Я тебя ненавиблю

Глава 1. В которой я возвращаюсь с работы... в другой мир

Я медленно ползла после работы домой с тяжелой сумкой продуктов и пыталась вспомнить, когда моя жизнь потеряла все цвета кроме серого? И вроде жаловаться не на что, а ощущение, что развернул пустой фантик. Хотя, может как раз это и есть - достижение, что фантик пустой, а не с... короче, не с тем, что едят, а что наоборот.
Сын вырос. Теперь у него своя жизнь, очень даже хорошая, кстати, жизнь, а я осталась в прежней, той, где он еще маленький и надо обязательно проконтролировать, съел ли он суп или опять весь день на сухомятке, чем занимается в свободное время, а то сейчас столько соблазнов... Направить, пристыдить, поддержать, научить ... "Отпусти, теперь у него своя жизнь" - медитирую я.
С мужем тоже, как если бы, у него своя жизнь, у меня - своя. Когда это началось? И, вроде, вместе живем, а - порознь, у него свои проблемы, радости и печали, а у меня свои. Вместе, но чужие. А жизнь почти прошла, и каков её итог? - Одиночество. Для окружающих - самая счастливая и удачливая, а для себя - одинокая, никому не нужная бабка.
Опять начало тянуть в груди. "Надо сходить в поликлинику" - привычно напомнила себе. Вот уже и детская площадка перед домом, посижу немного, чтобы боль отпустила...

По моему телу шарили чьи-то потные грубые руки, стиснув меня пониже спины с такой силой, что боль отозвалась в каждой клеточке, и стремительно пробежав по мне, петардой взорвалась в груди, перед глазами плыли черные круги.
- Ладно, пусть отдохнет малехо – выдохнули перегаром в лицо, и подхватив за шкирку, как котенка, поволокли куда-то. 
Сознание плавало в мутном тяжелом тумане, то ускользая совсем, то выхватывая отдельные звуки и запахи из окружающего меня пространства: я босыми ногами чувствую камни, по которым они волокутся, звук открывающегося замка, скрип давно не смазанных петель, и меня бросают на что-то колючее и шуршащее, запах грязи и крови становится нестерпимым. Туман поглощает сознание целиком.
Сколько прошло времени не понять, тот же полумрак вокруг, я лежу на охапке грязной соломы, чуть в стороне слышится слабый стон. Не успев задуматься, уже ползу на звук. От увиденного глаза лезут на лоб и к горлу подкатывает тошнота. Мужчина, одежда болтается лохмотьями, и эти лохмотья все в крови. На груди и плечах видны рваные раны, даже думать не хочу, что могло их оставить. Кто их оставил, догадываюсь – тот же чьи потные руки лапали меня.

- Эй, очнись! - шепчу вконец сорванным голосом, слегка толкая его.
"Какой странный сон" - появляется вялая мысль.
И тут слышу приближающиеся шаркающие шаги, вялость как рукой сняло. Паника! Это или за мной, или за ним. Но ничего хорошего ждать от визита точно не приходится. Не соображая, что делаю, я обхватила этого увечного руками за плечи, нависла над ним коснувшись лбом лба и, закрыв глаза, отчаянно пожелала переместиться к кому-то, кто знает этого горемыку и поможет ему, ну и меня не обидит, естественно.

Возглас удивления, быстрые шаги, меня резко, да-да, опять за шкирку, отрывают от моего сокамерника, слышатся раздаваемые приказы: лекаря, горячей воды, подготовить ткань для перевязки… От слабости и резкого рывка мое сознание опять уплывает в темноту.
Мне снится суд. На площади на эшафоте стоит высокий, крепко сложенный, средних лет брюнет и стройная, доходящая ему лишь до плеча, блондинка, слегка за 30. Чуть сбоку стою я, мне 13 лет - я это знаю, как знаю и то, что там на эшафоте мои отец и мать.
- За участие в заговоре против короны и Императора Дориана Кемрийского, рьен и рьена Дэр Торро приговариваются к смерти, путем изъятия силы рода. Отныне род Дэр Торро считается прервавшимся. Их дочь Алика Дэр Торро лишается титула и покровительства рода, до достижения совершеннолетия она направляется в закрытый монастырь Святой Леурии. – зачитывает приговор мужчина. Перед глазами от слез начинает все расплываться и только лицо, в обрамлении прямых волос цвета воронова крыла, оглашающего приговор мужчины, видится четко - резкие черты породистого лица, хищно раздувающиеся крылья орлиного носа, губы четко очерченные, средней величины, с верхней губой в форме охотничьего лука, холодные изумрудно-зеленые миндалевидной формы глаза …
Свистящий звук плетки, боль… и ненавистный голос настоятельницы:
- Эти стены еще не знали такой непослушной девицы! Смирение – самая большая добродетель женщины, послушание – главное ее достоинство!
Опять свист плетки, боль, боль, боль…  
Я бегу по ночному лесу, за спиной деревья, смыкая свои ряды, укрывают от меня стены ненавистного монастыря, впереди шумит стремительная Уска. Если мне удастся за ночь перебраться на противоположный берег реки, меня уже не догонят…
Шум воды теперь уже слышится со спины. Светает. Неужели я буду наконец-то свободна?! Но откуда в лесу лай собак? ... Ай! Я не покушалась на господина Шантье! Я даже не знаю, кто он вообще такой? Как смерть? За что?!....
Нос улавливает приятный запах выпечки, подо мной мягкий матрас и чистое – я чувствую запах свежести - белье. 
Какая выпечка, муж кроме яичницы ничего готовить не умеет? - всплывает мысль, открываю глаза. Я лежу в просторной светлой комнате, на огромной кровати с высоким, резным, инкрустированным зелеными и желтыми камнями, изголовьем. На столике рядом с кроватью стоит поднос с дымящейся кружкой чего-то травяного, душистого и корзинкой с маленькими на один-два укуса пирожками.
Пить хочется так, что, обжигаясь и расплескивая взвар, я опустошаю кружку за минуту.
Это все не сон! – накрывает осознанием меня. – Эшафот и настоятельница, те липкие руки, тот истерзанный мужчина - не сон! ... 
А муж? Я думала о муже. Я замужем?  А настоятельница, мужчина...? Где заканчивается фантазия и сон и начинается реальность? И, главное, что это за реальность?
Стоп! А кто я?! - мне одновременно кажется, что я уже взрослая женщина и подросток. Пытаюсь вспомнить свое имя - ощущение, что Алика Дэр Торро имеет ко мне какое-то отношение. 
Я Алика? - мысленно спрашиваю у себя. Откуда-то из подсознания приходит ответ - Да.
Взгляд опускается вниз. Я вижу руки в грязных разводах, исцарапанные, с кровоподтеками. Спускаю с кровати ноги, длинные, стройные, худые, можно сказать даже тощие, тоже все в ссадинах и синяках. На мне из одежды лишь серая от грязи тканевая рубашка на бретельках, до середины бедра, а под ней худющее не выразительное тельце. Внутреннее ощущение вопит, что тело не мое!
Естественные потребности поднимают меня с кровати, заставляя отвлечься от психоанализа, и начать искать туалет. Или надо искать под кроватью ночной горшок? Ага, все же ванная комната есть. Не удержалась и полезла мыться. Пусть вода в бочке с краником над ванной была чуть теплой, и мылась я в ванной больше похожей на вытянутый большой тазик на ножках, а раны щипали и саднили, но слив работал исправно, мочалка и мыло нашлись и раза с четвертого я смыла с себя воспоминания о тех липких прикосновениях и грязь! Кстати, что было до того, как меня щупали и мяли, я не помнила. Или не знала?
Ничего, разберемся, что было, а чего не было - решила я и выползла из ванной.
На стене в полный рост висело зеркало. Подошла к нему. Из зеркала на меня смотрела огромными серыми, цвета грозового неба, испуганными глазами девчушка лет 15-16. Густая копна каштановых волос, слегка вьющихся. На скуле, в пол лица, фиолетовым цветом отливал синяк, нижняя губа припухла и по центру треснула. На что там позарились совершенно не ясно, худющая, одни глаза. Меня что, голодом морили? Груди почти нет - нулевочка, если б не талия, которую пальцами одной руки можно обхватить, то и попы не заметить вовсе. Да и откуда бы всему этому взяться, если я больше похожа на скелет, обтянутый кожей, чем на девушку. Кожа, между прочим, была красивого золотистого цвета, но сейчас с каким-то землистым оттенком.
Попрыгала перед зеркалом, дотронулась рукой до носа - отражение сделало тоже самое. Итак, все-таки, я – Алика, бывшая Дэр Торро, 15-ти полных лет, удравшая из монастыря.
Кто я выяснили. Теперь бы понять, где я?

Мужчина суровой наружности, часть 1

Он разбирал документы, когда прямо к нему в кабинет вывалилась девчонка в обнимку с принцем Раулем, вторым сыном Императора Дориана Кемрийского. С первого взгляда было ясно, что ему необходима срочная помощь лекаря. Чтобы Раулю было легче дышать, вздёрнул с него пигалицу за воротник грязного, рваного платья. Так и отдавал распоряжения с ней в руке. Когда обратил внимание на девчонку, она уже была без сознания. Разберемся. Никаких ран я на ней не заметил, скорее всего устала, может побита, в общем, ерунда.
Лекарь пришел порталом уже через 10 минут.
Все было не настолько страшно, как казалось. Угрозы жизни принца нет. Господин Тревье сильный маг и прекрасный лекарь, поэтому уже к утру следующего дня Рауль был на ногах. Бледен, конечно, и слабость еще неделю будет ощущаться, но это уже мелочи.
Едва хоть что-то с самочувствием принца прояснилось, доложил Императору. Вопросов была тьма. Рауль с отрядом отправился в Новые территории, разобраться с жалобами на Наместника, пришедшими от надежных людей. Ворует, лютует и развратничает. 
Всего-то и дел было, прибыть на место, подтвердить факты, изложенные в донесении, и уже с арестованным Наместником и доказательствами его злоупотреблений отправиться обратно, чтобы по прибытии, Императорский суд вынес приговор. Что случилось? Где весь отряд? ...
Пока Карон Тревье занимался принцем Раулем, я занялся девочкой. Кто знает каким образом она оказалась рядом ним. Чтобы не дергать без особой нужды своих людей, сам раздел её, проверил наличие ран. Никаких опасных для жизни травм нет. Осмотрел досконально все складки платья. Ничего. Ни тебе кулончиков с именем, ни спрятанных в потайном месте денег - драгоценностей, секретных посланий тоже нет. Одежда скромная, как у монашки, простая тканая рубашка и платье под горло - вот и весь наряд. Кожа загорелая, как у простой крестьянки, однако цвет какой-то необычный, красивый, золотистый, так и хочется прикоснуться - проверить настоящий ли. Кто ты? Откуда? Девочка - загадка.
Приказал прислуге в комнату к ней не входить, из комнаты не выпускать, о любых подозрительных звуках сообщать, у двери дежурить круглосуточно.  Как услышат, что проснулась, немедленно доложить.
Как только Карон закончил с принцем Раулем, я направил его осмотреть Загадку. Единственное, попросил залечить, только то, что само не заживет, остальные раны только обработать. Ни к чему мне сейчас её хорошее самочувствие.
Разговор предстоит нам долгий и тяжелый и лучше если на моей стороне будут дополнительные козыри. Выбивать из нее признания, не имея твердой уверенности в злонамеренности, совесть не позволит, да и повода нет. Однако, уж очень вовремя она оказалась рядом с принцем. Как бы Леварцы тут не поработали. Кого только не ловили люди его ведомства, как шпионов Леварской коалиции, и беременная дамочка была, и пацаненок лет 6-ти был... Так что 15-16 летняя девчонка и подавно может быть шпионом.
Г-н Тревье долго выговаривал мне, что я де бездушный. Над девочкой измывались, а я, такой нехороший, не даю ему убрать хотя бы физический дискомфорт. Пусть ворчит, его работа - всех лечить, а моя - всех подозревать и проверять. А подозревать были причины. По словам Карона получается, что девочку дня три назад сильно выпороли, на спине следы остались, а вот перед тем, как оказалась у меня, она стала жертвой насилия, причем в грубой и извращенной форме. И за что с ней так обошлись? И кто? Вопросы, вопросы...
Утром у меня состоялся разговор с Раулем. Выяснилось, что до Новых территорий он с отрядом не добрались всего чуть-чуть. По дороге, в районе пересечения торгового тракта и дороги, соединяющей два крупных города Империи, на них напали неизвестные, без опознавательных знаков. Над сообщением, что он - принц Рауль, разбойники посмеялись, и не ясно то ли не поверили, то ли, действительно, над принцем посмеялись. Отряд уничтожили, а его притащили в какой-то подвал и каждый день просто измывались. Никаких вопросов не задавали, никаких требований не выдвигали.
Откуда девчонка появилась не знает.
Узнать что-то от нее в этот день не получилось - она весь день спала. На следующее утро в 9 часов приказал принести ей лёгкий завтрак - может голод заставит проснуться от запаха еды. В противном случае, дал указание в 10 часов будить, подобрать одежду и в 10-30 привести в кабинет. 
 

Глава 2. В которой страшный мужчина встречается с Загадкой.

Я закончила разглядывать себя в зеркало и, обернувшись в огромное до пят полотенце за неимением ничего другого, приступила к завтраку так предусмотрительно оставленному на прикроватном столике. Но не успела я съесть и одного пирожка, как ко мне в комнату вошла служанка.

- Их сиятельство через 10 минут ждут Вас для беседы в кабинете - сказала она, складывая на кресле одежду и обувь.

Ну вот и узнаю сейчас где я. Решительно отказавшись от помощи, я в спешном порядке начала одеваться. Не хотелось бы оказаться один на один с жаждущим беседы, когда на мне всего лишь полотенце, вдруг у него закончится терпение, и он придет ко мне в комнату.

Платье было, конечно же, велико, не спасала даже утягивающая шнуровка, идущая по переду лифа, но то, что под ним на мне теперь присутствовало белье, чудесным образом оказавшееся впору, несказанно меня порадовало. Туфли подобрали почти моего размера, и если идти неспеша, то они даже не сваливались с пятки. Я оказалась не такой уж маленькой, во всяком случае, не ниже моей провожатой.

Проводив до библиотеки, едва я получила приглашения войти, служанка удалилась, закрыв за собой дверь и отрезая мне путь к отступлению. А я смотрела в такое знакомое мне по сну лицо того, кто оглашал приговор Алике и ее родителям и только осознание безнадежности побега, не позволяло тотчас же сорваться с места.

- Проходи, присаживайся – говорит этот страшный мужчина, указывая рукой на кресло напротив него.

 Тело, видимо по привычке, изобразило книксен, и я присела куда указали.

Сидеть было терпимо, но болезненно. Кроме того, любое напряжение мышц, в попытке сесть удобнее, отдавалось тянущей болью во всем теле. Голос тоже не успел восстановится, и я хрипела и напрягалась, когда надо было отвечать.

Высказав формальные извинения за столь рано прерванный отдых и сославшись на то, что осмотревший меня врач не нашел сколь-нибудь серьезных повреждений, которые требовали бы полного покоя и могли негативно сказаться на моем здоровье, меня попросили ответить на несколько вопросов.

А дальше был долгий допрос кто я, откуда родом, как оказалась в том подвале, как оказалась рядом с тем мужчиной, за что меня пороли, знаю ли того, я кто надо мной издевался, каким образом переместила нас обоих, знала ли кому помогаю, как давно владею перемещениями, как мне удалось преодолеть защиту особняка, откуда у меня знание расположения комнат и еще множество вопросов, и снова кто, откуда, как … и так по кругу несколько раз, вопросы сыпались как горох, в произвольном порядке.

Говорить было все труднее, видимо там в подвале я полностью сорвала от криков горло, а врач, осматривавший меня, не залечил связки до конца. К концу допроса я уже даже не шептала, а только шевелила губами, издавая едва слышные отрывочные звуки. Голова кружилась и болела с каждой секундой все сильнее. Боль настойчивыми дятлами билась в виски, высекая перед глазами вспыхивающие искры. Кажется, в какой-то момент я перестала воспринимать окружающую действительность и, наконец, была отпущена в комнату с предупреждением не покидать выделенных покоев и не доставлять прислуге лишних неудобств. Что под этими неудобствами подразумевалось, я не поняла, но спрашивать ни сил, ни желания не было. Едва оказавшись в одиночестве в уже знакомой мне комнате, я быстро сняла единственное свое платье, и разложив его на кресле, чтобы не помялось, и его можно было, в случае чего, быстро надеть, рухнула в кровать, забывшись тревожным сном, в котором меня то учили чему-то, то ругали за что-то.

Мужчина суровой наружности, часть 2

Допрос принес свои плоды. Значит Алика, дочь казненных заговорщиков, отправленная под наблюдение в монастырь Св. Леурии. Надо сделать запрос туда, пусть подробно опишут как выглядела, как вела себя, когда убежала, если убежала, конечно. Любую мелочь, которая позволила бы установить личность.

А вот дальше, сплошные “не помню”, “не знаю”. Подозрительно. Однако ни разу в показаниях не сбилась, хотя в конце допроса, явно, уже не следила за тем, что отвечает.

Формально, подозревать ее не в чем, если подтвердится, что это Алика, то следовало бы вернуть ее обратно в монастырь и продолжить выяснять обстоятельства нападения на принца, искать исполнителей, заказчиков… Но отпускать Алику, когда выяснилось, что она обладает магическими способностями, было бы слишком опрометчиво. По-хорошему, так как есть опасение, что она работает на Леварскую коалицию, устроить бы ей несчастный случай по дороге в монастырь и забыть. Однако, именно она спасла принца Рауля, и доказательств ее сотрудничества с Леварией нет, нет даже доказательств ее причастности к похищению принца, а значит, Алику следовало не устранять, а награждать за спасение второго принца Империи. Но и награждать – опрометчиво. И что с ней делать не понятно.

С этими мыслями рьен Ал Дэр Шолдэ отправился на доклад к Императору.

Император предложил сделать меня опекуном Алики и таким образом разрешить все морально-этические и политические противоречия. В случае ее работы на Леварскую коалицию, мы это обнаружим потому, что она будет под постоянным наблюдением. Если же она во всей этой истории оказалась замешана совершенно случайно, то отмена ссылки в монастырь, обучение в Карской магической Академии и лучшие перспективы на брак, чем были бы у безродной девушки – станут своеобразной наградой за спасение Рауля.

Сказать, что я был этому не рад – ничего не сказать. Я был в бешенстве. Мне только с малолетними дурочками осталось возиться! Да, нападение на принца – моя грубейшая оплошность, как руководителя разведки, но, превращать меня в няньку, да еще и к моему родовому имени приплетать эту опозоренную монашку – это уже слишком.

- Считаю, на этом стоит закончить наши споры - жестко пересек мои попытки отказаться от этой опеки Его Императорское Величество.

Ну что ж, я не собираюсь возиться с девчонкой, и лучше бы ей уяснить это сразу.

Вечером, так и не успокоившись до конца, предложил Раулю сказать Алике, что вариантов у нее лишь два. Или монастырь, или я. Заодно и присмотрится к девочке, может они где и пересекались.

Принц Рауль решил не откладывать разговор. Как раз подошло время ужина. Вот в неформальной, так сказать, обстановке и побеседуют.

Глава 3. В которой я выбираю между "очень плохо" и "плохо".

Стук в дверь, вырвал меня из полусна-полузабытья. Кое-как затянув наспех надетое платье, пошла открывать дверь. Передо мной стоял бледный молодой, не больше 25-ти лет, мужчина и с загадочной улыбкой рассматривал меня. Получив разрешение войти и отдав распоряжение подавать ужин на две персоны ко мне в комнату, он все с той же улыбкой расположился в кресле, продолжая меня рассматривать. Что он там хотел увидеть, кроме неловко затянутой шнуровки на платье, прикрывающем тощее девичье тельце, и заспанного лица, не знаю. Мы так и сидели молча, пока слуги вносили и накрывали стол, ставили стулья.

Так же молча мы приступили к трапезе. Есть хотелось невероятно, ведь кроме маленького пирожка мне больше ничего не удалось перекусить, а сколько я проспала определить было трудно. Это могли быть как несколько часов, так и несколько дней. Правила этикета сами собой всплывали у меня в голове, тело слушалось и постепенно мне удалось расслабиться и оценить блестящие кулинарные навыки повара. Лишь когда мы перешли к десерту, молодой человек, прервав и так слишком затянувшееся молчание, представился:

- Рауль.

- Алика – представилась я в ответ.

- Просто Алика и все?

- Да, просто Алика. Должно быть Вам известно уже, что родового имени меня лишили.

Задав еще пару общих вопросов, касающихся моих знаний и увлечений, а также высказав мне благодарность за свое спасение (видимо, проспала я все же прилично, раз мужчина уже относительно здоров), Рауль перешел к основной части своего визита:

- Ввиду полной твоей несамостоятельности по закону, просто выдать материальный эквивалент благодарности за спасение второго не наследного принца Империи и отпустить тебя на все четыре стороны не представляется возможным. - от осознания, что я, дочь родителей, казненных за заговор против Империи, оказалась спасительницей принца, мне сделалось дурно. Кто поверит в случайность нашей встречи? Наверняка меня уже причислили к заговорщикам, как мстительницу за Дэр Торро и хорошо если не прибегнут к пыткам, пытаясь вызнать цели и задачи, которые я, якобы, преследовала спасая принца!

-Кроме того, тебе не исполнилось еще 17-ти лет (период первого совершеннолетия с момента наступления которого возможно заключение помолвки) и значит в отношении тебя допустимы лишь опека/удочерение, если найдется кто-то, кто готов взять на себя такую ответственность, или же ты возвращаешься к обучению в монастыре. - продолжил Рауль - Так как ты являешься дочерью заговорщиков, то никто не согласился взять над тобой опеку, а Корона по этим же причинам не может взять тебя под свое покровительство.

Единственный вариант, кроме монастыря, - это если тебя возьмет под свое крыло Глава Тайной Канцелярии рьен Ал Дэр Шолдэ, он не возражает против опекунства, кроме того в силу места своей работы его опека не будет видеться как отступление от курса реформ, начатого Императором.

Твои способности к перемещению необходимо развивать, и в частном порядке Алом были достигнуты договоренности с Карской Академией, тебя примут вольным слушателем с условием обязательного посещения всех занятий первого курса боевого факультета и последующей сдачей экзаменов. Физические нагрузки, естественно, будут откорректированы с учетом пола и возраста, остальные пробелы в знаниях будешь ликвидировать самостоятельно. Что скажешь? - закончил Рауль.

А что сказать? Этот Ал Дэр Шолдэ согласился на опекунство с целью приблизить меня, чтобы выявить все мои связи с заговорщиками, ведь я должна буду, как он думает, выйти на связь, и, уже накрыв всю нашу шайку-лейку, арестовать и казнить всех причастных. Я покопалась в памяти, Императора за монастырь я ненавидела, но ни к каким заговорщикам не примыкала и ни с кем из заговорщиков не общалась/не сговаривалась. Побег - моя личная инициатива, мне даже никто не помогал, да и удрала я по чистой случайности. Никто не ожидал от избитой тощей доходяги такой прыти, и я незамеченной проскользнула в лаз, которым пользовались девчонки постарше, убегая на свидания.

Монастырь меня, вспоминая тот сон, пугал до дрожи в коленках. Рьен Ал Дэр Шолдэ пугал не меньше, но тут хоть обучение в Академии обещают. Так что, пусть будет Ал.

- Я согласна. - коротко озвучила свое решение.

- Ну что ж, тогда спокойной ночи, Алика, и увидимся в Академии - улыбнулся мне принц.

Следующим утром, едва я успела открыть глаза, меня опять настоятельно попросили подойти в кабинет как можно быстрее. И уже через 10 минут я стояла около той же двери, которую служанка, как и в прошлый раз, быстро закрыла за мной, едва я вошла.

- Что же Вы мнетесь у двери, Алика? Проходите, присаживайтесь, я не кусаюсь - хищно улыбнулся мне мой дознаватель. Память тут же подкинула беседу рьена Ала с Аликой перед казнью родителей, я почувствовала, как от страха мое сердце начало все больше и больше ускоряясь настойчиво выламывать ребра, видимо, в попытке удрать и спрятаться как можно дальше и глубже.

"Успокойся, припадочная. Что такого страшного может случиться в кабинете? Возьми себя в руки!" - мысленно давала я себе подзатыльники. Но, то ли все предыдущие события так сказались на психике, то ли пугал тон, которым рьен Ал говорил, напряжение не оставляло меня. Тем не менее, я присела в предложенное мне кресло и приготовилась слушать, сцепив руки в замок, чтобы не было заметно, как они подрагивают.

Мой маневр не прошел не замеченным, и к хищности улыбки, добавилось ехидство.

- На правах Вашего опекуна, хочу ознакомить Вас с правилами и условиями нашего сотрудничества. Как Вам должно быть известно, Вы теперь являетесь вольным слушателем Карской Академии, однако вся вольность этого статуса заканчивается на его звучании. Посещение всех лекций и практик с завтрашнего дня обязательно. Покидать территорию Академии без одобренного мной сопровождающего и моего личного разрешения Вы не имеете права. Плохая успеваемость, халатное отношение к выполнению наших договоренностей, непозволительное приличной девушке поведение будут сурово наказываться, я бы даже сказал, караться. - Вот и познакомилась я с рьеном Ал Дэр Шолдэ, Главой Тайной Канцелярии Империи поближе. Какая "приятная" неожиданность, мой опекун, и тот, кто меня вчера довел вопросами до предобморочного состояния - одно лицо.

Глава 4. В которой я бы с радостью вернулась в монастырь.

Так как никаких личных вещей у меня не было, прямо от кабинета мы с Тореном отправились в Академию.

Дальше была суета. Ректорат. Деканат. Общежитие. Кастелянша. Библиотека. Потом я составляла список необходимого. Только ближе к обеду я наконец-то осталась в одиночестве.

От голода живот уже подводило и слегка кружилась голова. Захватив с собой карточку для столовой, я отправилась на её поиски, сориентировавшись по карте Академии, висевшей на первом этаже рядом с комнатой дежурных. Найти столовую оказалось на удивление легко, вся Академия двигалась в том же направлении, так как наступило обеденное время. Отдав карточку дежурному и получив маленькое черное колечко взамен, я влилась в общую очередь. Постепенно присматриваясь заметила, что колечки были разного цвета. Зеленые, белые, черные, голубые, красные, желтые и даже одно многоцветное успела заметить. Наверное, по виду магии, которой владеет обладатель кольца, подумала я. Мантии тоже отличались по цвету, но тут многообразия было меньше. Терракотово-коричневые, темно-синие, темно-зеленые и темно-вишневые. Факультетов тоже четыре, вспомнила я.

Набрав на поднос кроме комплексного обеда еще полную тарелку пирожков пристроилась за пустующий рядом с выходом столик. Я изо всех сил старалась не смести весь обед за секунду с громким чавком, а есть степенно, помня о правилах приличия. Когда я смогла воспринимать хоть что-то кроме дурманящего запаха еды, то обратила внимание на повышенный интерес к своей персоне. "Это потому, что я младше всех, ведь в Академию принимают с 16-ти лет,"- подумалось мне, но все было хуже, гораздо хуже. Этот столик оказывается был преподавательский, и не просто преподавательский, а боевых магов. Их во всей Академии было четыре. Двое преподавали практику, один - теорию и один давал углубленное знание теории и практики сочетания различных видов магии в бою, а магов-универсалов, владеющих всеми видами стихийной магии можно по пальцам одной руки пересчитать. Это мне успел рассказать г-н Торен, пока я заселялась. Более того, именно на стул этого мага-универсала я и приземлилась, но и это не самое ужасное. Оказывается, маг свой стул зачаровал и каждый, кто пытался сесть на него, получал такой "заряд бодрости", что волосы торчали во все стороны, не желая укладываться ни каким образом, больше недели, а присесть этот смельчак не мог еще несколько дней, да он, собственно, несколько дней только лежать на животе и мог. И тут я, сижу, дожевываю второй пирожок, запивая его взваром, а напротив меня сидит мужчина и рассматривает меня как энтомолог не известный ранее вид насекомого. К слову сказать, именно этот мужчина меня и просветил о глубине ж... ямы, в которую я попала. Рьен Делкас, так он представился, он же, тот самый маг-универсал, поинтересовался каким образом мне удалось снять его защиту со стула? А когда я спросила какую защиту? Его глаза вначале округлились до размеров весьма внушительных, а потом резко сузились до щелок. Поизучав меня еще пару минут, я в это время усиленно пыталась протолкнуть вставший комом в горле последний кусок пирога, Рьен Делкас сказал, что ждет меня в малой комнате для медитаций через 30 минут и стремительно удалился.

Завернув оставшиеся пирожки с собой, я побрела к себе в комнату, по дороге обдумывая насколько все плохо, как быстро об этом инциденте станет известно опекуну и чем мне это может грозить. Правда, особо размышлять на эти грустные темы у меня не было времени, поэтому сложив завернутые пирожки на стол, я уже во всю была озадачена вопросом где искать эту малую комнату для медитаций? Спасибо указателям, на встречу я успела вовремя.

А дальше меня пытались сжечь, утопить, прикопать, удушить воздушной петлей и раздвоить в портале. К концу испытаний у меня дергались оба глаза попеременно, и я научилась выставлять щиты, которым меня должны были научить в конце третьего курса. Рьен Делкас с горящими фанатичным огнем глазами все это время повторял лишь одну фразу "любопытно, очень любопытно, а давайте-ка мы попробуем вот так..." и для меня начинался новый виток испытаний на выживание.

Появившемуся рьену Алу Дэр Шолдэ я обрадовалась, как самому долгожданному чуду, рванув к нему с таким энтузиазмом, что он даже слегка попятился если и не в испуге, то в шоке от моего радостного оскала, точно. Пообещав обязательно зайти к рьену Делкасу после того, как решит все вопросы, слегка раздраженный тем, что со мной уже возникли какие-то проблемы, Рьен Ал ухватил меня за руку чуть выше локтя и стремительно потащил на выход к ожидающей нас карете.

Пока мы ехали в салон готового платья, я успела поведать ему причину такого пристального внимания ко мне со стороны рьена Делкаса. Взгляд рьена Ала, брошенный на меня, стал еще более раздраженным, хотя казалось куда уж больше!

Владелец салона уже ждал нас, тут же перед нами распахнули двери примерочной, где лежали, висели и были кучей свалены на стульях разного фасона платья, рубашки, брюки, блузы и отдельно на угловом диванчике горкой высилось белье. Дальше рьен Ал выбирал одежду, помощница подавала ее мне, я покорно за ширмой мерила всё, на что указывала рука опекуна и выходила на показ. После его одобрительного кивка наряд либо подгоняли под мой размер, либо, если подогнать быстро не было возможности, подбирали похожий. Обувь тут же подбиралась под наряд и подгонялась по ноге специально приглашенным обувных дел мастером. Пытка примерками длилась уже более трех часов, но у меня не хватало смелости не то, что прекратить это издевательство, но даже попросить прерваться на небольшой отдых. Почему-то даже не сомневалась, что просьба услышана не будет, а безнаказанно такая дерзость не пройдет. Коктейльное платье, вечернее, повседневное, бальное, брючный костюм, костюм для спортивных занятий, для верховой езды (спасите меня! Я же не умею ездить верхом!). Рьен Ал даже пижамы, пеньюар и белье не позволил выбрать без его одобрения, и я стояла перед ним в трусиках и бюстье пока он придирчиво рассматривал надетое на меня. Но все когда-то заканчивается, пришел конец и этому позору. Сняв с меня мерки, на будущее, помощницы удалились, а мне было "настоятельно рекомендовано" привести себя в порядок и надеть “вот это сиреневое платье”. Хорошо еще, что белье не посоветовали какое надеть. Пока я одевалась, рьен Ал Дэр Шолдэ отдавал распоряжение, что из приобретенного отправить в Академию, а что к нему в особняк. Едва я вышла из-за ширмы, опять была ухвачена за руку, и меня повели, хотя это больше выглядело как потащили, на выход.

О проснувшейся совести у мужчины суровой наружности. Рассказ 1-ый

Он все-таки сорвался. Он, тот чье спокойствие считалось не пробиваемым, сорвался! И на кого!? На тощую, маленькую, во всем его беспрекословно слушающуюся девочку!

А с каким ужасом она смотрела на него! Как будто видела свою смерть в его глазах.

С первой секунды она почему-то его ужасно раздражала. Раздражала тем, что не понятно откуда такая взялась, что спасла того, о ком ничего не знала, не думая о себе, раздражала, что не капризничала, не истерила, что ни разу не заплакала, а он ведь видел, что ей больно было сидеть, когда он жестко допрашивал ее, и говорить было трудно. Она не жаловалась, ни о чем не просила...

Сегодня он вызвал ее в кабинет, не дав позавтракать, был резок, выдвинул ей, практически, ультиматум. Демонстративно одел отслеживающий браслет. Она ведь должна была понять, что это своего рода ошейник. И вновь, ни слова возмущения, никаких требований снять его немедленно. Никаких истерик со слезами. Приняла все, как так и надо.

Когда рьен Делкас рассказал о снятой ею защите, наложенной им на стул, он практически уверовал, что она играет с ним. Ну не может быть, чтобы маг не осознавал своей силы!

Степень его недовольства ситуацией в целом и отдельно взятой интриганкой, в частности, из “ужасно раздражала” перешла в состояние “бесит”, и тогда он решил вывести ее из себя. Он унизит ее в присутствии посторонних, выставит на показ, как выставляют продажных девок. Пусть покажет свои коготки.

В мастерской господина Вайла он заставил ее мерить белье и представлять на его одобрение. Она стояла с пунцовыми щеками, кусала губы и молча терпела. Да, у нее вообще есть нервы?!

Еле сдерживаясь, чтобы не накричать на подопечную и не обвинить ее в распущенности, хотя это он срежиссировал весь этот оксюморон, не проронив ни слова, довел ее до комнаты в общежитии Академии и пошел выяснять, что такого хотел ему рассказать рьен Делкас, настаивая на обязательной встрече.

Выяснил. Мало того, что она владеет магией перемещения, преодолевает защиту, не замечая ее вовсе, она еще в первый же день поставила щит, механизм плетения которого изучают лишь в конце третьего курса, и умудрилась вплести туда все четыре стихии!

Ну все! Она немедленно мне расскажет, как давно занимается магией, кто был ее учителем, на кого она работает, и пусть даже не думает увильнуть от ответов!

Ему хватило терпения дождаться ее из ванной комнаты.

     - Рассказывай – потребовал, не обращая внимания на ее внешний вид.

 Она опять начала говорить, про то, что ничего не знает и не умеет, я не верил ни единому слову, но когда у нее хватило наглости намекнуть на неприличность моего поведения, и это наедине в комнате, без свидетелей ее позора, в то время как у г-на Вайла стояла молча, я не выдержал, мне захотелось ее раздавить, уничтожить, вытрясти все мысли, что крутятся в этой лживой головке. Сдавил плечи...

Несколько минут я был не в себе, когда первый запал прошел, я увидел ее, с расширенными от ужаса глазами, ничего не соображающую от страха, марионеткой болтающуюся у меня в руках, абсолютно голую и только повторяющую заикаясь и стуча зубами от страха: я правда ничего не знаю, правда…

Едва разжал руки, она упала к моим ногам даже не пытаясь прикрыться или защититься хоть магией, хоть чем-нибудь еще, и тут я понял, что она действительно абсолютно ничего не понимает не только в магии, а во всей ситуации вообще, и я все это время пинал маленького, глупого, беззащитного ребенка, которого мне отдали в полное мое владение, и судьба и жизнь которого полностью зависят от меня. И она понимает эту свою бесправность, что я могу делать с ней все, что сочту нужным, и никто не заступится. Перед глазами всплыли строки пришедшей депеши из монастыря, где сообщалось, что ее пороли почти постоянно и всегда отправляли на самые тяжелые работы, а еще вспомнилось, что г-н Тревье говорил, в крепости над ней издевались почти сутки. И я не лучше.

Скривившись от омерзения к себе, оставил девочку в покое. Она сейчас так напугана, что любое мое действие – вызовет панику. Самое лучшее просто уйти и постараться не пересекаться с ней как можно дольше, чтобы она успокоилась.

Глава 5. "Даже после самой темной ночи наступает рассвет..."

Утро было кошмарным. Кажется, я только-только рухнула в постель, а уже раздается сигнал подъема. Голова раскалывалась от боли, во рту было сухо, как в пустыне, а в глаза как будто песка насыпали. Но, если я не хочу уже сегодня в обед встречаться с рычащим Алом, и болтаться тряпичной куклой в тисках его рук, надо собираться на завтрак и занятия. После обливания холодной водой стало немного легче. Натянув форму академии и запихнув в купленную Тореном сумку расписание и тетрадь с ручкой и карандашами, я поползла на завтрак.

Есть не хотелось совершенно, поэтому взяв лишь отварное яйцо и набрав полный поднос кружек и стаканов с жидкостью я обвела зал в поисках свободного места, оно обнаружилось лишь в самом центре. За огромным столом сидела компания ребят в темно-вишневых мантиях. Боевики, поняла я, так как на мне мантия была этого же цвета, а меня определили на факультет боевой магии. Пристроившись тихонечко на уголке этого огромного стола я с жадностью выпила сразу три стакана компота, с облегчением чувствуя, как пустыня во рту отступает. Поковыряв яйцо и так и не найдя сил впихнуть его в себя, ухватилась за кружку с чем-то дымящимся и запахом, напоминающим кофе. С осторожностью сделала глоток, по вкусу тоже напоминает кофе. Неужели жизнь налаживается? И только я расслабилась в надежде, что на меня не обратили внимание, как началось.

- А мелочь-то время зря не теряла, уже нашла с кем побухать - толкнул меня в бок сосед справа.

- Что головка бо-бо, сушняк мучает? - с деланным участием спросил парень, напротив.

- Надо помочь маленькой прийти в себя - выдвинул идею третий.

- Заодно от холодного и синяк быстрее сойдет - поддержал четвертый, а я вспомнила, что у меня же пол лица бордово-фиолетовая!

С радостными воплями "в фонтан её! В фонтан!" меня подхватили под руки и потащили из столовой. На лужайке между Учебным корпусом и столовой бил вверх высокой струей огромный фонтан, и раскачав за руки, за ноги, меня закинули в самый его центр. Фонтан оказался еще и глубоким, я ушла под воду с головой. Отплевываясь, мокрая и злая, не обращая внимания на смех и шутки вокруг, выбралась и побрела обратно в жилой корпус переодеваться. Что может тощая 15-летняя немочь против тренированных адептов-боевиков? Ровным счетом, ни-че-го! Значит просто проехали.

На лекцию, конечно же, я опоздала, плюс пришла не в мантии, которая сохла в комнате на дверце шкафа, а в платье. На первый раз, сделав устный выговор, меня допустили до занятий, пообещав довести до сведения опекуна информацию о моем халатном отношении к учебе и пренебрежении к требованиям внешнего вида.

Трусить в ожидании наказания от рьена Ала, я решила позже, а сейчас сосредоточила все свое внимание на том, что говорили преподы. К концу второй лекции и практического занятия по определению вида магического воздействия хотелось побиться головой об стену. Я и половины не понимала из того, что пытались донести до меня. Конечно, никто и не говорил, что будет легко, да и отступать мне некуда, позади только монастырь, и все же, все же... Сверившись с расписанием и убедившись, что до вечера я свободна, решила, не заходя к себе, сразу после обеда идти в библиотеку, восполнять пробелы.

Обед прошел тихо. Глядя на меня, адепты смеялись, на меня показывали пальцем, но не трогали. Ура!

Библиотека, я иду к тебе!

Все оказалось не совсем кошмарно. Мне удалось найти парочку книг, написанных простым доходчивым языком, так что к тому времени, как мне надо было собираться на вечернюю тренировку, сегодняшние лекции уже не были набором непонятных слов, а представлялись вполне ясным текстом. Более того, я уже могла отличить бытовую магию, назначенную очищать пол, в библиотеке, от охранных чар на двери в её закрытую часть. И пусть голова слегка кружилась от усталости, настроение мое, от таких успехов, поползло вверх.

Переодевшись в костюм для тренировок, я бодренько потрусила к месту занятий.

Это было огромное поле, опоясанное беговой дорожкой, с площадкой для силовых упражнений и полосой препятствий по центру.

- Говорю сразу, стоны и жалобы не помогут. Пока не выполните все упражнения не отпущу. Три круга бегом, марш! - Встретил меня бодрый голос тренера.

И я побежала, потом я приседала, отжималась, прыгала и тренировала брюшной пресс. Под конец меня отправили на самую легкую полосу препятствий, которую я преодолела лишь раза с пятого, и отпустили со словами:

- Мда, все очень и очень печально, будущий адепт Алика.  Жду Вас завтра в это же время. Будем тренировать силу, ловкость и выносливость.

Едва переставляя ноги добралась до своей комнаты. Сил идти на ужин и опять выслушивать насмешки не было никаких и, смыв с себя грязь, я рухнула в кровать, моментально засыпая.

Утром на столе меня ждала записка от рьена Ала. "Еще раз узнаю, что Вы пропускаете прием пищи, будете наказаны" - с добрым утром меня, Алика!

Каждое движение отдавалось болью. Только-только у меня перестала болеть каждая клеточка тела после того подвала, и вот опять я вернулась к тому от чего ушла. Да, боль была другая, потому, что теперь болело всё от перенапряжения, а не от ударов кулаками и щипков, но болело так же сильно.

Этим утром в столовой мне встретился Рауль, посмеиваясь над моими деревянными движениями, он утащил меня к себе за столик, познакомил со своими друзьями, пока я отвечала на их вопросы, приволок огромный поднос со всеми вкусностями, что были в меню на завтрак. Наевшись на год вперед, я выпила из подсунутой Раулем мензурки какую-то вяжущую сладковатую жидкость, по консистенции напоминающую кисель, тут же почувствовала, как боль в мышцах отступает, а на смену ей приходит ощущение бодрости. Моей благодарности Раулю не было предела. Почаще бы пересекаться с ним.

Но ничего вечного нет, и бодрость к вечеру, да еще после такой же интенсивной тренировки, как и вчера, превратилась опять в вялость.

Глава 6. О том, как я опять попадаю в кабинет сурового мужчины.

Академия готовилась к Большому зимнему празднику Посвящения, проходившему раз в пять лет, на который, как предполагалось, прибудет сам Император. Кругом царил праздничный ажиотаж. Большой полигон Академии спешно переделывался под стадион с ареной, трибунами и судейской, каждый сектор оплетался самой высокой степенью защиты, а, так же, весь полигон укрывал общий защитный купол, над которым трудились сильнейшие маги Империи. Лучшие выпускники последних пяти лет тренировались, чтобы пройти положенные Посвящением испытания. И если лекари и травники-артефакторы должны были сдать независимой комиссии итоговые зачетные экзамены на виртуозное владение даром, то стихийников и боевых магов ждал полигон с опасными ловушками и материальными фантомами хищников, которые им надлежало уничтожить или обезвредить. После Посвящения, прошедших все испытания ждал грандиозный ночной фейерверк, который, по словам работников Академии, раз его увидевший уже не забудет всю свою жизнь, большой бал и вакансии на самые престижные должности в структурах Императорской власти.

Остальные адепты были предоставлены сами себе, ввиду наступления зимних вакаций комендантский час сняли, и студиозы собирались группами по интересам, отправляясь развлекаться в город на весь день, а то и на всю ночь. Именно сейчас я с особой горечью осознала свое бесправное положение. Запретив мне любые выходы в город, опекун как будто запер меня, заменив стены монастыря на стены Академии. Бесспорно, Академия была предпочтительней монастыря во всех отношениях, но это не отменяло того, что в силу своего возраста и особого положения за все время своего обучения я так и не обзавелась не только дружескими, но даже более-менее приятельскими отношениями.

То ли отвыкнув так много отдыхать, то ли от накатившей тоски у меня никак не получалось уснуть. Я уже и почитала, и помедитировала, а сон все не шел. Наконец поняв всю тщетность своих попыток, я встала у окна, решая куда бы мне пойти. Прогуляться по периметру Академии? Или сходить в библиотеку покопаться в сваленных для описи древних пыльных фолиантах по истории Империи? Их мне разрешили читать, когда и сколько захочу, если я соглашусь разложить все в хронологическом порядке в течение месяца, на что я, естественно, с радостью согласилась. Во-первых, интересно узнать более древнюю историю Империи, а не только последние 100 лет, которые мы проходили по программе, а во-вторых, меня грела надежда, что в этих фолиантах я могу найти не только сведения по истории, но и что-то особенное, какой-нибудь неизвестный до этого факт.

И вот стою я у окна, бездумно смотрю вдаль на почти полностью отстроенный стадион, рассуждая куда бы направиться на ночь глядя, и боковым зрением замечаю смазанное движение неподалеку от хранилища артефактов, расположенного как раз вблизи полигона, чтобы удобно было раздавать охранные артефакты адептам перед тренировками, во избежание летального исхода при прохождении полосы препятствий повышенной сложности и опасности.

Теперь уже напрягая все свои зрительные способности, и даже усилив их магией, я начала всматриваться в пространство перед хранилищем. Картина, открывшаяся мне, заставила уронить челюсть чуть ли не на подоконник. Торен дрался с двумя хоть и менее внушительной комплекции, но все равно достаточно крепкими мужчинами. При этом заклинания, которыми кидались Торен и его противники, были крайне опасными, а порой даже смертельными, я это по цвету заклинания уже легко определяла. Кроме того, они в это же время еще и на мечах дрались. Силы явно были не равны, и воспользовавшись численным преимуществом, маги пошли в решительную атаку, используя один магию, а другой атакуя мечом. Вот Торен, отвлекшись на рассеивание, кинутого в него магического пламени, пропускает удар мечом второго противника и получает ранение в бок. Даже с такого расстояния я вижу, как его камзол моментально окрашивается кровью, значит рана глубокая и скоро Торен потеряет сознание от кровопотери, если раньше не упадет от самой раны или его не добьют противники.

Какой-то внутренний бесенок с воплем "наших бьют!", решил все за меня, и через секунду, переместившись, я в пижаме уже стояла рядом с Тореном против двух вооруженных магов. Ой, ду-у-ура-а! Желая хотя бы замедлить их движения, я бросаю заклинание мгновенной заморозки, и оно как будто и не заметив их защиту проходит сквозь нее, превращая магов в два ледяных монумента, а сбоку улавливаю как Торен начинает медленно оседать на землю.

"Нет, нет, нет! Торен, не смейте бросать меня! Что мне делать дальше?!" - шепчу в испуге я, пытаясь подхватить его. Но куда мне справиться с такой-то мощью! И мы вдвоем заваливаемся на траву.

Усилив заклинание заморозки до максимума, и больше не обращая внимания на магов, я обнимаю валяющегося Торена и перемещаюсь с ним опять в кабинет к рьену Алу.

Все повторяется. Я слышу возглас удивления, крик-приказ немедленно прислать врача, меня за шкирку дергают рывком вверх и отбрасывают на диван, как незначительную помеху. Рьен Ал склоняется над Тореном, пытаясь нащупать пульс, разрезает на боку камзол с рубашкой, обнажая огромную глубокую рану, из которой не переставая хлещет кровь. В дверь вбегает лекарь. Оттесняет опекуна, на ходу раскрывая чемоданчик с различными колбочками, повязками, мазями и еще кучей всякой всячины. От вида крови меня мутит, мне страшно смотреть на рану и страшно за Торена, пижама на мне тоже с одного бока вся пропиталась кровью Торена. Но сейчас не время изображать нервную барышню, и я хватаю рьена Ала за рукав, привлекая к себе его внимание.

- Там у хранилища артефактов рядом с полигоном два замороженных мага - шепчу ему.

И тут вижу, как врач начинает закрывать свой чемоданчик, отводя в сторону глаза. Это что? Это он "умывает руки"?! Я что зря ввязывалась в драку магов и опять нарушила защиту особняка рьена Ал Дэр Шолдэ?! Торен не может так просто умереть! Нет!

Мужчина суровой наружности, часть 3.

Все эти месяцы он расскапывал след покушения на принца Рауля. Ориентируясь по показаниям Алики и принца Рауля, вычислили, где мог располагаться тот подвал. Взяли молодчиков с поличным. Оказалось, во всем этом замешан Наместник Новых территорий и, конечно, не обошлось без следа Леварской коалиции.

Наместника арестовали, все, что знал, он выложил на первом же допросе. Мерзкий, получающий удовольствие от чужих страданий, испорченный человек, злоупотребляющий своей властью на Новых территориях.

Стали распутывать этот клубок дальше, оказалось, нити заговора тянутся аж до Карска, и вот тут, в столице, он и его люди след потеряли, кто-то очень вовремя оборвал все все ниточки. Им доставались лишь пустые дома, дым затухающих пожарищ и молчаливые покойники.

Торен, сбился с ног, разыскивая, отслеживая и вычисляя возможных предателей и засланных провокаторов. Сегодня он, как раз, решил проверить переданные нашим агентом сведения о подозрительном интересе, проявляемом представителями Леварского посольства к Большому зимнему празднику Посвящения. Отправился на встречу с одним своим знакомым, который мог что-то об этом знать, и… Алика перенесла его к нему в кабинет.

Пора в кабинете открывать походный лазарет - ухмыльнулся про себя.

Но девочка в очередной раз оказалась полезной. Да, что там полезной, она практически с того света вытащила Торена и умудрилась задержать двух предателей. Теперь они уж не упустят никого, всю эту подпольную сеть распутают.

Только когда нес Алику, заметил, что у нее весь бок в крови. Ранена? Внеся в комнату, быстро скинул пижаму, ощупал руки, живот, ноги, … и вздохнул с облегчением – цела. Чтобы быть уж полностью уверенным в том, что ее не зацепило, наполнил ванну и отмыл ее. Никаких ран.

Заворачивая это шустрое чудо в полотенце, неожиданно заметил, что девчонка-то, округлилась. Тогда одни кожа да кости и торчали, а теперь регулярное питание и тренировки сделали свое дело. Да, худенькая, но и грудка, и попка появились, и очень даже аппетитные, а уж ножки и талия… Почувствовав, что его мысли, а за ними и тело куда-то не туда уводит, быстро завернул малышку в полотенце, обтер, положил в постель, укутав в одеяло, и вышел.

Ему предстояла трудная ночь...

глава 7. О том, как мы с суровым мужчиной находим, наконец, общий язык.

Сквозь закрытые веки чувствую свет. Проспала! Но почему я никак не могу открыть глаза, и тело как ватное? Мою голову приподнимают, поправляют подушку, и вливают в рот что-то вязкое. Вкус как у того киселя, что давал Рауль - приходит мысль, и я снова засыпаю. Еще несколько раз меня тормошат, заставляя пить какие-то отвары и настойки, я фыркаю, пытаюсь отвернуться, но в меня настойчиво вливают очередную гадость и как только оставляют в покое, я опять проваливаюсь во тьму.

Не знаю через сколько времени я очнулась, подняться меня заставил голод. Казалось, если я не съем сейчас же хотя бы сухарик, то живот начнет переваривать мой позвоночник.

Движения давались с трудом, слабость накатывала волнами и сильно кружилась голова. Откинув одеяло, обнаружила, что спала абсолютно голой, но возмутиться на такое безобразие сил не было, мозг просто отстраненно отметил этот факт и всё. Я, медленно переставляя ноги доползла до шкафа, натянула первую попавшуюся рубашку и штаны и по стеночке двинулась на поиски чего-нибудь съестного. Дойдя до лестницы поняла, что сильно переоценила свои возможности, но отступать было глупо, обратно я уже тоже не дойду. Откуда-то выплыло воспоминание, "да-аа, е-даа!". Присела на первую же ступеньку - передохну немного и поползу дальше в поисках пропитания. Так, на, сидящую на ступенях лестницы, меня и натолкнулся рьен Ал.

- Ты чего тут сидишь? - присаживаясь рядом, спросил он.

- Есть хочу. - ответила с опаской, а ну как, мне нельзя выходить из комнаты и меня сейчас с рычанием поволокут обратно.

- Думаешь, на ступеньках появится еда? - с улыбкой пошутил опекун.

Что это с ним? Не кричит, не требует немедленно скрыться с глаз. А улыбка у него какая обаятельная, и сразу становится заметно, что он совсем и не старый, а очень даже молодой мужчина, красивый какой-то особенной мужской красотой. Никакой тебе смазливости и пухлых губок, невероятно брутальный с резкими чертами лица, и уверенностью, проскальзывающей в каждом движении.

- Вы умеете улыбаться - прошептала я, пребывая, видимо, в глубоком шоке.

Улыбка рьена из обычной стала какой-то немного грустной, он подхватил меня на руки и понес вниз по лестнице, бормоча куда-то в макушку:

- Ты, Алика, прости меня, мы немного неправильно начали наше знакомство. Я очень хочу, чтобы ты перестала меня бояться. - и, открыв ногой дверь, усадил меня за массивный деревянный стол на необъятно огромной кухне.

Как по волшебству передо мной появилась кружка с дымящимся ароматным мясным бульоном, тарелка с пирожками, душистая картошечка, посыпанная какой-то зеленью и политая маслом, жареная рыба, овощи, и я пропала для всех. Но один вопрос меня все же очень волновал:

- Как господин Торен? Жив?

- Да попробовал бы он только скопытиться, после такой дозы жизненной магии, что ты влила в него! Ты же чуть всю свою жизненную энергию ему не передала! – ответил рьен Ал, нахмурив брови.

Потом поймав мои пальцы, поднес руки к губам и поцеловал.

- Спасибо тебе за Торена. И за тех магов тоже спасибо. Подельники пытались утащить их ледяные статуи, но ты этих бойцов еще и вморозить умудрилась, так что им не удалось оторвать статуи от земли и пришлось уходить с пустыми руками.

- Они хотели сорвать праздник Посвящения?

- Нет, у них были более грандиозные планы. Ты ведь знаешь, что нашей Империи по военной и экономической мощи может противостоять только Леварская коалиция государств. Мы им как кость в горле, ведь через них проходили основные пути работорговли. Запретив рабство на всей территории Империи, мы лишили их львиной доли доходов, а еще из-за нашей лояльной расовой политики их земли, стали покидать наиболее бесправные расы, целые села снимались с мест и переходили к нам в надежде на покровительство. Формально мы не нарушали территориальной целостности Леварской коалиции, земли оставались под их властью, только обрабатывать эти земли было некому и постепенно экономически коалиция стала все больше ослабевать. Им бы поменять свое отношение к рабству и уравнять все расы в правах, как это сделали мы, но аристократия Леварии встала стеной, отстаивая прежние порядки, и всеми способами пытается свергнуть нашего императора. А маги - наша основная боевая сила, которая обеспечивает поддержание политического курса Империи и её военной мощи.

Так вот, к чему я все это говорю. Те маги были сторонниками Леварской коалиции, они хотели нарушить защитный периметр арены и перенастроить артефакты из защитных в атакующие. Когда на празднование дня Посвящения на стадионе собрались бы почти все сильные маги, включая Императора, артефакты активировали. Маги, проходящие испытание и одевшие такие артефакты, сгорели бы мгновенно, а ведь посвящение проходят лучшие из лучших, кроме того, общая волна атакующей магии из-за поврежденного защитного периметра выплеснулась бы за пределы арены, убив или покалечив тех, кто сидел на трибунах и в судейской, а достигнув внешнего периметра защиты была бы отброшена обратно и откатываясь к арене добила выживших. После такого удара, даже если Императору удалось бы выжить, у него не осталось достаточных сил для противостояния коалиции. Власть в Империи была бы обезглавлена, а дальше или война с Леварией, или государственный переворот, ведь недовольные правлением всегда найдутся.

- Если бы не ты - продолжил рьен Ал - то магам бы удалось, убив Торена, сохранить свой замысел в тайне, так что долг Империи перед одной маленькой девочкой значительно подрос. - и мои руки опять были пойманы и обцелованы.

- Ладно, не буду тебя отвлекать, ешь. Я отойду ненадолго, а потом провожу тебя в твою комнату, все-таки рано тебе еще гулять, лекарь, г-н Тревье, настаивал на неделе постельного режима - и одарив меня еще одной мягкой улыбкой рьен Ал ушел по делам.

А я принялась уничтожать все, что попадалось мне под руку. Одной рукой, ухватив вилку, таскала в рот картофель и рыбу, а другой подносила ко рту пирожок, откусывая от него приличные куски и запивая это все бульоном. И может я даже добралась бы до выставленного передо мной десерта, если бы, едва первый голод был утолен, мои глаза сами собой не закрылись, и я не уснула с так и зажатой в руке половиной пирожка.