Я приду к тебе на рассвете

ГЛАВА 1

– Давай трахнемся, что ли?

Услышав это предложение, Соня закатила глаза.

Ну что за мужики сейчас пошли? А?

И вроде бы по-доброму к ним относишься, и в дом свой пускаешь, а они все о своем. О мужском.

Девушка подавила улыбку.

Если бы утро началось без троллинга со стороны Кангурова, это было бы уже не то утро.

Она, делая вид, что ничего сверхнеобычного не услышала, продолжала нарезать сыр. Сегодня с утра у них горячие бутерброды.

Ночь для Сони выдалась не особо приятной, кошмаров не было. Но было что-то другое.

– Иди в тренажерку, трахальщик. И все упражнения…

Она потянула носом. Мужской терпкий запах защекотал обоняние. Близко. Она бы сказала, что чересчур…

Соня порывисто обернулась и натолкнулась на ироничный взгляд серых глаз.

Ну Антон Батькович…

Молодой мужчина стоял, привалившись к дверному косяку.

Стоял!

А она слышала, как шуршали колеса инвалидной коляски. Точно слышала…

Коляска стояла пустой. А он опирался на костыли.

По телу Сони прошла одна волна радости. Вторая.

Главное – сохранить мину и не разулыбаться, как дурочка. Они только вчера крупно поссорились, и слов извинений не последовало. Кангуров в принципе никогда не извинялся, а доводил он ее знатно и с завидной регулярностью.

– Секс – это тоже упражнения, – продолжил он, чуть прищуриваясь, отчего сеточка морщин побежала от уголков его глаз.

Шутливый разговор внезапно отозвался у Сони легкой тяжестью внизу живота.

Она знала… Да, знала, что подселять в дом молодого мужчину дурная затея, и в конечном итоге ничем хорошим она не закончится.

Точнее, что подразумевать под хорошим.

Но обо всем по порядку.

Соня отвернулась, достала из шкафчика большую белую тарелку и выложила на них бутерброды.

– А разве ты не слышал, что у ведьм дар пропадает с потерей девственности?

– А как же подпитка сексуальной энергией? – ввернул Кангуров ей в ответ.

Ой дурак. Как есть.

– И… Стоп! Что ты только что сказала про девственность? Ты реально ни с кем не была?

Щеки Сони вспыхнули. Договорилась, называется. А во всем виноваты утро и прошедшая ночь.

Девушка поставила бутерброды в микроволновку.

– Раз ты такой активный с утра, следи за бутербродами. Я вернусь через пару минут.

Антон продолжил гипнотизировать ее взглядом. Теперь он точно решит, что она с головой не дружит. Дожила до двадцати пяти лет и ни разу с парнем не спала.

Ну да, такое тоже, оказывается, бывает.

Но у самой ноги дрогнули, когда она проходила мимо Антона.

– Похвалила бы! – крикнул ей вслед.

Соня из последних сил сдерживалась, чтобы не развернуться и не повиснуть от радости на его шее.

– Хвалю.

А еще надо как-то ком в горле проглотить.

Встал…

Антон встал!

Боже.

У Сони голова закружилась.

Она привалилась к стене, пытаясь восстановить дыхание.

Как-то она неправильно отреагировала на успех Кангурова. Надо бы посмотреть его. Не всего, хотя бы ноги.

Но…

Что-то в последнее время многовато этих «но» в ее жизни появилось.

С Кангуровым изначально было сложно. Оно и понятно. Молодой мужчина, боец. И тут прикован к инвалидному креслу. Агрессивный, не желающий идти на компромисс.

Он смотрел на нее скептически. А как троллил! Соня иногда готова была его прибить. Собственноручно.

Она взялась за него по одной-простой причине – брат попросил. Так – сто процентов бы отказалась. Не любила она «работать» с молодыми мужчинами. Пробовала не единожды, и каждый раз все скатывалось к сексуальным намекам или открытым приставаниям.

А сейчас что такое было?

Почему она сбежала с кухни?

Вот вам и шаманка местная… Испугалась собственной реакции. Соня грустно улыбнулась и вышла в коридор, спустилась по лестнице и открыла дверь. Ей жизненно необходим свежий воздух.

И все же она не удержалась и обернулась.

А вдруг Антон последовал за ней. Мало ли.

Но нет – на нем бутерброды и завтрак. Его сегодня, кстати, очередь. Точно… Тогда какого лешего она подорвалась с утра? Дни перепутала или что?

С месяц назад она психанула и сказала, что готовить они будут по очереди. Антон достал ее в очередной раз.

На что этот двухметровый детинушка пожал плечами и ответил:

– Легко.

И ведь, гад, начал готовить. Причем как! Соня даже пару раз устыдилась своих кулинарных изысков. Этот паршивец был на «ты» и с мясом, и с тестом. Не говоря уже про другие продукты. Иногда Соне совсем, как в детстве, хотелось простонать «так нечестно», отправляя в рот очередной кусок картошки по-деревенски.

Взгляд Сони задержался на крыльце.

У нее даже пандус теперь имелся. Мужчины соорудили.

Антон появился в ее доме три месяца назад. Там такая история, что без уточнений не разберешься.

Ее брат, Артем, влюбился в женщину. В Ульяну… Она в него тоже. Но! Вот тут, пожалуй, появляется первое «но». Ульяна оказалась замужем. Это не остановило Тёмыча, он решил, что ради нее пойдет до конца. Потому что в его понимании счастливая замужняя женщина не будет отдаваться другому мужику со слезами на глазах. Еще у него была твердая убежденность, что Ульяна не такая. Не из категории тех дамочек, что гуляют налево от мужа. И направо, тоже.

И оказался прав.

Брак Ульяны и Антона оказался фиктивным. Они оба были из детского дома. Ульяна росла под присмотром Антона. То есть у них существовал порядок, которым Соня искренне восхитилась. Кто-то из правильных парней с десяток, а то и побольше лет назад ввел некую систему жизни в детском доме. Парни опекали девочек. Присматривали за ними. Причем присматривали не для того, чтобы по достижении пятнадцати-шестнадцати лет затащить их в постель. Наоборот, чтобы другие не затащили. Попросту говоря, не изнасиловали. Молодые наставники к девочкам относились как к сестрам.

Такой союз был у Антона и Ульяны. Они повзрослели, выпустились. Антон выбрал службу Родине. Воевал. А дальше был плен.

Из плена его Ульяна встречала. И не бросила. А, наоборот, чтобы иметь возможность официально о нем заботиться, настояла на заключении брака. Не пустят чужую девчонку в палату к раненому бойцу, если они не родственники.

Так и жили.

Дом купили, лечились. Ульяна заботилась об Антоне. Он о ней.

Пока не появился Артем.

Дальше – еще интереснее. Выяснилось, что Антон и Артем – сослуживцы. Пересекались. И Артем пришел к Соне.

– Возьмешься? – спросил брат.

А Соня не могла отказать.

Не любила она это дело – шаманизм. Но кто ее спросил?

Когда-то очень давно она приняла дар духов. Где-то жалела, чаще радовалась. Соня старалась не акцентировать внимание на своих умениях. Что дано, то дано. От себя бежать тоже не вариант.

Она получила медицинское образование и предпочла бы работать в местной поликлиники. Только кто ж ее спросил?

Первая встреча с Антоном сразу же внесла много вопросов.

Он молодой мужчина. Двадцать девять лет. Детинушка дай боже. Под метр девяносто, за сто килограмм – это точно. На что сразу обратила внимание Соня – ноги у него еще не атрофировались. Значит, надежда есть и высокая. А учитывая характер бойца…

Скверный у Антона Батьковича оказался характер. Почти невыносимый.

Надо отдать должное Кангурову, он тоже не воспылал радостью при встрече с Соней. Воспринял скептически.

– И что мне с этой пигалицей делать? – хмуря брови, саркастически бросил он. – Точнее, что она со мной будет делать?

Вопросы прозвучали двусмысленно. На то и был расчет. Кангуров сразу дал понять, что не в восторге от намечающейся авантюры.

Соня скрестила руки на груди.

– Уж решу как-нибудь, что мне с тобой поделать.

Ему ее ответ не понравился. Кангуров прищурился, а по телу Сони точно разряд прошел. Взгляд у бойца мама не горюй. Соня умела считывать людей по взглядам, редко когда ошибалась.

В этом человеке жил вулкан. И когда он взорвется, никому мало не покажется.

Она растерялась. Откуда у нее столь странная реакция? Из-за того, что Антон молод? Так она работала с молодыми мужчинами. Тайга каждый год подкидывает печальные сюрпризы.

Но ни разу не испытывала таких эмоций.

Это плохо.

Она отвела взгляд, а Антон продолжил смотреть.

Далее возник следующий вопрос – надо было решить, кто к кому переедет. Антон в привычной своей манере сказал, что дом у него обустроен с учетом его физвозможностей. И опять-таки с вызовом посмотрел в сторону Сони.

Уже тогда ей захотелось уйти. Ей оно надо?.. Бороться с упрямцем?

В глазах Кангурова продолжали бушевать страсти.

Сколько там было всего! И просто невероятная жажда жизни!

Соня вдохнула, выдохнула и приказала себе успокоиться.

Так надо.

Он не смирился с тем, что стал колясочником. Оттого и злился. А злость – это хорошо. Злость иногда такое ворочает. Такие силы сдвигает. Таким духам противостоит.

Ей ли не знать…

Поэтому она не имела морального права сдаваться.

Антон переехал к ней.

Она ни за что в жизни не признается, что для нее впустить в дом малознакомого молодого человека было огромным шагом. Даже ломкой себя. За последние годы она привыкла жить одна, и ее это полностью устраивало. Тёмыч с друзьями сделали из ее дома мини-крепость. Установили по периметру камеры. Была и сигнальная кнопка. Соня точно не знала, к кому в случае крайней необходимости поступит сигнал. Тёмыч сказал, что кнопка рабочая. Этого оказалась достаточно.

Для самой Сони ее дом был ее крепостью. А тут нате вам, пожалуйста, посторонний мужчина.

Когда Антон заехал во двор и огляделся, Соня приготовилась к язвительному замечанию. Его не последовало. Не последовало усмешек, и когда Кангуров оказался внутри дома. Наоборот, в его глазах отразилось одобрение.

– Дом на десятилетия строили. Добротный.

Соня подавила улыбку.

И все равно она волновалась.

Как они будут уживаться?

Но тут Кангуров сменил гнев на милость. Может, наконец, до яхонтового дошло, что она не враг.

Адаптация шла тяжело. Он постоянно нарушал режим. Увеличивал упражнения, требовал от нее новых. Делал те, что любил раньше.

И продолжал третировать ее. Ну, как третировать. Иногда так на нее смотрел, что ноги подгибались, и Соня срочно искала опору. В такие секунды ей казалось, что он ее не то что ненавидит… Что он ненавидит весь мир. Правда, тьма быстро уходила из его глаз, уступая место иронии и насмешкам.

О, вот тут Кангуров был просто мастак! Сначала Соня даже обижалась, вставала в позу. Потом махнула рукой. Будет задирать дальше – пошлет пешим. Лично отвезет к брату и его жене. Пусть сами мозги вправляют этому детинушке. Если человек не хочет жить и двигаться дальше, она пас. У нее нервы тоже не железные.

И снова Антон тормознул. Смягчился.

Но ушел в себя. Меньше стал говорить, с ней времени проводить. Она вроде бы как и радоваться должна, но внезапно кошки заскребли на душе.

А теперь Антон встал.

И, значит, вскоре покинет ее дом.

Соня сильнее вцепилась в дверной косяк.