Я начинаю жить

Пролог

Энни Янг
Я начинаю жить

Сливовые рассветы
На осколках лета 
Остались. 
Спрятал кто-то солнце 
И его закаты — 
Не осталось.

Пролог.
12 октября 2019.
Суббота.

Как так случилось, я не поняла. Помню только, что внутри в тот момент всё съежилось до мельчайших размеров, и я понятия не имела, как себя вести и что говорить. Но ситуация разрешилась сама собой, когда я выпалила «хорошо». И улыбнувшись мне, он быстро зашагал прочь, а я осталась в полном одиночестве, раздумывая о произошедшем. Об этих последних пяти минутах моей полной прострации. Не думала, что память способна подвести меня в такой ответственный и значимый для меня момент.
Так, что он сказал? Алекс, вспоминай давай. Всего-навсего необходимо напрячь мозги, и ты всё вспомнишь: слово в слово. Он сказал... Он пригласил меня пообедать! Вместе! В понедельник, после третей пары. Так... это около часа. Черт, я же хотела... Да неважно. Ясно одно: мозги мои выключается напрочь в его присутствии. Ненавижу себя за это. Но, думаю, я должна, просто обязана оставить все дела на потом. Господи, он и вправду меня пригласил. С ума сойти. Я и не помню, чтоб он когда-либо разговаривал со мной дольше тридцати секунд. На памяти только его однотипные вопросы: «Как дела?», «Как выходные?», «Каникулы?» и тому подобное –  и мои односложные ответы. И так почти при каждой встрече. Но что изменилось? Что такого могло случиться сегодня? К тому же я ранее не замечала, что он хоть немного интересуется мной.
Выйдя из автобуса на нужной остановке, иду в сторону посадки многолетних дубов. Довольно темно, несмотря на то, что еще пять часов вечера. Ну, это же в конце концов осень, что еще можно от неё ожидать? Она имеет полное право быть холодной, грязной и мрачной. Октябрь – самый ужасный месяц в году, не позволяющий ни погулять по-человечески, ни дойти до дома без единого грязного пятна на джинсах, хоть дорога и асфальтная; но она очень и очень старая. А про сапоги вообще молчу: их мытье занимает кучу времени.
Несмотря на особенно мрачную погоду сегодня, я, как ни странно, не обращаю внимания на грязные брызги, летящие в мою сторону; а наоборот, все сильнее и бодро шлепаю свои тяжелые ботинки в лужи, стоящие после дождя с прошлой пятницы.
Всю дорогу меня не покидает мысль, что в приглашении на обед был какой-то скрытый подвох. Или это все-таки начало наших с ним отношений? Похоже, мои мысли зашли очень далеко вперед. Нельзя, ни в коем случае нельзя думать о таких вещах наперед, чтоб впоследствии не разочароваться. Возможно, это всего лишь пустые надежды, которым никогда не суждено сбыться. Всё, хватит заморачиваться и ломать себе мозг. Наступит понедельник – тогда всё станет ясно: быть или не быть...
Войдя в дом, первым делом отмываю эти ужасно запачканные сапоги в ванной. Придаю им хоть какой-никакой, но более-менее нормальный вид. Затем переодеваюсь в комфортную домашнюю одежду, только в ней мне свободно и уютно. Эх, была б моя воля, я бы прямо так пошла на учебу, но, боюсь, люди не поймут, увидев меня в невзрачной, мешковатой одежде. Мы как-никак в приличном обществе находимся, ха. Итак, дома я неприлично одетая, ну и ладно, главное же — никто не видит.
Выйдя из своей комнаты, направляюсь в сторону кухни, откуда, разумеется, не исходит никакого аромата свежеприготовленной еды. Было просто некому готовить — я дома одна.
— Ну, мам, неужели нельзя было что-нибудь приготовить перед уходом? – вою я в пустоту.
Заглядывая в холодильник, ищу глазами что-то съестное, но там лишь яйца. Потупившись несколько секунд, беру два и ставлю на сковородку. Что ж, яичница так яичница. Полезная вещь, хоть я ее и не люблю.
В районе семи, вдыхая пары свежезаваренного кофе, включаю ноутбук и начинаю писать. Просидев так два часа, откладываю клавиши, достаю из сумки тетради с конспектами и приступаю к чтению. Через полтора часа терпение все же не выдерживает, и я бросаю их на письменный стол; а сама, взяв снова в руки компьютер, забиваю в поисковик «фильмы», затем придирчиво исследую предложенный список. Слава богу, завтра выходной! После двадцати минут поиска все же нахожу подходящий...

Неприятный разговор

Глава 1. Неприятный разговор.
14 октября 2019
Понедельник

Просыпаюсь от яркого солнечного света, направленного прямо в глаза. Неужели я вчера забыла закрыть шторы? Аааа... Стоп. Я же закрыла их. Да ладно?
— Ну, мам! – вырывается из моих сонных уст.
— Милая, завтрак на столе! Поторапливайся! — тут же доносится из коридора мамин голос.
Смотрю на часы: рано — и натягиваю  как можно выше одеяло, с головой прячась под ним от ненавистного света. Не успела она вернутся с работы, уже приступила к своим домашним обязанностям. Ну поспи ты после ночной смены в больнице как нормальный человек. Нет же, ей обязательно нужно меня будить ни свет ни заря, накормить, отправить меня на учебу, выставив за дверь, и с чувством выполненного долга лечь спать. Она уверена: я не в состоянии проснуться сама, а следовательно, просплю и опоздаю на занятия. И чем быстрее она выпроводит меня, тем раньше ляжет спать. Я понимаю: прийти в пять часов домой и ждать пока ее дочь встанет, и только потом отправиться на боковую – не лучшая затея после бессонной ночи; но всё же ей давно пора понять, что я уже не маленькая девочка, могу проснуться и сама.
Однако быть эгоисткой не хочу, думая только о себе, поэтому, жалея мою бедную маму, которая усердно трудится на работе, зарабатывает нам на жизнь, я все же неохотно встаю. Боже, как же трудно прощаться с теплой постелькой с утра, расставаться с любимым одеялом. Эх, давай, вставай, Алекс. Вставай, ты сможешь, я знаю.  
Начался новый день. Утро. Солнце. Возможно, меня ждет сегодня что-то новое. Я про обед.
В семь я подъезжаю к университету – весьма рано. Нет ни единого студента, направляющегося к корпусу, словно я единственная студентка на факультете. И машин не видно, днем здесь вся обочина обставлена ими: от девяток до мерседесов; а сейчас кругом мертвая тишина. Стоп. Это еще что за авто? Этой машины раньше я не видела. Наблюдаю, как перед зданием университета паркуется черный джип с номерами другого региона. Замедляю шаг, чтоб как можно дольше побыть свидетелем этого явления. Открывается водительская дверь — и выходит красивый высокий парень в дорогой кожаной куртке и с идеально чистыми туфлями. Туфли? Серьезно? А кому-то приходится носить сапоги в это время года... На вид ему лет 25-30, наверное. Кто это? Подходит к задней двери, открывает ее и вроде что-то говорит, и чуть погодя в моем поле зрении появляется русая голова второго парня. Тот нехотя выходит, молча огибает стоящего перед ним недовольного красавца и идет прочь в сторону корпуса. Его лица разглядеть я не успеваю.
— И только попробуй снова всё испортить! — кричит ему вслед первый парень, нервно роняя руки в карманы.
Однако тот его, похоже, не слышит, или не хочет слышать, и вскоре скрывается за дверью здания экономического факультета. Я так понимаю, это новенький? Наверное, перевелся из другого города. А этот дылда кто? Его брат? Эх, любопытство берет вверх. И что я вечно появляюсь не в том месте и не в то время, хотя, будет правильнее сказать, в том месте и в то время. Если бы я случайно не оказывалась очевидцем чего-то очень интересного и волнующего, жизнь была бы куда проще; но, видимо, мой жизненный путь другого мнения, и он любит закидывать меня в эпицентры самых интересных новостей, подобных разворачивающейся передо мной картине. И опять я не удержусь и суну нос не в свои дела. Я уже это делаю, направляясь прямо к этому парню. И откуда во мне столько смелости и храбрости? Это в каком количестве же их во мне, раз я могу запросто подойти и первой заговорить с незнакомым мужчиной, к тому же очень симпатичным?
– Эй! Привет, – говорю я, встав по левую руку от него.
Парень стоит и всё еще гипнотизирует закрытую дверь, куда вошел его... пусть будет младший брат.
– Мы знакомы? Думаю, нет, – наконец повернувшись лицом ко мне, произносит он грубо и с некой раздражительностью в голосе.
– Верно, не знакомы. Просто решила подойти и узнать. Я вроде как тебя раньше здесь не видела. И на номере регион другой. Ты с другого города? А тот парень — твой брат? – выдаю я на одном дыхании с невинной улыбкой.
– А ты что, местный сторож? За всем тут поручена следить? — бросает он.
Парню явно не нравится, что я с ним заговорила. Его язвительный, пренебрежительный тон сам говорит за себя. Или это его манера речи такая, и он со всеми так общается? А может, у него аллергия на простых людей в дешевенькой одежде? Он, видите ли, богатенький смазливый мальчик на дорогой машине, а я такая перед ним возникла откуда ни возьмись — любопытная до чертиков, да еще и обычный человек, причем с грязными сапогами. Мне кажется или он оглядывается в поисках приближающихся людей? Это значит одно из двух: либо он ждет кого-то — у него встреча, либо ему стыдно стоять так посреди улицы и разговаривать с такой, как я. Ну и плевать, я даже, наоборот, люблю позлить. Теперь-то он от меня не отвертится. Я непременно добьюсь от него нужной мне дозы информации. Я любопытна, очень.
Ну что ж, я подтвержу его шуточные догадки:
– Бери выше, я вроде как местный аванпост, и да, я поручена за всем следить — и ты не исключение. Ну так что? Ты пока не ответил ни на один из моих вопросов, а я уже на целых два. Я жду.
– Смешно, – выдавливает из себя искусственную улыбку, которая исчезает так же быстро, как и появляется. Но я всё же успеваю заметить его обворожительные ямочки на щеках. Они так идут ему. Его серо-голубым глазам и темно-русо-каштановым волосам (да черт его знает, какие они у него цвета). Вот черт, о чем я думаю?! Алекс, не пялься на него, не пялься, говорю!
Его мгновенная улыбка сменяется на  серьезное выражение лица, и теперь он смотрит на меня в упор и суровым тоном заявляет:
– Я не собираюсь с незнакомым мне человеком делиться личной информацией о себе, на то она и личная.
– Не переживай, я умею хранить секреты, – не отступаю я, продолжая улыбаться. – Ну правда, мне очень интересно.
Проводя рукой по волосам, мужчина тяжко вздыхает, словно все проблемы мира разом свалились на бедного него, и говорит:
– Вот пристала. Что тебе от меня надо? Я всё тебе сказал. Я не намерен давать почву для сплетен. — Я слышу злость и раздражение, исходящее от него. Эти два состояния ему ой как не к лицу.
– Почему сразу сплетни? – удивляюсь я.
– А разве нет? — Его брови нагло взлетают вверх. — Готов поспорить, ты самая главная сплетница из всех сплетниц этого университета, — и машет рукой в сторону корпуса. — Самая коварная и беспощадная, кому не составит труда  раздавить человека во всех смыслах этого слова, а затем еще и добить окончательно. И посмотри на себя... – Он с нескрываемым отвращением пробегается глазами сверху вниз к моим ботинкам, и снова его взгляд подымается вверх и застывает на моих глазах. Боже, мне сразу становится не по себе от его рентгеновских глаз. Что он там в моих глазах увидел? Почему так смотрит? Нет уж, я выдержу этот колючий, глубокий взгляд, я сильная. Внезапно, словно растерявшись на мгновенье, отводит взгляд — буквально на секунду — и снова зло смотрит на меня, ей-богу, как на врага народа.
— Выглядишь как истинная сплетница, — продолжает он, — у которой нет своей личной жизни, и поэтому готовая на всё, чтобы получить очередную порцию сплетен, ведь ты только так можешь разнообразить свою скучную, обыденную жизнь, в которой нет ничего интересного, за исключением охоты за очередной сенсацией. Такие, как ты, даже хуже желтой прессы, хотя я раньше думал, что хуже быть не может.
Я в полнейшем шоке. Когда наконец до меня доходит смысл всего вышесказанного, ошарашенно восклицаю:
– Что?!
Я никак не ожидала, что он перейдет к оскорблениям. Обидно, блин, что этот человек, который даже имени моего не знает, не то, что меня саму, — он даже понятия не имеет, чем я живу и дышу, — смеет утверждать, что я законченная стерва. Он, конечно, выразился другими словами, но я уверена, именно это он и имел в виду. Что-то мне расхотелось продолжать наш разговор, из которого понятно только одно: он зазнавшийся ублюдок. Боже, он меня здорово разозлил, и я просто обязана ему сказать пару «приятных» слов напоследок.
– Как ты смеешь меня оскорблять? – произношу медленно с нажимом на каждое слово. Затем словесно продолжаю нападать на него всё более и более яростно: – А ты-то кто? Эгоистичный, высокомерный, самодовольный придурок, который любит только себя любимого, тебе же наплевать на всех, кто ниже тебя по экономическому статусу. Тебе, видимо, приятно принижать людей и чувствовать над ними превосходство. Ты таких, как я, на дух не переносишь, и это было сразу заметно, с самой первой секунды, как только я с тобой заговорила. Хотя бы притворился бы что-ль ради приличия, а-то вид у тебя как при токсикозе. Смотри, как бы не стошнило. Думала, ты взорвешься от злости и раздражения. А что насчет меня, то ты меня не знаешь и не имеешь право так оскорблять, тебе ясно?! — и  гневно испепеляю взглядом.
Пусть не думает, что ему удалось меня задеть своим ядом до самых костей. Я не позволю ему такого удовольствия. Нужно просто сейчас развернуться и уйти прочь с гордо поднятой головой. Задираю голову как можно выше, насколько это вообще возможно в подобной ситуации, разворачиваюсь и ухожу. Внутри всё пылает огнем. Эмоции определенно зашкаливают, но я сдерживаюсь, чтоб не вернуться и хорошенько не врезать в его смазливое, идеальное личико без изъянов. Он что-то говорит, но я не слышу или не хочу слышать. Мои уши больше не в состоянии воспринимать звуки, срывающиеся из этих самоуверенных, гадких уст. Теперь я тебя понимаю, парень с русыми волосами. Я с тобой согласна. Действительно, невозможно понять смысл его тихих слов, похожих на отголосок, доносящийся откуда-то из леса, где яростно бушует ветер, и ударяющийся о каменную стену, внезапно появившуюся между нами.
Я вхожу в холл совершенно раздавленная. Невероятно, мое настроение вмиг улетучилось за каких-то пять минут этого злосчастного разговора, который стал причиной разбушевавшихся внутри меня эмоций. Зачем я вообще к нему подошла? Дура! Сама себе нахожу повод расстраиваться.
И вообще, зачем он мне сдался? В любом случае, я его больше не увижу. Он ведь не студент, а значит, не будет здесь каждый день ошиваться. Но думаю, на всякий случай, всё же не стоит так рано приходить в универ. Не хватало еще случайно на него натолкнуться с утра. Народу-то нет — не получится затеряться, а снова с ним говорить нет никакого желания. Уж он-то не упустит возможности съязвить и закинуть в меня пару "ласковых" словечек при встрече. Я встречала подобных типов — ничего хорошего от них не жди. И почему я до сих пор о нем думаю? Он не стоит того. Да и зачем попусту расстраиваться? Господи, было бы из-за кого...
Вспомнив о том, с кем намечается сегодняшний обед, я расплываюсь в улыбке. Мне кажется, стоящая возле окна девушка заметила быструю перемену в моем настроении, и недоуменно уставилась на меня, будто увидела что-то сверхъестественное. Я, только мельком взглянув на  ее выражение лица, прохожу мимо, делая вид, что не замечаю направленных в мою сторону любопытных глаз. Да что уж там, я сама такая же, любопытная до чертиков.
Дохожу до двери с рисунком «девочка в юбке». Вхожу, направляюсь к зеркалу, и достав косметичку из сумки, привожу себя в порядок. Это мой практически ежедневный ритуал — по утрам красится в университетском туалете и затем выглядеть на все сто. Не могу назвать себя первой красавицей, а таких моделей у нас на курсе предостаточно: с кукольным личиком и идеальной фигурой; но, по крайней мере, я далеко не уродина, и моя внешность меня вполне устраивает (это я так себя успокаиваю). Так как я по своей натуре чуть самокритична, могу без стыда отнести себя к среднестатистической части общества. А вот если послушать мою подругу по поводу моих внешних данных, то я для нее едва ли не идеал красоты, однако я не воспринимаю ее точку зрения как истинное и уже перестала обращать внимания на ее комплименты, зная, что она склонна всё преувеличивать. Лера, родственная моя душа, более критична к себе. Ее не устраивает в ней абсолютно всё, вплоть до мельчайших родинок на правой щеке. Как по мне, так она явно себя недооценивает.
Я почти никогда не крашусь дома, потому как времени с утра не хватает; я жалею маму – пусть поспит – и пулей вылетаю из дома. Вернее крашусь: набрасываю легкий естественный макияж. А самое интересное перевоплощение меня ждет в туалете второго этажа университета. Есть конечно туалеты и на других этажах, но этот наиболее удобный для таких целей. Имеющаяся там тумба перед зеркалом здорово облегчает процесс нанесения красоты. На ней можно разложить  абсолютно весь арсенал моей косметички.
Вхожу в аудиторию, достаю тетради и на минут сорок застреваю в телефоне вплоть до начала лекции. Так что я почти не заметила, как лекционный зал заполнился шумными студентами, орущими друг другу с разных углов. Не люблю лекции: они слишком скучные и совершенно не интересные, никогда не понимала, зачем они нужны, если на практических занятиях мы разбираем то же самое, только гораздо подробнее. Следовательно, смысла в проведении их нет. Да я их и не пишу никогда. А зачем? Третий курс однако, нужно бы браться за ум, скажете вы, но я реально не вижу в них смысла. Хоть пристрелите, всё равно не пойму.
Сегодня практики нет, но вместо них аж целых три ненужные лекции. Могла бы вообще не приходить, но я хорошая девочка, поэтому хожу на все пары. Так уж я себя подала с первых дней, теперь не отвертеться, и сдать назад не получится. И я немного завидую Лерке, которая решила сделать сегодня выходной. Да она вообще на лекции не ходит. И правильно делает, между прочим. Сидеть и ничего не делать — ужасно невыносимое занятие. Как-то еще в начале первого курса она сказала: «Мне не хватает терпения отсиживать все пары и тратить время на бессмысленное занятие». Так она выбрала приоритеты: ходить только на нужные пары, то есть на практические занятия. С тех пор она не была ни на одной лекции, и мне каждый раз приходится скучать в полном одиночестве, дожидаясь конца пары. У меня есть, конечно, еще один друг,  Миша, но жаль, он учится на курс выше, и я не могу разделить с ним полуторачасовое  одиночество. Кстати, я кажется не говорила, Егор тоже учится на четвертом. Именно через Мишу я и узнала о нем, о его существовании. Мишу я знала еще со школы, он, разумеется, на год меня старше и учился соответственно. В школьные годы мы с ним не особо общались, но всё же в старших классах пересекались на репетициях в актовом зале, на школьных праздниках. Однажды мы разговорились, и я узнала от него, в какой университет он намерен поступать и на какой факультет. И я тогда подумала: а не поступить ли и мне туда? Я серьезно тогда задумалась над перспективой стать экономистом. Помню, это было за два месяца до окончания десятого класса, а он как раз скоро выпускался. Затем весь выпускной класс я его не видела, но поступив на тот же факультет, я его отыскала. Мы возобновили общение, а потом и вовсе стали друзьями. Помню, как-то раз увидела его, разговаривающим с каким-то парнем — весь такой накаченный, привлекательный, с добрым выражением глаз и с невозможно милой улыбкой на лице, — и я подошла к ним, а Миша, как и полагается, нас представил. И с тех пор у меня началась головная боль по имени ЕГОР.
После третьей пары я иду в университетскую столовую, почти парю на крыльях любви — о боже, как банально! В огромной очереди вижу Егора. Меня он тоже замечает, машет рукой. Время обеда, и через толпу студентов практически не протолкнуться, поэтому иду вдоль стен, огибая ребят и попутно обтирая своей новой кофтой грязную стену, которую не мыли, наверное, со времен основания универа. Наконец дохожу до Егора, который уже стоит третьим у кассы с двумя подносами еды — надо же, похоже, он собирается угостить меня, —  и как это обычно бывает, обмениваемся приветствиями:
– Привет.
– Привет.
– Это мне? – еле выдавливаю из себя, указывая на поднос.
– Ага, подумал, ты не будешь против, если я угощу тебя. Ты же не против? – С этой улыбкой он будто умоляет принять его предложение угостить меня. Как я могу отказать?
– Нет, не против. – Я чувствую свою зажатость рядом с ним. И откуда она берется?
– Вот и хорошо. Кстати, ты же любишь макароны с сыром? Я просто взял тебе то же, что и себе. А еще здесь запеканка со сметаной, чай с лимоном...
– С выбором ты не ошибся. Я всё это люблю.
– Вот и отлично.
Боже, он вообще когда-нибудь снимают эту очаровательную улыбку с лица? Я улыбаюсь ему в ответ, пытаюсь взять себя в руки. Он поворачивается к женщине на кассе и оплачивает обед.
Нужно просто говорить с ним, теоретически это не так уж и трудно. Ну и что, в конце концов, может произойти, если я ляпну что-нибудь не то? Он подумает, что я тупая или ненормальная, и перестанет со мной общаться? Черт! Почему меня вообще это беспокоит? Сколько себя помню, я никогда не боялась общения с людьми, могла даже спорить с учителями в школе, быть ведущей на мероприятиях. Даже здесь, будучи студенткой, я чувствую себя в своей тарелке. У меня не было и нет проблем на этот счет. Так почему же ОН должен быть моим исключением?
Первым молчание нарушает он, когда мы уже двигаемся к свободному столику:
– Как у тебя вообще дела? С учебой? Всё успеваешь? – в его голосе чувствуется искренность, значит ему правда интересно. Ну что ж, я должна ответить. Скажи уже. Ты молчишь уже целых пять секунд. Многовато для таких простых вопросов.
– Дела... хорошо, успеваю вроде.
Я поняла, у него эта улыбка врожденная. Он, наверное, и спит с веселым выражением лица. С легкой ухмылкой наподобие детской улыбки... Вдруг озарение ударяет в голову: мне тоже следует спросить, как у него дела, и я поспешно добавляю:
– А у тебя как? В смысле... дела?
– У меня всё отлично. И даже лучше. – Он садится за стол, и я следую его примеру.
– Слышала, ты участвуешь в КВН? Представляешь наш факультет...
– Верно, участвую. Надеюсь, всё пройдет отлично... Кстати, хотел спросить, ты придешь? — и смотрит мне в глаза.
Серьезно? Он хочет, чтоб я пришла на его выступление? Не то, чтобы я игнорировала подобные мероприятия, я даже была раза два на них, но он еще ни разу не звал меня. А насчет его актерского таланта и способности шутить я бы сказала так: до знаменитых шутов ему далеко, а вот для студенческого юмора самое то. По крайней мере, он лучший в команде, но это сугубо мое мнение.
– Конечно приду, — мило улыбнувшись, отзываюсь я.
Мы принимаемся за еду, параллельно болтаем, в основном касательно учебы и университета в целом, немного о том, как каждый проводит свое свободное время. И всё в таком духе. Я немного расслабилась. Мне стало легче с ним говорить, а к концу разговора, соответственно обеда, от зажатости и неуверенности и след простыл. И чего я так боялась?..
Вечером, сидя у себя на кровати с ноутом на коленях, я очередной раз прихожу к мысли, что чего-то в жизни не хватает, чего-то очень и очень важного, без которого «это вот всё» не имеет никакого смысла. Моя жизнь скучная до невозможности. Неужели у всех людей так же? Даже несмотря на то, что и день вроде прошел как нельзя лучше, ведь сбылась мечта (как банально) –  я обедала с Егором, а это почти что свидание, ну почти, на душе все равно как-то беспокойно. Или это оставшийся след от утреннего настроения, ведь мне выпала на долю пренеприятная беседа с человеком, которого я вряд ли захотела бы видеть снова. Или я просто очень впечатлительная. Остался некий неприятный осадок. Но в таком случае, могу ли я назвать свою жизнь скучной?
Мама зовет на ужин:
– Саша, ужинать! – кричит она с первого этажа. Я же просила ее не называть меня так. Ненавижу это имя.
– Сейчас спущусь!
Сегодня вечером она дома. Если честно, никогда не понимала ее график работы, он у нее какой-то беспорядочный. То она днем работает, то по ночам вкалывает, то заменяет кого-то, то берет сверхурочное. Я бросила попытки высчитать ее свободные вечера, выходные дни, потому что это невозможно. У меня огромная каша в голове от этих расчетов. Так что, я только за день узнаю, свободна она вечером или у нее ночная смена, в последнем случае — ночью я остаюсь дома одна. Бывает, она работает по три дня. И тогда по утрам она звонит мне, чтобы я не проспала.
На ужин у нас картофельное пюре с котлетой и еще какой-то мамин фирменный салатик, чье название я до сих пор не удосужилась спросить, хотя не уверена, хочу ли я знать.
– Как день прошел? Что нового? – так мама иногда интересуется, как у меня дела. Но я то знаю, в этих словах есть скрытый намек. Ей не терпится узнать об изменениях, произошедших в моей личной жизни (которой у меня конечно же нет). На ее лице — а оно у нее всегда выдает эмоции, как бы тщательно она не старалась их скрыть, —  играет нескрываемое любопытство. Вот в кого я такая любопытная. Ладно, любознательная... Раз в неделю, словно по расписанию, она  напрямую спрашивает, а не появился ли у меня парень, пытает меня допросами по этому поводу. А в остальные дни она довольствуется лишь вопросами (с намеком, разумеется), которые обычно задают образцовые мамы своим дочерям с целью узнать, как действительно прошел их день. Мне уже самой хочется, наконец, сказать: «Мама, да, у меня теперь есть парень.» Может, тогда она отстанет от меня? Да нет, конечно. Отстанет она — размечталась. Начнет задавать еще больше вопросов. Оно мне надо? Поэтому, думаю, не стоит говорить ей о Егоре.
Уже молчу достаточно долго. Я и не заметила, как задумалась.
– Всё хорошо, мам. Разве что утренний инцидент выбил меня из колеи, – как можно спокойнее говорю я. И так как я обычно делюсь с ней всем (с такой мамой иначе и невозможно), я под ее пытливым взглядом рассказываю про этого мажора, упуская все подробности нашего с ним разговора, и, естественно, не говорю ни слова об обеде с Егором.
– А ты не думала, что ты просто неправильно его поняла? Может, он имел в виду совсем другое, — пожимает она плечами.
Серьезно? Мы сейчас будем это обсуждать весь ужин? Похоже, она решительно настроена на продолжение данной темы. О чем можно тут говорить? Идиот он — вот и вся дискуссия.
– Мам, он меня обозвал сплетницей и сказал, что я хуже желтой прессы. Что здесь можно неправильно понять? – возмущаюсь я, искренне не понимая, почему она его защищает.
– Алекс, иногда люди встречаются с некоторыми трудностями в жизни, из-за чего могут себя вести, скажем так... не очень порядочно. Может, у него проблемы в семье или на работе, а ты совершенно случайно подвернулась ему под горячую руку и приняла на себя удар негативных эмоций. Он лишь выплеснул всё наружу, возможно, теперь ему стало легче.
И что мне теперь? Прыгать от счастья, что ему стало легче? Ладно, Алекс, успокойся и дыши глубоко (и плевать, что я обращаюсь к себе в третьем лице).
– Однако это не объясняет, почему он меня обозвал... – я не успеваю договорить, мама меня перебивает:
– Я же тебе говорю. Мы, скорее всего, не знаем причину его агрессивного поведения. Возможно, это как-то связано со сплетнями. С желтой прессой и... с работой. Ты же говорила, что он богатый, так? — (Я киваю) — Значит, так оно и есть. Крупные бизнесмены всегда находятся в центре внимания, поэтому его проблемы напрямую могут быть связаны со СМИ. Может, случилось что-то такое, из-за чего ему пришлось переехать. А наш город — это как раз то место, где можно запросто затеряться, спрятаться от надоедливых журналистов. А в тебе он разглядел очередного репортерчика, пусть ненастоящего, но со всеми задатками.
Она с такой уверенностью это говорит, что я начинаю ей верить, хоть это всего лишь ее догадки.
– Может быть, ты и права... Не знаю... Но его оскорбления я прощать не намерена.
Я всё же не понимаю такого поведения. И как можно было меня сравнивать с «желтыми» журналистами, охотящимися за сенсацией, способной уничтожить человека раз и навсегда? И как можно было во мне разглядеть подобное? Вчера я была одета нормально, за исключением сапог (да и они в принципе выглядели ничего так — сойдет, конечно до чистоты его туфель мне далеко). Шапочка. Короткая курточка голубого цвета. Да я выглядела как ангелочек! Неужели всё дело в «не лезь, куда не следует», потому что с этим у меня проблемы.
– Понимаю, никто и не просит тебя об этом, милая,  – она говорит таким мягким и понимающим голосом, что я невольно расслабляюсь, ощущая себя так, будто победила в долгой словесной перепалке. Ей нужно работать психологом, жаль только, для этого нужно оканчивать психологический. Но я бы ее взяла на работу и без какого-то там диплома. У нее талант.
Мы снова принимаемся за еду, пока всё не остыло.
После ужина я сажусь за реферат на завтрашний день, который следовало бы сделать еще на прошлых выходных, но я как всегда всё оставляю на последний день. Сколько бы я не ругала себя потом за это, всё равно продолжаю судорожно искать материал за день до сдачи работы.
 

Неожиданный поворот

Глава 2. Неожиданный поворот.
15 октября 2019
Вторник

Утро. Собираюсь пойти в ванную и принять душ, но тут в комнату входит мама.
– Ты уже проснулась? Отлично. Мне только что позвонили и вызвали на работу, коллега приболела, так что поторопись, через двадцать минут выходим, – быстро тороторит и исчезает за дверью.
Двадцать минут? Я сейчас окажусь за границей своего терпения... Хотя знаешь, мам, мне плевать. Нарочито медленно плетусь в ванную, включаю краник и чувствую теплую струю воды, такую приятную и мягкую, будто она меня нежно гладит сначала по голове, затем по лицу, по плечу, спускается по руке к ладоням, по всему телу. Люблю воду. Летом бывает, подолгу стою под дождем, лицом к небу. Люблю чувствовать каждую каплю...
Мама стучится в ванную и просит поторопиться:
– Алекс, я опаздываю, можно побыстрее.
После двадцатиминутного сеанса водотерапии я выхожу, наконец проснувшаяся. Мама ворчит. Я не успеваю поесть. Одеваюсь и выхожу вместе с мамой.
Кстати, я вроде не говорила, что живу в поселке с огромными коттеджами. Так вот, мы с мамой живем в двухэтажном доме, доставшемся нам от моего отца, точнее мне, ведь я стала его единственной наследницей. Он никогда не жил с нами. На маме отец не был никогда женат, наверное, и не любил никогда. А со мной этот вечно занятой человек виделся лишь раз в неделю, две. Правда, это было давно – шесть лет назад был последний его визит в мою жизнь.
Прежде, чем он умер и мы поселились в его доме, мама и я жили в однокомнатной квартире на окраине города. Стыдно признаться (всё-таки, смерть отца – это трагедия как никак), но я была рада переехать в настоящий дом со своим участком. С удивительно красивым садом. С беседкой. Вы бы только знали, какая красота творится в саду летом! Аж дух захватывает, когда гуляешь по цветущему саду, который беспрерывно источает нежнейшие оттенки ароматов самых разнообразных цветов; когда, дурачась, бежишь по аккуратным зеленым лужайкам под летящие брызги дождевателя и радуешься как ребенок; когда сидишь в беседке и читаешь любимый роман, а легкий, теплый ветерок, пронизывая решетчатые стенки, играет с белыми занавесками. А вечерами, когда особенно грустно, есть возможность закрыться от всего мира в дедовском кабинете, перебирать его старые книги, бумаги, или уединиться в своей собственной комнате, записывая мысли в компьютер. В общем, это дом мечты, который я всегда хотела. Обожаю его и ни за что не позволю маме манипулировать мной, заставляя меня его продать. Как только я стала полноправным владельцем этого особняка, и готовы были документы на него, мама пыталась меня вразумить, что продажа дома необходима. Дабы так можно получить кругленькую сумму, которой нам хватит на осуществление ее давней мечты: путешествовать по миру, наконец съездить на море, которое она обожает всем сердцем. Скажу больше, мам, этих денег нам хватило бы на всю оставшуюся жизнь, а не только на море. Но я категорически отказалась этого делать, и тогда она начала работать как проклятая, чтобы всё же наконец добраться до этого чертового моря. Мне так было жаль ее, а совесть поначалу кислотой съедала изнутри.  Но что я могла поделать? Этот дом всё, что есть в моей жизни, единственное святое место на всем белом свете, вызывающее радость и спокойствие на душе.
Как он умер? Мне сказали, что была авария. Виноват был отец, так как в его крови был обнаружен алкоголь. Да, согласна, банальная история трагической смерти.
Его я увидела только на похоронах, и то мельком. Но всё же заметила — его явно привели в порядок: все морщины на лице разглажены, затянуты после вскрытия. Он весь желтый. Таким я его и запомнила. И ничего общего с человеком, которого я знала в детстве. Хоть и виделись мы нечасто, но мне казалось, я его знаю. Правда, он перестал со мной общаться, когда мне исполнилось тринадцать лет...
— Привет, ты слышала, у нас новый препод по эконометрике? И лекции будет вести тоже он. — Не успеваю я выйти из туалета, как вижу перед собой радостную Лерку. Она единственная, кто знает о моем утреннем ритуале и частенько поджидает меня возле туалета.
— Нет, я не знала. А что с Виктором Игнатьевичем? Заболел? – спрашиваю.
Мы движемся по коридору и сворачиваем к лестнице.
— Алекс, ты чего? Забыла? Вчера ему исполнился такой возраст, после которого обычные люди уходят куда? На пенсию. Врубаешься?
— Совсем из головы вылетело, — говорю я, поджав губы и слегка задумавшись. — Но ведь это хорошие новости. Теперь над нами никто не будет издеваться и обзывать семиэтажным матом.
— О дааа... можно сказать, нам повезло, что он решил всё-таки свалить на пенсию, а-то, помнишь, говорил, что сначала примет у нас экзамен и только потом уйдет?
— Шутил, наверное, — предполагаю я.
— Обхохочешься, блин. Шутки, знаешь ли, у него так себе. А тогда действительно было страшно. Я бы ему точно не сдала. Да никто бы не сдал, кроме тебя.
— Шутишь? — удивляюсь я. — Да он меня же на дух не переносил.
— Алекс, то, что он тебе ставил всегда на бал ниже, чем ты заслуживаешь, еще не говорит, что он завалил бы тебя на экзамене.
— Так это от большой любви он ставил мне тройки? А я и не знала, – хмыкаю я.
— Ну, тройку он ставил тебе лишь раз...
— Вообще-то уже два.
— Ну два раза, какая разница. По крайней мере, ты лучшая в группе знаешь его предмет. И он, зная это, вытянул бы тебя до тройки, но только в том случае, если бы ты пришла на экзамен совсем не подготовленной, — уверенно заявляет подруга.
— Ладно, спорить с тобой я не буду. Ты лучше скажи, что за препод новый?
— Говорят, он из Питера приехал. Молодой. Симпатичный. В деканате у секретарши узнала. Та еще сплетница. Больше никто ничего о нем не знает.
— Ясно, через десять минут сами узнаем, что за фрукт этот... как его там?
— Игорь Константинович.
Входим в аудиторию. На месте только четыре человека, остальные как всегда войдут лишь за пару минут до начала — рисковые ребята.
Пока мы с Лерой болтаем о том о сем, делимся новостями, аудитория наконец наполняется моими одногруппниками.
– Что-то препод опаздывает. Негоже так поступать в первый рабочий день, – с ехидной улыбкой замечает Макс, повернувшись ко всем нам и нагло поставив ногу на преподавательский стул.
И в это время входит... О Боже! Не может быть!
– Вы так считаете? А я вот думаю, я пришел как раз вовремя, – говорит он, демонстративно бросая взгляд на свои часы. Макс с опаской поворачивается и, видя перед собой молодого, якобы неопытного преподавателя, тут же расслабляется. Как же он ошибается на его счет!
– Ну вообще-то пара началась две минуты назад, по московскому времени, – возникает Макс и показывает ему экран своего телефона, явно не догадываясь, что за тип стоит перед ним. Бессмертный. Ладно, Бог с ним. Вот я, похоже, влипла.
– К вашему сведению, отныне пара начинается и заканчивается точно по моим часам. Ни минутой раньше, ни позже. Кто осмелится опоздать, того ждет наказание. – Он говорит строго, грубо, с нотой жестокости в голосе, всё еще пристально смотря на Макса. А остальные ребята словно вымерли. Не издают ни единого звука, а лишь молча наблюдают за происходящим. В том числе и я, шокированная больше всех остальных.
– Наказание? А позвольте узнать, какое? – Я слышу напряжение в голосе завсегдатого смельчака Макса. Еще бы ему не волноваться. Однако он всеми силами старается не подавать виду и аккуратно убирает ногу со стула, всё еще демонстрируя уверенность и раскованность — но они трещат по швам, и если это никто не заметил, то они все поголовно слепые.
– А это вы узнаете в случае опоздания. Но можете мне поверить, я придумаю для вас наиболее страшное наказание. И насчет прогулов... не советую пропускать мои пары, вам же хуже. – Хоть он и испепеляет своим взглядом лишь одного бедного Макса, его слова были предназначены всей группе, и все это знают.
И тут он отводит от него взгляд и замечает меня. Смотрит прямо в упор. Я всё еще в шоке. На моем лице, наверное, это сильно заметно, иначе Лера не пихнула бы меня локтем в плечо.
Повернувшись к рядом сидящей подруге, на лице которой явный вопрос «да что с тобой?», прихожу в себя и уже с трезвым взглядом смотрю на него. Мужчина явно в замешательстве. Похоже, нам обоим «повезло», вот только преимущество на его стороне. Теперь у него есть потрясающая возможность отыграться на мне. Мне конец. Месть не бывает сладкой.
Он быстро приходит в себя, и чтоб реабилитироваться за свою пятисекундную слабость в характере, которую кроме меня и Лерки кто-то вряд ли заметил, с большей строгостью произносит:
– Всем всё ясно?
Все до сих пор сидят тише воды ниже травы.
– Я спрашиваю, все всё поняли?! – он повышает тон.
– Да! – почти что хором кричат студенты.
– Вот и отлично. Итак, меня зовут Соколов Игорь Константинович. Думаю, вы как-нибудь запомните. Не сразу конечно, — с насмешкой произносит он. — Теперь приступим непосредственно к теме нашего занятия. Я понятия не имею, кто вас вел до меня, и если честно, мне плевать. Также сегодня я не собираюсь спрашивать у вас тему прошлого занятия, ведь его рассказывал вам не я, а значит, вы не знаете и половины того минимума, что я от вас буду требовать на протяжении следующих занятий. Однако останавливаться мы не будем, согласно программе у нас с вами следующая тема. А предыдущие четыре занятия вы напишите мне конспект к завтрашнему дню. В качестве материала возьмете мои лекции. В конце пары староста подойдет и сфотографирует их.
– На завтра? – осторожно спрашивает Лера. – Мы же не успеем дописать всё до завтра.
Да, так получилось, что и завтра у нас с ним пара. У нас в сентябре пропало два занятия и Виктор Игнатьевич перенес его на 16 и 18 октября, то есть на завтра и на пятницу. Только вот его теперь нет. На его смену пришел другой тиран, похлеще предыдущего.
– Успеете. Ничего страшного не случится, если вы сегодня пропустите поход в клуб, – ядовито и почти насмешливо отвечает препод, обращаясь конкретно к Лере.
Всё это время я молча сижу и слушаю, впитывая каждое его слово и боясь привлечь малейшее внимание к своей персоне. Как можно быть такой сволочью? Таким гадким и мерзким? Он же ненавидит студентов и всячески демонстрирует это. Таким образом он пытается показать свое превосходство? И кстати, мамина теория потерпела крах. И не бизнесмен он вовсе. Но только вот откуда у простого преподавателя деньги на дорогущую машину, одежду и часы? Значит, я всё-таки была права – у него богатенький отец.
Думала, это вчера утром я испытала сильнейшее потрясение, но нет, сегодняшний день явно его затмил. Это же совершенно два разных человека: он вчерашний и он сегодняшний, причем оба по-своему отвратительны. Один хуже другого. Но, черт возьми, это один и тот же человек! Сколько в нем вообще уживается личностей? Две я уже видела, и они мне, мягко сказать, не понравились. Что нас ждет впереди?
Как ни странно, рассказывает он тему хорошо. Информации, правда, многовато. И рука устала писать.
За всю пару он посмотрел на меня раз десять, если не больше. Думал, я не замечу? А я заметила. Потому что сама на него изредка глядела. Не знаю, зачем. Наверное, чтоб лишний раз удостовериться, что он тот еще мерзавец. И как такой красавчик может быть... Стоп! Красавчик? В самом деле, Алекс? Похоже, я схожу с ума... И всё-таки, зачем он поглядывал на меня? Разрабатывал план мести? Рассуждал в голове, как можно меня побольнее задеть? И примерно прикидывал, как это будет выглядеть? Убееееейте меня! А лучше выньте из меня это неконтролируемое любопытство, а-то я скоро взорвусь от множества вопросов, которые буквально разрывают мой мозг изнутри.
Пара кончается, и я практически выбегаю из кабинета вместе с остальными ребятами, чтоб он не успел меня окликнуть. И да, теперь он знает, как меня зовут. Этот Игорь Константинович нарочно устроил перекличку, якобы для знакомства с каждым студентом. Но блин, так уже никто не делает. Это прошлое десятилетие. Сейчас ты на фиг преподавателю не нужна. По их мнению, нас не нужно запоминать каждого поименно. Чуть больше сотни студентов на каждом курсе. Тут никакой памяти не хватит.
Я прислоняюсь к стене в коридоре, подальше от ЭТОЙ аудитории, и жду Леру, которая, кстати, и является старостой нашей группы.
– Ты что так быстро свинтила? Я думала, ты меня подождешь, – возмущается она.
– Я решила подождать тебя здесь.
– Ладно, скажи лучше, что с тобой было на паре?
– Ты о чем? – делаю вид, что не понимаю о чем это она, и двигаюсь к лестнице.
– Алекс, не прикидывайся. Ты будто привидение увидела. У тебя глаза стали в два раза больше.
– Ладно, – сдаюсь я. – Помнишь, вчера вечером я тебе говорила по телефону, что произошло со мной тем утром?
– Ну и? Как это связано? –  Подруга явно не догоняет. Но я-то знаю, что ей нужно немного времени, и она сама сложит дважды два. Я выжидающе смотрю на нее. И вот оно – озарение на ее лице.
– Только не говори, что тот урод и наш препод — один и тот же человек, — произносит она с выпученными глазами.
– Представь себе, как я удивилась.
– Не может быть! – восклицает она и тут же затыкает рот ладонью.
– Лер, я похоже влипла, – обреченно вздыхаю я.
– Да не то слово. Что собираешься делать? – сочувственно произносит она.
– А что я могу? Буду ждать своей участи.
Мы с Лерой направляемся в столовую. Берем по минимуму, поскольку после обеда мы собрались на тренировку, и плевать на конспект. Мне и без него в скором времени влетит.
– Лер? — Я сижу уже вся поникшая и подавленная.
– Что?
– Может, он сжалится надо мной?
– Этот? Ты его видела? У него на лбу написано «мерзкий подонок». Правда, симпатичный, но всё равно подонок, – подытоживает она. – Хотя...
Я думаю, примерно прикидывая разговор с Игорем Константиновичем. И передо мной возникает картина того, как он размазывает меня по стенке и поливает оскорблениями. Фу, жалкое зрелище. Лучше мне к нему не соваться и не попадаться лишний раз на глаза. Тут уже в свои права вступает самосохранение, а не присущее мне в любой ситуации любопытство. Но, черт, поговорить-то с ним надо. Может, извиниться? Черт! Черт! Легче космонавтом стать. Как мне удалось за два дня так усложнить себе жизнь?
— Слушай,  а может тебе пойти к нему и извиниться? – словно, читая мои мысли, предлагает Лера. Я не узнаю свою подругу.
— Думаешь, ему нужны мои извинения? Я не хочу очередной раз услышать от него, какая я жалкая тварь. Мне в прошлый раз вполне хватило, – с досадой говорю я.
— А, мне кажется, хуже уже вряд ли будет. Во всяком случае, он же человек, а значит, в нем есть хоть что-то человеческое, — произносит так, словно действительно в это верит, хотя только пять минут назад утверждала, что он подонок.
— Ты серьезно полагаешь,  что он только прикидывается животным? — пытаюсь пошутить, но... Согласна, это мало похоже на шутку. Ну кто-нибудь рассмешите меня, иначе я заплачу. Нет, конечно, я не собираюсь здесь рыдать. Может, потом. Дома. А здесь нет, ни за что.
— Алекс, это лучший выход из сложившейся ситуации — поговорить с ним. Сегодня же.
Ем, не замечая вкуса сырников, которые обычно — изумительны. В любой другой день, но не сегодня.
Немного подумав, понимаю, что деваться мне некуда и подруга права: мне следует попросить прощения.
— Хорошо, – выдаю наконец я и встаю, чтоб отнести поднос. Затем добавляю: — Но только завтра.
— Алекс! — Она догоняет и преграждает мне путь, укоризненно глядя на меня.
— Да точно, Лер. Я, правда, с ним поговорю и извинюсь, но завтра. Мне нужно переварить случившееся.
— Ладно, — говорит она и направляется к окошку для сдачи посуды. Я делаю то же самое.
На тренировке беру больше нагрузки, чем обычно. Надо полагать, я сделала весь комплекс упражнений, предназначенных для спортсменов. Просто только так я могу отвлечься и забыть о своих проблемах. Но к концу тренировки меня снова охватывает паника. Почему я так переживаю? Да, мне не так часто приходилось извиняться в своей жизни. Но в этом же нет ничего трудного. Не было. До этого случая.
— Алекс! — кричит Лера, и я вздрагиваю.
— Что? — недоуменно смотрю на подругу,  не понимая, что она так разоралась.
— Я тебя зову уже третий раз. Ты чего не переодеваешься? Я уже успела душ принять, а ты до сих пор сидишь здесь, словно зомбированная, глядишь на невидимую точку в стене.
Я молчу, сидя на скамье в раздевалке.
— С тобой все нормально? — спрашивает она. — Переживаешь насчет препода? Ты это брось. Нечего из-за какого-то там придурка трепать себе нервы. Это того не стоит, – пытается приободрить меня, но не выходит.
— Легко тебе говорить,  у тебя нет с ним проблем. — Мельком взглянув на нее, снова приковываю взгляд к стене.
— Эй, не я с ним кашу заварила. Зачем ты вообще к нему пристала с допросом? Знаешь, тебе нужно работать над собой и наконец утихомирить свой любопытный нрав. До добра он точно не доведет. И хватит сверлить стену! Ты вообще меня слушаешь?! Такое чувство, что сама с собой болтаю.
Перевожу пустой взгляд на нее и пытаюсь понять смысл ее слов. Я где-то витаю, точно не здесь.
— Хорошо,  я тебя услышала, – только и говорю ей. Она явно ждала не такого ответа.
— Если так, то иди живее в душ. Я не собираюсь ехать с тобой в одной машине: ты вся потная и течешь.
То ли она серьезна, то ли шутит. Судя по всему, второе, так как замечаю на её лице слабую улыбку. Быстро снимаю футболку и шорты, оставаясь лишь в спортивном лифе и трусиках, беру полотенце и направляюсь в душ. Водичка! Я люблю тебя!
В машине беспрестанно переключаю радиостанции, пытаясь найти хоть что-то стоящее. Уже по второму кругу. По третьему.
— Оставь в покое приемник. Убери руки, — возмущается подруга, ударяя по моим рукам. После включает первую попавшуюся станцию и снова кладет руки на руль.
Разговор двух радио ведущих. Что-то там про Новый год. Серьезно? Ребят, до него еще два с половиной месяца.
—  За что ты хочешь убить его? — внезапно спрашивает она.
Не понимаю, о чем она. Удивленно смотрю на нее.
— Мой радиоприемник, – смеется она.  Нет.  Хохочет. Громко. И я тоже начинаю смеяться...
Как всегда, в дни тренировок, она сама довозит меня до дома. Всю дорогу мы болтаем о всякой ерунде.
Бессмысленные разговоры смогли отвлечь меня от дурных мыслей. Мне уже гораздо легче принять завтрашний разговор как факт и неизбежность. Хоть я и по-прежнему боюсь этого человека, понимаю, если обстоятельства таким образом складывается в моей жизни, значит так и должно быть...
Я ужинаю в одиночестве. Мамы опять нет дома. Может, мне устроить вечеринку? И как только эта мысль возникает в моей голове,  мой мозг сразу же его отвергает. Не хватало еще затем убирать за всеми, находить мусор даже там,  где он не может быть, считать убытки, разгребая сломанную мебель, антиквариат (да, было у моего отца такое хобби), посуду и еще что-нибудь из тех вещей, название которых я не знаю. Я ведь не стала ничего менять, переехав сюда. Пусть остается так, как есть — решила я тогда. Отец был бы рад, наверное. И чего я так пекусь о нем?  Он же умер, он даже и не любил меня, наверное. Может, когда-нибудь сделаю перестановку, перекрашу стены там,  интерьерчик сделаю более уютным.  Но пока пусть будет так же.
Пишу чертов конспект уже левой рукой,  так как моя правая скорее умерла, чем просто устала. Образовавшаяся красная вмятина никак не хочет исчезнуть с моего указательного пальца, я уже и терла это место раз десять, но никаких изменений. Дописываю — благо, я научилась писать левой, правда, не так плавно и красиво, пусть медленно,  но всё же эффективнее, чем просто не писать. Сегодня мои пальцы не в состоянии что-то печатать на ноутбуке: руки застыли, пальцы не разомкнуть, словно превратились в нечто, напоминающее  горбатого старика. Я ничего не успеваю учить. Спорим, даже если выучу, этот Игорь Константинович меня завалит? Хотя обычно я всегда всё учу.  
Укладываюсь спать. Однако не сразу удается заснуть: мысли о завтрашнем дне не дают покоя. А еще вспоминаю тот факт, что я зря вчера сидела полночи над чертовым рефератом. Игорь Константинович отказался принимать наши рефераты, сказав: «Мне они ни к чему, можете сдать своему прежнему преподавателю или выкинуть в урну, что равнозначно. Считаю подобные работы пустой тратой времени и не показателем знаний студента. Вы их скачиваете, копируете, вставляете, не читая. А мне это зачем? Читать то, что я и так знаю? Тратить время на эти бесполезные печатные бумажки в то время, как  вам потребовалось на всё про всё пять минут, а то и меньше. Хотите за макулатуру получить положительные оценки? Не бывать этому.» Ну и кто он после этого? Козел чертов! Я убила столько времени впустую.

Я ненавижу эту дверь

Глава 3. Я ненавижу эту дверь.
16 октября 2019
Среда

— Уверена? — с сомнением спрашивает Лера,  будто это не она меня вчера заставляла поговорить с ним, а я сама изъявила желание.
— Если у тебя есть другие варианты, то выкладывай, — прошу я, надеясь что у нее есть другое решение моей проблемы,  какой-нибудь завалявшийся там план Б в её голове.
— Их нет, так что иди. Потом только обязательно расскажешь мне всё. Во всех деталях, — уже твердо говорит она и подталкивает меня в коридор,  где находится эта чертова дверь. Я ненавижу эту дверь.
— Хорошо, я сама пойду, не толкай меня.
— Ок, жду тебя в столовке. – Подруга разворачивается на каблуках и скрывается за поворотом.
Прошло пять минут. Всё еще стою на том же месте,  где меня оставила Лерчик. Даже не представляю, что меня ждет. Вчерашние картины, которые всплывали перед глазами, вдруг куда-то исчезли. Теперь нет даже примерных вариантов того, как сложится разговор, и к чему это, в конце концов, может привести.
Иду. Медленно. Делаю шаг. Другой. Дверь. Встаю перед ней и застываю. Темная. Мрачная. Огромная. Намного страшнее, чем остальные десять таких же бурых дверей в этом коридоре. Знаете, обычно я очень смелая и активная, но, видимо, что-то пошло не так и меня переклинило.   
Решаюсь, делаю еще шажочек, тяну ладонь к дверной ручке и... дверь бьет меня прямо в лоб, и я со всей дури падаю на пятую точку, сильно ударившись локтем о гранитный пол. Резкая боль пронизывает мою голову – это точно сотрясение и никак иначе. Боже, как же больно. Я хватаюсь за голову, пытаясь прекратить вибрацию. Да и нервные окончания копчика и локтя дают о себе знать.
Кто-то закрывает эту чертову дверь и моментально опускается на колени передо мной. Прикрываю веки, а-то всё скачет перед глазами. Зажмуриваю их, словно ем самый кислый лимон на свете. Чья-то ладонь дотрагивается до моего лица, вздрагиваю и открываю глаза. Щурясь, смотрю на голубые глаза. Или они серые? Не могу разобрать. Но безусловно очень красивые. Я таких не видела никогда. Тем более так близко. Снова прикрываю веки, рисуя страдальческое лицо.
– Как ты? А ну посмотри на меня, – велит очень приятный, мягкий голос, слегка взволнованный. Я что, ошиблась дверью? Не понимаю. Кто этот человек? Открываю вдруг глаза и вижу своего преподавателя. На его лице читается растерянность и испуг.
– Ты меня слышишь? С тобой всё нормально? Как себя чувствуешь?
Я ошарашенно гляжу на него, не догоняя. Я что, попала в параллельный мир? Где всё наоборот? Глядя на него, понимаю, что он всерьез встревожен, и не может понять, почему я не реагирую на его вопросы. Всё просто – я в шоке. И в болевом, и в эмоциональном. Двойной шок. Как раз то, что нужно для нормальной жизни.
– Так, иди-ка сюда. – Он приподнимает меня, ставя на ноги. Одной рукой открывает дверь, другой поддерживает меня. У меня кружится голова, подкашиваются ноги, и он, вероятно, чувствуя это, неожиданно берет меня на руки.
Ощущаю его дыхание на себе. Слышу его: оно у него слишком громкое, наверное, от волнения, причиной чему... я. И мне приятно, что ему не наплевать. Все-таки Лера была права, в нем есть что-то человеческое. От него так приятно пахнет, и этот запах смешивается с головной болью и напрочь отключает мои мозги.
Острая боль в локте немного притупилась. Но добавилось еще одно ужасное чувство – чувство тошноты. Меня сейчас вырвет.
— Меня сейчас вырвет, — вторю я мысли вслух.
И он молча несет меня к раковине, которая, слава Богу, есть в кабинете. Ставит перед ней, прижимая меня к себе, по-моему, чересчур тесно. Аккуратно закидывает мои длинные волосы назад. Этот милый жест с его стороны явно в его пользу. Мне даже как-то неудобно, что я при нем в таком паршивом, непрезентабельном виде. Но с другой стороны, это же он меня чуть не пришиб дверью, так что мне нечего стыдится. Верно?
Я немного вырываю, откашливаюсь и пытаюсь смыть с губ прилипшие к губам капли рвоты. Теперь мне реально неудобно и стыдно. И как я оказалась в такой ситуации?
— Извините, – говорю охрипшим, смущенным голосом.
Но, похоже, он не нуждается в моих извинениях. В тишине пустого кабинета — где лишь я и он — медленно разворачивает и аккуратно сажает на стул. Опускается на колени и смотрит прямо в глаза. Я смотрю — и мне не по себе.
— Мне ужасно жаль, что так вышло. — Искренность в его голосе и то, как он смотрит на меня — с явным беспокойством, — заставляют меня поверить ему. Я молча, просто тупо смотрю на него.
— Не молчи, — просит он. — Как ты себя чувствуешь? Лучше?
— Кажется, да, — неуверенно отвечаю я.
В нем проснулась третья личность, и она мне нравится. Очень.
Он встает, достает что-то из своего делового портфеля. Ложку? (Кто вообще носит с собой ложку?) Идет к раковине и держит ее под струей холодной воды. Горячей нет, я только что проверяла.
До меня доходит, что он собирается сделать. Как я и предполагала, подходит ко мне,  снова опускается передо мной и прикладывает ледяную ложку к моей ссадине на лбу. Я не вижу себя, но готова поспорить, лоб мой сияет красным пламенем. Начинает щипать.
— Ай.
— Прости, похоже, я здорово сшиб тебя дверью. Но не беспокойся, у тебя здесь всего лишь маленькая ссадина, – сообщает Игорь Константинович, дотрагиваясь до моего лба легким касанием большого пальца. Действие холода начинает давать эффект — кожа немеет, лишившись осязания.  — Что ты делала возле моей двери? У нас ведь занятие начинается в 11:30, так?
— Я... хотела... я пришла... — Я похоже разучилась думать и говорить одновременно.
Игорь Константинович выжидающе смотрит на меня.
— Я пришла, чтоб извиниться, — наконец заканчиваю начатую мысль.
— Извиниться? За что? — Он спрашивает  так,  будто и вправду не знает, за что.
— За то утро, — только и могу ответить я. Новая волна боли охватывает меня, и я снова хватаюсь за голову. На секунду закрываю глаза и вновь приоткрываю. Он сочувственно смотрит на меня.
— Ты правда считаешь, что должна передо мной извиниться?
— Ну да, а разве не должна?
Теперь я его не понимаю.
— Думаю, мы оба были не правы, когда наговорили друг другу всякой гадости. Я прошу за это прощение. В тот день я был не в настроении. И я прекрасно знаю, что это не оправдание. Просто... кое-кто вывел меня из себя.
— Я?
— Нет, не ты. Есть там один… Но и ты, скажу, далеко не сахар.
Виновато морщусь и улыбаюсь. Меня поражают его откровения. А еще манера речи: не жестокого и эгоистичного деспота, а вполне нормального человека.
– И всё-таки, кто же вывел вас из себя?
– Хм, племянник мой, — нехотя сознается преподаватель.
— Племянник? — удивляюсь я. – А сколько вам лет-то тогда? – снова мое любопытство берет верх. Вот зачем я спрашиваю такие вещи? А если он снова пошлет меня?
— Да, представь себе, мне двадцать семь, и у меня есть племянник — гаденыш редкостный, — усмехнувшись, говорит он.
Я смеюсь и тут же хватаюсь за голову, чтобы не тряслась. Больно.
— Сильно болит? — морщит нос, словно это ему сейчас больно, а не мне.
— Есть немного.
Убрав ложку, Игорь Константинович вглядывается в мой лоб.
— До сих пор красный, шишка тебе обеспечена. — Улыбается невинной, искренней улыбкой. Не могу сказать о себе того же. Ведь завтра мой красный лоб превратится в нечто фиолетово-желто-зеленое — и меня это злит. Мое лицо — мое всё. Я и крашусь-то только за тем, чтобы скрыть все изъяны и недочеты своего и без того неидеального лица. А не потому, что лишний раз пытаюсь подчеркнуть свою идеальность, как считают многие. А я просто не хочу быть хуже других.
— Блин, какого черта вы открыли дверь со всего размаху? — возмущаюсь я, забыв кто передо мной.
Он ошарашенно глядит на меня, не понимая в чем причина моей внезапной смены настроения.
— Извините, — тут же добавляю я. Эх, придется замаскировать лоб толстым слоем тоналки.
— Да ничего, всё нормально. Со мной, но не с тобой. Может, отвести тебя в медпункт? Что-нибудь еще болит? — интересуется он, глядя в мои глаза. Путем некоторых усилий отвожу взгляд от этих гипнотизирующих озер.
— Копчик, но в медпункт не надо. Со мной всё будет в порядке. Я рада, что вы не сердитесь на меня и не собираетесь мстить, — не успев отфильтровать мысли, выпаливаю я.
— Мстить? — На его лице появляется не очень-то приятная ухмылка. — В самом деле?
— Извините, я ляпнула не подумав, то есть подумала, но не успела заткнуть рот. — Удрученно вздыхаю. — Забудьте.
— Ладно, проехали... Но к твоему сведению, я не собирался, как ты говоришь, мстить. Мы же выяснили, что оба были неправы, так ведь?
— Да, конечно, — соглашаюсь я, но неуверенно. И это не ускользает от его внимания:
— Что не так?
— Ну... просто, я вас не понимаю, — наконец включив свою голову, начинаю говорить с ним уверенно и непринужденно, но всё же мой взгляд устремлен в пол. Он ничего не говорит, и не вытерпев двухсекундного молчания, подымаю свои глаза и вижу его, говорящие "продолжай, я еще не уловил смысл твоих слов".
— Сейчас вы такой... – не могу подобрать подходящее слово, – такой... нормальный.  
Нормальный? В самом деле, Алекс? На свете столько определений, а ты не можешь описать его? Я в тебе разочарована.
— Я хотела сказать, в вас как будто бы живет несколько человек, и не все из них обладают положительными качествами.
— Что ты имеешь в виду? — Он явно понимает меня,  но почему-то скрывает.
Хорошо, скажу, как есть.
— Ну, с тем злополучным утром мы разобрались. Но что касается вашего поведения на занятиях, вашего метода обучения, я не понимаю. А сейчас вы вполне адекватный человек, стоите здесь, передо мной, и предлагаете помощь. Это странно, не находите?
— Согласен, — говорит Игорь Константинович и замолкает. Это что, всё? Я жду объяснений, между прочим.
В моих глазах он видит, что этого недостаточно. Конечно, недостаточно. Он что, тупой совсем?
— Ну хорошо. Как ты уже сказала, это мой метод обучения такой. Понимаешь? Чрезмерная строгость, большой спрос со студентов. Только это секрет, так что не выдавай меня, — словно мальчишка, просит меня не рассказывать маме нечто такое, за что та может отругать.
— А грубость и мерзкое поведение идут в комплекте, да?
— Играю свою роль как могу. Можешь лучше – покажи.
— Ой, нет, прикидываетесь вы отлично. Никто и не догадывается, что ваша строгость фальшивая. Вам бы в кино податься. Думаю, из вас получится отличный актер. – Мне стало так легко с ним говорить. Напряжение вдруг куда-то исчезло.
— Обязательно подумаю, — ухмыляется он.
— Я, наверное, пойду, мне уже гораздо лучше. А насчет "строгости" не переживайте, я никому не скажу. Обещаю. Даже своей подруге, – уверяю я его. Он искренне улыбается.
— Хорошо, но ты уверена, что в порядке? Как копчик? – Да он насмехается надо мной.
— С ним всё нормально, поболит и пройдет. Миллион раз зимой на лед падала, и ничего, жива еще, как видите. — Встаю, и меня уносит в сторону. Он моментально подхватывает меня.
— Я сама. Всё нормально. Просто слегка голова закружилась. –  Глядя прямо ему в глаза, неловко освобождаюсь от его сильных и крепких рук и направляюсь к двери. – Я в порядке, – говорю на всякий случай, чтоб он внезапно не решил снова меня схватить. – До свидания.
– Ещё встретимся, Александра.
Выхожу. Всё прошло отлично. Мои раненые голова и копчик явно спасли меня от серьезного разговора на тему морали и этики. Он состоялся бы совершенно иначе, если бы не эта дверь. Спасибо тебе, дверь. Теперь я не боюсь Игоря. И да, теперь я буду называть его по имени, и пусть лишь в своих мыслях.
— Я жду тебя здесь целую вечность, что так долго? Не убил тебя — и на том спасибо. Погоди-ка... – Она замечает мой лоб, когда я подхожу чуть ближе. Удивленно глядит на меня округленными глазами. — Что случилось? Это он тебя так?
— Да, то есть нет. Со мной всё в порядке. Просто впечаталась в дверь. – Сажусь за стол.
— Что ты сделала? – не поняла Лерка.
— Препод случайно заехал в меня дверью. Вот и всё.
— Что? Ничего себе. Так, давай рассказывай. Всё, и с самого начала, – просит подруга.
Но я обещала кое-кому не выдавать его.
— Особо нечего рассказывать. Это произошло случайно. Я подхожу к двери — и тут он, открывает ее со всей дури и ударяет меня по голове. Я, разумеется, падаю и неудачно приземляюсь.
– Что потом?
– Игорь Константинович отвел меня в кабинет, приложил холод ко лбу. Всё.
— Не рассказывай мне сказки, Алекс. Давай выкладывай всё как есть.
Я поражаюсь ее проницательности. Откуда она меня так хорошо знает, черт побери?
— Вообще-то, я говорю правду. Не хочешь –  не верь. А еще... он предлагал отвести меня в медпункт,  но я отказалась.  Сидела у него в кабинете,  пока головокружение и тошнота не прошли.
— И всё?
— Ну, еще извинилась,  как и планировалось. Он вроде сказал типа... "теперь мы квиты". И зла не держит. В общем, всё прошло хорошо, за исключением удара по голове, – вру я, хотя частично я говорю правду.
— Ну ладно, а как голова? Всё еще болит?  
— Меньше, но всё ещё кружится, — жалуюсь я.
— Пожалуй, куплю тебе сок, – говорит она и идет к прилавку.
Через час у нас эконометрика, а пока мы сидим в читальном зале. Лерка дописывает конспект и пытается что-то вдолбить себе в голову, повторяет предыдущий материал. Конспект я дописала еще вчера ночью, а повторять то, что не учила, не вижу смысла. Как можно выучить ЭТО за час? Я просто не успею. Поэтому я просто сижу и плюю в потолок. Шучу. Этот час мне нужен, чтобы прийти в себя.
Пусть спрашивает и ставит два. Плевать. Хотя я почему-то уверена,  что Игорь сегодня меня не спросит. И откуда такая уверенность? Из-за одного милого разговора с ним? Интуиция? Может быть, может быть.
Час Х. Вхожу в кабинет с опозданием, так как нужно было привести себя в порядок после произошедшего. Я освежила лицо, снова накрасила губы красной помадой, та вся стерлась и размазалась. Лерчик давно на месте: я попросила ее не ждать меня, а-то наказание настигло бы и ее. А у меня есть уважительная причина на опоздание, и он это знает. Но как он объяснит это студентам? Вот это вопрос. Очень хочу посмотреть, как он станет выкручиваться. Забабахает мне наказание, а потом сам же и выполнит его? Сейчас увидим.
— А вот и вы, Савельева. Слышал, вы были в медпункте? Как себя чувствуете?
Забавно наблюдать за выражением его лица: не выражает никаких эмоций, точно каменный булыжник.
— Уже лучше. Вот что значит неудачно удариться в дверь, — с иронией отзываюсь я.
Ни один мускул на лице не дрогнул. Вот же камень!
— Ну что ж, проходите, — совершенно спокойно говорит он.
Вот это актерское мастерство. Браво.
— А что так можно было? — наигранно удивляется Макс. — Врезаться башкой в дверь и опоздать?
— Остроумно, Вишневский. Только жаль вас разочаровывать, к вам это не относится. Вы в любом случае должны присутствовать на моих занятиях. Будь у вас температура под сорок, ногу сломали и всё остальное, на что хватит вашей фантазии, приползете как шелковый, иначе экзамен мой не сдадите, вам ясно?
Ну уж это чересчур, Игорь. Ты можешь помягче, я знаю.
— Ясно, — недовольно бурчит Макс.
— А если, взаправду заболеть? Неужели нам придется тащить свое полуживое тело на пару? — интересуется Сергей.
— Хотите заболеть — пожалуйста, но потом пеняйте на себя, – невозмутимо отвечает Игорь.
Все помалкивают.
— Ну что же, показывайте конспекты. Староста соберите тетради. А мы тем временем начнем разбирать тему прошлого занятия. Только на этот раз рассказывать будете вы. А я с радостью послушаю вас. Так, с кого бы начать... – Он пробегается по списку в журнале. – А начнем мы сегодня с Вишневского. Так ведь, Максим?..
Пара кончается. Как я и предполагала, он не стал меня спрашивать. Я и не сомневалась. Разве что чуть-чуть. Нарочно долго копошусь с вещами, намереваясь выйти из аудитории последней. Лерка же убежала чуть ли не самая первая — она получила два. Естественно, она вне себя от злости.
Собираюсь уже выйти, как он окликает меня:
— Александра.
Этого я и ждала. Закрываю дверь, которую только что открыла. Кто-то, не успела разглядеть, ее громко захлопнул прям перед моим носом. Кого-то, похоже, не устроила оценка.
Медленно поворачиваюсь и вижу его перед собой, ближе, чем следовало бы. В какое время он успел подойти так близко? И главное бесшумно. Выглядит он... очень симпатичным и мужественным. Он что, ходит в качалку? И эти его рубашки сводят с ума. Неужели у него нет другой одежды в гардеробе? Футболка, свитер там, например? Эй, да что с тобой такое, Алекс, блин? Зачем я его разглядываю?
— Как ты? — спрашивает он.
— Нормально, — отвечаю я, сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком.
— Точно?
— Да.
Я уставилась прямо на него, и он смотрит глубоко в глаза.
— Ну хорошо. Думаю, ты заметила, что я не стал опрашивать твою больную голову. Ей и так досталось, — улыбается он. Опять эти треклятые ямочки на лице, которые буквально завораживают.
— Да уж... А скажите, вы это серьезно про сорок градусов? – пытаясь отвлечь себя от ямочек, быстро перехожу на другую тему.
— Нет, конечно. Что я, не человек что ли? Но пусть даже не надеются, что мои пары можно пропускать. Строгий преподаватель, помнишь?
— Конечно, как можно забыть, – закатываю глаза, в ответ он ухмыляется, а затем, словно вспомнив что-то, продолжает:
— И еще кое-что. Будь готова к тому, что в пятницу я могу тебя спросить. Так что выучи всё как следует, хорошо?
Меня поражают его слова. Это что проявление заботы с его стороны? Ну ладно, я согласна с таким положением вещей. Мне это нравится.
— Хорошо. Но, может, тогда вы и конкретный вопрос подскажете, какой собираетесь мне задать?  
Наглость мое второе имя. Хотя нет, вру. Третье. Второе – любопытство.
— Эй, давай-ка ты не наглей, договорились? — Его лицо становится серьезным.
— Договорились, — виновато опускаю взгляд, чтобы потом снова взглянуть на него с невинным выражением лица. Лиса? Лиса. — Но, учитывая, что сегодня, да и завтра тоже, моя голова не способна переварить большое количество информации, я все же надеюсь, что вы сжалитесь надо мной.
— Сегодня, так уж и быть, сжалюсь, — улыбается он.
— Спасибо, — искренне благодарю его я.
Получив вопросы к следующему занятию, выхожу за дверь и прислоняюсь к закрытой двери, переводя дыхание. Стою так секунд пять. Черт, черт, черт. Черт! Я опять влипла. Или нет? Как бы это понять-то?..
Следующая пара – «Государственное и муниципальное управление». Ведет его очень даже приятная женщина. С ней у меня никогда не бывает проблем. А вот с физкультурой не очень-то. Такое чувство, что нас готовят к марафону, причем по всем видам спорта. И эта женщина сводит всех с ума своими требованиями. Мне легче раз десять сходить на тренировку в фитнес-центр, нежели пройти все круги ада на физ-ре.
Спортзал. Сегодня у всех получасовой бег, комплекс упражнений в течение сорока минут и сдача одного норматива. Впрочем, как и всегда, но за одним исключением: я все-таки сходила в медпункт за справкой и получила освобождение от физкультуры на один день. Преподавательница, разумеется, домой меня не отпустила. Велела легким бегом наматывать круги. Мне. Человеку с больной головой. Вот ненормальная.
Еще в начале пары я заметила парня, сидящего на скамейке возле двери и глазеющего на девушек. Надеюсь, я вне его списка, по крайней мере, я ни разу не встретилась с ним глазами. Какой-то он весь потрепанный что ли, хотя вроде одет прилично. Не знаю... от него веет грустью и мраком. Черная футболка, джинсы примерно того же цвета, белые кроссовки, рядом на скамейке лежит черная куртка. Сам он довольно-таки крепкий в телосложении, четко очерченные мускулы в плечах, такого бы я испугалась, встреть его я ночью в темном переулке. Однако есть одно НО – его детская мордашка. Живые пухлые губы, светло-русые волосы, небрежно падающие ему на глаза, делают его милым ребенком, жаль только, непослушным.
Пара закончилась. Я медленно двигаюсь к выходу, но останавливаюсь. Как думаете, почему? Ну конечно. Куда же без моего любопытства? Сажусь на скамейку рядом с парнем.
– Привет, ты новенький?
– Что тебе надо?
Боже, как грубо.
– Ничего, хотела просто познакомиться с тобой. Не видела тебя здесь раньше, решила, что ты новенький. Ну так что? Будешь со мной говорить или строить из себя грубияна?
Когда передо мной не парень моей мечты, я никогда не пытаюсь понравиться собеседнику (преподаватели не в счет). Пусть думает, что хочет. Мне плевать. Поэтому говорю, что вздумается.
– Иди клей кого-нибудь другого. Ты не в моем вкусе.
– Ну вот и отлично, что мы сразу это выяснили. Так даже легче с тобой говорить. Ну так что? Кто такой? Откуда? Кстати, ты тоже не в моем вкусе. Больно уж мрачный.
Мои слова рассмешили его. А смеется он симпатично, придраться не к чему. После он вдруг застывает, устремив задумавшийся, немного грустноватый взгляд в одну точку. Я даже решаю обернуться, чтобы посмотреть на объект его внимания, но... никого не обнаруживаю. Вновь повернувшись к нему, вижу, как он достает из внутреннего кармана куртки пачку сигарет; вынув одну, говорит:
– Думаю, ты сама в скором времени всё узнаешь обо мне. Это лишь вопрос времени. – С грустной ухмылкой на лице он встает и уходит прочь.
Ну и что он имел в виду? Боже, как я не люблю, когда говорят загадками. От этого мое любопытство страдает и плачет, как дитя малое. Встаю, чтоб догнать его. Выхожу в коридор, оглядываюсь по сторонам — его уже нет. Испарился?..
Сижу у себя в комнате за ноутом. Ну и насыщенный же был день. Знаете, что меня удивляет в себе? То, что я даже рада появлению Игоря в моей жизни и что именно он стал моим преподавателем. Пусть его требования слегка зашкаливают, но мне нравится его слушать, говорить с ним. А может... дело в другом?

В библиотеке

Глава 4. В библиотеке.
17 октября
Четверг

День в универе проходит скучно. Серо и уныло. Без происшествий. А вечер провожу в тишине дедовского кабинета, который я воссоздала год назад в одном из пустых комнат дома, переместив туда с позволения деда абсолютно все его вещи — книги, литературные очерки, шкафы и полки, медвежий стол (он получил такое название, поскольку был огромен для маленькой девочки, что вечерами безвылазно сидела в кабинете деда) с его содержимым, массивный стул из дуба,  безвкусную люстру со странными коричневыми стекляшками, напольную лампу и любимое кресло — что находились в его старом доме. Он продал его и уехал в путешествие. Когда он вернется, его будут ждать любимый кабинет и новый дом, дом его сына. Я уговорю дедушку остаться с нами: дом огромен и ему незачем искать другой. И я до сих пор не понимаю, почему отец оставил дом мне...
Дед, папин отец, всегда меня любил, проводил со мной почти всё свободное время, не считая его долгих увлекательных вечеров за чтением литературы: зарубежной, русской классики, современной — разной. Наверное, это ему я должна быть благодарна за столь великую любовь к книгам и желание узнавать новое. Сидя на его коленях в детстве, я многого ещё не понимала, но... фантазировала себя героиней тех книг, что он читал нам. Дед часто старался объяснить мне маленькой, какие поступки героев в книге хорошие, а какие — плохие; чего ни в коем случае делать нельзя, будучи человеком истинным. Он, как учитель, учил меня правильным вещам. Мне очень повезло с ним, он заменял мне отца, которого я порой не видела неделями... Чуть повзрослев, я уже с пониманием выслушивала восторженные отзывы, что лились рекой из его уст после прочтения очередной шедевральной книги. В такие моменты он выглядел таким забавным, порой смешным, но очень умным и мудрым — это очень восхищало в нем. Мне нравилось его свободомыслие, его бесконечно доброе сердце... Те волшебные вечера всё ещё свежи в памяти и вряд ли сотрутся со временем. Думаю, такие яркие моменты не забываются, как бы долго мы не жили.
До сих пор я получаю его милые электронные письма из Мексики — куда он отправился после Аргентины, что стоит под цифрой шесть в его списке стран для путешествий и где он задержался на целых три месяца, чтобы объездить её всю целиком, побывав везде, где только может ступить нога человека. Он искренне полюбил Аргентину, о чем написал мне в одном из безумно длинных — он это умеет — писем.
Смерть сына стала катализатором в осуществлении его давних мечт и побуждений, своеобразным поводом к действию. Надо полагать, чтобы не впасть в глубокую скорбь от утраты, он и затеял этот приключенческий маршрут по Латинской Америке. Говорю же, он умный человек — он всё понимает, знает, как залечивать душевные раны и чем отвлечь себя от бессмысленных, пагубных для здоровья страданий. «Печаль — одна из основных причин болезней и короткой жизни. Горе убивает буквально... А радость нужно находить там, где им и не пахнет. Это самое сложное в нашей жизни, требующее большого ума. Но если найдешь — ты смело можешь назвать себя сильным и мудрым человеком.» — это твои слова, да, дедушка? Я помню их наизусть. Ты мой любимый психолог, как и мама.
Открыв ящик стола, рукой провожу по его широкому дну: царапаю ногтями, ощущаю подушечками еще не согревшихся пальцев — на улице сегодня холодно — шероховатость дерева, его изъяны. Ящик пуст — странно это. Каждый раз открываю его и жду чего-то. Волшебства? Может быть. Или кого-то невидимого, кто придет и подбросит этакую ценную вещь. Книгу, например. Я бы почитала... Я скучаю по тебе, деда.
Перейдя к ящику ниже, извлекаю из него излюбленные атрибуты письма дедушки, с трепетом перебираю в руках и выкладываю всю эту драгоценность на стол. Это и качественные черные чернила в особой баночке, и золотая перьевая ручка, пару стальных гибких перьев; стограммовая бумага, не промокашка, отличающаяся своей гладкостью и хорошей плотностью — самое то для каллиграфии, чем любил иногда заниматься мой дед, чтобы отстраниться от повседневной суеты. «Душа просит гармонии» — частенько любил повторять он, когда занят пером. Жаль, что его нет рядом: уже год как изучает местную культуру разных стран.
Устремив взгляд в пустое дно, призадумываюсь: что-то здесь не так. Поглядывая на стенки ящика, понимаю, что оно глубже предыдущего сантиметра так на два. Чтобы убедиться в этом, вновь выдвигаю первый ящик — тот, что пустой — и смотрю: так и есть, он менее глубок. Странно. Всё закрываю, открываю и опустошаю третий — идентичен второму. Что не так с первым? Немного подумав над необычным дизайном стола, беззаботно пожимаю плечами и привожу его в первозданный вид, положив всё на свои законные места. Отхожу к окну, открываю форточку, чтобы проветрить помещение: душно как-то.
Уже сидя в дедовском кресле с книгой в руках, приходит озарение. Тайник! Спешу к столу и открываю загадочный ящик. Пытаясь найти вход в тайник, ногтями исследую его вдоль и поперек, но не нахожу ни кнопки, ни рычага воздействия. Ощупывание низа ящика также не дает результатов. Да не может быть, чтобы не было! Механизм явно скрыт в стенке деревянной коробки, а значит... кнопка не обязательно должна находиться близко. Начинаю обследовать каждый сантиметр стола, ползаю на корточках и в итоге обнаруживаю выемку в самом заднем углу деревянной перегородки, что лежит между первым и вторым ящиком.  И самое интересное — кнопка в ней появляется только тогда, когда задвинут верхний ящик. Если же он открыт, ты нащупываешь обычную бесполезную дырку. Вот так-то. Какое интересное изобретение!
Что мы имеем? Для того чтобы обнаружить секретную кнопку, необходимо полностью вынуть из ниши стола ящик номер два — а с верхним так не получится, он намертво прикован к столу, — иначе добраться до заветной кнопки попусту не получится. Но это ещё не всё. Позади первого ящика, как я поняла, появляется дополнительное пространство. И чтобы наконец вскрыть тайник, потребуется задвинуть внутрь уже задвинутый ящик. Там его задняя стенка наталкивается на нечто, что приводит в действие загадочный механизм: по мере выдвигания ящика, секретное дно плавно скользит назад — оно каким-то образом остается прикованным сзади. Потрясающе, не правда ли?!
Вот ложное дно убирается, а прямо на глазах появляются неизвестные листы бумаг, слегка желтоватые, в окружении пыли и мелкого мусора, что бывает обычно в заброшенных местах. Неужели я нашла ценную историческую находку? Беру страницы в руки, аккуратно смахиваю с них пыль. Это рукопись, но чья? Нет названия, имени автора, даже инициалов не наблюдается. Чернила чуть поблекли — сколько лет не открывали этот тайник? Поразительно.
Торопливо накидываю пальто поверх бежевой блузы и с папкой в руках выхожу на встречу с холодным, продувающим насквозь ветром. К семи часам я уже стою на крыльце городской библиотеки. Войдя внутрь и закрыв за собой входную дверь, ощущаю приятное тепло хорошо отапливаемого помещения. Пересекаю громадный холл, чье оформление выполнено в роскошных, золотистых тонах и напоминает времена изысканных балов, когда кавалеры, чуть тушуясь и робея, приглашали на танец юных красавиц в прелестных платьях... Встряхнувшись от непрошеных сцен в голове, сворачиваю за парадную лестницу, ведущую в основной читальный зал, где я частенько зависаю над книгами. Но сегодня мне туда не нужно, поэтому вхожу в дверь, что находится прямо за лестницей, сбоку.
— София, здравствуйте, — окликаю я женщину в возрасте, что раскладывает книги на полки шкафов, выполняя рутинную работу библиотекаря. Услышав знакомый голос, она оборачивается.
— Александра? — удивляется она. — Здравствуй, милая. Что привело тебя ко мне в такой час? — с улыбкой приветствует меня моя пожилая знакомая и давняя подруга деда.
— У меня кое-что есть для вас, — говорю я, теребя пальцами желтую папку.
— Что на этот раз? Дедовское или собственного сочинения? — интересуется она, подталкивая вперед тележку с книгами и продолжая расставлять сданные и за день прочитанные горожанами книги.
— Эмм... на этот раз нечто совершенно другое, — неуверенно отзываюсь я.
— Хорошо, положи на стол пока, потом вместе взглянем на твою диковинку. А сейчас... ты мне поможешь?
До чего милая женщина! Такой грех не помочь.
— Разумеется. — Отложив папку и верхнюю одежду, присоединяюсь к Софии: приступаю к возвращению книг на свои законные места...
Определив каждую книгу в свой домик, мы падаем на соседние кресла с чашечкой изумительного цветочного чая, что эта чудесная женщина заварила незадолго до моего прихода, словно чувствовала, что библиотека ждет гостя в моем лице.
— Рассказывай, дорогая, как на личном фронте? Любовь не нагрянула в твою жизнь? — спрашивает она, попивая чай.
— И вы туда же, — смеюсь я. — Меня мать регулярно донимает этим вопросом, теперь вот вы... Но, пожалуй, вам отвечу. — Сделав маленький глоток, чтобы не обжечь горло, продолжаю: — На самом деле, я запуталась. Думала, люблю одного парня, а сейчас... не уверена в этом.
— На горизонте появился другой, верно? Тот, что затмевает всех остальных своей неординарностью и харизмой, угадала?
Усмехнувшись над ее проницательностью, признаю:
— Вы правы, он спутал все карты, явившись из ниоткуда. Однако... про чувства к этому человеку рано говорить, да и... нельзя.
Стоит ли говорить о том, что он является моим преподавателем, в чьих интересах сохранить субординацию?
— А что такое? За каждой юбкой вслед смотрит? Или человек дурной? — Затем сама же добавляет: — Впрочем, ты бы на такого и не взглянула, будь это так. Ты девочка умная.
— Про юбок не знаю, — посмеиваюсь я, — а человек он... если честно, я толком не знаю его, не успела еще разобраться. — Смущенно опускаю глаза на скрещенные пальцы, что держат теплый сосуд.
— Ладно, ты разбирайся на досуге, — София оставляет попытки разговорить меня, прекрасно понимая, что мне нужно время для осознания многих вещей. Ставя пустую чашку на маленький деревянный столик, она встает и, поправляя подол многослойной юбки, отправляется к стойке выдачи литературы за оставленной на ней желтой папкой. —  Глянем, что здесь у нас такое? — задорно подмигивает София, смотря на меня. В ответ лишь улыбаюсь ей.
Вернувшись в кресло, вытягивает старинную рукопись из солнечной папки, в которой я частенько приношу Софии литературные работы, чтобы она могла дать свою профессиональную оценку: она досконально знает все тонкости литературного мира... Пробежавшись по строчкам, её лицо вдруг меняется, выражая неподдельное удивление, что заставляет, затаив дыхание, склониться ближе и тоже напряженно навострить глаза в чернила.
— Это... что-то из классики? — интересуюсь я.
— Александра, откуда это у тебя? — серьезно спрашивает она, подняв глаза.
— В дедовском столе нашла сегодня. Там, как оказалось, есть тайник. Интересно, дед знал?
— Не думаю, иначе эта работа давно бы вышла из тени. Знаешь, я не уверена, но... — задумавшись, говорит она, проведя пальцем по тому месту, где чернила легли чуть толще обычного, — по-моему, это то самое «задуманное, но не написанное произведение» Достоевского, что носит условное название «Большой роман». Замысел, на сколько мне известно, был расписан в его письмах к родным и знакомым. И о том, что он приступил к нему, информации нет. Точнее, все убеждены, что Достоевский его даже не начинал. Даже не знаю, что и думать.
— Ничего себе... Думаете, это может быть правдой? Вы знаете, я с предубеждением отношусь к этому автору и... считаете, эту рукопись написал он?
— Стиль... стиль похож, Александра. Но ты оставь мне это, хорошо? Прочту, поищу на днях информацию и... — Софию, по всей видимости, сильно выбил из колеи этот роман. Она глубоко растеряна. — Как только узнаю, сообщу. Не возражаешь? 
— Что вы, конечно же нет. Изучайте работу столько времени, сколько потребуется, — заверяю я.
— Спасибо... Хочешь еще чаю? — предлагает она, но я вижу: ей хочется поскорее приступить к чтению, поэтому я отказываюсь и решаю откланяться.
В дверях оборачиваюсь и говорю:
— Кстати, забыла вам сказать, мне очень понравилась ваша новая цветочная подвеска. Из новой коллекции?
— Да, — скромно отвечает София.
— Вам очень идут цветы. Они превращают вас в цветочную фею. Такая же воздушная и легкая порхаете по библиотеке. — Наконец на ее лице снова расползается милая старческая улыбка. Ее улыбка такая же открытая, как цветок. Расцветающая. —  Знаю, я вам это уже говорила миллион раз. Пусть будет миллион первый. — Улыбнувшись на прощание, выскакиваю за дверь.
Не успеваю выйти из-под лестницы и мыслями отойти от темы с рукописью, как жизнь преподносит мне новые странности: в щель между ступенями вижу человека, которого ожидала видеть здесь меньше всего. Игоря, моего преподавателя. Вот это поворот. Что он здесь делает? 
Одет он то ли в смокинг, то ли... Нет, кажется, это фрак: спереди пиджак значительно коротковат. По правде говоря, я не совсем разбираюсь в мужском гардеробе, однако что-то подсказывает, что я права. И до чего же он привлекателен! Одни белая бабочка с жилетом чего стоят. А черный пиджак вовсе сидит идеально, подчеркивая его широкие плечи и сильные мужские руки. Невозможно отвести взгляд. 
Игорь стоит у стены, неподалеку от окна, и о чем-то беседует со вторым любителем изысканных фраков, только тот — в сером. Понять, о чем говорят эти двое, не предоставляется возможным: холл огромен, а я нахожусь в совершенно не выгодной для подслушивания позиции, стоя под деревянной лестницей. Но тут наступает шевеление: взглянув на карманные часы — те, что на цепочке, — оба собеседника спешат скрыться за золотистой дверью, что обычно всегда бывает наглухо закрытой. Но не в этот раз? Интересно, что за ней? 
Крадучись, потихоньку двигаюсь к той двери. Куда бы деть пальто с шалью? Ладно, сдам быстренько в гардероб, что этажом выше.
— Здравствуйте, Мария.
— Александра? Не поздновато ли для посещения? Как потом домой добираться будете? Темнеет уже, да и мы скоро закрываемся, — говорит приятная женщина, что работает здесь гардеробщицей и видит меня частенько. 
— Я ненадолго. Загляну к Софии, давно не виделись, — вру я, протягивая ей верхнюю одежду. — А вы случайно не знаете... у нас в библиотеке проходит какое-то светское мероприятие? Я видела мужчин на первом этаже. В красивых костюмах.
— Вы о том, что скрыто за золотыми дверьми? Так вы не первая интересуетесь этим вопросом. Подходили тут недавно студенты, тоже спрашивали. Все такие любопытные. А я, думаете, знаю, что за торжество там сегодня затеяно? Знаю только, что соседний вход в здание, ведущий в элитный банкетный зал, ремонтируется, вот и заходят их важные персоны через нашу библиотеку.
— Теперь понятно, почему та дверь всегда была закрыта, — взяв с ее рук номерок, бормочу я. — А про мероприятие не знаете? И никаких предположений нет?
— Какое-то закрытое мероприятие. Александра, не знаю, правда. Если бы знала, непременно сказала бы.
— Спасибо. 
— Да не за что. Что я сказала-то? Практически ничего. Неосведомленная я, вот так-то. — Она смеется и забавно разводит руками.
— Ладно, — усмехнувшись, говорю я, — я скоро вернусь. 
Порываюсь уйти, но следующие слова заставляют развернуться:
— Когда вернешься с разведки, обещай мне обо всём рассказать, хорошо?
— Откуда вы... как вы догадались? — Меня застали врасплох.
— По глазам твоим поняла. Они лихорадочно блестят, словно в предвкушении чего-то.
— Эх, Мария, какая вы проницательная, прямо как моя подруга Лера.
Но она вдруг признается:
— На самом деле, десять минут назад ко мне заходила София за верхней одеждой и обмолвилась о том, что вы славно посидели. — (Виновато опускаю глаза. Стыдно потому что: меня уличили во лжи.) — Кстати, она тоже была сама не своя. Не знаешь, что тому причина?
— К сожалению, нет, — вновь лгу я. Если я заговорю, застряну тут с ней надолго, а мне еще в разведку. — Значит, говорите, София ушла? Так скоро? Я не видела, чтоб она уходила. 
Я бы непременно заметила ее уход, стоя там, под лестницей.
— Не знаю, она пришла оттуда. — Мария указывает на коридор, ведущий в большой читальный зал. Видимо, Мария намекает на вторую лестницу, что связывает нижний и верхний читальные залы напрямую. — И ушла таким же путем. Думаю, вы просто разминулись.
— Наверное, так и есть, — улыбаюсь я. — Ладно, я пошла.
— Удачи. — Она напутственно показывает сжатые кулачки. Забавная женщина, энергичная.
 Встав у золотой двери, настраиваюсь на благоприятный исход своего не очень хорошего поступка. Что буду делать, если меня изобличат в несанкционированном вторжении в частную, закрытую организацию? Ну естественно стану всё отрицать. Какие могут быть варианты? Взвесив все «за» и «против», украдкой заглядываю внутрь. Прошмыгнув незаметно, проникаю в тайное сборище любителей фраков. Они все поголовно вырядились в этот мужской вид гардероба. Дресс-код? Тут есть и дамы, наряженные в элегантные черные платья в пол... 
Взяв бокал шампанского у мимо проскользнувшего официанта, что ловко лавирует между гостями с подносом в руке, тайком наблюдаю за присутствующими, стоя поодаль, у колонны. Все о чем-то говорят, что-то бурно обсуждают, держа в руках алкогольные напитки. С искусственными улыбками на лицах лебезят друг перед другом, смотря собеседнику в рот. Фальшь и лицемерие так и искрятся отовсюду. 
Охватив глазами весь зал, в метрах десяти обнаруживаю Игоря, так же, как и я, облокотившегося к колонне и равнодушно рассматривающего здешних представителей «аристократии». Мужчина, стоящий близ него, в сером фраке, что-то шепчет вдруг ему на ухо и кивком показывает на толстяка, что прошелся мимо этой закадычной парочки. Игорь усмехнувшись в кулак, быстро берет себя в руки, кажется, не дав никому из присутствующих усомниться в его дружелюбности. Должно быть, смешная шутка, ежели она смогла рассмешить самого Игоря. 
Что тут вообще происходит? Кто все эти люди? 
Заскучав, отхожу к окну. Смотрю лениво сквозь стекло: пробегаюсь взглядом по голым ветвям деревьев, по высокому офисному зданию, что расположено через дорогу, по крышам домов; бесцельно верчу в пальцах бокальчик шампанского, после — подношу к лицу и пузырьки газа не слабо так ударяют в нос. Затем промочив горло, ставлю стеклянной сосуд с почти нетронутым содержимым на подоконник. 
— Прелестная мисс, могу я узнать ваше имя? — спрашивают вдруг за спиной. Сердце уходит в пятки. Вдох, выдох, вдох, выдох. Схватив бокал и нацепив невозмутимое выражение лица, поворачиваюсь к мужчине:
— А? Что? 
— Я отлучился на некоторое время и не видел, как вы вошли. Ваше имя, пожалуйста? Я должен проверить, есть ли вы в списке. — Вот и охранничек с официальным списком подоспел. А я-то думала, что это у входа никто не стоит? Не проверяет гостей? Расслабилась, да, Алекс? 
— Эмм... я «плюс один».
— Простите? 
— Я с кавалером.
— И где же он? — Кажется, охранник мне не особо верит. Пристально смотрит в глаза, пытаясь распознать, лгу я или всё же говорю правду. — Мисс? — Что за мисс? Мы в Англии что ли? 
Ух, главное — верить самой в то, что говоришь. «Уверенность — залог успеха», — говорил дедушка. Ну и спокойствие, разумеется, никто не отменял. Поэтому всё, что происходит дальше, я делаю исключительно из чувства самосохранения.
— Я поняла. Вам не нравится моя блуза, да? — возмущенно начинаю я наступление.
— Что вы, мисс, — теряется тут же мужчина, посмотрев на мою блузку. — Просто сегодняшний вечер предполагает особый стиль одежды. — Он смущенно обводит рукой зал. — Мужчины во фраке, женщины в черном платье, как видите.
— Так вам и моя юбка не нравится? — продолжаю я упрек капризной барышни. — А вот мой кавалер говорит, что я и так красивая. Я не красивая? — Элегантно смахиваю волосы назад.
— Мисс, вы очень красивая... 
— Но недостаточно для этого мероприятия, хотите сказать? — Зло зыркаю на раскрасневшегося охранника. 
— Так ведь... не я устанавливал правила, — оправдывается он, избегая уже смотреть мне в глаза. 
— И что, вы выставите меня за дверь за неподобающий вид?
— Нет, что вы. Таких распоряжений не поступало. Вы можете продолжить вечер, как только назовете мне свое имя. Я должен свериться со списком.
Опять он за свое. Дался ему этот список!
— Александра, — чуть помедлив, сообщаю я. Или стоило назвать другое имя? 
Пройдясь по планшету, мужчина озадаченно говорит:
— Но вас нет в списке.
— Разумеется, нет. Я же сказала: я пришла сюда с моим молодым человеком. Он, кстати, там. Вон, видите? — Указываю на ничего не подозревающего Игоря. — Долго упрашивала его взять меня с собой. Как видите, уговорила. Не смог устоять перед моим обаянием, представляете? — глупо улыбаюсь я. От себя самой противно. Но что не сделаешь ради того, чтобы не быть пойманной?
— Мистер Соколов ваш молодой человек? — недоумевает почему-то он. Беспокойство вновь поднимает голову, а еще любопытство и... противное чувство, которое я не могу объяснить. Неужели Игорь пришел сюда с девушкой? Интересно, кто она?
— Почему вы так удивлены? — осторожно спрашиваю я.
— Так пришел он вроде один. Сам проверял.
Один, значит. Отлично. И почему я так радуюсь? Меня вот-вот уличат во лжи. Между прочим, второй раз за день. По-моему, одного вполне достаточно. Думай, Алекс, как поступишь дальше? Как от него отвязаться?
— Как? Он вас не предупредил? — деланно изумляюсь я. — Я отлучилась в туалет. В смысле, дамскую комнату.
— Но он уже час как тут, — Охранник тушуется.
М-да, провести час в туалете — это нужно постараться. 
— Эээ... — Слегка откашливаюсь. — Вы знали, что в этом здании есть очаровательная библиотека?
— Библиотека? — Этот кудрявый дядька, похоже, не понимает, к чему это я.
— Ну да. Как зашла случайно, так почти час в библиотеке и провела. Обо всём на свете забыла, представляете? — хихикаю я.
— Надо же, — недоверчиво бормочет он себе под нос. Вероятно, с трудом представляя капризную, избалованную девицу с книгой в руках.
— Это был последний номер моего любимого модного журнала, — добавляю я, не желая портить сложившееся обо мне впечатление. Пусть парень думает, что я еще и до невозможности глупая. — Как раз присмотрела себе черное платье, под стать вечеру. В следующий раз обязательно приду в нем. — Для пущей убедительности наклоняюсь к собеседнику и с вселенской тоской в глазах доверительно шепчу: — Скажу по секрету, я же испортила свое любимое черное платье как раз перед выходом из дома. Пролила вино. Я такая неловкая, — говорю я и вскидываю руки в стороны. Содержимое бокала тут же расплескивается, а несколько капель прямиком долетает до моего мучителя. Он тут же отшатывается от меня, смахивая с пиджака капли.
— Ой, простите. Вот видите, я же говорила.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Насчет чего? — А что мешает мне сморозить глупость? Я же полная дура, не так ли?
— Забудьте, — вздыхает он. Видимо, понял тактику разговора с такой леди, как я, и потому предпочел не заострять внимание на моей неловкости. Ведь иначе я могу обвинить его в оскорблении.
— А, ну ладно, — и беззаботно пожимаю плечами.
— Простите, мисс, но почему вы стоите одна здесь? — любопытствует он заискивающим голосом. — Пройдемте к вашему спутнику. Он, наверное, потерял вас. 
Ей-богу, он мне надоел. Пристал и не отстанет никак. 
— Дело в том, что я слегка обижена на него. По дороге сюда мы разругались. Он не хочет покупать мне сумку от Chanel, представляете? — жалобно ною я, разве что слезы не пускаю. Оказывается, я тоже умею быть актрисой, когда этого требует ситуация. — Говорит, я много трачу денег. Да она всего пятьдесят тысяч долларов стоит. Ну не евро же! Я ему так и сказала: не купишь мне ее — не видать тебе... ну вы поняли, да? 
Мужчина краснеет и тяжело сглатывает. Господи, что только не приходится говорить!
— Я понимаю, но... я обязан получить подтверждение вашим словам, простите. 
— То есть, хотите сказать, я вас обманываю?! — и вновь недовольно начинаю шипеть на него. 
— Нет, я не это имел в виду. Поймите, это моя работа. Меня могут уволить. Прошу, давайте пройдем к мистеру Соколову. Я выполню свои обязанности, заодно и вы помиритесь. 
Вот черт! Что же делать? Игорь не должен меня видеть здесь. 
— Ну раз того требует ваша служба... разумеется, пойдемте, — обреченно вздыхаю я и следую за мужчиной, направляющимся к моему якобы кавалеру. Но тут внезапно ударяет в голову мысль — сбежать. Останавливаюсь и тихонько пячусь назад. Прекрасно видя, что охранник не склоняется с намеченного маршрута, стремительно разворачиваюсь и спешу к выходу, искусно, прямо как официант, обходя живые препятствия на пути. Обернувшись напоследок в дверях, замечаю, как охранник обращается к Игорю. И тут-то он и обнаруживает пропажу, поэтому быстренько исчезаю за дверь. Уф, кажется, пронесло. 
Спешу вверх по лестнице. На ней-то меня и застает голос охранника, что заставляет застыть на месте:
—  Мисс, куда вы? 
Помедлив, оборачиваюсь и мило улыбаюсь обоим мужчинам, что встали у подножия лестницы. Шокированный Игорь и сердитый охранник во все глаза уставились на меня.
— Я? Мое пальто наверху, — говорю я, как ни в чем не бывало, пальцем указывая на ступеньки позади себя. — А в чем дело? 
— Дело в том, мисс, что мистер Соколов, — он показывает на Игоря, — утверждает, что понятия не имеет ни о какой Александре. Говорит, что пришел на мероприятие один. Получается, вы обманули меня, мисс.
— Я? Обманула? Неееет, — и энергично мотаю головой. Я намерена всё отрицать, и потому вновь включаю режим недовольной барышни: — Да как вы смеете вообще?! Я была о вас лучшего мнения. Вы меня очень разочаровали.
Немедля спускаюсь вниз и становлюсь рядом с Игорем, взяв его за руку. Затем немного подумав, решаю повиснуть на его шее. Для большей убедительности. 
— Милый, ты что, совсем забыл обо мне? — обращаюсь я к «своему молодому человеку», преданно глядя ему в глаза. — Только не говори, что обиделся. Это я должна обижаться, ведь это ты отказался покупать мне сумку от Chanel. Но ничего. Я тут подумала, на ней ремешок чересчур ослепительно белый, он не подходит к моим глазам. Ты был абсолютно прав, не стоит ее покупать. Поэтому я больше не сержусь на тебя, милый.
Игорь, вздернув левую бровь, ошарашенно смотрит на меня.
— Давайте же, подыграйте мне, — с мольбой шепчу я, склонившись ближе и искоса поглядывая на реакцию кудрявого.
На удивление Игорь легко и быстро подхватывает правила затеянной мной игры:
— Как я могу забыть о тебе, милая? Просто в следующий раз постарайся прислушиваться к моим советам и в порыве страсти не лезть в сомнительные покупки, хорошо? — произносит он и неожиданно, обхватив рукой мою талию, нежно целует в висок. 
— Конечно... дорогой, —  на мгновение теряюсь я от такого внезапного проявления близости. А сердце вовсе делает кульбит на месте.
— Так значит, вы знаете ее мистер Соколов? — Наш охранник в замешательстве.
— Разумеется. Это моя жена, — твердо заявляет Игорь. 
— Но вы же... говорили...
— Господин Виленский, оставьте меня с супругой наедине, — тоном, не терпящим возражений, просит мой «муж». 
— Прошу меня простить, — напоследок говорит охранник и удаляется.
Когда в пустом холле остаемся лишь мы двое, на нетвердых ногах ловко выкатываюсь из крепких мужских объятий. Мысль сбежать без объяснений очень заманчива, и я даже порываюсь вспорхнуть по лестнице, но... правильно, есть жирное НО, что мешает осуществить задуманное и вынуждает остановиться: не хотелось бы нарваться на новые неприятности в связи с фактом, что я его студентка, и следующий не обдуманный мной поступок обязательно в будущем мне аукнется. Я и так наделала кучу ошибок, перегнула где-то палку и вообще — вела себя с ним самым непозволительным образом. 
— Обсудим? —  предлагает Игорь за спиной. И я, взволнованно поковыряв пальцем одну из шарообразных вершинок перил, оборачиваюсь:
— Что именно?
— А вы полагаете, тем для обсуждения не имеется? 
На «ты» же ко мне обращался. Что это за резкий переход на «вы»? А еще все эти «мисс» и «мистер»... Торжество светского вечера обязывает? Или, быть может, внешний вид принуждает быть галантным и учтивым? 
— О погоде поговорим? Сегодня очень холодно на улице, кстати. Когда шла сюда, замерзла очень. Аж зубы стучали, — со смешком говорю я, но натолкнувшись на серьезный взгляд, замолкаю и откашливаюсь.
— А вы находчивая, — криво улыбнувшись одним уголком губ, хвалит вдруг он. Ну или издевается. — И актриса из вас — что надо.
Меня резко прорывает, и я начинаю тараторить:
— Игорь Константинович, я прошу прощения за свое поведение. Я не хотела ставить вас в неловкое положение, правда. Просто... так получилось, извините. — Виновато опускаю глаза и, поджав губы, сцепляю пальцы рук перед собой, как провинившаяся проказница. Сразу школьное время вспоминается. Как я стояла во втором классе перед учительницей, понурив голову. Помню, меня тогда наказали. А я ведь всего лишь пнула мальчика в... неважно. Он так сильно, до слез, обидел хорошенькую девочку, что я просто не удержалась. Но сейчас-то я выросла и, надо полагать, поумнела. Куда там! На каждом шагу ошибаюсь.
Слышны твердые, четкие шаги. Игорь дотрагивается до моего плеча.
— Александра, я не сержусь на вас, но прошу: расскажите, что произошло? Как вы здесь очутились? Я заслуживаю объяснений, как вы считаете? — Он пытается заглянуть в мои глаза. Поднимаю голову и вижу его перед собой. Ощутимо близко и... неловко. Избегаю смотреть в светлые глаза, но он постоянно умудряется ловить мой суетливый взгляд. Вдохнув глубже, шепчу:
— Я пришла в библиотеку. И мне стало любопытно... что за золотистой дверью. Вот я и проскочила. Охранника на месте не было, а потом он пристал ко мне со своим списком. Увидев вас в толпе, я решила... солгать, что пришла с вами. Дальше вы и так знаете, — обрывками объясняю я. Да что со мной опять не так? Расплываюсь перед ним, как шоколад на водяной бане. О, шоколад! Я срочно хочу шоколад! Банан в шоколаде!
Сильная мужская рука исчезает с моего плеча. Жаль, по-моему, ей там самое место. 
— Хорошо, я понял. Дело в том, Александра, что это частная закрытая вечеринка. И на ней могут присутствовать только приглашенные организатором гости. Составляется официальный список гостей...
— Можете не продолжать, я поняла.
— Тогда в следующий раз будьте осторожны. Когда вам вновь что-то подобное взбредет в голову, совет: не слушайте внутренний голос. Он может шептать что угодно, и только вам выбирать, как поступить в той или иной ситуации.
— Внутренний голос? — Заинтересованно смотрю ему в глаза.
— Он самый. 
— А вы... тоже не слушаете то, что он вам говорит? Не идете на его поводу? — Взгляд непроизвольно сползает на его губы. Хочется дотронуться до них и запретить им говорить следующее:
— Никогда, — с некой хрипотцой говорит Игорь. Или мне уже это мерещится.
Мне нужен мой любимый десерт. Срочно!
— Я хочу есть, — тихо и жалобно шепчу я. И он вмиг теряется:
— Есть? — переспрашивает преподаватель.
— Да, хочу есть. Можно я пойду?
Поскорее бы свалить отсюда, иначе без сахара в крови я могу наделать глупостей. Таких, которые потом не исправить.
Почесывая бровь, он вдруг предлагает:
— Здесь неподалеку есть ресторан. Поужинаете со мной?
— А вам разве не нужно вернуться в зал?
— Главное мероприятие вечера состоится через час. У нас есть время подкрепиться. Так вы составите мне компанию?
Это неожиданное приглашение напрочь выбивает меня из колеи. Ну и что ему ответить? Согласиться?
— А там подают банан в шоколаде? — закусив губу, спрашиваю я.
— Банан? В шоколаде?
— Угу.
Усмехнувшись, говорит:
— По правде говоря, не знаю. Но обещаю что-нибудь придумать.
— Хорошо.
— Вот и отлично. Ваше пальто наверху?
— Да, — шепчу еле слышно. 
На втором этаже нас встречает немного изумленная Мария, но предпочитает оставить слова при себе. Уходя из гардероба, жестами прошу ее простить меня за невозможность поделиться информацией. Да и какая информация? Я толком ничего не узнала. 
Уже у выхода я решаю поинтересоваться:
— А где же ваша верхняя одежда? — недоумеваю я.
— В машине, — спокойно отвечает мужчина.
— А вы в курсе, что она должна быть на вас, а не лежать в машине?
— Да что вы говорите, мисс, — с иронией произносит Игорь и галантно открывает передо мной дверь.
Застываю в дверях и оборачиваюсь к нему. 
— Нет, я просто... простите. Холодно же на улице. 
Но он лишь, мягко улыбнувшись, просит:
— Идемте, Александра, — и мимолетно касается моей талии, призывая двигаться дальше, а не стоять на пороге, впуская морозный воздух в теплое помещение библиотеки. А что я? Слушаюсь и повинуюсь.
 Зал ресторана встречает нас приглушенным светом и легким шлейфом людских голосов. Видимо, мы не одни, кто  пожелал подкрепиться этим необычайно холодным для осени вечером. Галантный официант сопровождает нас до свободного столика — у панорамного окна с живописным видом на ночной город — и преподносит нам меню.
— Молодой человек, подождите, — окликает Игорь собравшегося было отлучиться официанта.
— Вы уже готовы сделать заказ? 
— Нет, но я хотел бы поинтересоваться, есть ли у вас бананы в шоколаде для моей спутницы? Она их очень любит.
Я смущенно взглянув на молодого парня в фартуке, раскрываю меню.
— К сожалению, нет. Извините.
— В таком случае, вот возьмите деньги. — Игорь вручает ему двухтысячную купюру. Ого. — Придумайте что-нибудь. Девушка отчаянно желает свой любимый десерт.
Про любимый десерт-то как он понял? Или меня уже можно прочитать как открытую книгу?
Поколебавшись слегка, официант берет деньги и сообщает:
— Конечно, сейчас всё будет, — и уходит.
Игорь, как ни в чем не бывало, берет в руки меню и начинает читать. А я чувствую себя крайне неловко. 
— Игорь Константинович, не стоило.
— Не беспокойтесь, Александра. Лучше подумайте о том, что еще будете заказывать. Меню превосходно, есть из чего выбрать: блюда европейской кухни на любой вкус, и даже есть авторские блюда от шефа. Что скажете? — и поднимает на меня глаза.
— Не нужно никакого блюда от шефа, я буду салат с рукколой и креветками и всё. И виноградный сок, пожалуй, — говорю я и кладу меню в сторонку. 
— Вы дюймовочка?
— Что, простите?
— Только она ест так, словно не ест ничего... Александра, не стесняйтесь, заказывайте всё, что хотите, я плачу.
Его слова подталкивают на откровения:
— Игорь Константинович, простите, но я не могу позволить вам — платить за меня, а себе — нагло пользоваться ситуацией, в которой сейчас нахожусь. 
Игорь несколько секунд пристально смотрит на меня, словно задумавшись, затем отводит взгляд.
— Ну что ж... будь по-вашему.
Через минут двадцать нам приносят наши заказы, а еще (понятия не имею, откуда) добытый лично для меня банан, мелко порезанный кубиками и залитый тягучим, ароматным темным шоколадом. Боже, обожаю это сочетание! А запах, запах-то какой великолепный! 
— Мы также взяли на себя смелость добавить в ваш десерт кусочки мелко дробленного миндаля, — сообщает официант, ставя передо мной десерт.
— Молодой человек, вам же сказали: принести просто банан в шоколаде... 
— Всё в порядке, — улыбаюсь я, пресекая легкое возмущение Игоря, — я люблю орехи. Спасибо.
Официант уходит. Разделывая стейк, Игорь как бы невзначай интересуется:
— Значит, вы сладкоежка?
— Отчасти да, но вы ведь это итак уже поняли. Догадались, что это мой любимый десерт. 
Шоколад, что обволакивает кусочек нежного фрукта, оказавшись во рту, медленно тает на языке, даря наслаждение вкусовым рецепторам. Всеми фибрами души обожаю.
— А разве трудно догадаться? В стрессовых ситуациях человеческий организм, как правило, желает любимое блюдо, чтобы, так сказать, привести нервишки в порядок. Вы же — пожелали банан в шоколаде. Вывод очевиден.
— Психология?
— Обыкновенное наблюдение.
Усмехнувшись, продолжаю есть свое лакомство.
— Кстати, еще один признак — это очередность блюд, что вы едите. Вы перво-наперво приступили к десерту, а это уже о многом говорит.
— Ничего-то от вас не скроешь. Читаете человека на раз-два.
— Если бы, — улыбнувшись, не соглашается он. — Я не так проницателен, как хотелось бы...
 Холодная ночь. Мы с Игорем шагаем вдоль тихой улицы. Под ногами стелется целый океан листьев, окрашенных осенними красками, кое-где безжалостно прибитых октябрьским дождем. Неловкое молчание, что сопровождало весь наш путь от ресторана, первым нарушает Игорь:
— Кстати, я не спросил у тебя, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Голова не беспокоит? — озабоченно интересуется преподаватель.
А мы, как я смотрю, вновь перешли на «ты»? Я весьма рада.
— Я в порядке, Игорь Константинович. 
— А вчера вечером? Как ты себя чувствовала? 
— Нормально вроде.
— Я почему интересуюсь, обычно боли усиливаются к вечеру, поэтому... в общем, я рад, что с тобой всё хорошо. Кстати, мы пришли, — сообщает Игорь.
И в самом деле — незаметно для себя обнаруживаю нас на крыльце родной библиотеки. С легкой грустью смотрю на ее блекло-желтые двери и не могу никак объяснить свое огорчение по поводу предстоящего расставания. Почему-то мне отчаянно хочется продолжить этот вечер. В компании Игоря. Даже если не о чем будет поговорить, всегда есть вариант — просто помолчать в тишине.
— Вам пара на таинственную вечеринку, верно?
— Да, Александра, мне пора. — Он так смотрит на меня, что у меня сейчас совершенно не к месту разыграется воображение без какого-либо на то согласия с моей стороны. Думаете, я контролирую свои желания? А вот и нет. Испугавшись проклятого воображения, спешу попрощаться:
— Тогда до свидания, — и сбегаю вниз с крыльца. После, даже не обернувшись, добавляю: — Хорошего вам времяпровождения! — и вскинув руку над плечом, делаю игривые взмахи пальцами назад. Ему на прощание. Осознав, молниеносно отдергиваю руку и безнадежно роняю лицо в ладонь. Я ему что, помахала? В самом деле? Алекс, ты дура! Кто так прощается с преподавателем?! Вот бы Игорь не заметил. Вот бы он уже скрылся за дверью, а не стоял там, смотря мне вслед, и размышлял над странностями студентки Савельевой. Обернуться? Нет-нет, если он всё еще там, я ведь сгорю от стыда. Поэтому я успокаиваюсь и гордо удаляюсь, свернув за угол соседнего дома. Уф, до завтра мистер Соколов. Ну и заставили же вы меня сегодня понервничать.
Дом встречает меня пустотой и тихим жужжанием холодильника на кухне. Сварив себе кофе, поднимаюсь наверх и открываю ноутбук...

Начало

Глава 5. Начало.
18 октября 2019
Пятница

Он изредка поглядывает на меня, и я тоже. Ладно я, студенты обязаны слушать объяснения преподавателя и глядеть ему в рот (эту фразу как-то сказал один преподаватель на первом курсе). Поэтому в моих взглядах, обращенных на него, нет ничего странного и тем более преступного. Но что насчет него? Почему так часто смотрит на меня? Вспомнил вчерашний вечер и мое необычное поведение, слегка выходящее за рамки общепринятых норм? И вовсе я не странная. А то, что я иногда ошибаюсь... так все ошибаются. Идеальных, увы, не бывает... Или Игорь каждые пять минут проверяет, в порядке ли я после случая в среду? Вряд ли. Тогда что же?
Как и обещал, Игорь просит меня рассказать о нелинейной модели регрессии. Я, естественно, выучила и всё рассказала, можно сказать, безупречно. Он задал еще один дополнительный вопрос: определение коэффициента корреляции. Решил меня подставить? Ну уж нет. Он, видимо, ошибается на мой счет, раз думает, что я ограничилась лишь одним вопросом. А я выучила всё, просто мне легче, когда заранее знаешь, какой тебе зададут вопрос. Так можно сконцентрировать внимание на чем-то одном, на определенной теме, а остальное просто прочитать раза два, что я и сделала... Он что, улыбается? Похоже, не ожидал от меня подобного. Его секундная улыбка меркнет почти сразу же. Я-то знаю, что она предназначалась лишь мне, и совсем ни к чему, если ее заметят остальные ребята. Иначе фальшивой строгости придет конец.
– Ну что ж, следующее занятие у нас с вами в следующий вторник. Дальше занятия будут идти согласно расписанию. А это значит, у вас есть достаточно времени, чтобы выучить материал идеально, слово в слово, как я вам диктовал. А теперь можете быть свободны. – Игорь заканчивает пару.
Он стал мягче, и это заметно, надеюсь только мне, иначе... Погодите-ка, почему я его защищаю?
Я мельком гляжу в его сторону, а он в это самое время стоит возле окна и смотрит на меня, не отводя взгляд. Глазами спрашиваю его, в чем дело, и понимаю, что он просит задержаться. Тогда я начинаю медленнее складывать свои вещи и говорю Лере, чтоб та не ждала меня, якобы у меня есть кое-какие дела.
Выходит последний одногруппник, и я остаюсь в кабинете одна. Наедине с преподавателем.
– Что за гляделки вы устроили, Игорь Константинович? – улыбаюсь я ему. И он в ответ показывает всю мощь его очаровательной улыбки. Дьявол!
– Ну, похоже, ты все-таки поняла, раз ты всё еще здесь.
– Не трудно догадаться, – ухмыляюсь я. – Так зачем я вам понадобилась?
– Хотел узнать, как ты?
– Вы теперь каждый раз будете спрашивать, в порядке ли я?
Он хмурится, теряется, и я наблюдаю за тем, как его настроение сразу же куда-то испаряется. Я что, нагрубила ему? Нет же, вроде. Неужели да? Черт, надо срочно реабилитироваться.
– Но во всяком случае, мне приятно, что вы переживаете за меня. И да, со мной все хорошо.
Это что такое было сейчас с моим голосом? Неуверенность и застенчивость? О нет! Снова?!
– Это хорошо. Если честно, то я хотел поговорить с тобой о другом.
– О чем же?
– На самом деле, я хотел предложить тебе поучаствовать в конференции. Ты обладаешь явными способностями и необходимыми... качествами для подобных мероприятий. Ну, так что скажешь?
Неожиданно.
– Полагаю, выбора у меня нет. Ведь, если я откажусь, почувствую на себе ваш гнев на всех последующих занятиях, так?
– Нет, не так. Я не собираюсь принуждать тебя. Это твой выбор, но я бы очень хотел поработать с тобой над проектом, который запланировал. У тебя все шансы выступить успешно и, возможно, даже победить.
И что я так долго думаю? Как ему отказать? Его улыбке? Что со мной творится? Во всяком случае, что я теряю? Он преподаватель и явно собирается делать всю работу сам, значит мне особо ничего не придется делать. Разве что предлагать какие-то идеи, хотя и с этим он сам  справится. Так зачем ему я? Вот дура, он же сам не может выступить на студенческой конференции. Балда!
– Хорошо, я согласна с вами поработать. Но чур основную работу вы берете на себя, – кокетливо и непринужденно соглашаюсь на его предложение.
– Отлично, начинаем работать с завтрашнего дня? Ты как? Можешь завтра?
Ему бы подошло имя Гоша, производное от Игорь. И что это я вдруг думаю об этом именно сейчас, когда он задал мне вопрос? Ответь ему. Что стоишь, как вкопанная?
– Да, могу.
– Хорошо. У меня еще один вопрос... Александра — слишком длинное имя, тебе не кажется? Можно, я буду называть тебя Сашей?
Нет, нельзя. Ненавижу это имя. Но я ведь не могу ему это сказать. Хотя почему? Могу.
– Нет. На самом деле, мне не нравится мое имя, и я его не использую. Еще со школы все зовут меня Алекс. Представляете, мне даже удалось уговорить маму так меня называть. Конечно, ей пришлось долго привыкать к Алекс, но спустя три недели, что я не отзывалось на ее «Саша», она всё же приняла это как факт. Но всё же иногда она забывается и называет Сашей. — Зачем я ему это всё говорю? Заболталась, дуреха. — Так что... называйте меня Алекс, если вам не трудно.
– Лаад-но, – тянет он, видимо, не ожидая такого длинного монолога. – Ну что ж, Алекс, предлагаю перейти на ты. Потому что «Алекс» – ну совсем неофициально, так что теперь, так уж и быть, я тоже просто Игорь. Договорились?
Я немножко в шоке. Не, вру. Как раз таки множко. Он предлагает перейти на ты. Это может что-то значить? Или... Что-то я путаюсь в мыслях. Не могу же я отказать преподавателю в такой малости, да и не хочу.
– Договорились.
Он удовлетворенно кивает.
– Тогда... так... во сколько ты завтра освободишься от занятий?
– Часов... – примерно прикидываю, вспоминая расписание. – В три.
– Хорошо, жду тебя тогда завтра после трех.
Он как-то странно на меня смотрит. Слишком глубоко смотрит.
– Я приду. До свидания. — Под пристальным взглядом пячусь назад.
– До завтра, Алекс, — доносится мне в спину.
Открываю дверь и выхожу. Прижимаюсь спиной к двери. Что я делаю? Что, черт возьми, я творю? Что вообще происходит?
После следующей пары мы с Леркой сидим в столовке, точнее я сижу, а она стоит в очереди.
– В следующий раз ты будешь стоять в очереди, а я занимать места, – недовольно бурчит Лера, приближаясь к столу с нашим обедом.
– Ладно.
– Согласись, мне повезло сегодня, – сарказм заиграл в ее голосе, – поставил, видите ли, тройку, а не двойку. Тоже мне одолжение. Да пошел он на три буквы. И как мне прикажешь у него ту двойку отрабатывать?
– Опять двадцать пять. Ты мне уже вчера все уши прожужжала насчет этой отработки. Да сдашь ты ему. Всё норм будет. Не волнуйся ты так. Выучи получше, и сдашь.
– Хочешь сказать, я не учу, да?
– Если честно, то недостаточно. Хочешь, я помогу тебе? Правда, ну не дуйся ты так. Я же помочь хочу.
– Ладно, давай завтра после занятий, – предлагает подруга.
– Хорошо, давай. — Но внезапно вспомнив одно обстоятельство, тут же добавляю: — Хотя нет. Завтра не могу. А что насчет понедельника?
– В понедельник я могу. А что у тебя завтра? Планы на вечер? – Она подмигивает мне.  
Как она это делает: за какую-то долю секунды меняет свое настроение как по щелчку пальцев? Щелчка я не слышала. И я улыбаюсь своим собственным мыслям, которые путешествуют за гранью нормального и разумного.
– Эй, ты чего так лыбишься? Я что-то пропустила? Кто он? Только не говори, что это Егор. Мне он не нравится.
Кстати, да, он ей почему-то не нравится, поэтому-то я и не стала рассказывать ей насчет нашего с ним обеда. Но, что странно, я бы и не вспоминала о нем, пока Лерка не напомнила о его существовании. Неужели я к нему охладела? А ведь так и есть. Но всё же я должна сходить на его выступление, я ведь обещала.
– Нет. Никакого парня и в помине нет. Просто я участвую на конференции, вот и вынуждена оставаться после занятий. Необходимо готовиться, сама понимаешь.
– Конференция? Ты мне ничего не говорила о ней.
– Ну, это как-то внезапно решилось. Мне сегодня предложили, я согласилась, — говорю я, беззаботно пожимая плечами.
– Здорово. Какой предмет?
Скажу – она будет крайне удивлена. Может, не говорить?
– Не могу сказать. Это пока секрет. На конференции и узнаешь, договорились?
– Что за тайны? – недовольно фыркает Лерка.
– Пожалуйста, просто поверь мне. Я тебе расскажу, но только позже, хорошо? Пожалуйста, не обижайся.
– Только ради тебя...
Актовый зал весь забит студентами и... преподавателями? Они-то тут что забыли? Это не их вид досуга. Блин, я совсем забыла, сегодня же не только КВН выступает, а целый концерт, посвященный... кстати да, чему?
Я сажусь на свободное место у края в среднем ряду. Ближе к сцене. Кстати, Лера ушла домой, она не ходит на подобные мероприятия. Постановка еще не началась. Я оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть Игоря, но его нигде нет. Видимо, он не испытывает радости при виде идиотов, изображающих идиотов на сцене. От подобных мыслей мне становится смешно, и я улыбаюсь, сама того не осознавая. Я тоже, если честно, не в восторге от таких мероприятий. Нет, я ни в коем случае не против, однако мне не доставляет особого удовольствия эта сатира.
– Привет, ты пришла, – констатирует Егор.
– Привет. Как я могла пропустить такое событие? К тому же, я обещала.
Я удивлена своей манере речи с ним. Раньше такого не было. Мне удивительно легко вести с ним беседу, потому что... потому что мне плевать на всё, что он подумает обо мне?! Вот оно – доказательство. Что и требовалось доказать. Я его не люблю и, наверное, не любила никогда. Нравился и только. 
– Егор, начинаем! – зовут его ребята.
– Ну ладно, увидимся позже. Дождись меня, хорошо? – просит он, улыбаясь своей обычной широкой улыбкой. До чего же я была слепо очарована им, раз не замечала, что улыбка-то его ненастоящая. Фальшивая и искусственная. И она меня начинает раздражать. Странно. Как стремительно меняются вкусы. То, что мы любили вчера, ненавидим сегодня.
– Конечно.
Он исчезает за кулисами. Снова оглядываюсь, но напрасно — Игорь не появится. Он бы сказал мне, если бы собирался прийти. Но с другой стороны, мы же не лучшие друзья, чтоб обсуждать подобные вещи.
Их номер явно не дотягивает, но, наверное, все же стоит похвалить Егора. Будет неуместным – раскритиковать всю постановку и метод ее подачи нам, зрителям.
– Здорово, у тебя отлично получается вживаться в роль, – хвалю его я, когда он подходит.
– Ну, я старался. Не хочешь выпить по чашечке кофе? Рядом открылась отличная кофейня. Кофе там – огонь.
Что мне ответить? Я не хочу с ним никуда идти, пусть там хоть кофе Богов готовят, мне плевать. Хотя нет, не плевать, кофе там и вправду божественный, я была там на прошлой неделе. Если я и пойду туда, то с другим человеком. С Игорем, например. Что за хре... чушь лезет в голову?
– К сожалению, сегодня у меня есть еще пару неотложных дел, так что прости, не могу. Мне нужно идти.
– Ну тогда в другой раз, детка. Я тебе позвоню. Номер твой у меня есть. Миша по-братски дал.
Я не успеваю ничего ответить. Он нагибается ко мне и целует. Прямо в губы. Что он себе позволяет? Влепить пощечину? Губы у него мягкие, довольно приятные, но я не отвечаю ему, да и не собираюсь. Так, его срочно необходимо отодрать от меня. Я толкаю его, и он сам отстраняется.
– Что это сейчас было? – спрашиваю у него я, рассчитывая на объяснения.
– Не говори, что ты этого не хотела, только вот не пойму, почему ты до сих пор строишь из себя недотрогу. Давай еще разок повторим, — говорит он с самодовольной улыбкой и тянется ко мне, но я поворачиваю голову в сторону, закатывая глаза. Похоже, этот парень явно не понимает, что он мне до лампочки. Он попадает мне в щеку. Глазами пробегаюсь по сидящим и стоящим в зале — мест же, как это обычно бывает, не всем хватает —  и, как назло, вижу его. Игоря. Его глаза устремлены на меня. Однако Игорь моментально отводит взгляд, когда понимает, что неприлично так пялиться на студентку. Я в смятении отодвигаю от себя Егора, хватаю свои вещи и ухожу прочь, чтоб окончательно все не испортить. Егор что-то говорит, но я не слышу.
Мне не хватает воздуха, необъяснимый страх берет в тиски. Задыхаясь и кое-как напяливая на себя легкую, короткую дубленку, я выхожу из актового зала. И да, у меня бывают такие приступы. Подозреваю, может это астма, не проверялась, не знаю. Надо бы сходить в больницу и узнать, что со мной не так. Но эти приступы настолько редки, что порой я вовсе забываю о них.
Иду по коридору. Тишина. Нет никого, все сидят в актовом. Там ожидается еще куча выступлений, вроде танцевального ансамбля и сольных номеров. В общем, впереди концерт.
Останавливаюсь. Одной рукой держусь за стенку, другой – за шею. Пытаюсь расстегнуть верхнюю пуговицу на блузе. Черт, не получается. Тревога нарастает, пульс учащается, сумасшедшее сердце норовит выскочить из груди.
– Алекс? – слышу голос Игоря. — С тобой всё в порядке?
Прислоняюсь спиной к стене, запрокидывая голову в надежде заполучить ту нужную порцию воздуха, которого мне так не хватает, и смотрю в потолок. Он медленно идет ко мне — определяю по шагам. И я также медленно скатываюсь по стенке вниз, на пол. Всё кружится. Закрываю глаза. Теперь уже слышу его громкие, быстрые шаги. Они все ближе и ближе. Он бежит ко мне.
Настигает меня, берет мое лицо в свои ладони и просит открыть глаза:
– Алекс, посмотри на меня. Ну же. Открой глаза, не пугай меня. – Он встревожен, легонько трясет меня, пытаясь привести в чувство.
Игорь слышит и чувствует моё тяжелое и прерывистое дыхание. Он перепуган. Я бы тоже на его месте испугалась. Когда такое происходит на твоих глазах.
– Алекс, что собой?
– Воздух... нужен воздух. На улицу, – с хрипом произношу я, приоткрывая глаза.
– Понял. – Резко хватает меня, берет на руки и движется к ближайшему запасному выходу — тот, что у подножия лестницы.
Игорь судорожно поворачивает дверную ручку и толкает дверь наружу. Мы оба оказываемся на свежем воздухе. Он осторожно садится на мерзлую траву и усаживает меня на свои колени, бережно прижимает к себе. Наконец я получаю порцию необходимого мне воздуха. Холодного воздуха. Дышу. Глубоко. Медленно. Спокойно. Наполняя легкие воздухом. Мне нужно минут пять, чтобы восстановить дыхание. В прошлый раз было именно так.
– Как ты? – слышу испуганный голос. – А ну-ка взгляни на меня. Тебе лучше?
– Да, – тихо шепчу я практически ему в ухо.
– Как же ты меня напугала, – с шумом выдыхает Игорь, словно сгоняя с себя всю тревогу. – Что это с тобой было? Приступ астмы? У тебя астма? – Пытается заглянуть в мои глаза.
– Неважно. Такое случается иногда.
– Ты чуть не задохнулась, и это, по-твоему, неважно?
Оглядываюсь по сторонам. Как так получилось, что мы оказались во дворе? Кругом ни единой души. Совершенно наедине. Мне нужно срочно отвлечься. Хоть на что-то.
– Довольно темно, да? Для такого времени суток? – Я в своем репертуаре, меняю тему на раз-два. Реакция бесценна – он смеется, чем снова приковывает мой взгляд. Дьявол!
– Да уж, темновато. И холодно, к тому же.
– Конечно. Ты замерз, наверное, — внезапно приходит на ум. — На улице минус, а ты еще и на земле сидишь. Может, встанешь? — Собираюсь встать, чтоб он тоже мог подняться. Я ведь по-прежнему на его коленях сижу. Но он не позволяет, и я в растерянности гляжу на него.
– Я не замерз. – Он смотрит мне прямо в глаза, и я тону в них, как в омуте.
– И... что ты... собираешься делать? – Я снова не могу дышать, но теперь уже не от нехватки воздуха, а от его близости.
Наблюдаю, как Игорь тянет ко мне руку. Заправляет выбившуюся прядь мне за ухо, дотрагивается ладонью до моей щеки, нежно гладит ее большим пальцем. От этого я теряю над собой контроль. Прикрываю глаза и снова открываю их. Его прикосновения сводят меня с ума. Такие легкие и осторожные, словно я могу растаять прямо у него на глазах или же исчезнуть словно привидение. Я готова хоть сейчас раствориться в этих нежных, но в тоже время сильных руках. Вторая его рука – на моей спине, словно там ей и самое место. Прижимает меня к себе, и я чувствую напряжение в спине. Застываю на месте, не способная сделать ни малейшего движения. Черт! Что происходит со мной, с моим телом? Оно словно принадлежит не мне, а ему. Я больше не в состоянии управлять им. Это делает он. Как такое возможно? Не знаю, что он собирается делать дальше. Поцелует или резко отступит, дав заднюю? Всё это прекратится так же внезапно, как началось? Или... Черт возьми, Игорь испытывает мое терпение, я же сгорю сейчас от желания дотронуться до его губ. Но я же девушка, не могу же я первой прильнуть к нему. Даже если вздумаю, ничего не получится – я намертво прикована к его коленям. Я настолько обездвижена, что даже наклониться к нему не в силах, что уж там говорить о желании зацеловать его до смерти. В моих жилах бурлит кровь, внутри всё кипит и горит адским пламенем. Но в то же время мне страшно, очень страшно. Наверное, сейчас я выгляжу совершенно растерянной и запуганной маленькой девочкой, которая не знает правил игры и что ей нужно делать в данный момент, поэтому сидит тихо и помалкивает, боясь сказать хоть слово. В моих глазах нарастает тревога, которую он, конечно, же видит. Нельзя не заметить. Игорь разглядывает меня, словно я самая красивая дорогостоящая хрусталь на свете, не зная как лучше подступиться, чтобы случайным неверным касанием не разбить. Бегает глазами по моему лицу, снова и снова возвращаясь к моим глазам. Теперь не отводит их. Считаю секунды. Раз. Два. Три. Четыре. Приближается к моим губам. Пять. Шесть. Се... И я растворяюсь. В сладком поцелуе. Сначала он едва касается моих губ, затем целует уголок рта, нижнюю губу, наконец целиком и полностью завладевает моими губами. Нежный и легкий поцелуй медленно перетекает в более страстный, настойчивый. Игорь берет меня за талию, слегка приподнимает, и я обхватываю ногами его торс. В такой позе гораздо удобнее – мы оба понимаем это, жадно впиваясь губами и ловя ртом воздух, которого явно не хватает нам обоим. Господи... Черт! Моя голова совсем перестала соображать. Он же мой преподаватель, а я его студентка, так что же мы творим, черт возьми? Словно читая мои мысли, он неохотно отрывается от меня. На время застываем, тяжело дыша друг другу в губы. Игорь чуть отступает назад, а я мельком заглянув ему в глаза, моментально устремляю взгляд вниз. Я не знаю, что мне делать, что ему сказать. Черт возьми, я не знаю, как вести себя. Меня охватывает паника и поселяется в каждую клеточку моего обессиленного тела. Чувствую его бережное касание на подбородке. Пальцами Игорь медленно поднимает его, принуждая таким образом взглянуть ему в глаза. Боже, они у него потрясающие. Темно, но фонарь, расположенный в метрах десяти от нас, позволяет отчетливо видеть мягкие очертания лица и... синие глаза. При дневном свете они у него серо-голубые. Странное явление... Мы довольно долго молчим, и это невыносимо.
– Алекс... Алекс... – повторяет он полушепотом. – Прости, не смог удержатся. Всё это время держал себя в руках, а сегодня... Ты... ты потрясающая. Такая красивая. Просто удивительная, – произносит он. Так сладко и с удивительной нежностью в глазах.
– Игорь, я...
Не знаю, что и сказать. Нет ничего подходящего на уме.
– Не надо, не говори ничего. – Улыбнувшись мне, он встает. Я всё еще на нем — он не отпускает меня. И мне нравится ощущать чувство близости наших тел. Кладу руки ему на плечи, чтобы после обвить ими горячую шею мужчины. Сильнее обхватываю ногами его упругий торс, чтобы не упасть. Его руки – на моей талии. Вру, чуть ниже.
– Нам необходимо поскорее убраться отсюда, пока нас никто не увидел, – говорит он.
Я киваю, утратив навык связной речи. Согласна, если кто-нибудь увидит, то... Ой, лучше не думать об этом. Оглядываюсь по сторонам, поглядываю в окна, не смотрит ли кто.
Как только входим обратно в корпус, спрыгиваю с него. Но Игорь по-прежнему меня не отпускает, одной рукой обнимает за талию, другой – нежно гладит по щеке.
Ко мне возвращается способность говорить.
– Если кто-то увидит... – шепчу я с чувством нарастающей тревоги.
– Да нет здесь никого. Все в актовом, – совершенно спокойно говорит он. – Здесь мы в полной безопасности.
Он прав, здесь безопаснее, чем во дворе, ведь окна актового зала как раз выходят на двор. Будем надеяться, никому вдруг не приспичило посмотреть в окно. К тому же там темно, так что лиц всё равно не разобрать. Но почему мне так беспокойно? Да, всё просто. То, что между нами происходит, неправильно, и мы оба это понимаем, но ничего с этим поделать не можем. Или...
Я нехотя вырываюсь из его объятий и ухожу прочь. Всё это неправильно, черт побери!
– Ты куда? – Он догоняет меня.
– Собираюсь домой. Уже поздно.
– Я подвезу тебя.
Видимо, это факт, а не вопрос, потому как прозвучало чересчур твердо и... решительно.
– Нет, я сама доеду, – резко, но неуверенно отвечаю я, намереваясь уйти. А где, кстати говоря, мои вещи? Мозг, включайся уже. Без тебя я не справлюсь.
– Алекс, посмотри на меня. – Он встает прямо передо мной, преграждая путь. – Ну же.
Послушно смотрю на него. Этот мужчина просто потрясающий. Ей-богу, картинка. Похоже, я влюбилась. Впервые в жизни влюбилась. На самом деле влюбилась?
– Что не так? – с легким нетерпением спрашивает Игорь. – Ты не чувствуешь того же, что и я? Любишь своего... ну... того парня? 
Какого еще парня? О чем он?
– Какого парня?
– Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, — немного недовольно произносит Игорь. — Того, который целовал тебя в актовом. — (Черт, я совсем про это забыла.) — Или у тебя их несколько?
– Что? Опять ты... лишь бы унизить и обидеть человека, – возмущаюсь я, говоря тише, чем следовало бы. Он меня подавляет одним своим присутствием. Я это так остро ощущаю.
Поворачиваюсь и быстро шагаю по направлению к лестнице.
– Алекс, подожди. – Он снова догоняет. – Я не хотел тебя обидеть. Прости. 
Не успеваю опомниться, как Игорь берет мое лицо в ладони и целует меня. Снова мной овладевает это горячее, всезаполняющее чувство эйфории, которое кружит и кружит голову. А вкус его мягких и сочных губ слаще любого «банана в шоколаде».
– Мне плевать, кто он. Теперь ты моя, – решительно заявляет Игорь, отрывая свои губы от моих, но по-прежнему держа мое лицо в ладонях. Я тихонько таю под его взглядом.
– Это Егор, — признаюсь я, растратив всю свою злость. — Я... я не ожидала, что он вздумает меня поцеловать. Он не мой парень. Раньше, конечно, он мне нравился, но это быстро прошло. Так что... ничего нет.
Я же должна была как-то объяснить ему всю картину произошедшего прямо на его глазах. А лгать Игорю я не хочу, поэтому говорю как есть.
– Хорошо, значит ты его не любишь... Отлично, – говорит он с радостной ноткой в голосе. Я бы даже сказала, с облегчением.
Не хочет ли он сказать, что любит меня? Нет, для этого как-то рановато. Мы всего-то пять дней знакомы, во всяком случае, не успели узнать друг друга.
– Не люблю, – подтверждаю его рассуждения своим полушепотом. – Но, Игорь, ты же прекрасно понимаешь, что всё это неправильно. То, что происходит между нами. Связь между преподавателем и студенткой не допустима. Не мне тебе говорить об этом.
– Алекс, то, что ты говоришь – полный бред. Человек может быть с тем, с кем захочет. Преподаватель. Студентка. Какая разница. Все мы люди.
– Да, но...
– Никаких "но", Алекс... Хорошо. Даже если вдруг кто-то узнает о нас, я всегда смогу уйти с преподавательской должности. Преподавание здесь – это не основной мой вид деятельности, это лишь хобби. Поэтому можешь быть спокойна.
– Хобби? — теряюсь я. — Не понимаю. И где ты тогда еще работаешь, помимо универа? 
– Ты еще многого обо мне не знаешь, — с доброй усмешкой говорит он. — Но, обещаю, я все расскажу. Только немного позже. А для начала ты должна знать, что у меня своя фирма в Петербурге. 
– Так ты бизнесмен... — задумчиво произношу я. — Неужели мама была права?
Я, конечно, тоже начала подозревать, что Игорь не так прост. Вчерашний вечер в банкетном зале чего стоит. Я более чем уверена: такого типа мероприятия предназначены для лиц выше среднего класса, туда не приглашают кого попало.
– Мама? Ты говорила обо мне своей маме? – и хитро щурит глаза.
Я что, сказала это вслух?
– Ну да, я рассказывала ей о нашем столкновении в понедельник. У меня от нее нет секретов, ну... почти нет.
Он улыбается.
– Отлично. И в чем же мама была права? — Он вопросительно вскидывает брови.
– Да так, ничего особенного, — отвечаю я, избегая смотреть ему в глаза.
Он испытующе смотрит на меня, и я сдаюсь:
– Она яростно тебя защищала передо мной, предположив, что ты бизнесмен, у которого проблемы с журналистами. И якобы тебя можно понять и простить в подобной ситуации.
Игорь меняется в лице. Неужели это правда? Всё, что я сказала?
– Так значит это правда? – Мои глаза расширяются от изумления. 
– Да, это правда, но можно, я расскажу тебе об этом позже? Хорошо? – просит он, нахмурившись.
Потом так потом. Это может подождать. Он же сказал, что расскажет, я ему верю. И куда только делось мое нестерпимое любопытство?
– Хорошо.
Сумку свою я оставила на втором этаже в коридоре. За ней мы и поднялись. Она лежала на полу, возле стены, где я ее и обронила в приступе удушья. Затем пошли в кабинет Игоря. Пока он складывал нужные бумаги в портфель, я ждала в дверях. Любовалась им. Думала: значит, вот откуда у него все эти дорогие рубашки, галстуки, идеальные туфли, аж блестят, эта машина, черный фрак, в конце концов. Я разрешила ему подвезти меня домой. До моего дома далековато конечно, но он сам вызвался, так что пусть не жалуется...
– Алекс? – (Я поворачиваю голову в сторону водительского кресла. Он смотрит мне в глаза, потом снова на дорогу.) – Уверена, что хочешь домой?
А у него есть другие планы на меня? Он хочет отвезти меня в кафе? Ресторан? Кино? Или к себе домой? Боже, как же хочется спросить и узнать, но я еще не готова к таким резким переменам в жизни.
– Нужно подготовиться к завтрашним занятиям. Конспекты сами себя не выучат, – вру я. Мне всего-то необходимо повторить то, что я учила на прошлых выходных: пройтись пару раз по материалу и всё. Это займет максимум полчаса.
– Ну хорошо.
Блин, и мамы сегодня не будет. Что мне делать весь вечер?  Может, всё же согласится на его планы? Но я их даже не знаю. Черт. Спросить? Нет. Да.
– А что, у тебя есть варианты получше?
– Ну, вообще-то есть... – начинает он. – Но тебе нужно учиться, так что отвезу тебя домой.
Это проявление заботы? Ну всё, теперь я никогда не узнаю, какие у него были планы на меня...
– Ты живешь далековато, – говорит он, когда мы уже подъезжаем к моему дому.
– Ты сам умолял меня, хотел подвезти, так что не жалуйся.
На его лице появляется широкая улыбка.
– Я и не жалуюсь. Я беспокоюсь о тебе. Трудновато тебе, наверное, по утрам добираться на учебу?
– Ну, а что поделаешь? Я здесь живу.
– Я мог бы заезжать к тебе по утрам.
– Ну уж нет.
– Почему? – не понимает он.
– Если мама увидит, то всё, от ее вопросов не отвертеться. Мне придется всё ей рассказать. И она наконец-то получит желаемое. Она станет контролировать каждый мой шаг, связанный с тобой. Бесконечные разговоры о тебе. Это же просто сущий ад, – тараторю я, забыв отфильтровать мысли. Черт. Ну и пусть. Плевать. Он должен знать обо мне всё и даже то, что иногда я несу всякий бред. Ему нужно принять меня такой, какая я есть.
Он выдерживает некую паузу, затем говорит:
– Понял. – С легкой усмешкой на лице Игорь останавливает машину перед моим домом. Смотрит через лобовое стекло на огромный двухэтажный коттедж. Затем, заглушив двигатель, поворачивается ко мне. Я застываю под его проницательным взглядом. Наклоняется ближе и нежно целует. Каждый поцелуй с ним словно первый. Такое возможно?
– Ладно иди, пока я борюсь с желанием зацеловать тебя всю целиком. – Его дыхание щекочет мне лицо. Еще эти его слова – словно импульс, ударивший в голову. Очень возбуждают.
Безмолвно киваю и опускаю взгляд на его грудь: рубашка плотно прилегает к телу, словно слилась с ним воедино, очерчивая каждый рельеф его тела. Тяжело дышу. Три секунды обездвиженности. Наконец заставляю себя повернуться к двери. Собираюсь открыть, но тут он внезапно поворачивает меня к себе и целует. Страстно. Нежно. Пылко. Горячо. Отрывается, губами касается моей шеи, целует ее. Игорь срывает с меня дубленку. Я лихорадочно пытаюсь за что-то зацепиться. Нахожу. Его рубашка. Сойдет.  Жадно впиваюсь в его губы, ловлю дефицитный воздух, который  еще чуть-чуть и закончится в салоне совсем. Черт, неудобно в таком положении. Как он это делает? Читает мои мысли? Потому что он поднимает меня и сажает на себя. Отодвигает назад водительское кресло. Воздух между нами раскаляется до предела. Господи, как же горячо! Он запускает пальцы в мои волосы и целует меня везде: губы, щеки, скулы, мочку уха, шею. Мы оба наслаждаемся друг другом.
Его рука забирается мне под блузку и медленно, но уверенно скользит по моей спине. От его прикосновений мое тело напрягается и отдает ответным импульсом в виде мурашек. Что он собирается делать дальше? Я начинаю нервничать. Мое дыхание утяжеляется, и Игорь это замечает. Берет мое лицо и, глядя в глаза, шепчет:
– Всё хорошо? Ты очень тяжело дышишь.
Еле киваю.
– Вывести тебя на улицу? – беспокоится он.
Отрицательно мотаю головой.
– Точно?
Снова киваю. Игорь улыбается.
– Думаю, будет лучше, если провожу тебя до двери.
–Хорошо, – тихо шепчу ему в губы.
Сажусь обратно на пассажирское сиденье и хватаю сумку с пола. Я и не заметила, как она упала под сиденье. Выхожу. Он идет рядом, без верхней одежды. Почему он снова ее не надел? Заболеет же.
Достаю ключи, открываю высокую кованую калитку. Она скрипит. Совсем не хочется расставаться с Игорем.
– Не хочешь зайти? – предлагаю я. – Мамы дома нет. Покажу тебе дом. Хотя у тебя, наверное, дом покруче моего будет.
– Ты даже понятия не имеешь, что предлагаешь, – смущенно улыбается он.
– Прости, я... – устремляю взгляд вниз.
– Эй, тебе не за что извиняться. – Он приближается и ладонью касается моей щеки. – Просто... ты, я, огромный пустой дом... сочетание этих трех вещей очень опасно для нас обоих, понимаешь?
Нет, не понимаю. Неужели мы не способны контролировать себя? Хотя... нет, не способны. Понимаю. Киваю. Но...
– Значит, не зайдешь?
Он колеблется. Хочет, я вижу. И я хочу.
– Алекс, я очень хочу, но...
– Никаких «но», ты идешь со мной. – Я набираюсь храбрости и тащу его за руку к дому. Он не сопротивляется. – Посмотришь, как я живу. Знаешь сколько комнат в моем доме? Ты просто офигеешь. Шесть, не считая кухни с гостиной.
– Уговорила, – посмеиваясь, говорит он.
Вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь. Впускаю его в свою обитель. Снимаю верхнюю одежду, сумку кладу на пуфик, сапоги кидаю на пол. Надеваю плюшевые тапки.
— Какие милые, — комментирует Игорь с улыбкой.
— Ага. Кстати, ты можешь не разуваться, — говорю я ему, указывая на его сияющие блеском туфли. — Они у тебя и так чистые.
— Разве так можно? Я тоже...
— Нет-нет, не снимай. Не нужно, правда. Да и запасных тапок у меня нет.
— Ну ладно.
Сунув телефон в карман джинсов, направляюсь на кухню. Он следом.
– Кофе будешь? — предлагаю я, стараясь быть гостеприимной.
– Не откажусь. А дом у тебя и в самом деле... довольно огромный. По тебе и не скажешь, что твои родители очень обеспеченные люди, но не в обиду тебе.
Включаю кофемашинку и поворачиваюсь к нему. Он уже сидит за барной стойкой.
– А что, не похожа на богатую избалованную фифу, да? – Улыбаюсь ему и сажусь напротив.
– Я не это имел в виду, – смеется он.
– Ну да, дорогие шмотки не ношу, ничего брендового и фирменного.
– Алекс, мне плевать на то, кто во что одет, дорогая эта вещь или нет. Мне абсолютно всё равно.
– А по тебе и не скажешь, – говорю я, указывая на его внешний вид, в частности рубашку. И невольно вспоминаю нашу первую с ним встречу. То, как он посмотрел на меня. С отвращением будто. Моя улыбка меркнет.
– Алекс, я не осуждаю людей, не носящих дорогие вещи. А что насчет меня, так это мои заморочки по поводу своего внешнего вида. Я считаю, что мне непозволительно одеваться во что-либо другое. Только в подобных вещах я могу чувствовать себя уверенно. Понимаешь?
– Понимаю.
– Но что-то все равно тебя гложет? Что?
– Ничего, – сухо бросаю я.
– Алекс, – настойчиво просит он.
– Не хочу об этом говорить. Просто забей. – Отвожу взгляд.
Он встает и подходит ко мне.
– А ну посмотри на меня. Что не так? – Он серьезен как никогда.
Ну всё, я жалею, что вообще выдала себя своим мрачным выражением лица. Зачем затеяла этот разговор? Всё же шло прекрасно. Так... нужно просто улыбнуться, сделав вид, что все хорошо.
– Всё хорошо. – Натягиваю счастливое выражение лица.
– Ну да, так я тебе и поверил. Давай выкладывай. 
А он чересчур настойчив.
– Я не хочу портить тебе настроение.
– Уже испортила, так что давай, говори как есть.
Мне становится стыдно за свое поведение. Может, мне резко рассмеяться, чтоб отвлечь его? Боже, какой абсурд. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я чокнутая на всю голову.
– Ничего не произошло. Просто вспомнила нашу первую встречу. То, как ты посмотрел на меня тогда... с каким-то... отвращением.
Он задумывается. 
– Прости, – говорит он после паузы. – Я не знаю, что на меня нашло. Да, возможно, это выглядело не очень-то... тактично с моей стороны... вот так изучать тебя... с ног до головы. Но поверь, это было не отвращение. Сам не знаю что... но явно что-то другое.
Спешу сгладить ситуацию:
– Теперь же всё иначе. Так что проехали.
– Иди ко мне. – Он снова меня целует. Это когда-нибудь прекратиться? Покалывание и дрожь во всем теле?
Пищит сигнал кофемашины, и я резко отрываюсь от него.
– Кофе, – шепчу я и мгновенно вскакиваю со стула.
– Хорошо, давай сюда свой кофе, – улыбается он.
Сидя на высоких стульях и поглощая каждый свой кофе, мы практически не разрываем зрительного контакта: смотрим друг другу в глаза и, наверное, глядя в завораживающую бесконечность, пытаемся понять, как так получилось, что мы оказались здесь, в этой позиции и в этих не совсем определенных отношениях. Во всяком случае, я. 
– Ну как? Вкусно? – Зачарованно смотрю, как белая кофейная чашка касается его губ.
– Очень, – тянет он и с нескрываемым удовольствием допивает свой кофе.
– Рада, что понравилось. Хочешь, проведу экскурсию по дому?
– Не против, – сдержанная улыбка.
Вначале знакомлю его с содержимым первого этажа, за исключением дедовского кабинета. Его почему-то я не решилась открыть ему. Без согласия деда, думаю, не стоит впускать туда посторонних. Я даже маме запрещаю входить туда одной, без меня. 
После недолгой экскурсии по первому этажу, поднимаемся на второй. Показываю ему комнаты. Подхожу к двери одной из них, открываю ее.
– Здесь пусто. Почему? – удивляется Игорь, глядя на голые стены и отсутствие мебели.
Если честно, я не знаю, почему эта комната осталась не тронутой высококлассными мастерами отца. Может, он затевал ремонт или просто не успел реализовать свой, возможно, рабочий кабинет. Без понятия. Но я знаю, чем заполнить этот пустующий уголок дома.
– Здесь я планирую обустроить личную библиотеку. Ты бы знал, как я люблю книги! – восторженно заявляю я, входя в совершенно белое помещение. Стены, потолок, пол – всё белое. 
Призадумавшись, Игорь произносит:
– Никогда бы не подумал, что тебе приносят радость книги. Если бы я только знал, начал бы наши отношения с них.
— Откуда тебе было знать, — смущенно поправляю волосы. Любые разговоры об отношениях, о наших с ним, странным образом заставляют меня смутиться.
— Библиотека... – бормочет он.
— Что?
— Вчера ты пришла в библиотеку — следовало догадаться.
— Аа... слушай, давай не будем вспоминать вчерашний вечер, мне до сих пор стыдно.
— Как скажешь, — посмеиваясь себе под нос, говорит он. — Но прошу заметить, не весь вечер прошел неладно, были и приятные моменты. Ресторан, например. Или прогулка. Я был счастлив провести с тобой время. Смотреть на тебя, когда ты не видишь. Тайком любоваться тобой.
Ух... не этих ли слов ты ждала, Алекс? Кажется, к нам в гости решила заглянуть вулканическая магма. Жарковато, чувствуете? Да тут, ко всему прочему, еще и Игорь подходит практически вплотную, гипнотизируя голубым взглядом. Однако шепчет он совершенно не то, что можно было бы предположить:
— Хочешь, я обставлю всю эту комнату книгами? Куплю книжные шкафы и... И буду смотреть на тебя и любоваться твоей счастливой улыбкой.
Мои губы растягиваются в улыбке. Не только мои.
– Спасибо, но я как-нибудь сама. Хочу ощутить сам процесс: создать интерьер, выбрать стеллажи, а самое главное – книги.
– Хорошо, но я всегда готов помочь. Только попроси.
– Спасибо.
Дверь в следующую комнату. Легким движением поворачиваю ручку, ощущая волнующее дыхание позади.
– А это – моя комната, – сообщаю я, впуская его внутрь. Кладу телефон на прикроватный столик и внимательно смотрю на Игоря.
– Книги, – констатирует он, глядя на книжные полки.
– Конечно, куда же я без них...
– Какая твоя любимая? – Он достает с полки первую попавшуюся книгу и начинает листать ее.
– Не угадал. Она на второй полке. – Тянусь за ней, чуть касаясь его плеча. – Вот. – Даю ему в руки. Он откладывает первую книжку обратно на полку – она стояла не там, ну да ладно, потом переставлю, – и пристально изучает ту, что я дала.
– Гийом Мюссо «Потому что я тебя люблю», – читает он.
– Моя любимая.
– Да ты у нас романтик.
– На самом деле, там больше про психологию, но соглашусь, да, я романтик. Надеюсь, в этом нет ничего плохого, – робко роняю я.
– Шутишь? Это же прекрасно. Ты прекрасна. Обязательно прочту эту книгу, – заявляет он и ставит обратно, на прежнее место. Спасибо, что запомнил. Поворачивается ко мне и говорит:
– Теперь я понимаю, почему ты и мысли не допускаешь, чтобы переехать отсюда.
– Да. Это самое лучшее место на всем белом свете. Ты еще не видел сад, он огромный и безумно красивый. – Я подхожу к окну с видом на ночную, непроглядную темень. Щурюсь в попытках что-либо разглядеть за стеклом, но вижу лишь темные силуэты кустарников и сумрачные треугольники вечнозеленых хвойных деревьев. Перевожу взгляд на стоящего рядом Игоря. – Обязательно как-нибудь покажу тебе его. Чтобы лицезреть, необходим дневной свет и... лучше, конечно, увидеть его летний наряд, но осенний сад — тоже ничего.
– Верю... Я так понял, ты здесь живешь не так давно. Переехали? – предполагает он, наморщив лоб.
– Да, год назад. После смерти отца. Я унаследовала этот дом от него. У него была еще строительная фирма, но... ее изъял банк. Остался только этот дом. И мы с мамой практически сразу переехали сюда, так что... никакая я не богатенькая барышня. Как-то так.
– Мне жаль, – с искренним сочувствием произносит Игорь.
– А мне нет. Ведь я переехала в дом своей мечты.
Он так нежно смотрит на меня, что одними своими глазами окутывает меня теплом, словно пледом, и я согреваюсь.
– Тоже верно. Значит, вы с мамой жили отдельно? Родители развелись? 
Сажусь на кровать, он опускается рядом.
– Да, отдельно. Нет, не развелись. Они даже не были женаты. Так вышло, что я плод случайной связи. Отец, конечно, поначалу помогал с деньгами, раз в несколько недель виделся со мной. Но всё это продолжалось ровно до моего тринадцатилетия. Не знаю, что случилось, но больше я его не видела... Порой прихожу к мысли, что не знала его, как человека. Его настоящего. А главное – он так и не смог стать мне близким человеком. Не стал тем, чья смерть отдается болью в сердце. При мыслях о нем, увы, я не чувствую горечь потери. Лишь легкую грусть. Хоть и пытаюсь сохранить здесь всё... всё так, как было при нем. Я даже не позволяю маме продать все эти антикварные вазы, что стоят по всему дому. Я их, если честно, терпеть не могу. Но это память об отце. Хоть какая-то... Глухая память, что въелась пятном в голову и не дает покоя.
Игорь терпеливо ждал, пока я выговорюсь. И когда я заканчиваю свой монолог, он крепко обнимает меня.
– Понимаю. Ты молодчина, ты всё правильно делаешь. Но необходимо отпустить ситуацию и жить дальше. Ты очень впечатлительная, я это уже понял. Пытаешься видеть хорошее даже в тех, в ком не следует. Однако это хорошее качество, так что не теряй его. И веру в людей.
– Спасибо тебе, –  шепчу я.
– Мне? За что? — Игорь ослабляет свои объятия, заглядывает в мои глаза.
– За то, что ты здесь, рядом со мной, — скромно роняю я.
Он легонько дотрагивается до моей щеки теплой ладонью и приникает губами к моим. Нежно целует. Ощущаю его сладкие губы. Такое чувство, словно не касалась их целую вечность. Игорь медленно опускает меня на кровать. Нас обоих поглощает небывалая страсть. Неистовая. Всепоглощающая. Внеземная. Небесная. Безрассудная. Не знаю, как еще описать то, что творится между нами. Игорь, завороженно глядя мне в глаза, стягивает с меня блузку: легкая ткань медленно сползает с хрупких плеч, обнажая ключицы, что вмиг покрываются влажными, возбуждающими поцелуями. Места соприкосновения излучают мучительно-сладостный жар. Мои пальцы тем временем блуждают по его спине, по упругим и сильным плечам. Цепляюсь за края его соблазнительной рубашки. Пытаюсь ее снять, но тщетно. Тогда он сам помогает мне в этом, и рубашка мгновенно летит по воздушной траектории на пол. Одновременно с его туфлями. Я слышу, как они падают и глухо ударяются об пол. Игорь на какое-то время отстраняется от меня и расстегивает свои темно-синие брюки. Пока он занят ими, тоже стягиваю с себя джинсы. И они, как и вся наша одежда, оказываются на полу. Мы оба остаемся лишь в одном нижнем белье. Игорь снова припадает ко мне, нависая надо мной. Целует меня везде, где только можно. Едва уловимым касанием скользит руками по шее, вниз, к животу. Просовывает руку за спину и прижимает наши голые тела друг к другу. Тихий стон срывается с моих искусанных в порыве страсти губ, но я знаю, что он слышит его, чувствует всем телом. Наши сердца сбиваются с нормального ритма, дыхание учащается. Игорь сажает меня на себя, еще сильнее и ближе прижимает к себе. Я обхватываю его ногами, запускаю пальцы в его мягкие волосы, при этом страстно и пылко целуя. Он чуть приподнимается и движется к изголовью кровати, опускает меня на спину. Моя голова падает на подушку. Горячо. Очень горячо. Это самый сумасшедший поцелуй в истории человечества. Да-да, так и есть. А еще я то и дело слышу, как он тихо шепчет мое имя.
Чувствую руку, скользящую всё ниже и ниже, пока она не застывает на моих трусиках. Он слегка отстраняется, чтоб взглянуть мне в глаза. Он спрашивает разрешение? Да, да и еще раз да. Но есть одно. Знает ли он, что я...
– Ты ведь понимаешь, что я... что до тебя у меня никого не было? – очень тихо спрашиваю я, пребывая в затуманенном негой сознании. Смотрю ему в глаза, прислушиваюсь к его дыханию: пытаюсь увидеть или услышать его реакцию. Господи, конечно же он не знает, и откуда ему об этом знать? По его выражению лица это понятно как дважды два.
– Ты... – удивленно шепчет он.
– Всё в порядке, правда, я готова, – успокаиваю его я, пытаясь вернуть его в прежнее русло.
– Алекс, я... хочу этого, очень хочу, но не так. Это должен быть твой особенный день, понимаешь?
– Этот день и есть особенный. Это самый лучший день в моей жизни. Прошу тебя...
И в этот момент комнату наполняет музыка. Моя любимая песня. И я понимаю, что звонит мой телефон. Игорь отстраняется от меня, тяжело дыша, и я приподнимаюсь, беру телефон со столика. На экране высвечивается МАМА. Я стараюсь успокоится и дышать ровно. Игорь сидит рядом, поворачиваюсь к нему и прикладываю палец к губам:
– Тссс.
Он едва заметно улыбается.
– Мама?
– Ты не спишь?
Я бросаю взгляд на часы. Пять минут десятого. Я в такое время не сплю.
– Нет, не сплю. Что случилось?
– Ничего не случилось, просто звоню сказать, что приеду только завтра вечером. Ты свари себе сама завтра что-нибудь, хорошо? Голодной не ходи.
Она прекрасно знает, что я не умею готовить, и все равно просит меня об этом. Что за женщина?
– Хорошо. А почему тебя не будет?
– Алекс, всё хорошо. Просто меня попросили заменить коллегу.
– Сколько можно, мам?! Я тебя почти не вижу, скоро совсем забуду, как ты выглядишь. Это работа или каторга, в конце концов?!
– Всё, Алекс, завтра увидимся, кладу трубку, – и она отключается.
 Я в ярости бросаю телефон. Наблюдаю, как он ударяется об стену и летит на пол. Застываю.
– Это явно не твой день, – подает голос Игорь.
– Да уж... Представляешь, мама будет только завтра вечером, не удивлюсь, если ее еще и до воскресенья задержат на этой проклятой работе. Её там совершенно за человека не считают что ли? А у нее помимо работы своя личная жизнь есть между прочим. Аааа!  Просто слов не хватает, — злюсь я.
Поворачиваю голову в сторону Игоря, чтоб увидеть его реакцию на мой мозговой штурм.
— Успокойся. Иди ко мне. — Он просит меня лечь к нему на грудь.
Смотрю на него, заглядываю ему в глаза: они у него спокойные, счастливые. Или он просто делает вид, а сам внутри тихонько смеется надо мной… Во всяком случае, мне становится легче. Ну и пусть, что между нами ничего сегодня уже не будет. Он прав, лучше не спешить, оттягивать этот момент до последнего, чтоб влюбиться друг в друга еще сильней. В этом есть свой смысл. 
Прижимаюсь к его груди. Кажется, я люблю его. Очень. Еще утром ничего не предвещало, хотя меня уже несколько дней тянет к нему, но я подавляла в себе эти чувства, запрещая даже думать о возможности быть с ним. Плевать, что он мой преподаватель. Он прежде всего мужчина. Мужчина, которого я... безумно люблю. Такого со мной никогда не было. Просто хочется остановить время и лежать вот так вот, на его груди, хоть всю жизнь, мне не надоест, и не думать ни о чем, а-то лезут тут всякие мысли в голову, когда их не просят. Всё хватит, Алекс, расслабься и ни о чем не думай!
— Давай под одеяло, замерзнешь, — говорит Игорь.
Я послушно залезаю вместе с ним под одеяло и снова приклеиваюсь к нему. Он такой теплый, упругий, но в то же время такой мягкий. Так конечно не бывает, но я чувствую его именно так своей щекой и ладонью, что безмятежно лежат на его голом торсе. Игорь натягивает ватное одеяло чуть выше, закрывая мои обнаженные плечи от противного, прохладного воздуха,  царившего в комнате. Не хочу думать ни о чем, закрываю глаза.
— Не хочу ни о чем думать, — говорю я вслух.
— И не думай, просто расслабься. — Его голос каким-то образом убаюкивает, и мои глаза начинают слипаться. Нет, не хочу засыпать, хочу чувствовать его близость как можно дольше.
— Поговори со мной, пожалуйста, — прошу я, не желая раньше времени проваливаться в сон.
— Хорошо... Ты можешь не думать, а я вот думаю...
— О чем?
— О том, что тебе теперь нужен новый телефон. — Он смеется. И кивком показывая в сторону, где предположительно на полу должен доблестно умирать мужественный телефон, попавший под горячую руку своей плохой хозяйки, продолжает: — Потому что этот вряд ли уже жизнеспособен.
Я нервно начинаю хохотать.
— Точно, блин. Ты, наверное, думаешь, что я совсем чокнулась, да?
— Конечно, я так и думаю. — Он снова смеется.
Бью рукой ему в грудь, делая вид, что обиделась. Но я-то знаю, что он так шутит.
— Эй, я пошутил. Конечно, я не считаю тебя чокнутой... В действительности, каждый человек на Земле в некоторой степени ненормален. Да и кто определяет эту нормальность? — говорит он, положив свою большую руку поверх моей маленькой ручонки.
Не считаю нужным говорить что-либо, лишь сильнее прижимаюсь к нему, боясь отпустить и очнуться из сказки.
Может, сказать ему, что люблю его? А если он не чувствует того же? Ведь события развиваются слишком быстро, и возможно, он не успел влюбиться в меня так же сильно, как я в него. Может, он просто увлечен мною? Но он так на меня смотрит, что я подумываю, что он и впрямь меня любит. Не знаю. Наверное, пока промолчу. Да и потом... он должен первым сказать мне эти слова, разве не так? Я подожду.
— Учитывая, что твоей мамы не будет ни этой ночью, ни утром, позволишь мне остаться на ночь? Здесь, рядом с тобой? — просит он. Начинает поглаживать мои волосы, медленно и аккуратно расчесывать их пальцами. Чувствую, что засыпаю, но все равно еле киваю у него на груди. Он это ощущает и целует меня в макушку. Блаженство. Полностью проваливаюсь в сон.
 

Я счастливый человек

Глава 6. Я счастливый человек.
19 октября 2019.
Суббота.

Просыпаюсь, тру глаза и смотрю на мужчину рядом с собой, умиляясь, как он сладко спит. За окном темень, лишь луна падает на кровать, освещая милые черты лица Игоря. Знаете, я, наверное, самый счастливый человек в эту ночь, в эту секунду. Ведь я имею возможность видеть эту прелесть — как спит любимый человек; тогда как весь остальной мир отправился в мир грез и иллюзий. 
Осторожно встаю, чтобы не разбудить. Подхожу к платяному шкафу, открываю дверцу и в темноте нащупываю первую попавшуюся футболку. Натянув ее на себя, тихо выхожу в коридор и иду в туалет. После захожу в ванную и смотрюсь в зеркало: заспанные глаза, несвежая тушь на ресницах, помады на губах почти не осталось... Необходимо снять макияж. А может, всё же не стоит? Что скажет Игорь, когда утром, проснувшись, увидит меня такой... ненакрашенной и некрасивой? Ну да, согласна, я не безобразна, но макияж существенно придает мне уверенности в себе... Ладно, пусть видит меня настоящую. Умываю лицо. Чищу зубы. Затем футболка и нижнее белье летят на пол, и я встаю под теплый душ. Это так прекрасно — чувствовать, как по тебе стекает вода. 
Заворачиваюсь в огромное белое полотенце. Нагибаюсь, чтоб взять вещи с пола. Черт, футболка намокла — вешаю ее сушить. Хлопковое белье отправляю в корзину для стирки. Направляясь обратно к себе в комнату, вижу, как из спальни выходит Игорь. Заметив меня, он на секунду застывает, пробегаясь по мне оценочным взглядом. А я стою, завернутая в полотенце и с мокрыми волосами, и нервно тереблю верхний край полотенца, натягивая его как можно выше. И что я так волнуюсь? Или это моя обычная реакция на его присутствие? Хотя буквально перед сном всё было по-другому. Тогда что это? Боюсь, что полотенце упадет? Он ведь не видел меня без нижнего белья. Или это комплекс неполноценности после снятия макияжа?
В то время, как меня терзают противоречивые чувства, Игорь успевает подойти ближе.
— Проснулся, тебя нет рядом. Ты всегда по ночам принимаешь душ? — посмеивается он, дотронувшись до моей щеки.
Я улыбаюсь.
— Нет, обычно перед сном или утром. Сегодня исключение из правил. —  Но, вспомнив, что я стою перед ним без единого макияжа на лице, поспешно опускаю взгляд вниз. – Не смотри на меня, я сейчас некрасивая.
— Ты для меня всегда красивая, с косметикой на лице или без. Любая, слышишь? — Он легонько обнимает за плечи, целуя меня в висок. После этого целует в губы своими волшебными, потрясающими, сильными губами.
— Ты, кажется, говорила, ванная с туалетом там? — спрашивает Игорь, указывая пальцем на коридор.
— Да, первая и вторая дверь слева, возле лестницы.
Он быстро целует меня в макушку и направляется прямо по коридору.
Вхожу в комнату, включаю свет и первым делом ищу в шкафу подходящее нижнее белье. Спустя время нахожу на верхней полке черный кружевной набор. Конечно, и остальное мое белье неплохое, но достаю именно его, следуя своей интуиции. Мне кажется, именно от него он потеряет дар речи. Зачем я это делаю? Хочу свести с ума? Не знаю. Наверное, чтобы он понял, что не совершает ошибку, будучи со мной. Чтобы влюбился в меня настолько, что забыл бы о существовании других девушек. Желаю быть его единственной. Хочу быть лучшей для него.
Но я порядочная девушка, поэтому поверх кружевного лифчика решаю надеть свободную (мужскую — для дома я покупаю только такую) черную  футболку. Да, в этом есть какая-то противоречивость. Меня на самом деле трудно понять. 
Не успеваю одеться, как в дверях появляется Игорь и с любопытством следит за моими движениями.
— Что? — спрашиваю я, наконец натянув футболку.
— Красивое белье. — Он ухмыляется, стоя в дверях.
— Спасибо, — бросаю я, делая вид, что не замечаю его нарастающей интерес ко мне, его огонь в глазах. Спешно отправляюсь в кровать и накрываю себя одеялом. Игорь тоже забирается ко мне и, не говоря ни слова, обнимает меня сзади. Но перед тем, как уснуть, я слышу:
— Ты само очарование.
Мне снится сон, лучший сон в моей жизни, где я... Вы даже не представляете, какая я счастливая. Но это всего лишь сон. А понимаю я это,  когда просыпаюсь утром и вижу перед собой его. Мой мужчина лежит рядом и изучает, как мне кажется, каждую клеточку моего лица. Встречаемся глазами.
— У тебя такое милое личико, когда ты спишь. А еще ты улыбалась во сне. И это прекрасно — наблюдать за этим.
— Перестань, ты меня смущаешь, — говорю я и прячу лицо в одеяло. Игорь мгновенно стаскивает его с меня и начинает меня щекотать, запускает свои пальцы под футболку. Я хохочу. Мне дико щекотно. Зачем он это делает? Пытается отвлечь меня? И избавить нас обоих, в частности меня, от неловкости и застенчивости, иногда ни с того ни с сего возникающих между нами? Методы его мне нравятся. Но черт! Я больше не могу! Отворачиваюсь от него, съеживаюсь, пытаясь защититься от его пыток.
— Перестань, я больше не могу, — прошу я, громко смеясь.
Он перестает щекотать, пристраивается к моей спине и крепко сжимает меня в объятиях.
— Больше не буду. И знаешь что? Мне безумно нравится твой смех. — Он нежно целует меня в шею. Чуть позже отстраняется, и я наблюдаю, как он встает с кровати.
— Нужно вставать, иначе ты опоздаешь на учебу, — объясняет свои действия этот красавец с роскошным торсом, натягивая на себя штаны. — И... мне очень жаль, что из-за меня ты не успела выучить домашнее задание. — В последней фразе слышится явное сожаление.  
Сажусь, согнув колени и засунув ступни под себя, и опускаю взгляд.
— На самом деле я соврала, — сознаюсь я, подымая на него глаза.
— Насчет чего? — недоумевает он, уставившись на меня.
— Насчет домашнего задания... Вообще-то я сделала его еще на прошлых выходных. — Виновато гляжу на него. — Так что не переживай по этому поводу.
Он задумчиво таращится на меня, а потом говорит:
— А зачем ты тогда сказала, что... "мне учить еще до фига"?
Понимаю, что он не злится, а просто подкалывает. И невольно мое напряжение куда-то испаряется. Я начинаю смеяться. Вероятно, со стороны это выглядит сумасшествием, ведь причина моего смеха непонятна. Не только ему, но и мне. Но почему мне смешно?
— Прости, — извиняюсь за свой смех, когда более-менее успокаиваюсь.
— Ничего страшного, ведь я ловлю кайф. Твой смех бесподобен.
Щурю глаза, испепеляя его своим невидимым лазером, и улыбаюсь.
— Наверное, это было странно и не совсем уместно... Ладно проехали... Дело в том, что тогда в машине я испугалась твоих возможных планов... на меня. Вот я и соврала. Мой поступок кажется и мне непонятным, ведь с другой стороны я хотела твоих планов. Но, видимо, мой разум подавил желание сердца. Но оно быстро реабилитировалось, когда предложило тебе зайти в дом. И еще мне было жутко любопытно... Когда я спросила тебя о планах, ты мне не ответил. Может, ты сейчас расскажешь? Иначе я лопну от любопытства, — тараторю я.
С нетерпением жду ответа. А он умиляется, слушая весь мой только что произнесенный бред.
— Прости, но пусть это будет тайной.
— Ну уж нет, говори давай. Я только что сказала тебе то, о чем обычно нормальные девушки предпочитают молчать. Теперь твоя очередь, — обижаюсь я.
Игорь пристально смотрит в мои глаза, подходит к краю кровати, коленом упирается на него и нависает надо мной. Я непроизвольно наклоняюсь назад, на расстоянии чувствуя тяжесть его могучего тела. Меня просто сводят с ума его невероятно широкие плечи, которые, казалось бы, способны защитить меня от всего на свете. В любой чрезвычайной ситуации он закроет меня собой — я знаю это, чувствую. Мой взгляд, застывший на его плечах, потихонечку ползет вверх, к его глазам. Я очарована. Да, это самое подходящее описание моего нынешнего состояния.
— Алекс, пусть это будет моим козырем на тот случай, если я захочу сделать тебе сюрприз. Так что это секрет. И ты узнаешь о нем. Всему свое время.
Я сглатываю накопившуюся во рту слюну.
— Но ведь это время прошло, это были вчерашние планы.
— Да, но им не суждено было реализоваться. Теперь придется ждать, когда наступит нужный момент.
— Ты говоришь загадками. И мне это нравится. — Нервно прикусываю нижнюю губу.
Игорь резко встает, и наваждение проходит. Надевает рубашку, а я эстетическим наслаждением слежу за каждым его движением.
— Чего сидишь? Опоздать хочешь? — Он берет за руки и стаскивает меня с кровати. Лениво встаю и плетусь в ванную привести себя в порядок...  
— Как думаешь, на улице холодно? Я теперь даже погоду на сегодня не могу посмотреть: телефон не включается, — жалуюсь я, пытаясь включить свой смартфон.
— Я же говорил, что он уже нежизнеспособен. Сегодня же куплю тебе новый, — заявляет он и достает свой айфон. — Подожди, будет тебе погода.
Блин, зачем я разбила свой почти новенький телефон? Теперь у меня и интернет не работает, и вайфай не могу раздать на ноут. И как раньше люди жили без всего этого? Не понимаю. Там ведь вся моя жизнь. Была. До появления Игоря в ней. И можно ли принять от него столь дорогой подарок, когда мы вместе-то всего ничего, один день, если быть точным? Пусть у него этих денег вагон и маленькая тележка (может, большая, кто его знает), но принимать пока такие подарки я считаю неправильным.
— Спасибо, конечно, но я сама куплю.
Он отрывается от телефона и глядит на меня из-под своих густых ресниц. И почему мальчикам всегда достается то, в чем девушки нуждаются больше всего? Я не жалуюсь на свои (они у меня и не густые, и не редкие), но от таких ресниц я бы не отказалась. Хотя нет, пусть оставляет себе — они ему очень идут.
— Алекс, это не обсуждается, — бросает он.
Я отвлеклась на ресницы и забыла, о чем это он. Когда вспоминаю, то он уже сообщает мне прогноз погоды:
— Сегодня холоднее: днем +7, ночью уже -5. Пишут: снег, но вряд ли он будет. Похоже, погода стремительно меняется. Советую надеть куртку, а не эту легкую ветровку, что была на тебе вчера.
— Во-первых, не ветровка, а дубленка, между прочим теплая, во-вторых, ты вообще вчера был без куртки. Так что позволь мне самой решить, что мне надеть, — возражаю я,  но в душе радуюсь его неожиданной заботе. Я тронута.
— А с чего ты взяла, что я без куртки? Она у меня лежит в машине, на заднем сиденье. Алекс, послушай, я не хочу, чтоб ты заболела... иначе по эконометрике тебе экзамена не видать.
Да он издевается надо мной.
— Ах  значит  так,  тогда... тогда...
Он подходит ближе, берет меня за плечи.
— Я серьезно, Алекс. С тебя достаточно вчерашней вечерней прогулки в университетском дворе. В минусовую температуру.
Его трогательная забота просто... влюбляет меня в него еще сильнее.
— Разве? А мне показалось, что на улице было +30, никак не меньше. Было жарко, и даже горячо, — не соглашаюсь я с весьма серьезным выражением на лице. И он моментально расплывается в улыбке.
— Полностью с тобой согласен. А теперь поторапливаемся. Мне на самолет нужно успеть, а тебе на занятие. Так что идем, — с этими словами он подталкивает меня к двери.
Какой еще самолет? И куда он собрался лететь? Почему я узнаю об этом вот так? Как бы случайно? И говорит так, будто это в порядке вещей, и он каждый день летает туда (не знаю куда, но выясню) и обратно.
— Самолет? Ты не говорил ничего об этом.
— Да, забыл сказать. Это спонтанная поездка. Вот только утром заказал билет. Но не бойся, я не собираюсь тебя бросать. Теперь ты от меня не отвертишься. Уж поверь мне. — Обнимает меня, и мы спускаемся вниз по лестнице. — Лечу всего на три дня, по работе, и сразу же вернусь. Так что наша с тобой подготовка к конференции пока отменяется. Начнем на следующей неделе, хорошо?
А нельзя было мне это сразу сказать?  За три секунды наведения я уже успела подумать о всяком.
— Хорошо... Будешь завтракать? 
Подхожу к кухонному столу и ставлю чайник.
— Так, минут пятнадцать у меня есть.
— Тогда принимайся за работу, потому как готовлю я не очень. Есть тосты, яйца в холодильнике, там еще сыр, кажется, был. В общем в холодильнике много чего есть. Продуктов много, нужен лишь повар, чтобы всё это правильно и красиво подать. Готовить умеешь?
Поворачиваюсь к нему, а он стоит и лыбится. Что? Я сказала что-то смешное? Он смеется над моим неумением приготовить элементарную еду? Ну и что тут такого? Да, не умею. Хоть тресни, но процесс готовки никак не укладывается в моей голове. Легче на Луну слетать.
— Что? — возмущаюсь я. — Да, я не умею готовить, и что здесь смешного?
— Я умею, сейчас всё будет...
Не думала, что мужчина способен так вкусно готовить. Даже лучше, чем моя мама. Это ж надо... Не зря говорят, что лучшие повара — мужчины. Потому что это истинная правда — я только что в этом убедилась.
— О чем думаешь? — Игорь сидит за рулем и изредка поглядывает на меня.
— Да так, ни о чем... Где ты так научился готовить? Мама научила? — Мне действительно любопытно.
Игорь уходит в задумчивость на какое-то время, а затем произносит:
— Нет, нужда заставила... Родители умерли в авиакатастрофе, когда мне было четырнадцать. (Я внимательно слежу за выражением его лица: печаль вперемешку с грустью). И сестре пришлось забрать меня к себе, хоть у нее был свой оболтус. Она воспитывала сына одна, а тут я ещё свалился на её голову... Марина работала, её практически не было дома. Возвращалась поздно вечером, вся уставшая. Еле на ногах держалась. Вот я и научился готовить, кормил себя, племянника и сестру... Когда закончил университет и только начал работать преподавателем в университете, она заболела — рак. Нужны были дорогие лекарства, процедуры, операция. И тогда от отчаяния я подался в бизнес, авось повезет. Повезло. Оплачивал лучших врачей, нанял самую профессиональную сиделку. Но всё напрасно — полтора года назад её не стало... Она была самой лучшей на свете сестрой. — Игорь смахивает скупую слезу и вновь, казалось бы, становится сдержанным и спокойным. Но несмотря на старания запечатать чувства глубоко внутри, я их вижу — воспоминания о былой боли тенью легли на непроницаемое лицо моего поистине сильного мужчины.
Молчание, наступившее в один момент, тяжелым грузом оседает на сердце, а история Игоря приводит меня в крайнее смятение. Честно сказать, не ожидала, что он вывалит на меня столь огромное ведро информации. Выходит, он рос в бедности. Уже тринадцать лет без родителей. Единственный родной человек — его племянник, имя которого я до сих пор не знаю. И что говорят в таких случаях? Мне жаль? Господи? Сочувствую? Что сказать? Привычно сильный, уверенный в себе мужчина только что проявил маленькую слабость: поделился со мной тем, о чем, вероятно, ни с кем не говорил. До меня. Я почему-то уверена в этом. Может, ему наконец стало легче, выговорившись?
— Тебе легче? — спрашиваю я, краем сознания удивляясь тому, как он высококлассно водит машину даже в самой тягостной ситуации.
— Что? — недоумевает он.
— Стало легче после того, как выговорился? Игорь, мне правда жаль, что твое прошлое хреновее моего. Но это не повод грустить. Ну улыбнись же, — прошу его я. — Вообще-то, я пытаюсь подбодрить тебя, и без твоей помощи мне не обойтись, — возмущаюсь я и тут же показательно улыбаюсь, приподняв уголки рта указательными пальцами. Он сначала смотрит на меня как на ненормальную, а затем начинает смеяться.
— Рада, что мое сумасшествие тебя забавляет.
Глядя пристально мне в глаза, произносит:
— Нет, это не сумасшествие, а ты сама... такая искренняя и настоящая. Спасибо. — Берет мою руку ладонью вверх и подносит к губам. Мягко целует запястье. Потом снова устремляет глаза на дорогу.
Я еще долго не свожу с него глаз. Затем достаю тетрадь с конспектами и приступаю к чтению...
Игорь останавливает машину на ближайшей к универу автобусной остановке. Собираюсь выйти, но вдруг вспоминаю, что его не будет три дня, а значит все эти три дня я буду БЕЗ НЕГО. Теперь я даже представить такое боюсь? Разворачиваюсь и говорю:
— Постой-ка, ты говорил, тебя не будет три дня. Во вторник ты будешь?
— Конечно, а ты думала, я дам вам, студентам, отдохнуть от меня? Ну уж нет. Такого удовольствия я вам не доставлю.
— Не думай, что твое отсутствие обрадовало бы всех.
— Я и не думаю, я знаю. — Недовольная его ответом, испытующе гляжу на него. — Но ты, конечно же, не в счет. Ты моя единственная прилежная ученица, к тому же умная.
И на моем лице мгновенно появляется улыбка, смешанная со смущенностью, капелькой стеснения и... диким желанием поцеловать его. Но я не могу, нет, мы не можем позволить себе такую слабость на территории  университета, где с утра до вечера крутится сплошной круговорот студентов.
— Ладно, до вторника. — И выхожу из машины, пока он не успел меня поцеловать, наплевав на всех и вся. Он может. Такое чувство, что знаю его всю жизнь...
— Что такая радостная? А? — Лера встречает меня в коридоре. И мы идем вместе на пару.
— Да обычная я.
— Ну-ну. А ну давай рассказывай. Неужели все-таки Егор? Хоть он мне и не нравится, я желаю тебе счастья, поэтому одобрю любой твой выбор.
— Лер, да нет у меня никого. И к твоему сведению, мне Егор больше не нравится.
— Так-так, вот это поворот. А что так вдруг? Взял и разонравился? Значит, точно кто-то появился. Колись, кто такой? Где познакомились?
— Лера, ты меня слышишь вообще? Я только что сказала, что у меня никого нет. Ты глухая?
— Не глухая, просто я тебе не верю. Ты же врешь, нутром чую.
Интуиция ее — это что-то сверхъестественное, что не поддается объяснению. Может, это ее дар? Однако я не собираюсь сдаваться. Я умею притворяться, еще как. Позавчера опытным путем мы это выяснили.
— Перестань. Нутром она чует... В моем случае твоя чуйка не работает. Лучше расскажи, как там твой... Данила, кажется? Он уже пригласил тебя на свидание? — пытаюсь сменить тему.
— Ты о чем вообще? Это ж было на прошлой неделе. Он мне даже не позвонил после той ночи в клубе, а ты говоришь "пригласил на свидание". Больно я ему нужна.
— Может, у него есть веские причины не звонить. Вдруг случилось чего? Мало ли.
— Ой, ради бога, не смеши меня. Ты видела его? А теперь взгляни на меня. — Она делает красноречивый жест рукой. — Разницу улавливаешь?
— Конечно, он парень, а ты девушка, — хихикаю я.
— Очень смешно.
— Да перестань ты себя изводить своими комплексами. Лера, ты очень, прям очень красивая.
— Ты моя подруга, а значит твое мнение субъективно.
На самом деле, я бы сказала ей тоже самое. Удивительно, как мы с ней похожи, но в то же время как... небо и земля.
— Всё, я не могу больше это слышать. — Ускоряю шаг, она несется за мной. Почти одновременно заходим в аудиторию...
После пары в коридоре наталкиваюсь на своего друга, которого уже не видела недели две, наверно.
— Миша, привет, давно тебя не видела. — Я искренне рада наконец-таки увидеть друга.
— Привет. — Он обнимает меня. — Да как-то навалилось всё, работаю вот.
— Правда? Где, если не секрет?
— Не секрет. Батя учит меня уму-разуму. Вкалываю, набираюсь опыта в его фирме. — Усмехается он.
— В строительной фирме? — удивляюсь я. — Хотя и там экономика нужна... Давно работаешь?
— Две недели уже. Работы завались. Я у всех на побегушках. Такое чувство, что сотрудники сидели и ждали, когда я к ним приду, весь такой наивный и неопытный, которому можно впихнуть всю работенку. Интересно, они там вообще до меня чем занимались? Думаю, в потолок плевали.
Мы смеемся.
— Платят-то так? Нормально?
Отец небось щедр. Хотя... поблажек от такого отца точно ждать не стоит — он строгий у него очень, любит ставить всех на место.
— Да, иначе бы свалил оттуда в первый же день.
— Отец бы тебе не позволил.
— Возможно, ты права.
Что мне в нем нравится, так это то, что он не строит из себя невесть кого. Он это он, и ни капли фальши. С ним легко общаться. Миша словно мой старший брат, которого у меня никогда не было.
— Ну, поздравляю тебя с первой официальной работой, — с наигранной серьезностью на лице я искренне выражаю свои поздравления.
— Спасибо. Ты, кстати, виделась на днях с Егором?
С чего это вдруг речь зашла о Егоре? Он что-то знает? Ему сказал Егор?
— Да, а что? — Я подозрительно прищуриваюсь.
— Ничего, просто хотел узнать, как у вас дела? — Он загадочно улыбается. И я понимаю: что-то он не договаривает.
— У нас?
— Ну да, вы разве не вместе?
С чего это вдруг ему пришла в голову такая мысль?
— Вообще-то нет, а с чего ты решил? 
— То есть как нет? — Миша удивленно смотрит на меня. — Он не приглашал тебя на свидание? 
— А должен был? — Я поражена, наверное, не меньше него сейчас.
— Я просто думал... Ну, нет так нет. Значит, мне показалось. Забей.
— Так-так, а ну давай рассказывай, — требую я, нетерпеливо убрав за уши выступившие на лицо пряди. — В чем дело? И почему тебе вдруг стала интересна моя личная жизнь, а?
— Ну... на самом деле, я давно заметил, что ты неровно к нему дышишь. Я не мог смотреть, как ты мучаешься при каждой встрече с ним. Вот я и подтолкнул его.
— Что? — Я вытаращиваю на него глаза от изумления. — Так это ты попросил его пригласить меня пообедать?
— А, значит, всё-таки пригласил? — ухмыляется друг.
Может, ему и весело сейчас, а мне вот ни капельки не смешно.
— Не увиливай от ответа. А ну живо отвечай.
— И да, и нет. Когда я ему сказал, что ты девушка очень даже ничего, то он сам понял намек. И уже сам сделал первый шаг.
— Господи, зачем? — сокрушенно вздыхаю я, чуть ли не рыча. — Скажи честно, ты же ему не сказал, что он мне якобы нравится?
— Прости. — Миша виновато морщит нос.
— Кто тебя просил? А я-то думаю, что это он так внезапно проявил ко мне интерес. А вот оно что.
— Зато теперь, вы можете наконец встречаться, – подбадривает он.
— Миша! Он мне безразличен. Тебе ясно? Какой на фиг встречаться?! – восклицаю я, чувствуя, как во мне нарастает ярость.
— Погоди-ка, ничего не понимаю. Ты серьезно?
— Да, и сделай милость, отвадь своего друга, пожалуйста. Если он еще раз вздумает меня поцеловать, он получит по роже. Так ему и передай, — сердито бросаю я.
Я на взводе, я взбешена, чертовски нервозна. Черт побери! Тоже мне сват нашелся. Серьезно? Сватать меня решил? И как ему это только в голову пришло? Это моя личная жизнь, черт возьми! Люди, отвалите от НЕЕ, не прикасайтесь, ну. Не ваша же!
Ухожу, не попрощавшись. Мне нужно остыть.
— Алекс! Прости! — слышу я вдогонку...
К концу занятий я напрочь забыла про этот неприятный инцидент, а после занятий мы с Леркой отправились в городскую библиотеку, где работает моя знакомая, София. Эта библиотека, кстати говоря, самая большая в нашем городе и от университета недалеко, поэтому туда частенько заглядывают студенты. Вот и мы позанимались там часа два: я же обещала помочь подруге с успеваемостью, вот и решила не тянуть до понедельника. Да и сегодняшние планы чудеснейшим образом испарились, как и инициатор этих самых планов — он взмыл в небеса на металлических крыльях, взяв курс на славный город Петербург. 
Попрощавшись с Лерой, заглядываю к Софии в малый зал:
— София, к вам можно? Вы не заняты?
— Александра, милая, заходи конечно. Тебе я всегда рада. Чай будешь? — В ее руках серебрится чайник, что источает прелестный букет цветов. До чего вкусный аромат! Видимо, как раз наступило время чаепития. А я вовремя, смотрю.
— Вы еще спрашиваете! Конечно буду. Ваши руки готовят поистине восхитительный чай. Не понимаю, как бы жила без него. — Отбросив в сторону свои вещи, сажусь в кресло, а София тем временем достает домашние печенья и наливает в кружки чай. 
Ай, я обожаю эту женщину и её флёрдоранж. Всему, к чему она прикасается, заведомо суждено быть прекрасным, настолько волшебным, что я порой задаюсь вопросом: не фея ли она?
— Цветки апельсинового дерева — главный ингредиент моего чая, ты же знаешь. А выращиваю я его в своей оранжерее. — Она протягивает мне кружку. Беру ее и, приподняв брови от удивления, говорю:
— Помнится, пару лет назад вы говорили, что заказываете цветы апельсина из южных стран. Вы наконец решили посадить апельсиновое дерево в своем зимнем саду?
— Не одно. — София загадочно улыбается. — У меня их семь. 
— Да что вы говорите, — искренне изумляюсь я, сделав глоточек чая.
— Да, небольшие правда еще, но для чая цветочных лепестков вполне достаточно. 
— Здорово... Помните, вы как-то звали меня в гости? В сентябре еще. Не будет ли наглостью напроситься...
Мысль закончить не успеваю, меня перебивает София, чьи глаза уже успели загореться от идеи:
— Разумеется. Хоть сейчас. — Смотрит на часы, поправляется: — Нет, через час, когда закончится мой рабочий день. Мы могли бы...
— София, к сожалению... сегодня не получится. Давайте на следующей неделе я к вам загляну, попьем вместе чайку и... уж очень хочется взглянуть на оранжерею и его новых обитателей, — последнюю фразу проговариваю с особым, ребяческим восторгом и предвкушением.
— Обязательно тебя с ними познакомлю, — обещает она, посмеиваясь над неожиданным проявлением детской непосредственности у меня, уже взрослой, казалось бы, девушки. Сознаюсь, иногда я веду себя как сущий ребенок. — Ты приходи, приходи.
— Приду, — обещаю я, поднося ко рту печеньице. Хруст печенья приятным звуком отдается в ушах, проникая в самые глубины сознания: как-то неожиданно приходит понимание действительности происходящего здесь и сейчас спокойствия и умиротворения — остро ощутимых, к слову сказать.  Словно комната эта временно застыла вместе с находящимися в ней людьми. А вот за дверьми — возможно, сейчас спешка и бешеный ритм жизни. Но не здесь, только не в этих стенах, где согревающее чувство домашнего уюта накрывает тебя с головой, где каждая деталь приковывает твое внимание, каждое движение и шорох отмечается тобой нечто особенным и прекрасным. Необычное чувство. Восприятие мира уже не то, оно резко поменялось. И сердце в груди становится звонче, заметно живым и подвижным — ярко чувствуется каждый его удар. Я даже оглядываюсь на себя, чтобы понять, что изменилось, но нахожу себя прежней. Окидываю оценочным взглядом свою позу в винтажном кресле: расслабленное положение ног и руки, надежно держащие хрупкий стакан; и даже замечаю легкую потертость на тонком золотом браслете. Отчего-то улыбаюсь и, подняв глаза на мою пожилую подругу, добавляю: — Обязательно.
— Тогда договорились. Жду тебя на следующей неделе, не затягивай... Кстати, что у тебя с телефоном? Я звонила тебе утром насчет той таинственной рукописи, а ты недоступна.
— Разбился, — сокрушенно вздыхаю я. По правде говоря, этот факт уже гораздо меньше расстраивает меня. Всегда можно купить новый телефон, новое платье, новый коврик в ванную. Вещи заменимы. Но не люди. — Так что пока я без телефона. А вы... что-то выяснили? Кому в конце концов принадлежит эта работа?
— Думаю, всё же Достоевскому. Я сообщила о находке своему знакомому эксперту из букинистического магазина, и он изъявил желание ее рассмотреть. — София вопросительно заглядывает мне в глаза.
— Показывайте, конечно, — одобрительно киваю я. — Рукопись не моя, я ее только нашла. Не знаю, можно ли считать ее своей собственностью. — Задумчиво нахмурив брови, прихватываю следующее печенье и продолжаю: — Да и стол не мой, а деда. Тогда рукопись его, я полагаю. Нужно будет, наверное, его известить о найденной рукописи.
— Александра, эта ценная антикварная рукопись — а она является таковой, если окажется, что я права и это действительно творчество Федора Михайловича, — принадлежит твоей семье. Вам обоим: тебе и Льву. И дальнейшая ее судьба в ваших руках. Вам решать, что с ней делать: продать или оставить в своей коллекции... Хотя зная твоего деда, полагаю, он ни за что не расстанется с таким уникальным экземпляром, — посмеивается она, наливая себе еще чая.
— Да, он такой. Тогда... пусть ваш знакомый посмотрит, оценит это произведение, а что с ним будет дальше — уже решит дедушка. Уверена, он поступит правильно.
— Я тоже не сомневаюсь. Но в любом случае, нужно будет весь литературный мир поставить в известность, если наши догадки подтвердятся. Сообщить о новом романе. Издательства, думаю, будут рады узнать, что в мире на одну классическую литературу стало больше.
— Это точно, — соглашаюсь я.
— Знаешь, я до сих пор не могу понять, как этот роман оказался в столе твоего деда. Я ведь помню этот стол — старинный, деревянный, — не замечала ничего такого... Как странно.
— Так, тайник, — напоминаю я. — Между прочим, очень хороший. Я целый час ползала на полу, заглядывала в каждую щель, лишь бы найти способ открыть его. В итоге — нашла, как видите.
— Выходит...  стол этот принадлежал Достоевскому — удивительно. 
— Не то слово. Где мой дед его раздобыл, интересно? — задумчиво почесываю бровь.
— Ладно, не будем гадать, спросим Льва, как вернется из своего путешествия... Часом, не знаешь, как он там?
Глубоко вздохнув, отвечаю:
— Заменяет горе положительными эмоциями от интересных экскурсий по Мексике. Буквально позавчера письмо от него читала. Пишет, что всё хорошо — а я верю. Он сильный. Вы и сами, София, ведь знаете, что он со всем справится и переживет эту потерю, а к нам вернется уже обновленным и полным сил и новых «идей, как красиво прожить жизнь и не увянуть в гуще рутины от скуки».
— Помню-помню эти его слова. Эх, дед твой — тот еще знаток жизни. Мне бы так — взглянуть на мир его глазами и тревог не знать... и боли. — София тоскливо вздыхает. Думаю, от нахлынувших горестных воспоминаний.
— Скучаете по мужу? — понимаю я. 
Поджав губы, признается:
— Скучаю... Завтра вот годовщина. Уже три года с тех пор прошло, а боль время от времени напоминает о себе... В такие моменты хочется плакать, Александра. Знала бы, как нестерпимо хочется. — Она небрежным движением отправляет за ухо выступившую на лицо светлую прядь, а на васильковые глаза тут же наворачиваются слезы.
 Краем глаза отметив для себя рассыпавшиеся по поверхности стола крошки печенья — нужно будет потом помочь Софии убраться, — ставлю на них же свою фарфоровую кружку и порываюсь обнять добрую старушку:
— Ну что вы, — утешаю ее я, заключая в объятия. — Всё же хорошо. У него там (показываю вверх, имея в виду небо) тоже всё прекрасно. И он так радуется за вас, когда вы счастливы. Зачем же вы его расстраиваете своим унынием? Не нужно этого делать.
— Знаю, милая, знаю. Что-то расклеилась я... Ох, всё, ты права, не буду больше. — И быстренько смахивает так и не успевшие пролиться слезы. Сильная женщина, хоть она об этом и не подозревает. 
Преданно заглядываю ей в глаза и негромко произношу:
— София, я вас обожаю, знаете, да? 
И она улыбается:
— Ох, девочка ты моя, я тоже тебя люблю. С малых лет тебя знаю. Ты же мне как внучка...
Погода вконец испортилась. Ветер разгулялся не на шутку. Реакция на шумный хлопок входной двери не заставляет себя долго ждать — тут же незамедлительно слышу голос мамы из кухни:
— Привет, милая!
Кидаю вещи на пол и направляюсь на кухню.
— Мама, наконец-то ты дома. — Обнимаю ее.
— И я тебя рада видеть. Будешь кофе?
— Конечно. — Удивляюсь, что она вообще спрашивает о таком. Кофе, как и чай, я просто обожаю. Его аромат. Этот потрясающий неповторимый вкус наслаждения и бодрости. Мммммм.
— Я приготовила курицу и картошечку. Вымой руки и садись за стол.
Сижу за барной стойкой и любуюсь, как она плавно и лаконично справляется со всем кухонным процессом. Подает мне кофе, и я перемещаюсь в столовую, пью чудеснейший горячий кофе. Затем она ставит на стол две порции, и под звуки завывающего за окном ветра мы принимаемся за ужин.
— Рассказывай, как дела на учебе? Какие новости? Я хочу знать всё.
Ой, начинается.
— Мам, как ни странно, но никаких новостей, — как можно правдоподобнее вру я.
— Неужели никаких? — удивляется мама.
— Представь себе, никаких. Даже скучно, — притворно жалуюсь я.
— Ну ладно, тогда сообщу тебе свою новость. Завтра мы летим в Москву к Лене.
Чтоб вы знали, Лена — это моя тетя и мамина младшая сестренка. Наверное, вы давно задаетесь вопросом: "Куда ж они дели свою квартиру? Продали? Тогда почему у них не хватает денег? Возможно, они ее сдают. Но в этом случае снова напрашивается тот же вопрос: где же деньги?" Отвечу. Мама продала ее и вырученные деньги отдала Лене, та дополнила их своими и купила себе квартиру в Москве. Там Лена работает педиатром, зарабатывает довольно прилично и постепенно обустраивает свою квартиру.
— Зачем? У нее день рождение только в январе.
— А кто сказал, что мы не можем к ней съездить просто так, в гости? Так что рано утром выезжаем. Полетим на самолете. Билеты уже куплены, и отказы не принимаются. — Мама ставит меня перед фактом.
—Ладно, — недовольно бросаю я и корчу гримасу.
— Не корчи рожицу... И кстати, Лена хочет пройтись с тобой по магазинам. Ты как? Не против?
— Шутишь? Нет, конечно. — У меня мгновенно взлетает настроение. — Ради этого стоит съездить на денек. Мы же на один день едем?
— Конечно, даже не надейся, что тебе удастся пропустить хотя бы один учебный день, — неестественно строго говорит она, и тут же на её лице появляется добродушное выражение лица. Мы обе смеемся. Это же мама, моя мама, с которой иногда бывает очень даже весело. И в такие счастливые моменты, мне кажется, что она единственная на всём белом свете способна в действительности меня понять.
— Пойду наверх, к занятиям готовиться. Раз воскресный день занят, я должна сегодня же всё успеть.
— Да-да, иди конечно. Посуду сама помою, — с этими словами она встает и принимается убирать всё со стола.
Собираюсь уже подняться на второй этаж, как раздается звонок в дверь.
— Мам, я сама открою! — кричу я ей.
Открываю дверь и вижу на пороге совершенно незнакомого парня, лет 17-25. Черт его разберешь — эту нынешнюю молодежь. И это говорю я, та самая современная молодежь. Даааа уж, словно старуха какая... Нет,  ну правда же непонятно, кто сейчас стоит передо мной: мальчик лет семнадцати или взрослый парень в странной мешковидной толстовке темно-синего цвета и узких черных штанах, ну и броские, красные кроссовки в придачу. Если честно, напоминает гопника. Может, станет ясно по голосу. Вот только он стоит ко мне боком и глядит куда-то вдаль. Наверное, не заметил меня.
— Вам кого? — интересуюсь я, выходя на крыльцо и прикрывая за собой дверь. Энергично растираю от холода плечи.
— А, здравствуйте (да вроде голос достаточно грубый, значит, все-таки постарше будет), это служба доставки. Вам посылка, распишитесь здесь, пожалуйста, — говорит спокойным, вежливым голосом и протягивает мне какой-то бланк для подписи и ручку.
— Это, наверное, какая-то ошибка. Я ничего не заказывала, — теряюсь я, держа в руках бумажный планшет. 
— Вы, Савельева Александра Дмитриевна, ведь так?
— Да, но...
— Заказчик не вы, но он предупредил, что вы будете удивлены. Поэтому прошу вас не удивляться. Распишитесь вот здесь, — неторопливо проговаривает мужчина, указывая в поле, где мне необходимо расписаться. Машинально расписываюсь и отдаю ему. Мужчина вручает мне в руки небольшую коробку в красной атласной обертке и прощается.
Всё еще стою на крыльце. После колебаний наконец разрываю упаковку, и что-то тут же падает на пол. Быстро наклонившись, поднимаю — это открытка. Заглядываю в нее:
"Я же обещал, что куплю тебе новый телефон. А обычно я сдерживаю свои обещания, поэтому держи, пользуйся на здоровье. И если ты вдруг вздумаешь не принять мой подарок, который я дарю тебе от всей души и от всего сердца, я обижусь. Очень и очень сильно. Так что только попробуй его вернуть обратно! Не скучай, вернусь во вторник утром, как и обещал." — написано в ней.
Читаю эту милую открытку и приятное тепло разливается по телу. Невольно улыбаюсь. И как теперь не принять его подарок? После таких-то слов. И когда он только успел? Люблю его.
Открываю коробку и вижу айфон последней модели в красном цвете. Он что, сошел с ума? Дарить такие дорогие вещи, черт возьми? Допустим я его возьму, а как мне объяснить маме, откуда у меня взялся столь дорогущий телефон? Блин, что делать? Что же делать? Точно, скажу ей, что старый (да он совсем новый был) разбился, а Лена подарила новый. А что? Как крестная крестнице, авось прокатит. Блин, зачем, Игорь? Ну зачем нужно было так тратиться? Я же сказала, что сама куплю.
Выдохнув напряжение, прячу разорванную обертку с открыткой в карман и захожу в дом. Мама высовывается из кухни:
— Кто приходил?
— Курьер. Вот, Лена мне телефон подарила. — Верчу перед ней коробочкой.
— То есть как подарила? У тебя же свой есть. Зачем тебе еще один? — недоумевает она, вытирая руки полотенцем.
— Мам, дело в том, что я свой разбила. Он теперь даже не включается. — Виновато морщусь и искусно выражаю свою печаль, чтоб она поверила. Хотя мне не особо приходится притворяться, потому как это чистая правда. Я действительно недовольна собой. Как можно настолько выйти из себя, чтоб разбить об стену любимый телефон? Я точно чокнутая, в этом всё дело. Хоть вещи и заменимы, характер и свою суть, увы, изменить нельзя.
— Разбила? И как ты умудрилась?
— Так получилось, выпал из кармана прямо на асфальт.
— Так вот почему сегодня утром я не смогла до тебя дозвониться... Последний айфон, говоришь? Одиннадцатый что ли? И как Лене в голову пришло подарить тебе такой дорогой телефон, не понимаю. О чем она только думала? А когда ты ей успела сообщить? Странно, что посылка так быстро пришла.
— Мам, я ей сегодня утром сказала. Позвонила через Леркин телефон. А посылка пришла из ближайшей торговой точки. Они сейчас на каждом шагу. Чему тут удивляться? Лена заказала и заплатила в Москве, а я получила здесь. Лан, мам, я побегу к себе, хорошо? Еще столько конспектов учить.
Бывают моменты, когда мне кажется, что мама видит меня насквозь: всё мое вранье. Как сейчас, например. Побыстрее надо сматываться отсюда, пока она ни о чем не успела догадаться. Еще срочно Ленке надо позвонить, предупредить ее о моем обмане. Она меня поймет и не выдаст. Лена мне как старшая сестра. У нас разница-то в возрасте только шесть лет. У нас с ней больше интересов, чем с мамой. Нужно скорей ей позвонить, вдруг мама сию минуту вздумает сделать то же самое. Срочно.
Иду быстро, можно сказать, мысленно бегу. Закрываю за собой дверь, кидаюсь к столу,  где я оставила сломанный смартфон, и судорожно пытаюсь вытащить свою симку. Вставляю ее в айфон и звоню.
— Лена!
— Да, Алекс, что случилось?
— Да так, ничего... Тебе сейчас мама не звонила?
— Нет, а должна была?
— Скорее всего позвонит. Лен, ты не могла бы ей сказать, что это ты мне айфон купила? Пожалуйста, — умоляю я.
— Ты айфон себе купила? Давно пора, а-то эти андроиды — сущий ад, никак не могу понять, как люди до сих пор ими пользуются. Они же жутко неудобные. Вот, айфон — другое дело. Это лучшее изобретение человечества.
— Не знаю, еще не успела оценить. Так скажешь, ок?
— Хорошо, скажу.
— А еще кое-что... Это айфон одиннадцатый, тот, что в сентябре вышел. Так что ты мне подарила дорогой телефон. И будь готова, что мама будет недовольна такой нерациональной тратой денег.
— Одиннадцатый? Серьезно? Даже у меня десятый. А ты точно сама купила? — с подозрением спрашивает Лена.
— Нууу... вообще-то мне его подарили, — сознаюсь я.
— Кто? Парень? — Она заинтригована.
— Давай я тебе всё при встрече расскажу, договорились? — пытаюсь избавить себя от необходимости что-либо объяснять.
— Ловлю на слове. И только попробуй скрыть от меня хоть одну малейшую деталь, — слышу в её голосе веселые нотки энтузиазма. А это означает одно — она выпытает из меня всю правду и неправду. Но я-то не привыкла сдаваться. Поборюсь немного, авось не придется всё ей рассказывать. Разве что самую малость, в общих чертах. Конечно же я не собираюсь говорить ей о том, что он мой преподаватель. Даже она, как я думаю, этого не поймет.
— Спасибо, Лен. Я тебя обожаю, ты самая лучшая тетя на свете.
— Ой, давай без формальностей. Ну какая я тебе тетя? Я тебе в ровесницы гожусь. А в магазинах для взрослых меня вообще до сих пор за несовершеннолетнюю принимают и требуют предъявить паспорт, — жалуется она.
— Оу, бедняжка, ты моя, — смеюсь я в трубку. 
С того конца провода также раздается заливистый смех.
— Ладно, мне пора к маленьким пациентам, увидимся завтра. Аривидерчи.
— Пока, ровесница, — прощаюсь я, подавляя смешок.
После выполнения домашних заданий, ближе к одиннадцати ночи переодеваюсь в пижаму  — и в постель. Хватаю ноут и включаю. Очередной раз меня встречает забавная надпись на экране блокировки: "Слышите? Стук миллионов копыт. В час-пик даже на бескрайних равнинах не протолкнуться." Почему-то она меня завораживает. Что-то в ней есть загадочное и необычное, но в тоже время смешное, словно мой компьютер решил меня рассмешить своим анекдотом, каждый раз одним и тем же. В который раз улыбаюсь этим строчкам и захожу на рабочий стол. Здесь кучу всяких документов, в основном по учебе, но один — очень и очень личный. На нем стоит пароль, чтобы, не дай бог, никто не смог прочитать его содержимое. Открываю сей документ и начинаю, точнее продолжаю писать...
Когда в правом нижнем углу экрана вижу 01:09, решаю на сегодня закончить. Откладываю ноутбук и беру свой новенький телефон. Зарываюсь под одеяло и изучаю, как устроен айфон. Пфф, тут, конечно, много всего, но оно мне надо? Да и не блогер я. Если честно, то андроид как-то удобнее был. Или мне просто необходимо привыкнуть к новой системе. Поживем — увидим, но пока крайне непривычно.   
Захожу в контакты и жалею, что не спросила номер телефона Игоря, ведь я даже предположить не могла, что у меня тут же появится новый мобильник. Если бы знала, еще утром записала бы в ежедневник его номер. А он что, не мог мне его на открытке написать? Я бы позвонила. Или сам бы спросил мой, ведь точно знал, что собирается купить... Ай, я скучаю по нему. Точно! ВК! И что это я сразу не догадалась? И вообще давно уже следовало бы найти его страницу в соц-сетях.
Забиваю в поиск. Ищу. Но найти не получается. Или же... его просто-напросто нет в ВК. Да что ж такое?! У кого сейчас вообще нет страницы ВК? Даже Лерина бабушка вовсю строчит сообщения и делает видеозвонки в контакте. 
Ладно, Алекс, ложись спать! Завтра рано вставать, между прочим.

Встреча с Леной

Глава 7. Встреча с Леной.
20 октября 2019.
Воскресенье.

— Вещи собрала? — Мама заглядывает ко мне в комнату. — Всё взяла?
— Мам, мы всего на один день едем. Вот моя дорожная сумка, и туда поместилось всё, что нужно. — Надевая толстовку, указываю на небольшую спортивную сумку.
— Верно... – на секунду задумывается. — Паспорт, полис сунула?
— Да, мам, всё на месте. Во сколько выходим?
— Минут через двадцать. Оденешься — спускайся завтракать, хорошо?
— Окей. — Надеваю джинсы. Мама стоит еще пару секунд в глубокой думе, затем удаляется.
Включаю интернет и кладу телефон обратно на стол. Через секунду он звенит, оповещая о новом сообщении. Скорее это напоминает писк, чем... нужно срочно сменить мелодию. Захожу в ватсап, читаю:
"Прикинь! Он позвонил!"
"Сегодня вечером. Пригласил меня в клуб, представляешь? "
"Сейчас я уже иду домой. Поднимаюсь на лифте. Он меня проводил до подъезда. И мы поцеловались!"
"Понимаю, ты наверно уже спишь, поэтому не стала звонить."
"Меня просто распирает от счастья, подруга! У меня внутри фейерверки взрываются яркими краскам!"
"Я дома. Ладно созвонимся завтра, ок? "
Смеюсь. Время отправления сообщений варьируется от 02:31 до 02:34. Конечно я в это время спала. Но я так рада за нее. Видимо, этот Данила не дурак — не упустил свой шанс познакомиться поближе с такой шикарной девушкой, как Лера.
Пишу ей: " Вижу по сообщениям, ты здорово вчера погуляла. Я рада за тебя!" Скорее всего в данный момент она отсыпается после вчерашнего. Не думаю, что её вечер ограничился лишь милой беседой с Данилой. Там явно присутствовал и алкоголь...
— Билеты оплатила Лена, не только в одну сторону, но и обратно. Поэтому возвращаемся так же, на самолете, — сообщает мне мама за завтраком.
— О, здорово. Это же два-три часа полета и мы в Москве! — воодушевленно изрекаю я. Мне не терпится пройтись по тамошним магазинам и торговым центрам. Подберу себе какие-нибудь наряды. Возможно, пару платьев и шикарную юбку выше колен сантиметров так на пятнадцать, чтоб Игорь, увидев меня в офигенном образе, просто потерял дар речи. Эх, и чем только у меня голова забита...
— Ты чего такая радостная? Неужели не терпится увидеть тетю? — саркастически спрашивает мама. Она то знает, что шопинг — это мое слабое место. Люблю примерять всё на себе. Не факт, что возьму, но примерять безграничное количество различных платьев, топиков, юбочек, всевозможных кофточек и красивых рубашек я просто обожаю.
— Конечно, — язвительно улыбаюсь.
— Только давай договоримся, ты будешь тратить деньги с умом: покупаешь только то,  что действительно тебе нужно. А-то знаю я тебя: наденешь вещь один раз и оставляешь пылиться в шкафу.
— Мам, ненужных вещей у меня нет. И они не пылятся в шкафу, как ты говоришь. Я всё ношу.
— Ну-ну, вспомни, как ты в прошлом году купила то золотисто-зеленое платье. И где оно сейчас? — Хочу возразить и даже открываю рот, но она неугомонно продолжает: — Правильно, в твоем втором шкафу, куда ты даже не заглядываешь. Не понимаю, зачем нужно было покупать платье ради одного дня, — выдает она и подносит ко рту вилку, кладет, наконец, в рот свои макарожки, которые, наверное, минуту висели в воздухе.
— Мама, во-первых, это платье я купила на новогодний вечер, который состоялся у нас в универе, а не кабы где. Во-вторых, оно действительно красивое. И в-третьих, я его еще надену... И в-четвертых, в моем втором шкафу висят наряды, которые рассчитаны на выход в свет, и именно поэтому я надеваю их редко. Потому что, черт возьми, мне некуда их надеть. Угадай почему? Может быть, потому что в моем жизненном расписании только учеба—дом, дом—учеба? А? — не выдерживаю я, но говорю как можно мягче и спокойнее, и даже улыбаюсь.
Всё это время она молча ела и слушала мой монолог, который, я скажу вам, оказался длиннее и эмоциональнее, чем её.
— Ладно, я тебя услышала, и ты меня, пожалуйста, услышь. Теперь скорее доедай свой завтрак. Нам нужно выходить. — Спокойно встает и направляется к раковине. Бесит, когда она мне не отвечает. Разве это ответ?..
— Извините, простите. — Мама проходит через толпящихся в проходе салона самолета пассажиров. Закидывает наши вещи наверх, и мы наконец садимся на свои места; выбираю место у окна. 
Мне уже доводилось летать: мы примерно раз в год, иногда раз в полгода летаем к Лене. В прошлый раз мы были у нее в начале лета, в июне. Так, прошло сколько получается? Четыре месяца с последней встречи? Ну да, так и есть, поэтому я так удивилась, когда узнала, что мы летим к Ленке. Так неожиданно и спонтанно, прям как поездка Игоря. Блин, я скучаю по нему. Сильно-сильно. Мне не хватает его теплых объятий и нежных взглядов, а еще прикосновений, его запаха, небесных поцелуев: и страстных, и нежных, и крайне осторожных, трогательных... Всё, хватит! Хватит, Алекс!
Смотрю в окно, где внизу стелются белоснежные ватные облака, которые, казалось бы, бесконечны. Так хочется наступить на них, ощутить воздушность под ногами, но вряд ли это удачная идея (упаду прямиком вниз), учитывая, что даже в лучшем случае окажусь где-нибудь под водой, или же в худшем — разобьюсь об асфальт одной из автомобильных дорог, ведущих в Москву. Бррр. Сразу становится не по себе от одной лишь мысли о... Ну уж нет, еще не хватало заработать себе страх высоты.
— Воды хочешь? — прерывает мои мысли мама, читающая какой-то журнал, и протягивает мне бутылку воды.
— Хочу. — Делаю глоток и снова устремляю взгляд в окно, за которым простирается небесный мир. Куда ни глянь — всё голубое да белое. Красота.
— Мам, как у тебя дела на работе? — спрашиваю я спустя долгие минуты тишины. — Ты мне в последнее время ничего не рассказываешь. Почему тебя заставляют работать по двое-трое суток? Это вообще законно? — Наконец-то у нас есть время поговорить, теперь-то она никуда не денется от мучающих меня вопросов. Вечно ей удается либо умело сменить тему, либо пожаловаться на усталость и пойти спать.
— Алекс, у меня на работе всё хорошо, не беспокойся обо мне. Просто беру дополнительные часы, чтобы побольше заработать.
— Ну конечно, сама она берет... Просто твои коллеги совсем офигели. Болеют они, ха! Конечно! Воспалением хитрости небось? Это какую наглость нужно иметь человеку, чтоб так издеваться и всячески подставлять свою же коллегу! Знаешь что, а возьми-ка и ты этот больничный. Вот увидишь, эти крокодилицы трехэтажным матом доверху тебя накроют, мол, чего не вовремя болеешь. Мама! Ну нельзя быть настолько добродушной!
— Я устала, немного посплю, хорошо? — И как ни в чем не бывало закрывает глаза и падает на спинку кресла. Ну вот, опять.
Собираюсь возразить, но вовремя одергиваю себя. Не хватало еще окончательно испортить настроение и мне, и маме. Молча отворачиваюсь к окну.
Может, почитать что-нибудь, пока она спит? Книгу я с собой не взяла, придется довольствоваться электронным вариантом. Так, давно хотела начать читать "Что если? " Ребекки Донован... Блин, в моем новом телефоне же нет нужного приложения. Придется скачивать заново. Интересно, на этом борту есть вай-фай? Ой, скачаю потом как-нибудь. Немного осталось лететь ведь. Покопаюсь лучше в телефоне, пофоткаюсь. Да ладно? Что за прыщик на виске? Ну круто, нечего сказать. 
Интересно, у всех такой хаос творится в голове, как у меня: мысли сбиваются, накладываются, молниеносно заменяются следующими, моментально забываются? Иногда я даже не помню, о чем думала минуту назад. Бррр, так себе память, знаете ли. Почему ее нельзя поменять? Господи, что за бред я вообще несу? Слава богу, меня, мои мысли, никто не слышит, давно бы приняли за сумасшедшую. К счастью, пока люди не научились читать мысли. Это хорошо, не хотела бы я жить в том будущем, где все разговаривали бы ментально. Лишь наши мысли делают нас недоступными и загадочным существами, лишь поэтому нам интересно друг с другом. Только потому, что мы полностью не знаем человека, его душу, его истинные намерения, мы одержимы желанием узнать его поближе, поэтому становимся друзьями, любимыми... Но если все люди такие же, как и я, значит, они все ненормальные? В таком случае, в будущем мы перестали бы друг с другом общаться, не желая слушать мысли чокнутого австралопитека... А если все-таки ненормальная только я? Опять несу бред... Интересно ему не холодно? Я про мужика, сидящего передо мной с лысиной на голове. Надеюсь, у него есть шапка. Что-то я снова отвлеклась. Смотрю на маму: она посапывает. А мне что прикажешь делать?.. Игорь. Интересно, что он сейчас делает? В эту конкретную секунду? А в эту? Он вообще скучает по мне? Игорь! Хочу прочитать твои мысли!
В аэропорту.
— Привет! — радостно щебечет Лена и обнимает сначала сестру, затем меня. Мне она на ухо шепчет: — Я жду всех подробностей.
Нельзя не понять, о чем она, ведь я сама ей обещала всё рассказать.
— Лена, ты чего без шапки? — Мамина забота не знает границ.
— Ооо, начинается, — тянет Лена и переводит глаза на меня. — Смотри, твоя дочь тоже без шапки и ничего. — Ну спасибо, Лен. — И тем более я на такси.
Мама смотрит на меня и просит немедленно надеть шапку, иначе сию же минуту отправит меня обратно. Мы с тетей смеемся.
К Лене на квартиру мы поехали на такси — Ленкина машина в сервисе. Скучноватая поездочка вышла. А за обедом, как всегда это бывает после долгой разлуки, мы делились друг с другом новостями, вошедшими в нашу скучную жизнь за последние... четыре месяца. Хотя насчет скучности я бы теперь поспорила со своей прошлой «Я». Ведь теперь в моей жизни появился человек, который внес в нее кучу самых ярких красок: всех разновидностей и цветов, тонов и оттенков. Но, разумеется, я этого всего им не говорила.
— Лен, мама сказала, что ты хотела бы пройтись со мной по магазинам... — начинаю открыто намекать я, немного уставшая от семейных посиделок на кухне, что любит устраивать мама всякий раз, когда мы приезжаем к Лене.
— Точно, может, прямо сейчас и пойдем? — предлагает Лена. И мой восторг ударяется чуть ли не о крышу этого дома. Как же хочется уже погулять по торговым центрам. В прошлый раз нам как-то не удалось там побывать. Была суматоха: ремонт этой квартиры, его обустройство. Времени просто-напросто не оставалось. И мне пришлось возвращаться домой без единой покупки, а то есть без нового платья или новой юбки, или джинсов, или кофточки. 
— Я не против, — нарочито равнодушно бросаю я, — можно и сейчас.
— Только, Лена, проконтролируй, чтоб она не скупила там весь магазин, — просит мама.
— Конечно проконтролирую, — хихикает Лена, с хитринкой поглядывая на меня. В ответ лишь закатываю глаза...
Торговый центр. Прохаживаемся вдоль рядов очаровательных платьев.
— Послушай, может, тебе примерить это? — предлагает Лена, держа в руках офигенное черное платье. Затем берет почти такое же в темно-зеленом цвете. — Ну или это? Хотя, примерь-ка оба.
Сначала изучаю черное, потом переключаю взгляд на зеленое.
— Думаю, ты права, примерю оба.
Хватаю из её рук платья и направляюсь в примерочную.
— Ну как? — выхожу и даю Ленке оценить черное платье в действии. Встаю перед зеркалом.
— Ни фига себе! А-ну, покружись, — велит она, послушно выполняю. — И в кого ты такая у нас... Платье сидит потрясающе, и черный цвет тебе к лицу. 
— Оно нереально красивое, — восхищенно шепчу я.
— Примеришь еще зеленое для сравнения? Или ты окончательно влюблена? — понимающе улыбается она.
— Примерю. — В последний раз бросаю взгляд в зеркало и удаляюсь за шторку.
— А вот и я, — окликаю я тетушку, беседовавшую с девушкой-консультантом. Лена оборачивается. — Как тебе этот вариант?
— Класс. Но первое явно лучше. Скажите? — Последняя фраза, видимо, адресована девушке, стоящей рядом.
— Как ни странно, вам идет всё. Попробуйте еще вот этот лук. — Она берет со стойки юбку, слегка расклешенную, темно-бордового цвета, и еще черную блузу, три четверти. Мне нравится сочетание, поэтому незамедлительно отправляюсь переодеваться, следуя указаниям обеих девушек.
Едва переступаю порог примерочной, наблюдаю две загадочные улыбки, адресованные мне. Подхожу к зеркалу и вижу в отражении сногсшибательную брюнетку в короткой юбке и соблазнительной блузе. Улыбаюсь. Вроде простенько, но чертовски сексуально. К этому образу еще бы черные сапожки с изящным каблуком — вообще будет бомба.
— Я же говорила, что будет классно смотреться, — победно заявляет консультантка, словно выиграла пари.
— Не классно, а... умопомрачительно, — восторгается Ленка. — Только к ним обязательно нужны каблуки, а лучше замшевые ботфорты до колен, но можно и выше, — воодушевленно продолжает она, точно прочла мои мысли.
— Мне нравится. — С радостным волнением кручусь перед зеркалом, мысленно рисую себе образ любимого, его потемневшие и полные страсти глаза, неотрывно смотрящие на меня. Но тут же спохватываюсь: — Юбка же не очень короткая?
— В самый раз, — заверяет Лена. — Я даже уже представляю этот прикид с роскошными сапожками: как это будет всё выглядеть... Ох, ну и конфетка же ты, Алекс! Мне бы твои данные — я бы покорила весь мир. — Тетя мечтательно закатывает глаза.
— Не преувеличивай, Лен. И мне не нужен весь мир.
— Окей, не весь так — хотя бы его мужская половина.
— Лена!
— Ну а что такого я сказала? Только правду. А еще это преступление — не демонстрировать всем свои длинные, стройные ножки. Когда есть что показывать. Согласись?
— Не длинные они у меня. У меня рост всего 166 сантиметров.
— Ну так тем более. Чем ты хуже тех высокорослых красоток, что листаешь каждый день в инстаграме? Ты лучше них всех вместе взятых. Поверь мне, уж я-то знаю в этом толк.
— Лен, я не листаю ленты высокорослых красоток. — смеюсь я.
— В любом случае, пусть завидуют тебе. Все эти выскочки в твоем универе. Небось, их не один десяток, верно?
— Нууу...
— Вот увидишь, они все рты пораскрывают при виде тебя... Решено: берем всё. И это платье тоже. — Она хватает черное платье.
Вот за что я ее люблю. За её оптимизм, решительность и способность в любой ситуации находить что-то хорошее, даже если всё обстоит очень и очень плачевно. Слушайте, а в данном образе мои ноги действительно кажутся длиннее. Круто.
Лена заталкивает меня в кабинку и задвигает за мной шторку. Уже натягиваю джинсы, когда шторка чуть сдвигается и появляется Ленина светлая голова.
— Ты всё? Что так долго? Дай мне сюда вещи. — Отдаю. — Ты одевайся, а я пока оплачу.
Погодите-ка, она сказала, оплатит сама? Но...
— В смысле оплатишь? — поражаюсь я и раскрываю широко глаза.
— Это еще один мой тебе подарок, — подмигивает она и исчезает. Теперь уже я высовываю голову и вижу, как она решительно направляется к кассе. Как-то неудобно. Да и что мама на это скажет? 
Наконец обуваюсь, хватаю куртку с сумкой и плетусь к кассе, где две девицы о чем-то оживленно болтают.
— Да-да, и еще строят из себя... — доносится до моих ушей обрывок их разговора.
— О чем болтаете? — спрашиваю я, подойдя к ним.
— Да так, ни о чем, — отмахивается Ленка. — Пойдем, нам еще в обувной нужно зайти за твоими новыми ботфортами, может, еще и туфлями. Идем, чего стоим? — Хватает одной рукой мою, другой — берет пакеты. Плетусь за ней.
— А ты себе ничего не возьмешь разве? — удивляюсь я. Это точно моя тетя?
— Да я на прошлой неделе еще устраивала себе глобальный шопинг, — бросает она через плечо, а после улыбается: — Но еще от одной пары сапог не откажусь...
— Вот еще эти примерь. — Сует мне под нос черные лакированные туфли с золотистым обрамлением. — А эти положи туда, откуда взяла. — Указывает на ботфорты, чуть ниже колен, которые я собралась было примерить.
— Почему? Это же ботфорты, — не понимаю я.
— Со шнурками? Алекс, серьезно? Сейчас никто такие не носит, такая модель уже вышла из моды.
— Да? А тогда почему они здесь? Стоят на этой полке и ждут покупателя, то есть меня? Не смотри так на меня. К твоему сведению, мне глубоко плевать на моду, никогда не следовала ей и не собираюсь. Я их всё равно примерю, хочешь ты этого или нет. — Отодвигаю предложенные ею туфли в сторону и принимаюсь за свои ботфорты.
— Пожалуйста, если хочешь... я не против. — равнодушно бросает она, натягивая высокие кожаные сапоги на свои миниатюрные ножки. Вот кому нужно завидовать. Эх, до чего же люди любят поглядывать на других и замечать чужие достоинства, но никак не свои.
Прохаживаюсь туда-сюда, гляжу в зеркало. Конечно, было бы лучше увидеть на себе весь образ целиком, а не по отдельности. Но, думаю, эти ботфорты идеально дополнят мой черно-бордовый лук. Я их возьму. Как и те, что выбрала для меня Ленка: черные замшевые, высокие и очень сексуальные.
— Слушай, а ты права, они на самом деле тебе идут. Наверное, всё же стоит их взять. — Ленка задумчиво теребит нижнюю губу, сидя на диванчике.
— Тут и думать нечего, я их беру.
— Хорошо, только эти туфли тоже примерь. — Она вновь сует мне под нос те лакированные туфли.
— Как раз собиралась. — Сажусь на пуф и снимаю великолепнейшие ботфорты. И тут неожиданно Лена спрашивает:
— Давай рассказывай, кто там у тебя появился? 
Я удивленно таращусь на нее, совсем не ожидая такого поворота. Я так надеялась, что она забыла.
— Только сразу предупреждаю. Если ты сейчас станешь убеждать меня, что нет никакого парня, я обижусь, развернусь и уйду, тебе ясно? — Она грозно сверлит меня взглядом.
— Нууу... парень есть и... как ты уже знаешь, это он подарил мне телефон.
— Значит... он богат? — ухмыляется она.
— Лена! Какая к черту разница, богат он или нет. Я его люблю, он любит меня (во всяком случае, я на это надеюсь). И это всё, что ты должна знать о моих отношениях.
— Алекс! Ты обещала во всех подробностях рассказать мне, что творится в твоей личной жизни. Так что приступай.
Я как сидела на пуфике, так и сижу. На мне выбранные Ленкой туфли, а она даже не глядит на них — идут ли они мне вообще? 
— Ну как? Мне кажется, не очень. — Встав напротив своего отражения, с сомнением рассматриваю туфельки.
— Не нравится — не бери, — говорит она, бросив взгляд на мои ноги. — Точно, я их себе возьму. Снимай, я примерю.
— Уверена? Они ведь тебе большие будут.
— Девушка! — подзывает она консультантку, находящуюся в другом отделе. — Есть такие, но тридцать шестого размера? — Тетя тычет пальцем на туфли на моих ногах.
— Да, конечно, сейчас принесу.
Девушка исчезает, и Лена направляет орлиный глаз на меня.
— А теперь не увиливай от ответа, рассказывай.
Что ж... видимо, выхода у меня нет.
— Хорошо. — Шумно выдыхаю и продолжаю: — Он красивый, потрясающий, добрый (хотя в самую первую встречу была уверена в обратном), заботливый, умный, самый лучший. Ну и... да, немного богатый. Но разве это имеет значение? Когда любишь, неважно, есть у него за пазухой что-то или нет ни гроша.
— Ничего себе. И где ты такого откопала? Такого идеального? Может, подскажешь, где такие водятся? Может, и себе присмотрю, — шутливо роняет она и тут же кокетливо откидывает на спину свои светлые локоны, изящным движением и непревзойденной грацией закинув ногу на ногу.
— А не скажу, это секрет, — посмеиваюсь я.
— Ладно, сама найду... А если серьезно... — Лена вдруг, вся подобравшись, выпрямляется и серьезно говорит: — Похоже, любовь здорово ударила тебе в голову. С таким счастливым восторгом и обожанием говорят о мужчинах только по уши влюбленные девушки, которые не способны увидеть в них пороки и недостатки. Но поверь мне, они есть. Поэтому, вряд ли твоему идеальному описанию можно верить. Рано или поздно приходит разочарование, и это неизбежно, — произносит она, тяжело вздыхая, а затем, словно опомнившись (или просто случайно напоровшись на мой мрачный взгляд), прикусывает язык.
— Не хочешь — не верь. Мы можем вообще больше не говорить об этом, — резко бросаю я и, желая поскорее закончить разговор, порывисто встаю, наконец надев свою слегка потрепанную обувь. Лена ничего не говорит, лишь краем глаза замечаю, как та следом идет за мной, виновато покусывая нижнюю губу.
— Ваши туфли, — подлетает к нам девушка-консультант. 
— Благодарю, — коротко бросает тетя, с безразличным видом подхватив маленькие туфельки.

Удивительное первое свидание

Глава 8. Удивительное первое свидание.
22 октября 2019.
Вторник.

Так получилось, что мы задержались в Москве еще на один день, и билеты наши мама поменяла на вторник, на утренний рейс. Так что мне пришлось встать пораньше, очень рано, чтоб накраситься, решить, что надеть. В общем, привести себя в полный порядок перед встречей с Игорем. Вы спросите, как отреагировала на мои покупки мама? Вроде нормально так, но без округленных глаз не обошлось. А еще она переживала по поводу пропуска занятий. Она немного пороптала, затем вроде успокоилась, услышав мои уверения о том, что по понедельникам в моем расписании стоят одни только лекции, присутствие студентов на которых никем не проверяется. Однако в аэропорту мама снова заговорила о том, что нельзя пропускать пары, пусть это даже всего лишь лекции. Снова нотации: я должна хорошо учиться. Мам, я это и без тебя знаю. Не обязательно мне повторять одно и то же практически каждый день.
Безнадежно опаздываю. Едва не налетев на кого-то из студентов, добегаю до гардероба, отдаю женщине свою шоколадную с белым мехом куртку, ту, что взяла с собой в поездку. Я рассчитывала на то, что все-таки успею заехать домой и надеть пальто, но, видимо, у судьбы другие планы. Пришлось мчать на учебу на такси.
— Валерия, а где ваша подруга? — слышу я голос Игоря, прижавшись ухом к полуоткрытой двери аудитории, где уже минут пять как идет пара.
— Она опаздывает, — осторожно начинает моя подруга. — По очень уважительной причине, — моментально добавляет Лерка, осведомленная о моей поездке: я позвонила ей сегодня утром, как раз после того, как приземлилась.
— Ну что ж, видимо, она категорически отказывается от сдачи экзамена по моему предмету. — Игорь как всегда, в своем репертуаре. Но еще чуть-чуть, и я сама поверю в эту фальшь. Или он это серьезно?
На шаг отступаю от двери и усиленно размышляю: как лучше войти? Что сказать в свое оправдание? Блин, я вообще выгляжу не под стать обычной студентке. Только сейчас понимаю, какую глупость совершила, одевшись чересчур сексуально. Стоит мне зайти в аудиторию, как сразу же все взгляды будут устремлены на меня, и естественно мой внешний вид увидят все. Оно мне надо? Ух, Алекс, и когда ты научишься быть дальновидной?
Немного подумав, распускаю волосы, чтобы хоть чуть-чуть прикрыть ими далеко не скромный вырез на груди. Хотя... наверное, так еще сексуальнее вышло, да? На самом деле, сначала я планировала именно в таком виде заявиться к Игорю, но потом в последний момент решила собрать волосы в аккуратный высокий хвост. Собрать их снова, может быть? Ай, я и так опоздала — времени нет, приглаживаю, поправляю волнистые волосы, медленно подхожу к моей любимой дверце. Тяну ручку на себя, одновременно стучу, заявляя о себе и спрашивая таким образом прощение за то, что посмела потревожить.
— Простите, я опоздала, — робко роняю я. — Но у меня есть уважительная причина. — И смотрю на своего вмиг онемевшего преподавателя, не забывая поглядывать и на ребят. Замечаю, как у Макса даже рот приоткрылся, а глаза округлились и застыли в выражении неподдельного удивления. Вернув себе контроль, он откровенно начинает меня разглядывать — и это слегка пугает: этот парень буквально пожирает меня своими обезумевшими, дикими глазами. Предпочитаю быстро сменить угол обзора и сосредоточиться на главном герое моей жизни — на Игоре. Думаете, его реакция чем-то отличается? Да разве что проявляет он свои чувства не так явно. Однако ошарашенный взгляд не спрячешь. Эффект неожиданности он такой — действует на человека без промедления и независимо от умения владеть собой. Мой мужчина нервно сглатывает и поспешно отводит глаза, чтоб, не дай бог, не выдать себя.
— Я это уже сегодня слышал, — наконец говорит он, но уже не глядя на меня. – Ну что ж, после пары останетесь и объясните, какова причина вашего опоздания. Надеюсь, она у вас достаточно веская. Садитесь на свое место. — Возвращая себе самообладание, поворачивается ко мне. От прежней реакции не осталось и следа. Я же говорю: отличный актер пропадает. Всё при нем: притворство, выдержка, сила воли, хитрость.
— Савельева, ты ли это? — полушепотом спрашивает Макс, когда я прохожу мимо него, чтобы сесть за свою парту, ту, что прямо позади него. Вот уж не повезло, так не повезло. — Выглядишь потрясно, — заявляет он чуть громче. Его не могли не услышать.
— Вишневский! — тут же гремит голос грозного преподавателя. — Я, кажется, не давал вам слова! Но раз вы так желаете, ответьте на вопрос, который я задал (смотрит на часы) ровно три минуты назад. — Игорь испепеляет Макса холодным, я бы сказала убийственным взглядом.
Даже не верится, неужели этот деспотичный преподаватель — мой мужчина? Знаете, мне начинает нравится вся сложившаяся ситуация, немного забавляет. И кстати, я не говорила, но на первом курсе Макс пытался приударить за мной, а я его послала в мягкой форме куда подальше. Надеюсь, он не повторит попытки сблизиться снова, иначе Игорь в лучшем случае устроит ему настоящий ад на занятиях, в худшем – вмажет за то, что тот, недоразвитый сопляк, посмел покуситься на чужое, его девушку (надеюсь, я таковой являюсь). По крайней мере, сегодня он явно не доволен тем, что на меня открыто пялится этот Макс. Если честно, мне по барабану, пялится он или нет; я ему повод не давала, мне нужно было увидеть ответную реакцию Игоря на мое слабое, но заметное преображение — и да, я могу выглядеть еще эффектнее, если захочу.
Если уж быть совсем честной, то я этого Макса на дух не переношу. Но позволить себе игнорировать сие создание, увы, я не могу, а ссориться тем более. Ведь мы одногруппники, и мне приходится с ним общаться по поводу учебы, если в этом есть необходимость и без этого никак не обойтись, но лишний раз говорить с ним у меня нет никакого желания. Знаю, наслышана о его подвигах, да и сама была очевидцем. Он же меняет девчонок как перчатки, сама видела недавно его очередную пассию. Возможно, хоть с ней он будет встречаться дольше обычного. Боже, кого я обманываю? Навряд ли он всё еще с ней, ведь с тех пор столько воды утекло. Естественно, и девушек. Это ж было так давно, аж на прошлой неделе. Вот терпеть не могу его этот хищный взгляд, которым он завлекает потенциальных девушек-жертв, а те и ведутся. Да и меня не обошел стороной: помню, пытался пригласить куда-то, строя глазки. А я что? Вежливо ему отказала. Но, не дай бог, он снова начнет приставать — я сама ему фингал на оба глаза поставлю, не дожидаясь Игоря.
Молча прохожу мимо Макса, никак не реагируя на его комплименты. Мне они ни к чему, не для него я наряжалась. Кто мне действительно нужен, так это мой Игорь. Он настоящий и честный (со мной, разумеется), не то что этот... придурок, который каждую ночь проводит с разными девушками.
— Привет, — говорю подруге, опустившись рядом.
— Привет, ну ты даешь подруга. Просто красотка, — шепчет мне Лерка, наклонившись.
— Спасибо, — шепчу в ответ.
— Я тоже хочу такую юбку. Где купила?
— В Москве, разумеется, где же еще?
— Шикарная, — произносит она, пробуя ткань на ощупь.
— Давай после поговорим, иначе мне несдобровать. Как раз расскажешь про своего Данилу.
И Лерка мгновенно расплывается в глуповатой улыбке. От одного упоминания его имени у нее загораются глаза и появляется на лице лучезарная улыбка — нет сомнений, она счастлива. Подозреваю, как и я, по уши втрескалась. Когда не можешь перестать думать о нем — понимаю, знакомо.
Занятие подходит к концу, и я мысленно возвращаюсь к предстоящему разговору с Игорем, который случится вот-вот уже скоро. Две минуты до окончания. Ведь он же для чего-то оставил меня после занятия. Ну да, типа для того, чтобы узнать причину опоздания. Но я же понимаю, это показуха для всех остальных. Ему тоже не терпится остаться со мной наедине — я это вижу по его глазам, постоянно ловящим мой взгляд в течение всей пары. Столько дней не видела его, а он здесь, рядом, стоит буквально в двух шагах, а я даже не могу прикоснуться к нему, и это просто пытка для меня. Хочется обнять его, почувствовать его тепло, поцеловать в конце концов. Минута — и мы одни. Просто не терпится оказаться в его объятиях, испытать и вспомнить силу его мужских рук, особенных рук, ласковых и нежных. Интересно, все так любят? Вот так, как я сейчас? Никогда не думала, что такое возможно — влюбиться в человека за короткий срок и не хотеть, чтоб он хоть на минуту оставлял меня одну, без него. Неужели возможно так сильно любить человека за... просто за то, что он существует? Что он есть? Что он просто рядом с тобой? Ура, пытка закончилась. Лишние люди покидают это святое место. Место, где, как я считаю, всё началось: это любимая проклятая дверь, разговор по душам, а главное — именно здесь я поняла, что он человек, а не хладнокровный зверь, каким я считала его вначале.
— Удачи. Потом расскажешь, как прошло, ок? — Лера волнуется за меня. Жаль, она не в курсе всего, что происходит в моей жизни.
— Буду надеяться, что он не накажет меня за опоздание на пять минут, — бросаю я, и она, ободряюще сжав мою ладонь, уходит, оставляя нас с Игорем совершенно одних в этой огромной аудитории .
Мужчина, не проронив ни слова, направляется к двери, закрывает ее с внутренней стороны на замок и идет ко мне. Затем, остановившись в метре от меня, скрещивает руки на груди, смотрит чересчур осуждающе.
— Что? — тихо шепчу я, не сводя глаз с его внушительной фигуры.
— Ты всех свела с ума. Под "всеми" я подразумеваю всех особей мужского пола, находящихся на тот момент в этой аудитории, — недовольно произносит он, грозной тучей нависая надо мной.
— Мне не нужны все, я хотела свести с ума только одного. – Уголки моих губ неуверенно скользят вверх в несмелой, я бы сказала, даже жалкой улыбке.
— Черт, и у тебя это получилось, — срывается с его губ. Он моментально оказывается рядом. За какую-то долю секунды. Всё происходит очень быстро: как одержимый, берет мое лицо в ладони, впивается губами в мои и целует жадно и пылко, страстно и нежно. Подчиняя меня своей воле, не оставляя ни единого шанса на побег. Мне остается лишь млеть в его сильных руках и отвечать на этот удивительно глубокий, чувственный поцелуй, руками исследовать его плечи, ощущать приятное прикосновение, тепло его кожи под подушечками пальцев. — Я эту твою ангельскую улыбку... — решительно говорит он, разорвав поцелуй; однако не договаривает, вновь врывается языком в мой рот, не дав мне даже отдышаться.
В одно мгновение его горячие пальцы оказываются на моей талии, в другое – властные руки поднимают и сажают меня на стол, продолжая яростно целовать и терзать мои припухшие от безумного натиска губы. Запускаю пальцы в его мягкие волосы и с такой же безудержной страстью покрываю его губы поцелуями, охваченная одержимостью и желанием заполучить этого мужчину целиком и полностью. Его поцелуи — они огненные, страстные, властные, сильные, но при этом губы его остаются нежными и мягкими. Такое невозможно. Невероятно. Игорь с жаром прижимает меня к своему разгоряченному телу. Чувствую его ладонь на своем бедре, он резким движением поднимает и закидывает мою ногу на себя, отчего с моих губ незамедлительно срывается глухой, сдавленный вскрик, а я сама невольно наклоняюсь чуть назад, инстинктивно цепляясь за мужские плечи, впиваясь в них ногтями мертвой хваткой. Наклоняю голову и обнажаю шею для новых умопомрачительных поцелуев — превосходный рычаг управления моим телом, действуют головокружительно, возвышая до небес. Прикрыв от сладкой истомы глаза, позволяю своему мужчине любить меня на столе. Игорь начинает целовать меня в шею, в чувствительное местечко за ушком — осыпает поцелуями везде, куда попадает его голодный взгляд. В один момент стопка бумаг летит вниз и с шумом ударяется об пол. Я вздрагиваю, но, похоже, ему наплевать и на внезапный грохот, и на разлетевшиеся бумаги, наверное, не особо важные, но всё же стоит спросить.
— Что-то упало, — задыхаясь от наслаждения, еле шепчу ему в ухо, когда он пробует на вкус мою кожу над ключицей.
— Плевать, — со стоном произносит он и заглядывает мне в глаза, снова целует в губы, и его настойчивый язык находит мой. Обвиваю руками его шею и снова растворяюсь в жарком неистовом поцелуе.
— Так, стоп. — Он резко отстраняется и, взъерошив волосы, застывает надо мной на вытянутых руках, смотрит мне в глаза.
— Что-то не так? — совсем тихо произношу я, приподнявшись на локтях. Я смущена и взволнована одновременно. Хотя нет, меня охватывает чертова паника, но его чуть заметная нежная улыбка тут же загоняет панику обратно в темный угол, где ему самое место. Теперь я просто недоумеваю, стоит ли мне переживать или же быть спокойной. Скажи уже что-нибудь. Любопытство съедает меня изнутри. Всё это время он смотрит будто сквозь меня, сквозь глаза. Его задумчивый взгляд настораживает. Но внешне пытаюсь сохранять спокойствие.
Вдруг Игорь резко выпрямляется, и я, поднявшись, замираю в нерешительности. Сижу на столе и ощущаю внезапный холод, окутавший меня со всех сторон. Он отстранился — а я уже замерзла. Как так?
— Тебе не кажется, что наши отношения развиваются с бешеной скоростью, я бы даже сказал, с ускорением? — говорит он наконец с серьезным выражением лица. Похоже, мне все-таки стоит волноваться? На что он намекает? Что всё то, что между нами происходит — ошибка? Или он хочет притормозить? Снова эта паника. В растерянности опускаю взгляд вниз и с трудом заставляю выдавить из себя следующие слова:
— Ты хочешь сказать, что...
— Эй, посмотри на меня. — Он берет меня за подбородок, осторожно поднимаю на него глаза. — Я имел в виду, что нам нужно начать сначала. Желательно с первого свидания. — Доброта и ласка читается в его очаровательных глазах, и улыбка его моментально возвращает мне мое хорошее настроение. Неожиданно. — Мы как-то быстро перескочили на следующий уровень или этап, называй, как хочешь. Думаю, я просто обязан пригласить тебя на свидание. Ну, так что? Согласна сходить со мной на свидание сегодня? — спрашивает он, глядя мне в глаза.
У меня нет слов — закусив губу, просто киваю. То есть слова есть, но они никак не хотят сойти с языка. Так, Алекс, постарайся!
— Мне нравится эта идея. Я с радостью пойду с тобой на свидание. – И скромно роняю взгляд на свои пальцы. Но Игорь взяв мое лицо в руки, быстро возвращает застенчивый взгляд на прежнее место. Нежно, лишь легонько касается теплым поцелуем моих губ — и снова с любовью смотрит на меня. Я улыбаюсь.
— А теперь объясни, почему опаздываешь на мои занятия? Нарочно, да? – интересуется он.
— Нет, конечно. Просто я прямиком из аэропорта. Думала успею, но рейс задержали...
— Ты куда-то летала? Почему я об этом ничего не знаю? — удивляется он и хмурит брови.
— Ну... ты бы знал, если бы оставил мне свой номер. Это, как ты говоришь, спонтанная поездка.
Он выжидающе, но мягко, смотрит мне в глаза, требуя договаривать.
— Летала в Москву. К тете. С мамой, — объясняю я.
– Ну хорошо... А что насчет номера телефона, то я хотел, чтоб мы оба успели соскучиться друг по другу. Ну или только я. А тебе, можешь считать, я дал время отдохнуть. От меня.
– Отдохнуть? Серьезно, Игорь? Вообще-то я скучала по тебе. – Обиженно скрестив руки на груди, опускаю грустные глазки на его серенькую рубашку. Кстати, она ему идет.
Он неожиданно хватает меня обеими руками — и в следующее мгновение я уже твердо стою на ногах. Шокированная его действиями, поднимаю на него глаза и таращусь. А он просто молча прижимает к себе. Обнимает так, словно мы несколько лет не виделись, и только что произошла наконец-таки долгожданная встреча, и плевать, что последние минут двадцать мы были рядом. Наедине. Вместе. Только я и он.
— Я скучал по тебе, — шепчет он. — И, как вижу, ты тоже. Прости, я не должен был говорить...
Я резко отстраняюсь и прикладываю палец к его губам — прошу замолчать.
— Хватит. Не надо извиняться. Я сама не понимаю, почему иногда так себя веду. Словно обижаюсь на весь мир. И закрываюсь. Я очень эмоционально на всё реагирую. Просто не обращай внимания на мои перепады настроения... и вообще на все мои закидоны, хорошо?
Убираю палец с его мягких губ и наконец позволяю ему говорить.
— Хорошо, — тепло улыбается он. —Только есть одно НО... мне нравятся твои "закидоны", поэтому продолжай их закидывать, договорились?
— Я серьезно, — усмехнувшись, закатываю глаза.
— Вообще-то, я тоже вполне серьезен. Я сразу понял одну простую вещь в тебе, но в то же время очень сложную — ты очень впечатлительная, всё близко принимаешь к сердцу, до невозможности ранимая. Тебя не так-то просто рассмешить, ведь ты можешь подумать, что над тобой насмехаются. Но есть один проверенный способ, как это сделать. Улыбнуться самому, так ведь?
Офигеть. Он что, залез в мою голову? Как он успел узнать меня за короткое время настолько хорошо? Я даже сама себе не могу признаться в некоторых своих слабостях и страхах.
— Скажи честно, это законно вот так вот лезть в мою голову? — укоризненно гляжу ему в глаза.
Он смеется.
— Алекс, на самом деле, я только начал тебя узнавать. — Его сильные руки ласково касаются моего лица, бережно проводят по волосам. — Мне еще предстоит многое открыть для себя: чем ты живешь, чем дышишь, и откуда в тебе, черт возьми, неугомонное любопытство, противоречащее всем другим твоим качествам, — посмеивается он, по-прежнему не сводя с меня пронзительных глаз. Если подолгу смотреть в эти два космоса, можно разглядеть в них немое обожание и явное желание. И как приятно осознавать, что объектом обожания и желания являюсь я, простая и обычная девчонка. — Надеюсь за нашим свиданием ты все-таки поделишься со мной некоторыми аспектами своей жизни. А я, в свою очередь, расскажу тебе о себе. Идет?
Я его обожаю. За что? За всё, прежде всего за понимание.
— Идет, только давай договоримся, ты больше не станешь читать мои мысли. Я сама всё расскажу. Всё, что ты хочешь знать обо мне.
— К сожалению, читать мысли я не умею, но, надеюсь, что в скором времени научусь понимать тебя без слов.
— Надеюсь, что мы оба научимся.
— Я, наверное, пойду. Меня Лерка заждалась. — Подцепив ремень сумки, накидываю на плечо.
— Да, конечно, иди. Но для начала... дай сюда свой телефон.
Отдаю. Он решительно вводит пальцем по экрану, то и дело что-то там нажимая. А когда звонит его телефон, он произносит:
— Ну вот, теперь у нас есть номера друг друга. Позвоню чуть позже насчет вечера, хорошо? — Взяв мою ладонь, кладет в нее телефон.
— Хорошо. Тогда я пойду?
Он целует меня и говорит:
— Теперь иди.
— До вечера.
— Подожди, — доносится в спину, когда подхожу к двери, и я оборачиваюсь. — Я забыл сказать тебе...
— Что?
— Ты сегодня выглядишь потрясающе. Впрочем, как и всегда.
— Спасибо, — слегка смущенно роняю я, после со счастливой улыбкой покидаю любимую аудиторию.
Вы когда-нибудь испытывали чувство пофигизма? Когда плевать на всё и всех, кроме одного единственного человека — ЕГО. Вы можете представить, как сильно всё изменилось в моей жизни с появлением в ней особенного человека? Учитывая тот факт, что я потеряла интерес ко всему остальному миру — я утратила свое ненасытное любопытство. Нет, вы только представьте это. Может, это лишь временное затмение, но мне нравится это состояние. Игорь, наверное, ты был прав. Я, как жалкий репортеришка, искала что-то новое, ведь своя жизнь была до тошноты скучной, всегда была в поисках чего-то интересного, того, чего нет в моей жизни. Не было. До тебя. Но сейчас всё изменилось, значит, внутри меня тоже...
— Ну как? — набрасывается на меня Лерка, когда я появляюсь в столовой, сажусь за обеденный стол. Ммм, как пахнет! Заботливая подруга накрыла нам стол.
— Что как? — удивляюсь я, понятия не имея о чем она.
— Подруга, похоже, из тебя выжили все соки. Не тупи. Каково твое наказание за опоздание?
Вот черт! Я совсем забыла про это. Так, срочно надо придумать что-то.
— А ты об этом... Ничего страшного... — Так, думай, Алекс, думай. Быстро! Да придумай уже какое-нибудь наказание! — Он задал мне реферат. — А что? По-моему, правдоподобная форма наказания.
— Реферат? Он же говорил, что ненавидит рефераты, — недоумевает подруга.
Блин, точно! Алекс, живо спустись с небес на землю! Иначе твоим секретам грозит участь быть раскрытыми и безвозвратно лишиться статуса «секрет».
— Ну да, считает их пустой тратой времени, как раз по этой причине он мне реферат и задал. Чтобы я часа три занималась фигней. — Выдавливаю из себя наигранную раздражительность и ненависть к сложившейся якобы далеко не веселой ситуации.
— Он что, так и сказал? Фигней?
— Нет, конечно, но это подразумевалось, когда он велел мне к завтрашнему дню написать от руки двадцать страниц А4, — на ходу придумываю я. Эх, до чего же стыдно обманывать лучшую подругу.
— Да ладно? От руки? На завтра? У него что, совсем крыша поехала? Тем более завтра у нас нет эконометрики. Может, он оговорился, а сам имел в виду следующее занятие?
— Нет, именно на завтра. Поэтому сегодня я не смогу пойти на тренировку, прости. Пойду домой и буду писать эту бесполезную работу.
Почему я упорно вру? Во-первых, я не хочу сегодня на тренировку, портить свои идеальные кудри и весь образ в целом; не хватало еще пропахнуть тошнотворным запахом пота — а на тренировках это неизбежно. Во-вторых, у меня сегодня свидание, поэтому всё остальное не имеет никакого значения.
— Да уж, не завидую тебе. — Лера сочувственно вздыхает.
— Ага, но ты иди, не пропускай тренировку из-за меня.
— Ну ладно, ешь давай, пока не остыло.
Пока я поглощена едой, она с разноцветными искрами в глазах рассказывает о встрече с Данилой. Как они танцевали в клубе. Как целовались под яркими лучами софитов. Какой он, оказывается, вежливый и заботливый. Эх, Лерка, ты бы знала, как у меня обстоят дела на личном фронте! Романтичнее и быть не может! Любовь она такая — дарит крылья и ощущение абсолютного счастья, хоть ты таких дорогих подарков и не просила никогда... Лерка нам повезло — мы обе счастливы...
Занятия заканчиваются. У Игоря осталась последняя пара на сегодня, потому решаю подождать его в кафе напротив. Там, как я уже упоминала, готовят просто восхитительный кофе. Видимо, у бариста имеется свой особый рецепт.
Открываю стеклянную дверь, впуская холодный воздух в теплое помещение. Почти никого нет. Вешаю куртку на стойку у двери и направляюсь к витрине, где представлены большой ассортимент выпечки и пирожных... Беру кофе и два вида сладостей, решив отказать себе в выпечке. На самом деле, я разрешила себе баловаться подобными вкусняшками не чаще двух раз в неделю, и сегодня не тот день, когда позволено есть, что вздумается. Но вопреки своим же запретам я покупаю эти два несчастных пирожных. Ужасно хочется. Оплачиваю и иду к одному из свободных столиков, пристраиваясь в дальний угол на одном из оранжевых, весьма ярких для этого заведения диванов.
Кафешка постепенно заполняется народом. В основном студентами экономического факультета. Слышу знакомый голос. Макс? Бросаю взгляд в сторону двери и вижу его под ручку с какой-то девушкой. Странно, но этот парень никогда по своей воле не посетил бы подобные забегаловки. Видимо, настояла девушка. Ну что, Макс? Очередная дама твоего сердца? По совместительству очередная жертва? Хотя какое мне до него дела и до этих пустоголовых девиц, не имеющих ни капли мозгов, чтобы понять сущность и намерения этого... язык не поворачивается сказать "человека".
Они подходят к прилавку, и до меня доходят обрывки фраз из их разговора.
— Видишь? Здесь нет места, может, пойдем ко мне? Приготовим что-нибудь. На моей кухне есть всё необходимое.
Господи, я не удивлена. Этот хитрец как всегда в своем репертуаре. Всеми способами готов затащить даму в постель.
— Не хочу я готовить, тем более здесь делают самый лучший кофе. Кстати, вон там есть свободный столик. — Девушка указывает на столик, соседствующий с моим.
Максим направляет взгляд на указанный стол и замечает меня с кофе в руках. Делаю лицо попроще, словно плевать я хотела на разворачивающуюся сцену передо мной. Равнодушно поглядываю на него, то и дело отпивая маленькими глотками свежеприготовленный ароматный кофе. На лице его внезапно появляется смятение, вовсе ему не свойственное. Наверное, не ожидал меня здесь увидеть. Парень тотчас поворачивается к своей "цели" и выдает неожиданное:
— Давай так... ты возьмешь свой кофе, и мы встретимся позже... а лучше завтра, окей?
Интересно, он в курсе, что мне всё слышно? И не только мне. Наверное, просто никто не вникает в смысл чужого разговора.
— Что? Не поняла. В смысле завтра?
— Я просто сеструху свою увидел, нужно срочно поговорить с ней. Давай встретимся завтра, а?
— А почему ты меня с ней не познакомишь?
— Вика, мы с тобой два дня встречаемся, на фига мне сейчас вас знакомить? К тому же, это личное. Тебе какой кофе? — нетерпеливо бросает он, суетливым взглядом мазнув по темной доске, где крупными светлыми буквами представлены все разновидности напитков этого заведения.
— Латте, — поникшим голосом произносит девушка, видно, обиделась.
— Латте, будьте добры, – быстро бросает он баристе, словно опаздывает куда.
Отворачиваюсь и гляжу в окно, больше не вслушиваясь в их беседу. Плевать, пусть катятся оба отсюда. Мне эта парочка надоела. Конечно, я не знаю, что у него там за сестричка вдруг в планах нарисовалась, но ему явно не терпится избавиться от этой особы. Но что изменилось? Хочу ли я знать? Дайте-ка подумаю... Нет, нисколечко. У меня сегодня собственное свидание намечается, и мне дела нет до других. Игорь. Интересно, он уже освободился? Машинально смотрю в телефон, лежащий на столе рядом с недоеденным пирожным.
— Айфон одиннадцатый? Не думал, что ты одобряешь айфоны. Ты же фанат андроида, если не ошибаюсь?
Не ожидавшая его появления перед собой, я молча таращусь на него. Как ни в чем не бывало, Макс садится напротив и продолжает свой непрошеный монолог:
— Знаешь, я наверное тоже. Андроид, как по мне проще и удобнее. Был. Технологии на месте не стоят, так что приходится привыкать ко всему. В том числе, к этим ненавистным, но в то же время всеми обожаемым айфонам, которые стоят немало. Твой, к примеру, около сотки. Сама купила или подарил кто?
Ему-то какое дело вообще до моего телефона? И чего это он так мне улыбается? Хотя чему удивляться, он никогда и не был серьезным.
— Что ты вообще здесь делаешь? — бурчу я, ставлю стаканчик на стол и наклоняюсь на спинку дивана, недовольно скрещивая на груди руки.
— Эй, не кипятись. Я ж просто спросил, не хочешь – не отвечай. Твое право.
Он что, издевается? Делает вид, что я так эмоционально реагирую на его допрос, хотя это тоже, а не на его внезапное появление здесь, разрушившее мои планы на уединение.
— Очень смешно. Зачем ты здесь?
— Увидел тебя — решил присоединиться.
— А твоя подружка не против?
— Кто? — Макс деланно округляет глаза, словно не понимает, о ком я. – А эта... Не, она мне не подружка, так, знакомая. А ты почему одна здесь? Где твоя подруга?
Быстрая смена темы? Вообще-то это моя фишка, и я прекрасно понимаю, как она работает. Ну что ж, пусть будет знакомая. Будем считать, что поверила.
— Захотелось вот кофе попить, но я уже ухожу. — Порываюсь встать, но он неожиданно берет меня за руку, протянув свою через стол.
Я удивленно смотрю на него, мысленно спрашивая, что, черт возьми, он делает. Но он продолжает сжимать мою руку.
— Руку убрал. Что тебе надо? — спокойно начинаю я.
— Алекс, может, я могу угостить тебя чем-то? Ты только скажи. Что ты хочешь? Кофе? — предлагает он, отпуская руку под моим пристальным взглядом.
— Макс, с тобой всё в порядке? Что так вдруг тебя потянуло на щедрости? — ухмыляюсь я.
— А что тебя так удивляет? Я действительно хочу тебя угостить. Может, еще одно пирожное? — кивает на мои остатки пирожных. — Или дополнительный стаканчик ароматного кофе? Что скажешь? — улыбается он.
Вот черт! Он снова за свое. Ему что, других девушек не хватает? Их вон, полным полно. Куда ни глянь — красавица дефилирует и призывно строит глазки. Нет же, ему обязательно подавай неприступную крепость. Ею же интереснее овладеть. И самое печальное, у него это выходит — девушки быстро попадают под его чары, а затем разбиваются о суровую реальность. После одной единственной ночи с этим уродом. Ох, сколько разговоров я наслышалась и в стенах университета, и в спортивном центре, который мы с Лерой посещаем — подумать только, даже там встречаются влюбленные в него девушки, частенько рыдающие на чужом плече и сквозь всхлипы проклинающие этого укротителя женских сердец. Я уж молчу про знакомую девчонку, тихую мышку, что всё свободное время проводит в городской библиотеке, уткнувшись в старинные фолианты в большом читальном зале. Заметив как-то раз ее, беззвучно роняющую на страницы слезинки, я не удержалась и подошла к ней. Помню, её откровения тогда повергли меня в шок. Чертов местный донжуан! И тут преуспел!
Перевожу взгляд в окно, обреченно прикрываю веки. Почему опять я? Глубокий вдох, выдох. Открываю глаза и снова поворачиваюсь к нему.
— Макс, по-хорошему прошу. Отстань от меня. Я не твой целевой объект. Найди себе другую жертву, хорошо?
— Алекс, ты ошибаешься. Я не такой плохой, как тебе кажется. И ты мне правда нравишься. Еще с первого курса. А сегодня ты меня просто поразила своим... видом. Когда я увидел тебя, то не смог отвести глаза. Я восхищен тобой, Алекс. — Его искреннее выражение лица немного сбивает с толку, но я-то знаю о его умении манипулировать людьми, в частности девушками. Так что пусть даже не надеется, что я поверю.
— Ой, давай не начинай снова мне лапшу на уши вешать, как это было на первом курсе. Я тебе тогда всё доходчиво объяснила. Просила по-хорошему отстать от меня. И теперь ты снова за свое. Макс, хватит. Неужели ты думаешь, что со мной сработают все эти твои уловки, которыми ты завлекаешь потенциальных наивных дурочек? Даже не старайся — ничего не выйдет.
Подхватываю мобильник и энергично вожу пальцами по экрану в поисках номера Игоря. Так хочется позвонить. А вдруг он занят? Неохотно кладу телефон обратно на стол.
— Алекс, ты права, — говорит он после недолгой паузы. — Да, я не образец для подражания, но я могу быть хорошим. Позволь мне стать лучшим для тебя.
— Перестань. Во-первых, я тебе не верю, во-вторых, даже если это и так (конечно, не так), я не чувствую того же, прости. — За что я извиняюсь? Бред полный. — Слушай, я не хочу с тобой ссориться. Поэтому прекращай этот цирк, хорошо?
— Как же ты ошибаешься насчет...
И в этот момент звонит мой телефон, беру его, на экране высвечивается ИГОРЬ.
— Извини, но мне нужно ответить, — резко бросаю я.
— Алекс слушает, — улыбаюсь, в нетерпении услышать самый сладкий, мягкий, родной голос на свете.
— «Алекс слушает», серьезно? А где банальное "да", "але", "привет"? — Игорь явно в хорошем настроении.
— Ну привет. Так лучше? — говорю я, всё с той же улыбкой на губах.
— Не-не, первый вариант мне больше по душе, — смеется он в трубку.
— Тогда я внимательно тебя слушаю.
— Хорошо, в общем, я наконец освободился от этих назойливых студентов, так что жду тебя на парковке возле торгового центра. Это тот, что на соседней улице. Сегодня я там оставил машину.
Подальше от любопытных глаз и сплетен? Одобряю.
— Окей, буду минут через десять.
— А ты где сейчас?
— В кафе, рядом с универом. Адски захотелось кофе.
— Может, мне зайти за тобой?
Я бросаю взгляд на сидящего рядом Макса, который пристально наблюдает за мной. Пристал, как банный лист, ей-богу.
— Нет, не стоит. Здесь народу слишком много, и самое забавное — в основном все студенты. — Стараюсь аккуратно подбирать слова, чтобы одногруппник ни о чем не догадался, а Игорь в свою очередь понял намек — ни в коем случае не соваться сюда.
— Понял, тогда встретимся на парковке.
— Да, уже выхожу.
Резко встаю, набросив на плечо сумку.
— Стой, мы не договорили, — говорит Макс.
Сделав шаг, останавливаюсь.
— О чем? О чем нам с тобой говорить?
— Кто это был?
— Какая тебе разница?
— У тебя есть парень?
— Да, есть, но тебя это не касается. Макс, серьезно прекращай всё это. То, чем ты занимаешься. Неужели тебе приятно разбивать девичьи сердца? У тебя у самого сердце-то есть? Разве так можно поступать, — устало выдыхаю. — Одумайся, пока не поздно и не произошло непоправимое. Такие дела могут привести к крайне ужасным последствиям.
— Что ты имеешь в виду?
— Ох... однажды в твои руки может попасться нежный и хрупкий ангелочек, чье сердце ты, разумеется, разобьешь. И может случиться так, что бедняжка не выдержит и решит покончить с собой. Кто будет виноват? Ты, Макс. Виноват будешь ты. Неужели твоя игра стоит того, чтобы так рисковать? Ты можешь загубить человеческую жизнь, ты это понимаешь?
Парень молча глядит на меня, а потом, раздраженно поморщившись, отворачивается. Невольно обращаю внимание на крепко сцепленные друг с другом мужские руки на поверхности стола — беспокойно сжимает их, как если бы был чем-то встревожен. И куда только делся образ ловеласа?
— Ладно, я пойду. — Пусть остается наедине со своими демонами. Пусть размышляет и делает работу над ошибками. Если он, конечно, вообще способен на такое.
— Подожди... Ты абсолютно права. Прости. — Вот это уже неожиданно.
— За что? Ты не у меня должен просить прощения.
— Да, я понимаю.
Понимает? Неужели он правда раскаивается? Думаю, не стоит делать поспешных выводов. Может, это снова его манипуляция. Не похоже, но а вдруг?
— Ну раз понимаешь, ты знаешь, что делать. А я пойду, мне срочно нужно быть в другом месте.
— Тебя подвезти?
— Нет, не нужно.
— Похоже, он делает тебя счастливой.
Что?
— Ты о ком?
— О твоем парне. Ты прямо светишься от счастья, когда говоришь с ним по телефону.
И что мне ему на это ответить? Если честно, странно вот так вот обсуждать подобные вещи с Максом. Но он должен понять, что ко мне доступ закрыт раз и навсегда.
— Да, я люблю его, — бросаю я ему в лицо. Надеюсь, теперь он наконец отстанет от меня.
— Ясно, тогда желаю счастья. — В словах его проскальзывают отголоски глубокой печали, а сам он, вяло улыбнувшись, прячет погрустневший взгляд. Неужели всё, что он сказал, правда? Нет, конечно же нет. Алекс, не дай себя одурачить. Он искусный манипулятор — помни об этом.
— Спасибо, — слегка растерянно роняю я. — Пока.
В странных размышлениях преодолеваю расстояние до двери и, надевая на ходу верхнюю одежду, выхожу в холод...
Да здесь до фига машин. И где его? Блин, для таких случаев необходим квадрокоптер карманного размера, чтоб можно было взглянуть на вид сверху. Придется звонить.
— Алекс?
— Але. Да, я сказала «але». Не удивляйся. Скажи мне, где стоит твоя машина?
— На парковке, прямо перед торговым комплексом. — Готова поспорить, что он сейчас улыбается самой необыкновенной улыбкой на свете. Жаль, не вижу.
— Я помню, а можно поточнее. Парковка здесь огромная, и машин не мало. Какой ряд?
— Первый, рядом с центральным входом. Найдешь? — Иду в проходе между первым и вторым рядом, ища глазами его черный джип. — Хотя погоди, стой на месте, я сам найду тебя.
— Нет, не нужно, я уже тебя вижу, — и отключаюсь.
Он стоит ко мне спиной, упорно выглядывает меня где-то в противоположной стороне. Подкрадываюсь незаметно сзади, ступая как можно тише. Обнять или испугать? Как бы мне не хотелось первого, я выбираю второе.
— Бу!
Он мгновенно поворачивается ко мне, чуть подпрыгнув на месте, ну или мне показалось. Думаю, его ничем не испугать.
— Ты смерти моей хочешь? — нервно смеется он. А, все-таки я его испугала. Сдерживаюсь от подступающего хохота. Ну нет, блин, смешно.
— Смешно тебе? Ну смейся, смейся. — Этот замечательный мужчина берет в ладони мое лицо, пристально так смотрит в глаза, с такой нежностью, что я невольно перестаю смеяться, завороженная глубиной зрачков.
— А чего перастала? — Его рот расплывается в насмешливой полуулыбке. Он прекрасно понимает, как действует на меня, и всё же спрашивает — каков хитрец. — Я только начал восхищаться прелестью изгибов твоих сладких губ. Кстати, я говорил, что твоя улыбка — самое прекрасное, что есть на этом свете?
— Кажется, да. Что-то подобное звучало из твоих уст.
— Вот и хорошо, я готов хоть каждый день говорить тебе об этом, даже по-несколько раз на дню. И эти глаза... Я, черт побери, без ума от них. Ну нельзя же быть настолько красивой.
— А ну сейчас же перестань, ты меня смущаешь.
Игорь сжимает меня в объятиях и произносит:
— У меня нет цели — смутить тебя. Я говорю то, что вижу, что есть на самом деле. Слышишь меня? — Я киваю на его плече. — И не нужно меня стесняться, поняла? — Снова отвечаю кивком. — Вот и отлично... Ну раз я уже начал говорить про твои глаза, то скажу еще одну вещь. Именно они свели меня с ума в нашу первую встречу. Сейчас, задним числом вспоминая тот наш разговор, я это четко понимаю и осознаю, — чуть тише продолжает он, губами коснувшись моего уха. У меня мурашки по всему телу рассыпаются от шипящего тембра голоса — обожаю, когда он говорит шепотом. — Хоть я и нагрубил тебе тогда, – с сожалением добавляет он, заглядывая в мои глаза. – Но мы об этом случае забыли, так ведь?
— Забыли, — тихо соглашаюсь я, глядя на него.
Какой же он... потрясающий. Он вообще собирается говорить, что любит меня? Думаю, еще немного и я не выдержу — скажу первой. Но блин, то, как он смотрит на меня, нельзя не назвать любовью. Так почему же он до сих пор молчит? Или я уже ничего не понимаю, принимая всё происходящее между нами за любовь. Хотя... учитывая, что сегодня предстоит наше первое свидание, наверное, рано признаваться в любви.
Ближе. Еще ближе. Игорь наклоняется и запечатлевает на моих холодных губах жаркий поцелуй. Эти ощущения ни с чем не сравнимы. Магическое опьянение души какое-то.
Он нехотя отрывается, оставляя легкое прикосновение наших губ, своей теплой ладонью дотрагивается до моей щеки, нежно гладит большим пальцем — всё это сводит меня с ума, погружая в райское наслаждение и неимоверное возбуждение. Мгновение — и он уже крепко держит мое лицо обеими руками, чтобы снова прильнуть к губам. Это... самый... глубокий... поцелуй... Простите, не могу ни о чем думать.
— Боже, какие они у тебя мягкие и... сладкие, — с хрипотцой отмечает он. Мы оба дышим воздухом друг друга — настолько сложно отлипнуть от губ напротив. Я отстраняюсь, чтоб прийти в состояние — нормально говорить. Наконец отдышавшись, отвечаю ему вялым шепотом:
— Я вообще не понимаю, что творится между нами. Признавайся, что ты делаешь со мной?
Смеется:
— То же, что и ты со мной.
Я действительно не в состоянии о чем-либо думать. Поверить не могу, всё это только что произошло здесь, на этой парковке, где полным полно людей. Оглядываюсь, все еще находясь в объятиях Игоря. Вроде всем глубоко плевать на нас. Возвращаюсь к его глазам, опускаю взгляд, снова поднимаю.
— Так... что там... насчет свидания? Куда идем? — путаюсь я в словах.
— Не терпится исчезнуть отсюда?
— Угадал, не хочу быть объектом наблюдения чужих глаз.
— Поверь, мы с тобой не представляем для них никакого интереса. — Разворачивает меня. — Вон, посмотри на того мужчину в синем, или на ту счастливую пару. Думаешь, им делать больше нечего, кроме как глазеть на нас? У них свои дела, у нас свои.
— Знаю, всё равно как-то не по себе.
— Хорошо, садись давай в машину, уматываем отсюда, пока никто нас не заметил, — смеется он и подталкивает меня к пассажирской двери, открывает ее и усаживает, словно я маленькая девочка. Мне это нравится, но всё равно выражаю свое фальшивое недовольство:
— Эй, я не маленькая.
— Для меня маленькая, — и закрывает дверь. Обходит машину и садится за руль.
— В самом деле?
— Что? — не понимает он.
— Маленькая?
— Ну да, ростом ты на сантиметров двадцать ниже меня, а про вес вообще молчу, так что бесспорно — маленькая, — выдает он, заводя мотор. Почему-то меня его умозаключение забавляет. — Кстати, в салоне тепло, можешь снять куртку и кинуть на заднее сиденье.
Обернувшись, чтобы положить свои вещи, обнаруживаю на сиденье черную куртку, его: катается спокойно в машине и не имеет чести быть надетой на хозяина. Да, я уже заметила (да и он говорил), что частенько ходит без верхней одежды. Так и заболеть недолго. Но может, он закаляется так? Спортсмен как-никак. Хотела бы я посмотреть на него, занимающегося в спортзале. Как пот течет по голому торсу... Что-то я сбилась с мыслей и далеко отошла от...
— Игорь, ты же прекрасно понимаешь, о чем речь. — не отступаю я, принимая удобное положение в кресле.
— Если ты о разнице в возрасте, меня это никак не колышет. Возраст вообще не имеет никакого значения, — Он выезжает на проезжую часть. В самом деле, если это не волнует Игоря, то почему меня должно?
— Хорошо, я полностью с тобой согласна. Но раз ты заговорил о росте... и весе. Какой у тебя рост?
— Серьезно? Поговорим о моих размерах? Впрочем, я не против. Это ж не секрет. Рост 187, вес 81, по крайней мере летом эти данные были истинны, надеюсь, я не вырос и не потолстел с тех пор, – посмеивается он, смотрит на меня, затем снова на дорогу. — Что дальше?
— Ничего. Просто ты ошибся в расчетах. Разница в росте — не 20, а 21. А что насчет веса, то... 29 килограмм.
Он боковым зрением поглядывает на меня, пытаясь прочитать выражение моего лица, не смеюсь ли я. А я вполне серьезна, ну почти.
— Надо же, как я ошибся! На целый один сантиметр. Мне нет прощения. Какова моя участь? — он нарочно насмехается надо мной. Может, сделать вид, что обиделась? Боже, какое ребячество. Алекс, веди себя нормально.
— Я подумаю, — важно заявляю я.
— Тогда подумай и над моей второй карой, ведь я предполагал, что наша с тобой разница в весе 30 килограмм, но я снова ошибся на целый один килограмм. Я и подумать не мог, что ты...
— Эй, это уже не смешно! — Ударяю рукой ему в плечо, наигранно надув губы.
— А, по-моему, смешно.
Ну всё, отворачиваюсь от него и устремляю обиженный взгляд в окно.
— Алекс, не дуйся. Я же пошутил, ты нисколько не толстая. Даже наоборот, еще немного и ты взлетишь вверх как перышко. Либо ты начинаешь питаться нормально, либо мне придется постоянно держать тебя за руку, иначе непременно окажешься в воздухе, — с этими словами он берет меня за руку, но я непреклонна, потому отдергиваю ее.
— Алекс, я просто тренирую твою эмоциональную выдержку, — поясняет Игорь. — И ты этот тест не прошла. Надо будет еще поработать над навыками пофигизма...
Тишина.
— Так, Алекс, кончай обижаться. — Он резко ударяет по тормозам, заехав на песчаную обочину. Хотя нет, это не песок, это земля песочного цвета. Так, а куда мы собственно едем? За город? Алекс, перестань вести себя как ребенок и скажи уже что-нибудь, хватит издеваться над любимым человеком.
— Я не обижаюсь, — и поворачиваюсь к нему.
— Тогда почему, черт возьми, ты молчишь всю дорогу?
— Проверяю твою выдержку, — спокойно отвечаю я.
Игорь смотрит на меня недоуменно, затем с его губ слетает нервный смешок.
— Значит, используешь мои же козыри... Что ж, один-один. Мы квиты.
— Игорь, я правда на тебя не злюсь. Это была минутная слабость моей уязвимой натуры.
— По-моему, далеко не минутная, а десятиминутная, — ворчит он и включает зажигание, и мы снова наслаждаемся тихой, удивительно бесшумной ездой в машине. Странно, мне порой приходится ездить то на автобусе, то на такси, или же взять к примеру Ленкину машину — везде не дает покоя шум мотора. А сейчас – тишина. Один сплошной кайф.
— Игорь, куда мы едем? — Разглядываю полосу голых деревьев и внезапно открывшееся взору бескрайнее поле — мертвое поле: без какой-либо привлекательной растительности, цветов там или пшеницы, лишь кое-где местами лежит тонкий слой мерзлого снега поверх жухлой, пожелтевшей травы. Отворачиваюсь от окна, так и не услышав ответа.
— Игорь?
— А? Что?
— Я спросила, куда мы едем?
— Прости, задумался... Помнишь, в прошлую пятницу, когда мы с тобой... В общем, я тогда тебе обещал, что расскажу о месте, куда хотел тебя отвезти. Так вот, мы сейчас едем туда.
Неужто я дождалась этого дня? Не ожидала, что он настанет так скоро.
— Неужели? И куда же? — интересуется сидящий в недрах меня зверек по имени Любопытство, который имеет странную привычку питаться ответами на назойливые вопросы.
— Приедем — увидишь.
Ну вот, снова мой зверек останется голодным.
— Думаю, нет смысла допытываться?
— Нет, всё равно не скажу, — улыбается Игорь.
— Хорошо, а сколько еще ехать? Мы уже полчаса едем.
— Туда ехать час. Поэтому придется отсиживать свою пятую точку еще полчасика. Ты ведь справишься? — Игорь иронично приподнимает бровь.
— Очень смешно, — укоризненно гляжу на него из-под ресниц.
— Эй, это запрещенный прием. Не делай так. — Бросает взгляд на дорогу, затем снова на меня, словно я магнит.
— Как так?
— Вот так, – кивком указывает на мое лицо. – Это чертовски мило. Нельзя же так – одним своим взглядом сражать меня наповал. Перестань, так мы сейчас во что-нибудь врежемся.
Делаю лицо попроще и улыбаюсь самой что ни на есть беззаботной улыбкой.
— Так-то лучше, — слышу голос, полный облегчения.
— Не врежемся, — уверяю я. — Здесь даже машин нет, и деревья закончились еще километра два назад. На этой трассе даже я закрытыми глазами могу водить.
— Ну, может, тогда продемонстрируешь? Покажешь мастер класс? А я с удовольствием посижу в пассажирском сиденье.
— Шутишь?
— И в мыслях не было. Ну что, сядешь за руль?
— А, не, не-не-не, — резко подобравшись, отказываюсь я от столь «заманчивого» предложения. — У меня прав нет. Так что держи штурвал сам.
— Ты сама сказала, что здесь никого нет, никого, кто бы проверил наличие твоих прав, — с этими словами он, о боже, останавливает машину. Господи, и зачем я только ляпнула?
— Игорь, я преувеличила свои возможности. Я не умею водить. Поэтому давай заводи мотор — и поехали. – Устремляю взгляд вперед. Обнаружив, что автомобиль не трогается с места, поворачиваюсь к своему парню и встречаю его внимательный взгляд.
— И чего мы ждем?
— Тебя.
— Скажи, что ты это несерьезно.
— Увы, обманывать тебя я не хочу, — уголки его рта мгновенно взлетают вверх.
— На этот раз, действительно, не смешно, Игорь. Ты хочешь, чтоб я угробила нас обоих? Ладно я, но ты... я хочу, чтоб ты прожил долгую жизнь. Так что езжай, за руль я всё равно не сяду, ни за что, даже не уговаривай.
— Во-первых, мы оба проживем достаточно долгую и счастливую жизнь, во-вторых, я не сдвинусь с этого места, будем ночевать здесь, если потребуется, а в-третьих... – Он отодвигает назад свое кресло, раздвигает ноги и указывает на место перед собой. – Садись, я научу тебя.
Он в самом деле предлагает научиться вождению под его чутким руководством? Да еще в таком положении? Я ж не смогу сосредоточиться, когда он будет дышать мне в шею. Я ж растаю от его прикосновений.
— Здесь нет ничего сложного, тем более это автомат, а не механика.
— Мне это ни о чем не говорит.
— На автомате переключение передач происходит автоматически, а в механике — вручную. Ладно, для начала просто сядь сюда. Ну же! — настаивает он.
Ну а что? Чуть что — он рядом, сможет предотвратить последствия моего неумелого вождения. К тому же, я очень хочу, просто жажду его прикосновений.
— Хорошо. — Нерешительно поднимаюсь с сиденья и перешагиваю преграду между нами (не знаю, как называется этот рычаг, торчащий посередине). Он помогает мне сесть. Прижимает к себе, придвинув меня до нельзя ближе. Я вздрагиваю. Напрягаюсь. Чувствую, что и ему наша близость не дает в полной мере сосредоточиться.
— Не дергайся, сядь прямо, — велит он, берет мои руки в свои и кладет их на руль. – Вот смотри, это руль.
— Ха-ха. Игорь, я не настолько деградирована. Я знаю, что такое руль.
— Ну, по крайней мере, вы теперь знакомы, — смеется он. – А это ключ. – Он переносит наши руки к ключу (я закатываю глаза) и заводит легким движением моих пальцев, затем перемещает мою ладонь на рычаг. – Это рычаг. Если быть точным, то рычаг переключения режимов коробки передач, но, думаю, с тебя и "рычага" хватит.
Игорь показывает еще что-то, но я не в состоянии запомнить.
— Я всё равно не запомню, так что можешь не объяснять, иначе мы с тобой здесь до утра застрянем. Просто веди моей рукой, терминам как-нибудь в другой раз обучишь.
— Хорошо, нажми вот на эту штуку, — говорит он. — Затем на ту, — и опускает свои руки вниз. Он смеется надо мной? Какого черта, он не держит мои руки в своих?!
Ладно, попробую. Ведь рано или поздно мне пришлось бы столкнуться с жестокой реальностью автомобильного вождения. В моих жизненных планах имелся такой пункт, а значит, его осуществление не за горами. Точнее сказать, прямо сейчас.
— Хорошо, только не позволь мне загнать нас в кювет.
— Не волнуйся, этого я не допущу... Так, хорошо, теперь положи руки на руль. Трогайся.
Машина вдруг дергается, и невольно отдергиваю руки с руля, ногу с педали. Машина глохнет, а я в одно мгновение съеживаюсь, закрыв лицо руками.
— Эй, испугалась? — Игорь заглядывает в мои глаза. — Ничего страшного, попробуй еще раз.
— Я тебе так машину сломаю, — вздыхаю я.
— Не сломаешь. — Кладет свои руки поверх моих и подносит к рулю.
— Давай лучше ты поведешь. Иначе мы никогда не доберемся до нужного места. — Смотрю на часы. — Ты в курсе, что уже пять часов? Прикажешь мне поздней ночью домой добираться? — Поворачиваюсь к нему и... на секунды две замираю, глядя на этого красавчика.
— Наверное, ты права. Но, в любом случае, мы с тобой сегодня уже обратно не поедем.
— В смысле? — тихо произношу я, опомнившись.
— В том смысле, что наше с тобой свидание с ночевкой... то есть... кажется, я неправильно выразился. Я имел в виду, мы останемся там на ночь, так как будет уже поздно.
Киваю с улыбкой, но она мгновенно потухает, когда я глубже окунаюсь в его бездонные глаза. Игорь также умолкает, не сводя с меня глаз.
— Иди ко мне. – Он тянется к моим губам, и мы оба расплываемся в нежном поцелуе. — Знаешь, такими темпами я испорчу наше с тобой идеальное первое свидание. Ведь мы и впрямь можем застрять здесь надолго. Посреди этого безлюдного поля. Где мы совсем одни.
Ощущаю тяжелый воздух между нами, чувствую, как обстановка накаляется. Нужно прекращать самой, ему это, как я вижу, не по силам. Нельзя не заметить, как он борется с собой, своим желанием. Я ему помогу. Я же сильная? Ведь так? Всего-то нужно отвернуться. Это же не так сложно. Черт, сложно!
— Ты прав. – Наконец отворачиваюсь и берусь за руль. – Так, ты управляешь моими руками, и мы спокойно и благополучно добираемся в пункт назначения. Идет?
— Идет, – вздыхает Игорь.
Трогаемся.
— Тебе повезло, ну или нам повезло, что моей мамы сегодня нет дома, поэтому я вполне могу остаться с тобой до утра. Она возвращается с работы только завтра вечером.
— Знаю, поэтому я и затеял эту поездку.
Не понимаю, откуда он может знать?
— То есть как знаешь? Откуда? По-моему, я тебе не говорила.
— Не говорила, но не трудно догадаться. Вы прилетели сегодня, и были в Москве два дня. Значит, твоя мать отдыхала тоже два дня, не меньше. Следовательно, ей предстоит работать еще минимум два дня после выходных. Простая математика.
— Круто, что ты в курсе маминого сумасшедшего графика. — Я не могу не улыбнуться его логике.
— Ничего сложного.
— Скажи это моему мозгу...
Проходит некоторое время.
— Похоже, мы наконец переехали это безумное поле. Впереди маячит перекресток. Мне сюда нажать?
— Черт, это сложно, — внезапно срывается с его губ.
О чем это он? Неужели он признает, что посадить меня за руль было ошибкой? Я что, правда, такая плохая ученица? По-моему, он сам говорил, что эта кнопка для фар. Я же должна их включить, разве нет? Поскольку на горизонте появляются машины.
— Я же говорила, что не умею водить. И нечего сейчас психовать.
— Прости, вырвалось. На самом деле, я о другом.
— Да? И о чем же?
— О том, что трудно вот так вот сидеть рядом с тобой и не целовать. Это самая настоящая пытка.
Замолкаю напрочь, потому что его состояние передается и мне. Волна возбуждения заставляет мою кровь двигаться с бешеной скоростью, сердце начинает стучать в сто раз громче и чаще. Но я нахожу в себе силы, чтоб заговорить:
— Может, мне пересесть? Вдруг на пути появится ДПС.
Конечно же меня волнует другое, а не какой-то там ДПС. Хотя, а вдруг и впрямь на них наткнемся?
— Нет, не нужно. Мы практически на месте. Сейчас свернем здесь.
Я слежу как он моими руками сворачивает с дороги.
— Знаешь, если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты маньяк, везущий свою жертву куда-то за город и...
Он начинает хохотать.
— Маньяк? – весело удивляется он. – Хотя, наверное, ты права. Учитывая, что маньяк — это тот, кто одержим кем-то, то... я определенно маньяк, ведь я одержим тобою.
И опять всё приходит ко одному: нашей одержимости друг другом. Даже не представляю, что сказать, поэтому молчу.
Он заворачивает еще раз и останавливается возле... о боже... это... что это за место? Не видела ничего подобного в нашем городе, да и в Москве вряд ли встретишь такое... чудесное произведение искусства. Просто потрясающе. Мы остановимся здесь? Или Игорь затормозил по другой причине?
— Ну всё, приехали, — говорит он, и я тут же вываливаюсь из машины.
Значит, мне все-таки суждено оказаться в столь роскошном и немыслимо красивом особняке. Внешний фасад его поразительно напоминает архитектурный стиль и одежку европейских городов. Это словно побывать в Европе. До чего фантастически необыкновенное зрелище!
Может, это его дом, и он живет здесь? Что-то далековато от универа, не может быть, чтоб Игорь здесь жил.
– Впечатляет, да? – довольный голос сзади.
С открытым от удивления ртом оборачиваюсь. Игорь на ходу надевает куртку и с улыбкой на лице протягивает мне мою. Ему явно нравится моя реакция на его сюрприз.
— Не то слово, а чей это дом? Нам вообще можно здесь находиться? — Все еще одним глазом изучаю великолепный открытый балкон на третьем этаже. Смотрю на Игоря в нетерпении получить ответы на все интересующие меня вопросы.
— А не всё ли равно, чей это дом? Важно одно: я его арендовал на два дня, поэтому он полностью в нашем распоряжении.
— На два дня? – изумляюсь я, накинув на плечи курточку. – То есть мы здесь пробудем весь завтрашний день, я правильно поняла?
— Да, — коротко бросает он и подталкивает меня к необычайной красоты воротам.
— А ничего, что у меня завтра занятия? – пытаюсь возразить я.
— Одна лекция и физкультура? — (Он изучил мое расписание?) — Ты серьезно? Неужели кто-то еще ходит на лекции? Я думал, такие студенты давным-давно вымерли и исчезли с лица земли. Разве нет? — посмеивается Игорь.
Ажурная дверь со скрипом закрывается за спиной, и мы оказываемся по ту сторону ворот, где величественно красуется мой дом на ближайшие два дня.
— И это говорит мне преподаватель. Хочешь сказать, ты никогда не ведешь лекции?
— Нет, а зачем? Это же бесполезная трата времени как для преподавателя, так и для студентов. Материалов лекций на практических занятиях вполне достаточно, зачем читать еще раз то же самое на лекциях?
— А вот с этим я согласна, только вот мне совесть не позволяет пропускать пары, даже если они на фиг не нужны.
Кстати, Лерчик ошиблась или получила неверные сведения, но Игорь не ведет у нас лекции по эконометрике. Эту обязанность взял на себя другой преподаватель с кафедры. Я еще сначала подумала, что Игорь только нам не читает, но оказывается — вообще никому.
— Не волнуйся, твоего отсутствия на лекции вряд ли заметят. А что насчет физкультуры, так я отпросил тебя сегодня днем.
— Ты? Отпросил? И каким это образом?
— Сообщил твоей физручке о твоей травме. Не бойся, – тут же пресекает он мою попытку возразить, – не вызвав никаких подозрений с её стороны. На диво глупая женщина. – И Игорь картинно закатывает глаза.
— Но... у меня нет травмы.
— Теперь есть. Я взял тебе справку в медпункте, рассказав о твоем "удачном" столкновении с дверью.
Мне становится радостно на душе от нахлынувших воспоминаний, пусть они не самые приятные, но именно тот день я считаю началом нашей с Игорем истории. Нашей истории любви.
— Хорошо, – негромко произношу я с глупой улыбкой на лице, – я не пойду завтра на учебу, раз ты так настаиваешь. — Легкой поступью поднимаюсь на первую ступеньку, держа путь вверх, на дивное крылечко.
— Я и не спрашиваю твоего согласия, прими это как факт.
С моих губ вылетает короткая усмешка. Мой властный, решительный, не терпящий возражений тигр – люблю.
У двери Игорь хватает меня за предплечье и наклоняется так, чтоб заглянуть мне в глаза. Как же сильно он любит зрительный контакт в разговорах! Да ведь и я такая же, чему удивляться?
— Давай больше ни слова об университетской жизни. Ровно два дня. Договорились?
— Хорошо, — киваю я, глядя в два очаровательных омута.
— А теперь закрой глаза, – мягко просит он.
Я в непонимании щурю глаза, пытаясь понять, что этот парень задумал. Точно читая мои мысли, он поясняет:
— Это сюрприз, и мы не зайдем внутрь, пока ты не выполнишь то, о чем я тебя прошу. Ну же, закрой глаза.
— Ладно, — соглашаюсь я и послушно прикрываю веки.
— И не подглядывай.
Слышу, как Игорь открывает входную дверь, а через мгновение чувствую, как земля уходит из-под ног.
— Ай! Блин, Игорь, нужно предупреждать заранее.
А он не обращая никакого внимания на мое замечание, молча на руках вносит меня в дом. Ощущаю теплую приятную атмосферу дома, и пахнет вкусно. Нас ждет романтический ужин? Слышу специфический щелчок — надо полагать, он включил свет. Игорь буквально на пару секунд опускает меня, чтоб снять нашу верхнюю одежду, затем я снова оказываюсь у него на руках. Кажется, он несет меня сразу на второй этаж.
— Стой здесь, я сейчас, — с этими словами Игорь аккуратно ставит меня на ноги и отпускает совсем.
— Игорь, ты куда?
— Я сейчас приду. Пожалуйста, не открывай пока глаза.
Прислушиваюсь к его удаляющимся шагам, которые замолкают уже спустя секунд пять. Больше не слышу никаких признаков того, что я не одна... в этом огромном... чужом доме.
— Игорь, ты здесь?
Ответа не суждено было услышать еще минуты две, пока мои уши не уловили кое-какие приглушенные звуки, доносящиеся откуда-то слева. Музыка? Скорее всего. А еще через секунд десять я услышала приближающиеся шаги. Уверенные шаги моего мужчины.
— Игорь?
— Да, я тут. — Он дотрагивается до моих плеч. Наконец-то Игорь рядом, и мое беспокойство вмиг улетучивается. Обнимает сзади и ведет куда-то.
— Уже можно открыть глаза?
— Еще нет, потерпи совсем чуть-чуть... А теперь открывай.
Сказать честно, я устала держать глаза закрытыми, поэтому в данный момент с облегчением их распахнула. По-правде говоря, у меня нет пунктика по поводу сюрпризов: люблю ли я их или не выношу. Скажу так, я отношусь к ним нормально, сдержанно, со всем присущим мне спокойствием. Но, блин, я и предположить не могла, что мои взгляды на этот счет внезапно кардинальным образом изменятся за какую-то там долю секунды. Вы даже не можете себе представить, что за сюрприз открылся перед моими глазами.
Я точно попала в сказку. О такой библиотеке я мечтала всю свою жизнь! Огромные высотные шкафы, упирающиеся прямо в потолок и доверху обставленные книжками различных эпох. Здесь даже есть второй ярус с изящной винтовой лестницей, продуманной специально для доступа к самым верхним полкам – а они, поверьте мне, находятся довольно высоко. Уверена, высота библиотеки охватывает как минимум два этажа... Несомненно вы миллион раз видели по телевизору нечто подобное, в особенности в американских, или европейских, фильмах. Да, эта библиотека — копия тех самых зарубежных огромных библиотек с тысячами книг в своей копилке. Разумеется, данный вариант чуть меньше по площади, но у меня язык не поворачивается назвать этот зал маленьким, потому как, черт возьми, это не так. Здесь невероятно просторно, и царит блаженный запах старины, возможно, прошлого века. А интерьер — он прекрасен. Темное дерево. Без излишеств. Идеальный эталон рая для книжного гурмана. И это тихая мелодия, играющая будто где-то вдалеке, на заднем плане, разливается в воздухе и создает невероятно умиротворенную, волшебную атмосферу таинственности и тихой радости. Не передать словами мои внутренние эмоции, зашкаливающие за крайнюю метку на шкале «счастья и радости... и других смежных им состояний».
— Не могу поверить... своим глазам, — тихо шепчу я.
Глазами пробегаюсь по полированному мраморному полу, простеньким деревянным панелям на потолке, книжным деревянным полкам с резными декоративными вставками — тоже из дерева, — и подаюсь вперед. Подхожу к первой попавшейся полке, с особым трепетом выдвигаю одну из книг, бережно провожу пальцем по твердому коричневому переплету — пыли немного (скорее всего последняя влажная уборка проводилась неделю назад). Дальше изучаю корешки старых книг в темно-зеленом переплете — видимо, это специальная серия, которая нашла себе укромное место на самом краю данной полки. Затем мой взгляд приковывает "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайлда, который я давно хотела прочесть, но никак не решалась за нее взяться. Почему? Да не знаю, говорят, сложный роман... но меня это точно не остановит, я его обязательно прочту. Достаю ее с полки. Видимо, это подарочное издание — обложка больно красивая: золотые кружева на черном фоне. Раскрываю экземпляр на первой странице, провожу рукой. Бегло пролистываю последующие приятные на ощупь страницы, возвращаю на полку. Опомнившись — я уже довольно долго молчу, нужно исправлять ситуацию, — поворачиваюсь к виновнику этого "торжества":
— Игорь, у меня нет слов. Ты здорово меня удивил. Я под большим впечатлением.
Он расплывается в лучезарной улыбке:
— Я знал, что тебе понравится.
Обвожу взглядом всю библиотеку и только сейчас замечаю накрытый на двоих столик посреди зала. С белоснежной скатертью, края которой красиво струятся и как бы небрежно падают на пол. Столовый сервиз ничем не уступает ресторанному; а вилки, ножи лежат в точности, как предусматривает этикет. Гляжу на эту изысканную прелесть, после обращаю взгляд на Игоря.
— Прости, я не сразу заметила, — виновато улыбаюсь я.
— Да ничего, я рад, что основной сюрприз тебе пришелся по вкусу, а это так, всего лишь дополнение, — усмехается он, небрежно махнув рукой на столик.
Ну да, конечно. Так тебе и поверила, Игорь. Чтоб сгладить ситуацию, решительно направляюсь к нему и благодарно обнимаю.
— Спасибо, — одними губами произношу я, оказавшись в кольце сильных, заботливых рук.
— Всё ради тебя.
Мы стоим так еще какое-то время, прижимаясь друг к другу, пока он первым не нарушает внезапно воцарившуюся в библиотеке тишину:
— Ну что? Как насчет поужинать? Ты. Я. В этой необычной, не совсем стандартной для романтического свидания обстановке. В этом огромном, роскошном зале, доверху заваленном самыми разнообразными книгами, порой уникальными в своем роде. А запах лаванды — ты чувствуешь его? Успокаивает, не правда ли? — Он так высокопарно и ярко презентует «продукт», что его реклама не может оставить нормального человека равнодушным. Потому как это «чудо» прекрасно, будоражит сознание, и мое в том числе. Вдыхая чудесные пары непонятно откуда вдруг взявшейся в воздухе лаванды, я воодушевленно киваю на его заманчивое предложение, тихо посмеиваясь над его пафосными речами. — В этой библиотеке, скажу по секрету, насчитывается более трехсот тысяч книг.
— Да ладно? – Снова оглядываюсь по сторонам, чтоб лично в этом удостовериться. И в самом деле, книг тут явно не меньше.
— Можешь мне поверить. Сегодня говорил с хозяином всего этого богатства, так что...
— Игорь, спасибо тебе за сказку, — перебиваю я его.
— Не за что, — Игорь скромно поджимает губы, стряхнув с себя чрезмерную напыщенность.
— Есть за что, — твердо заверяю я. — Ладно, давай ужинать. Только предупреждаю, ресторанных манер от меня не дождешься. Оставь все эти правила этикета богатым и состоятельным людям, которым под пятьдесят, и им больше заняться нечем, кроме как следовать этим дурацким правилам и клише высшего общества. Лучше сразу увольте.
– Как скажете, мисс, – улыбается он своей восхитительной улыбкой. – А ведь как точно сказано. Нужно будет запомнить эту умную фразу.
– Насмехаешься надо мной?
– Вовсе нет, наоборот, восхищаюсь. — Игорь отодвигает для меня стул и помогает сесть.
Первой мыслью, посетившей мою неугомонную головушку, была: «Как он всё это провернул за один день, находясь в стенах университета, на весьма не малом расстоянии от этого великолепного места, которого поцеловал сам Бог?». Он нанял кого-то? Или, быть может, всё это устроил хозяин особняка? Скорее, первый вариант: богатые люди такими вещами не занимаются. Ну либо этот человек имеет своих работников, которым и была отведена роль организаторов моего сюрприза? Почему бы мне просто не спросить Игоря?
– Игорь, как ты это всё организовал? Когда успел? – Запихиваю кусочек сыра в рот и внимательно слежу за выражением его лица.
– Фокусники своих секретов не раскрывают. — Он хитро щурит глаза и довольно улыбается, как чеширский кот.
Ну конечно. Вообще, я подсознательно догадывалась, что не услышу от него вразумительного ответа.
– Тоже мне фокусник. Ты актер высококлассный — вот, кто ты. А фокусник... не уверена.
– Хочешь, докажу? – совершенно спокойно произносит Игорь.
– Только не говори, что у тебя есть еще одно хобби, помимо актерского мастерства и преподавания, — пораженно вскидываю брови.
– Не скажу, а покажу. — Он подчеркнуто медленно кладет вилку на стол, придавая свои действиям некую беззаботность и расслабленность, а главное — уверенность в том, что собирается сделать и что сделает это как минимум хорошо. Его образ словно говорит сам за себя: я ас в этом деле, нежели ты сомневаешься?
– Ну конечно, — с наигранным сокрушением вздыхаю я, — ты еще и фокусник. Класс, – тяну я, закатывая глаза.
– Закрой глаза, — просит он, ничуть не обидевшись.
– Опять? – притворно возмущаюсь я.
– Да, опять. Просто закрой глаза.
Ну а что? Кладу приборы на стол и прикрываю глаза, я же теперь ручная кошечка Игоря — делаю, всё, что он скажет.
– И в чем же фокус, если ты можешь делать всё, что захочешь? За опущенными веками я ничего не вижу, – говорю я. – Игорь?
Почему он молчит? Куда он снова пропал? Он вроде никуда не уходил, во всяком случае, я не слышала.
– Игорь, долго мне еще так сидеть?
– Нет, можешь уже открывать, — наконец слышу я.
Открываю глаза и вижу перед собой книгу, ту самую: «Портрет Дориана Грея». Должно быть, он тогда заметил, как я взяла именно ее. Вопросительно смотрю на Игоря, требуя объяснить смысл трюка.
– Она твоя, — как ни в чем не бывало заявляет он.
В смысле? Ничего не понимаю.
– То есть как моя? Шутишь?
– Нет. – Игорь отрицательно мотает головой.
Я не знаю, радоваться ли мне или оставаться в смятении. В данный момент происходит что-то среднее.
– И как это понимать? — Ошеломленно хлопаю ресницами, часто-часто.
– Буквально. Я же видел, как она тебе понравилась. Вот, теперь она твоя... Хорошо. Я договорился с владельцем. Он разрешил взять одну из его коллекции. Выслушав мой рассказ о твоей любви к книгам, он решил подарить одну тебе. Но если тебе не нравится эта, ты можешь выбрать любую другую. Абсолютно любую.
Пытаюсь переварить услышанное. Когда до меня наконец доходит смысл его слов, торопливо бросаю:
– Нет, мне нравится эта. Спасибо, но... – В растерянности опускаю взгляд на книгу.
– Это еще не всё. Он дал мне вот это. Для тебя. – Игорь достает что-то из кармана своей рубашки и протягивает мне какую-ту карточку наподобие визитки. Понятия не имея, что это может быть, беру ее. Это плотная бумажка, на которой красуются свежераспечатанные буквы красного цвета. Надпись гласит: «Я всегда рад принять вас в своем книжном мире. Для вас он открыт в любое время дня и ночи. Искренне ваш заочно знакомый Шорников Николай Геннадьевич». Это что, мой билет в рай? Неуверенно нахмурившись, гляжу на Игоря, и он подтверждает мои догадки:
– Да, это твой безлимитный доступ к его библиотеке, то есть ко всему этому. – Он обводит руками весь зал.
О-фи-геть! Усилием воли подавляю в себе приступ космической взрывной радости. Пытаюсь утихомирить взволнованное ярким событием сердечко, так шустро постукивающее по ребрам. Но, знаете, мои попытки — все равно что долбиться об стену в поисках невидимой двери.
— Не могу поверить, — От переизбытка эмоций прикрываю рот ладонью.
Так, тише, Алекс, тише. Это всего лишь... твой билет в рай. Пффф, всего-то. Какой-то старичок выдал мне путевку в сказку, и что тут такого? Черт побери! Это БИЛЕТ В РАЙ! В самый настоящий РАЙ! Приди в себя, Алекс. Что подумает о тебе Игорь? С катушек съехала от счастья? Будто ты никогда в своей жизни книг не видела... Не видела. Только не в таком количестве.
— Это уже твой пятый сюрприз за день, — тонко подмечаю я. — Вернее, за последние полчаса. Не многовато-ли для одного дня?
— Пятый? — Брови его в непонимании слегка хмурятся. — Откуда это взялось?
— Ну... Сначала дом, потом библиотека, ужин, книга, теперь вот это. — Машу перед ним карточкой. — Это, черт возьми, лучший день в моей жизни! Получить доступ в лучшую библиотеку в городе, возможно, даже в стране — это ли не предел мечтаний?! Спасибо. — Я уже со счета сбилась этого "спасибо", но тем не менее я не устану благодарить.
Обязательно куплю для билета прозрачную обложку, чтоб случайно не замарать или не порвать.
— Я рад, что тебе понравилось, и счастлив, потому что счастлива ты.
— А я счастлива, потому что ты счастлив, потому что счастлива я.
И мы оба смеемся.
— Кстати, о фокусах. Никакой ты не фокусник.
— Ну, что верно, то верно. Я просто люблю удивлять. И для этого не обязательно владеть магией фокуса. — Игорь весело мне подмигивает.
Вскоре наш ужин подошел к концу. Ну как скоро, часа два просидели. Но прежде мы успели поговорить друг о друге. Игорь рассказал мне о себе. О том, что любит готовить (да я это уже сама поняла), что первым его питомцем в детстве был попугай Чоппи, который, к сожалению, скончался скоропостижно год спустя. О родителях, погибших в авиакатастрофе. О надоедливых журналистах, любящих осаждать частную жизнь Игоря, известного архитектора, выставляя на обозрение общественности не только его тайны, но и непристойное поведение его племянника — бывшего наркомана и любителя влипать в неприятности на пьяную голову. О том вечере в библиотеке, где в соседнем зале, оказывается, состоялся закрытый аукцион антикварных вещей и предметов прошлого столетия.
Я в свою очередь поведала ему о себе: где родилась, выросла, о том, что у меня нет ни братьев, ни сестер, о маме (о моем отце он и так знает). Поговорили о музыке. Да, я творческая личность, и меня интересуют не только книги, но их я безусловно люблю больше. Мы говорили о любимых цветах, блюдах, досуге... К примеру, я узнала, что ЕГО цвет — синий, как ни странно. Ведь его рубашки в основном в синих оттенках, ну и, разумеется, в классическом цвете тоже — белая рубашка к лицу любому мужчине. А еще мы много смеялись и порой время от времени замирали, глядя другу другу в глаза.
После ужина он показал мне весь дом целиком. Все шестнадцать основных комнат. Почему так мало, ведь дом большой? Да потому что эти комнаты, каждая, неприлично огромны. Так вот, шесть из них располагались на втором же этаже, пять – на самом верхнем, пять – на первом. Наверху были лишь спальни — великолепные апартаменты. Внизу – большая гостиная, малая гостиная, кухня-столовая, немаленького размера подсобное помещение, закрытое, и комната-загадка, в которую Игорь не позволил мне заглянуть, но обещал завтра показать... Ванные комнаты с туалетом я не считаю — их по несколько на каждом этаже.
Я была в диком восторге, узнав, что каждая из шести залов (те, что на втором этаже) таит в себе что-то особенное. В первой, самой большой, разумеется, было сосредоточено сердце замка – библиотека. Вторая предназначена для игры в бильярд, третья – для караоке, четвертая – комната отдыха с выходом на зимнюю оранжерею. В оранжерее так красиво, что возникает желание остаться там жить, среди зелени и цветов. Мне стоило немалых усилий взять ноги в руки и направиться в пятую комнату, где в рабочее время царит волшебный красный свет. Да-да, это помещение для проявления фотографий. Кажется, здесь и впрямь происходит настоящее волшебство, во всяком случае, атмосфера тут соответствующая.
И, наконец, шестая, выполненная в стиле ретро. Всё такое старое, как в музее: печатная машинка на одном из деревянных столиков, потертые стулья, музыкальный проигрыватель в углу, черно-белые фотографии на тусклых стенах, старое прогнувшееся кресло, старый проектор — по словам Игоря, рабочий. Он говорит, что в детстве бывал здесь вместе с бабушкой и дедушкой — конкретно в этой комнате они были увлечены просмотром фильмов, — которые поддерживали дружеские отношения с Николаем Геннадьевичем, владельцем дома. Таким образом я и поняла, откуда он знает об этом удивительном месте.
Подхожу к столику и беру в руки какой-то пыльный книжный экземпляр с пожелтевшими страницами, да и обложка кажется желтовато-коричневой – не очень-то привлекательная на вид книженция. Жаль, здесь всё на английском, а с ним я не очень дружу. Конечно, я знаю несколько английских слов, но их тут практически нет. Местоимения, союзы, артикли, пару знакомых фраз не в счет. Разве возможно связать все эти обрывки, лишенные смысла, так, чтоб вникнуть в суть предложения? Думаю, что нет, во всяком случае такой способностью и логическим мышлением я не обладаю. Кладу книжку на место, не имея возможности понять, о чем она.
– Игорь, как часто ты здесь бывал? — спрашиваю я, разглядывая коллекцию виниловых пластинок, стоящих на полке. Бросаю короткий взгляд на старый проигрыватель, скучающий на одном из столиков.
Игорь задумчиво щурит глаза и, усмехнувшись своим собственным воспоминаниям, негромко отвечает:
– Я почти каждое лето гостил у бабушки с дедушкой. Они приводили меня сюда, и мы смотрели старые фильмы. Тогда мне казалось это занятие крайне скучным, ведь мне часами приходилось сидеть в компании старичков и слушать их рассуждения по поводу очередного фильма, но сейчас, приехав сюда, хочется включить эту рухлядь и снова окунуться в прошлый век. — Он принимается обследовать кинопроектор. — Надо же, я не был здесь уже лет... пятнадцать.
Интересно, почему он не приезжал сюда больше?
– И тебе никогда не хотелось сюда вернуться? Пятнадцать лет – это довольно долго.
– Наверное, я просто забыл об этом месте... — На какое-то время Игорь уходит в раздумья, сосредоточив взгляд на одной из тех вещиц, что намертво пригвожденные висят на стене. Вынырнув из мыслей, он продолжает: — Ну так как? Согласна погрузиться в мир черно-белого кино вместе со мной?
– С превеликим удовольствием, — улыбаюсь я. — А ты умеешь, то есть помнишь, как его включать? Просто я в таких вещах не разбираюсь. Тем более, что я вижу-то такое в первый раз в своей жизни. Всё такое старое и... хрупкое.
– Здесь нет ничего сложного. Да и пленка здесь уже стоит.
Игорь подходит ближе к приборам и моментально одним движением пальцев выводит картинку на экран.
– Надо же, не думала, что это так просто.
– Так, давай подберем подходящий фильм, потому что, на сколько я помню, этот – скука смертная, – кривится он, внимательно глядя перед собой, на большой экран.
Бросает взгляд на одну из коробок, стоящих на деревянной полке, на ту, на которой указано «1960-1970 год», и направляется к ней. Достает эту массивную картонную коробку и ставит на стол, принимается что-то в ней искать, перебирая кинопленки одну за другой. Молча подхожу и с любопытством заглядываю внутрь: груда пленок, сложенных друг на друга. Наконец, Игорь достает одну из самых глубин коробки.
– Вот, посмотрим эту. Не помню, как она называется, и надпись стерта так, что не разобрать. Но ее любила бабушка, пересматривала десятки раз, если не больше.
В ответ я лишь улыбаюсь.
— А как ты понял, что это она, та самая пленка?
— Вот взгляни сюда. — Игорь пальцем указывает на затейливую закорючку — надпись какая-то: не то буква, не то цифра, не то клякса-завитушка без особого смысла.
— И что это?
— "УЖ". Я полузасохшим маркером налепил в детстве, пока никто из стариков не видел.
— И зачем же?
— Хотел пометить УЖасный фильм, — улыбается Игорь.
— Мы будем смотреть ужасный фильм? — посмеиваюсь я.
— Нет, он не ужасный. Но в детстве он казался мне таковым. Я его люто ненавидел: бабушка постоянно просила Николая Геннадьевича поставить именно его, отчего я дико злился и терпеть не мог эту пленку.
— И чем тебе эта надпись помогла?
— Смейся-смейся, но тогда это было моим единственным спасением. До просмотра фильма я аккуратно так клал эту пленку на самое дно коробки, чтоб больше не встречаться с ней. А если каким-то чудом дед Николай находил его, по моему особому шифру я знал, что это за фильм, и заранее, пока бабушка не опомнилась, удирал как можно дальше отсюда. — Многозначительным взглядом обводит комнату. — Прятался в кладовке, в шкафу, лишь бы бабушка не достала и не заставила смотреть эту муть в сотый раз. Она любила, чтоб я постоянно под боком у нее сидел. На протяжении всего фильма. Даже в туалет не выпускала.
— Бедный, — комментирую я, еле сдерживая смех. — А почему бы просто не испортить пленку или спрятать ее в другом месте?
— Нет, такое горе бабушка точно бы не пережила.
— Похоже, в детстве ты был хорошим мальчиком, — выношу свой вердикт я.
— Отчасти. А ты? Видимо, нет? — и лукаво поглядывает на меня из-под своих опахал-ресниц.
— Ой, это не интересно, — отмахиваюсь я. Что-то нет никакого желания хвастаться своими хулиганскими, детскими замашками (это я потом начала внимать наставления деда и исправляться). Признаюсь, мне до сих пор стыдно. — Окей, значит смотрим это. — Выхватываю пленку из мужских рук и мчусь к старому ретро-проектору. – Можно я попробую установить? — и с умоляющим видом смотрю на Игоря
– Пожалуйста, — улыбается он мне и моей вышедшей наружу в сегодняшний вечер детской сущности. — Только позволь, я помогу тебе. — Он спешит оказать помощь в непростой «операции».
Под чутким руководством "босса" мне удается правильно всё установить.
Мы расположились на полу перед стареньким диваном, на старом, выцветшем ковре. Я удобненько так уселась перед Игорем, откинувшись ему на грудь, а он в свою очередь заключил меня, маленькую и хрупкую, в кольцо своих сильных, ласковых рук. Весь фильм проходит практически в полной тишине. Не люблю обсуждать фильмы во время их просмотра, как выяснилось, он тоже. Раскрою секрет – я не любитель черно-белого кино, но Игорю мы ведь не скажем? К тому же, этот продукт кинематографии – ничего, вполне себе приемлем. Думала, будет хуже.
Но я всё же заснула. Когда почувствовала легкую, едва ощутимую тряску, мне понадобилось некоторое время, чтоб понять своей сонной головой, что происходит. Наконец, разобрала спросонья — я у Игоря на руках, и он несет меня куда-то. Глаза я не в силах открыть – они меня не слушаются, веки поднимаются лишь на секунду и снова опускаются, позволяя, пусть ненадолго, увидеть его красивое лицо.
– Куда? – это слово само по себе срывается с моих непослушных губ.
– Всё хорошо, спи, – велит мне мягкий, заботливый голос.
– Ты несешь меня на руках, — улыбаюсь я. — Снова. Забавно.
– И чертовски приятно, — дополняет он.
Из моего рта вылетает смешок.
— Еще минуту, и ты окажешься в мягкой постели, — обещает Игорь.
Слышу скрип петель раскрывающейся двери, наконец его шаги отчетливо врезаются в мой слух, что ведет к мысли – сон постепенно улетучивается. Я уже ясно ощущаю свою причастность к этому миру, ко всему происходящему — к яви, тогда как сонное состояние затуманивает разум.
— Пришли. — Игорь осторожно укладывает меня на холодную простыню. Даже сквозь одежду (правда, она у меня не теплая) я ощущаю под собой бездушную, ледяную ткань. Наверное, всему виной блузка и капроновые колготки: слишком тонкие. Ай нет, дело точно в холодной простыне.
— Игорь, мне холодно. Эта простыня никуда не годится. — Я пробуждаюсь из «тряпичного» состояния и тяну к нему руки. — Забери меня отсюда, – жалобно стону я.
— Кажется, это шелк, не самая теплая ткань, – сочувственно произносит он и берет снова на руки. – Прости, что разбудил.
— Ничего, я бы всё равно проснулась. Знаешь что? А мне нравится быть у тебя на руках, — подмечаю я, обвивая руками его шею.
— А мне-то как нравится! Но я вынужден тебя посадить вот на это кресло, буду перестилать постель, – с этими словами он опускает меня в теплые объятия мебели.
— Хорошо, — и провожаю его взглядом, он направляется к белому шкафу. Затем наклоняюсь на спинку безумно удобного, мягкого кресла, от удовольствия закрываю глаза. А спать всё же хочется.
– Похоже, здесь нет запасных простыней, они, наверное, в прачечной... Хотя постой, здесь их две: вторая под шелковой. — Голос Игоря заставляет приоткрыть тяжелые веки, внимательно наблюдаю за его движениями. Мужчина мой стаскивает все с кровати: одеяло, подушки, эту противную простыню. Надо же, под ней и впрямь есть другая – белая и на вид приятная, не шелковая. Чудеса. Скажите-ка мне вот что, кто спит с двумя простынями? Это нормально вообще? Может, я одна сплю с одной, мало ли... Хотя вполне возможно, что второе рассчитано для таких гостей, как я. На выбор, так сказать. А что? Удобно.
Пока я занята своими мыслями, кровать принимает свой первоначальный роскошный вид, за исключением того шелка, разумеется.
— Круто, значит мне всё-таки удастся поспать, — бросаю я.
— Ну вот и всё, кровать ждет лишь тебя.
Ловлю в глазах Игоря порыв подойти, взять меня на руки и самому уложить в постель. Но не успевает он сдвинуться с места, как я вскакиваю с кресла и сама запрыгиваю под одеяло. Он лишь стоит и широко улыбается моей выходке.
— Не против, если я прям в одежде посплю? — запоздало спрашиваю я.
— Конечно, нет. Хочешь – можешь даже в куртке спать. Принести? — спрашивает он, посмеиваясь надо мной.
— Ха-ха, давай забирайся скорее ко мне, будет еще теплее.
Засыпать в его объятиях – это ли не блаженство? Так спокойно, тепло и уютно. Присутствует, конечно, некое возбуждение и влечение, но моя неконтролируемая сонливость отбрасывает подобные вещи на второй план.
— Спи, моя девочка, спи, — слышу я что-то далекое, очень тихое, но такое родное. — Я люблю тебя.
Засыпаю со счастливой улыбкой на лице.

Долой страхи

Глава 9. Долой страхи.
23 октября 2019
Среда.

Щурю глаза от того, что прямые солнечные лучи, пробирающиеся сквозь оконное стекло, через огромное пространство апартаментов, доходят до моей постели и умудряются упасть прямо на мое лицо. Это что, специально так задумано? Дизайнеры и архитекторы, видимо, днями и ночами работали над своими чертежами, изучали угол падения света, куда направлен поток лучей, чтоб наконец определиться, куда же всё-таки поставить эту чертову кровать. Да вы издеваетесь?! 
 Думаю, это способ напомнить гостям, что им пора валить отсюда: мол, вы и так задержались на целую ночь, будьте добры, покиньте покои, а следом и дом, как можно скорее, желательно с восходом солнца. Но у меня есть еще один день, так что, пожалуйста, можно я еще немножко посплю?
Отворачиваюсь от окна, растянувшегося почти на всю стену, еще и до потолка, — не помогает, и я целиком зарываюсь под одеяло. Стоп. Выглядываю из-под краешек одеяла, затем и вовсе сбрасываю его с себя, чтобы удостовериться, что Игоря на самом деле нет рядом. Оглядываюсь по сторонам — нет. И где же он? Сон как рукой сняло. Внезапно вспоминаются вчерашние слова Игоря: «Я люблю тебя», — и так тепло становится на душе. Или мне это приснилось? Да ну? Скорее всего. Жаль.
Встаю с кровати, глазами ищу на стенах нечто похожее на часы, но оказывается, их нет. Хотя погодите-ка, а это что? Надо же, часики – настольные антикварные часы, необычные, в виде маленького бархатного кресла с циферблатом на спинке. Круто. Так, 07: 27. Куда пропал Игорь? 
Смотрюсь в огромное прямоугольное зеркало, что напротив кровати, с целью оценить, насколько плохо я выгляжу. Сейчас бы снять весь этот несвежий, но в целом не сильно подпортившийся макияж, принять душ и накраситься вновь. Та дверь наверняка ведет в ванную. Ладно, приму душ позже. Сейчас надо отыскать Игоря.
Спускаюсь по лестнице на первый этаж. Вижу, стоит Игорь спиной ко мне и что-то готовит возле кухонной плиты. Признаться честно, обалденный запах, царивший на кухне, сводит с ума меня и мой желудок. Услышав мои шаги, Игорь оборачивается.
– Нет-нет-нет, а ну возвращайся назад. – Брови его забавно хмурятся, а сам он рукой указывает мне на лестницу.
– В смысле? — Я в недоумении замираю.
Он срывается с места и быстрым шагом настигает меня, разворачивает назад к лестнице.
– Давай-давай, — подгоняет он меня.
Как это понимать? Сопротивляюсь.
– Игорь, по-моему, одуряющий аромат твоей стряпни ударил тебе в голову.
– Может быть, может быть. Но будь добра, вернись, пожалуйста, назад в спальню.
– Серьезно? Может, объяснишь, что происходит? И почему мне нельзя соваться на кухню? — Заглядываю ему за спину.
– Ну вот. Зачем ты так рано проснулась? – наигранно сокрушается он, оставляя попытки сдвинуть меня с места.
– Ну извините, мой господин. В следующий раз спрошу разрешения, когда мне можно вставать, а когда нет.
– Алекс, не язви, — и громко вздохнув, поясняет: — В общем, это сюрприз.
– Еще один? Не многовато ли сюрпризов? Ну правда, Игорь, хватит. Мне уже неудобно как-то. —  Обнимаю его за талию и запрокидываю голову, чтобы взглянуть на него, такого замечательного.
– Обещаю, этот последний, — мягко произносит он, глядя сверху вниз. В такие-то моменты и понимаешь, что разница в росте у вас существенна. — Ну... то есть предпоследний.
– Игорь! 
– Да, милая? — и с таким невинным видом смотрит на меня, что я сразу сдаюсь:
– Хорошо, ладно. Я поднимусь наверх. Но если тебя не будет там через пять минут...
– Десять, – просит он.
– Жду тебя десять минут, а затем возвращаюсь. И только попробуй снова меня затолкать...
– Не буду, – торопливо бросает он и целует в губы. – А теперь иди, прямо в кроватку, договорились?
– Ага, — мямлю я, не оправившись от внезапного поцелуя, такого быстрого и легкого, как ветерок...
Пока у меня есть время, исследую ванную в своей спальне. Скажу так: если бы меня здесь заперли, я бы не стала кричать и отчаянно звать о помощи. Все удобства – вот они, передо мной. Огромное пространство. Роскошный теплый кафель, сверкающий белизной и маленькими золотистыми вкраплениями. Стеклянная душевая кабинка с серебристым сантехническим оборудованием. Белый унитаз. Овальное зеркало в вычурной золотой оправе. Туалетный столик, весьма изысканный и элегантный, — видно, что создавался для истинной леди. Посреди комнаты сама ванна, белая, с золотым краником и фигурными ножками. А взглянув наверх, можно отметить изобилие затейливой золотисто-медной росписи, растянувшейся на весь светло-серебристый потолок. Очень красивый дизайн ванной комнаты — мне нравится, я бы здесь задержалась, может быть, навсегда... Ладно у меня есть пять минут, чтоб привести себя в порядок.  
Накраситься я не успею, да и сумка в машине осталась, но зубы почистить-то надо. И чем их чистить? Опускаюсь за туалетный столик перед зеркалом, тупо смотрю в свое отражение, раздумывая, что же делать. Оглядев комнату в очередной раз, прихожу к мысли, что здесь всё идеально, даже слишком, будто только вчера завезли всю мебель и обустроили перед самым нашим с Игорем свиданием. Но это ведь не так, значит... значит здесь периодически убираются, возможно, ежедневно. 
А этот владелец и впрямь неприлично богат. Интересно, сколько здесь рабочего персонала? Не удивлюсь, если даже садовник есть. Но, учитывая, что сейчас дело близится к зиме, то вероятнее всего, он в данный момент еще и дворник. Или садовник и дворник здесь — это разные люди? Думаю, Николай Геннадьевич не тот, кто привык экономить.
Точно, здесь же есть сад! Зимнюю оранжерею я уже лицезрела, а летний сад, жаль, смогу увидеть лишь летом. Надо будет сюда вернуться еще в июле месяце, когда как раз всё уже зацвело... Погодите-ка, я ведь могу сюда заглянуть в любое время! Да хоть завтра! У меня ж теперь есть... хотя, наверное, мне открыт безграничный доступ лишь в библиотеку. Ну да ладно, если попроситься выйти в сад, думаю, Николай Геннадьевич не откажет мне в просьбе. Как мне показалось, он весьма любезен. Его ведь никто не заставлял выписать мне билет, он сделал это сам – он подарил этот крошечный листик бумаги совершенно незнакомому человеку. Как я вижу ситуацию — он уже стар, довольно мудр и рад поговорить с любым книголюбом, пусть даже это я. Думаю, мы поладим, если познакомимся поближе. Обязательно приду сюда, может, не на этой неделе, и не на следующей. Времени пока не так много: началась волна идущих друг за другом промежуточных зачетов. А через месяц я вполне себе свободна, обязательно заскачу. 
Открываю верхний ящик стола и неожиданно для себя обнаруживаю многочисленные запасы ванных принадлежностей: душистые мыла разных вкусов, гели и кучу всего остального. Задвигаю ящик обратно. Выдвигаю второй — вот они: куча упаковок зубных щеток и тюбики с зубной пастой на выбор. Круто. Так, у меня осталось около двух минут. Распечатываю упаковку, бросаю ее в корзину, затем выдавливаю немного пасты и чищу зубы.
Только я собираюсь выйти из ванной, как слышу тихий скрип петель медленно открывающейся двери. За считанные миллисекунды преодолеваю расстояние до кровати и усаживаюсь поудобнее, расслабляюсь, словно всё это время только и делала, что сидела в постели и дожидалась Игоря.
– А вот и я. – Он с загадочной улыбкой появляется в дверях.
Я тоже улыбаюсь, глядя на то, как этот парень неуклюже прикрывает за собой дверь, держа в руках внушительный деревянный поднос. Опустившись на краешек кровати, ставит его поверх мятого одеяла. Резво подтянув к себе ноги, втягиваю носом воздух над подносом: скрытые под серебристыми крышками блюда источают тонкий, едва уловимый аромат каких-то специй, а еще присутствуют сладкие нотки любимого мною шоколада.
— Начнем это утро заново, — заявляет Игорь. — Доброе утро.
— И тебе доброе утро. Я так понимаю, это наш завтрак? – с предвкушением спрашиваю я. Завтрак в постель – такое я только в кино видела.
— Да, попробуешь угадать, что это? — предлагает он, заведя руку над ближайшей ко мне куполообразной крышкой — большая ладонь замирает в воздухе в ожидании моего ответа.
— Не, я сейчас с голоду помру, пока буду гадать. Просто открой уже, — нетерпеливо роняю я.
И он, коротко усмехнувшись, подхватывает серебристую крышку, откладывает ее в сторону. На мгновение замираю от неожиданности, уставившись на аппетитные панкейки в сладком сиропе, обильно политые растопленным шоколадом, поверх которого красиво лежат ровные, круглые кусочки банана и темные шарики лесной черники.
— Ты ведь привыкла начинать с десерта...
— Банан в шоколаде, — перебиваю я его, — ты не забыл... Сознавайся, во сколько ты встал, чтобы это приготовить? — Восхищенно смотрю на мужчину, что так умело и  искусно покоряет мое сердце, все сильнее и сильнее с каждой совместно прожитой минутой.
— Точно сказать не могу, — с задумчивым видом произносит он, — но могу заверить, на всю готовку у меня ушло не больше часа.
— У тебя так много скрытых талантов, что я на твоем фоне выгляжу совсем уж... неумехой.
— Глупостей не говори, — строго отзывается Игорь, потом уже с улыбкой продолжает: — А теперь налетайте, Александра. Завтрак в вашем распоряжении, можете лопать.
 Мило улыбнувшись ему, приступаю к десерту. Под взглядом Игоря смущенно прихватываю губами кусочек испачканного в шоколаде теста, и к уголкам рта безнадежно прилипает темная густая жидкость. Глаза напротив вдруг вспыхивают ярче, и уже через секунду их обладатель меня целует, вкушая шоколад с моих губ. Очень сладкий и нежный поцелуй прерывается его тихим:
— И правда, вкусно. 
Затем в последний раз проведя языком по моей нижней губе, Игорь отстраняется, отламывает маленький кусочек от пышной панкейки и, положив сверху банан, подносит к моим устам. Завороженно глядя на него, послушно раскрываю губы и впускаю мужские пальцы внутрь, захватываю нежный десерт, кончиком языка коснувшись грубой кожи пальцев. Ох, жар неминуемо расползается по всему телу. Не знаю, что бы произошло дальше, если бы я не выпустила вторгшийся в рот объект из захвата. Неловко опустив взгляд на тарелку, я решаю сделать то же самое, что и он: накормить его. Но делаю это без горячих прелюдий. А в конце просто слизываю оставшийся шоколад с пальцев, чем вновь приковываю взгляд, полный голодного желания. Черт, не хотела же ничего такого. Оно само как-то так получается. Однако — вот, поражаюсь его силе воли — Игорь берет себя в руки и нарушает чарующую тишину:
— У меня тут еще фриттата с овощами. — Он открывает вторую крышку, демонстрируя красочное блюдо под ним. — Попробуешь?
Чары рассеиваются, и ко мне возвращается здравый смысл, вернее, к нам обоим.
— Ничего себе. Игорь, правда, ты не думал еще об одном хобби? Может, тебе заняться кухней в каком-нибудь самом дорогом ресторане страны? В качестве шеф-повара, разумеется, — улыбаюсь я.
— Ты ешь, ешь, а я обязательно подумаю над этим на досуге, — произносит он со смешком.
— Нет, серьезно, готовишь ты просто потрясающе...

После завтрака я приняла душ. Потом решила заскочить в зимний сад, пока Игорь занят готовкой моего последнего сюрприза.
Если честно, никогда прежде, до вчерашнего дня, я не бывала в подобных местах. Москва — единственный город,  в котором я побывала. Даже не знаю, что там, в других городах... Знаете, что скажу: даже там, в столице, я не встречала нечто, превосходящее по своей красоте и уникальности этот дом, что уж там говорить об остальных городах России. Другое дело – Европа. Думаю, такими произведениями искусства выстроены все улицы Франции, Англии ("Великобритания" — режет мой чуткий слух), Германии, Италии... Ими усыпаны даже самые незначительные населенные пункты. По крайней мере, в моих представлениях всё обстоит именно так.
– Алекс, – зовет меня Игорь, заглядывая в оранжерею. – Я хочу кое-что тебе показать. Если ты не против, прямо сейчас.
– Хорошо...
Скажу честно, я сгораю от любопытства, поэтому незамедлительно отправляюсь с ним на первый этаж. Игорь приводит меня к той загадочной двери. Точно, как я могла забыть? Он же обещал показать мне, что за ней.
– Неужели я всё-таки узнаю, что же кроется за этой дверью?
– Разумеется, я не могу ничего скрывать от вас, Александра. — О как официально! 
– Господи, перестань, – и шутливо бью его в плечо.
– Ну что, ты готова?
– К чему?
– К тому, что ты там увидишь. Обещай, что сделаешь то, о чем я тебя попрошу.
Да что ж за этой дверью? Что я должна сделать? Чем я рискую, войдя туда? Пристальным взглядом сверлю Игоря в надежде узнать по его таинственному блеску в глазах, о чем таком он может меня попросить.
– Я передумала. Не хочу туда, – резко бросаю я и разворачиваюсь, словно по команде "кругом", и делаю вид, что собралась уйти.
– Там нет ничего, что было бы за гранью разумного, – тихо смеется он, сгребая меня в охапку и возвращая на место. – Просто пообещай, что не откажешь мне.
– Хорошо, – сдаюсь я, растекаясь лужицей в его объятиях.
Игорь отворяет дверцу, приглашая меня внутрь. По правде говоря, не ожидала, что старик, владелец особняка, любит плескаться в бассейне. К слову, бассейн – это первое, что я заметила. А еще я отметила для себя, что интерьер этого места не подходит к стилю самого дома — все выполнено в духе минимализма. Но безумно красиво. Понятное дело, что это пристрой к основному зданию, с южной его стороны; об этом говорят стены, потолки – всё из стекла, сквозь которое можно увидеть разгулявшееся снаружи снежное царство: в эту самую секунду за стеклом идет снег. Задрав голову, смотрю ввысь, где тоже падают белоснежные хлопья. Потолки тут не очень высокие, потому кажется, что снежинки вот-вот достигнут тебя, мягко лягут на волосы. Но их останавливает что-то невидимое, прозрачное — стеклянная крыша, — создавая белый тонкий коврик над головой, но лишь на несколько секунд, затем они тают, растекаясь неспешными мелкими ручейками вниз по стеклу. Видимо, система отопления в этой части особняка гораздо эффективнее, нежели в той, где спальни. Тут очень тепло и уютно — и это кажется таким странным, противоречивым, учитывая то, что творится там, снаружи. Некий такой контраст предстает перед глазами. Волшебно.
– Игорь, это так красиво. Завораживает, — наконец говорю я, застывшая на последней ступеньке, что ведет вниз, в глубь помещения. А взглянув на Игоря, обнаруживаю, что он сам любуется волшебным видом. По всей видимости, он тоже удивлен, а значит, понятия не имел, в какую сказку меня отправляет. Правильно, Игорь не мог знать, что пойдет снег, это... сюрприз для нас обоих. Улыбаюсь, глядя на выражение его лица: глаза сияют теплыми звездами, а улыбка... мне так нравится, когда он улыбается именно такой улыбкой — особенной. Улыбкой неподдельного счастья. Улыбкой, которую нельзя сдержать, — она зарождается на лице сама по себе. Ты ее не контролируешь, потому что нельзя сдержать истинные эмоции, требующие немедленный выход наружу. Именно эта непроизвольная улыбка отличается своей особенной красотой, особенной притягательностью, наивысшим проявлением искренности. Я не говорю, что все его прошлые улыбки фальшивые и лишены естественности, нет. Просто нынешняя – иная, более душевная и открытая.
Заметив краем глаза то, как я внимательно смотрю на него, Игорь переводит взгляд на меня. Я, как дурочка, всё еще улыбаюсь во все щеки.
– Что?
– Ничего, — качаю головой. — Ты ведь не знал, что пойдет снег, верно?
– Клянусь, буквально десять минут назад не было никакого снега, — решительно уверяет он.
– Значит, природа устроила сюрприз нам обоим, — шепотом произношу я.
– Получается, что так. — Он прижимается сзади, обхватив меня за талию.
– Красиво, да? — Быстрым взглядом пробегаюсь вдоль панорамных окон.
– Не то слово... Знаешь, вообще-то я пригласил тебя сюда с другой целью, – горячо шепчет он, дотронувшись губами к кончику моего уха.
Ну разумеется. Так как живописное зрелище за окном не входило в его планы, остается только одно – бассейн.
— Я это уже поняла. Но в воду не полезу, даже не надейся, — твердо заявляю я, запрещая себе плавится под прикосновениями этого коварного соблазнителя.
— Ты мне обещала. К тому же, что может быть лучше водных процедур в столь прекрасном и удивительном месте! 
Игорь отстраняется, спускается вниз к бассейну и начинает стаскивать с себя одежду. Когда этот хитрый мужчина остается в одних только плавках, понимаю, что к заплыву готовился он, похоже, заранее. И не предусмотрел при этом вариант, в котором я отказываюсь лезть с ним в бассейн.
Помнится, я упоминала, что безумно люблю воду, то чувство, когда она стекается по всему телу. Но проблема в том, что это касается только душа, — никакого моря, озера и тому подобное. Почему? Во-первых, я понятия не имею, что там, под ногами, во-вторых, слишком глубоко. А что касается бассейна... нет, наверное, не стоит вспоминать.
Медленно, с опаской подхожу к бассейну.
– Алекс, прошу тебя. Я очень хочу поплавать с тобой.
– Прости, не могу.
– Только не говори, что не умеешь. — (Молчу.) — Могу научить. Прямо сейчас.
– Я умею, просто... боюсь.
– Умеешь, но боишься. — Игорь задумчиво морщит лоб. — Значит, ты плавала... но что-то произошло, что-то такое, что вызвало боязнь воды, — подытоживает он и заглядывает в мои глаза. 
С горьким смешком опускаю взгляд вниз, ведь Игорь попал в самую точку. 
Приблизившись, он кладет руки мне на плечи.
– Послушай, у каждого есть свои страхи, но их нужно преодолевать. Нельзя допустить их превосходство над нами. Давай, ты всё мне расскажешь сейчас, а потом вместе подумаем, как  справится с твоей проблемой, хорошо?
Я поднимаю на него взгляд:
– С моей проблемой? 
– Да, Алекс, страх – это проблема, которая мешает полноценно жить. И ее нужно решать, для начала уметь подавлять. Сразу избавиться от нее не получится. Но даже умение подавлять страх – это уже огромный плюс. Для этого необходимо работать над собой: идти наперекор своим желаниям и внутренним препятствиям.
– Легко сказать, — с усмешкой отвечаю я и усаживаюсь подле бассейна, тупо гляжу в воду. 
Игорь пристраивается рядом.
– Согласен, сделать намного труднее. Но ты справишься, я не сомневаюсь... Конкретно в твоем случае ты боишься воды, и твой разум отторгает любую мысль, связанную с погружением в воду. Алекс, мне нужно знать, что с тобой произошло. Ну же, расскажи мне...
В детстве я довольно часто посещала бассейн. Лет шесть-семь мне было, когда мама в первый раз привела меня за ручку в местный спортивный комплекс, чтобы я смогла научиться плавать. Научилась, скажу больше, мне жутко понравилось. Вот я и ходила туда постоянно, раза три-четыре в неделю, после уроков. Продолжалось это недолго. Помню, это был второй класс, когда я стала свидетелем того, как одна девочка — моя новая на тот момент подружка, с которой мы успели познакомиться на занятиях по плаванию, — чуть не задохнулась и не умерла. Девочка плавала со мной рядом и вдруг исчезла из виду. Я тогда подумала, что она вышла из бассейна, а я просто не заметила. Наплававшись, я решила было выйти из воды, но заметила ее розовые сланцы. Значит, сообразила я, она никуда не уходила. На ум внезапно пришло самое ужасное: она могла утонуть. И я со всех ног побежала за помощью. Почему-то никто из взрослых не следил на тот момент за малышами. Если короче, то оказалось, что ее ногу засосало в трубу, она просто не могла выплыть на поверхность. Никогда этого не забуду. С тех пор я панически боюсь бассейнов и всячески их избегаю. Когда прошлой весной мы ездили на недельку к Лене, по вторникам и четвергам она посещала занятия в бассейне. Зная о моей фобии, Лена с мамой всё же потащили меня туда. Однако зайти в сам бассейн уговорить меня не смогли. Я просто опускала ноги в воду и ждала, пока те вдоволь наплескаются.
Когда я всё это рассказала Игорю, он всерьез задумался над «моей проблемой».
– Стало быть, твой страх... из детства, — хмурится он.
– Так и есть, — соглашаюсь я, медленным движением черпая ладошкой воду из бассейна и пропуская сквозь пальцы.
– Но страх не твой, – внезапно заявляет он, повторяя мое движение.
– Ты о чем?
– Ну... сама подумай. Этот страх... он у той девочки, понимаешь? Это она вынуждена каждый раз при малейшем упоминании о бассейне вспоминать то, что с ней произошло. При чем здесь ты, скажи мне?
Он что, серьезно?
– Если ты не понял, всё это происходило на моих глазах. Я с ужасом наблюдала, как ее, всю бледную, вытаскивают из воды. Игорь, мне казалось, что она мертва. При чем тут я, говоришь? Да при всём. Давай кончай строить из себя психотерапевта и вернись в реальность, — раздраженно бросаю я и тут же со вздохом прикрываю глаза, чтобы остыть. — Просто забудь всё, что я сказала. 
Игорь ласково поглаживает мое плечо.
– Алекс, послушай. –  (Поднимаю веки — и натыкаюсь на прямой взгляд.) –  Да, тебе, к сожалению, пришлось увидеть то, что маленьким детям не следовало бы видеть, но... сейчас ты уже взрослая. Кстати, сколько тебе лет?
– Двадцать.
Нуу... почти двадцать.
– Тебе двадцать лет, Алекс. Двадцать. Ты уже давно не ребенок. Так давай ТЫ отныне будешь решать, чего следует бояться, а чего нет.
– Это же так просто, – говорю я, театрально закатив глаза.
– Да, просто, взяла и перестала накручивать себя.
– Серьезно? — Бросаю на него недовольный взгляд.
– Шутка.
– Очень смешно.
– Я понимаю, как трудно перебороть себя, но другого выхода нет, увы. Тебе придется залезть со мной в воду, хочешь ты этого или нет. Прямо сейчас.
– Ни за что. – Я резко вскакиваю на ноги.
– Хорошо. — Он поднимается вслед за мной. — Скажи мне, что мешает тебе это сделать?
– Я... я же сказала не полезу, и всё.
– И как ты это объяснишь? Почему?
– Потому что боюсь.
– Боишься. А чего?
– Ты издеваешься?
– Нет. Я хочу, чтоб ты ответила, чего ты боишься?
– Просто боюсь.
– Получается, ты даже не знаешь, чего боишься. А если не знаешь, значит, не боишься. Видишь ту дверь? — Он разворачивает меня на 180 градусов. — За ней ты найдешь всё необходимое. — Заметив мое недоумение, он поясняет: — Купальники. Можешь выбрать себе любой понравившийся. Давай, иди переодевайся.
Снова поворачиваюсь к нему и протестующе начинаю:
– Игорь, я же сказала, я не...
– Переодевайся. Живо! — повышает он голос. 
Похоже, у кого-то лопнуло терпение. А еще этот взгляд... прожигает на месте и заставляет попятиться назад. Спешно отворачиваюсь и в ускоренном темпе двигаюсь в сторону той двери... 
Ух ты! Тут раздевалка разделена легкой перегородкой на две половины, женскую и мужскую. В мужской – полки с плавками разных цветов на всю стену, шапочки, очёчки. В женской – купальники, яркие и приглушенных оттенков, слитные и раздельные. Недолго думая, беру раздельные, темно-синие. Этот цвет мне идет, я знаю. Пусть Игорь упадет в обморок от одного моего вида, и тогда, быть может, мне не придется лезть в бассейн.
Переодевшись, выхожу и ловлю на себе ошеломленный взгляд мужчины. 
– Что? — спрашиваю я, кокетливо накручивая на палец темную прядь.
– Сногсшибательно выглядишь.  — Игорь блуждает по мне глазами, затем выносит неожиданный вердикт: — Но этим меня не возьмешь.
Чёрт!
– Но попытаться ведь стоило? — вздыхаю я, обреченно понурив голову.
– Подойди ближе, —  с мягкой улыбкой просит он.
Едва тронувшись с места, чувствую на своих губах его нежнейшие губы, настойчивый язык, проникающий всё глубже в мой рот. Невероятный поцелуй наших душ. Ощущение медленного слияния наших тел. Неописуемо.
Знаете, в такие моменты даже не замечаешь изменения в пространстве, не ориентируешься: где ты, когда ты и как. К слову, в фильмах герои, глубоко поглощенные страстным поцелуем, умудряются с порога через всю квартиру "доползти" до спальни и лечь на кровать, иной раз совершенно не отдавая себе в этом отчета. Наверное, они потом сами удивляются этому. 
Внезапно меня охватывает невесомость, беря в свои бархатные ручки, – то чувство, когда ты ощущаешь парение над землей или будто тебя слегка подбросили в... Черт! Игорь! Как только я оказываюсь под водой, меня охватывает паника. Выныриваю и выплевываю воду, пытаюсь отдышаться. Еще я с такой силой шлепнулась о воду, что, наверное, удар слышали все: по крайней мере, всё живое и неживое в радиусе пятисот метров. Удивительно, как стекла вокруг не треснули и вдребезги не разлетелись во все стороны. Или это у меня в ушах звенит?
– Всё хорошо. Я здесь, рядом. Ничего не бойся, – доносится сквозь звон голос Игоря.
– Ты убить меня хочешь?! – кричу я и со всей дури бью его в грудь, впечатывая в него свой кулак, совсем крошечный и "игрушечный" на фоне широкого мужского торса.
– Тише, тише, успокойся. Посмотри вокруг. Это всего лишь вода, спокойная и безобидная, – успокаивает он, бережно прижимая меня к себе.
– Ты ненормальный, раз думаешь, что бросать меня вот так в воду, без предупреждения, еще таким... коварным способом, — это нормально! — и еще один маленький, шустрый кулачок прилетает ему в плечо, но он не реагирует на боль, точно железный.
Он ведь нарочно поцеловал меня, чтобы я потеряла бдительность. А я и повелась, не заметила подвоха.
– Прости, это называется эффектом неожиданности, и он был тебе просто необходим. Весьма эффективный способ побороть любой страх. Подходит абсолютно каждому. Ну как ощущения? — и, взяв мой подбородок, заставляет взглянуть ему в глаза.
Я злюсь, я ужасно злюсь на него, лихорадочно ловя ртом воздух и дрожа от испуга.
– Ощущения, говоришь?! В данный момент мне хочется хорошенько тебе врезать!
– И что же тебе мешает? – с тихим смешком спрашивает он.
Когда он уже перестанет притворяться, что всё хорошо, что всё идет так, как надо, будто это в порядке вещей?!  Почему в самый ужасный для меня момент, когда мне действительно не до шуток, он ведет себя как придурок? Ни капли серьезности! А еще умный человек называется!
– Заткнись! И вытаскивай меня из этого чертового бассейна, пока у меня не случился сердечный приступ!
– Не преувеличивай, ничего страшного не произошло. Ну намокла слегка и только. Не велика беда, — легкомысленно роняет он.
Вот опять! 
– Шутить изволишь? Я посмотрю на тебя, когда ты окажешься в моей ситуации, — сердито отвечаю я и ближе прижимаюсь к упругому телу в поисках защиты. От чего? Понятия не имею. От воды, которую обожаю? Вряд ли. Тогда от чего же?
– Ну, в твоей ситуации я вряд ли когда-либо окажусь. Воды я не боюсь, да и в будущем нет планов бояться, — с напускным равнодушием произносит Игорь.
А ведь он прав, мой страх действительно ничем не обоснован. Просто страх, который сейчас, в эту самую минуту, пожирает меня изнутри, нарастая всё больше и больше. Еще чуть-чуть и она достигнет своего максимума, тогда... я не знаю, что будет тогда.
Мой гнев вмиг куда-то испаряется, и я, неуклюже обхватив своего мужчину за шею, точно за спасательный круг, тихо, умирающим голосом шепчу его имя:
– Игорь.
Без сомнения, он улавливает в моем голосе волну панического испуга, потому уже в следующее мгновение крепче сжимает меня в объятиях. И я сильнее льну к нему.
– Алекс, всё хорошо. Ты не одна, слышишь? Тебе нечего бояться. Мы с тобой всего лишь на поверхности, и нырять глубже сегодня уже не будем. Просто расслабься, отпусти напряжение. Выкинь все мысли из головы. И дай телу прочувствовать воду, насладиться ею, — медленно проговаривает он, потом чуть тверже добавляет: — Алекс, делай, что говорю. — Дрогнувший на последнем слоге уверенный голос наводит на мысль, что Игорь, пусть и не показывает этого, сильно встревожен и озабочен моим тревожным состоянием, но тем не менее не отступает от своей затеи.
Я поняла. Меня пугает не сама вода, а ее количество. Ее здесь много, она повсюду — и от этого становится еще дурнее. Я боюсь захлебнуться, как та девочка из детства. Но все ж таки раньше меня это не пугало. Я была тем счастливым ребенком, которому мама разрешала всё, включая незабываемое времяпровождение в водах бассейна. Какими же мы, дети, были тогда наивными, не подозревающими о возможных опасностях, не боящимися ничего. Нужно всего-навсего представить то время – веселое, беззаботное. Бесконечные игры с плесканием. Спокойная водная гладь. Это же моя стихия. Что же я сама заковала себя в тюрьму?.. Но я не могу ничего с этим поделать. Это сильнее меня.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Снова вдох. Так, кажется, легче. Дыхание нормализуется и заставляет бешеное сердце биться всё реже и реже, добиваясь естественного темпа. Наконец, сердце перестает яростно долбить мою грудную клетку. Теперь внутри будто всё растекается приятной теплой жидкостью, конечным пунктом которой является каждая клеточка моего тела. Наступает спокойствие, греющее душу.
А еще во мне проснулось дикое желание – Игорь. Во что бы то ни стало я должна забыться, и у меня это почти получилось, но для полного релакса не хватает лишь ЕГО. Мне так его не хватает, несмотря на то, что он здесь, рядом, а его жаркие ладони плотно сжимают мое тело. Опасная близость – такая штука, очень странная, оказывающая  на человека сильное влияние, толкающая на необдуманные поступки. В такие моменты мы весьма непредсказуемы, неконтролируемы. Да, как-то так.
Неожиданно для нас обоих "накидываюсь" на него с поцелуем, яростно впиваясь в его губы. Как сумасшедший игрок, я играю в игру «самый страстный поцелуй», намереваясь любой ценой урвать победу у несуществующих соперников. Считаете меня чокнутой? Вы правы, я чокнутая, чокнутая из всех чокнутых.
– Что с тобой?.. Алекс? – с волнением в голосе спрашивает Игорь в перерывах между поцелуями, прерывисто дышит мне в губы. Вглядывается в мои затуманившиеся сладкой пеленой глаза, стараясь найти в них причину внезапно охватившего меня приступа страсти. В его глазах смесь крайнего удивления и легкого беспокойства, но подхваченный порывом страстных чувств, он по-прежнему продолжает жадно меня целовать, зная, что не дождется никаких ответов. 
А может, Игорь даже догадывается, что именно он — мое лекарство от всех болезней, поэтому не спешит разомкнуть наши безумные рты, поглощающие друг друга. Нет, я уверена, он понимает, что это тот самый момент — переходный, — тот, после которого всё должно закончиться и начаться совершенно с другого ракурса. Понимает, что так я смогу перебороть свой страх. Пусть слегка изощренным методом.
Спустя десять минут безумства погружение в воду кажется уже не самым худшим вариантом из всех возможных. Когда в состоянии эйфории с головой уходим под воду, я не впадаю в панику. Отстраняюсь, чуть отплывая назад, открываю глаза и смотрю на Игоря, чьи волосы забавно извиваются во все стороны. Улыбаюсь. Вода со своей особой силой и мощью не давит, нет, как ни странно, наоборот, помогает удержаться в глубинном пространстве. Машу руками, ощущая ладонями приятное колебание волн.  
Парадоксально (и давно забытое чувство): вода, при нахождении в ней, не ощущается водой, то есть той самой привычной текучей жидкостью. Это приятная влажная прохлада, окутывающая всё тело целиком. Здесь, под водой, до невероятности тихо. Сказочная тишина. Скажешь слово – звуки тут же будут поглощены невероятной силой таинства окружающей синевы. Пожалуй, это то самое место, где немые и обычные люди окажутся в совершенно равных условиях. Здесь для общения не нужны слова. Один многозначительный взгляд может сказать о многом – о том важном, что у нас глубоко в сердце.
Игорь подплывает ближе и кончиком пальцем дотрагивается до моего лица. Совершенно иные ощущения, нежели там, наверху. Какие-то непонятные, но приятные. Снова поцелуй. Слишком сладко. Мокро. Ванильно. Кружится голова от избыточного выброса в кровь гормонов...
Всплываю на поверхность и, запрокинув голову, смотрю вверх. Жаль, снег перестал идти. Подплываю к бортику и собираюсь вылезти, но внезапно появившиеся сильные руки затаскивают меня назад в воду.
— Игорь, что ты...
— Куда собралась? — игривым тоном интересуется он, ловко удерживая меня в руках.  
— В душ, — решительно заявляю я. — Во второй раз за утро. Между прочим, по твоей вине. —  Поворачиваю голову к плечу, которое он начинает щекотать своим горячим дыханием.
— А где спасибо? —  и лукаво улыбается.
— "Спасибо"? 
— Разве я не помог тебе избавиться от твоих тараканов, которые слишком глубоко засели в твою милую головку?  — Игорь поворачивает меня к себе и нежно заправляет непослушные мокрые пряди мне за ухо, обхватывает ладонями мои виски.
— Почему ты так уверен, что у тебя получилось? 
По моему лицу стекают капельки воды.
— Я же вижу, ты больше не боишься.
— Ошибаешься, я по-прежнему не хочу тут оставаться. 
— Мне кажется или ты бежишь от меня? — Между его бровями прорезывается глубокая складка.
Что? Нет, конечно. Все-таки, он не видит меня насквозь... А его волнение по поводу того, что я якобы избегаю его или еще хуже — могу уйти вовсе, — мне придает некую уверенность в наших с ним отношениях. Боится потерять — значит, любит.
— Игорь, я не бегу от тебя. Это глупо. Да и с чего вдруг?
— Показалось, — говорит он, и тяжелый воздух, срывающийся с его губ, утыкается прямо в мою шею, вызывая стремительно распространяющиеся по всему телу мурашки. — Давай еще немного поплаваем, — предлагает Игорь, стерев с лица хмурый вид.
— Ой нет, хватит с меня и одного сеанса терапии.
— Но сеанс не закончен.
— Нет, закончен, Игорь. По крайней мере, на сегодня.
— Хорошо, тогда в следующий раз. 
Игорь первым выходит из воды, я за ним; на ходу выжимаю волосы, и вода с них стекает на мраморный пол.
— Следующий раз? Мы придем сюда еще раз?
— Разумеется. Но не на этой неделе. Слушай, мне придется уехать на пару дней. Возможно... на неделю.
— Тебя не будет неделю? — в изумлении округляю глаза.
Вот это да. Не успело наше первое свидание подойти к концу, как тут такая "потрясающая" новость. Неделя, целая, черт возьми, неделя! И что мне делать? Господи, до чего я докатилась! Моя жизнь целиком и полностью стала зависеть от Игоря. Даже какая-то малюсенькая неделька кажется вечностью. О Боже! Что со мной происходит?!
— Я же говорю "возможно", точнее сказать не могу, всё зависит от объема накопившихся на фирме проблем, — с напускной улыбкой поясняет он, словно пытается успокоить и уверить меня в том, что нет ничего страшного в недельной разлуке. 
— Но ты же только вчера вернулся.
— Да, но сегодня утром мне позвонили с офиса и просили приехать. — Игорь запускает руку в волосы, небрежно потягивает их сквозь пальцы, и короткие волоски встают мокрым, забавным ежиком у него на голове. — Без меня там похоже не справляются.
Молчу. Он берет меня за плечи.
— Алекс, я вернусь сразу же, как освобожусь. Постараюсь уладить дела как можно скорее.
— Ладно, — поникшим голосом отзываюсь я.
— Эй, всё хорошо. У нас с тобой еще целый день впереди. Ты и представить себе не можешь, каким надоедливым я могу быть. Вечером будешь умолять меня, чтоб я наконец уехал и оставил тебя в покое, — шутливым тоном произносит он.
— Уверен?
— На сто процентов.
— И все-таки ты плохо меня знаешь.
— Я знаю тебя достаточно хорошо, пожалуй, даже лучше, чем ты сама, — самоуверенно заявляет этот беглец.
— В самом деле? — усмехаюсь я.
— Несомненно.
— Хорошо, мистер всезнайка, дата моего рождения? — и победным взглядом наношу первый удар. И он же оказывается последним.
— Я имел в виду тебя, а не твою биографию. И еще, к твоему сведению, я не роюсь в личных делах студентов, чтоб обладать подобного рода информацией.
А вот сейчас стало чуточку обидно. Хотя, учитывая, что он не знал мой возраст, что упоминалось в недавнем разговоре, естественно, он понятия не имеет, когда я родилась. Дату его рождения я тоже не знаю, поэтому стоит ли обижаться? Ведь я сама устроила допрос, будучи уверенной в его неосведомленности в этой области моей жизни. Но то, что сказал Игорь о личных делах студентов, сгребая всех без исключения в одну грязную кучу, в том числе и меня, крайне задело чувствительную сторону Алекс. (Да, иногда я обращаюсь к себе в третьем лице. И нет, это не признак психического расстройства. Я делаю так, потому что это забавно.) Словно, я для него такая же, как и все, и значу для него ровно столько, сколько и остальные его студенты, которых он, к тому же ненавидит, или делает вид, что ненавидит, не важно. Словно ему плевать на меня.
Игорь по-прежнему улыбается мне, даже не догадываясь, с каким трудом я проглотила его бестактность. Видимо, у него случайно вырвались эти слова. Определенно, он не хотел обидеть. 
— Вот видишь, ты многого не знаешь, — заявляю я с наигранным спокойствием.
— Прости, — виновато произносит он, плотно сжав губы.
— Ты о чем?
— Я не должен был так говорить. Ляпнул, не подумав.
Значит, все-таки понял свою ошибку. Неплохо. Стало быть, прощен.
— Понятия не имею, о чем ты, — беззаботно бросаю я, пройдя мимо него. — Я в душ.
Потом оборачиваюсь и обнаруживаю его стоящим всё там же: Игорь не сдвинулся с места ни на дюйм, а на лице застыла гримаса сомнения и неуверенности.
— Долго будешь стоять?
— Алекс, ты... иди пока. Мне нужно сделать один очень важный звонок.
— Хорошо, — пожав плечами, оставляю его.
Украдкой бросая взгляд назад, удаляюсь с территории бассейна...
После горячего душа аккуратно ступаю босыми ногами на холодный кафель, заворачиваюсь в полотенце. Возвращаюсь в спальню, а там на кровати, заложив руки за голову, лежит Игорь и, уставившись в потолок, старательно о чем-то раздумывает. 
— О чем задумался, если не секрет? 
Наконец он отвлекается от разглядывания ничем не примечательного потолка. Потолок как потолок. Наверное, даже самый обычный белый потолок может показаться интересным объектом, заслуживающим внимания, когда погружаешься в свои собственные, не менее интересные раздумья.
— Да так... ни о чем. – Отводит взгляд с потолка и поворачивается на бок, уперев локоть в подушку. И восхищенно, загадочно улыбаясь, смотрит на меня. – Ты такая красивая, — говорит он.
– Ты меня смущаешь. Я не накрашена, а ты говоришь красивая.
– Мы и это исправим.
– Что?
– Твое смущение и способность за секунду вливаться в краску.
– Ах это. – Застенчиво опускаю глаза. – Знаешь, сама порой удивляюсь своим способностям. И... самое странное — краснею, пылаю и горю только в твоем присутствии. Раньше такого за мной не наблюдалось. А сейчас...
Награждаем друг друга нелепой улыбкой. Ей-богу как два идиота: я – стою, закрученная в полотенце, с мокрых волос стекают капельки воды, оставляя улики недавно принятого контрастного душа на паркете; он – в довольно-таки сексуальной позе (я бы назвала это позой Тарзана), из одежды на нем лишь темно-серые трусы. Крайне рискованное сочетание, не находите? Прибавьте к вышесказанному наличие мягкой кровати, и интересная картинка сама сложится в вашей голове. Так сказать, привет, фантазия! 
Наконец, после затянувшейся паузы он произносит:
– Иди ко мне...
 

Оранжерея

Глава 10. Оранжерея.
24 октября 2019
Четверг

Впервые за последние несколько дней просыпаюсь в своей постели. Не у тети, в тесной и узкой кровати. Не в чужом особняке, в чересчур огромном ложе. А в своей, родной и привычной ко сну кровати нормального размера. Сладко потягиваюсь и лениво бросаю взгляд на часы. Полседьмого. Странно, мама всё ещё не вернулась с работы. 
Сидя на кухне за столом и поедая приготовленные на скорую руку творожные сырники — получились не очень, если честно, — набираю маму. И удостаиваюсь одной короткой фразы: «Я на работе, в два буду дома». Я даже сказать ничего не успеваю, она вешает трубку. И эта женщина называет себя моей матерью. Мне иногда кажется, что она живет на два дома. В одной ее ждет неважная Я, в другой – любимая любящая семья. Ладно, конечно же, я шучу. Просто такой расклад, что в последнее время случается очень часто, меня не очень радует. А главное — она сегодня в первый раз забыла мне позвонить, чтобы я не проспала и явилась в университет вовремя.
Доедаю, мою посуду, хватаю сумку и покидаю дом, два раза повернув ключ в замочной скважине. Словом, привычная рутина обыкновенной студентки.
Расположившись у окна в автобусе, разглядываю спешащих по тротуару людей и невольно вспоминаю вчерашний день. Вернее сказать, последние два дня, что я провела с любимым мужчиной, – чудесное было свидание.   
И так грустно становится вдруг, будто разом меня всего лишили, в один миг. Игорь улетел вчера ночным рейсом, а мне остается лишь с легкой улыбкой на лице вспоминать счастливые моменты, проведенные с ним вместе, один из которых был только вчера, а я уже скучаю и ненавижу наступившее одиночество. 
Итак, я осталась одна. С паршивым чувством ненужности и терзающими душу подозрениями, что самые близкие люди вернутся ко мне еще не скоро. Да, за короткий срок, буквально за неделю, в моей жизни появился еще один близкий человек – кроме родной матери и деда в моё сердце вошел мужчина. И теперь их трое – те, кому могу доверить СЕБЯ, а не только какие-то там тайны и переживания. Спросите, а как же Лерка? Отвечу. Она хорошая подруга, но если уж говорить начистоту, никто из нас не доверил бы друг другу свою жизнь. Да и разве подруга нужна для того, чтобы жертвовать собой ради тебя? Нет, она — поддержка, источник смеха и лекарство от хандры. Она — человек, который делит с тобой радость и печаль, смеется вместе с тобой и плачет...
Что было вчера? После долгих поцелуев и обжигающих касаний наших тел, Игорь крепко обнял меня, и мы лежали так еще какое-то время. А вы что подумали? Нет, ничего такого не было. Но признаюсь, в тот момент хотелось, очень хотелось, но мы смогли перебороть столь невероятное желание, вернее, это сделал он, сказав «сейчас не время и не место». Жутко хотелось спросить: а когда наступит это время и место? — но сдержалась. Не хочу, чтоб он подумал, что я хочу его больше, чем он меня. Хотя вряд ли существует шкала с отметками: "немного хочу", "сильно хочу", "очень-очень хочу" и тому подобное. Человек либо хочет, либо нет, верно? В любом случае, думаю, в наших отношениях степень хотелки не отличается. Всё дело в силе воли. Она у него развита лучше, чем у меня. Игорь умеет контролировать свои аппетиты и ситуацию в целом. Пусть на него давят возбуждение, жажда страсти, сила притяжения — он сумеет их заблокировать. И уже за это я его уважаю, но, чувствую, в скором времени меня начнет бесить это его свойство. Вряд ли я смогу и дальше, скажем, через месяц, так же терпеть "отказы".
Остаток вчерашнего дня прошел весьма продуктивно. Мы с Игорем провели долгое время в библиотеке, за чтением книг. Я то и дело вскакивала с кресла за новой книгой. На самом деле, поначалу я просто листала их, особо не вчитываясь, — очень уж страницы были приятны на ощупь, хотелось потрогать, почувствовать их гладкость или шероховатость в случае старых, редких изданий. Таким образом, я успела пощупать все полки, до которых сумела дотянуться, пообещав себе, что обязательно в будущем все их прочту. Но потом заприметила одну интересную книжечку, связанную с историей Англии. Она была на русском языке. С нее-то я и начала свое первое знакомство с библиотекой.  
Что делал Игорь, пока я сходила с ума от изобилия книг? Как ни странно, тоже читал. Но отнюдь не привычную для него литературу, содержащую, как правило, архитектурные чертежи или экономические цифры и графики, — а художественный роман. Видимо, я положительно на него влияю, как и он на меня. Если так и дальше пойдет, в скором времени он начнет любить книги больше, чем я. Хотя вряд ли такое возможно: любовь к книгам у меня в крови.
Мне так понравились те три с половиной часа, что мы с Игорем уделили прекрасному — литературе, что я подумываю как-нибудь это повторить.
Проголодавшись, мы спустились на кухню, и Игорь очень оперативно смастерил нам перекус из тех немногочисленных продуктов, что оставались в холодильнике. Было как-то неудобно разорять чужой холодильник, но Игорь заверил, что новая поставка продуктов не за горами, так что старик с голоду не помрет. Да и экономка Николая Геннадьевича обычно решает все продовольственные вопросы и следит за тем, чтобы холодильник всегда был полон необходимыми продуктами. 
А вечером мы отчалили. Уже в центре города пришла спонтанная идея — сходить в галерею на выставку картин начинающего местного художника. Честно? Что-то этакое в его картинах было, но меня не сильно впечатлило. Ну или я просто ничего не понимаю в искусстве. 
После посещения художественной студии мы бродили вдоль местного речного залива. И на пути нам встретилось маленькое очаровательное кафе с открытой летней верандой. Мое внимание привлекли ее одинокие столики и пластиковые стулья — веранда пустовала в эту осеннюю пору, а посетители кафе сосредоточились внутри помещения, где тепло и уютно, где не завывает холодный ветер, где можно согреться чашечкой вкусного кофе и просто перекусить.  
Расположились мы у окна с шикарным видом на ночной залив: то тут, то там висели одиночные огни, а речной мост и вовсе пылал ярким костром новогодних гирлянд. Вот за это я люблю ночь — город преображается и предстает совершенно иными красками. Преимущественно темно-синей дымкой и звездным светом — удивительное сочетание холода и тепла на картине под названием «Ночь».
Поужинав, продолжили свой путь вдоль берега реки. Темно, сыро, мерзли руки, но уходить не хотелось. Мы говорили, говорили и снова говорили. Целовались за этот вечер несчетное количество раз, и я не шучу. В общем, здорово провели время. И расставаться ужасно не хотелось. Но Игоря ждал самолет, а меня огромный пустой дом, где никто меня не ждал. Разве что кипа конспектов и учебников — ведь зачет пока никто не отменял. 
Вот так и прошел мой вчерашний день. А сегодня меня греют воспоминания и одолевает тоска по всему хорошему...
В коридоре, едва я свернула за угол, меня резко подхватывают и обнимают. Я совершенно не ожидала такого поворота, поэтому не сразу разглядела приставучего «маньяка». Спустя секунды две я понимаю, кто это. Исключительно по голосу. Странно, я и забыла про Егора. Сколько мы не виделись? Неделю? С прошлой пятницы? Надо же, будто вечность прошла.
– Скучала? – весело улыбается он.
– Живо поставь на место. – Меня всю передергивает от такой наглости. Что он себе позволяет?
– Неужели не рада меня видеть? – с наигранной обидой спрашивает Егор. 
Наконец, меня ставят на пол. Открываю было рот для пару "ласковых", но Егор опережает, бесцеремонно заткнув меня своим ртом. Стискиваю губы, однако тот настойчиво лезет языком мне в глотку. До чего ж напорист! Прорвался, ишь ты! И теперь довольный целует меня. Стараюсь освободиться от крепкого захвата, но его руки крепко держат мою голову, не давая ни малейшего шанса на освобождение. И главное, упорно не замечает моих барахтаний и силовой прием в грудь. Видимо, слабоват мой удар. Но я не сдаюсь и продолжаю колотить вражескую грудную клетку. В конце концов, он отпускает меня по одной из причин: ему надоело терпеть сопротивление с моей стороны или же решил, что на сей раз десятисекундного поцелуя будет достаточно. Только вот незадача – я пошлю его на три буквы, и никакого другого раза не будет!
Толкаю его от себя, что есть мочи. Тот, ладонью потирая грудь — выходит, сильно я его ударила, — отступает назад, на добрых полтора метра.
И все же я очень маленькая и слабенькая на фоне стоящего передо мной очередного спортсмена. Ростом, конечно, он ниже Игоря, но телосложение — один в один. И что их всех, мужиков, так прет мускулы качать? Не спорю — эстетично, мужественно. Но ведь попадись тебе бандит подобного... размера, вряд ли сумеешь убежать. Вырваться из лап такого «танка» не очень-то легко, практически невозможно.
– Ненавижу! Что, черт возьми, ты делаешь?! – Злость так и хлещет из меня. – Какого черта ты лезешь ко мне? Да еще и целуешь? – перехожу на полушепот и озираюсь по сторонам. Вроде никто не глазеет на нас. Будем надеяться, никто не заметил столь зрелищного инцидента.
– Эй, Алекс, полегче. Ты чего такая сегодня? Не в духе? — хмурится он.
– Не в духе? Ты еще спрашиваешь? Да пошел ты, знаешь куда...
– Так, что случилось? Рассказывай. Обидел кто?
– Ты идиот? Или прикидываешься? — продолжаю возмущаться я. — Запомни раз и навсегда: ты не имеешь право меня целовать, обнимать, и вообще с этого момента держись от меня подальше. Тебе ясно?
– Подожди. — Он недоуменно вглядывается в мое лицо. — Ты это что, серьезно сейчас?
Молчу и гневным взглядом прожигаю блеск некогда нравившихся мне глаз. Его зрачки медленно тускнеют, приобретая мертвенный оттенок. Неужели он...
– Вот оно что, — грустноватым видом изрекает он. — А я-то думал, ты чересчур скромная, вот и бьешься, не давая целовать тебя на людях. Я думал, я нравлюсь тебе. Разве нет?
– Нет.
– Но Миша сказал...
– Мне плевать, что он там сказал. Ты мне не нравишься. – Я буквально по слогам произношу последнюю фразу. – Надеюсь, теперь ты для себя всё уяснил и не будешь лезть с поцелуями... Скромная, видите-ли. Да где ты таких скромных видел? – Зла не хватает на таких вот придурков, которые не способны с первого раза понять, что... их продинамили. Да и вообще, где он был все то время, пока я сохла по нему? Ох и дура же я была. Слава богу, что у нас с ним ничего не получилось.
– Алекс, успокойся. Я всё понял. — Егор нетерпеливо проводит рукой по волосам. — Но есть одна существенная проблемка. Ты мне нравишься, и я не намерен отказываться от тебя. – Он произносит это совершенно спокойно, нисколько не принимая во внимание мои слова о том, что он мне далеко безразличен. Весь из себя довольный, словно и не сомневается в достижении цели. А этой самой целью только что стала я. И похоже его не волнует мое мнение.
Еще один кандидат на звание моего парня. Сперва Макс с душещипательной историей любви ко мне, теперь еще и Егор. Весело живем. Не успела дать первому от ворот поворот, уже второй на горизонте нарисовался – и всё туда же. Им что медом на мне намазано?
– Господи! За что мне это всё? – С отчаянным вздохом воздеваю глаза к потолку. Висела бы под потолком луна, я непременно завыла бы на нее. 
Вот он, запоздалый плод твоих желаний. Бери – не хочу. Да только не нужен мне он теперь. У меня есть Игорь, единственный и неповторимый.
– Алекс, послушай. Признаю – виноват. Я не должен был давить на тебя. Поспешил... дурак. Теперь я вижу: ты еще не готова. Как-то быстро всё, да? Давай начнем с самого начала. Как насчет свидания? Сходим сегодня вечером в кино? Фильм можешь выбрать сама, — предлагает он, примирительно улыбаясь.
А я слушаю все это и офигеваю. Просто слов нет. Нет, серьезно, этот парень привык всегда получать то, что ему вздумалось захотеть? И он никак не догоняет, что я послала его ровно минуту назад.
Всё больше склоняюсь к мысли, что за всю жизнь ему ни разу не отказывали. Что ж, впервые этот горький опыт он познает от меня. Для его же пользы, в частности для самооценки, больно уж высока она у него, оказывается. А чем выше, тем больнее падать — будет ему уроком. Да и лучше сейчас крылья обломать, чем потом, когда они у него стальными станут и неуправляемыми.
– Для особо непонятливых повторяю, — ровным тоном начинаю я. —Ты мне не нравишься и в будущем тоже не понравишься. Знаешь почему? Потому что у меня есть парень, и я его люблю. Дошло наконец?
В глазах Егора играет буря эмоций: непонимание, недовольство, ярость, резко сменяющие друг друга. Продолжается представление недолго, уже в следующее мгновение, словно едкая кислота, в мое лицо летит уверенная фраза:
– Ты всё равно будешь моей.
Больше нет смысла говорить с ним. Молча разворачиваюсь и ухожу. Пусть себе воображает. Но с другой стороны, его слова звучали угрозой. Стоит ли опасаться?..
Четверть пятого. Занятия закончились. Стою на остановке в ожидании нужного автобуса. Передо мной притормаживает машина Егора. Переднее пассажирское стекло плавно опускается и из него выглядывает знакомая голова.
– Нужно поговорить, — вылетает нетерпеливый голос из салона. — Сядь, пожалуйста, в машину.
Подхожу ближе и, склонившись к раскрытому окну, твердо заявляю:
– Егор, мы обо всём уже поговорили. Угомонись-а.
– Я хотел извиниться.
– Хорошо, давай только быстро. Скоро автобус должен подъехать.
Замечаю тщательно скрываемую усмешку на его лице. Это он думает, что скрывает, но я то всё прекрасно вижу. И вообще, я неплохо распознаю мимику людей, порой читаю их лица, как открытую книгу. И почему я раньше не обращала внимание на фальшь, фонтаном бьющий из этого парня? Верно, любовь слепа, полюбишь и... неважно.
– Алекс, прости. Не знаю, что нашло на мою больную голову. — (Про больную голову он точно подметил.) — Такого больше не повторится, — обещает он. — Предлагаю остаться друзьями. Ну как? Прощаешь? Будешь моим другом? — А невинное выражение лица неплохо ему дается, за одним исключением: в его глазах блестят черти.
Что он опять задумал, интересно? Сомневаюсь, что намерения его чисты так же, как и его авто: блестит и сияет, как медный таз. Ладно, сделаем вид, что прониклась и поверила.
– Хорошо. Я тебя прощаю. – И натянув скромную улыбку, добродушно продолжаю: – И да, я согласна быть тебе другом.
Откажись я – мало ли что ему взбредет в голову. Необходимо подстраховаться. Лучше пусть в качестве друга походит. Как-то не очень хочется наживать себе врага в лице отвергнутого парня. И это тебе не Макс, это совершенно другой типаж со своими тараканами в голове. 
— Вот и отлично. Ты домой? Садись, подвезу.
— Спасибо, но я сама доберусь, — вежливо отказываюсь я. — Кстати, вот и мой автобус. Пока, Егор. — И пока он не успел опомниться, убегаю и захожу в автобус в числе первых, неуклюже расталкивая всех подряд. 
Уф, успела...