Водяная Луна. Возвращение

Глава 1

Предместье Ла-Рошели поражало буйством пышной растительности. В окрестных лесах причудливо перемешались узловатые хвойные деревья с грациозными тропическими пальмами, и такое сочетание придавало местности особый шарм.

Уютный парк, окружённый вековыми дубами, радовал взгляд посетителей кустами благоухающих роз, раскидистыми гортензиями и другими восхитительными цветами, над которыми порхали весёлые птахи, услаждая округу не то песенками, не то звонкими перебранками. Но гомон пернатых перекрывал радостный смех и возгласы людей, собравшихся на лужайке.

Здесь на сочной траве замечательного уголка тенистого сада резвился темноволосый шестилетний мальчик. Вихрастый сорванец занимался фехтованием с пожилым мужчиной, разговаривая с господином на испанском. За тренировкой добродушно наблюдала красивая молодая женщина. Расположившись в плетёном кресле, дама держала на руках милую девочку примерно двух лет с такими же синими глазами и кудряшками светло-золотого оттенка, как у неё самой.

– Отец, хватит мучить ребёнка! – воскликнула женщина. – Тэо уже устал!

– Вовсе нет! – бросаясь в атаку, возразил мальчишка, но мужчина ловким движением, неожиданным для человека его возраста, отбил удар малыша и засмеялся:

– Зато я устал, Тэо, – признался старик. – Мама права, давай передохнём…

В этот момент на парковой дорожке появился статный широкоплечий мужчина, и мальчишка, радостно заорав, бросился к нему навстречу. Господин улыбнулся и, подхватив сорванца, немного потискал.

– Папа, хочешь я покажу, чему научился? – сверкая глазами, спросил Тэо уже на французском.

Отец вновь улыбнулся и, опустив сына на землю, встал напротив, позволяя мальчонке показать приёмы, которым его обучил дед.

– Молодец! – похвалил он сына и взъерошил его и без того непослушные волосы.

Мужчина подошёл к жене, взял на руки дочь, полюбовался малышкой и расцеловал лукаво улыбнувшуюся мордашку девочки.

– Ты сегодня рано, – удивилась женщина.

– Новый корабль спустили на воду раньше срока, и я подумал, что могу позволить себе подольше побыть с семьёй.

– Что-то ты темнишь, граф… – насторожено посмотрела на мужа девушка. – Собрался сам его опробовать?

– Не сердись, Эстель, – виновато взглянул мужчина. – Ты же знаешь, я должен лично убедиться, что всё в порядке.

Получив титул графа, капитан Корбо осел под Ла-Рошелью и занялся кораблестроением. Земли господина де Дюрана, расположенные южнее города, засаженные виноградниками, приносили бывшему пирату неплохой доход, а наличие собственных кораблей позволяло вести выгодную торговлю как со Старым, так и с Новым Светом. Большая часть команды осталась со своим капитаном и сопровождала торговые суда до места назначения или выполняла пассажирские или торговые перевозки.

Сам Теодор д’Эмери де Дюран частенько отправлялся в недалёкие вылазки по морям, проверяя судоходные качества своих кораблей, а порой лично доставляя особо ценные грузы. Правда, каждый раз отправляясь в плаванье, мужчина выслушивал недовольство беспокоящейся о нём супруги. Частенько, когда земля скрывалась за горизонтом, граф давал себе слово больше не отправляться в походы, поскольку и сам безумно скучал по любимой и детям. Но беспокойный характер и тяга к приключениям не давали отважному корсару усидеть на месте, и, оказавшись на суше, он вновь рвался в море.

Нежно взглянув на жену, де Дюран достал из кармана футляр и преподнёс его женщине. С любопытством открыв коробочку, она вскинула брови, и её взгляд сделался ещё более подозрительным:

– Сознавайся, куда ты собрался на этот раз? – строго спросила Эстель.

– С чего ты взяла? – сделал граф невинную мину.

– А с чего это ты решил дарить мне брильянты?! – нахмурилась она. – Прошлый раз, когда ты подарил комплект из гранатов и самоцветов, ты отправился к берегам Северной Африки. После преподнёс подвески и браслет из сапфиров и полез в средиземное море к османам, где кроме того мог попасться и испанскому королю. Я боюсь предположить, что ты теперь задумал!

– Да ничего я не задумал, – пряча глаза, пожал плечами супруг и, стараясь выглядеть более естественным, спросил: – Почему ты не можешь предположить, что я просто так решил преподнести подарок?

– Я слишком хорошо тебя знаю, Корбо! Ты пытаешься задобрить меня, – догадалась Эстель и потребовала: – Говори!

Граф де Дюран знал, что супруга обращается к нему по старой пиратской кличке, только когда сердится, и, виновато взглянув на женщину, произнёс:

– На этот раз всего лишь необитаемый остров. Ты же знаешь, я давно собирался перевести прах своего отца и похоронить его рядом с матерью. Это просто лёгкая прогулка, никакой опасности.

Прошло около пяти лет с того времени, как Тэо перенёс останки матери на кладбище неподалёку от своего поместья. Ещё тогда сын сетовал, что столько времени прошло, а он не выполнил обещание, данное старому капитану перед смертью, и до сих пор не перевёз отца на земли Франции. И вот теперь, когда граф закончил строительство нового корабля, он решил, что не стоит больше откладывать поход в Вест Индию, а пора уже посетить остров, на котором захоронен Морис Дюран.

– Ты собрался к берегам Нового Света, а я должна полгода жить в неведенье и переживать за тебя? – возмутилась супруга.

– Ну почему полгода? От силы месяца три, – возразил де Дюран. – Да и то, это при самом плохом раскладе, – попытался успокоить он любимую и взялся доказывать, насколько безопасна подобная поездка за океан.

Супруг утверждал, что время пролетит незаметно, и не успеет она оглянуться, как он уже вернётся. Продолжая заверять, что это скорее увеселительное путешествие, а не серьёзное плаванье, граф к своему удовлетворению заметил, как глаза девушки, наконец, потеплели. Тэо обрадовался: похоже, ему удалось убедить жену.

Понимая, что ей всё равно придётся смириться с решением супруга, Эстель некоторое время молча слушала его излияния. Она как никто другой знала: уж если её капитан что-то задумал, то ничто не сможет заставить его отказаться от затеи. Но неожиданно сын, внимательно следящий за разговором родителей, горячо воскликнул:

– Отец, возьми и меня с собой! Я давно мечтаю отправиться в плаванье! Я хочу, как и ты, стать капитаном!

Старший Тэо улыбнулся, слова сына порадовали отца. Заметив самодовольную улыбку мужа, Эстель возмутилась:

– Только этого мне не хватало! Мало я переживаю за отца, ещё и за сына буду тревожиться?

– Ну, пап, скажи ей… – желая получить поддержку, захныкал маленький хитрец.

Граф лукаво посмотрел на супругу и непринуждённо предложил:

– Может, действительно взять его с собой?

Де Дюран был абсолютно уверен: мать не согласится на подобную авантюру, но таким предложением он надеялся окончательно убедить жену в безопасности предстоящего плаванья. Взглянув на скорчившуюся в умильной гримасе мордочку сына, Эстель перевела взгляд на довольно улыбающегося мужа, на некоторое время задумалась и неожиданно согласилась:

– Хорошо! – тряхнула она головкой, и не успел мужчина опомниться, как супруга твёрдо добавила: – Мы поедем все вместе!

– Что значит «вместе»? – растерялся граф.

– Ну, ты же сам говорил: это всего лишь увеселительная прогулка. Вот я и хочу прогуляться вместе с тобой. Мне так грустно и тревожно, когда тебя нет рядом, – призналась Эстель. – Тем более я давно не была в Новом Свете, а там такие райские места!

Вспоминая жизнь в испанской колонии, женщина улыбнулась, и её глаза засверкали.

– Но, милая, это же море… Там может быть опасно… – хотел возразить супруг.

– Так значит, всё же опасно? – нахмурилась Эстель.

– Нет, но всё же… – замялся де Дюран, раздумывая над нужным ответом.

– Все, решено! Мы поплывём вместе с тобой. Я смогу посетить Пуэрто-Бельо и показать сыну дом, где прошло моё детство, – загорелась идеей супруга и, предвкушая путешествие, вновь улыбнулась. – И за тебя мне не придётся волноваться, да и тебе будет спокойнее, когда мы рядом.

С последним утверждением капитан не стал бы соглашаться. Прожжённый морской волк прекрасно осознавал, насколько опасным может быть море, и ему было бы гораздо спокойнее, если бы жена и дети оставались на берегу. Но Тэо только что сам расписывал пустячность затеянного им плавания, и отступать было уже поздно. Немного подумав, граф быстро нашёл приятные моменты от совместной поездки и согласился:

– А действительно, почему бы нам всем вместе не отправиться в путешествие?

Но тут воспротивился дед:

– Вы решили оставить меня совсем одного? – заворчал сеньор дель Маркос. – Считаю, крошке Летисии лучше остаться дома. Зачем такой маленькой девочке пускаться в далёкое плаванье? Да и младшему Тэо рановато ходить в море.

– Я уже большой! Мне скоро семь! – взбунтовался мальчик и в подтверждение собственной взрослости привёл серьёзный довод: – Я даже умею читать!

– Сеньор Бернардо, а вам не сложно будет справляться с девочкой? – осторожно поинтересовался капитан, соглашаясь с тестем, что малышке будет тяжело столько времени находиться в море.

– А я на что? – вступила в разговор женщина средних лет, явившаяся совсем недавно, но быстро сообразившая, о чём ведут речь господа.

– Конечно, Фиделина! – обрадовался старик. – Она и Эстель вырастила, – обратился он к супругам, явно не желая оставаться в доме в полном одиночестве без детей и внуков.

Ещё немного поспорив, супруги и тесть в конце концов пришли к соглашению, что с капитаном отправится Эстель с сыном, а девочка останется дома с дедом и дуэньей. Матери было жаль расставаться с дочкой, но раз уж она собралась в плаванье с мужем, ей пришлось согласиться на небольшую разлуку с малышкой.

Подготовка к морскому походу заставила семью покинуть уютный особняк в землях провинции Пуату и отправиться в дом, расположенный неподалёку от порта. Совсем скоро карета подъезжала к городу-крепости Ла-Рошели. Эта удобная гавань длительное время переходила из рук в руки: то она принадлежала Англии, то вновь возвращалась под крыло французских монархов, пока окончательно не стала крупнейшим портом Франции, соединяющим страну с соседними государствами и колониями. Со стороны моря гавань охраняли оборонительные сооружения, возвышаясь средневековыми башнями с названиями Святой Николас, Ла-Шен и Лантерн. В случае опасности между ними натягивались цепи, делающие внутренний рейд неприступным для прохода вражеских судов.

Но граф с семьёй прибыл в Ла-Рошель не с моря, а с суши. Древний средневековый город был обнесен крепостной стеной, носившей название Перро, поскольку за ней находился квартал с таким же названием. Экипаж проследовал к большой башне, построенной ещё в начале ХII века и служившей главными воротами, отделяющими старый порт от нового города. В средние века ворота состояли из двух арочных проемов: большой предназначался для проезда повозок и экипажей, а более маленький – для пешеходов. Но не так давно оба проёма были объединены в одну большую арку, через которую и проехала карета графа. Как раз когда экипаж миновал своды ворот, колокол отбил два часа пополудни. Звон исходил от колокольни с часами, добавленными к башне ещё в конце пятнадцатого века и звонившими каждый час.

Далее путники оказались на улице Пале – главной торговой улице Ла-Рошели с традиционной для портового города застройкой. Здесь ютились средневековые дома с навесными карнизами из шифера¹ и аркадами² для защиты от дождя, но улица могла похвастаться и ренессансными особняками, один из которых принадлежал графу де Дюрану. Вскоре семейство подъехало к дому, фасад которого привлекал взгляды прохожих многочисленными пилястрами, изящными арочками и резными карнизами. С красотой жилища бывшего пирата мог конкурировать разве что особняк, построенный когда-то для короля Генриха II, расположенный несколько ближе к гавани. Карета, наконец, остановилась, и господа зашли в дом.

Сборы в дорогу шли полным ходом. Считая дни до отплытия, младший Тэо ежедневно бегал в порт полюбоваться на корабль и часто путался под ногами матросов. Мальчишка беспрестанно сновал по палубе, донимая команду вопросами, но мужчины относились к парнишке снисходительно и терпеливо объясняли все, что интересовало сына капитана.

– Хороший моряк получится из твоего сорванца, Корбо! – смеялись парни, обращаясь к графу.

– Не дай бог! – хваталась за сердце мать и пыталась утащить сына на берег.

И вот настал долгожданный час. Попрощавшись с отцом, Эстель поцеловала дочку и, расстроенная расставанием, смахнув слезу, зашла на корабль. Сын уже радостно скакал по палубе, норовя снести всё на своём пути, а привычно готовый к морской качке граф де Дюран возвышался уверенной скалой на мостике. Команда слажено выполнила команду, и корабль, плавно развернувшись, величественно направился в открытое море.

Наполненные ветром белоснежные паруса фрегата горделиво раздувались, напоминая украшенную пышным жабо грудь самодовольного господина. Натянутые новенькие снасти звенели под порывами свежего ветра, радуя слух моряков знакомой песней. Крепкий корпус, отражая напор суетливых волн, разбивал их в кружевную пену, и за статным красавцем волочился царственный шлейф притихших морских фрейлин.

Капитан и команда бывших корсаров единогласно решили дать новому судну имя любимого и погибшего смертью храбрых пиратского фрегата, и на носу корабля красовалось многообещающее название: «Поцелуй Фортуны». Да и сам парусник всем своим холёным видом хвастливо заявлял: «Я и в самом деле исключительный счастливчик».

«Поцелуй Фортуны» являл собой образец кораблестроения, спроектированный с учётом всех современный веяний. Оснащённый прямыми и косыми парусами, вооружённый сорока пушками он отличался от своего предшественника тем, что был ещё более прочным, быстроходным и манёвренным. Его одноимённый собрат «Osculum fortuna» по просьбе друга адмирала де Тюрена перешёл во владение флотилии короля Людовика и бороздил просторы Атлантического океана, выполняя различные поручения Его Величества. Для нового «Поцелуя Фортуны» плаванье было первым, и капитан, и команда, надеялись, что корабль окажется столь же удачливым, что и его тёзка, а судьба его будет более счастливой, чем у предшественника.

Проводив глазами удаляющуюся землю, графиня де Дюран, печалясь о дочке, вздохнула и, решив заняться делом, направилась в каюту разбирать вещи. Рядом с женщиной сновал сын, и чтобы угомонить непоседу, Эстель попросила его помочь. Тэо с азартом воспринял просьбу матери и начал рыться в сундуке отца. В этот момент зашёл граф, достал из шкафа карту и, разложив её на столе, начал что-то сверять. Мальчик вытащил чёрную рубашку и штаны капитана Корбо:

– Папа, а это что? – поинтересовался Тэо.

Эстель взглянула на пиратское одеяние мужа и удивилась:

– Ты до сих пор не выкинул это старьё?

– Да, я совсем забыл про него, – не отрываясь от изучения карты, отмахнулся де Дюран.

Так и не обратив внимания на свой заброшенный костюм, капитан вышел обратно на палубу. Но сына наоборот старая одежда пирата очень заинтересовала, и он, тут же натянув рубаху отца, изображая из себя разбойника, начал бегать по комнате, запрыгивая то на стул, то на кровать. Малыш размахивал учебной шпагой и, сражаясь с невидимым противником, сыпал угрозами, пока мать не поймала мальчишку и не стянула с него пиратский наряд.

Закончив разбирать вещи и сложив часть из них в шкаф, Эстель с сыном вышла подышать свежим воздухом. Маленький Тэо, не переставая радоваться тому, что он находится на корабле и участвует в настоящем морском походе, с восторгом смотрел на раздувающиеся паруса и с упоением подставлял лицо ветру. Пристроившись на мостике рядом с капитаном, мальчик, поглядывая на отца, старался его копировать. Он так же широко расставил ноги и, усердно хмуря бровки, сложил руки на груди, чем вызывал смех команды. Взглянув на сына, граф, еле сдерживая улыбку, проговорил:

– Прежде чем стать капитаном, тебе надо сначала дорасти до юнги.

– Я готов, капитан! – тут же согласился малец, преданно уставившись на отца.

– Ну, тогда тебе первое задание, – проговорил граф. – Ты должен охранять маму и не отходить от неё ни на шаг.

– Ну, пап, я уже большой! – захныкал Тэо, раскусив его хитрость.

– На корабле нет пап! – строго ответил де Дюран.

– Хорошо, капитан, – пробурчал мальчик и поплёлся к матери.

Графиня не переставала восхищаться отвагой и силой мужа, наверное, именно этим пират и покорил её сердце при первой встрече, а теперь она не представляла себе жизни без него. Душа Эстель наполнялась трепетом от одного взгляда любимого, и, наблюдая за своими родными мужчинами, маленьким и большим, она ощущала себя безумно счастливой.

Спокойствие и величие моря настраивали на философский лад, и, не спуская глаз с мужа, молодая женщина размышляла: «Насколько глубоким смыслом наполнено высказывания «Бог – это Любовь». Действительно, что может быть прекраснее любви? Любви к вполне конкретному человеку: отцу, матери, ребёнку? Но самая удивительная тайна – это любовь между мужчиной и женщиной. Почему два совершенно посторонних человека вдруг становятся друг другу ближе родных людей? Разве это не волшебство? – задалась вопросом Эстель. – Как получается, что они не могут жить и даже дышать друг без друга? И неожиданно жизнь другого человека становится тебе дороже своей? А разве не чудо, что эти люди вообще смогли встретиться на бескрайних просторах земли? Когда же это чувство струится в тебе, ты буквально ощущаешь незримое прикосновение к душе чего-то неземного и чистого, испытываешь присутствие чего-то светлого и возвышенного, а мир становится прекрасным и полным совершенства… Наверное, тогда и начинаешь понимать, суть слова «Бог»! – неожиданно для себя сделала открытие графиня. – Только испытав восторг любви, человек может осознать всю бессмысленность бесконечной погони за богатством и властью и понять, насколько земное тщеславие ничтожно по сравнению с великим даром зовущимся Любовью. Никакие деньги, никакая власть не может заменить истинного глубокого чувства, делающего человека по-настоящему счастливым. А если кто-то утверждает обратное, то чем он тогда отличается от борова, счастливо чавкающего у полной кормушки?»

От подобных раздумий леди отвлекло восклицание сына:

– Мама, смотри, какие большие рыбы! Вон там! – указал ручонкой мальчик и искренне удивился. – Они плывут даже быстрее, чем наш корабль!

– Это дельфины… – улыбнувшись, пояснила Эстель и обняла малыша. «Всё-таки как хорошо, что я решилась на эту поездку» – подумала она и, вздохнув полной грудью свежий морской воздух, восторженными глазами обвела синие просторы.

Плаванье проходило спокойно, погода и ветер благоприятствовали кораблю, и фрегат уверенно нёсся к намеченной цели. Единственное беспокойство, которое приходилось испытывать капитану, матери, да и всей команде, –это неуёмная энергия младшего Тэо. Вскоре мальчишке надоело сидеть возле женской юбки, и он решил обследовать корабль.

Несколько раз пострелёнок пытался вскарабкаться на мачту, но моряки, замечая его поползновения, каждый раз снимали сорванца уже с первой реи, не позволяя забраться выше. Как-то малыша потеряли и нашли на баке забравшимся в бухту канатов. Свернувшись клубочком словно котёнок, Тэо там просто уснул.

Затем бедокур посетил камбуз, где беспрестанно норовил сунуть нос в кипящую кастрюлю. Вспоминая, что подкладывал повар в суп на кухне у них дома, малец усердно досаждал коку своими бесконечными советами, чем выводил того из себя. Намереваясь помочь и почистить лук, парнишка схватил нож, но в результате порезал палец и, вскинув раненой рукой, разбил горшок с крупой. Кок постарался выпроводить вон незваного назойливого поварёнка, но тот напоследок успел всё же «подсобить», обильно посолив похлёбку.

В обед, первым попробовав свою стряпню, Тэо благоразумно решил не попадаться на глаза ни команде, ни отцу и, спрятавшись в бочке из-под солонины, через щёлочку с интересом наблюдал, как моряки рыскают по кораблю в его поисках. Выдал разбойника кот. Заинтересовавшись, тем что шуршало в бочке, котяра залез внутрь и, заявляя свои особые права, пытался избавиться от соперника, щекоча хвостом нос мальчишки. Пока Тэо препирался с пушистым лазутчиком, его и обнаружили. Ухватив сына за шкирку, словно того нашкодившего кота, капитан вытащил шалопая из укрытия и, усадив на палубе, заставил съесть тарелку своего варева. Под язвительные шуточки матросов мальчик давился, но ел, а Эстель, сочувственно поглядывая на сына, пыталась уговорить отца сжалиться над ребёнком.

– Он всю команду оставил голодной! – строго ответил капитан, и мать обречённо вздохнула.

Сморщившись от очередной ложки супа, непоседа, косясь на сердито сдвинувшего брови отца, понимал: разжалобить его не удастся.

Через день в поисках запасов кусков сахара маленький Тэо забрался в трюм и ползал по бочкам, ящикам и тюкам, проверяя их содержимое, где его, не заметив, и закрыли. Потеряв сына из вида, Эстель подняла тревогу, и команда вновь сновала по кораблю, разыскивая сорванца.

В следующий раз мальчишка пробрался на нижнюю артиллерийскую палубу. Для начала Тэо полазил вокруг пушек, затем, намереваясь покататься, забрался на одну из них верхом, но она оказалась надёжно закреплена, а силёнок пострелёнка оказалось недостаточно, чтобы ослабить крепежи и сдвинуть пушку с места. Тогда Тэо придумал другое развлечение и успел даже запихнуть в дуло ядро. Раздумывая, каким образом заставить пушку выстрелить, шкодник полез в бочку с порохом, и за этим опасным занятием его застал один из канониров. Моряк приволок мальчишку к отцу, и, услышав о проделке сына, капитан страшно разозлился. Он собрался отшлёпать разбойника, но на его защиту кроме матери встали и члены команды, и, смягчившись, отец в качестве наказания приказал бедокуру трое суток не высовывать носа из каюты. Три дня корабль жил спокойной жизнью, но по истечении заключения на палубе вновь появилась любопытная озорная мордашка. Поначалу парнишка чинно прогуливался по палубе и старался держаться благопристойно, но вскоре начал приставать к матросам с вопросами: «Зачем вы тяните эту верёвку? А что крепится вот этим канатом? А что будет, если развязать вот этот узел?» И не дожидаясь ответа, потянул за конец. Минут через пять сорванец узнал, что тогда он получит нагоняй от отца, поскольку только в последний момент моряки смогли удержать готовый оборваться парус на фок-мачте.

Вечерами, спустившись в кубрик к матросам, Тэо, раскрыв рот, слушал рассказы мореплавателей о странствиях, приключения и схватках, в которых участвовали пираты под командованием капитана Корбо. Восхищаясь бесстрашием корсаров, мальчишка, сверкая глазами, просил рассказать ещё о подвигах команды и своего отца. Тогда моряки поведали историю о том, как капитан Корбо захватил галеон и пленил прекрасную испанку, но девушка оказалась не простой, и, в свою очередь, захватила сердце отважного капитана. Когда же она, обернувшись русалкой, попыталась уплыть от пирата, Корбо выловил её и вернул на корабль. Малыш, затаив дыхание, восторженно слушал романтическую историю любви своих родителей, а позже, когда его укладывали спать, устремил на отца с матерью глаза, полные обожания, и со всей серьёзностью заявил:

– Когда я вырасту, я тоже захвачу корабль и найду себе жену-русалку!

Услышав слова сына, супруги переглянулись и засмеялись.

Когда родители покинули каюту, мальчишка вылез из-под одеяла, взял со стола шкатулку матери и, устроившись на кровати, открыл её. Так он и уснул под мелодичную мелодию музыкальной шкатулки, любуясь вращающейся перед зеркалом маленькой русалочкой. Всю ночь малышу снились дальние страны, морские сражения и русалки, плывущие рядом с его кораблём.

А утром младший Тэо воевал на палубе с бочкой. На самом деле это была вовсе не бочка, а вражеский корабль. Юный корсар наносил удары деревянным мечом по противнику, намереваясь его захватить и освободить свою русалку. В конце концов, перевернув бочонок, проказник «победил» неприятеля, но из бочки неожиданно выскочила крыса и в панике бросилась наутёк. Палуба корабля разразилась дружным мужским хохотом, что ещё больше напугало безбилетную пассажирку.

– Тэо, смотри какая невеста! Тоже с хвостом! Лови её скорее! – смеялись моряки, а мальчик обиженно насупился.

Не прошло и пары дней, как бесёнка уже снимали с сетки, закреплённой на бушприте, куда он забрался посмотреть на волны. Усилившаяся качка испугала мальчишку, вернуться назад тем же способом он побоялся и в результате, вцепившись в верёвки, висел над морем, пока его, наконец, не хватились. Брызги, разлетающиеся от носа фрегата, попадали на сорванца, и он успел промокнуть до нитки, пока его обнаружили.

Мокрый и понурый Тэо вновь стоял перед шканцами, с которых отец отчитывал сына. Но изворотливый ум мальчишки незамедлительно придумал себе оправдание, и парень заявил, что таким способом он решил помыться. Капитан ругался, проклиная всё на свете и то, что согласился взять такого непоседу на корабль. Тэо снова закрыли в каюте, где мать старательно объясняла малышу, насколько опасны такие трюки:

– А если бы волна смыла тебя в океан? И никто не заметил этого? Что было бы тогда со мной и папой, ты об этом подумал? – с укором глядела Эстель на сына. – Ну чего тебе не сидится спокойно? – горестно покачала головой женщина, и Тэо, заметив в глазах матери наворачивающиеся слёзы, неожиданно осознал, сколько тревог он доставил близким. Ему сделалось стыдно, и мальчик, виновато вздохнув, искренне пообещал:

– Я больше не буду залазить, куда не надо.

Но уже через три дня мальчишку снова потеряли. Бегая по палубе, команда в который раз искала бедокура, обыскивая трюмы и заглядывая под каждый ящик и связку канатов, но всё безрезультатно. Мать, заламывая руки, боялась думать о худшем, а капитан, взволнованно оглядывая море, уже собирался повернуть корабль назад, беспокоясь, вдруг сын свалился за борт, как неожиданно над палубой разнёсся звонкий и радостный вопль:

– Я капитан Корбо! Все на абордаж!

Замерев, моряки начали растеряно оглядываться, пытаясь определить, откуда доносится голос, пока не поняли, что он звучит сверху. Задрав головы, все увидели пристроившегося на марсе грот-мачты мальчишку. Вырядившись в чёрную рубаху отца, Тэо счастливо размахивал неизвестно где стянутым палашом, вполне довольный суматохой, устроенной им на корабле. Взглянув на сына, Эстель побледнела, а капитан строго сдвинул брови. Заметив встревоженные глаза матросов и сердитое лицо отца, малец догадался: ему опять грозит взбучка – и затих.

– Сиди смирно, Тэо! Сейчас тебя снимут оттуда! – закричал капитан.

– Не надо меня снимать! Я сам слезу! – возразил бесёнок и схватился за канат.

Команда только дружно ахнула, когда мальчишка лихо скатился по верёвке на палубу. Но только разбойник коснулся ногами настила, как тут же выпустил канат и, раскрыв горящие ладошки, жалобно запищал, а из глаз бедолаги брызнули слёзы. Вся кожа на ручонках оказалась ободрана, и он, сморщившись от невыносимого жжения, утирал рукавом нос и щёки. Взглянув на утопающего в чёрной рубашке взлохмаченного сына, отец злорадно усмехнулся:

– Ну что, капитан, получил? И поделом тебе!

Наблюдая, как мальчишка старательно дует на ладошки и попутно утирает рукавом слёзы, де Дюран, сделавшись серьёзным, произнёс:

– Моему терпению пришёл конец! Завтра же высажу тебя на необитаемом острове, как это следует по уставу за неподчинение капитану, – пригрозил он.

– Не высадишь! – хлюпая носом, уверено ответил малец.

– Это почему же? – ещё более грозным тоном спросил отец.

– Ты сам вчера показывал на карте, где мы, – упрямо склонив голову, произнёс мальчишка. – Азорские острова мы давно прошли, а до ближайшего острова не менее недели пути, – объяснил Тэо.

Моряки еле сдержались, чтобы на расхохотаться, а отец, пряча улыбку, нахмурился, понимая: сын обошёл его.

– Ну, раз ты такой умный, завтра будешь производить расчёты, – пообещал капитан, и мальчонка, радостно сверкнув глазами, понял: буря миновала – и помчался в каюту.

Эстель смазала ободранные ладони сынишки мазью, любезно предоставленной корабельным врачом, и Жюлиан посоветовал, как лучше обрабатывать раны. Руки сорванца продолжали болеть несколько дней, и Тэо заметно поутих. Моряки посмеивались: «Давно надо было спустить пострелёнка с каната, чтобы присмирел», – и придумывали всё новые шуточки в его адрес.

Опасаясь, как бы неуёмная энергия сына не натворила бед, капитан окончательно решил занять мальчишку делом и внимательно следил за тем, чтобы у того не оставалось свободного времени. Теперь Тэо вместе с клерком заполнял судовой журнал. Конечно, сам журнал марать неумелыми каракулями мальчику не позволили, но выделили тетрадь, где он писал буквы и слова, попутно тренируясь в чистописании. Сам граф обучал сына математике и основам навигации, а члены команды показывали, как вязать узлы, предлагая запомнить бесчисленное множество частей корабля, снастей и рангоута.

В сопровождении матросов Тэо карабкался на реи и пробовал управлять парусами, а также ему объяснили, как правильно не только подниматься на мачты, но и спускаться с них. Когда же кто-либо из команды замечал, что глазёнки озорника начинают подозрительно блестеть, парнишке тут же вручали в руки швабру. И вот, пыхтя и потея, малец таскал тяжёлое приспособление по палубе, пока не выбивался из сил. Так постепенно жизнь на «Поцелуе Фортуны» наладилась и вернулась в спокойное русло.

Несмотря на проказы маленького Тэо, капитан всё же гордился сыном. Он радовался сообразительности и отчаянной смелости своего наследника, хотя частенько тот заставлял его поволноваться. Но особенно трепетно вздрагивало сердце графа, когда он замечал прогуливающуюся по палубе фигурку жены. Чувствуя её взгляд, мужчина ощущал прилив необыкновенного тепла, и это заставляло его работать с удвоенной силой.

Вечерами, когда Эстель укладывала сына спать, и из каюты доносился её нежный голосок, напевающий колыбельную, на губах капитана появлялась счастливая улыбка. После почти шести лет, проведённых вместе, супруги, конечно, не ощущали того сбивающего с ног ураганного чувства, которое они испытывали при первой встрече, но от этого их любовь не стала слабее. При виде Эстель бывший пират до сих пор ощущал сладостное волнение, и их по-прежнему страстно влекло друг к другу, просто эта любовь стала глубже и основательней.

На берегу графу де Дюрану для поддержания статуса порой приходилось посещать светские приёмы, и слушая хвастливые рассказы бравых ловеласов об их неисчислимых победах, Тэо только снисходительно улыбался и мысленно жалел господ. «Разве можно сравнить мимолётную интрижку с окрыляющим восторгом настоящего чувства? – думал он. – Разве может случайная связь дать то ощущение безумного упоения, которое получаешь от близости с любимым человеком? Когда от простого прикосновения к любимой каждая частичка тела трепещет и поёт, а сердце взрывается сверкающим фейерверком». Капитан определённо знал, какое это необыкновенное счастье, когда с тобой твоя единственная женщина, а ты её единственный мужчина. Но граф прекрасно понимал и другое: невозможно объяснить людям, которые никогда не испытывали подобного, что они теряют в своей жизни. «Видимо, такое счастье доступно не каждому… И его надо заслужить… – предположил бывший пират, совершенно не представляя, за что его самого бог наградил подобным подарком. – А главное – до него надо дорасти… – неожиданно осознал он. – Поскольку только любовь отличает человека от животного».

В свободные минуты супруги, расположившись на палубе, мысленно возвращались в те времена, когда они, охваченные непривычным и жгучим чувством, вот так же следовали на корабле только в противоположном направлении. Тогда они не понимали, что с ними происходит, и даже не подозревали, насколько то, что зародилось в их сердцах, было серьёзным. Теперь, вспоминая недели, проведённые вместе, Тэо и Эстель радовались судьбе, решившей свести их друг с другом, и, обнявшись, они смотрели вдаль, ощущая себя божьими избранниками. Белоснежные паруса уносили влюблённых к знакомым местам и, волнуя душу трогательными картинами прошлого, увлекали радужными мечтами о прекрасном будущем.