Я и мой близнец

1. Как один человек...

Северная Америка, середина 19 века.

Я и мой брат Джошуа были неразлучны всю сознательную жизнь. Мы были похожи с ним, как две капли воды: русоволосые с большими глазами и тонкими губами – словно списанные с одного портрета. Но существовала одна тайна, которую знали только члены нашей семьи: мы не являлись с ним кровными родственниками!

Как ни парадоксально это звучало, но на самом деле у нас были совершенно разные родители. Фредерик и Аурелия Дженкинс, которых я тогда называла папой и мамой, на самом деле были родителями Джоша, а меня удочерили в раннем детстве, найдя брошенной у порога их дома.

Наша внешнее сходство с Джошуа было настоящим чудом! Родители заметили это еще во младенчестве и стали называть нас близнецами, тем более что мы действительно были одного возраста. Таким образом, весь город считал нас близнецами, да и мы с Джошем чувствовали себя именно так.

Когда нам было по шесть лет, Джошуа очень испугался грозы. Тогда разыгрался такой ураган, что у наших соседей через два дома сорвало крышу, а на нашем дворе с корнем выкорчевало несколько деревьев. Брат был так напуган, что прибежал ко мне в мою спальню и забрался под одеяло.

- Почему ты пришел? - сонно пробормотала я, - иди к маме…

А он мне испуганно:

- Аннабель, можно я с тобой? Мне с тобою совсем не страшно…

Я пожалела его тогда, и он успокоился. С тех пор брат приходил ко мне спать всякий раз, когда его что-то тревожило. Конечно, он перестал быть испуганным маленьким мальчиком. Теперь это был восемнадцатилетний крепкий парень, на голову выше меня, но привычка успокаивать нервы в моем присутствии была слишком сильной. Теперь он степенно ложился рядом, вытягивал свои длинные ноги и задумчиво смотрел в потолок какое-то время, пока не проваливался в сон. Иногда мы с ним разговаривали несколько минут, прежде чем уснуть, и я звала его под одеяло, чтобы он не замерз. Но он отказывался и просто лежал, не шевелясь. Я не настаивала и тоже быстро засыпала.

Нам уже было по восемнадцать, и родители начали поговаривать о моем замужестве. В те дни Джош ходил стал крайне мрачным, но не хотел признаваться, что же его так встревожило. Его же готовили для поступления в военную гимназию, о которой грезил еще наш отец.

Наша семья жила в большом двухэтажном доме на окраине Нолермо – города у реки Майн-Крик. Это был спокойный городишко, по которому не часто ездили даже дилижансы – настолько он был провинциальным и отдаленным от суеты цивилизации. Почтовые кареты сновали мимо нас каждую неделю, поэтому мы могли часто получать свежие газеты, из которых отец следил за самыми важными событиями, происходившими в стране.

У нас было еще два старших брата – Джон и Джек, а также сестра Мэрилин, которую мы все называли Мирри. У них была своя собственная жизнь, поэтому мы встречались с ними только за общим завтраком в гостиной, в остальное же время все разбредались по своим делам. Отец с братьями отправлялся на фермы, которыми успешно управлял много лет и получал с них немалую прибыль, а Мирри спешила в ателье, где работала швеёй. И хотя ей было уже двадцать два года, до сих пор никто не предложил ей замужество, и она винила в этом свою неказистую внешность. Мне иногда казалось, что я ловлю на себе ее завистливые взгляды. Конечно, я совсем не считала себя красавицей, но Джош не раз говорил мне, что я очень милая, поэтому я и считала себя таковой.

Мне было жаль Мирри, но из-за того, что она сама меня немного сторонилась, я и не пыталась налаживать с нею отношения. Честно говоря, мне вполне хватало Джошуа. Мы с ним могли целыми днями гулять по саду, разговаривать в беседке, вместе рисовать, вместе помогать по хозяйству, учиться грамоте – в общем, друзья не разлей вода!

Правда, с годами Джош чрезмерно посерьезнел и ушел в себя, по крайней мере, выглядел он задумчивым и каким-то непроницаемым. Кажется, даже начал скрывать эмоции! Чем это было вызвано, я не знала, но не решалась тревожить его навязчивыми расспросами. Мне казалось, что его это только раздражит.

А иногда я стала ловить на себе его взгляд – задумчивый, усталый и даже немного печальный. Однако, как только он замечал, что я на него смотрю, то тут же отворачивался и всеми силами отгораживался от меня, давая понять, что не потерпит чужого любопытства.

Меня это, конечно, беспокоило, но я старалась помочь ему своими собственными методами, например, смешила его. Для этого мне приходилось строить забавные рожицы, пародировать членов семьи или просто изводить Джоша щекоткой. Он терпеть ее не мог, но все равно начинал заливисто смеяться, чем облегчал тяжесть моего беспокойства о нем.

Нам с ним было по-настоящему хорошо! Иногда мне казалось, что мы с ним просто один человек. Наверное, именно так ощущают себя настоящие близнецы. Почему бы мне не поверить в то, что мы действительно самые близкие на свете родственники?

Но однажды произошел случай, который начал разрушать установленную Джошем невидимую стену между нами. Мама поручила нам с братом отвезти отцу на ферму только что доставленные почтой семена. Почему это было так срочно, мы не знали, да и не хотели знать.

Конюх оседлал лошадей – мне гнедую кобылку по имени Нэнси, которую я очень любила еще с детства, а Джошу – вороного породистого коня, которого отец подарил ему на восемнадцатилетие. Я предвкушала наслаждение от совместной прогулки, потому что обожала кататься с ветерком, особенно, когда рядом нету взрослых, то и дело одергивающих и контролирующих каждое движение.

2. Новые чувства

Дэйв Хопкинс действительно был весьма красив. Это была этакая холодная красота статуи – совершенная, точеная, но какая-то ледяная до дрожи. Черные волосы, не менее черные глаза, бледная кожа и идеально пропорциональные черты лица. Его манеры, осанка, тон голоса – все напоминало о его высоком статусе и богатстве. Мне было даже страшновато разглядывать его, а когда мы пару раз случайно встретились взглядами, я и вовсе почувствовала желание больше на него не смотреть.

Невольно перевела взгляд на Джоша. Он выглядел подавленным и на фоне «ледяного принца» Дэйва казался совсем невыдающимся, этаким бледным простачком. Однако мне стало так тепло на душе! Смотреть на Джоша после Дэйва Хопкинса мне было особенно приятно. Он казался таким солнечным и теплым! А еще безумно родным и уютным! И у него совсем не ледяные черты лица, а такие милые: добрые глаза, длинные ресницы, мягкие губы… Я вдруг замерла, поняв, что снова вспоминаю о мягкости его губ. Это воспоминание было таким ярким, что я снова почувствовала, как лежу в его объятиях и с изумлением ощущаю наш неожиданный поцелуй… Стоп! Неужели я опять об этом думаю? Мое лицо залилось краской стыда, и мне пришлось опустить голову. Что со мною происходит? Почему я никак не могу об этом забыть?

Из моих неловких размышлений меня выдернул вопрос отца:

- Аннабель! Ты не могла бы проводить Дэйва в наш сад и показать ему нашу новую беседку?

Я резко подняла на него свое изумленное лицо. Предложение отца было очевидно нелепым поводом оставить нас с Дэйвом наедине. Я испуганно покосилась на Джоша. Он сидел с опущенной головой, и все его тело казалось напряженным, как струна. Джош явно не хотел, чтобы я исполняла просьбу отца.

Я оказалась меж двух огней, поэтому быстро выпалила:

- Да, конечно, отец! Но разреши Джошу пойти с нами, ведь только он сможет объяснить мистеру Хопкинсу, из каких материалов мы выстроили нашу беседку…

Воцарилась гнетущая тишина. Отец был ошеломлен моей «девичьей тупостью» (он посчитал, что я не поняла его намерений и только из-за полнейшей недалекости ума тащу Джоша вместе с собой). Дэйв Хопкинс снисходительно улыбнулся, посчитав меня слишком наивной, а его отец сделал вид, что ничего не слышал.

- Да, я пойду с вами! – вдруг послышался чрезмерно задорный возглас Джоша, и я повернулась к нему. Он выглядел ободренным и каким-то решительным, поэтому я почувствовала облегчение. Лучше уж потом получить взбучку от отца, чем видеть Джоша расстроенным и мрачным.

Чтобы не усугублять неловкость, отец отпустил в сад всех троих. У Дэйва даже походка была важной и неторопливой. Правда, напоминал он при этом вовсе не царскую особу, а, скорее, болотную цаплю. Мне от этого сравнения стало как-то смешно. Я с трудом сдержалась, потому что это было бы совсем уж неуважительно, хотя у меня едва хватило на это сил!

К беседке мы шли молча: наверное, Дэйв с высоты своего «ума» и двадцати пяти лет не знал, как опуститься на уровень такой малолетней «дурочки», как я. Джош плелся сзади, а я, слыша его тяжелые шаги, чувствовала себя защищенной и довольной. С братцем мне вообще ничего не страшно!

Когда мы приблизились к беседке, я сделала вид, что поверила в интерес Дэйва к ней.

- А вот и наша достопримечательность! – задорно проговорила я, - все построено быстро и очень качественно, правда Джош?

Я обернулась к брату, который с мрачным лицом и сложенными на груди руками смотрел на Дэйва. Он мне напомнил льва, лениво наблюдающего за своей потенциальной жертвой. Дэйв тоже посмотрел на Джоша, а потом презрительно ухмыльнулся. Наверное, этой ухмылкой он хотел сказать: «Я вообще не воспринимаю тебя, малыш!». Эта битва взглядов показалась мне забавной, но я постаралась сдержать свой неуместный смешок.

Мы еще постояли молча какое-то время, а потом Джош вдруг начал подробно объяснять, каким образом и из каких пород деревьев сделана беседка и сколько времени было потрачено на все строительство. На лице Дэйва отразилось недовольство, но, чтобы не портить имидж сдержанного и воспитанного джентльмена, он не стал его перебивать и молча дослушал до конца.

Однако, как только этот театральный монолог закончился, Джош неожиданно выпалил: «Ну, мы пошли!». И, резко схватив меня за руку, буквально потащил в сторону дома, оставив ошеломленного «ледяного принца» наедине с «чудесной» достопримечательностью, которая, естественно, была ему абсолютно неинтересна.

Джош тащил меня до тех пор, пока мы не оказались в моей комнате. Я как-то по инерции шла за ним, а опомнилась уже, бесцеремонно усаженная им на кровать.

- Эй, подожди, Джош! – запоздало воспротестовала я, - мы ведь не должны были бросать гостя одного!

- С ним ничего не станется! – буркнул он в ответ.

- Зато с нами станется! – парировала я, - отец будет теперь зол еще больше!..

Когда гости покинули наш дом, как и ожидалось, отец тут же вызвал к себе. Но почему-то одну меня. Я не на шутку испугалась. Неужели все его негодование обрушится только на мою головушку?

Я была немного наивной, ожидая, что все обойдется простой лекцией. Нет! Не обошлось! Впервые в жизни отец на меня кричал!

- Как ты могла опозорить нашу семью перед такими важными людьми! Я так старался произвести на них хорошее впечатление, ведь Дэйв искренне интересуется браком с тобой! А ты почти все разрушила своей беспечностью и полным неуважением. Зачем ты потащила за собой Джоша? Почему потом оставила гостя одного в саду? У тебя вообще есть совесть???