Я + Он

Часть І. Пролог

— Ты действительно думаешь, что это разумная идея? — спрашиваю его, чувствуя, как ноги немеют от холода, тело закоченело, а зубы щелкают.

— У тебя есть варианты? — улыбается он, — Или ты живешь по моим правилам, или остаешься там, в море.

— Ты неадекватен, понятно! — кричу. И плевать мне, что в воде без спасательного круга я, а не он, — Просто придурок!

— Ты ошиблась, а не я, Софи.

Прищуриваю глаза, пытаясь лучше разглядеть эту светлую голову с наглыми глазами. Этот парень просто беда на мою голову. Или я на его.

— Просто помоги мне выбраться обратно. Я замерзла. И если я утону, это будет на твоей совести.

— У меня ее нет. Да я и вышел в море именно для такой цели, а ты мне мешаешь.

— Утонуть хочешь?

— Скорее потеряться.

— Тогда давай мы поменяемся местами — ты в воде, а я на палубе. Как тебе? — все время, пока этот ненормальный дрыгает ногами в воздухе, явно наслаждаясь моим видом, мне приходится двигать ногами и руками, чтобы не пойти на дно морских глубин. И это трудно, скажу вам. Все тело болит, каждую неподготовленную и непривыкшую к такому мышцу жжет адским пламенем, а о том, что происходит в моей голове на данный момент лучше промолчать, потому что я в панике! Действительно. Если этот долбень Макс, прямо сейчас не спустит эти проклятые ступеньки, то мое тело камнем пойдет на дно. Но, что ему до этого? Он то сидит закутанный в одеяло, пьет прямо из бутылки коньяк и с улыбкой на лице смотрит на меня, жертву собственной тупости.

— Мне пока на палубе хорошо, Софи. А тебе как?

— Плохо, — стиснув зубы, отвечаю.

Неожиданно мое тело пронзает такая боль, что даже не успеваю сказать хоть слово, как понимаю, что вода попадает в легкие, забивает нос, рот, заставляя чувствовать, как в груди все горит. Правая нога немеет, каменеет, а боль от нее будто тянется каждый клочок тела. Булькнув что-то на прощание, исчезаю под водой. Инстинктивно глаза открываются и я смотрю на кусок белого металла яхты, даже различаю несколько букв «…ача». А потом в голове что-то словно щелкает, выключается и все перед глазами темнеет. Пытаюсь вынырнуть из-под воды, но не получается. Только добавляю новую порцию боли, от которой хочется кричать. Повинуясь призванию тела, мозга, открываю рот. В горло сразу затекает соленая вода, обдирает горло, душит изнутри. Я все еще пробую выплыть, но потом чувствую, как действительно камнем иду на дно. Давление усиливается, становится темно настолько, что страх липкими лапами касается кожи. В висках болит и пульсирует.

Я тону…

Глава 1

За два дня до пролога

— София, дорогая, может закрыть окно? — спрашивает мама.

— Не нужно, все хорошо.

— Может дует? Еще сквозняка мне не хватало на отдыхе.

— Мааам, — протягиваю, — Мне восемнадцать, я могу уже сама контролировать дует мне или нет, — откидываюсь на спинку сиденья и рассматриваю пейзаж за окном, который на горизонте сливается с небом, а под солнечными лучами вообще кажется нереальным.

— София, мы всегда о тебе будем заботиться, потому что мы твои родители, — строгим тоном пытается сказать папа, но я вижу смешинки в его глазах, когда смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Я знаю, да. Просто уже выросла. Долго нам еще ехать? — перевожу тему в другое русло.

— Час, мы уже проехали Одессу, поэтому совсем скоро прибудем в Каролино-Бугаз.

— Супер. Жара убивает.

— Воды? — мама протягивает бутылку с минералкой, которая лежит в сумке — холодильнике.

— Давай, — открываю крышечку и прикладываюсь губами к бутылке. Холодная жидкость обжигает ледяными потоками и попадает в желудок, принося удовольствие.

Вообще, несколько дней назад мы спонтанно решили поехать на отдых. Я как раз сдала все экзамены, поэтому была свободна как птица. И может ехать на отдых с родителями для кого-то скучно и неинтересно, но для меня это шанс провести с ними еще каких-то две недели, перед тем, как отправиться в Киев в университет.

Папа забронировал номер в прекрасном отеле на берегу моря, окна которого выходят на бескрайнюю водную гладь и прекрасный солнечный закат, а мама в это время провела меня по всем торговыми центрам нашего города, откуда мы и едем.

Мой папа — частный предприниматель. Мама тоже, но направления у них разные. У мамы — магазин косметики, у папы — фирма по ремонту автомобилей. Живем нормально. По крайней мере, мне на все прихоти хватает, хоть и не сказала бы, что я избалованная или заносчивая.

К слову, по папиным сведениям, там, в Каролино-Бугаз, отель имеет несколько частных яхт. Большинство стоит чужих, но две у них собственные, с таким же названием, как и сам отель: «Мечта». Поэтому я с нетерпением жду, когда пойдем в море, когда берега больше не будет видно, и можно будет сполна насладиться тишиной и шумом только воды.

— София, есть хочешь? — снова вмешивается мама, прерывая мысли.

— Нет, ма.

Мою маму зовут Наташа, а папу Владимир, но все называют его Вова. Я люблю своих родителей, и даже ценю мамину гиперопеку, но иногда хочется, чтобы она наконец завела себе собаку и доставала ее, а не нас с папой.

— Наташа, думаю мы поедим когда прибудем в гостиницу. Это разумнее, чем крошить в машине.

— Тебе лишь бы свою машинку не испортить, — возмущается мама.

— Не в этом дело, просто так разумнее, чем трясти сейчас твоими пакетами и рыться в сумке, ища лоточки.

— Вова…., — но дальше я не слышу их препирательств. Вставляю в уши наушники и погружаюсь в мир Linkin Park. В такие моменты кажется, что лучше бы осталась дома, а не ехала с родителями, которых хлебом не корми дай поспорить.

* * *

Отель «Мечта» оказывается величественным трехэтажным зданием с белыми колоннами, собственным пляжем и диванами с балдахинами на песке, где можно закрыться занавеской от всех. Нас встречает приветливая женщина лет сорока, цвет кожи которой ясно указывает, что южное солнце начинает припекать с мая месяца, если не с апреля. Мы, против нее, белые мухи.

— Вы семья Ярецких?

— Эа, — папа улыбается женщине и вытаскивает из багажника наши чемоданы.

— Не доставайте, с багажом вам сейчас поможет Миша. Мишаааа! — кричит и тут же рядом с нами появляется парень моего возраста, плюс— минус, подхватывает чемоданы и уходит. Вот это сервис. Куда пошел? Чего? Даже не обернулся и не спросил у хозяйки куда нести, — Пойдемте, я вас провожу в номер.

Мы следуем за ней по территории отеля. Июль месяц, а людей немного. Разве уже не начался сезон отдыха?

— Здесь у нас территория отдыха, — женщина показывает на беседки из белого дерева, полукругом стоящие перед пляжем, а между ними небольшие клумбы с яркими цветами, — Здесь ресторан. Сюда вы можете сами спуститься, или заказать еду в номер. Это на собственное усмотрение.

Ресторан тоже оформлен деревянными белыми дверями. Вообще тут все белое. Белый отель из окон которого выглядывают белые занавески. Двери, мебель, лежанки, столы, даже фонари белые с золотыми полосами, что сейчас сверкают золотом на солнце.

— Меня зовут Мария. Если что, вы всегда можете обратиться ко мне, в случае когда администратор не сможет справиться с вашей просьбой.

Женщина провожает нас по лестнице на третий этаж и подводит к двери, на этаже всего два номера. Открывает и заводит в номер. Что сказать, номер такой же светлый, с сероватым ламинатом на полу, белыми стенами, такой же мебелью повсюду, и дверью, ведущей из гостиной на балкон, на который сразу же хочется выйти, ванная комната, две спальни и гардеробная. Единственное яркое пятно здесь: цветы в вазах, такие же, как и на клумбах, похожие на полевые, и они отличаются от тех, что растут в моем родном регионе.

— Вообще-то я бы хотел арендовать на несколько дней яхту, — говорит папа, пока Миша, откуда только взялся, затаскивает чемоданы в номер, — Думаю с завтрашнего дня было бы замечательно.

— Хорошо, но яхта пришвартована не здесь, она стоит вместе с другими в нескольких километрах отсюда.

— Прекрасно. Тогда завтра Вы нам покажете дорогу?

— Вас отвезут, — Мария приветливо улыбается, — Обустроить вам там все? Имею в виду еду, напитки, аптечку? Или купити сами? И еще вопрос, Вы когда-нибудь управляли яхтой? Ходили на ней?

— Конечно, — папа улыбается женщине в ответ, — Поэтому, будьте добры, все организуйте.

— Хорошо, тогда завтра где-то в пять часов утра вы должны быть готовы, устраивает? Хотите позже?

— Пусть будет пять, не так жарко с самого утра.

Мария разворачивается, и забрав бедного парня, обливающегося потом, уходит из номера. Я же сразу прохожу вперед, переступая через чемоданы посреди гостиной. Руками развожу тонкую ткань тюля и выхожу на балкон. В лицо тут же бьет легкий и приятный летний ветерок с привкусом соленой воды, свежести, жары и самого лета. Он доносит аромат моря, которое сейчас сверкает ровной гладью под голубым небом и оранжевым солнцем.

— София, — мама почти сразу оказывается рядом. От этой женщины нигде не спрятаться. Смотрю на нее и понимаю, почему папа любит ее, кроме того что она просто красавица с длинным черными волосами, хоть и крашенными, в жизни не скажешь, что маме уже под пятьдесят. Утонченные черты лица, прямой нос и яркие зеленые глаза. Я похожа на нее, не полностью, но чертами точно. А так — у меня длинные белые крашенные волосы с красными кончиками, серые глаза, словно асфальт после дождя и веснушки. Ага, они самые.

Раздражающие, рассыпанные на носу и под глазами. Этими веснушками я пошла в папу. Хорошо, что хоть не фигурой, ведь папа такой себе черноволосый колобок, а мы с мамой стройные березки, — Доченька, давай разберем вещи по шкафам, а потом будем сидеть здесь на балконе и наслаждаться видом.

— Иду.

До вечера время проходит быстро, пока мы раскладываем вещи, обедаем в ресторане и спорим относительно спален. Мама хочет комнату, где белый смешан с фиолетовым, а папа ту, что выбрала я — чисто белую с серыми акцентами на деталях: одеяло на кровати, тюль, серые вазы, а на стене фотообои с ловцом снов черно-белого цвета. Третья вообще никого не интересует, потому что там нет того, без чего жара невыносима — кондиционера.

Только в шесть вечера мы выбираемся к морю, хотя до него нам очень близко. Я, не обращая внимания на крики родителей, бегу в воду. Она теплая, приятная и чистая настолько, что видно песчаное дно усеянное ракушками.

— София, — кричит мама, — Возьми круг!

— Наташа, дай ребенку насладиться…, — бубнит папа, — Круг… как будто ей двенадцать.

— Она не умеет плавать, Вов….

Дальше я их не слышу. Погружаюсь в воду с головой и проплываю несколько метров вперед. К сожалению, это мой максимум, долго плыть не могу, не умею и боюсь. Останавливаюсь и подставив лицо заходящему солнцу замираю, вслушиваясь в крик чаек, тихий плеск воды и голоса с берега. В такие моменты ты понимаешь, что единение с природой то, чего не хватает современному человеку. Хочется просто вот так стоять и не слышать людей. Отстраниться от них. От проблем. Волнений. Даже от мечтаний. Ты просто есть. Вот именно в этот момент — настоящая, искренняя, чистая, как никогда.

Глава 2

Утро следующего дня, точнее пять утра мы все успешно просыпаем. Оно и не удивительно, ведь вчера после пляжа, измученные дорогой и раскладыванием вещей, сразу отрубились, даже не поставив будильники. И судя по тому, что проснулись мы где-то в двенадцать, Мария достучаться до нас не смогла.

— София, — голос отца, его кашель, после сигарет, будит и меня и маму, — Наташа! Проспали яхту, черт побери, — слышу, как папа набирает номер и говорит, — Мария, да. Мы проспали, измученные были. Ага. Вечером? А кто выходит вечером в море на яхте? Так? Ладно, — мы с мамой уже потягиваясь смотрим на него и телефон в руках, ожидая, что скажет.

— Все сейчас заняты. Поедем к яхте вечером. Где-то в семь. Поэтому, сейчас у нас день валяния на пляже.

* * *

День действительно проходит на пляже. Мама валяется на шезлонге, а мы с папой на песочке, протянув ноги к морю, которое легкими волнами лижет ступни. На наше счастье и удовольствие пляж пустой. А еще на удивление. Сезон все-таки уже начался. Но папа говорит, что у этого отеля цены совсем не демократичные, поэтому так.

В шесть мы ужинаем, я хватаю легкую спортивную сумку куда складываю крем, спреи для волос, резинки, шпильки, нижнее белье, несколько сарафанов для фотосессии на яхте, и самое главное, кроме конечно очков и шляпки, купальники. У меня их много, все разные: цельные и раздельные, черные и голубые, даже розовый есть, с рисунками пальм, оборками, тонкими бретельками, кружевами. Несколько дней назад мы просто скупили весь магазин.

Далее мы садимся в автомобиль Марии, обычное рено семейного типа и проезжаем частные дома, территории, соревнуясь с электричкой кто быстрее под лучами красного солнца. Когда добираемся до пирса папа удовлетворенно осматривает яхты, две из которых нашего отеля. Хозяйка, Мария, ведущая нас к одной из белых яхт, рассказывает что-то папе об управлении, связи с берегом и остальном, о чем мне слушать совсем не интересно. Мы с мамой идем сзади, как вдруг понимаю, что кое-что забыла взять.

— Мам, — шепчу ей на ухо, — у меня закончились тампоны, ты брала?

— Что? Нет. София! — укоризненно, — Как о таком можно забыть в момент когда у тебя эти дни?

— Вот так, мама!

— Мария, извините, — мама подбегает к женщине и коротко, судя по жестикуляции рассказывает о моей ситуации. Потом возвращается ко мне и инструктирует где находится магазин, — София, давай я пойду с тобой, а то еще потеряешься?

— Мам, ты же мне все рассказала, для чего это?

Папа прощается в этот момент с Марией, оплачивая аренду яхты, и видя, как пытаюсь вырваться от мамы решительно идет к нам.

— Наташа, а ну отпусти Софию. Она взрослая. Солнышко мы подождем тебя на яхте, да?

— Да, — благодарно смотрю на папу и, вырвав руку из маминой, беру деньги из ее рук и иду по пирсу, глазами сканируя территорию. Мамина внимательность и опека — прекрасно, но я уже устала от нее, поэтому с нетерпением жду когда уеду в Киев учиться.

Пока нахожу магазин, покупаю влажные салфетки, на всякий случай, и три пачки тампонов, — тоже на всякий случай — солнце прячется за серые облака, довольно быстро и даже неожиданно заслонили голубой цвет неба. Возвращаясь к яхтам понимаю, что немного заблудилась, поэтому приходится спрашивать дорогу у людей, а они здесь редкость. На пирс выхожу только тогда, когда темень стоит вокруг: выколи глаз. Наверное нужно сказать папе, что ночью лучше не выходить в море, вдруг надвигается буря или что-то подобное? Да и темно уже, и страшно! Шагаю по бетонному пирсу всматриваясь в ряд белоснежных яхт, ища ту, где написано «Мария», вот только, как на зло, светит один фонарь и толку от него ноль. Прохожу туда-сюда, в надежде услышать звук голосов родителей, но вокруг так тихо, что я слышу только шум собственных шагов. Наконец, минут через десять моего блуждания слышу шум с одной яхты, поэтому иду к ней, прижимая к себе небольшую сумку. В другой руке держу небольшую спортивную сумку с одеждой проклиная саму себя, что не отдала ее папе.

Захожу по лестнице на яхту с которой раздавался шум, спускаюсь по лестнице вниз, и оказываюсь в помещении похожем к кафе: красные стены, деревянный стол, вокруг которого красный мягкий диван с разбросанными подушками и пледами. На стенах висят канаты, веревки и какие-то молоточки, сильно не приглядываюсь, да и не могу — здесь полумрак. Прохожу по узкому коридорчику и останавливаюсь в похожем похожем, хоть и без стола, помещении, но с несколькими дверями. Из одной слышен легкий женский смех, мужской шепот, а затем звуки очень похожи на то, когда у людей интимный момент. Я не то чтобы осуждаю маму и папу, они еще молодые и все такое, но разве трудно было подождать часок, чтобы придя, я не слушала вот это? Краснею и толкаю дверь напротив их каюты. Это тоже каюта: большая кровать, шкаф, собственная ванная комната, что очень здорово, стол журнальный, и окошко. Все обшито бархатной тканью, только зеленой, темной, как водоросли.

Кладу вещи на пол и падаю на кровать, вдруг поняв, что все эти блуждания вымотали меня не на шутку.

Глава 3

Ночь проходит спокойно и даже сладко. Поэтому, когда звенит будильник потягиваюсь, радуясь, что наконец, впервые после изнурительных дней, я выспалась. Действительно выспалась, а не подняла за шкирку тело с кровати и поехала в школу.

Принимаю душ, чищу зубы и надев один из сарафанов: короткий, на тонких бретельках, прохожу коридоры, ожидая увидеть родителей. Вот только в комнате, где я вчера слышала звуки их нет: смятые простыни, и за столиком пусто, который вчера не очень внимательно рассмотрела.

Поднимаюсь по лестнице на палубу и замираю на месте от удивления. Яхта несется по морю, разрезая волны, а передо мной, за штурвалом, стоит совершенно незнакомый мне парень, лет двадцати на первый взгляд. Светлые волосы развеваются под порывами ветра, солнечные лучи сверкают на его загорелой коже. Под ней видны упругие мышцы и идеальный пресс. Лица особо не видно, светлая челка не дает рассмотреть его, но мне достаточно шорт, что низко висят на его бедрах открывая взору косые мышцы.

Он меня не замечает, и это дает мне время отойти от шока. Подхожу к нему, хватаясь за канаты и металл парусов.

— Эй, ты кто? — выкрикивает приблизившись. Только сейчас он обращает на меня внимание. Щурит глаза от солнца и внимательно рассматривает с ног до головы, останавливаясь на ногах взглядом. — Я проституток не заказывал утром! — Отрезает.

— Что??! Это кто тут проститутка? Ты управляешь чужой яхтой, еще и оскорбляешь меня?

— Чужой? — удивленно. — Ты, девочка, вероятно что — то напутала. Это моя яхта. А вот, какого черта ты здесь делаешь — не знаю.

— Я сюда с родителями… Господи… — Сажусь на скамейку яхты, из мягкого материала, что скорее напоминает кожаный белый диван. Незнакомец на корме внимательно смотрит на меня, а потом переводит взгляд на нос яхты. Слежу за его взглядом, но рубка не дает посмотреть туда, куда смотрит парень. Встаю, подхожу к левой палубе и понимаю, что мы уже слишком далеко от берега. Более того, я не знаю где он — этот чертов берег, ведь его не видно! Никакой тонкой линии на горизонте, которая напоминала бы береговую.

— Поворачивай. — подлетаю к нему. — Слышишь? Поворачивай назад!

— Не могу, крошка.

— Что значит не могу?

— Именно это значит. Я отдыхаю.

— Просто верни меня обратно! А потом отдыхай себе сколько влезет. — не удерживаюсь, повышаю голос.

— Неа…. — Тянет, и улыбается нагло, демонстрируя ряд белоснежных зубов.

— Ты что больной? Ты не можешь развернуть эту яхту и подбросить меня до берега?!

— С какой это стати, крошка, я должен такое делать? Ты залезла в мою яхту без разрешения еще и кричишь на меня? Смешно. — И он действительно смеется.

— Господи — Трепаю длинные волосы рукой. — За что мне это?!…

— Классный цвет. — Намекает на мои красные кончики, и мне все равно. Что же думают мама и папа? А вдруг они вышли в море без меня?

— У тебя есть телефон?

— Ты залезла в чужую яхту без собственного?

— Мой у родителей!

— Зато ты не забыла эту сексуальное платье…

— Просто ответь, есть?

— Нет

— Врешь! Как еще можно связаться с берегом? — Сжимает плечами, решив видимо молчать. — Тебе же хуже будет. Я съем твои продукты и буду постоянно ныть!

— Я не боюсь трудностей. Как тебя зовут?

— Софи. Должна же быть какая-то связь с берегом? — отчаянно смотрю в его глаза.

— Если у тебя есть спутниковый телефон — есть. Мне это не нужно.

— Как же ты собираешься сообщить об аварии к примеру? Произойти может всякое, а мы в открытом море! Вдруг шторм?!

— Так и будет… — И снова улыбается, так, как будто ничего не боится. Вообще.

— Ты сумасшедший, ненормальный, бешеный….

— Лучше не договаривай, тебе со мной здесь еще долго быть.

— И сколько это — долго?

— Еще не решил. Может и навсегда.

— Не понимаю, что имеешь в виду. То есть, навсегда?

— То есть я не собираюсь возвращаться на берег, Софи. — резко отвечает.

— Как это не собираешься? — удивленно. Моральных сил не остается ни на что, поэтому я снова падаю на диван, отклонив голову назад и рассматриваю ясное голубое небо.

— Мне кажется здесь все просто. Не собираюсь. Что еще объяснять?

— Ты что, решил утопить яхту и себя заодно? — фыркаю презрительно.

— Что-то вроде этого.

— Прекрасно. А я должна идти на дно с тобой? Имей же уважение к…

— Ты сама села не туда. Может это судьба? Вдруг ты тоже хочешь пойти на морское дно? Обрасти ракушками, хорошо будет. — Кривит губы в усмешке.

— Надеюсь ты шутишь! — Отрезаю. — А знаешь что?

Встаю с диванчика, подхожу к штурвалу и стараюсь отогнать этого наглого парня, который решил покончить жизнь самоубийством. И мне плевать почему, главное — вернуть себя к берегу Каролино — Бугаз.

Он сопротивляется с улыбкой на лице, и продолжает стоять как камень, пока я обхватив его за талию (знаю — знаю, совсем не разумно и не по-взрослому, а что еще делать?) тяну к себе.

— Отпусти руль!

— Это штурвал, блонди.

— Не вижу разницы, отпусти! — Снова и снова дергаю к себе крепкое тело незнакомца, но ощущение, будто пытаюсь подвинуть в сторону стену. — Просто отпусти его! — фыркаю.

— Господи, где же ты взялась на мою голову? — бросает раздраженно.

Глава 4

— Где взялась там больше нет. Пускай давай.

— И что же будет, крошка?

— Домой поплывем!

— В самом деле? Куда же?

И здесь вся моя решимость исчезает, как пузырь на воде. А действительно, в какую сторону нужно плыть, я даже не знаю где мы. И говорить о широте и длине на карте смешно — в этом я полный профан. И во всем, что касается яхты — тоже

— Ну и прекрасно! Ты попадешь в ад! — Отпускаю его и делаю шаг назад.

— С какой это радости?

— Ты хочешь убить себя и меня. Что тут не ясно?

— Ого, да ты просто голос логики, Софи.

Щурю глаза, сжимаю губы в тонкую линию и возвращаюсь в каюту, решив, что больше не буду говорить с этим напыщенным смертником!

Но где-то к обеду чувствую как желудок нагло ворчит, напоминая мне, что мы сегодня еще не ели. Выхожу в комнату, которую про себя называю кухней, потому что здесь, кроме стола, диванчика и множества веревек на стене, есть холодильник и электроплита, маленькая, но есть.

Заглядываю в белый ящик и отмечаю множество продуктов. Ого, вероятно этот парень собирается умереть на полный желудок. Достаю куриную ножку в вакууме и хлеб, который почему-то в холодильнике, забираюсь за стол и уже истекаю слюной в предвкушении.

Слышу шаги по лестнице, вздрагиваю от неожиданности и замираю, только и успев раскрыть пакет.

— О, Софи проголодалась? — спрашивает ровным тоном. — Приятного аппетита. — Достает из того же холодильника бутылку виски и садится напротив. — Ну?

— Что ну?

— Придумала, что делать дальше?

— А меня разве есть какие-то варианты, кроме как проводить время с тобой?

— Тогда начнем наше знакомство с начала. Я Макс. — Протягивает руку сверкая золотыми глазами. Даже песочными.

— Не вижу смысла. — поднимаю глаза к потолку в немой молитве, желая не дать себе сорваться и самой придушить этого… смертника. В голове внезапно появляется ход действий, которые должна сделать, чтобы вернуться на берег. Я должна заставить Макса повернуть назад. Поэтому, наверное стоит продумать план и начинать операцию по возвращению! И первыми действиями станет порча его настроения. Настолько, чтобы не удержался и вернул яхту обратно.

— Ты пьянчуга. — Утверждаю, наблюдая за тем, как прикладывается губами к бутылке и глоток за глотком пьет золотистую жидкость, забрав руку назад.

— Вероятно ты права, Софи. Но не имеет смысла беречь свое здоровье.

— Почему же? — заинтересованно.

— Тебя это не касается. Обсудим правила поведения на яхте. Первое — ты меня не достаешь. Второе — не носишь короткое платье, я человек, а не робот. Третье — я позволяю пользоваться своими продуктами, и только при условии того, что поваром у нас будешь ты. Четвертое — не лезешь в душу.

— Слушай ты! Во-первых, других платьев у меня нет. Во — вторых у тебя кажется вчера был секс, я просто думала…неважно. Я слышала ваши стоны с девушкой. В — третьих я не умею готовить. И….

— Тише, девочка! Хочешь жить здесь, живи по моим правилам. Нет, море тебя ждет и всегда примет в холодные объятия!

— В смысле?

— В смысле, я с удовольствием дам тебе пня под зад и отправлю в воду, усвоила? — Уголки его губ поднимаются в недружелюбной улыбке.

— Хочешь напугать меня?

— Хочу сказать, что я не буду терпеть дурацкое поведение у себя на корабле.

— Это не корабль, а маленькая яхта. И я…

— Все. Разговор окончен.

Глава 5

До самого вечера я страдаю от головной боли, но все-таки у меня получается насладиться просто невероятным закатом. Даже не думала, что когда ты в открытом море он отличается от того, что на суше. Кажется, красный диск между линией моря, сливающийся с горизонтом и самым небом — застрял. Красно-желтая, как драгоценность, дорожка бежит равной гладью, добираясь белого металла яхты, окрашивая ее в оранжевый.

Это истинное наслаждение, если не считать Макса и мою ситуацию вообще, наблюдать за этой красотой, вдыхая соленый, свежий воздух, чувствуя, как теплый летний ветер трепещет волосы. И больше ничего и никого. Только я сама на весь бескрайний мир. Голова пуста от мыслей, они мне и не нужны в такой момент. В душе даже появляется какая-то легкость, воздушность, будто я шарик, который вот — вот доберется самого горизонта и познакомится со Вселенной.

— Твои волосы, как это солнце. — Неожиданно слышу голос Макса рядом. Яхта уже давно не идет с помощью мотора, а просто плывет под ветром, распустив белые паруса.

— Что-то типа такого. — Отвечаю, не оборачиваясь к нему.

— Мне жаль, что ты села не на ту яхту.

— И мне.

Больше мы не разговариваем. Я не готовлю ужин, как он того хотел, просто доедаю куриную ножку, запиваю ее водой и отправляюсь в свою каюту. Когда темнеет, на меня находит апатия и разочарование во всем. Слезы сами текут по щекам крупными каплями. Мне жаль саму себя. Жаль, что перепутала яхты и оказалась с этим Максом вместе. Жаль, что он издевается надо мной и явно не собирается возвращаться домой, на берег. Я уже представляю что думают родители. Думают их дочь исчезла, возможно ее убили. Откуда же им знать, что я в открытом море? Уверена, мама упрекает папе, что не пошла со мной и это первый раз, когда я действительно сожалею, что так произошло. Если бы мы пошли вместе, то подобное не произошло бы.

Даже не замечаю, как засыпаю, хлюпая носом. Всю ночь мне снятся кошмары, от чего я кричу и кричу, заливаясь очередной порцией слез.

На следующее утро я измученная и бледная. Усталость от эмоционального потрясения берет свое, поэтому не удивляюсь, увидев в небольшом зеркале в ванной комнате, синяки под глазами. Принимаю душ, радуясь, что он вообще здесь есть, а, как и откуда — не волнует. Переодеваюсь в длинный сарафан красного цвета с обнаженной спиной и выхожу на палубу.

Макс уже там. Яхта стоит на месте, если так можно выразиться, а он спиной ко мне, разглядывая утреннее солнце, что уже ярко светит ослепляя все вокруг своим желтым цветом.

— Доброе утро. — Говорю, подходя к нему.

— Что у нас на завтрак, Софи? — спрашивает не оборачиваясь.

— В каком смысле? — Легкий ветерок трепещет мои еще влажные волосы после душа, покалывая кожу кончиками прядей. Подставляю лицо теплым лучам удивляясь этой красоте. Снова. Вероятно к такому трудно привыкнуть.

— Мы договорились, что ты у нас кок. — Ровно тоном.

— Я сказала, что готовить не буду.

— Ммммм….- мурлыкает под нос. Оборачивается и долго не думая толкает меня в плечо.

Не удерживаюсь, скольжу ногами на влажной палубе и громко вскрикнув падаю в холодную морскую воду, сразу погружаясь под ровную гладь. Выныриваю, чувствуя, как ярость растет во мне как ураган, усиливаясь каждую секунду.

— Ты придурок, — выкрикиваю с моря, барахтаясь ногами в воде. Но он не отвечает на этот счет ничего. Лишь цинично улыбается и исчезает с моих глаз. — Эй! ЭЙ! Не бросай меня здесь! Ты сумасшедший! Я не смертница, в отличие от тебя.

— Тихо, — слышу его голос. Держит в руках бутылку золотистой жидкости. Садится на край правой палубы, свешивает босые ноги и прикладывает бутылку к горлу делая несколько больших глотков.

— Вытащи меня. Или спусти какие ступеньки! — фыркаю.

— Нет.

— Нет?? То есть нет?

— Ты не хочешь жить по моим правилам, для чего мне балласт в виде "Софи"? А так, думаю холодная соленая вода проучит тебя, и покажет, как нужно вести себя в гостях.

— Ты действительно думаешь, что это разумная идея? — спрашиваю его, чувствуя, как ноги немеют от холода, тело уже окоченело, а зубы щелкают.

— У тебя есть варианты? — улыбается он. — Или ты живешь здесь по моим правилам, или остаешься там, в море.

— Ты неадекватный! — психую. И плевать мне, что в воде без спасательного круга я, а не он. — Просто придурок!

— Ты ошиблась с яхтой, а не я, Софи.

Щурю глаза, пытаясь лучше разглядеть эту светлую голову с наглыми глазами. Этот парень просто беда на мою голову. Или я на его.

— Просто помоги мне вылезти обратно. Я замерзла. И если умру, утону, то все это будет на твоей совести.

— У меня ее нет. Да и я вышел в море именно для этой цели, а ты мне мешаешь.

— Умереть хочешь?

— Скорее потеряться.

— А, ну да! Смертник! Самоубийца! Тогда давай мы поменяемся местами — ты в воде, а я на палубе. Как тебе? — Все время, пока этот ненормальный колотит ногами в воздухе, явно наслаждаясь моим видом, мне приходится двигать ногами и руками, чтобы не пойти на дно морских глубин. И это трудно, скажу вам. Все тело болит, каждая неподготовленная, к подобному, мышца жжет адским пламенем, а о том, что происходит в моей голове сейчас лучше промолчать, потому что я в панике! В самом деле. Если этот идиот, — Макс — прямо сейчас не спустит проклятые ступеньки, то моё тело камнем пойдет на дно. Но, что ему до этого? Он то сидит закутанный в одеяло, пьет прямо из бутылки и с улыбкой на лице смотрит на меня, жертву собственной тупости.

Глава 6

— Мне пока на палубе хорошо, Софи. А тебе как?

— Плохо. — Стиснув зубы отвечаю.

Неожиданно моё тело начинает ныть, что даже не успеваю сказать даже слово, как понимаю, что вода попадает в легкие, забивает нос, рот, заставляя чувствовать, как в груди жжет. Правая нога немеет, каменеет, а боль от нее тянется на каждый клочок тела. Булькая что- то прощание, исчезаю под водой. Инстинктивно глаза открываются и я смотрю на кусок белого металла яхты, даже различаю несколько букв «… ача». А потом в голове что-то как пульсирует, выключается и все перед глазами темнеет. Пытаюсь вынырнуть из-под воды, но не получается. Только добавляю новую порцию боли, от которой хочется кричать. Повинуясь зову тела, мозга, раскрываю рот. В горло сразу затекает соленая вода, обдирает горло, душит изнутри. Я все еще пытаюсь выплыть, но потом чувствую, как действительно камнем иду ко дну. Давление усиливается, становится темно настолько, что страх ледяными объятиями касается кожи. В висках болит и пульсирует. Я тону…

Чувствую сильную, крепкую руку, что обвивается вокруг моего тела. Своим теплом она дарит покой. А может это не от нее — не знаю. Просто чувствую, как поддаюсь водной стихии, отдаюсь во власть Тритона. Легкие заполняет морская вода. Нога больше не болит, теперь это скорее две колоды, мешающие держаться на плаву.

Мгновение, и меня прижимают к груди спиной. Не кашляю. Просто не могу. Чувствую, как понемногу сознание куда-то убегает, исчезает, оставляет меня в темноте, которой до смерти боюсь.

Еще мгновение и под спиной оказывается твердая палуба, и я откашливаюсь водой на ее белую краску.

— Кхе! Кхе! — кажется, что с легких, что беспощадно жжет огнем, выливается не менее литра, а может и больше воды.

— Ты даже в море не можешь побыть. — ворчит Макс, и опирается рукой на согнутое колено, внимательно наблюдая за мной, в позе буквы "г", на коленях.

— А для чего было меня бросать туда? От холода ноги судорога схватила! — охрипшим голосом кричу.

— Потому что нужно выполнять то, что тебе сказали! Я — твой капитан!

— В самом деле? — Медленно встаю на ноги. Не жду ответа. Он мне и не нужен. Просто спускаюсь в каюту, чувствуя, как гнев разъедает каждую клетку тела.

Я могла умереть! Утонуть! Из-за него. За его глупое тщеславие. Капитан, ага! Дальнего плавания… Словно мне не наплевать. Пусть просто вернет свою яхту и привезет меня назад, к берегу Каролино — Бугаз, где я спокойно добуду дни лежа на горячем песочке с коктейлем в руках.

— Эй! — Заходит в каюту как раз тогда, когда стою только в одних трусиках.

— Боже! Выйди! Прочь! — Прикрываю грудь руками, стоя ногами на влажном платье..

— О, да ты чудо, какая… аппетитная. — Говорит с бесстыдной улыбкой на губах.

— Вон! — кричу. — Оставь меня, сумасшедший!

— Хорошо — хорошо, — поднимает руки вверх и выходит, закрыв дверь.

Сажусь на кровать, вдруг понимая, как горячие слезы текут по щекам, капают на ключицы, обжигая каждой каплей. Я больше так не могу… Всего сутки на яхте, а я чувствую себя опустошенной, в полном отчаянии, и морально уничтоженной.

Просидев минут двадцать, так и держа руки на груди, глядя на дверь, понимаю — никто мне не поможет. Макс не отвезет обратно. Как и думала недавно, нужно заставить его вернуть меня обратно. Поступать так, чтобы он хотел избавиться от меня. Хотел отправить домой.

Вот только как это сделать? Какую модель поведения выбрать? Я его не знаю, в принципе, как и он меня, и придумать что-то сразу не получится. Поэтому, наверное, нужно действовать по ситуации.

Одеваюсь в короткое платье, и выхожу опять на палубу. Смертник сидит на краю борта продолжая пить свой алкогольный напиток. Может, если уничтожу запасы, он скорее захочет вернуться?

— Ты знаешь, что неадекватный? Тебе в психбольницу нужно. Там помогут. — Говорю, садясь рядом.

— С чего взяла?

— Хочешь потеряться, ищешь чего-то опасного на свою голову, — загибаю пальцы, — разве это не прямое доказательство плохого психического здоровья? У тебя что-то случилось? Там, на суше. Да? Поэтому теперь ты не хочешь возвращаться. Поэтому убежал в море, в бескрайние воды.

— А может мне просто надоело жить в социуме, соответствовать ему? — Спокойно отвечает, поворачиваясь ко мне.

— А что не так с социумом?

— Все не так, Софи. Люди постоянно от тебя чего-то ждут, требуют, лезут в душу, сплетничают, хотя сами не хотят открывать сердце другим.

— У тебя проблемы с адаптацией в мире. — Утверждаю. — Но чем тебе поможет бегство в море? Все равно ведь придется вернуться. Ты не можешь вечно здесь прятаться.

— Море не требует чего-то от тебя. Оно бескрайнее. Иногда бурное. От него можно ожидать или шторма или полного штиля. Оно не врет. Не лезет в душу. Море — просто море. Искреннее. Настоящее. Его площадь не диктует правила поведения.

— Диктует, Макс. Море — тот же социум, только другой. Ты ведь имеешь модель поведения при шторме? Ты тоже должен под него подстроиться…

— Это твоё мнение. — прерывает, горько улыбается и встает на ноги. — Приготовь нам лучше обед, Софи, если не хочешь познакомиться с морскими животными.

— Ладно. — Легко соглашаюсь, решив, что обед будет испорчен. Брови Макса изгибаются в недоумении, а губ касается довольная улыбка.

Глава 7

Решаю, что на обед пойдет жареная яичница с беконом, но блюдо не солю, абсолютно. Только когда накладываю Максу в тарелку от души сыплю туда соль. Я уже представляю, как он будет это есть! Зову его с палубы, — кажется он там вечно проводит все свободное время — и сажусь за стол ожидая искривленного лица.

Макс присоединяется ко мне. Внимательно разглядывает блюдо на тарелке, потом переводит взгляд на мою и смотрит прямо в глаза, будто спрашивает съедобно ли. Я хватаю вилку и с удовольствием начинаю есть. Макс следует моему примеру. Но в следующее мгновение его лицо становится недовольным, глаза горят справедливым гневом, а уголки рта согнуты в неприятную улыбку.

— Знаешь, Софи, — медленно начинает, — это не просто наглость, это перебор. Ты проверяешь моё терпение?!

— Не понимаю, что ты имеешь в виду… — Говорю, хлопая невинными глазами.

— В самом деле? Не понимаешь? — щурит взгляд и в одну секунду меняет тарелки местами. — Да?

— Ты преувеличиваешь. Или у тебя богатое воображение. — Пожимаю плечами.

— Хм…. Тогда почему не ешь? Попробуй! Твоя яичница очень вкусная. Мне нравится. — Насмешливо.

— Знаешь, — отодвигаю тарелку, — я что-то уже не хочу есть. Твое выражение лица портит аппетит. — Встаю из-за стола, собираясь выйти, решив для себя, что лучше буду голодной до вечера, чем есть то, что дала ему.

— Сядь! — фыркает. Испуганно падаю обратно на диван и с удивлением смотрю на него. — Послушай, — продолжает мягче, — ты же не знаешь, какой я. Не советовал бы тебе делать вот такое. — Обводит вилкой круг над яичницей. — Вдруг я выброшу тебя снова в море, только больше не спасу? Думаю акулы будут рады.

— Здесь нет акул!

— Уверена? — С наглой улыбкой.

— Да. В черном море их нет.

— Или возле берега нет? — Издевается. Точно. За испорченный обед.

— Я… я не знаю.

— Дельфины же есть?

— Да.

— Почему акул не может быть? Мы в открытом море.

— Никогда не слышала, чтобы в Черном море акула съела человека. — не уверенно говорю.

— Есть акула "Сциллиум" и "Катран". - доедает мою яичницу и откидывается на спину диванчика победно сложив руки на обнаженной, загорелой груди.

— И?

— Что и?

— Они питаются людьми?

— Ну «катран» длиной до двух метров, как думаешь, она ест людей?

— Ты лжешь! И знаешь, ужин готовишь ты! Все равно ходишь по палубе с бутылкой, как Капитан Джек Воробей! Только тебе до него еще далеко! — Выхожу из-за стола и поднимаюсь наверх, собираясь принять солнечные ванны.

Макса долго ждать не приходится. Оно и не удивительно, больше ему все равно некого доставать. Подумать только: я и он в бескрайнем пространстве. Сами! Думаю до момента пока этот парень захочет вернуться, я его убью. Или он меня.

— Что, решила превратиться в обезьяну? — посмеивается и садится рядом, стараясь не смотреть на моё обнаженное тело в одном купальнике.

— Господи… ты меня бесишь. С какой радости я должна превратиться в обезьяну?

— Солнце в самом разгаре, Софи. Сгоришь. Я не буду мазать твою кожу сметаной, по рецепту, у меня ее нет. — Опять в руках держит бутылку, только теперь пива, прикладывается губами и делает несколько больших глотков.

— А ты алкоголик. Цирроз печени тебе обеспечен. — Цинично отвечаю.

— Не твоё дело.

— Не моё. Вот и не лезь ты ко мне.

— Я знаю, — через короткую паузу говорит, — почему яичница была настолько соленая.

— И? Почему же?

— Ты хочешь на берег. Думала сможешь меня заставить понять, что ты мне мешаешь… Но знаешь что? Мне весело с тобой. Я не вернусь на берег. Возможно уже никогда…

Не отвечаю. Ну да… Он прав. Блюдо была испорчено с одной целью, Макс ее угадал, следовательно, нужно придумать что-то другое. Что-то такое, чтобы ему очень было нужно вернуться на берег.

— Я рада, что составляю тебе компанию, смертник, вот только сама я в отряд самоубийц НЕ записывалась. Скажи, как связаться с берегом и я с радостью свалю отсюда давая тебе шанс попрощаться с жизнью как подобает!

— Я же тебе сказал — мне нравится быть здесь с тобой. Весело.

Оборачиваюсь к нему лицом, закрываю глаза от ярких лучей солнца и внимательно рассматриваю выражение его лица и золотистые глаза.

— Ты шутишь же, да?

— Нет.

— Шутишь.

— Нет, Софи.

— Тогда издеваешься? Потому что мне с тобой совершенно не весело! Вообще! Никак! — Отрезаю.

— Вот поэтому мне и весело.

— Гори в аду, придурок! — Шиплю. — Я не собираюсь идти с тобой на дно морских глубин. У меня большие планы.

— О… какие же? — Игнорирует выпад в его сторону.

— Я поступила, поэтому меня ждет обучение, новые знакомства и множество перспектив! Так что умирай без меня!

— Круто! И кем ты будешь?

— Не твоё собачье дело!

— Юристом? Психологом?

— Ты глухой? — опираюсь на локти и смотрю в лицо, мечтая, чтобы исчез. Вдруг он подрывается на ноги, хватает меня за руку и тянет к себе. Обхватывает за плечи и обращает лицом к морю, прижав спиной к себе.

— Смотри. — шепчет.

Сначала не вижу то, что показывает… но потом… вижу. Стая прекрасных дельфинов на довольно большой скорости проплывают мимо яхты, совсем неподалеку, теряясь в бликах воды под солнцем. Каждый из них прекрасен. Каждый из них выпрыгивает из воды, рисуя незримые линии полукруга над морем и погружается под ровную и спокойную гладь. Кажется короткий момент их появления растягивается в вечность. Я любуюсь этим зрелищем, получая настоящую, даже какую-то дикую эйфорию. Это так красиво, как будто сама Вселенная позволяет моим глазам увидеть, «коснуться» прекрасного, стать частью ее мира, и…просто узреть. А потом мы слышим их звуки: тонкие, протяжные и одновременно смешные.

— Они невероятны. — Шепчу. Макс ничего не отвечает. Просто продолжает стоять сжимая мои плечи своими горячими ладонями, а я…я не сопротивляюсь.

— Вот такие моменты люблю больше всего. — Говорит в ответ тихо. — Дельфины прекрасны.

Глава 8

Четвертый день моего пребывания на яхте начинается с ведра холодной, соленой воды, что выливается прямо в лицо сильным всплеском.

— Ты с ума сошел? — кричу, выпрыгивая из кровати со скоростью пантеры. — Зачем?

— Завтрак. — Пальцем указывает на воображаемые часы на запястье.

— Что? Какой еще завтрак? У тебя вчера вышел чудесный ужин, для чего будить меня? Я снова его испорчу!

— Если испортишь, то пойдешь на корм рыбам. У меня все! — разворачивается и идет на выход из каюты.

— А ты куда?

— Плавать!

Дверь за его спиной закрывается и я остаюсь стоять посреди каюты полностью мокрая и соленая.

— Идиот! — бормочу под нос и отправляюсь в душ, мысленно радуясь, что он вообще здесь есть.

Когда наконец выхожу на палубу, то вижу, что Макс действительно плавает в море. Ступеньки спущенны со стороны правого борта, а сам он как тот дельфин, разве что не выдает таких звуков, как они: плещется, погружается в воду и получает огромное удовольствие от этого. Вдруг в голове появляется мысль, что неплохо было бы, как минимум, проучить этого наглеца и забрать ступени. Что и делаю. Пока Макс даже не обращает на меня внимания, а возможно действительно не видит, затягиваю ступеньки на палубу и фиксирую их в нужное положение. С предвкушением всемирного скандала и удовольствия от моей хитрости потирают руки и отправляюсь на кухню готовить завтрак. Пусть знает, как оскорблять девушек, пугать акулами, бросать намеренно в воду еще и держать силой, не давая шансов связаться с берегом.

Где-то около часа провожу на кухне, все-таки готовя завтрак, решив, что неплохо было бы нажарить картошки, которую нашла на «кухне». А потом наконец слышу гневный крик, несколько бранных слов и всплеск воды. Нарочно не выхожу на палубу. Зачем мне слушать его брань, крики и угрозы, если я сейчас в выигрышном положении? Пострадает немного, поймет, что могу дать отпор и перестанет вести себя так, словно он здесь действительно капитан!

Проходит еще минут пятнадцать и понимаю, что последние пять из них я не слышала ни звука от Макса. Утонул? Но я видела, как плавает, такие не тонут. Но если все же пошел на дно — плохо, управлять яхтой не умею. Паника медленно поднимается во мне до самого горла, душит собой, подталкивает в спину заставляя выйти на палубу и поискать смертника.

Поднимаюсь и сразу подскакиваю к правому борту: Макса там нет. Ступеньки на месте, что понятно, я же их и спрятала, где же им еще быть. Но где же тогда этот ненормальный?

— Макс! — громко кричу в безграничное пространство моря. Не знаю на что надеюсь. Если утонул, то вряд ли откликнется. — Макс, черт побери! Ау!!!!

Вода идеально ровная, тихая и спокойная. Теплое солнце играет на ней лучами, превращая в блеск бриллиантов. И все. Никаких признаков Макса. Даже пол на палубе сухой, что значит — его здесь не было, не вылезал! Черт! Неужели я убила человека?! Неужели я убила единственного человека, который мог управлять яхтой и был шансом на возвращение домой?!

Дура! Я — дура!

— Макс! Макс! Макс! — Зову и зову обдирая горло, паникуя и осознавая последствия своего поступка. — Господи, — слезы сами катятся лицом. Падаю на поверхность палубы почувствовав, как силы покидают моё тело и всхлипываю от отчаяния, что охватывает сердце.

— Меня искала?! — раздается голос за спиной и лечу в воду от сильного толчка в плечо.

Плюхаюсь с громким звуком в воду больно ударившись о нее руками. Погружаюсь, чувствуя, как она окутывает горячее тело, охлаждает его и выталкивает на поверхность.

— Ты нормальный? — кричу, когда всплываю и смотрю в улыбающуюся рожу Макса. — Я думала ты утонул! Пошел ко дну!

— Но испугалась ты за себя Софи, а не меня. Да?

— За тебя тоже! — Отрезаю. — Ты же у нас смертник, а не я! Спусти, пожалуйста, ступени. И, как ты вообще смог залезть обратно?

— Это останется тайной. — смеется. — А пока, я бы советовал отплыть! — Разогнавшись прыгает ко мне бомбочкой. Маленькая волна от тела Макса накрывает меня с головой. На секунду погружаюсь под воду, а затем снова всплываю, чувствуя, что нос полный соленой воды.

— Ну?! И как мы теперь выберемся обратно на палубу? — укоризненно кричу.

— Я тебя подтолкну. — Хохочет.

— Ты видел высоту бортов? Здесь это не поможет. — Серьезно говорю. — А еще у меня картофель жарится.

— О! В самом деле? Черт! Тогда нужно быстро выбираться, — ныряет под воду и исчезает на некоторое время.

На этот раз не волнуюсь, хоть мысли, вдруг с ним что-то произойдет, а я так и останусь в воде, без возможности забраться на палубу, — пугают и волнуют сознание.

Через короткое мгновение, улыбающееся лицо смертника появляется прямо надо мной. Он уже на яхте. Спускает ступеньки, к которым подплываю и забираюсь на палубу.

— Картофель, Софи. — Напоминает, когда сижу минуту, другую, третью, согреваясь под жарким солнцем.

— Сам иди к своей картошке. Ты вытолкнул меня в воду. Я второй раз за сегодня мокрая из-за тебя. — Гневным тоном отвечаю.

— О! — пододвигается и кладет ладонь на обнаженную ногу, легко и непринужденно, как будто так и должно быть, — так приятно слышать, что ты мокрая из-за меня…

Смотрю ему в лицо мрачным взглядом, полностью игнорируя слова с подтекстом. Встаю, и возвращаюсь на кухню. К счастью картофель сгореть не успел, а с другой стороны жаль…

Макса ждать долго не нужно. Он появляется за мной почти сразу. Достает из холодильника овощи и нарезает салат, присвистывая под нос довольно знакомую мелодию, вот только вспомнить какую — не могу.

— Рад, что ты все-таки решила жить по моим правилам. — Нарушает тишину между нами.

— Это не ради тебя. Надеюсь, что совсем скоро тебе опротивеет то, как готовлю, и ты отвезешь меня к берегу.

— Хм, — фыркает, оставляя без ответа.

Наш завтрак плавно переходит в обед. К моему собственному удивлению картофель получается не просто съедобным, но даже вкусным. Макс не комментирует правда сам вкус, но судя по тому, что поглощает две порции, — действительно вкусно.

— И что дальше? — спрашиваю.

— Спроси поточнее.

— Что дальше делать?

— Научу тебя плавать нормально, — улыбается своей голливудской улыбкой.

— Зачем? — Удивляюсь.

— В жизни нужно уметь все.

— Если я не хочу?

— Нужно. Давай я помогу убрать, а ты соглашаешься на урок плавания?

— Ну ладно, — протягиваю медленно.

Палуба, как всегда, за последние четыре дня, встречает ярким солнцем с теплыми лучами, блестящей водой и бескрайним пространством, в котором, кажется, можно потеряться. С наслаждением, которое вероятно здесь невозможно перестать чувствовать, втягиваю свежий, морской воздух. Перевожу взгляд на чистое, синее небо, цвет которого теряется во всей этой красоте вокруг.

— Хорошо, правда?

— Очень. Быть на берегу моря, и среди него — разные вещи, — шепчу. — Здесь кажется, будто ты свободен как птица. И можешь все.

— Хм, согласен. Как-то так я себя и чувствую.

Макс спускает ступени. Сам прыгает в воду, разбрызгивая капли воды вокруг себя, пока я медленно, снова спускаюсь в воду. Легко прыгаю и, делая круговые движения руками оказываюсь рядом со смертником.

— Видишь? Я умею плавать.

— Да, даже культурного эпитета нет, чтобы описать твоё плавание.

— Почему ты постоянно с меня смеешься? — спрашиваю серьезно.

— Нравишься ты мне. Забавная.

— Почему?

— Сам не знаю. Просто ты смешная.

Мне так странно слышать такие слова, особенно когда они сказаны с такой естественной легкостью, как будто бы в слове "нравишься" нет ничего трудного. И мне приятно, что я нравлюсь ему. Не знаю характер этой симпатии, но он тоже мне нравится. По крайней мере его внешность точно. И не нужно говорить, что люди должны нравиться душой…. Все мы знаем, — встречаем и видим первым — лицо, только потом нам раскрывается характер человека, и каким бы он хорошим ни был внешняя уродливость этому не поможет. Впрочем, как и внутрення уродливость не скрасит внешнюю красоту.

— Что ж, учи плавать. — Улыбаюсь.

Два раза повторять не нужно. Парень подплывает ко мне и поддерживая себя на воде одной рукой, другую кладет мне в живот.

— Доверься мне. Ложись на живот. Я держу.

Делаю как просит. Расслабляю тело и полностью опираюсь на руку. На удивление — легко.

— А теперь делай круговые движения руками.

Выполняю. Чувствую, как горячая ладонь исчезает с моего тела. Двигаю ногами и руками в унисон и медленно продвигаюсь вперед.

— Видишь? Получается. — На загорелом лице появляется светлая улыбка. Даже приятная я бы сказала.

— И в самом деле…

— Отплывем от яхты не много, а потом на перегонки, кто быстрее коснется ступенек? — предлагает.

— Нет. Ты выиграешь. — Смеюсь.

— Я буду поддаваться. Не всегда же мне быть наглым?

Перестаю плыть. Просто останавливаюсь напротив него поддерживая тело в воде постоянными движениями и смотрю в карие глаза, что сияют золотом. А может это только лучи солнца светят именно с такого ракурса, что кажется, будто у Макса золотые глаза… Не знаю… Но мне нравится.

— Скажи мне, тебе же нравится жить, почему ты здесь, в море? От чего прячешься? — Серьезным тоном спрашиваю.

— Я уже отвечал тебе на этот вопрос. Возможно ищу покоя, возможно смерти. Как получится, или решит судьба. Давай, я уже плыву!

Погружается под воду оставляя меня рядом с яхтой в раздумьях. Мне действительно интересно, что стало причиной его побега от реальности и общества… Ну не убегают нормальные, обычные люди… Не потому, что не хотят, а потому что боятся. С одной стороны я понимаю Макса, — жить в обществе и быть от него свободным нереально, причем каким бы это общество ни было: мир людей или животных. Каждый из них строит свои правила поведения и восприятия окружающей среды, диктует правила жизни. И это нормально… Если ты волк, — должен охотиться, если лиса, — хитрить, если человек, — должен сочетать, то и другое в одно целое.

Спохватившись, что голова Макса торчит уже довольно далеко от меня, медленно двигаюсь к нему загребая руками. Мне страшно, что я не чувствую дна под ногами, но одновременно не боюсь, ведь знаю, — здесь нет акул или чего-то подобного, чтобы не говорил этот парень.

— Скорее, Софи. Мне уже надоело ждать. — В его крике смешинка, от чего становится даже как-то легко на душе, будто мы друзья, а не просто чужие люди.

Наконец догоняю Макса. Он взмахом руки показывает, что время плыть и погружается под воду. Ага, буду поддаваться, — говорил, а сам как рыба: быстро и энергично движется вперед.

Когда подплываю к яхте, то руки беспощадно болят, а тело звенит от напряжения. Все-таки подобный спорт не для меня. Парень помогает вылезти на палубу и тут же падает на спину, разглядывая голубое небо в белых облаках.

— Ты видишь фигуры? Облака, имею в виду. — тихо спрашивает.

— Вижу. Эта похожа на крокодила, а эта на рыбу. — Показываю пальцем в небо.

— Хм, — хмыкает. — Говорят, что когда ты уже вырос, облака больше не похожи на животных или какие-то дворцы. Говорят, что становятся просто облаками.

— Я думаю, что причина проста, чем ты «взрослее» тем меньше видишь красоту мира. У тебя просто не хватает времени, чтобы смотреть наверх. Вот и все.

— Вероятно. Но я думаю, что просто когда ты вырастаешь, то теряешь эту легкость, наивность, детскую непосредственность и главное — веру во все невероятное.

— Имеешь в виду веру в сказку?

— Да.

Глава 9

Час, а может больше, пока не затекает все тело, мы лежим на палубе рассматривая небо, облака и спорим, на что они похожи. И это так весело, искренне, невероятно легко и просто, даже удивительно становится. Я уже и забыла когда последний раз смотрела на небо, когда искала сходство с чем-то, или вообще просто любовалась природой вокруг.

Время бежит быстро, как будто его кто-то ускоряет. Пока мы плавали и лежали на палубе солнце начало медленно бежать вниз в попытке спрятаться за линию горизонта. Теперь оно окрашивает небосвод в бело-розовый цвет рваными полосами.

— Нужно что-то на ужин приготовить. Хочешь это буду я? — говорит Макс.

— Поваром?

— Да.

— Хорошо. Такой вариант мне нравится больше. — Поворачиваю к нему голову и улыбаюсь. В голове появляются мысли, о существовании которых еще не знала даже сегодня утром: возможно мы выходим на новый уровень отношений и он не будет вести себя так, как будто я у него что-то украла?

Макс быстро справляется на кухне, нарезая салат из свежих овощей и жарит два стейка. Аромат такой, что слюна невольно вырывается из моего рта, пока в ожидании сижу рядом. Мы играем в простую детскую игру: слова на букву А.

— Америка. — говорю я.

— Антарктида. — Перебрасывает стейк на другую сторону и дорезает огурец в тарелку.

— Австралия.

— Африка.

— Ээээ, Аргентина.

— Софи, без ээээ. Алания!

— Почему-то именно в этой игре все вылетает из головы!

— Да. Давай, а не отвлекайся. — улыбается мне даже приветливой улыбкой. — А мне кажется, что ты блондинка не просто так.

— Опять смеешься?

— Всегда!

— Ладно, Арктика! — откидываюсь на спинку сиденья с ухмылкоюй разглядывая загорелую кожу. А он ничего так. Фигура, яркая улыбка, жаль, что смертник.

— Алжир.

— Англия.

— Все, Софи. Достаточно. Ужинать давай.

Ставит на стол красиво нарезанный салат и раскладывает на две тарелки стейк. Даже никогда бы не подумала, что на море можно постоянно быть голодной. Макс ставит на стол бутылку виски и красного вина. Поднимаю в недоумении брови, взглядом спрашивая зачем это.

— Познакомимся поближе. — улыбается. — Ты уже четыре дня здесь со мной, поэтому думаю пришло время разделить нечто важное на двоих.

— И что же это? Совместная пьянка?

— Именно так. Вино или виски?

— Вино.

Парень разливает в стаканы алкоголь. С вином протягивает мне. Касается своим стаканом моего отчего они легко звенят.

— За наше знакомство, Софи. Ты мне нравишься. — подмигивает и залпом выпивает золотистую жидкость, сверкая не менее золотыми глазами.

Пробую сладкое вино и сделав маленький глоток, откладываю в сторону.

— Не допьешь? — спрашивает.

— Я не сторонник спиртных напитков.

— А жаль.

Поужинав и помыв посуду, ложимся спать, каждый в своей каюте. Не знаю, как Макс, но я долго верчусь с боку на бок пытаясь уснуть, вот только все попытки тщетны, как бы не старалась. Полежав еще час, а может и больше, выхожу на палубу замотавшись в одеяло.

Яхта легко катается на воде, ветерок дует со всех сторон. Мы стоим почти на месте, парус сложен, но кажется, будто плывем вперед. Сажусь на корме и свешиваю ноги, вглядываюсь вдаль, на дорожку лунного света, что холодным цветом озаряет черное море.

Волосы развеваются змеями в разные стороны, падают на глаза, залезают рот. Укутавшись сильнее в одеяло погружаюсь в свои мысли.

Интересно, что сейчас делают папа и мама? Ищут меня? Вот только наверное не там где нужно… Потому что я бы сама искала в той местности, куда ходила в магазин. Уверена, они даже подумать не могут, что я банально перепутала яхты, и все… Представляю, как они волнуются за меня, и от этого болит сердце и душа.

Мне нужно перестать быть милой с Максом и вестись на его улыбку. Нужно заставить его вернуться на берег. Или просто вернуть туда меня.

Разве мне не плевать, что будет с ним? Почему он ищет смерти, а то, что именно ищет, ясно, как белый день. Но, к сожалению… Мне не наплевать. Сама не знаю почему. Ну какая разница, что незнакомец, — который бросил в море, облил водой з ведра — хочет умереть? Сколько их таких, — смертников, в целом мире? Миллионы. Каждый хотя бы раз доходит до той точки кипения, когда кажется лучший выход — уничтожить себя. Просто другие люди понимают — это не выход, а Макс…. Макс решил, что именно море решит — забирать его или нет…

Не понимаю причин такого поведения… Что могло такого случиться в жизни, что человек потерял жажду к жизни? Не верю, что он ищет покоя от общества. Скорее всего, это общество солгало ему, как и остальным людям. Не оправдало надежд… уничтожило то близкое его сердцу, что и привело к таким мыслям и желаниям. Иного ответа у меня нет.

— Думаешь? — Знакомый голос звучит рядом. Вздрагиваю от неожиданности и чуть не падаю в воду. Макс хватает за талию и подтягивает назад, прижимая к себе в объятия, так легко и просто, как… как будто, так и должно быть. Не сопротивляюсь. Сама не знаю почему… Может потому что хочу спасти его? Потому что жалко его? Или потому, что мне нравится его аромат: цитрусовый, с нотками пряностей, возбуждающий воображение.

— Да.

— О чем? — Тоже всматривается в даль, как и я, выискивая что-то только свое.

— О родителях. Они волнуются, знаю точно.

— Я не могу вернуться. Мне жаль, Софи. — Печально отвечает.

— Но почему? — Поворачиваю голову к нему, пытаясь, разглядеть в темноте выражение лица.

— Просто не могу. И все. Иди спать. — Мягко говорит.

Встает, и так же тихо, как и пришел, возвращается в каюту, а я так и сижу до самого восхода солнца, встречая его с улыбкой на губах и слезами на лице от горечи чувств.

И оно, сегодняшнее солнце, тоже грустит. Скрывается за серыми облаками, что трудно нависают над морем, иногда сверкая одиноким лучиком. Как ему трудно пробиться сквозь толстый слой серой массы, которая угрожающе разрастается и надвигается прямо на нас.

Встаю, и медленно иду к рубке. Останавливаюсь и шагаю к штурвалу. Всматриваюсь в небо и вижу, что со всех сторон на нас бегут черные тучи. Это предвестник бури? Как в подтверждение моих мыслей, порыв сильного ветра чуть не сбивает с ног. Бросает волосы в лицо кончиками прядей. Края одеяла поднимает в воздух, и толкает в грудь прогоняя с палубы.

Не успеваю дойти до ступенек, чтобы спуститься, как первые холодные капли падают на лицо. А потом гремит гром и появляется молния, разрезая небо пополам.

— Макс! — Влетаю вниз с его именем на губах. — Макс! Яхта выдержит грозу?

Залетаю в его каюту. Он спит в одном нижнем белье раскинувшись на кровати как звездочка и сладко сопит.

— Макс, слышишь? — Встревоженная непогодой трясу его за плечи пытаясь разбудить.

Он не реагирует. Только хрюкнувши поворачивается в сторону. Запах перегара стоит ощутимым амбре в каюте. Только сейчас замечаю две пустые бутылки из-под виски валяющиеся на полу. Они перекатываются из стороны в сторону, поддаваясь инерции яхты, которую так же качает на волнах.

— Макс! А ну переставай спать! Там надвигается гроза!!! Слышишь меня? Эй!

Дергаю парня за руки, но все напрасно. Спит. Чертов пьяница! Вылетаю из каюты на палубу посмотреть погоду. И она совсем неутешительная. Волны становятся сильнее, выше. Сильно бьют в борта маленькой яхты, которую теперь качает так, будто она вместе с Максом выпивала ночью.

Дождь с небес заливает палубу, превращая ее в прекрасное место для скольжения по воде. Так и замотанная в одеяло топаю босиком по холодной палубе к штурвалу еле удерживаясь на ногах. Добравшись до руля хватаюсь за него руками, не очень понимая, как им управлять и вообще работает ли он без паруса или мотора.

Вдруг яхту сильно кренит влево. Я не удерживаюсь и падаю на ноги, запутавшись в одеяле. Оно соскальзывает с меня. Сильным порывом ветра его сносит в море оставляя меня мокнуть под проливным дождем.

— Черт!

Пытаюсь встать, вот только не получается. С каждой секундой яхту качает все больше и больше, от чего я, стоя на четвереньках, только скольжу в разные стороны, как малое дитя.

Впоследствии все-таки встаю на ноги. Шатаясь, снова шагаю к штурвалу, только получается это плохо. Я падаю и падаю. Теперь не только дождь заливает моё лицо, но и слезы из-за моего положения. Кричу. Ору имя Макса. Сама не знаю зачем, ведь он пьян и сладко спит, пока стараюсь попробовать хоть что-то сделать чтобы нас спасти. Честно говоря, я вообще далека от яхты или катеров, но почему-то мне кажется, что когда на море шторм такой силы, при котором даже корабли тонут, то яхта точно утонет.

Опять встаю. На этот раз выходит лучше, а может я просто приспособилась к дикому ритму стихии бушующей вокруг. Но рано начала радоваться…. Сильная волна поднимается так высоко, что заливает палубу. А вторая сносит меня в воду…

— Макс, — восклицаю и погружаюсь под бурные волны.

Вода попадает в горло и нос. Барахтаюсь ногами и руками, пытаясь выплыть на поверхность, но тщетно…. Бороться со стихией сильнее слабого человеческого тела — бесполезно.

Мириться с таким не хочу. И не буду! Набираюсь смелости и пытаюсь плыть под водой, как вчера это делал Макс. Вот только сил почти нет, а холодная вода заставляет тело онеметь и потерять чувствительность с подвижностью. Ноги немеют от холода. Руки тоже. Я почти не чувствую их. Легкие обжигает огнем. Рот сам открывается и туда заливается вода. Я не хочу этого, стараюсь не пустить ее в горло, но не получается.

Легко и медленно ледяной холод проскальзывает внутрь меня, касается пищевода, заполняет легкие. Чувствую, как теряю сознание. Как боль уходит на второй план, а в голове становится так пусто, будто там никогда и не было никаких мыслей или планов. Я просто отдаюсь в жертву морю. Стихия сильнее меня.

Возможно мне тоже суждено умереть в море, как того хочет Макс? Возможно спутала яхты не случайно, а по замыслу вселенной?

Глава 10

Кто-то обхватывает меня руками за талию и тянет вверх. У меня нет сил ни противиться этому странному вмешательству, ни помочь. Меня выталкивают на поверхность воды и я откашливаюсь водой пытаясь выровнять дыхание. Но не получается, новые волны постоянно накрывают с головой пытаясь снова погрузить в темные воды и оставить там.

— Держись за меня, Софи. Сейчас все будет хорошо, слышишь? — взволнованный голос звучит над самым ухом и прерывается бульканьем. Вероятно смертнику вода тоже попала в рот.

А потом чувствую, как он бросает меня на твердую поверхность палубы, со стоном забравшись по ступенькам. Падает рядом на спину отвязывая от себя, пока я кашляю. Вода выходит из моего горла рвотой, но дождь смывает сразу все.

— Все хорошо. — кричит, перекрикивая шум ветра и волн. — Ты жива. — Добавляет, но скорее себе, чем мне.

Встаю на четвереньки все еще сплевывая воду. Тело дрожит как в припадке, волосы облепили лицо, а я все еще не могу отвести взгляд от его глаз. Его талия обвязана веревкой и привязана к штурвалу. Вот, как он меня вытащил?

— Ты пьяный! — Утверждаю.

— Уже нет. — улыбается. Так удовлетворено, словно только что сделал что-то невероятное. Оно так и есть, но говорить ему об этом не собираюсь. Его вина, что я оказалась в воде. Его вина, что я чуть не погибла. Нужно было сразу вернуть меня на берег.

— Из-за тебя я чуть не погибла! — Тоже перекрикиваю ветер. — Ты виноват. Только ты!

Я зла, напугана, у меня болит все тело, огнем горят внутренности, и мне больше нет дела до беды Макса и причин, почему он решил спрятаться в море. Мне плевать! Потому что я не буду рисковать жизнью ради какого-то смертника.

— Я спас тебя!

— Если бы ты был трезв этого не нужно было бы делать! Если бы отвез на берег сразу, этого бы опять же не нужно было бы делать. Итак. Виноват ты и только ты!

— Но Софи… — Выражение его лица меняется. Становится гневным и одновременно грустным. Мокрые волосы липнут потемневшими прядями ко лбу. По коже большими каплями стекает вода… — А знаешь, нет! Я не виноват. Я тебя сюда не приглашал! Что-то не нравится, — вали отсюда! Прямо сейчас! Прыгаей в воду и марш к берегу!

— Пошел ты! Понял? Ты — придурок! Смертник! Ненормальный, аморальный псих, который думает только о себе.

Так и не вставая, доползаю до ступенек и спускаюсь в каюту оставив Макса сидеть на палубе. И мне абсолютно плевать, что с ним будет. Не маленький!

Сначала принимаю душ, вот только он не помогает. Вода такая же ледяная, как и в море. Возможно она греется от солнечных батарей, или еще чего-то, не знаю. Щелкаю зубами, но все же смываю соль с тела, заворачиваюсь в полотенце и подсушив волосы другим полотенцем прыгаю под одеяло в постель. Дрожу. От холода, который просочился прямо в кости кутаюсь в еще одно одеяло найденное в шкафу, с головой.

Неизвестно сколько проходит времени, но наконец я засыпаю тревожным сном. Макс будит меня стуком в дверь моей каюты и заносит на подносе чай и спагетти с мясным соусом.

— Это в качестве извинений. — улыбается. — Хотел раньше, но не имел как. Непогода… Пришлось немного попотеть, чтобы удержать яхту, но шторм уже стал меньше.

— Я проспала до вечера? — спрашиваю.

— Да. Ешь. — ставит поднос на кровать рядом со мной и говорит: — Я хотел сказать, что действительно виноват в том, что ты оказалась в воде. Если бы не был пьян… Я не подумал о тебе. Хотя и не имел к слову. Но не нужно меня обвинять в том, что ты перепутала яхты, а я отказался везти тебя к берегу. Просто на все у меня есть веские причины. Для тебя они могут оказаться никакими, но для меня они важны. Поэтому прости.

— Ты не отвезешь меня обратно? — охрипшим голосом спрашиваю.

— Нет, — качает головой. — Не могу. Тем более сейчас штормит, неизвестно, какая погода будет держаться дальше.

— Но почему? — Слезы сами появляются на лице. Я просто так не могу. Я хочу домой. К родителям. На берег. — Меня уже тошнит от вида моря… особенно после сегодняшнего… Умоляю. Я не твоя пленница…

— На самом деле нет, но из-за обстоятельств — да. Прости.

— Ты подвергаешь себя и меня опасности… Для чего же спас, если я все равно могу погибнуть здесь с тобой? Ты заставляешь страдать всех! Макс, пожалуйста, отвези к берегу… Я… я больше не могу…

— Через не могу! Ужинай.

Берет и просто выходит вон. Оставляет меня в полном отчаянии один на один с мыслями… Если бы здесь была связь с берегом… Ну не может быть такого, что у яхты нет связи. Это неправильно!

Сдерживая в себе обиду и новые слезы ужинаю спагетти и запиваю все это чаем. Поднос кладу на пол и снова замотавшись в одеяло засыпаю.

Через некоторое время снова просыпаюсь. Мне жарко. Откидываю два одеяла, чувствуя, как спина становится влажной, а лоб вспотевшим, словно не в кровати лежу, а как минимум бегу спринтом.

Затем снова засыпаю и просыпаюсь, и так раз десять. Меня то бросает в жар, то в холод. Тело дрожит, а горло мучает жажда. Не выдержав тяжести и жары встаю с кровати и выхожу в коридор, иду в каюту, где стоит холодильник. Яхту постоянно качает на волнах, от чего меня начинает снова тошнить. Достаю бутылку холодной, простой воды, пью, получая наслаждение от того, как ледяная жидкость стекает горлом, идет в пищевод охлаждая меня изнутри.

Вдруг понимаю, что если не выйду на палубу, чтобы освежиться под ветром, то просто сойду с ума. Накидываю маленьое одеяло, лежавшее на диване, на плечи и поднимаюсь по влажной лестнице. К счастью дождь прекратился, и даже ветер теперь не такой сильный, но непогода все равно еще не ушла. Темные волны, будто страшные, дикие звери, бьются в яхту, заставляя ее постоянно качаться в разные стороны. Огромное пространство черного моря, кажется, хочет захватить маленькое, белое судно в свой плен, и захоронить на песочном дне, между рыб. Оно бурлит большими волнами, осыпая вместе с ветром мою кожу маленькими капельками. Подхожу ближе к штурвалу и замираю, испытывая облегчение от прохлады. Именно то, что нужно. Мне почему-то не страшно, что я снова могу оказаться в воде, сама не знаю почему. Возможно потому, что мне нечего бояться? Или мой ум сейчас плохо работает?

Глазами вглядываюсь в темноту за бортом, удивляясь тому, насколько водная стихия сильная и неподвластна человеку. И об этом Макс говорил? Что здесь лучше? От человеческого общества хоть знаешь чего ожидать, а вот от морского — нет. Разве можно понять эту силу, которая выбирает кого утопить по своему собственному усмотрению? Разве можно понять для чего топит корабли и убивает людей? Возможно это месть за загрязнение, а возможно просто такова природа воды…

Через некоторое время мне становится легче. Лоб больше не мокрый, даже становится холодно. Ветер усиливается с каждой секундой снова превращаясь в ураган, поэтому, чтобы снова не оказаться в морских «лапах» возвращаюсь в каюту, где сразу засыпаю, теперь уже сладким сном.

* * *

Утро начинается с жары. Ощущение словно вся горю огнем, будто кто-то взял, и как ведьму в прошлые века, привязал к палке и поджег сено и сухие ветви вокруг. Голова трещит от боли. В груди жжет. Плюс еще яхта постоянно ходуном ходит, мешая медленно умирать от жалости к себе.

В каюту заходит Макс. Лицо у него встревоженное и бледное.

— Что-то случилось? — спрашиваю.

— Пока еще нет. Ты как? Я видел ночью ты ходила на палубу…

— Откуда ты знаешь?

— Не спалось. Так как ты?

— Не знаю. Голова болит, в груди жжет. Жарко. — Отвечаю охрипшим голосом.

— Жарко? — Подходит ко мне, садится рядом и касается рукой лица. Я в этот момент начинаю кашлять, чувствуя, что вот-вот выплюну легкие.

— Наверняка ты заболела после купания в волнах… Все-таки вода ледяная… Да и сейчас на улице холодно, а тебе здесь жарко. Сейчас принесу термометр и чай.

Выходит из каюты, постоянно трепля волосы рукой. Сегодня Макс одет в рубашку в клетку красного цвета и джинсовые шорты до колен. Меня удивляет его напуганный взгляд, опека и вообще поведение. Решил, что если будет носить мне чай, то я не буду на него сердиться? Как бы не так! Единственное моё желание — вернуться к родителям.

Проходит минут десять. Макс заходит снова с подносом: чай и обжаренный в яйце хлеб. Ставит на кровать и садится рядом. Протягивает термометр и внимательно разглядывает моё лицо, будто его выражение может дать ответ на какой-то его вопрос.

— Измерь температуру, Софи.

— И что будет, если она высокая? — дерзко спрашиваю.

— Дам тебе какие-то лекарства.

— А они у тебя здесь есть? — язвительно. — Если есть, то для чего? Ты же собирался пойти на морское дно вместе с яхтой, потому что у тебя очень сложные отношения со Вселенной!!!

— Есть, какая тебе разница для чего?! Измеряй, давай, а потом пей чай! Я не слуга, чтобы бегать за тобой. — резко отвечает.

— Но твоя вина в том, что я простудилась!

Засовываю термометр под мышку, ждем минуту и ​​когда начинает пищать удивленно смотрю на градусы:

— 39.7 — звучит как вердикт.

— Высокая. Принесу ибуфен. Пей чай!

— Да, и еще можно антибиотик. Вдруг у меня не простуда, а бронхит. — Говорю в спину.

— Что-то я не слышал, чтобы ты сильно кашляла… — бросает саркастически и выходит из каюты.

Чай выпиваю, а жареные гренки оставляю. Почему-то совсем нет аппетита. От горячей воды становится еще хуже, кажется, что тело пышет огнем. Горло сжимает, хочу откашляться, но не могу. Сползаю на подушку и укрывшись одеялом закрываю глаза, чувствуя, как в голове набатом стучит, пульсирует в висках и вообще просто все болит.

— Ибуфен. — Даже не замечаю, когда Макс садится рядом и протягивает мне таблетки. Глотаю и запиваю водой, и отвернувшись, впадаю в забытье, потому что назвать это сном трудно.

Глава 11

Мне снится странный сон. Я дома, на нашей кухне. Мы с родителями ужинаем и обсуждаем будущую поездку в Киев, где я буду учиться. На душе от этого семейного уюта и постоянных споров мамы и папы так тепло и уютно, что не сдерживаю слез.

— София, почему ты плачешь? — Мама замечает слезы. Кладет руку на мою и смотрит в глаза.

— Не знаю. Я так соскучилась, ма… Но не могу выбраться…

— Откуда, дорогая? — Вставляет папа.

— Оттуда. — Пальцем показываю на картину, копию Айвазовского, где изображено море.

— Просто борись, Софи. Ты же сильная девочка. А мы с папой найдем тебя, обещаем!

На этом я просыпаюсь в слезах. Тело трясет как в припадке, окутывает странным морозом, хотя его здесь точно не может быть. Откидываю одеяло и встаю на ноги. В глазах темнеет, голова идет кругом. Яхту именно в этот момент бросает в сторону и я падаю на пол, став на четвереньки.

— Боже… — выдыхаю.

Ползу в туалет, пытаясь сдержать рвоту, которая вдруг начинает рваться наружу. Едва успеваю. Голова склоняется над белым другом человечества и с меня вырывается желчь.

Высвободив желудок, сажусь, опираясь на стену. Горло начинает разрывать от кашля, сплевываю кровью. С секунду смотрю на нее, недоумевая, почему вообще ею кашляю. По щекам начинают катиться слезы от жалости к себе, к своему положению и вообще ко всему вокруг. Такое ощущение будто Вселенная вдруг решил дать пня под зад и посмотреть, как я буду выкручиваться. А если учитывать, что в моей жизни всегда все шло гладко, даже если не идеально, то можно спокойно признать, что я где-то сильно напортачила.

Едва встав на ноги, шатаясь иду к кровати, которая принимает моё ослабевшее тело в свои мягкие объятия. Одеяло, как и летнее теплое белое облачко обнимает и я снова засыпаю.

А потом время течет так быстро и одновременно медленно, что даже не понимаю, что происходит. Меня постоянно трясет, тошнит, все тело болит, а кости ломает. И болят они так по-настоящему, словно все это — реальность. Частично помню, как приходит Макс и пихает в рот таблетки, сначала одни, потом другие. Все это время я не сплю, но одновременно как бы нахожусь во сне, где все сюрреалистическое. Где я есть и меня нет.

Макс заливает в рот какую-то горячую, соленую жидкость, возможно суп. Помогает идти в туалет и пихает и пихает таблетки. Откуда они, и от чего не спрашиваю. Просто не могу. Но замечаю, что его лицо бледное, видно даже под загорелой кожей, глаза грустные, а уголки губ опущены вниз, Он наверное расстроен чем-то, или переживает о чем-то.

Через несколько дней, если верить Максу, мне становится легче. Кашель становится мокрым и больше не обдирает горло до крови, тело не трясет, и температура спала. Единственное, что осталось — слабость тела.

— Может ты хочешь прогуляться? Больше не штормит. — спрашивает через день, когда сознание возвращается на место и я больше не плаваю непонятно где. Его голос тихий, спокойный, и даже горький.

— Давай. — Соглашаюсь.

Парень помогает встать с постели, набрасывает на плечи одеяло и выводит по лестнице на палубу. Сажусь на диван рядом с бортом и вглядываюсь в бескрайний простор, где солнце ложится спать. Сегодня, наконец, вода спокойная, и яхта легко, но невесомо качается на мелких волнах.

— Сколько дней я болела? — спрашиваю, когда усаживается рядом и обнимает за плечи.

— Восемь.

— То есть я здесь?… Более двух недель? — Испугано спрашиваю.

— Да.

— Отвези меня домой, пожалуйста. — Опять прошу его, задерживая взгляд на воде, что сверкает красным цветом под закатным солнцем.

— Не могу… Я хотел… когда ты болела, но из-за шторма паруса повреждено.

— А мотор? Она как-то плыла?

— Да, на солнечных батареях, но они повреждены. К слову, вода теперь в душе холодная. И еще — она ​​скоро закончится. Я не планировал так долго прожить. — Его тон спокойный, будто он не выносит нам обоим смертный приговор. Настоящий смертный приговор!

— Скажи, что это не правда! Скажи! — с отчаянием в голосе умоляю.

— Не могу, Софи. — Взгляд, когда смотрит на меня, не просто расстроен, он полон боли и гнева одновременно.

— А как же продукты? Чем будем питаться? — тихо спрашиваю.

— Их хватит еще на неделю, думаю. А еще есть макароны быстрого приготовления. — Горько улыбается. — Поэтому быстро от голода не умрем.

Смотрю на него и не могу поверить своим ушам в то, что слышу. Как так, в двадцать первом веке не иметь возможности связаться с окружающим миром, подать сигнал sos? Разве сейчас не занят каждый клочок земли людьми? Занят! Тогда почему же мы не можем попасть кому-то на глаза?

— Здесь же плавают корабли? — с надеждой спрашиваю. — Возможно, нам повезет…

— Возможно, — соглашается, прижимает крепче к себе и кладет подбородок на темечко, будто бы имеет на это право — сидеть рядом со мной.

Не смотря на все это, сердце трепещет от его прикосновений, хотя злость свирепствует во мне за его поступки. Несопротивляюсь, а просто опираюсь спиной на его грудь. Так мы и завершаем этот день, в объятиях, разглядывая закат, пока не становится совсем темно и не появляются первые звезды.

Поужинав салатом и рыбными консервами, ложимся спать. Макс заталкивает в меня еще какие-то таблетки, и тоже идет к себе.

Сегодняшняя ночь проходит спокойно и даже без сновидений. Поэтому на утро чувствую себя более здоровой и полной сил, хотя кашель все еще со мной. Душ не принимаю, ведь вода действительно холодная, а снова болеть совершенно не хочется, поэтому просто обтираюсь полотенцем и надев купальник иду на палубу. Если умирать, так хоть загорелой, а не белой, как сметана из магазина.

На корме стоит Макс, ноги широко расставлены, в одних шортах черного цвета, под загорелой кожей сверкают мышцы, легкий ветерок треплет его светлые волосы. Он оборачивается, словно знал, что сейчас поднимусь и с улыбкой встречает меня.

— Доброе утро, Софи.

— Доброе, — бурчу. Просто нет абсолютно никакого желания говорить с тем, кто разрушает мою жизнь кирпичик за кирпичиком.

Сажусь на диван так, что ноги тоже на нем, забираюсь и закидываю голову назад, наслаждаясь теплым солнцем, что сразу ласкает меня своими прикосновениями. Неожиданно становится темнее. Открываю глаза и смотрю на улыбающуюся рожу Макса, который сияет от счастья.

— Если ты не отремонтировал яхту, либо не связался с берегом и за нами сейчас не летит спасательная служба, отойди. — сухо прошу.

— Нет.

— Что нет?

— На все твои слова, ответ — нет.

— Слушай, — вздыхаю, — я хочу погреться под солнцем и подумать о том, где же я так нагрешила, что судьба свела нас с тобой и теперь наказывает меня за что-то. Ты мне мешаешь. А смотреть на твоё лицо мне уже осточертело за последние дни, честно. Возможно, если бы ты не был виновником нашей скорой гибели от голода, то я бы смотрела на тебя иначе, но ты виновен. Поэтому… вон!

— Нет.

— Ты издеваешься? — Сажусь.

— Тоже нет. Наоборот, хочу наладить с тобой контакт.

— Он у нас был, до того момента, как ты напился, а я почти не утонула, поэтому даже не рассчитывай! — Отрезаю.

— Софи, я ухаживал за тобой, спас. — Опять улыбается, — неужели ты действительно хочешь оттолкнуть единственного человека, который находится сейчас рядом?

— Да — фыркаю. — Спасибо что спас, хотя этого не нужно было бы делать, если бы кто-то не пил так много, и спасибо, что лечил, хотя… — договорить не удается.

Макс быстро садится рядом, хватает за запястье и заводит руки за спину и накрывает мои губы своими. Честно говоря сначала просто немею от такой наглости и не могу издать ни звука. А смертник в это время заталкивает языка в рот. Я поддаюсь… Вот так просто и легко, словно только что не вылила на его голову целое ведро грязи. Его язык нагло играет с моим, а сильные руки прижимают тело к себе. Одной он держит за талию, другой за запястье. Горячие пальцы блуждают по обнаженной коже вызывая мурашки и легкую дрожь. Голова идет кругом и все вокруг перестает существовать: море, солнце, ветер, даже яхта. Есть только мы: я и он.

— Хватит! — Едва отстраняюсь. Но понимаю, что он меня отпускает, а не я вырываюсь. Встаю на ноги и делаю шаг назад. — Зачем?

— Что, зачем? — В золотых глазах бегают искорки веселья, а я все не могу понять, что же он такое задумал.

— Поцеловал зачем!?

— Захотел — поцеловал. Нельзя?

— Нет

— Жаль, хороший поцелуй был.

— И последний, ясно?!

— Нет.

— То есть, нет? — Удивляюсь.

— Просто нет, и все. Я хочу тебя поцеловать еще раз. — Встает и подходит ко мне.

— Эээ, нет! Стоп! — упираюсь ладонями ему в грудь. — Я так не согласна. И забери эту наглую улыбку со своего лица!

— Почему не согласна?

— Я знаю, что ты задумал! Мы на яхте одни, тебе нужен секс, а я здесь единственный представитель женского рода. Вот только твой замысел провалился, потому иди и порыдай. Я не буду с тобой спать!

— Разве я об этом просил? — спрашивает игривым тоном. Глазами раздевает меня, и я теперь жалею, что одета только в купальник.

— Ты же сказал….

— Что хочу поцеловать. Я не говорил о сексе ни слова. А вот ты… целую тираду выдала. Боишься поддаться?

— Пфффф, — фыркаю, — чему поддаться? Тебе?

— Если ты успела заметить, я здесь на яхте тоже единственный представитель мужского рода. — Смеется.

— Плевала я на это. Меня не интересует… мужской род!

— Да. — смеется. — Ты у нас другой ориентации?

— Нет. Выскажусь более конкретно — меня не интересуешь ты — как человек. Так лучше?

— Посмотрим!

Глава 12

Смотрю на него пронизывая взглядом, надеясь, что отстанет, но нет, так и стоит, ласкает взглядом золотых глаз и улыбается как дурачок.

— Что значит посмотрим? — Прищурившись спрашиваю.

— Софи, неинтересно раскрывать все карты, но тебе понравится, обещаю. — весело отвечает, и возвращается к штурвалу.

— Что мне должно понравиться? — кричу в спину.

— Не что, а кто! — Засовывает в уши наушники от маленькой колонки, которой раньше не видела и ложится на спину, качая головой, вероятно в такт музыке. Вот ненормальный!

Сажусь обратно на диван и не свожу взгляда с этого парня. Что у него в голове? И почему так доволен, словно на горизонте показался берег, о котором мечтаю не первый день?! Что задумал? Какую цель преследует? Ну хочет уже умереть, пусть прыгает в воду и плывет подальше от яхты, неужели это трудно? Гарантировано утонет рано или поздно, а я даже весла сделаю если нужно и буду грести в какую-нибудь сторону, чтобы добраться земли, так как от вида воды меня начинает уже тошнить.

Желудок бурчит, напоминая, что я еще ничего не ела. Вставать совсем не хочется, ведь солнышко припекает и нагоняет сон, да и организм еще ослаблен после болезни, но все же заставляю себя встать и пойти на кухню. Там нахожу упакованный паштет и яйца. Последние жарю и съедаю вместе с паштетом чувствуя как становится немного лучше. А потом возвращаюсь на палубу и снова ложусь под солнечные лучи. Тепло, то что мне сейчас нужно.

Сама не замечаю, как засыпаю, качаясь на волнах. Ощущение покоя и безмятежности топит меня в себе, внушая уравновешенность, затишье и даже надежду на лучшее будущее, хотя нынешние прогнозы относительно него отнюдь неутешительны.

Сквозь сон чувствую, как становится тепло в груди. Легкими прикосновениями кто ласкает мои руки и плечи, берет волосы, и нежно-нежно касается губ, так легко и непринужденно, даже призрачно… Открываю глаза и смотрю на спокойное лицо Макса прямо надо мной. Он натягивает на меня одеяло, а потом просто уходит так и не заметив, что я проснулась.

Неужели это было актом милосердия и доброты? Он накрыл меня, чтобы не сгорела под солнцем? И он… ох черт, это он ласкал меня и снова поцеловал. Ну что с ним стало не так? Почему вдруг переменился и начал ухаживать? Я, конечно понимаю, что одна с ним, неужели думает, что имеет какие-то шансы, особенно после того, как обрек нас на смерть своими же силами?

После обеда Макс возвращается на палубу с ящиком и затем исчезает где-то за рубкой. Что-то щелкает, стучит. Не иду к нему проверить, что делает. Захочет, сам расскажет.

Иду на кухню и беру пачку шоколадного печенья, которое сиротливо лежит на столе. Сажусь на палубу, свесив с нее ноги и долго смотрю в даль, выбросив все мысли из головы. Иногда полезно ни о чем ни думать, ни переживать. Иногда нужно отпустить ситуацию и примириться с обстоятельствами, особенно когда у тебя нет сил и ты обречен на смерть силами другого человека.

Ну в самом деле, что я могу сделать? Отремонтировать парус? Точно нет. Починить солнечные батареи? Тоже нет. Вот и остается сидеть здесь и болтать ногами в воздухе, наблюдая за косяком дельфинов, которые красиво и величественно, то появляются над водой, то исчезают, даря каплю надежды на то, что все будет хорошо. Возможно не сейчас, но когда-то точно.

— О чем думаешь? — Голос смертника вырывает из плена пустых мыслей. Я даже не заметила, что за рубкой перестало что-то стучать, настолько погрузилась в себя и созерцание линии горизонта. Не заметила, что солнце стало красного цвета и медленно плывет за горизонт.

— О доме. — Отвечаю. — А ты что делал?

— Пытался починить нашу яхту. — улыбается.

— Нашу? — удивленно.

— Ну нас здесь двое, — нашу.

— И как?

— Пока никак.

— Макс, для чего ты решил ее починить? — Прищурив глаза, спрашиваю, глядя в золотые глаза.

— Не буду отвечать на вопрос, на который ты и так должна знать ответ. — Избегает моего взгляда. А у меня на сердце так тепло становится, от его поступка, от того, что все-таки пытается что-то сделать и не дать мне умереть, что готова прямо здесь и сейчас обнять его за сильные плечи и прижать к себе.

Молчу, тоже не продолжая разговора. Макс притягивает меня к себе, так по своему, будто принадлежу ему, одновременно нежно и осторожно. Поддаюсь. Черт! Сама не знаю почему, но вдруг понимаю, что мне приятно находиться в его объятиях, приятно вдыхать аромат его тела и вот так просто сидеть с ним.

Мы одни на весь мир. Я и он.

Его улыбка, слегка с поднятыми уголками губ, так нравится, не удерживаюсь и улыбаюсь в ответ, хотя он этого не видит.

— Можно тебя спросить? — Говорю.

— Валяй.

— Назви истинную причину своего бегства в море.

Мгновение парень молчит, похрустывая пальцами, а потом, все так же глядя в горизонт, как и я, говорит:

— Моя невеста умерла.

И от этого короткого предложения становится больно. Где-то в груди моё сердце сжимается, от его горького тона, от грусти, что вокруг него, от боли, которая, уверена, разъедает душу.

— У нее просто остановилось сердце за месяц до свадьбы. Никто из врачей не может нормально объяснить причину. Оно просто перестало биться, а я даже не знал. Был на работе, как обычно.

— Поэтому ты решил спрятаться?

— Не потому. Просто все эти взгляды на похоронах… и после. Все эти сочувственные слова, которые шли даже не от сердца… Они же не потеряли свой мир, ведь их жены, друзья стояли рядом, а моей больше не было. Мой мир разрушился. Я остался один.

— Мне так жаль, Макс.

— Не нужно. Тебе не жаль, ты ее не знала. Мне не нужно лживое сочувствие. Мне нужен покой.

— И море дало его тебе?

Поворачивает голову и смотрит на меня, так внимательно, пронзительно, ищет что-то в моих глазах. Как будто хочет увидеть там ответ на все свои вопросы.

— Это уже в третий раз я выхожу в море. На этот раз решив окончательно сломать себя и уничтожить. Вот только ты… Ты мне…

— Не дала?

— Не знаю. — неожиданно забирает руку и встает. — Спокойной ночи, Софи. — И просто исчезает оставив меня одну среди ночи, которая так быстро опустилась, что я даже не заметила.

Становится холодно, после того, как его рука исчезает с моих плеч, поэтому тоже возвращаюсь в каюту. Мне действительно жаль, что Макс потерял невесту. Я понимаю его желание спрятаться от всех, чтобы не видеть взгляды тех, кто знает, насколько ему тяжело. Но разве этим можно оправдать его желание не вернуть меня к берегу, особенно когда была возможность? Или он намеренно меня оставил, боясь действительно выполнить задуманное, и убить себя? Вот только если я стала причиной не убивать себя хотя бы некоторое время, то шторм решил иначе, почти не уничтожив нас обоих. Точнее, его последствия прямо сейчас забирают каждую секунду нашей жизни. Сколько мы пробудем здесь, когда закончится еда и вода? Встретится ли нам корабль? Я тешу себя надеждой, но если честно, мало в это верю.

Утро начинается с кофе. В самом деле. Макс заносит его в мою каюту, пока я быстро стараюсь прикрыть обнаженное тело, особенно ягодицы, торчащие из-под одеяла.

— Софи, я видел тебя полностью голой, перестань дергаться и пей кофе.

Так и замираю, сжимая в руках ткань, ошарашенно глядя в его лицо.

— В смысле? — охрипшим голосом переспрашиваю.

— Когда ты болела, — вздыхает и садится на кровать, — тебя тошнило. И не один раз. Мне пришлось гм… мыть тебя.

— Мыть? — На удивление мой тон спокойный.

— Да.

— Ясно. — Не знаю, как реагировать правильно. С одной стороны это нормально, он заботился обо мне. Но с другой… стыдно и даже как-то дико понимать, что он видел меня голой.

— Не расстраивайся, — заметив мой взгляд, говорит, — у тебя замечательная фигура. Да и чем отличается видеть тебя в купальнике и голой? Почти ничем.

Вот так успокоил, называется. Медленно беру из его рук кофе и благодарно кивнув пью. Горячая жидкость обжигает горло, но не обращаю внимания, не зная, как теперь смотреть Максу в глаза.

— Я должен извиниться перед тобой, — неожиданно говорит, от чего кофе попадает не в то горло и я начинаю кашлять, задыхаться, — за то, что не увез обратно, за то, что вел себя, как мудак.

— Неожиданно. — Подавив кашель, отвечаю.

— Ты не заслуживаешь того, чтобы я тянул тебя на дно. Ты только начала жить, а я… Обещаю, что починю яхту.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю, разглядывая два красных пятна на его загорелом лице. Ему стыдно и неудобно говорить подобные слова, потому что это правда?

— Двадцать. Тебе?

— Восемнадцать. И, как ты правильно заметил, моя жизнь только начинается. У меня на нее большие планы. Поэтому если ты сможешь починить батареи, или паруса, я была бы благодарна.

— Надеюсь, что да. Так что, извинения приняты? — с надеждой и искорками веселья в глазах смотрит на меня.

— Приняты. Иди уже, ремонтируй наш транспорт.

Когда Макс исчезает на палубе, я уже готовлю завтрак, быстро умывшись холодной водой. Жарю последние яйца и достаю мясныеконсервы. Сначала ем сама, а потом выкладываю его часть на тарелку и несу палубу. Только парня там нет. Он с другой стороны рубки, сидит на белом металле, вытянув одну из батарей и копается в углубленной ямке, где раньше была эта батарея.

— Завтрак. — весело говорю. Его голова поднимается ко мне, светлые волосы сверкают в лучах солнца, а со лба течет пот.

— Ого. В тебя вселился дух повара?

— Нет, — смеюсь, — просто не хочу, чтобы отвлекался от ремонта.

— Хочется побыстрее избавиться смертника? — Прищурив глаза, спрашивает.

— Тоже нет. Хочется побыстрее оказаться на берегу, и не чувствовать под ногами постоянную качку.

— Логично. Спасибо. — принимает с моих рук тарелку и быстро поглощает яичницу. — Даже не пересолила? — улыбается.

— Я старалась. На этот раз.

После обеда я сижу рядом с Максом, который все еще копается в яхте. Множество инструментов лежит рядом с ним. Его губы напевают тонкую, легкую мелодию, которая проникает в сердце своей печалью.

— Ты знаешь, что жизнь всегда ставит перед нами толстые стены, которые нам кажется, мы не можем преодолеть? Вот только их толщина зависит только от нас. — Говорю, наслаждаясь теплыми лучами солнца, рассматривая облака, что белыми пухлыми фигурками плывут по небосводу.

— Слишком разумное высказывание, как для восемнадцатилетней.

— Ой, а ты у нас здесь старше на целых два года. Почему ты нигде не учишься?

— Потому что не хочу. Нет желания.

— Нельзя терять жажду жизни, даже когда случается… подобное горе. — Спокойным тоном. — Ты тоже только начал жить. И твоё горе понятно, но неужели невеста хотела бы, чтобы ты закончил свою жизнь так? Чтобы мечтал умереть?

— Думаю, Софи, ты должна закрыть ротик и перестать…

— Я думаю, что нет! Нельзя делать так, как ты. Жизнь продолжается, хочешь ты этого или нет. Да, она всегда будет в твоем сердце, навсегда останется горьким привкусом на губах, но разве это правильно, мечтать оставить мир?

— Я уже жалею, что вообще рассказал тебе. Ты еще мала, чтобы понять… — Замирает взглядом на мне, когда сажусь напротив.

— Для смерти возраст не важен. Как и для горя, Макс. — Серьезно говорю.

— Ты либо помогай, либо не лезь, хорошо? Я не хочу говорить об этом! — Отрезает.

— А нужно. Может в этом и проблема? Ты не хочешь поговорить о смерти любимой девушки. Не хочешь принять ее. Но правда в том, что ты должен двигаться дальше. Она уже мертва. Ей уже все равно. И ты…. Ты тут. Жив. Тебе нужна поддержка, тепло…

— Дааа? — Вкрадчивым тоном. — И кто же мне даст тепло и поддержку? Ты?

— Могу и я. Тебе это нужно? Чтобы кто-то разделил с тобой твою боль? Тогда делись!…

— Зачем тебе это, Софи? Какая тебе разница, что я чувствую или делаю? Мы уже договорились, при первой возможности я везу тебя на берег. Чего ты хочешь?

— Спасти тебя. — пожимаю плечами. — Мне не все равно.

— Почему? — Макс смотрит на меня. Он действительно не понимает, почему я вообще начала эту тему. Да я и сама не понимаю. Знаю одно — сердце болит за него. Печально видеть этого парня сломанным, когда у него есть все шансы стать счастливым. Да и разве это не хорошо, помочь кому-то встать на ноги? Сделать что-то хорошее?

— Не знаю. — тихо отвечаю. — Просто не все равно.

Мгновение. Один краткий миг, что тянется вечность и вот его уста на моих. Теплые губы касаются легко и непринужденно, словно прикосновение морского ветра, принесенного из дальних краев, который только пытается освоиться на новой местности. Горячие ладони ложатся на обнаженные плечи и пододвигают меня поближе к себе, прижимают в объятиях крепко-крепко, будто я действительно могу вернуть его к жизни, дать пинка для действий, для желания жить.

Сама не замечаю, как кладу руки на крепкие плечи, как прижимаюсь, ища опоры. Голова идет кругом. Мир вокруг перестает существовать. Вечные и надоедливые покачивания яхты теперь несут нас двоих на новых волнах, еще незнакомых, и таких сладких, вперед, в то хорошее и доброе место…где-то там. Аромат Макса заставляет тепло расти в груди, разливаться телом и бежать по венам. Заставляет хотеть быть ближе. С ним.

Парень отстраняется и тяжелым взглядом смотрит на меня. Закатное солнце красным светом закрашивает светлые волосы в яркие цвета подобно пламени.

— Сейчас снова будешь кричать? — спрашивает тихо.

— Не буду.

— Хорошо.

Опять наклоняется ближе и целует. Зарывается пальцами в волосы, гладит обнаженную спину, выглядывающую из-под сарафана. Чувствую, как упивается мной, как бдуто я не просто единственная девушка на яхте, а столь желанный берег, где можно наконец причалить и выдохнуть. Кончиками пальцев проводит ниже шеи не позволяя себе больше. От этого мурашки бегут по коже, вызывая странное и такое незнакомое до этого момента чувство. Его грусть, боль, горе и злость на весь мир, просачиваются сквозь меня и исчезают в воздухе вокруг, превратившись в нечто легкое и невесомое.

— Возможно, ты была отправлена ​​сюда не просто так? Возможно спутала яхты по какому-то плану высшей силы? — шепчет в губы.

Возможно…

— Ты не представляешь, Софи, что я пережил за время пока ты болела. Мне было так страшно. Я думал, что еще одна девушка умрет, оставит меня одного…

— Разве это имело бы значение? Разве я могла иметь для тебя значение?

— Не знаю… Это… это трудно. Ты мне нравишься. С первого же дня понравилась. Твои красные кончики намекали на то, что ты зажигалка для моего пламени. Что-то меня заносит… — улыбается. Открыто и искренне.

— Все нормально. — Отвечаю в его чувственные губы. — Мы здесь только вдвоем. Только мы и остались одни на целую вселенную. Думаю, что…

— Не важно. — прерывает. — Меня тянет к тебе. И умом понимаю, что так не правильно. Что год назад умерла моя невеста, а я уже в объятиях другой, только… Мне так спокойно и легко рядом с тобой. Еще ни с кем не чувствовал себя так…

— Чувство вины не должно вызывать в тебе муки. Ты имеешь право на счастье. Заслуживаешь, как и любой человек на Земле. Его никто не может отнять.

— Софи, я… Мне так жаль. — Знаю, за что снова хочет извиниться. Знаю, что чувствует себя виновным в моей болезни. Во всем.

— Не нужно. Как ты сказал, возможно я была отправлена, чтобы помочь тебе.

Макс отстраняется и долгим взглядом смотрит на солнце, что медленно и плавно скрывается за бескрайними водами. Его свет падает на море дорожкой, которая мерцает невероятными цветами, переливаясь от красного до оранжевого.

Смотрю на задумчивый профиль парня и не понимаю, откуда во мне взялась эта тяга к нему? Когда эта тонкая нить успела появиться и накинуть на моё сердце лассо? Почему мне жаль его, несмотря на все, что сделал? Но разве симпатия, возникшая между нами спрашивает, хочешь ты этого или нет? Разве могло быть иначе, когда мы посреди моря только в компании друг друга?

Не могло. Мы простые. Обычные девушка и парень. Каждый со своими тараканами в голове, встретились там, где никогда никто бы не подумал искать короткую, летнюю влюбленность. Точно… Теперь знаю ответ на все вопросы: это просто летняя влюбленность. Как там говорят, курортный роман? Именно он.

Я уже знаю, что как только мои ноги коснутся берега и мы с родителями исчезнем в машине, что отвезет нас домой, о Максе останутся одни воспоминания, приятные и не очень, но мое сердце не дрогнет при упоминании его улыбки, а глаза не заполнятся горькими слезами скучая по его золотистым глазам.

Глава 13

Три дня подряд Макс проводит все свое время с солнечными батареями, перебирая их, подкручивая и отбивая. Я всегда рядом. Приношу есть и иногда прерываю его на поцелуи, которых мне хочется безумно. Сама не понимаю зачем так делаю… Точно же знаю, исчезну из его жизни без ноты сожаления, но не могу удержаться. Меня тянет в его сторону магнитом, что-то заставляет хотеть быть рядом и просто смотреть на улыбку, которая возникает на его губах при каждом взгляде на меня.

Я знаю, что так нельзя. Что так не правильно. Знаю, что мы больше никогда не увидимся, потому что наши пути разные. Я — эгоистка. Мыслями убеждаю себя этих три дня, что просто немного побуду с ним. Получу удовольствие от нашего общения, от близости, от простого наблюдения за действиями Макса. Убеждаю себя, что при разлуке мне будет безразлично. А ему тем более. И не важно чем будет заниматься дальше. Важно получить кусочек блаженства и удовольствия сейчас, а не жалеть потом, что держалась от парня подальше. Убеждаю, что забуду о нем легко и быстро… Правда на четвертый день понимаю, что такого не будет. Что за эти три недели совместного пребывания, за последние дни поцелуев и распределения пищи и воды на двоих, я настолько привыкла к нему, настолько влюбилась, словно мне пятнадцать, что теперь я засыпаю с мыслями и мечтами о Максе. Просыпаюсь с улыбкой на лице, потому что сегодня мы проведем вместе, и его мягкие пальцы будут прижимать меня к себе и рассказывать невероятные фантастические истории на закате.

Шестой день начинается с радостного крика. Макс залетает ко мне в каюту и прыгает на кровать завернув в объятия.

— Софи, получилось! Почти получилось! Завтра мы поплывем берегу. Завтра я верну тебя, как похищенную принцессу, домой. — В его словах столько радости, счастье, что я давлюсь этим. Остался один день. Во рту появляется горечь. Перед глазами проносится наш каждый день полон не только ласки и поцелуев, но и противостояния и ссор.

— Супер. — Отвечаю, скрывая истинные чувства. — Наконец нормальный душ и еда.

— Где твой энтузиазм? Ты не рада?

— Рада. Почему же нет. — выдавливаю из себя улыбку. — Просто немного ошарашена таким быстрым результатом.

— Не очень он и быстрый. — смеется.

День проходит будто по щелчку пальцев. Макс снова копается в батареях, доводя их до ума, а я приношу ему завтрак, и обед, загорая между этим на палубе. В звуках моря и шуме щелчков от Макса, и под покачивание яхты на легких волнах, чувствую, как трудно становится на сердце. Почему я вовсе не хочу расставаться с этим сломанным парнем? Думаю, он тоже понимает, что это наш последний день вместе. И, судя по всему, его это не волнует. Возможно, он вернется в море, чтобы завершить то, что хотел, возможно мне все-таки удалось его уговорить начать жизнь с начала, с чистого листа, не знаю. Только на все это мне плевать, ведь боль, легкая, но въедливый, уже сидит во мне, шепча на ухо, что разлука совсем близко, и я больше никогда его не увижу.

Под вечер, когда Макс вылетает из-за рубки с криками, что все работает, я успеваю поплакать из-за нашу предстоящей разлуки и смириться, что иначе не будет. Мы разные. Наши пути разные. А влюбленность… она пройдет. Время сотрет все чувства и эмоции из сердца, уничтожит воспоминания о теплых губах и тумане в голове при поцелуях, оставив приятный осадок, что у меня было такое приключение…

— Я готовлю ужин. И думаю к нашей лапше быстрого приготовления можно открыть бутылку вина. Что скажешь? — бодро говорит усаживаясь рядом.

— Скажу, что согласна. Только тебе пить много нельзя, а то знаю я тебя. — Бурчу под нос. Макс быстро целует меня в лоб и исчезает в каютах, снизу.

Через полчаса мы сидим на одеяле, закутавшись в еще одеяла и пьем вино прямо из бутылок, заедая алкоголь макаронами. Солнце уже успело сесть за горизонт, оставив на сером небе розовые разводы, будто кто-то взял и расплескал краски в хаотичном порядке.

— Как ощущения? — спрашивает Макс, делая новый глоток вина.

— Ты о чем? — не сразу понимаю куда ведет.

— Завтра ты будешь на берегу. Завтра будешь свободна от меня. — На его губах играет хитрая улыбка, но она не может скрыть грусти и разочарования, которые выдает взгляд. Как и у меня…

— Может я не хочу быть свободна от тебя? — спрашиваю. — Не так все ужасно и было. То есть, я понимаю, что мы с тобой разные и наши пути тоже, но жалеть об этом приключении точно не стану.

— Знаешь, а я даже рад, что ты спутала яхты. И хотя я не хочу тебя отпускать, но должен сказать тебе то, о чем нельзя молчать: спасибо за то, что вдохнула в меня жизнь и объяснила, что вечно прятаться нельзя. Ты подарила мне уверенность в будущем. Я не знаю, каким оно будет, но знаю, что буду пытаться сделать его лучше.

— Выглядит как прощание… — шепчу.

— Это и есть прощанием. Иногда судьба сводит нас с людьми, которые очень нам нужны, даже если мы этого не понимаем. А потом она же, забирает их, ведь миссия выполнена. — Макс пододвигается ко мне и обнимает в свои объятия. Опять отпивает из бутылки, рассматривая горизонт вместе со мной, застыв в молчании.

Нам обоим, уверена, хочется сказать очень много слов, только не хватает смелости. Нам обоим не хочется расставаться, но разве между нами есть что-то общее? Разве мы дошли до того возраста, чтобы плевать на все? Я точно нет. В отличие от парня, я не убегала от общества, наоборот, я живу по его правилам. И они диктуют мне вернуться к прежней жизни, стать той девочкой, что поступила в университет в столице, и мечтала о крутой и веселой жизни. Не важно, чего я хочу сейчас. Это же только короткое желание. Мечта. Несбывшаяся мечта. И мы с Максом никто и ничто. Влюбленные? Вряд ли симпатию можно называть влюбленностью? Да и вообще, что такое — эта влюбленность, — любовь? Как понять, что мы нечто большее друг для друга?

Думаю Макс задается такими же вопросами, кроме того, что еще издевается сам над собой, из-за потери невесты и близости со мной. Его руки сильно прижимают моё тело к своей груди, будто могу уйти куда-то, а бутылка становится пустой после десяти глотков.

— Я не хочу, чтобы ты оставляла меня. Но знаю, что иначе быть не может. Ты строишь свою жизнь, а я не тот, кто готов ее разрушить в таком возрасте. Возможно когда-то мы еще встретимся, будем кем-то друг для друга… Возможно и нет. Но сейчас я знаю одно: хочу целовать тебя, пока не наступит утро.

Я не сопротивляюсь, отдаваясь властной силе парня. Не сопротивляюсь, чувствуя, как в его душе что-то надламывается. Мы — эгоисты. Даже друг для друга. Макс целует меня. Не так, как в предыдущие дни, наоборот, сильно, словно проголодался, с нажимом и какой-то яростью. И с болью. Ощущение, что ему больнее чем мне. Будто его страдания из-за меня усиливаются, становятся все сильнее, больше и голодными…

Он осторожно кладет меня на спину и отюрасывает бутылку, которая с грохотом бьется о палубу. Его руки нежно блуждают моим телом, которое становится податливым и мягким. Пальцами ласкает мои ноги, ведет дорожку из прикосновений выше, касаясь кожи живота. Дрожу в его объятиях. Дрожу, испытывая невероятное наслаждение, что растет во мне с каждым его прикосновением. Кажется, что моя душа тянется к нему, в попытке соединиться в одно целое, связать себя узами навечно.

Мягкие губы накрывают мои. Нежно ласкают и призывают отдаться в его власть, стать его. Руки блуждают телом, осторожно и даже стыдливо касаются груди, робко проводя по ним. Он колеблется, продолжать или нет. Но я не хочу останавливаться. Я хочу продолжения. Хочу тонуть в его золотых глазах, тонуть в его аромате, тепле… Чувствовать эту тягу, которая объединяет нас, заставляет желать друг друга на каком-то странном и просто невероятном уровне отношений. Ведь мы просто взяли и переступили простую платоническую границу. Даже сексуальную. Мы выше этого и действительно стремимся друг к другу сердцами.

— Я не могу. — шепчет мне в шею. — Не так. Прости. — прижимает голову к моему плечу и чувствую, как что-то соленое падает на обнаженную кожу.

— Макс… — Зову его. — Посмотри на меня… — Умоляю.

Он поднимает лицо и я действительно вижу слезы в его глазах.

— Я знаю, Софи, что это ненормально, странно, и вообще… Только у меня такое ощущение, что это прощание…. Оно вытягивает силы. Я прощаюсь с той, кто моя. Моя судьба. Понимаешь?

Но я не понимаю. Мое сердце так же щемит от боли. Мне так же хочется быть с ним. Вот только судьбы у нас разные, а не одна на двоих. Я это понимаю, а вот он… он не может это принять, хотя и должен.

— Ложись спать. Завтра уже будем на берегу. — Говорит, вероятно прочитав в моих глазах то, что я, как бы не хотелось этого нам обоим, не буду с ним.

Часть ІІ Глава 14

Когда просыпаюсь и выхожу на палубу моему счастью нет предела. Я знала еще вчера, что должна увидеть берег, и сейчас его ровная, оранжевая линия и очертания яхт под ним, впечатляют. Я удивлена, шокирована и не помню себя от радости. Наконец не будет качки, волн, жаркого солнца, шторма и постоянного ветра, от которого волосы стали похожи на мочалку.

— Твоя улыбка на губах доказывает мне, что я иду верным путем, правда? — Макс оказывается рядом и обнимает за плечи. Его приятный аромат сразу окутывает меня в свои объятия, и я понимаю, что уже начинаю скучать.

— Да.

Парень возвращается к штурвалу и за короткое время пришвартовывается к берегу. Помогает сойти с яхты, поглощая золотыми глазами. Солнце ярко сияет над нашими головами, а голубое небо так и кричит мне, что теперь все хорошо, замечательно, и я должна быть счастлива в этом мире, ведь наконец все закончилось. Но в действительности грусть и горечь от того, что нужно прощаться становятся комом в горле, мешая дышать, хоть стараюсь этого не показать.

Макс берет меня за руку и мы просто идем вперед, оставляя за спиной спокойное море, яхту и дни проведенные вместе. Подводит к магазину и просит у женщины, стоящей рядом, позвонить. Она дает телефон, пристальным взглядом всматриваясь, как я набираю номер папы и жду несколько гудков.

— Да? — подозрительным тоном отвечает папа.

— Да, это я. — едва слышно говорю. — София.

— Доченька! — вскрикивает! — Боже, дорогая, где ты? Что с тобой?

— Я рядом с пирсом, где мы должны были сесть на яхту.

— Я скоро буду! Жди. Только не исчезай хорошо?

— Хорошо.

Кладу трубку и отдаю женщине, благодаря за щедрость. Макс отводит меня подальше от взглядов отдыхающих, кладет руки на плечи, пронизывая голодным и грустным взглядом.

— Вот и все… Теперь ты свободна. Я не хочу тебя отпускать, но…

— Не продолжай, — прерываю его. — Я… С тобой было весело, хотя и сложно. И я благодарна судьбе за то, что мы познакомились. Только пообещай, что больше не пойдешь в море, надеясь, что стихия заберет тебя! Начни сначала!

— Хм, — улыбается, — опять сначала… Мне будет не хватать тебя, юная Софи, и твоих красных кончиков волос. Спасибо, что была… — Трудно глотает. — Спасибо, что была со мной, хоть и против воли.

Парень склоняется и нежно касается губами моих. Этот поцелуй печальный, как мелодия скрипки, когда она плачет о чем-то важном и потерянным. Он заставляет душу тихо плакать, пряча слезы от Макса, ведь парень не заслуживает видеть, что мне тоже больно. К сожалению я не готова идти против своей жизни и правил, что диктует общество. Я знаю, что буду делать дальше. Моё будущее должно быть без него…

— Будь счастливой. Не живи по правилам общества, делай то, что хочешь ты!

Прижимает в свои объятия. Так мы стоим долгое время, пока не слышу сигнал автомобиля и голоса родителей, летящие мне на встречу. Макс прощается взглядом, коснувшись кончиками пальцев моего лица, вызвав горечь во рту и разрывает ту тонкую струну, что странным образом связала наши души. А потом исчезает в толпе отдыхающих…

— Софи! Боже, Доченька. Софи!!! — Мама обнимает меня, разглядывает со всех сторон, убеждаясь, что я не повреждена. Папа тоже сжимает в объятиях, заливаясь слезами вместе со мной и мамой. — Мы думали никогда тебя не увидим Три недели, дорогая. Где ты была?