Враги целуют жадно (СИ)

Глава 1

- Милашка! – сквозь пелену сна и морок сознания доносился до нее чей-то тихий судорожный шепот. Или быть может, не шепот вовсе, а умелая и крайне реалистичная игра воображения? - Какая же ты миленькая, когда спишь! Когда не хмуришься, не фыркаешь на всех и не смотришь волком. М-м-м… до чего же сладкая! Как устоять перед соблазном? Нет. Не устою!

Что-то мягкое и теплое коснулось ее щеки. Уголка рта. Едва ощутимо скользнуло вниз по подбородку. К беззащитному горлу. К упругой груди.

- О-о-о! Как же вкусно ты пахнешь! Совсем иначе, но… о-о-о-очень вкусно!

Аня невольно напряглась. Даже сквозь дремоту она понимала, что здесь и сейчас… с ней творится что-то странное. Слишком реальным все казалось. Настоящим. Ее словно лапал кто-то, вдавливая в матрас весом своего тела.

Ласкал и целовал, бормоча нечто бессвязное. Причем, не во сне. А очень даже наяву! Наяву, черт, подери! Аня отчетливо ощущала на себе чье-то тяжелое хмельное дыхание. Прикосновения. И настойчивые попытки избавить ее от одежды. Это пугало. Вгоняло в ступор. Порождало дрожь во всем теле. И снова пугало! От жутких догадок в венах стыла кровь.

«Какого… Что проис… Боже! На мне и правда лежит… какой-то мужик?»

Ужас парализовал каждую мышцу, превращая девушку в безвольную куклу. Тем не менее, она протестующе дернулась, ощутив, как чьи-то крупные ладони нагло скользнули под ткань ее пижамного топа. Это было сродни падению со скоростного велосипеда на жесткий асфальт. Чертовски больно, но весьма отрезвляюще. Что ж, теперь она проснулась окончательно. Потерянная и дезориентированная. С озверевшим пульсом, и адреналином, бурлящим в крови страшными дозами. Предчувствие ее не обмануло.

Резко распахнув веки, Аня и впрямь увидела над собой полуобнаженного незнакомца. Парня. Мужчину. Словом… какого-то бугая.

Разумеется, в кромешной темноте она не могла разглядеть его лица.

Но знала наверняка – он был почти голый.

- Наконец-то ты проснулась! – игриво промурлыкал этот гад, и потянулся к ее губам. Сбросив с себя оцепенение, Аня завизжала не своим голосом:

- А-А-А! – громко, яростно, с надрывом. – А-А-А!

- Тихо ты! – шикнули на нее, затыкая ей рот ладонью. – С ума сошла?

Может и так. Да только инстинкт самосохранения взбунтовался не на шутку.

Она ничего не понимала. И уж точно себя не контролировала. Не думала о последствиях. Просто царапалась, как дикая кошка, в надежде спастись. Изворачивалась. Брыкалась. Кусалась и дралась. Мужчине приходилось непросто. Он явно не был готов к такому мощному отпору. Растерялся.

- Успокойся! – кряхтел, вскрикивая от новых кровавых борозд на своей коже.

- Отстань от меня! – ядовито шипела она в ответ. – Что тебе нужно? А-а-а!!!

- Ты… не узнаешь меня? Так быстро забыла? Это же… Я!

- Пусти! – Аня резко подалась вперед, пытаясь заехать головой ему по носу. – Слезь с меня, ублюдок! Сейчас же убери от меня свои лапы! ПОМО…

Воспользовавшись заминкой, парень (а судя по голосу, именно парень) таки добрался до ее рта. Заглушил ее вопли поцелуем, от которого Аню едва не вырвало. В отместку она что есть мочи вцепилась зубами в его нижнюю губу.

Теперь взвыл уже незнакомец. Попытался отпрянуть, но Аня не позволила.

Продолжала остервенело стискивать зубы, удерживая обидчика на месте.

В довесок, буквально одичав от страха, еще и в волосы ему вцепилась.

Однако, в следующий миг все же отпустила. За дверью послышались крики:

- Аня!

- Анюта!

Спустя секунду, на ходу включая свет, в ее комнату ворвались перепуганные домочадцы – сестра Маша и тетя Оля. Обе сонные и растерянные. Обе вооруженные: кто скалкой, кто статуэткой. От увиденной картины они застыли на пороге. Аня же, наконец-то спихнув с себя молодого человека, поспешила отползти от него на безопасное расстояние. Ее трясло. Прямо лихорадило. Но, судя по всему, не только ее. Парень, возомнивший себя героем-любовником, шокированно таращился то на нее, то на Машку.

И все встало на свои места, когда он ошарашенно выдохнул:

- Маша? А как ты… там оказалась? Я думал ты… здесь!

Теперь Аня поняла, в чьи объятия угодила по ошибке. На ее кровати, в одних джинсах, с кровоточащей губой и исполосованной до крови спиной, восседал бывший Машкин ухажер, с которым та рассталась некоторое время назад.

«Ну просто… зашибись!»

Раздраженно швырнув скалку на пол, Маша схватилась за голову.

А тетя Оля (которую из-за небольшой разницы в возрасте они называли чисто по имени), строго посмотрела на них и потребовала объяснений:

- Девочки, что здесь происходит?

Все еще слабо владея собой, Аня кое-как промямлила:

- Я спала, а тут он… Просыпаюсь, а меня…

- Ну, все ясно! – рассвирепела Оля. – Мария? Это как понимать? Это что еще за выходки? С каких это пор твои ухажеры к нам в дом вламываются?

- А при чем здесь я? – искренне негодовала сестра. – Я откуда знать могла, что он – на всю голову отбитый? Мы расстались неделю назад, а он все…

- Ничего даже слышать не желаю! – жестом остановила ее тираду Оля. – Ты эту кашу заварила, тебе и расхлебывать! Вперед и с песней!

Тогда Машка направила свой праведный гнев на бывшего парня:

- Клюев, ты совсем охренел? Ты что творишь, придурок?

- Поговорить пришел, - пробурчал несчастный, торопливо натягивая футболку. – Помириться хотел. Но… попутался немного.

- Немного? – прошипела Аня, потихоньку приходя в себя. – И это, по-твоему, НЕМНОГО?!

- Действительно! – поддержала ее сестра. - Попутался он, бедненький! Не в состоянии блондинку, с которой встречался, от шатенки отличить!

- При чем здесь это? – скривился Никита. – Тело-то одно. Вы же близняшки.

- Мы двойняшки! – взревела Маша. – И разуй глаза – мы совершенно разные!

- Я прошу прощения, - вмешалась Оля. – Предлагаю вам подискутировать на эту тему в другой раз. А сейчас меня интересуют более насущные вопросы. Например, как вы… уважаемый, умудрились проникнуть в наш дом?

- Через окно, - угрюмо признался Клюев.

- Минуточку, - усомнилась Оля. – Но там же высоко. Второй этаж как-никак!

- Я об этом не думал. Увидел единственное открытое окно, и… как-то залез.

Почувствовав на себе испытывающие взгляды тети и сестры, Аня фыркнула:

- Что? Я всегда сплю с открытым окном! Мне не хватает кислорода!

Проигнорировав ее выпад, Оля обратилась к их ночному гостю:

- Пойдемте, молодой человек. Я провожу вас до двери. Ваше ночное рандеву с моими племянницами окончено. А вы… обе спать! Завтра сложный день!

Аня беззвучно застонала, проклиная все на свете. Наступления утра она не хотела всеми фибрами своей души. Там ничего хорошего ее не ожидало. Лишь первое сентября. Второй курс института. И мажоры. Проклятые мажоры, отравляющие им с Машкой жизнь… второй год подряд...

- Ты как? – с искренней тревогой в голосе поинтересовалась Маша, едва они с ней остались наедине. – Все в порядке? Ничего не болит?

- Угу, – машинально отозвалась Аня, удивляясь своему спокойствию.

- Сильно испугалась? – не унималась сестра, явно ощущая себя виноватой.

Тяжело вздохнув, Аня звездочкой развалилась на смятых простынях и уставилась в потолок. Поразмыслив немного, безразлично произнесла:

- В первые секунды - да. Очень. А потом… скорее разозлилась.

- Прости, - состроив скорбную мину, Маша с ногами забралась на ее кровать. – Я знала, что он – конченный, но не предполагала, что до такой степени!

- Перестань, - отмахнулась Аня. – Я в норме. А ты ни в чем не виновата.

- Еще как виновата! - очень серьезно возразила Машка. – Это я потеряла бдительность. Это я позволила ему узнать наш адрес. А не должна была. Мы с ним не настолько близки, чтобы... Боже! А вдруг он навредил бы тебе?

Аня поежилась. От воспоминаний ее прошибла нервная дрожь. Чужие руки на ее теле… Чужие губы... И сальный шепоток, от которого ее даже сейчас жутко коробило. Однако, она улыбнулась в надежде успокоить сестру:

- Все обошлось. Не думай об этом.

Продолжая таращиться в потолок, наощупь нашла ее горячую ладонь. Крепко сжала. Маша с готовностью переплела их пальцы и упрямо шикнула:

- Не могу не думать. Не могу. Ты могла пострадать. Ты так жутко кричала! А я… я… чуть с ума не сошла! Даже ноги от страха отказали, представляешь?

- Более, чем! – обиженно насупилась Аня. – Или, по-твоему, у меня тут ничего не отказало? Пока я была вынуждена… под твоим героем отдыхать?

- Нет, - сестра улеглась рядом и ласково прильнула щекой к ее плечу. – Уверена, что нет. Тебе страх неведом. Вон как ты его уделала в итоге!

Испытывая странное удовлетворение от содеянного, Аня ухмыльнулась:

- С инстинктом самосохранения всегда шутки плохи!

- Точно, – согласилась Машка, загадочно улыбаясь. – Особенно, с инстинктом самосохранения… моей сестры! Бедный Никита!

Переглянувшись, обе прыснули от смеха. Напряжение сошло на нет. Страх улетучился, словно и не было его. Теперь недавние события казались им глупым недоразумением. Не более. В какой-то степени даже… комичными.

- Ты ведь не сердишься на меня, правда? – осторожно поинтересовалась сестра, прерывая затянувшееся молчание. – Не хочу, чтобы сердилась! Я знаю, что виновата. И далеко не идеальна. Вечно косячу. Вечно встреваю в неприятности. Вечно втягиваю в них тебя. Но я не специально. Клянусь! Само собой как-то получается…

- Да у тебя вечно все получается само собой! – коряво передразнила ее Аня.

И заработала весьма ощутимый шлепок по руке. Кожа тут же загорелась.

- Эй! – возмущенный возглас сорвался с губ. – Ты совсем офигела?

- Скажи, что не сердишься! – не унималась Маша. – Скажи-скажи-скажи!

- Не дождешься! Теперь принципиально не скажу!

- Ах, так? Тогда я… буду петь! А ты знаешь - пою я о-о-очень плохо!

Извернувшись из ее объятий, Аня вооружилась подушкой, и от души «приласкала» ей Машку по голове, предостерегая эту заразу о последствиях:

- Только попробуй! Пытки в нашей стране запрещены законом!

- Ничего не знаю! – хрюкнула сестра, и… запела. – Черный в-о-о-орон… что ж ты вье-е-е-еССя… над мое-Е-Е-ею голов… Ай!

Не выдержав гениальнейшего исполнения этого шедевра, Аня еще пару раз шибанула Машку мягким снарядом. От чего та лишь громче расхохоталась, и… ответила ей тем же, схватив свободную подушку. Вскоре все переросло в полномасштабные бои на кровати. С визгами, криками и диким хохотом.

Все, как полагается. Не удивительно, что спустя какое-то время в комнату без стука ворвалась Оля. Ужаснувшись, она попыталась угомонить их. Вразумить. Мол, взрослые уже! Кобылки девятнадцатилетние! Но в итоге и сама стала непосредственной участницей этого грандиознейшего ночного беспредела. Только в качестве оружия облюбовала одеяло, сиротливо валяющееся на полу. Когда все трое выдохлись, то без сил рухнули на кровать. Уставшие, но счастливые. Хотя бы сейчас. В эту самую минуту.

Когда прошлое не тянет тяжким грузом, и не отравляет разум. Когда забываются отчаяние и боль, идущие с ними рука об руку со дня смерти матери. Когда откровенно плевать на будущее. Когда важно только настоящее. Отдышавшись, Оля произнесла с теплотой в голосе:

- Как только мне начинает казаться, что мои племяшки-двойняшки выросли, вы тут же доказываете мне обратное! Козочки мои, любимые!

Аня в голос загоготала, уже заранее предвидя реакцию Машки на слова тети.

Эта фифа терпеть не могла, когда Оля их так называла. Вот и теперь, едва услышала знакомую фразу, с ходу озвучила свои «плохие ассоциации»:

- Ф-у-у-у-у! Неужели от нас так же жутко пахнет?

- Ой, дуреха! – Оля не повелась на ее провокации. Но погрустнела.

Словно… вспомнила что-то. Нечто такое, что задевало струны ее души. Однако она быстро спрятала эмоции за улыбкой. Уж что-что, а в руках себя держать Оля умела. Как-никак, в институте трудилась в должности преподавателя. А перед студентами давать слабину нельзя – прописная истина. Вот их тетя и следовала ей всецело. Шумно втянув воздух носом, она сжала губы в тонкую линию. Нахмурилась, от чего на лбу залегла морщинка.

Аня интуитивно напряглась, предчувствуя… возвращение с небес на землю. К суровой реальности. Так оно и вышло. Помолчав еще немного, Оля наконец глухо пробормотала:

- Я хочу попросить вас кое о чем. Вас обеих. Можно?

- Конечно! – на правах старшей сестры (пусть всего на семь минут, но тем не менее) Аня ответила за двоих. Машка просто озадаченно вскинула брови.

- Вы прекрасно знаете нашу ситуацию, - издалека начала Оля. – Так уж сложилось, что у меня никого нет, кроме вас. А у вас – кроме меня.

Угрюмо кивнув, Аня потупила взор. Все именно так. Чистейшая правда.

Отца своего они с сестрой никогда не видели. Мама всячески избегала разговоров о нем, и страшно злилась, если они настаивали. Но Аня знала наверняка, что унаследовала его внешность – густые темно-русые волосы, бледную почти фарфоровую кожу, длинные ресницы и темно-синие глаза.

А еще, характер. Крайне сложный характер! Машке повезло больше.

Она впитала в себя лучшее от их матери. А та была редкой красавицей.

Что до родни… по материнской линии у них тоже почти никого не осталось.

Бабушка с дедушкой давно отошли в мир иной. Но еще при жизни растеряли все связи с родственниками. Они безбожно много пили, и это ничем хорошим не закончилось. Однажды оба отравились некачественным алкоголем, и откачать их уже не смогли. Оле тогда едва исполнилось восемнадцать. А их маме – двадцать пять. Разумеется, младшую сестру она не бросила. Помогла выучиться, встать на ноги. Не спасовала перед трудностями, хотя на тот момент сама буквально разрывалась между двумя дочками-пятилетками и работой, которая в итоге стала ее призванием.

Она была тренером по фигурному катанию. Очень толковым тренером. Известным. Уважаемым. Обладающим несгибаемой волей. А прежде – талантливой фигуристкой. Олимпийской чемпионкой в парном катании.

Безоговорочную одержимость этим видом спорта Аня унаследовала от нее.

От своей мамы, которая к тому же являлась и ее бессменным тренером. Под началом родительницы Аня покоряла вершину за вершиной. Пьедестал за пьедесталом. Ей рукоплескали стадионы. Фанаты не давали прохода. За технику и профессионализм прозвали Стальной Бабочкой. Соперницы боялись ее и в тайне ненавидели. Впрочем, это не удивительно. Аня никого не пускала на высшую ступень пьедестала. Это был ее звездный сезон. Она выигрывала все соревнования, в которых участвовала. Владела сложнейшими элементами ультра-си и с готовностью демонстрировала это. Выходя на лед, она ощущала себя киборгом-убийцей, и всегда выдавала свой максимум. Потому что обожала то, чем занималась. Бредила своим делом. Впадала в экстаз от своих головокружительных побед. Но главной наградой за старания для нее являлась все же… улыбка матери. Бескрайняя родительская гордость в ее глазах. И ради этого Аня готова была на все. Даже воспламенить лед… своим выступлением. И все шло хорошо. Ничто не предвещало беды. Однако… она их настигла. Три года назад. В разгар олимпийского сезона. Вернее, уже на финишной прямой. Мамы не стало. Ее убили. Хладнокровно застрелили. В чужой стране. В чужом городе. Совсем рядом с отелем, в котором они проживали. Это произошло в аккурат между командными соревнованиями, (по итогам которого Аня завоевала золото) и личным первенством фигуристок-одиночниц, с которого Аня в итоге снялась из-за случившегося. А после и вовсе завершила свою спортивную карьеру, поклявшись себе… никогда больше не выходить на этот проклятый лед. Без нее. Без мамы. Стоит ли говорить, что их с Машкой мир тогда… превратился в руины? Рухнул он и для Оли, которая боготворила и обожала свою старшую сестру всем сердцем. Ведь та вынянчила ее. Заменила ей мать. В общем, тетя, не раздумывая ни секунды, забрала их с Машей к себе. На тот момент она состояла в счастливом браке. По крайней мере так казалось со стороны. Но вскоре ее муженек показал свое истинное лицо. Он хотел ребенка, а у нее все никак не получалось забеременеть. Зато, очень даже получилось у его любовницы, к которой этот гад в итоге и ушел. И это спустя всего два месяца после смерти ее сестры! Оля держалась, как могла. Делала вид, что не переживает по этому поводу. Что забыла и отпустила.

Но Аня частенько слышала, как она рыдает по ночам. И Машка слышала.

Они страшно за нее переживали, но не знали, как и чем ей помочь. А вскоре все стало еще хуже. Расследование по делу мамы проходило очень сложно.

Фактически на две страны. И каждая из сторон так и норовила спустить все на тормозах. Не было ни улик, ни свидетелей, ни мотива. С решением властей они были не согласны, и решили бороться до последнего. На бесчисленных адвокатов и юристов ушли почти все их сбережения. Немалые сбережения. Но, увы… убийство мамы так и осталась безнаказанным. С тех пор прошло три года, а от потери они не оправились и по сей день. Все трое.

- Так же вы в курсе, что по инициативе моего бывшего муженька, меня уволили с прежнего места работы! – монотонный голос Оли выдернул Аню из тягостных воспоминаний. – С той характеристикой, которую мне дала бывшая начальница – нынешняя теща Николая, ни один университет не нанял бы меня даже в качестве уборщицы! Девочки, моя должность… в престижнейшем ВУЗе города… и ваше обучение в нем же, как льготников… на бюджетной основе - подарок судьбы. И его нужно ценить! Понимаете?

- Эм… не совсем! – промямлила Маша.

Аня же, пихнув сестру локтем, с тревогой посмотрела на Олю.

- Зачем ты говоришь нам это? – спросила прямо.

И получила такой же прямой ответ:

- Ваш первый год обучение мы пережили с большим трудом. Вы очень часто конфликтовали с другими студентами. Я делала все, чтобы сгладить углы и защитить вас. Из-за этого впала в немилость нашего ректора. Он и прежде меня не особо жаловал, а теперь так вообще… сквозь зубы разговаривает. Едва терпит мое присутствие. И я его отчасти даже понимаю. Вы же не с простыми студентами вечно кусаетесь. Вы будто нарочно выбираете тех, кто из… безумно влиятельных семей! А разбираться с ними приходится ему! В общем, девочки мои, теперь вы второкурсницы. Пожалуйста, будьте серьезнее. И я очень вас прошу: постарайтесь… провести этот год иначе. Спокойно и дружелюбно. Хорошо?

Глава 2

Утро первого сентября выдалось… суматошным. Мало того, что после ночных происшествий Аня уснула далеко не сразу, так еще и день начался с сюрпризов. Во-первых, Оля вынуждена была отправиться в институт раньше, чем все они планировали. Тетя умчалась на работу сразу после звонка из деканата и информации о том, что на нее… ни с того, ни с сего… спихивают кураторство над первокурсниками. Кураторство, к которому она совершенно не готовилась. Во-вторых, Машка явно сошла с ума в стремлении сразить всех на повал своей красотой. Уже добрых сорок минут Аня наблюдала одну и ту же картину: сестру, бегающую из комнаты в комнату в поисках всего необходимого. То стайлер ей другой подавай, то фен, то утюжок.

К моменту, когда Маша завершила свои сборы, Аня уже пребывала на грани нервного припадка. Но все стало еще хуже, когда эта зараза взялась и за нее.

- Не упрямься! – приговаривала она, чуть ли ни силой усаживая ее за туалетный столик. – Красивая сестра и племянница – лицо семьи! Соответствуй, давай! Тебе твои унылые хвостики не надоели еще?

Аня обреченно вздохнула, искренне радуясь тому, что макияж успела нанести самостоятельно. Легкий и естественный. С акцентом на глаза.

Укладку же пришлось доверить Машке. Слишком уж яро та вжилась в роль парикмахера. Благо, сестра знала свое дело и была в этом действительно хороша. Наконец, закончив прихорашиваться, они вызвали такси и отправились в институт. Всю дорогу Маша весело щебетала с кем-то по телефону, а Аня разглядывала пейзажи за окном, и думала только об одном:

«Как? Как мы выполним просьбу Оли, если от нас ничего не зависит? Если эти чертовы мажоры сами до нас докапываются и вечно провоцируют?»

Так уж вышло, что в их университете обучались в основном выходцы из состоятельных семей. Бюджетных мест было очень мало. И те студенты, которым удавалось заполучить их, автоматически становились… белыми воронами в лице других. В лице местной золотой молодежи. Эти ублю… баловни судьбы… относились к бюджетникам свысока, не скрывая своего пренебрежения и социального превосходства. Откровенно надсмехались и частенько унижали неугодных им студентов. Нет! Разумеется, так поступали не все. Далеко не все. Многие из них были чудесными адекватными ребятами. Но те, чьи родители имели хоть какое-то влияние и вес в обществе, мнили себя местными царьками. По классике жанра, у них имелся негласный лидер. Самый мерзкий, противный и наглый из их компании. Вадим, мать его, Збруев! Старшекурсник. Здоровенный качок. Король и палач в одном лице. Ничего в стенах университета не происходило без его ведома и одобрения. Он творил все, что ему вздумается и почти всегда оставался безнаказанным. Не удивительно. Их ректор - Ярослав Маркович, приходился Вадиму дядей. А отец - Лев Сергеевич (крупный бизнесмен, владелец нескольких заводов), являлся главным спонсором ВУЗа уже много лет.

Вот все дружно и закрывали глаза на выходки его единственного сыночка. Боялись последствий. К тому же, Вадим редко действовал сам. Своими руками. Да и зачем напрягаться? Желающих выслужиться перед ним… всегда было предостаточно. Но в число этих «желающих» Аня не входила. Потому и впала в немилость местной элиты с первых же дней. От воспоминаний ее перекосило. С губ сорвался беззвучный стон. Да, прошлый год выдался… сложным. Архисложным. Машке повезло больше. Она училась на другом факультете. И отношения с одногруппниками у нее были отличные. Что до Ани… судьба явно испытывала ее на прочность. Снова. Ведь ее угораздило оказаться в одной группе с Ксенией Полозовой (девушкой Вадима) и двумя ее близкими подругами. В первый же день эта стервозная принцесса окрысилась на Аню, во всеуслышанье заявив:

- Из-за этой льготницы моя приятельница не смогла сюда поступить! Ей тупо… не хватило места. А я очень… очень хотела учиться вместе с ней!

Разумеется, молчать Аня не стала - не в ее характере пасовать перед трудностями. Она высказала все, что думает по этому поводу. А Ксения не смогла найти контраргументов. С тех пор Полозова цеплялась к ней по любому поводу. Они с ней никогда не общались. Даже не здоровались.

Но скандалили регулярно. И ни разу – по инициативе самой Ани.

- Эй! – Маша сжала ее плечо, вырывая из глубокой задумчивости. – Зову ее, зову! Уснула, что ли?

- Нет, - встрепенулась девушка, улыбаясь через силу. – Извини.

- О чем задумалась?

- Да, так… - отмахнулась Аня.

- Чего расселась, тогда? Выходи!

- Куда?

- Мы приехали, вообще-то!

- Ох…

Посмотрев по сторонам, Аня убедилась в правдивости ее слов. Поблагодарив таксиста, обе выскочили из машины. У центрального входа в институт толпилось огромное количество людей. Разбившись на группы, все болтали и громко смеялись. Студенты ожидали традиционного для их ВУЗа события – торжественной речи ректора, знаменующей начало нового учебного года.

Эта… своеобразная линейка должна была начаться через двадцать минут, но народ не спешил в актовый зал. Многие предпочитали провести время на свежем воздухе, пока погода еще позволяет. Заметив их приближение, из толпы кто-то громко выкрикнул:

- О, наши двойняшки прикатили!

- Где?

- Да вон же!

Одногруппники сестры активно им замахали, подзывая к себе обеих.

С другой стороны послышалось:

- Машуля, что ты со мной делаешь? Я ослеп от твоей красоты!

Притворно ужаснувшись, Маша не полезла за словом в карман:

- Можно подумать, ты до этого был зрячим!

Покачав головой, Аня улыбнулась, собираясь сказать сестре, что она неисправима. Но замолчала, не проронив ни звука. В сумочке, перекинутой через плечо, настойчиво завибрировал телефон. На экране высветилось фото Даши Зайцевой – подруги и бывшей коллеги по фигурному катанию. Она была единственной из… прошлой жизни, с кем Аня сохранила отношения.

В отличие от нее, она продолжала свою спортивную карьеру, и вполне успешно. До недавнего времени. До недавней травмы…

Подав знак Маше, чтобы та не ждала ее, а шла к своим, Аня остановилась в теньке (дабы не отсвечивал экран), и спешно приняла видео звонок.

- Привет! – улыбнулась было, но поменялась в лице, увидев зареванные глаза своего Зайчонка. – Господи, Даша! Что случилось?

- Я… не могу! – навзрыд разрыдалась подруга. – Не могу вернуться в прежнюю форму! Не выходит! Я растеряла элементы! Я… больше не конкурентоспособна! А до олимпиады всего год! ГОД! Что мне делать?

- Успокойся! – как можно мягче начала Аня, но Даша ее даже не слышала.

Она продолжала биться в истерике:

- Не верю… Я не верю! Анечка, милая, разве так бывает? Они говорят – это конец! Что травма не позволит мне …. Что мой путь в одиночке окончен! Что теперь меня… только на списание! Что единственный шанс для меня это…

- Перейти в парное? – закончила за нее Аня, прекрасно понимая, какой раздрай царит сейчас в душе Зайчонка. Она была… ранимым человеком.

- Да… - обреченно прокаркала Даша.

Не раздумывая ни секунды, Аня кивнула:

- Переходи.

- ЧТ-ТО?

- Переходи!

- Но…

- Мы обе понимаем – вариантов у тебя немного! – пылко воскликнула девушка. – Если это твой единственный шанс, то не упускай его!

- А ты? – шмыгнула носом Зайцева. – Ты бы перешла?

- Да, - честно ответила Аня.

- Почему?

Неопределенно пожав плечами, она устало выдохнула:

- Чтобы стать конкурентноспособной. В парном станешь. В одиночке тебе победы не видать. А если не побеждать, то… зачем вообще сражаться?

- Все так сложно, - жалобно пискнула подруга. А потом в комнату кто-то зашел, и она поспешила распрощаться. – Ой… мне пора. Я позже позвоню.

Не дожидаясь ответа, Даша отключилась. Аня же, еще пару секунд таращилась на потухший экран. Затем, набрав воздуха в грудь, зашагала вперед, взглядом выискивая Машку в толпе. Как назло, ее нигде не было.

Зато на горизонте появился кое-кто другой. Тот, из-за кого Аня не спала полночи. Тот, кто бесил одним своим видом. Человек, при одном взгляде на которого в ее сердце воспламенялась чистейшая ярость. К ней стремительно приближался бывший Машкин парень – Никита Клюев. Их ночной дебошир.

- Аня! – крикнул он, обозначив свои намерения. – Можно тебя на секунду?

Она невольно содрогнулась, отступая на несколько шагов. А после и вовсе громко рявкнула на этого придурка, даже не заботясь о том, что их услышат:

- А ну… не подходи ко мне, извращенец чертов!

Словно не замечая ее состояния, он все равно приблизился почти вплотную.

- Да брось, Анют! - улыбнулся плотоядно. – В отличие от некоторых, я не кусаюсь и не царапаюсь. Я извиниться хотел. Сильно тебя ночью напугал?

- Нет, что ты? – ядовито протянула Аня. – Ко мне же в спальню… постоянно парни сестры… через окно залезают! А потом в мою кровать прыгают, и изнасиловать пытаются! Целуют сонную, раздевают, шепчут пошлости, и вообще… ну, вот вообще не замечают того факта, что я этого… НЕ ХОЧУ!

- Согласен, - кивнул Никита. – По-дурацки получилось. Но, знаешь, я не жалею о случившемся. Ни капли! Я с тобой такое почувствовал… прямо ух!

- Че-го? – опешила Аня. Сохранять спокойствие становилось сложнее.

- Знал бы раньше, что ты такая… дикая, вкусная, сладкая и горячая… ни за что бы с Машкой не связался! – продолжал нести околесицу этот клоун. – Ты ведь только с виду холодная, как ледышка… гордячка неприступная. А внутри-то вулкан! Да? А внутри-то мы… пантера!

Взывая к последним крупицам самообладания, Аня надменно фыркнула:

- О-о-о! Теперь я понимаю, почему тебя бросила моя сестра.

- И почему же?

- Ты идиот! - вздохнула театрально. – Причем, конченный!

Обогнув парня, Аня собиралась продолжить свой путь.

Но Клюев преградил ей дорогу собственным телом.

- Я серьезно, Ань, - загоготал хрипло. – У меня такого шквала эмоций ни с кем еще не было. Только с тобой! Я это… влюбился в тебя, по ходу!

- К психиатру сходи! – угрожающе зашипела девушка, сотрясаясь от гнева. – У тебя с башкой большая беда, если ты думаешь, что…

Он поцеловал ее. Без спроса. Без предупреждения. Рывком сгреб в охапку, и поцеловал. Ошалев от его наглости, Аня влепила ему звонкую пощечину.

Каким-то образом вырвалась, но уже спустя секунду Никита прижал ее спиной к своей груди. Рассвирепев, Аня развернулась к нему лицом, готовая биться на смерть. Улучив момент, она схватила парня за грудки и хорошенько тряханула. Рубашка оказалась на клепках, и сразу же распахнулась, обнажая торс молодого человека. Рельефный и… сплошь покрытый багровыми царапинами от ее ногтей. Стараясь не замечать этого, девушка отчеканила стальным голосом:

- Еще раз прикоснешься ко мне… или просто приблизишься, и я собственноручно тебя кастрирую! А может… просто придушу!

Брезгливо оттолкнув от себя Никиту (причем, довольно сильно), Аня развернулась, чтобы уйти. Но этот смертник явно не принимал отказов.

Он обогнал ее, и снова преградил дорогу. Похотливо улыбаясь, прорычал:

- Ах ты ж моя львица! Сколько в тебе страсти! Как я раньше-то не замечал?

От бешенства ей хотелось кричать в голос. Но позволить себе подобного Аня не могла. Потому лишь кулаки остервенело сжала, и ядовито выплюнула:

- В общем, я тебя предупре…

Она резко замолчала, ощутив на себе чей-то тяжелый пристальный взгляд. Он бурил в ней сквозные дыры, испепелял заживо и резал, точно скальпелем.

Интуитивно посмотрев в сторону, Аня застыла, покрываясь липким потом.

Буквально в трех метрах от них, в компании друзей и своей девушки, возвышался Вадим. Хмурый. И чем-то крайне недовольный. Взгляд его темных глаз, прикованный к Ане, сквозил ледяным призрением. Остальные смотрели на них с Клюевым с азартом, с любопытством. Ожидая дальнейших действий. Стало ясно: они все видели и слышали. Причем, не только они…

В паре шагов от шайки Вадима, с тревогой поглядывая в ее сторону, о чем-то беседовали… Збруев старший и Ярослав Маркович. Ректор...

Глава 3

Игнорировать существование последнего Аня не могла, при всем желании. Это грозило неприятными последствиями. Ведь Ярослав Маркович был человеком суровым. Строгим. А временами даже резким. А еще, обладал феноменальной памятью. Он знал всех студентов поименно. Особенно, их с Машкой, как главных нарушителей спокойствия. В общем, с Бондаревым пришлось поздороваться. Улыбнувшись ректору, Аня торопливо выпалила:

- Доброе утро, Ярослав Маркович!

- Доброе, Стеклова, – мгновенно отреагировал мужчина, будто только этого и ждал. Выразительно посмотрел на них с Клюевым. – Очередные проблемы?

- Нет-нет, – отмахнулась девушка, ощущая себя крайне неловко под его цепким испытывающим взглядом. – Все в порядке. Никаких проблем.

Бондарев ничего не ответил. Кивнув, переключил внимание на младшего брата - Льва Сергеевича Збруева – папашу Вадима. Хлопнув его по плечу, ректор отвел родственника в сторонку. Аня же, забывшись на мгновение, продолжала открыто разглядывать этих двоих. Ходили слухи, что они единокровные братья. Родились у одной матери, но от разных отцов. Этим объяснялась и их разница в возрасте, и разная фамилия. Тем не менее, в обоих чувствовалась одна кровь. Одна порода. Оба – высокие громилы.

Оба суровые и неприветливые. Оба надменные и крайне заносчивые.

Даже внешнее сходство у них наблюдалось. Очевидно, у их семьи имелся сильный генофонд. И Вадиму он тоже передался. Если поставить рядом всех троих, ни у кого не возникнет и толики сомнения в их ближайшем родстве.

К слову, о последнем…

Думать о нем не хотелось. Вадим вызывал в ней жуткое раздражение. Но даже не глядя в его сторону, Аня знала наверняка – он смотрит. За каким-то дьяволом таращится на нее. Впрочем, не удивительно. Он, включая всю его шайку-лейку, наверняка ожидал продолжения спектакля под названием «Влюбленный Клюев». А Никита по-прежнему стоял рядом с ней, и явно не собирался пропускать ее вперед. Более того, он всем своим видом показывал, что намерен оттеснить ее назад. Поближе к мажорам. Вот только… зачем?

Аня нахмурилась, послав ему предупреждающий взгляд. В ответ Клюев ухмыльнулся и широко раскрыл для нее свои объятия, демонстрируя свой частично обнаженный торс – застегнуть рубашку он так и не соизволил.

- А куда это мы собрались? – протянул игриво. – А кто это нас отпускал?

- Последний раз тебе говорю, - злобно процедила сквозь зубы Аня. – Отвали!

- Ну, зачем ты так? – оскорбился Никита. – Я ведь не шучу. Зацепила ты меня, и серьезно зацепила. Только о тебе и думаю! Не могу отвалить…

- Да что ты говоришь, бедненький? – раздался совсем рядом злющий Машкин голос. – В таком случае… я с большой радостью тебе помогу!

Посмотрев за спину Клюеву, Аня и в самом деле увидела свою сестру. Та стремительно приближалась к ним и от гнева разве что молнии не извергала.

Казалось, она не замечала ничего и никого вокруг. Именно поэтому и спустила всех собак на своего бывшего парня, грубо оттолкнув его от Ани.

- Слушай меня внимательно, Ромео недоделанный! – рявкнула Маша, встав нос к носу с Никитой. – Раз уж ты не понимаешь по-хорошему, придется донести до тебя информацию на твоем языке. Так вот… я понятия не имею, что ты там задумал, и какие цели преследуешь… но берегись, если так ты решил поквитаться со мной за то, что я тебя бросила! Если в качестве оружия пытаешься использовать мою сестру! Во-первых, не прокатит – она тебе не по зубам. А во-вторых, за Аньку я кого угодно… голыми руками растерзаю!

Оглянувшись по сторонам, Аня поняла, что Машка явно перестаралась. Она привлекла к ним лишнее внимание. Мало того, что дружки Збруева и Полозовой откровенно улыбались и гыгыкали, глядя на них, так еще и ректор вновь заинтересовался их скромными персонами. Пока молча наблюдал, но был крайне недоволен происходящим. Цепляясь за последнюю крупицу здравомыслия, Аня попыталась успокоить разбушевавшуюся сестру:

- Уймись! – схватила ее за локоть. – К черту твоего героя! Пойдем отсюда.

Едва ли Машка послушалась. Набычилась, вынуждая Аню напомнить ей:

- На нас все смотрят! А нам… не нужны неприятности. Мы Оле обещали!

Но, увы. Сестра отличалась по истине ослиным упрямством. Вырвав руку из ее захвата, она презрительно скривилась, вновь обращаясь к Клюеву:

- Ты услышал меня? – агрессивно толкнула его. – Услышал? Держись подальше от моей сестры! Еще раз увижу тебя рядом с ней, и…

- Что? - откровенно провоцировал ее Никита. – Ну, что?

- …я за себя не ручаюсь!

- Ух, какая грозная крошка, – издевательски протянул парень. – И как же мне прикажешь быть, если я всерьез увлекся твоей сестричкой? У меня может искренние чувства к ней вспыхнули… ты подобной мысли не допускаешь?

Услышав эту несусветную ересь, Аня лишь закатила глаза. Она чувствовала фальшь в каждом его слове. А Маша звонко рассмеялась и холодно отрезала:

- Разумеется, нет! Ты лжец, бабник, манипулятор и беспредельщик. На искренние чувства ты не способен. Вся твоя искренность начинается молнией на брюках, а заканчивается… там же! Я была дурой, когда вообще согласилась с тобой встречаться. Повелась на твои сладкие речи. Ладно хоть вовремя одумалась. Но теперь… зная, какой ты на самом деле, я скорее сдохну, чем позволю тебе… заморочить голову еще и моей сестре!

Аня стало смешно от одной лишь подобной мысли. Покачав головой, она поспешила заверить Машку в беспочвенности ее опасений:

- Нашла из-за чего переживать, - нервно хихикнула, вновь хватая ту за руку и пытаясь увести. – Уж мне-то это точно не грозит. Забей! Пусть делает, что хочет. Ничего у него не получится, и ты прекрасно это знаешь. Пойдем!

- Почему же не получится? – зло прищурился Клюев, глядя на Аню в упор.

- Я не подбираю парней после сестры, - безразлично пояснила девушка.

- Как и я! – охотно поддержала ее Маша. – Семью на члены не меняют!

Оторопев на мгновение, Никита замешкался на долю секунды. Но этого оказалось достаточно, чтобы наконец обойти его. Однако уйти они не успели.

Обе замерли, услышав язвительную фразу, брошенную им в спину:

- Смешно. Как же все это … смешно. Дура ты, Машка. Набитая дура! Ладно, Анька… от нее у меня реально крышняк сорвало. Сам в шоке до сих пор. Но ты-то… кем себя ТЫ возомнила? Я играл с тобой, понимаешь? Никогда и ничего к тебе не чувствовал. Ты была просто… заданием. Моим заданием!

Изумленно охнув, Аня с ужасом уставилась на сестру. Та от слов бывшего парня дернулась, как удара. Недоумение и растерянность отразились в ее глазах. Она медленно развернулась к Клюеву лицом (Аня, к слову, проделала то же самое), нервно улыбнулась и немного заикаясь уточнила:

- За… заданием? Каким еще заданием?

- Которое он с треском провалил! – донеслось до них недовольное ворчание одного из дружков Збруева. – Никитос, какого хрена? Мы ж на тебя ставили!

- Да плевать, что провалил! – захохотала Зоя Кудрина – лучшая подруга Полозовой. – Вы только посмотрите на их лица! О-о-о… это того стоит!

Что ж… теперь над ними потешалась уже вся их развеселая компания:

- Ух! Похоже, кто-то в шоке!

- Точно.

- Что уставилась, Машуня? Хочешь о чем-то спросить?

- Вы только гляньте, какая она важная!

- Угу. Понтов, как у Королевы.

- Только у Королевы у этой… по факту нет ни короны… ни королевства.

- Да вообще ничего нет! ЛжеКоролева получается. Долой, самозванку!

Аня вздрогнула всем телом - очередной взрыв их хохота больно резанул по ушам. Сознание захлестнули ярость и обида за сестру. Переполненная праведным гневом, оглушенная ревом своего пульса, она мгновенно отыскала взглядом возможных зачинщиков этого унижения – Збруева и Полозову, страстно желая сделать им очень больно. Словно ожидая этого, оба с вызовом уставились на нее в ответ. Вадим разительно отличался от своего окружения. Аня давно это заметила. Он был немногословен даже с друзьями. Но когда все же что-то говорил, все замолкали и слушали его с разинутым ртом. А потом, поджав хвосты, бежали воплощать в жизнь все поручения и прихоти «хозяина». Его сложно было «считать». Он редко улыбался. Еще реже открыто проявлял эмоции. Вот и сейчас общего веселья (будто бы) не разделял. Может в душе и ликовал страшно, но внешне никак этого не выказывал. Делал вид, что вообще не при делах. Держался… надменно и отстраненно. Оставался хмурым и безучастным ко всему, кроме своей девушки, которую покровительственно прижимал к груди. Ксения же, напротив, триумфально улыбалась и даже не пыталась скрыть восторга, обуявшего ее. Стало предельно ясно – она лично приложила руку к этому… «заданию» для Клюева. И теперь наслаждается. Смерив Вадима и свою одногруппницу убийственным взглядом, Аня с ненавистью проскрежетала:

- Уроды!

Она с трудом контролировала себя, шалея от собственных догадок:

«Они играют нами, как бездушными куклами! Как СВОИМИ куклами!»

От ярости, вспыхнувшей в крови, Аню кинуло в жар. Она все поняла.

В отличие от Машки. Та, очевидно пребывая в шоке, крикнула им:

- И что все это значит? И как все это понимать?

- А ты не догадываешься? – веселился очередной юморист из их компании.

- Догадываюсь! – ехидно прошипела Машка. – Одного в толк не возьму: кто дал вам право лезть в мою личную жизнь? Вы совсем охренели, ущербные?

- Полегче с выражениями, милая! – возмутился Валек Алимов. – Рискуешь!

Сестра на его выпад отреагировала… молчанием. Но побагровела от злости. Плохой знак. В таком состоянии она была способна на любые глупости. И они не заставили себя ждать. Медленно, но уверенно Маша двинулась вперед. Искренне негодуя, направилась прямиком к этим баловням судьбы.

Аня же… замешкалась. Впервые на своей памяти. Прежде, защищая сестру она, не раздумывая кинулась бы вызволять Машку из очередной передряги. Либо угомонила бы ее, вынуждая одуматься. Как обычно. Как всегда.

Но теперь… Аня оказалась заложником обстоятельств. Ее сдерживало обещание, данное Оле. Унизительное… крайне унизительное обещание.

Ведь воплотить его в жизнь, означало одно - прогнуться под своих врагов. Молча терпеть все их заскоки и смиренно улыбаться. Быть дружелюбной с теми, кого хотелось отправить в прошлое и спалить там на кострах инквизиции. Проявлять уважение к тому, кто в ответ относится к тебе, как к грязи на своей подошве. Это и раньше злило, но сейчас – особенно. Аня держалась до последнего, одной лишь силой воли подавляя ураган в своей душе. Но… все было зря. Чувства взяли верх над разумом, как только Машка подошла к компании Збруева непростительно близко. Как только осталась один на один со стаей этих… безжалостных избалованных гиен и… «спустила курок», буквально плюнув в Алимова своим ледяным презрением:

- Ах, тебе выражения мои не нравятся? Уверяю, милый - расквашенный нос не понравится тебе еще больше! Так что заткнись, и не нарывайся!

Аня обреченно выдохнула, мысленно пробормотав:

«Ну, все. Началось…»

Предчувствуя беду, ее сердце сжалось в груди до размеров крохотного атома. А потом, так и норовя проломить грудную клетку, дико затарахтело за ребрами. Повинуясь инстинктам, Аня ринулась следом за сестрой. Одного не учла – Клюев все еще находился рядом. Он-то и перехватил ее, спустя пару шагов. Фактически обнял со спины, намертво пригвоздив к своей груди.

Аня протестующе дернулась, намереваясь вырваться. Освободиться. Да тщетно все. Никита держал ее очень крепко. И не просто держал…

Уткнувшись носом в ее волосы, он приглушенно застонал:

- М-м-м! Как же вкусно ты все-таки пахнешь!

- Грабли убрал! – чужим голосом прокаркала Аня, каким-то внутренним чутьем ощущая, что ее сопротивление распаляет его все сильнее. – Живо!

- Тише ты, глупенькая, - ласково пророкотал Клюев, почти касаясь губами ее беззащитной шеи. – Не встревай. Ты вечно защищаешь ее, чем только хуже делаешь. Сама нарываешься. К тебе у моих друзей нет претензий. Ну… у большинства нет. Чего не скажешь о Машке. Ее заносчивость всех бесит. Слишком уж много она из себя строит. Тем не менее, ничего дурного ей не сделают. Так… на место поставят, чтобы впредь берегов не путала. И все!

«Действительно! Делов-то! Мелочи…»

Горько усмехнувшись, Аня призвала на помощь всю свою некогда стальную выдержку и… приказала себе остановиться. Прекратить вырываться. Не демонстрировать окружающим свой страх и беспомощность. Не доставлять удовольствия (своим тщетным сопротивлением) ни Клюеву, ни его дружкам-мажорчикам во главе с придурком Збруевым, чей взгляд ощущала на себе все острее с каждой прожитой секундой. Тяжелый взгляд. Пренебрежительный. И… сбивающий с толку. От него прямо веяло арктическим холодом. Холодом, который Аня ощущала даже на расстоянии. Вадим так сосредоточился на созерцании ее, трепыхающейся в объятиях Никиты, что вообще никак не реагировал на присутствие Машки (которая, к слову, что-то гневно кричала – конфликт явно набирал обороты). Впрочем, из-за пульса, дико ревущего в висках, Аня тоже ее слов не разбирала. Зато прекрасно слышала Клюева, который тяжело пыхтел ей прямо в ухо:

- Я должен кое-что прояснить - моим заданием была именно Машка. Не ты! С тобой вышло все… случайно. Я правда вас перепутал. И просто охренел от того, какие эмоции ты во мне пробудила! От того, какая ты… на самом деле!

- Зачем ты говоришь мне это?

- Чтобы ты не злилась на меня, - невозмутимость парня повергла ее в шок.

- Но я злюсь! И очень сильно!

- Аня…

- В чем заключалось твое задание, - нервно увлажнила губы девушка, заставляя себя расслабиться в руках Клюева. – Что ты должен был сделать?

- Да, так… - отмахнулся он было, но Аня «вошла в образ», как делала десятки раз на соревнованиях. Представив себя роковой соблазнительницей, она прильнула к нему еще плотнее. Вгоняя в ступор. Заставляя желать большего.

- В чем? – прошептала вкрадчиво, будто бы случайно вильнув ягодицами, но контролируя при этом каждое свое движение. Каждое слово. Преследуя свои цели. Невнятно прохрипев что-то, Никита скользнул ладонью по ее животу.

Внутренне злорадствуя, она перехватила ее в районе пупка. С силой сжала.

Внутренне Аня содрогалась от отвращения, и желала лишь одного – поскорее помыться. Но внешне… внешне ее могли выдать… разве что глаза.

К счастью, Клюев не видел сейчас ее лица. Пользуясь этим, девушка продолжала настаивать:

- Расскажи мне! Расскажи, в чем заключался замысел Полозовой?

«Как эта мразь собиралась навредить моей сестре?» - добавила про себя.

- С чего ты решила, что это была ее иде…

- Догадалась, - стиснув зубы, Аня вовремя уклонилась от поцелуя в шею.

- Хм. Какая умная малышка.

- Говори! Каков был план?

- В общем-то, все и так ясно, - недовольно признался Никита. – Очаровать, влюбить, соблазнить и публично отвергнуть. По возможности сделать интимные фото или видео. Но я не справился. Машка кинула меня раньше. На первом этапе. У нас с ней ничего не было, можешь не ревновать!

От услышанного Аня покрылась холодным потом. В душе клокотала столь лютая ярость, что хотелось крушить все вокруг. Тело сотрясала мелкая дрожь. Обида душила. И все же, Аня уточнила на удивление спокойно:

- И ты согласился? Согласился на подобное?

- Ну, а что тут такого? – сухой смешок острием ножа полоснул по оголенным нервам. – Подумаешь, развлекся немного!

- Ах, ты развлекся, - решив, что пора переходить к активным действиям, Аня медленно развернулась в кольце его рук, встав лицом к лицу. – Порадовал, как следует Полозову, да? А меня? Меня… хочешь? Порадовать?

- Хочу! – выпалил он недослушав. – Тебя – очень хочу! Эм… порадовать?

- Угу, - удерживая на себе его похотливый взгляд, девушка кокетливо прикусила нижнюю губу. Играючи схватилась за пряжку его ремня. – Так порадуешь, или…?

- Все, что угодно! – кивнул Клюев, вздрагивая в тот момент, когда Аня скользнула пальцем по его обнаженному торсу. Снизу вверх. – Любой каприз! Только намекни! Что ты предпочитаешь? Украшения? Шмотки?

- Извинения!

- В каком смы…

Слегка надавливая ногтем на кожу, Аня прочертила дорожку от пупка до горла Никиты. Загадочно улыбнувшись, стиснула ладонью его подбородок и потянула на себя. Решив, что она намекает на поцелуй, парень с готовностью подался вперед. Но девушка прогнулась в спине, увеличивая дистанцию между ними. Клюев был настойчив, и склонился ниже. Когда их губы разделяли жалкие миллиметры, Аня предельно четко произнесла:

- В прямом! Я хочу, чтобы ты… принес публичные извинения моей сестре!

- ЧТО?

Хитро прищурившись, Аня сильнее стиснула его челюсть, предостерегающе погружая свои острые ногти в кожу парня, и тем самым удерживая на месте.

- И впредь, - продолжила, как ни в чем небывало, – защищал нас от нападок стервы-Ксюшеньки и ее избранника. Ну, как? По зубам тебе такое задание?

Клюев рассмеялся. Загоготал во все горло. Затем покачал головой:

- Э, нет! Я не смертник. Против Вадима не попру. Уж извини, куколка!

- Какая жалость, - театрально выдохнула Аня. – Ты подавал большие надежды. Но, увы! Придется мне вершить правосудие… самостоятельно.

Она отпустила его. Но лишь для того, чтобы в следующую секунду приласкать коленом его пах. Никита подобного не ожидал. Болезненно вскрикнув, он скрючился и рухнул на колени, цедя сквозь зубы:

- Твою мать, Стеклова! Ты че творишь?

- Развлекаюсь, - Аня наотмашь хлестанула парня его же жестокими словами. – Я тоже развлечения люблю! И да… твои извинения приняты, милый!

Не дожидаясь ответа, девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, и пошла прочь. Прямиком к сестре. Тогда-то и заметила взгляды Вадимовской компашки, прикованные к ней. И тишину, повисшую среди них. Тишину, нарушаемую лишь голосами Зои Кудриной и Машки, которые разве что проклятьями друг в друга не плевались.

- А ты не много ли на себя берешь? – верещала первая. – Один звонок моему отцу, и отвечаю - у тебя будут реальные проблемы! Вылетишь отсюда, как сопли в платочек!

- Давай-давай! – не уступала ей вторая. – Звони. Пусть приезжает. С виду-то его от свиньи-копилки не отличить, но несмотря на это молодых девчонок он очень любит! Говорят, он у тебя тот еще ходок! Гуляет от матери направо и налево. Глядишь, соблазню его на досуге. Мачехой твоей стану. Звони-звони!

- А ну повтори, что сказала? – перешла на ультразвук Зоя. – Повтори, гадина!

- А в чем дело? – скривилась Машка. – Правда глаза колит? Такое веселье вам не по душе? Очень жаль! Я с радостью его организую. Не только ж вам безнаказанно людям жизни портить. Это просто… уму не постижимо! Ладно еще, придурка ко мне подослали! А если бы нормальный парень попался? А если бы я в него влюбилась? А если бы у нас… все зашло слишком далеко?

- Бедняжка! – вмешалась в их баталии… аж сама Полозова. – Не убивайся ты так – мы просто пошутили. Да и было бы из-за чего переживать? Если бы нормальный попался, если бы нормальный попался! Да ни один нормальный в твою сторону даже не посмотрел бы. Смирись! Такая взрослая девочка, а в сказки веришь. Спустись с небес, Машуля! Неужели ты и правда думаешь, что хоть кто-то из нашего круга способен всерьез заинтересоваться тобой? Выскочкой и льготницей? Да, брось! Ты же… полный ноль!

Услышав ее тираду, Аня замерла на месте, точно вкопанная, не дойдя до них буквально пару метров. Но рассвирепев в одночасье, холодно отчеканила:

- Полные нули – это все вы, без своих родителей и их денег! Паразиты, не приспособленные ни к чему! Живущие за чужой счет, и ничего в этой жизни самостоятельно не добившиеся!

Покрывшись красными пятнами, Ксения прошипела, точно очковая кобра:

- Ты бы язычок свой прикусила, защитница! Пока все зубки целы!

- Ты с моей сестрой так не разговаривай, кобыла! – гневно выпалила Машка. - А если смелая такая, то отлепись уже от своего мерзкого мажорчика, и давай отойдем. Поговорим по душам. Шепнуть тебе на ушко пару ласковых?

Глава 4

Ох, что началось после ее слов…

Аня невольно зажмурилась, когда реальность взорвалась женскими воплями – то подружки Полозовой кинулись на ее защиту, заверещав одновременно:

- Ты что это себе позволяешь?

- Можно поуважительнее, да?

- Как ты с нами разговариваешь, льготница?

- Не смей повышать голос на Ксюшу!

- И оскорблять ее не смей!

- Как ты меня назвала? – изумленно вытаращилась на Машку и сама Ксения.

- У тебя что, позакладывало? – воинственно отозвалась та. – Могу повторить!

- Повтори, - внезапно раздался грубоватый низкий голос. – Но не ей – МНЕ!

И все причитания разом прекратились. Любопытные взоры устремились на Машку и Вадима. Крайне взбешенного Вадима. Нет, внешне-то он все еще оставался спокойным и невозмутимым. Но Аня прямо кожей ощущала опасность, исходящую от него. Улавливала волны ярости, излучаемые им.

Зато Маша, судя по всему… ни черта не улавливала! Либо возомнила себя бессмертной. Объяснить ее поведение иначе… Аня просто не могла. Ведь сестра, смерив Збруева раздраженным взглядом, издевательски протянула:

- О-о-о! Кто-то решил сменить брюки на юбку?

Скрипнув зубами, Вадим гневно прищурился:

- На что это ты намекаешь?

- Какие уж тут намеки? – звонко рассмеялась Машка. – В женские разборки свой длинный нос суют либо подкаблучники, либо бабы! Кем считать тебя?

- Маша! – изумленно охнула Аня, прекрасно понимая, чем им грозят ее высказывания. Но было уже поздно. Збруев. Окончательно. Рассвирепел.

Резко отстранив от себя Полозову, он кинулся к Машке. Оказался нос к носу с ней так быстро и стремительно, что та, испуганно отшатнулась, лишь чудом сохранив равновесие. А Аня, не помня себя от страха за нее, столь же стремительно оказалась рядом с сестрой, и грубым рывком запихнула ее себе за спину. Прикрыла собой, как живым щитом и предостерегающе зашипела:

- Только тронь ее! Только тронь!

Вадим брезгливо поморщился, впиваясь в нее взглядом. Напряженным. Озверевшим. Проникающим прямо в душу, подобно острию кинжала.

Он молчал, разглядывая ее. Но дышал при этом тяжело и часто. Да и стоял так близко, что это самое дыхание… Аня ощущала на своей разгоряченной коже. И запах его парфюма, настойчиво проникающий в ноздри… тоже ощущала. Свежий. Цитрусовый. Морской. И (неожиданно) приятный.

«В отличие от его хозяина! Мерзкого, избалованного и гадкого!»

Збруев продолжал таращиться на нее с откровенной неприязнью. Играя желваками. Сжимая губы в тонкую линию. А Аня, осознав вдруг, что впервые шагнула за грань – бесцеремонно вторглась в личное пространство своего врага, на мгновение растерялась. Его глаза… сбивали с толку. Темно-карие, а на солнце – красивого коньячного цвета. С замысловатым узором на радужке и редким вкраплением желтого. Прямо как у тигра. Или у кота.

Впрочем, он всегда ассоциировался у нее с хищником. Правда, со скунсом.

Но теперь Аня отчетливо понимала, что этот тип гораздо… гораздо опаснее.

Ведь ее инстинкт самосохранения рядом с ним взбунтовался не на шутку...

Ей хотелось отступить. Плюнуть на все и убежать отсюда, сверкая пятками.

Только позволить себе подобной слабости Аня не могла. За ее спиной стояла та, за кого она готова была биться до крови - сестра, нуждающаяся в защите.

Потому девушка и не сдвинулась с места, услышав бескомпромиссное:

- Отойди!

- Нет! – Аня воинственно вскинула подбородок, скопировав его интонацию.

- Я неясно выразился? – фальшиво улыбнулся Вадим. – Вон… пошла!

Ее ответ остался неизменным:

- Сперва сам пройдись по тому же маршруту!

- А можно и покороче выбрать, - ожила Машка. – Идите-ка вы на три бук…

- Сейчас вместе прогуляемся! – прогромыхал Збруев, переходя к активным действиям. Намереваясь добраться до Марии, он попытался обойти Аню.

Разумеется, допустить подобного она не могла. Действуя импульсивно и рефлекторно, в последний момент вновь преградила парню дорогу, и схватила его за грудки, удерживая на месте. Одной рукой, но так сильно, что под ее пальцами жалобно заскрипела ткань его рубашки, зажатая в ее кулаке.

Глупо. Вадим был гораздо крупнее и сильнее. Он мог с легкостью отшвырнуть Аню от себя. Не прилагая особых усилий, отправить ее в свободный полет по университетскому двору. Но… не делал этого.

Застыл на месте каменным изваянием, явно ошеломленный ее дерзостью.

Медленно, будто не веря в происходящее, он перевел взбешенный взгляд с Аниного лица на свой торс. Туда, где намертво спаялись тонкая ткань его рубашки и рука девушки. Секунда, и на ее запястье стальными тисками сомкнулись его горячие пальцы. Вадим попытался освободиться, но Аня, подстрекаемая и страхом, и злостью одновременно, вцепилась в него еще сильнее. Даже перспектива с корнем вырвать себе ногти, или же переломать пальцы не отрезвляла в должной степени. Збруев нахмурился, немигающим взором вглядываясь в ее лицо. Его губы изогнулись в кривой усмешке.

А хватка на ее запястье лишь усилилась, заставляя Аню скрежетать зубами. Она знала, чего добивается этот гад. Ее капитуляции. Публичного унижения за то, что посмела встать у него на пути. Но сдаваться без боя не собиралась. Тихонько зашипев, Аня атаковала Вадима свободной рукой. Мстительно прищурившись, с примитивным наслаждением вонзила ногти в ту самую ладонь, которой он сминал ее запястье, словно хрупкий пластик.

Ее пульс дико громыхал в висках. Адреналин в крови зашкаливал.

Сквозь гул в ушах до нее донесся визгливый и обиженный голос Полозовой:

- Вадим, к черту ее! Не прикасайся к ней! Не пачкайся! Вдруг, она заразная?

А следом разъяренный вопль Машки:

- Это… это что еще такое? А-ну, отпусти ее, гад!

- Захлопнись! – глухо прорычал Збруев. – Пока я до тебя не добрался!

- Ой, люди добрые! – запричитала сестра в ответ. – Спасите, помогите, умираю от страха! – затем с ненавистью процедила. - Ты Ксюшу свою за руки хватать будешь! А сестру мою не тронь! И вообще, где это видано? Тебя кто научил так с девушками обращаться, а? Так бы и плюнула в лицо твоим родителям, за то, что они тебя… черт знает как… воспитали!

Вадим дернулся от ее слов, как от приличного удара. Однако, даже не предпринял попытки приблизиться к Машке. Вскоре стало ясно, почему. За ее спиной внезапно вырос его отец. В следующий миг, в полнейшей тишине раздался суровый зычный голос Льва Сергеевича:

- Ну, вот он – я. Плюй!

«О. Боже. Мой…»

Аня пошатнулась, в полной мере осознавая, в какую передрягу они угодили, поддавшись эмоциям. С тревогой покосилась на сестру, искренне надеясь, что у той хватит ума, все же не плеваться в живого человека (особенно в этого) и… хотя бы сейчас прикусить язык. Но все надежды пошли прахом, когда Машка решительно развернулась лицом к говорящему.

Когда медленно и крайне внимательно осмотрела Льва Сергеевича с ног до головы. Когда воинственно насупилась и сбивчиво пробормотала:

- Ох ты ж… то есть… хм. Так вы… здесь? Ну, супер! Только вас и не хвата… в том смысле, что вы очень даже кстати!

- Да, неужели? – сухо (с легким намеком на иронию) хмыкнул мужчина.

Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Лишь леденящее душу спокойствие и невозмутимость. Но глаза… полыхали гневом и колючим презрением. Он разглядывал Машу, как мелкую букашку у своих ног.

«На кого ты прешь, девочка?» - читалось в его позе и предостерегающем взгляде. – «Осознаешь, кого публично оскорбляешь и с кем связываешься?»

Аня беззвучно застонала, заведомо зная ответ на тот незаданный вопрос:

«Ни черта… Ни черта она не осознает! Зря стараетесь, уважаемый!»

С губ сорвалось обреченное и едва слышное:

- Попадос!

- Он самый, - не менее «восторженно» согласился Вадим.

Его голос, раздавшийся совсем рядом, почти над ухом, вернул Аню к реальности. И ее точно вулканической лавой окатило в ту секунду. Ведь…

«Господи!»

Они все еще стояли непростительно близко друг к другу и продолжали… кхм… «держатся» за руки. Збруев озадаченно нахмурился, очевидно подумав о том же. Напряженно посмотрел ей прямо в глаза, рвано вытолкнул воздух из легких, и… Аня догадалась о его намерениях, и среагировала вовремя.

Разжала онемевшие пальцы и отпрянула от парня буквально за мгновение до того, как Вадим яростным рывком сам освободился от ее хватки. Недовольно скривившись, он раздраженно поправил одежду и поспешил отступить в сторону. Туда, где его давно поджидала Полозова. Он сразу же заключил ее в объятия и поцеловал в макушку, словно извиняясь за эту сцену. А Аня брезгливо вытерла руки об одежду, демонстративно смахивая с себя следы прикосновений злейшего врага. Стирая с себя его мерзкие отпечатки.

«Б-р-р-р! Гадость!»

Аня старалась обуздать свой дикий нрав и подавить эмоции, разрывающие ее изнутри. Успокоиться, расслабиться и порадоваться обретенной свободе.

Но спустя пару ударов сердца, напряжение сковало ее сильнее прежнего. Девушка вспомнила про отца Вадима и Машку, нахамившую тому по полной программе. Как ни странно, спускать всех собак на эту дуреху Збруев-старший не спешил. Смотрел на нее с легким прищуром. Пристально наблюдал. Оценивал сложившуюся ситуацию. И… будто бы извинений от Машки ждал. Зато Мария ничего не ждала. Она вообще (судя по всему), делая утреннюю прическу, выжгла себе плойкой… последние мозги!

Потому как, включать их и использовать по прямому назначению… она явно не собиралась. Будто в замедленной съемке Аня наблюдала за тем, как сестра хмурится, упрямо сжимает губы в тонкую линию, решительно хватает Льва Сергеевича за локоть, разворачивает лицом к компании Вадима, тычет в последнего пальцем и почти торжественно заявляет:

- Раз уж вы здесь… то полюбуйтесь-ка, папаша, на своего драгоценного сыночка! Как такое можно было вырастить? Видите? Видите, что он творит?

Едва ли Лев Сергеевич улавливал суть ее претензии. Во-первых, его сыночек уже стоял в обнимочку со своей пассией и ничего предосудительного не делал. А во-вторых, в сторону Вадима мужчина даже не посмотрел. Вместо этого, не скрывая своего изумления, уставился на Машку… невольно охреневая от ее наглости и дерзости. Аня усмехнулась, в красках представляя его шок. Еще бы! Наверняка (как и его избалованный сынок) привык, что все перед ним на задних лапках скачут, и слово лишнее сказать боятся. А тут… пигалица какая-то… ни с того, ни с сего… отчитывает его, как мальчишку.

«М-да. Обхохочешься!»

Вот только Ане было совсем не до смеха. В отличие от сестры, она реально смотрела на вещи и понимала – расплата за подобное… неминуема. Пусть не здесь, и не сейчас, но она последует. И мужчина всем своим видом намекал на это. Суровые черты его лица заострились. Брови сошлись на переносице. Пылающий гневом взгляд сосредоточился на локте, который Мария продолжала благополучно удерживать. Словно не замечая его «опасной» реакции на свою беспардонную выходку, Машка продолжала тараторить:

- Ужас! Неужели нельзя было пороть его почаще? Глядишь, нормальным вырос бы. А теперь… нам приходится страдать из-за вашего упущения! В общем, вы это… давайте! Принимайте меры. Иначе, их примем… мы!

- О каких мерах идет речь? – ровным деловым тоном уточнил Лев Сергеевич. – И почему я должен их принять?

От его слов Машка сделалась пунцовой.

- Что значит, по… почему? – переспросила она, заикаясь. - Ваш герой чуть не сломал руку моей сестре! А до этого, на меня кинулся! Вот что он собирался сделать, если бы Анька ему не помешала? Ударил бы меня? Избил бы?

- Чушь не неси! – яростно проскрежетал Вадим, хранивший молчание до сего момента. – Я никогда не подниму руку на девушку! Даже на такую, как…

Под острым и жутко недовольным взглядом своего отца он снова замолчал, так и не закончив фразу. Из толпы в адрес Машки тотчас же прилетело:

- Стукачка!

Даже не оборачиваясь, Аня знала, кому принадлежал тот мерзкий голосок.

Зоя Кудрина. Все никак не уймется. Но ее инициатива нашла нешуточный отклик в рядах защитников Вадима. И каждый с ненавистью шептал:

- Стукачка!

- Да хоть сама… - начала было огрызаться Маша.

Но Аня, предвидя это, стремительно подбежала к ней.

- Не реагируй! – велела строго. Схватив сестру за руку, она собиралась увести ее отсюда. И как можно скорее. Но вынуждена была отказаться от своей затеи, когда дорогу им преградил… ректор, собственной персоной.

Подойдя вплотную к собравшимся, Ярослав Маркович захлопал в ладоши.

Демонстративно. Театрально. Он был в бешенстве, и даже не скрывал этого.

Когда все внимание сосредоточилось на нем, Бондарев язвительно заметил:

- Браво! Грандиозное представление!

- Ярослав Маркович, - жалобно захныкала Полозова. – Мы не в чем не…

Никак не реагируя на нее, ректор продолжил:

- Признаться, я шокирован. Это до какой же степени вы все здесь обнаглели, если не постеснялись устроить очередные свои разборки прямо у меня под носом? На территории, находящейся в зоне моей ответственности! Вы забыли, где находитесь? Так я вам напомню! И вашим родителям тоже!

Аня чуть ли ни с разинутым ртом наблюдала за тем, как Бондарев отчитывал студентов. Со всей строгостью, не щадя. А Лев Сергеевич тем временем, кивком головы подозвал к себе Вадима. Тот подошел. Но, разумеется, не один. Его, как всегда, сопровождала Ксюша. Ощущая неловкость в их обществе, Аня отступила в сторону, увлекая Машку за собой. Однако, Збруев-старший жестом поманил их обратно. Переглянувшись, снедаемые тревогой, девушки выполнили его просьбу. Стоило им подойти достаточно близко, мужчина припечатал раздраженным взглядом своего сына и велел:

- Извиняйся!

- ЧТО? – почти в унисон воскликнули влюбленные.

Вадим сжал кулаки, бледнея от ярости. Тогда-то Аня и заметила, как сильно поцарапала его. Прямо до крови. Встретившись с парнем взглядом, она невольно отшатнулась. Ее прямо с ног сбивало волной негодования, исходящей от него. Скрипнув зубами, Вадим воспротивился воле родителя:

- Нет!

Его отец прищурился:

- Ты меня знаешь, сын! Я. Не стану. Повторять. Дважды.

- Но, Лев Сергеевич, - ошарашенно промямлила Ксения. – За что ему извиняться?

- А, по-твоему, не за что? – вспылила Машка. – Вы подослали ко мне Клюева, велели ему соблазнить меня и делали ставки! А когда я не повелась на ваш развод, публично унизили меня и принялись оскорблять наперебой!

- Пойдем, - пробормотала Аня, опасаясь нового конфликта. – Это явно лишнее. Не нужны нам никакие извинения. Тем более, фальшивые.

- Еще как нужны! – возразила сестра. – Ладно, я… но ты-то пострадала вообще ни за что! И морально, и физически. И кожа у тебя очень нежная. Теперь на руке синяк останется от его клешней!

- Уж как-нибудь переживу!

- Аня…

- Ладно, извини, - глухо проскрипел Вадим, чужим голосом.

От напряжения на его висках взбугрились вены. Стало ясно, что это извинение далось ему непросто. Для него оно… сродни самому страшному унижению. Да только грош ему цена! Искренности в нем ноль!

Смерив парня долгим взглядом, Аня покачала головой:

- Нет. Оставь себе свои извинения. Я их не принимаю.

Глава 5

«ЧТО? Что, черт, подери?!»

Не веря собственным ушам, Вадим ошарашенно уставился на эту… мелкую заносчивую выскочку. От бешенства, вспыхнувшего в душе, помутился рассудок. Мышцы напряглись, взбугрились. Кровь, бегущая по венам, ощущалась кипятком. А дыхание вырывалось из груди рваными толчками.

Вадим до противного скрежета стискивал зубы, ощущая себя оплеванным с ног до головы. Как? Как такое возможно? Он… изменяет собственным принципам, наступает на глотку своей гордости и извиняется… чтобы в ответ услышать заносчивое «нет»? Забавно! Особенно то, что прощения у защитницы-Аннушки он попросил... почти искренне. Не из-за требования отца. Не только из-за него. Просто… не по себе стало при мысли, что он и правда… перестарался. Что не рассчитал силу своей хватки и вполне мог… навредить ей. Физически. Что ненароком оставил свои отметины на ее коже. Вот и прогнулся. А в итоге? Не принимает она! Гордая она! Что это, если не плевок в лицо? Что, если не откровенный вызов? И это при отце! При Ксюхе!

«Вот ведь д-р-я-я-я-я-н-ь!»

Бесила! Ох, как же сильно она его бесила!

Одним своим видом. Одним своим жалким существованием.

Простушка обычная! Ничем не приметная! А сколько спеси в ней?

Сколько дерзости? Ничего ведь из себя не представляет. Ничего!

А самомнение такое, что при желании можно обогнуть им земной шар!

И взгляд этот… странный. То ли грустный, то ли хмурый. Но… насквозь пронизывающий. Продирающий до мурашек. Пробуждающий непонятное ноющее чувство за грудиной. Взгляд человека… с несгибаемой волей.

«Ну, готовься, раз так!» - Вадим хищно оскалился, уже предвкушая. – «Я проверю ее на прочность! Обязательно проверю! Запомни этот день. Эту минуту. И свои слова. Отныне извиняться у меня… будешь только ты!»

Словно прочитав его мысли, Аня шумно сглотнула. Прищурилась. Ее синие глаза потемнели от гнева. В них бушевало пламя. Настоящий ярый протест.

- Ага, конечно! – выпалила она, шокируя его своей проницательностью.

Затем схватила за локоть Марию и настойчиво поволокла ее за собой. Прочь.

Провожая их задумчивым взором, Вадим искренне недоумевал:

«Как она поняла? Как догадалась?»

- Зачем ты извинился? – обиженный голос Ксюши ворвался в его мысли. – Зачем дал им повод думать, что…

- Посчитал это уместным! – отозвался он тоном, не терпящим возражений.

- Но…

- Я так решил, Ксю! Я. Так. Решил!

Сжав губы в тонкую линию, она потупила взор и молча кивнула.

Расстроилась, хоть и пыталась не подавать вида. Его девочка снова грустила из-за него. Встрепенувшись, он по привычке прижался губами к ее виску.

- Позже поговорим, ладно? – отозвался как можно мягче и спокойнее. – Ступай к нашим. Я скоро к вам присоединюсь. Есть, что обсудить. Всем нам.

Не решившись спорить, Ксения удалилась. Оставила его в компании отца.

Отца, который по-прежнему смотрел на него холодно. С осуждением.

Что ж… Вадиму тоже было, что ему предъявить. Выдержав суровый взгляд родителя, и метнув в него точно такой же, он процедил с обидой в голосе:

- Ты унизил меня!

- Разве? – ни один мускул не дрогнул на его лице.

Зато Вадим рассвирепел:

- Ты…

- Унизил себя сам! – тихо отчеканил отец. – В тот самый миг, когда полез в бабскую склоку! Этому я тебя учил? Ты же фамилию нашу в грязи извалял!

- А что мне оставалось? – процедил сквозь зубы молодой человек. – Молча наблюдать за тем, как они оскорбляют Ксюху? Из раза в раз? Из года в год? Не будет этого! Она под моей защитой! И если для ее безопасности и спокойствия мне придется прижать к ногтю парочку неугомонных выскочек, я сделаю это не раздумывая! И никто меня не остановит! Ни дядя. Ни… ты!

В ответ прилетело лишь невозмутимое:

- Уверен?

Черта с два! Его отец был сложным человеком. Временами даже циничным и жестоким. Род деятельности обязывал. Нет, физически он его не наказывал и руку на него никогда не поднимал (за исключением тех моментов, когда оба они спускались в подвал их особняка, оборудованный под спортзал, вооружались боксерскими перчатками и… выясняли отношения в честном поединке). Но в выражениях не сдерживался. Знал все его слабые места и всегда бил точечно. В обход защиты. Умел… не повышая голоса, с улыбкой на лице, раздавить любого человека морально. Вот и сейчас, наблюдая на губах родителя знакомую улыбку, Вадим уже знал, что услышит. И знал… что будет больно.

Интуиция его не подвела. Слова отца, произнесенные отстраненно и сухо, хлестанули наотмашь. Ужалили, словно острые иглы, вонзившиеся в кожу:

- М-да. Видела бы тебя сейчас твоя мать. А может и хорошо, что не видит.

Обычная фраза. Почти будничная. Но… Вадим окаменел всем телом, ощущая себя обезоруженным. И растерянным. В какой-то степени так оно и было. Его сердце пропустило удар. Почти зажившие невидимые шрамы вновь брызнули кровью. В ушах громким набатом звенело и грохотало:

«Мама…»

Вадим с укором посмотрел на отца, прекрасно понимая, что тот делает.

Использует запрещенный прием. Играет грязно. На его главной слабости. Намеренно давит на самую… больную мозоль, воскрешая в памяти жуткие картины из прошлого. Вадим стиснул кулаки, бесконечно негодуя в душе.

Он ожидал чего угодно… угроз, упреков, ультиматумов, но… не этого.

Горькая усмешка против воли расцвела на его губах. Грудь тяжело вздымалась и опускалась под напором легких. Воздух казался обжигающим и вязким. Дышать становилось все сложнее. Сохранять спокойствие – тоже.

Перед мысленным взором воскрес образ матери. Странно… Вадим сверлил тяжелым взглядом отца, а видел… маму. Нежную, заботливую, улыбчивую. Временами строгую и помешанную на справедливости. Временами мудрую и понимающую. Светящуюся от счастья и безумно… БЕЗУМНО красивую!

А потом… воспоминания в его голове сменились на менее радужные. Он увидел и другую женщину. Не похожую на себя. Изнуренную. Осунувшуюся. Сломленную болезнью. Поверженную и поглощенную ею. Целиком. Без остатка. Да. Смерть матери стала для него сокрушающим ударом. Ударом, от которого он до конца не оправился… и по сей день. Что-то сломалось в нем тогда. Безвозвратно. Он обезумел от горя. Ожесточился, не смотря на юный возраст. Не удивительно. Мать была для него… всем! Его воздухом. Другом. Опорой. Защитой. Образцом для подражания. Совестью! Вот к этой самой совести, судя по всему, и взывал сейчас отец. Только методы выбрал не самые честные. И данный факт порождал яростный протест в душе Вадима.

Он тяжело вздохнул, едва заметно дернув подбородком:

- Играть моими чувствами к матери… подло!

- Зато действенно, - невозмутимо отозвался отец, пленяя его испепеляющим взглядом. – Представь хоть на секунду, что она почувствовала бы, окажись сейчас здесь... на моем месте? Как отреагировала бы на увиденное?

Вадим замолчал, пытаясь восстановить порушенное самообладание и… не драконить отца лишний раз. Тот все еще пребывал на взводе, пусть и контролировал себя отменно. А тема… являлась болезненной для них обоих.

- Сказать? – холодно бросил родитель, приближаясь к нему вплотную.

- Не утруждайся, - отозвался молодой человек, твердо выдержав его взгляд. – Я знал ее ничуть не хуже тебя. А может и лучше. Ведь всегда был рядом с ней, пока ты пропадал то на учебе, то на работе, то на деловых встречах. Давай уже без прелюдий и спецэффектов твоих. Чего ты от меня хочешь?

- Сущей малости, - прищурился он, словно в душу ему заглядывая. – Веди-ка себя достойно, дружок! По-мужски. Не позорь нашу фамилию. Не вынуждай меня вмешиваться в твои дела и наводить порядок в твоей личной жизни!

- Да, брось, - рассмеялся Вадим, не чувствуя при этом ни капли веселья. – Кто тебе позволит-то? Я давно вырос. Уж как-нибудь сам разберусь.

- Твоя правда, - неожиданно согласился отец. – В твои годы у меня уже была семья и трехлетний ребенок. Нам с твоей матерью пришлось слишком рано повзрослеть, и взвалить на себя груз ответственности за нашу беспечность. Но тут уж ничего не поделаешь – так сложилась наша с ней жизнь, и наши обстоятельства. У тебя все иначе, и слава Богу. Да, ты уже взрослый. В состоянии сам принимать решения. Но ты упускаешь одну важную деталь - я все еще твой отец! И буду им до гробовой доски! А значит, несу нехилую ответственность за тебя, и твое благополучие! Я матери твоей обещал, что не позволю тебе оступиться. И я намерен сдержать… свое обещание. Хочешь ты того, или нет!

- Безмерно рад, безумно благодарен, - усмехнулся Вадим. – Могу спать спокойно! Ты только… поясни, что задумал? Или я должен сам догадаться?

- Не дерзи мне, - улыбаясь, отец похлопал его по плечу. – Мое терпение не безгранично. А крайние воспитательные меры еще никто не отменял!

- О чем ты? – устало выдохнул молодой человек. – Какие еще меры?

- Те самые, - выдал родитель, выдержав паузу, - которые меня очень просили принять в отношении тебя. Я же, по мнению некоторых, сына… черте как воспитал. Вот и обязан теперь вмешаться и разрулить ситуацию.

- Ты о Машке, что ли? – догадался Вадим. – Забей. Нечего там разруливать.

- У меня на этот счет иное мнение.

- Я ведь уже извинился перед этими выскочками! Разве этого недостаточно?

- Твои извинения не приняли.

- Не мои проблемы!

Отец красноречиво молчал, иронично вскинув бровь. Ждал чего-то.

Вадим же вновь вспылил, вспомнив о недавно пережитом унижении:

- Ну, что? Что еще от меня нужно? В ножки им упасть? Ручки расцеловать?

- Достаточно просто оставить девушек в покое! – строго отчеканил родитель. – И ты, сын… прямо сейчас дашь мне слово, что именно так и поступишь!

«Я? Нет! Не могу!»

- Да кто их трогает? – проворчал недовольно. - Сами вечно нарываются!

- Вадим! – прозвучало строго и бескомпромиссно. Понимая, что отец не уймется, пока не услышит от него желаемого, он сокрушенно кивнул:

- Ладно. Твоя взяла. Не будут сами нас провоцировать, никто их не тронет.

Себя же клятвенно заверил:

«Последний шанс. Я дам этим выскочкам последний шанс. И если они им не воспользуются, то будут иметь дело со мной. И тогда я им… не завидую!»

- Вадюшь, ты скоро? – окликнула его Ксюха. – Я соскучилась!

Машинально обернувшись на ее голос, он кивнул.

- В общем, бать, я тебя услышал, - обратился было к отцу, намереваясь попрощаться до вечера. - И если мы закончили…

Но тот никак не отреагировал на его слова. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Будто сквозь него. И так… пристально, сосредоточенно. Даже хищно.

Не сдержав любопытства, Вадим проследил за взглядом родителя, и сам завис. Представшая взору картина и раздражала, и умиляла одновременно.

«Стекловы… снова эти Стекловы!»

Очевидно, девушки ссорились. Вернее, Аня что-то эмоционально высказывала Машке. Последняя же, стиснув в объятиях старшую сестру, принялась активно расцеловывать ту в щеки, повторяя точно заведенная:

- Прости-прости-прости! Я больше так не буду! Можешь даже треснуть меня!

В конце концов, Аня сдалась. Крепко обняла ее в ответ и поцеловала в висок.

А Вадима, вдруг, кинуло в жар от внезапного открытия…

«Я же… пахну ей! Как такое возможно? Я чувствую. Ее запах. НА СЕБЕ!»

Легкий аромат женского парфюма (который Вадим не распознал раньше, но отчетливо ощущал прямо сейчас), казалось, намертво въелся в его кожу. Заполнил ноздри и просочился в легкие, подобно сильнейшему дурману.

Манящий. Гипнотический. Цветочный. А главное – приятный. До безумия приятный! Им хотелось дышать Упиваться. Поглощать вместо кислорода.

С трудом понимая, что творит, Вадим принюхался к своей ладони – единственному возможному источнику аромата. Ведь прикасался к Ане он именно этой рукой. Именно в ней стискивал ее хрупкое запястье… несколько бесконечно долгих минут. А куда люди, как правило, наносят духи? Верно!

Как раз на запястье. Пребывая будто в трансе, он глубоко вдохнул. Что ж… догадки подтвердились. Нежный шлейф окутал его, подобно кокону. Сердце дико загрохотало в груди. Веки налились свинцом, вынуждая зажмуриться.

«Выходит, не соврал Клюев!» - пронеслось в голове. – «И правда, вкусная!»

Уловив ход собственных мыслей – паскудных и нелогичных, Вадим торопливо запихнул ладони в карманы брюк. Открыл глаза и нахмурился.

Странные ощущения, охватившие все его нутро, откровенно напрягали.

Раздражали. Сбивали с толку. И ему не нравилось это. Совсем не нравилось.

Появилось навязчивое желание как можно скорее смыть с себя эту… дрянь.

«Невероятно стойкую дрянь!»

Передернув плечами, дабы хоть как-то избавиться от сковавшего его ступора, Вадим коротко бросил отцу, все еще глазеющему на сестер-Стекловых:

- Ладно, пора мне. Увидимся дома.

Развернувшись, он уверенной поступью направился… нет, не к друзьям. И не к Ксюхе, которая ждала его с видимым нетерпением. Сперва решил все-таки наведаться в туалет и хорошенько вымыть руки. Но, оказавшись в уборной, наедине с самим собой, Вадим приступил к задуманному… далеко не сразу.

Ведомый… черт знает, чем… ощущая себя полным дегенератом, под громкий рев пульса… он вновь прижал ладонь к лицу. Ту самую ладонь. Вновь зажмурился и стиснул зубы, прокручивая в памяти недавние события.

Кадрами киноленты в сознании мелькало то, что навсегда… на гребанную вечность отпечаталось у него на подкорке – Стеклова в объятиях Клюева.

Да, план с Машкой вышел из-под контроля. С треском провалился.

Но почему? Почему в этом замесе на главных ролях оказалась ее старшая сестричка? Мало того, что Никитос перепутал спальни девушек, так еще и в кровати у Аньки побывать умудрился. А потом? Что эти двое творили потом? Он же поцеловал ее! У всех на виду!

«Конченный идиот!»

Вадим скривился. Его чуть не вырвало от омерзения. И тогда, и сейчас.

«Вот как? Как защитницу-Аннушку вообще можно было поцеловать?»

Нет, она не уродина, конечно. Вовсе нет. Совсем напротив. И все же…

«Зачем это потребовалось?»

Ответ напрашивался сам собой:

«Никитос просто спятил!»

И все, что произошло после, лишь подтверждало эту версию.

Ибо никак не укладывалось в голове. Клюев откровенно тискал Аню.

А она вместо того, чтобы сопротивляться… вырываться… кричать…

«Терлась об него, как оголодавшая… сучка! Это как же нужно отчаяться, чтобы вешаться на любого, кто внимание обратит? Самоуважения ноль! Гордости тоже! Как это развидеть? Как из памяти стереть? Мерзость!»

Но вопреки доводам разума, Вадим никак не мог остановить поток воспоминаний, проносящийся перед мысленным взором. Он вновь находился там. С ними. Сражаясь за дыхание, наблюдал за тем, как Аня бесстыдно цепляется за пряжку ремня на джинсах Клюева. Как призывно улыбается ему, и… медленно ведет своими коготками по его торсу. Снизу вверх.

Вадим вздрогнул всем телом, будто наяву чувствуя прикосновение Стекловой. Только уже… к своему животу. К своей груди. К спине.

От остроты ощущений у него перехватило дыхание. Внутренности стянуло тугим комком. Мышцы прострелило чем-то немыслимо горячим. И лишь спустя пару секунд Вадим понял, что… ни хрена ему не кажется. Его реально кто-то обнимает со спины, и собственнически шарит по торсу ладонями.

«Твою мать!»

Рефлекторно распахнув глаза, он вперился в зеркало, висящее напротив раковины, у которой стоял. Там же и схлестнулся взглядами с Ксюхой.

- Все хорошо? – прошептала она, продолжая свои монотонные действия.

- Угу, - машинально кивнул Вадим, просто подыхая от чувства вины.

«О чем я думал? – ужаснулся вдруг. – О чем я только что думал?!»

Теперь, когда наваждение развеялось, подобные фантазии казались ему больными. Преступными. Ведь… Ксюха была ему очень дорога.

В здравом уме он никогда не поступил бы с ней так подло. Они знали друг друга с детства. Можно сказать, росли вместе. Их семьи тесно общались. Отцы сотрудничали по бизнесу. А мать Ксении – Вера Константиновна, была лучшей и единственной подругой его матери – Жанны Игоревны. Когда стал известен ее страшный диагноз, и стало ясно, что ее дни сочтены, Полозовы практически поселились в их доме. Они приезжали к ним четыре-пять раз в неделю. Подбадривали, поддерживали морально. Вера Константиновна не отходила от постели мамы. Болтала с ней без умолку. Отвлекала, как могла.

Разумеется, Ксюха всегда приезжала вместе с ней. И отвлекала уже Вадима.

Долгое время они оставались просто друзьями, но год назад все изменилось.

На исходе лета они отдыхали в ночном клубе с их общими знакомыми. Изрядно перебрали. А утром проснулись уже в одной постели.

С тех пор все и закрутилось. Ксюха отказалась от учебы в столице, чтобы быть поближе к нему. С этой же целью она поступила в его институт, и подруг своих с собой переманила. Так сказать, за компанию. Первого сентября они заявились в ВУЗ, как пара. В тот же день узнали о сестрах-Стекловых. О, Вадим прекрасно помнил момент, когда впервые увидел их.

Вернее, одну из них. Старшую. Вроде обычная девчонка, но… чем-то она все же выделялась из толпы. Своей отрешенностью, возможно? Надменностью? Ледяным спокойствием? Тем не менее, Аня приковывала к себе взгляды!

«Мастерски игнорировала их, но… приковывала!»

- Вадюш? – мягко напомнила о своем существовании Ксения, заставляя его негодовать от злости на самого себя. – О чем задумался?

«О том, кому в моих мыслях нет места! Его тупо… нет!»

Шумно сглотнув, он наконец-то открыл кран с холодной водой, и опустил под струю… от чего-то дрожащие пальцы. И едва сдержал ругательство, готовое вот-вот сорваться с губ. Он совсем забыл о глубоких царапинах на руке. От соприкосновения с водой кожу словно пламенем обожгло. Раны защипало. Задергало. Недовольно скривившись, Вадим мысленно буркнул:

«Чертова Аннушка! И меня пометила, дрянь мелкая! Будто я… скот какой!»

- Ты так быстро ушел, - вернул к реальности мягкий голос Ксюши. – Мне показалось, ты с отцом поругался? Он, наверное, жутко на нас злится?

- Злится? – усмехнулся молодой человек, добывая жидкое мыло из дозатора. – Нет, Ксю. Он не злится. Он в бешенстве!

- Знаешь, после слов Машки это не удивительно! – тяжело вздохнула Полозова. – Укоротить бы ей язык за подобные высказывания! Я могла бы…

- Нет! – отрезал строго, начиная догадываться, куда она клонит.

- Но…

- Мы больше не тронем их, - пояснил, перекрывая кран с водой и разворачиваясь лицом к своей девушке. – До тех пор, пока сами они… при свидетелях… не полезут на рожон, не тронем!

Ксюша поменялась в лице. Погрустнела.

- Понятно, - отозвалась, дрожащим голосом. – Значит, мне и дальше терпеть унижения и оскорбления от этих выскочек? Молчать и улыбаться в ответ?

- Послушай меня, - Вадим удержал на себе ее взгляд и клятвенно заверил. – Если они посмеют хоть что-то плохое сказать в твой адрес, мне станет глубочайше плевать на договоренности с отцом. Я… займусь ими лично!

- И поставишь наших льготниц на место?

- Поставлю.

- Обещаешь?

- Конечно. Я не дам тебя в обиду.

Мазнув губами по ее виску, Вадим увлек Ксюху за собой. В актовый зал, где уже собрались все студенты, ожидая торжественной речи ректора. М-да!

В этом году его дядя превзошел сам себя. Собравшиеся слушали Бондарева, разинув рты. Затем, как главный спонсор, высказался и отец. Он себе не изменял. Был немногословен. Говорил исключительно по делу. Анонсировал новые планы по сотрудничеству с ВУЗом. Преподавательскому составу (в частности, кураторам первокурсников) тоже дали приветственное слово.

Среди них больше всего оваций сорвала Ольга Леонидовна.

Она оказалась отличным оратором. Перваши от нее пребывали в восторге. Вадим же поймал себя на мысли, что уже некоторое время пытается отыскать взглядом ее племянниц. Но их в актовом зале не было. И на территории ВУЗа тоже. Он откуда-то знал это наверняка. Готов был даже поспорить на круглую сумму. Они уехали. Не остались на торжественную часть. Наверняка сверились с расписанием на завтра и свалили по-тихому.

«Что ж… имеют право!»

Остаток дня Вадим провел в тщетных попытках забыться. Вырвать из памяти сегодняшние происшествия с участием сестер-Стекловых. А это оказалось не так уж и просто. Благо, вечером его ждала Ксюха. Они договорились сходить в кино и поужинать в каком-нибудь ресторанчике. Вот Вадим и старался направлять своим мысли в верное русло. Свидание прошло в теплой и комфортной обстановке. За что он особенно ценил Ксению, так это за то, что она крайне редко выносила ему мозг. С ней было легко. И время пролетало незаметно. Ближе к полуночи Вадим отвез Ксюху домой, но от ее кокетливого приглашения на «чай» внезапно отказался. Почему? Хрен его знает! Просто хотел поскорее вернуться домой. Просто устал.

Оказавшись в родных стенах, он бесшумно поднялся к себе, наспех принял душ и завалился спать. Но уже спустя каких-то два часа, подорвался с кровати, точно ужаленный. Шокированный. Дезориентированный. Разгоряченный. Он рвано дышал, хватая воздух прямо ртом. Его сердце гудело в груди, как реактивный двигатель. По вискам стекали струйки пота. В ту ночь она приснилась ему впервые. Защитница-Аннушка… Аня... Сучка-Аня! Вадим снова видел ее в объятиях Клюева. Все в точности повторялось. Вот только… на месте Никитоса… теперь был он сам. Терлась она об него!

И целовала… тоже его! Твою мать, как же жадно она его целовала!

И как итог этому безумию – вполне реальный стояк. Каменный. Дикий. Нестерпимый. Такой, что трусы топорщились, словно чертов парус.

- Какого хрена? – прохрипел Вадим. – Что это было?

Разумеется, никто ему не ответил. А он все отчетливее понимал, что готов на стену лезть, лишь бы сбросить напряжение. Лишь бы кончить поскорее.

Не придумав ничего умнее, Вадим схватил с прикроватной тумбы телефон и набрал номер Ксюхи. Та уже явно спала, но на звонок все же ответила.

- Что случилось? – ночную тишину разбавил ее сонный голос.

- Предложение зайти на чаек еще в силе? – глухо отозвался Вадим.

- Сейчас? – удивленно.

«Сию секунду!» - едва не заорал он в трубку. – «Немедленно! Ты моя девушка! Ты! Я должен ТЕБЯ трахать, а не… не… проклятье!»

В слух же сдержанно сообщил:

- Да, сейчас. У меня такая кувалда между ног, что ей можно гвозди забивать.

- Ого! Эм... Ну, ладно. Жду.

Облегченный вдох сорвался с губ:

- Выезжаю!

Глава 6

Той ночью спала Аня плохо…

Все ворочалась с боку на бок, пытаясь найти себе место. Только оно все никак не находилось. Ее кидало то в жар, то в холод. Несчастное одеяло то служило ей теплым коконом, то… отправлялось на пол за ненадобностью. Любимая подушка казалась то чрезмерно жесткой, то… слишком уж мягкой.

Сердце беспокойно трепыхалось в груди в каком-то странном непривычном ритме. А от мыслей и воспоминаний, терзающих сознание, уже гудела голова. И виной всему был утренний стресс. Нет, разумеется, Аня обладала высокой стрессоустойчивостью. С ранних лет наращивала броню и училась контролировать эмоции. Она умела справляться со стрессом. И прежде делала это виртуозно. Но… в этот раз что-то пошло не так. Все ее защитные механизмы дали критический сбой. Барьеры, выстроенные годами, рухнули. Впрочем, не удивительно. Такого серьезного столкновения с мажорами, как сегодня в институте… у них с Машкой еще не случалось. Это и тревожило, и угнетало одновременно. Наталкивало на упаднические мысли из разряда:

«Не видать нам покоя! После сегодняшнего – уж наверняка!»

А еще ее искренне озадачивал тот факт, что Оля осталась в неведении об утреннем происшествии. Аня уверена была, что кто-то из «обиженных и оскорбленных» сдаст их и обязательно нажалуется тете. Ну, либо… сам ректор сделает ей строгий выговор. Как… непосредственный свидетель конфликта. Но ни того, ни другого в итоге не произошло. Оля вела себя, как обычно, и выразила недовольство лишь тем, что они с Машкой покинули университет самовольно. Не предупредив ее. И ни слова о стычке с мажорами. Ни слова о ссоре и… почти драке с некоторыми из них.

Хорошо это или плохо, Аня не знала. Но морально настраивалась на худшее.

Тяжко вздыхая, бесцельно вглядываясь в очертания предметов, скрытых в ночной темноте, она то и дело касалась своего запястья. Того самого, что пострадало в неравной схватке со Збруевым. Нет, рука уже не болела. Но Машкино пророчество сбылось – на коже остались синие следы от пальцев Вадима. А вместе с ними появилось и… необъяснимое жгучее смятение в душе. Почти не контролируемые волнение и трепет. Аня не хотела думать о злейшем враге, но оказалась не властна над мыслями. Над эмоциями.

Прислушиваясь к своему частому дыханию и беспокойному стуку сердца, продолжала вертеться в постели, проклиная весь белый свет, и мечтая лишь об одном - обзавестись куклой Вуду. Но не обычной, а… с фотографией Вадима вместо лица! Ух, она бы с ней поиграла! От души бы проиграла!

Словом, проведя в мучениях и полудреме бОльшую часть ночи, Аня так искренне обрадовалась сигналу будильника, словно тот задребезжал не в шесть утра, а ближе к обеду. Подорвавшись с постели, она наспех умылась, приняла душ, облачилась в форму для тренировок и спустилась вниз. На первый этаж. У них был большой дом. Светлый. Просторный. С хорошим приусадебным участком. Они купили его совместными силами уже после смерти мамы. Сперва вынуждены были жить с Олей на территории ее мужа. Но продлилось это недолго. Всего пару месяцев. А когда тетя развелась со своим ушлепком-изменником, всем троим пришлось искать себе новое пристанище. Вариантов у них было несколько: вернуться домой - в квартиру, в которой ранее Аня проживала вместе с сестрой и мамой, либо… им всем обосноваться в трёшке, доставшейся Оле уже от ее родителей. Первый вариант был крайне болезненным и травмирующим для Ани и Маши. Второй – для Оли. В итоге, посоветовавшись, они приняли коллективное решение - оставить боль и слезы в прошлом, и начать все с чистого листа. Как раз в тот период им и подвернулся этот дом. Увидев его впервые, они не сомневались ни секунды. Продали обе квартиры и некоторую мебель, а на недостающую часть суммы Оля оформила ипотеку. С тех пор это уютное местечко площадью в двести квадратов и стало их новым домом. Обставили они его простенько, но со вкусом. Обзавелись всем необходимым – не сразу, но со временем. Зато, теперь у каждого члена семьи появилось личное пространство – персональная комната-спальня. Ко всему прочему, в доме имелось два полноценных санузла; огроменная прихожая; прачечная; кухня, совмещенная со столовой; рабочий кабинет и две гостиные. Большую они использовали по прямому назначению, а малую оборудовали под… своего рода спортзал.

Благодаря этому у Ани появилась возможность продолжать тренировки. И пусть спортивную карьеру она завершила, однако спуску себе все равно не давала. Занималась регулярно – три, четыре, а то и пять раз в неделю. И нагрузку выбирала соответствующую - чтобы хоть как-то компенсировать полное отсутствие тренировок на льду. Аня скрупулезно отрабатывала каждый элемент из своего арсенала. Страшилась забыть хоть что-то из того, что так старательно вкладывала в нее мать. Выпадая из реальности, она раз за разом повторяла упражнения и элементы из разряда тех, которые можно было выполнить вне катка. Особое внимание уделяла растяжкам, шпагатам, прыжкам. Особенно прыжкам. Во-первых, она до смерти их любила. Это ощущение полета, которое ни с чем не спутаешь и ни на что не променяешь… оно словно окрыляло на короткие мгновения. Дурманило чистейшей эйфорией, побуждая прыгать выше. Отталкиваться мощнее. И… взбесившимся волчком крутиться в воздухе. Во-вторых, поддерживать спортивную форму, не позволять мышцам и суставам «заржаветь» и потерять эластичность… было святой обязанностью каждого уважающего себя спортсмена. И Аня следовала этому золотому правилу.

По крайней мере старалась. Но сегодняшняя тренировка не задалась с самого начала. Сказалась бессонная ночка, судя по всему. Ане не удавалось сосредоточиться. Мыслями она была далека от физических нагрузок.

Что сам по себе опасно. Травмоопасно! Понимая это, девушка решила поработать сегодня над растяжкой. Но и этой малости ей не удалось.

Дверь в комнату отворилась без стука. На пороге возникла Оля.

- Доброе утро, милая! – улыбнулась она, протискиваясь внутрь.

- Доброе… - отозвалась Аня, расплываясь в ответной улыбке. – Ты чего вскочила в такую рань?

Нахмурившись, Оля покачала головой. Затем тихо обронила:

- Да, так. Мысли разные в голову лезут. В общем, не спится что-то.

- И тебе?

- Что значит, и тебе? – насторожилась тетя. – Ты тоже плохо спала? Почему? У тебя что-то случилось? Неприятности? Или болит что-то? Беспокоит?

- Нет-нет! – спохватилась Аня. – Все нормально! Обычная бессонница!

- Ну, раз нормально, - облегченно выдохнула Оля. – То, давай. Показывай.

- Что именно?

- Жиросжигающую тренировку, о которой прожужжала мне все уши, - тетя смущенно одернула футболку. – Я согласна, раз уж… диеты не помогают.

Аня молча кивнула, никак не комментируя ее порыв.

Прекрасно знала, что тема лишнего веса для Оли крайне болезненна.

Когда-то, в тщетных попытках забеременеть, она проходила длительное гормональное лечение. Но результат, который получила в итоге – стресс, развод и… десять лишних килограмм. Из стройняшки она превратилась в женщину с пышными формами. Аппетитную. Сексуальную. Полнота редко кому идет. Даже легкая. Но, как ни странно, Оле она действительно шла. Вот только сама тетя пребывала в ужасе, и отказывалась принимать себя такой.

С тех пор и началась ее борьба за стройность. Бесконечные голодания и изнурительные диеты стали ее лучшими друзьями. Вес вроде и уходил, но возвращался вновь. Так длилось до тех пор, пока эти варварские методы вообще не перестали работать. Ее обмен веществ сильно замедлился. И реанимировать его можно было лишь частым сбалансированным питанием в комплексе с очень энергозатратными физическими нагрузками. Что ж…

Аня готова была помочь тете в этом нелегком деле. Но готова ли она сама?

Через несколько часов, приняв душ и позавтракав, Аня засобиралась на учебу, а Оля на работу – в институт обеим нужно было к одному времени. Только Машка продолжала сладко дрыхнуть. Имела право - занятия у ее группы начинались сегодня с третьей пары. А Аня, смирившись со своей участью, вызвала для них с Олей такси. И уже спустя пятнадцать минут они прибыли к пункту назначения. До начала пары оставалось не так уж много времени, поэтому Оля практически бежала. Аня же, нехотя семенила рядом.

Перспектива находиться в одном помещении с Полозовой и ее подругами мало прельщала. Но перспектива столкнуться нос к носу с Вадимом и его компанией у главного входа в здание – и вовсе удручала. Но именно это и произошло, когда Аня (следуя за тетей) добралась до университетского крыльца. Збруев стоял у самой двери в окружении парней. Они что-то бурно обсуждали, но заметив их, замолчали. Спохватившись, поприветствовали:

- Здравствуйте, Ольга Леонидовна!

- Всем доброе утро! – с готовностью откликнулась она.

Аня промолчала. Во-первых, к ней никто не обращался. А во-вторых, ее сковало чертовски сильное напряжение. Она чувствовала на себе пытливый, холодный и крайне неприветливый взгляд Вадима. Ощущала его нутром. И покрывшейся мурашками кожей. И инстинктивно порывалась ответить ему тем же – посмотреть на него. Дерзко. С вызовом. Но… Аня запрещала себе. Пряча истинные эмоции под маской безразличия, она из последних сил игнорировала его существование. Однако к произошедшему далее оказалась не готова. Он распахнул перед Олей массивную дверь и придержал ту, пропуская ее внутрь, словно… джентльмен какой. Молча. С достоинством. Сказать, что от увиденного Аня лишилась дара речи – ничего не сказать.

Оля на данный жест сдержанно улыбнулась:

- Спасибо, Вадим!

Збруев просто кивнул. Мол, не за что. Тетя переступила порог, скрываясь в недрах института. Настал черед Ани, двинуться следом. Но придерживать дверь для нее… Вадим никогда бы не стал. Она была убеждена в этом. Потому и ожидала подлянки от него в любой момент. Казалось, с секунды на секунду он возьмет и уберет руку. Отпустит дверь, и та… всем своим ужасающим весом… расплющит Аню, словно муху. Перестраховываясь, девушка сама потянулась к дверному полотну, намереваясь придержать его. Вот только руку свою… Вадим не убрал. И дверь не отпустил. Держал.

Вздрогнув всем телом, Аня отдернула ладонь буквально за мгновение до того, как их пальцы встретились. От резких манипуляций рукав ее бесформенного мешковатого джемпера пополз вверх, оголяя запястье.

И синяк, который Аня так старательно пыталась скрыть от любопытных глаз.

Но Збруев заметил его. Нахмурился, отводя взгляд. Затем грубо выдал:

- Чего застыла, Стеклова? Проходи, уже! Или я тут вечность стоять должен?

- Тебя об этом никто не про…

- Поршнями шевели! – его грозный рык вывел ее из ступора.

Смерив парня испепеляющим взглядом, Аня шагнула внутрь.

Вернее, попыталась. Была остановлена язвительным:

- И сожги эту бабушкину кофту. Она тебе не идет.

Аня в долгу не осталась. Через силу улыбнувшись, ехидно пропела:

- Ну и что? Тебе вон… лицо твое не идет! Но мы же как-то терпим!

Не дожидаясь, пока Збруева от злости разорвет на части, она пулей влетела в здание института. От того, как сильно полыхало лицо, ей хотелось обмахнуть себя руками. Или реветь. Или… крушить все вокруг от обиды. Аня не понимала, что с ней происходит. Почему ее лихорадит без причины, а сердце так и норовит выскочить из груди. Но знала наверняка – это не нормально.

«Успокоиться! Нужно успокоиться! И я успокоюсь. Я… умею!»

Сделав несколько рваных, но глубоких вдохов, она взяла себя в руки.

Однако идти в нужную аудиторию не спешила. Сперва наведалась в буфет.

Купила там маленькую бутылку воды, и опустошила ту в несколько глотков.

Лишь после этого отправилась на занятия. В аудитории было шумно и душно. Заметив ее, один из одногруппников – Валера Игнатов, улыбнулся:

- Анютка, привет! Падай ко мне!

- Привет, - недолго думая, она расположилась с ним за одним столом.

- Как настроение?

- В норме. Твое?

Ответ парня потонул в громком смехе Полозовой и ее подруг.

- Девочки, я серьезно! – томно ворковала Ксюша. – Давайте в другой раз. Хочу хорошенько выспаться. А то сегодня глаз не сомкнула! Мой мне такую ночку устроил, что я чудом вообще хожу! И с ног валюсь от усталости…

- О, да, детка! – подгавкивала Зоя. – По тебе видно. Светишься вся!

- Боже, Ксю! Какая же ты счастливая! Он ТАК тебя любит!

- Да. Я знаю. И у нас это взаимно. Очень сильная связь.

Аня закатила глаза, ощущая раздражение, поднимающееся из глубин души.

«Ну, зачем?» - искренне недоумевала. – «Зачем публично обсуждать интимные подробности своей жизни? Для чего? Мерзость, да и только!»

Она не хотела слушать россказни о том, как Вадим обожает эту дуру. Не желала знать, какой он дикий и ненасытный. Как круто он имеет ее ночами.

Но… слушала. Вздрагивала от каждого слова, как от удара иглой под ребро. Все сильнее и сильнее стискивала пальцами крышку стола. Сжимала зубы.

И транслировала во вселенную:

«Пусть она заткнется! Пожалуйста… пусть заткнется!»

Ее мольбы были услышаны. Все голоса стихли. Началась пара.

Но полтора часа пролетели незаметно, а на перемене все стало еще хуже.

Ведь к ним в аудиторию, в сопровождении Клюева, заявился Вадим.

Впервые. Он выглядел хмурым и взвинченным. Однако Полозову, тут же повисшую у него на шее, обнимал довольно нежно. Испытывая реальную тошноту от столь приторного зрелища, Аня собиралась выйти из кабинета.

В туалет, в коридор, в деканат. Да куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. С ними. Вот только осуществить задуманное не успела. В дверях появился молодой парень с огромным букетом белых роз в руках. Оглядев взглядом присутствующих, он громко и четко произнес:

- Двести первая группа?

- Да, - ответил ему кто-то.

- Отлично. Доставка цветов. Мне нужна Анна Стеклова.

Едва успев подняться со своего места, Аня медленно осела обратно.

- Итак, красавицы, кто из вас Анна Стеклова? - прозвучало настойчиво.

- А вы ее громче позовите! – хохотнула Зоя. – Она от счастья оглохла!

Наградив Кудрину взбешенным взглядом, Аня обратилась к курьеру:

- Ну, я! И что?

Парень улыбнулся:

- Получите и распишитесь!

Однако выполнять его просьбу она не спешила. Ее интуиция молчала.

Но внутри… там, за ребрами… все сжималось от трепета и волнения.

- От кого они? – немного поразмыслив, уточнила девушка.

Курьер пожал плечами, крайне озадаченный ее реакцией.

- Не знаю, - прилетело в ответ. – Отправитель пожелал остаться анонимным.

«Ах, анонимным? Как интересно!»

Анонимность Аня не любила. Как и двуличных людей, которые могли совершить любую мерзость, прячась под личиной «инкогнито». Оскорбить, подставить, или прислать под видом обычного букета… да, что угодно!

Однажды в корзине цветов от фанатов Аня обнаружила пакетик с какой-то травкой. И чудом избежала проблем с законом. С тех пор всегда проявляла осторожность. И уж явно не принимала подарков от безликих… анонимов.

Действуя по привычке, она сдержанно улыбнулась парню.

- И вы не делаете исключений? – поинтересовалась вкрадчиво. – Даже редких и совсем… крохотных?

- Увы, – игриво подмигнули ей в ответ. – Но к букету прилагается записка. Возможно, она внесет ясность. Желаете взглянуть?

Ничего не ответив, Аня вскочила на ноги. Ощущая на себе десятки любопытных глаз, невозмутимо прошествовала мимо компании Збруева и решительно приблизилась к курьеру. Все также молча схватила открытку, торчащую в самом центре букета. Шикарные розы. Красивая композиция.

Но отвлекаться на нее Аня не собиралась. Сосредоточилась на записке, состоящий всего из двух фраз:

«Я виноват. Сожалею…»

Пробежавшись глазами по коротенькому посланию, она нахмурилась:

«М-да уж! Вот и внесли ясность!»

Вернув открытку на место, Аня озадаченно посмотрела на курьера.

А после, вежливо улыбнувшись ему напоследок, попыталась выйти из аудитории. Но парень среагировал быстрее и преградил ей путь.

- Секундочку! – протянул планшет и ручку. – Сперва черканите-ка вот здесь!

- Зачем?

- Чтобы подтвердить доставку заказа. Мне это необходимо для отчетности.

На его просьбу Аня лишь неопределенно пожала плечами, твердо заявив:

- Я ничего не буду подписывать.

- Почему?

- Не собираюсь принимать подарки от анонимов. Оформляйте возврат.

Очередная попытка выйти из кабинета не увенчалась успехом.

Парень не выпускал ее, проявляя чудеса настойчивости:

- Простите, но у меня четкое задание от конторы – вручить вам букет! Любыми способами. Подтвердить вручение и отчитаться перед заказчиком.

Ане тоже настойчивости было не занимать:

- Я не изменю своего решения, если не узнаю имя отправителя!

- Да хватит уже выделываться, Стеклова! – эхом разлетелся по аудитории ядовитый смех Зои Кудриной. – Можно подумать, тебе каждый день цветы дарят! Избавь нас от своей заносчивости! Хватай уже, и радуйся по-тихому!

Лишь усилием воли Аня сдержалась от ругательств и рукоприкладства.

Ничем не вЫказала своих истинных эмоций. Но, дьявол! Как же сильно ей хотелось осадить лучшую подругу Ксюшеньки. Аню прямо наизнанку выворачивало от желания хорошенько проредить Зойке ее шикарную шевелюру. Вместо этого, расплывшись в издевательской ухмылке, Аня пристально осмотрела Кудрину с ног до головы. Медленно. Оценивающе.

Но ответом ее так и не удостоила. Фыркнув, демонстративно отвернулась.

Чем, судя по всему, нанесла жесточайшее оскорбление этой богатенькой курице. Побагровев, она возмущенно закудахтала, обращаясь к Збруеву:

- Видишь, как она себя ведет? И так постоянно! Ни капли уважения к нам!

Как ни странно, Вадим не отреагировал. Промолчал. Он вообще, выглядел подозрительно. Напряженный. Заторможенный. И чем-то жутко недовольный. Тяжело дыша, он испепелял взглядом ни в чем неповинные розы. Таращился на букет, зажатый в руках курьера, как на бомбу замедленного действия. А потом, вдруг, перевел взгляд на Аню.

И… она невольно отшатнулась, будто на ледяную глыбу напоровшись. Столько злости было в его глазах. Столько дикости, свирепости.

Вадим смотрел на нее с укором. С привычным презрением. И с… обидой?

«Какого черта?»

- Анна, - совсем рядом раздался голос курьера. – Я тащился сюда с другого конца города. По пробкам. Потерял время, деньги. И потеряю еще больше, если не вручу вам заказ. У меня сдельная зарплата, понимаете? И я ничего не заработаю без вашей подписи! А у меня семья. Ребенок. Их кормить нужно!

- А мне нужно, - твердо обронила Аня, - знать кто… и за что передо мной извиняется! И пока не услышу конкретное имя, ничего не подпишу!

Парень тяжело вздохнул, прежде чем устало пробормотать:

- Я обычный курьер. И подобной информацией не владею. Но…

Мгновение спустя он протянул Ане визитку со словами:

- Вы можете позвонить нашему руководителю. Думаю, в качестве исключения он пойдет вам навстречу, и сообщит данные отправителя.

- Другой разговор, - благодарно улыбнулась девушка. – Спасибо!

Однако взять визитку у курьера она не успела. Ее яростно вырвал из его рук кто-то другой. И даже не оборачиваясь, Аня знала, кто стоит у нее за спиной. Кто обжигает кожу своим безбожно горячим дыханием. Кто безжалостно сминает в кулаке хрупкий кусок ламинированного картона и отправляет его в урну. А после… рывком разворачивает ее лицом к себе и гневно рычит:

- Тебе же сказали – хорош выделываться! Подписывай, давай! ЖИВО!

«Збруев. Чертов Збруев. Что он себе позволяет?»

Дрожа всем телом (не то от его нечаянной близости, не то от злости, клокочущей в крови) Аня огрызнулась:

- И не подумаю!

- Что ж… - Вадим недобро оскалился. – Значит, придется тебе помочь!

Позаимствовав у курьера планшет и ручку, он швырнул их на ближайший стол. К сожалению, Аня догадалась о его намерениях слишком поздно.

Потому и растерялась в ту секунду, когда этот придурок обездвижил ее. Стиснул в кольце своих рук, намертво пригвоздив спиной к своей мощной груди, и… поволок к этому самому столу. Аня и не предполагала прежде, что он на столько сильный. Она оказалась не в состоянии… не то, что вырваться - ей приходилось сражаться за каждый новый вдох, гневно выплевывая:

- Отвали от меня!

Едва ли он вообще ее слышал. Его сердце так дико ревело за ребрами, что Аня лопатками ощущала те… остервенелые толчки. Вадима трясло. Едва заметно, но ощутимо. Воплощая в жизнь задуманное, он силой впихнул авторучку Ане ладонь, и тут же стиснул ее в своем кулаке, направляя к нужной графе. Контролируя. Подчиняя. И удерживая в своих тисках все так же крепко. По первой Аня сопротивлялась. Но лишь стремительно силы теряла. Поддавалась панике. Отчаянию. Ненависти. И замирая от ужаса, наблюдала за тем, как ее рука становится все ближе и ближе к листку бумаги.

«Это конец! У меня нет выбора… он заставит! Он сильнее! Разве что…?»

Ей пришлось. Пришлось воспользоваться тем единственным оружием, что у нее осталось! До боли прикусив губу, Аня вынудила себя… провернуть с Вадимом тот же трюк, который вчера успешно использовала на Клюеве.

Она замерла в его руках. Перестала вырываться. Расслабилась. А после…

зажмурившись до белой ряби в глазах, подалась назад. Навстречу ему.

Прильнула к парню всем телом, прижимаясь ягодицами к его… ширинке.

И дернулась в ту же секунду, пытаясь отстраниться. Испуганно распахнула веки, ощущая себя так, словно только что сорвалась в бездонную пропасть.

«Господи!»

Благо, хоть план ее сработал. Вадим шарахнулся от нее, как от прокаженной.

Обретя долгожданную свободу, Аня вцепилась в стол, пытаясь отдышаться.

Збруев тем временем подошел к курьеру. Что-то тихо шепнул ему.

А дождавшись кивка, произнес уже довольно громко:

- Отлично. Я хочу выкупить его. Для своей девушки.

Вадим достал кошелек и протянул парню деньги, уточняя:

- Этого достаточно?

Аня же от подобной наглости просто опешила. В нее словно бес вселился, стоило представить, что ее цветы в итоге достанутся этой наглой сучке.

«Ну, уж нет! Я скорее умру! Либо мне, либо… никому!»

- А рожа у тебя не треснет? – рявкнула она, привлекая к себе внимание. – У вас обоих? Или вы всегда так нагло чужие вещи присваиваете? Грабли свои от моих розочек убрал, перекупщик чертов! Они мои! Ясно тебе?

- Уже нет, - триумфально улыбнулся Збруев, практически завершая сделку.

- Все еще да, - парировала Аня, в упор глядя на курьера. – Если вы посмеете перепродать ему мой букет, ваш руководитель об этом узнает. Я устрою грандиозный скандал! Без последствий не обойдется! Вам нужны проблемы?

- Нет-нет! Это лишнее!

- Вот и славно, - тяжело вздохнув, но не чувствуя себя побежденной, девушка добровольно поставила подпись в нужном месте, доковыляла до курьера, выхватила букет из его рук, и с вызовом бросила Вадиму. – А ты обойдешься! И цветы для своей девушки купишь самостоятельно!

- Куплю-куплю, - прохрипел он до жути странной интонацией. – Уж для нее-то я… что-нибудь покруче куплю!

- Угу, удачи! – фыркнула Аня, ощущая необъяснимую горечь на языке. – Раскошелься, как следует!

Не обращая более никакого внимания на присутствующих, она с гордо поднятой головой вернулась на свое место, аккуратно водружая букет на стол. Валера, наблюдавший за всем происходящим выпученными от шока глазами, тихонько прокашлялся. А когда к ним приблизился Клюев – только его не хватало для полного счастья, и вовсе поспешил куда-то ретироваться. Никита искренне негодовал, заваливая ее вопросами:

- Я не понял, это что сейчас было? Как все это понимать? От кого эти цветы? У тебя парень что ли есть? Аня, а как же я? Мы? Ты что… изменяешь мне?

«Господи, да он издевается? Или тупо провоцирует? Ну что за придурок?»

Застонав в голос, она спрятала лицо в ладонях.

- Клюев, ты дурак? – отозвалась обессиленно. – Ну, какие еще «мы»? Вот, что ты несешь? Я неясно тебе вчера объяснила? Держись от меня подальше!

- Да, как? – пылко возразил бывший Машкин ухажер. – Я не могу!

- Старайся лучше.

- Не веришь, да? Не веришь, что я правда на тебя запал?

- Никит, - Аня равнодушно пожала плечами. – Мне все равно.

Молодой человек разозлился, угрожающе нависая над ее столом.

- Кто он? – поинтересовался ехидным голоском. – Кому мне оторвать яйца?

- Себе оторви, - задумчиво выдала Аня, мягко прикасаясь подушечкой пальца к лепесткам роз. – Хотя, нет. Лучше обратно их пришей. Хоть поумнеешь.

Аудитория взорвалась от дикого хохота. Оказалось, одногруппники с любопытством следили за их «междусобойчиком». И теперь разве что по полу не катались от смеха. Клюев побагровел от злости. Резко подался вперед. К ее лицу. К ее губам. Явно намеревался поцеловать. Снова.

Без позволения. Без согласия. Но был остановлен предостерегающим:

- Никитос!

Узнав голос Збруева, он отстранился. И Аня наконец вздохнула с облегчением. Ровно до того момента, когда дверь в их кабинет с грохотом захлопнулась изнутри. Прислонившись к косяку… обескураженная, растерянная и бледная, как полотно, стояла Машка. Она тяжело дышала, прижимая ладонь к своей груди, и скользила по присутствующим лихорадочным взглядом. Отыскав Аню, нервно улыбнулась, и двинулась к ней шаткой неуверенной поступью, самозабвенно приговаривая:

- Вот ты где. Сестренка моя… любимая.

С тревогой вглядываясь в ее лицо, Аня глухо пробормотала:

- Что случилось?

Ответа не последовало. Подойдя в плотную, Машка примостилась рядом с ней. Даже на Клюева должным образом не среагировала. Не заметила даже. Зато в нее вцепилась мертвой хваткой, жалобно умоляя о взаимности:

- Обними меня. Пожалуйста. Обними покрепче.

Выполнив ее просьбу, Аня прокаркала чужим голосом:

- Не пугай меня! Скажи, что стряслось?

- Ничего.

- Это неправда! Ты что-то натворила?

- Нет. Наверное. Я… я не знаю.

- Мария! – разгневанно, строго. – Я же чувствую - что-то не так!

Она медленно отстранилась. Ласково прильнула к ее плечу.

- Я тоже частенько тебя чувствую, хоть ты и не веришь мне, - прикоснулась к золотому кулону, висящему на шее - половинка сердца на массивной цепочке. Вторая половина этого сердца принадлежала Ане.

Это был подарок мамы на их шестнадцатилетие. Последний ее подарок.

И они так сильно дорожили им, что никогда его не снимали.

Будто прочитав ее мысли, Маша тихо прошептала:

- Помнишь, как мама говорила? У нас с тобой два тела, но одно сердце!

Конечно, Аня помнила. И сама искренне верила в это. Но вида не подавала.

- Не заговаривай мне зубы, - беззлобно усмехнулась она, поглаживая ее по волосам. – Рассказывай! В чем дело?

Сестра отрицательно покачала головой:

- Возможно, в другой раз. А сейчас…

Она замолчала, заметив охапку цветов на столе. И Клюева в непосредственной близости. Неверно сопоставив факты, Машка выдохнула:

- А, Никитос! Решил действовать по классике, да? Цветочки, конечно, миленькие. Но… ты даже не представляешь, какие букеты дарили моей сестре. И в каком количестве. С ней такое не прокатит, дружок, ведь…

- Маша! – предостерегающе шикнула Аня, прерывая ту на полуслове.

- Упс, - мгновенно встрепенулась она, улыбаясь Клюеву. – Не позорься, в общем. И оставь ее в покое. Настоятельно советую!

- Или что? – скривился Никита. – Что ты мне…

На сей раз замолчал и он. А все потому, что дверь в аудиторию резко распахнулась. И дружный хор голосов буквально оглушил Аню:

- Здравствуйте, Ярослав Маркович!

На пороге мрачным изваянием застыл ректор. И впервые… впервые на ее памяти он ни с кем не поздоровался в ответ. Вместо этого, окинув присутствующих тяжелым ястребиным взглядом, направился… прямиком к ним. Холодея от странных предчувствий, Аня покосилась на Машку.

Та, потупив взор, напряженно застыла. От волнения что есть мочи стискивала ее руку, и жевала собственные губы. Явно натворила что-то, но боялась признаться в этом. Вот тольrо… что?

Бондарев тем временем подобрался к ним вплотную. Потеснив Клюева, обеими руками оперся о крышку стола, прогнувшуюся под его весом. Гневно прищурившись, он тоже уставился на Машку. А вскоре в звенящей тишине, раздался его властный голос:

- Ко мне в кабинет, Мария! Немедленно!

Глава 7

«Твою мать… ТВОЮ МАТЬ! Какого хрена я творю?!»

Ответа не было. Оправданий и уверенности в собственной адекватности – тоже. Вадим готов был башкой об стену биться, лишь бы понять… как? Как он оказался в подобной ситуации? Где были его мозги? И что на него нашло?

За время отношений с Ксюхой, он ни одного цветочка ей не подарил! Даже мысли подобной не возникало. Да и сама она предпочитала более ценные подарки. Памятные. Практичные. В общем, они с ней и без этих бесполезных веников прекрасно обходились. А тут… само собой как-то вышло. Стоило увидеть синяк на руке Стекловой – отметины, оставленные его пальцами на ее бледной бархатной коже, и Вадима накрыло. Внутри что-то надломилось. А дальше все, как в тумане. Поиск лучшего в городе магазина, выбор букета, оформление заказа. В себя Вадим пришел лишь увидев курьера, рыскающего по коридорам ВУЗа в поисках нужной аудитории. С этим самым треклятым букетом! Тогда-то реальность и обрушилась на него тяжким грузом. Отбойным молотком шарахнула по голове, простреливая виски острой ноющей болью. И Вадим… охренел от собственных действий.

Понял, какую кашу заварил, намереваясь завалить цветами… не свою девушку. Но перехватить курьера и отказаться от доставки, не раскрыв при этом себя, как заказчика… не вышло бы. Ведь именно в тот момент Вадим общался с Клюевым, в красках описывая этому недоумку, что сделает с ним, если тот ослушается его еще хоть раз. В конечном итоге, Никитос догадался бы. Он тот еще клоун, но не дурак. В общем, рисковать Збруев не стал.

Не придумав ничего умнее, решил опередить доставку и, раз уж на то пошло… поприсутствовать при вручении. Лично понаблюдать за Аней. Тайно проследить за ее реакцией. Не зря, как оказалось. Не вмешайся он вовремя, и его опрометчивый поступок вылез бы ему боком. Аукнулся бы серьезными последствиями. Ведь Аня с легкостью могла раскрыть его. Узнать имя отправителя, сделав один единственный звонок. И тогда…

Благо, Вадиму все же удалось предотвратить катастрофу и сохранить свою грязную тайну. Свой маленький секрет, от которого до сих пор кровь кипела в жилах и руки тряслись, как у наркомана на отходняках. И все из-за нее!

«Стеклова… Ох, Стеклова! Стекляшка чертова!»

Дарить цветы этой выскочке… изначально было херовой затеей!

Глупой и необдуманной. Но прикасаться к ней… прижимать к себе, стискивая дерзкую сучку, что есть мочи – вообще непростительной ошибкой!

Он чудом остался жив. Чудом не сдох в ту секунду, когда она… прильнула своим упругим задом к его члену. И сердце едва ни лопнуло в груди от напряжения. От шального выброса адреналина в кровь. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Вадим до последнего сражался за самообладание, цеплялся за мысли о Ксюхе, но… проиграл. Его жестко коротнуло. Мир вокруг померк. Провалился в гребанную бездну. Инстинкты взяли верх над разумом. Немедленно поставить эту выскочку раком - все, чего хотелось ему в тот момент. Будто почувствовав это, Аня включила заднюю. Дернулась, пытаясь отстранилась. А его вдруг осенило:

«Клюев! Вчера она точно также терлась о ширинку Клюева!»

Это было сродни удару в солнечное сплетение. С вертушки.

Это порождало истерический смех в недрах его затуманенного сознания.

И это отрезвило. Придало сил. Злости. Буквально рассвирепев при мысли, что Аня проделывает подобные финты со всеми подряд, Вадим брезгливо скривился. Ему стало мерзко и противно до тошноты. До реальных рвотных позывов. Отпустив ее, отступив на пару шагов, он испытал самое настоящее облегчение. И жгучее разочарование. И в ней, и в себе. Особенно в себе.

«Какого дьявола я тут исполняю? У меня есть Ксюха! Моя Ксюха!»

Тем не менее, Вадим все же вынудил Аню принять его букет. Пусть хитростью и манипуляцией, но цель оправдывает средства. Вот и Стеклова повелась. Как миленькая. А он, с чувством выполненного долга, вернулся к Ксюше. Заключил ее в объятия и мягко погладил по щеке, будто извиняясь за недавнюю сцену. Даже поцеловать собирался, но… в последний момент застыл. Нахмурился. Увидел Клюева, направляющегося прямиком к Ане.

И невольно на Ксюху рыкнул, когда та попыталась отвлечь его от них.

За «воркованием» этих двоих с интересом наблюдала вся группа. Вадим не стал исключением. Но чем дольше он слушал их бред, тем сильнее раздражался. А когда Клюев целоваться к Ане полез, его терпение лопнуло.

- Никитос! – прогромыхал он прежде, чем успел себя остановить.

И тут же напоролся на негодующий взгляд Ксении. Она намеревалась что-то сказать ему, но не успела. В аудиторию бесцеремонно ворвалась… ее Величество, ходячее стихийное бедствие во плоти - Мария Стеклова.

И, пожалуй, впервые на его памяти она выглядела растерянной. Даже… смущенной. Вадим принципиально не вслушивался в их с Аней беседу, но одна Машкина фраза его все же зацепила. Царапнула нутро острой иглой:

- Цветочки, конечно, миленькие. Но… ты даже не представляешь, какие букеты дарили моей сестре. И в каком количестве. С ней такое не…

Окончание ее тирады потонуло в диком реве его пульса. Неожиданное открытие. Неприятное. Вадим стиснул зубы, искренне недоумевая:

«Это какие же? В каком таком количестве? А главное, КТО их ей дарил?»

Незаданный вопрос так и остался без ответа. Аня цыкнула на сестру, призывая ту к молчанию. А мгновение спустя по душу Стекловой-младшей явился лично ректор. И в столь скверном расположении духа Вадим видел дядю нечасто. Впрочем, похвастаться хорошим настроением и он сейчас не мог. Как не мог больше и находиться здесь. Ему будто воздуха не хватало.

С трудом контролируя эмоциональный шторм, в клочья разрывающий его самоконтроль, Вадим поспешил покинуть аудиторию. Никому ничего не объясняя. Ни с кем не прощаясь. Он вышел вслед за Машкой, которую Бондарев повел к себе кабинет. И за Аней… устремившейся на поиски их тетки. Ибо противостоять ректору без ее помощи она явно не рискнула бы.

Проводив ее взглядом, Збруев тяжело вздохнул. С ним происходило что-то.

Странное. Нелогичное. И это «что-то» ему совсем не нравилось…

- Вадим?

Встрепенувшись, он увидел перед собой Ксюшу. И понял вдруг, что не имеет ни малейшего понятия, как давно она здесь стоит. Как давно наблюдает.

- Зачем ты это сделал? – выпалила Ксю, испепеляя его гневным взором.

Банальный вопрос застал его врасплох. Усилил и без того мерзкое чувство вины, копившееся в душе со вчерашнего дня. Породил тревожные догадки:

«Неужели с букетом все было так очевидно? Неужели она… поняла?»

Он ощущал себя гадко. И глупо. Словно малец нашкодивший.

«Сука!» - грохотало в голове. – «Дернул же черт!»

Лишь усилием воли сохраняя внешнее спокойствие, Вадим на всякий случай уточнил:

- И что же я такого сделал?

Сотрясаясь от негодования, Ксения разъяренно зашипела:

- Ты оскорбил меня! Унизил перед подругами и одногруппниками!

Ему не нравился ее тон. И требовательные нотки в голосе раздражали.

Ксюша. Нежная. Милая. Ранимая. Она редко ему дерзила. Крайне редко.

В иной ситуации он давно осадил бы ее. Жестом. Взглядом. Без слов. Но сейчас, осознавая, как крупно накосячил, старался… смягчить острые углы.

- Чем именно? – прокаркал, наблюдая за Полозовой с легким прищуром.

- Тем, что прикоснулся к… ней! – она брезгливо поморщилась. – К этой… этой… как ты мог, Вадим? После вчерашнего! После такой волшебной ночи!

«Да, уж! Волшебнее не придумаешь!» - ядовито усмехнулся он своим мыслям, вспоминая, как сорвался к ней, проснувшись среди ночи с каменным стояком. Как набросился на нее, желая стереть из памяти сон, ставший причиной этого самого стояка. Как, несмотря на дикий голод, не мог толком сосредоточиться и кончить, хрен знает сколько времени. Как крутил-ветел бедную Ксюху в разных позах, чуть ли не до самого утра. Страшно психовал. И ее измучил, и себя. Весело, че! На несколько дней вперед норму выполнил!

- Знаешь же, как сильно я тебя люблю! – вернул к реальности ее тихий робкий шепот. - Знаешь, как дико ревную! Мне больно видеть твои руки на…

Яростно стиснув зубы от досады, и отчаянно желая вмазать по морде самому себе, Вадим заключил ее в объятия. Мягко притянул к своей груди.

Тяжело дыша, уткнулся подбородком в макушку и глухо буркнул:

- Не накручивай себя. Успокойся.

- Я не могу успокоиться! – огрызнулась она, дрожащим голосом. Но попыток вырваться из его объятий не предпринимала. - Вадим, ты тискал ее на глазах у всей группы! На глазах у меня! Эту выскочку… эту льготницу! Зачем?

Он не спешил с ответом. Молчал. Правду сказать не мог. А врать не хотел.

Крепко сжимая Ксюху в кольце своих рук, ограничился безразличным:

- Так было нужно.

- Нужно? – она поперхнулась воздухом. - И это все, что ты можешь сказать?

- Да. Все.

- Вадим?

- Хм?

- Поясни хотя бы! Что значит, нужно? Кому нужно?

- Тебе. Мне. Всем нам.

- Ты издеваешься надо мной? Или это шутка такая?

Вадим отстранился, вынуждая Полозову смотреть ему в глаза.

- А я похож на шутника? – процедил раздраженно. – Не ты ли, на пару с Зоей верещала, что Аня на публику играет? Что она специально выделывается, чтобы побольше внимания к себе привлечь? И что вас это жутко бесит?

- Ну и…

- Считай, что я пожертвовал собой, выполняя ваше желание! – остановил он ее жестом. – Ускорил процесс. Сделал так, чтобы она… перестала выделываться и приняла цветы. И не важно, как я действовал. Важен итог.

- Допустим, - подозрительно прищурилась Ксюха. – Но в таком случае, зачем ты к Клюеву полез? Зачем остановил его, когда он пытался поцеловать ее?

«Я понятия не имею!» - почти рявкнул Вадим, но сдержался.

От воспоминаний его перекосило. Во рту стало сухо до противной горечи.

По телу пронеслась мелкая дрожь. Ну, уж нет! Ему и вчера с лихвой хватило этого мерзкого зрелища. Не хотел он видеть их лобзаний. Не мог допустить.

«Только как ей сказать об этом? Этой ранимой ревнивой девочке?»

Ксения замерла в ожидании ответа. Уставилась на него не мигая.

А у него от напряжения даже скулы судорогой свело.

Дернув подбородком, Вадим устало выдохнул:

- Чтобы потом башку этому дятлу не проломить.

- За что? – оторопела Полозова. – За поцелуй с выскочкой, что ли?

- При чем здесь это? Он меня ослушался, когда полез к ней!

- Ты не можешь запретить ему, соблазнять ее! – возмущенно запыхтела Ксюха. – Тем более, Никитос вчера прямо озвучил свои паны на Стеклову!

- А мне… - Вадим мягко пленил ее подбородок, и попытался объяснить более доходчиво. – Глубочайше плевать на его планы! Из-за его дебильных поступков прилететь может всем нам! Неужели ты не понимаешь этого?

- Понимаю, конечно. Но…

- Но?

- Вадюш, - заканючила Полозова, прижимаясь к нему всем телом. – Ну пусть он хотя бы попробует, а? Ну весело же будет!

- Тебе вчерашнего веселья не хватило? – усмехнулся он, поглаживая ее по щеке большим пальцем. – Подсела на острые ощущения? Хочется еще?

- Хочется. Но не ощущений. Возмездия.

- Ксю!

- Что? – насупилась она. В ее глазах отражалась вселенская грусть. Вадим улыбнулся. В такие моменты готов был защищать эту девчонку от всего на свете. И баловать. Сильно. Задумавшись на мгновение, он покачал головой:

- Даже если не стану препятствовать, ничего у Клюева не получится. Он и с младшей Стекловой не справился. Был послан на хрен прямым текстом. Куда ему со старшей-то тягаться? Аня вам - не Маша! Она… совсем другая!

- Ох, неужели? – ядовитый смешок резанул по ушам. – Ты так хорошо изучил защитницу-Аннушку, да? Откуда такая уверенность в ее исключительности?

- Интуиция. И наблюдательность.

- Выходит, ты за ней наблюдал?

- Не цепляйся к словам. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

- Нет, не знаю! Мне другое известно. То, что эта выскочка портит мне жизнь уже второй год. Смеется надо мной. Унижает. Вечно нос задирает. Мне надоело терпеть. И молчать. Я бы с радостью понаблюдала, как Никита ее…

- Я сказал «нет», Ксю! – удивляя самого себя, прогромыхал Вадим.

- Но…

Збруев отстранился, буквально сатанея при мыслях о планах Клюева. Все в его душе протестовало против этого. Пробуждало в нем худшую сторону.

С трудом сохраняя ровное дыхание, Вадим выразительно посмотрел на Полозову. Холодно и строго. А после, как можно мягче произнес:

- Все, закрыли тему. Не переживай на ее счет. Я буду держать руку на пульсе.

- Ладно, - нехотя согласилась девушка. – Ты ведь… любишь меня? Правда?

- А ты? – требовательно отозвался молодой человек.

- Я? Очень!

Он вновь заключил ее в объятия и шепнул, целуя в висок:

- Отлично. В таком случае, никогда не оспаривай мои решения. Мне виднее.

- Ладно. Но и ты… больше не прикасайся к ней. И вообще, после нее лучше сходить и хорошенько руки с мылом вымыть. Мало ли? Вдруг она заразная?

Вадим осуждающе поцокал языком:

- Не перегибай, детка. Это уже низко.

- Вадюш, я серьезно! – она вывернулась из его объятий и заговорщицки затараторила. – С ней что-то нечисто. Мутная она какая-то. Вся такая бедная-несчастная. Льготница-бюджетница, а вещи какие носит?

- Какие? – усмехнулся Збруев, заинтересованный ходом ее мыслей. -Бесформенные?

- Брендовые! – прилетело в ответ. – Даже старье на ней, и то фирменное!

- Ну, и что? – недоуменно.

- Как это, что? – возмутилась Ксюха, всплеснув руками. – Откуда у нее такие деньги? И парфюм у нее дорогой! Стойкий. Шлейфовый. А сегодня? Что Машка сказала, когда цветы у нее на столе увидела? Фактически осмеяла букет - причем, явно не дешевый, и заявила, что…

- Я слышал! – нахмурился Вадим. От слов Марии его до сих пор коробило.

- Получается, - рассуждала Полозова, смакуя каждую деталь. – Цветы ей дарят регулярно. И такие букеты, на фоне которых сегодняшний – полевые ромашки! Интересно, за какие заслуги?

- За какие? – заторможенно повторил Вадим, до онемения пальцев стискивая кулаки. В груди жгло и глухо тарахтело от жутких догадок. Его лихорадило.

- Плюсуем сюда Клюева, который из-за нее кукухой двинулся. Стоило ему с ней в кровати чуток побарахтаться и все – ни о чем думать не может, кроме как переспать с ней. А ведь он у нас тот еще ходок! Его сложно удивить!

- Ну и что ты пытаешься сказать всем этим? – сорвался Вадим, отшатнувшись от Ксюхи, как от ядовитой кобры. – Что она собой торгует?

Протяжно вздохнув, девушка кивнула:

- Нам кажется, что Анька эскортница. Как иначе все это объяснить?

Вадим застыл, точно парализованный. Ошарашенный ее словами.

Оглушенный ревом своего пульса. Отравленный одной лишь вероятностью.

На короткий миг лишившись самообладания, он гаркнул на весь коридор:

- ЧТО?

Глава 8

Ксюха вздрогнула от неожиданности. Изумленно охнула, округлив глаза.

Не удивительно. Он крайне редко повышал на нее голос. Тем более на публике. При свидетелях. Но Вадим ничего не смог с собой поделать. Сорвался, ошалев от Ксюхиных умозаключений. С ним сейчас происходило что-то невообразимое. Ему будто кости ломали тяжеленной кувалдой. И каждый вдох причинял зверскую боль. Он отказывался верить услышанному. Это шло вразрез всем его представлениям об Ане. А их накопилось немало. Сжав губы в тонкую линию, Вадим горько усмехнулся. Беззвучно. Про себя.

«Аня? Шлюха? Нет. Ну, нет… Да НЕТ, же! Кто угодно, только не она! Одно дело задницей перед парнями крутить, и о мужские ширинки тереться. И совсем другое – торговать своим телом. Эта выскочка не пала бы так низко. Она слишком высокого мнения о себе. Она… пахнет силой. В ее глазах тотальное равнодушие ко всему, а на голове корона таких габаритов, что можно ей потолки поцарапать! А королевы, как известно, в борделях не прислуживают. Да и понял бы я сразу. Я бы… почувствовал!»

- Вадим? – растерянно, с тревогой в голосе позвала его Ксюша.

Он не позволил ей прикоснуться к себе, когда она попыталась. Поддавшись порыву, отпрянул от ее рук. Заметив неладное, на них с интересом уставились около десятка любопытных глаз. Чужое внимание подействовало на него отрезвляюще. Подойдя к Ксюхе вплотную, Вадим тихо зашипел:

- Я сейчас не ослышался? Ты действительно сказала это?

Она побледнела под его озверевшим взглядом.

- Вадюш? – пискнула жалобно, испуганно. – Ты чего? Я же просто…

- Просто, что?

- Предостерегаю тебя!

- От чего?

Ответа не последовало. Тогда, закипая от гнева, он с силой стиснул ее плечи.

- Значит, Стеклова у нас эскортница, да? Шмотки нормальные носит, цветы в подарок получает. Духами не брезгует. Действительно. Прожженная шлюха!

- Пожалуйста, не…

- Ты к подобным умозаключениям сама пришла, или подсказал кто?

Нервно пожевав губу, Ксюша отозвалась еле слышно:

- После сегодняшнего, так многие думают. И я, и девчонки мои, и одногруппники наши. Некоторые из них.

Ослабив хватку и убрав руки с ее плеч, Вадим мысленно ругнулся:

«Вот ведь… Одни неприятности от этих кудахтающих дур!»

Вслух же произнес с притворным спокойствием:

- О, тогда все ясно! Вопросов более не имею. Хотя, погоди-ка. Есть парочка! Вы там совсем ополоумели?! Или тупо от безделья… херней страдаете?!

- Вадим! – возмутилась Ксюха, но была остановлена пренебрежительным:

- Эскортница! Что это за бред вообще? Как вам такое в голову пришло?

- Никакой это не бред! - взволнованно затараторила девушка. – А всего лишь наши догадки. Предположения. Один из возможных вариантов, так сказать. Мы ведь не утверждаем! Но мысли подобные… все же проскальзывают!

- Вот и оставьте их при себе! – холодно бросил Вадим, все еще сражаясь за порушенный самоконтроль. – И сама прекращай, и всему вашему консилиуму передай, чтобы завязывали они всякую дичь пороть!

- Я-то передам, но…

- Но?

- Какое тебе до этого дело? – ревностно выпалила Полозова. – С каких это порт ты так яростно выгораживаешь Аннушку? Почему так сильно злишься?

- А это не очевидно? - криво усмехнулся молодой человек. – Объяснить?

- Да, объяснения сейчас лишними не будут! – не отставала девушка. – Давай, расскажи мне, какого дьявола ты защищаешь эту суку, а на меня… орешь? По логике вещей, все должно быть наоборот! Ты должен меня защищать!

Вадим поморщился, чувствуя себя скверно. Понимал, что в иной ситуации именно так и поступил бы. Он всегда не задумываясь принимал сторону Ксюхи. И в детстве, и в осознанном возрасте. Но… только не сейчас.

- Молчишь? – ощетинилась она, дрожа, будто в лихорадке. – Сказать нечего? А может, что-то от меня скрываешь? Может тебе понравилось… тискать ее?

Збруев нервно рассмеялся:

- Только не говори, что ревнуешь!

- К кому? К ней? Пф!

Тяжело вздохнув, он покачал головой. Заключив в ладони ее лицо, склонился, вынуждая смотреть ему прямо в глаза, и попытался вразумить:

- Ксю, приди в себя, наконец! Мне нет дела до этой девчонки! Мне плевать, монашка она или проститутка в третьем поколении! Но ты – моя девушка! Копаться в чужом белье тебе не по статусу! Не разочаровывай меня! Я не хочу, чтобы ты имела хоть какое-то отношение к этим грязным сплетням! И уж тем более не хочу, чтобы ты их… распускала! Надеюсь, это ясно?

Улыбнувшись через силу, она слабо кивнула в ответ. Не сразу, но тем не менее. А Вадим привычным жестом прижался губами к ее виску, шепнув:

- Вот и молодец. Вот и умнич…

Договорить он не успел. Замолчал. Застыл.

Замер, устремляя острый взгляд ей за спину, когда услышал возмущенное:

- Ай, Стеклова! Ты хоть смотри, куда прешь! Снесешь же, блин!

Так и есть. Прокладывая путь от деканата в нужную аудиторию, Аня налетела на какого-то студента. Но едва ли заметила его. Побежала дальше, быстро извинившись. Хмурая. Задумчивая. Взвинченная. Ее глаза сверкали, как у разъяренной кошки. Даже сквозь мешковатый джемпер было заметно, как тяжело вздымалась и опускалась ее грудь. Аня выглядела недовольной.

- Что-то быстро она вернулась, - озвучила Ксения мысли Вадима.

Он неопределенно пожал плечами:

- Этого следовало ожидать. Дядя Ярик к себе на ковер вызвал только младшую Стеклову. А защитнице-Аннушке, скорее всего, указал на дверь.

- Интересно, что там такого Машка натворила?

- Да хрен ее знает. Эта мадам могла выкинуть что угодно!

Им не суждено было удовлетворить свое любопытство. По крайней мере, сейчас. Раздался звонок. Начались занятия. Наскоро распрощавшись с Ксюхой, Вадим тоже поспешил на пару. И ближайшие полтора часа провел в тщетных попытках сосредоточиться на науке. Черта с два! Мысли его, так или иначе, крутились вокруг… Ани. Неправильные мысли. Навязчивые.

И чем старательнее он гнал их от себя, тем глубже они в него проникали.

Едва лекция закончилась, Вадим вылетел из аудитории, как ошпаренный.

Голова его страшно гудела. Воздух со свистом вырывался из груди.

А за глоток холодной воды он с радостью продал бы сейчас душу.

Но буфет уже не работал. Выбора не было. Не реагируя на оклики одногруппников, Збруев уверенной поступью направился в уборную.

Оказавшись внутри, в полном одиночестве и тишине, припал к крану и сделал пару жадных глотков. Затем умылся, вооружился бумажными полотенцами, и уже собирался осушить лицо, когда скрипнула дверь.

Рефлекторно обернувшись на звук, Вадим застыл подобно каменной глыбе.

На пороге, скрестив руки на груди, стояла Аня. Она молчала, буравя его странным взглядом. Збруев рассматривал ее столь же пристально.

Наконец, не без труда сбросив с себя оцепенение, он иронично хмыкнул:

- Ты же в курсе, что это мужской туалет?

Уверенный кивок и хитрый прищур служили ему ответом.

- Тогда чего врываешься без стука? – нахмурился Вадим, ощущая некую… растерянность в ее присутствии. – Вдруг мы здесь разгуливаем без штанов?

Ноль реакции. Лишь тихий вдох. Резкий выдох. Нездоровый блеск в глазах. И… уверенный шаг вперед. К нему. Еще один. И еще. Аня приближалась плавно. Без резких движений. Будто хищница, загоняющая жертву в угол.

Она не остановилась до тех пор, пока расстояние между ними не сократилось до минимума. Держалась невозмутимо. Холодно и отстраненно. В то время как Вадим… по полной программе охреневал от ее смелости. Спокойствие давалось ему непросто. От осознания, что стоит ему вдохнуть поглубже, и их тела соприкоснуться, по венам разливался губительный ток. В ушах гудело:

«Давай! Сделай это! Дотронься. Вдохни. Ощути…»

Мотнув головой, дабы избавиться от этого гребанного наваждения, Вадим что есть мочи стиснул кулаки. Не узнавая своего голоса, хрипло прокаркал:

- Ну, и? Чем обязан?

Аня одарила его холодной улыбкой.

И фразой, буквально выбившей почву у него из-под ног.

- Я виноват, сожалею! - прочитала она с крохотного куска картона, который сжимала в пальцах - открытка из букета. – Ничего не хочешь объяснить?

Вадим оцепенел. Сказать, что выпал в осадок – не отразить и сотой доли действительности. Он во все глаза таращился на Аню с высоты своего роста, будучи не в силах ответить хоть что-то вразумительное. Зато, прекрасно понимал кое-что другое. Расплата. Вот и настигла его расплата за глупость.

За мимолетную слабость. Но признаваться в содеянном Вадим не собирался даже под страхом смерти. Не хватало еще тут… перед выскочкой унижаться.

- Даже близко не понимаю, о чем ты там бормочешь! – выдал он грубо, заносчиво. Так, чтобы у Ани отпало желание расспрашивать его дальше.

Не прокатило. На его выпад она лишь воинственно вздернула подбородок.

- Понимаешь! – раздался ее тихий рокот. - Ты думал, я не догадаюсь?

Глава 9

Надеялся. Вадим искренне на это надеялся. Уверен был, что все обошлось.

Что его маленькой грязной тайне ничего уже не угрожает. Выходит, ошибся.

Просчитался. Чем-то выдал себя. Странно. Ксюха ничего не заподозрила.

Никак не связала его с тем злосчастным букетом. В отличие от этой... дуры.

«Чертова Стеклова! Вечно ты суешь свой нос, куда не следует! Бесишь! Ох, как же ты меня бесишь, умница-разумница! Догадалась она, видите ли! И что с того? Теперь тебя за это в задницу расцеловать? Прямо в… Сука-а!»

Каким-то чудом сдерживая стон – мучительный, предательский, он шумно сглотнул, невольно представив подобную сцену. В красках. В подробностях.

Она яркой вспышкой пронеслась перед глазами. Нерушимой пеленой встала перед мысленным взором. Подобно клейму, отпечаталась на подкорке. Будто наяву Вадим видел, как притягивает Аню к себе, жестко припечатывая спиной к своей груди. Как наматывает на кулак ее волосы и нагибает девчонку над раковиной, заставляя прогнуться в пояснице. Как торопливо оголяет ее пятую точку, склоняется над ней и… смачно впивается зубами в упругую ягодицу, срывая с губ Ани отчаянный визг. А потом, задыхаясь от эмоций, выворачивающих его наизнанку, нежно зацеловывает укушенное место. И урчит при этом от удовольствия, запуская руку между ее бедер.

«Нет!» - строго осадил себя, возвращая к реальности. – «Этого не будет! Я не стану! Я не посмею! Ксюха… я должен думать о Ксюхе! И только о ней!»

Вадим яростно стиснул кулаки. Зубы. Напряг каждый мускул в теле.

И все лишь для того, чтобы прийти в себя и направить мысли в верное русло.

«Давай, же! – вопил он беззвучно. – Соберись, идиот! Немедленно! Ну?!»

Вибрируя от усилий, как оголенный провод под проливным дождем, он не мигая смотрел на Аню. И с каждой секундой все сильнее ощущал острую нехватку кислорода и жар, разрастающийся под кожей. Проклятое сердце то камнем замирало в груди, то остервенело таранило грудную клетку. Нужно было что-то сказать Стекловой, ведь она все еще ждала ответа на свой вопрос. И хмурилась, наверняка озадаченная его затянувшимся молчанием.

Нахмурился и он, пытаясь вспомнить ее последнюю фразу:

«Как там она… Ах, да! Догадалась, значит? Или все же… блефует?»

Ему предстояло это выяснить. И как можно скорее. Вадим прочистил горло.

- Мне по боку, о чем ты там догадалась! – нехотя отозвался, всем своим видом демонстрируя недовольство и раздражение от факта общения с ней. – И вообще, что значит это твое… думал? Я, что ли? О тебе? Ты что-то путаешь, Стеклова! Мне есть, о ком думать! Усмири свою бурную фантазию!

«А я, так уж и быть, постараюсь усмирить свою!»

Аня охнула, удивленно вскинув брови, и демонстративно скрестила руки на груди. Уголки ее рта дрогнули. На губах расцвела мимолетная улыбка.

Нет, скорее ухмылка. Самодовольная, едкая и… жутко нервирующая.

- Разве это фантазии? – прозвучало тихо, вкрадчиво.

- А что же еще? – на контрасте с ее голосом, его звучал низко и хрипло.

- Голые факты!

- Да ты что? Прямо голые?

- Неоспоримые! – быстро исправилась она, не реагируя на провокацию.

Вадим порывисто рассмеялся:

- Ну, давай! Озвучь мне свои неоспоримые факты!

Стеклова, казалось, только этого и ждала.

- Букет мне прислал… ты! – выпалила она в ту же секунду.

- Серьезно?

- Да!

- Зачем мне это понадобилось?

- Вот сам мне и скажи! Я теряюсь в догадках!

- Судя по посланию на открытке, я прощения просил, да?

- Угу. Что-то в этом роде.

- А… за что? За что я, по-твоему, извинялся?

- Считаешь, не за что?

- Я задал конкретный вопрос!

Нервно фыркнув, Аня развела руками:

- За вчерашний конфликт? За синяк на моей руке?

- И чтобы загладить вину, я прислал тебе цветы?

- Именно! – уверенно кивнула Стеклова.

На что Збруев окатил ее надменным взглядом и протянул с издевкой:

- Ох, как интересно! Тебе хочется в это верить, или аргументы все же будут?

- Само собой, - кивнула Аня. – Я целую пару убила на то, чтобы докопаться до истины. Чтобы понять, кто и за что передо мной извиняется. Даже составила список людей, с которыми конфликтовала за последний год. Оказалось, что я – достаточно миролюбивое существо. Мой список как начался тобой и твоими дружками, так и закончился ими же! А дальше, элементарно. Всех представительниц прекрасного пола пришлось исключить. Я очень расстроилась. Надеялась все же проредить волосенки одной курице. Но… записка, приложенная к цветам, написана от мужского лица. А единственные, кхм… мужчины, обидевшие меня – ты и Клюев. Но Никита – позер. Он не стесняется приставать ко мне на публике. И надумай он подарить мне цветы, сделал бы из этого целое представление. Чтобы покрасоваться лишний раз. Остаешься ты, Вадим. Ты. Ты. И только ты!

«Я. Я. И только я? Черт подери, как же звучит-то… неоднозначно!»

Выждав театральную паузу, Збруев захлопал в ладоши прямо у ее лица.

- Гениально! – воскликнул, сбивая Аню с толку своей реакцией. А после, подался вперед. Склонился, встав с ней нос к носу. – Вот только, доказательная база у тебя слабовата. И вывод… притянут за уши!

- Ничего по…

- Рот закрой! – тихо рыкнул он, рывками поглощая выдыхаемый ею воздух. – И прежде, чем пороть подобную чушь, хорошенько подумай. Честно ответь себе на один единственный вопрос: разве я, стал бы унижаться перед кем-то, вроде тебя? Стал бы извиняться за хрен пойми что и заваливать цветами?

Его слова ее явно разозлили. Аня буквально испепеляла его взбешенным взглядом. Дышала все чаще и чаще. Раскраснелась. Наконец, выпалила:

- Да! Еще как стал бы! Если задумал что-то. Если преследуешь свои цели.

«Какие еще цели? Сглупил я! Просто сглупил, понимаешь?» - мысленно надрывался Вадим. Вслух же произнес, с притворным спокойствием:

- Какие, например?

Она промолчала. А он настойчиво повторил:

- Какие?!

- Я не знаю! – вспылила девушка. – Но очень хотела бы знать!

- Тебе может к врачу походить? – прокаркал он пересохшим горлом. – Везде заговоры мерещатся? Угомонись уже, Стеклова! И отстань от меня! Чего ты привязалась ко мне со своим веником? Я не при делах! Понятно объясняю?

Странно улыбнувшись, Аня кивнула. Удерживая его взгляд, тихо шепнула:

- Лжец!

- Что? – ощетинился молодой человек. – А-ну, повто…

- Я достала из урны визитку от курьера, от которой ты так стремительно избавился, - ошарашила она его своим признанием, вынуждая заткнуться на полуслове. – И позвонила в их офис. Сказать, чье имя мне озвучили?

«Ну, все. Приплыли!»

Теперь уже окончательно. Отпираться было бессмысленно.

Ощущая себя пришибленным и опозоренным, Вадим шокированно крякнул:

- Ты что? В мусоре рылась?

Аня даже бровью не повела:

- В мусоре, состоящим из бумаг и оберток? Естественно! Но не переживай – я уже вымыла ручки с мылом. Дважды! Тебе от этого легче? Анонимный отправитель, Збруев Вадим Львович? Будешь и дальше все отрицать?

От ее слов он дернулся, как от удара хлыстом. Запрокинув голову, загоготал в потолок. В подобной ситуации – паскудной и нелепой, он оказался впервые. И как выпутаться теперь из этого дерьма, даже не представлял.

Но его трясло… дико лихорадило от простой истины:

«Издевается! Эта дрянь еще и издевается! Смеётся, глядя мне в глаза!»

Рассвирепев в одночасье, и страстно желая поставить выскочку на место, Вадим пленил ладонями ее лицо. Угрожающе навис над ней и глухо рыкнул:

- Молодец, Стеклова! Узнала все, что хотела? А теперь… забудь!

- Я не…

- Ты с кем потягаться решила, а? – холодно отчеканил он, не повышая голоса. – Да, это был я! Да, цветы от меня! Но если об этом узнает хоть одна живая душа… хоть кто-то, кроме нас с тобой… я тебя уничтожу!

- Не смей мне угрожать! – яростно зашипела Аня, скидывая с себя его руки. – Я здесь не для того, чтобы оскорбления твои выслушивать!

- В таком случае, для чего ты здесь? – иронично фыркнул Вадим. – Зачем меня преследуешь? Аж в туалет за мной приперлась, бедненькая!

Аня замолчала. Усталый вдох сорвался с ее губ, вместе с признанием:

- Чтобы наедине поговорить. Не хотела тебя на публике позорить.

Збруев застыл, переваривая услышанное. Все не мог поверить собственным ушам. Стеклова тем временем продолжала:

- Я не знаю, зачем ты это сделал. Не знаю, что задумал. Но лучше откажись от своей затеи. Не лезь ко мне, и в ответ я сохраню нашу маленькую тайну. В противном случае… тебе не понравится, если я начну… защищаться!

Закончив, Аня впихнула в его ладонь ту саму открытку из букета и направилась к выходу. Но у самой двери остановилась. Обернулась.

- Совсем забыла, - она медленно осмотрела его с ног до головы. – Извинения твои - если это конечно извинения, а не спектакль, я все равно не принимаю. Букет отнесла в деканат и подарила секретарю ректора. Всего ХОРО-ШЕ-ГО!

«Вот ведь… зараза!»

Переполненный злостью, Вадим чуть не стер зубы в порошок, желая остановить ее. Но… неожиданно Стеклова остановилась сама. Едва приоткрыла дверь, но тут же захлопнула ее. Отпрянула в сторону.

Затем, бросив недовольный взгляд на Вадима, нервно улыбнулась:

- Лучше ты первый иди!

- Еще по приказывай мне!

- Ладно. Как хочешь.

Хмыкнув, она принялась разглядывать свои ногти. Збруев же почувствовал неладное. Подозрительно прищурившись, потребовал объяснений:

- В чем дело?

- Там черти, - недовольно скривилась Аня, - Ксюшу твою сюда несут!

Тому, что произошло потом, объяснения Вадим не находил. Казалось бы, возьми и выйди навстречу своей девушке. Уведи ее отсюда. Избавь от подозрений и приступов ревности. Не дай увидеть себя в компании Ани.

Но… вместо этого, с трудом понимая, что творит, он настиг Стеклову. А мгновение спустя, запихнул брыкающуюся выскочку в первую попавшуюся кабину, впечатал в стену, зафиксировал своим телом… зажал рот ладонью и тихонько шепнул на ухо:

- Ни звука!

Глава 10

Все произошло слишком быстро. Слишком стремительно, чтобы понять.

Чтобы осознать и хотя бы попытаться… воспротивиться. Или закричать.

Всего мгновение назад Аня морально настраивалась на стычку с Полозовой, ведь та должна была вот-вот появиться в дверях, а теперь… шокированная и обескураженная… плененная и обездвиженная… она оказалась намертво пришпилена к стене в одной из кабинок туалета. Вадим удерживал ее в ловушке, вдавливая в холодный жесткий бетон всем своим немалым весом. Надежно фиксировал собственным телом, на корню пресекая любую ее попытку шелохнуться. Дезориентированная и до чертиков взволнованная, она могла лишь беспомощно мычать в его ладонь, плотно прижатую к ее рту, к губам, и испепелять ублюдка разъяренным взором. А в ответ… безвозвратно тонуть в его темных глазах. В расширенных зрачках.

Забыв обо всем, растворяться во взгляде своего врага - диком, посоловевшим, немигающем. Он действовал на Аню странно. Лишал воли и порождал предательскую дрожь в каждой клетке ее напряженного наэлектризованного тела. Заставлял сердце беспокойно замирать в груди, а потом срываться в галоп, сотрясая мощными толчками грудную клетку. Это пугало и злило одновременно. Вынуждало негодовать и кипеть от гнева, восклицая:

«Чертов мажор! Как он смеет прикасаться ко мне? Чтоб он провалился!»

Вадим, к слову, тоже спокойствием не отличался. Он хмурился, удерживая Аню в своем плену. Надрывно пыхтел, опаляя девушку горячим дыханием.

Прижимался к ней все плотнее и плотнее. Толи неосознанно, толи намеренно. Но факт оставался фактом – даже сквозь слои одежды Аня ощущала все рельефы его торса. Каждую впадинку. Каждую мышцу.

А еще жар, исходящий от его тела. Жар, перетекающий и ей под кожу.

Как раскаленная ртуть. Как губительный яд. Как смертоносная отрава.

«Да что же это? Что со мной творится? Я будто… собой не владею!»

Не в силах более справляться с абсолютно новыми для себя эмоциями – обезоруживающими и сокрушающими, Аня судорожно выдохнула и зажмурилась. Но почти сразу распахнула веки, настороженно уставившись на Збруева. Ей показалось, что он тайком… нюхает ее волосы. Или все же, нет? Тогда почему висок так реалистично ошпарило его горячим дыханием? Прямо… кипятком лизнуло! И кожа сплошь покрылась мурашками?

Но доказательств у нее не было. Лишь догадки и полнейшее недоумение:

«Какого хрена? Что происходит? Зачем он… господи!»

Сражаясь за последние крохи самообладания, Аня притихла. Покосилась на Вадима. И чем дольше она смотрела на него, тем сильнее истончалась ее связь с реальностью. В какой-то момент воображение и вовсе сыграло с ней злую шутку. Перед мысленным взором пронеслись такие картинки… такие образы, что Аня вздрогнула. Дернулась, как от удара кинжалом прямо в сердце. Збруев воспринял это, как попытку освободиться и отреагировал соответственно – предостерегающе рыкнув, усилил хватку. Аня болезненно поморщилась, отмечая про себя, что этот бугай-переросток все же чертовски силен. И… красив. Действительно красив. Раньше она этого не замечала.

«Ай! Ну, что за бред? Мне и сейчас на него по барабану!»

Жадно и часто втягивая носом спасительный кислород, Аня вновь зажмурилась. Поддавшись порыву, позволила фантазиям взять верх над разумом. Всего на секундочку, но… даже это было ошибкой. Фатальной.

Будто наяву она видела, как Вадим убирает руку от ее рта. Мягко очерчивает его контур подушечкой большого пальца. Завороженно следит за своими действиями. Замирает. А потом вдруг… срывается. Глухо стонет и накрывает ее губы своими губами. И требовательно целует ее, подчиняя своей воле.

Все ощущалось настолько остро, настолько реалистично, что Аня едва не подалась навстречу Вадиму. Навстречу его губам. Вернее, подалась. Но вовремя спохватилась. Успела сохранить достоинство и не наделать глупостей. Да и ладонь его, затыкающая ей рот, служила препятствием.

Это отрезвило. Взбодрило. Тяжеленным обухом ударило в голову.

«Боже!» - безмолвный крик застрял где-то в горле. - О чем это я… только что… думала? Что на меня нашло? Я совсем спятила?»

Аня онемела от шока. Ужаснувшись своим мыслям, прикусила щеку изнутри.

Ее порочное видение рассеялось, оставляя после себя полнейший хаос. Всплеск адреналина в крови и дикое смятение в душе. Да, возвращение к реальности оказалось болезненным. Знатно ошалев от игр своего разума, Аня уставилась на Збруева широко распахнутыми глазами. Теперь она смотрела на него иначе. Настороженно. Испуганно. Как на угрозу. Реальную угрозу!

Потому и начала брыкаться, в надежде освободиться. Вкладывала в сопротивление все свои силы. Но… сдвинуть с места этого бугая не вышло.

Более того, ломая ее жалкое сопротивление, Вадим мучительно скривился.

- Прекрати! – грозно прошептал ей прямо в ухо, нечаянно касаясь губами кожи. – Не трись об меня! Не извивайся! Замри, вообще, и… не дыши!

Ох, ответила бы она ему сейчас. И не только взглядом, способным вспороть его яремную вену. Но… дверь в туалет осторожно распахнулась. В звенящей тишине раздался противный голосок Полозовой, похожий на шипение змеи:

- Вадим?

Словом, замереть и не дышать пришлось им обоим. Особенно, когда Ксюша прошествовала внутрь, монотонно постукивая по кафелю каблуками.

- Вадюш, ты здесь? – повторила она приторно, слащаво.

Разумеется, он не отозвался. Лишь от досады губы в тонкую линию сжал и голову склонил. Словно за свой опрометчивый поступок вину чувствовал.

На что Аня лишь мстительно прищурилась, транслируя ему без слов:

«Так тебе и надо! Ты мог это предотвратить! Достаточно было просто уйти отсюда первым. Но ты, за каким-то дьяволом решил сыграть в…»

Она не закончила мысль по одной простой причине – в глазах своего врага отчетливо прочитала:

«Все из-за тебя, Стеклова! Все из-за тебя! И ты мне за это ответишь!»

Тем временем, что-то мурлыча себе под нос, Ксения открыла кран и судя по звуку, сполоснула руки. Вытерлась бумажными полотенцами. А потом вдруг:

- Хм! А что тут у нас такое?

Пауза. Шуршание. И фраза, от которой у Ани сердце пропустило удар:

- Я виноват. Сожалею. Как интересно!

Вадим беззвучно выругался, а Аня изумленно вскинула брови, осознав:

«Открытка! Этот придурок обронил открытку из букета!»

Ее догадки подтвердились, когда в туалет вошел кто-то еще.

- О, Никитос! – мило проворковала Полозова. – Ты очень кстати!

- Да-а-а-а? – не менее кокетливо протянул Клюев. – Тогда я…

- Взгляни, - бесцеремонно перебила его девушка. – Это то, о чем я думаю?

- Да. Послание для Стекловой. Я лично видел эту записку у нее в букете.

- Как она здесь оказалась?

- Меня больше заботит, кто ей это прислал!

- Да что гадать? – хмыкнула Ксюха с издевкой. – Хлюпик какой-нибудь!

- Думаешь?

- Уверена. Никто нормальный на эту мышь не поведется.

От услышанного Аня впала в ярость:

«Что? Это я-то мышь? Ах ты сука!»

Желание выдать свое присутствие и устроить этим двоим грандиозный разнос становилось нестерпимым. Забыв об осторожности, она попыталась вырваться из оков Збруева. Да только тщетно все. Вадим явно не хотел быть застуканным в одной кабинке с ней. В ее объятиях. Потому и усилил хватку.

Но на сей раз ему пришлось пришпилить Аню к стене… всем своим телом. Максимально плотно. И ей показалось, что в ту секунду разверзлись небеса. Все мысли одним махом вышибло из головы, когда она ощутила огромный, твердый, безбожно горячий бугор, упирающийся ей прямо в живот.

«Ничего себе! Вот это у него реакция на змеюку! Стоило ей только появиться, а он уже в полной боевой готовности. Неужели, правда любит?»

Ей не хотелось знать ответ на этот вопрос. Почему-то не хотелось. Не помня себя от смущения и паники, Аня негодующе посмотрела на Вадима. Тот лишь презрительно усмехнулся в ответ, мучительно скривился и… чуточку отстранился. Ровно настолько, чтобы его вздыбленная ширинка с ней больше не контактировала. Но должного облегчения ей это не принесло. Зато, неожиданно приятно было услышать ответ Клюева:

- Ну, не скажи! Какая она мышь? Скорее уж львица!

Полозова ядовито хихикнула, а Никита продолжил:

- Я серьезно. За ночь с ней на что угодно готов. Вспоминаю, как целовал ее - сонную, вкусную… полуголую - в пижамке одной… как под себя подминал, и… аж кровь в венах закипает! А потом она проснулась, и я охренел от того, какой дикой она может быть. От того, сколько в ней страсти! Сколько…

- Довольно! – возмутилась Ксения. - Избавь меня от мерзких подробностей!

Но он будто не слышал ее.

- Ох, Ксюха! - ворковал дальше. – Знала бы ты, какое тело скрывается за этими ее… бесформенными тряпками!

Аня шумно сглотнула, еще острее ощущая на себе взгляд Збруева.

Пристальный. Внимательный. Сканирующий каждую ее эмоцию.

Будто понять пытался, какой эффект на нее произвели слова Клюева.

- И какое же? – тем временем допытывалась Полозова.

- Совершенное!

- Совершеннее, чем у меня?

- Откуда мне знать? – тихий смешок. – Я тебя голой не видел! Но если нужно…

- При Вадиме такое не ляпни, шутник! – цокот каблуков по направлению к двери. – Кстати, он категорически против нашего плана. Запретил нам приближаться к этой выскочке. По крайней мере сейчас. Пока отец и дядя держат руку у него на пульсе. Так что, умерь свой пыл в соблазнении Стекловой! Прибереги силы на потом – они тебе еще пригодятся!

- Да я в курсе, - ничуть не скрывая недовольства, отозвался Клюев. – Твой благоверный лично меня обрадовал! И о последствиях ясно предупредил. Я принял его слова к сведению, но… не могу сказать, что в восторге от этого!

- Почему? – ироничный смешок Полозовой эхом отразился от стен уборной.

- Разве не очевидно? – не менее иронично ответил Никита. – У Аньки явно кто-то есть! Этот хрен заваливает ее цветами, пока я бездействую! И меня это бесит. Я не могу ждать. Я хочу ее… попробовать! Хочу сейчас, а не потом!

Ксюха звонко рассмеялась. Затем выдержала паузу и сухо резюмировала:

- Ничего. Потерпишь. Нам ведь не нужны проблемы из-за Аннушки, верно?

- Само собой.

- Хорошо, что ты это понимаешь, Никитос. В общем, не нарывайся и нас не подставляй. Лучше угомони свои гормоны и займись пока чем-нибудь полезным. Было бы неплохо выяснить, кто этот ее… тайный поклонник.

- Согласен. Попробую разузнать что-нибудь.

- И меня держи в курсе. А на счет Вадима не переживай. Он тоже эту выскочку терпеть не может. Его оскорбляет сам факт ее существования. И он давно бы раздавил ее, как клопа – с его-то возможностями. Но… в данный момент связан по рукам и ногам. Находится под пристальным вниманием отца и дяди. Но он пообещал мне, что в ближайшее время лично займется Анькой. С небес ее спустит, наконец-то! Поставит на место! И сделает все… ВСЕ, чтобы ее с позором вышвырнули из ВУЗа! Ох, как же я жду этого дня!

Не проронив более ни звука, Полозова вышла в коридор, громко хлопнув дверью. А Ане показалось в ту секунду, будто рухнул университетский потолок. С треском и жутким грохотом обрушился ей прямо на голову. Оглушая. Рассекая плоть и ломая кости. Правда причиняла зверскую боль.

Теперь Аня отчетливо понимала конечную цель этой зарвавшейся мажорки:

«Ей мало насмешек и провокаций! Она… хочет избавиться от меня! И собирается сделать это руками Вадима. Руками, которые я прямо сейчас чувствую на своем теле! Руками, которые так сильно стискивают меня!»

Ощущая себя, как после падения с четверного прыжка – разбитой и малость пришибленной, Аня посмотрела на Збруева. Разочарованно. Негодуя.

Знала, что все сказанное Полозовой и Клюевым – чистейшая правда. Правда, не предназначенная для ее ушей. Тем не менее, дыша через раз и отказываясь верить услышанному, она все же надеялась… увидеть в глазах Вадима опровержение их слов. Опровержение их планов. Но не увидела ничего, кроме его недовольства и… легкой растерянности. Ему будто не по себе стало от откровений Ксении. Он не знал, куда себя деть. Потому и взгляд в сторону отвел. Несколько раз порывался что-то сказать, но в конечном итоге просто нахмурился, сжав губы в тонкую линию. Очевидно вспомнил, что в уборной они все еще не одни. Судя по звуку, доносившемуся до Ани приглушенно, как из-под толщи воды, Клюев вымыл руки.

Затем, использовал одну из кабинок по прямому назначению, снова сполоснул руки, и наконец-то… убрался из туалета. Едва это произошло, Вадим медленно отстранился от Ани, возвращая ей желанную свободу.

Еще медленнее… заторможенно глазея на нее с высоты своего роста, убрал руку от ее рта. И не просто убрал. Напоследок, как-бы невзначай… мазнул кончиками пальцев по ее губам. Девушка вздрогнула, как от удара током. В душе у нее творился раздрай. В мыслях - полнейший хаус. Сердце тревожно ныло в груди. Переполненная обидой и гневом, Аня напряженно выпалила:

- И что же случится, когда твои отец и дядя перестанут держать руку у тебя на пульсе? Что именно ты мне сделаешь? Что ты задумал? Чего мне ждать?

Збруев поморщился, предпочитая промолчать. Но дышал столь тяжело и рвано, что грудь его ходила ходуном, как огромный маятник. И крылья носа хищно раздувались. Развернувшись к Ане спиной, он собирался покинуть кабинку и оставить девушку в гордом одиночестве. Даже за дверную ручку взялся. Но замер в последний момент. Скрипнул зубами и устало сжал виски.

- На самом деле я не… - начал было, но осекся. – Мне… ай, сука-а-а-а!

Встрепенувшись, Вадим яростно толкнул дверцу кабинки и шагнул вперед.

Прочь из замкнутого пространства. Аня же задиристо бросила ему вдогонку:

- Скажи! Ты сделаешь это? Выполнишь очередной каприз своей кур…

Збруев не обернулся. Но рявкнул так, что задрожали стены:

- Я не обязан посвящать тебя в свои планы! И оправдываться перед тобой я тоже не обязан! Если захочу, весь мир к ногам Ксюхи брошу! Тебе-то что?

Глава 11

Аня задохнулась от возмущения. От обиды и злости на этого индюка.

Его надменный тон и грубость стали последней каплей в чаше ее терпения.

- Мне что? – выпалила она не менее яростно. – То есть, ваши дебильные мажорские игры никоим образом меня не касаются, да? Это не мне вы регулярно кости перемываете, обсуждая каждый мой шаг? Не меня ты планируешь из универа вышвырнуть в угоду своей возлюбленной? Не со мной собираешься воевать… по ее же просьбе? Действительно! Чего это я?!

Проигнорировал. Он ее просто проигнорировал. Напряженно передернул широченными плечами, шумно выдохнул и… решительно двинулся вперед.

«Вот ведь гадство!»

Аня редко теряла самообладание. Так редко, что могла по пальцам пересчитать моменты, когда ее чувства брали верх над разумом. Когда вспышки неконтролируемого гнева ослепляли и подчиняли. Но сейчас… в это самое мгновение… она даже не пыталась удержать в узде свои эмоции. Те хлестанули ее наотмашь, порождая в душе настоящую бурю. И протест.

Сверля спину удаляющегося врага презрительным взглядом, Аня крикнула:

- Ты заигрался, мальчишка! Капитально заигрался!

Он остановился так резко, что казалось, вот-вот рухнет на пол. По инерции.

Медленно, словно сомневаясь в услышанном, Вадим развернулся к ней лицом. Хмурый и одновременно ошарашенный. Глаза его метали молнии.

Он излучал угрозу каждой клеткой своего тела. Едва сдерживался от чего-то… плохого, и всем своим видом демонстрировал это. Но Ане было плевать.

Удерживая на себе его взбешенный взгляд, она сделала решительный шаг ему навстречу. Скрестив руки на груди и задрав подбородок, чтобы казаться немного выше рядом с этим придурком-переростком, холодно выплюнула:

- И явно умом не блещешь, если думаешь, что я буду сидеть сложа руки! Что не стану защищать себя и сестру. Что прогнусь перед… кем-то вроде тебя и твоих дружков. Осторожнее, Вадим! Молочные зубки так легко крошатся…

Еще один шаг вперед, и вкрадчивый язвительный шепот:

- …от соприкосновения с гранитом!

Она могла собой гордиться – ее слова достигли цели. Збруев едва заметно вздрогнул. На его скулах заплясали желваки. Дыхание потяжелело.

Темно-карие глаза запылали гневом. И обещанием неминуемой расплаты.

А Аня… Аня внезапно поняла, что зря тут распиналась. Он не слушал ее.

Совсем не слушал. Думал о чем-то своем. О том, что не давало ему покоя.

О том, что ранило его и задевало за живое. Вскоре выяснилось, о чем именно.

- Ма… мальчишка?! – прогромыхал Вадим, немного заикаясь от шока.

Ладно. Теперь Аня действительно испугалась. И реакции его… не совсем адекватной, и голоса озверевшего. Но вида не подала. Даже улыбнулась.

Чем, судя по всему, разозлила парня окончательно. В считанные секунды оказавшись к ней нос к носу, Збруев свирепо стиснул ее плечи и процедил:

- Ты совсем охренела, говорить мне такое?!

- Руки убери! – возмутилась Аня, инстинктивно пытаясь вырваться.

- Я тебе что, пацан пятилетний? – напирал он, лишь усиливая хватку.

- Не ори на меня! – дрожа всем телом, она нервно увлажнила губы.

- Еще раз ляпнешь нечто подобное в мой адрес, сильно пожалеешь! – чужое дыхание касалось кожи. Жгло и будоражило. – Я не посмотрю, что ты слабая и никчемная. Спрошу с тебя… по всей строгости! Ты меня поняла?

- Сперва с себя спроси! – огрызнулась Аня. - И с принцессы своей!

- Ты меня услышала? Нет?

- Конечно, мальчишка! У меня нет проблем со слу… ох!

Ладони на ее плечах превратились в стальные тиски. Пальцы Вадима больно впились в кожу, вынуждая ее замолчать. С его губ сорвалось приглушенное:

- Я мужчина! Чем быстрее ты это уяснишь, тем меньше проблем наживешь!

Утопая во взгляде Вадима и умирая от волнения, Аня покачала головой:

- Ха! До мужчины тебе, как до луны! От мужика у тебя… только внешность!

Аня не собиралась говорить ничего подобного. Но зачем-то сказала.

Ляпнула не подумав. На эмоциях. И почти физически ощутила его желание придушить ее. Немедленно и с особым удовольствием. Он выглядел так, будто она его ударила. Унизила. И страшно оскорбила. Тем не менее, вместо жестокой расправы над ней он… брезгливо отшатнулся. И руки с ее плеч торопливо убрал. Его лихорадочный взгляд сделался острее бритвы. Вадим демонстративно оглядел Аню с ног до головы и заявил, скривившись:

- Ну а тебе и внешне до девушки далековато! Ты вообще… никакая!

Аня вспыхнула от кончиков пальцев, до кончиков волос, ощущая себя закипающим чайником. Пульс ревел. Сердце стучало, как сумасшедшее.

«Обидно! Чертовски обидно! Неужели он правда так считает?»

Не выказать Вадиму, как сильно ее задели его слова было делом чести.

Не без труда, но она справилась с поставленной задачей. Вновь улыбнулась.

- Клюев считает иначе, - произнесла вкрадчиво, мягко. – Совсем иначе!

Збруев окатил ее взглядом, что холоднее арктических льдов. А жесткая фраза, приправленная его хищным оскалом, пробила вдруг брешь в ее душе:

- У него дурной вкус! Его частенько тянет… на убогих!

«Что? ЧТ-ТО? Это я-то убогая?»

Она рефлекторно вскинула руку, ничего так сильно не желая, как влепить ему пощечину. Столь сильную, чтобы ее ладонь алым следом отпечаталась на его лице. Но… к сожалению, реакция у Вадима оказалась безупречной.

Он перехватил Анино запястье почти в то же мгновение. Стиснул, что есть мочи и грубо дернул девушку на себя, вынуждая ее впечататься в его жесткую тяжело вздымающуюся грудь, как в… чертову бетонную стену.

- Никогда! – прозвучало предостерегающе. – Никогда больше не делай этого, если не хочешь, чтобы я отплатил тебе той же монетой! Иначе будет больно!

«Мне уже больно! Уже!» - застрял в горле немой стон.

Вслух же Аня зашипела:

- Отпусти меня! Не прикасайся!

- Попроси, как следует! – издевательски усмехнулся он, удерживая ее крепче.

- Это как же? Сидя перед тобой на коленях? Валяясь у тебя в ногах?

От мерзкого скрежета его зубов ее кожа сплошь покрылась мурашками.

- Искренне и с должным уваже…

- Я сейчас расцарапаю тебе лицо, - клятвенно пообещала Аня. – Или спину! И объясняй потом своей красавице, откуда на тебе следы чужих ногтей!

Збруев молчал не дольше секунды. Затем дико загоготал. А после и вовсе ошарашил неожиданным вопросом. Слишком личным. Слишком интимным.

- Ты спала с ним? С Клюевым. Или нет? Я так и не понял…

Аня растерялась, ошеломленная одним лишь подобным предположением.

И наглостью этого придурка. Вот как? Как он смеет спрашивать ее о таком? На языке вертелось что-то едкое и грубое. Но раскрыть рта она не успела.

Дверь в уборную распахнулась, и они с Вадимом синхронно шарахнулись друг от друга. Паренек, нарушивший их уединение, застыл в нерешительности, застав их… фактически в объятиях друг друга.

«А именно так это и выглядит со стороны! Чертов Збруев!»

Но, как известно, нет худа без добра. У нее появился реальный шанс спастись бегством. И Аня воспользовалась им. Сбросив с себя оцепенение, сорвалась с места и понеслась прочь так быстро, так стремительно, будто от этого сейчас зависела ее жизнь. Как дома оказалась, не помнила - была слишком поглощена своими размышлениями. Но вздохнула с облегчением, поняв, что Оля и Маша из универа еще не вернулись. К слову, с последней Аня планировала серьезно поговорить и потребовать у нее объяснений по поводу сегодняшнего инцидента с ректором. Но это позже, а пока… пока Аня оказалась предоставлена самой себе. Своим переживаниям и мыслям.

В ушах непрекращающимся набатом звучали жестокие слова ее врагов:

«Никакая… Убогая… Серая мышь!»

Это злило. Так сильно злило!

Скинув верхнюю одежду и обувь, девушка направилась прямиком к зеркалу.

Придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Покрутилась, недоумевая:

«Неужели, это правда? Неужели меня на самом деле видят… такой?»

На ней красовались облегающие джинсы и джемпер крупной вязки.

Длинный. Свободный. Уютный и не сковывающий движения. Мамин джемпер. С тех пор, как мамы не стало, Аня частенько носила ее вещи.

В этом для нее имелся некий сакральный смысл. Так она… хоть немного, хоть самую малость… но чувствовала близость с ней. А еще, это было частью ее терапии. Потерю мамы Аня переживала особенно тяжело. Первые месяца три-четыре она ежедневно ходила на кладбище, сворачивалась калачиком на ее могиле и выла от боли. Либо часами смотрела в бескрайнее небо, и разговаривала с матерью. О школе. О тренировках. Обо всем, что только приходило ей на ум. И жутко пугала своим поведением сестру и тетю.

Опасаясь за сохранность ее рассудка, Оля отправила их с Машкой к школьному психологу. Она-то в свое время и посоветовала Ане, пользоваться вещами их матери. Все лучше, чем постоянно на кладбище ошиваться. К ее совету девушка прислушалась. И до сегодняшнего дня не задумывалась о том, как выглядит в глазах окружающих. Но теперь, сгорая от негодования (в том числе и на саму себя), она маленьким ураганом влетела в свою комнату.

Затормозив у шкафа, распахнула тот настежь и принялась пристально изучать его содержимое, заново знакомясь со своим прежним гардеробом.

А назвать его скромным или невзрачным язык не поворачивался. Раньше она любила модничать. Частенько баловала себя стильными нарядами. И они все еще оставались актуальными и по сей день. Из моды не вышли, а значит…

Внутренне злорадствуя, отчетливо представляя перекошенные от удивления лица врагов, Аня расплылась в довольной улыбке и тихо пробормотала:

- Серая мышь, значит? Ну-ну! Я покажу вам… серую мышь!

Глава 12

Остаток дня не прошел – пролетел. Ожидая возвращения сестры и тети, Аня успела переделать кучу дел: прибралась дома, запустила стирку, приготовила ужин. Успела даже с Дашкой по видеосвязи поболтать и поделиться своими переживаниями о ситуации, сложившейся в институте. Подруга была крайне возмущена услышанным. Советовала обратиться за помощью в ректорат.

Либо в вышестоящие инстанции. Но не спускать все на тормозах. И уж точно не пытаться противостоять этой кучке отморозков в одиночку. Предлагала даже квалифицированную помощь – отец Зайцевой был неплохим юристом.

И все же, от крайних мер Аня отказалась. Но клятвенно заверила Дашу, что прислушается к ее совету, и в следующий раз пойдет прямиком к ректору. Обязательно попросит у него защиты. Говорить Зайчонку о том, что их ректор, вообще-то, дядя главного виновника всех ее бед, она не стала. Как и вдаваться в подробности о самом Вадиме, и о их с ним… маленькой тайне.

Тайне, от которой краска приливала к щекам. От которой замирало сердце.

«Прочь из моей головы!» - хотелось кричать ей всякий раз, когда образ парня ярко вспыхивал в ее сознании. – «Я не хочу о тебе думать! Не хочу!»

Но, как на зло, чем бы Аня ни занималась, как бы ни старалась отвлечься и забыться, мысли ее так или иначе, крутились вокруг института, проклятых мажоров и… их лидера. Она искренне не понимала Вадима. Его поступки и мотивы оставались для нее загадкой. То он откровенно презирает ее и надсмехается над ней, то цветы ей в качестве извинений присылает.

И тут же словами больно ранит. Наотмашь оскорблениями по лицу хлещет.

А еще, за каким-то чертом… в кабинке туалета ее… бесстыдно зажимает.

«Зачем? Для чего это понадобилось? Ты мог просто уйти! Придурок!»

Застонав вслух, Аня швырнула в стену диванную подушку. Сама же, обессиленно распласталась на диване, зажмурившись до белой ряби в глазах.

Воспоминания о мгновениях, проведенных в объятиях Збруева, были так свежи. Так реалистичны. Его прикосновения. Запах. Пронизывающий взгляд.

Крупная ладонь на ее губах. Их тела, спаянные воедино. Она… чувствовала сердцебиение Вадима, как свое собственное. Такое мощное. Надрывное.

И… кое-что еще - бугор в его штанах. Большой. Твердый. Горячий.

- Черт! - охнула Аня, когда низ живота прострелило сладкой истомой.

А между ног все наполнилось теплом. Запульсировало. Сжалось. Заныло.

Судорожно всхлипнув, Аня инстинктивно свела бедра в поисках облегчения.

Нервно заерзала на мягкой поверхности дивана, в тщетных попытках успокоиться. Но стало лишь хуже. Острее и… нестерпимее. Она ощущала себя, объятой пламенем. Сжираемой им со всех сторон. Дышала через раз.

«Нет! Нет… пожалуйста! Только не это!»

Аня прекрасно понимала, что с ней происходит. Отказывалась верить. Отказывалась принимать. Но… понимала. И пусть полноценного сексуального контакта у нее еще не было – дальше поцелуев ни с кем не заходило, но… теперь о возбуждении Аня знала все. Узнавала прямо сейчас.

Тем ужаснее было понимать, кто стал причиной такого ее… состояния.

Тем больнее и унизительнее звучали в голове жестокие слова Вадима:

«Ты никакая! Убогая!»

Злость вперемешку с обидой ошпарили нутро, точно кислотой.

По щеке стекла одинокая слеза, рассекая кожу, будто скальпелем.

С дрожащих губ сорвалось отчаянное:

- А Ксюша твоя, не убогая? Идеальная? Красотка, каких поискать?

Тут же и притихла, заведомо зная ответ:

«Да, она действительно красива. Глупо отрицать. На месте Вадима мечтают оказаться многие. Не удивительно, что у него встает на нее, как только она в его поле зрения появляется. Даже представить страшно, что она чувствует, когда они… когда он ее… наверное, от удовольствия на стену лезет и орет во все горло! Ну, а что? Она его девушка! Имеет право. Прикасается к нему, когда пожелает. Обнимает его. Целует. И отдается ему с дикой страстью. А я… понятия не имею, зачем об этом думаю. Пусть он хоть до смерти ее затрахает! Мне плевать! Плевать! ПЛЕВАТЬ!»

Яростно шибанув кулаком по дивану, Аня свернулась калачиком. Шторм, бушующий в душе, унять было непросто. Но она старалась. В итоге, от чрезмерный усилий неожиданно уснула.

Проснулась же от легкого поцелуя в висок. Испуганно дернулась, распахнула веки и резко села.

- Тише-тише! – по-доброму усмехнулась Оля, устраиваясь на диване рядом с ней и заключая ее в крепкие теплые объятия. – Я не хотела тебя пугать!

С глухо колотящимся сердцем, Аня кивнула, заставляя себя расслабиться.

- Который час? – уточнила сиплым спросонья голосом.

- Семь доходит, - тяжело выдохнула Оля.

Да и выглядела она так, будто на нее навалилась вселенская усталость.

- Что с настроением? – осторожно поинтересовалась Аня, глядя ей в глаза.

- Да так… - нервная улыбка тронула ее губы. – Мелочи!

- Оль? Все нормально?

Проигнорировав вопрос, тетя выпустила Аню из своих объятий. Встала.

- Кстати, что у нас на ужин? – резко перевела тему. – Пахнет на весь дом. И так вкусно, что прямо слюнки текут! И в животе урчит. Я голодная, как волк!

Неопределенно хмыкнув, Аня поднялась следом, недовольно проворчав:

- Напомни своему руководству, что ты не в рабстве. И имеешь право на…

- Молчание! – горько рассмеялась Оля. – Я имею право только на молчание!

Ничего не понимая, девушка выразительно уставилась на свою тетю, ожидая как минимум… объяснений. Но в итоге услышала лишь беззаботное:

- Не обращай внимания, милая! Просто… у меня сегодня выдался адский денек. Я так страшно устала, что даже в магазин после работы решила не заезжать. Едва шестая пара закончилась, я сразу же помчалась домой. Все, о чем я сейчас мечтаю, так это о теплой ванне с расслабляющей солью и о еде.

- Хорошо, - растерянно протянула Аня. – Беги, плескайся.

- Я быстро. Накроешь на стол?

- А наша госпожа не желает хотя бы в сервировке поучаствовать?

Оля рассмеялась:

- Наша госпожа пока еще не почтила нас своим присутствием!

- То есть, как это? – Аня невольно напряглась. Тревога за сестру змеей шевельнулась в груди. Особенно после… загадочных сегодняшних событий. - Обыкновенно, - крикнула уже из коридора Оля, направляясь в свою комнату. – Дела у нее какие-то появились. Сказала, ужинать без нее.

«М-да! Дело ясное, что дело темное!»

Дождавшись, когда тетя поднимется на второй этаж, Аня схватилась за телефон. Дважды пыталась дозвониться Машке, но та не брала трубку.

Правда, соизволила сообщение прислать:

«Я в кафе с одногруппниками. Буду поздно!»

- Ну, все понятно! – Аня мигом сложила дважды два. – Надеешься избежать расспросов о сегодняшних траблах с ректором, зараза мелкая? Не выйдет!

Вознамерившись во что бы то ни стало вывести ее на чистую воду, она решила пойти на хитрость – дождаться Машку в ее комнате. Сказано – сделано. Ближе к полуночи, Аня тихонько пробралась в спальню сестры.

Не включая света, удобно устроилась на ее кровати и принялась ждать.

Маша заявилась домой без четверти двенадцать. Тихо, как мышь, прошмыгнула в свои владения. Облегченно выдохнула, прикрывая дверь.

Включила свет и… взвизгнула, когда Аня настойчиво поинтересовалась:

- Ну и где тебя носило?

Из ослабевших Машкиных пальцев выскользнула дамская сумочка.

На пол высыпалось все ее содержимое. И Аня застыла, холодея всем нутром, когда среди обычного женского барахла увидела… целую пачку денег. Денег, которых быть у сестры просто не могло. Тогда, откуда они взялись?

Проследив за ее остекленевшим взглядом, Маша взволнованно промямлила:

- Я сейчас все тебе объясню!

- Уж постарайся! – холодно отозвалась Аня, запрещая дурным мыслям порабощать ее разум. – И сделай так, чтобы я тебе поверила!

- Анют… - жалобно.

- Начинай!

Измученно улыбнувшись, Маша тоже забралась на кровать.

Примостилась рядом с Аней, уложив голову ей на живот.

Напряженно пожевала губу, тяжело вздохнула, и наконец, заговорила:

- Нам стало скучно…

- Кому это «нам»?

- Мне и моим одногруппникам, - отрешенно пояснила сестра. – На большой перемене перед третьей парой все развлекались, как могли. Сперва парни друг друга на слабо брали, потом… спорить начали. На деньги. Клянусь, я до последнего не участвовала во всем этом. Но когда на кону оказалось пятьдесят кусков… целых пятьдесят кусков, которые наши богатеи транжирили ради забавы, я не выдержала. Решила тоже принять участие.

- И выиграла, судя по всему? – озвучила очевидное Аня, перебирая пальцами ее шелковистые волосы. – Надеюсь, для этого не пришлось раздеваться?

- Нет. У меня было… относительно легкое задание.

- Какое? – осторожно поинтересовалась Аня.

Маша же напряженно застыла. Зажмурилась. И часто-часто задышала.

- Поцеловать первого, кто войдет в нашу аудиторию, - призналась тихо. Потерянно и смущенно. – Вне зависимости от того, парень это будет, или девушка. Девчонок разрешалось просто чмокнуть в губы. Но парней следовало целовать по-взрослому. С языком. В общем, я согласилась. Но я же тогда не знала, что…

- Что? – переспросила Аня, в глубине души начиная догадываться.

- Я уверена была, что в дверь войдет кто-то из наших. А приперся ректор!

- Только не говори, что ты его…

- Я попыталась! – честно призналась сестра. – Но так дико волновалась, что Бондарев заподозрил неладное, пока я к нему приближалась. По моим перепуганным шарам догадался, наверное. И по походке деревянной. В общем, среагировал он молниеносно, когда я к нему в объятия кинулась. Увернулся. Отстранил меня. Перевел все в шутку и ушел. Но… мне очень хотелось этих денег. И не только для себя. Для нас! А отдавать их мне просто так никто не собирался. Уговор – есть уговор. Выбора не было. Я побежала за ним. Меня сопровождали некоторые одногруппники. Ну… чтобы лично убедиться в выполнении условий. Я настигла Ярослава Марковича под дверью его кабинета. В коридоре, как на зло, было темно. Но меня это не смущало. Окликнув ректора по имени, чтобы он остановился и развернулся ко мне, я… повисла у него на шее. Вцепилась в него, как одержимая и…

- Маша, ты в своем уме? – не выдержала Аня, осознав масштабы катастрофы. – Ты сейчас серьезно? Я не ослышалась? Ты на спор целовалась с ректором?

Спрятав лицо в ладонях, Машка обреченно застонала:

- Целовалась. Но не с ним, а с его братом. С папашкой Вадима.

Аня нервно рассмеялась, отказываясь верить услышанному.

- Чт-то? – прокаркала пересохшим горлом. – Как?

- Я спутала их в темноте! – еле слышно, на грани безмолвия прошептала Маша. – Они похожи. Один рост. Одна комплектация. Плечи широкие. В общем, я целовала Збруева, а Бондарев стоял буквально в метре от нас и охреневал от увиденного по полной программе. Потом в себя пришел. Рявкнул на меня. Вот тогда-то я и поняла, что натворила. Испугалась жутко. К тебе прибежала. Но Ярослав Маркович быстро меня нашел. Пришлось объясняться. И извиняться за свое поведение перед ними. Перед обоими.

- Маша…

- Зато одногруппники меня не бросили! – продолжала свой рассказ сестра. – Следом за мной в кабинет к ректору вломились и все ему подробно объяснили. Как на спор меня подбили. И как он стал случайным звеном в цепочке этих событий. Бондарев оказался нормальным мужиком. Посмеялся даже. И пообещал Оле ничего не рассказывать. А вот Лев Сергеевич… не смеялся. Он вообще молчал. Но смотрел так, будто готов свернуть мне шею!

Тяжело вздохнув, Аня нежно погладила Машку по голове.

- Збруев злится, и это логично. Любой бы на его месте злился.

- Да, наверное. Но…

- Что?

- Он не оттолкнул меня, - заторможенно выдала Маша. – Наоборот, придерживал. И… на поцелуй отвечал. Господи, Аня, как же он мне отвечал! Так меня еще никогда, и никто не целовал! До сих пор по телу дрожь и колени трясутся. Знаешь, я будто умирала там… в его руках. Или оживала?

Внимательно просканировав ее пылающее лицо, Аня покачала головой:

- Надеюсь, мы никогда не узнаем ответа на этот вопрос! Никогда!

Глава 13

Очередная ночь стала для Ани настоящим испытанием.

Поддавшись на уговоры сестры, она осталась спать в ее комнате. Тем более, что на двуспальной кровати обе они прекрасно умещались. Но довольно скоро Аня поняла, что совершила ошибку, соглашаясь на совместную ночевку. Машка и сама уснуть не могла, и ей не давала. Все металась беспокойно с боку на бок. То, раздосадовано фыркала, то тяжело дышала, то щедро лупила свою подушку, пытаясь придать той нужную форму.

Аня тоже не могла похвастаться тотальным спокойствием. Она ощущала себя оголенным нервом. Сверхчувствительным и напряженным. Ее раздражало буквально все: жара, нехватка свежего воздуха, Машка, юлой вертящаяся у нее под боком. И мысли. Навязчивые, далекие от адекватных… мысли. Они не поддавались контролю. Они выжигали ее изнутри. Они отравляли разум.

И все до единой… крутились вокруг него – мерзкого избалованного мажора.

В какой-то момент Аня не выдержала. Сдалась. Оставила попытки уснуть, и покинула спальню сестры, направившись прямиком в ванную. Остудив холодной водой пылающие огнем лицо и шею, она вернулась к себе.

На удивление, в своей постели Аня уснула достаточно быстро. Но один черт, проснулась посреди ночи. От собственного крика. Или все же от стона?

Она не знала. Просто лежала, сверля потолок невидящим взглядом. Растерянная и оторопевшая. Разгоряченная до предела, вспотевшая и дрожащая всем телом. Ее сердце дико трепыхалось в груди. Дыхание перехватывало. Волосы липли к влажному лбу. К шее. Конечности онемели.

Лишь спустя секунду-другую, когда сознание более-менее прояснилось, Аня поняла, что произошло. Сразу, как только обнаружила одеяло, зажатое между бедер. Об него-то, судя по всему, она и терлась до тех пор, пока… пока…

«Ой, мамочки! Это что же был… оргазм? Мой первый оргазм?»

Ее припечатало осознанием произошедшего, как многотонным булыжником.

До пробуждения ей снился сон с участием Вадима. Откровенный. Пошлый.

И до жути реалистичный. В том сновидении Збруев находился с ней. Здесь. Прямо в этой постели. И то, что они с ним вытворяли – голые и обезумевшие, вполне могло перетечь из сна в реальность. Да, что там? Оно уже перетекло!

«Проклятье! Как я могла?»

Ощущая острую нехватку кислорода, Аня медленно поднялась на ноги.

Шаткой неуверенной поступью добралась до окна и распахнула его настежь.

Осенняя прохлада мгновенно заполнила пространство. Мощный порыв ветра безжалостно хлестанул по лицу. Кожа, разомлевшая ото сна… и не только, покрылась гигантскими мурашами. Зябко поежившись, Аня задрожала.

Не в силах совладать с эмоциями, она с ненавистью выплюнула:

- Не знаю, как ты оказался в моих мыслями – это даже звучит дико, но я вытравлю тебя оттуда! Вот увидишь, вытравлю! Снись вон… курице своей!

Клятвенно заверив себя в этом, Аня снова забралась в постель. Дабы скорее успокоиться и уснуть, принялась прокручивать в памяти все теоретические знания в области фигурного катания. Помогло. Провалилась в небытие она достаточно быстро. И в следующий раз проснулась уже от звука будильника.

И приятно удивила своих близких, спустившись к завтраку… что называется… при полном параде: укладка, макияж, маленькое черное платье.

На самом деле не такое уж и «маленькое», но одно из лучших в ее гардеробе.

Стильное. Облегающее. Брендовое. С квадратным вырезом на груди и спине. С четвертным рукавом. По длине оно доходило ей до середины бедра, и демонстрировало все достоинства ее фигуры. При этом не опошляло образ.

Особой пикантности ему должна была придать совсем иная… деталь.

- У кого-нибудь есть чулки? – выпалила Аня вместо пожеланий доброго утра, едва переступила порог кухни. – Срочно дайте мне чулки!

Машка подавилась чаем, брызнув во все стороны жидкостью, вставшей ей поперек горла. Оля, напротив, застыла с бутербродом, поднесенным ко рту.

- Ты не по адресу, - прохрипела Маша, откашлявшись. - Я не ношу чулки.

- А в моих ты утонешь, - задумчиво протянула тетя, разглядывая ее цепким внимательным взглядом. – У тебя бедра гораздо меньше. Они с тебя слетят!

- А я рискну! – парировала Аня, присаживаясь за стол. – Неси!

Олины чулки ей и правда оказались великоваты. К счастью, у тети в закромах были припрятаны и вещи из ее прошлой жизни - более стройной.

В общем, всучив Ане упаковку новеньких чулок почти нужного размера, она протянула ей и кружевной пояс с подвязками. Но принимать его девушка не спешила. Растерялась. В ответ на ее удивленный взгляд Оля пожала плечами:

- Это чисто для удобства. Чтобы ничего с тебя не свалилось при ходьбе.

- Эм… ясно! – наконец Аня приняла пояс из ее рук. – Спасибо!

Тетя мягко сжала ее подбородок вынуждая посмотреть на нее в упор. И столько тепла было в ее взгляде. Столько любви и слепого обожания, что девушка невольно засмущалась, хоть это и было ей почти не свойственно.

- Как давно мы не видели тебя такой! – вкрадчиво шепнула Оля.

Аня робко улыбнулась:

- Какой?

- Сногсшибательной. Очаровательной. Настоящей.

- Оля… - хихикнула Аня, в глубине души радуясь похвале, как ребенок.

- Подтверждаю! – Машка обняла ее со спины. – Мы успели соскучиться!

- Уж не знаю, кто он, - тетя сделалась серьезной. – И как далеко зайдут ваши отношения. Но… в первую очередь думай о себе! О своей репутации, о своей безопасности, о своем здоровье. И не забывай о контрацепции! Хорошо?

Аня машинально кивнула. А когда до нее дошел смысл ее слов, возмутилась:

- О чем это ты? Какая контрацепция? Я ни с кем не сплю! У меня нет парня!

- Ну… судя по всему, скоро появится! – поиграла бровями Оля.

- Причем, очень-очень скоро! – рассмеялась Машка. – Кто перед ней устоит?

- Ай! – беззлобно фыркнула Аня, вырываясь из родных объятий.

И под звонкий смех сестры и тети пошла примерять чулки и пояс.

А вскоре и сама загоготала. Как только услышала хитрющий голос Машки:

- Оля, а давай и тебя чуть иначе приоденем? И накрасим по-другому?

- Даже не мечтай! Я не отдам тебе на растерзание свою жирную тушку!

- Не говори так! Ты у нас красавица! И легкая полнота тебе идет.

- Отстань! Я тебе не мышь подопытная!

- Ну, пожалуйста! Если не понравится, вернем все, как было…

Больше Аня ничего не слышала – скрылась в недрах ванной комнаты.

А спустя каких-то полчаса, в компании сестры и тети (заметно преобразившейся Машкиными стараниями), вошла в здание университета.

И почти сразу стала центром всеобщего внимания. На нее не таращился только ленивый. Смотрели все. Кто-то удивленно. Кто-то заинтересованно. Кто-то презрительно и даже брезгливо. Но… равнодушных не было. Как и прежде, во времена своего звездной спортивной карьеры, Аня приковывала к себе взгляды. И это не могло не радовать. Только вдохновлять. Довольная произведенным эффектом, она распрощалась с Олей и Машей. Сама же первым делом направилась в туалет. Так сказать, припудрить носик.

А заодно проверить, как ее подвязки и чулки пережили поездку в такси.

Все ли в порядке. Выглядеть неряшливой ей совсем не хотелось. Но до уборной Аня не добралась. Застыла на повороте, услышав голос Клюева:

- Ты что? Нет, конечно! Зачем мне это делать? Я идиот, по-твоему?

- Да! – гневно шикнула на него… Полозова. - Бываешь временами!

- Ничего я ему не говорил! – яростно оправдывался парень.

- Но Вадим в курсе! В курсе нашего с тобой вчерашнего разговора! Откуда? Он пересказал мне его слово в слово! А потом так рассвирепел, что я охренела! Он… он никогда не общался со мной в подобном тоне. Я еле успокоила его! Извиняться устала! А толку-то? Он все еще злится. Разговаривает со мной сквозь зубы. И из-за чего спрашивается? Из-за…

Аня вздрогнула, услышав позади чьи-то тяжелые шаги. Опасаясь быть застигнутой за подслушиванием чужих разговоров, она лихорадочно обдумывала свои дальнейшие действия. В итоге, спрятав эмоции за маской холодного безразличия, шагнула вперед. Решительно. Уверенно. Грациозно. Монотонно цокая каблуками по кафелю, завернула за угол и встретилась с этой мерзкой парочкой лицом к лицу. О, их реакция была бесценна!

Оба замолчали. Оба уставились на нее так, словно впервые увидели.

Только Полозова буквально позеленела, оглядев ее с ног до головы. А Клюев, проделав все тоже самое, застыл с выпученными глазами и открытым ртом.

Аня же внутренне злорадствовала, одарив своих врагов надменным взглядом:

«Ну, что? Неплохо для серой мыши, да? Захлебнись своим ядом, сука!»

Всячески игнорируя их существование, Аня гордо прошествовала мимо.

Почти. В последний момент Никита преградил ей дорогу и проблеял:

- Анька, ты… ты…

- Ты что это на себя напялила? – ядовито прошипела Ксюша, брезгливо скривившись. – Сними, не позорься! Смотрится нелепо. Как на корове седло!

На ее выпад Аня никак не отреагировала. Знала, что демонстративный игнор заденет Полозову сильнее любых слов. Зато Клюеву она хитро улыбнулась:

- Что, я?

Парень шумно сглотнул, раздевая ее взглядом:

- Круто выглядишь!

- Спасибо. Я старалась.

- Для кого?

- Для тебя! Нравится?

- О, да, детка! – простонал он, раскрывая объятия. – Иди ко мне, моя львица!

Аня и впрямь подошла к нему. Но лишь для того, чтобы похлопать Никиту по лицу, имитируя легкую пощечину, и безразлично бросить:

- Шучу! Расслабься!

Не дожидаясь ответной реакции, она продолжила свой путь. А когда вышла из туалета, в коридоре было уже пусто. Вздохнув с облегчением, Аня направилась в главный холл. А точнее, к стойке с расписанием.

Возле нее же и замерла, крайне остро ощущая на себя чей-то взгляд.

Тяжелый. Раздраженный. Но… столь обжигающий, что в голове помутилось.

«Он здесь!» – пульсировало в сознании. - «Видит меня! В упор смотрит…»

А в том, что на нее уставился именно Збруев, Аня не сомневалась.

Она чувствовала его присутствие… на уровне инстинктов. И реагировала странно. Во рту у нее внезапно пересохло. Пульс загрохотал где-то в горле. Конечности ослабли, затряслись. Дышать, и то стало чертовски сложно.

Делая над собой титаническое усилие, Аня сосредоточилась на расписании своей группы. Сверилась с аудиторией, и мечтая поскорее убраться отсюда, с большой радостью отправилась на ее поиски. Но не тут-то было…

Она и пары метров не преодолела, когда услышала громкое и надменное:

- Твоя наглость не знает границ! Научить тебя здороваться, Стеклова?

Аня резко остановилась. Сражаясь за самообладание, что есть мочи стиснула кожаный ремешок от своей сумки. Собрав волю в кулак, она медленно обернулась и… лишь чудом не отшатнулась, напоровшись на взгляд Вадима.

Злющий. Колючий. Но… от чего-то поплывший. Посоловевший. Масляный.

Збруев так пристально разглядывал ее, что казалось, и не дышал вовсе. При этом хмурился, и так сильно зубы сжимал, что на щеках играли желваки.

Но самое страшное заключалось в другом - его состояние каким-то образом перекинулось и на Аню. Она будто… угодила вдруг в его магнитное поле.

И теперь чувствовала его эмоции, как свои собственные. Пропускала их через себя. Или даже… генерировала? Не суть! Главное, что удержаться от ответной колкости в адрес Вадима просто не смогла. Ее нервы сдали.

- Сперва сам научись! – фыркнула она задиристо. – А я обойдусь!

И заметила, наконец, что Збруев находится здесь не один. Как всегда, в окружении своей свиты. И рядом с Полозовой, повисшей на его плече.

Но он будто не замечал никого. Ни друзей, но свою девушку. Только ее!

Скрестив руки на груди и широко расставив ноги, парень недовольно выдал:

- При чем здесь я? Существуют нормы поведения в обществе…

- Согласно которым, первыми здороваются мужчины! – парировала Аня.

- Чушь собачья! – грубо осадил ее Вадим. – Первым здоровается тот, кто младше. И каждый, кто последним входит в помещение. Приступай! Я жду!

Ох, как взбесил Аню его приказной тон. Аж кровь в венах закипела.

Эмоции больше не поддавались контролю. Били наотмашь. Не помня себя, Аня разъяренной фурией подлетела к Вадиму. Не обращая никакого внимания на свидетелей, бесцеремонно вторглась в его личное пространство.

Понимала, чего этот гад добивается – ее капитуляции. Он задался целью, и движется к ней. Любыми способами. А значит, он не отстанет от нее, не добившись своего. Придумает, до чего докопаться, чтобы спровоцировать. Дерьмовая ситуация. Но и ее Аня собиралась вывернуть в свою пользу.

А потому, расплывшись в ехидной ухмылочке, она ядовито пропела:

- Ну раз уж для тебя так важно мое приветствие…

Театрально вздохнув, она поклонилась ему в пояс и произнесла с издевкой:

- Подлого утречка тебе, ЛжеБарин!

Довольная собой, с чувством выполненного долга Аня распрямилась. Вернее, попыталась. И взвизгнула от неожиданной острой боли в виске, так как… распрямиться не смогла. Ни после первой попытки, ни после третьей. Случилось невообразимое – она как-то умудрилась зацепиться волосами за… толи за собачку на ширинке Збруева, толи за пряжку его ремня. Но факт оставался фактом – любая попытка освободиться причиняла зверскую боль.

- Ай-ай! Отцепи меня! – заскулила Аня, поддавшись панике.

Да и как ей не поддаться, когда все вокруг глотки от смеха надрывают?

А одна конкретная истеричка вопит не своим голосом:

- Не прикасайся к моему парню, дрянь! Я вырву тебе руки!

Она бы с радостью исполнила ее просьбу. Да только не могла.

Застыла в весьма провокационной позе, практически уткнувшись лицом в ширинку своего злейшего врага. А чтобы сохранить равновесие и не рухнуть на колени, ей пришлось и ладонями в его бедра упереться. При этом Аня продолжала безжалостно драть свои волосы, качая головой вперед-назад. Лишь бы вырваться из этой западни. Лишь бы освободиться.

«Как? Как такое могло случиться? Позор! Господи, какой позор!»

В глазах щипало от обиды и унижения. От злости на себя и на Вадима.

Он, к слову, оправившись от первичного шока, принялся ей помогать.

Стал суетливо распутывать ее волосы, повторяя низким сиплым голосом:

- Тише ты, припадочная! Спокойно! Не дергайся!

- Мне больно!

- Потерпи… Сейчас…

- Скорее! Прошу!

- Я стараюсь!

- Ну, же…

- Замри и не шевелись! – гневно. – Ты мне сейчас своим лбом в пах заедешь!

Ей пришлось подчиниться. Его аргумент подействовал на нее отрезвляюще.

Наконец, спустя бесконечно долгие секунды, Аня обрела долгожданную свободу и отпрыгнула от Збруева, точно от прокаженного. Красная как рак, трясущимися руками пригладила растрепавшиеся волосы. Бегло посмотрела на дрожащую от ярости Ксению, на Вадима, и… недоуменно нахмурилась. С происходило что-то странное. Будто зомбированный он не мигая таращиться в одну точку. В конкретную точку на ее теле. Проследив за его взглядом, Аня поняла, в чем дело. Платье. Проклятое платье задралось из-за случившегося!

И теперь из-под плотной ткани виднелась кружевная полоска от чулок.

«Черт подери!»

Встрепенувшись, Аня торопливо поправила одежду. Чем, собственно, и вывела Вадима из глубокой задумчивости. В глубине его глаз сверкнула сталь. Из горла вырвался какой-то нечленораздельный пугающий звук.

Ни с кем не прощаясь, никому ничего не объясняя, Збруев удалился.

Просто взял и ушел. Внимательно оглядев невольных свидетелей этой сцены, Аня тоже решила последовать его примеру. Ей казалось, что самое страшное уже позади. Что ее окружают адекватные люди, способные понять: все произошедшее – нелепая случайность. Ох, как же сильно она ошибалась!

Вскоре, спустя буквально две пары, выяснилось, что… кто-то успел сфотографировать ее, пока она находилась в жесткой сцепке с ширинкой Збруева. Именно эту провокационную фотографию, размножили на цветном принтере и расклеили по коридорам университета с кричащей надписью:

«Плененная ширинкой! #Свободу_Аннушке»

Аня опешила, когда на перемене вышла из аудитории. Балансируя на грани обморока, под заливистый смех Полозовой и ее подруг, она сорвала один из снимков со стены. Внимательно разглядев, смяла его в кулаке. А потом… ее накрыло. Она схватила за волосы первую из этой шайки-лейки, до кого смогла добраться. Ей оказалась Зоя. Перепуганная и внезапно оробевшая Зоя.

Аня без особого труда запихнула свою скомканную фотографию ей в рот.

А после, громко объявила, испепеляя взглядом главную зачинщицу:

- Вы хотели войны? Что ж… считайте, что вы ее получили! Я прямо сейчас пойду к ректору и сдам всех вас, к чертовой матери. А после… обращусь за помощью к отцу подруги – крутому столичному юристу с соответствующими связями и… засужу вас! За преследования, за буллинг, за моральное оскорбление личности. В общем, готовьте денежки… золотые девочки!

Брезгливо оттолкнув от себя Кудрину, Аня на деревянных ногах направилась в ректорат. И чем сильнее щипало в глазах, тем больнее она кусала свою щеку изнутри. Боль помогала ей сохранять… хотя бы видимое спокойствие.

Но даже от него не осталось следа, когда ее остановили посередине пути. Когда грубо впечатали в стену и искренне посоветовали:

- Остановись! Не делай этого!

Вскинув голову и приглядевшись, Аня обнаружила перед собой Вадима.

Мрачного. Угрюмова. Даже немного… потерянного. Он что-то говорил ей, но она с трудом улавливала смысл его слов. В голове страшно гудело.

- Что? – переспросила, увлажнив пересохшие губы.

- Предоставь это мне! Я все разрулю. История не получит продолжения.

- Разрулишь? – нервный смешок. – Это как же? Заставишь их извиняться?

Збруев шумно выдохнул. Передернул плечами. И наконец, заговорил.

- Если примешь мои условия, тебя и твою сестру оставят в покое. Слово даю!

- Мне недостаточно твоего слова! Мне нужно больше. Гораздо больше!

- Ладно. Чего ты хочешь?

- Как минимум, моральной компенсации.

Вадим оскалился, нависая над ней каменной глыбой.

- Если под моральной компенсацией ты подразумеваешь очередное унижение близкого мне человека, то даже не мечтай об этом! - выплюнул брезгливо. – На счет извинений… если ты тоже извинишься перед той же Зоей…

- И не подумаю! – проскрежетала Аня, дрожа всем телом. – Эта дрянь получила по заслугам! А ты… не в том положении, чтобы условия мне ставить! Вот увидишь, я засужу твоих…

- Дурочка, ты ничего не добьешься! - устало выдохнул Вадим. – И ничего не докажешь. То, что… было расклеено, уже убирают. А при необходимости обставят все, как банальную шутку. Забудь о случившемся и живи спокойно!

- Спо… спокойно?!

- Именно так я и сказал.

Аня притихла, силясь осознать и переварить услышанное. Покачала головой.

- Знаешь, что? – гневно зашипела, лишь чудом сдерживая слезы. – С меня хватит! Я долго терпела твои издевки и насмешки. Закрывала глаза на ваши… бесконечные придирки, чтобы лишний раз не конфликтовать с тобой и твоей… убогой свитой. Но сегодня твои дружки-мажорчики перешли все границы. И поплатятся за это! Я больше не буду молчать! Вы мне за все отв…

- Будешь! – горько усмехнулся парень, все плотнее прижимая ее к стене. – Если не хочешь новых проблем - сделаешь так, как я скажу!

- О! И как же? – храбрилась она из последних сил, ведь их разделяли жалкие сантиметры. Это обескураживало. Сбивало с толку. – Стереть себе память?

- Как вариант! – согласился Вадим, цинично улыбаясь. Чем взбесил ее окончательно. Буквально осатанев от злости, Аня со всей дури ударила его ладонями в грудь, в надежде оттолкнуть от себя подальше. В преисподнюю.

- Катись к дьяволу со своими угрозами, Збруев! Я тебя не боюсь!

- Ой, ли? – он вновь впечатал ее спиной в стену, дабы утихомирить.

Но эффект получился обратным. Аня забрыкалась, будто дикая кошка.

- Не прикасайся ко мне! – верещала она, теряя контроль. – Отпусти!

- Во-первых, приглуши звук! – глухо шикнул на нее Вадим. – У меня сейчас голова взорвется от твоих воплей. А во-вторых, не усложняй ситуацию еще сильнее, если хочешь и дальше учиться в нашем ВУЗе!

- Куда уж сильнее-то? Куда? Ты и твои уроды-друзья… нет прощения тому, что вы натворили! За подобную выходку вполне реальная статья светит! И будь уверен, на этот раз вы влипли по-крупному! Я прямо сейчас пойду к ректору и расскажу ему все! В красках и подробностях!

- Ты этого не сделаешь. Не посмеешь, Стеклова.

- Еще как посмею!

- Ты ведь понимаешь, чем все обернется в итоге? – сухо поинтересовался Вадим. – Мне придется защищать друзей. Я возьму всю вину на себя.

- Боже, как благородно!

- Благородство здесь не при чем. Просто не хочу, чтобы они пострадали из-за какой-то… тупой шалости. Шалости, в которой уже раскаялись.

- А сам пострадать не боишься?

- А мне ничего и не будет!

- Откуда такая уверенность?

Угрожающе нависая над ней, Збруев пояснил, как маленькому ребенку:

- Ты забыла, что мой отец – уважаемый человек, крупный бизнесмен, и главный спонсор нашего ВУЗа? А ректор – его брат? Мой дядя, понимаешь? Если додумаешься настучать на меня, я отделаюсь малой кровью. А вот ты… тебе я потом не завидую. Я превращу твою студенческую жизнь в Ад!

От услышанного Аня впала в ступор. Теперь она и сама охотно вжималась в стену, покрываясь холодным потом под его взглядом. Странным. Пугающим до дрожи в коленях. Ощущая себя беспомощной, она тихо обронила:

- За что? За что ты так люто меня ненавидишь?

- Я… не знаю, - столь же вкрадчиво и напряженно признался он. – Сам не понимаю! Что делать с этим, не представляю. Но, клянусь… ты бесишь меня одним своим существованием. Меня трясет от одного лишь твоего вида, Аня! И тошнит порой от того, что приходиться делить с тобой один… воздух!

Аня ошеломленно уставилась на Збруева. Ее тоже трясло. От обиды.

От безысходности. И от собственной беспомощности в данный момент.

«Вот так, значит? Да? Мое существование тебе мешает? Воздуха тебе для меня жалко? Ладно! Я запомнила… твои слова!»

Поддавшись примитивной злобе… необъяснимому порыву, затмевающему разум, она схватила его за грудки, и яростно выплюнула прямо ему в лицо:

- Ах, бедненький! Тошнит от меня, да? Это хорошо! Очень хорошо! Надеюсь, сейчас ты сойдешь с ума от отвращения! Надеюсь, тебя вырвет, чертов ты ублюдок!

Не отдавая отчета своим действиям, и никак себя более не контролируя, Аня поцеловала своего злейшего врага прямо в губы. Надеялась, что он брезгливо оттолкнет ее от себя. Начнет плеваться, или же согнется в рвотных позывах.

Но он вдруг… издав утробный нечеловеческий стон… ответил на ее поцелуй.

Глава 14

«Что за…?!! Что она де…? Сукааааа!»

Вадим опешил. Растерялся. Охренел. И замер на мгновение, оглушенный ревом своего взбесившегося пульса, как только ощутил прикосновение ее губ. Дерзкое. Яростное. Пропитанное гневом. В то же время… осторожное.

Почти невинное. Обезоруживающее. Он не ожидал. ТАКОГО не ожидал!

Был застигнут врасплох. Потерял ориентиры. И сокрушенно застонал, задыхаясь от остроты ощущений. Ее выходка стала для него последней каплей. Он и так был на взводе после вчерашнего. После сегодняшнего.

А теперь и вовсе обезумел, лишаясь самоконтроля. Забываясь. Растворяясь. Позволяя себе разок… всего лишь разок… поддаться этому странному зову.

Его торкнуло. Так жестко торкнуло, что разум помутился. И все стоп-краны сорвало. Подобно конченному обдолбышу, Вадим тайком втягивал в себя выдыхаемый Аней воздух. Упивался им, как опиумом. Дурел от ее близости и… жадно отвечал на поцелуй, безжалостно сминая ее губы своими.

Она что-то невнятно замычала, упираясь ладонями в его грудь. Оттолкнуть его собиралась – он интуитивно чувствовал, но… не мог этого допустить.

Не мог, и все. Его жестко колошматило. Ему не хватало… не хватало…

«Еще! Я хочу еще! Ну, же, девочка? Прижмись плотнее! Потрись об меня! Обними! Другого шанса у нас не будет. Я не дам его… даже себе! Сотру из памяти эти мгновения и никогда больше не прикоснусь к тебе! Потому что… не могу иначе! ТАК нельзя! У тебя лишь одна попытка. Здесь и сейчас. Давай, же! Используй ее. Делай все то, что делаешь в моих снах – своди с ума! Ненавидь. Презирай. Но… целуй меня! Целуй глубже, дрянь маленькая!»

Но Аня медленно отстранилась, замерев перед ним, как кролик перед удавом.

Оба тяжело дышали. Оба дрожали. Оба оторопело глазели друг на друга.

Стеклова провела кончиком языка по своей нижней губе – припухшей и влажной от поцелуя с ним, и… Вадима вновь накрыло. Он рывком притянул ее к себе. Грубо впечатал девчонку в свое жесткое тело, беззвучно рыча:

«Дай мне их! Дай сюда свои чертовы губы!»

На сей раз он сам накинулся на нее. Как оголодавший. Как сумасшедший.

Прижал к стене весом своего тела и поцеловал. Требовательно. Властно.

Делая все, чтобы эта выскочка навсегда запомнила, каково это – целоваться с ним, он нагло протолкнул язык в глубины ее рта – сладкого, горячего. И… дернулся, как от удара током. Это был чистейший кайф! Невообразимый!

Сердце безжалостно таранило грудную клетку. Кровь, кипятком бурлящая в жилах, устремилась к паху. Член встал колом. Затвердел. Набух так сильно, что причинял уже реальный дискомфорт и требовал немедленной разрядки.

«Боже! Какое у нее охрененное тело! И правда… совершенное!»

Буквально подыхая от возбуждения (сильнейшего на его памяти), Вадим дал волю рукам. Они зажили своей жизнью. Не прерывая их поцелуи, он принялся шарить ладонями по телу Ани. Сжимал грудь, играя с ее сосками поверх одежды. Стискивал тонкую талию. Гладил спину. Ласкал шею.

Остервенело сминал пальцами упругую задницу. Хватал за стройные бедра. Хватал так хищно и свирепо, что случайно разодрал ногтями ее колготки.

«Не колготки!» - вспомнил вдруг. – «Чулки! Эта выскочка носит чулки!»

Он чуть с ума не сошел, когда случайно это обнаружил. Там, у стойки с расписанием. Пришлось спасаться бегством, пока никто не заметил, какой эффект на него произвело это открытие. Но теперь… теперь он мог к ним даже прикоснуться. Что, собственно, и сделал – аккуратно забрался под подол Аниного платья и скрипнул зубами, нащупав широкую кружевную резинку на ее бедре. А еще… что это? Ленты, уходящие вверх. Подвязки?

«О-ХРЕ-НЕТЬ, Стеклова! Ты… ты… Я должен это увидеть!»

Отстранившись, он попытался задрать ее платье чуть ли не до талии.

Но Аня среагировала быстрее, и стремительно вывернулась из его объятий.

Взъерошенная. Раскрасневшаяся. Потерянная и смущенная до крайности.

И все же, он увидел подвязки. За секунду до того, как она одернула платье.

- М-М-М! – не сдержавшись, Вадим застонал вслух и… замер, словно громом пораженный. Реальность обрушилась на него многотонной лавиной. Реальность, в которой он… готов был практически залезть в трусы… не к своей девушке! В которой стоял посреди университетского коридора (ладно хоть темного, безлюдного), и забыв обо всем… развлекался со Стекловой.

«Твою мать! Ксюха… как я мог о ней забыть? Как посмел прикоснуться к другой? Почему не оттолкнул Аню? Почему не остановил? Что я творю?»

Его прошиб холодный озноб. Паника и злость алой пеленой заволокли сознание. Воздух закончился в легких. Ощущая себя конченным ублюдком, он отступил назад, увеличивая дистанцию между ними. На Аню он больше не смотрел. Что говорить в подобных ситуациях, не знал. Но вины за случившееся ни с себя, ни с нее не снимал. Да, он поддался. Но лишь потому, что она его спровоцировала. Сам бы он никогда не… или все же…? Чееерт!

«Я шел сюда не за этим! Не за ЭТИМ!»

Отрицая произошедшее, Вадим покачал головой. Он должен был разрулить ситуацию со Стекловой (от которой и сам пребывал не в восторге), а в итоге создал себе новый геморрой. Куда более серьезный. Супер, чё! Так держать!

«Ладно. Похер! Все решаемо. Сперва нужно успокоиться и остыть немного. А то… думать толком не могу. Мозг кипит и мысли путаются! Из-за нее…»

Беглый взгляд на Аню – молчит, обессиленно прислонившись к стене.

Дрожит, обняв себя за плечи. Поникшая. Растерянная. В глаза не смотрит.

А ему хотелось, чтобы смотрела! Прочистив горло, придав голосу твердости, он… так ничего и не сказал. Тяжело вздохнул, развернулся и медленно побрел прочь. Не разбирая дороги. Не понимая, куда идет и зачем.

И задаваясь одним единственным вопросом:

«На хрена? На хрена я вообще за ней пошел?»

На самом деле, это не было его решением. Это было необходимостью.

Вадим понимал, что Ксюха злится после… их утреннего дуэта с Аней.

Но не знал, до какой степени ее злость велика. И не предполагал даже, что его девочка способна на такую гнусную месть. Тем не менее, увидев их со Стекловой провокационные фото, развешанные по всему ВУЗу, сразу понял, чьих рук это дело. Он страшно рассвирепел. Вопреки здравому смыслу в нем проснулась… черт знает, откуда взявшаяся потребность, заткнуть всем рты и запретить смеяться над Аней. Огородить ее от этого беспредела, потому что:

«Она не виновата! И зацепилась волосами за мою ширинку случайно!»

Срывая со стен фотографии, попадающиеся на пути, Вадим заявился к Ксюхе. Собирался устроить ей и ее подружкам грандиозный разнос, но застал их перепуганных, взволнованных. Зойка вообще рыдала в три ручья.

Бросившись к нему на шею, Ксюха сбивчиво затараторила:

- Любимый, прости! Мы… не со зла. Хотели просто подколоть ее. Думали, будет весело. Но… эта дура шуток совсем не понимает! Ты бы только видел, что она тут устроила! В нее словно дьявол вселился! Она Зою за волосы оттаскала и фотку свою в рот ей запихнула! Ты представляешь, какая мразь? А потом начала нам тут угрожать! У нее оказывается в столице связи есть. Отец ее подруги какой-то крутой юрист. Вот эта выскочка и решила с его помощью по судам нас затаскать! Ты представляешь? А сейчас побежала Бондареву на нас жаловаться! И из-за чего, спрашивается? Из-за шутки? Идиотка конченная! Но если наши родаки узнают… проблемы нам с девчонками гарантированы. А если она и правда в суд подаст? Господи, что же теперь будет? Вадюша, умоляю, сделай что-нибудь! Останови ее!

Вадим горько усмехнулся. Разве мог он не откликнуться на ее просьбу?

Разве мог остаться в стороне? Особенно, когда дело принимало такой серьезный оборот? Конечно, нет! От души наорав на этих затейниц, и велев им немедленно уничтожить все улики, сорвался с места и помчался за Аней.

К чему это привело? К спутанному сознанию и полному раздраю в душе!

- Сын? – донеслось до него, сквозь гул в ушах. - Все нормально?

Остановившись, Вадим обернулся на звук. Медленно. Чуть заторможенно.

С усилием фокусируя взгляд на говорящем. И изумленно хмыкнул, увидев своих родственников - отца и дядю, мимо которых прошел, даже не заметив.

- О, привет! - нахмурился, вернувшись к ним. Отец похлопал его по плечу.

Дядя Ярик проделал тоже самое и настороженно уточнил:

- Ты в порядке?

- Да, а что?

- Потерянный какой-то. Дерганный.

- И мрачный, - добавил отец, сканируя его цепким взглядом. – Что стряслось? Рассказывай!

- Нормальный я! – огрызнулся Вадим, начиная раздражаться от его властного голоса и приказного тона. – Ничего не стряслось! Я просто задумался!

- Уверен?

- Уверен!

- Ладно, - подытожил отец, выдержав паузу. – Не хочешь говорить, не говори. Но если тебе понадобится помощь… знай, что мы всегда рядом!

Вадим благодарно кивнул. А затем подозрительно прищурился, внимательно осматривая родителя. В нем что-то изменилось. В поведении. В позе. Во взгляде. Даже тот факт, что отец приходит в универ третий день подряд, наталкивал на определенные мысли. И вызывал кучу вопросов из серии:

- А ты чего это к нам зачастил? По мою душу наведываешься, что ли?

- А как же? – отец иронично вздернул бровь. – Задался благородной целью - восполнить пробелы в твоем воспитании. Чтобы потом со стыда не сгорать.

- Собираешься теперь каждый шаг мой контролировать?

- Нет. Но собираюсь быть в курсе всех твоих делишек. И буду.

- Удачи! – улыбнулся Вадим. – Только смотри, от скуки там не усни. Я не…

Он замолчал, так и не закончив фразу. Почти физически ощутил присутствие Стекловой. Как зверь. Интуитивно. Каким-то своим внутренним радаром.

Подобно стрелке компаса, уставился в нужном направлении еще до того, как Аня показалась из-за угла. Внутри все взбунтовалось. Напряглось. Наэлектризовалось. Стянулось в тугую спираль. Дыхание перехватило.

«Я знаю, что она здесь! Я чувствую…»

Он не ошибся. Сперва услышал торопливый стук ее каблуков, эхом отражающийся от стен. А спустя пару-тройку секунд и сама Аня вынырнула из-за поворота. Хмурая. Задумчивая. В этом своем… умопомрачительном платье. Глупо отрицать – ее новый образ ей очень шел. И даже порванные чулки его не портили. От воспоминаний о том, как собственноручно разодрал их, Вадиму сделалось жарко. Шумно сглотнув, он спрятал руки в карманах брюк и уставился на Стеклову исподлобья. Она ответила тем же – прошлась по нему мимолетным равнодушным взглядом, не выказав вообще никаких эмоций. Будто и не было ничего между ними пару минут назад. Будто не стонала она ему в губы, отвечая на его поцелуи. Будто просто… мимо шла.

- Здравствуйте! – бросила Аня отцу и дяде дежурным тоном, подчеркнуто вежливо, и действительно прошла мимо. Вернее, почти прошла. Бондарев ее остановил. Удивившись ее внешнему виду (а выглядела Аннушка, мягко говоря… немного потрепанной), дядя «включил» ректора и строго велел:

- Аня, задержись на минутку! Подойди!

Явно нехотя, но она подчинилась.

- Да, Ярослав Маркович? – выжидающе уставилась на него в ответ.

Внимательно оглядев ее с ног до головы, Бондарев мягко уточнил:

- Как твои дела?

- Нормально.

- С учебой нет проблем?

- С учебой? – она покачала головой. – Нет!

Данный жест не укрылся от его дяди. Прищурившись, он спросил еще мягче:

- А с чем… есть?

- М-м-м? – растерянно.

- С чем у тебя проблемы, говорю? Или… с кем?

Вадим надменно усмехнулся, сверля Стеклову тяжелым взглядом:

«Ну, вот и все! Сейчас эта выскочка сдаст нас всех с потрохами!»

Он даже не сомневался в этом. Ведь она прямым текстом озвучила ему свои намерения. Она этого и хотела! Для этого сюда и шла!

Но… почему-то жаловаться на них все же не спешила.

Она молчала, задумавшись над чем-то. Затем напряженно улыбнулась:

- У меня нет никаких проблем, Ярослав Маркович!

Вадим поменялся в лице. Он-то ожидал услышать совсем иные слова.

И теперь задавался вполне логичными вопросами:

«Почему ты не сказала ему правду? Могла же! Или моих угроз испугалась?»

Бондарев тем временем недоверчиво хмыкнул:

- Серьезно?

- Угу…

- В таком случае, поведай-ка мне, что с тобой приключилось?

- Вы об этом? – Аня потянула вниз подол платья, но ему не хватало длины, чтобы прикрыть стрелки на ее чулке. – Да, так… За угол стола зацепилась.

«Ох и бестолочь! Не могла поубедительнее соврать? Столы у нас высокие!»

Ей не поверил никто. Ни отец Вадима, ни дядя.

Первый тактично промолчал. Второй же протянул с издевкой:

- Ну, ясно. Ясно.

- Я могу идти?

- Да. Ступай.

Аня собиралась, да только не успела. С противоположного конца коридора, на ходу просматривая папку с документами, к ним приближалась ее тетя.

Поравнявшись с ними, Ольга Леонидовна расплылась в дежурной улыбке:

- Всем доброго…

Она запнулась, когда заметила в их компании свою племянницу.

Улыбка мгновенно испарилась с ее лица. Во взгляде вспыхнула тревога.

- Аня? – Стеклова-старшая в два шага оказалась перед ней. – Ты что здесь делаешь?

А потом вскрикнула, внимательнее оглядев ее с ног до головы:

- Это… что еще тако… Господи, Анюта, что произошло? Очередная ссора?

Девчонка встрепенулась, жестом призывая Ольгу Леонидовну к молчанию:

- Спокойно! Ничего страшного не случилось. Все хорошо.

- Не уверена! – возразила ее тетка. – Тебя собаки драли?

- Нет, - тихо обронила Аня. – Я… я просто упала.

- Да ты что? – рассмеялся дядя Ярик, подловив эту дуреху на лжи. – А мы то думали, что ты всего лишь за угол стола зацепилась!

Покраснев, как помидор, Стеклова полоснула ректора раздраженным взглядом. Покосилась на Ольгу Леонидовну и недовольно запыхтела:

- Все верно. Сперва зацепилась за угол стола, потом упала.

- Тебя толкнули? - не унималась ее родственница. – Обидели? Ударили?

- Нет! – возмущенно. – Я сама кого хочешь…

- Анюта, не ври мне! – строго. – Я ни за что не поверю, будто ты упала самостоятельно! У тебя вестибулярный аппарат, как у киборга! Влажная мечта космонавта! Ты такие нагрузки выдерживала и выдерживаешь…

- И что с того? – отчеканила Аня, бесцеремонно прерывая тетю. Причем таким тоном, что у Вадима реально холодок по спине промчался. – Я теперь недочеловек? Законы физики не писаны для меня? Я не могу налететь в коридоре на какого-нибудь придурка , потерять равновесие и упасть?

Вадим не понял ни слова из их разговора. Но было очевидно, что Аня тонет в своей же лжи. И если ее припрут к стене, она может сболтнуть лишнего.

И о конфликте с девчонками, и о… их с ним шалостях. А этого никак нельзя было допустить. Он решил подыграть ей. Скривившись, недовольно рыкнул:

- Выражения выбирай! Где ты здесь придурка увидела?

- Прямо напротив себя! – верно расценив его порыв, она включилась в игру.

Игнорируя навязчивое желание подойти к ней вплотную, Вадим продолжил:

- В следующий раз смотри, куда прешь и проблем не будет!

- Аналогичный совет!

- Ой, все! Хорош уже ныть! Куплю я тебе новые чулки. Сегодня же куплю!

- Мозги себе купи!

- Так, стоп! – строго осадил их дядя Ярик. – Оба угомонитесь!

Воцарилась тишина. Тишина, которую нарушила Ольга Леонидовна:

- Погоди, - обратилась она непосредственно к Вадиму. – А откуда ты знаешь, что на ней сейчас именно чулки?

Аня вздрогнула и побледнела, уставившись на него испуганными глазами.

«А что такое, Аннушка? Не хочешь, чтобы тетя узнала о твоих подвигах?»

Он молчал, прожигая ее взглядом и вспоминал, как прижимал к себе.

Как изучал ее тело. И как… дико целовал эту… чертову выскочку.

- Вадим! – суровый голос отца вернул его к реальности.

Прочистив горло, он «успокоил» Ольгу Леонидовну:

- Так она сама сказала, что я ей новые чулки испоганил! Орала, как резаная!

Аня спрятала лицо в ладонях и глухо простонала:

- Поверить не могу, что… Бред какой-то! Все, с меня хватит!

Она сорвалась с места и убежала прочь ни с кем не прощаясь.

А Вадим, как пришибленный, продолжал таращиться ей вслед.

- Прошу прощения, - Стеклова-старшая собиралась ринуться за ней, но внезапно Бондарев схватил ее за руку, удерживая на месте.

- Не так быстро, Ольга Леонидовна!

- Но…

- Что в папке?

- Ерунда. Небольшое поручение от Максима Витальевича.

- Я взгляну?

- По…пожалуйста!

Взяв папку из рук Стекловой, дядя принялся изучать ее содержимое.

- И часто вы выполняете поручения Максима Витальевича?

- Не часто, но случается.

- Вы забыли, кто ваш непосредственный начальник? – поинтересовался дядя сухим будничным тоном. – Или вам нравится быть на побегушках у Ареева?

- А что мне остается? – вспыхнула женщина, нервно сцепив пальцы в замок.

- Отказывать ему… не пробовали?

- Как я откажу? – недоуменно. – Он наш декан!

- Но ведь мои поручения вы как-то умудряетесь игнорировать?

- И?

- А я ваш ректор! – процедил сквозь зубы дядя, играя желваками.

- Боже, храни королеву! – ехидно пропела Ольга Леонидовна, а потом вдруг опомнилась. Прикрыла рот ладонью, выдохнув тихое:

- Ой!

Бондарев поменялся в лице. Глаза его недобро сверкнули.

Резко захлопнув папку, он обратился к своему брату:

- Отлучусь на пару минут. Дождись меня.

Затем дядя хищно улыбнулся Ольге Леонидовне:

- Следуйте за мной. Уделите мне немного вашего драгоценного времени.

Они ушли. Вадим остался наедине с отцом. Посмотрев на родителя, он понял, что тот пристально наблюдает за ним. И судя по всему, уже давно.

- Ты чего? – выдохнул парень, разминая затекшую шею.

На что отец покачал головой и задумчиво выдал:

- А Ксюха знает?

- Знает о чем?

- О том, что ты ей изменяешь!

Глава 15

- ЧТО? – закашлялся Вадим, ошалев от его предположения. –Ты в своем уме?

Ни один мускул не дрогнул на лице отца. Он был спокоен, собран и невозмутим. Как, собственно, и всегда. Но взгляд его стал тверже. Острее.

Он молчал, и это молчание давило на Вадима сильнее многотонного булыжника. Дико бесило и вышибало из эмоционального равновесия.

- Думаешь, я способен на такое? – вспылил он. - Я предатель, по-твоему?

И вновь тишина в ответ. Гнетущая, испытывающая, звенящая тишина.

Закипая от злости, Вадим вторгся в личное пространство родителя.

- Я не изменяю Ксюхе! – процедил сквозь зубы, с вызовом вглядываясь в его суровое волевое лицо. – И никогда не изменял! Ясно тебе?

«Да, неужели?» – сочился ядом внутренний голос, порождая тихую ярость в душе. – «В таком случае, как назвать то, чем ты со Стекловой занимался?»

Вадим невольно скривился, переполненный крайне неприятным и паскудным чувством - чувством вины. Нечто отдаленно похожее на отвращение к самому себе испытывал по той же причине. Он не должен был прикасаться к Ане. Не имел на это никакого права. И тем не менее…

«Я не сдержался. После ее поцелуя уже не владел собой. Я хотел ее! И готов был отыметь прямо там – у стены в коридоре! Черт! Что на меня нашло?»

- Как скажешь, – сухо усмехнулся отец. – Будем считать, что мне просто показалось. Что ты не крутишь тайный роман за спиной у своей девушки.

- Но так и есть!

- Вадим, - шумный вздох. – Я знаю тебя. Хочешь ты этого или нет – знаю! То, как ты смотришь на людей, как общаешься с ними и реагируешь на них, говорит мне о многом. И то, что я увидел сейчас, меня откровенно беспокоит.

- И что же такого ты увидел? – напряженно фыркнул Вадим.

- Девочку.

- Гениально!

- Твою девочку.

Вадим чуть собственной слюной не поперхнулся.

- Мо… мою? – прокряхтел, немного заикаясь.

- Твою-твою! – кивнул отец, наблюдая за ним с легким прищуром. – Ту, которую ты либо уже трахаешь, либо собираешься трахнуть. И очень скоро!

Вадим дернулся от его слов, как от удара электрошокером. Тело мгновенно отозвалось. В паху все жаром обдало. Заныло, налилось кровью, затвердело.

Перед мысленным взором ожили недавние события с участием Ани, и он лишь чудом удержал предательский стон, рвущийся из груди. Из последних сил сражаясь за самообладание, ядовито рассмеялся, повышая голос на отца:

- Ты совсем спятил, говорить мне такое? Сдалась мне эта дура?! Я терпеть ее не могу - эту никчемную выскочку! Да пусть хоть голая в универ заявится - никогда не посмотрю на нее, как на девушку! И к слову, если ты вдруг не заметил, она отвечает мне тем же – люто презирает! Дерзит и унижает! Единственное, что нас связывает – взаимная ненависть! И ничего больше!

- Да? – скептически изогнул бровь родитель. – И поэтому на ней - порванные тобой чулки, а на тебе - следы от ее помады?

- Серьезно? – ужаснулся молодой человек, рефлекторно вытирая рот ладонью. И в ту же секунду понял, что совершил ошибку. Выдал себя окончательно. Заскрежетав зубами от досады, он просто замолчал. Отец тоже не спешил праздновать победу. О чем-то задумался.

Наконец, тихо буркнул уставшим голосом:

- Сын, я не собираюсь читать тебе нотации и вмешиваться в твою личную жизнь. Но предупредить обязан – ты играешь с огнем!

- Я не играю, - возразил Вадим, твердо выдержав его взгляд. – Между мной и Аней ничего не было, нет и не будет. Один случайный поцелуй ни в счет.

- Хм!

- Бать, тебе не о чем волноваться! – клятвенно заверил он своего отца. - Я не обижаю Ксюху. Она дорога мне. Я прекрасно помню, сколько добра ее семья сделала для нас. Как ее родные поддерживали нас в тяжелые минуты. И тебя я тоже не подведу. Не поставлю под удар твои отношения с лучшим другом и главным бизнес-партнером. Поверь, я не… не изменяю Ксюхе. И не изменю.

- Измена рождается не в штанах! – ровным тоном отозвался родитель, заставляя Вадима заткнуться и задуматься над его словами. – А вот здесь!

Сверля его пронизывающим взглядом, отец прижал указательный палец к его виску.

Затем похлопал по левой стороне груди. Там, где дико билось сердце.

- И здесь! – продолжил вкрадчиво. – В тот момент, когда ты начинаешь желать другую. Когда допускаешь мысли о сексе с ней. Когда начинаешь мечтать об этом и фантазировать. А сам секс – лишь последний рубикон в этой цепочке. Грань, шагнуть за которую без последствий… уже не получится!

- Я и не планирую.

- Это хорошо. Ведь усидеть на двух стульях не удавалось еще никому. И тебе не удастся - такова правда жизни. Окружающим можешь врать, хоть до посинения. Но с самим собой всегда будь честен. Не иди слепо на поводу у своих чувств и желаний - сперва в себе разберись. Убедись, что не совершаешь ошибку. Что потом не пожалеешь о содеянном. Ломать, как известно – не строить. Назад потом не отмотать. И ничего не исправить!

- Мне это не грозит! – надменно бросил Вадим. – Я не…

Он резко замолчал, услышав громкие голоса в другом конце коридора. Прямо за поворотом. И тех, кому эти самые голоса принадлежали, определил безошибочно: Генка Токарев – единственный наследник их местного «дорожного Короля» и младшая Стеклова. Последняя возмущенно вопила:

- Только попробуй, Гена! Только попробуй меня поцеловать, и клянусь - я расквашу тебе нос! Или за губу так цапну, что кровью истечешь, бедолага!

Вадим нахмурился, невольно прислушиваясь к их пикантной беседе.

Не из любопытства, конечно. Скорее уж на случай, если ситуация выйдет из-под контроля и ему придется вмешаться. Осадить Генку. Удержать парня от глупостей. И похоже, раздумывал над этим сейчас не только он. Реакция отца искренне озадачила Вадима. Он помрачнел. Набычился, как боец в октагоне.

Его челюсти плотно сжались. Взгляд сделался остекленевшим и… диким.

Дыхание – рваным и шумным. Это говорило лишь об одном – отец в ярости.

«Что это с ним?!» - недоумевал Вадим, пристально изучая своего родителя.

Тот, в свою очередь, издав глухой еле слышный рык, подался вперед. Сделал шаг, но остановился. Застыл на месте, точно вкопанный. Будто пытаясь избавиться от наваждения, пленившего его, тряхнул головой. Да так сильно, что хрустнули шейные позвонки. Следом раздался его облегченный вздох.

Сразу после слов Токарева, тихим эхом разлетевшихся по коридору:

- Расслабься ты, дуреха! Не собираюсь я тебя ни к чему принуждать!

- Да, неужели? – иронично фыркнула Машка. – И поэтому в углу меня зажал?

- Нравишься ты мне, вот и зажал! Но пошел я за тобой по другой причине.

- Это по какой-же?

- Чтобы не убежала! – рассмеялся Генка. - Ты так сильно куда-то торопилась, а у меня дело к тебе имеется. Серьезное, между прочим! Вот и… пришлось!

- Двигайся давай, пока по морде не словил! Прижимается еще! Я разрешала?

Судя по всему, ее требование Токарев выполнил. Ведь следом раздалось:

- Ну, и? Чего ты там хотел?

- Очевидно же - тебя!

От звонкого смеха Стекловой Вадим поморщился. А его отец поджал губы.

- О-о-о! – задыхаясь выпалила Машка. – Вот это мне подфартило! И чего стоишь тогда, глазами хлопаешь? Бери меня, скорее! Прямо тут, в уголочке. Видишь, я уже из трусов от радости выпрыгнула!

- Ах, если бы!

- Ген, - усталый вдох. – Не знаю, что ты там задумал – поспорил на меня, как тот же Клюев или еще чего, но я в подобные игры не играю. И еще на первом курсе всем вам – желающим залезть ко мне под юбку, сказала: я не собираюсь спать ни с кем из вас! Встречаться, развлекаться, весело проводить время – всегда пожалуйста. Но затащить меня в постель ни у кого из вас не получится. Не на ту напали! Я только внешне тупая блондинка!

Токарев добродушно рассмеялся:

- Звучит, как вызов! Но, я не ставлю себе такой задачи. Дождусь того дня, когда ты сама ко мне в койку прыгнешь. А пока… мне помощь твоя нужна.

- Помощь? – удивленно пискнула Мария.

Вадим и сам удивился не на шутку. Чем эта выскочка может помочь Генке?

Ответ не заставил себя ждать, но буквально ошарашил:

- У меня к тебе деловое предложение – побудь некоторое время моей девушкой. Настоящей или фиктивной, решай сама. За твои услуги я заплачу.

- Че… чего? – задыхаясь от негодования, прошипела Машка. – То есть, ты… предлагаешь мне… лечь под тебя за деньги? Ты охренел, козлина?

Раздался громкий хлопок, а следом:

- Ай! Ну, что ты творишь, Машуля? Ты неправильно меня поняла!

- Разве? Как по мне, все предельно ясно!

- Да, нет же! – голос Токарева смягчился. – Завтра из Англии прилетает моя бывшая. И они всей семьей заявятся к нам на ужин, так как живут с нами по соседству. Хочу утереть нос этой избалованной стерве, представив родным свою новую избранницу-красотку. А времени на поиски таковой у меня нет. А ты – есть! Умница, красавица, оторва. Не хочешь интима, не будет интима. Но ты ведь можешь подыграть мне, правда? К тому же, не бесплатно ведь!

Повисло молчание. Лишь спустя пару секунд Вадим услышал тихое:

- Извини…

- Нет, постой!

- Отойди!

- Твои условия? Я на все согласен!

- Да что ты пристал ко мне? В универе полно девушек! Предложи им!

- Не могу.

- Почему?

- Не доверяю никому.

- А мне, значит, доверяешь?

- Да. Я проверял тебя. Несколько раз проверял.

- В каком смысле?

- Ну… я скармливал тебе много ложной информации о себе. Чтобы понимать, умеешь ли ты держать язык за зубами. Умеешь, как оказалось!

- Придурок!

- Пойми, мне очень нужно показать ей, что я не сломался. Что живу дальше.

Маша с ответом не торопилась. Уточнила после небольшой паузы:

- Как вы расстались?

- Хреново! – гоготнул Токарев. - И очень болезненно. Я к ней на днюху спешил, и в аварию на байке попал. Переломался весь, чудом выжил. Но ей после этого оказался не нужен. Пока я заново учился ходить, она свалила в свою Англию, даже не попрощавшись со мной по-человечески. Как-то так!

- М-да, уж…

- Не то слово!

- Ладно, я помогу тебе.

- Серьезно?

- Да. Но денег я не возьму.

- Почему? – удивленно. – Мне казалось, ты в них как раз нуждаешься.

- С чего бы вдруг?

- Ты на спор поцеловала первого встречного мужика! Разве не из-за денег?

Машка беззлобно фыркнула:

- Нет. То есть, да… но взяла я их не для себя.

- А для кого?

- Для сестры! – произнеса она с такой теплотой в голосе, что у Вадима что-то заныло в груди. – Я очень сильно люблю ее! Безумно просто! И хочу сделать ей на наш день рождения особенный подарок. Такой, которого она достойна. Такой, который искренне порадует ее и напомнит… о счастливых деньках нашей прошлой жизни. Поэтому я и ввязалась в тот спор. На кону была как раз необходимая мне сумма. Но на этом все! Мне больше ничего не нужно!

- Ладно, как скажешь, - не стал давить на нее Генка. – Созвонимся вечером?

- Зачем?

- Обсудим детали.

- Хорошо. Звони.

- Спасибо, Машуль! Я этого не забуду!

- Не благодари раньше времени. Актриса из меня… так себе.

Токарев рассмеялся:

- Ну, что? Вернемся в аудиторию?

- Ты ступай, – сухо отказалась Машка. – А я ближе к началу пары вернусь.

В этот момент в кармане у Вадима завибрировал мобильник, и он не услышал конец их беседы. На экране высветилось «Ксюха». Испытывая смешанные эмоции после всего произошедшего, он сбросил вызов.

Оказался не готов к разговору с ней. Убрал телефон обратно в карман и осторожно покосился на отца, дабы убедиться, что тот ничего не заметил.

К счастью, так и было. Не реагируя на внешние раздражители, он гипнотизировал ястребиным взглядом пустой коридор, по которому раздавался цокот каблуков. К ним кто-то приближался, и спустя мгновение уже показался из-за поворота. Этим кем-то оказалась все та же Машка.

Растерянная. Взволнованная. Обескураженная. Она остановилась, странно поглядывая на его отца. Не мигая. Но все же промямлила в знак приветствия:

- Добрый… доброе…

- День! – подсказал ей тот отстраненным, чуть севшим голосом.

Стеклова попыталась прошмыгнуть мимо них, но внезапно остановилась, заметив Вадима. Ее глаза вспыхнули от гнева. Губы скривились в ухмылке.

- Ты-то мне и нужен! – произнесла она нараспев. – Сволочь!

Зашипев, подобно гремучей кобре, Машка кинулась на него, так и норовя исполосовать ему все лицо своими острыми ногтями. Но реакция его не подвела. Он вовремя отшатнулся от нее. Взревев, эта взбесившаяся дура повторила маневр. И снова неудача. Тогда она презрительно бросила ему:

- Я убью тебя за Аньку, понял?! Выцарапаю тебе зенки твои наглые!

- Совсем спятила? – не отставал Вадим. – Вызвать тебе санитаров?

- Еще раз приблизишься к моей сестре, или попытаешься навредить ей…

- Сдалась она мне, как…

- Я видела фотографии! – рявкнула Маша. – Видела до того, как вы их сняли! Как ты посмел, унизить ее? Еще и на глазах у всего ВУЗа! Это по-мужски?

«Твою мать!»

Вадим оторопел, только сейчас сообразив, о чем она бормочет. Но и этой секундной заминки хватило, чтобы Стеклова поймала пальцами ткань его рубашки и вцепилась в нее мертвой хваткой. Ни оттолкнуть, ни сдвинуть.

И все же, кое-кому это удалось. Причем, без особого труда.

Крепко выругавшись, отец обнял Машку со спины. Впечатал ее миниатюрное тельце в свою мощную грудь и стиснул в кольце своих рук, что есть мочи. Мгновение, и под гневные вопли, он рывком оторвал ее от Вадима. Но даже завершив свою миссию отпускать сумасшедшую, яростно брыкающуюся девчонку не спешил. Вместо этого грозно рыкнул на сына:

- Скройся с глаз! Живо!

- Бать, я…

- Дома поговорим! – от отца повеяло арктическим холодом. – Дай ей успокоиться. Остыть. Ты действуешь на нее, как красная тряпка на быка!

Что ж… доля истины в его словах имелась. Вадим охотно подчинился.

Яростно саданув кулаком по стене, быстрым шагом покинул их.

Но направился не в аудиторию, а на парковку. Слишком много событий для одного дня. Слишком много эмоций. Он не собирался оставаться в стенах ВУЗа ни минуты. По крайней мере, сегодня.

Сев за руль своего внедорожника, принялся бесцельно нарезать круги по городу в надежде успокоиться. И сам толком не понял, как оказался у магазина женского белья...

Глава 16

Полторы недели спустя…

«Что такое не везет? И как с этим бороться?»

Недовольно скривившись, Аня швырнула на стол тетрадь с конспектами.

Совсем не ту тетрадь, которую должна была принести на сегодняшний семинар по психологии. День, начавшийся черти-как из-за не сработавшего будильника, преподносил все новые неприятные сюрпризы. Вот и не верь после этого в «пятницу-тринадцатое». А на календаре была именно она.

- Гадство! – тихо ругнулась Аня, но была услышана проходившей мимо одногруппницей, Мартой Житник – еще одна подруга Полозовой.

Резко затормозив, она развернулась к ней лицом и широко улыбнулась:

- Конспекты забыла, да? Если хочешь, можешь воспользоваться моими!

- Спасибо, - на ходу соврала Аня, отмахиваясь от нее. – У меня все с собой.

- Ладно. Обращайся, если что!

- Угу…

Еще раз улыбнувшись, Житник грациозно продефилировало к своему столу.

Аня же, проводила ее настороженным взглядом, отказываясь принимать новую реальность. Ту, в которой с ней все держались дружелюбно. Ту, в которой на нее никто не нападал. Да… за последние полторы недели ее университетская жизнь кардинально изменилась. И начались эти изменения сразу после того мерзкого случая с фотографиями. Тогда, вернувшись домой, Аня заперлась в ванне и прорыдала там около часа. Но не из-за выходки прихвостней Полозовой. Из-за Вадима. Из-за своей странной реакции на него. Из-за тех пугающих чувств и эмоций, которые пробуждали в ней его прикосновения. Успокоилась она в тот день с большим-большим трудом.

И то лишь после того, как пообещала себя, держаться подальше от этого идиота. Избегать встречи с ним всеми правдами и неправдами. А лучше, вообще никак на него не реагировать. Чуть позже, поразмыслив над ситуацией с фотографиями, Аня решила, что не склонит головы перед этими придурками. Они решили ее засмущать? Заклевать? Заставить сидеть дома, сгорая от стыда? Ну, уж нет! Не выйдет! И пусть из-за столкновения с Вадимом, она не спала всю ночь, утром один черт… шла в институт, как на войну. Готовилась к жесткому противостоянию с мажорами. К их придиркам и насмешкам. Однако, ее ждал сюрприз – воевать с ней никто не собирался. Более того, в течение дня к ней подошли все участники конфликта и извинились. Ну… почти все! Ксюха демонстративно игнорировала ее существование, а Зойка публично заявила, что принесет ей извинения сразу, как только сама Аня извинится. В итоге, каждый остался при своем.

С тех самых пор к Ане либо проявляли преувеличенное дружелюбие, либо вовсе не замечали ее. И честно говоря, второй вариант устраивал ее больше.

Ей не приходилось натянуто улыбаться в ответ недавним врагам, в любую минуту ожидая удара в спину. С них станется. В целом же, Аня было обескуражена. Она не понимала, что происходит. И вроде радоваться должна – их с Машкой наконец-то оставили в покое. Да только в душе царил хаос. Смятение. Мысли о причинах столь резких перемен порождали тревогу:

«Почему все они вдруг стали шелковыми? Мягкими и пушистыми? Что на них так сильно повлияло? Тот факт, что Машка закрутила роман с представителем их круга, Генкой Токаревым? Он нас защищает? Или кто-то другой? Быть может… Вадим посодействовал? Он же… обещал!»

И тут же отметала от себя подобные мысли:

«Едва ли! У него сейчас… и своих проблем хватает!»

Похоже, Збруев тоже целенаправленно избегал ее. Ведь за эти полторы недели Аня пересекалась с ним не более четырех раз. И то, мельком.

Зато, слышала о нем от других студентов регулярно. О них с Ксюхой шептались на каждом углу, с особым удовольствием перемывая им кости.

И все разговоры сводились к одному:

«Да, клянусь! Я своими ушами слышала, как Ксюха Зойке жаловалась на него! Бесилась, кричала, обвиняла его в предательстве и измене! Она нашла у него в машине женские чулки! Представляешь? Они из-за этого страшно разругались. И до сих пор дуются друг на друга! Все не помирятся никак. Упрямые оба. В качестве доказательства любви, она что-то потребовала у него. Какие-то условия ему выставила, а он… не спешит их выполнять. Ходит теперь мрачный, злой. Срывается на всех. Весь универ кошмарит!»

От подобных сплетен Ане становилось тошно. Да и эмоции она испытывала крайне противоречивые. Нутро острой иглой царапало. В голове шумело:

«Кобель! Еще к кому-то под юбку ныряет! Ну, и чьи это были чулки?»

Впрочем, она не хотела этого знать. Но при мысли, что сама могла оказаться для Вадима той, кто забудет «бельишко в его тачке», то есть… его случайным перепихоном на стороне, неистово презирала себя за дурость.

Даже сейчас, просто размышляя об этом, Аня очень сильно злилась.

«Еще и тетрадь эта дурацкая…»

Не выдержав, она схватила со стола свой телефон и выскочила из аудитории.

Завернув за угол – туда, где было не так шумно, набрала номер сестры.

- Да? – сонно прокряхтела та, приняв вызов лишь с шестого гудка.

- Хватит дрыхнуть уже! – строго прикрикнула Аня. - Подъем!

И услышала в ответ недовольное фырчанье:

- Зачем? Я не хочу! Мне во вторую смену…

- Я важные конспекты дома забыла, - усталый вздох сорвался с губ. – Отправь мне тетрадь на такси и спи дальше!

Буркнув «хорошо», Машка отключилась не прощаясь.

А Аня подняла глаза и… оказалась нос к носу с Вадимом. Случайно.

Явно не подозревая о ее нахождении здесь, он вынырнул из-за угла.

Куда-то по своим делам торопился, но резко остановился, дабы избежать столкновения с ней. Окинул ее тяжелым долгим взглядом, шумно выдохнул, молча кивнул в знак приветствия и… прошел мимо. И этот жест – холодный, безразличный, неожиданно задел Аню за живое. Ей вдруг захотелось съязвить парню. Не успев удержаться от колкости, она бросила ему вслед:

- Я так понимаю, ущерб мне возмещать ты не собираешься?

- О чем ты? – отозвался он не оборачиваясь. Остановился, и на том спасибо.

- С трех раз догадайся!

- Я его возместил! – прорычал Вадим, ринувшись ее сторону. – Сполна!

- Разве? – иронично хмыкнула Аня. – Что-то я не заметила!

- Глазки протри, - вкрадчиво, приближаясь почти вплотную. – И заметишь!

Она последовала его совету. Потерла глаза, огляделась по сторонам, неопределенно пожала плечами и обреченно развела руками:

- Все еще не вижу! Так, где они? Где мои новенькие…

- Я купил их! – глухо пробормотал Збруев, поглядывая на нее как-то странно. Слишком внимательно. – Как и обещал. В тот же день. Но не отдам их тебе!

- Решил пойти по стопам почтальона Печкина?

- Эм… что? – недоуменно нахмурился Вадим.

- Это из мультфильма! - зачем-то пояснила Аня. – Ну, помнишь? У меня есть посылка для вашего мальчика, но я ее вам не отдам. У вас докУментов нет.

- Точно! Смотрел в детстве! – кивнул парень, улыбнувшись ей.

Искренне. Открыто. По-настоящему.

И к подобному зрелищу она оказалась не готова. Напряженно застыла перед ним, забывая даже дышать. Збруев тоже встрепенулся. Улыбка испарилась с его лица. Взгляд остекленел. Он увлажнил губы, явно собираясь сказать ей что-то, но не успел. Совсем рядом раздались мужские голоса, и уже спустя секунду из-за угла показался Клюев в компании еще одного их приятеля. Увидев Аню и Вадима, стоящих непозволительно близко друг к другу, Никита гневно прищурился. На что Збруев лишь усмехнулся – холодно, надменно, с превосходством. Едва заметным кивком велел друзьям идти, куда шли. А когда те подчинились, двинулся за ними следом. Они быстро скрылись из ее поля зрения, но Аня продолжала стоять на месте, как пришибленная и задаваться вопросами:

«Что это было? Зачем я заговорила с ним?»

Отвесив себе мысленного пинка, девушка вернулась в аудиторию и принялась ждать звонка от Машки. К счастью, сестра отправила ей конспекты почти сразу. Да и привезли их быстро. Ближе к концу перемены Аня забрала тетрадь у водителя. Воодушевленная этой маленькой победой над трудностями, она шустро взбежала по лестнице на второй этаж.

Скоро звонок, а опаздывать на семинары по психологии очень не хотелось.

Но у судьбы на этот счет были иные планы. В последний момент кто-то грубо схватил Аню за локоть, удерживая ее на месте. И этим «кем-то» оказался Збруев. Только не равнодушный и улыбчивый, как некоторое время назад, а… колючий, злой и взбешенный чем-то до крайности.

- Тормозни-ка! - презрительно выплюнул он, отпуская ее, но преграждая ей путь. Волны ярости, исходящие от него, буквально сбивали с ног.

Растерявшись, Аня тихо обронила:

- В чем де…

- Не прикидывайся! Я все знаю!

- Знаешь, что?

- Ты довела до слез мою девушку! – прозвучало как приговор.

- Чего? – изумленно. - Неправда! Я ведь даже не общаюсь с твоей ку…

- То есть, Ксюха все выдумала? – Збруев наотмашь хлестанул ее словами. Обжег презрительным тоном. - Оклеветала тебя, бедняжечку? А сама рыдает теперь в туалете просто так? Без причины? От нефиг делать?

- Откуда мне…

Вадим подошел вплотную, бесцеремонно вторгаясь в ее личное пространство, и угрожающе навис над ней. Его сильные пальцы стальным жгутом обвились вокруг ее запястья. Голосом, буквально сочившимся ядом, он отчеканил:

- Придется тебе… хорошенько извиниться!

- За что? – искренне возмутилась Аня. – Я ничего ей не сделала!

- Значит, извинишься просто так. На будущее. В качестве профилактики.

«Ну, нет! Это уже перебор! Эт уже… слишком!»

- Да пошел ты! – в тон ему выкрикнула девушка. - Я скорее сдохну, чем подвергну себя такому унижению! Тебе нужно, ты и извиняйся!

Она освободилась. Каким-то чудом вырвав руку из его клешней, помчалась в сторону нужной аудитории. Но этот мерзавец оказался быстрее. Догнав ее в считанные секунды, он мертвой хваткой вцепился в ее локоть, и силой поволок в обратном направлении. К своей избалованной стерве-Ксюше. Извиняться за… Бог знает, что! Разумеется, Аня сопротивлялась, как могла. Упиралась каблуками в пол, брыкалась и изворачивалась, подобно дикой кошке. В какой-то момент удача ей улыбнулась – она почти вырвалась из лап своего мучителя. Потерю контроля над ситуацией почувствовал и Вадим. Потому и сработал на опережение. На инстинктах. Не подумав. Глухо зарычав, он пригвоздил Аню к ближайшей стене и предостерегающе… до боли стиснул ладонями ее талию. Абсолютно… голую талию! В процессе борьбы, как оказалось, ее кофта задралась до уровня груди, почти полностью обнажая живот. Аня дернулась, точно всполохами пламени ошпарившись, и… притихла. Тяжело дыша и ошарашенно взирая на нее с высоты своего роста, замер и ненавистный ей мажор. Всего на секунду. На крохотный миг. А потом, мгновенно придя в себя, он брезгливо отшатнулся от нее, и наспех вытер ладони об одежду, всем своим видом демонстрируя отвращение.

Аня не осталась в долгу, и тоже принялась остервенело стирать с кожи невидимые следы его прикосновения. Но внезапно ее жестко переклинило от осознания:

«Он же лапал меня! Снова лапал этими своими… мерзкими культяпками!»

Звук быстрой хлесткой пощечины эхом отразился от стен. Руку заломило от силы, вложенной в удар. Заскулив от боли, Аня прижала кисть к груди.

Вся подобралась и съежилась, ожидая… как минимум ответной оплеухи за подобную выходку. Знала же, что Збруев способен на многое.

Она боялась поднять на него глаза. Панический страх парализовал ее.

Однако, вершить расправу над ней Збруев не спешил.

Лишь тихонько прохрипел ей на ухо чужим незнакомым голосом:

- Я хотел бы ответить тебе тем же, но… не могу! Пусть и никакая , но ты все же… девушка! Но запомни - этого я тебе не прощу. Ты дорого заплатишь мне. И за Ксюху, и за… за это вот. Нет, я не стану вредить тебе физически. Я раздавлю тебя морально. Найду твое слабое место и ударю по самому больному. Жди, Стеклова! Жди!

Его угрозы произвели на Аню неожиданный эффект. Она рассмеялась.

Рефлекторно схватившись за его плечо, в поисках дополнительной опоры, зашлась в приступе дикого хохота. И черт знает, защитный механизм какой сработал или просто напряжение сказалось. Но факт оставался фактом - Аня продолжала давиться смехом и никак не могла успокоиться. В чувства ее привел все тот же Збруев. Предостерегающе рыкнув, он яростно саданул ладонью по стене. Рядом с ней. В нескольких сантиметрах от ее головы.

Своего он определенно добился - Аня замолчала. Насквозь буравя его презрительным взглядом, увлажнила пересохшие губы и… улыбнулась.

Холодно. Фальшиво. Не вышло иначе. Ведь в ушах звенел его грубый голос:

«Пусть и никакая, но ты все же… девушка!»

Глупо. Как же глупо. Из всей его мерзкой тирады больнее всего ее задела именно эта фраза. Она ранила ее, порождая бесконтрольный гнев в душе.

Цепляясь за последние крупицы самообладания, Аня прочистила горло.

- Серьезно? – бросила равнодушно, наконец-то удостоив Збруева ответом. – Ты? Найдешь мое слабое место? Ой, не смеши меня! Ты не заметишь его, даже если я… ткну тебя в него… носом! Ты слеп, как крот!

Вадим молчал, взирая на нее с каменным лицом. С ним происходило что-то.

Она чувствовала это. Ощущала. Видела. По его напряженной позе. По его тяжело вздымающейся груди. По лихорадочно сверкающему одичавшему взгляду. А еще… они снова стояли слишком близко. Непростительно близко друг к другу! Его безбожно горячее дыхание застревало в ее волосах. Щекотало кожу. И… путало мысли. Как же чертовски сильно оно путало ее мысли! Вадим тем временем, прохрипел немного заторможенно:

- Веселись, пока можешь! Но… тебе будет не до смеха, когда это произойдет!

- Если, - поправила его Аня. – Если это произойдет!

- Ты меня… либо плохо знаешь, либо тупо недооцениваешь.

- Зато ты переоцениваешь себя с лихвой! Возомнил себя вершителем судеб, а… по факту, ничего из себя не представляешь. Обычный мажор, коих тысячи. Без денег и покровительства родных большинство из вас – пустое место. Да, ты из уважаемой и очень влиятельной семьи. Да, твой отец достиг больших успехов в бизнесе – его заслуг никто не умаляет. Но то – он! А ты? Кто? Жалкая тень своего отца? Чего в этой жизни добился ты? Сам? Своим трудом? Своим потом и кровью? Умом? Хотя, о чем это я? Где ты и где…

Аня осеклась, напряженно вжавшись в стену – Вадим поднес руку к ее лицу.

Но не для того, чтобы ударить, как оказалось. А для того, чтобы мазнуть костяшкой пальца по ее щеке и заставить девушку умолкнуть на полуслове.

Его маневр сработал – Аня круглыми от шока глазами уставилась на парня.

Он же, склонившись ниже, вкрадчиво произнес:

- Осторожнее с высказываниями, милая моя! Тебя заносит!

- Я тебе не милая! – огрызнулась Аня, ощущая странный трепет в груди.

Слабый. Едва различимый. Но от него не осталось и следа, когда Вадим окатил ее колючим ледяным взглядом, стиснул зубы и проскрежетал:

- Само собой! Но сути дела это не меняет - извиняйся, давай!

- Перед кем еще? – насторожилась девушка. – Перед тобой?

Збруев уверенно кивнул. И Аня просто оторопела от его наглости.

- За… за что? – ее возмущенный вопль эхом разнесся по коридору.

Как и жутко недовольный рев Вадима:

- А, по-твоему, не за что? Ты только что меня … по лицу шваркнула! Могла ведь просто по шарам съездить, или в грудак пробить если не понравилось тебе что-то. Но, нет же! Самый унизительный для мужика способ выбрала! Самый унизительный для МЕНЯ! НИКТО и НИКОГДА не бил меня по лицу - я ломал конечности и за меньшее! И ты не имела на это никакого права!

- А нечего было руки распускать! Кто тебе разрешал лапать меня?

- А тебе? – крохотный шаг вперед. – Кто тебе разрешал ко мне прикасаться?

- Я не…

- А ты ведь не просто прикасалась, – продолжал наседать на нее Вадим, напоминая о том дне, о котором она так старательно пыталась забыть. – Ты меня поцеловала! И что? За это мне следовало и тебя отхлестать по щекам?

Пауза. Надрывный вдох. Хриплый выдох. И едва различимое:

- Или все же по заднице?

«О, боже мой! О чем бормочет этот ненормальный?»

Аня смутилась. Такой потерянной и дезориентированной она чувствовала себя впервые. Ее кожа вспыхнула огнем - хоть голышом в сугроб прыгай в поисках спасения от этого пожара. Сердце гулко загрохотало за ребрами. Не зная, куда деть глаза, она тихо обронила:

- За поцелуй прости. Я… очень сожалею. Но по лицу ты получил за дело.

Девушка рискнула поднять на него глаза:

- Ты даже оправдаться мне не дал! Ничего не объяснил. Налетел, как сумасшедший. Обвинил черт знает, в чем и… силой поволок на поклон к своей Ксюшеньке! Что мне оставалось? Ты вынудил меня… защищаться!

Вадим помрачнел. Мелко вздрогнул всем телом, будто ото сна очнувшись. Его взгляд прояснился. Брови сошлись на переносице. Медленно, без резких движений он отстранился. Отступил на безопасное расстояние. Напряженно передернул плечами. Выдержав небольшую паузу, почти спокойно заявил:

- У нее случилась истерика. Когда я нашел ее в туалете, она уже рыдала в три ручья и тебя прок… В общем, она прямым текстом сказала мне, что все из-за тебя. Что ты публично унизила ее и довела до слез. Скажешь, это не так?

Аня задумалась, прокручивая в памяти весь сегодняшний день.

Мало ли, что эта "принцесса" могла принять за оскорбление?

Вадим же истолковал ее молчание по-своему:

- Что и требовалось доказать! – бросил надменно. – Я скажу тебе один раз, Стеклова. Один единственный раз. Постарайся запомнить мои слова - я никогда не дам ее в обиду! Ксюха очень дорога мне! Трижды подумай, прежде чем лезть к ней в очередной раз. Прежде чем изо дня в день цеплять ее по поводу и без. Больше не будет предупреждений. Только последствия!

Аня изумленно уставилась на Вадима, невольно выдохнув:

- Чего? Это я… ее цепляю? Я… к ней лезу?

Похоже, шок от услышанного явственно отпечатался у нее на лице.

Ибо Збруев, крайне озадаченный ее реакцией, недоуменно прищурился.

Впервые она увидела в его глазах не тотальную уверенность в абсолютной честности своей девушки, а… пусть небольшое, но все же… сомнение.

Интуитивно ухватившись за это, Аня решила попытаться вывести эту сучку на чистую воду. И разобраться наконец, какого черта здесь происходит?

Почему Вадим так уверен, что именно она является агрессором для Ксюхи?

- Пошли, – игнорируя предательскую дрожь во всем теле, Аня обхватила себя за плечи. – Отведи меня к ней. Я хочу… извиниться.

На удивление, Збруев не сдвинулся с места.

Прожигая ее странным взглядом, он задумчиво протянул:

- Ты лжешь! Вот сейчас… ты лжешь!

Аня покачала головой, уверяя его в обратном:

- Я правда извинюсь. Если она скажет мне, чем я ее обидела, я извинюсь.

- Ты в любом случае извинишься.

- Не в любом! – Аня гордо выпятила подбородок. – Только если моя вина будет обоснована и доказана. Но… если в процессе наших с ней переговоров выяснится… совсем обратное, ты кое-что пообещаешь мне. Идет?

- Ты…

- Вадим, не унижайся! – раздался внезапно за их спинами писклявый голосок Полозовой. А спустя пару секунд она грациозно выплыла из-за угла. И Аня не имела ни малейшего представления, как давно эта сучка там стояла, и… как много слышала. Девушка тем временем продолжала:

- Отстань от нее – много чести для такой, как она! Мне не нужны ее паршивые извинения! Мне вообще ничего от нее не нужно!

Застигнутый врасплох, Вадим взглянул на свою пассию исподлобья и тихо чертыхнулся. А Аня, возмущенная до крайности, процедила сквозь зубы:

- Как это тебе ничего от меня не нужно? Хочешь сказать, что не преследовала конкретную цель, нажаловавшись на меня своему герою? Не хотела, чтобы он спустил на меня всех собак, защищая тебя? Я должна в это поверить? Должна закрыть глаза на то, что ты взяла и ради забавы оклеветала меня?

Полозова театрально схватилась за сердце. Но голос ее сочился ядом:

- Оклеветала? В каком месте? Я сказала чистую…

- И вообще, - бесцеремонно перебила ее Аня, шагнув вперед. – Что значит, «для такой, как она»? Откуда в тебе столько презрения и ненависти ко мне? Я что, по-твоему, чем-то хуже тебя? Человек второго сорта, быть может?

- Да! Всем! – триумфально улыбнулась Ксения. – И ты сама это сказала! Значит, прекрасно понимаешь, что тебе здесь не место – среди людей высшего сорта!

Аню заколотило от ярости. От жгучего желания вцепиться этой дряни в волосы. Но она смогла удержать эмоции в узде. И даже иронично хмыкнула:

- И ты… всерьез причисляешь себя к таким людям? Только из-за того, что родилась в богатенькой семье? Пф! Это даже звучит смешно!

Аня и впрямь рассмеялась. Ксюша же, напротив – покрылась красными пятнами. Подалась вперед и закричала, теряя над собой контроль:

- Замолчи! Закрой рот! Кто ты такая, чтобы надсмехаться надо мной?

- Человек, - максимально спокойно отозвалась Аня. – Обычный человек, которого ты достала уже своими придирками! Но я не собираюсь ругаться с тобой. И до твоего уровня опускаться тоже не собираюсь. Я здесь для того, чтобы извиниться. Говорят… я тебя публично унизила? Довела до слез?

Аня демонстративно покосилась на Вадима, который стоял неподвижной скалой и молчал, с мрачным выражением лица наблюдая за Полозовой.

А та, будто бы не замечая этого, элегантно скрестила руки на груди.

Посмотрев на Аню, как на букашку у своих ног надменно выдала:

- Так и есть! И унизила, и до слез довела!

- Серьезно?

- Угу. Можешь начинать!

- Начинать? – Аня изобразила искреннее удивление. - Что именно?

- Вымаливать у меня прощение!

- Прямо вымаливать? – нервный смешок сорвался с губ. – На коленях?

Глаза Полозовой опасно сверкнули. Изо рта изверглось змеиное шипение:

- Если пожелаю, и на колени встанешь! Тебе же так… привычнее, да?

Уловив в словах этой дряни грязные намеки, Аня что есть мочи стиснула кулаки. И лишь усилием воли удержалась от рукоприкладства.

Вместо этого, она натянуто улыбнулась одногруппнице:

- Считай, что я уже готова пасть к твоим ногам! Рассказывай, за что?

- М-м-м?

- За что мне извиняться? Чем я тебя унизила? Еще и публично…

- Меня унижает сам факт твоего существования! – надменно перебила ее Ксения. – И на слезу пробивает всякий раз, когда я вижу твою постную…

На сей раз перебили уже ее. Неожиданно в их задушевную беседу вмешался Збруев, о существовании которого обе они благополучно забыли.

До этого момента Вадим внимательно слушал и наблюдал за происходящим со стороны. Теперь же, насупившись, проскрежетал стальным голосом:

- Ксю!

Одно слово, но произнес он его таким тоном, что даже Аня рефлекторно втянула голову в плечи. А Полозова вздрогнула от неожиданности, уставившись на Вадима так, будто впервые его увидела. С укором. С обидой.

- Ты что, - проблеяла она дрожащими губами. – Ты защищаешь ее? Эту вы…

- Я сказал, довольно! – повторил Збруев, припечатав ее тяжелым взглядом.

Однако на Ксению его слова произвели противоположный эффект.

Вместо того, чтобы успокоиться, она взвизгнула и кинулась к Ане.

Вернее, попыталась. Но не успела и шага сделать, когда Вадим встал на пути у своей девушки, фактически отгораживая Аню от нее… собственным телом.

И данный жест, похоже, окончательно вывел Полозову из равновесия.

Будто не замечая его перед собой, она закричала:

- Ты кем себя возомнила, Стеклова? Ходишь тут, как по подиуму. Жопой перед нашими парнями крутишь! Надеешься, что на тебя хоть кто-то позарится? Вырядилась в приличные шмотки и сразу королевой бала себя вообразила? Наивная! Хоть в золотой чешуе в универ заявись - ты как была для нас выскочкой-льготницей, так ей и останешься! Скажи ей, любимый! Скажи! Ты ведь и сам… ненавидишь ее! Терпеть не можешь эту…

Она испуганно пискнула, когда Вадим вдруг схватил ее за плечи и тряхнул.

А следом угрожающе прохрипел:

- Приди в себя, наконец! И… последний раз тебя прошу – замолчи!

На сей раз Ксения подчинилась. Притихла, прильнув к его широкой груди.

Збруев же стоял без движения. Не отталкивал ее, но и не обнимал в ответ.

А Аня поняла, что не хочет оставаться рядом с ними ни на секунду.

У нее внутри все огнем полыхало от представшей взору картины.

Судорожно втянув воздух полной грудью, она попыталась уйти.

Но… будто почувствовав это, Вадим схватил ее за руку. И столь невинное прикосновение отозвалось странной трепетной дрожью во всем ее теле.

Причем, не только в ее. Вздрогнув, как от удара статическим электричеством, Збруев разжал пальцы. Глядя ей прямо в глаза, покачал головой:

- Не спеши. Мы еще не закончили.

- Закончили, - возразила Аня, отступая на шаг. – Я выяснила все, что хотела. Убедилась в том, что ничего плохого не сделала. Что ни в чем не виновата.

- Ну и вали, тогда! – вновь ощетинилась Полозова. – И не переходи мне дорогу, если не хочешь серьезных проблем! А то ведь… я прекрасно знаю, где ты берешь деньги на свои стильные шмоточки. Частенько, наверное, под богатеньких трахарей ложишься, да?

Аня не поняла, как оказалась рядом с ней. Как оторвала ее от Вадима, впечатала в стену и клокоча от ярости, отчеканила загробным голосом:

- Деньги на свои шмоточки я заработала сама! Своим трудом. Тяжким, честным и настолько почетным, что президент нашей страны… лично мне благодарности вручал и руку жал! Недурно для выскочки-льготницы, да? Я полна сюрпризов, милая! Ты не представляешь даже, с кем сейчас разговариваешь! И едва ли отупляешь своим куриным мозгом, что я – одна из немногих в этом ВУЗе, кому по силам уничтожить тебя! Но я не делаю этого, чисто по доброте душевной. Ну и… по просьбе своей горячо любимой тетушки, разумеется. А под кого я ложусь, тебя вообще касаться не должно! Ты лучше за языком своим следи, чтобы я… под твоего трахаря… не легла!

Она брезгливо оттолкнула от себя оробевшую и побледневшую от испуга Ксюху до того, как Вадим среагировал на происходящее и вмешался.

Лишь развернувшись и напоровшись на его остекленевший взгляд Аня поняла, что он и не собирался вмешиваться. Он был чем-то ошарашен.

Однако уйти ей не позволил все равно. Удержал за локоть, прохрипев:

- Извинись!

- И не подумаю! – Аня резко вырвалась из его клешней. – Катитесь-ка вы…

- Не ты, - прозвучало хлестко.

Озадаченно нахмурившись, Аня проследила за взглядом Збруева и буквально лишилась дара речи. Он бурил глазами свою пассию, вгоняя ту в ступор.

- ЧТО? – взревела она, осознав наконец услышанное. – Я тебе не… не… Как ты можешь? Как все это понимать? Сперва ты заставляешь весь универ перед ней на задних лапках прыгать, а теперь… и меня тоже?! Нет! Я не стану!

- Станешь, - усталый вдох. – И прекрасно это знаешь.

- Ни за что!

- Либо ты сейчас признаешь свои ошибки и расплачиваешься за косяки, - в голосе Вадима звенела сталь и решимость. – Либо… дальше без меня, Ксю.

- Что значит, без тебя? – нервно хохотнула Полозова. – Ты меня… бросаешь?

Збруев хранил молчание, продолжая выразительно поглядывать на Ксению.

А Аня, не в силах более наблюдать за их перепалкой, ринулась прочь.

И снова налетела на Збруева, у которого на нее были совсем иные планы.

- Отвали! – вспылила девушка, ударяя его ладонями в каменную грудь.

Толку ноль. Он не сдвинулся ни на сантиметр. А у Ани окончательно сдали нервы. Истерически расхохотавшись, она спустила на него всех собак:

- Тоже мне, борец за справедливость выискался! А ты не хочешь сперва сам извиниться? Это ведь не она… это ты мне кучу гадостей наговорил, когда…

- Ладно, Стеклова! – ехидно пропела Ксения у нее за спиной. – Все и правда зашло слишком далеко. Я была неправа. Сожалею. Раскаиваюсь. Мир?

Почти одновременно с ней Вадим сокрушенно выдохнул:

- Хочу!

И лишь спустя мгновение Аня сообразила, о чем он. Сказать, что она растерялась – не отразить и сотой доли действительности. В висках загудело.

Перед глазами поплыло. Сердце ухнуло в бездонную черную пропасть. Испытывая смешанные эмоции, она шарахнулась от них, как от прокаженных:

- К черту! К черту вас обоих!

К счастью, на этот раз Вадим не стал ее останавливать.

Лишь громко крикнул вслед:

- Какое обещание ты хотела с меня взять? Я… выполню его!

- Серьезно? – отозвалась Аня, даже не оборачиваясь.

- Да.

- В таком случае пообещай, что вся ваша компания… оставит меня и мою сестру в покое! Не замечайте нас. Не цепляйте нас. Не разговаривайте с нами. Пусть для твоих дружков мы с Машкой станем… невидимками!

Ответом ей служила звенящая тишина. Вадим не стал ей ничего обещать.

Глава 18

- Вадим, на счет сегодняшней вечеринки…

- Не сейчас! – грубо бросил он Клюеву, окликнувшему его в самый неподходящий момент. Вадим был страшно зол. И раздражен до крайности.

После ухода Стекловой, у них с Ксюхой состоялся разговор. Серьезный и основательный. По итогу которого они и разругаться успели, и помириться.

Но примирение то, как ни странно, желанного облегчения ему не принесло. Напротив, давило на него сильнее тяжеленной гранитной глыбы.

А виной всему реакция. Его необъяснимая реакция на ласки и поцелуи Ксюхи. Шепча о том, как сильно по нему соскучилась, она повисла у него на шее и начала осыпать лицо поцелуями. Потом добралась до его губ. Вадим же, стоял на месте, точно пришибленный и никак не мог избавиться от ощущения чего-то… неправильного. Отвечал ей лениво. Скорее машинально. Как робот. Не ощущая внутреннего отклика. Не ощущая ничего, кроме нежного физического контакта. Но почему? Как такое возможно? Она же… офигенная! Страстная. Сексуальная. О ней мечтают многие. Не мог же он отвыкнуть от нее за те полторы недели, пока они с ней были в ссоре?

Или все же мог? Вадим не знал. Не находил объяснения тому, что чувствовал. И это… откровенно сбивало с толку. Вгоняло в настоящий ступор. Более того, перед мысленным взором то и дело всплывал образ Ани. В ушах оглушающим набатом звучали ее слова, брошенные в порыве злости:

«Под кого я ложусь, тебя вообще касаться не должно! Ты лучше за языком своим следи, чтобы я… под твоего трахаря… не легла!»

Невообразимо. Немыслимо. Ни в этой жизни. Но стоило дать волю фантазии, стоило всего лишь представить, как она извивается под ним – голая, вспотевшая; как судорожно стонет, когда он погружается в нее на всю длину, и… кровь густым кипятком расползлась по венам. Мгновенно устремилась к паху. Почувствовав жесткий бугор на его штанах, Ксюха довольно ухмыльнулась. Промурлыкав что-то, призывно потерлась о его ширинку.

И это стало последней каплей для Вадима. Его терпение лопнуло.

«Что-то… не то! Что-то, черт подери, НЕ ТАК!»

Со свистом вытолкнув воздух из легких, он мягко отстранил Ксюху от себя.

В ответ на ее настороженный недоуменный взгляд, покачал головой:

- Остынь. Не время и не место.

- Но…

- Беги на пару. Скоро звонок.

- А ты?

- И я пойду, - чмокнув ее в висок на прощание, Вадим действительно ушел.

Только не на лекцию, как планировал изначально. Прокручивая в памяти все события сегодняшнего дня, он устало побрел в противоположную от нужной аудитории сторону. Там-то и натолкнулся на Клюева. Но разговаривать с ним не имел ни малейшего желания. По морде врезать за его длинный язык – это да. Но разглагольствовать с ним на тему общих планов на сегодняшний вечер – да ну, на хер! Никак не реагируя на его оклики, Вадим продолжил свой путь. Куда шел и зачем, сам наверняка не знал. Однако ни капли не удивился, когда в конечном итоге оказался у кабинета ректора. У Вадима были хорошие отношения с дядей. Искренние. Доверительные. А потому, не раздумывая ни секунды, он распахнул дверь и вломился к нему без стука.

Бондарев оказался на своем рабочем месте. Вальяжно развалившись в кресле, внимательно изучал папку с чьим-то личным делом. Скользил по строчкам… пусть цепким, но жутко посоловевшим взглядом. На его губах застыл хищный оскал. Он был так увлечен чтением, что не сразу отреагировал на бесцеремонное вторжение Вадима. Лишь спустя пару секунд, с трудом оторвавшись от содержимого папки, дядя посмотрел на него в упор.

- Племяш? – протянул задумчиво. – Случилось что-то? Почему не на лекции?

- Можно подумать, - улыбнулся Вадим, заняв свободное кресло по другую сторону ректорского стола, – будто ты никогда не прогуливал занятия.

Бондарев отложил папку в сторону.

- Да прогуливал, конечно, – не стал отрицать. – Причем, безбожно прогуливал. Но! Я ни разу не попадался. И так нагло не действовал.

Вадим развел руками:

- Оно и понятно. У тебя же не было дядюшки-ректора.

- Ай, прохвост! – хохотнул дядя. – Ты по делу? Или… соскучился?

- Не знаю. Просто пришел.

- Хорошо, раз так. Кофе будешь?

- Не-а. Не хочу.

- Ясно. Чего напряженный такой?

- А ты? – парировал Вадим, беззлобно ухмыляясь.

Дядя поджал губы:

- На днях Архип с Леськой возвращаются.

- Да, я в курсе, – не смог сдержать улыбки Вадим. – Малявка наша мне уже телефон оборвала. Домой все рвется. В родной город. Готова лететь, хоть сейчас – так сильно соскучилась. Архип тоже на низком старте. Так что же тебя напрягает, не пойму? Ты не рад возвращению собственных детей?

- Чушь не неси! – устало выдохнул дядя Яр, массируя виски. – Ты прекрасно знаешь – они всё для меня! Я не в восторге лишь от возвращения их матери!

- Куда деваться? – Вадим невольно скривился. – Она все еще… твоя жена!

Взгляд Бондарева сделался убийственно-острым. Лицо – еще более суровым.

- Нет! – выплюнул он пренебрежительно. - И уже давно!

- Против фактов не попрешь, - настаивал Вадим. – Вы с тетей Ниной женаты.

- Лишь на бумаге! – дядя уже почти рычал, недовольный вторжением в его личную жизнь. – Но едва ли мое семейное положение тебя как-то касается!

- И все же мне интересно, – Вадим закинул руки за голову, устремляя взгляд в потолок. – Почему ты до сих пор с ней не развелся? Собирался же, вроде?

- Собирался, - куда спокойнее отозвался Бондарев. – Но передумал.

- Семья поспособствовала? – Вадим поиграл бровями, намекая на старших родственников – на бабушку и деда – тех еще приверженцев традиций.

Дядя кивнул:

- Частично. Но у меня и без них достаточно причин для этого. Начиная от… не важно. Считай, что нас с Ниной устраивает текущее положение вещей. Она живет своей жизнью, я – своей. И пока эти параллельные плоскости не пересекаются, я готов мириться со штампом в паспорте, с этой женщиной, в качестве моей жены, и даже с тем, что она до сих пор носит мою фамилию.

Вадим беззлобно усмехнулся:

- А они пересекутся - ваши плоскости. И очень-очень скоро. Неспроста же она решила составить компанию Архипу и Леське. Предлог, конечно, хороший – всей семьей отметить совершеннолетие вашей дочери. Но даже я понимаю, какие цели она преследует. Вот увидишь, она захочет тебя вернуть.

- Если не закроешь эту тему прямо здесь и сейчас, то в ближайшие полтора часа ты увидишь кое-что другое! – врубил ректора Бондарев. – А именно…

К счастью, у него зазвонил телефон и свою угрозу он так и не озвучил.

Вадим получил временную передышку и с тревогой наблюдал за дядей.

Ответив на звонок, тот буквально поменялся в лице. Помрачнел. Нахмурился. Несколько секунд усиленно тер переносицу, а после принялся напряженно барабанить пальцами по крышке лакированного стола. Наконец, сухо бросив собеседнику «Я понял. Скоро буду!», он отложил телефон.

Интуитивно чувствуя что-то неладное, Вадим осторожно поинтересовался:

- Все нормально?

Выдержав паузу, Бондарев озадаченно прокряхтел:

- Ох, не знаю! Но не нравится мне все это. Есть у меня подозрение, что в стенах нашего ВУЗа происходит какая-то херня. Причем… не совсем законная. И я почти уверен, что к этим событиям так или иначе причастен наш декан – Максим Витальевич. Чего он добивается, понять не сложно – на мое место метит. Только методы борьбы он выбрал… мягко говоря, гнилые.

Вадим кивнул, разделяя его мнение. Ареев и впрямь был редкостной гнидой.

Студенты его терпеть не могли, да и коллеги с трудом переваривали.

- В общем, решил я заняться этим клоуном вплотную. Чтобы нарыть на него хоть какую-то информацию, две недели назад нанял частного детектива. У меня встреча с ним через сорок минут. Хочет отчитаться о проделанной работе. И если мои подозрения подтвердиться… будем разговаривать по-другому. Я рассказываю тебе все это не просто так. Позаботься о том, чтобы каждый в нашем ВУЗе был бдителен и осторожен. Не пренебрегайте своей безопасностью. И в сомнительные истории не встревайте. Просто учитесь!

- Я понял. Все сделаю.

- Очень на это надеюсь, - Бондарев потянулся, разминая затекшие мышцы. – Ты на колесах?

- Да.

- Отлично. Значит побудешь сегодня моим личным водителем - один хрен пары прогуливаешь. Перед отцом отмажу. Давай-ка прокатимся кое-куда.

Вадима его просьба лишь обрадовала. И уже спустя сорок минут они прибыли в пункт назначения. Им оказалась парковка торгового центра на окраине города. Велев ждать его здесь, дядя Ярик пересел в соседний автомобиль, водителем которого, очевидно, и был тот самый частный сыщик.

Дядя отсутствовал больше часа. За это время Вадим успел купить воду в ближайшем ларьке и прогуляться по парковке, чтобы немного размяться.

И с Ксюхой поговорить тоже успел. Она позвонила, как только у нее закончились занятия. И страшно расстроилась, узнав, что он уже уехал.

Однако, вспомнив о предстоящей вечеринке, воодушевилась - Вадим пообещал заехать за ней после девяти. Завершив разговор, он задумчиво уставился в одну точку. В душе творился страшный раздрай. В мыслях -бардак. Его прямо потряхивало от напряжения. От предчувствий, волнующих разум. Благо хоть дядя Ярик вернулся, не дав ему свихнуться от своих же мыслей. И сказать, что тот был взбешен – ничего не сказать. Шибанув дверью так, что чудом стекла остались целы, он принялся пристально изучать папку с какими-то бумагами. И чем дольше Бондарев ее листал, тем более мрачным становился. В какой-то момент и вовсе замер.

Его глаза расширились от удивления. Брови медленно поползли вверх.

Из горла вырвался грозный рык:

- Дура! Чертова дура! Ты хоть понимаешь, во что влезаешь, сумасшедшая?

- Ты о ком? – недоуменно уточнил Вадим, озадаченный его реакцией.

Дядя встрепенулся. Мгновенно обуздав эмоции, глухо прокряхтел:

- Поехали.

- Теперь куда?

- Принимать меры!

Он назвал ему точный адрес. Но найти его без навигатора оказалось проблематично. Они дважды уезжали в противоположном направлении.

В итоге сдались и воспользовались онлайн-картами. Вадим понятия не имел, куда они направляются и о каких мерах идет речь. Ведомый любопытством, он выполнял все требования Бондарева. Наконец, нужный дом они отыскали.

Остановились у участка, обнесенного высоким забором. Но калитка оказалась не заперта, и они беспрепятственно попали во двор. Дядя Ярик твердой размашистой поступью двигался вперед, как танк, идущий на таран. Вадим же, не скрывая любопытства, озирался по сторонам. Уютный дворик. Действительно, уютный. Небольшой, но ухоженный. И дом красивый. Двухэтажный. Оставалось только выяснить, кому он принадлежал.

С трудом сдерживая раздражение, Бондарев нажал на кнопку звонка, удерживая ту несколько секунд. Дверь почти сразу распахнулась и на пороге Вадим увидел… он забыл, как дышать, во все глаза таращась на Машку.

На Марию Стеклову, собственной персоной. Нарядная, при полном параде, она изумленно охнула, ожидая увидеть на пороге кого-то другого. Ее сложно в этом винить. Вадим и сам пребывал в ахере, от осознания простой истины:

«Аня! Здесь живет чертова… Аня! Мы дома у Стекловых!»

Машка же, хоть и оправилась от первичного шока, впускать их внутрь не спешила. Впившись в Збруева испепеляющим взглядом, прошипела:

- Ты что, жаловаться на меня приперся?

Спохватившись, вежливо поприветствовала ректора:

- Добрый вечер Ярослав Маркович! Ничего личного, но… вам лучше уйти! Я ни в чем не виновата. Не слушайте своего племянничка – он все врет! Пока!

Она попыталась захлопнуть дверь прямо у них перед носом, но Вадим не позволил. Стальной хваткой вцепился в ребро стального полотна. Машка пыхтела, но осуществить задуманное не могла – сил не хватало. Тогда она принялась отталкивать самого Вадима. При этом гневно выплевывая:

- Катись отсюда, кляузник чертов! Если из-за тебя сорвется мое свидание – а оно сорвется, если ты на меня нажалуешься, я тебя прокляну! А потом…

- Маша, кто там? – из глубин дома до них донесся голос Ольги Леонидовны.

- Никто-никто! – пролепетала в ответ ее племянница. – Ошиблись просто!

Но Бондарев, оттеснив девчонку в сторону, решительно шагнул внутрь.

- Расслабься, Мария, - пояснил невозмутимо. – Мы не по твою душу.

- Нет? – удивленно. – А… по чью, тогда?

Как раз в этот момент откуда-то сбоку вынырнула Ольга Леонидовна.

- Почему так сильно дует? – начала она было. – И с кем ты там болта…

Стеклова-старшая осеклась, увидев незваных гостей и застыла на месте, как вкопанная. И Вадим невольно присвистнул. Ну, а что? Не каждый день можно увидеть их строгую профессоршу в коротенькой атласной сорочке, которая едва ее задницу прикрывала. Еще и из ткани полупрозрачной почти. Ведь та подчеркивала гораздо больше, чем скрывала. Вадим по достоинству оценил ее троечки с торчащими под тканью сосками. Отлично сохранилась тетка. Всем бы в ее годы так аппетитно выглядеть. Улыбнувшись, он перевел взгляд на дядю и не поверил увиденному. Бондарев остолбенел. Тяжело дыша, он раздевал и без того полуголую Ольгу Леонидовну глазами. Пожирал плотоядным взглядом, скользя по ее изгибам сверху вниз.

Благо, хоть Машка разрядила атмосферу. У нее зазвонил телефон.

Схватив с вешалки сумочку, она быстро обулась и выскочила из дома со словами:

- Я ушла! Вернусь поздно! Не скучайте. Люблю-целую!

- Целую, - эхом повторила за ней Стеклова-старшая и наконец-то вышла из оцепенения. Нервно увлажнив губы, проблеяла. – Яр… Ярослав Маркович?

Было видно, как сильно она разволновалась. Попыталась прикрыться руками. А когда ничего из этой затеи не вышло, профессорша быстро метнулась к шкафу и торопливо закуталась в какой-то уродский безразмерный халат.

- Прошу прощения, - напряженная улыбка тронула ее губы. – У нас здесь женское царство. Одеваемся, как нам удобно. Мы… не ждали гостей.

Глава 19

Дядя Ярик охотно вступил в диалог со Стекловой-старшей, но Вадим не прислушивался к ним. Да и не смог бы, при всем желании. Он не различал слов. Только звуки. В висках так страшно гудело, что закладывало уши.

И сердце прямо изнутри таранило грудную клетку от осознания того, что… где-то здесь… в одной из комнат… прямо сейчас находится Аня.

Как она выглядит в домашней обстановке? Что делает? Чем занимается?

И как отреагирует на его появление в стенах собственного дома?

Об этом Вадим мог только догадываться. И неистово жаждал, чтобы девчонка появилась перед ним, как сделала ее тетка, несколько минут назад.

Но следовать примеру Ольги Леонидовны Аня не торопилась. А Вадим вдруг поймал себя на мысли, что готов сам сорваться на ее поиски в любой момент.

«Ну, где же ты? Ну? Покажись мне! Цып-цып-цып? Иди-ка сюда, Аннушка! Иди ко мне, Аню-ю-ю-юта! Смотри, я на твоей территории. Прогони меня. Вытолкай за дверь. Только… Бл*дь, ПОКАЖИСЬ! Иначе я за себя не…»

- Вадим? - строгий оклик дяди вывел его из своеобразного транса.

- Да? – отозвался он, продолжая буравить взглядом коридор, ведущий в прихожую. Все еще… пустой коридор. Ни намека на эту выскочку.

«Сучка! Специально что ли, прячешься? Так я найду тебя! Найду и вые…»

- Вадим! – голос Бондарева звучал все настойчивее. И это откровенно злило.

- Да, ЧТО? – раздраженно бросил Збруев, уставившись на него исподлобья.

- Дверь закрой! – прилетело в ответ. – Дует. Ольга Леонидовна замерзла.

Виновато улыбнувшись, профессорша мягко добавила:

- Если тебя не затруднит, Вадим…

Сообразив наконец, о чем идет речь, он выполнил их просьбу.

С грохотом захлопнул распахнутую настежь входную дверь.

- Прошу прощения, - прочистил горло, малость насупившись. – Я задумался.

Но в его извинениях никто не нуждался. Дядя Ярик и Ольга Леонидовна были поглощены исключительно друг другом. Один задавал какие-то странные двусмысленные вопросы, другая (то бледнея, то краснея от волнения) на них сбивчиво отвечала. Так продолжалось несколько минут подряд. А потом вдруг, дядя Ярик повел носом по воздуху, словно хищник, учуявший добычу, и все тем же суровым тоном поинтересовался:

- А чем это у вас так вкусно пахнет, Ольга Леонидовна?

- Что? – растерялась профессорша. – А, вы о… так это мы с девочками перекусить собирались. Анюта на стол накрывает. Вот едой и запахло.

Вадим дернулся, услышав ее имя. Оно раскаленной ртутью разлилось по венам. Внутри все закипело, забурлило от напряжения и эйфории.

«Так вот она где!» - громыхало в голове, оглушающим набатом.

Дабы успокоиться, он полной грудью втянул в себя воздух. И учуял его – аромат еды, свежей выпечки и чего-то еще. Пахло и правда вкусно. Так вкусно, что слюнки потекли и в животе тотчас же призывно заурчало.

Тем временем дядя Ярик хмыкнул, поглядывая на Стеклову сверху вниз:

- Я догадался, - протянул он иронично. – И что же у вас в меню?

Ольга Леонидовна растерянно пролепетала:

- Я сегодня ответственная за десерты. Сырники испекла и… булочки с изюмом в духовке остывают. А Аня жаркое приготовила. И салат, кажется.

- Булочки, значит? – уже откровенно стебался над ней Бондарев. – Это вот так вы худеете, да? На булочках и сырниках? А кофе с коллегами пить отказываетесь… из-за тех же десертов? Непорядок, Ольга Леонидовна!

Профессорша молчала, прожигая его таким разъяренным взглядом, будто собиралась насмерть забить несчастного ректора этими самыми булками.

Но дядя Ярик напрочь игнорировал ее молчаливые посылы.

- Итак, Ольга Леонидовна, - продолжил он деловым тоном. – Как долго еще вы собираетесь держать нас в дверях? До вечера? До утра? До второго пришествия? Конкретизируйте, пожалуйста. Сориентируйте по времени.

- Я не…

Не дожидаясь приглашения или же внятного отказа, дядя небрежно разулся.

- Где нам можно вымыть руки? – поинтересовался невозмутимо, чем вогнал Стеклову-старшую в еще больший ступор. – Скорее, Ольга Леонидовна! Соображайте скорее! Я заявился к вам не просто так, а по очень серьезному вопросу. И не уйду, пока мы не проясним некоторые… рабочие моменты. Но приступить сразу к делу не могу - я слишком зол сейчас. Так задобрите своего начальника, Ольга Леонидовна! Накормите, как следует, двух голодных мужиков! Глядишь, на сытый желудок они… чуточку подобреют!

Никогда… никогда еще Вадим не восхищался своим дядей сильнее, чем в эту самую минуту. Благодаря ему, у них появился реальный повод задержаться.

Недолго думая, он тоже разулся. Включившись в игру, прокомментировал:

- Прописная истина. Сытый мужик – довольный мужик.

Профессорша смущенно зарделась. Тем не менее, произнесла твердо:

- С радостью. Присоединяйтесь. Гостям мы всегда рады. Только… у нас все по-простому. Как у большинства обычных людей. Если не побрезгуете…

- Оля? – из глубин дома до них донесся звонкий голос Ани. Голос, от которого Вадим сплошь покрылся мурашами. – У меня все готово! Идем!

Набрав воздуха в грудь, Ольга Леонидовна крикнула в ответ:

- Иду-иду, милая!

И уже непосредственно им сказала гораздо тише:

- Добро пожаловать к нашему столу. Проходите.

Их не пришлось просить дважды. Вернее, его просить не пришлось.

Нагло оттеснив дядю в сторону, Вадим ринулся следом за профессоршей.

А в нескольких метрах от нужной двери и вовсе обогнал ее, вламываясь на кухню самым первым. И… камнем застыл от представшей взору картины. Аню он увидел сразу – взгляд приклеился к ней рефлекторно. Она стояла ко всем спиной и заканчивала приготовление салата, судя по всему. При этом пританцовывала и подпевала песню, клип которой крутили по телевизору:

- Одинокая берёзка-а-а-а… Горевает у окна-а-а… Думаешь, роняю слёзки… Кап-кап… Будто бы из-за тебя… Ооо, а, а, ОЛЕНЬ! А, а, ОЛЕНЬ! Как ты мне на-на-надоел! Ооо, а, а, олень! А, а, олень! Не скучай и не бо-бо-болей!

Вадим готов был заржать в голос, но не мог выдавить из себя не звука.

Теряя контроль, хотел приблизиться к ней в плотную, но ощущал себя парализованным. Его лихорадило. Бросало в жар от одного лишь ее внешнего вида. Аня облачилась во что-то типа фитнес-костюма. Причем, столь откровенного, что любая порно-актриса позавидует. Состоял он и коротких облегающих шортов, больше напоминающих трусы, и из… укороченного спортивного топа, заканчивающегося… где-то под грудью. Ее спина, живот, руки, ноги и даже часть задницы… были обнажены.

«Твою мать, Анюта! Твою ма-а-а-ать! Не хило тебя природа наградила!»

Безуспешно сражаясь за дыхание, Вадим жадно разглядывал Аню. С одержимостью ярого фанатика запоминал каждую деталь ее внешности.

Спортивное подтянутое тело. Тонкая талия. Плоский живот. Упругая накаченная задница. Стройные бедра. Гордая изящная осанка. Ямочки на пояснице. Миловидная родинка под коленкой. Волосы, влажные после душа.

«Ай, Стеклова! Ты, оказывается… искушение! Мое гребанное искушение!»

Вадим что есть мочи стиснул кулаки, сражаясь за самоконтроль. Что было архисложно, ведь Аня продолжала кромсать овощи для салата на разделочной доске, пританцовывать и задорно напевать ту дебильную песню:

- Ооо, а, а, ОЛЕНЬ! А, а, ОЛЕНЬ! Как ты мне на-на-надоел! Ооо, а, а, олень! А, а, олень! Не скучай и не бо-бо-болей!

Словно почувствовав постороннее присутствие, Аня резко развернулась лицом к двери. К ним. И оторопела, так и застыв с ножом в руках.

А Вадим не выдержал - застонал вслух, когда уперся взглядом в ее грудь.

Аккуратная. Стоячая. Упругая. С острыми призывно торчащими сосками.

И спортивный топ, обтягивающий верхнюю часть ее тела, как вторая кожа, ни капли не скрывал этого. Лишь подчеркивал…

«Чтоб. Мне. Сдохнуть! Су-у-учка-а-а! Ай, сучка!»

У него руки затряслись от желания прикоснуться к ней, вновь ощутить бархат ее кожи. Уткнуться носом в ее волосы и забыться, наслаждаясь их ароматом. Сжать эту чертову… маленькую выскочку в своих объятиях так крепко, чтобы она начала вырываться от недостатка кислорода. Чтобы ощущала его силу и четко понимала, в чьей власти оказалась. Чтобы брыкалась, шипела, орала, молотила его по груди, но… все равно оставалась в его руках. Ложь. Грязная ложь. В глубине души ему хотелось бОльшего. Гораздо бОльшего. Он был на взводе. Он был на грани. Он терял контроль над своими мыслями и желаниями. А еще… он чертовски мало спал в последнее время. И все из-за нее! Она снилась ему каждую ночь! Каждую проклятую ночь! Мучила. Изводила. Седлала его, как жеребца и порочно извивалась на нем. Терлась об него, как изголодавшаяся мартовская кошка. Просила. Умоляла, трахнуть ее… пожестче. Жадно целовала и томно шептала на ухо такие вещи, от которых он просыпался с дико колотящимся сердцем, в огненном поту и с каменным стояком. А так, как на тот момент находился в ссоре с Ксюхой (все из-за той же Аннушки и ее долбанных чулок, которые он сперва порвал, а затем… как идиот последний, купил!), то и справляться с проблемой ему приходилось своими силами. То в постели. То в душе. То, уперевшись башкой в ближайшую стену и стиснув зубы!

В общем… без полноценного секса он провел почти две недели. И это его… вынужденное воздержание не могло не сказываться на настроении. Вадим злился на окружающих и раздражался по любому поводу. Тем не менее, до сегодняшнего дня, до происшествия с Ксюхой ему удавалось избегать Аню. Не без труда, но удавалось. И делал он это намеренно. Принципиально игнорировал Стеклову. Не хотел усугублять ситуацию. Не хотел чувствовать себя последним ублюдком. Не хотел подыхать от чувства вины. Не хотел еще сильнее ранить Ксюху. Не хотел ставить под удар отношения с ней и многолетнюю дружбу их отцов. Матерей. Семей. Но, Дьявол! Стоило ему сегодня пообщаться с Аней (пусть и не на самые приятные темы), стоило прикоснуться к ней, прижать к себе, да даже просто за руку схватить и… инстинкты снова взяли верх над разумом. Особенно после ее слов, от которых его до сих пор потряхивало. Да и воображение нехило разыгралось.

«Я специально с пар свалил, чтобы не видеть тебя!» - злился Вадим, прожигая девчонку уже свирепым взглядом. – «Чтобы успокоиться, стереть себе память и ни о чем, НИ О ЧЕМ не думать! А что в итоге?»

Виновница всех его бед стояла совсем рядом. На расстоянии в несколько шагов. Полуголая! Круглыми от шока глазами Аня смотрела то на него, то ему за спину. Беспомощно хватала воздух открытым ртом, но не издавала ни звука. Лишь спустя пару секунд напряженного молчания, тихо пискнула:

- Это… что еще за… Какого хрена?!

- Анюта! – искренне возмутилась ее тетка. – Не выражайся!

- В чем дело, Оля? – запыхтела Аня, покрываясь багровыми пятнами. – Что происходит? Кто его впустил? Как этот га… человек вообще оказался здесь ? Прямо на нашей кух… Ой! Здра… здравствуйте, Ярослав Маркович!

Судя по всему, она только заметила вошедшего на кухню ректора.

- И снова здравствуй, Аня! – невозмутимо отозвался тот.

Вадима же прошиб холодный озноб. Осмотрев Стеклову с ног до головы долгим сканирующим взглядом, он ощутил ярость. Понял вдруг кое-что:

«Бл*дь! Дядя Ярик! Он ведь смотрит на нее сейчас! Видит то, что вижу я!»

И со шквалом эмоций, обрушившихся на него, совладать не сумел. Судорожно выдохнув, Вадим огляделся по сторонам. Заприметив в углу длинный пестрый фартук, ринулся к стойке с релингами и сорвал его с крючка. В два шага оказавшись рядом с Аней, напрочь игнорируя нож, зажатый в ее руке, он решительно накинул лямку фартука ей на шею.

А спустя мгновение, почти полностью укутал им эту несносную выскочку.

И веревки на талии затянуть умудрился. До боли. Намертво. Прямо на узел.

Аня оказалась столь ошеломлена его поступком, что даже не сопротивлялась. Она… словно в ступор впала. Замерла. Не моргала. Не дышала. А потом, когда более-менее пришла в себя, шумно сглотнула. Ее глаза опасно сверкнули. И в ту же секунду острый кончик ножа устремился к его груди.

- А-ну, отойди от меня! – потребовала Аня. – Живо!

Вадим вздрогнул всем телом, как от удара электрошокером. Нет, не от страха. От восторга. От какого-то шального… почти животного азарта. Хищно оскалившись, он решительно шагнул вперед.

Знал, что она не отступит – упрямства ей не занимать. Но также знал, что и реального вреда Аня ему не причинит. Так и вышло. Воинственно вздернув подбородок, она не сдвинулась с места. Кончик ножа больно впился прямо в центр его груди, чуть выше солнечного сплетения, но кожу не рассек – одежда защищала. Чтобы пробить ее, требовалось куда большее усилие.

Но… Аня не спешила его прилагать. А он – не спешил от нее отодвигаться.

- Анна! – Ольга Леонидовна, вклиниваясь между ними. – Это что еще такое?

- Самооборона! – задиристо выпалила Аня, не спуская взгляд с Вадима.

- Я сейчас кое-кому такую самооборону устрою! – профессорским голосом рыкнула Стеклова-старшая. - Прекрати немедленно! И вспомни о приличиях!

- С радостью прекращу, - язвительно пропела эта мелкая выскочка. – Но сперва, пусть он отойдет от меня! Я не знаю, чего от него ожидать!

- Так проверь, - усмехнулся Збруев, резко дунув ей в лицо.

- Ах, ты…

- Вадим! – холодно отчеканил дядя Ярик. – Уймись!

Игнорировать его требование он уже не мог. Даже из элементарного уважения к отцовскому брату. Примирительно вскинув ладони, Вадим попятился назад. Наступив на глотку гордости, отступил на пару шагов.

Облегченно вздохнув, Аня швырнула нож на разделочную доску.

Только сейчас Вадим заметил, как сильно у нее дрожат пальцы.

Дабы скрыть волнение, она сцепила их в замок и обратилась к Бондареву:

- Ярослав Маркович, почему вы здесь? Случилось что-то?

Окатив Ольгу Леонидовну негодующим взглядом, он кивнул:

- Можно и так сказать.

- Машка? – предположила Аня. – Снова наша Маша влипла в историю?

- Нет. Твоя сестра тут не причем.

- Что тогда?

- Успокойся, милая, - нервно хохотнула ее тетка. – Ярослав Маркович приехал ко мне. Нам с ним нужно… обговорить некоторые рабочие моменты. Вадим его просто сопровождает. Ну а я, в свою очередь, пригласила их к нашему столу. Поставь дополнительные приборы, пожалуйста.

Аня молча выслушала ее просьбу. Вадим уверен был, что будь ее воля, она охотнее выставила бы их обоих за дверь. Но… не в данной ситуации. Не в данный момент. Перечить тете, особенно в присутствии ректора она не стала. Вернулась к своему предыдущему занятию – дорезала овощи, перемешала получившийся салат и заправила его оливковым маслом со специями. Водрузив свой кулинарный шедевр на обеденный стол, Аня принялась рыскать в кухонных шкафчиках. Очевидно, в поисках дополнительной посуды. Тем временем Ольга Леонидовна жестом указала им на стол:

- Располагайтесь! Чувствуйте себя, как дома!

Дядя Ярик удобно устроился на первом попавшемся стуле.

Вадим выбрал противоположный – так он мог наблюдать за Аней.

Проверив нижние шкафчики, она приступила к осмотру верхних.

Самых верхних, до которых еле дотягивалась. Открыть-то их она открыла, а вот закрыть… рост не позволяла. Даже на носочках. Вадим уже хотел подколоть эту выскочку-коротышку и предложить свою помощь, но… она вдруг прыгнула. Очень-очень высоко прыгнула. Мощно оттолкнулась от пола и… будто торпедой рванула вверх. На доли секунды (за которые успела захлопнуть дверцу шкафа) зависла в верхней точке, и устремилась вниз.

Мгновение, и Аня уже твердо стояла на ногах. И приземлилась при этом так легко и играючи, словно весила меньше воздуха. Вадим изумленно уставился на девчонку. То, что он сейчас увидел, поразило его до глубины души.

«Как это она… так? Здесь же пол, а не батут!»

Размышления парня были прерваны все той же Ольгой Леонидовной.

- Спасибо, милая. Дальше я сама. А ты беги, переоденься. И тоже за стол!

Аня выскочила с кухни, как ошпаренная. Со скоростью ультразвука.

Проводив ее взглядом, профессорша предельно вежливо поинтересовалась:

- Какие напитки могу вам предложить? Чай? Кофе? Какао? Горячий шоколад? Компот? Морс? Вода?

Откинувшись на спинку стула, дядя Ярик прожег ее странным взглядом.

- А ничего покрепче у вас нет?

- В смысле, спиртное? – растерялась Стеклова-старшая.

- Спиртное-спиртное. Я сегодня не за рулем.

- Вино есть. Шампанское. Коньяк студенты первого сентября подарили.

- Отлично! – хищно прищурился дядя. – А бахните-ка со мной коньячку, Ольга Леонидовна! Составьте компанию своему начальнику!

- Ох, - она принялась нервно теребить пояс от своего уродского халата. – Я бы с радостью, но…

- Никаких «но»!

- Я не пью крепкие напитки. Могу поддержать вас вином.

Бондарев ничего ей не ответил. Но смотрел так, что женщина побледнела.

- Ну… если очень надо…

- Надо! – кивнул тот. – Наливайте!

Вадим не мог усидеть на месте. Вибрируя от напряжения, таращился на дверь. Как же ему хотелось рвануть следом за Аней. Просто встать и пойти за ней. И черт его знает, за каким хреном. Ему казалось, что она не вернется. Засядет где-нибудь у себя в комнате и носа оттуда не высунет, пока они не уедут. А уже этого допустить он не мог. Он собирался есть еду, приготовленную ей, сидя с ней за одним столом. И никак иначе!

Не выдержав, он все же вскочил со своего места.

Не придумав ничего умнее, глухо пробормотал:

- Ольга Леонидовна, где у вас можно вымыть руки?

- Так вот! Мой! - профессорша жестом указала на кухонную раковину.

Рядом с ней стоял дозатор с жидким мылом. Скрипнув зубами от досады, Вадим ругнулся про себя трехэтажным матом. Вслух же произнес:

- А туалет?

- Прямо по коридору, потом налево. Санузел совмещенный.

Недослушав ее, он ринулся прочь. Двигался быстро, но успевал разглядывать окружающее его пространство. Простенько, но со вкусом. И очень уютно.

В ванную комнату Збруев все же попал. И руки вымыл, и на лицо пару пригоршней ледяной воды плесканул. Чтобы хоть немного, хоть чуточку мозги охладить. Да толку ноль! Кровь, гонимая одичавшим пульсом, закипала прямо в венах. Оттого и руки тряслись. Оттого и ноги свинцом наливались. Вадим чувствовал себя пьяным. Вдрызг пьяным. Однако, заметив лестницу, ведущую на второй этаж, взобрался наверх весьма бодро.

Ведомый инстинктами, своим внутренним чутьем, он решительно двигался вперед. По опыту знал, что хозяйские спальни зачастую располагаются именно там. Он оказался прав. Едва оказался на втором этаже, услышал чье-то тихое гневное бормотание. Одна из трех дверей была чуть приоткрыта.

Передвигаясь почти бесшумно, Вадим застыл напротив нее, обессиленно уперся кулаками в косяки и заглянул в крохотную щель. Судорожный вдох застрял в горле. Внутренности скрутило узлом. Он видел ее! Видел прямо сейчас! Стоя посреди своей комнаты – раскрасневшаяся и взвинченная чем-то, Аня нетерпеливо дергала завязки своего фартука, пытаясь развязать их.

Но те не поддавались. А снять передник через голову или ноги она не могла.

И только сейчас Вадим понял, почему. Он явно перестарался. Затянул эти проклятые ленточки на ее талии так плотно, что они впивались в ее тело, оставляя красную борозду на коже. Слишком сильно. Слишком туго.

«Идиот! Ей же больно, наверное!»

Полный решимости, исправить свою ошибку, Вадим шагнул внутрь.

Заметив его, Аня напряженно застыла. А потом яростно выплюнула:

- Придурок!

- Я… помогу.

- Себе помоги! – зашипела она, сверкая разъяренным взглядом. – Свали из моего дома до того, как я спущу тебя с лестницы!

- Иди сюда, - не узнавая собственного голоса, Вадим поманил ее пальцем.

В ответ Аня продемонстрировала ему два пальца. Причем, оба средних.

Стремительным шагом он преодолел расстояние, разделяющее их. Вцепившись в изящную талию, рывком впечатал Аню в себя. Одним махом вышиб весь воздух из собственных легких. Втянул новый полной грудью.

В одно касание развернул Аню спиной к себе и принялся за дело.

- Потерпи, - попытался развязать этот чертов узел, но все тщетно.

- Скорее!

- Больно?

- Конечно! – обиженно. – Они же тонкие!

- Я не хотел…

- Осторожно! – приглушенно. – Не щипай меня!

- Я не…

- Ты прихватываешь кожу!

- Бл*дь! – стальной хваткой зафиксировав Аню в объятиях, Вадим велел тоном, не терпящим возражений. – Замри. Задержи дыхание.

- Зачем?

- Делай, что я говорю!

Как ни странно, Аня подчинилась. Пользуясь ее замешательством, Вадим в одно касание… с корнем вырвал эти проклятые завязки и отбросил их в сторону. Туда же полетел и фартук, снять который теперь не составляло большого труда. Тихонько вскрикнув, Аня попыталась отстраниться. Вадим не позволил. Не смог. Ощущая себя на всю башку пришибленным дикарем, пленил малышку, что есть мочи прижимая к своему дико грохочущему сердцу. Губы сами нашли ее шею. Впились в нежную плоть жалящим поцелуем. Руки заскользили по плоскому животу - одна вверх, к налившейся груди с тугими сосками, другая вниз, к плотно сжатым подрагивающим бедрам. Вадима тоже трясло и лихорадило. Дыхание потяжелело.

А воспаленный разум жестко коротнуло от ее тихого:

- Вадим? Что ты… делаешь?

«Что я делаю?» - взревел в нем кто-то дикий, сорвавшийся с цепи. - «О! Я, бл*дь, покажу тебе, что я делаю!»

Не проронив ни звука, Вадим развернул Аню к себе лицом. И ужаснулся, осознав, что теряет себя. Что тонет в ее посоловевших глазах. На гребанные атомы распадается в ее затуманенном взгляде. Увлажнив губы, Аня попятилась от него. Вернее попыталась. Он удержал ее на месте.

- Уходи… – прокаркала она изменившимся голосом. – Пожалуйста…

Ответом ей служил его утробный стон и… дикий яростный поцелуй.

Глава 20

Вадим ничего не мог с собой поделать. Он сорвался. Обезумел. Потерял над собой всяческий контроль, едва Аня оказалась в его власти. Едва он ощутил тепло ее тела и аромат ее бархатной кожи. И все! Тотальное помешательство!

Ни тело собственное, ни разум ему больше не подчинялись. Им правили голые инстинкты. Рефлексы. И… ощущения. Такие, от которых напрочь срывало крышу. Такие, от которых голова шла кругом, а в крови плескались страшные дозы адреналина и эндорфина. Такие, от которых грудь распирало и бл*дского воздуха не хватало. Он набросился на Аню, как сумасшедший. Мертвой хваткой прижимал к себе и со свирепой одержимостью вгрызался в ее мягкие губы. Не позволял ей ни дернуться, ни отстраниться, ни пикнуть.

В первые секунды Аня растерялась. Опешила. Напряглась всем телом. Потом, уперевшись ладонями в его каменную грудь, попыталась вырваться.

Уворачиваясь от его ласк, прогнулась в спине (из-за чего прижалась к Вадиму еще плотнее), но своего все равно не добилась. Он был неумолим.

И если бы мог, зацеловал бы ее до смерти. Однако, действуя интуитивно, он все же сменил тактику. Слегка ослабил хватку и поцеловал Аню совсем иначе. Глубоко. Жадно. Медленно и тягуче. Хозяйничая языком у нее во рту.

И едва не взвыл от кайфа, когда ее тело охватила трепетная дрожь. Когда веки налились свинцом и медленно сомкнулись. Когда она… ответила ему.

«Твою м-а-а-а-а-т-ь!»

Сквозь него словно тысячи вольт пропустили. С губ слетел мучительный хрип, и растворился в их… уже взаимных поцелуях. Вадим нагло шарил трясущимися ладонями по телу Ани. Мял ее упругие ягодицы, бедра. Стискивал тонкую талию. И с каждым разом все настойчивее проникал пальцами под ткань ее спортивного топа. Аня что-то невнятно мычала.

Не то протестуя, не то поощряя его. Но с каждой секундой, с каждым мгновением, проведенным в объятиях друг друга, оба они распалялись все сильнее. Казалось, даже воздух вокруг них раскален до предела. Он обжигал.

Вадим прервался на крохотный миг, позволяя Ане отдышаться. Сам же принялся покрывать легкими порывистыми поцелуями ее лицо. Шею. Тихонько рыкнув, впился зубами в аккуратный острый подбородок.

И шумно сглотнул, услышав ее рваный вдох. Увидев мурашки на ее коже.

«Д-е-е-е-в-о-ч-к-а!» - взревел беззвучно, ощущая опьяняющую эйфорию. – «К-р-а-с-о-о-о-т-о-ч-к-а! Так… тебе нравится? Так ты млеешь, да?»

Он вновь припал к ее губам. Как оголодавший. Как вконец свихнувшийся.

А потом, поддавшись примитивному позыву, припал к ее груди. Присосался к тугой соблазнительной вершинке прямо поверх тонкой ткани топа.

- О-о-о! – Аня судорожно всхлипнула, закатывая глаза и выгибая спину.

Вадим дернулся, как от удара током. Его трясло от желания… бОльшего.

И без того каменный член дернулся в штанах и затвердел еще сильнее. Яйца заныли. Почти ничего не соображая, он припал ко второй Аниной груди.

И глухо застонал, прямо с ее соском во рту. Застонала и она, впиваясь острыми коготками в его плечи. Ее веки затрепетали. Зрачки расширились.

Ладони обессиленно соскользнули с его плеч. Вниз. По ключицам. По груди. По животу. И замерли на его кожаном ремне с крупной металлической пряжкой. Вадим стиснул зубы, мечтая лишь об одном – ощутить ее прикосновения на своем члене. Но Аня замерла в нерешительности.

А потом, вдруг, запустила руки под его джемпер. Неуверенно, с затаенным трепетом провела подушечками пальцев по торсу Вадима, заставляя его внутренности гореть огнем и стягиваться узлом от запредельных ощущений.

Мгновение, и он нетерпеливо сорвал с себя джемпер, обнажаясь по пояс. Швырнул его куда-то и настойчиво прижал к пылающей коже ее ладони.

«Трогай! Разрешаю!»

Предоставляя Ане полную свободу действий, Вадим в который раз набросился на ее губы. Распухшие и налившиеся кровью от поцелуев с ним.

С ним! И черт его знает, что такого особенного он в этом разглядел.

Но… от одного лишь осознания данного факта его сердце затарахтело в груди, как реактивный двигатель. Терзая ее сладкий ротик своим ртом, Вадим все стремительнее терял связь с реальностью. Все сильнее хотел ее.

Эту маленькую… дерзкую… но до безумия сексуальную… выскочку!

Она была такой чувственной. Такой податливой. Она плавилась в его руках.

И будила в нем зверя одним лишь своим видом. Поддавшись искушению, Вадим задрал ее топ до уровня подмышек, полностью оголяя грудь.

Аккуратную. Упругую. Ох*енную грудь. Она колыхалась в такт судорожному дыханию своей хозяйки. Приковывала взгляд. Соблазняла.

Вадим облизнулся, уже представляя, как языком выписывает круги на этих острых чувствительных пиках. Его рот наполнился слюной. Руки задрожали.

Подхватив Аню под ягодицы, он без труда оторвал ее от пола. Приподнял так, чтобы ее сиськи оказались на уровне его лица и осуществил задуманное.

Она застонала, запустив пальцы в его чуть отросшие волосы. Дернула их. Вадим же, довольно заурчал, поочередно пожирая ее груди. Облизывая их, посасывая. Покрывая упругие полушария жалящими поцелуями. Затем, дурея от удовольствия, переместился вместе с Аней к широкой двуспальной кровати. Развалившись на ней, он вынудил девчонку оседлать его. Прямо, как во снах. В его чертовых снах с ее участием! Он продолжал остервенело ласкать ее грудь, одновременно лапая столь желанное тело. Изучая каждый изгиб. Каждую впадинку. Сгорая от вожделения, Аня нетерпеливо поерзала на нем. И это привело к тому, что ее разгоряченная промежность наконец-то соприкоснулась с огромным бугром на его штанах. Тишину комнаты пронзил мучительный двойной стон. Секундная пауза. Взгляд глаза в глаза. И… решительный шаг в пропасть. Без страховки. Сжав зубами один из ее сосков, Вадим мертвой хваткой вцепился в бедра малышки, наверняка оставляя новые синяки на ее нежной коже. Старался контролировать силу, но не мог. Был сосредоточен на другом. Покрывшись испариной, он… сдвинул Аню назад-вперед, заставляя ее ерзать на его каменном стояке. Даже сквозь слои одежды, разделяющие их, это было… слишком остро. Ошалев от ощущений, Аня выгнула спину и запрокинула голову. А Вадим окончательно сошел с ума. Он принялся наращивать темп, требуя от нее того же самого. Двигался сам, и ей помогал тереться об него. Вскоре комната наполнилась их рваным дыханием и приглушенными стонами. Шуршанием ткани и звуками порывистых поцелуев. Забывшись, растворившись в том безумии, которое происходило между ними, Аня с упоением ласкала его обнаженный живот.

Гладила. Царапала. Щекотала. А когда он заставлял ее ерзать на нем быстрее, откидывалась назад, прогибаясь в спине невероятно сильно. Она была гибкой. Немыслимо гибкой. И верхом на нем смотрелась до одури эффектно.

От одного лишь этого зрелища можно было кончить сотню раз. Но Вадим сдерживался из последних сил. Сперва хотел толкнуть за грань ее. Увидеть, как ее скрутит от удовольствия. Увидеть, как эта девочка бьется в экстазе.

А она уже была близка. Он чувствовал это. Улавливал по сигналам ее тела.

И сам, пожирая ее взглядом, мысленно скрежетал от удовольствия:

«Да, девочка! Да, сучка! Все именно так… Охеренно, правда? Да! Да, бл*дь!»

Целуя ее губы, кусая их чуть ли не до крови, Вадим прохрипел:

- Быстрее… Трись об меня… БЫ-СТР-ЕЕ! Вот так… О-о-о, черт! Да-да-ДА! Ох, видела бы ты себя сейчас! Сдохнуть можно! Ты уже близко? Не сдерживайся. Кончи на мне! Кончи на моем члене, Аню-ю-юта! Давай… взорвись и кайфани, моя девочка! Моя… сладкая малышка! Я так сильно…

Вздрогнув, как от увесистой пощечины, Аня резко замерла на нем. Остановилась буквально в шаге от их общего оргазма. Раскрасневшаяся мгновение назад, теперь стала бледнее больничной простыни. Уставившись на него пьяным заторможенным взглядом, она растерянно промямлила:

- Но я же… не твоя малышка!

Будто ошпарившись, девчонка спрыгнула с него до того, как Вадим успел удержать ее. Ужас и шок застыл в ее округлившихся глазах цвета грозового неба. С губ слетело тихое, но отчаянное:

- Я не твоя девочка! – шаг назад. – У тебя… другая девочка!

Вадима точно парализовало от ее слов. Реальность обрушилась на него многотонной лавиной. Спина покрылась липким ледяным потом. В голове стало пусто. Ни одной здравой мысли. Только паскудное чувство вины и имя:

«Ксюха! Бл*дь…»

Отступая от него все дальше и дальше, Аня продолжала бормотать:

- Девочка, которую ты любишь. Девочка, которую оберегаешь. Та, за которую готов любому глотку перегрызть. Та, чьим словам свято веришь.

- Аня… - выдохнул Вадим, принимая сидячее положение и хватаясь за голову. – Послушай…

Она лишь покачала головой, поправила одежду и продолжила:

- А меня ты презираешь. Не выносишь. Терпеть не можешь. И люто ненавидишь. Твоя девушка сегодня прямым текстом это сказала. И ты ничего не отрицал. Тогда, зачем ты… ? Это очередная ваша игра? План? Уловка?

- Нет! Я… все вышло из-под контроля!

- Убирайся! – еле слышно, на грани восприятия.

- Уйду, - кивнул он угрюмо. – Но сперва мы поговорим!

Тогда она закричала, сочась негодованием:

- Нам не о чем с тобой разговаривать! Ты – живое воплощение всего того, что я презираю в людях! Никчемный. Избалованный. Беспринципный. Кобель. Вали под бочок к своему папочке, мажорчик! Ты опаздываешь! Уже несколько минут не прожигал жизнь впустую и не транжирил чужие деньги!

- Ах ты…

Он не успел закончить свою гневную тираду. Не успел ее даже начать.

Она не стала его слушать. Выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

А Вадим, зарычав в потолок, снова распластался на ее кровати и со всей дури саданул кулаком по матрасу несколько раз. Уткнувшись лицом в подушку, беззвучно застонал – та хранила запах своей хозяйки. И он дышал им. Дышал. Дышал! Замирая от удовольствия, кипя от ярости, подыхая от чувства вины и задаваясь лишь одним вопросом:

«Как я докатился до такой жизни?»

Вадим не мог сказать наверняка, сколько времени провел в Аниной кровати – пару минут, или добрых полчаса. Пытался успокоиться. Взять себя в руки.

И признать наконец – его тянет к ней! К этой выскочке. Со страшной силой!

«Вот только, что это меняет? Ровным счетом, ничего…»

Горько усмехнувшись, Вадим оделся и с тяжелым сердцем спустился вниз.

На кухне застал дядю Ярика в компании Ольги Леонидовны. За время, пока он отсутствовал, они успели… почти приговорить на двоих бутылку коньяка. Несмотря на это, Бондарев был свеж и бодр, профессорша же… выглядела прилично окосевшей. Ани на кухне не было. Зато, здесь была еда, приготовленная ею. Все еще полыхая от злости – ее слова задели его за живое, Вадим уселся за стол, не дожидаясь приглашения. Будто оголодавший, жадно накинулся на ароматное жаркое и на овощной салат. Он был привередлив к еде. А может, просто избалован. На них с отцом и дядю Ярика трудился личный повар. Обрусевший француз, нанятый еще бабушкой, работал сразу на два дома, обеспечивая ее сыновей и внуков здоровой вкусной едой. Но несмотря на это, Вадиму казалось, что он не ел ничего вкуснее Аниной стряпни. Он смёл все со своей тарелки. Даже добавки попросил. Но Ольга Леонидовна едва стояла на ногах, пытаясь доковылять до плиты. Поблагодарив ее за старание, Вадим справился самостоятельно.

И пока запихивал в себя новую порцию еды, наблюдал за тем, как дядя разливает по стопкам остатки коньяка. Увидев это, хозяйка дома застонала:

- Ярослав Маркович, я больше не могу! Я никогда так много не пила. Тем более, такие крепкие напитки. Я… даже ползком до кровати не доберусь!

- Не волнуйтесь, Ольга Леонидовна, - дядя протянул ей рюмку. – Я вас донесу!

- Что? – изумленно, заплетающимся языком. - Нет! Это… это неприли…

- Ваше здоровье! – Бондарев опрокинул стопку. Закусил. Прожег старшую Стеклову долгим задумчивым взглядом. А после обратился к Вадиму:

- Мы уезжаем. Ступай. Подожди меня в машине.

Так он и сделал. Даже некое облегчение испытал, усевшись за руль.

Вот только длилось оно недолго. Ведь в душе творился кавардак.

Настоящий хаос. Воспоминания воспламеняли кровь и плавили мозг.

Ему хотелось вернуться. Найти ее и…

«Что? Что я ей скажу? Она права! Она – не моя! А моя девочка – не она…»

Ощущая безнадегу, сдавливающую грудь, будто стальными тисками… впав в какое-то неконтролируемое уныние вперемешку с отчаянием, Вадим несколько раз саданул по рулю. Звук его клаксона протяжным воем пронесся по окрестности. А спустя пару-тройку минут со двора Стекловых вышел дядя Ярик. Захлопнув ворота, он бодрым шагом добрался до автомобиля. Оказавшись внутри, недовольно проворчал:

- Хера ли ты рассигналился? Сказал же, жди!

Вадим ничего ему не ответил. В последний раз посмотрел на дом, в котором они совсем недавно гостили и сорвался с места, чувствуя нутром, что он сюда еще вернется. Обязательно вернется…

Сперва он планировал отвезти дядю Ярика, а после вернуться домой. Но позвонил отец, и их маршрут изменился. Теперь оба они направлялись к ним. Со слов родителя Вадим мало что понял – тот, как всегда, был немногословен. Но по откровенным намекам догадался, что у них гости.

Так и вышло. К ним пожаловали Полозовы всем семейством - Андрей Геннадиевич, Вера Константиновна в сопровождении двух своих подруг и Ксюха, увязавшаяся за ними, несмотря на их договоренности на вечер.

А Вадим так надеялся, что сможет соскочить с вечеринки! После визита к Стекловым у него не осталось никакого желания идти в клуб. Он был выжат, как лимон. В мыслях постоянно прокручивал недавние события, и чувствовал себя крайне мерзко. Да и ко встрече с Ксюхой был откровенно не готов. Но, увы. Выбирать не приходилось. Натянув на лицо дежурную улыбку, он поздоровался со всеми. Ответил на Ксюхины объятия, но отстранился, когда она собиралась его поцеловать. Не мог иначе.

Просто не мог. Внутри что-то протестовало. Клокотало.

На губах огнем горел вкус… совсем других поцелуев.

Тех, от которых его уносило, как от чистейшего спирта. Тех, от которых он забывал собственное имя. Тех, на которые он… не имел никакого права!

В ответ на озадаченный Ксюхин взгляд, Вадим тихо буркнул:

- Мы не одни.

Удовлетворившись ответом, она схватила его за руку и увлекла за собой.

К гостям. Изначально за столом царила непринужденная атмосфера. Все смеялись и шутили. Особенно, две свободные барышни, которых приволокла с собой Вера Константиновна. И не трудно догадаться, с какой целью.

Обе бросали недвусмысленные взгляды то на дядю Ярика, то на отца.

Обе демонстрировали себя с лучших ракурсов. Дядя периодически подкалывал их по этому поводу. В целом же, оставался задумчив и хмур. Отец на заискивающие улыбки этих хищниц вообще никак не реагировал.

В основном общался с четой Полозовых. Но Вадим частенько ощущал на себе его внимательный пронизывающий взгляд. Отец будто чувствовал, что с ним что-то происходит. Что он сейчас… эмоционально не стабилен.

Но не заострял на этом внимания, отыгрывая роль радушного хозяина.

- А вы давно в отношениях? – бестактно поинтересовалась одна из подруг Веры Константиновны, обращаясь к Ксюхе. Та расплылась в улыбке, довольная вниманием к своей персоне. Устроив голову у Вадима на плече, так как сидела за столом рядом с ним, Ксю восторженно выпалила:

- О-о-о-очень давно! Мы же выросли вместе. Дружили чуть ли не с пеленок. А потом повзрослели и влюбились. И вот… встречаемся уже больше года!

- Какие молодцы! – одобрительно промурлыкала вторая. – В наши дни это большая редкость! Цените друг друга. И если уж так давно и хорошо друг друга знаете, то чего резину тянете? Почему до сих пор не поженились?

Вадим интуитивно напрягся. Не нравились ему подобные намеки и разговоры. Ксюша же смущенно улыбнулась, не проронив ни звука.

Не удивительно, что в итоге все внимание сосредоточилось на нем.

Прочистив горло, Вадим раздраженно бросил:

- Нам рано думать о таких вещах! Мы еще студенты!

- Глупости! – возразила ему первая дамочка. – Если не в вашем возрасте, то когда? Узаконили бы отношения, и жили бы дальше в свое удовольствие!

- Точно, - поддержала ее вторая. – А то взяли моду… нагуляются до свадьбы, попользуются друг другом, а как первые трудности назревают, сразу разбегаются. И ничего друг другу не должны! Разве это дело? Ксюшенька, ты должна себя уважать, детка. Если в первый год отношений парень не…

- Хорош тот совет, о котором просят! – внезапно вмешался отец, осадив этих куриц ледяным тоном. Затем, цинично ухмыльнулся. – Не так ли, дамы?

- И правда, девочки, – встрепенулась Вера Константиновна. – Не смущайте детей! Они уж как-нибудь сами решат, когда им пожениться!

Покосившись на Вадима, застывшего в немом оцепенении от их наглости, Вера Константиновна добавила:

- Если решат, конечно! – улыбка тронула ее губы. – Мы с Жанной – покойной матерью Вадима, всю жизнь мечтали породниться! Нянчить общих внуков. По-родственному сотрудничать в бизнес-сфере. Развивать что-то общее. Молю небеса, чтобы однажды наши с ней мечты стали явью!

Вадим до онемения пальцев стиснул кулаки. Не понимал, почему злится. Ведь о сокровенном желании матерей был прекрасно осведомлен. Но раньше подобные разговоры и намеки не порождали столь ярый протест в его душе. А уж гнев и злость – тем более. Почему же теперь ему хотелось крушить все вокруг, при одной лишь мысли об этом? Почему внутри все противилось? Пожалуй, впервые в жизни Вадим растерялся. В поисках поддержки посмотрел на отца. Тот держался расслабленно и невозмутимо. Неприступно и гордо. Всем своим видом демонстрировал нейтральную позицию по данному вопросу. Не принуждал его, но и не отговаривал.

Создавал для него некую иллюзию - возможность самостоятельного выбора.

Ох и взбесило же это Вадима. Но вида он не подал. Сдержался, в точности копируя его выражение лица. Расслабленную позу и надменный взгляд.

- Ох, Верунчик! – хохотнул вместо него дядя Ярик. - С такими желаниями и планами на будущее вам следовало просто… пожениться с Жанной!

С его слов женщины захихикали. Мужчины солидарно ухмыльнулись.

А Бондарев, скривившись, как от зубной боли, задумчиво протянул:

- Иногда мечты – это просто мечты!

Вера Константиновна была с ним явно не согласна, но под строгим взглядом мужа – Андрея Геннадиевича, воздержалась от комментариев. Но чувство недосказанности все же повисло в воздухе. Оно душило и жутко раздражало. Не выдержав, Вадим поднялся из-за стола, так и не притронувшись к еде.

- Ты куда? – встрепенулась Ксюха, подрываясь следом.

- Дела у меня, - отмахнулся он, останавливая ее. – Отъеду ненадолго.

- Я с тобой!

- Нет. Я один.

- Но… нам же в клуб скоро! Ты помнишь?

- Помню, - он по привычке чмокнул ее в макушку. - Вернусь ко времени.

Глава 21

- Вадим! – возмущенный голос Ксюхи вывел его из глубокой задумчивости. Перекрикивая музыку, грохочущую вокруг, она продолжала выносить ему мозг. - Ты меня слушаешь, вообще?

- Слушаю-слушаю! – отмахнулся он, делая крупный глоток виски из своего бокала. И скривился, когда горло обожгло от крепости напитка. Он редко напивался. Обычно предпочитал легкие напитки – любил здраво оценивать свое состояние и окружающих контролировать. Но сегодня Вадим пил, как не в себе! Задался целью, накидаться до полуобморочного состояния, и успешно двигался к своей цели. Он хотел забыться, хоть на один вечер.

Стереть себе память, отключиться и ни о чем не думать. Хватит с него на сегодня… воспоминаний, самобичеваний и всепоглощающего чувства вины.

Они достаточно терзали его и сводили с ума, пока он несколько часов бесцельно колесил по городу. Ему необходимо было побыть наедине с самим собой, вот он и сорвался в путь прямо из-за стола. Пытался разобраться в себе. В своих желаниях и поступках. Но чем дольше размышлял над ситуацией, в которой оказался, тем отчетливее понимал, что крупно влип.

Его мысли… он всеми силами старался сосредоточить их на Ксюхе.

На теплых, почти родственных чувствах к ней, которые никуда не делись.

На моментах их общего прошлого. На всем, что когда-либо связывало их.

Но, вопреки здравому смыслу, в сознании оживали совсем другие картинки. Минуты, проведенные с Аней. Он помнил все: нежность и запах ее кожи. Жар тела. Ее тихие сладкие стоны. Поцелуи. И… прикосновения.

Черт, подери! Будучи в отношениях, он позволил себе, мечтать о другой. Позволил себе прикасаться к ней. Хотеть ее. Целовать. Прижимать к себе, что есть мочи и самозабвенно шептать пошлости, пока… она ерзает на нем.

«Бл*дство! Мы ведь с ней… фактически трахались! Как еще это назвать?»

Он дважды проезжал мимо дома Стекловых, пока слонялся по городу в поисках ответов на свои вопросы, но так и не решался остановиться.

Вернее, не позволял себе притормозить. Будто зомбированный или одержимый какой, нарезал круги неподалеку от их улицы. А когда все же случайно оказывался на ней… выжимал педаль газа в пол и с бешеной скоростью проносился мимо их дома. Зачем? За каким чертом? Вадим и сам не знал! Возможно, просто хотел убедиться, что произошедшее между ним и Стекловой – обычное недоразумение. Очередное… секундное помутнение рассудка. Наверняка! Ведь в здравом уме он бы сдержался. Обязательно сдержался. Да и сама Аня ни за что не подпустила бы его к себе!

Она ведь терпеть его не могла! Презирала, и даже не скрывала этого!

«Тогда… почему не вырывалась? Не сопротивлялась? На помощь не звала? Могла же! Но вместо этого она… позволяла мне… все! И сама отвечала. Дьявол, как же эта мелкая выскочка мне отвечала!»

Вадим поморщился, ощущая огонь в крови и предательскую дрожь во всем теле. Залпом осушив остатки виски, с грохотом поставил пустой стакан на стол. Откинувшись на спинку дивана, подал официанту знак «повторить» и крепко зажмурился, пытаясь представить, что находится здесь один.

Нет. С ней! Она приближается к нему медленной кошачьей походкой, усаживается на его колени, тянется к губам и вдруг… ядовито выплевывает:

«Ты ничего из себя не представляешь… Обычный мажор, коих тысячи... Без денег семьи ты – пустое место! Жалкая тень своего отца… Жалкая тень!»

А следом, склонившись прямо к его уху:

«Никчемный... Избалованный... Беспринципный… Кобель. Вали под бочок к своему папочке, мажорчик! Ты опаздываешь! Уже несколько минут не прожигал жизнь впустую и не транжирил чужие деньги!»

Вадим вздрогнул, резко распахнув веки. С дико колотящимся сердцем, огляделся вокруг. Естественно, Аню он не обнаружил. Лишь своих друзей.

Судорожный вдох сорвался с губ. В висках пульсировало от обиды и разочарования. Еще никто так сильно его не унижал. Никто, кроме нее.

- Ваш виски! – официант поставил бокал с янтарной жидкостью рядом с ним.

Но Ксюха дотянулась до него раньше. И в ответ на разъяренный взгляд Вадима, строго заявила:

- Хватит! Ты уже прилично накидался!

- Сюда дай! – велел он предостерегающе.

- Я не знаю, что с тобой происходит, но… ты никогда столько не пил!

- Уж кто бы говорил, - усмехнулся Вадим. – Ты сама-то сколько коктейлей с водкой сегодня уничтожила? А вы? Язвенники-трезвенники-аристократы?

Он обвел надменным взглядом всю их многочисленную компанию.

- А нам можно! – глупо хихикнула Зоя, прижимаясь к Клюеву. – У нас стресс!

- Действительно, - поддержала ее Ксюха. – Мы тут вообще-то, все в ахере, Вадюша! Не каждый день нам приходится со льготницами тусоваться!

Вадим усмехнулся, забрав-таки у нее свой виски. Покосился на Генку Токарева, отрывающегося на танцполе в компании младшей Стекловой.

Их появление на вечеринке произвело фурор. О том, что у этих двоих завязался страстный роман , худо-бедно в универе знали все. Но никто и не предполагал даже, что Генка будет таскать Машку с собой повсюду. В том числе и на их дружеские вечеринки. В общем, в шоке были все. Сидели с недовольными минами. Кривились и фыркали в сторону Машки. А Вадима это зрелище даже забавляло. Ведь Машка забила толстенный болт на их мнение и просто веселилась. А еще, одним своим присутствием напоминала ему о своей старшей сестре. Чудом сдержав предательский стон, Вадим сделал очередной глоток виски. Сквозь гул в ушах услышал язвительное:

- Мне противно сидеть с ней за одним столом! Это унизительно!

Присвистнув, Вадим иронично хмыкнул:

- Так не мучайся, Марта! Вали домой!

- Вадюша! – ухаснулась Ксюха. – Ты что такое говоришь?

- Угу! – обиженно запыхтела Марта. – Лучше бы придумал, как эту выскочку спровадить! Что Генка в ней нашел? Она ведь… даже не из нашего круга!

- О-о-о! – загадочно протянула Зоя. – Сейчас я ей устрою!

- На место сядь! – холодно отчеканил Вадим, изменившимся голосом.

Опешив от неожиданности, Кудрина медленно выполнила его требование.

Он тем временем продолжил, окинув взглядом присутствующих:

- Если Машка в отношениях с нашим другом, значит сейчас она – одна из нас. И чем быстрее вы поймете это, тем лучше для вас же! Все ясно?

- Ясно, - обреченно, с обидой в голосе пророкотала Ксюха. – Мы потерпим. Подождем, пока Генка вдоволь наиграется. Но никогда… никогда ей не стать одной из нас!

Едва она успела закончить свою гневную тираду, Токарев в обнимку с Машкой вернулись за стол. На лицах присутствующих тут же заиграла фальшивая заискивающая улыбочка. Игнорируя существование Стекловой, девушки начали демонстративно флиртовать с Генкой. Очевидно, пытались вывести Машку на ревность. И только Вадим знал правду. Был в курсе их договоренности, ибо случайно подслушал их разговор. Но, нужно отдать им должное – играли они очень даже правдоподобно. В какой-то момент, начиная злиться от того, что пробудить в Машке ревность не получается, Марта томно улыбнулась и нежно погладила Генку по щеке:

- Генок, а ты в курсе, что твоя единственная любовь вернулась в город?

- Какая еще, любовь? – включил идиота Токарев. – Ты о ком?

- Милый, - ласково промурлыкала Машка, дерзко скидывая с парня чужие руки. – Она имеет в виду ту мерзкую циничную суку, которая бросила тебя – раненного и переломанного после аварии! Но знаешь, ты все же должен с ней поговорить. Завершить гештальт. Пару раз по морде съездить, чтобы больше неповадно было! А я пойду с тобой. Поблагодарю эту дрянь за то, что она свалила из твоей жизни, и подарила тебя мне, мой сладкий бурундучок!

За столом повисла гробовая тишина. Лишь Ксюха воскликнула, негодуя:

- Ты не можешь так говорить о девушке из высшего общества! И не важно, что она в прошлом натворила и как поступила! Не зарывайся! Знай свое место! Где ты, и где она? Как ни крути, а она выше тебя по статусу и…

- И что? – воинственно зыркнула на нее Стеклова-младшая (уже прилично охмелевшая и окосевшая от выпитых коктейлей). – Кто мне запретит?

- Ну, допустим… - начала было Зоя, но Токарев перебил ее, заявив:

- Никто! Никто и ничего не запретит моей куколке!

Машка рассмеялась:

- Ох, Гена! Как же авторитарно это звучит!

- Заводит, да?

- Еще как, проказник!

- Р-р-р!

Он уткнулся в ее шею, заставляя хохотать.

Наконец, отпихнув его от себя, Машка беззлобно выдохнула:

- К черту твоих снобов! Я хочу танцевать!

- Я с тобой, моя принцесса! Покажи моим друзьям, как нужно веселиться!

- С радостью! Ты только не ревнуй меня потом…

- А ты дашь мне повод?

- Конечно! Ведь все взгляды сейчас будут прикованы ко мне!

Продолжая ворковать друг с другом, новоиспеченные влюбленные направились к бару. На двоих приговорили какой-то шот, и с чувством выполненного долга вернулись на танцпол. Туда, где уже бесновалась приличная толпа – клуб был забит посетителями под завязку. За столиком в это время словно пчелиный рой взорвался – это девушки, возмущенные до крайности, перемывали кости бедной Машке. Она действовала на них, как красная тряпка на быка. Не желая принимать участия в этой бессмысленной дискуссии, Вадим молчал, глоток за глотком поглощая свой виски со льдом.

И когда опустошил бокал, отчетливо понял – это финиш. Он надрался в стельку. Реакция стала заторможенной. Голова - тяжелой. Разум помутился. Потому Вадим и не возражал, когда Ксюха куда-то повела его со словами:

- Черта с два! Сейчас я покажу этой выскочке, кто тут настоящая королева!

Расталкивая людей на своем пути, они пробирались прямо в центр танцпола.

Туда, где под заводную ритмичную музыку отжигали Токарев и Стеклова.

Стремясь затмить Машку (на которую действительно глазели многие), Ксюха пошла вразнос. Она танцевала, как в последний раз, требуя от Вадима того же. Впрочем, он с радостью поддержал ее – и его душа требовала праздника.

Дав волю эмоциям, он позволил себе расслабиться. В неоновых лучах, в свете стробоскопов, растворяясь в мелодии, Вадим прикрыл потяжелевшие веки. А когда вновь открыл глаза, застыл в немом оцепенении. Он… забыл, как дышать. Его сердце камнем замерло в груди. И во рту жутко пересохло.

Ведь перед ним… прямо сейчас… стояла Аня. В умопомрачительном платье. С распущенными волосами. Она не замечала его. Слишком пристально наблюдала за Машкой, умудряясь при этом еще и на танцполе извиваться. Вадим же… не мог не заметить ее. И держаться на расстоянии тоже не мог.

- Долбанная сучка! – прорычал он вслух, и мертвой хваткой вцепился в ее талию. Балансируя на грани помешательства, рывком притянул девчонку к себе и гневно выплюнул ей прямо в губы. – Что ты делаешь со мной?

- А-а-а? – отозвалась она тихо. Растерянно и недоуменно. – О чем ты вооб…

Он не дал ей договорить. Заткнул поцелуем. Грубым и требовательным.

И застонал от кайфа, наполняющего огнем и желанием каждую клетку тела.

Вибрируя от напряжения, как оголенный провод… пожирая Аню диким ошалевшим взглядом, Вадим сжал в кулаке ее волосы и глухо прохрипел:

- Я хочу тебя! Слышишь? Да! Да, бл*дь! Я капец, как сильно хочу тебя! До безумия. До дрожи. Хочу схватить, нагнуть где-нибудь и оттрахать, как следует. Отодрать жестко и грязно, как шлюху! Но и… нежно тебя отыметь… я тоже хочу! Как самую хрупкую девочку на свете. Как самую желанную. Как… мою. Только мою – больше ничью! Понимаешь?

- Вадюша…

- Дай мне! Позволь!

Он вновь набросился на ее губы, безжалостно вгрызаясь в них.

- До дома потерпишь? – промурлыкала вдруг Аня голосом Ксюхи. – Или… совсем оголодал без меня за эти две недели? Я тоже скучала! Можем хоть сейчас в туалете уединиться. Приласкаю тебя… Сделаю все, как ты любишь!

Вадим оцепенел, пораженный играми своего воображения до глубины души. Казалось, даже протрезвел на долю секунды. Ведь в своих объятиях он обнаружил… вовсе не Аню. Все это время он прижимал к себе Ксюху!

И вроде бы радоваться должен, ведь все правильно. Так и должно быть.

Но на сердце стало слишком мерзко и гадко от самого себя. Тут уж не до радости. Прочистив горло, Вадим глухо проскрежетал:

- Извини. Это все… синька. Я сам не понимаю, что за бред несу.

- Почему, сразу бред? – игриво пропела Ксюха. – Как по мне, очень даже…

Закончить мысль она не успела. На них внезапно налетели Токарев и Стеклова. Генка, подняв Машку на руки, кружил ее на танцполе.

Но координация его подвела, ведь он тоже был далеко не трезв. Удар от столкновения был сильным. Вадим едва успел удержать Ксюху от падения.

И как бы Генка ни извинялся, девушки все равно накинулись друг на друга с оскорблениями. А после, и с кулаками. Токарев пытался оттащить Машку.

Вадим – скрутить Ксюху. Но обе их барышни пребывали в таком бешенстве, что ни контролю, ни сдерживанию не поддавались. В очередной попытке оторвать их друг от друга, Вадим запихнул Ксюху к себе за спину. Но Генка удержать озверевшую Марию уже не смог. Желая добраться до Полозовой, она бесстрашно кинулась на Вадима. Он стоял стеной, защищая Ксюху собственным телом. За это Машка принялась молотить его кулаками.

- Отойди! – ревела она, не в силах сдвинуть его с места. – Я убью эту…

- Уймись! – прогромыхал Вадим, в надежде достучаться до нее. – Довольно!

Да куда там? Зашипев ядовитой коброй, Машка полоснула его ногтями по щеке, до крови раздирая кожу. В ту же секунду Ксюха вынырнула из своего укрытия, и их потасовка возобновилась. Ситуация выходила из-под контроля. Более того, конфликт стремительно набирал обороты. И вскоре разросся до таких масштабов, что на танцполе начался серьезный замес. Дрались все, кому не лень! И со всеми, кто под руку попадал! Вадим не стал исключением. Сбивая кулаки в кровь, отвешивал хлесткие удары тем мудозвонам, которые пытались первым нанести ему удар. Народ словно обезумел. Люди крушили все, что попадалось им на пути. В какой-то момент Вадиму удалось добраться до Ксюхи. Она уже не с Машкой дралась, а с какой-то левой телкой. И незнакомка мутузила ее гораздо серьезнее, чем Стеклова. Опомнившись, Вадим вырвал Ксюху из лап этой дикарки и вновь заслонил собой. Оглядевшись, собирался увести ее в безопасное место.

Но… не успел. Уже спустя мгновение, почти все участники конфликта смирно лежали «мордой в пол». Ибо прибывшие СОБРовцы, вызванные охраной заведения, ни с кем не церемонились. Остальное тоже происходило быстро. Их скрутили, запихнули в служебные автомобили и доставили всех в ближайшее отделение полиции. Там распределили по клеткам и приступили к стандартным процедурам. Звонить отцу было стыдно и унизительно.

Да только выбора у Вадима не осталось. Ксюха рыдала на его плече, и отказывалась беспокоить своих родителей. Ему пришлось. Отец спокойно выслушал его и повесил трубку. Ничего не пообещал, никак не прокомментировал случившееся. Просто взял, и отключился.

И Вадим почти интуитивно почувствовал, что сегодняшнюю ночь ему предстоит провести в кутузке. Обидно, однако. И еще более унизительно.

Время шло. И с каждой новой прожитой секундой Вадим все больше убеждался в своих догадках. Отец не перезванивал. Еще и… телефон отключил. Тем временем, людей в клетках становилось все меньше.

За кем-то приезжали родственники. У кого-то при себе имелись документы.

Оформив все необходимые бумажки, оперативники отпускали их домой.

Спустя несколько часов изнурительного ожидания, Вадим смирился со своей участью. В отличие от Ксюхи. Чем меньше народу оставалось в их клетке, тем громче она всхлипывала и сильнее дрожала. Не удивительно. Компанию им составляли: какой-то вонючий БОМЖ, проститутка и два алкаша.

Стекловой повезло больше. Она восседала в соседней клетке в гордом одиночестве. Всех ее соседей уже отпустили. Как ни странно, Генку тоже.

И этот момент никак не укладывался у него в голове. Как? Как Токарев мог уйти, оставив Машку здесь? Без поддержки и защиты? Совсем одну?

Мягко отстранив Ксюху от себя, он подошел к решетке, разделяющей их клетки. Не особо дружелюбным тоном поинтересовался:

- Где твой герой?

- Что? – встрепенулась Стеклова, вынырнув из глубокой задумчивости.

- Генка где, говорю?

- А-а-а, - протянула она угрюмо. – Так он это… ушел.

- Как, ушел? Без тебя?

- Конечно, ушел! – ядовито пропела Ксюха. – На хрен она ему сдалась?

В ответ Машка продемонстрировала ей средний палец.

А Вадим раздраженно рявкнул, даже не оборачиваясь:

- Помолчи, Ксю!

Она и правда притихла. Не стала спорить.

Вадим же вновь сосредоточился на Машке.

- Как так вышло? На него это совсем не похоже!

Неопределенно пожав плечами, Стеклова устало выдохнула:

- За ним родители приехали. А меня с ними не отпустили.

- Почему?

- Моя сумочка осталась в клубе, - обреченно улыбнулась Машка. – А в ней и документы, и телефон, и деньги, и… ключи от дома! Просто… Флеш рояль!

- Ясно, - порывшись в кармане, он протянул ей свой мобильник. – На, звони!

Вопреки ожиданиям, Машка не сдвинулась с места.

Вадим повторил более настойчиво:

- Не выделывайся, давай! Живо звони своей тетке!

Глава 22

Стеклова демонстративно отвернулась. Но свое поведение все же пояснила:

- Во-первых, я не знаю наизусть ни номера тети, ни номера сестры! А во-вторых, даже если бы и знала… один черт, помощь от врагов ни за что ни приму! Лучше уж ночь в кутузке провести, чем под вас уродов прогнуться!

Зарычав от негодования, Вадим яростно вцепился в прутья решетки.

- Гонор свой показать решила? – процедил он сквозь стиснутые зубы. – А на родных тебе, судя по всему, плевать? Ничего, что за эту ночь… твоя сестра сойдет с ума от беспокойства? И тетка поседеет раньше времени!

Резко обернувшись и вперившись в него гневным взглядом, Маша повторила, почти по слогам:

- У меня. Нет. Их. Номеров! Я… при всем желании… не смогу им позвонить!

Скрестив руки на груди, она снова отвернулась, демонстрируя ему свою спину. Отказываясь идти на контакт после сегодняшнего конфликта.

- Вадюша, отстань от нее! – вмешалась Ксюха, оказавшись вдруг рядом с ним. – Пусть делает, что хочет! Пусть хоть состарится тут, нам-то что?

Но он оставался непреклонен:

- Мы не можем оставить ее здесь.

- Еще как можем! К черту эту дуру! Из-за нее-то мы все тут и оказались!

Не веря собственным ушам, Вадим медленно развернулся лицом к своей девушке. Смерив ее пристальным предостерегающим взглядом, пророкотал:

- Ошибаешься, Ксю! Здесь … все мы оказались… из-за тебя !

- Что? – она отшатнулась от него, хватаясь за сердце. – Что ты такое гово…

- Правду, - перебил он ее, сокращая расстояние между ними. – Это ты цеплялась к ней весь вечер. Это ты куриц своих против нее науськивала и на конфликт подбивала. И именно ты стала зачинщицей драки. Именно ты!

- Вадюша…

- Я все видел своими собственными глазами!

- Неправда! – пылко возразила она. – Все было совсем иначе! Я не… я… Ох, смотри, Вадим! Там Лев Сергеевич! Хвала небесам – мы спасены!

Проследив за его взглядом, он и впрямь увидел своего отца. Тот твердой уверенной поступью направлялся к ним в сопровождении оперативника. И последний – невысокий мужичок плотного телосложения комично смотрелся на фоне его родителя – высокого широкоплечего громилы. В повседневной жизни отец предпочитал деловой стиль одежды. Но сейчас облачился в кроссовки, джинсы и теплый джемпер. Он не проронил ни звука, разглядывая их с Ксюхой тяжелым пристальным. И на вопрос «Ваши?» ответил коротко:

- Мои!

Дверь клетки тут же распахнулась. И Ксюха запричитала от облегчения:

- Спасибо! Огромное вам спасибо, Лев Сергеевич!

Не глядя на нее, он сдержанно кивнул. Сам же, не спускал глаз с Вадима.

Чувствуя себя провинившимся псом у хозяйских ног, он прокаркал:

- Бать, я…

- Дома поговорим, - остановил его родитель. – А сейчас, на выход. Оба.

В знак благодарности пожав руку оперативнику, отец собирался уйти первым. Но бросив случайный взгляд на соседнюю клетку… застыл.

Нахмурился. Напрягся всем телом. И поменялся в лице, явно узнав Машку.

Правда, как он умудрился сделать это по одной ее спине – та еще загадка.

Раздраженно вскинув подбородок, отец сухо поинтересовался:

- А там у вас кто?

- Да, вот, - улыбнулся ему мужичок. – Приняли тут вместе со всеми одну красотку. Без вещей. Без документов. Без телефона. Будем держать ее у нас до подтверждения личности и выяснения обстоятельств…

- Стеклова Мария Александровна, - бесцеремонно перебил его отец, шокируя их с Ксюхой своими познаниями. – Полных девятнадцать лет. Студентка второго курса. Зарегистрирована по адресу… Дата рождения… Паспортные данные… Код подразделения…

Чем дольше и подробнее его отец рассказывал оперативнику о Машке, тем больше вопросов к родителю возникало у Вадима. Его хмельной мозг хоть и соображал довольно туго, но все же соображал. И услышанное откровенно настораживало парня. В груди склизкой змеей шевельнулась тревога.

«Какого черта? Что здесь происходит?»

Оперативник побледнел. Покраснел. Закашлялся. И тихо промямлил:

- Отпускаем?

Отец выразительно молчал в то время, как мужичок торопливо отпирал соседнюю клетку. Вот только сама Машка явно никуда не собиралась.

Вскочив со своего места, она пьяной шаткой поступью доковыляла до дери и вцепилась в железные прутья, мешая оперативнику открыть ее.

- Нет-нет-нет! – сбивчиво тараторила она. – Верните все, как было! Заприте меня здесь, пожалуйста! Я никуда не пойду! Тем более с ним… э… с ними!

- Не выдумывайте, девушка. На выход. Вы свободны.

- Не хочу! – упрямилась Стеклова, удерживая дверь изнутри. – Мне тут понравилось! Я с радостью погощу в ваших стенах еще немного. Что нужно сделать для этого? Напасть на полицейского при исполнении? Давайте я в вас просто плюну? Это же обиднее, да? Без проблем! Сейчас я…

Устав наблюдать за ее стенаниями, Вадим подошел вплотную и рывком распахнул дверь ее клетки. Правда, перестарался. Потеряв равновесие, она сделала несколько шагов вперед и… оказалась прямо нос к носу с его отцом.

Вадим озадаченно наблюдал за тем, как вся спесь и дерзость испаряется из Машки под суровым взглядом самого Льва Збруева. Как на смену им приходят другие эмоции. Смятение, растерянность и… что-то еще.

Что-то, чему Вадим пока не находил объяснения. Судя по всему, дара речи лишилась и Ксюха. За последние пару минут она ни звука не издала.

Отец же, просканировав Марию с головы до ног, велел тоном, не терпящим возражений:

- За мной иди!

- Спасибо, конечно. Но я…

- Живо! – прогромыхал он, хватая ее за руку и увлекая за собой. Не оборачиваясь, кинул через плечо уже Вадиму. – Это всех сейчас касается!

Наконец-то они всем составом покинули полицейский участок.

Машку отец силой запихнул на переднее сиденье своего внедорожника.

И даже пристегнул ее ремнем безопасности. Вадим в свою очередь помог Ксюхе удобно устроиться сзади, и совсем скоро сам присоединился к ней.

- Что происходит? – шепнула она ему на ухо, опасаясь говорить вслух при его отце. – Ты понимаешь, что происходит?

Он отрицательно покачал головой. У него не было ответов на ее вопросы.

- Мне в общих чертах обрисовали ситуацию, - пробасил родитель, сосредоточенно глядя на дорогу. – Но кое-что все же не вписывается в общую картину происшествия. Завтра мне предоставят записи с камер видеонаблюдения. Если мои догадки подтвердятся… возмещать ущерб заведению вы будете из своего личного кармана. Без финансового участия семей. Мне все равно, где вы возьмете деньги – хоть почки продавайте. Но… отделаться малой кровью на сей раз не получится. Я позабочусь о том, чтобы все виновные оказались в равных условиях. Пора взрослеть, детишки!

- Но Лев Сергеевич, - жалобно захныкала Ксюха. – Зачем же так сурово? Единственный виновник всех наших бед сидит сейчас рядом с вами!

- Ага! – огрызнулась Машка. – Прямо позади вас – скорее обернитесь!

- Предпочту не отвлекаться от дороги, - странно усмехнулся отец.

А Вадим вдруг понял – он уже все знает. И подтвердил это своими словами.

Дабы сэкономить время, в первую очередь они отвезли домой Ксюху.

И как бы она ни уговаривала Вадима остаться у них на ночь, он ответил жестким отказом. Во-первых, смертельно устал. А во-вторых… не мог не понимать куда они направятся дальше. И чем меньшее расстояние отделяло их от дома Стекловых, тем сильнее надрывалось сердце в его груди. Тем сильнее дрожали его руки и воспоминания атаковали разум. К моменту, когда отец заглушил двигатель, Вадим был уже на взводе. До такой степени на взводе, что начал злиться на ровном месте. Первое, что бросилось в глаза - свет горел только в одной комнате на втором этаже. В Аниной комнате. Вскоре и сама она появилась у окна. Но заметив автомобиль, остановившийся у их ворот, шустро скрылась в недрах дома. Как оказалось пару секунд спустя лишь для того, чтобы включить фонари во дворе.

Только сейчас Вадим обнаружил, что Машка уснула. Некоторое время и отец наблюдал за девушкой, мирно посапывающей на соседнем сиденье.

Потом в упор посмотрел на Вадима и твердо произнес:

- Жди меня здесь. Я скоро.

Покинув салон, он обошел автомобиль и распахнул пассажирскую дверь.

- Мария? – легонько потрепал ее за плечо. – Подъем!

- М-м-м? – невнятно. – Что?

- Мы на месте. Ты дома.

- Ой, точно!

Закопошившись, Машка кое-как отстегнулась. Пытаясь выбраться из внедорожника, неловко поскользнулась. Вадим поморщился, воочию представляя ее расквашенный нос. Благо, у его отца реакция была отменная.

Поймал. Придержал. Помог спуститься.

- Все, - кивком головы он указал ей на дом. – Беги!

Сделав пару шагов в нужном направлении, Машка остановилась.

Обернулась. Шаткой неуверенной походкой вернулась назад.

Приблизилась к отцу Вадима вплотную и тихо обронила:

- Спасибо, Лев Сергеевич! Большущее спасибо!

Приподнявшись на носочках, она робко поцеловала его в щетинистую щеку.

И Вадим откровенно охренел от ее выходки. Внутри у него что-то металось и негодовало при мысли, что к его отцу вот так… прикасается кто-то кроме матери. И ему совершенно не нравилось это чувство. Однако, вскоре все тревожные мысли по этому поводу отошли на второй план. Ведь настежь распахнув ворота, к ним со всех ног бежала Аня. Напряженная. Заплаканная. В домашних тапочках и странной кофте, одетой явно впопыхах. Что ж… Усидеть на месте Вадим оказался не в силах. Его словно како-то невидимой взрывной волной вышвырнуло из машины на улицу. Туда, где Аня вопила на сестру срывающимся голосом:

- Я убью тебя! Я тебя просто убью!

- Анечка, - расплылась в улыбке младшая Стеклова. – А вот и…

- Где ты была? Почему ни на звонки, ни на СМС не отвечала? Я чуть с ума не сошла! Оля там дрыхнет – фиг ее теперь добудишься, а я… так испугалась!

- Все хорошо, - виновато заканючила Машка, пытаясь ее обнять. – Просто… телефон и документы в сумке остались. А сумка – в клубе.

- А с тобой-то что? Ты почему… в таком виде? Еще и… пьяная?

- Я в клубе подралась немного. И в кутузку загремела.

Пауза. Шок. И разъяренное:

- Нет, я точно тебя придушу! А-ну, иди сюда!

- Анна, ты разве не в курсе? – неожиданно отец вмешался в их междусобойчик. – Отчитывать пьяных – пустая трата времени!

Аня вздрогнула всем телом. В ее округлившихся глазах затаились шок и непонимание. Тяжело дыша, она смотрела то на Машу, то на ее спутника.

А потом, наконец-то, заметила и самого Вадима. В ту секунду, когда их взгляды схлестнулись, время будто… поставили на паузу. Воздух загустел.

С трудом понимая, что творит, Вадим шагнул вперед. К ней поближе.

Она синхронно отступила назад, вынуждая его раздраженно рявкнуть:

- Ни шагу больше! Стой, где стоишь!

Послушалась ли его эта мелкая сучка? Черта с два!

Увлажнив губы, она хрипло произнесла:

- Маша, идем-ка домой. Ско… скорее.

- Идем, - согласно закивала младшая Стеклова. – Ты только помоги мне, ладно? Дай на тебя опереться. А то… меня что-то совсем ножки не держат!

Аня с готовностью ринулась к сестре, но была остановлена отцом Вадима.

- Не утруждайся, - пробасил он устало. – Не женское это дело.

Ничего более не объясняя, отец подхватил на руки опешившую Машку и понес в сторону дома. А Аня так и застыла на месте, с разинутым ртом. Пользуясь ее замешательством, Вадим подобрался к ней ближе. Почти вплотную. И недовольно скривился, когда она вновь напряженно попятилась.

- В чем дело? – выплюнул он, закипая от злости. – Какого черта ты от меня шарахаешься? Совсем недавно трахалась со мной, а теперь…

- Я с тобой не трахалась! – возмущенно воскликнула Аня, воинственно вскинув подбородок. – Не выдумывай!

- Да, неужели? – он горько усмехнулся, дурея от ее близости. Улучив момент, сомкнул ладони на ее талии и склонился к уху. – И как же тогда назвать то, чем мы с тобой… занимались в твоей комнате? На твоей кровати?

Покраснев до состояния вареного рака, эта зараза ужалила его словами:

- Назови это обычным домогательством.

- ЧТО? – изумленно.

- А то! В свою комнату я тебя не звала! И в кровать не приглашала!

Ее слова неожиданным образом пробили брешь в его душе. Задели за живое.

«Сука! Больно!»

Гнев ослепил Вадима. Нервы сдали. Продолжая сжимать ее талию одной рукой, он пленил ее острый подбородок второй.

- Ах, вот, значит как? – выдохнул прямо в губы, опаляя ее нежную кожу хмельным дыханием. - Получается, это я тебя спровоцировал, да? Заставил? А по своей воле ты бы со мной… никогда? Что ж, ладно! В таком случае… больше не приходи ко мне! Поняла? Никогда ко мне не приходи! Не смей! Еще раз придешь – и я придушу тебя! Своими. Собственными. Руками!

Сокрушенно застонав, он скользнул губами по ее губам. Не поцеловал.

Лишь слегка коснулся, трепеща от ощущений. И мучительно прохрипел:

- Но… ты придешь! Я знаю, придешь! Каждую ночь приходишь. Мучаешь меня. Дразнишь. Изводишь. Заставляешь с ума сходить и… на стену лезть!

- Ты бредишь, что ли? – испуганно пискнула Аня, скидывая его руки.

- Нет, - ломая легкое сопротивление, он мягко притянул ее к себе за талию.

- Как это, нет? Я ни разу в жизни к тебе не…

- Приходишь, - тихо буркнул он, уже откровенно обнимая Аню. Обволакивая ее собой. Прижимая трепетно и нежно. Спаивая их тела воедино. Утыкаясь носом в ее волосы и наслаждаясь ароматом. – И я не знаю, что с этим делать!

- Санитарам звонить не пробовал? – в тон ему шепнула Аня. - Или экзорцистам? Тут ведь… диагноз налицо! Либо белочка, либо демоны!

Вадим рассмеялся, а она аккуратно вывернулась из его объятий.

- Я серьезно, - отступила на шаг. – Проспись хорошенько! И уже завтра все вернется на свои места. Ты вспомнишь о своем статусе. О своей девушке.

Он склонил голову, ощущая себя зверем, загнанным в угол.

- Все, что ты сказала обо мне сегодня… и в универе, и у себя в комнате… ты действительно видишь меня таким? - его вдруг заинтересовал этот вопрос.

Вот только услышать ответ на него ему было не суждено. Со двора вышел отец – задумчивый и еще более хмурый, чем обычно. Он довольно быстро преодолел разделяющее их расстояние и уставился на Аню так, словно хотел сказать ей что-то. Но она его опередила. Выдержав его взгляд, прошелестела:

- Лев Сергеевич, спасибо вам за помощь! Я пока не знаю, что произошло. Но интуиция подсказывает мне, что мы теперь в неоплатном долгу перед вами!

- Не выдумывай, - отмахнулся он, извлекая что-то из кармана. – Беги в дом. На улице уже прохладно. Ты слишком легко одета. Да и поздно уже.

Ее не пришлось просить дважды. Бросив на прощание «Доброй ночи!», Аня скрылась за высоким забором и заперла ворота изнутри, судя по характерному скрежету металла. Не обернулась даже. Не посмотрела на него еще разок. И за одно это Вадим готов был растерзать своего отца.

- Ну и на хрена ты…

Он осекся, заметив во рту родителя сигарету, а в руке – зажигалку.

- Погоди, - нахмурился, ничего уже не понимая. – Ты что, куришь?

Смачно затянувшись, он выпустил в воздух густую струю табачного дыма.

- Курю, - горько усмехнулся, затягиваясь по новой.

- Давно?

- Лет пять уже. Пристрастился, когда мать твоя заболела. Так мне было легче.

- Но…

- Что, но?

- Я впервые вижу тебя с сигаретой!

- Так я никогда при тебе и не курил!

- Почему?

- Я так-то отец твой! – прозвучало гордо. – Должен тебе правильные ценности прививать. А дурной пример… он слишком заразителен.

- А чего тогда сейчас при мне дымишь?

- Нервы успокаиваю! – беззлобно фыркнул отец. – Впервые сына своего единственного из кутузки забираю - пьяного в нулину и с расцарапанным таблом! Так и хочется спросить: ну, что, сынуля? Сдачи-то обидчику дал? Да боюсь услышать в ответ, что ты с какой-нибудь девкой дрался!

- Почему, с какой-нибудь? – не уступал ему в иронии Вадим. – С очень даже конкретной! Это Машка меня разрисовала, когда я их с Ксюхой разнимал!

Отец никак его откровения не прокомментировал. Лишь хохотнул, покачал головой и затушил сигарету носком обуви. Затем, окинув его выразительным пристальным взглядом, бросил короткое:

- Поехали домой, миротворец. Пора и нам на боковую.

Глава 23

Спустя три дня…

Время. Чтобы прийти в себя после всего безумия, произошедшего между ней и Вадимом, Ане потребовалось время. Она была растеряна и одновременно взбудоражена. Не находила объяснения ни словам его, ни поступкам, ни действиям. Испытала самый настоящий шок, увидев Збруева в своем доме. Еще в больший ступор впала, обнаружив его в своей спальне. А о том, что произошло после этого, вообще запрещала себе думать. Однако… думала!

Ну, зачем? Зачем он прикасался к ней? Зачем обнимал и целовал?

Зачем ласкал одержимо и жадно? Зачем превращал ее в безвольную куклу?

Как только посмел? У него есть девушка! Его любимая сучка-Ксюшенька!

Размышляя об этом, Аня задыхалась от гнева и ощущала себя грязной.

Да и вывод напрашивался сам по себе, причиняя ей зверскую боль:

«Он притворяется! Он что-то задумал! Все они… что-то задумали!»

Убеждая себя в этом, Аня испытывала хоть какое-то облегчение.

И все же не готова была столкнуться лицом к лицу с Вадимом. Не готова была смотреть ему в глаза. Не выдержала бы его твердого холодного взгляда.

Не после того, как бесстыдно ерзала на нем. Еще и… голая практически.

«Боже, это было… Нет! Я должна забыть! Но, как? Как это сделать?»

Не придумав ничего умнее, Аня решила примерить на себя роль злостной прогульщицы. Впервые! Она не появлялась в институте целых три дня.

И ни Оля, ни Маша не смогли повлиять на ее решение. Аня стояла на своем – устроила для себя некое подобие дистанционного обучения и занималась дома. Самостоятельно. Одногруппники, с которыми у нее были хорошие отношения, через Машку передавали ей лекции и задания по пропущенным предметам. Аня же старательно переписывала их в свои тетради. А потом занималась домашними делами, взвалив на себя бОльшую часть бытовых обязанностей сестры и тети. А еще, тренировалась как одержимая. На износ. До ломоты в теле. До головокружения. До полуобморочного состояния. Лишь бы не думать. Лишь бы не вспоминать. Лишь бы не рыдать ночами в подушку, представляя Збруева и Полозову в объятиях друг друга. Лишь бы не выть в голос, фантазируя о том, что могла бы оказаться на… ее месте. С ним. В целом, ей это удавалось. Аня выматывалась до такой степени, что отключалась, едва касаясь головой подушки. Но прекрасно понимала, что долго в таком напряжении не протянет. Да и убегать от проблем она не привыкла. А прятать голову в песок – подавно. Собрав в кулак все свое мужество и стойкость, утром четвертого дня Аня засобиралась в институт.

И сборы эти… получились крайне волнительными. В поисках подходящей одежды она перевернула вверх дном весь свой гардероб. И переодевалась несколько раз. Наконец, остановилась на зауженных джинсах с высокой посадкой, кроссовках и джемпере свободного кроя с глубоким V-образным вырезом на спине и груди. С макияжем Аня тоже поэкспериментировала знатно. Испробовала кучу вариантов, но решила все же ограничиться нюдовым тинтом для губ и тушью для ресниц. Дабы придать глазам большей выразительности, Аня нарисовала на веках две аккуратные стрелки. Волосы собрала в высокий хвост. Мочки ушей украсила любимыми серьгами. Напоследок побрызгавшись духами (а их она нанесла… чуть больше, чем обычно), Аня прыгнула в такси и превозмогая дичайшее волнение, отправилась в институт. До места добралась довольно быстро. И вовремя – несколько минут назад началась большая перемена между второй и третьей парой. Сентябрь радовал теплыми солнечными деньками – бабье лето было в самом разгаре. Пользуясь этим, студенты проводили почти все перемены на улице. На открытом воздухе. Вот и сейчас, всей гурьбой высыпали из душных аудиторий в университетский дворик. Разбившись на небольшие группки, общались, шутили, смеялись. Но завидев Аню замолкали и тихонько о чем-то шушукались. Не все, конечно. Некоторым до нее не было никакого дела. А некоторые проявляли искреннюю радость и дружелюбие.

В числе последних оказались и одногруппники сестры. Они заметили Аню раньше Машки. И замахали руками, зазывая ее к ним, тоже раньше. Не удивительно – сестра стояла к ней спиной. Но рефлекторно обернулась, и теплая улыбка тотчас же заиграла на ее губах. Стоило Ане приблизиться к их компании вплотную, и она тут же угодила в жаркие Машкины объятия.

- А вот и моя красавица-сестричка! – хохотнула она, расцеловывая ее в обе щеки. Аня ответила ей тем же, и только сейчас заметила, что сестра не на шутку взволнована чем-то. Дышит часто и рвано. Глаза сияют странным шальным блеском. Пальцы на руках совсем заледенели и дрожат. Но несмотря на это, Машка улыбалась и делала вид, что все просто отлично.

Настороженно прищурившись, Аня спросила прямо:

- Что произошло?

- Ничего, - сестра медленно отстранилась, потупив взор.

Аню такой вариант не устроил от слова совсем. Тяжело вздохнув, она требовательно пленила ее подбородок, вновь сталкиваясь с ней глазами. Данный жест вызвал у Машки странную реакцию. Она смутилась. Покраснела и еле слышно произнесла:

- Клянусь, ничего не произошло. Перестань! За нами наблюдают!

- Кто наблю…

Аня оторопело замолчала, почувствовав на себе чей-то тяжелый пристальный взгляд. Острый. Лихорадочный. И немыслимо горячий. Он ощущался настоящим прикосновением. Ударил прямо в сердце, насквозь пробивая грудную клетку. Вздрогнув всем телом, Аня шумно выдохнула. Она знала, кого увидит, если посмотрит прямо. Вдаль. Знала и боялась, словно трусиха конченая. Машинально увлажнив пересохшие губы, Аня буквально заставила себя сделать это. И убедилась в собственных догадках. Там вдалеке, на расстоянии в пятнадцать-двадцать метров от них, окруженный неизменной толпой своих друзей и родственников, возвышался Вадим. Его лицо не выражало эмоций, но глаза… Да, он дыры в ней прожигал этими глазами!

Раздевал, пожирал и испепелял. Не удивительно, что Ане стало жарко.

Подавив порыв, обмахнуть себя ладонями, она переключила внимание на его окружение. Компанию Вадиму неизменно составляла Ксюша. Но не висла у него на плече, как обычно, а просто стояла рядом и мило улыбалась.

Зоя и Марта от компании не отбивались, но были невероятно кокетливыми.

Ярослав Маркович и Лев Сергеевич тоже присутствовали. Довольные чем-то и максимально расслабленные они охотно поддерживали оживленную беседу с каким-то парнем. Аня не видела его лица – от стоял ближе всех к Вадиму, но спиной к ней. Такой же крупный. Такой же высокий. С широченными плечами. И чем дольше Аня его разглядывала, тем больше убеждалась в том, что незнакомец имеет со Збруевыми и Бондаревым кровное родство. В нем чувствовалась порода. Единая с ними порода! Но в кое-чем он все же превзошел этих троих – плечи у него были и впрямь самые широкие. Словно у борца какого, гимнаста или тяжелоатлета. Размышляя над этим, Аня чуточку забылась. Но встрепенулась, вновь напоровшись на взгляд Вадима.

Наглый. Дерзкий. И малость заторможенный. В какой-то момент Ане показалось, что Збруев готов сорваться с места, преодолеть разделяющее их расстояние и… Боже! Не отдавая отчета собственным действиям, Аня прикусила губу и поиграла с волосами, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. Напрасно. Даже сквозь расстояние она увидела, как тяжело запыхтел Вадим. Как он стиснул зубы и подался вперед всем корпусом. Но… все же остался на месте, удержав себя в последний момент.

Однако, его жест не остался незамеченным. Тот самый незнакомец, стоящий к нему ближе всех, проследил за его взглядом и медленно обернулся. Он оказался красавцем. Внешне чем-то похож на Вадима, но черты лица более мягкие. Притягательные. На его губах играла хитрая задорная улыбка.

А глаза искрились искренним любопытством. Разглядывая Аню, он продолжал улыбаться, но… внезапно помрачнел. Озадаченно нахмурился, уставившись на нее с легким прищуром. Словно… старую знакомую разглядывал. И все бы ничего, но Аня готова была поклясться – она не знала этого человека. И видела его впервые. Незнакомец, похоже, считал иначе. Он выглядел удивленным. Его брови поползли на лоб. С губ слетело отчетливое:

- Аня?

Хорошо. Теперь уже она нахмурилась, напрягая извилины.

Пытаясь выцепить из недр своей памяти хоть что-то, связанное с парнем.

Но, увы. Ни одной ассоциации. Ни единого воспоминания.

- А вот и Стеклова ваша! – совсем рядом раздался голос ее одногруппницы. – Ань, тут к тебе пришли! Опять!

Развернувшись на звук, Аня испытала дежавю. Перед ней стоял курьер, а в руках у него - огроменная корзина с цветами. Но то были не обычные цветы. Особенные для нее. Желтые розы. Вернее… сто желтых роз и одна… белая. И лишь один человек мог подарить их ей. Один единственный!

Первый ученик ее матери - Александр Пожарский. Ходячая легенда. Друг. Соперник. Соратник. Наставник. И ее первая, тайная… невозможная любовь.

Сколько они прошли плечом к плечу? Сколько бед и трудностей преодолели?

Дрожащей рукой прикоснувшись к цветам, Аня судорожно втянула воздух.

В глазах защипало. В груди заныло. С губ сорвалось ошарашенное:

- Саша?

Будто впав в состояние аффекта, Аня оттеснила курьера со своего пути.

Сделав несколько шагов, остановилась, лихорадочно выискивая среди разрозненной толпы студентов до боли знакомый и родной силуэт. А когда нашла (спустя пару ударов взбесившегося сердца), невольно пошатнулась, сморгнув непрошенные и черт знает, откуда взявшиеся слезы. Пожарский стоял в расслабленной позе и задумчиво улыбался, наблюдая за ней.

А Аня наблюдать больше не могла. И оставаться на месте – тоже.

Улыбаясь сквозь слезы, она завопила:

- Саша!

И со всех ног рванула к нему. В его широко раскрытые объятия.

Пожарский тоже не устоял на месте – усмехнувшись каким-то своим мыслям, ринулся ей навстречу. Стремительно и грациозно. Словно гепард на охоте.

Когда их разделяло чуть больше метра, Аня что есть мочи оттолкнулась от земли, кинувшись к Александру на шею. Среагировав мгновенно, он поймал ее в воздухе, сгреб в охапку и так сильно прижал к себе, что воздух одним махом вышибло из легких. Продолжая удерживать Аню навесу, прижался лбом к ее плечу и шумно выдохнул. Не то от облегчения, не то от радости.

Но факт оставался фактом – из своих рук он ее не выпускал. Оба молчали, наслаждаясь важностью момента. Оба прижимались друг к другу как можно крепче и сотрясали воздух обоюдно тяжелым дыханием. Оба находились во власти эмоций и воспоминаний – теплых, счастливых… и болезненных.

Они были так близки в прошлом! Жили соревнованиями, вместе штурмовали мировые вершины. Карабкались наверх, вопреки всем трудностям. Очень много лет тренировались на одном льду, бок о бок, под руководством одного тренера. Да, в силу возраста (он был старше Ани на восемь лет), Пожарский стал первым учеником ее матери. Самым первым! Более опытные тренеры ставили на нем крест и отказывались от него. Мол, ленивый, неуправляемый, не по годам дерзкий. Столько времени занимается, а прогресс минимальный. В общем, собирались указать ему на дверь. Но мама… тогда она только пришла в коллектив ледового дворца их городка в качестве тренера и стремилась проявить себя. Она разглядела в нем что-то (его внутренний стержень, быть может… чемпионский характер) и бросила вызов самой себе. Ее старания увенчались успехом. Пожарский стал живой легендой – одним из самых титулованных фигуристов-одиночников в истории. В юниорах ему не везло – выше второй ступени пьедестала он не поднимался. Но во взрослой спортивной карьере Айсберг – а именно так прозвали его коллеги и фанаты, завоевал все, что только мог. И не по разу! Даже олимпийский чемпион он, и то… трехкратный. Побывав на двух олимпиадах, дважды завоевал золото в личном первенстве и одну медаль – в командном зачете. Зачем жилы рвал? Во-первых, как и Аня, он жил фигурным катанием. И не собирался завершать карьеру в самом расцвете сил – в двадцать лет, после первой своей олимпиады. Во-вторых, хотел доказать себе и всему миру, что выиграл первое олимпийское золото заслуженно. Хотел заткнуть рты всем тем, у кого язык поворачивался обвинить его в воровстве. Да, никто из экспертов изначально не ставил на Пожарского – в том сезоне фаворитом был совсем другой фигурист. Но ярость фанатов проигравшего, которую те обрушили на голову Саши после того, как он буквально зубами выгрыз победу у их любимчика… унять иначе было просто невозможно. В общем, Пожарский решил продолжать свой путь в их спорте. И слава Богу!

К тому моменту Аня уже начала соревноваться на юниорском уровне.

И перед глазами у нее всегда был достойный образец для подражания – лучший ученик ее матери, успех которого Ане так сильно хотелось повторить. Не спроста же их называли воплощением друг друга за схожий стиль и технику: Сашу – воплощением Ани в мужском теле, Аню –воплощением Саши в женском. Их не отделяли друг от друга. Все чаще и чаще говорили – Айсберг и его Стальная Бабочка. Несмотря на разницу в возрасте они отлично ладили. Понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Поддерживали и сопереживали. Со стороны их можно было принять за брата и сестру. В какой-то степени так оно и было.

И продолжалось до тех пор, пока Ане не стукнуло шестнадцать, а ему двадцать четыре. Тогда-то и начало зарождаться между ними нечто бОльшее. Нечто волнующее, трепетное и запретное. Он стал… реагировать на Аню иначе. Смотрел с восхищением, с обожанием, с восторгом и чисто мужским голодом. Глазел порой так, что у нее земля из-под ног уходила. Лишнего себе не позволял, но всем своим видом демонстрировал, что видит в ней девушку. И похоже, ни капли не стеснялся этого. Ведь в каком-то интервью, отвечая на вопрос о личной жизни, ляпнул прямо на камеру:

- Я свободен. И в ближайшие два года личной жизни у меня не предвидится.

Смекалистые фанаты сразу сопоставили его слова с ее возрастом и… стали одержимы идеей, поженить их. Пожарский и впрямь женился, спустя пару месяцев, после того интервью. Но не на Ане, а на… никому неизвестной девушке, которая залетела после ночи с ним. Случайно это вышло, или намеренно – никто не знал. Но факт оставался фактом – делать аборт она не стала по медицинским показаниям. Так, в олимпийский сезон Саша стал отцом. Аня страшно переживала по этому поводу, но смогла взять себя в руки, когда поняла – отношения между ними не сильно-то и изменились.

С той лишь разницей, что теперь свои романтические порывы Пожарский контролировал. И только их. Но… в те моменты, когда думал, что Аня его не видит, смотрел на нее все с тем же голодом. Все с тем же обожанием. И с тоской в глазах. Но в целом, дистанция, которую он выстроил между ними в виду своего нового статуса, пошла на пользу им обоим. Оба сосредоточились на подготовке к соревнованиям. Оба проводили на катке все свое свободное время, стирая ноги до кровавых мозолей. Оба пахали, как проклятые. Оба были на пике формы, и отправлялись на олимпийские игры в качестве безоговорочных фаворитов. Саша осуществил свою мечту – забрал золото командника и личного первенства, а Аня – только командника. И в личном первенстве… обязательно забрала бы, вырвала бы зубами, но… не успела.

Когда случилась трагедия с мамой, Пожарский был рядом. Не отходил от них с Машкой – убитых горем и дезориентированных, ни на шаг. Будто разъяренный вепрь защищал от всех и вся, до приезда Оли. А когда все они вернулись на Родину, столкнулся с еще бОльшими трудностями – его маленький сынок оказался очень серьезно болен. Сражаясь за жизнь ребенка, Саша с женой переехали в Штаты – только там были шансы поставить малыша на ноги. С тех самых Аня его не видела. Они созванивались, периодически переписывались, делились новостями. Нечасто, но связь поддерживали. Но… вживую встретились впервые за три года. Впервые после того, как не стало ее мамы и их тренера в одном лице. И сейчас… будто время на паузу поставили. Нет, его словно назад отмотали! Аня расчувствовалась еще сильнее от осознания того, что Пожарский (давно ставший ей родным человеком, членом семьи) и впрямь сейчас стоит рядом. Обнимает ее. Крепко стискивает в кольце своих рук. Сложно сказать, сколько времени они простояли, сливаясь воедино – мгновение или целую вечность. Наконец, встрепенувшись, Саша все же поставил Аню на землю. Улыбнулся, мягко смахнув слезы с ее щек и плавно отступил назад, внимательно рассматривая девушку с ног до головы. Довольный увиденным, хмыкнул:

- Ай, какая умница! Ты в отличной форме! Пубертат успешно преодолен?

- Как видишь, - отозвалась Аня, не в силах сдержать ответной улыбки.

- Ты так… повзрослела! - он накрыл ладонями ее плечи. – Совсем расцвела!

- А ты – мышцу прилично так… нарастил! И еще сильнее возмужал!

- Это нормально, - тихо рассмеялся Пожарский. - Мне почти тридцать.

- Двадцать семь, - поправила его Аня. – Но, стареешь – да!

- Вот ведь зараза мелкая! – беззлобно фыркнул Саша, вновь сгребая ее в охапку. – А-ну, иди-ка сюда!

Она не сопротивлялась. Покорно прижалась щекой к его груди.

- Как ты поняла, что я здесь? – прозвучало вдруг прямо над ухом. – Как догадалась? Я ведь мог заказать доставку цветов, находясь за океаном! А ты… едва букет увидела, сразу начала прицельно меня искать. Так, как же?

- Не знаю, - Аня неопределенно пожала плечами. – Почувствовала, наверное. Почему ты не сказал, что приедешь?

- Хотел сделать сюрприз.

- Тебе это удалось. Я безумно рада тебя видеть.

- И я, Анчик! И я!

- Надолго вернулся?

Тяжелый вдох:

- Навсегда. Здесь мой дом. Здесь мои родители. Здесь мои корни.

Что-то не понравилось ей в его интонации. Озадаченно нахмурившись, Аня вперилась в него испытывающим взглядом и хрипло поинтересовалась:

- Как обстоят дела у твоего сына? С ним все хорошо?

- Да, - сообщил Пожарский после непродолжительной паузы. – Он полностью здоров. Сейчас, спустя долгих три года, я могу сказать это наверняка – мы окончательно побороли болезнь. Мой сын в безопасности.

- Я поздравляю тебя! – Аня что есть мочи стиснула его руку. – Вас с же…

- Только меня! – остановил он ее, мягко отстраняясь. – А ей... давно плевать на сына!

- В каком смы…

- Не забивай голову всякой ерундой! Скажи лучше, как твои дела?

- Нормально, - промямлила она, малость потерянно. – Учусь, вот.

- И это правильно.

- А ты чем планируешь заниматься?

С затаенной грустью в глазах, Саша вкрадчиво произнес:

- Пойду по стопам твоей матери – начну тренерскую деятельность. И как раз об этом я хотел с тобой поговорить. Меня в столицу звали. Главным тренером в клубе наших с тобой конкурентов. Я отказался. Вместо этого попросил у федерации…

Он замолчал, пристально следя за ее реакцией.

А Аня поняла его без слов:

- Ты хочешь остаться здесь? В нашем городе? Хочешь продолжить дело моей мамы? Хочешь возродить ее стиль и передать ее опыт новому поколению?

Саша кивнул:

- Не только. Есть у меня еще один должок перед Еленой Леонидовной.

Судорожно вдохнув, Аня хрипло прокаркала:

- Какой еще…

- Чтоб ты провалился, Пожарский! – послышалось вдруг недовольное Машкино ворчание. Сестра направлялась прямо к ним и еле волокла за собой корзину с цветами. – Ты когда надумаешь в следующий раз нашу ледяную Королеву цветами завалить, не мелочись! Сразу грузовик с розами подгоняй к нашему дому – и дело с концом! И обязательно с грузчиками. Потому что, я тут вам в носильщики не нанималась! Вот как это теперь домой переть, а?

- И тебе привет, Мария! – добродушно хохотнул Саша, заметив ее.

Почти сразу за спиной сестры нарисовался Генка.

- Не переживай, моя ласточка! – проворковал он виновато. – Я помогу! Давай. Я отнесу их в машину.

- Да, пожалуйста! – огрызнулась Машка, но корзинку с цветами ему все же всучила. А после, дождавшись, когда Токарев удалится, радостно взвизгнула, подбежала к Ане с Сашей, и крепко обняла последнего.

Глава 24

- Ой, божечки! – верещала она, цепляясь за его плечи. – Это и правда ты, здоровяк! Глазам своим не верю! Как же я рада тебя видеть!

Крепко обняв Машу в ответ, Пожарский дружески похлопал ее по спине.

- Придется поверить, - выдал иронично. – И да – я тоже рад встрече.

Отстранившись, он внимательно осмотрел ее, а после покачал головой:

- С ума сойти, Машка! Как же сильно ты становишься похожа на мать!

Аня пристально наблюдала за реакцией сестры на его слова.

И лишь закатила глаза услышав восторженное:

- Так и есть! И я безумно горжусь этим!

- Все правильно, - согласился Александр. – Елена Леонидовна была удивительным человеком. Помни. Гордись. Ну и… соответствуй ей, конечно!

Маша виновато потупила взор, вымучив из себя тихое:

- Я стараюсь, но не всегда выходит. Вернее, почти никогда не выходит.

- Сказать, почему? – улыбнулась Аня, накрутив на палец прядь ее волос.

- Не-не-не! – воспротивилась Машка, рассмеявшись. – Обойдусь!

А потом вновь переключила внимание на Пожарского:

- Ты проездом к нам? Во времени сильно ограничен? А то тут кафе рядом…

- Нет, я на ПМЖ, - Саша бегло взглянул на наручные часы. – Видеться будем теперь гораздо чаще – успею надоесть. Но конкретно сегодня во времени я и правда ограничен. Забежал буквально на пару минут. Поздороваться, с Олей кое-что обсудить и… с сестрой твоей встретиться. Соскучился по ней жутко!

- О-о-о! – загадочно протянула Машка, хитро прищурившись. – Поняла! Удаляюсь. Не мешаюсь. Воркуйте, сколько влезет. Поболтаем в другой раз.

- Маша! – шикнула на нее Аня невольно смутившись. – Прекрати!

Но эта зараза лишь скорчила в ответ смешную рожицу, помахала рукой Пожарскому и легкой походкой от бедра вернулась к своим одногруппникам. Схлестнувшись взглядом с Александром, Аня пробормотала еле слышно:

- Извини. Моя сестра себе не изменяет.

- Да, – кивнул он, подтверждая. – И в этом ее убийственный шарм.

- Точно! – хохотнула она, машинально запрокинув голову. – Маша у нас…

Аня замолчала, когда Саша приобнял ее за плечи и… он очень-очень странно посмотрел на нее. А потом, мягко коснувшись ее щеки, вкрадчиво шепнул:

- Ох, Анчик! Как же давно я не видел твоей улы…

Теперь уже Пожарский замолчал, так и не закончив мысль. Напрягся вдруг, будто опасность почувствовал. И резко повернул голову в сторону, откуда, по его мнению, эта самая опасность и исходила. А Ане поплохело, когда она поняла, на кого он сейчас смотрит в упор. Кого сканирует, изучает и оценивает на предмет угрозы. Шайка Збруева таращилась на них во все глаза.

Все, до единого. Даже Лев Сергеевич и Ярослав Маркович любопытства не скрывали. А Вадим… от его озверевшего взгляда Аня дернулась, как от увесистой пощечины. Он ощущался прикосновением. Толчком. Ударом.

По мышцам промчался губительный ток. Сердце зашлось в бешенном ритме.

«В чем дело?» - негодовала она, воинственно вскинув подбородок. – «Какого черта ты уставился на меня, идиот? Вон… Ксюшеньку свою разглядывай!»

И отчетливо прочитала в его яростно сверкающих глазах:

«Не. Прикасайся. К нему! Если хочешь жить, не…»

Аня отвернулась, разрывая и их зрительный контакт, и завершая немой диалог. А вот Саша отворачиваться и не планировал. Прищурившись, он посмотрел на нее, затем на Збруева. Снова на нее. О чем думал в тот момент, одному богу известно. Однако, спустя мгновение сухо поинтересовался:

- Твой… герой?

- В каком смысле? – Аня аж воздухом поперхнулась от абсурдности вопроса.

- В прямом.

- Нет!

- Нет? А зыркает так, как будто… да! Словно ты ему брачную клятву давала.

- Ничего я ему НЕ ДАВАЛА! – воскликнула Аня, поддавшись эмоциям.

И опомнилась, лишь когда на нее с интересом уставились и другие студенты.

«Твою мать! Теперь эти еще… черт знает, что подумают!»

Немного успокоившись, Аня повторила уже шепотом:

- Ничего я ему не давала.

- Я понял, - усмехнулся Пожарский, привлекая ее к себе. – Позволишь?

Не дожидаясь ответа, накрыл ладонями ее талию. Сжал. Большими пальцами надавил на живот. Переместился ниже. Присел на корточки. Ощупал бедра, икры. Колени и даже щиколотки. Растерявшись, Аня напряженно хихикнула:

- Что ты делаешь?

- Проверяю кое-что, - отозвался он загадочно, распрямляясь в полный рост.

- Что именно?

- Меня не покидает ощущение, что ты все еще тренируешься, - спокойно прокомментировал Саша. – Мышцы в тонусе. И в охрененном тонусе.

- Это сложно назвать тренировками, - отмахнулась Аня. – Занимаюсь потихоньку, чисто для поддержания формы. Только и всего.

Пожарский рассмеялся:

- Кого ты пытаешься обмануть, Анюта? Чтобы мышцы находились в таком состоянии… нужны очень большие нагрузки. И ты даешь их себе. Не так ли?

- И что с того? – раздраженно выпалила она, начиная понимать, к чему он клонит. К какой теме приближается аккуратно и издалека. – Хочу и даю!

Саша рассмеялся, прикрыв лицо ладонью. А Аня поняла, что вновь говорила достаточно громко. Теперь точно слухов не избежать. И все из-за него! Разозлившись на этого провокатора, она треснула его кулаком по плечу.

Еще раз. И еще. Чем лишь сильнее рассмешила Александра и разозлила себя. Однако, окончательно рассвирепеть он ей не позволил. Стремительно скрутил, обездвижил и прижав спиной к своей груди примирительно шикнул:

- Ну, все-все! Не буянь!

- А ты не провоцируй! – недовольно буркнула она в ответ.

- Я даже не начинал. Так… размялся немного, чтобы…

Он в который раз осекся на середине фразы. Проследив за его взглядом, притихла и Аня. У нее внутри все оборвалось и похолодело, когда она увидела Вадима – бледного, разъяренного и… решительно шагнувшего в их сторону. Он остановился сразу же, ибо Ксюха повисла на его плече.

И от одного лишь этого зрелища Аню передернуло. Нет, внешне она оставалась невозмутимой. Но внутри… в душе… отчаянно ревновала.

И искренне недоумевала:

«Зачем он целовал меня? Зачем обнимал, если у него есть… она?»

Будто почувствовав перемену в ее настроении, Саша ослабил хватку, позволяя Ане выбраться из его стальных оков. Мгновенно сделавшись серьезным, он собирался что-то сказать ей. Да только не успел.

В нескольких метрах от них раздался голос Оли, полный искренней радости:

- Господи, Саша! Радость-то какая!

Расплывшись напряженной в улыбке, Пожарский сам шагнул ей навстречу.

- Здравствуй, Оля!

- Здравствуй, дорогой! Здравствуй!

Они обнялись, после чего Саша сразу перешел к делу.

- Есть у вас тут место, где мы можем переговорить с глазу на глаз?

- Да. Конечно.

- Веди. Я в полном твоем распоряжении.

Рассмеявшись, Оля и Саша двинулись прочь, что-то бурно обсуждая между собой. Аня же невольно возмутилась:

- Эй! Что еще за секретность? О чем это вы разговаривать собрались?

- О ком, – исправил ее Пожарский. Даже не оборачиваясь, бросил через плечо. – О тебе, душа моя! Все о тебе!

- Но…

Она замолчала, обиженно насупившись. Эти двое ушли слишком далеко, и уже не могли услышать ее. А кричать им вслед она точно не собиралась. Что ж… деваться некуда. Взглядом отыскав среди толпы студентов Машку, Аня медленно побрела в ее направлении. Одного не учла – чтобы добраться до сестры, ей предстояло пройти мимо Вадима и его компании. Иного пути просто не было. Запрещая себе смотреть в их сторону (а особенно на него), напрочь игнорируя дичайшее волнение и дико грохочущий пульс, Аня бодро двинулась вперед. Однако, вынуждена была остановиться, когда прямо перед ней материализовался тот самый незнакомец, приближенный к Збруеву.

Приветливо улыбаясь и разглядывая ее с высоты своего роста, он произнес:

- Надо же… это и правда ты! Вот уж не ожидал встретить тебя здесь!

Аня окинула парня задумчивым взглядом:

- Извини, не припоминаю тебя. Мы разве знакомы?

- Нет, - хитро улыбнулся он. – Но я знаю о тебе все, Стальная Бабочка!

Аня внутренне содрогнулась, услышав свое прозвище. Разумеется, она понимала, что не сможет вечно хранить в тайне свое спортивное прошлое.

И все же надеялась, что никто не узнает ее спустя столько лет. Увы. Не вышло. Один конкретный индивид узнал! И самое ужасное – озвучил свои догадки при мажорах. А это значило лишь одно – отпираться бессмысленно.

Однако, и обсуждать очень личные вещи на глазах у всех Аня тоже не собиралась. Сдержанно улыбнувшись парню, попыталась обойти его.

Но этот упрямец предвидел это, и вновь вырос прямо у нее на пути.

- Погоди секунду! – примирительно вскинул ладони. – Не убегай! Давай поговорим? Просто поговорим, ладно? Я… я безумно рад тебя видеть!

- С чего бы вдруг? – насторожилась, а скорее растерялась Аня.

На что незнакомец неопределенно пожал широченными плечами:

- Ты исчезла со всех радаров. Удалила соцсети. Сменила номер. Оборвала связи с коллегами и друзьями. Объявила о завершении карьеры. Даже место жительства поменяла. Твои фанаты чуть с ума не сошли, пытались раздобыть твой новый адрес. Желали убедиться, что у тебя все в порядке. Что ты не сломалась… после такого страшного удара. После трагедии с твоей матерью.

- Да, у меня все в порядке! – ответила Аня его же словами. Ей хотелось, чтобы он замолчал. Чтобы не привлекал к ней еще больше внимания.

Хотя, куда уж еще больше-то? На них и так таращились все, кому не лень!

Не говоря уже о том, что Аня каждую секунду ощущала себя под прицелом разъяренного взгляда Вадима. Холодного и острого, как лезвие бритвы.

Будто не замечая ее напряжения, настойчивый паренек продолжал.

- Анют… - произнес он гораздо мягче. – Твоя мама была… хорошим человеком. Блистательной фигуристкой. Гениальным тренером. И пусть ее нет с вами уже почти три года, я искренне соболезную твоей… вашей утрате.

Аня оторопела от услышанного. Делая над собой титанические усилия, дабы не разреветься, она часто дышала, настороженно поглядывая на собеседника.

- Угу, - промямлила кое-как. – Спасибо!

- И безумно жаль, что ты решила завершить карьеру, - между тем философствовал незнакомец. – Не осуждаю – это твой выбор. Но… тебе же не было равных, Анют! Таких, как ты… больше нет! Ты – уникальная спортсменка. Тебя не просто так феноменом называли! Не за красивые глазки. Ты выходила на лед и всему миру наглядно доказывала, кто тут… Королева! Ты стирала своих соперниц в порошок! Ты могла соревноваться наравне с мужиками! Да о чем говорить, если на олимпиаде в команднике ты по сумме балов самого Пожарского обошла? До сих пор дрожь по телу от того, что вы там творили! Столько рекордов побили! Из-за вас весь мир на ушах стоял! Вы с Айсбергом… творили историю!

Испытывая странное смятение в душе, Аня беззлобно усмехнулась:

- Решил процитировать наизусть мою биографию?

- Почему, нет? - хитрая улыбка преобразила и без того приятные черты его лица. – Должен же тебе хоть кто-то напом…

- Я помню, - остановила она его жестом. – Но хочу забыть. Наверное.

- Ну а я, хочу… пожать тебе руку! - парень осторожно коснулся ее пальцев, тихонько сжал. – И сказать, что для меня честь - разговаривать с легендой!

- Ай, сладко поешь! – невольно хихикнула Аня. – Но преувеличиваешь!

Незнакомец ей охотно подыграл, выдав с улыбкой:

- Ну, так? Курсы красноречия не прошли даром!

- Откуда тебе столько известно обо мне? Ты был в числе моих фанатов?

- Почти, - прозвучало с затаенной нежностью в голосе. – Сестренка моя младшая по тебе фанатела. До такой степени фанатела, что ни одни твои соревнования не пропускала! Вот и мотались мы за тобой по городам, по странам. Почти все твои победы видели. Все рекорды и триумфы. Леська тогда еще несовершеннолетней была и ее всегда сопровождала мама. Ругалась на нее страшно, психовала, но сопровождала. Ну и я за ними увязывался – жуть, как хотелось на красоток в купальниках и коньках поглазеть. Ты была лучшей из них. Лучшей во всем! Эти твои шпагаты вертикальные, горизонтальные… вращения, сумасшедшие растяжки, фантастические прыжки… уф! Там было на что полюбоваться!

М-да. Звучало весьма и весьма провокационно. И даже малость пугающе.

Не зная, как реагировать на его откровения, Аня невольно насупилась:

- Только не говори, что ты на меня…

- Нет-нет! – загоготал он, догадавшись о ходе ее мыслей. – Я не извращенец!

- А кто же ты в таком случае?

Продолжая улыбаться, собеседник заговорщицки прошептал:

- Я Архип. Архип Бондарев.

Аня едва вслух не ругнулась. Догадывалась же. Предполагала.

Ректорский сынок, значит. И… двоюродный брат Вадима? Странно…

Так похожи внешне – черты лица, рост, фигура, и такие разные внутри!

Один грубый и надменный, другой доброжелательный и приветливый.

Один угрюмый и вечно чем-то раздраженный, другой улыбчивый и веселый.

Будто… две стороны одной медали. Или же две крайности одной и той же сущности. Как ангел и демон. Они точно родственники? Точно братья?

Усомнившись в этом, Аня уточнила:

- Ярославович? – метнула выразительный взгляд в сторону ректора.

- Ярославович! – подтвердил парень, сверкая белозубой улыбкой.

- Хм…

- Что?

- Да, так. Ничего.

- Тебя смущает тот факт, что я сын вашего ректора? – предположил Архип.

Разглядывая его внимательным взглядом, Аня покачала головой.

«Нет, красавчик!» - всерьез задумалась. – «Меня смущает кое-что другое. Даже настораживает. Не смотря на все твои лестные речи обо мне, ты все же… брат Вадима. Вы семья. Вращаетесь в одних кругах. У вас общая… мажорская тусовка. А значит, и с тобой нужно держать ухо востро, человек-улыбка! Где гарантии, что ты сейчас искренен со мной? Что тебя не подослали твои дружки, как того же Клюева к Машке? Что ты сейчас не играешь на публику, и не добиваешься каких-то… общих ваших целей?»

Разумеется, никаких гарантий не было. И Аня прекрасно это понимала.

- А почему это должно меня смущать? - отозвалась она, вежливо улыбаясь. – Мне нет дела до того, чей ты сын. Но если для тебя это важно, поздравляю!

Архип рассмеялся. Громко и задорно. Аня же попыталась уйти, пользуясь его замешательством. Однако, парень среагировал мгновенно и вновь вырос у нее на пути. Личные границы не нарушал, но все равно стоял очень близко.

- Куда же ты? – в коньячно-карих глазах плескалось искреннее недоумение.

- По своим делам! – твердо произнесла Аня, скрестив руки на груди.

- Не спеши. Давай поболтаем еще немного.

- Извини…

Испытывая крайне противоречивые эмоции от его настойчивости, она замкнулась. Решительно обошла Архипа, намереваясь уйти наконец.

Но на сей раз остановилась сама. И даже медленно обернулась, услышав:

- Ниже, чем с чемпионами не общаешься, да? Статус не позволяет?

Хмыкнув, Аня уточнила:

- Что ты имеешь в виду?

- Ну… - Бондарев замялся, и будто бы смутился. – Нам всем здесь до Пожарского твоего… далековато будет. Он – легенда. Трехкратный олимпийский. А других чемпионских титулов его… вообще не перечесть!

- И? – Аня выжидающе уставилась на Архипа.

Тяжело вздохнув, он вновь обезоруживающе улыбнулся:

- Прости. Не знаю, зачем говорю тебе все это.

Зато она прекрасно знала. И поспешила расставить все по своим местам.

- Мы с Сашей очень близки. Очень! Это правда. Он мне безумно дорог, но…

- Но? – Архип впился в нее немигающим взглядом.

- Наша близость… иного характера. Не такая, как все думают.

- Серьезно? – мгновенно воодушевился парень. – Значит, ты… не откажешь мне во встрече? Если я, к примеру, приглашу тебя сегодня… куда-нибудь?

Теперь уже рассмеялась Аня, просто поражаясь его настойчивости.

- Этого я не говорила! – произнесла категорично.

- Так скажи! – не унимался Архип. – Соглашайся, Анют! Что тебе мешает?

- Есть некоторые… настораживающие моментики, знаешь ли!

- Да, брось! – он сделался абсолютно серьезным. - Тебе не чего опасаться. Со мной ты будешь в безопасности. Слово даю - приставать не буду. Просто… приятно проведем с тобой время. Пообщаемся в более спокойной обстановке. Тем более, у нас с тобой… столько общих тем! Столько общих интересов!

- О, да! – прыснула со смеху Аня. – Их просто не перечесть!

- Зря иронизируешь, - хитро прищурился Архип. – Если ты не заметила, я отлично осведомлен о твоей спортивной карьере. Да и сам я… спортсмен!

- Что, правда? – сдержать восторга Аня не смогла. – Чем занимаешься?

- Ты мне и скажи! – игриво подмигнули ей в ответ. - Угадаешь вид спорта?

Внимательно оглядев Бондарева с головы до ног, девушка неопределенно пожала плечами. После чего предположила наугад:

- Спортивная гимнастика? Единоборства? Хотя…

Она вновь осмотрела парня, но уже гораздо придирчивее.

- Мускулатура развита хорошо, но неравномерно, - анализировала и рассуждала вслух. – Мышцы ног подтянуты, но не раскачены. В отличие от… плечевого пояса. Я ошиблась. Ты не гимнаст. И не борец. Ты пловец.

В глазах Архипа она увидела неподдельный, почти детский восторг.

- Точно! – кивнул он, широко улыбаясь. – Ну так что на счет…

- Я подумаю, - торопливо прощебетала Аня. – А теперь, мне действительно…

- Не затягивай с ответом. Не хотелось бы терять время зря. Я скоро уезжаю.

- Счастливого пути!

- Погоди, шустрая! Номер свой оставь!

Аня ничего не ответила. Лишь развела руками и мило улыбнулась:

- Пока-а-а-а!

На сей раз он не стал ее удерживать. Шумно выдохнув от облегчения, она отошла на пару метров. Тогда-то и услышала Архипа вновь:

- У меня на носу очень важные международные соревнования. Не хочешь мне… удачи пожелать?

Аня резко остановилась, будто на невидимый непреодолимый барьер налетела. Не веря своим ушам, озадаченно уставилась на ректорского сына.

Медленно переставляя ноги и игнорируя любопытные взгляды, устремленные на нее, поплелась обратно. К Архипу.

Остановившись в шаге от него, она все же переспросила:

- Удачи?

И услышала спустя секунду:

- Ну, да! Хочу, чтобы меня зарядил на победу человек, не знавший поражений в своей спортивной карьере! Сколько у тебя золота?

- Много, - парировала Аня. – А у тебя, судя по всему, пока ни одного?

Непринужденная улыбка сползла с лица Архипа.

Будто-бы стесняясь правды, он покачал головой:

- Серебро. Бронза. Выше не поднимаюсь.

- Сказать, почему? – вкрадчиво прошептала Аня.

- Скажи…

- Слишком сильно на удачу полагаешься, - сухо подытожила девушка. – И это в корне неправильно. Ты… изо дня в день, тренируешься, как проклятый. Получаешь травмы, растяжения. Терпишь ограничения. Лишения. Усталость. Жертвуешь общением с близкими людьми, чтобы как следует подготовится к соревнованиям. А когда они наступают, когда приходит пора выложиться по полной и показать миру весь свой максимум… весь свой опыт и потенциал, ты… берешь и перекладываешь всю ответственность на удачу? Серьезно?

- Ну а как без нее-то? – попытался отшутиться Архип.

На что Аня сухо заявила:

- А ты в курсе, что она переменчива? Эта твоя удача – продажная сука!

- Да. Я уже догадываюсь…

Заглянув Бондареву в глаза, Аня требовательно спросила:

- Скажи-ка мне, кто твой главный соперник?

Поразмыслив, Архип озвучил… совсем не то, что она надеялась услышать:

- Бельгиец хорош. Француз чертовски силен.

От досады сжав губы в тонкую линию, Аня коротко резюмировала:

- Что ж… значит, они и победят. Можешь сниматься с соревнований.

- Почему? – Бондарев ощутимо напрягся. – С чего ты взяла, что…

Скрестив руки на груди, Аня заговорила тоном наставника:

- Ты боишься их. Ты трепещешь перед ними. Признавая их превосходство над собой, заведомо уступаешь им. В душе. В мыслях. У себя в голове. А это все равно, что проиграть. Но… куда страшнее другое - ты не знаешь своего главного соперника! Не знаешь того, кого нужно знать в лицо!

Достав из кармана телефон, Аня включила фронтальную камеру и развернула гаджет экраном к молодому человеку. После чего более мягко пробормотала:

- Вот он! Полюбуйся!

- Я? – оторопело выпалил Архип, уставившись на свое отражение.

- Конечно, ты! – эмоционально заявила Аня. – Ни фанаты, ни тренер, ни другие участники соревнований не знают, на что способен именно ты! Никто не знает этого, кроме тебя самого! В те мгновения, когда… время начинает обратный отсчет… ты остаешься один. Один во всем мире. Всегда! Потому и сражаться ты должен не со своими соперниками, а в первую очередь… с самим собой! И в тот момент, когда кажется, что ты вот-вот сдохнешь от усталости… нужно преодолевать себя и работать еще активнее! И если ты выжал из себя максимум, а твой соперник… дал слабину – медаль твоя!

Архип молчал некоторое время. Затем, неожиданно выхватил телефон из ее рук и принялся набирать с него чей-то номер. Однако нажать на кнопку вызова не успел. К ним внезапно подлетел Вадим. Тяжело дыша и сверкая по истине одичавшим взглядом, он вырвал Анин телефон уже из рук брата, а после, не проронив ни звука, запихнул гаджет прямо Ане в карман.

Затем, буквально опаляя ее своим огненным дыханием, сипло проскрежетал:

- Иди за мной Стеклова. Разговор к тебе имеется.

- Это что, приказ? – мгновенно ощетинилась Аня, дрожа от его близости.

- Пока просто просьба!

- Святые угодники! – ехидно пропела она, едва контролируя свои безбожно разбушевавшиеся эмоции. – Ты просить научился? Обычно хватаешь и…

- Действительно, - Вадим горько усмехнулся. – Прежние мои методы куда действеннее!

В следующий миг его стальные пальцы сомкнулись на ее запястье.

- Вадим, в чем дело? – нахмурился Архип. – Отпусти ее!

Послушался ли он своего брата? Ага, конечно!

Лишь яростно выплюнул, распрямляя плечи:

- Не лезь!

Глава 25

Три дня в аду. Три дня в бл*дской агонии. Три дня… будто в жесткой наркотической ломке… по ней! Три дня… без нее! Аня не появлялась в институте три гребанных дня! Вадим не видел ее с тех пор, как они с отцом подвозили Машку до дома. И даже представить не мог, что… почти тронется умом из-за ее отсутствия в поле его зрения. Что будет раз за разом в толпе ее выглядывать. Что, как придурок конченый, на каждой перемене будет в аудиторию их группы наведываться в надежде, что эта дрянная девчонка соизволит… появиться хоть на какой-нибудь паре. А когда не находил Стеклову среди ее одногруппников, буквально зверел на ровном месте.

«Какого хрена? Как она смеет занятия прогуливать? Где ее черти носят?»

Мыслить здраво в такие моменты Вадим не мог. И едва сдерживался от опрометчивых поступков. А так хотелось поехать прямиком к ним домой и силой притащить Аню в универ. Потому что, он… он должен был ее видеть. Хотя бы просто видеть. Наблюдать за ней со стороны. Касаться ее взглядом.

«И не только взглядом! Не только! Мне нужно гораздо больше. Нужно все!»

Эта мелкая сучка не давала ему покоя ни днем, ни ночью. По-прежнему врывалась в его сны. Еще более откровенные. Еще более реалистичные и безбашенные, чем прежде. Ведь теперь Вадим знал наверняка, каково это – ласкать ее по-настоящему. Жадно и пошло. Жестко и остервенело. Знал, каково это – сгорать дотла вместе с ней и срываться в бездонную пропасть.

От одних лишь воспоминаний о том, что они творили в ее спальне, Вадим готов был в голос выть и от желания на стену лезть. Он хотел ее! Боже, как же дико он ее хотел! Не Ксюху, которая настойчиво ластилась к нему и наизнанку перед ним выворачивалась, уже откровенно требуя интима, а ее - малышку из своих снов. Свою маленькую выскочку с бездонными синими глазами. Ощущая себя полным ничтожеством и ублюдком, он раз за разом отказывал Ксюхе в близости, придумывая все новые и новые отговорки. Сперва она делала вид, что все в порядке. А потом начала закатывать ему скандалы на этой почве. Но… Вадим ничего не мог с собой поделать. Аня не выходила у него из головы. Стояла перед мысленным взором, стоило лишь зажмуриться. Да, он не имел права прикасаться к ней. Да, у них не было будущего, ведь он по-прежнему был связан по рукам и ногам своим долгом. Обязательством. Но в душе, в мыслях, в бредовых фантазиях… своей девочкой называл… вовсе не Ксюху. И совсем не ее представлял под собой – разгоряченную, податливую, влажную, когда самостоятельно снимал напряжение бессонными ночами. Да, он откровенно презирал себя за это.

Да, отчаянно пытался избавиться от наваждения по имени Анна Стеклова.

Сам себя уговаривал. Убеждал. Надеялся справиться с этим притяжением.

Но… оно лишь усиливалось! Оно, бл*дь, усиливалось!

До дрожи в теле. До нестерпимого жара под кожей. До ломоты в костях.

Чем дольше Вадим не видел Аню, тем более вспыльчивым и раздраженным становился. Даже пару раз сорвался на отца. Но тот быстро привел его в чувства – остудил его пыл и поставил на место всего лишь парой фраз.

Сегодня стало чуточку проще. Вадим сумел отвлечься от мыслей об Ане.

Наконец-то, в город вернулись его двоюродные сестра и брат – Леська и Архип – дети дяди Ярика. Не смотря на сложный вспыльчивый характер, отношения с ними у Вадима сложились отличные. Он искренне обрадовался встрече с братом, когда тот, не дождавшись вечера, заявился к ним в универ.

Однако, в этот день в институт заявился не только Архип. Аня тоже пришла.

И ее присутствие Вадим почувствовал до того, как увидел. Инстинктивно.

Все его нутро разом вскипело и возликовало:

«О, да, сучка! Наконец-то!»

Он почти сразу отыскал ее взглядом. Пристально осмотрел с ног до головы, точно параноик, отмечая незначительные изменения во внешности девчонки.

Прихорошилась. Принарядилась. Джинсы явно с мылом натягивала – так плотно они облегали ее бедра и задницу. Джемпер напялила с таким глубоким вырезом на спине, что тот заканчивался… чуть ли не на уровне ее талии. Открывал на всеобщее обозрение изящную шею и спину. К ней хотелось припасть губами и понаставить багровых засосов. Хотелось зацеловать каждый позвонок. Размышляя об этом, Вадим ощутил острую нехватку кислорода. Его вдруг торкнуло и повело от простого понимания:

«А белье где? Лямки? Не вижу! О, черт… Неужели она без лифчика?»

В тот момент Аня… словно почувствовала его. Смело ответила на его взгляд.

И Вадиму потребовалась вся сила воли, вся гребанная выдержка, чтобы не ломануться прямиком к Стекловой. Чтобы не наброситься на нее с голодухи.

Он даже рефлекторно подался вперед всем корпусом, но вовремя тормознул себя. Надрывно хватая воздух носом, стиснув зубы и кулаки, застыл на месте.

Вернее… просто остолбенел от того, что увидел в следующий миг. Цветы. Кто-то подарил его выскочке… чертовы цветы. И на этот раз Вадим не имел к букету никакого отношения. Но к тому, что произошло спустя пару секунд, он оказался совсем не готов. Аня расплакалась. Расплакалась от радости.

А потом, завизжав на весь институтский двор «Саша!», бросилась на шею к какому-то… мужику. И бросилась в буквальном смысле слова – оттолкнулась от земли и прыгнула. Незнакомец, которому хотелось незамедлительно вырвать руки, поймал ее в воздухе и припечатал к своей груди. Он держал Аню так, будто она ему принадлежит. Прикасался так, будто имел на нее полное право. И за одно лишь это Вадим его возненавидел.

Всей душой. Всем сердцем. Ведь… глядя на этих двоих… испытывал нестерпимую боль. Сердце ныло и кровоточило, надрывно бухая за ребрами. По венам вместо крови с ревом неслась раскаленная ртуть. Вадиму казалось, что его… заживо на костре сжигают. Орать хотелось. Убивать хотелось. Крушить все вокруг хотелось. И вырвать Аню из рук этого мужика… п*здец, как хотелось. А потом, наказать сучку! Затащить в ближайшую аудиторию, и отыметь ее там по полной программе! Душу из нее вытрахать!

«Чтобы… чтобы… бл*дь! Почему так больно?»

Ответ лежал на поверхности. И чем дольше Вадим испепелял взглядом Аню, тем отчетливее понимал разницу в ее отношении к… к ним обоим:

«Столько любви в ее глазах! Столько нежности! Она… никогда на меня ТАК не смотрела! Никогда ТАК не прижималась, не ластилась, не улыбалась мне. Не плакала от радости, при виде меня. Не бежала ко мне со всех ног. Не бросалась мне на шею на глазах у всего универа. Зато к этому… как угорелая понеслась. Кто он такой? Что за хрен? И какое право на нее имеет?»

И тут же беззвучно рычал, отрицая суровую действительность:

«Никакое! А-ну, отвали от нее, урод!»

Не отвалил. Более того, явно ощутив волну ярости и негодования, исходящую от Вадима, холодно усмехнулся и… принялся действовать еще наглее. Он лапал Аню! Откровенно лапал! И это окончательно сорвало у него последние стоп-краны. Инстинкты взяли верх над разумом. Вадиму стало безразлично, где он находится и что творит. Весь мир вокруг… исчез. Потерял свою значимость. Угрожающе зарычав, Збруев шагнул вперед, намереваясь… как минимум раздробить ублюдку челюсть. Но внезапно пришел в себя. Как только Ксюха повисла у него на плече и нервно уточнила:

- Вадюш, а ты куда? – как нельзя кстати напомнила о своем существовании.

Это было сродни прыжку в озеро с родниковой водой в разгар жаркого дня.

Отрезвило мгновенно. Еще более отрезвляюще прозвучал голос брата:

- И правда! – хмыкнул Архип. – Надеешься у Айсберга автограф взять?

«Я надеюсь на его роже свой автограф оставить!» - рявкнул мысленно.

А потом, собрав мозги в кучу, нахмурился:

- Какой еще, на хрен, автограф? Ты что, его знаешь?

- Конечно! – хитро улыбнулся брат. – Его весь мир знает! Он – живая легенда. Как и она. Оба они - очень крутые и титулованные спортсмены. Чемпионы. Лучшие из лучших в своем дивизионе. И мы сейчас наблюдаем… как бы это описать точнее... встречу двух титанов!

Лучше бы он молчал. Лучше бы заткнулся и не раскрывал свой рот.

Вадиму и смотреть-то на этого Айсберга сложно было, а уж знать, насколько тот крут – вообще невыносимо. Никогда еще молодой человек не ощущал себя столь безликим и ущербным на чьем-то фоне. А потом до него дошел смысл фразы, брошенной Архипом, и кожа покрылась крупными мурашками.

- Как ты сказал? – прохрипел глухо. – Как и она? То есть, Аня тоже…

- Да, - ехидно фыркнула Ксюха. – Давай с этого места по подробнее!

- Ты ничего не путаешь? – подключилась Зоя.

- Вы что, серьезно? – искренне удивился брат. – В вашем универе учится сама Анна Стеклова, а вы даже не в курсе, что она звезда мирового фигурного катания? Фигуристка-одиночница? Чемпионка! Рекордсменка!

- Кто? – скривилась Майя. – Анька? Да брось! Она же… льготница!

Вадим молчал, буквально ошалев от открывшейся правды.

«Выходит, Аня не выскочка с замашками королевы? Она и есть королева?»

В словах брата он не сомневался, и все же уточнил:

- Архип, ты уверен?

- Процентов на девяносто. Ближе подойдет, скажу точно.

И она подошла. Действительно подошла. Судя по траектории движения, намеревалась обойти их компанию стороной, да только Архип сработал на опережение. Перехватил ее. Разговорил. И столько нового они о ней узнали, что просто в голове не укладывалось. Наблюдая за их общением, Вадим лишь чудом не стер в порошок собственные зубы. Архип и Аня так мило ворковали друг с другом. И снова она… кокетничала не с Вадимом.

И снова улыбалась не ему. Впрочем, что тут удивительного? Звезда же!

Чемпионка! А он кто? Обычный человек. Богатый, но обычный. С семи до четырнадцати лет играл в хоккей за местный клуб в составе юношеской команды. Не увидел для себя дальнейших перспектив – бросил. Увлекся боксом. Но скорее на любительском уровне, чем на профессиональном.

В общем, в отличие от того же Архипа, похвастаться перед ней своими достижениями он не мог. Зато братец хвастался от души и времени даром не терял. Явно задался целью очаровать Аню. Да и сам, судя по игривому взгляду, был очарован ею не меньше. Они нашли общий язык. Общие темы для разговоров. Прямо так. Сходу. И это порождало в душе еще большее негодование. Еще более жгучую ревность. Ядовитую. Отравляющую кровь.

Стало мерзко. Так мерзко, что на языке выступила противная оскомина.

В то время, как почти все присутствующие уткнулись в телефоны, очевидно штудируя информацию об Ане, Вадим застыл в одном положении и откровенно, не таясь наблюдал за Стекловой. Вслушивался в каждое слово, сказанное ей и Архипом друг другу. Его коробило от их близости.

От их смеха и улыбок. Все его мужские инстинкты обострились.

Сердце надрывалось в груди просто на разрыв аорты. А Вадим терпел.

До последнего терпел, не позволяя себе даже крохотного проявления эмоций.

Но когда понял, для чего Архип завладел мобильником Ани, не выдержал.

Он и сам не заметил, как оказался рядом с ними. Между ними. Как выхватил мобильник у брата, мешая ему завершить начатое и заполучить номер девчонки. Как собственноручно запихнул гаджет в задний карман Аниных джинс, и проскрежетал чужим сиплым голосом:

- Иди за мной Стеклова. Разговор к тебе имеется.

И даже не удивился, когда она огрызнулась:

- Это что, приказ?

«Дерзкая девочка! Дерзкая малышка! Обожаю, когда ты дерзишь!»

Его повело от ее запаха. От ее малость посоловевшего взгляда.

- Пока просто просьба! – отозвался он, выталкивая воздух из груди.

- Святые угодники! Ты просить научился? Обычно хватаешь и…

- Действительно, - Вадим усмехнулся. – Прежние мои методы куда действеннее!

До безумия желая прикосновений к ней, он схватил ее за запястье.

И Архипу это не понравилось. Он недовольно скривился.

- Вадим, в чем дело? – прозвучало сухо. – Отпусти ее!

На что молодой человек лишь яростно выплюнул, распрямляя плечи:

- Не лезь!

- Очень не хотелось бы! – раздался вдруг за их спинами мужской голос, и Архипу он точно не принадлежал. - Но, судя по всему, придется!

Глава 26

Даже не оборачиваясь, Вадим понял, кто стоит за ним.

Кто сверлит его затылок ледяным пронизывающим взглядом.

Кто готов в любую секунду вырвать Аню из его рук. Тип, которого он с превеликим удовольствием отпинал бы прямо здесь и сейчас. Этот ее… Пожарский. Ох, и передернуло же Вадима от воспоминаний о том, как Аня бросилась в объятия к этому дятлу. Как у него на шее повисла. Как трепетно его к себе прижимала. Как улыбалась ему и… лапать себя позволяла.

За одно лишь это хотелось растерзать их обоих. Желание это усилилось троекратно, когда Аня в который раз попыталась освободиться от его тисков и тихо (так, чтобы ее Сашенька не услышал) шепнула, глядя Вадиму в глаза:

- Убери от меня свои грабли!

- Нет! – столь же тихо, но не менее яростно.

- Ты спятил?! – почти мольба. – На нас же все смотрят! О нас черти что поду…

«Кто подумает? Этот твой… легендарный Айсберг? Ну, и черт бы с ним!»

Ему стоило невероятных усилий, не податься вперед. Не склониться к ее губам. Не сломить ее сопротивление и не заткнуть поцелуем. Умом-то он понимал, что творит лютую дичь, удерживая Аню… даже просто за руку.

На глазах у родных. На глазах у брата. Но ничего с собой поделать не мог. Ощущая себя окончательно слетевшим с катушек, Вадим отрицательно покачал головой. На что Аня лишь ядовито выплюнула:

- У тебя ровно пять секунд, чтобы отпустить меня!

- Или что?

Она ничего не ответила. Вместо этого уставилась Вадиму за спину, будто только сейчас вспомнив о присутствии… своего титулованного дружка.

- Ой, Саша! – расплылась в нежной улыбке, от которого Вадима кинуло в дрожь. – А ты что, уже освободился? Так быстро с Олей поговорил?

«Да твою ж мать! Прекрати улыбаться ему! ПРЕ-КРА-ТИ!»

Вадим и сам не понимал, почему его это так сильно задевает.

Почему из-за этого кровь в венах закипает, и слепая ярость в душе клокочет.

Поддавшись раздражению и злости, он нехотя отпустил Аню. Медленно развернулся лицом к Пожарскому (стоящему всего в паре метрах от них) и смерил его презрительным взглядом. Стоит заметить, он проделал с ним ровно тоже самое. Осмотрел пристально. Оценивающе. С превосходством.

- У Оли появились важные дела, - ответил Ане на удивление ровным тоном. – А наш с ней разговор мы перенесли на сегодняшний вечер – я решил со всеми вами пообщаться за ужином. В спокойной обстановке. У вас дома.

«В смысле? В каком, сука, смысле? У них дома?»

Вадим остолбенел, ошарашенный услышанным. А еще… невольно вспоминая свой собственный визит к Стекловым. Судя по всему, о нем вспомнила и Аня. Внезапно смутилась, зарделась и произнесла, заикаясь:

- Супер! Я как раз при… приготовлю твои любимые…

- Нечего тебе там делать! – процедил сквозь зубы Вадим, обезумев при одной только мысли об этом. – Дорогу туда забудь! Чтобы ноги твоей там не было!

Вадим ляпнул на эмоциях. Не подумав. Но искренне.

И не без удовольствия наблюдал за тем, как Пожарский меняется в лице.

Как маска сдержанности, холодности и безразличия слетает с него в одночасье. Как его глаза наливаются едва контролируемым гневом.

Как всем своим видом он начинает излучать угрозу и решительно сокращает расстояние между ними. Вадим не отступил назад, хоть его инстинкт самосохранения и вопил благим матом. Встретил противника твердым взглядом. Они оказались одного роста и стояли теперь почти нос к носу.

- Что ты сказал, малой? - холодно уточнил Пожарский. – Повтори-ка!

- Тише, Санечка! – пролепетала Аня – побледневшая и жутко взволнованная, вклиниваясь между ними. Прижав ладони к его щекам, продолжила бормотать, как заведенная. – Не слушай его! Вечно он хрень всякую…

- Санечка? – язвительно сплюнул Вадим, бесцеремонно и грубо перебив ее.

Не мог он. Не мог спокойно реагировать на то, как Аня прикасается к этому дятлу. И наблюдать за тем, как он на нее смотрит… тоже не мог.

Внутри все протестовало. Обрывалось. В тугой комок скручивалось.

- Помолчи! – зашипела Аня уже на Вадима. – Что ты творишь, Збруев? Кем себя возомнил? Кто ты такой, чтобы говорить ему нечто подобное - близкому мне человеку?!

Сучка! Лучше бы она его ударила!

Вадима затрясло. Пульс взревел, оглушая. Сердце грохотало где-то в горле.

- Насколько близкому? – не шепот – животный рык.

- Не твое собачье де…

Будто пребывая в состоянии гребанного аффекта, и уж точно себя не контролируя, он схватил Аню за локоть. Рывком оторвал от Пожарского и притянул к себе. Вгрызаясь ее лицо лихорадочным взглядом, проскрежетал:

- Отвечай!

Даже если бы Стеклова и хотела ответить, один черт не успела бы. Ее дятел среагировал стремительно. И уже спустя мгновение, запихнул Аню к себе за спину. Вернее, он попытался.

Но она вцепилась в своего защитника, словно дикая кошка – ни оторвать, ни сдвинуть.

Мешая ему преступить черту, холодно отрезала:

- Нет, Саша! НЕТ! Не вздумай! Только... только не его! Ты слышишь меня?

- Отойди! – Пожарский не пытался отцепить ее, но на Вадима готов был кинуться в любой момент, судя по озверевшему взгляду. – И никогда не лезь мужикам под руку!

- Не нужно, - она уткнулась лбом в его плечо. – Успокойся... прошу!

Аню поддержал и Архип, вышедший наконец-то из немого оцепенения.

Оказавшись рядом, он тоже вклинился между Александром и Вадимом.

- Братишка, ты чего? – улыбнулся последнему. – Что на тебя нашло?

Архип постепенно оттеснял его от Айсберга, недовольно ворча:

- Чего завелся-то на ровном месте? Зачем уважаемого человека оскорбил?

Ох, зря он это сказал. Зря лишний раз напомнил. Предостерегающе посмотрев на брата, Вадим раздраженно скинул с себя его руку. Надменно скривившись (дабы замаскировать боль, выворачивающую его наизнанку от одного лишь вида Ани в объятиях Пожарского), брезгливо выплюнул:

- Уважаемого? В каком это месте он уважаемый?

- Не реагируй, Саш, - улыбнулась Аня, прильнув к груди Айсберга. – Он же понятия не имеет, о чем говорит! Не знает, что ты... лучший из людей! И о том, что сам он тебе в подметки не годится... тоже не знает!

Удерживая Вадима в плену своего взгляда, Пожарский триумфально улыбнулся. Затем, аккуратно сжал подбородок Ани, слегка наклонился и… поцеловал ее. В лоб. Почти по-родственному. Но Вадим все равно почувствовал себя так, словно ему напильником по яйцам прошлись. Остатки разума канули в небытие. Никак не реагируя на просьбы Архипа и попытки остановить его, Вадим ринулся назад. Что собирался делать, достигнув цели, сам не знал. Но… что-то вело его к Ане. Что-то тянуло. Ровно до тех пор, пока у него на пути не материализовалась Машка. Широко расставив руки в стороны и напряженно улыбаясь, она процитировала фразу из культового фильма:

- Ты не пройдешь!

Он и впрямь остановился. Но лишь для того, чтобы уточнить:

- И кто же меня остановит? Ты?

- Не-а, - заговорщицки прошептала младшая Стеклова. – Но я знаю, кому это под силу. Знаю, кто быстренько приведет тебя в чувства. Взгляни-ка… вооот сюда!

Устремив взгляд в указанном направлении, Вадим грязно ругнулся.

Мир вокруг, как оказалось, никуда не исчез. И сейчас на него с совершенно непроницаемым выражением лица смотрел отец. Дядя Ярик неодобрительно поджимал губы. А рядом с ними, вытаращив глаза и будто бы онемев от шока, стояла Ксюха. Ее-то Машка и окликнула, причем довольно громко:

- Ваше Величество! А можно вас на минуточку? Я, конечно, понимаю, что в недавней драке я вам последние мозги отбила, и все же позвольте поинтересоваться: не желаете ли вы… угомонить своего героя?

Лишь чудом сдерживая истерический смех, Вадим зажмурился. Позволил себе эту слабость на долю секунды. Но и ее оказалось достаточно, чтобы прокрутить в памяти все произошедшее. Чтобы здраво оценить ситуацию. Чтобы понять, как со стороны выглядело представление, устроенное им.

«Твою мать! Поверить не могу!»

Что ж… теперь его злость на самого себя заиграла новыми красками. Опозорился он знатно. Слухов и сплетен точно не избежать. Как и хорошей отцовской взбучки. А что самое паскудное – все произошло на глазах у Ксюхи. Проклятье! Меньше всего на свете он хотел причинить ей боль.

И все же, причинил. Обидел ее своим неконтролируемым порывом. Своей реакцией на Аню. И это вырисовывалось в проблему. Ксюха далеко не дура. Наверняка все поняла. И Вадим не представлял, как будет с ней объясняться. Что будет говорить. А решить это предстояло прямо сейчас, ведь после гениальнейшей Машкиной реплики, Ксюха уверенно двинулась в их сторону. В его сторону! Но даже теперь, в этот самый момент… скрипя зубами и стискивая кулаки до онемения пальцев, Вадим… продолжал откровенно таращиться на Аню. Да и как иначе? Она ведь тоже смотрела на него!

Т-а-а-а-к странно смотрела! Словно сказать что-то пыталась. В итоге, просто криво усмехнулась. Сразу, как только Ксюха приблизилась к нему вплотную. Как только поцеловала его в губы и улыбаясь повисла у него на плече.

- Вадюш, ты еще долго? – промурлыкала, без малейшего намека на обиду или ревность. – Я по тебе уже соскучилась! Мы все… соскучились!

И сразу возникло стойкое навязчивое ощущение чего-то неправильного.

И сразу захотелось отстраниться. Но Вадим запрещал себе идти на поводу у своих желаний. Хватит на сегодня потрясений и представлений. Хватит!

- А по мне? – улыбнулся Архип, явно пытаясь разрядить обстановку.

- По тебе особенно! – подмигнула ему Ксюха. – Пойдемте скорее к нашим!

Она было потянула Вадима за собой, но он не двинулся с места. Стоял, точно к земле приколоченный, исподлобья наблюдая за Аней. Ожидая от нее… черт знает, какой реакции. Обиды? Раздражения? Ревности, быть может?

Так продолжалось до тех пор, пока Машка не добралась до своей сестрицы и ее дятла. Хлопнув Пожарского по плечу, она удивленно поинтересовалась:

- А ты почему еще не уехал, человек-Армагеддон? Спешил же куда-то!

«Действительно!» - транслировал Вадим своему противнику. – «Вали уже!»

Встрепенувшись, Александр машинально взглянул на часы. Нахмурился.

- Поезжай, - мягко улыбнулась ему Аня. – Вечером поговорим. За ужином.

«Да твою ж мать! Она издевается?»

Сейчас, в данную конкретную минуту Вадим страстно желал придушить ее.

Будто догадываясь о причине его бешенства… будто видя его насквозь и нарочно провоцируя, Пожарский погладил Аню по щеке костяшкой пальца.

- С тебя мои любимые…

- Драники! – закивала эта сумасшедшая девчонка. – Конечно, сделаю!

«Зашибись! Она еще и готовить для него собирается!»

Вадим не представлял, как успокоить бурю, бушующую в душе.

И мечтал лишь об одном – расстроить их сегодняшние планы на вечер.

Тем временем Пожарский попрощался с Машкой и приобнял Аню за плечи.

- Идем, - велел тоном, не терпящим возражений. – Проводи меня до машины.

И Аня… эта чертова Аня с радостью согласилась. Они ушли. А вслед за ними и Ксюха удалилась куда-то, изъявив страстное желание «припудрить носик».

Да и Машка, едва завидев на горизонте Генку, ринулась к нему навстречу.

Вадиму тоже хотелось свинтить куда подальше, но… коротким кивком отец подозвал их с Архипом к себе. И пусть он заранее представлял все, что сейчас услышит, проигнорировать требование родителя… просто не мог.

И ничуть не удивился, когда тот сурово проскрежетал:

- Объяснись!

Ответ не заставил себя ждать. Слетел с губ яростным карканьем:

- Не обязан!

- Что значит, не обязан? – отчеканил отец. – Ты вообще понимаешь…

Он внезапно замолчал, заметив что-то (или кого-то) у Вадима за спиной.

Это настораживало. Никогда прежде Вадим не видел своего старика таким взбудораженным и напряженным. Проследив за его взглядом, он и сам недоуменно прищурился. Мимо них, в компании Генки, прошла Машка. Ну, как прошла - в последний момент она изменила траекторию своего движения и теперь направлялась прямо к Вадиму. Поздоровавшись с его отцом и дядей, Стеклова демонстративно вскинула подбородок и скрестила руки на груди.

- Значит так, Збруев! – сразу перешла к делу. – Мы с тобой квиты! С этого момента моя совесть чиста – я ничего тебе не должна и ничем не обязана! Ты даже не представляешь, от какой беды я тебя уберегла! Еще немного и тебя бы… тупо стерли в порошок! В общем, за ментовку мы с тобой в расчете!

Вадим даже не сразу сообразил, о чем бормочет эта сумасшедшая.

А когда понял, лишь устало отмахнулся:

- Я и не собирался требовать с тебя плату за помощь.

- Знаю, - невозмутимо выдала Мария. – И все же не люблю быть обязанной.

Она развернулась, намереваясь уйти. Но Вадим помешал ей это сделать.

- Погоди! – буркнул, догнав ее через пару секунд. – Дело к тебе есть!

- Какое еще дело, – прозвучало язвительно и недоверчиво. – Может быть у тебя ко мне ?

В иной ситуации он был бы с ней полностью солидарен - их не связывало ничего. Но… не теперь - когда подыхал при одной лишь мысли о приближающемся вечере. Когда его коробило и наизнанку выворачивало от осознания того, что может произойти сегодня между Аней и ее дятлом. Зыркая на Машку совершенно безумным взглядом, Вадим глухо обронил:

- Пригласи меня!

- Эм, пригласить?

- Да. Пригласи.

- Ку… куда? – проблеяла та, заикаясь от растерянности.

Чтобы произнести следующую фразу ему понадобилась вся его выдержка. Все его самообладание. Прочистив горло и нахмурившись, Вадим пояснил:

- К вам. На ужин. Сегодня.

Шок, отразившийся на ее лице, сменился нервным хохотом.

А после, ошеломленно-возмущенным:

- ЧТО?! Ты сам-то понял, что сказал? Может мне еще комнату свою тебе посуточно в аренду сдать? Чтобы вам легче было козни моей сестре строить?

Вадим не успел и рта раскрыть, как рядом с ними очутился Архип.

- Мне сдай! – произнес решительно. – Для моего брата твое предложение не актуально. Он давно счастлив в отношениях со своей девушкой. А я, в отличие от него, свободен, как ветер! Так сколько там с меня за комнату?

- Эм… - Машка растерялась. – Тридцать тысяч за неделю? Нет, за три дня!

- По рукам! - кивнул Архип. – Когда заезд?

- Не спеши! – деловито задрала нос Стеклова. - Деньги вперед!

- Без проблем, - Архип достал телефон. – Диктуй номер. Сейчас переведу.

- Предпочитаю наличный расчет, - остановила его Машка. – Так надежнее. Перевод можно отменить, как ошибочный. А наличку… нужно еще отобрать!

- Но у меня нет с собой столько наличности.

- Сочувствую! - Стеклова театрально вздохнула. – Но благотворительностью я не занимаюсь. Прощай, мой несостоявшийся бизнес-партнер!

Поглядывая на этих двоих, Вадим буквально кипел от злости. Даже в жутком сне он не мог представить, что однажды окажется в подобной ситуации. Что однажды так страстно возжелает открутить голову собственному брату. Перед глазами ослепляющими вспышками проносились сцены его общения с Аней. Их горящие глаза. Их улыбки друг другу.

«Сука! Как пережить этот день? Как не сдохнуть? Как не свихнуться, если от злости дурею? Если из-за ревности почти ничего не соображаю? Если себя… едва контролирую! Сколько проблем я нажил за последние полчаса? Сколько дел наворотил? А… один хрен, думать ни о чем не могу! Ни о чем, кроме нее и… ситуации этой паскудной. Слишком неправильно все это! Слишком противоестественно! Аня и Архип? Или Айсберг? Нет… НЕТ!»

Только вот реальность диктовала свои условия. И в этой самой реальности Вадим не мог конкурировать ни с братом, ни уж тем более с Пожарским. Даже права морального на это не имел. Ведь… как там сказал Архип?

«Он давно счастлив в отношениях со своей девушкой…»

Банальная, казалось бы, фраза причиняла Вадиму вполне реальную боль.

Порождала необъяснимый протест в душе. И вполне закономерный вопрос:

«Счастлив? В отношениях с Ксюхой? Я?»

Слова брата должны были его отрезвить. Должны были напомнить ему о его обязательствах перед Ксюхой. Перед всей ее семьей. И перед своей тоже.

Вадим и впрямь вспомнил. Делая над собой усилие, прокрутил в памяти целый год их отношений с Полозовой. Год и один месяц, в течении которых перестал быть ее другом, а стал парнем. И теперь, оглядываясь назад, он искренне не понимал, как вообще этим самым парнем оказался. Вернее… понимал, конечно. Проснулся однажды после бурной пьянки в одной кровати с голой Ксюхой и завертелось. Но по сей день он не имел ни малейшего представления, было ли что-то между ними той ночью. Она утверждала, что их секс оказался лучшим в ее жизни. Что Вадим затмил всех ее бывших парней. Вдобавок ко всему, Ксюха в любви ему призналась. В тот момент она казалась искренней. Казалась счастливой. А он… прекрасно осознавая, как много их связывает, не посмел отшить ее, как любую другую девушку, с которой просто переспал. Понимал, что такой его поступок повлечет за собой серьезные последствия. Да и совесть какая-никакая у него все же имелась. На радость Ксюхе, он взял на себя ответственность за случившееся. Однако теперь все отчетливее понимал, как сильно ошибся тогда. Как поторопился. Да, он любил ее. Да, она была ему дорога. Но… как близкий человек, как друг, как девчонка, с которой они выросли в одной песочнице.

Он по сей день продолжал испытывать к ней нежные чувства. Поддерживал и защищал ее. Вот только… Вадим не чувствовал к ней и крупицы того сумасшедшего притяжения, желания, той безумной жажды, которые испытывал к Ане. Он никогда и ни к кому не ревновал Ксюху. Ни разу.

Не сатанел, видя ее в обществе других парней. Не слетал с катушек, когда она кому-либо улыбалась или флиртовала. Когда к кому-либо прикасалась. Нет. В глубине души он продолжал относиться к ней, как и прежде - как к другу. А что такое ревность – настоящая, зверская, сметающая все на своем пути Вадим впервые узнал… сегодня. Сейчас. И все из-за той же Стекловой.

Невыносимо. Видеть ее в чужих руках было просто невыносимо. И больно.

Но еще больнее осознавать, как она далека от него. Видеть пропасть между ними. Стену, разделяющую их. Стену, которую он воздвиг собственноручно. Кирпичик за кирпичиком. И теперь, размышляя над словами Архипа о его счастливых отношениях с Ксюхой, осознал вдруг одну ужасающую вещь:

«Я счастлив? На самом деле счастлив? Нет… Это не так! Совсем не так!»

Громкий смех Архипа резанул по ушам, вырывая Вадима из глубокой задумчивости. Возвращая к реальности, в которой его братец решил приударить за Аней и уже начал активно действовать в этом направлении.

- Ну и ушлая же ты! – заявил ее младшей сестре, улыбаясь во весь рот.

Но Машка даже бровью не повела. Лишь надменно фыркнула:

- С волками жить – по-волчьи выть!

- Сильная философия. Жизнеутверждающая.

- А-то! – Стеклова помахала ему на прощанье. – Ну, все! Пока-пока-а-а-а!

- Нет, стой! – Архип преградил ей дорогу. – Предлагаю компромисс!

- Какой?

- В качестве аванса я отдаю тебе всю наличку, которую найду в кошельке. А потом мы садимся в мою тачку и едем вместе до ближайшего банкомата. По дороге обговорим все условия, и я вручу тебе оставшуюся часть суммы. А если вдобавок ко всему ты окажешься умненькой девочкой и поделишься со мной номером своей сестры – накину сверху еще процентов двадцать. Идет?

- И это я-то ушлая? – искренне возмутилась Машка.

- Идет? – повторил Архип более настойчиво, извлекая из кармана кошелек.

- Не торопи меня! Я думаю!

- О чем? – ядовито выплюнул Вадим, будучи просто не в силах промолчать. – Как подороже продать свою сестру чуваку, которого видишь впервые в жизни? Еще и без ее ведома? Стеклова, у тебя с башкой все в порядке?

Мария окинула его невозмутимым взглядом:

- Я вообще-то для нее и стараюсь! Коплю баблишко ей на подарок ко дню рождения. А цель, как известно, оправдывает средства. И если родительские денежки так сильно жгут вам карман, я с радостью вас от них избавлю!

Подмигнув Архипу, Машка сладко пропела:

- Чего застыл, молодой-красивый? Ручку позолотишь или как?

- А? – растерялся брат.

Закатив глаза, Машка озвучила фразу, от которой Вадима кинуло в жар:

- Раскошеливайся, говорю! Я принимаю твое предложение!

Почти одновременно с ней Вадим угрожающе рыкнул на Архипа:

- Достанешь деньги, и клянусь – я тебе щёлкну!

- За что? – усмехнулся брат. – Тебе-то какая разница, на что я их трачу?

Все он понимал. Вадим видел это по его взгляду. Но воплотить свою угрозу в жизнь не успел. Вмешалась Машка. Недовольно цокнув языком, она заявила:

- А-ну не лезь в чужую сделку, вредитель чертов! Если не хочешь, чтобы я тебе и вторую половину лица своими ногтями разрисовала – лучше не лезь!

- Так это ты его? – присвистнул Архип.

- Я, - подтвердила Машка.

- За что?

- За дело! Так ведь, Вадюша ?

Ошалев от ее наглости и дерзости, Вадим шагнул вперед. Решительно ворвался в ее личное пространство, вынуждая ее попятиться и зло отчеканил:

- Следи-ка за своим языком, Стеклова! Ты у меня однажды … договоришься!

- Ты тоже, сын! – неожиданно вмешался отец. – ТЫ ТОЖЕ!

Не сразу, но все же осознав, что он… открыто заступается за Машку, Вадим изумленно покосился на родителя. Его ледяной тон, полыхающий гневом взгляд и напряженная поза ничего хорошего не предвещали. Только шторм.

- Видите, Лев Сергеевич? – подлила масла в огонь эта сумасшедшая. – Совсем чадо ваше от рук отбилось! Черти-как с людьми разговаривает! И плевать ему, матерый мужик перед ним стоит, который его в два счета в нокаут отправит, или же… девушка беззащитная! Может вы его нам отдадите на недельку-другую? На перевоспитание? Уж мы-то его быстро…

- А может лучше я тебя возьму? – пророкотал отец до безобразия хриплым голосом. – К себе! На перевоспитание! Чтобы ты… хрень всякую не творила!

Покраснев как сеньор-Помидор, Машка замолчала. Замерла. Будто оробела.

- Какое заманчивое предложение! - увлажнив пересохшие губы, проблеяла она, спустя секунду. – Но я, пожалуй, откажусь!

- Правда, то ли? – усмехнулся отец.

- Да! – Машка демонстративно кивнула на Вадима. - Судя по результату ваших многолетних трудов, как воспитатель вы… не внушаете доверия!

Буквально охреневая от происходящего, Вадим впился в своего старика еще более озадаченным взглядом. Тот всем телом вздрогнул от слов Марии.

Утробно зарычал и непременно подался бы вперед - к ней, если бы дядя Ярик не остановил его. Если бы не вцепился в его плечо мертвой хваткой, удерживая на месте. Если бы предостерегающе не проскрежетал:

- Лев?!

Почувствовав напряжение, сгущающееся в воздухе, к ним приблизился и Генка. Все это время он стоял в стороне, ожидая Машку. Но сейчас решил обозначить свое присутствие. Приобняв ее со спины, поинтересовался:

- Ты скоро, Машуль?

- Угу, - встрепенулась та, возвращая свое внимание к Архипу. – Ну, что? Все в силе? Не передумал?

- Нет, конечно! – хмыкнул брат, протягивая ей бумажные купюры. – Держи!

Вадим готов был растерзать их обоих голыми руками. Но… внезапно увидел Ольгу Леонидовну, стоящую за их спинами. Она приблизилась бесшумно и теперь, глядя Вадиму в глаза, приложила указательный палец к своим губам.

Призвала его к молчанию. Что ж, он с радостью предоставил старшей Стекловой возможность, разобраться с племянницей самостоятельно.

Не замечая присутствия своей тетушки, Машка взяла у Архипа деньги.

- Ах, какой замечательный молодой человек! – приговаривала, пересчитывая шуршащие банкноты. – С вами приятно иметь дело, дорогой арендатор!

Архип рассмеялся, явно впечатленный ее манерой общения:

- Что дальше? Едем до банкомата?

- Такими темпами вы скорее поедете в места не столь отдаленные! – ответила за нее Ольга Леонидовна. Дождавшись, пока Машка развернется к ней лицом и испуганно вскрикнет, продолжила. – Итак, госпожа коммерсантша? Будьте добры, отчитайтесь-ка перед налоговой! Свидетелем каких финансовых махинаций я только что стала?

- Боже, Оля! – схватилась за сердце Машка. – Ну, какие махинации? Скажешь тоже! Я просто помогла… помогла… эй, как тебя зовут?

- Архип.

- Архипу! – тут же подхватила. – Понимаешь, ему совсем негде жить…

- Да ты что? – театрально ужаснулась профессорша.

- Угу. И я предложила ему, пожить в моей комнате. За символическую…

- В общем, так! – сурово остановила ее Ольга Леонидовна, выхватывая у нее деньги. – Финансовая пирамида рухнула! Сделка аннулирована! Деньги возвращены обманутым вкладчикам!

Насильно впихнув банкноты Архипу, она выразительно зыркнула на Машку.

- И кто будет отвечать за порядок в доме в течении ближайшего месяца – тоже предельно ясно!

- Да, б-л-и-и-и-н…

- Повозмущайся мне еще! – недовольно прищурилась. – А-ну, марш на пары!

Они ушли ни с кем не прощаясь. Токарев поплелся следом за Машкой.

Вадим остался наедине с Архипом - отец и дядя Ярик стояли в нескольких метрах от них. Друзья – еще дальше. Посмотрев на брата долгим взглядом, Вадим тихо, но твердо озвучил свои требования:

- Не лезь к ней. К Ане.

- Почему? – Архип прищурился, внимательно наблюдая за его реакцией.

- Потому что я прошу тебя об этом!

- Не аргумент, Вадим.

- А что для тебя аргумент?

- Желание девушки, - нахальная улыбка расцвела на его губах. – Если сама она пошлет меня, куда подальше, тогда я и не стану к ней лезть. А пока…

- Я сломаю тебе нос.

- Да хоть череп проломи. Меня Анютка на ноги поставит. Будет меня в больнице навещать. С ложечки бульончиками кормить. Собственного при…

- Заткнись! – вскипел Вадим от одной лишь подобной мысли.

- Эх, братишка, - Архип похлопал его по плечу. – Нервный ты что-то!

Он не нашел, что ему ответить. Раздраженно скинул с себя его руку и зашагал прочь с университетского двора. На парковку. Оказавшись в салоне своего автомобиля, Вадим несколько раз саданул по рулю, выпуская пар.

А когда более-менее успокоился, когда нормально отдышался наконец, вооружился телефоном и ввел в поисковике один конкретный запрос:

«Анна Стеклова. Фигуристка…»

Только вот, результатов поиска не увидел. Поднял взгляд и остолбенел.

Он увидел ее не на экране, а вживую. На пустой и безлюдной парковке!

Попрощавшись с Пожарским, Аня помахала вслед его удаляющемуся автомобилю. Улыбнувшись своим мыслям, явно вознамерилась вернуться назад. Отправиться на пары. Вот только Вадим уже в ту секунду знал, что… Стеклова прогуляет и сегодняшние занятия. Она на них тупо не попадет!

Глава 27

Сложно сказать, что взыграло в нем в тот момент – гнев, неконтролируемая ревность, уязвленное самолюбие или же… банальное желание оказаться рядом с ней. В ее системе координат. В ее магнитном поле. Он буквально жаждал обнять ее. Прижать к себе крепче, чем кто-либо другой. Уткнуться носом в ее густые волосы и зажмуриться, кайфуя от запаха этой малышки. Дурманящего. Умопомрачительного. Вкусного. А потом зацеловать Аню до полуобморочного состояния. До головокружения. До хрипоты и нехватки кислорода. И нагло облапать всю, стирая с ее тела чужие прикосновения. Да... после сегодняшнего столкновения с Аней торкнуло его знатно.

Даже сейчас пульс в висках грохотал. Неотрывно наблюдая за ней, ощущая себя при этом самым настоящим неадекватом, Вадим сжал губы в тонкую линию. Скрипнул зубами. Он влип. Влип по полной программе и ничего не мог с собой поделать. Больше не мог. Все его мысли были лишь об одном:

«Я украду тебя, Стеклова! Украду! Силой в машину запихну и… увезу, куда глаза глядят! Спрячу ото всех! Лишь бы ты только не… нет! НЕТ! Все твои планы на сегодня отменяются. Обойдется ваш дятел-Санечка и без драников, и без ужина, и… без твоей компании! Ты только подойди! Подойди ближе! Ну, давай же, девочка… тебе все равно придется пройти мимо моей тачки. Иного пути здесь просто нет – выход с парковки один!»

Аня не могла видеть его, но будто чувствовала. Настороженно озиралась по сторонам в поисках угрозы. Тогда Вадим решил поторопить ее. Схватился за ручку двери, намереваясь обозначить свое присутствие. А потом преодолеть разделяющее их расстояние, ничего не объясняя схватить эту маленькую заразу в охапку и… на руках донести ее до автомобиля. Пусть хоть брыкается, хоть вырывается и орет во все горло – один черт с ним поедет!

Да только все его планы рухнули в одночасье, когда к Ане вдруг подошел Архип. Он окликнул ее, приветливо улыбаясь. Стеклова ответила ему тем же.

И Вадима будто парализовало от сомнений и эмоций, безжалостно терзающих его душу. Все нутро огнем полыхало от злости. От ревности.

Мерзкое чувство. Паскудное. И… обезоруживающее, вдобавок ко всему.

Вадим потерял ориентиры. Забыл, что противостоит собственному брату.

Сейчас он видел в нем лишь соперника. А в ней – свою желанную добычу.

Разумеется, он не собирался оставлять этих двоих наедине друг с другом.

Намеревался подойти. Вмешаться. Пресечь попытки брата заарканить Аню.

Но не успел. Дверь его автомобиля распахнулась с пассажирской стороны.

- Вот ты где? – выпалила Ксюха, удобно устраиваясь в кожаном кресле.

От неожиданности Вадим встрепенулся. Пальцы дрогнули и замерли на дверной ручке, так и не открыв ее. Пользуясь его замешательством, Ксю закатила глаза, всем своим видом демонстрируя недовольство и зашипела:

- Понимаю! Мне тоже хочется спрятаться ото всех, лишь бы не видеть той жести, которая сейчас в универе творится!

- Жести? – малость оторопело отозвался Вадим.

- А как еще это все назвать? – брезгливо скривившись, Ксюха кивнула в сторону Ани и Архипа. - У нас теперь новая звезда! Новая королева ВУЗа! Защитница-Аннушка! Все разговоры только о ней. Каждый второй ищет инфу о ней в интернете. Читают статьи, смотрят бесконечные ролики с ее соревнований. Причем, все одновременно. Вадюша, это просто невыносимо!

- Что именно? – машинально буркнул он, вновь сосредоточившись на Ане.

«Разговаривает. Все еще разговаривает с Архипом. О чем, черт подери?»

- Ее стремительный взлет! – пренебрежительно выплюнула Ксюха. – Еще вчера в стенах универа она была никем! Льготницей. Выскочкой. Безликой тенью с замашками королевы. А теперь? Все ей в рот заглядывают и восторгаются. Ха! Было бы там, чем восторгаться! Подумаешь, чемпионка? И что с того? Таких чемпионок у нас… полстраны гуляет! А то и больше!

- Угу, - отмахнулся бездумно, ибо мыслями был всецело с Аней и Архипом.

Последний вооружился смартфоном и что-то печатал на экране под диктовку Стекловой. Впрочем, несложно догадаться, что именно. Судя по всему, они обменялись номерами телефонов для… для дальнейшего общения. Гадство!

- Так сделай что-нибудь, - вкрадчиво произнесла Ксюха, вынуждая его недоуменно нахмуриться и на мгновение отвлечься от своего занятия.

- О чем это ты?

- Все о том же! – с вызовом бросила она. – Ты обещал мне избавиться от нее, если эта мадам будет портить всем нам жизнь. Обещал! Помнишь?

- Ну… было дело. И что?

- А то! – не на шутку разошлась Ксюха. – Сейчас самое время сделать это. Пусть ее вышвырнут из универа. Я не хочу учиться с ней в одном ВУЗе. Не хочу! И не собираюсь наблюдать за тем, как она… возвышается над нами!

Вадим ошарашенно уставился на Полозову. Ее слова породили в нем гнев.

- Этого не будет! – предостерегающе процедил он сквозь стиснутые зубы.

Да только Ксюха его даже не слушала. Продолжала гнуть свою линию.

- То, что мы видели сегодня – цветочки! Скоро у нее толпы фанатов появятся, и по пятам за ней следовать начнут. На ее сторону переметнется весь универ! Ведь она предельно четко свою позицию озвучивает. Мы для нее – никчемные и бесполезные мажоры, держащие в страхе студентов. А она – Богиня! Мы, по ее мнению, ничего из себя не представляем без денег и влияния наших семей, а она - легенда. Элита. А мы… так. Пыль у ее ног!

- Не нагнетай! – Вадим прошелся по ней недовольным взглядом.

- А представь, до каких вершин она взлетит? – Ксюха вновь проигнорировала его слова. - Как раскрылится и зазнается, когда за ней парни начнут табунами ухлестывать? Желающих становится все больше и больше! Взять того же Клюева? Совсем расстроился, бедолага! Понял, что теперь ему с ней точно ничего не светит. Ей же живых легенд и чемпионов подавай! От обычных парней Аннушка нос и раньше воротила. Даже от о-о-очень обеспеченных. А теперь и подавно – на сраной козе к ней не подъедешь. Куда вам до ее Айс…

- Хватит! – ледяным тоном отрезал Вадим, стискивая руль до скрипа кожи.

- Что хватит-то? – язвительно огрызнулась Полозова. – Я реально смотрю на вещи! Этот Пожарский для нее – все. И даже больше! Ему и Архип не конкурент, если разобраться. Он просто вне конкуренции! Я просмотрела несколько видео с ними. И везде они с ней вместе. Как единое целое. Знаешь, как их называют фанаты? Айсберг и его Стальная Бабочка! Его, понимаешь? Его коллега. Его подруга. Его соперница. Его фанатка. И его любовни…

- ЗАМОЛЧИ, Я СКАЗАЛ! – прогромыхал Вадим, ощущая себя зверем, угодившим в капкан своих же чувств. – Ни слова больше! Ни слова о ней!

- Это еще почему? – иронично фыркнула Ксюха. – Так сильно ревнуешь?

- ДА! – рявкнул на эмоциях. – Ревную! Я п*здец, как сильно ее ревную!

И замолчал, осознав, что сказал. В чем признался прямым текстом. Чертыхнувшись, Вадим встревоженно покосился на Ксюху.

Тяжело вздохнув, выдавил из себя тихое и измученное:

- Прости…

- Ясно, - с откровенной неприязнью поглядывая на Аню, она поджала губы.

- Я не хотел делать тебе больно. И не хочу.

- Но делаешь, - ее голос дрогнул.

- Ксю…

- Давно?

- Что, давно?

- Давно ты с ней спишь? Давно мне с ней изменяешь?

Вадим покачал головой:

- Так далеко у нас не зашло.

- Хочешь сказать, что не спал с ней? Ни разу?

- Нет, - выдал угрюмо, в который раз ощущая себя конченым ублюдком.

- Хорошо, - Ксюха скрестила руки на груди. – Это очень хорошо!

- Напротив, - горько усмехнулся Вадим. – Все плохо, Ксю. Все очень-очень плохо. Это не подвластно мне. Это сильнее меня. Я ведь все равно… хочу ее!

- До безумия? До дрожи? – наотмашь хлестанула его же словами, истерически расхохотавшись. - Как шлюху? И как самую хрупкую девочку на свете? Так ты говорил мне в клубе? О, я должна была догадаться, кого ты видел в тот момент на моем месте! И раньше… в наш последний раз. Когда развлекался со мной всю ночь и все никак не мог кончить. Ты ведь больше не спал со мной после этого. Ни разу. У нас начался сложный период. Ссоры, скандалы. Обиды и расставания. Примирения. А потом все заново. Все по кругу. Я знала. Всегда знала, но гнала от себя подобные мысли. А ты…

- Полная мразь, и не отрицаю этого! – хрипло согласился Вадим.

- …все это время ее хотел? – закончила свою мысль Ксюха.

Он молчал, не зная, что говорить в подобных ситуациях.

Зато из нее лились удушливый фразы, как из рога изобилия:

- Вот только ОНА тебя не хочет! И не любит! Ты ей не нужен! Ты для нее чужак. Мажор. Враг, который оскорблял и унижал ее долгое время. Она не видит в тебе мужчину. В Айсберге видит. В Архипе видит. Даже в Клюеве…

- Заканчивай, Ксю! – грубо осадил ее Вадим, теряя самообладание от ее слов. – Прекращай мне мозг орошать! Давай уже расстанемся по-человечески, и…

- Боже! – расхохоталась Полозова. – О каком расставании речь? Да, у нас с тобой возникли временные трудности. Ты стал регулярно заглядываться на других девок, я – ревновать и скандалить по этому поводу. Тебе захотелось разнообразия, и это нормально. У нас в отношениях возник кризис первого года. Но мы обязательно его преодолеем и сохраним друг друга. Наши родители нам помогут. Делом. Советом. И все у нас снова будет хоро…

- Да ничего уже не будет хорошо, Ксю! – вспылил Вадим. – Как же ты не понимаешь? Ни-че-го!

- Нет, это ты не понимаешь, - прошептала она пылко и жалобно. - Мы не можем расстаться! Я безумно тебя люблю и всегда буду рядом. Всегда!

А после вышла из машины, напоследок громко хлопнув дверью и пошла на пары. Проводив ее тяжелым взглядом, Вадим вспомнил о существовании Ани и Архипа. Но парковка оказалась пуста. Эти двое тоже куда-то ушли.

Глава 28

«Вместе. Вдвоем. Вот и куда, спрашивается, их черти понесли?»

А вариантов вырисовывалось немало. Ревность распаляла его и без того богатое воображение, прожигая мозг назойливыми картинками. Образами.

Аня. Архип. Он зажимает ее в каком-нибудь укромном уголке. Нагло шарит ладонями по ее охеренному телу. Шепчет на ухо разные пошлости. Целует…

Вадим с трудом осознавал, что рычит. Рычит вслух, представляя их наедине.

«Сука, я убью его! Убью, если посмеет! Если прикоснется к ней, еще и против ее воли! А… а вдруг… она сама его поцелует? Как меня, однажды?»

И время остановилось. И сердце пропустило удар. И глаза налились кровью.

И если ситуацию с Ксюхой Вадим готов был временно спустить на тормозах, и попробовать поговорить с ней позже, когда эмоции у них обоих улягутся, то в случае с Аней и Архипом… все обстояло совсем-совсем иначе. Нужно было действовать. Как можно быстрее. Как можно жестче и эффективнее.

Вадим не собирался молча наблюдать за тем, как они сближаются. Нет.

«Я никого к ней не подпущу! Ни Архипа, ни Айсберга, ни кого-либо другого!»

Это откровение острием ножа прошлось по оголенным нервам. Полоснуло по живому. Не оставило камня на камне от его холодности. От сдержанности. Запрокинув голову, Вадим загоготал во все горло. Нервно и напряженно.

Он задыхался от тупой ноющей боли в груди. Его корежило от понимания:

«И все же, она с моим братцем. Она! Сейчас! С ним! Ну, я ей устрою…»

Не помня себя от бешенства, Вадим проворно выбрался из автомобиля и помчался в сторону универа. Он задался целью, найти Аню.

Найти, во что бы то ни стало. А потом… не важно! Главное, найти!

И он искал. За каждым поворотом. В каждом уголке. В каждом встречном.

И видок у него при этом был по истине ужасающий. Ведь все, с кем он сталкивался в бесконечных ВУЗовских коридорах, спешно расступались, уходя от прямого столкновения с ним. Правильно делали. Вадим был сейчас ослеплен своей агонией и почти не контролировал себя. Любой косой взгляд, любое неосторожное слово, брошенное в его адрес, могли стать последней каплей в чаше его терпения. Точкой невозврата, предшествующей взрыву.

К счастью, окружающие это тоже понимали. И лишний раз не рисковали.

У очередной развилки Вадим свернул направо, но резко остановился, не сделав и пары шагов. Даже сквозь гул в ушах он различил приглушенный смех Стекловой. И этот смех доносился до него из другой части коридора.

Вернувшись к развилке, Вадим направился в левое крыло. Интуитивно. Бесшумно. Почти крадучись. И вскоре увидел ее за одним из поворотов.

Как он и предполагал, рядом с Аней стоял Архип. Их… тошнотворно-милая беседа, начавшаяся еще на парковке, продолжилась в стенах ВУЗа. О чем?

О чем можно трепаться столько времени? Первым порывом было подойти и все выяснить. Нагло и бесцеремонно нарушить их гребанное уединение.

Но Вадим не сделал этого. Удержало что-то. Он остановился. Прислушался.

- Знаешь, ты… ты просто нереальная! – очень даже искренне заявил Архип.

На что Аня кокетливо улыбнулась. Кокетливо, мать ее!

И промурлыкала в ответ:

- Да, брось!

- Нет, я серьезно! – Архип мягко коснулся ее руки, сто пудов проверяя границы дозволенного. – Ты не представляешь, как это важно для меня!

- Могу лишь догадываться, – Аня не шарахнулась от его прикосновения.

- Спасибо, что согласилась! – брат улыбнулся еще шире. – Ты не пожалеешь!

- Очень на это надеюсь! – беззлобно фыркнула Аня. – И нет, я еще не согласилась. Я всего лишь обещала подумать над твоим предложе…

- Вот и подумай! – не выдержал Вадим, выходя из своего укрытия. – Хорошенько подумай, Стеклова!

Его голос звенел от напряжения. Угрожающим эхом пронесся по коридору.

Аня вздрогнула, инстинктивно обхватив себя руками. И поменялась в лице, заметив Вадима. Ни тени улыбки на губах. Ни капли прежнего дружелюбия в глазах. Только презрение. Холодное. Колючее. Гребанное презрение в его адрес. Ее не радовало его появление, и Аня ни капли этого не скрывала. Сказать, что это раздражало – ничего не сказать. Она заставила его ощущать себя человеком второго сорта. И… Вадим завелся с полуоборота. Двинулся вперед и не остановился до тех пор, пока не оказался рядом с ней. Пока не прильнул вплотную, вынуждая Аню спешно отстраниться, отступая назад.

Но и секундного прикосновения хватило, чтобы его кинуло в жар. Чтобы по венам заструился губительный ток, выжигая в нем все инстинкты. Все, кроме одного – жажды обладания. Ею. Этой несносной девчонкой, в глазах которой он тонул. Скривившись, Вадим окатил Аню предостерегающим взглядом:

«Вернись! Встань на место!»

«И не подумаю!» - дерзко зыркнула она в ответ.

«Я если заставлю?»

«Кто? Ты? Меня?»

«Да. Я. Тебя!»

«П-ф-ф-ф!»

Сомневается? Ладно! Руки сами нашли ее талию. Крепко сжались.

Вздрогнув так сильно, будто обожглась, Аня смахнула их с себя.

«Вот так значит, да?» - озверел Вадим. – «Архипу можно, а мне нельзя?»

Последний, к слову, тоже недовольно проворчал:

- Вадим, ну… какого черта? Что ты творишь?

Он и сам не знал. Но поступок Ани его неожиданно задел. Ранил. Вадим от нее совсем другого ожидал. В голове, как нельзя кстати, ожил голос Ксюхи:

«Она тебя НЕ ХОЧЕТ! И не любит! Ты ей НЕ НУЖЕН!»

Видим тряхнул головой, отказываясь принимать ее слова за чистую монету.

Отказываясь верить. Но… Ксюха продолжала убеждать его в своей правоте:

«Ты для нее чужак. Враг! Она не видит в тебе мужчину!»

- Так раскрой глаза, слепошара! – выпалил он уже вслух, чем явно шокировал Аню. Глядя на него в упор (да так, что у него внутри все замирало и щемило), она вскинула руку, будто пощечину ему влепить собиралась. Но удара не последовало. Разве что… током шарахнуло, неслабо так, когда Аня прижала свою прохладную ладонь к его полыхающему лбу. Вадим шумно выдохнул, спешно пряча собственные руки в карманах брюк. Чтобы… не дать им волю. Чтобы не схватить Аню. Чтобы не пригвоздить к себе со всей дури. А еще, он отчаянно боролся с желанием, зажмуриться от кайфа. С желанием заорать.

«Она прикоснулась ко мне! Сама прикоснулась! Д-е-е-е-е-в-о-ч-к-а!»

С Аней тоже что-то происходило. Ее глаза лихорадочно блестели. Дыхание не отличалось спокойствием. Пальцы, прижатые к его лбу, мелко дрожали.

В какой-то момент Аня убрала руку. Но не отдернула ее, а… мягко уронила, фактически скользнув по его по щеке подушечками своих нежных пальцев.

Она смутилась – он отчетливо видел это. Но крайне быстро обуздала эмоции.

- А вы не пробовали какому-нибудь доктору его показать? – иронично фыркнула, обращаясь к Архипу. – Слишком уж он у вас… неадекватный!

«Что? В смысле… Это я-то… Ах ты… Придушу, сучку!»

Вадим замешкался, сражаясь за самообладание.

Архип же загоготал на весь коридор:

- А у нас в семье все такие! Нам доктор не поможет!

Затем красноречиво поиграл бровями:

- Нас спасет только любовь, Анюта! Только любовь!

- А-а-а! – протянула она многозначительно. – Тогда не буду вам мешать. Спасайтесь, мальчики! Спасайтесь! И… - быстрый взгляд на Вадима, – выздоравливайте!

- Погоди? – растерялся Архип. – Куда ты собралась?

Аня неопределенно пожала плечами:

- Как, куда? На пары!

- Но я думал, мы сходим в кафе…

- В другой раз.

- Почему не сейчас?

- Не хрен делать! – сухо осадил его Вадим. – Она и так три дня занятий прогуляла. Шуруй к своим и хорошенько погрызи гранит науки, Анюта !

Он специально выделил интонацией ее имя. И не без удовольствия наблюдал, как в глубине ее синих глаз зарождается буря. Но Аня не дала волю гневу.

- Было приятно пообщаться, - улыбнулась Архипу. – И неприятно, тоже!

Последнюю фразу Аня адресовала Вадиму. Затем просто удалилась.

И пока он молча провожал ее взглядом, брат откровенно сокрушался:

- Вадим, ты идиот! Ты все испоганил!

- Отлично. Я старался.

- Зачем? С ней так нельзя! Пойми уже – нельзя!

- Я ведь просил тебя, не лезть к ней! – набычился Вадим.

- Ты попросил – я отказал! – спокойно отозвался Архип.

- Почему?

- Очевидно же! В любви, как на войне – каждый сам за себя! Аня мне самому интересна! Я давно запал на нее. Давно ее хотел. Давно ей бредил. Но раньше она была недосягаема для меня. А теперь у меня появился крохотный шанс…

- Нет у тебя никаких шансов! – приглушенно пророкотал Вадим.

- Это у тебя их нет! – беззлобно резюмировал Архип. - Если я еще могу худо-бедно с Пожарским потягаться, то ты… с твоим отношением к ней…

- Нормальное у меня к ней…

-…еще и с Ксюхой под боком! Что ты можешь ей предложить?

-…отношение!

Оба замолчали, не в силах перекричать друг друга.

Наконец, Архип примирительно похлопал его по плечу.

- Хорош уже, Вадим. Не бесись. Просто взгляни на вещи трезво.

Не хотел он этого делать. Не хотел. Его уже тошнило от всей этой ситуации.

Еще и больно стало, когда до него дошел смысл Аниной фразы:

«В другой раз! В другой, сука, раз!»

А это значило лишь одно:

«У него и правда есть этот шанс! Она лично дала его ему! Дала Архипу… надежду, зеленый свет! Согласилась на свидание с ним! Она выбрала… его!»

Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Таким ущербным на фоне других людей. Он всегда получал от жизни все самое лучшее.

От него не воротили нос. Ему стремились угодить. Ему не отказывали.

Ему не предпочитали кого-то другого. Ни разу… до сегодняшнего дня.

«Чтоб ты провалилась, Стеклова! Чтоб ты провалилась!»

Яростно оттолкнув от себя Архипа, и никак не реагируя на его оклики, Вадим направился… а черт его знает, куда! Но точно не на пары!

Тем не менее, покружив немного по зданию универа, он вышел в фойе.

Там, у стойки с расписанием наткнулся на Машку, которая что-то старательно фотографировала на телефон. Заметив его, она как обычно фыркнула и отвернулась. Но спустя секунду, посмотрела на него немного иначе. Затем и вовсе, обреченно вздохнула и уверенно зашагала прямо к нему. Вадим остановился. Стало интересно, что ей от него понадобилось.

- Все нормально? – поинтересовалась как можно дружелюбнее.

- А что? – раздраженно дернул подбородком Вадим. – Хреново выгляжу?

- Угу…

- Спасибо, мамуля! – огрызнулся он, теряя терпение. – Я в норме. Это все?

Вздрогнув от его слов и запыхтев, как паровоз, она замотала головой.

- Слушай, - начала малость смущенно. – Я тут просьбу твою обдумала…

- Какую? – сухо бросил Збруев, напрягая извилины.

- Ну… по поводу ужина, - замялась Стеклова. – Ты хотел, чтобы я тебя к нам на ужин пригласила. Сегодня вечером. Помнишь?

Как не помнить? Аня. Пожарский. И никого между ними. Лишь… драники.

«Чтоб его пронесло с них! И потом еще неделю пучило!»

Состроив нагую мину, Вадим надменно протянул:

- Ты ясно дала понять, что это невозможно.

- А что, если я поторопилась с решением? – Машка скрестила руки на груди.

- Скажи еще, что передумала.

- Могу передумать, - загадочно протянула эта хитрая лиса. – Но есть условия!

- Ясно, - усмехнулся Вадим, потянувшись за кошельком. – Сколько?

- Убери, - прошипела она, - если не хочешь получить по морде!

- Тогда чего ты хочешь от меня?

Машка уставилась на него в упор и прошелестела:

- Просто скажи, зачем тебе это нужно? Вздумал над Анькой поиздеваться?

- Нет, я…

Он замолчал, не в силах самому себе свои поступки объяснить.

Ему было сложно сейчас мыслить здраво. Обида душила его. Отравляла. Ревность все нутро испепеляла. Он не хотел видеть Аню. Сейчас не хотел. Нахмурился, чувствуя на языке едкую горечь. Но мысль все же закончил:

- Скорее, извиниться.

- Что ж, - Машка вела себя странно. Выглядела смущенной и жутко взволнованной. – Тогда я… я думаю, это можно устроить. Только…

- Только? – с нажимом повторил Вадим.

И услышал ее тихий срывающийся шепот:

- На бартерной основе.

- В каком смысле?

- В прямом, - она нервно переступила с ноги на ногу. – Я приглашу тебя к нам на ужин, а ты… пригласишь меня к вам. На… на ужин. То есть, я хотела сказать… нас с Генкой. Да! С Генкой желательно. Но можно и… меня одну.

А потом, увидев вытянувшееся от удивления лицо Вадима, Машка застонала:

- О, Боже! Не слушай меня! Не слушай! Я не знаю, зачем я… А-А-А!

И принялась лупить себя по макушке, повторяя, как заведенная:

- Есть хоть капля ума в этой голове? Хоть что-то в ней есть? Что я творю?

Не на шутку растерявшись, Вадим перехватил ее руки. Мертвой хваткой стиснул хрупкие запястье, мешая этой психованной покалечить себя.

- Маш, ты чего? – присвистнул, ошалев от ее выходки. – Что с тобой?

- Ничего-ничего! – отмахнулась Стеклова, пытаясь вырваться. - Это я… шучу я так! Дура – что с меня взять? Ты только… забудь все, что я сказала, ладно?

- Хорошо, - Вадим настороженно прищурился. – Но сперва ты честно ответишь мне на один вопрос. Это все ведь… не из-за меня? Ты же не втрескалась в меня, правда?

Она молчала пару секунд, а потом громко расхохоталась.

- Конечно из-за тебя, мой сладкий! Я прямо умираю от любви к тебе!

- И правда, дура! - облегченно выдохнул Вадим отпуская ее.

- Так мы договорились? – уточнила Машка, разминая запястья.

Он кивнул:

- Иди уже, куда шла. А я…

Запнулся, остро ощутив на себе чей-то взор. Он был уверен, что за ними с Машкой кто-то наблюдает. Прямо сверлит тяжелым и свирепым взглядом. Но просканировав пространство, Вадим не обнаружил никого, кто мог бы на них ТАК глазеть. Стеклова в свою очередь со всех ног рванула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. А Вадим, наконец, отправился домой.

Но не сразу. Сперва он бесцельно колесил по городу. Ему предстояло многое обдумать, и как минимум подготовиться к разговору с отцом. А за рулем думалось чуточку легче. Столько всего произошло с ним за один день, столько всего на него навалилось. Еще и Аня из головы не выходила.

Мысли о ней сводили его с ума. Как она смотрела на него. Как прикасалась.

«А потом… согласилась пойти на свидание с моим братом. Зашибись!»

Понять это, а тем более принять Вадим никак не мог. И успокоиться тоже.

Его штормило от эмоций. Порой так сильно накрывало, что темнело в глазах.

В один из таких «приходов» он остановился на парковке центрального городского парка. Решив немного отвлечься, достал телефон.

Едва снял блокировку, на экране высветился его последний запрос:

«Анна Стеклова. Фигуристка…»

На сей раз он открыл результаты поиска, уже в ту секунду понимая, что его мир никогда не станет прежним. Все в нем перевернется с ног на голову.

Так и вышло. Информации о ней оказалось так много, что Вадим знатно прифигел. И пропал на несколько часов, просматривая бесконечные статьи о ней, фан-видео, любительские записи с тренировок, интервью, показательные выступления и непосредственно сами соревнования. Аня и впрямь была звездой. Легендой! Ей рукоплескали стадионы. Ее заваливали подарками и цветами. По ней фанатели. Своими выступлениями она доводила до слез не только соперниц, но и зрителей. В том числе и взрослых матерых мужиков.

Она била рекорд за рекордом. Выигрывала все соревнования, в которых участвовала. И еще как выигрывала! С каким-то нереальным сумасшедшим отрывом. Она была на голову выше своих соперниц, и по праву считалась сильнейшей фигуристкой за всю историю женского фигурного катания. Стальная Бабочка. Так ее называли. Боже, что она творила на льду!

Сверхбыстрая. Сверхгибкая. Сверхграциозная. Вадим понимал, какой титанический труд и упорство стоит за всем этим. Какая сила духа и несгибаемый характер. Знал, как сложно… просто кататься на коньках.

Имел представление, ведь сам длительный период времени играл в хоккей. Но… это не шло ни в какое сравнение с тем, что умела и делала Аня. С дико грохочущим сердцем Вадим наблюдал за юным воином с женским лицом. Как она преодолевала себя, становясь все сильнее и опаснее!

И везде рядом с ней был этот ее… Пожарский. Тренировались они вместе. Соревновались вместе. Отдыхали вместе. На фанатских видео, собранных по кусочкам, становилось ясно без слов – Айсберг грезил ей. Он сходил по ней с ума. Но лишнего себе не позволял – его сдерживал возраст Ани и… ее мать.

Тоже в прошлом известная фигуристка, как оказалось. Олимпийская чемпионка, но в парном фигурном катании. Завершив спортивную карьеру, Елена Леонидовна решила попробовать себя на тренерском поприще и многого добилась. Она тренировала и Аню, и Сашу - их обоих. Вырастила настоящих монстров, одержимых своим делом и фигурным катанием.

Тех, кого знал весь мир. Тех, кому не было равных в их дивизионе.

Тех, кто писал историю своим триумфом и победами. А потом…

На глаза Вадиму попался кричащий заголовок:

«Кому мешала Елена Стеклова? Кто лишил жизни гениального тренера?»

И внутри все оборвалось. Похолодело от жуткого открытия:

«Так Анина мать умерла не своей смертью? Ее… убили?»

Почему-то раньше он не задумывался над этим. Зато теперь в горле комок образовался при одной лишь мысли о том, каким страшным ударом это стало для Ани. Для Маши. Для всей их семьи. На прежних видео, они казались такими счастливыми. Дружными. Они искренне любили друг друга. Поддерживали. Дарили веру в себя. Окружали теплом и заботой.

И в самый неожиданный момент лишились всего. Какой-то ублюдок отнял жизнь Елены Леонидовны, и даже не понес за это наказание. Его не нашли!

- Как?! – взревел Вадим, оглушенный бесконтрольной яростью. – Как такое возможно?! Что за беспредел? Какого хрена?

Но в статье говорилось прямым текстом – дело закрыто в связи с отсутствием улик, мотивов и подозреваемого. Убийца Елены Стекловой еще не найден.

А секундой позже ему попалось видео с заголовком:

«Слезы Стальной Бабочки. Аня узнает о смерти матери. Эксклюзив!»

И Вадим проклял все, когда включил его…

Кадры и впрямь были редкие и душераздирающие – записи с видеокамер отеля. Ни звука, ни цвета. Черно-белое изображение, но четкое до жути.

На нем Аня – ошеломленная, обезумевшая от горя и страха, бежит по коридору в сторону лифта. Босая. Раздетая. В легкой домашней пижаме.

За ней мчится Пожарский и настигает ее до того, как подъезжает лифт.

Он пытается удержать Аню, но ярость придает ей сил. Она борется с ним.

Кусается. Царапается. Маленькая. Хрупкая. А Айсберг не в состоянии совладать с ее агонией. Он укладывает ее на пол, лицом вниз и наваливается на нее своим телом. Удерживает и… по его губам можно четко прочитать:

«Нет! Тебе нельзя туда! Ты не должна это видеть!»

А Аня не оставляет попыток выползти из-под него и вопит:

«Мама! Мамочка! Пусти меня к ней!»

«Прости!» - летит в ответ. – «Она не хотела бы этого!»

После чего Пожарский применяет удушающий, и Аня отключается.

А сам он медленно скатывается с нее, хватается за голову и… тоже плачет.

- Сука! – судорожно выдохнул Вадим, отшвырнув от себя телефон.

Его трясло так, что зуб на зуб не попадал. Он так остро чувствовал ее боль, что сам невольно прослезился. Его мама умирала долго, и страшно мучалась при этом. Она молила отца о смерти. Ждала ее, как избавление от боли.

И когда мамы не стало, они успокаивали себя тем, что сейчас ей гораздо лучше. Она отмучилась. А тут… ничего не предвещало беды и на тебе!

В общем, приходил в себя после увиденного Вадим долго. И порог дома переступил в прескверном настроении. Его встретила их экономка – Наталья Васильевна и принялась сокрушаться, узнав, что ему кусок в горло не лезет:

- Как же так, Вадим? Вы с отцом сговорились сегодня? Хоть ты поешь!

Эмоционально выжатый и истощенный, он через силу улыбнулся женщине:

- Спасибо. Я не голоден.

- Как не голоден? Лоб такой! Молодой. Здоровый. А ты не приболел, часом?

- Нет, - отмахнулся Вадим. – Так отец дома, говорите?

- Да, - заговорщицки шепнула Наталья Васильевна. – Ты только смотри, Вадимка, под горячую руку ему не попади. Лев Сергеевич сегодня не в духе.

- С чего вдруг?

- Да кто ж его знает? – пожала плечами женщина. – С кем-то на повышенных тонах разговаривал по телефону. Затем поднялся к себе, переоделся. Ужинать отказался. Спустился в спортзал, и уже несколько часов оттуда не выходит!

- Ясно! - кивнул Вадим, и направился прямиком к родителю. В спортзал.

Своего старика он услышал почти сразу – тот яростно молотил по груше.

Однако постороннее присутствие почувствовал мгновенно. Обернулся.

И да, выглядел он… мягко говоря, жутко недовольным. Сокрушенно вздохнув, Вадим вооружился вторым комплектом боксерских перчаток и подошел к отцу, который не проронил ни звука с момента его появления.

- Как на счет достойного спарринг-партнера? – заговорил первым.

- В стойку вставай, достойный! – услышал в ответ.

Следующие двадцать-тридцать минут они беспрерывно махали кулаками, выплескивая друг на друга весь негатив, все скопившееся раздражение.

Еще и переговариваться умудрялись. Вадим аккуратно прощупывал почву.

- Бать, как сильно наш бизнес зависим от Полозовых?

- Я ни от кого не зависим! – рычал он в ответ. – Наш бизнес – автономная, самостоятельная единица. Но Андрей мой партнер. У него в моей компании есть своя доля, свои активы. И если он выведет их, я понесу серьезные убытки. Это скажется и на твоей жизни. Я доходчиво объясняю?

- Угу, - промямлил Вадим, уклоняясь от удара, и атакуя в ответ. – А если я их покрою?

- Кого?

- Убытки твои!

- Без обид, сын! Но пока… покрывать ты умеешь только девок!

- Совсем в меня не веришь?

- Этого я не говорил.

- У меня есть квартира, - не унимался Вадим. – Две машины и приличная сумма на депозите…

- Я в курсе.

- Этого хватит, чтобы…

- Ты хоть представляешь, о каких суммах идет речь?

- О космических, судя по всему?

Отец ответил не сразу. Лишь спустя пару минут проскрежетал:

- С чего вдруг ты об этом заговорил?

- Да так…

- С Ксюхой поругался?

- Типа того.

- Не загоняйся. Помиритесь еще.

Сказав это, отец завершил их бой. Скинул перчатки и принялся тереть полотенцем лицо и шею. А Вадим, проделав все тоже самое, пристально наблюдал за своим стариком. Затем решился спросить прямо:

- Ты заставишь меня, да? Если будет нужно, заставишь на ней жениться?

Отец нахмурился, прекратив свое занятие.

- Вот уж не думал, что идиота воспитал! – бросил, хватая бутылку с водой.

- Бать…

- Яр в свое время женился по расчету, - продолжил он. – Не хотел разочаровать своего отчима – твоего деда. Много счастья ему это принесло? Да детей своих он обожает, но жену… всем сердцем ненавидит. Взять меня! Я ведь тоже не по любви женился. По залету. Твою мать я полюбил гораздо-гораздо позже. Как близкого родного человека. Как женщину, подарившую мне ребенка. И после этого ты думаешь, что я желаю тебе такой жизни?

- Но Ксюха…

- Ты сам загнал себя в эту кабалу! – рявкнул отец тоном, от которого захотелось вытянуться по струночке. – И я, помнится, предостерегал тебя от этого! По-человечески просил, не пихать свой член в детей моих бизнес-партнеров! Знал, чем это грозит в дальнейшем. Ты прислушался к моим словам? Нет! Буквально через неделю залез под юбку к Ксюхе! А теперь что?

Вадим замолчал, до ломоты стиснув зубы. Возразить ему было нечего.

Зато отца потянуло на лирику:

- В общем, так! В твою личную жизнь я не полезу – порядок в ней наведешь самостоятельно. Решишь расстаться с Ксенией – расставайся. Твое право. Но если… вы не сможете разбежаться тихо-мирно, если додумаетесь вовлечь в свои проблемы родителей, если вопрос коснется финансовых потерь… тебе дорого обойдутся эти отношения. Я отниму у тебя все! Все, до копейки! Ты понял меня?

- Да.

- Хорошо.

Швырнув полотенце в корзину для белья, отец направился к выходу.

Но Вадим окликнул его:

- Пап?

Отец замер. Не удивительно. Он крайне редко обращался к нему именно так.

Но сейчас случай был особенный. И требовал «крайних» мер. Дождавшись, когда его старик обернется и уставится на него настороженным взглядом, Вадим прокаркал пересохшим горлом:

- Могу я попросить тебя кое о чем?

- Конкретизируй!

- Я хочу найти кое-кого. Мне позарез это нужно.

- О ком речь?

- Об убийце, - с ненавистью выпалил Вадим. – О мрази, лишившей матери одну девочку…

Отец остановил его жестом. Замолчал, обдумывая что-то.

И наконец, устало буркнул:

- Не одну. Сразу двух. Но ты в это не лезь. Его уже ищут.

- Серьезно? Кто?

На сей раз родитель проигнорировал его вопрос. Покинул спортзал, громко хлопнув дверью. А Вадиму не оставалось ничего, кроме как, подняться к себе. Приняв душ на скорую руку, он обессиленно развалился на постели. Его телефон разрывался от звонков и сообщений. Друзья звали его тусить. Ксюха обвиняла во всех смертных грехах, и всячески демонстрировала свою безграничную обиду. А ему впервые в жизни было плевать. На все и всех.

Лишь одно терзало его. Лишь одно изнутри пожирало и мысли отравляло. Абсолютная уверенность в том, что Аня сейчас с ним. С Пожарским.

«И ей уже… далеко не шестнадцать!»

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА