Влюбиться в лучшего друга

* * *

– Витька, я дома! – крикнула Таня, услышав, как в замке повернулся ключ. Дверь громко хлопнула.

– Рад, что ты хорошо долетела, – донесся до нее знакомый голос. А потом на пороге появился и сам Потапов.

У него был удивительно расстроенный, даже сердитый вид, что никак не соответствовало моменту. Таня бросилась ему на шею со всей страстью и нежностью, которые накопились в ее сердце, но он ограничился совершенно не романтичным поцелуем в щеку. Ненадолго прижал ее к себе и отпустил со странным равнодушием.

– Ничего себе, порядочек в доме! – воскликнул Виктор, бросая на стол свой пижонский портфель. – Ты до сих пор даже вещи не разобрала.

На полу лежал открытый чемодан, шкаф был распахнут, куча одежды громоздилась на диване.

– Меня не было дома полтора года, – напомнила сбитая с толку Таня. – Разве это не повод затеять генеральную уборку?

Она все еще улыбалась, но в улыбке появилась неуверенность.

– Ну, ты же прилетала время от времени на побывку, – возразил Виктор, с неудовольствием оглядывая комнату.

– Всего-то раз в месяц на выходные! Это не считается. Сейчас мне хочется все как следует тут разобрать, выбросить ненужное барахло, проветрить шкафы…

– Можно подумать, без тебя я жил в хаосе! – недовольно бросил Виктор. – Я вообще не люблю, когда нарушается порядок, к которому я привык.

– Вить, ты чего? – Таня удивленно посмотрела на него. – Ты мне совсем не рад?

– Не знаю. – Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал: – Тебя так долго не было, за это время многое изменилось. Я изменился! И сейчас я не очень хорошо понимаю, зачем нам снова селиться вместе. С тех пор как ты уехала, столько воды утекло…

У Тани был ошарашенный вид.

– Какой воды? – спросила она непонимающим тоном. – Я приезжала месяц назад, и ты радовался как ребенок!

– Я вообще большой ребенок, – с досадой ответил Потапов. – Я боялся этого разговора и тянул до последнего. Дети именно так и делают. Но если честно, Танюха, я не думаю, что нам нужно продолжать наш роман…

– Наш роман? – Таня все никак не могла постичь, что Виктор не шутит и что это начало разговора, по большому счету. – Витенька, да ты что?! Очнись, это же я! Я вернулась домой!

Она шагнула к нему и снова попыталась поцеловать в губы, но он отстранился, резко мотнув головой.

Таня растерялась. До сих пор ей и в голову не приходило, что долгая рабочая командировка может разрушить их отношения с Виктором… Нет, не с Виктором, а с Витькой Потаповым, которого она знала еще в те времена, когда он носил трусы, разрисованные зайцами. С ним была связана вся ее жизнь, все ее помыслы и устремления! Он не приехал в аэропорт, отговорившись важными делами. Она решила, что он просто не хочет встречаться с ее боссом. Потому что ревнует! По крайней мере, она расценила это именно так.

– Тебе не кажется, что мы перестали друг друга волновать? – спросил Виктор, посмотрев на нее в упор своим фирменным взглядом, который Таня про себя называла «апперкот Потапова».

– Ты меня очень волнуешь, – ответила она внезапно помертвевшими губами.

Она стояла и смотрела на Виктора во все глаза. На одну секунду он вдруг показался ей неприятным. Напористый, крупный, капельку шумный, он краснел, когда злился, и мог наорать на незнакомого человека по самому пустячному поводу. Но он же умел быть нежным и страстным, находил такие слова, от которых Таня сладко вздрагивала, чувствуя себя желанной и прекрасной.

Однако сейчас Потапов не собирался говорить ничего приятного. Вместо этого он прошелся по комнате, стащил с себя галстук и безапелляционно заявил:

– Ох, нельзя было заводить роман с подругой детства.

– Почему же это? – спросила Таня каменным голосом.

Она все никак не могла принять того, что Виктор обрушился на нее с подобным разговором, что называется, без объявления войны. Да еще после долгой разлуки! Она-то воображала, что он ее ждет, страдает от одиночества…

– Любовь между друзьями детства похожа на изможденную лошадь, навьюченную старыми воспоминаниями, – ответил Виктор. – Нас с тобой слишком многое связывает.

– А по-моему, чем больше у мужа и жены общих воспоминаний, тем крепче узы.

– Узы! Надо же, как тебя разобрало. Я у тебя, Волгина, раньше никогда не замечал матримониальных наклонностей.

По фамилии он называл ее только тогда, когда сильно злился. На самом деле они не были женаты, но Таня надеялась, что рано или поздно Виктор наденет на ее палец обручальное кольцо. И вот теперь выяснилось, что надеялась она напрасно.

– Если ты не хочешь жениться, то и черт с тобой, – ответила она звенящим голосом. – Как-нибудь обойдусь. Разве я тебя тащу под венец?

– Да не в этом же дело! – Во взгляде Виктора читалась странная смесь неудовольствия и сожаления. – Речь не об оформлении отношений, а о самих отношениях.

– Ты хочешь меня бросить? – спросила Таня, убрав руки за спину и больно ущипнув себя за запястье. Обычно подобный фокус помогал ей мобилизоваться.

– Хм, бросить… Уж эти твои формулировочки! Я решил, что нам нужно разойтись.

– Но почему?! – Таня почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. – Почему это мы вдруг должны расходиться? – повторила она, чувствуя приближение паники.

– Честно?

Таня смотрела на него молча, ожидая продолжения. Да она и не смогла бы сейчас ничего сказать, потому что горло сжалось от боли.

– Мне с тобой скучно, – заявил Виктор таким тоном, словно говорил это уже сто раз. Словно Таня уже привыкла к подобным выпадам. – Не обижайся, но ты предсказуема, как поезд «Сапсан». Во столько-то отбываешь из дому, во столько-то прибываешь. Одни и те же заезженные шутки, одни и те же мысли, обкатанные, как морская галька. Одни и те же рассказы об одних и тех же людях… Невыносимо. С тех пор как я тебя знаю, примерно лет с шести, ты не меняешься. Только растешь, как гриб. А в тебе самой, в твоей душе ничего не происходит. Мне с тобой даже не хочется делиться впечатлениями, потому что я и так могу сказать, что ты ответишь. Я знаю все наперед. И даже твоя поездка в Париж ничего не изменила. Когда ты прилетала на выходные и я встречал тебя в аэропорту, такую свеженькую, нарядную, оживленную, я честно ждал каких-то новых реакций, новой тебя! Но нет, ничего не изменилось, – с сожалением добавил он и даже махнул рукой, показывая, насколько все безнадежно. – Ты та же прежняя Танька Волгина, несмотря на супер-дрюпер стрижку и французские духи. Привычная, как стоптанные тапки.

Виктор продолжал ходить по комнате из конца в конец, постепенно разоблачаясь – повесил на спинку стула пиджак, расстегнул рубашку. На его поросшей рыжими волосками груди блестели капли пота. Таня готова была биться об заклад, что вспотел он потому, что ему было банально жарко, а не из-за того, что волнуется.

– И давно ты в себе это копил? – спросила она ничего не выражающим тоном, хотя все в ней дрожало мелкой противной дрожью.

– Ну… Если честно, я не хотел вываливать на тебя информацию прямо сразу, но ты тут затеяла всякие уборки-перестановки, а это совершенно ни к чему! Прости, если нагрубил, но сегодня жутко жарко, и у меня неприятности на работе, и вообще…

Таня по привычке хотела спросить, какие у него неприятности, но прикусила язык. Кажется, теперь это не ее дело. До сих пор было ее, а теперь его собственное, потаповское. Черт побери, почему она не чувствовала, что он собирается ее бросить?! Даже сомнение ни разу не закралось в ее сердце.

– У тебя кто-то есть? – не удержалась она от вопроса.

Конечно, надо было удержаться, но это было слишком важно, чтобы пойти на поводу у своей гордости.

– Какая разница? Все это имеет отношение только к нам двоим – к тебе и ко мне.

– Если у тебя никого нет, наверное, можно попытаться что-то изменить, – выдавила из себя Таня. Слова приходилось с силой выталкивать из себя, потому что произносить их стало невероятно тяжело.

– Что изменить? – сердито откликнулся Виктор. – Ничего уже не изменится! Если мы сейчас все замнем, ты начнешь суетиться, как наседка возле кладки. Накупишь ароматических свечей, как советуют твои дурацкие журнальчики, будешь готовить мне пенные ванны и надевать перед моим приходом шелковые халатики… Я точно знаю, Волгина, сколько у тебя халатов. Три штуки. Даже если ты купишь еще три, их хватит только на неделю. А потом мне снова все надоест. Кроме того, ты ведь поняла, что дело не в этом. В постели у нас с тобой все нормально.

– Тогда в чем не нормально? – Таня не сводила глаз с Виктора, который остановился возле окна.

Впервые в жизни она смотрела на него как на постороннего мужчину. Крепкий, уверенный в себе, с богатой мимикой и дерзкой улыбкой. У него были широко расставленные светло-зеленые глаза, взгляд которых сейчас ранил ее так жестоко.

– Я тебе все уже объяснил. Мы устали друг от друга, нашим отношениям не хватает воздуха. Я с тобой под одной крышей просто задыхаюсь!

– И что же ты предлагаешь? – спросила Таня, не веря, что вот сейчас он снова повторит слова, которые разрушат все. Но он действительно их повторил.

– Разъехаться, – пожал плечами Виктор. – Расстаться. Разойтись. Не понимаю, что тебе непонятно. И, кстати, да – у меня кто-то есть.

Таня вздрогнула. Острая боль вошла в ее сердце холодной иглой. Тысячами игл! Несколько секунд сердце висело в пустоте, замерев, словно новорожденный, которому предстоит осваиваться в незнакомом мире. Скоро оно закричит – громко и испуганно.

– Ты разозлился на то, что я уехала? И стал изменять просто мне назло?

Таня все еще пыталась нащупать почву под ногами. Но почвы не было. Была лишь бесконечная топь, и всякая спасительная кочка подло ускользала, проваливалась в бездну.

– Чушь какая! – фыркнул Виктор. – Я никогда ничего не делаю назло. Ты же знаешь меня как облупленного.

Это было правдой. Таня действительно знала его как облупленного. Друзья детства – особая каста. Но если сейчас они разойдутся, их дружбе тоже конец!

– А Олегу ты сказал?

– Да никому я ничего не сказал! – в сердцах бросил Виктор. – И что мне было говорить до нашего с тобой объяснения?!

Олег Скворцов был одной из составляющих их неразлучной троицы. То, что касалось одного из них, касалось и двух остальных… До тех пор, пока речь не зашла о любви. В тот момент, когда Потапов на первом курсе института сделал свое признание, Олег впервые за все эти годы неожиданно сделался третьим лишним.

Самое забавное состояло в том, что именно Олег с детства был тайно и безоглядно влюблен в Таню. Она это довольно быстро поняла и относилась к его симпатии благосклонно. Однако тот держал чувства при себе. Ни бурных ухаживаний, ни комплиментов, ни вымоленных поцелуев – ничего не было! Тане же, как всякой женщине, хотелось эмоций, да так, чтобы через край. Но – увы! – поклонник ей попался замкнутый и чертовски безынициативный. Потапов же до самого института флиртовал направо и налево, ни разу не попытавшись приударить за лучшей подружкой. Но как только они все втроем поступили на первый курс, он вдруг словно прозрел. Возможно, потому, что Таня стала пользоваться популярностью у будущих художников и архитекторов. Как бы то ни было, совершенно неожиданно Потапов начал любовный штурм, который закончился его блистательной победой. В отличие от Олега он был понятен и сразу же открыл свое сердце. Ухаживание оказалось феерическим, клятвы жаркими… Ну как тут было устоять?

Олег же так и остался другом – по-прежнему преданным и по-прежнему сдержанным. Кажется, у него за все пять лет учебы не было ни одного серьезного увлечения. Конечно, из-за Тани! Вот в его-то любви она была совершенно уверена! Но, увы, не Олег интересовал ее, а Виктор. Ей все говорили о его непостоянстве, о том, что он – увлекающаяся натура… Она никого не слушала. Как всякой влюбленной женщине, ей казалось, что уж с ней-то Потапов будет шелковым!

– Ну, и кто же она? – спросила Таня голосом, набрякшим от слез. – Кто-нибудь с твоей работы?

– Тань, ну тебе-то что до этого! – Виктор с опаской посмотрел на нее, вероятно ожидая бурного проявления чувств. – Надеюсь, мы обойдемся без крушения мебели и метания сервизов. Потом, попозже, завтра… Когда мы оба успокоимся… Мы еще поговорим, обещаю. Я отвечу на все твои вопросы.

– Я тебе не клиент, заказывающий проект виллы! – бросила Таня, резко махнув рукой. – Не нужно меня… обволакивать! И вопросов у меня к тебе больше нет!

Опасаясь, что сейчас все-таки разрыдается – громко, бессмысленно и унизительно, – Таня бросилась к шкафу и там, за распахнутой дверцей, лихорадочно натянула на себя брюки и свитер, больно ударившись сначала локтем, а потом плечом. После чего принялась безжалостно выдирать из шкафа одежду, швыряя ее вместе с вешалками на диван.

– Тань, ну что ты делаешь? – устало спросил Виктор.

– Ухожу. Ты ведь этого хотел?!

– Я так и думал.

– Что ты думал?

– Что ты сорвешься и по квартире начнут летать твои шмотки.

– Ну, я же предсказуемая, чего удивляться? – язвительно бросила Таня.

Она специально пыталась разбудить в себе гнев, негодование, злость, но ничего не получалось. Обида была такой сильной, что поглощала все остальные эмоции. Обида и ревность!

– Можешь взять из этой квартиры все, что тебе хочется, – сказал Виктор отвратительным покровительственным тоном. – Вдруг тебе здесь что-то дорого?

Таня в упор посмотрела на него, и он наконец-то смутился. Впрочем, ненадолго.

– Если честно, я надеялся, что мы расстанемся по-человечески. И наша дружба будет продолжаться как раньше. Что ты на это скажешь?

– Скажу, чтобы ты катился к чертовой бабушке! – звонко ответила Таня, резко застегнув «молнию» на чемодане. Та взвизгнула, словно кошка, которой отдавили хвост.

– И куда же ты сейчас рванешь? – спросил Виктор насмешливо. – В твоей квартире даже мебели нет.

– Хочешь посоветовать мне хорошую гостиницу? Или удружишь надувной матрац?

Виктор хмыкнул и прислонился спиной к стене, сложив руки на груди. Таня даже вообразить не могла, что Потапов такой непробиваемый, толстокожий, эгоистичный сукин сын! Она представила, как скажет ему эти самые слова на пороге, перед тем как захлопнуть дверь. Но потом подумала, что он не заслуживает такого пафоса. Черт побери, он разбил ей сердце!

– Только не говори, что я разбил тебе сердце, – вслух сказал Виктор.

Вероятно, он действительно мог читать Танины мысли и предсказывать ее слова. Ужасно.

– Не скажу, – сквозь зубы процедила она, лихорадочно озираясь по сторонам.

Вещи, которые они выбирали и покупали вместе с Потаповым, без него никакой ценности для нее не представляли.

– На самом деле ты сама виновата, – заявил Виктор. – Уехала на полтора года с мужиком, который положил на тебя глаз… Ты таким образом меня унизила! Даже не посоветовалась, махнула хвостом – и была такова.

– Пожидаев – не какой-то там «мужик», а мой начальник! И я уехала не с ним, а с целой группой дизайнеров. Ты же знаешь, на какой грандиозный проект нас пригласили! Если бы тебе подвернулся такой случай, ты бы его точно не упустил!

– Оформление русского выставочного центра – не такой уж грандиозный проект, – презрительно бросил Виктор.

– Ну, конечно! Ты ведь у нас великий архитектор, тебе уже и Париж неинтересен.

– Я просто не люблю идеализировать. А у тебя все проекты грандиозные. Пригласили бы тебя отстраивать деревню Заможайкино, ты бы с радостью рванула на подвиг.

– А чего же ты хотел? Чтобы я дома сидела и пекла блины? Была бы у нас настоящая семья – тогда может быть! А так…

– Ага! – кровожадно воскликнул Виктор, отлепившись от стены и наставив на нее указательный палец. – Значит, ты все-таки злишься на меня за то, что я тебя замуж не позвал. Ты со злости и уехала!

– Думай что хочешь, – дернула плечом Таня, волоча за собой чемодан и не заботясь о том, что он цепляется за все подряд. – Отличную ты мне устроил встречу, ничего не скажешь.

– Какую заслужила, – отрезал Виктор. – Парижи, моя милая, даром не проходят. С другой стороны, мы бы все равно рано или поздно разошлись.

– Я поняла, поняла! Я тебе наскучила! – Веселая ирония в ее голосе не могла бы обмануть даже ребенка. – Кстати, ты храпишь, как бронтозавр, не забудь предупредить свою новую пассию!

– Да ты сама храпишь, – насмешливо заметил Виктор.

Пока Таня надевала туфли, он дышал ей в затылок.

– Я храплю?! – Она так возмутилась, что даже покраснела, мгновенно покрывшись свекольными пятнами.

– Для твоей карьеры это совсем не страшно, – успокоил ее Виктор слащавым тоном.

Таня уже набрала полную грудь воздуха, решив высказать все, что она на самом деле о нем думает, но потом поймала его умный, расчетливый взгляд и опомнилась. Он специально раздразнил ее, чтобы отвлечь от самого главного – от того, что у него есть другая.

Уйти, не сказав ни слова на прощание, будет гораздо умнее. Менее драматично, да. Но чувство собственного достоинства останется при ней. Таня плотно сжала губы, надела плащ и на чувстве собственного достоинства выволокла на площадку неподъемный чемодан, решительно отвергнув предложение Потапова ей помочь.

Пока она ждала лифта, тот продолжал стоять в дверях, глядя на нее с откровенной жалостью. Тане хотелось развернуться и дать ему в нос. Вместо этого она изо всех сил удерживала на лице выражение гордого презрения. И лишь очутившись на улице, позволила себе расслабиться. Остановилась и растерянно огляделась по сторонам. Мир показался ей удивительно резким. Таким видит его близорукий человек, впервые надевший очки. Множество удивительных деталей бросилось ей в глаза. Мелких и обычно незаметных, но делавших пейзаж невероятно насыщенным и выпуклым. Она заметила конфетный фантик, застрявший в решетке водостока, треснувшую молочную лампу под крышей подъезда, стеклянную дождевую пыль на носках своих замшевых туфель…

В детстве они с Витькой и Олегом играли, взбираясь на гаражи, и однажды Таня, весело и легко перелетавшая с одной крыши на другую, внезапно сорвалась и рухнула вниз. Земля тогда прыгнула ей навстречу – огромная и тяжелая. Таня на некоторое время оглохла и долго лежала не шевелясь. Перед ее глазами качалась травинка, по которой бежал янтарный муравей. Россыпь песчинок блестела и переливалась, словно бисер на маминой театральной сумочке.

Сейчас Таня чувствовала себя примерно так же, как после удара о землю. Звуки отдалились, проходя к ней словно сквозь вату, и она видела себя со стороны – одиноко стоявшую на ступенях подъезда с шикарным чемоданом, который она так долго выбирала в дорогом магазине. В тот момент это казалось ей чрезвычайно важным делом…

– Таня! – окликнул ее кто-то.

Знакомый голос вывел девушку из оцепенения. Она повернула голову и увидела собственную мать, торопливо шагавшую по дорожке к дому. Это было неожиданно и неприятно.

– Мама?! Что ты здесь делаешь? – ошарашенно спросила Таня, спускаясь по ступенькам.

Ее мать была все еще красивой женщиной с унылым лицом и неприкаянным взглядом, который подолгу ни на чем не задерживался. Возможно, такое выражение появлялось у нее лишь в обществе дочери, а в другом окружении она была прежней – искрящейся, легкой, смешливой…

– Вот, заехала повидаться! – сказала та, хмуря брови. – Завтра отправляемся на дачу – надо там все на зиму позакрывать. Хозяйство… сама понимаешь. Вот я и решила заглянуть. А то полтора года не виделись – мне даже перед Колей неудобно…

– Что тебе неудобно? – спросила Таня опасно звенящим голосом. – Когда ты меня бросила на произвол судьбы ради своего Коли, тебе было удобно! И ему тоже было очень даже удобно!

– Это что, выговор? – поджала губы мать.

– Да, выговор! Должна же я когда-нибудь высказаться! Не представляю, как ты могла спать спокойно, зная, что я одна на другом конце города в пустой квартире… Как ты посмела быть счастливой, оставив собственного ребенка?!

Раньше она никогда так не разговаривала с матерью. Ей всегда удавалось держать себя в руках, контролировать эмоции. Скрывать то, что в ее сердце живет страшная, обжигающая обида. Эта обида была ее личным чудовищем, которую, как какую-нибудь собаку Баскервилей, приходилось скрывать ото всех на свете… Но, кажется, сейчас чудовище готово было вырваться на свободу.

– Нашла виноватую! – неожиданно рассердилась мать, сурово сдвинув брови. – Не знала я, что ты такая злопамятная. Сколько лет прошло! И кроме того, тебе не на меня надо злиться, а на своего папашу. Он во всем виноват! Сбежал, как трус с поля боя. Ты была тогда совсем маленькой, а у нас, между прочим, ни бабушек, ни дедушек… Я пять лет подъезды ради тебя мыла! Про личную жизнь даже и не думала! А теперь ты меня обвиняешь?!

– Ага! – иронически воскликнула Таня. – И чем, интересно, ты лучше папочки? Он меня бросил, когда я в пеленках лежала, а ты дотерпела до совершеннолетия! Конечно, тебя это оправдывает!

– Если ты подзабыла, тебе тогда уже исполнилось семнадцать лет, – продолжала кипятиться мать. – И я, между прочим, тебе квартиру оставила! Родовое гнездо!

– Родовое гнездо! – возмутилась Таня. – Ты говоришь так, как будто речь идет о замке в Шотландии, а не об «однушке» на окраине.

– Еще неизвестно, что дороже стоит – замок в Шотландии или «однушка» в Москве, – парировала мать. – Да ведь девчонки в семнадцать лет о таком только мечтать могут! Одна, ни от кого не зависишь, творишь что хочется…

– Я мечтала жить с тобой!

– Знаю, знаю… – Мать немного сбавила обороты. – Но что я могла поделать? Я, между прочим, ребенка ждала. У меня новая жизнь начиналась! Неужели ты не можешь меня понять?! У нас с Колей такая любовь закрутилась!

– Да что это за любовь, ради которой можно выбросить из жизни собственную дочь?! – Таня почувствовала, как ее губы поехали вниз, а нос набряк от слез. Она пнула ногой чемодан, повалившийся набок. – Это не любовь, а какое-то уродство! У тебя с отцом были уродские отношения, и с Колей тоже – такие же уродские! У меня из-за тебя вся жизнь наперекосяк!

И Таня разрыдалась, не в силах больше справляться с болью, которая разрывала ее изнутри. Мать испуганно посмотрела на нее, но не рискнула сунуться с утешениями – только стиснула руки. Таня вообще не помнила, чтобы эта женщина обнимала или ласкала ее. Когда она видела, как чужие матери целуют своих малышей в макушку, в щечки, в ладошки, на нее нападала звериная тоска.

Она подумала, что ненавидит Виктора еще и за то, что он не хотел ребенка.

– Таня, перестань истерить, люди смотрят! – сдавленным голосом сказала мать, нервно озираясь по сторонам. Пошел мелкий моросящий дождь, и от этого дождя волосы вокруг ее лица завились мелкими колечками, сделав ее моложе и свежее.

– А плевать я хотела на твоих людей! – заявила Таня, вытирая нос платком, завалявшимся в кармане. – Ненавижу эту твою игру на публику! Образцовая мамаша на свидании с дочерью!

– А почему это ты с вещами? – спросила мать, пропустив ее шпильку мимо ушей и глядя на раздутый чемодан. – Ты что, съезжаешь от своего Потапова?

– Да, съезжаю! – язвительно ответила Таня. Слезы оставили на ее щеках жгучие следы, и теперь щеки пылали. – Если бы у вас с отцом была нормальная семья, я бы знала, как строятся отношения. Но вы меня ничему не научили! Особенно ты!

– Да неужели? – язвительно возразила мать. Выражение ее лица неожиданно изменилось. Она даже глаз прищурила, приготовившись от души высказаться. – Разве я не предупреждала, что Потапов рано или поздно от тебя сбежит?

– Ты не предупреждала, а просто каркала! Из вредности! – огрызнулась Таня.

В душе же она вынуждена была признать, что мать действительно высказывала некие опасения. Но Таня, разумеется, махнула на них рукой.

– Любить ее не научили! Да разве тебя научишь? Ты любовь у себя под носом не замечаешь! Про Олега своего вспомни. Сколько лет ты над ним издевалась? Настоящая мымра! Парень по тебе с ума сходил. Как он был в тебя влюблен! У меня сердце кровью обливалось. А ты? Ты его просто растоптала.

– Я не топтала! – горячо возразила Таня.

Как это ни странно, она никогда не смотрела на свои отношения с Олегом с такой точки зрения. То есть не считала его пострадавшей стороной. Возможно, потому, что он всегда был сдержанным, и это сбивало ее с толку.

– Да? А что ты выкинула на выпускном вечере? – продолжала наседать мать. – Мальчик хотел признаться тебе в любви, а ты заявила, что собираешься замуж за своего спортивного тренера.

– Я действительно собиралась замуж за спортивного тренера. Хотела тебе отомстить!

– Но я-то не видела, как ты целовалась с этим тренером перед школой. А Олежек видел!

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. Не такая уж я бесчувственная, как ты хочешь представить.

Мать вскинула руку и посмотрела на часы.

– Беги, беги, а то Коля устроит тебе семейную сцену, – насмешливо воскликнула Таня. – Сколько он выделил тебе времени на общение со старшей дочерью? Как всегда – двадцать минут?

– Ты настоящая мымра, – с чувством повторила мать. – На месте Олега я бы разочаровалась в тебе еще в пятом классе. Конечно, я не образцовая родительница, но не такая жестокая и черствая, как ты.

– Спасибо, что навестила, – сказала Таня, раздув ноздри и доставая из сумочки ключи от машины. – Было очень приятно поболтать.

– Олег в курсе, что ты ушла от Потапова?

– Какая разница?

– На твоем месте я бы вцепилась в этого парня обеими руками и не отпускала до конца жизни. Это если тебя интересуют материнские советы…

– Твои – не интересуют, – отрезала Таня и, не оглядываясь, направилась к своей машине. Чемодан послушно покатился за ней, подскакивая на выбоинах.

Олег любил приезжать на дачу осенью. Зимой в поселке было мрачно, уныло и жутковато. Казалось, время здесь остановилось навсегда, и это его слегка пугало. Посидев денек с книжкой и бутылкой красного вина возле камина, он с превеликой радостью прыгал в машину и несся обратно, к огням и суете вечно бурлящего муравейника под названием Москва.

Весной и летом, наоборот, раздражал постоянный шум. На сопредельных участках орали дети, вывезенные из пыльного, жаркого города на подмосковные лужайки. С утра до позднего вечера монотонно зудели газонокосилки, визжали пилы, стучали топоры – вырвавшиеся на волю офисные работники возвращались к простой крестьянской жизни, максимально используя для этого светлое время суток. Ближе к ночи запах жарящегося на мангалах мяса забивал аромат сирени, липы и розовых кустов, которые мама в изобилии высадила вокруг дома.

И только осенью, где-то в середине сентября, наступала волшебная гармония, чарующая пауза между буйным летом и угрюмой зимой.

Было тихо, но пока еще не безлюдно – пенсионеры караулили дозревающий урожай и готовили участки к следующему дачному сезону. Днем светило нежаркое уже солнце, а с наступлением сумерек начинался дождик, под который уютно было засыпать. И можно было долго бродить по лесу, как в детстве поддевая ногой шуршащие желтые и красные листья, сидеть на веранде в любимой старой качалке, любоваться закатом, размышлять обо всем на свете.

Олег потянулся, разминая мышцы, легко поднялся и пошел в дом – сигареты остались на каминной полке, курить же хотелось страшно. Уже стемнело, и по дороге он щелкнул выключателем – зажег красивые кованые светильники, висевшие по углам веранды, устроив себе праздничную иллюминацию. Вернувшись, сел уже не в качалку, а на крыльцо, и сделал первую, самую душевную затяжку. Рассеянно подумал, что уже который год собирается бросить курить. Чего он только не предпринимал: давал клятвы матери и заключал с друзьями пари на крупные суммы, клеил антиникотиновый пластырь и пил какие-то отвратительные витамины. Грыз семечки, сосал леденцы, требовал от коллег, чтобы те не давали ему закурить. Сколько раз в мусорное ведро летели все имеющиеся в доме запасы никотина, включая уникальные сигары и трубочный табак! Однажды он даже расколотил замечательный, страшно дорогой хьюмидор, который ему подарили коллеги на день рождения, и выбросил в мусоропровод несколько коллекционных трубок. Помнится, Таня ему тогда сказала…

Олег еще раз затянулся и резко потушил сигарету. Таня… Она сейчас в Париже со своим Пожидаевым. С этим выскочкой и плейбоем.

Павел Пожидаев был довольно известным художником с большими связями, о нем часто писала пресса. Это он пригласил Таню в свою команду работать над новым проектом. С момента их отъезда Олег начал пристально следить за новостями. Мэтр появлялся то тут, то там – худой, длинноногий, с седоватой бородкой и ледяными глазами. Тани рядом с ним не было, но Олег чувствовал ее незримое присутствие.

Олег вдруг подумал, что когда жалуется на усталость, обманывает сам себя. Плюнул на все дела, бросил горящие проекты, оставив подчиненных биться над ними самостоятельно, отменил встречу с важнейшим и богатейшим заказчиком – и все ради того, чтобы полюбоваться золотой осенью? Как бы не так!

Почему умный, здоровый и успешный мужик вдруг потерял вкус жизни? Почему впереди вместо привычных, ясных и четких перспектив – черная дыра, из которой дует зловещим ветерком? Уж себе-то он мог признаться в том, что просто боится будущего. Он знал, что Таня скоро вернется, и тогда… Что будет тогда?

Начнется все сначала? Бессонные ночи, ревность, страдания… Черт побери, ему надоело быть на вторых ролях! Надоело быть нелюбимым. Без Тани он несчастлив, но и рядом с ней – тоже несчастлив. Как она мучила его, демонстрируя свою любовь к Витьке! Она отлично знала, что Олег не может устоять перед ее улыбкой, и управляла им как хотела. Распоряжалась его личным временем, его настроением, его судьбой… Нет, так больше продолжаться не может. И не будет продолжаться! Он должен принять решение – окончательное и бесповоротное.

«Когда она вернется, я не стану скакать от радости. Не стану смотреть на нее собачьими глазами. Мне вообще уже давно пора жениться, – неожиданно подумал он. – Неужели не найдется женщины, которая меня полюбит? Я буду ей благодарен, буду верен. У меня появится своя семья. Разве я этого не заслужил?»

До сих пор только Таня постоянно присутствовала в его мыслях, в его жизни, рядом с ним. Все свои юные годы он был в нее влюблен. Однако она ни разу не дала понять, что Олег тоже ее волнует. Что она считает его особенным, что он дорог ей не только как друг. Он отчаянно ждал от нее хоть какого-то знака, намека, позволения… И не дождался. Когда она целовала его в щечку, он каждый раз сгорал дотла. А потом Виктор неожиданно очухался и тоже понял, что Таня – лучшая девушка на свете. И со всей отпущенной ему богом храбростью бросился ее завоевывать. И победил. «Ну, извини, брат, – сказал он Олегу, когда Таня уже собирала чемодан, готовясь к переезду. – Она выбрала меня, а не тебя. Тут ничего не поделаешь. Химия!»

Олег передернул плечами, почувствовав, что ему и вправду стало холодно. Чтобы немного согреться, он прошелся по участку, который родительскими стараниями превратился в небольшой сад. Постоял возле любимой яблони, на которой остались висеть несколько крупных яблок, сорвал одно, положил в карман – все-таки еда. В магазин по дороге из города он не заехал, дома пусто, кроме сухарей и макарон ничего нет. А варить на ночь глядя макароны – брр. Лучше уж лечь спать голодным.

Стало довольно прохладно, но запираться в доме ему совсем не хотелось. Свежий воздух бодрил и гнал прочь тягучую и липкую тоску. Олег сделал несколько энергичных наклонов и приседаний, возвращая телу ускользающее тепло. Потом вернулся на сверкавшую огнями веранду и снова плюхнулся в качалку, скрипнувшую под его мощным телом.

Поднявшийся к ночи ветерок разогнал облака, и небо сейчас было высоким, темным и звездным. «Когда смотришь на звезды, – думал Олег, – любые проблемы кажутся никчемными, мелкими и пустыми. Жаль, что мы редко на них смотрим. Да их почти не видно в городе, из-за смога. Если у человека есть будущее, то оно, скорее всего, именно там, где мерцают эти волшебные, загадочные искорки… В кладовке есть бутылка коньяка, – неожиданно вспомнил он. – Осталась после отцовского дня рождения. Может быть, тупо напиться? Хоть немного полегчает. И закусить есть чем – яблочко вот».

В глубине души он презирал себя за то, что любые его философские позывы всегда заканчивались мыслью о выпивке. «Да, я прагматик, циник и эгоцентрист, – выносил себе безжалостный приговор Олег, откупоривая бутылку и разрезая яблоко на тонкие дольки. – Я продал душу архитектуре и поэтому страдаю».

Но коньяк под звездным небом неожиданно произвел магическое действие. Словно каменная плита свалилась с души, стало легко, приятно, и совершенно не хотелось думать о будущем. Напротив, хотелось вспоминать прошлое, все светлое и хорошее, что у него было и что точно никуда не денется, не растворится, не исчезнет. Ведь сказано мудрецом – все можно отнять у человека, даже жизнь. Но только не его прошлое.

Значит, Таня. Она – прошлое? Скорее всего, да. Или, скажем так, уже не вполне настоящее. Олег давно смирился с тем, что она принадлежит Виктору. А потом Таня уехала на целых полтора года в другую страну. Олег думал о ней днем и ночью – как она, что? Ложась спать, он представлял ее в крохотной парижской квартирке, которую она снимала, склонившуюся над своими рисунками. Воскрешал в памяти жесты, улыбки на все случаи жизни, забавные фразочки, которые она так любила вставлять в разговор.

Таня Волгина была его наваждением, его счастьем и его проклятием. До сих пор он смиренно принимал свою роль джинна, выполняющего все ее желания. Кажется, настала пора разрушить чары и вырваться на свободу. Когда она в очередной раз потрет лампу, он не явится на зов…

– Потапов сравнил тебя с поездом? – переспросила Зоя, взбивая в миске творог с белком.

Она в очередной раз сидела на диете и выпекала для себя полезные лепешки с отрубями.

– С поездом, который ходит точно по расписанию, – подтвердила Таня. – Скучно, предсказуемо, уныло… Хотя, конечно, это всего лишь отговорки. Правда в том, что у него появилась другая женщина!

– Наверное, она и появилась потому, что Потапову было скучно, – заметила Зоя.

Им обеим было по двадцать восемь, они дружили с детства и знали друг о друге все. Ну, или практически все. Зоина кухня всегда была для них прибежищем, любимым местом для сплетен и девичьих признаний.

– Не могу смириться с тем, что Витька мне изменил!

– А когда ты уезжала в Париж, не боялась оставлять его одного? – поинтересовалась подруга. – Мужчину, как кота, нужно держать под присмотром. Вот только что он мирно дремал на диване, а в следующую секунду – р-р-раз! – и уже улизнул в форточку.

– Мне не приходило в голову сравнивать Потапова с котом, – сердито ответила Таня. – Кроме того, я тоже полтора года жила без присмотра. Но я ведь ему не изменяла. Хотя была парочка опасных моментов…

– Опасные моменты? Ого! Наверняка опасность исходила от Пожидаева. Что, станешь отрицать?

– Не стану, – проворчала Таня. – Но я устояла! Так что это не считается. А Витька, выходит, не устоял. Мне так больно, Зоя! И так обидно. Когда я прилетала на выходные, он был нежным и даже бурным… Мне казалось, разлука нас еще больше сблизила, даже распалила.

– Еще неизвестно, так ли уж твой Потапов виноват, – заметила Зоя. – На бесхозных мужчин нынче огромный спрос. Возможно, его банально соблазнили.

– Я знаю Витьку слишком хорошо, чтобы в это поверить, – вздохнула Таня. – Акт соблазнения он бы просто от меня скрыл. Нет, там все серьезно.

– И что ты собираешься делать? Попытаешься вернуть его обратно? Отбить у разлучницы?

– Не знаю, – пожала плечами Таня. – Сначала я должна успокоиться. Пока что я не готова на подвиги.

– А выглядишь неплохо! Парижский воздух явно пошел тебе на пользу, – вынесла вердикт Зоя. – Знаешь, в тебе появился эдакий легкий шарм…

– Легкий шарм – это итог тяжелой работы над собой, – ответила Таня. – И воздух здесь совершенно ни при чем. Я-то думала, что вернусь и сражу Потапова наповал своим новым имиджем! А он ничего не заметил…

– Даже твою сумасшедшую стрижку?

– Почему – сумасшедшую?

– Потому что на своей голове я ничего подобного вообразить не могу. Все эти растрепанные пряди… Очень стильно. Я по сравнению с тобой – просто доярка Дуся из совхоза Задрипино.

– Не прибедняйся. У каждого человека свои достоинства, и ты это отлично знаешь. И своими пользуешься на полную катушку.

Зоя была крупной высокой девушкой, настоящей русской красавицей. Длинные светлые волосы и высокая грудь производили на мужчин сильное впечатление. Муж Стасик от нее просто с ума сходил. «Кстати, Стасик сразу же сделал предложение руки и сердца, – подумала Таня. – А Потапову это и в голову не пришло». Она вспомнила, как у них с Виктором все начиналось. Сначала они довольно бесстрашно объяснились друг другу в любви и провели вместе ночь, а потом Виктор предложил ей переехать к нему. Все произошло стремительно и легко. «Возможно, даже слишком легко», – подумала Таня и спросила вслух:

– Как ты думаешь, Зоя, кто она такая?

– Девица, из-за которой Потапов решил с тобой порвать? Откуда же я знаю! Да ты у Олега своего спроси. Ты ему звонила?

– Звонила, но он не взял трубку, – ответила Таня. – Надеюсь, с ним все в порядке.

– Да уж, когда ты на проводе, он из преисподней выскочит, лишь бы успеть к телефону. Странно, что ты второй день в Москве, а он так и не появился. Кроме того, ты снова свободна! Для него это шанс. Или нет? – В Зоином взгляде появилась тревога. – Если честно, мне его так жалко! По отношению к Олегу ты всегда вела себя как настоящая стерва.

– И ты туда же! – сердито воскликнула Таня. – Мало мне мамочкиного выговора!

Зоя сочувственно посмотрела на подругу. Она всегда переживала из-за того, что у Тани сложились довольно прохладные отношения с матерью. Ее отец вообще появлялся один раз в год то на день рождения, то на Восьмое марта. Ей самой повезло родиться в дружной семье. Она была младшим ребенком и росла под защитой двух старших братьев, один из которых занимался боксом, а второй – восточными единоборствами. Наверное, благодаря им Зоя выросла такой задорной и боевой.

– Не хочешь – не буду ничего говорить, – проворчала она.

– Я знаю: Олег тебе всегда больше нравился, чем Витька, – сказала Таня обвиняющим тоном.

– Просто Олег любит тебя всерьез, – парировала Зоя. – А это не может не трогать.

– Откуда ты знаешь, что всерьез?

– Женщина чует настоящую любовь, как свинья трюфель! Да ведь ты и сама знаешь, как он к тебе относится. И без зазрения совести этим пользуешься.

– А что я, по-твоему, должна делать?

Тане неприятно было думать, что она ведет себя как стерва. Ей всегда казалось, что она с Олегом довольно мила. Но теперь ее вынудили посмотреть на себя со стороны. Она посмотрела, и увиденное ей не понравилось.

– Отпусти его на свободу! – потребовала Зоя. – Поговори с ним по душам, что ли. Ты ведь все равно собираешься возвращать своего Потапова?

– С чего ты взяла?

– Я просто вижу, как вращаются шестеренки в твоей голове. Тебя бросили…

– Предали! – подсказала Таня.

– Тебя предали, – согласно подхватила подруга, – у тебя отняли мужчину, которого ты считала своим, и ты просто так не сдашься. Не родилась еще та женщина, которая может вырвать у тебя из рук то, что нужно тебе самой. Кроме того, ты не рыдаешь, тоннами изводя салфетки, а это значит, ты уже что-то решила. Нетрудно было догадаться – что.

– Да, Зоя! Я хочу вернуть Витьку во что бы то ни стало. Я мечтаю, чтобы он на коленях просил прощения! Утереть нос той, другой!

– Оригинальный план, – усмехнулась подруга. – Ты первая женщина в мире, которая произносит подобные слова. Но скажи: ты абсолютно уверена, что должна взять реванш? Мужчины удивительно постоянны в своих изменах! Потапов эмоциональный, горячий, любвеобильный. Влюбленность для него – адреналин. А без адреналина он жить не может. Если он один раз тебя предал, запросто предаст и во второй. Всю жизнь будешь жить как на вулкане!

– Дай мне только вернуть его, – пообещала Таня, – и я устрою ему такой вулкан, по сравнению с которым Фудзияма покажется игрушечной пыхалкой.

– Ты никуда не торопишься? – спросил Виктор, как обычно без предупреждения врываясь в кабинет Олега.

Только с ним он позволял себе быть импульсивным и порой нагло фамильярничал, зная, что ему все сойдет с рук. Олег – настоящий друг, так что можно не особо церемониться. Церемонятся с теми, кого боятся. Олега Виктор никогда не боялся. Нельзя сказать, что он был лидером в их когда-то неразлучной троице, но уж заводилой точно.

– Куда мне торопиться? – пожал плечами Олег. – Жены у меня нет, семеро по лавкам не плачут. А что?

– Пойдем по пиву?

Это был условный сигнал. Ни один, ни другой особо не увлекались пенным напитком, и «пойти по пиву» означало только то, что нужно поговорить.

– Пойдем, – согласился Олег, поглядев на Виктора с подозрением.

Когда у друга вот так вот горели глаза, следовало ждать рассказа о какой-нибудь невероятной истории, случившейся накануне. В этой истории непременно участвовала женщина, и непременно хорошенькая. Олег был уверен, что ровно половину своих приключений Витька выдумывает. Тот с детства любил фантазировать и выдавать желаемое за действительное. Слава богу, это не касалось бизнеса, а затрагивало только бурную потаповскую личную жизнь.

Они вышли из офиса, помахивая портфелями, как два школьника.

– Кафе «На углу» сгодится? – спросил Олег, мотнув головой в сторону вышеуказанного заведения.

– Вполне, – кивнул Виктор. На его губах мелькнула мефистофельская улыбка.

«Дело плохо», – подумал Олег. И вслух спросил:

– Ну, и что ты задумал? В прошлый раз, когда мы ходили «по пиву», ты сообщил, что решил заняться воздухоплаванием. Слава богу, порыв прошел, как только из твоей жизни исчезла та маленькая брюнетка, которая без умолку говорила о привязных полетах, мешочках с песком и упражнении под названием «заяц и собаки».

Они вошли в кафе и заняли столик возле окна. В помещении, разделенном на курящую и некурящую зоны, оказалось столько дыма, что вот-вот можно было ожидать включения пожарной сигнализации. Дыму было наплевать на зоны, и он пробрался на некурящую половину, повиснув над ней грозовым облаком.

– Забудь о прошлом разе, – торжественно заявил Виктор, когда они сделали заказ и достали сигареты, решив, что активное курение гораздо лучше пассивного. – Сейчас у меня действительно сногсшибательная новость.

– Ну? – спросил Олег чуть снисходительно.

Обычно Витькины новости не производили на него особого впечатления. Друг отличался повышенной впечатлительностью и любое интересное событие считал сногсшибательным. Впрочем, сегодня он улыбался как-то особенно загадочно. Может быть, его новость связана с Таней? Олег знал, что она уже в Москве. Он даже проверил в Интернете, благополучно ли приземлился ее самолет. Но вот звонить ей не стал. И не ответил на ее звонки. Конечно, он поговорит с ней и непременно встретится, но не сразу, не сейчас. Он дал себе слово изменить свою жизнь. Кажется, это будет стоить ему нервов, но он справится.

Наконец не в силах больше держать свою тайну при себе, Витька сделал глубокий вдох и бухнул:

– Я решил жениться.

Олег на секунду окаменел. Он давно готовил себя к этому. Знал, что когда-нибудь Витька отважится на решительный шаг. Но не думал, что сам он при этом испытает такую острую боль.

– Наконец-то, – сказал он, криво улыбнувшись. – Ты уже сделал предложение? И как Таня отреагировала?

– Видишь ли… – Виктор побарабанил пальцами по столу. В его глазах прыгали чертики. – Я женюсь вовсе не на Тане.

Встретив в какой-нибудь книге фразу: «Сигарета выпала у него изо рта», Олег обычно усмехался, считая это художественным преувеличением. Однако сегодня у него появился повод в этом усомниться. Он открыл рот, и его собственная сигарета полетела на стол, рассыпав по скатерти прыгучие искры.

– Как это? – спросил он, подхватив ее и снова сунув в рот. Сделал две быстрые затяжки. – Разве Таня не вернулась из Парижа?

– Таня вернулась из Парижа, мы поговорили по душам и решили разъехаться. Она собрала чемодан и отправилась в свою старую квартиру. Теперь я снова свободен и женюсь.

Олег нервно курил, пытаясь переварить услышанное.

– Ты что же, познакомился с вдовой Джеффри Пикауэра, состояние которой сравнимо со стоимостью маленькой планеты? – наконец спросил он. – И женитьба кажется тебе единственно разумным шагом?

– Вот ты шутишь, а я совершенно серьезен. – Виктор побарабанил пальцами по столу. Это означало, что он раздражен. – Я полагал, ты обрадуешься. Все снова станет как прежде. Мы трое будем просто друзьями. Это же здорово!

Олег, однако, не спешил радоваться.

– А как же Таня? – спросил он обалдело.

– Что – Таня? – мгновенно взбеленился Виктор. – Ты не ее адвокат! Ты мой лучший друг.

– Но я ведь и ее лучший друг тоже. Вы поссорились – ладно, чего в жизни не бывает. Ты горишь желанием ей насолить. Но скоропалительная женитьба…

– Ты ничего не понял! – Виктор посмотрел на Олега и тут же отвел взгляд. За окном проносились автомобили, поднимая ветер, гонявший бумажки и сухие листья. – Все случилось в другой последовательности. Сначала я встретил девушку, на которой захотел жениться, а уже потом поссорился с Таней. Мне пришлось сказать ей, что все кончено.

– Из-за девушки? – Олег все еще не мог поверить в услышанное. – Неужто твое очередное похождение оказалось таким серьезным? Она что, ждет ребенка?

– Ты завалил меня вопросами. И если бы я не был таким покладистым… Отвечаю по порядку. Да, мы с Таней расстались из-за девушки. Да, девушка была моим очередным похождением. Нет, она не ждет ребенка. Хотя я, как ни странно, на этот раз был бы не против.

– То есть пока Таня была в Париже…

– Она была в Париже полтора года! – взорвался Виктор. – Вместе с этим лощеным типом Пожидаевым, который на нее давно уже глаз положил. Думаешь, я поверю, будто они вернулись невинными, как голуби? Ха!

– Очень удобная позиция, – сказал Олег, глядя на него в упор. – Ты изменял Тане, успокаивая себя тем, что она тоже легко могла тебе изменить.

– Я изменил Тане, когда понял, что больше ее не люблю. – Витька с такой силой потер лоб, словно собирался за один раз избавиться от морщин. – Между мной и Волгиной все кончено, заруби себе на носу.

– Боюсь, пройдет немного времени, и ты изменишь свое мнение. Вы встретитесь один раз, другой…

– Нам с ней совсем не обязательно встречаться.

– Ну, конечно, – скептически заметил Олег. – Можно подумать, кроме неудачного романа вас больше ничто не связывает. Не смеши мои подметки.

Он не верил, что все действительно закончилось. Виктор просто еще ничего не понял. С Таней можно поссориться, с Таней можно расстаться, но разлюбить Таню нельзя. В ней – жизнь, страсть, яркость, мечта! От мечты добровольно не отказываются. Это было его глубокое личное убеждение.

– Почему мы сейчас говорим о Тане? – с досадой воскликнул Потапов. – Я хотел рассказать тебе о другой девушке! И уверяю тебя, на нашу бойкую Таню она совсем не похожа. Она такая… Такая нежная, женственная… чудесная! Таких девушек больше на свете нет. Когда ты ее увидишь, ты тоже влюбишься.

– Нет уж, спасибо, – сказал Олег. – С меня достаточно.

Никогда в жизни, ни разу он не говорил вслух о своих чувствах к Тане. Но Витька, конечно, о них знал. Да все, наверное, знали. Скрыть любовь иногда тяжелее, чем откровенно признаться в ней.

– Когда я ее встретил, то просто потерял голову. С тех пор она мне снится почти каждую ночь!

– А жениться на ней обязательно? – спросил Олег, не сумев скрыть ехидство.

– Ты ведешь себя как ребенок, которому сообщили, что скоро у него появится маленькая сестричка. Заранее настроился негативно и хочешь испортить мне настроение. Но у тебя ничего не получится. Я женюсь на ней – и баста!

– Да ладно, ладно… Чего ты раскипятился?

– Я раскипятился, потому что по уши влюблен. И мне казалось, что мой лучший друг должен за меня искренне порадоваться.

– Так ты сначала расскажи, что за девушка, – попросил Олег, пытаясь усмирить пожар, пылавший в его сердце.

Он представлял, как Таня узнает о Витькиной женитьбе и как лицо ее потемнеет. Возможно, она даже расплачется. Да наверняка расплачется! Она любит этого обалдуя как сумасшедшая. Даже теперь, после того как Витька ее бросил, она наверняка продолжает его любить. Он по себе знал, что любовь не зависит от внешних обстоятельств, от разрывов и ссор, ей неважно, где ты находишься – в Москве или в Париже… Ты или любишь, или не любишь, другого не дано.

– Вообще-то я хотел устроить тебе сюрприз, – сказал Виктор, обиженно засопев. – Но раз ты так настроен… Я, пожалуй, сначала вас познакомлю. После этого с тобой будет легче разговаривать. Ты ее увидишь и сразу умрешь.

– Захватывающая перспектива, – проворчал Олег, понимая, что ему никуда не деться от этого знакомства.

– Такие девушки у нас практически не водятся.

– Никак ты подцепил экзотическую красотку где-нибудь в Индонезии?

– Она москвичка, – с кроткой улыбкой ответил Виктор. – И она лучше, чем какая-нибудь экзотическая красотка. Вот сам поглядишь!

– Ладно, погляжу, – сказал Олег. – И когда свадьба?

– Я еще не сделал официальное предложение.

– А ты уверен, что…

– Что она его примет? – Виктор самодовольно рассмеялся. – Совершенно уверен.

– Отважный ты парень, как я погляжу. Меня лично пугают скоротечные романы.

– Да ладно тебе! Ты все-таки не о чахотке говоришь, а о любви. Ничего не скоротечный. Нормальный. Мы встречаемся уже два месяца.

– Ого! – заметил Олег, который никак не мог справиться со своим скепсисом и раздражением. – Срок огромный. Значит, пока Таня была в Париже…

– Слушай, или ты прекратишь тыкать мне в лицо Таней, или я дам тебе по морде.

– Это ты заслужил по морде, – сказал Олег, швырнув на стол зажигалку. – Вы с Таней почти женаты, и пока она в отъезде, ты заводишь романчик на стороне.

– «Почти женаты», друг мой, это значит – не поженимся никогда. Как только ты встретишь девушку, которую тебе захочется повести под венец, ты поймешь это в ту же секунду. Тебе не потребуется времени на размышление. Тебя просто накроет, и все.

Официант принес им по чашке кофе, и Виктор насыпал в свою три полных ложки сахара. Олег же решил, что вполне обойдется несладким кофе. «Когда меня накроет, – повторил он про себя. – Разве меня уже не накрыло?»

Кажется, это случилось в шестом классе. Или в седьмом. Они ходили в поход, и Таня Волгина сидела у костра с обветренными губами и грызла хлеб, который они нанизывали на прутики и жарили на огне. Она распустила косу, и ее волосы в отсветах огня переливались, как водяные струи. Олег тогда почувствовал такую тяжесть во всем теле, словно его, как пустую форму, наполнили расплавленным свинцом. У него горели уши, и он молился только, чтобы никто ничего не заметил. Пожалуй, никто и не заметил. Кроме Тани. Она мгновенно поняла, что отныне и навеки Олег принадлежит ей безвозвратно.

Виктор вывел его из задумчивости, покаянно сказав:

– Я понимаю: мы дружили втроем, и ты хочешь, чтобы все оставалось по-прежнему. Но по-прежнему уже никогда не будет. Как только я признался Тане в любви, я все испортил. Надо было делать как ты.

– Что – как я? – вскинулся Олег.

– Оставить свои чувства при себе, – пожал плечами Виктор. – Тем более сейчас мне уже совершенно ясно, что это было кратковременное помешательство. Таня была такая красивая на первом курсе, оживленная, полная надежд! У нее от поклонников отбоя не было!

– Именно это тебя и завело, – заметил Олег, крепко сжав в руке чашку. – Поэтому ты пустил в ход все свое обаяние и обольстил лучшую подругу.

– Не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. В том, что я сошелся с Таней, или в том, что разошелся с ней?

– И в том, и в другом, – честно ответил Олег. – Так ты совершенно точно решил жениться?

– Да. И когда ты увидишь мою невесту, ты поймешь, почему я так тороплюсь.

– Ты упорно не называешь ее имени, – сообразил наконец Олег. – Судя по всему, я ее знаю?

Виктор рассмеялся.

– Нет уж, тайна так тайна.

Большой книжный магазин, куда Таня очень хотела наведаться после возвращения, находился далеко от ее дома. Но она пошла пешком и наслаждалась долгой прогулкой на полную катушку. Она соскучилась по Москве. И ей было что вспомнить. Закутавшись в шарф, Таня с удовольствием подставила лицо ветру и подумала, что у нее наверняка покраснел кончик носа. Обогнавший ее тип в наглухо застегнутой ветровке курил дрянную папироску. Ветер донес до нее убийственный табачных дух, искры полетели в лицо. «Дым отечества», – усмехнулась она про себя, замедляя шаг.

Ей было хорошо и чуточку грустно. Она шла неторопливо, огибая большие лужи, похожие на влажные переводные картинки с тоненькой цветной пленкой отражений. Иной раз Таня специально наступала в воду, чтобы разбрызгать огни и разбросать свернутые сухие листья, похожие на хрустящие вафельные трубочки. В Париже ей казалось, что по возвращении начнутся всякие события, встречи, но на самом деле жизнь текла по-прежнему, как будто она и не уезжала никуда. «Интересно, хоть кого-то по-настоящему интересует, есть я или меня вовсе нет?» – подумала она с детской страстностью.

И в этот самый момент увидела, что навстречу ей идет Наташка Сыромятникова. Вернее, улучшенная Наташкина копия.

– Волгина! – закричала Наташка еще издали и раскинула руки так широко, словно боялась, что ее бывшая одноклассница немедленно попытается от нее сбежать. Глаза ее зажглись веселым сумасшествием. – Это ты?!

– Я-то ладно, – махнула рукой Таня. – А ты ли это? Я тебя совершенно не узнаю! Что ты с собой сделала? До чертиков хороша!

Таня весело засмеялась, потому что похожая прежде на мешок с мукой Сыромятникова действительно превратилась в настоящую очаровашку.

– Я вытопила из себя двадцать пять килограммов жира, – гордо заявила Наташка.

– Двадцать пять?!

– Сразу жизнь наладилась! Наверное, потому, что мозги очистились. Чего ты смеешься? Знаешь, я поняла: лишний вес в первую очередь давит на мозги. Потому что все время думаешь только об одном: «Я толстая, я толстая, я толстая!»

– Но ты так сильно изменилась! – все никак не могла успокоиться Таня, не представляя, насколько изменилась она сама.

– Еще бы. Я столько сил на это потратила. А денег? Немерено!

– Красота требует жертв, – развела руками Таня.

– Я пожертвовала всем – едой, бабками, свободным временем. Ты ничего не замечаешь? Я себе нос исправила! Видишь? Он у меня теперь, как у Мэрилин Монро. В клинике валялась почти полгода с осложнениями. Но все обошлось. Потом я волосы нарастила, сделала операцию на глаза. Ты же помнишь, я косоглазая была, ходила в очках «минус шесть»! Еще мне все зубы поменяли и импланты в грудь вставили.

– А настоящее в тебе что-нибудь осталось? – захохотала Таня. – Ты всем-то не рассказывай! Особенно мужикам, а то они сдохнут от таких подробностей.

– Да нет, я только тебе. Потому что ты, Волгина, одна в классе нормально ко мне относилась, не издевалась. Я это дико ценю. У меня теперь другая жизнь началась, но я все время про школу вспоминаю. Это ж не учеба была, а форменный кошмар. Особенно физкультура! Самым страшным испытанием для меня был кувырок через голову на глазах у всего класса. Ужас, ужас! Помню, я начала переворачиваться и застряла как раз в стойке на голове. Мальчишки аж взревели от восторга. Издевались надо мной до самых каникул. Я даже травиться хотела с горя. Но мама вечером купила тортик, и я отошла. Кстати, я уж и замуж успела сходить – за Вовку Мальцева.

– Да ну? – удивилась Таня.

По ее мнению, Вовка Мальцев мог бы составить партию только девушке с бандитскими наклонностями.

– Представляешь? – продолжала тараторить Наташка. – Мы с ним развелись, потом снова поженились, а недавно опять развелись.

– Вот это да! – Таня только и успевала, что вставлять междометия и предлоги.

– Отношения, знаешь ли, – это не квартира. Их можно, конечно, подштукатурить, но все равно они уже будут не те. Помнишь, как певица пела из «Комбинации»? Узелок завяжется, узелок развяжется… Вот развяжешь отношения, а потом снова завяжешь… А узелки будут мешаться, – авторитетно заявила Наташка.

И Таня тотчас подумала о Потапове. Не могла не подумать! Она твердо решила вернуть его, чего бы это ни стоило. Но даже если план удастся, не станут ли мешать узелки, которые неизбежно появятся после воссоединения? Впрочем, Таня верила в то, что все будет хорошо. Если дело касается любви, самая здравомыслящая женщина готова поверить и в маленьких зеленых человечков, и в Деда Мороза.

– А ты, наверное, за границей живешь? – спросила Наташка, окидывая Таню проницательным взглядом.

– С чего ты взяла? – удивилась та.

– У тебя стрижка такая… европейская, и одета ты не по-русски: легкая кофточка, шарф и перчатки. В западных фильмах про любовь девушки в таком виде бродят по Парижу или Амстердаму. Впрочем, ты же художница! – вспомнила она. – У тебя натура вольная. А как у вас с Потаповым, все нормально? Вы поженились наконец? А потомством еще не обзавелись?

– Да нет, мы, наоборот, разбежались, – сказала Таня смущенно.

Почему-то ей казалось, с первых слов должно стать ясно, что это ее бросили, а не она. От этого было неловко, и она даже покраснела, почувствовав стыдный жар, прокатившийся волной по рукам и шее.

– Ну надо же! – возмутилась Наташка. – Ты такая красотка. И ты добрая. Как этот дурак тебя отпустил?

– Легко, – сказала Таня. – Сказал, что я ему наскучила.

С ее стороны это была беспрецедентная откровенность.

– Вот увидишь, он еще пожалеет, – пообещала Наташка таким тоном, будто могла силой заставить Потапова раскаяться. – А ты пойдешь на вечер встречи выпускников?

– Так он ведь еще не скоро, весной! – удивилась Таня.

– Ну и что? Я уже сейчас думаю об этом мероприятии. Нет, не просто думаю – предвкушаю! – заявила Наташка с плотоядной улыбкой. – Представляешь, я была жирная и страшная, и на меня никто не обращал внимания. А кое-кто даже издевался и обзывал всякими свинскими словами. И тут – вообрази! – я появляюсь вся такая стройная, без очков и с грудью! У них у всех так челюсти и отвиснут!

Таня снова засмеялась. Она не сомневалась, что все именно так и будет. И тут же подумала, что сама рассуждает точно как Наташка. «Ведь я совершенно уверена, что легко верну себе Потапова! – удивилась она. – Я знаю, что похорошела, стала женственнее, ярче, привлекательнее, умнее, в конце концов. И я полагаю, что Потапов это, в конце концов, оценит». Еще у нее мелькнула мысль об Олеге. Олег тоже должен был оценить превращение хохотушки и «своего парня» Таньки Волгиной в стильную молодую женщину. Впрочем, при чем здесь Олег? Совершенно ни при чем. Он до сих пор так и не позвонил, хотя Таня и писала ему о дате своего возвращения. Наверное, куда-нибудь уехал… По делам, конечно! Важным и срочным. Иначе уже объявился бы. «Интересно, Витька сказал ему о том, что между нами произошло? И как Олег отреагировал? Будь он эгоистом, как Потапов, он бы обрадовался, – решила Таня. – Усмотрел бы в этом шанс для себя. Но Олег особенный, и справедливость для него важнее выгоды. Наверное, он расстроится из-за нашей с Витькой ссоры. Черт, как же я хочу его увидеть! Он мне нужен. Зоя потребовала отпустить его… Но разве я его держу? Он ведь может уйти когда захочет».

В душе Таня точно знала, что Олег не захочет уйти. Он всегда любил ее и всегда будет любить. Эта мысль согрела ее сердце, и она улыбнулась.

В этот замечательный день солнце светило исключительно для него. Оставив машину, Олег шел прогулочным шагом по Малой Никитской и наслаждался каждой секундой своего земного бытия. Еще бы! Вчера грандиозной пьянкой они отметили событие, значение и масштаб которого еще только предстояло осмыслить. После многомесячных переговоров и согласований, сопровождавшихся интригами и происками завистников и недоброжелателей, был подписан многомиллионный договор с одним из крупнейших финансистов, который активно инвестировал средства в строительство по всему миру. Во время подписания много говорилось о том, что данный проект – только начало, и в случае его удачной реализации архитектурная компания «Самшит» будет обеспечена подобными заказами на годы вперед.

От таких перспектив дух захватывало и кружилась голова. И хотя они и раньше не бедствовали, будучи одной из ведущих фирм на рынке архитектурных и дизайнерских услуг, это был грандиозный прорыв, редкая удача!

Десять лет каторжной работы в условиях жесточайшей конкуренции, порой без выходных и отпусков, не прошли даром. И теперь дружная команда бывших выпускников МАРХИ и все, кто за эти годы присоединился к ним, праздновали заслуженную победу. Заниматься они будут крупными эксклюзивными объектами не только в России, но и в Италии, Испании, Австрии, Черногории и Хорватии.

Олег был архитектором по призванию. Откуда взялось столь редкое призвание – непонятно. В роду у него были юристы, военные, врачи, летчики и даже один председатель колхоза. Однако ни со стороны отца, ни по линии матери архитекторов не наблюдалось.

С детства Олег отлично рисовал и лепил, затем выяснилось, что он еще и прекрасно чертит. В старших классах школы он зачитывался книгами по архитектуре и тогда же решил поступать в МАРХИ. Все это у Олега удивительным образом сочеталось с занятиями волейболом, где он к семнадцати годам стал кандидатом в мастера спорта. Тренеры прочили ему большое будущее, но спортивная карьера Олега не увлекла.

В архитектурный, с его чудовищным конкурсом, он поступил без всякой протекции и взяток, с первого захода. Сам он считал, что был достаточно хорошо подготовлен для такого подвига, но маленький червячок сомнения все же глодал его – не спортивные ли успехи сыграли здесь определенную роль?

Учился он с удовольствием, представляя, как будет проектировать новые города, жилые кварталы, промышленные здания. Впрочем, жизнь быстро развеяла эти иллюзии.

Немного помыкавшись после окончания института без работы, он примкнул к небольшой группе таких же, как и он, горемык, своих бывших однокурсников. Сначала они пробавлялись написанием курсовых работ и дипломов нерадивым студентам, создавали дизайн интерьеров чьих-то отвратительных типовых квартир, делали проекты для желающих построить домик на своих шести сотках, не гнушались даже отделочными работами. Но они были тружениками, влюбленными в свою профессию, и постепенно их дела пошли в гору. Ширилась клиентская база, появились первые состоятельные заказчики, коммерческая составляющая их бизнеса теперь была ничуть не слабее творческой. В общем, если в данную минуту кто-то на Земле мог назвать себя абсолютно счастливым человеком, то это был он, Олег Скворцов.

Подойдя к подъезду старого особняка, он толкнул дверь, на которой красовалась золотистая металлическая табличка с надписью «Семь ветров», и вошел внутрь.

Олег сидел в неудобном низком кресле, придвинутом к круглому деревянному столику на гнутых ножках, и ждал, пока мать закончит беседу с клиенткой – расфуфыренной дамой, украшенной бриллиантовыми серьгами и тройным подбородком. Дама намеревалась отдохнуть как можно шикарнее, но заплатить как можно меньше, поэтому изводила мать каверзными вопросами. Но та была профессионально терпелива и очень убедительна в своих рекомендациях. Вообще-то, будучи владелицей туристической фирмы «Семь ветров», мать преспокойно могла бы сидеть в фешенебельном кабинете, предоставив работу с клиентами своим сотрудницам. Но Елена Сергеевна, энергичная, деловая и напористая, любила участвовать в процессе, а потому нередко сама бралась за дело.

Олег украдкой зевнул и огляделся по сторонам. Чуть наискосок от него точно в таком же низком и неудобном кресле сидела привлекательная молодая женщина и заполняла какие-то бланки. Пользуясь тем, что она погружена в свое занятие и ничего вокруг не замечает, Олег принялся внимательно ее разглядывать. У девушки были длинные золотистые волосы, мягкий овал лица и выразительные пухлые губы. Обычно при взгляде на таких женщин не говорят «красива», но с восторгом восклицают «Хороша!». Движения ее были неторопливыми, плавными, и в каждом жесте присутствовала неуловимая грация.

«Похожа на русалку», – подумал Олег. Тут девушка неожиданно оторвалась от своего занятия и подняла на него глаза. Глаза оказались густого темно-зеленого цвета с маленькими рыжими крапинками возле самого зрачка. Олегу почудилось, что в них мелькнуло легкое кокетство.

– Ну вот, наконец-то я могу уделить внимание родному сыну. Что это ты сияешь, как рождественская елка? – приветствовала его Елена Сергеевна, вставая с кожаного, цвета слоновой кости, кресла. – Я бы на твоем месте сделала более подобающее случаю лицо.

– Это какое же? – поинтересовался Олег, целуя мать в щеку.

– Скромное. Со следами глубокого раскаяния. И нечего тут оптимизм излучать. Два месяца не звонил и не приезжал к нам! А если бы я сама не позвонила и не вызвала тебя сюда в приказном порядке? Имей в виду – отец очень обиделся, вообще не хочет тебя видеть. Сказал – если ты появишься, он застрелит тебя из наградного пистолета.

– Никогда в это не поверю, – Олег обворожительно улыбнулся. – Ну, ма, прости, был очень занят. Хочешь, я папин номер прямо сейчас наберу?

И он достал мобильный.

– Не надо, у него доклад. После позвонишь.

– После так после. А как твой бизнес, процветает? Вижу, что процветает.

– Не подлизывайся. Рассказывай сначала, что у тебя случилось.

Елена Сергеевна была генеральным директором и владелицей турагентства. После того как муж, генерал-майор авиации, вышел в отставку и стал преподавать в академии, она решила круто поменять свою жизнь. Домохозяйка с двадцатипятилетним стажем, она неожиданно для всей семьи с головой ушла в туристический бизнес. Ее усилиями крохотная фирмочка, изначально состоявшая из пары зачуханных бестолковых девиц, обшарпанного письменного стола и двух колченогих стульев, превратилась в известного на рынке туроператора.

При этом Елена Сергеевна не стала агрессивной бизнес-леди. Будучи весьма деятельной особой, она не утратила присущей ей женственности. Стильно одевалась, была приветлива, мила и любезна как с клиентами, так и со своими сотрудниками. Впрочем, когда необходимо, могла быть требовательной и очень жесткой. Теперь у нее в штате состояло целых двенадцать сотрудников. А вернее, сотрудниц, потому что в агентстве работали только молоденькие девушки не старше двадцати пяти лет.

– Решалась наша судьба, – сказал Олег. – Понимаешь, все было очень серьезно, мы ночей не спали. Короче – под щитом или на щите.

– И что же?

– Победа! Полная и безоговорочная. Ты себе не представляешь, такой шанс бывает раз в жизни. В общем, поздравь – мы теперь солидная контора с богатой клиентурой и ослепительными перспективами. А я там – не последнее лицо.

– Олежек, ты у нас такой молодец! – Елена Сергеевна эмоционально шлепнула ладошкой по ореховой столешнице. – Мы с папой всегда верили в тебя. Слушай, приезжай к нам в субботу вечером. Поужинаем, ты все подробненько расскажешь. Я пельмени сделаю, хочешь?

– Кто же отказывается от пельменей? – проворчал довольный Олег. – Ты же знаешь мои слабости. В субботу я как штык у вас. Кстати, у тебя, вижу, девочки новые появились?

– Ишь ты, девочек он заметил. А уж как мои красотки оживились, когда ты вошел!

– Не преувеличивай, – отмахнулся Олег. – Я твой сын, и тебе кажется, что все должны мной восхищаться. А на самом деле я просто внес легкое оживление в их рутинную работу.

– А кроме девочек, ты что-нибудь еще заметил?

– Вон той стеклянной перегородки вроде не было.

– Это переговорная, – гордо пояснила Елена Сергеевна. – Видишь, теперь все цивилизованно. Может быть, еще пару комнат дополнительно придется здесь арендовать – расширяемся. Так как тебе мой новый интерьер?

Олег поспешил заверить ее, что интерьер, выполненный в светло-бежевых тонах и в полном соответствии с новейшими веяниями дизайнерской моды, произвел на него очень приятное впечатление.

– Только кресла ты выбрала не самые удачные, – попенял он, снова усаживаясь. – В них невольно скрючиваешься, как эмбрион.

– Так и было задумано, – усмехнулась Елена Сергеевна, – чтобы клиенты не особо рассиживались и быстро принимали решение. Кстати, когда у тебя в этом году отпуск? У нас появился новый тур в Италию, тебе должно понравиться.

– Мам, я пока еще ничего не знаю… – начал Олег, но Елена Сергеевна прервала его на полуслове.

– Олег, прекрати немедленно! – сказала она, сурово сдвинув брови. – Ты просто помешался на своей работе. Чем выше ты поднимешься по служебной лестнице, тем призрачнее мои надежды на то, что ты когда-нибудь женишься. Ты уже не мальчик, а у тебя даже подруги нет. Только не рассказывай мне про Таню Волгину, хорошо?

– Почему же? – проворчал Олег, который на самом деле отлично понимал чувства матери. – Она тебе не нравится?

– Мне нравятся девушки, которым нравишься ты. Если бы Таня полюбила тебя, я бы раскрыла ей свои объятия. Но она полюбила Виктора, а потом вообще уехала в Париж.

– Она уже вернулась из Парижа и рассталась с Виктором.

– Она бросила Потапова?!

– Нет, это он ее бросил.

– О боже мой! – воскликнула расстроенная Елена Сергеевна. – Сынок, неужели начнется все сначала? У тебя снова появилась надежда?

– Не беспокойся, не появилась, – горько усмехнулся Олег. – Я больше не намерен тратить свою жизнь на пустые ожидания.

– Я рада это слышать, – призналась Елена Сергеевна, сентиментально сморгнув навернувшиеся слезы. – Тебе давно пора перестроиться, а то не заметишь, как жизнь пролетит.

– Мне всего лишь тридцать, – улыбнулся Олег, наизусть знавший репертуар матери.

– Тебе уже тридцать, – парировала та. – В этом возрасте нужно наслаждаться жизнью: развлекаться в клубах, ездить на курорты, флиртовать с красивыми женщинами. А ты торчишь с утра до ночи в своей фирме, в лучшем случае выбираясь лишь на объект или на какое-нибудь совещание.

Олег не стал спорить. У него действительно не было времени на личную жизнь, и даже к матери он сегодня заглянул по пути на переговоры с заказчиком. Да и то только потому, что она настаивала на встрече.

– Где ты собираешься искать девушку своей мечты? – продолжала между тем Елена Сергеевна. – Учитывая, что служебные романы ты не приветствуешь.

– Не приветствую, – согласился Олег, покосившись на очаровательную клиентку, которая уже закончила заполнять бумаги и теперь стояла у высокой стойки, беседуя с туроператором.

– Заигрывать с девушками на улице ты тоже не умеешь, в общественном транспорте не ездишь, в магазины забегаешь лишь на пять минут. Зато на курорте или в круизе знакомиться так естественно!

«Особенно, если туда приезжают вот такие русалки, – усмехнулся про себя Олег, – снова бросив взгляд на белокурую девушку. Кажется, та уже завершила свои дела и, достав из сумочки солнечные очки, неторопливо направилась к двери.

Елена Сергеевна, заметив, что сын смотрит ей за спину, быстро обернулась и сразу поняла, кто именно привлек его внимание.

– Ну вот, это я понимаю, – одобрительно кивнула она, снова поворачиваясь к сыну. – Нормальный мужской инстинкт. А теперь вставай и отправляйся за ней следом. Выбери подходящий момент и предложи познакомиться. Тебе слова подсказать или сам придумаешь?

«А что, может, и впрямь тряхнуть стариной? – вдруг подумал Олег. – Ведь такие красавицы не каждый день на пути встречаются, специально искать станешь – не найдешь».

– Ты долго еще будешь здесь сидеть? – продолжала подстрекать его Елена Сергеевна. – Упустишь девушку, потом всю жизнь себе не простишь.

– Ну ладно, уговорила, – неожиданно для себя сказал Олег, вскочил на ноги, чмокнул мать в макушку и поспешил к выходу. Елена Сергеевна с усмешкой посмотрела ему вслед и недоверчиво покачала головой.

Оказавшись на улице, Олег огляделся по сторонам и сразу же заметил русалку в толпе прохожих. Она неспешно шла по направлению к метро, иногда останавливаясь у киосков или заглядывая в витрины магазинов. Олег так же неторопливо пошел за ней следом, стараясь держаться поближе, чтобы иметь возможность как следует ее рассмотреть. А посмотреть было на что – фигура у девушки оказалась потрясающей. Она вся состояла из плавных линий и выгодно отличалась от плоских манекенщиц и угловатых моделей, заполонивших глянцевые журналы. Округлости ее тела были приятны глазу и выразительно подчеркивались довольно узкой талией. «Если я женюсь на такой девушке, Таня непременно будет ревновать, – подумал Олег. – Может быть, она даже пожалеет, что сама не прибрала меня к рукам. Но, конечно, уже будет поздно». Подзадоривая себя, Олег прибавил шагу и максимально сократил расстояние. «Я ведь встретил ее именно в тот момент, когда решил кардинально изменить свою жизнь. Это перст судьбы». Через пять минут он уже был готов подойти и без обиняков представиться.

«Она наверняка вспомнит, что видела меня в агентстве. Кстати, туристическая поездка – отличный посыл к началу разговора. «Вы уже бывали в Италии? Нет? Уверен, что новый тур в Венецию вам понравится». А вдруг она уже сто раз была в Италии и ненавидит Венецию? Может, подойти и прямо заявить: «Я наблюдаю за вами уже целых полчаса и пришел к выводу, что вы мне подходите»? Тьфу, бред какой лезет в голову! Совершенно не представляю, как разговаривать с русалками. Наверное, надо было все же послушать, что предложит мать».

Тем временем девушка подошла к входу в метро, но вниз не спустилась, а остановилась у мраморного парапета и достала мобильный телефон. Олег притормозил неподалеку, возле рекламного щита, собираясь с духом.

«Сейчас или никогда», – наконец сказал он себе, глубоко вдохнул, расправил плечи и сделал уверенный шаг вперед. В тот же миг где-то совсем рядом звучный мужской голос воскликнул: «Регина!» Девушка быстро вскинула голову, и на ее губах заиграла счастливая улыбка. Понять значение этой улыбки было несложно, и душу Олега мгновенно заполнило разочарование.

«Господи, какой идиот! – подумал он про себя. – И почему я решил, что она свободна? Такая женщина не может никому не принадлежать».

Желая взглянуть на своего счастливого соперника, он слегка повернул голову и остолбенел: от припаркованной возле тротуара большой черной машины навстречу Регине шел не кто иной, как… Витька Потапов! Регина, судя по всему, и была той самой феей, на которой тот собирался жениться. Стало ясно, что именно Витька отправил свою невесту к Елене Сергеевне в турагентство… Вот тебе и перст судьбы!

Потапов между тем широко улыбался и махал рукой. Девушка поспешила ему навстречу и через несколько мгновений уже утонула в его объятиях. Руки Виктора держали ее нежно и в то же время уверенно, даже собственнически. Когда он наклонился, чтобы поцеловать Регину, Олег не выдержал и отвел глаза. Сказать, что он был удивлен, – значит не сказать ничего. Он был потрясен, а еще унижен и оскорблен в лучших чувствах. Опять верный друг встал у него на пути! Это просто какое-то наваждение, рок, насмешка судьбы.

Шагнув в сторону, он спрятался за рекламный щит, пытаясь взять себя в руки, но сделать это оказалось чертовски трудно. Он чувствовал, как у него полыхают уши – то ли от возбуждения, то ли от злости. Пытаясь сообразить, что ему теперь делать, Олег продолжал бездумно наблюдать за Виктором и Региной. Влюбленные о чем-то оживленно поговорили, потом снова страстно поцеловались, и Виктор, развернувшись, торопливо зашагал обратно к своей машине.

«Я пропущу встречу с важным клиентом!» – мелькнуло в голове у Олега. Он бросил короткий взгляд на часы – до назначенного рандеву оставалось сорок минут. Свою «Аккуру» он оставил на Малой Никитской, и если бы сейчас помчался назад сломя голову, то еще вполне мог бы успеть. Но он не помчался. Он застыл на месте, не в силах отвести взгляда от Регины, которая по-прежнему стояла возле метро и возилась со своим мобильным телефоном.

Наконец девушка сунула телефон в свою сумочку, немного помедлила, как бы о чем-то размышляя, отбросила назад светлую прядку волос и уверенно зашагала по направлению к переходу. Олег вышел из-за рекламного щита и с досадой смотрел ей вслед. Надо же, он уже столько всего напридумывал про их знакомство… Даже представил, как покажет Регину Тане, и как Таня будет реагировать… Тоже мне, мечтатель!

Регина подошла к обочине шоссе и ступила на широкую белую полоску пешеходного перехода. А в следующую секунду раздался душераздирающий визг тормозов, и Олег увидел, как страшная сила швырнула девушку на асфальт. Дальше действие развивалось стремительно, и позже Олег не мог внятно описать, как именно все происходило. Он помнил лишь, что опустился возле Регины на колени и осторожно приподнял белокурую головку. Стекающая по ее виску струйка крови привела его в ужас, и он смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Он не слышал ни взволнованных криков людей, ни заливистой трели милицейского свистка, ни даже сирены «Скорой помощи». И очнулся только тогда, когда человек в белом халате решительно отодвинул его своим могучим плечом.

Едва носилки с неподвижно лежащей на них Региной погрузили в машину, Олег подошел к открытой дверце, намереваясь тоже забраться внутрь. Он почему-то был уверен, что имеет полное право сопровождать девушку в больницу. Тем не менее строгий окрик врача заставил его остановиться.

– Куда это вы собрались? – спросил молодой доктор, равнодушно взирая на него с высоты своего двухметрового роста. – Вы что, родственник пострадавшей?

– Я… Да, родственник… То есть нет – я друг. Очень близкий друг.

Эскулап посмотрел на него с подозрением, но потом все же милостиво кивнул головой в сторону открытой двери.

До больницы они добрались в считаные минуты, Регину сразу же куда-то увезли, а Олега посадили на жесткий стул в коридоре и приказали ждать. Он и ждал. В голове его носились обрывки каких-то невнятных мыслей, а на душе было тревожно и муторно. Когда в конце коридора наконец-то появилась высокая фигура доктора, Олег вскочил на ноги и вытер о брюки вспотевшие от страха ладони.

Однако волновался он напрасно, потому что с Региной все было в порядке. Врач не стал мучить его медицинскими подробностями, сказал лишь, что девушка пережила шок, но в общем и целом отделалась легко. Ни сотрясений, ни переломов, только множественные ушибы – сильные, но не смертельные. После этого доктор разрешил Олегу зайти к пациентке в палату.

Регина лежала у самого окна, и солнечный свет падал на ее бледное, покрытое ссадинами лицо. Когда Олег подошел поближе, из-под толстой повязки на него с любопытством взглянули темно-зеленые глаза с желтыми крапинками возле зрачка.

– Как вас зовут? – спросила Регина тихо, но вполне внятно. Олег назвал свое имя и опустился на стоявший возле ее кровати стул. Она немного его поразглядывала, а потом неожиданно улыбнулась.

– А я знаю, откуда вы взялись, – сказала она, выговаривая слова очень медленно и осторожно. – Вы не спускали с меня глаз, когда я заполняла анкету в «Семи ветрах». Потом, наверное, отправились за мной следом и увидели, как меня сбила машина.

Олег подумал, что для человека, который только что пережил ужасное потрясение, она рассуждает очень здраво и логично – хороший знак. Это обстоятельство по-настоящему его обрадовало, настроение сразу же пошло вверх, и он даже отважился на небольшое откровение.

– Все правильно, – подтвердил он ее догадку. – Я шел за вами, потому что вы мне понравились.

Олег не в первый раз в жизни говорил девушке такие слова. На самом деле он сам с собой заключил договор. Договор был простой и понятный. Флирт, отношения, влюбленности – все это игра. Игра, в которую принято играть взрослым людям. То, что не было игрой, а задевало его всерьез, оказалось недоступно. Возможно, господь бог наказывал его за что-то, определив находиться рядом с Таней Волгиной, которая его не хотела… Что ж, приходилось мириться с существующим положением вещей. Время от времени он заводил необременительные романы и, как человек искренний, даже увлекался на какое-то время, но потом эмоции угасали, а девушки разбегались. Вероятно, они чувствовали, что по-настоящему Олег им не принадлежит, что он – заколдованный принц. Тело его находится в их распоряжении, а сердце похищено неизвестной колдуньей…

– Вы мне очень понравились, – сглотнув, повторил Олег, глядя на беспокойно шевельнувшуюся Регину.

– И поэтому вы соврали доктору, назвавшись моим близким другом? – снова улыбнулась девушка, и в ее глазах Олегу опять почудилась кокетливая искорка.

– Если уж на то пошло, то соврал я только наполовину, – вздохнул он. Я и в самом деле близкий друг. Только, к сожалению, не ваш… Я – близкий друг вашего близкого друга, Виктора Потапова.

Регина никак не отреагировала на это его признание, лишь осторожно облизала сухие губы и прикрыла глаза. Ее молчание длилось довольно долго, и Олег уже начал думать, не уснула ли она, но вдруг снова услышал ее голос.

– Мне приятно, что в такой страшный момент вы оказались со мной рядом, – произнесла она еле слышно. – Думаю, теперь у нас с вами и вправду есть повод подружиться. А Виктор… Пожалуйста, не говорите ему пока о случившемся. Я не хочу волновать его понапрасну. Обо мне есть кому позаботиться, скоро приедет мама…

Регина снова закрыла глаза и теперь уже действительно заснула.

Выйдя из больницы, Олег взял такси и дал шоферу адрес турагентства своей матери. Устроившись на заднем сиденье, он размышлял обо всем, что с ним сегодня случилось. Трудно было поверить, что несколько часов способны вместить в себя такое невероятное количество событий и эмоций. Регина сказала «мы подружимся» и улыбнулась. Олег ее улыбке обрадовался. Но мысли о Витьке мгновенно отравили его радость. «Интересно, если бы Потапов оказался на моем месте, что бы он сделал?» – неожиданно подумал Олег. И сразу понял – что. Витька ни на секунду не усомнился бы в своем праве поухаживать за красивой девушкой, будь она хоть трижды невестой лучшего друга. Наверное, он даже с гордостью сообщил бы Олегу, что волочится за его подругой и надеется ее отбить. Уж такой у него характер.

Волна гнева против расторопного и удачливого Витьки поднялась в душе Олега. Может быть, нужно забыть о своей щепетильности и поступать так, как хочется? Тогда и фортуна обернется к нему лицом. Все время он терзается, страдает, обдумывает каждый шаг… А судьба, судя по всему, любит эгоистичных, не сомневающихся в себе, отважных парней. Это им везет в любви…

Олег не собирался себя обманывать. Никогда ему не разлюбить Таню. Она привязала его к себе невидимыми волшебными нитями, и ему никуда от нее не деться. Это знание опьяняло и пугало его. Много-много лет потратил он на надежды и мечты, которые так и не осуществились. Кажется, пришло время признать свое поражение и попытаться начать все сначала. Без любви. Что ж, ему достаточно будет просто привязанности, нежности, поддержки… Он и сам готов поделиться этим с кем-нибудь. Почему не с Региной? Вдруг он тоже ей понравился? Он может проявить настойчивость и потеснить везунчика Виктора, отвоевав у него девушку. «Око за око, зуб за зуб, – мстительно подумал Олег. – Никакие понятия о чести не смогут остановить меня в этот раз. Хватит того, что я без боя отдал Витьке Татьяну. А ведь она была моей самой первой и, пожалуй, единственной настоящей любовью. Но дружба для меня оказалась превыше всего, и я действовал прямо как в песне: ушел с дороги, потому что «третий должен уйти». Зато теперь все будет иначе».

Только усевшись за руль своей машины, Олег вспомнил наконец о работе. Он поспешно достал из кармана сотовый, у которого был выключен звук. Пропущенных телефонных звонков оказалось не меньше десятка, и почти все они были от Виктора. От него же пришло несколько «эсэмэсок». Первая предупреждала, что он «уже опаздывает», а последняя обзывала его сволочью, из-за которой чуть было не сорвался суперважный заказ.

«Интересно, какие ругательства он обрушит на мою голову, когда узнает о том, что я решил отбить у него Регину?» – усмехнулся про себя Олег и резко повернул ключ в замке зажигания.

Он позвонил ей на следующий же день, как только подвернулась первая возможность. Благо, повод был – узнать, как она себя чувствует после случившегося.

– А я уже дома, – весело сообщила Регина. – Все обошлось!

Было непонятно, рада она тому, что вырвалась из лап врачей, или же ей приятен звонок Олега. «А вдруг я тоже понравился ей с первого взгляда? – подумал тот и сам себе ответил: – Почему бы и нет? Молодой и симпатичный молодой мужик вполне может рассчитывать на внимание милой девушки». Мать всегда говорила, что если он только захочет, у него от девиц отбоя не будет, и вся проблема лишь в его чрезмерной занятости и замкнутости. И смотрела на него со значением. Конечно, она недоговаривала. Оба они знали, что все дело не в отсутствии времени, а в отсутствии желания. Олегу нужна была только Таня, но она не любила его, и у него так и не появился вкус к победам на личном фронте. Победы были ему неинтересны.

Но теперь… «Теперь все изменится!» – в который уже раз пообещал он себе, вслушиваясь в дыхание Регины на том конце провода.

– Это просто здорово, что все обошлось, – сказал он вслух и, переборов секундное сомнение, быстро добавил: – А хотите, я сегодня к вам приеду и выведу вас на прогулку? Ведь вам сейчас полезно подышать свежим воздухом. Хотите?

Регина немного подумала, а потом засмеялась.

– Хочу, – произнесла она таким игривым тоном, что у Олега сразу же участился пульс. Кажется, у него все может получиться.

– А… Где вы живете?

– Возле метро «Динамо».

– О, так это же замечательно. У вас недалеко парк есть – там и погуляем. Я возьму вас под руку и буду водить по дорожкам – туда-сюда. А потом верну домой в целости и сохранности. Идет?

Регина сказала «да» и продиктовала адрес. Олег записал его не на клочке бумажки, а сразу внес в блокнот, а заодно и в память телефона. Это должно было означать серьезность его намерений. Однако по дороге к Регине, вместо того чтобы предвкушать свидание, он, как всегда, поддался беспокойству и представлял себе неминуемое объяснение с Виктором. Ну, и что же он скажет лучшему другу? «Ты знаешь, я тут на днях случайно познакомился с твоей девушкой и решил пригласить ее на свидание. Ты как, не в обиде?» А что, вполне приемлемо. Это были почти те же слова, которые однажды сказал ему Виктор, когда присвоил себе Таню.

«Регина очень эффектная девушка, – уговаривал он себя, настраиваясь на флирт. – Ну, по крайней мере, во мне точно что-то вспыхнуло. Я увидел ее и почувствовал… Что я почувствовал? Во-первых, восхищение, конечно. Разве можно не восхищаться такой фигурой? При взгляде на такие формы в мозгах немедленно делается завихрение. И еще меня поразило то, какая она вся… гармоничная. Волосы, глаза, губы – все сочетается идеально, а в итоге получается восхитительная женщина, которая с первого взгляда разит наповал».