Я научу тебя любить

Пролог

Я НАУЧУ ТЕБЯ ЛЮБИТЬ

У каждого человека есть что-то важнее мечты.

Для меня – это ты.

Пролог

Последний день зимы.

– Сколько я тебе стоила?

– Аня... – Корней обратился предупреждающим тоном, ясно давая понять, что разговор в подобном ключе развивать не планирует. Но Ане было уже все равно.

– Сколько. Ты. Заплатил. Ей? Почём она меня продала? – слезы жгли зеленые глаза, но голос звучал твердо. Не отвела взгляд, когда Корней смотрел – тяжело, явно сдерживаясь от того, чтобы рубануть.

– Успокойся, Аня. Пожалуйста. – Но на то он и взрослый, хладнокровный, продуманный. Если надо – сдерживается. Говорит спокойно, хоть и отрывисто. В отличие от нее – взбалмошной двадцатилетней мечтательницы. Хотя уже бывшей. Мечты кончились. Как и чудеса.

– Я спокойна. Просто хочу знать, сколько... – Аня же не унималась. Смотрела в глаза, давила. Сама думала, что напористостью, а по факту беззащитностью, которой была сейчас пронизана.

– Десять тысяч. Евро.

Корней произнес, сощурился. Аня же застыла на секунду, потом опустила взгляд, следом – голову. Думала, наверное, что так он не заметит, что по щеке скатилась слеза. Потом же потянулась сначала к одному плечу – стянула бретельку, потом ко второму, на миг поежилась, а потом расправила плечи, снова вскинула взгляд. Полный желания сделать еще хуже – то ли себе, то ли ему.

– Аня... – С уст Корнея слетело последнее предупреждение, но у Ани тормоза уже отказали – не помогло бы.

– Купил? Пользуйся.

Сарафан соскользнул к ногам.

Глава 1

Глава 1

Ранее. Начало ноября.

Аня стояла у плиты, шепча себе под нос: «ну давай, родненькое… Давай… Ты у меня последнее…», вращая венчиком в кипящей воде.

Ей нужна была идеальная воронка. Чтобы потом получилось идеальное яйцо. Чтобы потом… Идеальный Бенедикт. Для идеального мужчины, который, несмотря на раннее время, уже во всю решает вечные рабочие вопросы.

Аня слышала, как Корней разговаривает по телефону, еще даже не выйдя из спальни.

Ему в ССК к десяти.

И очень хотелось, чтобы успел позавтракать, а не ограничился парой кофейных глотков, коротким поцелуем в губы и сказанным серьезным тоном: «веди себя хорошо, не балуйся», которое всегда вызывает у Ани застенчивую улыбку и заставляет щеки розоветь.

Но чтобы успел – надо было постараться. Причем ей. Встать пораньше, прошмыгнуть на кухню, в десятый раз пересмотреть видеоурок, приступить к работе.

Соус и тост с беконом дались легко. А вот яйцо… Ане казалось, что она близка к провалу, хотя прошлый вечер посвятила репетициям и вроде бы даже начало получаться. Но сегодня – будто впервые. Вместо аккуратных мешочков – разметанное по кастрюле белое нечто… Просто перевод продуктов…

И с каждой минутой Ане становилось все тревожней, потому что Корней же выйдет… А у нее ничего…

– Малыш, пожалуйста… Очень надо… Не подведи…

Аня с замиранием сердца следила за тем, как яйцо из наклоненной ею пиалы булькает в воду – ровно в центр воронки, закручивается и… На девичьих губах победная улыбка, а еще хочется захлопать в ладоши, потому что наконец-то! Тот самый – аккуратный. Немного идеальный.

Но праздновать победу некогда, еще и рано. Потому что дальше нужно включить таймер и нормально достать, а пока самое время взять красивую тарелку, положить на нее тост…

– Привет. Почему встала так рано? – вздрогнуть, когда Корней обратится, выйдя из спальни, приближаясь к столу.

Проследить за тем, как он кладет телефон на угол острова, но не садится на стул, ожидая, что Аня подсуетится – сама обеспечит кофе, а обходит его, приближается…

И пусть они живут вместе уже больше двух месяцев, пусть месяц из них – учатся быть чем-то большим, чем просто вынужденные соседи, Аня все равно делает глубокий вдох, наполняя легкие запахом его туалетной воды… И чувствует вибрацию свой влюбленной внутренней струны…

Как только делает это – разом туманится взгляд, губы сами собой расслабляются, стремясь к улыбке, а руки тянутся к мужскому пиджаку, который сидит идеально и без ее попытки найти соринку и снять. Нет там соринок. Все в нем идеально. Как всегда.

А ее идеально наступает через секунду. Когда, чуть склонившись, Корней касается ее губ своими.

Не задерживается, переводит взгляд на плиту… Вздергивает бровь…

– Ты говорил, что любишь…

И Аня отвечает на незаданный вопрос, чувствуя, что опустившаяся на талию рука поглаживает – немного ткань футболки, немного кожу из-под нее выглядывающую…

– Спасибо.

Пусть с сожалением, но позволяет Корнею все же отойти, поставить чашку в машину, включить…

Молча вернуться к столу, все же сесть, разблокировать телефон, скользить пальцем по экрану, читая новости, делая маленькие глотки, давая Ане возможность закончить свой кулинарный эксперимент без излишнего внимания к процессу.

Которым она остается довольной…

Окидывает тарелку несколькими скептическими взглядами, пытаясь найти изъян, прежде, чем поставить перед Корнеем… Но не находит. Поэтому несет, опускает на стол, со скрипом двигает…

И снова замирает, ожидая реакции Высоцкого.

– Яиц в доме больше нет, я правильно понимаю? – который спрашивает вроде как серьезно, но Ане тут же хочется смеяться… И кивать, признаваясь.

– Долго не получалось просто…

Что она и делает, а в ответ получает дрогнувшие в улыбке губы, которые постоянно хочется целовать. Постоянно. И очень жалко, что нельзя.

– Нужно Ольге сказать, чтобы купила.

– Да. скажу. Но ты… Попробуй, пожалуйста. Мне кажется…

Аня не договорила, пожала плечами, опуская взгляд с лица Корнея на тарелку перед ним. Знала, что он врать не будет. Если получилось так себе – скажет честно. Но очень хотелось, чтобы все же похвалил. Не только за старания. За результат.

Аня с замиранием сердца следила, как он разрезает белок, мысленно выдыхала, когда желток канонически потек… Следила, как несет аккуратно отрезанный кусочек ко рту…

Жует… Делает глоток кофе… Кивает.

– Спасибо. Очень вкусно. – Произносит, а потом снова режет…

И тут уж Аня не сдерживается – начинает хлопать в ладоши, искренне радуясь своей маленькой победе.

Обходит Корнея, садится на стул рядом с ним, упирается босыми ногами в перегородку табурета под ним, ставит локоть на стол и без стеснения, не скрывая восторга, следит, как он завтракает. Вновь вернувшись к новостной ленте в телефоне. На его вопрос:

Глава 2

Глава 2

Идея с походом в филармонию принадлежала Ане. Как-то раз Корней сказал, что не имеет ничего против, если она возьмет на себя определение, каким образом проводить совместный досуг. И пусть он имел в виду лишь то, что элементарно не знает, чего хотелось бы ей – в силу разницы в возрасте, но Аня восприняла это как самый настоящий вызов. Приняла его… И долго думала, как бы реализовать нереализуемое. Что-то такое, что доставило бы удовольствие и ей, и ему.

О том, чтобы тащить Корнея и тащиться самой в какой-то ночной клуб и речи не было. Аня относилась к подобному времяпровождению более чем холодно, а Корней так и вовсе выглядел бы там скорее всего самой белой из возможных вороной.

Также он вряд ли порадовался бы предложению проверить свою командную работу в квест-комнате.

Не было смысла заставлять его посещать концерт любимой Аниной рок-группы…

Звать на футбол или хоккей, когда она сама не любила ни один из этих видов спорта…

Иногда, проводя бессонные ночи в раздумьях, Аня совсем теряла веру в то, что удастся придумать хоть что-то… Но со своим привычным упрямством продолжала попытки. И вселенная, по всей видимости, оценила ее старания, потому что внезапно подбросила рекламную афишу филармонии, в которой значилось, что в Киев приезжает Анин любимый гитарист. Если можно так сказать – идол. Человек, чьи пальцы из музыки делают магию…

Идея возникла и оформилась моментально. Аня не сдержалась, сбросила Корнею ссылку…

Увидела, что он тут же прочел, начала набирать пояснение, но не успела.

Так и не закончив свое: «ты просил приду…», с улыбкой пялилась на прилетевшее раньше времени: «ок. Вечером возьмем билеты».

А вечером крутилась вокруг сидевшего за столом Корнея, который молча сначала выбирал места, а потом оплачивал, распинаясь о том, как это будет замечательно…

Мужские губы слегка подрагивали в улыбке, но этим весь скепсис и ограничивался. В конце концов, чего он ждал от мечтательницы? Только чего-то вот такого неожиданного. И вполне серьезно допускал, что будет совсем недурно.

Единственное, о чем предупредил сразу: если на работе случится внезапный аврал, он пойти не сможет. Говорил серьезно, очень надеясь на то, что Аня так же и воспримет, а потом не будет обижаться. Но она, судя по всему, была слишком рада, чтобы задумываться о подобной возможности.

Сама-то думала о другом…

Всегда, попадая в «святые стены», сидя на балконе, с огромным интересом разглядывала не только исполнителей на сцене, но и пары, занимавшие первые ряды партера… Импозантных мужчин и утонченных дам. Иногда взрослых. Иногда совсем молодых. Иногда с интересом следящих за происходящим, с восторгом аплодирующих. Иногда предпочитавших после нескольких посвященных искусству минут доставать телефоны и опускать взгляды в них.

Это Анино любопытство было схоже с тем, которое поначалу вызывал у нее Корней – интерес с опаской относительно совсем "других" людей.

И сегодня у нее была возможность попробовать и самой стать на вечер "другой". Ведь их места – в партере. 

***

За прошедший месяц Аня, пусть и откладывала это всячески, но обновила себе гардероб. Естественно, не за свой счет. Корней, как всегда, вывернул все в рассуждения о пользе. А Аня сделала вид, что так и есть. Никто не погнал ее по бутикам сгребать вещи с вешалок. Просто снова карта в руки и напутствие: "лучше разом купить все необходимое, чем носиться, как угорелая, каждые выходные".

Аня скупила. Новое пальто – подходившее как для поздней осени, так и для их привычно теплой зимы. Две пары сапог – на устойчивом каблуке и низком ходу, но обе классические. Туфли-лодочки… Как у девочек в офисе, чтобы оставить их на работе и переобуваться там. Брючный костюм, пара юбок, несколько блузок… Джинсы и свитер – больно приглянулись, однотонные гольфы, несколько платьев – не то, чтобы очень нарядных, скорее офисных… Одно – лаконичное, но довольно смелое, как казалось Ане. Шелковое. 

Поначалу делать это было сложно. Подходя к первой кассе с вешалкой в руках, Аня чувствовала себя безумно странно – будто все вокруг знают, что она транжирит чужие деньги… Но расплатилась… А небо на землю не упало. Девушка-консультант мило улыбнулась, протягивая фирменный пакет, и даже когда Аня взяла его в руки – конец мира не наступил.

Потом же девушка просто заставила себя же воспринимать это как вызов, а не кощунственное транжирство. И проходить его уровни.

Отношение Корнея к деньгам было ей одновременно понятно и нет. Он зарабатывал просто огромные, как ей казалось, суммы. И узнала она об этом даже не от него – а от Алины, которая в принципе знала об ССК почти все. Долго не могла отойти, с одной стороны не сомневаясь, что его труд столько стоит, раз платят, а с другой… Ему-то столько куда?

Оказалось, к примеру, на нее. Он не был жадным человеком – кому, как не Ланцовым, было это знать. Но при этом и транжирой назвать его было нельзя. Не вещист. Не позер. Просто… Человек, достаток которого – закономерное последствие вложенных усилий. Когда нужно – тратит без жалости и страха. Знает – заработает еще. Относится к деньгам, как к деньгам, а не возводит их в божество, которому стоит поклоняться.

Глава 3

Глава 3

Аня смотрела перед собой, чувствуя, что дыхание учащается… Когда он отпускает ее пальцы, когда обнажает плечи – лишая защиты пиджака…

Вздрогнула, услышав за спиной шорох опустившейся на одну из полок ткани. Еще раз, когда уже платья коснулись мужские руки. Горячие. Настолько, что шелк совершенно не спасает и прикосновения ощущаются так, будто голыми ладонями к голым же бедрам…

Корней ненавязчиво, но давал понять, что хочет, чтобы Аня развернулась, усиливая натиск на одно бедро, просто придерживая другое.

Аня же… Была такой смелой в лифте, а сейчас…

Когда он совсем близко, когда свет выключен, и оттого каждый шорох, каждое касание и даже дыхание стали ощутимыми, разом растеряла всю смелость…

Почему-то была уверена, что, оказавшись дома, они снова разойдутся, а он… Чего-то явно хотел.

Было одновременно страшно, и снова сводило низ живота…

Вторично Аня сглотнула, когда мужские пальцы начали собирать тонкую ткань в гармошку, оголяя сантиметр за сантиметром ноги, скользя шелком по капрону… Будоража особенно сильно…

Настолько, что не выдержав, Аня накрыла руки Корнея своими, сжимая с силой… Толком не зная, о чем просит – продолжать или остановиться.

Он замер на какое-то мгновение, коснулся сначала носом, а потом губами выступающих шейных позвонков. Наверняка чувствовал, что реагируя на это, Аня впивается в его пальцы ногтями, а потом ощущает легкое дуновение дыхания, зная, что это его усмешка – реакция на то, что дальше уже она будто берет инициативу на себя – тянет и свои, и его руки чуть вверх…

И этого достаточно, чтобы он прекратил играть в выбор, позволяя ей самой решать, поворачиваться ли к нему лицом.

Корней сделал все сам – развернул, забросил женские руки на свою шею, потянулся к губам, немного горбясь, сжал руками талию, притягивая ближе. Чувствовал, что она делает полшага, наступая босыми ногами на носки его туфель…

– Боишься чего? – мужчина спросил в ту секунду, которая разделяла два поцелуя.

– Тебя.

Аня же ответила шепотом, уворачиваясь от губ, пряча лицо в воротнике его рубашки… Обняла крепче, с силой обхватывая свои же локти пальцами, обвивая шею так, будто он должен был рассердиться и сбросить, получив честный ответ.

Но он не сбрасывает. Даже не пытается. Только сильнее прижимает, несомненно чувствуя дрожь, позволяя совсем забраться на туфли.

– Я не собираюсь делать ничего плохого.

Корней произнес тихо, щекоча дыханием кожу на виске, Аня дробно закивала, продолжая предпочитать компанию его сконцентрированного в вороте рубашки запаха, а не пристального взгляда темных глаз.

Не потому, что заподозрила его во лжи, просто… Страшно.

Аня чувствовала, как мужские руки отпустили талию, одна скользнула выше – по спине, вторая осталась на пояснице, поглаживая большим пальцем… Будто бы успокаивая. И это показалось настолько нежным, что Аня не выдержала. Думала, что будет вечность прятаться, но нашла в себе силы вскинуть взгляд…

Невзирая на темноту поймать его – серьезный, внимательный…

– Я трусиха просто… Пугаюсь и иду на попятные…

Девушка призналась, пытаясь вымучить улыбку, но знала – получается так себе. Вот только он не реагирует злостью или усмешкой, а смотрит еще несколько секунд в ответ, не забывая поглаживать спину и поясницу…

– Когда скажешь – прекращу.

Произносит тихо, глядя в глаза. И ничего больше не делает, пока Аня сомневается… Только гладит. Только смотрит. Только дышит – глубоко и ровно. Совсем не так, как она…

Чье сердце трепыхается, как у чертовой зайки… Тело сдается, а разум… Прячется в туман.

И когда это происходит, Аня не отвечает даже – просто снова тянется к нему. Целует уголок губ, мажет по рту, легко прикусывает кожу… Так же, как в лифте… И чувствует у себя такую же яркую реакцию… Дрожь и трепет…

Усиливающиеся с тем, как мужские руки спускаются, подхватывают под ягодицы, сам Корней разворачивается, опуская девушку уже на тумбу.

Так, что они оказываются лицом к лицу. Глаза в глаза… Испуганные зеленые в серьезные карие… Широко открытые в слегка прищуренные.

И снова губы к губам, а мужские руки ложатся на девичьи колени, разводя их, параллельно скатывая ткань платье по бедрам…

Аня судорожно пытается упереться ступнями в выступающие ручки ящиков, но ноги соскальзывают с гладкого дерева…

Это не укрывается от внимания Корней. Он отрывается от девичьих губ, опускает взгляд…

Сначала туда, где его руки с силой сжимают бедра, обтянутые черным капроном, потом вместе со взглядом те самые руки возвращаются к коленям, скользят по икрам до щиколоток, сжимают, устраивают устойчивей… И обратно по «маршруту», на сей раз умудряясь оттолкнуть колени еще дальше друг от друга, что позволяет самому мужчине вклиниться между ними, стать ближе…

Пальцы же задирают платье все выше и выше… И в какой-то момент Аня понимает, что ее ждет полный провал… Дергается, снова пытается свести колени, снимает руки с шеи Корнея, чтобы поймать его раньше, чем дойдет до голой кожи на бедрах… Да только не успевает…

Глава 4

Глава 4

– А эта тебе как? – Алина сняла вешалку с блузкой, приложила к себе, глядя на Аню вопросительно. Та же сначала передернула плечами, а потом кивнула. – Хорошо. Беру мерить.

Этого оказалось достаточно, чтобы первая забросила блузку поверх стопки других вещей, которые уже держала на локте. Стопки размеров, которые откровенно пугали Аню.

Сегодня, после работы, они с Алиной договорились прогуляться. Ане нужно было дождаться девяти, чтобы забрать заказ из точки выдачи в ТЦ, Алине хотелось «проветрить мозг», как она обозначила.

Высоцкий еще утром предупредил, что вечером скорее всего будет занят, поэтому вопрос особо не стоял…

И теперь девушки шлялись… Алина действительно выбирая вещи, Аня просто в меру вяло перебирая вешалки… Убеждаясь в том, что Корней был прав – прелести шоппинга она не поняла. Лучше раз скупиться… И забыть. Чем мерить-мерить-мерить. Раздеваться-одеваться. Разуваться-обуваться.

Даже видя что-то приятное глазу, Аня чаще всего так и оставляла вещь на месте, содрогаясь от мысли, что хочешь или нет, а примерить придется…

А вот Алину это не пугало. Она сметала половину магазина, а потом основательно устраивалась в примерочной.

– Скажи мне честно, Ань…

Забросив поверх блузки еще и юбку, оглянулась, посмотрела на Аню с легким прищуром, дождалась легкого кивка, только потом продолжила.

– Что у вас с Высоцким?

Несомненно, специально смотрела в лицо, чтобы раньше словесного ответа понять все по мимике. Аня же… Не ожидала. Запнулась даже, вскинула неожиданно ясный взгляд после довольно вялых прошлых, сглотнула…

– В смысле? Я же рассказывала уже… – попыталась съехать, в срочном порядке «увлекаясь» каким-то дурацким платьем, разглядывая его так внимательно, как не разглядывала ни одну шмотку, пожала плечами, чувствуя, что Алина смотрит все так же с прищуром…

– Я помню, что ты рассказывала. Но не сходится…

Алина произнесла, Аня нервно рассмеялась. Хотела не нервно, конечно, но…

– Что значит, не сходится? Он действительно помог мне…

– Да. Помог устроиться. Я помню. Но просто… О вас слухи распускают. Ты знаешь?

Алина повернулась лицом к Ане, прижала свою выдающуюся стопку к груди, посмотрела, немного склонив голову на Аню, которая… Почувствовала, что сердце начинает биться чаще и из-за этого моментально становится жарко…

– Слухи? – хотела бы переспросить легкомысленно, даже интонацией как бы отмахиваясь, но пока что не умела. А может никогда и не научится…

– Да, детка. Слухи. Прости, я не расстраивала бы тебя, но… Ты же уже работать будешь, не стажироваться. Поэтому, думаю, должна знать…

– Что знать? – и снова… Ане хотелось бы выглядеть легкомысленной, а в голове уже тонна мыслей, и тонна же сомнений. Вдруг… Вдруг их интрижка может навредить работе Корнея? Вдруг… Он говорил, что не нарушает этику, но это ведь… Как посмотреть. Как вывернуть…

Вероятно, тревога отобразилась на Анином лице, яснее некуда, потому что Алина вздохнула, покачала головой, потом же…

Зачем-то сгрузила все вещи разом поверх разложенных джинсов, взяла Аню за руку, потащила.

– Давай в кафе сядем какое-то. Поговорим.

Не то, чтобы интересовалась мнением, просто делала, как считала нужным. И Аня подчинялась, семеня следом…

***

– Скажи мне правду, Ань. Поверь, это не любопытство. Я просто… Хочу знать, как тебя защищать? – они зашли в первое попавшееся кафе, заказали чай, дождались, разлили по чашкам, но пить не спешили. Аня все пыталась найти, куда бы отвести взгляд и судорожно соображала, как бы одновременно не соврать и правду не сказать, Алина же смотрела так, что понятно – это будет сложно.

– От кого защищать? Ты меня пугаешь, Алина. Я же… Разве я кому-то сделала что-то плохое в ССК?

Аня попыталась произнести с энтузиазмом, чтобы и себя им немного зажечь. А то тревожно ведь… Тревожно…

И еще больше, потому что Алина не улыбается в ответ, а качает головой, вздыхает, смотрит снова…

– Желание людей навредить не всегда зависит от того, сделала ли ты им что-то плохое, детка. Понимаешь, в чем проблема?

– Не понимаю. Честно. Я… Я никого не подсидела, никого не подставила. Я и общаюсь-то только с тобой и Артуром… Ну и еще с парой человек. А с остальными – здороваюсь. Мне кажется, ты преув…

– Тебе кажется. – Алина не дослушала Анины речи, которым девушка в первую очередь убеждала себя же. Перебила, отвернулась на секунду, размышляя, потом снова глянула на Аню… – Ты не всем нравишься. Точнее ты очень не нравишься некоторым девочкам…

Алина произнесла так, что было понятно – не получает удовольствие из-за того, что говорит. Но, видимо, как и Высоцкий, считает, что горькая правда лучше сладкой лжи…

– Каким девочкам? – Аня же постаралась придать голосу спокойствия, скрыть волнение и внезапную горечь, потому что… Ей-то все нравились. Она всем улыбалась искренне. И искренне же думала, что ей отвечают так же.

Глава 5

Глава 5

Аня лежала на кровати, неотрывно глядя в потолок. И так уже больше двух часов. Знала точно, потому что устроилась спать в полночь, а когда в последний раз проверяла время, телефон показал: «01:48».

Хотела бы заснуть, но не могла. Крутила в голове. Вертела. Заново переживала, переговаривала, журила себя…

За то, как много рассказала сегодня Корнею. Совсем не нужной ему информации, на самом-то деле.

О себе, об Анфисе, о бабушке с дедушкой. О том, как жили. О том, что чувствовала.

И только сейчас понимала, что это ведь не из нее «лилось» так, что не заткнуть. Это он спрашивал. А она просто отвечала.

Больше не плакала. Быстро успокоилась. В миллионный раз смирилась, что в ее жизни все – вот так. Бывает и хуже.

Именно Корнею Аня призналась в том, о чем даже бабушке не говорила. Что когда-то, в семнадцать, пыталась разыскать отца. Что хотела даже сама позвонить Анфисе и спросить… Но не хватило смелости.

А еще рассказала, что время от времени с замиранием сердца забивает имя матери в доступных соцсетях, чтобы… Увидеть, как живет. Что очень редко – только когда хватает смелости – заходит в перечень контактов разных мессенджеров, открывает фото… И смотрит, чувствуя сразу так много… Но в основном – страх.

Наверное, это ненормально, но первым в Ане просыпался всегда страх. Перед незнакомой, по сути, женщиной, которая… Самая родная ведь. Должна бы быть такой, по крайней мере…

Но у них не сложилось.

И злиться на нее за это действительно не могла. Понимала, что это было бы закономерно. Но не могла. Максимум, на который сподобилась за прожитые годы, это смириться. Принять, как данность. И было вполне терпимо. За исключением редких дней, когда накрывало.

К примеру, как сегодня…

И снова в голове дурацкая сцена в ТЦ, за которую Ане по-прежнему было стыдно. Поэтому она потянулась рукой к лицу, потерла глаза, вздохнула…

Опять потянулась к телефону. Разблокировала.

Вздохнула еще раз, потому что…

«2:13».

А завтра ведь первая пара. И хочется встать пораньше, чтобы приготовить что-то для Корнея… Такого терпеливого сегодня. Такого…

Что сердце щемит. И снова становится стыдно, потому что так долго считала его не способным на подобное. Жестоким. Черствым. Билась о него, как о стену, и не подумала бы, что о нее – стену – можно ведь опереться…

Еще несколько секунд смотрела в потолок, а потом повернулась на бок, так же – не моргая – глядя уже в стену, разделявшую спальни. Почему-то не сомневалась, что он сейчас спит. И это хорошо, наверное. Да только…

Закрыла глаза, подложила ладони под ухо, представила…

Что он выходит из своей спальни, не стучится, но тихо открывает ее дверь, заходит… Ничего не говорит и не спрашивает, ложится рядом, притягивает, утыкается в волосы, шепчет что-то романтично-неправдоподобное, похожее на: «без тебя не спится»… И тут же засыпает сам. И она тоже – чуточку позже, когда эмоции поутихнут.

Да только…

Так не будет. Не к сожалению и не к счастью. Просто потому, что в этом состоит их реальность. По-прежнему разделенная стеной, пусть они и раскладывают ее постепенно. Кирпич за кирпичом. Что-то вместе, а что-то по-отдельности. Четко понимая, где чья зона ответственности.

Аня снова вздохнула, снова перевернулась на спину, снова уставилась в потолок… Зачем-то вытянула руки, фокусируя взгляд на них.

Сейчас не дрожали. Сейчас были спокойными. Просто хотели… Обнять Корнея. Прижаться, уткнуться, забыться…

Почему-то сомнений не было – это единственный вариант уснуть. И если бы он вот сейчас проснулся, пить захотел, снова на кухню прошел, она, без сомнений, тоже вышла бы. Не ради нелепых обольщений, а просто… Чтобы побыть рядом. Обнять со спины, уткнуться носом, сделать вдох… Убедиться в собственной нужности. Ему. Чтобы заткнуло разом все дыры. Так же, как сделало однажды: «я тобой горжусь».

Если поднимала руки Аня плавно, то опустила резко, позволив им обрушиться на одеяло, закусила губу, застыла, задумалась, прислушалась…

Сердце немного ускорилось, потому что послышалось шевеление где-то там… Но звук не повторился. А может просто показался. И это вызвало досаду. Не выйдет. До утра. И она тоже до утра… Спать не будет. Только если…

Аня откинула одеяло, подползла к краю кровати, на цыпочках до двери, оттуда в коридор…

Темный и тихий…

Чувствуя легкую внутреннюю дрожь к двери уже в его спальню… Очень аккуратно ручку вниз. Потому что… Она не хотела разбудить. Просто… Прилечь, посмотреть на него, успокоиться, даже не коснуться, а просто почувствовать – он рядом. Все хорошо. Ему она нужна. Кому-то, может, нет. А ему…

Аня закрывала дверь еще аккуратней, мысленно похвалила себя, когда получилось сделать это даже без щелчка, только потом обернулась – все так же, на цыпочках, снова застыла…

Когда-то давно отмахивалась от собственных мыслей о том, как он может спать, а теперь зависла, разглядывая…