Замок из дождя

3

Американцы действительно обиделись не на шутку. Причем такой щепетильности от них никто не ожидал. Эта черта характера скорее была присуща соотечественникам Филиппа, а французы и жители Штатов никогда не были педантами в вопросах гостеприимства. Но нет. Они бубнили, что не могут теперь считать сделку свершившейся. Филипп понимал, что ему нужно лететь в Штаты. Но сразу это тоже было сделать невозможно: как минимум до конца недели ему придется оставаться в Европе, иначе он рисковал вызвать недоумение у французов.

— Если уж все такие обидчивые, я займусь пока французской стороной, — вещал он своей новой секретарше, толстощекой ярко-рыжей Фриде, с которой уже «имел грех» в первый же ее рабочий день в фирме, — надеюсь, хоть там все будет хорошо. А в Штатах пусть пока «думают». Они же хотят подумать…

— Мне кажется, ты прав, милый… то есть… господин Шиллер.

— Мне тоже так кажется. Свяжи меня с французами.

Глубоким вечером, после того как ему удалось обсудить планы с одними партнерами и после изматывающих переговоров с американцами, подвергнувших большому испытанию выдержку и дипломатические таланты Филиппа, он понял, что если сейчас не напьется, то попросту заболеет.

Главный ловелас и сердцеед Дорфа, у которого на уме были только деньги и некапризные женщины, вдруг всерьез задумался о любви. Он думал о Селин, чье лицо теперь отчетливо вспомнил: лицо которое часто приходило ему во снах, лицо, которое рисовал на стекле осенний дождь, именно ее лицо стояло теперь у него перед глазами. Все время, что бы он ни делал, о чем бы ни думал, с кем бы ни говорил, Селин была рядом с ним. Она молча смотрела ему в глаза и робко улыбалась, обнажая два своих коротких клычка…

Филипп вспомнил ее поцелуй — самый вкусный из всех на свете и самый запретный — и, уже ничего не соображая, резко свернул к выезду за город. Он скрежетал зубами, мчась к своему домику на предельной скорости. Теперь, когда Селин могла появиться там в любой момент, ему стала не нужна городская квартира. Теперь ему не нужна Люси, и Алиса, и остальные несколько сотен прелестниц, за которыми он раньше волочился…

Что это с ним? Неужели он дожил до двадцати девяти и впервые влюбился? Но это просто бред. Потому что их ничто не связывает, кроме того прощального поцелуя. Ничто, кроме призрачных снов и рисунка дождя на стекле…

Он вбежал в дом и сразу проверил все комнаты, включая верхние, как будто Селин могла бы его ждать там. И только после этого вспомнил, что в городе остался голодный и обиженный Луциан. Ну ничего, можно позвонить Марте и попросить накормить кота. Марта была необычной женщиной, она совмещала в себе две функции: горничной, приходившей к нему на обе квартиры, и пылкой любовницы. Причем Филипп не мог определить, к какому из двух этих занятий Марта отдавалась с большей страстью…

Пока он разговаривал с Мартой, в дверь настойчиво позвонили. Но на этот раз Филипп не торопился открывать, ибо прекрасно знал по манере звонить, что пришел Иен. Его дом стоял напротив, и, очевидно увидев свет в окнах, лучший друг решил, что одиннадцать вечера — самое время для того, чтобы выпить пивка и поболтать.

— Дзинь-дзинь! — Йен ласково улыбался, постукивая восемью бутылками пива, зажатыми между пальцами обеих рук. — К вам можно?.. Я просто так, на огонек. Если будет мало — я схожу еще…

— Слушай, нет. — Филипп потер подбородок, размышляя, как бы выставить его вон, при этом не обидев. — Мало не будет. Если у тебя ко мне дело, то заходи. А если… просто так… Я сегодня занят.

— То есть как? — обиделся Йен. — Ты хочешь меня выставить?

— Угадал. Йен, не злись, у меня сегодня такой день… Помнишь этих американцев?..

— То есть как? — повторял Иен. — А я хотел… Мы с Алисой тут решили…

— Только Алисы мне не хватало!

— Да нет! Мы с ней решили, что она не будет выходить замуж, а начнет жить со мной!

— Я рад за тебя, — закатив глаза, сказал Филипп.

— Ты переехал с той квартиры.

— Нет. Да. Йен… Ну прости. — Филипп уже нажимал на ручку двери.

— Ну хорошо, — весело согласился друг. — Я пойду. До завтра.

— Пока. — Сделав два шага в сторону калитки, Иен остановился и с деланым равнодушием сказал:

— Вот черт. Чуть не забыл.

— Что еще? — Филипп снова распахнул дверь, всем своим видом давая понять, что терпит происходящее только в силу исключительной врожденной вежливости.

— Я зачем приходил-то! — Йен шарахнул себя по штанинам четырьмя бутылками, зажатыми в левой руке.

— Ну?

— Так вот Я сегодня был в Шведте, ну по делам. Отец попросил меня купить новый мотор… И зашел я в этот… как его… в библиотеку.

— За мотором?

— Нет! За журналами. Отец попросил меня…

— Давай обойдемся без отца. Чего ты от меня хочешь?

— Ну короче, я там встретил твою Селин.

Филиппу показалось, что эхо ее имени зазвучало на весь двор. Первым неосознанным порывом он подбежал к Йену и схватил его за грудки:

— Где?

— Эй, полегче! Пиво расколешь.

Но Филипп уже выдохнул и отпустил рубашку друга:

— Что ты мелешь чушь? Как ты ее мог встретить, если вы ни разу не виделись?

— А вот и мог!

Филипп еще раз выдохнул и с досадой отвернулся положив руку на перила.

— Йен, тебе просто не с кем выпить пива, вот ты и придумываешь всякую чушь.

— Это была Селин! Бросай свои французско-американские ботинки и езжай в Шведт!

Откуда столько наглости и самоуверенности в этом парне? Йен смотрел на Филиппа простодушными зелеными глазами, взгляд которых не менялся с детства, смотрел, как будто считал себя самым правым на свете.

— Если тебе интересно, можешь впустить меня в дом, а если нет — я пошел.

— Мне не интересно! — Филипп отвернулся и захлопнул за собой дверь.

В холле он принялся ходить из угла в угол. Он никогда так напряженно не размышлял. Завтра в обед ему, возможно, придется лететь в Штаты.

Сейчас в электронном почтовом ящике висит куча непрочитанных писем, Марта еще не от-звонилась, все ли в порядке с Луцианом. А он…

Он подбежал к двери и распахнул ее, выскакивая во двор. Надо догнать этого паршивца! Надо как следует набить ему физиономию, чтобы в следующий раз не врал!

Йен преспокойно сидел на скамейке в его саду и пил пиво. Судя по всему, он был уверен, что друг передумает, поэтому не стал никуда уходить. Молча открыв еще одну бутылку, он протянул ее Филиппу. Тот немного посопел и уселся рядом.

— Ну?

— Так вот, — как ни в чем не бывало начал Йен. — Сначала я увидел красивую девушку. Она просто шла по библиотечному холлу к гардеробу, чтобы взять одежду и зонт. Потом я оказался в очереди сзади нее. Она спросила у гардеробщицы, где можно позвонить. Спросила на французском, понимаешь? И я сразу вспомнил Селин.

— Господи, да мало ли тут француженок шляется!

— Н-е-ет, — интригующе протянул Йен. — Эта была какая-то не такая. Она улыбнулась гардеробщице, и тут я увидел… правда чуть-чуть, но ты был прав!

— Что ты увидел? — Филипп похолодел.

— Клычки. Правда. Нет, ну так бывает. Знаешь моего брата из Лейпцига? Вот, он теперь выучился на дантиста, и он мне…

— Меня не интересует твой брат! Рассказывай дальше!

— Ну вот. Она позвонила какой-то подружке. Я так понял, что они вместе живут в Берлине квартиру снимают… А сюда твоя Селин заехала к какой-то дальней родне за деньгами. Денег у нее совсем нет, понимаешь?

— Да. — Филипп вспомнил, какая она была голодная. Наверное, отдала тому таксисту последние деньги и не доехала до Шведта. Что-то она говорила про водителя, который выкинул ее возле его дома. Филипп вздохнул. Вот это судьба! Интересно, а как же она утром добиралась до родственников? — А что было дальше?

— А дальше? Ну она говорила, что ночевала в Дорфе, у классного парня по имени Филипп. Что ты поил ее пивом, развлекал, а потом она не стала с тобой спать, хоть ты и пытался ее соблазнить. Это ее очень позабавило. — Йен немного помолчал. — И подругу, судя по всему, тоже.

— Почему ты так решил?

— Потому что она здорово хохотала, когда вспоминала эту историю. А последнюю ночь она провела в баре, а под утро пришла к своим родственникам. А потом — в библиотеку. Круто, да? А она не такой уж ангелочек, как ты думаешь.

— Это когда я так думал?

— Просто… ты ее слишком идеализируешь. Ну снилась несколько раз, ну видел где-то. Может, она вообще тебе померещилась.

— Заткнись.

— Кстати, ты заметил, что голос у нее грудной?

— Может, прокуренный? И мне кажется, судя по ее манере говорить, она не такая уж интеллигентная и воспитанная.

— Это ты решил, потому что подло подслушал ее разговор?

— Я?! Я не подслушивал! Она говорила на весь холл! Просто думала, что французский мало кто знает, вот и не стеснялась.

— А ты знал.

— Конечно. — Йен немного помолчал и довольно улыбнулся. — Ну вот, видишь как? А ты не хотел пить со мной пиво!

— По всему получается, мне надо ехать в Шведт?

— И как можно быстрее. Завтра она возвращается в Берлин, а сегодня у нас есть шанс обойти все ночные клубы и найти ее в одном из них.

— Йен, у меня работа…

— Ты что — дурак?

— Нет, но… американцы… это же деньги…

— Точно, ты — дурак.

— Ладно, поехали!

Филипп открывал гараж, представляя себе, как мог бы спокойно лежать сейчас на диване, с Луцианом и ноутбуком… Черт, Марта так и не позвонила. Или позвонила, но он не слышал, потому что все время был во дворе.

На компьютере висит несколько десятков непрочитанных писем. Американцы… американцы его просто нервируют, едва он только вспоминает о том, что на свете существует такая страна…

И куда он поедет в эту ночь по такой сырой, промозглой погоде? Дороги скользкие. Селин, скорее всего, нигде нет, да и вообще — Иен что-то напутал или половину придумал.

Филипп уселся за руль и покосился на лучшего друга. Тот сидел, ожидая, когда можно будет вставить очередную реплику. Увидев заинтересованное лицо Филиппа, он счел, что уже пора продолжать светский диалог.

— Это еще что! Я тебе не сказал самого главного! Алиса…

— Ты когда-нибудь дашь мне отдохнуть от Алисы? Она успела надоесть мне в спальне! А как твоя очередная подружка она не заслуживает внимания.

— Ого! Фил, да ты циник. И, между прочим, ты совсем не даешь прикоснуться в разговорах к своей Селин.

— Да потому что…

— А про Алису позволяешь себе так некрасиво выражаться! А она, между прочим, моя девушка.

— Ну прости, брат, не подумал. Просто Алиса, она как бы часть моего прошлого, и поэтому я так циничен.

— Отныне она — часть моего будущего. И — точка.

— Ладно, поехали.

В десяти доступных заведениях, которые Йен и Филипп обошли, с пристрастием осмотрев публику (и даже заглянув в женские туалеты), Селин не было. Более того, ни в одном из клубов друзьям не понравилось до такой степени, чтобы остаться посидеть. Мрачные, они забрались в машину.

— Поехали домой. А то дождь начинается.

— Ну и что? Так даже лучше. Мы с Луцианом… Черт! — Филипп резко замолчал и стал набирать на мобильном номер Марты. В конце концов надо выяснить, что с любимым котом.

Марта не отвечала.

— Ты полегче на педали-то дави! — услышал он голос Йена. — Дождь усиливается, машину может занести.

— Да у меня Марта с Луцианом пропали, даже не…

В этот момент он оторвался от мобильного и поднял глаза на дорогу. В долю секунды машина успела объехать чей-то силуэт, сильно вильнула и затормозила у самого кювета.

Несколько минут друзья молчали. Филипп чувствовал, как вставшие дыбом волосы постепенно укладываются на место. Ливень барабанил по машине с неистовой силой, поэтому они не сразу услышали, что кто-то стучит в стекло.

Когда Филипп открыл дверцу и увидел знакомое лицо, мокрые светлые волосы, он почти не удивился. Только сердце бухнуло — до пят и обратно, пока Селин усаживалась в машину.

— Уф! Ну вы даете! Вы чуть меня не сбили, мальчики. — Она говорила по-немецки. У нее получалось почти так же плохо, как у Филиппа по-французски.

— А какого черта ты стоишь на дороге в такую погоду?! — вдруг заорал Йен. — Ты ищешь приключений на свою молодую задницу или работаешь тут? Так вот что я тебе скажу: здесь не самое рыбное место, и богатых клиентов мало, и…

— Мне срочно нужно в Берлин, мальчики.

— Ха! Ей срочно нужно в Берлин. Мы туда не едем. Правда, Фил?

Только тут она посмотрела на того, кто сидит за рулем.

— Ой! Филипп! Надо же! Это ты. А я про тебя вспоминала.

У Филиппа свело челюсти, но он все же сумел произнести:

— Да? Здравствуй.

— Здравствуй. Я так рада! А можно, если вы не едете в Берлин, я еще раз у тебя переночую? А завтра ты сам меня отвезешь?

Йен вытаращил глаза на пассажирку, только сейчас он, видимо, ее узнал, и до него дошло все происходящее. Но после ее слов оба друга закашлялись.

— Ну что с вами?

— Ничего.

— Хорошо. Переночуй. Но ты же сказала, что в Берлин надо срочно?

— Куда же я ночью поеду? Вы отказываетесь везти, а таксистов я больше не люблю.

— Хорошо, поехали ко мне. Чего же мы стоим?

— Это ты стоишь.

— А, да. Это я стою. — Филипп неуверенно: тронулся с места.

Он думал только об одном: как доехать до дома, чтобы не разбиться? Руки и ноги сильно дрожали.