Замуж за криминального авторитета

Глава 6.

***

- Так больно? – спрашивает доктор, надавливая на здоровый синяк.

- Немного.

- А здесь?

- Нет, не болит, - отвечаю равнодушным голосом.

Утро оказалось ещё более омерзительным, чем ночь. Мне не хотелось открывать глаза, не хотелось просыпаться в этот мир. Только требовательный стук в дверь заставил меня подняться и открыть. Как и обещал, Давид прислал доктора.

- Катя, а теперь разденьтесь полностью, - мягко произносит женщина. – Мне нужно вас осмотреть.

Я понимаю на что она намекает, поэтому отрицательно мотаю головой.

- Ничего не было. Я не стану раздеваться, извините.

Она косится на дверь. Наверное боится, что ей перепадёт от Юсупова за то, что не полностью меня осмотрела, но ведь и правда ничего не было, кроме душевных истязаний. Тело почти не болело. Жгло где-то в области груди, мешая нормально жить, дышать и говорить.

- Хорошо, - сдается доктор. – Если Вы настаиваете, Катя, то не раздевайтесь.

После тщательного осмотра ссадин и гематом доктор достает из чемоданчика заживляющую мазь и таблетки. Обещает, что через три дня отёки сойдут, если я буду следовать её рекомендациям.

Когда она уходит я с чистой совестью забираюсь обратно в кровать и накрываюсь одеялом с головой в надежде поспать. Веки постепенно слипаются, но уснуть мне не удается. Ко мне вновь стучат.

На пороге показывается девушка в белоснежном переднике и с собранными в гладкий пучок волосами. Это домработница и вчера именно она обрабатывала мои ссадины на ступнях, доставала оттуда осколки и вымывала грязь. Руки девушки дрожали, потому что она боялась сделать мне больно.

- Доброе утро, - приветливо здоровается и ставит на кровать пакеты с наименованиями известных брендов.

В другой раз я бы обязательно испытала восторг и ликование, но сейчас киваю в знак благодарности и хочу, чтобы меня поскорее оставили одну.

- Давид Ильдарович приказал, чтобы я накормила вас, - произносит домработница и не спешит уходить.

Она молодая и работает здесь на пару с матерью. Об этом она рассказала мне вчера, пока обрабатывала раны спиртом.

- Хорошо, Таня, - отвечаю ей. – Я спущусь через десять минут.

Но только для того, чтобы Юсупов не злился на неё. Таня хорошая и напоминает мне мою лучшую детдомовскую подругу, с которой мы до сих пор близки.

Я принимаю душ, достаю из пакета чёрное обтягивающее платье и нижнее белье и смотрю на себя в зеркало.

Женя никогда не разрешал мне покупать такие откровенные вещи, чтобы я не выглядела шлюхой. И я слушалась его. Всегда и во всем, как бы мне не хотелось поступить по-другому. Я знала, что Женька у меня самый умный несмотря на то, что он едва окончил ПТУ. Он просто не хотел, чтобы я стала похожей на мать.

Платье сидело идеально – подчёркивало талию, открывало зону декольте и было достаточно коротким. И я невольно забылась. Задумалась о том, что сказал бы Женька, увидев бы меня в нем? Тряхнула головой и подошла к окну. Его больше нет, поэтому и размышлять об этом не стоит. Уверена, что, взяв меня в жёны, Давид не захочет, чтобы я одевалась как монашка.

На первом этаже особняка витают изумительные запахи и желудок начинает непроизвольно урчать. Домработница Таня ставит передо мной омлет с беконом и овощной салат, который я мгновенно поглощаю.

- Где я могу встретиться с Давидом? – спрашиваю у девушки после того, как съедаю десерт и выпиваю зелёный чай.

Он вкуснее, чем тот, который я обычно беру в «Пятёрочке». Тоже с саусепом, но гораздо приятнее на вкус и совсем не горчит.

- Давид Ильдарович у себя в кабинете на втором этаже, - кивает. – Как раз просил, чтобы после завтрака вы поднялись к нему.

Я останавливаюсь у нужной двери и перевожу дыхание. Несколько раз стучу и слышу резкое: «Войдите». В кабинете темнее, чем в остальных комнатах, потому что плотные шторы не пропускают солнечный свет с улицы. Мебель массивная и громоздкая, сделана из красного дерева.

Давид сидит в высоком кожаном кресле. В чёрных брюках и белоснежной рубашке, которая расстегнута на верхние пуговицы и оголяет смуглую кожу на груди.

Он находится здесь не один, а в компании седовласого мужчины с красными щеками. Наверное, у того сильно повышено давление.

- Проходи, - кивает Юсупов.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, одергиваю короткое платье и замечаю, как Давид скользит взглядом по моим ногам. На них ещё остались синяки, я знаю. Но в этом чёрном платье ноги кажутся бесконечно длинными. Я тоже это отметила, когда смотрела на себя в зеркало.

Я останавливаюсь прямо у письменного стола. Давид протягивает мне ручку и кивает на документ с обложкой в твёрдом переплете.

- Что это? – спрашиваю его, потому что буквы слишком мелкие и никак не желают складываться в слова.

- После того как подпишешь, будешь моей женой, Катя, - произносит Юсупов будничным тоном. - Если не передумала.

Наши пальцы соприкасаются, когда я принимаю от него ручку. Его кожа грубая и намного темнее моей. Карие глаза смотрят с лёгкой насмешкой, а уголки его губ слегка ползут вверх.

Для него я так и осталась маленькой несмышлёной девочкой, которую он в очередной раз защитил и спас.

А мне, наверное, хотелось бы, чтобы он меня любил. И чтобы брак был по-настоящему, а не только на бумаге и для отвода глаз. Он ведь делает это для того, чтобы никто больше не посмел меня выкрасть. Чтобы все знали, что я - жена Юсупова.

- Не передумала, - отвечаю ему с вызовом.