Запечатанное счастье

Глава 1

Сквозь безмятежный сон до меня доносились отрывистые фразы:

– Она должна выжить любой ценой…Не хватало испортить отношения с Редгеном…

– Ничего не могу гарантировать, милорд, ничего. Очень сильный, неизвестный яд…Приняла сама, а это…регенерацию.

Похоже, я опять не выключила телевизор. Ну и пес с ним. Перевернувшись на другой бок, плотнее смежила веки. Главное – не фокусироваться на фильме, и тогда можно спокойно доспать до будильника. Иначе если встану искать пульт, то уже не усну. Так и провалилась в темный омут под обещания «придавить мерзавку, если выживет».

Будильник выдернул меня из чудесного сна – я носилась по ночному туманному лугу. А следом за мной черной тенью неслась волчица, она игриво прихватывала меня за пятки и толкала лоснящимся боком. Готова поспорить, что такой странный сон – результат фильма. Надо будет потом посмотреть программу и найти его, люблю фэнтези.

Вот только телевизор был выключен. Хм, это на какой же громкости соседка смотрела? И эти люди еще что-то мне говорят про мой пылесос! А моя «чайка», между прочим, сосет так, что линолеум от пола с хрустом отдирает. Не то что современные бесшумные финтифлюшки.

– Опять грохочет, – раздалось из-за двери соседской комнаты. – Порядочные люди по ночам спят!

– И тут возникает вопрос: почему не спишь ты? – фыркнула я. – Дашь в долг?

За дверью даже дышать перестали. И только тихий-тихий шорох домашних тапочек – соседка отступала к кровати. Вот и хорошо. Нет, деньги в долг никогда и ни у кого не беру, но за последние пару месяцев я точно узнала, как избавиться от назойливой собеседницы. Заговорить о деньгах.

Вообще-то, она нормальная, просто ближе к концу месяца у нее заканчивается наличность. Все почему? Все потому, что я весь месяц питаюсь одинаково. А она с зарплаты шикует – притаскивает красную рыбу, икру. Ясен перец, у нее уже к двадцатому числу деньги остаются только на макароны.

Спонсор хорошего утреннего настроения – бардак на кухонном столе. Грязная тарелка, десертный нож, чашка с недопитым чаем. Нинка опять сорвалась с диеты. Иначе бы прибрала за собой.

Тяжело вздыхая, я скинула тарелку в мойку и вытащила свою чашку. Ополоснула ее кипяченой водой из чайника и налила сок. Времени на полноценный завтрак нет. Увы, среднестатистическая офисная мышь не может себе позволить опозданий. Это только в фильмах героини такие все красивые влетают в офис в девять ноль-ноль с сохраненной укладкой. А я не ведьма и, когда снимаю шапку, еще минут пятнадцать привожу прическу в порядок.

Так, сумка собрана с вечера, костюм отглажен. Сок выпит, печенька съедена. Помыть голову, сделать укладку – и вперед, на баррикады. Жизнь после развода есть, и она не заканчивается на поедании вкусняшек перед телевизором. Хотя бы потому, что кто-то на эти вкусности должен зарабатывать.

Весь день я мысленно возвращалась к своим полночным грезам. Во-первых, выяснилось, что никакого фэнтези не транслировали. По крайней мере, на тех каналах, что мне доступны. А во-вторых, меня преследовали изображения синеглазой волчицы из сна.

– Алис, ты на обед-то идешь? Или так и будешь выключенный монитор гипнотизировать?

Я перевела взгляд на коллегу, потом на монитор и, пожав плечами, встала из-за стола. Так или иначе, а идти придется. Мне и так удалось выбить неделю за свой счет и пережить первые дни в одиночестве.

За спиной нет-нет да и проскальзывал шепоток «Да-да, она его застукала в постели с Альбиной из статистики», «Да нет же, не с Альбиной, а с Катюхой из бухгалтерии». А мне хотелось развернуться и рявкнуть, что кувыркался мой бывший муж сразу с двумя. Он же Шеф, он же Босс, ему же «все можно, ты ведь понимаешь, Алисочка?» Я понимала. Поэтому сфоткала эту троицу и сбежала. Только благодаря фотографии мне удалось развестись без потерь – он оставил за мной купленную в браке квартиру и небольшой счетец в банке. Правда, пока в квартире идет ремонт, я живу в общежитии.

– Алиса, ты должна нам все рассказать. – Коллеги смотрели на меня как стая собак на единственную кость.

– Да что там рассказывать? – Я устало улыбнулась. – Он босс, и ему все можно. В том числе и уложить двух шлюх в супружескую постель.

– То есть и Альбинка, и Катька? Ничего себе.

Общественность в лице девиц из нашего офиса загудела, переваривая новость. А у меня по спине продрало морозом – посредине нашей кафешки стояла волчица.

– Девочки, вы собаку видите? – Я смотрела ей прямо в глаза.

Девочки тут же заозирались и, глядя сквозь черную зверюгу, тут же отчитались:

– Только Василинка из юротдела. Та еще собака женского рода. Ты про нее?

– Д-да. – Я потерла глаза, но синеглазая зараза никуда не делась.

Больше того, она подошла вплотную и положила морду мне на колени. Что я могла сделать? Только одно – смириться с глюками и позволить им стать еще более странными. Со вздохом я протянула ей пирожок с мясом и шепнула:

– Ешь, тебе нужней. Я-то хоть работать могу.

Волчица слизнула подношение в один миг. И в этот же миг исчезла. Я только успела убедиться – живот у нее ввалился, мне не показалось. Это было заметно еще во сне. И ведь что интересно, шерсть густая, лоснящаяся, а живот впалый, и если примять шерсть, то можно прощупать ребра.

До вечера я доработала как в полудреме. Несколько раз видела волчицу, но внимания не обратила. Надо проверить, что мне там в аптеке дали – все же снотворное может иметь самые разные последствия. Тем более что девушка продала мне его только после душераздирающей истории о супружеской постели и двух козах в ней.

По дороге домой заскочила в магазин и долго смотрела на сардельки. Купить или нет? Волчица трусила следом за мной, а еще на нее начали оборачиваться люди. Так, может быть, это не галлюцинации? Тогда ее стоит подкормить, а то вдруг нападет на кого-нибудь? Голодные собаки, между прочим, сбиваются в стаи и рвут людей. Одна волчица – это, конечно, не стая. Но все же, все же.

Выйдя из магазина, я выругалась – синеглазая напасть куда-то пропала. Оставила после себя только следы и перепуганную бабульку. Та судорожно крестилась и бормотала, что волки в центре города – это не к добру. Признаваться, что эта волчица шла следом за мной, я не стала.

Перед тем как открыть дверь, я осмотрелась по сторонам: волчицы не было. Что ж, не больно-то и хотелось.

– Съезжу в питомник и куплю щенка хаски, – решила я.

В нашей квартире царила какая-то подозрительная тишина. Странно, а где соседка? Она как три комнаты выкупила, так и ждет, пока я мамино наследство продавать начну, каждый раз выходит к порогу за какой-нибудь надобностью. А тут – тишь да гладь. Хотя, может, в смену вышла? Так-то не должна, но мало ли.

Хотя не стоит говорить «наследство», когда человек живет и здравствует. Просто мама вышла замуж, приняла нового ребенка как своего и переехала с мужем во Францию. Мне осталась комната, небольшие сбережения и прекрасное образование. Я не в претензии, просто немного одиноко. Даже очень взрослой девочке хочется, чтобы мама была рядом. Ну или трубку снимала чаще, чем раз в два месяца.

Раскладывая покупки, я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Чей-то взгляд буравил спину, да так, что мурашки бежали. А тут еще и тихий скрежет! Крепко сжав нож для масла, я медленно повернулась на звук. Из темноты на меня смотрели яркие синие глаза. Оные глаза находились где-то на уровне моей груди.

– Не подходи, – выдавила я, – не подходи.

Жаль, что соседка на столе оставила безопасный нож. С тесаком для мяса я бы чувствовала себя уверенней.

Секунда, и синеглазая волчица летит на меня. Без единого звука, не зарычав и не облаяв, она всей тушей ударила меня в грудь, и мы вместе полетели на пол. Последнее, что я запомнила, – это свое искреннее удивление от того, насколько крупнее она стала.

В себя я приходила медленно. Голова раскалывалась, во рту пересохло. Плакала моя подработка, это раз, и два – Нинке хана. Кроме нее, эту тварюгу в квартиру впустить некому, так что гром и молнии будут обрушены на ее тощий зад. И перед. И вообще, прибью заразу! А волчица тоже хороша, я ей пирожок отдала, сардельки купила, а она…

Хорошо еще, Нинка сообразила скорую вызвать. Или вместе со своим хахалем перетащили меня в мою же комнату? Тогда им точно конец настанет – комнату-то я не успела открыть, а ключ убран в тайное место.

– Ее Величество пришла в себя, – гортанно рявкнули у меня над ухом.

Хм?!

– Оставьте нас, – холодно бросил другой, смутно знакомый мне голос.

Шум, шорох, стук закрывающейся двери. И тут меня резко хватают за волосы. Больно-больно! На глазах тут же вскипают слезы.

– Открой глаза, Мэврис.

Резко вскидываюсь, дергаюсь и чуть не оставляю в кулаке мерзавца добрый клок волос.

– Какого… – начала было я и зависла, ибо вряд ли в нашей районной больничке палаты вдруг отделали под барокко.

– Молчи, Мэврис. Своей выходкой ты окончательно потеряла право на уважение. Если еще хоть раз ты посмеешь совершить нечто подобное, – он сделал многозначительную паузу, – отвечать будет твоя семья. Это достаточно понятно? Или тебе повторить на редгенском?

Редгенском? Редген? То, что мне причудилось во сне? Нет, лучше промолчу. Вдруг поможет.

– Не затягивай с выздоровлением. На завтрашний бал я выволоку тебя за косы и брошу к подножию своего трона, – процедил он. – Будь послушной женой, Мэврис. Если уж любимой из тебя не вышло.

Та-ак, что-то здесь не сходится. Быть того не может, чтобы я ни с того ни с сего превратилась в бессловесную тряпку. «Послушной женой» – подумать только. Может, он еще и «босс, которому все можно»?! От одного ушла и от другого не постесняюсь уйти. Понять бы только, где я, моя память и мое самоуважение.

На самом деле я понимала, почему могла выскочить замуж за этого мужчину. Он был хорош, как картинка: волевое лицо, синие глаза, аккуратно подстриженные темные волосы. Легкая небритость и широченные плечи. Что там у него с кубиками на прессе, пока непонятно, не видно. Но ожирением он явно не страдает. Вопрос в том, как я его подцепила и почему ничего не помню? И почему «Мэврис», да еще и с троном? Он практикует ролевые игры? Или завтра бал-маскарад?

– На трюмо футляр, это тебе, – небрежно бросил он и поднялся.

Учитывая, что я отчего-то лежу в постели и ничего не помню, то не он ли приголубил меня по голове?! И теперь таким простым и удобным способом извиняется?!

– Преподнести украшение в разы проще, чем что-то изменить, не так ли? – Я рискнула заговорить. – Оставь меня.

– Ты пытаешься мне приказывать?

Откуда-то из глубины души поднялась дикая, какая-то чуждая мне волна бешенства. Да как он смеет?! Мало того, что едва не оставил меня лысой, так еще и насмехается!

– Я не пытаюсь, – цежу в ответ, – я приказываю: выметайся из моей спальни.

– Успокойся, – коротко бросает он и уходит.

А на меня внезапно находит абсолютное смирение. Оно будто тонкой кисеей опутывает сознание, и я четко осознаю, что это спокойствие не мое.

«Мамочки, что происходит? Где я, кто я и почему это происходит со мной?»

– Так, встаем и осматриваемся, – проворчала я и начала сползать с этой огромной постели.

Сев на краю, я осторожно ощупала голову. Так, в пользу потери памяти говорят густые и длинные волосы. Цвет по-прежнему мой, пшенично-золотой, а вот стрижка пропала. Зато нет ни ссадин, ни царапин – значит, по голове меня не били.

На всякий случай ощупываю лицо. Кожа гладкая, гематом, шрамов или чего-то подобного тоже не появилось. Это хорошо. Потому что чистая кожа всегда была моей гордостью.

Что ж, если никаких повреждений нет, то головной болью можно пренебречь. Перво-наперво надо найти ноутбук и посмотреть сообщения в соцсетях. Уж там-то я все о своем забытом прошлом вызнаю.

Встав, я довольно прищурилась – босые ноги коснулись теплого деревянного пола. На изящной прикроватной тумбочке стояла фотография в вычурной рамке. Какая-то незнакомая, но очень похожая на меня девушка и та самая синеглазая волчица. Причем на фото сидящий зверь был девице по плечи. Интересно.

Ковер, продолговатая тумба, внутри которой оказалось огромное количество старых, потрепанных книг. На столешнице коллекция фарфора и тарелка с орехами. И открытая книга, которую я немедля взяла в руки.

– Злейшее волхвание во крови таится, – прочитала я трижды подчеркнутую фразу. Жутковато.

Слева от постели был выход на широкий балкон, залитый солнечный светом. Это было видно сквозь драпировки. Но выходить я поостереглась – мало ли что за окном, а я в дезабилье.

– А мои апартаменты огромны, – присвистнула я, обнаружив задрапированный вход в небольшой кабинет. – Надеюсь, не мне приходится все это обихаживать, стирать и стряхивать пыль.

«Интересно, чем дело кончилось с той псиной? Оттаскала я Нинку за косы или спустила на тормозах? Если меня прямо из больницы миллионер забрал, то могла и забыть про соседку», – подумалось мне.

Почему я решила, что мой богатый внутренний мир опять подцепил большого босса? А потому что эта огромная спальня была до последней черточки выдержана в стиле тяжелой, давящей роскоши барокко. Обилие портьер, сияющий жемчужный шелк на стенах, изящное трюмо и вычурные канделябры. Все это было сделано весьма добротно, и никакой ДСП и рядом не валялся.

Еще мне не давала покоя фраза моего муженька: не затягивай с выздоровлением. А что, это можно как-то контролировать?! Что-то вроде: «Хэй, организм, если за сегодня справишься, то завтра употребим торт на двоих, только ты и я!» В любом случае я не затянула. Меня немного пошатывало, но от головной боли не осталось и следа. В целом я чувствовала себя почти превосходно.

Дальнейшие исследования показали: розеток нет. Устало отдуваясь, я плюхнулась на низкий пуф и взглянула в зеркало. Чтобы обмереть от ужаса – в гладкой зеркальной поверхности отражалось все, кроме меня. Тоненько всхлипнув, я передвинула пустую вазу, стоявшую на трюмо. Передвижение, как и положено, отразилось. А я – нет.

– Прекраснейшая леди желает подобрать наряд? – Мурлыкающий голос из зеркальных недр едва не сделал меня заикой. А уж проявившаяся кошачье-человеческая рожа и вовсе заставила слететь с пуфика и им же замахнуться. Правда, запал эмоций практически моментально подернулся искусственной кисеей спокойствия.

– О, так значит, моей леди удалось задуманное? – Морда приняла откровенно глумливое выражение. – Значит, так: письмо зашито в центральную подушку. Если появятся вопросы – договоримся о цене.

– Разобью и даже не вздрогну, – выдавила я и медленно опустила свое импровизированное оружие.

– Я слишком дорого стою. – Рожа оскорбленно отвернулась.

– А я стою еще дороже, – огрызнулась я и добавила: – Что здесь происходит?

– Найди письмо, бестолковая. – Рожа исчезла, а зеркало отразило юную красотку.

Не сразу до меня дошло, что эта красотка – я. Причем такая, до икоты похожая на себя-прошлую. Тонкие черты лица, большие глаза и немного узковатые губки. Я их всегда подкрашивала так, чтобы визуально казались пухлее. Мама меня утешала, что с такими губами легко показать человеку свое недовольство.

«Ты, когда губы поджимаешь, сразу становишься похожа на строгую учительницу», – смеялась мама.

– Грудь у меня была больше, – вздохнула я.

Вернувшись в постель, я принялась прощупывать центральную подушку. Нащупать удалось только странноватую застежку, и уже после, в груде пуха, я выудила увесистый мешочек. Эм, он, конечно, тяжелый, но на письмо не тянет. Ох, мамочки. На моих глазах пух втянулся обратно в подушку, и даже застежка закрылась сама собой. Если у меня глюки, то приняла я что-то забористое.

Развязав горловину мешочка, я вытряхнула содержимое на постель. И тут же уверовала в сказку, потому что из него выпал кожаный ежедневник, с полсотни золотых монет, какие-то рваные золотые цепочки, пара конфетных фантиков и очки в грубой оправе.

– Интересно, это артефакт? – Я поднесла к лицу фантики. – Или последствия тайного перекуса?

На всякий случай потрясла мешочек еще немного, но больше оттуда ничего не выпало. Что ж, ежедневник больше всех похож на обещанное письмо.

Взяв его в руки, я подивилась тому, насколько он тяжел. Гладкая задняя поверхность и художественно сморщенная кожа на переднем крае. Среди складок расположился овальный желтовато-зеленый камень. И все бы хорошо, но открываться эта гадская книжица не хотела ни в какую.

– Да что ж такое?!

– На камень палец положи, откуда ты только взялась, – раздалось от трюмо.

– Ты меня видишь? – ахнула я.

– Нет, – уныло отозвалось трюмо, – Мэврис не может спать, если за ней наблюдают.

– Вот и славно.

На нажатие камень отреагировал сменой цвета. Книжица вырвалась у меня из рук и зависла у лица. На желтоватом листе проявилось послание:

«Не истери, ты сможешь вернуться домой. Если захочешь. И печень дракона тебе для этого не понадобится».

Показав мне это, книжица упала на постель.

– Уже хорошо, – вздохнула я и взяла ее в руки. – А что понадобится-то?

«Я долго думала, как именно начать это послание. Ведь поначалу я хотела ограничиться письмом. Но по мере написания становилось понятно, что письмом я не отделаюсь. Да и опасно это. Самое главное – этот ежедневник открыть можешь только ты. И ты имеешь право его не открывать, даже если тебе прикажет король. А теперь позволь представиться: Мэврис Ильсин Траарнская, королева Траарна. И теперь я – это ты».

– Что ж, одно радует – прибираю эти хоромы не я.

Хорошо, что вокруг разума по-прежнему колыхалась кисея спокойствия. Иначе я бы уже заливалась истерическим хохотом или слезами. Или и тем, и тем.

«В этой книге не так много страниц, и постепенно они все проявятся. Насколько постепенно – не могу сказать, магия повинуется мне и вполовину не так хорошо, как раньше. Одно могу сказать точно: инструкции к твоему возвращению домой проявятся на последней странице. И только через полгода. Именно столько времени нужно для того, чтобы выжил мой самый близкий друг. Тот, для которого я и решилась на этот ритуал».

А я думала о том, удастся ли мне все эти полгода симулировать головную боль. Поскольку пускать под свое одеяло новоявленного муженька мне совсем не хотелось. Даже несмотря на то, что он дьявольски красив.

Сидеть сгорбившись было неудобно, поэтому я укрылась одеялом и прилегла. Ежедневник можно было назвать личным дневником королевы Траарна, и он явно таил в себе множество ответов. И вопросов.

«Мне приходится писать очень быстро, из-за этого страдает почерк. Но иначе нельзя – исчезающие чернила довольно капризны, и использовать их нужно, не отступая от правил. Если тебе будет интересно, то в моих апартаментах собрана прекрасная библиотека. Там есть книги по этикету – я родилась в Редгене, и мне приходилось учиться, как быть королевой Траарна. Но нельзя сказать, что я была прилежной ученицей. Поэтому никто особенно не удивится твоим промахам. Не бойся противостоять королю, перечить ему и уходить из комнаты в тот момент, когда он еще пытается говорить, – все это ему хорошо знакомо. И не бойся ночей с ним – я родила всех необходимых по договору детенышей, и он не смеет принуждать тебя к постели. Конечно, в его сложной ситуации он может попросить, но…»

Вот как сглазила, после последнего абзаца вопросов появилось больше, чем ответов. Я говорю и думаю на траарнском языке или здесь в ходу русский? Для меня все звучит как родная речь. Но ладно язык, понимаю – и хорошо, могло бы быть куда хуже. А вот что за оговорка про «детенышей»? Это королева так не любит своих детей или здесь принято их так называть? Детеныш человека… Хм, тогда женщина получается самкой человека.

Но больше всего меня радовала и пугала заметка о том, что король не может принудить меня к близости. Все же я не готова лечь в постель с тем, кто мне не знаком. Хотя если быть честной до конца, то я скорее не готова лечь с тем, кто ненавидит прежнюю хозяйку моего тела. А иного вывода из обстоятельств своего пробуждения я сделать не могу – Мэврис явно что-то натворила. Вот только если король в «сложной ситуации», то кто может помешать ему проигнорировать все прежние договоренности? Даже в наше земное просвещенное время некоторые исповедуют фразу, что «жену невозможно изнасиловать». Ибо супружеский долг и все такое. Надеюсь, у короля есть фаворитка.

Глубоко вдохнув, я про себя проговорила: «Итак, я в другом мире». Вроде звучит неплохо. Попробую вслух:

– Я в другом мире. На полгода.

М-да, звучит не очень хорошо.

Завозившись, я решила выбираться из-под одеяла, пока не уснула. И только чудом заметила еще две строчки:

«И помни: я, то есть ты до безумия любишь не только Умфру, но и Шелтиса».

Хм, если это имена ее детей, то кто из них кто? Мальчик и девочка, или девочка и девочка, или мальчик и мальчик? Как же сложно в чужом мире. Хотя что это я? Умфра определенно девочка, а Шелтис мальчик. С этим попаданием последний ум потеряешь.

«Ты могла бы попасть не в королеву, а в прачку», – шепнул здравый смысл, и я с ним согласилась. Могло быть хуже, но не случилось. А значит, есть повод для праздника. Не успела я додумать праздничную мысль до конца, как двери, через которые гордо вышел король, распахнулись без стука. Это кто же это так нагло входит к королеве?

«Кто-то» был высоким блондином с пронзительно-зелеными глазами, породистым лицом и чуть оттопыренными ушами. Последние как-то резко диссонировали с остальным великолепием.

– Его Величество желает…

Но я сразу же его оборвала:

– А теперь выйди и войди нормально.

– Что?

– Входя в мои покои, следует стучать, – мягко, как маленькому ребенку, пояснила я, – и дожидаться разрешения войти. Иначе может произойти конфуз.

Блондин оторопело моргнул, развернулся и вышел. Затем снова без стука открыл дверь и сдержанно заметил:

– Но перед вашей спальней малая гостиная, вы же не услышите.

– То есть то, что вы вломились в мою спальню, вас не смущает? – Я приподнялась на локтях, и одеяло вместе с частью сорочки сползло.

– Но ведь раньше…

– А сегодня я проснулась совсем иной, – поставила я точку.

Надеюсь, это не местный Ришелье, а то может неловко выйти. С другой стороны, не слишком-то это умно – вваливаться в спальню королевы. Это неприлично со всех ракурсов, даже если говорить о крошечных земных квартирках. Но, с другой стороны, он мог иметь определенные привилегии… У меня сейчас голова лопнет.

– Тогда я подожду Ваше Величество в гостиной. – Он коротко поклонился и закрыл двери.

А мое величество, глядя в закрывшуюся дверь, вдруг до крайности четко осознало: осмотр апартаментов не выявил гардеробной. Мне что, в простынку завернуться? И сказать, что нынче в моде Древний Рим?

Вот только Рим – что Древний, что современный – остался где-то черт знает где. От этого стало еще грустней. Со стороны трюмо донесся смешок. Ага! Я в три секунды оказалась на пуфике перед трюмо и потребовала показать мне гардеробную.

– Ты же должно знать, – добавила я.

– Во-первых, я хоть и дух, а осознаю себя мужчиной. Во-вторых, ты не моя хозяйка и приказывать мне не можешь, – глумилась надо мной эта кошачья морда. – В-третьих, я и есть гардероб. Ты в мире магии, крестьянка.

У меня от возмущения аж горло перехватило:

– Почему это я крестьянка?!

– Потому что благородное магическое искусство доступно лишь благородному сословию. Оно потому и называется «благородным». А раз ты не способна…

– В моем мире нет магии, дурная ты стекляшка!

– Целый мир крестьян, – ужаснулся зеркальный дух, и его кошачья мордочка медленно истаяла.

– Ты куда?! Чертовы маги, да как можно доверить самое важное истеричному, непрофессиональному, жалкому подобию разумной жизни, – прошипела я и схватила с трюмо вазу.

Что, вот что мне сейчас делать?! Маленькая зараза в зеркале пользуется тем, что я ничего не могу без него достать. В комнате, которую я даже в глаза не видела, дожидается неизвестно кто. Вся одежда неизвестно где и я завишу от говорящего трюмо! Не жизнь, а сказка. В-волшебная, чтоб ее.

– А сама-то ты кто? Разумная, что ли? Другая бы первым делом со мной договорилась, – не смолчал зеркальный дух.

Я не виновата. Серьезно. Я просто не успела подумать. С громким «дзынь» ваза влетела прямо в ехидно скалящуюся морду духа. Осколки осыпались на столик, а дух ошеломленно выдал:

– Ты чего? Я же заклят на неразбиваемость!

– Тогда побудь наедине с собой, – буркнула я и сложила два боковых зеркала.

Ого, а у кого-то и правда отвратный характер – на обороте правого малого зеркальца был прикручен крючок, а на левом красовалось ушко. Так что я со спокойной душой закрыла говорящее трюмо и села на пуф. Надо было что-то делать, но я даже не представляла что. Может, выглянуть за дверь и послать лопоушика туда, откуда он пришел?

– Открой меня. Открой. Ну о-откро-ой. Так нельзя. Я же разумный артефакт! Ты хоть знаешь, как это ужасно, когда тошнит, а блевать нечем? Ну ты же создала сразу два зеркальных коридора, а я-то один! Мне правда плохо. Открой. О-откро-ой! Клянусь служить тебе, пришедшая.

Что ж, остается только понадеяться, что это правильная формулировка. Встав, я взялась за крючок и вскрикнула – серебро было раскалено. Правда, сбросить я его все же успела. А вот створки распахнулись сами и отразили меня-новую в изысканном платье. Квадратный вырез, облегающий рукав, насыщенно-грозовой цвет и богатое серебряное шитье.

– К комплекту полагается нижнее белье, чулки, подвязки и два вида туфель – на тонком каблуке по последней моде и на устойчивом каблуке по старой редгенской традиции.

Я пристально осмотрела предложенное и прищурилась:

– Никакого подвоха?

– Я бы рад, но уже дал клятву, а создатель запретил вредить хозяевам.

– Какой создатель? – опешила я и невольно подумала о богах.

– Который мастер-артефактор, – вздохнул дух. – Встань и раскинь руки, как будто собираешься взлететь. Я сниму твою одежду и надену вместо нее другую. Только произнеси вслух, что хочешь полный комплект показанного наряда с туфлями второго типа.

– Так, я хочу полный комплект показанного наряда – платье и все, что входит в этот комплект. С туфлями второго типа. – Я встала, раскинула руки и прикрыла глаза. Просто на всякий случай.

– Будет исполнено, – отозвался зеркальный дух.

Вот интересно, корсет – это так же неудобно, как выглядит, или все-таки терпимо? Что ж так долго-то? Вдох, выдох, в лицо будто подул морской бриз. Больше ничего не происходило. Открыв глаза, я хотела уточнить, что еще нужно сделать, чтобы получить уже одежду, но осеклась на вдохе – меня уже переодели и даже о макияже с прической не забыли. Волосы были уложены в замысловатый узел, несколько прядей выпущены и лежат на плечах. В ушах мерцали скромные серьги, а на лице красовался нежный дневной макияж.

Приподняв юбку, я полюбовалась на серебристые лодочки и улыбнулась зеркалу:

– Ты молодец, замечательная работа.

Удивительно, но корсет я совершенно не ощущала. Видела его, даже побарабанила по конструкции пальцами. Он – был, неудобств – не было. Но всерьез задуматься об этом я не успела: давешний лопоухий придворный вновь вломился в спальню.

– Ваше Величество, Его Величество…

– Не может, как хочет? – огрызнулась я.

Юноша что-то промямлил и повысил голос:

– Он изволил покакать на важные документы!

Здешний король слабоумный?! Мне резко поплохело, и я, без сил опускаясь на пуфик, слабым голосом уточнила:

– Король?!

– К-какой король? – начал заикаться юноша. – Ваш кот, Шелтис, пробрался в королевский кабинет и наг… и изволил покакать на важные документы. Его Величество возжелал, эм, как бы…

– Ясно, – вздохнула я. – Веди меня к месту преступления.

– Преступления? – Парнишка изменился в лице, проворно выхватил узкий кинжальчик и встал в странную позу. – Я защищу вас!

– Прости, – я мужественно задавила в себе смешок, – я имела в виду, отведи меня туда, где покакал Шелтис. И потренируйся грамотно, четко излагать свои мысли.

Парень, спрятав кинжальчик, проворчал что-то вроде того, что проще сходить туда, где шерстяная скотина не гадила. Я милостиво сделала вид, что ничего не слышала.

– Начинай так: я, такой-то, в таком-то статусе, имею сообщить, что произошло то-то и то-то, там-то и там-то, – наставительно заметила я и подошла к двери. Пора уже узнать, что творится за пределами спальни.

– Я, Райан нед-Арнский, признанный неудачный сын Его Величества, состою при вашей свите и отвечаю за хаэтэ Шелтиса, – гаркнул парнишка, – Хаэтэ Шелтис покакал на проект дополнения к союзному договору с Редгеном в малом личном кабинете Его Величества Линеда Траарнского.

Признанный неудачный сын?! Да что творится в этом мире?!

Я жестом попросила Райана пройти вперед и исподтишка его рассмотрела. Хм, две руки, две ноги, одна голова, и та вроде бы ясная. Не дурачок, не косит, не заикается… Почему неудачный?

Ох, а если он не может иметь детей? Или делать их?

Стоп, в этом мире есть магия, значит, колдуны должны быть в почете. Логично предположить, что Райан лишен дара и потому неудачен.

На пару секунд я даже немного возгордилась своим почти холмсовским гением. Вот только паренек мою стройную теорию опрокинул, сам того не заметив – походя, одним движением. Он всего лишь щелчком пальцев убрал пятно со светло-голубого ковра в моей гостиной. Сама гостиная у меня в памяти не отложилась – обилие голубого и серого, перебор с шелком и бахромой. Зато приятно удивил свежий, как будто озоновый, аромат.

А Райан явно заметил мою реакцию на его колдовство и поспешил оправдаться:

– Мне несложно, а служанкам для этого придется сдвигать мебель, снимать ковер и нести к младшему помощнику придворного мага. А вы же не любите, когда нет ковра.

– Ты хороший и добрый мальчик, – улыбнулась я.

«Мальчик» запнулся и посмотрел на меня с суеверным ужасом. Да, по ходу, королева не баловала ребенка добрым отношением. Как разобраться в этих амурных хитросплетениях? Признанный сын – это бастард? Или это законный ребенок, которого признали неудачным? Надо порыскать в обещанной библиотеке, вдруг там есть что-то вроде «Тысяча и один ответ на глупый вопрос».

– Ты хорошо следишь за Шелтисом? – Идти в тишине было немыслимо.

– Да, Ваше Величество.

– Тогда как он совершил свое неблагое деяние?

Райан уныло посмотрел на меня и пожал плечами. Хм, не ответить на прямой вопрос королевы – это вопиющее неуважение. По крайней мере, я бы не рискнула просто пожать плечами, спроси меня президент о чем-нибудь. То, что я, скорее всего, начала бы заикаться, опустим.

– Райан, я хочу, чтобы ты ответил честно и откровенно. Так, будто я не твоя королева, а просто ч… Просто женщина. Так, как я тебя сегодня научила.

Он остановился и, посмотрев мне в глаза, четко ответил:

– Вы, будучи Картрис Редгенской, сами создали этого кота. Вы наделили его способностью проходить сквозь чары, не гореть в огне и не тонуть в воде. Ни одно из смертельных проклятий на хаэтэ Шелтиса не подействовало ни разу.

– Почему именно хаэтэ? – Я постаралась выглядеть не заинтересованной ответом.

– Так ведь не дельвер же, – очень понятно ответил Райан. – Но я привык к этому пушистому и знаю, что он не таит злобы, в отличие от… Не таит злобы. А сейчас король собирается попробовать на нем новое проклятье. И у него это могло уже получиться!

Интересно, если я начну записывать в королевский ежедневник термины, это как-то нарушит проявление новых записей?

– Пожалуйста, активируйте портал, – попросил Райан, останавливаясь у мраморной арки.

А я-то еще удивилась, что она стоит посреди коридора!

Медленно, старательно покачивая бедрами, я подошла к арке. Погладила ее кончиками пальцев, надавила на завитушку, опасливо оглянулась на парнишку и прикусила губу: вредный артефакт не желал работать.

– Включись, зараза, – прошипела я.

Что именно подействовало, не знаю. Но, едва в пространстве арки появилась голубоватая дымка, я ощутила острый приступ голода. Он быстро прошел, но оставил после себя слабость. А еще я услышала:

– Хотел бы я, чтобы хоть кто-нибудь меня любил так, как шерстяного поганца любит королева.

Я сделала что-то не то?

И в голове как-то сами всплыли воспоминания о том, как легко и просто избавиться от жены – в монастырь. Почему я так плохо изучала историю? Сейчас бы знала, чего бояться, все же люди везде люди. Зато я точно знаю, что человека можно объявить сумасшедшим. Вот созовут консилиум и зададут пару простейших вопросов. Простейших – для этого мира. А я не смогу ответить. И все, нет королевы.

Райан шагнул в портал первым, я, чуть поколебавшись, шагнула за ним. И открыла глаза уже в каком-то волшебно-аквамариновом коридоре. В центре которого стоял высокий худощавый мужчина с хищно-ястребиным лицом.

– Ваше Величество, вам запрещено идти дальше.

– Вы запретили? – вскинула я брови.

– Решения Его Величества приоритетны. Лорд нед-Арнский, извольте покинуть…

– Райан останется, – жестко произнесла я. – И это мое желание. А сейчас я прошу и требую, чтобы хаэтэ Шелтис был выдан мне на руки.

Все это я старалась произнести со сдержанным достоинством королевы. Которой я ни разу не являлась. Вот только лица Райана и этого неизвестного мне ястреба вытянулись так, будто я разделась и принялась отплясывать джигу.

И как-то сам собой вспомнился великолепный Раджа принцессы Жасмин. Кхм, такого котика мои ручки могут и не пережить.

– Раз лорд нед-Арнский рядом с вами, значит, вы знаете, что сделал хаэтэ Шелтис, – тонко усмехнулся мужчина. – Его Величество желает…

– Отыграться на беззащитном животном? – вскинула я брови.– Очень на него похоже.

Что уж там похоже на короля, а что нет – не мне судить. Но спасти бедное животное я обязана. Вопрос в том, что бы устроила настоящая Мэврис? Показательную истерику? Но это путь слабой женщины, а вряд ли слабая смогла бы пробиться в другой мир и выдернуть оттуда душу.

Ястреб передернулся и процедил:

– Вы не собираетесь отступать, верно? При том что ваш собственный отец приказал вам принять свою судьбу с покорностью.

– И облегчить вам жизнь? – Я окончательно перестала понимать, что происходит. – Будьте столь любезны и отойдите в сторону. Я – королева, а королевский дворец – мой дом. И в моем доме не будет запертых от меня дверей. В противном случае меня здесь ничто не удержит.

Я не повышала голоса и старалась улыбаться. На лице Ястреба не отразилось ни единой эмоции, он стоял, скрестив на груди руки, и холодно улыбался.

– Вы правы, Ваше Величество, – произнес он, когда я подошла к нему вплотную, – но у меня есть приказ, и я его исполню. С тем, где чей дом, вы сможете разобраться позднее, вместе с Его Величеством.

Отступать нельзя. Мэврис бы не отступила, и мне нельзя. А потому… В голове всплыло воспоминание о том, что король может попросить меня о супружеском долге, потому как у него особая ситуация. Хм. Рискованно, но должно сработать.

Приблизившись к нему вплотную, я прижалась щекой к его груди. Руки Ястреб не убрал, и было немного неудобно, но большой роли эта мелочь не играла.

– Вы строгий мужчина, ответственный. И никогда не отступаете, верно? Ваши отношения с королем, безусловно, крепки и доверительны… Но что, если я начну оказывать вам знаки внимания? Учитывая непростую ситуацию Линеда, как он отреагирует на королеву, что влюбленной кошкой преследует его… друга? «А друг ли он мне?» – задумается Его Величество.

Очень сложно страстно прижиматься к тому, кто стоит подобно нерушимой скале. Но я старалась. И пусть в обычной жизни я себе такого не позволяла – что с того? У меня полугодовые экстремальные каникулы, чего ж теряться?

– И вы окажетесь в монастыре, – усмехнулся Ястреб.

Но я слышала, как зачастило его сердце. А значит, остается лишь немного дожать:

– Но кто знает, не окажетесь ли и вы в подобном месте?

Это я прошептала ему в губы. И он сдался, отступил и широким жестом предложил мне идти вперед:

– Вам вряд ли понравится, Ваше Величество.

– А это моя беда, верно? – усмехнулась я. – Не забывайте, что вы очень привлекательны. Такое выразительное лицо.

Райан за моей спиной прыснул и поспешно извинился:

– Прошу прощения, воздухом подавился.

Через несколько шагов аквамариновый коридор вильнул в сторону и закончился двустворчатыми дверьми, у которых несли караул стражники. Они проводили нашу процессию тоскливыми взглядами, в которых читалось: «Раз уж этот ее не удержал, мы и пытаться не будем. Чай не супостат зловредный, а королева».

Двери распахнулись сами и явили нашему взору чудеснейшую картину. И запах. Что ж, даже если этот кот и был сотворен из ничего, сейчас он вполне себе живое существо, и его фекалии воня… э-э-э, пахнут как все другие кошачьи экскременты – крайне гадко.

– На вас напали? – кротко осведомилась я. – Стоило вызвать подмогу.

Посреди комнаты замерли бойцы – король и толстенный рыжий мейн-кун. Скорее всего, это какая-то местная порода, потому что кот велик даже по меркам мейн-кунов.

– Я велел тебе отправляться на плац, – бросил король, и я на мгновение опешила: что мне там делать?

– В мои обязанности входит забота о хаэтэ Шелтисе, – спокойно ответил Райан. – Вы сами приказали мне исполнять прихоти королевы.

– Значит, сейчас королева перехочет, чтобы ты заботился об этом коте.

Король явно пребывал в ярости. Но, вообще, его можно понять – в кабинете явно бесновалось торнадо. На столе, на полу и в гостевом кресле валялись бумаги, стекла в шкафах треснули, а люстра явно собиралась упасть.

– С чего бы? – удивилась я. – Райан станет уделять Шелтису больше времени, и все будет прекрасно. Право, Ваше Величество, не стоит вымещать свою злость на животных. Они не способны вам противостоять.

У Ястреба держать лицо получается лучше. Но Его Величество быстро взял себя в руки и с нехорошей улыбкой произнес:

– Что ж, это может быть правдой. Но за этот беспорядок кто-то должен ответить. Испорчены важные бумаги, и я должен быть уверен, что этого больше не повторится. Лорд нед-Арнский, извольте прибыть вечером в распоряжение лорда Эрсталя и получить пять плетей.

От злости и ужаса у меня перехватило горло. Пять плетей?! За что? То есть, конечно, союзный договор и все такое, но… Но я ни за что не поверю, что кошак сам пришел именно в королевский кабинет. С этим мальчишкой у меня, кажется, устанавливается дружеская связь, я не могу позволить королю это все разрушить. И ввести в мое окружение другого смотрителя за котом – тоже. Райан наивный и доверчивый мальчик, не факт, что другой будет таким же.

Фух, вдох-выдох, это всего лишь пять плетей, не десять и не двадцать.

– Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую, – холодно бросила я. – Если вы так хотите исполосовать кого-нибудь плетью – пусть это буду я. Шелтис принадлежит мне, а придворные так давно не развлекались.

В тишине было отчетливо слышно, как Райан со всхлипом втянул в себя воздух. Что его так поразило, мое заступничество или предательство отца, – неизвестно. Но этот короткий, беспомощный звук немного разрядил обстановку.

Линед похлопал в ладоши и криво усмехнулся:

– А вы, моя леди, перешли со скандалов на провокации? Подставить лилейную спину под плеть – как смело. Если я позволю лорду Эрсталю вас высечь, мне придется его казнить. Если сделаю это сам – испорчу отношения с Редгеном. Как бы ни вели себя ваши женщины, руку на них поднимать не позволено. В человеческом обличье, разумеется.

От этой ремарки так и веяло презрением. Будто есть в этой редгенской традиции что-то плохое.

– Вы всегда можете сослаться на свою личную культуру общения, – кротко ответила я.

Скандала и провокации не вышло – король успел остыть, да и свидетелей было слишком много. А я поняла, что сегодня ночью мне нужно объять необъятное и узнать, хотя бы в общих чертах, что за нравы царят в Редгене. Вдруг я смогу что-то использовать?

Утробное, басовитое мяуканье заставило всех перевести взгляд на кота. Он сидел на замусоренном столе, гордый и красивый, и всем своим видом показывал, что это помещение уже пора покидать. Мол, я сделал все, что хотел, и теперь пора идти.

– Легко быть смелой, зная, что никто не рискнет осуществить предложенное, – вкрадчиво произнес Ястреб. – Осмелились бы вы, Ваше Величество, на это, если бы вас не защищал королевский венец? Вы знаете, каково это? Свист взлетающей и опускающейся плети, обжигающая боль и вспухающие на коже кровавые рубцы…Даже вам пришлось бы несладко.

У меня по коже побежали мурашки, но я удержала лицо. Идите к черту, мне нужен этот наивный мальчик и его доверие. Переживу, никто не рискнет забить королеву насмерть.

– Если это повторится, – четко, жестко произнес Линед, – будете высечены оба. Невзирая на пол, возраст и международную обстановку. А теперь пошли прочь.

– Райан, возьми Шелтиса, – распорядилась я. – Приятного дня, Ваше Величество.

Прощаться с Ястребом я не стала – не знала, как к нему обратиться. Поэтому предпочла сделать вид, что его нет. И, судя по опасливо-восторженному взгляду Райана, это было неверное решение. Но что я могла сделать? Поцеловать неизвестного милорда? Или потрепать по щечке? Хм, о последнем стоит подумать. В конце концов, королевские милости могут проявляться по-разному.