Волчье сердце

Аннабель Ли.

Волчье сердце

Подходил к концу последний месяц осени. Тьма все глубже проникала в земли людей. Поглощала световой день, забирала тепло у солнца и несла за собой увядание и холод. Но люди все равно радовались концу сезона. Урожай был собран, амбары полны зерна, а в погребах доходило мясо после осеннего забоя. Настала пора отдыха и пожинания плодов труда.

Люди готовились к празднованию Самайна, но Лане было не до того. Она отжала полотенце и положила холодный компресс на лоб сына. Вилли перестал метаться по кровати и ненадолго затих.

Дверь в дом резко распахнулась, впуская внутрь холодный воздух. Вошла женщина средних лет. Анора скинула плащ и пригладила растрепавшиеся седые волосы.

— Ну что он сказал? — Лана подскочила со стула и с надеждой посмотрела на мать.

— Ничего не сказал. Старый пень напился и теперь спит. Возможно, к утру придет в себя, — ответила Анора и опустилась на сундук.

Она выглядела усталой и бледной. Уже вторую ночь они с дочерью не спали. Следили за Вилли.

Лана обняла себя за плечи и запрокинула голову.

— Не реви, — строго сказала старушка, что все это время неподвижно сидела у окна.

Валентии в этом году исполнилось девяносто четыре. Она повидала все: смерть мужа, детей, нищету. От некогда огромной семьи у Валентии осталась дочь Анора, внучка Лана и правнук Вилли — надежда и самое большое сокровище рода. Судьба готовила новый удар на ее долгий век, но дух Валентии был силен, несмотря на старое слабое тело.

— Не буду, бабушка, — тихо ответила Лана, смахивая набежавшие слезы. — А знахарка, что жила на окраине? Может, я сбегаю за ней?

— Так померла еще весной, — ответила Валентия, потирая узловатые пальцы. В плохую погоду их особенно сильно ломило. — Да и не помогут нам целители, знахари и ведьмы. У Вилли волчья болезнь. Настала пора его первой луны, но поблизости нет ни отца, ни вожака стаи, чтобы помочь пробудить у полукровки звериную ипостась.

Стоило произнести его имя, как Вилли снова заворочался в кровати, и Лана поспешила сменить компресс. Как же ее сын был похож на отца! Черные волосы, аккуратный прямой нос, маленькая ямочка на подбородке. И ресницы. Длинные, пушистые. Они обрамляли ярко-голубые глаза, что напоминали Лане чистое летнее небо.

На смену отчаянию пришла злость. Неужели она, вдова великого воина, героя королевства и первого рыцаря короля, оказалась бессильна?

Лана стиснула зубы и приказала себе собраться. От былого величия ее семьи не осталось и следа. Муж погиб, короля свергли, и Лана вместе с сыном теперь в опале. Ей предлагали выйти замуж второй раз, но она не могла предать память мужа, да и новый супруг, скорее всего, первым делом избавился бы от чужого приплода. Нет. Лана должна была сохранить плоть и кровь возлюбленного, чего бы ей это не стоило. И пусть жить приходится в захудалой лачуге из четырех стен, у Ланы еще остались достоинство и сила воли.

— И как назло в ночь Самайна, — покачала головой Анора, глядя в пустоту.

Лана до боли сжала кулаки, так как поняла, к чему клонит мать. Ну, нет! Она не позволить духам забрать у нее сына. Его час еще не пришел.

— Мама, присмотри за Вилли, пока меня не будет, — сказала Лана, накидывая на плечи шаль.

— Окстись, дочка, сумерки уже. Куда ты собралась? — испугалась та.

— За волчьей пастушкой. Эригор говорил, что отвар из ее цветов задерживает оборот.

— Лана, не дури. Ты нужна сыну. Останься с Вилли. Его луна все равно наступит. Ты не сможешь задерживать ее вечно. А так он хоть уйдет…

— Не смей! — рыкнула Лана, совсем как если бы сама была оборотнем. Ее голос клокотал от гнева, но она заставила себя успокоиться. — Я понимаю, годы испытаний подкосили твой дух. Я даже понимаю, почему ты готова сдаться, но это твой выбор. Не мой!

Лана метнулась к двери, но в последний миг замерла, затем резко развернулась и кинулась к сыну. Ей хотелось до боли в мышцах сжать пылающее тело мальчика, но она только нежно поцеловала его в лоб, слегка сжала ладонь и бросилась прочь, пока не передумала уходить.

— Постой, — остановила ее Валентия. — Нельзя так идти. Духи и сиды заберут тебя. Анора, достань плащ из оленьей шкуры и красную шапку.

Та встала, откинула тяжелую крышку сундука и выудила со дна тяжелый плащ из оленьей шкуры и красный головной убор.

— Так они примут тебя за свою и не тронут, — Анора накинула дочери на плечи плащ и водрузила на голову странную шапку.

— Что это? — хмурясь, спросила Лана.

Она не могла посмотреться в зеркало, так как последнего в их доме попросту не было. Тогда Лана осторожно потрогала лоб и нащупала вышивку. Поднялась выше и вдруг поняла, что своеобразный головной убор заканчивается двумя конусовидными рожками из ткани.

— Ее твой дед привез с востока. Кичка. Кажется, так он ее называл, — объяснила Валентия. Она с трудом поднялась со стула и крепко обняла внучку. — Ну все, милая. Коль решилась — беги!

Лана бросила взгляд на мать. Та едва слышно что-то шептала. «Молится», — догадалась Лана и, кивнув на прощание, скрылась за дверью.

Мир вокруг стремительно терял краски и яркость. Осенью тьма наступала быстро. Это летом солнце разливалось по горизонту алыми всполохами и не спешило пускать на землю ночь. Лана ускорила шаг, стараясь обходить стороной ряженых. Пьяная праздно шатающаяся толпа визгливо смеялась, дурачилась. Считалось, что так они отпугивают всякую нечисть. С наступлением ночи по всей деревне зажгутся костры и гуляния приобретут особый размах. Кто-то будет проказничать, а кто-то прыгать через костер, чтобы очиститься от духов, проклятий и сглазов.

Путь Ланы лежал в лес к курганам забытых королей. Именно там она в последний раз видела волчью пастушку. Низкий цветок с круглыми листочками распускал свой бутон в полнолуние. Он-то и нужен был для отвара.

Послышался пронзительный вой. Лана вздрогнула и остановилась. Она как раз достигла границы поселения. Последовавший взрыв хохота разрядил обстановку. Это были всего-лишь ряженые.

— Да помогут мне предки, — прошептала Лана и шагнула в лес.

Под прелой листвой едва угадывалась узкая тропинка. Вскоре пришлось сойти с нее в самую чащу. Курганы обычно обходили стороной. Много нехороших историй крутилось вокруг этих мест. Родители пугали детей страшными историями про капища с жертвоприношениями, чтобы проказники держались подальше от леса. Но Лана сомневалась в правдивости тех легенд. Не первый год на курганах она собирала лучшие урожаи ягод и грибов. Всегда там было тихо, спокойно и безлюдно. А то, что есть зеленые рукотворные холмы… Так это ее ни капельки не смущало. Слишком многого Лана успела натерпеться от людей, чтобы бояться еще и бесплотных духов.

Но в ночь Самайна все было иначе. Полная луна, словно сторонний наблюдатель, следила за каждым шагом Ланы. Черные, когтистые ветви цеплялись за ее плащ, шапку, волосы… Тянулись к лицу и глазам. Подавив страх, Лана шла вперед. Она помнила, ради кого выбралась в лес.

Вскоре чаща закончилась, и Лана вышла на небольшую полянку в центре которой возвышался холм. Покрытый плотным слоем пожелтевшей травы, он напоминал горб неведомого чудовища, спрятавшегося в глубинах земли. Поклонившись, Лана мысленно попросила прощения за беспокойство и принялась рыскать вокруг. Света луны едва хватало, дабы разобрать, что растет под ногами. Трава была бледной и пожухлой после первых морозов. Все кустики волчьей пастушки, что удалось найти, давно отошли и представляли собой жалкое безжизненное зрелище.

— Нет, нет, нет, — чуть ли не плача, простонала Лана. — Хотя бы один маленький цветок, Вилли много не нужно. Хотя бы один…

И вот, когда надежда готова была покинуть ее сердце, Лана заметила около самой границы полянки белый бутон. Он словно фонарик выделялся на фоне черной травы и привлекал к себе внимание. Обрадовавшись, Лана хотела подскочить к нему, но вовремя остановилась. Тонкая линия едва различимых в прелой траве темно-серых лисичек окружила волчью пастушку. И надо же было ей распуститься именно в ведьмовском кругу! Лана до боли сжала кулаки. Должно быть это все происки сидов, жаждущих посмеяться над горем матери! Она знала, что входить в круг нельзя. Только не в ночь Самайна, когда грань между мирами тонка и есть шанс навсегда попасть в рабство к иномирцам.

— И не стыдно вам? — прошептала Лана, обращаясь к невидимым существам. Настолько был воспален ее разум, что она, казалось, бредила наяву. — У меня нет выбора, я вступлю в круг, но заклинаю, прежде чем уйти служить вам, позвольте отдать сыну цветок!

Она сделала шаг, упала на колени и трясущимися от волнения руками сорвала заветный бутон. В этот же миг раздался пронизывающий гул сотни горнов. По небу пробежали разноцветные всполохи, рассекая черное бархатное полотно пополам. День встретился с ночью. Луна и солнце разделили небосвод, а свет и тьма слились друг с другом, словно две реки с черными и белыми водами.

И Лана вдруг поняла, что она больше не принадлежит себе. Ее тело пронзила боль. Она выворачивала ее естество наизнанку, меняя по своему желанию, и Лана почувствовала себя куском мягкой глины в невидимых руках. Но вот пытка закончилась. Ноги и руки тряслись. Единственное, что смогла сделать Лана, это встать на четвереньки. Глаза все еще слезились, но она отлично различала запахи. Прелая трава, дым из деревни, метки животных. Слух тоже обострился и, когда Лане удалось проморгаться, она с ужасом увидела чьи-то копыта.

Гор

Это была первая охота в новом воплощении. И вдруг такая честь — Король Охоты. Гору до сих пор не верилось, что боги решили выбрать его. Рядом с лапы на лапу переминался Эрин. Огромный, размером с лошадь, волк нетерпеливо ждал начала охотничьего гона. Гор потрепал его по загривку.

— Осталось совсем чуть-чуть, — обнадежил он своего…

Гор не знал, как его назвать. Питомец? Нет. Друг? Вряд ли. При жизни они делили одно тело. Эрин подчинялся воле человека, за исключением ночи полной луны. Но вот они вдвоем мертвы. Звериная натура Гора отделилась, и получила в дар свою собственную призрачную плоть.

— Готов к великой охоте? — спросил охотник, что находился чуть позади.

— Само собой! — весело ответил Гор, хотя на самом деле испытывал глубокое безразличие.

Он пытался разобраться в себе. Оборотень, прирожденный хищник, должен был предвкушать погоню за жертвой. Гор же предпочел бы охоте добрый поединок на мечах с себе подобным. Возможно, ответы крылись в прошлом, но как любил шутить один из предыдущих Королей Охоты, Один: «Кто старое помянет, тому глаз вон». Да и не мог Гор ничего вспомнить, так как пересечь черту между жизнью и смертью можно только, пройдя через забвение.

— Не боишься, что волк тебя скинет? — не унимался охотник рядом.

— Нет, — насмешливо ответит Гор, — но Эрин вполне может откусить твоему коню голову. Так что не жмись к моему волку во время охоты.

По рядам существ, ожидавших начала гона, прокатился смешок. Охотник, пытавшийся поддеть Гора, тоже рассмеялся.

— И вправду славный волк! — подтвердил он, потирая длинную бороду. — Удачной охоты, Король!

— Удачной охоты! — вторило множество голосов.

И сотни горнов взметнулись вверх. Их гул прокатился по миру сидов. Гор хлопнул Эрина по боку, и они понеслись вперед. За ними последовали и остальные. Раз в год, в ночь Самайна, непроницаемая грань между двумя мирами стиралась, позволяя духам и сидам покидать свою страну изобилия.

Охотники беспрепятственно ворвались в мир людей. Дикая Охота началась.

С погоней к Гору пришел и азарт. Он выбрал жертву сразу, как только увидел. Огромный вепрь с острыми клыками и мощными короткими лапами достигал полутора метров в холке и весил не менее трехсот килограмм. Животное не сразу бросилось убегать от охотника. Казалось, оно раздумывает не напасть ли на Гора, но слишком велик был Эрин. Вепрь все же попытался сбежать.

— Не уйдешь! — крикнул один из призраков, не отрывая горящего взгляда от добычи.

— Посторонись, он мой! — злобно рыкнул Гор, и Эрин без команды ударил боком несущегося рядом коня.

Призрака повело в сторону, и он едва удержался в седле. «Будет уроком. Нельзя переходить дорогу Королю», — подумал Гор и прижался всем телом к Эрину. Ветер бил в лицо. Азарт, волнение и жажда убийства смешались внутри Гора. Он снова ощущал себя живым и был не против умереть второй раз, лишь бы эти пьянящие чувства продлились дольше одной ночи в году.

Эрин рывками догонял вепря. Тот устал. Черные, покрытые колючей шерстью бока лоснились от пота. Гор слышал, как со свистом животное втягивает воздух, подходя к своему пределу.

Король охоты достал из-за спины стрелу и прицелился. Он метил аккурат под лопатку, чтобы достать до сердца. Ни к чему животному мучиться. Гор хотел все закончить быстро и чисто. В последний момент, когда стрела была готова сорваться с тетивы, вепрь словно почувствовал опасность и дал в сторону. Стрела пролетела мимо. Эрин начал резко тормозить. Гор, державший в руках лук, не успел ухватиться за длинную серую шерсть волка и улетел вперед. Лицом ударившись оземь, охотник впервые обрадовался тому, что давно уже мертв.

Дезориентация быстро прошла. Рука Гора сама вытащила из-за пояса меч. Земля подрагивала от надвигающейся туши, и Гор почти испытал страх. Размеры вепря впечатляли. Он показался особенно огромным, так как теперь охотник стоял на своих двоих, а не возвышался над землей со спины своего верного волка.

От первого столкновения Гор ушел кувырком в сторону. Животному с огромной тушей требовалось время, чтобы развернуться и броситься в атаку вновь. Приняв устойчивое положение, Гор выставил меч вперед. Тут как раз подоспел Эрин. Волк набросился на вепря сверху и, вцепившись пастью в загривок, повис.

Все произошло быстро. Сталь легко вошла в плоть под грудиной, скользнула по ребрам и достала до самого сердца. Горячая кровь полилась по рукояти меча. С жертвой было покончено.

— Хорошая работа, — Гор похвалил Эрина. — Самое время возвестить всех о первой крови.

Используя горн, король охоты подал знак. По небу прокатился всполох алого. Боги приняли жертву. Туша вепря в мгновение засияла тысячами огоньков, которые, подобно искрам от огня, поднялись в небо.

— Ну, дружище, охота еще не закончена, — произнес Гор и запрыгнул на спину волка.

И снова они гнали одну жертву за другой. Отовсюду доносились утробные стоны горнов, и небо не переставало озаряться всполохами. Это была ночь Дикой Охоты, которая, казалось, будет длиться вечно.

Внимание Гора привлекла одна необычная лань. Вместо привычной пятнистой окраски на спине, ее ноги, бока и морду покрывала короткая красная шерсть, пятном выделявшаяся среди серой чащобы. За ней и погнался Гор. Догнать лань оказалось несложно. Она петляла, и бег ее был неуклюж, словно у юного олененка, который толком не научился стоять на ногах. Видимо, сказывалась болезнь. Такую жертву Боги не примут, но прикончить ее будет, скорее, делом милосердия.

Лань быстро выбилась из сил и рухнула в заросли орешника, в надежде, что охотник этого не заметит и проскачет мимо. Но яркая красная шерсть в свете полной луны решила ее судьбу.

Не спеша, делая вид, что смотрит в другую сторону, Гор достал лук и стрелу. Знал, что стоит навести на животное оружие, и краснобокая лань снова попытается сбежать. Король приготовился сделать выстрел, как Эрин взбрыкнул и сбросил с себя седока. Такого предательства Гор не ожидал.

Лань помчалась прочь, и волк последовал за ней. Гор в замешательстве остался лежать на земле. Он не мог поверить, что звериная сущность бросила его.

Дальше охотнику пришлось идти пешком. Возвращаться обратно без волка нельзя, да и другие сиды засмеют. Веками будут придумывать шутки про короля, которого оставил посреди охоты собственный волк.

Гор отправился в чащу по следам. Пробирался недолго. Он вышел к небольшой опушке с поваленным деревом и остановился, увидев непонятную картину. В корнях огромного дуба пряталась лань, а Эрин поскуливал и на согнутых лапах пытался подползти к дикому животному.

С волком Гора происходило что-то неладное. Да и лань теперь не казалась похожей на своих сородичей. Красные бока, бутон белого цветка во рту… Гор счел, что повстречал слабое мифическое животное, прорвавшееся вместе со всеми в ночь Самайна на землю. Возможно, его магия подействовала на Эрина. Отсюда и странное поведение. Как бы то ни было, Гор собирался это пресечь. Король поднял лук и едва слышно достал стрелу. Легкого шороха было достаточно, чтобы волк резко обернулся. Заметив в руках хозяина оружие, Эрин ощетинился. Утробный рык вырвался из оскаленной пасти.

— Это же я. Друг, ты чего? — удивился Гор, но лука не опустил.

Лань, до этого вжимавшаяся в корни дерева, неуверенно привстала. Ее морда показалась из-за спины волка. Белый бутон упал на землю. Гор узнал цветок волчьей пастушки — травы, из которой готовили отвары для оборотней. Король перевел взгляд на лань. Обычная вытянутая морда, трепещущий черный нос, уши вразлет, но глаза… Огромные, как и положено животному, они отличались цветом радужки. Обычно у оленей радужка темно-каряя с горизонтальным зрачком. У этой же лани глаза оказались зеленые. В лунном свете сложно разобрать, но Гор готов был поклясться, что и зрачок у нее круглый, как у человека. И взгляд… слишком осознанный для дикого животного.

Король охоты опустил лук. Эрин тут же расслабился и перестал скалиться.

— Эрингор, — донес до Гора ветер. — Эрингор…

Сердце, которое уже давно не билось в его груди, вдруг до боли сдавило. Зеленые глаза лани напоминали ему о ком-то, но он никак не мог вспомнить, о ком именно…

— Эрингор, — снова позвали его.

Он различил мягкий женский голос. Король схватился за сердце. Казалось, оно вот-вот разорвется на части. В памяти Гора всплыли даже не образы, а ощущения. Мягкий шелк волос под пальцами. Тепло тела. Больших трудов Королю стоило снова посмотреть на лань. Неужели это она?

— Лана? — спросил Гор, оседая на землю.

Это имя инстинктивно сорвалось с его губ. Воздух вокруг красной лани заискрился. Сотни светлячков закружились вокруг животного, возвращая ему очертания человека. И вот перед Гором появилась самая прекрасная дева, что он когда-либо видел. Фигуру скрывал безразмерный плащ из оленьей шкуры. На голове надета странная красная шапка с рожками. Но бледное и перепачканное лицо… Оно было таким родным. На его фоне глаза, полные слез, казались просто огромными.

— Боги, — раздался до боли знакомый голос в голове Гора. — Это правда ты? Ты живой? Но ведь я сама видела твои останки…

Гор схватился за виски. Это было наваждение, не иначе. Лана бросилась к нему и крепко обняла. Он сразу узнал ее запах, в котором чувствовались ароматы диких трав. Эрин крутился вокруг, вилял хвостом, жалобно скулил, прося подарить и ему ласку тоже. Волчье сердце первым признало хозяйку. С разумом человека все обстояло сложнее.

— Это все Самайн, — выдавил из себя Гор. — Боги решили сыграть со мной злую шутку…

В его памяти всплывали забытые образы и тут же исчезали, но Король судорожно цеплялся за них. Он пытался вспомнить. Вспомнить все.

За несколько лет до…

— Тебе обязательно ехать? — спросила Лана, не скрывая своего недовольства. — У короля большая свита. Неужели тебя некому заменить?

— Я единственный оборотень, — ответил Эрингор.

Ему удалось поймать жену за руку и притянуть к себе. Она попыталась вырваться, но в итоге пошла на уступку и села к нему на колени.

— И что? — Лана нервно повела плечами. — В чем смысл охоты, если с тобой есть тот, кто за версту чует животных? Разве не интереснее выслеживать их самому?

Эрингор только рассмеялся.

— Я предпочитаю думать, что еду с королем прежде всего для охраны.

Лана презрительно фыркнула.

— Милая, — он коснулся ее подбородка и заставил на себя посмотреть, — это займет день. Максимум два. И я вернусь.

— Чтобы потом снова уехать. Эрингор, зачем ты женился, если совсем не бываешь дома⁈ — воскликнула Лана и хотела уйти, но муж снова ее удержал.

От друзей он не раз слышал, что в положении жены становятся особенно эмоциональными и капризными. Поэтому Эрингор старался лишний раз не спорить. К тому же, его мучило чувство вины. Знала бы Лана, как тяжело ему покидать ее каждый раз по поручениям короля. Должность первого рыцаря была и благословением, и проклятьем для семьи оборотня. Эрингор много времени проводил в делах, но высокий статус позволял ему надеяться, что их дети в будущем займут достойное место при дворе и окажутся на хорошем счету.

— Не сразу, — мягко ответил он, поглаживая спину супруги. — В этот раз я пробуду дома не меньше месяца. Обещаю всецело посвятить его тебе.

— И в замок ездишь не будешь? — Лана прищурилась, ища подвох.

— Редко, — вздохнул Эрингор, не переставая ласкать жену. — Пару раз в неделю. Не чаще.

— Без ночевок? — куда мягче спросила она, явно млея от его прикосновений.

— Без ночевок, — он улыбнулся.

Король обещал ему после охоты небольшой отдых. У Ланы как раз подходил срок родов, и Эрингор не мог пропустить рождение сына. Волчье чутье подсказывало, что родится мальчик.

Издалека донесся охотничий горн. Настала пора уходить. Лана нехотя встала. Гор поднялся следом. Вдвоем они вышли из поместья. Слуги уже подготовили коня, и тот нетерпеливо бил копытом.

— Даже твоему коню не терпится забрать тебя из дома, — сдавленно произнесла Лана.

В ее зеленых глазах заблестели слезы. От этого она казалось Эрингору еще более прекрасной и притягательной. Оборотень не удержался и приник к ее губам. Мягкие и податливые, они робко отвечали на его призыв. Только тонкие аккуратные пальцы вцепились в плечи Эрингора в попытке его удержать.

— Поцелуй — слабое утешение перед разлукой, — прошептала Лана, грустно улыбнувшись.

— Два дня, и я буду дома, — ответил он и, прижавшись носом к макушке жены, втянул воздух.

Где-то на задворках сознания возникла мысль: «Что если он вдыхает ее запах в последний раз?».

— Эрингор, не уезжай. У меня плохое предчувствие, — сдавленно произнесла Лана. — Скажись больным… У короля большая свита. Тебе найдут замену.

— Нет, — он упрямо покачал головой. — Я не трус и, тем более, не лжец. Милая, тебе нечего бояться. Все будет хорошо.

Лана поджала губы и судорожно вздохнула.

— Тебе пора, — она отступила назад. — И не вздумай оборачиваться.

— Все еще веришь в глупые приметы? — улыбнулся он и залез в седло. — Два дня.

— Два дня, — кивнула Лана.

Эрингор пустил коня трусцой по дороге, и чем дальше он удалялся от жены, тем сильнее ему хотелось обернуться и бросить на нее прощальный взгляд. Отринув все предрассудки, он посмотрел назад. Обнимая округлившийся живот, Лана продолжала стоять на дороге. Бледная, выражение лица сосредоточенное. И глаза, огромные испуганные глаза, которые врезались Эрингору в память.

* * *

Охота затянулась. Лесничий поведал королю, что видел в лесу следы огромного медведя, которого в селениях считали чуть ли не воплощением ненасытного бога Ухара. Утаскивал медведь в основном крупный рогатый скот, но поговаривали, что несколько пропавших охотников тоже дело его клыков.

Король Агро, будучи азартным охотником, захотел шкуру этого медведя. И вот, вместо положенных двух дней, Эрингор уже неделю выслеживал хищника. Медведь в свою очередь был хитер и ловок. Пару раз охотники разделялись в надежде отыскать его логово, но в результате свита короля лишилась трех человек.

— Ваше Величество, нужно возвращаться. У нас заканчивается провизия. Вот-вот выпадет снег. Вернемся в замок и весной продолжим охоту, — пытался уговорить короля Эрингор.

— Снег ерунда. Провизию добудем. Пошлем кого-то из людей в ближайшую деревню, а сами продолжим охоту. Я не вернусь домой без шкуры этой твари, — упрямился король Агро.

Эрингору идея не понравилась, но перечить королю не мог даже его первый рыцарь. Люди уехали… Прошло еще два дня, и стало ясно, что с провизией никто не вернется. Эрингор уже не сомневался, что на счету ненасытного медведя стало на несколько смертей больше.

Тут у короля Агро наконец-то проснулся разум. Охотники двинулись назад и угодили снежную бурю. Вокруг резко похолодало. Под порывами ветра стонали деревья. Но больше всего Эрингору не нравилась близость хищника. Кони вели себя беспокойно, да и чутье оборотня просто кричало — медведь рядом. И уже не они охотились на медведя, а он на них. Оборотень был уверен, что косолапый терпеливо ждал подходящего момента, чтобы напасть, разорвать, растерзать людей, осмелившихся явиться в ЕГО лес.

Ветер громко завывал. Неподалеку от охотников обвалилось дерево, и кого-то понесла лошадь.

— Всем сомкнуться вокруг Его Величества! — приказал Эрингор.

Всадники окружили короля.

— Где лесничий⁈ — спросил он, не найдя того взглядом.

Ответом ему стал пронзительный крик.

— Найдем его, и этого проклятого медведя! — приказал король Агро.

Оставшиеся охотники его порыв не разделили. Всем хотелось вернуться домой и забыть неудавшуюся охоту, как страшный сон.

По следам они нашли лесничего. Эрингор слез с коня и осмотрел останки. Один удар лапой. Глубокие борозды когтей. Быстрая смерть. Медведь спешил. Чуял, что скоро придут остальные.

Эрингор не сомневался, что так этот монстр и будет их убивать. Исподтишка, по одному. Последней же жертве повезёт меньше всего. На ней медведь отыграется по полной.

— Ваше Величество, — Эрингор подошел к королю, — разрешите остаться и выследить медведя в одиночку, — заметив недовольное лицо правителя, он тут же добавил, — я добуду его шкуру в вашу честь.

— Хочешь все лавры себе забрать? — хмыкнул Агро, но улыбка сошла с его лица с очередным порывом ветра.

Охотничий азарт короля давно угас. Эрингор видел, что повелитель устал, замерз и… напуган. Ничто так не отрезвляет, как чужая смерть, надвигающаяся темень и страх. Но все же король сомневался и медлил с ответом. Эрингор преданно смотрел на своего повелителя и старался не думать о том, что его ждет. Первый рыцарь не может быть трусом и обязан защищать короля.

— Хорошо, добудь мне трофей. Я же не постою за наградой, — наконец, ответил король, отводя взгляд.

Эрингор забрал снаряжение и отдал одному из охотников своего коня.

— Зачем? — не понял мужчина. — Сделай из него приманку.

— Хватит и подстреленного утром кролика, — отказался Эрингор, хлопая своего верного друга по крупу.

Слишком многое они с конем вместе пережили, чтобы вот так пустить его жизнь, как разменную монету. Охотник неодобрительно покачал головой, но уздцы забрал. Уходили король со свитой быстро. Агро не терпелось покинуть, как он выразился, «этот проклятый лес».

Эрингор, проводил взглядом их спины, а затем развернулся и пошел в противоположную сторону. Как ни странно, в одиночестве оборотню сделалось спокойнее. Никто не отвлекал лишней болтовней, не мешал его звериному чутью настроиться на окружающее пространство. Слух Эрингора обострился. Благодаря выпавшему снегу и растущей луне в лесу было достаточно светло. Буря наконец-то утихла.

Выпотрошив внутренности кролика, Эрингор растянул капкан и вложил в него приманку. Оборотень не гордился этим поступком. Ловушка — тот же грязный трюк в неравном бою, но выбирать не приходилось. Выжить мог только один, и Эрингор собираться сделать все от него зависящее, чтобы это был он.

Оборотень припрятал неподалеку рогатину, забрался на дерево и стал ждать. Сначала его мысли крутились вокруг Ланы. Как она там? Наверное, сходит с ума от переживаний. Эрингор горько усмехнулся. Снова он не сдержал слово. Инстинкт самосохранения подсказывал, что если его не прикончит медведь, то это сделает жена.

«И чего исчадье бездны к нам привязалось?» — размышлял Эрингор, сжимая в руках лук и заранее приготовленную стрелу. Год, вроде, выдался хороший, не засушливый. Ягод и грибов в лесах росло достаточно. Вряд ли косолапый страдал от бескормицы. Для медведя-шатуна слишком рано. Только-только подходило время впадать в спячку. Так что же сделало хищника таким озлобленным? Что заставило медведя напасть на скот? Эрингор все же допустил, что на скотину тот напал из-за голода. Пропавшие охотники сами пошли по его душу, за что и поплатились. Прямо как Агро с его свитой…

Эрингор недовольно поморщился. Не нравились ему охотничьи забавы короля. Никогда не нравились.

Острый слух оборотня уловил хруст сломанной ветки. Он посмотрел вниз. К ловушке приближалась огромная туша. Словно черное безразмерное облако, она выделялась на фоне первого снега. Медведь двигался тихо, что было крайне необычно для его размеров.

Эрингор поднял лук со стрелой и затаил дыхание. Сейчас капкан захлопнется, и у него будет не более доли секунды, чтоб попасть в самое уязвимое место чуть ниже лопатки…

Неожиданно медведь поднял голову, и Эрингор готов был поклясться, что животное смотрит прямо ему в глаза! И столько осознанности таилось во взгляде косолапого, что охотник не смог выстрелить. Пожалел. Это стало ошибкой.

Медведь пришел в движение первым. Забыв про кролика и капкан, он бросился на дерево, навалившись всем весом. Ствол содрогнулся, заскрипел и с терском стал крениться к земле. Эрингору пришлось выпустить из рук оружие. Он спрыгнул с дерева и кубарем покатился по земле.

Двигался оборотень быстро. Гораздо быстрее человека, и Эрингору показалось, что медведь несколько растерялся, встретив необычного противника. Ловко вскочив на ноги, охотник побежал к месту, где спрятал рогатину. Утробно рыча, косолапый великан бросился вдогонку. От ударов его мощных лап содрогалась земля.

Эрингор подхватил с земли рогатину, но встать в боевую стойку не успел. Сильный, раздирающий удар в спину выбил из легких весь воздух. Охотника отбросило на добрых полтора метра в сторону. Он попытался было встать, но ноги не слушались. Белый снег окропила ярко-алая кровь.

То, что он не жилец, Эрингор понял сразу. И пока его тело не отказало окончательно, он перевернулся на спину и поднял рогатину. Схватившись покрепче за рукоять, оборотень сделал упор в землю, и только он попытался понять, где находится медведь, как перед ним нависла огромная черная тень.

Нет, это было уже не животное. Эрингору казалось, что само исчадие бездны пришло за ним, чтобы утащить в царство тьмы и забвения. От пронизывающего до костей рыка, внутри у охотника все похолодело. Поговаривали, что в преддверии смерти, у человека проносится перед глазами жизнь. Но Эрингор был оборотнем с сильной звериной натурой, и единственное, о чем он думал, так это о жизни. О неиссякаемой жажде и надежде на жизнь!

Эрингор закричал в ответ. Громко, злобно, до боли в горле, легких, во всем теле. И медведь сокрушительно опустился всей своей массой на жертву. Острие рогатины вошло где-то под левой лапой и застряло. Медведь взвыл. Казалось, вот она — победа, но вес хищника оказался слишком велик, и древко не выдержало. Обломилось. Эрингора накрыла темнота.

Ему померещилось, что прошла всего доля секунды. Вот он видит, как над ним склоняется черная тень, закрывая собой кроны деревьев и синее предрассветное небо. А уже в следующий миг Эрингор стоял рядом и смотрел на происходящее со стороны.

— Славная была охота, дружище, — похлопал его по плечу незнакомец.

Эрингор вздрогнул. Он перевел непонимающий взгляд с говорившего на поверженную гору из шерсти и мышц, из-под которой торчала чья-то рука.

Незнакомец подошел к медведю. Ласково потрепал его за ухом.

— Ну же, вставай, косолапый. Пришел твой час сбросить оковы жизни и отправиться в царство вечного лета, где бескрайним полям со сладкими ягодами нет конца.

Нехотя, дух медведя отделился от тела. Эригор приготовился защищаться, но косолапому не было до него никакого дела. Лениво тряхнув головой, медведь зевнул, а затем рассыпался на сотни искр.

Неожиданно в ладонь Эрингора уткнулся чей-то мокрый нос. Охотник заметил рядом с собой огромного призрачного волка.

— Ну что, поехали? — спросил незнакомец.

Эрингор не смог сразу ответить. С одной стороны, нет причин оставаться в лесу, а с другой… Его не покидало странное ощущение, будто он забыл о чем-то важном.

— Решайся, друг. Нас заждались. Скоро Самайн. Следует хорошенько поесть и отдохнуть, прежде чем снова проникнуться духом охоты.

И Эрингор почувствовал себя безумно усталым. Он отдал бы все за возможность прикрыть веки.

— Идем, — кивнул он, отворачиваясь от двух тел на снегу. — Надеюсь, там, куда мы идем, есть камин и мягкая перина.

— О-о-о, чего там только нет, — рассмеялся незнакомец и закинул руку на его плечо. — Знал бы ты, какая в прошлый Самайн выдалась Дикая Охота…

Гор. Настоящее время

Звук горна вырвал Короля Охоты из воспоминаний. Эрин навострил уши.

— Охотники направляются сюда, — произнес Гор и посмотрел на Лану.

Расспрашивать, как она сюда попала, было некогда. В одном Гор не сомневался — нужно увезти жену прочь отсюда. Одна, во время Дикой Охоты, она легко могла стать жертвой как хищников, так и сидов. От соратников Гор частенько слышал байки, что в былые времена они охотились на людей, забредших по глупости в лес.

— Лана, едем. Я отвезу тебя домой.

Она неуверенно кивнула и подхватила с земли цветок волчьей пастушки.

— Зачем это тебе? — удивился Гор.

Ему и в голову не могло прийти, что с момента смерти прошло несколько лет. Время в мире сидов текло и ощущалось иначе.

— Наш сын… Настал черед его первой луны, — ответила Лана. — У него лихорадка. Он не может обратиться один.

— Сколько ему лет? — с ужасом спросил Гор.

— Девять…

Еще никогда оборотню не хотелось так громко взвыть. Девять лет… Он мертв уже девять лет! Почему Лана отправилась в ночь Самайна в лес за цветком одна⁈ Почему не отправила слуг⁈ И сын… Неужели во всем королевстве не нашлось оборотня, чтобы помочь его семье? Где друзья, которых он не раз выручал? Где, бездна его раздери, король Агро, что должен был позаботиться о сыне первого рыцаря, отдавшего за корону жизнь⁈

Гор запрыгнул на волка.

— Едем! — сказал он, протягивая руку Лане.

Она приняла его помощь и, прижавшись сзади, крепко обвила руками.

Эрин несся со всех лап. Чувствовал, что время поджимает. Небо неотвратимо светлело.

— Мать честная! — воскликнула Анора, когда увидела на пороге зятя и дочь.

Гор же, не медля, ворвался в убогое жилище и бросился к сыну. Мальчик метался по подушке. Веки вздрагивали, словно он пытался их открыть, но горячка не отпускала его, все глубже затягивая в омут забвения.

Сначала Гор растерялся. Он хотел прикоснуться к ребенку, но в то же время боялся осквернить юную жизнь аурой смерти. Имеет ли право призрак, по сути самозванец, в ночь Самайна почувствовать тепло родной крови в мире живых?

— Ну же, — Лана подтолкнула Гора к сыну. — Ты нужен ему.

Король опустился на жесткую кровать и дрожащей рукой убрал темные волосы со лба мальчика.

— Как его зовут? — спросил он.

— Вильям, как твоего отца, — ответила Лана.

И снова давно небьющееся сердце Гора сжалось от боли. Сколько всего он потерял? Сколько всего упустил? Взяв сына на руки, он закутал ребенка в одеяло и вышел на улицу.

— Он замерзнет, — попыталась запротестовать пришедшая в себя Анора. — Лана, почему ты стоишь? Мертвец заберет Вилли! Самайн…

Но дочь ее уже не слушала. Она вышла следом за мужем и захлопнула дверь.

Эрин, оставшийся ждать снаружи, подошел к хозяину. Огромный влажный нос уткнулся в сверток.

— Позови его, друг,— попросил Гор. — Я больше не могу взывать к собственной крови.

И волк громко протяжно завыл. Облака, затянувшие луну, расступились, и холодный свет пролился на маленького оборотня. Ворох одеял зашевелился. Послышался тихий стон. Лана хотела броситься к сыну, но Гор остановил ее взглядом. Он откинул одеяло и показал Вилли луну.

Обращение не заставило себя ждать. Зов волка был услышан, и вот уже в руках Гора крутился щенок. Не маленький пухляш, скорее, длиннолапый, угловатый подросток. Он вырывался, огрызался и пытался укусить Гора, который держал его за холку.

Рассмеявшись, Король опустил волчонка на землю. Тот прытко унесся прочь. Лана хотела пойти вслед за сыном, но Гор придержал ее за плечо:

— Дай ему побегать. Пусть почувствует волю в новом облике. Не волнуйся. Эрин за ним присмотрит и не даст далеко уйти. Лучше расскажи, что произошло. Почемы вы живете в этой дыре? Где слуги?

Лана тяжело вздохнула. Она сняла с головы нелепую шапку с рожками и опустилась на ступеньку у крыльца.

— Сядь, Эрингор. Рассказ будет недолгим, но тяжелым, — попросила Лана, и он сел рядом. — После того как… — ее голос дрогнул, — после той проклятой охоты Его Величество заботился о нас, но удача… Она словно покинула нашу семью, а затем и короля Агро. Его свергли через полгода после рождения Вилли. Двоюродный брат, герцог Коршин, с помощью интриг нашел союзников и завладел троном. Новоиспеченный монарх опасался заговоров и первым делом казнил глав семей, верных прежнему королю. Но этого было мало. Союзникам Коршина требовалась плата за оказанную поддержку, и он начал отбирать земли и поместья у неугодных. Так пришел черед и нашей семьи. Новый король отобрал у нас все, Эрингор.

— Лана, на что же вы живете? — он в ужасе схватился за голову.

— Мне с мамой удалось припрятать часть украшений. Дом принадлежит бабушке — наследство от дальней родственницы.

— Неужели не осталось никого из моих друзей, кто смог бы вам помочь?

— Эрингор, о чем ты? — лицо Ланы исказила гримаса боли и отчаяния. — Все твои друзья либо мертвы, либо в бегах. Мы остались совсем одни. Я, Вилли, бабушка и мама.

Лана горько заплакала. Гор мягко обнял ее за плечи и притянул к себе, пытаясь успокоить, а сам не чувствовал ничего, кроме беспомощности. На востоке зарождался рассвет. Гор смотрел, как неотвратимо уходит отпущенное ему в мире людей время, и думал, как же это похоже на смерть… Сделать один вдох в ночь Самайна и погрузиться в забвение на весь оставшийся год.

— Лана, милая, прости меня, — прошептал Гор, еще крепче прижимая ее к себе.

— Что? — она испуганно встрепенулась. — Нет! Ты ведь не уходишь⁈

— Это не зависит от меня. Просто знай, что я тебя люблю и мне очень жаль. Из меня получился плохой муж…

— Эрингор, — ее глаза наполнились слезами. — Ты был самым лучшим мужем на свете.

Лана поцеловала его первой. И столько в ее поцелуе чувствовалось надежды и жажды, что Гор не мог не ответить на призыв. Ее руки, огрубевшие от тяжелой работы, крепко вцепились в ворот плаща, словно это могло удержать Эрингора. Кажется, они это уже проходили. Она не смогла тогда ничего сделать. Сможет ли сейчас? Гор хотел накрыть ее ладони своими, но…

Первые лучи солнца прорезали линию на горизонте. Свет, что нес с собой жизнь, вернул всех мертвецов и духов обратно за грань. Исчез вместе с ними и Гор.

Король Охоты перенесся прямо в зал для пиршеств, но атмосфера вокруг царила совсем не праздничная. Охотники встретили своего Короля молчанием. Некоторые даже не удосужились встать из-за стола. Эрин, оказавшийся рядом, низко утробно зарычал.

— Тише, друг, — Гор успокаивающе погладил своего волка.

— Где ты был? — без всякого уважения спросил один из охотников.

— Дома, — прямо ответил Король Охоты.

Он не видел смысла что-либо скрывать от сородичей. Они все равно узнали бы правду.

— Это позор! Мало того, что Король бросил свою свиту посреди охоты, так он еще и нарушил все возможные запреты! Боги проклянут нас всех и не примут жертву! — взревел охотник, выхватывая из ножен короткий меч.

— Сядь, — остановил его другой, принудив опуститься обратно, на стул. — Здесь тебе не Вальхалла. Пусть боги сами решат судьбу Короля.

— О каких запретах идет речь? — не удержался Гор, обводя охотников взглядом. — Разве кто-то говорил, что нам нельзя в ночь Самайна видеть родных? Разве боги уже не приняли жертву, что я им принес в честь праздника? Мне жаль, друзья, что я покинул вас под конец охоты, но случись мне выбирать снова, я поступил бы точно так же. Моя семья нуждалась во мне. И я ей помог.

Охотники переглянулись. Они не помнили свои семьи, а у многих, учитывая, как течет время в мире сидов, за гранью не осталось родных. Однако призрачные чувства привязанности и долга им были не чужды.

— Единственный твой долг в этот Самайн и все последующие — охота, — ответили голоса свыше.

Десятки светящихся фигур воплотились в зале для пиршеств. Боги выглядели совсем как люди, судя по одеждам, которые удавалось разглядеть сквозь яркое свечение. Броня, платья, кожаные доспехи, Гор даже различил безразмерные робы жрецов и лохмотья нищих. Встречались среди них и мужчины, и женщины. Их лица постоянно ускользали, менялись. «Всего лишь образы» — подумал Гор.

— Я охотился и загнал первую жертву, — не побоялся ответить Гор.

— Но ты оставил свиту и оскорбил титул Короля Охоты! — в один голос ответили боги. — Осознаешь ли ты свою вину?

Гор обвел взглядом зал. В чем смысл оправданий, если никто из присутствующих не сможет его понять?

— Осознаю и признаю, — прямо ответил Король Охоты.

То, как он уверенно держался, без капли раскаяния на лице, разозлило богов.

— Забвение! Наглец! Предать его бездне! — доносилось с разных сторон.

Поначалу Гор испугался. Страх сковал его мысли в ледяных тисках. Но длилось это недолго. Настал черед смирения, и Гор приготовился понести любое наказание, даже полное забвение его больше не пугало. Тьма бездны, отсутствие света, чувств и мыслей наоборот манили спокойствием.

Тем временем гул недовольных голосов нарастал. Все жаждали скорой расправы над Королем Охоты, но размеренный, оглушающий цокот копыт заставил всех стихнуть. Боги расступились, и в центр зала вышел огромный белый олень. Его ветвистые рога расходились в стороны на добрые полтора метра. Они тянулись ввысь и изгибались. А кончики многочисленных ответвлений были настолько остры, что напоминали шипы.

Эйктюрнир, так звали божество, не желавшее принимать человечью личину. Он всегда пребывал в облике оленя.

— Охота состоялась, — тягуче произнес он, гордо задирая голову. — Мы приняли жертву.

— Эйктюрнир, видимо листва Иггдрасиль совсем затуманила твой разум, — к нему подошел один из бывших королей охоты. — Гор заслужил наказание.

— Заслужил, — все так же медленно, растягивая гласные, ответил Эйктюрнир. — И посему мы изгоним его из мира сидов, лишив радостей Дикой Охоты. — Олень повернул величественную голову к Гору. — Никогда, слышишь, оборотень, никогда ты больше не удостоишься чести познать азарт охотничьего гона!

В подтверждение своих слов владыка всех оленей встал на дыбы и ударил копытами о мраморный пол. Одна большая трещина, словно молния, метнулась от места удара к Гору, и пол под ним провалился. Верный волк Эрин сиганул вслед за хозяином вниз.

«Все-таки бездна» — подумал Гор, видя, как стремительно отдаляется светлое пятно. Развенчанный король закрыл глаза, в надежде что наконец-то он испытает покой.

* * *

Хруст сломанной ветки заставил Эрингора вздрогнуть. Он открыл веки и не сразу понял, где находится. Ночь. Лес. Дерево. Кажется, ему снился какой-то странный сон…

Эрингор посмотрел вниз. Медведь застыл у капкана. Охотник поднял лук со стрелой. Руки его тряслись. Во рту чувствовался металлический привкус. Почему Эрингора не покидало ощущение, что все происходящее он уже пережил?

Медведь поднял голову, и Эрингор спустил тетиву! Никакой жалости. Только желание выжить и вернуться домой любой ценой.

Стрела вошла как раз под лопаткой, но недостаточно глубоко. Взревев, медведь пришел в движение. Когда он навалился на дерево, Эрингор успел выпустить еще две стрелы, что угодили в огромную мясистую спину.

Ствол дерева заскрипел и стал крениться к земле. Эрингор отбросил оружие и спрыгнул на землю. Он уже знал, что до рогатины не добежит, и потому предпочел сразу выхватить из ножен короткий охотничий меч. Взбешенный медведь встал на задние лапы и зарычал. Оборотень призвал волчью кровь и рыкнул в ответ. В его голове крутилась только одна мысль: «Я должен выжить. Должен ради Ланы и сына!»

Медведь взмахнул лапой. Эрингор ловко увернулся и ударил мечом наотмашь, затем еще раз. Острое лезвие рассекло толстую шкуру. Капли алой крови окрасили снег. Но медведь тоже не желал сдаваться. Очередной удар Эрингор все же пропустил. В левой руке и боку что-то хрустнуло. Охотника отбросило в сторону. Он попытался встать, игнорируя боль, но медведь уже прижал его лапой к земле. При всем желании Эрингор не смог бы преодолеть тяжесть в сотни килограммов.

Время замедлилось. Пришло четкое осознание, что сейчас Эрингор умрет. Снова. Чудом оборотню удалось вывернут руку и нанести коротким мечом колющий удар. Лезвие вошло глубоко. Медведь дернулся, захрипел. Из открытой пасти высунулся язык. На Эрингора закапала слюна. А затем тело животного обмякло и навалилось на охотника. В глазах потемнело. Под весом медведя охотник не мог сделать даже вход. Казалось, независимо от усилий, история повторялась вновь…

— Сюда! — раздался чей-то голос. — Они здесь!

Несколько человек навалились на медведя и сняли тушу с Эрингора. Он закашлялся от обжигающей боли в теле.

— Ну пройдоха, — восхищенно воскликнул король, спрыгивая с коня. — Завалил это исчадие бездны! — Он подошел к Эрингору и протянул руку. — Вставай. Холодно на снегу. Дома под боком у жены отлежишься!

Эрингор принял помощь и поднялся. Голова кружилась. Левая рука болела, как и ребра. Кажется, он их сломал.

— Ну-ну, не вздумай падать, — хохотнул король Агро, придерживая своего рыцаря за плечо. — Как там у вас у оборотней говорится: до полнолуния заживет?

Эрингор неуверенно кивнул. Его мутило. А еще он не был уверен, что все происходящее на самом деле реально.

— Эге-ге, как косолапый тебя приложил. В седло сесть сможешь? — спросил король.

Охотник кивнул.

— Ну и поехали, пока окончательно не окоченели в этом треклятом лесу, — король залез в седло. — Ей богу, это моя последняя охота! Стар, слишком стар я стал…

Агро говорил что-то еще, но Эрингор его не слушал. С чужой помощью он забрался в седло. И пока они ехали домой, его не покидало ощущение нереальности происходящего. Неужели Дикая Охота ему приснилась?

Эпилог

Несмотря на позднюю ночь все поместье стояло на ушах. Вот-вот у госпожи должен был появиться на свет ребенок, и пока женщины хлопотали на втором этаже в господской спальне, Эрингор мерил шагами гостиную. Ему не верилось, что совсем скоро он станет отцом.

— Господин, у нас гости, — в гостиной появился перепуганный слуга. — Его Величество прибыл вместе с целителем!

Визит последнего Эрингора ни капли не удивил. Собственно, он и послал за ним в замок, но чтобы сам король собрался посреди ночи…

— В такой час? — удивился Эрингор. — Что встал, проводи Его Величество сюда.

Но Агро появился сам. Румяный с мороза, он вошел в гостиную, держа в руках бутылку, и поспешил сгрести Эрингора в объятия.

— Дружище! Поздравляю! — радостно воскликнул король, что есть сил сжимая ручищами друга.

Эрингор чуть не застонал от боли. Переломы, полученные в схватке с медведем, еще не успели зажить до конца.

— Рано, Ваше Величество. Лана еще не родила.

— Значит подождем! — с энтузиазмом воскликнул король Агро и обратился к слуге: — Кубки неси, бестолочь!

Затем он подошел к камину и развалился в кресле. Эрингор улыбнулся. Агро явно чувствовал себя как дома.

— Ваше Величество, не подумайте… Двери моего жилища всегда для вас открыты, но разве что-то случилось?

— Что-то случилось⁈ — Агро с досады фыркнул. — Мой первый рыцарь и лучший друг скоро станет отцом! Как я мог не приехать?

Эрингор посмотрел на него с недоумением. Король рождение собственного наследника пропустил из-за охоты, а тут захотел присутствовать при рождении сына первого рыцаря. Впрочем, Агро всегда был немного взбалмошным, и Эрингор списал все на нежелание короля киснуть в замке.

Принесли кубки, и Агро с Эрингором испили лучшее вино из королевских кладовых. Вдвоем они сидели у камина и наблюдали за тем, как весело тлеют угли.

— Ваше Величество, — прервал молчание Эрингор, — есть ли какие-то новости из замка?

— Скукота, — зевая, ответил Агро. — Заговорщики все пойманы. Двоюродный братец, Коршин, томится в темнице и скоро составит компанию своим союзникам на том свете. Ничего интересного. Одно только удивляет, как ты узнал, что они планируют переворот?

— Чутье, — уклончиво ответил Эрингор и решился задать давно мучивший его вопрос. — Тогда в лесу… Почему вы вернулись?

Король сразу понял, что речь идет о их последней охоте.

— Мой друг, — произнес захмелевший Агро, грустно улыбаясь. Показная веселость прошла. Казалось, король сам стал глубоко задумчив. — Я скажу это раз и только раз, так как ты мой первый рыцарь и верный соратник. Мне не хотелось возвращаться. Впервые я готов был сбежать с охоты, поджав хвост, словно трусливый пес! Мы со свитой практически выехали на дорогу, когда я увидел белого оленя. Казалось, сам Эйктюрнир спустился на землю в поисках опавшей листвы Иггдрасиль. Олень посмотрел на меня и столько презрения и надменности было в его взгляде, что я почувствовал себя жалкой вошью. Это наглое животное не видело во мне короля и, что самое отвратительное, оно было полностью право. Не так себя ведут достойные правители, мой друг, совершенно не так.

— Олень, Ваше Величество… Его кто-то еще видел? — спросил Эрингор. Во рту у него пересохло от волнения, и он пригубил напиток.

От упоминания Эйктюрнира по спине оборотня пробежал холодок. Слишком много совпадений, чтобы считать, будто Дикая Охота ему приснилась.

— Нет. Охотники из свиты сказали, что я брежу. Может быть, так и было, но белый олень стал для меня знаком богов. Я понял, что буду проклят как король и охотник, если продолжу убегать. И мы вернулись назад. К сожалению, ты уже убил то воплощение Ухара, но, мой друг, мы спасли тебя, а это уже что-то, — король отсалютовал кубком.

— Спасибо, Ваше Величество, что вернулись за мной, — тихо поблагодарил Эрингор.

— Пустяки, — вздохнул король. — Кстати, как ты смотришь на то, чтобы в следующем месяце поохотиться на мелкого пушного зверя?

Эрингор поморщился, словно испытал сильную зубную боль.

— Да шучу я, шучу! — хохотнул Агро — Королева меня сама прибьет, если я даже заикнусь об этом. Хотя, — он задумчиво покрутил в руках кубок, — может тогда боги в награду позволят мне поучаствовать после смерти в Дикой Охоте? Что скажешь?

Оборотень резко побледнел от нахлынувших воспоминаний. Ему до сих пор снились кошмары, где он то загонял животных, то сам умирал от лап медведя.

— Господин! Родила! Мальчик! — воскликнул слуга, вбегая в комнату.

От страха и наваждения не осталось и следа. Эрингор подскочил с места и хотел броситься к жене, но замер в дверях, не зная как поступить. Все же оставлять короля одного…

— Да иди ты уже, иди! — махнул ему Агро, хохоча. — Папаша новоиспеченный.

И Эрингор за несколько секунд преодолел расстояние до спальни. Его любимая жена лежала на кровати среди десятка подушек и держала в руках крохотный сверток. Горло оборотня сдавило от нахлынувших чувств. Сердце учащенно забилось. Он уже знал, что назовет сына в честь своего отца.

В покоях Эрингора встретили Анора и Валентия. Поздравив его с рождением наследника, женщины решили оставить супругов одних. Дверь за ними тихо закрылась.

— Боги, не стой столбом, милый, познакомься со своим сыном, — улыбнулась Лана, заметив, что муж оробел.

Он подошел к постели и присел на самый край. Из свертка показалась маленькая пухлая ручка.

— Как его назовем? — спросила Лана.

— Вильям, если ты не против, — попросил Эрингор, зачарованно глядя на сына.

— Значит Вильям. — Кивнула она, а затем лукаво добавила: — Тебе не кажется, что я заслужила небольшое вознаграждение?

— Ты заслужила все земли и сокровища мира, — ласково прошептал оборотень.

— Для начала мне хватит и поцелуя, — Лана звонко рассмеялась и первая потянулась к нему.

Эрингор со всей нежностью, на которую был способен, приник к губам жены. Любовь и счастье переполняли его волчье сердце. Еще никогда оборотень не чувствовал себя настолько счастливым.

* * *

Белый олень покачнул своими огромными рогами, а затем развернулся и побрел прочь от поместья. Он узнал все, что хотел. Настала пора вернуться к Иггдрасиль. От мыслей о свежей сочной листве у оленя проснулся голод.

— Что-то ты зачастил наведываться в мир людей, Эйктюрнир, — произнес невесть откуда взявшийся охотник. Олень молчал, явно не желая вступать в диалог. — Признайся, это ведь ты все подгадал? Ведьмовской круг, обращение девы в лань.

— Не понимаю о чем ты, — растягивая гласные ответил Эйктюрнир. — Это в природе грибов — образовывать круг. А насчет лани… То нужно спросить богов с востока. Им виднее почему дева обратилась в животное.

— На все то у тебя есть ответ, — усмехнулся охотник. — Раз ты олень, может подбросишь меня до кургана? Терпеть не могу месить ногами снег.

— Еще не появилось на свет божество, способное меня обуздать, — Эйктюрнир высокомерно фыркнул, продолжая неспешно шагать по направлению к лесу.

— Как знать, — хмыкнул охотник. — На мой взгляд это отлично получилось у Иггдрасиль.

Владыка всех оленей покачал головой, явно не соглашаясь с охотником, но спорить не стал. Очень уж ему не терпелось увидеть мировое древо.

Конец.