Второй шанс на счастье

Часть 18. Ныряя в темный омут страсти с головой, будь готов к тому, что ты легко можешь…утонуть

Дни, после моего неудавшегося отравления, потянулись бесконечной вереницей одного и того же. Я постоянно спала, иногда что-то ела, и то кормил меня супчиками и кашками с ложечки Элисар, так как сил не было даже подняться с кровати. Стоит ли говорить, как в такие моменты страдала моя гордость?

Мужчина был рядом всегда: когда я засыпала, когда просыпалась. Чего уж там, даже в уборную первые дни он доблестно относил меня на руках, так как ноги меня держать категорически отказывались. Впрочем, стоило мне почувствовать себя лучше, как в комнату сомнительного, но удовольствия, я начала ползти. Сначала на четвереньках, потом, по стеночке. Глупо? Зато сама.

Дядя откровенно удивлял: такой заботы, такого бережного отношения, от него я никак не ожидала получить. Впрочем, и его тревогу тоже можно было понять, ведь в первые несколько ночей во сне я переставала дышать. И даже в такие моменты Элисар был рядом, помогал дышать, успокаивал, и я вновь засыпала. Не знаю, что это был за яд, но потрепал он меня знатно.

Период восстановления занял около недели. По истечению седьмого дня я, полная сил и энергии, нетерпеливо подпрыгивала на кровати и ждала своего мучителя-лечителя, чтобы он выпустил меня из комнаты, так как ту ради моей безопасности постоянно закрывали. Мой убийца-отравитель так и не был найден. В тонкости расследования я не вникала по причине своего не самого хорошего самочувствия, но точно знала о том, что все ниточки заканчивались на той самой служанке, что приносила мне отравленное молоко. Увы, допросить ее с помощью артефакта правды не представлялось возможным: девушка пропала без следа. Конечно, на поиски ее были отправлены лучшие следопыты Теневой ветви, но, судя по всему, даже они не справились с этой задачей.

Кстати, а ведь за время моей «болезни» меня никто не навещал. Ладно остальные, но не думаю, что Хассира остановила бы закрытая дверь. Почему Элисар ничего не сказал отцу? Да, он бы волновался, да, обивал бы порог моей комнаты, но в его распоряжении одна из лучших лекарей этой части, что могла бы мне помочь. Возможно, на ноги я бы встала намного раньше, да и чувствовала бы себя намного комфортнее, если бы за мной ухаживала та же Иссая.

Когда дверь моей временной тюрьмы, наконец, открылась, я успела попередумать много всего, потому решила прояснить основные моменты сразу:

— Лисар, нам нужно поговорить.

— Я смотрю, ты вновь полна сил и энергии? Что ж, это радует, — но радостным мужчина отнюдь не выглядел. Золотые глаза смотрели на меня с доселе неизвестным мне выражением, и от этого взгляда что-то внутри отзывалось теплой волной. Это пугало. Это настораживало. Это вызывало практически ужас. Я не должна так реагировать, не должна!

— Элисар… — жалобно прошептала я, — Не смотри на меня так. Пожалуйста.

Не знаю, что увидел в моем лице дядя, но так волнующий меня взгляд пропал. Теперь мужчина выглядел холодно и отстранённо, а в его голосе застыла столь знакомая мне насмешка:

— Ну что, племянница, так лучше? Вот и замечательно. Ты там что-то хотела обсудить? Так я тебя слушаю, а также прошу принять во внимание, что времени у тебя немного. За семь минут, надеюсь, управишься?

Иронично поднятая бровь, наглая усмешка и тон…разозлили. Но я же девочка умная? Мне же нужны ответы? Потому, делаем глубокий вдох, успокаиваемся, и спокойным тоном начинаем задавать вопросы:

— Что это за яд, от которого я совершенно не героически умирала?

— Неожиданный вопрос, — с краткой заминкой ответил мужчина, — Не думаю, что название тебе что-то даст, так как в ядах, насколько я знаю, ты не разбираешься. Просто скажу, что на нашем материке его нет. Впрочем, как и противоядия. Тебе повезло, что из последней моей поездки я как раз привёз парочку экземпляров с универсальными антидотами. А ещё, тебе также повезло: выпей ты весь стакан, мы бы сейчас не разговаривали.

К такому ответу я была не готова. Пошатнувшись, я все же присела на край кровати, переваривая услышанное. Я бы умерла. Второй раз. Если бы не дядя и моя нелюбовь к молоку я бы вновь умерла! На это раз окончательно…

Прерывистый вздох-всхлип, который я совсем не ожидала от себя услышать, и одинокая слезинка, скатившаяся по щеке. Провела по лицу, вытирая влагу и с каким-то отрешенным удивлением поняла, что вслед за одной слезинкой покатились и другие. М-да, нашла перед кем слезы лить!

Но, Элисар опять удивил. Пару шагов, и мужчина легко опустился рядом, а после, совсем не заботясь о моем мнении, прижал к себе.

А мне, кажется, только и требовалось, что уткнуться в крепкое мужское плечо, чтобы разом расплакаться. Как маленькая девочка проливала слезы, кажется, за все и сразу.

После попадания в этот мир я не позволяла себе думать о произошедшем. А тут все навалилось разом: и смерть, и трудности в новом мире, и тоска по старой жизни, и ужас той ночи, когда меня жестоко отравили.

Не знаю, сколько я разводила сырость, но через какое-то время слезы сошли на нет, я перестала дрожать и всхлипывать, и с удивлением осознала, что все это время меня крепко прижимали к себе и нежно гладили по голове. Как ребёнка.

— А я все думал, когда твою плотину спокойствия и холодности прорвет. Ну что, полегчало?

— Да, — разом смутилась я, от того, что кто-то видел меня в таком состоянии, — Спасибо.

Смелости, чтобы поднять голову и посмотреть в глаза дяде я не нашла. Только сильнее уткнулась в мужское плечо, чувствуя, как начинают гореть щеки.

Над головой раздался понимающий смешок, и я почувствовала лёгкий поцелуй в висок. Подобный жест заставил забыть о смущении, вскинуться и удивлённо посмотреть на мужчину. А тот, судя по довольному блеску глаз, как раз того и добивался.

— Редко говорю что-то подобное, но я впервые за долгие годы своей жизни испугался, — глаза цвета расплавленного янтаря притягивали, и я как завороженная смотрела в них, не в силах отвести взгляд, — Я испугался, что могу тебя потерять. Ирония судьбы, не правда ли? Раньше одно твоё присутствие вызывало во мне злость. Я даже думал, как буду тебя убивать. Много раз. А сейчас, лишь мысль, что мне придётся вновь видеть тебя при смерти, вновь вдыхать в тебя жизнь, каждый раз боясь не успеть, вызывает во мне безотчетный ужас. Ты та, из-за которой я сполна ощутил весь спектр возможных эмоций, от ярости до невыносимого желания, что выворачивает, кажется, всю суть наизнанку. Вот и сейчас, сидишь, смотришь удивленно своими глазами цвета лиловой дымки, и все мои мысли о том, насколько сильно я хочу тебя целовать.

После столь неожиданного признания стало тихо. Настолько, что, кажется, было слышно, как сильно в моей груди бьётся сердце. В голове пусто — ни одной мысли. Шок, неверие, минутная радость — все это перемешалось в невообразимый комок эмоций, отчего в груди начала метаться моя бедная душа.

Не дав ни одной мысли привести себя в чувство я, сама ужасаясь тому, что говорю, прошептала:

— Хочешь? Так целуй.

Удивление на миг мелькнуло в глазах мужчины, впрочем, тут же его смело чем-то невообразимо-восхитительным. И меня поцеловали, грубо, мучительно, будто наказывая за то, в чем не было сил бороться самому. И я отвечала со всем рвением, на которое была способна. Целовала, кусала, терзала мужские губы так, как в своё время делал он. Но неожиданно мужчина изменил поцелуй. Невероятно нежно обхватив моё лицо одной рукой, а второй притянув к себе на колени, Элисар начал ласкать мои губы, трогая языком снова и снова, извиняясь за всю ту грубость и заставляя принять и подчиниться.

Сбитая с толку такой резкой сменой поведения, я разом утратила свою дикую раскрепощенность и смущённо позволяла себя целовать, плавясь под чуткими мужскими руками как воск свечи.

Вот только стоило этим самым рукам скользнуть под платье, чтобы невесомо огладить бедра, как я резко пришла в себя и решительно отстранилась.

— Элисар, стой, — но, увы, мужчина меня будто и не слышал, лишь сильнее сжал, притягивая ближе. Пришлось вытянуть руки, чтобы хоть как-то отвоевать себе немного пространства, ведь близкое нахождение мужчины и его прикосновения напрочь лишали меня разума.

Вскоре мое трепыхание дало плоды, но не те, на которые я рассчитывала. Элисар начал раздражаться.

В одно мгновение я оказалась прижата к кровати, с заведенными кверху руками.

— Ну что, хочешь поговорить? Поговорим, — недовольно рыкнул мужчина, с удобством устроившийся сверху и легко удерживающий меня от любой попытки сбежать, — Что ты опять успела надумать за эти краткие мгновения, в которые ты вообще должна была быть не в состоянии думать? Что именно тебя сейчас не устраивает?

— Меня… все устраивает, — пришлось признаться мне, — Но ты сам подумай, что мы сейчас здесь устроили. Это… не правильно! Да Хассир нас обоих прибьет, когда узнает! Ты же мой дядя, в конце то концов!

— Ага… то есть дело только в морально-этической стороне вопроса? — удивленно хмыкнул мужчина, — И все? Ну так, правильная моя, вспомни, что никакие мы с тобой не родственники. Будь ты даже настоящей дочерью Хассира, ничего родственного у нас с тобой не было и быть не может, и это должна понимать как ты, так и мой брат. Но если дело совсем в другом, и я просто недостаточно тебя привлекаю — так и скажи.

— И что, в таком случае? — невинно полюбопытствовала я, и в следующую секунду у меня сбилось дыхание от того, насколько порочная ухмылка скользнула по мужским губами.

— В таком случае, — медленно склоняясь ко мне мурлыкнул мужчина, — Я, — поцелуй в губы, — Докажу тебе, — легкая дорожка поцелуев по шее, вызывающая у меня невольную дрожь, — Насколько ты, моя сладкая, ошибаешься, — легкий укус в вершину чувствительной груди, и последующий за этим мой невольный стон.

Кажется, это и стало концом моей железной выдержки. Меня также потянуло на откровения.

— Элисар. — боже, неужели этот томный хриплый голос — мой? — Не нужно ничего доказывать. Я… я признаюсь. Я проиграла. Я не могу думать ни о ком, кроме тебя. Один взгляд твоих невообразимо притягательных глаз вызывает во мне то, чего я не испытывала ни разу в своей жизни. Я… я не хочу, чтобы ты останавливался. Только не сейчас.

— Лиэра-а… — хриплый полустон, полный непонятных мне эмоций и очередной поцелуй в шею, — Я искренне считал, что сдохну, пока дождусь от тебя этих слов. Столько времени впустую. Столько нервов. А ты, все это время, строя ледяную королеву, оказывается, сгорала по мне! Я… я ведь тебя теперь не отпущу, ты поняла меня? — мужское колено вклинилось между моих ног, и я задохнулась от ощущений горячего тела на мне. — Я схожу с ума. Все время сходил с ума по тебе. Каждый день. Каждое мгновение. Все эти проклятые недели. Смотрел, и не мог отвести взгляда. А ты бросала в ответ холодные насмешливые улыбки. Знаешь, насколько это раздражало? — рывок, и шнуровка на платье разошлась, оголяя грудь.

— Что… что ты делаешь?! — ахнула я, всеми силами стараясь остановить собственное раздевание. То, что силы были не равны, я поняла тут же, так как остатки платья на мне просто разорвали.

— Что я буду делать? — ленивая усмешка, полный голода взгляд, и невероятно сексуальные нотки в голосе, которые раньше я и не слышала, — Я собираюсь делать все, о чем столько времени мечтал. Вдыхать твой запах. Касаться. Везде. Слушать твои потрясающие стоны, — влажное прикосновение языка к груди и тот самый невольный стон, что я просто не в силах сдержать, — Я собираюсь тебя любить, моя хорошая, если ты еще не поняла. Конечно же, ты можешь попытаться сказать мне «нет», — и он слегка укусил меня в нежное место над ключицей, вызвав невольную дрожь, — Но мы оба понимаем, что этого не будет.

И я сдалась. Заткнула робкий голос разума и сама подалась навстречу мужчине, целуя и, кажется, окончательно сходя с ума. Удовольствие доставлял даже сам процесс приближения к мужчине, когда его глаза становились все темнее, а дыхание прерывистее. Если быть точной, Элисар, кажется, вообще переставал дышать.

Впрочем, долго мне наслаждаться собственной властью не дали. Дядя поцеловал сам, так как это делал только он: жадно, грубо, и невероятно правильно. Каждое движение рук и губ, каждое ощущение сильного мужского тела, заставляли терять меня остатки выдержки.

Желание чувствовать под собой оголенную кожу было столь невыносимым, что я резко дергала пуговицы, рвала рубашку и, как сумасшедшая, приникала к потрясающему тросу, вылепленному долгими годами тренировок и боев. Боги, я ведь так давно этого хотела! Прикасаться к нему, ощущать насколько твердые мышцы под гладкой, белоснежной, с графитовым оттенком, кожей. Вдыхать запах — как же потрясающе он пах!

Видя, как от моих движений вздрагивает и задыхается мужчина, я чувствовала себя практически всемогущей.

Не разрывая поцелуя, Элисар жадно притягивал меня к себе, а я с удовольствием зарывалась пальчиками в удивительно мягкие рыжие волосы, что в свете заходящего солнца горели пожаром. В какой-то момент я охнула, ощутив горячие пальцы на внутренней стороне бедра, но это прикосновение дарило столько новых ощущений, что я не стала сопротивляться. Не стала и тогда, когда мужчина принялся торопливо стягивать с меня остатки одежды и белья, обнажая как можно больше кожи, словно прикасаться ко мне для него было жизненно необходимым.

Мы горели. Оба. Неистово и необратимо, как рыжие волосы мужчины в пламени заходящего солнца.

Мы задыхались. Дышали одним раскаленным воздухом на двоих.

Мы цеплялись друг за друга. Жадно. Яростно. Торопились, трогали, любили губами, пальцами, кожей. Всем своим существом.

А потом, в какой-то момент пришла боль, и заглушившее ее ощущение невероятного единения.

Я хотела кричать, что он — мой, но моих сил хватало лишь на то, чтобы стонать и хватать губами воздух.

Я умирала, и воскресала вновь бесчисленное множество раз, и лишь просила, чтобы это мгновение не заканчивалось.

Засыпая, обессиленная от многочисленных ласк и охрипшая от стонов, я, на краю сна и яви услышала:

— Ты же понимаешь, что я тебя больше никуда от себя не отпущу?

— И не отпускай, — прошептала я, окончательно уплывая в сон.

Утро принесло с собой потрясающий запах свежих булочек и травяного чая. А также дало понять, что отпускать меня действительно не собираются.

Оо-о как же меня любили… Впрочем, это было вполне ожидаемо: дорвавшись до желанной добычи такой темпераментный мужчина как Элисар не мог оставить бы меня просто так. А я…. А я такой бурной и чувственной жизни для себя и представить не могла.

Лишь к вечеру я получила возможность выползти из кровати и добежать до ванной. Там я и смогла переварить все произошедшее в одиночестве.

И так, что мы имеем? А имеем мы потрясающий секс, с не менее потрясающим мужчиной. Довольна ли я? Более чем. Вот только, что мне со всем этим делать дальше я не знала. Конечно, в роли любовницы меня уже точно не рассматривают, но тогда в роли кого?

Нет, конечно, можно было бы спросить у самого Элисара… но ведь так совершенно не интересно.

Да и, кроме того, любовь любовью, но ответы на свои вопросы я так и не получила, по простой такой причине, что просто не успела их задать. Это нужно было исправлять.

Увы, стоило мне решительно выйти из ванной в одном полотенце, так как другой одежды там не было, как меня легко подхватили на руки и все возмущение смели одним потрясающим поцелуем. А уж когда меня опустили на кровать и продолжили дорожку поцелуев по груди, животу, и ниже…и. Увы, но серьезный разговор пришлось опять отложить. Меня любили и, кажется, не могли насытиться. Так пролетел еще один, несомненно, восхитительный и потрясающий вечер.

А на следующее утро все изменилось. Новый день принес новые проблемы.

Разбудили меня уже знакомым за несколько дней способом, а именно — легким поцелуем в плечо, от которого я почему-то сразу просыпалась.

Стоило только взглянуть на Элисара, как сердце охватило тревога.

— Лисар, что случилось?

— Хассир пропал, — коротко ответил мужчина, — Несколько дней назад я послал к нему голубя, но ответ так и не получил. Сегодня связался с подчиненными, но и от них ничего. Я отправляюсь во дворец. Хочешь со мной — десять минут тебе на сборы.

— Поняла. Я быстро.

Одеться и привести себя в порядок мне хватило и пяти минут.

Путь до экипажа я посвятила наиболее важным вопросам.

— Что было в том письме? Да и вообще, почему отец никак не отреагировал на мою пропажу? Всю неделю, восстанавливаюсь после отравления, я не смогла задать тебе этот вопрос, но сейчас он кажется мне вполне закономерным.

— В тот день отравить пытались не только тебя, но и моего брата, — напряженно начал рассказывать мужчина, — Из вас двоих меньше всего повезло тебе, так как Хассир, ввиду своего немаленького опыта жизни при дворе, смог по запаху определить наличие яда в своем питье. Увы, как и в нашем случае, главного отравителя найти не удалось, но служанке повезло меньше — ее труп был найден утром в ее же кровати. Обо всем этом я узнал только на следующий день, так как был очень занят одной тиэ, решившей раньше времени и совсем не элегантно отправиться на тот свет. Также, в своем письме Хассир попросил несколько дней присмотреть за тобой, искренне не желая, чтобы ты возвращалась во дворец и «попадала под удар».

— Хассиру, я так понимаю, о моем полумертвом состоянии ты не сказал. Почему? — требовательно поинтересовалась я. Ответ удалось получить лишь после того, как мы оказались в экипаже.

— Потому, моя дорогая, что брату в первую очередь необходимо было заниматься поиском отравителя, а не торчать у твоей постели целыми днями, — иронично хмыкнул мужчина, совершенно бесцеремонно пересаживая меня к себе на колени.

— Угу, лучше уж тебе торчать все эти дни у моей постели, не правда ли, дядя? — едко поинтересовалась я, — А то, что заботу о моем здоровье можно было поручить Иссае, а вам вдвоем объединиться и тем самым повысить эффективность поисков, ты не подумал, да?

— А почему ты, моя доверчивая, так уверена в том, что отравила тебя не твоя драгоценная лекарка? — жестко усмехнулся мужчина, — Она одна из немногих в нашем городе, кто имеет квалификацию не только лекаря, но и мастера ядадела. Что, неужели твоя, так называемая подруга, тебе об этом не говорила?

— Нет… но она не могла! Не для того она столько времени лечила меня, ставила на ноги и заботились о моем здоровье!

В причастность Иссаи к моему отравлению я верить отказывалась. Исключено.

— Кроме того, — неожиданно вспомнила я, — Яд, по твоим словам, был с Ярлэ. Насколько я понимаю, его вряд ли поставляют сюда с торговцами, потому что и дорого, и своих ядов у нас хватает. А даже если и поставляют, то стоимость одного такого флакончика должна быть невероятной. Иссая таких денег не имеет, дальше дворца и дворцового леса практически никогда не уходит, а значит, ей просто неоткуда было бы взять этот яд. Вывод: отравитель точно не наша лекарь.

— Какая умная у меня племянниц-са… — довольно промурлыкал мне в макушку мужчина, — Но ты забываешь о том, что у нее могли бы быть сообщники, которые с трудом, но раздобыли бы этот яд, — легкий поцелуй в шею и довольное: — Но в одном ты точно права — это не твоя подружка. Ее, как и весь персонал на днях проверили с помощью артефакта правды. Нашли парочку казнокрадцев и воров, но никого связанного с отравителем.

— И как же тогда найти того самого отравителя? — тихо поинтересовалась я, замирая от того, что мужские руки невесомо начали поглаживать меня по груди, вызывая пока слабый, но огонек желания.

— Как найти? Хороший вопрос. У меня есть кое-какие идеи, но для этого придется привлечь твоего влюбленного дружка из недружелюбной нам Лиловой ветви. Ну и, конечно же, нам нужен Хассир — без него какие-то действия осуществлять просто бессмысленно.

— А зачем нам Исор? — искренне удивилась я, — Или ты подозреваешь, что все это дело рук Орниса?

— Исор… — задумчиво повторил мужчина, чтобы в следующий момент жестко усмехнуться и приказать, — Чтобы не смела его касаться. И подходить ближе, чем на два метра. Я прекрасно помню, как мило вы валялись на кровати.

— Слушай, Лисар, а ты ничего не перепутал? С чего ты взял, что проведенные ночи со мной позволяют тебе что-то мне приказывать? — мигом вспыхнула я, — Ты можешь сколько угодно ревновать, но почему от этого должна страдать я?

Кажется, мне не стоило все это говорить, так как после моих слов в глазах мужчины появилось уже знакомое выражение, не предвещающее мне ничего хорошо. И я смогла в этом убедиться практически сразу же.

— Непонятливая моя, — щеку обжег злой шепот, — Ты уже сделала свой выбор. Ты сказала мне да, а значит ты моя. И как бы ты сейчас не возмущалась, как бы не противилась, слов назад не вернуть. Поэтому… да я буду указывать, что тебе делать, а что нет, если, конечно в том будет необходимость.

А потом меня поцеловали, чтобы тут же с шипением отстраниться. Со злорадством посмотрев, как из укушенной мною лично губы стекла тонкая полоска крови, я пропела:

— Не сотвори себе врага своего… особенно если это злая и обиженная женщина, мой дорогой. И да, больше такой ошибки я не повторю, слово «да» в общении с тобой под запретом!

— Если тебе так удобно думать — на здоровье, — снисходительно улыбнулся мужчина, доставая из внутреннего кармана плаща белый платок и вытирая губу, — Но я, к твоему глубокому сожалению, успел слишком хорошо тебя узнать, моя чувственная девочка, и я прекрасно знаю, что и как нужно делать, чтобы услышать твое прелестное «да» или «да, продолжай».

От столь неприкрытого намека я разом возмущенно покраснела. В голове сразу появились яркие картины прошедших дней, и пришлось признать, что да, ему действительно ничего не стоит получить от меня это самое треклятое «да» и все, что ему захочется. Вывод? Не допускаем больше данного тиэра к своему телу, иначе эту битву мы проиграем. Впрочем, этими самыми намеками Элисар и навел меня на один вопрос, озаботиться ранее которым я была не в состоянии:

— Слушай, возможно, это сейчас не вовремя, но… мы ведь с тобой никак не… ну в смысле… — увы, задать его вслух не получалось, и все что мне оставалось — краснеть и бледнеть, внутренне коря себя за ненужную стеснительность.

Увы, помогать мне с рождением мысли дядя никак не собирался — только смотрел все понимающим взглядом и с легкой полуулыбкой наслаждался моим состоянием. В какой-то момент это разозлило, и я все же выдала:

— Я могу быть беременной после всего произошедшего?

— Ах ты об этом… Нет, я озаботился данными вопросом сам, — легко пожал плечами мужчина, но видя, что подобным ответом я совсем не удовлетворена, пояснил, — Тот травяной настой, что ты пила каждое утро. Им наши женщины не допускают ненужной беременности.

Такой серьезный подход к делу восхищал. Злил, почему-то неимоверно, но в том же время действительно вызывал восхищение. Все же, как бы Элисар себя не вел, он оставался тем самым взрослым и опытными мужчиной, которому, мамочки! уже давно перевалило за сотню лет.

Напоминание о возрасте мужчины подействовало отрезвляюще. Почему то до этого я старательно вытесняла данную информацию, не желая быть ей травмированной. Он ведь действительно взрослый, самодостаточный и очень опытный мужчина. Как бы я не старалась, он всегда будет на шаг впереди, история с настойкой тому подтверждение, поэтому, если захочет, каменная крепость в моем лице, в любом случае падет на милость победителя. А уж с учетом моих непонятных чувств к нему, и подавно. И куда я только умудрились вляпаться?

То, что мужчина мне попался тиран, я смогла убедиться только что, ведь мне ясно дали понять, что собираются контролировать. Да, возможно в древние века, когда люди бегали в шкурах зверей и охотились на несчастных мамонтов, подобная позиция мужчины дам приводила бы в восторг, вот только сейчас совсем не каменный век, и я не примитивная женская особь, чтобы падать в радостный обморок от брутального рыка: «Моя!» и поводка на шею. Вот вообще не воодушевляет, честное слово.

Попробовать перевоспитать мужчину, которому чуть больше сотни лет? Звучит слишком невероятно, даже для меня.

И что нам тогда остается? Ну, кроме как подчиниться и забыться? Что, неужели ничего? Печально.

«В крайнем случае, если Элисар позволит себе слишком наглеть, пожалуюсь Хассиру. Он, если что, поможет» — с мрачным удовольствием подумала я. К сожалению, это была последняя моя мысль, так как в следующую секунду произошли две вещи: за стенами экипажа раздался непонятный грохот, жалобное ржание стигмов, и в мгновение земля поменялась с небесами местами. Экипаж с грохотом куда-то летел, а нас швыряло из стороны в сторону по небольшому пространству экипажа, с силой прикладывая по особо нежным местам твердыми деревянными стенами. Конечно, Элисар всеми силами старался защитить мое тщедушное тело от травм собой, но, увы, меня это не спасло. В очередной раз взлетев к потолку, я каким-то невероятным образом умудрилась приложиться затылком об деревянную балку, коих здесь было великое множество. Мир взорвался болью. Свет померк. Конец.