Второй шанс для двоих (СИ)

Второй шанс для двоих

========== ХИМИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ==========

Прежде всего хотелось бы начать с небольшой порции ворчания. Что-что, говорите? Канун Нового Года? Отдых? Ну да, ну да. Смешно. Не, может если бы я работал каким-нибудь менеджером чего-то там, то в этом случае у меня и был бы нормированный график. А еще я возвращался бы по вечерам домой, затюканный охреневшим от своей мнимой важности начальством, как следствие — ничего не хотящим и вообще не понимающим, что я в этой непростой жизни делаю.

Но так уж сошлись звезды, что весь этот менеджмент и прочее офисное непотребство, как и сидение за компьютером, вертел я, кхм… Обойдемся без лишних анатомических подробностей. На хлеб я зарабатываю лечением братьев наших меньших. А это значит, что никакого отдыха. Но мне это нравится. Потому что работа для меня, без преувеличения, и есть отдых. Каждый новый час те еще американские горки. Никогда не знаешь, с чем придется столкнуться сегодня. Клятвы Гиппократа я, разумеется, не давал, это в другую степь, пожалуйста. Но разве можно стоять в стороне, когда на тебя смотрит пара умилительных карих глазок, пусть это и глазки далеко не самой моей любимой породы чихуахуа. Они словно говорят «Вылечи меня, большой человек в медицинской маске и стильных очках, пройдись по моей тушке своим скальпелем, а я буду благодарен тебе по гроб жизни, ведь ты спас мою маленькую, но от этого не менее важную жизнь!». Да и не только он благодарен. А еще и в придачу дожидающийся любимца в коридоре мужичок. Не своего любимца, как он зачем-то мне признался, ему по большому счету на эту собаку глубоко фиолетово. А вот доченька в этом вечно дрожащем недоразумении души не чает. И очень расстроится, если по возвращению с практики обнаружит у него пупочную грыжу.

Вот серьезно, зачем они так часто рвутся рассказывать на приеме чуть ли не всю свою биографию? На кой хрен она мне сдалась? Пришли, показали своего шерстяного, пернатого или чешуйчатого (да, такие тоже были), я составил анамнез и дальше по обстоятельствам. Все остальные подробности меня не интересуют. Но нет, так уж сложилось, что в представлении простых обывателей ветеринарные врачи поголовно добрые, а значит, что и готовые слушать любой сторонний бред. Айболиты, мать их в корень. Нет уж, дорогие мои, я злой. Самую малость, но злой. Не люблю просто, когда перед операцией забивают голову ненужной ерундой.

«Wake me up when September ends…»

А здесь все просто. Зря этот мужик так белел лицом. Наркоз, надрез в области брюшных мышц, очистка и после стерилизация.

«Summer has come and passed, the innocent can never last…»

— Плюс один в копилку моей бесконечной кармы добродушия, — заявил я, когда закончил с последним шовчиком. — Крис, последи пока за пациентом, пойду, обрадую безутешного хозяина.

— Иди-иди, — задорно хмыкнула Кристина, сбрасывая медицинские перчатки в урну. — Только это, Макс, наушник хоть вынь. А то еще подумает чего лишнего.

— Да перестань, всем доподлинно известно, что доктор Жеглов не делает операции без тихо звучащего на фоне… В данном случае Green Day. Give me novacaine, дорогая моя, give me!

— Все, катись давай, — отмахнулась Кристина и вернулась к чихуахуа.

Забыл представиться — Максим Жеглов, уже почти как пять месяцев кандидат ветеринарных наук, незаменимый по уверению всего моего эго специалист и просто хороший человек. Холост. Без вредных привычек. Имеется ввиду предрасположенность к нытью. А вы о чем подумали? Ну, ладно, так уж и быть, курить сигареты я бросил, сейчас чисто на электронке. Это ведь считается?

Стоило мне выйти из операционной, как хозяин песика тут же возник перед моими глазами. Аж над ресницами проплыл.

— Ну как там Фокси? — с надеждой спросил он.

— Будет жить, — доложил я. — Недельку поживет у нас в стационаре под наблюдением, потом можете его забирать. Только еще через неделю Вам надо будет вернуться к нам, чтобы швы снять.

— Ну, этим уже дочка пусть занимается, — пробурчал мужик. — Спасибо Вам большое! Не зря мне Вас советовали, Вы действительно отличный ветеринар!

— Ветеринарный врач, — поправил я его, чуть скривившись. — Ветеринар это… В общем, не забивайте себе голову. Просто, на будущее, это не совсем корректное обращение. Удачи и всех благ! Расценку сообщат на кассе.

Вновь рассыпавшийся в благодарностях мужичок протянул мне свою пятерню, которую я все же чисто из соображений вежливости пожал в ответ. И разошлись. Он домой, а я…

А я вот. Пока еще здесь.

— Ну вот надо было тебе, — покачала головой Кристина, подслушавшая наш диалог.

— Н-н-надо, — протянул я, выуживая из кармана электронку. — Я не только пользу животным приношу, а еще и расширяю кругозор простым смертным.

— Не, ну вы только гляньте на него — как ты только с такой самооценкой себя еще в ранг Богов не возвел?

— Хорошая идея, кстати, — заметил я, аккуратно затягиваясь сладким дымом. А то еще увидит кто ненужный — нафиг надо. — Давно тебя такие мысли посещают?

— Сотри ухмылочку с лица, — улыбнулась Кристина и продефилировала назад в операционную.

Ладно, уделали. Так уж и быть — сделаю поблажку. Кристина все же имеет право меня подтрунивать.

— Ну как там наша маленькая язва? — спросил я, смотря на все еще лежащую без движения собачку.

— Дыхание стабильное, аллергических реакций не наблюдается, температура… — Кристина внимательно уставилась на градусник. — Чуть понижена, но в пределах допустимой нормы. Все прекрасно.

— Ну и отлично, а пока просыпается, давай поговорим, — улыбнулся я, поправив очки. — До Нового Года чуть больше недели — какие планы?

— Тебе так интересно? — ответила Кристина вопросом на вопрос.

— Допускаю этот вариант, — согласился я. — На самом деле я просто подумал, что если бы ты составила мне компанию в новогоднюю ночь, это было бы весьма неплохо.

Темные глаза Кристины весьма хищно уперлись в сторону моей персоны. Никогда не нравился мне ее такой взгляд. И даже не всегда понятно — хорошо это или плохо. Делаем ставки — согласится? Да-да? Нет-нет?

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но я не очень хочу снова испытать на своей шкуре синдром «жизни после Жеглова».

— Надо же, уже что-то да называют в мою честь, — хмыкнул я. — Кристин, если уж говорить фактически, то разве ты до сих пор не находишься в этом состоянии?

— Слушай, ну правда, — неловко улыбнулась она. — Даже если бы и не было никаких планов, а они, представь себе, есть, то я бы все равно не согласилась. Потому что знаю, как это все выглядит в твоем представлении. Вот я приду к тебе, мы наверняка переспим, а на следующий день снова будто ничего и не было. Мне такое совершенно не нужно. Повзрослей уже, Макс.

Ниже пояса бьет. Особенно последней фразой. Взрослеть? В каком плане? Я уже давно не маленький, вроде как.

— Повзрослеть? — переспросил я.

— Да, Макс, повзрослеть, — кивнула Кристина. — Мы с тобой знакомы уже восемь лет, а я до сих пор не понимаю, что у тебя в голове творится. Я помню, каким ты был первые четыре курса — тихим таким, милым мальчиком. Ходил, улыбался, помогал всем. А потом тебя будто подменили.

Да, поменяешься тут. Когда тебя самым отвратительным образом предает любимый человек — попробуй тут, останься собой прежним. Тут уж либо ты приспосабливаешься к новым условиям жизни, диктуя при этом свои правила, либо все больше и больше впадаешь в отчаяние, сетуя на несправедливость, пока окончательно не превращаешься в забитого неудачника. Я выбрал первый вариант.

— И мне это сначала нравилось, — продолжала Кристина. — Наш скромный Максимка вдруг внезапно показал свою другую сторону, более темную, которая смогла меня зацепить.

Я улыбнулся. Да, я сам такого результата не ожидал. Все предыдущие четыре года Кристина Лапина казалась доброй половине курса абсолютно недоступной и холодной красавицей. Сам был безответно влюблен в нее на первом курсе. Потом нелегкая свела меня с… Не важно. Короче, прошла любовь. И тут вдруг внезапно Лапина чуть ли не сама мне на шею начала вешаться. Это неслабо, помнится, подняло мне ЧСВ. А уж сколько я весь пятый курс ловил на себе завистливых взглядов — счесть не перечесть.

— Но я просто думала, что это у тебя временно, что ты потом снова станешь собой, сохранив при этом лучшее из твоего нового образа. Но время шло, а ты становился только хуже.

— Да-да, я прекрасно помню, как мы расстались, — отмахнулся я. — Я уже не один раз говорил, что очень сожалею, что сделал тебе больно.

— Очень больно, Максим, — с ударением на слово «очень» поправила меня Кристина. — Ну, это уже ладно, я тебя давно простила. Я вообще все это к тому, что прошло уже четыре года, а ты так до сих пор и ходишь под этой маской. Зачем, одному тебе известно.

Странно, мне казалось, что тут все до боли очевидно.

— Потому что если я дам слабину, то сразу найдется кто-то, кто всенепременно сочтет своим долгом этой слабиной воспользоваться, — пожал плечами я. — Простая истина.

Чихуахуа уже начал подавать признаки жизни. Его едва слышное потявкивание было единственным, что нарушало мимолетно сложившуюся тишину.

— Макс, ты хороший человек, правда, — Кристина немного помешкала, но все же подошла ко мне почти вплотную и положила руку на плечо. — Но если ты продолжишь жить так, потребительски относясь к окружающим, то рискуешь остаться один. А ты этого не заслуживаешь.

— Под потребительским отношением ты имеешь в виду мое нежелание признавать за что-то возвышенное буйство в организме группы медиаторов из группы моноаминов? — спросил я, не скрывая иронии.

— Любовь, Макс, — поправила меня Кристина. — Это называется любовь.

— Крис, ты же знаешь — любил я один раз, мне не очень понравилось. А от раздражителей нужно держаться подальше, — ответил я, чуть прикусив губу. И для кого сейчас была эта промывка мозгов? Можно же ведь было просто сказать: «Нет, Макс, у меня другие планы на Новый Год». Я бы не заморачивался, пошел бы на выходных в бар, там бы нашел кого, с кем можно куранты встретить.

В дверь постучали. Это стало благодатью — продолжать этот бессмысленный диалог не было никакого желания. Я вышел в коридор, где встретился взглядом с миловидной девушкой примерно моего возраста, может чуть младше. В руках у нее была переноска, где в дальнем углу прослеживались силуэты котейки.

— Простите, я без записи, на машине ехала, а тут его на трассе увидела, — дрожащим голосом заявила она, указывая в сторону переноски. — Кажется, его сбили, у него вся мордочка в крови, с глазиком что-то. Я его еще на ручки взяла, а он так мяукать жалобно начал…

— Так, успокойтесь, — перебил я ее. Слез мне еще тут только не хватало. — Пойдемте в приемку, я осмотрю. Кристин, на тебе чихуяне… — я вовремя осекся. — Короче, следи за Фокси.

— Перса того с диабетом проверь заодно, — попросила Кристина. — Я к нему недавно ходила, его уже надо будет с капельницы вот-вот снимать.

— Ага, сделаю, — кивнул я.

Уже в приемке, после беглого взгляда на систему, подсоединенную к толстомордому серому персидскому коту, я выудил пострадавшего на свет Божий. Им оказался рыжий котенок, месяцев пяти навскидку. Мордочка действительно была в крови, а правый глазик капитально так заплыл. Пусть достать его из переноски я постарался предельно аккуратно, но прикосновения все равно видно, что доставляли ему дискомфорт, ибо он тут же пронзительно замяукал. Еще и кашель начался. Ох, беда-бедовая.

— Он так мурчит, — жалобно прошептала девчушка.

— Сразу скажу, что на умирающего он не очень похож, — я постарался внести немного оптимизма, но меня не особо-то и слушали. Ладно, чего уж там.

Первым делом обработал мордочку и передние лапки. Отмыл от крови, насколько это было возможно. Заодно наблюдал за поведением. Иногда язык тела может поставить диагноз и без дополнительных премудростей.

— Видите, как головой трясет? — спросил я у девушки. — Явный признак черепно-мозговой травмы.

— Это очень серьезно? — тут же уточнила она.

— Зависит от прочих факторов, — пожал плечами я, доставая градусник. — Так-с, разрешите… Ага, так ты у нас девочка. Мадемуазель, ну прошу прощения за бестактность.

Прием сработал. По крайней мере, второй представитель homo sapiens в этом помещении больше не выглядел готовым разрыдаться.

— 39,4, норма, — отметил я.

Теперь наружный осмотр. Так-так… Мочевой целый, шерсть на задней лапе немного будто слизана, скорее всего последствия небольшого обморожения, не беда. Самое главное челюсть. Только бы не перелом, только бы не перелом…

Котенок недовольно мяукнул, когда я вновь потянулся к мордашке. Видимо, мои первые соприкосновения произвели не лучшее впечатление. Да ладно тебе, женщина, успокойся! Не посягаю я на личное пространство. Исключительно в медицинских целях.

— Все нормально? — жалостливый «мяу» опять вызвал у девушки работу слезной железы.

— Челюсть смотрю, — ответил я. — Если перелом, то будет сильный отек, а мы этого не очень хотим, верно?

Повезло. Челюсть не пострадала. Дальнейший осмотр лап также патологий не выявил.

— Так, ну смотрите — пока клинически, кроме черепно-мозговой травмы, я ничего сказать не могу. Глаз, заплывший кровью, кровоизлияние носовой полости, покачивающиеся движения, ну, Вы поняли. Его немного беспокоят органы брюшной полости, возможно защемление, тут надо с рентгеном смотреть. В остальном — температура нормальная, слизистые нормальные.

— Примерно поняла, — закивала девчушка.

«Умничка какая, надо же», — пронеслась в голове язвительная мысль.

— Сейчас мы ему поставим катетер, в течение двух часов будем капать ему осмотический препарат, который будет снижать давление и выводить жидкость из черепной коробки, потому что при черепно-мозговой в любом случае будет образовываться нарастающий отек, — скучающим тоном принялся объяснять я, заранее предупреждая дальнейшие расспросы. — Ну и плюсом обезболивающее. У меня такой еще вопрос — котик же не Ваш, как я понимаю, поэтому после лечения…

— Я его с собой заберу, — решительно заявила девчушка.

Как скажешь, добрая душа. Я так, помнится, в десять лет подобрал щеночка. Полтора года назад он умер. И я, двадцатипятилетний татуированный мужик, неделю с истерикой засыпал. Своих животных больше заводить зарекся. С чужими возиться куда проще — никакой привязанности.

— Хорошо, — кивнул я. — Завтра тогда ее еще прокапаем, и вечером можете забирать ее, если состояние будет стабильным. Я Вам свой номер оставлю, позвоните, как будет время, я проинструктирую о дальнейших действиях.

Ну и заодно твой номерок тоже буду иметь в виду, хех. А что? Дело-то житейское.

— Да, конечно, — так заулыбалась заразительно, я почти поддался инерции улыбнуться в ответ. Теряю хватку, однако.

— Ладно, теперь взвесимся, и можно будет ставить катетер, — заключил я. — Хорошо, что Вы так вовремя оказали ей помощь и не прошли мимо. Можете собой гордиться.

— Я Света, кстати, — покраснела моя «героиня».

— Максим, — приветливо кивнул я.

А дальше уже дело было за малым. С кошкой, в смысле. Да и в остальном, в принципе, тоже. Но сейчас главное здоровье котейки. Я же все-таки врач в первую очередь.

Обсудив со мной дальнейшие детали, Света счастливая укатила домой, а я остался следить за рыжей барышней, покуривая электронку и плюя в потолок. Люблю редкие минуты тишины в нашей клинике. Только я, запах шерсти, звуки живности и общество одного из немногих действительно умных людей. Ну и музыка. Как же без нее. Сейчас у меня на очереди небезызвестные Three Days Grace.

«A fallen angel, in the dark, never thought you’d fall so far…»

Я даже не сразу заметил постукивающую пальчиками по бедрам Кристину. Блин. Искренне надеюсь, что она так недолго стояла. Ради нее я вынул из ушей оба наушника сразу. Такой чести от меня обычно удостаивались сугубо избранные.

— Фокси уже окончательно пришел в себя, я его уже отнесла в стационар. Ну как, охмурил девушку? — и как тут не процитировать? Ну вот надо было, да?

— А ты не завидуй, — я понадеялся, что мой контрвыпад на практике будет хотя бы достойно смотреться

— Скорее, сочувствую, — вздохнула моя одногруппница. Два-ноль. И что за вечер такой? — Макс, ты все же подумай над тем, что я тебе сейчас сказала, хорошо?

— Ладно-ладно, подумаю, — нетерпеливо махнул рукой я. Ей-Богу, проще согласиться. Только оставьте меня в покое. — Не скажешь, кстати, что за планы-то?

Кристина нетерпеливо вздохнула и ткнула мне почти в нос безымянным пальцем правой руки с, внезапно, колечком на оном. Опаньки…

— Я уже месяц почти с ним хожу, — укоризненно отметила она.

Ну, да, не заметил. Что поделать. Слепенький я.

— Дегенерация сетчатки оправданием являться не будет? — с глупой улыбкой спросил я.

Кристина как-то вымученно улыбнулась и поспешила оставить меня в гордом человеческом одиночестве. Ладно, я это заслужил. Вроде как даже грустно. Я уже вставил один наушник, когда…

— Ты пойдешь со мной?

— Что? — тут же переспросил я.

— Что? — непонимающе уставилась на меня уже в проеме Кристина.

— Ты что-то сейчас спросила? — повторил я вопрос. — Я тебя не очень хорошо расслышал.

— Я ничего не спрашивала, — подозрительно покосилась она на меня и окончательно покинула приемку.

Дела. Слуховые галлюцинации. В двадцать семь лет. Я заработался. Может, ну его эту Москву? Съезжу на выходных к родителям лучше за город. На свежий воздух. Мозги проветрю. А то так в дурке, того гляди, окажусь. И тогда плакала моя докторская.

Достав телефон, я быстренько набрал мамин номер. Почти спустя месяц. Что-то я совсем распустился, о родителях вообще не вспоминаю. Может именно из-за этого вновь услышать мамин голос в этот раз было чем-то сродни попаданию внутрь чего-то очень живительного и теплого. И от этого осознание того, что у них с папой все хорошо, что они ни в чем себе не отказывают, подействовало на меня очень эмоционально. Почти сам слезу пустил. А еще что-то на эту Свету выеживался в мыслях.

Мама очень обрадовалась, когда я сообщил, что приеду на выходных. Посмеялась над фразой, что мое восприятие мира после стольких дней в этом муравейнике под названием Москва стало самую малость прихрамывать. И тут же предложила в таком случае остаться у них и на Новый Год, даже не дав мне поинтересоваться, как у них с папой в целом дела обстоят, да и что там с родным поселком происходит. Прости, мам, но с Новым Годом уж вряд ли. У меня уже намечается программа. И, как бы я вас, дорогие мои старики, не любил, вы в эту программу пока что не вписываетесь. Как-то так.

========== НЕВЫНОСИМАЯ ТЯЖЕСТЬ ДВУХ БУТЫЛОК ВОДКИ ==========

Трудно описать ощущения сродни возвращения в родную гавань. Вот когда перебирался в столицу — за здрасьте. Эдакий благоговейный трепет перед большим городом. Осознание того, что впереди новая жизнь, готовая любезно распахнуть свои ворота перед мальчишкой-мечтателем, грезящим стать ветеринарным врачом. И четкое понимание того, что впереди ждут большие трудности, и что в городе нет до тебя никому никакого дела, поэтому нужно быть сильным и крепким духом, чтобы с достоинством это все принять и преодолеть. Город — очень опасный хищник. Он сожрет не задумываясь. И не подавится. Медленно переварит тебя среди безжизненных бетонных стен, а то, что не смог, выплюнет где-нибудь на своей окраине, оставив твои дезориентированные и слабые останки бороться за крошечный луч света.

Страшно, да? Какая-то очень хреновая история про Золушку. Ну а чего вы хотите? Таковы реалии современности. Жила-была девочка — сама виновата.

Так вот бишь, возвращаясь к родной гавани. Здесь спектр эмоций весьма и весьма противоречивый. И среди всего прочего очень выделяется мандраж. И непонятно даже, в связи с чем. Все ведь свое, родное, почему это тогда так пугает?

Лишь только приглядевшись повнимательнее становится понятно, что к чему. Поселок-то ведь изменился. Перестал быть моим. Новые дома, выстроенные на месте когда-то раскинувшегося чуть ли не до горизонта поля новые улицы. Центральную аллею наконец-то обустроили фонарями. У нынешних детей уже не будет возможности спрятать свое волнение, когда уже они в пятнадцать лет будут также сидеть на лавочках, расположившихся вдоль аллеи, и делать робкие намеки красивой девочке с соседнего двора, что, ну, слушай, может, стоит поцеловаться? А то перед пацанами уже как-то неудобно. Гуляем, гуляем, а все вот никак. Я что, не мужик что ли?

По приезду я не сразу пошел домой. Решил немного прогуляться. Густо запорошенные снегом улицы поселка одновременно притягивали и отталкивали. Знакомых мне не удалось встретить. А в школьные годы и пяти минут спокойно не прогуляться, обязательно чья-нибудь морда появится. Которую ты всенепременно будешь рад видеть. Зимой и летом. В этот же субботний день мне либо не везло, либо всем просто было банально лень выходить на улицу в такой мороз. Уже все взрослые дяденьки и тетеньки, какие там прогулки в метель или когда температура опускается чуть ниже десяти градусов? Поселок выбросил блудного сына, отрекся от него решительно и бесповоротно. И он был прав — не я ли оставил его десять лет назад, фактически предал, сбежав в манящие Московские объятия? И вот сегодня он мстил равнодушием.

«I walk a lonely road, the only one that I have ever known…»

Только тогда, когда мой родной двор появился в пределах видимости, я почувствовал себя увереннее. Время почти не обтесало этот небольшой лоскуток земли, и он сохранил для меня иллюзию устойчивости. Иллюзию того, что детство-то, оказывается, никуда не делось. И детская площадка с импровизированным рядышком футбольным полем — все те же.

Когда-то я был просто мальчишкой со второго этажа на улице Южная. Дом 63, квартира 6. Потом я потихоньку-помаленьку становился частью поселка. Первый друг, Дениска Мартынов. Он же, скорее всего, и единственный. Первая легкая влюбленность. Фамилии уж не упомню, а звали ее Марина. И она была на несколько лет старше. Это сейчас разница в возрасте значения не имеет, а тогда… Ух, упаси тебя Господь влюбиться в девчонку хотя бы на год старше тебя. Ты же мелкий, куда тебе до нее, королевы. А уж про несколько лет и говорить не приходится.

И вот он — отчий дом. Скромная двушка, где ваш покорный слуга еще в памперсах делал свои первые шаги и скручивал уши домашнему коту, который терпел меня исключительно ввиду своей высокой самооценки, не иначе. По каким-то другим причинам терпеть эти издевательства было просто невозможно. Любовь к животным была со мной с самого детства.

А теперь внимание, знатоки, вопрос. В каком возрасте вы заметили факт того, что ваши родители стареют? Я вот начал замечать это только в период учебы в универе. Лишь только расстояние и разлука позволили мне это понять. До этого сей факт как-то ускользал от моих глаз. Я видел их каждый день, они были для меня неизменными, вечно молодыми и счастливыми. А теперь маме пятьдесят пять, отцу уже под шестьдесят. И, к моему большому огорчению и сожалению, они не выглядят моложе своих лет. А очень даже старше.

Вот уж что действительно осталось неизменным — их забота и эта… Ну эта… Которая химическая реакция.

Но до чего же она, сволочь, приятна.

Стол мне накрыли от души. Борщик, макароны по-флотски, блинчики со сгущенкой на десерт. Пальчики оближешь.

— Кушай, кушай, чего ты как не родной все сидишь? — хлопотала мама. — Совсем там в своей Москве исхудал, кожа да кости.

— Я просто не знаю, за что хвататься, — на удивление, ответ был честным. — Вот и торможу немного.

— Слушай, ну не приставай ты к парню, — ухмыльнулся с дивана отец. — У него совершенно нормальное сложение для его возраста.

— Совершенно типичный нормостеник, — согласно закивал я.

А мама все бурчала. Маме все равно. На то она и мама.

С отцом у меня… посложнее. В нем очень органично уживались нелепость и безалаберность вместе с обликом образцового родителя. Он постоянно сопровождал меня внимательным взглядом, полным глубокого интереса к происходящему вокруг меня. Я одно время считал его весьма пассивным в отношении воспитания меня, прежде чем уловить этот взгляд. Просто я родился мальчиком. А отцы часто к сыновьям относятся немного спустя рукава. Подрался? Ничего страшного, главное, что смог зацепить обидчика. Проблемы на личном фронте? Ничего страшного, сынок, в море еще полно рыбы. И так во всем. Стоит ли мне ругать своего родителя за то, что он типичный батя? Не думаю.

Мама же все всегда воспринимала близко к сердцу. Это было и плюсом и минусом одновременно. С одной стороны, это дало толчок к тому, что у нас в целом всегда были доверительные, почти что дружеские отношения. Но я понимал, что не могу посвятить ее во все свои грешки. Она просто-напросто не поймет.

А с отцом об этом говорить было бесполезно. Он просто слушать не станет.

— Невесту-то себе не нашел еще? — тепло спросила мама.

Ну вот, и ты туда же. Хорошо, что еще с внуками третировать не стала. И на том спасибо.

— «Невеста» это от слова «невесть откуда взявшаяся вобла»? — скептично уточнил я. — Нет, мам, не нашел.

Та лишь горько вздохнула. А что ей еще остается? Не женить же меня насильно.

Собственно, так я с ними и просидел до вечера. На улицу решил выбраться, когда поселок окутала непробиваемая, присущая лишь зиме, темень. Часов в девять, никак не раньше. Просто в темноте меня вряд ли кто разглядит. Не хочу я особо видеться ни с кем. Я сюда выбрался голову проветрить все же в первую очередь.

Тот голос меня неслабо напугал. Сторонние звуки в голове это всегда звоночек. И прямая дорога к психиатру. По счастью, за прошедшие три дня он меня больше не беспокоил. Но менее тревожно от этого не становилось.

Я решил особо не гулять по поселку. Стоял себе на площадке, курил электронку, облокотившись на тонкие зеленые прутья, огораживающие футбольную площадку. И давал волю фантазии. Ветер пробивался сквозь музыку в наушниках, но даже силы природы не могли заглушить сейчас бессмертную песню Gorillaz.

«You got a new horizon, it’s ephemeral style. A melancholy town where we never smile».

И не говори, Деймон. Тот еще мрак, если отбросить все розовые детские воспоминания.

Возвращаясь к мечтам. О чем я думал в тот вечер? Конечно же о работе. Но в каком ключе! Что в недалеком будущем я, как Джонатан Крэнстон, буду путешествовать по миру и работать с самым удивительным разнообразием животных, наблюдать зрелищное многообразие видов, населяющих нашу планету. Мне уже недостаточно общества собачек, кошечек и хомячков. Хочется иметь дело с большими пандами, работать с проблематикой суставов крупных кошачьих, лечить стоматит у крокодилов и чипировать броненосцев.

Хотел, помнится, как-то устроиться в Московский зоопарк. Меня весьма тактично послали. Эх, беда-бедовая.

А ведь за всеми этими мечтаниями, я его чуть не проморгал. Заметил в последний момент, прежде чем знакомая бородатая физиономия скрылась бы в недрах соседнего подъезда. Ну надо же. Я улыбнулся буквально непроизвольно.

— Дэн! — радостно воскликнул я.

Тот сначала недоуменно глядел в мою сторону, как вдруг…

— Елки-палки! — глаза моего лучшего друга стремительно расширились. — Да неужели?

Ладно, эта встреча стоила того, чтобы морозить задницу уже около сорока минут. Плюс-минус. Спустя каких-то несколько секунд мы уже крепко обнимались и вот уже вдвоем стоим около площадки. Я все так же с электронкой, а он достает из кармана смятую пачку Морриса.

Друг детства, отрочества, юности. Единственный и неповторимый. От того вдвойне горько, что наши дороги в свое время так глупо разбежались. Я после школы укатил в Москву, а Дэнчик в армию на годик, куда-то под Выборгом. Вернулся, слава Богу, живой и невредимый. Мы снова смогли восстановить связь, пусть и худо-бедно. Он все также продолжал выступать за местную футбольную команду, совмещая с работой на каком-то местном предприятии. Все мечтал пробиться в высшую лигу. И у него даже вроде как получалось. Вскоре он засветился в ЛФК, а позже, примерно два года назад, уже смог выгрызть себе дорогу во второй дивизион ФНЛ. Сколько же радости у него было! Я уже ждал, когда он попадет в Премьер-лигу, начнет зарабатывать миллионы и отвезет меня в Дубаи, хех.

— Вот уж не ожидал, — все никак не может прийти в себя Дэн. — Какими судьбами тут?

— Какими, какими, — фыркнул я. — Самыми что ни на есть. Черепушка моя уже не выдерживает давления мегаполиса. Решил вот проветриться.

— И не позвонил даже, вот засранец, а! — возмутился Дэн, легонько стукнув меня в плечо.

— Прости, брат, как-то все так завертелось, даже и не знаю, что сказать толком, — виновато опустил голову я. — Как живешь-то хоть? Слышал, ты там должен был по осени в первый дивизион пробиваться.

— Макс, слушай, сразу говорю, не хочу об этом, — неожиданно резко отреагировал он.

— Почему нет? — удивился я. И только потом дошло. — Не вышло, да?

— Не вышло это мягко сказано, — горько усмехнулся мой друг. — Такого провала второй дивизион не видел, наверное, никогда. Не знаю, что со мной в тот день случилось. И вроде оно и ничего, с кем не бывает, но именно в тот день к нам приезжали агенты из «Балтики», прикинь? Короче, пердив для меня закрыт.

— Да брось, неужели нельзя ничего исправить? — нахмурился я. — Это же спорт, тут всякая хрень случается. Сегодня проиграли, завтра выиграли…

— Макс, ну куда мне с такой подготовкой в первый дивизион? — серьезно спросил Дэн. — Я тот еще фрукт, с огромным ворохом вредных привычек. Это закономерный результат.

— Ну, начни с малого тогда, — пожал плечами я и кивнул в сторону дотлевающей в его пальцах сигарете. — Можешь для начала бросить бяку. Ну или на электронку переходи.

— Да ну нафиг твои электронки, — скривился он. — Еще предложи мне пить безалкогольное пиво и, пардон, трахаться с резиновой женщиной.

— Ну, слушай, солевой никотин так-то мало чем отличается от обычного, — сказал я.

— Да мне все равно. Нет, Макс, я все, хватит с меня футбола. В гробу я его, мать, через поперечную, видал. Обо всем остальном — сколько угодно.

Грустно это, когда так глупо разрушается мечта. И тут даже ничего не сделаешь. Мой друг сам должен захотеть. А с этим, как понимаю, возникают существенные проблемы.

Ладно, сейчас это все лирика. Придумаем что-нибудь.

— А ты все продолжаешь невинных животных калечить? — невинно спросил Дэн.

— Конечно, они же после моего лечения продолжают жить, — пожал плечами я. — Смотришь так на некоторых хозяев и думаешь, бедное создание, самое лучшее для тебя — быстрая эвтаназия.

— Смотрю, ты очень любишь своих клиентов, — хмыкнул мой друг.

— Homo не мои клиенты, так что я имею полное право говорить о них то, что думаю. Это, конечно, автоматически делает меня в глазах окружающих редкостной сволочью, но лично я считаю себя деятелем искусства. Быть милым с теми, кого в душе глубоко ненавидишь это, знаешь ли, очень сложный вид деятельности.

— Да уж, а я думал, что меня жизнь потрепала. А тут вон как — Макс заделался в человеконенавистники, — Дэнчик потянулся и полез за еще одной сигаретой. — Я вообще просто хотел, чтобы ты тогда уж завтра по возможности моего Бакса глянул. Глаза у него слезиться начали. А в нашей местной ветеринарке идиоты какие-то работают, вот честно.

— Аллергия, инфекция, нарушение оттока… Жалко, что нет с собой полосок для теста Ширмера, — призадумался я. — Ладно, завтра гляну. С тебя пиво.

— О как, — свистнул Дэнчик. — Нет вот, чтобы просто так глянуть. Пиво ему покупай.

— Ну а ты чего хотел? Любой качественный труд должен быть оплачен, — глубокомысленно изрек я, хлопнув друга по плечу. — И, кстати говоря о птичках, — предлагаю выдвинуться в сторону магазина. А то холодно так-то как двум истуканам на одном месте стоять. Топливо не помешало бы. Ты же ведь не торопишься?

— Совершенно не тороплюсь, — утвердительно кивнул Дэн, довольно ухмыльнувшись. — За такую встречу грех не выпить.

Поселок пустовал. Мы с Дэном на фоне всей этой безмятежности выглядели даже как-то диковато. Словно два призрака заснеженных улиц, которые в этот промозглый вечер решили осмотреть свои владения. Специфическое зрелище. Будь я кем-то сторонним, и внезапно перед моими глазами из метели выползли бы два таких силуэта — точно стороной бы обошел. А ведь на самом деле-то — добрейшей души джентльмены.

Особо много чего в магазине брать было без надобности. Бутылка водки, стаканчики одноразовые, да сок. Дэн еще взял себе впрок пачку сигарет.

Распитие предполагалось в каком-нибудь из ближайших двориков. Почему не у кого-нибудь дома? Да хрен его знает. Мы с Дэном это даже и не обговаривали. По инерции оба завернули после магазина в соседний дворик. Тут к этому делу все привычные. Главное только, чтобы не шумели особо. А так — даже полицаи местные не трогают. Смирились уже давно, что приходится нести службу в поселке алкоголиков, да тунеядцев.

— Максон! — скомандовал Дэнчик. — Наливай!

А я что? Я только с радостью. За нами, как говорится, не заржавеет.

— Семья-то как? — спросил я.

— Хорошо все, — отвечает Дэн, расставляя стаканчики особым образом, чтобы ветром не сдуло. — Мамка все так же кондитером работает, сеструха в восьмом классе варится. Идиллия, чтоб ее.

— За идиллию, может, тогда и выпьем? — предлагаю.

— А отчего бы и не выпить? Такая вещь все же, мимолетная. Сегодня есть, завтра нет. И хрен знает, когда еще появится. Поймать ее дорогого стоит.

Ура, товарищи, как говорится.

Водка комком опускается в пищевод. Я тут же запиваю ее внушительным глотком сока. А друг мой давай ржать, как конь.

— Пить ты, смотрю, так и не научился, — хмыкает.

Я морщусь, от чего самую малость пускаю слезу. Достаю из кармана электронку, делаю пару глубоких затяжек и убирать ее уже как-то и не собираюсь. Ох, блин, добро пожаловать в Царство Зеленого Змия. Он уже заждался.

— Никогда не понимал, зачем этому учиться, — буркнул я. — Такая прям сложная наука — заливай в себя, пока назад не пойдет и всех делов. Хотя нет, до такого лучше не доводить. Если, конечно, не стремишься в этот вечер зачем-то опозориться перед честным, блин, народом.

— Нашего великого ветеринара заботит общественное мнение? — воодушевился Дэнчик.

— Ветеринарного врача… А, хрен с ним, — объяснять что-то сейчас вообще не вижу резона. — Понимаешь, я всегда придерживался мнения, что верхние пуговицы у рубашки, безусловно, можно и нужно время от времени расстегивать, но вот расстегнутый до пупа человек, он, как бы, теряет стиль.

Даже при таком тусклом освещении здешнего двора было очень хорошо видно, как Дэн закатил глаза.

— Тебе говорили, что ты зануда?

— Сбился со счету сколько раз, — признался я.

— Тогда, чтоб снова не назвали, наливай по второй! Нормальные пацаны-то посидят-посидят, да и выпьют маленько…

Дзинькнули. Опрокинули. А начиная с третьей вообще хорошо пошло. Под разговорчики на скабрезные и не очень темы. Даже холод отступил на второй план.

И как-то очень незаметно бутылка кончилась. Прям совсем. Голову уже изрядно захмелело. А разгоряченный организм требовал продолжения банкета.

— С этим труба, — цокнул языком Дэн, когда я сообщил ему о своих намерениях. — Прошляпили мы с тобой уже легитимное время для покупки алкоголя. Пять минут уже, как одиннадцать стукнуло.

— Твою… Ну и что теперь делать?

Это была очень и очень даже грустная новость. Только, стало быть, вошел в раж, а тут вон оно чего. Нехорошо как-то совсем получается.

Дэнчик стоит, сам репу чешет. Сразу видно — думает человек.

— Так, ночной наш уже полгода как закрыт… Можно в клуб в соседнем районе сгонять, «Подвал», может приходилось слышать, — предлагает наконец. — Не самый практичный вариант, но…

— Я вызываю такси, — тут же заявил я, после секундного скрипа шестеренками. Сельские клубы, безусловно, та еще срань. Но на безрыбье… Жажда не покидать алкогольное одурманивание пересилила здравый смысл. — Едем. Только ща, погоди, маме отзвонюсь. Или нет. Лучше напишу. Ей-то какая разница, как узнать, что со мной все в порядке? А меня пьяного слушать ей нафиг не сдалось. Надеюсь, что не будет перезванивать.

— Золотые слова, Юрий Венедиктович, — пробормотал Дэн.

Пока мы это проклятущее такси ждали, мне даже показалось, что я успел протрезветь. Но стоило только оказаться в тепле, как меня будто обухом вновь обдало волной С2Н5ОН. Сядем мы на «Ниву» Ростсельмаш…

На деле «Подвал» действительно оказался самым обычным гадюшником. Пусть и более-менее опрятным снаружи (эдакая стерильная бетонная коробочка с небольшими окнами, откуда пробивался свет разноцветных софитов) и чистеньким внутри. Находиться здесь было… Приемлемо. Пусть мне и совершенно не понравился оценивающий наши не совсем подходяще выглядевшие для это места персоны, охранник. Ну, сами посудите — тут все сплошь на ярких одежках, того и гляди эпилепсию вызовут у неподготовленного зрителя. И мы с Дэнчиком — один в грубом свитере, застиранных джинсах и матовых берцах, второй — стилизованный под джинсу пиджак поверх простенького белого поло, более-менее подходящие под цвет этого самого пиджака джинсы и черные зимние кроссовки, на которых едва заметен фирменный крокодильчик. И на распрекрасном личике до кучи красуются, пусть и не ботанские, но все же очки. Далеко не клабберский дуэт, если в двух словах. Но все же пропустил без лишних вопросов. Не удивлюсь даже, если не в последнюю очередь из-за бородатой и максимально сложной физиономии моего друга. Очень уж она, кхм, устрашающе может выглядеть при наличии соответствующего взгляда.

Расположились на первом же попавшемся свободном месте. Я тут же закурил, особо не интересуясь, разрешены ли в данном заведении электронки. Не тот уровень у местечка, чтоб еще интересоваться его правилами. Дэнчик лишь глянул с небольшим укором, но, махнув рукой, побежал за стойку покупать алкоголь, оставив меня наблюдать за местной фауной. Которая на поверку оказалась довольно скучной. Самцы, дергающиеся будто в предсмертных конвульсиях, и самки, старательно выпячивающие весь свой природный арсенал на всеобщее обозрение. Брачные игры в мире павианов. Николай Дроздов одобряет.

Дэнчик вернулся минут через десять, когда мое нежелание находиться в этом месте почти достигло точки невозврата. А так, ну, можно потерпеть. По счастью, нахождение здесь совершенно не обязывало меня присоединяться к танцующим. Просто сидеть и высокомерно взирать на все это безобразие было не запрещено, да и меня куда больше устраивало.

— Тепло здесь, — к чему-то изрек Дэнчик. — Шумно правда.

— Не сказал бы, что это минус, — пожал плечами я. — Я вот люблю, когда шумно. Общество не люблю. Но в тишине находиться физически не могу. Может поэтому и слушаю всякую музыку постоянно. Не такую, конечно, — я многозначительно перевел взгляд в сторонку эдакой будки с диджеем. Дэнчик все прекрасно понял.

— Давай за музыку и хряпнем, тост сам собой напрашивается, — предложил он. — Все же музыка эта такая вещь… Вот хочешь — спорь, хочешь — нет, но я считаю, что музыка всю жизнь с человеком была. С самого, блин, зарождения нашего брата в Африке или где мы там зачались, хрен его уже разберешь.

— Даже не думал спорить, — честно ответил я.

Высокоинтеллектуальная беседа закончилась где-то на середине бутылки. Пили мы уже с Дэном к этому моменту исключительно друг за друга, за нашу нерушимую дружбу и все в таком духе. Даже, черт с ним, пару раз выбрались на танцпол. Чисто ноги размять. Можно было и попробовать с барышней какой-нибудь беседу завести, да вот только опять же — скучно. Не знаю уж, как там Дэн, но я хоть и бабник, но уже бабник избирательный. Что за девушка без изюминки? Так, пародия.

— Знаешь, — в один момент взгляд моего друга даже будто стал осмысленным. Хотя только что вот сидел, глазища, что стекло. — Я вот тебе такую фигню сейчас расскажу. Как врач, может, пусть и этот… зверячий… Ты мне скажешь. Только не ржи, блин!

— Ага, — буркнул я. Глазки-то уже слипаться начали… Ладно, постараюсь не игнорировать. Хотя это будет ой, как тяжело. По крайней мере, в таком состоянии я точно бы не засмеялся, а это уже плюс в карму.

— Я вчера вечером слышал голос, — прошептал Дэн.

— Надо же, — вяло протянул я. — Ну, прими мои поздравления, у тебя все в порядке со слухом.

— Да блин, не такой голос! — вскипел Дэн. Видимо, придется постараться обойтись без иронии.

— Ладно-ладно, — вскинул руки я. — Чего за голос тебя посетил из прекрасного далека?

— Хрен его знает… Женский, — отчаянно затряс головой мой друг. — Он меня звал куда-то… И он был как будто в моей голове. Я один был, когда его услышал. Перепугался до чертиков. Это ведь ненормально, да?

Очнулся я мгновенно. Я не ослышался? И Дэна тоже? В голове мигом пропали все шутки и зародились миллионы вопросов, но мне почему-то стало так страшно, что я не решился высказать не один из них вслух.

— Я… — издал я что-то похожее больше на писк. — Так, все, завязываем. По домам. Хватит с этой алкашкой.

Дэн не столько уже сопротивлялся уходу, сколько элементарно не мог подняться. Я уже и так, и эдак — ни в какую. Потом он уже видимо сам сообразил, что от него что-то требуется. И чудо свершилось — товарищ Мартынов встал на ноги.

Улица обдала приятной прохладой, которая все же заставила мое серое вещество соображать на уровне, хотя бы немного соответствующем. Что мы имеем? Дэна посетила такая же слуховая галлюцинация, что и меня. Допустим. Что нам это дает в сухом остатке?

А вот хрен его знает, в этом и проблема. Ладно, все вопросы утром. Сейчас уже явно не стоит что-то пытаться выяснить.

Зачем-то отвесив себе пару оплеух, я нащупал в кармане телефон и уже хотел вызвать такси до дома, как вдруг свет фонаря напротив «Подвала» выхватил сварливо дребезжащий автобус. На почти выцветшем на стекле номере едва виднелись цифры 410. Появление этой махины малясь ввело меня в ступор — разве такие тут ходят? Тут же даже маршруток отродясь не ходило. А тут целый, мать его, автобус.

— Дэн, а это…? — попытался спросить я у него, но сразу понял, что это как минимум бесполезно. Тот стоял, пошатываясь аки неваляшка, и явно сейчас находился в мире, недоступном даже моему, не сильно более трезвому восприятию.

Автобус неторопливо затормозил около нас. Опустилось водительское стекло — за ним сидел явно мужской силуэт. Долговязый, с большой копной волос. Лица разглядеть не удалось, как бы я не пытался — он сидел так, что то было скрыто в тени.

— Бог в помощь, парни, — окликнул нас сравнительно молодой и приятный голос. Разве что немного уставший.

— Да, мы… — промямлил я. Почему-то выработанный в детстве рефлекс не садиться в машину к незнакомым дяденькам сейчас решил восстать из пепла небытия. Или это просто алкогольная мнительность? Не очень уж паренек за рулем напоминал страшного маньяка, если быть откровенным. Да и внезапная пропажа связи на телефоне как бы намекала на то, что такси в ближайшее время ждать не стоит. — До поселка подбросишь? Улица Южная.

— Отчего бы и не подбросить? — отозвался парень. — Запрыгивайте.

Двери распахнулись с каким-то неприятным шипением. Поежившись, я кое-как затолкал в салон Дэна и нырнул следом, умудрившись при этом споткнуться. Попытался мимоходом вновь постараться разглядеть водителя, но ничего не вышло — его лицо будто специально еще больше скрылось во мраке.

— Там напротив нашего дома такие ворота будут, — попытался объяснить я начинающим конкретно так заплетаться языком. — Автостоянка там. Просто на всякий случай говорю…

— Да-да, ворота, — зашевелился мой теневой собеседник. — Знаю, конечно знаю. Садитесь, устраивайтесь. Мигом домчу.

Говорил он это каким-то нервозным, почти заикающимся голосом. Пожав плечами, я, усадив Дэна около окошка, плюхнулся рядом. Двери закрылись с таким же неприятным шумом, и автобус неторопливо покатился вдоль дороги.

— Максон, я вообще вот знаешь, как до сих пор играть хочу? — вдруг внезапно воспрял духом Дэн. — Очень хочу! Но боюсь, понимаешь, брат? Просто боюсь…

Пробуждение Силы было недолгим. Уткнувшись головой в спинку впереди стоящего сиденья, Дэн сладко засопел.

— Понимаю, очень хорошо понимаю, — цокнул языком я.

Дорога все неслась и неслась. В какой-то момент показалось, что я перестал узнавать пейзажи за окном. А, хотя нет, вроде те же, знакомые. Свет проскакивающих фонарей гипнотизировал, и я безумно захотел спать. Пытался с собой бороться, но поделать я уже ничего с собой не мог. Ладно, вроде как водитель понял, куда надо ехать. Разбудит. Не будет же он с нами, двумя алкоголиками, вечно по району кататься?

И я рискнул дать себе слабину.

========== ДЕНЬ 1. ПРИБЫТИЕ ==========

Мне снился сон.

Во-первых, я был крабом. Старательно перебирал своими лапками по песку, отчаянно стремясь добраться до воды. Но всякий раз, когда я подбирался на достаточно близкое расстояние, подлетала чайка и уносила меня на исходную точку. Я готов был покромсать чертово пернатое, но куда мне, тщедушному крабику, было тягаться с этой птицей?

Потом пришел пингвин и почему-то заявил, что он рыба. Я пытался оспорить этот тезис с научной точки зрения, но выходило как-то тухленько. Пингвин просто смотрел на меня, а потом как заорет:

— Вставайте, охламоны, приехали!

Ага… Так, я не краб. А пингвины все еще, надеюсь, птицы. Мир хотя бы попытался сохранить остатки своей адекватности. Это немного, да успокаивало. И меня серьезно только что кто-то назвал охламоном?

«Охламона в зеркале увидишь, кретин», — хотелось было ругнуться, но губы меня не слушались. Меня сейчас вообще никакая часть тела не слушалась. Спать в автобусе — та еще пытка. Как-то я так, помнится, ездил на ветеринарную конференцию в Нижний Новгород. Читал доклад о хирургии век и лакримальной системы у собак и кошек. Пока ехал — обматерил все на свете.

Что-то было не так. И это даже не то, что кто-то, ранее назвавший меня охламоном, аккуратно, но настойчиво дергал меня за плечо. Я тщетно силился понять, что именно, пока яркий солнечный свет, пробивающийся даже сквозь закрытые веки, окончательно не выветрил из меня желание дальше окунуться в царство Морфея. Ладно-ладно, встаю, только хватит меня трогать. Поправив съехавшие куда-то набок очки, я, все так же не открывая глаз, нетерпеливо, будто от назойливой мухи, отмахнулся от трясущей меня руки, когда до меня наконец-то дошло — сейчас что, день?

Я тут же встрепенулся и ошалело огляделся по сторонам. Все похмелье как рукой сняло, будто и не пил вчера вовсе. Ага, я по-прежнему в автобусе. Очень уж, стоило признать, винтажно выглядящим. Я таких лет сто не видел. На окнах красуются занавески, сидения слегка потрепанные и, как уже успел убедиться мой зад, весьма жесткие, в красноватой обивке. Дэн как ни в чем не бывало все так же сопит ровно в той же позе, в которой вчера вырубился. А с прохода на меня, скрестив руки, смотрел, знаете, типичный такой водитель из старых советских фильмов. Полноватый, не совсем русский, одетый в выцветшую рубашку в клеточку, голову украшает лихо скрученный берет. Странно, вроде вчера водитель совершенно не так выглядел. Я же точно помнил молодого парнишку.

— Первый пошел, — скривился водитель, внимательно, будто даже с небольшой издевкой, следя за моей реакцией на происходящее.

— Че происходит? — я всегда, признаться, не понимал, почему в фильмах в экстренных ситуациях герои задают настолько идиотские и не проливающие свет ровно ни на что вопросы. Но сейчас, самому оказавшись в похожей ситуации, ясно понял, что мозг в такие моменты просто отказывается генерировать что-то разумное. Соберись, Макс. Ведь если подумать, то ничего странного в смене водителя как раз-таки и не нету. Если я продрых тут всю ночь, то логично, что у первого просто смена закончилась. Ага. Получается, мы с Дэном в депо умудрились приехать?

— Приехали, говорю, — вздохнул водитель. — Буди своего товарища, и выметайтесь уже. Я сейчас пойду, перекушу, надеюсь, что к моему возвращению вас тут уже не будет.

— А куда мы приехали-то хоть? — осторожно спросил я. — Депо далеко от поселка?

— Какое депо? — нетерпеливо бросил водитель. — Молодежь, совсем уже вся с этой перестройкой мозги потеряла.

Перестройкой? Какой еще перестройкой? Дядь, она случилась еще задолго до моего рождения…

Ладно, чего хотеть от совков с другой-то стороны. Любой грех под любой оберткой припишут молодому поколению. Перестройка, загнивающий Запад, компьютерные игры и далее по списку.

Я проводил водителя взглядом и тут до меня дошел еще один факт. И если смена времени суток еще вписывалась в мою картину мира, то вот ЭТО уже было совершенно за гранью. Я почувствовал, как по телу прошелся холодок, а дыхание сбилось от потрясения. Нет, этого просто не может быть.

За окном был самый, что ни на есть, летний день!

Ясно. Я еще сплю. Должен спать. Иначе какого хрена, извините? Не найдя ничего более умного, я с силой, до синяка, ущипнул себя за руку. Но это наваждение никуда не пропало. Яркое солнце, зеленая трава, усыпанные свежей листвой деревья — ничто из этого не исчезло. Даже и не подумало.

— Нихрена ж себе поспал, — протянул вслух я.

И ведь даже никаких разумных объяснений в голову не приходило. Я умер? Ага, и внезапно поверил в жизнь после смерти. Похищение? Бред. У меня отшибло память, и я вчера умотал куда-то с пьяных глаз на юга? Нет уж, извините, но чуть меньше, чем пол-литра водки на взрослого мужика для таких приключений недостаточно. Хотя нет, почему, достаточно, но я должен был об этом помнить! Хоть что-то же должно было всплыть в памяти. Но последнее, что я помнил — посадку в автобус. Все. Ничего дальше не происходило.

Так, хорошо. Бегло осмотрел вещи — телефон с кошельком и электронкой по-прежнему покоятся по карманам, вкупе с какой-то бумажкой, сумка также на месте. Открыв, я проверил содержимое. Чехол для очков, книжка «Австостопом по галактике», зарядники, повербанк — все в целости и сохранности. Вселяло какую-никакую надежду. Попробовал набрать родителям — ничего. Лишь только после третьего звонка додумался посмотреть на качество связи. Ну, разумеется. Связь отсутствовала как данность. Кто-то ожидал чего-то другого?

Сделал пару затяжек. И тут же неожиданно для самого себя закашлялся. Нещадно закружилась голова. Я встал, тем самым заодно преодолев рвотный рефлекс. Беда-бедовая, это еще что за новости такие? У меня же даже никотина в жиже кот наплакал. Ладно, разбужу Дэна пока. Может, у него будут какие идеи касательно всего этого бреда.

— Дэн! — толкнул я его в плечо. — Дэнчик!

Тот лишь промычал что-то нечленораздельное. Вставать явно пока не собирался.

— Подъем! — в конец потерял терпение я.

Дэн издал звук возмущения и, крайне недовольный, повернулся в мою сторону. Увидев в свете дня его лицо, мне пришлось снова сесть. Я уже даже не удивлялся. Просто молча бился в истерике. Лимит шока на сегодня был исчерпан, уж извините.

Хотя нет, нифига.

Он чего, помолодел за ночь???

Да, на меня смотрел тот самый мой лучший друг, но на вид ему было лет шестнадцать-семнадцать! Те же кудрявые волосы, которыми он блистал в том возрасте, гладкое лицо без единого намека на бороду.

«Ох», — только и пронеслось в голове.

А что, если я тоже… Не обращая внимания на мучения друга, я достал телефон и врубил фронтальную камеру. Ну, была-не была… Да, все так. Невероятно, но факт. Помолодел не только Дэн. Пусть в моем случае это и не было особенно сильно заметно. Охреневшее лицо семнадцатилетнего меня взирало на меня же с экрана смартфона. Чуточку более пухлое, волосы еще без каких-либо признаков так рано наклевавшейся у меня седины. По всем правилам, увиденное должно было потрясти меня гораздо сильнее. И по идее, я должен был начать в панике перебирать все возможные гипотезы об устройстве Вселенной, которые говорили бы о невозможности того, что сейчас происходит. Но видимо я уже действительно настолько морально вымотался, что вместо этого рассудок говорил: «Ладно, я помолодел на один десяток лет. И что тут такого?»

Дэнчик уже и без моих объяснений заметил какие-то странности в окружении. Он лениво помотал головой, потряс ею, словно пытаясь отогнать пелену с глаз, вновь огляделся и снова уставился на меня.

— Ты меня куда привез, блин? — выпалил он.

— Я? — моему возмущению не было предела. — Ты издеваешься? Я сам ни черта не понимаю!

Дэнчик схватился за голову, простонал и снова окинул взглядом салон автобуса. Будто от этих действий что поменяется, ага. С опаской покосился в окно. Вновь оценив красоты летнего пейзажа, вздрогнул и вернулся к моей персоне:

— Макс, чего за хрень тут творится?

— Если бы я знал, — сдавленно ответил я. — Сам проснулся минут пять назад. Меня водитель автобуса разбудил. А теперь вот…

Если я уже внутренне смирился, то Дэн все еще отказывался верить в происходящее. Он вновь припал к окну, но тут же отпрянул, как ошпаренный, завалившись при этом на меня.

— Чего за хрень?! — орал он. — Что с моим лицом?

Я не смог сдержать смешка. Видать, отражение разглядел. Ну, лучше уж так, чем с моей подачки. А то я даже не знал, как вообще подступиться к открытию для него факта нашего возрастного скачка.

— Полагаю, что мы с тобой стали свидетелями какой-то необъяснимой аномалии, — я попытался придать спокойствие своему голосу. — И от того, что ты сейчас начнешь истерить, не поменяется ровным счетом ничего.

— Истерить? — взвился Дэн. — Да я выгляжу, как… как…

— Да-да, именно так, — поспешно кивнул я. — Слушай, я думаю, что нам стоит для начала хотя бы покинуть автобус. И снять верхнюю одежду, а то мне уже плохо становится.

Дэн меня начисто проигнорировал. Достав телефон, начал остервенело тыкать по экрану.

— Бесполезно, — констатировал я. — Я уже пытался. Связи ноль целых, хрен десятых.

Слушать он меня, естественно, не стал. Поэтому я лишь молча подождал, пока Дэн сам удостоверится, что никому он тут не дозвонится.

— Ладно, — наконец он, по всей видимости, относительно собрался с мыслями. — Пойдем. Моя психика и так сейчас получила непоправимый ущерб, хуже, думаю, уже не будет.

Скинув верх и повесив его за плечи, мы с Дэном выползли на свет Божий. Перед нами тут же открылся довольно-таки занимательный видок — небольшая заасфальтированная автостоянка с одним единственным столбом, который украшали знак с номером маршрута 410 и под ним «Осторожно, дети!». За ним гордо возвышались стальные, чуть снизу покрывшиеся ржавчиной, ворота, окаймленные оградой из красного кирпича, за которыми прослеживалась густая ухоженная растительность. На воротах читалась надпись «Совенок. Пионерлагерь». Допустим. По бокам же от ворот расположились две статуи пионеров, мальчик и девочка с горнами, или как там эти штуки назывались, в руках.

В остальном же — типовой летний пейзаж. Приятный теплый ветерок, вокруг сплошная зелень, птички поют, комары жужжат. И запах вокруг — ну прям точь в точь, как в далеком детстве. Когда трава была зеленее.

— Идеи? — спросил я у Дэна. Попробовал заодно вновь попытаться закурить. Дым немилосердно подрал глотку, но в целом терпимо. Если постараться подходить к этому делу без фанатизма, то со временем чувство отвращения должно исчезнуть.

— Может, мы умерли? — почесал голову тот.

Ну да, разумеется. Неужели нельзя предложить что-то более сконструированное?

— Не неси ерунды, — твердо заявил я. — Жизнь после смерти, мягко говоря, антинаучна.

— Ага, зато все остальное, смотрю, дофига поддается научному объяснению, — проворчал Дэн.

Мне лишь оставалось кисло улыбнуться. Ну а что я мог сказать еще? Да, мое мировосприятие сейчас немного пошатнулось. Но это совершенно не обозначало, что теперь стоит всерьез воспринимать любую мистику. Я постарался представить ситуацию с точки зрения моей профессии. Автобус, лето, помолодевшие мы, этот чертов лагерь — все это пациент, которого мне предстоит вылечить. Перво-наперво, составить анамнез. Мы определенно не умерли. Тактильные ощущения как бы намекали. Живы-здоровы, даже вон, помолодели. Если исходить из поведения водителя автобуса, то все происходящее, по крайней мере, для него — в порядке вещей. Стало быть… Стало быть…

Мои размышления, которые, скорее всего, и так бы не выявили никаких зацепок, прервал скрип петель. Я как-то машинально при этом спрятал электронку. Ворота чуть распахнулись и перед нами возникла девочка примерно… нашего уже, получается, возраста. Милая такая блондиночка, с добродушным личиком, глубокими синими глазами, двумя толстыми косами за спиной и довольно привлекательной для мужского глаза фигуркой, которую скрывала приталенная… пионерская форма? Не, ну ладно, ворота хоть и обозначали территорию за ними как пионерлагерь, но все равно, что? При всем уважении, эта девочка была, скажем так, немного старовата для пионерки. У них тут тематическая сходка какая-то? Или же…

Картинка складывалась сама собой. Немыслимая, но, связывая все факторы, наиболее логичная на данный момент. Мы попали в какое-то альтернативное прошлое. Далекое или же относительно недавнее пока не очень понятно. И сейчас нас готовятся принять в ряд пионеров на нуклеопептидах. Класс.

Мда, допрыгался я. Съездил за город мозги проветрить. Теперь хрен его знает, чего вообще дальше делать.

Краем глаза я глянул на Дэнчика. Тот определенно уже не шибко задавался какими-то экзистенциальными вопросами и, мгновенно забыв обо всей своей получившей «непоправимый ущерб» психе, улыбался как кот, получивший в свое распоряжение большую миску сметаны. Ага. Чтоб я еще хоть раз поверил его психозам.

Блондинка одарила нас каким-то недоверчивым взглядом. Что-то явно сбило ее с толку. Поиграв немного с нами в гляделки, она осторожно приблизилась. Мы все это время стояли аки оловянные солдатики, не в силах пошевелиться.

— Привет, ребят. А кто из вас Семён? — наши уши были награждены приятным, почти музыкальным голосом.

Мы с Дэном одновременно переглянулись. Нам что, тут еще и имена до кучи поменяли?

— Да вроде никто, — честно ответил я. — С утра, по крайней мере, не были.

— Я для нее согласен быть хоть пугалом огородным, — быстро шепнул мне Дэн.

— Завали, — рыкнул я.

Недоверчивость во взгляде блондинки сменилась недопониманием. Из небольшой сумочки, перекинутой через плечо, она выудила какие-то бумажки, которые тут же начала жадно пробегать глазами.

— Странно, Ольга Дмитриевна ведь говорила, что один должен приехать… — бормотала она.

Так-так. Ольга Дмитриевна, как нетрудно было догадаться, кто-то вроде местного решалы. Учтем. К ней определенно надо попасть в первую очередь.

Наконец, блондинка что-то отыскала в своих бумажках. По крайней мере, на ее ангельском личике больше не читалось того недоумения.

— Очень интересно, — мило шмыгнула носиком она. — Действительно, новеньких двое. И ни одного Семёна. Так-так… Максим Жеглов?

— Это я, — я вяло махнул рукой.

— А ты, стало быть, Денис Мартынов? — блондинка одарила моего друга лучезарной улыбкой.

— Он самый, — живо закивал головой Дэнчик. Ох, избавьте меня от этого, ради Бога…

— Что ж, тогда добро пожаловать в «Совенок»! — радостно проскандировала блондинка. — Меня зовут Славяна, но все меня зовут просто Славей. Вы тоже так зовите, лишний официоз нам ни к чему. Я помощница вожатой старшего первого отряда Ольги Дмитриевны Банниковой. Сейчас я вас к ней отведу, она поможет вам с устройством. Только, для начала, разрешите глянуть на ваши путевки? Вы уж извините, если доставляю дискомфорт, но таковы правила, тем более еще с утра вожатая мне говорила, что должен приехать только один мальчик, а тут вас аж целых двое. И ни один из вас не он.

Понимаю. Русский бардак — он везде бардак, в каком бы времени и Вселенной не находился. Удивляться тут вообще нечему. Только вот вопрос — где я сейчас должен искать эту путевку? Я, если забыли, еще пару часов назад ни в какие лагеря не собирался. Дэнчик тоже выглядел огорошенным. Вообще прекрасно. Сейчас еще назад отправят для полного счастья. Тут же созрел вопрос — назад это вообще в теории куда? В версию нашего поселка этой Вселенной? Москву? ГУЛАГ? Выглядим мы сейчас вполне как иностранные агенты. Еще и гаджеты заморские. КГБ точно заинтересуется.

— Эммм… Ну… — промычал я. Мозг уже закипел в поисках любых плюс-минус правдоподобных оправданий, как вдруг я вспомнил о бумажке, которую нащупал в кармане пальто. Точно!

И действительно, это была путевка. Я выдохнул. В Сибирь не депортируют.

— Дэнчик, в куртке посмотри, — подсказал я другу, который уже успел покрыться седьмым потом от волнения. Тот слегка трясущимися руками пошарил по карманам, и уже вскоре мы протягивали Славе две слегка помятые путевки. Девушка быстро на них взглянула, улыбнулась каким-то своим мыслям и призывно махнула нам рукой, приглашая следовать за ней.

Воля Ваша, Славяна.

— Славь, подождешь нас пару минуток, ладно? — окликнул ее Дэн и, не дожидаясь ответа, схватил меня за рукав и отвел в сторонку. — Так, Макс, это все, конечно, замечательно и здорово, но ты хоть что-то понимаешь? Потому что у меня до сих пор голова кругом. Какие лагеря? Какие путевки?

Быстро же моего друга шатает из одного состояния в другое. Или это он просто перед Славей выделывался? Скорее всего.

— Рискну предположить, что мы каким-то образом попали в подобие альтернативной Вселенной, — своему спокойствию в голосе удивился даже я. Поймав себя на этой мысли, в душе снова заиграли нотки паники, но, моргнув, я быстро вернул самообладание. — Либо в какое-то альтернативное прошлое, либо настоящее, где СССР не распался. Это еще не очень понятно, но думаю, что скоро все встанет на свои места.

— Охренеть, — прошептал Дэн. — И что нам делать?

— Пока ничего, — пожал плечами я. — Плыть по течению. Подыгрывать местным правилам игры. Я пока не вижу другого варианта.

— Я с тобой больше пить никогда не буду, — бросил Дэн и, задрав голову, поспешил назад к воротам. Снисходительно улыбнувшись, я пошел следом.

Мы оба замерли около ворот. Разыгравшееся воображение тут же услужливо сделало их как будто живыми, говорящими с нами и радушно зовущими внутрь. Уже с территории лагеря нам мило улыбалась Славя. Оставалось сделать лишь один шаг. Дэнчик тихо простонал. Да и я тоже, признаться, был готов круто развернуться и побежать, сверкая пятками, в направлении длинной, уносящейся вдаль дороги, с пересекающими ее вдоль ЛЭП, в сторону леса и бесконечных полей. Но разве это интересно?

«Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры — дети рабочих».

И мы двинулись вперед, в мир этой не совсем обычной пионерии.

========== ДЕНЬ 1. ЗНАКОМСТВО С ЛАГЕРЕМ ==========

Первое, что бросилось в глаза — то, насколько все постройки гармонично сочетались с окружающей средой. Будто это на месте лагеря были посажены все эти деревья, кустарники, расставлены камушки, а не наоборот. Ничего лишнего. Диву только даваться оставалось. В нашем с Дэнчиком мире о такой мелочи, как природа, не заботятся примерно совсем. Лишь бы больше кирпичных коробок понатыкать.

Уже следом отмечалась чистота. На вымощенной чуть потрескавшимися бетонными плитами дороге не наблюдалось ни одной соринки. Выглядело это, конечно, красиво, но отдавало какой-то фальшью. Как будто специально перед нашим приездом согнали всех местных пионеров на ПХД. Ну, не может такого быть на постоянной основе. Как бы сказал Станиславский — «Не верю!».

— А здесь очень мило, — заметил Дэн, который будто ненароком оказался рядом со Славей, оставив меня чуть позади. — И так спокойно. Удивительно даже.

— Это просто повезло, что сейчас тихий час. А в остальном не могу не согласиться, — живо подтвердила девушка. — Недаром наш «Совенок» замыкает пятерку лучших пионерлагерей во всем Союзе. Хотя, если спросите моего мнения, то он у нас самый лучший!

— Справедливое замечание, — заулыбался Дэн.

— А вы до этого в каких лагерях были? — спросила Славя.

Данный вопрос загнал моего непутевого Ромео в тупик. Тот сразу стух и умоляюще впился в меня глазами. Ну да, я же эксперт по Советским пионерлагерям, историю каждого на зубок знаю.

— В «Артеке», — кивнул я, догоняя парочку. Собственно, единственное, что мне пришло в голову. Оставалось надеяться, что таковой в этом мире имеется. А даже если и нет, то какая разница? Вряд ли девочка в курсе обо всех пионерлагерях нашей страны. Поэтому я продолжил беззастенчиво врать. — Море, каменные пляжи, гора, похожая на медведя. Красота неописуемая.

— Представляю, какое там ощущение свободы, — мечтательно улыбнулась Славя. — И воздух! Благодать. Всегда мечтала побывать на море.

— Какие твои годы, — улыбнулся я. — Вступишь в ВЛКСМ, а дальше все дороги открыты. Тебе, кстати, скоро уже?

Вопрос был с двойным дном. Хотелось уж больно узнать, в каком возрасте в этом мире принимают в Комсомол.

— В следующем году, как и вам, — ответила Славя. — Собственно, как и почти всем в старшем отряде. Лене только еще годик ждать, поскольку ей шестнадцать. Ну и Ульянке. Ей вообще тринадцать. Вы с ними со всеми скоро познакомитесь.

Ага, значит в Комсомол у нас тут с восемнадцати лет принимают. Удобно. Деление по возрасту прямо как в XXI веке.

— А что тринадцатилетняя девочка забыла среди старших? — неожиданно задал довольно интересный вопрос Дэнчик.

— Да ее по ошибке к нам вписали. Неорганизованность какая-то совершенно в этом году. Сначала с Ульянкой. Теперь вот с вами, — как-то виновато опустила голову Славя, будто все это были ее личные косяки. — Оно-то вроде и ничего, Ульянка девочка хорошая, но такая егоза, за ней глаз да глаз нужен. А ее еще и к этой Двачевской подселили, ужас, — последние слова она будто выплюнула. — Ольга Дмитриевна думала, что необходимость присматривать за ребенком научит ее уму-разуму. Ага, как бы не так. Мало нам одной этой рыжей катастрофы было, так она теперь умножилась.

Славя явно выдала уже слишком много пока что бесполезной информации. Да и в принципе говорила так открыто, будто мы с Дэном всех этих Лен, Ульян, Двачевских и прочих представителей местной фауны уже не один год знаем. Двачевская… Что за фамилия такая? Хотя, я и имени Славяна до сего момента ни разу не встречал. Мало ли, какие есть свои заморочки в этой Вселенной.

— Весело у вас тут, — заключил я и уже было потянулся в карман за электронкой, как вдруг осекся. Во-первых, неизвестно, как Славя отреагирует на прибор, чтобы догадаться о предназначении которого не нужно быть семи пядей во лбу. Который еще и дымит похлеще любой сигареты. О курении в рядах пионеров в этой радужной Вселенной наверняка не шло и речи. Во-вторых, данная вундервафля наверняка в любом случае привлекла бы ее внимание. Лишние вопросы — последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Да и Дэнчику, наверняка, тоже. Ну и в-третьих, в памяти была еще весьма жива моя реакция на никотин в автобусе. И если я еще не разучился логически мыслить, то это может быть напрямую связано с моим омоложением. Это следует проверить. И, желательно, на Дэнчике. Не потому что я такая вот скотина. Для статистики. Если моя реакция единична, то это еще можно будет списать на случайность, а вот у двоих — уже признак какой-никакой закономерности.

— Это уж точно, — кивнула Славя. — Жалко, что вы пропустили почти неделю смены. Но ничего, у вас впереди еще, получается, четырнадцать с половиной дней. На которые у нас запланировано очень много мероприятий: на следующей неделе во вторник будут танцы, в четверг поход в лес, в пятницу футбольный матч против команды пока что еще не названного лагеря…

Я не мог не заметить, как при упоминании футбольного матча у Дэнчика вспыхнули огоньком глаза. Я для себя заодно обозначил цель — сагитировать моего друга принять в этом участие. С таким игроком у лагеря, которому не посчастливилось выступить против «Совенка», не будет не единого шанса.

— …на выходных День Нептуна, потом родительский день, «Зарница» и, под конец смены, вечер художественной самодеятельности. Это если совсем вкратце, не учитывая прочие лагерные мероприятия. В общем, скучать у нас, ребят, вам точно не придется.

Действительно. Не то, чтобы сам факт попадания хрен пойми куда и хрен пойми зачем в принципе мог бы быть скучным, но так тем более лучше. Ведение активной лагерной жизни поможет не сойти с ума и узнать ответ на главный вопрос — зачем мы здесь? Во всех фантастических книгах, что мне доводилось читать, герои попадают в другой мир не просто так. Всяко должна быть какая-то цель. И очень хотелось бы думать, что эта цель есть и у нас. Это будет даже как-то нечестно, если нас, допустим, по окончанию смены просто выкинет назад в реальный мир. Или если мы застрянем в этом просто потому что так судьба распорядилась.

Ну, благодаря Славе, мы хотя бы теперь знаем, сколько дней нам тут точно отведено. Пятнадцать, если считать сегодняшний. От этого будем отталкиваться.

— За этим не заржавеет, — улыбнулся Дэн во все тридцать два и повис на моем плече. — Мы с Максом ехали сюда за новыми впечатлениями, и мы намерены их получить по полной программе.

— Я очень рада видеть такой энтузиазм, — одобрительно кивнула Славя и затем внезапно довольно лукаво улыбнулась. — Слушайте, ребят, наш отряд, помимо всего прочего, на вечер художественной самодеятельности планирует ставить пьесу. Заведующая нашей библиотекой предложила поставить водевиль «Беда от нежного сердца» Владимира Соллогуба. Там как раз есть две главные мужские роли. Если вы не против…

— Да! — тут же воодушевился Дэнчик.

— Нет! — отрезал я. Еще чего — сидеть вечерами и заниматься зубрежкой роли? Нет уж, увольте. На такое я добровольно не подпишусь. Да и название еще такое идиотское — явно фигня для девочек. Где всенепременно воспевается моя такая ненаглядная химическая реакция.

— Мы подумаем, — мой друг наградил меня укоризненным взглядом. Я еще раз для пущей убедительности отрицательно мотнул головой и поспешил обогнать этих двух горе-активистов, пока меня еще куда-нибудь не постарались вписать против моей воли.

Миновав вереницу небольших домиков, которые, очевидно, предполагались для жизни там пионеров, мы вышли на относительно небольшую площадь с лавочками по краям, которые так удачно скрывались в тени крон деревьев. Специально так проектировали, не иначе, чтоб даже в жаркие дни была возможность посидеть в теньке с какой-нибудь книжкой и отдохнуть. В центре площади расположился памятник. И, что удивительно, не Ленину. И даже не Сталину. Нет, на нас, высокомерно поправляя очки, взирал какой-то неизвестный мужик в костюме. Надпись гласила, что памятник установлен некоему Генде. Что за Генда такой я, честно, даже представить не мог. В моем мире таких партийных деятелей точно не было. Что опять же говорило в пользу альтернативной Вселенной.

— Слушай, кого-то он мне напоминает, — призадумался Дэн, недвусмысленно покосившись в мою сторону. Ах, ну да, какая шутка, можно подумать, что я единственный высокомерный очкарик во всем долбаном Союзе!

— Конечно, это же сам Генда! — не поняла намека Славя. — Уважаемый человек, борец за права…

— Да-да, мы знаем, — перебил ее я. Выглядело это довольно бестактно, но что поделать, выражение лица у Слави сейчас было такое, будто с минуты на минуту она была готова запеть про Союз нерушимых республик народных. А лично мне такое счастье не пристало. Даже Дэнчик выдохнул с облегчением.

Девушка одарила меня недовольным взглядом своих голубых глаз и молча пошла дальше. Ну, что поделать, блондиночка, если уж нам с тобой предстоит провести вместе прекрасных неполных пятнадцать дней, то тебе, как местной активистке, придется смириться с моим тяжелым характером. На мое удивление, Дэнчик замедлил шаг и присоединился ко мне, оставив Славю в относительном одиночестве.

— Слыхал о таком? — спросил он, кивнув в сторону памятника.

— Нет, — ответил я.

— Вот и я тоже нет. Даже моих не особо глубоких познаний в истории достаточно для того, чтобы утверждать, что в нашем мире такого мужика просто не было. Думаю вот теперь, как бы нам, понимаешь, в совсем уж идиотскую ситуацию не попасть. Мы ведь даже до сих пор не знаем, какой сейчас год, хотя бы.

Мысль дельная, да только вот сейчас не совсем то время, чтобы это обсуждать. Не когда перед твоими глазами маячит спина местной активистки, которая может чисто случайно подслушать наше с ним перешептывание.

— Позже, — отмахнулся я. — Вожатая всяко нам выделит отдельный домик. Там вот сядем, без лишних ушек, и все обсудим.

— Дельно, — согласился Дэн. — Ладно, я тогда…

Видно было, что ему немного неловко. И друга бросать не хочется, но и с красивой барышней тоже лясы почесать охота.

— Иди-иди, господи, — вздохнул я. — Не переусердствуй только. Я тебя всегда вытаскивать из неловких ситуаций не смогу физически.

— Ой, да больно ты мне сдался, — фыркнул Дэнчик и ускорил шаг, чтобы нагнать Славю.

Обидел друга. Ничего, переживет.

Тщеславие, в сущности, очень человеческое чувство. Единственная страсть, не дающая нам передышки. Хотя я бы не назвал себя прям уж совсем тщеславным. Себя любил, да. Высокомерие тоже чек. А вот потребности в любви окружающих отродясь не было. Мое самоуважение зависело лишь от мнения одного человека, и этим человеком был я сам. Если я себя сам не устраиваю — тогда это проблема. А что до остальных… Увы.

В конце концов, мы остановились около небольшого одноэтажного зеленого деревянного домика, крытым оцинкованным профнастилом, и почти идеальной треугольной формы. Прям как на моих детских потугах в художника. К углу был припаркован простецкий желтого цвета велосипед, а около двери, под пышными кустами сирени, расположился шезлонг. Сразу видно — домик начальства. Все прочие были лишены таких изысков.

— Пришли, — заключила Славя, вновь мило улыбнувшись. Небольшой конфликт ушел в историю? Оно не удивительно, если подумать. Кажется, что злиться эта девочка не умела априори. — Не забыли еще, как вожатую зовут?

— Ольга, Ольга, Ольга, — пропел я.

— Ольга Батьковна! — торжественно изрек Дэнчик. Я от греха прикрыл рот рукой. Почему-то эта глупая шутка меня очень развеселила. И мне совершенно не было стыдно в связи с этим. Хотя должно быть.

— Дурачок, — беззлобно улыбнулась Славя. — Ольга Дмитриевна ее зовут.

Активистка предварительно постучалась, и лишь когда приглушенный женский голос оповестил нас о том, что можно заходить, та пригласила нас внутрь.

Там я сразу встретился взглядом с симпатичной зеленоглазой девушкой чуть младше моего настоящего возраста, непрерывно обмахивающейся белой панамкой. Длинные каштановые волосы изящно падали на точеные плечики. Видимо, та самая Ольга Дмитриевна и наша будущая вожатая. Понял это и Дэнчик, который будто случайно укрылся за моей спиной, предоставляя мне бразды правления в предстоящем с ней диалоге.

— О, Славя! — тут же запричитала вожатая, отложив свою панамку в сторону. — Слушай, ты уж извини за этот конфуз, мне так неловко. А еще, главное, думаю, зачем нужно было так срочно идти в администрацию за новой копией бумаг. И ведь даже не удосужилась глянуть. Какие, думаю, могут быть существенные изменения за несколько часов до прибытия пополнения. А тут вон что!

Хороша вожатая, нечего сказать. Поставила свою помощницу в неловкое положение.

— Ничего страшного, Ольга Дмитриевна, главное, что мы все решили, — заверила ту Славя. — Я пойду тогда? А то мне еще проверять дежурных по столовой.

— Да, иди конечно, — добродушно улыбнулась Ольга Дмитриевна.

— Увидимся, Славь, — подмигнул ей Дэнчик. Та немного покраснела и, кивнув тому в ответ, оставила нас наедине с вожатой. Чей взгляд тут же посуровел. Он не стал каким-то злобным, нет. Просто каким-то более… орлиным, что ли. Ольга Дмитриевна вряд ли была злой. Строгой — да. Но злой… Увольте.

— Ну, давайте знакомиться, — Ольга Дмитриевна приблизилась к нам, смотря почти немигающим взглядом. — Меня зовут Ольга Дмитриевна Банникова, старшая вожатая смены и также вашего отряда.

— Очень приятно, — скромно улыбнулся я. Практика многолетнего вежливого общения с homo сейчас должна сыграть мне на руку. — Максим Жеглов, пионер Вашего отряда. Не знаю уж, старший или нет, но моего друга я старше на полтора месяца.

Вожатая хихикнула. Видимо, оценила шутку.

— А тебе палец в рот не клади, — отметила она очевидную вещь. Затем глазами стрельнула в Дэнчика. — А ты, стало быть…

— Денис Мартынов, — закончил за нее тот.

— Чудесно, — хлопнула Ольга в ладоши. Простите, но лично у меня вообще не поднимается язык называть ее по Имени-Отчеству. Это казалось мне максимально противоестественным. — Да, друзья мои, наделали вы шуму. И ведь, что самое парадоксальное, даже ничего и не сделали. Кто ж виноват, что такой конфуз случился.

— Да, ничего страшного, — пожал плечами я. Время для безумных экспериментов. — Ольга Дмитриевна, а можно будет с родителями связаться? Сказать там, что мы доехали, то, се…

Блин, если получится, то это будет крайне занятно — поговорить с родителями, которых ты в жизни никогда не видел. Интересный опыт, который я, честно говоря, никому бы не пожелал.

— К сожалению, нельзя, — огорчила меня Ольга. — Политика лагеря такова, что здесь дети должны научиться выработке социальных навыков, а именно учиться жить в коллективе без родителей, быть внимательными друг к другу, помогать младшим. Быть взрослыми, понимаете? Поэтому пионеры допускаются к телефону только в самом крайнем случае.

— А если у меня как раз такой случай? — я решил все же попробовать идти до конца. — Я обещал, что позвоню по приезду! А я, как настоящий пионер, не люблю нарушать обещания.

Грязно играешь, Максим. Но что поделать? Все ради науки.

— Похвально, конечно, но в этом нет нужды, — заверила, как ей казалось, меня Ольга. — С вашими родителями я разговаривала буквально вот-вот. Так что они в курсе, что с вами все в порядке, можете не переживать. И также в курсе, что пионерам запрещено пользоваться средствами связи. Так что ты, Максим, не нарушил своего обещания.

— Но ведь… — я все еще пытался найти какую-нибудь лазейку, но было понятно, что у вожатой найдутся аргументы на любой мой выпад.

— Никаких «но»! — поставила точку в этой теме Ольга. — Кстати, они также рассказали о вашей общей… проблеме. Так что можете не переживать, я приложу все усилия, чтобы никто в лагере об этом не узнал.

— Какой проблеме? — встрепенулся Дэн. Я же, округлив глаза, отвел взгляд в пол. Дела. Господи, я надеюсь, что вожатая сейчас не имела в виду то, что я грешным делом подумал. В Союзе, вроде как, к этому относились крайне отрицательно. Чай не прогрессивный двадцать первый год.

— Вот и я не знаю, какой, — беззаботно улыбнулась Ольга.

У меня вырвался нервный смешок. Ладно, вряд ли вожатая всерьез намекала на то, что мы с Дэнчиком геи. Это слишком абсурдно. Тогда о чем она? Что за такая у наших молодых версий в этом мире может быть «общая проблема»?

— Ладно, хлопцы, расклад у вас такой, — быстро переключилась с явно неудобной темы Ольга. — Сейчас вы пойдете на бельевой склад. Там получите все необходимое — матрацы, постельное белье и, самое главное, форму. Можете смело обустраивать домик под себя, главное, чтобы там был порядок. Ну и особой вычурности все же постарайтесь избежать. Администрация не жалует. Я приду перед отбоем, проверю. Считайте, что это ваш план-задание на остаток дня. Средства личной гигиены найдете уже в домике. Если будут какие-то вопросы или жалобы, то смело обращайтесь ко мне или к Славяне. Так, что еще… Кроватям уделяйте особое внимание — они должны всегда быть аккуратно заправлены. Администрация периодически ходит и проверяет. Ну и лежать на кроватях днем, за исключением тихого часа, также запрещено. Вроде пока все… Ах, точно, чуть не забыла!

Вожатая подошла к тумбочке, выудила оттуда небольшой ключик, на кольце которого висела ромбовидная пластинка с выгравированным на ней номером «27» и протянула его мне.

— Добро пожаловать в «Совенок»!

Где-то на этом моменте за кадром должна была заиграть торжественная музыка. А чего бы и нет? Момент-то, по сути, самый что ни на есть.

Ольга более-менее понятно объяснила, как нам добраться до нашего домика. Площадь пройти насквозь, дальше прямо и на развилке взять правее. Склад же, по ее словам, находился около столовой, тут уж заблудиться было в принципе нереально. Поняли, приняли. Поблагодарив ее, мы с Дэнчиком поспешили покинуть сию опочивальню.

— Как думаешь, что имела в виду вожатая? — подозрительно спросил Дэн, памятуя о разговоре про нашу таинственную проблему.

— Понятия не имею, — ответил я. — Но надеюсь, что наши аватары не преподнесут нам никаких неожиданных сюрпризов. Типа астмы, аллергии на солнечный свет или непереносимости глютена.

— Хочешь угарнуть? — заржал Дэн. — Я вообще подумал, что она намекает на то, что мы геи.

— Дэнчик! — я театрально закатил глаза. — Мне до того, как ты это сказал, такое даже в голову не приходило!

— Ну, извини, — все хихикал мой друг. — Но если что, то я буду спать жопой к стенке. Хрен тебя знает, как ты там в своей Москве изменился за десять-то лет.

— Ха. Ха. Ха, — сплюнул под ноги я. Блин, надо было спросить, есть ли возможность поселиться отдельно. А то чувствую, что за две прекрасные недели в обществе Дэна и его «замечательных» шуток я чокнусь.

Сориентировались на местности мы довольно быстро. «Совенок» хоть и был полон зелени, но местность вполне проглядывалась. Если бы хоть у кого-то из нас имелся хорошо развитый внутренний компас, то даже не потребовались бы объяснения вожатой.

Группа домиков, среди которых затесался наш, находилась почти что на берегу реки. Неплохо, неплохо. По утрам можно будет спокойно бегать купаться. Проходя мимо наших соседей из двадцать третьего домика, я не мог не заметить и оценить вывешенного на окне Веселого Роджера. Интересно, это считается за особую вычурность, о которой говорила Ольга? Просто если да, то обитатели этой жилплощади целенаправленно рискуют навлечь на свою пионерскую голову неприятности в виде администрации. Похвальная дерзость, но так ли необходимая?

Внезапно, в окошке показалось озорное девчачье лицо. Хитрые голубые глазки смотрели прямо на меня. Трудно было с уверенностью сказать о возрасте, но девчушка явно из отрядов помладше. От нее исходила такая жизнерадостная энергетика, что я волей-неволей ей поддался. Постаравшись изобразить дружелюбие, я коротко махнул ей рукой. Девчушка в ответ показала мне язык и, сверкнув рыжими, стянутыми двумя хвостами-ракетами, волосами, скрылась в недрах домика. Вот и поговорили. Контакт с соседями установлен.

Наш домик мало чем отличался от домика вожатой. Разве что у нас был пятиугольник. Содержимое сто процентов идентичное, к бабке не ходи.

— Так, Максон, ты как знаешь, а я на перекур, — тихо заявил Дэнчик и, воровато оглянувшись, нырнул в кусты. Немного выждав, я последовал за ним. У меня еще, насколько вы помните, со времен прогулки со Славей руки чесались. Да и теорию проверить надо.

Не светя пачкой, Дэнчик достал одну сигарету одновременно с зажигалкой. Повезло ему еще, что вчера догадался впрок взял. А то маялся бы сейчас. Я же пока с электронкой не торопился. Выжидал.

И ведь действительно, стоило Дэну сделать затяжку, как кусты тут же сотряс дикий кашель. Ровно, как и меня, когда я закурил электронку в автобусе.

— Твою ж… — Дэнчик протер мгновенно наполнившиеся слезами глаза. — Как будто Беломор покурил.

— Есть у меня одна догадка, — высказался я. — Думается, что наши новые юные тела отродясь в руках сигарет не держали. Отсюда и реакция соответствующая. Жалко, конечно, что при этом сохранилось мышление курильщика. Что, кстати, доказывает, что никотиновая зависимость по большей части психологическая фигня.

— Да иди ты, умник хренов, — пробубнил Дэн, уже с недоверием косясь на сигарету в руках. — Раньше вот не судьба была сказать? Твою мать! — выругался он и потушил огонек.

— Можешь электронку мою попробовать, — вновь предложил я ему. — Если уж прям совсем невмоготу.

— Ладно, давай, — протянул руку Дэн. Аккуратно затянулся. Чуть кашлянул, но в целом реакция была удовлетворительной. — А неплохо. Вкусненько, я бы даже сказал. Буду у тебя тогда постреливать, если ты не против.

— Нет конечно, — улыбнулся я. — Пари на здоровье.

— От души, — кажется, он немного смутился. — Пачку уж оставшуюся выкидывать не буду, мало ли, пригодится. Так, Максон, а чего у тебя по жиже тогда?

— Жижа-то у меня с собой была, до конца смены нам на двоих должно хватить, — призадумался я — Зарядить тоже, думаю, будет где, в домиках просто должна быть хоть одна розетка. А вот с испариком проблема. Я неделю назад новый поставил. Хватит ли его еще на две, да и с учетом двоих активных пользователей — большой вопрос.

— Пипец, — морщится. — И за какие такие грехи нас только судьба сюда закинула?

— Будто ты недоволен чем, — усмехнулся я. — Вон как вокруг Слави бегал, аж только, что язык с пола не подбирал.

— Да ну тебя, — уставился куда-то в сторону Дэн. — Мне, может, понравилась девка. А ты все ехидничаешь.

— Да нет, что ты, — открестился я от лишних претензий в мою сторону. — Я только за. Совет вам, да любовь. Просто не хочу, чтобы ты натворил глупостей.

— Не маленький, разберусь, — напомнил Дэн. — Ладно, пойдем уже шмот лишний скинем, да белье поскорее со склада заберем.

— Откуда такое рвение? — поинтересовался я.

— Поскорее хочу убедиться, что в местной форме я буду выглядеть максимально тупо, — ядовито отозвался мой друг. — Да и жарко мне уже. Уже голым, блин, ходить готов.

Как я и предполагал, внутренности нашего домика были почти идентичны Ольгиному. Две кровати по бокам с тумбочками, один шкаф, парочка настенных полок, около окошка стол с лампой и двумя стульями. Ничего лишнего.

— Welcome home! — процедил я.

Дэнчик ничего не ответил. Побросав вещи, он с размаху упал на пока еще не оборудованную матрацем кровать. Выудил из кармана путевку и принялся ее изучать.

— «Памятка для отъезжающих в пионерский лагерь», — начал он зачитывать вслух. — Так, нет, это фигня. А, вот — «Имя — Денис Мартынов. Дата — июль 1989 года».

— Так и написано? — уточнил я.

— Угу, — кивнул Дэн. — Видимо, это все же прошлое. И как мы только сразу не догадались посмотреть на путевки?

В душе отразилась смешанная гамма чувств. А ведь и правда. Это же было самым очевидным решением! И, самое главное, я мог бы до него дойти самостоятельно, если бы не банальности вроде попыток прикидываться валенком и играть в образцового пионера. Вот же ж беда-бедовая.

— Тут даже адрес есть — «Поволжье»! Как тебе информативность?

— Изумительно, — в расстройстве буркнул я, садясь на свою кровать.

— Ну чего ты дуешься? — повернулся ко мне Дэнчик. — Максон, ну сделай лицо попроще. Подумаешь, горе какое, не сообразил с путевкой. Ты не Господь, знаешь ли, чтобы все проблемы щелкать и все за всех решать.

Ладно, тут ты прав. Совершая ошибки, я могу себя покритиковать. А без критики, как известно, нет оптимизации.

Тут я кое что вспомнил. Раз уж речь зашла о «за всех решать».

— Кстати, Дэн, ты не надумал принять участие в пятничном футбольном матче?

— Ага, еще чего, — отрезал тот. — Я же тебе говорил — никакого футбола.

— А пьяный ты мне вчера кое что другое говорил, — воодушевился я. — Да я и сам видел, как у тебя глаза загорелись, когда Славя об этом упомянула. Так что меня твой ответ не устраивает.

— Ты меня пьяного больше слушай, — попытался отбрехаться Дэн. Но мы-то все понимаем, что это было заведомо безрезультатно. — Я еще и не такую чушь выдам. И вообще, если не устраивает ответ — не задавай вопрос.

— От жизни никуда не денешься, — нарочито серьезно заявил я.

— Господи, достал, — выругался Дэнчик. — Давай так: я соглашаюсь принять участие в матче, если ты согласишься принять участие в постановке. Идет? Око за око.

Я почти что искренне рассмеялся. Нет, ну правда. Смешная шутка.

— Ага, побежал записываться, — ответил я, даже не пытаясь скрыть сарказм. — Нет уж, дудки. Актер из меня хреновый…

— Из тебя актер хреновый?

— …а ты футболист от Бога. Чувствуешь разницу?

— Да тебе же все равно, буду я играть, или же нет. Тебе просто по приколу стало попытаться меня заставить наступить самому себе на горло.

— Неправда! — возмутился я. — Конечно, я не буду отрицать, что этого прям совсем не могло иметь места быть, но изначальные мотивы были весьма благородными.

— Короче, все, — безапелляционно заявил Дэн. — С тебя спектакль, с меня матч. Вот и думай, что тебе важнее. И на какие жертвы ты готов пойти ради друга.

— Да ты баран, — мое терпение начало потихоньку кончаться. — О каких жертвах ты вообще говоришь? Ты из-за каких-то принципов отказываешься от того, что ты любишь больше всего на свете!

— А ты из-за каких-то своих принципов не хочешь подыграть мне, хотя тебе это не будет стоить ровным счетом ничего, — уже Дэнчик повысил голос.

Оставалось только схватиться за голову. Не, ну знаете, так все перевернуть, это уметь надо.

— Это грязный шантаж, ты в курсе? — спросил я.

— Допустим, — пожал плечами Дэнчик, вернувшись к изучению путевки.

Я не успел придумать никаких дальнейших аргументов — в дверь кто-то осторожно постучал. Кого еще там принесло так не вовремя?

— Войдите! — встречать неожиданных гостей было слишком лениво, поэтому я лишь раздраженно бросил в сторону двери.

На пороге возник голубоглазый и светловолосый кудрявый паренек. Еще один истинный славянин упал на нашу голову. И где они только таких находят? Помимо прочего, его появление полностью убедило меня в фразе Дэнчика о том, что пионерская форма на парнях смотрится довольно нелепо. Выходило так, что еще было большим вопросом, кто на кого смотрел с еще большим интересом.

— Новенькие? — спросил паренек.

— Они самые, — кивнул я.

— Отлично, значит, я ничего не перепутал! — обрадованно заявил паренек. — Меня вожатая к вам отправила, помочь перетащить вещи со склада. А то переживает, что вы до полдника не успеете управиться. Меня, кстати, Сережа зовут. Но в лагере меня все называют Электроником.

А что, похож. Даже очень. Бывают же совпадения. И это я еще на странные имена этого мира, помнится, жаловался. Тут вон — самые натуральные косплееры поневоле ходят.

— Не без причины, — ухмыльнулся я.

— Ну да, — согласился Электроник. — Еще и фамилия досталась как назло — Сыроежкин.

Безмятежно лежавший на кровати Дэнчик не выдержал и заржал, чем еще больше смутил Электроника. У меня хоть пока и не возникало подобного желания, но сама по себе ситуация была, мягко говоря, забавной. Впрочем, не вина бедного мальчугана, что у него родители идиоты, которые перед зачатием дитятки, судя по всему, зачитывались Велтистовым.

— Ладно, друже, веди нас, — я постарался максимально быстро съехать с темы, прежде чем самому расхохотаться. — Дэнчик, давай, поднимайся. Охота тебе вот на пружинах лежать.

Мы послушно выдвинулись за Электроником. Не очень хотелось покидать прохладный домик, но что поделать? Белье вместе с формой сами себя не нарисуют.

Проходя мимо домика с Веселым Роджером, Электроник как-то подозрительно съежился.

— Повезло же вам с соседями, — чуть ли не шепотом сказал он.

— В смысле? — спросил Дэн.

— Потом поймете, — загадочно ответил тот.

— Слушай, Серег, давай без этой фигни, ладно? — я не очень люблю, когда что-то недоговаривают. — Раз уж поднял тему — заканчивай. Что не так с нашими соседями?

— Ну, ладно, понимаете… — протянул Электроник, боязливо оглядываясь по сторонам. — Двачевская с Ульяной там живут. А они те еще бесноватые.

А, ну да, те самые, о которых Славя вскользь упоминала. Ну, живут и живут, хрен бы с ними. Не в одном же с нами домике.

— Двачевская в прошлом году попыталась памятник Генде подорвать, — продолжал тем временем Электроник. — Смогла как-то порох соорудить. Правда, взрыв получился слабеньким, но сам факт!

— Боже, это всего лишь девочки, пусть и без царя в голове, а ты так шепчешься, будто в этом домике какое-то вселенское зло проживает. Чего их бояться? — риторически поинтересовался Дэнчик.

— Склонен согласиться с моим другом, — кивнул я. — В нашем возрасте, тем более, не бояться девчонок надо, а очень даже наоборот.

Электроник мигом покрылся краской и прибавил шагу, все же стараясь поскорее убраться от домика двух местных хулиганок. Мы с Дэнчиком, обменявшись развеселыми взглядами, подмигнули друг другу и также продолжили шествие. Я бросил взгляд напоследок в сторону Веселого Роджера. В окошке я едва успел заметить пионерку с двумя хвостиками на голове, которая тут же, подобно своей соседке ранее, скрылась с глаз долой.

Вскоре наша небольшая компания вышла к одноэтажному серому деревянному зданию. Огромные ворота с торца как бы намекали, что это и есть тот самый склад. Не то, чтобы у меня было богатое представление о том, как должны выглядеть вещевые склады в пионерлагерях, но этот выглядел немного отталкивающе. И «Совенок», как оказалось, не грешен в запущении.

— Боже, — вздохнул я. — Есть хоть маленькая вероятность, что наши матрацы будут без следов плесени?

— Нет-нет, не переживайте, — тут же замотал головой Электроник. — Это только снаружи так, внутри все очень чисто. Анна Петровна, наша кастелянша, вместе с помощницей вожатой и группой добровольцев несколько дней в начале смены там порядок наводили.

— Ну, раз уж Славя принимала участие в наведении порядка, то сомневаться точно не приходится, — отметил Дэн чуть ли не с благоговением.

Мы обошли здание и подошли к входной двери, через которую проглядывалось затемненное помещение. Внутри мы натолкнулись на пожилую бабушку и, внезапно, Славю, которой та что-то усиленно объясняла, непрерывно тыкая в груду бумажек. Завидев нас, старая тут же отвлеклась от активистки.

— Кто такие будете? — неожиданно громко гаркнула она. — Белобрысого помню, а вас не знаю.

— Ой, Анна Петровна, это наши новенькие, — поспешила угомонить ее Славя. — За инвентарем пришли.

— Новенькие? — кастелянша буквально впилась взглядом в нас с Дэнчиком. — А чего тогда как буржуи одеты?

— Так шпионы американские, бабуль, — хмыкнул я. — Приехали навязывать пионерам жвачку с колой.

— Максим! — укоризненно посмотрела на меня Славя. — Анна Петровна, он шутит. Выдайте им, пожалуйста, форму и постельное белье.

Кастелянша быстренько окинула нас хмурым взглядом и исчезла в недрах склада.

— Максим, ну неужели нельзя было промолчать? Анна Петровна пожилой человек, к ее манере разговаривать надо отнестись с пониманием, — голос Слави звучал, скорее, расстроенным, поэтому язвить в ответ я как-то не решился. Ибо лично я никогда не считал возраст оправданием хамству. Глянул на Дэнчика — тот смотрел на меня, определенно давая понять всем видом, что поскольку виноват я сам, то сам разбираться и должен. Ждать какой-то помощи от Электроника было бесполезно в принципе. Ладно, хорошо. Спасибо.

— Да-да, согласен, погорячился, — надеюсь, что прозвучало это хотя бы немного искренне. С другой стороны, является ли ложь ложью, если все понимают, что это ложь?

— Почему ты такой злой? — неожиданно спросила Славя. — Можешь рассказать, пока Анна Петровна там возится. Ну или не обязательно сейчас. Мы тут все как одна семья и должны помогать друг другу. И если у кого-то есть какие-то проблемы, то постараться их решить. Никто из нас не будет тебя осуждать, поверь.

Ох, нет, увольте. Мне Кристины в свое время с лихвой хватило с ее попытками в мозгоправство.

— Славь, не забивай себе голову, — мягко ответил я. — Впрочем, если мне понадобится психологическая помощь, то я обязательно к тебе обращусь. Если Дэнчик возражать не будет.

Того аж потряхивать начало. А я остался доволен своей такой вот маленькой местью за его безучастие в сложившемся конфузе.

— А при чем здесь Денис? — удивленно подняла бровь Славя.

— Да вообще не при делах, — ухмыляясь все шире и шире, я уже откровенно издевался над побагровевшим другом. — Ну, пока что, по крайней мере. А дальше как знать — как карта ляжет. Ну или если он не будет все оставшиеся две недели шагать вокруг да около…

— Ну все, достал! — рявкнул Дэнчик и ринулся в атаку.

Заливаясь от хохота, я выбежал с территории склада и припустил в сторону площади. Впрочем, я не предвидел один незначительный факт — Дэнчик бегал куда быстрее меня. Поэтому погоня продлилась недолго. Даже столовую миновать не успел. Дэнчик поравнялся со мной и довольно резко схватил за руку. Я аж поморщился. Мой товарищ и сам понял, что малясь переборщил, поскольку резко отдернулся.

— Макс, ну какого хрена? — развел руками он в невиданном доселе возмущении.

— Ты придаешь этому слишком большое значение, — я постарался улыбнуться, но вышло как-то уж совсем натянуто. Моя левая рука меньше, чем за час с небольшим обзавелась уже вторым синяком. — Расслабься. Девчонка простая, как пять копеек, мои намеки ей непонятны от слова «совсем». Про Электроника, который дай Бог, чтоб об отношениях в книжках читал, я вообще молчу.

— У тебя вообще совесть есть? — будто даже с надеждой спросил Дэн.

— Нету. Но это не значит, что мне на тебя плевать, что я о тебе не думаю и не хочу тебе счастья, — я примирительно обнял друга за плечо. — Ладно, пошли уже вещички заберем. А то я немного взмок после такой пробежки.

— Пробежки? Это ты называешь пробежкой? — фыркнул Дэнчик.

— Неисповедимы чертоги моего разума, — выкрутился я.

Вернувшись, мы застали уже подоспевшую Анну Петровну, в ногах у которой лежали два баула. На столике рядом лежали две аккуратные стопочки с нашей будущей формой. Рядом блестели две пары сандалий. Даже непонятно — новенькие или же предыдущий владелец их так старательно отдраил.

Что до Слави с Электроником — на их лицах читалось выражение явного недоумения в связи с нашей небольшой с Дэном перепалкой. Ну, пусть пока в недоумении и побудут. Нечего им еще все знать.

— Расписаться не забудьте, — напомнила кастелянша.

А пожалуйста, бабуль. Люблю автографы давать.

Славя осталась в обществе Анны Петровны, мы же с Дэном, взвалив на себя баулы, побрели в сторону домика. Электроник шел следом, неся оба наших комплекта формы.

— Хотите, потом вам экскурсию проведу, — предложил наш мальчик из чемодана, когда мы уже покидали вещички в домик. — Время до полдника еще будет. Прошвырнемся туда-сюда.

— Знаешь, — проскрипел я, разминая спину после баула. — Экскурсия это, конечно, хорошо, но давай-ка лучше потом как-нибудь? Нам еще переодеться надо, свои личные вещи разложить. Короче, не утруждайся.

— Ладно, — грустно ответил Электроник. — Мое дело предложить. Увидимся тогда за полдником? Вы ко мне с Шуриком подсаживайтесь, это мой друг и коллега по клубу кибернетики. Кстати, если есть желание, то можете к нам в клуб вступить. У нас очень интересно — робототехника, компьютеры, даже настоящий японский видик есть. Правда видеокассет, увы, нет, но может у кого-нибудь в лагере да найдется.

Не то, чтобы я торопился с выводами, но в «Совенке» явно наблюдалась нехватка кадров. Нас с Дэном, кажется, каждый первый был готов оторвать с руками и ногами.

— Посмотрим, Серег. Не смеем больше задерживать.

Довольный своей выполненной миссией, Электроник вприпрыжку направился куда-то вглубь лагеря. Оставалось только выдохнуть. Парень-то, в целом, неплохой. Но уж слишком, до тошноты, жизнерадостный. От таких в приличном обществе принято держаться подальше.

Скептически осмотрев пионерскую форму, я все же не без удовольствия скинул с себя зимний шмот. Уговорили, что называется. Да, выглядеть я в этом буду уморительно. Но, с другой стороны, обычная хлопчатая рубашка с вроде как джинсовыми шортами. Для жаркого лета ничего криминального.

И ведь, как оказалось, форма почти идеально села! Кастелянша, может, немного и в преддверии старческого маразма, но свое дело знает. Даже сандалии впору были. Дело оставалось, в сущности, за малым. Повязать этот чертов красный галстук.

Дэнчик уже начал крутиться перед зеркалом с внутренней стороны дверцы шкафа. Все переводил взгляд то на него, то на себя.

— Мда, — вздохнул он наконец. — Мало того, что я до сих пор не привыкну к этой мордашке, так в этой форме я еще и похож на мечту педобира.

— Скажи спасибо, что не в юбке, — ответил я. Боже, даже я никогда не заострял такого внимания на свой внешний вид. А здесь тем более зачем надо? Все одинаково ходят. Что стар, что млад.

До нас донесся звук, очень напоминающий звук горна. Бери булку, бери хлеб, или как там?

— Труба зовет, — отметил я.

— Да-да, пошли, — отреагировал Дэн, больше поглощенный изучением красной тряпки, которая в теории и должна стать тем самым галстуком. Мартышка и очки прямо. — Слушай, Макс, можешь помочь с галстуком? Я вообще без понятия, какие махинации с ним нужно проводить.

Кажется, на полдник нам придется немного задержаться.

========== ДЕНЬ 1. РЫЖИЕ ==========

Наша совместная борьба с неизменным атрибутом каждого уважающего себя пионера принесла свои плоды — из домика мы вышли с криво-косо, но все же повязанными галстуками. Маленький шаг для пионерства, большой шаг для двух попаданцев из XXI века. И пусть вожатая только попробует докопаться — будет скандал. Не умеем, ни я, ни Дэнчик. Отстаньте.

Наскоро сполоснув руки (именно, что наскоро — вода была не просто ледяная, а казалось, что текла из недр самой Арктики), мы поспешили в столовую. Благо, где находится, уже знали. А то если бы еще умудрились заплутать, то точно остались бы голодными.

Лагерь ожил. Уже не наблюдалось того умиротворяющего спокойствия — пионеры сновали то тут, то там, радостно смеясь, галдя, носясь, как подорванные, друг за другом и наслаждающиеся приближающейся вечерней прохладой. Да, это уже больше напоминало пионерлагерь, чем то, что предстало перед нами в минуты прибытия.

— Мальчики, опаздываете, — поприветствовала нас при входе в столовую Ольга. — Пока вас отчитывать за это не буду, но впредь имейте в виду, что наш отряд, как показательный, должен приходить в столовую раньше всех. Не только за тем, чтобы другие брали с нас пример, но еще если нужно будет помочь младшим. Так, а сейчас, будьте добры, продемонстрируйте ваши ручки.

Сказано — сделано. Мы с Дэном молча продемонстрировали чистые руки.

— Молодцы какие! — похвалила нас Ольга. — Ну, берите еду и садитесь, куда вам удобно. До всего отряда я утром доводила, после полдника на сцене состоится просмотр кинофильма «А зори здесь тихие». Так что после еды не расходимся, строимся около столовой. Приятного аппетита!

Ммм, киношка. Еще и военно-патриотическое. Ничего не имею против, Советский кинематограф, в целом, не вызывает у меня рвотных позывов, в отличие от современного российского, но, блин, почему именно про войну? Тем других нету?

— Свинтить, как я понимаю, не вариант? — спросил у меня Дэнчик, который также не был в восторге от этих планов.

— Видимо, — сокрушенно кивнул я. — Ладно, киношка не какие-то общественные работы, посидим, фигней пострадаем.

Внутри столовая представляла из себя… столовую. Ни добавить, ни прибавить. Просторное помещение, украшенное плакатами о пользе правильного питания, таблицами с пищевой ценностью подаваемых продуктов, и полностью забитое пионерами. Заметивший нас Электроник тут же энергично замахал рукой. Рядом с ним с задумчивым видом сидел паренек в очках.

«У меня круче», — тут же пронеслось в голове.

За одним из соседних столиков я увидел Славю в окружении трех неизвестных дам. И если одна из них ничем особенным не выделялась, темные волосы с одной выпирающей завитушкой, типовые «ботанские» очки, деловитое лицо, то две другие выглядели, как бы так выразиться, довольно экзотично. У одной были, внезапно, фиолетовые волосы, украшенные двумя пушистыми хвостиками. При этом она сидела с таким грустным лицом, будто несла тяжкое бремя за муки всего человечества.

Вторая была, считай, что антиподом фиолетоволосой. Внешностью напоминающая японку, максимально довольная жизнью, беспрерывно радостно скандирующая о чем-то, с совершенно дикого бирюзового цвета волосами, заплетенными в две длиннющие косы. Это даже для этого не совсем нормального мира казалось диковинкой. Встретить такой экземпляр в настоящем СССР было бы совсем уж чем-то из ряда вон.

Взяв положенные нам кекс с молоком, мы подсели к Электронику с товарищем. Тот тут же принялся нас знакомить:

— Макс, Дэн, это Шурик, я вам уже о нем рассказывал. Заведующий клубом кибернетики.

Странное дело — не покидало ощущение, что лицо этого Шурика было каким-то до боли знакомым.

— Рад знакомству, парни, — почтительно кивнул Шурик.

— Взаимно, — протянул Дэн, также вглядываясь в лицо этого пионера.

— Ну что, надумали по поводу вступления в наш клуб? — хитро спросил Электроник.

— Да погоди ты, — вроде русский от и до, а настойчивость как у цыган, честное слово. — Не освоились еще даже толком. Ну и потом — нужно же знать, на что подписываться.

— Максим прав, — вступился за меня Шурик. — Серег, не наседай на парней. Им и так сейчас приходится сталкиваться с повышенным вниманием.

Ага, это что-то типа плохого и хорошего полицейского началось? Умная тактика для заманухи, но не в нашем случае.

— Да здравствует мыслительный процесс! — одобрительно сказал я.

Шурик едва заметно улыбнулся. А может его фраза и не была заманухой, и он действительно вполне себе разумный представитель homo, с которым в теории может получиться занимательная беседа. Пожалуйста, ну пожалуйста!

— Ох, — внезапно простонал Электроник, смотря в сторону входа в столовую.

Мы с Дэном обернулись. Распихивая столпившуюся у входа малышню, в столовую «шаркающей кавалеристской походкой» вошла рыжеволосая пионерка. Миловидное личико украшал высокомерный взгляд почти что янтарных глаз, который довольно органично дополняла надменная ухмылка. Следом за ней, подобно хвостику, вбежала девочка в красной футболке с надписью «СССР», в которой я узнал нашу соседку.

— Дайте догадаюсь — старшая и есть та самая знаменитая Двачевская, которая держит в страхе весь «Совенок»? — предположил я.

— Она самая, — подтвердил Шурик.

— Да уж, сразу видно, что стерва та еще, — отметил Дэнчик. — Им с Максом стоит познакомиться. Минус на минус, как говорится.

Ах, он мстить удумал? Я незаметно ткнул того локтем под ребра. Дэнчик едва слышно крякнул. Но эта вот гаденькая улыбочка от его секундного превосходства никуда не делась.

— Постарайтесь держаться от нее все же подальше. И уж тем более, никогда, не при каких обстоятельствах не называйте ее… — Электроник наклонился к нам почти вплотную. — ДваЧе, — это слово он прошептал так, что даже я едва расслышал. — Иначе рискуете не вылезать из медпункта.

— Она Серегу разозлила на прошлой смене, тот и ляпнул сдуру, — добавил Шурик. — До отъезда с бланшем ходил. Год прошел, а она до сих пор припоминает. Причем, почему-то, нам обоим. Позавчера, вон, они с Ульяной нас яйцами закидали.

Ну, на самом деле, ничего прям уж очень криминального в поступках Двачевской я не находил. Невинные шалости любознательной и немного импульсивной девочки-подростка. Хотя, это мне-то с высоты двадцати семи годиков очевидно. Надо все же делать скидку на менталитет.

— Ну, предупрежден — значит, вооружен, — заключил я.

— Кстати говоря, нам тоже не пора закругляться? — кивнул Дэнчик в сторону выходящих из столовой спин Слави с компанией.

И то верно. Быстро закончив с полдником, наша четверка присоединилась к остальному отряду, который уже почти полностью выстроился напротив столовой. Почти, потому что Двачевской с Ульяной не было видно еще даже на горизонте.

Так-так. Помимо уже виденных персонажей, наш отряд включал в себя еще двух парнишек. Один такой полноватый, с немного косым взглядом и редкими жиденькими волосами. Второй — длинный, жилистый, с едва заметно пробивающимися усиками. Итого — двенадцать человек. Маловато для отряда, но, в целом, сгодится.

По итогу, среди этих двенадцати человек, не считая нас, четверо мальчиков. И что, хотите сказать, некому играть в этой дурацкой постановке? Издевательство какое-то.

Дэнчик тут же, получив молчаливое согласие, встал рядом со Славей, стоящей во главе отряда. Деваться было некуда, пришлось втиснуться по соседству, между ним и фиолетоволосой грустняшкой, случайно задев ту плечом.

— Извини, — буркнул я.

Та ответила молчаливым кивком. Мда, хорошее первое впечатление, не добавить, не прибавить. Беда-бедовая.

— Все собрались? — Ольга властно окинула взглядом своих подопечных. — Ах, ну да… Советова! Двачевская!

Рыжие не замедлили показаться на свет Божий. И если Ульяна еще хоть как-то пыталась сострить виноватую моську, то Двачевской, объективно, было вообще все равно.

— Скажите на милость, почему вас должен ждать весь отряд? — грозно начала вожатая, вперев руки в боки.

— Потому что у нас дух товарищества и братства, Вы сами это каждый день говорите, — не моргнув глазом, ответила четко поставленным, с небольшой хрипотцой, почти мальчишеским, но от этого будто даже более приятным голосом старшая из рыжих.

— Основа товарищества и братства — взаимное уважение, Двачевская! — повысила голос Ольга. — А у тебя это уважение отсутствует напрочь!

— Как скажете, — бунтарка залихватски тряхнула двумя хвостиками, венчавшими рыжую макушку. — Разрешите нам с Улей уже встать в строй? А то пока Вы выместите на нас все скопившееся негодование, отряд так до ужина стоять будет, и просмотр накроется медным тазом. Я, конечно, не буду против, но тогда меня бедный Шурик проклянет до седьмого колена — весь день с проектором возиться и все зазря.

Я прыснул, сделав при этом вид, что чихаю. И тут же поймал на себе при этом мимолетный взгляд Двачевской, в котором отразилась какая-то неуловимая толика интереса. Подмигнуть что ли? Но та уже вернулась к игре в гляделки с Ольгой.

— Будь здоров! — послышался Славин голос.

Видимо, получилось все же натурально. Иначе, чувствую, получил бы на орехи. Хотя, вожатой, находящейся в какой-то критической точке кипения, явно было сейчас не до того.

— Вставайте, — наконец изрекла она. — А ты, Двачевская, завтра дежуришь по столовой в паре с Женей, вместо Мику.

Мику? Я ведь не ослышался? В полку странных имен прибыло. Ну, если это имя той полуяпонки, то это хотя бы будет объяснимо. В противном случае, я уже даже не знаю, что и думать.

— Что? — взвизгнула рыжая. — Я же в пятницу дежурила!

— А будешь дальше пререкаться — еще и послезавтра подежуришь, — рыкнула Ольга. — Встать в строй!

Пробурчав под нос какое-то ругательство, Двачевская присоединилась к подруге в конце строя. Что ж, шоу окончено. Жаль.

Вожатая поправила свою панамку и хитро улыбнулась. Быстро же вернула самообладание. Железные нервы. Ну, на то она и старшая смены.

— Первым делом хотелось бы представить наших новеньких — Максима и Дениса, — задорно начала свою речь Ольга. — Ребят, подойдите ко мне, пожалуйста.

Лиха беда начало. Нельзя было просто обычным приветствием ограничиться? Почему так происходит? Я в этом и не только мире последний человек, который стремится находиться в центре внимания. А теперь стой тут у всех на виду, да созерцай всяких. Дэнчик, как я погляжу, тоже не особо в восторге. Ну а что теперь поделаешь? Улыбаемся и машем, блин. И как только раньше мне могло нравиться на сцене выступать? Что в школе, что в универе — неизменный ведущий всех концертов. Всегда жизнерадостный, заряжающий всех позитивом Максим Жеглов. Аж вспоминать противно.

— Какая прелесть, еще один четырехглазый, — Двачевская, под одобрительный смешок Ульянки, даже не особо старалась понизить голос. А я даже бровью не повел. Я бы на такое не обиделся, даже если бы мне на самом деле было семнадцать, про двадцать семь и говорить не приходится. Ибо если перефразировать Фрейда, то, когда человек не знает, как привлечь внимание определенного объекта, то он реагирует на него негативно. К примеру: мальчишки щиплют девчонок. А те, в свою очередь, обзываются.

И кто здесь должен обижаться? Я? Или рыжая, чья модель поведения настолько примитивна, что я прощелкал ее на раз-два?

— Хоть вы и давно пионеры, но, в этот замечательный воскресный вечер мы, чисто символически, принимаем вас в дружную семью пионеров «Совенка». Добро пожаловать!

— Добро пожаловать! — эхом отозвался гул старшего отряда.

Спасибо, спасибо. Я бы с радостью еще послушал эти искренние приветствия, но мне как-то пофиг. Лучше бы уж эти пионеры молча наслаждались снизошедшим перед ними великолепием в виде моей персоны. Ну и Дэнчиком, разумеется.

— Валар дохаэрис, — пробубнил я под нос.

Наконец, вожатая соизволила нас отпустить. Я уж не смотрел, как там мой друг, просто поскорее вернулся к фиолетоволосой, упершись взглядом в пол.

— Итак, прежде чем мы отправимся на просмотр кинофильма, небольшая викторина, — Ольга явна была очень довольна своей такой внезапной инициативой. — Кто знает, по чьей одноименной повести был снят «А зори здесь тихие»?

В воздух тут же взмыли три руки — Слави (какая неожиданность), девочки в очках и паренька с усиками. Судя по лицу вожатой, такой расклад ее явно не устроил. Я так-то тоже знал, но, поскольку последний раз я был в центре внимания чуть больше, чем минуту назад, то на сегодня лимит исчерпан. А то вновь выведут на всеобщее обозрение и еще заставят рассказывать свои впечатления от повести. Нафиг такое счастье.

— И все? — разочарованно спросила вожатая, довольно забавно сморщившись. — Только Ясенева, Соколова и Сухов? Быть не может. Двачевская, может, ты порадуешь нас своими знаниями?

Та презрительно фыркнула и демонстративно отвернулась в сторону площади.

— Так я и думала, — цокнула языком Ольга. — Может, из наших новеньких кто знает?

Да етижи-пассатижи, вы угараете?

— Борис Васильев, — незаметно шепнул я Дэнчику. Пусть он отдувается. Заодно заработает лишний бонус перед нашей активисткой.

— Что? А… Борис Васильев, — к счастью, мой друг не затупил. За что, как и ожидалось, получил награду в виде улыбки Слави.

Не потерялась еще школьная привычка, когда мне частенько приходилось выручать на уроках своего непутевого товарища. Мы с ним, помнится, и подружились на этой почве классе в пятом. В детстве я не отличался особой боевитостью и, как и почти любой замкнутый, но талантливый в учебе парнишка, был частым объектом травли. Тогда мне и пришла в голову мысля, что неплохо было бы подружиться с кем-нибудь из моих обидчиков, кто посильнее. И предложить выгодную сделку — помощь в учебе в обмен на защиту от остальных хулиганов. Выбор пал на Дэнчика. Мог ли я тогда предположить, что это выльется в крепкую дружбу на года вперед? Конечно же нет. Я тогда и представить не мог, насколько правильный я сделал выбор.

— Совершенно верно, — кивнула Ольга. — Грустная, но все равно замечательная книга. И пускай фильм не оставляет и половину тех эмоций, но от этого он не становится хуже. У нас в стране сейчас трудное время и, на мой взгляд, как и администрации лагеря, совместный просмотр подобных картин обязан плотнее сплотить наш коллектив. После просмотра, если будут желающие, то могут рассказать о своих бабушках и дедушках, которым довелось пройти через ужасы войны.

Могут рассказать… Интересно, это правда будет чисто на добровольной основе или все же добровольно-принудительной? Нетрудно было догадаться, что очень многое в пионерлагерях проходило как раз по этой схеме. Ты, конечно, можешь не идти смотреть фильм, сюжет которого ты и так прекрасно знаешь, но ведь тем самым подведешь товарищей! И даже не замечаешь, в какой момент истории тебе почему-то становится стыдно. И ты все же идешь вместе со всеми смотреть «А зори здесь тихие», потому что, ну, вроде ты же сам принял решение идти. В чем проблема тогда? Наслаждайся искусством.

— Вопросов нет? Чудненько, — даже если бы вопросы и были, то никто бы их элементарно не смог бы задать, настолько быстро Ольга сменила пластинку. — Отряд, становись! Нале-во! По парам становись! Шаго-о-ом… марш!

Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд! В сторону сцены мы шли именно так, почти шаг в шаг, идеальным единым организмом, с Ольгой во главе. Передо мной чуть ли не маршировала Славя, идеально ровно выпрямив спину, чего совершенно нельзя было сказать о Дэнчике. Мне в пару, как нетрудно было догадаться, досталась фиолетоволосая. Ну, пока идем, чего бы и не поговорить? С задних рядом, тем более, кто-то щебетал, так что вроде не запрещалось.

— Ты извини, что я тебя задел, еще раз, — начать беседу с такого ракурса будет проще, чем банальное «А как тебя зовут?».

— Все хорошо, Максим, — краешки ее губ едва заметно устремились вверх, чем явно оповестили об искренности ее слов.

А откуда она… Ах, ну да. Меня же только что всему отряду представляли. Уже успел забыть.

— Тебя-то как звать? — уже можно, полагаю.

— Лена, — ответила фиолетоволосая.

— Просто Лена? — осведомился я. — Точно? Не какая-нибудь там Владлена? А то я, знаешь, наслушался непривычных имен с фамилиями за сегодня. Уже с моим простецким именем как-то даже неловко становится.

— Точно, точно, не волнуйся, — хихикнула та. — Просто Лена, не больше, не меньше.

— Это хорошо, — выдохнул я. — Приятно встретить просто Лену после всяких Мику, Двачевских и… — не, нафиг, а то активистка услышит еще. Обидится. Дэнчик меня потом со света сживет. — Ты не подумай только, что я сейчас намекал на то, что ты простая, это я исключительно про имя.

— Я поняла, — добродушно сказала Лена. — Трудно делать выводы о человеке спустя лишь пару слов.

А вот тут я бы с тобой поспорил. Порой не то, что пары, одного слова достаточно. Даже взгляда. Понятно это лишь, впрочем, становится явно не в радужном подростковом возрасте. Где все кажутся такими таинственными и глубокими.

— Не всегда, конечно, но, в целом, да, — завуалированно донес я свою позицию. — В моем случае, например, люди почти сразу начинают намекать на мое высокомерие. И они, на самом деле, не ошибаются.

— По тебе не скажешь, — удивленно даже ответила Лена. — У тебя, как мне кажется, очень добрые глаза.

— А это потому что я дурак, — да, тут уж, как не борись, а взгляд у меня порой до сих пор беззастенчиво выдает того самого простачка, каким я был пять лет назад.

— Разве одно вытекает из другого?

— Я тебе больше скажу, Лен, тут вообще нет никаких противоречий, — открыл я девочке страшную правду. — Доброта самый что ни на есть синоним глупости.

— Жалко, что ты так считаешь, — зеленые глаза Лены стали неожиданно серьезными. — Я, конечно, не удивлена, среди вас, мальчишек, это обычное явление, но почему-то сперва показалось, что ты не такой.

— Я просто вежливый, причем иногда очень натянуто вежливый, — честно признался я. — Окружающая среда не оставляет особого выбора. Таким просто надо быть.

— Передо мной ты извинился тоже, потому что просто надо было? — Лена чуть склонила голову, отчего ее пушистые хвостики забавно дернулись.

— Нет, в твоем случае я правда был искренен, — улыбнулся я. — У меня много пороков, но беспричинное хамство в них не входит.

«Правда, я найду тысячу и одну причину нахамить при желании, но это отложим пока в долгий ящик».

— Ну, хорошо, если так, — ровно ответила Лена, смотря уже куда-то в сторону. Кажется, она не очень намерена продолжать это и без того неловкое общение. Ладно, как знаешь. Я не настаиваю. Просто хотелось скрасить время. А тут уж все равно, с кем — с Леной, с Электроником, да хоть со Снусмумриком.

— Отряд! — бойко начала Ольга. — Песню запе-вай!

Ох, нет. Пожалейте. Пожалуйста…

Слышишь, товарищ, гроза надвигается,

С ненастью наши отряды сражаются.

И только в труду можно счастье найти,

Совенок летит впереди!

Совенок летит впереди!

Видишь, товарищ, заря поднимается,

Вновь за работу отряд принимается,

Там, где труднее и круче в пути,

Совенок летит впереди!

Совенок летит впереди!

HELP!!!

На мое удивление, громче всех скандировали две замыкающие шествие рыжие хулиганки. Правда, не совсем по тексту, а то и дело норовя добавить лишний звук или парочку предложений, далеких от мировосприятия идеального пионера, но зато воистину громко. Вожатая пыталась что-то там цыкать, но рыжих это только больше раззадоривало, вследствие чего они принимались горланить свою отсебятину с еще большим энтузиазмом.

Пройдя еще несколько зданий, о предназначении которых я пока не имел представления, наш отряд вышел к ряду лавочек перед большой деревянной постройкой. Сюда денег и сил явно не пожалели, площадь сцены казалась немногим меньше, чем в каком-нибудь условном Adrenaline Stadium. По бокам наблюдались две колонки, в глубине хаотично раскидан всевозможный реквизит для выступлений: костюмы, какие-то коробки, в углу пылилась гитара.

Шурик по прибытию сразу побежал настраивать проектор. Судя по тому, как место около него уже было оборудовано, просмотр он планировал совершать оттуда же. Неплохо устроился — на законных основаниях как можно дальше от вожатой.

Ольга рассадила наш отряд на первые два ряда, о чем-то шепнула Славе и, внезапно, удалилась, мурлыкая себе под нос какую-то песенку.

— Куда это она? — спросил Дэнчик у Слави.

— К медсестре нашей, Виолетте Церновне, — ответила активистка. — Меня за старшую оставила.

Виолетта что? Нет, этот лагерь надо мной издевается. Это же как, получается, звали отца медсестры? Церн? Церно? Отдает чем-то грузинским.

— Я думал, что она с нами будет, — как-то на автомате брякнул я.

— Ольга Дмитриевна вместе с Виолеттой Церновной проводят по выходным опись лекарственных средств, поэтому оставляет меня за старшую, а сама уходит в медпункт. Так было на прошлой смене и в этой тоже, — последние слова были произнесены Славей с гордостью в голосе.

Опись лекарств. В воскресенье вечером. Верим, что тут можно сказать.

— Медсестра, как я понимаю, примерно возраста вожатой? — уточнил я. А то иначе причина, из-за которой меня сейчас атаковала хахайка, будет неактуальна, и я буду выглядеть глупо.

— Чуть старше, а что? — покосилась на меня активистка.

— Да не, ничего, — бинго. — Просто ты, Славь, извини меня, пипец какая наивная. Две молодые женщины по вечерам, когда никто не видит, проводят опись лекарств. Это даже звучит смешно.

— И что же, по-твоему, они там делают? — строго спросила меня блондинка. Уловивший мою мысль Дэнчик сейчас отчаянно боролся с собой, чтобы не навлечь уже на себя гнев Славяны.

— Да бухают они, вот что! — серьезно, разве это не очевидно?

— Что делают? — не поняла Славя.

Ах, ну да. Подобные жаргонизмы нашей доброй душе неизвестны.

— Алкоголь пьют, Славяна, — нетерпеливо пояснил я. — С2Н5ОН. Спирт. Понимаешь, о чем я, принцесса?

На долю секунды показалось, что она меня сейчас огреет оплеухой. Но нет, она просто надула щечки и забавно сдвинула бровки:

— Максим, ты сейчас сморозил очень оскорбительную глупость.

— Что оскорбительного в том, что человек может позволить себе выпить? — я, честно, не особо понимал логику в словах активистки. — Будто тебе самой никогда не хотелось на все плюнуть, хряпнуть сто грамм и гори оно все ясным пламенем.

— Если вы закончили препирательства, то там уже кино началось, — прервала нашу полемику со второго ряда девочка в очках. В подтверждение ее слов из колонок заиграла напряженная музыка, а на экране виднелся образ церквушки вместе с названием фильма. — Славя, а ты поменьше обращай внимания на всяких выскочек и идиотов.

Ах, так? Хорошо, стало быть, повеселимся.

— Предупреждаю сразу, чтобы потом не удивлялись, оспаривание моих способностей может сделать любую жизнь страннее. А пока назови мне число электронов на внешней орбите атома углерода, — я решил пожалеть девочку и не валить ее сразу.

— Четыре, — ядовито улыбнулась очкастая.

— Жень, не ведись на эти провокации… — попыталась успокоить ту Славя, но было видно, что мою соперницу уже охватил азарт. Активистка хотела уже попытаться заручиться поддержкой Дэна, но сразу поняла, что сие не принесло бы результатов, ибо наблюдавшему с неподдельным интересом за происходящим Дэнчику также не терпелось увидеть победителя этой перепалки. Будто это такая интрига прям. В итоге Славя, тяжело вздохнув, вернулась к просмотру фильма, чуть от нас отодвинувшись. Видимо, чтобы не чувствовать себя такой уж причастной.

— Felicĭtas humāna nunquam in eōdem statu permănet? — Женя почему-то не сомневалась в том, что я сейчас дам заднюю.

— Латинский? Евгения, Вы меня расстраиваете. Человеческое счастье никогда не бывает постоянным, — изрек я, не скрывая превосходства. — Общая гнойная инфекция, при которой гнойные микробы и их токсины находятся в крови?

— Сепсис. Задай уже вопрос, на который не сможет ответить первоклассник, — зевнула Женя. — Я тебе даже уступлю.

Ах ты ж… Ладно, терпение лопнуло. Сама напросилась.

— У какого животного отсутствует желчный пузырь?

Женя уже было открыла рот, но тут же запнулась. Постаралась сохранить невозмутимость, но глазки-то тревожно забегали:

— Издеваешься? Откуда я это знать должна? Нормальные вопросы задавай!

— А чем этот вопрос ненормальный? — прошелестел я бархатным голосом. — Мы, вроде, не оговаривали категории.

Девушка призадумалась. Я осклабился, но на победу пока не рассчитывал. Рано еще. Вдруг лихорадочное выуживание из памяти хоть какой-то информации принесет свои плоды?

— Ладно, сдаюсь, — сварливо выдавила Женя. — Но не думай, что ты меня как-то восхитил сейчас своими познаниями. Ты просто задал вопрос, на который я в принципе не могла знать ответа.

— А разве не в этом смысл подобного соревнования — задавать вопросы, на которые оппонент не знает ответа? — я смаковал каждое слово, все больше и больше убеждая очкастую в своем превосходстве. Конечно, это было неправильно с моей стороны — все же между нами, какая бы она мозговитая ни была, — культурная пропасть и такое издевательство над школьницей как-то ниже моего достоинства. С другой же стороны, я сейчас тоже, по идее, школьник. И мне еще вариться в этом коллективе две недели. А это значит — никаких поблажек самовлюбленным брюнеткам!

Женя пробормотала что-то про какую-то «хунту», поправила толстые очки и, старательно избегая мою улыбчивую физиономию, продолжила киновечер. Поняв, что на этом полемика с Евгенией уже сто процентов окончена, повернулся к экрану и я. Краем глаза заметил, что две рыжие оторвы решили времени даром не терять и просто молча свалили, воспользовавшись отсутствием вожатой и тем, что Славя на них сейчас не смотрит. Только трясущиеся неестественным образом справа от сцены кусты выдавали то, что на месте рыжих кто-то еще с минуту назад сидел. Какие же умнички. Не то, что мы, которым около вожатой и ее подпевалы медом намазали. Особенно одному, который еще вчера с бородой щеголял.

Честно, думал, что буду дремать. А в итоге сам даже не заметил, как втянулся в просмотр. Есть у меня такая дурная особенность — богатое воображение. И, разумеется, я начал думать о том, как сам бы поступил, будь я на месте товарища Васкова. И, строго говоря, мне не очень нравилось буйство моей фантазии на тот момент.

А зори здесь тихие-тихие… И небо бездонное… голубое… И лес осенью золотом полыхает так, что в глазах больно… Озера здесь холодные, и вода в них черная… ледяная… А вокруг озер скалы крутые, мрачные… Север… Суровый край…

Бой местного значения… Как нелепо звучит эта фраза! Нет, никогда у меня язык не повернется назвать этот бой таким. Никогда.

На ужин наш отряд шел с совершенно диаметрально-противоположным настроением, чем выходил с полдника. Сейчас все какие-то подавленные были. Даже не строем шли, а как-то вразнобой, не по-пионерски совсем. Скис даже вечно улыбающийся Электроник. А Дэнчик, клянусь, слезу пустил. Нет, история, конечно же, тяжелая. Но не до такой же степени!

— Славь, — неожиданно для самого себя обратился я к активистке. — Ты считаешь правильным показывать такие фильмы в пионерлагере?

— А почему нет? — удивленно посмотрела на меня та. — Это все же наша история. И потом, лишь только просмотр таких вот картин может заставить наше и будущие поколения сто раз подумать, прежде чем начинать снова развязывание войн. Да, это тяжело смотреть. Но, как я считаю, необходимо. Ведь за нами будущее. Мы должны понимать жизнь со всех сторон.

— Да, ты, конечно, права, но все равно… ну… — нужные слова почему-то отказывались находиться. — Просто все такие грустные теперь.

— Ой, — внезапно прикрыла рот рукой Славя, подавляя смешок. — Ты, оказывается, способен на эмпатию?

— Тебе все равно никто не поверит, — буркнул я.

— Поверят-поверят, я свидетель, — очень своевременно встрял в беседу Дэнчик.

Ой, да ну его в баню. Нечестно меня ловить в те редкие моменты, когда во мне просыпается излишняя эмоциональность. Причем, что самое обидное, очень хотелось улыбнуться Славе в ответ. Но я успел вовремя себя осадить. Живым не дамся.

— Нам все же нужно будет с тобой провести профилактическую беседу, — добро улыбнулась Славя. — Потому что ты, Максим, как черствый хлебушек. А это неправильно.

— Я, кажись, понял, у тебя просто тут нет других подопытных, чтобы на них оттачивать навыки профессионального балабола, вот ты ко мне и привязалась, — обреченно вздохнул я.

— Зришь в корень, — подмигнула активистка. — Стройтесь, а то уже к площади выходим. Из администрации кто увидит, что абы как идем, вожатой из-за нас может влететь потом.

К столовой мы подошли аккурат к моменту сигнала на ужин. Ольга уже, подобно гарпии, выжидала нас около дверей и ничуть не тише сигнала вещала о том, что каждый пионер всенепременно должен будет продемонстрировать ей чистые руки. И мне серьезно будут говорить, что они с местной медсестрой ничего не приняли на грудь? Так горланить трезвый человек просто физически не способен.

— Как вам первый день? — спросила вожатая у нас с Дэнчиком, внимательно осматривая наши руки. Заметил такой момент, что хоть Ольга и говорила, что руки показывать должны все, проверить решила она исключительно у нас. Ес-тес-твен-но.

— Нет слов, Ольга Дмитриевна, — тут же раскланялся мой друг. Черт, это действительно тот самый Дэнчик, который еще несколько часов назад орал, как резаный, глядя на свое отражение в окне автобуса? Хорошо ему, быстро акклиматизировался.

— Ага, — подтвердил я, сострив предельно честную моську.

— То ли еще будет, — довольно улыбнулась вожатая. А зрачочки-то расширены, ай-ай-ай. — Надеюсь, что по окончании смены у вас останутся самые лучшие воспоминания о нашем лагере. Воспоминания на всю жизнь!

Вот тут не подкопаешься. Что на всю жизнь — это уж наверняка.

Столовая была пока еще не оккупирована пионерами, поэтому ужин должен был пройти в относительном спокойствии. Взяв довольно неплохие на вид котлетку с пюрешкой и небольшой порцией зеленого горошка, мы подсели за столик к Славе с Женей. Ну, как подсели — Славя нас жестом пригласила, а Дэнчик меня уже чуть ли не за рукав приволок.

— Приятного аппетита всем! — сдержанно пожелала Женя.

— Спасибо, — кивнул я. Чего-то вспомнил нашу перепалку. И стало интересно. Человек-то образованный. Стоит обратить внимание. — Жень, а у тебя эйдетическая память?

— Если бы, — мечтательно вздохнула та. — Тогда не пришлось бы перечитывать книги по несколько раз, чтобы хоть что-то в голове отложилось. Но мне повезло, времени на это хоть отбавляй, что здесь, что дома.

— Женя — заведующая библиотекой, — пояснила Славя.

Я тут же воодушевился. Библиотека это хорошо. Даже очень хорошо. А то на одном случайно взятом с собой Адамсе я далеко не уеду.

— Слушай, а есть у вас что по ветеринарной медицине? Или только про войну, да коммунизм?

— Не знаю, посмотрю, — как-то недовольно ответила Женя. Будто ее кто насильно заставляет.

— Кстати, Жень, с нами сейчас сидят наши потенциальные Золотниковы, — прощебетала Славя.

Че?

— Они? — скривилась Женя. — Ясенева, ты шутишь? Хотя… Не, ну, в принципе… — девушка оценочно окинула нас обоих предельно внимательным взглядом. — Умник вполне может Василия Петровича сыграть. А этот тогда Александра. С его детским личиком самое то.

— Эй! — возмутился Дэнчик. Ну да, попробовала бы библиотекарша сказать такое, увидь его с бородой. А сейчас он действительно похож на кудрявого пупса. И я надеюсь, что у меня хватит ума этого не озвучивать. Никогда. Я слишком дорожу его дружбой.

— Так и планировала почему-то, — ответила Славя, едва заметно покраснев. Чей-та вдруг? А, собственно, какая мне разница?

— Спешу напомнить, что я вообще-то еще не давал никакого согласия, — спокойно сказал я. Как правильно стоит начать протест? Только хотел поговорить о чем-то действительно важном, нет, опять они со своим спектаклем. Девушки…

— Да ради Бога, не велика потеря будет, — покровительственно фыркнула Женя.

— Полностью согласен. Что для меня, что для российского театра, — не преминул подыграть я библиотекарше и, не добив ужин, поспешил удалиться от столика этих горе-театралов.

Начинался великолепный закат. Круглое, отполированное солнце величественно, с необыкновенным достоинством, вплывало в землю. Смутная тревога кольнула меня, неприятная, странная, раздражавшая прежде всего своей непонятностью. Не то предчувствие, не то прозрение, не то напоминание. Что же меня ждет дальше? В «Совенке» я уже около пяти часов, а так до сих пор ничего толком и не понял. Просто если исключить сам факт моего нахождения здесь и прочие небольшие странности, то все здесь… совершенно нормальное. Даже слишком нормальное. Идеальная модель пионерского лагеря, где все радостные, добрые и дружелюбные. И вот что тут прикажете делать? Просто, как я уже ранее обозначал, подыгрывать местной пионерии и радоваться жизни? Сюжет. Я уже прямо представляю:

«Привет, я Фродо, я уничтожил Кольцо Всевластия, созданное темным владыкой».

«А я Гарри, я семь лет сражался с темным волшебником и победил его. Потом про меня, конечно, написали жуткий фанфик, который почему-то стал каноном, но я не жалуюсь».

«А я Питер. Меня укусил радиоактивный паук. После того, как мой дядя погиб по моей вине, я стал борцом с преступностью, известным, как Человек-Паук».

«А я Максим, и я две недели жил в пионерлагере».

Звуки сверчков.

— О чем думаешь, братишка?

Дэнчик. Странно, что без Слави. И что снова не уговаривает меня примерить на себя роль неизвестного Петровича.

— О том, что литературный герой из меня, как из говна конфетка, — отозвался я. — Проще говоря, ни о чем. Небольшая порция вечерних рефлексий. Слишком много событий за день.

— Да, это точно, — согласно кивнул Дэнчик. — Я тут к вожатой сейчас подходил, типа, с дороги устали, все дела. Короче, она сказала, что, если хотим, то можем отбиваться. Администрацию она поставит в известность.

Дэнчик, ты же моя умничка! У самого промелькали мысли лечь сегодня пораньше на боковую. Хорошо, что теперь мы можем это сделать официально.

Я не успел обрадоваться, как перед глазами возникла запыхавшаяся и красная, почти под цвет футболки, Ульяна.

— Ребят… пожалуйста… помогите… — еле дышала она.

— Чего случилось? — напрягся Дэнчик.

— Да мы с Лиской, короче, за территорию вылезли, думали до заброшенного корпуса в лесу прогуляться… А она упала… Теперь встать не может… Помощь нужна, до домика донести ее…

Ульянка смахнула пот со лба и окинула нас умоляющим взглядом.

Дела. А я-то думал — чего это я рыжих не наблюдал на ужине. А они умудрились вляпаться в историю. Помочь-то, безусловно, надо. Только один вопрос — лично мы-то тут что сделаем?

— А тебе не кажется, что тебе не мы нужны, а хотя бы помощница вожатой? — спросил я. — Или сама вожатая.

— Ты что, нет! — отчаянно замахала руками Ульянка. — Мы же за территорией были! Панамка узнает — нам каюк. А у Лиски и так сегодня проблемы из-за меня случились.

— А если у твоей подруги перелом? — попытался я воззвать малую к благоразумию. — Вы молчанием можете все намного хуже сделать. Вплоть до того, что ногу придется ампутировать, и я сейчас нифига не шучу. Пойдем, Ульян, Ольга Дмитриевна в столовой как раз…

— Нет! — топнул ногой ребенок.

— Скажи честно, ты дурочка? — как бы невзначай поинтересовался я.

— Слушай, Макс, вожатую действительно лучше не ставить в известность, — поддержал Ульянку Дэнчик. — Как и не вариант относить Двачевскую просто в домик отлежаться. Поэтому, я предлагаю нам с тобой самим отнести ее в медпункт. А там просто попросим медсестру не докладывать лишнего Ольге. Вдруг поймет?

Серьезно? И этот туда же?

— Да-да! Виолетта Церновна поймет, она наш человек! — закивала в ответ Ульянка.

— Дэн, ну хоть ты будь взрослым человеком! — не думал я, что придется объяснять ему очевидные вещи. — Ты же тем более футболист, ты должен понимать, что может значить перелом! Нужно срочно сообщить вожатой, тут другие варианты в принципе не должны рассматриваться!

— Ой, да делай ты чего хочешь, короче, — отрезал тот. — Просто пока мы тут препираемся, девка там одна, в лесу лежит. И ей нужно помочь, не привлекая внимания Ольги. Потому что это сейчас последнее, что ей может быть нужно. Поступи хоть раз уже по совести, Макс, в конце-то концов!.

И не дожидаясь моего ответа, Дэнчик побежал следом за Ульянкой.

— Идиоты… — схватился за голову я и припустил следом. Не бросать же друга, даже если он тупой?

Мы пробежали мимо наших домиков и углубились чуть дальше в лесок, прежде чем малая вывела нас к небольшой дырке в заборе.

— Далеко отсюда? — спросил Дэнчик.

— Нет, — Ульянка в панике бегала глазами по окрестностям. — Минут пять, не больше. Мы с Лиской не успели далеко отойти.

Раз уж ввязался в авантюру, то стоит хотя бы начать прикидывать, как и из чего быстро соорудить шину на первое время. Вот же хреновы альтруисты! Помощники, вашу Машу. Легко быть добрым, когда всю работу за тебя сто процентов будет делать один баран с почти что медицинским образованием. А сам так, в сторонке постою, поохаю. И постараюсь изображать активную деятельность.

Спустя почти ровно пять минут мы вышли к рядам березок, которые вперемешку с густыми кустами окружали плотным кругом небольшую полянку. Эдакий лесной амфитеатр. В ярко-зелёной траве цвели разнообразные цветы, переливающиеся всеми цветами радуги. А между ними мелькали ярко-красные ягодки земляники, вокруг которых кружились стрекозы и порхали бабочки.

— Лиска за теми кустами, — дрожащим голосом Ульянка указала на скопление зелени. — Алиса, ты там?

— Да… — донесся до нас несчастный голос Двачевской. — Нога очень сильно опухла.

— Ничего, я помощь привела, — успокоила подругу Ульянка. — Все будет хорошо.

Дэнчик уверенно пошел вперед, я шел четко следом за ним. Кусты зашевелились. Сквозь листву начали проглядываться очертания белой пионерской формы. Черт, странно это все. Зачем надо было лезть в кусты? Какой смысл?

Точки над Ё расставились сами собой спустя мгновение. Стоило Дэнчику подойти к кустам на опасно близкое расстояние, как оттуда, словно пуля, выскочила Двачевская и окатила моего доверчивого приятеля ведром воды. Той самой ледяной воды из умывальников. Я едва успел отскочить.

Две девочки-подростка развели нас, как лохов. Прекрасное завершение дня.

— ТВОЮЮЮЮЮЮ, — выл Дэнчик, прыгая на одной ноге.

— Я предполагал, что будет нечто подобное, — заметил я на фоне сгибающейся от смеха рыжей хулиганки. — Что ж, брат, я предупреждал. Это будет тебе уроком, что благими намерениями вымощена дорога в ААААААААА…

Договорить я не успел, ибо Ульянка также окатила меня сзади еще одним припасенным ведром.

И это оказалось пипец как холодно!

Двачевская уже без малого каталась по земле от смеха.

— Ну и рожи у вас! — заливалась рыжая. — Это надо было видеть! Аааа! Уууу!

— Ну что, мокренькая кисонька, довыпендривался? — стуча зубами, поинтересовался Дэнчик, игнорируя издевательства Двачевской.

— Сссс…смешно, — проворчал я, отчаянно растирая себя руками в попытке согреться. — Теперь чижика ищи, блин, неделю, все замерзло.

— Ну чего, новички, добро пожаловать, — захихикала Ульянка. — Это вам была штрафная за опоздание. Впредь больше не косячьте!

— Штрафные, как правило, наливают, а не окатывают ими из ведра, — пробурчал Дэнчик.

Относительно придя в себя после этого расслабляющего душа, я зыркнул максимально суровым взглядом на Двачевскую. Там же мой взгляд и остался. Тут было, как бы, без вариантов. У любого бы остался. Ибо рыжая внесла небольшие коррективы в правила ношения формы. Пионерский галстук болтался на руке, на подобии напульсника, а рубашку она почти полностью расстегнула и подвязала узлом, на манер открытого купальника, не стесняясь тем самым демонстрировать идеальную загорелую фигуру. Ей Богу, было бы просто-напросто честнее, если бы сверху вообще ничего не было. Пропал дом.

— Челюсть с пола подними, очкарик, — ухмыльнулась та. Разумеется, то, как я на нее пялился, не осталось без внимания.

А я чего? А я ничего. Сами виноваты.

— Поднял бы, да вот незадача — болтик разболтался, — съязвил я.

— Советую подкрутить, а то больно сделаю, — не осталась в долгу рыжая, за секунду спрятав ухмылочку. Янтарные глаза сурово буравили меня из-под челки.

Да у меня, смотрю, серьезный конкурент в словоблудии появился. Ладно-ладно.

— Боюсь-боюсь, — нагло ухмыльнулся я. — Знаешь, ты не производишь впечатления человека, который в состоянии выполнить эту угрозу.

— Проверить хочешь? — вскинулась Двачевская, хрустнув костяшками пальцев. — Сыроежкин уже в прошлом году имел честь убедиться. Всю оставшуюся смену от меня по кустам шарахался. Так что, если не хочешь, чтобы мама прислала тебе новые очки, то советую захлопнуть варежку.

— Поверь, она сейчас не шутит, — покачала головой Ульянка. — Так что, новичок, мой тебе товарищеский совет — беги до Китая, пока можешь. Второго шанса может не быть.

— Какие мы грозные тут все, смотрю. Двачевская, тебе какую щеку подставить — правую или левую? — конечно, я нарывался. Сильно нарывался. Но, с другой стороны, а что такого? Посмотрим, из какого теста сделана эта пионерка.

— Так, все, брэк! — Дэнчик встал между нами буквально в последний момент, решив, что сейчас стоит обойтись малой кровью. — Пойдем, Максон. Ну их нафиг, связываться еще с ними. А то нам еще сегодня, если не забыл, жилище обустраивать и форму до кучи теперь надо будет сушиться где-то вешать. Нужны вот тебе сейчас лишние приключения на задницу?

— Правильно, слушай кудрявого, — оскалилась рыжая. — Он, смотрю, поумнее тебя будет. Сразу фишку просек.

Так уж и быть, барышня. Позволю тебе оставить этот раунд за собой. Ты еще, милочка, не представляешь, какого ты себе неприятеля нажила. Не я от тебя буду по кустам шарахаться, ох не я.

Отыскав тропу, мы, все еще машинально согреваясь руками, двинулись по ней в сторону лагеря. Напоследок я все же обернулся. Не уходить же просто так?

— Тебя ведь Алиса зовут, я правильно расслышал? — спросил я у Двачевской.

— Твое какое дело, очкарик? — огрызнулась та.

— Хотел сказать, что меня Макс зовут. А то мы стали так близки, а даже имен друг друга не знаем.

— Да пошел ты, придурок, — ощерилась Алиса, почему-то при этом отведя взгляд куда-то в сторону.

Ульянка встала на цыпочки и начала ей что-то усиленно нашептывать, но расслышать сие у меня возможности уже не было. Да и ладно.

Дорога назад в лагерь заняла куда больше времени. К моменту, когда мы дошли до дырки, стало уже довольно прохладно. Не в последнюю очередь из-за мокрой формы. Где-то вдалеке, у умывальников, шумела кучка пионеров. Лелея надежду, что мы сейчас не напоремся ни на кого из вожатых, мы с Дэнчиком почти по-шпионски преодолели ограду и уже вскоре оказались у домика.

— Чего будем говорить по поводу формы, если нас таких распрекрасных Ольга заметит? — спросил Дэнчик.

— Тебе не все равно? — поинтересовался я. — Скажем, что на речку ходили. Начали толкаться и случайно грохнулись.

— Рыжих решил не сдавать?

— А зачем? Это совершенно не мой стиль. Мы обязательно отыграемся, но куда более изящно. А это, извини, моветон.

Войдя в домик, я никак не ожидал увидеть, что на моей кровати бесцеремонно расположится какой-то пионер, беззастенчиво вертевший в руках мой мобильный телефон.

========== ДЕНЬ 1. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ ==========

— Не понял юмора, — округлил глаза я, видя эту занимательную картину. — Ты еще что за кекс такой?

Пионер лениво оторвался от изучения невиданной техники и повернулся к нам. Ничем не примечательный — такая же нелепая форма, худощавое телосложение, длинная челка почти полностью покрывает глаза, под которыми, тем не менее, проглядывались внушительных размеров синяки. Будто он не спал, по крайней мере, несколько дней.

— А вот и главные герои нашего представления! — торжественно объявил он.

— Слышь, родной, ты чего вообще забыл в нашем домике? — у Дэнчика заметно побелели скулы и сжались кулаки. — Еще и в личных вещах копаешься. Тебя мама не учила не брать чужое?

— Должен признать, что я под впечатлением, — пионер начисто проигнорировал угрозу и, ловко вскочив с кровати, облокотился за столик, не отрывая от нас взгляда из-под челки, которая лишала всякой возможности как-то точно описать его лицо. — Я до последнего не верил, что этот безумный план сработает, но этот сукин сын все же добился своего. Изумительно.

Под кайфом. Не иначе. На выпившего он не смахивал, а по-другому объяснить эту бессвязную чушь возможности не представлялось. Прекрасно, конечно. А я уж думал, что вечерние банные процедуры от рыжих бандиток будут финальным аккордом сегодняшнего и без того странного дня. А тут вон — обдолбанный неизвестными веществами пионер шарился по нашим вещам. К слову, мой телефон он из рук так и не выпустил.

— Положи штучку, что у тебя в руках, — максимально сдержанно попросил я. — Это не игрушка для детишек, знаешь ли.

— Что? — переспросил пионер, прежде чем обратить внимание на телефон в руках. — Ах, это. Да брось, думаешь, я не в курсе, как обращаться со смартфоном? Но ты не переживай, Максим, я все равно не знаю пароля, чтоб его разблокировать. Так что твои грязные переписочки останутся на твоей совести.

Пионер засмеялся, а мы с Дэнчиком, абсолютно шокированные, переглянулись, по-идиотски хлопая глазами. Откуда он знает, что это?

— А вам, разве, не доводили, что пионерам запрещено пользоваться средствами связи? — продолжал издеваться пионер, по-прежнему гогоча. — Панамка узнает — по попе надает. И в Комсомол не пустит.

Уж не знаю, что этот пионер находил смешным в данной ситуации, но лично мне было нифига не смешно. А очень даже наоборот. Я почувствовал, как по всему телу забегали мурашки, а каждый волосок на оном встал дыбом.

— Послушай, дебил, — кажется, Дэнчик, на наше общее счастье, не был так напуган. — Не знаю, что ты тут сейчас пытаешься из себя изобразить, но лучше заканчивай ржать. А то рука у меня, знаешь ли, тяжелая.

— Как мне страшно, аж ноженьки дрожат, — пионер изобразил испуг и наигранно затряс коленями. — Что за грубость? Как же хваленое пионерское гостеприимство?

— Я тебе сейчас устрою гостеприимство, — прорычал Дэнчик. — Так, Максон, скручиваем этого психа и ведем к Ольге. Пусть его отводят в медпункт и вкалывают лошадиную дозу успокоительного.

— Нет, так мы далеко не уедем, — вздохнул пионер и, прежде чем хоть кто-либо из нас успел дернуться, щелкнул пальцами.

***

Мне снился сон.

Во-первых, я был крабом. Старательно перебирал своими лапками по песку, отчаянно стремясь добраться до воды. Но всякий раз, когда я подбирался на достаточно близкое расстояние, подлетала чайка и уносила меня на исходную точку. Я готов был покромсать чертово пернатое, но куда мне, тщедушному крабику, было тягаться с этой птицей?

Потом пришел пингвин и почему-то заявил, что он рыба. Я пытался оспорить этот тезис с научной точки зрения, но выходило как-то тухленько. Пингвин просто смотрел на меня, а потом как заорет:

— Вставайте, охламоны, приехали!

Ага…Так, стоп. Когда я успел вырубиться? Почему я снова слышу того водителя автобуса? Я разве не…

Я резко выпрямился, в результате чего больно ударился головой об спинку. Мои многострадальные очки, и без того съехавшие набок, полностью слетели с лица и укатились куда-то под впереди стоящее сиденье. Наблюдавший за мной при этом водитель криво усмехнулся:

— Эвона резвый какой. С тобой все в порядке, пионер?

Воспоминания о последних нескольких часах разом навалились на мою несчастную головушку. И вместе с ними миллионы вопросов. Почему я не в домике? Где тот странный пионер? Какого вообще хрена происходит?

— Кошмар приснился, — машинально ответил я, нащупывая на полу очки. К счастью, поиски надолго не затянулись. Вновь нацепив окуляры, я первым делом проверил Дэнчика. Тот, как и в прошлый раз, безмятежно сопел рядом. Так, хорошо. Одной проблемой меньше. — Простите, а мы же в «Совенок» приехали?

На всякий случай. А то вдруг опять скаканули черти куда. Что было бы весьма обидно — я только начал привыкать к тамошней пионерии.

— Ну а куда же еще? — пожал плечами водитель. — А ты чего, в «Артек» захотел? Ну, извини, учиться надо было лучше.

Да, знаешь ли, друг мой ситный, у меня, в общем-то, как я понимаю, вариантов других в принципе не имеется.

— Да чего я там не видел, в этом Крыму вашем, — пробормотал я под нос.

— В общем, давай, буди своего товарища, и выметайтесь уже. Я сейчас пойду, перекушу, надеюсь, что к моему возвращению вас тут уже не будет.

Водитель покинул автобус, оставив меня в растерянности и недоумении. Ладно, и как прикажете это все понимать? Смена началась сначала? Но почему? Последнее, что я помнил, это как тот пионер щелкнул пальцами. Это что получается, наш очередной скачок — его рук дело? Быть не может. Хотя… А если правда? А что, если этот пионер в принципе отправил нас сюда? Это выходит, что Дэнчик набыковал на местного Морфеуса или кто он там?

Кстати о Дэнчике…

— Вставай! — крикнул я, с силой толкнув того в плечо. Автобус огласил стон умирающего тюленя. Дэнчик смерил меня недовольным взглядом, прежде чем уже его глаза расширились от шока.

— Макс? — растерянно спросил он меня.

— Дэнчик? — передразнил я его.

— По-по-почему мы снова здесь? — мой друг ошарашенно озирался по сторонам, в тщетных попытках уцепиться хоть за что-то, поддающееся логике.

— Да чего ты опять меня-то спрашиваешь? — рассердился я. — Я откуда знаю? Прими как данность.

Дэнчик откинулся на спинку сиденья и обреченно уставился в пошарпанный потолок. Немая ругань так и застыла на его помолодевшем лице. Мне было немного стыдно за мою резкость, но что он еще от меня ожидал услышать? Я такой же дилетант во всем этом, как и он.

По крайней мере, если смена действительно началась сначала, то мы хотя бы знаем, чего ожидать. Сейчас появится Славя и отведет нас к Ольге. Мы получим инвентарь, потом отправимся на просмотр кинофильма, после чего схлестнемся с рыжими. А потом встреча с загадочным пионером. К которой в этот раз определенно стоит подготовиться. Не все так страшно, на самом деле. Могло быть….

— Полагаю, теперь вы готовы к диалогу? — послышался откуда-то сзади зловещий голос.

…гораздо хуже.

Мы с Дэнчиком разом обернулись. На последних рядах, вальяжно закинув ноги на спинку и покуривая электронку, расположился наш знакомый пионер.

— Ты! — зашипел Дэнчик и уже было ринулся к нему, но в этот раз я успел схватить его за плечо. Нет уж, хватит с меня пространственно-временных перемещений.

— Стой! — осадил я друга. — Дэн, не кипятись! Давай его выслушаем.

— Чего его выслушивать? — не унимался Дэнчик. — Это ведь он нас сейчас назад во времени вернул! Я вспомнил, как он щелкнул пальцами! И он же нас, наверняка, сюда в принципе и закинул!

— Ну, допустим, и что ты собрался делать, а? — я круто повернул Дэнчика к себе и, неожиданно для самого себя, достаточно сильно тряхнул за ворот. — Ты же сам видишь, что это не просто какой-то пионер, которых мы встречали здесь ранее. Я, например, даже не уверен, что это вообще его истинное физическое воплощение. Успокойся, прошу тебя. Если это он нас сюда закинул, то сможет выкинуть и обратно. Давай. Его. Выслушаем.

Пионер с нескрываемым любопытством наблюдал за нашей перепалкой. Дэнчик еще некоторое время попыхтел, но, кажется, услышал мои слова. По крайней мере, он больше не вырвался так отчаянно.

— Знаешь, Максим, ты мне уже нравишься, — усмехнулся пионер. — Сразу бы так. А то налетели на дорогого гостя с кулаками, словно варвары какие-то. Клевая штука, кстати, — потряс он электронкой. — Я у тебя одолжил из тумбочки. Не переживай, верну, мне чужого не надо. Просто в моем времени таких еще не было. Вас откуда закинуло хоть, мальчики?

— Декабрь две тысяча двадцать первого года, — произнес я, все еще не без усилий удерживая одной рукой Дэнчика.

— Надо же, ровно восемь лет уже прошло, — задумчиво ответил пионер, склонив голову набок. — Если отталкиваться от вашего мира. Сколько же для меня времени утекло — страшно представить. Даже я, видимо, не смогу получить на все ответы.

— Так тебя тоже сюда из будущего закинуло? — окончательно умерил пыл Дэнчик. Взглядом попросил меня убрать руку. Я немного поколебался, но все же решил отпустить его. Кажется, он и вправду успокоился.

— Если можно так выразиться, — хмыкнул пионер. — Давно это было, очень давно. Витков двести назад. Если не больше. Я сбился где-то после пятидесятого.

— Слушай, друже, можешь на русском шпрехать? Мы с другом без понятия, о каких ты там витках, планах и сукиных детях толкуешь, — нетерпеливо попросил я. В самом деле, что за мода такая? Тоже мне, Загадочник недоделанный. — Тебя как зовут вообще? Если ты взаправду рассчитываешь на диалог, то хотелось бы знать, с кем честь имеем.

Пионер глумливо рассмеялся. Это начинало подбешивать. Появляется, значит, какой-то хрен с бугра, который обладает сверхъестественной силой, несет непонятную околесицу, угарает постоянно, а нам понимай, что он тут имеет в виду. Нет уж, так дела не пойдут.

— Тебе напомнить, что обозначает смех без причины? — нахмурился Дэнчик.

— Глубочайшие извинения, просто вы, новички, всегда такие юморные, — пионер смачно харкнул в угол автобуса. — Что мои вариации, что вы двое. Ладно. Скажем так, у меня нет имени. Точнее, оно-то есть, но я уже давно себя с ним не ассоциирую. Да и что оно значит, в сути своей? Ровным счетом ничего. Пустой звук. Так что можете звать меня, не знаю, Пионер, если душе угодно.

Пионер по имени Пионер. Идеально для людей с аномической афазией. Всегда была плохая память на имена. Спасибо за заботу, друг чудесный.

— Хорошо… Пионер, — протянул я. — С этим, допустим, разобрались. Теперь другой вопрос — ты вообще кто? И что ты от нас хочешь?

Пионер глубоко затянулся и выпустил в воздух объемный клубок пара. Специально время растягивает. Козлина пафосная.

— Я такой же, как и вы. Просто чуточку более освоившийся. А от вас мне ничего не надо. Ни души, ни крови девственниц. Просто хотелось пообщаться с действительно новыми людьми. Ну и, может быть, дать парочку дружеских советов, как окончательно не тронуться умом в этом долбаном лагере. Вы здесь надолго, так что это будет для вас очень актуально.

— Две недели это не так уж и долго, — поспорил Дэнчик. — Особенно, если год в армии отслужил. Там очень хорошо понимаешь, что такое время.

— А кто сказал, что вы здесь на две недели? — весело спросил Пионер. — Славечка? Помню-помню, она постоянно твердит одно и то же. Ну, для нее вы и правда здесь на две недели, но по факту…

Черт, Славя же сейчас должна появиться!

Не успел я об этом подумать, как активистка осторожно заглянула внутрь автобуса. Ну все, фиаско. Мало того, что мы теперь выглядим еще большими идиотами, чем выглядели в прошлый раз, во всей этой зимней одежде, так еще и в обществе этого сатанинского пионера. Что дальше?

— Привет, ребят, — подала голос Славя. — А вы чего тут сидите? У вас все хорошо?

— МОЛЧАТЬ! — неожиданно громко рявкнул Пионер. Руки Слави тут же рванулись к бокам, громко хлопнув по телу, а ноги рывком соединились вместе. Активистка вытянулась и застыла, покачиваясь. А потом упала лицом вниз.

Если я при виде этого поседел раньше обозначенного генетикой срока, то я ни капли не удивлюсь. Дэнчик же безмолвно, словно рыба, открывал и закрывал рот, соображая, что произошло.

— Славя! — он все же смог выйти из оцепенения. И затем, с полными ярости глазами, повернулся к Пионеру. Я уже приготовился к рывку, чтобы перехватить его, пока он не натворил глупостей. — Ты что с ней сделал, тварь?

— Успокойся, сейчас я с ней ничего не сделал, — отмахнулся Пионер. — Всего лишь полная парализация тела. Видишь ли, за столько времени я смог кое-чему здесь научиться, так что могу немного вмешиваться при желании не только в свой, но и в чужие циклы. А также в существование их обитателей.

Дэнчика трясло, но нападать снова на Пионера он не решался. Я рискнул снова взглянуть на все еще неподвижно лежащую Славю. Никаких признаков жизни. Двигались только ее глаза, в которых прослеживался неприкрытый ужас.

— То, что ты возомнил себя здешним божком, не дает тебе никакого права так издеваться над людьми, — процедил я. — Я сам не большой поклонник homo, но, знаешь, должны быть какие-то рамки.

— Ох, какая честь! — взорвался новым приступом хохота Пионер. — Богом меня еще никто не величал. К сожалению, у меня пока нет такой власти над циклами. Хотя, учитывая, что здесь я, по факту, бессмертен, то доля правды в этом есть.

— Расколдуй Славю, пожалуйста, — прошептал Дэнчик.

— Угомонись, обморок влюбленный, — скривился Пионер. — Она тебе еще надоесть успеет, поверь мне на слово.

За воротами началось какое-то движение. Скорее всего, возвращался водитель автобуса. Либо Ольга уже успела отправить кого-то на поиски внезапно задержавшейся помощницы. В обоих случаях ничем хорошим это не закончилось бы сто процентов.

— Так, ладно, поговорили, и будет, отсюда надо валить, — я нашел в себе силы встать и, обогнув Дэнчика, приблизился к Пионеру. — Ты сможешь нас вернуть назад к тому времени, когда мы встретились? Продолжим беседу там, а не здесь. А то к нам собираются гости, и еще одной загипнотизированной тушки нам тут точно не надо.

— Разумеется, — Пионер обнажил свои белоснежные зубы и молниеносно щелкнул пальцами.

В следующий миг в глазах у меня потемнело. Создалось ощущение, будто меня сдавило тисками сразу со всех сторон. Попытался сделать глоток воздуха, но ничего не получалось. Я уже попрощался с жизнью, как вдруг…

Я даже не сразу сообразил, что снова оказался в нашем с Дэном домике. Знатно пошатывало, но жить можно было. Мой друг чувствовал себя не лучше — лицо позеленело, будто его сейчас вырвет. Беда-бедовая.

— Прошу прощения, первоклассный сервис в пространственных перемещениях отсутствует, — гоготнул Пионер и, пританцовывая, присел рядом с Дэнчиком, ткнув того в плечо. — Как себя чувствуешь, герой-любовник?

— Как будто по мне проехался комбайн, — пришибленно ответил тот.

— Это ничего, витка за два пройдет, — губы Пионера согнулись в издевке.

— Объясни уже, наконец, о каких циклах и витках ты все говоришь? Что это значит? — спросил я.

— Тут все просто, сладенький, — Пионер потянулся и во мгновении ока оказался рядом со мной, чуть приобняв за плечо. Я почувствовал его холодное, словно от мертвеца, прикосновение. — Цикл — кругооборот витков. А один виток — одна смена. И далее по накатанной. Из раза в раз. У каждой вариации циклы немного отличаются друг от друга, но в целом они все одинаковые. Вы сейчас, как понимаете, на первом витке. Так что, господа, добро пожаловать в бесконечное лето!

— Подожди, — до меня не сразу дошел смысл сказанного. — Хочешь сказать, что мы здесь застряли навсегда?

— Сообрази-и-и-и-и-л, — широко расставив руки, радостно пропел Пионер на мотив циркового марша Дунаевского. — Да, с вами определенно проще общаться, чем с себе подобными. Ты абсолютно прав. А вам двоим еще особенно не повезло, поскольку у вас, как оказалось, сохраняются воспоминания о предыдущих сменах. Эх, как бы я хотел, чтобы и мне, как большинству моих вариаций, наглухо отбивали память после каждого витка, оставляя лишь смутные куски воспоминаний, похожих на сон, но, увы и ах. Так что я вам даже немного сочувствую.

— Врешь, собака сутулая, — уверенно заявил Дэнчик. — Я прекрасно помню, как ты лично говорил, что у кого-то получилось выбраться.

— Ах, этот, — почесал черепушку Пионер. — Да, у него действительно вышло. Ценой вас двоих.

— Прости? — нахмурился я.

— Он предложил ей сделку — в обмен на свое жалкое существование он отдает в жертву «Совенку» две души. Вам просто не повезло оказаться в ненужном месте и в ненужное время. Вас вообще не должно быть здесь. Этот лагерь — мой и моих вариаций. Вы, в какой-то степени, первопроходцы.

Я вспомнил водителя автобуса, подобравшего нас около «Подвала». И ведь действительно — его силуэт был очень похож на Пионера. Такие же растрепанные волосы, худощавое телосложение…

— Так что если вам повезет, и на каком-то из витков она удостоит вас своим вниманием, то можете также попробовать с ней договориться, — продолжил Пионер. — Другой вопрос, готовы ли вы будете обречь незнакомых вам невинных людишек на вечную жизнь здесь?

Ответом на этот вопрос было однозначное «нет». Я был абсолютно уверен, что Дэнчик придерживается такого же мнения. «Совенок» пусть и казался очень милым и дружелюбным местом, но провести здесь вечность, переживая каждый раз одни и те же события… Это и правда можно сойти с ума. Даже с учетом постоянного общества красивых девушек. Затянувшийся на две недели День Сурка.

— А кто эта она? — спросил Дэнчик.

— Та, кто действительно всем здесь управляет, — Пионер понизил голос почти до шепота. — Как выразился Максик — местный божок. Она не злая, если что, просто очень себе на уме. Построить с ней адекватный диалог весьма затруднительно. Я больше даже удивился из-за того, что у той вариации вообще получилось до нее достучаться, а не из-за того, что он смог вернуться…, — показалось, что Пионер хотел сказать слово «домой», прежде чем в последний момент оговориться. — К исходной стадии.

Голова шла кругом. Да уж, язык мой — враг мой. А если даже быть точным — не язык, а шальная мысль. Вот какой черт меня дернул подумать, что какое-то слишком скучное приключение получается? Получите-распишитесь. Шизанутые пионеры-путешественники в пространстве, какие-то Боги, циклы, витки, возможность никогда не вернуться домой… Мама мия. Честно говоря, я не был к такому готов. У меня все же в моем мире была яркая и насыщенная жизнь, успех в любимой профессии, живые и здоровые родители. А у Дэнчика? Карьера футболиста, пусть и временно приостановленная, мама, сестра. И что нам теперь? Забыть обо всем этом? Хрен там плавал! Выберемся, чертов ты хохотун. Без обмена душами. Даже не назло тебе. А просто потому, что так надо.

— А если уехать? — предположил я. — Угнать, допустим, автобус в начале какого-нибудь витка и уехать?

— Самый умный? — с презрением спросил Пионер. — Будто я не пытался. Сбегал я, и не раз. Без толку. Да и, как правило, дальше близлежащего городка убежать у тебя и не выйдет. Либо тебя ловит милиция, либо автобус ломается. Ну, или еще какая-нибудь мелочь. Пробовал сбежать по железнодорожным путям за пристанью, та же история. Однажды мне повезло, я все же смог выбраться, и, представьте себе, почти доехал до Иркутска, но снова потерпел неудачу. Смена заканчивается, и где бы ты ни находился — ты проснешься на следующий день в этом злосчастном автобусе. И все сначала.

Я снял почему-то запотевшие очки и протер глаза. Все, что говорил Пионер, было полной бессмыслицей. Поверить в это было очень тяжело. Что-то здесь было явно нечисто. Такая сущность, как Пионер не может быть добродетелем. Конечно, все мы читали и «Фауста» Гетте, который вечно хочет зла, но вечно совершает благо, да и «Мастер и Маргарита» Булгакова одно из самых моих любимых произведений, но… Все же этот пионер по имени Пионер и не Воланд. Такой же пленник, какими стали мы. И у него вполне могут быть свои интересы.

— Я тебе не верю, — озвучил мои мысли Дэнчик. — Ты что-то утаиваешь, я это чувствую.

— И что же это может быть? — голос Пионера сделался непривычно серьезным.

— Не знаю, — честно ответил мой друг. — Знаю только то, что у меня набралось достаточно причин тебе не доверять. Я тебя насквозь вижу. Почему, например, ты считаешь остальные версии себя твоими вариациями? Почему не ты чья-то вариация?

— Потому что я был первым, кто попал в этот лагерь, гений, — сардонически улыбнулся Пионер. — Она сама мне об этом говорила. Так что тут я уверен на все сто. И разве от этого что-то поменяется? Даже если я не оригинал, то только у меня есть власть путешествовать по чужим циклам. И даже управлять ими. Могу продемонстрировать.

— Не на… — хотел было остановить я Пионера, но тот уже щелкнул пальцами. Я вновь ощутил уже знакомый толчок в груди и спустя секунду вместе с Дэнчиком и Пионером оказался посреди ночи на тропинке, ведущей в лес.

— Следуйте за мной, — шепнул Пионер. — И не шумите, а то обоих спугнете.

Мы прошли чуть глубже в лес и вскоре наткнулись на стоящего к нам спиной пионера, который усиленно что-то высматривал в кустах.

— Мои вариации бывают теми еще извращенцами, — хмыкнул Пионер и, отойдя чуть в сторонку, поманил нас рукой, показать, что же там так тщательно рассматривало его альтер-эго.

И черт бы меня побрал, если бы я сказал, что не хотел бы увидеть это снова! Перед нами предстала совершенно обнаженная Славя, купавшаяся в озере. Яркий лунный свет отражался от ее мокрой кожи, делая ее похожей на древнегреческую статую. Это зрелище было настолько прекрасным, что в нем будто не осталось места ни для чего мирского, плотского — только возвышенное восхищение истинной красотой.

Я ненароком глянул на Дэнчика — тот стоял красный, как рак, переминаясь с ноги на ногу. Его чувство смущения явно проигрывало сейчас внутреннему вуайеристу.

— Если кому срочно понадобилось от руки набросать карту «Совенка», то можете отлучиться, — Пионер-таки смог испортить этот прекрасный момент пошлой шуткой. Я в нем не сомневался.

Ветка под ногой подглядывающего пионера предательски хрустнула. Тот было засуетился, но обернувшаяся на шум Славя, казалось, его не заметила. Как и нас.

— Ладно, дети мои, полюбовались красивой девушкой, теперь следующий пит-стоп, — осклабился Пионер, готовя пальцы в характерный жест.

В животе ухнуло, и вот мы оказались недалеко от сцены. Там я тут же увидел Алису, с блаженной улыбкой положившей голову на плечо очередной вариации нашего Пионера, который играл ей что-то до боли знакомое на гитаре. Стоп, Двачевская способна на проявления нежности? Без малого, это меня удивило даже больше, чем все остальное произошедшее за сегодня. И ведь у нее даже как-то лицо изменилось. От той рыжей фурии не осталось и следа, сейчас она казалась такой красивой, настоящей, словно ангел, которого хотелось защищать… Интересно, наша Алиса смогла бы поверить в происходящее сейчас здесь, на наших глазах?

— Некоторые из нас не такие аутисты, поэтому не теряются, а сразу берут быка за рога, — пояснил Пионер, следя за происходящим на сцене действом. — Этот, например, в реальной жизни был богатеньким сынком, вставшим на путь исправления. Правда, толку от этого исправления уже, ровным счетом, никакого, но все же.

Я почему-то не удивился. Кто еще мог с легкостью охмурить нашу бандитку, если только не сопоставимый ей по наглости и уверенности в себе человек?

— Едем дальше, там будет мое любимое, — объявил Пионер.

Мы оказались около одного из домиков лагеря. Вокруг стояла благоговейная тишина, нарушаемая лишь пением сверчков и… всхлипами?

— Что там такое творится? — с опаской спросил Дэн.

— А вы загляните в окошко, и узнаете, — лицо Пионера исказила совсем недобрая, почти что безумная ухмылочка. — Только сразу предупреждаю — это очень жирный спойлер.

Мы с Дэном переглянулись, словно ища друг в друге надежду на то, что кто-нибудь из нас сейчас придумает причину не заглядывать туда. Но любопытство, как известно…

Одна из половиц на крылечке скрипнула, но плачь моментом не прекратился. Наоборот, он будто стал даже сильнее. Была-не была.

Внутри мы увидели пионера, который крепко обнимал что-то большое, обернутое в простыню. Заляпанную кровью простыню. Я нервно сглотнул, когда в темноте комнаты разглядел два фиолетовых хвостика, выглядывающих из-под белой ткани…

— Порой смены оканчиваются весьма трагично, — безразлично пожал плечами Пионер. — Безответная любовь творит страшные вещи. Знаете, сколько раз эта бешеная вскрывалась на моих руках? Кошмар. Это уже даже становилось смешно. У меня одно время развлечение было — как быстро я доведу ее до суицида. Впрочем, оно мне уже через пару витков наскучило.

Меня передернуло от отвращения. В том, что Пионер далек от адекватности сомневаться не приходилось, но теперь я четко понял, что это не просто неадекват, а совершенно невменяемый психопат.

— Намеренно доводить человека до самоубийства… Что ты за урод такой?

— Какой есть, — пожал плечами Пионер. — Впрочем, даже это не самый худший вариант развития событий.

— Я даже не хочу знать, что может быть еще хуже, — проскрипел зубами Дэнчик.

— А придется. Вы должны понимать все прелести вашего положения. Потом спасибо скажете, — глухо ответил Пионер. И скачок повторился.

В этот раз мы оказались напротив домика Ольги. И что-то мне сразу показалось странным. Ибо если не брать в расчет неожиданно громкое стрекотание сверчков, то в остальном вокруг стояла подозрительно гнетущая тишина. Фонари не горели, ни в одном из домиков не был зажжен свет, да и вообще не наблюдалось никаких признаков того, что в «Совенке» в принципе кто-то есть. Взглянул на Дэнчика, тот нервно тряс головой, приходя в себя. Интересно, а Пионер не мог тронуться умом как раз из-за подобных перемещений? Просто если так, то я вообще не удивлюсь.

— Ну и что мы должны здесь увидеть? — требовательно спросил я.

— Помните, я говорил, что безответная любовь творит страшные вещи? — дьявольская улыбка заиграла на его скрытом челкой лице. — Обернитесь, и вы увидите, какие страшные вещи может сотворить ревность!

Я всем нутром чувствовал, что делать этого не стоит ни в коем случае. Послать сейчас этого гада куда подальше, потребовав немедленного возвращения в наш цикл. Но крик Дэнчика, крик искреннего ужаса, заставил меня повернуться. Холод продрал все тело, в висках больно стрельнуло, и я упал коленями на сырую землю.

На дереве напротив висела подвешенная на связку из нескольких пионерских галстуков Двачевская…

— Доигралась, бедная, — вздохнул Пионер.

Его слова вывели меня из оцепенения. Обуреваемый неожиданно нахлынувшей животной яростью, я заставил себя вскочить и тут же, особо не соображая, что делаю, наотмашь врезал тому в челюсть. Не ожидавший такой прыти Пионер упал оземь, но сохранив свою безумную улыбку. Мне было абсолютно плевать, что теперь меня ждет дальше из-за моих действий. С меня было уже довольно.

— Больно, — проскрипел Пионер. — А ведь это даже не моих рук дело…

— А ну вернул нас назад, ЖИВО! — заорал я.

— Хорошо, хорошо, — Пионер еще раз потер место удара, и сделал щелчок.

Стоило нам вновь оказаться дома, как Дэнчик тут же побежал к окну. Его все же вырвало. А я только что сейчас полностью осмыслил произошедшее. Ужас будто сковал все тело стальными цепями.

— Зачем… Ты нам все это показал? — сдавленно спросил я у Пионера, тщетно прогоняя из глаз образ мертвой Алисы.

— Чтобы вы не думали, будто «Совенок» это Райские пущи, — ответил тот. — И чтобы вы понимали, что в теории вас может ждать. Считайте, что это мой подарок. Большинство тех, кто помнит предыдущие витки без малого убили бы за такую информацию. И последнее напутствие — вам предстоит пережить не один десяток смен, так что расслабьтесь и наслаждайтесь пионерской жизнью. Можете делать тут все, что душе угодно, вам за это ничего не будет. Хоть устраивать техасскую резню бензопилой. К слову, оную можно будет найти на вещевом складе. Только особо не расшаркивайтесь с младшими отрядами — они очень громко кричат.

Это стало последней каплей. Причем, что для меня, что для Дэнчика. Не сговариваясь, мы с двух сторон атаковали Пионера, но тот испарился в воздухе, поэтому мы с размаху врезались лбами друг в друга. Домик обволокла дымка, сквозь которую проступал злорадный смешок. Но он исчез, как только дымка полностью растворилась.

Некоторое время мы просто сидели в тишине на полу. Я все старался унять дрожь по всему телу. Хотелось свернуться комком, забиться в темный уголок и больше никогда оттуда не вылезать. Если еще каких-то полчаса назад «Совенок» казался если не Раем, то хотя бы очень приятным местом, то теперь я даже не знал, что и думать. После всего увиденного…

Так, стоп. Пауза. Не сходить с ума. Ответственность за наши действия и за будущее в любой реальности несем мы сами. Как там Конан Дойл писал? «Человек сам творец своей славы». Пусть в других циклах и могли случиться подобные трагедии, но не в нашем. Я не позволю ни себе, ни кому-то еще допустить просчет. Я ведь врач, в конце концов, для меня ошибка — непозволительная роскошь. Мы с Дэном все сделаем так, как надо. И, может быть, в таком случае у нас будет шанс выбраться.

Так что вывод один — прочь все сомнения! Взвейтесь кострами, суки. Повоюем еще.

А еще я вдруг понял, что очень хочу есть. От такого стресса аппетит ни на шутку разыгрался. Тем паче, что за ужином я толком ничего и не съел.

— Дэн, как думаешь, столовая открыта? — спросил я.

— С нами произошел невиданный трындец, а ты о пожрать думаешь? — скептически уточнил тот.

— А чего теперь, убиваться сидеть? — пожал плечами я. — Предлагаю проветриться до столовой, стырить пару булок и вернуться. Хуже не будет.

— Да уж, блин, — его снова передернуло от каких-то мыслей. — Ладно, ты прав, пойдем. Только что будем делать, если она все же закрыта?

— Да вряд ли, — неуверенно предположил я. — Тут же Рай коммунизма, все общее. Наши родаки даже квартиры, насколько мне рассказывали, на замок не закрывали. Тут, думаю, та же история.

— Резонно. Ладно, минутку только погоди.

Дэнчик подошел к своему баулу и вытащил оттуда простыню.

— Туда сложим все честно награбленное, а то не по карманам же распихивать, — пояснил он.

Я согласно кивнул. Ну, а если столовая будет все же закрыта… Вскроем, чего уж там. Там, вроде как, ничего сложного. Чик-пык, готово. Главное только, чтобы без приключений. Хватит на сегодня.

========== ДЕНЬ 1. КУРС ЮНЫХ МЕДВЕЖАТНИКОВ ==========

«Совенок» уже полностью оказался во власти приятного летнего вечера. Из домиков то и дело раздавался счастливый детский смех, а по пути еще периодически встречались пионеры постарше, которые суетливо пытались успеть закончить за сегодня свои дела до отбоя. Вдалеке мы краем глаза заметили наших неугомонных кибернетиков, которые о чем-то переругивались. Видимо, этим вечером данные пытливые научные умы не смогли прийти к какому-то взаимному соглашению. Что сулило лагерю еще больше безумных экспериментов от этой парочки, в попытках доказать свою правоту.

Боязливо оглядываясь по сторонам, я выпускал под ноги струйки пара из электронки. Хотелось бы еще вставить дополнительно наушники, но те приказали долго жить. Пришлось оставить их заряжаться в домике. Поэтому потоку ненужных мыслей ничего не мешало в этот раз. Мне были знакомы избитые фразы о страхе, который, как электрошок, встряхивает нервную систему человека. Слышал я и о том, что человеческая кровь «стынет в жилах», как «сердце выпрыгивает из груди». Но я совершенно не был готов к тому, что это не книжные метафоры и такое может однажды произойти и со мной.

— Меня вот чего напрягло, Макс, — смурно заговорил Дэнчик. — Почему этот Пионер сам не договорился поменять себя на кого-то? Это ведь логично. Тем более, что у него всяко была возможность. Тебе это не показалось странным?

— Мне кажется странным вообще все, что в последнее время происходит, — ответил я. — Особенно то, что я умудрился созерцать два трупа людей, с которыми я общался. Пусть они и были в другой реальности. Хватит об этом. Не хочу вспоминать.

— Не ты один, знаешь ли, — напомнил Дэнчик. — Меня тоже до сих пор трясет. Но я считаю, что нам надо это обсудить. Все взвесить.

— Тут нечего обсуждать, — отрезал я. Вариант того, что я действительно просто был банально напуган и оттого сдал позицию, мною даже не рассматривался. — Действуем по старой схеме. Живем так, будто встречи с Пионером не было. Все, вопрос закрыт.

— Рассчитываешь убежать от проблемы?

— Убежать? — я аж притормозил и вопросительно уставился на друга. — Я не думал убегать от проблемы. Я ее просто временно откладываю на «потом», ибо не вижу пока особого смысла ее обмусоливать. Пустая болтология нам никакой пользы не принесет.

— Думаешь? — Дэнчик склонил голову набок, будто ожидая от меня какого-то внезапного озарения в связи с этим вопросом. — А как же постулат о том, что в диалоге рождается истина?

— Не в диалоге, а в споре, — нетерпеливо бросил я. Ладно, будет сейчас тебе откровение. — Брат, знаешь, что меня больше всего бесит в homo? Дикое желание точить лясы без особой на то надобности. Самое раздражающее на приеме. Краткость — сестра таланта, а с любой проблемой я разберусь сам, если мне ее четко обозначить без ахов и вздохов.

— Открою тебе маленький секрет, но у окружающих вокруг тебя людей есть чувства, — покачал головой Дэнчик. — Дело уже даже не в моем мнении, пофиг, просто… Хотя бы просто выслушать человека никогда лишним не бывает. Макс, мы в обществе живем. И с мнением и чувствами других периодически нужно считаться.

— С чего вдруг? — поправил я съехавшие от удивления очки. — Не, с твоим мнением я считаюсь, просто я также и не считаю лишним озвучить свою позицию, которая в данной ситуации более правильная.

— Да твоему эгоизму памятник можно ставить! — развел руками Дэнчик.

— Уже, — ухмыльнулся я, кивком указав на замаячившего на горизонте Генду. — Сам говорил, что кого-то он напоминает.

— Баран, — проворчал Дэнчик.

— Сам баран!

Выйдя к площади, я разглядел там Лену, которая сидела под фонарем на скамейке и читала какую-то книжку. Память, естественно, не сочла лишним напомнить мне о том, как я видел ее, укутанную в окровавленную простыню в объятиях вариации Пионера. Кое-как прогнав наваждение, я постарался вернуть былую безмятежность.

— Вон, сидит человек молча, книжку читает, — укорил я Дэнчика. — Никого не раздражает. Идеальная пионерка.

— Чего ждешь? Иди, испорти ей вечер, — пожал тот плечами.

— Зачем? Лена, в теории, с этим прекрасно сама может справиться, да и потом, у меня есть ты, — подмигнул я ему. Мой друг обессиленно простонал и прибавил шагу в сторону столовой.

Не успели мы приблизиться на достаточно близкое к столовой расстояние, как Дэнчик ни с того, ни с сего схватил меня за рукав и с силой дернул в ближайшие кусты. Я при этом издал очень странный гортанный звук, который, как мне кажется, не смогу воспроизвести больше никогда — настолько внезапным и мощным был этот толчок. Я даже не нашелся, что сказать, лишь ошалело смотрел на друга, пока тот что-то внимательно разглядывал по направлению к столовой.

— Это… Какого хрена было? — наконец я смог вспомнить родную речь.

— Да тихо ты! — шикнул Дэнчик. — Лучше глянь, кто там такой распрекрасный на крылечке столовки копошится.

Приглядевшись, я смог увидеть в крошечном круге света тусклого фонаря две фигуры, одну высокую, в пионерской форме, вторую, чуть пониже, — в красной футболке, которая силилась разглядеть что-то на том месте, где мы с Дэном были буквально минуту назад. Рыжие! Двачевская, очевидно, пыталась вскрыть дверцу, пока Ульянка стояла на стреме.

— Вот те раз, — присвистнул я. — Это у нас что теперь, двойное ограбление?

— Одинарное, — сузил глаза Дэнчик. — Хрен им, а не булки после того, что они с нами учудили. Надо их как-то шугануть. Есть идеи, как это сделать максимально эффектно, доктор Зло?

Взъерошив волосы, я напряг все возможные извилины. Ничего, окромя банального «пригрозить вожатой» в голову не приходило совершенно. Дэнчик уже было задергался, нервно сминая пальцами простыню, когда Двачевская-таки смогла справиться с дверным замком и осторожно проскользнула внутрь, задорно кивнув при этом подружке. Так, минуточку… Простыня!

— Мелкую можно шугануть, прикинувшись привидением, — коварно улыбнулся я. — Подкрадемся сзади, ты накинешь на себя эту простыню. Выскочишь там с воплями, проклятиями, угрозами психологической расправы и скорую расплату за мелкое хулиганство. Ульяна будет таким образом нейтрализована. А Алису я беру на себя.

— Ты идиот? — медленно переспросил Дэнчик. — Ты думаешь, что она поведется? Ты думаешь, что хоть кто-то на это поведется?

— Она ребенок, чел, — улыбнулся я. — Конечно поведется, если сыграть роль на должном уровне. Дети в начале пубертата очень впечатлительные. Прояви смекалку, тем более, ты же у нас все в театралы набиваешься. Вот, твоя первая партия в «Совенке» — привидение с мотором в заднице. Дикое, но симпатичное.

Поджав зубы, Дэнчик обреченно переводил взгляд то на простыню, то на веранду. Часики тикали. А другой идеи не было. Должен согласиться.

— Ладно, — наконец выдал он, не скрывая отчаяния в голосе. — Но имей в виду, что когда мы опозоримся перед маленькой девочкой, я все свалю на тебя.

— Заметано.

Крадучись в лучших традициях бесшумных ниндзя, стараясь не попасть под внимательный взор противника, который, на наше общее разочарование, благополучно забил на разведывание обстановки и безмятежно ковырялся в носу, мы обогнули столовую. Дэн еще несколько секунд мешкал, прежде чем-таки накинуть на себя покрывало. Выглядело это максимально уморительно и нелепо. Косплей Каспера на минималках. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Остановило лишь то, что это стало бы крахом нашей операции.

Ульянка в нашу сторону даже не смотрела, хотя, казалось, что в тишине, где без малого слышны только лишь шаги, мы все же нашумели достаточно. Девочка облокотилась на перила и изучала какое-то насекомое. Видимо, мы сейчас собрались расшатать психику будущего энтомолога. Ничего, полезно будет.

Набрав в грудь побольше воздуха, Дэн подкрался к ней на корточках максимально близко и прошипел басистым, почти даже неузнаваемым голосом:

— Ульяна Советова!

Та молниеносно выкинула членистоногое куда-то в сторону и развернулась. Но, естественно, никого не увидела. А элементарно заглянуть через перила она не догадалась. Ульяна ещё раз быстро развернулась, чтобы посмотреть в другом направлении, но и тут ее постигла неудача.

— Ульяна Советова, рыжеволосая хулиганка… — продолжал шипеть Дэнчик, полностью окунувшись в импровизацию.

— Кто бы ты ни был — я тебя не боюсь! — громко ответила она.

— Ты стоишь над пропастью, малышка, — Дэнчик даже не забыл вложить в свои реплики оттенки печали. — Еще шаг, и ты начнешь падать, Ульяна Советова.

— Так, все, хватит, это не смешно, — увы, я не мог сейчас разглядеть лица бедной девчушки, но в голосе уже отчетливо слышалась паника. — Сыроежкин, это ты балуешься? Я все Лиске расскажу, она тебе устроит…

— Последние полчаса Сыроежкин вместе с товарищем были в клубе кибернетики. Это тебе может подтвердить Лена, которая сейчас на площади читает свои глупые книжки, — а Дэнчик определенно вошел в раж. Даже у меня мурашки пошли. — Не бойся. Я не причиню тебе вреда, Ульяна Советова. Я просто хочу поговорить с тобой. Меня всегда удивляло, почему дети издеваются друг над другом. Почему они сами усложняют себе жизнь, своими собственными руками превращая места своего досуга в подобие тюрем. Зачем люди делают свои жизни такими неприятными? Я дам тебе часть ответа, Ульяна Советова. Причина в том, что люди не задумываются перед тем, как причинить боль. Они не пытаются представить, что им самим тоже могут сделать больно. Но страдать тебе придется, о да, Ульяна Советова, страдать тебе придется, если ты останешься на этом пути.

Нихрена ж себе! Мне оставалось только в немом восхищении продолжать следить за окончанием данной мизансцены. Это уже не Каспер, это, блин, Кровавый Барон какой-то.

— Ты причиняешь боль исключительно ради собственного удовольствия. Я не всегда верно выбирал между Добром и Злом, но твои действия, пусть и совершены без злого умысла, определённо несут за собой Зло. Я не могу наказать тебя, но знай, что ты лишилась моего уважения.

Сопроводив последнюю фразу почти змеиным шипением, Дэнчик начал медленно, зловеще подниматься над перилами. В приглушенном свете фонаря обычная белая простыня действительно будто отдавала каким-то неестественным блеском. «Призрак» вздернул руки вверх, словно в попытке схватить маленькую чертовку. Для Ульяны это стало последней каплей, поскольку спустя буквально секунду я уже имел честь видеть ее бежавшей сломя голову и снося на своем пути все кусты, словно ее преследует стая диких собак. Очень голодных собак.

— Дэн, ты просто чертов гений, — захлопал я негромко в ладоши. — Даже у меня бы не вышло лучше.

— До сих пор не верится, что эта твоя бредовая идея сработала, — хмыкнул тот, снимая с себя простыню и протягивая мне. — Вспомнил я, значит, твою шутейку про расплату за хулиганство и слегка ее развил. Знаешь, это даже было прикольно. Думаю, Ульяна теперь сто раз подумает, прежде чем вылить на кого-то ведро с ледяной водой. Ладно, твоя очередь звездить, Двачевская в твоем распоряжении. Только особо не задерживайся, а то чует мое сердце, что Ольга или кто из других вожатых всенепременно захотят устроить что-то типа вечернего обхода территории. Я буду, конечно, на стреме, но мало ли.

Утвердительно кивнув, я проникнул в столовую. Не видно было ни зги. Вдобавок ко всему прочему еще и довольно душно. И как в таких условиях выйти на след рыжей-старшей, да и в принципе разобраться, что где есть? Я примерно помнил, разумеется, план столовой, но, блин, не настолько досконально.

Аккуратно, стараясь лишний раз не шуметь, я двинулся вглубь столовой. Жалко, что нельзя было сейчас достать телефон с фонариком — пропадет эффект неожиданности. Зато к моим синякам на руках могут еще синяки на ногах прибавиться. Это уж наверняка.

В один момент я все же докаркался, поскольку умудрился задеть бедром один из столов. Было неприятно, но терпимо. Словом, сдержать поток недовольства из чрева мне удалось. Впрочем, ситуации это не особо помогло, поскольку ножка стола неприятно скрипнула по кафельному полу. Эх, беда-бедовая, спалился, товарищ ветеринарный врач. Опять все на привидений скидывать? Двачевская уж всяко не такая пугливая.

— Уля, ты чего сюда приперлась? — послышалось недовольное ворчание рыжей. — Я уже почти закончила! Иди на шухере стой, блин!

Так-так, а вот и мы. Прикинув примерное расположение голоса, я пошел на него, предварительно вытянув руки, дабы ощупывать путь. И вскоре натолкнулся на спину в белой рубашке, туго набивающей пакет булками и пирамидками с кефиром.

Эпичное появление через три-два…

— Знаешь, если ты так часто будешь кушать на ночь глядя, то скоро не сможешь с такой гордостью почти что полуголой щеголять по лагерю, — спокойно оповестил я Двачевскую о своем присутствии.

Алиса взвизгнула, подскочила и, держась за сердце, уставилась на меня бешеными глазами. Жалко, что в такой темноте я не смог оценить это в полной мере.

— Ты… — прорычала она голосом, полным злости. — Ты…

— Впрочем, если у тебя ускоренный метаболизм, то тебе это не грозит, — продолжил я, совершенно не обращая внимания на то, что мне, очевидно, скоро будет больно. — Ну, или генетика. Такие формы, знаешь ли, просто так не появятся.

— Ну все, очкарик хренов, хана тебе! — взорвалась рыжая, налетев на меня с явно недобрыми намерениями.

Впрочем, сие буйство успехом не увенчалось. К темноте я уже глазами привык, да и контуры Двачевской в белой рубашке худо-бедно проглядывались даже в такой темени. Так что перехватить обе сжатые в кулак нежные девичьи ручки было не очень-то и проблематично. А вот уворачиваться от летящих следом по прямому назначению ног было уже посложнее. Потеряв терпение, я легонечко рванул рыжую на себя, причем при этом она будто случайно оказалась в моих объятиях. Походу все, приехали.

— Целоваться, надеюсь, не будем? — спросил я.

— И не мечтай даже! — в попытках освободиться Алиса извивалась как уж на сковородке и так сильно буравила меня взглядом, что я уже начал чувствовать нехилое такое напряжение. И нет, совершенно не там, где вы могли сейчас подумать. — Чтоб я, да еще с таким… Таким…

— Очкариком, в жопе шариком, ботаником, четырехглазым, слепошарым, водолазом, телескопом, я ничего не забыл, милая? — улыбнулся я. — Ну и кстати о поцелуях — я вроде как раз и не мечтал, а очень даже наоборот. Не знаю, с чего ты взяла обратное.

— Лапы убери от меня! — рявкнула уже изрядно побагровевшая Двачевская.

— Да Бога ради, — я легонько отпихнул девушку от себя, заблаговременно сам при этом сделав шаг назад. А то опять набросится. Должно же у меня быть пространство для маневра.

Двачевская была похожа на маленького рыжего бычка. Только кольца в носу не хватает. И мне красной тряпки. Так, минуточку, а ведь есть!

Сняв пионерскую удавку, я ловким движением руки распрямил ее и пару раз махнул ей перед носом Алисы.

— Торо! Торо!

— Ты, смотрю, правда давно не получал по физиономии, — буркнула Алиса, грозно скрестив руки на груди.

Я уж собирался снова как-нибудь съязвить, но слова застряли в горле. Подсознание снова решило надо мной поиздеваться, очень ярко воспроизведя образ повешенной Алисы. Я так и замер с вытянутым в руке красным галстуком и полуоткрытым ртом. Все это казалось таким противоестественным. Вот же она, живая! И бояться нечего. В этой реальности такой трагедии не должно произойти. Тогда почему мне так мучительно больно?

— Чего вылупился? — вывела меня из транса рыжая. — Или ты еще и извращенец какой?

— Да чего вы там расшумелись, вашу Машу? — донесся до нас с улицы голос Дэнчика, который до кучи вытащил меня из неловкой ситуации. — Сейчас весь лагерь перебудите, два идиота! Хватайте хавчик и валите!

— Ты еще и дружка своего притащил? — едко спросила Двачевская. — Ладно, чем вы Улю подкупили?

— Ничем, твоя соседка цвета белого мела сейчас сидит в домике и читает «Отче наш», — ответил я. — Кстати, хочу заметить, что в вашем плане по ограблению есть маленький изъян. Это просто на будущее, я ведь правильно понимаю, что эта ваша вылазка не является экспромтом?

— Это какой же? — нахмурилась рыжая.

Я молча подошел к ближайшему окну и дернул за ручку. То открылось, очень громко при этом ухнув.

— А такой — Ульяну ты на шухер поставила, молодец, а как вы собрались уходить в случае, если понадобится экстренное отступление? Через вход, прямо в руки Панамки? Или, может быть, вы при ней окошко думали начать открывать, вдруг вдвоем не справитесь, так она поможет? — пояснил я с издевкой.

Алиса с полным непониманием смотрела на меня и на окно. Обдумывала сказанное с максимально серьезным лицом.

— Черт, — выдохнула она.

— Ладно, Алис, давай оставим полемику, мы просто с Дэном тоже сюда пришли малясь разжиться, так что делим напополам и сваливаем, — я протянул ей простыню.

— Охренел? — взвилась Двачевская. — Сам иди добывай, с чего это я делиться должна? Мы с Улей вообще из-за вас, так-то, ужин пропустили!

— Всякому просящему у тебя давай и не требуй назад, — изрек я, подняв указательный палец вверх.

— Еще чего тебе дать? — поинтересовалась Алиса.

— А что ты можешь? Только, чур, без интима, — мне эта ее упертость начала действовать поперек горла.

— Ах ты, высокомерный…

Договорить Двачевская не успела, ибо в столовую влетел Дэнчик. Видок у него был максимально озабоченный.

— Господа, очень неловко вас прерывать, но там вдалеке я увидел Славю, так что давайте-ка валите отсюда уже подобру-поздорову.

— Опять эта выскочка! — ощерилась Алиса. — Вот не сидится ей все спокойно, корове белобрысой.

— Все, Двачевская, хватай пакет и валим, — на одном дыхании выпалил я. — Дэнчик, прикрой дверь, авось активистка твоя не заметит еще.

— Вы бегите, я ее отвлеку, — отозвался тот.

— Как? — хором спросили мы с Алисой.

— Есть одна идейка, — тот коварно улыбнулся, как-то прям совсем уж неестественным для него образом. Неужто мое дурное влияние? — Все, кыш, давайте.

Завязав простыню вокруг плеч и небрежно запихнув галстук в карман, я, не теряя ни секунды времени, выскочил из столовой через окно, аки чертик из табакерки. Протянул руку уже восседавшей на подоконнике Алисе, которую она, выругавшись, отпихнула.

— Без сопливых слезу, — рыкнула она.

— Дура, я за пакетом тянулся, ты-то мне на кой? — вздохнул я. — Не волнуйся, далеко с ним все равно не убегу, мы ведь соседи.

— Свалился соседушка на мою голову, — Алиса одарила меня крайне злобным и недоверчивым взглядом, но все же протянула увесистый пакет, который я тут же взвалил на плечи. — А за дуру ты у меня еще получишь.

— Поверь, из моих уст это ни что иное, как комплимент, — постарался вежливо улыбнуться я. В самом деле, в отношении нее это действительно очень мягко.

Как только Алиса спрыгнула на травку, со стороны веранды послышались голоса. Я уже особо и не разбирал, кто там что, поскольку уже несся на всех парах бок о бок с Алисой куда-то в сторону сцены. До оной мы так и не добежали, притормозив около какого-то одноэтажного деревянного здания. Алиса воровато оглянулась и поманила меня в сторону площади. Я, все еще крепко сжимая пакет с едой, послушно двинулся следом.

Там все также сидела с книжкой Лена. Заметила она нас, или нет, сказать не могу, но Алиса при виде нее негромко матюгнулась и уже было засобиралась перебираться совсем уж окольными путями, что совершенно не входило в мои планы.

— Да обожди ты! — я будто ненароком перегородил ей путь. — Давай Лене на глаза покажемся? У нас так алиби будет, что мы не лазали по столовым, а, например, на сцене были.

— Ну, допустим, Лене я лапши навешаю. А если нас помимо нее кто увидит с пакетом, полным еды? Что тогда будем говорить — устроили из домашних запасов пикник на сцене? — скептически уточнила Алиса, довольно мило приподняв бровь. — Слушай, умник, мы с Леной давние подруги. В одной школе учились. Я ее могу элементарно попросить, чтоб она прикрыла в случае чего.

А вот это меня, признаться, удивило. Тихая скромняшка Лена и вот это вот чудо, оказывается, подруги? Не, мы сами с Дэнчиком довольно разные люди, но чтоб настолько кардинально?

— Не ожидал, да? — ехидно вставила Алиса. — Не боись, гадости ей про тебя говорить не буду, больно надо. А то видала я, как вы с ней шушукались, пока мы на просмотр фильма шли. Такая милая парочка, любо-дорого смотреть.

Чего, простите? Нет уж, не надо меня тут крайним делать. Заводить с кем-то тут лямур-тужур — последнее, что сейчас входит в мои планы.

— Двачевская, ты нормальная вообще? — спросил я. — Что за намеки? Я не собираюсь тут ни с кем любовь строить. Тоже мне, «Дом-2», блин.

— Ой, да кому ты рассказываешь. Зачем тебе еще тогда так отчаянно хотеть с ней увидеться в такой томный вечер? — Двачевская явно развеселилась. — И что за «Дом-2»? Это какой-то новый иностранный фильм?

— Да, ты угадала, — скривился я. — Ладно, пошли твоими кустами, черт с тобой.

За лесами, за горами горы, да леса. А за теми, за лесами трынь, да трава. По такой траве мы, ненадолго задержавшись у главной аллеи, в ожидании, пока какие-то двое незнакомых мне вожатых наговорятся, вскоре добрались до наших апартаментов. Я с облегчением скинул мешок на крыльцо уже знакомого домика с Веселым Роджером на окне.

— Устал, бедненький? — с притворным беспокойством спросила Двачевская.

— Не дождешься, — запротестовал я. — Ладно, короче, выдели нам с Дэном по булке с пакетом кефира, и тихо-мирно расходимся. Надоел мне уже этот цирк.

— Сигаретой угостишь, и забирай, — медленно проворковала Алиса, коварно улыбаясь.

— А откуда ты знаешь, что кто-то из нас курит? — насторожился я.

— Ой, да видала я, как вы тут в кустах вдвоем пыхтели, словно паровозики из Ромашково, та еще умора была, — рассмеялась рыжая. — Давай, угости даму сигаретой, а я, так уж и быть, накормлю вас.

Ладно, чего бы и не угостить? Я быстренько метнулся до домика, выудил у Дэнчика одну штуку из припрятанной пачки и вернулся к рыжей. Та уже ждала меня в кустах.

— Травись на здоровье, — бросил я, протянув ей сигарету.

— Такой ты джентльмен, — съязвила Алиса, выуживая из нагрудного кармана зажигалку. — А себе чего не взял?

Я в ответ молча достал электронку и сделал глубокую затяжку. И, кажется, я сейчас только что нарушил все неписанные правила путешествий во времени. Эммет Браун бы явно не одобрил. С другой стороны, ничего такого, что могло бы пошатнуть пространственно-временной континуум, я не сделал. Подумаешь, пионерка увидала электронную сигарету. Она даже толком и объяснить не сможет, что это.

— Это чего у тебя? — Алиса с интересом разглядывала невиданную вундервафлю.

— Знаешь, что такое кальян? — спросил я. Может, хоть получится объяснить без лишних подробностей.

— Чего? По-русски говори, — насупилась Двачевская.

— Ладно, проехали, — отмахнулся я. Не получится. Стоит съехать с темы. — Не заморачивайся. Я тебе дольше объяснять буду, поверь на слово.

— Слушай, а попробовать дашь? — как-то даже с толикой едва ощутимого смущения попросила Алиса. Разве что в ее глазах поблескивал азартный огонек.

Чуть помедлив, опасаясь, что моя курилка каким-то магическим образом в руках Двачевской либо взорвется, либо оживет, либо еще что-нибудь настолько же неординарное, я все же протянул ей прибор. Рыжая повертела его, внимательно осматривая с каждой стороны, и только после этого сделала быструю тягу. И тут же недовольно сморщилась.

— Ну и дрянь! — возмутилась она, бесцеремонно швырнув электронку в мою сторону. Еле поймать умудрился. Ноль уважения к чужой собственности.

— Ты просто прикола не поняла, — попробовал я оправдать свою техническую приблуду, рассеянно пряча ее в карман. — Сама-то давно куришь?

— Твое какое дело? — строго спросила девушка.

— Диалог поддерживаю, — мягко ответил я. Кажется, она подумала, что я собрался ее порицать. А это истиной не являлось. Стало быть, нужно направить мысль в нужное русло.

Освещенное немигающим светом фонарика лицо рыжей на мгновение нахмурилось, но тут же вновь приняло беззаботное выражение. Видимо, без моей помощи осознала поспешность своих выводов.

— Год с небольшим, — ответила она. — Да и то — курю это громко сказано. Так, балуюсь периодически. Чисто чтоб душу отвести.

Мда, юношеский максимализм во всей своей красе. Душу отвести, перед девочками выпендриться, взрослой себя почувствовать. Как же все это знакомо. Будто я сам недавно такой же логикой руководствовался.

— И откуда ты здесь сигареты берешь?

— Парнишка один у деда тут гостит каждое лето в соседней деревне, — ответила Алиса. — Мы еще на прошлой смене с ним познакомились, когда я его поймала за шкирку, пока он тут возле домиков ошивался. За пионерками подглядывал. Мы и договорились — я его вожатке не сдаю со всеми вытекающими, а он меня сигаретами снабжает. Правда, на этих выходных чего-то у него там не срослось, так что приходится терпеть.

Вглядываясь в яркие глаза Алисы, мне снова вспомнилась картина из моих прыжков по циклам. Но на этот раз та, которую я наблюдал на сцене. Потому что сейчас девочка напротив меня, ненамеренно сняв маску своего бунтарства, стала походить на ту версию себя. Занимательно.

— Что? — раздраженно спросила она. Блин, я, кажись, опять случайно начал пялиться. Да что ж такое-то.

— Да так, ничего, — ответил я, примирительно приподняв обе руки. — Просто не могу не заметить, что ты порой бываешь очень милой.

— Не подлизывайся, очкарик, — вспомнила о своем образе Алиса. — То, что у нас временное перемирие, еще не значит, что тебе не аукнется все то, что ты за сегодня умудрился натворить.

— Ой, да ладно тебе, — хмыкнул я. — Было же весело. Ты другого такого, как я, хрен найдешь в этом лагере, поверь мне.

— Твоя правда, — кивнула Алиса, манерно выпустив пару дымных колечек. — Вынуждена признать, что с окном ты толково придумал. Может, ты и не такой уж лошара, каким кажешься на первый взгляд.

— А что, я похож? — изогнул я одну бровь «домиком».

— Поверь, из моих уст это ни что иное, как комплимент, — улыбнулась Двачевская во все тридцать два. Ах ты ж стерва… — Ладно… Макс. Бывай.

Алиса бросила мне пару булок с кефиром, взвалила на себя пакет с остатками и, пару раз хлопнув меня по плечу, продефилировала в сторону своего домика, оставив меня немножечко кипящим. Опять. Несмотря на все мои попытки. Уделала меня парой фраз. У меня так скоро комплексы появятся.

— Спокойной ночи, рыжая, — бросил я ей вслед. Но ответа не последовало. Ладно, чего уж там. Переживу.

Возвращаясь в домик, я все никак не мог избавиться от мысли, что весьма эффектно сел в лужу. Я рассчитывал на небольшую и забавную расправу над рыжей фурией, но по итогу мы пережили небольшое совместное приключение и после весьма по-дружески покурили в импровизированной курилке за домиками. Что-то явно пошло не так.

Услышав, как Алиса захлопнула входную дверь, я улыбнулся мысли о том, как к ней сейчас подбежит Ульянка и, бешено жестикулируя руками, начнет рассказывать о встрече с привидением. А Двачевская, сразу же поняв, что к чему, снисходительно улыбнется, потреплет ее по макушке и отправит спать. И сделает себе еще одну заметочку. Что ей действительно повезло с соседушками.

Почему я вообще начал об этом думать? Охолони-ка, друже. Будто тебе действительно есть дело до того, какое мнение сложится о вашей с Дэном парочке у ДваЧе. Не начал же ты считать эту оторву подобием родственной души, в самом-то деле?

Так, минуточку… Чего-то треугольник с кефиром слишком… Легкий. Ну, разумеется. Пока я ходил за сигаретой, Двачевская проделала в одной упаковке маленькую дырочку и слила через нее весь продукт в кусты. Вот ведь лиса! Но я почему-то даже не злился. А на что? Сам виноват — прошляпил момент приема товара.

Вернувшись к себе, я расстелил кровать, снял с зарядки наушники, врубил первую попавшуюся мелодию и упал на мягкий матрац, безмятежно закрыв глаза.

«You make me feel invincible, earthquake, powerful. Just like a tidal wave you make me brave…»

Рандом подарил мне Skillet. Неплохо-неплохо. Самое то для такого вечера. Достаточно мощно, достаточно лирично.

Ладно, какие выводы стоит сделать из этого МАКСИМАЛЬНО нестандартного для меня дня? Подумать определенно было над чем.

В сущности, каждый из homo представляет собой вместительную коробку, набитую доверху всяким хламом. Есть в ней истинные богатства, есть вещи, имеющие свою цену, есть безделушки, не стоящие и гроша, есть и то, чего не должно бы быть вовсе, но мы, подобно отчаянным скрягам, храним все — и нужное, и ненужное, точно про черный день, про запас. Может не хватить целой жизни, чтоб разобраться во всем, что накоплено, и, стало быть, разобраться в себе самом.

С детства я был ученым. Во мне это, так сказать, забито генетически. А для любого ученого наступает однажды рубежный час, когда становится необходимым выбросить за порог всю заваль, все блестящие елочные украшения, все прочее залежавшееся барахло и ответить на самый трудный вопрос для натуры самолюбивой, но в то же время честной, — что важнее: научить или научиться?

Я оказался в предельно отличающейся от моих внутренних устоев обстановке. Словно в насмешку, Высшие Силы меня поместили туда, где еще лет пять назад я бы чувствовал себя как рыба в воде. Открытость, дружелюбие, беззаботность. Все это стало таким чуждым. Я пришелец для этого мира. Не потому что я путешественник во времени. Я просто другой. Я люблю одиночество. Но… или я убедил себя, что мне так лучше. А сейчас, смотря на всех этих ребят в нелепой пионерской форме, мне даже становится завидно, что ли. Да даже отмести их — мой лучший друг, оказывается, так на них похож. И я такой распрекрасный клапан.

А что хотеть? Столько времени угрохать на самокопания, искать причину расставания с той девкой в себе, хотя всего лишь стоило задаться вопросом — а я ли виноват? Моя ли доброта сыграла злую шутку, или же это в любом случае было бы закономерным итогом, какой бы модели поведения я не придерживался?

И почему, во имя всего святого, я, человек, который с закрытыми глазами может закрыть Боталлов проток, кандидат, мать их, ветеринарных наук, задается такими простецкими вопросами только сейчас?

Эх, черт с ним. Убедили. Я попробую стать язвой размерами поменьше. Может быть, в этом, как раз, и состоит цель этого потерянного во времени и пространстве лагеря?

И мы счастливы!

Ох, это будут тяжелые две недели.

В домик ввалился довольный Дэнчик. Его сияющая физиономия осветила домик не хуже настольной лампы.

— Так, рассказывай, чего ты там учудил? — спросил я, сразу же вынув наушники.

— Ох, Макс, ты не поверишь, — мой друг упал на все еще не застеленную кровать. Опять. — Вы, короче, когда сбежали, я приныкался там в темном уголке. Славя, значит, заходит такая. Ну и пока она там пыталась сообразить, что к чему, я аккуратненько на улицу вылез и снова уже зашел, но на этот раз нарочито привлекая к себе внимание, типа, привет, Славь, видел, как ты заходила в столовую, а я вот прогуливался как раз, надумал тебе компанию составить. Ну и она мне все как на духу — что вот, опять, кажись, Двачевская с Ульяной столовую вскрыли, все дела. Так расстроилась, между нами, девочками. Ей же теперь тоже влетит от Ольги, если это действительно они. Ну, я начал играть джентльмена, говорю, типа, не торопись с выводами, начал ее успокаивать. Потом она мне сама уже предложила посидеть, перекусить немного. Принесла кефира с булочками, мы посидели, поговорили обо всем. Про тебя, кстати, спрашивала, чего ты такой бука. Я и говорю — типа, Макс на самом деле очень хороший, просто с ним недавно случилась одна неприятная история, он и замкнулся. Попросил ее не доставать тебя с этим, она, кажется, поняла.

Ну, спасибо, блин, удружил. Болтун несчастный.

— В общем, мы посидели еще немного и разошлись. Короче, брат, это был один из самых лучших вечеров за последние… Да чего уж там — за всю жизнь, — Дэнчик мечтательно уставился в потолок.

Мда, видимо, для него Славя действительно стала довольно важным человеком. Ну, может, я немного и забегаю вперед, но то, что в сердце моего непутевого товарища что-то зазиждилось — определенно. Ладно, раз уж я решил для себя стать чуточку добрее…

— Дэн, тебе правда так важно, чтобы я участвовал в постановке девочек? — спросил я, пересиливая самого себя.

— Ну, да, а что? — оживился тот.

— Короче, я все же решил, что стоит тебе помочь. Я согласен принять участие в этом безумии. Только ради тебя! — поспешно добавил я, парируя его восторженную реакцию. — Но ты, как и обещал, вступишь в секцию футбола.

Не, ну а чего, я один что ли тут меняться должен в радужную сторону?

— Уговор есть уговор, — нехотя признал Дэнчик. — Ладно, может, я еще и сгожусь на что. Мне же сейчас семнадцать. Кости еще молодые, крепкие. Только не думай, что, если мы выберемся назад, я как-то поменяю свое отношение.

Безусловно, предпринятая мною ревизия всех ценностей, составлявших мой арсенал, не могла не пройтись незамеченной. Меня буквально выворачивало наизнанку. Надеюсь, что на гордости это никак не отразится.

— Спасибо, дружище, — искренне улыбнулся Дэн.

Ладно, хрен с вами. Эта улыбка того стоила.

В дверь постучали. Следом за стуком в проеме возникло лицо Ольги.

— Осваиваетесь, хлопцы?

— Ага, помаленьку, — ответил я. — Ольга Дмитриевна, мы, вообще-то, спать собирались…

— Я быстро, — перебила меня Ольга. — Вы хоть и старший отряд, я все понимаю, что отбой для вас не писан, но советую все же не засиживаться допоздна. Подъем у нас, как обычно, в восемь утра, после следует зарядка. И даже не думайте отлынивать, ваши родители мне лично говорили, что никаких причин не являться на нее у вас нет.

Кошмар, а так хотелось.

— Завтра у вас будет насыщенный день, вам двоим надо будет заполнить обходной лист. До обеда должны будете управиться. Дальше вместе с остальным отрядом по расписанию. Все понятно?

— Более чем, Ольга Дмитриевна, — улыбнулся я. — Спокойной Вам ночи.

— Спокойной ночи, мальчики!

Вожатая удалилась. Ну а нам лишь оставалось последовать ее совету. Тем паче, что спать так-то нефигово хотелось.

Пару раз затянувшись электроникой, закусив все это дело с боем добытой булкой, и пожелав Дэнчику спокойной ночи, я вновь воткнул наушники и остался наедине с музыкой.

«This world will never be what I expected, and if I don’t belong, who would have guessed it? I will not leave alone everything that I own to make you feel like it’s not too late, it’s never too late…»

Эх, матерь божья. Спасибо тебе, все же, за Грейсов.

Увидимся завтра!

Комментарий к ДЕНЬ 1. КУРС ЮНЫХ МЕДВЕЖАТНИКОВ

Ну, вот и закончился первый день) Думаю, вы уже примерно понимаете, что из себя будет представлять фик, и в каком направлении он будет двигаться. Надеюсь, что он оставит после себя исключительно приятные впечатления. К написанию второго дня вернусь после небольшого перерыва, плюс-минус неделька, не больше)

Не забывайте писать комментарии, ставить лайки, указывать на недостатки, подчеркивать плюсы, может даже делиться какими-нибудь идеями того, как можно дополнительно разнообразить дальнейший сюжет) Любой ваш отклик — та движущая сила, которая очень помогает мне в процессе написания.

Увидимся во втором дне:)

========== ДЕНЬ 2. БРЕМЯ ОБРАЗЦОВОГО ПИОНЕРА ==========

У меня всегда была такая не то, чтобы особенность, просто так уж сложилось, что на новых местах я всегда рано просыпаюсь. Вне зависимости от того, во сколько я уснул, и в каком состоянии. Меня будит мой внутренний интерес к дальнейшей жизни в условиях смены обстановки. Мда, мудрено я высказался. Просто не знаю, как еще это описать. Вот и сегодня меня черти драли чуть ли не в половину восьмого утра по местному времени, за полчаса до официального подъема. Открыл глаза я не то, чтобы прям с неохотой, все же, как я уже отметил, здравый интерес к предстоящей новой жизни брал верх над желанием еще поваляться. Просто я до сих пор не мог поверить в то, что это вот все происходит в принципе. Даже засыпал я с толикой надежды на то, что я вновь проснусь зимой, скрючившись в неестественной позе на сидении автобуса. Но нет, факт нашего с Дэнчиком перемещения закрепился в подсознании окончательно и бесповоротно.

Тот еще, кстати, беззаботно дремал, пуская слюни в казенную подушку. Будить, не будить? А, хай с ним, пусть спит. А то не хватало еще, чтобы меня в такое распрекрасное утро кто-то проклял. В крайнем случае — Ольга разбудит. А там дальше у него должна как-то среагировать старая армейская привычка вскакивать по команде старшего. И строем в направлении туалета. Ух, слава Богу, что мне удалось избежать сего издевательства над здравым смыслом.

Сообразив с умывательными принадлежностями, в частности, о том, что такую простую и житейскую мелочь, как зубная паста, здесь заменяет невиданный мною доселе зубной порошок, что это вообще такое есть и как им пользоваться, дабы не выглядеть жалкой пародией на мартышку с очками, я выполз навстречу улыбающемуся во все сколько-то там лучей солнышку. Потянувшись, вставил уши в уши и погнал навстречу водным процедурам.

«You need to get this straight — I will never cooperate with you. You try to control me, and the pain I feel seems to make you happy…»

Мое размеренное шествие к умывальникам было прервано миниатюрной рыжей ракетой. Не успел я до конца сообразить, чего, собственно говоря, происходит, как с другой стороны меня, без особых церемоний еще и нагло пихнув, обогнула вторая такая же ракета, с уже большей мощностью, подкрепленной пучком крапивы. Двачевская что-то яростно кричала подруге, пока та, непрерывно заливаясь смехом, то давала ей возможность сократить расстояние, то в последний момент снова отбегала. Я даже рискнул вынуть один наушник — любопытство, все же, страшная вещь. Чем таким умудрилась насолить Ульянка своему наставнику по устройству лагерных бедствий, что та аж с крапивой за ней бегать начала?

— Алиска-трусишка, сколопендру испугалась и от страха… — ясно, слушаем музыку дальше.

Не обращая внимания на рыжих, я постарался продвинуться к умывальникам чуть ближе, но бешеная Ульянка внезапно резко изменила курс, направляясь уже в мою сторону. Ехидно улыбнувшись моему слегка прифигевшему взгляду, девчушка, используя мою правую руку как опору, круто развернулась в последний момент, прежде чем Алиса смогла бы до нее дотянуться. Не ожидавшей такой прыти Двачевской пришлось резко дать по торзмозам, отчего наши лица снова оказались в считанных сантиметрах друг от друга. Впрочем, в этот раз, слава Богу, без обнимашек. Стараясь пропустить ее от греха подальше, я сделал шаг вбок, но рыжая, на мою беду, шагнула в ту же сторону. Уже по инерции мы одновременно постарались вновь пропустить друг друга, но снова оказались лицом к лицу. Получился экспромтный танец без непосредственного тактильного контакта.

— Да пропусти ты, олух царя небесного! — крик Двачевской умудрился даже оказаться громче игравших на максимум Three Days Grace.

— Сама под ногами не путайся, рыжая, — выругался я, таки сняв один наушник. — Устроили тут скачки рано по утру, а честной народ страдать должен.

— Ща по мордам огрею! — предупредила рыжая, взмахнув крапивой перед моим носом, параллельно старательно высматривая Ульянку, которой уже, собственно, и след простыл.

— Далеко, далеко ускакала в поле молодая лошадь, — констатировал я факт побега, проигнорировав адресованную мне угрозу. — Быстро она, смотрю, пришла в себя после встречи с потусторонним миром.

— Да не то слово, — буркнула Алиса, поняв, что осталась неотомщенной. За что — не суть важно. — Вот надо было тебе появиться, да? Опять все испортил!

— Ну, разумеется, я же твой персональный черный кот, — съязвил я.

В ответ на мою дерзость, Двачевская-таки попыталась достать меня крапивой, но та была перехвачена и безжалостно выкинута в кусты. И совсем не ужалила. Рыжая затряслась всем телом, исторгнув даже мною никогда ранее не слыханное ругательство.

— Уже припадок начался? — поинтересовался я. — Должен признать, ты долго держалась. Но ты так не переживай, в медпунтке всяко валерьяночка найдется.

Гордо вздернув носик, Алиса зашагала остужать свой пыл в сторону умывальников. Ладно, пусть молчит. За умную сойдет. Я одобряю.

Я не спеша шел вслед за рыжей, не удержавшись от соблазна лишний раз полюбоваться ее стройными ножками. Не самый плохой вид. Да и музыка в наушниках еще такая заиграла бодрящая. Мда…

«I’ve been tryna call, I’ve been on my own for long enough. Maybe you can show me how to love, maybe…»

Умывальник я решил занять чуть поодаль от уже приступившей к утренней гигиене рыжей. А то мало ли, чего она там выкинет опять. Кое как разложив то и дело норовящие упасть банные принадлежности, я открыл воду. Памятуя о вчерашнем, заблаговременно сунул под струю мгновенно закоченевший там палец. И как только администрация предлагает вот этой вот водой прямиком из Девятого Круга Ада мыться? Сами-то, поди, в нормальных раковинах руки моют, буржуи треклятые. Я резко дернулся, каким-то непонятным образом случайно выбив наушник.

— Да вашу ж… — чертыхнулся я, высматривая в траве белую капельку.

Сквозь пение The Weekend до меня донесся издевательский смех Алисы. Не было печали…

— Зачем ты носишь затычки для ушей? — поинтересовалась девушка.

— А тебе все скажи, — монотонно ответил я, все еще пытаясь найти пропажу. — Может быть потому, что это не затычки для ушей?

— А что тогда?

Вот ведь приставучая! Больше всех надо что ли?

— Устройство специальное, от реальности помогает оторваться, — ответил я, особо не утруждаясь над формулировкой. Наушник-таки соизволил отыскаться. Чуть мокрый от утренней росы, но в целом все еще рабочий.

— У тебя как с головой, все в порядке, ты там нигде не бился? — учтиво поинтересовалась Двачевская. — Ты что несешь вообще?

Woman is talking. Attention.

Вновь абстрагировавшись от происходящего, я постарался вернуться к умыванию. Зажмурившись, я набрал в руки водицы и сходу плеснул себе на лицо.

Ах. Ты ж. Вашу. Дивизию. Мать.

По телу прошла дрожь. И ведь этого было объективно недостаточно для качественного умывания. А на сколько еще хватит моего терпения — тайна сия велика есть. Так будто мне этого было мало — я еще и получил кулаком в плечо от Двачевской. Утро явно перестает быть томным.

— Ну чего тебе надо? — нетерпеливо спросил я, вновь расставшись с наушником.

— Я, вообще-то, разговаривала с тобой, — напомнила рыжая даже каким-то расстроенным голосом.

Класс, кажется, я обидел девушку. Да даже не просто девушку, а саму ДваЧе! Можно было бы приписать в достижения, но почему-то стало совестливо.

— Тогда не задавай мне идиотских вопросов, лады? — попросил я, улыбнувшись для пущей убедительности.

— Обиделся что ли? — не замедлила хитро улыбнуться Алиса. Прикидывалась, зараза такая? Вот ведь… А, хотя, черт их пойми, этих подростков. Может и правда расстроилась. Но в любом случае, стрелки она переметнула мастерски.

— На обиженных воду возят, я все же предпочитаю быть в обидчиках, — ответил я. — Просто не счел целесообразным отвечать на твой комментарий.

— Короче, обиделся, — еще шире улыбнулась рыжая.

— Я, вроде, на русском говорил, — прищурился я.

— Ладно-ладно, нет, так нет, — подмигнула девушка, дурашливо поднимая руки, будто сдаваясь в плен. — А ты чего так рано встал-то? Гнева вожатой испугался?

— Привычка дурная, — честно ответил я, забив на дополнительную порцию полосканий и приступая к махинациям с зубным порошком. Как я понимаю, его нужно развести водой, нанести на зубы и дальше уже как с обычной пастой. Допустим. Или все же щетку смочить, а после уже порок нанести? Блин, засада. Алло, межпространственная канцелярия, требую пояснений! — А ты? Мне казалось, что тебе вообще должно быть все равно на здешние устои.

— Так меня Панамка в дежурные по столовой запихнула, забыл что ли? — сконфуженно ответила Алиса. — Сейчас хочешь-не хочешь, а не отвертишься. Одна радость, что зарядку могу вполне официально пропустить. Да еще и Уля со своей сколопендрой. Просыпаюсь такая, а у меня в лифчике эта дрянь ползает. Я, конечно, не испугалась, тоже мне, — Двачевская манерно тряхнула хвостиками, всеми силами стараясь показать свою непоколебимость в отношении членистоногих. — Просто насекомые явно не входят в список предметов моего обожания. Да и обидно стало — я ради этой овцы всякий раз подрываюсь на ночь глядя, чтобы покормить ее, а она мне такое пробуждение устраивает.

— И именно потому, что ты ни разу не испугалась, сорвала пучок крапивы и с бешеными глазами, все еще ни капли ни пуганная, носилась за Ульяной, аки газель, — многозначительно заключил я. — Да, это определенно соответствует модели поведения человека, который ну ни разу не испугался. Ни на йоту. Даже на полшишечки.

— Самый умный? — тут же расправила плечи рыжая.

— Kinda, — кивнул я, принявшись намыливать зубы под звук вездесущего горна.

На горизонте показался крайне заспанный Дэнчик. Его неожиданное появление вынудило Алису временно оставить мою персону и вернуться к изначальным действам. Мысленно поблагодарив друга, я также продолжил ломать голову над устройством применения порошка. Ладно, если подумать логически, то все же стоит смочить щетку. И после уже нанести небольшое количество этой дряни.

— Доброе утро, — вяло поприветствовал нас с Алисой Дэнчик.

— Зачем начинать такой прекрасный день с лицемерия? — спросил я. — Не бери грех на душу. Лучше скажи, чего такой убитый? Вон, какая благодать на улице, живи и радуйся.

— Меня вместе с тобой разбудить трудно было, хренов жаворонок? — фыркнул Дэнчик. — Ольга сплясала на костях моего распрекрасного сна. А я еще спросонья в нее подушкой запустил…

Тишину прервал задорный и звонкий смех Двачевской. Как мало человеку для счастья надо.

— … получил в результате порцию нравоучений о том, что настоящий пионер так себя не ведет. Обещала мне придумать наказание за такую выходку. Короче, вертел я всю эту пионерию там, куда она вскоре должна уже отправиться, — закончил мрачный Дэнчик.

— Соболезную, — прохрипел я, также стараясь не расхохотаться.

— Спасибо, — огрызнулся тот и подошел к соседнему от Алисы умывальнику. — А у тебя как дела, гордость отряда? Готова к дежурству?

Алиса, пару раз вопросительно моргнув, молча, без предупреждения, зажала часть крантика пальчиком, отчего образовавшаяся под этим напором струя ледяной воды выстрелила прямо в лицо моему товарищу. Взревев аки раненый гиппопотам, Дэнчик подпрыгнул на месте, отмахиваясь от неожиданного противника и кроя рыжую бестию всеми доступными в великом и могучем словами. Довольно оскалившись, Двачевская, подмигнув мне на прощание, стремительно унеслась в сторону их с Ульянкой домика, хохоча как ненормальная.

— … МОРАЛЬНО УНИЧТОЖУ, БЕШЕНАЯ СТЕРВА! — закончил тираду Дэнчик. Затем воинственно повернулся в мою сторону — Ты чего ржешь?!

— Я? Побойся Бога, как я могу смеяться над лучшим другом? — трясся в беззвучном смехе я.

— Да пошли вы оба, Лелек и Болек, — пробурчал тот, смахивая воду с волос. — Замути с ней, раз тебе с ней так весело.

— Ага, конечно, побежал уже впереди своего визга, — скривился я.

Пройдясь пару раз щеткой с размоченным порошком по зубам (который, к слову, оказался совершенно безвкусным), я предельно аккуратно сунул губы под струящуюся ледяную воду. Зажмурившись, набрал немного воды в рот, тут же ощутив небывалый приток свежести и адреналина. Аж зубы свело.

— Тьфу, едрить, — сплюнул я. — Сталина на них нет.

— И не говори, — донесся откуда-то из-за умывальников знакомый голос.

Да вашу Машу. Принесла нелегкая. Этого урода еще только для полного счастья не хватало. Дэнчик аж чуть не погнул банку с порошком, настолько сильно сжал кулак. И ведь, по-хорошему, просто развернуться и свалить бы отсюда, не вступая с ним в диалог. Но я, вопреки своему мозгу, остаюсь. Дам заднюю — признаю, что у него тут власть надо мной. А этого я, уж извините, не позволю. Такое вот бремя образцового пионера, блин. Почти что по Киплингу.

— Сделай одолжение — исчезни к неизвестной науке матери, — лениво и даже самую малую толику ласково попросил я.

— Я бы мог, но тогда вам, друзья мои, станет скучно, — хмыкнул Пионер, без стеснения раскуривая добытую откуда-то сигарету. — А скука в этом лагере может закончиться самыми разными способами. И не все из них могут быть одобрены Женевской конвенцией.

— Ты чего-то конкретного хотел? — напряженно спросил Дэнчик. — Если нет, то, правда, свали в свой цикл подобру-поздорову. Нам не скучно. А очень даже весело.

— С рыжей и вправду очень весело, — согласно кивнул Пионер. — Особенно, после бутылки «Столичной». Если что, то она в шкафчике у Виолы. Как и прочие высокоградусные непотребства. И ведь даже не прячет особо! А вдруг администрация нагрянет с проверкой? А у нашей медсестры уже заготовлен целый праздник печени!

— Психику свою проверь, — ответил я, расправляя форму. — Пойдем, Дэн. Линейка уже скоро.

— Как, кстати, спалось на новом месте? — не отставал никак Пионер. — Сладенько, наверное, да? Свежий воздух, природа.

— Пошел на хер! — хором ответили мы с Дэнчиком.

— Да ладно вам, товарищи пионеры, — негромко прошептал Пионер. — Мы тут единственные живые люди. Нам стоит держаться вместе.

— А все остальные что, нет? — Дэнчик резко развернулся и свинцовым взглядом уставился на Пионера. — Хочешь сказать, что они не живые?

— Да черт их знает, я же ни с кем из них не контактировал вне смены, — пожал тот плечами. — Но иногда их поведение очень далеко от нормального. Словно они, знаете, запрограммированы на определенные действия. Как в игре. Вы чисто ради интереса поспрашивайте местных обитателей на досуге о самых простых банальностях, вроде точного адреса этого лагеря. Вам никто не даст четкого ответа. И так во многом. Конечно, ваше дело, с кем остаться — с PC или NPC, но вы вроде как ребятки-то сообразительные.

— Остаться, желательно, в своем уме, — закончил я этот бессмысленный треп. — А ты для этого определенно не лучшая кандидатура, пионер-всем-ребятам-пример.

— Полноте, Максик, — Пионер явно развлекался во всю. — Подумай сам, какие перспективы для тебя может открыть наше с тобой тесное общение! Как если бы в лабораторию к Исааку Ньютону попал современный квантовый генератор. А что ты извлечешь из общения с местными куклами? Пользу для тела, если только. Неужели ты будешь мыслить так мелко?

— Знаешь, я сомневаюсь, что Ньютон бы вообще что-то понял в квантовом генераторе, — вставил Дэнчик.

— Напрасно ты так думаешь! Ньютон был очень проницательным человеком. Кстати говоря о тебе, — Пионер недобро покосился на моего друга, отщелкнув бычок от сигареты в кусты. — Неужели тебе охота заполнить твое попадание сюда исключительно ухаживаниями за нашей активисткой? Ты же будешь для нее на правах «принеси-подай», не больше…

— Испарись нахрен, или я за себя не отвечаю! — взорвался тот.

Пионер картинно опустил едва пробивающиеся из-под челки глаза. Вновь прописать этому товарищу в бубен уж очень хотелось. Но возвращаться в начало витка хотелось уже куда меньше. Поэтому я, схватив Дэнчика за шиворот, и максимально игнорируя Пионера, направился в сторону нашего домика.

— Мы еще потолкуем, братцы-кролики! — донеслось нам в спины его злорадное обещание.

Обязательно, можешь даже не сомневаться. Поговорим, еще как. Но не на твоих условиях. Ибо толку от тебя пока, как от вогона. Лучшее, что о тебе можно сказать — это, что ты знаешь, чего хочешь. А хочешь ты, судя по всему, одного — делать гадости ближним и под малейшим предлогом ржать, как аутист.

Закинув мыльно-рыльные, мы двинулись в сторону площади. Там первым делом встретили Славю. Вместо привычной глазам пионерской формы на ней был сейчас обтягивающий черный спортивный костюм, который ох как выгодно подчеркивал все достоинства ее подтянутого тела. И почему я вообще так заостряю внимание на подобных мелочах? Подумаешь, девочка в спортивной форме. Неужто гормоны семнадцатилетки бунтуют? Я, вроде как, не был таким озабоченным в том возрасте. Или был? Украдкой глянул на Дэнчика — тот уж очень сильно старался сохранить беспристрастное выражение лица. Однако в совокупности с тем, что нам пришлось наблюдать вчера в другой реальности на озере, я понимал, как трудно ему это дается.

— Физкульт-привет! — бодро махнула она нам рукой.

— Физкульт, ага, — промямлил Дэнчик. Я лишь степенно кивнул. Тут уже не моя территория, так что буду стараться отмалчиваться.

— А вы в парадной форме собрались зарядку проводить? — удивленно окинула нас взглядом активистка.

Блин, а ведь и правда. Не самое практичное решение. Я был с этим полностью согласен, на самом деле. Только прикол был в том, что нам не особо есть во что переодеваться.

— Ну да, а что такого? — ответил я, будто это все само собой разумеющееся.

— Ладно, дело ваше, — пожала плечами Славя. — Пойдемте быстрее, осталось немного времени!

Неожиданно для Дэнчика, Славя схватила того за руку и напористо, как муравей дохлую гусеницу, потащила за собой. Тот вполголоса стал нести какую-то чепуху, а я, поняв, что у меня будет над чем позлорадствовать, поплелся следом.

На площади уже столпилось огромное число пионеров. Наш отряд, как самый старший, стоял в начале площади. И ни один пионер, что у нас, что в других отрядах, не наблюдался в форме. Мы с Дэнчиком выглядели, без малого, как два идиота. Заметившая нас Ольга тут же оторвалась от обсуждения, безусловно, важных дел с другими вожатыми в обществе какого-то Советского Терминатора в красной олимпийке, который по комплекции был как два или даже три меня, и поспешила к нам с крайне осуждающим взглядом.

— Ребята! — донесся до нас крайне ее нравоучительный голос. — Ну что же вы так наш отряд подводите? Где ваша спортивная форма? Я все, конечно, понимаю, но…

Вожатая внезапно запнулась, будто ляпнула чего-то определенно лишнего. Интересно, чего это она вдруг? Не хочет терять лицо перед коллегами за свою излишнюю эмоциональность?

— Ольга Дмитриевна, так у нас ее нету, чего Вы сразу кидаетесь-то? — невинно улыбнулся я, подливая масла в огонь.

— Как нету? — вскинулась было вожатая. Затем, вновь опомнившись, плюсом глубоко вдохнув и выдохнув, она за секунду смягчилась. — И о чем только ваши родители думали, когда вас собирали, ума не приложу! Ладно, с формой разберемся. Наверняка на складе есть пара комплектов. Вставайте в строй.

Кое-как приткнувшись к товарищам, мы принялись ждать начала зарядки. Ольга Дмитриевна быстро пересчитала количество голов. Удостоверившись, что все, кроме дежурных по столовой, на месте, довольно улыбнулась. Прочие вожатые, сосчитав своих подопечных, не замедлили ей отчитаться. Поправив панамку, Ольга бойко проскандировала:

— Доброе утро, пионеры!

Отряды отозвались не то, чтобы вялым, но явно не самым воодушевленным взаимным приветствием. Явно в это утро понедельника мало кто успел выспаться. Младшие так поголовно вообще откровенно зевали.

— Пионеры, в две шеренги становись! Начинаем утреннюю зарядку! Борис Александрович…

Терминатор не замедлил выйти на середину площади. Ну да, конечно же это физрук. Как же я сразу не догадался.

— Руки на пояс, ноги на ширину плеч! — скомандовал Борис Александрович ожидаемо зычным голосом. Hasta la vista, baby. — Начинаем с наклонов головы и вращения шеей. И раз! И два!

В общем и целом, все было нормально, пока не начались вращения тазом и наклоны туловища. Ибо открывшаяся картина весело тверкающих барышень оказалась весьма приятной мужскому либидо. Я ощутил характерный жар в области лица. И не менее характерные волнения чуть ниже пояса. В попытках отогнать от себя вновь разбушевавшийся гормональный прилив, незаметно достал наушники. Идите вы все в баню с такими зарядками. Пофиг, что там физрук говорит. Слушать конкретно его все равно смысла нет. Просто повторять за всеми и всех делов. Особого ума не надо.

«Scotty doesn’t know that Fiona and me do it in my van every Sunday. She tells him she’s in church, but she doesn’t go, still she’s on her knees and Scotty doesn’t know…»

Да вашу Машу! Почему рандом послал мне именно такой трек сейчас? Он, конечно, заводной, самое то для зарядки, но блин… Издевательство какое-то!

Завершив зарядку бегом на месте, физрук удовлетворенно крякнул и, попрощавшись с нами, нерадивыми, покинул площадь. Вожатые тут же встали каждый напротив своего отряда. Не оставила нас без внимания и Ольга. Сделав вид, что почесался, я снял один наушник. Мало ли, сейчас что-то важное будет вещать.

— Поздравляю с началом новой недели! — начала она. — Как вы помните, нам предстоит сделать много полезных вещей…

Ладно, я понял. Ничего, достойного моего внимания. Переключившись на игравших в левом ухе Powerwolf, воспевающих на свой манер легенду о Жеводанском Звере (коим в этой Вселенной, видимо, была Ольга Дмитриевна, бадум-тсс), я лениво водил глазами туда-сюда, заостряя внимание то на Генде, то на яблонях, то на ком-нибудь из пионерок нашего отряда.

Почему-то вспомнился вопрос Пионера. Что я действительно хотел бы получить от пребывания здесь? А что мне нужно-то? По сути-то ничего. Да и не сможет мне «Совенок» дать ничего такого. Просто хочу выбраться домой. Единственное, что действительно представляет для меня интерес. Правда, как это сделать я не имел ни малейшего понятия. Было бы куда проще, если бы нас с Дэнчиком просто закинуло в прошлое. После смены отучились бы последний год в школе, после чего я чисто в теории заново с легкостью поступаю в Скрябинку, отучиваюсь там, вновь получаю ученую степень, это было бы даже занятным. Как раз на дворе будет конец девяностых-начало нулевых, потом мне стукнет тридцать, самое золотое для мужчины время, тем более в нулевые, опять же таки. Все дороги открыты. Но штука в том, что временная петля мне этого не позволит.

Посему… Забить на все и самому искать ответы? Кто ищет ведь всегда находит. А если не получится? Идти на поклон к этому? Нет уж, дудки. Я, скорее, удавлюсь.

Что же ты хочешь от меня, пионерский лагерь «Совенок»?

— Первый отряд, не расходимся! — скомандовала Ольга неожиданно серьезным тоном. — Сегодня утром Славяна мне доложила, что вчера, на вечернем обходе, вновь обнаружила вскрытую столовую. Третий раз за неделю! Я надеюсь, что это не проделки никого из нашего отряда?

Блин, Славя… Тоже мне, совесть и гордость. Вот надо было?

Ольга же строгим взглядом осматривала каждого из нас, прежде чем остановиться на заметно побледневшей Ульянке. Даже веснушки умудрились куда-то пропасть. Черт, ведь спалится сейчас малявка. И подругу свою под монастырь подведет. И, что еще хуже, нас с Дэном. Беда-бедовая.

— Советова, ничего сказать не хочешь? Помнится, вас с Двачевской уже ловили за подобными делами, порочащими имя настоящего пионера!

— Н…нет, Ольга Дмитриевна, — пискнула та. — Мы тут не при чем!

— Ну, насчет тебя я еще могу поверить, ибо сама видела тебя вчера в домике, — согласно кивнула вожатая. — А соседка твоя где была в это время?

— Да мне откуда знать, я за ней не слежу, — насупилась Ульянка. — И вообще, можно подумать, что мы одни отсутствовали вчера вечером на месте!

— Не одни, согласна, — Ольга подбоченилась, продолжая давить девчушку авторитетом. — Но доверия нет только к вам. Сомневаюсь, что Лена, например, могла вскрыть столовую. Или Мику, которая не вылезает из музыкального клуба. Или Максим с Денисом, которые только приехали. Денис так тем более вчера вместе со Славей зафиксировал факт вскрытия. Так что вопрос к вам двоим.

— Ольга Дмитриевна… — попытался было вставить свое слово я. Ситуацию необходимо срочно разруливать. А то ведь правда еще на нас грешным делом стрелки внезапно переметнутся. Да и Ульянку жалко стало — стоит, чуть ли не плачет. И чего уж греха таить — Алиса ведь по факту не была единственной участницей преступления. Мы же сами вчера вскрыть столовку планировали. Как-то даже… нечестно что ли, что всех собак на рыжих повесили. Вообще, конечно, куда рассудительнее было бы проигнорировать, но что-то во мне заставило начать решительные действия против Панамки.

— Не сейчас, Жеглов! — резко оборвала меня та. — Ну так что, Советова? Честно признаешься или как? Я-то найду доказательства, что именно Двачевская вчера вскрыла столовую. Но тогда уже влетит вам обоим. Ей за кражу, а тебе за сокрытие.

— Ольга Дмитриевна, Вам не кажется, что это немного нечестно? — все же продолжил я.

— В каком таком плане? — перевела на меня вожатая цепкий взгляд своих зеленых глаз.

— В том плане, что Вы торопитесь с выводами, — спокойно сказал я. — Просто мы с Ульяной и Алисой соседи. Ну, так вот — Денис вчера решил прогуляться, я же думал подремать, но уснуть так и не смог. Решил заглянуть к девчатам. И Алиса согласилась мне провести небольшую экскурсию по лагерю.

— Вот как? — Ольга удивленно склонила голову набок. — Допустим. А есть, кто может это подтвердить? Кроме Советовой, разумеется, — прервала она мою мысль.

Я уже начал перебирать в голове любой из возможных вариантов, как вдруг…

— Ольга Дмитриевна, — Лена неожиданно сделала шаг вперед, уперев взгляд в серый асфальт. — Я могу. Видела вчера их двоих, идущих со стороны сцены. Книжку читала на площади в этот момент.

Вожатая попала в тупиковое положение. А я мысленно возблагодарил Лену за то, что вовремя сориентировалась. Не соврала вчера Двачевская, фиолетоволосая действительно подсобила. Наверняка же видела и нас с Дэнчиком, о чем тактично умолчала.

— Ладно, — наконец изрекла Ольга. — Раз уж есть свидетели… Я спущу эту ситуацию. Пока что. Но факт остается фактом — столовая была вскрыта. И вам, как старшему отряду, придется с этим разбираться. А уж как — я придумаю. А сейчас всем разойтись. Двадцать минут времени на то, чтобы переодеться, уборку в домиках и личную гигиену. После всех жду на завтраке. Максим, Денис, а вас двоих я попрошу задержаться.

Да етижи-пассатижи, что опять не так? Панамка хочет устроить нам двоим допрос с пристрастием?

Вдвоем мы подошли к вожатой, которая тут же сунула нам двоим по листочку.

— Обходные листы, — напомнила она. Точно, я уж и забыл. — Тут пять позиций. Как я вчера говорила, времени у вас до обеда. Музыкальный и общие кружки, спортивные секции, библиотека и медпункт. Обязательно запишитесь куда-нибудь. И вам полезно, и мне плюсик в отчетность. Все понятно?

— Так тошно, — пробормотал Дэнчик.

— Что-что, прости?

— Все понятно, Ольга Дмитриевна, — выручил я его. — После завтрака приступим.

— Вот и отлично! — хвалебно улыбнулась Ольга и мгновенно свинтила по своим делам.

Только она отошла на достаточное расстояние, как к нам тут же подошла Лена. Взгляд ее был предельно серьезен. Ясно, готовимся получать по ушам. Раз уж даже Лену разозлили. И получать, причем, весьма заслуженно. Она ведь сама чуть было не подставилась.

— Максим, спасибо тебе, конечно, что заступился за Алису, но ты не должен был этого делать, — нравоучительным тоном сообщила Лена. — Я ей уже не один раз говорила, что эти ее цыганочки с выпадом ей когда-нибудь дорого обойдутся. Она никого не слушает. И если уж даже я не могу на нее повлиять, то вряд ли вообще кто-нибудь сможет.

— Ну, все ведь обошлось, — беззаботно ответил я.

— Я могла промолчать, и ничего бы не обошлось, — нахмурилась Лена. — И я собиралась, если бы ты не влез. Максим, Алиса должна понять, что у любых действий могут быть последствия.

— Лен, мы так-то тоже вчера в столовую наведывались, — вторил мне Дэнчик. — Макс все правильно сделал.

— Я с этим не спорю, — повторила мысль Лена. — Но если он хочет действительно помочь Алисе, то пусть влияет на нее извне, а не выгораживает ее перед вожатой.

— Я нам с Дэном помогал, а не Двачевской, — устало сообщил я. — Смысл мне было иначе за нее впрягаться? Она мне кто — друг, брат или, может, сват?

Лена как-то странно посмотрела на меня. На секунду в ее глазах будто промелькнула толика разочарования.

— Ладно, я поняла, — неожиданно широко улыбнулась она. — Простите за эти нравоучения. Удачи вам!

Фиолетоволосая развернулась и оставила нас с Дэном наедине. Слава тебе, Господи.

— Женщины, — пробурчал я. — Вчера Алиса нас с ней сводила, теперь эта невесть чего там себе уже о нас с Алисой, кажись, надумала.

— Да ладно тебе, — хмыкнул Дэнчик. — Нашел из-за чего париться. Пару дней пройдет, все поймут, что ты эмоционально непрошибаемый истукан и отстанут.

— Кто еще истукан, — раздраженно бросил я. — Не мог вчера активистку нашу попросить не бежать к Ольге?

— Ну, извините, не подумал, — развел руками Дэнчик. — Да мне и в голову даже не могло прийти, что она так сделает.

— Ага, до скрежета зубов правильная пионерка и правая рука старшей вожатой смены не будет докладывать о ЧП в лагере непосредственному начальству. Верим.

— Чего ты от меня услышать хочешь? Я с ней поговорю, как будет возможность. Мы, знаешь ли, еще недостаточно близки для таких откровенных разговоров.

— Зато все остальные так не считают, как я уже имел честь убедиться. Так и норовят под кожу залезть, — я поправил очки и зашагал в сторону домика. Уборка ведь. А я, блин, пионер образцовый.

На подступах я столкнулся с Ульянкой, которая, видимо, успешно оправилась после морального насилия Панамки и бегала с сачком за бабочкой. Вроде как подалирий, если не ошибаюсь.

— Iphiclides podalirius? — спросил я как-то на автомате.

— Че? — не отрываясь от занятия, переспросила Ульянка.

— Забудь, — махнул рукой я. Ну да, нашел перед кем латинскими названиями бросаться.

— Ой, подожди, — девчушка внезапно тормознула и крайне хитро впилась в меня глазками. — Типа, я понимаю, что мы вас вчера водой окатили и все такое. Хотя вы тоже молодцы, напугали ребенка! Но это было круто, я оценила. Когда в себя только пришла, конечно же. Короче, хорошо, что вы не злитесь и, это, Макс, спасибо, что выручил. Ну, и тебе тоже спасибо, — подмигнула она Дэнчику. — Вы это, кажись, так-то клевые, наши люди. Я Лиске еще не рассказывала, но уверена, что она тоже будет…

— И думать забудь! — мгновенно отреагировал я. Нечего мне еще, чтоб Алиса думала, будто я ей как-то помог. — Пусть это останется нашей маленькой тайной, лады?

— Как скажешь, гржниначаник, — отсалютовала приветствие Ульянка.

— К пустой голове руку не прикладывают, — поддел ее Дэнчик.

— Ой, да ну тебя, зануда какой, — надула она губки. — Неудивительно, что у тебя с этой селючкой наладилось общение. Кстати, ты, если я вчера не ослышалась, футболист?

— Бывший, — отрезал Дэнчик.

— Не бывает бывших футболистов, в крайнем случае, они тренировать начинают, — не согласилась Ульянка. — За кого болеешь хоть?

— За «Спартак» конечно же, — возмутился мой товарищ. — За кого еще болеть? Не за коней же, в конце-то концов.

— Ну, точно наши люди, — одобрительно кивнула Ульянка. — У меня вся семья за «Спартак» болеет. Папа даже прошлым летом возил меня в Москву на матч с «Нефтчи». Два-ноль тогда выиграли. Ох, сколько у меня эмоций было! Короче, Дэн, к двенадцати часам подходи на футбольное поле. Стенка на стенку играть будем. Жду тебя в своей команде.

— Он придет, — пообещал я, не дав Дэнчику проронить ни слова. — Можешь не сомневаться.

— Супер! — просияла Ульянка. — Ладно, товарищи, увидимся! Мне еще банку насекомых надо собрать успеть. А то предыдущая вся передохла.

Сообщив сию радостную новость, ребенок, размахивая сачком, убежал куда-то в кусты. Я был доволен. Денчик — не очень.

— Ты обещал, — напомнил я ему, как только он открыл рот.

— Я тебя ненавижу, — фыркнул он.

— Что поделать, не ты один, — пожал плечами я.

========== ДЕНЬ 2. ОБХОДНОЙ ЛИСТ ==========

Больше номинально закончив с уборкой внутренностей домика, мы двинулись на завтрак. Горн уже продудел, стало быть стоило поторопиться за полагающимися ложкой с хлебом. А то Панамка, собака неспокойная, опять прицепится, а на сегодня перипетий с ней, пожалуй, достаточно.

Возле крыльца столовой аккуратно припарковался автомобиль. Старенький такой, уже почти что бесцветный Жигуленок. Откуда он тут взялся, когда успел приехать — тайна сия велика была. Скорее всего, машина какой-нибудь шишки из органов местного самоуправления. Приехал с проверкой.

Ольга, обмахиваясь своей панамкой, властно оглядывала каждого голодающего. Завидев нас, она лукаво улыбнулась. Ох, не к добру был ее такой взгляд.

— Опять опаздываете, хлопцы, — не замедлила сообщить она. — Все остальные из отряда уже внутри.

— Правда? — отозвался я, изобразив искреннее удивление. — Кошмар! Как они только посмели начать прием пищи без нас!

— Ах! — Дэнчик картинно схватился за сердце. Оставалось только в обморок свалиться.

— Артисты, — скривилась вожатая. — Мартынов, я уже, кстати, придумала для тебя наказание за твою утреннюю выходку. После ужина поступаешь в распоряжение к Славе, вы с ней будете первыми в истории «Совенка» вечерними охранниками столовой. Ты рад?

Слова, произнесенные с явным сарказмом, еще никогда так не соответствовали действительности. Не получилось у Панамки позлорадствовать. У Дэнчика аж глаза засверкали от счастья.

— Всегда готов, Ольга Дмитриевна, — отрапортовал тот.

— Ну и славненько. Ручки к осмотру и присоединяйтесь к остальным.

Она так тщательно высматривала наличие грязи на кожном покрове наших конечностей, что я уже всерьез намеревался предложить ей воспользоваться лупой. Но Ольга, словно прочитав мои мысли, все же соизволила пропустить нас внутрь. Повезло. А то на секунду показалось, что опять заставит совершать марш-бросок до умывальников.

И был бы бунт, бессмысленный и беспощадный…

Двачевская с Женей в забавных фартуках и толстых перчатках, которые на миниатюрных девичьих ручках смотрелись довольно внушительно, прохаживались с тележками по залу и убирали со столов подносы с остатками после младших отрядов. И если библиотекарша сохраняла беспристрастное выражение лица, то рыжая всем видом давала понять, что занимается общественно-полезными работами она исключительно ввиду безысходности. А всякий поднос, который был относительно свободен от объедков, так и норовила покрутить, подбросить в воздух или еще какое нехитрое баловство.

«Уронит», — пронеслось в голове у меня.

Манная каша, бутерброд с маслом и сыром, кофе — такой нехитрый завтрак полагался пионерам. И если аперитив выглядел еще сносно, то вот каша… Ладно, могло быть хуже. Дэнчик тем временем указал на свободное место рядом со Славей и полуяпонкой, предупреждая мой вопрос о том, где можно было бы расположиться. Собственно, выбор все равно был не велик.

Стоило подойти поближе, как до нас донеслось весьма красивое и мелодичное щебетание цианового экзота. Что примечательно, совсем без ожидаемого мною акцента. Хотя, может он и был. Просто разобрать что-то похожее на человеческую речь в потоке ее слов было совершенно невозможно. Я единственное, что понял — говорила она про мороженое и какой-то прилавок, на котором вроде как она это мороженое забыла.

— Дамы, мы подсядем? — учтиво поинтересовался мой друг, перекрикивая эту говорливую мадам Баттерфляй.

— Конечно, ребят, — доброжелательно ответила Славя. Нотки облегчения прослеживались в ее словах. Видимо, у нее у самой уже уши в трубочку сворачивались.

— Ой, вы же новенькие, да? — тут же воодушевилась циановая. — Максим и Денис, верно? Рада знакомству! Меня зовут Мику, честно-честно! Я просто из Японии. Мама японка, а папа инженер, работал там на электростанции. Строил там АЭС. Или ТЭЦ. Или вообще не строил, а разрабатывал… Не суть, в общем. Там с мамой и познакомился. Такая история любви была, вы не представляете…

Я так молча и застыл с ложкой около рта. Все оказалось намного запущеннее, чем я предполагал. Заметил, как Дэнчик смиренно опустил голову и запустил пятерню в свои кудряхи. Человеку явно было сейчас тяжело сориентироваться в происходящем.

— Мику, дай людям поесть, пожалуйста, — взмолилась Славя.

— А я разве мешаю? — мило округлила глаза Мику. — Просто если мешаю, то скажите, я сама понимаю, что меня порой заносит. И не знаю, чего с этим делать. Вроде пытаюсь-пытаюсь, но ничего так и не выходит. Хотя, я слышала, что здоровое общение располагает к себе людей. Вот и стараюсь каждый раз придумывать новые темы для разговора. Нельзя же просто сидеть в компании друзей и постоянно молчать? Это неправильно, на мой взгляд. В кругу близких всегда должно быть оживленное общение. Кста-а-ати…

Боже, что ей там еще в голову пришло?

— … я ведь могу звать вас Максимушка и Дениска? Просто мне так удобнее будет. Я не очень люблю называть людей полными именами. Вот Славю, например, Славечкой зову. А Алису — Алисонькой. А Лену…

— Леночкой? — подсказал Дэнчик немного срывающимся тоном.

— Да! — торжественно кивнула Мику.

— Мику, солнышко, давай мы покушаем кашеньку с кофеечечком, а потом поговорим разговорчики по душенькам, пожалуйста, — попросил я, сострив максимально несчастную моську.

— Да-да, конечно, — подхватила Мику. — Кста-а-ати…

Да твою ж мать.

— … вы ведь потом будете с «бегунком» ходить? А не желаете в мой клуб вступить? Я вам хоть сейчас все подпишу! Ну, клуб, разумеется, не прямо, чтобы мой, не я ведь его основала, просто я сейчас исполняю обязанности заведующей. Музыкальный клуб, если что. Я там сейчас единственная член… Тьфу!

Оговорка выбила Мику из колеи. Она покраснела и окинула нас взглядом Кота из Шрека, а мы получили время на передышку.

— Там видно будет, — сообщил я, твердо себе пообещав, что вступлю куда угодно, но только не в компанию к этой болтушке.

— Хорошо, — заулыбалась та. — Вы только не подумайте из-за той моей ошибки, что я плохо знаю русский язык, меня папа очень хорошо обучил…

HELP!

— Хацуне! — донесся громогласный возглас Ольги. — Помнишь правило о том, каким должен быть пионер во время приема пищи?

Расстроенная Мику уткнулась в тарелку с кашей. Наконец-то. Видимо, Бог все же существует.

— Максим, а это правда? — вдруг о чем-то поинтересовалась Славя.

— Что именно? — переспросил я. — Сразу, если что, озвучу тебе одну житейскую мудрость, что если ты не хочешь портить с человеком отношения — не мешай ему врать.

— Что Алиса вчера тебе территорию показывала, — активистка пропустила мой совет мимо ушей и впилась в меня странным, испытующим взглядом. — И что она непричастна к вскрытию столовой.

Прекрасно, понеслись черти по ухабам. Будто больше за завтраком поговорить не о чем. Какая прекрасная погода, мисс Ясенева! О, да, мистер Жеглов! А вы читали новый томик Хайяма? Как по мне, как всегда точная и злободневная действительность от одного из лучших мудрецов Востока!

— Даже если и не показывала, то тебе не приходило на ум, что я не собираюсь рассказывать правду только потому, что ты спросила? — озадаченно посмотрел я на Славю. — Но если уж так интересно, то да, это правда. Мы с ней вчера были вместе и около столовой даже не появлялись.

Славя выжидающе смотрела на меня, будто ждала, что у меня внезапно проснется совесть, и я выложу все, как на духу. Но я лишь кинул ей мимолетную ухмылку и демонстративно вернулся к поглощению каши. Не дождетесь.

— Славь, ну правда, — вклинился в наш диалог Дэнчик. — Мне-то уж Макс точно врать бы не стал. Так что нашего медвежатника стоит искать в другом отряде. Из наших к этому никто отношения иметь не мог.

— Ладно, хорошо, — сдалась наконец активистка. — Поверю на слово. И, Максим, ты бы все же с Алисой поаккуратнее. Втянет тебя в неприятную историю, потом будешь расхлебывать до конца смены. Думаю, что ты уже мог в этом убедиться. Вам, кстати, нужна будет помощь с обходным листом?

— В плане? — уточнил Дэнчик.

— Ну, вы еще вряд ли хорошо ориентируетесь в лагере, — пояснила активистка. — Я могла бы вас быстро протащить по всем точкам, чтобы вы успели все вовремя Ольге Дмитриевне сдать.

Дэнчик энергично закивал. Понятное дело, ему только в радость со Славей побольше времени провести. Что до меня… Мне как-то по боку — будет она с нами ошиваться, не будет, вообще все равно. Хотя, если уж совсем на духу, то все же лучше бы без нее, конечно. Но кто я такой, чтобы мешать простому человеческому счастью?

— Если тебя не затруднит, — согласился я, поймав благодарный взгляд друга.

— Отлично, — заулыбалась та. — Ольга Дмитриевна попросила меня помочь ей кое с чем в администрации, я быстро сделаю дела и присоединюсь к вам. Можете пока в медпункт за подписью к Виолетте Церновне сходить, он как раз ближе всего к столовой. Выходите сейчас, идете вдоль площади, он будет в самом конце по правую сторону.

— Медпункт, понятно, — почесал подбородок Дэнчик. — А как мы потом состыкуемся? Не кричать же «Ау!» по всему лагерю?

Хихикнувшая по первости Славя призадумалась. Что-то быстро прикинула у себя в голове.

— Давайте в библиотеке? — предложила она. — И от медпункта недалеко, да и вам самим все равно туда тоже надо будет за подписью к Жене. Заодно наш водевиль обсудим. Максим, ты же надумал выступать?

— Надумал — это очень громко сказано, мне банально выбора не оставили, — проворчал я.

— Ну, не дуйся, бука, — безмятежно улыбнулась Славя. — Будет весело, вот увидишь.

— Ой, ребят, вы выступаете в постановке девочек? — напомнила о себе Мику. Механизм запущен. — Это так здорово, так здорово! Я тоже буду выступать. Правда, не в постановке, я планирую музыкальный номер. Думаю Алисоньку тоже сагитировать, она ведь гитарист от Бога. А я бы на фортепиано играла. Или на барабанах. Или мы бы в две гитары чего-нибудь сыграли. Вам, кстати, что больше нравится — бас или акустика?

— В данный момент, Чио-Чио-Сан, я бы предпочел тишину, — очень толсто намекнул я.

— Ой, ты тоже этот фильм смотрел? — захлопала глазками Мику. — Мне папа показывал. Очень понравился! Кста-а-ати, а ты видел оперу? Я без ума от опер!

Предварительно сняв очки, я с силой приложился головой об стол и беззвучно зарыдал.

— Мику, ты сломала Макса, — уважительно констатировал Дэнчик. — Можешь собой гордиться.

— А что я сделала? — удивилась та. — Максимушка, ты в порядке? Кста-а-ати…

Да бл… Все, с меня хватит. Одним глотком допив уже остывший кофе, я поспешил поскорее ретироваться, оставив хохочущего Дэнчика, недоуменную Мику и снисходительно улыбающуюся Славю. В этот же момент посреди столовой что-то оглушительно грохнулось.

— Двачевская! — тут же раздался отчаянный крик вожатой.

Уронила-таки.

На крыльце я прикрыл глаза рукой от солнца. Думал сейчас только о том, как бы не потерять голову на такой жаре. А ведь времени еще даже десяти утра нет! Обвел взглядом все так же одиноко стоящий Жигуленок. Живо представил, как я сажусь за руль и уезжаю отсюда к чертовой бабушке, с настежь открытыми окнами, обдуваемый теплым летним ветерком. Вспомнил, как я так периодически гонял по вечерней Москве на своем верном Ниссане. Хотя, гонял это, конечно, сильно сказано. Пусть при возможности я и выжимал из своего старичка максимум, но ПДД все же старался не нарушать. Уж не мажор, извините. Зарплаты ветеринарного врача в клиниках не такие уж и большие, вопреки расхожему мнению. Я куда больше мог за месяц поднять, занимаясь частным лечением. Уж личных клиентов за все время работы у меня скопилось не мало.

— Ты уж не сердись на Мику, — раздался из-за спины голос Слави. — Она хорошая. И очень добрая. Просто характер у нее такой ветряный немного. Ты привыкнешь.

— А это точно необходимо? — вяло поинтересовался я. — Привыкать, в смысле. Не сторонник вредных привычек. Пионер, всем ребятам пример, как-никак.

«Каков лжец, вы посмотрите!» — так и читалось на лице у Дэнчика.

— А что поделать, друзей не выбирают, — пожала плечами мудрая Славя. — Ладно, ребят, вы идите в медпункт, встретимся в библиотеке!

Одарив нас своей фирменной лучезарной улыбкой, активистка упорхнула по направлению к площади. Оставшись одни, я кивнул Дэну следовать за мной. Мы крадучись зашли за столовую, где я, воровато озираясь по сторонам, достал электронку, быстро сделал пару тяг и передал другу.

— Слушай, Макс, может, ну его нафиг? — предложил Дэнчик, пустив пар под пионерскую рубашку. — Меня терзают смутные сомнения, что Ольга даже смотреть на эти «бегунки» не будет. Сами начеркаем и все. Охота вот тебе была по такой жаре таскаться. Могли бы, не знаю, поплавать сходить.

— А как же общество Славяны? — я очень постарался подобрать голосу предельно деловой тон. — Да и потом, а если Ольга увидит? У нее всяко найдутся другие гениальные идеи по нашему времяпрепровождению. Как насчет, например, подмести площадь? Или перекрасить Генду?

— Братан, язвить было совсем необязательно, — мои попытки пошутить явно показались ему утомительными. — Сами — так сами. Чего, сложно что ли?

Сделав еще по тяге, мы вылезли из своего укрытия и зашагали в сторону первого чек-поинта нашего сайд-квеста от вожатой.

Медпунктом оказалось то самое деревянное здание, около которого мы с Двачевской вчера сделали небольшой привал. Странно, что я еще тогда не заметил небольшой красный крест на крыше. Почему-то охватило тревожное волнение. Все же медицина для меня — не пустой звук. Пусть и не ветеринарная, но хоть что-то знакомое и такое привычное сердцу.

Внутри нас сразу обдало приятной прохладой. Впрочем, ненадолго. Вид стоящей к нам спиной знойной брюнетки, облаченной в приталенный медицинский халатик, вновь заставил юношеский организм пуститься во все тяжкие. Когда она обернулась на скрип двери в нашу сторону, то взору горящему предстало строгое личико, которое обрамляли элегантные очки, придававшие медсестре, возрастом действительно оказавшейся едва старше Ольги, лишнего шарма. Не укрылась от внимания и ее гетерохромия. Один глаз был карим, другой — голубым. Будто природа решила, что эта женщина и так недостаточно уникальна. Вот, значит, какая ты, Виолетта Церновна.

— Так-так, а кто это ко мне пожаловал? — чарующе приятным голосом поприветствовала нас медсестра. На прикрытой занавеской кушетке, над которой та корпела, я краем глаза увидел чьи-то ноги, но кому они могли принадлежать разобрать так и не смог — медсестра заблаговременно расправила занавеску еще шире, полностью скрыв пациента.

— Здрасьте, — на одном дыхании выпалил Дэнчик. Не я один, видать, попал под чары этого горячего работника отечественной медицины.

— Вы, наверное, новенькие, верно… пионеры? — подметила Виолетта, как бы невзначай расстегнув при этом вторую верхнюю пуговичку на рубашке, скрывающуюся под халатом, слегка обнажив тем самым загорелую грудь. Мне стало малясь дурно. — Ну, проходите, не стесняйтесь.

Ага, конечно, не стесняться тут, когда такие вещи творятся. Это вообще законно так поступать с неокрепшими организмами? В смысле, эта хищница в халате наверняка же прекрасно понимает, какие последствия для семнадцатилетних пионеров может вызвать ее такой финт ушами с пуговицей. Не могла же она это правда сотворить на автомате?

— Зовут меня Виолетта Церновна Колладйер, но для вас можно просто… Виола, — томным голосом прошелестела медсестра. Я даже не обратил внимание на очередную абсурдную фамилию. Сейчас мною полностью овладело нечто совершенно другое.

— Мама… — прошептал Дэнчик.

— Тебе нехорошо? — изобразив крайнее беспокойство, Виола не преминула продвинуться к нему почти что вплотную, при этом ненароком задев меня рукой в области бедра. Я почувствовал, как по моему телу, будто миниатюрные иголки, прошли тысячи мурашек. — Так ты присаживайся на кушеточку. И ты тоже… пионер.

— Зачле… Тьфу, елки… Зачем? — спросил я со второй попытки.

— Ну как же, — Виола круто повернулась в мою сторону. Я почувствовал запах ее кожи. Он напоминал мне запах ежевики вперемешку с хорошим коньяком. Словно какой-то мощный афродизиак. — Вы ведь ко мне пришли с обходным листом, верно? Поэтому, прежде чем поставить подпись, я просто обязана убедиться, что вы… в полной боевой готовности.

Последнюю фразу она явно сказала с уклоном в двусмысленность. Плотоядная улыбка выдавала ее с головой. Я хотел как-то возразить, честно, но породистая рука Виолы уже мягко толкнула меня на кушетку. Пришлось повиноваться. Я попытался найти спасение в Дэнчике, но тот уже безропотно сидел рядом, беспомощно хлопая глазами. Беда-бедовая.

— Итак, — проворковала Виола. — Как вас осматривать? По отдельности? Или… двоих одновременно?

Господи ты боже мой…

Надо было срочно искать спасение. А то чуяло мое сердце, что скоро мой организм такими темпами меня очень так здорово подставит. Я отчаянно забегал глазами по медпункту, стараясь уцепиться хоть за что-то.

— Вилола… Эммм… Виола, а это у вас метродани… Да иттить… Метронидазол? — заплетающимся языком выпалил я название первого попавшегося на глаза лекарственного препарата.

— Он самый, пионер, — на мгновение показалось, что медсестра даже забыла о своих своеобразных намеках. — Разбираешься?

— Еще бы, я ведь сам… врач, — выдохнул я, стараясь обходить взглядом длинные ножки в черных чулках. — Ветеринарный, правда. Но, так, и за обычную медицину шарю.

— Очень… занимательно, — будто всех предыдущих пыток было мало, Виола нагнулась в мою сторону, смотря прямо в глаза. Я мог поклясться, что опусти я уже свои глаза чуть ниже, то смог бы увидеть все, что так тщательно скрывала верхняя одежда. — И какие же у метронидазола способы… введения?

Черт побери, даже Пионер в сравнении с ней выглядит той еще монашкой.

— Внутривенно, перорально, интровагиии… Нет, я не буду это произносить, — икнул я, предполагая, какая реакция может последовать у Виолы после того, как я бы сказал слово «интровагинально».

— Не стесняйся своего профессионального языка, — прошептала мне почти на ухо Виола. Меня, без преувеличения, передернуло. Я закинул ногу на ногу, в надежде хоть как-то скрыть излишки сдавшегося под таким напором организма.

— Да я не стесняюсь, — пробормотал я.

— Я вижу, — подмигнула медсестра. — Уже вступил куда, пионер?

— Нет, — пискнул я. — Я и не собирался, если уж совсем честно…

— И правильно, — Виола выпрямилась, выпятив при этом все дарованное матушкой-природой. — Нечего таким сообразительным пионерам заниматься всякими глупостями. Они должны заниматься… полезными делами. Не хочешь стать моим… ассистентом? Особо тебя нагружать не буду, по мелочи если уж совсем только. Ну, или если мне захочется… компании… умного человека в какой-нибудь одинокий летний вечер.

Я замялся. С одной стороны, мне сейчас без малого предложили должность в месте, где я хотя бы буду чувствовать себя плюс-минус в своей тарелке. С другой же, перспектива задерживаться лишний раз в этом пошлом Аду была крайне сомнительной.

— Я и от Оли лишний раз прикрыть смогу, если что, — улыбнулась она, загадочно стрельнув глазами в потолок.

Ладно. Жребий брошен.

— Я согласен, — прохрипел я.

— Замечательно, — расплылась в улыбке Виола. — Ладно, пионеры. Раздевайтесь, не томите. У вас же, как я понимаю, не так много времени.

Поняв, что деваться, в общем-то, уже и некуда, мы с Дэнчиком послушно сняли рубашки. Вооружившись стетоскопом, Виола прослушала дыхание. Затем проверила молоточком рефлексы. Стандартные аускультация с перкуссией. Хорошо, что хоть пальпацию не проводила.

— Ну, давайте ваши листочки, — наконец закончила она все необходимые процедуры. Мы почти синхронно сунули ей «бегунки». Бархатисто рассмеявшись, Виола, изящно виляя бедрами, продефилировала к столу, где быстро чиркнула на обоих свои автографы. — И помните — если вдруг почувствуете… недомогание… то сразу ко мне… пионеры. А тебя жду сегодня вечером, — обратилась она ко мне, пустив сальную улыбочку. — Поможешь мне с описью лекарств. Заодно познакомимся с тобой… поближе.

Пулей накинув на себя рубашки, мы заграбастали листочки и почти бегом выкатились из этого блудилища. Я обхватил себя руками, все еще чувствуя на себе похабный взгляд медсестры.

— Иисус-Мария-Иосиф, — прошептал Дэнчик. — Кажется, я понял методы лечения в этом лагере — с таким подходом пионеры просто в принципе забывают, что у них что-то болит.

— Да уж, — я все еще пытался отдышаться, вытерев «бегунком» проступившие на лбу испарины. — Та еще… клятва Гиппократа.

— И ты серьезно вечером к ней пойдешь? — он смотрел на меня не то с сочувствием, не то с крайней заинтересованностью.

— А у меня уже выбора нет, — я-таки смог взять себя в руки и спокойно поправил вновь ушедшие погулять очки. — Ладно, чего уж. Если я к отбою не вернусь, то знай, что я хотя бы умер самой прекрасной из возможных смертей.

На горизонте показалась знакомая рыжая макушка. Алиса. Видимо, шла в сторону сцены. Завидев нас, всех таких помятых и с красными перекошенными лицами она сперва было удивилась, но затем, сообразив, что мы только-только вышли из медпункта, расхохоталась.

— Что смешного, Двачевская? — встал в позу я.

— Да не, ничего, — ответила та, все еще держась за ребра. — Сходили к Виолетте Церновне… пионеры?

Довольная собственной шуткой, Алиса рассмеялась еще пуще прежнего. Видимо, не только мужская половина в курсе о замашках Виолы.

Мои мозги были еще немного набекрень, посему никакой колкости в ответ рыжая от меня не услышала.

— Неприлично смеяться над людьми, у которых все в розовых тонах, — сделал за меня работу Дэнчик, смерив рыжую недовольным взглядом — Сказала бы лучше, как пройти в библиотеку.

— А что мне за это будет? — напевно поинтересовалась Двачевская.

— Я сейчас не пойду к Виоле и не скажу ей, что ты вызвалась мне помочь вечером с описью лекарственных препаратов, — пригрозил я. Так, кажется, прихожу в себя. Отлично.

Надменность тут же испарилась с лица Алисы, уступив место угрюмости:

— Все веселье опять испортил. А я, может, подарок какой хотела приятный. А от вас, мужиков, не дождешься. Всю инициативу самой брать приходится.

— Так вот мой подарок тебе — свободный и приятный вечер без медсестры, которая, с таким набором качеств, никто иная, как внучка Фрейда, — продолжил я, бросив на Алису взгляд, призванный восстановить свой пошатнувшийся было авторитет главной язвы «Совенка».

— Ладно, олухи, пойдемте, все равно по пути, — тупо отозвалась Двачевская. Такое чувство, будто правда подарок хотела. Ага, верим.

Библиотека обнаружилась совсем недалеко от медпункта, стоило только пройти чуть дальше в сторону сцены, только не сворачивать налево. Очередное небольшое деревянное здание. Рыжая нам на прощание что-то вяло пробубнила и удалилась восвояси. Хорошо еще, что не надумала навязаться в попутчики.

Внутри библиотека оказалась очень тихим и даже в какой-то степени мрачным местом. Очень действовали на атмосферу изобилие советской символики. Весьма отчетливо чувствовался запах пыли. Кажется, здесь мало, кто бывает. Оно и неудивительно — поди заставь юное поколение, и без того уставшее от принудительной зубриловки за девять учебных месяцев, еще и летом окунаться в творчество различных классиков со всех уголков света. Хотя меня это, помнится, не останавливало. Порой я довольно пафосно изрекался, что книги — мой третий родитель. И я бы с удовольствием все лето напролет зарывался бы с головой во всевозможные ветеринарные справочники, научную фантастику, философию, но такая необходимая каждому молодому, преисполненному ярких надежд на лучшее будущее, человеку вещь, как гормоны, брали верх, и Ваше Сиятельство выползало на свет Божий, дабы придаться совсем уж несвойственным пытливому научному уму глупым развлечениям.

Женя спала, положив руки под голову, окруженная сваленными вокруг нее, словно костяшками домино, книгами. Зрелище, навевающее чувство безмятежности и несправедливости. Стало быть, пока остальные вкалывают, эта всезнайка тут слюни пускает. Понятно тогда, откуда в ней по вечерам столько бодрости, что она на полном серьезе вчера решила мне бросить вызов в интеллектуальной дуэли.

— Солдат спит, служба идет, — шепнул мне Дэнчик.

— И не говори, — ответил я, задумчиво следя за тем, как размеренно дышит Женя. — Будем будить? Или пусть пока поспит? Слави я еще все равно не наблюдаю.

— Да, пусть спит пока, — согласился Дэнчик.

Оставив товарища, я решил пройтись вдоль книжных рядов. Голова крутилась во все стороны — я старался не пропустить ни одного корешка, в надежде найти что-нибудь интересное. Впрочем, мои тщетные блуждания вскоре убедили меня в том, что ничего действительно стоящего в библиотеке «Совенка» не имелось. Точнее даже не так. Любая книга чего-то да стоит. Правильнее будет сказать, что ничего стоящего для меня. Посади здесь какого-нибудь историка, тот бы уписался от радости.

АПЧХИ!

Дыхательные пути Дэнчика не выдержали всего этого накала, отчего тот громогласно чихнул. Что немедля разбудило библиотекаршу.

— Что? Ольга Дмитриевна, я не… — затараторила Женя, но, поняв, что навестила ее далеко не вожатая, мигом успокоилась. Даже больше — состроила такую недовольную гримасу, будто ей под нос сунули тарелку с биоотходами человеческого происхождения. — Чего приперлись? Еще и шумите тут, не знаете, как себя в библиотеке вести, неучи?

— А тебе, смотрю, вчера мало показалось? — злорадно уточнил я. — Так я всегда готов ко второму раунду.

— Поменьше говори, умник, за умного, может быть, сойдешь, — зевнула Женя, совершенно не обратив внимание на озвученное ей противоречие. Вот уж воистину — лишь бы ляпнуть. — Чего надо, спрашиваю? Или берите книги, или катитесь отсюда, не мешайте человеку работать.

— О да, плющить харю это ведь такая ответственность, — хмыкнул Дэнчик. — Полки бы хоть, что ли, протерла для приличия. Дышать ведь невозможно.

— Надо будет — протру! — рявкнула Женя. — И вообще, это не моя обязанность.

— А что, кстати о птичках, входит в твои обязанности? — после оброненной ей фразы мне действительно стало интересно. — Сидеть тут сутками и зарабатывать геморрой вкупе с искривлением позвоночника?

— Слушай меня внимательно, хунта ты высокомерная, — высоким голосом заговорила Женя, неуклюже поправив торчащий вихор. — Я не…

Договорить та не успела, и что она там «Не» осталось тайной за семью печатями, ибо в библиотеку впорхнула Славя.

— Всем привет! — радостно поздоровалась активистка, мгновенно разрядив тем самым накалившуюся обстановку. — Простите, что задержалась, решила по дороге покормить белочек. Жень, а ты уже подписала ребятам обходной?

— Нет еще, — хрипло ответила та. Затем уставилась на нас, подобно барану на новые ворота. Кажется, присутствие помощницы вожатой очень благоприятно сказывалось на Женином характере. — Чего стоим? Давайте ваши бумажки. Читательские билеты заводить будем?

— Может быть чуточку позже, — прошипел я. — Как только названия книг можно будет разобрать из-под слоя пыли.

Видно было, как она борется с тем, чтобы не ответить на мое замечание как подобает. Не рискуя терять лицо перед Славей, загнала себя в угол. Довольствуясь такой маленькой победой, мы с Дэнчиком молча протянули библиотекарше «бегунки». Язвительно улыбнувшись, она нарочито аккуратно поставила в каждом по своей закорючке.

— Добро пожаловать в «Совенок», — гаденько улыбнулась она, протягивая нам наши листочки.

— Жень, а я с хорошими новостями — Максим с Денисом все же согласились участвовать в нашей постановке, — «обрадовала» ее Славя. Библиотекарша так и засветилась от счастья. — Так что можем сегодня уже начать полноценную репетицию.

— Не можем, — мрачно ответила та. — Ко мне после утреннего дежурства Ольга Дмитриевна подходила, сказала, что Селезнева умудрилась каким-то образом гриппом заболеть. Со вчерашнего вечера у Виолы лежит. Ее, скорее всего, в больницу будут класть. Так что остались мы временно без Кубыркиной.

— Какой ужас, бедная девочка! — взволнованно воскликнула Славя, прикрыв ротик рукой. Все же не чуждо ничто человеческое нашей активистке. Убеждаюсь в этом очередной раз. Хорошая она девушка, на самом деле. Пусть и с некоторыми закидонами. По крайней мере, здоровье пионеров ее заботит намного больше, чем какая-то постановка. Чего, кстати, нельзя было сказать о Жене. — Надеюсь, что с ней все будет хорошо. Жень, ну ты тогда сможешь пока за нее речи проговаривать?

— А есть выбор? — скривилась библиотекарша. — Буду временно за двоих отдуваться. Но надо срочно искать новую Кубыркину. А то мы так далеко не уедем.

— Найдем, — твердо заявила Славя. — Лагерь большой, наверняка кто-то да захочет принять участие в нашей постановке.

«Ага, мели, Емеля, твоя неделя», — почему-то пронеслось в голове у меня.

— Твои слова, да ему… — библиотекарша махнула рукой в сторону бюста Ленина. — В уши. В общем, после полдника всей труппой собираемся в книгохранилище. Посмотрим, какие из наших безусловно уважаемых новичков… театралы.

При этом смотрела четко в мою сторону. Знаете, это уже начинало становиться личным. Если наши перепалки с той же ДваЧе напоминали, скорее, эдакую безобидную игру «кто кого задавит авторитетом», без каких-либо признаков настоящей агрессии по отношению друг к другу, то здесь мне уже начиналось хотеться без шуток задавить эту заносчивую жабу.

— Обязательно посмотрим, — не удивлюсь, если мой голос был сейчас холоднее абсолютного нуля. Раз уж даже Славя как-то испуганно ойкнула.

— Ладно, нам пора, — Дэнчик недвусмысленно дергал меня за рукав, другой рукой нарочито покашливая в кулак. — Славь, ты идешь?

— Да-да, — поспешно ответила та, удаляясь вслед за ним.

Поиграв напоследок пару секунд с Женей в гляделки, я также покинул недоброжелательные стены этого мрачного храма мудрости. Свежий воздух меня немного отрезвил. Я допустил просчет. Позволил ей вывести меня из себя. Не знаю, виной ли тому усталость, давление советской пропаганды внутри библиотеки, или же пространственно-временные перемещения немного меня выбили из колеи. Ладно, была у меня такая одногруппница. Тоже вечно с ней собачился. А она еще и подружкой Кристины была… Короче, не впервой я на родео.

— Ну вот зачем ты с ней зацепился? — укоризненным тоном отчитала меня Славя.

— Она меня первая зацепила, если ты не заметила, — возмутился я.

— Мог бы просто проигнорировать, — взгляд активистки как-то уж слишком быстро потеплел. — Женя очень сложный человек, я сама иногда не понимаю, откуда в ней столько язвительности. Иногда просто стоит пропускать такое мимо ушей. Целее будешь.

«Не тронь говно, вонять не будет», — перефразировал я ее высказывание на более привычный лад.

— Может и так, — я принял тактическое решение о временном отступлении. Сейчас просто лучше было согласиться. Контекст не важен. Да и, если подумать, то Славя была так-то права. Кто же виноват, что мое эго просто-напросто не позволяет промолчать.

— Ладно, Славь, и ты, Макс, предлагаю оставить все склоки в этом здании. Ведите нас уже к цели, товарищ помощник старшей вожатой смены, — Дэнчик таким нетривиальным способом решил нам обоим напомнить изначальную цель нашей встречи.

— И то верно, — отметила Славя. — Сейчас бы, конечно, отсюда удобнее всего было бы дойти до спортивных секций, но Борису Александровичу временно пришлось отъехать, так что туда придется идти в последнюю очередь. Ну, пойдемте тогда навестим Сашу с Сережей.

Кого? А, блин. Даже не сразу понял, что речь о Шурике с Электроником. Мать честная, уже нормальные имена перестал воспринимать в этих ваших «Совенках».

Славя твердой походкой зашагала впереди, Денчик почти с ней рука об руку. Мне же отвелась роль стороннего наблюдателя. Ну, да и ладно. Меня устраивает.

— Ну вот, как вчера и обещала, показываешь мне лагерь, — неловко заулыбался мой друг, в попытках завести беседу.

— Честно говоря, я не совсем так себе это представляла, — ответила Славя, мечтательно глядя в небо.

— А как?

— В более непринужденной обстановке, — пожала плечами девушка. — Чтобы не нужно было никуда спешить. Размеренно гулять, наслаждаясь природой и осознанием того, что ты живой.

— Ага, с Панам… то есть, с Ольгой Дмитриевной поди так понаслаждайся, — иронично отметил Дэнчик. — Она, чувствую, живет по незыблемому армейскому правилу — солдат срочной службы должен быть постоянно чем-то занят.

— Так и в повседневной жизни человек должен быть постоянно чем-то занят, — высказала мнение Славя. — А то какая же это жизнь? Скука же.

— Ну, блин, заниматься-то разными вещами можно, — возразил Дэнчик. — Это совершенно необязательно должны быть какие-то общественно-полезные работы.

— Ну, я и не имела в виду только их, — мягко улыбнулась активистка. — Я вот, например, стараюсь в свободное время подкармливать зверушек — белочек, там, ежиков. А еще у нас, кстати, по лагерю бегает собачка. Правда, она какая-то нелюдимая. Пыталась ее приручить, а она никак не дается.

— Собачки и прочая живность — это к Максу, — кивнул Дэнчик в мою сторону. — Он же у нас будущий ветеринар.

Ветеринарный врач, вашу Машу!

— А я на краеведа пойти хочу. Всегда интересовалась историей родной страны, — глазки у Слави хитро забегали, прежде чем вновь остановиться на моем товарище. — А ты на кого думаешь пойти учиться после школы?

Дэнчик застопорился. Он явно уже давно не задумывался о подобном вопросе. Я пока решил не вмешиваться. Пусть для начала сам попробует выкрутиться. Не вечно же его нянчить, в конце-то концов?

— Когда-то хотел связать свою жизнь с футболом, — признался он. — Но теперь не знаю.

— Почему? — видимо, такое откровение нашло очень большой отклик в сердце нашей активистки. Слишком уж эмоционально отреагировала.

— Не уверен, что смогу прыгнуть выше головы, когда это потребуется, — печально улыбнулся мой друг.

— Могу тебя заверить, что этого и не требуется, — Славя вновь включила нравоучительный режим. — Я полностью уверена, что ты сможешь со временем добиться необходимых тебе результатов, не прибегая к каким-то излишкам.

— А если на секундочку предположить, что я примерно догадываюсь, каких я результатов смогу добиться за последующие десять лет и на их основе с куда уже большей уверенностью заявить, что они меня не устраивают? — осторожно спросил Дэнчик.

— Тогда, если уж так ставить вопрос, тебе стоит проанализировать эти результаты, твой путь к ним, понять, что ты сделал не так и сделал ли вообще, подчеркнуть самое необходимое и удвоить это. Все ведь просто! — Славя говорила с такой легкостью, будто ей каждый день приходится выслушивать стенания почти что тридцатилетних дяденек. И ведь все по делу говорила. Ни добавить, ни прибавить.

— Тебя послушать, так ведь и действительно все начинает казаться довольно простым, — признал Дэнчик.

— Люди часто все пытаются усложнить, — Славя взяла его за руку, отчего тот покрылся видимыми даже невооруженным взглядом мурашками. — Зачем — известно лишь им одним. Иногда нужно просто подумать под другим углом.

Они замерли, смотря друг другу в глаза. Затем, сообразив, что тут что-то не так, резко отдернулись. Эх, пропал момент.

— Спасибо за совет, — пробормотал Дэнчик.

— Да не за что, — ответила чуть покрасневшая Славя. — Ты, кстати, в курсе, что мы сегодня с тобой заступаем в вечернюю охрану столовой?

— Да, вожатая что-то такое говорила утром, — протянул Дэнчик. — Жду с нетерпением.

Мы уже почти подошли к воротам, прежде чем остановиться у небольшого одноэтажного здания. По правую сторону от двери гордо расположилась почти выцветшая вывеска «Клубы».

— Пришли, — резюмировала Славя. — Вотчина наших дорогих кибернетиков. Вы их не пугайтесь, я вам помогу от них отбиться, если что. А то знаю я их, какими они бывают настырными. Особенно Сережа.

При входе в нос тут же ударил запах канифоли. А от количества хлама на квадратный метр даже я оторопел. Не спасал даже довольно широкий объем помещения. Хлам на полу, хлам на столах, посреди которого на одном из них виднеется старый компьютер «Электроника 85», в шкафах тоже, поди, груды хлама, в углу валяется какая-то антропоморфная робокошка (что, простите?), а посреди всего этого безобразия восседает Шурик с паяльником в руке. Картина маслом и идеальная среда для сумасшедшего ученого. Ну, тут хотя бы было видно, что человек не просто отсиживает рабочий день со светладцати до темнадцати, его изыскания действительно имели смысл для науки. По крайней мере, Шурику так, скорее всего, и казалось. А что там по факту — уже не важно.

— Работа, смотрю, кипит, — отметил я.

— Ага, — не отрываясь от дела ответил Шурик. Готов был поспорить, что он даже не понял с кем вообще разговаривает. — Хотим с Серегой к концу смены представить лагерю наш прототип первого Советского робота. Он, конечно, пока что ничего не делает, но… — плата под паяльником задымилась, отчего Шурик тут же остервенело принялся задувать возможный источник пожара. — Но прогресс уже имеется. Привет, Макс. Дэн. Славя.

— Приветик, — кивнул Дэнчик.

— А где Сережа? — спросила Славя.

— Тут! — раздался тоненький возглас из кладовки. — Я бы вышел поздороваться, но меня немного завалило. Извините.

— Тем лучше, — тихонько выдохнула Славя. — Саш, не подпишешь ребятам обходной? А то у нас еще много дел.

— Отчего бы и не подписать, — произнес Шурик, принимая наши листочки. — Не надумали к нам записаться?

— Да как-то не особо тянет, — ответил я. — Я все-таки больше гуманитарий, нежели чем технарь.

— Тоже самое, — вторил мне Дэнчик.

— Ну, каждому свое, — здраво подметил Шурик, возвращая «бегунки», где крупными буквами была выведена фамилия «Демьяненко». Стоп. Александр Демьяненко? Тааак… Ладно, маразм крепчал. Понятно теперь, почему его лицо выглядело таким знакомым. Когда уже казалось, что «Совенок» больше ничем удивить не сможет, он берет и удивляет. — Но вы все равно заглядывайте, будем рады вашему обществу.

— Поня-я-тненько, — протянул я. — Ладно, спасибо на добром слове, мы пойдем тогда?

Шурик дал молчаливое согласие и вернулся к работе с паяльником. А наша троица, довольная результатом, пошла дальше по списку.

— Повезло, что Сережа был занят, — захихикала Славя. — А то он бы с вас просто так бы не слез.

— Ничего, использовали бы аргументы и логику, — отшутился Дэнчик. — Правый кулак — аргументы, а левый — логика.

Впрочем, Славя шутку не оценила, наградив моего друга строгим взглядом, что немного поумерило его пыл. Он поник, выражая недовольство всей своей физиономией. Впрочем, конфуз длился не очень долго, и буквально спустя пару секунд они вновь принялись о чем-то оживленно беседовать. Точнее, беседовала Славя. Дэнчик как-то временно больше отмалчивался. Слушал.

Следующей точкой был музыкальный клуб. Пристанище Мику. Ох, чувствовал я, что что-то, да будет.

И чуйка не подвела. Стоило нам войти, как перед глазами предстала готовая убивать Двачевская и заметно сжавшаяся в размерах заведующая клубом.

— Я не понимаю, это что, так сложно?! — бушевала рыжая. — Битый день уже прошу заменить мне гребаные струны! Если для тебя это непосильная задача, то дай мне инструменты, я сама все сделаю!

— Алисонька, не переживай, я все сделаю, — причитала Мику, в отчаянной попытке защититься. — Просто так много дел, так много дел…

— Мику! — угрожающе двинулась на нее ДваЧе.

— Алиса, что тут происходит? — встряла в их разборки Славя.

— Не твоего ума дело, Ясенева! — прорычала Алиса, задержав на мне быстрый взгляд. — Ты чего вообще тут забыла? Иди площадь подметай или сахар Панамке таскай. Или чем ты там обычно занимаешься. А в наши с Мику дела не лезь!

— О, поверь мне, я бы и не подумала, если бы ты с ней не разговаривала сейчас на таких повышенных тонах! — в Славину интонацию прокралось неслыханное мною ранее раздражение.

— Я сейчас с тобой и не на таких тонах поговорю, выскочка, — предупредила Двачевская, крепко сжав кулаки. — Это я еще тебе твои стукачества Панамке не припоминала!

Не сговариваясь, мы с Дэнчиком приняли единственное верное в данной ситуации решение — вмешаться. Мой друг закрыл собой Славю, а я, подняв руки в миролюбивом жесте, подошел вплотную к Алисе.

— Догадываюсь, что ты хочешь сделать, но сразу тебе скажу, что не стоит, — попытался я успокоить рыжую забияку. — За драку и из лагеря могут выгнать.

— С белобрысой, смотрю, спелся, очкарик? — ядовито бросила Двачевская. — Ну так мне не трудно двоих отоварить, рука у меня тяжелая.

— Эту белобрысую зовут Славя, — напомнил я со сталью в голосе. — Алис, пожалуйста, не нарывайся на неприятности. Я же вижу, что в тебе больше здравого смысла, чем ты пытаешься показать.

— Мой здравый смысл мне подсказывает, что ты сегодня проведешь ночь в медпункте, — ощерилась девушка.

— Я и так там сегодня опись лекарственных средств вечером буду проводить, забыла что ли? — весело улыбнулся я. — Так что твои насильственные методы решения проблем не сделают мне хуже.

Кажется, сработало. Алиса еще повыпучивала для устрашения глаза и, выпустив весь оставшийся пар из ушей, вернулась к Мику:

— Чтоб завтра же…

— Да-да! — икнула та. — Приходи где-то после обеда, я искренне надеюсь, что к этому моменту все уже будет полностью готово.

Хрустнув позвоночником, Двачевская гордо покинула музыкальный клуб, намеренно не смотря ни на кого из нас. Ну, можно считать, что обошлись малой кровью.

— Не стоило вам вмешиваться, — выдохнула Славя. — Я бы сама все решила.

— Дракой? — повернулся к ней Дэнчик. — Славь, ладно уж у этой мозгов нет, ты-то куда?

— Я бы что-нибудь придумала! — сердито топнула она ногой от переизбытка эмоций.

— Лучше бы спасибо нам сказала, что проблему решили, — недовольно буркнул я.

Девушка смущенно уставилась в пол. Попыталась что-то снова возразить, но возражение так и осталось невысказанным. И снова уперлась в лакированные доски, покрывавшие пол музыкального клуба.

— Простите меня, — грустно сказала она. — Спасибо, что заступились. И тебе, Денис, спасибо, что закрыл.

— Да я не… — раскраснелся тот, самодовольно приосанившись. Эх, какой же он у меня дурачок иногда бывает.

Ладно, вернемся к делу.

— И снова здравствуй, Мику, — улыбнулся я циановой девочке. — Просим прощения за этот небольшой концерт. Впрочем, чего еще ожидать от музыкального клуба, как не концертов, верно?

— Ой, это уж точно, — Мику потихоньку входила в привычный режим. — Страсти, такие страсти! А вы зачем пришли? Ах, да, у вас же «бегунок». Кста-а-ати, я как раз собиралась вокал потренировать, можете послушать, если хотите!

— Не-не, обожди, — говорящая Мику это еще один тип беды, поющая Мику должна быть уже куда серьезнее. Пусть я и не сомневался в ее вокальных данных. Но береженого, как говорится… — Давай, ты нам просто пока подпишешь обходной, а мы, может быть, потом к тебе заглянем и оценим твои природные дарования?

— Ну ла-а-а-адно, — расстроенно протянула девушка. — Давайте сюда.

Взяв листочки, она взволнованно забегала по комнате взад-вперед, непрерывно щебеча какую-то тарабарщину. Затем что-то внезапно вспомнила, хлопнула себя по лбу и скрылась в подсобке, напоминая о себе лишь едва слышимым стуком каблучков. Появилась пока возможность оценить красоты данного заведения. Думалось мне, что напоминало оно типичный класс музыкальной школы, пусть я в оной никогда и не учился. По углам расставлены различные музыкальные инструменты и аппаратура. На стенах висят портреты композиторов. Главным же достоинством клуба, без сомнения, являлся огромный черный рояль, гордо стоящий в центре.

— Нашла! — победоносно воскликнула Мику, бегом возвращаясь в аудиторию. — Кста-а-ати, может вы все-таки вступите в мой клуб? Даже если играть не умеете, то ничего страшного! Я научу! Все объясню, прямо вот все! Тщательно и досконально.

— Микусь, пожалуйста, можешь просто пока подписать ребятам обходной? — выручила нас Славя. — Нам еще до спортивных секций идти за тридевять земель. И Бориса Александровича там ждать. А времени у нас не так много.

На удивление, просьба оказалась выполненной. Не берусь уж рассуждать, каких усилий стоило Мику немножко помолчать, но она покорно подписала оба «бегунка» и, светясь от счастья, вернула их нам.

Оставалось самое малое — спортивные секции. И я знаю, кто в них обязательно вступит. А если говорить точнее — в секцию футбола. И никуда ты, друг мой, не денешься.

Без особой спешки, почти что прогулочным шагом, мы вскоре достигли территории спортивных секций. Футбольное поле напротив входа в спортзал было уже оккупировано пионерами, среди которых я сразу приметил Ульянку.

— Надо будет только сперва проверить, не вернулся ли еще Борис Александрович, — принялась рассуждать вслух Славя. — Если нет, то можно будет на пляж сходить. Как вы на это смо…

— Осторожно!

Мне только и оставалось беспомощно наблюдать за тем, как прямо в голову активистке летит футбольный мяч…

Комментарий к ДЕНЬ 2. ОБХОДНОЙ ЛИСТ

Юхуу, всех с первым днем лета))

Наконец-то закончилась “клишированная” часть почти любого фика по БЛ — все эти прибытия, охи, вздохи, знакомства, представления персонажей, обходные листы… Теперь можно уже и начать потихоньку разгоняться по полной)

This is where the fun begins

========== ДЕНЬ 2. СТЕНКА НА СТЕНКУ ==========

— Осторожно!

Все произошло настолько быстро, что я даже при желании не смог бы успеть среагировать. Но к Дэнчику это никак не относилось. Он будто рефлекторно вытянул руку и остановил ею мяч в считанных сантиметрах от головы Слави.

— Ауч! — он энергично затряс рукой, которую ему, судя по всему, нехило так отбило. Славя в этот момент ошарашенно переводила взгляд то на мяч, который беспечно попрыгал по бетонным плитам назад к полю, то на трясущуюся руку Дэнчика, то просто куда-то вдаль, без особой осмысленности. Я в этот момент был ни капли не лучше. Даже очки снял, глаза протереть. А я ведь уже и забыл, что, помимо непосредственной работы с мячом, Дэнчик прекрасно мог бы выступать и в качестве голкипера. Но ему это было неинтересно.

— Елы-палы! — донесся с поля голос Ульянки. — Кто чуть помощницу Ольги Дмитриевны не угрохал?

— Тоже интересно, — вторил ей оттуда же второй голосок. — Кому там надо «спасибо» сказать?

Пара редких смешков, и пионеры как ни в чем не бывало продолжили играть. Будто посреди дня и не было чуть совершено жестокое непреднамеренное убийство. Среди всех играющих выделялся высокий худощавый паренек с острыми чертами лица и растрепанными волосами. Даже я, человек, который в футболе ни в зуб ногой, не мог не отметить его профессионализм.

— В порядке? — поинтересовался Дэнчик у Слави.

— Угу, — пропищала девушка. — Коленки только трясутся, а так все отлично.

— Ну, это не беда, — облегченно выдохнул тот. Затем с максимально суровым взглядом повернулся в сторону поля. — Эй, товарищи, у вас прицел сбился? Кто так мяч обрабатывает? Что за техника?

Игра приостановилась. На моего друга тут же устремилась куча заинтересованных взглядов, перемешавшихся с толикой недоверия.

— Кудрявый, не мешай нормальным людям играть! — тут же распушил хвост тот самый высокий паренек. Его даже не смутила очевидная разница в возрасте, ибо на вскидку он был одногодка Ульяны. Вот уж действительно — находился в своей стихии. В таких условиях homo всегда чувствуют некую вседозволенность.

— Егорыч, так он тоже футболист, — сообщила мелкая. — И, как я понимаю, очень неплохой.

— Футболист? — переспросил у нее «Егорыч» и, сузив глазки, оценочно окинул Дэнчика с ног до головы. — А чего я его тогда раньше тут не видел?

— Так он ведь опоздун, только вчера приехал, не успел ещё даже записаться, — продолжила рыжая-младшая. — Тоже, кстати, за «Спартак» болеет, как мы с тобой.

— Мясной, значит, — одобрительно хмыкнул паренек. — Ну, уже хорошо. Меня Егором звать, если что.

— Денис, — ответил тот, добавив в голос подобие вызова.

— А что, Дэн, не желаешь с нами мячик сейчас попинать? Как раз с учетом тебя пять на пять выходит. Два тайма минут по пятнадцать. Ты на какой позиции обычно играешь?

— Полузащитник, — отчеканил Дэнчик с прищуром.

— Прекрасно, — Егор расплылся в хитрой улыбке. — Ну, тогда добро пожаловать на поле. Разберешься, по каким воротам бить?

Ох, не к добру все это было. Я в друге не сомневался, но буквально чувствовал, что что-то обязательно пойдет не так. Подобного мнения придерживалась и Славя.

— Денис, может не надо? — осторожно спросила она. — Нельзя же так спонтанно соглашаться. Нужно все обдумать. Давай дождемся Бориса Александровича хотя бы?

— Я уже все решил, Славь, — твердо заявил Дэнчик. — Не переживай, уж тут я точно не оплошаю. Попридержи пока лучше мой «бегунок» у себя, а то помнется, и Панам… Ольга Дмитриевна заставит еще переделывать. А второго сеанса у Виолы я не выдержу.

— Мне нравится твой настрой, — одобрительно кивнул я. — Мое почтение, как говорится. Давно тебя таким не видал. Только это самое, — я подошел поближе к нему. — Ты особо-то не усердствуй. Они все же дети. Дай им поиграть в свое удовольствие.

— Мог бы не напоминать, я ведь не совсем тугодум, — неловко улыбнувшись, Дэнчик скинул пионерскую удавку и бросил ее мне, получив за это укор от Слави, мол, негоже так халатно обращаться с главным атрибутом пионерии. Но тот даже не отреагировал никак. Все его внимание теперь было полностью сосредоточено на тугом мячике коричневатого оттенка. Активистка фыркнула и встала рядом со мной, скрестив руки на груди.

— Нет, чтобы в волейбол играть, им все футбол этот подавай, мальчишки, — пробормотала она под нос.

— Да ладно уж тебе так негативить, — улыбнулся я ей. — Обычная игра, не хуже и не лучше других. Тем более, Дэн действительно в ней профессионал. Ему здесь самое место.

— Да просто я думала его в секцию волейбола затащить… — расстроенно протянула Славя.

— И смысл? — спросил я у нее с небольшим укором. — Он бы там просто-напросто прожигал свой талант. Увы, Славь, некоторые вещи не изменишь. И это даже хорошо, на самом деле.

Девушка ничего не ответила, молча, нахмурив бровки, продолжив наблюдать за полем.

— Егорыч, чур новичок будет в моей команде! — радостно требовала Ульянка. — Мы тебя с ним раскатаем.

— Да на здоровье, Уль, — махнул тот рукой. — Катай мячик по полю сколько душе угодно. А я лично буду настроен выиграть.

Девчушка показала своему товарищу язык и, схватив Дэнчика за рукав, поволокла в противоположную от Егора сторону поля. За ними после несколько раз произнесенной Егором считалочки поплелись еще трое пионеров, слегка понуро склонив головы. Наблюдая за тем, как ребята готовятся, я уже условно разделил их на «красных» и «белых». Наши пусть будут красными. А почему нет? Хороший цвет, красивый.

— Ща все будет, ты не переживай, — подмигнула моему другу Ульянка. — Егорыч хоть и хорошо с мячом работает, но еще опыта все же маловато, он просто выделывается, поскольку в «Совенке» у него еще не находилось достойного соперника. Ну, кроме меня, разумеется, — горделиво поправилась она. — Покажем ему, где раки зимуют.

— Покажем, покажем, — Дэнчик вытянулся, разминая спину. — Ты только сама не забывай быть на острие. И, если что, то слушай меня. У меня опыта всяко побольше, а нам нужно будет действовать слаженно. А то проиграем. Ты ведь не хочешь проиграть?

— Никак нет, гржниначаник! — с готовностью отозвалась Ульянка.

— Ну и славно, — похвалил ее Дэнчик, деловито потирая руки. — Тогда начинаем! Максон, засеки пятнадцать минут!

Сказано — сделано. Выудив из кармана смартфон, я быстро дощелкал до секундомера и обозначил отчет необходимого времени. Заметив, что Славя подозрительно косится на мое достижение научного прогресса прямиком из XXI века, я поспешно убрал телефон в карман. Нечего лишний раз все же светиться. Подал знак Дэнчику. И игра пошла.

«Красные» начали первыми. Сразу в глаза бросилась эдакая нервозность среди их пятерки, чего нельзя было сказать о «белых», в чьей слаженности нетрудно было убедиться своими глазами. Что, в общем, не помешало «красным» суметь перейти в быструю атаку, но Ульянка не успела за мячом, поэтому тот оказался в руках вратаря «белых».

Мяч в центре поля, но до ворот дойти не успел — атаку Егора сумел прервать один из игроков «красных», посему мячик укатился за кромку прямо мне под ноги. Я легонько катнул его в сторону подоспевшего ко мне игроку «белых».

— И вот что здесь интересного? — все негодовала Славя. — Никакого даже взаимодействия. Все пинают мяч, как хотят, и все.

— А ты ожидала тут уровня РПЛ? — поинтересовался я.

— Чего? — не поняла та.

Блин, какой РПЛ? Макс, ну не тупи. Мало того, что сенсорным телефоном машешь направо и налево, так еще и ляпнул аббревиатуру, которая появится только лет через тридцать. Бессмертный что ли?

— Неважно, — отбрехался я. — Смотри и получай удовольствие.

Игра возобновилась. Пока непонятно, какая из команд играла первым номером. Каждый атаковал со своих владений поочередно. Вот «белые» прибрали себе мяч, провели атаку, но Дэнчик корпусом вытолкал Егора за линию, и тот упустил шанс на ее реализацию. Вот Ульянка после аута завладела мячом, но почти тут же подарила его сопернику. Но парнишка оказался немножечко кривым, поэтому мяч отскочил к Дэнчику. Теряться тот не стал, а сразу умчал в контратаку. Легонько ударил по воротам, но вратарь оказался на месте. Однако его это не спасло. Мяч отскочил от его рук, и Дэнчик повторно с головы-таки вкатил его в сетку.

— Урааа! — вскинула руки Ульянка. — Понял, Егорыч? С нами шутки плохи!

Пацан явно был не в восторге от внезапно переменившегося не в его пользу ветра. Чертыхнувшись, он, приняв от вратаря на руки мяч, крикнул ему что-то невразумительное, надавал по ушам остальной части их команды и агрессивно поставил мяч в центре поля.

— Все еще не впечатляет? — хитро осведомился я у Слави.

— Ни капли, — хмуро ответила активистка, намеренно уставив свой взор в сторону клумбы с ромашками около входа в спортзал.

Тем временем Егор завозился с мячом недалеко от штрафной «красных», в результате чего благополучно его и потерял. Впрочем, не растерялся, сам догнал соперника и обезмячил. Но против него выступил Дэнчик. Егор попытался обвести, но реакция моего друга не подвела — он подставил ногу под мяч, в результате чего случился угловой.

— Команда, рассосредоточились! — оживился он. — Все к воротам, бегом!

Я заметил, что Славя-таки отвлеклась от клумбы и, пусть и краем глаза, начала поглядывать за происходящим. Ох уж этот азарт. И активистке он не чужд.

Пионер из «белых» исполняет угловой, мяч рикошетом от спины Ульянки отлетает к Егору и тот метров с пяти бьет прямо в угол. Вратарь «красных» задел мяч, но не потащил. Счет сравнялся.

— Блин! — ругнулась Славя. Заметив мой ехидный взгляд, она тут же взяла себя в руки и вернулась к рассмотрению клумбы, расправив на себе белую рубашку. Ладно, так уж и быть, прикинусь глухим. Это мне не в новинку.

Глянул на Дэнчика — тот снисходительно улыбался, наблюдая за прыгающим от радости Егором. Я понял, что он спокойно мог спасти ситуацию, но решил не вмешиваться. Правильное решение. Пионеры не понимали, но мой друг очевидно играл далеко не в полную силу. Было бы желание — в одиночку бы всех бегать заставил. А сам бы даже не вспотел.

Распасовка из центра, пионер из «красных» устроил проход, обыграл Егора и тут же получил по ногам от второго соперника.

— Фол! — тут же закричала Ульянка. — Фол! Где свисток? Судью на мыло!

— Да хорошо, хорошо, фол, так фол, — вздохнул Егор, жестом говоря своим остановить игру.

Дэнчик исполнил стандарт, спасовав Ульянке. Та полетела в атаку на правый фланг, навесила перед носом у выскочившего вратаря «белых, рассчитывая его перекинуть, но тот смог отбить его перед собой, пусть и не совсем удачно. Дэнчик чуть-чуть не успел, чтобы замкнуть, ибо в подкате тоже до мяча не дотянулся. Резко вскочил, поскольку атака еще не завершилась. «Красный» пионер подхватывает мяч с другого фланга, пасует Дэнчику и тот почти уложил мяч в девятку, но вратарь «белых» чудом сумел вытащить.

— Воу! — восхищенно крикнул Егор. — Витек, красава!

И переводит свои зеленоватые глаза на Дэнчика. Тот, приметив это, ему хитро подмигнул. В ответ Егор улыбнулся улыбкой, в которой начало проскальзывать невольно возникшее уважение к оппоненту. Все правильно. В спорте только так и должно быть. Ты всегда должен на первых парах что-то доказывать, чтобы чего-то добиться, пока твое имя не начнет работать уже на тебя. Прямо, как в жизни.

Спорт это жизнь? Хех, ну да, ну да.

Телефон в кармане загудел, оповещая меня о том, что пора бы уже нашим развеселым спортсменам уйти на законный для них перерыв.

— Тайм-аут! — крикнул я, скрестив руки в воздухе. — Перерыв, эммм, пять минут!

Дэнчик с Егором кивнули друг другу, а затем он вкупе с Ульянкой направились к нам со Славей, оживленно переговариваясь.

— Хорошо прессингуем, но нужно больше напористости в районе их штрафной…

— Блин, Дэн, у меня слов нет! Ты так шикарно с мячом, и так, и сяк…

— Да, ты тоже ничего так… Для начинающего…

— Эй! Я вот, вообще-то, тебя хвалила!

— Ну, это же я, в конце-то концов…

Если Ульянка была немного запыхавшейся, то по Дэнчику было видно, что дай ему волю, он бы и все сорок пять минут отбегал. Он, поди, и сам не замечал, как сейчас улыбается. Я даже вздрогнул. Ведь это не было какой-то вспышкой памяти давно ушедшей так-то от нас беззаботной юности, а чем-то вполне материальным. И еще материальным был тот факт, что мой лучший друг окончательно вернулся в строй. А разговоров-то было — не могу, не хочу, не буду… Все ты можешь, брат. Стоит только захотеть.

— Славь, ну как тебе? — тут же поинтересовался он, весьма гордый собой.

— Ты молодец, — ответила та, скромно улыбнувшись. Глядя на ее возникший на щеках румянец, я еще раз для себя понял, почему мой друг на нее запал. Очень трудно было ожидать обратного в случае с такой красавицей.

— А ты что скажешь, Макс? — и можно было действительно подумать, что он интересуется моим мнением о качестве его игры. Но мы оба знали, какую смысловую нагрузку несет этот вопрос. Нечто совершенно другое. Что могли понять только мы.

— А я чего? — озорно переспросил я. — Я тебе уже все, что мог — сказал. Моя позиция нисколечко не поменялась.

— Ну, глянем тогда, чего уж там будет дальше, — вздохнул Дэнчик и на какое-то мгновение ушел в себя. Я наблюдал за ним такое. Бывало так, что он будто отключался, а потом кто-то невидимый снова поджигал фитиль и вот мой друг снова загорается.

— Да чего будет, чего будет, сделаем их, как наши презренное Динамо в апреле! — Ульянка аж надулась от важности сказанного, как индюк.

— Именно, — живо кивнул Дэнчик.

Честно говоря, я вообще не понимал, о чем речь. Но это было и не столь важно. Что от меня, по сути, сейчас требовалось? Стоять, да улыбаться. Без лишних слов, это лучшая поддержка, которую я мог сейчас оказать.

— Ух, наконец-то я сотру эту ухмылку с лица Егорыча, — все ликовала Ульянка. — А то каждый раз, как играем в разных командах — моя проигрывает! Ну, ничего, пора уже и честь ему знать.

— Рано еще злорадствовать, мелкая, — хмыкнул я. — Только один тайм отыгран.

— Кто мелкая? Я мелкая? — завелась рыжая-младшая. — Сам ты мелкий, понял? Тоже мне, нашелся, профессор кислых щей. Задать бы тебе взбучку, да…

— Ростом не вышла? — подсказал я Ульянке, специально согнувшись, дабы наши глаза оказались на одном уровне.

— Уууххх, — прошипела она и бодрым шагом вернулась на поле.

— Ничего, злее будет, в такой игре, как футбол, это полезно, — пожал плечами я, под аккомпанемент хихикающих Слави с Деном.

— Кстати, — мой друг выпрямился, но тут же снова сгорбился. Будто что-то резко вспомнил такое, отчего ему стало очень стыдно. — Славь, ты же не возражаешь, если свой следующий гол я посвящу тебе? Он-то уж будет, в этом я не сомневаюсь.

— Да брось ты, не стоит… — прошептала вмиг покрасневшая Славя, но было до боли ясно, что Дэнчик все равно это сделает. Раз уж захотел выпендриться перед девушкой — то надо идти до конца. А то смысл какой?

Каждый из игроков уже вернулся на поле. Одарив нас улыбкой, к ним присоединился и Дэнчик. Я вновь засек пятнадцать минут. И второй тайм начался.

В этот раз начинали «белые». Один из тамошних пионеров передал пас на Егора, и тот словно молния оказался у ворот «красных», пробил по ним, но вратарь без проблем перевел мяч на угловой. Было опасно, учитывая, что наши уже умудрились с этой позиции пропустить гол. Но в этот раз Дэнчик все же вмешался и спокойно вывел мяч из своей штрафной, отдав пас Ульянке. Та по правому флангу сумела уже сама добежать до ворот «белых», но в выход один на один не смогла — вратарь оказался проворнее. Такой вот взаимный обмен моментами получился у ребят.

Дальше некоторое время особо наблюдать было не за чем. Обе команды возились в основном в центре поля. Позевывая, я переводил взгляд то на поле, то на пресловутые ромашки. Тягомотина какая-то. Когда уже будет зрелище? Я требую крови!

И стоило мне только об этом подумать, как «красные» окружили чужую штрафную, словно у них открылось второе дыхание, под чутким руководством Дэнчика не давая «белым» никаких шансов выйти со своей половины. Когда все же у одного из них получилось завладеть мячом, тот в мягком подкате обезмячил его, сделав так, чтобы инициатива перешла к Ульянке. И та ей воспользовалась, четко поставленным ударом отправив мяч в сетку.

— Оле! Оле! Оле! Выкуси, Егорыч! — закричала счастливая девчушка и кинулась в объятия к моему другу. Тот немного растерялся, обескураженно потрепав ее по макушке. А я невольно прыснул — если Дэнчик меня доведет как-нибудь, то я теперь точно знаю, чем его шантажировать.

Впрочем, радость у Ульянки была недолгой. Разозлившиеся «белые» остервенело ринулись в контратаку и начали нехило так прессинговать почувствовавших уверенность в себе наших. В один момент Егор завладел мячом и с левого фланга навесил товарищу, который снова сделал счет ничейным.

— Да что ж такое-то! — воскликнула Славя, которая уже, забыв обо всем, полностью увлеклась происходящим на поле. Неинтересная игра, говорите? Ну-ну, Славяна. Верим.

А дальше было еще веселее. Шокированная таким внезапным поворотом, душа поэта у рыжей-младшей сие вынести не смогла, и Ульянка накинулась на Егора с кулаками. Дэнчику пришлось разнимать драчунов, а мне делать вынужденный тайм-аут. Беда-бедовая. Славя также не осталась в стороне и поспешила на помощь к Дэнчику.

— Ульяна, ну разве так поступают настоящие пионеры! — негодовала она.

Рыжий мини-ураган все же удалось утихомирить. Надувшаяся Ульянка, всем своим видом показывая максимальное недовольство, подошла к своим воротам и облокотилась на штангу, словно говоря, что отныне она в этой игре будет принимать участие лишь формально. Кто-то из «белых» начал требовать ее дисквалификации, но против этого выступил сам Егор.

— Пусть остается. Надеюсь, что ей потом будет стыдно, — заключил он.

— Даже я соглашусь, а она меня укусила, между прочим, — поддержал его решение Дэнчик.

Ульяна в ответ горделиво вздернула носик, оставшись стоять столбом около штанги.

Пусть у «красных» был мяч, но теперь их задача усложнилась. Нужно было не просто удержать счет, а еще и, желательно, выйти вперед. И это еще находясь в меньшинстве. Просекшие фишку «белые» «автобусом» встали в своей штрафной, не давая соперникам хоть как-то оказаться в опасной досягаемости возле ворот.

— И что тут у нас происходит? — басистый голос из-за спины заставил меня вздрогнуть. — Славяна, объяснись.

Физрук, даже несмотря на свои внушительные габариты, появился будто из неоткуда. Вот ведь блин. Неужто этому Т-800 нельзя себя преподносить как-то менее пугающе?

— Играют, Борис Александрович, — затараторила Славя. — У нас двое новеньких пионеров, обходной к Вам подписать пришли. А один из них футболист, на поле сейчас с другими ребятами. Вот он и…

— Это кудрявый который? — Борис Александрович перебил активистку, разглядывая среди других игроков Дэнчика, который ловким финтом разделался с двумя «белыми» и почти сломал «автобус», но мяч, чуть ушедший вперед, перехватил Егор. — А что, неплохая техника. В пятницу он нам ой как может понадобиться. Так, а ты у нас? — обратился он уже ко мне. — Тебе бы не мешало немного массы набрать. Тощий, как вешалка.

Еще один. Да, я не качок. И не был никогда. Мозги — вот моя главная сила. Правда, увы, не все ее оценивают по достоинству. Да и потом, я объективно покрупнее буду того же Электроника. Так что не надо мне тут.

— А мне обходной просто подписать, — включил я дурачка, протягивая физруку бумажку.

Физрук разочарованно вздохнул, но все-таки достал из нагрудного кармана ручку и быстро нацарапал подпись, больше напоминающую медвежью лапу. Ладно, спасибо. На этом теперь мои полномочия все.

Тем временем Дэнчик вместе с товарищем по команде умудрились-таки раскатать «белых» на левом фланге и вывалились вдвоем на одного вратаря. Дэнчик, заполучивший пас, ловко обогнул оного и пробил в пустые ворота.

— Да! — одновременно воскликнули Славя с Ульянкой. Последняя сразу оживилась и как бы невзначай вернулась в игру. Хитрая лиса.

«Белые» выглядели подавленными — явно не ожидали, что даже при наличии в своей команде Егора будут проигрывать. Их же капитан сохранял невозмутимость. До конца тайма уже и так оставались считанные секунды — в чем смысл нервничать?

И вот прозвенел сигнал секундомера. Матч окончен. «Красные» победили со счетом 3–2. Негласные капитаны пожали друг другу руки, а Ульянка вновь повисла на Дэнчике, который сострил предельно кислую физиономию. Обнимашки с ней его явно не шибко впечатлили.

— Как фамилия у кудрявого? — спросил физрук у Слави.

— Мартынов, Борис Александрович, — не замедлила ответить та. — Кстати, его обходной лист у меня, Вы не могли бы…

— Да, разумеется… Мартынов, а ну-ка дуй сюда!

Дэнчик не замедлил рысью подбежать к физруку. Славя, коротко улыбнувшись, ткнула пальчиком в графу, где уже стояла роспись оного. Который сейчас очень добродушно улыбался во все тридцать два. Короче, можно было считать, что билет в футбольную секцию Дэнчик себе оформил заочно.

— Я редко кого когда хвалю, но ты произвел на меня впечатление, — сообщил Борис Александрович. — Давно занимаешься?

— Будто всю жизнь, — честно ответил он.

— В пятницу «Совенок» будет играть дружеский матч с другим пионерлагерем. Думаю, что ты уже слышал. Мы можем на тебя рассчитывать?

Дэнчик застопорился. Я поправил очки и, изобразив во взгляде всю возможную суровость, принялся буравить друга. Вот не дай Бог сейчас откажется. Урою. Отправлю в цикл к Пионеру. Заставлю сутки слушать Мику.

— Всенепременно, — наконец-то родил мой друг. А я выдохнул с облегчением. А то уже начал прикидывать, как бы натравить на него ДваЧе.

— Замечательно, — обрадовался Борис Александрович. — Титов!

— Да? — тут же отозвался Егор, а Дэнчик почему-то после этого очень сильно закашлялся.

— Проконтролируешь Мартынова, чтоб живой и здоровый до пятницы был!

— Понял, Борис Александрович, — отозвался тот, и довольный физрук вальяжно пошлепал внутрь физкультурного корпуса.

Дэнчик с выпученными глазами смотрел на Егора. Было такое чувство, словно пацан вдруг превратился в какую-то серо-буро-малиновую краказябру и съел Ульянку. Иначе такой внезапно нахлынувший на него бешеный взгляд просто невозможно было объяснить.

— Ты… Ты Егор Титов? — запинаясь, спросил у Егора Дэнчик.

— Ну, да, Титов Егор Ильич, а что? — непонимающе переспросил тот. Но, так и не получив вразумительного ответа, поскольку мой друг все так же молча ловил ртом воздух, Егор добродушно улыбнулся и пошел в сторону умывальников.

Комментарий к ДЕНЬ 2. СТЕНКА НА СТЕНКУ

Если кто не знает: Егор Титов — легендарный в 90-х и начале нулевых игрок московского “Спартака”, и до сих пор являющийся одним из самых уважаемых болельщиками этой команды. Отсюда и такая реакция у Дениса)

========== ДЕНЬ 2. БИМ! БАМ! БУМ! ==========

К сожалению, Славя была вынуждена нас покинуть. Какие-то дела на складе, плюсом еще проверять дежурных по столовой. Так что она пожелала нам удачи в поисках вожатой и была такова. Внятного ответа на вопрос, где ее сейчас искать, увы, не последовало. Решили действовать методом тыка. Тык велел нам для начала проверить окрестности ее жилища. Туда и направились.

И не прогадали. Обмахиваясь панамкой, Ольга отдыхала на шезлонге в тени сирени возле своего домика. Завидев нас, она тотчас же сострила предельно серьезную мину. Впрочем, с насиженного места встать не потрудилась. Ну, правильно, не нам, низменному пролетариату, судить старшую вожатую смены за ее времяпрепровождение.

— Закончили с обходным листом? — тут же спросила она. — Или просто так слоняетесь без дела?

— Ну, что Вы, Ольга Дмитриевна, конечно же мы закончили, — с широкой улыбкой мы с Дэнчиком протянули ей «бегунки».

Та окинула оба листочка беглым взглядом, кивнула своим мыслям и, не особо утруждаясь касательно их сохранности, сунула в карман. Ну, разумеется, эти бумажки нужны были больше для виду и для успокоения души Ольги. Тут даже сомневаться не приходилось. Будто кому в администрации «Совенка» не плевать на эту макулатуру.

— Так, хорошо, тут молодцы, управились. А записаться куда не забыли?

— Я в секцию футбола, — доложил Дэнчик, все еще витая в облаках. Егорыч, оказывается, являлся юной версией какого-то там легендарного футболиста, который в нашей реальности был чуть ли не его кумиром, так что мой друг до сих пор приходил в себя.

— Прекрасно! — одобрительно кивнула Ольга и перевела свой внимательный взор в мою сторону. — А ты?

— А я у Виолетты Церновной помощником заделался, — быстро ответил я, пропустив через тело порцию мурашек. Ох уж этот ее взгляд…

— Да что ты? — переспросила вожатая с ноткой ехидства в голосе. — Ну, удачи тебе. Она как раз просила меня ей кого-нибудь в помощь выделить, работы в медпункте много, она одна не справляется. Рада, что ты избавил меня от лишней головной боли.

— Спасибо… — бросил я, потупив взгляд в пол. Неужто Ольга и в самом деле сейчас натурально надо мной издевалась? А что, вполне возможно. Видать, Комсомол одобряет совращение пионеров медсестрами. А еще говорили, что в СССР секса нет. Ага.

— Да на здоровье… пионер, — заулыбалась Ольга своей шутке. Да чтоб вы все провалились. — Итак, хлопцы, у вас еще есть где-то полчаса свободного времени, разрешаю вам сходить на пляж, освежиться. Но на обед не вздумайте опаздывать.

— Так у нас плавок нет, — вопросительно уставился на Ольгу Дэнчик. Блин, а ведь и правда нету. Все же тот, кто отвечал за наше перемещение, весьма странная сущность. С какой-то предельно странной логикой. Путевки в лагерь выдать не забыл, а вот все остальное пустил по миру. Мог бы хоть какие-то вещички дать, соответствующие нынешним реалиям. Черт даже с ним, пускай и не только сошедшие с прилавка. Вообще пофиг, красоваться тут объективно не перед кем.

— Ну, это решаемо, — Ольга нехотя встала с шезлонга и потянулась, чуть обнажив загорелый животик. — Ждите, сейчас вынесу.

— Вселенная подаст, — глубокомысленно изрек я, когда вожатая скрылась за дверью. — Решались бы так проблемы еще и в реальной жизни, было бы вообще шикарно.

А в ответ — тишина. Дэнчик так и не начал еще показывать признаки дееспособности. И долго это еще собирается продолжаться? Я, как бы, разговаривал с ним сейчас. Ну, если он не заметил.

— Алло! — махнул рукой я у него перед глазами. — Выйди из состояния зомби, пожалуйста.

— Извини, — Дэнчик мотнул головой, возвращаясь к реальности. — Просто я до сих пор поверить не могу. Я играл против самого Егора Титова! И выиграл!

— Чел, ему сейчас лет четырнадцать, угомонись, — закатил глаза я. — Он еще не тот самый футболист, от которого ты фанател, а всего лишь талантливый ребенок. Просто напоминаю.

— Макс, тебе не понять, — махнул рукой Дэнчик. — Ладно. Стало быть, у нас по плану купание?

— Ну, раз уж САМА разрешила, — торжественно объявил я, воздев правую руку к небу.

— Да, а то, чую я, еще неизвестно, когда нам представится такая возможность в следующий раз, — сказал Дэнчик. — Хотя, я так поглядел, тут все по большей части дурью маются.

— Будто здесь есть чем помимо этого заниматься, — хмыкнул я. — Вот увидишь, окончательно акклиматизируемся, и сразу найдутся тысяча и один способ отлынивать от общественно-полезных работ.

Слава Богу, что вожатая этого не услышала. Ибо стоило мне только закончить фразу, как она тут же объявилась с двумя парами черных плавок.

— Держите, — протянула она их. — И не вздумайте потерять. Они все под отчет!

— Ольга Дмитриевна, можете даже не волноваться, — пообещал я. В самом деле, куда могут потеряться плавки?

Наскоро переодевшись в нашем домике, мы с Дэнчиком наконец-то добрались до пляжа. Светло-желтый песочек так и манил поскорее снять сандалии, чтобы полностью утонуть в нем босыми ногами, а вода была настолько чистой, что казалась чуть ли не прозрачной. Будто картинка нарисованная масляными красками неизвестным маститым художником. Около кромки воды, в самом дальнем конце пляжа, напрочь игнорируя беснующихся вокруг детишек из младших отрядов, даже сидел кто-то напротив мольберта с холстом, пейзажи с натуры рисовал. А, стоп, так ведь это Лена. Чудесно, вот и компания нашлась какая-никакая.

— Присоединимся? — предложил я Дэнчику.

— Давай, чего бы и нет, — пожал плечами тот. — Вещи заодно хоть будет на кого оставить.

— Думаешь, что тут может их кто приныкать?

— Ой, Максон, знаешь, береженого, как говорится… Тут же дети. Мало ли, какие у них там приколы могут быть. Тем паче я вижу Ульянку, которая с кем-то в картишки играет, и которая также успела нас приметить. И наверняка играет если не на щелбаны, то на желания. И, как знать, вдруг одним из таких желаний будет спрятать форму во-о-он тех двух остолопов.

Замечание было более, чем резонным. С опаской взглянув еще разок в сторону рыжей-младшей, мы засеменили поближе к Лене. Та нас даже и не замечала по началу, увлеченно выводя отточенными движениями на холсте очертания видневшейся вдали железной дороги.

— Салют, юный Айвазовский, — окликнул я ее предельно осторожно. А то еще испугается, чиркнет кисточкой не в том месте, я буду виноват, получу по шапке и мне, наверное, будет стыдно.

Лена неторопливо повернула голову в нашу сторону, приветливо кивнула и вернулась к работе, не сказав ни слова. Ладно, можно и так. Хотя небольшой вздох разочарования от такого мягкого игнорирования меня все же вырвался.

— Слушай, мы с Максом тут искупаться надумали, не поглядишь за вещами, если не трудно? — попросил Дэнчик.

Та ничего не ответила. Что ж, исчерпывающая формулировка. Опять что ли в свои мысли ушла? Не, ну, конечно, прикольно, только вот все же положительный ответ на нашу просьбу был бы совсем не лишним. То, что в данном случае молчание бы являлось знаком согласия — еще бабка надвое сказала.

— Ле-е-ен, — повторил я.

— Да оставляйте, господи, — вздохнула девушка. — Не отвлекайте только, пожалуйста. Я уже почти заканчиваю. Не хочу нигде напортачить.

— Да-да, разумеется, — отозвался я, располагаясь неподалеку в чуть более нагретом солнышком месте. Стянув с себя одежду, я закрыл глаза, вдыхая полной грудью, попутно зарываясь ногами в теплый песок. Открыв глаза, я подошел к озеру и опустился на колени, вглядываясь в воду. Протянув руку, я дотронулся до поверхности — какая же теплая!

— Ну как? — осведомился Дэнчик.

— Шикарно, — довольно ответил я. — Помчали?

Вдоволь накупавшись в этой поистине ласковой воде, мы с большой неохотой вернулись к нашим вещам на берег. Очень хотелось сейчас сделать пару тяг из электронки, да только вот дети с вожатыми с пляжа, увы, не исчезли. Да и Лена чай не Двачевская, еще не так поймет чего. Нет уж, нафиг, потерплю.

Девушка все еще не отрывалась от холста. Большие зеленые глаза словно повторяли движение кисти. Конечно, я уже видел краем глаза, что она там такое рисует, но интересно было посмотреть поближе. Набравшись храбрости, я, не скрывая любопытства, подошел к ней. Она все так же не обратила внимания, продолжая тщательно работать.

Вроде и ничего особенного — картина, как картина. Но как же четко была прорисована каждая деталь! Результат выглядел если и не реалистичней самого пейзажа, то хотя бы на уровне.

Я стоял в немом восхищении, почему-то вспомнив свою бабушку, которая также была художником и сутками проводила в своей мастерской, создавая шедевры. Маленький я часто спрашивал у нее, почему она нигде не устраивает выставки, ведь она могла бы зарабатывать огромные деньги на своих картинах. Но она лишь снисходительно улыбалась, говоря, что она просто рисует для души. Тогда я не понимал, как можно заниматься чем-то «просто для души», не получая за это ни гроша. Лишь только со временем, найдя себя в этом мире, я осознал всю силу увлечения.

Я не рискнул прерывать финальные мазки фиолетоволосой красавицы. Не хотелось, да и я сам прекрасно знал, каково это, когда от чего-то столь важного и стоящего отрывают глупыми вопросами и россказнями. Скромно дождался, пока она выведет последний штрих, отложит кисть и уставится в одну точку, будто сквозь законченную ею иллюстрацию к яркой повседневности «Совенка».

— Ты очень красиво рисуешь, — непринужденная улыбка коснулась моих губ.

— Спасибо, — тихо ответила Лена, все также смотря в одну известную лишь ей точку. В любом другом человеке я бы сейчас разглядел нечто пугающее, но в случае Лены казалось, что все так и должно быть. — Не думала, что тебе интересна живопись.

— Она мне и не то, чтобы интересна, — честно ответил я. — Я не знаток. Но если я вижу, что человек создает что-то прекрасное, то почему бы лишний раз не напомнить ему об этом?

— Ты правда думаешь, что это прекрасно? — Лена вернулась в реальность и задумчиво окинула взглядом свое творчество. — Как по мне, то получилось довольно посредственно.

— Но ведь это неправда, — улыбнулся я. — Дэн может подтвердить. Правда ведь? — обратился я к нему.

— Чего говоришь? — лениво отозвался Дэнчик, безмятежно гревший свою пятую точку. — А, ну, да, наверное, мне отсюда не видно просто, извините.

Ну, спасибо тебе, дружище, умеешь поддержать в щекотливых ситуациях.

— Если бы он потрудился поднять свой зад с песка, то наверняка бы подтвердил, — сориентировался я.

— Максим, ты меня, конечно, извини, но я не нуждаюсь в чужих оценках, — неловко улыбнулась Лена. — Я рисую не для кого-то. Для меня это как выход моих эмоций. И в этот раз я вижу, что он получился не очень.

Эвона как завернула. Ладно, дело хозяйское. Я просто старался быть вежливым. Причем, к моему собственному удивлению, вежливым искренне.

— Впрочем, мне… приятно, что ты так высоко оценил мой труд, — эту фразу Лена будто выдавила из себя. Ни дать, ни взять, в последний момент опомнилась, что я так-то жду какой-то ответной реакции.

— У меня бабушка просто рисовала, — признался я. — Так что я на каком-то интуитивном уровне не смог пройти мимо.

— Ясно, — коротко ответила Лена. И затем в воздухе повисло неловкое молчание. Ясно… Что вот тебе ясно? Ох уж это одностопное общение.

— Ребята, пятнадцать минут до обеда, строимся! — донесся до нас возглас вожатой одного из младших отрядов. Ну, стало быть, и нам пора потихоньку. Все хорошее рано или поздно заканчивается. Заканчивается и этот приятный эпизод с безмятежным купанием.

— Ладно, увидимся, — улыбнулась Лена и стала собирать свои кисти и краски.

— Тебе, может, помочь донести эту… штуку? — предложил Дэнчик, кивнув в сторону мольберта.

— Не стоит, я сама, — покраснела Лена, засобиравшись еще стремительнее. Все же она немного странная. Хотя уж явно не мне ее судить, с моим-то ворохом тараканов.

По счастью, плавки уже подсохли, так что натягивать поверх них шорты было вполне приемлемо. Но переодеться все же не мешало. А за домиком можно и перекурить по-быстрому. О чем я и сообщил Дэнчику, который с радостью поддержал мою инициативу.

— Чего на тихом часу будем делать? — спросил он, пока мы шли к домику. — Я у Слави спрашивал, старшие отряды могут не протирать штаны каждый по своим койкам.

— Да пес его знает, — ответил я. — Чисто теоретически, раз уж такая пляска, могли бы на пляж вернуться. Уж больно водичка хорошая. Хотя я, честно говоря, думал немного книжку почитать. Я этого Адамса уже недели две осилить не могу. То понос, то золотуха.

— Ну, можем в четырех стенах повтухать, а потом на пляж, — пожал плечами Дэнчик.

— Вариант, — согласился я.

Подойдя к домику мы, предварительно оценив обстановку, нырнули в кусты. Старались хоть и действовать аккуратно, но было очевидно, что со стороны выглядело это не очень грациозно. Еще и кота какого-то спугнули между делом. Очень уж большого кота, если судить по размерам исчезнувшего в кустах прямо перед нашими глазами бурого хвоста. Мейн-кун какой-то, не иначе.

— Чего это за мутант был? — ошарашенно спросил Дэнчик.

Я раздвинул кусты, но ожидаемо уже ничего не увидел. Коты на то и коты — неизвестно как появляются и неизвестно как исчезают.

— Да обычный бродячий Леопольд, ничего сверхъестественного, — обронил я, тактично умолчав о том, что его размеры меня самого смутили. Для дворового он был действительно чересчур большим, а предположение, что кто-то из администрации лагеря тайком приютил здесь мейн-куна, контрабандой вывезенного из США, было хоть и не лишено оснований, но все равно казалось чем-то, что в этой идеальной радужной Вселенной произойти не могло. Очередная загадка «Совенка»? Вполне возможно.

Переключившись с кота, дальше мы уже провернули все по отработанной схеме. Пару раз перетянувшись, вернулись в домик, облачились там в сухое и пошагали в сторону столовой. По пути я еще раз бросил взгляд в сторону кустов, но больше никаких признаков местной фауны они не подавали. Ну, да и ладно. К столовой мы подошли аккурат к звукам горна. Веранду к этому времени уже заполонили шумные и голодные пионеры, спешащие отобедать. Щеколда на дверях лязгнула, и в проеме появилась недовольная Женя. Голодающие тут же ринулись в направлении вожделенных тарелок с едой.

— Максимушка! Дениска!

Елки, принесла нелегкая…

— Привет, Мику, давно не виделись…

— Ну как же давно, часик с небольшим только прошел, — заулыбалась довольная жизнью пионерка. Рядом с ней неловко ковыряла зазор между плитами носочком сандалии по обыкновению молчаливая Лена. — Нет, я, конечно, понимаю, что все по-разному воспринимают время, но все же если смотреть объективно, то час это лишь малый промежуток в астрономическом восприятии…

— Мику-Мику, — осадил я ее, пока события не начали оборачиваться катастрофой. — Давай все разговоры отложим на потом, хорошо?

— Да, конечно, — радостно кивнула та. — Кста-а-ати, я тут подумала — почему бы не предложить Ольге Дмитриевне провести какой-нибудь день интернационала? Каждый выбрал бы себе страну и о ней бы представил научный доклад. Я бы взяла Японию. Ну, разумеется, я бы взяла Японию, кого же мне еще брать, как не Японию? Или это было бы нечестно? Ну, я тогда могла бы взять Сингапур. Максимушка, а ты бы какую страну выбрал?

— Мордор, — процедил я, вклиниваясь в поток входящих пионеров, надеясь при этом отделать от Мику. Но не тут-то было.

— Ой, а это где? — изумилась японка. — Или ты про Мордовию? Так это не страна, это республика, ты чего? Кста-а-ати, а может правда поговорим о республиках? Мне самой было бы полезно узнать что-то новое о составе своей второй страны.

— Хацуне, разговорчики! — прикрикнула на нее так вовремя подоспевшая Ольга. — Галдит вся столовая, а слышно почему-то только тебя!

Слава Богу.

Итак, что там у нас? На закуску предлагался капустный салатик, в качестве первого блюда — гороховый суп. На второе — тушеная капуста с сосисками. Процент сосисок в подобных блюдах, насколько я понимал, напрямую зависел от щедрости и порядочности поварих. Мне повезло — соотношение навскидку было близко к идеальному.

Заняв столик около окошка и пожелав друг другу приятного аппетита, мы приступили к трапезе. Пока я лениво ковырял ложкой в супе, почему-то опять вспомнился тот огромный котяра. Славя, помнится, упоминала, что по лагерю бегает собачка, но вот о котах речи не шло. Хотя она могла быть и не в курсе. Не знаю, почему, но внутри появилось щемящее ощущение необъяснимой тревоги. Будто мое внутреннее шестое чувство отчаянно сигнализировало о том, что здесь что-то явно не так.

— Девчат, а тут вообще как с живностью? — поинтересовался я у Лены с Мику, заранее уже жалея, что вообще рот открыл.

— Ой, Максимушка, тут много звериков, — тут же воодушевилась японка, не дав Лене и рта открыть. — Я знаю, что у меня на чердаке в музыкальном клубе белочки живут. По вечерам ежиков постоянно вижу. Пару раз замечала какую-то черно-белую собачку, но толком и не разглядела.

Так, ладно, тут ничего нового. Зайдем с другой стороны.

— А в окрестных лесах?

Мику задумалась. Батюшки святые, это еще что за новости?

— Там не знаю наверняка, — а, нет, все нормально. — Ну, кто обычно в российских лесах живет? Те, наверное, и здесь живут. У вас такая богатая фауна, я прямо в восторге. У нас в Японии с этим поскуднее. Но тоже всего достаточно. На Хоккайдо, например, распространены бурые медведи, енотовидные собаки, горностаи, ласки, белки, бурундуки, соболи, зайцы, японские макаки, олени и разнообразные грызуны. А в пресных водах водится карась и карп, крабы, рачки и черепашки. Кста-а-ати, я однажды взяла домой черепашку. Но потом ее потеряла… Надеюсь, что она выжила и вернулась домой.

Язык мой — враг мой. Не, сама тема мне была интересна. Но только когда ее обсуждают с адекватным собеседником.

— Микулечка, там уже Олечка Дмитриевна в твою сторону недобро поглядывает, — невинно захлопал глазами Дэнчик.

Девочка-скороговорка мгновенно затихла. Но печаль на ее лице мигом сменилась воодушевлением, стоило ей вернуться к приему пищи. Пусть питается. Сил набирается. А то за такой болтологией наверняка оной так много тратится. Может как раз поэтому Мику и была такой худенькой? Как вариант. Я вообще не удивлюсь.

— А кошек тут не водится? — спросил Дэнчик, смотря на Лену.

— Не знаю, — ответила та. — Я не видела. А что?

— Да мы тут с Максом видели одну… Точнее говоря, один лишь ее хвост. Здоровый такой. Прям не кот, а целый тигр как будто. Вот и стало интересно.

— Ой, а я знаю, кого вы могли видеть, — засверкала глазами Мику. — Но говорить не буду. А то еще за дурочку сочтете.

Так уже, милая.

— Мику, ну что ты такое говоришь, — натужно возмутился я. — Полная ведь ерунда!

— Ладно, — та неожиданно понизила голос почти до шепота. — Это вполне могла быть Бакэнэко.

— Кто? — хором спросили мы с Дэнчиком.

— Бакэнеко, — повторила Мику. — Кошачий Демон из японского фольклора.

Мне стоило больших трудов сохранить серьезную мину. Дэнчик оказался чуть менее сдержанным, беззастенчиво прыснув в кулак.

— Мику, — проговорил он, кое как взяв себя в руки. — Тебе не кажется странным, что из всех куда более логичных вариантов ты выбрала именно японского Демона? В Советском, блин, пионерском лагере.

— А что такого? — искренне удивилась та. — Сами ведь сказали, что хвост был огромный. А такие только у Бакэнэко бывают!

Ну, замечательно. Вот только Демонов еще для полноты картины и не хватало. Мне кажется, или самое время уже вызывать Винчестеров? Тут уже уж совсем какой-то невиданный трындец происходит.

— Ладно, а вот если исключить всяких Демонов и прочую очевидно не существующую нечисть, то какой у тебя будет второй вариант? — все же спросил я.

— Тогда не знаю, — пожала точеными плечиками Мику. — Кто-то.

Ага, кто-то. Знать бы наверняка… Ладно, хватит. Я уже слишком заморачиваюсь. К черту вашу мистику. Хотя, даже не к черту. В жопу. Да, так уже будет правильно.

Отобедав, мы с Дэнчиком оставили Лену наедине с Мику и быстренько ускользнули из столовой, пока Ольга не додумалась бы нас куда запрячь за место тихого часа. Погода так и манила быстро переодеться и вернуться на пляж, но это подождет. Хотя бы минут тридцать поваляться в домике было бы совсем не лишним.

Уже там я выудил из сумки «Автостопом по Галактике» и распластался на кровати. Дэнчик, окончательно обленившись, попросил у меня электронку, которую без стеснения стал покуривать прямо в домике.

— А Панамка если зайдет? — ненавязчиво поинтересовался я.

— А пусть докажет, что тут кто-то курил, запаха-то нет, — хитро ответил тот.

Хотелось что-то возразить, но от соприкосновения головы с подушкой так стало на все пофиг. Встряхнувшись, я погрузился в чтение.

— Почему, — начал Форд и присел на корточки, ежась от холода, — почему ты лежишь лицом в грязи?

— Это отвечает моему настроению, — объяснил Марвин. — Не надо делать вид, будто вы хотите со мной разговаривать. Я знаю, вы меня ненавидите.

— С чего ты взял?

— Ненавидите, да. Меня все ненавидят. Так устроена Вселенная. Стоит мне заговорить с кем-то, как меня начинают ненавидеть. Даже роботы ненавидят меня. Бросьте меня здесь, зачем со мной возиться…

Марвин мученически поднялся и застыл, мрачно глядя в сторону.

— И этот корабль ненавидел меня, — удрученно выдавил он из себя, указывая на полицейский крейсер.

— Макс, — внезапно подал голос Дэнчик.

— Чего? — переспросил я, не отрываясь от книги.

— А помнишь, как мы в девятом классе лазали в заброшенный детский лагерь недалеко от нашего поселка? — тихо спросил тот. — Ну, точнее, не то, чтобы заброшенный, а временно закрытый.

— Припоминаю чего-то такое, — да, тут не забудешь. Как мы аккуратно снимали окно с какого-то корпуса и там сидели всю ночь, попивая пивко и шарахаясь от каждого шороха. — А что?

— Да так, навеяло почему-то, — ответил Дэнчик. — Может, это нам такое своеобразное наказание за то, что попортили тамошнее имущество?

— Да перестань, чего мы там испортили? Мы ведь даже снятое окно на место потом поставили, — усмехнулся я. — Да и потом, наверняка в нашей жизни есть грешки посерьезнее, чем вскрытие полузаброшенного здания.

— Ты все ту перевернутую палатку с капустой вспоминаешь? Макс, ну сколько можно, мне было шестнадцать лет, я был тупой и очень выпивший, мне надо было куда-то девать энергию…

— Да я не про капусту, господи, — засмеялся я. Да, та еще история была. Я, наверное, никогда так не бежал, как в ту ночь. — Я в целом. Взять меня — последние пять лет я вел себя, как конченый ублюдок по отношению к homo. Да и сейчас продолжаю. И это даже уже не от меня зависит. Прижилось. И как-то изменить себя уже и не выходит.

— Да прям уж как ублюдок? — не поверил Дэнчик. — Не, ты, конечно, стал той еще занозой в заднице, но все же, на мой взгляд, ты сейчас немного переусердствовал с формулировкой.

— Да нет, брат, не переусердствовал, — вздохнул я.

Ступени за дверью неожиданно заскрипели. Дэнчик только успел убрать электронку, как внутрь без предупреждения влетела Алиса. Вид у нее был крайне взволнованный. Чуть скрытые под челкой янтарного цвета глаза лихорадочно стреляли по всем углам комнаты.

— Стучаться религия не позволяет? — нахмурился я.

— Ой, будто вы тут чем-то запрещенным могли заниматься, — фыркнула Двачевская. — Если только вы не приверженцы сексуальной революции.

— Рыжая, ты чего-то конкретного хотела? — Дэнчик привстал с кровати, готовясь защищаться невесть от чего.

Алиса, на лице которой отображалось плохо скрываемое смущение, еще некоторое время колебалась, прежде чем выпрямить спину и гордо начать декламировать:

Максим, сосед мой, свет очей моих

Я так люблю очки твои, цвета перламутра.

И посвящаю я тебе сей стих,

Ибо хочу с тобой быть каждое я утро.

Ну нихрена ж себе водевиль. Это что сейчас, мать вашу, было такое? Двачевская окончательно тронулась рассудком?

— Какого ху… — но офигеть до конца я не успел, ибо Алиса резко подскочила к моей кровати, нагнулась, легонько поцеловала в губы и тут же отскочила, будто ошпаренная. Тут я уже не просто офигел, а без малого охренел. Дэнчик тем временем разразился неистовым хохотом, а для меня деление на ноль только что стало реальностью.

Будто этого было мало, в домике откуда ни возьмись возникла хохочущая под стать моему другу Ульянка. Сюрреализм происходящего достиг критической отметки.

— Бим! Бам! Бум! — прокричала девчушка. — Давай, Лиска, чего молчишь?

— Бим… — вздохнула Двачевская.

— Бам! — радостно вторила ей Ульянка.

— Бум! — это они произнесли синхронно, после чего отвесили друг другу по «пятюне».

— Так, стоп! — я, наконец-то, пришел в себя. — Какого… лешего это было сейчас?

— А непонятно разве? — все еще хохотал Дэнчик. — Тебя поцеловала красивая девушка. Так иногда бывает. Да, этой девушкой оказалась Двачевская, но…

— Ой, да иди ты, — рыкнул я, пока Алиса не осмыслила его неосторожно брошенную фразочку. — Так, а ты признавайся, это что за цыганочка с выходом была?

— В карты я проиграла, что непонятного! — взъелась рыжая. — А эта мелкая коза загадала, чтоб я тебя поцеловала. И оду тебе прочитала, которую она лично сочинила.

Осознание пришло не сразу. Зато когда до моей ясной головушки-таки дошел смысл сей миниатюры, расхохотался уже я. Да уж, а я грешным делом было подумал, что Двачевской срочно нужно вызывать санитаров с Виолой во главе. И считал пострадавшим себя, хотя по факту Алисе досталось куда больше.

— Знаешь, Уль, — выдохнул я, стирая слезы с глаз. — Ты меня, конечно, прости, но на оду это очень слабо тянет.

— Ну, уж извините, Пушкин у меня над душой не стоял, — надулась мелкая. — И так минут пять над рифмой думала. Мог бы и «спасибо» сказать, ибо твои телескопы нифига не цвета перламутра.

— Да о чем речь, вообще от души, — я буквально упивался образовавшимся весельем. Да уж, вечер перестал быть томным, как говорится.

— Все, поржал? — красная как рак Алиса, кажется, начинала чувствовать себя не в своей тарелке. — Ладно, Уля, пошли отсюда. Бесит меня уже эта парочка. Особенно этот, — она ткнула пальцем в мою сторону.

— Сочту за комплимент, — подмигнул я.

— Девчат, а может мы с вами в картишки? — внезапно предложил Дэнчик. Мой удивленный взгляд остался проигнорирован.

— На желание? — бесноватый огонек загорелся в глазах у Алисы. Беда-бедовая, не к добру это…

— Ну ясен-красен, — кивнул мой друг. — Заодно и познакомимся поближе. Лиске с Максом уж определенно найдется, о чем поболтать.

Секундная тишина, единственным звуком в которой был скрип шестеренок в голове у Алисы. Сейчас-сейчас. Три, два…

— Так, не поняла, ты чего там сейчас вякнул? Какая я тебе, к черту, Лиска? Я для тебя Алиса Викентьевна, ясно, кудрявый?! — крепко сжав кулаки, Двачевская было ринулась в атаку на Дэнчика, но тот, ловко увернувшись от ее попыток в побои, сгибаясь от смеха в три погибели, выбежал на улицу. А роль тролля явно ему подходила ничуть не меньше, чем вашему покорному слуге.

— Ладно, Викентьевна, не злись на него, — широко улыбнулся я разъяренной рыжей бестии. — Пойдемте правда сыграем партеечку. Уже не терпится вам желание загадать.

— Нам? — простодушно уточнила Ульянка. — Смотрите там, как бы вам чего позаковыристее загадывать не пришлось. У меня уже куча идей, как вас эксплу… экспу… эксплути… Короче, капец вам, во.

Я даже невольно восхитился этой самоуверенности. Ну, посмотрим, милые дамы, кто будет смеяться последним. Как карта ляжет, собственно.

В домике рыжих царил полнейший хаос. Иного, так-то, и не предполагалось, но я все же думал, что масштаб бедствий будет куда более скромным. Но нет. Одна кровать была завалена фантиками от конфет и оригами в виде птичек, на вторую же как будто пару раз сбросили по бомбе — вся она была раскурочена, поверх лежат какие-то тетрадки, забитые карикатурами и написанными непонятным почерком записями, и несколько погрызенных ручек. В целом, нетрудно было догадаться, какая из кроватей кому принадлежит.

— Надеюсь, что сейчас не выскочит из какого-нибудь уголка никакая чупакабра? — осведомился я.

— Да не дрейф, Макс, у нас тут хоть и небольшой беспорядок…

Небольшой?

— … но жить можно, — закончила довольная собой Ульянка.

Да жить-то так-то и на вокзале можно, чего уж там. Самому приходилось пару раз проводить ночь на Ленинградском вокзале, будь он неладен. Но, блин… Блин…

— Располагайтесь, гости дорогие, — нарочито заботливо произнесла Алиса. — Чайку? Кофейку?

— А потом танцы? — не преминул воспользоваться таким шансом я.

— Обойдешься, — бросила та, собирая со стола в одну стопку раскиданную колоду карт.

— Крапленые поди, — Дэнчик чуть склонил голову набок, осматривая потрепанные кусочки пластика.

— Ну, разумеется, нам же с Улей так весело друг с другом крапленой колодой играть, — ядовито отозвалась Двачевская.

— Сорян, не подумав брякнул, — признал вину Дэнчик.

— Собственно, ничего нового, — пробормотала девушка, старательно размешивая карты. — В «Дурака» играем переводного, если что. С первым ходом. Правила, надеюсь, напоминать не требуется?

— Нет, не требуется, — ответил я, внимательно следя за руками Алисы, авось как жулить удумает. Но пока что ничего похожего на какие-то махинации не наблюдалось. Тасование выглядело абсолютно обычным. Видимо, рыжая все же имела какое-никакое представление о чести.

— Я пока музычку организую, пусть на фоне играет, — сообщил Дэнчик. И этот забил болт на правила путешествий во времени. А почему бы и нет? Кажется, тут всем пофиг.

— У тебя магнитола с собой есть? — недоверчиво покосилась на него Алиса.

— Лучше, — бросил тот, роясь в телефоне. — Так, ага…

— Это что? — тут же накинулась на него Ульянка. — На аудиокассету похоже. Это какой-то иностранный переносной магнитофон? Дай посмотреть!

— Не мешай, мелкая, — легонько отпихнул ее Дэнчик, прежде чем включить что-то из своего плейлиста. Черт, что-то знакомое…

«Ты пчела, я пчеловод. А мы любим мед…»

Хоспадя, лучше бы не включал.

— Я тебя сейчас ударю, — простонал я, приложив руку к переносице.

— За что? — выпучил глаза Дэнчик.

— За надругательство над музыкой. Выруби нахрен, — ругнулся я, доставая из кармана свой телефон.

— А мне нравится, — Ульянка энергично трясла головой. — Заводная. А что за группа? Я такое никогда раньше не слышала.

И не услышишь. А когда услышишь, то тебе, в силу возраста, будет уже не до этого.

Тем временем я отыскал у себя песню «Don’t know what you got» группы «Cinderella». Ну, для фона сойдет.

«I can’t tell you, baby, what went wrong. I can’t make you feel what you felt so long ago…»

— Ух ты, — загадочно протянула Алиса тоном, которого мне раньше от нее не приходилось слышать. — Мне нравится этот вокал.

— Да, не самый плохой, — согласился я. — Хорош там тянуть кота за одно место, раздавай уже.

Двачевская выдала каждому по шесть карт. Козырем стали пики. Блин, никогда эту масть не любил. Чует моя жопка приключения…

— Ну, рассказывайте, что ли, — произнес Дэнчик, всматриваясь в свои карты.

— Что рассказывать? — спросила Ульянка.

— Ну, там, как живете, чем дышите. Чем занимаетесь на… — он помедлил, правильно подбирая слова. — Дома, короче.

— Эка невидаль, в школе учусь, — важно выступила рыжая-младшая. — У кого самый маленький козырь?

— Ну, допустим, у меня семерка, — сказал я, выставляя карту на всеобщее обозрение.

— Ходи тогда под меня, — Алиса не отрывала взгляда от карт.

Как скажете, Алиса Викентьевна. Круг выстроился соответственный — я, Алиса, Дэнчик, Ульянка. Недолго думая, я выкинул совершенно ненужную мне бубновую шестерку.

— Школа это все понятно, — продолжил Дэнчик знакомство с рыжими. — Я имел в виду, там, увлечения, хобби…

— А, ну, я футбол люблю, еще жуков собирать. Правда они все дохнут, приходится по новой каждый раз начинать. В пруду у себя в деревне головастиков часто ловила. Тоже дохли. Но не все! Часть выживала и я их заново отпускала в пруд. Танцевать люблю. А еще… Еще…

— Булки, плюшки, батоны и кекс, — подсказал я.

— Не без этого, — не поняла прикола девчушка. — Котят своих люблю. Но они не дохнут, не переживайте, — поспешно добавила она. — Мурзик и Плюша мои самые верные друзья. Помимо Лиски, разумеется. Бабушку еще свою люблю. Она у меня самая лучшая. Такие пирожки с вишней печет — умереть не встать.

— От того, с каким воодушевлением ты об этом рассказываешь, у меня у самого слюнки потекли, — улыбнулся Дэнчик. Перевел взгляд на Алису. — А Вы что расскажете?

— А я даже и не знаю, что вам будет действительно интересно узнать обо мне, поэтому расскажу пока то, что происходит сейчас, — как-то витиевато уклонилась от прямого ответа Алиса. — Уже второй год подряд приезжаю в «Совенок». До этого я не была здесь с десяти лет, а сейчас мне семнадцать, и мне кажется, что ничего не изменилось. И мне это нравится, даже кажется, что я разочаровалась бы, если бы хоть что-то поменялось. Ну, разве что Панамка в вожатки заделалась. Я ее еще ведь пионеркой помню. Ходила, как сейчас Ясенева ходит, всех жизни учить пыталась.

— А почему вдруг снова спустя столько лет вернулась в «Совенок»? — спросил я.

— Просто захотелось. Соскучилась по нытью Панамки, — и снова уходит от конкретики. Вспомнились слова Пионера о том, что здесь все обитатели с подобными странностями. Но как-то совершенно не хотелось бросаться в омут с головой и начинать верить этому психопату. Мало ли что там у Двачевской на душе.

— А на кого после школы думаешь пойти? — задал ей еще один вопрос Дэнчик.

— Слушай, чего ты пристал ко мне? — неожиданно огрызнулась Алиса. — С Ясеневой пример берешь, как профессионально под кожу лезть? Не нужно. Давайте о чем-нибудь стороннем поговорим, если уж так чешется.

— Короче, ясно, что ничего не ясно, — подвел итог беседы мой друг.

— А вы сами давно дружите? — спросила Ульянка.

— Да со школы еще, — бросил Дэнчик, но ту же опомнился. — В смысле, я хотел сказать, с начальной школы.

— С пятого класса, если быть точным, — внес коррективу я.

— Кру-у-то, — присвистнула девчушка. — Тоже хочу такого друга как-нибудь встретить. Чтобы вот раз и навсегда.

— Да встретишь еще, куда денешься, — ненароком пообещал я, вспомнив своего одногруппника, который со своим лучшим другом начал общаться только когда был в одиннадцатом классе. И, насколько я знаю, они до сих пор не разлей вода. Это все же такое дело, никогда не угадаешь.

— И что вы, ни разу не ссорились? — продолжала допрос Ульянка.

— А из-за чего нам ссориться? — пожал плечами Дэнчик. — Мы с Максом, на самом деле, совершенно друг на друга не похожи. Так сказать, у нас разные охотничьи угодья. Делить нечего. Вот и живем душа в душу уже… шесть лет.

Плейлист тем временем решил одарить нас Black Strobe. I’m a man, bitches.

— Никто из вас еще не планирует сдаться? — такой себе блеф, конечно. Оставшиеся у меня на руках карты были совершенно безобразными. Как бы я не умел хорошо играть, а я и не умел, мне сейчас просто не везло — в наличии была одна мелочь, да и та ни разу не являлась козырной. — Мне прям прет.

— Ври, ври, да не завирайся, — хмыкнула Алиса. — Вижу я по твоему сосредоточенному лицу, как тебе прет.

— У нас тут телепаты вышли из отпуска, смотрю? — подперев рукой подбородок, я отвлекся от карт и посмотрел Алисе прямо в глаза. Та по началу хитро улыбалась, но потом будто случайно поправила челку, пряча свои два кусочка янтаря.

Блин, такие глаза иметь вообще законно? Они же буквально гипнотизируют.

А в такой непринужденной обстановке нельзя было не заметить, какая же Алиса красавица. Генетика тут определенно очень хорошо постаралась. И дело было даже не в перевязанной рубашке. Нет-нет, дорогие мои, тут имело место быть что-то совершенно другое.

Тем временем козырной валет спас Дэнчика от неминуемой лавины карт, что подкидывала ему Алиса. Выдохнув с облегчением, скинул со своей колоды семерку крестей, которую Ульянка сразу же покрыла. Поняв, что никто ей ничего подкидывать не собирается, скинула эти две карты в «биту» и с видом триумфатора сунула мне под нос свою последнюю карту, которая являлась червовым тузом. Отбиваться мне, с таким-то букетом, было нечем.

— Красивая красная жопа, мило, — пробубнил я, забирая туза к себе.

Право хода перешло к Двачевской, у которой оставались три карты. И что-то мне казалось, что одна из этих карт ни что иное, как козырной туз, поскольку тот еще ни разу за весь кон не засветился.

Лукаво подмигнув мне, Алиса сунула под нос Дэнчику бубнового вальта. Понурив голову, тот покрыл его, очевидно, своим последним козырем. И следом бросил мне червовую десятку.

Итак, если у Алисы козырной туз, то одну мою карту она отобьет сто процентов. Вопрос в другом — подмащу ли я ей, если сделаю перевод? Не то, чтобы это сильно помогло, но чем черт не шутит? Или все же стоит просто отбиться?

— У тебя последний шанс сдаться, — постарался отшутиться я.

Рыжая в ответ дерзко усмехнулась:

— О, да. Я уже вся трясусь от страха. Чем же сможет удивить меня великий картежник Максим Жеглов?

Честно говоря, я бы самого себя удивил, если бы как-нибудь умудрился выпутаться из этой ситуации. Ладно, пускай будет, что будет. В конце концов, даже, если я сейчас и проиграю, то ничего страшного. Не на корову, в самом-то деле. Ну, да, на желания. А что они нам, чисто в теории, могут загадать? Поцеловать друг друга с Дэном в щечку? Пф, проблема-то.

И я перевожу на Алису две десятки.

***

— Ну, вы готовы? — Двачевская потирала руки в предвкушении невероятного зрелища.

— К этому невозможно быть готовым… — с трудом произнес я.

Конечно, это было не самым худшим из того, что могло прийти в их рыжие головы. Хорошо, что еще хоть не заставили в таком виде бегать по территории лагеря. Либо нам повезло, и сие не пришло им в голову, либо они просто нас пожалели. И трудно было даже предположить, какой вариант более правдив.

— А ты, Дэн? — облокотилась на того Ульянка.

— А я чего? — пожал плечами тот. — С меня, слава Богу, всего лишь вокальная партия. Это Макс у нас сейчас звезда.

— А будет возможность отыграться? — с надеждой переспросил я.

— Нет, — весело ответила Алиса. — Потом мы идем на пляж. И вы даже не думайте как-то отвертеться. Мы ведь так близки стали.

— Уж с Максом точно, — хмыкнула Ульянка. — В таком виде, мне думается, его даже мама родная не видела.

— Я сейчас все вообще закончу! — возмутился я.

— Но-но-но! — осадила меня Алиса. — Карточный долг — святой долг.

Ой, да идите вы со своими понятиями. Дайте я уже просто закончу с этим бредом поскорее.

Ах, ну да. Я стоял посреди домика рыжих в одних розовых плавках, украшенных цветами и бабочками. Дэнчик был рядом со мной, по-отечески положив мне руку на плечо. И мне предстояло промаршировать под его песнопения. Обхохочешься. Хорошо, что хоть стринги не дали, и на том спасибо.

— Бим!

— Бам!

— Бум! — рыжие хлопнули друга-друга по рукам и велели нам начинать представление. И по закону жанра сейчас сюда просто обязан будет кто-то зайти до кучи. Ну вот к бабке не ходи.

— Наверх вы, товарищи, все по местам. Последний парад наступает, — заголосил Дэнчик, намеренно растягивая слоги, а я с максимально недовольной физиономией принялся вышагивать в такт песне. — Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!

И тут, словно по заказу, стук в дверь.

========== ДЕНЬ 2. РОЛИ ==========

Ну, вообще отлично. Накаркал, что называется. И как теперь быть прикажете? Если что, то наличие на моей филейной части розового порождения «Модного приговора» меня, в целом, не особо смущало. Просто сама ситуация выходила весьма интересной для стороннего наблюдателя. И ведь даже не объяснишь ничего на первых парах. Тем более, если пожаловать в вотчину рыжих вздумала Ольга-свет-Дмитриевна.

— Твою… — встрепенулась Алиса, бешено завертев головой вокруг своей оси. — Минутку!

Ульянка суетливо заерзала на кровати, а Дэнчик оперативно убрал руку с моего плеча, да и вообще постарался отстраниться как можно дальше. Ничего-ничего, далеко все равно не уйдешь. Мы с тобой, друг, в одной комнате, слухи один черт уже сто процентов обеспечены.

Я уж приготовился по старой доброй традиции сигать в окно, но Двачевская ненамеренно перегородила мне путь:

— Ты чего глазами хлопаешь, тормоз? Лезь в шкаф!

— Куда? — я недоверчиво окинул взглядом скромных размеров предмет интерьера. — Милая, я туда не влезу.

— Влезешь! — безапелляционно заявила Алиса и, схватив меня за плечи, затолкала внутрь. Я пытался что-то промямлить про окно, но рыжая сейчас явно не намеревалась меня слушать. Пришлось подчиниться и заодно проявить чудеса гибкости, чтобы суметь там хорошенько утрамбоваться. Хотя все равно даже минимального уровня комфорта в этом саркофаге достичь не особо выходило. Беда-бедовая.

— А если я в туалет захочу? — поинтересовался я, сострив в меру глупое и наивное выражение лица. Раз уж собрался творить хрень, то хотя бы стоило сделать это с перчинкой. Да и лишний раз побесить ДваЧе — почему бы и да?

— Сверху банка есть! И я тебе не «милая»! — шикнула Алиса и с силой захлопнула дверцу шкафа, чуть не прищемив мне нос. Обозначенная ею банка при этом пошатнулась и с характерным стуком хлопнулась на боковину, покатившись в уголок верхней полки. Воистину, сила есть — ума не надо.

Тайминг сработал безупречно. Как только Алиса ногой запихала мою форму под кровать, и следы моего пребывания в домике окончательно стерлись, я в небольшой щелочке между дверцами увидел вошедшую Лену. Ну, повезло, что не вожатая. И не Славя. Если я и умудрюсь нечаянно вывалиться, а сомнения в этом отпадали с каждой новой проведенной в шкафу секундой, то фиолетоволосая, конечно, уйдет в осадок, но хотя бы не побежит тут же докладывать об извращенце в розовых плавках, нагло подглядывающем за пионерками.

— Привет, Алис, — туманно поздоровалась Лена. — И вам тоже, — кивнула она Дэнчику с Ульяной. — Слушай, мы… можем с тобой поговорить наедине?

— Наедине? — замялась Двачевская. Понимала, что наедине сейчас ну никак не получится у них поговорить. А разговор, по всей видимости, рискует быть очень даже личным, знать всех деталей которого мне было ну вот совершенно не обязательно. — Может позже? Мы тут в карты играем, не хотелось бы прерывать партию на ровном…

— Нет-нет, вы разговаривайте, — загадочно произнесла Ульянка, то и дело поглядывая в сторону шкафчика. Да уж, военную тайну ей определенно доверять бы не стоило. Лена ведь вроде как не глупая, догадается, что неспроста мелкая на шкаф пялит. Или она что-то задумала сейчас, я не понял? — Мы с Дэном как раз думали пойти мячик попинать, верно ведь?

Так, не-не, стоп! До меня дошло, что там удумала эта мелкая заразка. И мне это вообще не прельщало!

— Ульяна! — округлила глаза Алиса. Такой подставы она явно не ожидала. Девчушка в силу своей детской непосредственности явно не особо отдавала себе отчет, какую свинью собралась подложить подруге.

Ладно, повезло, что у Дэнчика царь в голове какой-никакой, но есть, и он не будет…

— А ведь и правда, надо поторопиться, а то младшие отряды какие поле займут!

…вестись на эти провокации. Сволочь. Ладно он этой мстить удумал — я-то за какие шиши сейчас под раздачу попал?

— Денис! — еще громче возмутилась Двачевская, ненароком озвучив и мой крик отчаяния.

Но учтивая парочка футболистов, чуть ли не раскланявшись, поспешила покинуть домик, оставив Алису в обществе Лены и притаившегося в шкафу, до нельзя возмущенного, меня. В одних розовых, напоминаю, плавках. Ситуация. Никогда бы не подумал, что мне придется примерить на себя роль любовника жены из анекдотов.

— У тебя все в порядке? — поинтересовалась у подруги фиолетоволосая. Казалось, будто она сама пыталась побороть некое замешательство, вызванное подобным поведением со стороны Ульянки с Дэнчиком.

— Вне всяких сомнений, — я почти физически чувствовал напряжение в голосе Алисы. Но надо было отдать ей должное, виду она не подавала совершенно. Для пущей убедительности расслабленно опустилась на кровать и легла, закинув ногу на ногу. — О чем поговорить хотела? Только недолго, а то я… на пляж надумала сходить. А до полдника не так уж много времени осталось.

— О тебе, Алис, — Лена тяжело вздыхает и присаживается, сцепив руки, на соседнюю кровать, из-под матраса которой тут же высыпалась еще пара фантиков. — Ты долго всей этой ерундой страдать будешь?

— О чем конкретно речь? — Алиса прикрыла глаза, всем видом давая понять, что разговор ей не особо интересен. — Я последнюю неделю только ей и занимаюсь.

— Я о выходках твоих, — неожиданно строго сказала Лена. — Вскрытия столовой, издевательства над кибернетиками…

— Вот издевательство-то — парочкой яиц закидать, — фыркнула Двачевская.

— Да какая разница! Алис, я устала тебя выгораживать! — Лена старалась сохранять спокойствие, пусть и тембр выдавал ее с потрохами. — Да и желания никакого больше нет, честно скажу тебе. Не потому что мне все равно¸ а потому что, к сожалению, без толку. Ольга Дмитриевна пока еще смотрит на все твои выходки сквозь пальцы, потому что чисто по-человечески жалеет тебя, хотя вот сегодня даже ее терпение лопнуло. Если бы новенький за тебя не заступился…

— Новенький? — прищурилась Алиса, непроизвольно метнув взгляд на шкафчик, где я с досады легонько приложился головой об дверцу. Вот надо было ляпнуть? — Дай догадаюсь — очкарик который?

— Он, да, но дело сейчас не в этом, — продолжила Лена. — Пойми, пожалуйста, — если ты удумаешь снова подорвать Генду или что-то близкое по масштабам к этому, то в этот раз тебе уже помочь не сможет ни Ольга Дмитриевна, ни даже мой отец.

— Я и в прошлый раз не просила помощи, — Двачевская насупилась, стыдливо поморщившись. Мне кстати, показалось, или она действительно здесь и сейчас готова расплакаться? Уж очень характерное для такого дела сокращение окологлазных мышц приметил я из своего импровизированного убежища.

— Алиса, тебя хотели домой отослать! Ольга Дмитриевна чуть не получила выговор! И было бы лишь вопросом времени, когда эта история дошла бы до Воблы. Ты хоть представляешь, какие у моих родителей могут быть неприятности, если тебя вернут…

— Достаточно! — Алиса вскочила с кровати, буравя Лену злобным взглядом, при этом нервозно теребя свисающий с руки галстук. — Знаешь, Лен, в этом-то и кроется проблема — ты печешься лишь о том, чтобы в твоем идеальном мирке все хорошо было. Не надо прикидываться, что тебе есть до меня дело. Я терпеть не могу фальшь.

Я, кажется, говорил уже о том, что разговор намечается очень личный? Так вот, кажется, он стал слишком личным. Я, конечно, не понимал основную суть доброй его половины, но то, что я не должен был это слышать было очевидно более, чем полностью. Ох, надо было все же в окно выходить.

— Во-первых, мне есть до тебя дело, — перебила порыв Алисиного негодования Лена. — А во-вторых, да, представь себе, я волнуюсь о своей семье. А ты себя ведешь, как неблагодарная эгоистка. Захотела — там нашкодила, захотела — памятник подорвала. Ну а почему бы и нет, верно? Королевишне же хочется.

— Неблагодарная? — гортанно произнесла Алиса. — За что, стесняюсь спросить? Если ты забыла, я ни к кому не напрашивалась. Меня вполне устраивала моя жизнь.

— И куда бы она привела? — тут встала уже Лена и подалась вперед, так что ее лицо оказалось в считанных сантиметрах от лица рыжей. — Вот эта вот твоя жизнь? Уж явно не в химико-технологический, куда ты так отчаянно метишь.

Что-о-о? Алиса шарит за химию? Не, можно было догадаться, учитывая, что она как-то соорудила порох в лагерных условиях, но это, положа руку на сердце, каждый дурак сумеет. А вот чтобы прям разбираться… Это стало для меня новостью. Двачевская в моих глазах заработала плюс один балл к уважению.

— Я бы и сама справилась, — буркнула рыжая, отведя взгляд от Лены и смотря будто куда-то вдаль, хотя на самом деле она внимательно следила за тоненькой щелочкой, где при желании можно было наверняка разглядеть мою сосредоточенную физиономию. И смотрела очень несчастными глазами.

— Не будь такой наивной, — тон Лены переменился. Она даже добродушно улыбнулась. — С таким твоим портфолио тебя бы просто завалили на вступительных экзаменах и все, какая бы талантливая ты не была. Это реалии жизни, в которой мы живем.

Алиса недоверчиво покосилась на Лену. На лице читается ярко выраженная горькая насмешка. И непонятно даже, над чем именно.

— Просто, пожалуйста, попробуй иногда задумываться над тем, как некоторые твои поступки могут отразиться на окружающих, — закончила мысль фиолетоволосая.

Двачевская пару секунд переваривала сказанное, затем вновь с вызовом уставилась на Лену:

— А окружающие не пробовали задуматься над тем, что я, так-то, в первую очередь живой человек со своими интересами? Да, я может и не идеальная, как некоторые…

— Алис, ну не начинай опять…

— … но не надо пытаться из меня слепить свое жалкое подобие. Роль пай-девочки играть не собираюсь, уж извините.

Неожиданно я почувствовал на плече какое-то щекочущее движение. Машинально попытался смахнуть, но рука напоролась на что-то крупное и довольно твердое. Я с небольшой опаской покосился в сторону объекта. По телу тут же прошелся табун мурашек. Видимо, банка на верхней полке оказалась с сюрпризом. И, свалившись, выпустила этот сюрприз на прогулку. Не то, чтобы я испугался обычной кольчатой сколопендры, но вид этой десятисантиметровой твари, беспечно ползающей по плечу, все равно был не из приятных.

— А тебя кто заставляет? — оторопело спросила Лена.

— А ты спустись с небес на землю, Лена! — Двачевская быстро увильнула с позиции жертвы и теперь уже сама пустилась в словесную атаку. — Или я могу перефразировать — оторвись от своего долбаного мольберта и посмотри на происходящее с точки зрения человека, который пытается быть личностью, а не родительской куклой!

Сколопендра сползла с плеча и начала спускаться все ниже. Ее многочисленные лапки прошлись по груди, отчего я, в попытках не начать издавать странные для шкафа с одеждой звуки, оперативно зажал рот рукой. Полностью соблюсти тишину, увы, не получилось.

— Что там у тебя? — непонимающе спросила услышавшая шорох Лена, боязливо отодвинувшись от шкафчика на пару шагов.

— Ульянка опять жуков наловила, думаю, что это они в банке копошатся, — пожала плечами Алиса, как бы ненароком подойдя к шкафчику, и привалилась спиной к дверцам. Так она минимизировала возможность Лены меня заметить, но тем самым погрузила меня в кромешную темноту.

А Scolopendra cingulata даже и не думала заканчивать поход по моим телесам и уже была около, скажем так, области чуть ниже живота. Я сглотнул и набрал в грудь побольше воздуха. Лишь бы только в плавки не залезла. В голове уже картина — Алиса с Леной разговаривают на повышенных тонах на очевидно серьезные темы, и тут я с ревом вываливаюсь из шкафа с торчащей из плавок сколопендрой. Меня аж самого передернуло. Стыд и позор.

— Жуки, — презрительно отозвалась Лена. — Ужас. Как вообще можно спокойно спать, зная, что в твоем шкафчике целая банка этих… созданий?

— А что в них такого? — спросила Алиса. — Жуки и жуки. Эка невидаль.

Воцарилось молчание. Сколопендра обогнуло самое дорогое и стремительно спускалась вниз по бедру. Было невыносимо щекотно. Я сжал кулаки, уже морально готовясь к тому, что «жуки» в шкафу внезапно завоют.

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — либо это упоминание насекомых так подействовало, либо сработало мое обычное везение. — Алис, подумай над моими словами.

— Угу, — угрюмо бросила Двачевская в ответ.

Звук шагов и последующий за ним скрип половиц с дверными петельками оповестили меня о том, что опасность миновала. Выждав еще с полминуты, Алиса распахнула дверцу шкафчика. Я тут же выскочил, аки чертик из табакерки, стряхивая с ноги многоногую животину. Та отлетела куда-то вглубь комнаты и мгновенно скрылась под кроватью Алисы.

— Пипец просто! — возмущенно начал я, заодно надеясь, что моя непринужденность в общении отодвинет неминуемый диалог о том, что мне сейчас пришлось случайно подслушать куда-нибудь на второй план. — Знаешь, Алис, за такие мучения с тебя…

Та неожиданно резко толкнула меня, отчего я довольно неприятно прошелся спиной по ручке шкафа. Было неприятно, но легкий шок пересилил болевые ощущения. Ладно, обойдусь и без дополнительного треугольника с кефиром на ужин, зачем кидаться сразу?

— Ты чего творишь, бешеная? — вскинулся я, кое как умудрившись не обозвать Алису словцом покрепче. Нечего накалять и без того напряженную ситуацию излишней грубостью.

Девушка прижала меня изящной ладонью к дверцам. Я почувствовал, как мне в плечо впились острые миниатюрные ноготочки. Хорошо так прижала, без применения силы я бы по любому не смог бы сейчас вывернуться. И она явно очень злилась. Взгляд пылает, кулак сжат. Очень некстати вспомнился рассказ Шурика о том, как она наградила на прошлой смене Электроника бланшем. Просто сейчас она действительно походила на человека, который в состоянии ударить ближнего. А не ее обычные детские угрозы.

— Если ты… Хоть один раз… Хоть где-нибудь… Заикнешься о том, что сейчас услышал… Я нихрена не шучу… купание в ванной, наполненной до краев серной кислотой, покажется тебе высшей степенью милосердия, — прошипела рыжая.

— Да я даже не понял ничего, — попытался оправдаться я. — Клянусь тебе своей ученой степенью… б-будущей.

Блин, какие же глаза! Я сейчас, по идее, должен трястись от страха, но глядя на такие выразительные янтарные драгоценные камни, не мог никак думать о чем-либо стороннем.

— Издеваться вздумал? — Алиса говорила шепотом и одновременно рычала. Звучало это, признаться, жутковато.

— Хотел бы сказать, что еле сдерживаюсь, но нет, — я примирительно поднял обе руки вверх. — Слушай, я обещаю, что дальше меня ваш диалог не уйдет. Я бы даже если и хотел проболтаться, то не смог бы, потому что, повторюсь, ни черта не понял. Понимаю, что причин доверять мне нет, ибо мы едва знакомы, но, все же рискну тебя попросить об этом.

Тут я сделал, как наверняка бы показалось Алисе, неслыханную дерзость. Медленно опустил левую пятерню и накрыл ею прижавшую меня руку бунтарки. Почувствовал, как она вздрогнула. Мысленно приготовился к оплеухе, но таковой не последовало. Значит, имел право еще больше дерзнуть и улыбнуться.

Когда до Алисы наконец полностью дошла суть происходящего, она выдернула свою руку из под моей, словно ее ударило током, тем самым наконец-то выпустив меня из своей стальной хватки. Тяжело дыша, все еще продолжала недобро сверлить меня глазами. А потом ее взгляд упал на любезно предоставленные ей для меня плавки. И наконец-то уголки губ дернулись в улыбке. Фуф, кажись, отпустило.

— Ну, да, такому фламинго грех не поверить, — нахально ухмыльнулась девушка. — Дуй переодеваться, мы на пляж собирались, если ты не забыл еще. И еще не мешало бы Улю с твоим товарищем отыскать. Хотя, нет, стой. Может, стоит тебя заставить в этих плавках пойти…

— Сама в них щеголяй, рыжая, я еще не настолько сильно накосячил, — подметил я, выгребая свою форму из-под кровати. И тут же ее откинул, ибо она внезапно зашевелилась. Как оказалось, в ней уже успела зарыться моя знакомая сколопендра.

— Настолько-настолько, — озорно подмигнула Двачевская, с интересом принявшись наблюдать за моими дальнейшими действиями.

Стиснув зубы, я аккуратно перехватил насекомое и, приоткрыв окошко, выкинул туда это многоногое чудовище. Сколопендра с глухим шлепком приземлилась на травку и тут же поползла куда-то по своим сколопендрячим делам. Ну и скатертью дорога.

— Эх, прощай, Юрец, — деланно всплакнула Алиса. — Ульянка наверняка обидится, что ее питомец был отпущен на волю без ее ведома.

Юрец? Иисусе… Ладно, сам в детстве садового паука Жорой окрестил. Не мне судить ребенка. А вот, что обидится… Вспоминая, что жизнь насекомых у этой барышни неведомым образом сокращается, то я, думается, сделал благое дело.

— Касательно косяков — не моей инициативой было запихнуть меня в этот ночной кошмар клаустрофоба, — съязвил я, натягивая шорты.

— Хочешь об этом поговорить? — тут же отреагировала Алиса, поигрывая костяшками пальцев. Вот уж действительно бодливой корове Бог рогов не дает.

— Ни капли, — мотнул головой я.

Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, я с тоской посмотрел на галстук. Плюнув, я повязал его на запястье на Алисин манер. Та одобрительно хмыкнула. А ведь действительно неплохо смотрится.

— Ладно, я отчаливаю, — сообщил я. — Мне зайти за тобой?

— Ага, — монотонно ответила Алиса. — Только постучаться не забудь. А то вдруг я еще не закончу переодеваться. Тебе же хуже будет.

— Ну, знаешь, я же не ты, — ответил я и, улыбнувшись закипающей рыжей, пошел к себе в домик.

Лишь когда деревянная дверь крепко за мной захлопнулась, я позволил себе полностью выдохнуть. Ну и дела. В голове, будто на репите, прокручивался разговор девчонок. Из которого я не понял ровным счетом ничего, хотя кое что все же понял. Семьи девушек определенно дружат, раз у Алисы такие довольно близкие и непростые отношения с родителями Лены. Которых она, без преувеличения, стыдится. Отношений, в смысле. Не родителей фиолетоволосой, ибо стыдиться там явно нечего, раз уж отец Лены сумел как-то обелить Алису в глазах дружного пионерского коллектива после ее прошлогодней глупости с памятником Генде. Очевидно, что непростой человек.

Еще Воблу какую-то упоминали. Что за Вобла такая — тайна сия велика была, да и не наплевать ли мне?

Кажется, Алиса с Леной далеко не просто подружки с четко распределенной между друг другом иерархией головы и рук. Что-то там намного серьезнее. Чего мне, как уже довольно тонко намекнула Алиса, знать не полагается. Ну и ладно. Любопытно, да. Все же нам еще вместе две недели вариться, и-таки хочется побольше знать о людях, которые окружают. Но, раз уж не хочет человек, значит, так тому и быть.

У нас в домике я застал Дэнчика с Ульянкой. Нет, не целующихся. Но довольно увлеченно беседующих о шансах Сборной СССР на Чемпионате мира в следующем году. Даже моих скудных знаний о футболе хватало, чтобы быть твердо уверенным, что, спойлер, шансов никаких. Но Дэнчик не портил боевитый настрой девчушки и усиленно восхвалял некоего Протасова, который «ну по любому должен будет забить».

— Сидите, предатели? — изобразив глубочайшее оскорбление, я подошел к тумбочке, откуда выудил свои черные плавки. — Все, лафа закончилась. Брысь, мелкая, мне переодеться надо.

— А чего это ты раскомандовался? — спросила Ульянка, не утруждая себя тем, чтобы понизить голос. — Может, я не хочу уходить?

— Ладно, оставайся, — пожал плечами я. — Но учти, что после всего, что ты увидишь, ты просто обязана будешь выйти за меня замуж.

— Фу, — скривилась рыжая-младшая. — Я лучше до конца жизни буду цветной капустой питаться, чем выйду за тебя.

— Согласен, становиться моей женой — не самое мудрое решение, как и до конца жизни питаться упомянутой тобой дрянью, — согласно кивнул я. — Поэтому, Улечка, если действительно не хочешь совершать ни одного из этих мерзких поступков, то выкатись отсюда, пожалуйста.

— Вот сразу мог бы «пожалуйста» сказать, — Ульянка сострила озорную гримасу и выпорхнула из домика.

— Как посидел? — глумливо поинтересовался Дэнчик.

— Нормально, — я решил от греха выждать пару минут на случай, если Ульянка додумается вытворить какую-нибудь пакость, пока я бы переодевался. — Ненароком сделал то, что ненавижу в homo больше всего — вторгся в чужую личную жизнь. Не самое приятное теперь чувство, знаешь ли.

— Да ладно тебе уж так остро на это реагировать, — Дэнчик подошел ко мне и приобнял за плечо. — Мы же в пионерском лагере. Подслушивать девчачие разговоры здесь в порядке вещей. Они же не планировали там, допустим, совместного убийства Панамки?

— Не планировали, конечно, но все равно была затронута какая-то тема, о которой Алиса явно не хотела бы распространяться, — я прислушался к происходящему за дверью — признаков Ульянки, по крайней мере, слышно не было.

— Ну, значит, не распространяйся, — невозмутимо ответил на мое укоризненное замечание Дэнчик. — Смотрю, уже с Двачевской на одной волне?

— Что? — не понял сначала я. Лишь только проследив направление его взгляда понял, что он говорит о повязанном на руке галстуке. — А, это. Да мне впадлу его надевать было просто.

— Ясно, — кивает. — А когда начнешь рубашку под грудь подвязывать?

— Вах, какая шутка, — съязвил я. — Все, дай переодеться уже. А то мельтешишь тут перед глазами.

Не прошло и недели, как мы снова вернулись к домику рыжих. Палящие лучи солнца нещадно жарили макушку, из-за чего как можно скорее хотелось окунуться в приятную прохладу озера. Будучи уверенным, что девушки уже будут ждать нас, сидя на крылечке, я даже удивился, что домик с Веселым Роджером казался с виду безжизненным. Я глянул на время и вздохнул, подойдя к дверце. За почти что пятнадцать минут можно было уже как-то и собраться. Может, они передумали? Поймал себя на мысли, что очень бы этого не хотелось. Взъерошив свои непослушные волосы, прислонил ухо к дверце домика. Изнутри донеслось шуршание и невнятные разговоры, перемежающиеся с хихиканьем. Я легонько побарабанил пальцами по дереву. Рыжие тут же откликнулись, хором прокричав подождать нам минутку. Ладно, подождем, чего уж там.

Я устроился на крылечке, сорвав одну из растущих рядом травинок, которую тут же воткнул в зубы. Дэнчик встал передо мной, слегка загородив своей тенью меня от солнца, за что я был ему очень благодарен.

— У тебя такое лицо, словно ты сейчас задымишься, — отметил Дэнчик, повернувшись ко мне вполоборота.

— Не люблю я время ожидания, — пожаловался я, смахивая пот со лба. — Просто так теряем драгоценные минуты. Хотя могли бы быть уже на подступах к пляжу. Я уже мокрый, как мышь сижу.

— Ну, что я могу сказать, ты от этого никуда не денешься, так что терпи, — «успокоил» меня Дэнчик, задорно улыбаясь и щурясь от светившего прямо ему в лицо солнца. — Хотя, от мороженки я бы не отказался. Хваленый многочисленными группами Вконтакте натуральный советский пломбир. Как думаешь, им тут завозят?

— Понятия не имею. Но хотелось бы.

Наши спутницы удосужились выйти только минут через пять. Довольные, чего нельзя было сказать о нас, которые уже больше напоминали подтаявших по весне снеговиков не самой первой свежести.

— Вас только за смертью посылать, — недовольно зевнул я.

— Не жужжи, — махнула рукой Алиса. — Мы поминали Юрца. Уля сначала очень расстроилась, но после моего рассказа о его приключениях все же сменила гнев на милость. А еще я доходчиво ей объясняла, что негоже бросать подругу с запертым в шкафу парнем.

— Это она имеет в виду свои возмущенные визги, — пояснила та. — Забавное зрелище. Особенно когда по воздуху кулаками молотила.

Ульянка тут же получила легкий подзатыльник. Девчушка округлила глаза и посмотрела на Двачевскую с такой жалостью, что даже у меня смогла вызвать умиление. Но Алиса лишь снисходительно улыбнулась и потрепала ее за косы-ракеты:

— И не надейся, Уля, это у тебя срабатывало только первые десять раз, больше не получится.

Та сдаваться явно не собиралась и усилила напор, для пущей убедительности еще начав шмыгать носом.

— Черт возьми, ладно, — сдалась, наконец, Алиса. — Извини меня за вполне себе справедливый подзатыльник.

— Хы! — с улыбкой до ушей она уставилась на нас с Дэнчиком. — Видали, как с Лиской надо? И, заметьте, никакого мошенничества.

— Сказала хуманизация этого самого мошенничества, — пробормотал я себе под нос.

— Что? — переспросила Ульянка.

— Не-не, ничего, — улыбнулся я.

Рыжие, взявшись под ручки, гордо зашагали вперед, даже не проверяя, идем ли мы следом. А нам, в общем-то, ничего и не оставалось. Перспективы расплавиться и превратиться в две лужицы, украшающие тропинку, были не шибко-то и заманчивыми. Охая и вздохая, мы поплелись следом, периодически поглядывая на стройные ножки впереди идущей рыжей бунтарки.

— Урааа! — радостно закричала Ульянка, когда на горизонте наконец-то замаячил водоем. — Водичка!

Побросав вещи, она побежала навстречу освежающей прохладе, на ходу сбрасывая с себя одежду. Казалось, в тот момент ее радости не было предела. И секунды не прошло, как она исчезла в водной глади и где-то с минуту не появлялась. Я уже начал беспокоиться, как она вынырнула около буйков, плескаясь, как ополоумевший дельфин. Выдохнув, я сам уже принялся скидывать с себя местами приклеившуюся к телу пионерскую форму.

Место мы выбрали чуть поодаль от основного скопления людей, в окружении величественно возвышавшихся нескольких аляповатых песочных замков, заботливо построенных малышней. Чуть в стороне красовались несколько покрывал, на которых загорали незнакомые нам девчонки. Рядышком вовсю шла баталия в пляжный волейбол. Мяч то и дело улетал в воду, вынуждая кого-то за ним поспешно плыть. В одной из играющих я без труда узнал Славю. Она определенно чувствовала себя в своей стихии, стремительно бегая из угла в угол, грациозно ныряя под мяч и без особых напрягов отфутболивая его в сторону оппонентов. Дэнчик, залюбовавшись ею, мечтательно вздохнул и быстро отвернулся, едва слышно выругавшись. Затем раздосадовано плюхнулся на теплый песок.

— Загореть хочу, — объяснился он, поймав на себе недоумевающий взгляд Алисы..

— А не обгореть? — поддела его та. — Не самое мудрое решение, даже с учетом вашей с Максом тормознутости.

Дэнчик посмотрела на нее глазами, в которых плясал недовольный огонек. С лица Алисы-таки сползла на секунду нахальная улыбка, но она вовремя взяла себя в руки:

— Пойдемте уже к Ульянке присоединимся.

— Идите, — последовал короткий ответ моего товарища. — Я все же пока посижу.

Алиса фыркнула и стала раздеваться. Я в этот момент невольно охнул. Казалось бы — ну, раздевается девушка на пляже, что такого? Будто я никогда не наблюдал подобной картины. Но тут как-то сам по себе засмущался с чего-то. Оранжевый, в цвет волос, купальник подчеркивал каждый изящный изгиб на загорелом и золотящемся теле Алисы, облегая ее более чем. Так эта чертовка помимо всего прочего еще и завертелась, плавно покачивая скульптурно вылепленными бедрами. Пропал дом. Нужно срочно охлаждаться.

— Отличный купальник! — я так и не смог удержаться от похвалы, шутливо улыбнувшись. Нет-нет, что ты, я не смотрю на тебя масленым взглядом, как ты вообще могла подумать об этом?

— Слюной не подавись, — хмыкнула Алиса, чуть засветив небольшой румянец на щеках. Или это она просто на солнце раскраснелась. В любом случае, не дождавшись в ответ от меня никаких комментариев, Двачевская поспешила присоединиться к подруге.

— Может ты все же с нами? — спросил я еще раз у Дэнчика на всякий случай.

— Я хочу полюбоваться видами, — ответил тот. — Которые ты, к слову, закрываешь.

— Слушай, если хочешь присоединиться к Славе, то вперед, зачем ты нам тут такой с недовольной мордой? — риторически спросил я.

— А толку? — печально произнес тот. — Там уже игра во всю, вряд ли мне найдется место. Так что посижу, погрею пузо. Слушай, я правда таким бледным был в семнадцать лет?

— Да я как-то особо не припоминаю, — призадумался я. — Может быть. Знаешь, я тобой не очень-то любовался, когда мы с тобой на озеро наше выбирались.

— А стоило бы! — ржет. — Не в этом плане, конечно. Должен был предугадать, что я задамся этим вопросом в двадцать семь годиков. Ты же мой лучший друг!

— Ну, вот и доказательство, что правы были пионеры — надо быть готовым ко всему, — заключил я, аккуратно заворачивая очки в форму. Еще раз вдохнув свежий и чистый воздух, бегу по обжигающему ступни раскаленному белому песку и с размаху кидаю свою помолодевшую тушку в прозрачную воду. Благодать.

— Эй, Макс! — доносится до меня возглас Двачевской. — Сейчас начнешь отрабатывать свои косяки.

— Это каким таким образом? — спросил я, прищурившись, чтобы внученьку эту лучше видеть. — Подожди, о каких косяках вообще речь?

— Поменьше болтай и засеки время, пока я до берега от буйков доплыву, — как ни в чем не бывало продолжила Алиса и ушла под воду. Нет уж, майтесь своей дурью без моего участия. Упав на спину, я принялся «считать овец», лениво рассекая поверхность.

На одиннадцатой овце меня резко схватили поперек туловища и затащили под воду. Я даже ойкнуть не успел. Как и попрощаться с жизнью. Впрочем, удерживать меня на дне морском и не собирались, посему я тут же всплыл, даже особо не нахлебавшись. Ошарашенно оглядываясь по сторонам, я, естественно, увидал рядом с собой от души смеющуюся рыжую.

— Двачевская! — вспылил я, окатив ее вручную созданной волной. — Какого рожна? Тебе совсем скучно?

— А чего ты время не засекаешь? — невинно захлопала она глазками, ловко уйдя от моей атаки.

— Да засекал я, — буркнул я. — Одиннадцать секунд.

— Плохо, — цокнула языком рыжая. — Это я еще даже, считай, до берега не доплыла. Надо лучше стараться. Если не смогу побить прошлогодний рекорд в 9 секунд, то можно считать, что смена задаром прошла.

— Плаванием что ли профессионально занимаешься? — спросил я.

— Нет, просто для себя, — ответила Алиса. — И не только плаванием. А то стану к двадцати годам жирной коровой, будет мне счастье. Бегаю еще, правда, из-за одной недавно появившейся вредной привычки с этим небольшие проблемы. Короче, не питаю надежд, что меня в один прекрасный день возьмут в «Трудовые резервы».

Ну, прям студентка, спортсменка, умница и просто красавица. Только вот стерва невозможная. Может для кого-то это и являлось минусом. Но мне, как человеку с таким же сложным характером, если не хуже, так было даже проще с ней общаться. Интерес все же какой-никакой. Я это еще вчера помнится, отметил. Как я там грешным делом подумал? Родственная душа?

— Так ты, стало быть, хорошо разбираешься в химии? — спросил я, памятуя о ее разговоре с Леной. Наверное, не нужно было. Хотя, с другой стороны, что в этом такого? Вопрос совершенно житейский. Я же не касался явно болезненной для нее темы универа. Вряд ли Алиса взъестся на меня исключительно из-за этого невинного поддержания диалога.

— Ох, — вздохнула та, усиленно пряча недовольство. — Да, разбираюсь. Мой любимый предмет в школе. А ведь все когда-то началось с этих офигенно выглядящих формул органических соединений, которые я мелкая видела в маминых тетрадях. Они такие прикольные были, загадочные. А я их еще пыталась читать по буквам, мама очень смеялась над этим…

Алиса замолчала. На секунду показалось, что к оставшимся на лице каплям воды прибавились другие капельки. Соленые.

— Все в порядке? — осторожно спросил я.

— Да, конечно, — тут же сбивчиво ответила рыжая. — Не обращай внимания, ностальгия в глаз попала. Такое бывает.

Оба молчим. Вода небольшими волнами бьет по нашим телам. Я внимательно смотрю в глаза Алисы, пытаясь там отыскать сам особо не понимая чего. И не найдя это «что-то» даже почему-то расстраиваюсь.

— Сам, смотрю, никаким спортом и не думал заниматься, — ну вот опять она за старое. Только вроде контакт наладили. И еще ее эта фирменная гаденькая ухмылочка. Прибил бы к неизвестной науке матери.

Я окинул взглядом свою комплекцию времен семнадцатилетия. Ну, да, не Дорифор, чего скрывать. Но какие-то задатки все же есть. Даже вон — кубики едва проглядываются. Как я уже раньше говорил…

— Алис, я типичный нормостеник, — парировал я этот камень в мой огород. — Соотношение роста и веса у меня такое, какое нужно. Так что подкол не засчитан.

— Ой, да больно надо вот было, — Алиса хитро прищурилась, смотря куда-то чуть в сторону от меня. Я бы может и не обратил внимания, но, будучи уже научен общению с двумя рыжими хулиганками, круто развернулся и тут же столкнулся нос к носу с Ульянкой, сжимавшей в руке речного рака. Девчушка оторопело поглазела на меня, светившегося победоносной улыбкой, резко выкинула ракообразное куда подальше и, насвистывая какой-то незаурядный мотивчик, вновь исчезла под водой.

— С тебя очередной должок за спасение, — шепнула мне подплывшая сзади Алиса. От ее горячего дыхания по телу прошелся холодок. А она еще так аккуратно меня при этом приобняла, что аж дыхание перехватило. — А то сейчас бы прыгал с раком в плавках, нормостеник ты наш. И, кстати, без очков тебе намного лучше.

Хихикнув, она легонько отпихнула меня и также скрылась под водой, оставив меня немного пребывающим в чувстве растерянности. А ухмыляющийся на берегу Дэнчик показывал мне приподнятый большой палец. Падла.

***

По каким-то неизвестным причинам, с Двачевской мы больше на пляже особо не пересекались. Они с Ульянкой уплыли дурачиться и изучать озерные глубины куда-то в область буйков, а ваш покорный слуга остался вместе со все же соизволившим присоединиться к купанию Дэнчиком на относительном мелководье, терзаемый мыслью, что рыжая бандитка стала занимать в моей новообретенной пионерской жизни слишком много места. Оно и понятно, ведь если не брать в расчет Дэнчика, то именно ее нехитрая компания становилась виновницей самых ярких событий за чуть больше, чем эти последние сумасшедшие сутки. Если не считать, конечно, паранормальщину, вроде нашего психованного Пионера и непосредственное попадание в «Совенок». И, что самое парадоксальное, мне это почему-то нравилось. Что было для меня в диковинку. Не хватало еще только хоть как-то привязаться к ней до кучи. Или, того хуже, чтобы она привязалась ко мне. Если мы продолжим общение в таком режиме, то оного будет наверняка не избежать. А влюбленная в меня пионерка — последнее, чего бы мне хотелось. Просто хотя бы потому, что взаимностью ответить у меня не получится. Посему на полдник я шел, твердо для себя решив, что надо будет стараться ставить какие-то рамки в развитии наших отношений. Максимум — хороший друг. И то, фифти-фифти. Под таким углом факт того, что меня подписали на одну из ведущих ролей в этой глупой девичьей постановке, казался не таким уж и удручающим. Больше времени на репетициях — меньше с рыжей. Простая арифметика.

Вооружившись печеньем с молоком, подсели к Славе с Женей. Активистка вовсю засветилась дружелюбием. Чего нельзя было сказать о библиотекарше.

— Приятного аппетита, Евгения, — подлил я масла в огонь.

Та с силой сжала стакан. Но улыбочку каким-то образом-таки выдавила. Так кайфово все же бесить людей, которые тебе, мягко говоря, не импонируют.

— Хорошо, что вы к нам подсели, — сообщила Славя. — Как раз думали после полдника вас уже искать идти. Видела вас, кстати, на пляже, думала, что вы к нам присоединитесь.

Расстроенные нотки в голосе не отдавали никакой наигранностью. Она и правда, видимо, ждала, и наверняка в первую очередь от Дэнчика, каких-то решительных действий.

— Да я как-то думал, что у вас уже там все четко на команды разбросано, — смутился тот, почесывая репу. — Вот и не стал беспокоить…

— Дурачок, — беззлобно сказала Славя, накрыв его руку своей ладошкой. — Мы ведь даже не на счет играли. Нашли бы и для тебя место.

Ага, для тебя. А я тут так, ни с боку припеку. Хотя, чего я ожидал? Тут уже очевидно, что территория Дэнчика. Ну и хорошо, если так. Я лишь только надеюсь, что мой товарищ отдает себе отчет в том, какими последствиями может обернуться этот его лагерный роман.

— Ладно, буду иметь в виду, — ответил он, все больше покрываясь пунцом. Того и гляди можно будет величать Вождем краснокожих.

Повертев головой, взглядом наткнулся на спину Двачевской, сидевшей в обществе Ульнки и Мику. Будто и не ругалась с ней по утру. Даже диалог поддерживала. И, судя по крайне довольному лицу Чио-Чио-Сан, весьма миролюбивый.

И так почему-то захотелось занять сейчас четвертое свободное место. Подальше от вечно недовольной Жени. От воркующих Слави с Дэнчиком. Сказать Алисе какую-нибудь колкость, потрепать по макушке Ульянку, выслушать очередную офигительную историю Мику…

Кажется, моя роль, написанная лично мной и для меня, начала давать трещину. От этой мысли мне стало неуютно. Как-то слишком… резко. Я не готов к такому повороту.

Так, все, Макс, охолони. Три пионерки, которые тебе в младшие сестры годятся. В мире, где вообще еще неизвестно, чего ожидать от завтрашнего дня. И это я еще молчу о конце смены, по прошествии которой велика вероятность, что все начнется заново. Это не реальная жизнь. Не твоя жизнь. Красивая иллюзия.

Сердце твердило: «Главное — правда», мозг понимал: «Кому это надо?»

— … будешь?

— Чего? — я как-то все же умудрился понять, что вопрос был адресован мне.

— Печеньку будешь доедать? — повторил вопрос Дэнчик. — А то ты к нему даже не притронулся, все стакан с молоком мусолишь. А нам уже уходить.

— А, да, питайся на здоровье, — бросил я. Даже не заметил, как девчонки ушли. Совсем уже из реальности выпал.

— Спасибо, — улыбнулся Дэнчик, заграбастывая мою печеньку. — До ужина прогоним одну совместную сценку, потом я со Славей, получается, на дежурство, а ты к… — он не выдержал и злорадно захихикал. — К Виоле на попечение.

— Да, я помню, — вздохнул я, допивая молоко.

Славя с Женей ждали нас на выходе. Убедившись, что никакая вожатая мне не вгрызется в мозг, стянул галстук и повязал на руке. Сами удавку эту носите.

— Максим, ну что это такое! — возмутилась Славя. — Мало нам Двачевской с ее постоянными нарушениями формы одежды, теперь ты еще!

— Это называется бунт, — честно ответил я. — Славь, ну душниловка же полная. Земля не разверзнется, если пионер Жеглов походит немного расхлябанным.

— Будто чего другого можно было ожидать от такого типчика, — проскрежетала зубами Женя. — Подобное тянется к подобному. Вот он и перенял повадки этой рыжей.

— Я тебя не слушаю — ты меня в тоску вгоняешь, — спокойно ответил я. Да и утренний Славин совет по игнорированию библиотекарши соизволил всплыть в памяти.

— Максим, пожалуйста, надень галстук, — попросила добрым голосом Славя, стараясь сбить негативный эффект от высказывания библиотекарши. — Вдруг кто из администрации сейчас надумает прогуляться, жара как раз спадает потихоньку. Не подставляй товарищей нарушением правил.

Да ек-макарек. Товарищей, блин. Каких товарищей? Из товарищей у меня тут только Дэнчик. С Женей я бы, пардон, срать в одном поле не сел, а ты, блондиночка, хоть и доброй души, но порой все же бываешь слишком бесячей, что автоматом вычеркивает тебя из списка сугубо моих «товарищей».

— Я не нарушаю правила, Славяна, я их игнорирую, — подмигнул я, намеренно вздернув руку с галстуком вверх. — Взвейтесь кострами!

Поняв, что добиваться от меня выполнения просьбы бесполезно, Славя, забавно фыркнув, бодрым шагом зашагала по направлению к библиотеке. За ней тут же припустила Женя. А я остался довольным своей маленькой победой со слегка раздосадованным Дэнчиком:

— Я удивлен, что у тебя с таким подходом к людям вообще друзья заводятся, — вздохнул тот.

— К черту, — сплюнул я. — Знаешь, вот поговаривают: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Брехня все это. Не бывает у людей столько друзей. Друг, если он и есть, то только один. Максимум — двое. У меня это ты. Еще я могу сюда за уши притянуть Кристину, с которой вместе в клинике работаем. И все. И знаешь, что? Мне этого достаточно. Я хотя бы в вас уверен.

— Спасибо, конечно, я в тебе тоже никогда бы не засомневался, — искренне улыбнулся Дэнчик. — Но, Макс, пожалуйста, ну будь ты тактичнее. Я прошу тебя об этом не потому, что у меня, — он понизил голос до шепота. — Виды на Славю, ты не подумай ничего такого. Если встанет выбор между тобой и ей, то мое решение очевидно. А потому что о тебе переживаю.

— Не нужно, брат, — отстранился я. — Кстати, вот уже больше суток задаюсь вопросом — чем она тебя так зацепила?

— Да сам пока не особо могу сформулировать, — запнулся Дэнчик. — Красивая, ответственная, всегда готова помочь… Я когда с ней вчера в столовой сидел — будто под другим углом саму суть человека увидел. Не знаю, мне просто так спокойно с ней. Никогда такого не испытывал.

Вот смотрю на его глаза искрящиеся и завидую даже белой завистью. Везет же ему, скотине эдакой. Никогда не замечал, чтобы он попадал в ситуацию, когда утопаешь в боли от ножа в спину. Химическая реакция обходила его стороной.

— Вот знаешь, Дэн, ты со своей любвеобильностью вскоре с позволения Слави сможешь делать в этом лагере, что хочешь. Я, со своей циничностью, в принципе могу говорить, что хочу, без чьего-либо позволения. Мы можем всё, брат! Мы даже можем захватить мир! Ну, начнем пока с «Совенка».

— Ой, да иди ты в баню, — он очень мастерски сделал вид, что прослушал. Но я-то знаю…

Уже в библиотеке мы, не задерживаясь, прошествовали вдоль книжных полок в сторону расположившегося в самом углу помещения, скрывшегося за обитой дерматином дверью. Женя дернула за ручку и пригласила в просторную комнату, где нас уже дожидалась Лена вместе с какой-то другой девочкой, подозрительно смахивающей на нее саму, и троица мальчуганов возраста Ульянки.

— Ну, вот и все из заявленных на данный момент актеров в сборе, — радостно объявила Славя. — Так, ну, с Леной вы уже, понятное дело, знакомы, — обратилась она уже к нам с Дэнчиком. — А это ее младшая сестра Алена.

А, ну теперь ясно, откуда такое почти что стопроцентное сходство. Разве что волосы не фиолетовые, хотя тоже отдавали эдакой синевой.

— Приветики-букетики! — радостно замахала рукой Алена. — Слушай, у тебя здоровские очки. Из заграницы заказывал?

— Ага… — протянул я, неслабо удивившись такому напору со стороны девушки. С характером у сестер явно несостыковочка. Уже более чем понятно.

— Алена, это Денис и Максим, наши новенькие, — представила нас ей Славя. — А эти три молодца, — кивнула она в сторону ребят. — Наши помощники и актеры эпизодических ролей — Гоша, Юра и Женя.

Троица синхронно кивнула. А у меня возникло очень неловкое чувство дежавю, ибо опять поймал себя на мысли, что было что-то до жути знакомое в их юношеских и таких контрастных по отношению друг к другу личиках. Один весь такой дерганый, словно у него был какой-то нервный тик, с лица второго не сходила улыбка, и нос почему-то красный, а третий, упитанный и массивный, да еще и с почти налысо бритой головой. Не удивлюсь, если считался за неформального лидера.

— Все знакомства и чаепития потом — сейчас читка, — нахохлилась Женя. Взглянув на нас с Дэном взглядом, полным презрения, залезла в тумбочку, выудила оттуда небольшую стопку бумаги и протянула ее нам. — Ваш сценарий. Две копии. Смотрите, не потеряйте, новые вам никто не даст.

Ой, да не беда. Сфоткаю на телефон и всех делов, если уж вопрос ребром ставить.

— Значит так, новенькие, слушайте внимательно суть водевиля. Да и стареньким тоже полезно будет, — Женя безрезультатно поправила вихор на макушке и продолжила разглагольствовать. — Богатый откупщик Золотников, которого будет играть Максим, со своим сыном Александром, то бишь Денисом, едет из Тамбова в Санкт-Петербург, в дом своей бывшей возлюбленной Дарьи Семёновны, которую играю я.

Не поперхнуться было адски тяжело, но я смог. Не, ну знаете что, я конечно не святой и в своей прежней жизни последние пять лет был, прямо скажем, не моногамным, но чтоб позариться на такую, как Женя — тут уж вы дали маху, господа. Заметив мой побелевший взгляд, библиотекарша издевательски хмыкнула и продолжила:

— Единственное состояние Дарьи Семёновны — ее красивая, но грубая и невоспитанная дочь Машенька. Ее играет Лена.

Мискаст, сразу говорю. Лена, безусловно, красавица, но вот в грубости и невоспитанности ее уж никак не упрекнешь. Хотя, в этом и состоит работа хорошего актера — безупречно отыграть такую роль, которая с тобой в реальной жизни не имеет ничего общего.

— В это же самое время в доме появляются дальние родственники Дарьи Семёновны из Тамбова — Кубыркина, на роль которой пока мы никого не нашли, со своей дочкой Катенькой, бывшей возлюбленной Александра, за исполнением Алены, которая потеряла честь и доброе имя, попав в любовную авантюру с гусаром.

И теперь у обеих женщин одна задача — отдать нерадивую дочку замуж за жениха побогаче. И вот здесь и начинается водевиль: влюбчивый Александр мечется от одной девушки к другой, а матери и их дочери строят козни друг другу за спиной жениха, стремясь заполучить все его состояние. Однако зритель должен обратить внимание на еще одну героиню водевиля, добрую и милую племянницу Дарьи Семёновны, Настеньку, которую и играет наша неподражаемая Славяна.

Активистка застенчива опустила глазки. А я про себя ухмыльнулся — если я все же что-то и понимаю в литературе, то более чем очевидно, кого в итоге выберет герой, которого предстоит отыгрывать Дэнчику. Интересное совпадение. Да и совпадение ли? Весьма хитро распорядилась госпожа Судьба.

— Вопросы есть? — уточнила Женя. Оных не было. Как я и ожидал — сюжет представлял собой идиотскую хрень для девочек. Какие тут могут быть вопросы? Отыгрывай свою роль с томными воздыханиями, вот и вся работа. Половина актеров в XXI веке на таких ролях карьеру сделали. — Чудесно. Тогда, начнем читку. Пока разрешаю без интонации, сейчас необходимо, чтобы каждый проникся сутью своего персонажа. Все открываем семнадцатое явление. Это почти в самом конце.

Зашуршала бумага. Явление начиналось со слов Александра. Я как прочитал — сразу в смех. Но я держался. Ровно до…

— Фу ты, пропасть! Час от часу не легче. Давеча было три невесты, а теперь ни одной! — прочитал Дэнчик с явным недоумением в глазах.

Тут я уже не выдержал и заржал в голос.

— Что смешного? — зыркнула в мою сторону Женя, предупредительно поправляя очки.

— Да не, ничего, — все никак не мог отсмеяться я. — Просто… Блин… Великий султан, вашу Машу. Извините. Можете продолжать.

— Чего продолжать, дальше твоя реплика! — рявкнула библиотекарша.

— А, да? — спросил я, все еще стараясь угомониться. — Так, минуточку… Ну что, решился?

— Погодите, погодите…

— С кем поздравить?

— Да ни с кем: отказала!

— Кто, Катенька?

— Нет.

— Машенька?

— Да нет!

Господи, что за бред я читаю?

— Так кто же?

— Можно вопрос? — наконец не выдержал Дэнчик. — Почему я такой дебил?

— Денис! — укоризненно воскликнула Славя. Алена при этом отвернулась и едва слышно прыснула в кулачок.

— Ну, не знаю, таким уродился, — пожала плечами Женя.

— Женя! — активистка аж ногой притопнула от негодования. Алена забила на свою попытку в конспирацию и в открытую заливисто смеялась. Троица парнишек всецело поддерживала ее в этом. Единственным человеком, сохранявшим невозмутимость, оставалась Лена. Железные нервы.

— Да я про роль! — Дэнчик интенсивно потряс сценарием. — Это что вообще такое?

— Это твой билет в гарем, Сулейман, — усмехнулся я, вальяжно развалившись на стуле.

— Иди к черту, Макс! — ругнулся Дэнчик.

— Давайте продолжим читку, — взмолилась Славя.

Просьба активистки возымела успех. Все театралы приутихли, лишь изредка скрепя бумажками.

— Александр Васильевич, что это значит? — Лена постаралась сделать свой голос на порядок грубее, хоть и получалось довольно средненько. — Правда ли, что вы делали предложение Катеньке? Вы оскорбить меня хотите? Только это так не обойдется! У меня есть брат на Кавказе! Вы с ним не разделаетесь! Слышите ли?

— Я, право, не понимаю, что вам угодно, — обреченно вздохнул Дэнчик.

— Вот она каковская, — продолжил я чтение этой прекрасной литературы, улыбаясь во все тридцать два.

***

С горем пополам, но читку семнадцатого явления мы закончили. Женя решила, что на сегодня хватит. Объявила, что следующая репетиция завтра утром, поскольку вечером будет подготовка к танцам и никому будет не до водевиля. В этих словах было разумное зерно. Я теперь очень ждал репетиций. Когда еще представится возможность так от души поржать?

— Нет, ну что это такое? — все негодовал Дэнчик, когда мы, сославшись на естественные надобности, нырнули в кусты на перекур. — Я на такое не подписывался!

— Да ладно тебе, — расслабленно произнес я. — Ты же так рвался принять участие в этом безобразии. Радуйся теперь.

— Тебе легко говорить, ты не играешь аутиста! — Дэнчик сокрушенно схватился за голову. — Кошмар, просто кошмар. Макс, давай поменяемся ролями?

— Вот уж дудки, — отрезал я. — Меня полностью устраивает роль мудрого папочки. Literally me.

Некоторое время Дэнчик так и стоял, тупо уткнувшись взглядом в светло-зеленую травку. А потом молча протянул мне электронку и вяло поплелся в сторону столовой.

Что поделать, дружище, к сожалению, не всегда мы выбираем роли. Иногда роли выбирают нас. И ничего ты тут не сделаешь.

========== ДЕНЬ 2. БЫВАЕТ ДАЖЕ ЗДОРОВО ==========

В столовую мы опять соизволили явиться в числе последних, вместе с пухлым пацаном из нашего отряда. Я даже не был в курсе, ни о его имени, ни о его фамилии. Пофиг, в общем говоря. Ольга, сидевшая в окружении других вожатых, окинула нас сердитым взглядом, хотела уже что-то крикнуть, но в итоге махнула рукой. Видимо, настолько за день замоталась, что даже на любимое занятие — понукание своих подопечных — не оставалось сил. Оно и к лучшему. Денек выдался довольно событийным и, чего греха таить, весьма и весьма неплохим, нытье вожатой было бы под его конец определенно лишним.

Получив провиант, мы приметили свободные места у кибернетиков. Пухлый засобирался уже было с нами, но в последний момент вспомнил, что один столик предполагается на четырех человек, горестно вздохнул и засеменил куда-то в угол столовой. Мне даже его жалко стало.

— Тебя как звать-то? — окликнул я его.

Но тот ничего не ответил. Занял свободное место и уставился в сторону выхода. Даже к еде не стал притрагиваться. А просто смотрел немигающим взглядом. Стало как-то немного некомфортно.

— А этот… Он всегда такой? — тихо поинтересовался я у кибернетиков. — Приятного, кстати говоря.

— Спасибо, — улыбнулся Электроник. — Ты про Толика что ли? Ну, да, есть момент. Странный он немного. Вечно где-то пропадает, видим его только на линейках, да в столовой. Ни с кем не общается, только разве что с Федькой Суховым. И то — постольку поскольку.

— Напомни, Сухов это который с усиками такой, да? — уточнил Дэнчик.

— Ага, — кивнул тот. — Тоже тот еще фрукт. Но он-то понятно, у него вся семья военные, там не забалуешь. Он даже здесь домашние привычки из головы никак не выкинет. Обидно за него, парень-то толковый. Пытались его с Саней к себе в клуб завлечь, чтоб он отвлекся, но он ни в какую. Неинтересно, говорит. Сетовал, что здесь нету оружейного клуба. А кто ж здесь такой организовывать будет? Это ж пионерский лагерь, а не какие-то военные сборы.

— Грустно как-то, — отметил я. И в этом, казалось бы, идеальном мире встречаются проблемные подростки.

— И не говори, — согласился Электроник. Затем как-то заговорщицки улыбнулся. — Но, может, вы все же проявите большую сознательность, да запишитесь к нам?

— Уже заняты, Серег, не обессудь, — ответил я с наигранным расстройством.

— Да что ж такое, — вздохнул он. — Никто не хочет работать на благо развития отечественной науки.

Действительно, почему это в пионерском лагере никто не хочет себе забивать мозги? Летом. Прямо-таки теряюсь в догадках.

— Да ладно тебе уж, наше дело оно такое, от души должно делаться, заставлять кого-то им заниматься — этому же делу и вредить, — высказал свое мнение Шурик. — Впрочем, вы же не откажете, если мы вас попросим о помощи? Завтра же танцы, аппаратуру надо будет из музыкального клуба на площадь перетащить, установить. Мы вдвоем с Серегой управимся, конечно, но вчетвером-то всяко быстрее получится.

— Ну, отчего бы и не помочь, раз такое дело, — ответил Дэнчик.

Быстренько рассудив, что поошиваться с кибернетиками будет всяко лучше, чем выполнять какие бы то ни было поручения вожатой, я также дал свое согласие. Пристанет ведь, к бабке не ходи, а мы, такие вот молодцы, при деле.

— После полдника тогда к нам приходите, — сказал Шурик. — Будем вас ждать. Заодно будете первыми на тестовом запуске нашего робота.

— Кстати, хотел поинтересоваться — а почему он у вас так, ну, интересно выглядит? — спросил я, вспомнив его довольно своеобразный внешний вид.

— Да, знаешь, не хотелось, чтобы при взгляде на него у людей был бы эффект «зловещей долины», — смущенно ответил Шурик.

— Какой эффект? — переспросил Дэнчик.

— Ну, есть такой японский ученый-робототехник, Масахиро Мори, он установил, что слишком похожий на человека неодушевленный предмет вызывает у людей отторжение, — пояснило будущее научное светило. — Принимая во внимание этот факт, мы с Серегой и решили немного… дать волю фантазии.

Интересный, однако, полет фантазии у кибернетиков. Знать бы еще, какими факторами навеянный.

— Кстати говоря о танцах, решили уже, кого будете приглашать? — хихикнул Электроник, озорно стреляя глазами по сторонам.

Мы с Дэнчиком переглянулись. Кажется, нам обоим эта мысля в голову не удосужилась прийти. Здесь это так делается? Дэнчик обронил мечтательный взгляд в сторону Слави, которая заразительно смеялась, беседуя о чем-то с Аленой.

— Есть один вариант, — напевно сообщил он, глупо улыбаясь.

— А ты, Макс?

— Я не танцую, — что было правдой. Да и, честно говоря, некого мне было пригласить. Да и зачем?

— А придется, — Ольга Дмитриевна возникла будто из неоткуда, светясь довольной улыбкой. — Явка обязательна. Все же официальное лагерное мероприятие.

Я вдруг представил себя в цилиндре и фраке, сопровождаемый абстрактной девушкой в пышном платье с рюшечками. И вот мы выходим на танцплощадку под страдальческие мотивы Юрия Антонова. Аж передернуло.

— Я не танцую, — повторил я.

— Не обсуждается, — твердо заявила Ольга. — Ты пионер старшего отряда, моего отряда, хочу напомнить, так что будешь делать то, что положено его представителям, тем самым подавая пример младшим. Так что подумай, пожалуйста, о партнерше.

— Да я не…

— Ты слышал, что я тебе сказала? — не допускающим возражения тоном проговорила вожатая.

Ладно-ладно. Сделаю вид, что все прекрасно понял. А то не отвяжется.

— Да и тем более у нас мальчиков не так уж и много в этой смене, так что… — загадочно промурлыкала Ольга и была такова. Вот что за намеки такие? Виола, что ли, покусала? Она бы еще гирляндой презервативы над Гендой развесила — пользуйтесь, дорогие пионеры.

— Издевательство какое-то, — пробормотал я.

— Да уж, бедный человечек, заставляют социализироваться, — заржал Дэнчик. — И как ты только это переживешь?

— Простенько и со вкусом, — беспечно ответил я. — А вы, товарищи кибернетики, у вас какие планы будут на этот замечательный вечер?

— У меня отмазка — я занимаюсь технической частью, так что… — пожал плечами Шурик. — Да и не думаю, что моя девушка одобрит, если я с кем-то тут буду обжиматься.

— Ее не Лида, случайно, зовут? — брякнул я.

— Откуда знаешь? — округлил глаза тот.

Да вашу ж…

— Не поверишь — угадал, — реакция удивления была почти что натуральной.

— А я пока еще в поисках, — как-то неуверенно почесал свои кудряшки Электроник. — Хотя, тоже есть кое-кто на примете, но…

Как только дело дошло до какой-то конкретики, то энтузиазм кибернетика стал таять на глазах. Эх, подростки. Вечно стесняются совершенно обыденных вещей.

— Но? — подтолкнул я его к дальнейшему диалогу.

— Да не знаю я, как это сделать! — страдальчески воскликнул тот, аж взмахнув ложкой от негодования в связи со своей собственной неуверенностью.

— Подходишь и приглашаешь, чего тут думать-то? — удивился Дэнчик.

— Легко сказать, — буркнул Электроник.

— Ну, можешь для начала заговорить с ней о чем-нибудь, — профессиональным тоном заявил я. — Не знаю там, о чем тебе самому интересно будет? О тех же чревоточинах…

— Червоточинах, — поправил меня Шурик.

— Да пофиг, просто заговори хоть о чем-нибудь. Ненавязчиво прорекламируй ей тем самым свои тайные достоинства, которые с первого взгляда не видны постороннему человеку, — хотя я сомневался, что они будут видны и со второго. — В любом случае — ты ничего не теряешь. Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал.

— Может ты и прав… — протянул Электроник, постепенно приходя в норму.

— Дерзай, Серег! — подмигнул я. — И помни — ты реальный спец. Легенда робототехники, крутой специалист, у которого все роботы уже Марс исследуют.

— А так вообще бывает? — засомневался тот.

— Короче, слушай, я не знаю, на какую счастливицу упал твой взор, но почти уверен, что ей, как и любой приличной девушке, нужен простой, порядочный, надежный парень. То есть ты, — мой взгляд ненадолго остановился на Двачевской, которая в компании Ульяны уже покидала столовую, рассовывая по карманам куски белого хлеба. Интересно, а если чисто теоретически предположить, что Сыроежкин сейчас о ней говорит? Вот умора-то. Тогда, получается, все мои советы могут пойти куда подальше. Ладно, пора прекращать всю эту пустую болтовню с элементами уроков пик-апа. — Шурик, в конце концов, дай пинка своему другу, чтоб он пошел уже свою красотку приглашать!

— Ага, чтоб он потом меня обвинил во всех своих бедах, — покачал тот головой. — Нет уж, все сам, все сам. Дела амурные, пожалуйста, без моего участия.

— А вот это правильно, — согласно кивнул Дэнчик. — Хотя, иногда все же стоит подтолкнуть нерадивого друга. Да, Макс?

— Не понимаю, о чем ты, — устало ответил я, прекрасно понимая, на какую рыжую пионерку сейчас намекал мой товарищ. Закончив с последним куском рыбной котлеты, быстро встал и пошел сдавать посуду. Краем глаза заметил Славю, неспешно бредущую к нашему столику, и уже готовую эксплуатировать моего друга.

Да мне и самому пора уже было. Как там говорил товарищ Басов? «Ну, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы, кто хочет сегодня поработать?». А поработать бы и правда не мешало. Только от столовой поскорее удалиться, пока одна особа в панамке еще сверху чего не накинула. Список возможных поручений у вожатой явно куда внушительнее, чем список желающих эти самые поручения в скорейшем порядке выполнить.

Вставив наушники, прогулочным шагом направился вдоль площади к медпункту. Если меня кто сзади и окликал, то я уже никого не мог услышать.

«Пустынной улицей вдвоём с тобой куда-то мы идём, и я курю, а ты конфеты ешь…»

Надо же, Цой. Давненько не попадался в моем плей-листе. А ведь у меня там ещё, помнится, и «Сектор Газа» покоится. Песен десять где-то точно.

На крыльце медпункта я увидел его. Уже было дернулся, чтобы как-то постараться не попасться ему на глаза, но тут же себя тормознул. Чего это я, в самом-то деле, боюсь его что ли? Черта с два!

Пионер сидел, многозначительно рассматривая пыль под сандалиями с каким-то на удивление хмурым видом. Даже на мое появление не сразу отреагировал.

— Ну, здравствуй, что ли… — вяло поздоровался я.

— Здорово, коли не шутишь, — глухо ответил тот. — Зачем пожаловал? Болит чего? Али по другим каким причинам к Виоле под вечер заглянуть решил? Только ее нет пока, вынужден тебя расстроить. Утром повезла в Райцентр больную гриппом, пока еще не вернулась. Но должна уже вот-вот.

— Ты с ней разговаривал? — насторожился я.

— Да на кой оно мне надо, я за столько лет уже наизусть выучил движение каждой мухи в этом лагере, — усмехнулся Пионер. — А поскольку по большей части циклы мало чем отличаются друг от друга, могу предположить, где сейчас носит нашу медсестру. Так все же?

— Помощником к ней записался, — ответил я, так до конца и не будучи уверенным, стоит ли этому ненормальному вообще что-то рассказывать или сразу послать к чертовой матери.

Пионер же удивленно уставился на меня. Пусть глаза все еще были закрыты челкой, но в той части, что проглядывалась, отобразился живой интерес:

— А вы, батенька, знаете толк в извращениях. Признаться, такая мысль мне за все мое бесчисленное количество витков в голову не приходила. Хотя, бывали смены, когда я все дни валялся в медпункте, яростно прикидываясь больным и испытывая на себе все прелести эффекта Флоренс Найтингейл, но не думаю, что это равнозначно.

— Бог мой, избавь меня от этих подробностей, — искренне попросил я. — Лучше скажи, чего такой недовольный сидишь? Даже не ржешь, как умалишенный. В своем цикле кто расстроил?

Пионер на секунду изменился в лице, скривившись в немом отвращении, после чего последовала весьма натянутая улыбка.

— Я уже давно не был в своем лагере, — с тихим гневом признался тот. — Они там и без меня разберутся. А мне в других циклах веселее. Чего я только не повстречал, путешествуя между лагерями! Даже как-то на свою вариацию-гея наткнулся. И знаешь, с кем я там был? С Электроником, мать его! К такому меня жизнь явно не готовила.

— Ну просил же без подробностей, — вздохнул я.

Пионер оскалился и выудил из-за пазухи две бутылки «Останкинского», одну из которых протянул мне. Я оторопело посмотрел на бутылку пива.

— Как раз у Виолы стащил, — пояснил он. — Думаю, что она не очень расстроится. А я, понимаешь, давненько не выпивал с нормальным человеком. Хотя я, буду честным, вообще особо никогда не выпивал ни с кем. Даже в жизни до «Совенка». Ну да ладно, от повода все равно никуда не деться.

Ну, доля правды в его словах присутствовала. Явно не тот алкоголь, из-за пропажи которого медсестра начала бы паниковать.

— Может, стоит хотя бы ради приличия, не знаю, спрятаться где-нибудь? — спросил я, с опаской оглядываясь по сторонам. — А то это как-то совсем по-свински — сидеть у всех на виду и бухать.

— Расслабься, Максик, — махнул рукой Пионер. — Тут сейчас никто мимо проходить не будет. А даже если и пойдут, то они нас не увидят. Так что можешь не париться, я обо всем позаботился.

Помедлив, я сел рядом с Пионером на крыльцо. Повертел бутылку в руках — ничего особенного. Синеватая этикетка с маркировкой Останкинского Пивоваренного Завода. Крепость — 11 %. Неплохо, неплохо. Пока я разглядывал, Пионер уже протянул мне зажигалку, с помощью которой я вскрыл бутылку. В нос тут же ударил сладковато-дрожжевой запах.

— Ну, будем, что ли, Максим Как-тебя-там-по-батюшке? — улыбнулся Пионер. Прямо вылитый Змей-искуситель. А я, получается. Ева. Ха-ха.

— Алексеевич, — зачем-то соврал я. Все же ну его нафиг, ему совершенно необязательно знать каждый факт моей биографии.

— Максим Алексеевич, — Пионер прикладывается к горлышку и делает внушительный глоток. После с шумом выдыхает, украдкой поправив челку. На секунду я все же смог увидеть его глаза — безжизненные и ничего не выражающие. Словно их и нет вовсе. Как у маски из папье-маше.

Тонкими, будто лапы паука-переростка, пальцами Пионер достал из кармана пачку «Беломора». Предложил и мне, но я отказался, сославшись на электронку. Тот странно хмыкнул, но больше настаивать не стал. Затянувшись, выпускает струйку кислого дыма, которая все же доходит и до моего носа. Я инстинктивно морщусь. Какая же дрянь все-таки.

— Сигареты, если чего, можешь тырить у водилы автобуса в бардачке, — сообщил Пионер. — На смену хватит. А то с твоей этой штуки не накуришься.

— Я и не ставлю перед собой такой цели, — ответил я. — Мне электронки хватает, знаешь ли.

— Пока что, — хмыкает. — Поверь моему опыту — через пару десятков витков захочется чего-то потяжелее.

— Знаешь, я все же надеюсь, что смогу вырваться отсюда, — возразил я. — Не знаю, правда, как, но смогу.

— Наивная душа, — Пионер вошел в привычное русло, пронзительно захохотав. — Хоть мы и разные, но ты очень напоминаешь мне раннего меня. Ищущего, надеющегося. Знаешь, в какой-то момент, в начале каждого первого дня смены, в ожидании Слави я развлекал себя тем, что изучал трещинки на воротах. Я изучил их досконально, карта их изгибов выжжена на обратной стороне моих век. И вот я снова слышу этот до блевоты приевшийся голос: «Привет, ты, наверное, новенький?». И я с нестерпимой болью снова переступаю порог этого драного лагеря, чтобы спустя время снова оказаться напротив его входных ворот, слепыми глазами смотреть на гипсовые статуи пионеров и жадно, полной грудью вдыхать такой же задолбавший запах свежескошенной травы, прижимаясь щекой к их потрескавшейся поверхности, вновь изучая… Ожидая…

Пионер замолчал, вертя бутылку в руках. Трудно было как-то точно говорить о его эмоциях. Вся его речь сопровождалась каким-то безразличием, сквозь которое лишь изредка просачивалось отчаяние. И в этом отчаянии я иногда видел человека, которым он был когда-то. Человеком, которого даже я знал по имени, ведь Славя нам сама его озвучила, когда мы впервые встретились. Я только что это понял. Его звали Семён.

И я даже не знал, как мне на это реагировать. С пониманием? Хотелось бы, но пошел он в жопу, псих ненормальный. Поддержку ему еще выказывать, ага. Самому испугаться, что есть неиллюзорная вероятность стать таким же? Нет уж, пусть сначала хотя бы эта смена закончится, испугаться всегда успею. Вот как, блин? Беда-бедовая, так можно и по самые уши в грунт закопаться.

— Может, тебе как-то стоит оценить все происходящее вокруг под другим углом? — замялся я. Спрашивать у него что-то в таком ключе — себе дороже. Нервишки-то у товарища шальные. Не-ста-бильные. Щелкнет еще пальцами, чего доброго, и окажется ваш покорный слуга в какой-нибудь вариации «Совенка», заполненной зомби. — Понимаю, что, проведя здесь столько времени…

— Нет-нет-нет! — вскрикнул Пионер, вскочив на ноги. — Это все сплошное пустословие! Я больше не хочу разменивать себя на жалкие надежды, кричать, стонать и плакать, валяясь под колесами «Икаруса», и жаловаться на несправедливость. Пусть жалуются новички, Славя им утрет сопли и покормит булочками с кефиром в столовой после ее закрытия, и они будут искренне счастливы в своем неведении о том, КУДА ВООБЩЕ ПОПАЛИ! — Пионер сорвался на крик. Я даже удивился, что никто не прибежал на этот театр одного актера. Видимо, он действительно чего-то там нашаманил. — Блаженные и тупые всегда счастливей, тебе ли не знать! Посмотри на своего друга — увивается за этой блондинкой, разбрызгивая слюни по всем углам! Будет очень неприятно, когда смена начнется заново, она встретит вас у ворот и будет также идиотски хлопать своими глазками, потому что видит вас в первый раз!

— Я не понимаю, зачем ты все это мне говоришь? — поинтересовался я. — Я еще вчера понял, что тебя тут все достало. Чего ты от меня хочешь услышать сейчас?

— Услышать? Не-е, — улыбнулся мгновенно успокоившийся Пионер. — Я хочу, чтобы ты не дал другу допустить ошибку.

— Отговорить его от ухаживаний за Славей? — скептически уточнил я. — Слушай, ты вообще в курсе о незыблемом пацанском правиле, что в постель к друзьям не лезут?

— Тогда твой друг хлебнет пуд соли, только и всего, — пожал плечами Пионер. — Ладно, его проблемы, в самом-то деле. Хорошо, что хоть ты проявляешь большую сознательность. Черт, заразился фразочками от кибернетиков…

— У меня свои причины не строить тут из себя героя-любовника, здравый смысл тут не при чем, — сказал я. — И, предупреждая твой вопрос, тебя они не касаются.

— Да мне и плевать, — Пионер хрустнул шеей и вновь присел на крыльцо. — Ладно, дрогнем, что ли? А то я что-то вскипятился, некрасиво получается.

Ладно, сударь, воля ваша. Выпьем. Делаю очередной глоток «Останкинского». На вкус, если уж совсем честно — та еще моча. Но на безрыбье сойдет и это.

— А ты, я так понимаю, пытался? — спросил я.

— Что пытался? — переспросил Пионер.

— Ну, отношения с кем-то построить. За столько-то времени.

— Да, было что-то такое, — призадумался Пионер. — В самом начале, когда я думал, что это что-то поменяет. Но вместо горячо ожидаемого мною торжественного возвращения в родную захламленную квартирку с любимой на руках, которая всенепременно должна изменить мою убогую жизнь к лучшему, получил от судьбы хороший урок, жестокий, как и бывает всегда, когда речь заходит о высоких материях. А самообман, как известно, — это самое страшное, что только может случиться. Потому что рано или поздно тебя достанут и ткнут, как нассавшего в хозяйские ботинки щенка, прямо в дурно пахнущее очевидное. В моем случае — меня ткнули в спинку автобуса, где я вновь проснулся после смены. Иллюзия схлопнулась, оставив место лишь еще большему непониманию происходящего, которое все настойчивее и настойчивее подталкивало меня к сумасшествию.

Я даже не стал спрашивать, на кого он в свое время нацеливался. Просто из тех соображений, чтобы вновь не нарваться на очередную порцию философии от этого психопата. Зажмурившись, сделал внушительный глоток «Останкинского». Пиво слегка ударило по шарам, но ясность ума я все же сохранял. А вот язык развязался. Мой аватар явно не был заправским алкоголиком, посему даже такая невинность, как бутылка пива, которая для настоящего меня была бы сопоставима с бутылкой газировки, оказала соответствующий эффект.

— Ну, в твоей ситуации есть какой-никакой, но плюс, тут ты хоть знаешь, чего ожидать, — мрачно усмехнулся я. — Идеальное предсказуемое будущее. А настоящая жизнь, если ты забыл, она порой нехило так может долбануть по яйцам.

— Может, расскажешь? — Пионер неожиданно весьма доброжелательно улыбнулся. Я аж забыл, чего вообще изначально сказать хотел. — Понимаю, что отношения у нас, скажем так, не сложились, но вы меня тоже, напоминаю, побить хотели. Я просто защищался. Я не хотел, чтобы вы считали меня за врага или за какое-то абсолютное зло.

Я немного отстранился. Такой всплеск дружелюбия меня насторожил даже больше, чем если бы тот начал сыпать проклятиями во все стороны. Это, по крайней мере, было бы логично. А тут… О чем он вообще думает?

— Чувак, блин, да хрен бы с тем, что ты нас отправил в путешествие по разным измерениям, ты людей убивал. Детей! — сама мысль о подобных зверствах заставляла меня сбиваться на крик. — На наших глазах парализовал Славю. За кого нам было тебя принимать, скажи на милость?

— Макс, они не люди в привычном понимании этого слова, — мягко ответил на мой эмоциональный отклик Пионер. — Закольцованные сущности. Я бы не стал причинять им вред, если бы у моих действий были бы какие-то реальные последствия. Ты же наверняка хоть раз, да играл в компьютерные игры, тамошних болванчиков тоже жалеть бы стал?

— Это совершенно другое, — возразил я, избегая взгляда своего собеседника. Почему-то очень не хотелось снова, даже случайно, видеть его глаза.

— Тоже самое. В тебе просто сейчас эмпатия играет, — Пионер растянулся во весь рост, подставляя свое бледное лицо к заходящему солнцу. — Поймешь потом, о чем я сейчас толкую.

— Ну нет уж, — железно отрезал я. — Я вижу здесь живых людей. И сколько бы мне здесь не предстояло проторчать — мое мнение не изменится. И именно поэтому я таким как ты не стану. И никогда не приму то, что ты сейчас мне в уши пропагандируешь.

— Станешь, друг мой, станешь, — Пионер одним глотком добил бутылку и швырнул ее куда-то вдаль. — То, что ты сейчас так яростно отрицаешь — всего лишь твой собственный ярлык, который тебя никто не просил вешать. Скоро ты поймешь, что ошибался. Насчет многого.

Вдалеке я разглядел фактурный силуэт Виолы. Быстро допив остатки алкоголя, начал судорожно соображать, куда деть бутылку. А то не хватало еще, чтобы медсестра решила, будто я какой-то там воришка.

— Давай сюда, — неожиданно выручил меня Пионер, совсем уж не по-доброму скалясь. — Суну какой-нибудь своей вариации под подушку, оставив горлышко немного торчать, чтоб Панамка по любому увидела. Вот смеху-то будет.

Поняв, что вряд ли я буду испытывать в связи с этим какие-нибудь моральные терзания, с готовностью отдал пустой сосуд Пионеру. Тот отвесил реверанс и растворился в воздухе. Без хлопков, дымки или прочей чуши. Он просто исчез, будто и не было никогда.

Виола во всей своей недетской красе неумолимо приближалась, посему я постарался по-быстрому придать своему виду максимальную безмятежность. Форму расправил, волосы приложил, дыхнул в руку — пивом пахло, но не сильно. Если не дышать рот в рот, то учуять вряд ли возможно. Ладно, господа, пионер Жеглов готов к труду и обороне.

— Вечер добрый, Виола, — нацепил я на моську свою самую очаровательную улыбку.

— Здравствуй-здравствуй, пионер, — сверкнула медсестра своими разноцветными глазами. — Ты уж извини, что так получилось, ездила в Райцентр по работе. Давно ждешь?

— Да не очень-то, — пожал плечами я. Не обманул Пионер по поводу нее. — Минут пять, плюс-минус. Но соскучиться уже успел.

Блин, вот серьезно, да, Макс?

— Что ж, приятно слышать, что по мне, пожилой тетке, скучают такие добротные юноши, — ухмыляется Виола. А я про себя в очередной раз хороню свой длинный и немного окосевший язык.

— Да бросьте, вы совсем не пожилая, а очень даже наоборот, — пробормотал я.

— Жилая? — уточняет Виола.

— Да! В смысле, нет… Твою мать. Извините, — сокрушенно ответил я, пряча взгляд в пол.

Виола деликатно хохотнула и, аристократично двигая бедрами в узких джинсиках, прошелестела мимо, окончательно тем самым вгоняя мой лоб в испарину. Про свой взгляд даже думать не хочу. Поди как у той какающей собачки. Разве что язык не вываливается.

— Вы, Виола, — говорю. — Немилосердны. Боюсь, как бы вскоре, после долгого нахождения с Вами в одном обществе, мне бы за вас драться не пришлось.

— Так это не беда, подлечим потом все ссадины, — подмигнула та, пропуская меня в прохладное помещение медпункта.

Виола тут же облачилась в свой медицинский халат, взглядом приглашая меня присесть на кушеточку. Опять. Оставалось надеяться, что в этот раз без добровольно-принудительного осмотра. Сама же села за свой стол, подперев руки под подбородок.

— Значит, пионер, задача на сегодня у тебя такая — в воскресенье привозили новую партию лекарств, мы с Олей уже начали вчера разбирать коробки, но до конца дело довести не успели, так что перекладываю сию задачку на твои сильные мужские плечи.

Спрашивать о причине неуспеваемости я уж не стал — слегка пьяненкие глаза вожатой все еще свежи в памяти.

— С тебя требуется разобрать остатки, записать в журнал и сложить в ящички, строго по наименованиям. Уж что где и с чем должно лежать, думаю, разберешься, как я убедилась, в медицине ты действительно разбираешься.

— Понял-принял, — кивнул я. — Разрешите приступать?

— Приступай… пионер, — улыбнулась Виола. — Если почувствуешь дискомфорт, то не стесняйся, обращайся, осмотрю тебя… полностью.

Эх, а мне только начало казаться, что она способна на общение без этих ее двусмысленных намеков. Ладно, чего уж там. Мне в последнее время и без этого очень много чего кажется лишнего. Я забрал со стола у Виолы журнал и прошествовал к ожидающим меня коробкам. Схватив сразу парочку, водрузил их на кушетку. Аккуратно вскрыл, будто боясь того, что они внезапно рванут. Но внутри были только лишь совершенно безобидные лекарства — уголь, зеленка, аспирин и иже с ними. В другой обнаружились вата и бинты. В общем, все, рассчитанное сугубо на нужды особо буйных детишек.

— Пиво будешь? — неожиданно спрашивает Виола.

Я невольно сглотнул. Вот, думаю, вашу Машу, начинается. И самое занимательное, что оного-то, как раз, и нет.

— А что, — искренне удивляюсь. — Можно?

— Ага, не хватало мне еще только пионеров спаивать, — усмехнулась Виола. — Но твоя реакция мне интересна.

Я в ответ только поморщился. Тоже мне, блин, приколистка нашлась на мою голову. За какие такие грехи мне все это выпало, напомните?

— Что, осуждаешь? — Виола с любопытством склонила голову на бок.

Я молча отсортировал оставшиеся в коробке бинты в одну кучу и даже с некоторым самодовольством повернулся к медсестре:

— А кто я такой, чтобы осуждать-то Вас, Виола? Всего лишь начинающий ветеринарный врач. И даже пока что не практикующий. А Вы уже человек, очевидно, со стажем, не мне Вас упрекать в том, что Вы можете позволить себе некоторые… вольности. Тем более, с такой-то профессией.

— Не в бровь, а в глаз, пионер, — Виола откинулась на спинку стула, закинув при этом ногу на ногу. Ну ничуть не хуже этой вашей Шэрон Стоун, хочу сказать. — Врачи, как и военные, стареют раньше положенного срока. Таковы издержки. Но мы прекрасно знаем, на что идем, не так ли?

— Определенно, — кивнул я, вспоминая своего первого пациента, которого пришлось усыпить. Маленький котенок, заболевший калицивирозом. Меня предупреждали, что будет очень больно. И даже на пороге смертельной инъекции я еще не представлял, насколько.

— Ладно, не пыхти, соловей-соловушка, коробки сами по себе не опустеют, — быстро соскочила с темы Виола, заметив мой потускневший взгляд.

— Да под разговоры оно как-то и быстрее получается, — усмехаюсь я уголком рта. — А то так аллергия на монотонную работу проявится. А супрастин у вас тут, как я понимаю, если и имеется, то в весьма ограниченных количествах.

— Это почему это ты так решил? — вздернула бровь Виола.

— Так очевидно же, что в лагере все возможные аллергены если и не отсутствуют вовсе, то хотя бы сведены к минимуму. Свежий воздух двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. И животных никаких. На официальном уровне, разумеется. Так-то о местной собачке я уже наслышан. Какая тут аллергия уж? Максимум — небольшая диарея после еды с немытыми руками, да коленки разодранные.

— Весьма интересная наблюдательность… пионер, — отметила медсестра, поигрывая в руках стетоскопом. — Не сказала бы, что верная, но логическая цепочка прослеживается, и на том спасибо.

И вот как это воспринимать теперь? Как комплимент или все же как камень в мой огород?

— Даже не буду спрашивать, где я ошибся, — вздохнул я. — А то чувствую, что опозорюсь. Причем в своих же собственных глазах. А мне такого счастья, извините, нафиг не надо.

— А мне всегда казалось, что вы, подростки, все поголовно в себе души не чаете и готовы отпускать себе все грехи, мыслимые и немыслимые, — смотрит прямо мне в глаза Виола.

— Ну, подростки, может, и отпускают, а я… — Пам-парам-парам-пам-пам. Придурок ты с языком без костей. — А я необычный подросток. В чужих глазах, знаете ли, можно оправдаться. А в своих — никогда. Потому что о себе ты уж, как ни крути, а всю правду знаешь.

— Вот уж про необычного это ты о себе-то любимом без прикрас заявил, — и даже ведь не мигает почти. Выдержать этот взгляд человеку неподготовленному, думается, весьма сложновато будет. — Я ведь не всегда пионерлагерным врачом была. И в обычной больнице работать доводилось. И не каждый взрослый способностью обладает так складно рассуждать.

— В обычной больнице, говорите? — переспросил я, старательно не показывая смущения. — И как там?

— Скучно, — честно ответила Виола. — Взрослые все совершенно одинаковые. Что снаружи, что, извиняюсь, внутри. Плюс-минус, конечно. У кого-то легкие прокурены, у кого-то вместо печени сплошной цирроз, у кого-то еще какая-нибудь дрянь имеется. А в остальном ну никаких отличий, как ни бесись. С детьми интереснее в этом плане работать. Иногда мне кажется, что дети даже больше на личностей похожи. У них у каждого есть… индивидуальность.

— Жаль, — вздыхаю. — Очень жаль, что так выходит. Сам это замечал. Сплошной возрастной регресс.

Дверь медпункта внезапно распахнулась, впустив насмерть перепуганного молодого вожатого, держащего на руках маленького мальчика.

— Виолетта Церновна, помогите! Кажется, я сломал ему руку! — надрывно кричит тот.

Я машинально уставился на пострадавшего. Немного испуган, но рука, свисающая вниз, явного дискомфорта ему не причиняла. Что уже отметало перелом. Может, скорее всего, обычный вывих?

— Мы играли на площадке, он мимо пробегал, — чуть не плача объяснял вожатый. — А я его за руку схватил. Хотел раскачать, но… что-то хрустнуло, он вскрикнул, а теперь не может пошевелить рукой. Виолетта Церновна, похоже, я ее сломал!

— Витя-Витя, успокойся, — Виола поправила ворот халата и не отрывая взгляда от мальчишки, подошла к нему почти вплотную — Дайте-ка я посмотрю.

Медсестра взяла левую ладонь мальчика своей, а правой ощупала пульс. Осмотрела руку до плеча, придерживая предплечье все той же левой рукой, тихонько поворачивая плечевой сустав в разных направлениях.

Затем поменяла руки — теперь она держала его левую ладонь своей правой. А левой осторожно ощупывала локоть с обеих сторон. Все это время осматриваемый не подавал никаких признаков того, что у него какие-то болевые ощущения. Но тут Виола резко надавила большим пальцем куда-то в область верхней части предплечья. Только тогда мальчик вздрогнул.

— Тут больно? — осведомилась Виола. В ответ на это тот согласно кивнул.

Все еще придерживая локоть левой рукой, Виола постаралась его согнуть. Мальчик вновь скривился.

— Ладно, — Виола наконец пришла к какому-то конкретному выводу. — Сейчас расшевелим твою руку. Сначала будет немного больно, но потом станет хорошо, я обещаю.

— Хорошо, тетя Виолетта, — с готовностью кивает мальчик.

Каких-то пару секунд, и мальчик резко вскрикивает. Видно, что хочет заплакать, но держится. Мужчина растет, сразу видно.

— Отлично, — объявила Виола. — И ничего это, Витька, и не перелом был, а обычный вывих локтевого сустава. А ты уже навел панику. Поди, еще и Олю на уши поднял?

Ха, а я был прав!

— Да нет, когда мне было, я сразу к Вам, — смущенно ответил Витя, на лице которого было одновременно потрясение, облегчение и восхищение, чего уж там.

— Дурак ты, Витька, — беззлобно улыбнулась Виола. — Пойдем, проводим нашего мужественно вытерпевшего мои махинации героя до домика. А ты, пионер, — она повернулась ко мне, заговорщицки улыбаясь. — Заканчивай свои дела, да сам тоже иди на боковую. А то завтра танцы, после них молодому организму может понадобиться много… энергии.

Да сколько можно пошлить-то!

Впрочем, медсестра вряд ли заметила, как я возмущенно развел руками, ибо почти сразу после ее последней фразы повернулась ко мне изящной спиной, да и ушла. Пофырчав еще для приличия, я вернулся к коробкам. Работы было еще, ориентировочно, минут на сорок, если не на час. Если не буду отвлекаться, то все пройдет и того быстрее.

Совершенно неожиданно, спустя минут пять после ухода Виолы, в медпункт ввалилась, кто бы вы думали, Двачевская. Она растерянно оглядывалась по сторонам, но, поняв, что я в гордом одиночестве, одобрительно улыбнулась.

— Ты здесь один, отлично, а то я уже целую жалостливую речь для Виолы подготовила, — заявила та и, как ни в чем не бывало, уверенным шагом направилась к шкафчикам с медикаментами. На середине пути остановилась, что-то прикинула в голове, и подошла уже к столику самой медсестры, где принялась беззастенчиво рыться, сопровождаемая моим вопросительным взглядом.

— Кхм-кхм, — откашлялся я, привлекая к себе внимания. Но в ответ получил кило презрения. Рыжая как шарила в поисках чего-то, так и продолжила.

Ладно, попробуем по-другому:

— Алиса!

— Да что тебе? — раздраженно отозвалась та.

— Ну, если тебе чего-то нужно, то могла бы меня попросить, я бы тебе выдал, — подсказал я ей более рациональное решение проблемы. — А то я тут, вроде как, за официального помощника, а ты такой самодеятельностью занимаешься.

— Ладно, дай мне угля тогда, — нетерпеливо отозвалась та.

— Угля? — я даже немного растерялся. Как-то слишком… безобидно.

— Да, угля, — повторила Алиса. — Улька конфет объелась, у нее живот болит.

— И почему я не удивлен, у нее ведь кровать от фантиков трещит, — покачал головой я. Что ж, как раз с активированным углем и занимался. — Сколько тебе?

— Дай пару блистеров, — скороговоркой ответила рыжая, с интересом рассматривая плакат с человеческой анатомией.

Я уже хотел было ей протянуть таблетки, да и избавиться от нее поскорее, как вдруг в памяти кое-что вспыхнуло. Уголь. Алиса химик. Прецедент уже был. Так-так, Двачевская…

— А ты, ну, не знаю, чисто случайно серу с селитрой к нему добавлять не собираешься? — спросил я, чувствуя небольшую обиду на себя за то, что чуть с такой легкостью не дал себя сделать соучастником ее разрушительных похождений по «Совенку».

Алиса поморщилась и зашипела, как стая рассерженных котов:

— То есть ты думаешь, что уголь мне нужен не для помощи подруге, а исключительно только ради того, чтобы чего-то взорвать? Даже после того, что ты услышал? Хорошего же ты обо мне мнения, Макс.

— Ну, извините уж, Алиса Викентьевна, — развожу руками. — Жила-была девочка — сама виновата, знаешь такую сказку?

— То есть, уголь ты не дашь?

Ну, что тут можно сказать? А если правда Ульянке плохо? Я тогда попаду в очень неловкое положение. Достаю из кармана электронку, закуриваю, разгоняя дым ладонью.

— Да нет, почему же, дам, — отвечаю как можно спокойнее. — Но под расписку.

— Чего? — округлила глаза рыжая.

— Того, — передразниваю ее я. — Это чтоб ты дурить не удумала. Да и мне чтоб спокойнее было. Не думай, сразу с этой распиской к Панамке или Виоле не побегу. А если тебе правда уголь для Ульянки нужен, то я ее вскоре выкину просто и все. Все в плюсе.

— Да пошел ты со своими расписками! — взорвалась Алиса и направилась к выходу.

— То есть, уголь все же не для Ульяны? — хитро уточнил я, заранее готовя листочек с ручкой.

Алиса попереминалась с ноги на ногу у двери, затем решительно подошла ко мне, выхватила из рук канцелярские принадлежности, что-то там начиркала и с силой приложила его об стол.

— Доволен? — ядовито спросила она.

— Более чем, — улыбнулся я, протягивая девушке блистеры. В расписку смотреть не стал. Я знал, что там то, что мне нужно.

Алиса взяла уголь, посмотрела на меня. А затем внезапно залепила мне пощечину. Не сказать, что сильную даже. Больно сделать она явно не стремилась. Просто обиделась.

— А мне уж начало казаться, что ты не такой, — скривилась она. А глаза почему-то наполняются прозрачной соленой влагой. Или мне кажется. Свет немного тусклый, не пойму.

— Такой-такой, рыжая, не думай ничего лишнего, — ответил я, потирая щеку.

— Дебил, — шикнула Алиса и быстрым шагом вышла из медпункта.

Вот и поговорили. А у меня даже сил рассмеяться ей вслед не нашлось. Сделал еще пару тяг и таки посмотрел на листочек. На нем немного корявым почерком было выведено «Беру уголь для Ульяны. А ты подавись!». И злобная рожица. Хмыкнув, аккуратно свернул расписку, положил в карман и вернулся к коробкам.

***

Не знаю уж, где там шлялась Виола, но к тому моменту, когда она вернулась, я уже раскладывал последние флакончики с каплями для глаз. Она осмотрела проделанную мной работу и довольно кивнула:

— Что ж, пионер, молодец, справился.

Я улыбаюсь в ответ. Хороший все же вечер, думаю. Да и день в целом, если уж говорить о каких-то итогах. Нестандартный для моей персоны уж точно. Да, в этом затерянном во времени пионерском лагере бывает даже здорово. Этого не отнимешь.

— Так хорошо все сделал? — спрашиваю. — Я старался.

— По крайней мере уж точно приемлемо, — заверила меня Виола. — Пойдем, пионер, что ли воздухом подышим, да и иди уже на заслуженный отдых. А то Оля узнает, что мы тут с тобой допоздна засиделись, всыплет мне по первое число, что ее подопечных так нагло эксплуатирую.

Молча выходим в темноту вечернего «Совенка». Я посмотрел на небо, где прорисовывались первые звезды. И ветра почти что нет. Я вообще очень люблю такие вечера. Не в городе, разумеется. Там просто не то, под каким углом не смотри. А вот в моем родном маленьком поселке постоянно на небо таращился. И зимой, и летом.

С удивлением обнаруживаю, что Виола протягивает мне заботливо открытую пачку сигарет. И не какой-то там «Беломор», а очевидно, что очень даже недешевые для восемьдесят девятого года. Но я все же вежливо отказываюсь. Бросил, так бросил, нечего снова начинать. Медсестра понимающе улыбается и закуривает уже сама. Так и стоим, в тишине, укутанные летней прохладой.

— В детстве даже не знала, что так бывает, — тихо заговорила медсестра. — Что вечер, а огней почти что нет. Может, поэтому еще и ушла из городской больницы. Здесь так спокойно. Безопасно, я бы даже сказала.

И ни намека на сальные шуточки. И ведь сразу стала заметна очень интересная манера говорить, будто сначала оценивая каждое слово и уж потом только обдумывая, стоит ли его выпускать на волю или нет. Я так еще, увы и ах, не научился.

Виола докурила и, похлопав меня по плечу, вернулась в медпункт. Я постоял еще на крылечке с минуту, наблюдая за снующими туда-сюда пионерами, и неспешным шагом побрел к себе, наслаждаясь вечерней прогулкой. Даже наушники не вставил. Эта благоговейная тишина была сейчас лучшей музыкой.

Дэнчик уже был дома, играл во что-то у себя на телефоне. Судя по звукам — в так горячо «любимый» мною Geometry Dash, на который и я сам в свое время угрохал немало нервов.

— Как дежурство? — спросил я, падая на кровать. Почему-то от ее вида на меня накатила сильная усталость. Свежий воздух, что ли, так расслабляет.

— Нормально, — ответил тот, мгновенно просияв и начисто забыв об игрушке. — Бродили вокруг столовой, разговаривали о всяком. Она так много о своем маленьком поселке рассказывала. Такой же, как наш, только чуточку более… севернее. Тяжело там, говорит, жить, на самом деле. Но ей нравится. И с таким огоньком в глазах рассказывала, что я аж будто сам там погулял. Ну и да, пригласил ее завтра на танцы. Она согласилась. А, еще нам Ольга спортивную форму минут десять назад приносила, я ее в шкафчик положил.

— Круто, — ответил я, затягиваясь электронкой. — Радует, когда о тебе люди не забывают.

— Ну и чего опять язвишь? — спрашивает Дэнчик, окончательно откладывая телефон в сторону. — Расстроил кто?

— Да нет, — жму плечами. — С ДваЧе опять поцапался, но это уже дело привычное. А так очень хороший вечер. Виола, когда не пошлит, — душка. Не жалею, что помощником у нее заделался.

— А она и так умеет? — удивленно захлопал глазами Дэнчик.

— Сам в шоке.

Я уставился в покрытый небольшими трещинками потолок. Сразу вспомнился разговор с Пионером, о котором я пока не решался упоминать. Стоит ли? Думаю, что все же стоит. В себе все это держать у меня банально сил не хватит. И я вкратце рассказываю Дэнчику о нашей встрече. Особенно подчеркивая то, как он просил меня отговорить его за активисткой увиваться.

— Дела, — почесал репу мой друг. — Чего ж мы ему так поперек горла-то встали? Ему-то какая выгода?

— Нам переживать, дружище, стоит, что как раз-таки этой самой выгоды-то и нет, — отметил я. — Что он просто с нами от скуки контактирует. Это поопаснее будет. Для наших жопок в первую очередь.

— Не было печали, — вздыхает. — Ладно, предлагаю пока что об этом не думать. Чего на себя панику наводить почем зря?

И то верно.

Я снимаю с себя форму, закутываюсь в одеяло и достаю Адамса. Почитать сейчас перед сном — самое то.

— Что толку от твоей жизни? Во что ты ее превратил?

— Но я был Президентом Галактики!

— Ну и что? — пробормотал предок. — Не бог весть какая карьера для Библброкса.

— Президентом всей Галактики!

— Самодовольный щенок!

Согбенный старец приблизился к правнуку и похлопал его по колену. Ничего не почувствовав, Зафод вспомнил, что говорит с привидением.

— Нам-то с тобой известно, что значит быть Президентом, юный Зафод. Тебе — потому что ты был им, мне — потому что я мертв, а это позволяет глядеть на вещи с величественной вышины. У нас, у духов, в ходу поговорка: «Живые понимают в жизни, как свинья в апельсинах».

— Глубоченная мысль, — сказал Зафод. — Только афоризмов мне сейчас и не хватало.

Комментарий к ДЕНЬ 2. БЫВАЕТ ДАЖЕ ЗДОРОВО

Ну вот и второй день подошел к концу. Получился он чуть длиннее, чем я рассчитывал, но итоговый вариант меня все равно устраивает. Надеюсь, что и вам нравится моя эдакая графомания:D

Третий день не за горами, а пока комментируйте, ставьте лайки, указывайте на недостатки и все в таком духе. Приятного чтения!)

========== ДЕНЬ 3. ВЗГЛЯД ==========

В один прекрасный день я, помнится, осознал, что отношусь к той группе людей, которая почему-то почти всегда запоминает свои сны. Уж не знаю, насколько это плюс, но лично я бы минусом это точно не назвал. Каждую ночь — небольшое приключение. А уж его масштабы зависят от расшалившегося подсознания. Хотя сейчас самая что ни на есть реальность была куда занятнее любого возможного сна. Может как раз поэтому уже вторую ночь я не смотрел никаких мультиков. По крайней мере, я не помнил, чтобы мне что-то снилось, прежде чем меня разбудил вскрик из отборного мата. И последовавшее следом за ним падение на меня порядком восьмидесятикилограммовой тушки Дэнчика.

— Твою… — крякнул я, когда его пятая точка приземлилась туда, где у меня раньше были ребра. — Ты, блин, чего, кровати спросонок перепутал?

— Макс, там кто-то есть! — надрывно кричал тот. — Оно за окном! Смотрело на меня горящими глазами!

Сладко зевнув, я, находясь еще в относительной полудреме, кое-как спихнул с себя своего товарища и водрузился на край кровати. Голова еще не особо соображала, посему я даже сперва не сразу понял, почему у Дэнчика такой бледноватый видок, который был особенно заметен в слабом свете угасающей луны.

— Еще раз, что? — переспросил я, больше, честно говоря, интересуясь вопросом «Который час?». Пусть темень вокруг и намекала, что до рассвета еще явно есть часок-другой.

Чертыхнувшись, Дэнчик еще раз осторожно глянул в окно. Внимательно осмотрел, казалось, каждый его сантиметр, затем резко подскочил проверять дверь. Та была заперта изнутри. Да и вообще все казалось тихим и спокойным. Только кузнечики слабо потрескивали с улицы.

— Короче, — затараторил он, убедившись в нашей безопасности. — Ты уснул прям с книжкой в руках, а мне, ну, не спалось чего-то. Я по домику порылся, тетрадку с ручкой нашел. Ну и решил, понимаешь, что-то по типу дневника завести, пока мы здесь.

— Совсем, смотрю, нечем заняться, — все еще зевая, я-таки нащупал под подушкой телефон. Половина четвертого утра! Это выглядело как какая-то шутка.

— Да блин, ты дашь договорить?! — вскипятился Дэнчик. Я коротко махнул рукой в ответ. Все равно сна уже как не бывало. — Ну и по итогу засиделся с ручкой и фонариком. Мысли просто буквально одна за другой шли. Так вот… На часы смотрю — а уже времени-то! Ну, думаю, водички попью, да спать лягу. К кувшину потянулся, в окно глянул мимоходом — а там оно стоит, на меня пялит своими желтыми глазами!

— Да кто стоит-то? — нетерпеливо спросил я.

— Не знаю! — даже с каким-то отчаянием воскликнул Дэнчик. — Девочка какая-то. А у нее глаза, блин, горят! У меня аж волосы на жопе поседели!

Почему-то самому стало не по себе. Прогнав последние остатки сна, я также подошел к окну и принялся внимательно изучать окрестности. Но ничего даже отдаленно похожего на демоническую девочку я не увидел.

— Слушай, может, просто кому в туалет посреди ночи приспичило? — предположил я. — Сам же знаешь, что домики такими прелестями жизни не оборудованы.

— А светящиеся глаза ты как объяснишь, гений? — вздрогнул Дэнчик, словно от какого-то плохого воспоминания.

— Показалось, — пожал плечами я. — Или, не знаю, отблеск фонаря. Что угодно может быть. Чего орать-то сразу было?

Дэнчик чуть отодвигает меня от окна и снова всматривается в темноту. Мне остается лишь наблюдать, как он вновь окидывает взглядом каждый сантиметр будто нарисованного масляными красками ночного пейзажа.

— Ладно, хочешь, пойдем, проверим? — предложил я. Идея была, скорее, предложена для поддержания моего авторитета скептика. Да и не по-пионерски это все же как-то — бояться девчонки. Хотя необъяснимое чувство тревоги никуда не делось, а очень даже наоборот, все нарастало.

— Вот, честно тебе скажу, что вообще не хочу, — он опускает взгляд, чтобы не выдать своего волнения. — Но, поскольку мне сейчас семнадцать, то к черту здравый смысл. Погнали!

Нацепив рубашку с шортами, мы вышли на улицу. Я приготовился к тому, что меня обдаст прохладой, но ночь оказалась на редкость теплой. Впрочем, от размышлений о погоде меня отвлекла обухом рухнувшая на наши бедовые головушки странность — на крыльце, прямо под дверью, внезапно обнаружилась пара белых тапочек. Совершенно таких обычных белых тапочек. Я даже очки приспустил от удивления. Нормально так, к нам человек-невидимка пожаловал, а мы и не в курсе.

— Это еще что за подгон такой? — нахмурился Дэнчик.

Я уже даже не знал, чего ожидать, посему легонько пнул один из тапочек ногой. Признаков жизни тот не подавал, и на том спасибо. Правда, вопрос, кто и зачем оставил их у нас под дверью, оставался открытым.

— Может, рыжие херней страдают? — предположил я, казалось, самый вероятный вариант. — Я как-то слышал, что в пионерлагерях были весьма популярны страшилки о всевозможных вариациях тапочек-людоедов. Вот они и решили таким образом нам отомстить за того призрака у столовой.

— Черт, а ведь и правда! — хлопнул себя по лбу Дэнчик. — Ну, рыжие, все, капец вам! Напугать меня до полусрачки и остаться безнаказанными не позволю!

Он уже было зашагал крайне разъяренный в сторону их домика, прежде чем я его тормознул:

— Обожди малясь, ты чего вот хочешь сейчас сделать? Вломиться к ним в домик и-и-и… Что? У тебя есть доказательства их причастности?

— А кто это еще может быть? Славя? Лена? Или этот говорливый синоним доброты и наивности, как ее там, господи…

— Мику, — напомнил я, понимая, что окромя рыжих никто бы действительно не стал заниматься такой ерундой. Но в любом случае, не я ли вчера утром укорил Ольгу Дмитриевну за то, что она «торопится с выводами», когда обвиняла девчонок во вскрытии столовой? Да, выводы были верными. Но доказательств-то у нее не было. А голословные обвинения нам, как все же более разумным представителям homo, не нужны. — Дэн, даже в пионерлагере вряд ли можно спокойно вот так посреди ночи вламываться к девчонкам и предъявлять им, что они шатались у нас под окнами и раскидывали предметы гардероба. Ты сам глупо будешь выглядеть в первую очередь.

Дэнчик остановился, громоздко раздувая ноздри в порыве негодования:

— Ладно, допустим. Что предлагаешь, мистер ветеринар?

— Ветеринарный… Ты специально, да?

— Естественно, — быстро же он сменил гнев на желание меня поддеть. Надоели его эмоциональные качели.

— Ладно, короче… Для начала хотя бы аккуратно проверить — спят они или нет, — я даже сам удивился своему такому нахальному предложению. Я сейчас серьезно предложил подглядывать, я себя правильно понял? — Пошуметь как-нибудь, если они притворяются спящими, то, сами того не подозревая, себя выдадут.

— Смотрю, тебе уже не терпится нашу бандитку спящей увидеть, — Дэнчик явно вошел в раж. Видимо, небольшой стресс очень отрицательно повлиял на его чувство юмора. Надо его стараться держать максимально в тепличных условиях во избежание дальнейших издевательств над моей персоной. — Ты аккуратнее, понравится спящей — все, залет.

— Да уж, сплю и вижу, — неумело ответил я на этот подкол. Можно было как-то и более оригинально съязвить, но мои ведомые подростковыми гормонами мысли опять повело не в ту сторону. Почему-то представилось, как мы сейчас такие заглядываем в окошко, а там Ульяна массажирует обнаженной по пояс Алисе спинку. Меня аж перекосило.

— Ты чего? — недоуменно уставился на меня Дэнчик.

— Да не, ничего, так, задумался, — поспешно ответил я, благодаря Всевышнего, что в такой темноте мое пунцовое лицо вряд ли будет так сильно выделяться на общем фоне.

— Об Алиске? — зришь в корень, друже. Правда, как всегда не вовремя, ну да ладно.

— Да даже если и о ней — что с того? — неожиданно для самого себя выступил я.

— Да ничего, чего ты сразу в стойку встал, — заулыбался Дэнчик во все тридцать два.

Мысленно послав его по матушке, я, выверяя каждый шаг, направился к домику рыжих. Дэнчик покрался следом, ступая со мной шаг в шаг. Подбираясь все ближе к окну, я все больше осознавал, что творю хрень. Тапочки могла и без задней мысли вожатая зачем-то оставить, совершенно не руководствуясь мыслью напугать нас. А увиденная Дэнчиком девочка, как я и предполагал ранее, просто шла в туалет. Что до горящих желтых глаз, то они наверняка были всего лишь игрой света или воображения засыпающего на ходу моего друга. Вот и все объяснение. Версию с рыжими, разумеется, тоже отработать не мешало, но сейчас, когда мое лицо было уже в считанных сантиметрах от окна, она начала казаться уж слишком надуманной и вызванной исключительно личными мотивами.

Впрочем, уже поздно было рассуждать о правильности моих действий. Оглянувшись больше для того, чтобы оттянуть момент, а не чтобы случайно кого-то увидеть, я чуть подтянулся и вперился глазом в тонкую щелочку между двумя оконными занавесками.

Обе девушки спали. Ульянка довольно похрюкивала во сне, лежа в обнимку с плюшевым мишкой. Так-так, плюс один повод для возможного шантажа мелкой бестии.

Что до Алисы… Она лежала на спине, едва прикрытая тоненьким одеялом, так заманчиво облегающим ее стройное тело и в мельчайших деталях обрисовывающим все то, что оно скрывало. Спутанные волосы, падающие налицо, колыхались от ее мерного дыхания. Во сне она казалась такой милой, абсолютно безмятежной, будто само воплощение невинности. Кажется, что моя температура сейчас нехило так подскочила. Мысленно отвесив себе оплеуху, я заставил себя спуститься с небес на землю.

— Все внимательно рассмотрел? — с ехидством в голосе спросил Дэнчик.

— Да… В смысле… Спят они, отбой тревоги, — шепнул я, с огромным сожалением отвернувшись от окна. Блин, откуда взялись мысли, что если бы я оказался сейчас по ту сторону, то был бы самым счастливым человеком в этом… Месте? Мире? Вселенной? Черт его знает.

— А вот кое-кто другой не спит, — внезапно хмуро заметил Дэнчик, смотря куда-то вдаль. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что дело запахло керосином — прямо на нас, светя фонариком, шел дежурный по лагерю. Без приключений мы не можем. Как специально, блин, придумали. Что ж, давненько не доводилось играть в прятки. Повспоминаем уже не столь уж и далекое детство.

— Садись! — тут же скомандовал я и нырнул в ближайшие кусты, затаскивая за собой Дэнчика. Думалось, что мы остались незамеченными, ибо заметь дежурный двух пионеров, подозрительно близко посреди торчащих возле девичьего домика, то уже наверняка поднял бы шум.

— Допрыгались, блин, — чертыхнулся мой друг, стреляя глазами по углам в поисках путей экстренного отступления.

— Да уж, патовая ситуация. Прямо как в детстве, когда ты меня уломал пойти землянику тырить с дачных участков, — вдруг вспомнил я. — До сих пор не понимаю, как я на это согласился подписаться. Зад после отцовского ремня горел с неделю, когда нас милиция домой за уши привела.

— Нашел, блин, чего вспомнить, — процедил Дэнчик. — Мог бы не соглашаться, я бы с тобой общаться из-за этого не перестал бы, кто бы домашку за меня делал?

— Ну уж извините, в сознании меня образца десяти лет отказ приравнивался к потере авторитета, — буркнул я.

— У тебя тогда не было еще никакого авторитета, — в сердцах бросил Дэнчик. — Извини, нервишки шалят.

— Забей, — коротко ответил я, стараясь разглядеть оставшееся расстояние до дежурного сквозь ветки кустов.

А тот уже вот-вот мимо нас проходить будет. И дальше все, остается только уповать на удачу, что он не станет в нашу сторону фонариком светить. А вдруг еще, чего доброго, домики проверять начнет? Вряд ли, конечно, но почему нет? Увидит, что двоих пионеров нет на месте и труба. Весь лагерь на ушах в поисках пропажи, а нам потом — лишняя головная боль на предстоящее чудесное утро в виде стенаний Панамки о порядочности и образцовости.

— Черт побери, — выругался я. Вот уж беда-бедовая. Если моя гениальная соображалка еще не подошла к грани атрофии, то самое время ей уже было что-нибудь придумать вменяемое, как можно избежать столкновения с дежурным. И как назло ничего вменяемого и не лезло. Совсем уж если только придурковатый план. Которым, похоже, самое время было воспользоваться. Ибо если продолжить так тупо пялиться в бездну, то нас из этих кустов, под окнами двух представительниц прекрасного, пусть и не сказал бы, что слабого пола, бесславно выкурят. — Короче, как только он мимо проходит — со всех ног стартуем в сторону площади. Около нее тоже кусты растут, мы с Двачевской когда еду тырили — в них ныкались. Он нас в них не найдет даже при желании. А дальше просто окольными путями добираемся до домика, пока он поймет, что к чему, мы уже будем третий сон досматривать.

— Великолепный план, надежный, как швейцарские часы, — вздохнул Дэнчик. — Сразу видно, что человек долго думал. Мы хотим избежать шума или наоборот, поднять как можно больше? Сидим молча!

— Бытие пионера бывает трудным, — мне оставалось только включить дурачка. — Молодая кровь должна подпитываться риском. Иначе в чем смысл молодости?

— Действительно, спасибо за столь мудрый совет, Максим Батькович, — съязвил Дэнчик. — Только что про ремень отцовский бухтел. Сам себе противоречишь.

— Ладно, тогда… Можно тихонечко добежать до берега. Отсидимся там некоторое время, а отсутствие в домике, если что, потом придумаем, на что списать. Главное, чтобы нас около девчонок не застукали. Да и потом, там сейчас звезды, песчаный пляж, романтика. Спать ведь не хочешь?

— Нет. Я после того, что видел, вообще теперь хрен усну.

Когда дежурный, с фонариком в руках и свистком, болтающимся на шее, прошествовал мимо, насвистывая «Прекрасное далеко», мы тихо вышли из кустов и легким бегом, чтобы не топать, потрусили по дорожке в сторону площади и свернули вправо.

Наша пробежка привела нас к доселе невиданному в «Совенке» экспонату, а именно на пристань, представляющую собой небольшой одноэтажный дебаркадер, соединенный с берегом парой узеньких деревянных пирсов. Возле него мирно покачивались несколько лодок. Ощущение спокойствия и безмятежности в этом месте зашкаливало. Проезжающий вдали по железнодорожным путям товарный поезд лишь подчеркивал это, своим размеренным стуком колес словно говоря, что все будет хорошо.

— Атмосферно, чего уж душой кривить, — сказал Дэнчик. — Вот уж что не отнять — это то, что здесь безумно красиво.

— Очень, — ответил я, завороженно следя за удаляющимися огоньками товарняка.

Мы взошли на пристань, где молча встали, витая каждый в своих мыслях. Лодки с тихим стуком бились о дебаркадер, а водяная гладь ласково шуршала о песочный берег.

— У тебя нет чувства дежавю? — неожиданно спросил Дэнчик.

— В плане? — уточнил я.

— Я просто смотрю на это все и мне снова вспоминается наше детство, — как-то даже понуро ответил он. — Как мы по вечерам стояли на платформе и провожали взглядами поезда. И не важно — лето или зима.

— И запорошенный снег из-под тыгыдыкающих колес бьет в лицо, — улыбнулся я.

— Как мы зацепить электричку хотели, — Дэнчик внимательно смотрел на звезды.

— И слава Богу, что не вышло, — покачал головой я.

— Да… — прошептал тот. — Знаешь, мне тебя не хватало все это время, друг. Нас не хватало. Я уже успел даже отвыкнуть от «нашего» образа жизни. Такого угарного, без рамок и условностей, местами эпатажного и слегка безбашенного, который в школе, казалось, будет вечным и никогда не изменится. Мы же везде могли найти приключения, организовать досуг.

Я сглотнул, старательно сдерживая предательски выступившую слезу:

— Да, все так и было. Я до сих пор помню, с каким тяжелым сердцем уезжал в Москву. Потому что понимал, что видеться с тобой пару раз в год меня ну совершенно не устраивает. Но зато когда уж мы встречались, то наши встречи были действительно бомбическими. И очень жалко, что они были только в первые годы после выпуска.

— И не говори, — хмыкнул Дэнчик. — Что действительно жалко, так это то, что так ни разу и не получилось на Воробьевы сходить за все те разы, когда у меня к тебе получалось вырваться.

— Блин, а ведь и правда, — цокнул я. — Вот не вспоминал столько времени, а сейчас снова как-то грустно стало из-за этого. И ведь, блин, одно из самых любимых мест в этом муравейнике. Природа какая-никакая. Да и люблю я их, чего уж там. Хоть и не сказал бы, что с ними что-то да связано было в жизни. Но есть у них какая-то своя атмосфера. Столько времени думал о том, что мы туда сходим, посидим на набережной, пивка попьем. И все напрасно.

— Вернемся домой — сразу туда в таком случае, — обрадованно говорит он.

Я чуть было не брякнул «Если вернемся». Вот уж действительно — испортил бы момент.

— А потом… Ну, ты сам знаешь, совсем все заглохло, — продолжил я с сухим горлом. — Мне так нужна была помощь… Но тебя не было рядом. И в этом ведь полностью моя вина. Я тогда настолько обозлился на всех вокруг, что просто ушел. Окунулся в работу с головой, коновалом себя великим делал. Может, я и потерял связь со светом, потому что не было друга рядом?

Дэнчик замолчал, обессиленно опустившись на мокрые доски причала:

— Не бери всю вину на себя. Знаешь, я сначала пытался искать прошлое в жизни нынешней, заранее зная, что не найду. Ну, по инерции, понимаешь. А потом как-то свыкся с тем, что этого нет и быть не может, если рядом нет тебя. Да и сам тоже с бесконечным футболом этим связь с реальностью потерял. Вот это смирение и поглотило меня без остатка. Так что я тоже виноват.

— То есть, ты не чувствуешь себя преданным? И не злишься на меня?

— Как я могу? Ты ведь мой лучший друг, козел, — Дэнчик нахмурился и недовольно фыркнул, хотя совсем не сердился.

Я вдруг почувствовал себя виноватым, поняв, что зря даже допустил мысль того, что Дэн может думать, будто я его предал. Иногда стоит свои переживания слать куда подальше, ибо никакого базиса они под собой не имеют. А сейчас надо начинать наверстывать упущенное, за оставшиеся тринадцать дней восполнить всю ту брешь, которая образовалась после нашей вынужденной разлуки. Я присел радом и положил руку ему на плечо.

— Это что же получается — может, Пионер ошибся, и мы здесь не просто так? — предположил я. — Получаем второй шанс на наши счастливые воспоминания?

— А мы заслуживаем? — задал резонный вопрос Дэнчик.

— А почему нет?

Отражающиеся в воде звезды создавали иллюзию бесконечного космического пространства вокруг нас. Не было Земли, Луны и Солнца. Не было даже неба, только точки ясного, совершенного света в совершенной темноте, бесконечное и пустое ничто с бесчисленными крошечными дырочками, из которых сиял блеск чуждых невообразимых вселенных. Оставаясь на своем месте, мы парили посреди всего этого великолепия, где звезды казались такими близкими.

Идиллию единения с этой космической иллюзией внезапно нарушило какое-то движение на берегу, которое я каким-то чудом заметил краем глаза. Я повернулся и четко разглядел приближающийся со стороны общего пляжа силуэт в белой рубашке.

— Дэн! — толкнул я того в плечо.

Тот нехотя повернул голову и тут же встрепенулся. Хотел было вскочить, но я успел его осадить — мы оставались незамеченными сугубо ввиду того, что сидели на кортах. Нужно было решать возникшую проблему из такого положения.

На глаза бросилась лестница, ведущая на крышу дебаркадера. Лучше, чем ничего. Не вставая, я, в максимально комичной позе, оттопырив зад, подкрался к ней. Дэнчик семенил следом, пока не шибко понимая, что я задумал. И лишь хмыкнул, когда я пальцем указал на лестницу:

— Решил поближе к звездам быть, Макс?

— Можешь сидеть здесь, как идиот, я возражать не стану, — прошипел я.

— А я чего? Я ничего, — тихо засмеялся тот в ответ.

— Ну вот и не выеживайся! — любезно бросил я, ловко взбираясь по ступенькам.

Видок с крыши открывался еще более помпезный, чем снизу. Впрочем, полюбоваться красотами можно и в другую ночь. Сейчас первостепенной задачей было обосноваться в укрытии. Я разлегся на крыше, укрываемый лишь небольшим выступом, из которого можно было относительно безопасно наблюдать за происходящем внизу. Дэнчик не замедлил пристроиться рядом.

Силуэт приближался все ближе. Становилось понятно, что это, по крайне мере, не дежурный. Ибо фигурка была явно женской. Зря прятались, получается. Хотя это еще бабка надвое сказала.

— Не видишь еще, кому там помимо нас не спится? — спросил я у Дэнчика. Я пока при всем желании разобрать не мог. И так зрение не ахти, еще и этот полумрак.

— Да вот не пойму никак, — он прищурился, вглядываясь в слегка освещаемый луной песок, который сейчас казался серым. — О нет! — внезапно воскликнул он. Судя по всему, эти слова вырвались у него невольно.

— Кто-кто? — меня буквально распирало от любопытства.

— Не может быть! — вновь воскликнул Дэнчик после небольшой заминки.

— Да кто там, твою мать!? — я уже начал терять терпение.

— Панамка, — на одном дыхании произнес мой друг и неудержимо захихикал.

— Серьезно? — тут уже я оживился. Дэнчик наверняка шутит. Ну, как ни крути. Ольга, конечно, явно не была святошей, кою пытается из себя строить на глазах у отряда, но это прям совсем уже было что-то. Гулять посреди ночи, когда завтра не выходной, а очень даже трудовой будень — ну, смело, смело. Хотя, с другой стороны, ей-то чего — раздаст нам поручения, а сама в шезлонг спать уляжется.

Вскоре распрекрасный лик вожатой стал виден уже худо-бедно отчетливо. Она преспокойненько гуляла по берегу, пиная песок, и периодически посматривала в сторону дорожки, ведущей к площади.

— Может, нас ищет? — промелькнула тревожная мысль.

— Не похоже, — отрицательно мотнул головой Дэнчик. — Слишком уж спокойная. Грома и молний тоже не наблюдается. Может и правда банально не спится, и она решила прогуляться под угасающей луной?

— Пусть валит побыстрее только, мне спать на крыше этой штуки вообще не хочется, — проворчал я.

Но на нашу беду Ольга никуда не торопилась. Она встала около пирса, полной грудью вдохнув свежий ночной воздух. Заметил, что красный и такой обязательный атрибут пионерии на ней сейчас отсутствовал. Эх, жаль, что Комсомол не видит.

Присев около пирса, она зачерпнула ладошкой воду, которой сполоснула лицо. Я услышал тихое хихиканье. Да, сейчас она определенно больше походила именно что на девушку своего возраста, а не на ходячий агитационный плакат. Наблюдать такое было хоть и ожидаемо, ибо все мы люди, но все равно странно.

На дорожке со стороны площади внезапно показался еще один силуэт. На этот раз уже мужской. Он шел в сторону Ольги, вертя в руках свисавший на веревочке на шее свисток. А вот и дежурный пожаловал. В котором я вскоре распознал того самого вожатого, который давеча захаживал к Виоле вместе с мальчиком, у которого был вывих.

— Прости, опоздал, — виновато опустил глаза вожатый.

— Ничего страшного, Вить, — улыбнулась в ответ Ольга, схватив за спиной руки в замочек. — Гулять?

Да-да, идите гулять, говорят, возле столовой в это время открывается прекрасный вид на Генду.

— Да, честно говоря, думал, тут посидеть, — ответил Витя и в подтверждении своих слов тут же сбросил с себя обувь, после чего окунул босые ноги в воду. — Устал уже бродить всю ночь. И зачем только нужны эти ночные дежурства?

— Ты ж мой ответственный, — Ольга нежно провела ладонью по его щеке. Я честно старался внушить себе, что это не выглядит так, будто родители устроили сцену телячьих нежностей перед ребенком, ибо эти двое так-то нас с Дэнчиком помладше будут, но выходило все равно тщетно. Скривившийся Дэнчик придерживался схожего мнения.

— Да я правда не понимаю. Ну, бегают себе пионеры по ночам к девчонкам и бегают, дальше-то что? — вздохнул Витя, прижимая к себе ее руку.

— Ага, а потом очередная пионерка возвращается домой с сюрпризом для родителей, а нам влетает выговор, — нахмурилась Ольга. — Я тоже не ханжа, все понимаю, но все равно не хотелось бы пятнать карьеру из-за бушующих подростковых гормонов.

Эх, жалко, что телефона нет. Такой компромат пропадает.

— Тут крыть нечем, — признал поражение Витя. — Как дела в отряде?

— Сложно, весело, все как обычно, — ответила Ольга.

— Ну, наверное, не так весело, как когда мы с тобой готовили лагерь к новой смене, — издав короткий смешок, Витя обнял Ольгу за талию и прижал к себе. Та подалась вперед одним лишь корпусом, ловко маневрируя около кромки воды, стараясь не намочить сандалии.

— Ну ты чего, я же даже разуться не успела, — воскликнула Ольга. — Ну и да, совершенно не так весело. С этими подростками совершенно ни на что не хватает времени. Это еще хорошо, что новеньких двое приехало, а то пришлось бы мне так одинокого пионера к себе подселять. Совсем тогда бы не было времени расслабиться.

— Еще одно идиотское правило, что пионеры не должны жить по одному, — покачал головой Витя. — И кто их только придумывает?

— Не знаю, дураки какие-то, — прошептала Ольга, лукаво улыбнувшись. — А ты бы ревновал, если бы я жила с молоденьким красавцем-пионером?

Нормальные такие разговорчики пошли. Дэнчик аж двумя руками рот зажал, чтоб ненароком нас не выдать.

— Ничуть, — уверенно ответил Витя. — Я ведь знаю, что ты образцовая вожатая.

— И только? — казалось, что она даже искренне возмутилась.

— Конечно же нет, — Витя понизил голос почти до шепота. Но в такой тишине для нас это не стало преградой к тому, чтобы продолжать его слышать. — Ведь только я знаю, что тебе действительно нравится.

Тишина. Ночь. Уединение. Двое вожатых. Ох, сейчас что-то будет.

И что-то действительно началось. Ольга с Витей слились в поцелуе, при этом девушка умудрилась вытащить своего кавалера из воды. Так что ничто уже не мешало им полностью прижаться друг к другу. Витя жадно припал одной рукой под юбку Ольги, а второй принялся ловко расстегивать пуговички у белой рубашки.

— Нормально так сидим, да? — шепнул я Дэнчику.

— Я себя сейчас чувствую максимально неуютно, — ответил тот. — И очень надеюсь, что они не начнут заниматься сексом прямо под нами.

— А если начнут? — поинтересовался я.

— Тогда я до конца смены не смогу спокойно смотреть Ольге в глаза, — вздохнул он. — Я, собственно, не уверен, что и после этого смогу, но так это еще хотя бы терпимо.

Витя тем временем полностью расстегнул рубашку, обнажив упругую грудь вожатой, к которой он тут же склонился и стал покрывать поцелуями. Я охнул и уставился в небо. Звезды-то какие красивые. Всю ночь напролет бы смотрел.

— У тебя же есть ключи от дебаркадера? — оторвался от своих дел Витя.

Пожалуйста, пусть будут!

— Спрашиваешь? — игриво ответила Ольга. — Я же старшая вожатая смены, забыл? А второе изделие у тебя есть?

— Ну, да, естественно… — казалось, будто Витя немного смутился. Ольга лишь забавно хихикнула такой реакции и, даже не утруждаясь как-то прикрыться, грациозно пробежалась по пирсу ко входной двери. Нам пришлось посильнее прижаться к крыше, чтобы нас не заметили буквально за считанные мгновения до того, как влюбленная парочка скрылась бы в здании.

Щелкнул дверной замок и вскоре по мостику, спотыкаясь, засеменил Витя. Мы еще слышали звуки поцелуев, прежде чем дверь захлопнулась и изнутри раздался новый щелчок.

— Выжидаем пару минут и валим, — прокашлялся я.

— Ага, — монотонно ответил Дэнчик, находясь в каком-то другом мире.

Как только до нас начали доноситься приглушенные стоны, мы аккуратно спустились и, также аккуратно миновав пирс, бегом припустили к домику.

— Да, мне определенно будет, о чем написать в своих лагерных мемуарах, — на бегу сообщил довольный Дэнчик.

— В подробностях только не расписывай, — пропыхтел я. — А то в раж войдешь, напишешь случайно какой-нибудь шедевр, по типу «50 оттенков “Совенка”», позору на свою кудрявую голову потом не оберешься.

— Я вроде не похож на одинокую и истосковавшуюся по житейским радостям домохозяйку, чтобы писать такое, — саркастично отметил он.

— Надеюсь, — сказал я уже себе под нос.

Остановились уже около нашей слегка поскрипывающей дверцы. Запыхавшиеся, но набравшиеся впечатлений на пару дней уж точно.

— Ладно, — говорит Дэнчик. — Теперь точно спать. Хотя бы немного. Правда, как вставать по утру — ума вот не приложу. Мы уже суточную норму приключений на сегодня, кажется, успели выполнить.

— А куда деваться? — развожу руками. — Встряхнуло хоть и нереально, но терять новый день я, честно тебе говорю, совершенно не намерен. Может, попросим у… — смешок сдержать не удалось. — У Ольги кофейку нормального, а не той бурды, которую тут по утрам дают? Наверняка же будет.

— Вполне вероятно, — кивает Дэнчик. — Ладно, погнали. А то, блин, нафиг, еще в какую историю вляпаемся.

— А мне именно этого и не хватало, — мечтательно отозвался я.

— Да мне так-то тоже, брат, но во всем должна быть мера, — отвечает мой друг, скрываясь в домике. Я следую его примеру, после чего слету падаю на кровать. Раздеваться уже не было никаких сил, посему решил эту ночь провести по всем заветам Незнайки. Украдкой глянув на время, понимаю, что спать нам остается чуть больше трех часов. Ладно, не беда. В свою бытность ветеринарным врачом и куда меньше спать приходилось. И еще операции сложные делать в таком режиме. И ничего, справлялся.

***

— Проснулись-улыбнулись, товарищи пионеры!

Жизнерадостный голос Ольги был объективно поприятнее будильника, но негативный эффект нес за собой вполне себе сопоставимый. Я кое-как продрал глаза и в непонятках уставился на вожатую. Я точно помнил, как заводил будильник на восемь утра. Он еще не звенел. Стало быть, вопрос, какого хрена?

— Ольга Дмитриевна, еще ведь горн не прозвенел даже! — умоляюще произнес я.

Раздавшийся с соседней кровати стон умирающего тираннозавра был полностью со мной солидарен.

— Да, не прозвенел, — согласно кивнула та. — Но ты, как я погляжу, сэкономил вчера время на том, чтобы раздеться и не ложиться в грязной одежде в кровать. Поэтому, ничего страшного, если встанешь немножечко пораньше.

Ой, да ладно! Подумаешь, горе-то какое. Зато не потерялось ничего.

— Ну и пока вы в статусе новеньких, я буду контролировать ваш подъем, пока не буду уверена, что вы влились в график. Твой товарищ, Максим, мог вчера, в принципе, сам в этом убедиться.

— Еще как убедился, — ответил мрачный Дэнчик, явно едва не срываясь на хороший такой мат.

— Поверьте, это совершенно не обязательно, — я нащупал на столе очки и в них уже куда более осмысленным взглядом посмотрел на вожатую. Та даже помятой не выглядела. А ночка у нее ведь явно бурной была. — Вам-то как спалось, Ольга Дмитриевна? — спросил я, едва пряча ехидство. Дэнчик заблаговременно отвернулся, сделав вид, что чихает.

— Будь здоров, Денис, — улыбнулась Ольга и вновь повернулась ко мне. — Хорошо, правда… — Ольга протяжно зевнула, ненароком чуть приоткрывая завесу над этой своей «правдой». — Мало, — закончила она.

— Понимаю, — кивнул я. — С таким графиком, как у Вас, поди, выспись.

— Вот-вот, — подтвердила вожатая. — Максим, ты, кстати, нашел себе пару на вечерние танцы?

А какие-нибудь менее идиотские вопросы можно задавать?

— А Вы? — невинно спросил я, в надежде, что тем самым увернусь от этого снаряда. Да и прикольнуться чего-то захотелось.

И не прогадал. Ольга тут же раскраснелась. Так-то вот, не я один пускай смущаюсь.

— А с какой целью интересуешься? — спросила она, оценочно окидывая меня с ног до головы. Отлично, все идет по сценарию.

— А может я Вас пригласить хочу, — беспечно пожал плечами я.

Тут Дэнчик не выдержал и заржал уже в открытую. Я сие действо деликатно проигнорировал, продолжая смотреть на Ольгу.

— Шутник ты, Максим, — задорно улыбнулась Ольга, при этом мягко взъерошив мои волосы. — Ладно, не хочешь говорить — не надо. Я не настаиваю. Все, хлопцы, собирайтесь, жду вас на утренней зарядке.

Мурлыча что-то под нос, вожатая удалилась. Эх, не удалось пригласить первую красавицу лагеря на бал. Печалька.

— Что, вчера не насмотрелся? — все еще посмеиваясь, спросил Дэнчик, дождавшись, пока ее шаги окончательно стихнут.

— Не исключено, — задумчиво ответил я, окончательно принимая вертикальное положение.

— Витя не одобрит, — отметил Дэнчик.

— Остановите, остановите, — машинально пропел я. — Тьфу, блин, помянешь черта…

Наскоро переодевшись в спортивную форму, которая по удивительному стечению обстоятельств, как и в случае с основной формой, оказалась мне прям по фигуре, я, не дожидаясь залюбовавшегося на себя в зеркале Дэнчика, вставил уши в уши и отправился под звуки горна и DNCE покорять холодные воды.

«Oh, no, see you walkin’ ‘round like it’s a funeral. Not so serious, girl, why those feet cold? We just gettin’ started, don’t you tiptoe, tiptoe…»

В этот раз у умывальников было довольно многолюдно. Малышня радостно брызгалась друг в друга холодной водой под неодобрительные взгляды то и дело отскакивающих от брызг ребят из отрядов постарше. Во главе всей суматохи была замечена Ульянка, раздающая глядящей ей в рот ораве детей какие-то указания. Завидев меня, девчушка резко подорвалась с места и, радостно маша рукой, устремилась навстречу. Чего она там говорила я, разумеется, не слышал, но ей определенно нужно было что-то прям срочно, ибо когда я, смотря прямо перед собой, прошел мимо, она схватила меня за рукав и принялась настойчиво дергать.

— Отвлекаешь меня от философического миросозерцания, — заявил я, таки вынув один наушник. — Че надо, уважаемая?

— И тебе привет, — Ульянка сделала вид, что не заметила моей грубости. — Иди ополаскивайся и ко мне подходи — есть разговор, — заговорщицким тоном продолжила она.

Ага, вот, значит, как птичка запела. Разговор у нее там… Хотелось, конечно, послать, но все же решил, что так дело не пойдет. Как ни крути, а мне еще тут жить. А жить надо — в мире. Особенно с такой вот бомбой замедленного действия, которая и под дверь чего подложить может. И это определенно будут не белые тапочки. Если уж совсем чего из ряда вон начнется — мягко соскочу. Уж в этом я мастер.

— Ладно, жди, — киваю в сторону стоящей неподалеку скамейки.

Пока умывался был пару раз обрызган каким-то веснушчатым мальчуганом. И волосы — ярко-ярко рыжие. При этом обрызган был явно намеренно — как только тот поймал мой разъяренный взгляд, не замедлил отбежать в сторонку, заливисто смеясь и выставляя напоказ ротовую полость, с отсутствующим передним зубом на нижней челюсти. Прям весь комплект начинающего хулигана.

— Родной, а Алиса Двачевская, часом, не твоей сестрой приходится? — спросил я, стряхивая с волос обжигающе-холодные капли.

— Не, — довольно ответил тот. — Но я на ней жениться хочу. Она крутая. И тоже рыжая.

«Ага, удачи», — подумал я, возвращаясь к умыванию.

Показав мне какой-то неизвестный жест, явно неприличный, мальчуган со всей своей возможной скоростью побежал в глубь лагеря, чуть не сбив с ног мирно бредущего Дэнчика.

— Эй! — возмутился тот. — Шпана малолетняя! Уши надеру!

Еще бы тебя, брат, кто слушал.

— Дурдом на выезде, — продолжил возмущаться тот, присоединяясь ко мне. Я при этом тут же вынул и второй наушник. — Хоть бы вожатых приставили, контролировать все это безобразие.

— Да ладно тебе, должны же быть хоть какие-то часы свободы у детей, — улыбнулся я. — Да и не забывай про одно правило жизни: пока что-либо запрещено одной категории, это автоматически становится запрещено и другим людям. Ты же не хочешь, чтобы у тебя самого над душой во время умывания вожатые стояли?

— Не особо, — цокнул языком Дэнчик.

— Вот именно. Ладно, там Ульянка со мной поговорить хотела о чем-то, на зарядке тогда увидимся.

— Зуб даю — ее ДваЧе попросила, — хмыкает мой друг.

— Если так, то увидимся уже на подступах к площади, — махнул рукой я и направился к рыжей-младшей.

Та уже вся изнервничалась. Грызя ногти, скакала с одного края лавки на другой. Занятная сцена.

— Ладно, — говорю. — Я пришел. А теперь давай, рассказывай.

Шмыгнув носом, Ульянка тревожно оглянулась по сторонам, но затем, как ни в чем не бывало, вернула свою фирменную улыбочку:

— Ты же знаешь, что вечером танцы?

И эта туда же! Правда что ли старший ментор по хулиганствам ее подослал узнать, не пригласил ли я кого? Интересная версия же получается.

— Ну, — вытаращил глаза я. Чисто так, для небольшого устрашения. Авось, поймет, что мне эта тема ни капли неинтересна.

— Баранки гну! — вскинула руки Ульянка, но тут же притихла. — Помощь мне твоя нужна.

— И в чем же? — удивляюсь. — Только я сразу говорю, что, если чего, сам не особо стремлюсь на эти танцульки. Так что, если хочешь меня пригласить, то…

— Да нафиг ты мне сдался? Меня уже пригласил мальчик из третьего отряда, — надулась девчушка. — Я просто… Танцевать не умею.

Я снисходительно улыбнулся. Нашла, конечно, о чем волноваться. Эх, мне бы ее переживания. Горе бы не знал от слова «совсем».

— Уль, я уверен, что на этих танцах добрая половина танцующих за эти самые танцы ни в зуб ногой, — заверил ее я. — Не парься.

— Да что значит «не парься»? Я готовилась, платье делала и хочу, чтобы все прошло как надо! — та аж подскочила. — Я не переживу, если все это было зря!

— Да ты пойми, я сам не умею, — неуверенно ответил я, чувствуя, что потихоньку начинаю сдаваться под таким давлением.

— Врешь, — сверкнула глазами Ульянка. — Макс, ну будь другом, научи танцевать. Мне и попросить-то больше некого, кроме вас с Дэном, ибо вы тут самые нормальные.

— Вот Дэнчика и проси, — я постарался экстренно дать заднюю. — Вы же с ним в одной команде, он тебе всяко не откажет.

— Вот он-то уж точно не умеет.

— С чего взяла?

— Так он же футболист. А футболисты все танцевать не умеют, — сказала Ульянка будто какую народную мудрость.

— Но ведь тогда ты, получается, тоже… — я немного потерялся в этой логической, наверное, цепочке.

— А я и не умею. И вообще, я девочка, это другое! — не, ну а почему бы и нет? Меня этот ответ устраивает.

Дела… И я ведь даже не знал, как это все можно дальше контраргументировать. Пытаясь найти слова, смотрю на Ульянку, которая сидела с таким жалостливым взглядом, что я аж чуть не растаял.

Тьфу ты, етижи-пассатижи. Ладно, покажу ей пару каких-нибудь захудалых па, этого должно быть достаточно. Чего я-то тоже трагедию устроил? Для девочки, может, это самое яркое событие за лето будет, понятное дело, что она к нему со всей серьезностью. А я тут выкобениваюсь не по делу. Что ему Гекубе, что ему Гекуба? В том-то и дело, что ничего. Порой поражаюсь, как я, при всей своей приобретенной циничности, иду на уступки представителям homo.

— Хрен с тобой, малявка. Смотри, я после полдника помогаю кибернетикам с подготовкой аппаратуры к танцам, а после всего этого уделю тебе минут тридцать времени.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — тут же кинулась обниматься девчушка. — Я знала, что ты настоящий друг.

— Да ладно уж, — я неловко потрепал ее за косы. — Ты только это самое, когда захочешь научиться целоваться, то сразу говорю, ищи себе другую жертву.

— А что, — Ульянка хитро сузила глазки. — Боишься, что не сдержишься и насиловать начнешь?

Чего?

— Эм, ты совсем дурная? — оторопело спросил я.

— Хы! — довольно оскалилась Ульянка. — Шучу я. Но твое лицо надо было видеть.

— Такая себе шутка, — выдохнул я. — Где, кстати, соседку потеряла?

— Дык дрыхнет она, — хмыкнула рыжая-младшая. — Ну, это временно. Ща я ее разбужу. Пойдет на зарядку как миленькая. А то потом будет стонать, что лишний вес набирает из-за местной стряпни. А оно мне надо?

— Если ставить вопрос таким ребром, то определенно не надо, — согласился я. — Ладно, беги, Майкл Джексон в юбке.

Еще раз рассыпавшись в благодарностях, Ульянка убежала в сторону домика. Я неспешно побрел следом, вновь окунувшись в музыку.

«Deep in my heart, there’s a fire, a burnin’ heart, deep in my heart, there’s desire for a start…»

Прежде чем закинуть мыльно-рыльные назад в домик и выдвинуться в сторону площади, оглянулся на домик рыжих. В это же мгновение оттуда вылезла крайне недовольная Двачевская, сопровождаемая радостными вскрикиваниями соседки. И тут мы встречаемся взглядами. Раздражение в ее янтарных глазах на секунду сменилось чем-то вроде печали. Она будто по инерции дернулась в мою сторону, в надежде поговорить, но тут же круто развернулась, сделав вид, будто ничего и не было. Споткнулась, ага. Ясное дело, что до сих пор обижается. Ну да и ладно, ничего страшного. Сама должна понимать, что вчерашняя ситуация была более чем закономерна и обижаться тут ну совершенно не на что. Вроде не такая уж и глупая.

Вот только взгляд этот оказался для моей души словно пуля. От которого на ней становится непривычно муторно. И какая-то часть моего подсознания упрямо затвердила: «А не переборщил ли ты?». Неожиданно захотелось сорваться следом, перехватить и лично поставить точку в этой историю. Или, что более закономерно, многоточие. Но я, естественно, сдерживаюсь. Так нужно. А все эти нежности — нет. Ни ей, ни уж, тем более, мне.

========== ДЕНЬ 3. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ ==========

Снова зарядка, не несущая за собой, откровенно говоря, никакой пользы, даже несмотря на ободряющие периодические заявления физрука, что она укрепляет организм, улучшает кровообращение и обладает закаливающим действием. Признаться, я думал, что она будет идентичной вчерашней, но Борис Александрович включил креатив, заставив нас разделиться на пары и, повернувшись лицом друг к другу, приседать и одновременно пожимать друг другу руки. Это оказалось даже забавно.

— Здравствуйте, сударь, — Дэнчик даже умудрился сделать некое подобие книксена во время очередного рукопожатия.

— Здравствуйте, сударыня, — коварно хмыкнул я в ответ.

— А с хрена ли я сударыня-то? — возмущение все равно не выбило Дэнчика из равновесия.

— Так вышло, — пожал плечами я.

Мы еще некоторое время шутливо переругивались, пока не натолкнулись на крайне осуждающий взгляд Ольги. Поняв, что нам, возможно, прилетит, оба ей задорно улыбнулись и продолжили дружеские приседания уже молча.

После завершения зарядки вожатые разошлись по своим отрядам на проведение «летучки», а Борис Александрович громогласно подозвал Дэнчика и Ульянку к себе. Мой друг коротко вздохнул, негромко ругнулся, и подбежал к физруку почти одновременно с рыжей-младшей.

— Ольга Дмитриевна, ничего страшного, если Вы проведете линейку без этих двух пионеров? Мне нужно сделать отдельное объявление для моей команды, — спросил он у вожатой.

— Ну, Мартынова точно можете забирать, а вот Советову… — Ольга хмуро уставилась на мигом поникшую девчушку. — Ладно, ее тоже забирайте. Все равно она меня слушать не будет.

Кивнув, Борис Александрович пошел дальше собирать «своих», а Ольга тут же повернулась к нам:

— Внимание, отряд, становись! Равняйсь! Смирно!

Я заметил, как Дэнчик удивленно уставился на довольную собой вожатую. Из серии, чего этот прапор себе позволяет?

— Сегодня у нас будет небольшой разгрузочный день, поскольку вечером нас ожидают танцы. Думаю, не стоит напоминать, что явка обязательна!

На этих словах она поочередно наградила взором сначала меня, потом Двачевскую. Та в ответ закатила глаза и, скрестив руки, принялась внимательно рассматривать стаю каких-то птиц, пролетавших над лагерем.

— Посему работа сегодня для вас будет лишь номинально: после завтрака попрошу моих коллег выделить пару ребят в помощь Двачевской и Сухову…

— А чего я-то опять? — возмутилась рыжая.

— …для уборки территории под руководством Слави, — проигнорировала ее вожатая.

— Ольга Дмитриевна! — подала робкий голос активистка. — У нас репетиция после завтрака…

— Да? — удивленно переспросила вожатая. — И правда, забыла. Что ж, тогда… Сыроежкин, Демьяненко, вам нужна будет помощь в подготовке аппаратуры?

Желание вожатой трудоустроить Алису хоть и было понятным, но мне все равно показалось это немного несправедливым. Уж слишком навязчиво получалось. Как же хваленая беспристрастность?

— Нет, нам уже Денис с Максом вызвались помочь, — отозвался Шурик, невольно выручая местную хулиганку.

— Ладно, — окончательно сдалась Ольга. — Тогда каждый занимается в соответствии со своими планами. И не забывайте веселиться, ведь самое главное для нас что? Правильно, приятное времяпрепровождение!

Вот уж спасибо, Ольга-свет-Дмитриевна, за такие поблажки. Родина Вас не забудет!

— А сейчас становись! Пионеры! На уборку домиков и последующий за ним прием пищи… разойдись!

Пионеры уже, было, засуетились, когда вожатая внезапно достаточно громогласно кашлянула:

— Не забываем, что одно из основополагающих веселья — песня! — хитро заулыбалась та. — Лагерь! Песню запе-вай!

Да е…

Слышишь, товарищ, гроза надвигается,

С ненастью наши отряды сражаются.

И только в труду можно счастье найти,

Совенок летит впереди!

Совенок летит впереди!

Чувствую, что эти адские строчки меня потом в ночных кошмарах преследовать будут ей-богу.

Итак, я снова остался один. Хорошо, что временно. Потому как, смотря на разбредающихся по парочкам и более пионеров, поймал себя на мысли, что мне это так-то нифига не нравится. Стадный ли то инстинкт сработал, али еще какая неведомая хрень — я судить не брался.

Может, потому, что где-то глубоко понимал, что происходит откат до состояния, когда я был по-настоящему живым?

И тут же нахлынули воспоминания — как я, будучи еще наивным и стремящимся к миру во всем мире мальчишкой, был завсегдатаем всевозможных компаний, куда меня подтягивал Дэнчик, а потом уже я сам там становился желанным гостем. Как уже в институте ревностно старался стать членом различных кружков, дабы мой образ не ограничивался простым талантливым, подающим надежды, студентом. Как я шутил, без налета едкого цинизма, и скромно мог улыбаться понравившейся девочке, которой обязательно потом посвящал бы стихи различной степени паршивости. И как потом, в середине второго курса, встретил ее…

У каждого в мире своя есть звезда,

И я теперь нашел свою.

Твоя улыбка мне светит всегда,

И только от нее я пою.

Спасибо за то, что ты есть.

Спасибо за то, что ты рядом.

Спасибо за то, что улыбке не слезть

С лица моего, покоренного взглядом.

И так докатились до конца четвертого курса, первый день лета. Который встретил меня холодным безразличием. Да, ты был мне поначалу интересен, но теперь мне с тобой скучно. Я не чувствую себя полноценной. Я хочу блистать на танцполе, а с тобой даже не выберешься никуда, тебе же это, сука, не нравится.

И тишина. Погибшая душа. Осознание, что успех жив до тех пор, пока кто-нибудь его не испоганит, а ошибки остаются навечно. И бесчисленное количество спиртного в одинокой съемной квартире, чтобы хоть как-то забыться. Совершенно один.

Чувствую, как внутри все холодеет и разум возвращается в нормальное состояние. Поправив очки, распрямляюсь и с чувством превосходства взираю на окрестности лагеря

«Хорошая попытка, «Совенок». Но я на эту удочку снова не попадусь. Не надейтесь. Дважды в одну реку не заходят».

Уже хотел было придаться состоянию покоя при помощи музыки Modern Talking, как вдруг меня с двух сторон окружили кибернетики. Как всегда серьезный Шурик и довольный, как индюк, Электроник. Мы с Тамарой ходим парой.

— Макс, нужен совет, — с ходу начал кудрявый блондинчик.

— Касательно? — без особой охоты откликнулся я.

— Ну, помнишь, я тебе вчера говорил о том, что хочу кое-кого пригласить на танцы? — внимательно уставился на меня Электроник.

— Трудно запомнить вещи, на которые тебе начхать, — зато честно. — Ладно, это так, лирика. Слушаю тебя, сын мой.

Чувствую, что парнишку я немного обидел. Тот аж будто в размерах сжался. Ну, что поделаешь, я и не рекомендовал себя как отзывчивого собеседника. Да и в любом случае от своих действий кибернетик отказываться не собирался. Так что все равно.

— Я вчера вечером набросал на листочке несколько фраз… — он, под утомленный взгляд Шурика, принялся рыться по карманам, пока наконец не выудил бумажку. Я при этом машинально потянулся в карман за распиской от Двачевской. Которого там не оказалось. Я уже было запаниковал, прежде чем вспомнить, что оная лежит в пионерской форме. — Можешь посмотреть, сказать, какая лучше?

— Я надеюсь, там нет что-то по типу «Вашей маме зять не нужен»? — скептически уточнил я, принимая листочек.

— Что? — опешил Электроник. — Зачем ее маме зять? Причем здесь вообще ее мама?

Отвечать что-то на это вряд ли была какая-то необходимость. Я молча развернул листочек и сразу же убедился в одном факте — вьюнош по имени Сергей Сыроежкин — неисправимый романтик. Каждая фразочка была по типу «Я вижу в твоих глазах все звезды мира» или «Ни одна роза не может сравниться с твоей красотой». Тьфу, блин, аж противно стало.

— Ты так хороша…. Лишь от того, что я влюблена? Нет, нет, я сильнее в тебя влюблен! Ты ослеп от любви? — пробормотал я под нос.

— У меня там нет такого, — почесал репу Электроник.

— Это я к тому, что все это полная лажа, — заявил я и бесцеремонно скомкал листочек. — Короче, расклад такой, мой юный падаван, — раз уж речь зашла о Звездных войнах. — Ты прям сейчас ее приглашать собрался? У нас вообще сколько времени?

— Че посреди дороги встали? А ну разошлись по сторонам, стадо баранов! — неожиданно прервала беседу злющая Алиса, бесцеремонно распихав всю нашу троицу. Не обращая внимания на справедливое возмущение кибернетиков, рыжая, нарочито громко топая ногами и поигрывая в руках простенькой зажигалкой, проследовала дальше в сторону домика.

А я буквально вот-вот грешным делом думал, что мне психиатр нужен, ага.

— Сумасшедшая, — пробормотал под нос Электроник, боязливо поглядывая в сторону бунтарки. Как назло, она в этот момент слегка замедлила шаг, посему перепуганный парнишка живо вернулся к обсуждению своей насущной проблемы. — Вообще, я сам думал после обеда к ней подойти. Она просто пока занята будет.

— Ну и отлично, — ладно, очевидно, что моя вчерашняя шальная мысль, что объектом обожания Электроника является Алиса не заимела под собой никакой почвы. — А то сейчас времени нет просто тебе лекцию устраивать. Перед обедом тогда тебя заряжу парочкой коронных, с ними и пойдешь свататься.

— Понял, — живо закивал тот.

— Слушай, может, хоть скажешь, кто это? — рискнул поинтересоваться я. — А то все же, как ни крути, но к каждой девушке нужен особенный подход. А то так начнешь говорить, а она возьмет, и оскорбится. Тут нужно быть аккуратнее.

— Да, ты прав, — Электроник явно нервничал. — В общем это…

Он замолчал. Я уже было хотел махнуть рукой, как вдруг…

— В общем… Это Женя.

Занавес.

— Елы-палы… — выдохнул я. — Слушай, а тебе не стра…

— Ладно, нам пора отчаливать. Макс, увидимся за завтраком, — Шурик быстро сообразил, что разговор рискует уйти немного не в то русло, на которое рассчитывал его товарищ, схватил того за рукава и потащил в сторону площади. Электроник молча подчинился. А я остался в состоянии какой-то непонятной злости на себя. Хорошо, что дотумкал спросить о предмете его обожания. А то сейчас насоветовал бы. Советчик хренов, господи.

— Женя, — повторил я. — Евгения. Пам-парам. Вот тебе и задачку подкинули. Индивидуальный подход, говоришь? Ну-ну.

Неистово зачесавшаяся спина вернула меня к более приземленным проблемам. Не знаю уж, как мой аватар, но лично я уже, получается, нормально не мылся целых четыре дня. Сей факт требовал если уж не немедленного, то, на худой конец, скорейшего исправления. Пусть от меня сильно и не пахло, но как-то совсем некрасиво получалось. И по отношению ко мне, и к окружающим.

Переодевшись и сикось-накось застелив обе кровати, я, предварительно зазря проверив сумку на предмет хотя бы антиперсперанта и захватив две копии сценария водевиля, с повязанным на руке галстуком, гордо зашагал в сторону столовой.

Наш отряд как раз только потихоньку собирался около дверей сего заведения. Я краем глаза заметил спины кибернетиков и Толика с Суховым, исчезнувшие внутри столовой. Дэнчик, предаваясь откровенному безделью на лавочке, в компании Слави и Жени, уже тоже ждал меня там, так и оставшись в спортивной форме.

— Почему нарушаем форму одежды, товарищ пионер? — нарочито серьезно поинтересовался я.

— Сам не лучше, — кивнул он на галстук. — А я бы при желании не успел уже. Да и потом — Ульянка, вон, почти все время в своей эсэсэсэрке ходит, и ничего. Так что не велика беда.

— Скажем так, у Дениса есть уважительная причина. А вот в твоем случае я ее, увы, не вижу, — Славя таким образом тонко намекнула на мой закос под ДваЧе. — Мы вообще хотели вам обоим напомнить, что после завтрака собираемся в библиотеке.

— Да как мы можем забыть? — картинно возмутился я. — По важности это у меня в списке личных планов на первом месте! Такое живое действо. Тарантиновские диалоги. Это невозможно забыть.

— Удивительно, что с таким бардаком в голове вы умудряетесь помнить о каких-то действительно стоящих вещах, — пробурчала Женя.

И чем только Электроник думал? Явно не головой.

— Ребятушки, доброе утро!

Нет. Нет. НЕТ.

Счастливая Мику со скоростью пули подлетела к нам. Чуть поодаль шла, как обычно витая в своих мыслях, Лена.

— Привет, Мику, — выдавил улыбку я.

— Садитесь с нами, я вам тако-о-ое расскажу, — начала та вещать в своей манере. — Леночке уже рассказала, та до сих пор в шоке ходит.

На этих словах уже проходившая мимо Лена скептически повернулась в сторону Мику, неловко улыбнулась и быстренько прошла дальше.

— А можно не надо? — с надеждой спросил я, отодвигаясь от пионерки чуть ближе ко входу.

— Почему? — искренне удивилась та. — Интересная ведь история!

— Он шутит, очень интересно будет послушать, Мику, — улыбнулась мне в противовес Славя. — Кстати, спасибо за матчу. Мы вчера попробовали — очень вкусно!

— Это что? — с толикой какого-то даже ужаса поинтересовался Дэнчик.

— Ой, Дениска, это такой японский чай, — ну вот надо ему было, да? — Только правильно говорить не матча, а маття. Ее собирают по весне, причем только верхние листочки, поскольку там вещества… Полезные, — Мику на секунду смутилась своему незнанию в этой области, но недолго музыка играла. — Славечка, Женечка, а вам точно понравилось? Некоторым кажется непривычным отдающий водорослями аромат матти.

— Ты явно беляши наши не пробовала, вот там аромат так аромат, — съязвила Женя. — А твой чай был очень даже ничего.

— Ну, я очень рада, — тут же продолжила Мику. — А еще маттю добавляют в рис, мороженое, выпечку, шоколад…

— Так на входе не толпимся, проходим! — раздался спасительный голос вожатой. — Мартынов, ты почему не переоделся?

Пользуясь моментом, я улизнул от нашей развеселой компании и, обгоняя всех на своем пути, схватил положенный мне завтрак. Пользуясь тем, что к кибернетикам пока никто еще не подсел, решил исправить эту вопиющую несправедливость.

— Так, господа, вы помогаете мне избежать завтрака в обществе Мику, а я расскажу, кто пустил слух, что вы пьете по ночам водку в своем клубе, — безапелляционно заявил я.

— Но ведь нет такого слуха… — растерялся Шурик.

— Будет, если не поможете избежать завтрака, — сказал я, озираясь по сторонам в ожидании Дэнчика. — Приятного аппетита, кстати.

— Ла-адно, — протянул Шурик. — Спасибо. Сиди, чего уж. Мы, вроде как, и не против.

— Да-да, — согласно кивнул Электроник. — Как раз тут обсуждали кое-что. Даже правильнее будет сказать — спорили. Интересно было бы послушать мнение стороннего человека.

— Ну, вещайте, постараюсь вас рассудить, — согласился я.

— Суть в том, что мы обсуждали возможность реальности путешествий во времени…

Я непроизвольно издал смешок. Ладно, допустим.

— … но не сошлись во мнениях в вопросе возможности такой операции, — как ни в чем не бывало продолжил Шурик. — Доподлинно известно, что обращённая во времени материя ничем не отличается от антиматерии. А когда аннигилирует килограмм антиматерии, мощность взрыва составляет 43 мегатонны в тротиловом эквиваленте. Получается, что в случае, если, допустим я, при весе около шестидесяти килограмм, неизвестным образом смогу переместиться в какой-то отрезок времени, то взрыв может получиться такой, что на месте Поволжья останется громадный дымящийся кратер.

Я живо представил, как после нашей с Дэнчиком отправки происходит взрыв, сметающий наш поселок и добрую половину окрестностей с лица Земли, и мне стало дурно.

— Ты говоришь о перемещениях из любой пространственной точки, забывая о теории Уиллера о «кротовых норах», — тут же возразил Электроник. — А они могут давать гипотетическую возможность путешествий во времени, если, например, один из входов движется относительно другого, или если он находится в сильном гравитационном поле, где течение времени замедляется. И это никак не противоречит теории Относительности.

— Есть предположение, что это скорее всего недостаток в классической квантовой теории гравитации, а не доказательство того, что возможно нарушение причинности, — не остался в долгу Шурик.

— Ребят, а вы в курсе, что такое ирригоскопия? — спросил я, предотвращая взрыв мозга.

— Нет, — хором ответили кибернетики.

— Вот и я нихрена не понимаю о том, что вы сейчас говорите, — заключил я. — Если вам просто-напросто интересно мое мнение, касательно того, могут ли быть реальны путешествия во времени, то… — а чего сказать-то? Как бы по сути я сейчас прямое доказательство того, что очень даже возможны. Пусть наше попадание и не было прям уж «путешествием во времени», а, как показала практика, путешествие в параллельную Вселенную. Впрочем, вряд ли мироздание интересуют такие тонкости.

От ответа меня спас Дэнчик. Не очень уж и довольный.

— Ну, спасибо тебе большое, что кинул меня там на произвол судьбы, — ругнулся тот.

— Каждый выживает как может, — спокойно ответил я. — Особенно при применении на мозг тактического оружия Мику-1. Чего вас, кстати, физрук-то собирал?

— Да, по мелочи, — махнул рукой Дэнчик. — Завтра во время тихого часа ждет всех на тренировке. Хочешь, можешь прийти посмотреть.

— Буду иметь в виду, — кивнул я.

Славя вместе с остальными девочками сели через один стол от нас, так что полного избавления от щебетания Мику в это прекрасное утро не предвиделось. Спасибо, что хоть так, по крайней мере. Ее болтовня где-то там на фоне была вполне терпимой. Я внимательно окинул взглядом Женю. Не, ну в целом… Хотя не, все равно не понимаю.

— Слушай, Серег, можно вопрос один? — спросил я.

— Ну, хорошо, давай, — подозрительно сузил глаза тот.

— Он без задней мысли, если что. Чем тебя так Женя зацепила? — спросил я, на всякий случай понизив голос.

— Ой, ну ты спросишь, — покраснел кибернетик. — Ну, она милая, начитанная… Мне в начале смены помогла еще, когда меня… — он на всякий случай предварительно оглянулся. — Когда меня ДваЧе в автобусе задирать стала, — прошептал он. — Вот я как-то и…

— Ясно, — перебил его я. — Короче говоря, ничего такого. Ты просто чувствуешь к ней привязанность и желание как-то отблагодарить за добрый жест в твою сторону. Моей любимой химической реакцией там даже и не пахнет.

Хотя, чтоб Женя, да за кого-то заступилась? Я думал, что ее максимум — защита слоев пыли в своей книжной лавке. Интересно получается.

— Какой такой реакцией? — переспросил Шурик.

— СН2-СН2-NН2, или же 2-Фенилэтиламин, — коротко ответил я. — Мечта графа Калиостро. Вы же понимаете, о чем я?

— Да как-то не особо, — почесал нос Электроник.

— Ой, ладно, забейте, — а что я еще мог сказать? Не начинать же сейчас этим наивным душам пояснять за все тяготы и лишения?

Остаток завтрака провели молча, под мерное бренчание тарелок и ложек. Я особо не торопился с тем, чтобы прикончить пшеничную кашу. Честно говоря, я и не думал, что в принципе ее прикончу. Уж очень она не соответствовала моим вкусовым предпочтениям. Зато бутерброды с кофе на раз-два ушли. Но у Ольги все же надо будет нормальный кофеек надыбать. Ночные приключения давали о себе знать. Хотелось после завтрака не идти в библиотеку репетировать этот бред, а поспать дополнительные пару часиков. Но как-то увиливать не было смысла. Лучше уж так, чем проверять на практике безграничную Олину фантазию.

Попрощавшись с кибернетиками, мы присоединились к уже ждущим нас на крылечке девочкам. Некоторое время еще ждали Алену вместе с троицей помощников. И почти что дружным строем пошли в библиотеку.

— Как дела? — неожиданно поравнялась со мной Ленина сестра.

— Дээ… нормально, — ответил я, пытаясь сделать вид, что о чем-то усиленно разговаривал с Дэнчиком, но тот уже ускакал под крылышко Слави. Бессовестный. Из-за него теперь придется следовать этикету. — А у тебя как?

— Паршиво, — вздохнула Алена. — Понимаю, что мне предстоит до обеда сидеть и ничего не делать. Но уж лучше так, чем наш вожатый меня куда-нибудь пристроил. А он на линейке грозился.

— Тоже лагерную принудиловку не терпишь? — хмыкнул я.

— Терпеть не могу, — живо кивнула Алена. — А ты удивлен? Ты не смотри, что мы с Ленкой сестры, мы, на самом деле, довольно разные люди.

— Да я еще вчера понял, что ты по характеру явно не в нее пошла, — честно ответил я. — А, кстати, почему ничего не делать-то? Вроде как за тобой одна из главных ролей.

— Сегодня прогоняем первые шесть явлений, а там Кубыркины не появляются, — пояснила девушка. — Я вообще думаю, что с вами посижу полчасика, а там дальше до Лиски дойду, в картишки с ней и Ульяной поиграем.

— Общаешься с Алисой? — теперь понятно, откуда ветер дует. И с кого наивная барышня пример берет.

— Ну да, а как же иначе? — вздернула брови Алена, прежде чем хлопнуть себя по лбу. — Блин, точно, ты же не в курсе. А я чуть лишка не сболтнула, дура. Лиска бы мне за это «спасибо» явно не сказала.

— Не в курсе о чем? — уточнил я.

— Забей, — махнула рукой Алена. — Тебе это знать необязательно. А что, у тебя на нее виды какие-то, так интересуешься?

Да заколебали, сколько можно?

— Нету у меня на нее никаких видов, — проворчал я.

— Ну, раз уж нет… — лукаво улыбнулась Алена. — На танцы вечером идешь?

— Ты это из каких-то личных побуждений спрашиваешь? — я немного начал терять терпение. Что за нездоровый ажиотаж вокруг моей персоны?

— Как знать, — в глазах Алены блеснул демонический огонек, и она повернулась к сестре. — Лен! Ты же не будешь против, если я с Максом на танцы пойду?

Что?

— Что? — дублировала мою мысль Лена. Будь против, пожалуйста, будь против… — А-а… Да делай ты что хочешь, не маленькая уже!

— Ну и отлично! — довольно заулыбалась Алена.

— А мое мнение вообще в этом лагере хоть кто-то собирается спрашивать? — возмутился я.

— Да не парься ты, — Алена дружески положила мне руку на плечо. — Не собираюсь я с тобой сяськи-масяськи устраивать. Просто для виду мне сможешь подыграть, чтоб вожатый на мозги не капал?

Вздох облегчения. Ладно, в таком ключе почему бы и не сопроводить барышню? Да и с меня самого Ольга требовала пару найти. Вот тебе и нашлась, как говорится.

— Хорошо, в таком случае я согласен, — кивнул я. — Но ты точно без каких-либо там? Просто хочу удостовериться, что потом не буду чувствовать себя сволочью.

— Я не буду скрывать, что ты мне симпатичен, — внезапно выдала Алена. — Но я не какая-то там дурочка, чтобы требовать от парня, с которым знакома в общем счете меньше суток, чего-то прям такого. Так что, повторюсь, не парься. Я не буду это воспринимать, как нечто большее, чем есть на самом деле.

Ладно, меня этот ответ все равно устраивает. Хоть он меня немного и смутил, но все равно я в нем ничего такого, что мне потом пришлось бы разгребать, не уловил. Посему, вяло поинтересовавшись номером ее домика, сделал себе в голове очередную заметочку и был таков.

Комната для наших репетиций со вчерашнего дня преобразилась. Видимо, Женя вчера наводила здесь генеральную уборку. Она как будто стала еще более просторной, чем была до этого.

— Так-с, открываем самое первое явление, — оповестила труппу Женя. — Прогоняем по тексту для начала без интонации, второй прогон уже более театральный. Умник, не забывай следить за текстом.

— Не забуду мать родную, — отрапортовал я.

— Очень смешно, — скривилась Женя. — А ты, кудрявый, не закатывай глаза от своих реплик. Твой персонаж намеренно поверхностный, чтобы в дальнейшем проще было показать его преображение.

— Как был аутистом, так и остался, разве что только ответственности прибавилось, — пробурчал Дэнчик.

— Я тебя предупредила. Лена! Славя! Вы готовы?

— Конечно, — хором ответили девушки.

— Тогда начнем, — Женя откашлялась и приняла какую-то непонятную стойку. — А, Боже ты мой! Розового-то платья все-таки нет. Что ж это такое? Платье заказано для нынешнего вечера, а получишь завтра утром! Здесь все так, все так! Такая досада: просто побила бы кого-нибудь! Настя! Настя! Настенька!

— Я здесь, тетушка, — скромно ответила Славя.

Ладно, слушать их толку никакого. Пробежался глазами по тексту — я полноценно появлялся только лишь в третьем явлении и небольшая реплика во втором. И это только кажется долгим. На самом деле явление здесь были довольно коротенькие, а некоторые так и вообще в пару строк. Посему наготове мне предстояло быть с самого начала.

— Ты хоть бы ленту вплела в косу…, — персонаж Лены, тем временем, обучал Славю-Настю женским премудростям. — Там у меня в шкапу много старых лент.

— В шкафу, — поправил я почти машинально.

— По тексту говорится «в шкапу», — хмуро заявила Женя. — Ты не за грамматикой следи, а за своей речью!

— Да слежу я, Евгения Виссарионовна, слежу, — пылко ответил я.

— Нет, зачем? — продолжила Славя, старательно имитируя в соответствии с образом безразличное лицо.

— Ну, как хочешь, — пожала плечами Лена.

А вот и мой выход, кстати.

— Дарья Семеновна дома, что ли? — крикнул я что есть сил.

— Чего ты так орешь, хунта!? — сжала кулаки Женя.

— В образ вхожу, непонятно что ли? — ответил я, старательно изобразив полнейшее непонимание.

— Ах, стыд какой, мужчина! — закончила свою партию Лена и с явной радостью на лице отстранилась от нас как можно дальше.

Ладно, поехали. Чтоб сам Станиславский охренел.

— Извините… я испугал здесь кого-то, — в целом, тут ничего нового. Порой это типичная на меня реакция. — А, вот эта дочка. А хозяйки нет дома, видно?

— Нет-с, дома. Я пойду скажу ей, — ответила мне Славя.

— Ни, ни, не беспокойтесь, мне именно вас-то и надо.

— Меня?

Ну, Дэн, без обид, такой текст. Я тут не при чем.

— Да. Позвольте хорошенько взглянуть только на вас. Повернитесь немного, вот так… бесподобно… лучше вас я и желать бы не мог.

Мда, чем дальше в лес, как говорится. Я виновато глянул в сторону моего друга, но тот не обращал на это явное совращение мной Славяны никакого внимания — учил свой текст.

Слава Богу, что эта неловкая сцена длилась недолго, поскольку вскоре я догадался объяснить бедной девушке, что жениться сам не собираюсь, а всего лишь сыночку-дебила хочу уже сбагрить. А то сидит, ножки свесил, не работает, стакан воды не приносит, все в свои компьютерные игры играет.

Ладно, такого там, конечно, не было. Но в современных интерпретациях наверняка бы вставили что-то эдакое.

— Да вы не думайте, чтоб я о себе говорил. Во-первых, мне 58 лет, — и так хорошо сохранился, красавчик ты мой. — Во-вторых, физиономия моя далеко не взрачна, в-третьих, у меня жена сидит в Тамбове. Нет-с, я хочу женить своего сына, и именно, коли сказать всю правду, очень бы мне хотелось женить его на вас. Разумеется, если вы полюбитесь друг другу. Вы ведь никого не любите? Скажите по правде…

— Никого-с, — тихо-тихо ответила Славя. Блин, на роль этой Насти надо было Лену брать. Идеальное попадание.

— Ну, и не любите. Я сына вам представлю. Он — малый добрый. Сердце такое нежное. Дайте мне слово, что вы не будете прочь от моего предложения.

— Послушайте, слово не шутка: давши слово, надо его держать, а я сына вашего не знаю.

— Так что ж? Он здесь дожидается в гостиной.

А далее по тексту возвращалась Женя. Эх, понеслась.

— Э… да… никак вот и хозяйка! Эге-ге-ге… как переменилась! Талия-то была в рюмочку, а теперь слава Тебе, Господи… — я не выдержал и издевательски зыркнул на Женю. Та побагровела, но прерывать репетицию дабы послать меня к неизвестной науке матери не решилась. — Дарья Семеновна, узнаете ли вы меня?

— Виновата-с, — сквозь зубы ответила библиотекарша. Ничего, пусть злится, ей полезно.

Диалог с Женей, под конец которого мне надо было поцеловать ее ручку. Хе-хе.

— Не возвратить уж, подлинно. Ну, на детей полюбуемся…, — максимально горестно вздохнул я. — Позвольте руку поцеловать.

— С удовольствием, — проскрежетала та.

Немая сцена. Я выждал пару секунд и удивленными глазами уставился на библиотекаршу:

— Руку-то дашь?

— Еще чего! — взвилась та. — Дальше по тексту работаем!

— А как же актерский метод…

— Замолчи. Пожалуйста. Ради. Всего. Святого, — по слогам ответила библиотекарша, активно жестикулируя руками.

— А рука-то постарела, — покачал головой я.

— Совсем офанарел? — та аж подскочила.

— Так это по тексту, — я с невинными глазками потряс ей перед лицом сценарием. — Ну, почти. Табак нюхаешь? Признавайся!

— Ты определенно не доживешь до конца смены, — выдохнула та, возвращаясь к читке. — Для глаз, Василий Петрович.

— Мне даже интересно, при каких обстоятельствах может случиться сей расклад, — заулыбался я.

— Мешком с мукой по голове огреют, — проворчала Женя. — Неизвестные.

— Женя, ну ты-то хоть не перебарщивай, — укоризненно уставилась на нее активистка.

— Я же сказала, что неизвестные, а не я, — фыркнула та. — Считайте это неожиданным случаем ясновидения.

— Так мы же все слышали, что преступление будет совершенно с помощью мешка с мукой, — Алена задумчиво побарабанила пальчиками по стеклу. — Стало быть, что если Макса действительно им огреют, то мы все чисто теоретически сможем указать на тебя.

— Да хватит! — воскликнула Славя. — Никто никого не огреет! Давайте дальше репетировать! Денис, ты готов? Скоро твой выход.

Тот, уже ушедший куда-то в прострацию, мгновенно встрепенулся:

— Я? Да, готов, конечно, судьба ведь недостаточно надо мной поглумилась…

— А тут в конце пятого явления стихотворение, мне его точно надо читать? — осведомился я.

— От стихотворной части, думаю, откажемся, — сказала Женя. — Как-нибудь адаптируем. Там у некоторых слишком большие партии, учить все это времени не будет.

— Ну и отлично, — я даже ей улыбнулся. Ладно, обрадовала, сочтемся. Подгоню ей Электроника. Кстати, стоило бы уже начать прощупывать почву. И хорошенько обдумать, как этому добродушному созданию поэффектнее подкатить к этой царевне-лягушке.

— Маменька, да подите же сюда! Какие вы несносные! — произнесла издалека свою реплику Лена.

— Сейчас, сейчас, мой ангел… Сейчас приведу вам ее… Не будьте слишком строги.

Пятое явление состояло лишь сугубо из одного моего небольшого диалога.

— Господи, что за перемена! Меня не узнала… Вот тебе и урок, Василий Петрович… Тридцать лет вспоминал об ней с наслаждением… воображал ее прежней красавицей. И вот, черт меня дернул сюда приехать!

А вот и очередь подоспела главной звезды нашего шапито.

— Батюшка, обними меня! — со страдальческим видом зачитал Дэнчик. — Я согласен! Будет по-твоему! Я женюсь не ней! Она мне нравится, очень нравится. Я доволен, я рад, я счастлив, благополучен… Батюшка, обними меня!

Вскоре наши мучения временно закончились. Женя объявила небольшой перерыв и ушла куда-то в саму библиотеку. Что ж, момент сам себя нашел. Я ринулся за ней следом, при этом бросив уже хотевшую со мной заговорить Алену на полуслове.

Не сейчас, красавица. Я тут судьбы человеческие вершу.

— Жень! — окликнул я библиотекаршу.

— Чего тебе? — устало отозвалась та.

— Слушай, я чего хотел спросить — ты ведь еще не нашла себе пару на вечерние танцы? — очень двусмысленно. Ну да пофиг, не для себя стараюсь.

— Я пойду с тобой, только если мне в голову очень крепко ударит солнце. Ну или же если ты мне скажешь, откуда фраза «Вам, предводитель, пора лечиться электричеством», — небрежно бросила та.

Она сейчас серьезно думает, что я не шарю за Ильфа и Петрова? Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень, ага.

И тут у меня в голове созрел план.

— Ладно, сдаюсь, — покорно опустил я голову. — Но попытка не пытка, ведь так?

— Да отцепись ты от меня! — взорвалась Женя.

— Исчезаю, — загадочно прошептал я и поскорее поспешил вернуться в нашу «репетиционную».

Признаю, план мой мозг сгенерировал дурацкий, во многом зависящий от различного рода случайностей, но он должен будет сработать. Если я еще, конечно, хоть что-то, да понимаю в устройстве человеков.

***

Репетировали, как и предполагалось, до обеда. Закончили где-то минут за десять того, как прозвенел бы горн. Теперь мне предстояло найти кибернетиков и начать разыгрывать уже свой небольшой спектакль. Но для начала я подошел к Славе, дабы узнать о том, где в этой благодетели можно принять расслабляющий душ. Ответ меня, признаться, разочаровал.

— Душевые, увы, сейчас на ремонте, — виноватым тоном ответила активистка. — Только если из-под умывальников. Ну или, если не лень, то можешь баню растопить. Найдешь ее на опушке леса недалеко от площади, если что.

— Понятненько, — призадумался я. Банька-то дело, на самом деле, хорошее. Особенно на природе. Может, оно и к лучшему, что душевые сломаны. Так бы действительно было слишком лень ее топить. А так — дополнительный стимул. — Дэн, чего, вечерком попаримся?

— Да можно, думаю, — пожал плечами тот. — Еще бы воблы где найти, да в баньке и раздавить под разговорчики и это вот самое.

Вот с «этим вот самым», в целом, можно было бы вопрос решить, если хорошо Виолу попросить. Но уверен я в этом совершенно не был.

— Это и вправду проблема, — вздыхаю в ответ. — Ладно, у меня дела небольшие, увидимся за обедом.

Оставив наших голубков, я опрометью метнулся в сторону клуба кибернетики. По счастью до самого клуба бежать не пришлось — двух его единственных членов я встретил на развилке около площади.

— Эй, Макс, куда так несешься сломя голову? — поинтересовался Шурик.

— Дык по ваши души, — ответил я, чуть запыхавшись. — А если точнее — по душу Сереги.

— Мою? — удивился тот. — Я ничего не делал…

— Это я и без тебя знаю, — подтвердил я его тезис. — Самое время это исправить.

— Подожди, подожди, у тебя появился план? — воодушевился тот.

— Естественно, — хмыкнул я. — Сперва берем Берлин, потом обходим Польшу сзади и орем «Сюрприз!».

— Блин, Макс, ну для меня ведь это правда важно, а ты все шутки шутишь…

— Да не нуди ты, господи, — закатил глаза я. — Короче, слушай…

***

— Точно все запомнил?

— Вроде как… — неуверенно промямлил Электроник. — Слушай, а тебе не кажется, что это что-то вроде обмана получается? Я, конечно, слыхал про Ильфа и Петрова, но как-то ни один их труд читать не доводилось…

— Серег, послушай, любые отношения в какой-то степени основываются на лжи, — просветил я подростка. — Важно лишь не перебарщивать. Знал бы ты, сколько…

Я помедлил. Да, знать ему это явно необязательно.

— Что сколько?

— Забудь. Так, все, идут. Готовность пять секунд. Четыре…

— Блин, Макс, она же не одна идет! — запаниковал обернувшийся в сторону дорожки Электроник.

— Плевать! Три…

Как только сопровождаемая Славей и Дэнчиком Женя оказалась на достаточном расстоянии, чтобы нас наверняка услышать, я сострил максимально недовольную физиономию:

— Вот такая вот оказия, Серег, прикинь?

— Ну ты даешь, Макс, — вымученно улыбнулся Электроник. — Ильфа и Петрова не узнал, как так-то?

— Правда что ли? — удивленно вскинул брови я. — Ну и дела. Мне определенно стоит подтянуть свои знания…

Проходившая в это время библиотекарша с интересом стрельнула глазками в сторону кибернетика. За-ме-ча-тель-но. И хорошо, что она не заметила совсем прифигевшего от разворачивающегося представления Дэнчика.

— Сходи-сходи, я вот сам думаю… О, привет, Жень, — круто повернулся в ее сторону Электроник, когда я подал ему незаметный сигнал.

— Привет, Сереж, — она умеет улыбаться? — Как ты?

Понявшая весь тайный смысл Славя хихикнула и, взяв моего друга под ручку, оставила библиотекаршу наедине со вконец растерявшимся Электроником.

— Да потихоньку, с Саней робота доделываем, — тот замялся, начав остервенело крутить свои кудряшки. Блин, сейчас ведь все провалит таким Макаром.

— Есть успехи? — будто даже искренне поинтересовалась библиотекарша.

— Ну, так, относительные… — да хорош уже ля-ля разводить, где приглашение?! — Слушай…

— Да?

Я почти физически чувствовал, как ему тяжко все это дается.

— Говорят, что… эммм…

Ну!

— Говорят, что не шахматист тот, кто, проиграв партию, не заявляет, что у него было выигрышное положение, — наконец-то родил кибернетик. — Посему, я, даже если сейчас проиграю, то все равно буду считать себя победителем, ибо я должен испытать эту удачу, но… Ты… Пойдешь со мной на танцы?

Можно было, конечно, сказать и как-то более выверенно. Ну да ладно, сказал и сказал, хрен с ним. Теперь ждем…

— Оригинальное приглашение, — хихикнула Женя. — Как же тут отказать? Зайдешь за мной в половину восьмого тогда? Двенадцатый домик, если что.

— Да! — горячо воскликнул Электроник, но тут же взял себя в руки. — То есть… Да, конечно зайду.

Библиотекарша довольно мило улыбнулась, и, стрельнув в мою сторону каким-то странным взглядом, прошла в столовую. Как только ее спина полностью исчезла, бедный кибернетик аж за сердце схватился:

— Обалдеть! Я смог! Правда смог!

Что-то мне подсказывало, что совершенно необязательно было мудрить с Ильфом и Петровым, ибо, исходя из поведения библиотекарши в присутствии юного научного светилы, она бы согласилась и без этой всей шушеры. Ну да и ладно — так даже, кхм, романтичнее. Потом им будет, что вспомнить, если их романтик продолжится после смены.

— И не забудь при встрече сказать про знойную женщину, мечту поэта, — похлопал я его по плечу. — Ладно, пойдем. А то после такого стресса тебе точно нужно плотно покушать. Надеюсь, что Шурик не проморгал наши вполне себе законные места.

— Эй, Макс! — неожиданно возникла за моей спиной Ульянка. — Не забыл еще обо мне?

— Солнце мое, да как же я о тебе забуду? — заулыбался я. — Ты ведь у меня по важности в списке личных планов на первом месте!

— То-то же, — пригрозила мне пальчиком довольная девчушка. — Так, что сегодня на обед? Судя по запаху точно есть курочка, но я чего-то не пойму никак…

***

— Серьезно сработало? — недоверчиво спросил меня Дэнчик, когда я уже в домике в красках рассказал ему о своей авантюре. На столе тем временем закипала вторая кружка кипятка, которая вскоре должна будет превратиться в кофеечек, невероятными усилиями-таки выторгованный после обеда у вожатой. И то, она согласилась нас угостить лишь только после моего клятвенного заверения, что я нашел себе пару на танцы.

— А не должно было? — гордо переспросил я. — Я же гуру пикапа.

— Какой ты нафиг гуру, — хмыкнул тот. — Так, жалкое подобие.

— Иди в пень, а? — попросил я. — Все мемуары пишешь? — кивнул я на тетрадь в его руках.

— Ну да, — кивнул он. — Надеюсь, что эта тетрадка никуда не денется, когда или если, не будем загадывать, нас выкинет назад.

— А можно почитать? — мне действительно стало любопытно, что там такого понаписал мой друг.

— Ну-у… — тот замешкался, нервно повертев тетрадью в руках. — Ладно, держи. Чего мне от тебя скрывать, верно? Только, твою мать, не ржи, а то отниму.

— Да я даже не думал, — невинно захлопал глазками я, принимая рукопись. Быстро пробежался глазами — не самый лучший почерк на моей памяти, но понять можно было. Лучше, чем у ДваЧе уж точно. И я погрузился в чтение дневника моего лучшего друга.

Комментарий к ДЕНЬ 3. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Так, друзья мои, автор уходит в отпуск, посему следующую главу стоит ждать не раньше середины августа. Вот такая вот я ленивая жопа, не обессудьте 🤗

========== ДЕНЬ 3. ДНЕВНИК ДЕНИСА МАРТЫНОВА ==========

Комментарий к ДЕНЬ 3. ДНЕВНИК ДЕНИСА МАРТЫНОВА

ДИСКЛЕЙМЕР. Данная глава является в какой-то степени экспериментальной. И я сам понимаю, что она по большей части чистый филлер, который почти никак не двигает сюжет. Но я счел такой экспромт необходимым, поскольку основной акцент делается на пару Макс/Алиса, в то время как отношения другой главной пары фанфика немного остаются за кадром. Посему данная глава исключительно способ отчасти исправить эту несправедливость. Enjoy)

Итак Это случилось Моя жизнь никогда не была лишена странностей. Казалось бы, что в ней такого может быть необычного? Но все проявлялось в мелочах. И в совокупности эти мелочи давали картину того, что произойти может всякое. Но чтобы вместе с лучшим другом каким-то неведомым образом попасть в альтернативное прошлое и примерить на себя роль пионера? Увольте. Прямая дорога в психушку. Однако, это произошло. И сейчас я пишу это, лежа на кровати в пионерском лагере «Совенок». Макс уже видит десятый сон, но это и неважно. Так я смогу хотя бы немного собрать мысли в кучу. Впрочем, обо всем по порядку.

Меня зовут Денис. И я алкоголик неудавшийся футболист. Хотя мне многие говорили, что у меня есть все задатки, но будем честными — в среднем, футболисты заканчивают карьеру игрока в тридцать два года. А мне уже не много-не мало, а двадцать семь. Куда уж тут. Да, был момент, когда у меня могло получиться пробиться в высшую лигу, но все закончилось довольно неприятно. Кажется, именно этот момент стал последним гвоздем в крышку гроба моей футбольной жизни. Выше головы не прыгнешь. А на мне еще семья висит. Тешить себя надеждами, что вот, ну вот не сегодня, так завтра получится — не в моей ситуации, увы. Так что пришлось спускаться с небес на землю и начать делать что-то более реальное. Пусть я и обещал в свое время отцу, что не брошу занятия. Обстоятельства. Так и осел я окончательно в нашем Богом забытом поселке.

А конкретно эта история эта началась с голоса. Наверное. Я не до конца уверен, что эти события как-то связаны между собой, но скорее всего. Конечно, можно было предположить, что голос этот был не в моей голове, а все остальное — плод моего воображения, но я точно уверен, что рядом со мной в тот момент никого не было. Да и вопрос был какой-то странный — «Ты пойдешь со мной?». Куда? Зачем? Короче, получив порцию мурашек, я поспешил поскорее выкинуть этот эпизод из головы. Больше мне ничего такого не чудилось, посему я вскоре скинул этот эпизод на банальную усталость.

Тот субботний вечер не должен был стать каким-то особенным. Я вообще планировал отсидеться дома. Но протекший кран у приятеля моего покойного деда из дома напротив был другого мнения. Нехотя пришлось оторваться от просмотра видосов на ютубчике и идти выполнять свой гражданский долг. Сестренка напрашивалась со мной, но эта егоза мне бы только там мешала. Потрепав ее по голове и почесав за ухом Бакса, мою любимую собаку, я выдвинулся разбираться с обозначенной проблемой, искренне горя желанием поскорее с ней закончить и вернуться в манящие объятия лени.

И все по началу шло по заданному сценарию. Кран я починил довольно быстро и, кое-как отделавшись от старика, так и зовущего меня пропустить с ним стопочку-другую, я поспешил домой.

Стоило отметить, что метель в тот вечер стояла жуткая. Я буквально не видел ничего дальше своего носа. Ругаясь на чем свет стоит, я уже был одной ногой в подъезде, как вдруг меня кто-то окликнул. Я уже было сначала перепугался, что меня опять начало глючить, но, обернувшись на зов, я увидел его, моего лучшего друга Макса.

Сколько мы с ним не виделись? Долго. Я даже и не вспомню сходу, сколько конкретно. Лет пять, кажется. Вялые переписочки Вконткте, разумеется, не в счет. В тот момент я не мог поверить своим глазам — казалось, что Макс плотно засел в Москве, где строит блестящую карьеру ветеринара. Снова видеть его здесь было неожиданно. Но вот он — стоит, улыбается, машет мне рукой. Посему, забыв обо всем на свете, я тут же кинулся к нему.

Если внешне он почти не поменялся, то вот внутри я поначалу видел совершенно другого человека. От того Макса, которого я когда-то знал, почти что ничего не осталось. Он стал каким-то слишком уж циничным. И даже каким-то социопатичным что ли…

— Эй! — возмутился я. — Я разве похож на социопата?

— Я догадывался, что ты оценишь, — ухмыльнулся Дэнчик, не отрываясь от тщетного прохождения Geometry Dash. — Ладно тебе, не возмущайся. Это я еще выразился, как это сказать, литературно.

— Ага, литературно, — я обиженно фыркнул и вернулся к чтению.

Впрочем, я не стал заострять на этом внимания. Тогда мне думалось, что, возможно, я просто отвык. Радость долгожданной встречи это никак не омрачало.

Слово за слово, и как-то незаметно мы добрались до ближайшего магазина, где взяли выпить, после чего переместились в ближайший дворик. И так увлеклись беседой, что сами не заметили, как бутылка водки приказала долго жить, а легитимное время для покупки дополнительной порции спиртного мы, увы, прошляпили. В моей уже достаточно хмельной голове промелькнула шальная мысль поехать в ночной клуб в соседнем районе, которую Макс, на мое удивление, поддержал. Туда мы и выдвинулись.

Я не очень хорошо помню, что было дальше. Точнее сказать, самый конец. Помню, как мы пришли, расположились, я взял еще одну бутылку водки, и в какой-то момент потерял связь с реальностью. Смутно припоминаю, как я рассказал Максу историю про голос, на что он как-то странно отреагировал, тут же резко засобиравшись домой. Странно кстати, что мы потом этой темы больше не касались.

— А я тебе разве не рассказывал? — удивленно уточнил я.

— О чем? — переспросил Дэнчик.

— Ну, я ведь тоже голос слышал незадолго до того, как мы сюда попали, — пояснил я. — Тот же самый вопрос. «Ты пойдешь со мной?». Я ведь из-за этого и подорвался в наши края. Думал, что умом уже тронулся.

— Да? — тот тут же оторвался от игрушки. — То есть, это все же связано? Блин, вот ведь…

— Помнишь, Пионер говорил про какого-то божка местного? Он ведь упоминал о нем, как о девушке. Может, это она и была? Она звала нас?

— Может быть, — нахмурился Дэнчик. — Но ведь Пионер говорил, что мы здесь случайно. Ведь так было? Какая-то из его вариаций просто договорилась с этой вот… сущностью, что взамен него он дает «Совенку» двух случайных людей.

— Я помню, что он говорил, но тогда получается несостыковочка, — я перевел взгляд в окно, где за стеклом легкий ветер лениво покачивал ветви деревьев, служащих укрытием для местных обитателей от солнца.

— А я ведь говорил, что он что-то недоговаривает! — торжественно заявил Дэнчик. — Теперь ты понимаешь? Мы здесь не просто так! Осталось лишь понять, что именно от нас требуется. И, выполнив этот квест, мы вернемся домой!

Домой… Звучало обнадеживающе и дико одновременно. Я совершенно не представлял, что от меня может хотеть мистический лагерь. Ладно, допустим, это, по классике жанра, каких-то перемен в лучшую сторону. И в чем они должны выражаться? Я вот, например, не хочу меняться. Меня в моей жизни все устраивает. Переть против себя? Хороши условия, нечего сказать.

— Ну, значит, у него и спросим, как представится возможность, — заключил я. — Ладно, я пока продолжу. Очень уж, кстати, неплохо получается у тебя. Хотя я местами все же выражался бы более витиевато.

— Ну вот и доверяю тебе роль соавтора, — улыбнулся Дэнчик, возвращаясь к мобилке.

Дальше помню, как он меня вытащил на улицу и посадил в автобус. Я был слишком пьян, чтобы тогда удивляться, ибо автобусов в этой местности отродясь не ходило. Макс об этом может и догадывался, но знать наверняка точно не мог. Будь наши состояния противоположны, я бы точно поостерегся туда усаживаться. Какая-то черти пойми откуда взявшаяся махина, да еще и с подозрительно услужливым водителем. Но имеем, что имеем. Короче, в этом автобусе я и вырубился.

Проснулся же я от криков Макса. И сразу понял, что что-то не так. Даже крайне хмельная голова смогла сообразить, что ночь внезапно сменилась на ясный день, а за окном с какого-то перепоя не конец декабря, а самое настоящее гребаное лето. Чего в принципе быть никак не могло. Так будто этого было мало, помимо всего прочего я увидел изменения еще и в себе. Видите ли, я долго отращивал бороду. Ухаживал за ней, все дела. И тут она пропадает. Моя бородушка. Короткая стрижка меняется на старые-добрые кудри, и я становлюсь похожим на себя в подростковом возрасте. Короче, происходил полнейший бред, и это еще очень было мягко сказано. До последнего я думал, что это сон. Я редко запоминаю сны, но если что и запоминается — то как раз что-то из такой серии. Но факт реальности происходящего обухом упал но мою тяжелую голову.

Я зачем-то пытался дозвониться до мамы или сестры, пусть Макс и говорил, что это бесполезно, но в шоковом состоянии я его не слушал. Лишь немного придя в себя, я осознал идиотизм своих действий. От дальнейшего сидения в автобусе толку было мало, посему мы решили осмотреться.

И как только мы выползли, перед нашими глазами предстал он — пионерский лагерь «Совенок». Сейчас я отдаю себе отчет, что все могло быть куда хуже. Но из всех возможных мест, нас занесло именно сюда, в теплую ностальгическую атмосферу советской юности моих родителей. И бонусом — окружение, сплошь состоящее из прекрасных дам. Честно, я уверен, что большинство многое бы отдали, чтобы оказаться на нашем месте. Мы уже здесь неполных два дня, а лично я впечатлений набрался уже с вагон и маленькую тележку. И, чего уж греха таить, мне здесь нравится. Очень. Да и Максу, пусть он и корчит постоянно недовольную рожу, тоже, я в этом уверен.

Это я все к чему подвожу… Никогда не знаешь, где подвернется возможность встретить человека, который с первого взгляда тебе начинает казаться своим. Может, кто и обвинит меня в какой-то поспешности, инфантилизме, и будут по-своему правы, но как только я увидел Славю, то сразу внутри что-то поменялось. И дело было даже не в том, что при ее фигуре в своей этой пионерской форме она выглядела просто сногсшибательно. Нет, не в этом. Просто я услышал ее голос. Такой добрый, звонкий. Меня словно прошибло током…

— Ой, ну началось, — промурлыкал я.

— Чего ты там? — подал голос Дэнчик.

— Да не, не, ничего.

… и я понял, что очень хочу быть рядом с ней. Просто рядом. Да, мысли определенного характера тоже имели место быть, лукавить уж не буду перед самим-то собой, но они были мимолетными, вызванными естественными желаниями мужчины при виде красивой девушки. Тут нет ничего противоестественного.

Довольно странная тема, если уж вдумываться — ибо по факту у нас разница в десять лет, пусть даже сейчас границы условно стерлись. Давайте просто не будем об этом, окей? Я не считаю это чем-то неправильным. Наша с Максом одноклассница в одиннадцатом классе встречалась со взрослым мужчиной и ничего, все у них было хорошо. Не знаю уж, как сейчас, но это и не мое дело. Короче, продолжу свою писанину о возвышенном и прекрасном.

Еще такой момент, что в ее обществе как-то становилось даже проще, что ли, принять факт нашего внезапного перемещения. Она, сама того не подозревая, очень успокаивающе действовала на меня. Чего, увы, нельзя было сказать о Максе, который вел себя довольно нервозно. Хоть и видно, что всеми силами пытался сохранять спокойствие.

И тут до меня доходит одна истина — я просто обязан был как-то отблагодарить эту красивую девушку с двумя золотыми косами, плавно плывущими вслед за ее спиной. Не знаю уж, нуждалась ли в этом обычная доброжелательность, но я почувствовал себя кем-то вроде должника. И шанс представился, когда она предложила нам принять участие в их творческой самодеятельности. Знал бы я, конечно, на роль какого идиота подписался, может и подумал бы, но тогда очень хотелось сделать ей приятно. Поэтому я, без особых раздумий, согласился. Вот только Макс начал выпендриваться. Это меня, признаться, тогда немного разозлило, но я твердо пообещал себе, что смогу его уговорить.

Кстати говоря — помимо того, что возрастной порог пионеров в этом мире отличался от нашего, здесь также имели место быть и неизвестные мне, да и, как оказалось, Максу, политические деятели. Заместо традиционного для таких мест памятника Ленину, центральную площадь «Совенка» украшал монумент некоему Генде. Забавно, что я до сих пор так и не смог узнать, что это за мужик и чем он так знаменит. Краем уха слышал только, что он борец за чьи-то права.

Вообще, раз уж зашла речь, здесь на редкость молчаливы о некоторых совершенно обыденных вещах. Даже в путевке, которая таинственным образом оказалась в наших карманах, не было никакой конкретики. Ни точной даты, ни точного места расположения лагеря. Но, если не думать об этих странностях, то в целом все вокруг казалось совершенно нормальным. Другой момент, что не думать об этом как-то не особо получалось, но, как бы выразился Макс, это все лирика.

Славя отвела нас к вожатой нашего будущего отряда, Ольге Дмитриевне. Во время знакомства с ней Макс попытался провернуть финт ушами и поговорить с нашими родителями из этого мира, но, в том числе и к моему сожалению, ничего у него не вышло. Будто у вожатой заранее были припасены отговорки на любое его ухищрение. Плюс в копилку небольших странностей. Но вот что действительно напрягло и мысль о чем до сих пор не отпускает — это то, что вожатая упомянула о какой-то нашей с Максом «общей проблеме». Вожатая явно знала больше, чем говорила, хоть и не афишировала. Было бы неплохо в перспективе, если бы появилась возможность как-то проникнуть в административный корпус и постараться найти там наши документы. Что-то же ведь на нас должно быть, правильно? Я не уверен, но скорее всего какую-то базовую документацию на своих подопечных верхушка лагеря должна же была собрать.

— По поводу проникновения в администрацию — есть идейка, — хитро заулыбался я. — Ты тащишь ключи у Слави, дальше берем ДваЧе с Ульяной, просим их устроить дебош на стороне, и пока все там разбираются, что к чему, мы проникаем в здание. Профит.

Дэнчик меня проигнорировал. Ладно-ладно, сам тогда хитроумные планы строй, раз такой умный. А то Макс, придумай то, Макс, придумай се, а по итогу еще и нос воротит.

— Не, ну если тебя не устраивает понятие «стащил», то ты всегда можешь переиначить, как «временно одолжил», — уже менее уверенно продолжил я, все так же разговаривая со стенкой.

Хамство сплошное, да и только.

В общем, вожатая торжественно вручила нам ключи от домика, оставив нас обоих в небольшом недоумении. Надеюсь, что наша «проблема» это не что-то существенное.

Итак, домик мы вскоре нашли. И тут мне приспичило покурить. Я уже давно в себе держал эту мысль, но не думаю, что Славя, да и вожатая, одобрили бы пионера, несущего за собой повсюду запах табака. Да, грешен, каюсь. И вот честно, лучше бы я этого не делал. Мой новый организм немного прихренел с такой внезапной и, очевидно, диковинной для него порции никотина, отчего яро воспротивился, посредством мгновенного удара по мозгам. Меня даже пошатывать начало. Только тогда Макс соизволил оговориться, что у него была похожая реакция на его эту электронную сигарету. Предложил мне. Я, признаюсь, не был сторонником подобных инноваций, но за неимением особого выбора, принял его предложение. И, честно говоря, остался вполне удовлетворен. Так у него и стреляю до сих пор периодически. Правда, хватит ли нам ее на оставшиеся тринадцать дней смены еще большой вопрос, но пока справляемся.

Мы начали потихоньку обустраиваться. Тогда-то Макс и застал меня врасплох своим вопросом о вступлении в местную секцию футбола. Куда я по итогу все же вступил, но об этом чуть позднее. Сначала я наотрез отказывался. Причины у меня были, я уже упоминал. И пусть в нетрезвом состоянии я и жалел об упущенных возможностях, но для себя адекватного я уже все решил. Как мне казалось. Потому что так некстати вспомнился один из моих последних разговоров с отцом. Мне было тринадцать…

Я оторвался от записей. Посмотрел на друга немного затуманенными глазами. Так вот значит, почему он согласился. А я-то думал, чтобы меня замотивировать на этот чертов спектакль. А тут — вот так… Я и думать забыл о том, что в первую очередь Дэнчик так убивался на поле в память об отце.

… когда он умер. И в том разговоре я обещал ему, что буду стараться, что сделаю все для того, чтобы наша общая мечта осуществилась. И так его подвел по итогу. Эта мысль меня довольно сильно терзала. А тут вдруг такой вот шанс на своеобразную реабилитацию. Я воодушевился, но и, признаться, боялся. А вдруг снова дам маху? Еще одного такого падения я бы просто морально не выдержал. Но этот чертов лучик какой-то непонятной надежды так и бился сквозь подбивал меня на решительные действия. И я решил, что, чем, как говорится, черт не шутит. Правда немного слукавил — Максу сказал, что пойду на это только если тот примет участие в постановке. Тот повозмущался, но я понимал, что брешь в его защите найдена.

Дальше, в принципе, не происходило ничего необычного — Ольга Дмитриевна прислала нам в помощь чувачка по имени Сережа Сыроежкин с гордым псевдонимом Электроник, что меня весьма рассмешило. Я еще тогда не знал, что встретить ожившего персонажа из одного из любимых фильмов детства здесь в порядке вещей. И это было даже еще ничего. Странные имена, да и внешний вид пионеров, явно не подходящий для типажей нашего СССР, здесь были нормой. Я тут даже умудрился познакомиться с самим Егором, мать его, Титовым. И это при том, что Титов из моего мира, скажем так, вроде как не ездил по подобным местам, ибо с восьми лет занимался в футбольной школе «Спартака». Но это я уже немного вперед забегаю.

Так вот бишь, едем дальше. Пару слов о некоторых представителях нашего отряда. Компания у нас собралась, прямо скажем, разношерстная. Помимо, разумеется, Слави с уже упомянутым Электроником, в наш отряд входили — боевой товарищ Электроника Шурик, заведующий клубом кибернетики, который являлся точной копией Шурика из фильмов. Идеальная парочка, короче. Тихая скромница Лена, с почему-то фиолетовыми волосами, и я без понятия, как так вышло. Крайне болтливая Мику, наполовину японка, заведующая музыкальным клубом и его «единственная член». Прекрасно выполняет функцию местного психологического оружия. Ворчливая Женя, в которой Макс увидел объект для издевательств и периодически с ней грызется, заведует библиотекой. И две рыжие бандитки, о которых хотелось бы рассказать подробнее, — Ульяна и Алиса.

Так уж получилось, что в результате нашего случайного соседства и парочки прочих обстоятельств эти две оторвы стали нашими довольно частыми спутницами. Ульянка — типичная озорная девочка-подросток с излишней гиперактивностью, и пусть вас не обманывают ее глаза-бусинки, дьяволенок тот еще. А Алиса… Ох. Чего греха таить — очень красивая девушка. Только вот характер — не влезай, убьет, что называется. Гроза всего лагеря, основная головная боль Ольги Дмитриевны, и предмет томного воздыхания ребяток из младших отрядов. По факту все началось с их розыгрыша, в результате которого мы оба были облиты из ведра холодной водой. И все могло на этом и закончиться, но я кое что заметил. И пусть Макс это без боя не признает, но между ним и Алисой в тот момент определенно проскочила искра.

— Какая еще искра? — воскликнул я. — Не было никакой искры, чего ты чушь пишешь всякую?

— Ладно, хорошо, не было, не кипятись, — безразлично ответил Дэнчик. — Я это сам себе надумал. Фантазия разыгралась.

Я шумно выдыхал воздух, стараясь не наорать на друга. Искра у него, блин. Тоже мне, писатель-фантаст великий.

— Знаешь что? — грозно начал я, но тут же стушевался. — Ничего.

— А зачем тогда начинал? — хитро улыбнулся Дэнчик.

— Просто так, для виду, — махнул рукой я.

Наш первый день мог бы завершиться на такой вот неприятной мокрой ноте, и я был бы в принципе доволен. Конечно, неприятно, что нас, двух без пяти минут тридцатилетних мужиков так легко развели две школьницы, но что уж теперь, как говорится, лох — это судьба. Однако у лагеря были свои планы. Вернувшись домой, мы встретили его.

Я даже не знаю, как толком рассказать о Пионере. Сумасшедший психопат, уверовавший в собственную безнаказанность. Да, думаю, это будет самым точным описанием. Его эта вечная наглая ухмылочка, пафосные речи, все это просто невероятно злит. Да, он отчасти пролил свет на то, что с нами произошло. И что нас может ждать в дальнейшем. И, если верить его словам, то по окончанию смены она просто тупо начнется заново. И так до бесконечности. Но что-то мне подсказывает, что он врет. Нутром чую. Он явно ведет свою игру, правила которой не ясны, и где нам отведена далеко не последняя роль. Макс к нему относится более лояльно, чем тот пытается воспользоваться и влиться к нам в доверие, но я не позволю этому произойти.

Да, как бы, я не более лояльно отношусь, на самом-то деле, просто не думаю, что в отношении него стоит рубить с плеча. Я аккуратен. Если Пионер думает, что использует нас, то я, тем временем, использую его. Эдакие своеобразные кошки-мышки. Тут ты, мой друг, уж точно не совсем прав.

Так, стоп, почему именно здесь? Он и касательно меня с Алисой тоже не шибко в воду-то глядел. Ах, почему я опять допускаю такие мысли? Что со мной, блин, не так?

После нашей небольшой экскурсии по альтернативным «циклам», так своевременно устроенной Пионером, требовалось отвлечься. То, что мы там под конец увидели, было жутко. И это еще очень мягко сказано. Я до сих пор покрываюсь мурашками, когда вспоминаю то, с чем нам пришлось столкнуться. А так все начиналось… Ночное озеро и невероятной красоты девушка, плескающаяся в нем… Я бы очень хотел был бы совершенно не прочь увидеть это вновь. Да, это было как-то не очень этично, но я ведь не специально. Я же ведь не знал, что Пионер потащит нас любоваться обнаженной Славей. И теперь я это просто не мог выкинуть из головы. Особенно мне тяжко было, когда мне пришлось с ней остаться вдвоем, давая возможность Максу с Алисой благополучно сбежать после вскрытия столовой.

Кстати говоря об этом — наша ночная вылазка обернулась довольно занятно. Мы ведь сами планировали чем-нибудь поживиться, а тут нам такая помощь. И плюс — возможность немножко отыграться за водные процедуры. Грех не воспользоваться. Конечно, идея Макса с тем, чтобы изобразить из себя привидение, казалась бредовой, но сработала она на «ура». Да, Ульянка на следующий день уже об этом и не вспоминала, но ее сверкающие пятки в тот момент до сих пор вызывают у меня улыбку.

Так вот, пока Макс там о чем-то ворковал с Алисой, я так вовремя заметил нашу активистку. Пришлось брать ее на себя, дабы не подставлять товарищей. В целом, это была еще и отличная возможность познакомиться со Славей поближе. Так почему бы ей и не воспользоваться?

Поначалу беседа не очень клеилась. Славя очень разозлилась из-за того, что кто-то вскрыл столовую, причем уже, как оказалось, не в первый раз. И, закономерно, сразу же подумала на Алису с Ульяной. Хотела уже было идти к вожатой, но я все же умудрился немного остудить ее пыл. Она еще так расчувствовалась в этот момент, что рассказала мне, как Ольга Дмитриевна постоянно отчитывает ее за их проделки, и как она уже от этого устала. Я не был до конца уверен, что должен был это знать. Да и вообще немного растерялся. Попытался воспроизвести в голове различные глупые девчачьи мелодрамы в попытках вспомнить, что стоит делать в подобной ситуации. Но так ничего толкового и не вспомнив, я решил просто банально побыть милым. Я взял ее за руку, которая оказалась очень мягкой и теплой. И преданно глядя в глаза попросил ее не раскисать по пустякам. И осторожно намекнул, что это не обязательно должны были быть рыжие. И вроде как даже сработало. По крайней мере, к ней снова вернулась ее потрясающая улыбка, после чего она неожиданно сама предложила нам вдвоем посидеть в столовой и чего-нибудь перекусить. Как я мог отказаться?

Она принесла мне стакан кефира и пару булок, на которые я тут же не без удовольствия накинулся. Странное дело, но пока я ел, Славя просто сидела напротив и смотрела на меня. Меня это даже немного засмущало, но, как выяснилось, зазря. Она спрашивала, как мне первый день в лагере, какие впечатления от него в целом. И я говорил, как на духу. И она это, кажется, чувствовала, поскольку после каждого моего восторженного отзыва, она улыбалась все шире и шире, а ее голубые глаза как будто все больше начинали светиться от счастья. И я чувствовал себя на седьмом небе от осознания того, что сейчас эти глаза направлены исключительно в мою сторону.

Мы еще поболтали о всяком, прежде чем она сказала, что уже пора и расходиться. Если мы, конечно, не хотим долгую и нудную беседу с дежурным по лагерю. Мне очень не хотелось покидать эти стены, которые пусть и ненадолго, но объединили нас. Но я вовремя себе напомнил, что впереди еще меня должны ждать чудесные две недели. А там уж всякое может случиться.

Я снял очки, чтобы протереть глаза, которые уже немного устали вникать в почерк моего друга. Нужно было сделать небольшой перерыв.

— Пойдем прогуляемся? Воздухом подышать хочу, — предложил я.

— Все, уже дочитал? — удивленно покосился на меня Дэнчик.

— Нет еще, просто хочу костяшки размять, — ответил я, аккуратно сворачивая тетрадку в трубочку. — Дочитаю на пляже, в тенечке.

— Туда предлагаешь?

— Ну да, может даже искупнемся пару раз по возможности, а то как-то душновато становится.

Выйдя на улицу, мы не торопясь побрели вновь к тому месту, где расположились вчера. Лагерь пустовал, хотя и не выглядел безжизненным. Некоторые пионеры из старших отрядов таки норовили показаться то тут, то там, спешащие куда-то по своим делам. Я невольно оглянулся на домик рыжих, когда мы прошествовали мимо. Девочки либо спали, либо играли напряженную партию в карты, ибо деревянная постройка не ходила ходуном, что немного, да настораживало.

Мы уже проходили мимо дороги, ведущей к лодочной станции, как вдруг услышали из кустов тихий плач. Недоумевающе переглянувшись, мы раздвинули листву, чтобы увидеть там сидящего на земле, обхватившего колени руками, маленького мальчика. При виде нас он тут же стих, лишь слезы на щеках выдавали его.

— Эй, малой, ты чего? — ласково спросил Дэнчик.

— Ничего, — тихо ответил тот. — Все хорошо. Я просто тут сижу. Не сдавайте меня вожатым, ладно?

— Не будем, — твердо пообещал Дэнчик. — Ты только скажи, что с тобой случилось? Ты ведь не просто так же тут плакал сидел.

— Ничего не случилось, — буркнул мальчик, вытирая рукавом мокрую щеку.

— Не хочешь жаловаться? — догадался я.

Тот в ответ лишь угрюмо кивнул, склонив голову так, что его глаза пропали из виду.

— Почему? — поинтересовался я. — Типа, не по-мужски и все в таком духе? Мой тебе совет, — я подошел поближе и присел рядом с мальчиком. — Пошли куда подальше того, кто вбил тебе этот бред в голову. Жаловаться и просить о помощи — это совершенно нормально. В этом нет ничего постыдного, мы все люди. Нельзя все проблемы в себе держать только из-за глупого стереотипа, что это «не по-мужски». Так и с ума сойти недолго. Уж поверь старику, мне ведь все же… семнадцать лет.

Да, старик, нечего сказать. Песок сыплется.

— Так что у тебя случилось?

— Некоторые ребята надо мной издеваются, — наконец выдавил он. — Из-за того, что я динозаврами увлекаюсь.

Я даже сперва не нашелся, чего сказать. Уже и забыл давно, как жестоки могут быть дети и какие нелепые причины могут стать поводом для издевательств.

— А что в этом такого? — я даже искренне удивился. — У тебя замечательное увлечение, вот, что я тебе скажу с полной ответственностью. Динозавры это круто. Тебя как зовут?

— Антон, — едва пошевелил тот губами.

— А меня Макс, — я доверительно положил руку ему на плечо. — А у тебя какой любимый динозавр?

— Птеранодон, — без заминки выдал Антон, чуток расслабившись. — Это, конечно, не совсем динозавр, но мне он очень нравится. Я иногда представляю, как летаю на собственных крыльях и смотрю на землю сверху своим острым взглядом.

Вот тебе на, а был уверен, что малец скажет что-то банальное по типу тираннозавра или трицератопса. А тут действительно необычный экземпляр.

— Удивительно, не так ли? — улыбнулся я. — У тебя отличные мечты и увлечения. И ничего постыдного в них нет, так и знай. Не позволяй их загубить из-за парочки придурков.

— Твои бы слова, да Богу в уши, — едва слышно подколол меня Дэнчик.

— В крайнем случае, — теперь уже моя очередь была игнорировать. — Ты всегда можешь тонко намекнуть своим недоброжелателем, что в лагере есть такая девочка по имени Алиса Двачевская, и что она очень не любит, когда кто-то издевается над слабыми.

— А я о ней слышал, — ответил Антон. — Она постоянно Ольгу Дмитриевну доводит. Ты ее друг, да?

— Что-то типа, наверное, да, — замялся я. — Это неважно сейчас.

— Ты засмущался, — отметил тот. — Ты ее любишь?

Да вы издеваетесь?

— Что? Нет! — замахал головой я. — Просто так… К слову…

— Просто мне в школе зимой нравилась девочка, я тоже так очень смущался, — чего-то малец слишком умный прям попался. — Поэтому мне и показалось, что она тебе тоже нравится.

— Ничего подобного, — я сердито отвернулся, поймав полный насмешки взгляд друга.

— Ну, ладно, — вздохнул Антон. — Спасибо, Макс. Ты мне очень помог.

— Да не за что, — протянул я. — Тебя проводить до домика?

— Не надо, — махнул рукой Антон. — Тут еще посижу, до конца успокоюсь. Все же не хочу, чтобы меня еще и заплаканным видели. Да и вожатые меня тут точно не заметят. Нам же нельзя одним на тихом часу гулять.

— Как скажешь, — кивнул я. — Слушай, Антох, если захочешь пообсуждать динозавров, то приходи в двадцать седьмой домик. С удовольствием с тобой побеседую.

— Хорошо, — тот наконец-то счастливо улыбнулся. Крайне довольный собой, я ему подмигнул, и мы с Дэнчиком продолжили путь до пляжа.

Там мы просто побрели без цели вдоль берега, пока Дэнчик не нашел веточку и остановился, чтобы начать что-то чертить на мокром песке. Я заметил, как он старательно выводит имя нашей активистки. Потом, видимо, до него дошло, что это как-то немного странно, и он быстро ботинком стирает следы своего прилива романтизма.

— Не считаю это чем-то зазорным, если что, — соврал я.

— Ага, — вяло ответил Дэнчик. — Скажи, Макс, вот ты же ведь читал сам мои записи, да и сам поди задавался таким вопросом… Ты же ведь тот же. Тот самый Макс, который был моим другом. Не подумай, что ты сейчас им не являешься, — тут же оговорился он. — Я к тому, что ты ведь не стал на самом деле таким циником, каким пытаешься казаться.

— Если ты сейчас про Антона, — вздохнул я. — То тут я просто… Себя что ли увидел в нем в его возрасте. Мне тогда казалось жутко несправедливым то, что надо мной издевались исключительно потому, что я был не таким, как остальные. На меня все это нахлынуло и… Я всегда мечтал, чтобы у меня был взрослый друг, который бы меня понял и с которым я мог бы поговорить.

— Типа, ты таким образом закрыл свой гештальт?

— Можно и так сказать.

Ноги почему-то сковало. Я осторожно присел на теплый песок и уставился вдаль, провожая взглядом скрывавшийся за горизонтом товарняк. Когда его стук колес стал уже едва различим за шумом воды, я распластался на песке и достал из кармана скрученную тетрадь. Дэнчик не стал меня тревожить, чуть отошел в сторону и стал обстреливать почти что стеклянную водяную гладь мелкой галькой.

Следующее утро выдалось жарким. Я спросонок зачем-то огрел Ольгу Дмитриевну подушкой. Не знаю, чем руководствовалось в тот момент мое подсознание. Но ошарашенное лицо вожатой мигом вернуло меня к реальности. Отчитав меня по полной программе, она гордо удалилась, пообещав мне придумать наказание. Которым по итогу оказалось дежурство возле столовой вместе со Славей. Уж не знаю, исключительно ли подобного рода наказания практикуются в «Совенке», но если так, то я совершенно не прочь избивать вожатую подушкой каждое утро.

Но сперва нам с Максом предстоял небольшой квест — пробежаться до обеда по лагерю и собрать пару подписей в местных кружках. Непыльная задачка, тем более в обществе Слави, обернулась парочкой приключений. Во-первых — местная медсестра, Виолетта Цернова Церновна Кала Кола, оказалась той еще штучкой. Концентрация пошлых шуток и двусмысленных намеков из ее уст была просто какой-то запредельной. Она, казалось, могла опошлить буквально любую фразу. К такому меня жизнь точно не готовила.

Ну и второе — уже не единожды упомянутый мною футбол. Дернула сыграть нелегкая. На физрука я, кажется, произвел впечатление. По крайней мере, глазки его буквально светились, когда он зачислял меня в команду. А еще я познакомился с Егором Титовым. Меня это неслабо выбило из колеи. Я несколько минут в себя прийти не мог. Трудно все же, оказывается, сохранять самообладание, когда ты видишь рядом с собой кумира, пусть этот самый кумир еще даже и не догадывается, кем ему предстоит стать.

Во время тихого часа наши две знакомые рыжие бандитки отчебучили очередной номер — Алиса неожиданно ворвалась в наш домик, зачитала Максу «оду» и поцеловала. Эх, жалко, что у меня не было в этот момент камеры под рукой — его лицом в тот момент я его мог бы шантажировать до конца дней. Выяснилось, что Алиса проиграла Ульяне в карты. И вот подумалось мне, что было бы неплохо втянуться в их азартные игрища. Все рано было скучно. Только вот первую же катку мы благополучно слили. За что и поплатились. Ну, как поплатились — в основном досталось Максу. Его шикарный вид в розовых труселях вновь заставил меня пожалеть о невозможности снимать происходящее на видео. Так мы еще чуть не попались Лене аккурат во время исполнения желания девчонок. Это было нечто. Я давно так искренне и от души не веселился.

На пляже, куда мы выдвинулись после всех приключений, я не без удовольствия для себя отмечал, как мило между собой общаются Алиса с Максом.

Блин, прибью. Жестоко и беспощадно.

А они действительно неплохо так смотрелись вместе. Все же, если спросите меня, то Алиса могла бы стать для Макса действительно тем самым «своим» человеком, если этот черствый сухарь-таки сбросит свой кокон.

Время неумолимо катилось к очередному вечеру, который мне предстояло провести вместе со Славей. Я буквально считал секунды до первой репетиции водевиля и своего последующего за ним справедливого наказания. Мне еще ведь нужно было ее пригласить на завтрашние танцы. Я был так сосредоточен в своих мыслях, что даже не особо обращал внимание на то, что происходит вокруг. Даже когда Макс по пути в библиотеку умудрился с моей золотоволосой красавицей самую малость поругаться ввиду своего нежелания соответствовать образу «настоящего пионера», реакция моя на происходящее была достаточно вялой. В том числе и потому, что я, если уж откровенно, был на его стороне. Я не понимал, зачем Славя так с этим со всем носится. Будто она не подросток, а уже взрослая женщина, в которой напрочь отсутствует дух бунтарства. Но друга я для виду все же немного пожурил. Ему полезно в том числе.

Говорят, что если поторопиться с каким-то решением, то можно очень серьезно сесть в лужу. Я уже в самом начале оговаривался, что моя роль в этом ужасе хоть и была одной из главных, да и по сюжету мой персонаж должен сблизиться с персонажем Слави, но вашу же мать! Он такой идиот, что мне без малого было стыдно его реплики читать! Ну а что я теперь мог сделать? Не отказываться же? Приходилось, стиснув зубы, изображать заинтересованность и надеяться, что мне за это воздастся. Еще и Макс постоянно так и норовил съязвить, скотина эдакая.

Хорошо, что все имеет свойство заканчиваться. Вот многие говорят, что это плохо, но нет, они врут, я теперь могу это официально заявить. Да и я теперь уже ждал какой угодно подлянки. Вдруг вожатая в последний момент даст нам третьего? Плакали тогда все мои планы. Нервы были крайне взвинчены, и зудящий во время приема пищи Электроник их успокоению не способствовал.

Я упоминал, что Макс устроился помощником Виолетты Церновны? Это, конечно, было смешно, но чувствовалось мне, что, будь я на его месте, поступил бы также. Как ни крути, а отчасти знакомая среда, пусть мой друг и зверячий, а не человеческий врач. В общем, когда ужин наконец-то закончился, и я попрощался с Максом, принялся уже с опаской ждать Славю с вожатой. Но, когда дежурные официально закрыли столовую, то помимо них мое общество больше никто не стал украшать. Можно было выдохнуть.

Пара минут бесполезного инструктажа от Ольги Дмитриевны, угрозы чуть ли не распятия в случае нового проникновения в столовую, и вот я снова тет-а-тет с золотоволосой красавицей. Это все определенно стоило всех этих мучений.

Славя много говорила, как всегда интересно и оживленно. Рассказывала о своем родном городе, чье название мне ничего толком не сказало. Она лишь уточнила, что это где-то на севере. Рассказывала о своих увлечениях, как она периодически делает вылазки на природу и собирает всякие травы, чтобы варить вкусные чаи. Даже пару раз шутила по поводу того, что практикует самое настоящее колдовство. Якобы у нее бабушка самой настоящей ведуньей была, и ей дар по наследству достался. Я в ответ лишь снисходительно улыбнулся, что не осталось без ее внимания. Заразительно посмеиваясь, она пожурила меня за мое неверие, напомнила о том, что сотню лет назад реалисты высмеивали гипноз, утверждая, что это фантастический трюк, как в одном из забавных рассказов Эдгара По, а теперь это почти что официальная наука для исцеления и успокоения людей. А потом предложила провести небольшой тест. От меня требовалось загадать число. Я не очень хотел заниматься этой ерундой и подумывал сперва о том, чтобы просто отшутиться, но поддался-таки ее настроению. И загадал цифру «семь».

И каково же было мое удивление, когда она угадала! Хотя это было вполне логичным, средний человек обычно загадывает именно эту цифру. Вряд ли это было прям уж телепатией. Тогда она попросила, чтобы я загадал цвет. Тут она все же ошиблась — я загадал голубой, в то время, как она назвала красный.

Какое-то время мы еще продолжали эксперимент. Славя не всегда была права, но в каждом случае была на удивление близка к отгадке. И самых любопытных результатов она почему-то достигала с именами разных людей. Некоторые ее догадки были почти мистическими. Так, когда я загадал актера Леонида Броневого, она назвала Всеволода Санаева, который был в шаге от того, чтобы получить роль Мюллера в знаменитых «Семнадцати мгновениях весны», но отказался от роли. Когда я думал о Высоцком, она назвала имя его близкого друга Всеволода Абдулова, а задуманного мной Александра Хвыля она приняла за Деда Мороза. Хотелось пару раз смухлевать и загадать ей актеров, которых она в принципе никак не могла знать, кого-то из XXI века, но потом решил, что это будет немного нечестно. В конце концов мне пришлось сдаться. Подумалось уж грешным делом, а не приворожила ли она меня? Хотя это было глупо. Зачем ей это? Ей просто не нужно никого привораживать, все и так должны быть у ее ног.

Хотелось взять ее за руку. А она будто нарочно маняще болталась рядом с моей пятерней. Всего-то одно легкое движение. Я безумно хотел ощутить ее тепло. Но каждый раз тормозил. Рано. Еще не подходящий момент. А нужен ли таковой? И что вообще значит этот самый подходящий момент? Какой сакральный смысл вкладывают люди в это понятие? Как его узнать? Почему этот самый момент не может быть сейчас?

И правда, почему? Вздохнув, я обхватил ее ладошку. И тут же почувствовал, как она едва-едва сжала мою руку в ответ. Момент, чтобы пригласить ее на танец, напрашивался сам собой. И я предложил ей.

И она согласилась.

— Что, все? — я даже расстроился. — Блин, только прям вчитался.

— Ну, уж извините, дальше я решил попить водички и увидел в окне ту бабу с горящими глазами, уже как-то не до писанины стало, — пожал плечами Дэнчик.

— Слушай, так может это она была? — шутливо предположил я. — Сам же писал, что она ведьма.

— Не ведьма, а ведунья, — поправил меня Дэнчик. — Там есть разница, она вчера объясняла. Я, правда, не особо запомнил, но она есть.

В нашу сторону шел до боли знакомый силуэт. Мы сразу поняли, что это была Ольга. Она размеренно шла, весело пиная песочек и улыбаясь во все тридцать два.

— Прохлаждаетесь, хлопцы? — поинтересовалась она.

— Да нет, почему, — глухо ответил я. — Приобщаемся к прекрасному.

— Понятненько… Что, Максим, нашел себе пару? — спросила вожатая, нагло ухмыльнувшись.

— Да, Ольга Дмитриевна, нашел, — ответил я без особой на то охоты.

— Ну, вот видишь, а ты все отнекивался, — радостно воскликнула та. — И совсем не трудно, верно? Для этого и нужен ведь лагерь, чтобы молодые люди могли убрать свои собственные внутренние барьеры.

«А когда с этим не справляются вожатые, на помощь приходят пришельцы из другой реальности, случайно затесавшиеся в старшие отряды», — язвительно подумал я, памятуя об Антоне.

— Да, — согласно кивнул я. — Все так. Все так. Замечательно, когда цель оправдывает средства, Вы ведь тоже так считаете?

========== ДЕНЬ 3. ГИПЕРБОЛОИД ИНЖЕНЕРА ШУРИКА (ПРИ СОДЕЙСТВИИ ЭЛЕКТРОНИКА) ==========

Вот ведь странно, думаю, — при всей той куче дел, которыми местные вожатые с радостью готовы озаботить своих подопечных, эти самые подопечные все равно находят время на то, чтобы обязательно всем составом явиться в столовую в строго назначенное время. Воистину получается, что еда — самый лучший мотиватор. И пусть даже это столь незначительный, казалось бы, полдник, но все равно, все как один идут за своей порцией сока и каких-нибудь булочек.

А я чего? Я и сам не против. Даже вот таких вот незначительных булочек. Хотя, будучи продуктом современной цивилизации, все проскакивает эдакая тоска по вредной пище. Иными словами, я был бы совершенно не против заточить сейчас что-то эдакое, прямиком из-под заботливых рук поваров из ресторанов быстрого питания. Здоровое питание, увы, никогда не было моим коньком. Особенно с моей работой, где особо нормально не попитаешься. А тут нате — нормированный, проверенный кем только можно и нельзя распорядок приема пищи. Думаю, что мой желудок сейчас немного охреневает.

А кибернетики уже ждут, красавцы эдакие. Нашей с Дэнчиком такой жизненно необходимой помощи, которой, к слову, мы могли и избежать. Вожатая-то ведь Алису хотела напрячь. А мы, такие дальновидные, уже заранее заняли теплое местечко. От нудятины увильнуть. А тут вон — теперь мы горбатимся, а остальные отдыхают на вполне законных основаниях. Благие намерения, чтоб их.

— Короче, расклад такой — бойко начал инструктаж Электроник. — Сначала кабанчиком к нам в клуб, берем там все необходимые шнуры, потом к Мику за колонками с магнитофоном, у нее какой-то свойский есть, прямиком из Японии. Лагерный, к сожалению, приказал долго жить. Быстренько все это оттаскиваем на площадь, по возможности подключаем к точкам радиовещания и всех делов. До ужина точно управимся. А дальше уж каждый… — он помедлил, блаженно улыбнувшись. — По своим делам.

Ага, по своим делам. Не мои это все дела. Безбожная эксплуатация моей неспособности жестко послать по матушке в самый необходимый момент. Вот они — «свои дела». А мне еще Ульяну обучать. Не особо горю желанием, но, блин, обещал ведь на свою бедовую головушку. Так что тут бы соскочить как-нибудь пораньше со всего этого технического балагана. Ну, или прямо сказать, что, мол, так и так, извините, обещал. Аривидерчи.

— А может мы сразу к Мику пойдем? — предложил здравую идею Дэнчик. — Думаю, что шнуры вы уж сами сможете дотащить. А мы бы пока с более тяжелой аппаратурой начали разбираться…

— Так мы же с вами тестовый запуск робота должны были провести! — округлил глаза Электроник.

Ну да, мы ведь так напрашивались…

— Ну, что поделать, Серег, переживем как-нибудь, — сострил я грустную физиономию. — В следующий раз сделаем этот маленький шаг…

— Да ладно вам, ребят, это быстро, — встал на сторону товарища Шурик. — Много времени не займет. Если, конечно, он не взбунтуется, но, согласно первому закону робототехники Азимова…

Ясно, не отстанут. Это уж наверняка. Тут даже угрозы физической расправы не помогут. Братья-кибернетики явно вознамерились нам продемонстрировать своего робота во что бы то ни стало. Патовая ситуация, короче говоря.

— Окей, уболтали, только давайте правда быстро — у меня еще помимо вас дела есть до ужина, — монотонно ответил я, махом допивая сок.

— Это какие же? — уставился на меня хитрый Электроник. — Амурные, да? Ты давай, рассказывай, тут все свои. Нам же с Шуриком тоже интересно.

— Не амурные, не угадал, — спокойно ответил я, хотя очень хотелось немного подправить этой вечно жизнерадостной кудряшке физиономию. Хотя, куда мне. Я ведь так-то в жизни ни разу не бил никого. Тот срыв на Пионера не в счет — я был в состоянии аффекта. А вот целенаправленно влезть в драку — это точно про кого-то другого, но не про меня. — Носик попудрить. И заодно изобразить из себя подобие Альдемаро. Все, отчаливаем, — последнюю фразу я уже договаривал, решительно направляясь к выходу. А то мало ли, приспичит еще минут десять посидеть на дорожку, языком почесать. Им-то все равно, а у меня все по графику.

На выходе из столовой она меня в очередной раз подловила. Стоило мне показаться на свет божий, как в мою руку вцепились маленькие ноготочки, а душу сверлить озорные голубые глазки.

— Не забыл, Макс? — в сотый уже раз уточнила девчушка.

— Нет, Уль, не забыл, — прикусил губу я, ища глазами пути к отступлению.

Вышедшая следом за мной троица не могла не услышать Ульянкин вопрос. И если Дэнчик был еще хотя бы в курсе всей ситуации, то вот кибернетики удивились.

— Макс, так ты чего, с Ульянкой идешь? — спросил Электроник, совершенно не подумав о такой вещи, как такт. Хотя, кто бы уж говорил.

— Нет! — хором ответили мы с Ульяной.

— Совсем что ли, Сыроежка! — продолжила уже в одиночестве фырчать девчушка и с силой ущипнула того за руку.

— Ай! — вскрикнул кудрявый, отскакивая от рыжей-младшей. — Ульяна, ну что за дела? Как я теперь этот синяк Жене объясню?

— Зачем тебе вообще что-то объяснять этой грымзе? — без задней мысли спросила Ульянка.

Парнишка покрылся пунцом и обиженно отвернулся, волчком крутанувшись на месте.

— Ой, — Ульянка схватила себя за щечки, восхищенно улыбаясь. — Ты чего это, Сыроежка, влюбился что ли?

— Не твоего ума дело, рыжая, — процедил тот.

Та пронзительно засмеялась, начав описывать круги вокруг окончательно засмущавшегося кибернетика, не переставая вещать про «тили-тили-тесто, жених и невеста».

— Ульян, ну хватит, — опередил мои мысли Шурик.

— Тормоза не спрашивают, — показала та ему язык.

— Что? — опешил тот. — А почему я тормоз?

— Ну, подумай, ты же у нас гений мысли, — девчушка неожиданно нахмурилась, уткнув взгляд куда-то под ноги. — Ладно, все, устала я от вас. Макс, пошли. У нас много работы.

— Не-не-не, Макс никуда не идет! — возмутился Электроник. Ладно, видимо, «Совенок» окончательно лишил меня права на собственное мнение, посему я молча стал наблюдать за возникшей перепалкой. Дэнчик, скрестив руки на груди, уперся спиной к стенке столовой и походу задремал. Счастливый человек.

— Еще как идет! — распушилась Ульянка. — Ему предстоит самое ответственное задание — научить красавицу танцевать! А теперь скажи, Сыроежка, ты красавица?

— Горячая девчонка, — вставил свои пять копеек Дэнчик, расплывшись в злорадной ухмылке.

— Я? — растерялся Электроник. — Ну… Наверное… То есть, блин, нет! Я не…

— Вот именно, ты не красавица, так что все, — твердо заявила Ульяна. — Пошли, Макс.

— Так, все, хватит, — терпение лопнуло. — Уля, парням надо немного помочь. А то никаких танцев не будет вообще. Если хочешь — пошли с нами. Настоящего робота заодно увидишь, мелочи вроде тебя это точно будет интересно.

— В смысле танцев не будет? — ужаснулась девчушка, начисто проигнорировав все остальное. — Чего ж ты сразу-то не сказал, дурень? Идем тогда, поможем. Товарищество и братство!

— Ага, блин, братство, тоже мне, — пробормотал я. Мое ворчание стоило мне нового синяка на руке, поскольку Ульяна и меня ущипнула.

— Да е… За что? — округлил глаза я.

— Сам ты мелочь, дылда, — ткнула она меня кулаком в плечо.

— И ты не находишь в этом никакого противоречия? — невольно улыбнулся я.

Ульянка застонала и уткнулась лбом в ладонь. Но хоть замолчала, и мы наконец смогли сдвинуться с мертвой точки и вскоре-таки добрались до клуба кибернетики. Парочка при этом с видом триумфаторов отворила перед нами двери сего заведения, пропуская нас внутрь. Позеры. Все еще думают, что такой напускной вежливостью нас к себе заманят. С чего вообще такое рвение? Должна же быть какая-то логическая причина. И это очевидно не наша с Дэнчиком предрасположенность к тематике кружка, ибо мы тут оба не бум-бум.

— Ну, Серег, тащи пульт от Кэры, — торжественно объявил Шурик.

— Ась? — тут же навострил уши Дэнчик. Чем-то его это название заинтересовало. А мы с Ульяной стояли дубом, не понимая, что именно. Я еще ко всему прочему, кажется, понял, как чувствуют себя некоторые люди, общаясь со мной.

— К.Э.Р.А. — Коммуникативный Эрудированный Роботизированный Ассистент, — пояснил расшифровку, как оказалось, аббревиатуры Шурик.

— А, вот оно что, — тот даже с каким-то облегчением вздохнул. — А я уж было подумал… Хе-хе. Ладно.

— Иностранщиной очень веет, — вставил я, заполняя неловкую паузу. — А робот-то все же наш, Советский! То ли дело… гиперболоид инженера Шурика!

— Мне нравится, — кивнула головой Ульяна.

— Кэра не оружие! — отметил кибернетик. — В идеале она должна стать роботом-помощником, чтобы облегчить человеческий быт!

— И я вообще-то тоже принимал участие в ее создании, — обиженно фыркнул Электроник, протягивая товарищу какую-то увесистую штуку, которая, видимо, и являлась пультом.

Ой, да на здоровье. Суть сейчас в том, что пусть бы тут хоть целый клан Электроников работал — не смотреть на все происходящее с нескрываемым скепсисом было сложно. Они что, правда смастерили двигающегося робота? Да быть такого не может. «Совенок» ни под каким соусом не мог обладать таким функционалом, чтобы здесь можно было бы найти подходящие для этой операции детали.

— Я съем свой галстук, если он будет двигаться, — шепнул я Дэнчику.

— По рукам, — ответил тот, внимательно следя за действом, стараясь не упустить ничего из виду. Уж как-то даже чересчур внимательно.

Держа пульт, словно тот сделан из хрусталя, Шурик откашлялся и приступил к торжественной речи:

— Сегодня, в этом пусть и захламленном, но таком близком сердцу помещении, состоится история. Вопреки всем утверждениям буржуазных пропагандистов и политиков, Советский Союз является одним из мировых лидеров в робототехнике. Уже в 30-е годы такой же советский школьник как мы, Вадик Мацкевич, создал робота, который мог двигать правой рукой. Именно наши ученые впервые сфотографировали обратную сторону Луны. Это я еще не упоминал о первом в мире планетоходе «Луноход-1». На данный момент количество промышленных роботов в нашей стране составляет около сорока процентов от всех роботов в мире. И сегодня мы, Александр Демьяненко и Сергей Сыроежкин, при поддержке наших друзей, Максима Жеглова и Дениса Мартынова, присоединяемся к этому проценту. Сегодня мы…

— Да хорош демагогию разводить, тормоз! — воскликнула Ульяна, сведя весь этот пафосный патриотизм юного ученого на «нет». — Запускай уже, времени мало.

Раздосадовавшись от того, что рыжая-младшая прервала очевидно готовящуюся не один вечер речь, Шурик окинул ту осуждающим взглядом и нажал какую-то комбинацию кнопок на предполагаемом пульте управления. Дал отмашку Электронику, после чего тот нажал уже кнопки непосредственно на самом роботе, располагавшиеся в районе лопаток. Все замерли. Я был готов поклясться, что даже видел, как у Шурика подергивается челюсть. Напряжение нарастало с каждой секундой и… ничего не происходило.

— Что ж, это впечатляет, — безразлично отметил я, уже одной ногой будучи вне клуба кибернетики. — Не знаю уж, как для человечества, но для отечественного роботостроения этот шаг точно не самый большой.

— Ждем, — создавалось впечатление, что Шурик был готов к таким заминкам. — Все идет по плану. Нужно просто подождать.

Да-да, мы уже поняли. Ульяне уже самой хотелось поскорее сбежать. Да даже Дэнчик, который проявлял ко всему этому хоть какое-то подобие интереса, разочарованно вздохнул.

— Почему он не включается? Может, энергия на нуле? — с беспокойством спросил Электроник.

— Нет, энергии достаточно, я еще утром проверял. Просто мы не учли, что может потребоваться время на активацию, — покачал головой Шурик. — В любом случае, ждать осталось недолго.

И тут глаза у робота тускло вспыхнули. Я аж отпрянул на первых парах — настолько это было, признаться, неожиданно. И жутковато. Я был уверен, что эта штука являет собой тупо один металлический корпус, хаотично набитый платами и папье-маше для объема. А он… работает! Тем временем его равнодушный взгляд прошелся сначала по нам с Ульяной и Дэнчиком, следом он изучил Шурика и в конце остановился на Электронике.

— Охренеть, — прошептал я.

— Галстук с солью или с перцем подать? — поинтересовался Дэнчик.

— Завянь, — отмахнулся я.

Шурик смотрел на свое творение с таким удивлением в глазах, что я невольно подумал, будто он удивлен результатом не меньше. Затем кибернетик, кажется, сообразил, что выглядит не совсем как подобает уверенному в себе ученому, выпрямился и степенно заявил, что тестовый запуск прошел успешно.

— Витька Громов от зависти скрючится, когда узнает об этом, — глаза у Электроника сверкали.

— Серег, ну ведь мы ее строили не для того, чтобы утереть нос Витьке Громову, — с укором посмотрел на товарища Шурик.

— Да-да, разумеется, — поспешно кивнул тот. — Но все равно. Тот столько кичился, что вот, Сыроега, мне бы только времени побольше, я бы настолько похожего на тебя робота смастерил, что даже твоя родная мама бы не смогла вас друг от друга отличить. А сам сейчас наверняка дома сидит, баклуши бьет, да почитывает «Технику — молодежи». Ха! Шах и мат, Громов!

Ульянка, до этого державшаяся на удивление молчаливо, просто стояла, скрестив руки на груди, ее пальцы перебирали складки белой рубашки, а глаза были прикованы к Кэре. Похоже, она с трудом подбирала слова.

— А он даже милый, этот робот, — вынесла она в конце концов вердикт. — Только название совершенно не подходит. Может, стоит назвать его Лелик?

— Робот проектировался с расчетом на то, что он будет больше походить на представителя женского пола, — как-то смущенно ответил Шурик, недвусмысленно намекая на имитацию груди у оного.

— Все равно Лелик мне больше нравится, чем какая-то непонятная Кэра, — а ведь я был уверен, что ее это заинтересует в большей степени. А она была даже немного равнодушной.

Шурик, отмахнувшись от замечания девчушки, принялся за работу с пультом. По его команде робот то поднимал, то опускал руки, двигал ушами и даже произносил простые слова вроде «мама», «папа» и все в таком духе. Следом Электроник достал найденную впопыхах алюминиевую кружку и предложил Шурику попробовать сделать так, чтобы Кэра ее схватила. После быстрых махинаций с кнопками, робот протянул свою механическую руку и крепко сжал протянутый ему предмет.

Все это приводило научных светил в такой восторг, что я невольно улыбался. Как дети малые, честное слово. Хотя, стоп. Ну да, как-то я все время забываю о такой мелочи, что оно ведь так и есть.

— Что ж, примите наши искренние поздравления, — поздравил ребят Дэнчик. — Если уж вы смогли достичь такого результата в детском лагере, то нетрудно догадаться, что вы сможете сделать при более больших возможностях.

— Спасибо, Дэн, — улыбнулся в ответ Шурик. — Уверен, что за этим не заржавеет. Как только мы…

Неожиданно робот швырнул кружку в Электроника. Та стукнулось об его плечо, с глухим стуком упала и, покачнувшись напоследок, замерла на деревянном полу.

— Эй! — возмутился тот. — Сань, ты чего творишь?

— Я ничего не делал! — воскликнул тот, рассеянно переводя взгляд то на робота, то на пульт в своих руках.

— Ну все, капец, — усмехнулся я. — Скайнет пришел в действие.

— Детройт, — прошептал Дэнчик. — Черт, я так и знал.

— Ничего не понимаю, — Шурик бережно положил пульт на стол и подошел к Кэре вплотную, внимательно следя за рукой. — Может, какой контакт заело… Надо проверить… Твою…!

Тот едва успел увернуться, прежде чем робот прописал бы ему хук под дых. Ульяна пискнула и спряталась за широкой спиной Дэнчика.

— Нет, ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет! — выругался Шурик, поправляя очки. — Серега, выключишь его, пока я настрою через пульт резервный предохранитель?

— А чего я-то сразу? — тот аж попятился. — Сам выключай свой гиперболоид. Все равно рядом стоишь.

— Мы вместе его делали, сам же возмущался пару минут назад! — напомнил ему Шурик. — Или что, как трудности начались — ты сразу заднюю? Кто-то должен за пультом будет стоять, а ты сам говорил, что в тонкости ручного управления вникать не хочешь.

— Я заднюю? — вскинулся Электроник. — Вот уж дудки! Сейчас все сделаю, без паники. Иди за свой пульт.

— Может, нам помочь чем? — предложил Дэнчик.

— Нет, защищай меня! — Ульянка крепко схватила того за рукав. — Эти двое идиотов сами справятся!

— В этом действительно нет необходимости, — ответил Шурик, раздраженно глянув на девчушку. — При всем уважении, вы можете только хуже сделать. Сейчас его выключим и сразу к Мику. Завтра будем разбираться, чего он с ума сходит.

С опаской поглядывая в сторону Кэры, Электроник на цыпочках подошел к роботу. Но стоило ему только чуть дернуть рукой в попытках достать ею выключатель, как голова робота рефлекторно повернулась в его сторону. С воплем, парнишка отпрянул. Ему для полноты картины не хватало только перекреститься.

— Да чего ты так орешь? — развел руками Шурик.

— Да это, блин, знаешь, пугает немного, когда ты хочешь выключить эту штуку, а она начинает на тебя смотреть! — взвинчено ответил тот.

За этим уже становилось даже отчасти забавно наблюдать. Горе-изобретали не подружились со своим же собственным творением и оно их теперь кошмарит. Было бы интересно узнать без спешки, чем все закончится, но только в моем случае необходимость в спешке присутствовала.

— Ну что зе вы, что зе? — взволнованно прошептала Ульянка. От беспокойства она перестала почему-то выговаривать букву «ж», хотя раньше за ней вообще подобного не замечалось.

— Может все-таки, пока дела не зашли слишком далеко, примите нашу помощь? — повторно предложил я, стараясь не заржать.

— Знаешь, мне перестает это казаться лишним, — сквозь зубы согласился Шурик.

Итак, что у нас в сухом остатке? Я вместе с моим лучшим другом готовлюсь усмирять взбесившегося робота в пионерском лагере. Обхохочешься, если вдуматься в абсурдность ситуации. А ведь еще неделю назад скажи мне кто об этом, я бы лишь вяло поинтересовался психическим здоровьем говорящего. Мда.

План мы придумали даже не сговариваясь. Все было до боли очевидным. Дэнчик, будучи самую малость покрепче в габаритах, мягко отодвинув Ульянку, пошел прямиком к роботу, который вернул голову в исходное положение и смотрел на того немигающим взглядом, в котором, клянусь, начало читаться подобие любопытства. Хотя, может у меня просто банально разыгралась фантазия.

— Хороший робот, милый робот, а кто у нас такой замечательный? — начал приговаривать тот. Выглядел он при этом, кхм, мягко сказать, по-идиотски.

Я же поравнялся с Электроником.

— Чего жать надо? — шепотом спросил я.

— Сзади кнопка, большая, красная, — затараторил тот. — Она подключена непосредственно к питанию. Полная деактивация происходит при одновременном нажатии с пультовой кнопкой. Тебе надо…

— Короче, красная кнопка, ясно, — ничего оригинальнее гениям науки придумать было не судьба. — Шурик, ты готов?

— Всегда готов, — ответил тот, кисло улыбнувшись.

Дэнчик уже вовсю флиртовал с Кэрой. Это было слишком заманчиво, чтобы пройти мимо.

— Дэн! — окликнул я его. — Может, ну ее эту Славю, пригласи робота. Вы прекрасно вместе смотритесь.

— Чего ты там… — Дэнчик возмущенно повернулся и тут же оказался схвачен Кэрой за волосы. — Ай! Пусти, шайтан-машина проклятая! Да твою мать! Макс! Шурик! Лепетроник, блин, снимите с меня эту консервную банку!

Ульянка мигом забыла об испуге и захохотала так, что даже начала похрюкивать. Чужие страдания — лучшая комедия.

— Помогите, хулиганы зрения лишают, — весело пропел я, без малейшего опасения наклоняясь к роботу и нащупывая у него кнопку. — Шурик, жми!

Робот, сообразивший, что дело пахнет керосином, отпустил Дэнчикову шевелюру и уже был готов на меня обрушить Ад и Израиль, но деактивация железки прошла намного быстрее активации. Мгновение — и взгляд Кэры потух, а она сама безвольно повисла под собственным весом. Восстание машин подавлено в зародыше.

— Ну, если у кого-то сейчас начнутся моральные терзания касательно того, имеем ли мы право так поступать с обладающей подобием сознания техникой, то предлагаю начать распускать нюни сейчас, — потер руки я, все же отстраняясь от робота на почтительное расстояние. А то вдруг воскреснет.

— Не начнутся, — Шурик потянулся и аккуратно отложил пульт в сторону. — Хотя вопрос, если вдуматься, интересный. Как думаешь, в будущем машины смогут начать обладать настолько точной имитацией разума, что начнут считать себя живыми?

Ну, вопрос был двойственный. С одной стороны, многочисленные книги, фильмы и игры утверждали, что смогут. Но пока мой пылесос на моей памяти еще не начинал отстаивать свои права вечно угнетенного, так что…

— Не думаю, — пожал плечами я. — В конце концов, кто при разработке будет закладывать в технику возможность проявлять самосознание? Это же чистой воды идиотизм. Даже природа не стала закладывать разум в привычном нам понимании каждому живому существу. Потому что в таком случае я бы первый подался в веганы, если бы знал, что у коровы есть разум.

— Стоп, коровы разумны? — не до конца понял мою мысль Ульянка.

— Нет, — снисходительно улыбнулся я. — Животные обладают определенным эмоциональным набором и высокоразвитыми инстинктами, что люди сердобольные и не разбирающиеся могут принять за наличие разума в привычном нам, людям, понимании, но это всего лишь, повторюсь, инстинкты и адаптивные способности.

— Слава богу, — выдохнула та, невольно подтвердив мою давнишнюю мысль, что большинство людей вообще не замечает где бы то ни было какой-нибудь моральной проблемы, пока кто-либо не обратит на нее их внимание.

Ну и вряд ли стоило как-то заикаться об утилитарной логике мясоедства. Я, порой, спорил об этом с одногруппницами, которые, насмотревшись на замаринованных в формалине зверушек, решали ни с того, ни с сего, стать вегетарианками. Сумасшедшие. Радовало, что хоть Кристина никогда не разделяла их точку зрения. Просто даже если допустить весьма маловероятный случай, что каким-то чудом будет доказана разумность условной курицы, то в данный момент доказательств этому все равно нет, соответственно и предпринимать что-то радикальное по этому поводу немного глупо. Конечно, всегда можно попробовать самому провести исследование, если внезапно представится возможность завершить его хоть немного быстрее ученых с куда большими бюджетами на все это дело, отбросив мысленные споры о диете. Просто тогда получается, что как бы контринтуитивно это ни звучало, лучшее, что можно сделать, чтобы спасти как можно большее количество возможно разумных животин — это не тратить время на глупые предположения. К тому же, фермеры уже освежевали этих несчастных куриц, расположившихся на магазинных полках, так что в целом не особо-то и важно, окажутся ли они у меня на тарелке или нет.

— Все, мы можем выдвигаться? — спросил я, недвусмысленно косясь на дверь.

— Да-да, все, берем шнуры и уходим, — закивал Шурик, поспешно начиная рыться во всем образовавшемся за время их безумных экспериментов хламе.

Наконец все необходимое было собрано, и можно было спокойно выдвигаться в сторону музыкального клуба. Кибернетики, уже успевшие благополучно забыть о взбесившемся роботе, о чем-то переругивались, ступая впереди нас на несколько шагов.

Стоило подобраться к музклубу, как до нас донеслось тихое бренчание на гитаре, сопровождаемое приятным мелодичным голосом. Я даже непроизвольно затормозил, быстро жестом попросив всю компанию заткнуться, дабы побольше проникнуться этими весьма приятными уху звуками. Напевали, если я ничего не путаю, «Самоцветов».

Тропинка в лесу запахла весной,

Земля разомлела от солнечных дней.

Сегодня любовь прошла стороной,

А завтра, а завтра ты встретишься с ней.

Не надо печалиться, вся жизнь впереди,

Вся жизнь впереди, надейся и жди.

Вот так вот. Пользуясь моментом, я подошел к открытому окну заведения и заглянул внутрь. Играла Мику. Лучики солнца падали на ее лицо, отчего она забавно морщила носик и чуть прикрывала глаза, что ничуть не мешало игре. Ее пальцы будто сами скользили по струнам, отыгрывая нужные аккорды, а она сама с гитарой будто являлась одним целым. Небольшой разрыв шаблона — для такой взбалмошной девушки подобное единение с музыкальным инструментом казалось чем-то невозможным, будто волоокой деревенской корове нацепили высокое драгунское седло с галунами и, прости господи, позолотою. Но сейчас я видел единый организм, который в своем мастерстве действительно был чуть ли не совершенен.

— Макс! — донеслось откуда-то сбоку.

— Че надо? — машинально ответил я, для пущей убедительности махнув рукой, словно отбиваясь от назойливой мухи.

— Времени у тебя много, смотрю, — говорила, как я все-таки умудрился понять, Ульянка. — Хватит в Мику дыру сверлить, времени на мое обучение с каждой минутой все меньше.

Блин, я что, правда так стоял и пялился? Чудны дела твои, Господи… Ладно, проехали. Кибернетики, гаденько захихикав, синхронно постучали в дверь. Я краем глаза все еще наблюдал за Мику через окно, поэтому видел, как та встрепенулась, расширила свои по-детски добрые глаза и, аккуратно прислонив гитару к стулу, поспешила открывать дверь.

— Ой, мальчики, всем еще раз привет! — тут же активировалась девушка. — Ульяночка, и ты тут? Рада тебя видеть! А я тут гитару проверяла, а то Алисонька вчера так ругалась на меня, что я никак не могла закончить с ее настройкой, но сейчас все готово, честно-честно! Будто только с производства снятая. Вы же наверняка слышали, да, я же окно не закрыла… Ну ничего, зато честно скажите — все хорошо работает? Или, хотите, я вам еще раз сыграю что-нибудь из «Самоцветов»? Или, не знаю, «Алые паруса»? Кста-а-ати, вы же знаете эту песню? Это была одна из первых песен, которые я услышала в Союзе, она мне так в душу запала…

Блин, лучше бы она продолжила играть. Эх, ничто не вечно под луной…

— Микуль, мы тут за инвентарем для дискотеки пришли, — я мягко улыбнулся, аккуратно подводя девочку к необходимому нам руслу.

— Да-да, конечно, — опомнилась наша шебутная полуяпонка, пропуская нас внутрь. — Все необходимое в подсобке. Вообще у меня там чего только нет! И не только по части музыки, там у меня много чего хранится. В том числе и для театрального кружка. Хотя, официально у нас такового нет, но не выкидывать же теперь! Тем более, как мы видим, нам это все скоро пригодится. Но не думайте, что там какой-то беспорядок — каждая вещь на своем месте. Я сама раскладывала, когда увидела, какая там жуть творится! Столько времени ушло, вы не представляете! Кста-а-ати…

Ладно, пусть щебечет. Остановить это все равно не в моих силах.

В каморке действительно был почти идеальный порядок. Четкое разделение по всем пунктам. Коробка с проводами? Вон стоит. Аудиокассеты? Ровным рядом расположились на одной из полок. Пластинки? Стопкой на полке сверху. Черт побери, тут даже две банки с вареньем обнаружились, аккуратненько заставленные банками с… А я даже хрен его знает, что это. Что-то.

— Макс, — ткнула меня в бок Ульянка. — Давай варенье стырим? Баночку. Мику даже не заметит, я более чем уверена.

— И где ты эту баночку собралась сейчас прятать, под рубашкой? — закатил глаза я, напустив в голос важности. — Знаешь, Уль, в чем твоя проблема? У тебя трудности с расстановкой приоритетов. Когда тебе в голову приходит идея, ты сразу даешь ей зеленый свет. Это тебе может потом аукнуться.

На секунду на ее детском личике отобразился сложный мыслительный процесс.

— Бе-е, — показала она мне в итоге язык. — Все веселье как обычно испортил. Нет в тебе эту… ну, блин, этого… энту-зи-азама, во.

Ну вот, пытаешься сохранять остатки здравомыслия, а тебя обвиняют в том, что ты скучный. Трудно все же иногда взрослому человеку найти взаимопонимание с детьми. Культурную пропасть, как ни крути, никто не отменял.

Колонки нашлись в дальнем углу. Громоздкие деревянные махины. «Корвет 75АС-001» гласила надпись поверх каждой. Четыре штуки, как раз по одной на душу. Как мы их будем тащить — без малейшего понятия, ибо навскидку каждая дура весит килограмм двадцать точно. Миниатюрный магнитофон гордо расположился поверх. Его можно доверить Ульянке. Думаю, что у нее все же хватит ума не разбить такую диковинную для советских ребят технику. Что ж, отлично. Хватаем и бежим.

— Тяжеловато нам будет, — заключил Шурик, оценочно осматривая колонки.

— Может, тогда попьем пока чаю с вареньем? — предложила Мику. — Настоящего, из Японии! Заодно сил наберетесь.

— Можно! Тем более, раз он из Японии! — ожидаемо оживилась Ульянка. На мое немое возмущение она лишь издевательски подмигнула. Ага, танцы-танцами, но разве можно отказаться от сладенького?

— Да, чаю было бы неплохо, — согласно кивнул Шурик. — А то с нами тут такое случилось.

— Что-что-что? — тут же навострила ушки Мику.

А без меня сие действо не обойдется? Промелькнула шальная мысль попытаться найти поддержку в лице Электроника, но тут же, судя по его глазам, стало очевидно, что сей план был заранее обречен.

Ладно, черт с вами со всеми. Давайте ваш чай сюда.

Таким образом, я оказался невольным участником весьма специфической картины — чаепитие в кругу кибернетиков, Ульяны и Мику. Не хватало только Безумного Шляпника. На раскладном столике, выуженном из кладовки, уже красовались граненые кружки, в каждой из которых поочередно при помощи старого-доброго ручного кипятильника закипал кипяток. По центру столика расположилась одна из тех самых банок с вареньем, которую Ульянка то и дело норовила пододвинуть к себе поближе, и сахар.

— Кстати, Сашенька, Сереженька, спасибо вам еще раз за сахар, — захлопала глазками Мику. — Может, вы все же расскажете, зачем у вас в клубе целый мешок хранился?

— Да мы сами без понятия были, — пожал плечами Шурик. — Приезжаем, начинаем осваиваться, а у нас там этого сахара в подсобке целый мешок. Ну, Ольга Дмитриевна быстро человека нашла, чтоб он его в столовую перетащил.

— Ходят слухи, что он этот сахар до сих пор туда-сюда таскает, — хмыкнула рыжая-младшая.

— Ну и мы, конечно, тоже себе мешочек небольшой отсыпали, — продолжил Шурик. — Ну а что? Вряд ли кто хватится.

— И очень хорошо, что вы такие запасливые, — кивнула Мику. — Кста-а-ати, жду историю, что с вами такого случилось.

— Робот взбесился, — таинственно улыбнулся Дэнчик. — Девиантнулся, так сказать.

— Что сделал? — хором переспросили Мику с Электроником.

— Он не взбесился, — поправил моего друга Шурик. — Видимо, некоторые контакты вкупе с пневматикой подлежат небольшой дополнительной проверке. Мы этим займемся.

— Это должно быть все так интересно! — мечтательно пропела Мику. — Музыка, конечно, тоже интересна, но не так. Я поняла, что музыку, в основном, любят слушать. А вот заниматься ею — увы, нет.

— Ну, не всем же быть Моцартами или, например, Дунаевскими, — отметил я. — Я, например, без какого-либо смущения готов признать, что слушать мне действительно нравится куда больше. А вот самому играть — не мое. В детстве меня, помнится, родители заставляли играть на фортепиано. Четыре года я занимался этой бесполезной хренью, пока окончательно не встал в позу и твердо не заявил, что больше не хочу. Сейчас при желании ничего не вспомню из тех уроков. Только время даром потерял. Лучше бы потратил его на дополнительные часы чтения моих любимых тогда энциклопедий о животных.

— Макс у нас же мечтает стать ветеринаром, — издевательски сообщил Дэнчик. Зараза, ведь знает, что меня это бесит.

— Правда? — благоговейно прошептала Мику. — Ой, Максимушка, это же так здорово! Возиться со зверятами, помогать им, ты наверняка очень добрый человечек!

Ладно, если когда-нибудь случится так, что факт наличия осознанной личности у животных будет неоспоримо доказан, то всегда можно будет начать есть пионеров. Ну или представителей homo в целом, ибо вопрос об их разумности уже давно закрыт.

— Я просто делаю то, что считаю необходимым, мои моральные качества тут не при делах, — бегло ответил я.

— Слушай, Макс, раз ты ветеринар…

— Ветеринарный врач, — без особой надежды на то, что рыжая егоза это как-то воспримет уточнил я.

— … то, может, знаешь, если собака тошнит какой-то зеленой массой, то это что значит? — вдруг спросила Ульянка.

— Травы она обожралась, — ответил я. — Собаки траву едят, чтобы организм почистить. Так что ничего страшного в этом нет. Естественный процесс. Если угодно.

— Вот оно что, — почесала голову девчушка. — А мы-то уж думали… Ладно, чего уж.

— Что вы думали? — уточнил я. — О чем вообще речь?

— Забей, — подмигнула Ульянка. — Можешь потом у Лиски спросить, она тебе с удовольствием расскажет.

Ага, расскажет. Если не убьет сразу, как только ваш покорный соизволит предстать перед ее очами.

— Слушай, если что, то я свою собаку только к тебе приводить буду, — сообщил мне Электроник.

— А что за порода? — я все же не удержался от вопроса. Профессионализм и банальное любопытство взяли верх.

— Ой, Макс, там такое название мудреное, какой-то там терьер, — призадумался парнишка. — А это важно?

— Не особо, — отмахнулся я. — Я просто так спросил.

— А у меня в детстве, когда я еще жила в Японии, была кошка, — сказала Мику. — Американская короткошерстная. У нее была такая забавная пухленькая мордашка! А звали ее Ацуко. Эта японская кличка обозначает тепло и уют. Я поэтому и люблю кошечек. Привязанность с детства.

— У меня тоже два котенка — Мурзик и Плюша, — вставила Ульянка, со счастливой улыбкой поедая ложкой варенье. К чаю она почти и не притрагивалась. — Я, по-моему, уже о них говорила. Или нет. Я не помню.

— Говорила, говорила, — подмигнул Дэнчик. — Вкупе с головастиками, которые у тебя постоянно дохли.

— Ну, Дэн, ну я же не специально, — девчушка забавно сморщилась. — Я же не виновата в этом. Мне было любопытно за ними наблюдать. А они вот, ну, как-то сами…

— Дениска, а у тебя есть животные? — спросила у него Мику.

— Пес есть, — ответил тот. — Зовут Бакс. Бесполезная и ленивая скотина, которая только ест и спит.

— И что, ты его из-за этого не любишь? — ужаснулась Мику.

Я хмыкнул. Ага, как бы не так. Уж я-то знаю, что Дэнчик хоть и костерит Бакса всеми возможными словами, но души он в нем не чает совершенно. Мы даже когда в последнее время все же кидали друг другу по паре сообщений Вконтакте, тот постоянно нет-нет, да упомянет своего «сладкого мальчика».

— Почему же, люблю, — улыбнулся тот. — Но это не отменяет того факта, что он ленивая скотина.

— Ну, тогда ладно. Ведь для зверят — главное любовь, — у Мику в этот момент глазки стали как у нерпы, честное слово. — А давайте в «Города» сыграем?

— Мику, мы бы с удовольствием, но времени у нас и так мало, — ответил на это предложение Шурик. — Нам же еще все это восстанавливать, самим себя в порядок приводить перед танцами. Успеется.

— Эх, ну ладно, — расстроенно вздохнула девушка. — В следующий раз, так в следующий раз. И правда успеется еще.

Сейчас ее голос звучал намного тише обычного, немного печально, и даже, возможно, слегка испуганно. Я потряс головой в попытке прогнать из мыслей это наваждение. Но все казалось до боли очевидным — Мику нужно было с кем-то поговорить. Как тому мальчику, которого мы с Дэнчиком встретили на тихом часу. Ведь, и я почему-то об этом забываю, не только детям может понадобиться помощь. Я не знаю, почему я сейчас поставил себя на роль благодетеля. Но твердо решил заскочить на досуге в музыкальный клуб. Потому что, ну, такая жизнерадостная и добрая Мику не должна грустить.

— В любом случае, спасибо тебе за такой чудесный перекус, — я решил пока сделать хоть такую мелочь, сделав акцент на слове «спасибо».

— Пожалуйста, Максимушка, — в голос Мику вернулась жизнь. — Вы это, заходите почаще, ладно? А то я тут одна совсем…

С другой стороны, что ей мешает самостоятельно социализироваться? Ну, если подумать рационально. Я же ведь как-то смог.

«Ой, да иди ты к черту, Макс. Ты это ты, а она это она. Не все такие твердолобые. Неужели так трудно сделать доброе дело?» — заявил мой внутренний голос, причем интонацией Дэнчика.

Видимо, и вправду трудно. Эх, беда-бедовая.

Допив чай, отправились за колонками. Предстояло хорошенько поработать. Как и ожидалось — схватить каждому по одной колонке, чтобы донести все разом, возможным не представлялось. Даже Дэнчик покряхтел-покряхтел, да плюнул. Решено было сделать два захода. Мы с Дэнчиком и, соответственно, Шурик с Электроником, взяли по одной штуке и, охая и ахая, понесли их в сторону площади. Ульяна бойко шла рядышком, словно выполняла роль надзирателя за каторжниками.

— Левой! Левой! Раз-два-три! — скандировала она.

— Товарищ сержант, а не пойти бы Вам лесом? — вкрадчиво поинтересовался Дэнчик.

— Побалаболь мне там, товарищ Денис, — лукаво улыбнулась девчушка.

— Очевидно, что тут… имеет место быть недопустимое… для советского пионера, свято чтущего… дух товарищества, злорадство, — пропыхтел я. — В Комсомол не пустят, Ульяна Батьковна.

— Пофиг, — весело ответила та.

Ладно, зайдем с другой стороны.

— А отдельные… товарищи… не будут Вас обучать танцам, — задумчиво ответил я.

А это уже был удар ниже пояса. Ульянка громко фыркнула и сбавила шаг, дабы начать досаждать парочке кибернетиков.

Мы уже дотопали до главной дороги, когда перед нами вынырнула Алиса. Я тут же поймал на себе острый, как новенький скальпель, взгляд янтарных глаз.

— Готовитесь к этой детсадовской дискотеке? — презрительно спросила она. — А казалось, что ниже вам, сладкая парочка, падать некуда. Надеюсь, что вы хоть не как кибернеудачники, не друг с другом танцевать будете. Спинки не надорвите.

И была такова. И ведь смотрела прямо на меня. На Дэнчика даже не взглянула. Ох, дела. Чувствую, что в перспективе мне все же не только с Мику придется разговоры разговаривать. А то не очень бы хотелось сталкиваться с таким отношением к себе до конца смены. Тем более, со стороны человека, который мне, в общем-то…

КХМ-КХМ.

Отгрузив первую партию, проклиная все на свете и растирая затекшие мышцы, поплелись за второй. Ульянка сослалась на то, что ей уже лень круги нарезать, и осталась греть пузо под уходящим солнышком на площади.

Вернувшись в музклуб, застали там Алису, о чем-то переговаривающейся с Мику.

— Ага, — задумчиво кивала каким-то своим мыслям рыжая. — И что ты мне предлагаешь?

— Алисонька, ну ты что, не поняла? — на лице Мику промелькнуло нечто вроде разочарования. — Предлагаю тебе сыграть со мной в дуэте.

— Не-не, я в том смысле, что мне будет за это? — ухмыляется Двачевская.

— Ишь какая! — вскинула ручки Мику. — Не знаю. А что ты хочешь?

— А я вот тоже не знаю, — задумалась Алиса. — Подумаю на досуге и скажу тебе.

— Ладно, договорились, — Мику неуверенно протянула рыжей ладошку в надежде на то, что та даст ей «пятюню». Но девушка лишь саркастично цокнула языком и, уже не смотря в нашу сторону, вышла из клуба с гитарой наперевес.

— Мику, все в порядке? — на всякий случай поинтересовался я у полуяпонки.

— Не уверена, Максимушка. Или наоборот, уверена. Я пока еще не поняла…

Ладно, расплакаться не собирается, и на том спасибо.

Второй заход дался, на удивление, легче первого. Хотя приятного тоже мало. Руки очень сильно ныли. На середине пути я уже не мог переставать мечтать, как уже поскорее скину с себя эту бандуру.

— И что бы мы только без вас двоих делали? — раздался сзади умирающий голос Шурика.

— Все тоже самое, только в двойном размере, — съязвил я.

Дорога казалась нескончаемой. Насмешливое бормотание прохлаждающихся пионеров, даже с какой-то жалостью смотревших на четырех трудяг, открытию второго дыхания не способствовало. Хорошо, что хоть поднялся легкий прохладный ветерок, приятно остужавший разгоряченное лицо. Когда я смог увидеть макушку Генды, то чуть не вскрикнул от радости. Чтоб я еще хоть раз подписался, блин, на что-то физическое. И не мечтайте!

— Ну наконец-то, — плаксиво поприветствовала нас Ульянка. — Давайте быстрее там раскладывайтесь, и я забираю Макса. До ужина чуть меньше получаса, а нам еще целую науку осваивать.

— Науку поцелуев? — хмыкнул Электроник.

Нет, ну он допрыгается. Я уже начинаю кроме шуток понимать ДваЧе, почему она этого гриба на дух не переносит. Сейчас я ему выскажу. Как только ко мне вернется способность говорить, а не просто тяжело дышать.

— Молчать там, — повысила голос рыжая-младшая.

Она отвела взгляд — сначала я подумал, что она застеснялась, но потом понял, что она просто заметила пару исполняющих виражи в воздухе крупных жуков.

— Макс, если надо иди, мы тут сами справимся, — улыбнулся Дэнчик, тайком подмигнув Ульянке.

— Но… — попытался возразить Электроник.

— Без «но», — перебила его Ульянка, схватив меня под руку. — Счастливо оставаться.

Она весьма настойчиво потащила меня в сторону домиков. Я покорно шел следом, надеясь, что мы все такие распрекрасные не нарвемся сейчас на Панамку, которая наверняка потребует объяснений, почему это вдруг мы решили уединиться, надумает себе всякое и устроит скандал. И у меня возникнет закономерный вопрос о степени испорченности вожатой.

Но все прошло довольно тихо. Мы даже никого из нашего отряда не встретили. Даже Алису. Удивительно.

— Заходи-заходи, не стесняйся, — подмигнула мне Ульянка, когда я немного замешкался около входа. А вдруг Алиса там? Придется много чего объяснять. Предварительно много чего выслушав. — На беспорядок не обращай внимания, мы с утра честно планировали уборку, но как-то не срослось. Так что разгром можно списать на неудачное стечение обстоятельств.

По счастью, домик пустовал. Ульянка отфутболила под кровать пару пустых пластиковых бутылок и несколько фантиков, создав какое-никакое, но пространство для маневров.

— Так, музыка нужна, я правильно понимаю? — засуетилась рыжая-младшая.

— Насчет этого не парься, — я достал из кармана телефон и быстренько отыскал в нем «Still loving you» Скорпов. Релиз песни был в восемьдесят четвертом году, так что я бы не удивился, если Ульянка ее даже знает.

— Scorpions, ты их по любому слышала, — пояснил я. Энергичные кивки стали приемлемым ответом. — По-моему, то, что надо. Ну что, начинаем?

Девчушка смотрела на меня с интересом и явно волновалась. Дабы разрядить обстановку, я манерно выпрямил спину и отвесил ей шутовской поклон.

— Точно никак совращать меня не будешь? — спросила Ульянка, подходя ко мне на близкое расстояние.

— Господи, Уля, это невинный урок танцев, — похлопал я ее по макушке. — Не устраивай спектакль. В общем так… — я положил левую руку на талию Ульяны и слегка притянул ее к себе. — Одна рука должна быть здесь. А вторая…

Отведя правую в сторону, переплел с ней пальцы.

— … здесь. Теперь… внимательно слушай! — я заметил, что Ульянка уже начала нелепо пытаться вальсировать, когда Клаус Майне запел «Time, it needs time to win back your love again…». — Правой ногой я делаю шаг вперед, а ты, в свою очередь, назад. Напряги мозги и запомни: назад, в сторону, вперед, в сторону. Все! Не сложнее, чем наловить ведро головастиков. И еще — в танце всегда ведет мужчина.

— Так, погоди, а что делает женщина? — спросила Ульянка, посмотрев на меня с вызовом.

— А женщина… — чуть было не ляпнул, что подчиняется, но как-то уж слишком грубо прозвучало бы. — Подстраивается под ритм своего партнёра. Например, если я делаю шаг вперед, то ты шагаешь назад, ясно?

— Это как-то несправедливо. А если я хочу сама управлять? — возмутилась Ульянка.

— Уль, жизнь вообще несправедлива. — ответил я с ехидством. — А если ты хочешь вести, то тогда танцуй мужскую партию, только без меня.

— Ах так? Я тогда буду тебе специально на ноги наступать! — заявила девчушка, хитро прищурившись.

— Тогда я с чистой совестью сейчас развернусь и пойду по направлению к столовой, только и всего, — пожал плечами я.

Ульянка обиделась, но больше возражать не стала. Музыка все лилась и лилась, и мы принялись пытаться танцевать. Получалось скверно — ноги были беспощадно оттоптаны уже меньше, чем через минуту.

— По ногам, как по бульвару, — беззлобно хмыкнул я. — Ты точно не специально?

— Да точно! — на одной ноте выпалила Ульянка. — Прости. Я буду внимательнее.

— Только откровенно в ноги пялиться не надо, а то будешь выглядеть, как беременная утка, — предупредил я. — Аккуратно поглядывай, но без энтузиазма.

— Блин, так вот как правильно! — чертыхнулась девчушка. — А я думала, что «энтузиазама».

— Не отвлекайся, — попросил я.

Ее попытки смотреть мне одновременно на ноги и в глаза казались смехотворно нелепыми. А еще до боли очевидными, даже несмотря на то, что Ульянка и пыталась их как-то скрыть. В конце концов, она все-таки правда пыталась танцевать. А еще она была так близко ко мне, что я мог увидеть каждую веснушку на щеках, каждый всполох алого румянца, каждый волос, непослушно выбившийся из кос-ракет.

— Не надо мне так руку сжимать, — вновь подсказал ей я.

— Да-да, извини, — монотонно ответила она.

Скорпы заполнили помещение, гитарная мелодия эхом отзывалась в ушах. Медленными шагами мы продолжили практиковаться. Осторожные повороты, плавные движения. И только-только разогнались, как…

— Да едрить твою в корень, — ругнулся я, когда Ульянкина ступня вновь накрыла мою многострадальную ногу. — Знаешь, на самом деле, это чертовски больно. Кроме шуток.

— Не ной, Макс, — показала она мне язык. — Мне кажется, что получается неплохо.

— Ага, держи карман шире, — я лишь скорчил не очень довольную гримасу, стараясь не думать о ноющей боли в мышцах, к которой прибавились пульсирующие пальцы. А тем временем…

«You should give me a chance… This can’t be the end… I’m still loving you!» — на этих словах по моей коже пошли мурашки. Кульминация песни. Что может быть прекраснее?

— Ты чего замер? — спросила рыжая-младшая.

— Да так, ничего, — отмахнулся я. — Давай еще разок попробуем и на ужин, лады? Если ты будешь чуть внимательнее, то у тебя отлично получится.

И мы попробовали. «Still loving you» уже успела смениться на не менее подходящую для контекста «Maybe I, maybe you», но мы еще пытались изображать подобие танцев. Пока наконец-то не прозвучал спасительный горн.

— Ладно, — Ульянка нехотя высвободилась из моих объятий. — Пойдем питаться.

— Пошли, — кивнул я, лелея надежду где-нибудь быстренько сделать самому себе массаж ног.

— Макс, — неуверенно начала Ульянка. — Как думаешь, у меня все получится?

Честно, хотелось как-то съерничать. Но все же это было бы лишним. Я взял ее за руку и поцеловал в тыльную сторону ладони.

— Для меня было большой честью быть Вашим партнером, — улыбнулся я.

Комментарий к ДЕНЬ 3. ГИПЕРБОЛОИД ИНЖЕНЕРА ШУРИКА (ПРИ СОДЕЙСТВИИ ЭЛЕКТРОНИКА)

Вот и лето подходит к концу. Но впереди не менее прекрасное время года — золотая осень, полная красок и новых впечатлений)

Также хотелось бы отметить, что пока я тут маялся с написанием данной главы, произошла пара событий — во-первых, мой первый фанфик “Лето мажора” преодолел отметку в 150 лайков. Для фика, который я фактически нигде особо не пиарил это все же, я считаю, большое достижение. Ну и во-вторых, данный фик достиг отметки в 50 лайков. Ура, товарищи! Спасибо всем за поддержку, я это очень ценю, и взамен с удовольствием буду предлагать вам и дальше хорошие, надеюсь, истории 😊

Я, если что, никуда не пропадал, просто сейчас, увы, нет возможности выкладывать по главе в неделю, но надеюсь, что скоро войду в прежний режим. Или не войду. Не знаю. В этом деле важна не скорость, а качество, верно?)

Да здравствует Бесконечная Золотая Осень!

========== ДЕНЬ 3. ТАНЕЦ ==========

«In a world full of pain someone’s calling your name. Why don’t we make it true? Maybe I, maybe you…»

Песня все еще звучала в голове, когда я, сопровождаемый радостно вцепившейся мне в руку Ульянкой, явился на ужин. Как бы я не старался плавно спровадить рыжую-младшую восвояси, но увы мне и ах. Так и пришлось, скрипя зубами, выслушивать по дороге историю о том, как она училась кататься на велосипеде и каким количеством порезов и ушибов сие сопровождалось. Причем под ручку со мной Ульяна шествовала совершенно без единого намека на какое-либо стеснение, будто мой аляповатый урок танцев полностью смог расположить маленькую оторву к себе. Типа, хэй, смотрите, мы теперь друзьяшки.

— Макс, а ты будешь потом лечить насекомых? — внезапно перескочила она с темы падений с велосипедов.

— Что? — переспросил я. А то уже совершенно отвлекся от реальности, максимально абстрагируясь от потока слов рыжей девчушки.

— Ну, вот ты отучишься на ветеринара…

Ааааааа!!

— … ты ведь не только будешь животных лечить? Насекомых тоже? Я знаю девочку, у нее дома живет домашний таракан. Ему ведь тоже полагается лечение.

Честно, насекомых лечить не доводилось. Каймана с искривлением позвоночника, сову, будь она неладна, да вообще на моей практике у меня было достаточно нетипичных для домашнего содержания животных. Но вот заниматься насекомыми — не доводилось.

— Ну, наверное, полагается, — рассеянно ответил я. — Хотя я без малейшего понятия, чем могут болеть тараканы. Они же вроде как чуть ли не бессмертные. Ядерный взрыв, там, могут пережить, все такое…

— Макс, ну ты чего, тараканы не настолько живучи, — хихикнула Ульянка. — Они, например, не могут переносить сильные морозы. Или подолгу обходиться без воды. Живучесть тараканов сильно преувеличена. Уж я-то знаю, поверь.

А ведь логика в словах юного энтомолога определенно была. Если так подумать, то ведь и правда, без достаточного количества воды полезные бактерии в желудке тараканов не смогли бы хотя бы элементарно расщеплять целлюлозу.

— А ты не думала пойти на ветврача? — как бы случайно обронил я. Ульянка смогла меня удивить. А это достойно похвалы. Определенно.

— Не, — замотала головой она. — Это все, конечно, здорово, но меня больше тянет в спорт. Краем уха слышала, что в нашей стране хотят наконец-то организовать женскую сборную по футболу. Так что чем не стимул?

Ну, может и хотят. Тут я не в курсе. Уж извиняйте. Я за обычный-то футбол не шарю, а тут аж женский.

В столовой Ульянка все же перестала изображать моего сиамского близнеца и молнией убежала за столик, где уже расположилась другая рыжая угроза. Я проводил ее взглядом, чисто рефлекторно при этом чуть задержавшись на Алисе. На танцы девушка явно идти не собиралась, о чем недвусмысленно намекало ее презрительное замечание.

И почему-то Панамка ее даже особо и не клевала по этому поводу. Так казалось, по крайней мере. Я еще задержался у входа, сделав вид, что протираю очки, а сам то и дело поглядывал в сторону столика с рыжими.

— … поэтому я и решила походить по лагерю и привести в порядок клумбы… Максим, а ты чего стоишь тут в такой растерянности? — материализовалась из-за моей спины Славя в обществе, внезапно, не хмурящейся Жени. Та мне даже приветливо кивнула, когда проходила мимо, оставив меня на входе вдвоем с активисткой.

— Я это… Как его… Очки протираю, — я, признаться, впал в ступор, посему зачем-то еще ко всему прочему сунул девушке под нос свой аксессуар, и как назло той самой рукой, на которой беспомощно болтался перевязанный галстук. Славя тяжело вздохнула и впилась в меня укоризненным взглядом.

— Не галстуком хоть протираешь? — уточнила она чуть ли не умоляющим голосом. Кажется, на мое систематическое нарушение формы одежды она уже, слава Богу, внимания не заостряла.

— Нет, что ты, — для пущей убедительности я даже выпрямил спину. — Рубашкой.

На секунду показалось, что Славя прыснула. Да не, глюки. Быть того не может.

— Ну, рубашкой, так рубашкой, — цокнула языком девушка. — У тебя точно все хорошо?

— Да, я просто… — Алиса, тем временем, смотрела прямо на нас. Завидев мой ответный взгляд в ее сторону, круто развернулась и вернулась к оживленной беседе с Ульянкой. — Думаю о… Всяком.

— Волнуешься перед танцами? — участливо поинтересовалась Славя. — Ты не переживай, тут никто, насколько я знаю, танцевать особо не умеет. Ну, если совсем невмоготу, то можем после ужина до меня дойти, я тебе чаю успокаивающего сделаю. Я когда геометрию сдавала, то очень испереживалась, поскольку никогда особо не давался этот предмет. Так бабушка мне этого чаю заварила, все волнение как рукой сняло. А то на тебе ну совсем лица нет, мне тебя жалко даже.

Ну, почти в яблочко. Только явно дело не в отсутствии во мне танцевальных навыков.

— Ой, нет, Славь, спасибо, конечно, но это лишнее, — вежливо отказался я. — И раз уж, как ты говоришь, никто не умеет, то попрошу не шибко наступать Дэну на ноги. А то тебя Борис Александрович не простит за такое вопиющее преступление против лагеря.

— Действительно, с моей стороны это будет непростительной глупостью, — мило улыбнулась в ответ активистка… — А где, он кстати? Ты ведь не потерял его?

— Это не так просто, как кажется, — хмыкнул я. — Мы там кибернетикам помогали, а потом мне надо было… отойти по своим делам, — доложил я, чуть помедлив с формулировкой. — А он с ними остался. Да ты не переживай, куда ему деться? Тем более, он ради того, чтобы с тобой лишние пару минут провести, наизнанку вывернется, это уж наверняка.

Черт, надеюсь, я сейчас не брякнул лишнего. Славя тут же раскраснелась и, вполголоса пожелав мне приятного аппетита, поспешила на ужин. Ладно, для протокола — этой части разговора история не записала. А меня вдруг посетила странная мысль — а вот если бы я пригласил Алису, то…

— Не спи, замерзнешь! — услышал я радостный девчачий голос. Обернулся — Алена с Леной. Ах, ну да, меня же уже сковали в кандалы. Пусть и довольно образно.

— Не сплю, просто не хочу перепутать макароны и рис, — неловко отшутился я, демонстрируя действительно слегка запачкавшиеся стекла очков.

— Ну, вот и не спи, — Алена дружески толкнула меня кулачком в плечо. — А то буду называть тебя лошадкой.

— Лошади не спят стоя, — пробубнил я. — Это заблуждение. Они могут дремать, но стадия глубокого сна у них проходит в лежачем положении.

— Макс, ну не будь ты таким нудным, — хмыкнула девушка.

— Ладно, не буду, — покорно кивнул я. — Выужу тогда сейчас из-за спины праздничный колпак и отпраздную тот факт, что Земля почти что в очередной раз обошла вокруг Солнца.

— Что? — захихикала Алена. — Зачем?

— Видишь ли, я действительно думал, что на этот раз ей не удастся, но, черт возьми, это планета, которая опять смогла! — торжественно объявил я.

Девушка звонко рассмеялась. Даже на лице Лены отобразилась тень улыбки.

— Ладно, празднуй. Только не забудь после ужина зайти за мной в седьмой домик, — подмигнула Алена.

— Ага, — махнул рукой я, уже не особо интересуясь как Аленой, так и прошедшей следом за ней, вновь с грустной моськой и слегка опущенной головой, Леной. — Седьмой домик, принял.

Найти бы его еще. Ну, так, желательно.

А вон и Дэнчик подтягивается. В сопровождении кибернетиков и, внезапно, Ольги Дмитриевны. Ясно, пора двигать булками и занимать столик. А то не особо хочется светиться перед вожатой без особой на то надобности. Приметив свободный, предварительно убедившись, что Мику в обществе Слави и Алены с Леной расположились на довольно приличном расстоянии, взял макарошки с курицей и, немного подумав, запеканку, уселся туда и стал ждать остальную тройку парней, предварительно махнув тем рукой, когда они вошли. Можно пока немного насладиться относительной тишиной. Вся эта лагерная жизнь стала уже такой привычной. А прошло-то всего лишь чуть больше двух суток.

— Задолбался я чего-то, — случайно проговорил я вслух.

И даже как-то не особо понятно, от чего конкретно. Казалось бы, живи и радуйся. Но все равно происходящее еще воспринималось инородным. Два разных мира вращались один вокруг другого, сближались все сильнее и завязывались в такие узлы, что я только диву давался.

Мне хотелось работать. За почти десять лет ветеринария стала такой моей неотъемлемой частью, что длительное ее отсутствие в моей жизни было весьма дискомфортным. Помощь Виоле немного сглаживала ситуацию, но все равно это было явно не тем, чем бы мне хотелось заниматься до конца смены. Беда-бедовая.

— … и она дает гарантию на положительную характеристику с правом подать документы в лучшие технические ВУЗы… Привет, Макс! Как прошли ваши с Ульяной индивидуальные занятия? — поздоровался Электроник, сделав акцент на слове «индивидуальные».

— Я тебе сейчас вилку в глаз воткну, — надоел, честное слово. — Лучше бы ты столько внимания своей библиотекарше уделял, а не мне.

— Да я это самое… — мигом стушевался тот. — Приятного аппетита, в общем.

— Взаимно, — ядовито ответил я.

— Макс, все нормально? — спросил Дэнчик с тревогой в голосе. — А то ты совсем поникший какой-то. Неужто Ульянка все ноги оттоптала? Так это не беда, среди местных танцующих сей недуг вряд ли будет заметен.

Да, забавно. Эх, брат, если бы только все было настолько прозаично…

— Оттоптала, разумеется, но дело не в этом.

— А в чем тогда?

Наши взгляды встретились. Я не был уверен, что мне стоит распинаться, ибо, при всем безмерном уважении к моему другу, вряд ли он был бы способен понять меня сейчас в полной мере. Сомневаюсь, что вообще меня кто-то из пионеров в «Совенке» поймет. Одна надежда на вожатых. Но идти с моими загонами к ним — крайне недальновидно. Я и изъясниться-то толком не смогу, без возможности вызова на мою скромную персону санитаров.

Но ведь, если пораскинуть мозгами, ближе человека у меня тут нет. Может, он и не поймет. Но, по крайней мере, выслушает. И не будет под кожу лезть. Что тоже не мало.

— Просто кажется, что, занимаясь всей этой беззаботной хренью, безбожно просираю свой потенциал, — пожаловался я.

— Макс, не думай об этом, — как-то по-отечески улыбнулся Шурик. — Середина лета, мы отдыхаем в лагере, оставь все житейские проблемы на первое сентября.

Дельный совет, на самом деле. Только он больше подходит для семнадцатилетнего зеленого вьюноша. Коим я сейчас, по сути, и являюсь, но тут как раз ключевое и есть это многострадальное «по сути».

— Видишь ли, Саш, ты вот занимаешься любимым делом, а я не могу, — возразил я. — А это, сам понимаешь, не учеба с идиотским штудированием материала, который даже не факт, что когда-нибудь после выпуска тебе в принципе пригодится, разве что за вычетом общего развития.

— Займись чем-нибудь другим, — пожал плечами тот.

— Чем? — я пристально уставился на кибернетика. — Я и так записался к Виоле — не помогает.

— Ну, ты всегда можешь вступить к нам в клуб, — коварно улыбнулся Электроник. — Можешь не переживать, мы там тебе мигом пару задачек на всю оставшуюся смену подкинем.

Ой, да идите вы все в задницу.

Хотелось бы применить ту же фразу к так не вовремя накатившей апатии, но этот изводивший меня зуд все еще не проходил. Эх, если бы у меня действительно было бы поменьше мозгов, что я мог бы с такой легкостью абстрагироваться от предыдущей жизни и действительно начать просто банально радоваться внезапному лету и детству. А не выходит почему-то. Как не тужься. Хотя уже столько раз давал себе установку, что надо расслабиться и плыть по течению. Но все же одно дело сказать, а другое сделать. И пока до «сделать» дойдет, я не один раз изнасилую мозги себе и окружающим.

Доев и сообщив Дэнчику, что буду ждать его на крыльце, вышел на улицу. Последние солнечные лучи суматошно обвивали вечерний небосвод. Они освещали точеные контуры каждой постройки в «Совенке» вместе с макушкой Генды. Природная иллюминация оповещала мир о том, что очередной день подходит к концу.

Пусть до танцев оставалось еще около часа времени, на площадь уже стягивались некоторые пионеры. Они весело шушукались, искренне при этом улыбаясь. В парочках я видел, как парнишки прилагают над собой неимоверные усилия, чтобы взять свою спутницу за руку, пока вожатые не видят. Довольно… приятная картина, чего уж там. Пусть наслаждаются. Потом таких эмоций, будучи взрослыми, они могут уже и не испытать.

— Видишь это все? Это и есть жизнь, Макс, — поравнялся со мной Дэнчик. — Во всех своих красках беспечной юности.

— Нотации мне читаешь? Я это запомню, брат, — хмыкнул я.

— Просто хочу, чтобы ты не затягивал себя еще больше в пучину известных одному тебе рефлексий, — хлопнул меня тот по спине. — Пойдем до домика, полежим немного, переоденемся, марафет на голове наведем, да в путь.

— А есть во что переодеваться? Просто сомневаюсь, что спортивная форма, выделенная вожатой, будут нормально смотреться на этих танцульках — почесал голову я. Волосы уже порядком спутались, что делало их похожими на взрыв на макаронной фабрике. Ничего, вечерняя баня исправит все это безобразие.

— Ну, рубашки-то можно будет на наши, так сказать, гражданские футболки поменять, — ответил Дэнчик. — Не знаю уж, правда, сойдет ли моя простецкая черная найковская футболка за что-то парадное, но почему бы и нет?

Да, в этом плане мое белое поло из XXI века смотрится выигрышнее. Пусть оно и не особо внешне отличается от пионерских рубашек. Можно, конечно, окончательно сойти с ума и нацепить еще сверху пиджак, но ну его нафиг. И так сойдет.

Дома я сходу упал на кровать, выуживая из-под подушки Адамса. Пофиг, что не тихий час. За все время, проведенное в «Совенке», я так и не увидел пока что никого из администрации, о которых так волновалась Ольга. Возникали даже сомнения о существовании оных в целом. Так что не велика беда. Дэнчик тем временем достал из шкафчика свою черную футболку с фирменной белой галочкой и принялся ее сокрушенно рассматривать. Скажем так, выглядела она явно не как только что из-под утюга. Он со страдальческим видом смотрел на себя в зеркало, периодически прикладывая к себе мятую футболку. Я усмехнулся и открыл «Автостопом по Галактике». Хорошо, что здесь меня не особо заботят такие мелочи.

— Простите, — сказал обладатель руки.

— Да, сэр, — откликнулось насекомое. — Чем могу помочь?

— Боюсь, ничем, — ответил Марвин.

— В таком случае прошу извинить… — Звенело уже полдюжины телефонов.

— Никто не может мне помочь, — мрачно произнес Марвин.

— Простите, сэр, но у меня нет…

— Да никто, в сущности, и не пытался. — Марвин повесил голову, опустил руки.

— Неужели? — ехидно спросило насекомое.

— Стоящее ли дело — помогать роботу-слуге?

— Прошу меня извинить, но…

— Что толку помогать роботу, если в его конструкции нет контура благодарности?

— А у вас нет такого контура? — спросило насекомое.

— Мне не представилось случая это выяснить, — сообщил Марвин. — Вы не хотите спросить, что мне нужно?

Насекомое задумчиво помолчало. И спросило:

— А есть ли смысл?

— Есть ли он в чем-либо еще? — немедленно отозвался робот.

— Ну хорошо. Что… Вам… нужно?

— Я ищу кое-кого.

— Кого же?

— Зафода Библброкса, — сказал Марвин. — Вон он, идет к лифту.

Насекомое затряслось от ярости:

— Так зачем же вы меня спрашиваете?

— Просто хотелось поговорить с кем-нибудь!

— Что?

— Жутко трогательно, а?

— Макс, ты чего, спишь? — прервал мое новое путешествие в далекую-далекую Дэнчик.

Несколько мгновений я беспомощно хлопал глазами, пытаясь понять, почему я должен был уснуть. Только потом сообразил, что я уже, можно сказать, что даже и не читал, а просто лежал на книге, чуть прикрыв щекой левую страницу и оттопырив свободной рукой правую. Блин, правда что ли чуть не вырубился? Или просто даже не заметил, как поменял позицию.

— Ага, конечно, — фыркнул я, с неохотой отрывая лицо от подушки. Дэнчик хоть уже и переоделся, но все так же с подозрительным взглядом продолжал вертеться около зеркала. Черная в обтяжку футболка довольно ярко подчеркивала его атлетически сложенную фигуру. Не Арнольд, конечно, но гордиться определенно есть чем. — Я тут и по ночам-то с горем-пополам засыпаю, поди усни, когда такое вокруг творится. А ты меня упрекаешь в том, что я уснул посреди бела… — да, фраза глуповато бы прозвучала. — Короче, до наступления отбоя.

— Просто ты не отвечал на вопрос, вот я и подумал… — как-то даже смутился мой друг.

А, ну это вполне в порядке вещей. Я, когда читаю, редко реагирую на происходящее вокруг, если только оно не вторгается в мое личное пространство с особой наглостью.

— Извини, я немного потерялся. Чего ты хотел?

— Нормально выгляжу, спрашиваю? — повторил тот. — А то такое чувство, что я будто только что из чьей-то задницы вылез.

Попытался придумать, что бы такого сказать положительного, но выдал лишь сухое:

— Да, нормально, не парься.

Впрочем, Дэнчика, казалось, удовлетворил и этот ответ. В самом деле, что еще нам, мужчинам, надо услышать? Норм? Норм. Все, вопрос закрыт, базар окончен.

Встал, потянулся и уже сам пошел к шкафчику, вытаскивать мое повидавшее виды поло. Кристина, помнится, его дарила. На день рождения, еще когда мы были парой. Вместе с каким-то дорогущим мужским одеколоном, я даже хрен его знает, какой марки. Помню только, что потом чисто из любопытства посмотрел в интернете цену — так и сел. Я-то тогда еще был не то, чтобы нищим, но и не особо богатым абитуриентом аспирантуры кафедры ветеринарной хирургии, и такие суммы видел разве что в своих розовых мечтах. Да и сейчас я бы дважды подумал, прежде бы чем тратиться на такую, в общем-то, безделицу, как одеколон. А ей, ну, что ей. С такими-то родителями, как у Лапиной, оно и немудрено, что она могла позволить себе такие подарки. К ее чести, в академии она никогда не пользовалась своим статусом «мажорки». Все сама и только сама.

Хорошо, что после нашего расставания, виной которому был я и только я, мы смогли сохранить дружеские отношения. Без Кристины, как ни крути, моя жизнь была бы совершенно иной. И такой жизни я вряд ли был бы рад.

— Хорош, хорош, Аленка сто процентов будет в восторге, — меланхолично бросил Дэнчик, когда уже настала и моя очередь около зеркала становиться похожим хотя бы на подобие кавалера.

— Знаешь, моя бы воля — я бы вообще не ходил, — поморщился я. — Да и Алена, кстати тоже. Мы, спасибо нашим вожатым, в безвыходном положении. Так что это просто небольшая товарищеская взаимовыручка. Мы туда придем, посветим лицом и тихо-мирно свалим.

— И куда, стесняюсь спросить?

— За Алену не ручаюсь, а я думал, как вариант, пойти на пристань. Других-то относительно уединенных мест я тут и не знаю, — ответил я, поправляя воротничок. — И буду очень надеяться, что Ольга меня там не достанет.

— Только если ей снова не приспичит удовлетворить свое либидо, — заржал Дэнчик.

Ну да. Ладно, я готов. Трепещите.

Стоило нам выйти, как мой друг приметил клумбу и, воровато оглянувшись, аккуратно сорвал оттуда одну розу, прежде чем я успел его предупредить о том, что эти самые клумбы заслуга его ненаглядной активистки.

— Ай, — неловко выдавил я.

— Ну а что? — развел руками тот. — Цветочный магазин тут отсутствует как данность, уж извините.

— Да нет, я просто… Хех, — сказать, не сказать? — Короче, эти клумбы Славя делала.

Дэнчик замер на месте, переводя взгляд то на меня, то на розу.

— Ай, — повторил он. — Твою-то мать, надо было заранее озаботиться и полевых нарвать.

— Его пример другим наука, — процитировал я «Евгения Онегина».

— Ой, да завали, — выдохнул тот. — Блин, и выкинуть рука не поднимается… Пофиг, чего-нибудь придумаю. Пошли. Нам же по пути?

— Наверное, — прищурился я. — Не знаю. Мне седьмой домик нужен. А я, честно говоря, без понятия, где он территориально.

— Так, ну, Славя в двенадцатом живет, — призадумался Дэнчик. — Так-так… Ага, это, вроде как та же улочка, только тебе в другую сторону надо будет повернуть.

— Ладно, Сусанин, доверюсь тебе, — безразлично протянул я.

Мы прогулочным шагом двинулись в сторону площади. Около домика рыжих я заметил нервно переступающего с ноги на ногу паренька примерно возраста Ульянки, который сжимал в руках что-то похожее на наспех сделанную бутоньерку. Видимо, тоже цветы с клумбы нарвал. Вовремя, однако, Славя решила с ними затеяться. Бедная девочка. Дэнчик тем временем нервно перекидывал свою многострадальную розу из руки в руку, явно усиленно соображая, как объяснить Славе ее появление.

— Можешь в зубы ее вставить, — посоветовал я. — Подобное эффектное появление всяко заставит Славю временно забыть о своем труде, которому она, вне всякого сомнения, посвятила добрую половину дня…

— Да хорош, блин, издеваться, — огрызнулся тот. — Тоже мне, праведник нашелся. Сейчас все твои грешки перечислять буду.

— Ой, слушай, вот оно тебе надо? Мы ведь так опоздаем, до утра стоять будем, пока ты закончишь, — хмыкнул я. Не нашедший, что на это ответить Дэнчик сострил гримасу, но потом дружески хмыкнул и мы в уже куда более разряженной обстановке двинулись дальше.

Площадь уже наполнялась участниками дискотеки. На всех вместо обычной пионерской формы красовались либо платья, либо обычная повседневная одежда. Шурик возился с аппаратурой и что-то усиленно объяснял Мику. Та энергично и, что удивительно, молча кивала. Дела.

— Ну что, я могу тебя со спокойной душой отпустить с девочкой? — захлопал глазами я, когда мы вышли на нужную улочку.

— Можешь, дружище, можешь. Ты сам, главное, дел там не натвори, — не остался в долгу Дэнчик. — А то я тебя, язву, знаю. Доведешь барышню до слез еще до подхода к площади.

— Ты меня слишком демонизируешь, — ухмыльнулся я. — При всей моей не шибко большой любви к homo, я все же стараюсь быть милым и приветливым. По большей части.

— Ну да, я вижу. Приличная рубашечка, волосы почти не похожи на воронье гнездо… Да, дружище, ты определенно сейчас самый милый человек во всем «Совенке», — похлопал меня по плечу Дэнчик. Причем сказал он это настолько как само собой разумеющееся, что я на автомате кивнул, даже особо не вдумываясь в наполняющую фразу очевидную иронию. Сообразил только, когда улыбающаяся физиономия друга повернулась к лесу передом и максимально довольная полетела к двенадцатому домику. Ну, что ж, мне тоже пора. Не думаю, что стоит бежать впереди паровоза. Я выудил наушники. Под музыку идти навстречу неизбежности всяко приятнее.

«Everywhere I go, bitches always know, that Charlie Scene has got a weenie that he loves to show…»

Тем более под такую зажигательную.

На крыльце седьмого домика восседал маленький воробушек. Он забавно прыгал по деревянной поверхности, неистово чирикая, словно дразнил кого-то.

«Вот будто тебе негде больше поплясать было, пернатый», — подумалось мне.

Стоило мне подойти поближе, как он вопросительно глянул в мою сторону и тут же взмыл в небо, быстро перебирая миниатюрными крылышками. Эх, хотелось бы и мне так же сейчас взлететь и оказаться где-нибудь подальше.

«Let’s get this party started! Let’s keep them 40’s popping…»

И то верно.

Распрощавшись с Hollywood Undead, я легонько постучал в дверь. Изнутри раздалось небольшое копошение, прежде чем передо мной возникла Алена, одетая в легкое красное платье с белой окантовкой по краям. Чем-то неуловимо похожее на платье Алисы Селезневой из «Гостьи из будущего». На миг задержал взгляд на ее лице — аккуратные брови, тонко очерченный контур губ с теплым малиновым оттенком и выразительно подчёркнутые глаза. Одним словом — красотка. Эта Алена совершенно не вязалась с ее повседневным, немного неряшливым образом. Как же все-таки женщину красит нормальный макияж! Приветствую вас, блин, разнообразные баночки и футлярчики! Знайте, что я готов ежедневно совершать подвиги, лишь бы вы и дальше были наполнены вашим немыслимым содержимым.

Алена с любопытством смотрел на меня, слегка наклонив голову на бок.

— Здравствуй, что ли, — поприветствовал я ее с хрипотцой в голосе.

— Привет, Макс, — радостно ответила девушка. — Ну что, пошли светиться для отчетности?

Нет, девочка, обманываешь ты меня. Просто для отчетности ты бы так краситься не стала. И это меня совсем не воодушевляло.

— Да, пошли, — ответил я, старясь придать своему голосу как можно больше безразличия.

Хорошо, что Алена не стала предпринимать попытки взять меня под руку. Я бы, конечно, не стал ее отталкивать, но я и так чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому был рад, что она не стала доставлять мне лишних неудобств. Она просто пошла рядом со мной. По началу мы шли молча, но политес настойчиво требовал что-то сказать, и я неуверенно произнес:

— Ты… э-э… здорово выглядишь.

— Спасибо, — поблагодарила Алена. Затем лукаво улыбнулась. — Ольга Дмитриевна тебя уже, поди, ждет-не дождется там.

— Ой, да ну ее в баню, — скривился я. — Тоже мне, нашелся надзиратель на мою голову.

— Тебя дома тоже родители вечно клюют? — внезапно спросила Алена.

От такого внезапного вопроса я, признаюсь, растерялся. С чего она взяла?

— Да нет, я… Нормально у меня… Нормальные у меня отношения с родителями, — пробормотал я. — Доверительные. А почему такие вопросы?

— Просто ты так реагируешь остро — обычно такая реакция только у тех людей, которых дома держат в ежовых рукавицах, — Алена умудрялась одновременно смотреть и на меня, и куда-то в сторону. Словно речь даже сейчас шла и не обо мне. — Знаешь, думаешь вот, что хоть вдали от дома сможешь подышать полной грудью, но и здесь встречаешь гору отчуждения и снисходительного отношения. Ты же ребенок, что ты понимаешь, и все в таком духе. Ну, хорошо, если у тебя не так. Повезло.

Да, моя причина кроется немножечко в другом. Да хотя какой там, совсем в другом. Понимаете, трудно шагать строем, когда в обычной жизни ты уже состоявшаяся личность.

— Тяжелые предки? — рискнул спросить я.

— Очень, — хмыкнула Алена. — Не партийные деятели, конечно, но в нашем городке довольно уважаемые люди. А доченьки у таких людей, как известно, должны соответствовать. И если Лену это не особо волнует, она у нас девушка немного аморфная, то я… Мне повезло, что я младшая, с меня и спрос меньше.

Я мог представить чувства Алены. Причем я был абсолютно уверен, что к обоим девушкам их родители относятся хорошо, вероятно, даже лучше, чем большинство других. Наверняка они учатся в лучшей школе. Всегда получают поддержку в любых начинаниях. Проще говоря, что Алена, что Лена, получают практически все, что хотят, в разумных пределах. Но вот то самое единственное, в чем им отказывают, так это в малейшей доле уважения. Впрочем, с какой стати серьезным взрослым прислушиваться к несовершеннолетним, читай, неполноценным, девочкам? Они, конечно, «проявят заинтересованность», ведь так положено поступать «хорошим родителям». Но воспринимать ребенка всерьез? Вряд ли.

— Я был очень удивлен, когда узнал, что вы с Леной сестры, — отметил я. — Такой разительный контраст. И как вы только уживаетесь?

— Тактично делаем вид, что друг для друга мы не существуем, — вздохнула Алена, поправляя сизые косички.

— И поэтому ты сдружилась с Алисой? В знак своеобразного протеста? — интересуюсь.

— Нет, не совсем, — туманно ответила Алена. — Это неважно. Знаешь, Макс, так прикольно разговаривать не о чем-то конкретном, а постоянно перескакивая с темы на тему. Такие, типичные для советского человека «разговоры ни о чем», ну, ты понял.

М-да, Ален, совсем незаметно с темы на тему перескочила. Ладно, подыграю тебе, так уж и быть.

— Знаешь, честно, понятия не имею, как можно разговаривать ни о чем, — призадумался я. — Ты в этот момент говоришь о какой-нибудь ерунде, и либо это смертельно скучно, либо в словах скрывается подтекст, а в этом случае нужен дешифратор.

— Тяжело с намеками? — передразнила меня Алена.

— Нормально, но не так, как от меня многие этого ждут, — простенько ответил я.

На площади было без малого яблоку негде упасть. Большинство вожатых нервно ходили кругами вдоль периметра, высматривая, чтобы парочки не дай боже не опускали руки на партнерах чуть ниже спины. Но счастливые пионеры совершенно не обращали на них внимания, они веселились и танцевали под бодренькую, но неизвестную мне мелодию. А кто-то просто расположился вокруг постамента памятника Генде и считал ворон. Вдалеке я заметил умиротворенно танцующих Электроника с Женей. Ну, как танцующих — скорее, просто топчущихся под музыку на одном месте. Недалеко от нас вожатый Витя распинал неизвестного мне пионера по поводу того, что он пришел на танцы в замусоленной рубашке. Все шло своим чередом.

— А кто это у нас тут такие красивые? — к умению вожатой незаметно и неожиданно подкрадываться, я, наверное, никогда не привыкну. Вот и сейчас. Снова, какая неожиданность. Явилась-не запылилась. Причем в весьма соблазнительном платье, чего уж греха таить.

На секунду подумалось, что она сейчас начнет критиковать Алену за излишне открытую спину в платье, но та лишь одобрительно улыбалась.

— Ты ведь сестра Лены, верно? — спросила Ольга.

— Угу, — коротко буркнула Алена, ненароком прячась за мою спину.

— Замечательно, просто замечательно, — заулыбалась вожатая. — Что ж, не буду вам досаждать, отдыхайте. Но не слишком сильно. Вы ведь понимаете, о чем я сейчас?

— Ольга Дмитриевна! — возмутился я. — Ну ладно-то уж я, чего Вы невинную девушку смущаете?

— Все-все, исчезаю, — хихикнула Ольга и была такова, поспешив ко все еще ворчащему Вите.

— Будто нам Виолетты мало было, — фыркнула моя спутница.

— Да я почти уверен, что даже она не позволяет себе… — начал было я, памятуя о ночных событиях. — Впрочем, ладно. Лирика.

— Какие планы? — спросила Алена.

— Не знаю, — протянул я. — Я вообще свалить куда-нибудь думал. Подальше ото всех.

— Так иди на сцену, — кивнула Алена в ее сторону. — Там сейчас точно никого не будет.

— Я вообще думал к пристани… — ответил я, уже представляя, как я самозабвенно опущу ноги в теплую водичку и буду смотреть на бесконечные звезды этой затерянной Вселенной.

— Плохая идея, — хихикнула Алена. — Зуб даю, туда скоро потянутся разные парочки. А следом за ними и вожатые. Так что не получится у тебя там уединения.

— Твоя правда, — согласно кивнул я. — А ты что делать будешь? А то я…

Признаться, стало неудобно перед девушкой, что вот так оставляю ее одну. Даже если она и не возражает против моего ухода. Совсем уж не по-джентльменски.

— Не парься, — Алена аккуратно провела рукой по моей щеке. — Пойду Микуле компанию составлю, заодно постараюсь ее сагитировать поставить что-то нормальное. А то этот детский утренник тоску навевает.

— Ну, тогда увидимся? — промелькнула шальная мысль все-таки позвать Алену с собой, которую я тут же отогнал.

— До скорого, — просияла девушка и, быстро поцеловав меня в щеку, побежала за «диджейский» столик. Я проводил ее взглядом, сохраняя железное спокойствие. Чуть выждав, побрел в сторону сцены.

По дороге встретил Дэнчика со Славей. Активистка в легком платье небесно-голубого цвета шла, чуть смущенно опустив глаза и прижавшись всем телом к своему кавалеру, который не отрывал от нее зачарованного взгляда. Я приветливо махнул им рукой, за что получил в ответ лучезарные улыбки от обоих. Это их вечер. Как ни крути.

Я уже почти съюлил с площади, как вдруг…

— Прохлаждаемся… пионер?

Меня так «вовремя» окликнул знакомый голос медсестры. Я уже было недовольно обернулся, но, мать честная, это было нечто! Виола стесняться не стала и нарядилась в роскошное узкое черное платье с максимально открытым верхом и, как аксессуар, такие же черные перчатки по локоть.

— Еб… Кхм… Прекрасно выглядите, Виола, — икнул я.

— Благодарю, — томно улыбнулась та, напрочь игнорирую пускающих слюни пионеров, беззастенчиво глазевших в ее сторону. — Как раз тебя искала. Ты мне завтра будешь нужен после обеда. Составим с тобой пару отчетов, да поговорим по душам. А может и еще что-нибудь…

Меня поочередно бросало то в жар, то в холод. Еще что-нибудь, говорите? Ой-ой, я, кажется, согласен.

— Да, ага, конечно, — промямлил я, сам едва не опускаясь до уровня вышеобозначенных пионеров.

— Почему бросил свою пионерку? — с ехидством спросила Виола. — Она себя… не оправдала в полной мере?

— Да нет-нет, что Вы, — скороговоркой ответил я. — Мы просто друзья. Как бы.

— Это, как я понимаю, ключевая фраза, — развеселилась медсестра.

— Да нет же! — от негодования я аж всплеснул руками. — Нас просто обоих вожатые обязали прийти. Вот мы и…

— Хорошо-хорошо, — успокаивающе произнесла Виола. — Ну, раз ты сейчас ничем не занят, то, может, составишь компанию на один танец… пионер? Обрадуй уж старую тетку.

— С… Вами? — а челюсть-то отвисла. — В смысле… Виола, Вы вполне себе молодая женщина, я же Вам уже говорил.

— Ну, что ж поделать, люблю я комплементы от молодых… и сильных… мужчин, — улыбнулась та, подходя ко мне на опасно близкое расстояние и обхватывая меня за шею. Когда я соприкоснулся с ее талией, то почувствовал на себе с пяток завистливых взглядов. Виолу если это и смущало, то она определенно не подавала виду. Хотя, а чего ей стесняться? Ох, матерь божья. Как бы только случайно не начать вниз смотреть…

Колонки разносили над «Совенком» что-то на подобии медляка. Идеально, черт побери. Виола двигалась с невероятной кошачьей грацией и уверенностью в движениях, отчего мне казалось, что умение танцевать у нее в крови. Я хотел чувствовать себя полным идиотом, но роковая женщина в черном платье не давала мне такой возможности. И слава Всевышнему, честно говоря. Танцуя в паре с ней, хотелось хоть как-то соответствовать. Я набрался решимости посмотреть ей в глаза. Медсестра коварно подмигнула и словно придвинулась еще ближе…

«Черт, неужели…» — сердце нехило так екнуло. Но прежде чем мое разгоряченное сознание толкнуло бы меня на совершение опрометчивой глупости, Виола грациозно повернулась и прижалась ко мне спиной, отчего мои руки оказались чуть ниже ее груди.

Твою мать, если это не совращение, то я тогда вообще не знаю, что такое совращение.

Впрочем, такой финт ушами продлился недолго, и Виола уже спустя секунду вновь вернулась в исходную позицию. А мне оставалось только гадать, что с моим организмом сейчас происходит.

— Не стесняйся… пионер, — шепнула она мне на ушко.

Ага, блин. Не стесняться. Мне после такого не в баню надо. А под холодный душ.

К счастью, мелодия вскоре оборвалась. Как только сыграла последняя нота, Виола вынырнула из моих рук и, подмигнув на прощание, скрылась среди танцующих.

— Дружище, да ты счастливчик, — уважительно сообщил мне какой-то из пионеров, что терлись рядом.

А я даже не в силах был ничего ответить. Что-то промычал и поскорее ретировался с площади, пока на мою бедовую головушку не свалилось еще что-нибудь… эдакое.

Вечер уже давно опустился на лагерь, сжимая его в своих усыпляющих объятиях. Ветер еле ощутимо играл с листьями на деревьях, которые под светом луны казались мистически-светящимися. Я упрямо шел вперед, мимо медпункта… ох… мимо библиотеки, смотря исключительно себе под ноги. Я даже не сразу понял, когда достиг конечной точки своего маршрута. Внутри меня все бурлило и взрывалось. И теперь я совершенно не был уверен, смогу ли я основательно сосредоточиться на своей добровольной минутке одиночества.

Взобравшись на помост, я вперил взгляд в звезды. Столько всего… Неожиданные ростки дружбы с Аленой, счастливый Дэнчик, смотрящий на Славю влюбленными глазами, Виола, прижимающаяся ко мне своим горячим телом… Двачевская, которая застряла в моем подсознании по каким-то известным только лишь этому самому подсознанию причинам… Этот чертов лагерь прикладывал максимум усилий, чтобы я сломался. Как специально. И я не в силах ему противостоять. Никак.

А там далеко, где-то на краю Вечности, я увидел маленькую вспышку. Маленькая звездочка пролетела за одну милисекунду.

Отчаяние с болью разум мой поглощают,

А тьма говорит: «Может тебе стоит сдаться?».

Но те, кто сдаются — те внутри умирают.

А я хочу быть живым, хочу всегда улыбаться.

Это я что, сейчас в слова поиграл? Вот уж нежданчик. Думалось мне, что я утратил эту способность.

Неожиданно кусты справа от меня зашуршали и из них выпрыгнула маленькая собачка, размером с небольшого спаниеля. Она с энтузиазмом обнюхивала землю, разведывая принадлежащую ей территорию.

— Ой, привет, — окликнул я псюху. — А я тебя заочно знаю.

Собачка отозвалась на мой голос, с любопытством приподняв мордочку. Завидев меня, она едва прильнула к земле, уставившись на меня большими темными глазами.

— Ну, не дрейфь, блохастая, я не причиню тебе вреда, — улыбнулся я. — Я бы тебе и пожрать дал, но, увы, не располагаю ничем вкусненьким. Хотя, думаю, тебя и так тут неплохо кормят.

Собачка тявкнула, словно соглашаясь со мной. Не отрывая от меня взгляда, села и все так же продолжала смотреть на меня, чуть склонив голову и подняв одно ухо.

— И давно ты тут обитаешь? — спросил я у собачки, чуть наклоняясь в ее сторону. — Давно, поди. Я бы тебе, навскидку, года три дал. Судя по твоей шерстке и глазюкам. Плюс-минус. Зубы ты мне сейчас, я так понимаю, вряд ли покажешь.

Видимо, мой голос действовал на нее успокаивающе. Собачка заметно расслабилась и подошла поближе, мягко ступая лапками по зеленому настилу.

— Очевидно, не судьба мне сегодня побыть в одиночестве, — цокнул я. — Ну, давай, прыгай ко мне, что ли, чего ты там топчешься, как бедный родственник.

Неожиданно, собачка послушалась. Она стремительно взобралась по лесенке на сцену и подбежала ко мне, игриво виляя хвостом. Странно, а говорили, что она сторонится общества людей. Я, стараясь сохранять аккуратность, легонько погладил ее по спинке. Все же это животное, мало ли. Но собачка и не думала проявлять никакой агрессии. Она ткнулась мордой мне в грудь. Даже сквозь поло я почувствовал прохладу ее носа. Поняв, что угрозы нет, я обнял собачку, и мы уже вместе стали наблюдать за звездным полотном.

— Надо же, ты нравишься Жульке, — донесся до меня тихий голос.

Я бросил взгляд вниз и увидел Алису, стоящую около сцены с гитарой. Неожиданность.

— Так ее Жулька зовут? — переспросил я. — А что, звучит. Да и ей, как мне кажется, подходит.

В знак солидарности, Жулька лизнула меня в щеку.

— Да, я ее назвала так, когда познакомилась с ней еще прошлым летом. Ее все гоняли, а она так нуждалась в ласке. Вот я и стала ее подкармливать. Жалко ведь…

А вот теперь я действительно взглянул на Алису под другим углом. Вот уж бы никогда не подумал, что она так сентиментальна по отношению к братьям нашим меньшим. У нее даже тембр голоса изменился. Я уже слышал от нее похожие нотки, тогда, на пляже. Еще до того, как мы поругались из-за этого чертового угля.

Алиса откашлялась, вновь напуская на себя суровый вид.

— Так, ладно, посидел, теперь вали отсюда, — командным тоном заявила она. — Я тут хотела в кои-то веки насладиться уединением и не особо хочу, чтобы всякие очкарики мне тут мешали. Иди, составь колхознице компанию на танцульках, а то вы так мило утром болтали.

— Воу-воу, минуточку, — ну нет уж, я сюда первый пришел, так что буду бороться за место под солнцем. — Давай-ка ты мне не будешь указывать, где я должен и где не должен находиться, ферштейн?

— Нет, не ферштейн, по-русски говори, — раздраженно бросила Алиса.

— Короче, я не считаю твое право собственности на этот участок лагеря легитимным, — я старался разъясняться максимально спокойно. — К тому же я тоже планировал побыть здесь в одиночестве и не особо хотел, чтобы всякие рыжие стервозные дамочки мне тут мешали. Посему, либо…

— Кто я? — мгновенно закипела рыжая.

— Ты все прекрасно слышала, Двачевская, — повторил я. — И не надо мне тут строить злобные моськи. Так вот, повторяю, либо ты…

— Ой, знаешь что, пошел ты! Сиди тут хоть до усраной матери! — рявкнула Алиса и бодрым шагом направилась куда подальше.

Наблюдавшая за всей этой сценой Жулька заскулила и стала тыкать меня лапой.

— Да перестань, ей полезно, — буркнул я.

Поняв, что первый прием не удался, собачья морда пролезла мне под руку, как бы случайно при этом вытягивая ее в сторону уходящей Двачевской.

— Слушай, ты вообще на чьей стороне? — удивленно обратился я к Жульке, но та смотрела на меня таким грустным взглядом, что не сдаться было невозможно. — Ой, ладно… Алис, постой! Как бы я тебя не прогонял, если что. Так что можешь сесть тут и побренчать, ты ведь этого хотела?

Думал, что проигнорирует, но нет, остановилась. И после пары секунд размышлений, круто повернулась и зашагала назад. Жулька при этом довольно завиляла хвостом.

— И что ты только в нем нашла? Козлина ведь редкостная, — бросила она на лету четвероногому. Та заворчала и улеглась, положив голову мне на колени. Ладно, это было мило.

Всем своим видом намеренно пытаясь обратить на себя внимание, Алиса уселась от меня максимально далеко, на противоположном краю сцены, и заиграла тихую мелодию, в которой я без труда узнал «Взвейтесь кострами». Пусть Алиса играла не так виртуозно, как Мику, но талант также был виден налицо. Хмурое лицо девушки во мгновение ока приняло беззаботное выражение, она полностью отдалась инструменту, ловко перебирая пальцами по струнам. При этом она легонько качала головой, отчего ее рыжие хвостики забавно дергались. Сыграв переход, Алиса принялась за медленную, грустную мелодию. И я уже даже начал сомневаться в том, а действительно ли Мику играет лучше. Сейчас Алиса ничем не уступала ей. Я неожиданно для себя заметил, что уже даже слежу не столько за игрой Алисы, как за ее мимикой, ее чуть прикрытым янтарным глазам, слегка курносым носиком и небольшими ямочками на щеках.

Так, Остапа чего-то понесло. Я отвернулся, возвращаясь к Жульке, но та внезапно вскочила, сладенько потянулась и постучала коготочками по направлению к рыжей гитаристке.

— И ты, Брут, — хмыкнул я.

Делать было нечего, так что я послушно встал и проследовал за Жулькой. Но к Алисе, в отличие от нее, приближаться не решился. Получить гитарой по балде в этот томный вечер в мои планы точно не входило.

Закончив партию, Алиса принялась почесывать собачку за ухом. А я все сидел чуть в отдалении и смотрел на нее. А ведь свет луны украшал не только листья, хочу заметить. Он придавал ее коже почти что аристократическую бледность, заметно выделяющуюся на фоне ярких волос.

— Понравилось? — наконец прервала Алиса тишину. Вопрос был задан даже с какой-то необъяснимой толикой надежды.

— Очень, — живо кивнул я. — Даже мурашки пошли, зацени.

Я с улыбкой протянул ей руку, прекрасно отдавая себе отчет в том, что она ничего не увидит. Но я сделал это и не с таким расчетом. Алиса улыбнулась. Мне просто захотелось, чтоб она улыбнулась.

— Ну, оно и неудивительно, — хмыкнула рыжая, возвращаясь в привычный режим непробиваемой надменности. — Сам-то играть умеешь?

— Нет, — честно ответил я.

— Пф, я почему-то даже не удивлена, — покровительственно махнула рукой Алиса. — В карты не умеешь, на гитаре не умеешь, спортом не занимаешься никаким… Только балаболишь мастерски.

— Ну, знаешь ли, вообще-то… — я уже захотел с изяществом заткнуть хамку за пояс, подробно ей расписав все мои успехи в ветеринарии, но вовремя сообразил, что в моей ситуации это будет выглядеть не особо правдоподобно. Да и вряд ли Алиса прям понимала что-то в этом, чтобы по достоинству оценить мои знания. — Вообще-то я, не считая русского, два с половиной языка знаю.

— И что? — непонимающе уставилась на меня рыжая.

— В смысле «И что?»? — поперхнулся я. Я был уверен, что это засчитается за аргумент.

— Ну, знаешь ты языки, молодец, как это тебе в данный момент пригодится? — Алиса отложила гитару и, почуяв победу, смотрела на меня уже с неподдельным интересом и привычным огоньком в глазах. — Человек должен уметь хоть что-то руками делать. А ты лишь подтверждаешь мои слова, что умеешь только языком трепать. Но, отдаю тебе должное, ты достиг в этом совершенства.

— Я умею работать руками, — парировал я, снисходительно улыбаясь.

— Ну, например? — продолжала наседать Алиса.

— Например я… — етижи-пассатижи, а я ведь реально не знаю, что ответить. — Дрова колоть умею… Наверное… Слушай, ты чего пытаешься добиться?

Алиса звонко рассмеялась, а я начал чувствовать себя предельно уязвленным. Искренне считал себя пупом Земли, а вот забери у меня, оказывается, ветеринарию, и что? А вот что — Максим Жеглов, путем нехитрых вычислений, оказывается нулем без палочки. Страдалец Гомерический, мать твою. Ох-ре-неть.

— Я ничего не пытаюсь добиться, я просто констатирую факты, а ты почему-то злишься, — улыбалась рыжая во все тридцать два. — Что довольно любопытно, ведь на правду не обижаются.

Я достал электронку и, насупившись, сделал пару тяг. Фиаско? Нет уж, не дождетесь.

— Я всегда придерживался мнения, что человек каждый день должен узнавать что-то новое, — философски заявил я. — Только так можно в полной мере понять вкус жизни. С учетом того, что мне еще всего-то каких-то семнадцать лет, то я не считаю мои недостатки серьезными.

— Великий Максим Жеглов признал, что у него есть недостатки? Я не ослышалась? — Алиса аж привстала. — Это тот самый Максим Жеглов, который вчера, как последний баран, заставлял меня писать расписку за уголь? Ой, с сердцем что-то, врача, позовите врача!

Двачевская так заразительно смеялась, что я сам забыл об этом небольшом казусе и поддался улыбке.

— Так это все из-за этого угля? — будто я и так не понимал.

— Не только, — сверкнула глазами рыжая. — У меня к тебе много претензий. А у тебя передо мной много должков.

— Понеслись черти по ухабам, — я со вздохом приложил ладонь ко лбу. — Давай, накрути меня полностью, чего уж мелочиться.

— Да я еще не начинала, — промурлыкала Алиса, все еще почесывая блаженно валяющуюся Жульку за ушком. — Ой… — Внезапно девушка переменилась в лице и обеспокоенно принялась рыться в шерсти собаки. — Что за… Ой-ой-ой! Клещ! Господи, у нее клещ!

Ну нашла из-за чего панику разводить. Дворовая собака подцепила клеща, эка невидаль.

— Дай я вытащу, — я уже было встал, как увидел, что рыжая старательно загораживает от меня Жульку.

— Ага, чтоб я такому криворукому собаку еще доверила, — ругнулась Алиса.

Так, ну все, терпение лопнуло. Свой профессионализм в этой области я никому не позволю ставить под сомнение.

— Угомонись, а? — нетерпеливо прикрикнул я. — Чтоб ты понимала, я ветеринарный врач. Будущий. По крайней мере, у меня уже есть некоторый опыт работы в ветеринарных клиниках. Уж с клещом управлюсь.

— Ты ветеринарный врач? — округлила глаза Алиса. — А чего ж ты, блин, молчал-то? Я над тобой тут, значит, издеваюсь, а ты…

— Забей, — отмахнулся я. — Ну так что, теперь-то уж доверишь мне собаку?

Янтарные глаза Алисы, поблескивавшие от небольших слезинок, как драгоценные камни, смотрели на меня в упор, вынуждая первым отвести взгляд. Но я справился. За что и был вознагражден молчаливым кивком.

Я подобрался к ничего не подозревающей Жульке и аккуратно прижал ее мордашку к себе. Клеща я нащупал у левого уха. Повезло, что Алиса его обнаружила. А то все же с клещами шутки бывают плохи. Обычно я в таких случаях использовал специальный крючок-зацеп, но сейчас пришлось по старинке, пальцами. Подцепив членистоногое ногтями у самого основания головки я легким выкручивающим движением вытащил заразу. Убедившись, что под кожей Жульки не осталось ничего инородного, безжалостно раздавил кровососа. А пациент, кажется, даже и не понял, что, собственно, случилось и продолжил сидеть, степенно высунув язык.

— Делов-то, — потер руки я.

— Жулька, ты в порядке? — обеспокоенно спросила у собаки Алиса. Та в ответ неуверенно лизнула ее в нос. — Фу, вонючка, — хихикнула девушка.

Алиса искоса взглянула в мою сторону. По всей вероятности, теперь уже настала ее очередь взглянуть на меня под другим углом. Победа? Победа. И как я только мог позволить себе засомневаться?

Янтарные глаза еще буравили меня некоторое время, прежде чем девушка опомнилась и вернулась к ворчанию:

— Не собака, а какое-то бедствие. Вчера тошнила какой-то зеленой дрянью, теперь клеща подхватила…

— Подожди, — до меня наконец-таки дошло. — Так ты вчера уголь для собаки таскала?

— Ну… да, — засмущалась рыжая. — Тошнит — значит, живот болит. У меня такая логика была.

— А нельзя было честно сразу сказать? — улыбнулся я. — Да и потом — уголь в той ситуации был бесполезен от слова «совсем». Жулька просто травы объелась, вот ее и тошнило.

— Да откуда я знала, блин! И уж тем более, откуда я могла знать, что ты этот… Айболит хренов, — буркнула девушка. — Перестраховалась. Жульку и так все обижают. Узнают еще, что я с ней вожусь, и все…

— Что все-то?

— Да откуда мне знать? Отравят, в Райцентр отвезут, надо вот оно мне?

Я сунул руку в карман шорт, где нащупал вчерашнюю расписку. В целом, от нее можно было уже смело избавляться. Да вот только… Какая-то во мне проснулась сентиментальность. Оставлю чисто на память. Ни в коем случае не для шантажа. Слово пионера.

— Ладно, Двачевская, я тебя понял, — подытожил я и протянул ей мизинчик. — Мир?

— Мир, — ответила Алиса взаимностью после небольшой паузы. И у меня гора как будто с плеч свалилась.

Ну, хорошего понемножку. Перемирие установлено, день прожит не зря. Пора и честь знать. Пусть сидит, играет, раз ей так хочется.

— Что ж, пойду я, пожалуй, — зевнул я. — Сиди, бренчи, как хотела, в одиночестве. Надеюсь, что Панамка не запалит меня, идущим в сторону домиков.

— Подожди, — как-то неуверенно проговорила Алиса, отведя взгляд в сторону. — А ты не хотел бы, ну, научиться на гитаре играть?

Ого. В ДваЧе проснулся альтруист? Или в этом предложении сейчас скрывается какая другая подоплека? Что бы ни понадобилось Алисе в этот раз, настроена она была пусть и не прямо уж решительно, но отступать явно не собиралась. И, разумеется, к цели она решила пойти самыми окольными путями.

— Ну, был бы не против, — отвечаю. — Под твоим чутким руководством?

— А ты здесь других гитаристов знаешь? — взъелась рыжая.

— Мику, — непринужденно ответил я.

— Ой, замолчи, а, — фыркает. — Садись рядом. И смотри внимательно.

Стоило мне пристроиться, как Алиса тут же взяла несколько аккордов. Струны скользили под пальцами, тепло деревянного грифа чередовалось с металлической прохладой ладов. Уже явно видавший виды корпус легко вибрировал, звуки зарождались в глубине и выплескивались наружу. Наконец, Алиса наглядно показала мне самый простой аккорд, какой смогла вспомнить.

— На, попробуй, — предложила она, протягивая инструмент.

Я коротко кивнул и взял гитару. Если бы мог сейчас видеть свое лицо со стороны, то на нем бы сейчас наверняка отобразилась крайняя сосредоточенность. Как будто речь шла не о простых побрякушках по струнам, а, ни много, ни мало, о жизни ни в чем не повинного животного. Жулька в это время нетерпеливо прыгала за нашими спинами, силясь разглядеть все происходящее как можно более досконально.

— Гриф подними выше, — сказала Алиса и попыталась переставить мои напрочь задеревеневшие пальцы в нужную позицию. — И запястье держи мягче.

Я честно старался не пропускать ее советы мимо ушей. Ругался сквозь зубы, но делал. Вот ведь незадача, мои руки, как у практикующего хирурга, на секундочку, — мое главное достоинство. И я должен по идее в совершенстве владеть каждой их клеткой. Но сейчас складывалось ощущение, что меня внезапно разбил паралич.

— Блин, Макс, ну это же простецкая мелодия! Активнее старайся! Ну или представь, что снова выдергиваешь клеща. Макс, ну твою-то мать…

Да уж, условная пластика перикардиальных и диафрагмальных грыж у меня выходила на порядок лучше, чем повторять гитарные переборы. Закусив губу, я вцепился в гриф и изо всех сил ударил правой рукой по струнам. Гитара отозвалась стоном умирающего тираннозавра.

— Эй, эй, полегче! — запротестовал Алиса. — Она тебе ничего не сделала! Еще раз повторяю — расслабься, — тут девушка перешла на шепот. — И все получится.

Так, ладно, надоело. Соберись, тряпка. Набрав в грудь побольше воздуха, я вновь попытался пройтись по струнам. И, о чудо, получилось даже что-то удобоваримое.

«Значит, жить еще можно» — облегченно решил я, чувствуя, как начинаю вяленько собой гордиться. Все же смог. Хотя бы что-то.

— Ты же понимаешь, что это все равно никуда не годится? — беззлобно поддела меня Алиса.

— Да вроде как не глупый, понимаю, — цокнул языком я. — Ну, опыт приходит с практикой, верно?

— Это точно, — уважительно кивнула Алиса. — Постараюсь сделать из тебя за оставшееся время подобие гитариста. Будешь хоть что-то уметь.

— Как смешно, — передразнил я ее.

Жулька громогласно зевнула. Даже она устала от моих потуг в рок-звезду. Бедное животное.

— Ладно, рыжая, — начал я, бережно отставляя гитару в сторону. — Спасибо за урок и… за небольшую такую встряску, чего уж. Давно такого пинка не получал.

— Да на здоровье, обращайся, — подмигнула девушка. — Всегда готова помочь заблудшим душам.

У меня в голове созрела небольшая идея. Глупая, может быть даже наивная. Но я почувствовал прилив энтузиазма. Захотел продемонстрировать ей небольшое чудо. Достав наушники, протянул один Алисе:

— Возьми.

— И на кой мне твои затычки для ушей? — недоуменно покосилась она в мою сторону.

— Я же говорил — это не совсем обычные затычки, — ответил я. — Бери давай, не выпендривайся. А то ворчишь, как старая бабка… Ай!

Легкий удар в плечо был вполне закономерен. Ладно, неважно. Алиса все же вставила наушник, а я быстро нашел в телефоне одну из песенок Сектора Газа. Я был уверен, что Алисе понравится хулиганский задор этой группы. Она же сама бунтарка. Родственные души, образно выражаясь.

— Ты готова? — уточнил я.

— Да к чему? — девушка непонимающе хлопала глазами.

Вместо ответа я включил песню «Местные». Она довольно прилично удивилась, когда до нее донеслись звуки музыки.

— Макс… Что это? — прошептала она.

— Слушай, слушай, — улыбнулся я.

«Я живу на Ваях, мне, поверь, не ведом страх, но от этой страшной мысли происходит стук в зубах…»

Непонятно, то ли Алиса была поражена, то ли восхищена непосредственно самим процессом, но, как я и ожидал, непосредственно песня привела ее в полный восторг. Ее шея все три минуты была словно напружиненная, а с лица не сходила задорная улыбочка.

— Блин, это очень круто, — все повторяла она.

«Очень странные дела… До чего жизнь довела…Ко мне любимой не пройти, могут встретить на пути… местные!»

— Слушай, ну прям про мой город песня, ни дать, ни взять, — констатировала под конец рыжая.

Последний удар по барабану. Начинается следующая песня. И, совершенно неожиданно…

Легкое, почти романтичное гитарное вступление. И табун мурашек по всему телу. Заиграла «Лирика».

Ох, боги. Не вовремя-то как.

Я уже хотел было переключить, но Алиса каким-то своим шестым чувством раскусила мои действия и схватила меня за руку.

— Оставь, — резко попросила она. Ее дыхание стало сбивчивым. А мне пришлось повиноваться.

«Сигарета мелькает во тьме, ветер пепел в лицо швырнул мне…»

Алиса так и не убрала руку. Я держал ее ладошку и вдруг перестал понимать, что делаю. Как будто кто-то другой сейчас руководил моим мозгом, а не я. Встав на ноги, я нежно потянул девушку за собой.

— Ты что творишь? — ее глаза оживленно забегали по сторонам. Но она не сильно-таки сопротивлялась. Отлично, наглеем дальше. Обняв Алису за талию, я аккуратно прижал ее к себе.

— Понимаешь, вожатая очень хотела, чтобы я сегодня танцевал в паре с красивой девушкой, — объявил я, очень плохо скрывая ухмылочку. — И я, как образцовый пионер, считаю своим долгом выполнить ее требование.

— Ты такие вещи при мне не говори, — шутливо отреагировала на мою тираду Алиса. — А то решу, что ты какой пай-мальчик.

— И чертовски ошибешься. Ладно, скажу иначе — чтоб день прошел не даром — потанцуй с ветеринаром. Сойдет?

Ладно уж, для рифмы можно.

— Сойдет, — прикрыла глаза Алиса.

«Скрипнув сталью, открылася дверь. Ты идёшь, ты моя теперь. Я приятную дрожь ощущаю с головы до ног…»

Я четко осознал, что принял сейчас самое правильное решение — искренняя, пусть немного и недоумевающая улыбка Алисы в этот момент это полностью подтверждала. Мы закружились в танце. И все вокруг перестало существовать. Были лишь мы. Спокойно, неловко и даже в какой-то степени мило с одной стороны, и буйство эмоций с другой.

«Ты со мною забудь обо всём. Эта ночь нам покажется сном…»

В моей голове больше нет проблем, путей их решения и возможных исходов. В ней теперь были только ее глаза, ее волосы, ее кожа. Я чувствовал, что теряю контроль. Я не хотел ее отпускать. Ни на секунду. Хотел чувствовать, как ее голова прижимается ко мне, чувствовать ее теплое дыхание, как ее почти невесомые ручки обхватывают мои плечи…

Я многого ожидал от сегодняшнего вечера. Но я даже не мог предположить, что все закрутится именно таким образом. Весь день делая себе мозги, я только сейчас понял, как же мне повезло. Повезло оказаться здесь, с лучшим другом. Вернуться в беззаботное детство. Встретить новых людей, с которыми действительно прикольно и интересно общаться. Встретить Алису…

И, черт возьми, когда песня закончилась, то я был готов уже поцеловать эту девочку, которая уткнулась мне в плечо. Но тут же себя осадил. Не надо торопиться. Нужно хотя бы попытаться держать эмоции под контролем. Себя проверить и ее в том числе. Никогда не стоит подливать масла в огонь. Освободив одну руку, я отключил проигрыватель. Не нужна еще одна песня. Тишина намного лучше.

— Спасибо, — шепнул я ей.

— Угу, — ответила она, все также не особо стремясь отпустить меня. А я был и не против.

Неизвестно, сколько бы мы еще так стояли, если бы не попытавшаяся влезть между нами Жулька, требовавшая свою порцию ласки.

— Это было… неожиданно, — призналась раскрасневшаяся Алиса, возвращая мне наушник. — Ты извини, я просто…

— Все хорошо, — ответил я. — Все было чудесно.

В воздухе повисло молчание. Алиса некоторое время смотрела словно сквозь меня, казалось забыв о том, что я все еще здесь. Я уже хотел ее как-нибудь подколоть, но тут она вернулась с небес на землю, неуклюже почесала Жульку и, закинув гитару за спину, спрыгнула со сцены.

— Ты ведь мне не поверишь, если я скажу, что это был самый лучший вечер за последние несколько лет? — обратилась она ко мне, не оборачиваясь.

— Может быть, если бы я не чувствовал того же самого, — ответил я.

— Хорошо… Пока, Жулька! И, Макс… Спокойной ночи!

— Спокойной ночи…

Сердце все еще бухало как барабан, когда я уже перестал различать в сумерках силуэт рыжеволосой пионерки. И это совершенно не шло ни в какое сравнение с тем чувством натуральной обыкновенной похоти, как после танца с Виолой. Что-то давно забытое, пылящееся на краю подсознания. И это что-то отчаянно хочет вырваться.

Жулька тоже смотрела ей вслед. Она грустно втягивала носом воздух, вставала и снова садилась. Фыркнув, легла, причем прямо на мою ногу.

— Ну спасибо тебе, мохнатая, — закатил я глаза.

Тут до меня донеслось низкое жужжание, едва слышное, источник которого находился где-то сбоку. Причем я бы даже вряд ли обратил бы на него внимание, если бы Жулька не зарычала. Я обернулся.

В тени стоял он.

— Я думал, что ты будешь умнее, — вздохнул Пионер.

Жулька тут же вскочила и залаяла, но звук щелчка пальцев заставил ее замолчать. Она заскулила и спряталась за меня. Я нервно сглотнул. Ладно, спокойно. Он не будет причинять мне вред.

— Боишься? — глумливо спросил Пионер. — И правильно, сука, делаешь.

— О чем ты там толкуешь, дорогой? — включил я дурачка.

— Ты знаешь, о чем я, — вышел тот из тени. — Хочешь трахнуть местную куклу — без проблем, но я был уверен, что у тебя-то уж хватит мозгов не начать испытывать к ним что-то большее.

— Помолчал бы уж, — нахмурился я. Уж очень мне не нравилось то, как он отзывается о местных. Как он отзывается об Алисе. — Или, как вариант, начал бы говорить правду.

— Правду? — криво улыбнулся Пионер. — Какую такую правду?

— Ты говорил, что мы здесь случайно, верно? — начал я. — Но ведь это не так, я прав?

— Нет, — процедил Пионер, изливаясь шипящим ядом по деревянным настилам сцены. — Ты и твой тупорылый дружок-анаболик не являетесь Избранными, и не мечтай.

— Врешь, — повторил я.

— Думай как знаешь, — пожал плечами Пионер. — Разубеждать тебя не собираюсь. Да ты и не за это переживай. А за свое неумение трезво мыслить.

— Опять хочешь затянуть свою старую шарманку? — я аж глаза закатил. Это уже, без малого, начало надоедать. — Ты повторяешься… Семен.

Застигнутый этим врасплох Пионер замирает, выпучив на меня глаза, как тот баран на новые ворота. Через несколько секунд он все-таки выходит из транса. Его тело начало трястись, а едва торчащие из-под челки глаза побелели.

— Если ты еще раз назовешь меня Семеном, — прорычал он. — Мне станет глубоко наплевать на мою с ней договоренность, я щелкну пальцами, и ты окажешься в такой адской вариации цикла, что у тебя позвонки в жопу схлопнутся!

— Какая договоренность? — я пропустил угрозу Пионера мимо ушей, потому что, по всей видимости, он имел глупость о чем-то проболтаться.

— Знаешь, Макс, а ведь мне казалось, что мы могли стать друзьями, — Пионер развернулся, уходя обратно в тень. — Что ж, больше я тебя не потревожу. Вижу я, что поторопился с выводами. Делай, что считаешь нужным для удовлетворения своих слюнявых прихотей…

— С кем ты договаривался, урод? — перешел на крик я.

— … а я буду ржать, как конь, смотря на эту, безусловно, самую лучшую на свете комедию. Жалко, что без попкорна. Но к заключительной части этого спектакля, когда ты устанешь, когда сойдешь со своего гребаного ума из-за того, что никогда не сможешь быть с той, кого ты имел глупость полюбить… Я обязательно его добуду. Здесь герои не выживают, Максик, держи это в своем котелке.

На этих словах он снова исчез. А очнувшаяся от оцепенения Жулька тут же побежала к тому месту, где он был еще секунду назад.

— Да пошел ты, ублюдок, — сплюнул я и направился в сторону площади.

========== ДЕНЬ 3. БАНЯ ==========

Вопросов много, а вот ответов на них — ноль целых и хрен десятых. Особенно обидно, что, кажется, я стал на шаг ближе к тому, что скрывает за собой Пионер. Только прикол в том, что от этого все стало еще запутаннее. Ибо пока получалось то, что одна из вариаций Пионера, в обмен на свободу, засунула нас в «Совенок», договорившись об этом с сущностью, которую Пионер называл «местным божком». Логично, что он также подразумевал сейчас ее. И в чем был предмет договора? При чем здесь мы с Дэнчиком?

И, будто этого было мало, помимо всего прочего мою голову занимали мысли другого рода. Рыжая хулиганистая пионерка, так умиротворенно прижавшая голову к моей груди. Ох, боги, почему меня это вообще должно волновать? Я правда хотел ее поцеловать? Это… совершенно не входит в мои планы. Только вот глупо было отрицать, что теперь мне этого хочется. Может, просто какое-то помешательство, и меня отпустит к завтрашнему утру? Стекла очков покрылись испариной, и было такое ощущение, будто на плечи кто-то давит. В голове гудело, как гудят провода линии электропередач. Около сцены еще сохранялась тишина, но чем ближе я подходил к площади, тем назойливее к гулу в голове прибавлялся еще и гул от… Артура Пирожкова? Серьезно, да?

«Дэн, твою же дивизию мать», — мысленно выругался я, ускоряя шаг.

Творилось что-то невообразимое. От дискотеки уже осталось лишь одно название, ибо пионеры дружной толпой прыгали в такт музыке, вздернув руки ввысь, словно были на концерте. Что-то похожее, но куда большее по масштабам, я наблюдал на концертах Three Days Grace, да и не только. Сам же виновник внезапного торжества расположился за «диджейским» столиком в обществе Мику и радостно размахивал руками, имитируя припадок и раззадоривая толпу. Кажется, дорвался до колонок и через тюльпанчик подключил свой телефон.

«Летом на фиесте потанцуем вместе, в каждом твоем жесте видится любовь…» — надрывались колонки.

Мой друг еще и микс Ревы на Modern Talking додумался включить. А это уже походило на личное оскорбление.

— Жеглов, а ну стоять!

Блин! Потерял бдительность и был застан врасплох. Живот не просигнализировал, сердце не подсказало. В неурочное время явилась, Оленька.

Оставалось лишь подчиниться. Я вымученно улыбнулся и повернулся к вожатой, сверлящей меня грозным взглядом:

— Ольга Дмитриевна, ну надо же, я так рад Вас видеть! Вы мое самое настоящее украшение сегодняшнего…

— Жеглов, не вешай мне лапшу на уши! — перебила меня вожатая. — Ты где был весь вечер?

— Здесь, — невозмутимо соврал я. — Можете у Аленки спросить. Ну, или у, кхм, Виолетты Церновны, она тоже подтвердит.

Наверное. Ну, должна, по идее.

— Да ну? — усмехнулась Ольга. — А вот мне кажется, что кое-кто уже заврался. Я несколько раз наблюдала Алену у стойки с Мику, в толпе пару раз, и тебя рядом с ней не видела.

— Может Вам тогда одолжить? — невинно поинтересовался я, чуть снимая очки.

— Не дерзи мне, Жеглов! — повысила голос Ольга. — Или кто-то завтра во внеочередные дежурные по столовой набивается? Ну, так я могу…

— Макс! — Алена возникла откуда ни возьмись, тут же повиснув у меня на шее. — Ты проштрафился — говорил, что отойдешь на пять минут, а самого уже нету минут восемь.

Молодец, девочка, на лету соображаешь.

— Прости, Ален, — ответил я, обнимая ее в ответ. — Немного не рассчитал. Готов понести наказание по всей строгости закона! Ольга Дмитриевна, я могу идти?

Вожатая надулась, заскрипев зубами. Видать, уже целый крестовый поход против меня запланировала. И такой облом.

— Иди, и чтоб мне до завтрашнего утра больше не попадался, — выдохнула та.

— Не кирпичитесь, Ольга Дмитриевна, все будет ажур-бонжур, — подмигнул я ей на прощание.

— Жеглов!

Но я уже тактично не обращал на нее внимание. Да и Алена сама поторопилась увести меня куда подальше. Уже через пару секунд я потерял вожатую из виду.

Тем временем колонки разразились небезызвестной в мое время «La musica» группы Fly Project. Пионеры дружно захлопали Дэнчику, который энергично тряс бедрами. Славя стояла возле подмостка и также активно хлопала представлению, устроенному своим кавалером. Странно, что еще там Ульянки не наблюдал — такая девочка-зажигалочка должна была быть в первых рядах в этом спонтанном безумии. Впрочем, мало ли, куда она там могла отлучиться. Может, со своим кавалером пошла на пристань осваивать уроки поцелуев. Ну а что? В целом-то пора уже.

— Оставил вас меньше, чем на час, а тут началась форменная анархия, — заметил я.

— А мне кажется, что это самые лучшие танцы, которые здесь только могли бы быть, — возразила мне довольная девушка. — А то эта «Летка-Енка» и «Дом восходящего солнца» уже в печенках сидят. А тут такая музыка интересная, и где ее только твой друг откопал?

— Это, Аленка, музыка будущего, — цокнул языком я. — И я, право, не знаю, радоваться этому или наоборот.

— Ну чего ты такой серьезный, Макс? — захлопала Алена глазками.

— Да не, все нормально, — ответил я. — Просто не мое это. Кайфа не вижу. Но также не вижу ничего плохого в том, что кто-то другой ценит это творчество. Я весьма толерантный человек. Кстати, спасибо, что выручила. За мной должок.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Алена. — Лучше скажи, как посидели?

— Да, в целом… — начал было я тираду, но тут заметил в глазах девушки хитрый огонек. И тут долько дошло, что обращалась она ко мне во множественном числе. И эта оговорочка явно не из глубокого уважения к Вашему покорному. Неужто не просто так она меня на сцену отправила? — Мне кажется, или кто-то знает немножечко больше, чем говорит?

— Кто знает, — пожала плечиками Алена. — Но я рада, что вы помирились. А то Алиса с утра сама не своя ходила.

Вот хитрюга!

— И как давно вы это спланировали? — поинтересовался я.

— Поправочка — я спланировала, Лиска ни о чем не догадывалась, — улыбнулась Алена. — Но уже после того, как мы с тобой договорились, что пойдем сюда вместе, если что. На тихом часу с ней и Ульянкой на пляже были, разговор как-то о тебе зашел, вот тогда в моей голове и родился план. Я знала, что она вместо танцев туда пойдет, вот и думала, как бы тебя туда спровадить. А ты мне сам решение подсказал.

Да уж, ситуация. А Аленка-то, оказывается, та еще интриганка. Я даже проникся невольным уважением. Так все провернуть красиво еще постараться надо. Куда уж там моим топорным, пусть и удачным попыткам свести Женю с Электроником.

— У меня только один вопрос — зачем? — все же спросил я, хоть и понимал, что в целом это лишнее.

— Ну, думаю, что Алисе не помешал бы рядом такой человек, как ты, — рассудила она. — Здравомыслящий, но при этом не гнушающийся игнорированием установленных правил игры. Чтоб она была с кем-то на одной волне помимо меня и Ульянки. И разделил все ее трудности, а уж, поверь, их не мало, на двоих. Ей порой бывает… тяжеловато с кем-то установить контакт. А с тобой вот получилось.

— Интересного ты обо мне мнения, — хмыкнул я.

— Самого лучшего. Я же говорила, что ты мне интересен, забыл? — подмигнула девушка. — А с Лиской у нас вкусы на парней примерно схожи. Так что, думается, я все правильно сделала.

— Странно, я был уверен, что в таких случаях девушки обычно начинают ревновать, — не удержался я от укола.

— Макс, мне только на следующей неделе будет пятнадцать, — махнула рукой Алена. — Успею я еще найти того самого. Ты ей нужнее.

Ясн… Стоп, что? Ей четырнадцать? Логично, конечно, с учетом, что Лене шестнадцать, но… Еще более неловкой эта ситуация не могла стать, верно?

— Здравые… рассуждения, — согласился я, нервно улыбнувшись.

— Спасибо, — кивнула Алена, внимательно следя за происходящим на импровизированной сцене. — Жалко, конечно, что этот вечер уже скоро закончится. Вряд ли прощальные танцы будут такими же веселыми.

— Прощальные? — уточнил я, мысленно прикидывая, как можно чисто по приколу включить песню «Аch so gern» Тиля. Вот смеху будет.

— Ну, в конце смены, — пояснила девушка. — После концерта самодеятельности. Ты уж это, Алиску-то позови на них. Если вы, конечно, опять в щепки не разругаетесь.

Да, блин, дожить бы еще до конца смены. А то здесь черти что твориться начало, спасибо Пионеру, будь он дважды неладен. Впрочем, если доживу…

— Подумаю, — ответил я без четкой определенности. А там уже заиграла Анна Асти. Убейте меня.

Да уж, тебе все можно. И ведь это именно то, что я готов был сказать Алисе несколько минут назад.

— Эх, мужчины, — вздохнула Алена. — Хотя вот Денис, например, явно не теряется в ситуации. Может, вы не так уж и безнадежны.

Я сначала не особо понял, о чем она толкует, но повторив траекторию ее взгляда, осознал в полной мере — мой друг в центре внимания танцевал со Славей. Причем танцевал далеко не по-пионерски, когда парочка едва друг друга касается. И даже все равно, что далеко не в такт мелодии. Наблюдавшие за этим действом вожатые нервно стреляли глазками в поисках, наверняка, Ольги Дмитриевны. Этика требовала немедленно прекратить сие безобразие, ведь их примеру уже начинали следовать и прочие пионеры, а в СССР, как известно, секса нет, но авторитет Слави в «Совенке» немного сбивал им карты, посему они и не решались как-то самостоятельно их осадить.

Да здравствует безоговорочная капитуляция пуританства!

— А они клево смотрятся вместе, — отметил я, искренне радуясь за друга.

— И не поспоришь, — кивнула мне Алена.

Песня закончилась, и Славя с Дэнчиком, взявшись за руки, отвесили толпе поклон, которая тут же откликнулась овациями. И только сейчас вожатый Витя все же набрался смелости и громогласно, пусть и не до конца уверенным голосом, объявил, что пора бы уже всем сворачиваться на боковую. За что тут же справедливо был освистан. Парень отчаянно вперился в толпу, ища Ольгу, но той и след простыл. Шумно выдохнув, он вновь повторил свое распоряжение и, гордо подбоченившись, ушел в закат.

Пионеры еще для приличия повозмущались, но все же принялись расходиться, сбиваясь в стайки или парочками, и шумно общаясь. Кому-то не особо повезло — их уже вел за собой Шурик в сторону аппаратуры. В одном из них я узнал того, кто похвалил меня за танец с Виолой. Что ж, все правильно, нечего было слюни распускать.

К нам с Аленой вскоре подбежали раскрасневшиеся, но крайне довольные Дэнчик со Славей.

— Эх, жалко, что все так быстро закончилось, — пропела активистка. — Это были самые необычные и удивительные танцы на моей памяти. А вам как, ребят?

Мы с Аленой неоднозначно переглянулись. Да, танцы действительно были… необычные.

— Прекрасно, — ответил я, старательно отводя глаза в сторону.

— Лучше не придумаешь, — поддакнула мне Алена, облокотившись на меня. — Это действительно было чем-то новым.

— И ночь такая замечательная, — Славя мечтательно подняла глаза к небу. — Здешняя красота ничем не уступает моим краям. Вы только гляньте!

Не поддаться на такой искренний призыв девушки было сложно. Так мы и стояли все вчетвером на площади, любуясь темным покрывалом из звезд.

— Как будто созвездия устроили свой собственный танец, вы не находите? — все восхищалась ночным небом активистка.

— Ох, если уж совсем честно, то у меня сейчас в голове сплошной туман, — отозвался Дэнчик. — Но это не потому, что я не вижу здесь красоты! — поспешно добавил он. — Просто я… Ну…

— Мы все поняли, брат, — выручил я его, предупреждая задорное хихиканье девчонок.

И ведь правда. Все всё прекрасно поняли.

— Максим, Денис, вы же помыться хотели? — уточнила Славя.

— Ну, да. А что? — переспросил Дэнчик.

— Просто с формой вопрос надо решить, а то не будете же вы грязную на чистое тело надевать, — проговорила Славя. — Анны Петровны уже всяко на месте нет, а я даже и не знаю, найдется ли у Ольги Дмитриевны дополнительная пара комплектов…

— Так это, давай до вожатой сходим, проверим, — тут же проявил инициативу Дэнчик. — Макс, вон, пока Аленку проводит. А мы с ним у бани встретимся. Верно, Макс?

— Ага, — хмыкнул я. — Прекрасная идея, Дэн. Тоже самое хотел предложить.

— Правда? — недоверчиво взглянула на меня Алена.

— Ну, разумеется! — я ей украдкой подмигнул и протянул свой локоть. — Мадам, прошу!

— Дурак, — хихикнула та, принимая приглашение. И мы поскорее двинулись в сторону седьмого домика. Пока активистка, увлеченная звездами и еще кое кем, не сообразила, что нам так-то по пути. Пусть эти двое проведут вдвоем больше времени. Как я уже отмечал ранее — это их вечер.

Только ли их? Ведь не только они были искорками сегодняшнего вечера. Еще две искорки зажглись в отдалении от общего скопления, там, на сцене. И, может, светили они и не так ярко, но то тепло, которое исходило от них в тот момент, без преувеличений, могло составить серьезную конкуренцию.

И мне пора прекратить говорить о себе в третьем лице, это, блин, ненормально.

— Как ни крути, а Славя права — местечко действительно удивительное, — произнесла Алена. — «Совенок» довольно старый лагерь. Я слышала всякие истории… Знаешь, тут целое раздолье для любителей всякой мистики, к которым я себя, честно говоря, отношу. Призраки в заброшенном корпусе, девочка-кошка, которая крадет еду из столовой…

— Какая девочка? — спросил я, чувствуя, как меня немного прошибает холодок. Почему-то сразу вспомнился тот хвост, который мы с Дэнчиком вчера видели. И та странная девочка, которая утром, по словам моего друга, смотрела на нас с улицы…

— Девочка-кошка, — повторила Алена. — Самая старая страшилка «Совенка». Короче, там история… Подожди! — неожиданно воскликнула она. — У меня отличная идея! Как насчет вечера страшилок?

Так, я ее теряю. Только появилась какая-никакая зацепка, которая, возможно, сможет пролить свет на всю эту мистическую хрень, которая здесь происходит, а Аленка соскочить удумала?

— Да хрен с ним, с этим вечером, — я постарался мило улыбнуться. — Расскажи мне про нее сейчас.

— Не-а, — показала мне язык Алена. — Все, потерпишь до послезавтра. Как раз в поход идем, а после него можно и устроить вечер страшилок. Я со Славей завтра на репетиции поговорю, думаю, что она поддержит. Все же, как ни крути, а такое внеплановое отрядное мероприятие она по любому одобрит. Соберемся все в столовой, зажжем в темноте свечи и будем рассказывать всякие ужасы. Ты ведь знаешь какие-нибудь страшилки, Макс?

— Ну, парочку, если подумать, точно вспомню, — призадумался я. — А так, если сходу, то только скримерные.

— Какие, еще раз?

— Ну, когда ты рассказываешь историю спокойным тоном, а затем резко вскрикиваешь и тем самым пугаешь людей, — объяснил я.

— А, фигня, — раздосадовано махнула рукой Алена. — Атмосферные страшилки, если их хорошо рассказать, пугают намного больше.

— Твоя правда, — согласился я.

— Ну, так что, потерпишь ради такого до послезавтра? Пожа-а-алуйста…

Алена смотрела на меня такими глазками, что сопротивление было бесполезно. Эх, а так хочется хотя бы немного информации… Это как словно ты увидел свет в кромешной тьме, но тебя буквально за пару метров от него отшвырнуло назад на еще большее расстояние, чем было до этого. Обидно. Но что уж теперь — идем дальше.

— Хорошо, Аленка, уговорила, — сдался я. — Послезавтра, так послезавтра. Мне все равно не к спеху.

Вот-вот, тебе еще тут двенадцать дней торчать. Никуда не денется твоя девочка-кошка. Да вообще впору бы о другой девочке так-то подумать. Более… реальной. И очень теплой. Вспомнив, как Алиса прижималась ко мне, у меня пошли мурашки. Да уж, допрыгался. Сюрреализм — пять лет выстраивал защиту, а тут какая-то рыжеволосая бунтарка берет и с такой легкостью делает в этой самой защите нехилую такую брешь. Ну просто полный атас.

Когда мы подошли к домику, из пролеска слева от крыльца, задев ветви деревьев крылом, с шорохом вылетела какая-то птица. Панически треща, она пронеслась на фоне вечернего неба, уже достаточно темного, чтобы принять ее за какое-нибудь мифическое существо, и скрылась в кустах с противоположной стороны.

— Ай-ай-ай! — пискнула Алена, в панике обхватив меня за руку.

— И какие тебе страшилки, спрашивается? — улыбнулся я, провожая взглядом ночную гостью. — Птички испугалась.

— Отстань, Макс, — Алена боевито расправила подол платья, напуская на себя важный вид. — Все, я ушла. Спокойной тебе ночи.

— Да-да, и тебе, — кивнул я.

Мы обнялись на прощание, и я неторопливо зашагал назад по дорожке, уже в сторону бани.

Мои мысли снова вернулись к Алисе. Забавно, конечно. Один человек за неполных три дня может вызвать такую бурю эмоций, которые до этого никто не мог вызвать годами. Вот и думай после этого — имеет ли временной промежуток хоть какое-то значение? Получается ведь, что дело непосредственно в человеке. Почему все так произошло? Почему Алиса? Объективно, тут ведь столько красавиц. Чем я, сам того не осознавая, руководствовался? Это же ведь не просто так. Может я действительно увидел в этой хулиганке родственную душу?

Вопросы. Вопросы требуют ответов.

А их, блин, нету. От слова «совсем».

«Опушка леса… Недалеко от площади… Да, Славя мастер объяснений», — ругался я про себя, плутая по лесистой местности. Мшистые заросли становились всё темнее с каждым новым поворотом, а я уже дико задолбался снимать с шорт и краев поло налипший репейник.

Треск кустов позади меня заставил тормознуть. Я обернулся, забыв даже об успевшем прилипнуть к пальцам рудеральному растению. Но никого не обнаружил. Почему-то незаметно подкралось чувство тревоги. Но это было чертовски глупо. Очевидно, что за кустами никого не было.

«Да ну тебя, блин, с твоей девочкой-кошкой, Алена», — мысленно чертыхнулся я.

Я пошел дальше. Одинокий звук шагов, казалось, бросал вызов темноте. И все же я никак не мог отделаться от ощущения, что за плотной стеной кустов что-то движется в такт со мной. Ох, беда-бедовая.

«Охолони, приятель. Здесь много живности обитает. Это может быть обычная белка. Или Жулька за мной увязалась. Черт бы меня побрал с моей фантазией».

Тут я ясно увидел, что что-то или кто-то скользнул в просвете деревцев. Я снова затормозил и вытаращился в том направлении. Но все было тихо. Видимо, игра света и разбушевавшееся воображение создавали видимость движения в темноте.

— Эй! — прикрикнул я на всякий случай. — Я тебя вижу!

Но темнота никак не отозвалась. Может, Пионер развлекается? Хотя нет, не его стиль. Этот любит покрасоваться. Пугать втихаря он бы вряд ли стал. Плюнув, в конечном итоге я продолжил свой путь.

Вскоре я-таки вышел на опушку к искомой бане, которая оказалась маленьким и аккуратным деревянным домиком, от которого веяло каким-то уютом и теплом. Сразу в голове возник образ избушки на курьих ножках. И он бы непременно вызвал бы у меня чувство ностальгии, если бы я, как многие мои знакомые, в детстве проводил добрую половину лета в деревне. К сожалению, такой возможности у меня не было.

Дэнчика в округе еще не наблюдалось. Посему я подошел к крыльцу и уселся на одну из ступенек, искоса поглядывая в лесную темень, откуда, как мне казалось, за мной кто-то не так давно наблюдал.

Словно для того, чтобы напомнить мне об этом, прямо передо мной тропу беззаботно перепрыгнул заяц. «Друг ведьм и сказочных существ», — припомнил я, когда заяц, завидев меня, свернул в сторону. Он пролетел зараз пару метров уж точно, приземлившись уже снова в безопасной для него гуще лесного массива.

Я сидел и изучал ленивым взглядом окрестности еще с минут пять, прежде чем вдалеке послышались шаги, и на опушке вскоре показался Дэнчик, державший в одной руке связку из пионерской формы и полотенец, а в другой, судя по всему, флакон с шампунем.

— Повезло нам, — сообщил он. — Панамки дома не оказалось, но у Слави, по счастью, были ключи, так что мы взяли у нее из шкафчика как раз последние два комплекта и еще прихватили два полотенца. Думаю, что она не будет злиться.

— Чудесно, — кивнул я. — Ладно, айда, быстро дела сделаем и на боковую.

Первым делом зашли внутрь осмотреться. Предбанник был полон тихого, ароматного запаха банного дерева. Кое-как зажгли свет. Лампочка, которая, судя по всему, не менялась как минимум с прошлого лета, тускло горела и по ощущениям была на последнем издыхании. Пустое, просторное помещение со столом и парой стульев посередине. На подоконнике я заметил запылившийся магнитофон «Электроника-211». Попробовал покрутить, но тщетно. Когда Дэнчик скинул на стол оба комплекта формы, мы дружно отправились искать поленницу. С облегчением обнаружили, что заготовленных там дров с лихвой бы хватило на несколько смен вперед, что уже облегчало такую, казалось бы, простецкую задачу, как помыться. Набрав каждый по внушительной охапке, мы вернулись в предбанник. Мой друг тут же засуетился около печки, а я, покуривая электронку, все смотрел в сторону леса.

— Дай пару тяг, а то уже с ума схожу, — попросил Дэнчик.

Не глядя, сунул ему сигарету. А ветви стоявшего поблизости дерева раскачивались и трещали на ветру. Никакие образы не появлялись. Не появлялось ничего.

Сзади слышится чирканье зажигалки. Следом — планомерное и успокаивающее потрескивание горящей древесины. Теперь остается только ждать, когда температура в парилке достигнет нужной кондиции.

— Жалко, что нигде не достать спиртовую таблетку, — поравнялся со мной Дэнчик, возвращая электронку. — Так бы управились намного быстрее.

— Я никуда не тороплюсь, — отозвался я, выпуская дым в ночь.

— Понятное дело… Обидно, что тебя, все же, не было на танцах. Я устроил там незабываемое шоу. Ты бы видел лица всех этих вожатых, когда заиграла музыка нашего времени — они вообще не понимали, как на все это реагировать!

— Да… Возможно, — протянул я, пока что решив не рассказывать другу о том, что произошло между мной и Алисой на сцене. А то этот и без того не больно-то и спокойный вечер будет окончательно безнадежно испорчен расспросами и восторженными восклицаниями.

— Пойдем, что ли, на лавочке пока перед входом посидим, за жизнь поговорим, — предложил Дэнчик.

— Айда, — согласился я, пряча курилку в карман.

Лавка перед баней самую малость обросла мхом, что, в целом, не стало каким-то препятствием. Очень даже наоборот — эта естественная небрежность добавляла некую атмосферу сказочности. Так там и сели.

— Забросило бы нас так за пару дней до того, как на мой матч приходили агенты из «Балтики», глядишь, и не обосрался бы, — мрачно и пугающе спокойно изрек Дэнчик. — Чересчур себя изматывал. А так, сам понимаешь, в любой момент накрыть может. Тогда и накрыло. Хочу, вот, по мячу ударить, а не получается нихрена, физически не могу, ноги не слушают. Тренер мне втихаря на перерыве стопарик сунул, пей, говорит. Отпустило, конечно, но не полностью. Ноги все равно тряслись, как у тряпичной куклы. А вот была бы разгрузка такая эмоциональная — глядишь, и жизнь в другое русло бы пошла.

— А что, — говорю. — Для эмоциональной разгрузки обязательно мистическим образом попадать хрен его пойми куда? Типа, нельзя было как-то отвлечься и без всего этого?

— Можно, конечно, — горько усмехнулся Дэнчик. — Да только вот никто мне, детине, такую простую истину в головку-то дурную и не вбил. А вот сейчас понимаю. Нельзя на чем-то зацикливаться. Чревато это.

— Похожая история была, — вспоминаю я один факт из моей биографии. — Специалитет только закончил. Ну и, разумеется, пионер-всем-ребятам-пример, я во все тяжкие с работой. Бывало так, что несколько ночей домой не приходил. Тяжеловато молодому специалисту все же пробиваться, какими бы знаниями ты не обладал. Меня даже главврач пыталась домой отправить, а я ни в какую. Ну, доигрался. Решил все-таки в один момент, что, ладно уж, хватит, домой иду, а потом внезапно осознаю, что нахожусь посреди проезжей части. И ДПСники ко мне идут, лыбу давят. В наркологичку повезли, проверяться. Поняли потом, правда, что действительно заработался, повезло отделаться штрафом. Зато мозги мигом на место встали. Всех денег не заработаешь, а нервная система и уж, тем более, жизнь — одна.

— Да уж, — хмыкает. — Нежные мы с тобой какие-то, Максон. Хотя, казалось бы…

— Да чего нежные-то, — поморщился я от такого сравнения. — Нормальные мы. Просто сами по себе. Оттого и ошибки идиотские делаем. И у нас еще не все так плохо. Кто-то после такого начинает сутками валяться в постели, кто-то просто запирается дома, а кто-то отчисляется из Скрябинки, поступает в Сеченовский и после выпуска становится проктологом, — почему-то вспомнил я одного парня, который проучился в моей группе всего лишь один семестр первого курса.

— Причем, что самое-то интересное, оба мы с тобой сами-то по себе абсолютно добровольно, — подхватывает Дэнчик, предварительно посмеявшись с моих умозаключений.

— Во-во, — киваю. — Хотя, так и лучше. Правильнее. Только вот возникает риск от такой правильности впасть в меланхолию с переходом в слегка пошловатую сентиментальность. А уж после этого есть серьезный такой риск допиться до полного катарсиса. Да и не остается ничего иного, на самом-то деле.

— Ты же ведь не серьезно? — вскидывает бровь мой друг.

— Конечно не серьезно, — улыбаюсь. — Просто от некоторых вещей только ирония и спасает. Ну или, в моей случае, цинизм и щепотка высокомерия.

— Щепотка? — со скепсисом уточнил Дэнчик. — Знаешь, то, что ты классный специалист догадаться очень нетрудно — такая сволочь, как правило, либо гений, либо безработный.

Гений? Я усмехнулся про себя. Да уж, хорош гений. Если бы Стив Джобс или Альберт Эйнштейн так много косячили, то мир был бы явно немного другим, чем мы привыкли его видеть.

Так чаю захотелось. Настоящего чтоб, свежесобранного. А не все эти пакетики, будь они неладны. Уже даже как-то пожалел, что отказался от предложения Слави. Нервишки-то и вправду подуспокоить не помешало бы.

— Жалко все же, что пива нет, — вздохнул Дэнчик. — Неправильно это как-то — баня без пива.

— Поговаривают, что пить алкоголь в бане вредно, — философски заметил я.

— Ага, ты же верняк сам соблюдаешь это правило, — в словах друга слышалась непрекрытая издевка. Ну, да, не соблюдаю. Ну а кто мне запретит поумничать?

Дэнчик дров явно не пожалел. Баня растопилась даже быстрее, чем я мог подумать. Когда я подошел к двери, ведущей в парилку, и чуть приоткрыл ее, то мне в лицо тут же ударил влажный обжигающий жар. Не сильный, но уже достаточно теплый.

— Ну что, кто первый? Или вместе пойдем? — промурлыкал я.

— Ага, бегу и падаю, — фыркнул Дэнчик. — Иди ты, я пока еще тут посижу. Помечтаю.

— Ну да, я же не Славя, — гогоча, вздохнул я, уворачиваясь от брошенного в мою сторону полотенца.

Я уже, признаться, даже бы и не вспомнил, когда в последний раз с таким удовольствием нырял под струю воды. Теплая и живая, она будто смывала с меня все накопившиеся негативные эмоции, оставляя в голове только хорошее. Я в который раз с благоговейным трепетом вспомнил наш танец с Алисой. Закрыв глаза, я все прокручивал его в голове, стараясь максимально воспроизвести каждую деталь.

Я чувствовал себя свободным. По-настоящему. И вряд ли кто бы смог разубедить меня, лишить этой восхитительной уверенности.

Закончив банные процедуры, я, обернувшись полотенцем, вернулся в предбанник. Проводил взглядом спину Дэнчику и так и вышел, в одном полотенце, на свежий воздух. Небольшой порыв ветра тут же отобразился прохладой, которая приятными иголками прошлась по всему телу. Я набрал полную грудь свежего лесного воздуха. Благодать.

Неожиданно что-то с громким шлепком упало в предбаннике. Я подумал, что Дэнчик что-то забыл и вернулся из парилки, но когда я обернулся, то ничего не увидел. Кроме валявшегося на деревянном полу магнитофона. И внезапно открывшееся окно.

«Идиотизм какой-то, — подумал я, направляясь к нему. — Ветерок, конечно, нормально так дунул, но не настолько же…»

Я едва успел прикрыть окно, как вдруг из темноты до меня донесся смех. И он не принадлежал ни девушке, ни парню. Словно смеялась какая-то старуха. Непонимание происходящего перерастало в необъяснимый липкий страх. Мне стало очень холодно, хотя предбанник уже достаточно прогрелся. Уговаривая себя, что это просто ветер, я покрепче затянул полотенце и заставил себя вновь выглянуть на улицу.

Стоило мне приглядеться, как я, без преувеличения, оцепенел от ужаса — передо мной буквально в нескольких метрах действительно стояла сгорбленная старуха. Ее хрипловатый смех продирал до костей. Финальным штрихом картины стало то, что она подняла руку, указывая на меня тонким ссохшимся пальцем, и двинулась в сторону крыльца, едва волоча ноги. Тумблер в голове щелкнул, проматерившись так, что поручик Ржевский обзавидовался бы, я швырнул в старуху полотенцем и с грохотом захлопнул дверь, непослушными пальцами заперев ее на щеколду.

Из парилки тут же выскочил мокрый Дэнчик, едва прикрываясь полотенцем.

— Макс, ты чего? — выпучил глаза тот. Картина голозадого меня, подпирающего всем весом дверь, была явно не тем, что он рассчитывал увидеть после душа.

— Там… Там… — лепетал я. — Гребаная, нахрен, ведьма! Баба Яга, мать ее!

— Что, прости? — не понял сначала тот. — Какая Баба Яга? Максон, с тобой все…

Тут наша ночная гостья начала скрести когтями по двери. Этот звук, сопровождаемый все тем же смехом, был настолько мерзкий, что я закрыл уши руками. Представил, как эти когти дерут не дерево, а плоть, и мне стало дурно.

Дэнчик застыл, как вкопанный, и не знал, что делать. Я же метался глазами по предбаннику в поисках чего-нибудь, что могло бы нас защитить от этой демонической бабки. Знал бы — захватил топор с поленницы. Может, я и не стал бы проходиться по старухе, аки Джек Торренс по дверце, но самую малость покалечить уж дури бы точно хватило.

Внезапно скрип стих. Мы услышали топот убегающих ног куда-то дальше в лес. Не очень вязалось с тем, что до этого старуха еле передвигалась, но тут уж было не до обдумывания таких тонкостей.

— Что… Что это за херня была? — сглотнул Дэнчик.

Я был слишком потрясен, чтобы ответить. Стоило бы уже, конечно, выйти, проверить, что там с дверцей, да только вот знаю я такой поворот из ужастиков — открою сейчас дверцу, а эта бабка уже прямо передо мной стоит, топором замахивается. Хотя, сидеть тут до светладцати тоже не вариант. Мысленно перекрестившись, я резко открыл дверь, забыв начисто про щеколду, отчего та вылетела к чертям. Но снаружи уже не было никаких признаков бабки. Я посмотрел на деревянную поверхность. Оказалось, что эта тварь не просто хаотично царапала когтями. На дверце четко красовались каких-то два непонятных иероглифа:

走る

***

Желания задерживаться в бане больше ни у кого из нас не возникало. Одевшись, мы пулей покинули это проклятое здание, зарекшись отныне и впредь соваться туда поздним вечером. Что могли обозначать эти иероглифы мы были без малейшего понятия, но на всякий случай я их сфотографировал, с расчетом на то, что покажу их завтра Мику — вдруг она в курсе? В целом, они похожи на японские. Конечно, придется тогда вновь попасть под словесный арт-обстрел, но, думается, что в данном случае это будет приемлемо.

До наступления официального отбоя у старших отрядов остается пятнадцать минут. Мы с Дэнчиком несемся к домику на всех парах и тут сталкиваемся нос к носу с Ольгой Дмитриевной.

— Ой, — растерянно произносит вожатая. — А я как раз, хлопцы, по ваши души…

— Ольга Дмитриевна, мы в бане были… — начал было оправдываться я.

— Да это я знаю, — смурно ответила та. — Я не поэтому вас искала. Просьба у меня одна к вам есть. Обоим. Не как от вожатой к пионерам, а как… От человека к человеку.

А вот это уже было интересно. Только сейчас заметил, что на Панамке лица нет. Неужели в лагере произошло что-то плохое, пока мы там от призраков спасались?

— Сможете поговорить завтра с Ульяной? — спрашивает Ольга. — Меня она просто… не послушает. Я и так для нее не очень-то уж и большой авторитет, а в любовных делах и подавно. Алису только обязательно с собой возьмите.

— А что случилось-то? — уточнил Дэнчик. — Какие еще такие «любовные дела»?

— Да… — неопределенно протянула вожатая. — Самые вот что ни на есть. Вполне себе типичные подростковые. Ладно, ребят, не забудьте только, это очень важно.

Вожатая ушла, погруженная в свои мысли, оставив нас с Дэнчиком в полнейшем недоумении. Видимо, уроки поцелуев у рыжей-младшей пошли не по плану. И придется нам еще и психологами для девочек-подростков тут подрабатывать. Действительно, чего бы и нет?

Что ж, хорошо, что этот суматошный день наконец-то подошел к концу. Со всеми его прелестями, неловкостями и гребаной мистикой, которой в моей жизни стало слишком много. А сейчас спать. Все остальное завтра. Там уж явно будет, о чем подумать на досуге.

Комментарий к ДЕНЬ 3. БАНЯ

Не думал никогда, что придется в послесловии говорить о чем-то не очень приятном…

Полагаю, не стоит лишний раз напоминать, какой пиздец сейчас устроили отдельные товарищи, которые нам совсем не товарищи. В связи с этим, к большому моему сожалению, дальнейшая судьба фанфика теперь весьма туманна.

Естественно, ни о какой заморозке и речи быть не может, поскольку мне самому интересно в дальнейшем развивать эту историю. Прошу лишь отнестись с понимаем, если теперь будут происходить длительные перерывы между дальнейшими главами, от месяца и больше. Но все же надеюсь, что до такого не дойдет.

Удачи нам всем.

P.S. Убедительная просьба не устраивать по этому поводу никаких перепалок. Пожалуйста.

========== ДЕНЬ 4. ЗА ВОРОТАМИ ==========

Мы кружились в танце на площади. Вокруг не было ни души, только я и она. Ее огненные волосы пахли земляникой, что сводило меня с ума. А янтарные глаза каждый раз мило опускались, стоило мне перехватить ее взгляд.

— Ты ее поцелуешь уже, наконец, или нет? — с прищуром спросила наблюдавшая за нами Жулька.

— Еще не время, — бросил я, наслаждаясь прикосновениями ее рук.

— Смотри, другого шанса может и не быть, — собака презрительно вильнула хвостом и исчезла.

А мы все кружились. Так не хотелось останавливаться. Но Жулька была права. Пора уже что-то делать.

— Алиса… — была-не была. Признаться-то не проблема, другой вопрос, готов ли я сам к такому шагу. Хотя какие тут могут быть сомнения? Эти глаза напротив все решили за меня.

— Да? — тихо отозвалась девушка.

— Я…

Но тут она начала исчезать. Прямо на моих глазах. Я тщетно старался удержать ее, но ее образ становился все туманнее с каждой секундой.

— Макс, просыпайся! — требовательно прикрикнула дымка, которая раньше была Алисой.

— Нет… — в отчаянии пробормотал я.

— Да просыпайся ты, засоня несчастный! — внезапно на месте рыжеволосой красавицы возник Пионер со сверкающими красными глазами…

***

Из окна внутрь полутемного помещения домика падал яркий свет, и в первую секунду я увидел только темный девчачий силуэт с яркими рыжими волосами. Я еще пару секунд думал, что сплю, прежде чем затуманенный взгляд более-менее сфокусировался.

— Алиса? — промычал я.

— А ты кого ожидал увидеть? Леночку поди? — видел я плохо, но был уверен, что губы рыжей издевательски скривились. Опять Лена, вот чего неймется человеку? То Славя, то Лена, дурдом «Ромашка», а не пионерский лагерь.

— Интуиция тебя подвела. Мультики я сейчас смотрел как раз-таки с твоим участием.

— Хочешь сказать, что я тебе снилась? — переспросила Двачевская, удивившись и заулыбавшись одновременно.

— Да-а, — потянулся я. — Оказия, ни во сне, ни наяву от тебя покоя нет.

Слава всевышнему, что наяву хоть без говорящей Жульки.

Не глядя нащупал на столе очки. Только надев их, я смог видеть все в полной мере и только уже тогда полностью проснулся. Алиса облокотилась на шкаф, все такая же красивая и полная энергии. Только вот глаза были… лихорадочные, что ли. Очевидно, что явилась она явно не пожелать доброго утра.

— Ладно, а теперь скажите мне, пожалуйста, Алиса Викентьевна, зачем изволили пожаловатьс? — спросил я, протяжно зевнув. Блин, чертова постановка, уже заговорил как те умалишенные. Глянул на Дэнчика — тот еще спал мертвым сном.

— Поговорить надо, — ответила Алиса, бесцеремонно плюхнувшись на мою кровать. Я едва ноги успел убрать, чтобы освободить ей место.

— За полчаса до подъема? — переспросил я, сверяясь с будильником. — Да уж, видимо, действительно надо.

— Хорош, блин, язвить, Макс! — всплеснула руками девушка. — Правда нужно. Я бы, может, и сама бы справилась, но чего-то как-то не вышло…

— Давай без всех этих прелюдий, чего у тебя случилось? — опять же, не люблю я, когда затягивают разговор без лишней надобности.

— Да Ульянка… — расстроенно начала Алиса. — Злится чего-то на меня. Я не знаю, почему. Вернулась вчера, а она лежит в кровати чернее тучи, меня в упор не замечает. Пытаюсь с ней заговорить, а она огрызается. Я уже и так, и эдак, даже булочку ей свою отдать была готова, а она… Вот что я сделала, что даже Ульянка так…

Создавалось ощущение, будто Двачевская сейчас расплачется. Маска надменности снова дала трещину, показав, как мне хотелось думать, настоящую Алису. И вот что прикажете делать в такой ситуации? Ясно одно — нужно было ее как-то успокоить, защитить, если угодно. Любыми средствами.

Тут вспомнилась вчерашняя просьба вожатой. Так-так, хотя бы стало ясно, откуда ветер дует.

— Я слышал, что у нее вчера свидание немного не по плану пошло, — сообщил я. — Так что не думаю, что дело тут в тебе.

— А ты откуда знаешь? — удивленно вскинула брови рыжая.

— Панамка сказала, просила вчера нас с Дэном сегодня с ней поговорить. Вместе с тобой, кстати, тоже, — ответил я. — Не переживай, Алис, вернем твое протеже в чувства.

— Вот оно что, значит, — Алису эта новость явно обрадовала. — А я уж думала, что обидела ее чем. Ну, отлично тогда. В смысле, ничего хорошего, конечно, но… Ну, значит, поговорим с ней сегодня всем скопом. Одни от вас проблемы, блин! — фыркнула она под конец.

— От нас? — не понял я.

— Ну а от кого же еще? — хмыкнула рыжая. — Ну, не в плане от вас с Дэном лично, а от мужиков.

— Да что бы вы без нас делали вообще! — возмутился я.

— Жили бы счастливо, — парировала Алиса. Посмотрела на Дэнчика, хитро улыбаясь. — Слушай, Макс, давай его зубной пастой намажем?

Я не удержался от смешка, представляя, как тот просыпается с мятными усами под стать Эркюлю Пуаро. Проще говоря, я не особо возражал против этой затеи. Но для приличия стоило посомневаться:

— А ты уверена, что эта хорошая мысль?

— Конечно! — подорвавшись с кровати, ответила воодушевленная Алиса, уже держа наготове тюбик. Отвечаю, заранее планировала. — Это же хулиганская классика! Я вообще думала пасту на королевскую ночь оставить, но упускать такую возможность — форменное преступление! Или ты хочешь сказать, что тебя так никогда не разыгрывали?

По правде говоря, нет, не разыгрывали. Хотя, врать не буду, был прецедент, когда я был в опасной близости от такого подарочка. В больницу тогда с сотрясением умудрился попасть, в школе еще. В целом, была довольно веселая пара недель. Детская-то больница, считай, тот же лагерь, правда в четырех стенах и со злющими медсестрами.

— Было дело, — подыграл я Алисе. — Ладно, верши свое злодейство.

Алиса аж поперхнулась и заинтересованно, не скрывая некоторого подозрения, покосилась в мою сторону:

— Ты, очевидно, не так меня понял, раз так быстро согласился. В чем подвох?

— Да все я так понял, нет подвоха, — ответил я. — Я действительно думаю, что это будет забавно. А откуда у тебя паста, кстати? Пионерам же, как я понимаю, порошок зубной полагается.

— Да, у Ленки одолжила еще в начале смены, — не глядя на меня отозвалась Алиса, уже постепенно начиная выводить штрихи на лице спящего Дэнчика. Первыми подверглись атаке брови.

— Одолжила или стащила? — не мог не поинтересоваться я.

— Да какая разница? Тихо там вообще, — шикнула рыжая.

Закончив с бровями, Алиса нанесла моему другу посреди лба жирную точку на индусский манер, и приступила к усам. В этот раз, как только холодная паста коснулась физиономии Дэнчика, тот засопел и рефлекторно отмахнулся. Алиса ловко избежала столкновения своего прелестного личика с ладонью и, захихикав, продолжила свои художества.

— Чшш, — произнесла она вслух.

Я прислонился к спинке кровати и замер, поймав себя на мысли, что даже не смотрю на работу Алисы, а любуюсь именно ею. А любоваться определенно было чем, с учетом того, что она по своему обыкновению подвязала рубашку. Но я почему-то не смотрел на нее с точки зрения какого-то вожделения. Это было нечто другое, то, как смотришь на дорогого человека. Своего, как сказал бы мой спящий друг. Я наслаждался каждым ее движением, в которых была такая естественная и притягательная грация. А эти нахальные и озорные глазки, зрачки которых стремительно бегали туда-сюда, когда она выводила последний штрих под носом Дэнчика, они заставляли искренне улыбаться и, сами того не осознавая, могли втянуть в каждую ее авантюру.

Да, а я, помнится, надеялся, что по утру вчерашнее наваждение меня отпустит. А все стало еще хуже.

— Идеально, как по мне, — довольно заулыбалась Алиса, оценивая свое творчество.

Солнечные лучи набирали силу, прочерчивая широко расставленные янтарные глаза бунтарки и четко обрисованную линию ее губ. Я физически ощущал дрожь, когда задерживал взгляд на них. Все мое существо до смерти хотело ее поцеловать.

«Другого шанса может и не быть», — вспомнил я свой сон. Я ведь почти всегда их запоминаю.

Черт, я же не собираюсь правда сейчас постараться это сделать? Сумасшествие ведь. Ошибка системы. Но сейчас это казалось буквально жизненно необходимым.

А если от ворот поворот? Позору ведь не оберешься. Мы так-то едва знакомы, а я уже тут надумал невесть что. С другой стороны, наглость ведь второе счастье. Вырисовываются две возможные развязки — я сделаю глупость, и кто-то будет страдать, или я не сделаю глупость, и кто-то будет страдать. Исход в любом случае не радужный, а вот начало весьма и весьма интригует.

«Иисусе, Макс, у тебя еще двенадцать дней в запасе. Куда ты летишь впереди паровоза? Угомонись. И младшого тоже угомони, его сейчас вообще не спрашивают!».

Нет-нет, все, сворачиваем…

К черту! Иду ва-банк.

— Да, с учетом того, что не тебе слушать его вопли, когда он проснется. Сама-то, небось, к себе сейчас свалишь, — отметил я, вставая с кровати, уже готовясь поддаться порыву безрассудства.

— Что? Я свалю? — возмутилась Алиса. — Я, значит, тут старалась, проявляла креатив, и не должна видеть результаты своих трудов? Дудки!

Блин, я ведь… Созревший в моей голове план неслыханной дерзости на деле выглядел бы совершенно не так героично, если бы я чуть поторопился. Стоило хотя бы для начала шорты все же накинуть. А то если я, миль пардон, в одних трусах сейчас включу режим мачо, то выглядеть это будет ну совсем не эстетично.

— Алис, я тут… — краснея, начал я, недвусмысленно кивая но свое туловище, скрытое одеялом.

Рыжая не сразу поняла, что я имею в виду. Зато потом ее глаза сверкнули, и она покровительственно хмыкнула:

— Стесняешься?

— Да я-то нет, — спокойно ответил я. Ожидаемая фраза. — Мне стесняться нечего. Просто тебя боюсь смутить.

Посмотрим, как ты на это отреагируешь, милая.

— Боже, да что я там не… В смысле… — глаза Алисы расширились от осознания того, что она сейчас ляпнула. — Я не… То есть… Я не видела… Я представление просто имею… Я в плавках тебя видела, я об этом… Да иди ты нафиг, Макс!

Я добродушно рассмеялся. Смущающаяся Алиса — это отдельный вид прекрасного. Напряжение, по крайней мере, эта ее оговорочка-таки сняла. И я без зазрений совести выполз из-под одеяла.

— Я вообще ничего не говорил, чего ты меня посылаешь? — захлопал глазами я, коварно улыбаясь. Потянулся за шортами. Заметил, что Алиса-таки чуть отвернула голову в этот момент, прикусив нижнюю губу. Все же застеснялась. А еще меня упрекала, лиса эдакая. Окай, товарищи знатоки, дальнейшие действия? Не думал, что столько мыслей могут промелькнуть за те несколько секунд, пока я разбирался с одеждой. Ситуацию в любом случае следовало держать под контролем. Только вот какой он сейчас — допустимый уровень контроля?

— Ну, обидься еще, — вернула самообладание девушка, когда убедилась, что я закончил с низом.

А вот и обижусь. Сильно обижусь. Жалеть еще потом будешь, бунтарка всея «Совенка».

Я подошел ближе. Алиса с вызовом смотрела мне в глаза, но я слышал, как ее дыхание сбилось. Ее грудь, едва прикрытая белой пионерской формой, быстро поднималась и опускалась. Пришлось экстренно напоминать себе, что смотреть в таких ситуациях стоит в глаза, а уж никак не на бюст.

— Знаешь, мне наш танец снился, — заговорил я в открытую. — И тут я просыпаюсь и первым делом вижу тебя. Видимо, правду говорят, что мысль материальна.

— Даже так… — прошептала Алиса. — А я не помню, что мне снилось. Но проснулась я с хорошим настроением, так что рискну предположить, что что-то приятное.

— Может, нам снилось одно и то же? — я следом перешел на шепот, перехватив руку девушки. Почувствовал, как она робко сжала мою в ответ. Хороший знак.

— Может быть, — прерывистым голосом сказала Алиса. Внезапно она провела свободной ладонью по моей груди, ввиду чего я позабыл обо всем, что хотел сказать дальше. Что хотел сделать. Что чувствовал до этой секунды. Обо всем, кроме ее пальцев на моей коже.

Стало неестественно жарко. Дыхалку будто сковало какими-то невидимыми цепями. Я сам, своими собственными силами, загнал себя в ловушку. Пасовать уже не было смысла — либо идти до конца, либо, чего доброго, прослыть в глазах Алисы тюфяком.

— Двачевская, ты сильно переоцениваешь мою выдержку, — сглотнул я комок в горле.

— А мне нужна твоя выдержка? — задорно поинтересовалась Алиса. — Мистер ветеринарный врач, Вы слишком сильно палитесь. Я ведь тоже не дурочка, знаете ли.

— То есть, если я сейчас обнаглею, то, в теории, смогу избежать смачной оплеухи и сломанных очков в придачу? — сделал я задумчивый вид.

Алиса рассмеялась мелодичным смехом и аккуратно освободила свою руку.

— Полегче, Макс, нельзя ведь всегда получать всё, что хочешь, — сказала она, отворачиваясь. А затем едва слышно добавила. — Но со временем, если хорошо попробовать, то окажется, что иногда можно.

— Вот, стало быть, как… И как же узнать это время? — спросил я, чувствуя, как сердце объявило решительный бойкот нахождению в грудной клетке и отчаянно стремилось вырваться наружу.

— Ты поймешь, не переживай, — Алиса круто повернулась. И я сам не заметил, как ее руки обвили мою шею. — Мальчик, вроде, не глупый.

Она сейчас определенно меня дразнила. Ладно, с поцелуями пока придется обождать, тут увы. Не будем портить девочке романти́к. Но ведь не стоять же мне и дальше аки оловянный солдатик, пока она находится в такой преступной близости? Пальцами прикоснулся к ее обнаженной талии. Алиса вздрогнула. Мышцы так и порывались опустить руки чуть ниже, но я мужественно держался.

«Допустим. Какой следующий допустимый уровень дозволенного на данном историческом этапе?».

Впрочем, о следующем уровне подумать уже возможности не было. В сторону нашего домика направлялись ускоренные шаги. О личности их обладателя гадать не приходилось — Ольга Дмитриевна вновь пришла на побудку части своего личного состава.

— Панамка! — чертыхнулся я. — Дэнчика накрой, блин!

Алиса едва успела подскочить к кровати моего друга, в то время как я в ускоренном темпе попытался нацепить рубашку, как дверь распахнулась и на пороге показалась довольная вожатая.

— Проснулись-улыб… — начала было она, но, завидев меня, нервно теребящего рубашку и Алису с ошарашенным взглядом, стоящую по стойке смирно у изголовья кровати Дэнчика, заметно напряглась. — Так, я ведь, надеюсь, сейчас ничему не помешала?

— Нет! — хором ответили мы с Алисой.

— Смотрите там у меня, — пригрозила нам вожатая. Только потом до нее, видимо, дошло, что кто-то сейчас в домике определенно был лишним. — Двачевская, а ты тут что вообще, стесняюсь спросить, забыла? Хотя, так даже лучше — разреши поинтересоваться, ты где вчера была во время танцев?

— Так я это, ну… — Алиса опустила голову, держась руками за подол юбки.

— Ольга Дмитриевна, Вы же нас сами вчера просили с Ульяной поговорить, — постарался выручить я рыжую из щекотливой ситуации, лелея надежду, что вожатая опустит тему танцев. — Вот мы и продумывали сейчас… стратегию.

— Стратегию? — переспросила немного сбитая с толку вожатая, явно не особо торопясь поверить в мою версию.

— Ну, да, стратегию, — ответил я, вовремя спрятав ухмылку за надевание рубашки через голову. На Ольгу я уже снова посмотрел с полностью беспристрастным лицом.

Та орлиным взглядом настороженно стреляла по углам домика. Убедившись, что других поводов для придирок к нам нет, позволила себе сдавленно улыбнуться. Хорошо еще, что она не видит, что сейчас из себя представляло лицо одного из ее пионеров…

— Ладно, Жеглов, допустим. По крайней мере, я никакого подвоха не вижу. Это что ж получается, мне сейчас тебя с Алисой похвалить за инициативу нужно?

Я постарался улыбнуться, пока Алиса, вытянувшись в струнку, слегка подрагивая точеными плечиками, невразумительно пару раз кивнула.

— А ты, рыжуля, не смотри на меня таким умоляющим взглядом! — черт, не забыла. — Вот что мне с тобой прикажешь делать? Неужели так сложно быть с коллективом, принимать хотя бы какое-то участие в его жизни? — вожатая так воодушевленно размахивала руками, что случайно сбила свою панамку, отчего та комично сползла на бок. Впрочем, смешок сейчас явно бы не разрядил обстановку. — Короче, мне это уже надоело. По-хорошему ты не понимаешь, так что после завтрака подходишь к Ясеневой и получаешь у нее разнарядку на общественные работы…

— Ага, щас! — упоминание активистки мигом вывело Алису из транса. — Буду я еще на эту… свое время тратить.

— Две разнарядки! И вообще, не на «эту», а на Славю, уважайте своих товарищей, барышня! И чтоб больше не пререкалась со мной, я тебе тут не подружка! — повысила голос Ольга.

— Ольга Дмитриевна, ну вот на кой ляд мне сдались эти танцы? — в этот раз Алиса решила не пасовать перед лицом опасности, а идти до конца. — Не хотела я на них идти! Или мне надо было портить настроение себе и окружающим?

— Ольга Дмитриевна, это ведь действительно несправедливо, — повторно заступился я за рыжую. — Алиса ничего такого не сделала, за что ее можно было бы так строго наказывать. Я уверен, что всем было только лучше от того, что мы… она была в другом месте.

Черт-черт-черт! Выступил на свою беду! Хотя, кажется, что вожатая не обратила внимания на мою оговорку. Иначе вряд ли бы ее лицо осталось бы таким же беспристрастным. Зато Алиса ее прекрасно расслышала. Взгляд янтарных глаз нормально так обжег мне бочину. Фигурально, разумеется.

— Жеглов, я сейчас не с тобой разговаривала, — хмуро отреагировала на мой выпад Ольга, подтверждая мою догадку.

— Ольга Дмитриевна, ну, правда ведь, — почему нельзя было организовать какую-нибудь альтернативу для тех, кто не хотел танцевать? — я честно старался внести хотя бы толику здравомыслия во всю эту историю. Да и во мне самом до сих пор обида играла, что меня вынудили туда явиться.

— Вот именно! — подхватила Алиса. — Мне может, например, на гитаре поиграть хотелось у костра… Со всем коллективом, если Вам так угодно.

Последние слова она чуть ли не выплюнула.

— Знаешь, ты могла бы в таком случае просто подойти ко мне и поговорить спокойно. Алиса, я ведь не враг тебе, — Ольга мудро решила, что дальше продолжать играть в «плохого полицейского» не стоит и решила подойти к решению проблемы с другой стороны. — Неужели ты думаешь, что я бы не решила как-то этот вопрос, если тебе эти танцы были настолько противны?

Алиса вся мигом осунулась. Пробормотала что-то, злобно зыркая янтарными глазами в пол.

— Но ты как обычно решила, что ты сама по себе, — продолжила вожатая. — Проблему ведь не решать нужно, а игнорировать, так ведь ты думала?

— Я вообще никак не думала, — бросила рыжая вполголоса.

— Оно и видно, — строго подытожила Ольга. — Ладно, Алиса, так уж и быть — ограничишься одной разнарядкой. И это уже, извини меня, не обсуждается. И дело тут не в танцах, черт бы с ними, а в твоем отношении. В следующий раз будешь более… прагматична в своих действиях.

Рыжая тяжко вздохнула, прокашлялась, агрессивно сбрасывая челку с ресниц. Затянувшееся молчание вполне можно было принять за согласие, если бы речь сейчас не шла об Алисе.

— Да и вообще я не за этим приходила, — вдруг вспомнила о чем-то Панамка. Ее, видимо, все устраивало. — Жеглов, давай, буди Мартынова, у меня к вам двоим просьба еще одна будет. Уж не обессудьте, что так нагружаю, но кроме вас мне попросить попросту некого. Хотя, я почему-то уверена, что вам это даже понравится. Двачевская, ты, кстати, можешь идти, у тебя день идет по расписанию.

Вот ведь собака неспокойная! Будить Мартынова, говорите? Ну-ну. Я уж было подумал, что Алиса не преминет воспользоваться ситуацией, но она продолжала стоять столбом, заложив руки за спину, вцепившись пальцами в локти.

— Так это, спит он еще, Ольга Дмитриевна, — почесал я переносицу.

— Я вижу, иначе бы не стала просить его будить, — усмехнулась та.

— Ну, так пусть поспит еще, — осторожно вмешалась в наш диалог Алиса, боясь навлечь еще больше вожатского гнева. — Устал вчера, работал.

— Нет, я с вами точно с ума сойду, — вожатая сняла свой несчастный головной убор, начав им резко обмахиваться. — Ладно, пусть спит, раз уж вы так настаиваете. А дело вот в чем — среда у нас, как известно, день приема почты от родителей, ну и так, по мелочи еще. В общем, ошибка какая-то произошла, и вся почта случайно в деревню соседнюю приехала. Забрать нужно. Ехать надо прямо сейчас, так что от зарядки и линейки вас двоих на сегодня освобождаю. Завтрак, правда, вы тоже пропустите, но это не беда, по паре бутербродов вам выделю, как вернетесь. Ехать недолго, не больше получаса по прямой. Как доедете — найдете сторожа, зовут Георгий Ермолаевич, он вам все передаст… должен.

— Так, вот это «должен» меня сейчас немножечко смутило, — перебил я Ольгу. То, что мы пропускаем линейку и зарядку это хорошо, но вот завтрак… Ладно, потерпим. Все равно не голоден. — И на чем мы поедем?

— Максим, если бы ты не перебивал, то я бы все сообщила. Успокойся, там ничего страшного. Просто он старый, с памятью туго, может не сразу понять, чего вам вообще от него надо, — объяснила та. — А поедете на велосипедах. Свой я вам к домику уже подогнала, а второй… — вожатая при этом как-то уж совсем нехорошо заулыбалась. — На складе. Там решите, кто на каком поедет. И советую езжать в спортивной форме, нечего по окрестностям в парадной светиться. В целом, все. Как вам такое приключение?

Ну, а что, в целом-то неплохо. Посмотреть на этот диковинный мир за пределами «Совенка» — да даже с удовольствием! Тем более, раз уж он нас сам так спокойно отпускает погулять. Дэнчик, когда проснется, сто процентов тоже будет за обеими руками. Ну, после того, как хорошенько проматерится, хех. А там, как знать, вдруг получится найти какие-то зацепки, которые помогут нам в дальнейшем? Никто же ведь не будет возражать, если мы задержимся на некоторое время, пообщаемся с местными? Такую возможность просто нельзя упускать!

— Сделаем, Ольга Дмитриевна! — просиял я.

— Ну и славненько!

Ольга уже потянулась к ручке дверцы, как вдруг из-под одеяла с кровати Дэнчика раздалось ворчание:

— Максон, да чего ты там, блин, разорался, нахрен? Блин, чего темно так? Чего за запах? Эй… Так… Какого…

Одеяло отлетело, представив измазанное пастой лицо Дэнчика перед вожатой во всей красе. Беда-бедовая. Немая сцена в лучших традициях?

— Это… Что… Такое? — отчеканила Панамка, которая подозрительно стала похожа на разгоряченный паровоз.

Ну, сейчас начнется.

— Дэнчик, — ответил я. Помирать, так с музыкой! — Не узнали, Ольга Дмитриевна?

Алиса не выдержала и расхохоталась. Мой друг беспомощно озирался, не до конца понимая, что происходит. А от Ольги, без малого, шел пар.

— Так… — спокойно начала та. — Спокойствие… Значит, оба. Ты и… ты, — ткнула она пальцем в Алису. — Сегодня. Вечерние охранники столовой. Стратеги, тоже мне.

— Ольга Дмитриевна, а это будет считаться за мою разнарядку? — поинтересовалась Алиса, все еще заливисто смеясь.

— Ты ходишь по очень тонкому льду сейчас, Двачевская, — прогудела вожатая и стремительно вышла из домика.

Ну, отделались малой кровью. И на том спасибо. Тем более, это что значит? Еще один вечер с Алисой. Пусть и не факт, что она будет в хорошем расположении духа. Хотя, не проблема. Это у нее перманентное состояние.

— Блин! — ругнулась рыжая и повернулась с недобрым взглядом в сторону Дэнчика. — Вот ты… Мало того, что с селючкой снюхался, так еще и проснулся не вовремя!

Шумно засопев, Алиса следом за Панамкой покинула наше жилище. Тяжко вздохнув, я достал из-под подушки электронку и неторопливо сделал пару тяг. Ну и утречко, скажу я вам.

— Макс, я ничего не понял, — жалобно произнес Дэнчик. — Я сейчас, вроде как, за пострадавшего. А почему я тогда в чем-то оказался виноват?

— Просто это ДваЧе, брат, — многозначительно ответил я. — Только и всего.

***

Лукавить я не стал, честно признался Дэнчику, что не только многострадальная Алиса виновата в его таком претенциозном луке. Был закономерно послан по матушке, разумеется, в шутливой форме. И еще мой друг довольно непринужденно поинтересовался касательно того, действительно ли мне двадцать семь или это просто затянувшийся обман. На что я лишь неоднозначно пожал плечами. Трактуй, дорогой мой, как твоей душе угодно.

Рассказал ему о просьбе вожатой. Тот, как и ожидалось, воспринял это с большим воодушевлением.

— Я так понимаю, что для нас это отличная возможность узнать об этом мире что-то помимо всей этой пионерии, — радостно сказал тот, отплевываясь от пасты.

— И маньячного вида бабок, — добавил я, вспоминая вчерашние события около бани.

— Ты уверен, что это вообще бабка была? — спросил Дэнчик.

— Ну, лица я не разглядел, — ответил я, восстанавливая в памяти ту картину. — Ну, а кто это еще мог быть? Квазимодо?

— Кастелянша баньку принять решила, а мы там так некстати, — хмыкнул Дэнчик. — А ты так вообще голый бегал.

— Отстань, а? — меня передернуло. — Я защищался.

— Хреново ты защищался, — заржал мой друг.

— Поговори мне еще, король «Блендамеда», — не остался в долгу я.

Я не без удовольствия наблюдал за тем, как Дэнчик, проклиная меня с Алисой до седьмого колена, отмывал холодной водой пасту с лица. И не я один. Его мучения принесли порцию радости еще паре парнишек из младших отрядов.

— Нашли тут шоу бесплатное, — ругался тот.

Отмыться он сумел, но этот неуловимый мятный букет, которым он благоухал, рисковал так до вечера и не выветриться. Вряд ли это было бы проблемой. Славя точно оценит такое стремление к гигиене.

На обратном пути сразу захватили желтый велосипед Ольги Дмитриевны. При этом пару минут еще стояли, ругались, кому он достанется. По итогу, после решения проблемы чисто мужским способом, посредством игры в «камень-ножницы-бумага», достался он Дэнчику. Шансов у него тут не было, я еще с детства просек фишку этой игры, посему предугадывал следующий ход противника в девяноста процентах случаев. Метнув парочку проклятий, Дэнчик, повозившись с настройкой седушки, оседлал железного коня и пару раз прокатился на нем до домика рыжих и обратно.

— Сойдет, — резюмировал он, сделав очередной круг. — Ожидал худшего, честно говоря.

Теперь нам предстояло добраться без приключений до склада. Пионеры вокруг с шумом и периодическими позевываниями стремились к площади, поэтому мы, вооруженные великом старшей вожатой смены, совсем немного не соответствовали утреннему пейзажу «Совенка». Особенно много вопросительных взглядов на себе поймали, когда целеустремленно проходили мимо площади. Ну, что поделать, некоторым приходится выбиваться из общепринятого графика.

Анна Петровна отыскалась не сразу. Пришлось побродить мимо стеллажей со всякой утварью, прежде чем старушка обнаружилась в дальнем конце склада, безмятежно попивающая чаек с мармеладом.

— Здравствуйте, Анна Петровна, — поздоровался с ней Дэнчик.

— Кавойт там принесло? — отозвалась кастелянша, подозрительно оглядывая непрошенных гостей. — Линейку тут прогуливать удумали? А ну-ка кыш отсюдова!

— Так это, нас Ольга Дмитриевна послала, просила, чтобы Вы нам велосипед дали, — вкрадчиво объяснил Дэнчик цель нашего визита. — Старшая вожатая смены, — уточнил он на всякий случай. А то мало ли там бабка на своем веку всяких Ольг Дмитриевных повидала. С нее-то станется.

— «Олимпик» шо ли? — нахмурилась та после некоторого колебания. — Да-да, помню-помню. Эх, почаевничать спокойно бабке не дали. Шагайте за мной!

Поводив нас по лабиринту полок, Анна Петровна вскоре вывела нас к искомому «Олимпику». Точнее, ей, скорее всего, так казалось. Ибо вряд ли это можно было принять за велосипед. Какая-то разросшаяся в размерах миниатюрная модель. Дэнчик тут же захихикал, мстительно поглядывая в мою сторону.

— Анна Петровна, Вы, кажется, ошиблись, — нет уж, лучше пешком, чем на этом.

— Чей та? — возмущенно ответила та. — Ничего я не ошиблася. «Олимпик», как просили. Сам лучше свои приборы протри, раз надписи не видишь.

И ведь не поспоришь, на синей раме велосипеда действительно красовалась надпись «Олимпик». Приплыли. Надо было тогда проигрывать. Зато сразу стало понятно, почему Панамка говорила об этом велике с такой загадочностью.

— Это какая-то шутка? Он же детский! — попытался протестовать я.

— Не бухти там. Детский, не детский… Главное — ездит, проверено, — махнула рукой кастелянша. Затем зевнула и с выражением безнадежной скуки пошаркала назад к своему столику.

— Жеребят тоже необходимо объезжать, я полагаю, — заморгал Дэнчик.

— Предложение поменяться, как я понимаю, не актуально? — с надеждой спросил я.

— Угараешь? Я на велике Панамки-то нелепо выгляжу, а этот подо мной вообще в три погибели согнется.

Возразить тут было нечем. Ну, дареному коню, как говорится… Дареному пони… Тяжело.

— А я думал, что на велосипедах я уже отъездился, — пробормотал я, выкатывая «Олимпик» на свет Божий. Еще раз внимательно его осмотрел в свете дня. Оказалось, что у него еще и цепь немного ржавая. И педаль прокручивается. Беда не приходит одна, как я мог сомневаться в обратном?

— Хватит его разглядывать, садись давай, — прикрикнул Дэнчик, уже стартовавший в сторону ворот. Вздохнув, я устроился на сидении «Олимпика», крутанул педаль и покатил следом.

Пионеры на площади с удивлением и любопытством смотрели на двух своих товарищей, которые проезжали мимо. Мы же, напротив, их вообще не замечали. Лично моей первостепенной задачей было элементарно удержать равновесие на этой штуке. Дэнчика я догнал уже около ворот, благо, тот догадался притормозить.

— О чем думаешь? — спросил тот. — У тебя просто такое лицо сейчас зверское.

— Думаю, что убьюсь, — проворчал я.

Почему-то задержал взгляд на воротах. Все такие же, как в первые минуты прибытия — потрескавшийся безжизненный металл с вырезом в форме пятиконечной звезды по центру. Молчаливые статуи пионеров по бокам сейчас будто повернули свои гипсовые головы в мою сторону и смотрели на меня, словно боясь отпустить.

«Да куда я денусь с подводной лодки, расслабьте булки», — подумал я.

— Стартуем? — спросил Дэнчик.

— Да, поехали, — кивнул я, все еще не отводя глаз от пионеров.

Как оказалось на практике, к «Олимпику» можно было привыкнуть. Уже совсем скоро я перестал ощущать первичный дискомфорт и просто спокойно крутил педали, стараясь не думать о том, насколько глупо я сейчас выгляжу.

В дальнейшем, правда, начались проблемы. Я в полной мере ощутил, что значит, когда человек давно не катался на велосипеде. Когда катался лично я — уже даже сходу бы и не вспомнил. В моей обычной жизни ручным транспортом целиком и полностью стал электросамокат. Быстрее, удобнее, правда особо далеко на нем не уедешь, но этого и не требовалось. Чтобы в теплое время доехать от дома до клиники, где я работаю, его заряда хватало с лихвой. Да и по городу как-то на самокате проще езда давалась. Зато, помнится, в детстве на велосипедах такие километражи наматывали, что мама моя, не горюй. И ведь не уставали толком. А сейчас — не проехал и каких-то пятнадцать минут, а уже ноги заныли. И это при обновленном-то теле! Привычка, видать, не разработалась. Только виды спасали.

А пейзажи мимо нас, если не обращать внимания на признаки цивилизации, представленные в виде ЛЭП, проплывали хоть куда. Зеленое, казавшееся чуть ли не бескрайним, насколько хватает глаз, поле. И ровный, словно очерченный по линейке, горизонт, отделяющий молочно-белое безмятежное небо. Редкие возвышавшиеся кроны деревьев, сигнализирующие о том, что где-то там начинается лес, служили приятным дополнением, говорящим о том, что природа отнюдь не одинарна.

И она не то, чтобы отличалась от природы моего мира. На первый взгляд все тоже самое. Но все было таким красочным, неестественно ярким, живым. Словно далекие воспоминания из детства приняли материальную форму. Ну, вы знаете, когда трава была зеленее. И я с драными коленками бегаю по лесу, пока родители грибы ищут в окрестном лесу.

Я вдохнул полной грудью. Теплый ветерок трепал волосы, а солнце нежно касалось лучами лба. Благословенная тишина и пустота. Скрип педали только все портил.

— Пять минут — полет нормальный, — хмыкнул Дэнчик, оценочно поглядывая в сторону меня с «Олимпиком».

— Да мы тебя сейчас всухую, — я попытался выпятить грудь, но вышло так себе — железный пони тут же заходил ходуном и мне пришлось проявить чудеса равновесия, чтобы не упасть мордой в землю.

— Ага, я вижу, — гоготнул мой друг. — Глотай пыль, Максон!

Он резво покатил вперед по дороге, оставив меня мысленно посылать ему в спину пару-тройку матюгов. Ладно-ладно, пусть выпендривается. Приедет в деревню уставший и злой. А я буду добрый и полон сил.

Вскоре мы оказались возле первой за весь путь развилки. По правую сторону я разглядел вдалеке ряд деревянных построек, будто сошедших с иллюстрации к русским народным сказкам. Они были маленькие и аккуратные, из некоторых труб шли едва заметные лоскутки дыма. Мне почему-то вспомнились пряничные домики.

— Видимо, нам туда, — предположил я.

— Скорее всего, — согласился Дэнчик. — Другого населенного пункта я в ближайших окрестностях в принципе не наблюдаю. И не думаю, что таковой предвидится в ближайшие километры.

— Хоть в чем-то не соврал Пионер, — вздохнул я, вновь подготавливая «Олимпик» к дальнейшему полету. — Впере-е-ед!

Велосипед медленно набирал скорость, одиночные звуки стреляющей из-под колес гальки сливались в настоящую какофонию в полном соответствии с нарастанием скорости. Я решил рискнуть и привстал на педали. «Олимпик» печально затрещал, но еще держался. Даже показалось, что он покатил более резво. Я не знал, являлось ли то, что Дэнчик почему-то отстал, подтверждением этой теории, но шальная мысль, что мой миниатюрный дружок, вверенный в мои руки старшей вожатой смены, способен обогнать своего старшего товарища немного, но грела.

— Ты мне в такой позе штангиста напоминаешь, — окликнул меня откуда-то сзади голос друга.

— Еще и рожа, поди, соответствующая, — хмыкнул я.

— В точку. Тяжела и неказиста жизнь Советского штангиста. Особенно верхом на «Олимпике».

Нет, он уже надоел надо мной ржать. Сколько можно? Всему должен быть предел! С каких пор все его высказывания стали нацелены на то, чтобы меня подколоть? Это вообще-то моя работа!

Вскоре мы уже были на подступах к деревне. Нашим взорам открылись два ряда дворов, разделенных полем. Совершенно типовая российская деревенька. Где-то вдалеке паслись коровы, виднелись человеческие силуэты. Возле самого первого домика ошивалась тройка парней примерно нашего возраста.

— Во, у пацанов и спросим, где этого искать… Как сторожа, говоришь, звали? — спросил Дэнчик.

Но я его проигнорировал. Не специально. Просто не очень уж мне хотелось связываться с ними. Чуйка разыгралась, если угодно. Понимаю, что не стоит судить о книге по обложке, но очень уж эти парни напоминали типовых мобилоотжимателей. Один, правда, выделялся — относительно ухоженный, с острыми чертами лица и покровительственным взглядом, одетый в кожаную безрукавку на голое тело. В зубах торчал дымящийся «Беломор». И если он не неформальный лидер этой компашки, то я не кандидат наук.

Вспомнился мне один парнишка, который учился с нами в одном классе в начальной школе. Толстый и тупой задира. Ходил весь на понтах, ввиду богатых родителей и требовал от всех называть его Зорро, поскольку обожал фильм с Бандерасом. Везде еще символ его рисовал, начиная от тетрадок, заканчивая школьными стенами. Нервов он мне попортил предостаточно. И это при том, что я не был его основной жертвой. Больше всех от него доставалось его соседу по парте, тощему и щупленькому мальчику, который чисто физически не мог дать ему сдачи.

До сих пор, как вспоминаю его рожу — тошно на душе становится.

С другой стороны, это же деревня, тем более, Советская, кого я ожидал тут увидеть? Выпускников МГУ, сплошь облаченных в Хуго Босс с Лакостами?

— Макс? — повторно полюбопытствовал Дэнчик.

— А, это… Гермолаич какой-то, — ляпнул я.

Мой друг в ответ закатил глаза и, слезши с велосипеда, направился к шайке. Постояв немного, я пошел за ним, уповая что даже при худшем раскладе эти парни не станут дурить ввиду габаритов впереди идущего пионера.

Какое-то время троица просто остолбенело таращилась в нашу сторону, прежде чем один из них, сравнимый по габаритам с Дэнчиком, за исключением лишь того факта, что за место мышц его телеса представляли сгусток липидов, подал голос:

— Ба, Ромка, зацени, какие кадры к нам занесло! Слышь, слепошарый, а ты чего, спросонок не заметил, что на детский велик сел?

Ну твою-то мать, вот так и знал, что первым делом их привлечет «Олимпик». Спасибо большое, Ольга, блин, Дмитриевна! Ладно, спокойствие. Знаю я этот типаж, перед такими главное не показывать страха.

— Нормальный транспорт, главное — ездит, — процитировал я кастеляншу. — Можешь попробовать усадить на него свою жирную жопу…

— Максон, твою мать… — прошипел сквозь зубы Дэнчик.

— … и самостоятельно убедиться.

— Чего вякнул, козел очкастый? — ощетинился толстяк. Но тут же стушевался, стоило, как я понял, Ромке чуть приподнять руку. На безымянном пальце я заметил у него что-то на подобии печатки.

— Заблудились, парни? — спросил тот серьезным, раздумчивым голосом. Но глаза его возбужденно сверкали.

Кажется, что этот паренек в коже не особо настроен на конфликт. Хотя, пес его разберешь. Этот-то всяко поумнее жирдяя будет. Может, прощупывает почву, ищет уязвимые места.

— Мы Гермола… Тьфу, блин. Сторожа мы ищем, — ответил Дэнчик.

— А зачем он вам? — проговорил Ромка все тем же раздумчивым голосом. Случайно или нет, но одновременно с этим он сунул руку в карман и достал нож-бабочку, начав ее демонстративно покручивать. Я непроизвольно в этот момент дернулся. По лицу же Дэнчика трудно было что-то сказать, но выглядел он по крайней мере максимально пофигистично. Это успокаивало. — Игорянь, как думаешь?

— Да хер его знает, Ромка, — пожал плечами третий из компании. — Но чего-то мутные они какие-то. Разузнать надо. Вдруг не по делу приперлись. А Ермолаич таких не любит.

— Почту забрать для пионерского лагеря «Совенок». Слыхали, наверное, о таком, он тут недалеко, — очень уж не хотелось, чтобы они начинали что-то «разузнавать», Да и потом, упоминание лагеря могло остудить начинающий разгораться пыл хулиганов. Ибо, раз мы из лагеря, то за нами стоят взрослые. А эти взрослых должны как огня бояться. Мне хотелось так думать, честно говоря.

— Гыгы, пионеры, мля, — затрясся толстый. — А где же ваши красные тряпки? Мамочка постирать забрала?

Хотелось ответить что-то по типу «Все тряпье твоей отдали», но благоразумно подумал, что лучше промолчать. Думаю, они уже убедились, что мы не из трусливых. Вестись на такие глупые провокации — не самый разумный поступок.

— Костян, да заткни ты хлебальник уже, — неожиданно жестко осадил того Ромка. — Боже, как же ты порой бесишь…

Игорь хохотнул. Костян в ответ на замечание своего покровителя неуверенно обнажил подгнившие местами зубы. Сомнений больше не оставалось — кожаный пижон действительно был у них за старшего.

— «Совенок», говоришь, — продолжил Ромка, вновь обращаясь к нам. На удивление, теперь в его голосе сквозило дружелюбие. — Как же не знать. Один из лучших лагерей в стране, чтоб его…

Казалось, будто пижон сейчас что-то стремительно прикидывает в своей голове. Нож-бабочка при этом эффектно перебрасывался из одной руки в другую.

— Да, так поговаривают, — Дэнчик потихоньку приближался к парню, дабы в случае чего резким выпадом выбить из рук нож. Это можно было понять по тому, как его зрачки следили за траекторией полета убийственного металла. И я очень надеялся, что у него это получится, если дело дойдет до такого.

— А вы че, ботаны типа дофига? — высунулся из-за Ромки Игорь.

— Да нет, не сказал бы. Мы там по ошибке оказались, — ответил Дэнчик. И даже, по сути-то, правду сейчас сказал, что самое интересное.

— Ладно, хер бы с ним со всем этим. Вы лучше скажите, Алису Двачевскую часом не знаете? — неожиданно упомянул Ромка нашу рыжую бунтарку, подкуривая очередную сигарету. У меня после этого в животе похолодело — какие у Алисы могут быть дела с этим типом?

— Рыжую-то? Знаем, — кивнул Дэнчик.

— Я ее сигаретами снабжаю, — в голосе Ромки слышались зачарованность и отвращение. — Маякните ей, что буду ждать ее завтра где обычно, часов в девять вечера. Я бы и сам, но западло опять до лагеря пилить.

Минуточку… Так это его, получается, на прошлой смене Алиса поймала, подглядывающим за пионерками? Образ крутого хулигана в моих глазах после этого мигом рассеялся. Строит из себя черти что, а на деле его девчонка к стенке прижала. Пусть даже это и была Алиса.

— Чего ты там скалишься, дрищ? — заметил мою ухмылку Костян.

Я деловито поправил очки и уже собирался вновь проехаться по нему крепким словцом, как вдруг…:

— Эй, чего тут за столпотворение, я не понял?

Из домика напротив высунулся старый, лет под восемьдесят, дедушка с ружьем наперевес. Друзья хотят покушать, пойдем, приятель, в лес, чтоб вас…

— К Вам из пионерлагеря пришли, Георгий Ермолаевич, — радостно улыбнулся Ромка, что его лицо на мгновение чуть ли не стало, как у того ангелочка.

— Ааа, за почтой, — протянул дед, пряча ружье. — Заходите, сынки, сейчас все вам выдам.

Мы всей толпой внимательно следили, как Георгий Ермолаевич исчезает в своем домике. Как только ставни захлопнулись, я вопросительно посмотрел в сторону хулиганов.

— Короче, я надеюсь, вы все усекли, фраера, — повторил Ромка, сплевывая бычок от «Беломора» в кусты. — Все, парни, погнали до ларька, по пивку возьмем.

— Слышь, Ромка, мы чего их, просто так отпустим? — возмутился Костян.

— Ну, валяй, махай кулаками, тебя же жирной свиньей назвали, — плотоядно улыбнулся пижон. — Думаю, что тот здоровяк на тебе неплохо оттянется.

— Не то слово оттянется, — вторил Ромке Игорь, в чьем голосе слышалась какая-то скованность.

Троица двинулась вглубь деревни. Костян только подзадержался.

— Я тебя запомнил, — рычит. — Говна кусок.

И ушел следом за остальными.

А мне оставалось лишь пожимать плечами. Я тебя тоже люблю, думаю.

— Макс, ну ты совсем обалдел? — повернулся ко мне тяжело дышащий Дэнчик. Глаза — бешеные.

— А что — молчать надо было? — хмурюсь. — Такие, как эта пародия на прямоходящее и борзеют только потому, что им все ссут слово поперек сказать. Типа, — я не я и хата не моя. Вот они и садятся на шею. А если и дальше будем язык в жопу засовывать, так и срать, извини меня, на нее начнут.

— А вот прыгнули бы они сейчас на нас — ты бы чего делал? — спрашивает Дэнчик.

А вот… хрен его знает, если честно. И коленочки чего-то сразу потряхивать начало. Я достал электронку, сделал пару успокоительных тяг и сунул сигарету другу.

— Да не прыгнули бы они, — отмахнулся я. — Они ж тебя зассали, сам ведь это, поди, прекрасно понял.

— Ты думаешь, — криво усмехается Дэнчик. — Что им не пофиг и что у них хватает мозгов на такую банальную вещь, как инстинкт самосохранения? Я чего-то немного сомневаюсь в этом деле. Ты уж прости мою детскую недоверчивость.

Я морщусь, понимая, что действительно поступил немного неразумно. Ну, чего уж теперь говорить, что было, то было. Повезло дураку, что рожа на боку.

— Вот не верю, что я тебе это говорю, Макс, но будь немного прагматичнее. Пустое геройство — оно нафиг никому не уперлось. Ладно, айда за почтой, — Дэнчик возвращает мне электронку, и мы вдвоем идем в сторожку, через стоящий скорее для виду маленький заборчик, крепко сжимая свои велосипеды.

Домик Георгия Ермолаевича встретил нас просторной комнатой, со столом посередине, где хозяин уже зачем-то расставлял фарфоровые чашки. В углу возвышалась русская печь, недалеко от входа на, предположительно, кухню. По правую сторону от нас была еще одна дверь, ведущая в спальню.

— Вы, парни, конечно, везунчики, — качал головой старик. — Не успели приехать, а уже с Лукашевичем и его отморозками встретились. Я вас в окно увидал — сразу понял, что лучше с ружьем высунуться. Дабы избежать всякого…

— Спасибо… наверное, — тихо ответил я. Нормальный тут, смотрю, авторитет у этой троицы. А видок деда действительно производил определенное впечатление.

— А чего ж никто ничего не сделает с этим Ромкой и его дружками, раз уж даже Вы их отморозками называете? — спросил Дэнчик.

— Дык, а что ж с ними сделаешь-то, Костя с Игорьком единственная молодежь на деревне, пусть и отморозки, но рукастые, из песни слов не выкинешь. А Лукашевич он только летом объявляется, да и дед его — полковник в отставке. Вот и приходится терпеть их выходки. Ладно, — продолжил Георгий Ермолаевич. — Присаживайтесь за стол, можете не разуваться, я пока на кухню, за чаем.

— Да нет, что Вы, не надо, — смущенно мотнул головой Дэнчик из соображений вежливости. А вот я бы, честно говоря, не отказался. И от чая, и от стула, сидя на котором и выпил бы этот чай.

— Надо-надо, — мягко возразил Георгий Ермолаевич. — А то я вижу, какие вы бледные сейчас оба. Попьете чаю, я вам почту отдам и езжайте с миром. Ох, ну и утро, что ни час, то новая морока…

Ворча, сторож исчез в кухне, оставив нас с Дэнчиком наедине с фарфоровыми чашками и в небольшом недоумении.

— Сами-то откудова? — донесся с кухни голос.

— Да, знаете… с Москвы, — помедлил с ответом я.

— Городские, стало быть… Чего там в столице-то? Говорят, неспокойно очень.

— Да нет, нормально, вроде, — надеюсь, что его этот ответ устроит, ибо я и в своем мире не особо шарил за все тонкости Перестройки, а тут уж и подавно.

— Ну хоть где-то нормально… А у нас тут ужас что. Считай, каждый на свои силы порядок в деревне и хозяйстве поддерживает. Благо, хоть денег немного, но есть у каждого. Тут же старики в основном, а нам многого-то не надо.

— Деревня, на самом деле, очень красивая, — отметил Дэнчик. — Так что у вас отлично получается.

— Ага, получается… Обидно только — всю жизнь без гроша в кармане…

Георгий Ермолаевич вернулся с чайником и тарелкой с парой бутербродов с сыром. Все так же мило улыбаясь, он любезно разлил по кружкам кипяток, а сам сел напротив нас.

— Сыр домашний, Нюрка делала… А, да откуда вам знать-то ее, чего я тоже… Ну, за здоровье, пионеры!

— Спасибо, Георгий Ермолаевич, — я посмотрел на чай. Да, мутноватый, но аромат замечательный. Я сделал маленький глоток. И вкус чудесный.

Сторож рассказывал что-то, а я отметил, что он хорошо сохранился для своих лет. И совсем без проблем с памятью, как говорила Панамка. Высокий, с роскошной серебряной бородой. И глаза такие — синие-синие, хоть и уже потухающие.

— Простите, Георгий Ермолаевич, а «Совенок» наш, он вообще, ну, старый? Что Вы о нем можете рассказать? — спросил я, решив таким образом постараться узнать что-нибудь, что могло подтолкнуть к разгадке нашей непростой ситуации.

— Дык, ты бы это лучше у вожатых своих поспрашивал бы, — растерянно отозвался тот.

— Ой, да будто Вы не знаете, что вожатые такой ерундой заниматься не будут, — я картинно надул губы. — Ну, пожалуйста, расскажите.

— Ну, довольно-таки старый, — призадумался дед. — Да и знаю я не особо многото. В пятидесятых «Совенок» основали. В Райцентре завод стоит, ему и принадлежит лагерь.

— Понятненько… А с ним связаны какие-нибудь, не знаю, загадочные истории? — спросил я, сделав еще один глоток чая и протянув руку за бутербродом. — Вдруг там, например, пионеры пропадали? Или в окрестных лесах существ видели непонятных?

— Скажешь тоже, — добродушно улыбнулся Георгий Ермолаевич. — Ни о какой мистике отродясь не слыхал. Хотя у вас, пионеров, когда страшных историй друг от друга наслушаетесь — каждая тень вурдалаком становится. Хотя одна история все же есть! — неожиданно воскликнул он, словно ему открылась великая истина. — Корпус один закрыли лет пять назад. И стоит он заброшенный до сих пор. И никто с ним ничего не делает, хотя уже были жалобы, что там любопытные пионеры то ногу, то еще чего повредят. Но в остальном — все, я тебе тут, сынок, больше не помогу ничем.

Короче, ясно, что ничего не ясно. Ни о каких призраках, сумасшедших бабках и девочках-кошках старик отродясь не слышал. Хоть про корпус обмолвился, и на том спасибо. Надо будет, кстати, наведаться туда, как представится возможность. Если его действительно даже после многочисленных жалоб не сносят, то в теории там можно будет узнать что-нибудь интересное.

После чашки чая действительно стало легче. Георгий Ермолаевич сначала проверил окно, смотря, не караулит ли нас Ромка с дружками, после чего вынес коробку с письмами.

— Давайте, — принял ее Дэнчик. — К себе на багажник погружу. Ну тебя, Максон, с твоим «Олимпиком».

Поблагодарив деда за гостеприимство, мы вышли на улицу. Дэнчик снял ремень и привязал им коробку с письмами к решетке багажника, после чего мы со спокойной душой оседлали наших коней-поней. Можно было трогаться в путь.

Комментарий к ДЕНЬ 4. ЗА ВОРОТАМИ

Обложечку тут сделал, хех)

А в остальном — полет нормальный, держимся 😅

========== ДЕНЬ 4. ЗМЕИ, ИЕРОГЛИФЫ, РОК-Н-РОЛЛ ==========

Комментарий к ДЕНЬ 4. ЗМЕИ, ИЕРОГЛИФЫ, РОК-Н-РОЛЛ

Из хороших новостей — вроде как в Мск закончилось сами-понимаете-что, я живой и почти довольный, возвращаюсь в привычный режим)

Из плохих… А, пофиг, поныть всегда успею.

Я еще тут сподобился полностью распланировать дальнейшее содержание фика, получилось… обширно. Так что мы тут с вами надолго. А уж плюс это или минус — решать сугубо вам, дорогие читатели)

Дорога назад заняла у нас больше времени, чем планировалось, поскольку, как оказалось, ехать пришлось в горку, к чему мой организм оказался совершенно не готов. Несколько раз приходилось слезать с «Олимпика» под видом того, что велосипед лихорадит, но на самом деле мне просто хотелось передохнуть. Тут и на обычном мне тяжеловато пришлось бы, а на таком-то крохе и подавно.

Когда на горизонте наконец-то показались ворота лагеря, я уже просто готов был слезть с велика, схватить его подмышку и побежать до ворот на своих двоих. Однако я мужественно дотерпел до конечной точки нашего маршрута, остервенело крутя педали и молясь, чтобы при этом не слетела цепь.

Хотя, даже если бы она и слетела, то уже плевать. Лагерь-то — вот он, рукой подать.

У ворот собралась группа вооруженных кисточками пионеров. Забор подкрашивали. За старшей у них была Славя, которая, облаченная в черную спортивную форму, прохаживалась вдоль вверенной ей рабочей силы, изредка помогая ребятам с покраской.

— Утро, смотрю, начинается не с кофе, — поприветствовал Дэнчик активистку.

Славя бросила в нашу сторону утомленный взгляд, но все же нашла в себе силы улыбнуться:

— О, ребят, вы вернулись! Это хорошо, а то Ольга Дмитриевна там уже за вами, поди, хотела кавалерию отправлять.

— Да, пришлось задержаться, нас сторож чаем попотчевать решил, — ответил Дэнчик. — А отказываться уж как-то неудобно было.

— Понимаю. Ну, это хорошо, что вы составили компанию пожилому человеку. Ему, наверное, было очень приятно.

О другой встрече, естественно, ни слова. Нечего этому ангелочку знать такие подробности.

— Помочь, может быть? — предложил мой друг, спешиваясь со своего транспорта.

Ну вообще отлично! Правильно, дружище, подряди нас на покраску забора, нам же заняться-то нечем, окромя этого. Тоже мне, маляр-столяр шестого разряда.

— Ой, да нет, что ты, не нужно, — ответила на мою радость Славя, смущенно опустив глаза. — Ребята и так отлично справляются. Но если ты хочешь им помочь, то думаю, что они тебе будут очень признательны, — так, обо мне речи не идет, уже радует. — Но только для начала вы оба до Ольги Дмитриевны сходите, она вас ждет у себя в домике.

— Нууу… А это обязательно? — протянул Дэнчик, определенно не горя желанием заниматься чем-то не под крылом золотоволосой красавицы. — А то вдруг у нее самой для нас другие поручения найдутся?

— Это вполне возможно, — кивнула Славя. — Но ты ведь не собираешься весь день с письмами и ее велосипедом таскаться, правильно?

Дэнчик с тоской посмотрел на привязанную к сиденью коробку. Ноша и вправду обещала стать лишней обузой на пути к приятному времяпрепровождению.

— Но ты можешь сказать, что уже обещал помочь здесь, Ольга Дмитриевна поймет. Благоустройство лагерного быта у нее в приоритете, чем какие-то мелкие задачки. Да и я все же была бы очень рада, если бы ты пришел ко мне… То есть, к нам, конечно же к нам.

Девушка смущенно поджала губы и отвернулась. Ухмыльнувшийся Дэнчик подошел к Славе и легонько повернул к себе, держа при этом за руку.

— Если ты так хочешь, то я приду, — пообещал он. И такая нежность в глазах, любо-дорого смотреть прям было. На меня бы так кто смотрел.

Я про себя одобрительно улыбнулся и, стараясь не привлекать к себе внимания, откатил «Олимпик» к дорожному знаку. Прислонил его к столбу, а сам присел на сидушку велосипеда, с травинкой в зубах, запрокинув голову так, что солнечные лучи принялись приятно щекотать нос. Прикрыл глаза, поняв, что, пока эти двое там воркуют, могу себе позволить пару минут отдыха.

— Ну, просто я не хотела бы, чтобы это все выглядело, как будто я тебя использую, — донесся до меня голос активистки.

— Да брось, Славь, я даже и не думал об этом! — горячо откликнулся Дэнчик. — Тем более, напоминаю, что я изначально сам вызвался помочь.

— Ладно… Слушай, Денис, от тебя так пахнет зубной пастой… Впервые вижу, чтобы человек уделял такое внимание гигиене рта, — произнесла Славя с восхищением. Я разразился немым хохотом, дав волю фантазии касательно лица моего друга в данный момент. Открывать глаза мне еще было очень лениво.

— Ну, что поделать, пионер должен быть всегда чист и опрятен, — отозвался тот, скрежеща зубами.

— А хочешь, мы потом, как все сделаем, пройдемся по окраине леса, покормим белочек? — предложила заговорщицким тоном девушка.

— С удовольствием, — с готовностью ответил Дэнчик.

— Но если у Ольги Дмитриевны найдутся для вас задачи, которые объективно будут важнее покраски забора, то вы останетесь при ней! — вернула Славя официоз в голос.

— Да пофиг мне на ее задачи, — опрометчиво ляпнул тот.

— Денис! По ушам получишь!

— Шучу я, не ругайся. Ну, так мы пойдем?

— Идите, — тихо ответила Славя.

Эх, недолго музыка играла. А я только откисать начал. Потянувшись, заставил себя встать с «Олимпика» и, перехватив его за ручки, двинулся следом за товарищем внутрь лагеря.

Чем ближе приближался полдень, тем больше начинала устанавливаться типичная для этих мест жара. Потеплело резко, настолько, что сразу в голове прочно засели мысли о холодной газировке и пляже. В течении всего дня. Только я, песочек, книжка и, желательно, какой-нибудь навес. Вот хоть бы раз, блин, для приличия дождик полил. А то уже ну совсем ни в какие ворота.

— Ты сразу к Панамке? — уточнил я, когда мы с Дэнчиком добрались до площади.

— Ну да, смысл мне с тобой до склада таскаться, — пожал плечами тот. — Давай, в темпе возвращай этого жеребца в стойло, я пока постараюсь вожатку еще на чаек уломать, раз она нам должна была бутерброды, как ты говорил, оставить.

— Вот ты Кадавр желудочно неудовлетворенный, — смеясь, заметил я. — Там поел, тут поел… Того и гляди, скоро будешь бегать по всему лагерю и кричать «Абырвалг! Абырвалг!». Ладно, давай, увидимся.

— Знаешь, это уже явное преувеличение. У меня просто растущий организм, чтоб ты знал! — бросил уже на ходу Дэнчик.

— Ага, растущий… Ввысь или вширь, разреши уточнить этот тонкий момент?

Тот не стал ничего отвечать. Ну да и ладно. Похрустев позвонками, покатил «Олимпик» в сторону склада. Особо решил не торопиться, ибо ну его нафиг — сейчас ведь только попадись Оленьке на глаза, взаправду ведь заставит какую-нибудь хрень выполнять для нужд лагеря. А так я вроде бы и при деле — велосипед казенный возвращаю. Не подкопаешься.

Но как бы я не старался растягивать удовольствие — здание склада все постепенно увеличивалось и увеличивалось, да и Дэнчик мне вряд ли «спасибо» скажет, если я и дальше буду тянуть время, так что под конец все-таки прибавил шаг. Я уже подходил к территории кастелянши, как вдруг услышал оттуда женский вопль искреннего ужаса. Особо я не раздумывал — отбросив «Олимпик» в сторону, я рванул внутрь помещения, как герой боевиков.

— Кто кричал? Что происходит? — оповестил я весь склад о своем прибытии.

— Шо ты орешь? Совсем ополоумела? — донесся до меня недовольный возглас кастелянши.

— Анна Петровна, там змея! — сей пронзительный голос явно принадлежал Лене. Сопровождался он звонким Алисиным смехом.

— Что змея? Где змея? Ой, кошмар, ой с сердцем плохо! — запричитала старушка.

— Ну все, бабусь, эвакуируйся, — нарочито ласково произнесла Алиса. — Лен, ну хорош, слезай оттуда!

— И не подумаю! — воскликнула фиолетоволосая. — Я потеряла ее из виду и не спущусь, пока не смогу убедиться, что ее тут нет!

Ориентируясь на голоса, я вскоре вышел на всю троицу. Моим глазам предстала весьма комичная картина — дрожащая Лена восседала на самой верхней полке одного из стеллажей, мертвой хваткой вцепившись в опору, Анна Петровна, судорожно сжимая в руке веник, обеспокоенно стреляла глазами по углам и лишь одна Алиса, с крайне довольным видом, сохраняла спокойствие, лениво теребя косички.

— О, Макс, — бодро улыбнулась она мне. — Ты прям вовремя. Я теперь даже не жалею, что мне Панамка разнарядку втюхала — такое шоу бы пропустила.

Рыжую я сейчас не слушал, ибо мое внимание полностью привлекла Лена. Я случайно осознал, что абсолютно не понимаю, как она без подручных средств умудрилась взобраться на эту верхотуру.

— Лен, а ты… как там оказалась?

— Не знаю, само как-то получилось, — неуверенно протянула девушка, с опаской всматриваясь в темный пол склада.

— Допустим…, — ладно, думаю, что ответ на сей вопрос заставит меня мучиться бессонницей до конца смены уж точно.

— Летать научилась моя пташка, — издевательства над Леной, видимо, доставляли Алисе немалую порцию удовольствия.

— А это вообще точно змея? — решил уточнить я. — Вдруг это просто ремешок чей валялся?

— Не, Макс, точно змея, — тонко улыбнулась Алиса, посматривая в сторону подруги. — Гадюка, наверное. Или гюрза.

Лена так жалобно взвыла, что мне стало даже как-то обидно за нее. Человек и так боится, причем, судя по лицу, чуть ли не до самой настоящей истерики, а Алиса масла подливает. Не есть хорошо. Сделав обеспокоенное лицо, я выглянул за плечо рыжей:

— Ой, а там не…

Реакция последовала незамедлительно. Взревев как выпь, Алиса прыгнула ко мне в объятия. Тяжело дыша, слегка подрагивая губами, принялась нервно водить головой по сторонам. Ладно, не буду затягивать, хватит с нее.

— Упс, показалось, — усмехнулся я.

— ЧТО? — рыжая тут же вырвалась из моих руку и принялась молотить меня кулачками. — Ах ты, юморист недоделанный! Да я тебя в муку сотру! Да я… Да я…

Не найдя больше никаких угроз, Алиса обиженно надула губы и, топнув ногой, отвернулась.

— Прости, рыжуль, не специально, — продолжил нарываться я.

— Я тебе не рыжуля, — пробубнила та. — Совсем уже страх потерял.

— Да чавой вы тут базар развели? — вскрикнула Анна Петровна, размахивая веником. — Идите ловите эту гадость ползающую!

— Ну Анна Петровна! — дало о себе знать игривое настроение после удачного прикола над Алисой. — Для человека науки, вроде меня, эта змея является прекрасным творением природы. И мне больно слышать, что Вы отзываетесь о ней столь неодобрительно.

— А ты не умничай, ученый, тоже мне! — фыркнула кастелянша, сделав акцент на букве «ё». — У меня в сорок четвертом такая свояченицу укусила. Две недели в больнице маялась.

— Макс, ну пожалуйста, поймай змею! — пролепетала Лена плачущим голосом.

— Мякс, ну позязуста, памай змею, — передразнила подругу Алиса.

— Слушай, Алис, может, ты хочешь помочь? — я решил попробовать взять ДваЧе на слабо. А то чего-то она разговорилась. — В шесть глаз-то всяко быстрее управимся.

— А вот возьму, — та горделиво выпрямила спину. — И помогу!

— А чавой-та в шесть? — не поняла моей самоиронии Анна Петровна. — Вы на шо там намекаете? Я не пойду никуда!

Синхронно вздохнув, мы с Алисой двинулись вдоль стеллажей. Рыжая старалась идти как можно ближе ко мне. Иногда пальцы ее рук случайным образом соприкасались с моими. Но как-то реагировать на это я не торопился. Как там — ждем момента, да?

— Ну что, как прошел тет-а-тет со Славяной?

— Нормально, — язвительно улыбнулась Алиса. — Эта мымра мне с такой сладострастной улыбочкой всучила разнарядку, клянусь, думала, что не удержусь и в рожу ей харкну.

Жестко она… Я даже по началу подумывал уже о том, что не стоит продолжать вести разговор об активистке, но понимал, что рано или поздно придется. Девушки друг друга не то, что даже недолюбливали — чуть ли натурально не ненавидели. По крайней мере Алиса уж точно. И эту проблему нужно было решать. Поскольку у них теперь появилось кое-что общее — мы с Дэнчиком. И, как ни крути, но хотелось бы жить в мире.

— Что между вами происходит? — спросил я, максимально аккуратно подбирая слова. — Я, конечно, понимаю, что две такие разные по характеру девушки вряд ли будут лучшими подружками, но…

— Она меня бесит, — ответила Алиса, будто само собой разумеющееся.

— Да это понятно, — продолжил я. — Но все же должна же быть какая-то причина…

— Нет причины, — перебила меня девушка. — Бесит и все. Раздражает ее напыщенность и правильность. От таких людей добра не жди, ничем не лучше змеюки, которую мы сейчас ищем.

— Ну, Алис, Славя, конечно, та еще зануда, но я не думаю, что она плохой человек…

— О, ну разумеется, селючка у нас святая, зато Двачевская плохая, на танцы не пошла и товарища пастой измазала, верно? — вспыхнула Алиса.

— Да я вообще не это имел в виду, — вздохнул я.

Рыжая в ответ промолчала. Ладно, надо переводить тему. А то сейчас у меня будут проблемы посерьезнее змеи. А примирение подождет.

— Как там Ульянка?

— Как-как… Дуется, — буркнула Алиса. О своей недавней вспышке, видимо, сама предпочла позабыть. — На линейке и за завтраком со мной не разговаривала. Не знаю я, Макс, кажется все-таки, что я в чем-то виновата. Ну при чем тут могу быть я и ее вчерашнее свидание?

Вопрос хороший, да вот только вряд ли я на него отвечу. Дебри женской логики и так запутаны, а уж логики девочки-подростка и подавно.

— Поговорим с ней и узнаем, — смотря на расстроенное лицо Алисы, я все же решил, что черт с ним, с этим моментом, и взял ее за руку. — Не переживай, рыжуль.

— Да хватит! — возмутилась девушка. — Ну не называй меня рыжулей!

— Ладно-ладно, не буду, — капитулировал я.

На одной из полок заметил теннисную ракетку. Недолго думая, решил ей вооружиться. Может пригодиться в качестве вспомогательного средства.

— В бадминтон собрался поиграть? — саркастично хмыкнула Алиса.

— Хочешь ловить змею голыми руками — флаг тебе в руки, — пожал плечами я.

Алиса раздраженно зыркнула на меня сквозь челку и, выдернув руку, гордо зашагала впереди. Потом, видимо, вспомнила, что мы разыскиваем шипящее и не очень приятное на вид чешуйчатое и поумерила пыл, вновь поравнявшись со мной.

Тут я вспомнил про Ромку и в груди что-то недовольно застрекотало. Почему-то мне начало казаться, что не стоит ей докладывать о его словах. Ну, мутный тип же, чего от него можно ждать хорошего?

«А не ревнуешь ли ты часом, Макс?»

Ага, конечно, еще чего. К кому там ревновать? К этому панку недоделанному? И с чего мне вообще ревновать? То, что меня немного занесло еще ни о чем не говорит. Я, знаете ли, личность свободная.

— Мы тут, кстати, когда с Дэном в деревню мотались — друга твоего встретили, — намеренно беззаботно сказал я.

— Друга? — не поняла Алиса.

— Ну, который тебе сиги приносит, — пояснил я.

— А, этот придурок, — махнула рукой девушка. Этот жест и брезгливая интонация по отношению к нему, признаться, меня обрадовали. — Чего он хотел?

— Сказал, что будет тебя ждать завтра в девять где обычно.

— Понятно, — ответила Алиса без особой заинтересованности. — Слушай, Макс, а тебе вообще не боязно? Мне так-то тоже, конечно, но мало ли, вдруг не заметим, наступим, она тебя укусит…

— А почему именно меня? — удивленно изогнул я бровь.

— Ну, не меня же! — фыркнула девушка, весело улыбнувшись.

— Логично… Отсосешь яд тогда по-быстрому, только и всего.

Наверное, тут я уже хватил лишка. Впрочем, я и не произносил эту фразу в контексте звенящей пошлости. Только потом сообразил, что мой язык по своему обыкновению опередил мысль. Но, на мою удачу, Алиса оказалась не настолько испорченной, как Ваш покорный.

— А я не умею… — сконфуженно ответила та.

— Ладно, не переживай, надеюсь, что до этого не дойдет, — подмигнул я.

Выглянув из-за очередного стеллажа, я увидел небольшую, на вид примерно с полметра, свернувшуюся змею. Оливкового цвета чешуя, с темными, расположенными в шахматном порядке, пятнами. Особенно выделялись ярко выраженные желтые отметины на голове. Иными словами — наш возмутитель спокойствия оказался обыкновенным безобидным ужом.

— И это из-за него весь сыр-бор? — недоуменно почесал бровь я, поправляя очки для пущей убедительности своего спокойствия.

— Ты лучше думай, как мы ее ловить будем, — проворчала Алиса.

Змея с шипением подняла голову, и рыжая моментально исчезла за моей спиной.

— Ну, я же не зря взял с собой ракетку, — сказал я, как мне казалось, очень авторитетным тоном.

— А ты видишь, в каком она настроении? — спросила Алиса, косясь на змею с явным опасением. — Вот иди сам и импровизируй. А я буду прикрывать тебя с тыла.

— Подтащи тогда вон то мусорное ведро, — кивнул я в сторону пластиковой объемистой тары в дальнем углу. — Тыловик ты мой.

Я, конечно, понимал, что Алиса ни за какие коврижки не пойдет на отлов вместе со мной, поэтому был готов к тому, что буду вынужден действовать всецело на свой страх и риск. Я выставил перед собой ракетку и двинулся на змею, в расчете на то, что подцеплю сетью пресмыкающееся и, пока оно бы соображало, что к чему, кинул бы ее в ведро и уже со спокойной душой вынес на улицу. Признаться, я сейчас испытывал дикий кайф от ситуации, чувствуя себя настоящим исследователем дикой природы, не скованный стенами ветеринарной клиники, каким я уже давно мечтал быть. Как Владимир Бобров или Джеральд Даррелл.

Но уж оказался умнее, чем я думал. Собравшись в тугой, дрожащий от напряжения узел, бросился на ракетку, а я заплясал вокруг, пытаясь привести свой стремительно проваливающийся план в действие. В один момент мне почти удалось, но змея и в этот раз умудрилась увернуться. Поняв, что с нее хватит, она поползла прочь, шипя, словно газовая горелка. Только что вернувшаяся с ведром Алиса взвизгнула, как увидела, что уж ползет прямо на нее, слишком резко отступила назад, ударившись об стеллаж, отчего тот зашатался и на рыжую голову девушки с глухим стуком свалился какой-то флакон, подозрительно похожий на шампунь. Ойкнув, Алиса по инерции попыталась схватиться за ушибленное место, вследствие чего выпустила из рук ведро, рассыпав по ближайшему радиусу весь находившийся в нем мусор. Я невольно прыснул, а рыжая, смачно выматерившись, внезапно резко сорвала с себя рубашку, оставшись в одном нижнем белье, и, как заправский тореадор, накинула ее на удаляющуюся змею, от чего животное потерялось в пространстве и, свернувшись в кольцо, замерло на месте. Я же, окончательно утратив дар речи, как рыбка несколько раз шлепнул губами, с неописуемым удивлением и восторгом глядя на представившуюся картину с широко распахнутыми глазами.

— Может, ты не на сиськи мои глазеть будешь, а змею ловить? — раздраженно бросила Алиса, стыдливо прикрываясь руками.

Ну, да, в целом не помешало бы. Собрав всю волю в кулак, я оторвался от Алисы, подошел к змее и просунул ракетку под рубашку, пристроив животное на сетку.

— Поднеси ведро, — попросил я.

— Ага, еще чего! — удивленно выгнула брови Алиса, еще плотнее прикрыв грудь руками.

— Слушай, ты же там в лифчике, а не голая, — нетерпеливо бросил я, надеясь, что змея вновь не ударится в бега.

— И что?

— И то! Я же тебя в купальнике видел, какая вот, к черту, разница между ним и лифчиком?

— Это другое… — сконфуженно ответила Алиса.

— Все, слушай, хорош, заканчивай этот идиотизм, дай ведро, а то она сейчас опять смотается, — и это я еще был максимально тактичен. — Зачем ты вообще раздеваться начала?

— Я испугалась…

— Очень у тебя странная реакция на испуг, — лыбу в этот момент сдержать было очень трудно. Хотя я и не пытался.

Зашипев, как только что пойманный уж, Алиса-таки приоткрыла свое природное богатство, потянувшись за ведром. Я все же проявил тактичность и не стал на нее откровенно пялиться в этот момент. Когда ведро оказалось в пределах досягаемости, я, стараясь не мешкать, поднес ракетку к ведру и скинул туда многострадальное животное, придерживая свободной рукой Алисину рубашку.

— Вуа-ля, — гордо объявил я. — А недурной нам с тобой экземплярчик попался, да?

— Ага, — без особого энтузиазма отозвалась Алиса, вырывая у меня из рук свою одежду. — Все, выноси этот экземпляр к чертовой матери отсюда.

Ведро издавало зловещее молчание, лишь изредка прерываемое редким копошением чешуйчатой кожи ужа. Я поспешил к выходу, где, предварительно проверив местность на наличие особо впечатлительных пионерок, выпустил змея на волю. Тот мгновенно переполз через бетонные плитки дорожки и растворился в высокой траве противоположной стороны. Мысленно пожелав ему удачного пути, я захватил одиноко валявшийся около входа «Олимпик» и вернулся на склад.

— Это еще что такое? — прыснула нагнавшая меня Алиса, завидев в моих руках это чудо техники. — Ты на нем в деревню, что ли, гонял?

— Да не, ты что. Валялся тут просто около входа, поднять решил, — скороговоркой ответил я, старательно смотря в небо.

— Какой лжец, — беззлобно улыбнулась Алиса. — Ульяна и то врет убедительнее. Странно, что тебя там, такого всадника медного, не побил никто.

— Хотели, но им меня стало очень жалко и они меня отпустили. Да и не так уж я и плох во вранье, чего ты тоже начинаешь, — вздохнул я, покачивая велосипед, будто коляску. — И вообще, ты чего тут слоняешься без дела? Где твоя помощь товарищам?

— Не думаю, что им сейчас нужна помощь, — отметила рыжая.

— В каком смысле? — спрашиваю.

— Ну, сейчас увидишь.

И действительно, когда мы вернулись к Лене с Анной Петровной, то увидели, что фиолетоволосая до сих пор восседает на верхушке стеллажа, но с уже куда более беззаботным выражением лица, а кастелянша, тем временем, травит ей какие-то свои байки:

— …никогда не любила нахваливать сноху, но она так вкусно всегда готовила омлет, что соперничать с ним могут разве что ее котлеты. И я очень надеюсь, что возраст не притупил ее талантов… Ой, вы уже вернулись? Поймали змею?

— Поймали, — ответил я. — Анна Петровна, я «Олимпик» назад пригнал.

— Оставь тут, — махнула рукой старушка. — Пусть под рукой будет. А то вдруг за ним кто из вожатых младших отрядов придет, так хоть объяснять лишний раз не придется, где его искать. Ты егой-та хоть не сломал? А то смотри у меня, сам чинить будешь.

Ну конечно. Разумеется. Сами выдали мне предназначенный для младших, блин, отрядов велосипед, и я его еще и чинить должен, если что. Вселенская справедливость во всей своей красе.

— А вы точно змею поймали? — с опаской уточнила Лена.

— Да точно, Ленусь, точно, — хмыкнула Алиса. — Так что можешь спускаться, ты в безопасности.

— Да… я… — слабым голосом пискнула фиолетоволосая. — Максим, не поможешь мне спуститься?

— Ну началось, — закатила глаза Алиса.

— Да, давай, — устало вздохнул я. Надоели уже мне эти свистопляски. — Анна Петровна, где у Вас тут стремянка?

— Да так ее лови, чавой ты, девочку не удержишь шо ли? — проворчала кастелянша. — Хотя, ты можешь и не сдюжить — тош-ший, как вешалка.

Час от часу не легче. Чертыхнувшись, я подошел поближе к стеллажу и вытянул обе руки, словно взывая к Всевышнему:

— Давай, Лен, спрыгивай, я тебя удержу, — произнес я, перехватив тоскливый взгляд рыжей, устремленный на нас.

Ну, надеюсь, что удержу.

Лена глубоко вздохнула и отправилась в свободное падение. А дальше можно было выделить два аспекта. Плюс — она приземлилась точно ко мне в руки. Минус — из-за резкого смещения центра тяжести равновесие я при этом сохранить не сподобился и по инерции повалился спиной на землю, придавливаемый дополнительно примерно сорока с хвостиком килограммами живой массы. Беда-бедовая. Хорошо, что я успел подставить локти, так что моя бедовая головушка не пострадала. А вот очки улетели погулять. Хорошо, что в пределах относительной моей видимости и досягаемости фиолетоволосой.

— Макс, ты в порядке? — испуганно затараторила Лена, протягивая мне назад мои окуляры.

Да вот самому было бы интересно. В целом, на мне сейчас сверху сидит довольно симпатичная особа. Другой бы сказал, что жаловаться не на что. А я…

— Жить буду, — мрачно ответил я, приводя себя в порядок.

Повисла пауза. И пусть она была почти мгновенной, я отметил, как красноречиво смотрит на нас Алиса, нерешительно опустив руки.

— Не беспокойтесь, — спокойным и поразительно деловым тоном произнесла девушка. — Мы с Анной Петровной подождем.

В ее голосе было что-то такое, отчего мне мгновенно расхотелось дальше находиться в близких контактах с Леной. Поняла это и фиолетоволосая, мгновенно оказавшись на ногах. Я встал следом, деланно отряхивая пеструю спортивную футболку.

— Кого еще покатать? — спросил я, пытаясь выглядеть максимально непринужденно.

— Мне кажется, Лена согласилась бы на повторный сеанс, — ядовито бросила Алиса.

— Слушай, сестренка, может, ты прекратишь уже? — неожиданно сурово прикрикнула на нее Лена. — Когда кажется — креститься надо.

— Ой, ну все, не истери, — фыркнула та. — Пошли, у нас еще работы непочатый край. А я очень бы хотела в ближайший час уже закончить с этим дерьмом.

Сделав равнодушное лицо, Алиса неторопливо пошла к дальним стеллажам. Я ожидал, что кастелянша начнет костерить ее за подобные словечки, но та будто пропустила это мимо ушей. Ну да и ладно. В ее возрасте уходить из реальности — в порядке вещей.

Лена с таким же выражением лица, как у подруги, пошла за ней следом. Я стоял, боясь шелохнуться, потому что даже с моим скудоумием я смог сообразить, что сейчас стал свидетелем такой же вспышки ревности со стороны Алисы, какая случилась со мной буквально минут пятнадцать назад.

«Не переживай, рыжуль, к фиолетоволосой грустняшке у меня если и присутствует интерес, то сугубо товарищеский. Не буду заострять на этом инциденте в дальнейшем внимания, но если повторится, то сделаю все, чтобы ты это поняла».

— Ладно, видимо, я тут уже лишний, — заключил я.

— Да шагай уже отсюдова, — махнула рукой кастелянша. — Проблем тока больше создал.

А вот тут Вы, Анна Петровна, определенно правы. Пусть и не в том ключе, который Вы сейчас подразумевали. Благо, что хоть все решаемо.

Теперь — в сторону домика Ольги Дмитриевны. Если я еще там в целом нужен. А то мое «давай в темпе возвращай этого жеребца в стойло» на деле оказалось далеко не в темпе. Достав наушники, я включил первую попавшуюся песню, коей оказалось «Waterfall» группы Dynazty. Телефон просигнализировал, что заряд на наушниках близок к нулю. Ну, до Панамки, надеюсь, хватит.

«I, I wanna see it all come crashing down without a care if it is wrong or right. This time I will decide…»

Я уже даже особо и не помнил, как идти до домика вожатой. Пришлось выуживать из памяти его особенности — зеленый, треугольный, кусты сирени вокруг… Окончательно помог мне сориентироваться на местности шезлонг. Поправив очки и слегка пригладив волосы, постучался, в последний момент догадавшись снять умирающие наушники, которые уже начали меня оповещать, что «Battery low».

— Да-да? — послышался голос Ольги.

Войдя внутрь, я увидел ее с Дэнчиком, сидевших друг напротив друга за небольшим столиком, а перед ними стояли чашки с чаем, чайник и тарелка с парочкой бутербродов. Еще я заметил кипу каких-то фотографий.

Уломал-таки Панамку, смотрю, на чаепитие. А я там змей лови и нерадивых пионерок со стеллажей снимай.

«Ты с Алисой время провел. Задолбал ныть», — вовремя воззвал я сам себя к уму-разуму.

— О, Максим, присаживайся, как раз чайник только закипел, — улыбнулась мне Ольга. — Можешь на кровать рядом с Денисом присесть, только потом покрывало не забудь поправить.

— Чего так долго-то? — со слегка недовольным видом спросил Дэнчик.

— Анна Петровна там помочь попросила кое с чем, — бросил я, не вдаваясь в подробности.

— Ох, это она может, — живо вставила Ольга. — И это при том, что я и так к ней Тихонову с Двачевской отправила. Такой она человек — хлебом не корми, дай молодежь чем-нибудь нагрузить, — Иными словами, это у нас, Ольга Дмитриевна, Ваша проекция на старости лет. Ну а чего душой кривить? — Чего за задачка-то хоть была?

— Ужик на склад заполз, — ответил я, плюхаясь на разрешенное мне место. — До смерти напугал Лену. Ну, мы с Алисой его и ловили.

— С Алисой? — Ольга протянула мне чашку. — Я сейчас не ослышалась, она действительно добровольно согласилась что-то сделать для товарищей?

— Ну, не совсем добровольно, я ее попросил… — протянул я.

— Надо же… А ты на нее, смотрю, хорошо влияешь. Пусть и не так хорошо, как мне хотелось бы, но все же. Ее же идея с зубной пастой была? Хотя, можешь не отвечать, и так знаю, что ее.

Я немного растерялся от такой прямоты со стороны Ольги. То есть, меня, считай, на официальном уровне сделали кем-то вроде морального ориентира для рыжей бунтарки? Большая ошибка.

— Но в охрану столовой меня все равно вместе с ней пихнули, — на удивление довольно ровным голосом пожаловался я.

— Да, вместе, — согласилась с моим утверждением Ольга. — Жеглов, ничего страшного. Погуляете пару часов, свежим воздухом подышите. Все будет ажур-бонжур, так ты вчера мне сказал?

И так издевательски, но в то же время по-доброму подмигнула. Я создал чудовище.

— Туше, — вынужден был признать поражение я, взяв с горя еду.

— То-то же, — самодовольно ответила Ольга. — А я тут Денису фотографии с прошлых смен показывала. В том числе, когда я сама пионеркой была. Можешь посмотреть.

Ольга пододвинула всю стопку фотографий ко мне поближе. Я без особого интереса принялся разглядывать их больше из соображений вежливости. В основном на них не было запечатлено ничего необычного — линейки, лагерные мероприятия, толпы обнимающихся пионеров. Судя по всему, большинство снимков было с прошлой смены, поскольку очень часто примелькались знакомые лица. Шурик с Электроником демонстрировали младшим отрядам какую-то техническую приблуду. Славя вместе с неизвестным полным мужичком в деловом костюме, который пожимал ей руку. Алиса с Леной и Аленой, все три девушки улыбаются, как ни в чем не бывало.

— Снимок был сделан в начале прошлой смены, — пояснила Ольга, заметив, что я задержался на нем. — Я тогда очень сильно удивилась, увидев Алису снова. Знала бы я тогда, что она удумает подорвать Генду, проявила бы по отношению к ней большую бдительность. Я ведь ее еще совсем маленькой девочкой знала, сама пионеркой еще была. Помощница старшей вожатой смены, как Славя сейчас.

— Алиса, помнится, что-то такое рассказывала, — отметил я.

— И раньше, я так понимаю, у нее не было склонностей к разрушению всего и вся? — спросил Дэнчик.

— Да, не было, — с какой-то грустью ответила Ольга. — Раньше она была совсем другой… Впрочем, это уже все неважно.

Я продолжил дальше перебирать снимки, будучи уже самую малость заинтригованным. Начали попадаться уже совсем старые. На одном из них я узнал Ольгу образца семнадцати лет. Не особо изменилась, на самом деле. Лицо только стало более женственным. Рядом с ней стояла неизвестная мне женщина в форме вожатой вместе с красивым темноволосым мужчиной, который приобнимал маленькую, лет десять, рыжую девчушку. Она слегка скривила личико, будто фотографироваться ее чуть ли не заставляли, поэтому она намерено таким образом решила испортить фотографию.

— Это же… — начал было я.

— Алиса, — вздохнула Ольга. — Вместе с моей вожатой, Ариной Петровной, и ее папой, Викентием Алексеевичем…

Лицо Панамки стало каким-то бледным. Будто эта фотография навевала ей какие-то неприятные воспоминания.

— Ольга Дмитриевна, с Вами все в порядке? — заметил это и Дэнчик.

— Да… — неуверенно ответила та и буквально выхватила у меня фотографию. — Ладно, хлопцы, посидели и будет. Работы в лагере много, так что…

Интересная реакция. И какие же секреты есть у Ольги Дмитриевны касательно всего этого? Узнаем? Узнаем!

— Я уже Славе вызвался помочь, — быстро сориентировался мой друг после упоминания работы. — Она меня ждет.

— Отлично, хвалю за инициативу, — кивнула вожатая. — Так, Максим, ты тогда…

— А я тоже вызвался помочь Денису помочь Славе, — не, ну а чего, вдруг сработает?

— Хорошая попытка, но нет, — хихикнула вожатая. — Иди к Мику, ей наверняка нужна какая-нибудь помощь в музклубе.

Зашибись. И за что она меня так невзлюбила? Ну, нахамил пару раз, ну, не соблюдаю форму одежды, чего такого-то?

Хотя, с другой стороны, Мику вряд ли будет меня стараться сильно нагрузить физически. Морально-то можно и вытерпеть. Да и все равно думал навестить нашу мадам Баттерфляй по поводу иероглифов на банной двери. Да и не только. Помнится, была мысля касательно профилактической беседы. Так что, может, оно и к лучшему.

— К Мику, так к Мику, — пожал плечами я.

— Вот и чудненько, — хлопнула в ладоши Панамка. — Все, господа, солнце еще высоко, так что вперед. Пионерская жизнь, она, знаете ли, должна кипеть. А у нас пока кипит только чай.

— Да я еще бутерброд не успел доесть! — возмутился Дэнчик.

— Мартынов, ты уже на третий налег, — отчеканила Ольга. — Доешь по дороге. Все, хлопцы, арбайтен, вперед!

Почему-то не отпускало такое чувство, что нас где-то крепко надули. Только бы еще понять, где именно.

— Дайте жалобную книгу и верните деньги за дефектную вожатую, не обладающую и каплей сострадания, — проворчал Дэнчик, когда мы уже отошли от треугольного здания на достаточное расстояние.

— Я определенно считаю, что Панамка должна понести заслуженное наказание за такой непросительный поступок в отношении голодающего, — многозначительно заметил я.

— Эм, Макс, ты ведь знаешь, что калечить людей без острой необходимости плохо?

— Да, — соврал я.

— Хорошо, просто проверил, что ты в курсе, — сказал Дэнчик. — С мамкой незадолго до всего этого детектив смотрели с Джонни Деппом… Короче, есть идеи, как заманить ее на поезд?

Обдумывание планов мести, пусть и максимально доведенных до абсурда, оказалось довольно забавным занятием. И я искренне радовался тому, что нас никто не мог сейчас услышать. Наивная пионерия явно бы не так поняла наш небольшой черный юморок. Увы, вскоре нам пришлось разойтись. Под напоминания друга, чтобы я не забыл разузнать о природе иероглифов на банной дверце, я свернул в сторону музыкалки, в то время как Дэнчик попрыгал в сторону ворот.

К сожалению, никакой музыки в этот раз я не услышал. Оно-то и понятно, не будет же Мику играть на своих инструментах двадцать четыре на семь, но очень ж хотелось снова услышать ее игру. Подойдя ко входу, предварительно постучался и тут же услышал стук каблучков по деревянному настилу.

— Ой, Максимушка, привет! — обрадовалась моему появлению Мику. — Тебя Ольга Дмитриевна ко мне прислала или ты так, в гости зашел?

— Пятьдесят на пятьдесят, — честно ответил я. — Я хотел к тебе зайти в любом случае, не сегодня, так завтра, но вожатая меня сейчас сама к тебе отправила. Так что получился такой вот экспромт совмещения приятного с полезным.

— Ну, что ж, я рада тебя видеть, — заулыбалась девушка. — А помощь мне правда нужна. Но ты не переживай, ничего такого. Я уже везде у себя порядок навела, пыль протерла, занавески поменяла… Эммм… Я только сейчас поняла, что что-то забыла…

Наполненное грязной водой ведро около рояля как бы намекало, но я решил, что Мику в задумчивости на первое время намного лучше, чем Мику в штатном режиме.

— Ничего страшного, Микуль, вспомнишь, куда денешься, — улыбнулся я. — Я пройду?

— Да, конечно, проходи, — мгновенно ответила та. — Чаечку, может?

Ой, нет, все, хватит с меня чая на сегодня. А то так ближе к обеду из туалета, миль пардон, не вылезу.

— В другой раз с удовольствием, — ответил я.

— Хорошо, — неожиданно немногословно ответила Мику. — Так вот… Ой, ведро!

Полуяпонка хлопнула себя по лбу и уже дернулась в сторону ведра, но я, неожиданно для самого себя, мягко ее остановил:

— Давай я вынесу? Куда его вылить?

Лицо Мику расплылось в улыбке благодарности:

— Можешь, в принципе, за клубом, только чуть ближе к лесочку, хорошо? Потом принеси, я его сполосую, как возможность будет.

— Ты, наверное, имела в виду «сполосну»? — уточнил я.

— Да, именно так, сполосну, — радостно кивнула Мику.

Быстро сделав все дела, я вернулся к девушке. Та уже сидела за роялем и перебирала нотные тетради.

— Я просто вспомнила, ты говорил, что играл когда-то на фортепиано, — обронила та, не оборачиваясь. Видимо, я сейчас действительно единственный, кто мог бы зайти в музклуб. Ну и «играл» — это очень сильно сказано. — Я так понимаю, ты решил повспоминать что-нибудь? Я тут уже кое-что приготовила…

— Не-е, я уже давно прочно сроднился с другим музыкальным инструментом — нервы собеседника, — отшутился я. Мику шутку оценила, весело хихикнув. — Еще нужно что-нибудь сделать?

— Да я не… Кста-а-ати, можешь окошки открыть, пожалуйста? Помещение проветрить нужно, пока еще совсем жара не наступила. А то днем вот это вот, вечером комары, а я вечно забываю, сижу тут как в парилке…

— Сейчас сделаю, — ответил я.

Быстренько прошелся по всей площади музклуба. Мику тем временем начала наигрывать простенькую мелодию. Потом потихоньку начала расходиться, выдавая какие-то немыслимые аккорды. Но под конец все же сбилась.

— Эх… Слушай, Максимушка, а зачем ты тогда хотел зайти-то? — поинтересовалась девушка.

— Ну, я просто… — ох, не уверен я все же, что хороший из меня получится психолог. Я свои-то проблемы решить не могу. А тут чужие. С учетом всей моей нелюбви к homo и неспособности их понять. Ну, или просто отсутствие желания этого. Да и, помимо всего прочего, была какая-то надежда, что если я буду стараться быть добрее к тем, кто действительно этого заслуживает, то эта история закончится хорошо. Так или иначе, но хорошо. Короче, пляшем. — Мне показалось, что тебе было бы не лишним с кем-то поговорить. Ты, просто, не знаю, такая добрая, всем хочешь помочь, рассказываешь вечно что-то… Пусть тебя и не всегда возможно вынести… Но ты почти всегда одна тут… Я как-то подумал, что это неправильно.

Признаться, я ожидал, что Мику понурится или что-то такое, но та лишь равнодушно махнула рукой:

— Ой, Максимушка, да я даже внимания на это не обращаю. Я понимаю, что меня иногда заносит, и что это может оттолкнуть, но я не стремлюсь как-то всем понравиться или что-то в таком духе. Я это я. У меня есть друзья дома и даже здесь, которые принимают меня такой, какая я есть. Та же Алисонька, например, хоть и бурчит на меня иногда. Вчера, вот, согласилась со мной на концерте выступить, представляешь? Кста-а-ати, если уж до меня кто-то докапывается, то обычно я прямо говорю, чтобы этот человечек шел лесом.

Мику слабо улыбнулась, и несколько раз моргнула. А я почувствовал облегчение. Пусть моя беседа, по сути, ничего и не дала, но щемящее чувство внутри прекратилось.

И, стоп, Алиса-таки решила сыграть дуэтом с Мику? Интересно даже стало, на каких неземных условиях?

— Самый оптимальный подход к этой проблеме, — сказал я. — Ведь если очень сильно волноваться касательно мнения других людей и чувствовать себя несчастным всякий раз, когда их представления о тебе не совпадают с твоими собственными, то можно быть обреченным на пожизненное несчастье.

Главное только не перебарщивать. Как это делал я с большим успехом последние пять лет.

— Но все равно, спасибо, что волновался, — Мику забавно покраснела. — Ты правда хороший человек, Максимушка. Хоть и пытаешься быть букой.

— Настолько очевидно, что я только пытаюсь им быть?

Мику лишь коротко кивнула. Хотел что-то сказать в ответ, но голос в последний момент беспомощно затих. Я подошел к фортепиано и, под немой взгляд полуяпонки, наиграл «Twinkle, Twinkle, Little Star». Не звезда рок-н-ролла, но что-то я родил.

— А говорил, что все забыл, — гордо отметила Мику.

— Все врут, Микуль, пусть иногда и неосознанно. Просто бывает так, что ложь не несет в себе негативного посыла. Иногда это просто защита. Особенно, если приходится врать самому себе.

— А разве можно врать самому себе?

— Ты не поверишь… Слушай, Мик, сможешь помочь кое с чем?

— Ой, ну постараюсь по мере сил, — вновь затараторила девушка. — Я вообще стараюсь не отказывать никогда, если кто просит о помощи, но так получается, что я не всегда в итоге оказываюсь способной помочь и начинаю чувствовать себя такой дурой, что начинаю волноваться, а когда я волнуюсь, то начинаю говорить еще быстрее и…

Я просто молча сунул ей под нос телефон с фотографией иероглифов. Та одновременно непонимающе смотрела на фото и с любопытством на смартфон:

— Это… что?

— Это я хочу, чтобы ты перевела, — объяснил я, не став уточнять, о чем она сейчас конкретно. Ибо если речь идет о моем телефоне, то это может вылиться в такое, что я отсюда до следующего дня не выберусь.

— Ааа… Ну, это похоже на слово «хаширу», что обозначает «беги». Но тут иероглиф немного неправильно вычерчен. Не критично, но видно, что писал человек, знакомый с японским исключительно поверхностно.

Интересно получается. То есть моя демоническая бабка решила повыпендриваться и начеркать на дверце символы из языка, о котором не имеет не малейшего понятия? Это что ж за демон такой, выходит?

— А в японской мифологии нет, случайно, никаких призраков малограмотных бабулек? — уточнил я, надеясь, что выглядел при этом не слишком по-идиотски.

— Не знаю, — пожала плечами Мику. — Я не слышала.

— Ну… ладно. Спасибо тебе. Пойду я тогда, что ли?

Мику неожиданно резко сорвалась с места и крепко меня обняла:

— Тебе спасибо, Максимушка. То, что ты сделал — я оценила, правда.

Думается, что это было немного эмоционально с ее стороны. Я ведь и вправду не сделал ничего

«Ой ли?»

Из музклуба я вышел в довольно смешанных чувствах. Вот вроде стараюсь поступать правильно. Как и хотел. Почему же настойчивое ощущение, что все это противоестественно, так накрепко отказывается покидать меня?

========== ДЕНЬ 4. АХ, СЕРДЦЕ ДЕВИЧЬЕ! ==========

Формально я сделал то, что от меня требовала Ольга Дмитриевна. В полном объеме, хочу заметить. Соответственно, я могу быть официально свободен, по крайней мере, до той поры, пока не попадусь ей снова на глаза. И в любой другой ситуации я бы, возможно, заперся с книжкой в домике или пошел бы греть пузо на пляж. Да только вот на повестке дня-таки оставалось еще одно дельце, с которым следовало бы поскорее управиться. А именно найти Ульянку и провести с ней беседу. Но для этого нужно сперва выцепить Алису с Дэнчиком. А это значит сперва искать их. Так что ни о каком личном досуге речи, увы и ах, не шло. Радовало, что тут я хотя бы имею представление, где они могли бы находиться.

Но сперва надо наушники на зарядку кинуть. А то без музыки так ходить вообще не комильфо. Да и переодеться в пионерскую форму не мешало бы. Чисто, чтобы потом не слушать Панамкино нытье.

Неожиданно на крыльце нашего домика замечаю Алису, которая сражалась с Жулькой. Она легонько щелкала ей по носу, отчего собачка радостно прыгала и, потявкивая, так и норовила легонько укусить девушку за руку. В один момент Жулька замерла. Я увидел, как затрепетал ее влажный нос. Она повернула голову в мою сторону и кинулась ко мне навстречу, радостно виляя хвостом.

— Эхей, блохастая, — я присел на одно колено, подставляя лицо вездесущему Жулькиному языку. Алиса со снисходительной улыбкой наблюдала за нашим приветствием.

Наигравшись с Жулькой, я еще разок взъерошил ей шерсть на загривке и пошел к Алисе, которая все это время так и сидела на крыльце.

— И что такие две прекрасные дамы делают подле моей опочивальни? — поинтересовался я.

Рыжая вскинула брови и уставилась на меня с веселым недоумением:

— Я правильно поняла, что ты меня только что сравнил с собакой?

Опаньки, а это чего за наезды такие? Я же вроде комплимент сейчас сделал, нет?

— Умеешь ты все вывернуть наизнанку… — напряженно ответил я, чувствуя, что весь мой задор куда-то испарился.

Алиса рассмеялась и окатила меня восхитительной белозубой улыбкой:

— Макс, блин, ну я же пошутила! Да и потом — никогда не видела ничего плохого в сравнении с собакой. Что такого дурного в этом звере, что это считается за оскорбление?

Интересно, Алиса сейчас намеренно отослалась к «Мастеру и Маргарите» или просто совпадение?

— Сам не знаю, — ответил я. Теревшаяся рядом Жулька довольно заурчала. — Как по мне — собаки намного лучше людей. Homo Sapiens — вот уж что самое изысканное оскорбление.

— А у тебя есть собака? — спросила Алиса.

— Была, — тускло отозвался я, чувствуя, как сжимается сердце. — Ее не стало полтора года назад.

— Извини, — торопливо оговорилась девушка, смущенно отвернувшись. — Ты поэтому захотел стать ветеринарным врачом?

— Нет, — улыбнулся я, давая понять Алисе, что никакого дискомфорта наш разговор во мне не вызывает. — Датч умер от старости. А к ветеринарии я еще с детства неровно дышал.

— Поняла тебя, — ответила расслабившаяся рыжая, вновь вернув свой фирменный надменный взгляд. — Ну а вообще я тебя ждала. Мы же, помнится, с Ульянкой хотели поговорить.

— Да, я уже как раз тоже со всеми делами закончил, вроде как, так что сам уже думал тебя и Дэна искать, — сказал я, заходя в домик. — А где она сейчас сама-то, не в курсе?

— Дома и на футбольной площадке ее нет, дружок ее этот, Егорыч, тоже ее не видел, — Алиса задумчиво перечислила результаты своих небольших поисков и покосилась в сторону, где начинался лес. — Есть у меня одно предположение, но для этого надо будет тайком за территорию вылезти.

— Через ту дырку в заборе?

— Агась.

Помню-помню. Вроде как уже и не очень-то и обидно за тот мокрый вечер, но осадочек остался. Надеюсь, что вся эта история не очередной их какой-то дурацкий розыгрыш. Хотя, если подумать, то вряд ли. Не особо верилось, что рыжие настолько коварны, что продумали бы все до таких мелочей, что аж Ольгу в свой обман невольно втянули.

Зайдя в домик, я первым делом подошел к розетке, где заряжался телефон Дэнчика. Убедившись, что заряда у того уже достаточно, я кинул телефон ему под подушку и поставил свои наушники. Пару раз пыхнул электронкой, проверяя заодно ее работоспособность. Красненьким огонек еще не мигал, так что до тихого часа можно не париться.

— Чего ты там телишься? — бросила Алиса, которая вновь вернулась к сражению с Жулькой.

— Переодеваюсь, — ответил я. — Ты куда-то торопишься?

— Нет, просто сама по себе ждать не люблю, — хотя по Алисе явно нельзя было сказать, что она скучала. Жулька решила попроказничать и легонько схватила ее за подвязанный узелок рубашки. Понявшая, что ничем хорошим это не закончится, Алиса теперь пыталась отогнать собаку, но каждое ее движение только больше раззадоривало животное.

Я торопливо натянул форму, галстук уже по привычке затянул напульсником, рассовал по карманам шорт телефон с сигаретой и присоединился к Алисе. Жулька оторвалась от нападений на рыжую, одарила меня полным обожания взглядом и ткнулась головой мне в ногу.

— Мне кажется, что она голодная, — отметил я.

— Я ее покормила, — ответила Алиса. — Не царский обед, конечно же, но заморить червячка сойдет. Вечером чего-нибудь из столовой стырим, нормально покормим. Мы же с тобой охранники сегодня, — на этих словах она не удержалась от ехидной ухмылки.

Ох, рано встает охрана…

— И чем ты ее кормила? — спрашиваю.

— Хлебом, — непринужденно пожала плечами Алиса. — А больше-то особо и нечем.

— Смотри, не переусердствуй, — включил я ветеринарного врача. — Большое количество углеводов в рационе может негативно сказаться на состоянии собаки.

— Например? — заинтересовалась девушка.

— Ну, например, промежуточные продукты расщепления, накапливающиеся в кишечнике, задерживают воду. В связи с отсутствием нужного количества ферментов в организме собак, перерабатывающих продукты…

— Макс, ты не вступительный экзамен в универ сдаешь, — поддразнила меня Алиса подозрительно нежным голосом, не вязавшимся с колкостью. — Попроще будь.

— Запор может быть, — проще так проще.

— Оу… — Алиса подозрительно окинула взглядом сидящую напротив нас Жульку. — Ладно, я поняла, больше никакого хлеба. Ну вот, а я уж было подумывала ее на ночь в домик сегодня пустить. Ну, ладно, перетопчется. Не холодно. А то обнаружила бы по утру сюрприз похлеще белых тапочек.

— Чего? — тут же переспросил я, мигом вспомнив вчерашний день. Со всей его мистикой такая банальщина, как невесть откуда взявшиеся посреди ночи на нашем крыльце белые тапочки, совершенно вылетели из головы.

— Да ладно, ты не слышал об этой страшилке? — удивленно отозвалась Алиса. — Извини, ты в каком вакууме был всю свою жизнь?

— Так я пришелец из будущего, — напустил я таинственности в свой голос. — И Дэн, кстати, тоже. Из две тысячи двадцать первого года. И пионерия у нас уже давно упразднилась. И вообще мне на самом деле двадцать семь. Так что откуда мне знать эти ваши страшилки?

Алиса с явным скепсисом смотрела в мою сторону. Понятно, что она восприняла все это, как шутку. На секунду представил ее реакцию, если бы она поняла, что я сейчас ни разу даже и не соврал. Честно, я бы многое отдал, чтобы это увидеть.

— А, ну да, конечно, очень смешно, — сморщилась она. — В полете фантазии тебе определенно не откажешь. Будущее, ха! Ладно, так уж и быть, поведаю тебе эту историю.

— Уж сделай милость, — я сел рядом с Алисой на крыльцо, с неподдельным интересом готовясь слушать ее рассказ. Что-то мне подсказывало, что это далеко не просто страшилка.

— Короче, суть такая — в один пионерский лагерь устроилась работать одна бабка. На должность кастелянши, или вроде того, короче, что-то по типу нашей Анны Петровны. Администрация уже тогда заметила у нее одну странную особенность — вместо, ну, нормальной обуви на ногах у нее были белые тапочки.

«Это они еще в московское метро не заходили, там порой и не таких фриков можно встретить», — почему-то подумалось мне.

— Ну, решили тогда не обращать на это внимание, человек старый уже, не все дома, мозоли трут, ну и все в таком духе, — продолжила приглушенным голосом Алиса, улыбаясь во все тридцать два. Фонарика только не хватает, чтобы светить им из-под подбородка. — Главное ведь, чтобы она сидела там спокойненько себе на складе, пионерам и вожатым вещи выдавала. А уж что у нее на ногах — не суть важно. Ну и взяли ее на работу.

А потом начало происходить страшное — пионеры в этом лагере пропадать начали. Каждую ночь пропадало по мальчику или девочке. Вожатые забеспокоились, вызвали милицию. Отряд приехал, человек двадцать, не меньше. Положили они в один домик банку с литром крови, покрыли одеялом, а сами в засаду сели. Ночью из этого домика раздался стук, и милиционеры увидели, как к кровати подкралась эта бабка и начала выпивать кровь. Один из милиционеров выстрелил в нее, она закричала нечеловеческим голосом и убежала в неизвестном направлении.

Потом началось расследование, все дела, бла-бла-бла, короче выяснилось, что бабка эта из сумасшедшего дома сбежала. Ее еще по молодости за убийство всей своей семьи туда отправили. Поэтому она и была в тапочках. Обуви-то другой и нету.

Алиса закончила повествование и торжественно взглянула на меня. Не знаю, чего она ожидала по итогу — что я испугаюсь или еще чего, но на лице у меня было абсолютное безразличие, ибо история оказалась, извините, полной херней. Как будто страшилку для дошкольников про людоедские тапочки попытались скрестить с чем-то более взрослым, и получился такой вот аляповатый гибрид.

— Ясно, — протянул я, стараясь все же своей интонацией не обидеть Алису, которая с таким воодушевлением все это рассказывала. — Ну, стандартная страшилка, ничего такого ахового в ней нет. Читал и пострашнее.

— Да ты погоди, — Алиса прикусила губу и заговорщицки оглянулась по сторонам. — Это не все еще. Говорят, что старуха та в итоге коней двинула, но ее жажда крови оказалась сильнее смерти. И с тех пор дух ее летает по разным пионерским лагерям и ищет себе жертву. И если в одно прекрасное утро ты найдешь у себя около домика белые тапочки, то все, вечером жди ее призрак.

Я непроизвольно закашлялся. Вот это уже было… занимательно. Стыдно было признавать, но через тело словно прошли волны серого ужаса. Его даже будто Жулька почувствовала, когда ко мне прижалась и осторожно лизнула руку.

— Макс, все в порядке? — обеспокоенно уставилась на меня рыжая.

— Да, я поперхнулся, — сказал я первое, что пришло в голову. — И, что, допустим кто-то действительно столкнулся с этим призраком… Дальше-то что?

— А я откуда знаю? — Алиса захохотала. — Не осталось никого, кто мог бы об этом рассказать.

Все, что я смог из себя выдавить — был лишь хлипкий стон. И это со стороны наверняка даже выглядело забавно. Вот только мне было вообще не смешно, ведь я же собственными глазами вчера вечером видел нечто. И это нечто явно приходило по мою душу.

— Макс, ну ты чего так взбледнул-то? — Алиса дружески хлопнула меня по плечу. — Это же ведь всего лишь страшилка для ребятни.

— Да это у меня, понимаешь, фантазия просто разыгралась, — какая-то часть здравого смысла все же настойчиво твердила, что я сейчас просто сам себя запугиваю по большей части. Ну, то есть, серьезно, да? На меня в самом деле открыл охоту призрак? Смешно.

Хотя еще неделю назад я бы в лицо рассмеялся тому, кто сказал бы, что я попаду в Советский пионерлагерь. Итог, думаю, понятен.

— Ну, раз разыгралась, то отыгрывай ее назад и пошли уже искать мою подругу, — Алиса решительно встала с крылечка и направилась по дорожке в сторону дырки. Жулька засеменила следом. Я все же приложил немного усилий и окончательно прогнал из головы мысли о призраках и прочей нечисти. В самом деле, чего я тоже-то панику навел? Если бы оно хотело меня грохнуть, то грохнуло бы еще вчера. А единственное, что от него пострадало — банная дверца из-за криво выцарапанного иероглифа. Если у этого призрака и есть какая-то логика в действиях, то она явно хромала. Причем на обе ноги.

— Подожди, нам же еще Дэна… — окликнул я рыжую.

— Да хрен с ним! — бросила та через плечо. — Чего мы, вдвоем не справимся что ли? А пока еще его найдем — сто лет пройдет!

Я уже хотел было возразить, но тут вспомнил, что мой друг сейчас проводит приятные минуты вместе со Славей. И сталкивать активистку с Двачевской сейчас было бы чревато.

«Ладно, пусть кайфует, — подумал я. — А мы уж действительно как-нибудь сами».

Встав, двинулся следом за моими спутницами. Прогулка обещала быть как минимум занимательной.

Мы прошли по уже знакомому мне пути до дырки. Жулька при виде нее странно ощетинилась, но Алиса своим прикосновением ее успокоила. А мне эта затея почему-то перестала казаться безопасной.

— Чего это она? — спрашиваю.

— Да мало ли, белку почуяла, — пожала плечами рыжая. — Это же собака — поди, пойми, что у нее на уме.

Ясно, Алису такое поведение Жульки не смутило. Вот же боевая девчонка-то! Ну и что мне остается? А ничего. Послушно следовать за ней.

— А ты уверена, что Ульянка именно там, куда мы идем? — решил уточнить я, перед тем как самовольно покинуть территорию лагеря.

— А больше негде, — ответила Алиса, по-кошачьи изогнувшись, чтобы пролезть в дырку. — Не тормози, Макс! Путь не то, чтобы не ближний, но пройтись придется. Причем не по самым удобным для этого местам.

— Вы времени, смотрю, зря не теряли, — вздохнул я, наклоняясь следом. Жулька внимательно следила за процессом, периодически поглядывая в сторону лагеря. — Столько мест облазали. И когда только успели, с нашей-то вожаткой и с повышенным вниманием к твоей персоне?

— На самом деле тут по большей части все я в одиночку еще на прошлой смене исследовала. Еще до того, как, ну, ты знаешь, наверное, Генду подорвала. И старый корпус, и то место, куда мы сейчас идем, — откровенно заявила Алиса. — Ульянке мне по большей части только все показывать приходилось, да и сама она, честно говоря, не особо проявляла инициативу. На ее личном счету только те замечательные кусты, где мы вас водой облили.

После этих слов она захихикала. Я скорчил страшную рожицу, но как-то злорадствовать в ответ не стал. В конце концов, я тогда сразу почувствовал неладное. Так что я не такой уж и лошара. Наверное.

Стоило нам отойти буквально метров на десять, как до нас донеслись голоса. И они все приближались. Сквозь толщу деревьев я разглядел две неспешно бредущие фигуры. Глаза Алисы округлились, она схватила меня за руку и потянула вниз. Жулька, поджав хвост, также затаилась. Мы едва успели как следует замаскироваться в ближайших кустах и перестать шуршать, как на наши глаза показались Дэнчик со Славей. Активистка о чем-то увлеченно болтала, пока мой друг лишь изредка вставлял какие-то комментарии.

— Да вы издеваетесь что ли? — простонала Алиса.

Я уже облегченно выдохнул и хотел уже выйти из укрытия, но Алиса меня одернула:

— Ты куда собрался?

— В смысле? — недоуменно спросил я. — Свои же.

— Какие, нафиг, свои? — прорычала рыжая. — Ну, ладно, может друг твой и действительно свой, но вот белобрысой я хрен покажусь.

— Алис, ну перестань, — я мягко накрыл руку девушки своей. — Они ведь сейчас сами незаконно за территорией находятся, так что формально мы в равных условиях, разве нет?

— Ага, в равных, — буркнула Алиса. — Этой-то ничего не будет, если ее за территорией увидят, а на меня как обычно всех собак повесят.

— Да никто на тебя ничего не повесит, — хмуро заметил я.

— Это ты так думаешь… Так, все, тихо, — Алиса еще больше припала к земле, оставив одну свою руку в моей, а второй приобняв Жульку.

Наша сладкая парочка все приближалась. Я уже без проблем мог разобрать, о чем там таком интересном толкует Славя.

— Наши предки верили, что именно в купальскую ночь распускались магические цветы и показывались чародейские травы. Деревенские лекари и знахари запасали растения на целый год, а смелые юноши шли в ночь на Ивана Купалу в лес за мифическим цветком папоротника. Считалось, что нашедший цветок обретет способность отыскивать клады, станет невидимым или сможет понимать язык животных, — рассказывала активистка с каким-то благоговением.

— Я читал, помнится, что-то такое у Гоголя, — ответил Дэнчик. — Давно еще, правда. Но в памяти отложилось.

— «Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя», — процитировала Славя. — Это из повести «Вечер накануне Ивана Купалы», так что ты совершенно прав.

— Любишь Гоголя?

— Обожаю, — парочка была уже от нас в максимальной близости. Славя остановилась от нас в считанных метрах и присела на корточки. Поверни она голову чуть правее — и без труда бы увидела две торчащие из кустов макушки. — Денис, смотри. Как думаешь, что это?

Она показывала ему красивые синие с желтой серединой небольшие цветы. Дэнчик отрицательно качнул головой и, между делом, уткнулся взглядом прямо в нашу сторону. Жулька при этом навострила уши и издала тихий гортанный звук. Алиса едва слышно шикнула, но этого было достаточно, чтобы заинтересовать моего друга. Он подался вперед и наши взгляды встретились. Секунды две мы играли в гляделки, и как только мой друг начал довольно скалиться, я приложил указательный палец к своим губам, надеясь, что у него хватит ума не начинать горячее приветствие.

К счастью, он трактовал все так, как нужно. Лишь втихаря помахал рукой. Алиса в ответ пригрозила ему кулаком.

— Славь, может мы дальше пойдем? — обратился он к активистке, коварно улыбаясь. — Наверняка, если углубиться чуть дальше в чащу, то там можно будет найти другие, более интересные экземпляры?

— Анютины глазки тоже интересны, — возразила Славя. — С ними связано множество поверий. Например, у римлян была легенда, что анютины глазки появились после того, как несколько мужчин подглядывали за купающейся Венерой, и боги в наказание превратили их в цветы.

Сразу вспомнил, как мы в другом цикле случайно подглядывали за купающейся Славей. Какая ирония. Судя по резко изменившемуся лицу моего друга, тот подумал именно о том же.

— Жестоко как-то, — неловко улыбнулся он.

Внезапно Жулька ощерилась и выскочила из укрытия, заливисто лая. Алиса попыталась в последний момент ухватить ее за задние лапы, но не получилось. Славя вскрикнула и спряталась за Дэнчика. Тот на черно-белую злючку отреагировал со спокойствием. В собаках он все же худо-бедно разбирался, понимал, что она просто брешет.

— Славь, ты чего? — Дэнчик по-доброму улыбнулся и чуть отступил, давая Жульке возможность видеть обоих. — Это же просто собачка.

— Да я вижу, что это просто собачка, — Славя пыталась сохранить непроницаемое лицо, и то ввиду огромного самообладания. — Просто она так неожиданно выскочила…

— Ну выскочила и выскочила, — Дэнчик попытался погладить Жульку, но та боязливо отступила. — Видишь, она нас боится больше, чем мы ее.

— Это ни о чем не говорит. С ее стороны изначально была агрессия, а собаки просто так на людей не кидаются, — активистка окончательно пришла в себя, судя по выровнявшейся интонации. — Нужно сообщить Ольге Дмитриевне. Вдруг она бешеная?

— Я тебе дам бешеная! — тут же выскочила из кустов максимально грозная Алиса. Ну вот и накрылось инкогнито. Поняв, что деваться уже некуда, вылез следом.

— Макс! Алиса! — натянуто улыбнулся Дэнчик. — Какой сюрприз!

— Тронешь мою собаку, я тебя налысо обрею, ясно? — Алису даже я сейчас без шуток испугался. — Она меня защищала, а не просто так кидалась!

Славя по началу замерла в растерянности, но тут же собралась, расправив воротничок на черной футболке.

— Уж не буду спрашивать, что вы делали за территорией… Я не собиралась трогать твою собаку, Алиса, — отчеканила девушка. — И вообще, если ты думаешь, что я способна причинить вред живому существу, то ты меня очень плохо знаешь! Я просто хотела принять меры предо…

— Знаешь, у меня и нет желания узнавать тебя поближе, — янтарные глаза метали молнии, казалось еще чуть-чуть и одна из них кого-нибудь, да зашибет. — Прошлой смены хватило, спасибо.

— Ой, ты правда хочешь об этом поговорить? — неожиданно едко уточнила Славя. — У тебя действительно хватает совести меня обвинять в том, что Ольга Дмитриевна узнала о подрыве? Я ведь еще тогда тебе говорила, что это не я была. И начнем с того, что нечего было вообще осквернять памятник. Это же еще додуматься надо было!

— Подумаешь, пыхнуло там немножко, трагедию устроили, будто я убила кого как минимум, — Алиса была похожа на вытянувшуюся змею, готовую в любой момент броситься в атаку. — А что до обвинений — ты одна все время перед вожаткой и тем жирным придурком из администрации выслужиться пыталась. Да и я лично сама тебя видела в ту ночь, ошивалась там, вынюхивала, чем я занимаюсь…

— Двачевская, чтоб ты понимала, мне меньше всех надо выслуживаться перед кем-то, — предупреждающим тоном ответила Славя. — А что я делала в ту ночь — не твоего ума дело, но это и близко не было слежкой за тобой. Умерь свое чувство собственного величия!

— Так, дамы, давайте-ка мы… — начал было Дэнчик, но убийственный взгляд двух пар глаз мигом оборвал все его начинания. Даже Жулька, почуяв неладное, отошла от Алисы и прижалась к моей ноге.

— Денис, не мешай, пожалуйста, — попросила смягчившимся голосом активистка. — Дай девочке выговориться и в очередной раз повесить свою собственную вину и дурость на кого-нибудь другого, но только не на саму себя. Думает, что я ее целенаправленно сдала Ольге Дмитриевне, а то, что я так же как и все понятия не имела, кто подорвал памятник и просто честно выполняла свою работу, пытаясь выяснить, кто это сделал, ее не волнует. Как и не волнует то, что совершенно не моя вина, что только она постоянно создавала такое количество проблем, что с нее и спросили в первую очередь.

— Ясенева, а не пойти бы тебе на ху…

— Иисусе, как же вы достали! — вскипел я. — Хватит, что вы как дети малые? Эта не там ходила, эта не так посмотрела… Что это ваше разбирательство вам сейчас даст? Ничего не даст. Все живы, все в порядке. У нас сейчас других дел по горло, чем прошлогодние обиды перетирать.

— Я просто хочу понять, на что она обижается, — развела руками Славя. — Строит из себя сейчас жертву, а на деле тогда еще легко отделалась. Даже выговора не влепили.

— Да что ты можешь понимать, — в глазах Алисы выступили маленькие слезы. — Святоша тут нашлась.

Так ладно, пора выкатывать тяжелую артиллерию. Конечно, это выглядело слишком самонадеянно с моей стороны, но мне хотелось думать, что у нас с Алисой уже достаточный уровень доверия. Мысленно перекрестившись, подошел к рыжей хулиганке и в наглую приобнял ее. Ожидал чего угодно, но Алиса просто уткнулась мне в плечо и пару раз всхлипнула.

— Может, я смогу понять, если ты расскажешь? — шепнул я ей. — Но не сейчас. Сейчас у нас Ульянка в приоритете.

— А что с Ульянкой? — обеспокоенно спросила Славя.

— Не твоя забота, — зло пробурчала Алиса из-под моего плеча.

— Как раз-таки моя, — решительно ответила активистка. — Я, как помощница вожатой, несу за вас такую же ответственность. И если с ней что-то случилось…

— Славь, там ничего такого серьезного, — вставил Дэнчик. — Просто у нее вчера, видимо, вечер прошел не так, как она думала, расстроилась, вот Ольга Дмитриевна и просила нас с Максом и Алисой поговорить с ней. Обычная бытовуха.

— А в лагере ее нигде нет, — добавил я. — Но Алиса, чисто в теории, знает, где она сейчас может быть. Вот мы и решились на самоволку.

— Максим, да черт с этой самоволкой, наша младшая подруга ходит неизвестно где и, насколько я понимаю, ей нужна наша помощь, — Славя выпрямилась и горделиво вздернула подбородок. — Поэтому мы идем ее искать. Все вместе.

Алиса недобрым взглядом зыркнула на активистку. Я уж было грешным делом подумал, что она сейчас начнет капризничать, что вместе со Славей не пойдет никуда, но был рад ошибиться, когда рыжая молча прошла мимо, таща меня за собой. Жулька тявкнула и побежала за нами следом, подозрительно поглядывая на нашу парочку.

Уж не знаю, могло ли все только что произошедшее стать первым маленьким шажком к примирению девушек, но почему бы и нет? По крайней мере стала хотя бы ясна суть конфликта. В целом, если нам с Дэнчиком хорошенько поработать словами, то можно рассчитывать на положительный результат. Задел имеется.

— А что, кудрявый, вы с Максом правда из будущего? — внезапно спросила у моего друга Алиса.

Тот аж чуть на зад самостоятельно не присел:

— Что… Откуда ты… — прохрипел он.

На мгновение все замерло. Что Алиса, что Славя испытывающим взглядом смотрели на Дэнчика. А я стою с разинутым ртом и не знаю, как реагировать. Понятное дело, что надо было все срочно переводить в шутку. Вот только как бы это сделать более непринужденно? Беда-бедовая, однозначно.

К счастью, Алиса рассмеялась, опередив мои мысли:

— Хорош, хорош актер. Почти поверила. И ведь лицо такое натуральное сделал.

— И не говори, Алис, я сам почти чуть не поверил, — поддакнул я, пытаясь просигнализировать Дэнчику, чтобы тот успокоился.

А тот стоял потерянный, совершенно сбитый с толку и глазами ищущий помощи у каждого листочка.

— Я сейчас ничего не поняла, — нахмурилась активистка.

— Я с утра над Алисой пошутил, что мы с Дэном из будущего, вот и все, — объяснил я, фальшиво улыбаясь.

— Что ж, это, наверное, объясняет, почему вы по приезду были такими потерянными, да еще и в зимней одежде, — сделала задумчивый вид Славя.

— Серьезно? — покосилась на меня Алиса. — Вы были в зимней одежде?

— В автобусе дул кондиционер и было холодно, — особо не задумываясь, бросил Дэнчик.

— Очень холодно, — кивнул я.

— Да ну вас, — махнула рукой Алиса. — Два придурка. Начитаются Хлебникова с Хайнлайном и пудрят мозги девушкам.

К нашему с Дэнчиком удивлению, Славя сдавленно хихикнула. Рыжая исподлобья глянула на активистку, но никак комментировать это не стала.

Мы еще какое-то время петляли за Алисой через лес, которому, казалось, не было конца и края. И вот мы вышли к безмятежному озеру, в которое впадала небольшая ленивая протока реки. Озеро было почти круглое, кристально чистое, можно было даже невооруженным глазом заметить там снующих туда-сюда рыбок.

И да, это было то самое озеро, где в другом цикле купалась Славя.

— Слышь, Максон, а мы ведь здесь уже… — чуть было не ляпнул Дэнчик, но я вовремя легонько наступил ему на ногу.

Алиса озиралась по сторонам, прежде чем ее взгляд остановился на какой-то точке. Приглядевшись, я увидел вдалеке небольшой деревянный мостик, на котором, свесив ноги в воду, сидела знакомая фигурка в красной футболке и бросала камушки.

Не тратив времени, мы всей толпой двинулись к ней. Ульянка нас заметила, но убегать не стала. Что ж, уже плюс. Бегать по лесу и ловить чертовку не хотелось от слова «совсем».

— Зачем вы пришли? — безразлично спросила девчушка, не оборачиваясь и не обращаясь ни к кому конкретно, когда мы подошли к основанию мостика.

— Мы… волновались, — неуверенно начала Алиса.

— Ну, я очень рада, — пожала плечиками девчушка, запустив в воду очередной камушек. Судя по характерным движениям, она старалась заставить его прыгать по водяной глади, но получалось не ахти.

Повисла неловкая тишина. Я поочередно смотрел на каждого из нашей группы дипломатов. Кажется, что мало кто имел представление, в какое русло двигать беседу дальше. Что, опять инициативу в свои руки? Пф, да пожалуйста! На вашу же беду, господа. Поправив очки, решил сразу в лоб:

— Уль, может ты расскажешь, в чем дело?

— Пусть только она уйдет, — ответила хлюпнувшая носом Ульянка, небрежно ткнув куда-то в сторону.

Я сначала подумал, что она про Славю. Да и не только я, так подумали все. Славя расстроенно вздохнула и тихо проговорила:

— Ульян, ну если меня поставили помощницей вожатой, то это ведь не значит, что я вам враг или…

— Я не про тебя, — оборвала ее рыжая-младшая. — А про нее.

Так это она про Алису? Ничего себе.

— Да что я сделала-то? — в звонком голосе Двачевской одновременно звучали расстройство, непонимание и злоба. — Почему ты на меня злишься?

— Сама подумай, — буркнула Ульянка.

— Да я не понимаю! — уже даже с отчаянием воскликнула Алиса.

— Ульян, что бы там ни произошло, я уверена, что Алиса правда не виновата или, по крайней мере, сделала то, что сделала без злого умысла, — я много чего видал на своем веку, но даже при всех этих знаменателях, Славя, защищающая Алису, выглядела очень дико. — Она же ведь тебе как старшая сестра.

Ульянка повернулась, одарив нас затравленным взглядом, ее губы дрогнули и скривились:

— А старшие сестры всегда уводят парней у младших?

Тут мы все с крайним недоумением осмотрели на Алису. Но та выглядела не менее ошарашенной. Даже Жулька казалась заинтересованной.

— Ты… Ты чего несешь, балбесина? — выдохнула рыжая.

— А вот то и несу! — вскочила на ноги Ульянка. — Этот идиот, с которым я вчера ходила, только про тебя и спрашивал! А что Алиса? А что нравится Алисе? А Алиса то? А Алиса се? Меня уже тошнило от твоего имени вчера, ясно?

Алиса дернулась, обиженно еле-еле поморщилась, но стерпела. Мы с Дэнчиком и Славей украдкой переглянулись. Вот же ж блин, а! Интересно, оказывается, девки-то пляшут.

— А я-то тут при чем? — растерянно прошептала Алиса. — Я же ведь его ничего не это… Да блин, я же его видела, ему лет-то сколько? Прикалываешься?

— Не знаю, — замялась Ульяна. Кажется, она начала понимать поспешность своих выводов. — Но я очень сильно обиделась на тебя!

Ох уж эти подростки. Логики — ноль. Зато трагизма столько, что Шекспир отдыхает.

— Улька, послушай, — взял слово Дэнчик. — Алиса тут вообще ни в чем не виновата. Как и ты. Просто, понимаешь, мальчики твоего возраста, они, ну, всегда смотрят на тех, кто постарше. Это нормально.

— А еще мы в таком возрасте туповаты, — подхватил я. — И бываем редкостными говнюками.

— Только ли в таком? — вкрадчиво поинтересовалась Двачевская.

— Рыжуля, ну нашла время! — фыркнул я. Алиса недовольно прищурилась, но промолчала. — Короче, Уль, мы с Дэном хотим тебе сказать, что вчерашняя ситуация, она, ну, да, неприятная. Но она ни в коем случае не должна становиться каким-то яблоком раздора между тобой и Алисой.

— Вот-вот, — закивал Дэнчик. — Ну, попался тебе на пути бестактный придурок, знаешь еще их сколько будет? Чего, из-за каждого расстраиваться? Нет, конечно!

Ульянка всхлипнула и стыдливо опустила личико в деревянные доски мостика.

— В самом деле, за мной много грешков, но чтобы у подруги парня увести, да я что, скотина что ли? — сконфуженно вставила Алиса.

— Ну, Улька, выше нос, — продолжил Дэнчик, улыбаясь. — Мы же с тобой «мясные». Великие, могучие, всех-всех… Ладно, это опустим. Короче, не пристало нам такой ерундой заниматься.

Ульянка еще пару раз всхлипнула и уже через секунду кинулась в объятия Алисы.

— Прости, прости меня! — причитала девчушка. — Ты ведь всегда меня слушала, всегда поддерживала… А я так разозлилась, я просто так старалась, чтобы все вчера было хорошо, а вот так вот все…

Я снял очки и промокнул глаза кончиком галстука. Ну, вот и помирились. И к черту мою маску цинизма, это действительно трогает. Миссия выполнена.

Алиса гладила Ульянку по макушке. У самой глаза тоже на мокром месте.

— Лис, давай пообещаем друг другу, что больше не будем… Эй, ты что, плачешь?

— Не дождешься, мелочь пузатая, — шмыгнула носом рыжая. — Это я так… Для приличия.

Ульянка хихикнула. В голубые глазки возвращался присущий им задор.

— Так вот, давай пообещаем друг другу, что не будем больше ругаться из-за парней?

— С превеликим удовольствием, — живо кивнула Алиса. — А еще я предлагаю как следует проучить этого мерзавца.

— Я вообще-то все слышу, — покачала головой Славя.

— Свали, Ясенева, — шикнула рыжая.

— Я к тому, что не переусердствуйте, — неожиданно подмигнула та. — Чтоб все ограничилось какой-нибудь банальщиной вроде вылитого на голову кефира. Зачем нашему отряду проблемы? А так пожурят немного, да и отпустят.

Интересно, это она специально так говорит или в самом деле прониклась женской солидарностью? Смотрю, активистка-то наша не обделена темной стороной.

Ясно было одно — нам действительно надо было двигать. Потому что этот момент должен быть только для Алисы и Ульяны. Поэтому я украдкой кивнул Славе с Дэнчиком, что нам, в общем-то, не мешало бы и свалить. Те меня поняли без слов. Даже Жулька, вильнув на прощание хвостом, потрусила за нами.

Пусть рыжие пообнимаются. И поговорят без посторонних ушек. Сердце девичье оно, конечно, может преподнести много сюрпризов. Но куда проще переживать эти сюрпризы с верным другом, верно? А Алиса как раз была таковой для этой непоседливой голубоглазой егозы.

А еще у меня, между делом, на примете был один добрый паренек, увлекающийся динозаврами. На роль молодого человека он, конечно, не тянул, но вот в качестве еще одного друга для Ульяны на эту смену — почему бы и нет?

А там уж через пару-тройку лет посмотрим. Если доживу, конечно.

========== ДЕНЬ 4. ФЕОДАЛ ==========

Возвращались к лагерю мы уже другим путем, куда менее окольным. Дорогу нам в этот раз показывала Славя. Мы даже и не спрашивали, откуда она ее знает. Все и так было, в общем-то, понятно.

Вскоре вышли к воротам. В нос ударил ощутимый запах краски от забора. Жулька все это безобразие учуяла и недовольно фыркнула. Сей аромат ей явно не пришелся по душе.

— Уж извини, подруга, — цокнул языком я. — В такое вот время живем. Тяжелое.

Собачка вздохнула и прилегла. Поворочалась, потом увидела бабочку, резко вскочила и стартанула следом за ней, безуспешно щелкая челюстями.

Занимавшиеся покраской пионеры уже во всю пинали балду — кто просто лежал на травке, кто болтал о чем-то своем. Один, судя по характерному храпу, вообще уснул.

— Ой, Славь, а мы тут уже как раз закончили, — лениво бросил активистке один из лежащих на травке пионеров.

— Я вижу, — кивнула та, оценивая результаты их трудов. — Справились на «ура». Можете смело отчитываться Антону Ивановичу. А Ольге Дмитриевне я сама лично все передам.

— А еще можно полежать? — раздался жалобный голос другого пионера. — А то так разморило хорошо на жаре.

— Нет, — улыбнулась Славя. — Обед уже скоро. Так что поднимаемся, собираем инвентарь, приводим себя в порядок, ну и так далее. Вадим, ты за старшего, не подведи меня.

— Да о чем речь, Славь, — пионер, который первым доложился, без особо охоты поднялся и, позевывая, пошел раздавать пинки товарищам.

Заметил, что Славя внимательно смотрит в мою сторону. Пару раз вопросительно моргнув, я уставился на нее в ответ. И чем же я сейчас так выделился, что навлек на себя внимание этих милых голубых глазок?

— Максим, — не выдерживает, наконец, активистка. — Может ты форму в порядок-то приведешь?

Я сначала не совсем понял, о чем она, прежде чем уловил едва заметное колыхание повязанного на руке галстука. А я ведь уже и думать забыл.

— Только на время обеда, — кивнул я, с наглой улыбкой снимая галстук и затягивая его на законном месте. Дурное дело оно нехитрое.

А Славя вздыхает, мило при этом сморщив носик.

— Видимо, — говорит. — Я действительно в этой жизни чего-то не до конца понимаю. Просто вот… зачем?

Ответ у меня, конечно, был. Банальный, может где-то глупый. Но, как мне кажется, существенный:

— Я привык чувствовать себя индивидуальностью. Как ни крути, но каждый представитель homo особенный. Я особенный. Ты особенная. Даже это чудо…

— Максон, по балде получишь! — вяло отреагировал Дэнчик.

— …особенный. Зачем менять себя и становиться кем-то безликим?

— Знаешь, особенным можно стать и без нарушения правил, которые не особо-то кого и ущемляют. Сделать что полезное, что поможет другим. В нашем возрасте, я считаю, люди уже способны совершать выдающиеся открытия, — весьма справедливо, стоит отметить, заявила Славя.

— Полностью согласен, — киваю — И я этим обязательно воспользуюсь, когда представится такой шанс. Ну а пока — ограничусь галстуком.

Славя продолжила буравить меня взглядом со странным огоньком в глазах.

— Знаешь, вот скажи мне это любой другой хулиган, — отлично, меня уже в хулиганье записали. — Я бы посмеялась. Но в твоем случае почему-то верю. Но все равно — будь полояльнее к установленным правилам. Их не просто так от нечего делать придумали.

В этот момент она мне до безумия напомнила Кристину. Черт, я ведь уже соскучиться успел. Цветов ей купить, что ли, по возвращению? И поздравить нормально с прошедшей свадьбой. Или просто с предложением? Я ведь так и не удосужился уточнить. Хорош друг, нечего сказать.

Пока мы болтали, Вадим уже поднял всех своих товарищей, которые с недовольным видом собирали инструменты, раскиданные вдоль забора. Славя окинула своих «подчиненных» тем самым начальствующим взглядом, улыбнулась своим мыслям и, заявив, что нам самим уже пора выдвигаться в лагерь, двинулась на территорию. Мы с Дэнчиком молча последовали за ней.

— До обеда минут двадцать, — монотонно говорила больше сама с собой активистка. — Как раз хватит времени, чтобы переодеться… Надеюсь, что Двачевская с Советовой не опоздают… Ох, горе-горькое, не надо было их там оставлять… Ладно, чего уж…

— Смотрю, тебе нравится чувствовать себя командиром, — хмыкнул я.

— Да не особо, на самом деле, — ответила Славя. — Я бы с куда большим удовольствием собирала гербарии… Но, раз уж на меня положились, приходится выполнять. Мои личные дела могут и подождать.

Эх, и так всю жизнь. Славю я мог понять. Только разница в том, что я на свою профессию, отнимающую просто огромное количество сил и времени, подписался добровольно. Да и потом, как я уже подмечал, работа для меня и есть отдых. Но все равно иногда так хочется, чтобы просто было солнце, тяжелое, ласковое море, ослепительно-белый песок пляжа и уютная добрая тень под пальмами, там, где стоят шезлонги. И — никаких забот…

А что в ее случае? Обычная принудиловка. И ведь, что самое неприятное, я полностью отдаю себе отчет в том, для чего она создана. И даже в какой-то степени согласен с этой логикой. Только вот оттого и идет еще большее непринятие. Такой вот парадокс.

На развилке около кружков разошлись. Славя в ускоренном темпе пошла до своего домика переодеваться, а я решил пройтись за компанию с Дэнчиком до нашего. Хотя мог бы пойти сразу до столовки, прогуляться в гордом одиночестве, но как-то не хотелось.

— Дела, смотрю, идут успешно, — украдкой кивнул я в сторону удаляющейся спины активистки.

— Да какой там, — смущенно отозвался Дэнчик. — Ну, я в том плане, что жаловаться, конечно, не на что. Но, знаешь, чувствуется какая-то неопределенность. Она вроде и позволяет быть рядом, но в то же время незримым образом отталкивает. И я каждый раз никакими логическими методами не могу предугадать, какого подвоха ждать в следующий раз.

— А я бы на твоем месте и не ждал каких-то продвижений за такой короткий срок, — сказал я, позволив себе крошечную нотку скептицизма. — У девочки тараканов в голове больше, чем блох на той барбоске, нужно проявить терпение.

— Да я понимаю это все, — раздельно произнес мой друг. — Я и не тороплю событий. Держу себя в руках. Да и у самого голова забита больше предстоящей игрой. Только вот не особо понимаю, как быть, если события и дальше не сдвинутся с мертвой точки.

— Это ты-то не понимаешь? — удивился я. — Прости меня, пожалуйста, а не по тебе ли сохла добрая половина наших одноклассниц, чем ты нагло пользовался, и не ты ли у нас весь одиннадцатый класс провел в счастливых объятиях Лерки Тепловой?

— А Лерка тут сейчас при чем? — странно покосился на меня Дэнчик.

— Да ты вспомни, сколько парней за ней увивалось, она ведь всех посылала, — напомнил я. — А ты смог добиться ее расположения.

— Ну, там другой случай был совершенно, — ответил Дэнчик, резко мотнув головой. — Да и не стал бы я сравнивать всех тех девушек из нашего прошлого и Славю.

Я шумно выдохнул. Нет, он абсолютно непрошибаемый.

— Так я и не прошу тебя сравнивать их, — чуть ли не по слогам пояснил я. — Я хочу, чтобы ты вспомнил себя. Так что давай без этого вот «я не понимаю». Все ты прекрасно понимаешь.

— Ладно, ты хочешь сейчас услышать что-то по типу: «Спасибо, Макс, за мотивирующий пендель»?

— Именно так, — весело кивнул я.

— Знаешь, вот сыграю в пятницу на подобающем уровне — и тогда посмотрим. Докажу себе сперва, что есть, что вспоминать. А уж потом буду решать проблемы личные.

— Справедливое замечание, — ответил я после небольшой паузы.

— Конечно справедливое. Кстати, у тебя, смотрю, с рыжей бандиткой все вообще идеально идет, — вот надо ему было так резко с темы перескакивать? Тем боле на, кхм, такую.

— А что у нас? — отреагировал я, без особой надежды на то, что мои отмазки как-то разубедят друга. — Мы хорошо подружились, не спорю. Но это все. Больше ничего не будет.

— Ага, и именно поэтому вы постоянно за ручки держитесь, — подмигнул Дэнчик, не сумев полностью скрыть иронию в голосе.

— Тактильные контакты укрепляют доверие, — брякнул я.

— Да-да, — таинственно произнес Дэнчик. — Я еще кое что знаю, что они укрепляют…

— Телефон твой под подушкой, если что, — ну а что, ему можно так перескакивать, а мне нет? — Видишь, как я к тебе благосклонен? А мог бы над тобой поугарать, пока весь домик перерываешь в безуспешных и панических поисках.

— Спасибо, милый человек, учту, — хохотнул тот.

— Наушники мои захвати. Я тебя в кустах подожду, подымлю малясь.

— Лады.

***

К столовой подошли чуть позже, чем прозвенел горн. Пара минуточек, не больше. На крылечке уже стояли Ольга, держащая в руках небольшую стопку писем, и Славя. Они уже начали нам приветственно улыбаться, когда к ним подбежал крайне взволнованный Витя. Он что-то усиленно зашептал Ольге, после чего вожатая чертыхнулась, отдала письма Славе, сказав ей, что сейчас она временно будет исполнять ее обязанности и чтобы после обеда та построила весь наш отряд и лично раздала письма, и быстрым шагом пошла вслед за Витей куда-то вдоль площади.

— Это чего сейчас было? — спросил я у активистки.

— Понятия не имею, — пожала плечами девушка. — А вы, смотрю, молодцы, уже почти перестали опаздывать

— Это все твое воспитание, — улыбнулся Дэнчик. — Твои слова, без шуток, могут достучаться до любых раздолбаев. Даже до таких, как мы с Максончиком.

Активистка после этой похвалы залилась краской, и, мягко улыбнувшись, пропустила нас внутрь.

— Вы не так уж и плохи, — шепнула она Дэнчику, коснувшись его плеча. — Особенно ты.

Теперь уже тому настала пора заливаться пунцом. Не, зря он все же, думаю, переживает. Когда у них дело дойдет до отношений «больше-чем-друг», то Славя, может и поломается, поскольку девушка она приличная, но все у них хорошо в итоге будет. Видно же даже с моим не самым лучшим зрением, что девка к нему не ровно дышит.

Обед нам сегодня даровал овощной супчик со сметаной, круглые мясные котлетки в сочетании с какими-то бобовыми. Музыкальный, проще выражаясь.

Не успели мы с Дэнчиком вдвоем обосноваться в дальнем углу, как в столовую стремительно вошла Алиса. Она оглядела помещение, наверняка на предмет поисков Ольги, подмигнула нам с Дэнчиком и, убедившись в отсутствии Панамки, подошла к дежурному парнишке. Я не слышал, что она ему сказала, но тот после ее реплики вытаращился и усердно отрицательно закачал головой. Алиса в ответ закатила глаза и без предупреждения схватила того за нос указательным и средним пальцами, с явным намерением оставить после себя сливу.

— Ладно-ладно, хорошо! — донесся до нас писк дежурного. — Я все сделаю, только пусти, пожалуйста!

На них тут же уставились все, кто сейчас был в столовой. В том числе и пара вожатых. Но Алису это не особенно волновало, она удовлетворенно улыбнулась и, пританцовывая, направилась к стойке раздачи еды.

— Барышня! — нагнала ее молодая вожатая, заставшая эту картину. — Может, Вы объясните, зачем вы напали на этого молодого человека?

— Нет, — спокойно ответила рыжая, занимая очередь.

— Что значит «нет»? Фамилия! Отряд! — грозно сверкнула глазами вожатая.

— Зовут Алиса Двачевская. И Вы, разумеется, можете пожаловаться Ольге Дмитриевне, — невинно захлопала ресницами Алиса. — Тут уж воля Ваша, да только вот у меня уже и так накопилось всякого отрицательного в характеристике на несколько смен вперед, так что не думаю, что Вы меня чем-то удивите. Это я, если что, очень завуалированно сказала, что мне плевать на Ваши угрозы. А фраза, что мне плевать, была очень мягко сказана. Мне продолжать эту логическую цепочку, товарищ вожатая?

Та застыла в немом удивлении, явно не особо готовая к такому повороту событий. Что, простите? Какая-то пионерка и не такточнает? Ужас! А рыжая, всем своим видом показывая полное превосходство, просто отвернулась и картинно начала изучать таблицу углеводов.

— Безбашенная девка, — шепнул мне Дэнчик. — Весело тебе с ней будет.

— Мне никак с ней не будет, — сквозь зубы проговорил я.

— А, ну да, я забыл, что ты переквалифицировался в осла, извини, — с мудрым видом изрек Дэнчик, поедая суп. — Я тут чего подумал-то — как думаешь, нам с тобой какие-нибудь письма завалялись среди той кучи?

Хм, а ведь и правда. Мне это как-то даже, честно говоря, в голову не приходило до этого момента. Вот что значит, лагерная жизнь с головой захватила, совершенно не остается времени на поиски каких-то абстрактных ответов о жизни, Вселенной и всего такого. Хотя все мы знаем, что это сорок два. Ну а что до писем…

— Не думаю, — ответил я, наблюдая как неизвестная вожатая несолоно хлебавши оставляет нашу бунтарку в покое. — Лагерь, из которого, если верить нашему общему другу, невозможно сбежать и вообще как-то связаться с внешним миром за редкими исключениями. Письмо от родителей нарушало бы все принципы фэнтезийности нашего положения.

— Сам ведь сказал, что только если верить ему, — напомнил Дэнчик. — А таковой веры нет.

— В любом случае я думаю, что письма нам не приходили, — закончил я мысль. — Даже если лагерь не такой уж плохой, как уверяет Пионер, то мы от своих родителей в этом мире уехали меньше недели назад. Им просто нет смысла нам что-то писать.

— А если все-таки что-то есть?

— Тогда мой мозг сломается и этот грешный шарик потеряет своего лучшего ветеринарного врача, — я устало подпер голову рукой.

Говорят, вавилонским ветеринарным врачам были известны болезни, о которых можно предположить, что это сибирская язва, чума крупного рогатого скота и бешенство. Но вот если бы кто-то еще тогда попытался бы изобрести вакцину от всего этого безобразия… Я к тому, что пытаться понять логику «Совенка» — это все равно, что попытаться изобрести эту вакцину в Вавилоне. Возможно, конечно, вавилоняне были так-то умные чуваки, но это, блин, пипец, как сложно.

Да и такие люди, как Луи Пастер или Уолтер Плоурайт даже не каждое десятилетие рождаются.

Алиса тем временем направлялась к нам. Я вдруг осознал, что невольно искренне ей улыбаюсь. Заметил это и Дэнчик, оскалившись во все тридцать два. Да и пожалуйста, пусть думает, чего хочет. А я просто рад иметь такого друга, как Алиса.

Друга, которого я хотел поцеловать.

И уже не один раз.

Кажется, я не очень хорошо понимаю смысл этого понятия. Хотя, казалось бы…

— Снова здорова, гости из будущего, — лучезарно улыбнулась Алиса и подсела к нам, не особо утруждаясь касательно разрешения. Хотя вряд ли кто из нас был против. Я так уж точно.

— Я так понимаю, что это надолго, верно? — уточнил я касательно ее приветствия. — Приятного, кстати.

— Спасибо, вам тоже не подавиться, — кивнула Алиса. — Чего, видали, как я эту овцу за пояс заткнула?

— Ходишь по краю пропасти, рыжая, — шутливо сказал Дэнчик. — Ну а если серьезно — ты нафига на дежурного напала?

— Да так, — махнула девушка рукой. — Подготавливаю почву для мести за мою подругу и подпорченные нервы.

— Я надеюсь, что этот горе-ухажер хотя бы жив останется после этого? — спросил я, понимая, что это в какой-то степени даже и не шутка.

— Обижаешь, Макс, — самодовольно ухмыльнулась Алиса. — В чем смысл мести, если ее объект не будет всю жизнь мучиться от ее последствий?

Я аж чуть остатками супа не подавился. Пусть девушка и вряд ли сказала это на полном серьезе, но впечатление произвело пугающее. Даже как-то не до шуток стало. А сама смехом заливается:

— Да что же вы так реагируете-то? Шучу я, шучу, успокойтесь, я же вам не ростовский потрошитель, чего вы тоже?

Воу, оказывается и в этой радужной Вселенной существует Чикатило. Ну или приближенная к нему версия. Жутковато, если подумать. Почему-то в этом мире существование чего-то такого казалось максимально противоестественным.

А вообще так-то глупо рассуждать о правилах этого мира, отталкиваясь сугубо от «Совенка». Явное же государство в государстве. Вот и не будем думать о плохом, которое где-то там. А сосредоточимся на том, что здесь. А здесь все очень хорошо.

— Да понятно, что шутишь, просто все равно немного как-то… Ладно, забей, — пробормотал я. — Ты где, кстати, Ульянку потеряла?

— А она сейчас второй компонент плана отрабатывает, — промурлыкала Алиса. — Так что скоро начнется веселье. Ты, Макс, кстати, будешь в первых рядах.

Да уж, патовая ситуация. Быть другом рыжих — это, несомненно, то еще приключение, которое не факт, что повлечет за собой исключительно приятные воспоминания, да только вот быть их врагом — еще хуже. Это уже, господа, неоспоримый факт.

— Даже не знаю, радоваться мне или нет, — произнес я умышленно нейтральным тоном.

— Не сцы, нормально все будет, — подмигнула Алиса. — Как там колхозница просила — без перегибов. Ну, если только немножко…

У меня не хватало слов, чтобы точно описать, что не так с разумом Двачевской и оставалось только гадать, какие замыслы могут рождаться в такой голове. Впрочем, я и не собирался их пытаться найти. А то так и с ума сойти недолго. Должен же быть какой-то предел.

К этому моменту столовая уже набилась. Я закончил прием пищи аккурат к тому моменту, как к нашему столику подлетела довольная Ульянка.

— Все сделала как ты просила, он повелся, — с ходу доложила она. — У него аж слюни до пола потекли.

— Это замечательно, — на мгновение на лице Алисы появилась зловещая ухмылка, которая тут же сменилась абсолютным безразличием. Да уж, не знаю, что там девочки задумали, да даже и спрашивать не горю желанием, но дай Бог здоровья этому пареньку. Пожелав всем еще раз приятного аппетита, встаю из-за стола с каменным выражением лица.

— Ты кудой? — спрашивает Дэнчик.

— Да, меня Виола попросила к ней заскочить, — рыжие при этом глумливо захихикали. — Так что извини, что не получится на тренировку прийти.

— А, да не вопрос, — кивает. — Увидимся тогда на полднике.

— Да… Это самое, Дэн, если письма какие нам будут — забеги в медпункт, лады?

— Понял.

— Удачи, — улыбнулась Алиса и, переглянувшись с Ульянкой, добавили уже хором. — Пионер!

Манерно раскланявшись, направился к выходу. Славя мне при этом что-то крикнула, но я ее нагло проигнорировал, прибавив шагу. Ну вас нафиг, товарищи.

Погода прям расстаралась. Жарко, но вешаться от духоты не хотелось. Приятное, среднестатистическое теплое лето. И легкий ветерок. Люблю такую атмосферу. Хотя мне так-то больше всего осень нравится. Точнее, ее начало. Когда природа обрастает какими-то безумными красками. Самое яркое и красивое время года.

Прямо как одна девочка из моего отряда…

Добравшись до медпункта, сопровождаемый песней «The New Real» моих любимых Грейсов, просто ради приличия пару раз постучал и залетел, не дожидаясь приглашения.

— День добрый, Виолетта Церновна! — пропел я. И тут же оторопело замер.

Внутри оказалось довольно людно. Медсестра сидела у себя за столом, на стенку около анатомического плаката облокотился, скрестив руки на груди, вожатый Витя и тихонько насвистывал какой-то вальс. Рядом с ним стоял, судя по возрасту, еще один вожатый и описывал длинным с горбинкой носом в воздухе круги и восьмерки в такт вальсу. Какая-то вожатая ходила взад-вперед по кабинету, поджав губы. А Ольга Дмитриевна стояла подле кушетки и, обмахиваясь панамкой, грозным взглядом сверлила двух сидевших на ее разных концах ребят, мальчика и девочку. Оба маленькие, худощавые. На лбу у девочки красовалась большая фиолетовая шишка с редкими незначительными кровоподтеками, уже обильно смазанная йодом.

И вся эта компания мгновенно вылупилась на меня. Мать честная, хорошо, что догадался галстук не снимать. И не отпускать какую-нибудь безобидную колкость в адрес Виолы. А то сейчас бы накинулись аки коршуны.

— А ты кто такой? — спросила неизвестная мне вожатая.

— Это мой помощник, Мария Алексеевна, — ответила ей Виола. — Пионер из отряда Ольги Дмитриевны, зовут Максим. Чудесный мальчик, хочу заметить.

— Ну, я бы не сказала, что прямо уж чудесный, — проворчала Ольга.

— Чудесный-чудесный, — коварно улыбнулась медсестра. — Вы просто, Ольга Дмитриевна, не понимаете всех… его талантов.

Я ощутил, как заалели мои уши. Спасибо, конечно, Виола, но зачем уж так-то?

— Ладно, пусть будет чудесный, но сейчас не о Жеглове речь, — Ольга выпрямилась и, оставив свой опостылевший, кажется, всему лагерю головной убор, вновь уставилась на ребят. — Дронов! Отвечай на вопросы. Был такой факт? В начале этой смены ты обмакнул косу Синицыной в суп.

Мальчик сидел, опустив голову, держась одной рукой за край кушетки. Вторая рука постоянно сжималась в кулачок, словно он игрался с кистевым испандером.

— Был, — тихо ответил он.

— Дальше! Во время похода на пляж ты слепил шарик из мокрого песка и кинул в лицо Синицыной. Верно это или нет?

— Верно…

— Так. Теперь скажи мне, Дронов, — ты живую мышь на линейку приносил?

Мальчик молчал. В это время ему на колено сел комар. Он машинально поймал его и принялся разглядывать.

Я с интересом наблюдал за происходящей процессией. Интересная ситуация. И такая знакомая. Даже лично мне. За вычетом того, что переменные поменялись местами, ибо побили в первом классе меня. Было обидно. Когда она перевелась в другую школу, я вздохнул с облегчением. Потом только узнал, что ежедневные побои туфлей были исключительно ввиду первой непонятной даже ей самой детской влюбленности. Уже когда мы, взрослые лбы, переписывались Вконтакте.

Дела, конечно. Дети такие предсказуемые в своей простоте. И оттого такие непонятные.

— Дронов! Я тебя спрашиваю!

— Приносил, — шепнул мальчик, отрывая у комара лапки.

— И потом ты эту мышь сунул Синицыной за пазуху?

Мальчик молчал. А вожатая, именуемая Марией Алексеевной, а в дальнейшем просто Машей, решила взять инициативу в свои руки:

— Дронов! Ты не у себя дома! Брось комара и отвечай!

— За шиворот, а не за пазуху, — сказал мальчик и мрачно взглянул на сидящую в отдалении девочку из-под челки.

— Хорошо, — продолжила Ольга Дмитриевна. — Мы тебя, кажется, предупреждали, что подобная травля в «Совенке» недопустима, что, если ты не прекратишь своих выходок, тебе не поздоровится. И вот, вместо того, чтобы исправиться, ты подставил Синицыной подножку. Она упала и, как мы все можем видеть, разбила себе лоб.

Ну, разбила это, конечно, Панамка сейчас хватанула. Но да, приятно бедной девчушке явно не было.

А виновник торжества сидел, оттопырив губы, тяжело дыша и часто шмыгая носом. Синицына, тем временем, встала с кушетки, тут же расположив руки по швам, и проговорила тихим, дрожащим голосом:

— И еще он позавчера в меня резинкой стрельнул… Чуть кровь из уха не пошла…

Она снова села и застыла с неподвижным лицом. Все вожатые молчали. Одна лишь Виола как-то многозначительно вздохнула и продолжила делать записи в своей тетради, вытянув под столом длинные ноги и скрестив их в лодыжках.

— Н-ну… — как-то неуверенно протянула Ольга. — Я думаю, дело тут простое. Говорите свое мнение, и все.

Вожатые призадумались. Дронов с Синицыной также сидели молча. Тишину прерывал лишь скрип ручки по тетрадному листу со стороны Виолы и чириканье двух воробушков, расположившихся со внешней стороны подоконника.

— Да выгнать его и всех делов, — наконец пробасил сохранявший до этого молчание безымянный вожатый.

— Если Дронова просто выгнать, то это не понесет за собой никакой воспитательной практики, — подняла указательный палец Маша. — Мы все люди взрослые, вожатые, правильно? И среди нас почему-то не наблюдается случаев, чтобы юноши колотили девушек. А среди детей, к моему большому сожалению, это массовое бедствие. Мальчики смотрят на девочек, как на низших существ, всячески их притесняют. И я считаю, что это не что иное, как пережиток тех времен, когда на женщину смотрели как на рабыню…

— Чего-то Вас, Мария Алексеевна, уже куда-то не туда понесло, — хмыкнул Витя.

— …и по-моему, товарищи, мы должны организовать над Дроновым товарищеский суд, — продолжила распаляться Маша, начисто проигнорировав своего коллегу. — Мы должны сделать этот случай достоянием всего лагеря, чтобы вытравить эти феодальные замашки из нашего коллектива.

Ну ей прям только броневика для полного комплекта сейчас не хватало. Даже у Панамки челюсть отвисла. А новоиспеченный феодал тем временем кусал нижнюю губу, пока Синицына искоса поглядывала на него.

— Так, — наконец собралась с мыслями Ольга. — Никита Валерьевич за то, чтобы выгнать, Мария Алексеевна за товарищеский суд. Виктор Семенович, а Вы что скажете?

— Ну, знаете, если бы за это дело всех без исключения выгоняли из лагерей, то это сразу нужно половину младших отрядов домой отправлять, — протянул Витя. — Да и, Ольга Дмитриевна, нас тоже стоило бы в свое время тогда уж. Или Вы забыли, какие мы с Вами в детстве устраивали баталии?

— Мы, Виктор Семенович, говорим сейчас не о нас, а о Дронове! — Панамка покрылась краской и поспешно отвернулась от насмешливого взгляда Вити. — Ладно, дело тут более чем ясное. Дронова предупреждали не раз, что такого поведения лагерь не потерпит и что подобное хулиганство…

— Ольга Дмитриевна, ну какое же тут хулиганство! — наконец не выдержала всего этого цирка Виола, за что получила от меня взгляд, полный благодарности. Еще бы чуть-чуть и я сам бы разнес тут всех в пух и прах. Кроме, пожалуй, Вити. Он оказался на поверку довольно вменяемым. — Никакого тут хулиганства нет.

— Интересно, Виолетта Церновна, — нахмурилась Маша. — А что же это тогда?

— Мария Алексеевна, вот Вам лет сколько? — спокойно спросила Виола, не отрываясь от своих записей.

— Ну… — замялась та. — Двадцать один… Почти.

— Вот именно, — кивнула медсестра. — Тут всем, за вычетом меня, моего очаровательного помощника, — украдкой подмигнула она мне. — Ну и, конечно же, виновников нашего спонтанного собрания, от двадцати до двадцати пяти. И что, неужели все так скоропостижно забыли, что значит быть детьми? Я даже, признаться, немного разочарована.

— Виолетта Церновна, к чему Вы сейчас клоните? — спросила Ольга.

— Ох, как же тяжело… Может ты озвучишь мою мысль… пионер? — стрельнула в меня глазами Виола.

— Втюрился, — я был горд, что та доверила именно мне озвучить такую простую, казалось бы, прописную истину.

— Чего? — поднял голову Никита.

— Сохнет он по ней, — продолжила медсестра. — Ну, нравится она ему.

— Чепуха! — взвился вожатый. — А бьет тогда зачем?

— Ну, все так делают, — усмехнулась Виола. — Помню, в школе тоже сох по мне один мальчик, так я постоянно вся в синяках ходила. Правда, не жаловалась никому.

— Черт, и как же я сама-то… — пробормотала Ольга и, заложив руки за спину, принялась ходить по помещению.

Тут мальчик вскочил весь красный. Маленькие серые глазки метались из стороны в сторону.

— Ничего я по ней не сохну! — закричал он свирепо.

Синицына сидела, опустив ресницы, такая же красная, как и ее внезапный кавалер.

— Неправда это! Ничего я по ней не сохну! — повторил мальчик с еще большим остервенением.

— Так, ну-ка… — прикрикнула Ольга. — Оба! На крылечко шагом марш!

Дронов тут же пулей выбежал из медпункта. За ним, семеня тоненькими ножками, вышла Синицына. Панамка тяжко выдохнула и сама упала на кушетку.

— Водички, Ольга Дмитриевна? — приторно вежливо поинтересовался я.

— Отстань, Максим, — отмахнулась от меня Ольга. Затем повернулась к Виоле. — Вилка, а ты уверена, что он именно, ну… сохнет?

Ага, значит при мне можно уже и не соблюдать этот показной официоз. Серьезно, цирк, да и только. Тошниловка сплошная. Никогда бы не устроился работать в подобные заведения и на подобные должности. И дело тут даже не в моей не шибко большой любви к homo. Душой кривить не очень люблю.

— Абсолютно, — кивнула медсестра.

— Вот ведь незадача, — нахмурилась вожатая, теребя края панамки. — Если бы он из хулиганства ее лупил, можно было бы его по всей строгости. А тут вон оно как…

— А нам-то что? — удивленно посмотрел на нее Никита. — Сохнет, не сохнет — все равно морду бьет.

Заметка на будущее — меня определенно не возьмут в вожатые, ибо, по всей видимости, в резюме должна присутствовать характеристика «клинический дебил». А адекватные вожатые устраиваются на эту должность исключительно по блату.

— Кажется, я понял, почему в каждой деревне хотят иметь своего идиота, — четко проговорил я, намеренно при этом заострив внимание на таблице Сивцева. — Они действительно забавны.

— Чего? — гаркнул Никита.

— Понимаешь ли, Никитос, то, что ты говоришь — это формальный подход, — встрял Витя. — Перед нами живой человек все-таки. И, может, он даже страдает.

— То есть, я сейчас правильно понимаю вашу с Олей логику, что если тебе кто-нибудь не нравится и ты его изводишь, то тебя за это накажут, — медленно проговорила Маша. — А если тебе нравится кто-нибудь, так издевайся над ним сколько хочешь, тебя за это еще и пожалеют. Интересно, ничего не скажешь.

Мой едкий комментарий канул в лету. А жаль, я уже заготовил для Никитки парочку реплик.

— Маш, ну это же элементарная психология, — встала с кушетки Ольга. — Мальчик тянется к девочке, но не решается ей об этом сказать. Вот и пытается обратить на себя внимание таким специфическим способом. Нужно вести работу в этом направлении. Мы ведь вожатые, а не палачи какие-то.

— Ну, хорошо, ты ведь у нас старшая, — фыркнула Маша. — Как будем вести работу?

— Дайте им совместное занятие, — вздохнул я, поняв, что сия полемика рискует неоправданно затянуться.

— Парень, не лезь, а? — сверкнул глазами Никита.

— Мой пионер вообще-то дело говорит, — повысила голос Ольга.

Я удовлетворенно хмыкнул, добавив Ольге балл в моих глазах, и поправил очки средним пальцем, обращенным к вожатому. Тот либо проигнорировал, либо действительно не понял моего жеста. А в Союзе образца конца восьмидесятых он вообще уже был распространен, интересно? Русская фига-то точно была. А вот касательно среднего пальца я почему-то не был уверен.

— Ладно, и какую работу мы им дадим? — спросила Маша.

— Можно дать им написать лозунги ко Дню Нептуна, — потянулся Витя.

— Можно, но желательно что-то более инициативное, — цокнула языком Ольга Дмитриевна.

Медпункт замер в мыслительном процессе. Тем временем я встретился взглядами с Виолой. Медсестра мне мягко улыбнулась и в ее разноцветных глазах определенно плясали веселые бесенята. Это хорошо, думаю. Когда вся эта муть закончится, то можно рассчитывать на приятный диалог с действительно умным взрослым в «Совенке», который соответствует моему уровню. И, наверное, единственным.

Дэнчик в это правило не вклинивается. Лучший друг все же. И другого такого у меня точно не будет.

— Ничего я по ней не сохну! — вдруг раздалось с крылечка.

Послышался звук затрещины, затем приглушенный писк. В лица всех вожатых тут же вернулась осмысленность.

— Дронов! Опять! — закричала Ольга Дмитриевна. — А ну-ка, войдите сюда!

На месте предполагаемого побоища все стихло.

— Войдите сюда, я вам говорю!

Дверь открылась и в медпункт осторожно вошла взъерошенная Синицына, держащаяся рукой за затылок.

— И где Дронов? — уперла руки в боки Ольга.

— Убежал, — тихо ответила девочка.

— Ясно… Он опять колотил тебя?

Девочка тут же быстро убрала руку от затылка.

— Зоя, он опять колотил тебя? — повторно спросила у нее Маша.

Девочка виновато опустила глаза.

— Не! — коротко бросила она после небольшой паузы.

Вожатые синхронно вздохнули. Лишь Виола одобрительно улыбнулась девчушке. Та скромно улыбнулась ей в ответ.

— Ну, раз один из допрашиваемых убег, то думаю, что дальнейшее нахождение такой толпы в медпункте бессмысленно, — захлопнула свою тетрадь Виола и еще раз внимательно осмотрела Зою. — Ты как, пионерка? Может, тебе еще анальгинчику сверху дать?

— Спасибо большое, тетя Виолетта, но мне уже лучше, — ответила та.

— Лучше-не лучше, — протягивает Виола, начиная рыться в одном из ящиков своего стола. — Но таблеточку ты все же возьми. А то мало ли. Голова, она, конечно… завяжи да лежи, что называется, но подстраховка не помешает.

И протягивает ей маленькую белую таблетку, которую Зоя с неохотой принимает.

— Ладно, в самом деле, задержались мы тут, — сообщила Ольга, глядя на часы. — Тихий час уже во всю, девочке отдыхать надо. А вам, господа хорошие, задачка до завтрашнего утра — придумать совместное занятие для Дронова и Синицыной, всем понятно?

Вожатые, насупившись, закивали.

— Рада, что мы наконец-то пришли к консенсусу. Максим, ты здесь же остаешься?

— Агась, — кивнул я. — Кстати, Ольга Дмитриевна, мы провели беседу с Ульянкой, как Вы просили. Все ажур-бонжур.

Ольга хихикнула и, махнув рукой, направилась к выходу. Маша взяла Зою за руку, и скоро все посторонние поочередно покинули здание медпункта. Когда за ними захлопнулась дверь, я обреченно застонал:

— Дурдом какой-то!

— Да не сказала бы, — безразлично ответила Виола. — Совершенно типичная картина. Это еще, пионер, хорошо, что Оля у них за старшую. Она хоть и улетает в крайности порой, но с детьми обращаться все же умеет. А представь такого, как Кольцов, старшим вожатым поставить. Он же дальше своего носа не видит.

— Это Никита который? — спрашиваю.

— Он самый, — подтверждает мою догадку Виола. — Закроешь дверцу изнутри?

— Как скажете, — слишком уж я старался казаться равнодушным в этот момент.

Как только раздался щелчок, Виола тут же встала из-за своего стола и удалилась в соседнее помещение, откуда вскоре вернулась с бутылкой, наполненной интригующей желтоватой жидкостью, и парой стаканов. «Советское виски»: гордо гласила этикетка. Не знал даже, что такое существует.

— Плеснуть тебе, пионер? — и смотрит так, с нескрываемым интересом.

— Что-то у меня какое-то чувство дежавю, — усмехаюсь ей в тон. — Опять реакцию мою проверяете?

— В этом уже нет необходимости… пионер, — ответила Виола. — Мальчик ты уже взрослый, так что думаю, что небольшое количество не сделает тебя буйным, в результате чего тетя Виолетта получит по шапке. Так что бери вон тот стульчик и садись напротив. Будем с тобой долгие разговоры разговаривать.

Дела, думаю. Вроде как и отказываться неудобно, а с другой стороны, может все-таки и стоит? Я мысленно прикинул в голове все возможные дальнейшие варианты развития событий. Подвоха не чувствовалось. Дверь я только что сам закрыл, так что внезапных ситуаций тоже не предвидится. Эх, беда-бедовая.

— Что ж, — говорю наконец. — Мальчик, увы и ах, действительно давно уже вырос. Так что, Виола, почту за честь с Вами разделить этот необычный напиток.

— А ведь грустно, если так подумать, — вздохнула медсестра, наливая виски в толстое дымчатое стекло. — Мальчики вырастают, а девочкам только и остается, что начинать готовиться к старости.

— Опять Вы кокетничаете, Виола, — улыбнулся я, присаживаясь подле нее. — Только вот не особо понимаю, зачем. Вы же о себе-то всяко получше меня знаете.

— Знаю, — ответила та, мягко растягивая слоги. — В том-то и дело, что знаю, пионер. И то, что в свои под сорок выгляжу от силы девчонкой двадцатипятилетней, знаю…

Тут уже настала моя очередь поперхнуться.

— Простите… — растерянно прошептал я. — Славя же говорила, что Вы чуть старше Ольги…

— Вот пусть и думает так дальше, — хохотнула Виола. — Так вот… И то, что мальчики, типа тебя, готовы влюбляться и страдать, тоже понимаю прекрасно. Но, пионер, я и еще кое-что понимаю. И сколько мне лет на самом деле, и сколько таких вот полноценных лет осталось, представь себе, тоже догадываюсь.

Она подняла бокал, я проделал со своим ту же нехитрую операцию. Чокнувшись, я быстро опрокинул в себя это так называемое виски. И, признаться, ожидал худшего. Не строю из себя сомелье, но на вкус действительно было неплохо.

— Ох, — выдохнул я, прислонив кулак к носу. А вот о закуске или запивке медсестра не позаботилась. Ладно, черт бы с ними.

Виола, чуть склонив голову набок, пристально наблюдала за моим поведением:

— Легче стало?

— Легче мне может стать только в том случае, когда я думать перестану, — быстро ответил я, все еще силясь подавить алкогольное послевкусие. — Обычной перезагрузкой в моей ситуации, к большому сожалению, не обойдешься.

Медсестра криво, одними губами улыбнулась. А глаза вот серьезными остались.

— Так что мне конечно очень льстят твои слова, пионер, — продолжила Виола после небольшой паузы. — Да только вот чушь это все собачья. Надеюсь, что это не прозвучало сейчас как претензия в твою сторону.

— Ничуть, — мотнул головой я. — Однако, с Вашего позволения, я продолжу Вам нагло льстить всякий раз, когда Вы будете так или иначе говорить о себе в таком ключе. Просто потому что я лично считаю это правильным. И это мое последнее слово.

— Интересную формулировку ты подобрал, — заметила Виола, откидываясь на спинку кресла.

— Сначала просто думал ляпнуть что-то по типу «Вы будете так или иначе говорить о себе плохо», но потом подумал, что это как минимум бестактно, ибо получается, что Ваш возраст это плохо, что не соответствует истине. Ну и вообще, может, стоит этот все же довольно деликатный разговор плавно перекатить во что-нибудь другое? Чувствую себя уже неуютно.

Тут Виола уже рассмеялась. Искренне так, весело. А я сижу и просто глупо улыбаюсь. Сказать мне тут уже больше решительно нечего.

— Ладно, в другое, так в другое, — отсмеявшись, Виола плеснула себе еще немного. Мой бокал остался нетронутым. Все правильно, думаю. Все же для нее я, как бы она ко мне не относилась, в первую очередь пионер. А уже только потом собеседник, с которым можно и по две, и по три. Обидно, на самом деле. Сугубо со стороны двадцатисемилетнего.

Виола залпом осушает стакан, пару раз выдыхает и вновь сначала внимательно смотрит на меня своими глазами, словно проверяет в чем-то. И только потом уже спрашивает:

— Так что, Максим, нравится тебе здесь?

Не «пионер»? Интересная рокировочка. Думаю, что не стоит спрашивать, с чего вдруг она меня по имени назвать решила. Сейчас это кажется лишним.

— Ну-у… — тяну с ответом я. Ибо сам до их пор не до конца определился. — Думаю, что больше «да», чем «нет». Не все устраивает, но это сугубо потому что я… не привык к постоянному контролю…

— Да кто ж его любит? — хмыкнула Виола. — Ну, за некоторыми исключениями. Тут ты не одинок.

— Да, определенно… Но в целом тут классно. По крайней мере, эту поездку я точно еще долго буду помнить.

Если не всю жизнь, ага.

— И девочки красивые… — промурлыкала Виола.

— Так они везде красивые, — держу удар я. — Просто для кого-то больше, а для кого-то меньше.

— Хороший ответ, — поправив упрямый вороной локон, медсестра уставилась в окошко, где, несмотря на тихий час, так и норовили прошмыгнуть силуэты в белых рубашках. — Только я не к этому у тебя спрашивала. Понравился уже кто? Только честно.

Я неожиданно икаю. Видимо, от напряжения.

— Да как Вам сказать… — неуверенно начинаю я.

— Как есть, — не дает мне договорить Виола.

Ай, ладно. Сам тут говорил, что душой кривить не люблю, да только это почему-то и делаю с завидной регулярностью.

— Подружился с одной. Та еще бомба замедленного действия, скажу я Вам. Причем фитилек у которой уже почти что догорел. Так что я в нашей с ней дружбе исполняю роль самого что ни на есть сапера. Или минера, хрен знает, как это правильно назвать. Но меня это, идиота, почему-то устраивает. Не то, что я не знаю, а моя роль, разумеется… И, знаете, даже интригует. Короче, если уж прямо отвечать на Ваш вопрос, то более или менее.

— Что-то такое я и предполагала, — хитро прищурилась медсестра. — У тебя это «более или менее» на лице чуть ли не жирным шрифтом написано. Если даже не что-то большее, чем это. Только вот одного понять не могу — откуда у тебя такая тоска-то в глазах, а, Максим?

— А Вы, — спрашиваю в ответ. — Хоть раз нормального человека, у которого хотя бы время от времени не появляется эта вот самая тоска в глазах, видели?

— Нет, — говорит с каким-то сожалением. — Не видела. Только обычно это проявляется чуть попозже, годам эдак хотя бы к тридцати. А не в твоем счастливом пубертатном периоде.

Я тихо смеюсь в ответ. Ну да, чуть ближе к тридцати. Все логично, чего тут говорить.

— А Вы очень даже ничего в этом плане, — сказал я, когда полностью подавил смешок. — Я имею в виду, хорошо держите взгляд.

— А какой выход? — жмет плечами, подливая себе в стакан еще виски. — Это мне, извини меня за цинизм, нужно, чтобы люди выглядели болезненно и несчастно. А вот им от меня этого как раз-таки нужно в последнюю очередь. И, знаешь, иногда это давит.

— Вы всегда можете позвать меня и выговориться, — выпаливаю я почти машинально.

— Я знаю, Максим, — кивает Виола. — И за это от меня тебе простое человеческое «спасибо».

Она опрокидывает третью стопку и убирает бутылку вместе со стаканами под стол.

— Ладно, — говорит. — Посидели и будет. Поработать тоже не мешало бы. В Райцентр нужно завтра несколько отчетов отправить — справимся с ними до полдника?

— Да какой там до полдника, — довольно улыбнулся я. — Вы еще успеете даже пару рюмочек пропустить. А я на Вас, так уж и быть, завистливо посмотрю. Приступим?

Комментарий к ДЕНЬ 4. ФЕОДАЛ

Уважаемые читатели, с сегодняшнего дня функционирует группа ВК, посвященная фанфику)

https://vk.com/everlasting_summer_second_chance

Отныне, дабы не отвлекать вас своими офигительными историями от повествования, вся актуальная информация касательно выхода глав, дальнейшей судьбы фанфика и моей нервной системы в целом, а также прочие ништяки, связанные с данной работой, будут публиковаться там.

Так что добро пожаловать!)

========== ДЕНЬ 4. ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ ==========

Цифры, это, безусловно, хорошо, но не когда тебе приходится с ними работать. Особенно при условии, что тебе это ну вот ни капельки не интересно. Я поэтому у себя в клинике постоянно и норовил спихнуть отчетность на кого-нибудь другого. Моя рука принадлежит только скальпелю, и изменять ему со всякими ручками она не собиралась. Она у меня дама честная. Поэтому я мог представить, с каким страдальческим лицом я уже сидел над этими отчетами примерно уже минут через десять после довольно бодренького начала. Ухмыляющееся личико Виолы было лишь ненужным подтверждением. Однако закончили мы все равно, как я и предполагал, еще до полдника.

— Для будущих поколений прошу заметить, что, по крайней мере, я не пал жертвой ошибки планирования, — выдохнул я, протягивая медсестре последний заполненный предельно аккуратным почерком бланк.

— Мне кажется, что ты немного перебарщиваешь с негодованием, — отметила Виола, не скрывая веселья.

— Да я столько не писал уже…, — так, сколько там получается? — Полтора месяца! Терпеть не могу всю эту долбаную канцелярию.

— А многие о ней только и мечтают, — Виола сложила все бумаги в аккуратную стопку и отодвинула на край стола. — Тихая, спокойная жизнь, лишенная всяких стрессов.

— Не буду их осуждать, но такие люди мне, как правило, не интересны, — отвечаю. — Я отношу себя к той категории, которая стремится переписывать реальность. И буду пытаться этому соответствовать.

— Ах, эти мальчишеские амбиции, — хмыкнула Виола, возвращаясь к своей тетради. И что она там постоянно пишет, интересно?

— Почему мальчишеские? — удивленно переспросил я. — Я действительно планирую оставить след в истории и сделать себя бессмертным. Фигурально, разумеется. Ибо вряд ли я действительно застану на своем веку бессмертие, да и, честно говоря, сомневаюсь, что оно человечеству действительно необходимо.

Потому что даже в таких условиях homo извернутся и найдут способ убивать или калечить друг друга. Не заслужили они бессмертия. Но такую щепетильную тему я не горел желанием поднимать.

— Ты неправильно меня сейчас понял, — мягко улыбнулась медсестра. — Я не говорила это с намеком на то, что то, что ты сейчас сказал — глупость. Просто это так… мило, когда человек искренне старается жить полной жизнью. Не то, чтобы это в твоем возрасте было каким-то редким явлением…

Ну, как сказать, в моем настоящем возрасте как раз-таки редкое. И я даже не знаю, от чего это зависит. Почему люди, из которых наверняка когда-то лилась энергия, все как один становятся как под копирку простыми обывателями, в неизменных серых костюмах и полосатых, туго завязанных галстуках? И ведь часть этих людей уже мои ровесники. Половина моих одноклассников, насколько я наслышан, в это дерьмо назаметненько эдак переродились. Вне зависимости от финансовой, карьерной и прочей удачливости. И я просто не понимаю, почему так.

— …но все равно я каждый раз не могу перестать этому умиляться и искренне радоваться.

В дверь постучали. Виола жестом попросила меня подождать, нагнулась, вытащила из-под стола виски со стаканами и быстренько исчезла в соседней комнате. Только после этого я пошел открывать входную дверь. Нашим неожиданным гостем оказалась Славя.

— О, привет, Максим, — улыбнулась девушка. — А ты чего убежал тогда так быстро после обеда? У нас же раздача писем была…

— Только не говори, что мне или Дэну кто-то весточку отправил, — я уже приготовился к интересным новостям, но…

— Нет, вам ничего не было, но ведь Ольга Дмитриевна же меня просила…

— Ай, все, не начинай вот это вот, — перебил ее я. Даже немного обидно стало, на самом деле. Некоторые вещи лагерь напрочь отказывается разъяснять. — У меня тут дела срочные были, не было времени всех дожидаться, уж извиняюсь.

— Я понимаю, поэтому тебя и не пилю… сильно, — хитро улыбнулась Славя. — Я вообще к Виолетте Церновне пришла, она на месте?

— Да, она здесь, — кивнул я. — А что, с тобой что-то случилось?

Повреждение мозга и обременение тем самым на пожизненное счастье, ага. Хотя, этот дефект присущ здесь отнюдь не только Славяне, исходя из общего лагерного настроения.

— Да не то чтобы… — внезапно замялась активистка. Даже непривычно было с ее стороны слышать такой зажатый голос. — Поговорить с ней надо.

— О чем ты хотела поговорить, пионерка? — как раз вернулась Виола. — Тебя тоже какой кавалер поколотил? Или проблемы… личного… характера?

— Да… я… — промямлила Славя, стыдливо опустив глаза. — Максим, можешь выйти, пожалуйста?

Виола тихонько засмеялась, деликатно заглушив смешок рукой. Да и я, кажется, понял, зачем вдруг Славе понадобилась ее консультация. Только я не очень понимаю, чего тут стесняться. Эка невидаль-то, господи.

— Славь, тут совершенно…

— Иди-иди, Максим, — не дала мне договорить медсестра. — На сегодня у нас с тобой действительно все. Да и не думаю, что наш дальнейший с пионеркой диалог может вызвать у тебя животрепещущий интерес. Если конечно, ты не думал о том, чтобы поближе узнать… некоторые особенности… отторжения функционального слоя эндометрия.

Да, по факту, не очень-то. Мне уж так тем более неинтересно. Не я на Славю виды имею, так что не мне необходимо примерно понимать, когда от нее стоит начинать прятаться по всем кустам от греха подальше, как говорится.

— Между прочим, в ветеринарии это тоже имеет место быть, — глубокомысленно изрек я. — Ну, если кому интересно. Мы ведь все трое — люди любознательные…

— Все, не смущай пионерку, — подмигнула Виола. — У нее и так глаза слишком… возбужденные.

А, это я теперь, оказывается, занимаюсь тем, что смущаю местных обитателей? Ну просто замечательно.

— До свидания, Виолетта Церновна! — улыбнулся я, оставив плотоядно улыбающуюся медсестру и красную, как рак, Славю.

Хорошая у меня, все же, должность в лагере. Ни добавить, ни прибавить.

Я лениво потянулся, разминая тем самым слегка затекшую спину. Настроение было прекрасное. Огляделся — тихий час еще пока не окончился, посему «Совенок» пустовал. Я достал из кармана электронку и постарался сделать затяжку, но красный огонек оборвал мои надежды. Необходимую мне сейчас порцию никотина я не получу. Про себя ругнувшись, побрел до своего домика, ставить свою курилку на зарядку, по дороге заряжая уши в уши.

«One more door, one more time, one last shot just to get it right. You’ve gotta give it more or it’s never gonna come true. More or they’re never gonna know you…» — тут же запела Eva Under Fire. А я и не возражал. Хоть это и единственный ее трек, который я знаю. Как-то лень было остальные искать. А потом и вовсе забылось.

Итак, следующим номером нашей программы под названием «Максим в лагере» — очередная репетиция. И вот ведь забавная фигня, думаю. Я ведь не очень-то горел желанием заниматься этой ерундой. Согласился чисто из-за того, что меня вынудили угрозами и шантажом. Буквально. Почти. Однако сейчас уже как-то даже жду. Понаблюдаю за тем, как Дэнчик кочевряжится в тщетных попытках не выглядеть совсем уж круглым идиотом в его роли. Посмеюсь с того, как Женя ворчит на всех и вся. С Аленкой тоже снова буду рад увидеться, поговорить с ней обо всякой ерунде и перетереть кому-нибудь косточки.

А жизнь-то, оказывается, очень даже и неплоха, если на время засунуть свое эго в задницу и просто радоваться мелочам. Тем более в таком-то месте. Оно, конечно, странное. Но уютное.

И ведь именно так обстояло дело. Лагерь медленно, но верно становился шершавым спасательным кругом для моего личного счастья. Наверное. Кардинально, конечно, судьба решила мою проблему, ничего не скажешь. Только вот один момент был не учтен. А что после? Можно ли будет надеяться на то, что я хоть кого-нибудь встречу в реальности? Слишком ли оптимистично полагать, что меня еще при этом узнают? Честно, был бы согласен и на обычную встречу. Просто, если этого не произойдет, то тогда зачем это все? Получается тот же самообман по сути, подкрепленный качественными визуальными образами.

«Так уж ли я хочу домой при таких условиях?»

Проходя мимо домика рыжих непроизвольно затормозил. Ульянка вместе с Дэнчиком на тренировке, это понятно. А что Алиса? Может, она сейчас у себя сидит в одиночестве, скучает? Думаю, что было бы неплохо и заскочить, проведать, да и позлить немного для профилактики, если представится такая возможность. Срываю так удачно подвернувшуюся растущую около дороги ромашку и иду навещать бандитку.

Сперва я стучался легонько. Ответа не последовало. Первой мыслью было, что Алиса умотала на пляж, но все же решил сперва в этом удостовериться. Глянул в окошко, не занавешенное пиратским флагом, — нет, спит родимая. Подергал ручку в попытке войти внутрь, но дверь оказалась закрыта изнутри. Вот ведь лиса, все предусмотрела! Не то, что некоторые, к которым эти самые лисы могут как к себе домой по утрам заходить.

— Рыжуля, хорош спать, к тебе гости пришли! — крикнул я.

Алиса сквозь сон пробормотала что-то нечленораздельное и просто повернулась на другой бок. Тогда я начал уже не просто легонько стучать, а без малого чуть ли не долбиться в дверь. Не хватало только еще воплей на весь лагерь по типу «Караул! Хулиганы зрения лишают!». Мои усердия были вознаграждены, когда я наконец-то услышал нежный девичий голос:

— Кто бы там сейчас не приперся — убирайтесь к черту!

Ну разве она не прелесть?

— А если это один довольно милый очкарик? — спросил я, силясь не рассмеяться.

Рыжая недовольно заворчала, заскрипела кровать, следом за ней половицы, и вот распахнутая дверь явила передо мной растрепанную Алису со взглядом из серии «Не влезай — убьет!». Ее огненные волосы сейчас были распущенны и выглядели как эдакое классическое каре с челкой. Такая короткая стрижка ей определенно была к лицу. Я поймал себя на мысли, что первый раз сейчас вижу ее без хвостиков. Та ночь, когда я ненароком подглядел за рыжими в домике, не в счет, в темноте я особо ничего толком и не разобрал. Зато, чисто в теории, мог сейчас, ибо белая и по своей структуре, хочу напомнить, немного прозрачная пионерская рубашка, судя по некоторым заманчивым выпуклостям, была надета на голое тело…

— Чего тебе надо? — вернула она меня в реальность.

— Спала что ль, мать? — спросил я, прикинувшись дурачком.

— Епт, ты такой проницательный! — развела руками рыжая. — Чего ты хотел, еще раз спрашиваю?

— Да я просто соскучился, — улыбнулся я, протянув Алисе цветочек. При виде него уголки ее губ едва заметно вздернулись. Но девушка тут же осеклась и вернула свою напускную задиристость.

— Макс, при всей моей большой любви, которой я сейчас совершенно не чувствую, если у тебя за пазухой не найдется, помимо цветочка, кружки с горячим кофе, то испарись, — процедила рыжая. Но ромашку-таки приняла. — А еще я неподобающе выгляжу, так что тем более испарись.

А как по мне, то весьма даже подобающе.

— Так зачем тогда дверь открывать было? — удивился я такой логической последовательности.

— Чтоб в лицо тебе сказать, что ты меня бесишь! — Алиса зашипела и захлопнула дверь перед моим носом под мой беззвучный хохот.

— Ладно, — проговорил я, все еще смеясь. — Увидимся за полдником, рыжуль.

— Сплю и вижу, — буркнула в ответ сонная девушка. — И я тебе не рыжуля, сколько можно повторять!

— А я знаю, что ты сейчас улыбаешься, — пропел я в замочную скважину.

— Какую букву в слове «испарись» ты не понял? — возмутилась из домика Алиса.

— Дай подумать… Букву «И», букву «С», букву «П»… — заржал я. Однако пришлось тут же ретироваться, когда к выходу стал приближаться агрессивный топот стройных ножек. Шестым чувством понял, что лимит терпения Двачевской временно исчерпан.

— Прибью нахрен! — донесся мне в спину рассерженный голос.

Ладно, это того стоило. Теперь у меня точно прекрасное настроение.

Закинув электронку на зарядку, приметил дневник Дэнчика. Открыл, полистал, но особо мой друг ничего нового после своей последней заметки не писал. Жаль, конечно, можно было бы скоротать немного времени. В последний момент вспомнив о наших копиях сценария, выдвинулся в столовую.

Повезло, что наушники решили немного зависнуть, иначе я бы не услышал четкий гитарный мотив из двадцать третьего домика. Решив повременить со своим плей-листом, направился к источнику мелодии, откуда, по мере приближения, все четче можно было расслышать помимо гитары уже знакомый звонкий голос, с легкой мальчишеской хрипотцой:

Дураки обожают собираться в стаю,

Впереди главный — во всей красе.

В детстве я верил, что однажды встану,

А дураков нету — улетели все!

Ах, детские сны мои, какая ошибка,

В каких облаках я по глупости витал!

У природы на устах коварная улыбка –

Видимо, чего-то я не рассчитал.

Я не смог сдержать улыбку. Да, это явно не Мику с ее жизнеутверждающими «Самоцветами». Тут самый что ни на есть хулиганский бард. И причем не кто-то там, а Окуджава, если я ничего не путаю.

Оставив рыжую оттачивать свое мастерство, продолжил свой путь к столовой. И наушники как раз соизволили заработать.

«Don’t wanna be an American idiot, don’t want a nation under the new media. And can you hear the sound of hysteria? The subliminal mind-fuck America» — вновь мой плейлист наградил меня Green Day. До сих пор, кстати, не определился, какая из зарубежных групп у меня на втором месте в моем сердечке. С первым-то все понятно, Three Days Grace не заменит никто и никогда, а вот второе делили как раз-таки Грины и Scorpions.

И, вроде как, выбор тут более чем очевиден, но все же вот чем-то особо нравились мне Green Day, что могли конкурировать аж с такими титанами музыки.

Уже будучи около столовой увидал шедшую со стороны футбольного поля святую троицу футболистов «Совенка»: Ульянка бодро шагала посередке, держа Дэна с Егором под ручку.

— Уль, ты позволяешь в своей игре множество излишеств, что видят другие и также начинают расслабляться. В пятницу при такой расхлябанности это может аукнуться, — рассуждал Дэнчик.

— Вот-вот, — вторил ему Егор. — Зачем тебе надо было выпендриваться и идти в этот бессмысленный дриблинг у своей бровки? Потеряла только мяч в итоге. Правильно Саныч на тебя прикрикнул.

— Ну все, ребят, не третируйте, — отмахнулась довольная девчушка. — В пятницу будет мастер-класс, это я вам обещаю.

— Закусаешь игроков из «Волчонка» до смерти? — саркастично уточнил Дэнчик, за что тут же был ущипнут.

— Между прочим ты зря смеешься, — горделиво заявила Ульянка. — Я — главная хищница футбола. Никто не может победить меня!

Парни весело заржали, а нахмурившаяся рыжая-младшая, постаралась одновременно наступить обоим на ноги, но те, пользуясь своим положением, подняли ее в воздух и понесли к столовой. Ульянка сначала пискнула, но тут же прониклась состоянием невесомости, начав радостно кричать и похрюкивать.

— И снится нам не рокот космодрома-а, — пропел я.

— Хэй, Макс, зацени, я летаю! — радостно оповестила меня Ульянка.

— Да вижу, вижу, солнце мое, — хмыкнул я. — Как тренировка?

— Нормально, — отвечает мой друг, возвращая Ульянку на землю. — Саныч нам наконец-то сказал, против какого лагеря будем играть. Некий «Волчонок».

— Это… хорошо или плохо? — спрашиваю, чеша затылок. А то Дэнчик так сказал, будто я сейчас должен это воспринять в каком-то определенном ключе.

— Слышал я про этот лагерь и тамошнюю секцию футбола, они нам не соперники, — заявил довольный Егор, подходя ко мне, дабы поздороваться. — Но это все равно не повод расслабляться, да, Уля?

— Ага, — думается, что она его и не слушала. — Как думаете, что на полдник? Надеюсь, что будут крендели, как вчера. Обожаю крендели. На прошлой неделе один такой у Саши свистнула, он долго за мной гонялся.

— У Шурика-то? — уточнил Дэнчик. — Зачем объедаешь бедное научное светило?

— Захотела, — ответила Ульянка, почему-то покраснев. — Ну а чего он сидел, рот разинув? В большой семье клювом, знаете ли, не щелкают.

— На поле тоже клювом не щелкают, прими к сведению, пожалуйста, — поддел ее Титов.

— Егорыч!

Молодые в очередной раз начал переругиваться о тонкостях техники футбола, посему мы с Дэнчиком решили их оставить и обустроились на лавочке около входа. К столовой тем временем уже начали стягиваться другие пионеры, в основном — из младших отрядов.

— С почтой, кстати, голяк, как ты и говорил, — сообщил тот.

— Да я уже в курсе, — ответил я. — Со Славей тут пересекся, когда из медпункта выходил.

О причинах нашей встречи благоразумно решил не уточнять. А то как-то неэтично. Впрочем, Дэнчик, на мою удачу, и не интересовался.

— Хреновые из нас какие-то искатели ответов, — хмыкает. — Уверен, что кто-нибудь на нашем месте уже бы весь лагерь перелопатил.

— Да на здоровье, — я хотел было сплюнуть, но тут же сообразил, что в пределах досягаемости исключительно выдраенное крыльцо. Увы мне и ах. — Наша тактика самая лучшая.

— Не знал, что лучшая тактика — ее отсутствие, — заржал Дэнчик.

— Главное ее придерживаться и будет нам счастье, — заключил я. — Забирай, кстати, свой сценарий, чего я с ним как курица с яйцом ношусь?

Раздался звук горна и тут же из недр столовой показались дежурные, любезно приглашавшие всех многочисленных желающих на полдник. Малышня, не теряя ни секунды, рванула за сладостями, в том числе и Ульянка с Егором. Мы с Дэнчиком пока единогласно решили подождать кого-нибудь еще из наших.

Первыми показались кибернетики, которые, по своему обыкновению, что-то интенсивно обсуждали. Хотя, что они могли еще обсуждать, окромя своего робота?

— А я говорил, что надо было еще с утра до старого лагеря сбегать! — негодовал Шурик. — А ты в библиотеке провел полдня! Куда мы теперь пойдем?

— Вот дался-то тебе этот заброшенный корпус! — отстаивал свою честь Электроник. — Что у нас, если покопаться, обновленных резисторов не найдется?

— Да не найдется, я уже сто раз все перекопал! А еще шестеренки кончаются! Как червячную передачу, если что, регулировать будем?

— Сань, ну ты сам же понимаешь, что старый лагерь — это на совсем уж крайний случай, — неожиданно веско заявил Сыроежкин, поучительно поднимая палец. — Вот увидишь — пошли бы, нам влетело. Давай еще раз проведем ревизию у нас в клубе, к Анне Петровне, если что, наведаемся, и только потом, если надо будет, — сбегаем.

— Да я бы и один мог сбегать, если тебе настолько начхать!

— Ага, пущу я тебя одного, ищи тебя потом в чистом поле…

Кибернетики так отчаянно переругивались, что не замечали никого и ничего вокруг. Даже мимо нас прошли, не одарив и толикой внимания. Пожав плечами, мы с Дэнчиком пошли следом.

Взяв полагающиеся кекс с соком, подсели к кибернетикам. Полемику они уже прекратили и теперь сидели надутые, картинно отвернувшись друг от друга.

— Чего хмурые, господа? — спросил я.

— Мой коллега совершенно не готов совершать подвиги ради науки, — пожаловался Шурик. — Зато, как выяснилось, ради дам он всегда готов!

Кудрявый в ответ лишь сострил рожицу. А мне стоило усилий не пошутить про «не дам».

— Стремление нравиться дамам в том числе способствует самосовершенствованию, — усмехнулся я. — Спорим, Серега уже всего Ильфа и Петрова выучил?

— Да дались вот сейчас кому Ильф с Петровым, — фыркнул Шурик. — У нас важнейшее открытие выгорает. А на него уже даже аргумент в виде Витьки Громова не действует!

— Все на меня действует! — не выдержал Электроник. — Просто, Сань, ну пойми меня тоже правильно, это у тебя с Лидой твоей уже все давно сладко-гладко, а у меня это, ну, первые отношения…

Старший кибернетик беспомощно закатил глаза и остервенело вгрызся в кекс.

— То есть, тебя можно поздравить, с библиотекаршей все чики-пуки? — хитро спросил Дэнчик.

— А то! — оживился Электроник. — У нас, оказывается, так много общего, я даже и подумать не мог! Мы после танцев пошли в библиотеку, там взобрались на крышу и сидели, болтали обо всем на свете!

— Какие милости, — вздохнул я, немного скривившись.

— Это, Макс… — смущенно обратился ко мне кибернетик. — Спасибо, кстати, за твои советы, я без них бы еще долго на месте топтался. С меня причитается, это я тебе по-мужски сейчас заявляю.

— Поверь, он наверняка сейчас сам в шоке, что они сработали, — вставил мой друг с легкой издевательской улыбкой.

— Тишину в зале соблюдаем, пожалуйста, — отозвался я, допивая остатки сока.

Подождав, пока Дэнчик неторопливо умнет свою порцию, мы уже было направились к выходу, посидеть на лавочке, да подождать остальных культурных деятелей лагеря, но Панамка заметила нас раньше и быстренько перекрыла нам пути к любому тактическому отступлению:

— Мартынов! Где твоя форма, стесняюсь спросить? Как тебя не увижу — ты в спортивном щеголяешь!

— Так это, Ольга Дмитриевна, я же на тренировке был, — ответил тот. — Сразу оттуда на полдник. Не успел.

— Не успел он, — пробубнила вожатая. — А мне потом за вас, шалопаев, перед начальством отчитываться, почему у меня пионеры форму одежды нарушают! Никаких нервов на вас не напасешься. Эх, говорила мне мама, иди, Оля, в математический, далась тебе эта педагогика…

— Циферки любите? — спросил я.

— Золотая медаль на Олимпиаде по математике, — вздохнула Ольга. — Ладно, не суть. У вас какие планы?

— Репетиция сейчас, — отвечаю.

— Точно, — цокнула языком вожатая. — А то я обход территории решила сделать, увидела, что пара досок на сцене подгнила, хотела вас отправить заменить… Ладно, Сухова с Полено озадачу.

— Кого? — хором переспросили мы с Дэнчиком.

— Ну, Федю Сухова и Толика Полено, — пояснила вожатая. — Ладно, идите на свою репетицию.

Я, конечно, уже перестал удивляться хоть чему-то, но… Толик Полено… Идеально.

Не успел я выйти из столовой, как меня кто-то наотмашь огрел по спине. Сдавленно ойкнув, я обернулся в сторону хулиганья и увидел счастливую Аленку.

— Добрейшего вечерочка, — улыбнулась девушка.

— Рад тебя видеть, — кивнул я. — А этот акт членовредительства был обязателен?

— А что, девушке уже и похулиганить нельзя? — синие глаза Алены озорно смотрели прямо на меня с некоторым вызовом.

— Да можно, конечно, но в следующий раз я этого так не оставлю и защекочу тебя до смерти, — бросил я последнее китайское.

— Значит, Макс, жди очередного пинка, — рассмеялась Алена.

Мы обнялись и уже втроем стали дожидаться остальных. Аленка откуда-то выудила непонятную цилиндрическую коробочку, которая на поверку оказалась мыльными пузырями, которые девушка тут же начала безмятежно пускать по всей округе. Оставалось лишь отмахиваться от этих злодеев, которые так и норовили залететь в нос.

— Хотел бы я так сейчас с мыльными пузырями побегать, — мечтательно произнес Дэнчик, лопая пальцем очередной пролетающий мимо шарик.

— Что мешает? — спросила Алена.

— Не солидно, — протянул тот.

Девушка несогласно фыркнула, продолжая запускать пузыри в воздух, которые на солнце переливались всеми цветами радуги. Зрелище действительно было очень красивым. Даже вскоре подошедшая к нам Женя уставилась на них с какой-то непонятной грустью в глазах.

— Флакончик мыльных пузырей — больших чудес кувшин! В нем пена радужных морей и добрый мыльный джинн, — тихо пропела библиотекарша.

— И даже нам, сухим, как старый книжный лист, не чуждо ничего человеческого, — ткнул я ее под бок.

Женя сначала недовольно на меня посмотрела, но потом едва заметно улыбнулась.

— Мне, кстати, умник, с тобой нужно поговорить будет, — сообщила она. — Не сейчас, потом. В библиотеке, перед репетицией.

— Как скажешь, — кивнул я. — Это же ведь не предлог, чтобы тайком огреть меня мешком с мукой?

Женя хмыкнула, но отвечать ничего не стала. Ладно, вряд ли она планирует мое убийство. Я ведь ей такого мужика подогнал. Статного, видного.

— Если тебя кто-то и огреет вскоре мешком, то это буду я, — раздался из-за спины голос Двачевской.

— Алисонька, ну чего ты так жестоко? — донеслось следом возмущенное щебетанье Мику. — Максимушка хороший!

— Так я, вроде, и не спорю. Но огреть мешком — идея очень заманчивая.

Я повернулся в сторону гитаристок и с максимально грозным видом уставился на рыжую. Не помогло — янтарные глаза Алисы как сверкали насмешливо, так и продолжали.

— Ну, допустим, испугалась, — улыбнулась девушка.

Мику захихикала, одарив меня такой же сногсшибательной улыбкой. Ну и как тут можно злиться, когда тебе искренне улыбаются две такие прекрасные девушки?

— Ладно, есть еще, кто хочет огреть меня мешком? Дэн, ты не в счет, — отрезал я, когда увидел, как мой друг приоткрыл рот.

— Да и пожалуйста, — обиженно отвернулся тот, скрестив руки.

На улицу вынырнула Лена. Почти весь наш творческий коллектив в сборе. Оставалась лишь Славя и трое наших младших помощников.

— Ленусь, дался вот тебе этот драмкружок, давай лучше с нами в музыкалку? — внезапно обратилась к ней Алиса. — Ты у нас будешь главной звездой, вокальную партию, как на прошлой смене, исполнишь!

— Спасибо, Лис, но я хочу попробовать себя в чем-то новом, — смущенно ответила та. — Тем более, что голос у меня так себе…

Алена в этот момент не удержалась и громко прыснула, отчего очередная порция ее пузырей лопнула в зародыше.

— Какая же ты вруша, — хмыкнула Алиса. — Попрошу всех собравшихся это зафиксировать! Ладно, Микуська, пойдем, нам нужно много чего сделать.

Японка энергично закивала и, под аккомпанемент очередного длительного рассказа, начавшегося с ее неизменного «Кста-а-ати…», гитаристки удалились.

— Двачевская и Хацуне… — вздохнула Женя, провожая их взглядом. — Нам сразу всем у меня в библиотечном погребе прятаться или конец света, вызванный этим союзом, потерпит хотя бы до конца смены?

— Лучше уж так, чем Алиса будет без дела слоняться, — серьезно заявила Лена. — Да и Мику, на самом деле, за вычетом бесконечной болтовни — человек ответственный и собранный, так что тут ты, Жень, несправедлива.

— Тебе виднее, твоя же соседка, — бросила та.

— Что… Ты… с Мику живешь? — удивленно уставился на фиолетоволосую Дэнчик.

— Ну да, — беспечно пожала плечами Лена.

Тут даже я чуть не присел. А я-то думал, чего они так часто вместе ходят. Вот уж действительно визуализация контрастов — Лена, из которой щипцами двух слов не вытянешь, и вечно стрекочущая Мику. Их по приколу что ли вместе поселили? Иначе такое совпадение просто никак не объяснишь.

— А вообще я рада, что у Алисы появилась цель, — закончила мысль Лена. — Максим, ты надоумил?

— Да нет, вроде, — честно ответил я. — Сама инициативу проявила.

— Скромничает, — хитро прищурилась Алена, похлопав меня по плечу.

— Да правда не я, — повторяю. — Может я, конечно, чего и не знаю, но мы с ней это не обсуждали.

Вскоре показалась активистка с помощниками, и мы всей труппой двинулись к библиотеке.

Поход сопровождался настойчивым и монотонным комариным жужжанием, и порывами налетающих этих вот самых насекомых. Вот ведь расплодилось сволочей на четвертый день, по началу ведь не было почти что.

Мучился не только лишь я. Дэнчик то и дело бил себя по шее, Женя руками махала, Славя недовольно фыркала.

— Ребят, может, я за ДЭТА сбегаю? — предложила Лена. — Вы пока какую-нибудь другую сценку начнете…

— Нет уж, — проворчала Женя. — У нас сегодня по плану с седьмого по девятое явление. Ты там принимаешь активное участие. Так что никаких мне тут.

— Но ведь можно немного и поменять программу, — нахмурилась Алена.

— Никто ничего менять не будет! А то у нас будет не репетиции, а бардак! — отрезала Женя. — Потерпим пару минут, уже пришли почти.

— Просто ты до сих пор не сподобилась найти девочку на роль Кубыркиной, — укоризненно посмотрела на нее Лена. — Вот и придумываешь сейчас отмазки.

— Я работаю над этим, — сквозь зубы ответила Женя. — И вообще, не спорьте с худруком!

— У меня есть идея, — внезапно довольно громогласно заявил Дэнчик. — А давайте… — он сдавленно хихикнул. — Давайте Сыроежкин эту вашу Пупыркину сыграет?

— Нет! — хором воскликнули одновременно все девушки.

— А что, хорошая идея, — согласился я. — Загримируем его, поролона куда надо напихаем и вуа-ля!

— Тебе поролона напихаем, — приглушенно отозвалась Женя. — И знаешь куда? В рот! Чего вы, хунта, над парнем издеваетесь?

— Жень, да никто и не думал даже, — поспешно оправдался я. — Просто шутка безобидная.

— Вот именно, — заступилась за нас Алена. — Чего ты завелась-то?

— Шутки у них… — пробормотала та в ответ. — Не надо моего Сыроежку обижать. Он и так малахольный.

Ага, твоего, значит. Не будем-не будем, Евгения. Мы же не изверги какие, в самом-то деле.

Как только мы вошли в библиотеку, Женя внезапно хлопнула себя по лбу и попросила меня ей помочь, как она сказала, «кое с чем». Я печально вздохнул и, под недоуменный взгляд Дэнчика, пошел следом за библиотекаршей куда-то в дальний конец книжных полок.

— Так о чем ты… — начал было я, но библиотекарша жестом попросила меня подождать. Как только все голоса плавно переместились в репетиционную, Женя, изрядно покраснев, буквально выдавила из себя:

— Я это… Спасибо хотела сказать.

Так, о чем это она сейчас толкует? Не может же быть, чтобы она догадалась, что я приложил руку к ее любовным похождениям?

— За что? — удивляюсь.

— Макс, совсем уж идиота не включай, — чуть повысила голос библиотекарша. — Думаешь, я не поняла, что это ты надоумил Сережку с Ильфом и Петровым?

Или может?

— Неужели так очевидно было? — ладно, чего уж, раз прижали к стенке…

— Конечно, вы же совсем не подозрительно вместе на крыльце столовой ошивались, когда он меня пригласил, — засмеялась Женя. — Понимаешь, я его так-то не первый год знаю, и он мне уже давно, ну, нравился. Но я сама как-то стеснялась… Не ржи сейчас только! — ладно, не буду, уговорила. — Да, стеснялась. И потом — я девочка, не язви только, пожалуйста, а то вижу, что хочешь. А от него так вообще разве дождешься чего? Тем более того, что он вчера выдал. Он же такой глупенький.

Женя сказала это таким нежным голосом, что я аж чуть не поперхнулся. И вот правда хочется съязвить. Но, как я понимаю, библиотекарша завуалированно предлагает хотя бы частично закопать наш топор войны. Соответственно, я должен поддержать эту ее инициативу.

— Да пожалуйста, чего уж там, — улыбнулся я, отсалютовав рукой. — Максим Жеглов, aka Валентин Совенкович к Вашим услугам, Евгения.

— Не паясничай, Купидон, — хмыкнула та. — Все, я тебя поблагодарила, совесть облегчила, теперь пошли репетировать. Если что — ты помогал мне книги от задолжников быстро по полкам раскидать. И не думай, что мы там теперь друзья или что-то такое, patet?

— Понял, не дурак, дурак бы не понял, — скороговоркой ответил я. — Но если я захочу чайку с тобой попить, обсудить всякие насущные вопросы на латинском, неужто ты мне откажешь? Я ведь расстроюсь, буду плакать.

Библиотекарша обреченно вздохнула и бодро зашагала в репетиционную. Я пошел следом, чувствуя себя вполне довольным. Поборник добра и света из меня пока получается вполне себе. Хотя над амплуа еще стоит поработать.

В комнате уже все рассредоточились по своим местам — Аленка уселась на подоконник и считала ворон, Лена усиленно вчитывалась в текст водевиля, а Славя раздавала какие-то указания помощникам.

— Так, труппа, начинаем! — пару раз хлопнула в ладоши Женя. — Явление седьмое, действующие лица — Дарья Семеновна, Маша, Золотниковы. Давайте не будем друг друга задерживать. Итак… — Женя откашлялась. — Вот вам и моя Машенька, Василий Петрович; прошу любить, да жаловать… Держись прямее! Она у меня застенчива… Да присядь же хорошенько! Вы ее извините, Василий Петрович: она у меня девушка не светская, все за рукодельем да за книгами.

— Да перестаньте, маменька! — шикнула на Женю неестественно грубым для нее голосом Лена.

Я наконец-то нашел нужную страницу сценария. Да, правда, мои реплики присутствуют. Печально.

— Нет, я ей говорю: «Что ты, Машенька, в свои лета глаза портишь, в твои лета надо искать удовольствий, веселиться», а она мне говорит: «Нет, маменька, не хочу я ваших светских удовольствий, что в них? Женское дело не танцевать и не кокетничать, а быть доброй супругой, нежной матерью», — нахваливала свою сценарную дочь Женя.

— Маменька, я уйду! — прорычала Лена.

— Поверите ли, я ей все хозяйство отдала на руки — пускай привыкает, а в свободное время музыкой занимается, рисует. Где бишь у тебя эта головка, которую ты кончила без учителя, ну, знаешь, этого Аполлона Вельбедерского?

— Изорвала! Маменька, Вы мне надоели!

Так, моя реплика, собрались:

— А вот, сударыня, и сынок мой… Да кланяйся же!

— Не хочу, — капризно ответил Дэнчик.

Ну а что поделать? Надо, значит надо!

— Ты что, не настоящий пионер? — немного отклонился я от сценария.

— Умник, ну куда ты без… — не поняла сначала Женя. — Так… Какие пионеры в XIX веке? Совсем уже с ума сошел?

— Я немного пошутил, — вежливо объяснил я, под дружный смех всех остальных собравшихся. Даже Славя, и та засмеялась.

— Moron, — буркнула Женя.

— Coactus est dissentire, — возразил я. — Все, продолжаем. Евгения, чего Вы от текста отбиваетесь? Работаем!

Библиотекарша покраснела, потом, кажется, позеленела, а потом ее лицо приобрело нежно-фиолетовый оттенок.

— Работаем, — повторила она с убийственным спокойствием. — Очень приятно познакомится: вы в первый раз пожаловали к нам в Петербург?

— Да! — тут же отозвался все еще едва сдерживающий смех Дэнчик.

***

Довольно скоро мы закончили с седьмым явлением. Восьмое было полностью отдано Дэнчику и Лене, посему я, пользуясь парой минут законного отдыха, присел рядом с Аленой на подоконник.

— Ты сегодня опять таким образом от вожатого своего прячешься? Твоих-то реплик опять не прогоняем.

— Знаешь, Макс, будь у тебя такой придурок, как у нас, ты бы тоже вечно прятался, — вздохнула девушка.

— А вашего придурка, случайно, не Никита Валерьевич зовут? — осведомился я.

— Именно так, — кивнула Алена. — Откуда знаешь?

— Догадался. Просто довелось с ним тут встретиться, не самое приятное впечатление за собой оставила данная особь, — отвечаю, потирая немного уставшую от очков переносицу. — Соболезную, что еще могу сказать.

— Да пофиг, — чуть улыбнулась Алена. — Все равно он меня особо-то и не трогает.

— Глаза-то, глаза-то какие! — донеслось до нас радостное стенание Дэнчика. — Где ж у меня были глаза, что я не заметил ее глаз!

— Кажется, твой друг всерьез вознамерился весь лагерь по разику огулять, — прыснула Алена.

— Да кто ж ему даст, — хмыкнул в ответ я. Только потом сообразил, что ляпнул. — В смысле, огуливать… Короче, не будет он этого делать.

— Ты такой милый, когда смущаешься, тебе Лиска не говорила? — спросила Алена.

— Не доводилось, — кривлюсь.

— Ну, значит я первой буду, — девушка зевнула и положила голову мне на плечо. — Скучно. Безумство, что ли, какое устроить…

— Устрой, — тихо отвечаю я. — Какие варианты?

— Не знаю, — хмурится Аленка. — Но что-нибудь обязательно придумаю… Ты ведь со мной?

— А куда я уже денусь? Вместе, и до ларька, — кивнул я.

— К чему ждать, ждать? Это лицемерство! — кричал Дэнчик. — Я не хочу ждать! Я люблю Вас, мы любим друг друга, мы будем счастливы! У нас будут дети! Делайте из меня что хотите! Приказывайте, располагайте, позвольте только доказать вам любовь мою.

Какой ужас.

— Не, все же он вознамерился, — покачала головой Алена. — Глянь, с какой отдачей перед Ленкой пляшет.

— Да, мне тоже уже так начинает казаться, — цокаю языком в ответ. — И за руку так нежно берет… Жалко, что платочка нет, слезки умиления вытирать.

Теперь смеемся уже оба, за что получаем порцию строгих взглядов от Жени и Слави. Я обеим в ответ лишь легонько улыбаюсь — в конце концов, это всего лишь юмор.

— Так, минуточку, — обратил на себя внимание Дэнчик. — Тут в конце явления небольшая стихотворная часть, ее же тоже не надо читать?

— Обожди… — Женя быстренько пробежалась глазами по тексту. — Не, это можно оставить. Думаю, что это хорошо сыграет на атмосферу. Только это, кудрявый, прочти эти строчки не так, будто ты у доски Пушкина читаешь перед учительницей литературы, а немного, знаешь, напевно, понял?

— Не-а, — мотнул головой Дэнчик.

— Ну, напевно… Придумай что-нибудь, сымпровизируй, ты же актер!

— Ага, блин, ДиКаприо, — выругался тот. — Так что ж? На что вам букет?

— Оно в моде: иметь в руках букет. Вы не понимаете? — сделала удивленное лицо Лена.

— Нет.

— Ну так я вам скажу: ступайте за букетом, только из живых цветов.

— Да куда же я пойду?

— Куда хотите: это уж ваше дело. А мне надо гостей принимать… До свидания, — на этих словах Лена протянула Дэнчику руку, которую тот сделал вид, что целует.

— Какая ручка! — Дэнчик постарался изобразить предельно счастливое лицо, после чего пару раз глянул в текст, тяжко вздохнул и напевно начал импровизировать. — Что за ручки, просто чудо-о! Целовать бы век гото-ов.

— Ну, ступайте же, покуда-а, принесите мне цвето-ов, — подпела ему в такт Лена.

— Отлично! — библиотекарша вздернула большой палец вверх.

— Что за странности какие-е, Вам в букете что за про-ок! — а мой друг вошел во вкус. — Вам на что цветы чужие-е, сами лучший вы цвето-ок!

— Браво! — тут же захлопал я.

— Я старался как мог, — шевелит тот слегка побелевшими губами.

— Ты у меня умничка, — подмигнула ему Славя. И цвет лица тут же к нему вернулся.

— Да, неплохо, но когда будем второй раз прогонять — чуточку более энергичнее, ты же девушке красивой поешь, в которую без памяти влюбился на ближайший час, а не похоронный марш, — сделала-таки замечание Женя.

— Постараюсь, — пообещал Дэнчик.

— И правда ведь умничка! — одобрительно улыбнулась библиотекарша. — Так, давайте, Золотниковы, девятое явление. Потом отдых пять минут и продолжим.

Жалко, что за это время не успею сбегать за электронкой. Ладно, погнали!

— Куда ты, сумасшедший?

— Батюшка, с букетом поздравляю тебя! Обними меня! Я исполню твое приказание… Твое желание для меня закон! Да! Я женюсь на ней! Я счастлив! Я весь переродился! Из живых цветов!

Нет, с автором этого произведения определенно было что-то не так.

========== ДЕНЬ 4. ЧАСОВЫЕ ЛЮБВИ ==========

Библиотечная дверь послушно открылась после легкого толчка, выпуская меня под уже потихоньку уходящее за горизонт солнце. После долгого нахождения в помещении немного кружилась голова, посему хотелось подольше побыть на свежем воздухе, а не сразу бежать в столовую. Благо, тут оного хоть отбавляй. Сунув руки в карманы, со вздохом посмотрел в сторону сцены. Тотчас же захотелось повторить вчерашний вечер. За вычетом, конечно же, рандеву с Пионером.

— Увидимся, Макс! — радостно помахала мне рукой на прощание Аленка. — И не кисни там смотри. Прорвемся!

Сопровождающая сестру Лена скромно улыбнулась. В ответ я слабо потряс ладошкой, но девочки уже на меня не смотрели, потихоньку исчезая за поворотом на площадь.

Следующую репетицию поставили на завтрашнее утро. Ибо потом, как крайне недовольно сообщила Женя, аж до вторника будет некогда. Завтра всеобщая подготовка к предстоящему в воскресенье дню Нептуна, вечером поход, послезавтра футбольный матч, в субботу парко-хозяйственный день, в понедельник родительский день… Невооруженным глазом было заметно, как библиотекарша всеми фибрами искренне недоумевает, как может быть что-то важнее ее постановки, и с каким удовольствием она бы отменила все прочие мероприятия к неизвестной науке матери. К счастью, такой власти у нее не было. Что не отменяло того, что у нее вполне были полномочия заставить нас ко вторнику уже назубок знать хотя бы большую часть своей роли без текста. На шквал последующего за этим объявлением недовольства Женя, будто твой истинный политик, внимания не обращала.

— Максон! — неожиданно тихо окликнул меня Дэнчик. — Тут это, у Слави идея появилась одна касательно наших репетиций.

— О, у меня тоже, — язвительно ответил я. — Денисардо ДиКаприо, нарисуете-с меня, на радость нашей прекрасной половине, как одну из своих француженок?

Денисардо в ответ лениво пихнул меня в плечо.

— Каких француженок? — удивленно подняла бровь Славя. — И что такое ДиКаприо? Уже второй раз за вечер слышу.

— Не «что», а «кто», актер это один американский начинающий. А про француженок просто цитата из фильма, не обращай внимания, — сконфуженно ответил Дэнчик. — Короче, о чем я говорил-то… — он подозрительно оглянулся, как бы случайно при этом еще подперев ногой выход из библиотеки. — Есть предложение в воскресенье собраться, без Жени, в спокойной обстановке поучить текст. Славя с Леной и Аленой поговорит за ужином, уверен, что они не будут против. Так ведь, согласись, интереснее, чем просто тупо сидеть и зубрить.

— Полное погружение, блин… Идея неплохая, я подумаю, — не оборачиваясь бросил я, стремительным шагом уходя от библиотеки как можно дальше.

— А ты куда втопил-то? — спросил мой друг. — Может, вместе пойдем?

— Мне до домика надо, — отвечаю. — Чарон забрать, а то потом времени не будет.

По идее, он сейчас должен понять, о чем я. И, вроде как, понял, судя по понимающему кивку.

— Макс, подожди! — не собиралась меня отпускать активистка.

— Да что еще? — нетерпеливо отозвался я.

— Мне Алена рассказала про вашу с ней задумку о вечере страшных историй, так вот, я обеими руками за, — улыбнулась активистка. — Поговорю с Ольгой Дмитриевной, думаю, что ради такого события она мне даст в неурочное время ключи от столовой под мою ответственность.

— Ну… отлично, — просипел я, не будучи особо уверенным, как воспринимать эту новость. — А матного гномика, если чего, попробуем вызвать? На меньшее не согласен!

— Думаю, что Ульянка и так не пропустит это событие, — хмыкнул Дэнчик под легкий тычок от Слави.

Ухмыльнувшись, оставил голубков и засеменил к домику. Хотелось в ускоренном темпе забрать курилку и уже начать с Алисой патрулировать столовские окрестности. Интересно, а это вообще нормальная практика, когда потенциальные воры сторожат то, что сами не прочь и обнести? Хотя, мы-то ради благого дела — собаку покормить.

«Well, your left hand’s free and your right’s in grip. With another left hand watch his right hand slip. Towards his gun… Oh, no».

Дверца была чуть приоткрыта. Видимо, когда в прошлый раз выходил, до конца не захлопнул, в итоге сквозняком надуло. Другие варианты даже не рассматривал, ибо вряд ли здесь кто-то мог проникнуть в наш домик с целью наживы на чужом имуществе.

Собственно, беглый осмотр это полностью подтвердил — ничего не изменилось с того момента, как я был здесь последний раз, даже дневник Дэнчика остался в таком же положении, каким я его запомнил. Захватив электронку, бросил беглый взгляд в окно, где увидел Жульку, которая прыгала вокруг неизвестной девочки в спортивной форме, напоминающей больше какое-то оборванное платьице коричневатого оттенка. И, вроде, ничего такого, не думаю, что среди всех обитателей лагеря Жулька благосклонна только ко мне и Алисе, да только вот было в самой девочке что-то странное, только я никак не мог понять, что именно…

— БУ!

— Твою мать!

Алиса собственной персоной. Подкралась незаметно, пока я отвлекся, наблюдая за странной девочкой. Которая, к слову, будто испарилась, стоило мне лишь на секунду отвести взгляд. В моем поле зрения осталась одна лишь Жулька, которая втягивала носом воздух, затем подобрала что-то с земли, похожее на какой-то гриб и, радостно виляя хвостом, скрылась с глаз долой.

Хорошо, это было ни капли не странно. Подумаешь, пионеры освоили искусство Бэтмена. Эка невидаль-то. Ладно, черт с этой девочкой, вернемся к Алисе.

— Двачевская, я твоими стараниями точно не доживу до конца смены, — вздохнул я. — И какими судьбами ты тут?

— Гитару в домик закинуть надо было, не идти же с ней в столовую, а там смотрю — ты в домик зашел, думала, тебя на выходе встретить, потом вижу, ты в окно неотрывно пялишься, ну, грех, думаю, упускать такую возможность, — хохотнула рыжая. — А чего ты там так внимательно разглядывал?

— Да там Жулька играла… с кем-то, — помедлил с ответом я.

— С кем это? — оживилась Алиса. — Ну-ка отойди.

— Да там нет уже никого…

Но девушка меня не услышала. Пару секунд, прищурившись, внимательно вглядывалась в зелень кустов, прежде чем разочарованно вздохнуть:

— Ну вот, а я уж думала узнать, с кем там еще Жуля подружилась… Ладно, айда в столовку, итак опаздываем прилично, нам сейчас вожатка всю плешь проест.

— Она нам и так всю плешь проест, так что можно не торопиться, — справедливо отметил я, нарисовав на лице деланно серьезное выражение.

— Хорошо, я голодная, так понятнее? — вкрадчиво поинтересовалась девушка. — Когда делом занимаешься — оно аппетит довольно разыгрывает.

— Рад, что ты сделала для себя такое открытие, — подмигнул ей я уже на выходе, между делом ускоряя шаг, пока шестеренки в рыжей голове обдумывали смысл брошенной мной фразы, и их хозяйка в конец не осатанела.

— Ах ты, зараза очкастая! — вздрогнув, будто опомнившись, Алиса круто развернулась на каблуках и, пылая праведным гневом, кинулась в погоню. Ни секунды не мешкая, я пустился бежать в сторону столовой, периодически бросая взгляд через плечо на разъяренный рыжий ураган.

— Стоять, хуже будет! — доносилось мне вслед.

Да, рыжик, охотно верю. С учетом того, что догнать меня у тебя определенно не получается. Мы уже подбегали к площади, когда я-таки решил поддаться немного. Все так и было задумано изначально, дело совершенно не в том, что я сам потихоньку из сил начинаю выбиваться, нет.

Моя остановка оказалась слишком неожиданной для Алисы, ибо та, с застывшим на лице удивлением, врезалась в меня на полном ходу аки локомотив. Секундное замешательство, после чего она попыталась меня стукнуть, но я успел отстраниться, перехватив руку, и ровно таким же движением, как в первый вечер в «Совенке», прижимаю девушку к себе. Та пыхтит, но не вырывается. Вскоре затихает. И тут я с удивлением обнаруживаю, что ее голова ложится на мое плечо, а сама девушка умиротворенно улыбается.

И вот стоим мы, такие красивые, посреди дороги, прямо около площади, считай, в самом сердце «Совенка». А мимо проходящие и такие же опаздывающие на ужин пионеры удивленно пялятся на того отбитого на голову человека, который рискнул так сблизиться с рыжей угрозой. И я даже не знаю, что дальше делать. Да и нужно ли? Ведь все так хорошо сейчас.

— Алис… Ужин, — напомнил я.

— Да, точно, — тут же отпрянула девушка, старательно отводя от меня глаза. — Пошли.

Она еще постояла недолго, ковыряя в плитке носком сандалии, словно чего-то ожидая от меня, но, так и не дождавшись, сдула упавшую на глаза челку и неторопливо зашагала в сторону столовой.

В какой-то момент захотелось снова схватить этот огонек за руку, но я тут же себя одернул. И так уже за день случилось много чего, еще большей нагрузки могу и не выдержать, не железный все-таки. А то натворю делов, о которых со стопроцентной вероятностью пожалею. И так уже собирался по утру. Хорошо, что Алиса оказалась поумнее, в отличие от меня, которого начало штормить, и который чуть не поддался безрассудным эмоциям.

А что я могу поделать? Я виноват в том, что мне сносит крышу к чертовой бабушке?

Именно поэтому весь оставшийся путь решил держаться от девушки в небольшом отдалении. Мозги постудить.

— Так-так, опять мои пионеры нарушают режим. И кто же это? Жеглов и Двачевская, быть того не может!

Вот ведь, накликал беду своими нехорошими мыслями. А Панамка стояла, скрестив руки на груди, и победно изучала нас своим орлиным взором.

— Чего застыли? Подходите, не стесняйтесь, ругать вас буду.

— Ольга Дмитриевна, мы… — начал было я.

— Обнимались около площади, я это все видела, — закончила за меня Ольга с лукавой улыбкой.

Вспыхнувшая румянцем Алиса, с глазами навыкат, тараном прошла мимо вожатой, параллельно распихивая уже закончившие прием пищи младшие отряды. Вожатая хотела ей что-то вслед крикнуть, но в итоге махнула рукой.

— Ну и зачем? — спросил я, смерив ту осуждающим взглядом.

— За надом. Считай это альтернативным способом воздействия, раз уж в вашем случае ни кнут, ни пряник не работают, — ответила Ольга Дмитриевна, подойдя ко мне с невозмутимым видом и поправив мой галстук.

— Альтернативный способ воздействия у Виолетты Церновны подглядели?

Вожатая в ответ неопределенно хмыкнула:

— Скорее, немного адаптировала. Не забыли еще про дежурство?

— Конечно же нет, — ответил я, напустив в голос важности. — В списке наших с Алисой личных планов это у нас на первом…

— Да-да, я это уже все не по одному разу, и не только от тебя слышала, — не дала мне договорить Ольга. А затем внезапно изменилась в лице, уставившись каким-то совершенно нетипичным для нее взглядом. — Максим, я надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься?

— Вы про дежурство? — переспросил я, намеренно скосив взгляд. — Ну, думаю, что там ничего сложного не будет, ходи себе, товарищей отпугивай…

— Да нет, не о дежурстве, — видимо, вожатая поняла, что звучит сейчас слишком строго и заметно смягчилась. — Максим, давай отойдем на секундочку? Чтоб без лишних ушек.

Ох, етижи-пассатижи, это еще что за новости такие? Не нравится мне вот это вот все. Почему-то появилось стойкое ощущение, будто я попал на знакомство с родственниками, и теперь суровый родитель зовет меня поговорить с ним наедине о том, какие последствия меня будут ждать, если обижу его ненаглядную доченьку. Неуютненько, короче говоря.

Панамка облокотилась на перила, продолжая буравить меня взглядом. Я все еще для верности прикидывался дубом, хотя смутно и понимал, что это бесполезно.

— Хотела еще утром об этом поговорить, но решила, что не стоит при Денисе… Понимаю, конечно, что у вас вряд ли есть друг от друга какие-то секреты, но все же хотелось, чтобы обстановка была чуточку более приватной. Очень надеюсь, что ты меня сейчас услышишь. И уж тем более, не будешь рассказывать об этом разговоре нашей рыженькой, — назидательно начала та, стараясь при этом говорить как можно тише. — Максим, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что лагерь это такое место, где очень часто молодые люди познают первые ростки любви. И весь сопутствующий этой самой первой любви ущерб.

Блин, серьезно, да? Избавьте меня от этих нотаций, пожалуйста, очень прошу.

— Ольга Дмитриевна, я понимаю, к чему Вы сейчас клоните, но…

— Максим, не перебивай, — вожатая сделала легкий жест рукой, призывающий меня помолчать. — Алиса девушка своеобразная. С ней… не бывает просто. И дело не только в ее характере, есть еще некоторые факторы, о которых она уже сама тебе расскажет, если захочет. Но я уверена в одном — если Алиса полюбит и при этом получит в ответ взаимность, то с ее стороны это, скорее всего, будет навсегда. И у меня к тебе только одна просьба — не делай ей больно. Ей и так много чего пришлось пережить, она этого не заслуживает.

В голове так некстати зазвучала сказанная Алисой утром фраза: «Если хорошо попробовать, то окажется, что иногда можно». Явно ведь подразумевалось, что если я действительно хочу, так сказать, прильнуть к устам, то должен буду сделать что-то такое, что можно будет охарактеризовать, как поступок мужчины ради женщины. Начать добиваться, проще говоря.

И ведь совсем недавно около площади, в момент небольшой заминки после наших объятий, от меня определенно требовалось что-то эдакое. Хотя бы банальная фраза «Знаешь, Алис, ты мне нравишься». И ведь в хорошей истории так и случилось бы. Да только вот это не такая история. И романтик из меня, как из Дэнчика балерина. Посему даже пытаться не стоит.

— Ольга Дмитриевна, — все же попытался возразить я. — Понимаю и уважаю Ваши опасения, но мы с Алисой просто друзья. Не о какой л… — слово застряло в горле, напрочь отказываясь выходить. — Ни о чем таком между нами и речи быть не может.

— Да-да, слышала я уже сегодня подобные заверения, понимаешь, думаю, о чем я, — беззлобно улыбнулась вожатая. — Видишь ли, когда-то Арина Петровна и я обещали ее отцу, что будем за ней приглядывать. И пока что у меня, к сожалению, очень скверненько получается выполнять данное обещание. Поэтому и прошу тебя о помощи. Алиса к тебе очень привязалась, это видно. И мне хотелось бы, чтоб у вас обошлось без слез, истерик и побегов из лагеря. Просто… Я не строю сейчас из себя какую-то умудренную жизнью тетку, но кое-что я все же понимаю. И вижу, к чему все идет. И если ты не уверен, то не давай ей надежду, хорошо? Безответную любовь можно легко пережить, вопреки расхожему мнению, а вот предательство — вряд ли.

— Ольга Дмитриевна, — распрямился я. — Я дорожу нашей сумасшедшей дружбой и не собираюсь ее портить. Поэтому можете быть спокойны. Я точно не буду кидать никаких громких слов на ветер.

Вожатая очень цепко и внимательно смотрела на меня, словно прикидывала, стоит мне поверить или еще дополнительно нотаций накинуть.

— Хорошо, — наконец пришла она к какому-то выводу. — Не подведи ее. Приятного аппетита!

Полагаю, теперь я могу быть свободен. Вымучив улыбку, нырнул в столовую, все еще спиной ощущая взгляд Ольги Дмитриевны.

Да уж, нечего сказать, внезапный диалог. И ничего я по ней не сохну, цитируя нашего местного феодала. Прекрасно понимая, что оба врут безбожно. Только один в силу детской непосредственности, а другой в силу парочки других незначительных обстоятельств. Фигня, всего лишь отсутствие доверия к homo, в результате чего я и потерял веру в химическую реакцию, и того факта, что я, вроде как, не из этого мира. Меня может преспокойненько в любой момент выкинуть в XXI век. А значит и не нужно давать девочке какие-то ложные надежды. Тут Ольга Дмитриевна права полностью и безоговорочно. Потому что тогда чем я буду лучше той, которая раздавила меня пять лет назад?

Взяв ужин, быстренько отыскал рыжих, которые расположились в дальнем углу столовой. Дэнчик, обреченно мусоля остатки курицы и поглядывая на двери столовой, восседал в обществе, разумеется, Слави, Жени и Мику, которая с нехилым энтузиазмом что-то рассказывала. Люблю такую стабильность.

— Чего-то ты там долго, — смерила меня подозрительным взглядом Алиса.

— Ну, ты же знаешь ее, пока не пропесочит основательно все мозги с порядочностью, не отпустит, — бросил я довольно ленивую, но действенную отмазку. — Так что смиренно прошу моего прощения.

— Ну, раз смиренно, то извинения приняты, — ответила за нее Ульянка. — Хотя нет… Конфеты украдешь для меня — тогда точно будут приняты.

— Живот заболит, столько конфет будешь есть, — медленно произнес я, силясь придать этой фразе как можно больше драмы.

— Не беда, — хитро сузила глаза Ульянка. — Ты же у нас медбрат, угля у тебя возьму.

— Вот вы ведь помешались все на этом угле, — вздохнул я, приступая к трапезе. Однако губы у меня против воли растянулись в улыбке.

В глазах Алисы сейчас играло какое-то отсутствующее выражение, как будто она перенеслась мыслями куда-то очень и очень далеко. Но продлилось это не долго, на губах у нее вновь заиграла задорная полуухмылка.

— Не будем мы тебе ничего таскать, — говорит. — Не заслужила. Да и мне завидно будет, когда ты в ночи начнешь фантиками шуршать.

— Но я же хочу! — возразила Ульянка со всей своей детской непосредственностью. — И не порть мне все своей диетой. Я же не виновата, что ты боишься лишний грамм набрать.

Алиса весьма скептически окинула себя взглядом. Что, с моей точки зрения, было довольно несправедливо с ее стороны, ибо фигура у рыжей была, без лишней скромности, идеальная.

— Что поделать, Уль, одна наша общая потребность важнее одной твоей, — глубокомысленно изрекла Двачевская. — Опять ты этих журавликов делаешь. Что у тебя за страсть к ним такая?

Я только сейчас увидел, как рыжая-младшая начала складывать из салфетки, что была почище, что-то похожее на птицу.

— Я делаю их, когда мне хорошо. Чтобы запомнить этот миг, — она торжественно помахала перед нами кособоким журавликом, и его вислые складчатые крылья заколыхались. — А еще я могу тебе его подарить и теперь и ты, глядя на него, никогда не забудешь, как отказала мне в такой простой житейской радости, как конфеты.

Алиса внимательно посмотрела на подругу:

— Пожалуй, это верное утверждение.

— Задача завершена, — негромко произнесла девчушка и положила журавлика около подноса Алисы. Помедлив, та приняла преподношение и с радостной улыбкой запустила птицу мне в лицо.

— Эй! — хором возмутились мы с Ульяной.

— Да, я та еще стерва, которая не уважает чужой труд, — сообщила Алиса со смехом. — Прости, Уль, он просто с таким глубокомысленным видом ел, что сам собой на это напрашивался. А ты, кстати, ускоряйся, на нас уже поглядывают.

Обернувшись вполоборота, я увидел Панамку, которая пристально смотрела в сторону нашего столика.

— Армейские какие-то замашки начались, — пробормотал я. — Пять минут на прием пищи — это что такое вообще?

— Это называется «Нечего шляться где попало, когда горн прозвенел хрен его знает сколько минут назад», — с важным видом произнесла Алиса.

— Ой, чья бы корова сейчас мычала, — не остался в долгу я, грозно нацелив на нее вилку.

— Так чего, конфеты-то украдете? — вновь спросила Ульянка.

— Прыщи будут, — Алиса ласково потрепала ее за косы-ракеты. — И целлюлит в придачу.

— Ну, спасибо тебе, подруга, — буркнула рыжая-младшая и покосилась на меня, чтобы посмотреть, вдруг я дам слабину и пообещаю заветные сладости. Весьма ожидаемый ход, так что я и бровью не повел. Отказываясь признавать поражение, Ульянка пододвинулась ко мне и, прежде чем я успел среагировать, больно ущипнула. Это у нее уже начинает входить в какую-то дурную привычку.

— Да твою ж… — ругнулся я. Но, заметив с какими влажными и глубокими глазами на меня смотрит это чудо, сменил гнев на милость. — Да попробуем, попробуем, не бузи.

— Ура! — просияла девчушка. Заметив мой чуть отодвинутый стакан с чаем, взяла его и бесцеремонно сделала глоток, оставив меня с сожалением глядеть на отобранный у меня провиант. — Вы только это, с вафельками постарайтесь умять.

— Ага, чтобы ты помимо шуршания еще и хрустела? — всплеснула руками Алиса. — Фигушки, сударыня. Что добудем, то и добудем.

— Жадина, — надулась Ульянка.

— Что поделать? — пожала плечами рыжая. — Все, дуй окно открывать. Только, блин, дождись, пока Панамка нами основательно займется.

Смотрю, рыжие бандитки определенно прокачали свой скилл по взлому столовой с последнего раза.

— Да, капитан! — отсалютовала наша сладкоежка.

— К пустой голове… Ай, пофиг, кому я это объясняю, — вздохнула Алиса, соскользнула со стула и зашагала в сторону выхода. Сделав последнюю пару быстрых укусов, встал следом за ней.

Вожатая вывела нас на дорожку, зачем-то построила, сама с важным видом встала напротив. Пока она собиралась с мыслями, мы с Алисой стояли в неловком молчании. Из динамиков над входом в столовую лилась какая-то песенка, а из самого помещения доносился звон посуды.

— Итак, — начала Ольга. — Поскольку за эту смену неоднократно была вскрыта столовая, мною было принято решение…

— Ольга Дмитриевна, а вот это вот все обязательно? — перебил ее я. — В смысле, мы и так знаем, зачем мы здесь, может, Вы просто объясните, что от нас требуется и все?

Та нахмурилась, давая мне понять, что она крайне недовольна тем, что я посмел прервать ее пламенную речь. Я сострил виноватую моську, мило улыбнувшись. Ну правда, зачем эти расшаркивания?

— В общем так, от вас требуется примерно часиков до девяти обхаживать территорию. Это не значит, что вы должны тут маршировать все это время, никто не будет на вас ругаться, если вы ненадолго, подчеркиваю, ненадолго отвлечетесь. Увидите, как кто-то пытается вскрыть помещения — сразу вязать супостата.

Ох, какие словато мы знаем!

— После дежурства докладываетесь мне. Ну и самим в столовую не лазить, надеюсь, это понятно.

— Конечно понятно, Ольга Дмитриевна, — захлопала глазами честная Двачевская.

Мимо нас бодрым шагом проскакала Ульянка, которая незаметно показала Алисе вздернутый большой палец. Та на мгновение коварно улыбнулась, после чего вновь состроила невинность во взгляде.

— Двачевская, к тебе это относится в первую очередь, — Ольга Дмитриевна максимально сурово уставилась на бунтарку. Та сощурила глаза, не переставая улыбаться, но я почему-то не сомневался, что на самом деле Алиса сама понимает, что по крайней мере сегодня лучше постараться не косячить. Ну или просто приложить все усилия, чтобы тебя не заметили.

— Положитесь на нас, Ольга Дмитриевна, — пообещал я.

— Вот уж на кого-кого… — покачала та головой. — Ладно, жду вас вечером с отчетом.

Вожатая удалилась, оставив меня разглядывать мою искривленную тень. Алиса тем временем принялась внимательно изучать чуть покоцанные рукава своей рубашки.

— Так, ну, как я понимаю, на этом все? — спросил я больше у самого себя.

— Походу, — пожала плечами рыжая. — Пойдем, что ли, на лавочку присядем?

— Пошли.

Так, ну, вот и началось. Потенциально прекрасный вечер с прекрасной девушкой. Трудно было сказать, что я сейчас чувствовал. Безразличие боролось с крайним возбуждением, хотелось сказать так многое, но в тоже время не хотелось и ничего. Куда все это заведет? Хотелось бы мне хотя бы на миг заглянуть в завтрашнее утро, чтобы иметь хоть какое-то мало-мальски внятное представление о моих дальнейших действиях.

— Несете службу, товарищи?

Я на миг напрягся, но сразу же узнал голос Дэнчика. Обернувшись, я увидел, что он стоит на ступеньках крыльца столовой, в сопровождении Слави. Вид у него был крайне довольный.

— Итак, запоминаем, — часовой обязан бдительно охранять и стойко оборонять свой пост, нести службу бодро, ничем не отвлекаться, не выпускать из рук оружия и никому не отдавать его, включая и лиц, которым он подчинен…

— Шел куда-то? Вот и иди, — буркнул я.

— Не бухти, — подмигнул тот. — Можно тебя на пару секунд?

Ой, да хоть на десять. Это меня хотя бы немного отвлечет от ненужного потока мыслей. Улыбнувшись напоследок обоим девушкам, мы с Дэнчиком отошли за угол столовой. А те, картинно друг от друга отвернувшись, остались наедине. Надеюсь, не подерутся за время нашего небольшого отсутствия.

— Макс, можешь наушники дать? — сразу перешел к делу мой друг.

Неожиданная просьба. В целом, не вижу, конечно же, никаких проблем. Хотя, честно, хотел сам их сегодня по возможности использовать в личных целях, но раз уж другу надо…

— Ладно, а тебе на кой?

— Да, знаешь… — замялся Дэнчик. — Уломал Славю сходить на то озеро. Ну, романтика там, звезды, природа. Решил, что тихая музыка, которая не нарушала бы общую тишину, будет как нельзя кстати. А у самого наушников-то с собой нет.

О, и этот туда же. Ну, раз так, то тем более не имею права отказывать. Все ради моей обожаемой химической реакции.

— Ладно, держи, — хмыкнул я, протягивая тому коробочку. — От сердца отрываю, так что не забывай мою доброту, когда будешь танцевать с красавицей под угасающей луной.

— Танцевать? — сбивчиво переспросил Дэнчик. Ему правда не приходила эта идея в голову? Расстраиваешь, дружище, расстраиваешь.

— Ну, или я могу пойти с тобой, и ты будешь в вопросительной форме повторять все, что я скажу, — улыбнулся я в ответ.

Закономерно наградив меня порцией сердитого взгляда, Дэнчик забрал наушники, после чего улыбнулся и неожиданно полез обниматься. Я крякнул, когда его огромные ручищи обхватили меня, аки питон.

— Ты чего тут за гачимучи устроил? — прокряхтел я.

— Просто я чувствую себя счастливым, чувак, — ответил тот. — Серьезно, впервые за длительное время. Решил, что обнимашки и тебе помогут.

— Отстань, блин, — ругнулся я, высвобождаясь из объятий. — Я тебя тоже люблю.

Мое признание Дэнчик никак не прокомментировал, да я этого от него и не ждал, но его добродушная улыбка в этот момент сама собой подняла мне настроение. Не разучился я еще, все же, делать людей счастливыми.

Алиса уже успела вывернуть форму наизнанку, все также продолжая сидеть на лавочке, с сосредоточенным видом уткнувшись в пол. Славя тем временем решила привести в порядок клумбу около столовой.

— Славь, ну ты даже в момент безделья себе занятие найдешь, — окликнул ее Дэнчик.

Активистка оторвалась от спонтанной работы, брови в этот момент у нее были задумчиво сведены. Хмуриться она перестала почти сразу, только вот ее лицо приняло какое-то неуверенное выражение.

— Извини, — прошептала она под нос. — Я просто себя немного плохо чувствую, это помогает отвлечься.

— Все хорошо? — заботливо поинтересовался Дэнчик. — Может, мы тогда…

— Нет-нет, — тут же замахала головой Славя. — Все в порядке, правда.

— Ну, раз так… — мой друг протянул ей локоть. — Моя леди, разрешите вместе с Вами откланяться.

— Разрешаю, — тихо ответила Славя, с улыбкой беря его под руку. Я заметил, как рыжая в этот момент сделала вид, что сует два пальца в рот.

Парочка зашагала от нас прочь, так что я снова присел рядом с Алисой. Закусив губу, девушка внимательно следила за выходом из столовой. И хоть находиться рядом с подругой и не чувствовать себя обязанным поддерживать разговор было приятно, но тишина была уж какой-то слишком давящей.

— Мы кого-то ждем? — спрашиваю.

— Дежурного, — коротко ответила девушка.

Ситуацию это прояснило чуть менее, чем нифига. Она же вроде уже достаточно над ним поглумилась за обедом. Или же нет…

Вскоре из столовой показался и сам дежурный вместе с помощницей. Завидев Алису нервно сглотнул и чуть подрагивающим голосом попросил девушку подождать его около площади. А рыжая, довольно потирая руки, тут же подскочила к пареньку.

— Все сделал?

— Да, — понуро ответил тот. — У черного входа стоит.

— Пошли, показывай.

На секунду показалось, что паренек сейчас-таки наберется смелости и возразит, но с выводами я все же поторопился. Опустив голову, тот, махнув рукой, направился за угол столовой, под пристальным взглядом Алисы. Завидев, что я остался на лавочке, рыжая удивленно выпучила глаза:

— Ты чего там расселся?

— А я тебе, разве, нужен? — спрашиваю. Уж больно не хотелось ради какой-то мелочи подниматься с насиженного места.

— Конечно нужен! — моментально выпалила Алиса. — Давай, хорош лентяйничать!

Нужен, стало быть. Интересная фраза, если выдернуть ее из контекста. Пусть в данную секунду это и не было сказано с тем подтекстом, о котором я подумал. Да и вообще, с чего я взял, что только лишь в данную? Может, Алиса и сама не испытывает ко мне ничего такого, а общается просто ввиду того, что банально больше не с кем. Почему-то эту мысль я, ввиду своей самонадеянности, ни разу не допустил за все время.

А потом я вспоминаю ее счастливое лицо, прижавшееся к моей груди. И все сомнения отпадают. Нужен, Макс. Ты снова кому-то действительно очень нужен.

Дежурный довел нас до черного хода, где без особого энтузиазма продемонстрировал нам средних размеров ведро, доверху наполненное отходами и прочими помоями. Алиса подошла поближе, принюхалась, после чего сморщилась от отвращения, но тут же заулыбалась во все тридцать два.

— Идеально, — подытожила она. — Видишь, не так это и сложно оказалось. А ты упирался.

— Можно хотя бы узнать, зачем это? — поинтересовался парнишка.

— Нет, — отрезала Алиса. — Все, свалил отсюда впереди своего визга. А то содержимое этого ведра магическим образом на твоей голове окажется.

Бедный мальчуган постоял еще с пару мгновений с потерянным видом, и, метнув в рыжую злобный взгляд, направился к подруге до площади.

— А ты сама деликатность, — многозначительно заметил я.

— Сказал человек, чей градус презрения к окружающему миру поболее моего будет, — по тону девушки было неясно, говорит она серьезно или насмехается.

— У меня нет презрения к окружающему миру, а только к большинству представителей homo, — пожал плечами я. — А так я вообще хороший.

— Хороший, но далеко не для всех, — констатировала факт Алиса.

— Даже если бы и можно было угодить всем и каждому, то я бы не пытался это провернуть, — продолжил я откровенничать. — У меня есть Дэн, подруга еще есть… одна.

Не знаю, зачем я сейчас упомянул Кристину. Вроде бы оно и ничего, но почему-то показалось, что зря.

— Близкая, смотрю, подруга, раз так запнулся, — тут же издевательски скривилась рыжая.

— Алис, не опошляй, мы правда с Кристиной только друзья, — посмотрел я на нее осуждающе.

— Да я просто спросила, — насупилась девушка.

В вечернем свете янтарные глаза Алисы сделались будто темнее и глубже. С таким взглядом эта девушка выглядела еще более прекрасной и в то же время ранимой.

Иисусе, я правда собираюсь сказать то, что хочу? Может, стоит попридержать язык за зубами?

— Алис, тебе нет надобности ревновать меня ко всем вокруг.

А, нет, поздно.

Тон у меня получился обвинительным, что было явно перебором. Лицо девушки странно вытянулось. Видок у нее стал довольно ошарашенный, а сама она издала короткий отрывистый смешок, больше похожий на лай.

— Что? Я? Ревную? Ага, размечтался, губу закатай, вместе со своей наглой ухмылочкой.

— Да перестань, — собственный голос показался усталым даже мне самому. — Я же видел, как ты отреагировала, когда на меня утром Лена случайно свалилась. И сейчас…

Алиса побагровела, сделавшись в тон с галстуком, и медленно повернулась ко мне, буравя меня лютым взглядом из-под челки. Руки у нее почему-то затряслись, что определенно не было хорошим знаком.

— Я к тому, что я тоже к тебе привязался, так что я не собираюсь рушить наши, ну, эти самые, — поспешно добавил я, немного растерявшись. — Не хочу каких-то недосказанностей и возможных неловких ситуаций.

Девушка, в попытке спрятать трясучку, скрестила руки на груди, сжав их в кулаки, челюсти решительно стиснуты. Мне хотелось дополнительно задать ей вопрос, почему она так себя ведет, но в этот раз я сумел сделать то, что очевидно должен был минутой ранее.

— Привязался, значит, — тихо проговорила Алиса, взяв себя в руки. — Поэтому и хотел утром меня поцеловать?

Блин, ну вот надо было ей именно эту тему поднять? Ай, пофиг.

— Да, хотел, — признался я, чувствуя, как внутри что-то сводит. — И сейчас хочу. Только я…

Договорить я не успел, поскольку был схвачен за галстук, притянут к губам и вероломно ими поцелован. Я даже толком глаза не сообразил закрыть, настолько резко все случилось. Когда этот неожиданный поцелуй закончился, Алиса меня с какой-то обидой во взгляде отпихнула. А у меня сердце готово было выскочить из груди, да и у самого теперь руки дрожали. Я с трудом сдерживался, чтобы не поцеловать ее снова. Девушка же, казалось, осталась совершенно хладнокровной. Склонив голову набок, она молча разглядывала меня.

— Почему у меня такое ощущение, что все прошло хуже некуда? — выдавил насмешку я.

— Потому что так и было, идиот, — маска безразличия упала под воздействием заалевших щек.

— Вторая попытка?

— Нет уж, — безапелляционно ответила Алиса. — Что, все еще чувствуешь привязанность?

— А должен был перестать? — я уже не удивлялся отсутствию логики в ее словах и действиях.

— Не знаю, — протянула Алиса. — Но я вижу качели, посему мы идем сейчас туда.

Нет, безнадежно. Это просто, блин, безнадежно. Еще недавно все было хоть немного, но ясно. А теперь из-за моего языка без костей все запуталось окончательно. Как мне теперь себя вести? Зачем она это сделала? Радовало, что она хоть не начала намекать на то, что нам стоит стать парочкой. Немного, но успокаивало, что я не успел нарушить данное вожатой обещание спустя, мать его за ногу, меньше часа.

«Да, кстати, мозг, ты уволен».

Алиса уже устроилась на качели и теперь легонько раскачивалась, беспечно болтая длинными ногами. Когда она поднималась, последние солнечные лучики играли на ее выбившихся из хвостиков волосах, превращая каждую волосинку в мерцающую, почти что золотую, нить.

— Мне было девять, когда мы с папой отдыхали на море. В Крыму был санаторий, «Ай-Даниль», недалеко от Ялты. Путевку папе удалось выбить далеко не в самый купальный сезон, поэтому народу в санатории было очень мало, море-то уже далеко не самое теплое. Зато все довольно быстро сдружились. В один день у кого-то из соседей был день рождения, а из детей была только я, да придурок один еще какой-то, вечно ныл и капризничал. Мне стало скучно, я сказала папе, что пойду погуляю, он разрешил. А там была площадка с качелями. Мне было очень грустно, я просто сидела и качалась. Думала, какой же ужасный день. А оказалось, что это был день, который я запомнила на всю жизнь. Тишина, теплый ветерок, качели и красивое, звездное небо.

Мать моя, сколько же граней у этой девушки? В какой-то момент мне действительно казалось, что я понимаю представительниц слабого пола как облупленных, а тут мне обухом дают по голове. Точнее, Алисой Двачевской. Ибо никогда нельзя было предугадать, что она сейчас скажет или выкинет. Вот и сейчас я увидел ее новую сторону — Алиса романтичная.

— Это так волшебно, — вздохнул я, облокачиваясь на железную опору качели. — Что такие, вот вроде бы мелочи, а врезаются в голову. Прекрасные моменты, когда действительно ощущаешь, что живешь.

— Сейчас я это понимаю, но тогда я думала иначе, — грустно улыбнулась Алиса.

— Главное, что сейчас понимаешь, — нужно было немного развеять ставшей какой-то печальной обстановку. — А не когда тебе уже тридцатник светит на горизонте.

— Свят-свят, — хихикнула рыжая.

Я заметил, как непроизвольно принялся ее раскачивать. Алиса взлетала все выше и выше, с замиранием сердца смотря в небо и сверкая счастливыми янтарными глазами. А я улыбался этой картине, как идиот.

Увы, Алисе вскоре надоело это развлечение и, ловко спрыгнув со все еще раскачивающихся качелей, она неспешно направилась обратно к столовой.

— Кстати говоря, — нагнал я ее. — Мне-то, может, скажешь, зачем тебе это ведро с помоями?

— Ах, это, — на ее лице опять появилось ехидное выражение. — Я подговорила Ульянку передать ему, что я, якобы, так впечатлилась его порывами, касательно меня, что хотела бы встретиться с ним сегодня вечером, где-то в районе восьми, недалеко от умывальников, которые рядом с музклубом, и снять перед ним лифчик.

От моих удивленно поползших вверх бровей приподнялись даже очки. Я ожидал любой херни, но точно не чего-то в таком духе, и мысли о дальнейшем развитии событий заставляли меня начинать серьезно нервничать.

— И когда он припрется, я выскочу из кустов и вылью на его озабоченную башку приготовленное мной ведро, — закончила крайне довольная Алиса. — Достаточно жестко, но в то же время и не слишком выходит за рамки. Все, как Ясенева просила.

Ладно, немножечко поправлю сам себя. Подходящие слова, чтобы точно описать, что не так с разумом Двачевской, все же имеются. Она чуть более, чем слегка безумна. Порой складывалось впечатление, будто она живет исключительно ради желания устроить шоу, сути которого она сама большей частью не понимала, импровизируя на полной скорости.

— По-моему, это все же немного перебор, — возразил я. И дело тут далеко не в мужской солидарности. — Алис, ему сколько? Четырнадцать? Ты где там мозги у парней в таком возрасте видала?

— Он даже перед ней элементарно не извинился, Макс! — вспыхнула рыжая. — Понимаешь? Если бы он до этого додумался, то я бы ему просто уши бы немного повыкручивала и все. А тут сразу видно, что из него растет спермотоксикозный говнюк, как и большинство… — Алиса осеклась, шумно выдохнув. — Ты можешь считать как знаешь, но я своего мнения не изменю. Такую заразу нужно искоренять в зародыше. Он потом только «спасибо» скажет.

— Ладно, это… убедительно, — согласился я больше ввиду объективной тщетности любых попыток ее переубедить. Как говорится, пытаться убедить безумца не делать безумных поступков — само по себе безумие. Да и, если уж совсем откровенно, ведро с отходами на голове это еще действительно не так уж и плохо. Зная Алису, ее первые идеи наверняка были намного, намного хуже.

— Надо же, соображаешь, — бесцветным голосом ответила рыжая.

— Правда ведь классно, что я еще могу тебя чем-то удивить? — широко улыбнулся я.

— Очень остроумно, — отозвалась Алиса таким тоном, словно и впрямь так думала.

А вид, будто никакого поцелуя между нами и не было, у нее все же получается делать мастерски, тут надо отдать ей должное. Можно даже в самом деле поверить, будто он для нее ничего не значил. Значил, тут я был более, чем уверен. Просто мне еще не были до конца известны все мотивы. И весь состав масла, кипящего в этой рыжей голове.

Как только мы вернулись к столовой, Алиса тут же подошла к окну, ранее открытому Ульянкой. Воровато оглядевшись, она легким движением руки полностью распахнула его и попыталась посредством выхода на две руки влезть в форточку. Не вышло.

— Подсади, чего стоишь столбом? — возмутилась та, после еще пары безуспешных прыжков.

— Слушай, может, нам хотя бы для приличия круг вокруг столовой навернуть? — предложил я, с опаской вглядываясь в сторонку дорожки, ведущей к домику Панамки.

— Обойдутся, — фыркнула Алиса. — Давай, Макс, быстрее, запалит ведь кто.

— Ладно! — шикнул я, присаживаясь на корта, дабы подставить ей замочек из рук. При этом еще пришлось срочно отводить взгляд, дабы ненароком не заглянуть ей под юбку. С такой-то позиции и при такой длине этой самой юбки это было ой, как просто.

Как только я услышал, что Алиса благополучно приземлилась, запрыгнул следом и бесшумно прикрыл окно. Рыжая уже исчезла где-то в недрах столовой. И даже, спешу заметить, без фонарика. Уже, видать, на ощупь ориентируется.

— Алис! — негромко окликнул я ее. — Много не бери, а то кое у кого слипнется!

— Я тебе слипнусь! — отозвался рассерженный голос.

— Да я про Ульянку! — ну разве можно было такой момент упустить?

— Остолбень королобый, — пробормотала Алиса.

— Чт… Кто, прости? — засмеялся я с такого необычного оскорбления.

Ответом была тишина. Ладно, Алиса Викентьевна, буду вот этим вот.

Я отвернулся от темноты помещения, уставившись в окно, на территорию вечернего лагеря. В его отражении я вновь увидел себя семнадцатилетнего. До сих пор непривычно. Я как-то старался особо не смотреть по зеркалам все эти дни. А теперь вот понял, о чем мне Виола говорила. Для семнадцатилетнего у меня действительно слишком грустный взгляд. А еще потерянный и до сих пор ни черта ничего непонимающий.

Ох уж это подвешенное состояние… Отпустил мысли побродить по каменным плитам. В своем воображении я вернулся на сцену, проходя через вереницу чужих домиков, откуда все на меня почему-то смотрели с укором. Я ощутил мягкую ладонь Алисы под моей рукой, видел и ее саму, лучезарно улыбающуюся своей очередной гениальной идее и зовущей меня с собой.

«Как же ты прочно въелась в мою голову. Ни на секунду отпустить не хочешь»

— Время сколько? — неожиданно раздалось из-за спины.

Быстро Алиса вернулась. Опыт, видать, сказывался. Еще и авоськой какой-то умудрилась разжиться, набитой парой-тройкой кефирных треугольников, батоном колбасы и небольшим пакетиком с конфетами. Трудно было разглядеть, что именно за конфеты, но отдаленно были похожи на «Мишку косолапого».

— Без пятнадцати восемь, — ответил я, лишь чуть выудив телефон из кармана, дабы особо не светить в темноте ярким экраном.

— Отлично, укладываемся, — кивнула Алиса, рассеянно высматривая потенциальных врагов в окошке. Затем перевела на меня вопросительный взгляд. Я тупо уставился на нее в ответ, не особо понимая, чего от меня сейчас требуется.

— Что? — переспрашиваю в итоге.

— Блин, Макс, ты сейчас притворяешься или правда такой тупой? — сварливо запричитала рыжая. — Вылезай первым.

— А, типа, если что, то меня не жалко? — усмехнулся я.

Алиса в ответ коварно хмыкнула. Я, снисходительно покачав головой, предварительно еще разок осмотревшись, выпрыгнул на улицу. Где-то вдалеке хоть и примелькался фонарик дежурного, но в целом путь был свободен. Махнул рыжей рукой, после чего девушка вылезла следом, аккуратно прикрыв за собой окно. То противно скрипнуло, но, по счастью, негромко.

— Если кто услышит, скажу, что это ты так зевнула, — мстительно уставился я на Алису. Та мгновенно надулась, как индюк, смотря на меня во все глаза. Высокомерное выражение сошло с ее лица, и я уже приготовился быть посланным по матушке, однако она промолчала. Что было не менее подозрительным. Либо она от моей такой наглости элементарно забыла разозлиться, либо… Я попытался хоть на миг представить в голове всю широту воображения Алисы, но даже у меня получалось не ахти. Поэтому я вздохнул с облегчением, когда она всего лишь сообщила, чтобы я взял с черного хода ведро с отходами.

— Делаешь меня из наблюдателя соучастником? — спросил я. — Хитро-хитро.

— Ну не я же должна его нести? Тем более, у меня авоська. Заканчивай разглагольствовать, времени и так мало, — отмахнулась Алиса.

Быстро сбегал за ведром. Оно на поверку оказалось довольно тяжеленьким, а еще без предусмотренной крышки, так что идти с ним предстояло крайне медленно и аккуратно. Я на миг прислушался. Не знаю, что я ожидал услышать, повсюду вокруг царила тишина, тишина и еще раз тишина. Больше делать здесь было нечего. Тем более с авоськой в руках Алисы, явно свидетельствующей о наших незаконных действиях.

— Ну ты где там пропал, блин? — окликнула меня Алиса.

— Да иду я, иду, — пробормотал я, вышагивая с предельной аккуратностью, дабы не расплескать содержимое на шорты. Рыжая прыснула, когда увидела мою слегка шаркающую походку. По счастью комментировать это никак не стала.

— Не отставай, Вертер*!

Эх, слишком я о ней хорошего мнения.

Впрочем, Алиса и не думала как-то слишком далеко отдаляться, бросая меня с этим ведром на произвол судьбы. А то редкие прошмыгивающие мимо нас пионеры так и норовили окинуть меня странными взглядами. И если бы не присутствие Алисы, то всяко напоролся бы на парочку совершенно ненужных в этот момент вопросов и комментариев.

Вскоре мы дошли до домика рыжих. Алиса облегченно выдохнула, первый раз с момента, как мы выбрались из столовой, позволив себе улыбнуться:

— Ну, вроде, без приключений… Жуля! Жулька! Ко мне, девочка!

Но той поблизости нигде не было. Видимо, на данный момент ее собачьи дела привели ее совершенно в другую точку лагеря.

— Ладно, потом колбасу получит… У тебя нормальные сигареты еще остались? — спросила она.

— Должны были, — почесал я голову.

— Супер, неси, — приказным тоном заявила Алиса. — Я пока гитару прихвачу. И этой конфеты отдам.

— Собралась тому парню похоронный марш после грязного душа сыграть? — поинтересовался я.

— Ну, вообще я потом думала с тобой в одно место сходить, — протянула рыжая, немного покраснев. — Но если ты не хочешь…

— Кто тебе такой идиотизм сказал?

— Вот и быстрее тогда шевелись, — гордо вскинув голову, Алиса зашагала к себе. — Улька, ты не спи… Так, ты чего мой лифчик меряешь?

— Хочу и меряю! — донесся до меня капризный голос рыжей-младшей. — Сама отъела, понимаешь, а мне уже и помечтать нельзя.

— Да я тебя сейчас…

Оставив девушек переругиваться, скинул ведро около крыльца, быстро стартанув после этого до нашего с Дэнчиком домика. Сигареты пришлось немного поискать, но хотя бы не зазря, оные нашлись в кармане зимней куртки моего друга. Дабы не заморачиваться, взял всю оставшуюся пачку и, подумав, захватил еще и свой пиджак, вдруг прохладно станет.

Алиса уже успела дойти до меня, и теперь недовольно протягивала мне ведро, в обществе гитары, которую свободной рукой придерживала за спиной в черном чехле. Пачку, которая все еще теплилась у меня в руке, я машинально протянул ей. Та удивленно на нее покосилась, но взяла, причем довольно резким движением, словно опасаясь, что увидит кто или я, там, передумаю, и сунула в нагрудный карман.

— Все, погнали, а то этот обморок еще решит, что его обманули, а этого мне точно не нужно, — обронила рыжая, всучив мне орудие мести, и решительно зашагала по дорожке.

На часах уже действительно было почти восемь. Не думал, конечно, что будет как-то катастрофично, если пацан получит заслуженное наказание чуть позже назначенного времени, но Алиса в этом плане начала проявлять невиданную доселе для нее пунктуальность.

— Не передумал еще? — неожиданно спросила та, когда мы прошли чуть дальше клуба кибернетики.

— Даже если бы и передумал, то отступать уже все равно поздно, — ответил я, напуская в свой голос лишнюю толику напрочь отсутствующего оптимизма.

А вот во взгляде Алисы промелькнуло какое-то беспокойство. Она хоть и пыталась его скрыть, да только вот не успела.

— Чего не могу сказать о тебе, — я не стал держать свои опасения в себе. — Уже самой не кажется это хорошее идеей?

— Да как-то… Подумала, вдруг он в драку полезет? Просто я бы такое точно не спустила, — надо же, Алиса задумалась о возможных последствиях? Точно где-то в лесу медведь сдох.

А ведь и вправду, такой расклад вполне может быть. Разозлится обломанный паренек, начнет кулаками махать. Правда, если все сделать быстро и скрытно, то всего этого можно избежать. И мне стоило сказать об этом Алисе, да только… Замаячила возможность сейчас немного додавить и убедить бандитку оставить все как есть, не взывая к новым неприятностям. И я решил ей воспользоваться.

— Может и полезть, кстати, — соглашаюсь. — А это лишний шум и гарантированное появление кого-нибудь из дежурных или вожатых. А оно нам надо?

Алиса задумчиво уставилась по направлению ведущей в музклуб дорожки. Даже спрашивать не хотелось, каких она там в своей голове сейчас чертей гоняла.

— Нет, — отвечает решительно под мое немое разочарование. — Полезет, значит сама его отоварю. Чего мне, первый раз что ли с парнями махаться.

Зашибись, конечно. Хренов я манипулятор, блин. Не то, чтобы я рассчитывал на какой-то успех, но слабенькая надежда-таки присутствовала. А теперь уже точно опять бок о бок с Алисой в ее бешеных авантюрах.

Пацан уже был на месте. Он нервно расхаживал взад-вперед, пиная траву и время от времени быстро оглядывался, проверяя, не идет ли кто.

— Ей должно понравиться, я знаю, что понравится, — бубнил он. — Блин, даже поверить не могу!

Я слышал его слова, но прислушивался в основном к тому небольшому оттенку беспокойства, который мелькал в его голосе, то высоком, то низком, то низком, то высоком, пока он пытался собраться с мыслями в надежде не облажаться.

— Какой же высокомерный гад, — сплюнула Алиса. — Он, кажется, даже не задумывался, что, может быть, я могу оказаться человеком в здравом уме, а не настолько дурой, чтобы прийти сюда ради него и раздеваться до пояса.

— Он точно один пришел? — спросил я.

— Да точно-точно, — Алиса залихватски тряхнула челкой. — Даже его крошечного мозга хватит, чтобы догадаться, что его могли и обмануть. А такого позора перед корешами подобные типчики пережить не смогут. Все, держи гитару, давай ведро.

— Стой, подожди, — аккуратно схватил я ее за плечо. — Не задерживайся только. Типа, стоять и злорадствовать, как типичный киношный злодей, начинать не стоит. Выливаешь ему отходы на голову и сразу валим, лады?

— Лады, — уж слишком нехорошо Алиса сейчас улыбнулась. Прямо ух.

Рыжая придвинулась ближе и немножко пошуршала в кустах, раздвигая ветки плечом.

— ДваЧе, это ты? — заголосил паренек.

Твою. Дивизию. Мать. Покойся с миром, мальчик.

Алиса пару раз выдохнула, проломилась сквозь кусты и стремительно кинулась на Ульянкиного обидчика. Он отшатнулся с воплем «Что ты!..», заслонив лицо руками, когда содержимое ведра с противным бульканьем вылилось на него. По всем волосам, рукам и лицу стали обтекать отходы. Персонаж при этом умудрился запутаться в ногах и, обиженно взвизгнув, смачно приземлился на жопу. Поднимает на Алису глаза, в которых сейчас отображается вся скорбь вечно обиженных и угнетенных.

«Все, рыжуля, давай, вали», — думаю.

Но нет. Двачевская вошла в раж. Откидывает ведро в сторонку и, удовлетворенно хмыкнув, манерно достает сигарету из кармана. А затем внезапно пару раз бьет пацана по ребрам. Легонько, судя по замаху. Однако тому хватает и этого, отчего он испуганно прижимается к стволу ближайшего дерева. Ох, беда-бедовая.

— Алиса! — выскакиваю я из кустов. — Ты чего творишь, психичка ненормальная?

— Не мешай, Макс, — зло бросает мне девушка и переводит взгляд на парня. — Ты, — говорит, прикуривая и лениво разгоняя дым ладошкой. — И вправду думал, что я тут перед тобой, сопляком озабоченным, раздеваться начну?

Парнишка испуганно сглатывает и кивает.

— Да, дела, — вздыхает Алиса, выдыхая дым. — Может, мне тебе еще разок прописать? Так, для профилактики?

Тот просипел что-то и отрицательно качнул головой.

— Ты завтра извиняешься перед Улькой, понял, гад? — Алиса наклоняется к нему почти вплотную, выдыхая новую порцию дыма прямо ему в лицо. — И чтоб я тебя больше не видела. И упаси тебя Господь рассказать об этом хотя бы кому-нибудь из вожатых, я тебе такое устрою, что ты у меня всю оставшуюся жизнь под себя будешь ходить, всасываешь, щенок?

Он дослушивает ее речь, и в конце последнего слова неожиданно спокойно кивает.

— Сигаретой, — спрашивает. — Не угостишь? А то свои в домике оставил.

— Охренеть, а еще чего тебе сделать? Макарену, может, станцевать? — прежде чем Алиса окончательно бы вскипела, я мягко взял ее под локоть. Та переводит на меня бешеный взгляд, но тут же успокаивается.

— Все, оставь его, — говорю. — Он все понял. Верно?

— Да верно-верно, — сплевывает тот остатки отходной капусты. — Твою ж мать, новый ведь комплект был. Меня старуха прибьет…

Алиса еще раз злобно зыркает и, швырнув недокуренную сигарету, уходит куда-то вглубь леса. Последний раз, и даже с небольшим сочувствием, окинув обтекающего паренька взглядом, иду следом за ней.

На лес уже опустилась тьма. Тропинку я уже видел при помощи честного слова. Хорошо, что хоть белая рубашка Алисы служила каким-никаким ориентиром.

— Черт, рыжая, мы же обговаривали, что ты просто выливаешь на него ведро и мы валим к такой-то матери, — ругаюсь я ей в спину. — А ты чего устроила? На кой черт ты его еще и бить начала?

— Я целилась по тем местам, где просто больно и обидно, чем опасно для его такого драгоценного здоровья, — ядовито отозвалась та.

— Да какая разница! — я обреченно вскидываю руки. — Алиса, это было как минимум глупо и недальновидно.

— Знаешь что! — раздраженно чуть ли не кричала та. — Тебе легко говорить. А мне, чтоб ты понимал, очень хотелось ему вмазать. Аж зубы, мать твою, сводило. Наказать. И даже не столько его, сколько себя. За то, что позволила когда-то такому вот типчику себя за нос водить!

Чувствую — плачет. Только на этот раз молча, по-мужски, без всех этих дурацких всхлипов и завываний. Лишь в уголках янтарных глаз потихоньку скапливаются предательские слезы.

— О чем ты? — спрашиваю, понимая, что сейчас, скорее всего, услышу что-то личное, если Алиса только не соскочит. Возражать я не буду. Имеет полное право.

— Прошлой весной с мальчиком познакомилась, — она аккуратно промокает скопившиеся слезы красной тряпкой. — Такие серенады пел, что мать моя… Повелась, дура, влюбилась. Первая любовь была. А потом, как выяснилось, ему только… ему только это и надо было. Он почему-то решил, что раз я… — она резко испуганно замолчала, словно чуть было не сказала что-то такое, отчего я должен был тотчас же развернуться и уйти к себе домой. Она, конечно, не понимала, что я этого ни за что бы не сделал. — Раз я не считаю чем-то зазорным одеваться открыто, то это сразу значит, что даю всем налево и направо, — ложь, конечно, сказать она изначально хотела совершенно не это. Ну да ладно, не хочет, значит, не мое дело. — Я ему отказала. Он меня ударил тогда. Очень сильно. Я в больнице с сотрясением лежала. Теперь ты, надеюсь, понимаешь, почему у меня такая реакция была? Нет больше вопросов?

Да уж, дела… Бедная девочка. Так ведь и без малого травму на всю жизнь можно получить. Слыхал истории, конечно, и похуже, но разве этому рыжему чуду, которое сейчас сдерживается из последних сил, чтобы окончательно не удариться в слезы, должно стать от этого легче? Я не стал ничего говорить, это было лишним. Просто молча подошел и обнял. Алиса пару раз вздрогнула, после чего крепко вцепилась в мои плечи ноготочками.

— Не плачь, лисенок, — шепнул я. — Ты в безопасности.

Она поднимает на меня слегка опухшие глаза. Наши лица снова оказываются рядом. Так рядом, что мне вновь сносит крышу, и я уже снова готов поцеловать ее. Да и она явно не будет возражать, если судить по тому, как она легонько прикрыла глаза…

И тут рыжая тихо вскрикнула. Я оглянулся и увидел, как к нам, быстро увеличиваясь в размерах, неслась какая-то тень. Прошло не больше секунды, прежде чем в каких-то трех метрах от нас пролетела огромная птица. Распластав в воздухе черные крылья, она мелькнула над нами и скрылась в темной листве.

— Ты… видел? — оторопело прошептала Алиса.

— Видел, — кивнул я. — Как думаешь?

— Я тебе чего, блин, орнитолог? — шикнула девушка. — Ты у нас ветврач, между прочим, знать должен!

Ох уж эти стереотипы, что ветврачи должны поголовно знать все породы и виды всех животных на свете. Достав телефон, включил фонарик и посветил в ту сторону, куда улетела громадина. И, к своему большому удивлению, увидел вместо огромного дракона всего лишь маленького совенка, который деловито восседал на ветке.

— Тьфу ты, блин, — ругнулся я. А Алиса, забыв о своей печальной истории, весело рассмеялась. — Вот что значит игра теней.

— Какой он миленький, — улыбалась девушка. — Вот бы потрогать.

— Лучше не надо, — ответил я. — Пусть себе сидит спокойно. И так я его, кажись, светом напугал.

Алиса согласно кивнула, помахала совенку на прощание рукой, и мы двинулись дальше.

Вскоре мы выбрались на освещенную луной полянку. Выглядело это очень красиво, словно лесной амфитеатр. Алиса тут же приметила бревно, на которое и уселась, аккуратно выуживая из чехла гитару.

— То самое место, о котором я говорила, — сообщила она. — Не была здесь с прошлой смены. Не было причины ходить… — девушка выдержала многозначительную паузу. — И ничего ведь не поменялось. Даже бревно то же.

Становилось уже довольно прохладно, так что я решил сообразить немного огня, мимоходом накинув на девушку свой пиджак.

— Спасибо… — смущенно пробормотала Алиса, когда ее плечи накрыла его джинсовая ткань.

Набрал веток в ближайшей округе и довольно скоро разжег небольшой костерок. Алиса что-то бренчала, а я задумчиво ворошил угли. Вообще, люблю смотреть на огонь. Особенно, когда есть над чем подумать. А подумать определенно было о чем. Например, о чувстве гребаной незавершенности. Или о том, что я заслуживаю хорошенького такого леща, дабы он мои мысли в порядок наконец-то привел, раз я сам не в состоянии.

— Второе занятие не хочешь? — хмыкнула Алиса, хлопнув рукой по корпусу гитары, когда закончила с очередной мелодией.

— Да как-то не очень, — честно ответил я, смотря в огонь. — Не буду возражать, если ты начнешь настаивать, но честно тебе скажу, что лично я желанием не горю.

— Да надо мне больно настаивать, — фыркнула Алиса, бережно откладывая гитару в сторону и доставая новую сигарету. — Инструмент мне только поломаешь.

Заметил, что, когда девушка затягивалась, у нее появлялись ямочки на щеках. Но не кукольные. С ее худощавым, умным и немного нервным лицом красивой девочки, кукольные черточки исключаются просто по определению.

— Ну, а у тебя какая сопливая история? — спрашивает.

— Прости? — отрываюсь я от созерцания пламени.

— Ну, я рассказала тебе свою сопливую историю, доверилась, — улыбнулась Алиса. — Твоя очередь.

Я уж было расхохотался, но тут же зажал рот рукой. Ладно, чего уж, откровенность за откровенность.

— Была одна, — хмыкаю, почесав кончик носа. — Звали эту историю Даша. Давно дело было, еще пять… месяцев назад. А до этого два года почти вместе были.

Тут я решил не темнить. Типа, а что в этом такого? Не думаю, что в Союзе такие длительные отношения среди подростков были какой-то диковинкой.

— Ого, немалый срок, — присвистнула Алиса. — А из-за чего расстались?

— Так мы и не расстались, — я достаю из кармана электронку и также делаю неторопливую затяжку. — Она от меня просто ушла, а это, в отличие от «расстались», как ты понимаешь, действие совершенно одностороннее.

Алиса пристально и тяжело смотрит мне прямо в глаза. Я, хоть и с трудом, но все-таки как-то этот металлический взгляд выдерживаю. Ей бы такими взглядами на митингах студентов и бабушек разгонять — просто цены бы не было. Всю Росгвардию можно сразу увольнять к чертовой бабушке.

— Что-то ты темнишь, Макс, — говорит, наконец. — От таких, как ты, просто так не уходят. Если только ты сам не позволишь.

— Это сейчас, — улыбаюсь тихонько и отрицательно мотаю головой. — А тогда… Совершенно другая история была.

Она недоверчиво хмыкает и бросает бычок в огонь. После чего снова прикладывается к гитаре. Мелодия теплым ручейком забегала по венам, заставляя кожу покрываться мурашками. Как и серьезный, но в тоже время забавный вид Алисы приковывал взгляд и больше не разрешал его отводить.

А потом она запела:

Часовые любви на Смоленской стоят,

Часовые любви у Никитских не спят,

Часовые любви по Петровке идут.

Неизменно часовым полагается смена.

О, великая вечная армия

Где не властны слова и рубли

Где все — рядовые: ведь маршалов нет у любви!

Пусть поход никогда ваш не кончится

Признаю только эти войска!

Сквозь зимы и вьюги к Москве подступает весна.

Часовые любви на Волхонке стоят,

Часовые любви на Неглинной не спят,

Часовые любви по Арбату идут.

Неизменно часовым полагается смена.

— Окуджава, верно? — спрашиваю, когда Алиса доиграла последний аккорд.

— Да, — протянула она с какой-то горечью. — Папа его… раньше мне часто играл. В детстве.

— Ясненько, — ответил я. — Песню ведь не случайно сейчас выбрала?

— Мужчина, понимающий намеки, — улыбается. Ага, это я-то намеки понимаю? — Такую тему просто затронули… Все меняется, ведь так? Подобно часовым на посту. И, как знать, вдруг следующая смена будет намного лучше?

— Может быть… — тихо ответил я.

Алиса протяжно зевает, а после смотрит на меня с каким-то бесноватым огоньком.

— Два года, значит? — спрашивает она с издевкой. — То есть, ты у нас, скорее всего, не…

— Тебе не кажется, что это немного личное? — сразу раскусил я мысль Алисы, изрядно покраснев. Хорошо, что в свете костра это не особо заметно.

— Так да или нет? — переспросила она, улыбаясь во все тридцать два.

— Нет, я не девственник, удовлетворила свое любопытство? — не выдерживаю я. Не отстанет ведь. Так что проще сразу все карты выложить.

— Черт, — вздохнула та. — Аленке проспорила компот до конца смены, вот непруха. А можно я скажу ей, что ты еще не это? Ей-то какая разница? А мне компот.

— Серьезно, да? — впору было покрутить пальцем у виска. — Ты с Аленой спорила о том, девственник я или нет?

— Да между делом просто пришлось, — отмахнулась Алиса. — Ну так что?

— Да говори ей что хочешь, господи, мне вот максимально наплевать, — покачал головой я. — Будто этот факт что-то сейчас кардинально меняет.

— Не меняет, — согласилась Алиса. — Но компота-то мне хочется.

Я не сдерживаю улыбки. Как же мне нравится ее непосредственность.

— Подожди, — внезапно доходит до меня. — То есть, ты думала, что я девственник?

— Ну да, — беспечно хохотнула Алиса. — С такой-то физиономией… Только зеркало остается ненавидеть по утрам.

Я в ответ закатил глаза, еще раз поправив угли. Вообще, стоило обидеться, да толку только? Для нее ведь это просто шутка такая, в которую она не вкладывала какой-то злобы. Считала бы так на самом деле — не целовала бы.

Алиса сыграла еще пару мелодий, после чего я, увидев, что время уже почти перевалило за девять, затушил уже дотлевающий костер ногой, и мы с неохотой двинулись отчитываться перед Панамкой. Алиса осталась в моем пиджаке, одной рукой обхватив себя за плечики, а другую будто случайно просунув между моих пальцев. Я счастливо улыбнулся. Какое же она чудо.

В домике Ольги Дмитриевны все еще горел свет. Когда мы, после короткого стука с моей стороны, зашли внутрь, та улыбнулась и, сладенько потянувшись, встала с кровати. Совершенно как-то не по-вожатски, хочу заметить. Выглядела она спокойной и добродушной. Значит, с нашей стороны мы типа чистенькие.

— Все нормально? — спросила вожатая.

— Ага, — хором ответили мы с Алисой.

— За-ме-ча-тель-но, — по слогам произнесла вожатая. — А чего костром пахнет?

Мы тут же тревожно переглянулись. Блин, а ведь даже и не подумали…

— Ладно, лагерь не сожгли, и на том спасибо, — Ольга снова села на кровать и, уперев локти в колени, посмотрела на Алису. — Двачевская, я хочу с тобой немного поговорить. Максим, ты можешь идти домой.

— Да я подожду снаружи, — улыбнулся я. — Нам все равно с Алисой по пути…

— Топай, Макс, — безразлично махнула рукой Алиса. — Сама дойду, не маленькая.

Я удивился такой резкой смене ее настроения. Будто мы просто два случайных пионера, которых впихнули в это дежурство независимо друг от друга. Хотя, может перед вожатой постеснялась.

— Как знаешь, — кивнул я. — Спокойной ночи, счастье. И Вам тоже, Ольга Дмитриевна.

Алиса поперхнулась и удивленно захлопала глазами, а вожатая обронила легкую одобрительную улыбку. Все верно, нечего тут стесняться.

— Подожди, а… этот… пиджак? — потерянно окликнула меня рыжая, когда я уже был одной ногой на улице.

— Себе оставь, — ответил я.

Вот так все и происходит. Сначала ты добровольно ото всех отгораживаешься, посылаешь всех к черту, обращаешься с окружением, как с сущностями второго сорта, а потом внезапно осознаешь, что привязался к рыжей пионерке из прошлого и готов отдать ей свой любимый пиджак. Совершенно типичная ситуация, с каждым вторым моим знакомым происходила.

Я уже подходил к домику, когда почувствовал оттуда какой-то неприятный холодок. Аж поежился.

— Нормально так тряхануло, — пробормотал я. — И откуда здесь такие на ночь глядя северные ветра-то?

Тряхануло меня еще больше, когда я открыл дверь. Я даже вскрикнул, отскочив от домика, словно ошпаренный, при этом приземлившись задом на каменную плитку, довольно больно его ушибив. Вместо уже привычного пионерского убранства внутри была моя комната! Моя комната в моей долбаной квартире! За окошком шел снег, и виднелись огни вечерних, таких легко узнаваемых ввиду характерного недалеко от метро здания с башенкой, Кузьминок.

— Какого ляда… — прошептал я.

Преодолевая трясучку, с трудом поднялся с земли и, потирая ушибленное место, подошел вплотную ко входу. Ледяной воздух ворвался в мои легкие. Пару раз длительно моргнул, пытаясь прогнать наваждение, но квартира никуда и не думала исчезать. Я для уверенности махнул рукой, рассчитывая на то, что после этого часть интерьера станет чем-то типа иллюзорной дымки, но нет. Все было реально.

«Один шаг, — пронеслась в голове стремительная мысль. — Один шаг, и ты окажешься дома. «Совенок» и вся эта чертова пионерия останутся в прошлом. И ты вернешься к своей размеренной жизни».

Нога будто сама качнулась. Всего-то — лишь немного податься вперед. Я зажмурился… и отступил, аккуратно захлопывая дверцу.

Без Дэна не уйду. Как бы заманчиво все это не выглядело. Мы вместе тут оказались, значит, вместе и выберемся. Точка.

Да и не хотелось мне назад. Сейчас я это осознал кристально чисто. Во всяком случае, точно не сейчас.

Холод тут же пропал. И я был готов поклясться, что услышал в этот момент изнутри разочарованный вздох. Пот прошиб все тело, я натурально боялся даже шевельнуться. Выждав с минуту, я с опаской вновь открыл дверь. Квартира исчезла, вновь уступив место старой-доброй комнатке с двумя кроватями.

Силы небесные, что это, вашу Машу, было такое? Голова ходила ходуном. Я ведь и правда сейчас мог вернуться домой. Но…

— Макс, все в порядке? — услышал я голос Дэнчика.

Черт, блин, надо было подождать всего-то каких-то пару минут. И прощай, «Совенок». Прощай, Алиса…

От этой мысли передернуло. Будто попрощаться с ней было чем-то настолько противоестественным, что меня аж в дрожь забросило.

— Да, — соврал я не своим голосом. — Все в порядке…

Комментарий к ДЕНЬ 4. ЧАСОВЫЕ ЛЮБВИ

*Вертер — человекоподобный робот из телевизионного многосерийного художественного фильма 1985 года «Гостья из будущего». Алиса сравнивает Макса с ним ввиду его шаркающей походки, поскольку именно таким образом Вертер передвигался в сериале.

========== ДЕНЬ 5. ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ ==========

Комментарий к ДЕНЬ 5. ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Вот и пятый день начинается) В ванильке он был в какой-то степени определяющим, а тут у нас будет… А вот увидите 😁

https://vk.com/everlasting_summer_second_chance — группа фанфика вк. Буду благодарен, если вступите) Там бывает интересно, честно-честно 😊

2016 год «Don’t know what’s going on, don’t know what went wrong. Feels like a hundred years I still can’t believe you’re gone…»

День или ночь. Мне уже как больше месяца все равно. В самом деле, какое значение имеет такая мелочь, как время суток, когда все это время тебя сопровождает нестерпимая боль? Я каждое утро просыпаюсь с болью, бегу в универ с болью, а после и на работу с такой же болью! Сказать, сколько раз мне хотелось послать все к черту? Каждый, сука, божий день.

Деревья Кузьминского лесопарка надежно скрывали меня от посторонних глаз, так что я спокойно сидел около берега Верхнего пруда, что полесистее, и выпивал уже третью по счету бутылку пива. Голова хмелела, но начинать ловить вертолеты я пока еще не собирался. Для этого нужно что-то посерьезнее. Да и не думал я сегодня уходить уж в полную прострацию. Хотя, врать не буду, хотелось.

В глубине души я еще надеялся на звонок. Что вот-вот заиграет классическая мелодия всех Сониевских смартфонов (я не любил ставить на звонок какую-то определенную песню), которая перебьет помогающих мне сейчас выжить Грейсов, и на другом конце телефона я снова услышу ее, мою Дашу… А потом сознание кое как возвращало меня в реальность. Не позвонит она, все, успокойся. Даже несмотря на то, что сегодня должно было быть два года. Какая ей уже, в сущности, разница? Никакой. Это уже сугубо мои проблемы, что еще полтора месяца назад я представлял этот день совершенно иначе.

Добиваю последнюю бутылку пива и, также, как и предыдущие, кладу в сумку. Мусорки, увы, поблизости не оборудованы. Просто я ведь не свинья, чтобы раскидывать в лесу мусор. Пусть этот лес и так уже засрали дальше некуда. Хотя тут все же еще убираются. Бывают места намного хуже.

Поскорее бы уже окончательно решить вопрос с квартирой. Так надоело уже от кого-то зависеть. А то мне, по идее, пора бы уже и в общагу топать, время-то давненько перевалило за одиннадцать, комендант стопудово барагозить начнет. Да только не хотелось мне. Организм и нервы решили, что мало я взял спиртного. А поскольку время уже было позднее, то вариантов дальнейшего продолжения банкета было несколько — либо клуб, либо бар. Одному ехать было лень, так что я начал судорожно перебирать в памяти лица, которые могут составить мне сейчас компанию.

Эх, жалко, что Дэна нет рядом. Он-то уж наверняка бы вытащил меня из всего этого дерьма.

Выбор остановился на Коляне. Уж кто-кто, а этому точно не лень будет подорваться на ночь глядя. Да он и сам, поди, сто процентов где-то сейчас зависает. Неплохой парень, в целом-то. Друг даже, можно сказать. На летней практике перед учебой с ним еще сдружились. Учился со мной на первом курсе, но в другой группе. Потом, правда, как и многие после летней сессии, перевелся. Не потянул. Но общение мы с ним поддерживали частое. Пусть умом я где-то глубоко, может, и понимал, что сей товарищ явно не тот, из которого должен был состоять мой круг общения, но друзей, как говорится, не выбирают.

Колян у меня был довольно сумасбродным приятелем. Без царя в голове — это еще мягко сказано. Постоянно кружился по каким-то барам, ночным клубам, впискам. Причем мажором я бы его не назвал, насколько я знал, достаток его родителей по меркам Москвы довольно средний, а в сравнении с родителями той же старосты моей группы Кристины Лапиной так вообще мизерный. Однако это не мешало жить Коле на широкую ногу. Он меня, кстати говоря, с Дашей-то и познакомил. Чисто случайно, никакого сватовства там и не планировалось. Позвал меня на вписку, ну и вот черт меня дернул-то согласиться. Там-то я это хорошенькое создание и приметил. А дальше…

Да какая уже разница, что дальше.

Спустя пару гудков снимает трубку. Мне тут же в уши ударяет музыка.

— Хэй, Макс, привет, как оно? — тянет как-то неуверенно.

— Привет, — отвечаю. — Да, знаешь, хреновенько. Занят? Может, встретимся, проветримся где-нибудь?

— Да, знаешь, я бы с радостью, — что-то мне совершенно не нравилась его интонация. — Но я тут уже с народом, не особо охота сейчас куда-то подрываться…

— Ну, я могу подъехать… — предлагаю я, немного растерявшись. Меня сейчас правда послать пытаются или у меня уже окончательно паранойя разыгралась?

Тут в трубке, совсем рядом с Колей, слышу смех. Ее смех…

— Это кто там с тобой? — спрашиваю я, чувствуя, что холодею.

— Да, это, знаешь… — начал было оправдываться Коля, но тут его перебили.

— Ой, Коль, ты там с Максом общаешься? — услышал я знакомый голос. — Слушай, дай поговорить с любимым, а?

Несколько коротких смешков. Причем от обоих.

И грянул гром.

Вы когда-нибудь задумывались над тем вопросом, какого это, умирать? Наверняка. Но вряд ли в полной мере кто-нибудь осознавал, какого это. Когда тебя уничтожают, выворачивая твою душу, все светлое, что в тебе когда-то зиждилось. Оставляя лишь поверхностные, базовые инстинкты, которые просто помогают существовать безэмоциональной оболочке.

Было больно. Ужасно больно. Мозг отключился, отказываясь что-то понимать, только сердце тяжело стучало. Бедный, умирающий орган с аортой.

— А вот сейчас не понял, — переспрашиваю с каким-то неприсущим для себя убийственным спокойствием. Как будто в одночасье стало совершенно наплевать.

— Слушай, Макс, ну не будь ребенком, — говорит Коля. — Я сам… Даш, да отстань! Я сам хотел с тобой сегодня встретиться, но она пришла, ее друзья пришли, а я не хочу терять авторитет среди ее компании, так что…

— О, ты можешь дальше не продолжать, — ответил я, чувствуя, что улыбаюсь против воли. — Авторитет ты наш.

— Мне жаль, чувак, — я прямо видел его тупорылую улыбочку в этот момент.

И окончательно понял, что с меня хватит.

— Знаешь, что действительно жаль? — выпрямив спину, я поправил очки. И чего я только кис последний месяц? Жизнь-то продолжается. — Что ты, еще будучи сперматозоидом, за стенку гондона не зацепился, мразь.

— Чего? — оторопело переспрашивает тот.

— Чего слышал! — зверею. — Или мне по слогам повторить, мудак одноклеточный?!

Я сбрасываю звонок и едва удерживаю себя от того, чтобы запустить телефон поплавать. Подобное расточительство совершенно необязательно. Пусть этим занимается тот придурок, который еще минут десять назад тут сидел и сопли пускал. Успокоительный холод вернулся в вены. Сейчас я впервые за месяц почувствовал себя вменяемым.

«So what if you can see the darkest side of me? No one would ever change this animal I have become!»

И из-за кого только я столько нервов себе потратил? Из-за какой-то шаболды, которая имеет ровно такую же ценность, как грязь под моими ногтями, и то с натяжкой. Господи, да где я, и где она вместе со своими дружками? Это даже ведь не дно. Это ниже.

— Так-так, — проговариваю я вслух. — Кажется, я немного сбился с курса. Так жалеть себя… Не иначе, как какое-то помутнение. Жалко потраченного впустую месяца, но что уж поделать, главное, что сессию мне эта досадная неурядица закрыть не помешала. Ладно, что дальше?

А дальше я уже, в целом, знал, что. Для начала — снять чертову удавку с шеи. И зачем только я с таким завидным упорством таскал на себе галстуки? Это же ужас, я выглядел, как девочка со спичками из сказки Андерсона. Посему я резко срываю эту тряпку. Для пущего драматизма очень хотелось швырнуть его на землю. Но лучше пусть в сумке поваляется. Жалко ведь, не за чужие деньги куплено. Все просто — отныне и впредь никаких галстуков.

Итак, я, помнится, хотел выпить. И как раз под это самое дело вспомнился мне один клуб на Менделеевской. Рвану-ка туда. Время оттянуться. Слишком долго я торчал в коконе самобичевания.

Добрался я где-то минут за сорок. Там уже вовсю гремел совершенно невыносимый для моего безупречного музыкального вкуса музон, зато представителей homo было много. А именно этого мне сейчас и нужно было. Без проблем пройдя мимо охраны, оказался внутри.

Да, это действительно то, что нужно.

Хотелось без промедления нырнуть в эту обезумевшую толпу, которая сотрясала стены этого заведения. Но пока было не до этого. Я еще был слишком трезв. Посему, лавируя среди танцующих и изредка улыбаясь проплывающим мимо девицам, таки с боем, но пробился к барной стойке.

«Напомните, почему некоторые додики так прутся с подобных мест?» — недовольно подумал я, пристраиваясь на стул. Ко мне тут же подпорхнула барменша, одетая почти что ни во что. Довольно неплохую грудь прикрывала лишь пара тоненьких лямочек.

— Я Вас слушаю, — медово улыбнулась она.

А я даже забыл, чего хотел. Ведь по соседству со мной, положив ногу на ногу, расположилась весьма миловидная девушка. Она что-то читала с экрана своего телефона и прикладывалась к высокому стакану с коктейлем, содержимое которого, к слову, уже заканчивалось. Ноги у нее были очень красивые, да и вообще она держала себя с какой-то восхитительной элегантностью.

«Я, конечно, не спец, но для таких заведений это не совсем обычно, — пронеслось в голове у меня. — И что это значит? Значит, что это мой кадр».

— Два «Манхэттена», — не задумываясь, бросил я.

Раньше я бы постеснялся все это провернуть. А вдруг откажет? Вдруг сейчас кто-то нарисуется третий лишний? Но теперь, когда меня так сладко обволакивала пелена моей внезапно открывшейся темной стороны, я видел в соседке не какую-то недоступную красавицу, а всего лишь расфуфыренную куклу. Соответственно, и отношение должно быть подобающим. И воздыхание в это явно не вписывается.

В конце концов, если кто-то решил, что имеет право меня за человека не считать, то почему я должен считать за людей других? За какие такие заслуги? Где гарантия, что эта барышня так же над кем-нибудь сегодня или вчера не поиздевалась? Так что… Справедливую карму заказывали? Нет? А не волнует. Уплочено.

— Добрый вечер, — улыбнулся я, подсаживаясь ближе к ней.

— Добрый, — отозвалась девушка, чуть прищурившись и оценивающе разглядывая вашего покорного.

— А это Вам, — я расхлябано пододвинул ей «Манхэттен». — Коктейль за счет сегодняшнего меня. А также к нему прилагается бонус — приятный во всех смыслах собеседник.

— Прям во всех? — рассмеялась девушка.

— Совершенно, — подмигнул я, вальяжно развалившись на стуле. — По секрету скажу, что могу напиться в дупло и при этом рассуждать о концепции экзистенции у Хайдеггера.

Если твой крошечный мозг, конечно, в состоянии сообразить, кто это.

— Заинтриговали, — судя по продолжающемуся смеху, заинтересовать девушку у меня действительно получилось. И я даже не стал считать это за какое-то достижение. Типа, я ожидал чего-то другого? — Ну, проверим?

Мы чокнулись и опрокинули в себя вкусный алкоголь. В моем случае, после пива, эффект с него получился незамедлительным, а язык мне развезло окончательно.

— Как быстро при данных условиях у Вас возникло желание меня напоить, — подмигнул я. Вообще не понимал, что несу, откровенно говоря. Просто пробудившаяся внутри меня тьма сама мне подсказывала, что говорить. — Мне казалось, что это мужская работа.

— Это Вы сейчас так признали, что сами допускали возможность меня напоить? — игриво спросила девушка.

— Да Вы что, гоните от себя эти мысли, — убедительно произнес я.

— Диана, — протягивает мне ухоженную ладошку.

— Боже, как же мне насрать, — тихо процеживаю я, пожимая ее в ответ.

— Что, простите? — хорошо, что не услышала из-за громкой музыки. Хотя, даже если бы и услышала — мне-то что? Заботиться о чьих-то чувствах? Нет уж, хватит.

— Говорю, — наклонился я к ней поближе. Почувствовал от ее кожи аромат дорогого парфюма. — Имя Ваше очень рад был узнать.

— А мне когда радость доставите? — спрашивает, простодушно захлопав глазками.

— Ну, не знаю, — задумчиво чешу бровь. — Зависит от того, как быстро смогу Вас уломать поехать ко мне. Ну, или к Вам, мне не принципиально.

— Я вообще-то не об этом говорила, — Даяна… Диана… посмотрела на меня с легким укором. Но оскорбляться и не думала.

— Да Вы не сдерживайте себя, — я наглею окончательно и кладу руку на ее острую и такую притягательную коленку. — А вообще — предлагаю немного потанцевать. Но, увы, заранее вынужден Вас расстроить, я не такой.

— А это Вы сейчас о чем вообще? — с веселым недоумением вскинула красивые брови та.

Блин, да как же ее звать-то было? Ай, плевать. Меня не имя ее интересует в данный исторический момент времени.

— На первом свидании секса не будет, — улыбнулся я во все тридцать два.

А спустя пару часов мы уже были в подъезде ее дома в Новокосино. И была дверь ее квартиры, в которую она никак не могла попасть ключом в замок, поскольку я, в безумном порыве прижав эту куклу к себе, уже расстегивал на ней платье.

Наши дни, 1989 год… альтернативный— Максон, не спи! — ткнул меня под ребра Дэнчик.

— Не сплю я, — на автомате ответил я, стараясь не выпускать из виду вожатую. Все это сугубо с расчетом на то, что если я не буду привлекать излишнего внимания, то смогу избежать трудовой повинности на сегодня. По крайней мере, хотелось бы в это верить. Да и хоть как-то отвлекало от терзавшей меня с самого утра головной боли. Хрень какая-то снилась, а вот что — как назло почему-то именно в этот раз не мог вспомнить.

— Отряд, слушаем внимательно! — начала декларировать Ольга. — Как вы знаете, завтра к нам приезжают гости из пионерского лагеря «Волчонок» для проведения товарищеского футбольного матча. Вне зависимости от результата, хотя я буду надеяться на победу наших ребят, после игры нас ожидает праздничный стол. Для этого стола мы, посовещавшись всем нашим вожатским коллективом, решили приготовить земляничный торт. А где у нас растет самая лучшая земляника?

— Остров «Ближний», Ольга Дмитриевна! — тут же ответила Славя.

— Именно, — кивнула та. — Земляники нужно собрать много, посему решили отправить по четыре человека с нашего и третьего отряда. От нас выполнять это ответственное задание отправятся…

Чур не я, чур не я…

— Тихонова!

Так, теперь точно чур не я, а то меня потом отдельные рыжие с потрохами сожрут.

— Мартынов!

Ха!

— Жеглов!

Да еп…

— Ясенева, ты будешь у них за старшую, — закончила вожатая. — Вопросы?

Да, у меня есть. Какого лешего? Спасибо, Ольга-свет-Дмитриевна, удружили с выбором. А ведь так все хорошо начиналось — утром проснулся, а за окном солнце… Я намеренно старался не смотреть сейчас в сторону Алисы. Честное слово, проще сразу вздернуться. Пусть мы вчера вроде как решили все проблемы, связанные с возможными приступами ревности, да и Алиса девочка все же умная, не будет на пустом месте раздувать хрен пойми чего, но блин… Прогулка до уединенного романтического острова в компании Лены и Слави. Хорошо, что хоть еще Дэнчик со мной будет. Так меня, возможно, потом не шибко больно убивать будут.

— Ольга Дмитриевна, а как же наша репетиция? — возмутилась из строя Женя. — У нас и так времени…

— У вас есть время до одиннадцати часов, Соколова, — ответила Ольга. — Полтора часа вам должно быть достаточно. Еще вопросы?

— Но Ольга Дмитриевна! — топнула ногой библиотекарша.

— Никаких «но»! — поставила точку в этом споре Панамка. — У вас вообще, насколько я знаю, до сих пор нет одного актера. Ты решила этот вопрос, Женя?

— Решаю, — буркнула та.

— Вот и решай, — безапелляционно ответила вожатая. — Теперь к следующим пунктам…

Итак, пошел наш пятый день в «Совенке». И за это время наша ситуация прояснилась ровным счетом никак. Только лишь сплошные туманные намеки на происходящее. А после вчерашнего инцидента так вообще все запуталось окончательно. Об этом, кстати говоря, я не стал рассказывать другу. А по поводу странного поведения — сослался на то, что голова просто болит. Накаркал, как выяснилось на утро. Дэнчик говорил, что я ворочался и кряхтел почти всю ночь, чем не давал ему спать. Жаль, конечно, этого добряка, но себя мне жаль еще больше. Он-то просто не выспался, а у меня теперь весь день насмарку.

Не знаю, правильно ли я поступил, но почему-то казалось, что держать друга в блаженном неведении сейчас будет куда правильнее. У него-то тут самый, что ни на есть, ля-мур тужур, с таким воодушевлением рассказывал, как они вчера со Славей гуляли по ночному лесу, купались в озере, обсуждали Бажова под угасающей луной, да и легенды Урала как таковые. Откуда он их знает вообще? Генетическая память проснулась? У него вроде как дед по папиной линии как раз оттуда… Ладно, это все лирика. Собственно, я поэтому и подумал, к чему всю эту любовную линию портить новостью о том, что мы могли вернуться домой, приди он вчера, блин, буквально на пару минут пораньше!

А вот вопрос о том, смогу ли я теперь прожить без своего любимого пиджака, который я вчера отдал Двачевской, мой мозг, который, кстати, был вчера уволен, тактично игнорировал. И яро отрицал, что контекст вопроса был далеко не в пиджаке. Выслужиться пытался. Но ничего у него не выйдет, я уже ищу замену!

— Всем все ясно? — заканчивала свою речь Ольга Дмитриевна.

— Так точно! — хором ответил наш отряд.

— Замечательно, — кивнула вожатая. — Отряд! На утреннюю уборку домиков — разойдись!

Сообщите, пожалуйста, когда человечество придумает менее бесполезное занятие, чем это. Я с удовольствием подожду.

— Макс, да что с тобой? — спрашивает Дэнчик, внимательно осматривая меня своими темными глазами и как-то по-птичьи наклонив голову. — Не тебе, вроде как, соседушка полночи спать не давал. А выглядишь ты совсем уж каким-то убитым.

— Говорил же, башка болит, — ответил я сквозь зубы.

— Так сходи до Виолы, чего ты терпишь-то? — и смотрит на меня исподлобья. А чего я еще должен был ответить? Все прочие подробности, увы, должны пока остаться за кулисами.

Может, и вправду стоит до Виолы сходить? Гудение в моей бедовой головушке, ввиду моего нефигового такого напряженного состояния, доходило до точки кипения. Хотя, нет. На самом-то деле я не то, чтобы в напряге, просто банально до сих пор не понял, как правильно на всю эту происходящую вокруг байду реагировать.

— Нет необходимости, — говорю. — Зачем человека беспокоить тупо из-за того, что чувствую себя самую малость неспокойно?

— Ну, смотри сам, — улыбается, кладя руку мне на плечо. — Каша в голове сугубо твоя, тебе с ней и вариться.

— Если к нам за завтраком не подсядет Мику, то, уверен, что скоро отпустит, — вялая попытка отшутиться, ну да и ладно. — Ну, а если все же не пронесет нелегкая, то надо будет применить все обаяние, дабы попросить ее не так сильно трещать.

— С этим может быть проблема, но попытка не пытка, верно? — и ведь даже почти искреннее делает серьезное лицо. И как только получается?

Совершенно неожиданно возле нас оказывается Алиса. Взгляд — предельно хитрый и ничего хорошего для нас ну ровным счетом не предвещающий.

— Так-так, а чего это мы стоим, прохлаждаемся, никуда не торопимся? — спрашивает. — Отлыниваете от утренней уборки? Какие нехорошие пионеры, вы подумайте!

— Никто не отлынивает, рыжая, — отвечает Дэнчик. — Стоим просто, разговоры разговариваем. Хочешь, присоединяйся.

— Ой, не, знаю я ваши разговоры, потом теряешься в догадках, как уши из трубочки вернуть в исходное положение, — криво усмехается девушка. — Чего такой бледный, Макс?

Блин, серьезно, что ли, так заметно?

— Голова болит, — отвечаю я, даже как-то виновато улыбаясь.

— Ути, бедненький, — язвит Алиса, воинственно скрестив руки. — Это потому что говоришь слишком много. И думаешь не тем местом, которым надо. Вот и не выдерживает твоя черепная коробочка.

— Согласен, — киваю. — По крайней мере с тем, что думать мне действительно поменьше надо. Легче так по жизни-то получается.

— Ладно, я сейчас не об этом, — быстро перескакивает на другую тему Алиса, отведя глаза куда-то мимо нас. — Вы же ведь не собираетесь соскакивать с вожаткиного поручения?

Ну вот, происходит ровно то, чего я опасался. Ладно, если что — держим удар с максимальным достоинством. Мы все люди взрослые, я так тем более, уж наверняка сумею подобрать правильные слова.

— Да нет, зачем? — отвечаю. — Не самая худшая задачка ведь.

Мда, прекрасное начало. Воды в рот набрал успешно. Умничка, Максимушка. Не, Алиса тоже, конечно, молодец. Неужели нельзя сразу начать с конкретики, зачем эти прелюдии?

— Отлично, тогда у меня будет одна просьба… Точнее, у нас с Улькой, — быстро поправилась девушка. — Вы не могли бы нам тоже земляники принести? А то тут ее хрен найдешь где, только если мелкую совсем.

— А, да без проблем, — я судорожно пытаюсь подавить в себе вздох облегчения. Вроде даже получается. Вот сразу нельзя было с этого начать? Ох уж это стремление всему придать трагизма какого-то.

— Спасибо, — просияла Алиса. И тут ее черт дергает добавить. — Макс, с Ленкой там только не заигрывай. А то она у нас барышня впечатлительная, поймет тебя не так, начнет орать благим матом с перепугу.

Говорит, правда, совершенно беззлобно. Кажется, сугубо с расчетом меня позлить, а не потому что правда ревнует, как было раньше. Ладно, рыжая. Я запомню.

— А если не будет орать, то мне как, заканчивать начатое? — интересуюсь я.

Мой друг взрывается хохотом, а Алиса выдавливает из себя, возможно, свою самую нежную улыбку из возможных, подходит опасно близко и притягивает к себе, схватив за галстук:

— В таком случае пионер Жеглов рискует остаться без самого дорогого.

— Не, ну это стопроцентный залет, братан, — гогочет Дэнчик.

— Без мозга? — не теряюсь я, стараясь отвлечь внимание Алисы от издевательского смеха друга. — Прости, но это маловероятно. Только если ты не знаешь, как проводить лоботомию.

— Вот ради тебя только научусь, — обиженно фыркнула рыжая, резко меня пихнула и зашагала к дожидающейся ее около кромки площади Ульяне.

Не, ну а что, наши словесные перипетии еще никто не отменял. Тут определенно рано расслабляться.

Да и разве смогу я жить без легких издевательств над Двачевской? Думаю, что уже вряд ли.

— Вы такие милые, — подмигивает мне мой друг, выпятив густую выгоревшую бровь. И где только загореть успел, сволочь такая?

— Еще раз скажешь что-нибудь подобное… — говорю как можно спокойнее. — То, как говорится, еще раз и больше ни разу.

— Молчу-молчу, — хитро отвечает он, делая движение рукой, будто застегивает губы на молнию. Хотя я-то знаю, ненадолго этой молнии хватит.

Впрочем, тогда первым молчание нарушил именно я. Уж больно трудно оказалось держать в себе все это дерьмо. Пусть и довольно завуалированно, но сказать надо было. Иначе так вообще крышей отъеду. Беда-бедовая.

— Слушай, Дэн, а вот если бы тебе представилась возможность свалить отсюда прямо сейчас — ты бы ей воспользовался?

Тот на меня смотрит странно, будто впервые видит. С его-то колокольни оно и понятно — ни с того, ни с сего вопросы такие. И как тут отвечать прикажешь? Я бы тоже немного потерялся.

— Ну, наверное… — тянет. — Типа, жизнь-то наша там, а не здесь. Правда, тяжело было бы, это уж точно. Без, ну… Ты понимаешь. Хотя я все же настраиваю себя на лад, что это действительно не просто так.

Нет, брат, не понимаю.

Хотя, получается, больше пытаюсь себя убедить, что не понимаю.

— А если просто так? — спрашиваю. Раз уж начал гнуть линию… — Представь, что мы сейчас заходим в домик, а там, не знаю, портал в наш поселок открылся. И другого шанса выбраться не будет. Ты готов будешь тупо из-за нее броситься в неизвестность?

— Я не могу здраво рассуждать о такой возможности, пока не окажусь в подобной ситуации, — справедливо рассудил Дэнчик. — Сейчас я могу говорить одно, а на поверку окажется другое. Короче, если кратко — я не знаю. Но я не исключаю того, что останусь здесь ради нее. Ну, или постараюсь забрать ее с собой.

Идеалист. Максималист. О каком тут языке фактов может идти речь?

— А может, дабы не усложнять себе жизнь, пока не поздно, стоит просто-напросто перестать себя убеждать, что ты влюбляешься в нашу белокурую активистку?

— Макс, я сам разберусь, — мягко одергивает меня Дэнчик. — Я себя ни в чем не убеждаю. Самое главное сейчас — верить самому в лучший исход, а остальное пока неважно. Мне не семнадцать лет, и даже не двадцать пять. Своими тараканами я сам займусь, когда понадобится лично мне. А тебе советую своими заняться в кротчайшие сроки, ибо они у тебя лавиной в мозгу копошатся, без единого намека на организованность. Да и их у тебя побольше будет. Сам в Двачевскую втюрился, а признать это, как взрослый человек, не в состоянии ввиду каких-то непонятных принципов.

— Так, все, — вскидываю руки. — Мне впору тебе запрещать общаться со Славей, ибо она на тебя плохо влияет, ты становишься нудным.

— Нудишь сейчас как раз ты. И не шибко-то по делу, — улыбается тот, укоризненно мотая головой. — А Славя на меня очень даже хорошо влияет. Особенно в тандеме с тобой. Пусть у меня от твоей демагогии и башка порой неистово болеть начинает.

Все, ладно, как знаете. Вообще буду молчать. В самом деле, у всех своя голова есть. Больная и не очень.

Ухватили без разрешения пьяных, омолодили, поселили в советский пионерлагерь, а мозгов не выдали. И это я не о себе сейчас.

Наскоро убравшись и захватив сценарии, двинули на завтрак. Горн продудел как раз когда мы уже поднимались по ступенькам крыльца столовой. Жалко, что Панамка не видит. А то ведь не поверит, что вовремя пришли.

Зато там уже была Славя. Самый ценный из возможных свидетелей. Так что пусть вожатка готовит свои похвалы. И пусть активистка сидела в обществе Жени, но навряд ли это еще больше бы испортило это и без того хреновенькое утро. Даже на завтрак сегодня выдавалась ненавистная мною пшенка. Неловко улыбнувшись поварихе, я отодвинул тарелку с кашей и взял лишь какао с хлебом и сыром. Ну и что, что поголодаю? Зато наружу ничего не полезет.

— Не помешаем? — спросил Дэнчик у девочек.

— Нет-нет, садитесь, конечно же, — торопливо закивала Славя.

— Приятного аппетита, — пожелал всем я. Увы, максимально сдержанно, не до вежливости сейчас. И так злой, как собака. А так, может, карма сжалится и моя голова перестанет раскалываться.

Библиотекарша поморщилась, будто я гадость какую сказал. Пробормотала что-то про ее ненаглядную хунту, резко встала из-за стола и ушла из столовой восвояси. У нее аж лист из сценария, торчащего из-за пазухи, выпал.

— Я ведь ей даже не успел сказать ничего, — удивленно заметил я, провожая ту взглядом. Шестым чувством что ли почуяла мою совсем недобрую ауру?

— Женя получила от Ольги Дмитриевны нагоняй, — вздохнула Славя. — Кубыркину-то ведь так и не нашли. А нашей постановкой сам Никанор Иванович Высорогов вчера интересовался, говорит, посмотреть хочет на репетицию. Правда, не уточнил, на какую именно, но Ольга Дмитриевна в срочном порядке сказала Жене, чтоб до вторника труппа была укомплектована, иначе номер снимут.

Я так понимаю, спрашивать, ху из товарисч Высорогов будет самым что ни на есть моветоном. Поэтому лишь участливо кивнул. Моему примеру последовал и Дэнчик.

— Ничего, найдем, — с готовностью пообещал тот. — Если надо будет, то лично Кубыркину сыграю.

— Ну или в самом деле Электроника подрядим, — развиваю я вчерашнюю мысль. — Его даже и гримировать особо не придется. С такой-то шевелюрой.

В отсутствии Жени даже Славя позволила себе беззлобно похихикать. Ну а что? Я уже, например, понял, что наша активистка тот еще бесенок, просто очень хорошо роль играет. А стоит расслабиться…

Все нормальные девушки — немного ведьмы. Что уж тут о ненормальных говорить. Да и суровый жизненный опыт подсказывает, что бояться по этой жизни стоит не только какого-нибудь бешенства, но и этих якобы заботливых существ.

А там уже и завтрак заканчивался. Дождались Аленку с Леной, да и почапали в библиотеку, не сильно торопясь. Торопиться-то и вправду — некуда.

— Чего, Макс, повеселимся? — незаметно тыкает меня под ребро Алена.

— Ага, на репетиции-то веселуха та еще, — не особо догоняю по началу, о чем она.

— Да я не об этом, — улыбается девушка. — Меня с вами на «Ближний» отправили от третьего отряда. А Ленка мне уже пожаловалась, с кем ее работать поставили…

— И ничего я не жаловалась, не придумывай, — доносится до нас голос фиолетоволосой.

А у меня будто голова перестала болеть. Без прикрас — новость была хорошая. С Аленкой можно и подурачиться будет.

— Ну, тогда какие вопросы? — хмыкаю. — Когда это нам с тобой скучно бывало?

— Вот и я о чем, — довольно закивала Аленка, ловко беря меня под руку. — Эй, сестрен, запечатлеешь нас, когда на «Ближнем» будем, на свое это чудо техники?

— Что? — переспросил я. Почему-то в голову пришла церемония бракосочетания. Чего вообще не вписывалось в мою картину мира.

— Увидишь, — подмигнула девушка.

— Запечатлею, если хорошо вести себя будешь и не действовать сестре на и так потасканные нервы, — отмахивается от нее Лена.

— Зануда! — обиженно надулась Аленка. — А еще творческой личностью себя называет. Где твое присущее данному типу людей сумасшествие?

— Для этого я должна была уродиться сумасбродной поэтессой, — улыбается в ответ Лена. — А я всего лишь начинающий художник. А мы, знаешь ли, люди спокойные.

«Ага, а еще и чересчур ранимые», — пронеслась в голове мрачная мысль, навеянная образом Лены из другого цикла, которая вскрыла себе вены.

— Ну да, как же, — загадочно улыбается ее сестра. — Ладно, пусть по-твоему будет. Угрюмый рисовальщик и «сумасбродная поэтесса». И как только родители с нами уживаются, ума не приложу.

— Ты пишешь? — удивленно спрашиваю у Алены.

— Немного, — отвечает та даже без капли какого-то стеснения. — Как-нибудь покажу тебе. Глупости все это, конечно, но… Ленка, вот, поет хорошо. У Лиски тоже неплохой вокал. А мне медведь на ухо наступил. Вот и приходится таким образом музыку в душе выражать.

Ага, вот значит, какие дела. А я-то еще гадал, на какой это почве мы с Аленкой так сдружились. А тут, оказывается, все просто. Даже как-то неловко становится от осознания нашей с ней эдакой схожести.

И где такие люди, как Аленка с Алисой, только в моей настоящей-то жизни обитают, скажите, пожалуйста? Вцеплюсь и не отпущу, блин, нафиг.

Библиотекарша встретила нас чернее тучи. Текст сценария разбросан по всей репетиционной. Видимо, она тут немного психовала, пока была в одиночестве. Надо будет Сереге тонко намекнуть при встрече, чтоб успокоил свою ненаглядную. Пусть он на орехи получает, а не все прочие, кому не повезло с ней в одной смене оказаться.

— Двенадцатое явление открываем, — мрачно цедит она, не глядя ни на кого из нас. — Делайте, чего хотите, мне уже вообще все равно.

— Так, Жень, пойдем поговорим, — тут же веско заявляет ей Славя, мягко берет под локоть и направляет к выходу из репетиционной. Та по лицу видно, что не хочет, но не сопротивляется. — Ребят, начнете пока без нас?

— Конечно, — кивает Дэнчик. — Там у нас… О, я и… Аленка, да мы с тобой там дефилируем.

— Серьезно? — тут же оживает девушка, зашелестев листами. — Ух ты, и вправду. А десятое с одиннадцатым чего пропускаем?

— Там Кубыркина, — со вздохом поясняет Лена. — А ее у нас пока что…

— Так, все, ладно, работайте, — перебивает ее Славя и поспешно выводит уже начинающую вновь закипать библиотекаршу.

— Погода что ли испортится, все такие нервные, — пробормотал Дэнчик. — Ай, ладно. Кхм-кхм… Вот и букетец… Насилу достал. Вот еще… Боже ты мой! Кого я вижу? Катерина Ивановна!

— Александр Васильевич! Ах! — Аленка театрально схватилась за сердце и, на манер своей героини, упала плашмя на близстоящий стул.

— С ней дурно! С ней дурно! Я испугал! Это для меня… — запричитал Дэнчик. — Помогите! Помогите!

— Да не кричите же! — дождавшаяся своего звездного часа Аленка, кажется, ловила нехилый такой кайф.

— Очнулась! Очнулась! Катерина Ивановна!

— Ща, погоди, покажу, как падают поэтессы с пылающим взором, — хихикнула Аленка и, широко расставив руки, принялась изображать припадок.

— Ален, не хулигань, — вяло бросила Лена, изучающая стоящий на подоконнике кактус.

— Зануду великовозрастную спросить забыли, — показала ей та язык.

— Фу, опять припадок! — продолжил Дэнчик по сценарию, игнорируя эту небольшую сестринскую перепалку. — Она этак задохнется в корсете. Нет ли ножниц разрезать снуровку? А, вот кстати…

— Не подходите! — резко вскочила Аленка, будто мой друг и в самом деле вознамерился срезать с нее одежду. — Не трогайте! Что вам надо? Зачем вы здесь? Мало вам, что вы обманули меня, что после всех ваших обещаний, уверений, вы бросили меня, сироту? Ступайте, не показывайтесь мне на глаза!

— Вот те на! Как, я еще виноват?

Пф, а ты как хотел, дружище? Конечно же ты виноват. Это разве вообще может обсуждаться? Даже если ты уверен, если ты знаешь, что ты не виноват, то в случае с девушкой, ты таковым все равно окажешься. Тоже мне, блин, бином Ньютона.

— Он спрашивает, виноват ли он? — продолжала распыляться Аленка, обиженно выпятив по-девичьи пухлую и надменную нижнюю губу. — Да вы изверг, а не человек! Вы Дон-Жуан бессовестный!

— Это что такое Дон-Жуан?

Судя по полному непонимания лицу, он и сам не в курсе.

— Не ваше дело! Отвечайте! Объясните ваш поступок. Я, право, не знаю, как говорю еще с вами. Ну, скажите, пожалуйста, Вы живете у нас в деревне, Вы притворяетесь влюбленным, ищите руки моей, и когда я, как неопытная, беззащитная девушка начала чувствовать к вам склонность…

А ведь без шуток, такой талант пропадает.

Оставив их переругиваться, подхожу к Лене, которая все еще изучала кактус.

— А у Аленки неплохо получается вся эта актерская шняга, — говорю первое, что пришло в голову.

Та отрывается от своего занятия и смотрит на меня своими зелеными глазищами с какой-то то ли скукой, то ли непониманием.

— Она в принципе талантливый человечек, — отвечает. — Правда, вот уж действительно, как она верно подметила, поэтесса. Что в голове происходит — даже я, сестра родная, иногда понять не могу. А ведь еще и приглядывать за ней как-то надо умудряться, помогать, если потребуется. А как, если мы совершенно разные?

— Очаг здравомыслия в море безумия, — хмыкаю.

— Можно и так сказать, — чуть улыбается Лена. — Просто для меня фамилия моей семьи, ее статус — превыше, чем какие-то глупости. Так уж воспитали. А Аленка, она… Ну, что я могу сказать. Она еще ребенок.

— Зачем закапывать себя ради каких-то формальностей?

Вот искренне, на самом деле, не понимаю. Что может быть хуже, чем потеря индивидуальности?

— Я не закапываю, — жмет плечами. — Я всегда стараюсь полностью реализовать себя во всем, что сочту необходимым. Просто пришлось рано повзрослеть. А это, согласись, не одно и тоже.

— Согласен, конечно, просто… зачем?

— Прости, но это все же немного личное, — улыбается фиолетоволосая. — Да и не думаю, что ты поймешь. Лучше скажи, как у тебя с Алисой дела?

Эх, судьба наша бекова… Теперь точно весь дальнейший диалог придется на болт отправлять. Раз уж в такую степь повернули.

— А как у нас могут быть дела? — переспрашиваю монотонно.

— Да вот так, — говорит. — Я ее как не увижу — ходит, улыбается. Никогда ее такой не видела. А все после знакомства с тобой началось.

— Так может то в Ульянке дело, — отвечаю, смутившись.

— Да нет, не в ней, — улыбнулась Лена. — Береги ее, ладно? Она очень добрая, на самом деле. Вы в этом с ней схожи. Хотя оба и пытаетесь из себя показывать тех, кем не являетесь. Так что вот уж кому-кому, а вам действительно вместе надо держаться. Чтоб от глупостей друг друга оберегали. А там уж повзрослеете, поймете, какими дураками были.

Да, мне взрослеть-то в самый раз, ага.

Оба молчим. Я просто не знаю, что сказать в ответ. Стоит, конечно. Да только вот что сейчас будет правильным сказать, если подумать?

— На остров поедем, поговорим об этом поподробнее, если захочешь, — предлагает Лена. — Ты, кстати, разбираешься в технике?

— Ну, смотря в какой, — отвечаю.

— Фотоаппарат, — ответила фиолетоволосая. — Родители на окончание десятого класса подарили, а я с этой штуковиной, как мартышка и очки.

Ну, будучи подростком, я увлекался фотографией. В принципе, думаю, что тут я смогу быть полезен.

— Посмотрим, — кивнул я.

Лена благодарно улыбается. А ее сестра с Дэнчиком, тем временем, чуть ли не драться начали.

— Нет! — надрывно кричала Аленка. — Я бедная девушка, я люблю гусаров! Меня каждый оскорбить может! Мне суждено вечно быть несчастной — вечно любить да страдать в одиночестве.

— Катерина Ивановна, простите меня! — Дэнчик в порыве чувств упал на колени и старательно изображал слезу.

— О, смотрю, все идет полным ходом.

Вернулись Славя с Женей. У библиотекарши слегка опухшие от слез глаза, но в целом уже держится молодцом. Даже как-то жалко ее стало, чисто по-человечески.

— Так, а теперь еще раз и, по возможности, без текста, — четко проговорила та. — У нас времени чуть меньше часа, нужно постараться выжать из него максимум!

========== ДЕНЬ 5. ОСТРОВ «БЛИЖНИЙ» ==========

Как понять, что что-то идет не по плану? Проще простого — когда невинная поездочка до маленького, едва поросшего березками острова, чтобы просто набрать земляники, оборачивается целой, блин, историей! Впрочем, обо всем по порядку.

Когда часы стукнули одиннадцать утра, репетиция подошла к концу. Женя поблагодарила всех нас (первый раз за все четыре прогона) и еще раз напомнила, что репетиция во вторник, хотим мы или нет, будет по большей части без текста. Труппа поворчала для приличия, но деваться было некуда. Уже выходя из репетиционной, я заметил небольшую склянку. Прикинув, что туда, в целом, уместится достаточно земляники для рыжих, быстренько стащил ее, пока библиотекарша отвернулась, и сунул в карман шорт. Она не очень прилично выпирала, но меня это как-то не особо волновало. А начинать целенаправленно искать другую свободную тару — лишняя трата времени. Верну на следующей репетиции. Больно мне нужна эта склянка в личное пользование, ага.

Впору было выдвигаться уже в сторону пристани, где мы должны были получить в свое распоряжение лодки и выдвинуться за земляникой. Разве что только Славя сперва собиралась быстро добежать до Ольги Дмитриевны, дабы взять у нее две корзинки для ягод, но, поскольку Лене, как выяснилось, срочно необходимо было дойти до своего тринадцатого домика, то корзинки вызвалась забрать заодно она, ибо все равно получалось по пути. Аленка увязалась за ней, так что на пристань мы с Дэнчиком шли в обществе одной активистки. Славя хоть и была благодарна фиолетоволосой, что не пришлось бежать в другой конец лагеря, но вполголоса ругалась, ведь получалось, что если бы не необходимость забрать корзинки у вожатой, внезапные Ленины планы вполне бы способствовали задержке всего остального коллектива, что явно говорило бы о вопиющей безответственности оного. На что Дэнчик в очень вежливой форме попросил блондинку не сгущать краски.

Честное слово, лучше бы все ограничилось ворчанием Славяны.

На пристани нас уже дожидалась остальная троица человек из Аленкиного отряда во главе с уже знакомым мне Никитой Валерьевичем. Его недовольная физиономия вполне могла сойти за эдакий тревожный звоночек, на который, увы и ах, никто бы в здравом уме не обратил внимание. Хотя объективно она уже не предвещала ничего хорошего.

— Ну и где вас носит? — спрашивает вожатый зудящим голосом. — Ольга Дмитриевна, вроде, четко обозначила время в одиннадцать утра. Почему я должен ждать? Почему вас трое? И где еще одна моя пионерка, которая в вашей самодеятельности участвует?

— Простите, Никита Валерьевич, — втянула голову в плечи Славя. — Тут такие обстоятельства…

Почему Славя сразу начала давать заднюю, вместо того, чтобы хотя бы постараться себя защитить, — тайна сия велика есть. Неужели действительно так трудно хотя бы слово поперек сказать? Он же очевидно сейчас перегибает палку.

— Обстоятельства, говоришь? — повысил голос Никита. — Насколько я понимаю, девочка, Ольга Дмитриевна поставила за старшую именно тебя, стало быть, на тебе все организационные моменты, от которых зависит дальнейшая слаженная работа коллектива. А ты его так подводишь! Может, мне походатайствовать перед Ольгой Дмитриевной, дабы тебя сняли с должности помощницы вожатой?

Его глаза были полны жизнерадостного оптимизма и вполне себе идиотического превосходства. М-да, этот чувак определенно нарывается. Нет, ну не охренеть, а? Вот уж, блин, извините, — нечаянная радость нарисовалась.

— Вроде никто никого не подводит, — хмуро вставил свое слово Дэнчик, поигрывая костяшками пальцев. — В одиннадцать утра у нас должна была только закончиться репетиция. Так что, по сути, это вы рано пришли, а не мы опоздали.

— Молодой человек, перебивать меня не нужно! — голос вожатого пустил петуха, отчего я не удержался и прыснул. Испугался, черт проклятый. Правильно делает. Я и то покрупнее него буду, пусть и не Аполлон Бельведерский. За Дэнчика и говорить не приходится. — Я вожатый, а вы пионеры, вы должны меня слушать и впитывать!

Ой, а вот это ты точно зря, чувак. Я честно держался, но, кажется, кое-кого пора безбожно смять. Как ту промокашку в далеком и довольно-таки счастливом детстве.

— Никита Валерьевич, а что делать, если я, например, не любитель ролевых игр? — напевно спросил я. — Впрочем, если Вы настаиваете…

— Опять ты, — сузил глаза тот, повернувшись в мою сторону.

Оу, я становлюсь популярным. Какое знакомое чувство. Трудно будет отвыкнуть. Впрочем, я и не собирался.

— Опять я, да, — выхожу вперед, непреднамеренно загораживая товарищей. — Мне кажется, или кто-то сейчас немного злоупотребляет своими полномочиями? Я в том плане, что… эта девочка делает работу побольше и получше Вашего, да… И за это могу поручиться я лично. Может поручиться и мой друг, да и вообще любой из нашего отряда. Как, собственно, и сама Ольга Дмитриевна, перед которой Вы собрались… за что-то там ходатайствовать. Вы сами это ведь прекрасно осознаете, да только шакалья обида на весь этот проклятый мир так и подмывает показать хоть над кем-то свое мнимое превосходство. А теперь скажите, Никита Валерьевич, я прав или… я прав?

Никитос аж язык проглотил от такой изысканной дерзости. Тишина на пристани была почти осязаемой. Даже его отряд молчал, пусть в их глазах и читалось немое восхищение касательно моей персоны.

— Да как ты смеешь! — наконец, сорвался тот, шумно вытягивая воздух сквозь зубы. — Так разговаривать с вожатым! Ну, ничего, я добьюсь, чтоб тебе такую характеристику накатали, да ты у меня…

Холодная ярость сокрушительной волной прошлась по телу. Давненько я не давал своей темной стороне хорошенько повеселиться.

— Да я у Вас не в первый раз, — пропел я, снимая галстук и вальяжно повязывая его на руку. Вожатый выпучил глаза так, будто я вдогонку еще снял с себя значок с Ильичом и смачно на него харкнул. — Интересно, а что Комсомол скажет о непедагогичном обращении? Просто мне кажется, что я стал невольным свидетелем попытки психологического насилия и социального паразитизма. Что, я так понимаю, недопустимо для человека Вашей должности. Да еще и свидетели имеются, аж целых пятеро… Ой, так может мне Ольге Дмитриевне походатайствовать? Как вообще проходит процедура увольнения вожатых? Это слишком унизительно или нет? Просто если «нет», то думаю, что простым увольнением я не буду удовлетворен. И буду действовать уже своими методами. А они могут быть… нелицеприятны.

Никитос побелел, как мел, но инстинкт самосохранения, видимо, довольно мудро подсказал ему промолчать. А то я боюсь представить, как сейчас со стороны выглядело мое лицо. Я чувствовал, что улыбался. А вот насколько жуткой была сейчас моя улыбка… Думаю, что лучше мне не знать.

— Хорошо, — выдавил улыбку вожатый. — Ладно. Оставлю тебя довольствоваться твоей липовой победой, мальчик. Только помни, что отныне я приложу все усилия, чтобы сделать твое существование в этом лагере настолько невыносимым, насколько это возможно! Отряд! — обратился он уже к своим. — Поступаете в распоряжение Славяны Петровны. Жду от вас хороших результатов!

Гордо вскинув голову, Никитка глянул на меня с глубочайшим презрением и прошествовал вглубь лагеря. Я проводил его ледяным взглядом. Вряд ли он выполнит свою угрозу. Кишка тонка.

— Спасибо, ребят, — обреченно прошептала Славя. — Не стоило, конечно, но… спасибо.

— Да ладно уж, — махнул я рукой. Холод постепенно улетучивался. — Ну и что значит «не стоило»? Ты получила наглядное пособие, как противостоять обнаглевшим вожатым.

— Максим, ты же понимаешь, я не могу одобрить такого поведения, — взгляд ее голубых глаз сейчас меня изучал особенно внимательно. — Как ни крути, но он старший. Нужно искать другие методы…

— Господи, Славя! — не выдержал уже Дэнчик. — Нельзя ничего добиться без чувства собственного достоинства! И когда любой пытается его как-то уничижить, то этому надо давать решительный отпор!

— Ой, а у кого это голос прорезался? — улыбаюсь.

— Я тебе сейчас неиронично врежу, Макс, — фыркает Дэнчик.

— Бить никого не надо! — тут же оживилась активистка. — Денис, сходи лучше пока за веслами. Хотя нет, давай я лучше с тобой схожу? А то пока ты там разберешься, что к чему, а нам и вправду время уже нельзя терять.

— И то верно, — согласно кивнул Дэнчик. — Да и потом — разве можно отказаться лишний раз побыть в обществе приятного человека?

При этом еще так многозначительно в мою сторону посмотрел. Я в ответ закатил глаза и картинно отвернулся. Ладно-ладно, я не злопамятный. Я просто злой и память хорошая.

Забрав еще в помощь паренька из оставшейся без вожатого троицы, голубки скрылись в недрах дебаркадера. Я решил не стоять столбом и, сняв обувь, попутно проигнорировав попытки девчушки из Аленкиного отряда завязать разговор, прошелся по уже нагретым солнцем доскам мостика до его краешка и блаженно уселся, свесив ноги в прохладную воду. Так и сидел, блаженно любуясь на одинокую нить железнодорожного узла, пока меня из размышлений не вырвал гул голосов. Вполголовы обернувшись, увидел, что это вернулись сестры Тихоновы. У Лены на шее висела какая-то здоровая дура. Видимо, тот самый фотоаппарат. А Аленку тут же окружили ее товарищи, принявшись наперебой рассказывать о произошедшем. Та аж икать начала от подобного натиска, явно не шибко осознавая причину такого внезапного поведения товарищей. Кое-как отбившись, девушка на цыпочках покралась в мою сторону. Я заблаговременно отвернулся, и вскоре мои глаза накрыли две теплые ладошки.

— Угадай кто? — просипела едва измененным голосом Алены таинственная незнакомка.

— Как же не узнать, — торжественно говорю я. — Анна Петровна, Вы в моей памяти останетесь еще надолго.

— Ой, да ну тебя, — фыркает девушка и садится рядышком, поджав под себя ноги. — Слушай, а что тут сейчас случилось? Хоть ты расскажи по-человечески, а не проглатывая добрую половину сказанного.

— Да ничего, на самом-то деле, — непринужденно ответил я. — Немного повздорил с твоим вожатым.

— Ой, какая прелесть, — хихикнула девушка. — Он ведь еще и меня, поди, добрым словом вспоминал, так ведь?

— Не без этого, — киваю. — Но я бы на твоем месте не переживал сильно, он по тебе не особо проехался.

— Ой, да будто я переживаю, — фыркнула Аленка. — Нашел сочувствующую душу, тоже мне.

К нам присоединилась Лена, уже наводящая свой чудо-агрегат в сторону безмятежных островков прилегающего озера. До обоих было примерно метров пятьсот, не больше, так что в теории снимки могли получиться весьма неплохие. Стоило разглядеть фотоаппарат повнимательнее, как до меня доходит, что это самый настоящий полароид! Обалдеть можно! Для меня, как для человека, который когда-то увлекался фотографией, наблюдать такое было чем-то невероятным.

— Ничего себе раритет, — непроизвольно присвистнул я, все никак не в состоянии заставить себя оторваться от фотоаппарата. — Это же Supercolor 635CL, я правильно понимаю?

— Раритет? — удивленно вскинула бровь Лена. — Они же недавно только появились.

Ах, зараза! Ладно, тут, в целом, можно выкрутиться.

— Ну, это у нас они недавно, — протянул я, выдавив неловкую улыбку. — А так-то модель не самая новая.

— А, ну, может быть, — пожала плечиками Лена. — Не вдавалась в такие подробности.

— А дашь пофоткать? — спрашиваю.

— Если не уронишь, то дам, — кивает фиолетоволосая, игриво улыбаясь.

— Не даст, — хмыкнула Аленка под хмурый взгляд сестры. — Это она сейчас от тебя отмазывается.

— Да не передергивай, — отмахнулась Лена. — Тем более, я Макса сама попросила если что — помочь мне с этой… штукой.

— Удивительно, — шепнула мне Аленка, мило захихикав.

Вскоре наконец-то вернулись ушедшие за веслами, мы отвязали плавно качающиеся лодки, водрузились по четверо в каждую, разделившись по отрядам, и тронулись в путь. С Дэнчиком мы предварительно договорились грести по очереди. Не девочек же нагружать, в самом-то деле. Кто первый — выяснили посредством старой-доброй «камень-ножницы-бумага». Я ведь говорил, что прекрасно понимаю логику этой игры? Вот и сейчас я блаженно расположился в лодке, наблюдая за тем, как пыхтит мой друг.

Солнце уже палило нещадно, с травянистой части берега доносилось слабое стрекотание кузнечиков, похожее на звуки цитры. Чем дальше отплывали от берега, тем вода в озере становилась темнее, но все равно оставалась такой прозрачной, что сквозь нее виднелось дно.

— Ну и жарища, — выдохнул Дэнчик где-то на середине пути, стряхивая струящийся по лицу пот.

— Хочешь — окунись, наши спутники все равно отстают, — предложил я, украдкой кивнув в сторону двигающейся зигзагами лодки третьего отряда.

— Да не, — отозвался тот. — А то сейчас спрыгну, переверну вас еще, чего доброго. Лодка и так на поверхности держится на честном слове, я это уже понял достаточно ясно. Приедем — тогда и искупаюсь.

Можно было бы, конечно, чисто по-дружески позлорадствовать, да только мне назад грести. Себя-то я уж точно не назвал бы крутым гребцом. А когда на человека неподготовленного вдруг ни с того сваливается такая задача, радоваться тут не приходится. Но допустить даже мысли о том, чтобы кто-то считал меня слабаком — я не мог ни под каким соусом. Поэтому, хоть я и чувствовал заведомую неловкость, мысленно представляя себе, каким потрясающим получится наш обратный заплыв, все же у меня хватало самообладания, чтобы сохранять расслабленность в действиях. Доживем — а там уже и будем разбираться.

Когда мы приплыли и прибили лодку к берегу, кое как закрепив ее на казавшемся чуть ли не белоснежным от песка берегу, Дэнчик тут же разделся до трусов и сиганул в воду. На вопли, вызванные довольно еще прохладной водичкой, я отреагировал лишь ехидным хмыканьем. Очень трудно было не заметить, как, что Лена, что Славя, беззастенчиво уставились на упругую мускулатуру друга. Даже завидно немного стало, чего уж.

Сам остров оказался небольшим, метров сто в длину, не более. Почти вся его поверхность была усеяна березами, за редкими вкраплениями елей. Зеленое море расстилалось под ногами, лишь побережье было покрыто желтым песком. Воздух вдали уже так трепетал от жаркого марева, что образы за ним расплывались.

Я еще некоторое время обдумывал, как бы помягче вернуть наших спутниц в реальность, чтобы, во-первых, не быть поколоченным за вульгарные мысли, а во-вторых, получить утвердительный ответ. Посоветовавшись с мозгом, которого я все же восстановил в должности, решил, что лучшим вариантом будет спокойно дождаться третьего отряда. Поэтому просто уселся на раскаленный песок, в ожидании, когда прибудут ребята.

— Ой, а что это за рыба такая плавает? — улыбнулась Аленка, когда голова моего друга вынырнула около их лодки.

— Я акула, ту-ру-ру-ру-ру, я акула, ту-ру-ру-ру-ру, — пропел Дэнчик, брызнул в пионеров водой, отчего женская половина пронзительно взвизгнула, и вновь скрылся на глубине.

— Я дурак, — также пропел я в полголоса в такт этой незамысловатой детской песенке с Ютуба.

Наконец, третий отряд доплыл до «Ближнего». Аленка спрыгнула первой и с важным видом принялась руководить процессией стыкования лодки с берегом. Не очень довольный таким ее поведением парнишка, который ранее ходил с Дэнчиком и Славей за веслами, как бы невзначай поинтересовался, не желает ли девушка помочь, на что Аленка, быстро покрутив шестеренками, легкомысленно заявила, что ее дожидается кавалер, и тут же упорхнула сидеть рядышком с вашим покорным.

— Лентяи, ничего делать не хотят, — посетовала девушка.

— Не говори, — кивнул я. — Ужас, просто ужас.

Вскоре к нам присоединился накупавшийся вдоволь Дэнчик. Славя выдала нам с ним по корзинке и мы начали жатву. Аленка поколебалась, но в итоге пошла с нами, старательно не отходя от меня особо далеко, дабы не нарваться на возмущенные возгласы товарищей из своего отряда.

Земляники на острове действительно оказалось море. И, черт побери, это была самая вкусная земляника на моей памяти. Мы определенно не зря сюда приплыли.

Пока мы с Дэнчиком рылись в кустах, под чутким руководством Аленки (Макс, ну что же ты целую россыпь не заметил! Дэн, не спи на ходу, замерзнешь и все ягоды пропустишь!) Славя увлеченно разглядывала окрестности, а Лена повсюду тыкала своим объективом, периодически едва слышно ругаясь.

— Не получается кадр поймать? — спрашиваю.

— Не говори, — с сожалением ответила фиолетоволосая. — Я просто всегда стараюсь представлять получающийся кадр как картину. В частности потому, что буду, в том числе, потом действительно рисовать с них. А ничего подходящего не вижу. То горизонт не такой, то еще какая неурядица.

— Попробуй не думать, — посоветовал я. — Чувствуешь, что поймала кадр душой — фотографируй. Потом выберешь нужное.

— Ох, я бы так и делала, да только количество фотографий в кассете не резиновое, — неловко улыбнулась Лена. — Ничего, я и не думала, что будет легко выбрать ракурс. Настоящие профессионалы порой сутками дожидаются нужного кадра. Слышала, что один фотограф несколько дней ждал момент вылупления птенцов, чтобы запечатлеть его.

— Твоя правда, — вынужден был согласиться я.

Смотрю — протягивает мне с улыбкой полароид. Я ставлю корзинку и предельно осторожно беру фотоаппарат. Огляделся в поисках подходящего кадра. А потом понимаю, что сейчас самый лучший кадр — сама Лена. Прикладываюсь глазом к видоискателю и навожу объектив на девушку. На ее лицо, как мне показалось, очень красиво падала тень от близстоящей березы, отчего ее фиолетовые волосы приобретали оттенок синевы. Она сейчас походила на маленькую добрую ведьмочку с широкими зелеными глазами.

— Улыбочку, миледи! — скомандовал я.

Лена покраснела и застенчиво прикрыла глаза. Щелчок, и на свет вылетает небольших размеров фотография.

— Хоть сейчас в рамочку, — сказал я, после того, как фотография проявилась. — А потом в Третьяковку. Или в Лувр, рядом с Джокондой.

— Спасибо, Макс, — улыбнулась фиолетоволосая. — Умеешь ты делать комплименты. Не удивительно, что Лиска в тебя…

— Ребят, смотрите! — окликнула нас Аленка, указывая куда-то ввысь.

На одной из берез сидел средних размеров дятел. По бокам головы и шеи красовались зеленые перья. В ее верхней части прослеживалась узкая шапочка ярко-красного оттенка. Передняя часть головы, включая окаймление вокруг глаз, была черной и больше походила на эдакую карнавальную маску, особенно в сочетании с красным верхом и зелеными щеками. Под свинцово-серым клювом виднелась красная с черной каемкой полоска перьев в виде «усов».

Так, стоп, Лиска в меня что?

— Зеленый дятел, — сообщил я, выгоняя из головы ненужные мысли. — Судя по окрасу — самец.

Встреча с этим представителем семейства Дятловых лишний раз подтверждала то, что «Совенок» действительно находился в западной части Поволжья, ибо данный вид дятлов в России преимущественно обитает именно там.

— Так, Лен, держи, настал твой звездный час, — вернул я полароид хозяйке.

А дятел так и глядел на нас, прилепившись к коре, пока к нему не присоединилась его подруга, и тогда они принялись сновать вверх и вниз по стволу, с важным видом постукивая его клювами и прислушиваясь со склоненной головой. Время от времени они разражались короткими приступами пронзительного металлического смеха и на своем жутковато-невнятном птичьем языке переговаривались между собой по поводу какой-то одним им ведомой штуки — ни дать ни взять два сумасшедших ветеринарных врача, простукивающих легкие какого-нибудь четвероногого бедолаги и восхищенно хихикающих над обнаруживаемыми ими симптомами болезни — пневмония, отек легких, эмфизема…

Так, что-то меня понесло.

Птицы тем временем уже начали исчезать в березовом переплетении. Мы всей толпой следовали за ними, что вывело нас на миниатюрных размеров полянку, по центру которой, будто ее специально там кто-то оставил, возвышалась небольшая коряга. К сожалению, дятлов мы потеряли.

— Так интересно наблюдать за ними, — восхитилась Славя. — Все-таки каждое существо — маленькое чудо.

С этим очень трудно было не согласиться. Особенно в моем случае. Ведь именно забота о братьях наших меньших, об этих звездочках, сформировала меня, как личность.

А я еще, помнится, удивлялся, почему обыватели считают ветеринарных врачей поголовными добряками. Как раз ведь поэтому.

Со стороны соседнего острова раздался гул тепловоза, волочащего за собой ряд товарных вагонов. Успокаивающее постукивание колес вновь навеяло мне воспоминания о детстве. Заметил, что в один момент он затормозил, поэтому почти всю ту область, что пролегала на острове он преодолел едва волочась.

— Славь, а там что, остановка какая? — киваю я в его сторону.

— Не, — ответила девушка. — На острове «Длинном» местность немного болотистая. Поэтому там всем приходится притормаживать. Как только поезда минуют «Длинный» — сразу вновь набирают ход.

— А часто ходят? — спрашивает Аленка. — И куда они едут вообще?

— Два-три раза в день где-то, — задумалась Славя. — Но по утрам только один, как раз в промежутке между одиннадцатью и полуднем, я точно не засекала. А едет он… — тут активистка задумалась еще больше. — Едет он… Да без понятия, на самом деле. Куда-то да едет. По идее до райцентра, это ближайший населенный пункт, если не считать окрестные деревни.

— Я-я-ясненько, — протянула Аленка, как-то неестественно задумчиво провожая взглядом едва видневшийся сквозь березы тепловоз.

Внезапно трава недалеко от основания коряги зашуршала, и на наши глаза оттуда показался ежик. Мы замерли, любуясь зверьком, на которого Лена тут же направила объектив фотоаппарата. А он сам, забавно шевеля носиком, смотрел на нас таким проникновенным взором, что не умилиться было просто невозможно. Маленькие, хитрые и в то же время несколько печальные глаза-бусинки. Его выглядывающая из-под всей этой массы иголок рожица просто не могла не привлечь внимание.

— Такой кроха, — улыбнулась Славя. — Интересно, как он тут оказался?

— Ежи, в целом, могут плавать, — призадумался я. — Хотя, такое расстояние проплыть ежу маловероятно. Рискну предположить, что его сюда могли завезти какие-нибудь пионеры до нас.

— Ему тут, наверное, одиноко, — растаяла активистка. — Надо его постараться поймать аккуратненько и на большую землю вернуть.

— Как вариант, — пожал плечами я. Ежика и вправду стоило бы спасти. Не думаю, что тут ему будет достаточно пропитания. — Правда, вряд ли он будет спокойно дожидаться твоего приближения. Увы, ежи — слишком осторожные животные. Впрочем, поймать его при желании особых трудов не составит.

— Ага, — неожиданно заржал Дэнчик. — Помню я, как ты ежа поймал однажды. Вот смеху-то было.

— Не смей, — прошипел я.

— Еще как смею, голос, видишь ли, прорезался, — мстит, зараза.

— Я с тобой больше пить не буду! — выступил я, но тут же осекся. — Чай… Холодными… Вечерами…

— Не-не-не, Макс! — оживилась Аленка. — Денис, рассказывай!

— Короче, выбрались мы как-то с Максончиком в поход в лес на пару дней. Он там поймал ежа, хотел какие-то свои исследования провести, — начал Дэнчик.

— Не какие-то, а на каппиляриоз, — пробубнил я.

— Так вот, взял он этого ежа, отнес в наш импровизированный лагерь. Посадил в клетку, которую лично, хоть и со страданиями, тащил на своем горбу. В итоге он чего-то там отвлекся, в общем, сбежал еж. Да только злопамятный он оказался. Забрался к нему в спальный мешок, а когда Макс лег, то укусил его за задницу.

Девочки так развеселились, что мне было крайне трудно стараться сохранить грозную физиономию. Но я честно пытался. А ежик, закончив нас рассматривать со всей своей зловредной проницательностью, принялся себя тщательно вылизывать. При этом на его морде расплылось такое блаженство, что одного взгляда на эту физиономию было достаточно, чтобы на всю жизнь сделаться ежиным обожателем.

— Может, отсыпать ему пару ягодок? — предложила Лена, которая все еще искала подходящий ракурс.

— Знаешь, он не производит впечатления голодающего, — отметила Алена. — Да и ежи, насколько я знаю, больше на мясной диете.

— Я просто предложила… ой, смотрите, поползень! — внезапно радостно воскликнула Лена, направляя полароид куда-то в сторону.

— Что? Кто? — переспросил Дэнчик.

— Птичка такая, на воробушка похожа, — объяснил я, также стараясь разглядеть пташку среди ветвей.

— Блин, поползень, какие только названия не придумают, — покачал головой Дэнчик. — Там, часом, не затесался нигде среди всего этого разнообразия видов уползень, выползень или, не знаю, заползень?

— А ты как думал, — хмыкаю я в ответ. — Затесался. Вместе с выхухолем, нахухолем и похухолем.

Аленка тут же залилась смехом, чего совершенно нельзя было сказать о слегка оторопевшей активистке.

— Максим! — все же вышла та из оцепенения, сердито вскрикнув. — Не выражайся!

— Да! — тут же выступил в ее поддержку Дэнчик. А сам едва сдерживается, чтобы следом за Аленой не заржать.

— Все, давайте ловить ежика, — нахмурилась активистка. — Пока он еще в поле зрения. Какие мысли?

Эх, опять фауну местную ловить. Ну а что? Хотел быть бихевиористом-натуралистом — получите, распишитесь.

— Ща сделаю, — уверенно сказал я, расстегивая рубашку. Томных воздыханий за сим не последовало. Эх, беда-бедовая.

Оглянувшись вокруг на предмет возможных ежат, я начал резко сокращать расстояние между собой и ежом. Тот ожидаемо постарался ломануться от меня прочь. Не то чтобы он был очень уж быстр, но он задался целью скрыться в ближайших кустах, а ломиться сквозь них мне не особо хотелось. Но я был умнее и проворнее, а еж моложе и неопытнее. Поэтому я не мешкая набросил на него рубашку. Зверек начал усиленно пыхтеть, но это уже было несущественным. Аккуратно прижав его сверху руками, я кое-как приподнял зверька. При этом я все же умудрился пару раз уколоться, вспомнив при этом весь русский мат во тьме ночных дорог. Ткань-то у рубашки, напоминаю, тонкая.

— Дамы и господа, только сегодня на арене Максим Жеглов — укротитель диких ежей! Он задницей готов пожертвовать ради вашего удовольствия! — нарочито громко объявил Дэнчик.

— Свою береги, а то ходят тут всякие кибернетики… нетрадиционные, — беззлобно огрызнулся я. Не, ну а что, Пионер говорил, что в каком-то цикле была его голубая вариация, которая успешно занималась непристойностями с Электроником. Так что как знать, как знать, какие тараканы у нашего кудрявого блондинчика имеются. А Женя так — прикрытие.

— Ой, Макс, а можно мне его подержать? — неожиданно проявила инициативу Лена.

— Да на здоровье, — ответил я, протягивая ей трофей.

И тут все и началось. Всей этой нелепой ситуации могло бы и не случиться, если бы Лена просто повесила, как раньше, полароид на шею. Но взбудораженная скорым контактом с представителем дикой природы, она положила его на обозначенную мною выше корягу. И вдруг с небес со свистом, напоминающим свист аэроплана, на технику спикировало коричневатое пятно в виде ястреба-тетеревятника. Я лишь успел разглядеть его внушительных размеров крылья, серповидный клюв и вытянувшиеся когти на желтых лапках. Секунда, и птица унеслась прочь вместе с фотоаппаратом, которого, видимо, приняла за ранее ошивавшегося на том месте ежа.

— Нихрена себе! — глаза у Алены расширились, как в тех японских мультиках. Вот уж не думал, что такое вообще возможно.

К счастью, ястреб быстро сообразил, что добыча у него какая-то странная, ввиду чего отпустил полароид, который тут же камнем полетел вниз, но зацепился ремешком за ветку березы и безвольно там повис. Пораженные, мы все молча смотрели на произошедшее, будто те герои «Энеиды», атакованные гарпиями.

— Твою мать, — только и выдавил Дэнчик, позабыв обо всех правилах приличия.

— Я почти уверен, что с ним все норм, — быстро проговорил я, смотря на Лену, которую уже начало потряхивать. — Максимум — пара царапин на корпусе.

— Ну да, пара царапин, — повторила за мной бледная фиолетоволосая, лишь чудом не роняя из рук ежика. — Кошмар какой. Вот и доверяй мне после этого дорогие вещи…

— Ленусь, ну со всяким могло случиться, — попыталась успокоить подругу Славя. — Откуда же ты могла знать? Успокойся, сейчас как-нибудь его достанем.

Ага, достанем, конечно. Либо я, либо Дэнчик, тут третьего не дано просто по определению.

— Просто так не забраться, — констатировала факт Аленка, внимательно всматриваясь в крону дерева. — Недостаточно точек опоры. В теории, можно, конечно, попробовать расшатать, но ствол кажется слишком прочным для этого.

В подтверждение своих слов она попробовала пару раз толкнуть дерево, но, как и ожидалось, тщетно. С таким же успехом эту операцию повторил и мой друг.

— Есть один вариант, — задумчиво проговорил тот. — В армии, помнится, рассказывали.

— В армии? — удивленно уставилась на того Аленка.

— Брату, — быстро поправился тот. — Короче, нужны две веревки, метра полтора-два. Делаем из них две самозатягивающиеся петли вокруг дерева и с их помощью взбираемся.

— Денис, да ты просто гений! — воскликнула Славя и тут же повисла у него на шее. Оторопевший Дэнчик так и замер с открытым ртом, не особо находя в себе силы продолжить речь.

— Да, должно сработать, — согласилась Лена.

Да вы что тут, все с ума посходили?

— А не проще просто руками ствол обхватить и таким образом подняться? — спрашиваю. — Выход силой, все дела…

Друг бросил на меня сочувственный взгляд и с шутливой укоризной покачал головой:

— Макс, по части ветеринарии ты, конечно, боженька, но тут предоставь планирование мне, — мягко осадил он мою мысль. — Вопрос только, где бы достать эти веревки…

— В нашей лодке лежали какие-то, — вспомнила Аленка. — Могу сбегать, принести.

— Супер, тащи, — кивнул Дэнчик.

— Ага. Макс, ты со мной?

Я уже достаточно тут опозорился. Так что схожу с Аленкой.

— Угу, — киваю. Все равно ничего путного я бы выдать сейчас не смог.

Девушка уверенно зашагала в сторону берега. В попытке сохранить лицо, я безмятежно подмигнул Дэнчику с девочками и отправился следом.

Некоторое время мы просто молча шагали рядом. По пути нам то и дело попадались мелкие ящерки, снующие то тут, то там. Без малого — нижний ярус острова «Ближний» кишел жизнью.

— Слушай, Макс, — внезапно заговорила Аленка заговорщицкой интонацией. — Мне тут така-ая идея в голову пришла. По поводу безумства, помнишь, мы обсуждали?

— Что-то более безумное, чем попытка вскарабкаться на дерево при помощи двух веревок? — съязвил я.

— Намного, — сверкнула глазами Аленка. — Завтра утром будь готов.

— К чему? — уточнил я, понимая, что мне стоит начинать бояться за свою жизнь.

— Увидишь, — подмигнула девушка. — Алиса с Ульяной тоже будут в деле. Вдвоем, конечно, тоже было бы весело, но не так.

Иисус-Мария-Иосиф, что она там придумала? Тем более, при непосредственном участии рыжих.

— Ален, я, конечно, за любой движ, но это точно не опасно? — спросил я, не скрывая подозрения.

— Ни капли, — с готовностью кивнула та. — Ну, наверное…

— Я так и думал, — вздохнул я. — Вот всегда, абсолютно всегда есть это чертово «наверное».

— Да ладно тебе, не перевозбуждайся, — посоветовала Аленка. — Сперва надо дожить до завтра еще.

— А что, у тебя могут быть сомнения? — издал я нервный смешок.

— Ну, вдруг сейчас кто-нибудь с дерева свалится, — закатила глаза девушка. — Или Ленин полароид. И я даже не знаю, что хуже.

— Все, никто не свалится, — твердо ответил я. — Все будут живы и здоровы. И Ленин полароид в их числе.

— Ну, ты-то уж точно жив останешься, — весело проговорила Аленка. — Нас вечером еще страшилки ждут.

«Ну да, кто о чем, а она о страшилках», — вздохнул я про себя.

В лодке третьего отряда действительно обнаружился клубок веревок. Мы сначала пытались их как-то рассоединить, но в итоге плюнули. Распутаем там, а то ребята еще нервничать начнут. Особенно боязно было касательно того, что начнет нервничать Лена. Мало ли, что там может в голову взбрести.

Обстановка на полянке действительно не была похожей на спокойную, но, как выяснилось, дело тут было далеко не в полароиде, находившемся в подвешенном состоянии. Все трое наших то и дело подпрыгивали, с чертыханием хлопая себя то тут, то там и глазами лихорадочно искали пути к возможному отступление. Мы с Аленкой принялись с интересом наблюдать за их пируэтами. А моя рубашка с притаившемся в ней ежиком лежала в тени коряги, старательно прикрытая от возможной повторной атаки хищной птицы.

— Комарье напало, — буркнул Дэнчик. — Вот ведь суки…

— Денис! — возмутилась Славя. — Ну что, других литературных слов нет?

Ну, вообще, «сука» слово очень даже литературное, в моем случае так вообще профессиональное, но кого волнует?

— … величиной чуть больше булавочной головки, а кусают совершенно несоизмеримо своему размеру!

— И я опять не взяла средство от комаров, — мрачно добавила Лена. — Зачем, спрашивается, вообще только с собой в лагерь брала? Стоит, пыль собирает.

— Ай, ладно, — я небрежно скинул веревки оземь. — Дэн, давай, дуй сюда, распутывать будем.

Вдвоем у нас с ним действительно получилось распутать этот клубок значительно быстрее, чем наши вялые потуги с Аленой на берегу. В итоге Дэнчик выбрал две наиболее подходящие и, проверив их на прочность, удовлетворенно кивнул:

— Отлично… Ну что, Макс, ты готов?

— Я?

Ничего себе финт ушами. И чем я так перед Всевышним провинился?

— Тебе проще будет, я слишком массивный, — пояснил мой друг. — Увы, не могу ручаться, что эти веревки выдержат мой вес.

Ладно, с каких пор я перестал быть головой и стал руками? Что за неведомые трансформации?

— Я не думаю, что это хорошая идея, — честно ответил я.

— Да нормально все будет, не сцы, — подбодрил меня Дэнчик. — Всего-то — залезаешь ногами в петли, которые я сейчас намучу. Стоишь на одной ноге, а вторую поднимаешь. Руками перетаскиваешь свободную петлю вверх. Дальше просто переносишь центр тяжести на верхнюю петлю и поднимаешься, как по ступеньке. После этого ослабляешь нижнюю петлю и переносишь ее вверх. И так поочередно. Ничего сложного, на самом деле, — и шепотом добавляет. — У нас в батарее во время полевого выхода даже самые лохи с этим худо-бедно справлялись. Чем ты хуже?

— Давай, Макс, я в тебя верю! — крикнула Аленка.

Спору нет, в мальчишестве любил лазать по деревьям. Да только де-факто эти деревья были полны веток и довольно низкие. А тут… Мама моя.

— Макс, ты справишься, — улыбнулась Славя. — Понимаю, может быть боязно, но в этом нет ничего страшного! Твои друзья с тобой.

— Вот именно, — вторила ей Лена. — А я еще вечером об этом Алисе обязательно расскажу, представь, как она восхитится этим твоим поступком!

— Нечестно играете, Елена Батьковна, — ответил я, невольно улыбаясь.

А ведь что-то в этом действительно было. Ведь рядом и вправду… друзья… О которых я и мечтать не мог. Это… очень мотивировало.

Так, слезы, стоп, вы чего удумали, я вам не разрешал меня так подставлять!

— Ладно, я готов! — выпрямил спину я. — Ну что, Есенин, посмотрим теперь, кто любит березы наши русские больше. Как говорится, утратив скромность, одуревши в доску, как жену чужую обнимал березку.

Шутка была встречена всеобщим одобрением, особенно со стороны Слави. Дэнчик пару раз похлопал меня по спине и принялся сооружать мне свое приспособление, на которое я смотрел с некоторой обреченностью. Да, поддержка окрыляла, но я слукавлю, если скажу, что меня не кидало в дрожь, и что я не прогонял в своей голове, как найти достойный выход из этого нелепого положения.

— Все, братан, давай, у меня все готово! — наконец позвал меня Дэнчик.

Мысленно перекрестившись, я подошел к березе и, обхватив толстый ствол, кое-как взгромоздил свои ставшие непослушными ноги в самодельные петли. Ладно, как там, стало быть, делают? Потихоньку, не спеша, одна ножка, вторая ножка…

— Главное, вниз не смотри, — гоготнул Дэнчик.

— Пошел в жопу, — ругнулся я.

— Ага, — меланхолично ответил тот и шепнул мне на ухо. — Джонни, они на деревьях!

Так, помнится. Алиса что-то про королевскую ночь говорила. Я уже точно знал, кому достанется по первое число.

Бросил тяжелый взгляд на уже казавшуюся такой далекой землю. Ладно, все же травка мягкая внизу. Если и расшибусь, то не сильно. Вытащив из кармана склянку для земляники и бережно положив ее под дерево, сделал первый рывок.

Подъем действительно, на поверку, оказался проще, чем изначально казалось, пусть кора и нещадно царапала мой оголенный торс. Честно говоря, я больше даже беспокоился о том, как бы с моего очаровательного личика очечки не слетели. Уже вскоре я, изо всех сил перебирая ногами, поднялся примерно на середину своего роста. Такое странное ощущение, когда земля уходит из-под ног. Это не было невесомостью, но наверняка что-то похожее.

Впрочем, откуда мне знать, как ощущается невесомость?

Потихоньку-помаленьку, но вскоре земля уже окончательно вышла из пределов возможной досягаемости. Честно, было капец, как стремно. Сердце замирало всякий раз, как я делал следующий шаг ввысь. Волосы вставали дыбом, казалось, во всех возможных местах. Руки еще начали так некстати трястись, отчего у меня случались периодические задержки. В эти моменты я поднимал голову к небу, стараясь себя хоть как-то отвлечь, но, вглядываясь в зеленую листву у себя над головой, с сожалением отмечал, что она и не думала хоть сколько-нибудь начинать редеть.

Но именно этот страх и двигал меня вперед. Я просто уже не мог позволить себе дать слабину и сдаться. Ведь внизу на меня надеются. Я мстительно окинул взглядом безвольно висящий на ветке фотоаппарат.

«Вот надо было, — думаю. — Съездим на остров, Максим, будет весело, Максим, землянички наберем, Максим… Чтоб вам чихалось всем, друзья-приятели».

— Ну как ты там? — послышался голос Аленки.

— Прогоняю в мыслях вашу несоизмеримую поддержку! — ответил я. Хорошо, что сарказм до ушек внизу стоящих не дошел.

— Ты молодец! — крикнула Славя.

Ага, знаю я, что на досуге молодец делает. Избавьте уж меня.

Вскоре на моем пути встретилась первая ветка. Я ухватился за нее, позволив себе немного передышки. Руки уже нестерпимо болели. Даже и не вспомню, когда мне так напрягаться-то приходилось в последний раз. Отдышавшись, я полез дальше.

Веток становилось все больше, что немного, но облегчало мое покорение березы. Правда, в один момент не повезло ухватиться за уж слишком тонкую, отчего та поломалась под моим весом. Удержался я тогда лишь чудом.

— Ох, после такого мне точно впору пересмотреть свои материалистические взгляды, — пробормотал я.

— Максон, все в порядке? — донесся обеспокоенный голос Дэнчика. — Я хруст слышал…

— В полном! — отозвался я. — Чувствую себя Тарзаном.

Аленка проговорила что-то сквозь смех. Что именно, я не расслышал, но там явно фигурировало имя возлюбленной Тарзана Джейн. Жучка маленькая.

Я лез все выше и выше, твердо решив не смотреть по сторонам до тех пор, пока не доберусь до нужной точки. Наконец, злосчастный полароид оказался со мной примерно на одном уровне. Я попробовал до него дотянуться, что было крайней глупостью, ибо было очевидно, что длины моей руки не хватит.

— Не, ребят, тут уж мои полномочия все! — оповестил я товарищей. — Я банально не достану!

— Тебе и не нужно! — «успокоил» меня Дэнчик. — Ветку просто потряси, я поймаю!

Лена тут же что-то ему обеспокоенно зашептала, на что тот умиротворенно улыбнулся и по-отечески положил ей руку на плечо. Фиолетоволосая тут же покрылась краской и быстренько отошла чуть в сторонку.

— Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, — сказал я самому себе.

Невольно залюбовался видами. Остров «Ближний», как и «Совенок», виднелись с такой высоты чуть ли не от края до края. С высоты птичьего полета лагерь казался выходцем с какой-то картинки. Аккуратный, весь покрытый зеленью, с ухоженными домиками. Рай для счастливого детства и юности. Неудивительно, что в этом мире он входит в пятерку лучших лагерей. Побывать здесь явно дорогого стоит.

Что-то я отвлекся. Заставив себя оторваться от любования окрестностями, энергично затряс веткой, но фотоаппарат даже и не думал спускаться на грешную землю. Смачно выругавшись (благо, активистка в этот раз не услышала), начал старательно одной рукой пытаться ее сломать, второй изо всех сил держась за ствол березы.

— Ну давай же, давай, — проскрежетал зубами я.

Видимо, карма решила, что с меня на сегодня хватит. Ветка затрещала, накренилась, и ремешок полароида аккуратно сполз вниз, отправляя его обладателя в свободное падение. Могильную тишину в это короткое мгновение нарушил лишь слабый писк Лены.

— Дэн, поймал? — крикнул я.

— Естественно! — горделиво ответил тот.

— Круто! — я даже почти искренне улыбнулся. — А как спускаться теперь, гук ты мой разлюбезный?

— Да так же! Только ради всего святого, не нае… кхм… не упади!

— А так хотелось, — вздохнул я.

Подобно подъему, спуск получился не из легких. Мне постоянно казалось, что я вот-вот оступлюсь и полечу следом за полароидом. Хотелось закрыть глаза, но умом я понимал, что мое положение это нисколечко не облегчит.

— Клен ты мой опавший, клен заледенелый… — напевно затянула внизу Аленка.

— Родная моя, ты не помогаешь! — запротестовал я.

— Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? — внезапно поддержала ее Славя.

— Ну ты-то куда! — моему возмущению не было предела.

— Или что увидел? Или что услышал? — добила меня Лена. А голос у нее и вправду замечательный.

— Я ведь спущусь рано или поздно! — предупредил я. — И мстя моя будет страшна!

— Словно за деревню погулять ты вышел, — закончили девочки хором. А Дэнчик уже валялся на земле, сгибаясь от хохота.

А я ведь так любил это Есенинское стихотворение…

Преодолевая жжение чуть ниже спины, дальше я уже спускался на силе чистой наигранной ярости. Но стоило моим ногам вновь ощутить под собой почву, как весь мой праведный гнев улетучился, уступив место абсолютному бессилию. А покоренная мною высота резко перестала казаться такой недосягаемой. Может быть, я как-нибудь бы еще так слазил. Но не в этой жизни.

Я тут же оказался в объятиях Лены, которая не переставала меня благодарить за помощь. Я даже забыл, как смущаться. Люди меня часто благодарили за спасение своих питомцев, и благодарили искренне, но это ощущение, которое я испытывал сейчас, было чем-то другим. Особенным.

— Да полноте тебе, я не сделал ничего такого, — пробубнил я.

— Вовсе нет! — тут же возразила фиолетоволосая, наконец-то выпустив меня из своих объятий и смотря во всю широту своих зеленых глаз. — Ты сейчас совершил Поступок с большой буквы. Ты мне очень помог, правда. Я этого… не забуду.

— Да и не только ей, — хмыкнула Аленка. — Мне бы тоже от предков влетело за этот полароид.

Дэнчик приблизился ко мне вплотную и легонько ткнул под ребра:

— Творим фигню как в старые добрые времена, да, Максончик?

Я исподлобья взглянул на друга, и меня почем-то одолело чувство необъяснимой благодарности:

— Только если бок о бок.

— А иначе и быть не может, — улыбнулся Дэнчик и протянул мне свою крепкую, загорелую руку, которую я сразу же пожал в ответ.

— Знаешь, Максим, я за тебя рада, — подошла к нам Славя.

— Чему? — повернулся я в сторону активистки.

— Ты очень изменился за эти несколько дней, — ответила та с тихой радостью в голосе. — Приехал такой бука-бука, ворчал постоянно, а сейчас улыбаешься. Товарищам на выручку приходишь. Да и сам некоторых людей, как я могла заметить, делаешь лучше…

— А, ты об этом… Так это все земляника, — отшутился я в своей манере. — Я поел и стал добрым. Временное явление, проще говоря.

— Свежо предание, — подмигнула девушка.

— Ребят, идея! — внезапно воодушевился Дэнчик. — Давайте совместное фото сделаем? Прямо сейчас?

— Так нас ведь сфотографировать некому, — расстроенно отозвалась Лена.

— А это не беда, — улыбнулся тот. — Дай-ка мне свой полароид. А вы все кучкуйтесь поплотнее и готовьтесь к вылету птички.

— Лучше не надо, — тут уже я от души засмеялся.

— И то верно, — хмыкает. — Короче, давайте, все подходим. А, и ежика не забудьте взять!

Я аккуратно выудил зверька из-под коряги. Тот уже, судя по едва слышимым звукам сопения, задремал, как и полагается ночному животному, успев до этого изрядно покоцать мою рубашку. Ну, что уж тут поделаешь, постираю, и будет отличное дополнение к образу местечкового хулигана с добрым сердцем, ага.

Наша компания как смогла утрамбовалась, а Дэнчик, расположившийся по центру, вытянул руку с фотоаппаратом, направив на нас объектив. Эдакая Советская версия селфи. Одобряем.

— Так, вроде нащупал… Смотрим в камеру! И смотрите мне там, не вздумайте моргнуть!

Полароид щелкнул, и из роликов прокатилась фотография с пятеркой улыбающихся пионеров.

========== ДЕНЬ 5. КОРАБЛЕСТРОИТЕЛИ ==========

Итак, я внезапно для самого себя стал героем дня. А любому герою полагается заслуженное вознаграждение. Не обошло это правило стороной и меня, посему грести назад также вызвался Дэнчик. Впрочем, и я не остался без работы — корзинки с ягодами были на мне. Но, справедливости ради, это были сущие пустяки. Поэтому сейчас я, сидя в лодке, наслаждался прекрасным летним деньком. Славя высматривала рыбок, которые то тут, то там создавали миниатюрные круги на воде, а Лена развлекалась с ежиком, который перекочевал из моей рубашки в небольшое полотенчико, найденное в недрах нашей лодки. Кстати, зверек получил кличку Орлик. Нелогично, атаковал ведь нас не орел, а ястреб, но в целом все равно. Орлик так Орлик.

Я уже представлял, как отнесу землянику в столовую, дождусь обеда и после с чистой совестью пойду нежиться у себя в домике, наедине с мягкой подушкой. Или… Пожалуй, сначала заскочу с гостинцами к рыжим. А дальше по намеченному плану. Впрочем, и у них задержаться было бы весьма недурным времяпрепровождением. И ведь правда, почему бы и нет? Звучит явно как что-то, от чего я определенно получу больше эстетического удовольствия, чем просто валяние на кровати.

— Отнесете корзинки в столовую, ладно? — попросила Славя, когда мы уже полностью пришвартовались к пристани под четким надзором пришедшего за веслами ответственного за порядок на пристани деда.

— Конечно, — отозвался Дэнчик. — Тем более так мы уж точно не опоздаем на обед. А ты сейчас куда?

— Ну как куда, Ольге Дмитриевне отчитаться, — ответила как само собой разумеющееся Славя. — Лен, сходишь со мной?

— Почему бы и нет? — ответила та. — Заодно Орлика где-нибудь высадим.

— У вожатой можно будет колбаски ему попросить дать! — оживилась активистка.

— Как вариант, — согласилась Лена. Оживленно переговариваясь, две девушки вскоре скрылись с наших глаз.

Аленка второпях переводила взгляд то на нас с Дэнчиком, то на свою группу. Явно хотела найти предлог, чтобы идти с нами, но почему-то ничего ей в голову не приходило. В таком случае, стоило срочно помочь подруге.

— Ален, а ты… — начал было я.

— Ален, ты идешь, нет? — окликнула ее девочка из ее отряда.

Что ж, я пытался. В следующий раз буду быстрее соображать.

— Блин, — ругнулась девушка. — Иду! Ладно, Макс, не скучай тут без меня! Дэн, ты тоже давай не кисни!

— Алена!

— Да иду я, иду! — яростно крикнула девушка и поспешила к своим, громко топая ногами.

Ладно, в конце концов, умение избегать ненужной для себя работы и коллектива должно само прийти, сугубо при помощи своей соображалки. Вечно на всех полагаться не получится.

— Ну что, готов к послеобеденному рандеву с кибернетиками? — внезапно спросил Дэнчик.

— Че? — как-то даже непроизвольно вырвалось у меня.

— Понятно, кто-то Ольгу Дмитриевну утром явно не слушал, — нахмурился мой друг.

— Да, действительно как-то не сподобился, — протянул я.

Дэнчик вздохнул с таким разочарованием, скрестив руки на груди, что на секунду показалось, будто из него, в теории, может получиться весьма неплохой вожатый. Вечно недовольный своими безалаберными подопечными.

— Ольга Дмитриевна нас назначила к ним в помощь. Они сейчас сооружают макет корабля из фанеры ко Дню Нептуна. Нам надо помочь им его донести до пляжа и обустроить.

Я не выдержал, присев на корточки и закрыв лицо руками. Приплыли, что называется. Что я там говорил про умение отлынивать?

— Вожатую совсем не волнует, что у меня могли быть другие планы на тихий час, а не помогать этим обормотам? — ругнулся я.

— Раньше надо было говорить, — пожал плечами Дэнчик. — Теперь уже без скандала не отвертишься. Ладно тебе, не устраивай трагедию. Быстро отнесем и освободимся. Это всяко не колонки двадцатикилограммовые таскать.

Я с крайним недовольством еще позыркал в сторону друга, но деваться мне было некуда. Сказанные им слова прозвучали с такой бесцеремонной прямолинейностью, что я понял — схитрить не удастся. Одного бы отправили — я бы еще извернулся, но тут, увы, придется выполнять. Мы ведь обещали друг другу, что будем вместе. Так что я решил сейчас сдаться.

Эх, моя темная сторона, неужели ты не поможешь мне сейчас, когда я так в тебе нуждаюсь? Хотя, когда она проявляла себя по пустякам…

— Ладно, но знай, что я делаю это с большой неохотой, — буркнул я.

— Ой, да брось, будто мне прям так хочется этой ерундой заниматься, — хмыкнул тот.

— Я и не сомневался, что тебе не хочется, но ты сам выбрал путь покорения сердца пионерки-всем-ребятам-примерки. Один только вопрос — нафига меня в это втягивать?

— Потому что ты мой лучший друг, — объявил тот самую очевидную вещь из возможных.

— Ты не сможешь этим вечно манипулировать, — ответил я, поднимаясь на ноги.

— Смогу, — ответил тот, определенно смакуя момент. — Давай одну корзинку, помогу уж.

— Сама любезность, — съязвил я, протягивая тому землянику.

Мы не спеша зашагали по тропинке, ведущей в сторону площади. Я старался не думать о том, что скоро мне придется заниматься очередной лагерной рутиной, стараясь больше занимать голову предстоящим обедом, который я проведу в обществе рыжих. Еще было бы неплохо Аленку цепануть.

Интересно, что же она там такое придумала на завтрашнее утро? Я так легко ввязался в какое-то очевидное сумасшествие, что сам себе удивлялся. С другой стороны, что такого необычного может придумать обычная озорная девчушка? В ее-то возрасте любое, даже совершенно незначительное нарушение запрета вызывает бурю эмоций и чувство приключения. В памяти был еще очень жив случай, как мы с Дэнчиком, когда нам самим было по пятнадцать лет, прыгнули на вечернюю электричку, дабы доехать на ней до конечной и вернуться вечером в поселок. Да только вот мы не учли, что последняя электричка до него не стыкуется с моментом приезда нашей. Нам пришлось удрученно смотреть ей вслед и понимать, что мы на целую ночь застряли черти где, в то время, как родители в полной уверенности, что мы гуляем где-то на соседней улице.

Когда мне в два часа ночи позвонила мама, то я был готов отложить кирпичный завод. Но она просто сонным голосом спросила, не собираюсь ли я домой, на что я, стараясь говорить не трясущимся голосом, сообщил, что мы во дворе со старшими ребятами гуляем. Не помню уже, что конкретно она ответила, лишь пробубнила что-то, да дальше спать улеглась.

И вот, казалось бы, ничего прям такого страшного не случилось. Но в воображении подростка это было прям что-то с чем-то. Возможно, что также и здесь. Да, когда женщина соизволит сходить с ума — это всегда страшно. Но, опять же, я имею дело с подростками. Тем более, довольно безобидными их представителями. Объективно переживать не из-за чего.

На площади неторопливо, торжественно шагало четверо человек. Трещал барабан, ревел горн, то и дело распугивающий желающих понежиться на теплом асфальте площади голубей. Впереди выступала Женя, а за ней вышагивала троица наших помощников.

— Гоша? Почему не в ногу? Женя! Отстаешь! — командовала библиотекарша. — Гоша, ну опять не в ногу! Юра, поправь галстук! Раз-два-три-четыре! Раз-два-три-четыре!

За всей этой процессией исподлобья поглядывали Ольга Дмитриевна вместе с Витей. Возле них крутилась Славя, вчитываясь в какой-то листок и беспрерывно нашептывая себе, видимо, его содержимое под нос.

— Чувствую, мы еще легко отделались, — заметил Дэнчик. — Я тебе со всей ответственностью скажу — маршировать на плацу — одно из самых паршивых занятий из возможных.

Так сказал, будто от того, что кто-то другой работает мне должно стать легче, ага.

Возле столовой шумел третий отряд. Точнее — двое его членов. Аленка и тот парнишка, который был вечно чем-то недоволен во время нашей поездки. Девушка с запалом чеканила ругательства, выставив вперед одну ногу и рубя ладонью воздух:

— Если ты, скотина, хоть один раз еще назовешь меня «дурой», предупреждаю, тебе не поздоровится!

— И что ты сделаешь? — защищался ее соперник. — Подругу свою рыжую натравишь? Или этого, «кавалера» своего? Да на здоровье, я его не боюсь!

— Он, вообще-то, вожатого нашего за пояс заткнул… — робко вставила их подруга.

— И что? — выпятил грудь парнишка. — Я тоже могу, дальше что?

— Ага, может он, — прыснул второй паренек, до этого хранивший молчание.

— Ой, привет, Макс! — внезапно весело махнула Аленка мне рукой.

Третий отряд мигом угомонился и расплылся в максимально дружелюбных улыбках. Детский сад, штаны на лямках.

Мы отнесли землянику к заднему ходу и сдали продукты с рук на руки одной из местных поварих. На удивление, она оказалась довольно молодой и приятной девушкой. Даже как-то странно было. Явно не вписывалась в шаблоны.

Когда мы вернулись к главному входу, то с удивлением обнаружили на крыльце, помимо четверки третьего отряда, Федю Сухова и Толика Полено. Они сидели вдвоем, в противоположном от остальных пионеров углу, с предельно угрюмыми лицами. Однако при нашем появлении Федя внезапно улыбнулся:

— Привет, ребят!

Мать честная, они говорящие!

— Эм… привет, — растерянно поздоровался я. Дэнчик, находящийся в не меньшем шоке, вяло махнул рукой.

— Вы к кибернетикам после обеда? — спросил Федя спокойным, почти что бархатным голосом.

— Ну, типа того, — ответил я. — А с какой целью интересуешься?

— Да нас же с Толиком вожатая тоже к ним подрядила, — объяснил Федя. — Типа, вся мужская половина отряда будет заниматься подготовкой ко Дню Нептуна.

— М-мы еще в по-постановке у-участвуем, — добавил Толик почему-то заикающимся голосом. — Пи-иратов играем.

А, теперь понятно, почему не эту парочку подрядили в нашу дурацкую самодеятельность. Они уже, оказывается, заняты. А я уж было грешным делом думал, что они тут вообще ничего не делают.

— Толь, а ты чего так занерничал-то? — спросил у него Дэнчик. — Мы тут все в одинаковом положении, никто ни над кем смеяться за участие в постановке для детей, вроде, не собирался.

— Да это он не нервничает, логоневроз у него, — ответил за того Федя. Потом как-то виновато нахмурился мохнатыми, низко нависшими бровями. — Вас же это не смущает?

— Нет-нет, что ты, что ты! — хором ответили мы с Дэнчиком.

Покажите мне нормального человека, которого бы это смущало. Подумаешь, дефект речи. Тем более у Толика еще не все так плохо.

— Это х-хорошо, — простодушно улыбнулся тот. — Я поэтому и предпочитаю м-молчать. Мне с-с-сложно из-за это с лю-юдьми сходиться бывает.

— Да брось, Толь, — я постарался улыбнуться как можно более дружелюбно. — У меня, как видишь, проблемы со зрением, Дэнчик вообще нервозная истеричка…

— Офигел?

— …так что в какой-то степени мы тебя понимаем.

— Знаешь, в твоем случае очки тебя даже как-то делают более мужественным, — подлетела ко мне Аленка, повиснув на плече.

Ой, какая прекрасная для моих ушек лесть, вы только посмотрите!

— Еще раз привет, Ален, — поздоровался с ней Федя.

— Знакомы? — спрашиваю.

— Они с Леной одноклассники, — ответила Аленка. — Ну и с Лиской соответственно.

— Тут, смотрю, много, кто из одной школы приехал, — отметил я.

— Да не очень, на самом деле, — возразил Федя. — Из нашего отряда, например, только я, Лена и Алиса. Тут ребята со всех уголков Союза набрались. Толик, например, из Богородска.

— Путевка д-досталась в этом году сюда, — вставил тот. — Раньше в «Маяк» е-ездил, в Нижегородской об-бласти.

— Ну да, Славя так вообще откуда-то с севера, — кивнул Дэнчик.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — хихикнул я.

Видимо, мой друг в этот момент пришел к выводу, что просто рассердиться на вторую подряд шпильку будет уже как-то несерьезно, поэтому он только усмехнулся и проговорил снисходительным тоном, словно обращаясь к ребенку:

— Ишь ты, какой!

— Хотите, кстати, на сценарий Дня Нептуна глянуть? — как бы невзначай спросил Федя. — Оцените весь масштаб трагедии.

— Ой, нет, спасибо, нам и своих сценариев хватает, — нервно ответил я.

— Ах, да, вы же в театральной постановке участвуете, — хлопнул он себя по лбу. — Мне предлагали, помнится. Но я отказался.

А, то есть все-таки так можно было?

— Впрочем, Ольга Дмитриевна мне все равно занятие нашла. Ну а поскольку интересующих меня кружков тут не имеется, то оставалось только согласиться участвовать в этом Нептунарии. А то так и со скуки можно помереть.

— Точно-точно, Сыроежкин, помнится, говорил, что ты оружием увлекаешься, — щелкнул пальцами Дэнчик.

— Ага, — с неприсущим для его устоявшемуся уже в моем подсознании голосу жаром ответил тот. — Деда любовь привил. Он у меня из чего угодно стрелять мог — хоть из лука, хоть из АК, хоть из «Мосинки». Вещь хоть и старая, но как снайперское оружие до сих пор много кого сможет за пояс заткнуть. Хотя, для ближнего боя, конечно, лучше что-то более скорострельное…

— Ой, ты, помнится, сценарий Нептуна хотел показать, — «вспомнил» я. По себе знаю — сейчас раздухарится, потом не остановить будет. Так что лучше отложить обсуждение стволов разной направленности на потом. И, желательно, без моего в этом участия.

— Спа-асибо, Макс, — внезапно поддержал меня Толик.

— Толян-Толян, — цокнул языком Федя. — Я думал, ты мне друг, а ты…

— Слушай, Федь, нам с тобой надо будет как-нибудь законнектиться, — ткнул того пару раз кулаком в грудь Дэнчик. Парнишка с непривычки аж попятился. Телом он был, очевидно, довольно крепок, пусть и худощав. Но все равно, когда на тебя прет такая махина — с непривычки поди, не испугайся. — Я просто тоже немного тяготею ко всей этой истории. А с Максом особо это не пообсуждаешь, не в обиду уж ему будет сказано.

— Ой, да я горжусь тем, что со мной нельзя об этом поговорить, — съязвил я.

— Ну, Макс, не будь таким категоричным, — заявила Аленка. — Я, например, считаю, что каждый мужчина должен хотя бы мало-мальски уметь обращаться с оружием.

— Скальпель считается? — уточнил я. — Пей, молчи и живи, убийца со скальпелем!

Девушка посмотрела на меня с легким осуждением, но, стоило мне постараться выдавить из себя милую улыбку, как тут же сменила гнев на милость. А Толик, тем временем, услужливо протянул мне кипу бумаг. «Сценарий летнего праздника для детей «В поисках сокровища Нептуна». Автор — Банникова О. Д.» — гласила заглавная надпись. Расписаны цели, задачи, необходимое оборудование и действующие лица в виде царя Нептуна собственной персоной, пиратов и Кикиморы. Которых играют…

— Тут, кажется, какая-то ошибка, — оторопело проговорил я. — Написано, что роли всех заглавных персонажей исполняют взрослые. Это кто такой приколист, внесший правки в Панамкино творчество?

— В смысле? Никакой ошибки нет, — возразил Федя. — Вы чего, никогда раньше не учавствовали в Дне Нептуна? Это ведь такой праздник, который устраивают вожатые для детей. Ольга Дмитриевна наша, например, за ведущую. Пиратский капитан — Виктор Семенович из шестого отряда. А старшие отряды, как мы, только помогают в постановке.

— Ага… А кто ж Нептун тогда? — спросил Дэнчик, сам особо не понимая, хочет ли он услышать ответ.

— Директор наш, кто же еще, — внес ясность Толя. — Такую должность абы кому не до-оверят.

— Ну и дела, чтоб сам Высорогов соизволил вылезти из своего кабинета, попахивает явной диверсией, — с плохо скрываемой иронией проговорила Аленка.

— Ах, да, Никанор Иванович, как же я сам не догадался, — прикинулся шарящим мой друг.

Я еще раз окинул взглядом Панамкин сценарий. «Лето, солнце в небесах, праздник в лагере у нас. Ждем мы в гости Нептуна, будет нам шуметь волна…». Знаете, «Беда от нежного сердца» теперь определенно не кажется худшим из того, на что нас могли подписать.

— Ладно, это все, конечно, очень интересно, но не буду себе забивать голову лишней информацией, — улыбнулся я, возвращаю Толику его макулатуру.

— Оценил полет фантазии? — хмыкнул Федя.

— Более чем, — подтвердил я.

Над нашими головами заиграл горн. Как раз к этому времени к столовой начали стягиваться обитатели «Совенка». Дэнчик ушел вместе с нашими новыми приятелями, а я попросил Аленку остаться, дабы дождаться рыжих.

— Слушай, может все же расскажешь, чего ты там задумала на завтра? — вновь спросил у нее я, без особой надежды на ответ.

— Не-а, — показала мне Аленка язык. — Но ты не переживай, Алисе с Ульянкой я тоже не буду ничего говорить. Хочу увидеть вашу реакцию.

Вот ведь роковая тайна. Ладно, раз уж назвался груздем…

— Кого ждем? — послышался голос Панамки.

— Алису с Ульянкой, — ответил я, не оборачиваясь.

— Здравствуйте, Ольга Дмитриевна, — поздоровалась с вожатой Аленка.

— Привет, Ален, — ответила та. — Как у тебя дела? Никита Валерьевич не обижает?

— Не, — довольно улыбнулась девушка. — У меня ведь такой друг как Макс есть, он меня защищает.

Ага, сторожевой Максим всегда к Вашим услугам. И чем я только заслужил такое доверие у этой девушки? Право слово, в этом лагере наверняка есть множество людей более достойных такого отношения.

— Ох, — почему-то вздохнула вожатая. — Да, слышала я про утренний инцидент… Максим, строго между нами, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что Никита Валерьевич — совершенно невозможный человек, но обязательно его было доводить до грани апоплексического удара?

— Ольга Дмитриевна, я, как правило, никого не кусаю, пока меня самого не укусят, — повернулся я к ней.

— В общем… — по какой-то причине Панамке было непросто продолжить разговор. — Больше никаких препирательств с вожатыми. Если появляются какие-то проблемы или признаки предвзятого отношения, то лучше промолчать, после чего обратиться ко мне. И если я сочту поведение вожатого выходящим за рамки дозволенного, то разбираться с ним или с ней буду лично. Это понятно, Максим?

— Более или менее, — недовольно ответил я.

Конечно, требование вожатой было очевидно. Когда это несовершеннолетние имели право отстаивать свои права перед взрослыми самостоятельно? Шутите что ли? Всенепременно свои проблемы нужно решать через более лояльного их представителя. А то ведь, простите, иначе не положено. Хамство. Не защита себя. А именно, что хамство.

Взять бы того человека, который продавил в массы эти двойные стандарты и подвесить за причинное место как можно выше.

— Надеюсь на твое благоразумие, — вздохнула Ольга Дмитриевна. — Ладно, приятного аппетита.

— Спасибо, — хором протянули мы с Аленкой.

— И, на всякий случай говорю, что если вы с этими двумя барышнями планируете какое-то стихийное бедствие, то лучше сразу от него отрекитесь. А то не вылезете из дежурных по столовой.

— Ну что Вы, Ольга Дмитриевна, — сделала подруга лицо кирпичом. — Мы просто их ждем. И совершенно ничего не планируем.

Ой, договоришься ты сейчас, дорогая моя. Хотя, повезло, что вожатая уже не слушала. Такое многозначительное замечание ее бы наверняка заинтересовало.

Вскоре показались и сами рыжие. И если Ульянка вся светилась от восторга, то вот ее наставница вышагивала с крайне недовольным видом и предельно затюканная.

— Дай догадаюсь — она опять примеряла твои предметы гардероба? — спрашиваю.

Алиса пробормотала сквозь зубы что-то невразумительное, стряхивая соринки, приставшие к юбке.

— Генду облагораживали, — неохотно призналась та. — Клумбы поливали и постамент подкрашивали.

— Какая ирония, — усмехнулся я. — Он, поди, в шоке был. Такой разительный контраст с прошлой сменой…

— Да иди ты нафиг! — гордо вздернула нос рыжая и неспешно прошла мимо нас внутрь столовой.

— Чего-то она какая-то нервная, — покачала головой Аленка.

— Ой, да там просто такое было! Мы в краске перепачкались, пошли отмываться, а пока переодевались, то заметили, что за нами какой-то извращенец подглядывает, — захихикала рыжая-младшая. — Ну, как заметили — заметила я, а вот Лиска все так же беспечно переодевалась. Ну а я чего? Все равно уже процесс было не остановить.

Я живо нарисовал в воображении эту картину. Алиса… Мокрая от воды кожа… Никакой одежды… По всему телу прошелся жар, я почувствовал, что стремительно краснею.

— Нет, ну вы только подумайте! — развела руками Аленка. — Макс, вот объясни, почему вы, парни, бываете такими озабоченными?

— Да я… Чего я… — промычал в ответ, закусив пересохшие губы. — Пойдемте есть уже.

Круто развернувшись, я влетел в столовую. Мне хотелось оказаться где-нибудь подальше от посторонних глаз или хотя бы посмотреть на свои руки — убедиться, что они не дрожат, потому что, судя по ощущениями, они тряслись, как у паралитика.

— Чего это он? — донесся до меня вопрос Аленки.

— Да завидно ему стало, сто пудов, — хмыкнула Ульянка. — Сам, поди, был бы не прочь за Лиской подглядеть.

Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. А мелкая пакостница еще никогда не была так близка к верному предположению.

Уже сидящая в гордом одиночестве Алиса выглядела спокойной, хотя я заметил, что периодически она слегка шевелила губами, явно шипя под нос что-то нелестное.

— Приятного, — пожелал я, мило улыбнувшись.

— Что, мелкая уже все в подробностях рассказала? — насупившись, спросила рыжая.

— Что рассказала? — я сделал удивленное лицо.

— Хорошая попытка, Макс, — сострила рожицу Алиса, комкая при этом салфетку тонкими изящными пальчиками. — Предупреждаю сразу — услышу хоть одну сальную шуточку…

— И в мыслях не было, — сказал я, чувствуя, что губы того и гляди сложатся в улыбку. Я сумел сдержаться. А то еще получу сейчас тарелкой с супом-лапшой по голове. И без того нерадостная перспектива становилась таковой еще больше, стоило представить, как я сгребаю с шевелюры все это добро.

— По тонкому льду ходишь, — стул под Алисой скрипнул, что было недобрым знаком.

Видимо, крайне наивно полагать, что мне удастся выйти из этого испытания без ущерба для гордости и рассудка. Я не стал ничего отвечать, дабы лишний раз не провоцировать, заместо этого взял кусок хлеба и небрежно положил на него пару огуречных ломтиков.

Алиса выглядела подавленной, отчего у меня в душе шевельнулось чувство вины. Я ведь должен был сразу вспомнить, как она относится к подобным вещам из-за произошедших с ней событий.

— Слушай, давай вечером улизнем с похода. Погуляем, ты сможешь в очередной раз выкинуть какую-нибудь хрень, а я сделаю вид, что всецело тебя в этом поддерживаю, просто чтобы тебе было приятно.

— Улизнуть и так придется, — откликнулась рыжая. — Ты же сам говорил, что Рома мне сегодня сигареты должен передать, забыл? Ты, кстати, со мной идешь.

Да, тот самый кожаный щегол. Упоминание этого субъекта заставило меня непроизвольно ощетиниться. Что послужило причиной довольно странного взгляда со стороны Алисы.

— Все нормально?

— Угу, — беспристрастно кивнул я, чувствуя, что владевшее мной неприятное предчувствие после первой встречи с Ромой укрепилось.

Девушка пристально изучала мое лицо, выискивая настоящий ответ, но я уже взял себя в руки, спокойно уплетая свой импровизированный бутерброд.

— Ну скажи что-нибудь.

— Что-нибудь.

— Ой, какая шутка. Слушай, Макс…

Еще одна пауза.

— Короче, если ты не хочешь… — проговорила наконец Алиса, принявшись комкать очередную салфетку.

— Не додумывай, пожалуйста, — перебил ее я, не меняя выражения лица.

Наконец-то к нам присоединились Аленка с Улей, избавив меня тем самым от необходимости продолжать этот неприятный для меня разговор.

— Уже воркуете? — хитро спросила рыжая-младшая, награжденная за это свирепым взглядом Алисы.

— Знаешь, всем вокруг было бы намного проще, если бы ты не совала свой очаровательный носик не в свое дело, — слащаво улыбнулся я.

— Ой, да больно мне вот надо, — фыркнула та в ответ.

— Ладно, оставим все мелочные склоки, сейчас будем говорить о вещах куда более приятных нашему бунтарскому слуху, — торжественно начала Аленка. — У меня возникла одна идея. Детали — завтра, участвуем мы вчетвером. Старых и скучных не берем, приветствуются только молодые и самоуверенные. Каков будет ваш положительный ответ?

Обе девушки с нескрываемым огоньком в глазах посмотрели на подругу.

— Так-так, — воодушевилась неунывающая Ульянка. — А что за идея-то?

— Я же сказала, что детали завтра, — вздохнула Аленка.

Рыжие тут же наперебой начали закидывать ее вопросами:

— Это опасно?

— Это разозлит Ольгу Дмитриевну?

— Мы можем вляпаться в неприятности?

— Да, да и да, — коварно улыбнулась девушка.

— Мы в деле! — синхронно заключили бандитки.

Все это так и веяло каким-то подвохом. И по-хорошему я должен был тщательно призадуматься над этим. Но внезапная ностальгия по безумной юности охватила меня с головы до ног. Да и что может быть хуже импровизированного подъема на верхушку высокой березы?

Поэтому я в ответ на девичий энтузиазм в попытке сойти с ума просто одобрительно кивнул. Их лица озарились небывалым восторгом. Самое главное, что Алиса снова улыбалась. Ради этого, пожалуй, можно подписаться на что-то сумасбродное.

— Кста-а-ати… — вспомнил я про землянику. Окончательный шаг к задабриванию разбушевавшейся рыжей фурии.

— Да, Микусь, я тебя слушаю внимательно, — захлопала глазами та.

— Что? При чем здесь… — не понял сначала я. Дошло, когда уже все три девушки вовсю отсмеялись. Поправив со вздохом очки, я продолжил:

— Землянику вам принес, говорю. Но, видимо, никто не хочет…

— Эй-эй, ты чо там заднюю даешь! — запротестовала Ульянка. — А ну-ка давай вкусняшку!

— Эвона мы как сразу оживились, — теперь настала моя очередь веселиться. — А что мне будет за эту землянику? Я, между прочим, страдал на этом острове похлеще вашего.

— Да не заливай, — махнула рукой Алиса. — Тоже мне страдание — ягоды в девичьей компании собирать. Зажрались Вы, батенька.

— Между прочим, Макс благородно спасал наш с Леной полароид, — вклинилась Аленка.

— Ну прям герой, — издевательски хмыкнула рыжая. — Ладно, так уж и быть, будет тебе благодарность — наша искренняя признательность на ближайшие пару часов.

— Вот с этого и надо было начинать, — подмигнул я. — Держите, девчат. Самые лучшие для вас отбирал.

— Какая же вруша, а! — тонко улыбнулась Алиса.

— Почему ты думаешь обо мне плохо? — вздернул бровь я.

— Кто сказал? — девушка довольно очаровательно и хитро прищурилась. Ее личико сейчас было настолько озорным, что не умилиться этому было невозможно.

— Видимо, никто, — капитулировал я. Заметил, что уже находящийся в дверях Дэнчик призывно махнул мне рукой на выход из столовой. Что, уже? Эх, так не хочется… — Ладно, дамы, я откланяюсь, труба зовет. Витал утром в облаках, за что и поплатился — теперь работать заставляют.

— Работать… — эхом повторил Алиса, как будто не слышала этого слова никогда раньше. — А вот интересно, как ты сможешь работать и пойти с нами развлекаться на пляж одновременно? Мне, например, это кажется маловероятным.

Госпожа Удача определенно повернулась ко мне лицом, ведь именно на пляж я и собираюсь. Правда, по работе, но, с другой стороны, от нас ведь, насколько я понял, требуется только дотащить ту фанеру. А дальше-то вроде как и все. Так что никто ведь не будет против, если я совмещу приятное с полезным, попутно не сочиняя идиотские оправдания?

— Панамка попросила отнести макет корабля из клуба кибернетики до пляжа, — ответил я. — Так что, думаю, у меня это прекрасно получится.

— Вот ведь изворотливый какой, — уважительно покачала головой Ульянка. — Ну все, тогда, заметано, мы тебя ловим на слове! Пионер сказал — пионер сделал!

— Совершенно верно! — я пару раз потряс указательным пальцем, дабы придать большей весомости своим словам. — Ну и потом — разве я смогу обмануть трех доверчивых девушек?

В лихие времена доминирования темной стороны, правда, и побольше обманывал. Впрочем, это уже дела минувших дней, о которых никому из лагеря знать ну совершенно необязательно.

Вся белая гвардия мужчин уже собралась на крыльце. Руководили балом Федя с Дэнчиком, которые, под обреченные взгляды Толика с кибернетиками, уже более чем полностью нашли общий язык:

— По поводу оружия я хочу сказать что немцы тут были первыми в некоторых областях, — воодушевленно рассказывал Федя. — Они первыми придумали пистолет-пулемет МР-18 еще в конце Первой Мировой. Далее, они первыми разработали единый пулемет, МГ-34, который может быть и как станковый, и как ручной. И еще первыми разработали автомат современного типа под промежуточный патрон, StG-44.

— А разве промежуточный патрон «семерка» не был у нас еще в сорок третьем году? — переспросил Дэнчик.

— Был, но у немцев раньше, — поправил того Сухов. — Машинекарабинер опытный был еще в сорок втором. А патрон промежуточный еще раньше. У нас автомат только после войны разработали уже.

Господи, мне эти немцы с советами теперь наверняка приснятся в какой-либо из предстоящих ночей. За что мне все это, спрашивается?

— Вы закончили? — спрашиваю. — Может, мы уже делами займемся, а не толстые и длинные стволы в мужских руках обсуждать?

Понявший мой щекотливый намек Дэнчик отозвался весьма двусмысленным кашлем. Менее испорченная аудитория радужного и абсолютно асексуального Союза просто недоуменно переглянулась.

— Да, давайте уже выдвигаться, — поддержал меня Шурик, протирая рукавом рубашки очки. — Хочется заняться настоящими исследованиями, а не оригами по дереву.

— Кстати об этом — как Кэра поживает? — спросил я с усмешкой.

— Кэра пока в процессе, — нахмурился кибернетик. — Мы поменяли гидравлику вкупе с модулем манипулятора руки, остается решить вопрос с микрофоном и платой управления… Но пока с этим еще нет ясности, решили с Серегой попробовать поэкспериментировать с передачей энергии на расстояние.

Что ж, это всяко интереснее, чем стволы.

— Расскажи-ка.

— Представь себе — есть у тебя велосипед, а на нем маленький приемник и электромоторчик. Садишься ты на него, повернул рычажок — и едешь хоть до самой Москвы, без всякого горючего и проводов. Неплохо, да?

Ну, в целом, что-то подобное есть в XXI веке. Электросамокат называется. Хотя то, что описал Шурик в теории звучит более долгоиграющим.

— Да, пожалуй, — согласился я. Но вынужден был признать, что юное научное светило я уже не особо-то и слушал. Мысль о скорых очередных минутах с Алисой давала прилив энергии и готовность сворачивать горы. Да и не только с ней. И это заставило меня вспомнить, как однажды я был в тщетных поисках того, что имею сейчас.

И вот, получив это в свое полное распоряжение, совершенно не хотелось тратить драгоценные минуты на всякую рухлядь. А приходится. Мы ведь тут в пионерию играемся, дабы не дай боже не отклониться от роли, написанной для нас таинственным наблюдателем, которая забросила нас сюда.

Кружок кибернетики встретил нас уже, кажется, въевшимися в него запахами канифоли и масляной краски.

— Макет в подсобке, — объяснил Электроник. — Здоровый, гадина. Ну, ничего, вшестером точно утащим. Даже веса не почувствуем.

Святая святых клуба кибернетики оказалась завалена всяким хламом. Валялись в куче инструменты и старые журналы: «Всемирный следопыт», «Мир приключений», «Вокруг света». В углу стоял примус без ножек, около него — паяльник. Два здоровенных паука торопливо подтягивались к потолку.

У стены почти во всю ее длину на особых подставках и стоял наш будущий флагман, чем-то отдаленно напоминавший типовой пиратский корабль, будто сошедший с иллюстраций к детским книжкам. Выкрашен он был в коричневых оттенков цвета, а на борту золотистыми буквами было написано «Разящий».

— Недурно, — отметил Дэнчик.

— Запарились мы его делать, честно говоря, — признался Шурик. — Но результат, как мне кажется, того стоил.

— И как он б-будет работать? — спросил Толик.

— Он — никак, это просто декорация, — принялся объяснять Электроник. — Мы должны будем его прикрепить к двум плоскодонным лодкам, которые мы с Саней еще на прошлой смене немного модернизировали.

— В прошлом году на День Нептуна на них даже морские игры проводили, — гордо заявил Шурик. — Разделялись на команды по восемь человек, вооруженные жестяными кружками. Маневрировали друг возле друга, черпали этими кружками воду и выплескивали ее в противника. У какой команды лодка первой ко дну пойдет — те и проиграли.

— Весело было, — мечтательно закатил глаза Сыроежкин. — Может, в этом году повторим, чего бы и нет?

— Я только за! — воскликнул Дэнчик. А я с удивлением для себя обнаружил, что, в целом, тоже был бы совершенно не против. На абордаж, сухопутные крысы!

— Ладно, ребят, давайте выносить этого малыша, — потянувшись, хрустнул позвонками Шурик.

Всей толпой мы взялись за макет. Работа была не особо-то и скоординирована, так что вначале мы умудрились его пару раз уронить. Да и с переходом между порогами была беда — «Разящий» оказался чересчур великоват для таких целей. Проявляя чудеса геометрии, кибернетики кое-как сообразили, как можно будет его вытащить без ущерба для его целостности. В итоге, через силу, через боль, мы выудили судно наружу. В дальнейшем несли его медленно, с передышками, стараясь не наступать никому на ноги. Еще и Электроник всю дорогу причитал:

— Ой, парни, поосторожней! Не уроните! Это очень хрупкая конструкция на самом-то деле!

В итоге мы все же доперли макет до пляжа. Там отдых шел своим чередом — кто-то просто плавал, кто-то загорал, перекидывался в местах потенистее в картишки или играл в волейбол. А кто-то смотрел на нас, как на полных идиотов. Не обделили нас вниманием и рыжие с Аленкой, и если Ленина сестра еще просто приветливо махала рукой, то бандитки кричали нам в спины явно что-то оскорбительное. Ну, это ничего, я ведь скоро освобожусь. И да начнутся истошные женские визги. А чтобы мгновенно вывести меня из себя их примитивных детских обзывательств явно не было достаточно.

Утопая в золотистом песке, мы наконец дошли до двух мерно покачивающихся на берегу лодочек. С боков у них были сделаны гребные колеса, которые, очевидно, приводились в движение сугубо руками. На носу у каждой возвышалась броневая башня из фанеры. Изначально это показалось мне нецелесообразным, но, мысленно прикинув, понял, что человек поместиться там вполне мог, если сидеть на корточках.

— Вот они наши «Победа» и «Черная каракатица», — чуть ли не с любовью промурлыкал Электроник.

Честно говоря, «Победа» была не такой уж и «Победой». Первые две буковки в названии выцвели, так, что сперва название читалось, как «Беда». Привет от капитана Врунгеля!

И вот состоялся торжественный спуск «Разящего» на воду. Установив макет, мы облокотили его на две лодки. Слегка покачиваясь, тот в итоге встал более-менее прилично.

— За-ме-ча-тель-но, — по слогам проговорил Шурик. — Теперь нужно будет просто прикрепить макет к лодкам.

— А для этого все шесть человек нужны? — спросил я, с надеждой косясь в сторону моих подруг.

— Да нет, — пожал плечами кибернетик. — Мы уже, в целом, и вдвоем с Серегой сможем справиться. Так что если у кого есть какие планы, то не смеем задерживать.

— Мужики, я вас люблю, — заулыбался я и тут же припустил вглубь пляжа, провожаемый снисходительным взглядом Дэнчика.

Песок был приятной температуры. Для меня лично стало облегчением, что не приходилось прыгать по нему как кенгуру, выискивая прохладные места. Послеобеденное солнце светило ярко, но совсем не слепило глаза, даже когда я по инерции поднимал голову к небу.

— Ола, сеньориты, — поприветствовал я девушек, на ходу снимая рубашку и бесцеремонно плюхаясь рядом с Алисой.

— Все-таки присоединился? — флегматично поинтересовалась рыжая, с приятной усталостью вытирая мокрые волосы полотенцем, глядя при этом не на меня, а в сторону озера.

— Ну, я же обещал, — пожал плечами я.

— То есть дело только в этом? — стрельнула девушка в меня хитрыми глазами.

— Конечно же нет, — возмутился я.

Алиса хихикнула, запрокинув голову так, что я без труда увидел, как на ее шее бьется жилка пульса. Безумно захотелось провести по светлой коже пальцами, но все же сдерживаюсь.

— Будешь «Тархун»? — спросила Аленка, протягивая мне бутылку с зеленоватой жидкостью.

— Ох, с удовольствием, — живо закивал я, принимая газировку. Только сейчас я понял, как сильно пересохло у меня во рту. — Спасибо, Ален, ты моя спасительница.

— Эй, Макс, пошли нырять! — затеребила меня за край шорт Ульянка.

— Да обожди ты, мелкая, — отмахнулся я. — Дай попить хоть нормально.

— Некогда! — безапелляционно заявила та. — Давайте, нечего тюленей изображать!

— Господи, только что же плавали, — вздохнула Алиса.

— И что? — округлила глаза рыжая-младшая. — Я еще хочу. А Макс так вообще еще не купался.

— Не тарахти, мы никуда не торопимся, успеем наплаваться, — пообещал я, отставив бутылку с водой в сторону, и растянулся на спине, подставляя лицо солнцу. Внутренний покой…

— Ну пойдемте же! — вновь потребовала Ульянка капризным голосом. И как вот в таких условиях можно хоть какой-то дзен отрастить, скажите на милость?

— Вот ты злодейка какая, а! — пробубнил я. — Пошли-пошли. Девчат, вы с нами?

— Я пока посижу, — тряхнула волосами Алиса.

— Мне тоже пока чего-то не хочется, — потянулась Аленка. — Вы идите, мы потом… как-нибудь…

— Нашли няньку, тоже мне, — ворчал я, скидывая шорты с очками и следуя за взбесившейся Ульянкой, которая влетела в воду, распугивая мельтешившую на мелководье малышню и вызвав тем самым возмущенные возгласы их вожатой. И тут в одном пареньке, единственном остававшемся от воды на отдалении, я, прищурившись, узнаю…

— Антоха! — радостно окликаю я своего знакомого. — Привет, дружище!

Тот сначала испуганно обернулся, но, завидев меня, тепло улыбнулся, так, как могут улыбаться только дети:

— Привет, Макс!

Я подошел к мальчику и потрепал его по макушке. Тот неожиданно меня обнял в ответ, из-за чего я, признаться, растерялся. Весьма занятное, оказывается, чувство, обожание ребенка…

— Антох, а ты чего не плаваешь? — спрашиваю. — Смотрю, все остальные из твоего отряда вовсю там резвятся.

— Да понимаешь, я… не умею, если честно, — тихо ответил Антон. — Папа меня учил-учил, а толку все нет и нет. Все, чему научился, — воду литрами глотать. Все у меня не так, как нужно…

— Ну, не наговаривай на себя, — попытался успокоить я малого. — Научишься со временем, куда денешься.

— Макс, ну чего ты там застрял! — донесся до меня голос Ульянки.

Точно! Я же их познакомить хотел! А тут и повод подходящий нашелся. Рыжая-младшая хоть и плавала со скоростью и в стиле черного марлина, что явно не соответствовало стандартам предполагаемого учителя плаванья, но факт есть факт — пловчихой она была уверенной.

— Уль, греби сюда! — крикнул я.

— Это ты кого позвал? — спрашивает Антон.

— Одну очень хорошую девочку, пусть и шумную, — подмигнул я. — Подруга Алисы, между прочим.

— Ой, — испугался мальчик. — Как же я с ней общаться-то буду?

— Как-как… спокойно, — пожал плечами я. — Говорю, Ульянка — хорошая девочка. И ей сейчас очень нужен друг. Такой как ты, Антох.

Тот засмущался, но было видно, что ждет знакомство с рыжим ураганом с толикой любопытства. Вскоре Ульянка-таки добралась до нас.

— Чего случилось, Макс? — спрашивает.

— Познакомить тебя кое с кем хочу, — улыбнулся я. — Вот, это Антоха. Очень добрый и милый мальчик. Любит динозавров.

Тот застенчиво опустил голову, принявшись носком ворошить песок. А Ульянка смотрела на меня с явным скепсисом.

— Эммм… круто, — протянула та. — Это… Макс, а можно тебя на пару слов?

— Да, конечно, — отозвался я. — Антох, подождешь нас?

Тот молча кивнул. А мы с рыжей-младшей отошли на не очень далекое, но на приличное расстояние, чтобы мальчик нас не услышал.

— Слушай, Макс, я все понимаю, но тебе не кажется, что он для меня, ну, маленький? — с ходу спросила Ульянка.

— Господи, Уля! — развел руками я. — Я тебя не для этого позвал. Я просто подумал, что тебе нужно общество какого-нибудь действительно хорошего парня, пусть и чуток помладше…

— Чуток? — хмыкнула та.

— …особенно после того, что произошло, — закончил я.

— Да я уже и думать об этом забыла, — отмахнулась девчушка.

— Слушай, ну подыграй мне! — стал упрашивать я. — Парню друг нужен, а ты для этой роли подходишь как нельзя идеально.

— Ты считаешь, что я хороший друг? — покраснела Ульянка.

— Конечно! — искренне ответил я. — Я же ведь не просто так решил это дело провернуть, не потому что мне заняться нечем. Помоги ему, ладно? Вон, плавать его научи, как раз тебе энергию нужно куда-то девать…

— Плавать? — загорелись глаза у Ульянки. — Ну, это мы с радостью. Ладно, так уж и быть, знай мою доброту, веди меня к этому хорошему мальчику.

Девчушка выпрямила спину и зашагала к Антону с таким торжественным видом, будто на ее точеные плечики легло тягчайшее бремя ответственности за какое-то чрезвычайно серьезное дело. А я был просто рад, что очередная моя гениальная идея сработала.

— Плавать, значит, не умеешь? — спросила у мальчика Ульянка, деловито того осматривая.

— Да… — отозвался Антон усталым голосом.

— Ну, значит, тебе повезло, — заулыбалась девчушка во все тридцать два. — Ведь перед тобой сама Ульяна Советова. Не чемпионка мира по плаванью, но тоже молодец.

— Ничего не выйдет, — вздохнул Антон и отвернулся.

— Эх, чудак человек! — покачала головой Ульянка. — Последнюю надежду теряет. А я ведь научу!

— В самом деле, Антох, почему не попробовать? — вторил я рыжей-младшей.

Как видно, парнишка не захотел терять последнюю надежду, поскольку вновь повернулся к нам с самым решительным выражением лица из всех возможных.

— Вот и отлично! — хлопнула в ладоши также понявшая его без слов Ульянка. — А ты, Макс, иди, ты мне больше не интересен.

— Исчезаю, — хмыкнул я, спиной пятясь назад в сторону Алисы с Аленой.

Ленина сестра лежала на полотенце, подперев голову рукой и разглядывая песчинки, а рыжая сидела, положив подбородок на острые колени.

— Быстро ты, — заметила та.

— Нашел нашей егозе занятие поинтереснее, — ответил я. — А вы чего скучаете?

— Да так, — загадочно проговорила Алиса. — Просто…

Я присаживаюсь рядом, как вдруг девушка внезапно прижимается ко мне голым плечом. Мне и без того было жарко, а теперь так вообще мною, казалось, можно резину было плавить.

— О, смотри, кто идет, — нарочито громко проговорила Алиса, кивая куда-то в сторону. — Мисс «Помощница вожатой-89». С поддержкой.

Я прослеживаю направление ее взгляда и замечаю Славю в обществе Лены, которые о чем-то переговаривались с уже освободившимся Дэнчиком. В руках у активистки был волейбольный мяч.

— А ничего у нее такой купальник, — продолжила разглагольствовать рыжая. — Весьма эротишный. Даже как-то не ожидала я от нее такого. И еще хватает совести строить из себя монашку.

Блондинка не оборачивается, но я прекрасно понимаю, что она нас слышит. Ее и без того прямая спина становится еще прямее. Зато на нас оборачивается Дэнчик, и кажется, что его взгляд научился убивать. Даже Аленка оторвалась от изучения песка и с интересом молча смотрела на нас.

— Алис, ну не кричи ты так, — прошептал я. — Мы ведь тут даже не одни!

— Не, ну я разве неправду говорю? Если честно, я даже и не думала, что у нее, оказывается, сиськи больше, чем у…

Я бесцеремонно закрываю ладонью рот девушки, и теперь с ее стороны слышно только невнятное мычание. Чувствую, как ее губы продолжают двигаться, задевают кожу ладони, отчего я покрываюсь мурашками. Не выдерживая такого давления, спешно отнимаю руку. Думал, что Алиса мне сейчас как следует зарядит, но она напротив, сидит вся такая довольная, улыбается.

— Не, ну классный купальник, — продолжает бандитка как ни в чем не бывало. — С удовольствием понаблюдаю, как Славя в нем будет играть.

Теперь уже оборачивается и сама активистка. На удивление, она не выглядит оскорбленной, а скорее даже смущенной. Дэнчик начал ей что-то усиленно нашептывать, на что та лишь изредка кивала. Лена все это время старательно изучала облака.

— Кажется, ей определенно нравятся мои комплименты, — все не прекращала изгаляться Алиса, при этом еще в довесок начав махать рукой, мол, привет, ребята, рады вас видеть. — Видишь, Макс, а ты почему-то переживал, так еще и насильственно препятствовал моей справедливой оценке прекрасного.

Я обреченно застонал, когда Славя, степенно поигрывая мячом, направилась в нашу сторону. Беда-бедовая.

— Ребят, не хотите сыграть? — предложила Славя, стоило ей приблизиться. — Как раз три на три выходит.

— Не-не, я вообще просто сижу спокойно, примус починяю, — затараторил я. И к чему я сейчас вообще Булгакова вспомнил? Какой, нафиг, примус?

— Конечно хотим! — воодушевилась рыжая, будто только и ждала приглашения. — Верно, Ален?

— Ну… да… наверное, — неуверенно ответила та.

Понятно, моего мнения тут никто не спрашивает. По крайней мере, Алиса в нем явно не нуждается. Эта оторва уже все давно решила и без участия вашего покорного. А что остается? Только подчиниться, пусть я и рискую. Я ведь даже правил волейбола не знаю. Но если я сейчас дам заднюю, то мне этого просто не простят. Причем, скорее всего, даже Славя, в глазах которой читался какой-то слишком уж нездоровый азарт.

— Ладно, хотим, — сдаюсь я. — Дэнчик! Ты готов встретиться со своей судьбой?

— Судьбой победителя? — переспрашивает тот с безобидной издевкой. — Всегда готов, братан!

— Посмотрим-посмотрим, какие вы будете победители, — кисло улыбнулась Алиса. — Буду вам премного благодарна, если вы не будете лить крокодиловы слезы после того, как мы развеем ваши падшие останки вместе с песком.

Вероятно, это плохой знак.

***

Разделали нас, что называется, как Бог черепаху. Абсолютно без шансов. Даже невзирая на то, что я искренне старался прыгать и со всей возможной дури лупить по этому проклятущему мячику. Когда игра закончилась, мы с Аленкой едва не попадали от усталости на песок. А Алиса выглядела такой удивленной, что даже не нашлось места никаким язвительным шуткам. Она лишь смотрела на Славю, которая, без преувеличения, показывала во время игры высший пилотаж, с каким-то даже невольным уважением.

— Вот и поиграли, блин, — растерянно пробормотала рыжая. — Ну, было ничего так.

— Спасибо за игру, — вежливо проговорила активистка, теребя свои длинные косы. — Всегда интересно поиграть с новыми людьми.

В ее словах не наблюдалось никакой издевки, но я отчетливо видел, что она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Хорошо, что Славя умничка и не провоцирует конфликт на пустом месте.

В отличии от, блин, некоторых!

Троица победителей, хлопнув друг другу в ладоши, помахав нам на прощание, удалилась в противоположную сторону пляжа. А я все еще пытался отдышаться.

— Ален… — выдавил я. — У тебя… не осталось газировки?

— Не-а, — ответила девушка, смахивая пот со лба. — Я сейчас просто хочу залезть в воду и не вылезать, пока плавники, нафиг, не вырастут!

— Это какой-то фокус, — напряженно бормотала Алиса. — Тут должен быть какой-то фокус. Никто не может быть настолько хорош во всем.

— Да нет никакого фокуса, Алис, — я тщетно пытался стряхнуть из-под очков слипшиеся волосы. — И я уверен, что Славя, как и любой нормальный человек, хороша далеко не во всем. Просто она, насколько я знаю, давно занимается волейболом, а ты просто переоценила свои силы.

— Я переоценила? — взвилась рыжая.

— Ну не я же, — сплевываю. — Слушай, рыжуль, я сейчас слишком задолбался, чтобы еще и ругаться, давай в другой раз, лады? Я сейчас быстренько искупаюсь, а потом хоть переубиваем друг друга, договорились?

На уставшем лице Алисы скользнула тень улыбки:

— Заметьте… не я это предложила.

Слабо улыбнувшись в ответ, я побрел к берегу, намеренно как можно ближе от того места, где занимались Ульяна с Антоном. Они стояли метрах в трех от берега. Оба они отплевывались, тяжело дышали, и лица у них были совсем измученные. Хотя, не думаю, что пропорционально моему.

— Ты… ты, главное, спокойней! — говорила торчащая из воды половина Ульяны. — Ты не колоти по воде, а под себя подгребай, под себя подгребай!

Антон ничего не отвечал, лишь обреченно поглядывал на рыжую-младшую. Правый глаз его был закрыт длинным мокрым чубом, прилипшим к лицу.

— Давай! — продолжала Ульянка. — Еще разочек. Главное, спокойно!

Мальчик лег на воду и с такой силой заколотил по ней руками и ногами, что брызги полетели во все стороны метров на пять, а вокруг Ульянки образовалась белая пена. Но она продолжала выкрикивать:

— Спокойно! Подгребай! Не торопись, под себя подгребай!

Антон быстро пошел ко дну. Девчушка хотела его поддержать, но по ошибке схватила не за руку, а за ногу.

Ладно, наблюдать за этим было забавно, но мне требовалась порция приятной прохлады. С огромным наслаждением я зашел в воду и пару раз нырнул. Вода привела меня в чувства, хотя сердце еще бешено колотилось. Сделав пару небольших кружков, вернулся на берег, проплыв мимо блаженно рассекающей воду на спине Аленки, которая, как и грозилась, вылезать явно не собиралась.

Зато вылезли Ульяна с Антоном. Расстроенный мальчик сидел на песке, обхватив ноги руками. Оставшаяся на ногах рыжая-младшая толкала ободрительные речи:

— Не падай духом, Антошка! Постепенно научишься. Я, в конце концов, твой учитель или кто?

Окончательно разморенный сегодняшними событиями, дико уставший, я безвольно падаю на песок недалеко от Алисы. Его теплота сделала свое дело. Я чувствовал, как проваливаюсь в сон. Старался как-то себя взбодрить и не закрывать глаза, но постепенно физиология организма взяла свое…

***

Мы с Дэнчиком возвращались в «Совенок» из близлежащей деревни. Одетые по последней моде — в форму советских солдат. Через плечо у меня безвольно болтался деревянный ППШ. Трудно было сказать, сколько мы уже ехали, прежде чем остановились у небольшой развилки.

— Ну и куда нам? — спрашиваю.

— Давай сюда, так короче будет! — ответил Дэнчик, метнув головой направо, при этом явно сделав это наобум.

— Ты уверен? Мне не особо хочется гонять на ржавом «Олимпике» в советской форме, с почтой на руках и деревянным ППШ через какие-то окольные пути, — ответил я, косо смотря на друга.

— Не ворчи, как дед старый, Макс, — отмахнулся тот. — Стартуем?

Будто у меня прям большой выбор перед глазами.

— Да, поехали, — кивнул я, все еще не отводя глаз от развилки.

Спустя какое-то время, за промежуток которого я успел проклясть все на свете, мы выехали к каменному забору, за которым виднелись непонятные каменные постройки. Не нужно было быть семи пядей во лбу, дабы понять, что на лагерь это смахивает довольно вяленько.

— Ну и где мы? — недовольно буркнул я. — Знаешь, у кого-то явные проблемы с ориентированием в пространстве. Завел нас в какое-то непонятное Кукуево и радуется.

— Да ладно тебе, пойдем прогуляемся лучше. Никогда не думал, что здесь может быть что-то подобное. Тем более, что может случиться с нами недалеко от деревни? — ответил Дэнчик, слезая со своего железного коня и облокачивая его о стену. Я хотел было возразить, но он уже скрылся за дырой в заборе. Чертыхнувшись, последовал его примеру. Не бросать же друга-идиота там одного?

— Интересно, что это? — рассуждал вслух тот, осматривая локации неизвестного нам места. Пока он все охал, я, также поддавшись любопытству, решился зайти внутрь одного из зданий и подняться на второй этаж. Казалось, что это обычная каменная постройка, но кое-что здесь все-таки выделялось. Если быть точнее, то огромная дыра в стене, вокруг которой была россыпь мелких и глубоких следов, словно от… пуль?

«Ну да, Макс, в обычном каменном доме могут быть пулевые отверстия. Пора бы воображалку иногда выключать, заменяя ее логикой и рассуждениями».

Я спустился обратно, по инерции дальше осматривая все стены. Было тихо и спокойно, только эхо от довольно-таки громоздких сапог раздавалось при касании с каменным покрытием. Я вышел на улицу и вернулся к Дэнчику:

— Все, хорош ерундой маяться, обычная заброшка, у нас в поселке таких куча.

— Сейчас-сейчас! Я еще недостаточно осмотрелся, — ответил тот, после чего зашел на ещё одну небольшую полянку перед сооружением. Я скучным взглядом оглядел все, после чего хотел уже начинать пытаться силой увести Дэнчика, как вдруг тот резко прижал меня к стене, будто уклоняя от невидимой пули.

— Ты чего? Камень страшный увидел? — отшутился я, поправляя съехавшую набок пилотку.

— Там курица, — огорошил меня ответом Дэн. Я выглянул в ту сторону, куда смотрел мой товарищ. В центре данной площади действительно была курица, которая спокойно расхаживала, кудахтав на все, что видела.

— Твою… Куриц никогда не видел что ли? Пошли давай, нас в лагере ждут! — вздохнул я, уже начиная сомневаться в адекватности своего друга.

— Ты иди, а я сейчас догоню! — бросил тот, после чего толкнул меня в сторону обратного пути, а сам направился на встречу с курицей.

Страна победившего идиотизма.

Я отошел в сторону, наблюдая за действиями друга. Тот попытался схватить пернатое, но курица, ожидаемо, увернулась и отбежала в сторону. Дэнчик продолжил погоню, пытаясь поймать бедное животное. Эта сцена выглядела очень глупо, но и смешно одновременно, из-за чего Дэн ржал, пытаясь поймать пташку, а я посмеивался над его тщетными попытками.

— Все, оставь ты ее уже в покое! — сквозь смех попросил я, когда стало уже более чем очевидно, что Дэнчик не имеет никаких шансов поймать этого многострадального цыпленка. И именно в этот момент курица пролетела через очередную дырку, скрывшись в каменной постройке.

— Надо же, не судьба, — цокнул я языком. — Все, не беси, пошли отсюда.

— Кто сказал, что не судьба? — весело переспросил Дэнчик, залезая в пролом.

— Куриный грипп тебя совсем не волнует? — спросил я уже у исчезающей спины друга.

Послышались звуки возни, за которыми последовал довольный возглас Дэнчика:

— Поймал! Макс, дуй сюда, смотри, как надо кури…

Внезапно, его голос затих. В образовавшейся гробовой тишине я слышал лишь свое дыхание.

«Петуха что ли увидел?»

Вздохнув, полез следом. Опять. Как мною, оказывается, легко манипулировать.

— Ну чего ты там опять застрял? — мне уже начинало казаться, что пойти по статье — не самый плохой вариант.

— Товарищ лейтенант, там немцы, — сглотнув, ответил Дэнчик.

— Кто? — не понял я. И почему он меня назвал каким-то лейтенантом?

— Немцы, — повторил мой друг, все еще держа курицу в руках.

«Сбрендил походу», — подумал я.

Однако реальность оказалась самой что ни на есть, ибо в помещении действительно сосредоточилась группа трапезничающих немецких солдат. Я столкнулся взглядами с, видимо, их командиром — высоким офицером со шрамом на лице. Пока фрицы не паниковали и только присматривались к нам, уставившись подобно тому барану на новые ворота. Но было до боли очевидно, что единственная причина, по которой мы пока еще живы, — это то, что наше внезапное появление также застало немцев врасплох. Но, кажется, до них уже начало доходить, что произошло. Об этом свидетельствовало то, что рука командира начала медленно тянуться к креплению стоящего рядом пулемета.

— Эмм… Гитлер капут? Или еще так, на полшишечки? — выдавил улыбку я.

Последовавшие следом вопли на немецком явно дали понять, что если кому и капут — то это нам. Пока еще в суматохе никто не вооружился, поэтому надо было не стоять столбом. А пользоваться моментом удачи.

— Бежим! Бегом-бегом! — заорал я что есть сил, схватил Дэнчика за рукав и мы вдвоем рванули обратно в пролом в заборе.

Следом за выкриками, стоило нам немного отдалиться, последовали уже и выстрелы. Бежать дальше было уже без малого опасно, поэтому я нырнул за невесть откуда появившееся каменное ограждение.

— Зашибись погуляли! Курица, нацисты, стрельба, просто красавчик! — кричал я на Дэнчика, все еще сжимавшего пернатое.

От канонады выстрелов уже загудела голова, отчего я схватился за нее, в скорейшей надежде на то, что это просто дурной сон и это вот-вот закончится…

***

— Жеглов, ну ты совсем обалдел?

Проснулся я не столько от женских криков, сколько от чьих-то мокрых прикосновений. Впрочем, мне сейчас было не до таких тонкостей. Ну и дичь же мне приснилась… Знал, что разговоры этих двух несчастных оружейников до добра не доведут. Совячий Третий Рейх, блин, нафиг…

А вот с кудахтающей на все курицей все еще очевиднее — надо мной грозно возвышалась Ольга Дмитриевна. В весьма, скажем так, интересном купальнике. Чего уж там Славя — вот уж от вожатой такого откровенного наряда я точно никак не ожидал. Позади нее стоял Витя и виновато улыбающиеся Федя с Толей.

— Здрасьте, — зевнул я. — А Вы тоже поплавать пришли?

— Какой поплавать! — ругалась Ольга. — Полчаса уже бегаю по лагерю, тебя ищу! Хорошо, что Двачевскую встретила, она мне сказала, что ты, скорее всего, спишь тут на пляже!

— Подумаешь, удрых, — проворчал я. — Тихий час вообще-то…

— Какой тихий час! — взорвалась вожатая. — Уже полдник давно закончился!

— Что? — воскликнул я, тут же принимая вертикальное положение. Нихрена себе поспал. А чего меня не разбудил никто? Какого вообще… Чертовы немцы…

— Того, — Панамка перестала кричать, но грозный вид еще сохраняла. — Ну все, Максим, попал ты.

Что ж, справедливо. Косяк, признаю.

— Понимаю, Ольга Дмитриевна, — кивнул я. — Готов понести наказание по всей строгости закона. Дежурство в столовой?

— Ага, конечно, — фыркнула та. Почему-то при этом коварно улыбаясь. — Так легко ты не отделаешься, милый мой. Я придумала тебе другое наказание.

— Какое? — насторожился я.

— Тебе понравится, — хмыкнула вожатая и протянула мне кипу бумаг. — Держи, косячник. Будешь вместо Никанора Ивановича.

Вместо кого? Я с опаской взял листы. На титульнике гордо красовалась надпись «Сценарий летнего праздника для детей «В поисках сокровища Нептуна». Автор — Банникова О. Д.»

Вашу мать…

***

— Максим, ну проговаривай четче! Понимаю, что не тебе в воскресенье выступать, но у нас-то другая ситуация. Мы сейчас все подстраиваемся под речи Нептуна, а тебя не слышно!

Будто всех предыдущих унижений за день мне мало было, ага. Откашлявшись, постарался принять как можно более пафосную стойку и принялся декларировать:

— Ох, спасибо вам, друзья, ублажили вы царя. За это вам добром я отплачу, золота и драгоценных камней вам целый сундук преподнесу…

========== ДЕНЬ 5. ПОХОД ==========

Тот, кто нашептал Ольге Дмитриевне, будто она гениальный писатель — очень плохой человек. Во-первых, так обманывать девушку само по себе неприлично (чья бы корова мычала), а во-вторых — изгаляться над окружающими таким извращенным образом вообще за гранью дозволенного. Впрочем, я с честью выдержал читку реплик Нептуна. И я очень надеюсь, что это досадное недоразумение будет последним унижением на сегодня. Мое чувство собственного величия и так уже дало трещину.

«Я Царь морской и обожаю приключенья! Люблю я игры, развлеченья. За то, что вы сундук нашли, спасибо вам огромное скажу, и мой морской веселый танец, я вам, ребята, покажу».

Я, конечно, не имел чести видеть вживую товарища Высорогова, но мне почему-то представлялся лысый мужичок лет пятидесяти, невысокого роста, и обязательно с таким солидным животом, который просто не мог не внушать благоговейного трепета перед народной властью. Так что не знаю, насколько в действительности веселым ожидается сие действо, но если мое предположение верно, то танец живота точно будет отменный.

— Come on, please, help me, doctor Dick, I need your love, I feel so sick, I need a kick and you’re so big. Oh, doctor, please, deep, deep, deeper… — напевал я себе под нос. Наушники в домике, а так хоть какое-то развлекалово.

Проходя мимо вотчины рыжих непроизвольно задался вопросом — вот неужели им так сложно было меня разбудить? Не, может они и пытались, я не спорю, разбудить меня — та еще задачка. Но я почему-то больше склонялся к мысли, что девушки коллективно решили, будто будет очень забавно оставить меня, такого беззащитного, на растерзание вожатой.

Ну а что ты хотел? Связался с тремя главными хулиганками лагеря — готовься быть во всеоружии и получать за них и из-за них тумаки от вожатой. Это, так сказать, деловой подход.

Из нашего домика, при приближении, можно было расслышать звуки клубняка. М-да, кто-то совсем не палится. Хотя, после танцев вряд ли у кого-то возникли бы сейчас вопросы о странной музыке, которая сопровождает пионера Дениса Мартынова. Если бы хотели — задали еще бы позавчера.

Странно, конечно, это все. Пара пионеров определенно делает вещи, которые не шибко-то должны вписываться в картину мира местных обитателей, но такое ощущение, будто никому и дела нет. Они, конечно, удивляются для приличия, но, будь я на их месте, моя реакция была бы куда более бурной. Это немного… навевало на определенного рода мысли, но, с другой стороны, я не исключал и того момента, что я просто излишне драматизирую, и стандартная отмазка «это из-за рубежа» на самом-то деле более чем рабочая и вполне устраивает неокрепшие юношеские мозги.

Дэнчик сидел за столом и воодушевленно писал мемуары. Телефон лежал по левую руку от него, исторгая сии дьявольские звуки.

— Тебе норм под музыку-то писать? — спрашиваю.

— Вполне, — отвечает Дэнчик не оборачиваясь, продолжая выводить слова своим размашистым почерком. — Я же не какой-то роман пишу, а так, всего лишь зарисовочки из лагерной жизни на долгую и счастливую память.

Да, если эта тетрадка каким-то образом сохранится после того, как все это закончится, то будет весьма занятно возвращаться к этим записям.

— И много наваял уже?

— Ну так, — он поправляет слезшую на глаз кудряшку, раздражительно тряхнув головой. — А ты где пропадал-то? Панамка мне все мозги после полдника вынесла. А я даже не знал, что ей сказать, я тебя последний раз на пляже только видел, после того, как мы вас разнесли в пух и прах, лежал там, слюни на песок пускал.

Вот надо было ему напоминать лишний раз про этот волейбол? Я вообще не хотел играть, начнем с этого. Ай, ладно, чего уж теперь этот песок ворошить.

— Так там же и пропадал, смотря чудесные сны о том, как ты ловил курицу, в результате чего мы наткнулись на фашистов, — недовольно обронил я, падая на кровать. Дэнчик при этом едва заметно усмехнулся. — А ты мог бы и разбудить, между прочим. Ольга надо мной всласть поглумилась когда нашла.

— Мог бы, — пожал плечами тот. — Но быть посланным по матушке мне не особо хотелось. Да и вообще, я думал, что тебя рыжие или Аленка разбудят. Так что не понимаю твоих претензий.

— Ага, надейся на них, — буркнул я, снимая с зарядки наушники. Наконец-то нормальная музыка, дождался!

— Особо-то не разлеживайся, на ужин уже через десять минут идти, — предупредил меня Дэнчик.

— Ага, — махнул рукой я, уже включая The Clash. Эти ребятки меня уж точно изолируют от насилующей в уши вроде как Романовской. Не шарю, уж извините.

Господи, как же я, оказывается, все же вымотался. Хоть забивай на все, запирайся тут и держи оборону до завтрашнего утра. Неудивительно, что так внезапно уснул на пляже. Определенно из этих десяти минут ничегонеделания стоит выжать максимум.

«Darling, you gotta let me know — should I stay or should I go? If you say that you are mine, I’ll be here ‘til the end of time…»

Интересно, а если чисто в теории эту песню сейчас пустить через какое-нибудь радио, то есть вероятность, что нас услышат в нашем мире? Господи, о чем я только думаю…

А ведь обычно музыка помогает мне сосредоточиться. Все еще, помнится, удивлялись, как это я так — оперирую под музыку. А вот так вот, господа. Не могу по-другому. Но сейчас, ввиду усталости, мысли были похожи на какие-то клочки ваты. Совершенно не получалось ни за что ухватиться. Даже если бы я сейчас попытался почитать немного Адамса — не помогло бы. И ведь, если подумать беспристрастно, то в моей жизни определенно бывали дни и похуже. Но почему-то именно сейчас я чувствовал себя как выжатый лимон. А в мозгу одна за другой проплывали картины. Это были дом, где последняя фраза, которую бросила мне мама перед выходом, являлась таким банальным, но в то же время трогательным вопросом про шапку, Дэнчик, который что-то остервенело перечеркивает в своих записях, работа, «Совенок», предстоящий поход, Рома, будь он неладен…

И при всем этом я так до конца и не мог понять, какое место в хаосе в моей голове занимает Алиса. Ведь я все вспоминал о ней, уткнувшейся в мое плечо и кажущейся такой ранимой в этот момент времени.

Дело в том, что в целом-то я мог поднапрячься и спокойно абстрагироваться от всех прочих мыслей, но, похоже, не мог сказать того же самого про рыжую. Разумеется, я не грезил о ней наяву, порхая в сладких мечтаниях. Скорее, мысли о ней не давали покоя, как чесотка. Если с головой погрузиться в какую-нибудь, даже самую непыльную работенку, об этом неприятном ощущении можно забыть, но, как только ты перестаешь отвлекаться, кожный зуд сразу напоминает о себе, вскоре превращаясь в самую натуральную пытку.

Так я и лежал, с закрытыми глазами, пуская в воздух дым от электронки, потихоньку трогаясь умом, под аккомпанемент сменивших The Clash Пилотов.

«Wish we could turn back time to the good old days when our mama sang us to sleep, but now we’re stressed out…»

И ведь не поспоришь, хех.

Уже видимо закончивший с писаниной Дэнчик стал тихонько дергать меня за плечо. Что, уже прошло десять минут? Обалдеть. Слегка приоткрываю глаза и смотрю на часы — без двадцати семь. Ужин через пять минут. Эх, остановись, мгновение…

— Давай, подымай свой зад, я уже проголодаться успел, а то на полдник только булочка какая-то странная была, я ее есть не рискнул, — заявил мой друг.

— Горе-то какое, — закатил глаза я. Так, ладно, действительно пора вставать. Сейчас. Еще минутку. Раз… Два… Приняв вертикальное положение, я, для верности потянувшись, всем своим видом принялся показывать, что готов к труду и обороне. — Тебе зарядка нужна? Электронку хочу закинуть.

— Ставь-ставь, — кивнул Дэнчик. — Мне пока не надо. Но, сразу предупрежу, — завтра розетка полностью моя, лады?

— На здоровье, — ответил я, протяжно при этом зевнув. Не, все же, если уж совсем откровенно, я бы еще немного поспал. Только на этот раз без фрицев.

— Кстати, у меня есть к тебе один вопрос. Это очень важно, — неожиданно серьезно покосился на меня Дэнчик.

Господи, ну что там у него опять? Где я успел накосячить? Я ведь спал. А потом старательно изображал из себя шута на потеху окружающим.

— Слушаю, — выдохнул я.

— Тебе серьезно приснилось, что я гонялся за курицей? Что в твоей голове вообще творится?

— Мыслительный процесс, хоть у кого-то он должен быть в нашем дуэте, — вскипел я, и, пихнув смеющегося Дэнчика, вышел на улицу. Мог бы ответить и как-нибудь позлее, но события сегодняшнего дня определенно научили меня смирению. Да и плюсом, я все еще чувствовал себя сонным и оттого будто пьяным, даже несмотря на свежий вечерний воздух. Может, оно будет и к лучшему, если сегодняшний вечер я постараюсь провести в максимальном молчании?

— Дуешься? — улыбнулся мой друг, выйдя следом из домика.

— Ага, еще чего. Просто устал немного, — честно ответил я. — Мы уже тут с тобой пять дней, и все это время я старался вести себя, ну, нормально, пытаясь получить какое-то удовольствие от всей этой пионерии, даже, на удивление, с успехом, но… кажется, начинаю перегорать. Мне нужна перезарядка.

— Думаю, что в таком случае поход тогда сейчас будет очень кстати, — Дэнчик слегка ткнул меня локтем, от которого я неловко отмахнулся.

— Чего ты ко мне пристал?

— Хочу, чтобы ты улыбнулся, — сказал тот с блеском в глазах. — Быстрый эксперимент — что ты сейчас видишь вокруг?

Я обвел взглядом все эту окружающую нас тихую благодать. Было так спокойно, даже если брать во внимание редкий гомон спешащих на ужин пионеров. Может, я сейчас просто именно таким и хотел видеть это место. Поэтому данному мною ответу я даже сам удивился. Неужели я действительно хотел сказать именно это?

— Магию.

Мой друг удовлетворенно хмыкнул, и его лицо вновь озарила улыбка:

— Хороший ответ. А теперь вспомни, что ты — участник этой самой магии, сделай рожу попроще и вперед, навстречу приключениям!

Ладно, чего-то я действительно расклеился. Обыкновенная усталость не должна являться поводом, чтобы и в самом деле запираться в домике, когда вокруг происходит… магия. Да и голодное урчание собственного желудка тоже являлось достаточно весомым аргументом не впадать в апатию.

Как только я сделал шаг в сторону столовой, то во взгляде Дэнчика промелькнуло облегчение. Похоже, он реально чувствовал себя обязанным растормошить вашего покорного, пока я насиловал себе мозг, и теперь был в восторге, что удалось ему сие в довольно быстром темпе. Я медленно побрел вдоль дорожки, и вскоре у меня за спиной раздался звук размашистых шагов друга. Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет…

На крыльце, помимо уже подошедших пионеров, застали чересчур уж довольную Ольгу Дмитриевну, вальяжную расхаживающую по всей его площади. Рядом с ней стояла активно жестикулирующая руками вожатая Маша, что-то пытаясь ей объяснить, и молчаливая Славя. Двери столовой пока еще были закрыты. Я уже было подумал аккуратненько свинтить, пока нелегкая нас не заметила, но, по своему обыкновению, слишком долго думал.

— А вот и два моих любимых пионера, — ехидно заулыбалась Ольга, смотря при этом почему-то только на меня, а не нас с Дэнчиком в общем. — Наконец-то обученные пунктуальности. Приятно осознавать, что твои труды дают плоды, вы согласны?

Я провел пятерней по волосам, попытался подобрать подходящее случаю ругательство, но приемлемый в данной ситуации словарный запас иссяк. А ведь и правда, на пятый день начали приходить в столовую раньше горна, по всем заветам Панамки. И ведь это даже как-то неосознанно получается. Просто, раз, и пришли. Ноги сами привели. Поразительно. Что же лагерь-то животворящий делает.

— Конечно, Ольга Дмитриевна, — кивает мой друг, еще и показушно продемонстрировав чистые руки, подмигнув при этом активистке. Засипев больше для собственного удовлетворения, чем для устрашения вожатой, я проделал то же самое.

Как раз в это время прозвучал призыв к вооружению ложкой и хлебом, скрипнула дверца, являя миру запыхавшегося дежурного по столовой. Ужинать изволите-с?

— Что ж, придраться не к чему, — констатировала Ольга. — Приятного аппетита. После ужина построение, так что не убегайте. Максим, в первую очередь к тебе относится.

— Ну, разумеется, чуть что, так Максим рыжий, — буркнул я.

— Сам виноват, — как-то неожиданно по-ребячески показала мне язык Панамка. И ведь даже и возразить нечего.

На ужин нестареющая классика — макароны с котлетками. И чай, куда же без него. Не сговариваясь, мы с Дэнчиком сели в дальний угол столовой. Нам почему-то обоим показалось, что сейчас это будет мудрым решением, поскольку из наших дам в столовую никто не торопился, а с остальными как-то не особо сейчас хотелось лишний раз контактировать без надобности. А так можно поговорить без лишних ушек о своем, о девичьем. Или просто в окно посмотреть. Заметил, что «Совенок» вечерами значительно лучше, чем по утрам выглядит. Как женщина, умело пользующаяся косметикой.

— Максимушка! Дениска!

Ну да, когда в этом лагере хоть кого-то волновало личное пространство? Вот и Мику радостно машет нам около окошка выдачи провианта, наглухо перекрикивая весь столовский гам.

— Да елы-палы, — поднял тяжелый взгляд на полуяпонку Дэнчик. — Вот иногда задаюсь вопросом — почему пионерский лагерь? Могло ведь нас закинуть просто в обычную деревушку, наподобие той, куда мы с тобой мотались? Удили бы рыбу, грибы собирали, я бы парник соорудил, огурчики бы там… на закусочку к самогончику условного Ермолаича.

— Это определенно было бы здорово, но недостаточно издевательски по отношению к нам, — ответил я без всякого сочувствия к несбыточным розовым мечтаниям друга.

Довольная Мику уже вскоре оказалась около нашего столика. Видимо, наши лица были слегка чересчур мрачными, поскольку улыбка как-то совсем незаметно сползла с ее личика.

— Я… не помешала? — осторожно осведомилась девушка.

— Нет, что ты, конечно не помешала, — вздохнул я, мимоходом бросив взгляд в сторону выхода. Вдруг там уже Алиса на горизонте маячит?

— А, ну тогда ладно, — расплылась в улыбке Мику, присаживаясь рядом. — Кста-а-ати, представляете, какая история произошла, сижу я, значит, у себя в музыкалке, подбираю мелодии для выступления, потом чего-то думаю — на ужин пора. Ну, я все побросала, даже прибраться не успела, иду такая, а потом оказывается, что еще рано! Но я все же решила проверить — может, не я ошиблась, а часы… Ну, то есть… Часы не могут ошибаться, скорее, я неправильно пойму… Точнее, часы-то могут ошибаться. Но это если их неправильно настраивать, а я-то правильно настраивала, мне Ольга Дмитриевна помогала, так что скорее… Ой…

Кажется, она окончательно запуталась в своих мыслях. Это было даже… мило?

— Микусь, не торопись, — улыбнулся я. — А то подавишься еще. А я хоть и врач, но зверячий. Поэтому не буду ручаться, что смогу оказать первую помощь.

— Я смогу, — хмыкнул Дэнчик. — Так что пусть говорит.

— Дэн! — шикнул я. Все же наш небольшой разговор в музклубе немного изменил мое мнение о Мику. По крайней мере, я уже не воспринимал ее просто как какое-то ходячее недоразумение с языком без костей. Хотя она очень старалась сейчас вернуть меня к заводским настройкам. Впрочем, девушка все равно проигнорировала или и вправду не поняла эту колкость и продолжала улыбаться с видом воплощенной невинности и выражением скорейшей готовности к дальнейшему диалогу:

— Кста-а-ати, мы же в поход идем! Как насчет попечь картошку? У вас не найдется картошки? Просто я давно слышала о русской традиции попекать картошку, говорят, что это очень вкусно, но сама я никогда не пробовала.

— Без соли все равно фигня получится, — цокнул языком я. — И, это, запекать. Попекать это… Без понятия, на самом деле.

— Да, точно, спасибо, Максимушка, — закивала Мику.

Алиса появилась очень вовремя. В этот раз я был рад ее видеть даже больше обычного.

— Ну-ка, Микуська, двигайся, — бесцеремонно заявила та, легким движением поворачивая обшарпанный стул спинкой к столу и плюхнулась верхом, положив руки на эту самую спинку. Встретившись со мной взглядом, заулыбалась во все тридцать два. — Здравствуй, сплюшка.

— Здравствуй-здравствуй, — хмуро ответил я. — А что, разбудить было не судьба?

— Так пытались, — прыснула рыжая. — Но ты ответил что-то по типу «Пошел на хер, фашист», перевернулся на другой бок и продолжил сопеть.

Мда, как все плохо-то, оказывается… А мой друг, дабы не разразиться хохотом, принялся усиленно изучать солонку. Хоть так.

— Что ж, это не самое худшее из того, что я мог в полудреме ляпнуть, — вздыхаю. — Ладно, чего уж. Готова к походу?

— Да, знаешь, такое себе, — скривилась Алиса. — Да какой это поход, так, прогулочка за ручки до ближайшей полянки в паре сотен метров от лагеря. Тоже мне, блин, былинная экспедиция.

— Ну, все равно, хоть какое-то разнообразие, — пожал плечами Дэнчик. — Я рад, что есть возможность так провести этот вечер, а не тупо слоняясь по территории.

— Ой, я бы тоже пищала от радости и уже бежала бы собирать вещи… Будь мне десять лет, — съязвила Алиса. — Но, с другой стороны, ты прав, это всяко лучше, чем здесь плесенью покрываться.

— Ловите! — донеслось откуда-то сбоку.

К нам за столик тут же прилетела неказистая бумажная птичка. Следом за ним показалась хихикающая Ульянка в сопровождении Алены и, внезапно, Антохи. Кажется, мелкая пакостница крепко взяла его в оборот. Но я ни капли не возражал. Теперь эта смена запомнится ему не одними лишь тычками от сверстников. И чувствовать ответственность за это было… приятно.

— Очередной кривой журавлик, — вздохнула Алиса, покрутив его в пальцах. — Спасибо, солнышко!

— На здоровье! — подняла большой палец вверх рыжая-младшая.

— Кста-а-ати, у японцев есть поверье, что, если сложить из бумаги тысячу журавликов, исполнится любое твое желание, — объявила Мику.

— У тебя есть неудовлетворенные желания? — ехидно уточнила у нее рыжая.

— Нет, — с готовностью ответила та. — Все мои желания уже исполнились. Нууу… Почти. Алисонька, у тебя есть картошка?

Та скептически подняла бровь:

— Конечно… Целый мешок в домике.

— Ой, а можешь вынести пару штук? — не поняла сарказма полуяпонка. — На костре запечем, вкусно будет!

— Да, Микуська, я и не подозревала, что ты порой настолько туго соображаешь, — покачала Алиса головой. — Нельзя же быть такой наивной! Надо будет провести с тобой пару уроков о сарказме.

Формулировку на ее месте я бы несколько смягчил, однако суть моих мыслей она отражала вполне верно.

— Baka, — надула губки Мику. — Я же как лучше хотела. Чтобы мы всем отрядом вместе время провели, пообщались. А то мы все, вроде как и вместе, а вроде как и порознь. Не дело это, вот…

Алиса тихонько вздохнула, перебирая вилкой макаронины.

— Такой из тебя массовик-затейник. Я, честно говоря, считаю, что нечего тебе лезть в это все. Играть у тебя намного лучше получается, чем наш прекрасный, в кавычках, отряд пытаться сблизить. Макс, а ты чего молчишь? Поддержи меня!

Не то, чтобы я был прям категорично не согласен с Алисой, но Мику так жалобно смотрела, что начисто сбила все мои мысли, и я только смог выдавить:

— Мику — большая умница.

— Мику — большая умница, — сообщила та Алисе.

— Как правило, — добавил я.

— Как правило, — подмигнула Алиса циановой девушке.

— Да ну вас, — отмахнулась та и молча начала пить чай. Однако продлилось сие безмолвствие недолго, я даже обрадоваться не успел. — Алисонька, ну, мы хоть на гитаре с тобой сыграем?

Я даже дар речи потерял, такой энтузиазм вызвала у меня эта идея. Сам не знаю, отчего моя реакция оказалась настолько сильной.

— Ну, я… — замялась рыжая.

— Да! — воскликнул я, выйдя из оцепенения.

— Поддерживаю друга, — пробасил Дэнчик.

— И я поддерживаю! — донесся до нас голос Ульянки.

— Да ты даже о чем речь не знаешь! — возмущенно развела руками Алиса.

— Рыжуль, ну правда, — улыбнулся я. — Из вас получится прекрасный дуэт и настоящее украшение вечера.

— Ты забыл, что у нас планы? — сверкнула глазами девушка. Интересно, что она как-то незаметно перестала неадекватно реагировать на прозвище «Рыжуля».

— И как это помешает? — недоуменно захлопал глазами я.

Алиса сделала непроницаемое лицо. Я уже достаточно ее знал, чтобы понимать — девушка в раздражении, поэтому я добавил:

— Если ты боишься играть на публике, то тебе стоит забить на эти глупости. Ты отличный музыкант и большая умница. Как правило.

— Какь прявило, — передразнила меня та. — Пойду-ка я отсюда, пока меня еще на что-нибудь не подписали. Тем более сюда наша умница-девочка уже шлепает. Так что мне точно тут делать больше нечего. Адьё.

И действительно, в нашу сторону направлялась Славя. Алиса лениво и слегка высокомерно улыбается левым уголком рта и, отвесив поклон, поспешно удаляется.

— Ребята, не забываем про построение! — напоминает нам активистка. — Алиса, к тебе это тоже относится!

Дежавю какое-то. А рыжая в ответ вздергивает руку вверх, на что блондинка слегка закатила глаза и, покачав головой, развернулась к выходу.

— Так мы что, на гитаре тоже не поиграем? — расстроилась Мику.

— Ты все равно возьми, — посоветовал я. — Начни там играть на высшем уровне. У Алисы гордость заест, она сама присоединится.

— Хороший план, — похвалила меня Ульянка.

— Может хватит подслушивать? — нахмурился я.

— Не, — мотнула головой та, довольно облизнув ложку.

— Улечка, а я смотрю, у тебя слух хороший, — внезапно коварно улыбнулась Мику, выдержав небольшую паузу. — Может ты к нам с Алисонькой в музыкальный клуб запишешься? Будешь барабанщицей. А то как варенье у меня из подсобки пытаться стащить — это ты первая. Вот, расплачивайся.

— О, это ей верняк по нраву придется, — заржал Дэнчик. — Я бы даже сказал, что барабан — ее тотемный инструмент. По мозгам молотить она мастер, да и по мячу неплохо получается, значит, и на нем как боженька сыграет.

— И ничего у меня не хороший слух, — фыркнула Ульянка под сдавленный смешок Алены с Антохой. — Я вообще наобум глупости какие-то говорила. А вы что, решили, что я подслушиваю? Ну вы даете! Я, вообще-то, девушка приличная, подобной ерундой не занимаюсь!

— Жаль, — вздохнула полуяпонка. — А то так бы оставалось басиста найти где-нибудь и все, считай, что группу целую собрали.

— На добровольно-принудительной основе? — хмыкнул я.

Мику ничего на это не ответила, лишь мечтательно улыбнулась, глядя в потолок.

Быстро доев остатки, мы вышли на улицу. Помимо нашего отряда, там уже линейкой собирались и другие, имитируя порядок и дисциплинированность. Вскоре появилась и Ольга Дмитриевна в компании других вожатых.

— Итак, сегодня мы отправляемся в поход, — бойко начала вожатая. — Важным для любого пионера является умение прийти на выручку товарищу, протянуть руку помощи в трудную минуту, просто спасти его в безвыходной ситуации, наконец! Всему этому нам с вами предстоит научиться.

Ох, как красиво-то завернула! Ей бы в журналистику податься, подавать такие сущие пустяки как действительно нечто весомое.

— Предупреждаю сразу — если кто-то решит подкинуть что-то постороннее в костер… — Панамка посмотрела на Алису с Ульянкой самым строгим из своих взглядов. Впрочем, судя по довольным улыбкам рыжих, их это совсем не заботило. — Даю вам полчаса на сборы. Берите только самое необходимое — теплую одежду, средство от комаров, термос, если у кого есть, салфетки. Место встречи — площадь. А теперь разойдись!

А мне и брать-то особо нечего — пиджак у Алисы, а в зимнее пальто облачаться уже как-то перебор. Разве что только джинсы надеть. И то не факт, что они понадобятся, на самом-то деле. На ночь бы шли — еще туда-сюда. А так… Главное — электронку не забыть. Надеюсь, что она подзарядилась достаточно, чтобы ее хватило на вечер.

— Вот все же чем больше тут нахожусь, в постоянном чьем-нибудь, да обществе, тем больше убеждаюсь, что человеку порой просто жизненно необходима своя зона тишины, — внезапно заявляет мой друг по пути к домику.

— Экое ты открытие сделал, — фыркаю. — Я уже за эти пять дней в своем мозгу такое количество копий на эту тему поломал — забор вокруг лагеря можно городить.

— Да помолчи ты, не подъеживай, — поморщился Дэнчик. — Я по утру, в день нашей встречи, новый номер Плейбоя читал, статья была про недвижимость за рубежом. И фотки были таких маленьких домиков высоко в горах. Вот я и думаю — приобрести бы такой в счастливой старости, которая так-то по-хорошему уже не то, чтобы не за горами, но маячить-то, сволочь, начинает. И уезжать туда хотя бы раз в месяц, думать о всяком, книжки умные читать. И сам не замечаешь, как все проблемы рукой снимает…

Ага, щаз. Все же бывает так, что мой друг по своей наивности вполне может с Мику посостязаться.

— Ну, во-первых, — отвечаю. — Старость перед тобой еще даже и маячить не думает, тебе двадцать семь всего лишь, не драматизируй. А во-вторых, зона тишины, какой ты ее себе нафантазировал, она, брат, не в домике выражается. Наивно думать, что, даже если ты купишь себе эту фигню, то все проблемы как рукой снимет.

— А почему нет? — удивляется. — Михалыча же помнишь? Из старшаков наших?

— Не особо, — и правда, как-то никогда так-то не старался запомнить кого-то из компаний старших ребят на поселке. Банально незачем, да и самому нафиг не надо было. — Ну, допустим, что помню. Дальше что?

— То самое, он сейчас единственный, кто на поселке до сих пор обитает. Остальные — либо разъехались, либо присели, либо еще чего похуже… Короче, не суть. Так вот, он на рыбалку гоняет два раза в год минимум, в Карелию. Знаешь, какой спокойный оттуда возвращается?

— И что? — непонимающе чешу затылок. — Ну, отдыхает он. Да, в тишине масло в голове действительно лучше гоняется. Только это как его проблемы-то решает? Проблемы, если их не решать, напоминаю, только копятся. А так только возможность додуматься до принятия определенных решений.

— Вот всегда ты так, — грустно вздыхает Дэнчик. — Всегда последнее слово пытаешься за собой оставить. Даже если оно сейчас по факту-то и не нужно. Мог бы хоть для приличия согласиться?

— А какой смысл тогда? — улыбнулся я, хлопнув того по плечу. — Если мы постоянно тупо друг с другом соглашаться будем? Никакой пользы, ни мне, ни тебе. Ты тоже мне частенько мозги на место ставишь, я же не жалуюсь.

— И то верно, — кивает. — Не одолжишь свою сумку? А то я думал свитер взять на всякий случай, а девать его некуда. Не юбочкой же повязывать?

— Бери, — кивнул я. — Мне она все равно без надобности.

Еще раз сверившись с предполагаемым списком возможно необходимых вещей, мы быстренько похватали все, что могло пригодиться, после чего выдвинулись в сторону площади, где уже почти что собрался весь лагерь. Царила типичная для начала подобных мероприятий шумно-бестолковая атмосфера. Начал сразу пытаться разглядеть в толпе Алису, но, внезапно, первым делом замечаю Виолу. Стоит рядом с вожатым Витей, высокая, стройная, в облегающей спортивной одежде, темные волосы по плечам рассыпаны, одним словом — загляденье.

— Пойду-ка я… с Виолеттой Церновной поздороваюсь, — сообщил я другу полушепотом.

Тот как-то странно на меня посмотрел и неожиданно аккуратно провел рукой по моему подбородку. Отпрянув, я с удивлением уставился на Дэнчика.

— У тебя слюна подтекала, — пояснил тот, глумливо скалясь.

— Ой, подумаешь, — распрямился я. — Ничего зазорного не вижу, Виола действительно очень красивая женщина.

Глянув еще раз на друга с максимальным достоинством, я протиснулся через толпу пионеров к медсестре.

— Добрый вечер, Виола! — здороваюсь я с ней.

— А, — замечает меня. — И тебе привет, Максим. Как отдыхается?

— Да, все отлично, — говорю. — Потихоньку, так сказать, все своим чередом идет. Я успел побыть и героем дня, и местным шутом. Словом — разнообразие. А у Вас как дела?

Медсестра рассмеялась, все же деликатно прикрыв рот ладошкой. Хотя это все равно немного так смахивало на явную провокацию. Я с легким осуждением посмотрел ей в глаза, при этом едва заметно заалев ушами.

— Трезва и вроде как даже сексуальна, — наконец, ответила Виола, игриво подмигнув, тем самым вогнав меня второй раз в краску меньше, чем за минуту. — За весь день ни одного пострадавшего. Мне бы и радоваться, да только скучно так становится со временем. И в гости никто не заходит…

— Да я бы с удовольствием зашел, — смущаюсь. — Да вот только времени сегодня…

— Максим, я же шучу, — примирительно улыбнулась на мою вялую отмазку медсестра. — Что ж я, не понимаю, что у молодого и… крепкого… пионера тут и своих дел полно, помимо моих бесконечных отчетов и скляночек со шприцами? Понимаю, еще как понимаю. Но ты все равно заходи — осмотр… проведем.

— Увы, я не болею, — вот как у нее это получается? Беда-бедовая.

— А знаешь, иногда это первый симптом, — загадочно протянула Виола. — Так что, пионер, у тебя два варианта — еще поспорить и сделать, что я сказала или просто сделать, что я сказала.

— Прозит? — спрашиваю с толикой надежды.

— А вот это посмотрим, — хмыкнула Виола. — Ушлый ты какой, однако.

— Ученик превзошел учителя, — я сострил невинную моську. — Я так понимаю, Вы с нами в поход?

— Конечно, — кивает. — А то всякое может случиться — подвернет какой незадачливый пионер ногу, или змея укусит. Всегда нужно быть во всеоружии. Ты же понимаешь, о чем я?

Да тут уж трудновато не понять. Особенно зная замашки медсестры.

— Все на месте? — раздался из-за спины голос Ольги Дмитриевны. — Виолетта Церновна! Опять пионера моего от меня уводите?

— Вас, Ольга Дмитриевна, не понять, — делает та грустное лицо. — То сами мне его отдаете, а теперь, значит, забрать хотите? Нет уж, этот статный юноша теперь мой.

Господи боже, все, я ухожу. А то сейчас сквозь землю натурально провалюсь.

— Я, кажется, где-то там в толпе Алису видел… — пробормотал я.

— Иди-иди, — усмехнулась Виола. — Пионер…

А ведь и не соврал почти. Две знакомые рыжие макушки уже весело о чем-то перешептывались в максимальном отдалении от вожатой. На плечах Алисы висел мой пиджак, отчего у меня на сердце стало очень тепло. Но что меня обрадовало еще больше — за спиной девушки виднелся чехол из-под гитары. Успех? Наверное. Ну и поскольку Дэнчик уже плотно занялся активисткой, то мне точно надо в ту сторону.

Я поспешил к ним, едва не сбив с ног сначала двух пионерок, щебечущих о чем-то, потом неизвестную вожатую, и, после небольшого нагоняя, все же додумался немного сбавить темп. В самом деле, стоило так подрываться? Ведь Алиса же никуда не денется. Или ты правда думаешь, что она вот так возьмет, и испарится? Что-то мне подсказывало, что уже вряд ли. Только не теперь.

— Привет, — кивнул я девочкам. — Смотрю, все же решила вооружиться?

Алиса ничего не ответила, лишь только слегка нахмурила бровки, одернув при этом лацканы.

— А я говорила, что это хороший план, — вставила довольная Ульянка.

— Ты же не подслушивала! — наигранно удивился я.

— Мало ли, что я там говорила, — задумчиво ответила девчушка. — Память девичья, Макс, сам понимаешь…

— Так, пионеры, становись! — громко скомандовал Ольга Дмитриевна, отчего на площади мгновенно воцарилась тишина. — Вожатые, у всех все на месте?

Каждый поочередно отчитался Панамке. После чего та быстро сосчитала по головам уже нас, кивнула своим мыслям и продолжила:

— Сначала идем все вместе. Восьмой отряд, как самый младший, идет первым. Замыкает шествие мой первый отряд. Идем парами, не разбегаемся, и не стопорим движение. Советова, будешь беситься, я тебя Виолетте Церновне отдам, у нее в сумочке всяко найдется какое-нибудь успокоительное. Да и помощница наверняка понадобится, не одного же Жеглова нагружать.

Девчушка крайне недовольно сощурилась под злорадное хихиканье старшей.

— По прибытию на место разделяемся на группы по два отряда — первый вместе с восьмым, второй с седьмым и так далее. На одной полянке, к сожалению, весь лагерь не поместится. Виолетта Церновна в связи с этим сначала пойдет в связке второго и седьмого отрядов, затем присоединится к третьему и шестому, таким образом проверяя каждую связку. Стоянки друг от друга недалеко, так что особо впечатлительных прошу не переживать за свое здоровье. Вопросы?

Вопросов не было.

— Тогда слушайте мою команду… Всем отдыхать, ясно?

— Так точно! — хором отозвались пионеры.

Обитатели «Совенка» тут же засуетились в поисках пары. Я уже было уверенно двинулся к Алисе, но та уже встала под ручку с Ульянкой. Вот так и рушатся все планы.

— Это предательство, ты в курсе? — шутливо поинтересовался я, на что рыжая-младшая показала мне язык.

— Ничего, потерпишь без меня полчасика, — усмехнулась Алиса с озорными искорками в глазах. — Иди вон, к другу своему, его селючка тоже, смотрю, киданула.

Поворачиваюсь — и правда, стоит такой расстроенный. Однако, завидев такого же одинокого меня, мигом воодушевился и энергично замахал рукой, напоминая сейчас ветряную мельницу средней мощности.

— Назад вместе идем, — сообщил я напоследок рыжей.

— Бросите ребенка? — подозрительно спросила Ульянка.

— С Дэном пойдешь, — бросил я уже через плечо. — Не переживай, он точно защитит тебя от медведей.

— Каких медведей? — напряглась та. — Алис, там что, есть медведи? Так, Макс, я чего-то не поняла…

Но я уже успел сделать вид, что дальнейший диалог мне не очень-то и интересен. Прохожу мимо всех наших — Славя пока болталась рядом с вожатой, ее же саму дожидалась Лена. Федя по традиции в паре с Толиком, Мику, также с гитарой за спиной, уже успела впиться в ухо несчастному Шурику. Наградив улыбкой о чем-то мило щебечущих Женю с Электроником, становлюсь рядом с другом, который примостился в самом конце.

— Вот и встретились два одиночества, — хмыкаю.

— Не говори, — вздыхает тот в ответ. — Променяла меня моя красавица на непосредственное начальство. Ну что, Максончик, за ручки будем браться?

— Обязательно, — язвлю в ответ.

Ольга Дмитриевна прошлась по рядам и, убедившись, что все готово, дала отмашку начинать поход. Славя, наградив Дэнчика слегка грустным взглядом, юркнула в пару к Лене, прямиком за спиной вожатой.

— Кто шагает дружно в ряд? — прокричала активистка.

— Пионерский наш отряд! — хором ответили ей пара десятков голосов. После чего всей толпой двинулись в сторону ворот. Я не особо видел в этом действии какого-то потаенного смысла, ну да и ладно. Очередная пионерская традиция.

Выйдя за территорию, мы пошли по направлению той тропинки, которую нам не так давно показывала Славя. И пусть лес медленно погружался во тьму, но дорога оставалась неимоверно красивой. Зеленые, высокие деревья, синее небо над головой почти без единого облачка, свежий ветер дует в лицо, принося такую нужную сейчас прохладу. Все же было глупо отрицать, что дышалось в этом месте очень легко и свободно. Я только сейчас понял, что впервые за всю мою жизнь мне ничего не сдавливает грудь. Ведь даже наш поселок в российской глубинке все равно был предметом какой-никакой, но цивилизации. А тут ее нет просто как данность.

Откуда-то с начала колонны раздался возглас Панамки:

— Гимн пионеров запе-вай!

«Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионе-е-еры, дети рабочих…» — тут же невпопад затянули эти самые пионеры.

Мы с Дэнчиком честно пытались начать подпевать, но опытным путем выяснилось, что наши знания этой немудреной песенки ограничивались аккурат этими двумя строчками.

— Нет, это никуда не годится, — плюнул в конце концов мой друг. — Максон, давай нашу.

— Какую нашу? — не понял я. Лучше бы не спрашивал.

— Я так привыкла жить одним тобой! Одним тобой! — заголосил Дэнчик, не дав мне даже слова сказать.

— Обалдел? — шикнул я. — Дэн, я не буду петь это…

— Давай-давай, не тушуйся! — поддел меня тот. — Встречать рассвет и слышать как проснешься не со мной!

— Кто там хулиганит? — возмущенно воскликнула Ольга. Это послужило для меня своеобразной красной тряпкой. Да я и сам уже был готов поддаться порыву исполнить бесовским криком этот музыкальный шедевр, чего уж лукавить.

— Мне стало так легко дышать в открытое окно! — взвыл я.

— И повторять ей лишь одно!

— Знаешь ли ты! — затянули мы хором, обняв друг друга за плечи. — Вдоль ночных дорог шла босиком, не жалея ног…

— Жеглов! Мартынов! Что за самодеятельность?

Впрочем, дружный пионерский смех и редкие возгласы с просьбой исполнить на бис ослабили пыл вожатой, так что нам даже не влетело. По крайней мере, пока что.

Вскоре мы подошли к развилке, разделяющую широкую тропинку на несколько узеньких, где уже разделились по установкам Панамки. Только когда народ более-менее рассосался, я заметил среди членов восьмого отряда улыбающегося Антоху, который радостно махнул мне рукой, когда мы столкнулись взглядами. А еще их вожатым оказался не кто иной, как Витя. И что-то мне начало подсказывать, что неспроста Ольга придумала именно такое групповое разделение.

— Антоха! — радостно крикнула Ульянка, тоже приметив того в толпе.

— Советова, не пугай ребенка, — вздохнула Панамка.

— Ольга Дмитриевна, ну что Вы! — округлила глаза девчушка. — Он, вообще-то, мой друг. И Макса тоже.

Мальчик мигом раскраснелся, поймав при этом на себе пару восхищенных взглядов ребят из своего отряда. Смотрю, дела у него прям в гору идут. Это очень хорошо.

— Ну, друг так друг, — успокоилась Ольга. — Ладно, передохнули, теперь продолжаем путь!

Чем дальше мы углублялись в лес, тем чаще начинались раздаваться смачные шлепки, свидетельствующие о том, что еще один представитель комариного вида пал от рук жестоких пионеров. Интересно, на этот раз Лена не забыла взять свое волшебное средство? Потому что пока бедствие еще не переросло в какие-то катастрофические масштабы, но было уже очень близко к этому.

Спустя еще каких-то пятнадцать минут блуждания, мы вышли на довольно большую поляну, на которой лежало полукругом несколько деревьев, образуя что-то вроде импровизированного амфитеатра, посреди которого была выжжена земля и валялись угли от костра. Раздались громкие радостные крики, веселое улюлюканье, пронзительный свист и многие другие звуки, которые только могли издать только уставшие дети, которые осознали, что теперь им предстоит долгое время просто сидеть у костра и наслаждаться вечером. Через несколько минут весь этот балаган усилием Вити с Ольгой поутих, и к поваленным деревьям потянулись стройные ряды двух отрядов. Конечная цель мероприятия была достигнута.

— Мартынов! Сухов! За хворостом! — скомандовала вожатая.

— Ольга Дмитриевна, там же уже лежит куча! — попытался было протестовать мой друг, усиленно кивая в сторону уже лежащего недалеко большого скопления веток, но та была непреклонна. Ругнувшись, скинул сумку и направился следом за Федей в лесную темень. Я тем временем, мысленно пожелав другу удачи, уже успел приметить свободный пятачок на дереве, но не спел я сделать и шагу…

— Жеглов, а ты куда? — хитро улыбнулась Ольга. — Иди, помоги нам с Виктором Семеновичем вон тот хворост перетащить.

— Вот спасибочки, — чертыхнулся я, уже заведомо попрощавшись с намеченным мною местом.

По счастью, данная процедура хотя бы не заняла много времени. Я даже не успел начать пытаться стрелять в Панамку жалобными взглядами.

— Славя! — окликнула девушку вожатая, стряхивая с рубашки прилипшие к ней кусочки древесной коры. — Принеси газеток. И спички тоже дай!

Активистка, до этого вместе с Мику пытавшаяся развлекать малышню, мигом оказалась напротив Ольги, выуживая из своей сумочки листки «Комсомольской правды» вместе со спичками и протягивая ей. Вожатая сразу же принялась колдовать около костра, отправив Витю следить за своим отрядом. Мы со Славей остались подле вожатой. Вдруг еще какая помощь понадобится? Лучше уж сразу управиться со всеми делами, чем потом бегать туда-сюда. Пару раз среди деревьев я примечал силуэт Дэнчика, который, судя по исходящим с той стороны повышенным тонам, уже успел из-за чего-то с Федей поругаться.

Стволы, видать, не поделили.

— Знаешь, Максим, у меня такое чувство, что мы с ним сегодняшним вечером так нормально и не пересечемся, — вздохнула Славя, также внимательно следящая за его продвижениями по кустам.

— Хорошо, что он тебя не слышит, — хмыкнул я. — Да ты не волнуйся, у нас же еще вечер страшилок, помнишь? Ольга Дмитриевна же даст ключи?

— Уже дала, — расплылась в улыбке активистка. — А я уже подготовилась и даже знаю, какую вам историю расскажу. Вам обязательно понравится. Она очень жуткая.

— Что ж, я буду очень рад послушать, — отметил я. — Вон, Дэнчик выползает. Сходи к нему навстречу, ему приятно будет.

Славя, покрывшись румянцем, кивнула и, разгладив на себе футболку, поспешила к моему другу, начав ему сбивчиво на ходу предлагать свою помощь.

Наконец, Ольга разожгла костер. Атмосфера вокруг него вгоняла всех в непонятный благоговейный трепет. Если восьмой отряд просто завороженно таращился на него, то среди всех наших я отмечал на лицах разную палитру эмоций. Лично я ощущал, как мое сердце наполняет необъяснимая тоска. Я отыскал Алису, которая уже тихонько бренчала что-то вдали от общего скопления народу. Ноги сами понесли меня в ее сторону.

— Где Ульяну потеряла? — спрашиваю.

— Да бесится уже где-то с этим мелким, — ответила та, не отрываясь от струн.

— Тебе не холодно?

— С чего вдруг? — монотонно переспросила девушка. — Костер горит, на мне твой пиджак. Я не знаю, что должно случиться, чтобы я сейчас замерзла.

— Да я обнять тебя просто хотел, — выпалил я, совершенно отключив при этом мозг.

— Ну, так садись и обнимай, чего языком просто так молоть? — Алиса оторвалась от гитары и одарила меня взглядом своих янтарных глаз, в которых сейчас не было никакой надменности. Простой добрый взгляд озорной девочки. Подмигнув ей, я присел рядом и аккуратно обнял ее за плечи. А девушка продолжила играть. Музыка лилась будто из самых глубин ее души, такая яркая и легкая. А еще невероятно красивая и душевная. Все же никакой гитарист, даже Мику, не смог бы сыграть настолько легко и непринужденно, как играла сейчас Алиса. А уж я-то толк в музыке понимаю.

— Когда сбегаем? — шепнул я.

— Чуть позже, — ответила Алиса, закончив играть и положив голову мне на плечо. — Рано еще, да и вожатка пока не утеряла бдительность. Как только — так сразу, ты не переживай.

— Да мне-то вообще все равно, — признался я. — Мне главное, что…

Я запнулся. Так хочется сказать, но давящее, щемящее чувство пятилетней давности вновь перекрыло мне кислород.

— Что? — переспросила рыжая.

— Холодно далеко от костра, — отвел я глаза в сторону. — Не хочу, чтобы ты замерзла. Это главное.

— Ммм, — кажется, она все поняла. И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Я вернулся к созерцанию костра, стараясь подавить внезапно возникшие чувства грусти и сожаления по отношению к самому себе из-за того, что не могу открыться. Просто тупо не выходит и все. И каждый раз, когда я становлюсь к этому близок, уши разрезает тот мерзкий голос.

«Ой, Коль, ты там с Максом общаешься? Слушай, дай поговорить с любимым, а?»

И сразу все умирает, как в ту июньскую ночь.

— Не хотят ли наши пионеры что-то спеть? — весело предложила тем временем Ольга.

Жители лагеря тут же встрепенулись, прогоняя наваждение, и возобновили балаган. Посыпалось огромное множество предложений, каждый хотел исполнить что-то, что нравится лично ему. Становилось понятно, что единого ответа просто так не дождаться. И тогда внезапно проявила инициативу никто иная, как Мику. Она взяла пару предварительных аккордов и запела:

— У синего моря…

— У синего моря! — сходу отозвались разгоряченные пионеры.

— Где бушуют бураны…

— Где бушуют бураны!

— Жила там девчонка…

— Жила там девчонка!

— С именем странным!

— С именем странным!

Каждый из присутствующих старался усиленно подпевать, а Ольга с Витей тем временем подтапливали костер. Он медленно разгорался, приковывая к себе все больше и больше взглядов. Все уже почти механически стали петь, уделяя большее внимание огню. С окончанием мелодии пламя взметнулось вверх, словно обрадованное таким положением дел.

Как только Мику закончила играть, то тут же была награждена аплодисментами. Девушка явно не ожидала оказаться в центре внимания и теперь растерянно оглядывалась по сторонам. Снисходительно наблюдавшая за этим Алиса решила выручить бедолагу и заиграла уже сама. Уже чуточку более грустную мелодию, но от этого не менее прекрасную.

Кружит Земля, как в детстве карусель,

А над Землей кружат ветра потерь.

Ветра потерь, разлук, обид и зла

Им нет числа…

Из фильма какого-то, если не ошибаюсь…

И все-таки, жую губу, — какая же Алиса красивая. Особенно сейчас, в свете костра, так дополняющим ее огненную натуру. Жаль — не моя.

А может все-таки…

Додумать я не успел, поскольку девушка закончила свою партию, и мне пришлось присоединиться к повторным бурным аплодисментам. Алиса сделала «козу», за что получила порцию недовольного взгляда от Панамки. Рыжая ей подмигнула и выдала небольшой экспромт, явно намекающий на то, что кое-кому не помешало бы сходить до мест не столь отдаленных. Не знаю, поняла ли та намек, но ее уже успели окружить господа кибернетики, посему она вынуждена была отвлечься на эту парочку. Рыжая смотрела вожатой в спину, склонив голову набок. Судя по суженным глазам — явно что-то оценивала.

— Думаю, что пора, — ткнула она меня локтем, пряча гитару за бревном, дабы никто в ее отсутствие на нее не покусился..

— А нам далеко идти-то вообще? — спрашиваю.

— Нет, до старого корпуса, он отсюда недалеко, — быстро заговорила Алиса. — Не тормози только, мы должны максимум за полчаса управиться. Так потом будет легче от Панамки отмазаться.

Убедившись, что Витя в нашу сторону смотреть и не думает, а Ольга Дмитриевна до сих пор занята словоохотливыми кибернетиками, мы бесшумно встали и быстро юркнули в лесную чащу.

Низко над горизонтом висит испещренная кратерами половинка луны. Алиса что-то напевает себе под нос. Что конкретно — разобрать я не могу, поскольку ветви отчаянно норовят залезть то в глаза, но тут хоть очки помогают, то в ноздри, отчего я был больше сосредоточен на спасении себя любимого, пока трусил следом за рыжей красавицей.

Вскоре среди крон деревьев впереди забрезжил просвет с серым прямоугольником вдалеке. Мы вышли на поляну, посреди которой стояло здание старого лагеря — ветхое, размытое дождями и изъеденное ржавчиной и жуками-короедами. Безжизненное здание, где когда-то кипела жизнь. Безмолвный призрак ушедшей эпохи, чьи очертания приобрели среди впечатлительных детей мистический оттенок.

Он уже был там. Один, без своих прихвостней. Стоит возле крыльца, широко расставив ноги и уперев руки в бока. На нем та же кожаная безрукавка, только в этот раз одетая поверх черной футболки и темно-синие спортивны штаны. На ногах — замшевые адики с Олимпийской символикой.

— Хэй, рыжая! — приветливо поднимает он правую руку. — Я тебя уже заждался… О, смотрю, ты не одна? Подружку приве… Стопэ, да я ж тебя, фраер, знаю. Ты к этому, Ермолаичу гонял на днях, верно?

— Было такое, — ответил я, не переставая хмуриться. С одной стороны причин для беспокойства вроде и не наблюдалось — пацан вроде ведет себя достаточно спокойно, хоть и вызывающе. Но это неудивительно. Я пытался представить, какая реакция у него будет, когда он увидит, что Алиса пришла не одна, и готовился к отвращению или гневу. Но он просто посмотрела на меня, как… как на пустое место. Как на докучливую букашку. Неприятно, но, в целом, ожидаемо. Но вот до какой поры будет длиться это спокойствие — тот еще вопрос.

— Привет, Ром, — здоровается с ним Алиса. — Давай быстрее только, у меня мало времени. Чем порадуешь?

— Чем-чем… — пижон потягивается и манерно хлопает себя по карманам. — «Казбек» могу предложить если только.

— Тьфу ты, — чертыхнулась Алиса. — А что, помимо этой дряни, ничего приличного раздобыть нельзя было?

— Чем богаты, — Рома легонько пожимает плечами. — Я и эту херню еле намутил. Не, ну если тебе не нужно…

— Нужно-нужно, — поспешно проговорила Алиса и направилась в сторону парня. Тот стоял, протягивая ей сигареты, но стоило девушке приблизиться, как он резко вздернул руку вверх.

— Это еще чего за номер? — вскинула брови рыжая. А я уже нехило так напрягся. Знаю я такие приколы, ничего хорошего они не предвещают.

— Да я вот думаю, чего это я тебе до сих пор сигареты просто так таскаю? Вожатой своей ты меня уже шантажировать не сможешь, вот я и думаю — не хочешь как-нибудь ко мне домой забуриться? Только без этого вот, — кивает он в мою сторону.

Тело прошибает током. Я замечаю, как Алиса теряется, явно не в состоянии сразу сообразить с ответом. Страх борется с желанием защитить мою спутницу. И второе побеждает. Спасибо темной стороне.

— О, не переживай, я прекрасный собеседник, — усмехаюсь я. В этот момент я совершенно не думаю о том, что у типа за пазухой может быть спрятан нож. Как и не думаю о банальном инстинкте самосохранения. — Посмотрим кинцо, а потом, как положим Алису спать, можем с тобой всю ночь разговаривать о насущных проблемах. Только ты своих шестерок не зови, а то интеллектуальной беседы точно не получится. И железяку тоже свою не доставай. По той же причине.

Рома оценочно смотрит в мою сторону, его глаза недобро сверкают. А потом он неожиданно опускает руку, продолжая при этом смотреть прямиком мне в глаза. Его губы чуть подрагивают, а потом улыбка становится еще шире.

— Это была просто шутка, — несмотря на улыбку, в голосе появляются стальные нотки. — Держи.

Он отдает Алисе сигареты, которые та буквально вырывает у него из рук и резко прячет во внутренний карман пиджака.

— Еще раз так пошутишь — я тебе голову отвинчу, — вернула самообладание девушка.

Некоторое время они смотрят друг другу в глаза. Рома пару раз цокает языком.

— Послезавтра смогу тебе принести пачку «Экспресса», если угодно, — добавляет он, делаю пару шаркающих шагов назад. — Дед обещал подогнать. Так что, если надумаешь, то в то же время, в тот же час.

— Подумаю, — бросила Алиса и круто развернулась в обратную сторону. — Пошли, Макс.

Последовав за ней, я все же не удержался от того, чтобы пару раз оглянуться, вдруг Рома какую глупость удумает учинить. Но, вроде как, обошлось.

— Теперь понимаешь, почему я тебя с собой взяла? — вполголоса сказала Алиса. — Даже думать не хочу, в какое дерьмо могла бы сейчас вляпаться, если бы тебя не было рядом. Так что спасибо тебе. Ты мне был очень сейчас нужен.

— Был? — не смог удержаться я от подкола.

Алиса как-то странно взглянула на меня, дернула хвостиками и вскоре силуэт ее фигуры, чуть смазанный от пиджака, скрылся среди деревьев.

Да уж, а ведь если подумать — то от меня толку-то, по сути, никакого и не было. Так, лицом постоял, посветил. Однако, повезло, что этого оказалось достаточно. Но в следующий раз, если Алиса ударится головой и пойдет на рандеву с Ромой в субботу, то я обязательно возьму с собой Дэнчика. Нахер такую романтику.

========== ДЕНЬ 5. СТРАШНЫЕ ИСТОРИИ ДЛЯ РАССКАЗА В ТЕМНОТЕ ==========

Всю дорогу назад я то и дело успокаивал расшалившиеся нервы тягами из электронки. Помогало слабо, но хоть что-то. Еще и очередной кровосос вцепился мне в одно из самых труднодоступных мест, отчего мне, метнув пару ругательств, вновь пришлось показывать чудеса гибкости в попытке достать гада. Алиса, которую уже полностью отпустил всякий мандраж после Роминого финта ушами, знатно веселилась, глядя на мои мучения. Ее жужжащие твари почему-то облетали стороной, что вызывало мой достаточно живой интерес.

— Ладно, рыжая, давай колись, в чем твой секрет? — наконец не выдержал я. — Ты инопришеленец с планеты Икс, который умеет издавать кожей тончайший свист, неслышимый простыми смертными, но от которого комары падают замертво?

— Любишь ты все усложнять, — хихикнула девушка. — Просто кто-то догадался подойти к Лене и попросить у нее диэтилтолуамид. А кто-то продолжает прикидываться фанатичным фантазером.

— Ну да, конечно, о слоне-то я и не подумал, — пробормотал я, отмахиваясь от очередного комара. — Пошли до костра быстрее, надоели уже эти сволочи.

Алиса, с улыбкой до ушей, одарила меня одним из своих нахальных взглядов, и мы продолжили путь. Интересно, заметила ли Ольга пропажу двух своих самых несносных пионеров? Почему-то я в этом нисколечко не сомневался. Ладно, придумаем чего-нибудь. Фантазией никто из нас не обделен.

Вскоре за деревьями уже показались красноватые языки пламени потихоньку сходящего на нет костра. Оттуда доносились разной тональности голоса, но сварливого голоса Панамки я, как ни напрягался, не слышал. Может, в самом деле пронесло?

— Обожди, — внезапно затормозила Алиса. — Давай быстренько перекурим? А то тебе-то с твоей фигней иностранной хорошо, подымил и в карман спрятал. А у меня такой возможности нет.

Я молча кивнул и наконец-то смог притормозить, облокачиваясь на близстоящее дерево. Алиса шла в таком ускоренном темпе, что я даже как-то немного запыхался. Та тем временем воровато оглянулась и, присев на корточки, достала из внутреннего кармана пачку «Казбека». Честно говоря, мне даже думать не хотелось о том, какова эта дрянь на вкус. Хотя сейчас кое что меня волновало все-таки побольше этого.

— Ты ведь не собираешься никуда идти в субботу? — спрашиваю.

— Ты имеешь в виду опять на встречу с Ромой? — переспросила Алиса, поморщившись после первой затяжки. — Да уже как-то не особо. И ведь чувствовала, что все через жопу пойдет… — даже в темноте было видно, как у девушки напряглись губы. — Ладно, чего теперь говорить. Главное, что я сигареты получила.

— Да, повезло ему, — ситуация требовала какой-то разрядки, поэтому я решил постараться перевести эту ситуацию в шутку. — Еще бы немного и ты бы наверняка знатно ему надавала за его выходку.

— Смешно тебе? — хмыкнула Алиса, стрельнув в меня хитрым взглядом. Кажется, я немного переборщил с количеством иронии в голосе. — Я, чтоб ты понимал, девочка уличная, так что драться я действительно умею.

— Так я об этом и говорил, собственно… — нахмурившись, ответил я. Да, думать надо было раньше, прежде чем ляпнуть. А сейчас я, сам того не подозревая, нанес рыжей красавице какое-то немыслимое оскорбление и, как следствие, получил вызов на дуэль.

— Ну да, а то я сарказма в голосе сейчас не уловила, — все не унималась девушка.

— Да не было сарказма никакого! — быстро ответил я, стараясь спрятать улыбку.

— Ладно, — кивнула Алиса, туша бычок об землю, и затем встала, принимая подобие боксерской стойки. — Подставляй ладонь!

Господи, какой бред в голову-то рыжую порой лезет, думаю…

— Зачем? — лениво спросил я. — Если уж ты вознамерилась меня покалечить, то могла бы выбрать способ куда более изящный.

— Да не собираюсь я тебя калечить, — фыркнула Алиса. — Просто хочу тебе доказать, что я могу за себя постоять.

— Тебе не нужно ничего доказывать, — мягко одернул ее я, накрыв один из воинственных кулачков своей пятерней. — Уж мне — так точно.

Алиса переводила быстрый взгляд то на свой обезвреженный кулак, то непосредственно на меня. Кажется, мысли в ее голове были самую малость сбиты. Но разве в ее случае это могло продолжаться долго? И вот я снова в ее глазах вижу уже такой родной сердцу азарт:

— Я поняла — боишься, что я смогу тебя победить?

В ее голосе было столько торжественности. А я понял, что беззастенчиво таращусь на ее губы. Губы, которые хоть и целовали меня уже дважды, но это было совершенно не тем, чего мне внутренне хотелось на самом деле. А хотелось мне большего, а не просто быстрые соприкосновения. Хотелось настоящего. Только ее, и ничьего больше.

И хочется, и колется. А ведь достаточно просто сказать пару слов. И тогда моя жизнь изменится.

— Ты уже, — тихо ответил я.

Мы одновременно сделали шаг навстречу друг другу. Я ни на секунду не выпускал ее руку. Перевел взгляд с губ на эти янтарные, озорные глазки, которые, сами того не ведая, стали сокрушительным оружием, направленным на уничтожение всех моих принципов. Я больше не мог противиться этой безумной красоте.

Как, рыжая ты вредина, вот как ты смогла за каких-то ничтожных пять дней снести к неизвестной науке матери все то, что я выстраивал пять лет? Почему с тобой я снова становлюсь уверенным в том, что могу кому-то довериться?

Черт тебя побери, Алиса Двачевская, что же ты со мной сделала?

Неожиданно из ближайших кустов донеслось довольное хихиканье. Мы с Алисой одновременно вперились туда, уже ожидая, как на нас выскочит Ульянка с вечным «Тили-тили-тесто». И я уже был готов мысленно расплыться перед ней за это в благодарностях, что она так вовремя поломала момент, где у меня бы тупо не оставалось другого выхода, кроме как наступить себе на горло и поддаться захлестывающим меня эмоциям. Но ничего подобного не происходило. Что было весьма подозрительно.

Аккуратно освободившись от Алисы, я на цыпочках двинулся в сторону звуков веселья. Раздвинув густо поросшие зеленью ветви, я увидел, как и предполагалось, Ульянку, которая что-то с бесовской улыбочкой нашептывая моему маленькому другу, активно размахивая самодельной рогаткой. В ногах у ребят лежали несколько кусков шифера. И, если я еще не до конца забыл всю прелесть детских попыток найти себе приключения на пятую точку, то нетрудно было догадаться, куда этот шифер вскоре грозит улететь.

— Ульяна! — шикнул я. — Чего удумала?

Испуганно ойкнув, девчушка, загородив собой Антона, тут же начала пытаться отфутболить шифер с поля зрения, но, поняв, что ее разоблачителем являюсь всего лишь я, тут же успокоилась.

— Тьфу ты, блин, Макс! — махнула рукой та, возвращая в личико безмятежность. — Напугал. А я думала, что вы с Лиской насовсем миловаться ушли. Ну, так даже лучше — будете в первых рядах. Готовы к красивому шандараху?

Алиса густо покраснела, всем взглядом намекая своему протеже, что ночью ей придется ой как несладко. Но меня сейчас заботила не излишняя прямота рыжей-младшей. А ее дурь в голове.

— Никакого шандараха не будет! — твердо заявил я, резко выхватив у девчушки рогатку.

— Ну-у-у-у! — хором протянули Ульянка с Антоном.

— Не «ну»! — отрезал я, поправляя очки. — А если бы кто-то покалечился, вы об этом не подумали? Ну или хотя бы о том, что после вашей выходки Панамка всяко бы осатанела и лишила бы нас вечера страшилок?

— Ой… — теперь уже покраснела Ульянка, обхватив голову руками и пытаясь старательно спрятаться от моего взгляда.

— Вот тебе и «ой», дурашка мелкая, — я все еще старался выглядеть максимально грозно, но рыжая-младшая включила свое безотказное оружие — вид ангелочка. А с таким аргументом весь мой праведный гнев уже начинал сходить на «нет».

— Макс, не ругайся, пожалуйста, — робко вставил Антон. Было ощущение, что он готов расплакаться. — Просто мы…

— Да понимаю я, Антох, — я чуть понизил голос, дабы показать, что я хоть и злюсь, но и не совсем уж в ярости. — Вы теперь с Ульянкой два крутых хулигана, не разлей вода. Да только вот момент — вот испортили бы вы сейчас всем вечер, и чем ты, тогда, спрашивается, лучше тех, кто тебя еще не так давно задирал?

— Я… Я не подумал, — по-прежнему очень тихо признался Антон.

— Вот что, дружище, позволь дать тебе еще один совет, — окончательно смягчился я, присаживаясь напротив мальчика, дабы наши глаза оказались на одном уровне. — Быть крутым — это совершенно не обозначает, что надо все вокруг крушить и ломать, аки Халк.

— Кто? — переспросил тот.

— Не суть… Я это к чему говорю — посмотри вот на меня. Чего греха таить — я отношусь к той категории людей, кого многие сходу окрестили бы «ботаником». Чего уж говорить — даже Алиса меня сначала костерила на чем свет стоит.

В этот момент я бросил в ее сторону короткий взгляд, будучи уверенным, что Алиса нет-нет, да сделает какое-нибудь колкое замечание. Но та стояла с каким-то совершенно отстраненным взглядом, словно на нее разом нахлынуло множество воспоминаний.

— И посмотри на нас теперь, — продолжил я, так и не дождавшись никакой реакции. — Не разлей вода. И это вовсе не из-за каких-то эпатажных поступков, которые иначе, как идиотизмом, не назовешь. Харизма и острый ум — вот оружие настоящего «крутого парня», понимаешь, о чем я?

— Наверное… — прошептал Антон, потупив взгляд в пол.

— Не переживай, проведем еще с тобой пару-тройку профилактических бесед, — подмигнул я, хлопнув паренька по плечу. — Кстати, если уж так хотелось немного добавить шуму в костровые посиделки — могли бы стащить у кастелянши пару простынок, нарисовать на них страшные рожицы и выбежать таким распрекрасным с дикими завываниями. Эпатаж есть? Есть. И точно никто не пострадает. Да и ругать не сильно буду за такую невинную проделку.

— Но это же не страшно совсем, — скривилась Ульянка.

Ага, думаю, не страшно. Помню я, как ты пятками сверкала в первый день нашего прибытия в лагерь после этого «не страшно».

— Задача не в том, чтобы испугать, а просто, чтобы хорошо и весело провести время, — изрек мудрый я. — Все, давайте, оба, испарились отсюда, пока Панамка не додумалась ревизию устроить. А то увидит нас тут, с шифером в ногах и с рогаткой, сама нам такой шандарах устроит, что мало не покажется.

— Рогатку-то отдашь? — неуверенно поинтересовалась рыжая-младшая.

— Хренушки, — отрицательно мотнул я головой в ответ. — Не накосячишь хотя бы до завтрашнего утра — получишь.

— Ой, да на здоровье, — недовольно фыркнула Ульянка. — Пошли, Антоха, а то еще занудством заразимся от этого… этого… редиски этой, во!

Горделиво подбоченившись, девчушка показала мне язык и, схватив неловко улыбающегося товарища, вынырнула из кустов обратно на костровую поляну.

— Мда, — подытожил я, пряча рогатку за пазуху. — Кажется, мы только что с тобой помогли нашему отряду избежать больших неприятностей.

А в ответ — беспросветная, как поздняя московская осень, тишина. Я присматриваюсь к лицу рыжей и замечаю, что ее губы едва заметно подрагивают.

— Алис, все хорошо? — спрашиваю обеспокоенно.

— Д-да, — наконец выдавливает та. — Прости, просто ты мне сейчас очень сильно кое кого напомнил…

— Правда? — я внимательно продолжаю следить за ее мимикой, но никаких сторонних эмоций больше не вижу. — И кого же?

— Неважно, — отвечает та, резко собравшись. Лишь одна, похожая на глицериновую, слеза медленно ползет по ее лицу и падает между расстегнутыми верхними пуговицами пионерской формы.

Делаю затяжку из электронки, которая становится неожиданно горькой. Либо испарик уже по-хорошему пора менять, либо… Либо мне остается только признать, что дальнейшие расспросы пока что не являются моей прерогативой. Не дорос еще, пардон муа, до такого.

— Ладно, — вздыхаю. — Пойдем. А то точно рискуем озвездюлиться.

Крадучись, прокрадываемся на полянку. Костер тем временем уже почти потух, и пионерам пришлось сгруппироваться поближе, дабы продолжать чувствовать его тепло. Словно единый организм, они держали руки на плечах друг у друга. Кто-то продолжать под нос мурлыкать свои любимые песни, кто-то просто шептал слова, очарованный моментом. Но наверняка все сейчас проматывали в голове минувший вечер, совершенно не желая возвращаться назад в лагерь.

«I know there’s gotta be some peace in me, but I can’t find it. I get so sick of the looking…» — почему-то вспомнились сейчас строчки из песни «Happiness» Грейсов.

— Ага! — торжественно провозгласила темнота позади нас голосом вожатой. — Ну и где мы шляемся?

Алиса от неожиданности вздрогнула и спряталась за мной. Оставалось принять удар на себя. Выдохнув, я с максимально деловым видом повернулся к Ольге.

— В смысле «где»? — переспросил я. — Тут мы были. Решили прогуляться. В этом есть что-то криминальное?

— В самом факте прогулки нет, — хмуро ответила вожатая. — Но можно было хотя бы меня в известность поставить. Я же за вас ответственность несу. А в лесу всякое случиться может. Особенно, в темное время суток.

— Извините, Ольга Дмитриевна, — ответил я, будто читая с бумажки. — Молодые, глупые. Все так спонтанно вышло…

— Почему-то это «спонтанно» только с вами двумя и происходит, — закатила глаза Ольга. — Ладно, чего уж теперь. Вернулись, и слава богу. Не буду лукавить, сама вас только минут пять назад спохватилась.

— Такая честность с Вашей стороны не может не радовать и подавать тем самым положительный пример, — хмыкнул я. За моей спиной раздался едва различимый смешок Алисы.

— Припомните это хоть раз — до конца смены будете радостно дежурить по столовой, — пригрозила та нам пальцем. — Все, собирайте вещи, мы уходим назад в лагерь. Да, и по поводу вашего отрядного мероприятия…

Вожатая зачем-то решила выдержать драматическую паузу, не иначе, как лишний раз пощекотать нервишки.

— Надеюсь, мне за вас утром не придется краснеть перед работниками столовой за то, что вы там насвинячите?

— Ольга Дмитриевна, обижаете, все будет ажур…

— Так, стоп! — перебила меня вожатая на полуслове. — Жеглов, никакого абажура. Я просто хочу рассчитывать на вас. Как на людей взрослых и ответственных. Вам это по силам?

— Вполне! — хором ответили мы.

— Ну и замечательно, — кивнула Ольга. — Первый и восьмой отряды, собираемся! Не забываем тщательно потушить костер! Виктор Семенович, пересчитайте своих на всякий случай, а то у меня тут уже нашлись два беглеца…

Алиса цокнула языком и направилась забирать свою гитару. Я увидел, что к ней уже летит довольная Ульянка, сжимавшая в руках какое-то неизвестное членистоногое. Поняв, что сейчас лучшим вариантом будет постоять в сторонке, я быстренько отыскал Славю с Дэнчиком и стал протискиваться к ним.

— Добрейшего вечерочка, — поприветствовал я нашу парочку. Заметил, что активистка с блаженной улыбкой облачилась в свитер друга. И ведь на улице объективно и холодно-то не было. Краем глаза глянул на Алису, которая уже со взором горящим бегала за хохочущей Ульяной в попытке надавать ей подзатыльников. Все так же в моем пиджаке.

Все же, как ни крути, а в каких-то деталях все девушки одинаковые. Пусть на первый взгляд у отдельно взятых ничего общего быть не может в принципе.

— Тебе тоже не хворать, — потянулся Дэнчик. — Чего видок такой тревожный?

Правда что ли? До сих пор? Я потряс головой в надежде согнать с себя эту уже ненужную ни под каким соусом чепуху. А то не ровен час опять пущусь в еще более ненужную внутреннюю философию. А кому оно надо? Окружающим точно, а мне так и подавно.

— Тебе кажется, — машу рукой я.

Тот не стал ничего отвечать, лишь как-то подозрительно смерив меня взглядом. Я и не сомневался, что он меня раскусит. Как бы хорошо я не прикидывался дубом, этот человек меня всегда насквозь видит.

— Мальчики, помогите, пожалуйста, Виктору Семеновичу, — улыбнулась Славя. — А то сами понимаете, какие малыши неугомонные. А с вашей поддержкой быстрее управимся.

Зерно логики в словах активистки все же было, посему мы с Дэнчиком даже без дежурного ворчания потопали к вожатому восьмого отряда. Впрочем, как выяснилось, в помощи тот особо и не нуждался. Почти все его подопечные дружно зевали, и в целом походили на сонных мушек, которые уже не чаяли поскорее отдаться объятиям мягкой кроватки.

— Редко такое зрелище, поди, увидишь, верно, Виктор Семенович? — спросил у того Дэнчик, наблюдая за строившимися по парам пионерами.

— На самом деле, в этом году они еще довольно тихие, — признался тот. — Верно я говорю, Кучишкин?

Один из его пионеров изобразил на лице удивление и несколько раз быстро моргнул, делая вид, что не очень понимает, в чем дело. Девочка, стоявшая с ним в паре, сдавленно хихикнула.

— Кстати, — вожатый почти понизил голос до шепота. — В неформальной обстановке можете ко мне на «ты» обращаться. Ребята вы уже взрослые, а я терпеть не могу выкать, честно говоря. Только смотрите, чтоб Оля не услышала.

— Понял-принял, Витек, — безмятежно ответил я.

— Ну, не настолько фамильярно, — добродушно хмыкнул тот. — Хотя, Максим, вспоминая твое выступления в медпункте, трудно от тебя было ожидать чего-то другого. Ладно, пионеры, идите там по своим делам.

Когда-нибудь я перестану косячить. Слово пионера. Когда-нибудь.

Возвращаюсь к смурной Алисе и победно улыбающейся Ульяне. Кажется, погоня обернулась не в пользу рыжей-старшей.

— Набегались? — спрашиваю.

— А то, — хмыкнула Ульянка. — А ты чего пришел? Мы с Лиской идем.

— Не, нифига, — запротестовал я. — Ты с Дэном идешь, мы договаривались.

— Ага, ему скажи, — девчушка кивнула куда-то в сторону и, проследив ее взгляд, я увидел, что тот уже был в предвкушении, как пойдет до лагеря за ручку со Славей.

— Не, ну нормально вообще? — пробубнил я.

— Эй, Макс! — услышал я голос Шурика. — Давай со мной становись!

Ульянка тут же вытаращила глаза, неуверенно начав переминаться с ноги на ногу. Так-так, кажется, пазл в моей голове наконец-то сложился. Кое-кто рыжий ненароком выдал свой криптонит. Теперь уж точно.

— Сань, с тобой Уля пойдет, — весело ответил я.

— Что? — вскинулась та. — Ничего я не…

— Давай-давай, — подмигнул я. — Топатошкай отсюдова.

Одарив меня злобным взглядом, рыжая-младшая удалилась к растерянно теребящему очки Шурику, оставив меня довольствоваться зубами выгрызенному месту рядом с солнцем.

— Зря ты это все, — покачала головой Алиса. — У него, насколько я слышала, девушка есть. А Улька по этому очкарику с начала смены сохнет. Лучше бы их общение и дальше ограничивалось периодическим воровством у него ватрушек.

Черт, об этом я как-то не подумал…

— Может и так, — попытался выкрутиться я. — Но, положа руку на сердце, скажу, что порой подобная недосказанность еще хуже.

— Можно подумать, что от того, что они сейчас парочкой пройдутся у них прям пипец какая досказанность будет, — съязвила рыжая. — Какие же вы, парни, тугодумы иногда бываете, честное слово.

— Ой, — я старался, чтобы мой голос не выдал во мне желания придушить себя самолично.

— Вот тебе и «ой», — положила мне руку на плечо Алиса, явно при этом передразнивая меня, учащего Улю уму-разуму. — Да не делай ты такое могильное лицо, Макс. Подумаешь, в очередной раз облажался.

Ну, спасибо тебе, рыжая, утешила. Впрочем, вся моя угрюмость мигом улетучилась, как только я увидел, что девушка ненавязчиво держит свою открытую ладошку возле моего бедра. Дважды повторять не пришлось, я тут же, пряча глупую улыбку, аккуратно принимаю ее приглашение. Алиса тут же сжала мою руку, словно опасаясь, что я куда-то вырвусь. Эх, глупышка, куда ж я от тебя уже денусь.

Убедившись, что любые возможные источники возгорания устранены, дружной оравой двинулись в сторону лагеря. Оставшиеся шесть отрядов, которых нам еще пришлось выжидать у развилки, выглядели примерно сродни нашим. Очень редкие личности сохраняли боевитый настрой.

Виола, приметив меня за ручкой с Алисой, одобрительно, прямо почти по-хозяйски, хмыкнула. Высшее руководство одобрило, что называется. А я аж мурашками в этот момент покрылся. Хорошо, что рыжая в этот момент отвлеклась на что-то и не заметила этого взгляда. Я-то уж едва его выдержал с предполагаемым для почти тридцатилетнего мужика достоинством. А уж про эту девочку, пусть и строящую из себя с переменным успехом пацанку, я такого бы точно не сказал.

Какая же Вы, Виола, все-таки хищница. Грациозная и смертоносная. Ваш взгляд действительно обладает какими-то гипнотическими свойствами. Даже не знаю, не будь в этом лагере Алисы, сам бы верняк попался, как беспомощный зайчонок в змеиную ловушку.

— Блин, у второго отряда зефир, оказывается, был, — вырвала меня из размышлений девушка, когда Ольга всех построила в ряд и дала отмашку продолжать шествие. — А нам — шиш. Нормальная вообще история?

— А тебе, смотрю, лишь бы поесть, — смеюсь.

— Дурак! — делано обижается Алиса, стукнув меня свободной рукой.

— Да и вообще, — продолжаю я, держа оборону. — Кто мешал самим проявить инициативу? Договориться с вожатой, чтоб нам хотя бы ту же картошку выделили с барского плеча? Что-то я не видел ни у кого особого рвения, у тебя в том числе, хочу заметить.

Алиса закипела и, выдернув руку, зашагала рядом, картинно отвернувшись. Не вынесла душа поэта позора мелочных обид. Ну, как говорится, и ладно. Все равно она, как и я, никуда не уйдет. А что касается ее взбалмошного характера… Пожалуй, я уже свыкся.

До лагеря добрались без происшествий. В целом, это не стало каким-то откровением — чтобы хоть как-то повредиться на нашем маршруте — это нужно было очень сильно постараться. Хотя отдельные личности очень сильно пытались, но об этом история умалчивает.

— Всех участников мероприятия попрошу выйти из строя, остальных вожатые сопроводят до умывальников и по койкам, — без особой охоты скомандовала Ольга Дмитриевна.

Мы с Алисой тут же сделали шаг вперед. Вместе с нами вышли Алена, и, внезапно, почти весь наш отряд за исключением Шурика, Феди с Толей, и, на мою искреннюю радость, Жени, которую до этого усиленно пытался дергать за рукав грустный Электроник. Однако библиотекарша, несмотря на все его старания, не проявила желания участвовать в этой самодеятельности.

Кого благодарить за это чудо?

— Девять человек, — быстро пробежалась по нам глазами Ольга. — Замечательно. В столовой ничего не красть, не ломать, вести себя прилично. Иначе… Славяна, все под твою ответственность!

Активистка бодро кивнула, и вожатая после этого удалилась, предварительно просверлив взглядом каждого из нас. Звякнув ключами, Славя повела всю нашу толпу следом за ней. Я уже было направился за ней, как меня довольно резко одернула Алиса.

— Ты не говорил, что колхозница тоже с нами будет, — прошипела та, сражаясь с собственным замешательством.

— Мне казалось, что это логично, — пожал я плечами в ответ. — Иначе как бы мы законным образом проникли бы в столовую в такое время?

— Ох, ну простите, что я такая тугодумка! — развела руками рыжая и круто развернулась на каблуках. — Я отчаливаю. Спокойной ночи, Максим.

Не понял. Это еще что за цыганочка с выпадом?

— Стоять! — теперь была уже моя очередь схватить ее за локоть, круто развернув к себе. — Алис, что за детский сад? Мне казалось, что у вас более-менее наладились отношения после наших совместных поисков Ульяны.

— Тогда тебе явно стоит очки поменять, раз ты в них ничего не видишь, — огрызнулась та.

— Господи, Баранкин, да будь ты человеком, а! — терпение мое явно сейчас дало трещину. — Я же тебя не заставляю с ней подружками становиться. От того, что вы проведете вечер не на расстоянии пушечного выстрела друг от друга, твоя гордость не пострадает.

Алиса смотрела мне прямо в глаза, едва ли не прожигая меня взглядом. А я даже если бы и захотел — не смог бы отвернуться. Алиса это поняла и даже как-то в одночасье сникла.

— Да она опять выделываться начнет, она всегда так делает… — насупилась девушка.

— Не начнет, — я успокаивающе провел ладонью по ее щеке. — Я даю тебе слово пионера.

— Да засунь ты себе это слово… — повторно взорвалась Алиса, но я, окончательно уставший от всего этого спектакля, в наглую подцепил ее за талию и поволок в сторону столовой, совершенно игнорируя ее активные попытки в протест. Нет уж, рыжая, нет у тебя еще методов против Кости Сапрыкина.

— А ну пусти, наглая морда! — извивалась рыжая. — Я кричать буду! Гитарой зашибу!

— Кричи, — вздохнул я. — Привлеки внимание всего лагеря. Отличное решение проблемы. Сейчас на твои вопли прибежит Панамка и разгонит весь наш Цирк дю Солей. Аленка, поди, расстроится…

Запрещенный прием, на самом-то деле. Но, главное, что рабочий.

— Ага, расстроится, — пробубнила девушка, явно нехотя ослабляя сопротивление. — Да все, хорош меня лапать, не убегу я! Но учти, что я это делаю только ради Алены. А не потому, что ты меня попросил. И я уйду, как только расскажу свою историю, усек?

— Кристально, — кивнул я, выпуская из рук рыжую тучку.

Ладно, с боем, но хоть какого-то положительного результата я смог добиться. Настаивать на чем-то большем сейчас — окончательно ее сейчас выбесить и потерять на этот вечер. Чего мне очень так-то не хотелось бы. Пусть уходит после своей истории. Утром, если повезет, проснется у девочки совесть.

Где-то вдалеке послышался слабое уханье совы. Чудесно. Лагерь милостиво подкидывает атмосферы в этот томный вечер. Значит, все должно пройти просто отлично.

В столовой уже были зажжены свечи. Электроник с Дэнчиком активно сдвигали столы со стульями, образуя эдакий квадрат, чтобы мы всей гурьбой расселись друг напротив друга. Стоило нам войти, как к нам тут же подскочила Аленка.

— А вы чего так долго? — живо спросила та.

— Ильича потерял, — монотонно ответил я. — Алиса искать помогала.

Рыжая уставилась на меня удивленным взглядом, на который я слабо подмигнул. Ага, не ожидала, поди. Ничего-ничего, совесть — такая штука, рано или поздно у каждого проснется. Даже у меня… когда-нибудь.

— Поняла, — кивнула Аленка. — Ладно, проходите, присаживайтесь. Готовы к порции мурашек?

— Естественно, — буркнула Алиса, проходя к столу и облегченно падая на свободный стул, стараясь не смотреть никому в глаза. Заметил, что Сыроежкин при ее приближении аж весь съежился. Хотя никаких признаков враждебности Алиса честно старалась не проявлять. Даже на приветливо улыбнувшуюся ей Славю никак не отреагировала.

«Вот что значит когда у страха глаза велики», — подумал я, присаживаясь рядом с рыжей.

— Что ж, — протянула Алена, закрывая скрипучую столовскую дверь. Повернулась к нам и продолжила тихим, приглушенным голосом. — Каждый лагерь хранит в себе много мрачных преданий… Эммм… — Это немного сбило довольно атмосферное вступление, но рассказчица быстро сориентировалась. — В самые темные ночи и в призрачное полнолуние каждый пионер рано или поздно внимал хриплому шепоту рассказчика страшных историй. Какие только немыслимые ужасы не передавали наши предшественники друг другу из поколения в поколение. И вот теперь — настал наш черед!

Она как раз в этот момент проходила мимо свободного участка стола и с силой хлопнула об него ладонью, заставив Лену с Мику дружно взвизгнуть. Все остальные, кроме злорадно захихикавших рыжих, сохранили серьезную физиономию. Впрочем, девушка все равно была весьма довольна воспроизведенным эффектом.

— Да начнется наш вечер страшилок! — торжественно объявила Алена. — Итак, кто решится первым пощекотать нам нервишки?

— Ну… — неуверенно начал Электроник. — Давайте я, что ли…

Все вокруг затихли, вперившись глазами в блондинчика. Тот, смутившись от такого пристального внимания, прокашлялся, и начал свою историю:

— В общем… Одна девочка как-то заболела сильно воспалением легких, пришлось положить ее в больницу. И вот там в этой больнице она услышала про Черную медсестру. Будто бы ночью она ходит по палатам и делает детям плохо. На кого-то побрызгает ядовитой жидкостью, кому-то в тапочки дохлую мышь засунет, у кого-то журнал стащит, а одной девочке она вообще над койкой написала: «Ты скоро умрешь». Девочка и правда скоро умерла. Эта Черная медсестра такая черная…

«Что в гетто ее принимают за свою» — пронеслась в голове шальная мысля.

— …что в темноте ее вообще не видно. Только если посветить фонариком, можно увидеть красный крест в воздухе. А если резко включить свет в палате, то можно успеть увидеть тень на полу.

Одна девочка не очень верила страшилкам, она думала, что ее специально пугают. Просто издеваются над ней так. Ночью она спала спокойно. А когда проснулась, то тоже увидела надпись на стене у себя над головой: «Ты скоро умрешь». Девочка устроила страшный скандал. Она подумала, что это ее соседки написали ночью, когда она спала. Пришла мама девочки и тоже ввязалась в скандал. Кончилось тем, что девочку поселили в отдельную палату, где больше никого не было.

Лежит она ночью в кровати, заснуть не может. Все-таки одной страшно спать в больничной палате. Тут открывается дверь… и никто не заходит. Девочка приглядывается, но все равно ничего не видит. Только маленький такой красный крестик в воздухе. Поняла девочка, что Черная медсестра пришла за ней. Подскочила к выключателю, щелкнула им, а свет не включается. Девочка щелкает-щелкает, а ничего не происходит.

Тут в коридоре послышались какие-то тяжелые шаги. Девочка перепугалась. Легла опять на койку, притворилась, что умерла. Слышит — в палату кто-то зашел.

«Здесь что ли труп?» — спросил мужской голос.

Другой ответил:

«Здесь вроде бы. Сигнал из этой палаты поступил».

Просто девочка перепутала и вместо того, чтобы включить свет, вызвала санитаров. И вот теперь сильные руки схватили девочку и потащили куда-то, потом положили на носилки и уже на них понесли.

Девочка так перепугалась, что боялась пошевелиться. Тут ее куда-то положили, а потом задвинули. Стало холодно. Девочка открыла глаза и ничего не увидела. На ощупь вокруг были железные холодные стены. Она была в холодильнике в морге. Девочка стала стучать в стенки. Ее достали. Врач-патологоанатом спросил:

«Ты что, дурочка, в мертвых решила поиграть?»

«Меня Черная медсестра испугала»

«А ты не бойся ее, просто положи на тумбочку рядом ломтик лимона. Черная медсестра ужасно запах лимонов не любит. Или апельсинов».

Девочка так и сделала. Больше ее Черная медсестра не беспокоила.

Электроник закончил, выдохнул и победно оглядел всех нас. В этот момент, честно говоря, очень кстати пришлись бы звуки сверчков. Даже Лена не особо-то и взбледнула, хоть и заметно округлила глаза.

— Туфта, — лениво протянула Алиса. — Начало еще ничего, но вот концовка — хрень полнейшая.

— Ну чего ты сразу начинаешь-то… — насупился Сыроежкин.

— Алисонька, ты несправедлива! — возразила Мику. — Как по мне, то история довольно жуткая, чем-то даже напомнило мне легенду о Кутисакэ-онна.

Да, с таким радостным голосом она явно не самый востребованный гость на подобных мероприятиях.

— Че? — переспросила Ульянка.

— Может, тогда Мику возьмет теперь слово, заодно рассказав нам во всех подробностях эту, безусловно, мерзкую историю? — заговорщицким тоном предложила Алена.

— Ща чего-то будет, — пробормотал Дэнчик.

— Значит, слушайте, — воодушевленно начала Мику. — Это известная японская городская легенда о прекрасной женщине, которая была изуродована и убита своим ревнивым мужем, а затем вернулась в мир живых как мстительный злой дух. Легенда о Кутисакэ-онна получила наибольшую известность у нас в Японии совсем недавно, но сумела вызвать настоящую панику. Существуют даже сообщения о том, что администрации некоторых школ якобы рекомендовали детям ходить домой в сопровождении взрослых или хотя бы группами

Сама же Кутисакэ-онна — это очень красивая женщина с длинными волосами, в большом пальто, шарфе и хирургической маске, закрывающей нижнюю часть лица. Но некоторые говорят, что на самом деле она носит кимоно и закрывает рукавом свой изуродованный рот. Убивает своих жертв большими ножницами. Происходит это следующим образом — останавливает ребенка и спрашивает его: «Я красивая?» Если ребенок отвечает, что нет, она сразу же убивает его большими ножницами, которые всегда носит с собой. Если он ответит, что да, женщина снимет маску, показывая рот, перерезанный от уха до уха, с огромными зубами и змеиным языком, и спросит: «А теперь?» Если ребёнок ответит, что нет, то будет обезглавлен. Если же ответит, что да, то она разрежет ему рот так же, как у нее.

Однако, если постараться как-нибудь нестандартно ответить на ее вопрос, то, в теории, от нее можно спастись. Но, к сожалению, до сих пор никому не удавалось убедиться в этом наверняка.

Блин, будто о котятках с щенками рассказывает, кроме шуток.

— Есть много версий того, как у Кутисакэ-онна появился её ужасный бесформенный рот. Одни говорят, что это результат неудачной медицинской операции. Другие утверждают, что она пострадала в автомобильной аварии. В некоторых версиях она — сумасшедшая, которая сама разрезала себе рот. Согласно изначальной версии легенды, женщина, в которую вселился злой дух, жестоко избивала маленького сына, за что он разрезал ей рот от уха до уха. В другой версии легенды женщину изуродовал собственный муж, думая, что она ему изменяет. В общем, тут нет какой-то определенности, хих…

Вот надо ей было хихикнуть, да? Интересно, это веский повод усомниться в ее психической стабильности?

— Мику, мне теперь с тобой страшно в музклубе будет одной оставаться, — хмыкнула. Алиса, подхватив мою мысль. — Ну ладно я — ты Лену пожалей, она с тобой вообще под одной крышей ночует.

Все перевели взгляд на фиолетоволосую — та сидела в каком-то предобморочном состоянии. И зачем только пошла, раз такая впечатлительная?

— Леночка, с тобой все хорошо? — обеспокоенно затараторила Мику. — Я не хотела тебя пугать, честно-честно! Все рассказывают страшилки, это же ведь ночь страшилок! Я же не знала, что тебе будет так страшно от моей истории, а если бы знала…

— Так, все, тишина, не портим атмосферу! — прикрикнула Алена. — Лен, если ты хочешь домой, то иди — никто не обидится.

— Нет-нет, — тряхнула головой та, слабо улыбнувшись. — Все хорошо, не волнуйтесь. Я просто немного переживаю, ведь скоро мне рассказывать…

— Ой, а можно я тогда! Можно я! — заерзала на стуле Ульянка.

— Не смеем отказывать, — прошелестела Алена.

Обрадованная девчушка схватила свечу, поднеся ее почти к самому лицу, и начала нашептывать:

— История такая — один мальчик копался в саду и увидел в земле огромный палец. Он его тянул-тянул, но вытащить не мог. Тогда он хорошенько дернул, и палец оторвался. Раздался стон, и мальчик убежал.

Он принес палец на кухню и показал маме.

«Какой толстенький! — воскликнула мама. — Сварю-ка с ним суп на ужин».

— Фу-у-у-у, — скривилась Мику.

— Нет, ну вот я тебя перебивала? — возмутилась Ульяна.

— Прости, пожалуйста, Улечка, — неловко улыбнулась полуяпонка. — Просто палец готовить — буэ.

Она так забавно сморщилась, что я невольно прыснул.

— Горе-то какое, вы, японцы, вообще сырую рыбу едите, это что вообще такое? — завелась рыжая-младшая.

— Очень вкусно… — смутилась Мику.

— Так, ребят, ну чего за дела? — воскликнула Алена. — У нас вечер страшилок или что? Вы чего устроили?

— Вот именно! — поддержала ее Славя. — Мику, все комментарии на потом. Пожалуйста. Продолжай, Ульян.

— Не хочу, — показала язык та.

— Как же с вами тяжело… — вздохнул Дэнчик.

— Ульян, ну хватит, — требовательно произнес я. — Сейчас не время вредничать.

— Пусть кто другой рассказывает, — продолжала выпендриваться та.

— Улька, зараза, не беси меня! — рявкнула Алиса.

— Ой, ладно! — аргумент в виде своего наставника подействовал на нее лучше всех прочих. — За ужином отец порубил палец на три части, каждому по одной. Помыв посуду, вся семья отправилась спать.

Мальчик быстро уснул, но посреди ночи проснулся от громкого звука с улицы. Кто-то звал его.

«Где-е-е-е мой палец?!» — громыхал голос.

Мальчик перепугался, но решил: «Откуда ему знать, где меня искать?»

Голос прогремел вновь, но уже ближе.

«Где-е-е-е мой палец?!»

Мальчик с головой укрылся одеялом и зажмурился. «Буду спать, — подумал он. — Пока я сплю, он уйдет».

Тут он услышал, как открылась задняя дверь. Голос опять проревел:

«Где-е-е-е мой палец?!»

Ульянка очень старательно в этот момент завывала. Не страшно. Но старательно.

— С кухни донеслись шаги. Потом из столовой, потом из гостиной, потом из коридора. Заскрипели ступеньки.

Шаги приближались. Хозяин пальца поднялся наверх, подошел к двери в спальню мальчика.

«Где-е-е-е мой палец?!»

Дверь открылась. Дрожа от страха, мальчик услышал, как во тьме кто-то подошел к его кровати. Звук шагов стих.

«Где-е-е-е мой палец?!» — прогремело у мальчика над самым ухом.

Ульяна замолчала, затем резко вцепилась в Лену и прямо в ухо ей прокричала:

— У ТЕБЯ!

Скример сработал безупречно. Почти все барышни взвизгнули, даже Электроник испуганно ойкнул. Что до Лены…

Ее визг, казалось, без малого услышал весь лагерь. Бедная девушка вскочила со своего места с бледным лицом и держась за сердце.

— Ты… Ты… — шептала она срывающимся голосом. И тут… — Да ты дура просто!

Всхлипывая, Лена выбежала прочь из столовой, оставив всех нас с раззявленными, мягко говоря, ртами. Поди как у той бабы из истории Мику.

— Эко ее пропесочило… — пробормотала Алиса, глядя вслед подруге. — Макс, посидишь, я…

— Ульян, — крайне серьезным голосом и крайне не вовремя произнесла Славя. — Ты же понимаешь, что это был перебор?

— В чем перебор? — развела руками та. — Обычная пугалка, в чем проблема? Я же не виновата, что она такая нервная!

— Ты прекрасно знаешь, что Лена очень впечатлительный человечек, — продолжить буравить ее взглядом активистка. — И что такие фокусы… У тебя вообще хоть капелька совести есть? Или такое понятие для тебя где-то за гранью восприятия находится?

— Совесть? — скуксилась рыжая-младшая. — При чем здесь совесть? У нас вечер страшилок или детский утренник?

— Ульяна! — повысила голос Славя.

— Ты чего тут разбушевалась, я не пойму? — вступилась за подругу Алиса. — Лена прекрасно знала, куда шла. Уля не могла знать, что она неадекватно отреагирует.

Ох, елы-палы, чувствую, накрылся вечер медным тазом. Беда-бедовая.

— Ульяна все знала, она специально ее выбрала, — ледяным тоном продолжила Славя. — Почему она не Денису в ухо тогда закричала, скажи на милость?

— Потому что Дэн бы не испугался! — уголки губ Ульяны дрогнули. — И было бы не так весело.

— Зато сейчас, смотрю, всем весело, — покачал головой Электроник.

— Тебе вообще слова не давали, сиди молча, гриб несчастный! — переметнула на него свой праведный гнев Алиса.

— Двачевская, может ты угомонишься? — сурово уставился на нее Дэнчик.

Е-мое, этот-то куда полез?

— О, защитничек нашелся, — скривилась та. — Вы с селючкой будете образцовыми родителями — все вокруг виноваты, кроме вашего дитятки.

Почувствовал, как адреналин хлынул в мою кровь. Уж не знаю, к чему приведет дальнейшее препирательство, но вряд ли к чему-то хорошему. А раз уж начали сцепляться двое людей, которые мне действительно дороги, то точно пора капитально вмешаться.

— Тихо! — стукнул я кулаком об стол. — Да что с вами такое, вашу мать? Заигрались, бывает. Что, глотки из-за этого друг другу перегрызть? Да, Лена прекрасно знала, куда шла, Алиса тут безоговорочно права…

— Вот видите! — торжественно заявила рыжая-младшая. — Хоть один здравомыслящий человек нашелся!

— Но Ульяна, я считаю, должна извиниться, — закончил я под удивленный взгляд той. — Это будет правильно. И больше никто эту тему не поднимает. С этим все согласны?

— Да за что извиняться-то? — Ульянка явно не горела желанием сдавать позиций.

— Хотя бы для очистки совести, — устало ответил я.

— Чиста у меня совесть!

— Я не в этом плане…

— Так, все! — прервала нашу полемику хранившая до этого молчание Алена. — Я сейчас сама за Леной схожу и обо всем с ней поговорю. Достали вы меня все!

Девушка резко встала из-за стола и решительно направилась в сторону выхода.

— Подожди, — окликнула ее Алиса, будто при этом ненароком схватив стоящую в ногах гитару. — Я с тобой.

Алена притормозила, после чего коротко кивнула.

— Алис, может, мне тоже… — начал было я.

— Сиди, Макс, — Алиса мягко надавила мне на плечо, призывая остаться. — Ты сейчас будешь лишним, поверь.

Девушки удалились, оставив нас в подобии гробовой тишины. Завертелась, блин, карусель, затянуло щепку водоворотом… Очень хотелось пару раз затянуться электронкой, но я четко приказал себе не провоцировать лишний раз и без того напряженную ситуацию.

— Как же все плохо-то, — грустно вздохнула Мику.

— Не говори, — цежу я. Интересная у меня, все же, психика — в обычной ситуации могу сколько угодно комплексовать, страдать и рефлексировать, а в критической — башка почему-то сама по себе сразу чистой становится. Не мозг, а боевой компьютер. Когда отхожу от адреналинового впрыска — сам себе иногда удивляюсь, не поверите. — Короче, так. Сначала вы мне обе все объясняете. А я буду делать выводы.

— Тут надо что-то объяснять? — переспрашивает Славя. И смотрит искоса на Ульянку, у которой самой взгляд из серии «ща кого-то порву, держите меня семеро».

— Очень даже надо, — киваю утвердительно головой. — Тебе, кстати, в том числе. Например, какого черта нужно было лезть поперек паровоза со своим стремлением всех учить своей жизненной философии?

— Макс… — встрял было Дэнчик.

— Не Макс! — жестко оборвал я его. — Алиса собиралась сразу пойти за Леной, как только эта ситуация случилась. Но кому-то надо было срочно встрять, не оценив ситуацию, и начать читать морали. Зашибись так, да? И нет, Уля, не смотри на меня, я сейчас не тебя выгораживаю. В твой адрес у меня тоже пара ласковых найдется.

— Надо было промолчать? — активистка сердито смотрит мне в глаза, но, видимо, что-то в моем взгляде кажется ей убедительным. Интонация сама себя выдает.

— Именно! — торжественно отвечаю я. — Представь себе, ты, блин, не центр Вселенной, на чьих плечах лежит ответственность за судьбы всего человечества, у каждого homo, как бы меня самого это не удивляло, есть своя, блин, голова на плечах. Если кому-то нужна помощь — они об этом и сами попросить могут. Славь, я вот не понимаю — ты умная девушка, почему мне приходится объяснять тебе такие простые истины?

Молчит. Похоже, думает. А я поворачиваюсь к Ульянке:

— Так, теперь ты…

— Да понимаю я все, — пробубнила та, не поднимая головы. — Понимаю, что зря я это… Я же как лучше хотела. Не со зла я…

— Я знаю, — чуть улыбаюсь я девчушке. — Если бы со зла — поверь, у нас сейчас был бы совершенно другой диалог, девочка. Ты извинишься перед Леной, когда они вернутся? И я ни на что не намекаю, но твоя рогатка все еще у меня, так что…

Ульянка мелко-мелко кивает, силясь побороть небольшие слезки. Теперь я вопросительно гляжу на Славю — уловила ли та мой месседж, али еще провести профилактические беседы?

— Ульян, я погорячилась, сказав, что у тебя нет совести, — спокойным голосом заявила активистка. — Мне действительно стоило посмотреть на эту ситуацию немного под другим углом. Предлагаю мир. Согласна?

Та смотрит на нее и, поколебавшись, кивает. И только сейчас я понимаю, что за все это время Мику не проронила ни слова. За Электроника и так понятно, этот сейчас, поди, в полном ауте сидит, понять не может, о чем я вообще сейчас говорил. Но вот Мику… Удивительные вещи происходят.

— Максон прав по всем пунктам, — Дэнчик при этом аккуратно берет Славю за руку. — В очередной раз доказывая тем самым простую истину, что все наши проблемы — в нас самих, а не в окружающем мире. Устраивать истерику по поводу внешних факторов, даже не сделав попытку как-то иначе взглянуть на них — эгоистично даже, что ли. Мы все сейчас должны извлечь из этой ситуации урок, чтобы подобной фигни не повторилось в дальнейшем.

Что ж, кажется, на этом наш небольшой конфликт можно было считать фактически исчерпанным. Осталось только ту троицу дождаться и спокойно, в ламповой обстановке, завершить этот злосчастный вечер.

— Ну, давайте, что ли, пока мы девочек ждем, я свою историю расскажу, — поправила косу Славя. — Она, так сказать, будет немного отличаться от ваших, потому что история, которую я сейчас поведаю произошла со мной на самом деле. Было мне тогда пятнадцать лет. Пошла я как-то в лес за грибами. Вечером уже пошла, после шести. Набрала немножко рыжих и, собственно, пошла домой. А поскольку лень было выходить на дорожку, пошла напрямую, чтобы, так сказать, срезать угол. Ну, и наткнулась на разоренную полянку этих самых рыжих грибов. Там все перерыто было, грибницы вывернуты, несколько молодых деревьев сломано. Ну, думаю, кабаны похозяйничали… Присмотрелась — а пенечки грибов ровно срезаны. Я, конечно, поплевала, поругалась, засыпала иголками разворочанные грибницы и пошла дальше. В не очень хорошем настроении. Все думала, что за нелюди так гадят?

Вышла на дорожку и прибавила шагу — почти стемнело уже к тому времени. Иду, а вокруг тишина. Вдруг слышу, дерево за спиной явственно скрипнуло, и топоток по утоптанному песку такой быстрый-быстрый, как будто кто-то бежит позади меня и вот-вот догонит. Обернулась, думая, что это припозднившийся бегун какой-нибудь, любят там у нас бегать спортсмены всякие, но никого не увидела… Ну, мало ли, думаю, показалось, тишина ведь редкостная, даже ветра, можно сказать, нету.

Иду дальше. И тут снова за спиной громкий и явный скрип дерева и быстрый топоток, как будто ребеночек маленький бежит. Вновь обернулась — никого. Ну опять же, мало ли, может, на соседней дорожке кто бегает, а я в потемках не вижу просто… И повторялось так раз, наверное, пять.

Как перестала оборачиваться, топот за спинной просто стал равномерным. Он не приближался и не удалялся. Я решила, что просто устала за день, и это со мной что-то не то. Мерещится.

И вот, когда я уже почти вышла из леса к домам, увидела, что мне навстречу кто-то бежит. Мужик какой-то, кричит что-то матом, явно пьяный. Испугалась я жутко. В этот же момент я вижу в паре метров от себя полянку, словно из воздуха появившуюся, грибов там — видимо-невидимо. И вроде умом понимаю, что бежать мне надо, но как завороженная иду в ту сторону, достаю ножик и начинаю грибы срезать, совсем не торопясь. Как во сне, я понимаю, что делаю абсолютную глупость, но было такое ощущение, что кто-то меня за руку держит и заставляет срезать грибочки. Мужик, что так рьяно бежал мне навстречу, поравнялся со мной, посмотрел на меня в упор, отвернулся в ту сторону, откуда я пришла и стал кричать туда что-то про глупую бабу. И побежал туда, как будто продолжал за кем-то гнаться. Я в той стороне никого не увидела, а вот он явно кого-то видел.

И только когда он убежал довольно далеко, меня словно бы отпустили и еще пинка поддали. Я подхватила лукошко и помчалась домой.

А на следующее утро соседка мне вот что рассказала — пили вчера четыре добра молодца на краю леса. Вдруг, видят, идет девушка с лукошком. Ну и решил один из них, так сказать, «познакомиться». Ну, и побежал к ней резвым аллюром. Друзья его видели, что она как шла вперед, так и шла, а когда тот почти добежал до нее, шагнула в сторону — и пропала. А друг в лес побежал, как ошпаренный. Вернулся утром, замерзший, протрезвевший и какой-то пришибленный.

Вот и задумываюсь иногда, может, с пьяных глаз он меня не увидел, а может и неспроста это все…

Нет, ну она правда, кажется, ведьма. Если не врет. А по голосу ведь слышу, что нет. Интересная, однако, история. Не приворожила ли она взглядом уж случайно моего непутевого товарища?

— Ух ты! — присвистнула Ульянка. — Ну и дела, Славка! Повезло тебе, а то мало ли, что там у этого пьяницы на уме-то было.

— В неспокойное время живем, товарищи, — задумался Дэнчик. — Все же прав был тот, кто сказал, что самые большие ужасы — они в жизни происходят, а не где-то там еще.

Время шло, а девушки все не возвращались. Я уже начал откровенно скучать без своей рыжей искорки. Да и в целом атмосфера уже стала какой-то скомканной. Не знаю, чего конкретно я ожидал от сегодняшнего вечера, но явно не этого. И с историей про девочку-кошку, видимо, тоже облом вышел…

— Че, Макс, твоя очередь? — уставился на меня Дэнчик.

— Не, — поправил очки я. — Не хочу пока. Надо мысль до конца сформулировать. Давай ты. Знаю, ты умеешь ужаса нагонять.

— Уф, — вздохнул тот. — Не знаю даже, с чего начать-то толком… Пожалуй, с того, что эта шокирующая история произошла на самом деле. Дело происходило на севере, в провинциальном городке. Близился канун Нового Года, а так как жители зарабатывали немного, копили деньги на праздничный вечер для детей в течении нескольких месяцев. И вот — 31 декабря, все хорошо, родители радуются. Заказали они Деда Мороза, он приехал. Все происходило в актовом зале городской школы. Родители наблюдали за счастливыми лицами детей. И, когда настал черед конкурсов, Дед Мороз сказал выйти родителям из зала, чтоб их дети поменялись костюмами, и родители должны были разыскать своего ребенка. Когда они провели уже более двадцати пяти минут в коридоре, то начали паниковать, всей толпой они вернулись в актовый зал, но не увидели никого. Сначала они думали, что это очередной розыгрыш. Но прошло еще полчаса, и начался слышаться крик матерей и плач отцов.

Через некоторое время наладили телефонную связь, и директор поседел на глазах, потому что позвонил приглашенный в качестве Деда Мороза человек из театрального коллектива и извинился, что не смог доехать на елку из-за завалов на дорогах. В школе было полно милиции, заплаканные родители снова и снова рассказывали, как отправили детей из зала, как искали их после, и что было на них надето. Тем вечером пропало восемнадцать детей в возрасте от шести до девяти лет. Тело одной девочки обнаружили к лету, когда уже сошел снег. Она лежала в стороне от железнодорожной насыпи со связанными ручками и ножками. Позже под снегом было найдено еще десять трупов. Семерых оставшихся детей так никогда и не нашли…

Ой, кстати, помню эту историю, частенько раньше перед Новым годом в новостной ленте Контакта мелькала. Никогда при прочтении не думал, что если ее рассказать с соответствующей интонацией, то такая жуть может получиться, бр-р-р-р…

Внезапно скрипнула дверца столовой. Электроник взвизгнул и с головой ушел под стол. Перепуганная Мику затараторила что-то, напоминающее и русский, и японский одновременно. Признаться, самого даже немного передернуло. Но, вместо призрака, в проеме мы увидели лишь Аленку. Жалко, что без молний за спиной и задутых от ветра свечей для полноты картины.

— Да, Улька, устроила ты сцену, — сходу заявила девушка. — Полный атас, блин. Еле успокоили дурынду нашу.

— Как она там? — тихо спрашивает девчушка.

— Домой пошла, чего, — пожала плечами Аленка. — И зачем только, спрашивается, с нами увязалась, если нервы ни к черту… Она, кстати, на тебя, Уль, не злится. Но ты все равно извинись на всякий случай. Как Макс говорил — для очистки совести.

— А Алису где потеряла? — уточнил я, полностью осознав, что вернулась Аленка в одиночестве.

— Провожать ее пошла, — коротко бросила девушка. — Типа, не хочет в таком состоянии бросать подругу. А вы тут как, не переубивали еще друг друга?

Ясно, думаю. Значит, рыжую уже ждать определенно не стоит. Свинтила под удобным предлогом. Жалко.

— Нормально все, — пискнул из-под стола Электроник.

— О, я вижу, — хмыкнула Аленка, с интересом рассматривая едва торчащую макушку. — Ладно, чья очередь рассказывать?

— Я только что закончил, — ответил Дэнчик. — Славя тоже рассказала. Остались только вы с Максом.

— Ну, я, как ведущая, думаю, что должна закончить этот вечер, — захлопала глазами девушка. — Так что, Макс, давай, жги.

— Ладно, сами напросились, — потянулся я. — Статуя пионера стоит возле ворот одного из многочисленных лагерей Союза. У этой статуи довольно странный вид. Большинство пионеров обычно стоят с поднятой головой, символически стремясь в будущее. А эта статуя всегда смотрела на землю. У нее также очень мрачное выражение лица, с холодными, странными глазами и пустыми веками. Многих отдыхающих это нервировало. Часто шли разговоры о том, что возникало ощущение неудобства в непосредственной близости от статуи. Будто она следила за всеми, кто выходил или заходил в лагерь.

Одной ночью двое пионеров, мальчик и девочка, решили сбежать из лагеря. Возле ворот они решили задержаться у этой статуи и повнимательнее ее осмотреть. И тут девочка взвизгнула испуганным голосом, начав утверждать, что голова у статуи пошевелилась. Но мальчик лишь посмеялся над ней. Постояв еще с некоторое время, пионеры засеменили прочь от лагеря.

Сильно далеко они уходить не стали, расположившись на одной из полянок на окраинах близлежащего леса. Они сидели, разговаривали, как вдруг услышали голос:

«Первой падешь ты!»

Взмах — серп, со свистом разрезая воздух, воткнулся девушке прямо в лоб, а ее шея с хрустом дернулась назад, от удара ручкой серпа. Парень закричал, подбежал к подруге и обессиленно упал на землю, тряся ее за плечи.

«Она больше не проснется! — раздался голос нечто. — Никогда!»

Убийца в один прыжок сократил расстояние между ними и схватил парня за волосы, поднимая его одной рукой высоко над землей. Парень попытался закричать, но, увидев своего мучителя в свете луны, потерял дар речи — им оказалась та самая статуя пионера.

Статуя решила поразвлечься, отпустив мальчика, но тот не собирался убегать, а просто со слезами молил о пощаде, стоя на коленях и периодически всхлипывая от страха и боли.

«Простить? Отпустить? А что дальше?» — статуя продолжала улыбаться, оскаливаясь и показывая свои гипсовые зубы.

«Я… я уйду! Больше никогда здесь не появлюсь и никому ничего не скажу! Мне же даже не поверят!» — речь мальчика была сбитой, он то и дело переходил на плач и всхлипы.

Пионер уселся напротив него и, широко улыбнувшись, размозжил его голову молотом. Тут же раздалось карканье нескольких десятков, а может и сотен, ворон.

«Приятного аппетита, друзья», — сказал пионер и пошел в сторону своего постамента, на ходу вырывая серп из головы девушки. Ее шея лишь еще раз хрустнула, а голова неестественно вывернулась, на что ожившая статуя лишь выдавила смешок.

Закончив со своими потугами в Стивена Кинга, я откинулся на спинку стула, оценивая реакцию оставшихся участников вечера страшилок.

— Жестко, — поежилась Алена. — Я такую не слышала никогда. Сам придумал?

— Отчасти, — кивнул я. — Оригинальная страшилка была про статую Ангела. Я ее немного адаптировал, кое что от себя добавил… Вот и получилась такая вот история.

— Ой, Максимушка, очень жутко было, — дрожала зубами Мику.

— А мне понравилось, — хмыкнула Ульянка. — Особенно на моменте, когда статуя серпом в голову…

— Ладно, ребят, хорош, — взмолился позеленевший Электроник под дружный девичий смешок.

— Я так понимаю, осталась только моя история, — Аленка задумчиво уставилась в потолок. — Вы же знаете, что у «Совенка» есть своя собственная страшилка?

— Девочка-кошка? — тут же уточнил я в предвкушении. Наконец-то!

— Именно, — подмигнула мне девушка.

— Я, кстати, что-то о ней слышала, — вставила активистка. — Якобы, она продукты из столовой ворует. Но я тогда думала, что это шутка Ольги Дмитриевны.

— И не только продукты, — добавила Алена. — Еще и всякие мелочи у пионеров. Но это еще цветочки. Это ведь не просто какой-то местный полтергейст, говорят, что это выходец из генетической лаборатории. Думаю, ни для кого не секрет, что в 1948 году во время расширенной сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина генетика официально была объявлена реакционной и буржуазной лженаукой, а ее преподавание было повсеместно запрещено. Но сделано это было не ввиду липовой связи с пропагандой евгеники, то было лишь прикрытие. Истиной целью было сосредоточить все возможные ресурсы сугубо в одном направлении этой науки, собрать под одной крышей все лучшие умы, чтобы создать сверхчеловека посредством генетических скрещиваний с животными. Лабораторию построили под землей, а сверху обосновали пионерский лагерь для прикрытия. Так и появился наш «Совенок».

— Ты сейчас ведь говоришь про старый лагерь? — сверкнула глазами Ульянка.

— В точку! По слухам, в каком-то из зданий можно найти люк, который приведет к туннелям, соединяющим девять корпусов одной лаборатории. Там безумные ученые и творили свои дьявольские эксперименты. Долгое время они ни к чему не приводили, пока однажды в юго-восточном корпусе не смогли вывести гибрида человека и кошки. Казалось, что вот он, успех. Но она сбежала, умертвив всех своих создателей. После этого инцидента было принято решение оставить исследования. Генетики покинули эти края, но девочка-кошка до сих пор обитает где-то здесь неподалеку. Скрытная, неуловимая, да и опознать ее довольно проблематично, ведь она выглядит как совершенно обычная девочка небольшого роста, но, если приглядеться, то у нее на голове можно с легкостью увидеть кошачьи уши, а также длинный хвост, торчащий из-под оборванного платья.

Дэнчик в этот момент закашлялся, после чего бросил на меня ошарашенный взгляд. Нетрудно было догадаться, о чем он сейчас думает. Ведь мы своими глазами мельком видели огромный кошачий хвост в наш второй день в лагере.

Но это было сейчас сущей безделицей. История дала подсказку. Если где-то и покоится ответ на то, как мы сюда попали, что здесь вообще происходит и можно ли отсюда выбраться — то искать его необходимо в старом лагере. А это значило, что туда просто жизненно необходимо наведаться в кратчайшие сроки.

А еще я только сейчас понял, что странного было в той девочке в коричневом платьице, давеча игравшей с Жулькой. Маленькие кошачьи ушки на голове…

========== ДЕНЬ 5. ВЕДЬМА ==========

Вновь скрипнула дверца столовой, на этот раз не сопровождаемая воплями Электроника, и мы всей гурьбой вышли на улицу. «Совенок» уже погрузился в сон. Ну, или его видимость, ведь наверняка, если заглянуть внутрь почти что любого из домиков, то сном там даже и пахнуть не будет. Волею случая оказавшиеся под одной крышей пионеры лежат, смотрят в потолок и болтают о всяких присущим детям и подросткам мелочах. О делах амурных, какие в школе учителя нехорошие, как весело проводили в деревне каникулы. Или, как мы, рассказывают друг другу страшилки.

И ведь даже не подозревают, что где-то во тьме этого лагеря бродит странная девочка с кошачьим хвостом и ушами. Не знаю уж, насколько правдива версия ее происхождения, рассказанная Аленой, но факт ее существования был лично для меня неоспорим. Поди тут поспорь, когда тебе лично довелось ее видеть, пусть и издалека.

Да уж, «Пищеблок», блин, отдыхает. Пространственно-временные аномалии, сумасшедшие пионеры, девочки-кошки, божества… Не многовато ли для моего и так пошатнувшегося мировосприятия? Просто как теперь, скажите на милость, я должен воспринимать всю вот эту науку, которая, напоминаю, яро отрицает существование всего того, во что я умудрился вляпаться?

— Макс! — окликнул меня Дэнчик. — Подойди на секундочку.

На лице друга читалась крайняя озабоченность. Оно и понятно — сейчас наши мысли были как-никак схожи. Он отвел меня в сторонку, пока Алена с Улей и Мику о чем-то переговаривались, Славя возилась с ключами, а Сыроежкин с грустными глазами смотрел куда-то вдаль. Не иначе как о крокозябре своей думал. Эх, какой же все-таки злой может быть эта химическая реакция.

— Ты же понимаешь теперь, что мы тогда видели? — оживленно зашептал мне на ухо Дэнчик, явственно намекая на тот огромный кошачий хвост. — И та девочка за окном с горящими глазами — это же по любому она была! Все сходится!

— Да не ори ты так, — осадил я его. — Понимаю, конечно же. Только вот, что нам теперь с этим делать, сразу говорю, понятия не имею. Если только не устраивать вылазку в старый лагерь. Но надо помнить, что у нас нет ничего, окромя этих крупиц информации. Мы можем там сутками провозиться и ничего не найти в итоге. Так что надо тщательно все продумать. И желательно где-то раздобыть серебряные пули. Ну, так, на всякий случай.

Дэнчик опустил глаза, стыдливо поморщившись, явно прогоняя в голове какую-то не шибко приятную мысль. На его лице читалось отчетливое напряжение, а зрачки нервно бегали по орбитам.

— Пионер всяко должен что-то знать, — очевидно, что он сам не был в восторге от упоминания этого придурка.

— Хочешь с ним рандеву устроить? — усмехнулся я. — Если так — то попрошу без меня. Я уж как-нибудь своими силами.

— Поверь — совершенно не горю желанием, — сплюнул Дэнчик. — Но что делать, если не останется выхода? Как бы ни противно было это признавать — этот урод единственное, что нас хоть немного связывает со всей местной аномальщиной и, что еще хуже, с реальным миром.

Так-то оно, конечно, так, но на поклон к Пионеру я не собираюсь ни под каким соусом. Даже если натурально к стенке прижмет. Да, ситуация кажется сложной, но не безвыходной. Всему свое время.

— О чем шепчетесь? — подошла к нам Алена.

Да, понимаешь, девочка, решаем проблемы, без преувеличения. кроссвселенского масштаба. Домой-то, как ни крути, а хочется. А за вычетом портала в домике, если это вообще было то, о чем я думаю, никаких намеков на сие не наблюдается.

— Хотим устроить облаву на девочку-кошку, — улыбнулся я. Сказать правду в определенном смысле мне сейчас показалось лучшим из решений. Не время как-то юлить. Слишком уж как-то подозрительно получается. Так что возвращаем напускную беззаботность.

— О, ну, удачной охоты, — хмыкнула девушка. — Как знать, вдруг вам повезет. Станете героями, вас потом Сергей Капица к себе на передачу пригласит. Только, пожалуйста, постарайтесь не вляпаться в какую-нибудь неприятную историю в старом лагере, если уж вы туда заблагорассудите залезть.

— Прости, я сейчас правильно услышал, что ты нас отговариваешь от безрассудства? — удивленно уставился я на нее. — Кто ты и что ты сделала с моей подругой?

— Знаешь, Макс, безрассудство безрассудству рознь, — справедливо заметила Алена. — А старый лагерь все же не место для каких-то развлечений. Поломать там какую-нибудь конечность — перспектива более чем реальная. А я предпочитаю, что у моих друзей все было в рабочем состоянии.

— Не переживай Ален, я защищу нашего Максимку от глупостей, — подмигнул ей Дэнчик.

— Это ты-то меня защитишь? — скептически уставился я на друга. — Ну-ну, как скажешь. Я скромно промолчу о том, что все глупости, которые я в последнее время делаю, происходят либо с твоей подачки, либо по милости Двачевской.

— Ой, ну не драматизируй, — отмахнулся тот. Заметил, что его взгляд задержался на активистке. — Слушай, Макс, ты же ведь сможешь дойти до домика без моего надзора?

— Нет, провожай меня и лично положи в люльку, — съязвил я.

— Обойдешься колыбельной, — хлопнул меня тот по плечу — Славь, это самое, слушай…

Дэнчик упорхнул к активистке, оставив нас с Аленкой с неловкими улыбками. Повезло ему все же. Славя хоть и не без заморочек, но, по крайней мере, не похожа на бомбу замедленного действия. А Дэнчику действительно нужны вот эти вот стабильность и спокойствие в личной жизни. Для него это, без прикрас, лучший вариант. Это мне все дым коромыслом подавай… За что и расплачиваюсь, кажется, по сей день.

— Жалко, что Алиса так и не вернулась, — подхватила мои мысли Алена.

Ну зачем по больному-то?

— Да ладно, — пожал плечами я, пряча и без того плохо скрываемое негодование. — Согласись, что так только всем спокойнее было.

— По тебе не заметно, — девушка чуть склонила голову, внимательно следя за моей реакцией.

— А я что? — я не стал как-то прятаться или отводить глаз. Вот еще, не дождетесь. Гомерические страдальцы, томно прячущие взгляд от неудобных фраз, это, пожалуйста, в другую степь. — Я уж как-нибудь переживу. Мы с Алисой и так времени проводим вместе куда больше, чем я планировал изначально.

— А как же вся эта романтика насчет любой свободной минуты? — игриво переспросила Аленка.

— Какая еще романтика? — скривился я. — Все мои мысли сейчас о том, что этот чертов день наконец-то скоро кончится. Да и потом, я, вроде, не давал поводов думать о себе так плохо.

— Почему плохо-то? — удивилась девушка.

— Забей, — соскочил я с не самого приятного для меня в данный момент разговора. — Тебя проводить?

— Да не надо, — мотнула головой Алена. — Мне с Мику, считай, по пути. Ты лучше, вон, Ульяну в целости и сохранности до домика доведи, попутно оберегая от неприятностей.

— Мне кажется, что это неприятности нужно от нее уберегать, — покачал головой я. — А то, представь, они ждут кого-то адекватного, и тут Улька заявляется. Будь я неприятностью, то очень сильно бы начал переживать за свою сохранность.

— Нет, ну есть совесть вообще такое говорить? — надулась Ульянка, которая, как оказалось, все это время подслушивала.

— Совесть? Это ты про ту штуку, которая дает о себе знать, когда нет логичных причин вести себя так, как от тебя требуют? — отшутился я.

— Мало того, что рогатку отобрал, так еще и обзывается, — продолжала ворчать та. — Фу таким быть.

— Да ладно тебе, мелочь, — потрепал я ее за голову. Ульянка сначала постаралась отпрянуть, но тут к делу подключилась Аленка, ловко перехватившая ее сзади. Я злорадно улыбнулся и принялся капитально портить девичью прическу.

— Эй, вы что творите? — отчаянно вырывалась рыжая-младшая. — Насилуют! Караул!

— Уля, не кричи ты так! — взмолилась Славя, которая уже спускалась с крылечка, держа Дэнчика под руку. — Дежурный ведь услышит. Кому-то охота была объяснительную писать?

Ульяна фыркнула и, вырвавшись из Аленкиных объятий, молча скрестила руки на груди, всем своим видом выражая крайнее недовольство.

— Явно не мне, — пробормотал засеменивший за нашей парочкой Электроник. — Эй, ребят, подождите!

— Ой, ладно, тоже пора идти, — зевнула Мику. — А то уже глазоньки слипаются. Хотя я даже не знаю, как усну после всех этих ужасов. Хотя, мне это особо никогда не мешало… — А она сейчас вообще с кем разговаривает, стесняюсь спросить? — Хотя все равно теперь немного боязно. Уф… Кста-а-ати, Славечка…

— Это, Микусик, подожди меня, пожа… — без особой на то надежды постаралась окликнуть стремительно убегающую полуяпонку Алена, после чего, вздохнув, повернулась к нам с Улей. — Ладно, черт с ней, сама дойду. Спокойной ночи, ребят. Не забываем, что завтра у нас важное дело!

Да, знать бы еще, на что я подписался. А Аленка, послав нам с Улей воздушный поцелуй, спрыгнула с крылечка и резво устремилась в длинную, казавшейся сейчас бесконечной, лагерную темень, оставляя меня наедине с рыжей-младшей.

— Эй, душа моя, не серчай, — постарался подбодрить я девчушку, видя ее недовольную моську. — Пойдем, провожу тебя.

Сам даже не понимаю, зачем, но протягиваю ей руку. Та смотрит на нее в легком замешательстве, тихо охает, но все же принимает приглашение.

— Чего это ты вдруг? — спрашивает с огоньком в глазах.

— Ну как это чего — насиловать собираюсь, — ответил я с максимальным спокойствием.

— А-а-а, — протянула рыжая-младшая. — Ну, раз так, то пошли.

От той серьезности, с которой Ульянка отреагировала на мою шпильку в ее адрес, я не выдержал и расхохотался. Просто случайно представилась реакция любого стороннего человека, который мог бы подслушать наш диалог.

— Чего ты ржешь, оглобля? — девчушка, казалось, сделала самое наивное личико из всех возможных.

— Поражаюсь, насколько высокие у нас с тобой выстроились отношения, — объяснил я, все еще пытаясь деть куда-то весь этот смех, так отчаянно вырывающийся наружу.

Ульянка непринужденно улыбнулась. Она и сама прекрасно оценила всю комичность ситуации. Все же все эти двусмысленные разговоры с ее стороны всегда были всего лишь детской игрой. Прикольными словечками, которыми спокойненько можно вывести из равновесия незадачливого собеседника. Честно говоря, я даже сомневался, что она вообще осознает, какие вещи иногда говорит. И тем было лучше.

В самом деле, с кем еще можно спокойно так шутить об, пардон муа, изнасиловании?

— Так, конечно, интересно выходит, — задумалась рыжая-младшая. — Всегда общалась в основном со сверстниками, а тут… Я когда поняла, что меня случайно отправили в первый отряд, то жутко перепугалась. Думала, что лето безнадежно потеряно, ведь была уверена, что все в этом отряде будут относиться ко мне с подобающим взрослым высокомерием. А уж когда я узнала, что Ольга Дмитриевна поселяет меня к Лиске, ух… Все, думаю, каюк мне. Такие слухи про нее ходили, ты даже не представляешь. Особенно этот, кудрявый старался. Я даже, прикинь, пыталась уломать Ольгу Дмитриевну, чтоб она меня к Славе подселила. Но та была непреклонна. И ты не представляешь, как я была рада, когда поняла, что Лиска относится ко мне с уважением, несмотря на разницу в возрасте. А уж потом поняла, как сильно бы я ошиблась, если бы вожатая пошла у меня на поводу. А еще, что такую подругу, как Лиска, стоит беречь, как зеницу ока.

Ух ты, какие интересные наблюдения. И ведь она права, зачастую детям очень не хватает элементарного уважения со стороны взрослых. Неважно даже, кто они — родители, товарищи… И дело тут даже не в каких-то социальных статусах, просто так заведено. Почти все взрослые в этом плане одинаковые. И если родитель умеет снисходить до своего чада, что ж… Памятник таким надо ставить.

— Откуда же у тебя к нашему брату такое недоверие? — спрашиваю я, старательно делая вид, что пока не понимаю корень проблемы.

— Знаешь, когда мне было семь, в нашем районе завелся вор-домушник. Все о нем только и говорили. И вот как-то моя мама должна была отнести одолженный чайник соседу, жившему в доме напротив. Папа был на работе, деды тоже дома не было. Таким образом, я должна была на некоторое время остаться одна. Я просила маму не уходить, потому что боялась, что пока ее не будет, то в этот момент к нам залезет вор, а я не смогу ничего сделать. На что мама ответила, мол, не надо так говорить. Как будто если я так скажу, то нас точно ограбят. Я попыталась объяснить ей это, но она все равно продолжала собираться уходить. Я была слишком мала, чтобы понимать, насколько маловероятно нападение на нас грабителя среди бела дня, но я, как оказалось, была достаточно взрослой, чтобы понять — нечто плохое может с тобой случиться, независимо от того, думаешь ты об этом или нет. Поэтому я была очень напугана.

— Как-то это… — замялся я, но тут же заткнулся. Видно, что девчушке это было важно, посему мой скепсис был определенно лишним. — Логично, на самом деле.

— Да не юли, Макс, я и сама сейчас понимаю, что нервничала по пустякам. Но для маленькой меня это был один из переломных моментов в жизни, понимаешь? В том смысле, что я ведь знала, что нечто плохое может случиться, даже если об этом не думать. Я знала, но видела, что мама думает совершенно по-другому. И как бы я не пыталась объяснить, она всего лишь отмахивалась, смеясь надо мной. Все, что я говорила, она воспринимала как какую-то шутку… — Ульянка сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Пожалуй, именно тогда я поняла, что взрослые не будут ко мне прислушиваться, какие бы аргументы я не старалась приводить, а значит, полагаться на них в полной мере я не могу.

Черт, а ведь этот сумасбродный и безбашенный подросток, в голове которого, как кажется на первый взгляд, гуляет такой ветер, что ураган «Катрина» отдыхает, умеет рассуждать целостнее большинства представителей homo, как я только что имел честь убедиться. Да, немного наивно, но по сути-то правильно.

— Я так понимаю, что все твое хулиганство — своеобразный знак протеста? — спросил я, понимая, что Улька сейчас позволила мне узнать ее чуть получше, чем кто-либо еще в лагере. А это значило, что я вполне мог сейчас задать ей некоторые более личные вопросы.

— Да не то чтобы… — помедлила с ответом та. — Просто не хочу становиться, как они, понимаешь?

— Эх, Улька-Улька, — приобнял я ее. — Рановато тебе еще о таком задумываться. Живи просто, получай удовольствие от жизни, от этого вечера. Молодость она один раз дается. Не потеряй ее.

Конечно, если отмести то, что тебя засосет во временную аномалию. Но это уже лирика.

А девчушка игриво улыбается и коротко кивает в ответ на мою просьбу. Все правильно, думаю. Все так и должно быть.

— А ты, Макс? — вдруг спрашивает она. — Я вот смотрю на тебя — вроде такой же, как я или Лиска, свой в доску человек, не подкопаешься. А рассуждаешь иногда как взрослый.

Да уж, была причина…

— Иногда получается, что обстоятельства накладывают на нас определенные обязательства, — говорю как можно более расплывчато. — В моем случае мне пришлось повзрослеть немного раньше, чем я того планировал.

— Грустно это, — тянет Улька, смотря уже не на меня, а куда-то в лагерную темень.

— Я не жалуюсь. В конце концов, сейчас я снова чувствую себя ребенком. И для меня это повод жить.

А она даже никак не реагирует на эту ремарку. Да и разве должна была? Не та ситуация, чтобы заострять внимание на такого рода оговорки. Просто вечер, свежий воздух и довольно интересная беседа.

Доходим до двадцать третьего домика, где я отпускаю мелкую егозу и она, задорно показав мне язык, не забыв при этом нарисовать на лице деланно серьезное выражение, скрывается в его недрах. Я пытаюсь разглядеть там Алису, но, к своем удивлению, ее там не наблюдаю. У Лены, что ли, засиделась? Что ж, в таком случае сюрприз Микуську ожидает по приходу. Хотя, вряд ли она будет против. У них, вроде как, довольно дружеские отношения.

Мой друг еще всяко пропадал в обществе прекрасной активистки, так что домик был в моем распоряжении. Заслуженный отдых в тишине с книжкой. А вот закончится у меня скоро Адамс, чего мне делать прикажете? Идти на поклон к Жене, окей. Да только вот беглый взгляд на библиотечное содержимое в свое время не обнаружил там никакую интересующую меня литературу. Хотя, думаю, что все же стоило бы провести дополнительную ревизию.

Уже будучи около двери, я услышал внутри домика какое-то копошение. Что было довольно странным — свет ведь не горел. Неужто Дэнчик каким-то образом быстрее меня вернулся и уже завалился спать? Я схватился за ручку, как меня буквально обожгла тревога. Я не мог до конца понять, чего именно я испугался, ведь копошение могло быть всего лишь ветром, потому что кто-то из нас забыл закрыть окно, но все эти странности, которые преследовали меня по пятам, уже очевидно довели меня до ручки.

Я открываю дверь и вижу посреди комнаты силуэт. Сгорбленный силуэт, чья ссохшаяся рука, стоило мне показаться, потянулась в мою сторону… Та самая ведьма из бани!

Сердце заколотилось с запредельной частотой, а крик застрял в горле, из-за чего получился лишь сдавленный писк. Старуху это явно развеселило. С ее стороны раздался хрип, напоминающий едкий смешок:

— Ну здравствуй, Максим! Отдай мне свою кровь!

Все происходило словно в кошмарном сне, в котором ты можешь двигаться лишь невероятно медленно, независимо от быстроты твоей реакции. Каким-то уголком своего обезумевшего от паники, вопящего рассудка я внезапно осознал, что голос у нашего призрака какой-то до боли знакомый… Хотя какой там, спасаться надо! С силой захлопнув дверь перед самым носом у медленно приближающегося привидения, я собирался уже было стартануть на всех парах куда подальше отсюда, но по неосторожности запутался в ногах и кубарем полетел с лестницы, больно ударившись об землю поясницей. А был бы мозг — еще бы и сотрясение заработал до кучи. На руках, используя пострадавшую пятую точку в качестве опоры, я пополз от домика, даже не пытаясь уже встать на ноги, принимая свою неизбежную кончину от потусторонних сил, когда вновь услышал смех. Но только на этот раз он был… девичьим?

— Не понял… — пробормотал я. До меня потихоньку начала доходить вся суть этого привидения, но надо было убедиться…

Используя остаток сил, я поднялся и пулей подлетел к домику. Отворив дверь уже без каких-либо опасений, я увидел хохочущего искренним и радостным смехом «призрака», который аж похрюкивал от удовольствия. Включаю свет и вижу, что тонкая рука — всего лишь криво сделанный из пары палок макет, горб — торчащая из-под накинутой поверх тела простыни подушка, а из-под старушечьей небрежно связанной шали виднеется нагло ухмыляющееся личико…

— Двачевская! — взревел я.

Алиса расхохоталась пуще прежнего, держась за ребра. А я стоял, будто громом пораженный, не в силах ни дальше орать на рыжую падлу, ни нервно хохотать, смеясь над яркими фантазиями своего собственного воображения. И как же я сразу не догадался? Ведь она еще вчера спалилась, когда рассказывала мне эту свою страшилку. А два и два я сложить не сообразил.

— Ой, извини… Но это было… — нервно дышала Алиса. — Ой, кошмар, это же… Ахахахах!

Первая волна шока потихоньку отступала. Я уже начинал соображать и даже вспоминать, как правильно изъясняться на языке родных осинок:

— Ничего сказать не хочешь? — требовательно спросил я.

— А что тут говорить? — хмыкнула девушка, вытаскивая из-за спины подушку и наконец-то получив возможность распрямиться. — Это была моя страшилка. Лично для тебя. Хотя, я надеялась, что вы оба с Дэном завалитесь. Но так даже лучше получилось. Вряд ли бы он начал пищать, будто ему самое ценное прижали.

— Да ты… Да ты… — я не мог найти подходящих слов и просто обессиленно рухнул на пол, прислонившись спиной к стенке. — Ты больная на голову, тебе лечиться нужно.

— Заслужил, — беспечно подмигнула рыжая, пропуская мимо ушей мои угрозы.

Все еще кипя, я посмотрел в ее довольные глаза и понял, что не могу злиться на эту девочку. Ведь это все же просто обычный, пусть и слегка отбитый, розыгрыш. Уж зная ее… Легко отделался еще.

— И чем же я заслужил таких стараний с твоей стороны? — спрашиваю, доставая из кармана курилку и затягиваюсь слегка трясущимися руками.

— Поведением своим, — деловым тоном заявила Алиса, бесцеремонно присаживаясь рядом со мной, все еще укутанная в потрепанную временем простыню, изображавшую рванье призрачной старухи. И ведь по-прежнему хороша, чертовка. — Вообще, изначально это была месть за медпункт. А ты взял и все испортил, помирившись со мной. Ну а что мне теперь было делать — я весь день тогда наряд готовила, легенду придумывала, даже ради этого пришлось Мику в ее самодеятельности помогать, в обмен на иероглифы и ее молчание. Не сворачивать же такой гениальный розыгрыш?

— Так Мику тоже участвует? — удивился я.

— Не совсем, — хмыкнула рыжая. — Просто если бы я начеркала на двери что-то на русском, то могла бы спалиться с почерком. Английский тоже не подходил, по той же причине. Тут-то мне и пришел в голову японский язык, поди, разбери опосля, кто там эти каракули рисует. Пришлось идти на поклон к Мику. Она мне все и рассказала. Но я подозревала, что кто-то из вас пойдет к ней узнавать про перевод. Как и понимала то, что она всяко проболтается, что Алисонька давеча к ней по поводу такого же иероглифа подходила. Вот и пришлось взять с нее клятвенное обещание молчать и не задавать лишних вопросов, подписавшись на дуэт с ней. Так что цени, на какие жертвы я пошла ради тебя.

Хитро-хитро… Ни добавить, ни прибавить.

— Ты же понимаешь, что могла ее подставить перед Панамкой? — хмуро спросил я.

— Ой, да я тебя умоляю, — фыркнула та. — Ее даже если заставить чистосердечно признаться в порче имущества — вожатка бы все равно ей не поверила. Поняла бы, что ее кто-то шантажом заставил. Все же, когда ты эдакий ангелочек, в этом есть свои плюсы. Какая бы хрень не происходила — на тебя в последнюю очередь подумают.

Логично. Ладно, Двачевская, оправдалась, так уж и быть.

— Все равно не понимаю, — покачал головой я. — Ладно, в тот вечер понятно… А сейчас-то на кой?

— Так вечер страшилок же, — заулыбалась та. — Ну и ты меня немного, но разозлил. Плюс еще вся эта история с Улькой и Леной… Серьезно, Макс, вот какого черта?

— А что я сделал-то такого? — нормальная история, я еще и, оказывается, в чем-то виноват?

— Да вот именно, что ничего, — Алиса погрустнела и отвернулась. — Этот друг твой за селючку рвет и мечет, а ты отмалчивался сидел.

— В смысле отмалчивался? — переспросил я. — Я как раз-таки и помирил Ульянку со Славей. Та даже у нее прощения попросила. Просто кто-то уже свинтил в этот момент.

— Наша умница-девочка извинилась перед Улей? — в глазах рыжей отобразился живой интерес. — Ничего себе. Чем шантажировал?

— Ничем, Алис, — вздохнул я. — В этом не было никакой необходимости. Не злись сейчас на меня, но ты о ней довольно предвзятого мнения.

— Ну конечно, — скривилась та.

— Представь себе, да, — сказал немного жестче, чем планировал, но все равно, может так убедительнее получится. — Она просто выполняет свою работу. У нее нет какой-то идеи-фикс испортить тебе или Ульяне жизнь. И она умеет признавать свои ошибки, пусть даже и не всегда сразу.

— Ну, разумеется, опять Алиса дура, которая просто не так поняла намерения девочки, — Алиса поднялась, неожиданно разъярившись, как от пощечины, а в длинных ресницах что-то влажно блеснуло. Опять двадцать пять. Как по минному полю, блин, хожу. Один неверный шаг — и все, расстрел. Вот надо ей быть такой колючкой? Напоминаю, что вообще по всем правилам это я сейчас должен рвать и метать на правах пострадавшего.

— Не, даже не думай сейчас так поступить, — спокойно отреагировал я на ее всплеск негодования. — Опять ты пытаешься все перевернуть так, будто все в этом лагере против тебя. Но это не так. Я на твоей стороне, если ты до сих пор не поняла. И в любом конфликте приму твою сторону. Но в личной беседе будь, пожалуйста, добра на меня не кидаться и спокойно выслушать мое мнение. Я же как лучше хочу. Для тебя в первую очередь.

— В первую очередь я хочу человеческого отношения, — ох, понесло Остапа. — Хочешь, чтобы я к ней нормально относилась? Да без проблем, мне не трудно улыбнуться, но имей в виду, что никакого уважения априори ты от меня к ней не дождешься. Пусть и она ведет себя, как человек, а не как зазнавшаяся жаба в своем болоте. Это мое последнее слово.

— Я не заставляю тебя с ней дружить, — блин, лучше бы с демонической бабкой столкнулся, честное слово. — Я просто хочу, чтобы у нас больше не было конфликтов на этой почве. И чтобы ты не шарахалась от ее общества, как поп от триппера. И все бы у нас протекало по заветам кота Леопольда. Дай ей шанс, хорошо? А если что и возникнет, то мы все решим. Без истерик. И вместе. Ты это поняла?

Алиса сердилась. Это было очевидно, даже если бы я не успел с ней так сблизиться и хоть немного, но начать понимать ее. Но это была уже не та злость, что была еще пару минут назад. Скорее это было даже обычным капризным негодованием. Неужели она и вправду допускала мысль, что я могу обернуться против нее? Я не мог с уверенностью утверждать, что она нарочно строит из себя жертву, скорее, у нее это уже просто вошло в привычку, как дыхание. Вечно думать, что весь мир против тебя. Было бы интересно узнать причину такого поведения, но пока я еще только в процессе изучения этого человека. Ибо вряд ли это связано только лишь с тем мудаком, который хотел ей воспользоваться. Ее диалог с Леной, который я случайно подслушал, явственно намекал о чем-то более серьезном. Проблемы дома? Такое же непонимание со стороны родителей? Но я ведь помнил, с какой нежностью она о них упоминала. Так не говорят о людях, с которыми у тебя конфликт. Так в чем же причина?

— И откуда же ты такой гуманист-то выискался? — кажется, Алиса потихоньку начала сменять гнев на милость.

— Я хоть и злой, но я за добро и справедливость, — ответил я, поднимаясь следом. — «Фауста» же читала? Ну, или Булгакова там, «Мастер и Маргарита»?

— Булгакова читала, — нехотя ответила девушка. — Не скажу, что понравилось. Какая же это любовь? Они друг друга просто увидели, и… и все. Разве так бывает?

Ох уж эти девушки. Я, значит, о высоком, а они об опостылевшем. Хотя, у меня было что сказать и по этому поводу.

— Так поражает молния, так поражает финский нож, — прошептал я. — Знаешь, может так и должно быть? А все эти прелюдии — чушь собачья, придуманная ввиду абстрактных понятий о морали. А на самом деле — ты видишь человека, и тебя поражает наповал. Как «выскочивший убийца из-под земли». Ну, или как ведро холодной воды за шиворот, тут уж как тебе удобнее.

Черт, зачем, зачем… Идиот. Придурок. Что я сейчас ляпнул? Вот кто просил? Как ей это интерпретировать, окромя как завуалированное признание? Убейте меня…

— Это… ты сейчас к чему? — осторожно спросила Алиса. И сама такой напуганной выглядит, словно за секунду подменили человека

— Просто удачная аналогия, — сглотнул я, покрываясь испариной. — Все же Михаил Афанасьевич слишком иногда заумно выражался.

— Кого-то он мне, в таком случае, напоминает, — хихикнула девушка. А в глазах какое-то небольшое, но очень хорошо заметное разочарование…

— Все, рыжая, тебя Улька ждет, — выдохнул я, проходя в сторону кровати, силясь не обернуться в сторону этой маленькой озорной ведьмы.

Только лишь Славя Дэнчика приворожила, думаешь?

— И то верно, — неожиданно легко согласилась Алиса. — Ладно, спокойной ночи. Выспись хорошо, завтра нас, я так понимаю, ждет что-то интересное.

— Угу, — буркнул я, словно набрав в рот свинца. Алиса не стала пытаться меня как-то разговорить, подобрала валявшуюся на полу горб-подушку, и, подхватив подол импровизированного платья, оставила меня в одиночестве.

Честно, будь я на ее месте, то давно послал бы меня к чертовой матери. Я ведь не тупой. Понимаю, что она от меня ждет. И я, буду честен, до безумия хочу ответить на это, но не могу. Просто не могу, и все. Не в таких условиях. Эх, беда-бедовая, как же меня все это достало!

Я упал на кровать и попытался продолжить чтение, но буквы отчаянно не хотели складываться в слова. Помучив свой мозг еще с некоторое время, я вышел на улицу, уселся на крыльцо и стал смотреть на звезды. Вот бедолаги, до чего же им, должно быть, надоело смотреть, как мы из раза в раз совершаем одни и те же ошибки. Я закрыл глаза и медленно разложил все свои тревоги по коробкам, по очереди заклеивая их. Тягу к саморазрушению в одну, лагерную мистику — в другую. В коробку отправилась и завтрашняя авантюра, потому что сейчас я просто не в силах был думать еще и об этом.

С каждой коробкой мне становилось чуть легче, чуть проще дышать.

Единственное, от чего я не смог заставить себя избавиться, было чувство отвращения к самому себе, что выставляю себя в глазах дорого человека мудаком. Оно осталась при мне. Его я заслужил. Заработал. Хотя чего уж, мне не привыкать.

В вышине неслись по кругу бесчисленные звезды, точно замысловатый рисунок, изображенный безумным художником. Меня затягивало туда, в космос, к воспоминаниям. Воспоминаниям о другой жизни. Только что я был там, мое утро и моя жизнь тянулись передо мной, как кадры из фильма. Интересного, но все же немного предсказуемого. А в следующий миг я сажусь в автобус № 410.

Я бросил короткий взгляд в сторону двадцать третьего домика. В окошке горел свет, который то и дело выхватывал силуэты двух его обитательниц. Алиса, поди, сейчас с нескрываемым смехом рассказывает Ульяне, как она до чертиков напугала этого очкастого зазнайку. Они еще посмеются, поговорят напоследок свои личные разговоры и лягут спать. И будет новый день, который для них совершенно нормальный. Не обремененный моими попаданческими дилеммами.

Хотя, думается, что Дэнчик тоже особо не задумывается об этом.

Бремя образцового пионера. Бремя образцового пионера.

Ладно, к черту все это. Добегу, пожалуй, до умывальника, приведу холодной водой мысли в порядок, раз уж все равно на ногах. А дальше на боковую, в ожидании каких-нибудь любых мультиков, лишь бы они хотя бы ненадолго отвлекли меня от всего этого.

Холодная вода, вопреки моим ожиданиям, не отрезвила меня, лишь заставила еще больше разочароваться в жизни, под саундтрек моих изысканных матюгов. Чем вам не матный гномик, ага. Стряхнув с волос капли холодной воды, потопал назад, кристально осознавая, что эта вылазка была не самой лучшей идеей. Еще и вдалеке где-то заискрил фонарик дежурного. Не особо хотелось, чтоб мне еще и по ушам начали сейчас ездить, так что я прибавил шагу, лелея надежду поскорее окунуться в объятия койки. Движущийся воздух после холодной воды колол щеки, но пах свежестью и чистотой. Это уже немного успокаивало, пусть и не так, как хотелось бы.

Но около домика я внезапно столкнулся с совсем уж комичным зрелищем — одинокой фигурой, с головой обернутую в белоснежную простыню. Совсем как Дэнчик в наш первый день. Фигура стояла неподвижно, лишь едва покачиваясь на мысках. О том, кто это развлекается, гадать не приходилось — пара выпуклостей, явно обозначающих наличие двух хвостиков на голове, полностью выдавали тайную личность шутника.

— Издеваешься что ли, — покачал головой я.

На мое появление Алиса никак не отреагировала. Все также продолжала стоять недвижимо, словно застывшая каменная статуя.

— Знаешь, рыжуль, после всего того шоу, которое ты мне устроила, банально обернуться простыней даже как-то ниже твоего достоинства, — сообщил я, приближаясь к девушке. Та в ответ все так же молча пожала плечами. Какая выдержка, вы только подумайте!

Я подошел к ней вплотную. А Алиса как стояла, так и продолжила. Лишь только было слышно тяжелое дыхание из-под простыни. Я пару раз махнул у нее перед глазами рукой — ничего.

— Двачевская, ну что за игрища? — устало спросил я.

Но рыжая молчала. Это уже начинало напрягать. Но в этот раз я не собирался впадать в истерику. Два раза за день она меня не проведет. Хотя очень старается, надо признать. Знаете ли, дискомфортно, когда ты обращаешься к человеку, а он просто на тебя смотрит и не подает никаких признаков жизни, как какая-то кукла.

— Ладно, стой здесь, не буду мешать, — я попытался было пройти мимо, но тут Алиса внезапно также сделала шаг в сторону, встав у меня на пути. Тяжело вздохнув, я вновь попробовал ее обойти, но девушка явно не хотела меня пропускать. — Ну хватит, а! Затянулась уже шутка, не находишь?

Дурдом на выезде какой-то. Скрестив руки на груди, я вызывающе смотрел на привидение, чье истинное лицо сейчас под простыней наверняка едва сдерживалось, чтобы не разойтись хохотом. Я попытался схватить простыню, но Алиса ловко отскочила, так что поймал я лишь воздух.

— Ты слышала что-нибудь про карму? — спрашиваю.

Рыжая мотнула головой. Что ж, хотя бы шевелиться начала, уже хорошо.

И тут я кое-что заметил. В целом, в темноте это могло бы и не выглядеть так странно, но слабое освещение все же должно было хоть как-то отражать тень от Алисы. А ее не было. Совсем.

— Эм-м-м-м… — протянул я. Нет, мне просто кажется. Это же ведь просто глупо. Как физический объект не может отбрасывать тени? Ну бред же. — Алис, у тебя все хорошо?

Девушка хихикнула. Причем настолько неестественно, что я вновь ощутил то самое чувство первобытного ужаса. А в мозгу застучала одна-единственная мысль — то, что сейчас стоит передо мной — не Алиса.

«Так, Макс, ну-ка возьми себя в руки! — приказал я себе. — У тебя уже на нервной почве крыша поехала. Конечно же это Алиса, кто еще это может быть? Сейчас она наиграется и скинет с себя эту тряпку. Главное, не давать ей повода думать, что ты снова испугался».

Убеждать я себя, конечно, мог сколько угодно, но когда все твое нутро не то, что кричит, а натурально орет о том, что впереди опасность, то становится уже как-то не до убеждений. Я снова попробовал приблизиться к стоящей передо мной девушке и сорвать с нее простыню, но она опять увернулась. Я понятия не имел, почему я до сих пор не грохнулся без чувств. Понимал, думается, что этот зловещий танец между мной и тем, что прикидывается Алисой, не может длиться вечно.

— Гюльчатай, покажи личико, — нервно попросил я.

Существо наклонило голову, я видел, как свет фонаря просвечивает контуры под простыней. Я мог поклясться чем угодно, что это Алиса, больше просто некому, но почему мне тогда так страшно?

— Ладно, черт с тобой, ты победила, я вновь обосрался, давай уже заканчивать с этим? — на одном дыхании выпалил я и вновь потянулся к простыне. На этот раз я смог ухватиться за ее край, после чего сорвал резким движением.

То, что я увидел… Никому не пожелаю такого.

Это действительно была Алиса. Точнее, жуткое существо, похожее на нее. Эта тварь просто не могла быть человеком. Кожа на ее лбу раздалась в стороны. Сквозь нее проглядывала белая кость, покрытая пленкой желтоватой слизи, словно стекло какого-то тусклого фонаря. От носа остался один только хрящ над двумя красными, пламенеющими дырами. Один глаз, в котором еще можно было узнать тот самый кусочек янтаря, злобно блестел, а вторую глазницу заполняла губчатая черно-коричневая масса. Нижняя губа твари провисла, а верхней не было вовсе. Я даже видел ощерившиеся зубы, торчащие из черных, покрытых язвами, десен. А на шее синеватого оттенка след из-под удавки. Если мне не изменяла память — из нескольких перевязанных пионерских галстуков…

— Такой я тебе тоже нравлюсь? — булькнуло чудовище, ухмыляясь остатками рта.

Я не мог кричать — не хватало воздуха в легких. Но когда рука, на которой кожа тоже висела лохмотьями, оказалась почти у моего горла, сработал присуще сугубо русскому человеку инстинкт — сначала бить, а потом разбираться, что к чему. Возможно, именно это спасло мне жизнь в тот момент. Не соображая, что делаю, я наотмашь ударил тварь со всей силой, на которую был способен. Раздался отвратительный хруст, что позволило мне выйти из оцепенения и побежать, просто бежать, не ведая куда, лишь изредка оглядываясь, чтобы видеть, где оно. Но бежал я недолго, ибо, обернувшись в очередной раз, я врезался во что-то большое, пусть и довольно мягкое.

— Ох! — только и вырвалось у меня.

А моим неожиданным препятствием оказался Дэнчик. Бледный, как сама смерть.

— Макс! Макс! — орал он.

— Чт… чт… что? — лепетал я онемевшими губами.

— Там Лена! Она… Она совсем с дубу рухнула! — надрывно продолжал кричать мой друг. — С ножом на меня набросилась!

Сознание было слишком затуманено, так что я даже сначала и не понял, о чем вообще речь.

— Какая, нахер, Лена? — монотонно спросил я, борясь с дрожью в голосе.

— Наша Лена! Кажется, она рассудком тронулась! Я еле отбился! — Дэнчик схватил меня одной рукой за плечо, а вторую, где виднелся свежий порез, сунул мне под нос. — Макс, тут уже совсем какая-то хрень начала твориться! Забудь все, что я говорил — нам валить нахер отсюда надо!

— Ага… — кивнул я, все еще не понимая, чего конкретно хочет от меня мой друг. Видимо, мой мозг принял решение, что с него хватит.

— Макс, ты меня хоть не пугай! — умоляющим голосом прошептал Дэнчик. — Слышишь меня?

— А это не я пугаю… — сообщил я, истерически смеясь. — Это все она. Я тут не при делах…

Бам! Щеку обожгла увесистая пощечина, аж очки с лица слетели. Не обращая на это внимания, я тряхнул черепушкой, пытаясь понять, за что мне сейчас прилетело. Слава богу, что в этот момент мой мозг снова начал функционировать. Кажется, у меня сейчас произошел второй в жизни нервный срыв. Как тогда, когда я выперся на проезжую часть. Прикольненько.

— Черт, извини, просто… Блин, чувак… — еще немного, и я рискую снова сорваться. И ведь не объяснишь даже толком.

— Мать твою, Макс, да что с тобой? — взорвался друг. — По лагерю натурально бродит слетевшая с катушек пионерка, а ты…

— На меня напала зомби-Алиса, — то спокойствие, с каким я сейчас говорил, поразило даже меня самого. И это даже никак не было связано с поиском очков в траве. Просто… так получилось.

— Чего? — ошарашенно переспросил Дэнчик.

— Чего слышал, — отвечаю.

— Какая… Чего? Макс, это шутка какая? — почему он думает, будто я шучу? Я сейчас похож на человека, который готов фонтанировать юмором? — Если ты шутишь, так и скажи, просто сейчас реально не до этого! Нам срочно к вожатой надо…

— Нет, подожди, стой, — схватил я его за рукав. Он слишком торопился. Лена? Напала на кого-то с ножом? Простите, не верю. Сюрреализм происходящего не давал покоя. Мы с Дэнчиком считай, что одновременно видели что-то, что никак не вписывается в местную картину мира. Что-то жуткое, непонятное. Чуждое настолько, насколько это возможно. Но только для этого места. Для этой реальности. Но не для других. Так-так, а кто у нас обладает возможностью взаимодействовать с другими реальностями? — То, что ты видел — эта была не Лена. Как и то, что я видел — не было Алисой. Неужели непонятно? Это Пионер, его рук дело, я уверен. Он ведь этого и добивается, хочет, чтобы мы только и мечтали, как выберемся отсюда!

Дэнчик молчал. В один момент это уже даже начало казаться немного затянутым, особенно с учетом того, что реакция была довольно предсказуемой.

— Пионер… — глаза друга зло сузились. — Поменяшь черта, что называется… Сука! Я убью этого гада!

— Конечно, мы для надежности можем пробежаться до тринадцатого домика, но я уверен, что настоящая Лена сейчас спит мертвым сном, а не ходит по лагерю, косплея Памелу Вурхиз, — откуда-то подул холодный ветер, что я аж поежился. — То существо, оно тебя, кстати, сильно задело? Прости, что не обеспокоился раньше, просто ты так мельком об этом упомянул, да и я немного не в себе был…

— А, да все нормально, — отмахнулся Дэнчик, косо взглянув на слегка кровоточащую ранку. — Не растерял еще навыки все же. Хотя, справедливости ради, мразота та тоже далеко не спецура была. Обращайся она с ножом чуточку более профессионально — глядишь, и посерьезнее бы встрял. Черт, а я ведь реально думал, что это Лена чокнулась. Хорошо, что к тебе по инерции сначала побежал, а не к Панамке, а то позору было бы… Твою мать, дай электронку свою, руки ходуном ходят! — я молча протягиваю тому сигарету и просто смотрю, как он несколько раз глубоко затягивается. — Вот собака, не помогает ни черта… Макс, зачем ему все это надо?

— Явно не ради достижения какой-то высшей цели, направленной на наше душевное благополучие, — мне казалось, это будет смешно, но ни один из нас не засмеялся. Дэнчик устремил взгляд в сторону площади. Он все смотрел и смотрел, словно ни о чем не думал, и я вдруг понял, как я все же неправильно себя повел. Почему я не сказал ему о том, что видел вчера в домике? Нам ведь вместе сейчас нужно держаться, дополнять друг друга, только так у нас есть шанс что-то решить. Но момент был уже упущен, и теперь все мои слова прозвучали бы, словно замаливание вины. При одной мысли о том, чтобы произнести это вслух, мне почему-то стало не по себе.

— Я начинаю бояться, дружище, — тонким голосом прошептал друг. — Не за себя. За них. Это ведь люди, Макс. Пусть и не такие, как мы, но разве это что-то меняет?

— Ничего. И мы защитим их, я в этом уверен, — кладу ему руку на плечо. — И начнем это делать уже завтра утром, ибо сейчас, без шуток, уже с ног валюсь.

— Ладно, идем тогда, — неуверенно улыбается Дэнчик. Расслабиться у него не получается до сих пор. — Навстречу ночным кошмарам. Если нам сегодня будут сниться добрые сны, то я тогда вообще ничего не понимаю в человеческом подсознании.

А вот мое подсознание сейчас меня повело далеко не в сторону ночлега. А немного правее. Вряд ли они еще спят. А даже, если и так… По крайней мере, я для себя смогу убедиться, что все в порядке.

— Я быстро, — сообщил я Дэнчику. Тот коротко кивнул и направился к нам. Что до меня, то я вновь оказываюсь около двадцать третьего домика. Несмело постучался. До меня донеслось ворчание, и вот я снова вижу Алису. Настоящую. Мою Алису. Хотелось скакать от радости, крепко обнять ее и улыбаться во весь рот. А может, даже плакать. Я не очень понимал, как поступают в подобных случаях.

— Че приперся? — спрашивает.

А я не могу сдержать улыбки. Идиот? Идиот.

— Соскучился по твоему лицу, — подмигнул ей я.

— Завтра насмотришься, — начала закипать недовольная рыжая. — Куда я от тебя денусь?

Никуда. Я это точно знал. Я не стал что-то говорить вслух, какой смысл? Лишь крепко заключил девушку в объятиях. Алиса сперва оторопела, но под конец ответила взаимностью.

Я разрывался между желанием вынырнуть из этого мига и устремиться к чему-то большему и желанием остановить мгновение, сохранить навсегда ощущение предвкушения чего-то большего и абсолютной безопасности. Трудно было выбрать, на самом-то деле.

Но я точно знал, что теперь при любом раскладе все будет хорошо.

— Добрых снов, мое маленькое привидение.

— И тебе, родной…

Так поражает молния, так поражает финский нож.

========== ДЕНЬ 6. АВАНТЮРА АЛЕНЫ ==========

Ты понимаешь, что что-то с твоей жизнью определенно не так, когда просыпаешься в потерянном во времени пионерском лагере, в одном из соседних домиков живет прекрасная рыжеволосая пионерка, но ты думаешь о том, как сделать так, чтобы пионер по имени Пионер со сверхъестественными силами, по которому до кучи плачет Кащенко, больше не путался под ногами. Чудны все же дела твои, Господи…

Был ли какой-то конкретный план? Черта с два. Я понятия не имел, что можно противопоставить этому недоумку, поскольку ровным счетом не понимал природу его способностей. Знаю, что до какого-то момента времени Пионер, которого в счастливом прошлом звали Семен, был таким же попаданцем, как и мы. Пока он каким-то образом не научился творить все эти штуки. Выяснить как, и мы будем на шаг ближе к разгадке. Как выяснять — тоже понятия не имею.

— Может его стоит просто святой водой окропить? — предположил Дэнчик, боязливо подставляя ладони под напор совершенно не святой и чертовски холодной воды в умывальниках.

— А достать ее ты собрался из…? — уточнил я, не особо скрывая скепсиса.

Тот с мудрым видом умолк. И больше глупостей не предлагал. Буркнул только что-то из серии «Панамку в кувшин попрошу поплевать». Да только вот, друг мой, и сия затея обречена на провал. Строить из себя святошу и быть святошей таки немного разные вещи. Хотя бы потому, что настоящие святоши жизнь никому не заедают. Это только сугубо показушно-правильные считают своим долгом всем морали читать от светладцати до темнадцати. А у самих грешков за спиной — как блох на той барбоске. Такая вот нехитрая арифметика…

Так что запомните, дети мои, если вас начинает кто-то очень усердно и агрессивно учить тому, как правильно надо жить, за исключением разве что родителей, да и то не всегда, — шлите этого человека куда подальше, причем как можно боле прямым текстом. А то насоветует. Уж я-то, блин, знаю.

Борис Александрович на зарядке в этот раз выдумал новый прикол — после стандартных руки-наклоны-приседания, физрук объявил внеплановый бой петухов. Суть сего действа была в том, чтобы разбиться на пары, встать на одну ногу, держа при этом руки за спиной. А следом, посредством толкания, заставить партнера опустить вторую ногу. Я со вздохом посмотрел на возвышающегося надо мной Дэнчика, который очень неумело прятал злорадную ухмылку, уже будучи в позе.

— Дай мне хоть небольшую надежду, — с отчаянием вздохнул я, задирая ногу.

— Я подумаю, — просвистел мой друг, задумчиво смотря в облака.

Лагерь усиленно запрыгал, шумно кряхтя и периодически ругаясь. В соседней паре Женя безуспешно пыталась заземлить Славю, совершенно не светясь хотя бы подобием удовольствия. И тут мне в голову пришла мысля.

— Дэн, как думаешь, в теории, ответ мог бы храниться в библиотеке? — спросил я. Попыток как-то взять первенство в нашем спарринге я не предпринимал, лишь неуклюже уворачивался.

— Да, уверен, что в разделе, соседствующим с Марксом, есть целое руководство по нейтрализации потусторонних сил, — съязвил тот. А Д’Артаньян почувствовал, что тупеет… Теперь думай, как поэффектнее выкрутиться. Не забывая балансировать на ноженьке.

— Не, ну а вдруг? — я случайно спиной столкнулся с худосочной задницей Сыроежкина, отчего тот, крякнув, проиграл свою партию Шурику раньше времени. — Сорян! Слушай, Дэн, я сам не испытываю надежды на какое-то прояснение, но не сидеть же сложа руки? Сам же знаешь, как это бывает — а ларчик просто открывался…

— Это только в фильмах так работает, — вздыхает тот. — Ладно, вменяемой альтернативы я все равно предложить пока не смогу, так что двинем. Но не обижайся, когда я скажу «Я же говорил!». Кстати, а если Панамка нас нагрузить удумает? Да хватит прыгать, дай я тебя уже пихну как следует!

— Обойдешься… Ольгу если что беру на себя, не парься. Ну а вообще — улизнем по-тихому после завтрака, уж где-где, а в библиотеке она нас будет в последнюю очередь искать.

— Твое первое логичное предположение за утро, вот теперь узнаю старину Макса, — кивает Дэнчик и, воспользовавшись моей секундной заминкой, подскочил ко мне и смачно пихнул грудной клеткой. Баланс был потерян. Наши проиграли. Зе энд.

Ладно-ладно, припомню я тебе как-нибудь святую воду… Хотя, чего мне ждать от Дэнчика, с другой-то стороны? Изощренных планов? Не смешите. А гении они всегда, знаете ли, высмеивались плебсом по началу. Не стоит на него обижаться.

Физрук сегодня даже особо и не сатанел, что удивительно. Никто из пионеров даже и не запыхался. Видимо, все его мысли сейчас были заняты предстоящей игрой, а не издевательствами над младшими товарищами.

— «Совенок», смирно! — скомандовала Ольга, когда была дана отмашка окончательно закончить упражнение.

Ладно, вот эта сейчас всяко закончит то, что Саныч начал.

— Сегодня к нам приезжают наши товарищи из пионерского лагеря «Волчонок», дабы провести с нашими ребятами товарищеский футбольный матч! Думаю, нет необходимости напоминать, что, несмотря на соревновательный характер мероприятия, главным для любого пионера должна оставаться дружба и взаимовыручка, верно?

— Так точно! — как по указке ответили пионеры.

— Гости останутся у нас с ночевкой. Поэтому, вне зависимости от результата поединка, я требую от каждого из вас проявлять максимальное дружелюбие! Ребята, которые к нам приедут, такие же, как мы, и тоже хотят победить, это совершенно нормально. Так что не дай бог я узнаю о каких-то стычках — наказание будет крайне суровым, вплоть до отправки драчуна домой со всеми вытекающими, это понятно?

— Но пастой-то можно будет измазать? — донесся откуда-то справа от меня знакомый голос.

— Двачевская, ты у меня дошутишься! — Панамка определенно не была настроена на юморески. — Ребята из «Волчонка» должны будут подъехать к трем часам, сама игра — в четыре. Так что сейчас все без исключения приводят сначала в порядок свои домики, а после завтрака — территорию. По кружкам никто не прячется, если только у вас там нет никаких серьезных дел. И серьезность этих дел, если что, определяю я. Демьяненко, Соколова, Хацуне, к вам в первую очередь относится. Сейчас ко мне подходите и отчитываетесь. Если я решу, что ваши клубные работы не терпят отлагательств — так уж и быть, на территорию можете не идти. А то знаю я вас, руководителей…

Заметил, как Женя недовольно надулась и начала сверлить вожатую яростным взглядом. Бедолага, кажется, кого-то скоро отправят на трудовую деятельность. Почти сочувствую.

Жалко только, что теперь неизвестно, сможем ли мы с Дэнчиком попасть в библиотеку. На уборку-то пофиг, а вот если Женя ее закроет, то это будет очень некстати. Ладно, разберемся по обстоятельствам.

— К остальному, — продолжала Ольга Дмитриевна. — Завтра суббота, а поскольку тщательный ПХД будет проведен сегодня…

Что, неужели дадут отгул?

— … то завтра мы все, как один, едем на трудовые работы в племенной завод «Пойма». Всем понятно?

По рядам прошелся разочарованный вздох. А мне, наоборот, даже стало интересно. Племенной завод это у нас ведь что? Правильно, коровы. А КРС это, знаете ли, для ветеринарных врачей золотая жила. Найду тамошнего коллегу, да и разговорюсь с ним по душам. А поговорить нам определенно будет о чем. Вот и вся работа, делов-то. И чего все так напряглись?

— Борис Александрович, Вам есть, что добавить?

— Моя команда после обеда собирается около футбольного поля, — прогудел тот. — Титов, под вашу с Мартыновым ответственность, чтоб в час пятнадцать все уже как штык у кромки стояли. Опоздавшие пусть пеняют на себя.

— Принято, Борис Александрович! — прокричал откуда-то Егорыч. Дэнчик скромно промолчал.

— Отлично. Ольга Дмитриевна, продолжайте.

— Вопросы есть? Вопросов нет! — тут же подхватила Панамка. — Становись! Руководителей кружков жду сейчас на разговор. Остальным — на уборку домиков и последующий за ним прием пищи разойдись!

Уже поворачиваемся с Дэнчиком на выход с площади, как замечаю Аленку. Бежит к нам, рукой машет. Ладно, подождем, торопиться-то особо и некуда.

— Привет, — говорит чуть запыхавшись. — Так, Макс, в одиннадцать около пристани. Девок потом предупрежу. Смотри только, не попадись Горгоне своей, а то сам понимаешь…

— Хорошо, — киваю в ответ.

— И это, — чего-то она совсем уж нехорошо улыбается. Ох, хлебну я, чувствую, неприятностей. — В плавки переоденься только.

— Купаться будем?

— Не планируется. Но и не исключаю такой вероятности. Ладно, я побегу, не хочу особо перед Валеричем светиться. До скорого!

И дальше понеслась куда-то в сторону своего жилища. А Дэнчик так сразу на меня хитро поглядывать стал:

— Так-так, и что вы там надумали? И почему без меня?

— Да я сам не знаю, что она там задумала, — покачал я головой. — Со вчерашнего дня мне мозги делает. А без тебя, потому что ты, к моему большому сожалению, не состоишь в нашем клубе веселых и находчивых.

— Это ты, она и рыжие? — хмыкает мой друг. — Да, компашка что надо. Убойная, я бы так сказал. И как только с вашим кооперативом лагерь еще цел — ума вот не приложу…

— А тебе, дружище, и не об этом надо думать, — отмахнулся я. — Ты лучше скажи — к игре-то готов?

— Ну да, — неуверенно жмет плечами. — Чего там играть-то, против детей, считай. Волнуюсь, конечно, немного, сам понимаешь, почему, но планирую показать высший класс.

— Покажешь, брат, — хлопаю я его по плечу. — Я буду рядом.

— Знаю, — улыбается. — Спасибо.

А ведь, помнится, отнекивался еще, зараза эдакая. Не хочу, не буду… А сейчас вон как глаза-то горят. Глядишь, вернемся в родной двадцать первый год, он и карьеру возобновит. И все равно, что так называемая его футбольная пенсия не за горами. Такие, как мой друг, как ни крути, а должны блистать. Просто потому что заслужили. И никак иначе.

Переоделись, навели порядок в домике, и на завтрак. Обсуждая по дороге извечный вопрос, как тактичнее увильнуть от вожатой.

— Думаю, что тут все очевидно — надо просто побыстрее покушать и свинтить, никого не дожидаясь, — рассуждал Дэнчик.

— Рискуем слишком много внимания привлечь, — поправил очки я. — Тут нужно аккуратнее. Не оставляя следов.

— Может тогда вообще на завтрак не ходить?

Хм, а ведь это… могло бы сработать.

— Ну, я все равно не особо голодный, — признался я. — А сам готов отказаться от утренних бутербродов?

Дэнчик тяжело вздохнул, как будто придавленный тяжестью всего мира. Вновь растущий организм требовал пищи. Но, с другой стороны, он сам предложил. Так что пусть не вздыхает.

— Ну а чего делать? — горестно отвечает он. — Давай сразу в библиотеку. Эх…

В сущности, дело оставалось за малым — пробраться мимо столовой и аккуратно пересечь площадь. Трудно облажаться. Наверное.

Итак, миссия началась! Мы с Дэнчиком вдвоем на территории врага. Никому нельзя доверять. Любой, кому мы попадемся на глаза, может воткнуть нам нож в спину. Но не для этого нас взращивали молоком справедливости, чтобы мы так просто сдались на милость этим существам, притворяющимися пионерами. Мы знаем их истинную сущность. И как только мы сможем избежать босса, Ольги Дмитриевны, мы будем на шаг ближе к спасению. К новой жизни! К новым…

— Шухер, вожатка!

Да твою мать.

Мы нырнули за стенку двадцать первого домика. Между нами и крайне сосредоточенной Ольгой было всего лишь каких-то несколько метров. Дэнчик приложил палец к губам, сострив выражение уж слишком крайней озабоченности. Но волноваться так-то не было особой нужды, ведь периферическое зрение вожатки, как выяснилось, оставляло желать лучшего. Оставалось только выждать момент, когда Ольга Дмитриевна нас уже точно никак не заприметит. А ждать пришлось недолго — та решила навестить рыжий дуэт. Как только фигура вожатой скрылась в двадцать третьем домике, мы припустили в сторону библиотеки. Там, как мы уже рассудили ранее, нас будут искать в последнюю очередь, если будут вообще.

Пробегая вдоль площади мы лишь необъяснимым чудом разминулись со Славей и Леной, неспешно бредущими на завтрак, таким же чудом не попались на глаза попивающей кофеек на крылечке медпункта Виоле, которой, на нашу удачу, именно в момент нашего пробега мимо понадобилось вернуться внутрь помещения, оставив приятно пахнущую кружку со своим содержимым на перилах. Честное слово, будто специально, типо, если что, то я не я, и лошадь не моя. Хотя, глупости это все… Удачное совпадение, не более. Я, конечно, сомневался, что медсестра нас сдаст, но она могла нас задержать по своим личным соображениям, не имея на то какого-то злого умысла. А в нашей ситуации — любая задержка может быть опрометчива.

Наконец мы оказались около входа в библиотеку. Воровато оглянувшись, я на цыпочках подкрался к двери и легонько дернул на себя. Открыто!

— Бинго! — заулыбался я.

Дал сигнал Дэнчику. Тот быстренько шмыгнул за мной в библиотеку и, стараясь действовать тихо, аккуратно захлопнул дверь. Позволили мы себе выдохнуть только когда дверь тихо защелкнулась.

— Да уж, скажи настоящему семнадцатилетнему мне, что я буду так стремиться попасть в библиотеку, то я бы никогда не поверил, — пробормотал друг.

— Ты же вроде в одиннадцатом частенько захаживал, помнится, в школьную библиотеку, — припомнил я. — Я еще удивлялся, думаю, нихрена себе, к ЕГЭ готовится…

— Да, — отмахнулся Дэнчик, стыдливо дергая воротничок пионерской рубашки. — Мы с Леркой там, ну, это самое, забей, короче.

Бог ты мой, как же мне в голос заржать хотелось. Но креплюсь. Слезы только на глаза выступили.

— Вот ведь паскудник какой, вы только гляньте, — трясусь я. — И что, библиотекарша никак не реагировала на ваш, кхм, адюльтер? Блин, а я-то думал, ты культурно обогащаться ходишь, а ты другим обогащаться там ходил…

— Пошел ты, — фыркает. Покрасневший, как школьник, которого родители застукали за неприличным занятием в собственной комнате поздно вечером. — Ее мать меня натурально ненавидела. А у меня сестра мелкая дома двадцать четыре на семь. Что нам вот делать было, скажи на милость?

— Ничего, я всегда приветствовал размножение в обществе приличных людей, — простите, но уж слишком был велик соблазн.

Дэнчик даже закипеть как следует не успел — из репетиционной внезапно показалось испуганное лицо библиотекарши. Видок у девушки, надо отдать ей должное, был настолько ошалелый, что мой друг мигом поменял эмоциональный спектр. Но Женин взгляд, едва видневшийся из-под толстой оправы очков, не растерялся и мигом оценил обстановку. Признав наши скромные персоны, библиотекарша разом успокоилась:

— Если вы никому ничего не скажете, то я тоже никому ничего не скажу, идет?

Жизнь иногда выписывает изумительные кривые. Какая чудесная ирония — не мы одни тут, как выяснилось, решили переждать бурю в стакане. Интересно, а не придут ли тогда еще паре десятков пионеров те же самые мысли в светлые головушки? Просто тогда это уже будет слабо походить на потенциальное убежище. А вполне себе на кормушку для Панамки.

— Если хочешь что-то спрятать, то прячь это на самом очевидном месте, гениально, Евгения, — саркастично похлопал я.

— Умник, сиди молча, — бросила та.

— Подожди, Жень, — окликнул ее Дэнчик, когда та уже почти вновь скрылась в репетиционной. — Раз уж ты тут — скажи, у тебя есть что-нибудь про мистику, там, колдунов, демонов…

— В разделе детской литературы, — раздраженно ответила библиотекарша, с шумом захлопнув дверь.

— Тишину в библиотеке соблюдаем! — сострил я старушечьим голосом.

По ту сторону двери меня куда-то крепко послали. Окей, ежедневная норма выполнена. Я могу быть удовлетворен.

— Мне все меньше и меньше начинает нравиться эта идея, — задумчиво произнес Дэнчик. — Мы же не будем в самом деле рыться среди детских книжек?

Я с тоской окинул взглядом пустующие библиотечные просторы. Почти. В одном из проемов замечаю стоящую к нам спиной девочку, в такой же, как у Ольги панамке, отчего я сначала непроизвольно дергаюсь. Да, кому-то уже пора нервишки подлечить.

Ладно, если уж говорить по существу — в самом деле, что в этом Раю коммунизма можно найти по интересующему нас вопросу? Хер да нихера. И черт вот дернул, что называется. Беда-бедовая.

— Все равно пришли, — пожал плечами я. — Так что не будем зря терять время. За работу! Часа полтора у нас в запасе есть.

Дэнчик тихонько выругался и направился куда-то в дальний конец библиотеки. Скрипнула входная дверь, провожая фигурку той девочки в панамке. Быстро кинув взгляд в ту сторону, дабы для себя убедиться, что никакие вожатые с улицы к нам ломиться не собираются, я также приступил к поискам.

Так совершенно неожиданно прошло минут двадцать. Из которых на непосредственно поиски я потратил около пяти или десяти минут. Все остальное время я просто ходил вокруг и, сузив глаза, рассматривал все попадавшиеся на глаза книги, туго расставленные по доходящим почти до потолка книжным шкафам. Дэнчик периодически картинно ругался, но я его не слушал. Все же я не смог устоять и не начать вновь детально изучать содержимое, пусть и помнил, что при первом осмотре здешняя коллекция книг не произвела на меня должного впечатления. Забавно, конечно, но в древние времена людей, любивших почитать, считали больными, и этот недуг даже описывался в медицинских справочниках. До XVIII века страсть к книгам считалась чуть ли не губительной. Взять хотя бы сатирическую поэму Себастьяна Бранта «Корабль дураков», который направлялся в царство глупости, а управляли им библиофилы. Смех, да и только. Сквозь слезы.

Не то, чтобы это было неожиданным, но повторная экскурсия-таки удивила. Я смог отыскать довольно приличные томики Пикуля, Конан Дойла, Дюмы, Сименона и даже дефицитного Мориса Дрюона. В один момент это начало казаться неуместным — пионерский лагерь с такими дивными экземплярами. Ладно еще Конан Дойл, но остальных кто здесь читает? Виола? Ольга Дмитриевна? Мать моя…

— Макс, ком цу мир, кажется, что-то есть! — услышал я призывной голос Дэнчика.

Пообещав Шерлоку Холмсу вернуться за ним, как только закончу с Адамсом, я пошел на зов друга. Тот уже с комфортом расположился на невиданном ранее маленьком диване-раскладушке. Без сомнения, он отлично подходил не только для чтения книг, но и для неплохого такого сна. Удивительно, что с такой приблудой мы в прошлый раз застали Женю спящей за столом.

— Что у тебя? — спрашиваю.

Тот с недовольным видом продемонстрировал мне толстенькую иллюстрированную книжечку под названием «Нечистая сила»:

— Пока ты там прохлаждался, я, как обычно, занимался делом!

— Прости, я в библиотеках привык читать, а не девушек портить, — хмыкаю в ответ.

Дэнчик закатил глаза и бесцеремонно швырнул мне книжку, которую я все же умудрился поймать на лету. Из нее при этом плавно выпал какой-то листочек, улетевший прямиком под один из шкафов. Лишь уголок остался торчать. Бланк, думается. Потом подниму.

Ну, посмотрим, что там у нас по содержанию. Я как-то машинально уселся на пол по-турецки и раскрыл слегка запылившиеся от долгого простоя страницы.

— Один вопрос, — прервал меня друг. — Ты не собираешься впадать в истерику, если мы за сегодняшний день не выясним ничего стоящего?

— Конечно же не собираюсь, — ответил я с невозмутимым видом.

Так, продолжим.

Ведьмы, колдуны, черти, бесы… Черти, смойтесь с глаз! Не хватало вас! Эй, ты, у стены, ща как залеплю-ю-ю… Ничего полезного. Листаю какую-то глупую книжку с картинками. Чувствовал, что лоб уже начинает покрывать испарина. Еще пара страниц этого бреда — все, пишите письма.

— Как успехи? — едко поинтересовался Дэнчик, вальяжно разложившись на диванчике.

В настоящий момент мне в буквальном смысле хотелось биться головой о стену. Не сильно. Я не хотел повредить свои ценные мозги. Но мне было необходимо как-то выпустить свое потихоньку накапливающееся негодование, иначе есть риск взорваться.

— А что, помочь не хочешь?

— Да я так… больше из любопытства спросил, — хмыкнул мой друг. — Так лениво, понимаешь…

Он не смеялся, но я чувствовал, как его буквально распирает. Это ощущение давило, словно осознание того факта, что у тебя на носу важная операция, а у тебя внезапно начали дико трястись руки. И что с этим делать — известно разве что тому мужику, чей бюст презрительно взирал на нас с угла библиотеки.

— Ладно, выскажись, — сдался я.

— Я не собирался, — вежливо ответил Дэнчик. — Это нетактично.

— Забудь о такте, — махнул рукой я.

— Ты на полном серьезе ищешь ответы мироздания в детской книжке! И ведь не от нечего делать, ты серьезно допускал мысль, что там можно что-то найти! Как мне обозвать этот феномен с научной точки зрения? Предвзятость Макса? И да — я же говорил!

Я смотрел на уголок книжного шкафа и размышлял, как бы удариться головой так, чтобы получить сотрясение, которое исказит мою долговременную память и позволит больше не помнить о произошедшем.

— Ладно, это действительно тупизм, — заключил я, быстро пролистывая оставшиеся красочные страницы. — Меняем тактику. Я правда хрен знает, на что менять, но на что-то надо…

Потянулся за улетевшим под шкаф бланком. Поднимаю, хочу уже сдуть пыль, а тут смотрю — не бланк это, оказывается, а какая-то записка! Так-так, становится интересно… Даже Дэнчик моментально уши навострил. Ага, нет уж, вся слава моя!

— Что там? Что там? — возбужденно спрашивал тот.

— Обожди… — протянул я, в попытке разобрать неряшливый почерк.

«Доверяйте только себе. Даже реальность может быть иллюзией. А иллюзия — реальностью. Исполнившиеся мечты не всегда хорошо. А неудачи не всегда ведут к провалу. Держите в голове тех, кто дорог. И помните — вы здесь не просто так».

— Бред какой-то, — прокашлялся я. Реальность — иллюзия, Вселенная — голограмма… Да, а я уж обрадовался. Конечно, можно натянуть сову на глобус и предположить, что это тайное послание, да только вот оно не проясняет ни шиша.

— Дай-ка, — Дэнчик нагло выхватил у меня сей артефакт и принялся просвечивать его под светом ламп. — Никаких секретов. Простая записка. Кто-то просто прикалывается.

Мысль изреченная есть ложь… Кто это сказал? Кажется, Тютчев. Хотя какая, в принципе, разница?

— Ладно, — просипел я. — Очевидно, что когда пытаешься понять хоть что-то в по-настоящему запутанной проблеме, где у тебя нет ни малейшего представления о чем-либо, то никакой здравый смысл или логика тебе нихрена не помощники. Теперь точно меняем план.

— Соколова! — внезапно разразил библиотеку истошный крик. От неожиданности книга выпала у меня их рук, но шум падения не привлек неожиданного визитера. Панамка была слишком в ярости, чтобы отвлекаться на такие вещи, как падающие книги. — Я тебе, вроде, давала четкие указания…

Продолжая сыпать проклятиями, Ольга направилась прямиком в репетиционную. А мы уже оба с Дэнчиком осели на полу, тихонько, в позе краба, прячась за книжными шкафами.

— Ща эта мымра нас сдаст, — прошипел друг.

И ведь она правда могла. Ей-то что, она и так попала. А сдаст Жеглова с Мартыновым — может ей какие послабления дадут.

— Женя, открывай! — барабанила в дверь Ольга.

Но библиотекарша крепко держала оборону. Стреляный воробей, сразу видно.

— Открывай по-хорошему, или я сама сейчас открою, ключи у меня есть, тебе же хуже будет, Соколова!

Может, пронесет, и пока она будет чихвостить Женю, то мы с Дэнчиком сможет тихонечко пробраться к выходу…

— Так, ну и у кого какие идеи? — раздался за нашими спинами тихий шепоток.

Мы одновременно оборачиваемся и видим Женю. Сидит, как мы, на кортах, по-мужицки расставив ноги, видок — крайне сосредоточенный.

— А ты как тут… — непонимающе спрашивает Дэнчик.

— А Ольгу Дмитриевну еще из окна увидела, сразу в зал шмыгнула после этого, увы, не успела до задней двери добежать, — процедила библиотекарша. — А вы меня даже и не заметили. Что, так книжка понравилась?

— Скоро нам всем троим наряд от вожатки понравится, — мрачно ответил я, внимательно наблюдая за уже теребившей ключи Ольгой. А вид сзади, стоит признать, очень даже ничего так. Прям очень даже. — Не знал, кстати, что здесь есть второй вход.

— Тебе и не нужно… Короче так, у нас будет секунд десять, чтобы через него свалить отсюда, как только вожатая вскроет дверь, — сообщила Женя. — Так что у вас варианта два — продолжаете сидеть здесь, как два идиота, либо прекращаете ерничать и, так уж и быть, можете воспользоваться моим путем к отступлению. Ну так?

— Я с тобой, — кивает Дэнчик.

Я молча киваю в такт другу. Враг моего врага, как говорится…

Вожатая с медвежьей грацией ввалилась в репетиционную, издав победное «Ага!». Впрочем, радость тут же сменилась глубочайшим недоумением, ибо внутри, естественно, никого не оказалось. Женя молниеносно стрельнула глазами куда-то в неизвестном направлении, и мы втроем, как по команде, ринулись туда.

— Эй! — раздался отчаянный задыхающийся вскрик Панамки.

Но куда уж там. Пока она соображала что к чему, мы уже вынырнули на улицу.

— А теперь врассыпную, дальше каждый сам за себя! — крикнула напоследок Женя и ринулась в сторону спортивных секций. Я даже не успел спросить у нее, брал ли кто эту книжку про нечисть на ее памяти. Ладно, успею. Помедлив, Дэнчик сиганул к сцене, а я, пораскинув мозгами, решил мчаться сразу к пристани. Там и спрятаться есть где, да и таким образом уж точно не опоздаю к одиннадцати.

— Да я вас… Да вы у меня… — топот Ольги Дмитриевны все приближался. Ладно, все, хорош судьбу испытывать.

Оббежал медпункт, чуть задержался на полянке за столовой с теми самыми качелями, на которых будто только вот-вот я раскачивал счастливо улыбающуюся Алису, протиснулся между столовой со складом, после чего уже более спокойным шагом двинулся в сторону пляжа. Тем более, там еще какие-то вожатые около столовой стоят, болтают. Бегущий пионер привлекал бы слишком много внимания. А так — иду себе и иду. Кому там уже какая разница, для каких целей?

Пляж был пуст. Даже как-то немного было непривычно. Сейчас бы раздобыть где-нибудь складной брезентовый стульчик, большой пляжный зонт, поставить рядом пластиковый столик небольших размеров, где будет стоять кружка, наполненная какой-нибудь приятной для печени жидкостью, и просто молча сидеть, покуривать электронку и смотреть за линию горизонта. Красота. Но не про нашу честь, увы. Может быть, когда-нибудь…

Я не торопясь шел по береговой линии, пиная песочек. Понимание, что в обозримом будущем ничей гнев из руководящего состава мне не светит, возвращало мысли в необходимое русло. Нахождение здесь — не просто приятное времяпрепровождение, как в очередной раз подтвердила вчерашняя выходка Пионера. До сих пор мурашки по коже, как вспоминаю… Это выходило уже за все рамки. С этим нужно было что-то решать. И решать как можно скорее, пока вся эта свистопляска не зашла слишком далеко. Нам тут еще так-то больше недели куковать, если каждый вечер теперь будет в духе Кинговского «Оно», то я уж точно крышей отъеду уже под конец этой смены, а не как Пионер за двести с хренов витков.

А как тут решать еще и это, когда тебя уже сам «Совенок» постоянно пытается затянуть в водоворот типично лагерной рутины, это уж как-нибудь сами, да. Такие тонкости мироздание не волнуют.

На пристани было также безлюдно. Хотя в дебаркадере кто-то явно был, в одном из окошек я приметил движение. Ладно, по поводу местного сторожа, думается, не стоит беспокоиться. На цыпочках обогнув плавучий домик и еще раз предварительно оглядевшись, я быстренько забрался на пирс и прыгнул в одну из пришвартованных к причалу лодок. Конечно, я был сейчас слишком уж, так сказать, на открытой местности, но обзор на случай экстренного отступления был, называется, что надо. Глянул на часы смартфона — минут тридцать в запасе есть. Так и сидел, тупил в одну точку, на облака смотрел.

И даже ее и не заметил. Хотя был, так сказать, в боевом режиме.

Сперва, когда сбоку мелькнула панамка, чуть от паники в воду, извиняюсь, не сиганул. А потом смотрю — рост у нежданной гостьи явно не Ольгин. Там-то все сто восемьдесят наберется, а эта девушка едва-едва выше Ульянки. Зато фигура далеко не Ульянкина. Точеная, даже на вид твердая грудь, казалось, сейчас прорвет тонкую ткань пионерской рубашки. Густая каштановая грива эффектно расползлась по аристократическим плечикам, а яркие желто-зеленые глаза девушки смотрели на меня с нескрываемым интересом. Красивая, чего уж там. А других в этот лагерь, собственно, и не завезли. Черт, может мы с Дэнчиком в кино попали? Идеальная модель пионерского лагеря, пусть и не всегда верная с точки зрения истории, сплошь красивые девушки, налет мистики… Почему-то раньше этот вариант я как-то даже не рассматривал.

— Привет, — здоровается, тем временем, девушка.

— Привет, — киваю, все еще немного мутноватым взглядом разглядывая неожиданный подарок судьбы, осторожно осознавая, что подобного рода подарки просто так не случаются. — Не заметил даже, как ты подошла. Из тебя получился бы неплохой спецназовец.

Тонко очерченный рот девушки изогнулся в улыбке:

— Скажешь тоже, спецназовец. Просто я давно наловчилась очень бесшумно передвигаться. Полезно бывает, знаешь ли.

Я в ответ неопределенно жму плечами. Мне, как какому-никакому дитю урбаны, сии тонкости были где-то там, далеко.

Девушка тем временем непринужденно нарушила мое личное пространство, ловко запрыгнув ко мне в лодку и присела рядом. Что делать — пришлось потесниться. А нежданная гостья лукаво смотрит мне в глаза. Спокойно так, вдумчиво. Даже с некоторым вызовом.

— Наверное, мучаешься вопросом: «Чего эта дура мне навязывается»?

Тут я уже абсолютно искренне фыркнул. Вот будто мне подумать больше не о чем.

— Переигрываешь, красавица. Во-первых, льщу себя надеждой, что все-таки не настолько рожей не вышел, чтобы мной нельзя было банально заинтересоваться. Во-вторых, счастлив тот мужчина, которому «навязываются» такие женщины.

Незнакомка широко улыбнулась. И было в этой улыбке что-то вызывающее доверие, но и зловещее одновременно. Как так — я совершенно не представлял.

— Какой же ты льстец, Макс.

Тут я уже от шока слегка привстал. Так-так, это еще что за новости такие? Все страньше и страньше…

— Знакомы? — спрашиваю, подозрительно прищурившись.

Пионерка мелодично рассмеялась. Будто я спросил какую-то неимоверную глупость.

— Лично нет, но я помню, как тебя и твоего друга всему лагерю представляли, когда вы приехали почти с неделю назад. Имя у тебя запоминающееся, простенькое, вот и запомнила. Меня, кстати, Юля зовут.

Я про себя облегченно вздохнул. Мои мысли сперва были куда более… мрачными. Всякого уже, знаете ли, пришлось повидать.

— Извини, — смутился я. — Ночью сон приснился… До сих пор взвинченный хожу.

— Бывает и такое, — согласно кивнула Юля, также уставившись в сторону горизонта, задумчиво почесав пальцем очаровательный вздернутый носик. — И к чему только нос чешется, опять что ли с Семкой скандалить…

Меня опять дернуло, как только я услышал это имя. Впору бы, конечно, было бы и вопросами задаться, да только вот объективно говоря «Семен» имя не то, чтобы прям распространенное, но и не редкое. И сколько таких реальных Семенов сейчас может быть в лагере — вопрос, скорее, риторический. Но все-таки…

— Парень? — интересуюсь.

— Хуже, — сморщивает ставшими какими-то печальными глаза Юля. Слабо и даже как-то беспомощно улыбнулась. — Не спрашивай. Скажи лучше — тебе здесь нравится?

— С какой целью интересуешься? — нет, с этой девочкой явно что-то не так.

— Да просто, — Юля едва заметным движением поправила панамку на голове. Ногти на руках у нее были неестественно длинные, но ухоженные. — Понять хочу кое-что. Может, выводы для себя какие-то сделать.

Стенгазетчик, что ли, местный? По крайней мере, похоже на то. Если отмести возможную мистику. А то вдруг, блин, сейчас у нее из-под юбки хвост вылезет… Не, я пытаться рассмотреть что-то у Юли под юбкой, конечно, не собираюсь. Если только в теории… Да и не в плане хвоста, девка-то реально красивая… Хотя нет, в таком плане тоже не собираюсь. Нафиг-нафиг.

— Ну, если тебе от этого станет легче, то нравится, — чуть улыбаюсь я, после чего затягиваюсь электронкой. А проверим-ка, как теперь Юля отреагирует на эту штуку из XXI века.

Та скривилась, резким движением отсела от меня чуть поодаль.

— Не кури, пожалуйста, — выдохнула девушка. — Терпеть не могу.

Я намеренно пару раз покрутил на ее виду Чарон, но никакой реакции не дождался. Плюнув, убрал курилку в карман. И опять ничего. Совсем. Непруха какая-то.

— Спасибо, — кивнула Юля, вновь подсаживаясь рядом. — Так, стало быть, нравится?

— Сказал же уже, — добродушно ответил я. Ни к чему сейчас как-то показывать раздражение, которое у меня определенно имелось. Но не хотелось как-то огорчать девушку.

— Ладно, — улыбается в ответ. — Ответ твой, конечно, не пылает искренностью, но ты и не врешь. Значит, не все так уж плохо, не так ли?

— Проницательная ты, — хмыкаю.

— Я же за стенгазету отвечаю, проницательность для меня качество первостепенное, — весело говорит Юля.

Тю, ну вот все и встало на свои места. Как я и предполагал. Даже как-то немного расстроился. Так все красиво складывалось…

— Я почему-то так и подумал, — вздохнул я. — И как, интересно?

— Тоска, — развела в ответ рукам Юля. — Но мне нравится.

Девушка обронила взгляд в сторону лагеря. Нахмурилась, прошептала что-то одними губами.

— Идти надо, — Юля повернулась ко мне с неожиданно серьезным лицом. — Заскочи к кибернетикам сегодня, ладно?

— А зачем мне… — начал было я, но тут девушка неожиданно пододвинулась ко мне вплотную, приложив палец к моим губам. Ее острый ноготок впился мне в кончик носа, а когда тело почувствовало прикосновение ее груди, то у меня еще и чуть ниже живота приятно кольнуло… Пусть и разделяли нас два слоя рубашки. Эх, и вправду — тоска…

Юля подмигнула моему растерянному выражению лица и, неожиданно легко поднявшись на ноги, прыгнула назад на пирс. И — топ-топ-топ — сандалиями по деревянной поверхности, беззастенчиво виляя хорошенькой попкой в обтягивающей юбке. Дела…

Стоило ей исчезнуть, как на горизонте замаячили девушки уже куда более знакомые. Передвигались они урывками, обеспокоенно озираясь по сторонам. Со стороны это выглядело довольно комично. Хотя сам, поди, точно так же до пристани добирался. Напугать их, может? А, ладно, пускай живут. Чуть приподнимаюсь и машу им рукой. Девушки испуганно замирают, вытаращившись на, как им казалось, неизвестного пионера в лодке, но тут же продолжают движение.

Подобравшись ближе, Алиса что-то шепнула Ульянке и махнула рукой в сторону дебаркадера. Девчушка энергично закивала и рванула в его сторону. Теперь уже Аленка что-то шепнула рыжей, отчего та тут же захихикала. Продолжая опасливо озираться, девушки вскоре поравнялись со мной.

— Уже сидишь? Отлично, — заулыбалась Аленка. Прям сама предупредительность.

Алиса, не став обременять вашего покорного даже подобием приветственного кивка, присела у лодки, выудила из нагрудного кармашка скрепку и, разогнув ее и снова как-то по-хитрому согнув, принялась деловито вгонять внутрь замка, удерживавшего цепь, которой лодка была привязана к причалу.

— Стесняюсь спросить, — поправил очки я, наблюдая за ее действиями. — Что мы сейчас делать-то будем?

— Для начала поплывем на «Длинный», — ответила Аленка. — А дальше… Дальше по программе максимум. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Я качнул головой и глубоко затянулся из электронки. Чем дальше в лес, блин… Ай, ладно, один раз живем. Когда меня уже в детали посвятят, наконец? Тем более, что-то мне подсказывало, что рыжие уже прекрасно в курсе обо всех целях поездки.

Алиса наконец-то сумела совладать с прокручивающейся скрепкой, в замке что-то победно щелкнуло, и рыжая взглядом намекнула мне, что было бы неплохо помочь девушке размотать не прям-то уж и легкую цепь. Делать нечего, пришлось подчиниться. Меньше чем через минуту лодка уже спокойно покачивалась на воде, не отягощенная никакими сдерживающими факторами.

А вон уже и Ульяна несется с двумя веслами. А до меня дошло, что грести так-то придется именно, что мне. Видимо, вчерашнее мое избавление от необходимости в гребле было не вознаграждением за то, что Тарзаном по «Ближнему» прыгал, а всего лишь временной необходимостью. Карма. Ну или, что называется, от судьбы не уйдешь. Суждено тебе работать веслами — значит, рано или поздно придется поработать.

— Так, друзья мои, меня спалили, так что в темпе, — коротко сообщила девчушка, на ходу кидая в лодку весла, одно из которых чуть не заехало мне по лбу, и усаживаясь напротив.

— Лиска, толкнешь, — бросила Алена. — Уль, а уключины ты спереть не догадалась?

— Чего спереть?

— Ай, забудь, — махнула девушка, пристраиваясь рядом с подругой.

Из дебаркадера, грозно размахивая кулаком, выскочил сухопарый дед. Алиса весело помахала ему рукой и, толкнув лодку в свободное плаванье, грациозно прыгнула следом, лишая того возможности взять пленников. Хотя на секунду я уж подумал, что миссия вот-вот провалится, поскольку после приземления Двачевской находящуюся под нами деревянную конструкцию нехило так зашатало. К счастью — выдержала.

— Ну, Макс, давай, вези барышень навстречу приключениям, — подмигнула рыжая, довольно скалясь в направлении до сих пор сыпавшего проклятиями сторожа.

Матюгнувшись, я взял весла и начал потихоньку грести. Я понял, что явно не зря вчера отлынивал — руки отчаянно отказывались работать в таком режиме. Сперва заныли плечи, потом уже спина, далее то место, где у людей, по идее, должны быть бицепсы, даже шея каким-то образом затекла. А девушки просто сидели и мило шушукались, изредка подначивая меня, дескать, греби быстрее.

Да гребу я, гребу, что я, смертник, что ли, сейчас в лагерь возвращаться? Дед уже всяко Панамку оповестил о четырех пионерах-угонщиках. А так наказание хоть немного, но отложится.

Жизнь продолжается, сеньоры, когда до смерти два часа…

Ой, да идите нафиг! Преодолев половину пути, я перестал так сильно налегать на весла. Задачу это облегчило лишь немногим. А руки стали зудеть еще больше. Еще и с волос и лба на глаза стала обильно соленая жидкость капать ввиду просто-таки неприлично ярко светившего солнца. Плюс, голод очень явственно начал давать о себе знать. Эх, физиология, бессердечная ты сволочь…

Не знаю, сколько я так греб, видел только, что Аленка аж извелась вся. Рыжие сохраняли более беспристрастное выражение. Им-то не впервой так вопиюще лагерные устои нарушать. А у Аленки это поди первый раз. Самый, что ни на есть запоминающийся…

Наконец, достигли «Длинного». Аленка с Улей, синхронно потягиваясь, первыми вылезли из лодки. Алиса, внезапно, решила задержаться.

— Помочь отдать швартовы? — спрашивает, хитро улыбаясь.

Опомнилась, блин. И на том спасибо.

— Да, был бы очень благодарен, — простите уж, что не кланяюсь. Не с руки, понимаете.

Помощь оказалась весьма специфической. В основном она заключалась в том, что Алиса просто тупо командовала мне, что делать. Но, периодически, честно старалась как-то облегчить мои страдания. Наконец, с горем пополам, лодку мы кое-как прибили. Я окунул вспотевшее лицо в прохладную прозрачную воду. А то еще чуть-чуть — и стало бы красным, как огнетушитель. А так вроде и жить теперь можно.

— Ладно, теперь можно и к деталям, — радостно повисла у меня на плече Аленка. Я только про себя заскулил — и так все болело, еще и эта меня на прочность решила испытать. — Теперь-то ты, Макс, уж никуда не денешься.

— Будто бы я собирался, — простонал я.

Где-то вдалеке раздался гудок тепловоза. А Аленка заулыбалась еще шире:

— Едет, родной… Короче, мы запланировали небольшой побег.

Эммм…

— Что? — переспросил я. Это меня вот на это подписали? Занимательно… Я бы даже сказал, что интересно. Интересно, сошли они с ума частично или полностью. Не то, чтобы я как-то, конечно, сильно возражал, затея так-то любопытная, но не при таких обстоятельствах. Очевидно, что сваливать они собрались надолго, а если я опоздаю на игру, Дэнчик на меня обидится. И обидится серьезно. Без шуток. И будет, блин, прав на сто процентов. Да и потом, как они собрались этот побег проворачивать? По воздуху на орлах?

— Побег из лагеря, — повторила Аленка. — Поезд затормозит, мы оседлаем один из товарных вагонов, желательно с раздвижной дверью или открытым верхом, как пойдет, и все, мы свободны. Доедем до райцентра, там прогуляемся, возьмем попутку и аккурат к игре вернемся. Никто нас даже не хватится!

Я аж задохнулся. До этого момента думал, что про русский мат знаю все. Вырос, знаете ли, в провинции, где матом не ругаются, а разговаривают. А тут такие слова в голову пришли, что, кроме шуток, сам себе удивился. Жалко, что блокнотика под рукой нет. Такое богатство великого и могучего записать.

— Ален, это очень плохая идея, — севшим голосом сказал я.

— Да почему? — округлились глаза у девушки. — Нам в одну сторону-то ехать часа полтора. Ну, максимум, два. К четырем всяко вернемся.

Они реально в этом не видят никакой проблемы?

— Нет, нет и еще раз нет, — твердо заявил я.

Алиса разочарованно хмыкнула, за что получила от меня порцию режущего злобного взгляда. Но не проканало. Девушка показала мне язык, после чего вальяжно достала пачку «Казбека» и закурила. Ничего, мы это еще обсудим. Как надо обсудим.

— Да чего ты трусишь, Макс? — ткнула меня под ребро Ульянка.

— А тебе, милая, вообще нужно после обеда на тренировку, забыла? — вызверился я с такого легкомыслия. Подошел к рыжей-младшей вплотную, вынуждая ее смотреть себе в глаза. Снизу вверх, как положено. Ульянка, как и ожидалось, не выдерживает и делает пару шагов назад. А на лице начал проявляться мыслительный процесс. Давно, блин, пора.

— Ой, — наконец выдает та.

— Вот тебе и «ой», — киваю. — Так что нет, девочки, сворачиваемся.

Гудок тепловоза стал еще громче, а на мосту, соединяющий «Длинный» и цивилизацию, уже показался и его автор.

— Девки, может и вправду не стоит… — осторожно протянула рыжая-младшая.

— Жеглов, ты, как обычно, портишь все веселье, — фыркнула Алиса.

Пятьсот метров.

— Я? — ошалело переспрашиваю. — Да я сейчас очаг здравомыслия. Не то, чтобы я был удивлен, но…

— Пофиг, вдвоем поедем, — отрезала Алена.

— Это правда ты вчера говорила про безрассудство, или мне показалось? — встал я на пути у подруги.

— Это безопасно, — фыркнула девушка, попытавшись меня отпихнуть.

— Да что ты говоришь?

Четыреста метров.

— Короче, вы с нами или нет? — нетерпеливо спросила Алиса.

— Рыжуль, не дури…

— Макс, не ной!

— Блин, я не знаю… — все никак не могла определиться Ульянка. — Меня ж Борис Саныч до игры тогда не допустит. А я так мечтала об этом…

— Уль, ты можешь не ехать, — мягко положила ей руку на плечо Аленка. — У тебя уважительная причина.

— Никто не едет! — взорвался я.

Триста метров.

Поезд уже был как на ладони. Мне только нужно потянуть время. И все. Пускай обижаются. Стерпится, слюбится, как говорится в таких случаях. У меня с обеими уже слишком большая эмоциональная связь, чтобы это затянулось надолго.

— Уля, повлияй на своих подруг-балбесин, — попросил я.

Та посмотрела на меня щенячьими глазами:

— Да как же я повлияю-то? Сама ведь хочу, да вот только матч…

— Ален, поезд приближается, — кивнула ей Алиса.

— Вижу!

Да вашу Машу…

Двести метров.

— ДваЧе, не смей! — пригрозил я.

Рисковая затея. Надеюсь, что она себя оправдает.

Алиса с бешеным видом крутанулась на сто восемьдесят. Аж сигарета из пальцев выпала.

— Как ты меня назвал? — шипела разъяренная рыжая. — Да я тебя сейчас прям тут…

— Лиска, не время! — осадила ту Аленка. Черт, ну вот надо было…

Сто метров.

— Ладно, — Алиса все еще злобно поглядывала в мою сторону, но кое-как с собой все же совладала. — С тобой мы, очкарик, вечером поговорим.

Забавно, я ведь так-то того же самого хотел.

— Девочки, ну хватит, поступите вы благоразумно… — впрочем, это была уже слишком вялая попытка хоть как-то повлиять на ситуацию. Поражение Наполеона при Ватерлоо было более, чем очевидно.

Дистанция сократилась до пятидесяти метров. Поезд начал тормозить, сбросив скорость примерно до десяти-пятнадцати километров.

— Погнали! — скомандовала Аленка.

Обе девушки бросились параллельно его движению. Я впал в ступор, наблюдая за надвигающимися неминуемыми неприятностями. Продлился он, к счастью, недолго. Схватившись за голову, я повернулся к Уле. Решение было принято. Жребий, так сказать, брошен. Не бросать же их теперь.

— Значит так, рыжик, ты прикрываешь тылы, — быстро затараторил я. — Если Панамка нас хватится — придумывай любой бред. Запутай ее как можно сильнее. Это ты поняла?

Расстроенная девчушка лениво кивнула. А я, глубоко вздохнув, ринулся вслед за Алисой с Аленой.

На бегу я наблюдал за тем, как девушки поочередно зацепились за лесенку с торцевой стороны одного из полувагонов. Алиса улыбалась улыбкой триумфатора, в Аленкиных глазах же читалась какая-то смесь страха и воодушевления. Блин, я вот на сто процентов уверен, что если бы не дурное влияние Двачевской, то она бы не стала заниматься таким сумасбродством.

«Дуры, дуры, дуры!» — только и вертелось в голове.

Поезд уже приближался к воде. Если я не успею, то либо расшибусь, либо барышни уедут неизвестно куда одни. Что с ними случится — одному Богу известно. И это будет только моей виной. А если я убьюсь, то меня, чисто гипотетически, может вернуть домой. Не самая плохая перспектива.

Я поравнялся с нужным вагоном и начал попытки зацепиться за лесенку. Получилось только со второго раза. Поезд еще в этот момент качнулся, так что я лишь чудом не вывихнул руку. Запрыгнул и сгруппировался в удобную позицию буквально за пару секунд до того, как эта махина вновь стала набирать скорость.

«Убью. Уничтожу. Две стервы бешеные, мать их за ногу!»

Забрался на край полувагона. Аленка с Алисой с улыбкой, уже перепачканные в саже со стенок, смотрели на мою появившуюся моську, несмотря на выражение чистой ярости на оном.

— Я знала, что ты меня не бросишь! — крикнула Алиса, ставя пальцы обеих рук в форме сердечка. — Так уж и быть, прощу тебе то, что ты ляпнул. Но знай, что с большой неохотой!

И во взгляде столько теплоты, что я даже немного оттаял. Немного.

Поезд продолжал вовсю разгоняться по мосту над рекой. Я бросил страдальческий взгляд в сторону стремительного удаляющегося пионерского лагеря «Совенок».

— Ну охренеть теперь…

Комментарий к ДЕНЬ 6. АВАНТЮРА АЛЕНЫ

На правах рекламы:

Рекомендую к прочтению свежий фанфик по “Бесконечному лету” от одного талантливого человечка под названием “Благие намерения мне никогда не помогали” (https://ficbook.net/readfic/12793822).

Лагерь, очередной попаданец с ворохом проблем, но этот попаданец готов принести кое-что новенькое в его повседневную жизнь. Приятный слог, текст и размышления от автора устами главного героя. Работа только разгоняется, но уже видно, что будет что-то интересное, так что думаю, надо дать ей шанс и немного своего времени)

========== ДЕНЬ 6. О ЧЕМ ГОВОРЯТ ПИОНЕРЫ ==========

Самым ужасным было то, как быстро все вырвалось из-под контроля.

Состав удалялся все дальше и дальше. Очертания лагеря становились более размытыми, и уже совсем скоро даже пристань превратилась в крохотную точку, маячившую перед глазами словно мушка. Я сидел на краю полувагона, свесив ноги по разные его стороны. Глянул на время — 11–36. Может, все не так уж и плохо, и мы сможем вернуться в лагерь хотя бы к четырем. Надеяться на что-то большее было бы крайней степенью наивности.

«Я успею на твой матч, брат, даю слово», — твердо решил я.

Перевалившись во внутрь, я спускаюсь вниз к воодушевленным девочкам. Даже Аленка уже не казалась испуганной. Азарт в очередной раз победил здравый смысл. Аве ему, что тут можно еще сказать. Я сажусь на корточки, почти прислонившись спиной к подрагивающей стенке полувагона, и уставился в чистое, почти без единого облачка, голубое небо. Везде надо искать плюсы. По крайней мере, у меня впереди теперь есть замечательных пара часов, которые я могу провести тупо в своих мыслях. Ну, мне хотелось бы в это верить. Надежда, как известно, умирает последней. Хотя, будем честными, даст мне кто, ага…

— Как думаешь, машинист нас заметил? — из-за ветра и непрерывного стука колес разговаривать приходилось на слегка повышенных тонах. Хотя не было заметно, что Аленку это хоть как-то смущало.

Блин, может тепловоз сломается? Пионер ведь говорил, что из лагеря сбежать нереально. Если он сейчас где-то остановится по техническим причинам, то в этот раз я постараюсь найти аргументы посущественнее, дабы не продолжать эту авантюру. И все, проблема решена! Лишь бы только с рельс не сошел…

Только вот поезд и не думал тормозить. Да и, помнится, была оговорка, что до райцентра лагерь пускает, в целом, спокойно. Мда, беда-бедовая…

— Думаю, что нет, — жмет плечами Алиса. — Иначе он бы не стал заново разгоняться, а сделал бы полную остановку, дабы снять нежелательных безбилетников.

Рыжая поворачивается ко мне. Заметив мое определенно не самое добродушное сейчас лицо, вначале сделала удивленный вид, а после поняла, к чему такая внезапная агрессия, и незаметно улыбнулась кончиками губ:

— Макс, ну ты чего смурной такой?

Молчу. Хотя давление ее взгляда выдержать крайне трудно. Очень уж он на меня, кхм, действовать стал своеобразно. Да и сами по себе эти янтарные глаза, казалось, видят меня насквозь.

— Максим Жеглов, обрати на меня внимание!

Ладно, сами напросились.

— Прости, но тогда мне будет сложнее тебя игнорировать.

— А зачем меня игнорировать?

— Действительно, — рычу в ответ. — У моего единственного друга сегодня игра, на которой я обещал быть, а я застрял тут, на пути хрен знает куда, с двумя девушками, у которых, как выяснилось, одна извилина на двоих. Бином Ньютона прям какой-то! Господи, да даже подрыв гребаного Генды кажется теперь каким-то верхом адекватности!

Судя по нахмурившимся личикам — обиделись. Ну, да и хрен с ними. Единственный, кто сейчас имеет полное право обижаться — это я. Только я уже начинаю откровенно злиться. На девочек, на себя, что с ними связался, на этот чертов параллельный мир, где спокойно уживаются на голову отбитые пионерки и проезжающие в их доступности поезда.

— На секундочку, тебя никто не заставлял прыгать вслед за нами, — возразила Алиса с прищуром.

— Ух-х-х, — произнес мой рот без участия мозга. Да, не заставляли, я и не спорю. Только вот… — А что, мне надо было вас одних теперь бросить? — развожу руками. — Нет уж, дудки! Вы для меня слишком мно… — ай-ай-ай, по тонкому льду прошелся. Обойдутся. — Еще даже неизвестно, чем в итоге обернется все это, вне всякого сомнения, охренительное путешествие, когда или если мы доедем до райцентра. Так что хотя бы один взрослый и здравомыслящий человек среди вас будет весьма даже кстати.

Девочки на секунду недоуменно переглянулись. Смерили меня слегка растерянным взглядом, ненатурально ласково улыбнулись, после чего дружно расхохотались. А я окончательно запутался в том, что ощущаю. Облегчение от того, что мне дали выговориться? Разочарование? Чего я ожидал от них, если подумать? Как раз-таки что-то такого. И чего тогда жалуюсь?

— Ну и что смешного? — устало спросил я.

— Здравомыслящий он, ага, насмешил, — выдохнула Алиса, — Знаешь, Макс, у тебя очень неуклюже получается строить из себя самого умного. Ладно, что ты хочешь от нас услышать? Слезные извинения, что втянули приличного мальчика в наш бедлам? Слишком поздно, да и потом, ты сам втянулся.

— Это так мило, на самом деле, — заулыбалась Аленка. — Ты на нас злишься, но все равно заботишься и переживаешь. Так по-мальчишески.

— И ничего и не… — ай, ладно, кому я это все объяснять собрался? Мальчишески, как же. — Просто я обещал. А теперь… Теперь вот.

— Макс, успокойся, — Алиса садится рядом и кладет свою ладонь мне на плечо. — Часа за два доедем до райцентра. Оттуда преспокойно можно будет взять попутку. Вернемся мы к игре твоего друга, не переживай. Тем более, мне так-то тоже охота на Ульянку посмотреть. А то все грозилась, а так ни на одной ее тренировке и не была. Неужели и вправду так хороша, засранка мелкая?

— Ну, — почему-то ухмыляюсь. — Уж в том, чтобы покусать товарищей по команде, ей уж точно равных нет. Сам видел еще в понедельник. То еще зрелище было.

Рыжую вновь сгибает приступ хохота, на этот раз правда беззвучного. И, что самое примечательное, она совершенно не выглядит изумленной.

— Да, я почему-то что-то такого и ожидала, — выдавливает и себя наконец. — А то описывала себя, как Марадону в юбке.

— Да не, по технике она, может быть, и неплоха, — поспешил я заступиться за мелкую. — Но вот экспрессивность…

— Я вот лично не вижу в этом ничего плохого, — вклинилась в наш диалог Аленка. — Технику всегда можно наверстать, как я считаю. Освоить с нуля, было бы желание. А вот эмоциональная яркость, увы, такое качество, которое дано не каждому. И, к сожалению, оно преступно недооценено. Не знаю, как у тебя, а у нас в школе есть такая штука, как доска почета. Там висят фотографии отличников. Красивые, в рамочках. С Ленкиной фотографией посередине, ха! Так вот, короче, засмотрелась я как-то на эту доску, а тут директриса сзади подходит и такая говорит «Что, Тихонова, к сестре хочешь?». Я ей тогда честно ответила, что даже не горю желанием. И на ее искренне удивленное почему «Почему?» сказала, что не вижу в этом смысла. Типа, школа серьезно гордится людьми, большинство из которых тупо вызубрили материал и смогли ответить на пять? Такое себе достижение. Как и повод для гордости.

— Мотивация детям учиться? — жму плечами.

— Да уж, мотивация, — презрительно усмехнулась Алиса. — Не, Ален, не доска это почета. А, скорее, доска позора. Вечного и несмываемого.

— Кстати говоря о позоре — расскажи ему про твои светящиеся помидоры, — захихикала Аленка.

— Что-что, простите? — недоуменно вскидываю бровь. — Какие такие помидоры?

— Да это я отличилась как-то, — непокорная рыжая прядка свалилась на лоб Алисы, которую та попыталась пару раз безрезультатно сдуть. — В прошлом году на Масленицу в школе устроили что-то по типу конкурсной ярмарки, мелкие зарабатывали вырезанные из картона разноцветные кружочки, которые были типа деньгами, а от старших требовалось принести конфеты или что-то такое, которые они потом могут за эти деньги «купить». Я, как человек, который всегда считал эту ерунду для малышни слишком скучной, решила оживить действо и продемонстрировать наивным чукотским юношам светящиеся помидоры. Купила заранее, обколола перед ярмаркой всем необходимым. Да только не учла, что без темноты мои светящиеся помидоры совсем таковыми и не выглядят. Свет в актовом зале никто, естественно, отключать даже и не думал. Смотрели на меня как на дуру — все продают конфеты, а Двачевская — помидоры. Я, конечно, стремилась эпатировать публику, но не таким идиотским образом.

— Ой, подумаешь, предстала в образе бабы Нюры, — хмыкаю.

Увернуться от легкой затрещины я не успел.

— Ты договоришься, я сейчас ведь про ДваЧе тебе напомню… Так вот, — продолжила Алиса. — Пришлось Аленку подговорить, чтоб она незаметно свет отключила. Ну и представь картина — внезапная темнота, всеобщая паника, и единственный источник света — мои помидоры. Стоило ли говорить, что, когда свет включился, малышня скупила их моментально? Я только и успевала, что предупреждать, чтоб их не ели по понятным, думаю, причинам. А мне потом влетело за, видите ли, срыв мероприятия. А ведь это был такой классный пример окислительно-восстановительной реакции. Между прочим, одного из главных механизмов взаимодействия веществ в химии.

— Несправедливо, — киваю.

— Понимаешь теперь, в чем суть? — Аленка недовольно нахмурилась. — Лиска, считай, показала детям чудо. Сама провела химический опыт, без подсказок со стороны учителя. Она ведь чертов гений! И как ты думаешь, висела ли она хоть раз на этой доске почета? Хрен там! Всем циферки подавай. Для статистики.

Да уж, нормальная такая история. Типичная, я бы даже сказал. Забив на внешний вид, я полностью облокотился о стенку. Металл неприятно стучал по спине, но сидеть без опоры, как истинно четкий пацанчик, уже становилось еще хуже. Пятки поднял, уважение потерял, ага. Серьезно, как эти мобилоотжиматели умудряются сидеть в таком положении долгое количество времени? Это же, блин, мука самая натуральная.

— Честно, не удивлен, — грустно улыбаюсь я. — Доски почета в школе не было, но порцию эдакого предвзятого отношения иногда получал сполна. Особенно со стороны физички. Ну не любил я этот предмет! Что мне теперь, надо было об стенку расшибиться? Зато каждый урок получал порцию словесных, какой Жеглов бездарь. Ну да, ну да, как же…

— Говоришь так, будто ты уже школу закончил, — кажется, Аленка меня слушала чересчур внимательно. Блин.

— Это я так, фигурально, — отбрехался я, не моргнув глазом. И когда только приучу себя выстраивать речь подобающим моему нынешнему положению образом? Серьезно, чувствую, ляпну таким образом что-то такое, отчего я уже никак не отверчусь. — Вы, кстати, уже, смотрю, давно являетесь совместными участниками всяких преступлений. Рыжуль, признавайся, ты испортила девочку?

— Ну естественно я, больше-то некому, — фыркает.

— Это была шутка, если что, — поспешно ответил я. Ну его нафиг. От греха, что называется, и от соблазна. Я заперт с ней в довольно узком пространстве, спасения ждать неоткуда. Надо себе в ближайшее время будет почаще об этом напоминать. — Да и «испортила» это я тоже, так сказать, «фигурально». Я, например, так не считаю, ибо мне вот с вами комфортно. Потому что я такой же. Хотя многие от своих типажей, бегут, как черт от ладана. И, в какой-то степени, правильно делают.

— Не знаю, чего тут правильного, — Алиса задумчиво смотрит в будто нарисованное яркими масляными красками небо. — Держаться надо тех, кто по духу близок. Всегда, блин. Я Ленку-то люблю, порву любого за нее, но от постоянного общения с ней уже давно бы вскрылась…

Хех.

— … слишком разные мы люди. Это не очень-то способствует сближению.

— Понимаешь, образно говоря, в стае нет места для двух вожаков, — возразил я.

— Ну и сиди в одиночестве, зато единственный и неповторимый, тоже мне, Волк-Волчухна, имечко хорошее, — покровительственно окинула меня взглядом рыжая.

А ведь аргумент.

Едем все дальше и дальше, под мерный стук колес и до безобразия голубое небо. Так-то едва ли не лучший фон для одиночества и понимания, которое только и возможно при одиночестве. Поезда, любые, вообще изначально заражены экзистенциализмом. Даже если учитывать вечные и никакими словами непередаваемые отрывки чужих мыслей и проблем, состоящих из личных драм, переживаний за выборы в США, вопроса посадок чеснока в полночь и рассуждений об аномальных зонах Подмосковья. А если еще выйти в тамбур, да при этом подымить немного, смотря на стремительно проносящиеся вдаль виды, то вообще в себя можно уйти на какое-то время. С чувством тревоги и успокоения одновременно. Не спрашивайте даже, как так получается. Магия вне Хогвартса, прошу любить и жаловать.

— Хорошо так, — Аленка потянулась, довольно зажмурившись. — Хоть и пыльно. Да и макушку припекает. Надо было все же убор какой головной захватить.

— Можно к другой стенке перебазироваться, там тенек, — пожала плечами Алиса.

А ведь и правда — печет так, что мама моя. Даже ветер не помогает. Вспомнилось лето 2010 года — раза два или три тогда солнечный удар заработал. И это при жизни в относительной дали от цивилизации. Что тогда в Москве происходило — даже представлять не хочу.

— Вы, кстати, воды хоть догадались взять? — спрашиваю.

Девочки ошалело захлопали глазами, из серии, а чего, так можно было? Я обреченно вздыхаю, затягиваясь электронкой и барабаня пальцами по стенке полувагона рандомную африканскую мелодию. Выживальщики, блин.

— Да потерпим, — сориентировалась Аленка. — Если чего, то в райцентре прикупим, я с собой взяла немного, из карманных запасов…

— Пивка возьмем, — хлопнула в ладоши хитро заулыбавшаяся Алиса.

— Обойдешься, — буркнул я, перестраиваясь в более затененную сторону.

— Ой, да и пожалуйста, не хочешь — не бери, нам больше достанется, — показала мне та язык, направившись, слегка пошатываясь, следом за мной. — А мы еще и рыбки сушеной захватим, м-м-м, вкуснота.

— Но-но, раздухарилась, — хмыкнула Аленка. — Пиво, рыбку… Нам не продадут, это во-первых, а во-вторых, у меня с собой, знаешь ли, не половина родительского капитала, а повезет, если рубль наберется. По бутылочке газировки нам возьму — и на том спасибо скажи.

— Помечтать уже не дают, друзья, называется, — делано всхлипнула девушка, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет. Закурила, разгоняя ладонью мгновенно концентрирующийся над нашими головами дымок.

— Помечтать, ага… Тоже мне, заправский алкоголик. Пиво-то, поди, только на картинках видела. Или у мужиков во дворе, точащих за неизменным деревянным столиком лясы о женщинах, кино и алюминиевых вилках, — не преминул я подколоть рыжую.

— Иди нахрен, Макс, — съязвила та.

— А почему мужики во дворе должны разговаривать о вилках? — удивилась Аленка.

— Да так, вспомнилось просто, — чуть улыбнулся я. Замечательный спектакль. И фильм по нему отличный. Побольше бы таких в современном российском кинематографе. Да только вот, увы, даже «Квартет-И» какую-то шляпу выпускает в последнее время. Их последний фильм, честно говоря, еле досмотрел. Ни о чем. То ли исписались, то ли еще чего. Жаль, ребята-то, безусловно, дико талантливые. Надеюсь, когда-нибудь выпустят вновь что-то на уровне ранних картин.

— Ну расскажи! — требовательно ущипнула меня Аленка.

— О вилках?

— Нет, блин, о ложках!

— Это строжайшая тайна, к которой допускаются лишь избранные… Ой, ладно-ладно, — отсмеиваюсь я, глядя на сердитые моськи девочек. — Только к этому подвести надо плавно. Так что, дамы, давайте, колитесь, у кого какой идеал мужчины?

— Ишь чего захотел! — подбоченилась Алиса. — Вот так мы взяли и все сказали.

— Я за нее отвечу, — зловредно захихикала Аленка. — Он пионер, ходит в очках, будущий ветеринарный врач и его зовут Ма…

Договорить не успела — Алиса вскочила на ноги и галопом принялась носиться за подругой по всей площади полувагона. И зачем только? Пусть и наблюдать за этим было крайне весело, но этот вопрос не давал покоя. Если все и так в целом-то очевидно, то зачем это шоу с догонялками?

Хотя… Девочки-подростки. Драма, таинственность, р-р-романтика! Держи в уме, Макс. А то сидишь тут, самый умный.

— Я с тобой не разговариваю! — погрозила куда-то кулаком Алиса и вновь плюхнулась рядом. Подумав с пару секунд, чуть отодвинулась. Артистка.

— Ну а все же? — спрашиваю повторно. — Давай, рыжуль, мне интересно.

— Да отстань ты! — взъерепенилась девушка.

— Не отстану, — заулыбался я во все тридцать два. Вот так вот — загнали меня с собой, теперь терпите. — Кто твой идеал? Кто твой я?

— Ладно! Хорошо… Начнем с того, что он самую малость поскромнее, и не будет знать о своей идеальности, — парировала рыжая.

— Ну так это я, — жму плечами.

— Он умный, но не слишком. А еще он отзывчивый и веселый… — как на базаре, честное слово.

— Не слишком умный, отзывчивый, веселый? Я, я и еще раз я, — не, ну а что? Факты же.

— Он романтичен и смел.

— Снова я, — зеваю.

— У него хорошая фигура, но при этом он не смотрится каждую минуту в зеркало.

— У меня отличная фигура и я иногда месяцами не подхожу к зеркалу, — ну, тут я, предположим, слукавил. Но опустим этот момент. — Видишь, как получается? Хочу заметить, что у тебя определенно есть одно очень важное качество идеальной девушки — если твой мужчина гений, то его нужно холить и лелеять.

— Бесишь, — выдохнула рыжая.

— Симметрично, — подмигнул я. И даже Аленку не заметил, которая с неподдельным интересом вслушивалась в наши распри. — А ты что скажешь по этому поводу?

— Да хотя бы чтоб честный был, — вздыхает та.

— Да прям, — закатываю глаза. — Ален, ну не надо лукавить. Давай будем, как ты говоришь, честными — поставь перед тобой всего насквозь честного Квазимодо и обаятельного бабника Феба де Шатопера — ты ведь выберешь второго.

— Нет! — насупилась девушка.

— Да, — киваю. — И ты сама это прекрасно знаешь. Не надо врать, и это я сейчас не конкретно тебе даже, а в общем, каждому из нас, — внешность имеет смысл. Мы когда знакомимся с человеком, мы ничего о нем не знаем. Все, что у нас есть — его мордашка и одежка. По ним мы делаем первое впечатление, всегда. А уж потом по всему остальному. А пока мы сделаем вывод по всему остальному — насквозь честный Квазимодо вернется под надзор Фролло в собор Парижской Богоматери. А мы останемся с Фебом, который при первой же возможности улизнет от нас к Флер де Лис.

— А от мужиков вообще чего-то другого стоит ждать? — вкрадчиво поинтересовалась Алиса.

— Знаешь, Алис, один мой знакомый встречался с девушкой, ну и, значит, приходят они как-то к нему в гости, а у него книжка открытая лежала на столе, как раз на моменте, где по сюжету мужчина изменяет жене и уходит от нее. Девушка это увидела, надумала там себе что-то, да и дня три с ним считай, что не разговаривала. А потом спросила: «Ты что, тоже такой? Вы же мужики все такие». А он разозлился и сказал: «Да, все такие! А я — нет. Просто, поверь. И постарайся не проверять». Хорошая фраза, верно? Возьми, пожалуйста, на вооружение. А теперь возвращаемся к вилкам, — улыбнулся я, мастерски парировав эту шпильку в адрес нашего брата под вид начинающей злиться рыжули. — Вот вы, допустим, встретили свой идеал. Вы будете уверены, что в вашем случае с этим вот идеалом все непременно будет раз и навсегда?

— Конечно, мы же похожи на наивных дурех, — фыркнула девушка. — Отношения это работа. Работа колоссальная. С большой вероятностью неудачи. Ты ожидал какого-то другого ответа?