Высота в милю

ГЛАВА 8

ЗАНДЕРС

— Стиви, — начинаю я. — Ты следишь за мной?

Девушка пробегает взглядом по моему телу, оценивая меня, пока я делаю то же самое с ней.

Ее каштановые кудри уложены на макушке в диком беспорядке, а одежда топит ее фигуру. Темные ресницы обрамляют ее сине-зеленые глаза, а на ее лице нет ни малейшего следа макияжа, за исключением… это что, горчица на подбородке?

Девушка всего в нескольких сантиметрах от меня, прямо там, где врезалась в мою грудь, и я держу ее крепко. Не думая, подушечкой большого пальца мягко стираю желтизну с ее лица. Когда я это делаю, ее рот открывается, а глаза устремляются на меня, на мгновение задерживая взгляд.

Стиви прочищает горло и делает шаг назад, подальше от меня.

— Похоже, ты преследуешь меня, — отвечает она, не сводя глаз с меня, скрестив руки на груди.

— Как это я тебя преследую? — я отражаю ее упрямые действия, точно так же скрещивая руки на груди. — Здесь живут мои лучшие друзья.

Наконец, ее взгляд останавливается на моих глазах, и девушка в замешательстве склоняет голову набок

— Илай Мэддисон, — объясняю я. — Его семья живет в этом здании. На этаже пентхауса. Но их лифт временно не работает, — я показываю через вестибюль на частный лифт, ведущий на уровне Мэддисонов. Единственный, которым я пользуюсь, чтобы избежать подобных столкновений.

Осознание отражается на лице Стиви.

— У его жены темно-рыжие волосы?

Фирменный цвет Логан.

— Логан. Да.

Стиви кивает, как будто все кусочки головоломки складываются для нее воедино.

— Итак, очевидно, ты следишь за мной.

Она усмехается.

— Я живу здесь. Если кто-то и преследует тебя, то уж точно не я.

— Конечно, милая, — я отмахнулся от нее, не поверив. Не хочу показаться богатым засранцем, но жилье в этом здании, как и в моем через дорогу, стоит безумных денег. Стиви стюардесса и я очень сомневаюсь, что она зарабатывает достаточно, чтобы жить здесь.

— Какого черта ты продолжаешь называть меня «милая»?

Смешок срывается с моих губ. Я думал, она умнее.

— Ты не понимаешь?

— Что не понимаю?

— Мое прозвище для тебя. Это ирония. Я не уверен, что в тебе есть хоть капля нежности и доброты, милая.

Она на мгновение задерживает на мне взгляд, обдумывая свой ответ. Если бы это был кто-то другой, я бы ожидал, что меня будут ругать или, может быть, даже ударят, но не Стиви. В этом смысле она своего рода уникальна. Девушка может принимать дерьмовые высказывания так же хорошо, как и выплескивать их.

Вместо негативной реакции с ее губ срывается неконтролируемое хихиканье, ее грудь вздымается.

— О, на самом деле, это довольно неплохо.

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице глядя на эту дикую девушку, одетую так, словно у нее нет дома, неспособную сдержать истерический смех посреди этого белоснежного вестибюля, мраморного пола и всего остального.

Стиви выглядит здесь совершенно неуместно, и мне это чертовски нравится.

— Ты такой засранец, — смеется она.

— Я знаю, — я улыбаюсь ей в ответ.

Я даю ей перевести дух, прежде чем спросить снова.

— Ладно, серьезно. Что ты здесь делаешь?

Девушка глубоко вдыхает, улыбка все еще играет на ее губах.

— Я уже говорила тебе. Я живу здесь. Ну, мой брат живет здесь, а я остановилась у него.

— Твой брат? Кто твой брат?

Я должен знать его. Этот город большой, но не настолько. Любой, кто может позволить себе жить в этом комплексе, является кем-то вроде финансового воротилы или спортсмена, приносящего миллионы долларов в год.

— Ты его не знаеашь. — Стиви отмахивается от меня. — Мне пора идти. Хорошего вечера.

Она проносится мимо меня и стремительно выбегает из дверей вестибюля. Я смотрю ей вслед, а затем в задумчивости оглядываюсь на лифт. Сегодня вечером я встречаюсь с Мэддисоном и Логан, планируя устроить поздний праздничный пир у них на террасе, раз уж дождь прекратился.

Но вместо этого я ловлю себя на том, что поворачиваюсь и выбегаю из дверей вестибюля, чтобы догнать стюардессу, которая, кажется, одержима желанием сбежать от меня.

— Подожди! — кричу я, вырываясь через входные двери.

Стиви останавливается как вкопанная и поворачивается в мою сторону, выглядя чертовски растрепанной, и я понятия не имею, почему гонюсь за этой девушкой прямо сейчас.

— Что… Куда ты идешь? Уже за полночь.

«Почему мне не похуй — вот хороший вопрос».

Стиви смотрит дальше по улице в том направлении, куда она направляется.

— Просто нужно по делам.

— Куда? — Опять же, какого черта меня это волнует? — Чикаго — не самый безопасный город, чтобы бродить по нему в одиночку ночью.

— Всего в квартале отсюда. Я в порядке.

Стиви отворачивается от меня, поспешно продолжая свой путь.

Разочарованно закатывая на нее глаза, я бегу трусцой, чтобы догнать ее, и нежно беру за локоть, разворачивая к себе лицом.

— Стиви, подожди.

Когда она поворачивается, мои пальцы скользят вниз, по ее светло-коричневой коже и нежно удерживают за ее предплечье.

Стиви смотрит вниз на мою руку, а затем поднимает взгляд на меня.

— Что?

«Да, Эван, что? Что, блядь, ты собираешься сказать? Почему продолжаешь преследовать эту цыпочку, которая явно хочет уйти от тебя?»

Я убираю свою руку с ее руки, пытаясь сформировать предложение. С тех пор, как я знаю эту девушку, мне доставляет удовольствие проникать под ее кожу и доводить ее до бешенства. Однако сегодня именно я утратил свое обаяние и не могу говорить правильными предложениями.

К счастью, она заговаривает раньше, чем я.

— От тебя пахнет сексом.

Я немного выпрямляюсь, довольная улыбка появляется на моих губах.

— Спасибо.

— Это был не комплимент.

— Звучало как комплимент.

Стиви закатывает глаза.

— На самом деле, не могу тебя винить. Ты сказал, что собираешься отпраздновать сегодня с парой особенных людей.

Мои брови взлетают вверх от этого заявления.

— Ты смотрела мою игру?

— Я смотрела последние две минуты твоей игры.

— Я выглядел сексуально в форме, да?

— Ты влюблен в себя.

— Кто-то должен. — Таков всегда мой ответ на это утверждение.

Мимо нас по улице проходит пара, все время глядя на меня и перешептываясь. Сейчас только начало сезона, и я не совершил ничего слишком скандального, чтобы папарацци следили за каждым моим шагом в данный момент. Тем не менее, в городе трудно бывать где-то, не будучи узнанным. Не то чтобы я возражал против внимания. По большей части мне нравятся фанфары.

— Но нет, не было никого, — объясняю я, хотя Стиви не просила объяснений. — Особые люди, с которыми я хотел отпраздновать сегодняшний вечер — это семья Мэддисона. Его жена — одна из моих лучших подруг, и если я правильно рассчитаю время, то смогу застать их новорожденного сына, который проснется, чтобы его покормили, — я показываю на здание, указывая на их пентхаус.

— О, — неловко смеется Стиви. — На камеру это прозвучало с сексуальным подтекстом.

— СМИ все равно будут преподносить это именно так, — я пожимаю плечами. — С тем же успехом можно им подыграть.

— Да, похоже, у СМИ есть определенное мнение о тебе. По крайней мере, так кажется в интернете. — Ее глаза тут же расширяются, как будто она сказала что-то, чего не должна была говорить.

— Стиви, милая. Ты гуглила меня? — спрашиваю я со слишком большим весельем в голосе.

Она расслабляет плечи, к ней очень быстро возвращается ее непринужденная и уверенная манера поведения.

— Я погуглила всех в команде. Не воображай, что только тебя.

— И что ты нашла, когда гуглила меня и только меня?

— Ничего, чего я уже не знала.

Ох.

Мне нравится моя репутация, все, что с ней связано. Люди, которые важны для меня, знают, что моя медийная персона — это просто фарс. Но мне нравится, что все остальные считают меня отвратительным куском дерьма. Это хорошо работает. Женщины бросаются на меня из-за этого.

Но почему-то с этой стюардессой мне это не нравится. Очевидно, моя репутация ее не устраивает. Но если бы я ей хоть немного нравился, было бы гораздо веселее шутить с ней в самолете, что все еще является моей миссией в этом сезоне. Но, похоже, девушка меня терпеть не может, и все, что я делаю на борту самолета, нравится ей еще меньше.

Думаю, я хочу ей понравиться. На человеческом уровне.

— Не верь всему, что видишь в СМИ. Слишком много дыма и зеркал, чтобы навязать то, что хочет продвигать моя пиар-команда.

— Так ты говоришь, что не уходишь с арены каждый вечер с новой девушкой? И тебе действительно есть дело до кого-то, кроме себя?

Мои брови взлетают вверх от ее прямоты.

— Разве есть что-то плохое в том, чтобы каждый вечер уходить с арены с новой девушкой?

— Вовсе нет, — быстро заявляет Стиви, что выбивает меня из колеи. Я полагал, что она ответит «да». Большинство женщин не поддерживают идею с «мужики-шлюхи». — Но ты сказал, что все не так, как кажется. Похоже, что это довольно точно соответствует той картине, которую они нарисовали о тебе.

— Ну… — я потираю затылок, внезапно почувствовав себя поставленным в тупик. Я не часто чувствую необходимость объяснять себя или свои действия, но по какой-то причине мне этого хочется. — Хочешь верь, хочешь нет, но бывают случаи, когда я провожаю этих женщин с арены, надеясь, что СМИ сделают фотографии, а потом сажаю их в такси и отправляю домой.

Брови Стиви взлетают вверх, она явно потрясена.

— Но, да, бывают моменты, когда они приходят домой вместе со мной. Мой имидж приносит кучу денег. Не помешает сыграть на этом, да и выгода тоже неплохая.

Понимающий смех вырывается из груди Стиви.

Черт, она действительно красивая, и она и ее непредвзятость привлекательна. Невзирая на ее иногда дерьмовое отношение или на то, что на ней треники, видавшие лучшие времена.

Стиви мгновение смотрит на меня, в ее глазах мелькает воспоминание, прежде чем ее улыбка спадает.

— Мне пора идти, — она быстро отворачивается от меня.

— Эй, эй, эй, — я снова бегу трусцой, чтобы остановить ее. Эти туфли от Кристиана Лабутена. Никто не должен бегать в «лабутенах». — Что только что произошло?

Стиви на мгновение замолкает, и мое внимание падает на ее большой палец, пока девушка нервно крутит кольцо, которое там находится.

— Прошлой ночью, — начинает она. — Что ты имел в виду, когда сказал, что когда дело касается еды, ты доверяешь моему мнению больше, чем мнению других девушек?

— Что?

— Когда ты хотел, чтобы я приготовила тебе что-то другое, вместо ужина, который тебе не понравился. Ты сказал, что доверяешь моему мнению больше, чем мнению моих коллег, когда дело касается еды.

Ах, это. Я и забыл, что она стала такой странной после того, как я это сказал.

— Да, и что с этим?

— Что ты имел в виду?

Очевидно, я не понимаю.

— Я имел в виду то, что сказал? Что я доверяю твоему мнению о еде больше, чем тем другим девушкам.

— Но что это значит? — настаивает Стиви.

Делаю глубокий вдох, пытаясь понять, о чем, блядь, она говорит. Женщины, скажу я вам. Они все немного чокнутые.

— Послушай, Стиви. Я простой человек…

— Нет, не простой.

— Ладно, — смеюсь я. Она меня раскусила. «Простой», наверное, не лучшее слово, чтобы описать меня. Я не выхожу из дома без спланированного и подготовленного наряда. — Прямой. Я прямолинеен. Нет никакого скрытого смысла, когда я что-то говорю. Я не лгу и не юлю. Я имел в виду то, что сказал.

— Понятно, — она снова отворачивается от меня, но я останавливаю ее, положив руку ей на плечо.

— Я что-то упускаю. Может, объяснишь мне, чем я тебя обидел?

Стиви засовывает конец тесемки от своей отвратительной толстовки в рот, прежде чем продолжить крутить золотое кольцо на большом пальце.

— Ну, ты сказал девушке, у которой далеко не второй размер одежды, что доверяешь ее мнению о еде больше, чем мнению девушек, у которых второй размер.

— И?

— И ты не подумал, что я могла воспринять это как то, что ты критикуешь мое тело?

«Что?»

— Что? — спрашиваю я в шоке, широко раскрыв глаза. — Поэтому ты так странно себя вела и пряталась до конца полета? Ты подумала, что я сужу твое тело?

Стиви молчит и отводит взгляд.

— Во-первых, эта мысль ни разу не приходила мне в голову. Хотя твоя задница и сиськи охрененные.

Это взывает смешок у диковолосой девушки.

— И я не знаю, что едят те другие девушки, но мой комментарий не имеет ничего общего с размером твоей одежды или твоего тела. Я знаю только, что когда столкнулся с тобой в баре в Денвере, бургер, который ты заказала, выглядел потрясающе. Потом, когда встал, чтобы сходить в туалет в самолете по пути домой из Детройта, я увидел, как ты уплетаешь приготовленный тобой бутерброд с расплавленным сыром, и мне тоже захотелось такой. То, что я сказал, не имеет никакого отношения к твоему телу, только к твоим вкусовым рецепторам. Нам нравится одна и та же еда.

Румянец вспыхивает и покрывает веснушчатые щеки Стиви.

— Ох, — выдыхает она, выглядя смущенной из-за того, что слишком остро отреагировала.

— И если действительно хочешь, чтобы я прямо сказал о твоем теле, — окидываю ее беглым взглядом, явно оценивая ее. — Оно потрясающее. Ты должна начать его демонстрировать. А эти спортивные штаны просто ужасны.

Наконец, непринужденный смех вырывается изо рта Стиви и доносится до моих ушей. Он звучит приятно.

— Но если серьезно, ты ходишь за покупками в комиссионный магазин или что-то в этом роде? — я дергаю за изношенную ткань ее штанов, которая может рассыпаться, если потяну слишком сильно.

Стиви быстро опускает взгляд на свой наряд, если его можно так назвать.

— Да, — заявляет она без колебаний.

— Мы мало тебе платим? Я могу что-нибудь с этим сделать.

— Нет, — смеется Стиви. — Мне просто нравится покупать подержанные вещи.

Вот этого я не понимаю. Конечно, у меня есть портной, который делает на заказ половину моей одежды, а другая половина — дизайнерская, но подержанная? Нет, спасибо.

— Ты делаешь покупки в «Луи Вуиттон», «Прада» и «Том Форд»? — спрашивает она.

— Да.

Стиви смеется.

— Я пошутила. И так понятно, что ты носишь только дизайнерское. Ты же «Красавчик Эван Зандерс», — Стиви снисходительно похлопывает меня по груди.

— О, милая. Ты думаешь, я красивый?

Она игриво закатывает глаза.

— Перестань называть меня «милая».

— Никогда.

Ее нежный взгляд встречается с моим, мы оба молчим, но не желаем отрывать глаз друг от друга.

Через некоторое время Стиви начинает идти спиной назад, направляясь в ту сторону, куда шла до того, как я ее догнал, но все еще смотрит мне в лицо.

— Знаешь, Зандерс. Раз уж ты об этом заговорил, вы, ребята, платите мне недостаточно. Думаю, нужно повысить мне зарплату.

Я сжимаю губы в жесткую линию, пытаясь сдержать улыбку, но Стиви меня раскусила. Я действительно завел свою задницу прямо в эту ловушку.

— Ты начнешь быть милой со мной в самолете, если я сделаю это для тебя?

Она на мгновение задумывается, склонив голову в раздумье, продолжая уходить от меня.

— Сомневаюсь.

Улыбка появляется на моих губах. Я больше не могу ее сдерживать.

— Ты собираешься начать быть милым со мной и перестать быть нуждающимся маленьким засранцем с этой лампочкой вызова? — спрашивает Стиви со знающей ухмылкой.

— Черт возьми, нет. С таким же успехом можешь надеть свои кроссовки на следующий рейс. Я буду гонять твою задницу туда-сюда по проходу.

Я слышу ее смех отсюда, хотя она уже прошла полквартала.

— Я обязательно разомнусь перед тем, как ты поработаешь надо мной! — кричит Стиви, отворачиваясь от меня.

Конечно, она не хотела, чтобы это прозвучало сексуально, но теперь я могу думать лишь о том, чтобы поработать над ней по-другому, и о том, как весело мне было бы поиграть с этим соблазнительным телом. Растяжка или нет, Стиви все равно не смогла бы нормально ходить на следующий день.

Не хочу показаться извращенцем, но я наблюдаю за Стиви, пока она не добирается до места назначения в соседнем квартале. И я делаю это просто потому, что уровень преступности в Чикаго просто запредельный. Это не имеет ничего общего с тем, как двигается ее задница или покачиваются бедра под этими ужасными трениками, которые действительно нужно выбросить на помойку.