Яд первой любви

Глава 7

Октябрь, одиннадцатый класс

Лиля

– Что там происходит? – с любопытством привстает на носочки Катька, моя близкая подружка, с которой мы делим парту вот уже четыре года подряд.

Войдя в класс, мы с ней обнаружили, что всех как волной сдуло к первому ряду. В кабинете столпотворение и какой-то небывалый ажиотаж. Вокруг парты Юльки Камыниной бурное обсуждение, на фоне которого слышны ее возбужденные восклицания.

– Блииин, сколько же он стоит? – восхищенно перешептываются одноклассники.

Когда нам удается пробиться ближе, ребята оборачиваются и, завидев меня, вдруг неловко замолкают, а некоторые и вовсе отходят к своим партам. Чего это они? Странные.

– Смотри, Лиль, какой у меня браслетик, – ехидно окликает меня Юля и хвастливо вытягивает вперед руку с тонким золотым браслетом на запястье.

Это из-за побрякушки такая шумиха?

– Красивый, – без энтузиазма признаю я. Украшения меня никогда особо не интересовали. У самой не было ни одного, кроме православного крестика. – Родители подарили?

Камынина фыркает, а потом произносит то, после чего мне требуется стул, потому что земля уходит из-под ног.

– От родителей подобного можно будет только на совершеннолетие ждать. Влад подарил. Только что, – и смотрит с такой издевкой, будто ей доставляет извращенное удовольствие унижать меня перед всеми одноклассниками. – Классно, правда?

Мне как будто по венам ржавым лезвием проводят с особой жестокостью. Становится так дико больно… Чувствую только, как Катя пальцы мои сжимает крепко.

– Ну и дрянь ты, Юлька, – встает на мою защиту подруга.

Камынина только пожимает плечами, словно ей плевать на то, что о ней думают, и как она поступает со мной. А потом она смотрит мне за плечо, и на ее лице внезапно расцветает широкая улыбка. Над ухом неожиданно раздается некогда родной голос:

– Можно пройти? Весь проход загородила, Лиль.

Зачем-то поднимаю на Влада взгляд и навсегда запоминаю его саркастическую ухмылку, врезающуюся мне в память, словно несводимая татуировка.

Глаза режут непролитые слезы обиды. Отодвигаюсь и позорно сбегаю в туалет.

Да, я жалкая и слабая, но лучше уж разрыдаться в уборной, а не на глазах у всех. За мной идет Катька и еще кто-то, но я никого больше не вижу. Реву, спрятав лицо.

Зачем он это сделал? Для чего? Мало ему того, что ребята и так смотрят на меня с жалостью, вспоминая времена, когда мы приходили и уходили из школы вместе, целовались на уроках, стоило учителю выйти? Теперь он так же целует Юльку, не задумываясь о том, как в данной ситуации выгляжу я.

Я не знала, что такое боль, пока в моей жизни не появился Шаталов. Я не знала, как это – любить. И, наверное, лучше бы и дальше не испытывала этого чувства, потому что оно раздирающее и невыносимое. Я не хочу. Не хочу больше его любить…

Наши дни

– Лилечка, сделайте мне кофе! – по внутренней связи раздался голос Геннадия Викторовича, отрывая меня от планирования его расписания на завтра.

Вот уже второй день, как я работала на «ФоунЗон». Офис у компании был примерно такой же по величине, как и у «АмбассСелл». Только вычурности больше. Повсюду стекло, даже пол на некоторых этажах прозрачный, мне с непривычки ходить по нему было страшновато, все казалось, что если сильно каблуком стукну, треснет. Стол, правда, не такой большой и удобный, какой видела перед кабинетом Шаталова, но это и не важно. Главное, чтобы его рядом не было.

Я не слышала о Владе с того самого вечера в ресторане. Он уехал сразу же после нашего разговора. Мне тогда физически стало легче, как будто он кислород перекрывал своим присутствием. Даже десерт с удовольствием съела.

Приготовив для нового начальника черный кофе с двумя ложками сахара, постучалась в кабинет и вошла с подносом в руках.

Щербаков был мужчиной в годах. Высокий, статный, седой, но выглядел очень неплохо. Сразу чувствовалось, что человек при больших деньгах.

Вот только взгляд у него был холодный, даже когда он улыбался. А еще за эти несколько дней я успела отметить, что оставаться с ним наедине неуютно. Под кожей морозило отчего-то. Не знаю, что было этому виной. Может, слова Шаталова так отложились в памяти, и я теперь старалась быть начеку. Или нужно было просто привыкнуть к новому шефу и его манере поведения… Но порой его фразы звучали так двусмысленно, что мне приходилось догадываться, говорит он о рабочих моментах или намекает на что-то другое. Я в таких ситуациях просто вежливо улыбалась и ретировалась на свое рабочее место. Подальше от греха.

– Ваш кофе, Геннадий Викторович, – услужливо поднесла поднос и поставила перед ним чашку.

– Спасибо, Лилечка, – мужская рука внезапно поймала мое запястье и несильно сжала, как раз когда я собиралась уже отойти от стола. – Как тебе у нас? Нравится?

Я опустила удивленный взгляд на руку. Что за неуместная фамильярность?

– Да, спасибо.

– Все хотел спросить: почему ты отказалась от работы в Амбасс?

Мужчина все еще удерживал мое запястье, и от этого становилось некомфортно. Как будто на цепи держал. Я легко потянула руку, показывая, что мне не нравится подобное обращение, и длинные пальцы тут же разжались. Щербаков указал мне на кресло напротив него, и я поспешила сесть. Лишь бы отойти подальше.

– Ваша фирма оказалась ближе к дому, да и зарплата выше, – ответила уже заученной фразой.

Он улыбнулся снова одними губами.

– Это хорошо, что ты остановилась на нас. Не пожалеешь.

– Надеюсь, – вырвалось само, и я поймала на себе его взгляд.

Неприятный и сальный. Он без стеснения облизывал им мою фигуру. Кажется, предположение, что секретарь должен выполнять ВСЕ прихоти начальника, было рождено именно в этой фирме, потому что сейчас в его глазах читалось именно это.

– Я могу идти?

Холодные глаза встретились с моими, и уголок тонких губ поехал в сторону. Ощущение, что он прямо сейчас, в данный момент о чем-то этаком фантазирует, заставило меня подскочить с кресла раньше, чем получила на то разрешение.

– Конечно, иди. Если мне что-то потребуется, я тебя позову, Лилечка.

Раздражало меня это его «Лилечка». Можно подумать, он – папик, а я его маленькая девочка. Быстрым шагом направилась к двери, но пришлось остановиться и обернуться, когда услышала сзади:

– Я сейчас тебе пришлю кое-какие документы. Распечатай шесть экземпляров. У нас завтра встреча с представителями компании, которую мы собираемся купить, и с исполнительным директором «АмбассСелл».

– Шаталовым? – вырвалось по инерции, и я тут же прикусила язык, который не смогла сдержать за зубами.

– Да, – Щербаков сначала прищурился, а потом вернул на лицо прежнюю улыбку. – Это ведь на него ты должна была работать?

Я кивнула. Сказать что-то пока не был сил. Я же сбежала в другую фирму, чтобы свести на нет встречи с Владом, а он даже здесь меня нашел.

– Ну и прекрасно. Заодно покажем ему, какую чудесную помощницу он упустил.

– Я тоже должна присутствовать?

– Конечно. Мне понадобится твоя помощь.

– Поняла. Могу идти?

– Иди и вызови ко мне Миралова.

Развернувшись на тяжелых ногах, я покинула кабинет. Медленно выдохнула и опустилась на свой стул.

Столица такая большая, а разминуться в ней при всем желании не получается. Ладно, я смогу. Это всего какая-то пара часов. Что ужасного может произойти за это время? Всего лишь две крупные фирмы-конкуренты и еще одна, за которую они борются. И за всем этим придется наблюдать мне. Надеюсь, все пройдет спокойно… Только, кажется, я сама в это не верю.