Заставь меня влюбиться

Глава 27 Сабрина

– Очаровательный мальчишка! Но очень уж неусидчивый! – причитала Мария, наблюдая за тем, как Тимми по третьему разу оббегает играющую в песке Аврору.

Вместе с Марией и Авророй мы вышли прогуляться по берегу и встретили Люси с сыном.

– Подумываю отдать его в легкую атлетику, – сказала Люси. – А ты не думала, чем будет заниматься Аврора?

В детстве я не занималась ничем кроме уроков и рисования, хотелось большего: танцев или театрального кружка, но это было слишком дорого. Поэтому, как и любому родителю, который любит своего ребенка мне хотелось занять дочь всевозможными активностями. Вопрос в том, нужно ли ей это?

– Чем угодно, но только если она выразит свое желание.

– Как она может выбрать в этом возрасте? Предпочтет, к примеру, бальные танцы, но через год бросит и станет заниматься вокалом.

– И это абсолютно нормально, ведь дети долго находятся в поиске себя, – сказала я.

– Недавно ты сама говорила мне, что ответственности нужно учить с пеленок, – заметила Люси.

Мария и Аврора отошли чуть вперед, Тимми вился возле Люси.

– Но также нужно просто дать им быть детьми. Всему свое время, – сказала я.

Пока мы гуляли по берегу, Люси не переставая болтала о Тимми, мировых новостях и опасности фарм-компаний. Я же пропускала половины реплик Люси, вместо этого предпочитая наслаждаться теплым морским ветром.

Недалеко от дома Люси я заметила мужчину. Его силуэт сразу показался мне знакомым, однако я не могла вспомнить, где именно встречала его. Когда незнакомец пошел в нашу сторону, я замерла и насторожено повела плечами, но когда он подошел к Люси и жарко поцеловал ее, я вовсе потеряла дар речи.

Это был тот самый мужчина, который развлекался в ее доме с Энни – домработницей, а недавно на парковке семейного загородного клуба, на переднем сиденье машины он забавлялся с другой девушкой.

Сейчас я могла разглядеть его лучше. Невысокий, может около ста восьмидесяти сантиметров ростом, не тощий, но и не полный, однако спортивной его фигуру тоже не назовешь. Выше запястья дорогой «Ролекс», однако судя по царапинам – не новой модели. Он был одет в голубую хлопковую рубашку с коротким рукавом, которые, честно говоря, я на дух не переносила и светлые брюки. Его лицо украшала однодневная щетина, а густые русые волосы были круто зачесаны назад.

Догадка поразила мой мозг молнией. Все в нем буквально кричало о том, что он работает в продажах, продажах элитной недвижимости.

Отстранившись от него, Люси счастливо улыбнулась и погладила мужчину по кармашку его рубашки на груди.

– Сабрина, Мария, познакомьтесь, это мой муж, любовь всей моей жизни – Питер.

Мария подошла к нам ближе и натянуто улыбнувшись, поприветствовала мужа Люси. Мне не удалось выдавить из себя улыбки, во многом потому, что глаза Питера, не стесняясь Люси, скользнули по моему короткому сарафану в бело-голубую полоску, и дальше по ногам к плетеным босоножкам.

Уголок его губ дернулся, как если бы ему понравилось то, что он увидел, я же почувствовала себя отвратительно и от этого липкого, словно мазут, чувства, мне не избавиться в ближайшие недели.

– Приятно познакомиться, Сабрина, – сверкнул белозубой улыбкой риелтора Питер.

– Взаимно, – скупо бросила я.

– Давно вы здесь? Я не встречал вас раньше.

– Дорогой, Сабрина с дочерью перебрались в Малибу недавно. Но я очень рада, что это произошло, моя подруга не дает мне помереть от скуки, – улыбаясь, бросила Люси.

Она все еще была такой солнечной и светлой, и эта улыбка вызывала в моей груди лишь недоумение. Неужели она не видит, какой ее муж? Не знает, что он спит с другими женщинами?

– Возможно, нам стоит познакомиться, поужинать как-нибудь всем вместе, – предложил Питер.

– Я думала, в последнее время ты ужасно занят, – хмуро заметила Люси.

Питер отмахнулся.

– Найду час вечером.

– Не получится, – сразу сказала я. – Мой… мой мужчина… Эм, Конрад не любит подобные посиделки, да и в последнее время вечера он проводит только с дочерью.

Отчасти это не было ложью, ведь Конрад действительно тратил очень много времени на общение и взаимодействие с Авророй, в этом плане упрекнуть его было не за что. Дочка была счастлива находиться рядом с ним, словно понимая, какой эффект производит на него, постоянно называя Конрада «папой».

– Ты и Конрад сошлись? – удивленно спросила Люси, а затем громко захлопала в ладоши, – я знала, еще когда только увидела вас вместе, что вы просто созданы друг на друга, а его взгляд в твою сторону… Ух! И в без того жаркий день, я едва не расплавилась.

Мария взглянула на нас, вероятно, услышав громкие вопли Люси, и хмуро сдвинула брови к переносице.

– Да, сошлись, – ответила я, глядя прямо в глаза Питера, чтобы в обход Люси донести ему свои мысли. – Поэтому приглашение на ужин он проигнорирует, ему важнее ужин в компании любимой женщины и ребенка.

Тимми подошел к Питеру и подергал того за края рубашки, тем самым растапливая неловкий момент. Как оказалось, мяч мальчика закатился в небольшую кустовую пальму, которой Тимми боялся.

– Прошу прощения, мне нужно помочь сыну, – без капли искренности извинился мужчина и последовал за Тимми.

– Сабрина, я так рада, что вы вместе.

– Я тоже рада, – сухо бросила я.

– Конрад прекрасный отец. – Она заметно погрустнела. – Если бы и Питер был таким. Для него существует только работа.

И другие женщины.

Когда Тимми и Питер играли в стороне с мячом, а Мария и Аврора в отдалении наблюдали за чайкой, прыгающей по берегу, я обратилась к Люси:

– Послушай. Мне нужно кое-что сказать тебе. – Я долго раздумывала сказать ей о том, что я видела или нет, но в конечном итоге я решила не скрывать это от нее. Будь я на ее месте, мне не хотелось бы быть обманутой.

– Слушаю.

– Эта девушка, твоя домработница – Энни… Я однажды видела, как она и Питер…

Улыбка исчезла с губ Люси, глаза угрожающе сузились.

– Нет. Не нужно.

Я опешила от такого резкого ответа и холодного тона ее голоса, который переменился буквально в секунду.

– Ты… мне кажется, тебе следует знать.

– Что мой муж спит с Энни? Со своей помощницей? С коллегой? С бывшей одноклассницей? С соседкой через три дома от нашего? – Она не выглядела удивленной, и это сильно сбивало меня с толку.

– Ты знаешь? Почему же ты молчишь? – спросила я.

– Не будь глупой, Сабрина. Никто не хочет жить в лачуге и питаться объедками. Я люблю Питера, и знаю, что он любит меня, но ему нужно кое-что помимо меня.

– Как ты можешь так говорить? Вы же в браке. Он клялся тебе в верности!

– Клялся. Но клятвы – это не законы. Их не обязательно соблюдать. Мы все живем в золотых клетках. Девочки вроде нас, из бедных районов. Что хорошего ты видела в прежнем доме? – разозлившись, спросила она. – Полы, которые скрипят так, что будят твоего ребенка? Крысы? Сколько бы ни вылил отравы, они будто лишь подпитываются ею. Отвратительные люди. Мужчины, которые считают, что раз вы живете в соседних квартирах, то вполне можете оказать друг другу услугу, а когда слышат отказ, игнорируют его, – она тяжело вздохнула и с горечью в глазах покачала головой. – Я не вернусь в то место. Если я начну говорить, что стул, на котором сижу, мне не нравится, то на этот стул посадят другую, понимаешь?

Я ошеломленно смотрела на нее, так и не найдя слов для ответа.

– Я ведь все вижу сама, не закрываю глаза, подмечаю каждую деталь: маленькое пятнышко розовой помады на его белом воротничке, чувствую чужие женские духи, замечаю, что ночью, он переписывается с кем-то, иногда мне даже кажется, будто я чувствую их вкус на его губах. Я не простодушная дурочка, какой кажусь. Я все знаю, – грустно сказала она. – И как он смотрел на тебя, я тоже заметила.

– И ты не злишься на меня?

– На тебя? Нет. Я ни на кого не злюсь. Ты не виновата в том, что понравилась Питеру, и он не виноват, ведь ты действительно симпатичная. И Энни я не виню и всех тех женщин, с которыми он спит. Я гораздо выше всего этого, умнее и думаю на два шага вперед.

Люси лукавила, иначе сейчас ее глаза не застилала бы тонкая пелена слез.

– Я понимаю тебя как никто другой. Но не думаю, что в таком положении можно быть счастливой, – честно ответила я.

Люси наблюдала за Питером и Тимми и вынужденно, на грани боли, улыбнулась.

– Иногда полезно согнуться, чтобы не сломаться вовсе, запомни это, Сабрина, иначе в этом – другом мире ты не выживешь.

Даже не попрощавшись, она пошла к своему мужу и ребенку, шепнула Питеру что-то, и вместе они двинулись к дому. Муж Люси на прощание махнул мне рукой, а потом его взгляд опустился на мою грудь и мерзавец посчитал уместным мне подмигнуть.

Я скривила губы, тем самым не скрывая своего презрения к нему и отвернулась, встречаясь взглядом с Марией.

– Отвратительный тип, – бросила она. – Он мне совсем не понравился.

– Мне тоже.

– Так он просто изменяет бедняжке?

– Как много из нашего разговора ты слышала? – спросила я.

– Все. У нее просто промыты мозги.

– Ее можно понять, она так сильно мечтала выбраться из бедности, что сейчас продаст обе почки, но не вернется назад, – с прискорбием заключила я.

– Ты же понимаешь, что это не потребность, это эгоизм и жалость к себе. Черное дело – жаловаться, когда ты имеешь две руки и две ноги, зрение, слух и обоняние, работающий исправно мозг и тело. Для счастья человеку нужно не много, тем более ребенку: кров, тепло, пища, чистая вода и любовь матери.

Я улыбнулась. В такие моменты Мария сильно напоминала мне Розу. Я скучала по ней. И наших разговоров по телефону мне было мало.

– Каждый определяет счастье по своему, – пожала плечами я, а затем подняла дочь с песка. Отряхнула румяную щечку от золотистых песчинок и провела ладонью по лохматой голове с темным хвостиком волос. Для моего счастья, мне достаточно только дочери.

Возможно еще любящего мужчины. Боюсь, что конкретного любящего мужчины.

Люси была не права в одном, даже самых гибких в конечном итоге ломают.

***

– Я всегда добавляю веточку розмарина и кусочек сливочного масла, так лазанья становится мягче, – рассказывала мне Мария.

Аврора сидела в детском стульчике для кормления и размазывала по столу картофельное пюре.

– Моя подруга Роза любила добавлять сыр бри и оливковое масло, тоже неплохо выходит, – пожала плечами я.

– Это нужно будет попробовать, – кивнула Мария и, поставив лазанью в духовку, ушла в патио.

На мои плечи опустились чьи-то руки, я обернулась, встречаясь взглядом с отцом моего ребенка.

– Прости, что напугал, – шепнул он, сел рядом с Авророй и погладил ту по голове.

– Ты не напугал.

– Но ты вздрогнула, – заметил он. – У меня кое-что есть для тебя, – обратился Конрад к малышке. В другой его руке я увидела какую-то игрушку.

Это была новая тряпичная кукла, гораздо качественнее и дороже подарка Розы. Я была уверена, что дочь ни за что не возьмет ее, ведь кукла-вуду была ее любимой. Но выпучив свои синие глаза, она потянула руки к новой кукле. А куклу-Розу она отдала Конраду.

Он удивился.

– Это мне?

Я улыбнулась.

– Полагаю, это был обмен. Надеюсь, Роза не узнает.

– Было бы неплохо пригласить ее в гости, – вдруг сказал он. – Возможно, Аврора будет рада увидеть ее. И ты будешь рада.

Я удивленно вскинула брови. Конрад и Роза явно недолюбливали друг друга, но он готов был позвать ее к нам домой. Это тронуло меня до глубины души.

– Конрад, я рада, что именно ты отец Авроры, – призналась я.

Он ехидно усмехнулся.

– Минутка откровений? Покажешь, как рада вечером?

Я прикусила губу и бегло окинула взглядом патио, где Мария разговаривала по телефону.

И когда моя жизнь стала такой сексуально-активной? Конрад делал это постоянно. Совращал меня, а я даже не могла противостоять ему.

И на следующий день, когда Аврора уже спала, а я по-прежнему не знала, что именно рисую на полотне размером метр на два, он заявился в мою мастерскую.

– Мне кажется, что ты не знаешь, что рисуешь, – заметил он.

– Ты читаешь мои мысли, – ухмыльнулась я.

Сейчас огромный лист был покрыт свежей синей краской, каплями розового, фиолетового и черного.

Поднявшись на ноги, я нагло прошлась взглядом по телу мужчины в серых спортивных штанах и белой футболке.

– Разнообразие? – усмехнулась я, кивая на его одежду. Она была не черной.

– Пробую новые стили. Как мне?

– Потрясающе. – Я сжала в руках горловину его футболки и резко притянула Конрада к своим губам. Теплое дыхание коснулось моей щеки, прежде чем он поцеловал меня. Его руки по-хозяйски опустились на мою талию, теплый язык ворвался в мой рот и закружил в страстном танце с моим языком. Я таяла от его нежных, но нетерпеливых прикосновений и сладких губ. Когда он отстранился, взгляд его скользнул на переднюю часть моего джинсового комбинезона.

– Слишком много застежек и завязок. Оно вообще снимается?

– Проверь, – фыркнула я, и обеими руками толкнула его в грудь. Он запнулся о краешек полотна и упал прямо на картину, в свежую краску.

Повисла тишина. Глаза его округлились от секундного шока, но прежде чем он успел сказать хоть слово, я забралась на него верхом и стянула уже испачканную в краске футболку. В такие моменты я становилась безумной, мои пальцы скользили по его большим плечам, крепким, словно сталь, мышцам, обрисовывали контуры черных рисунков и царапали его горячую кожу. Рядом с ним я превращалась в живой фитиль, который в любой момент мог загореться. Его сексуальное большое тело, хриплое дыхание и этот обжигающий взгляд переворачивали сердце в моей груди.

Ему не нужно было объяснять, он всегда понимал без слов.

Его руки нетерпеливо сжали мои ягодицы. Я склонилась над ним и полураскрытыми губами провела по манящей шее. Кожа Конрада была чуть солоноватой, но пахла потрясающе. Этот запах вызывал тоскливую боль внизу моего живота и полностью подчинял мою волю.

Его теплое дыхание коснулось моего лба, он сжал мою грудь через футболку и джинсовую ткань сарафана, срывая с моих губ первый стон наслаждения. Я начала раскачиваться на его бедрах, чувствуя, как он твердеет подо мной. Страсть поглощала меня, хотелось скорее избавиться от одежды, и позволить нашим телам слиться воедино, но я медлила, ведь он уже был моим. Куда спешить?

– Еще ни с одной девушкой я не чувствовал такого желания, – пробормотал он прямо перед тем, как прикусить мою нижнюю губу, посылая жаркую дрожь по моей спине.

– Я так рада быть здесь, с тобой, – тихо ответила я. Мне хотелось кричать и благодарить его за то, что однажды он решил увезти нас к себе. Конрад был первым и единственным мужчиной, которым я так «заболела». Все мои сомнения и страхи оказались ложными. Он оказался другим. Заботливым, участливым и надежным. Мне хотелось верить, что он испытывал ко мне нечто подобное, терял голову и готов был отдать свою душу в мои руки, но давить на него я не собиралась.

В его глазах промелькнула странная эмоция, он был рад моему откровению, и это сорвало все последние предохранители его терпения. Наша история была такой неоднозначной, я воспринимала его как своего похитителя, человека, посмевшего обходиться со мной, как со своей личной зверюшкой, а сейчас я не представляла, каково будет, покинь мы с Авророй этот дом. Я не понимала, как могла влюбиться в мужчину, которого ненавидела всем своим естеством.

Он накрыл руками заклепки на моем комбинезоне.

– Черт, да как расстегиваются эти штуки? – заворчал он.

– Я сама… я… сама, – пробормотала я и, трясущимися от поглощающей меня похоти руками, стала расстегивать свой комбинезон. Пока я пыталась избавиться от одежды, его большой палец скользнул в мои трусики и надавил на самое уязвимое местечко. Разряд тока пронесся по всему моему телу, вынуждая меня упереться руками в его грудь и изогнуть спину.

– Господи! – вскрикнула я.

– Ты такая красивая, Принцесса, – пробормотал он, продолжая кружить большим пальцем над моим клитором. Я сжала его предплечья и откинула голову назад. – Мне нравится в такие моменты наблюдать за твоим лицом, нравится слушать твое дыхание и видеть, как ты прикрываешь глаза и кусаешь губы.

Это было слишком хорошо, казалось, что если он остановится, я могу умереть. И дело было не только в физической близости, дело было в моих чувствах к нему. Я все еще не могла поверить в то, что это именно Конрад рядом со мной. Мужчина, который наравне с другими владел этим миром, среди всех женщин, красивых, обаятельных и сексуальных, он выбрал меня.

Его рука сместилась чуть ниже, два пальца погрузились в меня. Мой живот налился теплом. Не в силах выдерживать сладостную пытку я застонала. Он тихо усмехнулся и припал к моей шее. Теплые губы ласкали мою кожу, шептали о том, как сильно я возбуждаю его. Только от одного этого шепота я могла легко достичь разрядки.

Свет в мастерской был приглушенным, однако огромные окна, выходящие на пляж, не могли скрыть того, что таилось в доме. Адреналин несся по моим венам, ведь в любой момент, проходящие мимо люди могли увидеть нас, но я не могла остановиться, сжимала бедрами его пальцы, насаживаясь на них, лишь сильнее возбуждаясь от возможности быть застигнутой.

В следующее мгновение Конрад сделал то, что заставило мой мир пошатнуться, он перестал гладить меня, поднес блестящие от моей влаги пальцы к губам и попробовал их на вкус.

– Не только красивая, но и вкусная, – пробормотал он, обхватывая мою шею и резким движением накрывая мои губы.

Я больше не могла ждать.

Мы избавились от одежды, не теряя ни секунды, я опустилась на его твердую плоть. Когда мои бедра коснулись его, он зашипел, а я протяжно застонала в наслаждении и, не дав себе времени привыкнуть, начала двигаться.

– Мне сносит крышу, когда ты берешь все в свои руки… – прошептал он, оглаживая мою талию руками, испачканными в краске. Я зачарованно смотрела на то, как на моей коже появляются синие и розовые следы от его рук.

Конрад нежно мазнул большим пальцем по моему соску, одним простым движением заставляя меня покрыться мурашками, а после этого, он поменял нас местами, накрывая меня своим телом.

– Но я хочу, чтобы ты не забывала, что главный тут я.

Иисусе! Я и не была против.

Мы позволили себе отдаться мгновению.

Он медленно погружался в меня, растягивал процесс, словно боялся упустить и секунды нашего с ним удовольствия. Я лишь позволяла ему делать так, как он пожелает, потому что от каждого его умелого движения, от каждого горячего поцелуя и каждого нежного слова, меня било крупной дрожью.

Ноги я старалась держать на его пояснице, но измазанные в краске, они все время соскальзывали. Моя задница ездила по полотну по той же самой причине, но мы не могли останавливаться.

Я провела рукой по его лбу, собирая выступившие капельки пота, оставляя после своих пальцев следы краски, и запустила руку в его волосы, чтобы с силой сжать их. Конрад задвигал бедрами быстрее, вбиваясь в меня в сумасшедшем ритме. Напряжение в моем животе нарастало, стремясь высвободиться на волю. Мои бедра задрожали, и удовольствие обрушилось на меня словно ураган. Словно в бреду я шептала его имя и цеплялась за сильную шею, чувствуя, как он тоже приходит к разрядке и заполняет меня изнутри.

Конрад откатился в сторону и притянул меня к своей груди. Мы были такими грязными, тела были влажными от пота и перепачканными в краске.

– Она же не ядовита? – спросил Хэтфилд, проводя пальцем по моей раскрашенной спине.

– Нет, краска безвредна.

– Отлично, я не против повторения, – ухмыльнулся он и, схватив меня за щеки, накрыл мои губы своими. Я таяла как леденец в жаркий солнечный день, его язык ласкал мой очень медленно, лениво, но чувственно. Его руки трепетно оглаживали мою поясницу и ягодицы. В этот раз все было иначе. Он будто отдавал всего себя. Так не занимаются сексом с одним ночным приключением, такие ночи дарят любимым женщинам.

– Конрад, мне кажется, что…

И только я хотела выплеснуть на него все свои чувства, как была прервана громким звонком во входную дверь.

Я привстала на локтях, бросая на Хэтфилда недоуменный взгляд. Он был удивлен не меньше.

Сейчас около десяти вечера. Кто мог пожаловать в такое время?

– Ты кого-то ждешь? – спросил он у меня.

Я чуть смехом не подавилась.

– Это ведь твой дом.

– Но я даже не знаю, кто это может быть, – задумчиво сказал он.

Мы поднялись, Конрад накинул на себя только штаны, я облачилась в его футболку. Мне было до дрожи в коленках интересно, кто пришел к нему в такой поздний час. И так как я оделась быстрее, то и к двери пошла первой.

– Я открою, – бросила я, сбегая по ступеням. Что-то странное закралось в моей груди. Предчувствие нехорошего захлестнуло меня.

Резким движением я распахнула дверь и тут же обомлела, замечая гостя на пороге.