Запоздалая свадьба

Пролог

Шейд-Три, Флорида, июль 1980 года

Туман постепенно поднимался, густой серой пеленой окутывал сознание, вызывая чувство опьянения и отрешенности от окружающего мира, унося боль и оставляя ощущение легкости.

Его окружала тьма, но звуки он слышал. Среди них выделялся громкий, раскатистый голос отца, отдававшего распоряжения направо и налево, затем чей-то мягкий голос, который его успокаивал, уверяя, что все будет хорошо.

Как долго он пролежал в этом апатичном, похожем на сон состоянии, ему было неизвестно.

Только однажды семнадцатилетний Скотт Баффорд неожиданно проснулся.

— Господи, Маджи, он пришел в себя! — воскликнула женщина, очевидно медсестра, поскольку была одета в белое. — Мистер Баффорд, ваш сын пришел в себя! Надо скорее сообщить об этом доктору.

И она выбежала из палаты.

Обри Баффорд, массивный, внушительного вида человек, двигался неторопливо, главным образом потому, что торопиться ему не было нужды. Он был богат и привык, что за него суетятся и торопятся другие, но в тот день он буквально вскочил с кресла, в котором дремал, и в одно мгновение оказался у больничной койки сына.

— Скотт, ты пришел в себя. Мальчик мой, ты напугал меня до смерти. Твоя бедная мама сама не своя. Врач почти уже месяц ежедневно посещает дом, беспокоясь о ее состоянии.

Месяц? Скотт Баффорд попытался приподнять голову, но ему не позволила сделать этого сильная боль. Возникло ощущение, что кто-то вонзился острым ножом в затылок. Он перевел взгляд на свое тело и увидел, что оно почти сплошь покрыто бинтами.

— Где я? — спросил он, с трудом шевеля губами из-за тугой повязки, сковывавшей подбородок, и тут же понял, что голова и лицо тоже забинтованы.

— В городской больнице Шейд-Три, — сказал Обри. — Ты попал в автомобильную аварию. Разве не помнишь? Пьяный шофер врезался в твою машину. Он умер на месте. — В голосе отца прозвучало нескрываемое удовлетворение.

Скотт попытался припомнить, что произошло до того, как его поглотил туман. Воспоминания возвращались медленно: большой голубой «Бьюик» выскочил с полосы встречного движения и устремился прямо на его машину. Паника охватила его.

— Люси? — спросил он.

— С ней все в порядке, сын. Ты успел крутануть машину вправо, и она избежала серьезных повреждений. Несколько переломов, но ничего более опасного. Она уже выписалась из больницы.

— А что… с ребенком?

Обри взял руку сына и крепко сжал ее.

— Ребенка не удалось спасти, Скотт. Он родился мертвым.

Боль, наполнявшая каждую клеточку израненного тела, на мгновение отступила после этих слов. Душевная боль оказалась куда сильнее физической. Слезы наполнили его глаза. На минуту он отвел взгляд от отца.

— Насколько… сильно… я пострадал?

— Трудно сказать, сынок. Мы было уж подумали, что ты никогда не выйдешь из комы. — Он помолчал. — Больше всего пострадало твое лицо, но теперь не о чем беспокоиться. Я собрал лучших хирургов — специалистов по пластическим операциям, каких только можно заполучить за деньги. Они с первого же дня работали над твоей мордашкой. Господи, сынок, к тому времени, когда они все закончат, девчонок от тебя палкой не отгонишь. Что касается остального, то тебя сразу прооперировали, чтобы устранить внутренние повреждения. Конечно, у тебя были переломаны кости и поврежден позвоночник, хотя спинной мозг не пострадал, благодарение Господу. Уже то, что ты вышел из комы и понимаешь, кто ты такой, значит чертовски многое.

— Люси навещала меня? — спросил наконец Скотт.

Обри вздохнул и провел рукой по бровям, словно вытирая пот, хотя в палате было совсем не жарко. Знойно и душно было только на улице.

— Люси уехала из города, Скотт. Я, правда, не хотел сообщать эту новость так сразу, особенно после всего, через что ты прошел.

Уехала из города? На этот раз Скотт сумел приподняться.

— Ты хочешь сказать, что она уехала из Шейд-Три? — недоверчиво спросил он.

— Лежи спокойно, — сказал отец, осторожно укладывая сына на подушку.

Скотт непонимающим взглядом смотрел на отца. Люси уехала? Не попрощалась? Оставила его в таком состоянии и уехала?

— Куда? — едва слышно прошептал он.

— Не знаю, — сказал Обри и помолчал. — В конце концов ты должен знать правду, мой мальчик. Она вытрясла из меня уйму денег. Думаю, она воспользовалась ситуацией как возможностью начать новую жизнь, выбравшись из города и покинув свою поганую семейку. В общем-то, я ее не осуждаю. Все знают, что за пьянчуга ее отец. И нищий в придачу. Ничего удивительного. Я слышал истории…

Скотт не слушал отца. Мысль, что Люси Одам, его Люси, могла бросить его, пока он лежал при смерти, была непереносима. В конце лета они собирались пожениться. К этому времени им обоим исполнилось бы восемнадцать лет, и разрешения на брак от родителей уже не понадобилось бы.

К тому же они ждали ребенка.

Скотт закрыл глаза, желая только одного: забыться и умереть. В глубине души он чувствовал себя так, будто уже умер.

1

Шейд-Три, Флорида, январь 1996 года

Из алькова церкви, где происходила поминальная служба, Люси Одам последовала за группой присутствующих на похоронах, направлявшейся на небольшое кладбище, расположенное неподалеку. День был холодный и серый, в воздухе стоял густой туман.

Подходящий день для похорон.

Гроб был металлический и выглядел дешевым. Люси знала, что мать заказала все необходимое для похорон на сумму не меньше, чем в две тысячи долларов, и еще долго будет ежемесячно выплачивать этот долг. Только место на кладбище, где будет покоиться Дарнел Одам, досталось бесплатно, потому что его жена всю жизнь посещала баптистскую церковь.

Увидев, как спокойно держится мать, и убедившись, что глаза у нее сухие, Люси была ей от души благодарна. Лоретта Одам в свои пятьдесят с небольшим лет выглядела намного старше. С возрастом она опустилась. Одета неряшливо, туфли давно не видели щетки, когда-то красивое лицо расплылось, волосы нуждаются в окраске и укладке.

Люси почувствовала, как кто-то потянул ее за рукав пальто. Ее пятнадцатилетняя дочь наклонилась к ней и шепнула:

— Мам, я замерзла.

— Знаю, дорогая, — шепнула Люси ей в ответ, мысленно моля Бога, чтобы они не подхватили простуду от долгого стояния на холоде. К вечеру температура воздуха понизилась, и их легкие пальто уже не согревали. — Застегни верхнюю пуговицу, — сказала она Келли. — Это не должно занять много времени.

«Бог мой пастырь…»

Ее отца предавали земле, а Люси стояла, не испытывая никаких чувств, словно оцепенев. Порывы ветра развевали ее светло-каштановые волосы, закрывая лицо.

Она взяла мать за руку, посмотрела на священника. За годы ее отсутствия в городе преподобный Снодграсс сильно постарел. «Слишком много похорон и ночных бдений у постели больных», — подумалось ей. Она припомнила те времена, когда он приходил к ним домой, пытаясь убедить Дарнела посещать церковь. Отец пригрозил, что убьет священника, если тот переступит еще хоть раз порог его дома.

«И я обрету покой в обители Божьей навеки. Аминь!»

«От этого всем станет легче», — подумала Люси.

Люси не переступала порог родного дома пятнадцать лет. В свое время ее мать тщательно следила за домом, но сейчас он выглядел запущенным и неприглядным. Остановив машину на подъездной дорожке перед обшарпанным домишком матери, она почувствовала, что Келли разочарована не меньше ее.

— Я должна называть ее бабушкой? — спросила дочь.

— Знаю, поначалу это будет для тебя непросто, но скоро привыкнешь.

Мелкий моросящий дождь внезапно перешел в ливень. Люси и Келли выскочили из машины и побежали к дому, на пороге которого стоял член церковной общины и приветствовал пришедших на поминки.

— Должно быть, вы дочь Лоретты, — сказал он, протянув ей руку для рукопожатия. — А это прелестное создание — Келли. В кухне вы найдете чем закусить.

Люси была удивлена, что он знает, кто они такие. За все пятнадцать лет она ни разу не встречалась с матерью и не поддерживала с ней никаких контактов, если не считать поздравительных открыток без обратного адреса, которые посылала ей к дню рождения и на Рождество. Лишь два дня назад директор похоронного агентства позвонил в больницу, где она работала, и сообщил ей, что отец умер от цирроза печени. До этого звонка она даже не знала, что отец серьезно болен.

Пьянство в конце концов доконало его.

В доме было тепло, в маленькой кухне толпились люди, приодевшиеся по случаю похорон. На столе было расставлено столько закуски, что ее хватило бы для целого города.

— Поешь что-нибудь, — шепнула Люси Келли, — а я пойду проверю, как чувствует себя бабушка.

Быстро пройдя по коридору, Люси остановилась перед комнатой матери и осторожно постучала. Услышав за дверью приглушенный звук, она вошла. В комнате было темно, но она разглядела мать, лежавшую на кровати в платье, но без туфель.

— Ты поела, дорогая? — спросила мать. — Я представить себе не могла, что ты такая худая. Верно, ты из тех женщин, что питаются одними салатами.

— Поем попозже, — сказала Люси.

Она подошла к кровати и включила стоявшую на тумбочке лампу, чтобы получше разглядеть мать.

— С тобой все в порядке?

— О да, мне уже лучше. Видимо, последние несколько ужасных дней сказались на мне. Вообще-то, тяжело мне было все последние месяцы. Болезнь отца да все эти хлопоты… Знаешь, он ведь до самого конца не хотел ложиться в больницу. Говорил, что предпочитает умереть на своей кровати. Думаю, все это и отразилось на мне.

Люси не находила ничего странного в том, что отец предпочел провести оставшиеся дни жизни дома, где за ним круглосуточно могла заботиться жена, а не чужие люди, пусть даже и профессионалы. Неудивительно, что мать выглядела такой измученной.

Люси заметила стоявшие на тумбочке пузырьки с лекарствами.

— Что это за лекарства? — спросила она и взяла один из пузырьков.

— Вот тебе раз, Люси, — сказала мать со смешком. — Ведь ты медсестра и легко можешь определить, что это за лекарство. Но я так рада видеть тебя и Келли, и давай не будем сейчас говорить о болезнях и лекарствах.

Люси настороженно посмотрела на мать.

— Откуда ты знаешь, что я медсестра?

— Я нанимала человека, чтобы разыскать тебя. Пару месяцев тому назад, когда отцу стало совсем плохо. Потратила на это все свои сбережения, но, думаю, сделала это не напрасно. Хоть смогла увидеть свою внучку. Келли такая красавица. Точная копия отца. Говоря откровенно, он…

— Мне бы не хотелось говорить о Скотте, мама. Давно ли у тебя диабет?

— О Боже, многие годы. Да это и неважно, — сказала Лоретта, махнув рукой. — У моей матери был диабет, и, в свою очередь, ее мать страдала тем же. Вполне естественно, что и у меня он есть.

— Ты принимаешь инсулин?

— Лишь изредка. Слава Богу, лекарства хорошо помогают. Иногда, правда, бывают приступы, особенно тогда, когда забываю поесть или переутомлюсь.

— А ты все еще работаешь? — Люси знала, насколько изнурительной была работа на заводе по производству апельсинового сока, где мать проработала двадцать пять лет.

— О да, с работой я вполне справляюсь. Пару лет назад они перевели меня на работу в контору, а там намного легче. Все не так уж плохо, — улыбнулась Лоретта.

Люси присела на край кровати и взяла мать за руку.

— Ты прекрасно понимаешь, что усугубляет болезнь, — сказала она напрямик.

— Конечно. Я чересчур полная. Каждый раз на приеме у врача меня постоянно упрекают в этом.

— Теперь, когда Дарнел умер, у тебя будет больше времени, чтобы заняться собой.

Лоретта тяжело вздохнула.

— Не знаю, Люси. Думаю, мне просто не хватает стимула, — призналась она.

— А что, если речь идет о жизни или смерти? — спросила Люси осторожно.

Мать пожала плечами и покачала головой. И тут Люси поняла, что мать столько лет заботилась о муже, забывая о себе, что теперь не знала, как начать заботиться о себе.

Как пятнадцать лет назад, так и теперь Люси не могла понять, почему ее мать терпеливо выносила Дарнела Одама. Конечно, в любой книге по проблемам семьи можно было найти ссылки на взаимозависимость и природный женский инстинкт, но все эти доводы не могли убедить Люси, когда она в семнадцать лет решилась покинуть родителей, имея на руках новорожденного ребенка.

Обри Баффорд заставил ее воплотить это решение в действительность.

— Мама, я хочу, чтобы ты поехала со мной и Келли в Атланту, — сказала Люси. — Я не могу оставить тебя здесь одну.

Лоретта удивленно посмотрела на дочь.

— Здесь я родилась и выросла, здесь моя церковь и друзья. И кроме того, я и пяти минут не выдержу в большом городе.

Люси признавала правоту матери, но не меньше четверти часа спорила с ней, пока не сдалась. Наконец она встала, решив проверить, что делает Келли.

Она нашла свою дочь в столовой, играющую в карты с тем человеком, что встретил их на пороге дома.

Проходя мимо кухни, Люси заметила, что женщины, помогавшие матери на похоронах, теперь занимаются уборкой и моют посуду.

— Я хотела бы отнести маме что-нибудь поесть, — сказала она, входя на кухню.

Седовласая женщина, стоявшая у мойки, обернулась и улыбнулась:

— Мы обо всем позаботились. Я приготовила тарелку с закуской для вас и для Лоретты. Она стоит на плите.

Люси развернула фольгу, прикрывавшую тарелку, и нахмурилась, увидев, что на ней лежит. Толстые куски жирной ветчины, запеченный картофель, тушеная капуста с кусочками свинины, а кроме того, несколько маринованных зеленых помидоров и большой кусок хлеба.

«О Боже! — подумала она, — если мать выживет после этого, то ей уже ничего не страшно».

— Что-нибудь не так? — спросила одна из женщин.

Люси через силу улыбнулась.

— Нет, все в порядке. Я вот только не могу решить, чем бы мама хотела все это запить, — сказала она.

— Я уже налила ей стакан чая со льдом.

Люси отнесла тарелку и стакан в комнату матери.

— Я принесла тебе поесть, — сказала она, протягивая матери тарелку. — Но хочу сразу предупредить, что с завтрашнего дня ты должна покончить со всем жареным и жирным. Утром же схожу в магазин и куплю что-нибудь диетическое.

Лоретта, казалось, ничуть не удивилась такой перспективе.

Проводив последних гостей, Люси показала Келли спальню, где им предстояло провести ночь.

— Когда-то это была моя комната, — сказала она, отметив про себя, что обстановка совсем не изменилась. Только теперь здесь царили пыль и запустение.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, что мы будем спать вместе. В доме лишь две спальни.

Келли было не до возражений, она была рада, что может наконец лечь в постель. Переодевшись в ночную рубашку, она скользнула под одеяло и свернулась калачиком.

— Ты жалеешь, что уехала отсюда? — спросила она, зевая.

Люси на минуту опешила, не зная, что ответить дочери. Казалось, это было так давно, словно в другой жизни, когда она стояла у больничной койки впавшего в кому Скотта Баффорда. Она до сих пор помнила опустошенный взгляд его отца в ту минуту, когда сестра с большой неохотой вкатила ее коляску в палату Скотта, и то только после того, как Люси пригрозила, что сама доберется до его палаты, даже если ей придется сделать это ползком.

— Врачи полагают, что он не доживет до завтра, — сказал тогда Обри Баффорд безжизненным голосом. — Они даже спрашивали меня, не отключить ли систему жизнеобеспечения. Поэтому я хочу провести последние часы с сыном наедине.

Люси казалось, что все происходящее — это только кошмарный сон. Ее левая рука была в гипсе, а тело от талии до шеи забинтовано. То, что ребенок уцелел, было настоящим чудом, а решиться в одиночку родить его — подлинным подвигом для юной Люси. Но она решилась на это и отказалась от болеутоляющих средств, так как опасалась, что лекарства могут повредить будущему малышу.

— Я не собираюсь отходить от него, — сказала она твердо.

— Послушай, — сказал Обри, схватив ее за здоровую руку и зло прищурив глаза. — Завтра в это время мне придется отдавать распоряжения о похоронах моего мальчика. Я больше не желаю видеть тебя здесь ни одной минуты. Я предупреждал Скотта, что ты за штучка, но он не послушался меня. Я готов заплатить тебе, чтобы ты только убралась из города. Ты получишь достаточно денег, чтобы распрощаться со своим пьяницей-отцом раз и навсегда. Ты даже сможешь оплатить свое образование. У тебя нет выбора, Люси. Или ты уедешь, или я сделаю все, чтобы отобрать у тебя ребенка.

Последние слова Обри напугали ее, подталкивая к решению.

— Но что будет, если Скотт выживет? Что, если случится чудо, и он…

— Ты веришь в чудо не больше, чем я.

Она продолжала колебаться, а он смотрел на нее своим страшным взглядом.

— Давай договоримся: я пошлю тебе некролог, когда все кончится.

Люси предпочла бежать, чем остаться и потерять ребенка. В то время это решение ей казалось правильным, единственно приемлемым для напуганной семнадцатилетней девушки. Теперь, в тридцать два года, она чувствовала, что сумела бы постоять за себя и побороться с типом вроде Обри Баффорда.

— Мам, ты слушаешь меня? — спросила Келли.

Внезапно осознав, что дочь обращается к ней, Люси вздрогнула.

— Извини, малышка, что ты сказала?

— Я хотела узнать, можем ли мы навестить могилу папы. Раз уж приехали сюда.

Люси растерялась, не зная, что ответить. Она понимала, что поступила нечестно, солгав дочери о своих отношениях с отцом Келли. Она пошла на это, боясь, что Келли осудит ее за то, что родила ребенка вне брака. Поэтому она придумала историю о том, что они со Скоттом поженились, а вскоре он погиб в автокатастрофе.

Келли явно чувствовала, что ей больно говорить о нем, и редко задавала вопросы, на которые Люси не хотелось бы отвечать.

— Конечно, можем, дорогая, — сказала она наконец.

Поцеловав дочь в лоб и пожелав ей спокойной ночи, Люси поспешила выйти из комнаты и, осторожно ступая, прошла в гостиную.

В опустевшем доме было тихо. Ничто не нарушало мирную тишину. Такого никогда не было, пока был жив Дарнел. Она осмотрела комнату. Ковер протерся, мебель обветшала, краска на стенах поблекла и кое-где облупилась. Люси села в кресло-качалку — любимое кресло отца и задумалась над тем, что ей делать дальше.

Могилу Скотта Баффорда она не нашла. Больше часа Люси бродила по кладбищу в ее поисках, видела могилы нескольких поколений Баффордов, включая отца Скотта, умершего год назад, но последнего пристанища Скотта так и не обнаружила.

Люси попыталась припомнить, что сообщалось в некрологе. «Скотт Баффорд, семнадцати лет, скончался сегодня от увечий, полученных в автокатастрофе 3 июля 1980 года. Он будет погребен на кладбище Шейди Гарденс после частной панихиды в церкви. Родственники усопшего…»

Содержание некролога ничем не могло помочь. «Может быть, его кремировали?» — подумала она.

Дальше искать не было смысла, к тому же у нее в распоряжении было не так много времени, поскольку она сказала, что едет в магазин. Покинув кладбище, Люси села в машину, озабоченная и растерянная.

Она решила, что позже следует связаться с похоронным бюро и все выяснить.

«Как странно, — подумала Люси вечером, когда они с Келли готовились ко сну. — Вернуться в Шейд-Три оказалось совсем не трудно, зря я так боялась».

Теперь, когда Обри Баффорд и Дарнел умерли, все страхи остались в прошлом. Приехав в родной дом, она чувствовала себя ближе к Скотту, хотя и не нашла его могилу.

И тут она решила задать Келли вопрос, который мучил ее весь день:

— Что бы ты сказала, если мы ненадолго переехали бы в Шейд-Три? Мы действительно очень нужны бабушке.

Спустя две недели Люси и Келли приехали в Шейд-Три, прицепив к машине небольшой фургон со всеми своими пожитками. Лоретта, поначалу удивленная решением дочери, была сама не своя от радости и пригласила нескольких друзей-прихожан помочь разгрузить фургон. С их помощью они быстро справились с разгрузкой, сложив большую часть вещей в гараж, а самое необходимое перенеся в дом.

— Ты соблюдала диету все эти дни? — спросила Люси мать, когда они остались наедине.

— Конечно, дорогая.

Но когда Люси заглянула в холодильник, то увидела, что Лоретта почти не притронулась к тем запасам, что она сделала перед отъездом. Больше того, она сразу заметила, что дом блистает чистотой, какой она не видела и в больнице, в которой работала в Атланте. Такая работа была по силам целому взводу прислуги, а не больной матери. Это ее встревожило, но она решила ни о чем пока не расспрашивать.

В довершение всего Лоретта, взволнованная их приездом, засунула в рот целую горсть леденцов и прилегла на несколько минут, когда появились первые признаки приступа диабета. Люси строго-настрого запретила ей вставать с постели, а сама поехала возвращать взятый на прокат фургон.

Келли распаковывала свой чемодан и раскладывала свои вещи в их спальне, когда Люси вернулась домой.

— Как чувствует себя бабушка?

— Я заглядывала к ней пару раз. Кажется, с ней все в порядке, — сказала Келли.

— Пойду-ка я сама проверю.

Мать лежала в постели и читала Библию.

— Признайся честно, мама, все то время, что нас не было, ты приводила дом в порядок? — спросила Люси неодобрительно. — Не удивительно, что ты себя неважно чувствуешь.

— Не могла же я допустить, чтобы вы вернулись в такой грязный дом. Ты ведь знаешь, я всегда была аккуратисткой, но за время болезни отца все запустила.

Люси присела на край кровати.

— Сейчас меня больше волнует твое здоровье, а не чистота в доме.

Взяв с матери обещание хорошенько отдохнуть и не перегружать себя домашними делами, Люси переменила тему разговора.

— Приходила ли почта на мое имя? — Люси еще перед отъездом разослала в несколько мест прошение о работе вместе со своим послужным списком, чтобы не пришлось долго ждать ответов и поскорее найти работу. Она понимала, что чем быстрее найдет работу, тем меньше придется потратить своих скромных сбережений.

— Я положила письма на каминную доску в гостиной, — сказала Лоретта.

— Хочу взглянуть, нет ли там каких-нибудь предложений. Постарайся хорошенько отдохнуть, договорились? Обед я приготовлю сама.

Люси прошла в гостиную, где нашла несколько адресованных ей писем. Она стала нетерпеливо просматривать их.

В городской больнице вакансий не было, но администрация обещала внести ее имя в список соискателей на случай, если появится вакансия. Небольшая частная клиника наняла медсестру буквально накануне получения ее заявления, и они сожалеют, что не могут ей помочь. Единственный ответ, где сообщалось о возможности получить работу, пришел из частного санатория, расположенного на краю города. Им требовалась дипломированная сестра, а потому они предлагали позвонить им как можно скорее.

В половине восьмого утра в понедельник Люси была одета и готова отправиться на собеседование в санаторий. Встреча была назначена на девять утра, но перед этим ей предстояло отвезти Келли в школу и оформить все необходимые формальности. По дороге к школе они долго молчали.

— Что случилось, Кел? — спросила Люси, не выдержав молчания.

— Я нервничаю. Лучше бы мы никогда не приезжали сюда, — призналась дочь.

— Мы ведь уже обсуждали это, и ты обещала отнестись ко всему спокойно.

— Но, мам, здесь люди совсем не такие, каких я знала в Атланте, — пожаловалась Келли.

— Ну, может быть, тебе стоит быть немного снисходительнее к ним. Ведь ты можешь им казаться более развитой и раскованной, так как жила в большом городе.

— Ты так думаешь? — Келли притихла.

Когда полчаса спустя Люси покинула школу, то ей показалось, что дочь немного успокоилась и освоилась в незнакомой обстановке.

«Рестфул вэлли» находился на другом конце города и представлял собой просторное одноэтажное здание, окруженное тщательно постриженной лужайкой.

Люси встретила главная сестра Элис Блюм, и они сразу поладили друг с другом.

— Ваш послужной список производит хорошее впечатление, так же как и рекомендация, — сказала Элис. — Восемь лет работы в одной из лучших больниц Атланты. Как я вижу, вы поработали во многих отделениях, начиная с травматологии и кончая родильным.

— Да, я приобрела хороший опыт, — сказала Люси. — Кроме того, я довольно долго работала в отделении гериатрии, думаю, это пригодится для работы здесь.

— Мы рады, что вы теперь в нашей команде, — сказала Элис. — К сожалению, мы не можем платить вам зарплату, к которой вы привыкли, но обещаю, что попытаюсь как-то это компенсировать. Когда вы могли бы начать работу?

Люси решила, что более низкая зарплата все-таки лучше, чем вообще никакой.

— Если не возражаете, то уже завтра.

— Прекрасно. Мне надо успеть подписать ваше заявление у пары членов правления, но, думаю, это не вызовет никаких проблем. Я позвоню вам сегодня во второй половине дня. Не хотите ли перед уходом быстренько ознакомиться с нашим санаторием?

— С удовольствием.

В эту минуту в комнату вкатилась коляска, на которой восседала царственного вида особа в ярком халате. Она выглядела расстроенной, казалось, что пациентка вот-вот расплачется.

— Можете сделать мне прическу? — обратилась женщина к Элис.

— Прическу?

— Эта глупая девчонка из салона сегодня не явилась. Говорят, заболела. Я назначила встречу с ней на девять часов, чтобы уложить волосы и нанести макияж.

— В данный момент я занята, Наоми, — сказала Элис. — Возможно…

— Здесь все заняты, — завопила пациентка. — Подумать только, за те деньги, что я плачу за пребывание в этом санатории, невозможно найти никого, кто мог бы потратить на меня десять минут! — Ее лицо побагровело от ярости. — Не могу же я встретить сына в таком виде!

— Я могу сделать вам прическу, — предложила Люси. — Если Элис не возражает, — добавила она торопливо.

Элис выглядела удивленной.

— Пожалуйста, если хотите.

— Я буду только рада. Возможно, вы выберете время показать мне санаторий попозже.

Элис облегченно вздохнула.

— Наоми, позвольте мне представить вам Люси Одам. Надеюсь, она будет работать у нас сестрой.

— Одам? — Наоми нахмурилась, словно вспоминая. — Вы сказали «Одам»? Где я могла слышать эту фамилию?

— Люси совсем недавно приехала из Атланты, — сказала Элис и повернулась к Люси. — Это миссис Наоми Баффорд, — добавила она.

Люси словно онемела от удивления. Жена Обри Баффорда сильно постарела за прошедшие пятнадцать лет, но держалась по-прежнему величественно. Наконец Люси протянула ей руку, Наоми взяла ее, сжав в слабом рукопожатии. Казалось, ее тонкие пальцы с трудом удерживали на себе несколько колец с крупными бриллиантами.

— Рада познакомиться, миссис Баффорд, — с трудом проговорила Люси, стараясь придать голосу деловой тон. — Не покажете ли вы, где находится ваша комната?

Изо всех сил пытаясь сдержать охватившие ее чувства, Люси отвезла Наоми в ее комнату и остановила коляску перед туалетным столиком. Комната была обставлена белой мебелью в стиле королевы Анны, пол покрывал зеленовато-голубой ковер, на стенах висели подлинные акварели, выполненные в пастельных тонах.

— Не надо плакать, все будет хорошо, — успокаивающе сказала она. — Я мигом сделаю вам прическу.

Она была довольна, что Наоми не узнала ее, иначе между ними возникла бы неприятная напряженность. Когда она встречалась со Скоттом, Наоми относилась к ней с холодным безразличием, но Люси подозревала, что отец Скотта внушил жене отрицательное мнение о ней.

Наоми вытерла глаза.

— Вы не представляете, что значит быть старой и уродливой, при том что здесь никому нет дела до того, жива ты или умерла.

— Это неправда, миссис Баффорд. Здесь о вас заботятся. И вы вовсе не уродливы.

Люси взяла со столика отделанную серебром щетку для волос и принялась за дело. Волосы Наоми были длинными, с сединой, но местами сохраняли красивый золотисто-каштановый цвет. Она подумала о своей матери и о том, как отличалась ее жизнь от жизни миссис Баффорд. Хотя обе женщины были замужем за мужчинами крутого нрава, но Наоми не пришлось идти на такие жертвы, как ее матери. Конечно, она сочувствовала Наоми, потерявшей сына. Ни одной матери не пожелаешь перенести такую душевную боль. Но, по крайней мере, второй ее сын заботился о ней и навещал ее. Люси посмотрела на отражение женщины в зеркале.

— Как вы хотите уложить волосы? — спросила она как можно спокойнее.

— Просто соберите в пучок и заколите, — попросила Наоми. — Обычно я так укладываю волосы.

— Иногда новая прическа может поднять настроение, — улыбнулась Люси.

Она ловко свернула волосы в пышный пучок на затылке и закрепила его шпильками. Наоми осталась довольна результатом.

— Сын может прийти в любую минуту, — сказала Наоми. — Он заедет за мной, чтобы отвезти куда-нибудь позавтракать.

Наоми посмотрела на наручные часы, отделанные бриллиантами.

— О Боже! — Она откатила коляску от туалетного столика и встала. — Откройте побыстрее шкаф и достаньте костюм цвета само, — сказала она.

Люси удивленно уставилась на нее.

— Миссис Баффорд! У вас с ногами все в порядке?

— Да, но мои бедные старые кости не выдерживают длительных нагрузок, поэтому поторопитесь. У меня артрит, вы должны знать, что это такое.

Люси достала костюм и внимательно изучала Наоми, помогая ей одеваться. Она повидала немало пожилых пациентов, страдающих артритом, отчего их кости деформировались и в результате на теле появлялись искривления. Но Наоми выглядела прекрасно.

Раздался стук в дверь.

— Одну минуту, — отозвалась Люси.

— О, это мой сын! — всполошилась Наоми. — Скорее, застегните мне пуговицы. Подожди минуту, Скотт, дорогой! — крикнула она.

Люси не смогла скрыть замешательства. «Скотт, дорогой?» Уж не сошла ли с ума бедная женщина? Люси тряхнула головой. Нет, Наоми просто перепутала имена сыновей. С матерями такое иногда случается.

— Все в порядке, входи, милый, — позвала она.

Дверь открылась, и вошел Скотт Баффорд, выглядевший просто прекрасно для мужчины, которого Люси уже пятнадцать лет считала умершим.

Люси открыла рот, собираясь произнести его имя, но звук застрял в горле. В ушах у нее зазвенело, перед глазами все закружилось, а затем погрузилось в темноту.

Скотт увидел, что молодая женщина неожиданно стала падать, услышал испуганный вскрик матери и подхватил незнакомку до того, как она оказалась на полу. Ее тело в его руках было безвольным, как у тряпичной куклы. Он ошеломленно уставился на нее.

— Что за…

— Положи ее на кровать, — скомандовала Наоми. — Я принесу мокрое полотенце.

Скотт продолжал бессмысленно смотреть на лицо молодой женщины.

— Люси? — прошептал он.

Нет, этого не могло быть. Он коснулся ее щеки. Конечно же, это не видение. Но что делает Люси Одам в Шейд-Три, да еще в комнате его матери?

Люси не поняла, что с ней произошло, но когда открыла глаза, то увидела прямо перед собой озадаченное лицо Скотта Баффорда.

— О Господи! — воскликнула она, садясь и освобождаясь из рук мужчины, которого она столько лет считала умершим.

Наоми стояла за спиной Скотта с изумленным выражением лица, будучи не в силах понять, что происходит.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Люси. Ужас отражался на ее лице.

Скотт посмотрел на женщину, сидевшую на кровати. Его скулы напряглись, полные чувственные губы сжались в тонкую линию.

— Что это ты, черт возьми, здесь делаешь? — спросил сурово он.

Наоми чуть не задохнулась от возмущения.

— Скотт Энтони Баффорд, как смеешь ты разговаривать подобным тоном с моей медсестрой?

— Медсестрой? — Он обвел взглядом фигуру Люси, которая сохранила ту же стройность, что и в школьные годы. — Она совсем не похожа на медсестру…

— О Боже! — Люси почувствовала, что все поплыло перед глазами.

— Вы знаете друг друга? — спросила Наоми, немного успокоившись.

Скотт продолжал смотреть на Люси, словно на привидение. В считанные секунды он испытал целую гамму эмоций: боль, отчаяние, злобу. Он устремил на нее взгляд, в котором читалось осуждение.

— Я подумал, что знаю, — сказал он, — но, очевидно, ошибся.

Скотт тряхнул головой, как бы отгоняя непрошеные мысли. Как могло все это случиться? Он повернулся к матери и посмотрел на нее.

— Теперь мы можем ехать? — спросил Скотт, решив про себя, что ему необходимо время, чтобы оправиться от шока, вызванного встречей с Люси. Он может расспросить ее обо всем позже, когда соберется с мыслями.

— Да, дорогой, если ты достаточно успокоился, чтобы вести машину. Я никогда не видела тебя в таком состоянии. Но подожди минуту. Мне надо закрепить волосы лаком и подушиться. Где же моя сумочка?

— Я подожду тебя в вестибюле, — сказал Скотт и вышел из комнаты.

Наоми чувствовала себя не в своей тарелке, пока она брала флакон духов и душила запястья и мочки ушей.

— Я так разволновалась! — воскликнула она.

В эту минуту Люси почувствовала, что вся дрожит.

— Успокойтесь, миссис Баффорд, вы тут ни при чем. — Трясущимися руками она взяла сумочку Наоми и протянула ей.

Выкатив коляску Наоми в коридор, Люси попросила санитара отвезти ее в вестибюль. Затем вернулась в комнату и села на кровать, используя возможность остаться хоть на минуту в одиночестве. По телу пробегала нервная дрожь, обычно блестящие глаза потускнели, мысли путались.

Скотт Баффорд жив? Неудивительно теперь, что она не нашла его могилу на кладбище.

Но как подобное могло случиться? Она же видела напечатанный некролог с сообщением о его смерти.

Люси сидела, ожидая, когда утихнет дрожь и пройдет головокружение. Что произошло? Пятнадцать лет прошло, а она ничего не знала! Все эти годы считала, что его нет в живых. Голова кружилась, разум отказывался понимать случившееся, странные, тревожные мысли приходили в голову, но не давали ответа. Ясно было одно: она стала жертвой обмана.

Дверь комнаты открылась, и Люси подняла голову. Вошла Элис.

— С вами все в порядке?

Люси натянуто улыбнулась, вскочила с кровати и стала поправлять покрывало.

— Все хорошо, — сказала она торопливо.

— Скотт Баффорд только что заходил ко мне. Он потребовал, чтобы я немедленно отказала вам в приеме на работу. Что происходит, Люси?

Люси покраснела. Почему Скотт поступил так? Ответ пришел немедленно. Если Обри Баффорд сумел убедить ее, что Скотт умер, то можно было легко представить, что он наговорил Скотту о ней.

— Мы со Скоттом когда-то знали друг друга, — сказала она. — Это длинная история, Элис, и случилась она пятнадцать лет назад.

Элис стояла, скрестив руки на груди, с выражением смущения на лице.

— Видите ли, я не хочу вмешиваться в ваши личные дела, но Скотт Баффорд имеет здесь большое влияние. Он входит в совет директоров, а кроме того, его семья вложила значительную сумму в этот санаторий.

Люси не знала, что ответить. Могущественные Баффорды снова вмешивались в ее жизнь, решали ее судьбу.

— Я отвечаю за найм и увольнение сотрудников, — сказала Элис после некоторого колебания, — но все мои решения должны быть одобрены советом директоров. Я не вижу причин, почему они могли бы отклонить вашу кандидатуру. Все, что я могу сделать, так это поговорить с мистером Баффордом, когда он вернется. Я всегда считала его практичным и благоразумным человеком. Должно быть, вы были ему когда-то очень близки, от этого он и потерял голову.

Люси утвердительно кивнула головой.

— Да, одно время мы были близки. Но с тех пор прошло пятнадцать лет.

Элис понимающе покачала головой и, внимательно глядя ей в глаза, спросила:

— Вы не совершили ничего противозаконного?

— Меня даже ни разу не штрафовали за неправильную парковку.

— Что ж, я так и сказала Скотту, что вы — лучшая кандидатура на эту вакансию, и буду настаивать на этом. — Она улыбнулась, и напряженная атмосфера в комнате разрядилась. — Если он будет упорствовать, то можно пригрозить, что я отошлю его мать домой. Она и вправду доставляет так много хлопот.

— Думаю, ей нелегко быть прикованной к инвалидной коляске, — заметила Люси.

— Она нуждается в коляске так же, как мы с вами. Слишком большое внимание уделяет своему здоровью. Но, видимо, это был для нее единственный способ привлечь к себе внимание мужа и детей. Однако они быстро раскусили ее уловки и стали просто игнорировать их. Поэтому она переехала сюда, где персонал по долгу службы обязан оказывать ей всяческое внимание.

— Боюсь, что мышцы ног атрофируются, если она будет продолжать пользоваться коляской, — сказала Люси, невольно проявляя профессиональный интерес, от чего личные болезненные переживания отошли на второй план.

— Что ж, если вы придумаете способ заставить ее двигаться самостоятельно, то дайте мне знать. А теперь, как насчет небольшой экскурсии?

Осмотр санатория был ей сейчас совсем ни к чему, но Люси понимала, что должна взять себя в руки и подавить все свои эмоции, а слушая говорливую Элис, у нее будет время сделать это.

Они начали с приемной.

— Как видите, мы очень постарались придать «Рестфул вэлли» вид высококлассного отеля или жилого дома, — объясняла Элис. — Некоторые из наших клиентов… — Она сделала паузу. — Мы предпочитаем называть их клиентами вместо пациентов. Как бы то ни было, некоторые клиенты проводят здесь многие годы, периодически приезжая и покидая санаторий. Кстати, мы не требуем, чтобы вы носили форменную одежду. Одевайтесь как обычно, по вашему усмотрению. Можно, конечно, приколоть значок с указанием должности, чтобы все знали, какое вы занимаете положение.

Люси согласно кивнула, но в этот момент ее больше заботило, получит ли она здесь работу, чем то, во что она будет одеваться.

Вслед за Элис она вошла в столовую. На столах, покрытых белыми скатертями, стояла посуда из дорогого китайского фарфора. Каждый стол украшала ваза со свежими цветами.

— Все выглядит, как в хорошем ресторане, — сказала Люси.

— «Рестфул вэлли» не какой-нибудь заурядный санаторий, — гордо заявила Элис. — Наши клиенты — люди состоятельные. Некоторые приезжают сюда издалека. То, что инвесторы выбрали место для санатория в Шейд-Три, большая честь для города. От аэропорта до нас всего час езды, что очень удобно для родственников, навещающих клиентов. — Она наклонилась ближе к Люси. — Хочу вам сказать, что поговаривают о постройке отдельного корпуса для тех, кто не нуждается в круглосуточном присмотре. Конечно, пройдет не один год, чтобы это стало реальностью.

У Люси закралась мысль, что Скотт Баффорд и здесь приложил свою руку, но промолчала об этом и лишь заметила:

— Подумать только, сколько появится новых рабочих мест.

— Совершенно верно.

Знакомство Люси с санаторием и большинством сотрудников закончилось, когда был уже полдень. Распрощавшись с Элис, она вышла в вестибюль и увидела, что Скотт вкатывает коляску с Наоми.

— Сможешь добраться до комнаты одна? — обратился он к матери. — Мне надо поговорить с мисс Одам.

У Люси не было желания разговаривать с ним. Чем меньше они скажут друг другу, тем лучше. Может быть, Элис все-таки удастся убедить Скотта не противиться ее приему на работу, несмотря на все проблемы в прошлом. Для этой вакансии у нее были очевидные преимущества. Стоило только Скотту взглянуть на ее послужной список и рекомендации, чтобы понять, что она прекрасно подходила для этой работы.

— Я спешу, — сказала Люси, избегая смотреть на него и пытаясь проскользнуть мимо.

Она была слишком потрясена, чтобы разговаривать с ним вразумительно. Почему мать не сказала ей правду?

— Надеюсь, вы все-таки сможете уделить мне несколько минут для разговора, — сказал он, беря ее под руку.

Вырываться и устраивать сцену на глазах сотрудников санатория ей не хотелось, а потому Люси покорно последовала за ним. К тому же у нее мелькнула мысль, что она сможет заставить его рассказать, что с ним произошло после ее отъезда из города.

Пришло время узнать правду!

2

Люси безропотно позволила ему усадить ее в большой черный «Линкольн-континентал», пропитавшийся запахами новой кожи и терпкого мужского лосьона. Когда Скотт сел за руль, они в первую минуту молчали, пристально глядя друг на друга. У Люси сжалось сердце. Как она могла считать его умершим, когда все его тело дышало здоровьем и энергией?

Она заметила, что годы благотворно сказались на нем, придав лицу юноши, которого она когда-то знала, мужественную зрелость. Его волосы были по-прежнему темно-каштанового цвета и лишь на висках пробивалась легкая седина. А его глаза… Даже спустя столько лет они действовали на нее губительно. Они были темными и проницательными в его семнадцать лет, сейчас они завораживали.

Она сцепила пальцы рук, лежавших на коленях. Ладони были влажными. Точно такими они были, когда он впервые пригласил ее на школьные танцы в десятом классе, и несколько месяцев спустя, когда подарил ей свой браслет.

В последний год учебы в школе Скотт отдал ей свое классное кольцо и подарил золотую цепочку, чтобы носить на ней кольцо. Тогда она впервые почувствовала, что ей завидуют, особенно одноклассницы.

— Ты хотел мне что-то сказать? — спросила Люси, чувствуя себя такой же беззащитной, как в тот лунный вечер, когда он впервые попросил ее расстегнуть блузку. Она училась в выпускном классе и знала, что большинство ее подружек хотя бы по одному разу вступали в сексуальные отношения. Вскоре и для них со Скоттом робких ласк ее грудей стало недостаточно.

— Я пытался препятствовать твоему найму на работу, — сказал Скотт, который теперь, когда улеглась волна гнева, понимал, что поступил низко. «Но чего, черт возьми, она ожидала, — подумал он, — когда словно с небес свалилась на меня да при этом выглядела точно так, как и пятнадцать лет назад. Какое она имела право явиться в город после всего, что заставила меня пережить?»

Люси заметила, как напрягся его подбородок. С возрастом его квадратная форма обозначилась резче. Небольшой шрам на скуле привлек ее внимание, и она подумала, не остался ли этот след от той аварии, в которую они когда-то попали. Она помнила Скотта юношей, который пользовался бритвой не потому, что это было ему необходимо, а чтобы его скорее считали взрослым. Сейчас же перед ней сидел мужчина, гладко выбритый, холеный и уверенный в себе.

— Да, я знаю, — едва слышно вымолвила она.

Как много ей хотелось рассказать ему, сколько задать вопросов, но Люси не находила подходящих слов, чтобы начать. К тому же ее очень беспокоила перспектива остаться без работы.

— Я потерял контроль над собой, потому что… Потому что испытал шок, увидев тебя. После стольких лет, — сказал он.

Звук его голоса, одновременно чувственный и мужественный, заставил затрепетать ее сердце. Но в то же время она испытывала острое чувство неприязни.

— Да, я тоже была поражена, увидев тебя, — призналась она. — Я… Я была уверена, что ты умер.

— Нет, Люси, — сказал он, — как видишь, я жив. Возможно, останься ты тогда в городе, то убедилась бы сама, что я выжил.

— Но врачи сказали…

— Меня не интересует, что сказали тебе врачи, — возразил он безапелляционно.

Его злило, что она вызывала в нем волнение, даже в эту минуту. Скотт чувствовал, как напряглось его тело, пока он откровенно разглядывал ее, отмечая про себя результаты трудов матери-природы, которые сделали ее еще прекраснее.

— Врачи ошиблись, — продолжал он, пытаясь сдержать охватившие его чувства. — Послушай, я не знаю, чего ты добиваешься, появившись здесь, но моей матери ты понравилась. Я обещал ей, что не стану чинить тебе препятствий.

— Ты очень любезен, — сказала Люси, боясь выдать голосом обиду, подавившую радость, которая была бы естественной, так как она получит работу. Но она чувствовала обиду, не говоря уж о разочаровании и жалости к себе из-за того, что жизнь сыграла с ней такую жестокую шутку.

Скотт нахмурился. Его темные брови сдвинулись, на переносице образовались две морщинки, придавая ему угрожающий вид.

— Мы оба понимаем, что я любезнее, чем ты того заслуживаешь, особенно после того, как ты бросила меня, когда я лежал при смерти, — с трудом сдерживая гнев, сказал он.

— Я не бросала тебя, — ответила Люси, — но ты волен верить этому или не верить. Чего я никак не могу понять, так это почему ты не разыскал меня, когда поправился?

— Ты надеялась на это? — удивился Скотт. — Действительно, вначале я так и хотел сделать, но, к счастью, вовремя одумался, чтобы не выставить себя полным идиотом.

Его взгляд стал тусклым и невыразительным, и Люси невольно подумала: «Что за причина заставила его так хорошо научиться скрывать свои чувства?»

— Почему ты бросила меня, Люси? Испугалась, что придется на всю жизнь связать себя с калекой? — с горечью спросил он.

Его слова были для нее хуже пощечины. На какое-то время между ними возникла глухая стена молчания. Люси подозревала, что Обри Баффорд виновен в том, что Скотт относится к ней подобным образом, но она ни при каких условиях не стала бы оправдывать себя, объясняя все происшедшее со своей точки зрения. У нее все еще голова шла кругом от открытия, что он жив. Возможно, позже, когда они успокоятся и смирятся со всем, она расскажет ему истинную причину ее вынужденного бегства из города.

А сейчас ей необходимо было остаться одной.

Люси взялась за ручку дверцы.

— Я должна идти, — сказала она как можно спокойнее. — Так ты поговоришь с Элис Блюм? — добавила Люси как бы невзначай. Она была слишком гордой, чтобы дать ему понять, как нужна была ей эта работа.

Скотт небрежно кивнул головой, словно показывая, что разговор окончен.

— Я все устрою.

Люси вышла из лимузина и торопливо направилась к своей машине, прерывисто и тяжело дыша, словно ей не хватало воздуха. Выезжая с автомобильной стоянки, она едва сдерживала подступавшие к горлу рыдания. Наконец Люси не выдержала и почти всю дорогу до дома проплакала, не стыдясь своих слез.

Входя в пустой дом, она услышала звонок телефона. Подбежав к аппарату, она схватила трубку.

— Это Элис, — услышала Люси знакомый голос. — Вы приняты на работу. Мы будем рады работать вместе с вами.

— Как замечательно, — сказала Люси с облегчением, чувствуя, что от радости все закружилось перед глазами.

— Но есть еще одна приятная новость, — поспешила добавить Элис. — Пришлось, правда, надавить на начальство, но зато я добилась, что вам будут платить прежнюю зарплату.

Люси закрыла глаза. Все началось не так уж плохо.

Вечером, занимаясь приготовлением ужина, Люси рассказывала матери о том, что произошло за день, в том числе и о неожиданной встрече со Скоттом Баффордом и о своем обмороке.

Лоретта подняла глаза от шитья и перекусила нитку зубами.

— Дорогая, — сказала она, — я полагала, тебе известно, что Скотт жив. Я не упоминала его имени только потому, что боялась, вдруг ты передумаешь из-за этого возвращаться домой.

Люси покачала головой.

— Я подумала, что сердце перестало биться, когда Скотт вошел в комнату. Я и предполагать не могла, что он жив.

Лоретта задумчиво посмотрела на дочь.

— Неужели тебе ни разу не пришло в голову поинтересоваться у кого-нибудь, выжил ли Скотт после автокатастрофы?

Люси рассказала ей о полученном от Обри Баффорда некрологе.

— Ты ведь знаешь, что он сразу же перевел меня в другую больницу, — сказала она. — Я пролежала там две недели и за это время получила некролог и деньги.

— О Боже! — воскликнула Лоретта, не в силах поверить, что такой никчемный человек, как Обри Баффорд, был способен на подобную подлость.

— Я ни минуты не доверяла ему, — сказала Люси. — Жила в страхе, что он передумает и отберет у меня Келли, поэтому поскорее уехала в Атланту, где было легче затеряться.

Лоретта погрустнела.

— Ты не представляешь, как мне было тяжело расставаться с тобой и внучкой. Но я понимала, что тебе будет лучше жить самостоятельно, чем здесь, рядом с отцом. — Ее глаза наполнились слезами, и она поспешно вытерла их. — Я сохранила все твои открытки. Они так много значили для меня. — Лоретта высморкалась и помолчала, затем спросила: — Дорогая, что ты готовишь?

— Суп из кабачков. И не смотри на меня так. Суп получается очень вкусным. Уверена, что тебе понравится.

— И наверняка очень полезным для моего здоровья, — пробормотала Лоретта, снова берясь за починку блузки Келли. — Знаешь, мне просто не верится, что подобное могло случиться в наше время. Ты пятнадцать лет считала Скотта умершим, скрывалась от Обри в Атланте, жила в страхе, что он может отобрать у тебя ребенка. Я вся измучилась, думая о том, где ты и все ли у тебя в порядке. — Она тяжело вздохнула. — О подобных вещах можно прочитать в газете или увидеть по телевизору, но я всегда считала, что это просто чьи-то выдумки. — Лоретта выглядела расстроенной. — Я так переживала за тебя.

— Не казнись, мама, это не твоя вина. У тебя не было возможности связаться со мной. Оглядываясь в прошлое, я понимаю, что мое решение уехать из города было отчаянным, но в то время я считала, что только так смогу защитить Келли. — Она помолчала. — И знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты не упоминала при Келли о ее отце. Она ведь думает, что он умер. Я должна подготовить ее, а потом как можно осторожнее рассказать ей все. Во всей этой ситуации меня больше всего беспокоит то, что Скотт не пытался разыскать нас. Неужели его нисколько не интересовала судьба собственного ребенка?

Лоретта с грустью посмотрела на дочь.

— Люси, милая, Скотт даже не знает о Келли, — сказала она. — Обри сказал ему, что ребенок родился мертвым. Сразу после автокатастрофы я не знала об этом, лишь позже до меня дошли эти слухи, но было уже слишком поздно сообщать ему об этом.

Люси побледнела и села, чтобы не упасть.

— Почему так все случилось? — спросила она, не в силах поверить в услышанное. — Почему ты не рассказала ему правду?

Лоретта взяла ее за руку.

— Пару раз, пока Скотт находился в больнице, я пыталась навестить его, но Обри никого к нему не допускал. Как только Скотту стало лучше, отец перевез его домой, где его продолжали лечить. Обри даже нанял охранников, которые никого не пускали в дом. Клянусь тебе, Обри превратил дом в настоящую крепость. Я звонила и писала, но Скотт не отвечал. Я догадывалась, что ни мои письма, ни просьбы по телефону ему не передавали. — Она замолчала и тяжело вздохнула. — Через полгода он женился на медсестре, которая проводила с ним курс лечения физиотерапией, но к тому времени, когда я узнала об этом, у них уже родился ребенок.

У Люси оборвалось сердце.

— Скотт женат?

— Был женат. Они уехали на какое-то время в Майами, где Скотт учился в колледже. Когда они вернулись, у них был сын. Его зовут то ли Джеймс, то ли Джим или Джеф. Симпатичный мальчик. Они прожили вместе всего пять лет, и жена Скотта подала на развод. Вот тогда-то я и хотела сказать ему о дочери, но откуда мне было знать, захочешь ли ты, чтобы он вмешивался в твою новую жизнь? Мне было лишь известно, что ты счастлива и не хочешь больше вспоминать о прошлом.

Люси еще никогда не чувствовала себя в таком замешательстве. Ее горе было настолько сильным, что Люси ощущала его физически. Скотт знал, что она уехала из города, и он не только не потрудился разыскать ее, а отдал свою любовь другой женщине. Очевидно, то, что связывало их до автокатастрофы, не имело для него такого значения, как для нее.

— Не понимаю, почему жизнь бывает такой сложной, — сказала Люси, с трудом сдерживая слезы. Возможно, не будь здесь матери, она разрыдалась бы. Ночью она наверняка выплачет горе, обиду и душевную боль в подушку.

Лоретта отложила заштопанную блузку Келли, встала, подошла к дочери и обняла ее.

— Извини, дорогая. Надо было рассказать это тебе раньше, но я боялась, что ты передумаешь возвращаться домой, зная, что тебе придется столкнуться с этим семейством. Я наблюдала, как Обри обрабатывал Скотта и готовил его в свои преемники в семейном бизнесе. При этом я нередко задумывалась над тем, не перенимет ли мальчик некоторые, не самые лучшие, черты характера своего папаши.

В карих глазах Люси мелькнул страх. От тревожного предчувствия сжалось сердце.

— Не думаешь ли ты, что Скотт попытается отобрать у меня Келли?

— Он не настолько безрассуден, чтобы с самого начала угрожать тебе этим, — сказала Лоретта, — но вполне вероятно, что позже попытается.

Она взяла другую блузку Келли, на которой оторвалась пуговица.

Люси наблюдала, как мать перебирала пуговицы в жестяной коробке, отыскивая подходящую.

— После ужина мы пойдем на прогулку минут на двадцать. Теперь каждый вечер мы будем гулять, постепенно увеличивая продолжительность прогулки, пока не доведем ее до часа.

— Не могу сказать, что жду этого с удовольствием, — заметила Лоретта, вставляя нитку в иголку.

В этот момент в кухню вошла Келли.

— Чем это так вкусно пахнет?

— Суп из кабачков, — угрюмо буркнула в ответ Лоретта.

— Сделала все уроки? — спросила Люси.

— Почти все. В этой школе на полгода опережают ту программу, что мы изучали в Атланте. Если не постараться, то я могу оказаться в списках отстающих.

— О Господи, — сказала Люси, целуя дочь в лоб. — Этого нельзя допустить. Ты ведь не привыкла ходить в отстающих.

— Есть в школе симпатичные мальчики? — спросила Лоретта.

— Последнее время Келли о мальчиках только и думает, — посетовала Люси. — Если бы столько же внимания она обращала на занятия.

Келли улыбнулась бабушке.

— Вообще-то я познакомилась с одним мальчиком, который мне нравится, — сообщила она. — Он немного младше меня, но это не имеет никакого значения.

— Конечно, возраст не имеет значения, — сказала Лоретта, — при условии, что у него водятся деньги на счету в банке. — Она не обратила внимания на укоризненный взгляд Люси. — Он симпатичный?

Келли хихикнула.

— По-моему, он самый симпатичный мальчик в школе. — Она посмотрела на Люси. — Мам, я знаю, как ты относишься к свиданиям в моем возрасте…

У Люси перехватило дыхание.

— Свиданиям! Мы же договорились: никаких свиданий, пока тебе не исполнится шестнадцать лет.

— Да, но ты ведь знаешь, что все мои подружки в Атланте встречались с мальчиками в кино вечером по пятницам, а ты была единственной из родителей, которая не разрешала мне этого. Думаю, пришло время разрешить мне ходить с мальчиками в кино. Иначе мне придется делать это у тебя за спиной, и ты потеряешь ко мне доверие, — выпалила Келли на одном дыхании.

— Кто этот мальчик? — спросила Люси, понимая, что проявляет излишнее любопытство, но была не в силах сдержать себя.

Сколько раз подруги обвиняли ее, что она слишком строга с Келли. В глубине души Люси понимала причину своего отношения к дочери, которую держала в суровых рамках. Она не хотела, чтоб с ее девочкой случилось то же, что и с ней самой: оказаться беременной в таком юном возрасте и не иметь мужа. Люси не допускала мысли, что Келли кончит тем, что ей придется растить ребенка одной.

— Я хочу знать, как зовут мальчика и из какой он семьи, — твердо сказала Люси, сознавая, что от некоторых привычек не так-то легко избавиться.

— Я мало что знаю о его семье, кроме того, что родители разведены. Зовут его Джеф Баффорд.

— О Боже! — вскрикнула Лоретта и прижала руки к груди.

Люси в это время пила чай и почувствовала, как чашка выскользнула из ослабевших пальцев и упала на пол.

Люси и Лоретта молча обменялись ошеломленными взглядами. Келли подозрительно посмотрела на мать.

— Да что с вами? Мам? Бабуля? Что случилось?

— Я проглотила пуговицу, — соврала Лоретта. — Держала ее в зубах, чтобы не потерять, и проглотила.

— А почему сосешь палец?

— Иголкой уколола.

Люси наклонилась, чтобы подобрать осколки разбившейся чашки.

— Давай помогу, — предложила Келли, опускаясь на колени рядом с ней. — Отчего у тебя так дрожат руки?

— Неужели? Должно быть, слишком много выпила сегодня кофе. Не беспокойся, со мной все в порядке. Почему бы тебе не пойти доделать уроки? Ужин скоро будет готов.

Келли с подозрением посмотрела на мать, потом перевела взгляд на бабушку.

— Хорошо, но вы точно ведете себя как-то странно. Не потому ли, что у меня появился приятель?

— Нет, — ответила Люси.

— Конечно, нет, — пробормотала Лоретта.

Они посмотрели вслед уходившей девочке.

— Извини, я разбила твою чашку, — тихо произнесла Люси, выбрасывая осколки в контейнер для мусора.

Оторвав кусок бумажного полотенца, она начала подтирать пол.

— Не о чашке тебе надо беспокоиться, — покачала головой Лоретта. — Что ты теперь собираешься делать?

— Прежде всего рассказать Келли правду, — сказала Люси. — Когда почувствую, что пришло время, — добавила она. — Переезд сюда и смена школы были для нее нелегким испытанием. Не хочу добавлять ей лишних переживаний.

— Пусть лучше она узнает правду от тебя, чем от кого-то другого.

— Кто может ей рассказать? Кто, кроме нас, знает? Не забывай, что Обри Баффорд убедил всех, что ребенок умер. Не знаю, как он заставил молчать работников больницы, но если он мог послать мне некролог, то был способен на все.

— Тебе известно, что при его заводе есть типография? — спросила Лоретта.

Люси вся похолодела.

— Нет, я этого не знала.

— Что ж, тебе следовало бы знать, что завод в Шейд-Три не единственный, которым владеют Баффорды. Их у семейства Баффордов несколько. Обри надумал выпускать ежемесячник. Мы называли ежемесячник хвастливой газетенкой, потому что, по сути, в ней только и делали, что восхваляли хозяина. Обри хотел всех уверить, что его заводы лучше, чем у конкурентов, и что он все делает для блага рабочих. Не сомневаюсь, что в типографии он мог напечатать все, что хотел, в том числе и фальшивый некролог.

Люси поджала губы. О, как, должно быть, Обри ненавидел ее, что зашел так далеко в своей подлости.

— Как это мерзко, — сказала она.

— Думаю, он был готов пойти на любые крайности, чтобы не допустить женитьбы своего старшего сына на девушке из бедной семьи. В результате несчастный Скотт женился на женщине, которую не любил.

— Ну, теперь это все в прошлом, — вздохнула Люси устало. — Нам ничего другого не остается, как каждому жить своей жизнью.

Но в душе Люси знала, что нелегко избавиться от прошлого, когда каждый раз, взглянув на дочь, она будет вспоминать Скотта. А что будет, когда Скотт узнает о Келли? Она подозревала, что он захочет стать частью жизни дочери, независимо от того, какие чувства к ней будет испытывать. Его присутствие будет постоянным напоминанием о любви, которую они потеряли.

— Извини, — сказала Лоретта, коснувшись руки дочери. — Зря я тебе все это выболтала. Я не представляла, что ты все еще испытываешь такое сильное чувство к Скотту после стольких лет.

— Ничего, мама, со мной все нормально, — сказала Люси. — Правда, меня потрясло известие, что Скотт был женат. Конечно, он был вправе жениться, — торопливо добавила она, — особенно если считал, что я бросила его.

И снова она подумала о том, что же мог Обри Баффорд сказать о ней своему сыну.

За ужином Люси почти ничего не ела. Она старалась прислушиваться к тому, что рассказывала Келли о школе, но не могла сосредоточиться. События дня тяжело сказались на ней, и она мечтала поскорее принять горячую ванну и хоть несколько минут побыть в одиночестве.

Закончив ужин, Келли принялась убирать со стола, а Люси мыть посуду. Как только Келли ушла в спальню, раздался звонок в дверь.

— Ты ждешь кого-то? — спросила Люси мать.

Лоретта перестала убирать в шкафчик посуду и отрицательно покачала головой.

— Пойди открой дверь, — попросила она дочь.

Люси поспешила в прихожую и открыла дверь. Увидев стоявшего на пороге Скотта, она побледнела.

— Нам надо поговорить, — сказал он холодным тоном.

— Сейчас? — Люси оглянулась, чтобы убедиться, что Келли не вышла из спальни.

— Сейчас.

Любопытство оказалось сильнее ее, поэтому она сняла пальто с вешалки и вышла на крыльцо, где ждал ее Скотт, красивый даже в тусклом свете фонаря, горевшего над дверью. По выражению его лица невозможно было догадаться о причине его прихода. Узнал ли он о Келли? Неожиданно ей пришла мысль, что сын Скотта мог случайно упомянуть имя новой ученицы, чем вызвал у отца подозрения. Но нет, этого не могло быть. Обри убедил сына, что ребенок умер. Так что привело его сюда?

— Не возражаешь, если мы поговорим на крыльце? — спросила Люси, поспешно закрыв за собой дверь прежде, чем он успел ответить.

— Хорошо, — сказал он резко. — Это не займет много времени.

Скотт шагнул к ней ближе, пристально вглядываясь в нее в полумраке. Он заметил едва различимые перемены в ее облике. Черты лица стали резче, сменив девическую мягкость, но она осталась столь же красивой, как и в школьные годы. Он до сих пор помнил, какой шелковистой была ее кожа на ощупь. Скотт полагал, что столь сильные впечатления связаны с тем, что она была его первой любовью, носила под сердцем его ребенка, иначе он не испытывал бы к ней подобных чувств. Стоя сейчас перед ней, он старался подавить воспоминания о их прежней близости, собраться с мыслями.

Под его пристальным взглядом Люси пыталась изо всех сил скрыть охватившую ее тревогу. Резкость и запальчивость в его поведении были ей непривычны.

— Почему ты вернулась, Люси? — спросил он, решив говорить в открытую.

Она помнила время, когда они были настолько близки, что, казалось, составляли одно целое. Она помнила их первый робкий поцелуй украдкой в раздевалке при школьном спортзале, вечера, которые они проводили в дискотеках или на вечеринках. Люси помнила, как они в первый раз занимались любовью. Видимо, для Скотта это не имело никакого значения. Его холодность и равнодушие больно задевали ее израненную душу. Казалось, все, так много значившее для них обоих в прошлом, начисто стерлось из его памяти, словно ту часть мозга, где хранились эти воспоминания, хирург безжалостно вырезал скальпелем.

— Ты, должно быть, слышал, что умер мой отец, — сказала она как можно спокойнее, чтобы не выдать нахлынувшие на нее воспоминания о прошлом. — Я планировала остаться здесь только на похороны, но когда увидела, в каком тяжелом состоянии находится мама, то…

— Что с Лореттой? — спросил он резко.

Люси предпочла бы не отвечать на этот вопрос. В конце концов, Скотт был работодателем ее матери.

— У нее диабет, и я убедилась, что она не в состоянии должным образом позаботиться о себе. Вот я и подумала, что могу помочь ей.

Ей не хотелось говорить о чувстве вины перед матерью, которое руководило ею. Как бы она ни ненавидела своего отца, как бы ни боялась Обри, ей не следовало на столько лет прерывать отношения с матерью. Хотя, с другой стороны, она не могла простить матери, что та не бросила Дарнела.

— И надолго ты здесь останешься? — спросил он.

Люси ответила не сразу.

— Не знаю. Несколько месяцев, несколько лет, какое это имеет значение?

— Имеет. — Скотт отвел взгляд, но она успела заметить мелькнувшую в его глазах скорбь. — Как ты посмела явиться в этот город после всего, что ты сделала? — спросил он.

Она смотрела на его напряженное лицо, в надежде узнать по его выражению ответы на мучавшие ее вопросы.

— А что, собственно, я такого сделала, Скотт? — наконец выдавила она из себя.

— Ты бросила меня, когда узнала, что я умираю.

— Ты считаешь, что я бросила тебя. А тебе не приходило в голову, что меня заставили уехать?

— Я знаю, что ты пыталась свалить всю вину на моего отца.

— А я знаю, что ты всегда оправдывал его. Ты закрывал глаза на все его ужасные поступки. — Люси почувствовала, что к глазам подступили слезы. — Ты не представляешь, что со мной тогда происходило, Скотт. Ты умирал. Умирал! Врач, делавший тебе внутричерепную операцию, сказал, что ты уже не выйдешь из комы. Не думаю, что ты по-настоящему понимаешь, какое это чудо, что ты сегодня жив… и все у тебя нормально.

Люси замолчала; слезы текли по ее щекам.

— Это было ужасно, Скотт. Я не могла смириться с тем, что ты умираешь, не могла стоять около тебя и смотреть на твое безжизненное тело. Твой отец не хотел, чтобы я оставалась около тебя. Твоя несчастная мать была настолько больна, что не поднималась с постели. Это был настоящий кошмар.

Люси не стала упоминать о своем отце, который в пьяном виде позвонил в больницу и заявил ей, что не пустит дочь в свой дом с незаконнорожденным отродьем.

Скотт, увидев ее слезы, отвернулся. Было время, когда ее слезы повергали его в отчаяние. Тогда он был совсем мальчишкой и не понимал, что некоторые женщины используют слезы в своих интересах. Черт, может быть, и она сейчас расплакалась нарочно.

— И все-таки это не объясняет, почему ты взяла деньги у отца и уехала из города, — резко бросил он.

Люси посмотрела на него. Очевидно, он слишком долго таил на нее злобу и еще не скоро избавится от нее. Она сомневалась в его готовности узнать правду о Келли.

— Я имела право на эти деньги, Скотт, — сказала она, вскинув голову.

— Почему?

— Потому что я…

Люси не могла найти подходящих слов. Скотт был в эту минуту слишком зол. Если она расскажет ему сейчас о дочери, то он, возможно, совершенно выйдет из себя.

— Они давали мне надежду выжить и добиться чего-то в жизни, — сказала она, наконец.

— Ты всегда была мелочной, Люси. Даже когда мы собирались пожениться, я знал, что любил тебя сильнее, чем ты меня.

— Неправда. Моя любовь была ничуть не меньше твоей.

— Многие месяцы я тосковал по тебе, — сказал он. — Жалел, что не умер, что вышел из комы.

— Тосковал ты, положим, недолго, — возразила она холодно. — Насколько я знаю, ты женился через полгода после моего отъезда. Слышала, у тебя есть сын.

Сердитое выражение на его лице сменилось яростью. Никогда вид его не был столь угрожающим.

— Не вмешивай сюда мою бывшую жену, Люси. Она собрала по кусочкам то, что от меня оставалось, в то время как ты отвернулась от меня. Что же касается моего сына… — Он помолчал. — Он — единственное светлое пятно в моей жизни.

— Зачем ты пришел сюда, Скотт? Если ты меня ненавидишь, то зачем вообще было приходить?

— Я пришел для того, чтобы выяснить кое-что с тобой до конца. Уж если ты вернулась в город, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в мою жизнь.

Ее удивило, что он все еще был способен причинять ей боль.

— Ты сам пришел ко мне, — напомнила она и, усмехнувшись, добавила: — Может быть, ты ненавидишь меня не так уж сильно, как думаешь?

Скотт взглянул на нее. Она всегда умела читать его самые потаенные мысли. С самого начала Люси поняла, что возбуждает его, и воспользовалась этим. Он отвел взгляд, но затем посмотрел прямо ей в глаза.

— Какую игру ты затеяла, Люси? — Он приблизился к ней настолько, что почувствовал запах, исходящий от ее волос — запах жасминового шампуня. — Ты приехала, чтобы убедиться, что до сих пор возбуждаешь меня? Или у тебя кончились деньги?

— Иди к черту!

— Я уже был в преисподней и вернулся оттуда, детка.

Люси отступила назад и оперлась спиной о дверь. Его дикий взгляд пугал ее. Он уже не был мальчиком, которого она знала и любила. Он стал мужчиной, грубым и властным, явно испытывавшим в эту минуту ненависть к ней. Ее охватил страх. В страхе ей даже представилось, что в сравнении с ним Обри Баффорд был весьма безобидным. Тем не менее Люси продолжала стоять, гордо подняв голову, и бесстрашно смотрела ему в глаза.

— Пожалуйста, уходи, — сказала она, и голос ее дрогнул.

— Не уйду, пока не получу ответ, — ответил он спокойно.

Скотт склонился к ней, почти прижавшись к ней телом, обхватил ее шею рукой, с силой надавив большим пальцем на горло. Ее сердце бешено забилось.

Люси задрожала и отвернула от него лицо, насколько это было возможно. Она не могла допустить, чтобы он увидел боль и смятение, чему сам был причиной.

Скотт не без гордости заметил, как краска бросилась ей в лицо, как проявились сквозь блузку внезапно затвердевшие соски грудей. Ему страстно захотелось прижаться к ним губами. Пятнадцать лет прошло, но она по-прежнему отзывалась на его прикосновения. Ему было приятно сознавать, что все еще возбуждает ее. Взяв Люси за подбородок, он повернул ее лицо к себе, наклонился и провел губами по ее рту.

— Скотт… — Его имя в ее устах прозвучало жалобно, как хныканье ребенка. — Пожалуйста, — прошептала она.

— Пожалуйста, что?

Он снова прижался к ее губам, но на этот раз его поцелуй был неистовым. Его язык глубоко проник в ее рот, жадно и страстно исследуя его, упиваясь его вкусом. Его руки обняли ее, держа нежно, но крепко. У Люси не оставалось иного выбора, как уступить его настойчивому порыву. Внезапно прервав поцелуй, он легонько укусил зубами ее нижнюю губу.

«Он хочет сделать мне больно, — подумала она. — Наказать за ту боль, что я причинила ему». Эта мысль опечалила ее. По щекам снова потекли слезы.

Скотт, увидев, что она плачет, мгновенно пожалел, что причинил ей боль. Но он этого хотел и добился своего. Почему же он чувствовал себя как побитая собака?

Неожиданно раздавшийся шум заставил их отпрянуть друг от друга. Дверь приоткрылась, и Люси оглянулась. В проеме двери показалась тоненькая фигурка дочери.

— Мам, ты здесь?

Люси шмыгнула носом и торопливо вытерла слезы на щеках. Повернувшись к дочери, она слабо улыбнулась.

— Иди в дом, Келли, — сказала она, — я сейчас вернусь.

— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросила Келли. — Почему ты плачешь? Кто этот человек?

Люси не знала, что ответить. Она чувствовала, что для правдивого ответа момент был неподходящий. Скотт был слишком раздражен для знакомства с дочерью.

— Это мой старый друг, родная. Мы просто… Он сообщил мне печальную новость. А теперь иди спать. Я уже возвращаюсь.

Келли послушно закрыла дверь. Люси повернулась к Скотту и увидела, что он разглядывает свои ботинки и выглядит смущенным.

— Как я понимаю, это твоя дочь?

— Да.

— Судя по ее возрасту, я бы сказал, что ты не теряла времени и быстро нашла мне замену.

По его взгляду Люси поняла, что он думает о худшем: она, мол, не только забеременела от него до замужества, но и за отца Келли не потрудилась выйти замуж. У нее сразу возникло искушение заставить его поверить в это, но затем она поняла, что обязана ради дочери сказать ему правду.

— Не хочешь ли ты узнать, сколько лет моей дочери? — спросила Люси.

Он пожал плечами.

— Зачем?

— Ей пятнадцать лет, Скотт, — сказала Люси, глядя ему прямо в глаза. — Хочешь знать, когда она родилась? Третьего июля 1980 года, в день автокатастрофы. — Она испытывала удовольствие, видя, как безразличие на его лице сменялось недоверием. — Ты очень сообразительный, так что все поймешь. Ну а когда тебе будет что сказать, позвони мне.

Она вошла в дом, с шумом захлопнув дверь.

3

«Ты очень сообразительный, так что все поймешь». Что, черт возьми, это могло значить?

Бормоча проклятья, Скотт направился к машине, сел в нее и уставился на дом, словно ожидая, что Люси выйдет и все сама объяснит. Что она затеяла? Уж не пыталась ли выдать эту девочку за его дочь? Неужели она совсем потеряла совесть?

«Ребенок не пережил автокатастрофы. Родился мертвым», — вспомнились слова отца.

Скотт запустил пальцы в волосы и потряс головой, словно хотел убедиться, что она еще на месте и способна мыслить. Если бы он не был так зол, то вернулся бы и потребовал объяснения. К тому же он не желал доставлять Люси удовольствие убедиться в том, что потрясен. Он включил зажигание и отъехал от дома, наблюдая за ним через зеркало заднего обзора и размышляя над тем, не сошла ли с ума Люси.

Скотт полчаса кружил по городу, обдумывая их разговор. Неужели она надеялась заставить его поверить, что ребенок его? Или нужда в деньгах толкала ее на это? Он бесцельно ездил по городу еще какое-то время, пока не оказался у дома друга.

Джим Берк был администратором городской больницы Шейд-Три и настоящим его другом. Он не был местным, приехал из Техаса, но все относились к нему так, словно он родился и вырос в Шейд-Три. Джим давно овдовел и имел двух взрослых детей.

На настойчивый звонок Скотта дверь через минуту открылась.

— Скотт? Каким ветром занесло тебя сюда? — спросил Джим. — Можешь не извиняться, — добавил он, явно испытывая радость от его появления. Джим был одет в темные спортивные штаны, белую рубашку и свободный вязаный свитер. В руке он держал томик Диккенса.

— Я не помешал тебе? — спросил Скотт, заранее зная ответ.

Джим был на десять или двенадцать лет старше его, но все свободное время проводил уткнувшись носом в книгу.

— Конечно, нет. Пойдем в кабинет и выпьем по глотку бренди. Откровенно говоря, ты выглядишь так, что это тебе не помешает. Что случилось, дружище?

Скотт ждал, пока он не наполнил стаканы и не сел.

— Мне нужна твоя помощь, Джим, — сказал он, и в голосе его прозвучало отчаяние.

— Звучит серьезно.

— Дело касается девушки по имени Люси Одам. Предположительно она родила мертвого ребенка в 1980 году. Точнее, третьего июля. Мне бы хотелось узнать детали.

Джим удивленно вскинул брови.

— Ты ведь знаешь, что эти сведения конфиденциальны и составляют врачебную тайну.

— Я бы не обратился к тебе, если бы это не было очень важно.

Джим задумался. Минуту спустя он взял телефон и набрал номер.

— Соедините меня с регистратурой, пожалуйста. — Ожидая ответа, он ободряюще улыбнулся Скотту. — По ночам у нас дежурит только одна девушка, так что придется подождать. — Он взял стакан с бренди и сделал глоток. — Алло? Говорит Джим Берк. Это Сьюзи? Привет, Сьюзи, как тебе работается в ночной смене?

Пока Джим болтал по телефону, Скотт беспокойно ерзал в кресле, затем выпил бренди, но никак не мог скрыть свое нетерпение.

— Сделай мне небольшое одолжение, Сьюзи, — сказал Джим, по привычке растягивая слова, и подмигнул Скотту, давая понять, что и он способен быть обворожительным, когда представится случай. — Найди старые регистрационные карточки и проверь, нет ли среди них карточки Люси Одам. — Он посмотрел на Скотта. — Пишется О-д-а-м?

Правильно, Сьюзи, Одам. Речь идет о третьем июля 1980 года. Эта женщина, вероятнее всего, родила мертвого ребенка. Мне нужно подтверждение этого факта, если ты его найдешь. Да, я дома. — Он повесил трубку. — Она позвонит, как только сможет. — Подняв стакан, Джим посмотрел на Скотта. — Что происходит, приятель?

Скотт колебался, не зная, стоит ли рассказывать ему всю правду, но тут же напомнил себе, что Джим — его самый близкий друг и никогда не выдаст доверенный ему секрет.

— Помнишь, я однажды рассказывал тебе, что попал в серьезную автокатастрофу сразу после окончания школы?

— Да, это было большое несчастье.

Скотт кивнул головой.

— Водитель, что врезался в мою машину, был пьян. Он умер на месте. Меня и мою подругу отвезли в больницу. Понимаешь, она была в положении.

— Люси Одам?

— Верно. К счастью, она отделалась несколькими переломами. Я же целый месяц был в коме, и врачи уже не надеялись, что я выживу.

— И ребенок родился мертвым?

— Мне так сказали. Теперь, пятнадцать лет спустя, Люси вернулась. У нее есть дочь, и Люси заявляет, что отец девочки я.

— Кто сказал тебе, что ребенок родился мертвым?

— Мой отец.

— Он мог обмануть тебя?

Скотта этот вопрос явно обескуражил.

— Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Он был против моей женитьбы на Люси и, думаю, мог бы пойти на что угодно, чтобы помешать нашему браку. Положим, он обманул меня, но как тогда ему удалось заставить молчать весь медперсонал?

— А почему ты решил, что их заставили молчать? — удивился Джим.

— Но ведь никто ничего другого мне не говорил, даже не намекал. — Скотт задумался. — Черт возьми!

— Что-то вспомнил?

— Буквально через несколько дней после того, как я вышел из комы, отец настоял, чтобы меня перевезли домой. Ты знаешь, какой у нас просторный дом. Одну из комнат отец велел переоборудовать в палату, нанял медсестер и врачей.

— Включая физиотерапевта, на которой ты позже женился, — добавил Джим.

— Да. — Скотт в задумчивости помолчал. — Я думал, что он перевез меня домой, чтобы я скорее выздоравливал в домашней обстановке. Мне и в голову не приходило, что он хотел что-то скрыть от меня.

— Если повезет, то через несколько минут ты будешь знать, скрывал ли он что-нибудь или нет, — сказал Джим.

Они сидели, молча попивая бренди и не спуская глаз с телефона.

Наконец он зазвонил, и друзья одновременно вскочили. Джим поднял трубку.

— Ну и дела, Сьюзи! Как быстро ты со всем справилась! — Он взял лист бумаги и стал что-то записывать, в то время как Скотт усиленно боролся с охватившим его волнением. — Ты прелесть, Сьюзи. Я теперь твой должник. — Джим повесил трубку.

Скотт сел и в волнении сжал руки между колен.

— Удалось что-нибудь обнаружить?

— Не уверен, что тебе приятно будет это услышать.

— Все равно говори.

— Хорошо. В карточке значится, что Люси Энн Одам, семнадцати лет, родила девочку третьего июля 1980 года в десять часов тридцать семь минут вечера. Хотя у матери были многочисленные ушибы и рваные раны, не говоря о переломах запястья, руки и ключицы, полученных во время аварии, ребенок родился здоровым и весил восемь фунтов пять унций. Как только состояние матери и ребенка стабилизировалось, их перевезли в другую больницу.

Это известие поразило Скотта как гром среди ясного неба.

— Боже! Она не лжет, у меня есть дочь!

— Хорошая новость, Скотт, не так ли?

Он покачал головой.

— Не знаю. Я так потрясен, что ничего не соображаю.

— Скажи мне, девочке сколько лет? Пятнадцать? Почему же Люси только теперь решила сообщить тебе об этом?

— Она уверяет, что думала, будто я умер. — Скотт тяжело вздохнул. — Возможно, именно так сказал ей отец. Теперь я могу в это поверить.

— И Люси ни разу не приехала, чтобы самой убедиться в этом?

Скотт опустил голову.

— Мой отец заплатил ей, чтобы она держалась подальше от нашего города, что она и сделала.

— Почему же сейчас вернулась?

— Это долгая история, Джим, а я и так отнял у тебя много времени. — Скотт допил бренди и встал. — Спасибо тебе за помощь. Пойду, пожалуй. Мне надо все хорошенько обдумать.

Джим проводил Скотта до двери.

— Как поживает твой красавчик сын?

— Прекрасно. Его мать сказала, что у него появилась подружка. К тому же старше его.

— Кстати, как твоя бывшая жена? Я время от времени сталкиваюсь с ней в больнице, но все нет случая поболтать с ней.

— Хорошо. Я не теряю надежды, что она встретит подходящего человека, хотя она все время ссылается на то, что очень занята на работе.

Каждый раз, говоря об Эми, Скотт испытывал чувство вины. Она была хорошей женой и матерью, но он не любил ее. Он думал, что это не имеет значения, когда решил жениться на ней. В конце концов, они были хорошими друзьями, если не любовниками. Но для Эми это имело значение, поэтому она развелась с ним, прожив пять лет.

Распрощавшись с Джимом, он направился к машине. Должно быть, пока он сидел у Джима, на улице похолодало, потому что Скотт неожиданно почувствовал сильный озноб. Запахнув на груди куртку, он поспешил сесть в машину. Целый час он ездил по городу, размышляя над тем, что же делать теперь, когда он узнал, что у него есть дочь.

Люси приступила к новой работе на следующий день. Она немного нервничала: в «Рестфул вэлли» было почти сто пациентов, а она была единственной дипломированной медсестрой. Конечно, здесь работали две сестры средней квалификации и полдюжины санитаров, и все-таки у Люси дрожали коленки, когда она вошла в свой маленький кабинет.

Утро она провела, знакомясь с некоторыми пациентами и штатными сотрудниками, включая врача, который показался ей чересчур самодовольным. По его одежде и поведению можно было подумать, что он на минуту заглянул на работу по пути в дорогой загородный клуб.

Во время ленча, выйдя во двор с пакетиком с бутербродами, она увидела Скотта, который сидел на скамейке и поджидал ее.

Она насторожилась.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, не испытывая никакой радости при виде его после того, как он вел себя прошлым вечером.

— Неужели не ясно? Сижу мерзну, поджидая тебя, чтобы пригласить на ленч.

— Мы во Флориде, а здесь не бывает очень холодно.

Действительно, день выдался погожий, вот почему она решила съесть свой ленч на свежем воздухе. Об этом она и сказала ему.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил он.

— А для тебя имеет значение, если я возражаю?

— Не лучше ли перестать препираться и спокойно поговорить? — спросил он.

— Мы не препираемся. Но если ты будешь вести себя как мужлан, я сейчас же уйду.

Скотт ухмыльнулся. Да, выдержки и смелости у нее всегда хватало. Именно это его и привлекло в ней с самого начала. В школьные годы многие девушки были бы счастливы стать его подружками, но Люси Одам вела себя так, словно делала одолжение, встречаясь с ним. Он подозревал, что ее поведение было как-то связано с тем, что она была дочерью Дарнела Одама и стремилась самоутвердиться.

— Хорошо, договорились, — сказал он.

Люси прошла к расставленным на лужайке легким столикам. Скотт последовал за ней, отметив про себя, как строго и по-деловому она выглядит в темно-красном костюме и в безукоризненной, словно с иголочки, блузке. Волосы зачесаны назад и схвачены на затылке золотистой заколкой. На лице минимум макияжа, но при этом она излучала блеск красоты, которого невозможно было добиться искусственными средствами. Вид у нее был элегантный и самоуверенный. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она дочь простой заводской работницы и горького пьяницы.

Люси выбрала столик и осторожно села, заботясь о том, чтобы не порвать колготки. Скотт стоял, явно ожидая приглашения сесть. Надо было быть слепой, чтобы не обратить внимания на то, как он хорошо выглядел в черном костюме и при галстуке строгой расцветки. Тем не менее в нем чувствовалось беспокойство: он был напряжен и готов к решительным действиям. Стало ясно, что он пришел с определенной целью и не уйдет, пока не выполнит ее.

— Что ж, можешь сесть и присоединиться ко мне, — сказала она.

Скотт сел напротив и ждал, пока она доставала бутерброды и бутылку холодного чая.

— С чем бутерброды? — поинтересовался он.

— С тунцом. Пожалуйста, угощайся, половина твоя, но ты, вероятно, не ешь тунец.

Казалось, это замечание обидело его.

— Да я ел его сотни раз, — сказал Скотт, хотя в действительности не припоминал такого случая. Он не понимал, какое значение это имело для нее.

Она откусила кусочек бутерброда и выжидательно посмотрела на него.

— Итак, какая причина привела тебя сюда?

Он беспокойно поерзал на стуле.

— Я кое-что проверил вчера вечером и узнал, что ты действительно родила девочку в день аварии.

— Думаю, отец научил тебя этому.

Скотт непонимающе посмотрел на нее.

— Чему научил?

— Проверять все, что тебе говорят.

Он стиснул зубы.

— Если ты имеешь в виду, что мой отец был осторожен в делах, тогда ты права. Он не добился бы того положения, которое имел, если бы позволил обманывать себя.

— Люди, возможно, обманывали его, но лишь потому, что он сам поступал точно так же. Я знаю, как он третировал и обманывал своих рабочих, видела это по своей маме. — Люси наклонилась ближе к нему. — А еще я видела лагеря для переселенцев. Дома хуже собачьей конуры. И не пытайся убеждать меня, что твой отец был хорошим человеком.

На скулах Скотта заиграли желваки. Лагеря для переселенцев были яблоком раздора между его отцом и им многие годы. Скотт победил только потому, что пригрозил, что выйдет из семейного бизнеса. Теперь дома содержались в чистоте, велась борьба с грызунами и тараканами, бытовые удобства поддерживались в хорошем состоянии. Впрочем, какое Люси было до этого дело?

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать недостатки своего отца, — произнес он наконец. — Давай поговорим о нашей дочери.

— Ее зовут Келли, — сказала Люси.

— И ты пятнадцать лет ждала, чтобы сказать мне это?

— Я уже говорила о причинах своего молчания.

Скотт положил руки на стол и сцепил пальцы.

— Теперь, когда я все знаю, чего ты ждешь от меня?

Она посмотрела на его кисти и отметила про себя, что из тонких юношеских они превратились в крепкие мужские руки. Она припомнила, с какой гордостью держалась за его руку во время свиданий. В те годы ни для кого не было секретом, что Скотт мог иметь любую приглянувшуюся ему девушку. Но он выбрал ее, дочь Дарнела Одама, чем удивил не только одноклассников, но и ее саму. Больше всего ее тронуло то, с каким волнением и робостью он подошел к ней, чтобы в первый раз пригласить ее на свидание. А она-то ожидала, что сын Обри Баффорда высокомерный и самонадеянный.

Тогда Скотт был молод и наивен. Влияние отца еще не наложило на него отпечаток. Оторвав взгляд от его рук, она взглянула на него. Карие глаза смотрели на нее настороженно.

— Ты думаешь о деньгах, не так ли? — спросила Люси. Он неопределенно дернул плечом.

— А разве это не так?

— Каким ты стал злым.

— На то была основательная причина, должен заметить.

Люси закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Ей нельзя было терять самообладания. Она глубоко вздохнула, открыла глаза и холодно посмотрела на него.

— Нет, Скотт, деньги тут ни при чем. Я взяла деньги, предложенные твоим отцом, потому что вынуждена была покинуть город и устроить жизнь для себя и Келли. Сейчас я не нуждаюсь в твоей материальной помощи.

— Что же тебя подтолкнуло сказать, что она моя дочь? — спросил он.

Люси посмотрела на недоеденный бутерброд.

— Потому что я обязана рассказать Келли, кто ее отец, а когда она узнает правду, то, возможно, захочет встретиться с тобой. Я не могу допустить, чтобы ты хоть чем-то, словом или поступком, причинил ей боль.

— Я не настолько жесток, Люси, — сказал он, силясь понять, как ей удается заставлять его чувствовать себя негодяем.

— Честно говоря, я не знаю, что ты теперь за человек.

— Ну, в этом отношении мы равны, потому что я тоже не знаю тебя, — с горечью произнес Скотт.

Она задумалась.

— Хорошо, поскольку я мать твоей дочери, думаю, ты имеешь право знать обо мне все. Спрашивай.

— В самом деле?

Люси утвердительно кивнула.

— Что ж… Пролежав месяц в коме, я пришел в себя и узнал, что девушка, которую я любил больше всего в жизни, уехала из города, даже не попрощавшись. А ребенок, которого мы ждали, — погиб. Что мне следовало делать?

Она глубоко вздохнула.

— Прежде всего поправиться. Затем нанять частного детектива, что для тебя было по средствам, и провести расследование, чтобы узнать правду о том, что произошло.

Скотт удивленно посмотрел на нее.

— Не могу в это поверить. Ты пытаешься свалить всю вину на меня?

Она с грустным видом покачала головой.

— Здесь нет ничьей вины, Скотт, — сказала Люси, хотя в глубине души знала, что до конца своих дней будет во всем винить Обри Баффорда. — Что случилось, то случилось. Мы не можем изменить прошлое, но должны думать о будущем.

— Ты действительно считаешь, что у нас есть будущее? — спросил он.

Его слова больно задели Люси. Поразительно, что спустя столько лет Скотт все еще мог влиять на ее чувства.

— В том, что касается Келли, да. Ради нее мы должны найти взаимопонимание, быть вежливы друг с другом, в конце концов.

— У меня есть еще один вопрос, — сказал он.

Люси посмотрела на часы.

— Хорошо, спрашивай.

— Неужели тебе никогда не приходило в голову, что я, вопреки всему, мог выжить?

Она вздохнула. Было видно, что он готов наброситься на нее с упреками, что, возможно, дало бы выход долго сдерживаемым эмоциям. А она могла бы показать ему листок с отпечатанным некрологом. Но ее не радовала перспектива нанести Скотту еще одну болезненную рану, представив ему доказательства чудовищного поступка его отца. Кроме того, он мог не поверить ей. Люси успела убедиться, что он во многом стал похож на отца, причем так похож, что у нее невольно закралось сомнение в его благоприятном влиянии на Келли. Тем не менее она обязана дать ему шанс.

— Прогноз врачей не оставлял сомнений, что состояние твое было безнадежным, — сказала она. — Меня заверили, что жить тебе оставалось сутки или чуть больше, при этом твой отец ясно дал понять, что мое присутствие около тебя нежелательно. Что же касается причин, по которым я покинула город, то их у меня было достаточно. — Люси помолчала. — Но все это теперь не имеет значения, не так ли? Я понимаю, что опоздала со своим признанием на пятнадцать лет, но все-таки даю тебе шанс узнать дочь. Решение за тобой, Скотт.

На минуту он погрузился в размышления.

— Как я могу быть уверен, что ты снова не убежишь? Что не успею я познакомиться с дочерью, как ты соберешь вещички и уедешь среди ночи?

— Ты должен доверять мне, — с упреком сказала она.

Он отвел взгляд в сторону, не желая, чтобы Люси заметила, что старые раны давали о себе знать, когда его сопротивление иссякало. Все произошло так быстро: сначала их неожиданная встреча, затем ее заявление, что у него есть дочь. Скотт надеялся, что справится с этим без особого труда, но теперь понял, что необходимо время для осмысления происшедшего. Возможно, при следующей встрече с Люси он будет хладнокровнее.

— Когда-то я доверял тебе, Люси, — сказал он, — и что получил взамен? — Скотт встал. — Конечно, Келли тут ни при чем, и я во что бы то ни стало встречусь с ней, независимо от того, позволишь ты или нет.

Он повернулся, собираясь уйти.

— Когда ты сообщишь мне свое решение? — спросила Люси.

Скотт посмотрел на нее через плечо.

— Прошло пятнадцать лет, так что день или два не имеют значения.

Она понимала, какие чувства переполняют его после всего, что он узнал в последние дни. Поэтому Люси решила не рассказывать ему, что его сын и ее дочь уже подружились. Но надолго откладывать этот разговор не следовало. Она даст Скотту несколько дней, чтобы прийти в себя, а потом обязательно расскажет.

Была суббота. Скотт сидел в своем рабочем кабинете и просматривал недельный отчет о работе на заводе, но никак не мог сосредоточиться на цифрах. По воскресным дням он обычно не появлялся на заводе, однако сегодня ему не сиделось дома из-за охватившего его беспокойства.

Прошлую ночь Джеф провел у какого-то друга и собирался вернуться домой лишь к вечеру. А ему так хотелось повидать мальчика. Последнюю неделю он жил у него, поскольку Эми уехала на конференцию, а завтра он опять вернется к матери.

Они с Эми совместно осуществляли опеку над сыном, а выполняя финансовые обязательства, Скотт всегда был щедрым. Он оплатил расходы на строительство нового дома в престижном районе, чтобы сын и бывшая жена жили с комфортом. Он считал себя обязанным сделать это за все то хорошее, что Эми дала ему.

Скотт был потрясен, когда через пять лет замужества Эми попросила его дать ей развод. Он никак не мог понять, почему она решила уйти? Он не сомневался, что был хорошим мужем и отцом, но Эми заявила, что этого недостаточно. Она хотела от него любви и страсти. Какое-то время он пытался придать их отношениям любовную окраску, но она скоро поняла, что сердцем он не с ней.

— Ты не любишь меня, Скотт, — говорила она. — Никогда не любил. Ты все еще не можешь забыть Люси. Давай разойдемся, пока остаемся друзьями.

К счастью, они и по сей день сохранили дружеские отношения. У них бывали разногласия, в основном из-за Джефа, но они быстро приходили к согласию. Скотт отлично понимал причину их дружелюбия: когда мужчина равнодушен к женщине, никакие ее слова и поступки не могут глубоко ранить его.

Вот почему появление Люси напугало его. Это грозило нарушить привычный мирный ход его жизни. Она все еще волновала его, он желал ее теперь гораздо сильнее, чем в свои семнадцать лет. Однако в его чувствах к ней появилось то, чего не было раньше. Он перестал доверять ей.

Скотт оторвал взгляд от бумаг, когда в дверь постучали.

— Войдите, — крикнул он и буквально подпрыгнул в кресле, когда в приоткрытую дверь просунулась голова Люси Одам. В эту минуту он испытал суеверный страх, словно мысль о ней сверхъестественным образом на его глазах обратилась в плоть. «Колдовство тут ни при чем, — успокоил он себя, — просто я слишком много думаю о ней в последнее время».

Скотт встал, непроизвольно проведя ладонями о джинсы. Только тогда он ощутил, что ладони влажные.

— Люси?

— Я помешала тебе?

«Что за странный вопрос», — подумал он. Впрочем, Люси ведь представления не имеет, что всю прошедшую ночь он пролежал без сна, думая о ней, представляя, как она, приподняв красную юбку — ту самую, что он видел на ней в санатории, — садится на него верхом. Эти видения озадачили его, и Скотт пришел к выводу, что противоречивые чувства, которые он испытывает к ней, не мешают ему желать ее в постели.

— Я принесла своей маме лекарства, которые она забыла утром, — сказала она. — Могу я поговорить с тобой?

Лекарства были не единственной причиной, по которой Люси оказалась на заводе. Она решила рассказать ему о Джефе и Келли.

— Входи.

Она медленно подошла к столу.

— Это займет всего минуту.

Скотт посмотрел на нее. Она была одета в узкие джинсы и белый свитер. Рост у нее был выше среднего — пять футов и семь или восемь дюймов, но при этом она не походила на тонких как тростинка фотомоделей, что бросались в глаза с обложек журналов, выставленных в киосках супермаркета. Вид у нее был свежий, изгибы тела мягкие и очень женственные. Он представил, как ласкает ее кожу, цвета меда, как погружается в нее так глубоко, что у Люси перехватывает дыхание, и она вскрикивает. Что было в ней такого, отчего у него в первое мгновение возникало желание заняться с ней любовью, а в следующую минуту сделать ей больно? Уж не сходил ли он с ума?

Люси, увидев смену выражений на его лице, встревожилась.

— Скотт! С тобой все в порядке?

— Чего ты хочешь? — спросил он сурово.

Она удивленно подняла брови. Скотт явно был в дурном настроении и, видимо, не испытывал желания разговаривать с ней. Она подошла к креслу, стоявшему перед его столом.

— Могу я присесть?

Он кивнул и тоже сел.

— Перейду прямо к делу, — сказала она. — Тебе известно, что у твоего сына есть подружка?

Скотт посмотрел на нее с недоумением, не понимая, какое это имеет отношение к ней.

— Джеф упоминал, что ему нравится какая-то девочка из школы, но я не расспрашивал его. Уверен, что он сам все расскажет, когда посчитает нужным. А почему, собственно говоря, тебя заботит мой сын?

— Его подружка — Келли. Наша дочь.

— Да? — Скотт провел рукой по волосам, затем передернул плечами. — Господи, они еще совсем дети. Какое имеет значение, что они встречаются?

— Думаю, ничего нет хорошего в том, что они вообразили себя влюбленными. Представляю, как они будут смущены, когда узнают правду. Ребята в школе начнут дразнить их.

— И насколько они близки? — поинтересовался Скотт.

— Он провожает ее в школу и из школы, они подолгу болтают по телефону.

— Следовательно, ты предлагаешь, чтобы мы вмешались в их отношения, пока дело не зашло слишком далеко?

— Совершенно верно. И мне кажется, что мы вместе должны рассказать им правду. В городе есть кафетерий. Мы можем встретиться там сегодня вечером и все открыть. Если, конечно, ты готов к этому.

Скотт немного нервничал, представляя свою первую встречу с Келли, но понимал, что поступит честно, открыв ей правду. Захочет ли она после этого поддерживать с ним отношения, пусть решит сама, хотя он надеялся, что ее решение будет положительным.

— Ты обдумала, что мы скажем? — спросил он.

— По-моему, главное — быть честными и откровенными.

При этих словах Скотт неожиданно улыбнулся.

— Немного поздно, Люси, не так ли? Я имею в виду, что девочке уже пятнадцать лет. Не думаю, что ты ей рассказывала обо мне, даже если действительно считала меня умершим.

— Нет, рассказывала. Я сказала ей, что ты умер, как и думала сама. Если я упустила кое-какие детали, то на это у меня были свои причины. В то время я считала их достаточно вескими.

Он встал и оперся руками о стол.

— А тебе не приходило в голову, были ли они вескими для Келли?

— Конечно, приходило. Но ты не можешь упрекнуть меня в том, что я держала ее в полном неведении.

— Что конкретно ты рассказала ей?

Люси какое-то время сидела молча, теребя край свитера.

— Что мы были женаты совсем недолго…

— Еще одна ложь.

— Я не хотела, чтобы она узнала, что родилась вне брака. Разве это плохо?

— А как ты объяснила, что вы обе носите твою девичью фамилию?

— Просто сказала, что вернулась к девичьей фамилии после твоей смерти, чтобы не мучиться от постоянных напоминаний о тяжелой утрате.

На застывшем, как маска, лице Скотта не отражалось никаких эмоций.

— Продолжай.

— Я рассказала ей, что ты умер сразу после автокатастрофы, что, как я знала, было правдой. Я вставила в рамку твою школьную фотографию и поставила на тумбочку у ее кровати, чтобы она знала, как ты выглядел.

— Надо же, какая забота. — Он обошел стол и присел на его край напротив ее кресла. — И ей не любопытно было узнать еще что-то? Например, кто ее дедушка и бабушка, есть ли тети, дяди и другие родственники с отцовской стороны? Что ты сообщила ей о своем папаше?

— Конечно, она интересовалась этим, но я сказала, что не была в близких отношениях с твоей семьей, а со своим отцом не хотела поддерживать абсолютно никаких связей. — Люси помолчала. — Пойми, Скотт, к тому времени, когда Келли подросла, чтобы задавать подобные вопросы, мы достаточно хорошо устроили нашу жизнь. И в Атланте у нас было много друзей.

— И ты за все это время не вышла замуж и не имела любовника? — спросил Скотт.

От удивления она открыла рот.

— К чему этот вопрос?

— Я имею право знать, в каких условиях росла моя дочь. Занималась ли ее мать воспитанием дочери или меняла любовников одного за другим?

Люси в негодовании вскочила с кресла.

— Разговор окончен, — сказала она. — Мне следовало бы знать, что мы не можем разговаривать по-хорошему.

Он тоже встал, и они так близко оказались друг к другу, что Люси чувствовала тепло его груди, запах лосьона, видела каждую пору на его красивом лице. Но она не отступила, не желая поддаться его преимуществу. У нее лишь мелькнула мысль, сознает ли он свое преимущество.

— Нет, разговор кончится, когда я решу, что он исчерпан, — жестко сказал Скотт. — В конце концов, ты его начала первой.

Люси пыталась успокоиться. Ее ноги упирались в кресло, что не давало возможности отступить назад. С дрожью в голосе она произнесла:

— Я пришла поговорить о дочери, а ты упорно хочешь превратить разговор в боксерский бой…

Он с невинным видом развел руками.

— Я всего лишь хочу выяснить, как воспитывалась моя дочь. Разве отец поступает несправедливо, задавая подобные вопросы?

— Ты хорошо меня знаешь, Скотт.

— Когда-то знал, детка. Теперь мы практически чужие люди.

— Ты сам в это не веришь. Что же касается вопроса, росла ли наша дочь в нормальной атмосфере, то ответ на него — да. Но думаю, тебя интересует вовсе не это, а то, спала ли я с другими мужчинами последние пятнадцать лет. Но это, черт возьми, не твое дело. — Она повернулась, чтобы уйти.

Скотт схватил ее за плечо.

— Стой!

Движением плеча Люси сбросила его руку и повернулась к нему лицом.

— Что значит «стой»? Какое ты имеешь право мне приказывать?

Он нервным движением вскинул руки и провел по волосам. Ее лицо пылало гневом, и Скотт понимал, что заслужил подобную реакцию с ее стороны. С какой стати он стал расспрашивать о ее сексуальной жизни да еще приказывать, будто имел на это право? «Возьми себя в руки», — сказал он мысленно себе.

— Черт возьми, Люси, в твоем присутствии я совершенно теряю самообладание.

Она вздернула подбородок.

— Это заметно. Не успею я открыть рот, как ты готов вцепиться мне в горло. Если так будет продолжаться и дальше, я не представляю, как мы сможем общаться, чтобы решать вопросы, связанные с Келли.

Он сел в свое кресло за столом и удрученно посмотрел на нее.

— Я чувствую себя так, словно весь мир перевернулся. Думал, моя злость к тебе улеглась, но при одном взгляде на тебя она опять поднимается откуда-то из глубины моей души. — Скотт не спускал с нее глаз. — Она всегда со мной, Люси, уже целых пятнадцать лет.

Она почувствовала, что к глазам подступают слезы.

— Жаль, что ты чувствуешь ненависть ко мне, Скотт. Меня вынудили принять решение, которое ни одна семнадцатилетняя девушка не смогла бы принять. Я была поставлена перед фактом. Как я уже говорила, мы не можем изменить прошлое. Надо смотреть в будущее. Тебе еще не поздно стать хорошим отцом для Келли, но этого не случится, пока ты не научишься контролировать тех чувств, которые испытываешь ко мне. Я не хочу, чтобы Келли была свидетельницей наших ненормальных отношений. Если ты собираешься видеться с ней, то я настаиваю, чтобы ты относился ко мне с уважением.

— Ничего подобного. Не обязан и не буду, — сказал он с угрозой в голосе. — Келли — моя дочь, и я имею право видеть ее. Можешь не сомневаться, если понадобится, я обращусь в суд, чтобы добиться этого.

В его глазах было столько злобы, что она пожалела о том, что вообще рассказала ему о ребенке, которого они произвели на свет. Он был таким же жестоким и мстительным, как и отец.

— Твое имя не вписано в свидетельство о рождении, Скотт, — холодно сказала она. — Ты ничего не сможешь доказать.

Он откинул назад голову, словно получив удар в лицо, затем вскочил с кресла.

— Что? — Скотт потряс головой, как бы приходя в себя от удивления. — Что значит, не вписано? Кого же ты вписала как отца?

— Никого. Я боялась, что твой отец передумает и отберет у меня Келли. Поэтому я решила вписать только самые необходимые данные.

Скотт приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза.

— Час от часу не легче, — сказал он, затем скрестил руки на груди и пристально посмотрел на нее. — Я могу получить судебное разрешение на проведение анализа крови для доказательства своего отцовства, — с угрозой в голосе произнес Скотт. Люси вздрогнула.

— Я буду бороться с тобой до конца. В конце концов, я не прошу, чтобы ты платил алименты. Я сама в состоянии содержать Келли.

Он мрачно посмотрел на нее.

— Ты хотя бы представляешь, сколько будет стоить твоя борьба, если дело дойдет до суда? Поправь меня, если я ошибаюсь, но я не верю, что тебе по карману нанять команду адвокатов, чтобы бороться со мной, — усмехнулся Скотт.

— Ты рискнешь затеять вокруг моей дочери весь этот цирк? — спросила она холодно и скрестила руки на груди. — Что ж, давай начинай, Скотт. Я же сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Келли, как делала это всегда.

Он медленно, тяжело вздохнул.

— Хорошо, ты выиграла этот раунд, Люси, — признался он. — Обещаю вести себя как образцовый джентльмен в присутствии дочери. И вовсе не потому, что ты этого заслуживаешь, а потому, что я намерен показать хороший пример Келли.

Она понимала, чего стоило ему признать свое поражение.

— Спасибо.

— Не за что меня благодарить. Мы еще не закончили наш разговор.

Люси насторожилась.

— Что ж, продолжай.

Посмотрев на нее, он вынужден был признать, что она заслуживает уважения; характер у нее действительно был твердым. В семнадцать лет она боялась его отца и потому покинула город, но будь сегодня жив отец, то едва ли он сумел запугать ее. Холодная непреклонность в ее взгляде говорила о том, что Люси умеет теперь постоять за себя и настоять на своем.

— Я согласен на встречу, — сказал он наконец. — Но говорить с Келли и Джефом в людном месте не хочу. Разговор может оказаться излишне эмоциональным. — Скотт задумался, тщательно взвешивая неожиданно пришедшую в голову мысль. — Почему бы вам не приехать ко мне домой? Там бы мы и сообщили им новость. С глазу на глаз. — В глубине души он надеялся, что в стенах родного дома будет чувствовать себя менее уязвимым в том случае, если дети воспримут новость неприязненно.

Люси не сомневалась, что в его доме ей будет не по себе, но спорить с ним по мелочам не хотела.

— К какому времени нам с Келли подъехать? — только и уточнила она.

— Часам к четырем. Келли и Джеф могут поплавать до обеда.

— Погода для этого довольно холодная, — возразила Люси.

— Бассейн у меня закрытый, а на систему подогревания воды я потратил уйму денег. После того, как отец умер от сердечного приступа, я понял, что надо держать себя в хорошей форме.

Она невольно перевела взгляд с его лица к широкой груди и сильным плечам, отметив про себя его прекрасное физическое состояние. Хотя он был мужчиной крупным, но в талии тонким и гибким, а бедра и ноги у него были стройные и мускулистые. Люси покраснела, когда он заметил, что она рассматривает его.

— Ты живешь там же, где и прежде? — спросила она, от смущения забыв, что он только что говорил о бассейне. Насколько она помнила, бассейн при особняке Баффордов был размером с олимпийский.

— Нет, в нашем старом доме живет Майк. У него большая семья, а в особняке просторно. Мой дом за городом. — Он взял лист бумаги и написал адрес. — Не забудь сказать Келли, чтобы взяла купальник с собой. — Скотт протянул ей адрес и посмотрел холодным, внимательным взглядом. — До встречи.

— Мы приедем, как договорились, — сказала она.

Они замолчали, почувствовав, что говорить больше не о чем.

Подходя к двери, Люси обернулась.

— Не подскажешь, где мне найти маму? — спросила она.

Он хотел объяснить, но передумал.

— Лучше я сам провожу тебя туда.

— Не стоит, я сама найду дорогу, — возразила Люси.

Но он уже встал и направлялся к ней, держа в руке отчет, который изучал до ее прихода.

— Я все равно иду в ту же сторону, — бросил Скотт небрежно, чтобы у нее не возникло подозрение, что он делает ей одолжение, но тут же мысленно обругал себя за подобное ребячество.

Открыв дверь, он пропустил ее вперед. Люси следовала за ним неохотно, будто ее сдерживало желание сказать ему что-то еще. О чем именно — ему оставалось только догадываться, но он горячо надеялся, что она не решится подбросить ему очередную «бомбу».

Скотт уверенно вел ее по лабиринту коридоров, и она была благодарна ему, понимая, что ее блуждания могли бы окончиться впустую. Когда они наконец добрались до рабочего места Лоретты, то Люси увидела, что мать сидит за обшарпанным столом в крохотной комнате и разговаривает с рабочим.

Лоретта краем глаза заметила Люси и Скотта и немного растерялась. Записав что-то на бланке, она отдала его рабочему, и тот вышел.

— Вот ее рабочее место, — сказал Скотт, кивком головы поприветствовав Лоретту. — Найдешь обратную дорогу? — обратился он к Люси, задержавшись на пороге.

— Конечно, спасибо, — сказала она не совсем уверенно.

Люси никогда не предполагала, что завод такой огромный. Она подошла к столу матери.

— Вот твое лекарство. Ты забыла принять его утром.

— Да, верно. Но как ты узнала? — удивленно спросила Лоретта.

— Я слежу за этим.

Лоретта с грустным видом покачала головой.

— Люси, неужели тебе нечего больше делать, как пересчитывать таблетки, чтобы убедиться, принимала ли я их?

— Да, меня волнует все, что касается твоего здоровья. Что это у тебя в пакете? — Она указала на пакет, лежавший на столе.

— Это? — Лоретта взяла пакет, открыла ящик стола и поспешно сунула его туда. — Ничего особенного.

Люси открыла ящик стола и вынула пакет, несмотря на протесты матери. Заглянув внутрь, она с осуждением воскликнула:

— Кексы! Как ты можешь быть такой легкомысленной, мама!

— Я проголодалась, — жалобно проговорила Лоретта. — Не могу же я питаться одними овощами и водой!

Люси молча с укором смотрела на мать.

— О, ради Бога! — воскликнула Лоретта, выхватив у нее пакет и бросив его в корзину для мусора.

Люси улыбнулась.

— Я горжусь тобой.

Лоретта, тотчас забыв об еде, озабоченно взглянула на дочь.

— Может быть, я вмешиваюсь не в свое дело, но что происходит между тобой и Скоттом?

— Сегодня вечером мы с Келли обедаем у него дома. Мы решили рассказать правду Келли и Джефу.

— Самое время, надо сказать, — проворчала Лоретта, посматривая исподтишка на пакет с кексами в мусорной корзине.

В комнатку вошел рабочий и протянул Лоретте бумагу. Она сверила ее с пачкой документов, лежавших на столе. Зазвонил телефон.

— Пойду, пожалуй, — сказала Люси.

Лоретта кивнула и, послав ей воздушный поцелуй, подняла трубку телефона.

Люси направилась к двери, но затем вернулась, достала из корзины пакет с кексами и, прихватив его с собой, вышла из комнаты.

4

Келли обрадовалась, узнав, что отец Джефа Баффорда пригласил их на обед. Она надела лучшие свои брюки и любимый свитер, купленный на деньги, которые заработала сама, приглядывая за детьми в отсутствие их родителей. Люси решила не наряжаться, чтобы Скотт не подумал, что она придает его приглашению особый смысл. Она надела джинсы, футболку, а сверху накинула фланелевую рубашку.

— Ты одеваешься лучше, когда выносишь мусор, — заметила Келли, когда они выходили из дома.

— Мистер Баффорд сказал, что все будет по-домашнему, — успокоила она дочь. — Кроме того, именно тебе предстоит сегодня блистать.

Этот ответ, казалось, удовлетворил Келли.

— Должно быть, я действительно очень нравлюсь Джефри, если он сумел уговорить отца пригласить нас, — сказала она.

Глаза ее блестели от восторга, но Люси чувствовала, что дочь немного волновалась. Она вспомнила, как Скотт впервые пригласил ее домой, чтобы познакомить с родителями. Они держались с ней вежливо, но презрительные взгляды, которые бросал на нее Обри, не оставляли сомнений, что он считал ее не своего поля ягодой. Позже он запретил сыну встречаться с ней, поэтому они прибегали ко всевозможным уловкам, чтобы побыть вместе.

— Ты знаешь, родители Джефа разведены, — сказала Келли, когда они были уже в пути, — но они хорошо ладят между собой. По крайней мере, так говорит Джеф.

Люси кивнула.

— Это хорошо, — сказала она, не найдя, что еще ответить, хотя чувствовала, что дочь ждала чего-то большего. — Ради детей родителям порой приходится скрывать свои чувства.

В этот момент она почувствовала себя лицемеркой. Ни ей, ни Скотту до сих пор не удавалось скрывать свои чувства. С первой минуты встречи они только и делали, что трепали друг другу нервы. Ей непременно надо заставить его понять, как важно забыть старые обиды и огорчения и думать о будущем дочери. Но больше всего ее сбивало с толку то, что Скотт и его бывшая жена, несмотря ни на что, ладили между собой, в то время как они и пяти минут не могли пробыть рядом, чтобы злоба и досада не закипали в них.

Возможно, она слишком торопилась. В конце концов, Скотт только что узнал о существовании Келли. Годами он ненавидел женщину, которая, как внушил ему отец, бросила его. Теперь от нее зависело суметь убедить его, что ее поступок был вынужденным. Конечно, добиться взаимопонимания в одночасье невозможно, но они должны постараться и тогда, вероятно, смогут хотя бы частично вернуть доверие друг к другу и дружбу. Она готова была пойти на это ради Келли. Все эти размышления не мешали ей вести машину по давно забытым дорогам и замечать изменения, которые произошли за время ее отсутствия в городе.

— Да вот же поворот, — сказала Келли, неожиданно прервав ее размышления.

Люси резко затормозила, поняв, что пропустила поворот.

— Господи, мам, что с тобой сегодня? — спросила дочь, хихикнув. — Сначала ты решаешь вырядиться как бомж, потом тормозишь так резко, что я чуть лбом в стекло не врезалась. Неудачный день, да?

— Вроде того, — пробормотала Люси. — Но не беспокойся, я не заставлю тебя краснеть за меня.

Она свернула на дорогу, густо обсаженную по обе стороны соснами, кипарисами и дубами. Еще издалека она увидела дом Скотта — одноэтажное деревянное строение с множеством окон, стоявшее на берегу озера. Сердце у нее забилось сильнее, а когда она выехала на подъездную дорожку, то казалось, что сердце готово выскочить из груди.

Не успела она припарковать машину, как откуда ни возьмись появился красивый, породистый ирландский сеттер и залаял, приветствуя их.

— Подожди, не выходи из машины. Надо убедиться, что собака не злая, — предупредила Люси дочь. Когда-то она испытала на себе укусы собаки, от которых потом пришлось лечиться.

— Мам, да это еще щенок, — сказала, смеясь, Келли и смело вышла из машины.

Дверь дома открыл Джеф и поспешил им навстречу, прикрикнув на собаку, подзывая ее к себе. Остановившись в нескольких шагах от Келли, он смущенно улыбнулся.

— Рад, что вы приехали. Ты захватила с собой купальник?

— Конечно, — ответила Келли, передавая ему сумку. — Как зовут собаку?

— Пеппер. Он дружелюбный, но очень необузданный. — Как бы в подтверждение его слов, собака подскочила к Люси и передними лапами уперлась ей в грудь. Поняв, что собаку нечего бояться, Люси рассмеялась.

Джеф оттащил собаку за ошейник.

— Пеппер, не лезь! Смотрите, миссис Одам, а то он вас всю обслюнявит.

На пороге дома появился Скотт. Не в силах сдержать охватившее его волнение, он в первую очередь обратил взгляд на дочь. Прошлым вечером на пороге дома Лоретты он лишь мельком видел ее и теперь хотел получше разглядеть. Но это могло показаться признаком невоспитанности, а в его планы не входило с первой минуты произвести плохое впечатление.

— Где же твои хорошие манеры, Джеф? — спросил он, за приветливой улыбкой скрывая внутреннее смятение. — Пригласи дам пройти в дом.

Мальчик засмеялся.

— Я пытался, пап, но Пеппер не отстает от них.

— Пеппер, на место! — скомандовал Скотт, и собака тотчас поплелась, поджав хвост, к ближайшему дереву, где легла с недовольным видом, положив голову на передние лапы.

Люси не смогла удержаться от смеха.

— Не смейся, так ты только подзадориваешь его, — сказал Скотт.

Келли посмотрела на мать.

— Это тот самый мужчина, что стоял с тобой у нашего дома прошлым вечером, — шепнула она. — Он еще заставил тебя плакать.

— Все в порядке, дорогая. Я объясню тебе позже.

— Входите, — сказал Скотт, сурово поглядывая на собаку. — Входите быстрее, пока Пепперу не наскучило разыгрывать из себя обиженного. Джефу еще не удалось как следует воспитать его, главным образом потому, что собака и минуты не может посидеть спокойно, чтобы чему-то научиться.

Люси улыбнулась.

— Вы не пробовали давать ему риталин? Я наблюдала, как это лекарство замечательно успокаивает чересчур активных щенков.

Скотт распахнул дверь, и они вошли в дом. Увидев Келли вблизи, он заметил, что она похожа на него, особенно глаза и рот, а вот нос девочка унаследовала у Люси — небольшой и чуть вздернутый.

— Проходи, Келли, — пригласил он ласково. — Чувствуй себя как дома.

Люси и Келли не успели войти в гостиную, как им навстречу с заливистым тявканьем выскочил йоркширский терьер с розовым бантом на шее.

— Не бойтесь, она громко лает, но не кусается, — сказал Скотт. — Эта собака принадлежит матери Джефа, которая уехала на конференцию и оставила ее на время здесь.

— Какая хорошенькая, — восхитилась Келли и взяла собаку на руки. Терьер лизнул ее в подбородок, и все засмеялись. — А ее как зовут?

Джеф погладил собаку.

— Аби. Уменьшительное от Абигейл. Мама заплатила за нее уйму денег и нянчится с ней как с ребенком. Она такая избалованная. — Говоря это, он округлил глаза. — У нее даже есть желтый плащ для прогулок в плохую погоду.

Люси, улыбаясь, погладила шелковистую шерсть собаки, невольно удивившись про себя, почему это бывшая жена Скотта предпочла оставить любимую собаку ему, а не кому-то из родных или друзей. Конечно, этот факт ее не касался, но тем не менее вызывал любопытство.

— Я тоже хочу такую собачку, — сказала Келли, крепко прижимая к себе Аби.

— Сомневаюсь, что мы можем позволить себе купить щенка такой дорогой породы, — сказала Люси, представив себе, в какую кругленькую сумму обойдется и уход за такой собакой. К тому же она понимала, что их дом слишком мал, чтобы держать собаку. — Но если тебе очень хочется иметь четвероногого друга, то можешь взять щенка из собачьего приюта, при условии, что сначала спросишь разрешения у бабушки.

— Бабушка обязательно разрешит, — сказала девочка. — Она мне все позволяет.

Люси взглянула на Скотта.

— Ничего не могу поделать с мамой. Она окончательно избалует ее.

Скотт все это время с любопытством приглядывался к Келли.

Когда девочка неожиданно поймала его на том, что он внимательно изучает ее, он быстро перевел взгляд на сына.

— Почему бы вам не пойти переодеться, а я тем временем приготовлю напитки, — предложил он.

— Идем, — сказал Джеф Келли. — Я покажу тебе, где можно переодеться.

Девочка отдала Аби матери, и подростки ушли в другую часть дома.

Скотт выглядел задумчивым.

— Она красивая, — сказал он тихо.

Люси было приятно услышать такую оценку дочери.

— Да, я тоже так считаю. К тому ж у нее светлая голова, хотя в последние два года забита мыслями о мальчиках.

— Это доказывает, что она современная нормальная девочка.

— Хочет поступить в ветеринарную школу. Я постоянно напоминаю ей, как важно иметь хорошие отметки.

— Она производит приятное впечатление, — с удовлетворением констатировал Скотт. — Сразу заметно, что ты серьезно занималась ее воспитанием.

И на этот раз Люси осталась довольна его похвалой.

— Я всегда старалась приобщить ее к разнообразным занятиям, — продолжала Люси. — Танцы, лагеря скаутов, юношеские программы при церкви. Я считаю, чем больше ребенок занят полезной деятельностью, тем меньше у него возможности обрести дурные наклонности.

Скотт посмотрел на Люси, чувствуя, что следует как-то красноречивее выразить ей свою признательность за хорошее воспитание дочери. Но как? Охватившее его чувство вины за то, что все эти годы его не было рядом с дочерью, не давало сорваться с губ простым, искренним словам.

— Не надо, — сказала Люси.

Он удивленно поднял брови.

— Прости, я не понял?

Она сама была удивлена, что спустя столько лет все еще может легко угадывать его мысли.

— Не вини себя, Скотт. Я ничуть не сомневаюсь, что знай ты о Келли, то непременно принял бы самое деятельное участие в ее воспитании. Уж такой ты человек. Но ты ничего не знал, поэтому у тебя нет причин винить себя.

— А ты прихватила с собой купальник? — спросил Скотт, чувствуя необходимость сменить тему разговора, хотя бы на время.

Позже, когда он останется один и немного успокоится, то обдумает сложившуюся ситуацию и свои обязанности по отношению к дочери.

Люси отрицательно покачала головой.

— Я предпочитаю понаблюдать за детьми.

Впрочем, у нее возникала мысль взять с собой купальник, но после недолгих колебаний она решила этого не делать по разным причинам. Люси чувствовала себя глубоко уязвленной поведением Скотта и считала невозможным предстать перед ним полуодетой даже для такого невинного занятия, как плавание.

Они молчали, словно не зная, о чем говорить. Люси принялась рассматривать комнату, только чтобы не глядеть на него. Гостиная была уютная и изящно обставленная, обивка мягкой мебели выдержана в зелено-коричневых тонах. Фотографии в рамках стояли на столиках у дивана и на орехового дерева журнальном столике, что придавало довольно просторной и полупустой комнате домашний вид.

— Ты сам обставлял дом? — спросила она.

— Мебель мы выбирали вместе с Джефом, — ответил он, — но картины, вазы и другие безделушки решили не покупать. Не люблю набивать комнаты вещами, они только пыль собирают.

— Комната выглядит симпатично, — сказала она.

— Благодарю. — Взгляд его темных глаз был колючим и оценивающим, но не таким презрительным и настороженным, как раньше.

И вновь в комнате воцарилось молчание. Они просто сидели и смотрели друг на друга.

Люси заметила, что у рта и глаз Скотта залегли резкие складки, подчеркивавшие мужественную красоту его лица.

Он же отметил изящно очерченную линию скул, легкий румянец на щеках. Полные, красивой формы губы были розовые; распущенные, каштанового цвета волосы поражали пышностью и блеском и вызывали желание зарыться в них лицом и вдохнуть их аромат.

— Пойду приготовлю себе коктейль, — сказал Скотт, когда молчание стало невыносимым. — А что ты предпочитаешь выпить?

— Бокал вина, если можно, — попросила она.

Он послушно кивнул, и ее удивила его вежливость. Он, несомненно, пытался держать себя корректно ради детей. Люси встала и последовала за ним в просторную кухню, обставленную мебелью из светлого дуба. Держа Аби на руках, она присела у стола и наблюдала, как он готовил коктейль. Вынув бутылку белого вина из холодильника, Скотт откупорил ее и достал из буфета бокал.

— Налей мне совсем немного, — попросила она. — Я почти не пью, видимо, причитающийся на мою долю алкоголь поглотил папаша.

Скотт наполнил бокал до половины и протянул ей.

— Я хорошо понимаю тебя, — сказал Скотт.

Он помнил, как, бывало, Люси прибегала к нему в слезах из дома, где ее отец устроил очередную попойку, которая продолжалась порой несколько дней.

Люси поблагодарила Скотта и отпила глоток вина.

— У тебя красивый дом, — сказала она, чувствуя, что они разговаривают как два незнакомых человека, когда речь не касается Келли. Они ни разу не обмолвились ни о давних своих отношениях, ни о стычке, происшедшей днем. — Давно ты здесь живешь?

— Семь или восемь лет. Отец решил, что я с ума сошел, купив этот дом, так как считал, что в особняке для всех хватит места. Но я хотел иметь собственный дом.

— Я тебя хорошо понимаю, — кивнула Люси. — Уехав отсюда, я сняла комнату рядом со школой медсестер, куда я планировала поступить. Так было приятно иметь свое жилье, неважно, что размерами оно чуть превосходило кладовку. Я купила подержанную кроватку для Келли, кое-какую посуду. В этой комнатушке мы прожили три года.

— Думаю, у тебя было достаточно денег, чтобы подыскать что-нибудь получше, — бросил Скотт и тут же пожалел о невольно вырвавшихся словах, так как увидел, что она вся напряглась.

Люси только крепче сжала бокал пальцами, но промолчала.

— Я не совсем правильно выразился, — поторопился добавить Скотт. — Со слов отца я понял, что ты уехала отсюда с приличной суммой денег. Я представлял, что ты жила в одной из шикарных высоток вблизи океана без всяких забот.

— Все было совсем не так, — сказала она холодно. — Мы должны были жить экономно, пока я училась, иначе я не могла бы работать после окончания школы неполный день, что давало мне возможность проводить больше времени с моим ребенком.

— Нашим ребенком, — поправил он.

Люси посмотрела ему в глаза, силясь понять, неужели его злоба к ней не иссякнет до конца ее жизни. Почему бы не выложить ему всю правду о том, что, останься она в городе, у нее отняли бы Келли. Может быть, это признание открыло бы ему глаза и изменило его отношение к ней? В конце концов, своим молчанием она выгораживает Обри Баффорда, а он не заслужил этого после всего зла, которое сделал ей.

Однако Люси понимала, что дело не в Обри, а в том, что она щадит чувства Скотта. Да, Обри поступил с ней бессовестно, но он был отцом Скотта, скорее всего авторитетной личностью в глазах сына, а ей ни в коей мере не хотелось лишать Скотта его иллюзий. Она по себе знала, что значило стыдиться отца.

Скотт заметил печаль в ее глазах и мысленно отругал себя за свою твердолобость. Она была права. Действительно, стоило Люси открыть рот, как он был готов вцепиться ей в горло, но сейчас очень важно сохранить хотя бы видимость хороших отношений ради детей! Им не стоит пререкаться и необходимо проявить сдержанность, если они хотят завоевать доверие детей.

Нервным движением, которое уже вошло у него в привычку, он провел рукой по волосам, встал и подошел к холодильнику. Открыв морозилку, он вынул формочку для льда и бросил кубик в свой стакан.

— Кто присматривал за Келли, когда ты посещала занятия? — спросил Скотт, возвращаясь к более безопасной теме разговора.

Улыбка на ее лице подсказала ему, что он выбрал правильный вопрос.

— Хозяйка дома, где я снимала комнату. Это была пожилая женщина, которая обожала детей, а уж Келли она баловала до предела. Я не могла платить ей много, но, думаю, сидела она с Келли не ради денег. — Взгляд Люси затуманился, и она отпила немного вина. — Она умерла несколько лет назад. Это случилось неожиданно и явилось для нас настоящим ударом.

Люси тяжело вздохнула, вспомнив, что миссис Биллингсли фактически заменила ей мать, скрашивая невыносимое одиночество, сменяя ее у кроватки Келли, когда та болела какой-нибудь из множества детских болезней.

— Кстати, — сказала она, отбросив грустные воспоминания. — У меня есть много детских фотографий Келли в разном возрасте. Могу дать пленки, и ты отпечатаешь то, что тебе понравится.

— С удовольствием. — Скотт задумчиво посмотрел на нее. — Как же все-таки случилось, что ты не вышла замуж за какого-нибудь врача, как это делают многие медсестры?

Он догадывался, что не имел права спрашивать ее об этом, но не мог удержаться. Она была слишком красива, чтобы сидеть дома по субботним вечерам, слишком молода, чтобы полностью посвятить свою жизнь ребенку и отказаться от собственных потребностей, если, конечно, именно это она и делала все пятнадцать лет.

— У меня не было времени для свиданий и вечеринок, Скотт. Я растила дочь, много времени посвящала занятиям, а позже своей карьере.

Как хотелось ей рассказать ему о своих успехах в учебе и работе, но не ради хвастовства, а потому что она действительно гордилась своими достижениями.

— Работая несколько лет сестрой отделения травматологии, я ужасно изматывалась, — продолжала Люси. — К концу дня хотелось одного: побыть с Келли. Я не искала встреч с мужчинами. — Заметив его недоверчивый взгляд, она добавила: — Это удивляет тебя?

— Меня уже ничем не удивишь, Люс.

Когда Скотт назвал ее уменьшительно-ласкательным именем, в ее памяти возникли картины прошлого. В те времена он был нежным и любящим, а не таким, как теперь, жестоким, бесстрастным, с поджатыми губами и циничной ухмылкой. Ей не хотелось, чтобы он называл ее так, вызывая воспоминания о любящем юноше и заставляя думать о том, что с ними могло случиться, если бы у нее хватило смелости не спасовать тогда перед его отцом.

— Пожалуйста, не называй меня так, — тихо проговорила она.

Скотт отпил глоток коктейля, незаметно наблюдая за игрой чувств на ее лице.

— Почему? Уж не потому ли, что это пробуждает в тебе воспоминания?

Он поставил стакан и, склонившись над столом, приблизил к ней лицо. Ее взгляд был кротким и задумчивым, совсем непохожим на взгляд женщины, которую его отец считал алчной и эгоистичной. Легкий аромат ее духов приятно щекотал ноздри. Она по-прежнему пробуждала в нем желания, что удивляло и одновременно раздражало его.

Люси не отвела глаза в сторону от его пристального взгляда. Неужели перед ней сидел тот самый человек, в которого она была без памяти влюблена много лет назад? Ее пугали происшедшие в нем перемены как в облике, так и в душевном состоянии.

— Тогда мы были почти детьми, — сказала она, чувствуя, что ей не хватает воздуха для дыхания.

— Детьми? Может быть. Но достаточно взрослыми, чтобы зачать ребенка, — напомнил он глухим, неожиданно охрипшим голосом. — Ты помнишь ночь, когда была зачата Келли?

Она вздрогнула, ясно представив ночь, когда впервые лежала обнаженная в его объятиях, ощущая его горячее дыхание, которое смешивалось с ее, видя, как блестит его кожа, покрытая испариной. Они приехали тогда на озеро, разостлали на траве старое стеганое одеяло, разделись, помогая друг другу, при свете полной луны. Они были молоды и неопытны, совершенно не подготовлены к таинству любви.

— Да, помню, — сказала она наконец почти шепотом. — Мы не подумали, что надо… гм… предохраняться. Позже, когда я обнаружила, что беременна, то боялась сказать тебе об этом.

Она, действительно, не просто испугалась, а пришла в ужас и несколько недель ждала, надеясь на какое-то чудо, прежде чем сообщить об этом Скотту. До нее дошли слухи, что одна из девочек ее класса забеременела и сделала аборт. Люси же твердо знала, что никогда не решится убить ребенка Скотта. Люси беспокоило, что же будет с планами Скотта о поступлении в колледж, когда его семья узнает о случившемся? Обри Баффорд наверняка отказался бы платить за обучение сына, узнав, что у них будет ребенок. Переживания чуть не довели ее до безумия.

Скотт пришел в восторг, когда она набралась храбрости и обо всем рассказала ему. Он надеялся, что отец смирится и примет Люси в их семью. Как же они ошибались! У Обри были большие планы в отношении сына, но в них не входила женитьба на девушке из самой бедной семьи в Шейд-Три, глава которой пользовался в городе дурной славой.

От неожиданно донесшегося до кухни шума они вздрогнули.

Вбежали Келли и Джеф, одетые в купальные костюмы.

— Мам, ты бы видела, какой у Джефа компьютер! — восторженно вскрикнула девочка. — На нем можно рисовать картины. А еще у него есть сверхмощный телескоп и цветной телевизор, подключенный к кабельной системе, и стереосистема, и…

Люси с застывшей на губах улыбкой слушала взволнованную дочь, а Скотт смущенно ерзал на стуле.

— Все это, действительно, замечательно, дорогая, — сказала она, не зная, что еще ответить.

Такие дорогие «игрушки» были ей не по карману, даже компьютер она пока не могла купить, хотя Келли проявила большие способности в этой области, занимаясь на компьютерных курсах в Атланте.

Келли вопросительно посмотрела на Джефа.

— Так мы идем плавать, или ты будешь тут торчать, как кочка на болоте?

Он усмехнулся.

— Кто окажется в воде последний, тот слабак.

Подростки наперегонки побежали к раздвижным стеклянным дверям, ведущим из гостиной в бассейн, и, громко смеясь, затеяли возню, не желая пропускать один другого вперед. Сквозь оставленную открытой дверь послышался плеск воды и безудержный хохот.

— Ну и ну, — сказал Скотт, когда они остались одни.

Люси холодно посмотрела на него.

— О чем ты?

— Ты думаешь, что я слишком балую Джефа. Возможно. Но это единственный способ смириться с тем, что я не так много времени провожу с ним.

— Мы не можем быть с детьми все время, Скотт.

— Так почему ты смотришь на это неодобрительно, Люси?

Она отвела взгляд в сторону.

— Потому что я не могу позволить себе покупать такие вещи для Келли, хотя до сих пор она ничего у меня не просила.

— Я могу дать ей все, чего она захочет, — поспешил заверить Скотт.

— А я этого не позволю. — Люси говорила спокойным, но твердым голосом, не терпящим возражений. — Я имею свой взгляд на то, как следует воспитывать дочь.

— Я ее отец. Разве я не могу иметь своего мнения?

— Пожалуйста, но при условии, что оно не противоречит тем нормам, в которых она до сих пор воспитывалась.

Скотт пристально посмотрел на нее.

— Хорошо, Люси, я согласен уступить тебе. Но только потому, что не хочу коренным образом менять жизнь нашей дочери. Однако не жди, что я буду потворствовать всем твоим решениям. Я не допущу, чтобы девочка в чем-то нуждалась только из-за твоего упрямства и гордости.

— Келли никогда ни в чем не нуждалась, — воскликнула Люси, возмущенная его словами.

Как он мог подозревать ее в подобных вещах? Она делала все, чтобы дочь не испытывала нужды в чем-то. Сама Люси носила застиранную до дыр форменную одежду, белые туфли, полагавшиеся к форме, покупала в комиссионном магазине, чтобы сэкономить деньги на одежду для Келли. Слава Богу, Келли никогда не претендовала на наряды из модных магазинов, а довольствовалась тем, что ей покупала мать, и не считала себя чем-то обделенной.

Погруженные в свои мысли, Люси и Скотт некоторое время молчали.

Люси слышала, как беззаботно и весело Келли и Джеф плещутся в бассейне. Она завидовала им. Ни в детстве, ни в юности она не могла отдаться радостям жизни, не испытывая при этом беспокойства. Даже в объятиях Скотта она иногда думала о том, что происходит дома, не напился ли опять Дарнел, не обижает ли он маму.

Скотт стиснул пальцы рук и положил их на стол.

— Что будет с нами, Люси? — спросил он. — Как мы будем жить дальше?

Она поняла, что он наконец задал самый важный вопрос. Смогут ли они поддерживать дружеские отношения, вроде тех, что Скотт сохранил со своей бывшей женой, или они будут постоянно воевать друг с другом? Ответа Люси не знала.

— Ты знаешь, чего я жду от тебя, Скотт, в отношении Келли.

— Но чего хочешь ты сама?

— Я? — Люси пожала плечами. — Не знаю, — сказала она, испытывая беспокойство под его пристальным взглядом. Конечно же, она знала, но ни за что не призналась бы ему. — Думаю, того же, что и любая другая женщина на моем месте, — ответила она неопределенно.

Скотт вопросительно вскинул брови.

— Большинство женщин хотят иметь дом, мужа, семью, любовь и все прочее. Ты это имела в виду?

Она вздохнула, сожалея о том, что они становились очень серьезными, когда переставали ссориться.

— Наверное, — призналась она. — Но эта мечта умерла пятнадцать лет назад, поэтому я сказала себе, что у меня не остается выбора, кроме как примириться с тем, что имею, и продолжать жить.

Неожиданно Скотт взял ее руку и приложил к своей груди.

— Чувствуешь? — спросил он. — Мое сердце продолжает биться. Я по-прежнему живой человек.

Люси охватили противоречивые чувства, когда он сделал это. Грудь у него была теплая, сильная, поросшая вьющимися волосками. Она помнила, каким Скотт был во время их юности, когда на лице и груди у него было мало волос, о чем он страшно переживал, но всячески старался это скрыть.

Она закрыла глаза. Ах, если бы их жизнь сложилась иначе! Если бы…

— Посмотри на меня, Люси, — попросил он.

Она открыла глаза. Его лицо было совсем близко, и взгляд темных глаз — пристальный, возбуждающий — привел ее в смущение.

— Было время, когда я желал одного: никогда не покидать больницу. Ты не представляешь, что значит перенести несколько пластических операций, изнуряющие сеансы массажа, физиотерапию, а затем сидеть в коляске, не зная, смогу ли когда-нибудь встать на ноги. Я действительно думал о том, чтобы нанять частного детектива и заняться твоими поисками, но гордость не позволяла сделать это. Если ты бросила меня, когда я лежал в коме, то мог ли я быть уверенным, что ты не бросишь меня, случись новая беда? Но прошло время, и однажды я сказал себе, что о прошлом надо забыть и продолжать жить. И все как-то наладилось, пока ты не вернулась.

Люси силилась не заплакать, но слезы против ее воли наполнили глаза.

— Извини, Скотт. У меня в мыслях не было, что я причиню тебе боль, когда приехала на похороны отца. Если бы я не была уверена, что ты умер, то не стала бы искать твою могилу на следующий же день после моего приезда. — Она потянула руку, чтобы освободить ее, но он еще крепче прижал ее к груди.

— Ты искала мою могилу? — спросил он. — Что же ты подумала, когда не нашла ее?

— Я была в полном замешательстве. Подумала, что тебя кремировали. Собиралась позвонить в похоронное агентство, но решила отложить розыски до своего окончательного переезда сюда.

При виде ее слез у него в душе все перевернулось. Продолжая прижимать ее руку к сердцу, Скотт встал и, обойдя стол, приблизился к ней.

— Не плачь, Люс, — сказал он нежно. Отпустив ее руку, Скотт обнял ее за плечи одной рукой, а другой взял салфетку со стола и вытер ей слезы. — Пожалуйста, не плачь. Ты знаешь, как я когда-то сходил с ума от твоих слез…

Она помнила, как часто она рыдала на его груди, когда пьянство и буйство ее отца переходило все пределы. Как сказочный рыцарь, о котором она всегда мечтала, Скотт обещал увезти ее подальше от дома, как только они поженятся. Но выполнить обещание ему помешал пьяный водитель, и у нее не оставалось иного выбора, как спасти себя и его ребенка бегством.

— Я никогда не забывал тебя, Люси, — сказал он почти шепотом.

Она подняла голову, и когда их взгляды встретились, то на минуту показалось, что к ним вернулось прошлое. Ее сердце неистово забилось, когда его губы прижались к ее губам.

Поначалу поцелуй был довольно невинным. Люси почувствовала, как его язык скользнул сквозь ее приоткрытые губы, отчего по всему ее телу пробежала волна удовольствия. Она открыла рот шире, страстно желая как можно больше насладиться им. Ее порыв, казалось, зажег в нем огонь. Скотт крепко сжал ее в объятиях и опустил на стол, прижимаясь к ней всем телом. Отвечая на его страстный поцелуй, Люси почувствовала, как к ее бедрам прикоснулся его напряженный член. Она застонала и выгнулась навстречу ему, обостренно чувствуя его близость, словно каждый нерв ее тела был оголен в это мгновение. Она не в силах была сопротивляться охватившей ее волне желания. Упиваясь его близостью, она как сквозь сон слышала звуки, доносившиеся из бассейна.

Внезапно до ее сознания дошло, что и она и Скотт теряют контроль над собой. Люси неожиданно резко оттолкнула его и глубоко вдохнула воздух.

Скотта поразила ее внезапная отчужденность.

— Почему ты оттолкнула меня? — спросил он, тяжело дыша.

— Дети. Они могли увидеть нас, — пробормотала Люси, все еще дрожа всем телом.

Слова Люси подействовали на него отрезвляюще, как ведро холодной воды, и реальность вернулась к нему. Он отступил от нее, провел рукой по лбу и верхней губе, на которых выступила испарина. Как он мог допустить подобное, о чем думал?

— Извини, я забылся.

— Так что же нам теперь делать? — спросила она. — Теперь, когда мы знаем, что нас все еще… влечет друг к другу?

Вопрос прозвучал вполне обоснованно. Люси чувствовала, что ее тело жаждет его прикосновений, и видела, что огонь в его глазах еще не потух. Его поцелуи и объятия растопили лед, сковывавший ее душу и сердце, она ощущала, как тепло обволакивает ее. То, что произошло сейчас между ними, имело глубокий смысл, которого они пока не осознали.

— Ну, первое, что мне приходит на ум, — это отвести тебя в спальню и заняться любовью до полного изнеможения, — сказал Скотт, и от этих слов она побледнела. — Но, с другой стороны, я понимаю, что во мне просто заговорили гормоны, поэтому я не сделаю того, о чем впоследствии мы можем пожалеть.

Как бы в подтверждение своих слов, он подошел к столу и сел. Для него это было нелегким решением, тем более что Скотт никак не мог утихомирить эти самые свои бушующие гормоны. Почему он так страстно желал ее, когда еще так много невыясненных вопросов осталось между ними? Но в глубине души Скотт понимал, что окажись он с ней в постели, то уже никогда не отпустит ее от себя. Он догадывался, что в последние дни Люси переживала то же, что и он. По крайней мере, ему хотелось верить, что это так.

Вид у Люси был расстроенный.

— Почему ты думаешь, что мы пожалеем, если займемся любовью?

— Нам уже не семнадцать лет, Люс. Как ты сказала, нам надо думать о детях.

Она пыталась скрыть свое разочарование, что удавалось ей с трудом. Она все еще ощущала вкус его губ, прикосновения рук. Но все же она не бросится на шею Скотту Баффорду, рискуя поставить себя в глупое положение.

5

К тому времени, когда Келли и Джеф переоделись после купания, были готовы горячие сосиски и бутерброды. Под огромным стеклянным куполом находился не только облицованный мрамором бассейн, но и сауна, и небольшой зал с различными спортивными тренажерами. На широком пространстве вокруг бассейна была расставлена дорогая садовая мебель.

Под сводами купола было по-летнему тепло, и, находясь здесь, невольно забывалось, что снаружи зима в полном разгаре. Люси предложила устроиться за одним из столиков около бассейна, вместо того чтобы сидеть в столовой. Все согласились. Она догадывалась, что дети и Скотт, так же, как и она, испытывают нервное напряжение. Она принесла из кухни вареную фасоль с мясом, салат и хрустящий картофель. Когда они начали рассаживаться, Келли и Джеф затеяли возню, выбирая место за столом, а Аби терлась у ног Люси и скулила, просясь на руки.

— Эта собака хуже ребенка, — покачала она головой.

Джеф усмехнулся.

— Я ведь говорил, что она страшно избалована. И пожалуйста, не ругайте ее, а то она обидится. Аби все понимает.

Наконец они расселись. Люси ничего не оставалось делать, как посадить Аби к себе на колени. К счастью, собачка свернулась в пушистый комочек и притихла.

— Как здесь замечательно! — сказала Люси, когда они наполнили тарелки. — Словно вернулось лето. Только комаров не хватает.

— Мы с Джефом проводим здесь большую часть времени, — сказал Скотт. — Затраты себя оправдали.

Ей трудно было даже представить, в какую сумму обошлось строительство такого сооружения, когда ей приходилось только мечтать о второй ванной комнате в доме. Троим женщинам было не просто пользоваться одним туалетом, да еще таким крошечным. Мать в шутку предложила им взять напрокат переносной биотуалет и держать его на заднем дворе.

— Часто ходишь на озеро? — спросила Люси Джефа.

— В хорошую погоду каждый день. Папа научил меня кататься на водных лыжах, когда мне было пять лет.

— Как бы мне хотелось тоже научиться, — сказала Келли.

— Я могу научить тебя, — предложил Джеф, обменявшись с Келли многозначительным взглядом.

Люси нервно заерзала на стуле и бросила тревожный взгляд на Скотта. Тот торопливо отвел взгляд и продолжал есть. Они услышали царапанье когтей и увидели за дверью Пеппера. Он залаял и разбудил Аби, которая тут же соскочила с колен Люси и бросилась к двери, рыча со всей яростью, на которую способен пятифунтовый клубок шерсти.

Джеф хотел встать, но Скотт остановил его.

— Не впускай Пеппера, пока мы не кончим есть. Иначе он прыгнет на стол и начнет вылизывать все тарелки.

— Как я вижу, он пользуется на улице полной свободой, — сказала Люси. — Не боитесь, что он убежит?

— Нет, — ответили Скотт и Джеф в унисон и рассмеялись.

— Главное, с ним надо проводить побольше времени, потому что он требует к себе внимания, — сказала Келли. — Сколько ему?

— Одиннадцать месяцев.

— Да он еще щенок, — сказала Келли. — Я могу помочь вам приучить его.

Когда обед закончился, Джеф по привычке начал собирать тарелки. Скотт посмотрел на него и кашлянул.

— Не беспокойся об этом сейчас, сынок, сядь. Мне надо кое-что важное обсудить с тобой и Келли.

Подростки обменялись удивленными взглядами.

— Мы разве что-нибудь натворили? — спросил Джеф, садясь.

Скотт покачал головой.

— Нет, ничего подобного. В сущности, должен признаться, что нам с Люси едва ли удалось найти более воспитанных подростков.

Джеф облегченно вздохнул.

— Пожалуй, лучше начну я, — сказала Люси, заметив, что Келли смущена и встревожена.

Скотт поднял обе руки, словно сдаваясь.

— Мне только не хочется, чтобы ты подумала, будто я решил взвалить все на тебя.

— Мне бы и в голову это не пришло, — запротестовала Люси. — С чего ты взял?

— Я знаю тебя, Люс. Я могу рассказать все сам, но если за дело возьмешься ты, то уверен, что у тебя это получится лучше. Но повторяю: я не хочу, чтобы ты потом начала обвинять меня в том, что я пытаюсь уклониться от трудностей.

Келли, чувствуя неловкость возникшей ситуации, смущенно засмеялась.

— Не могли бы вы сказать нам, что происходит?

Люси глубоко вздохнула.

— Я должна покаяться перед тобой, Келли, — сказала она. — Много лет ты просила меня рассказать о твоем отце.

Келли пожала плечами.

— Ты действительно рассказала о нем. Все, что меня интересовало, — сказала она, оглядев сидящих за столом. — Почему ты заговорила об этом сейчас? — спросила Келли, потупив глаза.

Люси поняла, что дочь сбита с толку и что ей неловко.

— Видишь ли… — Люси в нерешительности замолчала, но потом продолжила: — Когда я рассказывала тебе, что папа умер после автокатастрофы, то была уверена, что это правда.

Келли подалась вперед и пристально смотрела прямо в глаза матери.

— Да, и что?

— Когда мы приехали на похороны дедушки, то выяснилось, что я ошибалась.

Келли нахмурилась.

— Как можно ошибаться в подобных вещах?

— Точь-в-точь моя мысль, — пробормотал Скотт.

Люси бросила на него мрачный взгляд, а затем сосредоточила все внимание на дочери.

— Ты знаешь, что я не переписывалась со своими родителями. Фактически я прекратила все контакты с друзьями и родственниками, когда уехала из Шейд-Три, за исключением мамы, которой ежегодно посылала открытки к дню рождения и на Рождество. Со мной же связаться она не могла, потому что не знала адреса. Вот и получилось, что у нее не оказалось возможности сообщить мне, что твой папа не умер.

Келли от удивления открыла рот.

— Почему вы не дали вашей матери свой адрес? — спросил Джеф, явно заинтригованный разворачивавшейся на его глазах драмой.

Люси посмотрела на него.

— Мой отец страшно пил. Часто становился грубым и необузданным. Я не хотела, чтобы он узнал, где живем мы с Келли. Не хотела, чтобы он нашел нас и моя девочка росла рядом с таким человеком.

Джеф кивнул головой, словно полностью разделял ее мнение. Скотт сидел, тупо уставившись на солонку и перечницу, стоявшие перед ним на столе, лицо его было бледным и невыразительным.

— Какое все-таки это имеет отношение к моему отцу? — нетерпеливо спросила Келли.

Люси тяжело вздохнула.

— Твой папа не умер, Келли. Он жив и здоров.

Келли уставилась на мать, и на глазах ее выступили слезы.

— И ты решила рассказать мне это именно сейчас? — сказала она. — Не могла подождать, пока…

Скотт взял Келли за руку, и от неожиданности девочка вздрогнула.

— Келли, милая, — сказал он как можно ласковее. — Я твой отец.

Келли посмотрела на него с явным недоверием.

— Вы?

— Надеюсь, ты не очень разочарована.

Келли продолжала неотрывно смотреть на него.

— Но если вы мой папа, то Джеф и я… — Она замолчала и посмотрела на Джефа.

— Сводные брат и сестра, — выпалил мальчик, покраснев до корней волос.

Келли вырвала руку из пальцев Скотта и хлопнула обеими ладонями по столу.

— О, это великолепно! — воскликнула она, и ее лицо зарделось. — Просто здорово! Я встречаюсь с парнем, который оказывается мой брат!

— Сводный брат, — поправила ее Люси.

Джеф посмотрел на отца.

— Почему ты не рассказал мне, пап? — спросил он.

— Я сам совсем недавно узнал об этом, сын.

Все обратили взгляды на Люси. Она сидела, опустив плечи, и смотрела на Джефа и Келли виноватым взглядом.

— Я не предполагала, что все может так сложиться.

Келли захохотала, но в смехе проскальзывали истерические нотки.

— Боже, что подумают ребята в школе?

Джеф покачал головой.

— Не знаю, Келли, но нам, возможно, придется поменять школу. Хотя, чего нам стыдиться? Мы ничего такого не сделали. Мы же не ходили по школе, взявшись за руки, и не целовались в раздевалке…

— Когда мы на переменах переходили из кабинета в кабинет, ты провожал меня.

— Подумаешь, это еще ничего не значит, я могу сказать ребятам, что старался проявлять к тебе внимание, потому что ты — моя… моя сестра.

Келли, резко отодвинув стул, вскочила и направилась к стеклянной раздвижной двери, ведущей из бассейна на улицу. Открыв ее, она вышла, а Пеппер тотчас проскользнул в помещение.

— Мне лучше пойти за ней, — сказала Люси, вставая.

— Я поговорю с ней, миссис Одам, — предложил Джеф.

— Да, пойди к ней, Джеф, — согласился Скотт и, подтолкнув сына, добавил: — Постарайся успокоить ее.

Все они были так озабочены состоянием Келли, что не обращали внимания на Пеппера, который прыгнул на ее стул, взгромоздил передние лапы на стол, уронив бутылки с кетчупом, горчицей и соевым соусом. От звона стекла Люси вздрогнула и начала приводить стол в порядок.

Скотт схватил собаку за ошейник.

— Слезай, Пеппер! — приказал он, пытаясь оттащить собаку от стола. Пеппер схватил зубами гамбургер и отбежал от стола. Скотт крикнул вслед ему ругательство, которое смутило бы даже водителей грузовиков.

— Поймаю, шею тебе сверну! — пригрозил он.

Собака бросилась бежать на противоположную сторону бассейна. Скотт погнался за ним, бормоча проклятия и угрозы, а Люси тем временем собрала остатки еды со стола и отнесла на кухню. Когда она вернулась, то застала хозяина и собаку стоявшими на противоположных сторонах бассейна. Не будь она озабочена мыслью о Келли, то не удержалась бы и рассмеялась над этой комичной ситуацией.

— Завтра же отправлю тебя в собачий приют, — кричал Скотт. — Поверь мне на слово, глупое животное, хватит, натерпелся с тобой, мешок с костями.

— Неудивительно, что он боится подойти к тебе, — сказала Люси. — Ведь ты только и делаешь, что кричишь на него. Знаешь старую поговорку: «Ласковое слово лучше дубины»?

— Давай посмотрим, сможешь ли ты поймать его.

Люси ласково начала подзывать пса.

— Иди сюда, Пеппер. Иди сюда, малыш. — Собака с поспешностью проглотила гамбургер, встала и замахала хвостом, но подойти не решалась. — Иди ко мне, милый песик, я тебя не буду обижать, как этот мистер Злюка. Отойди, Скотт, ты заставляешь его нервничать.

— Еще бы! Он знает, что я утоплю его в озере, как только он попадется мне в руки.

Люси бросила на него укоризненный взгляд.

— Думаешь, он не понимает тебя? Поверь мне, он знает, о чем ты говоришь. — Она подошла к собаке поближе и опустилась на одно колено. — Иди ко мне, Пеппер, — сказала она, причмокивая губами. От этого звука Аби начала бегать между ними кругами и громко тявкать. — Никто не тронет тебя. Я не дам тебя в обиду.

Пес, с опаской поглядывая на Скотта, медленно поплелся вдоль бассейна в сторону Люси. Не дойдя несколько дюймов до нее, он остановился в нерешительности.

— Возьми его за ошейник, чтобы не убежал, — скомандовал Скотт, стараясь широко открывать рот, словно подражая чревовещателю.

— При условии, что ты пообещаешь не кричать на него больше, — сказала Люси.

— Ничего я ему не сделаю, только выведу во двор.

Люси погладила пса, хваля его за послушание, затем осторожно обхватила пальцами ошейник.

— Хороший пес, послушный, — сказала она ласково.

— Попался, негодник! — крикнул Скотт и бросился к собаке.

Люси не ожидала, что Скотт кинется к собаке, а пес сделает резкий рывок, чтобы спастись от хозяина. К тому же Пеппер, вместо того чтобы бежать к двери, сделал большой прыжок прямо в воду. Люси, крепко державшая Пеппера за ошейник, вслед за ним свалилась в бассейн.

Вынырнув, она закашлялась, отплевывая воду.

— Не думала, что ты способен на такое! — закричала она на Скотта.

— Я? Я ничего не сделал. Это дурацкий щенок затянул тебя в воду.

Люси обернулась и увидела, как Пеппер подплыл к другой стороне бассейна. Выскочив на бортик, он резким движением отряхнулся, и брызги полетели в разные стороны.

Подавив с трудом смех, Скотт встал на колено на край бассейна и протянул ей руку.

— Плыви сюда, я помогу тебе выбраться. — Злость на собаку явно покинула его, так как в глазах искрились смешинки, а по выражению лица было видно, что он едва сдерживает смех.

Впервые Люси заметила, что он смотрит на нее не хмурясь. Казалось, он готов был разразиться хохотом.

— Ни за что, Скотт. Я скорее утону, чем приму твою помощь.

Он попытался состроить сочувственную мину, но из этого ничего не получилось.

— Извини, Люс, но я не могу спокойно смотреть, как ты принимаешь ванну прямо в одежде.

Она с сомнением посмотрела на него сквозь прилипшие к лицу мокрые волосы.

— Откуда мне было знать, что этот ненормальный пес прыгнет в воду и потянет тебя за собой? — продолжал оправдываться Скотт. Уголки его губ подергивались от смеха, несмотря на усилия сохранить сочувственное выражение.

— Это не смешно, — сказала Люси, мысленно молясь о том, чтобы тушь с ресниц не потекла по щекам.

Ей не оставалось ничего другого, как подплыть к краю бассейна и ухватиться за руку Скотта. Его самодовольный вид вывел ее из себя. Она сильнее сжала его руку и рывком дернула на себя.

В его глазах мелькнуло удивление. Он тихо выругался, пытаясь сохранить равновесие, но не удержался. В следующее мгновение Скотт оказался в воде рядом с ней.

Вынырнув и глотнув воздух, он сердито посмотрел на нее.

— Зачем ты, черт возьми, это сделала? — спросил он, доставая из кармана бумажник.

Заглянув в него, Скотт обнаружил, что деньги и все, что не было покрыто пластиковой оболочкой, промокло. Он бросил бумажник на край бассейна, стал на дно, уперся руками в бока и посмотрел на нее.

— Минуту назад подобная ситуация казалась тебе забавной, — сказала она. — А теперь, когда ты весь промок, чувство юмора неожиданно покинуло тебя.

Хмурое выражение на его лице исчезло, как только он заметил, что под ее мокрой, прилипшей к телу футболкой четко вырисовываются груди. Скотт почувствовал, что во рту у него пересохло при виде торчавших сосков, ощутил знакомую пульсацию под тканью своих брюк. Отбросив мокрые волосы с лица, он смотрел на нее, словно видел в первый раз. Скотт с силой сжал руки в кулаки, потом разжал. Он не сознавал, что скрежещет зубами, пока не почувствовал боль напряженных мышц.

— Это совсем… не смешно, — с трудом проговорил он, стараясь держаться холодно и равнодушно, хотя все его тело страстно влекло к ней.

Он даже не услышал легкий стук в стеклянную дверь и не придал никакого значения внезапному захлебывающемуся тявканью Аби.

— Хм… — Люси, казалось, обдумывала сказанное им, уставившись в какую-то точку за его плечами. — Если ты думаешь, что это не смешно, то интересно, какая у тебя будет реакция, когда ты узнаешь, что на нас через дверь смотрит женщина.

Скотт взглянул через плечо, и в этот момент дверь открылась и вошла невысокая рыжеволосая женщина, при виде которой Аби впала в необыкновенное возбуждение.

— Извините, — сказала женщина, удивленно подняв брови. — Я звонила в дверь у парадного крыльца, но никто не ответил.

Скотт смущенно улыбнулся женщине.

— Эми, что ты здесь делаешь? Ты же должна быть в Чикаго.

Эми подхватила на руки Аби, крепко прижала к себе и поцеловала.

— Я освободилась на день раньше и заехала сюда по пути из аэропорта, — сказала она, подходя к бассейну. — Я подумала, что после недельной опеки за Джефом ты с готовностью отпустишь его домой.

Она помолчала, поочередно глядя на Скотта и Люси.

— Извини, что так неожиданно ворвалась на твою вечеринку.

— Все нормально, — сказал Скотт.

Подтянувшись на руках, он вылез из бассейна, затем помог выбраться Люси.

— Глупый Пеппер свалил Люси в бассейн.

— Да? — Эми посмотрела сначала на собаку, затем с ухмылкой на мокрую одежду Скотта. — И ты храбро бросился ее спасать.

— Вроде того.

Эми протянула руку Люси.

— Привет, я мать Джефа, Эми Баффорд. Не знаю, зачем Скотт держит эту собаку. От нее одни неприятности.

Люси пожала руку Эми.

— Люси Одам, — представилась она.

Эми внимательно взглянула на Скотта.

— Та самая Люси? — спросила она.

Скотт мрачно кивнул.

— Очень интересно. Джеф дома?

— Где-то здесь, — сказал Скотт, — но у него гости. Не возражаешь, если я отвезу его домой попозже?

— Конечно, нет. Я только ужасно соскучилась по этой маленькой плутовке, — сказала Эми, поглаживая Аби. Повернувшись к Люси, торопливо сказала:

— Было приятно познакомиться с вами, мисс Одам. Я так много слышала о вас, что, кажется, знаю вас всю жизнь.

— Мне тоже приятно познакомиться с вами, — сказала Люси, чувствуя, что выглядит нелепо, стоя в мокрой одежде, с которой ручьями стекала вода. — Надеюсь, в следующий раз мы встретимся в более приятной обстановке.

— Я найду дорогу сама, Скотт, — сказала Эми и, нашептывая ласковые слова своей собачке, направилась к стеклянной двери.

Скотт и Люси какое-то время молча смотрели друг на друга.

— Я чувствую себя полной идиоткой, — призналась она наконец. — Эми, вероятно, запретит сыну и близко ко мне подходить после того, что увидела.

Скотт усмехнулся.

— Эми не так просто смутить. Как ты думаешь, куда запропастились наши дети?

— Не имею представления. Считаешь, что надо поискать их?

— Им надо многое обсудить. Они вернутся, как только будут готовы.

Скотт посмотрел на собаку, которая продолжала сидеть по другую сторону бассейна и настороженно следила за ними.

— Я еще не кончил с тобой, Пеппер. — Он взглянул на Люси. — Дать тебе полотенце?

— Хорошо бы.

— Идем.

Они сбросили мокрые туфли перед выходом из бассейна. Скотт провел Люси в строго обставленную темной мебелью спальню, вынул из шкафа махровый халат.

— Надень его, а твою одежду я суну в сушилку.

Он вышел, а Люси направилась в ванную комнату, отделка которой была выдержана в темно-зеленых и пурпурных тонах. Воздух в комнате пропитан приятным запахом лосьона.

Она не могла удержаться, чтобы не потрогать мягкие, ворсистые полотенца, красивую глянцевую занавеску душа. Заглянула в аптечку, но тут же закрыла, решив, что неприлично совать нос в чужие тайны. Люси понимала, что не имеет права прикасаться к его личным вещам, даже если это единственный способ снова почувствовать близость к нему.

Выйдя из ванной комнаты, она увидела Скотта, уже переодевшегося в шорты, рубашку и шлепанцы. Он взял ее одежду и направился в кухню.

— Хочешь чашечку кофе?

— Конечно. Пока ты готовишь кофе, я приберу на столе.

Она торопливо прошла в бассейн и очень расстроилась, обнаружив, что Келли и Джеф до сих пор не вернулись. Пеппер, решив, что теперь он в безопасности, дремал, лежа на шезлонге. Увидев ее, он поднял голову, широко зевнул и снова закрыл глаза.

К тому времени, когда Люси перенесла всю посуду в кухню и протерла стол, Скотт уже налил кофе в чашки. Они сели за стол и молча принялись пить кофе.

— Извини за выходку Пеппера, — прервал он молчание. — Надеюсь, ни ты, ни твоя одежда не пострадали. В противном случае я за все заплачу.

— Не беспокойся. У меня нет ничего такого, что могло пострадать от старой доброй Н2О.

Они улыбнулись друг другу, и на минуту напряженность между ними улетучилась.

— Расскажи мне об Эми, — попросила Люси, отхлебнув кофе.

Его взгляд сразу стал отчужденным.

— Что о ней рассказывать?

— Какая она?

— Ты только что сама видела.

— При первой встрече мало что узнаешь о человеке. — Она помолчала. — У меня сложилось впечатление, что она знает обо мне все.

— Да, я рассказывал ей о нас, когда мы с ней только познакомились. — Скотт замолчал и некоторое время задумчиво сидел, попивая кофе. — Мы с Эми развелись давно. Я не вмешиваюсь в ее дела, она держится в стороне от моих. Нельзя сказать, что мы не испытываем симпатии друг к другу. И, конечно же, у нас общие интересы в отношении Джефа. Я не могу желать сыну лучшей матери.

— Почему она снова не вышла замуж?

Скотт пожал плечами.

— Спроси у нее сама. Я этого не знаю.

— Вероятно, она все еще любит тебя.

Он отвел глаза.

— Она развелась со мной, а не я с ней. — Скотт вздохнул. — Кто знает, может быть, она остерегается еще раз ошибиться.

— Десять лет — долгий срок, чтобы все еще осторожничать.

Скотт задавался вопросом, почему Люси проявляет такой интерес к его бывшей жене, но ответа не находил.

— Эми слишком предана своей работе и много внимания уделяет карьере, — сказал он. — Что же касается воспитания сына, то тут я спокоен. Она не из тех женщин, что прыгают в постель с каждым встречным. Наверняка ты ценишь это качество в матерях. Будучи сама матерью, — добавил он.

Люси догадывалась, что он ждет от нее выражения согласия, ждет, что она скажет «да», подтвердит, что ради дочери поставила крест на своей личной жизни, что, в сущности, она и сделала в действительности. Но именно поэтому она молчала, за что была вознаграждена хмурым взглядом и насупленными бровями. Однако ее подмывало помучить его немного.

— Что ж, ты знаешь меня. Послушай, не будем терять время, пойдем займемся любовью.

Он чуть не подавился кофе.

В этот момент дверь открылась, и вошли Келли и Джеф. Увидев Люси в халате, они замерли на месте.

— Что с тобой случилось? — спросила Келли. — Почему волосы у тебя мокрые?

— Пеппер столкнул ее в бассейн, — ответил Скотт. — Вы бы видели эту картину! Я в жизни не видел ничего смешнее.

— А почему у тебя тоже волосы мокрые, пап? — спросил Джеф.

Улыбка сошла с лица Скотта.

— Я свалила твоего папу в бассейн за то, что он смеялся надо мной, — ответила Люси.

— Ого! Какой интересный момент мы пропустили, — сказал Джеф, явно пытаясь разрядить обстановку.

Скотт встал, подошел к Келли и пристально посмотрел на нее. По ее лицу было видно, что она плакала, и он с гордостью подумал о сыне, который был рядом с ней и успокоил ее.

— Понимаю, Келли, все это потрясло тебя, — сказал он ласково. — Меня тоже. Но я считаю большим счастьем иметь такую дочь.

В глазах Келли блеснули слезы, и она шагнула к нему. Скотт обнял ее. Джеф ободряюще похлопал отца по спине, а Люси отвернулась, потому что слезы потекли по щекам.

— Не беспокойся, Келли, — сказал Джеф. — Я расскажу тебе о всех его слабых местах. Он оглянуться не успеет, как станет воском в твоих руках.

Келли засмеялась сквозь слезы.

— Может быть, он разрешит мне встречаться с мальчиками, в отличие от мамы.

— Ни за что! — громко воскликнул Скотт, и все засмеялись.

— Извините, я на минутку, — сказала Люси и поспешно вышла.

Скотт проводил ее взглядом и заметил, что лицо у нее грустное.

— Займитесь-ка, ребята, десертом, а я пойду проверю, что с Люси, — предложил он.

Подойдя к ванной комнате, он постучал в дверь.

— Люси, впусти меня.

Она отворила дверь и села на край ванны, где до его прихода плакала, уткнувшись лицом в полотенце.

Скотт вошел и прикрыл за собой дверь.

— Как ты?

— Все в порядке, — сказала она. — Просто разволновалась.

Ей не хотелось признаваться, как ей было тяжело от мысли, что ее дочери пришлось так долго ждать встречи с отцом. Несомненно, ее признание могло дать Скотту пищу для злорадства до конца жизни. Скотт опустил крышку на унитаз и сел, взяв Люси за руку.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы наверстать упущенные годы. — Он видел ее отчаяние и понимал, что она не притворяется. К своему удивлению, ему стало грустно. Вид у нее, сидевшей на краю ванны с мокрыми волосами и покрасневшими от слез глазами, был такой трогательный, что ему захотелось обнять ее и поцелуями избавить от душевной боли.

Но Скотт не посмел дотронуться до нее. Он чувствовал свою беззащитность перед ней и понимал, что должен быть очень осторожным, пока не овладеет собой. К тому же ей некого было винить, кроме себя самой, за столь долгое отсутствие, каковы бы ни были на то причины.

Он встал, расправил плечи и сказал голосом, в котором не было и признака той борьбы, что минуту назад шла в его душе.

— Вытри глаза, и пойдем к детям. Нас ждет десерт.

Люси покорно кивнула, наблюдая, как он выходил. Ей так хотелось, чтобы Скотт еще хоть раз дал выход своим прежним чувствам и обнял ее.

Лоретта смотрела телевизор и ела обезжиренную начос с соусом, когда они вернулись. Одета она была в ярко-оранжевое кимоно из дешевенького материала, волосы на голове накручены на розовые бигуди из поролона. Посмотрев на мать, Люси пожалела, что не может позволить себе купить матери приличную одежду, а так хотелось бы.

Келли пожелала всем спокойной ночи и сразу же ушла в спальню, а Люси в изнеможении прилегла на софу.

— Как все прошло? — спросила Лоретта.

— Все тайное стало явным. Келли вначале расстроилась. Думаю, они с Джефом во всем разобрались и нашли общий язык. Во всяком случае, сейчас она успокоилась. — Люси помолчала. — Кстати, я познакомилась с бывшей женой Скотта Эми.

— Что ты о ней думаешь? — с любопытством взглянула на нее Лоретта.

— Она показалась мне довольно симпатичной. Трудно поверить, что за столько лет она не вышла снова замуж.

— Поговаривают, что она все еще любит его, — покачала головой Лоретта.

— Или остерегается опять ошибиться, — сказала Люси, желая поделиться с матерью своими сомнениями.

— Все знают, что он никогда не любил ее по-настоящему.

— Почему тогда женился? — удивилась Люси.

— Не мне говорить тебе об этом. Парень был совершенно подавлен, когда ты уехала. Эми не только учила его ходить, но и выслушивала его проблемы. Знаешь, она ведь на несколько лет старше его. Уверена, она нужна была ему как руководитель, хороший советчик. Со временем он стал чувствовать себя обязанным ей. По крайней мере, я так предполагаю. Перед тем, как они разошлись, он купил ей прекрасный дом.

— А как ты думаешь, почему он снова не женится?

Лоретта пожала плечами.

— Меня бы не удивило, что он ждет, когда Эми первая найдет себе кого-то. Может быть, тогда он почувствует себя свободным и подыщет другую жену. Кто знает, о чем он думает.

— Мама?

— Да?

Люси показала пальцем на кулек с начос.

— Если здесь написано «обезжиренные», то это не значит, что можно съесть целую упаковку.

Лоррета отложила пакет в сторону.

— Извини, но остатками супа из кабачков я не наелась. Я могу пойти приготовить яичницу с помидорами. Или запеканку из макаронов и сыра. И сыра положить побольше.

— Попытайся думать о чем-то другом, кроме еды, — посоветовала Люси.

Лоретта на минуту задумалась.

— О чем, например? — Например, сколько килограммов ты уже сбросила. И как будешь хорошо себя чувствовать, когда окончательно избавишься от лишнего веса.

Лоретта тяжело вздохнула.

— В действительности не такая уж я толстая. Просто ширококостная.

По выражению лица дочери мать поняла, что переубедить ее не так-то просто.

— Кроме того, тучность в нашей семье — наследственная. Это у нас в генах. Стоит посмотреть на твою тетю Эйбелайн или двоюродную сестру Марту. Обе они похожи на школьные автобусы.

— И у обеих большие проблемы со здоровьем. Скажи, неужели тебе хочется выглядеть, как они?

— Нет, конечно, нет. Забудь, что я наговорила тут о яичнице, макаронах и сыре. Обещаю, что больше не буду нарушать диету.

Лежа в кровати, Люси не переставала думать об отношениях между Скоттом и Эми. Не давала покоя и мысль, как Эми отреагирует, когда узнает, что Келли — дочь Скотта. Возмутится? Обидится? Останется безучастной?

Люси еще долго размышляла над этим, пока не уснула.

В понедельник Скотт позвонил Люси на работу и спросил, может ли он пригласить Келли пойти с ним и Джефом в пиццерию.

— Я, конечно, не возражаю, — ответила Люси, — но почему бы тебе не позвонить Келли домой после трех и не узнать самому, свободна ли она?

Дождь лил весь день и не прекратился к тому времени, когда в шестом часу Люси кончила работу. Пятнадцать минут спустя она приехала домой и увидела, что мать и Келли расставляют по всему дому кастрюли и тазики, а с потолка капает вода.

— Крыша стала совсем дырявой, — пробормотала Лоретта, ставя тазик у двери в коридор.

— А ты не думала, что ее надо починить? — спросила Люси.

— Конечно, думала, но когда подсчитала, во сколько все обойдется, то поняла, что это мне не по карману, — вздохнула Лоретта.

В дверь позвонили, и Лоретта поспешила открыть ее.

— А, это ты, Скотт. Входи, входи. Будь осторожен, тут везде капает.

— Бог мой! — сказал он, заметив расставленную по всей комнате посуду. — Да вас заливает, как на «Титанике».

Люси было стыдно признаваться ему, что у них нет денег на починку крыши, и меньше всего хотелось выслушивать от него выражения сочувствия, а потому она решила придумать оправдание.

— Мама уже несколько недель подыскивает рабочих, чтобы починить крышу, но ты сам знаешь, как трудно найти хороших мастеров.

Он кивнул, полностью соглашаясь с ней.

— К тому же они хотят содрать за работу подороже, а материал для починки использовать подешевле, — подхватила Лоретта. — Задаром никто не хочет работать.

Скотт продолжал кивать, словно хорошо понимал, откуда берутся такие работники. Люси же подмывало спросить его, приходилось ли ему когда-нибудь спать под крышей, которая протекает. Но она понимала, что ее вопрос привел бы к очередной перепалке, которая сейчас была совсем некстати.

Кроме того, она решила быть с ним как можно приветливее, несмотря на чувства, которые он испытывал к ней.

— Подожди минуту, я пойду скажу Келли, что ты пришел, — сказала она и направилась в спальню, которую разделяла с дочерью.

Люси постучала в дверь.

— Дорогая, Скотт пришел.

Скотт стоял на стуле и обследовал течь в потолке, когда она вернулась в гостиную.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Он легко соскочил со стула.

— Пытаюсь выяснить, насколько все плохо. — Скотт повернулся к Лоретте. — Я знаю одного хорошего кровельщика, который недорого с вас возьмет за починку.

— Меня не заботит, насколько он хорош, коль недорого возьмет, — подала голос Лоретта.

Скотт улыбнулся.

— Я договорюсь с ним и сообщу вам, когда он сможет прийти.

В гостиную вошла Келли, одетая в джинсы и свитер.

— Я готова, — сказала она смущенно и посмотрела на мать. — Я сделала все уроки.

Люси кивнула и проводила их до двери. Ей было приятно, что Скотт проявляет интерес к дочери, но в то же время она почувствовала себя брошенной, хотя понимала, что глупо поддаваться такому настроению.

— Желаю приятно провести время, — сказала она, пытаясь скрыть зависть.

Оставшись одни, Люси и Лоретта сели за скромный обед: отварная индейка с соусом, тосты с сыром, несколько тонких ломтиков хлеба с отрубями. Лоретта призналась, что поела сытно, несмотря на низкую калорийность пищи. На десерт Люси запекла два яблока, приправив их ложкой нежирного ванильного крема.

— Как плохо, что льет дождь, — сказала Лоретта, — мне так хотелось прогуляться.

Люси едва сдержала улыбку. Она подозревала, что на самом-то деле мать сгорает от нетерпения завалиться на софу, как только они кончат мыть посуду.

— У меня есть идея, — сказала она. — Помнишь пластинки сороковых-пятидесятых годов, которые мы слушали, когда я была ребенком?

Это было одно из немногочисленных приятных воспоминаний детства. Бывало, мать заводила пластинки с песнями Элвиса Пресли и Чака Берри, и они начинали танцевать. В такие минуты Лоретта казалась счастливой и помолодевшей.

— Они сохранились?

Лоретта удивленно посмотрела на нее.

— Где-то лежат. Скорее всего на чердаке.

— Поищу их, когда вымоем посуду.

— Для чего они тебе понадобились?

— Будем танцевать, чтобы избавиться от лишних калорий, — улыбнулась Люси.

Когда кухню привели в порядок, Люси, прихватив стул, вышла в прихожую, забралась на стул и, потянув за веревку, открыла люк на чердак, откуда на пол опустилась легкая, шаткая лестница. Лоретта придерживала лестницу, пока Люси взбиралась наверх. В лицо ударил запах нафталиновых шариков и сырости.

— Будь осторожна, — предупредила Лоретта. — Не знаю, выдержит ли тебя пол.

Оказавшись на чердаке, Люси нащупала выключатель. В тусклом свете лампочки без плафона она разглядела, что на чердаке стояло не больше дюжины коробок. Она заглядывала в одну за другой, пока не наткнулась на ту, в которой мать хранила все ее школьные тетради и различные памятные вещицы. Она улыбнулась и подумала, что будет забавно просмотреть их вместе с Келли.

Наконец она нашла старые пластинки в хорошо сохранившихся обложках. Прихватив коробку с пластинками, Люси спустилась по лестнице и закрыла люк чердака.

— Проигрыватель еще работает? — спросила она мать, посмотрев на телевизор и проигрыватель, которым было не меньше лет, чем ей.

Положив коробку на кофейный столик, Люси начала перебирать пластинки.

— Да. Разве я могу позволить себе все эти новомодные магнитофоны и проигрыватели дисков? А Мелвин Хендерсон из магазина «Умелые руки» помогает же содержать его в отличном состоянии.

— Удивляюсь, где он только находит детали для него. Их ведь наверняка уже не производят. — Она просматривала пластинки с записями Френка Синатры, Чабби Чекера, Ната Коула, Джонни Матиса, Джерри Ли Льюиса и, конечно же, Элвиса Пресли.

— У Мелвина большие запасы. Он все собирает и хранит. А если какой детали у него нет, то обязательно где-нибудь найдет, только не сразу.

— Давай-ка разомнемся под «Тюремный рок», — сказала Люси, передавая пластинку матери.

Пока та возилась с проигрывателем, Люси свернула ковер, отодвинула в сторону стулья. Скинув шлепанцы, она попросила мать сделать то же самое. Замерев в ожидании, они прислушивались к шипящему звуку иглы, скользившей по ободку диска, пока не зазвучала музыка и Элвис не запел о вечеринке в тюрьме.

— Давай танцевать, — сказала Люси, беря мать за руку.

Лоретта смущенно засмеялась и начала двигаться в ритме музыки. К тому времени, когда пришлось менять пластинку, обе вспотели. Люси завязала концы блузки под грудью, обнажив живот, подобрала волосы с затылка, прихватив их резинкой.

Теперь, разогревшись и расслабившись, они танцевали как заправские танцоры и немного кривлялись, подражая движениям известных эстрадных певцов. Люси отбивала чечетку, сопровождая ее вызывающими движениями тела и рук, чем заставляла Лоретту, которая копировала Майкла Джексона, смеяться до колик в боку. Они были так увлечены, что не заметили, как вошли Келли и Скотт.

Скотт замер на месте, увидев голый живот и вращающиеся бедра Люси. Его тело отреагировало молниеносно; во рту пересохло, сердце бешено забилось. Он наблюдал, как она зажала пальцами нос, словно собираясь окунуться в воду, а затем начала выделывать вызывающие па шимми, отчего у него перехватило дыхание.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он Келли, пытаясь перекричать музыку.

Келли покраснела и окликнула мать, но та не услышала из-за громкой музыки. Люси только начала твист, когда Лоретта, покончив с чарльстоном, случайно оглянулась.

— О Боже, — пробормотала она и остановилась как вкопанная.

Люси, закрыв глаза и ничего не слыша из-за гремящей музыки, продолжала изгибаться и подпрыгивать, не замечая появления зрителей. Но вот музыка кончилась, и она открыла глаза. Увидев изумленное выражение на лице матери, Люси обернулась.

— О Господи, — сказала она, заметив Скотта и Келли. — И давно вы здесь стоите?

— Недавно, — ответила Келли, щеки которой стали пунцово-красными.

— Но достаточно долго, чтобы понять, что ты проглядела свое главное призвание в жизни, — с трудом проговорил Скотт, преодолевая спазм в горле. — Ты никогда не думала поступить в кордебалет?

— Ничего плохого нет в том, что мы решили немного повеселиться, не так ли? — сказала она, стараясь не выдать своего смущения. — Если жизнь воспринимать слишком серьезно, то это вредит здоровью.

Он понял, что ее последние слова обращены к нему.

— Я люблю хорошо провести время, но прежде надо позаботиться о выполнении своих обязанностей.

Конечно, Люси могла бы ответить ему в том же тоне, но она не стала этого делать. Поборов раздражение и придав лицу беззаботное выражение, она сказала нараспев:

— Не надо мне напоминать о моих обязанностях.

Ей хотелось напомнить ему, что в семнадцать лет она стала матерью-одиночкой, что сумела получить образование и вырастить дочь без его помощи, но тут же решила, что подобный разговор может превратиться в очередную ссору между ними.

Поэтому Люси спокойно повернулась к дочери и только теперь заметила, что Келли прячет что-то за пазухой.

— Что это у тебя? — спросила она с любопытством.

— Щенок.

Келли расстегнула куртку, и оттуда выглянула крошечная мордочка, поросшая серебристо-черной шерсткой.

— Он, как и Аби, йоркширской породы. Папе переслали его самолетом из Дженсонвилла, а он мне его подарил. Я назвала его Чемп, потому что у него в роду сплошные чемпионы. Не правда ли, он самый милый щенок из всех?

Люси почувствовала, как улыбка застыла на ее лице.

— Очень миленький, — согласилась Люси и посмотрела на Скотта. — Не знаю, что и сказать.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, — сказал он. — Я заметил, как Келли понравилась Аби, и не смог удержаться от того, чтобы немного не порадовать ее. Ему уже сделали все необходимые прививки, а в багажнике машины лежит запас корма для щенков.

— Кажется, ты позаботился обо всем.

Почувствовав, что обстановка накаляется, Лоретта вмешалась в разговор.

— Пойдем, Келли, детка. Надо найти для Чемпа коробку, в которой он будет спать. Наверняка у меня есть что-нибудь подходящее.

Обрадованная девочка последовала за бабушкой.

Скотт и Люси молча смотрели друг на друга. Он по привычке провел рукой по волосам.

— У меня сложилось впечатление, что ты недовольна тем, что я купил для нее собаку, — сказал он.

— Было бы лучше, если ты сказал бы мне об этом заранее, чтобы я могла посоветоваться с мамой. Не забывай, что это все-таки ее дом. Ей может не понравиться, что без ее разрешения принесли в дом щенка.

— Не думаю, что Лоретта будет возражать, — сказал он. — Если щенок попортит вещи, то я возмещу все убытки.

— А тебе не пришло в голову спросить меня, прежде чем делать что-то для Келли.

— Послушай, я просто хотел сделать девочке приятное. Я бы никогда на это не решился, если б знал, что ты превратишь подобную мелочь в целую проблему. Не хочешь, чтобы у Келли была собака, скажи только слово, и я отошлю ее обратно, — с досадой сказал Скотт.

— Разве я похожа на злодейку?

— Ты же собиралась найти ей щенка. Я слышал, как ты говорила ей об этом.

— Да, но после того, как получила бы согласие мамы. Я не могла бы ввалиться в ее дом с собакой, не узнав сначала, как она к этому относится. И, конечно же, я бы не стала тратить столько денег на щенка.

Скотт резко повернулся и направился к двери.

— Ты приводишь меня в замешательство, Люси, — сказал он, открывая дверь и выходя на крыльцо. Она вышла вслед за ним. — Знаешь, в чем главная твоя проблема? Ты ревнива.

Она засмеялась.

— Ревнива? К кому? К чему?

— Пятнадцать лет Келли полностью принадлежала тебе, и теперь ты сходишь с ума оттого, что приходится делить ее с кем-то.

— Неправда. Я хочу, чтобы Келли была счастлива.

— Я тоже этого хочу. Она чудесно провела вечер, а ты просидела дома и теперь дуешься на нее. Что ж, давай, начни придираться к ней, но я не собираюсь оставаться и наблюдать за этим. Я не собираюсь просить у тебя прощения каждый раз, когда сделаю что-то приятное для дочери.

Он резко повернулся и пошел к машине, не сказав больше ни слова. Мотор загудел, и машина отъехала от дома. Люси провожала ее взглядом, пока она не скрылась темноте, чувствуя невыносимую боль в глубине души.

6

Два дня спустя Скотт ждал Люси около санатория. Он припарковал свой лимузин рядом с ее видавшей виды машиной и теперь с беззаботным видом стоял, прислонившись к дверце.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, отметив про себя, как замечательно он выглядит в рубашке цвета ржавчины и джинсах. Сквозь распахнутый ворот рубашки виднелась густая поросль темных волос, от которых она не сразу смогла оторвать взгляд.

— Хочу показать тебе кое-что, — сказал он. — Садись. — Он открыл дверцу машины, но она колебалась, и тогда он добавил: — Это займет немного времени.

Люси села в его «Линкольн» и пристегнула ремень безопасности. Скотт сел за руль.

— Что же ты хочешь показать? — спросила она.

— Потерпи, скоро увидишь.

Какое-то время они ехали в молчании. Стоило Скотту бросить на нее взгляд, как сразу же в памяти возникал ее недавний облик — задорной раскрасневшейся красотки, танцующей шимми в гостиной матери.

— Кстати, о том вечере, — начал он. — Согласен, что должен был заранее обсудить с тобой покупку щенка для Келли.

Она взглянула на него и поняла, что Скотт говорил откровенно.

— Все нормально. Мама, как и Келли, в восторге, что в доме появился щенок. — Она помолчала. — Признаю, я излишне погорячилась. Возможно, ты прав. Возможно, я просто немного ревную. До сих пор я ни с кем не делила Келли. Необходимо время, чтобы к этому привыкнуть.

— Я не собираюсь отрывать ее от тебя, Люс, — сказал он. — Мне лишь хочется, чтобы она поняла, что я не намеренно избегал ее все эти годы.

— Она это знает. На следующий вечер после посещения твоего дома у нас с ней был долгий разговор. Келли расспрашивала меня о твоей семье, особенно о твоей матери.

— Кстати, как она? — поинтересовался Скотт.

— По-прежнему.

Вид у него стал задумчивый.

— Ты подразумеваешь, что она, как всегда, всем недовольна?

— Не думаю, что она делает это нарочно. Она скучает и не знает, чем заняться. Я пытаюсь вовлечь ее в то, чем занимаются другие пациенты, но она считает наши программы глупыми.

— Узнаю свою любимую маменьку, — сказал он, улыбаясь. — Можешь сказать ей, что если она считает ваши программы глупыми, то пусть попытается предложить что-то свое.

Люси минуту обдумывала его слова.

— Пожалуй, я так и сделаю. Но при этом было бы лучше, если я бы смогла отучить ее от постоянного пребывания в коляске.

Улыбка мгновенно сошла с его лица.

— У нее же сильный артрит, и она не может передвигаться самостоятельно, — с оттенком возмущения произнес он.

Люси вздохнула.

— Скотт, ты ведь догадываешься, что это неправда.

Он задумался.

— Возможно, все не так плохо, как она говорит. Может быть, сидя в коляске, она чувствует себя какой-то особенной, отличной от других. Разве это плохо?

— Чем дольше она будет пользоваться коляской, тем труднее будет отказаться от нее и встать на ноги. Физическое состояние у нее прекрасное, если не считать изредка появляющихся болей, что естественно в ее возрасте. Она могла бы гулять или ходить куда-нибудь с друзьями. — Люси замолчала, не желая наговорить лишнего.

— Продолжай, — сказал он. — Я чувствую, что ты чего-то не договариваешь.

— Да, это так. Начать с того, что я не понимаю, почему твоя мать находится в «Рестфул вэлли». Она не нуждается в постоянном медицинском присмотре.

— Ты не представляешь, чего мы натерпелись с ней, Люси, — сказал он сухо. — Тебя здесь тогда не было. После смерти отца она чувствовала себя очень одинокой. Она уговорила Майка переехать с его семьей в наш дом. Кончилось тем, что бедная жена Майка круглые сутки проводила с ней в роли сиделки, мне приходилось дважды в неделю возить ее к врачу в Саванну, потому что она уверяла, что все местные врачи неучи и шарлатаны. Она смирилась с врачом в «Рестфул вэлли» по простой причине: он — член яхт-клуба и выходец из хорошей семьи.

— Очевидно, для нее эти недуги — единственный способ привлечь к себе внимание, — понимающе кивнула Люси.

— Значит, ты считаешь, что она симулирует? А как же ее головные боли?

— Я посмотрела ее медицинскую карту, Скотт. Хотелось бы мне в ее годы быть вполовину такой же здоровой, как она.

— Почему же в «Рестфул вэлли» ей с такой охотой предоставили место?

— Думаю, ты сам знаешь ответ на этот вопрос.

Скотт промолчал. Конечно, он знал. Семейство Баффордов вложило внушительную сумму в санаторий. А в следующем году начнется строительство жилого комплекса для престарелых, включая клинику, на прилегающих к санаторию землях, которое они спонсировали. Возможно, матери будет удобнее жить там, но что делать с ней в данное время, он представления не имел. Пока она жила дома, Скотт нанимал ей сиделок и компаньонок, но она всех их уволила.

— Я устала ждать, когда ты раскроешь свой секрет, — сказала Люси, нарушив молчание. — Когда ты скажешь мне, куда мы едем?

— Сейчас узнаешь. — Он свернул машину в квартал старых особняков и остановился перед внушительных размеров домом в викторианском стиле, свежевыкрашенным в светло-бежевый цвет.

— Почему ты привез меня сюда? — с недоумением огляделась вокруг Люси.

— Это то, что я хотел тебе показать.

Скотт вышел из машины и, открыв дверцу с ее стороны, помог ей выйти.

— Пошли, — предложил он, беря ее за руку.

Он повел ее по дорожке, ведущей к широкому крыльцу с витиеватым портиком. Люси удивленно рассматривала балюстраду и лепные украшения дома, пока Скотт вынимал из кармана ключ.

Открыв дверь, он пропустил ее вперед, и Люси оказалась в большой гостиной с паркетным полом, высоким потолком, почти в два человеческих роста, украшенным затейливой лепкой.

— Ого! Кто здесь живет?

Скотт с лукавой улыбкой посмотрел на нее.

— Никто. Думал, вдруг тебе захочется.

— Мне? — Она прижала руку к груди. — Ты с ума сошел. Такой дом мне не по карману.

— Владелец дома задолжал моему отцу много денег. Когда он умер, дом перешел к нашей семье в качестве компенсации долга. Половина принадлежит брату, но он уступил ее мне, желая сделать приятное, коль я такой хороший парень.

— И все-таки я не очень понимаю…

— Мне бы хотелось записать дом на тебя и Келли, — сказал он. — Лоретта тоже может здесь жить. На третьем этаже есть отдельная квартирка.

Люси покачала головой.

— Я не могу здесь жить, Скотт, — сказала она. — Во-первых, я не позволю тебе покупать мне дом, а во-вторых, у меня нет денег содержать его. Здесь же не меньше четырех тысяч квадратных футов. Представляешь, во сколько обойдется отопление, свет, вода?

— С этим я тебе помогу, Люси, — сказал Скотт, махнув рукой.

— Нет, этого я не допущу.

— Келли моя дочь. Я хочу, чтобы у нее был хороший дом.

— У нее уже есть хороший дом. Жаль, если ты придерживаешься иного мнения.

Он засунул руки в карманы. Люси была гордой, и он не хотел обижать ее. Но Скотт должен был убедить ее посмотреть правде в глаза.

— Дом твоей матери разваливается, и ты знаешь это. Крыша вот-вот рухнет, а в каком состоянии электропроводка и водопровод, одному Богу известно. В нем просто опасно находиться…

— Мы все отремонтируем, когда сможем.

Люси решительно направилась к двери.

— Отвези меня обратно.

— Ты даже не осмотришь дом?

— Нет.

— Подожди минуту, — сказал Скотт, забегая вперед и преграждая ей путь к двери. — Подумай хорошенько, Люси. Ты могла бы назвать приблизительную сумму, которую потратила на Келли за пятнадцать лет?

Она нахмурилась.

— Откуда мне знать? Она — моя дочь, и я не вела никаких подсчетов. Тратила столько, сколько было необходимо.

— Уверяю тебя, эта сумма намного превышает стоимость дома. — Скотт вынул руки из карманов. — Видишь ли, передавая этот дом тебе, я хоть как-то возмещу за все эти годы, отплачу ей то, что не разделял с тобой своих обязанностей.

— Не твоя вина, что тебя не было с нами, а сейчас ты выполняешь свои обязанности. Лучшее, что ты можешь сделать для нее, так это приглашать Келли куда-нибудь время от времени, как, например, ты сделал, пригласив ее на обед в пиццерию. Кроме того, я не хочу, чтобы ты задарил Келли дорогими вещами только потому, что можешь себе это позволить. Мне не понравилось, что ты заплатил целое состояние за какого-то породистого щенка, когда мы просто могли взять собаку из приюта.

— Так вот почему ты рассердилась на меня, — сказал он.

Она ответила не сразу. Как она могла заставить понять ее человека, который вырос, не зная ни в чем недостатка?

— Скотт, я никогда не баловала Келли дорогими подарками, но для нее это не имело значения, так как она имела все необходимое и знала, что ее горячо любят. Если ты начнешь преподносить ей все на блюдечке, она перестанет ценить те малые радости, что давала ей жизнь до сих пор.

— Ты что же, собираешься объявлять мне войну каждый раз, как я сделаю что-нибудь для моей дочери? — спросил Скотт.

— Она и моя дочь. И, как я уже говорила, у меня есть свои понятия, как ее воспитывать, — начала терять терпение Люси.

Выражение его лица стало хмурым.

— А как же я? Мне нельзя иметь своего мнения на этот счет?

— Конечно, можно. Но я не позволю тебе переиначивать то, чему я ее научила. — Ты считаешь, что именно это я и делаю?

— Да, но, надеюсь, не преднамеренно. Согласись, мы с тобой воспитывались по-разному. Ты всегда имел все, чего хотел.

Он подошел к ней ближе, пристально глядя прямо в глаза.

— Вот тут ты ошибаешься, Люс. Если бы я получал все, чего хотел, то сейчас мы были бы счастливо женаты и имели шестерых детей. Но ничего подобного не случилось. Я кончил тем, что женился на женщине, которую не любил, — неожиданно его лицо стало злым. — Да ты знаешь, каково ложиться в постель с тем, кого не любишь, Люс? Представлять, что держишь в объятиях совсем другую? Называть эту женщину чужим именем?

Люси зажала уши руками, не в силах слушать…

— Пожалуйста, отвези меня назад, Скотт. Я не хочу слушать…

Он схватил ее за руку.

— Нет уж, послушай. Пришло время тебе узнать правду. Я был так несчастен и не рад тому, что остался жив. Удивительно, как Эми удалось вытащить меня из этого состояния. Вначале я думал, что она жалеет меня, но потом понял, что бедная женщина по-настоящему любит меня, — Скотт печально покачал головой, но в глазах его по-прежнему сверкала злость. — Но что бы Эми ни делала, как бы ни старался я, мне не удалось избавиться от мыслей о тебе. — На его глаза навернулись слезы. — Думал, что после рождения Джефа все изменится, но ничего не произошло. Ничто не могло заставить меня забыть тебя. Тебе не кажется это ужасным, Люси? Может быть, я болен? Думаешь, дело в этом?

— Нет, Скотт, — сказала она, плача.

— Что же тогда происходит со мной?

Люси едва сдерживала рыдания.

— Думаю, мы слишком сильно любили друг друга. Я, во всяком случае. Можешь мне не поверить, но в тот день, когда я покинула тебя, я чувствовала себя убитой, уничтоженной.

Она вытерла глаза, но это не помогло: слезы продолжали течь.

— Я пыталась представить жизнь с тобой, если бы ты вышел из комы. Врач сказал, что у тебя были серьезные повреждения мозга и что твой организм никогда не будет функционировать нормально в том случае, если ты выживешь. Мне представлялось, что ты проведешь остаток жизни в лечебнице или будешь обречен на затворничество в доме родителей. Мне невыносимо было видеть, что ты умираешь, но еще нестерпимее была мысль, что ты до конца жизни будешь пребывать в беспомощном состоянии. Вдобавок ко всему, я не могла вернуться домой. Мне было страшно подумать, что Келли будет жить под одной крышей с моим отцом. Я была уверена, что и ты не желал бы этого.

Опустив голову, Люси тихо плакала, а он с болью и горечью смотрел на нее.

— Ты не знаешь, что значит жить с ярлыком «белая шваль», Скотт. Семнадцать лет я сносила презрительные взгляды людей. Не могла я допустить, чтобы и Келли прошла через все это.

Он взял ее за подбородок и, приподняв лицо, заглянул ей в глаза.

— Я и подумать о тебе не мог такое, и тебе это известно. Я лишь пытаюсь лучше устроить жизнь тебе, Келли и Лоретте, — сказал Скотт. — Почему же ты не хочешь, чтобы я помог тебе?

— Потому…. Потому что ты делаешь это не из добрых побуждений, — выпалила она.

Он удрученно покачал головой. Что за бессмыслицу она несет?

— О чем ты говоришь? — Скотт не смог скрыть своего недоумения.

— Я не позволю тебе обращаться со мной, как твой отец обращался со своими женщинами. — Заметив его непонимающий взгляд, она добавила: — Ты, конечно, знал о его любовницах.

— Я не был ни глухим, ни слепым, ни полной тупицей, чтобы этого не знать, — ответил он резко. — Но при чем тут мой отец, черт возьми? Я не собираюсь делать тебя своей любовницей, а просто хочу обеспечить нашу дочь. — Неужели ты не понимаешь, что делаешь? Сначала покупаешь шикарный дом Эми, теперь хочешь меня поселить в этом особняке.

Скотт отвернулся и, ударив кулаком по двери, закричал на Люси, отчего она в испуге вздрогнула.

— Черт возьми, Люси, ты что, решила довести меня до сумасшествия меньше чем за неделю?

Она молча смотрела на него, слезы безостановочно текли по ее щекам.

— Но ведь это правда, Скотт. Только из чувства вины ты предлагаешь мне этот дом.

— Проклятие! Почему я должен испытывать чувство вины? — заорал он, и его слова эхом огласили весь дом. — Я был в коме. Я был не в состоянии принимать решения, которые перевернули всю нашу жизнь.

Скотт схватил голову руками, не в силах уяснить, поймет ли он когда-нибудь ее.

— Все верно. Это я уехала, я держалась подальше от этого города пятнадцать лет. Ты тут ни при чем, Скотт. Ты ничем не обязан нам, а потому не надо было выписывать из Джонсонвилла щенка или покупать этот огромный дом.

Скотт как-то сразу весь поник. Он подошел к камину и сел в кресло.

Вид у него был измученный и грустный.

— Хорошо, Люси, — сказал он упавшим голосом. — Твое упрямство невозможно сломить.

При взгляде на поникшую фигуру Скотта, сгорбившегося у камина, у Люси сжалось сердце и словно тяжелый камень лег на душу. Было бы так просто принять его щедрый подарок, но однажды она уже получила подношение и на себе испытала, чего оно стоило.

— Я подожду тебя в машине, — сказала Люси и тихонько выскользнула за дверь.

До «Рестфул вэлли» они ехали в молчании. День стоял сумрачный из-за непрекращающегося дождя. Люси видела, что Скотт был расстроен, сидел, сжав зубы, глядя на дорогу тяжелым, опустошенным взглядом.

Остановив машину на автостоянке у санатория, он молча ждал, когда она выйдет.

— Не сердись на меня, — попросила Люси.

Он даже не взглянул на нее.

— Ты эгоистка, — сказал он. — Я хотел, чтобы моя дочь жила в доме, где ей не пришлось бы делить спальню с матерью и спать под дырявой крышей. Но помешала твоя чертова гордость. — Он наконец посмотрел на нее, и она увидела в его глазах боль, смешанную со злобой. — Скажи, почему ты охотно взяла деньги у моего отца и с таким упорством отбиваешься, когда их предлагаю я?

Люси почувствовала такую боль, словно он вонзил нож в ее грудь. О, как она в эту минуту пожалела, что вернулась в Шейд-Три! Надо было настоять, чтобы мать переехала к ним в Атланту.

— Тогда я была в отчаянии. С тех пор я научилась полагаться только на себя саму, — упрямо сказала она.

Скотт с сожалением покачал головой.

— Ты мне больше нравилась, когда была беззащитной, Люси. Тогда ты нуждалась во мне.

— Ты прав, когда-то я отчаянно нуждалась в тебе. Но нас насильно разлучили, и мне пришлось нелегко, прежде чем я научилась рассчитывать только на собственные силы.

Говоря это, Люси чувствовала, какая непримиримая борьба происходит в ее душе. Она по-прежнему с большой нежностью относилась к нему, возможно, даже любила его, но при этом хотела оставаться независимой. Она желала быть с ним, делить с ним все, что свойственно разделять любовникам, и все-таки оберегала ту часть себя, которую с таким трудом создавала все эти годы. Она верила в свою самостоятельность, знала, что может положиться на себя. Всегда и во всем.

Не взглянув на него, Люси открыла дверцу и вышла из машины. Медленным шагом она направилась к своей машине. Падавшие на лицо холодные капли дождя смешивались с горячими слезами, бежавшими по ее щекам.

В следующую субботу Люси поехала в магазин стройматериалов и купила несколько банок бежевой краски и все необходимое для покраски комнаты. Приехав домой, она стала выгружать из машины свои покупки, а мать наблюдала за ней, держа на руках Чемпа. Щенок был, как маленький ребенок, который постоянно требовал к себе внимания. Он отказался спать в коробке, которую Лоретта приготовила ему, предпочтя кровать Келли.

— Что ты собираешься красить? — спросила Лоретта.

— Гостиную и прихожую.

— Да, не мешает их обновить, — заметила Лоретта. — Я уж и не помню, когда в последний раз их красили. С удовольствием помогу тебе, если смогу хоть на пять минут освободить руки от этой крохи.

— Спасибо. Твоя помощь будет очень кстати. Где Келли?

— Заезжал Скотт узнать, не хочет ли она поехать с ним и Джефом в кино, я подумала, что ты не будешь возражать, и отпустила ее. Они вернутся к шести часам.

Люси удовлетворенно кивнула.

— Прекрасно, — сказала она, благодарная Скотту за то, что их разногласия не мешают ему проводить время с Келли. — Ты не поможешь мне прикрыть мебель какими-нибудь старыми тряпками?

— Подожди, может быть, я смогу сначала уговорить Чемпа поспать.

Лоретта ушла в спальню Люси и Келли. Через несколько минут она вернулась и приложила палец к губам.

— Он свернулся клубочком на подушке Келли и сразу уснул, — сказала она.

Люси с грустью покачала головой.

— Как ты не понимаешь, что вы с Келли растите из него неженку.

— Он же как малый ребенок, — покачала головой Лоретта.

— Чемп — собака. И незачем тебе и Келли вскакивать по ночам, чтобы напоить его теплым молоком.

— Ну что в этом такого? Желудочек у него такой маленький, Люси. Много он съесть не может, поэтому-то бедняжка и просыпается по ночам от голода.

Люси тяжело вздохнула. На днях она зашла в кухню и увидела, что Чемп сидел на куче подушечек у стола и его кормили с ложечки.

— Неженка, — повторила она. — Вы точно вырастите из него избалованного пса.

Лоретта фыркнула.

— Кто бы говорил. Я сама видела, как ты подмешивала овсяную кашу в его сухой корм.

Добродушно обмениваясь репликами, они прикрыли мебель тряпками и клеенкой. Боясь разбудить Чемпа, Люси на цыпочках зашла в спальню, переоделась в старые джинсы и рубаху, а затем стала застилать пол газетами, чтобы не испачкать краской. Наконец она открыла банку с краской и тщательно перемешала ее содержимое.

Через несколько минут женщины принялись за дело. Работа у них спорилась: Люси красила валиком, а Лоретта докрашивала углы кистью. Мать включила радио на небольшую громкость, чтобы веселее работалось под музыку, и они, тихонько напевая и болтая, проворно продолжали красить.

Лоретта поведала ей слухи, которые распространялись на заводе: кто с кем не ладит, кто получил повышение по службе, у кого с кем роман. Люси рассказала несколько забавных историй из жизни санатория, в том числе и случай, когда в постели одной из пациенток застали мужчину, тоже пациента.

— Самое забавное, что он импотент, — сказала она.

Сделав небольшой перерыв, чтобы выпить по чашечке кофе, они продолжили работу, не обращая внимания на то, как бежит время.

— Как хорошо, что вы с Келли переехали ко мне, — сказала Лоретта. — Пока был жив отец, я даже друзей по церковной общине не могла пригласить домой, потому что не знала, будет ли он пьян или нет. — Она вздохнула. — Время летит быстро, и теперь, оглядываясь в прошлое, я понимаю, как бездарно прошла моя жизнь, и от этого хочется плакать.

Люси кивнула. Она хорошо понимала мать, потому что сама была всему свидетельницей.

— Знаешь, а ведь однажды я пыталась бросить его, — продолжала Лоретта. — Ты была еще совсем маленькая, только начинала ходить, поэтому не помнишь. В тот день я сказала себе: «Хватит, натерпелась!» и купила билет на автобус.

Люси с удивлением посмотрела на мать.

— Я копила деньги несколько месяцев, экономя по два-три доллара на хозяйственных нуждах. Мы остановились в Мейконе в штате Джорджия. Я нашла работу в небольшом бакалейном магазинчике. Профессии-то у меня никакой не было. Наняла девушку присматривать за тобой, пока была на работе, за это я отдавала ей почти все деньги, что сама зарабатывала. Мы чуть не умерли с голоду. Да и она оказалась никудышней няней. Приду с работы, а дома грязно, ты неухоженная. Доходило до того, что я ей горло готова была перерезать.

Прошел месяц, и вдруг заявился Дарнел и заявил, что он бросил пить и стал другим человеком. Я согласилась дать ему еще один шанс. Естественно, он вернулся к своим пагубным привычкам, но после тяжелой жизни, что я хлебнула в Мейконе, мне стало страшно даже подумать о том, чтобы снова покинуть дом, хотя существование под одной крышей с мужем было настоящим кошмаром. — Она на минуту замолчала. — И все-таки не могу сказать, что жизнь моя прошла впустую, — продолжила она. — Бог не зря посылает нам испытания. Из них всегда можно извлечь урок.

— И чему же, интересно, научила тебя жизнь с Дарнелом? — спросила Люси.

Лоретта отложила кисть и задумалась.

— Может быть, смирению? Если бы я вышла замуж за богатого, то, возможно, уделяла бы слишком много внимания материальным ценностям, а о душевных не думала. Я была бы так поглощена земной жизнью, что не готовилась бы к жизни иной. — Она улыбнулась, но выражение лица оставалось печальным. — Жизнь с Дарнелом научила меня заботиться о загробной жизни.

Люси подумала, чему она научилась за пятнадцать лет. Единственное, что приходило на ум, так это независимость и уверенность в себе. Она с болью вспомнила слова Скотта о том, что он предпочитал прежнюю Люси, которая зависела от него во всем, включая ее собственное счастье. Нет, оставаться прежней у нее не было ни малейшего желания. Возможно, их до сих пор влечет друг к другу, возможно, в какие-то моменты они становились сентиментальными и желали повернуть время вспять. Но прежние отношения между ними невозможны, да она и не желала к ним возвращаться.

Звук подъехавшей машины напомнил им, что был уже седьмой час. Через минуту в дом вошла Келли в сопровождении Скотта и Джефа. В руках она несла коробку с пиццей.

— Осторожно! — предупредила Лоретта. — Краска на стенах еще не просохла.

— О, бабуля, как стало красиво, — воскликнула Келли.

Ее голос, очевидно, донесся до спальни, потому что они неожиданно услышали тявканье Чемпа.

— Должно быть, он проснулся, — сказала Лоретта. — Если его не выпустить, то он рассердится.

Келли кивнула.

— Надеюсь, после этого он проспит всю ночь. Эти еженощные кормления щенка не дают мне выспаться. — Она сунула мальчику коробку с пиццей и побежала в спальню.

Джеф с восхищением смотрел на проделанную работу. Скотт и Люси обменялись взглядами, но она не разобрала, какие именно чувства выражались у него на лице. Он перевел взгляд на Лоретту.

— Почему вы не сказали нам, что собираетесь заняться покраской? — спросил он. — Джеф и я с радостью помогли бы вам. Верно, Джеф?

— Да, правда, пап. — Мальчик с сомнением посмотрел на него, с трудом скрывая свое удивление.

— Уж не запах ли пиццы я чую? — с надеждой спросила Лоретта.

— Совершенно верно. Почему бы тебе не отнести ее в кухню? — обратился Скотт к сыну, который так и стоял, прижимая к себе коробку с пиццей. — Я не знал, пообедали вы или нет, вот и заехали по дороге и купили ее.

— Ты принес пиццу в этот дом? — строго спросила Люси. — Тебе же известно, Скотт, что маме нельзя есть подобную пищу.

— Эту, я думаю, можно, — умоляющим голосом проговорила Лоретта.

— Я специально попросил сделать овощную пиццу и положить как можно меньше сыра, — сказал Скотт. — Сожалею, Лоретта, — добавил он и подмигнул ей.

Люси спустилась со стремянки.

— Что ж, один кусочек, думаю, ей не повредит, — смилостивилась она.

Лоретта засияла от радости.

— Надеюсь, Скотт и Джеф присоединятся к нам.

Скотт бросил вопросительный взгляд на Люси. Было видно, что он ждет ее приглашения.

— Не хотелось бы навязываться вам, — сказал он.

— Не глупи, — ответила Лоретта, явно не заметившая натянутости между дочерью и Скоттом. — Вы с Джефом нам не чужие. В моем доме вы всегда желанные гости. — Она посмотрела на Люси. — Ведь это так?

Люси согласно кивнула, но на Скотта не посмотрела.

— Конечно.

Келли вернулась, держа на руках Чемпа и бормоча ему ласковые слова, в то время как щенок лизал ее лицо.

— Он по мне соскучился, — сообщила она с довольным видом.

Пока женщины отмывали руки от краски, Скотт принес на кухню стулья, чтобы всем хватило мест за столом. Затем Лоретта достала тарелки и салфетки, а Люси приготовила стаканы для чая со льдом.

— Келли, дорогая, пожалуйста, не садись за стол с Чемпом, — попросила Люси.

— Но, мама, ты же знаешь, что он терпеть не может, когда я выпускаю его из рук, — умоляюще взглянула на нее дочь.

— Пора ему привыкать к хорошим манерам.

— Моя мама всегда разрешает Аби сидеть у нее на коленях во время обеда, — сказал Джеф.

Люси улыбнулась, припомнив, как Аби уютно устроилась у нее на коленях во время обеда в доме Скотта.

— Знаю, но каждый поступает по-своему, а мне не хотелось бы, чтобы у Чемпа это вошло в привычку.

— Твоя мама права, — неожиданно поддержал ее Скотт. — Сама видела, как непристойно ведет себя Пеппер. Если бы я сразу занялся его воспитанием, то сейчас с ним бы не было хлопот.

Келли недовольно пожала плечами, но послушно отпустила щенка на пол, а тот начал визжать, подпрыгивать, просясь опять на руки.

Люси разложила куски пиццы по тарелкам, выбрав самые постные для себя и матери.

— Что за фильм вы смотрели? — спросила она, стараясь не обращать внимания на щенка, царапающего стул Келли.

— Новую картину со Сильвестром Сталлоне, — ответил Скотт, видя, что Келли и Джеф набили рот пиццей.

— Ты проводишь с Джефом все выходные? — спросила Лоретта.

Скотт кивнул.

— Он бывает у меня по выходным, и лето мы проводим вместе. Среди недели я тоже встречаюсь с ним, когда выкраиваю время, и мы вместе обедаем. Нам бывает приятно просто встретиться и поболтать.

— Это хорошо, — одобрительно кивнула Люси.

— Кстати, я не забыл о кровельщике и, думаю, нашел вам подходящего.

— Надеюсь, он недорого возьмет, — проворчала Лоретта.

— Да, он воплощенное бескорыстие.

Люси с подозрением посмотрела на него.

— Кто же он?

— Я.

— Ты? — фыркнула она.

Келли и Джеф перестали жевать, воцарилась тишина, которую нарушал лишь громкий визг щенка.

— А чем, собственно, я вам не подхожу? — спросил Скотт, откидываясь на спинку стула и с усмешкой поглядывая на Люси.

— Ты же не знаешь, как чинить крышу.

— Кто сказал, что я не знаю? За время учебы в колледже я занимался разного рода ремонтом.

— Скотт, не пытайся уверить меня, что зарабатывал себе на учебу в колледже, — сказала Люси, едва сдерживая улыбку. — Ты, сын Обри Баффорда?

Он помрачнел.

— Да, отец оплачивал мою учебу, Люси. Но на все карманные расходы я зарабатывал во время летних каникул.

Все молчали, и Люси вдруг поняла, что в их глазах она выглядит так, словно подкалывала его. Она почувствовала, что краснеет.

— Извини, я вовсе не хотела намекать… Впрочем, это неважно. Просто я не хочу, чтобы ты разбился, упав с крыши, или покалечился, вот и все.

Они опять принялись за еду. Люси настояла, чтобы Скотт попробовал кусочек постной пиццы.

— Пицца действительно хороша, — вздохнула Лоретта. — После того, как Люси начала преследовать меня, заставляя соблюдать диету…

— Я не преследую тебя, мама, а лишь ограничиваю.

— Так вот, хочу сказать, что после этого я научилась готовить по-другому, — продолжала Лоретта. — Моя мать приучила меня приправлять все жиром. Мне и в голову не приходило, что для здоровья полезнее готовить без него. С гордостью могу сказать, что со времени приезда Люси я похудела на восемь фунтов.

Люси, обрадованная этой новостью, обняла мать.

— То-то мне показалось, что ты стала стройнее. Почему ты до сих пор молчала об этом?

— Не хотела поднимать шум.

— Примите мои поздравления, Лоретта, — сказал Скотт, шутливо поднимая стакан с чаем.

Келли с одобрением посмотрела на бабушку и подняла вверх большой палец. Затем схватила Чемпа на руки и позвала Джефа пойти смотреть телевизор.

— Не испачкайтесь краской, — предупредила Люси.

— Так вы не возражаете, если я приду завтра и займусь крышей? — спросил Скотт. — По прогнозу синоптиков, завтра будет солнечно.

Откровенно говоря, Люси думала, что они совершили ошибку, согласившись с его предложением. Конечно, она не могла не оценить его благородный жест, но считала, что было бы лучше как можно меньше времени проводить со Скоттом. Он хотел часто видеться с Келли, и это было прекрасно, но для самой Люси было бы легче не попадаться ему на глаза, когда он приходил в их дом.

— Солнечно, но холодно, — сказала она, пытаясь отговорить его.

Он улыбнулся, поняв ее намек.

— Да, похолодает градусов до двадцати восьми, — пошутил он. — Придется отыскать теплое белье.

— А ты сможешь найти все необходимое для починки крыши?

— Я заеду в магазин стройматериалов и все прихвачу.

— Как это мило с твоей стороны, Скотт, — сказала Лоретта, вставая и начиная убирать посуду со стола. — Что скажешь, Люси?

Она поймала его взгляд на себе.

— Да, очень любезно, хотя я уверена, что Скотт мог бы найти на воскресенье занятие поинтереснее.

Он заметил в ее глазах вопрос. Без сомнения, Люси решила, что он сошел с ума, предлагая самому чинить крышу, когда мог спокойно оплатить работу кровельщика. Он и сам так считал, но был уверен, что она никогда не разрешила бы ему выкладывать за это деньги, а с другой стороны, он не мог допустить, чтобы они продолжали жить под дырявой крышей.

— Я собираюсь варить кофе, Скотт, — сказала Лоретта. — Выпьешь чашечку?

Он чувствовал, что Люси хочется поскорее от него избавиться. Она, конечно, и словом об этом не обмолвилась, но настроение у нее изменилось, во всем ее облике сквозила холодность.

— Нет, спасибо, Лоретта. Мне надо еще просмотреть кое-какие документы, пока Джеф уткнется в свой любимый телевизор.

— Ну что же, еще раз спасибо за пиццу, — поблагодарила она. — Мы хотим в ближайшее время устроить обед для тебя и Джефа.

Люси прошла с ним в гостиную, где подростки смотрели телевизор.

— Да, Скотт, вот что я хотела сказать насчет починки крыши… — начала было Люси.

— Не надо делать из этого проблему, Люси. Я взялся за это, как говорится, «по-соседски».

— Мне не хочется, чтобы ты думал, будто я эксплуатирую тебя.

Он улыбнулся.

— Ты просто хочешь доказать, что не нуждаешься во мне. Я вижу тебя насквозь, Люси Одам. — Скотт повернулся к детям. — Джеф, пора домой.

Мальчик посмотрел на него через плечо.

— Ну, пап, нельзя подождать еще немного? Классный сериал показывают.

Тем не менее он послушно встал и надел куртку.

— Келли, ты ничего не хочешь сказать папе? — спросила Люси, хотя подобный вопрос для нее все еще звучал странно.

— Оп-ля! — Девочка вскочила и, подбежав к Скотту, поцеловала его в щеку.

— Спасибо за кино и пиццу, — сказала она. — Пока, Джеф!

Скотт кивнул Люси, но ничего не сказал. Она облегченно вздохнула, когда отец и сын вышли из дома и направились к «Линкольну».

Наблюдая за отъезжавшей машиной, Люси, как ни странно, испытывала чувство разочарования. Еще раз вздохнув, она взяла валик и продолжила прерванную работу.

Лоретта, если и почувствовала напряженность отношений между Скоттом и дочерью, то не обмолвилась об этом, а начала расхваливать Джефа. Ближе к полуночи Лоретта заявила, что у нее слипаются глаза, и ушла спать.

Люси попила кофе и продолжала красить. Занятие это не утруждало голову, она размышляла о том и о сем, пока не поймала себя на том, что думает о Скотте.

«Ты просто хочешь доказать, что не нуждаешься во мне».

Слезы навернулись на глаза, но она сдержала их. Она очень устала и испытывала острую жалость к себе. В три часа утра она кончила работу, еще полчаса отмывала валик и кисти. Келли проснулась и вышла в кухню покормить Чемпа. Она зевала и бормотала что-то невразумительное, пока щенок с волчьим аппетитом поедал подогретую кашу и бегал на задний двор по нужде.

Люси приняла душ, надела ночную сорочку и легла в постель.

На следующий день, ближе к полудню, Скотт приехал на стареньком, изъеденном ржавчиной грузовичке.

— Тачка что надо! — сказала Келли, открыв дверь и здороваясь с отцом.

Он ухмыльнулся.

— Я позаимствовал его у своего садовника, — сказал он. — Но если он тебе так нравится, могу подарить точно такой же на твое шестнадцатилетие. Мама дома?

— Они с бабушкой все еще красят стены, — сказала Келли, махнув рукой в сторону прихожей. — Я предлагала им помочь, но они отказались. Видимо, боятся доверить мне кисть.

Скотт нашел Люси и Лоретту в прихожей, где они, низко склонившись, красили белой краской плинтус.

— Извини, я немного опоздал, — сказал он. — У Эми возникли проблемы с машиной. Пришлось искать, кто бы помог отбуксировать машину в ремонтную мастерскую. Сами знаете, как некоторые женщины теряют голову из-за таких пустяков.

— Вот именно, некоторые женщины, — проворчала Лоретта себе под нос.

— Но ничего, я предложил Эми, чтобы она пользовалась моим «Линкольном», пока ее машину не отремонтируют.

— Какой ты внимательный, — сказала Люси, заметив, что он все равно выглядит необыкновенно привлекательно, несмотря на старые джинсы и футболку. — На чем же ты будешь ездить сам все это время?

— Как-нибудь обойдусь. Что ж, я готов приняться за работу.

— Не хочешь ли перед этим выпить чашечку кофе? — предложила Лоретта. — Нет, спасибо.

Скотт вышел, тихонько насвистывая.

— Это очень плохо, — сказала Лоретта, когда дверь за Скоттом закрылась.

Люси, перестав красить, удивленно посмотрела на мать.

— Что плохо?

— А то, что он позволяет этой женщине держать себя на поводу. За столько-то лет она могла бы найти другого мужчину, который был бы у нее на побегушках. Она просто играет на его чувстве вины — вот мое мнение. Неудивительно, что бедный парень до сих пор не женился.

— Скотт — взрослый человек, — сказала Люси. — Уверена, он может сам о себе позаботиться. Да и вообще, не наше это дело.

Несколько минут они работали в молчании. Наконец Лоретта отложила кисть и вздохнула.

— Неужели ты даже не хочешь попытаться вернуть его себе?

Люси недоуменно посмотрела на мать.

— Вернуть его? — тупо спросила она. — Я вовсе не претендую на Скотта Баффорда.

— Захотела бы — вернула. Это же ясно как божий день, что парень до сих пор неравнодушен к тебе.

— Мама, да он меня не переносит после всего, что случилось, и уж, конечно, больше не доверяет мне.

— Да, да, именно поэтому он забрался на нашу крышу, вместо того чтобы сидеть перед телевизором и смотреть футбольный матч, попивая бренди, как это делают большинство мужчин по воскресеньям.

— Он делает это ради Келли, — горячо возразила Люси.

— Чушь!

Люси пожала плечами.

— Хорошо. Думай как хочешь. Я знаю Скотта.

— Уж не хочешь ли ты мне сказать, что не испытываешь к нему никаких чувств? — недоверчиво взглянула на Люси мать.

— Конечно, испытываю, — сказала Люси. — Он отец Келли. Естественно, мне хочется, чтобы между ними были дружеские отношения. Но то, что было между нами раньше… — Она помолчала. — То было пятнадцать лет назад, и мы были слишком молоды.

— Ты, как я вижу, не хочешь быть откровенной ни со мной, ни с самой собой, — покачала головой Лоретта. — Что ж, будем считать, что прежних чувств к нему ты не сохранила, но тогда почему ты не вышла замуж?

— Просто мне не встретился человек, которого бы я полюбила.

— Нет, причина в другом: ты все эти годы любила Скотта.

— Мама, давай прекратим этот разговор, — сказала Люси. — Вдруг нас услышит Келли и вообразит неизвестно что.

— Я просто хочу тебе счастья.

Зазвонил телефон. К аппарату подбежала Келли и сняла трубку.

— Мам, это тебя, — сказала она. — Какая-то женщина.

Люси положила кисть и поднялась с колен. Взяв трубку, она услышала голос Эми.

— Люси, Скотт случайно не у вас?

— Да, он здесь, — ответила Люси вежливо. — Он на крыше. Хотите с ним поговорить?

— На крыше? — изумленно воскликнула Эми. — Что он там делает?

— Чинит кровлю. Если немного подождете, то я могу позвать его. Или передам, чтобы он перезвонил вам.

— В этом нет необходимости, — сказала Эми. — Просто спросите его, не будет ли он так любезен позвонить в ремонтную мастерскую по поводу моей машины. Мне звонили оттуда и сказали, какой ремонт требуется и сколько это будет стоить, но я в этом понимаю столько же, как в китайской грамоте, а Скотт в подобных вещах разбирается.

— Я передам ему, — сказала Люси.

Повесив трубку, она вышла на улицу. Скотт сидел на крыше и прибивал толь.

— Ты не замерз? — спросила она, увидев, что его лицо покраснело.

— Все в порядке, что-нибудь нужно?

— Только что звонила Эми. Она хочет, чтобы ты связался с мастерской насчет ее машины.

— Сейчас спущусь.

Люси продолжала стоять и смотреть на него.

— Конечно, это не мое дело, но почему она сама не может поговорить с механиком?

— Эми ничего не понимает в машинах и боится, что в счет запишут не то, что надо. Ты ведь наверняка знаешь, как в подобных мастерских надувают женщин, пользуясь их слабым знанием техники.

— Думаю, есть простой способ избежать этого: найти механика, которому доверяешь, — холодно сказала Люси.

Скотт спустился с крыши по лестнице, которую привез с собой.

— Тебя волнует, что я помогаю Эми? — спросил он с любопытством.

— Нет, конечно, нет. Но если ты каждый раз будешь бросаться ей на выручку, то она никогда не научится сама справляться с подобными вещами. Что, например, она будет делать, если машина сломается за городом?

— Вероятно, найдет механика, а тот позвонит мне, чтобы объяснить причину поломки.

Люси пожала плечами и пошла в дом.

— Да, ничего не скажешь, приятно иметь кого-то, кто обо всем позаботится за тебя, но я предпочитаю сама справляться с возникшими проблемами.

— Это означает, что ты очень самостоятельная женщина.

— Думаю, да, — ответила она, не зная, принимать ли его слова за комплимент или за критику. На крыльце они замешкались, пока Скотт открывал дверь.

— Мне жаль тебя, Люси. Жаль, что ты живешь, ни в ком не нуждаясь. Думаю, поэтому ты с такой легкостью бросила пятнадцать лет назад человека, который любил тебя.

7

Они стояли рядом, и его близость волновала ее. Ветер растрепал его волосы, несколько прядей упали на лоб.

— Это несправедливо, — сказала Люси с горячностью.

— Ты права. Я зря стараюсь, не так ли? Некоторые люди неспособны меняться, и, думаю, ты одна из них.

Скотт выглядел опечаленным.

— Неужели постоянство — плохое качество, Скотт? Почему ты придираешься ко мне? — Ей действительно хотелось знать, почему он так упорно ищет в ней недостатки.

Он пристально посмотрел на нее.

— О, Люси, — сказал он со вздохом. — Неужели тебе никогда не хотелось, чтобы мы вернулись…

— В прошлое? Нет! — почти выкрикнула она. — У меня нет ни малейшего желания возвращаться в прошлое. Ты забываешь, Скотт, что оно у меня не было таким уж безоблачным… Чего стоила одна жизнь с Дарнелом! Тебя мать возила в Саванну и Чарлстон, чтобы купить одежду, а я носила поношенные платья и мыла тарелки в школьной столовой, чтобы получить бесплатный завтрак.

Ее слова привели Скотта в замешательство.

— Как же так? Твоя мать всю жизнь работала, а у тебя не было денег на завтраки?

— Да, потому что все деньги отец пропивал. Но и от этих завтраков я вскоре отказалась, потому что мне нестерпима была мысль, что ребята смеются надо мной. Так почему, черт возьми, я должна желать возвращаться в прошлое?

— Извини, Люси, я не имел в виду в буквальном смысле возвращаться. Я имел в виду… — Он замолчал и отвел глаза. — Впрочем, не знаю, что я хотел сказать. Я никогда не догадывался, как тяжело тебе было на самом деле. Ты многое скрывала от меня.

Это было правдой. В те годы ей не хотелось, чтобы он испытывал жалость к ней.

— Да ладно, теперь это все в прошлом, — сказала она.

— Мы собирались пожениться, Люси. Стань ты моей женой, то никогда ни в чем не нуждалась бы.

— Не попробовать ли нам еще раз?

— Если ты только снова не сбежишь.

Люси посмотрела на него долгим взглядом. Разговаривать с ним было все равно, что разговаривать со стеной; она устала от этого, устала оберегать его чувства, что в конечном счете приводило к еще большему непониманию и напряженности между ними.

— Идем. — Она взяла его за руку и была потрясена тем, что спустя многие годы их пальцы переплелись в привычном жесте, как будто их не разделяла пропасть разлуки.

Скотт послушно шел за ней, пока она вела его вокруг дома на задний двор.

— Куда ты ведешь меня?

— Хочу показать тебе кое-что.

Люси привела его к гаражу и открыла дверь. Внутри было темно и пахло плесенью. Она отпустила его руку, нащупала выключатель и включила свет.

Скотт пожалел, что она отпустила его руку.

— Что это? — спросил он, кивком головы показывая на кучу коробок и сваленную мебель.

— Это все, что у меня есть, — сказала она.

Подойдя к куче коробок, Люси начала просматривать наклеенные на них листочки бумаги с описанием содержимого.

— Люси, что ты делаешь? — спросил Скотт, наблюдая за ее поисками.

— Подожди, — сказала она. — Ага! Нашла. — Она вытащила из кучи коробку, положила ее на пол и сорвала упаковочную ленту. Порывшись внутри коробки, Люси достала Библию в белом переплете.

Пролистнув несколько страниц, она нашла то, что искала, и протянула Скотту.

— Что это? — с недоумением спросил Скотт.

— Твой некролог.

— Мой что? — Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Читай.

Скотт поднес листок бумаги ближе к свету и прочел.

— Боже! Откуда он у тебя?

Поколебавшись, она ответила:

— Его прислал мне твой отец.

В его глазах мелькнуло подозрение.

— Надеюсь, ты не разыгрываешь меня?

— Я говорю тебе правду, Скотт. Верить мне или нет — решай сам.

Скотт перечел некролог, отметив про себя, что кто-то очень постарался, чтобы он выглядел достоверно. Но он не был удивлен, особенно теперь, когда знал, что отец солгал ему, сказав, что у Люси родился мертвый ребенок.

Скотт опустился на какой-то ящик, почувствовав, что весь дрожит.

— Почему ты не показала мне его раньше?

— Не хотела добавлять боли к той, что ты уже испытал. — Люси помолчала. — Я не хотела тебя бросать в тот день в больнице, Скотт. Мне было невыносимо видеть, что ты умираешь, но единственным моим желанием было держать тебя за руку до последнего вздоха. Твоему же отцу не терпелось избавиться от меня. Он хотел, чтобы в последнюю минуту жизни ты принадлежал ему полностью.

Поначалу я сопротивлялась. Сказала ему, что не оставлю тебя. Потом… — Она сделала паузу. — … Он пригрозил, что отберет у меня Келли.

Скотт тихо выругался.

— Я не сомневалась, что он выполнит свою угрозу. В его глазах я была никем. Он даже ни разу не потрудился зайти в родильное отделение и посмотреть на ребенка, потому что принял решение вычеркнуть меня и его из твоей жизни.

Мне было семнадцать лет, Скотт. Без мужа, без работы, без дома. Оставалось одно: либо отдать ребенка, либо уехать из города. Он облегчил мой выбор, предложив оплатить мое обучение. Я приняла деньги, потому что хотела добиться чего-то в жизни. И не могла допустить, чтобы Келли росла в доме Дарнела.

Скотт тупо смотрел на некролог.

— Очевидно, он отпечатал его в заводской типографии.

— Я не знаю, где он его отпечатал, — сказала Люси, — но мне никогда не приходило в голову, что он способен…

— …так низко пасть, — закончил за нее Скотт.

Таких слов она никогда бы не позволила себе сказать в присутствии Скотта.

— У меня нет никаких доказательств того, о чем я тебе рассказала, — сказала Люси. — Только это, — добавила она, кивнув на некролог в его руке.

Он смял его и бросил на пол. Чувство потрясения сменилось яростью. Как мог он быть таким слепым? Как он мог принять на веру все, что говорил ему отец? Теперь ему многое стало понятным: спешный переезд из больницы домой, изоляция от друзей. Отец держал его дома фактически в качестве заключенного, допуская к нему только Эми, которая заботилась о нем. А он был так подавлен потерей Люси и ребенка, что безразлично отнесся к уединению.

— Не надо никаких доказательств, Люси, — сказал он наконец. — Я верю каждому твоему слову. Я сожалею, что тебе пришлось столько пережить, и не могу себе простить своего отношения к тебе с тех пор, как ты сюда вернулась. — Скотт покачал головой. — Прости меня, Люси.

Его слова прозвучали тихо, но в них слышалась нотка холодного презрения к самому себе. Его темные глаза все еще светились яростью. Терзающее душу беспокойство охватило Люси, когда она увидела, в какой он ярости.

— Не вини себя, Скотт, — сказала она. — Ты же ничего не знал.

Внезапно его взгляд стал печальным.

— Я знал, что мой отец хитрый и жестокий, но что он… — Скотт замолчал, подбирая нужное слово.

Люси приложила палец к его губам.

— Молчи, Скотт. Не надо говорить слов, о которых ты можешь впоследствии пожалеть. Обри очень любил тебя и потому был готов пойти на все, чтобы выкинуть меня из твоей жизни.

— Как ты можешь оправдывать его?

— Я его не оправдываю, но по себе знаю, что значит любить своего ребенка и ради его защиты идти на все. То же самое я испытываю по отношению к Келли. — Она посмотрела на него. — Знаешь, где-то в глубине души у меня теплится надежда, что Обри до конца жизни жалел о том, что сделал.

— Думаю, так оно и было, — сказал Скотт. — Он видел, каким я был несчастным и подавленным без тебя. Когда он мне сказал, что ты уехала, я возненавидел жизнь, только о смерти и думал. Он также видел, каково мне было жениться на женщине, которую я не любил. Он знал, что мы не были счастливы. Однажды он даже предложил мне обзавестись любовницей.

— И ты согласился?

— Нет, конечно. Я считал, что и так обманываю Эми. Она умная женщина. Знаешь, почему она развелась со мной? Потому что поняла, что оказалась жертвой, как и я.

Они долго молчали. Скотт встал и подошел к Люси, взял ее за руки.

— Что же нам теперь делать, Люси? Есть ли у нас еще шанс после стольких лет? — спросил он тихим, дрогнувшим голосом.

Во взгляде его было столько нежности и боли, что она почувствовала, будто в душе у нее все перевернулось.

— Не знаю. Сколько всего произошло за эти годы. Мы стали зрелыми людьми, у нас растут дети…

— Я никогда не переставал тебя любить, — сказал он. — Порой я ненавидел тебя, но любовь постоянно жила в моем сердце.

На ее глазах выступили слезы, а сердце переполняли чувства, которые, как она думала, давно умерли.

— Не могу поверить, что мы потеряли пятнадцать лет жизни.

— Теперь мы можем их восполнить, Люс, — сказал он с надеждой в голосе. — Мы еще молоды, впереди у нас целая жизнь. Начнем все сначала, как будто ничего и не было.

— Ты думаешь, что это возможно?

Скотт кивнул и обнял ее, наклонил голову, чтобы заглянуть в ее глаза. Он почувствовал, что кровь забурлила в жилах, как воды реки, еще минуту назад скованной льдом.

— Поедешь со мной вечером куда-нибудь пообедать? Только ты и я. Я знаю один ресторанчик в соседнем городе, где обед подают при свечах, и все выглядит очень романтично. Нам надо так многое наверстывать.

Люси согласно кивнула головой. Мысль о том, чтобы провести вечер наедине со Скоттом, казалась невероятно привлекательной.

— Я заеду за тобой в семь. До этого времени я успею починить часть крыши, съездить домой принять душ и переодеться.

Скотт нежно поцеловал ее в губы, а затем крепче прижал к себе и снова поцеловал, но на этот раз долгим, страстным поцелуем. Люси почувствовала жар в теле. Они не слышали, как открылась дверь гаража и раздалось смущенное покашливание.

— О, простите..

В дверях стояла Лоретта, растерянная и одновременно радостная. Они тотчас отпрянули друг от друга.

— Что случилось? — спросила Люси.

Лоретта посмотрела на Скотта. — Звонит Эми. Хочет узнать, дозвонился ли ты до механика. Сам ответишь ей или через меня передашь?

Скотт покачал головой.

— Я сейчас подойду к телефону, — сказал он.

Он отстранился от Люси и поспешно вышел из гаража, оставив ее размышлять над вопросом, сможет ли она когда-нибудь занять прежнее место в его жизни при том, что он чувствовал себя столь обязанным другой женщине.

Люси уже была одета в свое лучшее платье, когда в половине седьмого позвонил Скотт и сообщил, что планы на вечер изменились.

— Не знаю, о чем я думал, когда предлагал отвезти тебя в тот ресторан, — огорченно сказал он. — Я все еще сижу за рулем грузовика моего садовника. Ты не возражаешь, если сегодняшний вечер мы проведем без ресторана.

— Нисколько, — сказала Люси.

Она аккуратно, стараясь не помять, сначала сняла нарядное платье, которое с такой тщательностью отглаживала. Только надев облегающие брюки и свитер, она подумала о том, что они могли бы воспользоваться ее машиной. Какая разница, где они пообедают, если будут вдвоем.

Лоретта вышла из своей спальни, но, увидев Люси, попятилась.

С того момента, когда она застала свою дочь, целовавшуюся со Скоттом, Лоретта не переставала улыбаться и напевать что-то себе под нос, но теперь ее охватило беспокойство.

— Почему ты переоделась? — спросила она. — Решили все-таки никуда не ходить?

— Скотт только что звонил и сказал, что до сих пор ездит в старом грузовике, а потому решил, что нам лучше посидеть где-нибудь в укромном месте вместо того, чтобы шиковать в ресторане.

— Его машина до сих пор у Эми? Я правильно поняла?

— Что ей остается делать, если ее машина все еще в мастерской? — сказала Люси.

— Понятно. Но объясни мне, пожалуйста, почему она постоянно обращается к Скотту, когда у нее возникают проблемы?

Люси сама задумывалась над этим, и объяснение нашла в том, что Эми — мать Джефа, а потому оставалась неотъемлемой частью жизни Скотта. Люси вынуждена была смириться с этим. Возможно, со временем Эми оставит Скотта в покое.

Скотт приехал, опоздав на двадцать минут, когда Лоретта и Келли сидели за скромным обедом, состоявшим из вареного цыпленка, тушеных овощей и салата. Люси немного расстроилась опозданием Скотта, попрощалась с матерью и дочерью и пошла вслед за ним к грузовику.

— Не сообразила предложить тебе воспользоваться моей машиной, — сказала она, когда он помогал ей сесть в грузовик. В кабине пахло сырой землей и свежескошенной травой, сиденья были старые и скрипучие.

— Тогда бы упустила случай покрасоваться перед старыми друзьями, сидя в этом динозавре, — усмехнулся он.

Люси засмеялась и ждала, когда он сядет за руль. В джинсах, футболке и легкой куртке он выглядел очень привлекательно. Впрочем, она не сомневалась, что привлекательным он выглядел в любой одежде.

— Извини за опоздание, — сказал Скотт. — Отвез Джефа домой, а там пришлось немного задержаться. Эми настояла на том, чтобы я посмотрел его дневник. Парень здорово отстает по алгебре, и Эми думает, что необходимо нанять репетитора и ограничить развлечения. Хотел было тебе позвонить, но, как видишь, установить здесь мобильный телефон еще не успел.

— Значит, Джеф сел на мель?

— Похоже на это.

— Ты с Эми всегда приходишь к согласию в отношении воспитания сына?

Он кивнул.

— Всегда. Мне, видно, никогда не научиться разбираться в детях так, как Эми. Может быть, ей помогает то, что в свое время ей пришлось посещать курсы детской психологии. К сожалению, среди ее пациентов довольно много детей, пострадавших от несчастного случая или аварии.

Слушая его, Люси благодарила судьбу за то, что она не получила работу в больнице. Она не могла представить себя работающей в одном отделении с бывшей женой Скотта. Для нее было большим испытанием просто слушать от окружающих, какая Эми замечательная женщина.

Всю дорогу они непринужденно болтали, вспоминая прошлое. Скотт рассказал об их общих старых друзьях: кто на ком женился, кто переехал в другой город, кто до сих пор живет в Шейд-Три. Наконец они остановились у захудалого на вид ресторанчика, хозяином которого был Бубба по прозвищу Босоногий.

— Помнишь это место? — спросил Скотт.

Люси в изумлении покачала головой. В юности они частенько приезжали сюда и вволю наедались мясом, жаренным на вертеле с большим количеством лука.

— Не могу поверить, что он до сих пор здесь стоит. Господи, еще пятнадцать лет тому назад казалось, что он вот-вот развалится.

Скотт усмехнулся.

— И тем не менее стоит. Каждый раз, когда доски обшивки отваливаются, хозяин просто приколачивает их на место. — Его взгляд стал нежным. — За это время многое вокруг нас изменилось, а ты стала еще прекраснее.

Люси посмотрела на него. Улыбка не померкла на его лице, а взгляд стал глубоким и ласковым.

— Как приятно это слышать.

Скотт обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Иди ко мне.

Она пододвинулась к нему совсем близко. Они долго смотрели в глаза друг другу. Неожиданно Люси отвела взгляд, испытывая смущение.

Он заметил перемену в ее лице.

— Что случилось, Люси?

Она пожала плечами.

— Боюсь, я отвыкла от этого. Несмотря на свой гордый вид, должна честно признаться, что, в сущности, я совершенно неопытна в том, что касается мужчин.

— Надеюсь, я не покажусь тебе эгоистом, если скажу, что ты меня успокоила. И тем не менее мне ненавистна мысль, что все эти годы ты была одинока.

— Я не была одинока. У меня была Келли, несколько близких друзей. Меня даже иногда приглашали на свидания, но ничего серьезного из этого не получилось. Тогда мне казалось, что этого достаточно.

— А теперь? — спросил он тихо. — Ты не думаешь о том, что готова вступить в близкие отношения? Я имею в виду со мной?

Заглянув в его глаза, Люси почувствовала, что ее сердце переполнено любовью. Он не скрывал своих чувств, открыл ей свое сердце, и она не могла не ответить ему с той же откровенностью.

— Я никогда не переставала любить тебя, Скотт, — призналась она. — Не переставала хотеть тебя.

Он глубоко вздохнул и прижался к ней.

— Остановись, Люси Одам, — сказал он, посмотрев на нее предостерегающим взглядом. — Или я разверну сейчас грузовик и отвезу тебя к себе домой, не накормив.

Она засмеялась. Приятное тепло разлилось по всему телу при мысли о том моменте, когда они останутся наедине. Люси заметила, что он смотрит на нее голодными глазами, причиной чему, как она догадалась, было вовсе не предвкушение наслаждения от куска жареного мяса.

— Если будешь смотреть на меня такими глазами и в ресторане, то старик-хозяин прогонит нас.

Тяжело вздохнув, Скотт отпустил ее.

Они вошли в ресторан и сели за столик. Здесь ничего не изменилось, даже запахи. Официантка с веснушками на лице, в короткой юбочке и ярко-розовой майке, приветливо улыбаясь, подала им меню. Они заказали пиво, которое подавали в высоких, запотевших кружках, а на закуску луковые чипсы.

— Я чувствую себя предательницей, — сказала Люси, когда принесли тарелку с чипсами, и они заказали в качестве главного блюда бараньи ребрышки. — С тех пор как вернулась, я только тем и занимаюсь, что проповедую пользу диетической пищи ради здоровья мамы.

— Не беспокойся, я не выдам тебя. Скажу, что ты ела редиску и черенки сельдерея, — успокоил ее Скотт.

— У нее нюх, как у ищейки. Она все поймет по запаху одежды, — улыбнулась Люси.

Он ухмыльнулся.

— Мы можем заехать ко мне домой. Пока ты будешь принимать душ, я суну твою одежду в стиральную машину. К тому же у меня есть лишняя зубная щетка.

Они засмеялись. Скотт поднял кружку и произнес тост:

— С возвращением, Люс. Внезапно она почувствовала сильное волнение.

— Я так рада, что вернулась.

Подали ребрышки, обильно политые соусом. Пока они ели, стаканчик с бумажными салфетками быстро опустел, потому что то и дело приходилось вытирать рот и руки от текущего по ним соуса. Разговор в основном шел о минувших днях и старых знакомых.

— Как поживает Тельма Поттер? — спросила Люси, вспомнив о школьной подруге.

— Она вышла замуж и переехала в Тампу. Дважды в год на праздники приезжает сюда навестить родителей. Если хочешь, могу найти ее адрес.

— Может быть, попозже, когда обустроюсь, — сказала Люси, все еще чувствовавшая себя чужой в городе. Она облизывала соус с пальцев, и Скотт, наблюдавший за движениями ее розового языка, не мог оторвать глаз.

— О, прошу, перестань, а то я не выдержу, — сказал он глухим голосом.

— Скотт! — Люси почувствовала, что краснеет, и наклонилась к нему. — Что за грязные мысли посещают вашу голову, мистер Баффорд.

Но ей захотелось подразнить его, и она продолжала эту игру. Она взяла ребрышко и стала слизывать с него соус, ловко двигая языком.

Скотт нетерпеливо заерзал на стуле. Он почувствовал сильное возбуждение от одного ее вида. Он кашлянул и постарался настроить мысли на разговор, который они вели.

— Помнишь Шелли Фрэмер? — спросил он. — Девочку, которая красила глаза и вытравила перекисью волосы?

Люси кивнула.

— Как можно ее забыть? Она пользовалась большим успехом у ребят из футбольной команды. Как она теперь?

— Вышла замуж за проповедника.

— Не может быть!

— Живет в Брэмли, что в шестидесяти милях отсюда. По последним сведениям, у них шестеро детей.

— Кто бы мог подумать? — Люси теперь принялась облизывать пальцы.

Скотт чувствовал, что она наслаждается видом его мучений и нарочно разыгрывает перед ним этот чувственный спектакль. Он чуть не застонал. Затем краем глаза заметил, что двое мужчин за соседним столом тоже наблюдают за ней.

— Люси!

— Да?

— Перестань.

Она посмотрела на него невинным взглядом.

— Прости, не понимаю, о чем ты?

— Ты знаешь, о чем я говорю. Если будешь продолжать, то мне придется сейчас же увезти тебя из ресторана.

Покончив с мясным блюдом, они отказались от заказанного цитрусового торта, предпочтя выпить по чашке кофе.

— Еще рано, — сказал Скотт после того, как оплатил счет. — Не хочешь поехать в кино?

Она покачала головой.

— Давай лучше просто поговорим. Но где?

— Можем поехать ко мне домой, — предложил он, хотя знал, что, окажись она в его доме, ему будет не до разговоров. — До него ехать не больше десяти минут.

Люси ухмыльнулась.

— Скотт, город наш такой маленький, что за десять минут можно доехать куда угодно.

Они вышли из ресторана и сели в грузовик. Они уже выехали на шоссе, когда Люси повернулась к Скотту.

— Все забываю тебя спросить, как поживает Майк?

Скотт улыбнулся.

— Мой младший братишка в последнее время очень занят. У него теперь трое детей. Младшему всего несколько месяцев.

— О Господи!

— Мне пришлось взять на себя большую часть поездок по заводам, пока племянник не подрастет.

— И часто ты бываешь в поездках? — поинтересовалась она.

Он усмехнулся.

— Ну, до твоего появления здесь я каждую неделю старался побывать то на одном, то на другом заводе, проводя там один-два дня. Несколько лет назад отец купил самолет, что намного облегчает поездки.

— Скотт, я не ожидала, что ты изменишь свой распорядок работы только из-за моего возвращения, — призналась Люси.

Он вопросительно взглянул на нее.

— А почему бы и нет?

Этот вопрос удивил ее.

— Потому что это твоя работа.

— Десять лет жизни я посвятил этим заводам, — сказал Скотт. — Не думаю, что семейный бизнес развалится, если я немного побездельничаю. Ты знаешь, я уже забыл, когда последний раз был в отпуске. Теперь, когда ты здесь, у меня появилась причина взять отпуск, самолет в нашем распоряжении, и мы можем полететь, куда захотим.

Люси громко рассмеялась.

— Ты, видимо, забыл, что я только что приступила к работе? — спросила она. — Я должна отработать полгода, чтобы получить недельный отпуск.

— Излишние формальности, — сказал Скотт. — Если администрация санатория узнает, что ты полетишь со мной, то будут рады дать тебе отпуск в любое время.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Люси, прекрасно понимая, что он имел в виду.

Скотт, не задумываясь, ответил:

— Уверен, тебе известно, что Баффорды вложили значительную сумму в «Рестфул вэлли», а я вхожу в совет директоров. И кто, думаешь, дает большую часть денег на строительство будущего центра?

— И поэтому ты решил, что ко мне должны относиться по-особому? — спросила она.

— А разве нет?

Люси нахмурилась и отвела взгляд.

— Я привыкла придерживаться старых традиций и зарабатывать поощрения своим трудом, — сказала она. На минуту Люси задумалась. — Кто одобрил мой прием на работу, Скотт?

— Я. После той шумихи, которую я сам же поднял, мне показалось, что это единственное, чем я мог все загладить, конечно, это была простая формальность. Элис ясно дала понять, что хочет именно тебя взять на работу.

— А кто назначил мне зарплату?

— Почему ты спрашиваешь? — насторожился Скотт.

— В предварительном собеседовании Элис утверждала, что не может платить мне столько же, как на моей прежней работе. Затем, когда она официально предложила мне работу, оказалось, что моя нынешняя зарплата до пенни совпадает с прошлой. Ты имеешь к этому какое-либо отношение?

Он медлил с ответом.

— Возможно, в разговоре с ней я упомянул, что нам следует платить больше денег сотрудницам, имевшим такой же опыт работы, как у тебя. Ведь ты не вчера закончила школу медсестер. У тебя за спиной многолетний опыт.

Люси поняла, что они оба оказались в затруднительном положении.

— Послушай, Скотт, я ценю твою поддержку, но, думаю, будет лучше, если кто-то другой из совета директоров будет принимать решения, касающиеся моей персоны. Мои коллеги могут заподозрить, что мне оказывают предпочтение из-за наших с тобой отношений. Сам понимаешь, это может вызвать зависть, недовольство и так далее.

— Люси, ты зря волнуешься. Я никогда бы не одобрил твой прием на работу, если бы ты для нее не подходила. — Он помолчал. — Но я готов согласиться с твоим требованием, если ты считаешь, что так будет лучше.

— Спасибо.

Скотт растерянно кивнул, но она заметила, что он о чем-то глубоко задумался.

— О чем ты думаешь? — спросила Люси.

Он пожал плечами.

— Мне даже нравится, что ты так любишь работу, но в то же время хотелось бы пользоваться приоритетом в твоей жизни.

— Скотт, ты должен понять, что мне необходимо зарабатывать на жизнь и уделять Келли столько внимания, сколько ей требуется.

Вскоре они подъехали к его дому, и он выключил мотор. Повернувшись к ней, Скотт пристально посмотрел на нее.

— Можешь считать меня эгоистом, но у меня нет желания делить тебя с кем бы то ни было. Я понимаю, что работа важна для тебя, но сегодня работа есть, а завтра ее нет. Я также понимаю, что у нас есть дочь, но придет день, она вырастет и уедет, а мы с тобой останемся. Я хочу, чтобы ты отвела первое место в своей жизни для меня, потому что собираюсь сделать то же самое для тебя. И не уступлю его никому и ничему.

От его пристального взгляда Люси стало не по себе.

— Не знаю, что и сказать, — ответила она честно. — Тебе не кажется, что мы немного спешим?

Скотт покачал головой.

— С первой минуты, как увидел тебя, я понял, что хочу вернуть тебя и твою любовь. Вопреки злости и боли, что я испытывал к тебе, несмотря на все, что произошло в моей жизни, любовь к тебе оставалась постоянной.

— Могу я задать тебе вопрос? — спросила Люси тихо. — Что бы ты сделал, если бы я вернулась в Шейд-Три, когда ты был еще женат на Эми?

Ни секунды не колеблясь, Скотт ответил:

— Как только я узнал бы реальную причину твоего отъезда, то сразу попросил бы Эми дать мне развод. Она выходила за меня, зная, что я все еще любил тебя.

— Ты думаешь, она знала о том, что сделал твой отец?

Он покачал головой.

— Она не унизилась бы до подобного обмана. Кроме того, отец не приветствовал наш брак. Он хотел женить меня на девушке из богатой семьи. Он согласился лишь потому, что…

— Потому что женитьба на Эми была все-таки лучше, чем женитьба на «белой швали».

Скотт взял ее за руку.

— Я не возлагаю на тебя ответственность за ошибки твоего отца, — сказал он. — Надеюсь, и ты не будешь винить меня за грехи моего.

— Я просто рада, что у нас появился еще один шанс, — сказала Люси.

Скотт поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.

— Я тоже.

Не выпуская ее руки, он открыл дверцу, соскочил на землю и помог ей выйти из кабины. Откуда ни возьмись появился Пеппер и бросился приветствовать их.

— Лежать, Пеппер! — приказал Скотт, но собака, увидев открытую дверцу грузовика, прыгнула в кабину.

Скотт пытался уговорить пса выйти, но безрезультатно. Люси смеялась, глядя на них. Наконец Скотт схватил Пеппера за лапы и решительно вытащил его из кабины. Оказавшись на земле, Пеппер начал прыгать вокруг Люси.

— Ничего не могу поделать с этим псом, — сказал Скотт. — Совершенно меня не слушается. Давай удерем от него.

Они бросились к двери, но, пока Скотт возился с замком, Люси пришлось прятаться за него от Пеппера, который, стремясь выразить свою привязанность, норовил облизать ее, заставляя Люси смеяться до слез.

— Это никуда не годится, — сказал Скотт, втолкнув Люси в дом и поскорее захлопнув дверь, чтобы пес не проскользнул в нее. — Никто не может зайти в мой дом, не облизанный собакой.

— С возрастом это у него пройдет, — сказала она, смеясь.

— Позволь мне снять с тебя куртку.

Люси сняла куртку и протянула ему. Он повесил ее в стенной шкаф со своей одеждой.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил он. — Еще чашку кофе?

— Нет. Еще одна чашка кофе, и не засну до утра.

— Тогда, может быть, бокал вина?

Она почувствовала, что Скотт был взволнован не меньше ее.

— Просто воды, пожалуйста.

— Садись. — Он провел ее к софе. — Сбрось туфли и устраивайся поудобнее.

Люси сняла туфли и опустилась на мягкую софу. От нечего делать она начала разглядывать фотографии, стоявшие на столике рядом с собой. В основном это были фотографии Джефа в разном возрасте: Джеф маленький с выпавшими передними молочными зубами, Джеф и Скотт, стоящие рядом с лодкой и гордо демонстрирующие свой улов, Джеф, мчащийся на водных лыжах. На большой фотографии были запечатлены Эми, Скотт и Джеф во время крестин: Эми, в легком цветастом платье, была воплощением женственности и материнства, Скотт выглядел гордым отцом. Люси попыталась вспомнить, что она делала в то время. Скорее всего была загружена учебой, так как второй год посещала школу медсестер.

Внезапно она почувствовала уныние. Пятнадцать лет. А кажется, что прошла целая жизнь. Да не кажется, а действительно прошла. В семнадцать лет она была еще девчонкой, а у нее уже была дочь, которая в ней нуждалась. Она была напуганной и беззащитной и не знала, как сложится у нее жизнь. К счастью, рядом с ней оказалась медсестра, которая ухаживала за Люси после автокатастрофы. На Люси она произвела большое впечатление. Несмотря на подавленное состояние, Люси нашла в себе силы и расспрашивала сестру о том, где она приобрела эту профессию, довольна ли она своим выбором, и тогда же ей пришла в голову мысль, что работа медсестры не такой уж плохой способ заработать себе на жизнь. Теперь она стала взрослой женщиной, а дочь — девушкой, которой скоро тоже предстоит выбирать профессию. Да, пятнадцать лет — это целая жизнь, если хорошенько подумать.

Войдя в комнату, Скотт заметил задумчивое, почти печальное выражение на ее лице.

— Что случилось? — спросил он.

— А? — Люси подняла глаза. — Ничего особенного, просто задумалась.

Он поставил стакан воды со льдом на кофейный столик и сел рядом с ней.

— О чем же ты думала, Люс?

— На этой фотографии рядом с тобой должны были быть я и Келли.

Он взглянул на фотографию, где был снят вместе с Эми и Джефом, и пожалел, что не убрал их. Но как он мог убрать их? Эми была матерью Джефа. Что сказал бы сын, заметив их отсутствие?

— Да, ты права, Люси, — сказал Скотт. — Здесь могли быть мы втроем, но этого не случилось. Мы должны либо смириться с этим и сделать нашу будущую жизнь, либо до конца наших дней оплакивать потерянные годы.

— Ты знал, что я существую где-то. Почему ты не нашел меня, Скотт? — Она посмотрела на него с болью и недоумением.

Он вздохнул и сцепил пальцы рук.

— Вначале во мне кипела ярость. Я вправду поверил, что ты бросила меня, потому что испугалась, что я останусь калекой. Эта мысль заставила меня с еще большим упорством стремиться встать на ноги и вернуться к нормальной жизни. Со временем во мне заговорила гордость. Я сказал себе, что ты мне не нужна, убедил себя, что и без тебя мне будет хорошо, потом… — Он замолчал, подыскивая нужные слова.

— Ты влюбился в Эми? — подсказала ему Люси.

Он покачал головой.

— Я никогда не любил ее. По крайней мере, не любил так, как муж должен любить жену. — Скотт посмотрел на нее взглядом, полным страсти. — Не так, как любил тебя.

— И все-таки женился?

— Да. И не жалею об этом, потому что у меня есть Джеф.

Люси на минуту задумалась.

— Не знаю, Скотт, смогу ли я найти место в твоей жизни?

Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Найти место? — спросил он взволнованно. — Ты давно его нашла. В моем сердце.

Люси вздохнула, тронутая искренностью его слов. Спазм сдавил горло.

Он пристально вглядывался в ее глаза, словно хотел проникнуть прямо в душу. Между ними прошел словно электрический заряд, и волна чувственности пробежала по их телам.

— Я хочу любить тебя, Люс, — сказал он. — Не так, как раньше, когда мы были детьми. Я хочу заняться с тобой любовью как мужчина.

Люси снова почувствовала себя семнадцатилетней девушкой, задохнувшейся от такого признания. Она смотрела на его красивое лицо, ощущая, что всем телом тянется к нему. Тело напряглось, кровь, казалось, скорее побежала по жилам. Она схватила стакан с водой и отпила. Почувствовав кисловатый привкус, поняла, что Скотт добавил в воду несколько капель лимонного сока. Неужели он был способен проявить к ней такую заботу?

Она посмотрела на него поверх края стакана, увидела, что глаза его горят страстным желанием. Как это будет после стольких лет? Но разве можно было отрицать, что она испытывала восторг при мысли снова оказаться в его объятиях?

— Да, — сказала она.

Он ответил ей таким взглядом, от которого закружилась голова. Скотт встал, подал ей руку и медленно повел в спальню.

— Скотт!

Он остановился и посмотрел на нее, заметив отражавшиеся на ее лице волнение и напряжение, ему захотелось успокоить ее, чтобы она расслабилась.

— Да?

— Я не взяла с собой ни таблеток, ни каких-либо других средств.

Он кивнул, провел ее в комнату и отпустил руку.

— Сейчас вернусь.

Люси наблюдала, как он прошел в ванную комнату, открыл аптечку. Выйдя оттуда, он не погасил свет, а дверь распахнул пошире, чтобы видеть, что она делает. Тут ему пришло в голову, что Люси чувствует себя неудобно.

— Хочешь, погашу свет? — Нет, все хорошо.

Он кивнул и положил на тумбочку у кровати маленький пакетик. Обняв Люси, он прижал ее к себе, вдыхая запах духов, чувствуя прикосновение ее тела.

— О, Люси, — сказал Скотт, и она ощутила его дыхание на своей щеке. — Не верится, что я снова держу тебя в объятиях. Я ждал… — Его голос сорвался от сдавившего горло спазма. — Так долго.

Люси обвила руками его талию. Его тело было горячим и сильным, полным жизни.

— Я знаю, — шепнула она.

Он поцеловал ее крепко, страстно, нетерпеливым языком исследуя глубины ее рта. Обжигающая боль в низу его живота нарастала, фаллос стал твердым. Скотт взял ее руку и приложил ее к своей пульсирующей плоти. Трепет пробежал по его телу.

— Раздень меня, — тихо попросил Скотт.

Люси дрожащими пальцами стала расстегивать пуговицы на его рубашке. Она с восхищением смотрела на его мускулистую, поросшую волосами грудь и провела пальцами по упругим завиткам. Она почувствовала, как напряглись его мышцы от ее прикосновения. Игриво, осторожно она зажала зубами его соски и ощутила, как вздымается его грудь от бурного дыхания.

— Люси, — сказал он с легким вздохом и усмехнулся при мысли, что его возбуждение слишком быстро достигло предела.

Скотт ощущал ее легкие прикосновения, когда она расстегивала ремень, слышал звук расстегиваемой «молнии». Как бы ни хотел он чувствовать прикосновения ее рук, но при этом понимал, что не выдержит, если даст ее рукам властвовать над его телом.

— Хватит, — сказал он, схватив ее за руки и пытаясь овладеть собой.

Люси удивленно посмотрела на него.

— Тебе не нравится?

Обхватив ладонями ее лицо, Скотт нежно поцеловал ее.

— Очень нравится, детка. Но давай все делать помедленнее, хорошо?

Меньше всего ей хотелось отрывать руки от его тела, перестать ощущать его. Люси открыла рот, чтобы сказать об этом, но он зажал его поцелуем и целовал до тех пор, пока у нее не закружилась голова и не осталось сил протестовать. Она почувствовала, что он снимает с нее свитер, отпустив на мгновение ее губы, чтобы стянуть его через голову, затем он расстегнул лифчик и слегка отодвинул ее от себя, чтобы посмотреть на ее груди.

От его взгляда у нее перехватило дыхание.

Скотт впился взглядом в ее красивые, совершенные по форме груди. По сравнению с теми, что он помнил, они стали гораздо полнее. В семнадцать лет она смущалась их, уверенная, что они слишком малы.

— Ты сама кормила Келли? — спросил он ласково.

Люси кивнула.

— Да.

Он нежно погладил их, с восхищением наблюдая, как твердеют соски.

— Как мне хотелось бы в это время быть с тобой.

В эту минуту Люси поняла, какой она была эгоисткой. Она потратила немало времени, лелея свое чувство унижения из-за невозможности быть с ним, но ни разу не подумала о том, что чувствовал Скотт все эти годы, чего был лишен.

Он торопливо снял с нее остальную одежду, горя нетерпением увидеть ее наготу. Ее тело созрело, обрело законченные формы. Когда-то угловатые линии сгладились, стали по-женски плавными. Он понял, что может потерять с ней голову, забыть напрочь о том, что мир существует.

— Ты прекрасна, — сказал он.

Скотт легко подхватил ее на руки и отнес на кровать. Пока он сбрасывал ботинки и одежду, Люси откинула в сторону покрывало. Увидев его обнаженным, она улыбнулась.

— Бог мой, каким вы стали большим, мистер Баффорд.

Он лег рядом с ней на кровать и обнял. Он целовал ее глубоко, жадно, ненасытно, словно пытался наверстать упущенное. Люси прижалась лицом к его груди, вдыхая его чистый, мужской запах, в то время как он ласкал ее спину и бедра. Нежно касаясь, он сжимал ее груди, гладил живот, наслаждаясь гладкостью шелковистой кожи. В его прикосновениях чувствовалась властность, в умелых движениях — желание сполна насладиться ее телом.

Его губы скользили по тому же пути, по которому двигались пальцы; сосали груди, пощипывали соски, пока она не застонала и не впилась пальцами в волосы на его голове. Язык медленно продвигался к животу, круговыми движениями скользнув вокруг пупка, и устремился ниже, влекомый ее чувственным запахом.

Люси вся напряглась и затаила дыхание, когда почувствовала, что язык Скотта коснулся сокровенной части ее тела. Она вцепилась в простыни, ощущая, как он касается и пробует ее тело губами, вдыхает ее запах, заставляя ее вздрагивать и трепетать. Затуманенный страстью разум говорил ей, что он уже не семнадцатилетний юноша, который неумело занимался с ней любовью в машине или на одеяле, брошенном на траву. Порывистое, неровное дыхание, которым она отвечала на его ласки, подсказывало, что с ней был мужчина, познавший свою власть над женщиной. Эта мысль болью отозвалась в сердце, но продолжалась недолго, прерванная всепоглощающей страстью. Она выгнулась ему навстречу и громко застонала от наслаждения, уносясь к высотам сладострастия и нараспев повторяя его имя, словно оно было словами ликующего гимна любви.

Не отрывая губ от кожи Люси, Скотт нащупал пакетик, лежавший на тумбочке, неловко справился с его содержимым, раздвинул ноги Люси и вошел в нее. У него перехватило дыхание, когда она энергично обхватила его член. Потом реальность перестала существовать для него. Разум отключился, зато властвовали чувства, даря ему неповторимые вкус, запах и прикосновения Люси.

Он входил в нее все глубже, пока не ощутил величайшего в жизни восторга. Ради такого момента в любви к женщине короли порой отказывались от трона.

Оргазм был мощным, словно из него изливался поток огненной жидкости. Их тела слились, души объединились. Когда же пламя внутри него стало затухать, он почувствовал себя заново рожденным.

Не скоро дыхание их успокоилось и испарина на телах исчезла. Крепко прижав Люси к себе, Скотт увидел, что она плакала.

— Что с тобой?

Люси не смогла бы ответить, если даже от этого зависела ее жизнь. Она спрятала лицо на его груди.

Скотт лег, облокотясь на локоть, и внимательно смотрел на нее. Ее слезы напугали его.

— Что случилось, детка? Почему ты плачешь?

Она взглянула на него и подумала, что таким красивым и желанным она еще никогда его не видела. Люси шмыгнула носом.

— Я просто… — Она тихо всхлипнула. — Просто я очень тебя люблю.

Скотт, облегченно вздохнув, опустил голову на подушку.

— Но почему же ты плачешь?

— Не могу… Не могу сдержаться, мое сердце сейчас разорвется от счастья.

Он усмехнулся и, потянув ее за талию, усадил на себя.

— Я тоже люблю тебя, Люси Одам. И если ты еще раз посмеешь сбежать от меня, я задушу тебя собственными руками.

8

Несколько следующих недель пролетели незаметно. Скотт и Люси проводили вместе каждую свободную минуту. Иногда к ним присоединялись дети и Лоретта. Они дружно устраивали пикники или застолье в доме Лоретты, купались в бассейне у Скотта, не говоря уже о посещениях кегельбана и кино, а также обедах в старом ресторанчике Буббы. Время от времени Люси со своей матерью ходили на распродажи и в антикварные магазины, высматривая приличную, но недорогую мебель. Люси намеревалась как можно лучше обставить дом матери.

К дню рождения Лоретты Люси купила старинный дубовый стол с ножками в виде львиных лап и четыре стула в том же стиле. Бывшие хозяева этой мебели покрасили ее в желтый цвет, а потом она долго провалялась в сарае с другим хламом. Люси она досталась за бесценок. Скотт и Люси соскребли желтую краску, покрыли мебель лаком. Они занимались этим в гараже у дома Лоретты, которой запретили и близко подходить, пока занимались ремонтом. Зато как же она была рада, когда в день рождения, вернувшись с работы, увидела стол и стулья в кухне, которая с их появлением сразу обрела уютный и солидный вид.

Неделю спустя Скотт привез целый набор мебели для гостиной Лоретты, заявив, что мебель оказалась ненужной после того, как в приемной одного из заводов поменяли обстановку. Люси, конечно, не поверила, что хорошо сохранившуюся мебель намеревались выбросить, но промолчала. В результате всех этих перемен дом матери стал выглядеть гораздо уютнее.

Как-то раз Люси собралась уже уходить с работы, когда увидела приехавших в «Рестфул вэлли» Скотта и Келли. Люси удивилась их неожиданному появлению.

— Что происходит?

Скотт улыбнулся и обнял дочь за плечи.

— Что скажешь, если мы пригласим мою мать поехать куда-нибудь пообедать? — спросил он. — Думаю, пришло время познакомить ее с внучкой.

Не прошло и часа, как они втроем вкатили коляску с пребывающей в недоумении Наоми в яхт-клуб Шейд-Три. Люси была рада, что по этому случаю Келли приоделась, надев свое лучшее платье. Скотт представил девочку как дочь Люси, явно ожидая подходящего момента, чтобы рассказать Наоми всю правду.

Расположившись в столовой яхт-клуба, обставленной дорогой мебелью с бархатной обивкой, он заказал бутылку шампанского, но вспомнив, что мать принимает различные лекарства, поинтересовался у Люси, можно ли Наоми пить шампанское. Люси заверила его, что несколько глотков шампанского не повредит.

— Шампанское? — спросила Наоми, подозрительно глядя на своих спутников. — Кто-нибудь может мне сказать, что происходит?

Когда официант ушел выполнять заказ, Скотт взял мать за руку.

— Мама, ты знаешь, кто Люси на самом деле? — спросил он ласково.

— Вначале не знала, но потом догадалась, — ответила она. — Она та девушка, которую твой отец так безрассудно держал от тебя подальше. — Говоря это, она выглядела печальной.

— Да, он сумел держать ее от меня подальше целых пятнадцать лет, — сказал Скотт.

Наоми взглянула на Люси.

— Мне очень жаль, что все так сложилось. Я не раз пыталась переубедить Обри изменить мнение об отношениях между вами и Скоттом, потому что боялась, что он тем самым оттолкнет сына. Но Обри не слушал меня. — Она помолчала. — У моего мужа была привычка все делать по-своему. — Наоми смотрела на Келли, затем на Люси. — Значит, уехав из Шейд-Три, вы вышли замуж?

— Я никогда не была замужем, — ответила Люси.

Вид у Наоми был удивленный.

— Кто же тогда… — Щеки ее порозовели. — Извините, я вмешиваюсь не в свое дело.

— Мама, Келли — моя дочь, — сказал Скотт мягко. — Твоя внучка.

Наоми от изумления открыла рот.

— Не может быть. Мне сказали, что ребенок умер.

— Боюсь, что нас с тобой ввели в заблуждение, — сказал он тихо.

Наоми внимательно смотрела на Келли, на ее глазах выступили слезы.

— О Боже. Теперь я вижу. Поразительное сходство.

Наоми вынула из сумочки носовой платок и вытерла глаза. Затем укоризненно посмотрела на Люси.

— Почему вы уехали? Почему вы скрывали от меня внучку?

Скотт погладил мать по руке.

— Люси в этом не виновата, мама. Отец пригрозил отнять у нее ребенка, если она не уедет из города.

Его слова потрясли Наоми. Она с сомнением покачала головой.

— Обри не мог зайти так далеко.

— Но он сделал это, — сказал Скотт резко. — Он даже убедил Люси, что я умер.

Наоми заплакала. Люси была рада, что в ресторане так мало посетителей, и никто не обращал на них внимание. Она взяла руку пожилой женщины и крепко сжала.

— Пожалуйста, не плачьте, миссис Баффорд, — сказала Люси. — Мы хотим, чтобы этот день был радостным для нас.

— Мне следовало догадаться обо всем самой, — сказала Наоми. — Если Обри обманывал меня с другими женщинами, то что могло остановить его лгать и во всем другом? — Она печально посмотрела на Скотта. — Люди говорили, что я была слепа и не видела, что твой отец имел любовные связи, да? Я все прекрасно знала, да и Обри не особенно скрывал это. Я предпочитала не обращать внимания на слухи и доказательства его измен, потому что боялась, что в один прекрасный день он мог просто сказать, чтобы я убиралась, если мне не нравится его поведение. Я не хотела утратить положение миссис Обри Баффорд.

— Теперь все в прошлом, мама, — сказал Скотт.

— Мне не хватало смелости бороться с твоим отцом, когда дело касалось тебя и твоего брата, мне надо было настоять, чтобы ты женился на Люси, когда мы узнали, что у вас будет ребенок. — Она вытерла глаза платком и повернулась к Люси. — Простите ли вы меня когда-нибудь?

— Мне нечего вам прощать, — ответила Люси мягко. — Все, что мы можем сделать, так это постараться, чтобы отныне ваша жизнь стала лучше.

В воскресенье Лоретта с самого утра находилась в нервном возбуждении. Майк, брат Скотта, устраивал в этот день званый обед, на который пригласил их всех, и Лоретта внушила себе, что непременно сделает что-нибудь, из-за чего поставит Люси в неловкое положение.

— Не будь смешной, — сказала Люси. — Я горжусь тобой. Любой мог бы гордиться, имея такую мать, как ты.

И действительно, она с каждым днем все больше гордилась матерью. По мере того как улучшалось ее здоровье, Лоретта все оптимистичнее смотрела на жизнь и больше заботилась о своей внешности. У нее появилась уверенность в себе.

— Ты поможешь мне выбрать платье? — попросила Лоретта, смущаясь, как девочка. — У меня ведь нет ничего приличного из одежды.

— Подойдет и простое платье, — сказала Люси.

Перебирая висевшие в шкафу матери платья, она к своему разочарованию обнаружила, что все они старые и довольно поношенные. Она вспомнила, как волновалась сама, когда Скотт впервые пригласил ее в дом родителей на обед. Тогда она надела свое лучшее платье.

Люси выбрала платье цвета нефрита, которое мать надевала, отправляясь в церковь.

— Вот это платье тебе подойдет, — сказала она. — У меня есть шарфик, который немного украсит его. — Она решила во что бы то ни стало купить матери несколько новых платьев, когда Лоретта похудеет еще на несколько фунтов.

— Мать Скотта тоже будет там? — спросила Лоретта, доставая из шкафа пару поношенных бежевых туфель.

Люси кивнула.

— Пусть тебя это не беспокоит, — сказала она. — Наоми переживает о случившемся и наверняка постарается быть как можно приветливее.

К тому времени, когда за ними заехали Скотт и Джефри, они были готовы.

— Девочки, вы выглядите потрясающе, — сказал Скотт, открывая дверцу машины перед Лореттой, которая предпочла вместе с Келли и Джефом устроиться на заднем сиденье.

Люси слышала, как мать беспокойно ерзает на заднем сиденье, и поняла, что ей непременно хочется произвести хорошее впечатление на семейство Скотта. Люси пришла на ум мысль, не являлось ли одной из причин волнения Лоретты то обстоятельство, что она работала на Баффордов и большую часть жизни провела у конвейера на принадлежащем им заводе. Несмотря на собственное тревожное состояние, Люси решила сделать все, чтобы мать чувствовала себя как можно свободнее. И все-таки, когда они подъехали к особняку Баффордов, сердце ее трепетало от волнения.

Огромный трехэтажный особняк, окруженный садом, выглядел очень красиво. У крыльца сидела приветливая на вид колли, поджав хвост.

— Это Леди, — сказал Джеф, ласково потрепав собаку. — В отличие от Пеппера, она хорошо воспитана.

Майк, встречавший их на пороге дома, крепко обнял Люси. Ей всегда нравился брат Скотта, который нередко приходил на помощь, когда Обри запретил Скотту встречаться с ней.

— С возвращением домой, Люси, — сказал он. — Нам так не хватало тебя.

Он приветливо поздоровался с Лореттой, затем взглянул на Келли.

— А это моя племянница? — улыбнулся он, слегка обняв ее за плечи. — Скотт мне все рассказал. Проходите в дом. Я познакомлю вас с Бекки и детьми.

Когда они вошли в просторный холл, Люси заметила, что дом по-прежнему выглядит впечатляюще с его мраморным полом и широкой лестницей. Она улыбнулась, увидев у двери трехколесный велосипед.

Майк, перехватив ее взгляд, тоже улыбнулся.

— Мама считает неприличным позволять детям кататься здесь на велосипеде, — сказал он с усмешкой, — но мне думается, какой прок от дома, если в нем нельзя делать все, что приносит радость.

Наоми и Бекки поджидали гостей, сидя в нарядной гостиной вместе с веснушчатыми девочкой и мальчиком, которые, увидев Джефа, радостно бросились к нему. Скотт представил гостей, в первую очередь познакомив Наоми и Лоретту. Наоми, сидевшая в напряженной позе в кресле-коляске, вежливо кивнула, потом Скотт представил Бекки, стройную, изящную, с пышными волосами, которая пригласила всех сесть.

— Извините за разбросанные игрушки, — сказала она. — Двадцать минут назад прибрала их, но маленькие шалунишки опять все вытащили.

— Наверху есть прекрасная детская, — сказала Наоми. — Не понимаю, почему ты разрешаешь детям играть повсюду.

Бекки улыбнулась свекрови с видом, говорившим о том, что они перед приходом гостей обсуждали эту проблему.

— Мама, вы знаете, как я к этому отношусь. Дом без детей и домашних животных нельзя назвать домом.

Люси, сев рядом с матерью, с удовольствием отметила перемену в обстановке гостиной. Раньше стены и драпировки были темными, а мебель такая чопорная, к которой боязно было даже прикасаться. Когда Люси впервые оказалась в гостиной, то она напомнила ей музей. Теперь комната была светлой и веселой. Эту атмосферу создавали китайский ковер с ярким рисунком, мягкие диваны и кресла, на обивке которых красовались цветы. Повсюду стояли вазы со свежими цветами, а старые, писанные маслом картины с изображением сцен охоты сменили современные акварели. Большой рыжий кот спал у камина и даже не пошевелился при появлении гостей. Бекки представила им детей, включая трехмесячного сына.

Люси заметила, что Лоретта постепенно освоилась в новой для себя обстановке и перестала волноваться.

В гостиную заглянула круглолицая женщина и спросила у Бекки, можно ли подавать закуску.

— Сначала познакомься с гостями, — сказала Бекки, беря смущенную женщину за руку и вводя в гостиную. — Это Элма, наша домоправительница и повариха. Мы считаем ее членом нашей семьи. Она весь день готовила, и должна признаться, от запахов, доносящихся из кухни, мы едва сдерживаем слюнки.

На похвалу Бекки Элма ответила довольной улыбкой и раскланялась с гостями.

— Я принесу легкую закуску, — сказала она и торопливо вышла из гостиной.

Майк предложил всем напитки, которые достал из бара. Малыш приковывал к себе всеобщее внимание, и каждой из присутствующих женщин хотелось подержать его на руках. В гостиной воцарилась оживленная атмосфера. Даже Наоми время от времени улыбалась, наблюдая, как ее внуки дружно играют на полу.

Среди собравшихся только Джеф и Келли чувствовали себя немного неловко.

— Дядя Майк, можно я покажу Келли конюшню? — спросил Джеф.

Майк улыбнулся.

— Если ты пообещаешь, что не поведешь ее на сеновал. Бывало, твой папа и я водили туда всех хорошеньких девочек.

Наоми возмущенно фыркнула.

— Майк, неужели надо быть вульгарным? Не забывай, что они все-таки родственники.

— Я пошутил, мама, — сказал Майк. — Иди, Джеф, но только ненадолго. Элма скоро позовет к столу.

Подростки, довольные, что ненадолго могут остаться одни, покинули гостиную. Бекки, извинившись перед гостями, пошла укладывать малыша спать. К тому времени, когда она вернулась, Майк и Скотт наперебой рассказывали смешные истории, что произошли недавно на заводе. Вскоре к ним присоединилась и Лоретта, которая, проведя двадцать пять лет в коллективе, знала немало забавных случаев.

Вернулись Джеф и Келли. Элма пригласила всех к столу. Вслед за Скоттом, который вез коляску Наоми, все направились в столовую. Бекки настояла, чтобы Наоми села рядом со старшим сыном во главе стола. Люси, садясь рядом с Лореттой, обратила внимание, что строгую обстановку столовой смягчили цветастые коврики, свежие цветы и яркие акварели. Обивку стульев, которая, насколько она помнила, была из бордового бархата, заменили шелковой в цветочек.

— Мне нравится, как вы изменили все в доме, — шепнула Люси Бекки. — Здесь стало намного уютнее и веселее.

Бекки, которая рассаживала за столом детей, довольно улыбнулась.

— Надо признаться, пришлось немало потрудиться, — ответила она тихо, чтобы ее не услышала Наоми.

Элма внесла серебряный поднос, на котором дымились суповые чашки с консоме. Люси заметила, что мать приглядывается к тому, какую из ложек выбрали сидевшие за столом. Затем им подали салат и, наконец, главное блюдо обеда — бефстроганов с молодым картофелем и спаржей.

— Все очень вкусно, — сказала Лоретта Элме, когда та принесла десерт.

Элма кивнула в знак благодарности и поставила перед ней тарелку с печеным яблоком и ванильным кремом.

— О, именно это Люси обычно подает мне дома на десерт, — заметила Лоретта.

Люси улыбнулась.

— Бекки звонила мне, чтобы узнать, чего тебе нельзя есть, и я попросила ее приготовить на десерт что-нибудь легкое.

— А что вы планировали приготовить? — обратилась Лоретта к хозяйке.

Бекки усмехнулась.

— Ореховый торт.

Лоретта прижала руки к груди, словно боясь, что сердце перестанет биться.

— Это же мой любимый торт, — непосредственно воскликнула она.

За столом все засмеялись. Элма разлила кофе и снова скрылась на кухне. Джеф и Келли, извинившись, ушли смотреть телевизор, старшее поколение поддерживало приятную беседу, а малыши зевали и скучали, сидя за столом со взрослыми.

Вернувшись с кухни, Элма предложила увести детей наверх и уложить спать, чтобы Бекки могла побыть с гостями.

— Не понимаю, почему ты отказываешься нанять няню, — пожала плечами Наоми, когда Элма увела детей.

— Мне нравится исполнять материнские обязанности, — сказала Бекки. — Кроме того, Элма всегда готова помочь мне с детьми.

— Когда же ты успеваешь бывать с мужем на всех светских мероприятиях? — спросила Наоми.

Майк посмотрел на жену и улыбнулся.

— Мы с Бекки сейчас редко бываем в обществе, мама. Мы решили, что дети бывают маленькими однажды, и нам нравится проводить с ними как можно больше времени.

Наоми явно осталась недовольна ответом сына.

— У вас с братом была няня, и вы оба росли, не чувствуя недостатка во внимании. — Она посмотрела на Люси. — Что думаете по этому поводу вы, дорогая? Правильно ли я поступила, наняв для мальчиков няню?

Люси поднесла чашку ко рту и отпила кофе, не имея ни малейшего желания быть втянутой в этот разговор.

— Правильно ли? — спросила она. — Конечно, миссис Баффорд. Вы по-своему воспитывали детей, Бекки воспитывает по-своему. Это не значит, что одна из вас права, а другая нет. Каждая мать поступает так, как считает нужным. Бекки подмигнула ей. Наоми ничего не сказала, выслушав ее ответ.

Лоретта беспокойно заерзала на стуле, желая высказать свое мнение, но в то же время не решаясь привлечь всеобщее внимание.

— Уверена, у каждой матери есть свое особое мнение о том, как воспитывать собственных детей, — наконец сказала она медленно, словно тщательно выбирала слова.

Люси ободряюще улыбнулась своей матери. Лоретта явно чувствовала себя здесь не в своей тарелке, но все-таки решила поддержать дочь. Люси была уверена, что матери это далось нелегко.

— Наверное, со стороны я порой выгляжу непреклонной в том, что касается моей семьи, — нарушила наступившую тишину Наоми, — но чем старше я становлюсь, тем труднее мне менять свои взгляды.

— Я хорошо понимаю, что вы имеете в виду, — согласилась Лоретта. — Я тоже довольно устойчива в своих взглядах и привычках.

Наоми удивленно посмотрела на нее.

— Вы тоже испытываете слабость к привычкам? — спросила она. — В чем это выражается?

— Первое, что я делаю, когда просыпаюсь, так это включаю телевизор и смотрю передачу «Час проповеди», затем пью кофе и читаю газету. До второй чашки кофе я предпочитаю ни с кем не разговаривать, читаю «Дорогая Эбби» или «Советы Элоизы». Вечером не ложусь спать, пока не посмотрю передачу с Дэвидом Леттерманом. Я не в восторге от других участников его шоу, но с удовольствием слушаю его шутки. От них улучшается настроение, и я спокойно засыпаю.

Внезапно осознав, что она слишком разговорилась, Лоретта смущенно посмотрела на своих слушателей и умолкла.

Наоми засмеялась, кивая головой, словно соглашаясь со всем, сказанным Лореттой.

— Своими привычками я довожу персонал «Рестфул вэлли» до сумасшествия, — призналась она. — Но все они понимают, что я делаю это ради того, чтобы привлечь к себе их внимание. Спросите у Люси.

Было еще не поздно, когда Скотт остановил машину у дома Эми, чтобы высадить Джефа. Люси впервые увидела, где живет бывшая жена Скотта. Дом был очень красивый, словно сошедший с рекламной картинки, лужайка и клумбы содержалась в безукоризненном порядке. В нескольких окнах горел свет, придавая дому уютный вид. Джеф пожелал всем спокойной ночи и выскочил из машины, пообещав скоро встретиться с ними.

Через несколько минут они подъехали к дому Лоретты. Старая женщина, очевидно, догадавшись, что Скотту и Люси хотелось побыть немного наедине, предложила им поехать покататься. Сама же позвала Келли посмотреть вместе с ней интересный фильм по телевизору.

— Какой еще фильм, бабуля? — спросила Келли, выходя с Лореттой из машины.

— Скажу, как только войдем в дом, — пообещала Лоретта. — Идем, а то опоздаем.

Скотт с улыбкой посмотрел на Люси.

— Видимо, фильм по телевизору вправду хороший, — сказал он. — Не хочешь посмотреть его у меня дома?

Люси нисколько не сомневалась, что они и близко не подойдут к телевизору, оказавшись в доме Скотта. Да она и не возражала против этого. С того вечера, когда они занимались любовью после посещения ресторанчика старика Буббы, Люси и Скотт искали любого удобного случая остаться наедине, казалось, им постоянно недоставало друг друга, недоставало ласк и поцелуев. Раньше Люси не догадывалась, как она истосковалась по близости с ним. Взглянув на Скотта, она увидела, что он ждет от нее ответа.

— Что ж, поедем, — с улыбкой согласилась она.

Скотт доехал до своего дома в рекордное время. Люси он начал раздевать, как только запер дверь. Их губы жадно ловили друг друга, пока он нес ее на руках в спальню, одетую лишь в лифчик и трусики.

Когда они разделись, Скотт заставил себя немного умерить пыл. Он целовал Люси и никак не мог насладиться вкусом и ароматом ее рта. Он целовал ее веки, уши, ямочку на шее, где чувствовалось биение ее сердца, целовал груди, живот, пахнувшую мускусом впадину между бедер, ласкал ее языком, пока ее желание не достигало высшей точки.

Они оба были готовы к тому моменту, когда он входил в нее, и Скотт не переставал удивляться, насколько совершенна хореография их любовного танца. Их тела сливались и двигались в унисон. Это было эротично и прекрасно. Потом они лежали, крепко обнявшись.

— У меня есть к тебе вопрос, — сказал он, когда дыхание наконец немного успокоилось.

Люси лениво улыбнулась, прижимаясь к его большому, горячему телу. Ей было неприятно думать о том, что скоро придется одеваться и ехать домой.

— Какой? — спросила она.

— Ты выйдешь за меня замуж?

К этому она была не готова. Она даже не думала, что это возможно.

— Повтори, пожалуйста.

Его предложение так поразило ее, что она несколько раз моргнула, чтобы прийти в себя. Наконец Люси села и отбросила волосы с лица.

— Не знаю, что сказать, — ответила она, чувствуя, что краснеет под его пристальным взглядом.

Лежа на спине, Скотт смотрел на нее сзади: на нежные покатые плечи, на гладкую кожу, на изгиб талии, переходивший в бедра.

— Уверен, это тебя не удивило, — сказал он. — К чему же иному могли привести наши отношения? Мы любим друг друга. Нам суждено быть вместе.

— Да, но столько всего случилось. А как же Келли и Джеф?

Она хотела было добавить к этому перечню имя Эми, но удержалась.

— Они будут только рады.

— Не знаю, Скотт. Это очень важный шаг.

— Может быть, для тебя, но не для меня. — Он заметил ее сомневающееся выражение лица. — Почему ты колеблешься, Люс? Думаю, ты должна испытывать то же самое.

— Конечно, я счастлива, — сказала она торопливо. — Просто мне хочется убедиться, что ты все хорошо продумал. Мне хочется верить, что ты принял это решение не потому, что чувствуешь себя обязанным жениться на мне из-за Келли.

Скотт потянул ее к себе и положил рядом.

— Неужели ты сомневаешься в моих чувствах к тебе?

От него исходило тепло и запах мужского тела, смешанный с запахом лосьона. За короткий срок Люси научилась дарить ему высшее наслаждение, и он отвечал ей такими ласками, что она краснела, когда Элис заставала ее на работе в мечтаниях о них. Она думала о нем постоянно и ловила себя на том, что улыбается, как глупая влюбленная девчонка, когда он неожиданно приезжал за ней, чтобы вместе провести ленч. Господи, она совсем потеряла голову от любви к нему.

— Вернись на землю, Люси, — сказал Скотт, заметив, что она глубоко задумалась.

По его лицу было видно, что он терзался неизвестностью и ждал ее ответа. «Какой он замечательный мужчина, — подумала она. — Нежный, но при этом сильный и уверенный в себе».

— Предложение, действительно, звучит заманчиво, мистер Баффорд, — сказала она, и ее ресницы от волнения затрепетали. — Но, пожалуй, мне необходимо получить от вас подтверждение серьезности ваших намерений.

К удивлению Люси, Скотт схватил ее за запястья и прижал к кровати, словно распяв.

— Вам нужны лишние подтверждения, леди? Сейчас я их вам дам. Но учтите, вам не поздоровится, — с улыбкой сказал Скотт.

9

Свадьбу, которая состоялась через две недели, поначалу предполагалось устроить скромную, в узком семейном кругу, но все планы быстро изменились, когда за дело взялись Лоретта и Наоми. В тот день, когда Скотт и Люси поклялись друг другу в верности, небольшая баптистская церковь была переполнена. После венчания Майк и Бекки устроили праздничный прием в особняке Баффордов. Эми пришла с Джефом и села на стороне жениха с застывшей на лице улыбкой. Люси не могла понять, действительно ли Эми радовалась их счастью, но решила не думать об этом, чтобы не омрачать счастливейший день в своей жизни.

— Ты сегодня такая красивая, мам, — сказала Келли, помогая Люси снять бежевое льняное платье-костюм, в котором она венчалась. — Я буду скучать, когда вы уедете.

Люси крепко обняла дочь, стараясь не давать волю слезам, которые в последние два дня постоянно наворачивались на глаза. За прошедшие тридцать шесть часов она и Скотт и десяти минут не провели вместе из-за множества хлопот. Она и представить себе не могла, что к такому событию можно все подготовить за две недели, и теперь, когда все заботы и суета остались позади, Люси больше всего хотелось лечь в постель и выспаться.

— Я уезжаю только на неделю, — сказала она Келли. — И каждый вечер буду звонить тебе и бабушке.

— Не надо, — сказала Келли. — Это же твой медовый месяц.

Люси повесила подвенечное платье в шкаф. Несмотря на уговоры Лоретты сшить платье из шелка и кружев, она выбрала более практичный фасон. Теперь она переоделась в серо-голубую юбку и свободную тунику с короткими рукавами, чтобы чувствовать себя удобнее в самолете.

— Ты проследишь, чтобы бабушка придерживалась диеты?

Келли кивнула и нахмурилась.

— Хотя ты знаешь ее. Сейчас она, наверное, набила полный рот сладостями.

Люси засмеялась.

— Сегодня это простительно. Надеюсь, что завтра она вернется к нормальному питанию.

Вернувшись к гостям, Люси бросила свой свадебный букет в толпу. Элис Блюм готова была наброситься на женщину, которая поймала букет. Никто не догадался, что Люси намеренно бросила букет в сторону Эми.

Скотт и Люси распрощались с гостями и под дождем рисовых зерен поспешили к белому лимузину, ожидавшему их у крыльца особняка. Скотт помахал собравшимся рукой, Люси послала на прощание воздушный поцелуй, и уже через минуту они были в пути. Скотт закрыл окна, и Люси в изнеможении растянулась на сиденье.

Улыбаясь, Скотт достал из ведерка со льдом бутылку шампанского.

— Ты сейчас похожа на надувную куклу, из которой выпустили воздух. — Он протянул руку, чтобы достать бокалы. — Хочешь шампанского?

— Дай мне бутылку, — сказала она и отпила большой глоток прямо из горлышка, затем передала бутылку Скотту.

Он удивленно посмотрел на нее и тоже отпил из горлышка.

— Совсем плохо, да? — сочувственно спросил он.

— Нам надо было раньше сбежать.

— Твоя мать никогда не простила бы нас.

Люси прислонилась к его плечу. Он был таким сильным, таким надежным. Он принадлежал ей. Она попыталась свыкнуться с этой мыслью, пока они ехали к небольшому аэродрому, где стоял самолет Скотта.

Прибыв в небольшой аэропорт, который состоял из крошечного зала ожидания и нескольких комнат для отдыха, им пришлось выслушать множество поздравлений, вынести немало рукопожатий и дружеских похлопываний по спине. Люси представили пилоту Лютеру Конраду, пожилому, аккуратно одетому человеку, который искренне радовался за них. Так как Люси немного тревожила перспектива полета на одномоторной «Сессне», Лютер заверил ее, что полет пройдет прекрасно.

Скотт был благодарен Лютеру за то, что он сумел успокоить Люси, потому что вскоре после взлета Люси заснула и проспала до посадки в аэропорту Ямайки.

Отель, в котором они поселились, был огромным и красивым, покрашенным в бледно-розовый цвет, никогда прежде Люси не приходилось останавливаться в таком шикарном отеле. Номер для молодоженов был сказочно красив и состоял из гостиной и спальни, где стояла невероятно широкая кровать, ванной комнаты с ванной-джакузи. Были здесь и бар, и холодильник, набитый до отказа деликатесами и фруктами. Заметив, что Люси все еще выглядела уставшей, Скотт заказал обед в номер. Она съела очень мало и сразу уснула.

Проснулась Люси с восходом солнца и увидела, что Скотт наблюдал за ней, как она спит, склонившись над ней.

— Доброе утро, миссис Баффорд, — ласково сказал он.

Она смутилась и покраснела, но постаралась скрыть это, потянувшись и сладко зевнув.

— И давно ты наблюдаешь за мной?

— Довольно давно, чтобы узнать, как громко ты храпишь.

— Ничего подобного! — воскликнула Люси с нарочитым испугом.

— Поверь мне на слово. Придется нам спать в разных комнатах, — шутливо пригрозил Скотт.

После свадебного шума и суеты она почувствовала себя теперь спокойно и, обвив шею мужа руками, поцеловала его.

— Вам, мистер, придется дважды подумать о раздельных спальнях, когда я покончу с вами.

Он обнял ее и нежно поцеловал. Ее тело было еще теплым от сна. Ночная сорочка задралась, обнажив длинные стройные ноги. Он гладил ее ноги и бедра, дивясь их гладкости.

— Скотт?

В это время он покусывал мочку ее уха и шепнул:

— Что, детка?

— Я чувствую себя так, словно вывалялась в песке.

Скотт усмехнулся.

— Ванна уже готова, мадам.

Он поднял ее на руки и отнес в отделанную мрамором ванную комнату. Люси с восхищением смотрела на ванну с булькавшей водой, на поднос с кофе, рогаликами и фруктами, стоявшим на столе рядом с ванной.

— Ущипни меня, — сказала она. — Я должна знать, что это не сон.

С охами и ахами она опустилась в горячую, пенящуюся воду.

Скотт, одетый в шелковые спортивные трусы, набросил на руку салфетку, подражая официанту.

— Кофе, мадам? — спросил он, наполняя чашку из хрупкого китайского фарфора.

— Да, пожалуйста.

Он добавил в кофе сахар, как она любила, и протянул ей чашку.

— Что-нибудь еще?

Она хихикнула.

— Да. Хочу, чтобы вы накормили меня виноградом и разговаривали со мной по-французски.

Скотт ухмыльнулся.

— Но, мадам, я не знаю французского. Однако я до сих пор помню несколько неприличных слов по-испански, которые выучил в колледже.

— Сойдет и испанский, Рафаэль.

— Рафаэль?

— Разве вас не так зовут? — вскинула брови Люси, скорчив недовольную гримаску.

Он сел на край ванны, взял ягодку винограда и положил ей в рот.

— Да, Рафаэль Бандито к вашим услугам, сеньора.

Кормя ее виноградом, он пробормотал несколько слов по-испански.

Люси бросила на него сердитый взгляд. Не сказав ни слова, она стянула его с края ванны в воду. Скотт начал барахтаться и фыркать.

— Зачем ты это сделала?

— Ты забыл, что в школе я два года учила испанский, — насмешливо сказала она. — Ты же только что назвал меня обезьянкой.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Я этого не говорил.

Люси скрестила руки на груди и подозрительно посмотрела на него.

— Что же ты сказал?

— Я сказал, что на моей родине отцу невесты полагается заплатить обезьянами за то, чтобы получить согласие на брак. Ему надо дать сотню обезьян. Это очень много, сеньора.

— Ага. — Она фыркнула. — Ну что ж. Неплохо.

Скотт встал и снял мокрые трусы. У Люси сердце сжалось при виде обнаженного мужа. Целый час они провели в ванной, попивая кофе и моя друг друга. Люси доставило огромное удовольствие гладить руками его грудь, сильные мускулистые бедра, крепкие икры и ступни. Он был красив. Он был ее мужем. Ее переполняла гордость. Когда пришла его очередь мыть ее, она с восхищением отметила, что его руки могли быть такими нежными.

Нараставшее возбуждение побудило их заняться любовью. Они вышли из ванной, обтерлись и вернулись в спальню. Они ласкали друг друга медленно и долго. Скотт наслаждался ее телом с благоговением. Когда он лег на нее, их взгляды встретились. Он вошел в нее, и их вздохи и стоны начали нарастать и звучали как музыка.

Несколько дней они провели в ленивом безделье. Они спали, ели и занимались любовью. Изредка они выходили погреться на солнце и послушать музыку в исполнении местного джаз-оркестра. Вечером они отправлялись на далекие прогулки по пляжу, держась за руки и разговаривая обо всем на свете — от серьезных проблем до бытовых мелочей.

К середине недели Люси немного загорела, и ее кожа приобрела бронзовый оттенок. Вид ее загорелого тела, закутанного в купальный халат, так возбуждал Скотта, что он еле сдерживал себя. Тогда они спешили вернуться в номер и заняться любовью, ощущая на коже смешанный запах пота и масла для загара.

Они ходили по магазинам, заглядывали в экзотические ресторанчики, чтобы перекусить, и часами разговаривали под жужжание старомодного потолочного вентилятора. Люси обратила внимание на то, что Скотт в разговорах о прошлом избегает упоминать об Эми, и была благодарна ему за это. Впрочем, теперь его прежние отношения с Эми не тревожили ее. Стоило Люси взглянуть на него, чтобы убедиться, что его сердце принадлежит ей.

В последний день их пребывания на Ямайке Скотт заказал кофе и закуски в номер, и они принялись обсуждать ближайшее будущее, попивая кофе.

— Решать предстоит тебе, — сказал он. — Мы можем жить в моем доме у озера или построим новый.

Люси уже определила свой выбор — жить в доме у озера — и сказала ему об этом.

— Он очень просторный, и если мы решим иметь детей, то там хватит места для большой семьи.

— Кстати, о детях, — заметил Скотт. — Мы не всегда предохраняемся. Тебя не беспокоит, что ты можешь забеременеть?

Люси на мгновение задумалась.

— В общем-то нет, хотя я не возражала бы еще год или два быть только с тобой. А что ты думаешь по этому поводу?

Он пожал плечами.

— Я на все готов. Что касается меня, то рад буду зачать ребенка хоть сейчас.

Она засмеялась. Такой счастливой Люси никогда не была. Она вздохнула.

— Как не хочется так скоро возвращаться домой.

Скотт привлек ее к себе.

— Возвращение домой вовсе не означает, что наш медовый месяц кончился, — сказал он.

Она подумала о своих и его родителях. Ни те, ни другие не были счастливы в браке.

— Так говорят все молодожены. Посмотрим, что ты скажешь, когда мы привыкнем друг к другу и наши ощущения утратят новизну.

Он взял ее за подбородок и, приподняв лицо, взглянул прямо в глаза.

— Неправда. Ты в это не веришь, и я тоже.

От его пристального взгляда у нее перехватило дыхание. Разве могла она представить, что будет вот так смотреть на него и с радостью думать о том, что он принадлежит ей. И все-таки трудно было оставаться оптимистом, когда знаешь, сколько людей разводятся.

— Почему ты думаешь, что мы чем-то отличаемся от других супружеских пар? — спросила она.

— Потому что мы ждали этого пятнадцать лет, Люси. Если наша любовь выдержала подобное испытание, то она выдержит что угодно.

Вечером следующего дня они вернулись домой с кучей подарков.

Лоретта и Келли по этому поводу устроили застолье. Они постарались красиво сервировать стол и приготовить вкусные кушанья. Пока Келли и мать рассматривали подарки, Люси рассказывала им о путешествии.

— Я так рада за тебя, — сказала Лоретта, крепко обнимая дочь.

— Ты соблюдала диету? — спросила Люси.

— Конечно. Я в общей сложности похудела на двенадцать фунтов. Но хватит тебе беспокоиться об этом, давай лучше поговорим о твоем замужестве. Должна сказать, что оно пошло тебе на пользу. Ты словно расцвела, дочка.

Лоретта подошла к Скотту и обняла его.

— Спасибо тебе за то, что ты сделал мою дочь такой счастливой.

Его глаза светились нежностью, когда он посмотрел на Люси.

— И она сделала меня счастливым, — улыбнулся он.

Вскоре Скотт, Люси и Келли уехали. Люси очень устала и мечтала принять горячую ванну.

— Как ты думаешь, с Лореттой все будет в порядке? — спросил Скотт. — Она выглядела печальной, когда мы прощались.

Люси улыбнулась.

— Поначалу она будет скучать, но думаю, мама рада, что снова может пожить в доме одна. Все-таки нелегко троим женщинам жить в такой тесноте.

Когда они приехали домой, Келли побежала в свою новую спальню распаковывать вещи, оставив Скотта и Люси на пороге. Он улыбнулся ей вслед, поставил чемоданы, взял Люси на руки и перенес через порог. Нежно поцеловав, он опустил ее на пол.

— Добро пожаловать домой, миссис Баффорд.

— Как я рада оказаться дома, — ответила она.

Люси чувствовала, что выглядит глупо с сентиментальной улыбкой, расплывшейся на лице. «Все это от усталости», — подумала она, хотя у любого, кто видел ее в последние дни, глаза невольно становились сентиментальными.

Скотт и сам чувствовал себя глупо и, засунув руки в карманы, критически оглядел комнату.

— Дом выглядит довольно неуютно, — заключил он. — Можешь обставить его так, как тебе нравится.

Прищурив глаза, Люси осмотрелась вокруг.

— Я бы сказала, что он обставлен прекрасно.

— Вы кокетничаете со мной, миссис Баффорд. В этот момент в комнату вошла Келли.

— Мама, помнишь, Скотт говорил, что я могу обставить свою комнату… — Она замолчала, глядя поочередно то на мать, то на отца. — О Боже, — пробормотала она. — Надо было догадаться, что с вами происходит. Должно быть, я выбрала неподходящее время, чтобы сказать, что я решила перекрасить свою комнату в черный цвет.

Люси взглянула на дочь так, словно только что заметила ее присутствие.

— Ты что-то сказала, дорогая?

— Хм-м… Я просто хотела узнать, не будешь ли ты возражать, если я попрошу перекрасить мою комнату.

Люси кивнула, не сводя глаз со Скотта.

— Конечно. Можешь обратиться ко мне, если тебе понадобится помощь.

Скотт обнял Люси и легонько укусил за ухо.

— У меня к тебе предложение, — сказал он. — Я отнесу чемоданы в нашу комнату и распакую их, а ты приготовишь горячую ванну.

Позже, когда Люси лежала рядом со Скоттом, прислушиваясь к его ровному дыханию, она думала о том, как хорошо быть дома.

Для семьи, только созданной и не приспособившейся к новому распорядку жизни, понедельник наступил быстро. Люси поехала на работу в «Рестфул вэлли», где ее встретила Наоми, которая крепко обняла и поздравила, а сотрудники санатория устроили в ее честь чаепитие и надарили кучу подарков с шутливыми намеками.

Вернувшись домой, Люси застала Скотта за приготовлением обеда и Лоретту, попивающую чай со льдом и помогающую ему на кухне.

— Привет, дорогая, — сказала мать. — Заскочила к вам передать свадебные подарки, а Скотт пригласил меня пообедать. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Конечно, нет, — улыбнулась Люси, целуя Скотта. — Почему я должна возражать?

— Просто я подумала, что вам хотелось бы остаться наедине.

Скотт усмехнулся.

— Вы забываете, что у нас в доме подросток.

— Я всегда рада видеть Келли у себя дома, — сказала Лоретта.

Люси многозначительно переглянулась со Скоттом.

— Спасибо, мама. Возможно, мы как-нибудь воспользуемся твоим предложением.

Люси налила себе стакан чая и начала открывать подарки, показывая их Лоретте, которая записывала имена отправителей, чтобы Люси знала, кому посылать открытки с благодарностью.

— А вот подарок от Эми и Джефа, — сказала Люси, открывая коробку, завернутую в белую бумагу.

С минуту она недоуменно рассматривала подарок.

— Фланелевые простыни?

— Дай-ка посмотреть, — попросила Лоретта. — Хм-м… Я знаю, что ими пользуются на севере, где зимы суровые, но во Флориде не бывает таких холодов.

Скотт лишь краем уха слушал, о чем они говорили, поглощенный изучением рецепта приготовления джамбалайи с острыми приправами, которую он давно хотел научиться готовить. Когда-то он не мог самостоятельно и воду вскипятить, а пристрастившись к стряпне, стал смотреть на приготовление еды как на своего рода хобби.

Люси была только рада уступить ему место у плиты и с удовольствием взяла на себя функции посудомойки.

— Может быть, Эми думает, что я не та женщина, которая способна согреть мужа в холодные ночи? — выпалила Люси.

Лоретта чуть не подавилась чаем.

Необычный тон жены заставил Скотта оглянуться.

— Что? — Он ухмыльнулся. — Ну, мы-то знаем, что это неправда. Я Эми прямо об этом скажу, когда увижу ее.

Решив, что вопрос исчерпан, он вернулся к изучению рецепта.

— Надеюсь, ты сказал это несерьезно, — заметила Люси.

Скотт смотрел на нее непонимающим взглядом.

— Что?

— Пойду-ка я взгляну, что там делает Келли, — сказала Лоретта и торопливо вышла из кухни.

Скотт оставил на разделочном столе продукты, кулинарную книгу и подошел к жене.

— Извини, детка, я так увлекся, что не расслышал, что ты сказала.

— Я сказала, что, надеюсь, ты говорил несерьезно о намерении поделиться со своей бывшей женой нашими постельными секретами.

Ее слова совершенно сбили его с толку.

— С чего ты взяла, что я собираюсь это сделать? — Скотт взглянул на коробку с подарком. — Тебя огорчило, что Эми прислала фланелевые простыни? — спросил он, пытаясь понять, из-за чего она разозлилась. — Если они тебе не нравятся, отошли их обратно.

— Не могу.

— Тогда отдай их маме. Может быть, она найдет им применение.

— У нее нет такой широкой кровати.

Скотт всплеснул руками.

— Меня совершенно не волнует, что ты сделаешь с ними. Выбрось их в мусорный ящик, — посоветовал он, начиная терять терпение.

— Не хочешь ли ты прочесть карточку, приложенную к подарку? — спросила Люси раздраженно.

— Это необходимо?

— В карточке говорится о том, что касается и тебя. Эми и Джеф собираются устроить в нашу честь вечеринку в пятницу. Она приглашает на нее всех ваших старых соседей.

Скотт огорченно махнул рукой.

— Лучше бы она этого не делала.

— Мы вынуждены пойти, нельзя отказываться от предложения.

— Я позвоню ей и скажу, что мы не можем прийти, — решительно произнес Скотт.

— Ты не сделаешь этого. К тому же Эми, вероятно, уже разослала приглашения.

— Тогда что же ты предлагаешь делать?

Люси вздохнула и присела к столу.

— Мне все равно. Только ответь мне на один вопрос. Откуда Эми знает, какого размера у тебя кровать?

Скотт недоуменно посмотрел на нее.

— Она же бывала в моем доме, Люси. Даже предлагала сменить обстановку, но я сказал, что мне и так нравится. Послушай, почему мы ссоримся из-за таких пустяков?

— Мы не ссоримся. И это не пустяки, — спокойно возразила Люси.

Скотт пристально посмотрел на жену. В последние два дня настроение у нее было подавленное, и он был уверен, что это происходило от усталости, вызванной свадьбой и их поездкой, все произошло так быстро, что он и сам не отошел еще от этой суеты.

Он подошел к ней и сел рядом на корточки.

— Послушай, детка, я сделаю все, чего ты хочешь. Уверен, Эми сделала этот подарок, чтобы показать, как она рада за нас. Не думаю, что она стала бы посылать его, зная, что тебе это будет неприятно.

Люси не была уверена в этом.

— Что ж, мы можем пойти, — сказала она уныло, озабоченно думая о том, что наденет, как будет себя вести.

Только бы прошла эта постоянная усталость. Скотт взял себе в привычку будить ее среди ночи, чтобы заняться любовью. Конечно, для нее не имело значения, когда он будил ее, потому что ее тело всегда было готово от одного его прикосновения. Порой ей казалось, что она никогда не насытится им.

Скотт заметил темные круги под ее глазами и почувствовал себя негодяем. Она вынуждена была каждое утро вставать рано, чтобы идти на работу, а он по ночам не давал ей спать, не в силах оторвать от нее руки. Как мог он быть таким эгоистом? Он взял ее руку и нежно поцеловал ладонь.

— Ты выглядишь очень усталой, — сказал он. — Сегодня я буду спать в комнате для гостей, чтобы ты могла выспаться.

— Я не хочу, чтобы ты спал в другой кровати, — запротестовала она.

Скотт выпрямился.

— Я на этом настаиваю. Это единственный выход, чтобы ты как следует выспалась. Когда почувствуешь себя отдохнувшей, я вернусь к тебе.

Он понимал, что иначе поступить не может, ведь ночами он только и делал, что ласкал и прижимался к ней, чувствуя, как горит его тело.

Люси с трудом удалось скрыть разочарование. Скотт вернулся к плите и продолжил приготовление сложного блюда. Она взяла телефонную книгу, нашла номер Эми и позвонила.

— Алло, Эми? — спросила она, когда на том конце провода сняли трубку. — Это Люси. Скотт и я с нетерпением ждем вечеринки, которую ты и Джеф решили устроить для нас. В каком часу нам приехать?

Половину ночи, которая показалась ей самой длинной в ее жизни, Люси провела в тяжелых размышлениях, а когда проснулась утром, то чувствовала себя совершенно разбитой.

Ей больно было думать, что Скотт предпочел спать один, а не с женой. Единственной причиной этого она считала их разногласия по поводу вечеринки Эми. Почему ее охватывала ревность и подозрительность, когда речь заходила о бывшей жене Скотта?

Возможно, Эми и вправду приветствовала ее появление в жизни Скотта и хотела приобщить ее к тем отношениям, что сложились между ней и ее бывшим мужем? Скотт ведь неоднократно давал понять, что уважал Эми и намеревался поддерживать с ней дружеские отношения и в дальнейшем ради Джефа. Что же могла ожидать Люси от него? Разве стала бы она уважать его, если после женитьбы на ней он отвернулся бы от сына и бывшей жены?

Но Люси приходилось смотреть правде в глаза. Эми навсегда была связана с их жизнью. Скотт постоянно будет делить с ней обязанности в отношении Джефа. Как жена Скотта, Люси тоже должна быть причастна к этому, но если она будет все осложнять, то Скотту это не понравится, и он постарается оградить ее от отношений с Эми и Джефом. Люси вынуждена была смириться с фактом, что от Эми никуда не деться. До самой старости они втроем будут связаны друг с другом. Люси должна привыкнуть к этой мысли или до конца жизни быть несчастной.

Но прежде всего ей надо было как можно скорее вернуть Скотта в их спальню.

Он выглядел как всегда прекрасно, когда принес ей чашку кофе и поставил ее на тумбочку у кровати. Взглянув на Люси, он нахмурился.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, заметив ее бледное лицо.

— Отлично, — буркнула она. — Разве что на меня подействовала вчерашняя острая пища.

— Возможно, я переложил перца в джамбалайю, — согласился он. — Все забываю, что не всем нравятся такие острые блюда. Дать тебе что-нибудь? Антацид или стакан молока?

— Нет, мне сразу станет лучше, как только я выпью кофе.

Скотт присел на край кровати и взял ее за руку.

— Мне так не хватало тебя ночью, — признался он.

— Но ведь ты сам настоял на том, чтобы спать в комнате гостей.

— Да, потому что тебе необходимо отдохнуть, а я не могу избавиться от постоянного желания заниматься любовью.

Люси наклонилась к нему и поцеловала.

— Я огорчилась бы, будь все иначе.

Скотт обнял ее и прижал к себе.

— Как насчет совместного ленча сегодня? — поинтересовался он.

— С удовольствием, но при условии, что ты перед этим навестишь мать. Наоми жалуется, что с тех пор, как ты женился, у тебя не находится времени повидаться с ней.

— Хорошо, я приеду в санаторий на полчаса раньше и зайду к ней.

Люси кивнула и отпила глоток кофе. Ощутив во рту приятный вкус, она спросила:

— Ты положил сахар?

— Конечно.

В дверь постучали, и в комнату заглянула Келли.

— Я ухожу. Пока, родители.

— Как же ты доберешься до школы? — спросила Люси, обычно подвозившая дочь по дороге на работу.

— За мной заехал редактор нашей школьной газеты. Он живет неподалеку. Я участвую теперь в выпуске газеты, ты ведь всегда хотела, чтобы я активнее принимала участие в школьной жизни. Помнишь?

— Это мальчик или девочка? — спросила Люси.

— Старшеклассник. Но не в моем вкусе, а утренняя поездка до школы еще не свидание. Так что не беспокойся.

— Ты могла бы предупредить об этом вчера, — недовольно сказала Люси.

— Но вы были… очень заняты. Не бери в голову, мам. Мы не собираемся бежать в Мексику и жить там в грехе. Все будет в порядке. — Она закрыла дверь.

Люси озабоченно покачала головой.

— Теперь весь день буду волноваться.

— Она взрослеет, Люси. К этому надо привыкнуть.

— Легко тебе говорить! Испанский ты знаешь неважно, так что, окажись она в Мексике, нас ожидают большие трудности. — Люси посмотрела на будильник. — Пойду-ка я приму душ.

— Желаете, чтобы я присоединился к вам, сеньора?

Она улыбнулась.

— Я не против, сеньор Бандито.

Уже через минуту они стояли под горячей струей, и Скотт помогал ей мыть волосы, затем заботливо намылил тело, задержавшись подольше на грудях и бедрах. В свою очередь намыливая его, Люси рассмеялась при виде его эрекции.

— Какой ты, однако, горячий мужчина, — сказала она, поддразнивая Скотта.

Они быстро вытерлись, легли в постель и в рекордно короткое время слились в любовном экстазе. Разжав объятия, они торопливо оделись, поцеловались и поехали каждый на свою работу.

Люси вошла в свой рабочий кабинет, когда пациенты уже расходились после завтрака. В дверях показалась коляска Наоми.

— Ну что, ты узнала, когда мой сын соизволит навестить меня? — раздраженно спросила она.

Люси улыбнулась.

— Сегодня. Если хотите, я помогу вам уложить волосы, как только покончу с неотложными делами.

Взгляд Наоми потеплел.

— Было бы неплохо. Спасибо, Люси.

Управившись с делами, Люси зашла в комнату Наоми. Когда она начала расчесывать ей волосы, Наоми поймала ее взгляд в зеркале.

— Ты что-то невеселая. Что-нибудь случилось?

— Меня беспокоят некоторые из наших пациентов.

— Кто именно? — с любопытством посмотрела на нее Наоми.

— Вряд ли мне стоит обсуждать это с вами.

— Почему бы и нет? Я знаю все, что здесь происходит.

Люси вздохнула.

— Некоторые пациенты целые дни проводят без движения, — сказала она. — Не занимаются лечебной гимнастикой и даже не гуляют, хотя на территории санатория есть прекрасные места для прогулок.

— Нельзя заставить людей делать то, чего они не хотят, — поджав губы, сказала Наоми.

— Боюсь, так они совсем зачахнут. Если бы я могла хоть чем-то заинтересовать их, увлечь, доказать пользу движений. Понимаете, что я имею в виду? К сожалению, у меня на это нет времени.

— Какое-то время здесь работала инструктор по аэробике, — сказала Наоми, — но никто не проявлял к ней интереса. Потом медсестры пытались заниматься с пациентами лечебной физкультурой, но из этого тоже ничего не получилось. Откровенно говоря, все эти занятия абсурдны. Молодая девица прыгает и заставляет нас делать то же самое. Ты можешь представить, чтобы люди семидесяти, восьмидесяти лет выделывали прыжки? Ах, Боже мой, удивительно, что еще никто из них не пострадал.

Люси задумалась.

— Нам необходим человек, который бы понимал потребности и физические возможности пожилых, — сказала она. — Который был бы добросердечным и привлекательным и мог бы показать этим людям, как двигаться в такт спокойной музыке и при этом не вызвать у них никаких повреждений. К тому же этот человек должен быть хорошим организатором.

Наоми поджала губы и посмотрела на Люси через зеркало.

— Милая леди, не считайте меня дурочкой. Ты посмотрела мою медицинскую карточку, не так ли?

— Вашу карточку? — с невинным видом сказала Люси.

— Или это Скотт рассказал тебе, что в юности я пятнадцать лет занималась танцами, а будучи женой Обри Баффорда активно участвовала в таком количестве различных комитетов, комиссий и фондов, как никто другой в городе.

— Нет, мне об этом ничего не рассказывали.

Наоми вздохнула.

— Я была бы очень довольна, предложи ты мне заняться этим делом, и, сама понимаешь, совершенно бесплатно, — сказала она. — Но боюсь, что с моими искалеченными артритом ногами…

— Наоми!

— Что, дорогая?

— Мы обе знаем, что ноги у вас не искалечены артритом, ведь так!

У Наоми перехватило дыхание от изумления.

— Как ты можешь говорить подобное? Да он меня измучил и превратил в калеку!

— Вы действительно станете калекой, если не прекратите пользоваться коляской и не начнете двигаться. Я была бы вам признательна, если бы вы подумали над моим предложением. В «Рестфул вэлли» есть несколько автобусов. Мы готовы предоставить их в ваше распоряжение, если вы надумаете воспользоваться ими для загородных прогулок или других общественных мероприятий. Уверена, вы могли бы организовать что-нибудь замечательное. Ну вот, прическа получилась очень красивая, хотя со стрижкой вы выглядели бы еще лучше.

Она вышла из комнаты, оставив Наоми сидеть в коляске, глубоко погруженную в размышления.

Люси просматривала карточки пациентов, когда услышала за дверью своего кабинета свист и мяукающие звуки. Выглянув в коридор, она увидела на пороге Скотта. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней с испуганным видом.

— Твои пациенты хоть и старики, но не избавились еще от непристойных мыслей, — с усмешкой сказал Скотт.

Люси засмеялась и поцеловала его.

— Ну конечно, чего еще от них ожидать, когда все знают, что мы молодожены.

— Ты чувствуешь себя лучше? — участливо спросил он.

— Да, прекрасно. А теперь будь хорошим мальчиком и пойди повидайся с матерью. Мне надо закончить кое-какие дела, прежде чем мы отправимся на ленч.

В дверях Скотт столкнулся с Элис. Они обменялись теплыми приветствиями, и он отправился на поиски матери. Элис, проводив его мечтательным взглядом, вздохнула.

— Если бы у меня был такой мировой муж, я бы послала к черту работу и не вылезала бы из постели.

Люси усмехнулась.

— Не хочешь ли ты сказать, что влюблена в моего мужа? — с притворной ревностью спросила она.

— Конечно, нет. Ты выглядишь усталой. Он хоть дает тебе немного поспать?

Вопрос Элис заставил Люси покраснеть.

— Мне просто немного нездоровится. По утрам я буквально силой заставляю себя встать с кровати, да и желудок что-то пошаливает.

— Может быть, ты беременна?

Люси рассмеялась, но тут же нахмурилась.

— О Боже, я об этом и не подумала.

— Ты пользуешься противозачаточными таблетками?

— Не очень-то регулярно, — призналась Люси.

— Когда в последний раз у тебя были месячные?

Люси попыталась вспомнить. «Хороша медсестра», — подумала она про себя. Она была так занята свадьбой и подготовкой к свадебному путешествию, что совершенно об этом забыла.

— Так что, не помнишь? Знаешь, как называют тех, кто лишь время от времени предохраняется? — с улыбкой спросила Элис.

— Как?

— Потенциальными родителями.

— Хм-м…

— Послушай моего совета. Купи себе в аптеке комплект для тестирования на беременность.

За ленчем Люси не сказала Скотту о разговоре с Элис, к тому же их беседа в основном касалась Наоми.

— Мать думает, что ты не принимаешь всерьез ее проблемы со здоровьем, — сказал Скотт, когда они заказали бутерброды, сев за столик в скромной закусочной, расположенной в нескольких минутах езды от «Рестфул вэлли».

— Она права. В ее состоянии нет необходимости проводить все время в коляске, и я намерена убедить ее в этом.

Скотт внимательно посмотрел на нее.

— Не подумай, что я тебе не доверяю или критикую твой подход к ней, но коль скоро ее пребывание в санатории оплачивается, то какое имеет значение, сидит она в коляске или нет?

— Чем больше она полагается на других, тем становится беспомощнее. Если она собирается и дальше жить в «Рестфул вэлли», то мне хотелось бы привлечь ее к помощи тем пациентам, чьи проблемы со здоровьем намного серьезнее, чем у нее. Тем самым она поможет и себе, — добавила Люси, видя, что ее слова не убедили Скотта.

— Но как?

— Известно ли тебе, что многие наши пациенты вынуждены постоянно принимать антидепрессанты? — спросила она.

— В этом нет ничего удивительного. Наступление старости на всех действует подавляюще.

— Необязательно. Конечно, с возрастом появляются различные недомогания и болезни, но если человек целыми днями сидит и думает о них, то впадает в уныние. Я не жду, что наши пациенты начнут играть в теннис или бегать марафонские дистанции, но они могут плавать, играть в кегли, совершать пешеходные прогулки. Уверена, что они с удовольствием поедут на загородную прогулку или на экскурсию, например в Сент-Августин, чтобы посмотреть «Фонтан Молодости».

— Но это стоит денег, — заметил Скотт.

— Такие расходы санаторию по карману. Но если совет директоров заартачится и не даст на это деньги, то наши клиенты в состоянии сами оплатить эти расходы.

— Но в чем же будет заключаться помощь моей матери?

— А кто может лучше нее организовать эти развлечения?

Скотт улыбнулся.

— Что ж, если тебе удастся привлечь ее к этому, то я не против.

Принесли бутерброды, и какое-то время они ели молча. Покончив с едой, Скотт сообщил Люси, что ему надо уехать из города.

— Надолго? — спросила она, с трудом подавив разочарование.

— На день или два. На одном из наших заводов возникли серьезные проблемы с кадрами. Я бы с удовольствием взял тебя с собой, но знаю, что ты не сможешь вырваться с работы.

— Когда ты должен вылететь?

— Сегодня. Лютер говорит, что надвигается штормовая погода, поэтому хочет вылететь как можно раньше.

— Я с ним согласна, — кивнула Люси, зная, что будет беспокоиться, если ему придется лететь в грозу. — Возвращайся побыстрее. Я уже привыкла, что ты все время рядом.

Скотт отвез ее обратно на работу, и они обменялись долгим поцелуем, прежде чем Люси вышла из машины. До конца рабочего дня она была очень занята, но за всеми хлопотами не могла избавиться от подавленности, которая охватила ее, как только Скотт сказал о своем отъезде.

В конце концов она убедила себя, что напрасно переживает, так как может провести время с матерью и дочерью.

В половине шестого Люси покинула работу, предварительно позвонив матери и пригласив ее пообедать с ней. По дороге она заехала в аптеку за комплектом для тестирования на беременность, затем остановилась у супермаркета, где купила упаковку куриных грудок. Приехав домой, она увидела Келли, которая сидела на кухне и делала уроки.

— Привет, детка, как прошел день? — спросила она, поставив сумку на стол, и незаметно засунула пакет, купленный в аптеке, под раковину.

Девочка пожала плечами.

— Нормально. Один грязнуля пытался выведать у меня номер моего телефона, но я сказала ему, что моя мама разрешает мне водиться с парнями, которые регулярно принимают ванну и чистят зубы.

— Келли, как можешь ты говорить такое? — изумилась Люси.

— Я ненавижу этот городишко, мам. У меня здесь нет друзей.

— У тебя есть Джеф и его друзья, с которыми он тебя познакомил.

— Да, но его мамаша ведет себя странно после того, как узнала, что я его сводная сестра.

— Странно? В чем же это выражается?

— Например, она не хочет, чтобы мы часто встречались. Представляю, она небось вообразила, что мы влюбимся друг в друга, и боится, что вдруг мы поженимся и нарожаем кучу дефективных детей.

Люси знала, что дочь иногда любила все преувеличивать.

— Тебе это точно известно, или это только твои догадки?

— Спроси у Джефа, он подтвердит. В прошлое воскресенье он хотел пригласить меня покататься на лошадях вместе с его друзьями, но его мамочка уговорила его не приглашать меня. Естественно, он все мне рассказал.

Слова дочери заставили Люси задуматься, и она не заметила, как приехала Лоретта и вошла на кухню, неся купленный по дороге салат. Они обнялись.

— Что случилось, дорогая? — воскликнула мать. — Я всегда думала, что молодым женам полагается сиять от счастья.

— Должно быть, я скучаю по Скотту, — сказала Люси, выкладывая куриные грудки на сковороду и засовывая ее в духовку. — Да и Келли сообщила мне не очень приятные новости.

Лоретта села за стол рядом с внучкой.

— Какие еще новости? — спросила она.

Келли повторила все, что рассказала матери.

— Джеф познакомил меня со всеми своими друзьями, — объяснила она. — Если мне не разрешают дружить с ним, значит, я не смогу дружить и с его приятелями.

Лоретта посмотрела на Люси.

— Ты должна попросить Скотта поговорить с Эми, — сказала она. — Уверена, как только он объяснит ей, что Келли и Джеф просто друзья и ничего другого между ними быть не может, то она изменит свое мнение.

По виду Келли было ясно, что слова бабушки ее не убедили.

— Я готова хоть сегодня вернуться в Атланту.

— Ты бросишь меня? — воскликнула Лоретта в ужасе.

Келли улыбнулась бабушке.

— Нет, я возьму тебя с собой.

Они пообедали в унылом молчании, вымыли посуду и прибрали на кухне, и Келли пошла в свою комнату доделывать уроки. Пока Люси протирала стол и стулья, Лоретта взялась мыть раковину.

— Где у вас жидкости для мытья раковины? — спросила она и, пошарив под раковиной, достала пакет, который Люси спрятала там.

— Вот так-так. Надеюсь, это не Келли спрятала?

Люси взглянула на мать и увидела в ее руке пакет.

— Конечно, не Келли, — сказала она, подходя к матери и отбирая у нее пакет. — Неужели в этом доме у меня не может быть никаких секретов?

В эту минуту в кухню вошла Келли, и Люси спрятала пакетик за спину. Обе женщины стояли, смущенно улыбаясь, и смотрели на девочку.

— Вы не видели мою точилку для карандашей? — спросила Келли и хихикнула. — Что это с вами? Вы похожи на заговорщиц.

Люси сделала вид, что удивлена словами дочери.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ты прячешь что-то за спиной. Покажи. — Келли потянулась за пакетом, но Люси подняла его высоко над головой.

— Это личное.

Келли усмехнулась.

— Неважно, я хочу посмотреть.

Люси бросила пакет Лоретте, но Келли поймала его на лету и с любопытством заглянула в него.

— Зачем тебе это, мама?

Люси покраснела, как застигнутая врасплох школьница.

— Да так.

Келли недоуменно посмотрела на мать.

— Ты беременна? — возбужденно спросила она.

— Тебя огорчило бы, если бы это было так? — спросила Люси.

Келли на минуту задумалась.

— Не знаю. Думаю, нет. Ты уже сделала тест?

— Нет, наверное, стоит подождать, когда вернется Скотт.

— Вот что, Люси, не заставляй нас ждать еще два дня, — сказала Лоретта. — Я с ума сойду от ожидания.

— Бабушка права, — сказала Келли. — Думаю, папа не обидится, если мы первые узнаем об этом.

Люси медлила, не зная, на что решиться.

— А я думаю, что Скотт должен узнать первым.

— Он ведь сегодня будет звонить, не так ли? — спросила Лоретта.

Люси кивнула.

— Он обещал позвонить часов в восемь.

— Прекрасно. До звонка осталось полчаса. Ты успеешь сделать тест, а результат сообщишь ему, как только он позвонит.

— Что ж, уговорили, — согласилась Люси и вышла из кухни.

Лоретта и Келли последовали за ней. Услышав их шаги за спиной, Люси резко остановилась, и бабушка с внучкой натолкнулись на нее.

— Куда это вы направились?

— Мы решили подождать у двери ванной комнаты, — сказала Лоретта, оправдываясь.

— Еще чего, — сказала Люси. — Ждите меня здесь. Келли, найди карты. Поиграйте, пока не позвонит папа.

Люси пробыла в ванной комнате не больше десяти минут. Когда она вернулась, Келли и Лоретта сидели за кухонным столом. Они пристально уставились на нее в надежде узнать о результате теста по выражению ее лица, но ошиблись: лицо Люси было непроницаемым.

Она подсела к ним и бесстрастно посмотрела на дочь.

— Раздавай карты.

Они играли, обмениваясь лишь незначительными репликами.

— Уже восемь часов, — сказала Лоретта. — А что, если он не позвонит?

— Позвонит, — ответила Люси.

Без десяти девять зазвонил телефон. От долгого ожидания нервы у всех были напряжены, и резкий звук телефона заставил их вздрогнуть.

Люси подняла трубку.

— Скотт, рада тебя слышать. Привет, любимый.

— Скажи ему, — шепнула Лоретта.

Люси махнула рукой.

— Скотт, боюсь, у меня для тебя плохие новости, — сказала она, хмуро глядя на мать и дочь. — Помнишь ту комнату, где ты хранишь спортивный инвентарь? Так вот, придется тебе освободить ее, чтобы сделать из нее детскую.

— Ура! — Келли и Лоретта хлопнули друг друга в ладоши.

На другом конце линии Скотт охнул от изумления.

— Ты беременна? — спросил он.

— Ты возражаешь?

— Я покажу тебе, возражаю ли я, когда вернусь, — сказал он глухим от волнения голосом.

Поговорив еще немного с Люси, Скотт повесил трубку и только тогда заметил, что ладони его вспотели от волнения.

Довольная улыбка долго еще не сходила с его лица.

У них будет ребенок! Да, все-таки жизнь — великолепная штука.

10

Не успела Лоретта уехать домой, как зазвонил телефон. Люси бросилась к аппарату, думая, что звонит Скотт, но в трубке услышала голос Эми.

— Люси, это ты? — спросила Эми.

Люси хмыкнула.

— Кто же еще, Эми?

На другом конце линии послышался вздох.

— Извини, у меня мысли путаются. Скотт дома?

— Нет. Что-нибудь случилось?

Эми помедлила с ответом.

— Знаю, тебе покажется это глупым, но в бачке туалета без остановки течет вода. Прошлой ночью из-за этого шума я почти не спала.

— Ты вызвала водопроводчика? — поинтересовалась Люси.

— Да, вероятно, он сможет прийти только через пару дней. Если я сегодня не высплюсь, то завтра не смогу работать. Конечно, мне не следовало бы звонить вам по таким пустякам, но Скотт хорошо разбирается в этих вещах и обычно выручал меня.

— Да, вероятно, у него в этом большой опыт, — ответила Люси, зная, что Эми постоянно звонила ему по всяким бытовым проблемам.

Она посмотрела на часы. Было еще не поздно.

— А что, если я подъеду и посмотрю, в чем там дело? — предложила Люси.

— Ты?

— Видишь ли, я столько раз ремонтировала свой бачок, что неплохо разбираюсь в этом деле, — сказала Люси. — Я буду у тебя через пятнадцать минут. — Повесив трубку, она пошла в прихожую, взяла пальто и крикнула Келли, что ненадолго уезжает.

Когда она приехала к Эми, дверь открыл Джеф.

— Привет, Люси, — сказал он, удивленно уставившись на нее. — Как вы оказались здесь? — Мальчик глянул через ее плечо. — Келли с вами?

— Нет. Я…

— Джеф, пожалуйста, не заставляй Люси стоять на холоде, — сказала подошедшая к ним Эми. — Пригласи ее войти в дом.

Мальчик смущенно покраснел.

— Извините. Я так удивился, увидев вас.

Он отступил, пропуская ее в дом.

— Не покажешь ли мне, где испорченный туалет? Мне надо посмотреть, что можно с ним сделать, — обратилась она к подростку.

Джеф удивленно посмотрел на мать.

— Ты позвала Люси чинить наш туалет? — спросил он. — Почему мне ничего не сказала? Я сам мог бы исправить.

— С каких это пор ты стал разбираться в сантехнике? — спросила Эми сына.

— Я не разбираюсь, но и Люси не водопроводчик.

Пока они спорили между собой, Люси воспользовалась моментом, чтобы осмотреться. Дом был обставлен в деревенском стиле: на окнах цветастые занавески, мягкая мебель покрыта холщовыми чехлами, к потолку подвешены плетеные корзинки и пучки засушенных цветов, повсюду стояли деревянные и глиняные безделушки.

— Симпатичный у тебя дом, — сказала Люси, обращаясь к Эми, хотя на самом деле испытывала чувство клаустрофобии.

Эми горделиво улыбнулась.

— Спасибо. Он мне тоже очень нравится. Иди за мной, я покажу тебе, где находится этот ужасный бачок.

Отделка спальни и ванной комнаты тоже была выдержана в том же деревенском стиле. Люси сразу услышала раздражающий шум неисправного бачка.

— Освободи крышку, чтобы я могла заглянуть внутрь, — сказала она, хотя уже догадалась о причине неисправности.

Эми послушно убрала корзиночку с сухими травами и освежителем воздуха.

Люси отодвинула крышку и заглянула в бачок.

— Хм-м. Так я и думала.

— Что там случилось? — спросила Эми, тоже заглядывая в бачок.

— Цепочка порвалась.

— Это плохо?

— Не настолько плохо, чтобы вызывать водопроводчика. У тебя есть скрепка для бумаги?

— Конечно.

Эми торопливо вышла и вскоре вернулась.

— Вот, принесла несколько.

— Хорошо. Давай я покажу тебе, как это делается, — сказала Люси. — На тот случай, если это снова случится. Видишь эти концы?

— Да, — кивнула Эми.

— Сейчас я соединю их скрепкой… — Люси замолчала, исправляя цепочку. — Вот так. Но тебе все равно надо поменять цепочку, потому что она заржавела. Можешь купить ее в хозяйственном магазине.

Ловкость, с которой Люси справилась с поломкой, произвела на Эми сильное впечатление.

— Где ты научилась этому?

Люси закрыла бачок крышкой.

— Я купила пару книг по ремонту сантехники. Я никогда не могла позволить себе тратить деньги на водопроводчика, чтобы исправлять такие пустяки.

— И у тебя не было бывшего мужа, которого могла бы позвать на помощь, — добавила Эми со смущенной улыбкой.

Люси улыбнулась в ответ.

— Верно.

Эми на минуту задумалась.

— Не могла бы ты дать мне на время эти книги?

Люси с трудом удалось скрыть удовольствие.

— Завтра я завезу их.

Скотт отсутствовал уже два дня. Люси проснулась утром и обнаружила, что за окном лил сильный дождь. С тех пор как она узнала, что была беременна, настроение у нее было подавленное, и ей не хотелось, чтобы ненастная погода окончательно омрачила ее душевное состояние. Чтобы прогнать хандру, она стала думать о том, какие хлопоты ее ожидают перед родами: надо было найти хорошего врача, подготовить детскую. Естественно, она попросит Скотта присутствовать при родах, и, когда придет время покинуть больницу, Скотт тоже будет рядом с ней. Ухаживая за ребенком, они вместе будут делить радость, которой были лишены после рождения Келли.

Люси поднялась с постели и пошла на кухню. Налив чашку кофе, она включила телевизор, настроив его на выпуск новостей.

Метеосводка была неутешительной — за ночь буря переросла в тропический ураган, грозивший обрушиться на город к середине дня.

Пока она слушала прогноз погоды, в кухню вошла заспанная Келли.

— Что ты смотришь? — спросила она, зевая.

— Прогноз погоды. Приближается ураган.

— Чепуха!

— Днем возвращается домой папа. Я беспокоюсь, что самолет попадет в ураган.

Келли пожала плечами.

— Уверена, пилот знает, что делать, — сказала она. — Кстати, почему ты не сказала мне, что вечером была у Джефа? Он звонил и сказал, что ты исправила туалет в их доме. Как я поняла, он расстроился, что его мать позвала тебя вместо того, чтобы попросить его.

— Думаю, в следующий раз ей никого не понадобится звать, — сказала Люси.

— Еще Джеф сказал, что у него с матерью был серьезный разговор, в котором он заявил, что ему нравится иметь сестру. Эми, конечно, извинилась за то, что пыталась держать его от меня подальше.

— Приятная новость, — сказала Люси.

Выяснять этот вопрос с Эми до того, как переговорит со Скоттом, ей не хотелось, а теперь необходимость отпала, чему она была рада.

Дождь с грозой не прекращался, пока она ехала на работу. В холле санатория Люси столкнулась с Элис, которая накануне отсутствовала, так как участвовала в конференции в Майами.

Элис схватила Люси за руку и увела ее в свой кабинет.

— Ну? Ты купила тест, о котором я тебе говорила?

— Да. Результат теста положительный.

Элис вскрикнула и обняла ее.

— Поздравляю! Я так рада за тебя. Наоми уже знает?

— Нет, я же только что приехала, — сказала Люси, показывая на свой мокрый плащ.

В это время кто-то постучал в дверь. Люси открыла и увидела на пороге Наоми Баффорд, стоявшую, опираясь на палочку одной рукой, а в другой руке державшую пачку бумаг.

Волосы у нее были подстрижены и красиво уложены.

У Люси от удивления перехватило дыхание.

— Наоми, вы…

— Да, как видишь, стою на своих ногах, — с гордостью сказала Наоми.

Она вошла в кабинет.

— Надеюсь, дорогая, ты не возражаешь, что я с палочкой, но после долгого сидения в коляске вряд ли можно ожидать от меня, что я начну прыгать на одной ноге.

Люси едва сдержала улыбку.

— Ну, я-то знаю, какой у вас твердый характер, Наоми. И недели не пройдет, как вы выбросите эту палочку. — Она указала глазами на бумаги. — Это для меня?

— Да. Я набросала несколько предложений о том, чем могу помочь занять пациентов. Я обзвонила также несколько туристических агентств, и они обещали прислать мне информацию о своей работе.

Люси заметила недоуменный взгляд Элис.

— Наоми будет нашим новым координатором по культурно-оздоровительной программе, — сказала она.

— Только на добровольных началах, — заметила Наоми. — Я не хочу, чтобы люди думали, будто я нуждаюсь в деньгах.

— Это замечательно! — воскликнула Элис. — Вы прекрасно подходите для этой работы.

Наоми гордо выпрямилась.

— Да уж… Так вот. Я предлагаю начать как можно скорее. Позвонила своей невестке Бекки и попросила ее подобрать для меня несколько кассет с записями Фрэнка Синатры, Глена Миллера, а также классической музыки для занятий физическими упражнениями.

— Упражнениями? — спросила Элис немного встревоженно.

— Никаких сложных и резких движений, — торопливо объяснила Люси. — Самый простой комплекс упражнений под музыку.

— Надо отпечатать это извещение и повесить на доску объявлений, чтобы мы могли начать уже в следующий понедельник, — сказала Наоми. — Я предлагаю назвать мою группу «Вторая молодость». Звучит неплохо, не так ли?

Она протянула листок бумаги Элис, которая пообещала ей внимательно изучить его.

— Спасибо, Наоми, — сказала Люси. — Уверена, вы не пожалеете, что взялись за это дело.

— Почему ты не сказала ей о ребенке? — спросила Элис, когда Наоми вышла из кабинета.

Люси пожала плечами.

— Думаю, будет лучше, если мы со Скоттом вместе расскажем ей об этом.

Элис ушла, и Люси осталась наедине со своими мыслями. К перерыву на ленч погода ухудшилась. Люси решила никуда не выходить, а взять салат на кухне и съесть его в кабинете.

Около четырех часов прямо над зданием санатория ударила молния, и на короткое время отключили электричество. В пять часов Люси позвонила на завод Баффордов, чтобы узнать у секретарши Скотта, были ли у нее сведения о вылете самолета.

— Я разговаривала с ним десять минут назад, — ответила секретарша. — Мистер Баффорд звонил мне по дороге в аэропорт. Они должны совершить посадку в Шейд-Три около шести часов.

— В такую погоду? — спросила встревоженно Люси.

— Я уверена, что пилот не будет зря рисковать, — ответила секретарша. — Хотя, говоря откровенно, я сама не хотела бы лететь в такую погоду.

Люси поблагодарила ее и повесила трубку. Тревога, преследовавшая ее весь день, после этого звонка тяжелым грузом легла на сердце. Ни с кем не попрощавшись, она вышла из здания санатория, села в машину и выехала со стоянки.

Скотт нетерпеливо бродил по зданию аэропорта в Дейд-Сити в ожидании пилота, который разрабатывал план полета с диспетчерами. Наконец Лютер Камрад торопливо подошел к нему.

— Если вы не передумали лететь, то лучше всего это сделать сейчас, — сказал он.

Скотт посмотрел сквозь стеклянную стену на летное поле и увидел, что буря, начавшаяся еще вчера вечером, не утихла.

— Они разрешат нам взлететь в такую погоду? — спросил он Лютера.

Лютер утвердительно кивнул.

— Да, пока видимость составляет полмили, — сказал он. — Но через пятнадцать минут они могут закрыть аэропорт.

— Это безопасно?

— Конечно, лучше дождаться хорошей погоды, — сказал Лютер и пожал плечами. — Но я летал и в худших погодных условиях. К тому же вы, кажется, спешите вернуться домой.

Скотт внимательно посмотрел на стоявшего перед ним пилота, за плечами которого был тридцатилетний опыт полетов. Никакому другому летчику он не доверял так, как Лютеру.

— Я действительно спешу, — сказал Скотт после минуты раздумья. — Я только недавно узнал, что буду отцом.

Широкая улыбка появилась на обычно суровом лице Лютера.

— Тогда чего же мы ждем?

Спустя пятнадцать минут они взлетели. Скотт, сидевший на месте пассажира, пристегнул привязные ремни и начал просматривать бумаги, которые захватил на заводе. Через несколько минут они попали в воздушную яму, а потом «Сессну» начало сильно трясти.

— Что происходит, Лютер? — спросил Скотт, не поднимая головы от работы.

— Сильный шторм, — ответил пилот. — Если я попытаюсь обойти его, то мы окажемся в Мемфисе. Попробую прорваться. Только не отстегивайте ремни.

Люси бормотала проклятия, ожидая, когда рассосется дорожная пробка, в которую попала ее машина. Дождь заливал ветровое стекло, отчего впереди почти ничего не было видно. Сквозь пелену дождя смутно виднелось помигивание фонарей на крыше полицейской машины, и она догадалась, что где-то впереди произошла авария. К аэропорту вела одна дорога, и она застряла именно на ней.

Скотт подумал, что если у него есть склонность к воздушной болезни, то пришло время проверить это. Самолет трясло и кружило, как в карнавальном танце. Желание спросить у Лютера, все ли в порядке, он подавил, опасаясь отвлечь внимание пилота от приборов. Он догадывался, что они находились уже недалеко от Шейд-Три. Одна цель преследовала его: поскорее почувствовать под ногами землю и оказаться дома рядом с Люси.

Было пять минут седьмого, когда Люси наконец добралась до аэропорта. Машин на автостоянке не было, диспетчерская вышка и ангар были пусты. Дождь лил как из ведра, дул холодный, шквалистый ветер. Взяв зонтик, она вышла из машины, и тут же сильный порыв ветра ударил в спину, и Люси моментально оказалась прижатой к стене здания аэропорта. С трудом удерживая зонтик, она услышала гул мотора самолета.

Скотт отложил в сторону портфель после того, как он дважды падал с его колен. Бумаги разлетелись по полу кабины. Лютер выглянул из рубки и объявил, что они приблизились к аэродрому Шейд-Три.

Скотт откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, чувствуя усталость после двух дней интенсивной работы на заводе и напряжения, в котором он находился во время полета. Он понимал, что совершил ошибку, настояв на полете в такую погоду. Он рисковал не только своей жизнью, но и жизнью Лютера. Сейчас Скотт думал только о том, как бы поскорее добраться до дома, увидеть Люси.

Он почувствовал, что самолет снижается, и понял, что Лютер ведет самолет на посадку. Выглянув в иллюминатор, он увидел впереди освещенную взлетно-посадочную полосу аэродрома. Еще секунда — и самолет коснулся земли, несколько раз подпрыгнул и резко накренился.

— Чертов встречный ветер, — проворчал Лютер. — Правое шасси сломалось.

Скотт хотел было спросить у него, что это означало, но неожиданно самолет занесло в сторону и его начало разворачивать.

Скотт обхватил себя руками, ожидая худшего.

Он почувствовал, что самолет занесло в сторону посадочной полосы. Свет в кабине замигал и погас, оставив их в темноте. Самолет подбросило, и он начал переворачиваться фюзеляжем вверх. Кабину наполнил скрежещущий звук рвущегося металла.

В ужасе Люси наблюдала за маленьким самолетом. Она услышала дикий крик и поняла, что кричит она сама. Самолет перевернулся и, вспахав землю, лежал теперь недалеко от взлетно-посадочной полосы, как дохлое насекомое, брюшком вверх. Неужели Скотт погиб? Жизнь дала им второй шанс, но они упустили его.

Люси увидела поблизости телефон-автомат. Она бросилась к нему и набрала номер 911.

— Только что разбился самолет, — истерически крикнула она в трубку. — Аэродром на шоссе 11.

Повесив трубку, Люси сбросила туфли на каблуках и со всех ног побежала к посадочной полосе. К счастью, ветер дул ей в спину и подгонял вперед. Она вскрикнула, наступив на что-то острое, но продолжала бежать.

— Лютер, с вами все в порядке? — спросил Скотт, высвобождаясь из привязных ремней.

В перевернутой кабине они повисли вниз головой.

— Да, — ответил Лютер. — А как вы?

— Кости, кажется, целы.

Пилот выбрался из рубки и ощупью пробирался к двери. Скотт заметил у Лютера сильный порез над бровью, из которого по лицу лилась кровь.

— Давайте поскорее выберемся отсюда, а то самолет может загореться, — озабоченно сказал пилот.

Люси была уже в пятидесяти ярдах от самолета, когда увидела, что дверь открылась. Два человека, в одном из которых она с радостью признала Скотта, выбрались и спрыгнули на землю. Поднявшись на ноги, они бросились бежать от самолета.

Люси не верила своим глазам.

— Скотт! — крикнула она что было мочи.

Услышав свое имя, Скотт оглянулся и увидел бежавшую к ним Люси.

— Люси, что ты…

Она с разбегу налетела на него и крепко прижалась, словно желая убедиться, что он невредим.

— Ты жив! — воскликнула она.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Скотт, заметив, что она насквозь промокла и дрожит.

Люси не сразу обратила внимание на Лютера, но, взглянув на него, увидела его залитое кровью лицо. Ноги у нее подкосились.

Скотт, почувствовав, что она оседает на землю, подхватил ее. Ему бросилась в глаза ее нога с рваной раной, из которой текла кровь.

— Все хорошо, Люси, все хорошо, — сказал он, обхватив ее руками и поглаживая, как ребенка.

Чувство облегчения сменилось у нее яростью.

— Черт возьми, Скотт Баффорд! — закричала она. — Почему ты заставляешь меня так переживать? Ты мог погибнуть. Ты мог… — Она уткнулась лицом в его грудь и зарыдала.

Вдали послышался вой сирен машин «скорой помощи».

Всю дорогу до больницы Люси не переставая плакала, а Скотт успокаивал ее. Лютера увезли в другой машине.

— С ней будет все хорошо, — сказал врач «скорой помощи», прикрывая Люси одеялом. — У нее глубокая рана, но в остальном все в порядке.

Машина «скорой помощи» остановилась у больницы, и Люси переложили на каталку. Скотта окружили врачи и медсестры.

— Я чувствую себя прекрасно, — сказал он. — Пожалуйста, побеспокойтесь о моей жене.

Два часа спустя, когда рану на ноге Люси промыли и перевязали, а на порез Лютера наложили шов, их отпустили домой.

Лоретта и Келли привезли Люси сухую одежду; Лютеру одежду привезла жена. Люси встретилась с матерью и дочерью в вестибюле приемного отделения. Она чувствовала себя обессилевшей; нога болела.

— Отвези меня к себе домой, — попросила она мать.

Лоретта удивленно посмотрела на нее.

— Ко мне? А как же Скотт?

Глаза Люси наполнились слезами.

— Пожалуйста, мама, не спрашивай меня ни о чем. Я хочу домой.

Через несколько минут в вестибюль вышел Скотт, который задержался, решив переговорить с врачом, обследовавшим Люси.

Врач заверил его, что с Люси все в порядке, он не нашел никаких причин для беспокойства о состоянии ребенка.

Скотт огляделся в надежде увидеть Люси, Лоретту и Келли, но вокруг были только незнакомые лица. Он поспешил подойти к стойке регистратуры.

— Вы не видели мою жену? — спросил он сестру, которая зарегистрировала их по приезде в больницу.

— Она только что уехала, — ответила сестра. — Кажется, мать повезла ее домой. Когда Скотт добрался до дома, то был удивлен и озадачен, не увидев перед домом машины Лоретты. Он торопливо вошел в дом и позвонил Лоретте. Телефон долго не отвечал, но наконец трубку подняла Лоретта.

— Люси у вас? — спросил он в сильном волнении.

Лоретта ответила не сразу.

— Да. Она настояла, чтобы я привезла ее сюда.

Скотт облегченно вздохнул.

— Хорошо. Сейчас приеду.

— Не сейчас, Скотт, — сказала Лоретта. — Люси не хочет тебя видеть.

Он не поверил своим ушам.

— Не хочет видеть?

— Она очень расстроена из-за крушения самолета. Врачи не дали ей никаких успокоительных лекарств, чтобы это не повредило ребенку. Сейчас она, слава Богу, заснула. Думаю, будет лучше, если она останется у меня на ночь. — Она помолчала. — Извини, Скотт.

— Но, Лоретта…

— Мне надо идти.

В трубке раздался протяжный гудок, от которого он вздрогнул.

После трех дней непрекращающихся насморка и кашля, явившихся результатом простуды, которую она схватила, промокнув до нитки под холодным проливным дождем на аэродроме, Люси встала с постели. Хотя рана на ноге заживала быстро, но все еще беспокоила ее. Она стояла посреди спальни, размышляя над тем, что же ей делать со своей жизнью.

К счастью, стук в дверь помешал ей принять скоропалительное решение. В комнату заглянула Лоретта.

— Ты уже проснулась, — сказала она радостно. — Посмотри, еще цветы.

Она подала Люси длинную, плоскую коробку.

— Должно быть, они от Скотта. Только он мог прислать такие дивные розы.

Люси прочитала карточку, прикрепленную к букету: очередное извинение от мужа с просьбой разрешить ему навестить ее. Она посмотрела вокруг. Вся комната была в цветах. Накануне Майк и Бекки прислали красивый букет, Элис и Наоми — цветы в горшочках. Даже Эми позвонила на следующий день после аварии с самолетом, чтобы узнать о ее здоровье и сообщить, что вечеринка отложена до ее выздоровления. Ежедневно Скотт присылал ей дюжину желтых роз.

— Поставь их в свою комнату, — сказала Люси. — Я чувствую, что моя комната превращается в больничную палату.

— Скотт звонил уже дважды. Ждет от тебя звонка.

— Пусть ждет, — буркнула Люси.

Лоретта посмотрела на нее с грустью.

— Дорогая, не можешь ведь ты злиться на него вечно.

Люси отвела взгляд в сторону.

— Я не злюсь, — сказала она. — Я обижена. До глубины души.

— Не его вина, что самолет разбился.

Люси вздохнула.

— Мама, ты можешь хотя бы представить, что я пережила, когда увидела, как на моих глазах переворачивается самолет. И все из-за упрямства Скотта, который настоял на полете в такую погоду.

— Просто он торопился, чтобы увидеть тебя. Его так взволновало сообщение о будущем ребенке.

Люси почувствовала, как по щекам потекли слезы.

— Знаю. Но что в этом хорошего? А если бы он погиб? Второй раз я пережила из-за него весь этот кошмар. Я не могу больше жить, не зная, что меня ждет.

— Жизнь полна риска, Люси, — сказала Лоретта. — Возможно, решись я на риск, когда была молода, то не пришлось бы нам с тобой столько лет мучиться рядом с пьяницей.

Через час в дверь ее спальни опять постучали. Люси успела к этому времени одеться и причесаться, но чувствовала себя как-то странно. Что-то в ней переменилось, казалось, она была не такой, как прежде.

— Входи, мама, — сказала она.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Скотт.

— Привет, — сказал он тихо.

Люси посмотрела на него долгим взглядом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

Он закрыл за собой дверь.

— Нам надо поговорить. Я не уйду, пока мы не объяснимся.

— Мне нечего тебе сказать.

Скотт подошел поближе.

— Значит, ты хочешь бросить меня, потому что я совершил глупую ошибку?

— Глупую ошибку? — воскликнула она. — Вот как ты называешь это? Она могла стоить тебе жизни, не говоря уже о жизни Лютера. А ты подумал обо мне, Скотт? Тебе хоть на минуту не пришло в голову, что будет со мной, если ты погибнешь? Одного ребенка мне уже пришлось воспитывать без мужа.

— Но нам разрешили взлет, Люси. Лютер сам сказал мне, что опасность нам не грозит.

— Возможно. Но я очень сомневаюсь, что он решился бы на посадку в такую погоду да еще в закрытом для полетов аэропорту, если бы ты не настоял.

— Лютер — опытный летчик. Пилоты постоянно сажают самолеты в аэропортах, где отсутствует контроль. Он не мог знать, что в тот день встречный ветер был таким сильным. Такие вещи иногда случаются. К счастью, мы легко отделались.

— Да, на этот раз, — сказала она. — А в следующий что будет?

— Следующего раза не будет. Я больше никогда не буду просить его рисковать, мне не терпелось вернуться домой, и ты знаешь по какой причине.

До сих пор Люси избегала смотреть прямо ему в глаза. Но сейчас, взглянув на него, она увидела в его глазах отражение собственных чувств.

— Скотт… — Ее голос дрогнул, и она замолчала. — Скотт, ты не представляешь, что я пережила в первый раз, когда думала, что потеряла тебя. Я была так напугана, так неуверена в себе… — Она снова замолчала и заплакала. — Так одинока.

— Милая, пожалуйста, не мучай себя.

— Нет, ты послушай. Я должна заставить тебя понять. Жизнь с отцом была ужасна. Я не хотела, чтобы ты знал, насколько мне было тяжело. Он никогда слова доброго мне не сказал, а только ругал. Мама просила меня не обращать на него внимания, но это было нелегко. Я выросла, считая себя никем и ничем.

— Ничего подобного, Люси. Ты была самой умной, самой красивой девочкой в школе.

— Только потому, что ты заставил меня поверить в себя, поверить, что и во мне есть хорошее, что я не хуже других. Но затем, когда я думала, что ты умер, и жила в одиночестве в Атланте, чувства незащищенности и неуверенности вернулись ко мне. Я боялась поступать в школу медсестер, потому что думала, что не справлюсь с учебой. Все время казалось, что мне суждено провести жизнь с Дарнелом, выслушивая от него упреки в моей глупости.

Я говорю это для того, чтобы ты понял, что мне приходилось делать огромные усилия над собой, чтобы найти силу и мужество.

Я знала, что деньги твоего отца рано или поздно кончатся. От меня одной зависело сделать жизнь Келли счастливой, мне самой надо было поверить в себя, чтобы жить и работать.

Скотт подошел к кровати и присел на краешек.

— И ты добилась этого, уверив себя, что ни в ком не нуждаешься. — Он внимательно посмотрел на нее. — Я прав?

— Да.

— Вот почему тебя пугает, что я нужен тебе?

Она кивнула.

— Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидела, как перевернулся самолет, в котором был ты. Я поняла, что уже начала привыкать к тому, что ты нужен мне, и вдруг придется все начинать сначала.

Скотт взял ее за руку.

— Если бы я погиб, то, как ты думаешь, что было бы с тобой?

— Не знаю.

— Нет, Люси, знаешь. Прежде всего ты, Келли и ребенок были бы материально обеспечены. Я уже распорядился на этот счет. Но, независимо от этого, ты продолжала бы жить. Мы оба прекрасно знаем, что ты способна позаботиться о себе и детях. Ты погоревала бы обо мне, но моя смерть не сломала бы тебя.

Люси задумалась. Возможно, она и в самом деле была намного сильнее, чем думала.

— Жизнь заставила нас очень рано повзрослеть, — с горькой улыбкой сказала она.

— Особенно тебя, Люси, — сказал он нежно. — У меня были друзья и семья. У тебя не было никого. Но оглянись на свою жизнь. Ты можешь ею гордиться. Я хочу быть нужным тебе, Люси, потому что всегда нуждался в тебе. Но думаю, это не сделало меня слабым.

— Мне просто не хочется, чтобы ты думал обо мне как об особе, которая готова мертвой хваткой вцепиться в своего мужа, — сказала Люси. — Я не хочу обременять тебя.

— Ты намекаешь на Эми? — Скотт усмехнулся. — Джеф рассказал мне, что ты дала ей книги по ремонту сантехнического оборудования, и теперь она усердно изучает их. Кстати, Эми начала встречаться с моим другом, который работает в той же больнице, что и она. Может быть, они поладят и поженятся?

Он подумал о Джиме Берке, администраторе больницы, который проводил все вечера наедине с книгами. Скотт был рад, что его друг и бывшая жена встречались.

— Ну вот, мы все и выяснили, Люси. Прошу тебя, вернись домой.

В эту минуту он был так красив, что у нее перехватило дыхание. Всю жизнь она любила его и будет любить до конца своих дней. Лоретта оказалась права: жизнь полна риска, но без этого как бы могли люди взрослеть, набираться мудрости, учиться ценить то хорошее, что даровала им жизнь? И что было плохого в том, что она нуждалась в человеке, которому сама была нужна? Видно, и ей надо было рискнуть, поставить судьбу на карту и воспользоваться выпавшим ей шансом, как это делали все люди. Ведь жизнь без Скотта была бы бессмысленной.

— Я готова, — сказала она. — Поедем домой!