Воровка

Глава 12

Мы в пути уже неделю. Я больше не связана, но нахожусь под пристальным вниманием Аарона. Он не оставляет меня одну ни на минуту. А когда мы останавливаемся в трактире, дознаватель представляет меня своей женой. Если бы мне было лучше, я бы возмущалась, но у меня едва хватает сил передвигать ногами, когда он ведёт меня до комнаты.

Я слабею с каждым днём, моё тело съедает жар, а перед глазами всё чаще темнеет. Иногда я не понимаю сплю или нет. Судя по тому, что мы останавливаемся на одном месте более двух дней, дела у меня действительно плохи.

— А говорят одарённые огнём необычайно живучие, — прикладываю к моему лбу холодный компресс, говорит Аарон.

Он весьма устал за эти дни, и перестал общаться со мной в привычной ему манере шуток, теперь он собран и серьёзен.

— Чепуха, — отвечаю ему. — Дракона внутри меня тоже нет, я не слышу его голос и он не заставляет меня поджигать всё вокруг.

Ааран давит смешок.

— Я рад, что ты находишь в себе силы разговаривать со мной, но нам придется кое-что решить.

Поворачиваю к нему голову. Пока он молчит, напряжённо выдавливаю из себя улыбку. На днях он сказал, что я очаровательно улыбаюсь, не знаю, правда, это или нет, но это единственное, что я могу сделать, чтобы смягчить предстоящий разговор.

Здесь нет целителя, мы находимся среди людей, противоядие поддерживает тебя, но я вижу, что ты слабеешь и всё больше спишь.

— Решил добить? — срывается с моих губ, прежде чем Аарон заканчивает свою мысль.

— Решил снять с тебя обруч, дурная, — Мужчина раздражается и обхватывает мою голову руками. — Я думаю, это он мешает тебе восстановиться одаренные намного живучей людей, но твой дар скован. Эмма я могу тебе верить? Не хочу оказаться без сознания на полу с пробитой головой и вновь ловить тебя. Я не знаю, насколько ты владеешь даром, но я применю свой, если ты обманешь меня.

— У меня будет всплеск, — говорю с сожалением, знаю, что это может его оттолкнуть. — Но я обещаю не использовать дар против тебя.

— Я на всякий случай вынес весь металл из комнаты пока ты спала, но всё же завяжу тебе глаза, чтобы у тебя не было лишнего соблазна.

Послушно поднимаю голову, чувствую, как лица касается отрез ткани, закрываю глаза и погружаюсь в темноту.

— Эмма, не пугайся, я только пытаюсь тебя стабилизировать, — развязывая тесемки на моей рубашке, шепчет Аарон, — чтобы всплеск был не такой сильный.

Волнение окутывает меня, я слышу щелчок обруча. Аарон замирает, его рука на моей груди напряжена. Я не представляю, как он решился освободить меня, читая книги про одарённых огнём. Из всех сил сдерживаю себя, чтобы не напугать своим пламенем, и держусь почти пятнадцать минут.

— Тебе и так тяжело, выпусти, давай, — голос Аарона срывает контроль, кончики пальцев колет, огонь стекает с ладоней.

Оно само, — испуганно вскрикиваю.

Пламя, отреагировав на мои эмоции, льётся сильнее.

— Спокойно! Я знаю. Всё хорошо.

Свободной рукой он поглаживает меня по голове, его уверенные движения успокаивают, как и лёгкий холодок от мужской ладони на груди.

Слабость накатывает, дар, выплеснувшись, затихает и засыпает обессиленный вместе со мной.

Во сне я плаваю в темноте, разгребаю тёмные облака руками и удивляюсь, что могу контролировать каждое своё действие. Где-то отдалённо я слышу, как меня зовут, но голос мне не знаком и я не спешу отзываться и как-то обозначать своё присутствие. Но он сам находит меня и приближается.

— Где ты, Эмма, скажи, где ты. Я помогу, я спасу, — звучит настойчиво, куда бы я ни направилась.

— Кто ты? — не выдержав, спрашиваю я.

— Друг, — звучит эхом. — Я такой же, как и ты, одарённый огнём.

— Как ты узнал обо мне?

— Мы одной крови, скажи, где ты, и я приду за тобой.

— Покажись, — прошу и верчусь, пытаюсь разглядеть в клубах дыма силуэт, но меня вырывает из этого места, я падаю в огромный обрыв и кричу.

Просыпаюсь от собственного визга в руках Аарона. Тяжело дышу, срываю повязку с глаз.

— С кем ты говорила? — он удерживает меня за подбородок и смотрит в глаза, заставляя смотреть на него.

— Не знаю, это просто сон, — лепечу неуверенно. — В нём кто-то хотел узнать, где я.

— Это не сон, Эмма, тебя ищут, и я надеюсь, что ты в этот раз прислушаешься и не скажешь где мы.

Мое сердце колотится, а в ушах шумит. Я не понимаю, какое дело дознавателю до того, что происходит в моём сне и почему он стал молчалив и задумчив. А потом он говорит то, что я никак не ожидаю услышать.

— Связь через сны с тобой может быть только у кровных родственников, у мужа после пролития крови. И, поскольку твой дар берёт силу внутри тебя, а не из вне, такая связь может быть среди одарённых огнём.

— Это мой брат? — задаюсь вопросом и спрашиваю больше себя, чем Аарона.

— А голос тебе знаком? Ты его видела?

— Нет, — признаюсь честно и оглядываю комнату, примечая металл.

— Эмма, — тут же одергивает дознаватель и возвращает повязку на глаза. — Я всё вынес, не стоит пытаться бежать.

— Просто, мне так спокойнее.

— Вижу, тебе стало гораздо лучше. Одарённые огнём действительно живучи, когда их дар не сдерживают, — он надавливает мне на ключицу, заставляя лечь обратно. — Хочу, чтобы ты сразу поняла, что не стоит общаться ни с кем в своих снах кроме меня.

Поддаюсь ему и падаю на подушки, с наслаждением утопаю в мягкой перине и потягиваюсь, довольная тем, что головная боль больше не раздирает сознание на куски.

— Я не могу с тобой общаться, — реагирую на его прикосновение и кладу голову ему на ладонь, когда он касается моей щеки.

— Это пока, Эмма. Пока.

— Никогда, — говорю, разделяя каждый слог.

Дознаватель вздыхает, уверена, что он закатывает глаза и одними губами говорит: "Несносная девчонка".

Я же притворяюсь что сплю, и обдумываю случившееся. Единственный, кто мог со мной связаться таким способом, это дядя. А ему можно верить, хоть мне и казалось, что он простой человек. Вот только меня почему-то терзают сомнения, стоит ли покидать Аарона. Веду внутренний диалог, взвешиваю за и против и решаю подождать встречи с братом

Долго лежу неподвижно, а когда решаюсь снять повязку, мои руки накрывают сверху тёплые ладони мужчины.

— Я теперь всегда буду слепая? — с горечью спрашиваю, хотя знаю, что доверия ко мне у дознавателя нет.

— Нет, но пока, я думаю, ты не упустишь возможности опустить мне подсвечник на голову.

— Здесь его нет, я уже посмотрела.

Аарон цокает и зависает надо мной. Я чувствую его дыхание и думаю, что он меня поцелует, но ничего не происходит. Вместо этого мужчина отходит, а я слышу, булькающий звук горького лекарства. Послушно открываю рот ещё до того как его коснётся ложка.

— Эмма, я знаю способ, который поможет тебе быстрее восстановиться.

— Какой? — будь у меня открыты глаза, непременно бы поняла по его мимике, что он задумал.

— Сейчас узнаешь, — в его голосе слышится предвкушение, а я поднимаю руки, чтобы он не подходил.

— Аарон, если это то, о чем я думаю, не стоит. Тот раз был вынужденным.

— Просто расслабься, я лишь поцелую, ничего большего без твоего согласия.

— Я ведь без обруча, — предупреждаю мужчину, думая, что его это может остановить.

— Думаю, мне пора учиться доверять тебе, — отзывается он.

Низкий голос Аарона сбивает дыхание, мне сложно признаться, но я хочу ощутить его поцелуй.

— Только поцелуй и все? Как давно ты стал спрашивать разрешения? Или…

Мой поток вопросов прерывают его губы, он пользуется тем, что мой рот приоткрыт и сразу ласкает языком, сплетается со мной. Руки мужчины сминают ткань ночной рубашки, освобождают грудь, пальцы касаются затвердевших сосков.

Выгибаюсь ему навстречу, касаясь руками обнажённого торса.

— Умница, какая отзывчивая девочка, — шепчет мне между поцелуями Аарон.

— Почему ты раздет?

— Испачкал одежду. Не полезу же я к тебе в кровать грязный, — прикусывая мочку уха, отвечает он.

— Врешь, — заявляю уверено, знаю, к чему он ведёт, поэтому повторяю: — Помни, что я не хочу.

— Я понял. Будет, когда захочешь.

Аарон прокладывает дорожку из поцелуев до груди, затягивает чувствительную вершинку губами, катает горошинку соска во рту, вырывая мой стон.

— Аарон, — предупреждающе шепчу, одергиваю его.

— Целовать ты разрешила, а больше я ничего не делаю.

— Врешь.

— А ты проверь.

Мне хочется отдаваться его искусным ласкам, и одновременно я понимаю, что лучше не продолжать, но то, что он делает после, заставляет меня позабыть обо всём.

Подхватив мои ноги под колени, он сгибает их, расставляет широко в стороны, подавляя мое слабое сопротивление, и целует низ живота, опускается ниже. Обхватывает губами складки и проникает внутрь меня языком. Стону в голос, жар разливается по телу, прогибаюсь навстречу ему и тем острым ощущениям, которые дарит Аарон.

— Зачем? — вырывается у меня.

— Я показываю, какими могут быть поцелуи, — сменяя язык на пальцы, отвечает он.

Мужчина проникает в меня не торопясь, размазывает влагу по складкам и потом вновь накрывает губами, дразнит языком. Для своего удобства приподнимает меня за бедра и придерживает, чтобы не вертелась. Мне становится невыносимо жарко, внизу всё пылает и скручивается в узел. Его ласки то усиливаются, то прекращаются, сменяясь лёгкими касаниями и поглаживаниями.

— Аарон, — сминая под собой простынь, умоляюще тяну. — Не могу больше.

— И что я должен сделать?

— Ты знаешь.

— Мы договаривались на поцелуи, что не так?

Срываю повязку. Наплевать на обещание.

— Я больше не могу! — повторяю упрямо.

— Можно мне зайти дальше, чем договаривались? — пытаясь выглядеть невозмутимо, спрашивает Аарон. Хотя я вижу его возбуждение и то, как он тяжело дышит.

— Да!

— Моя смелая девочка.

Мужчина закидывает мои ноги себе на плечи, входит сразу на всю глубину, вырывая очередной стон. Подаюсь тазом ему навстречу, двигаюсь вместе с ним.

Забываю сдерживать огонь, который мягким пламенем стелется на моих ладонях, забываю обо всём.

— Аарон! — вырывается сквозь стоны, я хочу попросить двигаться быстрее, но он и так это понимает.

Внутри меня будто всё пульсирует, сжимается. Откидываюсь на подушки и дышу ртом, успокаиваю сердцебиение. Аарон ложится рядом, обнимает меня, притягивает к себе. Кладу голову ему на плечо.

— Мы изрядно задержались, придётся догонять. Немного отдохни, и пойдём ловить экипаж. И, чтобы у тебя не было лишнего соблазна, я все же еще немного подержу тебя под контролем.

На мне вновь оказывается обруч. Сожаление затапливает, но я стараюсь не поддаваться ему и сглатываю ком в горле. Послушно привожу себя в порядок, одеваюсь, спускаюсь с ним под руку вниз, играя роль жены, и послушно забираюсь в карету.

В пути мы почти не говорим, меня клонит в сон, и я сижу с закрытыми глазами, облокотившись об плечо Аарона. Но едва я погружаюсь в сон, меня вновь преследует тот голос, но теперь он кажется смутно знакомым. Я пытаюсь выяснить, как его зовут и какое ему дело до меня, но не получаю ответа, а дознаватель каждый раз настойчиво меня будит и внушает, что мне не стоит отзываться и заговаривать с ним. На вопросы почему не стоит доверять таким же как я, он не знает что сказать, но твердит о безопасности и о том, что пока мы в бегах и закон о казне одарённых огнём не пересмотрен раскрывать местоположение и вести беседы глупо.

Мы больше не останавливаемся в трактирах на ночлег и перекусываем в основном сдобой, прямо в карете. Аарон торопится уехать подальше, по его словам мы давно должны были оказаться в Ригрелле. Стране, располагающейся на границе с морем в горной местности. По описаниям из книг я знаю, что именно там была битва между Тьмой и людьми. Тогда одарённые огнём были в почёте, но после, что-то пошло не так.

Уверена, Аарон мог бы мне рассказать, о чем умалчивают летописи, но лишний раз напоминать о том, что я могу быть опасна не зачем.

Встречи с братом я жду не только для того, чтобы убедиться, что он жив, здоров и ему не нанесено никаких увечий, но ещё, как одно подтверждение тому, что дознавателю можно верить.

Когда мы оказываемся на границе с Ригрелл, Аарон объявляет, что мы здесь ненадолго остановимся и переночуем в трактире. Я рада, что наконец-то смогу помыться и поспать в удобной позе, а ещё в душе разливается какое-то странное чувство из смеси предвкушения, радости и тревоги.

В двухэтажное здание, полностью выложенное из камня, мы заходим, представившись парой. Уже зная мои предпочтения, мужчина заказывает для меня омлет из одного яйца с помидорами и грибами, несколько тостов с гусиным паштетом и

мятный чай.

В ожидании еды, мы проходим к столикам, где я замираю, увидев брата, сидящего спиной ко мне. Набираю воздух в лёгкие, чтобы окликнуть Эмира, но Аарон резко дёргает назад и закрывает рот ладонью.

Прижатая к мужскому телу, я возмущённо брыкаюсь.

— Ты видишь, он не один, — Аарон пятится вместе со мной, заводит за угол. — Знаешь кого-нибудь из их компании?

Мотаю головой, не имея возможности говорить, да и, если честно, я не обратила внимания.

Дознаватель уводит меня прочь, а я размахиваю руками, привлекая излишнее внимание.

— Поймал жену за изменой, — поясняет Аарон любопытным зевакам, а сам шепчет мне на ухо: — Немедленно прекрати! Я один, а их четверо, а ещё могут быть в зале.

К его словам не прислушиваюсь, стараюсь привлечь внимание Эмира.

— Прекрати! Иначе мои угрозы перейдут в действия, — он отвешивает мне ощутимый шлепок, но я всё равно рвусь. — Твой брат должен быть один, а не с сомнительной компанией. Кто ему дал яд и зачем? Не думала?

На улице он тащит меня к деревьями, старясь скрыться, но я вижу, что Эмир заметил меня через окно.

— Он не может мне навредить! — заявляю, едва дознаватель убирает руку с моего лица. — Он хотел, как лучше. Его обманули. Ты же сам допрашивал его!

— Эмма, его обманывают и сейчас, — Аарон заставляет меня присесть. — Я устал с тобой бороться, хоть раз подумай головой. Когда он останется один, мы подойдем к нему, а сейчас это выглядит слишком подозрительно. Поэтому садись и слушайся!

Вздыхаю и группируюсь, прячусь в высокой траве. Неподвижно наблюдаю за тем, как Эмир выбегает на улицу и зовет меня. Смотреть, как он мечется, решая, куда побежать в поиске меня, больно, но дознаватель не непреклонен.

Он снова закрывают мне рот, чтобы у меня не возникло соблазна окликнуть брата или же встать, выдав наше расположение.

— Мы проследим за ним, надо убедиться, что нам ничего не угрожает, — шепчет Аарон.

Киваю, и смотрю, как за Эмиром следуют трое, и в одном из них я узнаю ювелира, которого обокрала.

— Далеко они не ушли, с девчонкой дознаватель, как и говорил мальчишка, — улавливаю голос одного из мужчин.

— От него надо избавляться. Даже отравить никого не смог, — заявляет ювелир. — Когда будете убирать дознавателя, не заденьте девчонку.

Звук щелчка снимаемого обруча пугает, я едва не взвизгиваю, но с закрытым ртом, я лишь мычу Аарону в ладонь.

— Среди них ищейка. Вряд ли мы сможем далеко уйти.

Показываю глазами, что готова бежать, а дознаватель качает головой.

— Мы можем уйти, если возьмём лошадей, а после пересечем горную реку. Тогда мы сможем сбить след. На постоялый двор не вернуться. Уверен, нас там ждут.

Отдираю руку Аарона от своего рта и шепчу.

— Мы можем зайти в конюшни.

— И украсить лошадь? — Аарон морщится, но, видя, что ищейка вместе с одарёнными вместо того, чтобы следовать за Эмиром, приглядываются к следам, стараясь не привлекать внимание людей, соглашается со мной.

Вместе мы передвигаемся ползком в сторону хозяйственных построек. Густая растительность редеет, отчего приходится замедлиться. Голоса Эмира я больше не слышу, мне безумно страшно за него, но на мои уговоры попытаться вытащить его Аарон никак не реагирует. Я продолжаю настаивать даже, когда мы останавливаемся напротив конюшни.

— Пока тебя не поймают, он будет жив, — устав от моей болтовни, жестко заявляет Аарон. — Раз у кого-то получилось залезть к тебе в сны, его будут использовать, чтобы выманить тебя. Рисковать ради мальчишки, который несколько раз предал, я не собираюсь. Я ему все объяснил, но он настолько слеп, что вновь доверился незнакомцам, которые искренне хотели помочь, называясь вашими родственниками. Он клялся мне, что будет ждать нас здесь и ни во что не влезет. Эмир сказал, что верит мне, но сам обманул мою веру в него.

— Ты не вытащишь его?

— Пока не примут новый закон, где одаренных огнем не отправляют на пытки, а после на казнь, у меня другие планы! Нам самим выбираться надо, — Аарон волочет меня за локоть к грубой массивной двери и обхватывает ладонью замок. — Открывай, — командует он.

После того, как мой дар выплеснулся, он легко поддается контролю. Замок остается в руке дознавателя, а мы заходим внутрь и выбираем лошадей.

— Люди всегда все прячут под замки, будто берегут нечто ценное, а сами не могут обеспечить должный уход животным, — бормочет себе под нос Аарон. — У одаренных никогда не стоит такой вони.

— Потому что вы пользуетесь своим даром, а людям приходится все делать руками, — едко отвечаю на его замечание и поглаживаю понравившуюся кобылу. — Знаешь, я не привыкла надеяться на свой дар и на окружающих меня людей.

— Эмма, — предупреждающе протягивает Аарон.

По тону моего голоса, явно виден мой настрой. И, увы, план дознавателя отличается от того, что задумала я.

— Ты научишь меня проникать в сны, чтобы я поговорила с братом, — выпаливаю и прищуриваюсь, наблюдая за реакцией. — Я смогу вытащить его в безопасное место.

— Эмма, он придёт не один. Против троих я смогу выстоять, но если их больше, а мы вероятнее всего видели не всех, то нас спасёт только горная река, — Аарон задумывается, молчит минуту и продолжает: — И я не знаю, есть ли среди них одарённые водой, в таком случае мои шансы уменьшаются.

— Обруч сделан из металла, — тяну, чтобы Аарон сам догадался, что я могу запросто лишить силы нескольких.

— У меня их всего два, а прийти за нами может около десятка одарённых. Нет, Эмма, это слишком рискованно.

Во время нашего спора дознаватель готовит лошадей, выводит их по очереди из стоила, угощает сухариком, седлает и помогает усесться мне.

— Насколько ты хорошо управляешься с металлом? — спрашивает Аарон, направляя животных к выходу. — Сможешь из одного обруча сделать несколько?

— Наверное, — протягиваю неуверенно. — Никогда не пробовала.

— Когда уберемся подальше, будешь тренироваться, если всё получится, у твоего брата появится шанс. А сейчас, как только выйдем, мчи на север, а я прикрою.

К словам дознавателя отношусь скептически, не думаю, что за нами сразу же увяжется погоня, но едва мы выходим на дорогу, за нами бросаются, по меньшей мере, пятеро мужчин. Чтобы они не успели воспользоваться даром, Аарон сковывает им руки льдом. За счёт эффекта неожиданности мы успеваем оторваться.