— Уже пять, пора подавать сок, — заглянула на кухню служанка. — Господа на террасе.
— Сейчас, сейчас! — откликнулся повар, ставя на поднос четыре стакана с апельсиновым соком.
Со скамейки поднялся, кряхтя, пожилой человек в зеленой ливрее.
— Слава Аллаху, в последний раз я это делаю! — подмигнул он повару.
— Да уж, — завистливо покачал головой тот. — Мне бы кто-нибудь предложил пятьсот рупий за то, чтоб бросить работу! Везет тебе, Ахмет, ой как везет!
— Ничего, на улицах Лакхнау полно сумасшедших, — улыбнулся Ахмет, поднимая поднос. — И на тебя найдется кто-нибудь.
Он поднялся наверх, на террасу второго этажа, где обычно проводили послеобеденное время хозяева дома. Особняк Малик Амваров стоял на вершине холма, надменно, под стать хозяину, возвышаясь над соседними зданиями, так что всегда чувствовалась прохлада, веял легкий ветерок, столь ценимый посреди царства жары, а парусиновый тент надежно защищал от солнечных лучей.
Первым делом Ахмет подошел со своим подносом к Фейруз, которая пользовалась любовью всех слуг в доме. Девушка стояла у мольберта с палитрой в руках и писала раскинувшийся перед ней Лакхнау. Лицо ее было перепачкано краской, но от этого она казалась еще более хорошенькой.
— Сок, госпожа! — склонился перед ней слуга.
— Спасибо, оставь на столе, — задумчиво отозвалась Фейруз, не отводя глаз от своей работы. — Потом выпью.
Ахмет приблизился к столу, за которым сидел хозяин с женой и, попросив разрешения, поставил перед ними стаканы. Затем он, призывая помощь Аллаха, отправился к шезлонгу, в котором развалился Секандар.
— Желаете сока, господин? — вежливо осведомился Ахмет, склонившись к задремавшему молодому человеку.
— Что? Сок? — встрепенулся Секандар. — Давай. Но хотелось бы к нему еще…
Он не успел договорить, потому что на его щегольский белый домашний халат вдруг струйкой полился апельсиновый сок из наклонившегося в руках слуги стакана. Секандар замер, переводя взгляд с халата на невозмутимое лицо Ахмета, и, казалось, потерял дар речи. Придя в себя, пострадавший вскочил и, размахивая перед носом слуги испачканной полой, закричал что было мочи:
— Ты!.. Ты… Ты нарочно меня облил!
— Да что вы, господин! Как вы могли подумать! — укоризненно проворчал Ахмет. — Разве такое возможно!
— Но ведь ты… — начал Секандар и не сумел закончить.
— Ну! Я взял стакан, — решил помочь ему слуга, — поднял его и…
— …И вылил мне на халат! — справился наконец Секандар со своей задачей.
— Точно! — обрадовался слуга. — Вот так я это сделал.
Он снял с подноса стакан Фейруз, с которым так и не решился расстаться, и аккуратно вылил его содержимое на то же место — на шелк хозяйского халата, когда-то бывшего белоснежным.
Секандар совершенно растерялся.
— Да что же это такое? — недоуменно пробормотал он. — Издевается он, что ли, надо мной?
Слуга, определенно желая быть понятым именно так, согласно закивал головой. Секандар понял, что его вынуждают к применению силы. Он нехотя развернулся и попытался кулаком достать обидчика. Ему показалось, что удара не получилось, что он просто промахнулся, но Ахмет вдруг взвизгнул и повалился на спину, причем проделано все это было с большой охотой и энтузиазмом.
— О Аллах! Что за грубость! — закричал отец, поднимаясь из своего кресла. — Поднять руку на слугу!
— Это кто на кого поднял руку? — возмутился Секандар. — Да он меня вон как изукрасил.
Он поднял полу халата, демонстрируя потери, которые понес в неравной схватке, но отец уже не слушал его. Старика просто трясло от злости на сына, который каждый день совершал что-нибудь из ряда вон выходящее. То он является с развороченной скулой и заявляет, что его одежду украли, то он пишет письма для какого-то поэтишки, то избивает слуг! И это наследник рода Малик Амваров!
Шея у отца побагровела, он схватил свою палку и пошел на сына. Наперерез ему бросилась не на шутку перепуганная жена.
— Не надо, Сафар! Не надо! — закричала она, закрывая свое непутевое дитя от разгневанного мужа. — Он сейчас извинится! Ведь правда, Секандар, ты немедленно извинишься, да? — обернулась она к сыну.
— Мне же еще и извиняться? — поразился тот. — После того, что он тут надо мной учинил?
— Будешь извиняться, щенок! — взревел отец, и над головой Секандара опять оказалась палка.
— Нет уж! — вмешался Ахмет, вовсе не заинтересованный в таком развитии событий. — Даже если он встанет на колени и будет просить прощения, я все равно ни минуты не останусь в этом доме!
Он поднялся и, гордо, как никогда в жизни, неся свою седую голову, проследовал к дверям.
— Прощайте! — обернулся он на пороге и, демонстративно расстегивая ливрею, вышел.
Это несколько охладило пыл старшего Малик Амвара, с которым он бросился на защиту слуги. «Что значит «встанет на колени», «ни минуты не останусь в этом доме»? — с неудовольствием подумал он. — Отдает ли себе отчет этот слуга, что перед ним собирался извиняться мужчина из нашей семьи? Он, видите ли, не останется в моем доме! Да пусть проваливает, найдем других!»
Старик рассердился не на шутку, но, чтобы не показать этого, с новыми силами взялся за Секандара.
— Ну что, довольна? — спросил он у жены. — Как тебе понравилась выходка сына? Если он и дальше будет продолжать в том же духе, у нас не только слуг — у нас и знакомых не останется!
Неожиданно раздался звонкий смех сохранявшей до этой минуты полный нейтралитет Фейруз.
— Сейчас папа скажет: «Полюбуйся на свое воспитание!» — проговорила она, умело подражая интонациям и манере отца.
Ее выходка, как это бывало всегда, сразу же разрядила тяжелую атмосферу на террасе, и Секандар почувствовал, что у него появились кое-какие шансы остаться в живых.
— Я его накажу, примерно накажу, — пообещала мать, торопясь воспользоваться моментом и сгладить впечатление от поступка сына. — Секандар, пока у нас не появится новый слуга, ты будешь обслуживать себя сам!
Всего лишь! Секандар и не ожидал, что все кончится такой малостью. Он еще несколько секунд подождал реакции отца, опасаясь, что тот найдет наказание слишком ничтожным. Но тот молчал, хотя по-прежнему хмурил брови и не выпускал из рук своей палки.
— О! — картинно простонал Секандар. — Но как же я буду обходиться без слуги? Пожалей меня, мамочка, это слишком жестоко!
Он не успел еще закончить фразы, как с улицы раздался пронзительный крик:
— Слуга! Кому нужен слуга! Преданный! Честный! Трудолюбивый!
Тишину, мгновенно воцарившуюся на террасе, нарушил только один звук — из рук Малик Амвара-старшего упала палка. Однако старик этого и не заметил. «Ну и везет мальчишке! — поразился он. — Надеюсь, с ним и в делах такое случается!»
Секандар метнулся к краю террасы и свесился вниз. По дороге шел седобородый человек в красном жилете и белой шапочке и кричал на всю округу, рекламируя свои профессиональные качества:
— Вежливый! Хорошо воспитанный! Аккуратный! Знающий английский!
— Если он добавит еще, что знает китайский, я рекомендую его на должность президента нашей компании, — сострил Малик Амвар, что для всех, знакомых с его характером, означало прекрасный признак — глава семьи больше не сердится, к нему вернулось хорошее расположение духа.
Сын с готовностью рассмеялся, боясь спугнуть происшедшую перемену в отце, и крикнул вниз:
— Эй, поднимись-ка к нам!
Человек на улице, казалось, только этого и ждал.
— Иду! — радостно отозвался он и заторопился к воротам.
— Закончилось мое наказание! — потирая руки, Секандар побежал встречать нового слугу.
Отец проводил его взглядом, полным иронии:
— Еще никого он не удостаивал такой чести. Вот что значит отвращение к труду — готов надеть цветочную гирлянду на того, кто согласится вычистить ему ботинки!
— Но ведь он столько работает в компании, — заступилась за своего любимца мать. — Ты несправедлив к мальчику. Он не виноват, что ему везет — слуги сами просятся в наш дом!
— Да уж, такого мне еще не доводилось слышать, раньше на улицах звучали лишь призывы к забастовкам, — вынужден был согласиться ее муж. — Как тут не вспомнить стихотворение Мирзы Галиба: «Единственное, в чем нет в мире недостатка, — это слуги. Стоит кликнуть одного, сбегутся тысячи!»
Услышав это, Фейруз опять расхохоталась. Она бросила свою палитру и, подбежав к отцу, обняла его.
— Ах, папа, у вас уникальный дар, — проговорила она, стирая выступившие от смеха слезы. — Никто на свете не умеет так пересказывать стихи своими словами!
— У тебя тоже уникальный дар, — в тон ей ответил отец. — Никто на свете не стал бы хохотать по таким пустякам!
— В общем, вы стоите друг друга, — покачав головой, констатировала мать.
Секандар выбежал во двор, чтобы приказать привратнику впустить претендента на должность нового слуги, но, к его удивлению, тот уже стоял посреди лужайки перед домом и о чем-то шептался с только что уволившимся Ахметом.
«Странное дело, — подумал Секандар, — когда Ахмет успел собрать свои вещи?! Он что, заранее готовился к тому, чтобы со скандалом уйти отсюда? И о чем они шепчутся?»
Ему показалось, что человек в красном жилете что-то сунул Ахмету, и он решил, что будет нелишним задать кое-какие вопросы.
— О чем это вы шептались? — подозрительно спросил он, когда будущий слуга подошел к нему и поклонился. — Вы знакомы?
— Все слуги — братья, — неопределенно ответил новичок, с интересом разглядывая фасад дома.
— Надеюсь, не близнецы, — поморщился Секандар. — Ты не чувствуешь в себе желание выливать на людей апельсиновый сок?
— Апельсиновый? Нет, как будто, — поразмыслив, ответил слуга. — Только если будет специальное распоряжение хозяина.
— Можешь на это не надеяться, — мрачно буркнул Секандар. — Так что тебе говорил этот сумасшедший?
— Ну как вам сказать? — замялся человек в жилете. — Он мне объяснил кое-что о моих будущих господах. Вот старший господин, например, солнце, старшая госпожа — луна, младшая госпожа — несравненная…
— Очень интересно, ну, продолжай, продолжай, — поторопил его Секандар, видя, что тот замолчал. — Дальше-то что?
— Младший господин — волк: голос отвратительный, сам уродлив, характер — хуже не бывает!
— Вот оно что! — Секандар очень пожалел, что Ахмет уже покинул их дом. — Ничего, он еще придет за расчетом!
Он повернулся и быстро пошел к дому, сделав знак новичку следовать за ним.
— Кстати, я и есть тот самый волк, — предупредил Секандар своего спутника, поднимаясь по лестнице на террасу.
— Да что вы! Ну и лжец же этот Ахмет! — воскликнул тот. — Такого представительного господина назвать уродом!
Лицо его при этих словах сияло искренностью и детской наивностью, которая могла бы обезоружить любого.
Они подошли к столу, за которым сидели родители Секандара. Фейруз встала за спиной отца и положила руки ему на плечи. Ей тоже было любопытно взглянуть на человека, обладающего таким количеством достоинств, так что неоконченный пейзаж напрасно дожидался возвращения художника.
Слуга низко поклонился присутствующим и стоял, умильно глядя на изучающее его семейство. «Что-то не так с его лицом, — неожиданно поняла Фейруз. — Борода седая, а щеки и лоб, как у юноши. Очень странно. Да и горбится он как-то неестественно. Или мне это только кажется? Может, я просто вошла в роль художника и вглядываюсь в каждую линию слишком придирчиво?»
— Как вас зовут? — спросил претендента Малик Амвар-старший.
— Миртасаддук Хусейн Таба-Табаки, — снова поклонился тот.
Секандар громко хмыкнул:
— Не слишком ли длинное имя для слуги? Попробуй дозовись такого!
— Вы раньше работали в доме? — продолжил глава семьи, делая вид, что не слышал замечания, отпущенного сыном.
— О, конечно! Я могу назвать вам один дом, где я провел всю свою жизнь! — слуга полез в карман и вытащил сложенный листок бумаги. — Вот рекомендательное письмо хозяина.
Малик Амвар развернул лист и внимательно прочел.
— Очень лестно отзываются о вашей старательности, — заметил он, возвращая письмо.
Секандар протянул было руку, чтобы тоже ознакомиться с рекомендацией, но отец сделал вид, что не заметил этого и вернул листок Таба-Табаки. Затем он повернулся к жене, как бы уступая ей право задавать вопросы.
— На какое жалованье вы рассчитываете? — спросила Сария.
— Жалованье? — удивленно спросил претендент.
Фейруз показалось, что вопрос о деньгах был для него сюрпризом. Ему что, в прежнем доме ничего не платили?
— Вы собираетесь бесплатно работать? — вмешалась она.
— Нет, с чего вы взяли? — обиделся Таба-Табаки. — Хотел бы получать… — он испуганно забегал глазами, не зная, на что решиться.
— Не вздумай заламывать, — предупредил Секандар. — Мы знаем цены!
— Сколько дадите, столько и возьму, — сообразил наконец слуга. — Для меня и без того честь служить таким господам.
— Умеете угодить! — с удовольствием покачала головой мать. — Такие речи и слушать приятно.
— Это у меня оттого, что приходилось готовить сладкое, — радостно отозвался Таба-Табаки, оправляясь от смущения, вызванного вопросом о деньгах. — Немного сахара всегда оседает на языке…
Все рассмеялись кроме Секандара, ревниво следившего за успехом странного слуги у своей семьи.
— А борода с проседью — это от гороха с рисом? — фыркнул он, протягивая руку к лицу Таба-Табаки, как бы желая проверить его бороду на прочность.
Слуга резко отшатнулся от этой руки, перепугавшись куда больше, чем следовало бы, — так, во всяком случае, показалось Фейруз.
— Не стоит беспокоиться, мой брат любит пошутить, он не собирался вас обидеть, — сказала она, стараясь успокоить так бдительно оберегающего свою бороду человека.
Тот с благодарностью посмотрел на девушку.
— Борода у меня седая оттого, что приходилось воспитывать непослушных мальчишек, — улыбнулся он, обращаясь преимущественно к главе семейства и его жене. — Вы же знаете, как тяжко с ними приходится.
— Да уж, нам-то это хорошо известно, — согласился Малик Амвар и обернулся к Сарие. — Ну, что скажешь, жена, берем господина Таба-Табаки?
— Думаю, надо взять, — соглашаясь, закивала жена. — В доме молодая девушка, и лучше, когда слуга пожилой.
— Но, папа! — вмешался Секандар. — Может, лучше подождем с ответом, посмотрим других претендентов — я позвоню в агентство по найму.
Он уже не был так доволен почти сказочным появлением этого человека по первому своему желанию. «Как бы новый слуга не оказался похуже, чем старый, — думал Секандар. — Уж больно он странный, да и шуточки у него неприятные, особенно насчет воспитания мальчишек. И кого-то он мне все-таки напоминает…»
Но сомнения сына только взбесили Малик Амвара-старшего.
— Послушай, Секандар, это же была твоя идея пригласить господина Таба-Табаки, — с угрозой в голосе проговорил он. — А теперь, когда мы сделали то, что ты хотел, оказывается, что ты недоволен? Я совсем перестал тебя понимать!
Секандар почувствовал, что опять оказался между двух огней. Но если в достоинствах слуги он сомневался, то относительно нрава отца ни у кого сомнений не было. Так что сыну пришлось позорно отступить на глазах у Таба-Табаки, который, уж конечно, не упустил ни одной подробности посрамления своего недоброжелателя.
Однако поклонился слуга одинаково учтиво всем членам семьи, в том числе и Секандару.
— Надеюсь, мною будут довольны в этом доме, — почтительно сказал он и отправился вниз получать ливрею.