Я выбираю...

Глава 1

Мы опаздывали. Не то чтобы это было слишком критично, ведь регистрацию (или как там правильно называется вся эта история с клятвами и кольцами?) мы уже пропустили, поэтому в принципе можно было не торопиться. Оставалось только попасть на банкетную часть, где уже в скором времени должны были начать вручать подарки и произносить восторженные речи. О чем мне и сообщил мой телефон, отобразив на экране витиеватую конструкцию ненормативной лексики. Когда надо, Марина умела быть убедительной. Бодлер весело усмехнулся, заглядывая в мой телефон.

— Поучиться у Маришки что ли силе слога?

— Боюсь, тебе по статусу не положено.

— Ты знаешь, у нас даже легенды ходят про то, как Марина Викторовна умеет ставить на место. И заметь, даже мне порой бывает крайне волнительно звонить вам.

— Да?! — наигранно удивилась я, добавив побольше сарказма в голос. Но не Маринкиным умениям. Можно подумать, что Бодлер хоть раз напрямую лично звонил к нам в офис. Ну не царское же это дело.

— Будешь издеваться, я тебя покусаю, — сказал мой спутник, не оценив моей иронии. И в доказательство своих слов ущипнул меня за бок, очень даже ощутимо. За что я и попыталась двинуть ему локтём, но Бодлер легко перехватил мою руку и тесно прижался ко мне, не оставляя шансов на дальнейший маневр.

Хотела вывернуться, но где уж там… Свободной оставалась только голова, можно было конечно дать ему в нос, но ведь жалко портить такую… выдающуюся вещь! А нос у Бодлера действительно был примечательный, такие ещё, кажется, называют римскими. Что к слову совсем его не портило, а наоборот придавало какой-то особой выразительности. Резко крутанула головой в попытке укусить этот нахальный римский нос, но фактически уткнулась ему в лицо. Так и получилось — глаза в глаза, нос к носу, как в сопливых мелодрамах. Даже захотелось пошутить на эту тему. Но что-то было в его глазах такое, от чего все шутки напрочь вылетели из головы. Взгляд был серьёзным, изучающим, хотя, вот что он там мог изучать — не понятно, как будто ждал от меня каких-то ответов, а их у меня не было. У меня если честно и вопросов то никаких было, одно чувство неловкости. И это у меня?! Даже начало казаться, что он сейчас меня поцелует, безумно захотелось зажмуриться, то ли от смущения, то ли от предвкушения.

— Дмитрий Александрвич, подъезжаем, — сообщил начальник охраны Бодлера, с пассажирского сиденья. Он повернулся в нашу сторону и с неким намёком поглядывал на меня. Возникло стойкое ощущение, что Евгений Львович пытается защитить бестолкового шефа от очередной опасности в моём лице. Сгорскому часто доводилось ограждать Димку от его же собственных прихотей, а уже потом защищать от внешних врагов. Бодлер только бизнесменом гениальным был, а во всем остальном — сущее дите.

Ко всему прочему, в зеркале заднего вида, помимо проницательного взгляда Евгения Львовича, я заметила водителя, который смотрел в мою сторону с явным интересом. Прямых намеков в его глазах было меньше, чем у Сгорского, а вот любопытства хоть отбавляй. Почему-то сразу же подумалось о том, что оценивают не меня, а «очередную бабу» Дмитрия Бодлера. Обычно Димины сотрудники себе такого не позволяли, по крайней мере в открытую.

Я в конец сконфузилась, как будто меня поймали на чем-то неприличном, оставалось лишь надеяться на то, что не покраснела. Сегодня со мной что-то явно было не то: смущаюсь, краснею, стесняюсь… Где же моя легендарная выдержка?

А вот Дмитрию Александровичу было глубоко всё равно, смотрят на нас или нет. Ему в принципе было безразлично общественное мнение, он уже давно привык жить так, как удобно ему. В этом и была существенная разница между нами — обычно я умела справляться с эмоциями, держа всё под контролем, а вот Бодлер просто жил, не напрягаясь.

Я попробовала скинуть Димины руки с себя, но он отпускать меня не спешил, зато голову отвел и обратился к Сгорскому.

— Умеешь ты, Жека, кайф ломать.

Евгений Львович попытался скрыть свою понимающую улыбку, дав указание водителю:

— Смотри за дорогой, сейчас заворачивать будем, — несмотря на внешнюю расслабленность, тон его прозвучал угрожающе.

«Можно ещё и подзатыльник дать», — мстительно подумала я. Но на этом воспитательные меры были окончены. Дима отпустил меня — лирический момент потерял своё очарование, я с облегчением отодвинулась от него.

Вскоре действительно показался съезд с трассы, дорога начала уходить в лес, я лишь видела машину охраны, которая ехала перед нами. Оставшийся отрезок пути провели молча. Только Бодлер иногда хмыкал и поглядывал то на меня, то на Сгорского. Можно подумать, что не будь здесь Евгения Львовича, ему бы что-то обломилось. О том, что ещё совсем недавно я сама представляла наш поцелуй, предпочитала не думать.

Наконец-то в лесу показался высокий забор, и мы въехали на территорию загородного клуба. Судя по тому, что ворота уже были открыты, здесь нас ждали. По крайней мере, Дмитрия Александровича точно. Я с интересом поглядывала по сторонам — территория была ухоженная и красивая, перед нами расстилалась небольшая площадь, окруженная цветочными клумбами. За площадью виднелись домики и различные строения, выполненные в едином бревенчатом стиле. Впрочем, смотрелись они крайне респектабельно. Попробовали бы они смотреться иначе, если учитывать, сколько денег просили за их аренду.

Из сопровождающих нас машин (а путешествовали мы целым кортежем в три автомобиля) вышла охрана. С моей и Димкиной стороны открылись двери, мне галантно подали руку. Я вышла из машины, поправив длинный подол платья, перекинула сумочку через плечо и повернулась в сторону Бодлера. Ему уже подали огромный букет алых роз.

— А мой букет где?

— А этот тебя чем не устраивает? — фыркнул Бодлер.

— Тем, что он от тебя.

— А мы с тобой не можем дарить один букет?

— Не можем, — сказала я и подошла к Димке, позволив себе взять его под руку. Мы зашагали по тропинке в окружение охраны. Оглянулась назад на Скгорского, который остался стоять возле машины. Видимо клуб действительно был проверенным и заслуживал полного доверия, раз Евгений Львович не последовал за нами. Я совсем по-ребячьи показала ему язык, а он лишь усмехнулся и погрозил мне пальцем. Расслабилась, если Сгорский дурачится, значит, хрупкий мир между нами был восстановлен.

— Так почему мы не можем дарить один букет на двоих? — Димка всё никак не унимался. Мы продолжали идти по дорожке, ведущей к банкетному залу.

— Потому что это будет означать, что он от нас…

— Иииии? Думаешь, Егор заподозрит нас в экономии?

— От нас, значит, что от НАС. Как от пары. Хватит уже того, что мы сейчас появимся вместе под всеобщее внимание. Так еще и букет у нас общий, — я многозначительно посмотрела на Бодлера, после неловкого момента в машине, хотелось установить хоть какие-то границы. Дима же недовольно скривился..

— Тебе не всё равно, что люди подумают?

— Очень даже не всё равно. Я тут читала, что приличный процент женщин, знакомится с будущими мужьями на свадьбах. А как ко мне кто-то отважится подойти, если будут думать, что я дарю общий букет с самим Бодлером? Праздник можно сказать насмарку. Ты же не хочешь лишить меня последнего шанса? — я постаралась сделать невинный взгляд, даже надула губы и пару раз «хлопнула» ресницами.

Мне нравилось дразнить его, была у нас с ним привычка периодически провоцировать другого. Не знаю, чем бы в этот раз окончился наш разговор, если бы вдруг сбоку от меня не появилась рука с букетом разномастных цветов. Букет был значительно меньше, чем тот, что нес Бодлер, но зато крайне милым. Наверное, если бы я сама покупала цветы, то выбрала именно его.

— Елизавета Игоревна, букет. Евгений Львович велел передать.

— Спасибо, Никит, — с благодарностью улыбнулась я охраннику, который вот уже не один год был правой рукой Сгорского. Я его не заметила в числе наших сопровождающих, значит, он уже был здесь, когда мы приехали. Наверное, поэтому мы так спокойно передвигались по территории, тут все уже до нас проверили. А те пять человек, что шли вокруг нас были просто как элемент «декора», чтобы все знали, кто приехал. Ох, уж, это общественное положение, которое обязывает.

Бодлер издал недовольный звук из-за появления второго букета, видимо воспринял это как личный вызов, но говорить что-либо по этому поводу не стал. А вот я не удержалась:

— Вот видишь, Евгений Львович того же мнения. Хоть кто-то здесь думает о приличиях…

— Я тебе потом расскажу, о чем думает старый лис.

К счастью мы уже дошли до банкетного зала. Охрана открыла перед нами двери, а я притормозила у порога и поправила Бодлеру галстук.

— Димка, не дуйся. Так, правда, будет лучше. К тому же, это не наш с тобой день. Давай, не будем портить Егору с Леной праздник. Лучше улыбнись так, как ты это умеешь.

— Лизааа… — не знаю, что он мне хотел этим сказать, наверное, что-то вроде: «И откуда ты свалилась мне на голову». Меня пропустили вперед, и мы прошли через холл, очутившись в огромном и просторном зале, где потолок с помощью белой ткани был превращен в воздушный купол, повсюду были цветы, хрусталь и кружево, слышалась музыка и разговоры. Всё было обставлено с шиком, но без излишеств. Люди сидели за столами, ели, пили, шутили, смеялись. В общем, делали всё то, что должны делать на хорошей свадьбе. Обстановка мне понравилась (дизайнеры постарались на славу), атмосфера тоже казалось благоприятной. Я оглянулась в поисках жениха и невесты, но первым увидела Максима Реброва (своего друга и начальника в одном лице) и махнула ему рукой. Друг и начальник стоял в противоположной от нас части зала и разговаривал с незнакомыми мне людьми. Глядя на Макса сразу можно было понять, что разговор его утомил, поэтому заметив нас, он с готовностью распрощался со своими собеседниками и с очевидным энтузиазмом направился в нашу сторону. Но дойти до нас он не успел, так как вдруг в микрофон на весь зал раздался восторженный голос:

— Кажется у нас прибавление! Вы только посмотрите, кто к нам приехал!

И, конечно же, весь зал уставился на нас с Димкой. От недовольства я даже остановилась, а Бодлер сзади налетел на меня. Так мы и встали, вдвоем с цветами посреди зала (охрана к тому моменту осталась где-то возле входа). Было опять неловко от того, что все принялись смотреть на нас, ко всему прочему перед нами возник человек в фиолетовом костюме и микрофоном в руках.

— Кто же это к нам приехал? Должно быть, гости жданые, но запоздалые! Надо срочно налить им штрафную рюмочку! Но, давайте, сначала познакомимся! Расскажите нам, кто вы и кем вы приходитесь нашим молодоженам? — тамада проговорил это всё нараспев и сунул мне микрофон под нос. Ох, предлагала же я Егору найти им хорошего ведущего, но Ленины родители настояли на том, что эта составляющая свадьбы останется за ними. Был у них в дальних родственниках «замечательный специалист». А я вот не проконтролировала, оставив на откуп чужим людям. Видимо зря. С возмущением глянула на человека в фиолетовом, но тот совсем иначе понял мой взгляд.

— Ну же красавица, не стесняйтесь. Как вас зовут? — продолжал он.

— Елизавета, — всё-таки представилась я. К этому моменту Макс, идущий к нам, успел перехватить официанта со штрафными рюмками.

— Здравствуйте, Лизонька! Расскажите же нам скорей, с чьей вы стороны? Жениха или невесты?

— Жениха, — я честно старалась не реагировать на чужую фамильярность.

Зато нашла взглядом Егора Самойлова, который растянул губы в виноватой улыбке, Лена стояла рядом и тоже выглядела порядком смущенно. Зато вот Маринка, которая была там же, покрутила пальцем у виска. Я дернула плечом, заставляя себя расслабиться, не хватало ещё людям портить свадьбу своим снобизмом. Разве Бодлера сзади что-то смущает? Не смущает — я прям чувствовала затылком, как ситуация его забавляет.

— И кем вы приходитесь жениху? — елейным голосом продолжал мой мучитель.

Я наконец-то улыбнулась тамаде:

— Матерью.

В зале наступила гробовая тишина. Во-первых, Егор был сиротой, и из этого не делалось тайны. Во-вторых, я на свои тридцать-то выглядела с натяжкой, где уж мне было иметь двадцати пятилетнего сына? Зато Егорка сразу же расслабился, хоть Лена пока и посматривала на него с беспокойством. Не знала, как правильно реагировать. С разных сторон послышались смешки — это гости со стороны жениха начали входить во вкус сложившейся ситуации.

Зато тамада, Федор (это я, наконец-то, вспомнила имя из свадебной сметы), выглядел достаточно обескураженным. Видимо понял, что я шучу, но воспринял это как издевательство над собой. Поэтому вопросы для меня закончились, и он с обиженным видом обратился к Бодлеру, у которого всё происходящее вызывало явный восторг.

— А вы?

— Можете меня звать Димочкой. И я видимо отец жениха, — объявил Бодлер, с прищуром поглядел на Егора и театральным голосом объявил: — Сын, пришло время сказать тебе правду. Ты приемный!

Тут уже все кто был в теме, засмеялись в голос, и всеобщее напряжение стало спадать. К тому же рядом с нами появился Артур, который приобнял Федора и увел того подальше, попутно объясняя ему кто мы такие и как себя с нами нужно вести. Тут уже подошёл Макс и поцеловал меня в щёку, а после пожал руку Бодлеру.

— Вы как всегда умеете эффектно появляться.

— Макс, мы за ЭТО платим? — мой внутренний сноб наконец-то взял вверх.

— Платим, платим. Но ты не переживай, к концу праздника мы его перевоспитаем. По крайней мере говорить в стихотворной форме он уже перестал.

Мы направились в сторону новоиспеченной семьи Самойловых. Бодлер принялся поздравлять Лену, дарить ей цветы и восхвалять ее неземную красоту. Та, конечно же, залилась кокетливым румянцем, по-другому женщины реагировать на «Димочку» не умели. Я же обняла Егора, хотела извиниться, но тот только посильнее стиснул меня в своих объятиях. И я решила, что все в порядке. Странная штука жизнь, я практически пропускаю одно из самых важных событий в его жизни, с высокомерным видом реагирую на безобидное недоразумение, а виноватым себя чувствует Егор. Может быть, мне и вправду его усыновить?

Бодлер наконец-то отлип от Лены и переключился на Самойлова:

— Ну что, наш мальчик наконец-то стал мужчиной?

— Более чем… — усмехнулся Егор. Возможно, ещё пару лет назад он залился бы краской от таких слов. А вот сегодня смотрит с твердостью на Бодлера, да так, что тот не стал продолжать тему и подначивать его в присутствие молодой жены. А ведь мог, любил, практиковал. Это только я сегодня одна бледнею и краснею за всех. Я тоже обняла Лену:

— Поздравляю тебя, красавица! Будьте счастливы! И простите нас за… опоздание.

Новоиспеченная Самойлова благосклонно приняла от меня букет цветов:

— Спасибо, Лиз, спасибо. Жаль, конечно, что вы саму церемонию пропустили, но ведь главное, что вы здесь?

Лена мне улыбалась, но в ее словах тонко ощущался упрек. Захотелось театрально закатить глаза, но я решила, что она сегодня невеста и имеет право обижаться на нас, мы ведь действительно опоздали и заставили всех немного поднапрячься. На моё счастье появился Андрей, который повис на мне сзади с криками:

— Мама, мама, Илюша приехала.

Андрей был семилетним сыном Макса, а по совместительству моим крестником. Так что ему можно было всё, даже висеть на мне и болтать ногами, оставляя следы на платье.

— Андрей, прекрати немедленно. Отстань от тети Лизы, — грозным тоном отчитала сына Кристина Реброва, появившаяся вслед за ребенком. Жена у Максима была замечательная, невысокая и миниатюрная. Что вовсе не умоляло ее боевого характера — когда было надо, она могла построить любого.

Ребров-младший всё-таки перестал болтаться на мне и просто прижался к моему боку, а я погладила его по голове.

— Мама, ну это же Илюша.

Илюшей меня звали редко, но Андрюшке очень нравилось это обращение, что совсем не радовало Кристину, которая пыталась всячески привить сыну правильные манеры. Поэтому из раза в раз настаивала на «тете Лизе», хотя лично я была согласна на все что угодно, лишь бы не это. Иначе тут и до бабушки недалеко.

Кристина печально вздохнула:

— Андрей, я тебя когда-нибудь научу?

Ребенок решил попробовать замять неприятную для себя тему:

— А где ты так долго была? Ты пропустила как женились.

Я щелкнула крестника по носу:

— Работала. А потом Бо… дядя Дима меня привез. А тебе понравилось как женились?

Андрюшка посмотрел на Егора и Лену, а потом на мать, как будто решаясь на что-то.

— Наверное… Они в конце поцеловались. Как мама с папой. Только как-то не зажимались, — со знанием дела принялся он рассказывать нам. «Не зажимались» Андрей произносил чуть быстрее, что выдавало его волнение и становилось понятно, что он специально смущает мать. Кристина только и успела растерянно ахнуть. Зато все остальные захохотали, наблюдая, как Максимова жена покрывается румянцем. Сам же Андрюха выглядел довольным произведенным эффектом.

— Андрей, кто тебе рассказал про «зажиматься»? — спросила наш незаменимый главный бухгалтер Марина Давыденко, которая до этого молча наблюдала за ситуацией.

Под строгим Марининым взглядом всякое желание баловаться у Андрюхи пропало. Интересно, как это у нее получается? Мы с Кристиной так не умели.

— Нуууу… просто дядя Артур так однажды сказал… Правда, ну… он говорил про зажиматься… но я пока не совсем это понял, — сбиваясь, затараторил мальчик. А вот Кристина от смущения начала переходить к гневу. Кто-то сегодня получит. А тут ещё и Бодлер решил подлить масла в огонь:

— А что мама с папой обычно делают дальше? — спросил Димка, за что и схлопотал хороший такой тычок в плечо от Кристины.

Андрей собрался уже придумать достойный ответ, но в этот момент к нам присоединились Артур и Максим, из-за чего мелкий не рискнул провоцировать отца и удалился в неизвестном нам направление. Артур приобнял меня за талию и чмокнул в щёку, а вот Макс, почувствовав настроение жены, спросил:

— Что он натворил?

— Блеснул своим остроумием! — возмутилась она. Ребров вопросительно поднял бровь, но тут вновь вмешался Бодлер:

— Ладно, Кристин, не переживай, мужик у вас растет, самый настоящий. Я даже готов взять его в ученики.

— То-ль-ко че-рез мой труп. Нам вон Артурова влияния хватает.

— Эй, а я-то тут причем?! Я, между прочим, примерный семьянин и без пяти минут отец, — Артур попытался сделать невинный вид, что если честно, никак ему не помогало. Со своим ростом под два метра, растрепанными волосами и взглядом с извечным прищуром, он походил на чёрта из табакерки. И даже ямочка на щеке его не спасала.

— Ты всегда причем. Кто просветил Андрея про зажиматься, а? — продолжала возмущаться Кристинка. Артур чуть сжал руки на моей талии и выставил меня вперед перед собой, как бы прикрываясь от гнева своей родственницы.

— Кристин, ну случайно вышло. Вырвалось. Не я, так в школе научат. А кто знает, что ему там наговорят. Так что пусть лучше черпает информацию от знатоков, пока мы ещё живы. Да, Дим? — обращался он к Бодлеру, а вот прикрываться продолжал мной.

— Артур, ему семь! — маленькая Кристина угрожающе смотрела на огромного Кирсанова, и, кажется, действительно была готова его растерзать. Но Макс вовремя обнял жену и зашептал какие-то нежности, а потом торжественно поклялся самостоятельно разобраться с братом. Артур на это только хмыкнул, за что и заслужил от меня пинок в лодыжку.

— Не провоцируй ее.

Потом Ребровы ушли искать сына, пока тот ещё не натворил чего-нибудь. А мы ещё несколько минут посмаковали ситуацию, я для проформы повоспитывала Артура, за что Бодлер меня обозвал занудой, чуть не породив новую перепалку, но уже между мной и собой. Егора вся это ситуация веселила, а вот Лена хоть и улыбалась, но выглядела достаточно напряженной, она пока ещё не поняла, как реагировать на наши семейные междоусобицы. Наконец Маринке надоел этот цирк, что было и неудивительно, ведь она и так целыми днями терпела его на работе. Она взяла меня за руку и объявила, что мы удаляемся в поисках туалета. Никаких тебе жеманных припудрить носик или дамской комнаты. Прав Димка, Давыденко нужно бояться.

Выйдя из зала, Марина повела меня куда-то в сторону, где как мне казалось, должны были располагаться туалетные комнаты, но вместо этого мы оказались у запасного выхода. Давыденко уверенно толкнула дверь и мы вышли на улицу. Тут же встретили Никиту, который стоял с безупречно прямой спиной. Всегда было интересно, как долго он сможет так стоять, ведь практически не шевелился. Надо узнать, может быть, он во время службы в армии охранял вечный огонь? Я улыбнулась Никите:

— Спасибо большое за букет, ты меня очень выручил.

— Это всё Евгений Львович, — сказал он спокойно, а вот в глазах я заметила веселое лукавство.

— Что-то сильно сомневаюсь, я у него в последнее время не в фаворе.

Никита ничего не ответил, только улыбнулся, и было что-то в его улыбке такое… снисходительное? Я бы ещё поразвивала тему, но Марина нетерпеливо потянула меня за руку: «Лизка, ну идем же уже». Всё понятно, Давыденко приспичило что-то со мной срочно обсудить, мы пошли по дорожке, виляющей между деревьев, она была вымощена декоративными камнями, что делала ее не совсем удобной для ходьбы на шпильках, да ещё и моё платье в пол. Одной рукой я собрала подол, а другой взялась за Маришку.

— И куда мы идём?

— Прямо.

— Ну это логично, конечно. Но всё же? Так-то я голодная, это вы тут уже полдня пируете. А я вот работу работала. Да и не прилично сваливать со свадьбы на которой ты пробыла от силы пять минут, и без того…

— Лизка, ты знаешь, что от тебя иногда слишком много слов? — перебила меня Давыденко.

Я поморщилась:

— Это я от голода. Да и день, если честно, паршивенький какой-то.

— Проблемы с французами?

Вопрос был задан просто так. Марина как никто другой понимала, что с французами всё завершилось как нельзя лучше. Во-первых, Бодлер был в благостном настроение. Во-вторых, за всё наше короткое пребывание здесь, мы ни разу не заговорили о работе. К тому же я сама отписалась Максиму, после того как все подписи и печати были поставлены. Если бы что-то пошло не так, мы бы уже вынесли мозг всем. Мы не были паникерами, но бизнес не терпит халатности.

— Да, подписали. Французы, конечно, покапризничали, в последний момент приспичило им сомневаться в Бодлеровской благонадёжности, хотели процент по страховке поднять. Можно подумать, что Дима первый день на европейском рынке… Но сейчас в принципе с иностранцами стало сложнее работать, всё видят в нас агрессивных захватчиков.

— Успокоила?

— Кого, Бодлера или французов?

— Всех.

— Нет, сами справились. Вообще не понимаю, зачем я там сегодня была нужна. Я ведь этой сделкой толком и не занималась, только на начальном этапе мелькнула, когда нашим нужно было выйти на нужных людей. А дальше всем уже Димины специалисты занимались. А этот же в понедельник заистерил, сказал, что без меня никуда. Видите ли, нужен ему свой человек, который владеет французским. В жизни не поверю, что у него в штате переводчиков адекватных нет. К тому же сегодня за всю встречу и было что сказано: бон суа, да мерси. А так, все спокойно на английском шпарили. Это я как дура, сидела, да улыбалась. Знаешь, у меня такое чувство, что Бодлер меня туда из вредности потащил. За то, что я все его последние вопросы Егору передала.

На меня посмотрели испытывающе:

— Глупая ты Лиза.

— Глупая, — согласилась я.

Шли какое-то время молча, размышляя каждый о своём.

Давыденко была совершенно особым человеком в нашей жизни. Начнём с того, что она была стервой, действующей исключительно в рамках своих интересов, из чего никогда не делала тайны. Но при этом она была умной стервой и понимала, что никогда нельзя гадить там, где живешь. Да, она могла быть властной и деспотичной, но у неё всегда хватало выдержки и мозгов действовать в соответствии с нами. Ну и, конечно же, нам просто везло, что мы сами по себе входили в круг ее интересов. Когда-то давно я переманила ее в нашу контору от конкурентов, где она была страшим специалистом, но с далеко идущими планами. Тот день, когда Марина стала нашим главным бухгалтером стоит вписать в летопись нашей славной истории, как одну из самых главных побед. Но скольких сил мне это стоило! Сначала надо было убедить Макса и Артура, что Марина подходит нам как никто другой из кандидатов (хотя она сама тогда ещё не знала тогда, что она им является), и как раз в первую очередь из-за ее прямолинейности и амбициозности. А потом было самое сложное: убедить уже саму Марину в том, что мы нужны ей, и что в нас будет толк, и вообще мы хорошие ребята. Хотя последний фактор играл наименьшее значение, главными всегда были перспективы. На тот момент наша консалтинговая фирма уже неплохо набирала обороты, мы как раз пережили все попытки нас загнуть, согнуть и обогнуть. Штат рос, клиенты становились серьёзнее. Но нам все равно было ещё далеко до самых топовых фирм.

Но с появлением таблички «Главный бухгалтер Давыденко Марина Викторовна» на одной из дверей нашего офиса дела пошли по-другому, вдруг появилась системность, которой нам ранее не хватило. До это мы скорее работали по наитию, где очень многое зависело от нашего вдохновения — придумает ли Макс новый план, очарует ли Артур нужных нам людей и придумаю ли потом я, как всё это воплотить в жизнь и связать в воедино. Да мы росли, но многое строилось на удаче. Но тут пришла Маринка, разогнала половину офиса, ограничила нас в финансах и заставила работать наперед, а не заниматься затыканием текущих дыр. И всё заработало как часы. Нет, конечно, форс-мажоры случались и с нами, но теперь мы были готовы к этому, если не морально, то хотя бы нужные ресурсы у нас имелись.

Отошли достаточно далеко от здания банкетного зала, когда Маринка наконец-то не спросила:

— Чем это ты Сгорского расстроила?

— Это ещё большой вопрос кто кого расстроил… — по взгляду Марину я поняла, что моя отговорка ее не устроит, поэтому пришлось пояснять. — По-моему он в очередной раз решил, что я пытаюсь охмурить Бодлера.

— А ты пытаешься?

— Не знаю, если вот только неспециально.

— Это как?

— Это… сама не знаю как. Ну не смотри ты так на меня. Я, правда, не знаю. Понимаешь, вот ехали мы сейчас с ним сюда, пихались, дурачились, перепирались. Все как обычно. Зато потом он меня чуть не поцеловал.

— Чуть или поцеловал?

— Чуть… Мы случайно друг в друга носами уткнулись, а он давай мне в глаза смотреть. И так серьёзно. А тут ещё Сгорский и водитель, со своими намёками.

— А дальше?

— А что дальше? Дальше мы сюда приехали.

— Ох, Лизка, ну как дурой-то такой можно быть?! — голос у Марины был полон возмущения. Я сначала даже думала возмутиться, но потом решила, что лучше будет признать существующую проблему.

— Марин, что мне делать?

— А что случилось то? Ничего. Я понимаю, если б он тебя там трахнул, тогда было бы событие, и то сомнительное. С Бодлеровским то списком любовных похождений. А так… почти поцеловал. Вам лет то сколько обоим? Думаю, что Сгорский на тебя взъелся как раз не из-за того, что ты Димочку охмурить хочешь, а из-за того, что ты настолько тормозишь, что им там крышу уже рвет.

— Ничего я не торможу…

— Не тормозит она. Бодлер на тебя уже сколько взгляды свои бросает?

— Не преувеличивай.

— То, что он тебе серенад под окнами не поет, ещё ничего не говорит. Он же только с тобой работать хочет, никого другого к тебе на пушечный выстрел не подпускает. Если бы мог, так давно к себе в холдинг бы перетащил. Вот даже сегодня с собой тебя к французам потащил, явно не для того, чтобы ты там своим французским блистала. Ты хоть раз обращала внимание на то, как он себя с тобой ведет? А разговаривает с тобой как? Он же с тобой действительно разговаривает, мнение твоё слушает. Где это вообще видано? Просто он человек такой. Он же только соблазнять умеет, а вот любить нет. Сам не знает, что с тобой делать. А ты, если бы не была такой дурой, давно бы взяла его в оборот, нельзя упускать такого экземпляра как Дмитрий Бодлер.

— Вот и займись им, — буркнула я себе под нос. Маринкина тирада тяжким грузом ложилась мне на душу. Я слишком привыкла считать Бодлера своим другом, ставя его в один ряд с Максом и Артуром. Что бы там не говорила Марина, но я всё-таки и сама догадывалась о Димкиной симпатии, но совсем не представляла, что с ней делать. Поэтому всячески старалась себя убедить, что я просто такой человек хороший, а специалист так вообще незаменимый, раз Бодлер столько времени тратит на меня.

— Так мне никто и не предлагает… — фыркнула Давыденко в ответ на мой выпад. — А так бы обязательно занялась.

— Даааааа? А как же Марк?

— А что Марк? На нем мир не сошёлся. Он рядом с Бодлером вообще бледный какой-то. Но ты тему не переводи.

— Марин, я его не люблю. Может быть, хотела любить, но не могу. Честно.

— Говорю же дура. Кто тебя его любить то заставляет?

— А что тогда?

— Достаточно, что он тебя любить будет. Ой, не делай оскорбленный вид, — вот как раз такой вид я и сделала, ещё и угрожающе сдвинула брови. Но Давыденко продолжала свои наставления. — Я же тебя не проституцией заставляю заниматься. Если б ты его терпеть не могла, это отдельная история была. А так. Вы друг друга уважаете, заботитесь, вам не скучно вместе. Иногда ещё вы «чуть» не целуетесь в машине. Лиза, когда ты поймешь, что жизнь — это далеко не всегда африканские страсти, когда бабочки в животе и ночи без сна. Тебе же не шестнадцать уже. Самые крепкие браки в наше время как раз строятся на хорошем таком расчете. И нет в этом ничего зазорного.

Если честно сказать мне на это было нечего. Хотелось возмутиться, да вот доводы в голову не шли. Так то смысл в ее словах был, вот только на душу они мне не ложились.

— И я понимаю, что если бы ты по кому-нибудь другому сохла у нас. Так ты в принципе всех мужиков на расстояние держишь, либо в глубокой френдзоне. Даже Артур наш тебя исключительно как кровного брата рассматривает, а это ещё постараться надо было, — при упоминании Кирсанова и его братских чувств меня затошнило. Всё-таки даже наша Марина далеко не всё понимает. — Ты даже флиртуешь по глубокому политическому расчету. Сколько мы с тобой знакомы? Больше пяти лет, и ни одного романа серьезного. Ты там хоть ради здоровья какие-то поползновения в сторону мужчин то совершаешь?

Я опять сморщилась и попыталась сделать оскорбленный вид. Но сегодня эмоции мои меня подводили и никак не желали прятаться. А Маринку в принципе было сложно провести, поэтому мой недовольно — напускной вид не смог ее обмануть. Она почти сочувственно вздохнула (почти, потому что Марина предпочитала решать проблемы, а не разводить печаль по ним):

— Да что с тобой такое в последнее время?! Ходишь вся как в воду опущенная. Такое чувство, что батарейки из тебя вытащили. А главное, эмоции все на лице написаны. Не знала бы тебя, подумала бы, что на жалость набиваешь. Ты мне ничего сказать не хочешь?

— Хочу, Марин, хочу. Но не сейчас, сама скоро все узнаешь, — мои слова Марине явно не понравились.

— Лиз, я с тобой в ребусы играть не буду.

— И не надо, потерпи чуть-чуть. А если говорить по правде, то я просто устала. Сил нету ни-ка-ких. Ты же сама знаешь, в каком ритме мы все живем. А тут ещё эти оба в отпуск свалили, — правда, здесь я покривила душой. Не стала объяснять, почему позволила одновременно Артуру и Максу уйти отдыхать, свалив все на меня. — Да и Егор со своей свадьбой подвыпал из рабочего процесса.

Она не стала мне ничего отвечать, лишь недовольно посмотрела. Мы с ней продолжали идти по дорожке, которая, сделав круг по лесу, вывела нас в обратном направлении к банкетному залу. У входа я увидела Егора и курившего рядом с ним Бодлера. Димка показал мне угрожающий кулак, всё понятно, нас потеряли. Я остановилась и примирительно обняла Марину:

— Маришка, ты права, во всем права. И насчёт меня, и насчет Димы.

— И?

— Ииии… я обещаю подумать обо всём этом.

— Как же. Подумает она. Оба же ещё лет десять телиться будете, пока он не найдёт себе молодую пигалицу, которая заткнет всех нас.

Я хотела ляпнуть что-то из серии: «Пусть ищет», но решила все-таки не разочаровать Давыденко:

— Нас заткнешь…

— Меня нет. А вот тебя в таком состояние, вполне… Ладно, пошли уже, а то вон, жених нервничает.

Жених как раз то был спокоен. Зато Бодлер всем своим видом выдавал неудовольствие. Одно радовала, что когда мы подошли к ним, он молчал. Зато Егор попытался отшутиться:

— Лиз, ты настолько любишь свадьбы, что уже через пять минут пребывания на ней решила сбежать?

Вот люблю Егора за то, что он не начал поднимать тему о том, что не так или неужели мне здесь не нравится. Одним словом, не давил на чувство стыда или жалости.

— Если вспоминать свадьбу Кирсановых, то я бы на твоём месте радовалась, что моё присутствие на твоей было сведено к минимуму.

— Это ты просто ещё не добралась до бара, — подал голос Бодлер.

Смерив Димку презрительным взглядом, проигноривала его реплику, зато Егору пояснила:

— Извини. День сегодня такой… не мой просто. Но обещаю начать исправляться уже сейчас.

Егор кивнул головой в сторону дверей.

— Ладно, пошлите уже. А то жена решит, что я тоже сбежал. В след за тобой…

— О, это был бы замечательный скандал. Как раз чего-то этакого не хватало, — съехидничала Марина. И к моему неудовольствию начала развивать тему, загибая пальцы. — У Кирсановых вот посуду били и с подружкой невесты дрались, у Ребровых в соответствие с легендой невесту потеряли… дважды. Так что сбежавший муж — это так, мелочи нашей жизни.

Мы все прыснули. И вполне в хорошем настроении вернулись к гостям.