Встреча влюбленных

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Скрип открывающейся двери прервал вдохновенный труд поэта. Он с досадой обернулся и увидел, что его посетил нежданный дорогой гость — сам Малик Амвар пришел в жилище Джаведа.

— Вы? — не смог скрыть удивления поэт. — Проходите, садитесь. Хотите чаю?

Но гость не присел и не попросил ничего, будто не желая осквернять себя. Амвар выглядел серьезно и торжественно. Тяжело опираясь на трость, позвякивая золотой цепочкой часов, поблескивающей на строгом сером ширвани, старик подошел к Джаведу и суровым голосом сказал:

— Забудьте о Фейруз.

— Что?

— Да.

— Я не понял вас, — растерянно проговорил поэт. Он не мог даже предположить такого удара судьбы. — Я не понял, что вы говорите?

— Фейруз никогда не станет вашей женой, — раздельно, четко выговаривая каждое слово, Малик Амвар повторил суровый приговор несчастному влюбленному.

— Но почему? — Джавед совсем потерял голову.

— Мне трудно ответить на ваш вопрос, — смягчился Амвар. — Я всегда с почтением относился к вам и не хочу ранить ваше сердце, причинять вам боль. Поверьте — я очень хорошо к вам отношусь и считаю вас достойным и порядочным человеком.

— Я не могу понять одного, — воскликнул оправившийся от потрясения поэт, — какой поступок я совершил?! За что вы разбили мое сердце? Скажите! Могу я рассчитывать хотя бы на объяснение, если вы считаете меня человеком достойным того, чтобы ему объяснили, за что казнят!

— Вы ни в чем не виноваты, господин Джавед, — проговорил отец девушки. — Дело в том, что наша семья никогда не может породниться с вашей. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю.

Малик Амвар пытался пощадить влюбленного. Он и так уже достаточно сказал. Пока отношения его дочери и этого молодого человека не выходили за рамки, определенные приличиями, он молчал, но дело зашло слишком далеко и пора положить этому конец. Болезнь надо лечить в самом начале. Как оказалось, время упущено и придется резать по живому, чтобы спасти дочь.

— Я не хотел говорить об этом, — сказал Амвар, возвышая голос, — но вижу вы не понимаете меня. Моя Фейруз не может выйти за вас замуж, потому что род ваш запятнан!

— Ах вот оно что! — тихо произнес Джавед, отворачиваясь к окну, чтобы собраться с мыслями. Он никак не мог предположить такого. — Но вы ошибаетесь! В нашем роду ничего подобного не было. Мои предки благородного происхождения, и ни один из них не запятнал себя позором.

— А ваш дед?

— Что мой дед?

— Вы не понимаете?

— Да, он пошел против семьи. Он полюбил и женился на девушке из незнатного рода. Но разве это преступление? Разве можно осуждать человека за то, что он поднялся выше предрассудков и не бросил любимую девушку?

— А я не могу так поступить. Я не могу отдать свою дочь за человека, в жилах которого течет нечистая кровь!

Малик Амвар пристукнул тростью, глядя на молодого человека строгими, налитыми влагой глазами. Этот несчастный вынудил его опуститься до такого разговора. Он даже не понимает, что говорит! Фейруз ведет свою родословную от самого Чингиз-хана. Веками его предки несли эту честь, переступая порой через собственные чувства, чтобы передать потомству чистоту благородной крови.

— Но, господин Амвар! Я и ваша дочь… Мы любим друг друга! — воскликнул Джавед. Такой довод казался ему единственно важным — ведь он-то собирался жениться не на Чингиз-хане, а на Фейруз.

— Оскорблять кого-нибудь не в моих правилах, но я вынужден, — говорил тот, направляясь к дверям, — я вынужден сказать вам это. Жаль, мы не понимаем друг друга. Согласны вы или нет — дело ваше. Но свадьбы с Фейруз не бывать!

Обойдя застывшего поэта, Амвар хотел было уйти с чувством выполненного долга, однако молодой человек оставил последнее слово за собой. Он вдруг очнулся от потрясения и решительно сказал:

— А я хочу сказать, что свадьба обязательно состоится!

Резко повернувшись, отец девушки подошел к нему, глядя пронзительными глазами. Однако он сдержал слова, готовые сорваться, — не пристало человеку из благородного рода опускаться до резких выражений. В конце концов этого юношу можно понять — любовь затуманивает голову и горячит кровь, особенно если она и без того нечистая.

Резко повернувшись, Малик Амвар навсегда покинул дом поэта. Он выполнил свою миссию. Если молодой человек не образумится — отныне он будет разговаривать по-другому.

Наступившая ночь высыпала бесчисленные звезды на бархат неба, осветив его зеленоватым сиянием. Лишь на горизонте изредка вспыхивали багровые, тревожные всполохи, нарушая картину мирной природы.

Джавед не мог сомкнуть глаз, он даже и не пытался ложиться. Юноша не находил себе места после разговора с отцом, как он считал уже, своей невесты. Положить конец мучениям можно было лишь одним способом — встретиться с любимой. Пусть она скажет, что ей дороже: честь семьи или любовь.

Он вздрогнул от треска, прозвучавшего, как выстрел, бессмысленно посмотрел на обломки авторучки в руке. Этим пером поэт написал не одно вдохновенное стихотворение и вот теперь сломал его и даже не заметил.

Так Малик Амвар одним словом сломал жизнь Джаведа, жестоко и беспощадно. К чему людям дано такое смертельное оружие, которое может убивать?

Юноша отбросил обломки в угол, решительно поднялся из-за стола. Да, он должен поговорить с Фейруз, и это нельзя откладывать ни на минуту, иначе сердце не выдержит пытки.

Огромный альков, завешенный драгоценными полупрозрачными тканями, казался обителью сказочной пери. Там, на шелковом покрывале, расшитом руками лучших мастериц Кашмира, лежала Фейруз. Девушка не могла уснуть в эту ночь. Ее томили неясные предчувствия — то возникал перед ней Ахтар, впиваясь грозным взглядом, словно кинжалом, то мерещились какие-то черные стражи, заковывающие ее в золотые цепи, которые не пускали к любимому, и она напрасно заламывала руки в тщетной мольбе — их разлучали навсегда.

Внезапный шорох у распахнутого окна привлек ее обостренное внимание. Она явственно увидела силуэт человека, скользнувший за шторой. Фейруз испугалась столь быстрого воплощения своих грез. Она попыталась было закричать, но таинственный гость опередил ее:

— Фейруз, где ты?

Этот голос она узнала бы из тысячи.

— Джавед? Я здесь, любимый!

Девушка вскочила, откинула полог, взметнувшийся невесомой вуалью.

— Но как ты попал сюда? Что заставило тебя войти через окно?

— Потому что двери этого дома для меня закрыты! — взволнованно воскликнул поэт.

Всегда тщательно причесанные волосы юноши были взлохмачены, глаза горели безумным огнем. Она никогда не видела его в таком состоянии.

— Зачем ты так говоришь? Этого не может быть. Я не понимаю тебя!

— Не понимаешь? — Джавед попытался собраться с мыслями, чтобы яснее высказаться. — Если бы тебе пришлось платить за свою любовь, какую цену ты выбрала бы?

— У меня ничего нет, — улыбнулась девушка, — разве что моя жизнь… Ее я и отдам за мою любовь.

— А если твой отец скажет, что родословная Джаведа запятнана, что ты не можешь поэтому выйти за него замуж…

— Нет, нет! — испуганно прервала его девушка. — Он не может так сказать. Разве он так сказал?

Юноша посмотрел на нее с такой горечью, что она все поняла. Так вот откуда ждало ее несчастье! Неужели судьба так жестока к ней, и она должна платить такую цену за любовь! Как хорошо все было раньше — видимо, слишком. Ее иногда даже пугало это — неужели так бывает на свете, чтобы все было хорошо?! И вот — в одно мгновение все рушится!

— Нет, нет, Джавед, не надо печалиться! Отец любит меня, он не захочет причинить мне горе. Отец… Я не верю, что он пожертвует моим счастьем ради каких-то древних понятий о благородной крови! Если это правда, то мне не нужна такая кровь! — горячо воскликнула несчастная девушка.

— Не говори так, любимая…

— Господин Джавед!

Этот голос поразил влюбленных, словно удар молнии. Лишь теперь юноша понял, на какой безумный поступок он решился — перед ним стоял Малик Амвар.

Старик не спал, хотя и принял на ночь целебный бальзам из горных трав. Тягучая прозрачно-красная жидкость, пахнущая цветочной свежестью, растворилась в стакане. Из предосторожности — слишком сильно билось сердце — Амвар не долил несколько капель, и лекарство лишь расслабило его, погрузив в приятное, легкое забытье, но он все хорошо слышал и уловил голоса на женской половине.

«Так я и знал, — подумал старик, — безумец все же решился на это!»

— Что вы здесь делаете, господин Джавед?! — воскликнул Амвар. В его голосе звенел металл.

— Я пришел спросить Фейруз, не хочет ли она выйти за меня замуж.

Положив руку в карман расшитого золотом халата, старик подошел к ненавистному человеку, который сломал всю его жизнь, нарушил так тщательно оберегаемый мир и покой в семье. Но пусть не думает этот дерзкий, что он стар и немощен, нет Амвар еще может постоять за свою честь.

— Господин Джавед, вы хорошо знаете, что я не могу позвать сюда слуг, чтобы они вышвырнули вас из дома. Их заинтересует ваше присутствие в спальне моей дочери. Что я отвечу любопытным?

— Вы готовы растоптать любовь вашей дочери ради того, чтобы уберечь свою честь перед слугами, — с горечью констатировал поэт.

— Замолчите! — выкрикнул Амвар. Он отвернулся от юноши, не желая больше разговаривать с ним, и подошел к девушке. — Фейруз, дочь моя, увидев в твоей спальни чужого мужчину, я уронил честь нашей семьи. Скажи ему, чтобы он убирался отсюда, иначе я застрелю его!

Фейруз опустила глаза. Она не могла этого сделать. Амвар медленно вынул из кармана руку. В полутьме, окутывавшей спальню, тускло блеснул револьвер. Старик навел смертоносное оружие на юношу, но он бесстрашно шагнул вперед.

— Не угрожайте мне смертью, я не боюсь ее! Мне не нужна жизнь, если в ней не будет Фейруз.

— Я стар, и в моем возрасте не шутят. Еще раз прошу, пусть он уйдет… — и в голосе Амвара прозвучала нота отчаяния. Он давал молодому человеку последний шанс, а тот отказывался от него.

— Убейте меня! — повторил Джавед.

Старик не выдержал. Выставив револьвер перед собой, шагнул к нему.

Джавед не сдвинулся с места даже тогда, когда холодный металл уперся в его грудь напротив сердца.

— Клянусь, я бы исполнил ваше желание. Но я не могу допустить, чтобы из спальни моей дочери вынесли труп чужого мужчины. Вы понимаете меня?

— Нет.

— Я не могу надеть саван позора на честь семьи. Вы не поняли меня… Речь идет не о вашей смерти. Я готов отдать свою жизнь, а моя жизнь — это Фейруз.

Амвар отвернулся от юноши. Он подошел к дочери и навел на нее револьвер. На него страшно было смотреть — старик будто разом приблизился к могиле и шагнул туда одной ногой. Черты лица его обострились, тень смерти обвела ввалившиеся глаза черными кругами.

— Доченька, мы с матерью воспитывали тебя, наверное, для того, чтобы однажды пожертвовать тобой ради чести нашей семьи. Эта честь дороже твоей жизни и жизни твоего отца. Поэтому я должен принести эту жертву.

Фейруз даже не пошевелилась. Она готова была принять смерть из рук отца. Если он считает, что такая жертва нужна, она готова принести ее.

— Прощай! — простонал отец и нажал на курок. Раздался выстрел. Пуля с визгом улетела в потолок — Джавед успел подскочить к Малик Амвару и ударить его по руке.

Старик выронил оружие, закрыл лицо дрожащими ладонями.

— Это было испытание нашей любви, Фейруз! — сказал юноша. — И ты, и я готовы принять смерть ради нее. Может быть, это убедит вашего отца, что есть кое-что выше, чем понятия чести семьи и благородства крови. Сейчас я ухожу, но помни, что мы связаны с тобой навеки и ничто в мире не может нас разлучить!

Фейруз молчала, ее взгляд говорил о многом. Она чувствовала то же, что и он, но не могла говорить при отце.

— Что здесь происходит? — в дверях стояла мать девушки. — Что случилось?

Юноша молча прошел мимо, вежливо кланяясь, и исчез. Мать с недоумением посмотрела ему вслед:

— Что за поздние гости? Я ничего не понимаю! Амвар, неужели гостей принимают в спальне Фейруз?

Старик не отвечал ей. Он посмотрел на дочь с сочувствием и пониманием:

— Поверь, нет другого выхода. Если бы можно было соединить небо с землей, клянусь, я бы согласился на этот брак. Но это невозможно, доченька.