Заставь меня влюбиться

Глава 17 Конрад

В детском центре развлечений было очень шумно. Перед глазами постоянно мелькали дети. Они бегали, прыгали и даже катались по полу. Вся территория центра была разделена на секции. В первой секции была зона для детей среднего возраста, там висели канаты и были натянуты какие-то сетки, еще в зале было огромное количество лестниц, горок и туннелей. В комбинации это выглядело как что-то близкое к полосе препятствий. Другая секция состояла только из качелей разного вида: одиночные, двойные и тройные. Была секция с батутами, а также секция с горкой и бассейном с пластиковыми легкими шариками, и это только малая часть того, что содержал в себе центр. Для детей постарше был второй и третий этажи, судя по звукам, там мог быть усовершенствованный кинотеатр и различные малые аттракционы.

Аврора для всего этого была мала, поэтому мы сидели в особой секции – комнате для малышей. Здесь тоже был бассейн с шариками, низкие горки и батуты. Однако стоило нам зайти сюда, Аврора побежала к столику, где находились фигурные пазлы. Сабрина села на стул рядом с ней и помогала дочери в ее занятиях с пазлами.

Позади них было огромное окно, открывался вид на океан – залив Санта-Моника. Оранжевое солнце, стремящееся к горизонту подсвечивало и без того рыжие волосы Сабрины и делало ее похожей на ангела с собственным теплым свечением. Я не мог оторвать взгляда от этого зрелища. На ее лице сильно выделялись веснушки, щеки немного покраснели от жары.

Сабрина казалось покладистой и нежной. В каждом движении и в каждом слове проявлялась ее мягкость, даже острые реплики не могли скрыть нежности в ее глазах. В который раз я замечал, что Сабрина обладает очень миловидной внешностью. У нее большие лисьи глаза, маленький вздернутый нос, пухлые, но не большие губы. У нее были милые щечки и круглый подбородок. Лицо имело форму сердечка. У нее была просто потрясающая фигура: большая грудь, полагаю, третьего размера, маленькая спортивная попка и длинные ноги.

Я пытался не пялиться на нее, но не справлялся. Мой взгляд скользнул по розовым губам, которые двигались, пока она что-то говорила Авроре, по маленькому подбородку к изящной шее и ключицам.

Я нервно сглотнул, чувствуя тяжесть внизу живота, глядя на виднеющиеся полушария ее груди.

Сабрина была одета в легкое белое хлопковое платье в цветочек с коротким рукавом. Ткань была очень тонкая и не скрывала изгибов ее тела. Мне пришлось зажмурить глаза и закрыть руками лицо, чтобы не воспроизводить в голове картинки нашей единственной ночи.

Нужно сконцентрироваться, прийти в себя и перестать думать о ее теле, иначе это повлечет за собой определенную реакцию моего тела, а мы находились в детском центре среди однолеток их мам и нянь-педагогов.

Расслабиться совсем мне не давал чертов стул подо мною. Крошечное сиденье впивалось в мою задницу, а из-за высоты стула мои ноги все время затекали.

Аврора крикнула, привлекая мое внимание. У нее никак не получалось сложить пазл и поэтому она злилась и раскидывала детали в разные стороны.

– Перестань! Ты ведешь себя отвратительно! – воскликнула Сабрина, негодующе покачивая головой. Она собиралась встать и начать собирать детали пазла, но я сделал это раньше. Хоть немного отдохну от этого лилипутского сиденья.

Аврора сжала губы, что красноречивее слов говорило о том, что она обиделась на Сабрину, на пазлы или на весь мир.

– Она так редко плачет. Разве дети не должны закатывать истерики? – спросил я, возвращаясь на место после того, как собрал все детали.

– Ох, поверь, Аврора – мастер истерик, но дает концерты она редко, это последняя стадия манипуляции. Обычно, если ей что-то не нравится она злится, рычит и бросается вещами, еще может укусить, но слез при этом не бывает.

Телефон в моем кармане завибрировал.

Смс от одной моей знакомой – Сандры.

С Сандрой мы были знакомы давно. Встречались иногда, когда оказывались в одном городе. Она работала моделью, часто летала в другие страны, поэтому ее график был крайне загружен. Впрочем, наши встречи не отнимали много времени у каждого из нас. Нам хватало пары часов повеселиться. Сандру можно было назвать моей регулярной подругой для перепиха.

Я в Лос-Анджелесе, можем встретиться.

Одно смс породило столько сомнений во мне. Я не решил что ответить, во многом потому, что сейчас проводил время в компании своей маленькой дочери и ее мамы. Это стало чем-то важным для меня. Чем-то особенным, светлым, куда совсем не хотелось впускать тьму. Поэтому я просто убрал телефон в карман джинсов.

Рядом гневно бубня себе что-то под нос, прошла девочка – подросток лет четырнадцати. По всей видимости, ее мама была в этой секции с маленьким ребенком и старшая сестра из-за чего-то злилась. Я бы не обратил внимания на нее, но подросток была раскрашена как индеец.

И как только ее мать позволяет дочери использовать столько косметики?

В черных волосах девочки были пурпурные пряди, и я не мог понять, накладные они или настоящие. На ней был черный укороченный топ с длинными рукавами и джинсы с завышенной талией. На руке была татуировка, надеюсь, переводная, а на каждом ухе по пять колец.

Я смотрел на нее и испытывал ужас. Неужели моя маленькая Аврора, которая сейчас крутит в руках пазл в форме облака, тоже станет такой?

Я почувствовал толчок в плечо и вскинул голову, замечая, что Сабрина, возвышаясь, стоит рядом со мной.

– Хватит так пялиться на девчонку, Конрад, люди могут подумать, что ты извращенец, – строго сказала она. Затем подошла к Авроре, которой надоело сидеть за столом и вместе они зашагали в сторону аттракционов для малышей.

– Посмотри, что она с собой сделала! Девочка похожа на экзотическую птицу, которые вымерли лет сто назад, – сказал я, нагоняя Сабрину.

– Это ее выбор, ее стиль, у нас свобода самовыражения.

– Неужели Аврора будет выглядеть также? – ужаснулся я.

Сабрина покачала головой, как бы говоря, что она не знает.

– Она будет выглядеть так, как сама того захочет, в пределах разумного. Но до этого далеко. Слишком она мала, чтобы делать татуировку.

– И ты позволишь ей окрасить волосы и наносить тонны макияжа?

Сабрина посадила Аврору в аттракцион в виде ракеты и нажала на кнопку. Ракета начала качаться, вызывая восторг на лице Авроры.

– Я буду каждый день говорить ей, что она красивая, чтобы этого не произошло, но если она решит так самовыражаться, то да, я позволю.

Первый конфликт по части воспитания, который я не хотел начинать.

– Есть у этого границы? – спросил я.

– Конрад, говори конкретно, что ты имеешь в виду.

– Тату. Ты позволишь тату?

– У тебя самого двадцать пять процентов тела в татуировках, если ты не заметил.

– Это не то же самое! – буркнул я.

– Нет, разумеется, тату я не позволю делать.

– Проколоть бровь, нос, пупок?

– Когда станет сильно старше.

Я не мог представить свою дочку, красивую девочку с темными волосами и большими синими глазами с проколотым носом и бровью. Так не пойдет и неважно будет она уже достаточно взрослой или нет.

Внезапно меня словно по голове ударило. Вокруг нее всегда будет полно мальчиков, я сам был пятнадцатилетним и знаю, что у подростков на уме.

– А как насчет мальчиков? Сабрина, на нее начнут смотреть мальчики!

– У них есть глаза, так что думаю, они определенно будут смотреть, – уже не в силах сдерживать смех, ответила она.

– Тебе смешно? – огрызнулся я.

Она покачала головой.

– Немного.

– Я не позволю приблизиться к ней ни одному подростку, – холодно заверил я.

Сабрина погладила меня по плечу.

– Расслабься, ей даже полутора лет нет, сомневаюсь, что сейчас ее интересуют мальчики.

Рука Сабрины задержалась на моем плече. Она опустила взгляд на мои губы и тут же поспешила отстраниться.

И снова от нее повеяло холодом, она была словно снежная принцесса. Как и в прошлый раз: скромный взгляд, осанка и совсем неприсущая ей вышколенность. Это так сильно разнилось с тем образом жизни, который был привычен для нее. Она не была аристократкой, не происходила из богатой семьи, тем не менее, утерла бы нос любой чопорной, разодетой даме.

Однако я знаю, что Сабрина не всегда холодна, в объятиях ночи, обнаженная, она растеряла всю свою холодность. Ненасытная и горячая, она опаляла меня огнем.

Интересно, как скоро лед треснет? Что мне для этого нужно сделать? Коснуться ее по-особенному? Она ведь желает меня не меньше, чем я ее. Это пойдет на пользу нам обоим.

Мимо нас пронесся мальчик лет трех, вдруг он споткнулся и почти упал на пол, но я успел подхватить его. Он быстро заморгал и уставился на меня.

– Ох, спасибо вам, он часто спотыкается, – запричитала возникшая рядом с нами девушка. Ее взгляд прошелся по моему лицу, опустился на грудь обтянутую футболкой и заметил часы на руке. Сделав какие-то свои выводы, она широко улыбнулась, лицо ее приобрело хищное выражение, словно она была лисой, которая заметила огромную куропатку.

– Если он постоянно спотыкается, то вам лучше следить за ним, – серьезно сказал я.

Она захихикала, очевидно, посчитав такой свой смех милым, хотя он был больше похож на предсмертный вопль гиены.

– Разумеется. А вы здесь один?

Я обернулся и взглянул на Сабрину, которая была не в состоянии скрыть своего любопытства и искоса поглядывала на нас.

– Я не один.

Девушка, наконец, заметила Сабрину и Аврору и взгляд ее потух.

Впервые вижу, чтобы мужчину искали в детском центре развлечений.

– Спасибо еще раз, – сказала незнакомка, затем обратилась к своему сыну: – пойдем, Маркус.

Аврора чихнула и Сабрина достала из кармана на своем платье платок.

– Да-а. Она вот-вот разорвала бы на себе свою рубашку, и детей не смутилась бы, – усмехнулась мама моей дочери.

– Ревнуешь?

Она пожала плечами.

– Нет. Можешь догнать. Не стоит недооценивать мамочек, они могу быть настоящими тигрицами в постели.

– Знаешь по собственному опыту?

Сабрина прикусила губу, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь компрометирующего.

– И я не недооцениваю молодых мамочек. – Сказав это, я нахально прошелся взглядом по ее телу, завернутому в это легкое хлопковое платьице.

Щеки Сабрины заалели.

У ее ног я заметил маленькую ракушку.

– Что это? – спросил я.

– Аврора нашла на пляже, забрала у нее, а то она непременно попытается съесть это.

Ракушка представляла собой раковину в виде кувшина и рог – скрученный и перламутровый.

– Странная находка, я не видел, чтобы подобными ракушками был усеян берег.

– Я тоже не замечала, пляж слишком чистый, не такой, как в Нью-Йорке. Могу предположить, что песчаное дно и сильные волны просто не подходят для жизни таких улиток. Им нужны морские растения или крупные камни, где можно цепляться своими присосками и прятаться.

Точно. Как я сам мог не понять?

– Откуда ты знаешь это?

– Все знают.

– Я не знал.

– Значит прогуливал школьные уроки, – улыбнувшись, колко выдала она.

Я повертел маленькую ракушку в руках.

– Бедняга пала жертвой шторма. Одинокая улитка, которая попала на западное побережье, – с напускным сочувствием проговорил я. – Почтим беднягу Твинки.

Сабрина рассмеялась.

– Сомневаюсь, что стоит давать пустой ракушке имя, а тем более сочувствовать.

– Сама недавно говорила о милосердии. Я начну с ракушки.

– Отличный план, к концу года ты дойдешь до таракана, – фыркнула она. – Ладно, повеселился и отдай. – Сабрина протянула руку, но я отошел на шаг назад.

– Вот еще. Теперь она моя.

Я вдруг поймал себя на том, что искренне улыбаюсь как полный идиот, и поспешил спрятать улыбку, накинув на лицо свою привычную серость.

– Я слышала, как вчера ты ругался с кем-то по телефону. Ты называл его «Томас». Это же твой отец? – вдруг спросила она, разрушая весь момент.

Вчера я действительно ответил на звонок отца. Я думал, что он скажет мне что-то новенькое, но нет. Отец оставался прежним. Недавно состоялась его помолвка с молодой и неприятной охотницей на старые и богатые задницы. Однако по инициативе отца, помолвка разорвана. Не могу сказать, что не был рад это слышать.

– Да.

– Я могу спросить?

– Нет! – резко выдал я.

Дело было не в том, что я не доверял Сабрине, а в том, что я не хотел поднимать эту тему лишний раз.

Было еще кое-что, оно настойчиво сидело в моей голове, однако я совсем не желал признавать это: вдруг если Сабрина узнает больше о моем отце, она начнет видеть его во мне. Ведь мы действительно похожи, и как бы я не старался избавиться от черт, что присуще ему и проявляются во мне, я всегда терплю поражение.

Сабрина изогнула губы, явно недовольная моим ответом.

– Обо мне ты узнал. Я рассказала тебе о дедушке и о родителях, которых ты осудил за то, что они болели алкоголизмом и умерли, а о себе молчишь, – отвернувшись, сказала она.

Я видел, что это не манипуляция, Сабрине действительно было обидно. Но я не хотел делиться с ней этим. Она итак не самого лучшего мнения обо мне, я не хочу, чтобы она боялась меня, боялась подпускать меня к дочери.

– Здесь нечего рассказывать. Обычная несчастливая семья. – Я вымучено улыбнулся, но Сабрина даже не взглянула на меня.

Когда Аврора накаталась на маленькой ракете, Сабрина сняла ее с аттракциона и поставила на пол. Солнце садилось, и мы решили возвращаться домой.

– Может, поужинаем сегодня вдвоем, после того как Аврора ляжет спать?

Сабрина отрицательно покачала головой.

– Нет. Я уйду спать вместе с ней, день был насыщенный.

Мы оба понимали, что это лишь повод для отказа.

– Сабрина, ты все равно будешь ужинать, как и я, почему бы нам не совместить это?

– Я не буду с тобой ужинать, – спокойно сказала она.

– Почему?

– Потому что я знаю, чем именно закончится твой ужин.

Я вскинул брови и подошел к ней ближе.

– Что в этом плохого? Отпусти уже свою гордость и давай сделаем то, чего оба хотим.

– С чего ты взял, что я хочу этого? – фыркнула она.

Я тяжело выдохнул и взял Аврору на руки.

– Я не играю в эти игры. Нет – так нет.