Высота в милю

ГЛАВА 52

ЗАНДЕРС

Я почти не спал.

Сегодня может исполниться цель всей моей жизни. Я мечтал выиграть Кубок Стэнли с тех пор, как узнал, что это такое. Любой ребенок, который встает на хоккейные коньки, думает об этом моменте, но лишь немногие переживают его в своей жизни.

Мое самое значительное жизненное достижение может произойти сегодня вечером, и я не могу не думать о том, что привело меня к этому моменту.

Отец едва сводил концы с концами, оплачивая мои хоккейные турниры, чтобы я не пропускал их. В средней школе за мной пристально следили, даже в моем крошечном городке в Индиане. Полная стипендия в Университете штата Огайо. Где я провалил два курса и пропустил сезон второго курса, в результате чего чуть не лишился упомянутой стипендии.

Мой лучший друг, которого я встретил в семь лет, и которого ненавидел, пока мне не исполнилось двадцать два. Старший курс, когда мы отбросили нашу вражду и поняли, что у нас больше сходств, чем различий.

Ночь, когда меня призвали в лигу, и телефонный звонок Линдси, которая кричала от радости на другом конце провода.

Мои первые два месяца в Чикаго, где я до смерти боялся быть новичком в команде, полной ветеранов. Мой первый полноценный сезон в НХЛ, когда я провел немыслимое количество минут в штрафном боксе.

Год, когда Мэддисона обменяли сюда, и части начали вставать на свои места. Мы начали строить команду вокруг нас двоих. Но последние шесть сезонов мы проваливались, в одни годы едва попадая в плей-офф, в другие — проигрывая в первом раунде.

И вот этот сезон. В этом сезоне вся моя жизнь изменилась. Первая поездка в этом году изменила все. Кудрявая стюардесса с дерзким характером поставила меня на место и стала всем, в чем я даже не подозревал, что нуждаюсь. Она показала недостающие части моей жизни и одновременно собрала их воедино.

Я сбросил ненужное бремя и восстановил отношения, которые упустил. И решил перестать изображать из себя человека, которого фанаты любят ненавидеть. Но самое главное, в этом году я сделал то, чего больше всего боялся. Я позволил кому-то любить меня таким, какой я есть, и не могу представить себе более идеального завершения, чем держать Кубок над головой с ней рядом.

Мой отец последовал за мной обратно в Чикаго прошлой ночью после того, как сыграли еще пару раундов в бильярд. Рейс Линдси приземлился сегодня около десяти утра, и они вдвоем остановились в отеле в городе на несколько ночей. Они оба сегодня на арене впервые в моей профессиональной карьере, и меня переполняет чувство комфорта от осознания того, что мои близкие люди здесь только ради меня.

СМИ были просто безумны, следя за каждым нашим шагом с тех пор, как мы вернулись из Питтсбурга после первой и второй игр. Наша с Мэддисоном грязная история в колледже попали в заголовки национальных газет как история о соперниках, ставших друзьями, которые теперь находятся всего в одной победе от того, чтобы стать чемпионами Кубка Стэнли.

Имя Стиви немного распространялось, но впечатляющая победа нашей команды в плей-офф затмила ее и наши отношения, что к лучшему. Я бы предпочел, чтобы СМИ не узнали о том, что происходит между нами, раньше меня.

С тех пор как вернулся, я каждый день захожу к ней в квартиру, но она до сих пор не вернулась домой. Я не знаю, находится ли она вообще сегодня в Чикаго, не говоря уже об арене, но не могу думать о ней сейчас.

В течение следующих двух часов все мое внимание должно быть сосредоточено на трех периодах хоккея, поэтому я и достал ей билет вне моей точки обзора. Я не могу искать ее всю ночь, и знаю, что если увижу пустое место, это выбьет меня из колеи.

Мой папа и Линдси сидят в семейной ложе с Логан и остальными Мэддисонами, но я хочу присутствовать при встрече Стиви с моим папой, поэтому купил ей билет в общий зал.

Даже несмотря на то, что не подтверждено, вернулась ли она в Чикаго, я должен верить, что это так. Я не могу себе представить, что Стиви пропустила бы это.

Мэддисон занимает место у своего шкафчика рядом со мной, мы оба экипированы для игры и готовы к ее началу. Он опирается локтями на колени, не отрывая взгляда от земли.

— Ты готов?

Я киваю, такой же сосредоточенный, как и мой лучший друг.

— А ты?

— Да. — На мгновение он замолкает. — Возможно, это наша последняя совместная игра…

— Давай оставим это на потом, когда выиграем Кубок?

Он слегка смеется.

— Да. Конечно.

— Знаешь, для золотого мальчика, который получал все, что хотел, ты действительно оказался лучшим другом, о котором я только мог просить.

Его грудь вздымается в беззвучном смехе.

— Для куска дерьма, которым я тебя считал, ты на самом деле оказался чертовски хорошим парнем.

Я протягиваю свой кулак, и он стукается своим.

— Но я все еще считаю тебя засранцем, — напоминает Мэддисон мне.

— А ты все еще придурок.

«Юнайтед Центр» оглушает, когда мы выезжаем на коньках из туннеля. Мигающие огни освещают наш путь, когда мы выходим на темный лед, но дикторы, болельщики и громкая музыка заглушают друг друга настолько, что единственное, что я могу услышать, — это биение собственного сердца. Мои короткие вдохи не слишком наполняют легкие, пока скольжу по льду для разминки, но я ничего не могу с этим поделать. Это самая нервная игра в моей жизни.

Логан встречает Мэддисона внизу у стекла, как делает каждую игру. Обычно я прикалываюсь над ними, но сегодня я слишком сосредоточен.

— Одиннадцатый! — кричит судья. — Сними кольцо.

В замешательстве я смотрю на свои руки, мои перчатки лежат на скамейке, когда я делаю глоток воды. Я уже снял все свои кольца, включая цепочку. Они лежат в моем шкафчике, пока мы здесь разговариваем. Но потом я вижу это. Крошечное кольцо Стиви, едва заметное на мизинце, которое я совсем забыл заклеить. Теперь уже слишком поздно. Судья уже увидел его.

— Нет, — возражаю я.

Он подъезжает ко мне, сбитый с толку.

— Что?

— Я не сниму его.

— Тогда ты не играешь.

— Стоп. Стоп. Стоп, — Мэддисон отходит от стекла, быстро подбегая к судье и мне. Он встает между нами всем телом. — Он играет. Он снимет его.

Мэддисон хватает меня за майку и тащит обратно к туннелю, подальше от посторонних глаз.

— Сними это чертово кольцо с пальца.

— Нет.

— Зи, перестань вести себя как капризный ребенок. Сними его со своего гребаного пальца.

Я не отвечаю, но и не делаю движения, чтобы снять его.

Мэддисон смягчает свой подход.

— Это ничего не значит, парень. Стиви простит тебя. Я знаю, что простит. Просто шестьдесят минут хоккея, а потом мы разберемся с этим, хорошо?

Я молчу.

— Знаешь, у меня есть записка, которую Логан написала мне в колледже, и которую я до сих пор читаю перед каждой игрой? Но даже если у меня нет ее с собой или я забыл ее прочитать, это не значит, что она любит меня меньше. Это просто символ, и ты держишься за это кольцо, потому что думаешь, что сейчас это все, что у тебя есть от Стиви.

На размышления уходит мгновение, но в конце концов я покорно киваю и неохотно снимаю кольцо Стиви с пальца. Оглядываюсь вокруг в поисках безопасного места, чтобы положить его, но не могу вернуться в раздевалку.

— Слушай, я не монстр. Привяжи его к своему гребаному шнурку и засунь под щитки или еще куда-нибудь.

Я окидываю его взглядом.

— Гребаный засранец.

Он безапелляционно пожимает плечами.

Национальный гимн, стартовые объявления и предматчевые ритуалы пролетают в одно мгновение, и не успеваем мы опомниться, как начинается первый период.

Нервы на скамейке запасных на пределе. Пасы не проходят, переходы не плавные, а смена линий происходит не вовремя. С другой стороны, «Питтсбург» играет так, будто ему нечего терять, потому что так и есть. Проигрывая 3:0 в финале и играя на выезде, все ставят против них, и они играют так, как им нравится. Их удары сильны, броски безостановочны, а катаются они быстро и свободно.

Они забивают шайбу на двенадцатой минуте первого периода и выигрывают со счетом 1:0.

Во время первого перерыва тренер читает нам лекцию о том, что мы не должны бояться играть, и напоминает, что если не выиграем сегодня, то завтра снова сядем в самолет в Питтсбург на пятую игру. Я хочу выиграть дома, мы все хотим, и последнее, что мне нужно, это сесть в самолет и вспомнить, что Стиви там нет.

Это первый раз, когда она всплывает в моей голове во время игры, и я блокирую мысли о Стиви, чтобы снова сосредоточиться.

В начале второго периода я зарабатываю численное преимущество для команды, когда один из нападающих «Питтсбурга» ударяет меня клюшкой, рассекая щеку, и красная кровь стекает с моей кожи на лед.

Я почти не чувствую этого. Слишком много адреналина течет по моим венам, чтобы заметить боль. Но это дает нам преимущество, и один из наших форвардов забивает в первые двадцать секунд игры в большинстве, сравняв счет и успокоив нервы ребят.

Период состоит из равных бросков по воротам, Рио и я сдерживаем ведущее звено «Питтсбурга». Они делают то же самое с тройкой нападения Мэддисона.

Мы заканчиваем второй период со счетом 1:1.

Третий и, надеюсь, заключительный период начинается тихо — никакого щебетания, почти никаких разговоров на льду, нервы вернулись и это заметно с обеих сторон. Для «Питтсбурга» это страх, что это конец сезона. Для нас — осознание того, что это может быть оно. Мы можем выиграть Кубок в эти последние двадцать минут, и это чертовски страшно.

Между нашими командами происходит обмен моментами. Смены короткие, давая нашим уставшим ногам столь необходимый отдых. «Питтсбург» делает бросок, когда остается всего три минуты, и шайба пролетает мимо перчатки нашего вратаря, но каким-то чудом попадает в перекладину, а не залетает в сетку.

Толпа ахает от страха, все вскакивают на ноги. Не буду врать, от испуга мое сердце учащенно забилось.

Еще две смены, и время третьего периода подходит к концу, когда я выхожу на лед в свою очередь. Мэддисон и наше лучшее звено вышли на площадку десять секунд назад, так что у нас на льду наши лучшие игроки для этого финального броска.

Центровой «Питтсбурга» проносится мимо меня к нашему вратарю, и шайба чудом отскакивает от его щитков, а я сметаю отскок от бортов и выхожу из нашей зоны. Рикошет попадает в клюшку Мэддисона, держащегося в стороне, и он использует свою скорость, чтобы проскочить в нашу зону атаки.

Мэддисон самый быстрый парень на льду, и это видно, когда он в мгновение ока оказывается перед воротами «Питтсбурга». И когда до конца третьего периода остается чуть меньше минуты, он бросает в щель между щитков вратаря, и шайба оказывается в сетке. Загорается лампочка, и Мэддисон забивает потенциально победный гол в игре.

Отбрасываю клюшку и бросаюсь на него, наваливаясь всем телом и прижимая его к бортику. Остальные парни следуют моему примеру. Болельщики взрываются радостными возгласами, хлопая руками по стеклу и завывая сиренами.

Мы прокатываемся мимо нашей скамейки, стукаясь перчатками с командой, прежде чем Мэддисон хватает меня за плечи, сверля взглядом. Он сдерживает улыбку, как и я, но мы оба знаем, что он только что забил победный гол в финале Кубка Стэнли благодаря моей голевой передаче.

Я пытаюсь сосредоточиться в последние шестьдесят секунд, особенно когда «Питтсбург» снимает своего вратаря, получая численное преимущество, но я не могу удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на часы, наблюдая, как истекают последние секунды.

Десять… Девять… Восемь…

Я выставляю клюшку, когда один из нападающих делает бросок, и каким-то образом получаю контроль над шайбой, направляя ее в пустые ворота. Судья фиксирует проброс, возвращая шайбу в нашу зону защиты.

Мэддисон готовится к своему, возможно, последнему вбрасыванию в сезоне. Остается четыре секунды, и толпа в предвкушении вскакивает на ноги. Наклонившись, я пытаюсь сделать вдох, чтобы собраться, но не могу. В груди легко, пульс учащен, во рту пересохло. Я все слышу, все вижу, все чувствую.

Шайба падает.

Три… Два… Один…

Мы только что выиграли гребаный Кубок Стэнли!

Мои перчатки мгновенно летят на лед, клюшка отброшена, шлем снят. Тепло разливается по телу, когда я набрасываюсь на вратаря вместе с остальными членами команды, наваливаясь и обнимая друг на друга, превращаясь в скопление хаоса в красных майках.

Я не могу разобрать слов. В этой беспорядочной куче раздаются крики и радостные возгласы, несколько парней плачут, а красные и черные конфетти начинают дождем сыпаться на лед, покрывая нас.

Мы, блядь, сделали это.

После изнурительного сезона мы сделали это. После двадцати двух лет катания на коньках, тренировок рано утром, подготовки, сломанных костей, разорванных мышц, желания уйти из спорта больше раз, чем могу сосчитать, я сделал это. Каждая секунда усилий, жертв и тяжелой работы оправдывает себя, достигая кульминации в этот момент.

Кто-то хватает меня за майку, Мэддисон прижимается ко мне всем телом в сокрушительных объятиях.

— Черт, Зи, дружище!

Я обхватываю его руками.

— Мы, блядь, сделали это, чувак!

Мы обнимаемся еще немного, прежде чем нас атакуют больше тел, больше товарищей по команде, больше тренеров, но для этого момента нет слов. В этот момент я достигаю того, о чем мог только мечтать в детстве, и делаю это со своим братом рядом.

Рыжие волосы Логан привлекают мое внимание всего через секунду после того, как они привлекают внимание Мэддисона. Он мчится к ней, едва успев открыть калитку, как подхватывает ее на руки и не отпускает.

Улыбка на моем лице становится до боли широкой, когда я смотрю на двух своих лучших друзей вместе. Зеленые глаза Логан покраснели от счастливых слез, когда она пытается спрятаться на шее у Мэддисон, но именно тогда меня осеняет.

Стиви.

На лед выходят все члены семьи, но Стиви с ними нет. Она не сидела с ними, но она нужна мне здесь. Это тот момент, которого я ждал. Мне нужно сказать ей, как сильно я ее люблю, и хочу, чтобы весь мир тоже знал об этом. Она чувствовала себя отвергнутой, когда люди узнали о ней, так что вполне справедливо, что должна почувствовать себя избранной с таким вниманием.

— Скотт! — кричу я одному из менеджеров нашей команды, когда он празднует на льду. Я оттаскиваю его от кого-то другого в середине объятий. — Тот билет, который ты достал для меня. Ты знаешь Стиви, из самолета? Она моя девушка, она сидит там. Можешь ее привести? — говорю достаточно громко, чтобы меня было слышно сквозь шум толпы, мой тон умоляющий.

Он быстро кивает, замечая нетерпение на моем лице, и исчезает в толпе.

Поворачиваюсь и Линдси обнимает меня.

— Поздравляю, Эв! — кричит она мне в ухо. Я поднимаю ее на руки, покачивая. Когда ставлю ее на ноги, сестра смотрит на меня с непомерно гордой улыбкой на губах.

Рука отца скользит по моей шее, притягивая меня к себе. Он почти такой же высокий, как и я, но в своих коньках я на несколько дюймов выше его. Несмотря на это, я наклоняюсь, притягивая его в объятия.

— Горжусь тобой, сынок, — он сильно похлопывает меня по плечу, продолжая обнимать.

— Люблю тебя, папа.

Протянув руку, я хватаю сестру, и мы обнимаемся втроем. Все напряжение в моем теле отпускает, когда моя семья со мной, когда они здесь, чтобы отпраздновать после всего, через что мы прошли.

— Я люблю вас обоих.

Я смотрю вверх, мимо них, ища хоть какой-то признак Стиви, но пока ничего нет.

Что-то врезается в меня сзади, ударяя по коленям, из-за чего я почти теряю равновесие. Посмотрев вниз, обнаруживаю копну темных диких волос и маленькие ручки, изо всех сил цепляющиеся за мои ноги.

Я с легкостью поднимаю племянницу, водружая ее на свое бедро. Ее маленькие ручки сжимают мои потные щеки.

— Ты победил, дядя Зи!

Я не могу удержаться от смеха.

Мой взгляд снова находит Мэддисона. Он беседует со своим отцом, братом и мачехой, прежде чем ему передают его восьмимесячного сына, Эм-Джея. Он целует его пухлые щечки, держа при этом Логан под мышкой.

Оглядываюсь по сторонам, Стиви все еще не видно.

Взгляд Мэддисона переходит на дочь и меня.

— Элла Джо, думаю, твой папа хочет отпраздновать с тобой, — подхожу к нему, прежде чем передать малышку.

Он покрывает ее поцелуями, прежде чем уехать со своими двумя детьми, делая круг почета по катку.

— Я так горжусь вами двумя, — говорит Логан, когда обнимает меня за шею.

— Люблю тебя, Ло, — отстранившись, мы смотрим друг другу в глаза. — Она здесь?

Логан одаривает меня извиняющейся улыбкой.

— Я не уверена. Она не сказала мне.

Хмурю брови, когда до меня начинает доходить реальность. Я был так уверен, что Стиви будет здесь. У меня не было никаких сомнений в этом. Мы собирались победить. Я бы сказал Стиви, как сильно я ее люблю, как много смысла она привносит в мою жизнь, умолял бы ее полюбить меня в ответ. Напомнил бы ей, что все это ничего не стоит без нее, но ее здесь нет.

Все, что я сделал за последние пару недель, я сделал потому, что мне нужно было стать тем мужчиной, которого она заслуживает. Мне нужно было встретиться лицом к лицу со старыми демонами, восстановить отношения и в целом быть готовым к ней. И вот я готов, но ее здесь нет.

— Зи, — Логан возвращает мое внимание к ней. — Прочувствуй этот момент. Живи этим, а обо всем остальном будешь беспокоиться завтра. Ты все еще здесь, в Чикаго. У тебя есть мы. Твой чертов отец здесь! — она с гордостью толкает меня в грудь. — Стиви любит тебя. Я знаю, что любит, но будь эгоистом в этот момент и отпразднуй со своими товарищами по команде.

Я киваю в знак согласия, когда, наконец, мой взгляд останавливается на Скотте, стоящем за плексигласом. Я быстро подбегаю к нему.

— Ее не было на том месте! — кричит он через толпу. — Мне жаль, чувак.

Мое сердце падает. Я не уверен, что это полезно для здоровья — переживать все эмоции, которые я испытал за последние пять минут, — самые высокие из максимумов и самые низкие из минимумов. Я думал, что Стиви будет здесь. Я убедил себя в этом.

Мэддисон возвращается с катания с детьми, и ему каким-то образом удается держать Эм-Джея в одной руке, а Эллу на спине, в то время как обхватывает Логан другой рукой. Он зарывается лицом в ее шею, и, как эмоциональный человек, его тело начинает вибрировать, и я почти уверен, что он проливает несколько слез. Этот парень прошел через ад, когда дело касается его карьеры и семьи, боролся, чтобы выкарабкаться, и понес серьезные потери на этом пути. Но он здесь. Мэддисон сделал это, и его близкие люди рядом с ним.

И впервые за долгое время я завидую своему лучшему другу. У него есть все. У него есть то, что я хочу. До этого года я никогда не воспринимал его жизнь как желанную, но теперь все изменилось. Я хочу то, что есть у него, но ее здесь нет.

И тут меня осеняет.

Стиви отказалась от меня.