Я. Не. Жертва

Часть 1 Падение 1

Середина декабря принесла с собой метели и ветра, которые пробирали до костей. Поднимая хлопья снега, ветер кидал его в лица прохожих, заставляя тех ежится и скрывать лица под теплыми шарфами, заметал машины и дороги, вызывая частые аварии авто и травмы у пешеходов. Город просто утонул в снегах и холоде, встал в ожидании более спокойной погоды.

Я вбежала во холл химического факультета и выдохнула с облегчением, вытирая мокрое от снега лицо и растирая замерзшие щеки.

Часы в холле пробили 8 часов и заставили меня крепко чертыхнуться – на лекцию по физике я все-таки опоздала, не смотря на то, что от остановки до университета летела как ненормальная, рискуя переломать себе все конечности.

Вот опять я нарвусь на пару ласковых от физика, что совсем не добавляло мне хорошего настроения.

Сдав пуховик, уже не особо спеша, я пошла поднялась на третий этаж корпуса и медленно побрела по длинному коридору, оттягивая неизменную встречу. Хотелось что-то придумать, чтобы избежать колких и колючих слов преподавателя, с его холодным голосом и ледяными глазами.

Тихо, тихо, милая, - мысленно умоляла я двери аудитории, чтобы они не скрипели, открываясь.

Пятницкий Геннадий Иванович что-то увлеченно рассказывал у доски, рисуя свои уравнения и у меня появился шанс проскочить незаметно.

Но не в этот раз. Двери раскрылись с предательским скрипом на весь зал и все те немногие головы, кому посчастливилось попасть на лекцию в этот буран, повернулись в мою сторону.

По залу прошла волна веселья, мои сокурсники уже приготовились к очередной серии сериала: кто кого доведет до кондрашки первым. И в этот раз я была не в фаворе.

- Так, так, так, Соколова, - сильный голос Пятницкого прогремел на всю аудиторию. – Вы, я так понимаю, в очередной раз заблудились в трех зданиях? Может вам подарить карту города?

Вот хоть раз бы промолчал!

Ладно, ты сам напросился.

Я обернулась к нему и низко-низко поклонилась по старо-славянскому обычаю.

- Ой ты гой еси, ты наставник мой

Ты наставник мой, родный батюшка, - бодро начала я

- Ты за что про что так коришь меня?

Не повинна я в опоздании!

Аудитория замерла, предчувствуя шоу. Голубые глаза физика от удивления стали еще больше, чем обычно, а брови поползли вверх.

- Как на мосту да на Калиновом

Злое идолище поганое

На меня свитском рассвиталося

Да палочкою размахалося, - продолжала я звонко на всю аудиторию, не обращая внимания на осторожные первые смешки с парт.

- Дескать я одна виноватая, - я картинно прижала руку к груди, и сделала скорбные глазки, -

Что столкнулися два автобуса,

Мерседес подмял жигуленочка

И икарус со всеми колесами!

Смех звучал все громче, даже губы несгибаемого Пятницкого начали подрагивать.

- Как бежала я, сквозь бело полюшко,

Да к тебе, родный батюшка,

Не спеши казнить свою студенточку,

А дозволь занять место теплое!

Сложнее всего было не расхохотаться самой и закруглить спектакль на той же ноте, что и начала. Трудно было это сделать, когда уже все в аудитории давились со смеху.

Пятницкий смотрел на меня, опираясь на стол и скрестив руки на груди. Лицо его было каменным, но в глазах тоже плескался смех. Он покачал головой и показал глазами на парты.

- Садись, Соколова, тебе бы на помосте выступать, а не учится там, где мозги нужны….. – он тоже не остался в долгу. - Так, гаврики, спектакль закончен, вернемся к нашим баранам, то есть к формулам.

Тихо переведя дыхание, я поспешила к подруге, сидящей на втором ряду парт.

- Ну ты даешь, Лель, - прошептала Ксюха, подвигаясь и уступая мне больше места. – Вы с Пятницким в своем репертуаре, но сегодня ты превзошла себя.

- Сама в шоке, - буркнула я, бросая сумку на место.

- Как экзамен сдавать планируешь?

- На тройку, большее мне в любом случае не светит, так что стараться?

Подруга хотела сказать еще что-то, но Пятницкий развернулся и в упор посмотрел на нас, заставив обеих прикусить язык. Не знаю, как Ксю, а я свой закусила до крови. Лучше уж сейчас больше не провоцировать – достаточно на сегодня.

Когда год назад Геннадий Иванович первый раз вошел в аудиторию, среди женской части пронесся вздох восхищения: высокий, подтянутый и худощавый, с красивым аристократичным лицом, светлый шатен с голубыми, пронзительными глазами, он показался многим отличным объектом для флирта. Вот только мы, 20-летние студентки тогда еще третьего курса, наверняка казались ему малолетними куклами, о чем он четко нас и проинформировал, обрезав поползновения некоторых на корню. Ни флирт, ни демонстрации прелестей, ни круглые глазки и невинный вид не возымели никакого эффекта. Обломав о него зубки и коготочки, наши красавицы, как и множество девушек до них, смирились с сим фактом и оставили человека в покое. Более того, нам всем сейчас меньше всего хотелось попадать ему на глаза или, не дай бог, на острый, холодный язык – одной, двумя фразами он мог довести любого до слез или до кипения.

2

Вечер не принес особых изменений в погоде и до областной онкологической клиники пришлось добираться на попутных машинах. К счастью, в ноябре мой магазин на Этси и предновогодний ажиотаж в ВК принесли мне хорошие деньги, и я могла хотя бы часть проблем выбросить из головы. До встречи с мамой оставалось только пол часа, а недовольная Рита ждала меня в кафешке около больницы.

- Ты что так долго, я жду почти 20 минут.

- Ну кто-то на машине, - парировала я, раздеваясь, - а я на своих двоих. Весь транспорт встал. В городе коллапс или п..ц, тут не понятно, чего больше. Давно не виделись, Рит, - я поцеловала ее в щеку, - как ты?

- На практике, - улыбнулась она. – И знаешь, она мне нравится все больше.

Рита училась на юрфаке. Но делала это периодически – благо природный ум и небольшие взятки преподавателям позволяли ей не переживать по поводу отчисления. А уж практика и вообще стала для нее очередным развлечением, тем более, что руководитель этой самой практики – старший следователь по особым делам – был мужчиной представительным и ярким, под стать самой Рите, и был рад такой практикантке. Я видела его пару раз и мне он не понравился, впрочем, мне в принципе представители этой профессии не нравились. Не знаю, какими такими особыми делами он занимался, но смотрел хищно, говорил – вкрадчиво, вел себя – нахально, словно вынюхивал тайны всех, кто оказывался рядом с ним.

- Твой Александр Петрович спокойно тебя сегодня отпустил? – с легким ехидством спросила я.

- Да, он заедет за мной как раз, когда ты к маме пойдешь. Кстати, как она?

- Вчера отвезла ее на химию, - ком встал в горле. – Забирать надо только через неделю. Пока нет никаких результатов, ни в ту, ни в другую сторону….

- Мда уж, - протянула она, - ну знаешь, никакой результат лучше, если б он был отрицательный.

- Тоже верно, - я вздохнула и заказала себе кофе – после больницы, дома у меня висело два невыполненных заказа и силы мне были нужны.

- Слушай, - Рита схватила меня за руку, - тебе нужно отдохнуть! В пятницу у нас намечается корпоратив в отделении, ну точнее на базе, поехали со мной!

- Рит, я не могу, - конечно, мне хотелось немного выдохнуть, отвлечься от той кучи проблем, что упали мне на плечи, но вот ехать неизвестно куда, неизвестно с кем – это, пожалуй, через чур.

- Да, ладно, - отмахнулась подруга, - ты что? Отдохнешь, может с кем познакомишься – у нас мужиков, сама понимаешь, больше чем баб.

- Ага, и все они преклонного возраста.

- Не преклонного, а прикольного, сороковник – вообще не возраст. А Александру – 35.

- А тебе – 22, - напомнила я.

- Так я ж не замуж за него собралась, - рассмеялась Рита.

- Действительно, хоть тут слава богу!

Мы дружно посмеялись сами над собой и занялись теплым кофе с корицей.

- Вау, - внезапно едва не подавилась Рита, глядя поверх моего плеча куда-то в район выхода. – Ты не поверишь….

- Что такое?

- Только не оборачивайся, я могу дать зеркальце тебе. Позади тебя самый роскошный мужик, какого я когда-либо видела!

Она протянула мне раскрытое зеркальце и глазами указала куда смотреть. Действительно в кафе вошел мужчина, про которых говорят – шикарный. Высокий и стройный, в дорогом кашемировом пальто. Его черные волосы густо припорошил снег, лицо было словно выточено из камня, а темные глаза явно кого-то искали. Внезапно, его взгляд остановился на нас, и я быстро захлопнула зеркало, надеясь, что не очень привлекла к себе его внимание.

- Он идет к нам, - прошептала Рита и натянула на лицо улыбку.

- Девушки, - голос незнакомца был похож на бархат – сильный, глубокий. – Вы случайно не Рита? – посмотрел он на мою подругу.

- Д…да, - удивилась она, - откуда….

- Александр сейчас подъедет, - улыбнулся он, - мы договорились здесь встретиться и поехать на объект. Будете нашими понятыми?

- Да, - подруга мотнула головой, взяв себя в руки, - а вы кто?

- О, простите, Белов Александр Юрьевич, - мужчина улыбнулся и протянул Рите руку, - а вы Маргарита, наша практикантка, так?

- Да, - она улыбнулась в ответ, но о приличиях не забыла, - это моя подруга Ольга Соколова,- дошла очередь до меня.

Наши взгляды пересеклись и мне показалось, что меня обдали кипятком, такой жгучий и откровенный взгляд был у нашего нового знакомого.

- Ольга, - он протянул руку мне, и когда я коснулась его руки по телу словно ток пробежал, - очень приятно.

- Взаимно, - я вот не была уверенна, что мне нравится этот человек.

- Так как, девушки, - весело спросил он, - поможете? Поучаствуете в следственном эксперименте в качестве понятых?

- А это разве законно? – спросила я, пристально глянув на Белова, - Рита – ваша практикантка…

- Ого, - рассмеялся он, - вот это да, меня учат моей же работе!

- Оль,- зашипела Рита, - ты даже не юристка.

Белов смотрел на меня весело и немного изучающе.

3

Состояние мамы оставляло желать лучшего, но я и не ждала быстрого улучшения – увы не та болезнь, чтобы быть легкопобеждаемой. Держалась она молодцом и все время убеждала меня немного отдохнуть и развеяться. Я и сама чувствовала, что мне необходима пауза в моем беге по извечному замкнутому кругу – университет, мама, больница, работа – даже с учетом того, что мне нравились и моя учеба, и моя работа.

После больницы, дома, я проверила свой магазин на Этси и в ВК и вздохнула с легким облегчением – день не принес новых заказов, а те украшения, которые заказали, были уже почти готовы. Я быстро собрала серьги, проверила запасы материалов: глины, смолы, витрали, красок; составила список того, что необходимо докупить; проверила счета на оплату. От работы меня отвлек звонок Риты, которая с ходу стала уговаривать меня поехать с ней на корпоратив, расписывая красоты места, где будет отмечаться Новый год, прекрасную кампанию, которая собирается и особо отмечая личное приглашение Белова, последовавшее после сегодняшнего знакомства.

За минувшие часы я даже успела подзабыть это странное, вызывающее у меня смешенные чувства знакомство. Белов был красив, явно обеспечен и за словом в карман не лез. От мужчины веяло аурой мужественности, уверенности и силы. Но было в нем и что-то опасное, хищное, непредсказуемое. Девчонки от таких мужчин дурели, я же старалась держаться подальше.

И все же его внимание льстило, заставляло щеки гореть, а мысли мои снова и снова возвращались к нему.

Решение все-таки поехать на корпоратив я приняла на следующий день, о чем и сообщила визжащей от радости Рите. Она явно не хотела ехать туда без меня, поэтому ее восторгу не было предела. Вот только один нюанс меня все-таки насторожил: уж как-то странно менялся ее голос когда она говорила о Белове. Похоже, моя подруженька решила продинамить своего Петровича и попробовать привлечь внимание другого Александра. В принципе, я не возражала.

- Вот увидишь. – когда мы сели в такси, возбужденно прошептала Рита, - будет здорово.

- Ладно, Рит, посмотрим, - я поправила шпильки, которыми скрепила светлые волосы в элегантный узел на затылке. Вообще-то, на фоне Маргариты я всегда была на втором плане: она яркая шатенка с пронзительными зелеными глазами, я же блондинка и глаза у меня под стать внешности – серо-голубые. Она высокая, с красивой полной грудью и крутыми бедрами, мой же рост можно с трудом было назвать средним, грудь – не большая, талия тонкая, а попа…. Ну ладно, она есть и это хорошо. Ее кожа – гладкая, бархатистая, ровная, с легкой смуглостью, придававшей ей особое очарование, моя – светлая и покрытая бледными веснушками.

Но сегодня я сама себе нравилась – волосы собраны на затылке, туфли на высоком каблуке, делали меня значительно выше, а черное облегающее платье подчеркивало изгибы фигуры.

И сердце мое тоже билось быстрее – я действительно была рада отдыху и надеялась на легкий флирт в мужской компании.

Ехали мы долго, за город и мне стало как-то не по себе.

- Рит, а мы не далеко уезжаем? Ты говорила база рядом с городом.

- А, там перенесли вечеринку, она будет на даче у Белова, - махнула руками подруга, не замечая как я нахмурилась.

- Ну, ты меня вообще-то не предупреждала, - начала я.

- Да ладно тебе, какая разница? На даче даже круче, дам сауна есть и бассейн.

- Замечательно, - фыркнула я, - только я ни купальника не взяла, ничего другого. Рит, а предупредить?

Подруга поморщилась, недовольная моими замечаниями. Мне же не оставалось ничего другого, как подавить нарастающее раздражение. Последнее время при общении с Ритой это чувство возникало у меня все чаще и чаще, и мне было грустно, что наши отношения все более явно заходят в тупик.

Через пол часа мы, наконец-то, подъехали к огромному загородному дому, окруженному высоким забором. За забором слышались громкие звуки музыки, голоса и смех людей. Я выбралась из машины и огляделась – вокруг был еловый лес, к дому вела единственная дорога, по которой мы приехали. Ворота были раскрыты, во дворе стояло множество машин, при чем среди них не было ни одной российской – все одни иномарки и не самые дешевые модели.

- Хорошо сейчас живет родная полиция, - пробормотала я, следуя за Ритой к входу в дом.

На пороге ее уже ждал Александр Петрович, который собственническим движением притянул мою подругу к себе и поцеловал, совершенно не скрывая своих намерений.

- Привет, девочки - поздоровался он с нами, окидывая взглядом с ног до головы, - Марго, что так долго? Ждем только вас.

- Прости, Саш, такси немного задержалось, - Рита выглядела слегка озадаченной. Она, похоже не очень ожидала такого приема и таких проявлений чувств.

- Пойдемте. Оленька, - с масленой улыбкой сказал он мне, - Алекс вас уже заждался.

Я вопросительно посмотрела на Маргариту, та ответила мне таким же недоуменным взглядом. Мужчина был уже навеселе, смотрел на Риту собственническим взглядом с вполне конкретными намерениями.

Мы вошли в большой холл, где и собрались гости. Самым большим потрясением стало то, что тут были в основном мужчины, в солидном возрасте и уже довольно пьяные и всего пара-тройка девушек, в чьих повадках угадывалась древнейшая профессия.

- Рит, - прошептала я, - твою мать. Что происходит?

4

Я перевела дыхание.

- Александр, извините, но я уезжаю домой, - достаточно спокойно и уверенно сообщила я хозяину.

- Почему? Вас кто-то обидел? – нахмурился он, не выпуская меня из рук. В этот момент я порадовалась, что надела довольно скромное платье.

- Нет, что вы, - я смело заглянула в его красивое лицо, - просто думаю, что не очень подхожу вашей компании.

- А, вы про них, - махнул он рукой в сторону коллег, - не обращайте на них внимание. Они, конечно, шумные, но вполне приличные ребята.

Приличные ребята тем временем начали громко ржать над неприличной шуткой одного из них. Слова у них тесно перемешались с матом – они не ругались, они на нем говорили, алкоголь лился рекой.

Мне стало страшно. По-настоящему страшно.

Белов видимо почувствовал мой страх и потянул за собой в помещение, которое оказалось кухней.

- Посидите здесь, пока ждете такси, - хмуро сказал он, предлагая мне место у барной стойки. – Не на холоде же вам стоять.

С этими словами он покинул помещение, присоединяясь к гостям. Через полминуты ко мне прибежала бледная Рита.

- Оль, я не знала, не ожидала, - начала она оправдываться, но я только махнула рукой, стараясь вызвонить хоть одну службу такси. Пятница, вечер, середина декабря – задача была почти невыполнимая.

- Твою мать, - выругалась Ритка после получаса бесполезных попыток, - все либо заняты, либо не хотят ехать в такую задницу мира.

Я была так зла на подругу, что боялась сказать ей что-то лишнее, поэтому просто продолжала попытки дозвониться до службы такси. Наконец-то моя попытка удалась и нам назначили машину, которая должна была приехать через 15 минут.

На душе стало немного легче, хоть шум из главного холла стал громче и веселее, с весьма недвусмысленными звуками. Мы синхронно вздрогнули и посмотрели друг на друга.

- Они же полицейские, - с надеждой прошептала Рита, - они не сделают нам ничего плохого….

Я промолчала, ведь в отличие от моей подруги, иллюзий относительно людей в погонах не питала.

В этот момент на кухню ввалился Александр Петрович.

- Рит, - выдохнул он, - вы все-таки уезжаете?

- Да, - коротко ответила она.

- Можно тебя на минуту, - спросил он, глядя на нее преданно и виновато.

- Что нужно? – подруга была холодна и очень зла.

- Я извиниться хочу, - прошептал он и взяв ее за локоть вывел из кухни.

Одной мне стало очень неуютно, и я невольно прислушивалась к шуму дома. То там то здесь раздавались хохот, музыка играла все громче. Минута тянулась за минутой и каждая из них казалась часом. Наверное, никогда в жизни я не испытывала такого дикого желания прыгнуть в машину и оказаться подальше от всех. На кухню кто-то зашел и я подумала, что это Рита.

- Машина еще не подошла, - сухо ответила я на немой вопрос и повернулась. Но в кухне была не Рита, а Белов.

Он снял пиджак и остался в одной рубашке. Судя по всему, он все еще был почти трезв, хоть от него и пахло дорогим коньяком.

Он подошел и я невольно попятилась назад, упершись спиной в барную стойку.

- Вы меня боитесь? – спросил он, подходя все ближе и голос его звучал хрипло.

- А есть повод? – облизав враз пересохшие губы спросила я.

- Нет, - он подошел так близко, что я почувствовала его дыхание, запах коньяка стал сильнее. – Я не сделаю вам ничего плохого. Тебе… - он перешел на ты и задел рукой мою щеку. – ТЫ очень красивая… от тебя легко потерять голову…

Он наклонился еще ближе с очевидным намерением поцеловать. Его рука легко скользила по моему лицу, словно желая прочувствовать каждую черточку.

- Сколько? – хрипло спросил он.

- Что? -от страха я совсем потеряла разум.

- Сколько ты хочешь за ночь? – его глаза стали совсем черными.

- Вы с ума сошли? – я хотела закричать, а выдавила лишь шёпот. – Пустите меня! – одним резким движением я вырвалась из кольца рук и схватила свой телефон, лежавший на стойке. В этот момент пришло сообщение, что машина подошла.

- Где Рита? – я схватила пуховик и понеслась к выходу.

- Наверное, наверху, - пожал плечами Белов, - с Сашкой. Отношения выясняют.

5

Черт, Ритка! Я тебя убью! – думала я, вихрем взлетая по широкой лестнице на второй этаж. Белов медленно шел за мной, со стаканом коньяка.

Одна дверь – пусто, вторая, третья – Риты нигде не было. Последняя дверь вела в спальню – огромную, шикарную. Но и там Риты не оказалось.

Я резко развернулась и с ужасом обнаружила, что Белов перегородил мне выход из комнаты.

- Где Маргарита? – сердце билось с ужасающей скоростью в предчувствии чего-то очень плохого.

Мужчина медленно закрыл дверь и кивком указал на окно. Я подскочила к окну и выглянула наружу: Александр Петрович усаживал упирающуюся Риту в машину. Словно в замедленной съёмке я видела как захлопывается за ней дверь, как медленно отъезжает такси – моя единственная надежда покинуть этот вертеп.

- Она уехала без тебя, - Белов стоял за моей спиной так близко, что я чувствовала тепло, почти жар, исходящий от него. – Глупая курица эта твоя подруга.

Я словно закаменела от ужаса.

- П…пожалуйста, - голос изменил мне, - разрешите мне пройти…. Я вызову такси снова…

- Зачем? Утром отвезу тебя сам.

- Мне нужно домой, - слова сами собой прозвучали жалобно и жалко.

Я смотрела в жесткое, красивое лицо и понимала, что хищника мои слова только раззадорят.

- Я же сказал, что ничего плохого тебе не сделаю, - он прижал меня к себе. – Будет хорошо. Еще и заработаешь.

- Нет! – я оттолкнула его и отскочила в сторону, - послушайте, я не та, за кого вы меня принимаете. Пожалуйста, мне надо домой. Прошу вас.

- Хватит! – он схватил меня за руку и грубо притянул к себе, впиваясь в мой рот поцелуем.

Я пыталась его оттолкнуть, задыхаясь от ужаса, но силы были совсем не равны.

Одним движением он опрокинул меня на кровать.

Наплевав на гордость, я завизжала во весь голос.

- Не трогай меня, не смей.

- Хватит орать, сука, - он крепко перехватил мои руки и прижал всем телом к кровати, протискивая между моими ногами колено и раздвигая их. Затрещала тонкая ткань платья, а потом я почувствовала, как слетело с меня и белье.

- Нет, - слезы душили меня, - нет, не трогай – я укусила его за губу.

От удара в голове зашумело, а в глазах потемнело. Никто никогда не поднимал на меня руку, и от резкой боли я на несколько секунд потеряла способность сопротивляться, чем и воспользовался насильник. Он резко перевернул меня на живот, развел мои ноги и я почувствовала дикую, непереносимую боль от грубого вторжения в тело.

Сил кричать просто не осталось, слезы лились из глаз, я до крови закусила губы, мечтая только об одном, чтобы эта пытка закончилась. Снова, снова и снова, он рыча брал меня сначала сзади, потом перевернув на спину.

Не знаю, сколько это продолжалось, время для меня остановилось. Осталась только боль, дикая, непереносимая, от которой останавливалось дыхание. Мне хотелось потерять сознание, но даже этого сделать не могла. Я чувствовала, как он зарычал и упал на меня, тяжело дыша.

- Какая ж ты сладкая, - прохрипел он, поднимаясь, - тебе хорошо?

До меня с трудом доходили его слова. Хорошо? Мне хорошо? Мне хочется сдохнуть от боли и унижения. Закончились мои мучения или….

- Вот блядь! – услышала я его потрясенный шепот, - суука, ты что ж, целкой была?

Мне с трудом удалось перевернуться на бок, едва сдерживая стоны – казалось во всем теле не осталось ни одного живого места. Свернулась калачиком, не сдерживая рыдания. От одежды не осталось ничего, как и от белья, но сил не было даже попытаться прикрыться хоть чем-нибудь. Тело сотрясала ужасная дрожь, голова гудела.

- Тебе нужно в душ, - слова донеслись до меня словно откуда-то издалека, но реагировать я не хотела. Пусть меня оставят в покое, дадут умереть спокойно.

Сильные руки силком поставили на ноги и повели в ванну. От боли я все время падала, но эти же руки не давали мне осесть на пол.

Небольшое облегчение принесла горячая вода, мгновенно ставшая ярко-алой, но успокаивающая боль. Сквозь шум душа, я слышала как тихо материться Белов, смывая с меня следы собственного преступления. Все равно – сидеть и сидеть бы под этой водой. Но и на этот раз мне не дали покоя, а подняли на ноги, старательно вытерли и повели куда-то.

- Лежи спокойно, - приказал Белов, укладывая меня на что-то мягкое. Я и не думала сопротивляться, мне было все равно. Когда тело окутала теплая пелена, стало почти хорошо. Интересно, так выглядит смерть? Теплота и темнота, которая, наконец-то, забрала меня к себе.

6

Еб….ть! Как же так вышло?

Я посмотрел на хрупкое тело девушки, лежавшее на моей кровати и свернувшееся клубочком. И кто бы мог подумать, что деваха с такой внешностью и таким возрастом могла оказаться целкой? Да нынешние бабы рождались уже распакованными и отбитыми на голову, хотя некоторые и корчили из себя невинность.

Блядь! Не померла бы, только трупа в собственной кровати мне еще не хватало.

Я сел на край постели и залпом выпил оставшийся в стакане коньяк.

Красивая, очень красивая, той самой красотой, которая привлекала меня больше всего – тонкая, изящная, хрупкая, белокурая, с большими глазами – все как я люблю. Я как ее тогда в кафе увидел, так сразу понял – моя. И только моя. Сколько захочет денег дам, но она окажется у меня в постели. Благо мои возможности позволяли мне кое-какие капризы, даже довольно дорогие и редкие. В тот же вечер пробил ее немного, хорошо, что ее подруга-курица язык за зубами держать вообще не умеет – все, что надо растрепала. Студентка, семья простая, мать да она, деда и бабку в прошлом году похоронила, ни связей, ни знакомств – тоже хорошо, ни лишних денег – просто отлично. Такие довольно легко сдаются, кому нравится жить во всем себе отказывая. А я человек щедрый, если со мной хорошо, то и я не обижаю.

Все шло просто замечательно, до сегодняшнего вечера. Сама согласилась, сама приехала. А потом началось: мне надо домой, простите ваши рыла не для моей персоны. Ненавижу, когда девки меня динамят. Да и подруженька ее из таких же: Сашку прокатывает уже месяц. Но с той опаснее связываться, - Сашке, не мне, - у той родители шум поднять могут. Вот и зассал Петрович. Посадил динамо в такси и отправил восвояси. А я свою кошечку не упустил. Вот только и подумать не мог, что испугалась она не в шутку. А когда сопротивляться начала – вообще башню от злости снесло. Я как ее обнял, так понял, что кончить в штаны как пацан могу, сил сдерживаться не было.

Лежит, дрожит, крови было столько, словно я ее тут убивал, а не трахал.

Нет, страха не было, ничего эта пигалица против меня сделать не сможет. Да и как, если там внизу вся верхушка областных силовиков гулеванит, прокурора только нет (эту гниду я к себе близко не подпущу). Но вот….

Я ее и сейчас хочу. Даже такую жалкую и сломанную. Я ведь только первый голод утолил, еще хочется. Но сейчас трогать нельзя, действительно можно милашку покалечить. А калечить ее не хотелось – я снова плеснул себе коньяка – она мне здоровая нужна. Такая, чтобы полностью мне покорилась, чтоб ждала меня в постели, распустив волосы и смотрела с желанием.

Дрожит, не смотря на теплое одеяло. Укрыл еще пледом и вышел, закрыв дверь на ключ – не хватало, чтобы кто-нибудь из пьяных рыл на нее случайно налетел. Им шлюх хватит, а мою девочку я трогать не дам.

Спустился вниз и тонко намекнул гостям, что пора всем свалить из моего дома. В принципе, они уже и сами собирались, я только их немного поторопил. Через час разъехались все, кроме одной из шлюшек – блондинистой бляди, которой велел остаться. Еле дождался ухода гостей, как завалил ее прямо в холле, отыгрываясь за мою красотку, спящую наверху. Вот уж где оторвался по полной, что даже прожжённая шлюха пощады запросила. А перед глазами – огромные серо-голубые глаза в обрамлении длинных ресниц.

Заснул там же на диване, среди бутылок, жратвы и раскиданных подушек. Сквозь сон слышал как ушла шлюха, забрав деньги со стола, оставленные для нее. Молодец, сама ушла, тихо, не побеспокоив, оставив меня дома один на один с моей куколкой.

Утром проснулся с головной болью – все-таки коньяк дал о себе знать. Но в первую очередь понимал, что нужно проверить девчонку на верху. Она не спала, лежала в кровати и смотрела куда-то в окно.

- Доброе утро, - я поздоровался, с тревогой глядя в бледное, почти серое лицо. Она вздрогнула, сжалась в комочек под моим взглядом. Под глазом за ночь налился качественный синяк, синяки были и на тонких запястьях – да, вчера я знатно перестарался.

- Я хочу домой, - едва слышно прошептала она бледными губами.

- Собирайся, поехали, - кивнул я.

Хороша, даже сейчас хороша.

Осторожно встала с кровати, пошатываясь.

- Моя одежда…

Кинул ей свою футболку и старые спортивные штаны, в которых она, естественно, утонула. Но ни слова не сказала, просто оделась, придерживая живот. Похоже, все-таки придется съездить к врачу, слишком уж бледна девчонка.

Привез ее в ведомственную больницу и черным ходом провел к Нинке – та не раз наших сотрудниц (да и не только) осматривала. Конечно, не частная клиника, но зато тихо, спокойно и под контролем. И никто ничего не узнает – нам с куколкой лишние сплетни ни к чему. Нинка – тетка, конечно, склочная, но язык за зубами держать умеет.

- Давай, проходи, - хрипло велела моей красавице. – А ты здесь жди, кобель.

Минут через десять из кабинета раздался тихий стон и грубый голос Нинки, велевшей девчонке заткнуться. А еще минут через пятнадцать она и сама вышла.

- Ну ты и мудак, - закуривая сообщила горгулья, - порвал девку не слабо. Я ее там подзашила, ниче, переживет. Все через такое проходим. Но дней десять ее не трогай.

- Вот блядь, - я не удержался. Надеялся с куколкой порезвиться скоро, а тут такой облом – мне же командировка предстояла. – А может пораньше?

7

Только оказавшись в подъезде, я почувствовала себя в относительной безопасности и едва не сползла по стене. Меня затрясло так, что сумка с вещами выскользнула из рук и со стуком упала на бетонный пол, было тяжело дышать – я практически задыхалась, а сердце стучало с какой-то ненормальной скоростью. Ужас – это чувство затопило меня полностью, затмив все остальные. С ужасом я встретила утро, ужас сковал все мое истерзанное тело и заставил сделать все, что требовало чудовище, сломавшее мне жизнь. Когда я проснулась, когда увидела его в спальне, когда услышала этот голос, мне показалось, что внутри меня все заледенело, я боялась сказать лишнее слово, боялась хоть на секунду привлечь к себе его внимание. Молчала, сдерживая себя даже тогда, когда он привез меня в то кошмарное место, больше напоминающее мясной цех, чем больницу, молчала, когда страшная и грубая бабища нагло лезла в меня, зашивая на живую и комментируя свои действия оскорбительными выпадами, молчала, когда он предложил свои поганые деньги, промолчала даже, когда снова протянул ко мне руки. Молчала, надеясь на одно – скоро это все закончится, и я окажусь дома, в безопасности. И больше никогда, никогда не увижу его.

Его последние слова разбили все мои надежды.

Нужно было взять себя в руки и дойти до квартиры – не хватало еще, чтоб меня в таком виде увидели соседи. Я должна, просто обязана ради себя, ради мамы пережить весь этот кошмар так, чтобы никто ничего не узнал и не рассказал ей – она этого не переживет.

- Боже мой! Ольга, - ахнул надо мной знакомый голос той, кому на глаза совсем попадаться не следовало. Каратаева Лариса Петровна – подруга мамы и по совместительству – методист нашего факультета и секретарь декана, проживающая на этаж выше нас, гроза и ужас химического факультета, гоняющая студентов как сидоровых коз, сторожила секретариата, пережившая трех деканов и двух ректоров. Про нее у нас говорили: деканы приходят и уходят, а Ларочка остается.

Как могли подружиться две столь не похожие друг на друга персоны, как мама и Лариса – ума не приложу, однако факт остается фактом: прямолинейная и хамоватая, но по-своему добрая тетка стала частым гостем в нашем доме. Сначала я восприняла эту странную дружбу не очень-то хорошо, тем более, что сдержанностью и деликатностью Лариса Петровна не отличалась, но видя, как рада мама, которая разорвала отношения со всеми нашими родственниками, после смерти бабушки и деда, смирилась. Тем более, что как бы не любила Лара сплетни, ничего лишнего она маме не доносила и на меня не пожаловалась ни разу (хотя было за что, положа руку на сердце).

Сейчас она стояла надо мной и в глазах ее читались недоумение и шок.

- Девочка моя, - голос Ларисы внезапно стал мягким, - боже, кто это сделал? Пойдем, милая, пойдем домой.

Она взяла меня под руку, помогая встать, потом собрала выпавшие из рук вещи.

- Давай, хорошая моя, давай, - поддерживая, завела в лифт и нажала кнопку на нужный этаж. – Сейчас будем дома, ты сможешь лечь.

От столь непривычных воркующих интонаций, мне стало немного легче. Как бы там ни было, но справляться с этим кошмаром одной, было не просто.

Мы дошли до квартиры, она помогла мне с ключами – руки тряслись и я никак не могла попасть в ключом в замок, а дома помогла раздеться и добраться до кровати.

Она хлопотала надо мной, как над младенцем, как над родной дочкой, и от ее голоса становилось немного спокойнее, ужас отступал, а на его место приходили отупение и пустота. Полная, холодная, всеобъемлющая. Безразличие. Усталость. И боль. Много боли.

Я зарылась с головой в одеяло, вдыхая полной грудью запах дома, родного, надежного убежища, из которого не хотелось вылезать. Никогда. Хорошо было бы остаться вот так навсегда. Без мыслей, без чувств.

- Лариса Петровна, - прошептала я, чувствуя, как женщина присела ко мне на кровать, - ничего не говорите маме.

- Никогда, девочка моя, - пообещала женщина, гладя меня по голове, - никогда. И тебя сейчас не оставлю. Слышишь?

- Угу, - я закрыла глаза, позволяя себе провалиться в темноту родного дома.

Где-то вдалеке от меня звонил телефон, слышался голос Ларисы, которая весело отвечала маме, что я отдыхаю после хорошего вечера, потом был аромат блинчиков и горячего кофе, которой Лара заставила меня выпить. Была какая-то добрая и ласковая женщина, бережно и аккуратно осмотревшая мое измученное тело, качая головой – до меня донеслись обрывки фраз и слов, наполненные горечью и злостью. Был горячий, обжигающий душ – принесший небольшое облегчение от боли и нервной дрожи. Был теплый халат и плед, мягкие подушки и легкий массаж шеи и головы, снимающий часть напряжения. Были тихие, ласковые слова, смысл которых я не понимала, но они успокаивали меня одним своим звучанием. Много чего еще было, только слез не было – их я все оставила в том страшном доме. Внутри стало холодно и пусто.

8

Через несколько часов боль стала отпускать, подействовали лекарства, выписанные врачом Ларисы, той доброй и деликатной женщины, что осмотрела меня уже дома. Я сама могла вставать, ходить и даже снова побывала в душе. Лариса не оставила меня и в воскресенье.

В понедельник утром я осторожно и медленно начала собираться в университет. Не хотела оставаться дома, не хотела жалеть себя, не хотела помнить.

- Леля, девочка, останься сегодня дома. Я скажу Мохову, что ты заболела, да и справка есть. С ОРВИ, - пояснила Лариса, когда я с ужасом посмотрела на нее, - не переживай.

- Нет, Лариса Петровна, я должна пойти, - голос у меня был чужим, тихим и сухим. - Нельзя вечно прятаться. Я справлюсь.

- Справишься, - кивнула женщина, заплетая мне косу, - ты – справишься. Еще в субботу думала, что сломали тебя, а сегодня знаю – хер им на воротник, чтобы шею не терло.

Совместными усилиями мы замазали и огромный синяк на половину щеки и я, наконец-то. рискнула посмотреть на себя в зеркало. Потухшие, покрасневшие глаза, тусклые волосы, бледная, шелушащаяся кожа – выглядела я отвратительно. Ничего, не нужна мне ни красота, ни яркость, хватит уже, наигралась. Самое важное сейчас пережить и забыть все, что произошло несколько дней назад.

Эта мысль заставляла каждый последующий день подниматься утром, чистить зубы, пить кофе и ехать на учебу, говорить с мамой по телефону (пришлось солгать ей про ОРВИ и не показываться с разбитым лицом), с приятелями в университете. Я просто делала постоянную последовательность действий, заставляя себя привыкнуть к условной стабильности новой жизни. К большому счастью, в университете я ни с кем близко не дружила, кроме Ксюхи, поэтому мало кто заметил мое состояние, разве что синяк на лице вызвал кое-какие вопросы. Но если она и не поверила версии, что я упала со стремянки и ударилась головой, то все равно в расспросы не полезла, видимо понимая, что я ничего ей не скажу. Как не спрашивала и почему я игнорирую звонки и сообщения от Риты. Разве что опекала меня эти дни сильнее, чем когда бы то ни было.

- Держи, - бросила она мне тетрадь, - тут последняя лаба по физике. Я все подготовила, сделала, пойдем вечером, после лекции, сдавать? Ты ведь на последнюю лекцию останешься?

- Да. К маме сегодня не поеду – как ей на глаза показаться с таким видом? Вроде пятница, прошла уже неделя, а лицо все еще болит. Спасибо, - вымученно улыбнулась я, - что б я без тебя делала?

-Провалила бы физику, - констатировала она сей факт. – Пошли, найдем свободную аудиторию и там посидим, у тебя есть время подготовиться.

Нашу тихую зубрежку прервал громкий телефонный звонок. Рита не оставляла попыток связаться со мной. Но ее звонки вызывали глухую злость и отвращение.

- Не ответишь? – тихо спросила Ксюша.

- Не хочу, - я скинула звонок и отключила звук.

- Какая кошка между вами пробежала? – подруга осторожно подбирала слова.

Я посмотрела на нее.

- Подлостью эту кошку зовут, - все же ответила, вздохнув, - давай, объясни мне еще раз эту задачу, я вообще не понимаю эти цепочки…. Последовательные, параллельные…. Как это вообще понять?

Как не странно, в этот раз погружение в физику дало мне возможность на время вообще забыть о своих проблемах. Ксюша, с поистине ангельским терпением пыталась вбить в мою голову самые примитивные знания, чтоб создать хотя бы видимость знания. И на лекцию Пятницкого я шла почти подготовленная. Как странно, раньше я так волновалась перед лекциями, надеялась, что Пятницкий не обратит на меня внимания и я не стану снова мишенью его шуточек по поводу лампочек и блондинок. А сейчас….

Сейчас мне было все равно. Все его шутки и придирки стали казаться чем-то далеким и не существенным. Хотелось быстро сдать зачет и забыть про физику до экзамена.

Мы сели, как всегда, подальше от кафедры, стараясь стать невидимками. Как назло, ближе к вечеру, когда на улице стемнело и включили яркий свет, у меня заболела голова и побитая щека. Невольно я поморщилась и потерла себе лицо.

Пятницкий посмотрел на меня, скользнул взглядом по щеке и…. ничего не сказал, только нахмурился. И продолжил лекцию, на этот раз оставив зрителей без ожидаемого спектакля.

После лекции Ксюха, взяв на себе ведущую роль, подошла к нему.

- Геннадий Иванович, можем мы сегодня сдать последнюю лабораторную? – неуверенно спросила она. – Если у вас есть время. Мы полностью готовы.

Пятницкий отвлекся от сбора своих вещей и посмотрел на нас. Я отвела глаза, ожидая новых насмешек и злословия, но -о чудо! – он просто кивнул и указал глазами на парту.

- У меня есть пятнадцать минут, - сухо сообщил он.

- Мы успеем, - уверила его моя подруга, на ходу доставая тетради. Я последовала за ней. Щека болела все сильнее и мне уже с трудом удавалось сдерживаться и не морщиться. Надо было хоть Немесил выпить перед лекцией, что ли….

Ксюха бодро начала рассказывать тему, а я лишь кивала вслед за ней, стараясь сконцентрироваться и не потерять нить разговора, в случае, если вопросы будут адресованы мне. Но вопросов не последовало.

Пятницкий внимательно смотрел на нас, даже не глядя на нарисованные нами схемы и формулы, не проверяя расчетов. А потом внезапно спросил.