Затерянная во Вратах (СИ)

Пролог.

Портал откликался неохотно, но это было явление понятное — силы разом вливается меньше, вот и воронка раскручивается медленнее. Что странно, так это цвет пространства внутри грота: оранжевый и зеленый (правда племянница Саюни могла назвать эти цвета иначе, но для дроха, открывающего портал, оттенки не имеют значения — только основные цвета), а никак не синий, каким должен быть свет внутри портальной воронки. Плохо-то как!

Словно в ответ на его мысли воронка начала раскручиваться стремительнее, ускоряясь непропорционально приложенной силе, а закорючки на плетениях вдруг принялись вспыхивать, складываясь в своеобразную формулу — другую, запредельную, запретную.

Раридан вздрогнул и лихорадочно принялся выкрикивать формулу закрытия портала под недовольные и возмущенные крики за спиной — кто-то из родственников короля все же знал верные формулировки и угадал в рычащих утробных звуках формулу с обратным действием.

— Буато гунна воля! Карритасис мант! Гунна Воллао карритас муант! — не останавливался Раридан, но воронка ускорялась, словно не замечая его усилий.

Все шло не так — Раридан это чувствовал — из портала уже веяло магией междумирья, но какой-то не совсем чистой, смешанно, словно с другой стороны тоже открывался портал.

— Что происходит, Рар? — голос Гайята рычал у самого уха, но даже это не могло отвлечь от отчаянной попытки закрыть воронку.

Если он не успеет и соседний портал откроется, то дрохии будут затянуты в тот, в другой мир.

— Кто-то прибег к запретному знанию, — прорычал Раридан, разглядев за оранжево-зеленой пленкой дрохий и их телохранителей. — Стойте, не приближайтесь к порталу!

Он рычал на сестру и мать, которые уже приблизились к полупрозрачной пленке и даже попытались пройти ее насквозь, но грот вдруг сжался и разжался, словно пульсирующее сердце, а дрохий отшвырнуло от портала в противоположную сторону.

— Ни к одному из порталов! — рявкнул король, осознав, что происходит что-то из ряда вон выходящее, и также рыкнул на всех родственников, что толпились за его спиной. — Стойте, где стоите — нам нельзя разрушать равновесие.

Но было уже поздно. Там, за спинами всех дрохов, второй портал открылся в полную мощь, и где-то вдали можно было четко угадать фигуру мужчины с посохом и крупным шаром в навершии — этот мужчина вытягивал дрохов в свой, полностью открывшийся портал.

Ни звука не раздавалось с той стороны, хотя видно было, как все до единого дрохи усиленно цепляются лапами, пытаясь замедлить свое движение, и как они при этом проигрывают, кубарем вкатываясь в окно портала.

Раридан краем глаза заметил, как король расправил крылья и ринулся на внешнюю оболочку портального окна, но черная фигура подняла посох, и молния, проскочив от навершия через два прохода, врезалась в грудь Гайята и отбросила его к самому краю площади.

Рык бессильной злобы раздавался то сзади, то слева, то справа, а следом крупные пятиголовые ящеры грудью пытались пробить окно портала и неизменно получали удар за ударом — портал не пропускал дроха в крылатой форме.

Вот теперь Раридан наконец-то смог понять письмена, в которые как-то не желали складываться закорючки-окончания на каждом из слов формулы. Эти закорючки сами были формулой, не пропускающей дроха сквозь арку — что с этой стороны, что с той.

Глубоко вдохнув полной грудью, Раридан прошептал несколько слов, которые огненными знаками повисли рядом с ним, и сделал один единственный шаг в портал.

В портал он вошел человеком, а вышел за полупрозрачной пленкой уже дрохом.

А слова, что остались висеть огненными всполохами, предназначались названному брату и висели до тех пор, пока тот не вернулся к затухающему порталу и не прочел слова Раридана.

Гайят, верь, я приложу все силы, чтобы прорваться сквозь портал и вернуть всех домой. Но помни: твое Истинное пламя способно стать маяком, если быстро решить не получится. Найди того, кто нас предал, а я позабочусь о наших женщинах.

ЧАСТЬ I (Высокая делегация)

Глава 1. Встречаем гостей.

Империя Бранвер, дворец императора Артура Третьего Рух, за два дня до Нового года.

Глава внешней безопасности Бранвера лорд Дорон Валлес стремительно вошел в зал приемов, где в этот момент представители двух ведомств, внешней и внутренней безопасности, заканчивали с подготовкой портала. Его появление прервало какой-то диалог на самом веселом месте, потому что часть магов, что проверяли портальные камни, резко замолчали и с трудом давили веселые улыбки за напускной сосредоточенностью. Но они не долго претворялись серьезными — одного единственного взгляда лорда Валлеса хватило, чтобы маги подавились своими смешками и спешно завершили дело.

Расслабились, а зря. Сейчас-то как раз наступает самый ответственный момент.

Мужчина в несколько шагов преодолел пространство от дверей до точки перехода и подозвал заместителя.

— Все готово? — глава внешней безопасности обвел взглядом зал, чуть ли ни каждого мага просканировал, вспомнив основные характеристики каждого, сильные и слабые стороны и последние огрехи в работе (благо, таких всплыло в памяти всего три и с давностью в пять лет — это приемлемо для работы в столь щекотливых условиях).

— Да, все артефакты настроены, охрана из внутреннего ведомства прибудет с императором и его семьей, а также распределена на внешнем охранном контуре и в точках экстренной эвакуации. Наши люди — под пологом невидимости во всех стратегических местах, возможных для нападения как извне, так и снаружи контура. Даже сам император ничего не заметит, не говоря уже о гостях, — заместитель говорил уверено, четко, по-военному — именно такие ответы принимал лорд Валлес на совещаниях — остальные не приемлел в своем ведомстве. Но даже соблюдая внешнюю сосредоточенность, заместитель внутренне был напряжен, что не укрылось от лорда Валлеса.

— Что-то может пойти не по плану? В чем причина вашей нервозности?

— Хм, по ведомству начали ходить шутки про гостей.

— Одна из них, судя по всему, только что звучала, — кивнул лорд Валлес в сторону магов возле портальных камней — маги тут же вытянулись и подняли подбородки, подражая военной выправке главы внешней безопасности, но того не впечатлило. — Если учесть, что переход назначен на ближайшие десять минут, то портал уже частично проницаем, особенно для звуков, и наши гости могут уже сейчас оценить чувство юмора моих подчиненных.

Да, в этот момент маги как никогда были близки к отчислению из ведомства и к наказанию согласно пложения об имперской безопасности, но они продолжали стоять, расправив плечи, и мысленно молились, чтобы гости обладали человеческим слухом, ведь сами маги с той стороны портала ничего не слышали в последние несколько часов, пока шла самая наипоследнейшая перепроверка точки выхода гостей императора.

— Что за шутка была? — лорд Валлес обратился к ближайшему магу, ярко-рыжему, с крупными крапинками на ушах и носе, долговязому и нескладному — явно не из военного отделения.

— Про девушек, что живут по ту сторону портала: стоит ли с ними встречаться, если они способны одним махом отрастить пять голов и хвост и перекусить тебя пополам, если вдруг забудете про день рождения?

Лорд Валлес оценил смелость мага, который даже не дрогнул, пересказывая ему в глаза его же шутку, которую он обронил как-то при разговоре с императором и его семьей.

— Если цитируете первоисточник, то у шутки не законченное предложение, — лорд Валлес посмотрел на мага так надменно и холодно, что молодой человек все же дрогнул. — Я говорил про то, что стоит ли связываться с девушкой, если она может одним махом отрастить пять голов и хвост и перекусить пополам, если вдруг забудешь про день рождения будущей любимой тещи? И … Карон…, если не ошибаюсь, молитесь богам, чтобы ни одно слово из этой фразы не прошло сквозь портал — не хватало нам еще дипломатического скандала в первые же минуты встречи. И всегда помните, что подобными способностями обладает не только женский пол дрохов, но, в первую очередь, мужской.

Лорд Валлес отошел к месту, обозначенному магами для императорской семьи и проверил стойкость и непроницаемость защиты. Ему продемонстрировали несколько вариантов возобновления купола, если встреча пойдет по наихудшему сценарию, а также пути отступления императорской семьи: коридоры, порталы, окна, тайные ходы. Обозначили варианты действий, если императора начнет затягивать в портал и, соответственно, в другой мир. Его уверили, что время по ту сторону портала синхронизировано, и год, прошедший в империи Бранвер, равен году, прошедшему в королевстве дрохов Арх-Руа.

Все было готово, но лорд Валлес, не смотря на внешнюю сосредоточенность и спокойствие, чувствовал холодок в районе солнечного сплетения и между лопаток, словно все эти приготовления и целый год подготовки не смогли успокоить его внутренние метания и подозрения.

О, подозрений было множество. Можно было начать с того, что дрохи отлично прикидываются жертвами, а на деле всю тысячу лет, в течение которой они планомерно проникали в их мир, чудовища готовились к вторжению и уничтожению людей.

Или, например, не смогли справиться с тем магом, что тысячу лет жил по эту сторону портала и продлевал себе жизнь, забирая чужие жизни и изначальную магию человека, и теперь ведут его внутри своей делегации обратно, чтобы… Здесь, конечно, есть варианты: от простого убийства этого мага в этом мире, где он не сможет превратиться в чудовище, до их тайного соглашения, по которому маг Клевр в этот мир вернется диктатором, подчинив своей воле всю императорскую семью.

Все эти мысли, конечно, граничили с паранойей, но вот не доверял лорд Валлес дрохам. Совсем не доверял. Поэтому к данному визиту готовился особенно тщательно: собрал лучших магов в областях защитных и атакующих заклинаний; проработал с визуалами, развивающих магию по выявлению иллюзий внешности; перетряс всех артефакторов и портальщиков, которые по его требованию подготовили не простой портал, а целый коридор, чтобы, пока гости проходят по нему, маги успели их просканировать на магический потенциал, наличие иллюзий, опасных артефактов или украшений-заготовок для артефактов, на наличие ядов, оружия; даже эмпатов привлек, чтобы те могли считать эмоциональный фон каждого. И вот сейчас ну очень жалеет, что в их мире и с их магией нет никого, кто способен читать мысли.

За спиной послышался шум — семья императора вошла в зал. Император Артур Третий Рух, мужчина в летах, но при этом внушительный: фигура крупная и плечи широкие, — с темными волосами с заметной сединой, живыми глазами, заинтересованно рассматривающими все вокруг.

Следом шел его сын, Леонидас-Лансер Рух Карридан Блау (за год, что его друг Лансер вдруг из просто главы внутренней безопасности империи превратился в наследного принца, лорд Валлес столько раз написал это имя на бумаге в разных прошениях и отчетах, что сам пошел умолять друга сократить имя вдвое, но тот вычитал в книге императорской семьи, что имена «Леонидас» и «Лансер» уже встречались в истории рода Рух, и внес корректировку к своему имени на официальных документах — «пятый». Какое из имен считается «пятым», оставалось только догадываться, но писанины прибавилось). Принц был тот еще кладезь сюрпризов и тайн. Всю жизнь лорд Валлес считал Лансера ровесником, сыном брата императора, который не обладает правом наследования трона, а год назад оказалось, что он — самый настоящий сын Артура Третьего и его покойной супруги, принц, законный наследник, да еще на четверть века старше лорда.

Принц был невысокого роста, под стать отцу, только в плечах не так широк, но это не мешало лорду Валлесу получать по шее на совместных тренировках (а лицо такое доброжелательное всегда делает перед очередным ударом, что незаметно расслабляешься и вновь получаешь…уже по другому месту).

Рядом с принцем — его супруга, Вера Карридан-Блау. Она так и не приняла приставку Рух в официальном представлении ее свету, но вовсю пользовалась этими тремя буквами, выставив на всеобщее обозрение над лавкой деда-артефактора, который под этой вывеской теперь продает украшения, созданные лично Верой. Рядом с принцем она выглядела стройной девушкой, лишь немного ниже своего супруга, а вот поставь ее рядом с лордом Валлесом — просто становилась крохой, которую хочется защищать.

Девушка заметила его первой, сразу же отвлеклась от Гиры и помахала лорду Валлесу ладошкой, улыбнулась тепло, как всегда у нее получается, и тут же вернулась к спору, тут же забыв о главе внешней безопасности, сердце которого болезненно сжалось. Как всегда со дня первой их встречи в другом мире и до сих пор первая реакция — сердце пропускает удар, и готово пуститься вскачь, только вот уже год как вместо воздушного залихватского полета эта своевольная мышца напоминает ему, что выбрали другого, любят и счастливы не с ним.

Лорд Валлес сжал челюсть, тряхнул головой и, расправив плечи, подошел к семье императора. Боль внутри отступала быстро, уже гораздо быстрее, чем год назад, так что есть вероятность, что еще немного, и он сможет дышать свободно при виде принцессы, а пока подходит время встречи гостей.

Еще трое, кто сопровождал императора, были его сводный брат с супругой и дочерью — Димион Карридан, брат императора, так же похож на Артура Третьего, как будто он его сын, а не Лансер (а Лансера можно смело записать во внуки), седины почти нет, да и мелкие морщинки только у глаз, когда он пронзительно смотрит на собеседника, стараясь прожечь его взглядом.

Супруга Димиона Карридан, Лорими, была женщиной красивой, мягкой и такой доброжелательной, что даже отчитывала всегда так, что хотелось улыбаться и обещать исправиться непременно в эту же минуту — сколько помнил себя лорд Валлес, женщина была его идеалом жены и соратницы, он даже какое-то время был влюблен в нее, лет до девяти.

И последняя, на ком зацепился взгляд лорда Валлеса, была дочь Карриданов — Гира Валла, молодая копия леди Карридан, стройная блондинка с голубыми озорными глазами и лукавой улыбкой. Гира почему-то без мужа, и вот как раз это и оказалось предметом гневных отповедей старших и робких попыток защитить Гиру от младших членов императорской семьи.

— У нас пара минут, на то чтобы разрешить все споры или отложить их до завтрашнего утра, — лорд Валлес возвышался над всеми шестерыми как минимум на две головы, поэтому ему пришлось сделать шаг назад, чтобы хотя бы императору не пришлось высоко задирать голову, чтобы встретиться взглядом. Император, кстати, судя по лицу, готов был отложить встречу гостей, чем закончить отчитывать племянницу.

— Она разорвала брачные узы с Битоном, — выпалила Вера, предупреждая возмущенные высказывания и гневные комментарии старших, — и все, почему-то недовольны.

Судя по лицу Веры, она тоже была раздосадована, но явно не самим фактом разрыва. Зная женскую натуру не понаслышке, лорд Валлес мог предположить, что досада связана с тем, что Вера узнала об этом факте вместе со всеми, а не в доверительной беседе раньше.

Кажется, лорд Валлес много упустил из жизни друзей за то время, что готовил сегодняшнюю встречу.

— Можете отчитать меня завтра, — буркнула Гира и тяжко вздохнула. Глава внешней безопасности усмехнулся — пора спасать подругу детства, а то эти ее вздохи будут весь вечер сопровождать его совесть.

— Замечательно, — Дорон, а в императорской семье его официально называл только император, и то когда был сильно раздосадован, расплылся в самой своей разудалой улыбке и подмигнул Гире. — Значит, я смогу всем сказать, что это из-за меня у вас с Битоном разлад, и ты теперь моя невеста?

Лица всех вытянулись — ну прямо рисуй и демонстрируй на уроках по физиогномике в его ведомстве под названием «наивысшее удивление с возмущением — смешанные чувства».

— Тебе-то это зачем? — осторожно полюбопытствовала Гира, единственная, кто быстро обрел дар речи.

— За этот год меня жуть как достали всякие мамаши, пытающиеся познакомить меня со своими незамужними дочерьми, племянницами и «просто хорошими девочками» — работать мешают.

Первой засмеялась Вера, уткнувшись в плечо мужа, который отвернулся от всех, загораживая супругу, и, судя, по слегка подрагивающим плечам, едва сдерживал хохот. Чета Карридан смотрела на Дорона гневно, мол, дочь и так в скандальной ситуации, а он еще и усугубить предлагает. А вот император просто усмехнулся понимающе, хлопнул по плечу и развернулся в сторону портала — как раз в центре перехода зарождалась голубая воронка, легкая, воздушная, пока едва заметная.

Гира улыбнулась и прошептала одними губами «спасибо», а Дорон только покачал головой. «Еще поговорим» означал его предупреждающий взгляд, и он тоже повернулся к порталу — пора встречать гостей.

Глава 2. Визитёры.

Минут десять пришлось ждать, пока портал раскроется в полную силу, и еще столько же, пока в портале не появился первый из визитёров — высокий страж, затянутый в серебристо-серую кожу, на которой проступали крупные чешуйки — то ли имитация, то ли реально чья-то чешуя. Страж был крупный и высокий, выше лорда Валлеса на полголовы, лицо бесстрастное, глаза ярко-зеленые с постоянно меняющимся зрачком: то круглый, то продолговатый, как у змеи, а то вообще горизонтальная черточка. Светлые пепельные волосы у стража были пострижены коротко, с выбритыми на висках замысловатыми линиями.

Помимо взгляда, который при горизонтальном зрачке вгонял в ступор, резко бросилось в глаза полное отсутствие оружия и артефактом, хотя последнее должны были подтвердить маги. И, раз портал пропустил стража, то ничего опасного на нем не было…или они на столько сильны в магии, что смогли обойти все заклинания.

Следующим тоже был страж, почти как первый, только отличался цветом глаз, они были светло-серые, и волосами — коротко стриженные, ярко-рыжие и похожи на пушистую шапочку. И в противовес такому милому впечатлению от волос был просто ледяной взгляд со зрачками под углом к переносице — жуткое зрелище, прямо кувалдой выстукивающее, что вот они — не люди, а кто-то другой, неизвестны, непонятный, опасный.

По небольшому мерцанию на выходе из портала лорд Валлес понял, что маги его ведомства приступили к работе, а меж тем стражи встали с обеих сторон от портала и, расправив плечи и широко расставив ноги для устойчивости, замерли в ожидании, только глаза четко отслеживают расстановку сил: прошлись по семье императора, застыли на самом лорде Валлесе, стрельнули в сторону от портала, где за завесой невидимости стояли несколько магов, тех, что отвечали за первый этап проверки. Прощупав взглядами все пространство, стражи синхронно кивнули и сказали: «Можно».

Сначала вышел невысокий пухлый седоватый мужчина, похожий на тумбочку с ножками, но при этом такой же ледяной взгляд, что и у стражников, только еще и надменности на два королевства. Блеклые серые глаза обвели всех присутствующих, остановились на императоре, а потом густой глубокий голос, которого вообще не предполагалось в этом круглом теле, произнес на весь зал:

— Раридан Улла Рау, советник и названный брат короля Гайята Даммас Арх и принцесса Саянара Гайят Арх, третья дочь короля Гайята Даммас Арх.

Сколько пафоса было в этом, словно двух богов представлял, и даже не в самих титулах, а в том благолепии, с которым они были произнесены. Что же ожидать, когда придет очередь самого короля представлять?

Вышел Раридан Улла Рау, высокий, широкоплечий мужчина, именно человек, а не дрох, потому что этот момент оговаривался заранее. Суровый, мужественный, по своему привлекательный, женщины Бранвера точно оценят. Глаза карие, нос прямой, слегка заостренны, подбородок волевой, упрямый, лоб высокий, прорезанный двумя хмурыми складками, прикрывают его волосы, непослушные, жесткие на вид, каштановые. Раридан был таким же, как его запомнил лорд Валлес год назад, почти не изменился, только взгляд озабоченный, без радости, которая просто лучилась в тот день, когда он возвращался в свой мир. Он был одет в темно-серый двубортный пиджак с серебряными пуговицами ввиде чешуек, светло-голубую сорочку с запонками из камней, которые, скорее всего, оценит принцесса Вера как литомаг и просто эксперт по украшениям, а вот руководителю внешней безопасности было важно, чтобы эти камни не являлись какими-нибудь мощными артефактами, от которых потом не скроешься. Там, где обычно мужчины Бранвера носили перевязь для оружия, у Раридана размещалась плоская серебряная цепь, а посреди груди к цепи был приколот орден — семиконечная звезда, усыпанная мелкими бриллиантами, и крупным оранжевым камнем в центре.

«Сеалит», — прошептала сзади Вера, и лорд Валлес принял к сведению, ведь этот камень она носила в сердце долгие полгода, так что чувствует или просто узнала.

За руку Раридана цеплялась миниатюрная шатенка с длинными, почти до пола волосами, рассыпанными по спине, с глазами яркого безоблачного неба, обрамленными такими густыми ресницами, что первая мысль посещает: «Как она в них ни путается при каждом взмахе?» На светлом, будто подсвеченном изнутри лице правильной овальной формы располагался тонкий курносый носик, красные, почти алые пухлые губки и небольшие ямочки на щеках, когда девушка легонько улыбалась, хлопая бездумно глазками, словно крыльями бабочки.

Девушка была до невозможности идеальна, невероятно красива и при этом ни сколько не трогала в душе ни единой струны, словно из портала вышла фарфоровая кукла. И только пальцы свободно опущенной руки, которые нервно перебирали складки серо-голубого с золотистой искрой платья, выдавали с трудом сдерживаемые эмоции — что-то ее беспокоило. Платье, кстати, было странной длинны — непрозрачная часть из воздушной ткани открывала икры, но при этом от края платья до туфель вниз опускалась полупрозрачная вуаль, частично украшенная тонкой замысловатой вышивкой — и это был тот нюанс, который притягивал взгляд вниз, к ногам девушки.

Лорд Валлес, задержавшись всего на пару секунд на тонких щиколотках, широко ухмыльнулся своей фирменной улыбкой, от которой почти всем женщинам Бранвера становилось жарко, и стал нарочито медленно поднимать взгляд, делая вид, что самым наглым образом рассматривает фигуру. Дошел до груди и задержался ненадолго, ибо поверх плотного лифа в мелкую складку, который сглаживал формы девушки, сверкал ярко-зеленый полупрозрачный камень, который при согласовании артефактов обозначался как камень иллюзии. По ощущениям лорда Валлеса в камне была скрыта дополнительная магия, которую в ближайшее время должны разгадать его маги…или не разгадать, но тогда официальная встреча должна быть прервана, пока камень не покинет пространство Бранвера.

Дальше взгляд главы внешней безопасности поднялся к лицу девушки, ожидая увидеть на нем краску смущения или возмущения, или, возможно, заигрывающий взгляд, но нет — лицо оставалось на столько бессмысленным и равнодушным, что сравнение с фарфоровой куклой только укреплялось.

Может, у этих дорхов совсем не придают значения столь вызывающим взглядам? Лорд Валлес глянул на Раридана и тут же понял: еще как придают. Лицо дорха было бесстрастным, но лорд Валлес все же заметил небольшие изменения: напряжение в челюстях усилилось, и лицевые мышцы напряглись больше, небольшая бороздка между бровей стала чуть заметнее, а вот взгляд… Взгляд почти не изменился, потому что как может похолодеть ледяная бездна? А вот может, причем ощутимо снизилась температура в пространстве, отчего даже пар при выдохе стал заметен.

Все, что заметил глава внешней безопасности, уже говорило, что он перестарался, откровенно рассматривая принцессу, особенно когда на плечи ко всему прочему стала давить магия: вот была рассеяна вокруг легким ветром, а теперь словно сконцентрировалась в одном месте и тяжелыми булыжниками придавила сверху.

Императорская семья за спиной лорда Валлеса заметно оживилась, послышались шепотки, хотя раньше они стояли безмолвно, приветствуя гостей только кивками. Видимо, тоже ощущают давление, а уж мороз в помещении вообще не способствует сдержанному молчанию.

Лорд Валлес едва не упустил тот миг, когда вновь все изменилось, и магия с холодом рассеялись. Едва уловимое движение маленькой руки вдоль локтя дроха, совсем незначительное, и обладательница руки вообще не дернулась, ни сбилась ни в дыхании, ни в демонстрации своей бездумности, только дрох уже вновь обрел свое прежнее лицо, успокоился. Такое можно встретить у супружеских пар, проживших бок о бок долгие годы, или слаженной боевой группы, когда каждый знает действия другого до мельчайших нюансов. Как интересно…

Успокоившийся дрох и дрохица…или дрохалка (кто их там разберет) сделали несколько шагов в сторону, а распорядитель стукнул об пол какой-то палкой (вот это совершенно непростительно для лорда Валлеса — упустил появление возможного оружия) и с еще большим пафосом произнес:

— Король Арх-Руа Гайята Даммас Арх с супругой, королевой Арх-Руа Сиушель Арх Рау и дочерью Валларо Гайят Арх, второй принцессой Арх-Руа.

Лорд Валлес чуть не закатил глаза: столько пафоса в повторяющихся звуках, которые звучат одним сплошным полотном «бла-бла-бла».

Король вышел под руку с супругой, а девушка шла на полшага сзади, и тем не менее первой в глаза лорду Валлесу бросилась именно она, а не легендарная Сиушель, о которой уже тысячу лет поют баллады в Бранвере. Девушка была абсолютной копией Саянары, даже взгляд такой же бессмысленный, как у фарфоровой куклы: поставь рядом — не отличишь. И обе девушки точные копии своей матери, только вот в женщине столько жизни, света, тепла, мысли, что сравнивать их просто невозможно — мать определенно выигрывает. И возраст придает чарующую притягательность: не юная наивная девушка, а молодая женщина, счастливая на столько, что способна своей улыбкой осветить и согреть каждого.

Сиушель была действительно красива той легендарной красотой, что прошла сквозь время и сказания, но каждый ее мимолётный жест, взмах ресниц, полуулыбка говорили, да нет, просто кричали: "я принадлежу единственному мужчине, мое сердце бьётся с ним в такт". И глядя на эту пару даже ни сколько не было завидно, потому что ясно: они — единое целое.

А король у дрохов мощный — глава внешней безопасности ощущал силу, которую Гайят Даммас даже не старался скрыть, демонстрируя ее для зрителей, но по взгляду, остановившемуся всего на долю секунды на лице самого лорда Валлеса, можно было понять — эта демонстрация для него, и нечего было так откровенно разглядывать принцессу. Только как он узнал?

Король был одного роста со стражниками и с Рариданом, словно их под одной планкой растили, да и плечи были той же ширины, от чего напрашивался вопрос: все дрохи-мужчины такие? И всё же впечатление от короля было не в пример остальным масштабнее: сильнее, резче, энергичнее… опаснее. Он — резкий быстрый клинок, а не тяжёлый палаш и уж тем более не дубина, как частенько припечатывает Дорона Артур Третий (к досаде лорда Валлеса даже годы отменной службы во внешней безопасности не смогли свести шутки императора об его умственных способностях к абсолютному нулю — сказываются беззаботное детство и бесшабашная юность на глазах у императора).

Лицо у короля было четкое, заостренное, словно каждая черта предназначена, чтобы об нее резался взгляд: лоб высокий с вертикальным шрамом, пересекающим лицо от кромки волос через бровь, веко, щеку тонкой белесой линией; глаза цвета красного золота, которые мерцали, стоило свету из окон попасть на них (словно у кошки в темноте, только цвет немного другой — более теплый), плотно-сжатые губы, которые, словно не знали улыбки, образовали сухую горизонтальную складку, подбородок узкий, четко очерченный. Все в облике короля говорило о двойственности, словно два разных человека совместили, но в этом случае, зная природу дрохов, можно было сказать: человека и чудовище с пятью головами, крыльями и хвостом, причем чудовище где-то блуждает под кожей, а его присутствие ощущается всякий раз, как смотришь на короля.

В отличие от стражников и того же Раридана король носил длинные русые волосы до плеч с выбритым правым виском, на котором умелый парикмахер простриг герб королевства Арх-Руа. Этот герб был только на короле: на виске, на золотой печатке, которая обхватывала почти всю фалангу среднего пальца, и на груди камзола (не пиджака, как у Раридана). То, что это герб королевства, лорд Валлес успел узнать по переписке, которую в течение этого года вели король и император. Император в конце каждого письма ставил свою витиеватую роспись и печать, а король — только герб. Так что очень нужно любить свое королевство, чтобы на голове вырезать его герб.

Король с супругой величественно сделал несколько шагов вперед, наклоном головы приветствуя Артура Третьего, в то время как его дочь те же несколько шагов сделала в сторону Раридана и встала за его плечом.

Еще интереснее: младшая принцесса стоит под руку с дядей, а более старшая, если судить по порядковому номеру, прячется за спиной.

И вот за спиной короля в мерцающем проеме портала появляется последняя фигура, заявленная в сегодняшнем визите после последних переговоров и изменений, а распорядитель уже с меньшим пафосом изрек, отступая на два шага от портала:

— Торбург Маххар Камаас, коллоссс, наследник коллоссса Маххар Ухи Камаас.

Сколько изменений было в списке гостей за этот год — не сосчитать. Сначала был один Раридан Улла Рау, затем к нему добавился министр порталов Арх-Руа, по совместительству какой-то родственник короля. Полгода назад министр-портальщик был вычеркнут из списка, и Раридан вновь остался один, пока несколько недель назад он не вписал в этот список «дорх Саян», без какой-либо дополнительной приставки, и в императорском дворце долго гадали, кто же это есть: мужчина или женщина. А еще было интересно, кем приходится этот таинственный «дорх Саян» второму по силе магу королевства Арх-Руа, что его вписали так неожиданно.

Но неожиданности продолжались сыпаться и сыпаться. После «дорх Саян» в список был включен еще один таинственный «коллоссс Торгбург» (прямо с двумя «л» и тремя «с»), но значился уже как личный телохранитель «дорх Саян». И вот буквально два дня назад о своем личном визите заявил сам король, обозначив дополнительных спутников просто «члены семьи».

Естественно, лорд Валлес, и без того накрученный своей профессиональной подозрительностью сильнее некуда, чуть не запечатал подготовленный к приему гостей портал до выяснения личностей, так сказать. И обозначение, что двое «членов семьи» будут с артефактами, изменяющими внешность, спокойствия не прибавило.

В итоге, глава внешней безопасности настоял на такой вот приватной встрече гостей, неспешном обеде, настоял на перенесении бала на несколько дней после прибытия гостей в Бранвер (за это его, кажется, чуть ни каждая первая девица в окрестностях ста миль «прокляла и на спину плюнула», как говаривала когда-то бабка лорда Валлеса).

И самое главное, на чем настоял лорд Валлес, ни на минуту не сдвинувшись в своем требовании: пришедшие должны снять артефакты изменения внешности и продемонстрировать встречающей стороне свое истинное лицо. Не хватало еще привести под личиной обратно мага Клевра, который итак, как черный паук, пил соки из империи, чтобы продлить себе жизнь и удерживать целую стаю (или стадо?) дрохов на дороге между мирами.

И вот теперь из портала должен был выйти последний из обозначенного списка, а распорядитель уйдет порталом обратно свой мир дрохов, а это значит, что таинственный «дорх Саян» уже здесь, как и «члены семьи» короля, так что вычислить кто есть кто из списка визитёров не составит труда.

Осталось дождаться последнего, и можно начинать основную часть программы визита короля дрохов в империю Бранвер.

Глава 3. Иллюзия дрохов.

Осталось дождаться выхода последнего из списка, и можно начинать основную часть программы визита короля дрохов в империю Бранвер.

Только вот выход последнего гостя приковал взгляды встречающих на добрые десять минут — не меньше.

Потому что вот его легко можно было представить огромным крылатым чудовищем с пятью головами и хвостом, каких наблюдал лорд Валлес год назад, когда Раридан уводил «стаю» в мир Арх-Руа: на голову выше всех дрохов, шире в плечах на треть, с бицепсами на половину превышающими бицепсы самого лорда Валлеса, а он себя никогда не считал маленьким и хлипким, с шеей такой толстой, что невольно сомневаешься, сможет он ею вращать хотя бы чуть-чуть из стороны в сторону. В общем, монстр…но, Свет раздери, с такой мальчишеской подкупающей улыбкой, что даже лорд Валлес на мгновение перестал подозревать этого дроха в черных мыслях…но только на мгновение.

Карие глаза на простоватом лице смотрелись слишком умными, хотя манеры демонстрировались этакого увольняя из деревни: вышел, едва не задев плечом короля, тут же растрепал идеально уложенную прическу крупной ладонью, подмигнул азартно то ли принцессе Вере, то ли Гире. Но цепкий взгляд, который в считанные секунды нашел в зале принцессу Саянару, а также прошелся по незримой завесе, за которой стояли маги из внешней и внутренней безопасности, не ускользнул от внимания лорда Валлеса, и он сделал для себя еще одну заметку.

Началась церемония приветствия, во время которой стражники и распорядитель так и стояли по обе стороны портала, а рядом с ними выстроились представители ведомства принца Лансера. В какой-то момент к лорду Валлесу невидимый подошел старший маг отдела портальной безопасности и прошептал: «На первой девушке камень с дополнительными свойствами, определить не удалось». И вот лорд Валлес поклясться был готов, что все дрохи-мужчины услышали все, что было сказано, потому как их спины вмиг стали каменными, ощутимо натянув одежду на плечах.

— Прошу девушек снять артефакты иллюзий и предоставить нашим магам для осмотра, — лорд Валлес дождался таки окончания всех приветствий, во время которых узнал главную будущую новость империи — принц Лансер с супругой ждут пополнения в семье, в чем их успел поздравит дрохский король, обозвав беременность «яйцом», а принцессу «самкой», а императорский дворец — «гнездом». Глядя на ошеломленные лица всех Рухов и Карриданов, которые с трудом давились возмущением, лорд Валлес впервые почувствовал себя счастливым и отмщенным, отвлекшись от обязанностей на дозволенные несколько секунд.

Просьба снять артефакты заставила напрячься всех дрохов снова, хоть это требование было запротоколировано и согласовано заранее. Но король на то и король, чтобы быстро брать себя в руки и сдерживать негативные эмоции, которые проявлялись в усилении магии вокруг, словно воздух становился плотнее и прохладнее.

— Ларо, прошу, ты первая, — обратился король ко второй принцессе, которая пряталась за спиной Раридана.

Девушка бесстрастно кивнула, подняла взгляд от пола, который рассматривала всю церемонию приветствия, и принялась расстегивать цепочку, на которой висел ярко-зеленый полупрозрачный артефакт, тихо шепча заученную форму заклинания.

Стоило цепочке расстегнуться, как иллюзия начала сползать, открывая взору совершенно другую девушку, которая резко отличалась от иллюзии высоким ростом и ослепительно-зелеными глазами, сравнивать которые с изумрудами было вполне обосновано. Лицо у девушки стало немного шире, скулы острее, а губы чуть крупнее, волосы так и оставались длинными, но были переплетены в замысловатую косу и убраны от лица. Платье без иллюзии теперь было более открытое с вырезом на полной груди и по бокам, открывая не только стройные ноги, но и белую кожу под руками (разрезы были от подмышек до самой талии, так открыто, что лорд Валлес непроизвольно присвистнул, на что получил вполне увесистый пинок магией от короля и его названного брата).

И самое главное — глаза! В глазах появилась жизнь. Мысль! И интерес.

Одна фарфоровая кукла рассыпалась на глазах.

Маги очень быстро вернули артефакт обратно, подтвердив, что это только артефакт иллюзии — не более. Принцесса не спешила надевать камень, расправив плечи, она томно взмахнула ресницами в сторону завесы с магами, словно невидимость для нее — всего лишь бессмысленная трата энергии.

Напряжение за завесой возросло, словно и маги начали понимать, что их как-то рассекретили.

Лорд Валлес вот точно устроит разнос этим столпам маскировки, которые не смогли укрыться от иномирцев. Пусть только разойдутся все по апартаментам, и глава внешней безопасности устроит разбор действий всем своим подчиненным.

Принцесса застегнула цепочку под одним мимолетным взглядом короля, который, судя по сведенным у переносицы бровям, остался очень недоволен неторопливостью старшей дочери.

— Саянара, — голос короля был бесстрастным, ровным, но что-то же было в этом голосе, что все дрохи разом подтянулись, чуть сдвинулись в сторону младшей принцессы, словно защищая.

— Я сам, — Раридан решительно отстранил поднятые к шее руки и прошептал форму заклинания, которая, в отличие от формы у старшей принцессы, оказалась длиннее и витиеватей. И магией повеяло вполне ощутимей, словно в эту цепочку вложено гораздо больше силы.

И первой мыслью, которая паразитом забралась в голову лорда Валлеса, была из такого далекого обучения военному делу, еще совсем юношеской, но резкой и страстной мольбой: «Только не в мое дежурство!»

А еще полувыдох-полувдох принцессы Веры и фраза из ее мира: «Краше в гроб кладут».

Девушка не была ни страшной, ни ужасающей, но до того болезненно выглядела, что можно было ожидать, что окончание жизни встретит она с минуту на минуту. Она изменилась без иллюзии, стала еще миниатюрнее, кожа просвечивалась, буквально обозначая каждую косточку, щеки опалял болезненный румянец, а губы, словно искусанные, а затем иссушенные, едва угадывались на лице.

И второе, опять же не самое лицеприятное желание для главы внешней безопасности, было желание спрятаться, спрятаться от этого взгляда, потому что глаза цвета солнца вперемешку с золотом, смотрели насмешливо и нагло, словно добивая вопросом: «Ну что, лорд Валлес, ты теперь будешь делать?»

— Как видите, моей дочери нужен этот артефакт — он поддерживает баланс ее личной магии с магией вашего мира, — король даже не повернул голову в сторону третьей принцессы, провожая взглядом поднос с артефактом, который уносили в сторону магов, и лорд Валлес мог поклясться, что не смогут маги распознать свойства артефакта.

Гости оставались спокойными, отчужденными, только Раридан не отходил от принцессы Саянары, удерживая ее запястье длинными ухоженными пальцами. Ощущение было, что он пульс прощупывает.

— Мы можем пригласить целителей или проводить принцессу обратно, — император держал лицо, как и король дрохов, но скрыть ошеломление у него плохо получалось. Да и все Рухи и Карриданы тоже растеряли величественность, и не могли отвести взгляд от принцессы.

— Нет, не стоит, — король только чуть-чуть склонил голову в поклоне и веско заметил. — Если с камнем возникнут проблемы и его нужно будет вернуть в Арх-Руа, то прошу разрешения наделить магией любой другой камень, который одобрят ваши маги.

— Да, — согласился император достаточно быстро, а к ним уже шел один из магов.

То, что они не поняли, что за артефакт к ним попал, лорду Валлесу стало ясно уже в тот момент, как иллюзорная завеса невидимости только дрогнула, еще даже не выпуская мага. А по испуганным глазам самого мага, когда король говорил о наполнении камня магией, можно было понять, что в этом-то и прокол у них — нет камней, способных к целительству и иллюзии.

— Камень надлежит вернуть, — фраза-шифр, которую смогли оценить не только лорд Валлес, но и император с принцем, давалась магу с трудом, и видно было, как он нехотя отодвигает от себя поднос с артефактом — никто из ведомства по собственному желанию ни за что не расстался бы и иномирным камнем, но таков регламент, подписанный обеими сторонами: все, что маги Бранвера не смогут оценить на месте, должно вернуться в королевство дрохов.

— Что с камнями, которые можно наполнить целительской и иллюзорной магиями? — император задал вопрос, даже не дав слово главе ведомства, и маг вынужден был ответить, низко склонив голову:

— В наличии нет…

Хорошо хоть не стал объяснять по привычке, что там не ладится у камней Бранвера с магией дрохов — лорд Валлес так и не смог понять,

— Может, мои безделушки подойдут? — принцесса Вера тут же достала из потайных карманов несколько пустых браслетов, которыми завалена теперь лавка ее деда, император закатил глаза к потолку, а Лансер попытался спрятать улыбку, так как принцесса Вера просто напичкана всякими камнями и украшениями. Принц Лансер в последнее время даже шутил в узком «семейном» кругу, что, если его супругу немного потрясти, то наберется камней, чтобы остановить маленькую армию.

Браслеты тем временем переместились в руки сначала к магу, который исследовал артефакт иномирцев, а потом, после утвердительного кивка, попал в руки принцессы Саянары.

Третья принцесса так пристально и внимательно принялась изучать эти украшения, что Раридан и король, да даже королева Сиушель нетерпеливо повернули головы в ее сторону и, Свет и Тьма в одном котле! даже кашлянули настойчиво, что, скорее всего, обозначало крайнее нетерпение и обеспокоенность. И их можно было понять: принцесса выглядела на столько не здоровой, что, того и гляди, испустит дух прямо здесь в зале встреч.

— О, простите, я увлеклась, — улыбка на болезненном лице не демонстрировала ни капли сожаления или чувства вины за содеянное — все такая же насмешливая и вызывающая. Лорд Валлес даже подумал, что при ее болезни, скорее всего, это единственная защита от излишнего внимания, сочувствия и сверхзаботы. — У вас очень красивые украшения, принцесса Вера, сразу чувствуется рука не только артефактора и литомага, но и ювелира с чувством вкуса.

Теплый обволакивающий голос так не вязался с хрупкой болезненной тростиночкой, которая стояла перед ними, что лорд Валлес даже поискал глазами еще какой-нибудь артефакт на принцессе, который изменяет голос, но так и не нашел, да к тому же нарвался на очередной магический пинок от Раридана. Похоже, за ним бдительно следят так же, как и он за ними.

Раридан, не дождавшись, когда принцесса отдаст браслеты, накрыл ее руки своей ладонью и начал произносить на каком-то певучем языке, растягивая гласные, длинную формулу, а из его рук полилась магия: осязаемая, пульсирующая, подсвеченная голубоватым и золотистым сиянием. А потом какую-то фразу добавила принцесса Саянара, на что Раридан даже зашипел гневно, но магию вливать не перестал, и вот на руках у принцессы два полноценных артефакта, наполненные под завязку магиями исцеления и иллюзии.

— Оооо, — восторг принцессы Веры был понятен — впервые прилюдно дрох творит магию, которая не связана ни с возвращением в мир Арх-Руа, ни с поимкой Клевра, причем не просто наполняет артефакты силой, а изменяет их структуру, придавая магически пустым камням нужные характеристики.

Это была работа высшего литомага…или артефактора — вот тут пока не ясно.

Как же лорду Валлесу не хватает сейчас Валдаса Горача, деда принцессы Веры, который по совместительству был сильным артефактором и выступал, порой, «человеком со стороны», когда нужно было решить какой-нибудь спор относительно артефактов. Но, к огромному сожалению главы внешней безопасности, лорд Горач сейчас гостит в немагическом мире у сына и внука и в ближайшие минуты явно не появится.

Пока магия наполняла браслеты, лорд Валлес не сводил взгляда с третьей принцессы, потому что складывалось ощущение, что она отдает часть своей магии, но при этом не теряет и без того мизерных сил, а наоборот, чувствует себя лучше. Лорд Валлес даже заметил, как болезненный румянец постепенно становится просто розовым облаком на бархатистой персиковой коже скул, которая почему-то уже не обтягивала кости. Ощущение складывалось, что их обманывают, потому что такую болезненность не в силах исцелить так быстро не до конца заполненный артефакт — Раридан еще произносил магическую форму, когда лорд Валлес заметил изменения в девушке.

Вопрос теперь вот в чем: в какой момент их начали обманывать? Когда продемонстрировали болезненную немочь, похожую разве что на поднятый некромантами из сказок труп? Или сейчас, когда просто демонстративно отвлекают от того артефакта, который висел недавно на шее принцессы Саянары.

Принцесса надела оба браслета сразу, так что проверить работу только одного исцеления не представилось возможным, о чем лорд Валлес искренне жалел: все же как понять, помог ли принцессе исцеляющий артефакт, напитанный магией Бранвера, а не Арх-Руа, и на сколько этой магии хватает?

Но то, что предстало перед глазами встречающей стороны после быстрой активации браслетов, тоже было весьма и весьма интригующим: принцесса вновь «облачилась» в иллюзию собственной матери, только вот фарфоровая бесчувственная кукла не вернулась — на бесстрастном лице остались живые насмешливые глаза, полные иронии и вызова, которые не смогла скрыть иллюзия, созданная наспех, без подготовки, но при этом один в один повторяющая предыдущую.

Или лорда Валлеса теперь не обманешь, или просто времени им не хватило, чтобы сделать артефакт качественно. Естественно, лорд Валлес надеялся на первое, но, как человек, посвятивший полжизни внешней безопасности империи, он с горечью должен был признать, что верно, скорее всего, второе.

Глава 4. Портрет Императора

Так сложилось, что гости и встречающие разделились по группкам: молодежь, «родители» и лорд Валлес отдельно от всех, идущий последним. Среди молодежи были три принцессы, Вера, Валларо и Саянара, принц Лансер, леди Гира, и телохранитель Торбург. К «родителям» можно было отнести императора, короля дрохов с супругой, чету Карридан и, с большой натяжкой, Раридана. Судя по постоянно напряженной спине и небольшом крене головы в сторону молодежи, Раридан отслеживал передвижение обеих групп и, более всего в группе молодежи он посматривал в сторону принцессы Саянары. Даже король с королевой не так бдили за дочерью, как это делал дядя.

Вопрос: какие отношения у этих двоих?

Путешествия по разным империям и мирам подготовили лорда Валлеса к тому, что в разных местах мораль и внутрисемейные отношения трактуются по-разному, но вот не лежало у него сердце поставить ярлык на этих двоих как на любовников, хотя некоторые действия Раридана направляли мысли в эту сторону. Или лорд Валлес пытается измерить своей «линейкой» пятиголовое чудовище, которое на все душевные метания его мира смотрит как на непонятные и необъяснимые действия?

Шли они в банкетный зал, где был подготовлен торжественный ужин для гостей, пока только в узком кругу. Дополнительные лица начнут появляться завтра-послезавтра, а пока для вновь прибывших итак будет слишком много впечатлений — так сказал император, и с ним согласились главы обоих ведомств.

Сейчас они проходили вдоль картинной галереи, где были представлены портреты всех императоров за последние…сколько-то сотен лет (лорд Валлес всегда засыпал, когда история переваливала пятисотлетний рубеж, поэтому некоторые портреты не смог бы идентифицировать даже под направленными на него мечами, которых тоже было в достаточном количестве в галерее). Знал лишь лорд Валлес, что кто-то из предыдущих императоров ради шутки повелел развесить портреты в хаотичном порядке, а потом развлекался, расспрашивая подданных, кто изображен на каком-нибудь портрете.

Однажды вышел конфуз, потому что казначей с воодушевлением описывал подвиги Вильгельма Пятого Завоевателя, находясь рядом с портретом действующего императора самому императору. В тот день казначей горько пожалел о своей оплошности, потому что наказанием ему было выучить всех императоров поименно и уметь рассказать их историю, найдя нужный портрет в галерее.

Вот у портрета Вильгельма Пятого и остановилась принцесса. Со спины не очень было понятно, которая из двух «копий» так увлеклась портретом «соседа» Вильгельма, императора на столько древнего, что лорд Валлес с трудом вспомнил его только потому, что это был первый император, который закрывал портал от дрохов магией своей крови.

— Вас заинтересовал император Леонидас Алларой Первый, принцесса Саянара? — император вернулся к отставшей группе и тоже посмотрел на портрет, на котором был изображен представительный мужчина лет тридцати пяти с пышными черными усами и высоким хвостом, который ввел в моду в свое время ради какой-то пластинки-артефакта, которая заменяла ему корону. Лорд Валлес успел заметить, что император определил под иллюзией именно Саянару, а не ее сестру, значит, тоже заметил изменения во внешности девушки.

— Он настаивал, чтобы я называла его Рой, — голос принцессы дрогнул, но в нем чувствовалась такая теплота и тоска, что почти все, кто стоял рядом, почувствовали себя неуютно, словно за чем-то интимным подглядывают.

— Это Рой? Как он здесь красив, просто не верится, — проговорила королева Сиушель, поглаживая дочь по плечу. — Мы его знали юношей, только-только вступившего на престол. Удивительно, что ты его признала в этом портрете, милая.

Голос у королевы дрохов был глубокий, бархатистый, обволакивающий нежностью и теплом, но принцесса дернула плечом, отодвигаясь от неожиданной ласки, а ответ ее просто разрывал сердце своей болью:

— Он умер, мама, ты понимаешь — он умер почти тысячу лет назад, — принцесса указала на годы жизни императора Леонидаса Аллароя и, скорее всего лорду Валлесу не послышалось, всхлипнула.

— Странное ощущение, — с грустью проговорила королева, безвольно опуская руку, — мы его всего девять лет назад видели… Весь год не могла осознать, как по-разному текло время в двух мирах, а вот посмотрела на Роя и почувствовала.

— Смотри, Саян, — вторая принцесса указала рукой на портрет, — у него твоя чешуйка.

— Что? — впервые подал голос телохранитель, и такие грозные рычания ну никак не вязались со званием охранника, даже личного.

А «свой парень», каким пытался представиться это молодой человек, оказался с двойным дном. Наблюдать за дрохами стало еще интереснее, особенно теперь, когда от рычания Торбурга вздрогнули все гости кроме той, которой этот гнев предназначался.

— Ты отдала ему чешуйку?

— Это был дар в знак дружбы, — поспешила успокоить громилу вторая принцесса (а ведь где-то в Арх-Руа есть еще и первая), но, кажется, этого ответа ждали не от нее.

— Ой, а что тогда сделал Леонидас Первый? — принцесса Вера, которая если и знала историю империи, то очень поверхностно и только в направлении Врат, закрывающих портал для дрохов в этот мир, проявила со своей стороны и любопытство и попытку отвлечь от грозной реакции «телохранителя». — В моем мире в знак дружбы обмениваются значимыми для двоих подарками.

— Привязал свою кровь к порталу и Вратам, — выдавил император, догадавшись о цене столь дорогого подарка со стороны принцессы, но своим высказыванием ни сколько не смутил гостей, потому что женская часть дрохов и Раридан дружно кувнули в знак согласия, и только принцесса Саянара добавила:

— Дал нам надежду на возвращение.

Никто не стал вдаваться в подробности и расспрашивать, ведь по договоренности король дрохов сегодня после ужина должен передать подробный отчет о жизни дрохов в пространстве между мирами, куда их отправил маг Клевр, то ли в отместку за безответную любовь, то ли просто в порыве гнева, а еще, возможно, действующие лица сами поведают свою историю.

Гости и император с семьей пошли дальше по галерее в сторону обеденного зала, а возле портрета осталась принцесса Саянара… и лорд Валлес чуть в стороне, размышляя над несоответствиями в поведении дрохов, в их высказываниях, в их непроявленных эмоциях.

Леонидас Алларой Первый в юности девятьсот лет назад был знаком с принцессой Саянарой и другими дрохами, кто бродил между мирами, размышлял лорд Валлес. По меркам несинхронизированного времени для дрохов это знакомство происходило девять лет назад. Если судить по возрасту, который заявлен в перечне гостей, то принцессе Саянаре сейчас двадцать пять лет, а тогда, значит, было шестнадцать. Время романтических привязанностей.

Дальше. Император Леонидас Алларой вступил на престол в возрасте шестнадцати лет, через несколько лет после закрытия портала, а следующее открытие Врат запечатывал своей кровью уже в возрасте тридцати шести лет. Выходит, принцесса Саянара и император Леонидас Алларой познакомились и сдружились МЕЖДУ двух открытий порталов. И как в пространство между мирами попал император? И при этом успел сдружиться с дрохом и даже не пожалеть для неё (них) своей крови, если один день для дрохов равен…равен… три-четыре месяца жизни жителя Бранвера.

Голова идет кругом от этой несинронизированной временной математики.

Тем временем принцесса Саянара подошла к портрету, приложила ладонь к поблекшей золоченой раме, и картина словно встряхнулась, избавляясь от столетней пыли, и стала яркой, насыщенной, словно вчера рисовали.

— Вот и свиделись, Рой, — прошептала принцесса и принялась интенсивно вытирать лицо ладонями, периодически поглядывая на влагу на руках, а лорд Валлес со стороны гадал: видно ли на иллюзии слезы или они прячутся под завесой?

— У нас в роду тоже подобная вещица переходит по наследству — случайно не ваша?

Вопрос застал девушку врасплох, поэтому она повернулась очень резко, нервно, и это совершенно не вязалось с той болезненной немочью, что совсем недавно все видели возле портала. Зарубочка на память, да-да.

— Кроме вас, лорд Валлес, никого из вашего рода не встречала, — голос, опять же, молодой, теплый, обволакивающий, все тот же, что и до активации браслетов — ничуть не изменился, а должен был — целительство голосу возвращает звучание до болезни. — Где все?

— Отправились в банкетный зал.

— А вы почему же остались?

Не слишком ли грубо для принцессы? Но лорд Валлес только усмехнулся, разглядывая лицо, на котором не отразилось ни единой слезинки, которые так интенсивно вытирала принцесса — не самая изящна иллюзия, но в данном случае очень удобная.

— Остался проводить вас, чтобы вы не заблудились. Платок?

Кажется, девушка стушевалась. На лице не отразились изменения в мимике, а вот глаза вспыхнули негодованием, и теперь ни намека на гнетущее сожаление. Платок не взяла, расправила плечи и стремительной походкой почти полетела по коридору, забыв свою легенду о «болезненной немочи». Только иронический смешок главы внешней безопасности сбил ее с шага, она даже попыталась идти медленнее и пошатываться, но этого хватило буквально на пару метров. Потом принцесса выругалась на своем языке, так что лорд Валлес не выдержал и захохотал на весь коридор, а принцесса вернулась к своему изначальному стремительному не болезненному шагу. (Непонятно, но магия миров почему-то склонна поэтизировать речь тех, кто приходит в чужой мир, поэтому самые смачные ругательства не позволяет перевести на язык мира, и все они произносятся на языке визитера. Так что тут даже думать не приходилось: принцесса выбрала для ругательства самое сочное выражение).

Как много тайн хранит в себе всего одна принцесса-дрох, а из портала вышло шестеро, и у каждого свое второе дно. Кажется, скучно не будет.

Глава 5. Обсуждать погоду? Лучше рассказ про дрохов!

— Удивительно видеть снег, — призналась Сиушель, поглядывая в окно напротив её места за столом. Там за окном бушевала метель, сотрясающая стекла окон особенно сильными порывами ветра. — Мы вообще за десять лет отвыкли от смены погоды.

Торжественный ужин тянулся уже добрых два часа, и все разговоры крутились около нейтральной темы — погоды — и до зубовного скрежета надоели как минимум половине присутствующих, но все попытки перевести разговор на историю дрохов как-то мягко и незаметно переводились королевой Сиушель обратно к безликой теме.

— А как выглядит пространство между мирами? — Гира предприняла очередную попытку узнать что-то новое. Они с принцессой Верой делали это поочереди, забрасывая в разговор разные темы, выуживая их с ювелирной точностью из разговора о погоде.

Казалось, что вот снова королева дрохов заговорит и от темы не останется и намёка, но в это раз в разговор вступила принцесса Саянара, которая за время ужина ничего из предложенных блюд не попробовала даже для вида.

— Там все разом: зима, лето, весна и осень. Стоит остановиться, и на тебя обрушиваются все сезоны разом, словно в экспериментальной колбе мага-стихийника. Мы только по открытию портала во Вратах Бранвера могли судить, что очерединой сезон закончился… А у вас всегда одно и то же: холодно, деревья без листьев, трава сухая пожухлая. А тут сразу столько снега. Эта…снежность…надолго?

— О, вьюга скоро закончится, а после можно будет построить снежный город и горки, — принцесса Вера просияла от своей идеи и тут же устремила просительный взгляд на принца Лансера, и умильно так хлопала ресницами, пока не дождалась согласия.

Наверное, принцессе Вере очень сложно было сдержать радостный визг, но вот Гира с удовольствием захлопали в ладоши. Кажется, не так давно Гира упоминала, что ее сыновья уже замучили вопросами, когда же начнется настоящая зима со снегом и ледяными горками. Даже сам лорд Валлес обещал этим мальчишкам, что свозит их на горки, как только маги их построят. Вот ведь как не вовремя все. Где была голова лорда Валлеса, когда он соглашался стать наставником всем троим мальчикам? Ах да, кажется, он это пообещал ещё в детстве, а Гира обещала стать магической помощницей его детям. А вот как Лансер избежал этих клятв, до сих пор непостижимо — видимо дипломатия в нем проснулась ещё в те времена.

— А в Арх-Руа бывает снег? — продолжала допытываться принцесса Вера.

— Высоко в горах, — ответил король дрохов и тут же задумчиво посмотрел на девушку, — но самок в преддверии откладывания яйца до опасных занятий никто не допускает — их принято оберегать.

Похоже, принцессе Вере не очень понравилось упоминание ее положения, но ее недовольство, как и другие эмоции — это головная боль принца Лансера. Совсем недавно у лорда Валлеса бы сжалось сердце, предательски напоминая о безответных чувствах, а вот сейчас даже не дрогнуло — так он был поглощён тайнами визитёров. Вот и теперь он уловил недовольное бормотание принцессы Валларо: "Оберегают, отправляя в путешествие в Свет и Тьму, да так, что десять лет домой вернуться не можем…"

Лорд Валлес сделал ещё одну зарубочку, уже неизвестно какую по счету: даже среди дрохов все неоднозначно и нет единства мнений. Хорошо это или плохо, или очень плохо можно определить позже, пока что копилка зарубок разрастается.

— Почему вы ничего не едите, принцесса Саянара? Вам не нравятся наши блюда? — кажется, леди Карридан со своего места очень даже неплохо видит "молодёжь", а тут ещё она была ответственной за этот обед, даже в мир Арх-Руа отправляла продукты и готовые блюда на пробу, чтобы "во время обеда вдруг не выяснилось, что у всех гостей аллергия на соль или непереносимость местной воды".

— Всё выглядит очень аппетитно и запах просто невероятный, — третья принцесса повернула голову к леди Карридан, и в её глазах можно было заметить улыбку и сожаление, тогда как все остальное лицо оставалось маской фарфоровой куклы.

Вот сейчас все будет списано на здоровье и недомогание, решил лорд Валлес и ошибся, потому что дальше ответила принцесса Валларо, хихикая к ладошку:

— Просто Саян жуткая сладкоежка и ждёт десерт — она его съест больше, если не будет пробовать все, что здесь представлено.

Кто-то пнул принцессу под столом ногой, звук был явно слышен в установившейся тишине, но у всех, кто сидел вокруг, были такие невозмутимые лица, что глава внешней безопасности даже не смог идентифицировать этого дроха.

— А будет десерт? — поинтересовалась теперь уже принцесса Саянара, заканчивая официальный обед какой-то детской непосредственностью.

— Вам сейчас принесут, — пообещала леди Карридан, после чего уже принц Лансер полушутя-полусерьезно возмутился.

— А нам в детстве такого не позволялось — только исключительно после существенного приема пищи.

— Неужели у вас тоже считается, что сладкое портит зубы? — с притворным ужасом спросила принцесса Саянара, а ей со смехом уже отвечала Гира.

— Не только зубы, но и фигуру.

— Ой, тогда мне не нужно, — принцесса Валларо произнесла это испуганно, но ее настоящие глаза под иллюзией никто не увидел, поэтому дружно приняли всё за шутку, и уже общий смех разнёсся по обеденному залу.

***

Разговор так и не дошёл до жизни дрохов в пространстве между мирами. Раридан отдал императору какой-то отчёт, но обсуждать ничего не стал, попросив, правда, помимо запланированных дел, уделить ему время для личного общения.

А вот начало истории все же услышать удалось, только с небольшим отступлением, уже за общим десертом в малой гостиной, где, при желании, можно разместить в десять раз больше гостей.

Кстати, сколько десерта может влезть в одну маленькую дрохшу… дрохку… дрохарку? Лорд Валлес перестал считать на пятом, потому что в этот момент король дрохов начал рассказ, и десертная ложка стала двигаться медленнее.

— У нас, в Арх-Руа, живут три расы: дрохи, дрох-куары, люди, — начал король дрохов, задумчиво потягивая кофе из чашки. — Мы и дрох-куары отличаемся от людей тем, что можем расправить крылья и взлететь в небо.

На последней фразе принц Лансер, принцесса Вера, император и лорд Валлес переглянулись. Для них, конечно, не секрет, что дрохи имеют вторую форму, но так поэтично назвать превращение в огромное пятиголовое чудовище — надо постараться. Не иначе, магия мира отказывается подбирать для дрохов другие слова и ассоциации.

— Ещё есть отличия у каждой из рас. Люди — изменчивы, но проявляют невероятные способности приспосабливаться: могут жить во всех королевствах, привыкают к тяжести магии всего мира, способны продолжить род с любой из рас без всяких условий. Дрох-куары — раса родная нам, со всеми особенностями, за исключением одной, которой обладают только дрохи: мы способны заводить семьи только когда в сердце горит огонь, в самом прямом смысле.

В этом месте повисла гнетущая пауза, во время которой каждый, кто не являлся дрохом, пытался представить себе жизнь с огнем внутри — получалось…да вообще не получалось.

— Вообще огонь горит в нас всегда, — внесла свою лепту в разговор принцесса Валларо, — он разгорается в ответ на положительные чувства: к семье и родителям, к друзьям, к любимому делу — все это дает дополнительный язык пламени, но для создания семьи необходимо встретить партнера, от общения с которым огонь в сердце возрастет, но не от добавления еще одного яркого языка, а от того, что само пламя взлетит до небес… как-то так.

— Хм, — император потер лоб и усмехнулся, — мы, люди, называем это любовью.

— И демонстрируете ее своим отношением, поступками, словами, — это королева Сиушель вступила в разговор, но перед этим послала второй дочери такую ободряющую и гордую улыбку, что в помещении разом стало и теплее и светлее. — Мы делаем все тоже самое, но в момент признания нам не нужны слова — достаточно прижать к груди руку партнера и открыть ему доступ к сердцу. Он сразу поймет, что все те чувства, которые разожгли пламя, относятся именно к нему и ни к какому другому дроху — пламя не может обмануть.

— И что, совсем-совсем никак до встречи с этим партнером? — вопрос вертелся на языке у каждого, а вот озвучить его решилась принцесса Вера. — А то как-то грустненько без любви.

— Если бы именно так все и было, то что ж это была б за жизнь? — рассмеялись одновременно король и королева дрохов, а Сиушель, отсмеявшись, погрустнела. — Мы можем спутать чувства с Истинным пламенем, особенно когда молоды, надавать обещания, которые не сможем выполнить, когда Истинное пламя разгорится в полную силу.

На этих словах все без исключения дрохи, что молодые, что тот же Раридан отвели глаза в сторону, мужчины даже закашлялись, а вот девушки, наверное, возблагодарили создателя иллюзии, потому что их лица ничего не выражали, но напряжение ощущалось серьезное — от такого свечи сами загораются, да что свечи — факелы.

— Дрохи стараются не давать клятв, — продолжила Сиушель. Грустно улыбаясь своим мыслям, — во всяком случае до того, как откроют свое сердце, но в юности, как я уже говорила, мы слишком максималистичны — все у нас впервые и все самое настоящее. Я согласилась на магическую помолвку с Клевром, когда мне было шестнадцать, а Истинное пламя так и не разгорелось.

Королева Сиушель ненадолго замолчала, а все присутствующие, особенно женская часть, слушали, затаив дыхание. Лорд Валлес даже позволил себе усмехнуться — все равно увидят только мужчины, а женщины будут лить слезы в конце, как после «Баллады о Сиушель», которую знают все в Бранвере вот уже тысячу лет.

— А магическая помолвка — это какая-то проблема? — нашла в себе силы отвлечься и задать вопрос Гира, которая всегда была менее романтична, но даже она в конце обязательно будет стирать слезы тайком — такова магия этой истории.

— Заключить ее легко, а вот расторгнуть можно в определенные дни — четыре раза в год — и при условии, что, если девушка разрывает помолвку, то она магически может защитить себя. Естественно, если девушка магически слаба, то ни она, ни мужчина не смогут разорвать узы — это как защита слабого.

— А как же пламя истинной любви? — вскрикнула расстроено Гира, перепутав слова в названии, — вот и вспоминай после этого про ее неромантичность.

— А Клевр, он же сильнейший маг, да? — одновременно с Гирой воскликнула Вера, и все устремили взоры на Сиушель и Раридана, потому что тот всегда представлялся как второй по силе маг Арх-Руа.

Первым ответ обрел вопрос принцессы Веры, причем со стороны другой принцессы — Саянары.

— Клевр — сильнейший маг среди дрох-куаров, даже сейчас равных ему нет. Рар — сильнейший маг среди дрохов, даже после блуждания между мирами. Сейчас никто не сможет сказать, кто из них сильнее, потому что магический поединок с преступником никто не даст провести, а вот раньше они часто сходились на арене, и мы по несколько дней могли ждать, когда они выдохнутся.

— Дааа, — принцесса Валларо мечтательно протянула (если не смотреть на ее лицо, то можно легче улавливать эмоции, а так голос и лицо вводят мозг в диссонанс), — после каждого поединка очередь из желающих стать их учениками выстраивалась внушительная. Они потом из-за учеников ругались. Не верилось, что вы били друзьями, дядя Рари.

Раридан передернул плечами, но ничего не ответил — он вообще не встревал в рассказ сестры, только иногда кивал своим мыслям, но вот сейчас тоже сказал:

— Но в то время мы оба были еще середнячками — до сильного мага нам было как до солнца, так что Сиушель смогла в конце-концов расторгнуть помолвку, но Клевр этого простить не смог, к сожалению…Память у него оказалась крепкая, а суть — мстительная.

— Отвечу на ваш вопрос, леди Гира, — после небольшой паузы продолжила разговор королева Сиушель. — Истинное пламя способно обратить вспять любые клятвы, связывающие дроха. Только до Истинного пламени мы тоже идем не самыми легкими путями.

— А без Истинного пламени вообще никаких союзов? — кто бы сомневался, опять принцесса Вера. — И политические браки не заключали? И не бывает принуждений?

Свет и Тьма, что в голове у этой женщины? Явно, сказания ее мира никак не выветрятся, а ведь на целесообразности, практичности и долге во всех мирах основываются отношения что в семьях, что в империях, а любовь — это сладкое приложение, которого можно и не дождаться. Так думал лорд Валлес, с запоздалым интересом отмечая, что год назад наравне с практичностью он ставил и любовь, а сейчас как-то равнодушен к этой теме.

— В любой сказке есть злые короли, коварные планы соседних королевств и просто отчаяние, — король дрохов смотрел в этот момент на ту часть гостиной, где за чашками с чаем прятались его обе дочери (но это не точно, просто интуиция шептала, что каждое слово короля дрохов несет подтекст для каждого члена семьи), — но это уже история на столько сложная и скучная, что лучше опустить…

Судя по женской половине императорской семьи, вопрос они так просто не оставят, да и лорду Валлесу тоже было интересно, ведь Клевр на что-то рассчитывал, если не разорвал магическую помолвку с королевой сразу.

Еще одна зарубка на память — их уже так много, что впору записать в отдельный блокнот.

***

Уже ближе к полуночи, когда гостей проводили в их крыло для отдыха, а почти всех встречающих отправили по комнатам, лорд Валлес и принц Лансер получили от императора по увесистой папке с отчетами.

— Раридан, чтоб его, Улла Рау передал эти копии на изучение. Себе я тоже оставил — просмотрю на досуге. Прошу через два дня дать оценку всего, что вы изучите и вам покажется странным. Хочу также услышать ваши мысли по Клевру… Гадость какая, язык так и хочет назвать этого шпиона лордом Бризом, — император махнул рукой в сердцах и достал из потайной ниши в кресле, где он сидел, бутылку старого измерского крепкого. — Разлей, — протянул сыну бутылку, а лорду Валлесу кивнул на полку, рядом с которой тот развалился в кресле — за «Историей Бранвера от начала времен до сегодняшних лет» прятались пузатые бокалы на низких ножках.

— Не вини себя, отец, — Лансер споро разлил тягучую и черную, словно деготь, жидкость по бокалам. — Лорд Бриз обманывал всех столетиями — ты не мог увидеть в нем корень наших бед.

— Но твоя-то жена смогла, — император опрокинул бокал одним махом, не смакуя и не принюхиваясь, словно одно из самых дорогих вин империи было просто водой.

— Моя жена вообще уникум, — улыбнулся принц Лансер и настороженно покосился на лорда Валлеса, но тот только отмахнулся — его сейчас занимали тайны дрохов больше, чем тоска по принцессе.

— Вы заметили, что принцесса Валларо говорила про учеников — у этого Клевра в их мире могли остаться последователи, как и у нашего, Свет его дери, лорда Бриза в Бранвере тоже могли остаться — не мог же он один все эти столетия терроризировать империю.

— Вот и расскажете о своих выводах через два дня, — решительно хлопнув ладонями по подлокотникам кресла, император поднялся и распрощался с сыном и лордом Валлесом.

— Я тоже пойду, — лорд Валлес решительно направился к главному выходу из дворца. Здесь не разрешалось пользоваться порталами — придется дойти чуть ли не до центральных ворот по заснеженной аллее. Оставалось надеяться, что маги уже расчистили дорожки. Какой бы ни была погода, но оставаться во дворце желания не было.

— Дор, ты помнишь, что помимо горок и бала помощь твоего ведомства понадобится еще на некоторых мероприятиях, где будут присутствовать эти дрохи, — напомнил принц Лансер, а Дорон (после отбытия императора в свои покои можно было расслабиться и забыть со старым другом про титулы и регалии) только широко усмехнулся и подмигнул.

— Пришли мне полный список: прошлый я так исчеркал правками, что уже непонятно где что.

Получив в спину подушкой от кресла и хохотнув на прощание, Дорон, он же в течение всего дня лорд Валлес, пошел не к центральным воротам, как планировал, а мимо гостевого крыла, чтобы еще раз проверить охрану и… непонятно почему, но его беспокоили визитеры.

Все было тихо, вьюга закончилась и на улице установилась такая тихая морозная погода, что слышно, как хрустит снег под ногами, и даже лай собаки в другом конце парка. Гостевое крыло было окутано темнотой — все шторы занавешены, свет погашен. И только на втором этаже кто-то открыл дверь на балконом и выпустил на улицу легкое серебристое свечение, которое мерцало виде тонкой полуразмытой фигуры.

— Узнай, чьи это покои — доложишь завтра, — распорядился Дорон и пошел к выходу. Кто-то среди дрохов еще и невидимость практикует — вообще интересно. Он очень надеялся, что из отчета сможет понять, какой магией обладает каждый из гостей, чтобы в будущем быть во всеоружии. И надо прочитать отчет в сжатые сроки — мало ли, что может произойти.

Никогда ранее лорд Валлес не подозревал в себе способности пророка, но вот ощущение чего-то беспокойного, опасного его не обмануло — уже до рассвета завертелось колесо перемен и событий с такой невероятной скоростью, что только успевай смотреть, а про чтение вообще бы не забыть.

ЧАСТЬ I I (Жизнь в мире дрохов).

Глава 6. На долгую память.

Империя Арх-Руа, Храм Матери Дрохов.

Стрельчатые окна, закрытые разноцветным стеклом и магическим воздухом, преломляли яркие лучи солнца, отчего в Храме Матери Дрохов было на удивление радужно и ярко. Такими же яркими выглядели гости, собравшиеся в храме по случаю объединения Истинного пламени в двух сердцах: Гайята Даммас Арха и Сиушель Улла Рау.

Девушка была красива, как горный цветок виалон, чей тонкий незабываемый аромат витал в храме. Она была хрупкой и миниатюрной, под стать цветку. На светлом, будто подсвеченном изнутри лице правильной овальной формы выделялись глаза ярко-голубого цвета в обрамлении густых темно-шоколадных ресниц; тонкий носик был немного вздернут кверху, алые пухлые губки словно налиты соком ягод арройи и постоянно улыбались, отчего на щеках появлялись небольшие ямочки. Длинные волосы цвета молочного шоколада были переплетены с цветами виалон и арройи в не тугую косу, которая была перекинута на левое плечо.

Тонкие руки нервно теребили то платье, то косу, то тянулись к мужчине, что стоял напротив, и нервно переплетались с его длинными холеными пальцами, а потом снова упорхали на место. Девушка нервничала, хотя счастливая улыбка не сходила с губ, а глаза так просто лучились счастьем, особенно когда она переставала рассматривать алтарь Матери Дрохов и смотрела только на своего спутника.

Мужчина в такие моменты уверенно брал ее руки в свои и ободряюще улыбался, стараясь спрятать свое беспокойство подальше от внимания девушки.

Лицо у короля было четкое, заостренное, каждая черта притягивала взгляд: лоб высокий ровный, брови прямые, глаза цвета красного золота мерцали в полумраке словно гидрагирум, стоило свету из окон попасть на них, губы чувственные, будто очерченные карандашом, притягивали взгляд, особенно когда их обладатель улыбался улыбкой хищника и завоевателя (но когда мужчина смотрел на девушку, его улыбки становились мягче и нежнее, чего никогда не видели раньше те, кто его знал). А улыбка хищника словно принадлежала его второй форме, которая почти на поверхности, блуждает под кожей и порыкивает, обозначая свое непосредственное присутствие на ритуале — как же без него.

Волосы мужчина носил короткие с выбритыми висками в виде двух змеек, что начинаются почти у глаз, а хвосты переплетают у затылка — прическа воина, которому постоянно нужно поддерживать боевую форму — и не скажешь, что уже король.

Пара стояла возле алтаря, в ожидании служителя Матери Дрохов, женщины на столько уважаемой, что про нее говорили: «Она видела еще саму Мать в те времена, когда дрохи только пришли покорять этот мир». А еще говорили, что ритуал объединения Истинного пламени, проведенный дорхией Маллой, всегда приносил паре счастье и жизнь без ссор и упреков.

Об этом говорят все старшие дрохи, которые уже много лет находятся в паре, а вот молодые в сторонке всегда посмеиваются, потому что за крепкой дверью дома много чего происходит, чего невозможно скрыть от молодежи. Но старшие всегда на эти смешки только говорят: «Разве ж это ссоры?»

А еще говорят, что дрохия Маллой на столько стара, что может уйти в царство Матери в любую десятину, да хоть на вот этом ритуале… Только паре, на чьем ритуале уйдет дрохия Маллой, остается ждать милости только от самой Матери — их еще долго не смогут соединить в храме.

Но вот ниша за алтарем замерцала и из портала, построенного из личной комнаты дрохия Маллой, вышла женщина в белых одеяниях. Не такая уж она и старая, посещает первая мысль, да и вторая тоже: женщина высокая, статная, всего на полголовы ниже Гайята, спину держит прямо, а движения уверенные и четкие. Потом, начиная присматриваться к лучикам морщин вокруг глаз и губ, к снежным волосам, зачесанным назад и забранным в тугой объемный пучок, к рукам, покрытым пигментными пятнами в виде чешуек, и начинаешь понимать, что и в правду говорят про ее возраст — огня без дроха не бывает.

Стоило женщине появиться, как в храме наступила тишина, словно разом все звуки мира исчезли, даже дыхания не слышно, только твердые шаги дрохии. Женщина же подошла к алтарю (а это всего лишь кусок белой скалы, срезанный первым королем на самом высоком хребте Гаоройских гор) и положила сверху маленькую медную чашечку величиной с ладошку младенца, на дне которой тлел небольшой уголек, подмигивая молодой паре оранжевыми искрами.

— Готовы? — почти буднично спросила дрохия, глянув мельком на пару. — Уверены в силе своего огня?

— Да, — девушка кивнула для верности, опасаясь, что ее слабый голос не будет услышан даже первыми рядами гостей.

— Да, — мужчина вроде и не повышал голоса, но его уверенность разлилась по всему храму.

— Приступим.

Женщина молча подняла руки к потолку храма, на котором словно по ее воле открылось круглое окно, и лучи света опустились ровно в чашу — и ни шагу за край.

— Отриньте все, что было у вас раньше и откройте свои сердца пламени друг друга, — голос женщины оказался неожиданно высоким и сильным, монотонность, которая сквозила в начале разговора, исчезла, и все в храме ощутили величие ее слов и того момента, что предстояло увидеть.

Девушка и мужчина глубоко вздохнули, получилось почти в унисон, а потом протянули друг другу руки над чашей, соединив их вместе.

— Я отдаю тебе свое пламя и называю тебя спутником навечно, — проговорила девушка, а на ее губах расцвела счастливая уверенная улыбка.

— Я отдаю тебе свое пламя и называю тебя спутницей навечно, — мужчина ответил на улыбку такой же, ясной и счастливой, а потом легонько сжал пальцы девушки.

Луч солнца прошел сквозь соединенные руки, коснулся уголька, а потом от чаши вверх и в стороны взметнулись яркие языки пламени, оплетающие пару и скрывающие ее от взоров гостей и дрохия Маллой.

Сначала языки пламени выглядели отдельными элементами круга, каждый можно было отделить, сделав брешь, но уже через десятину языки стали сливаться, пока не образовали кольцо однородного огня, расползающегося в стороны от пары.

Жар был на столько силен, что привычные ко всему дрохи на первых рядах и сама дрохия Маллой невольно отшатнулись, а задние ряды уважительно покивали: пламя сильное и монолитное — крепкая пара получилась.

***

Когда гости выходили из Храма, под резной аркой, увитой зеленым вьюном и голубыми лаолями, они поздравляли новую семью пожеланием «горячих лет». Только один дрох не радовался вместе со всеми — стоял возле алтаря и пытался взять в руки тот самый уголек, что еще недавно продемонстрировал объединенное пламя пары всем присутствующим. Пальцы жгло нестерпимо, стоило им попытаться хотя бы приблизиться к чаше, а сам уголёк, словно издеваясь, оказывался совершенно в другом месте.

— Ты зря пытаешься забрать чужое пламя, Клевр, — дрохие надоело наблюдать за бессмысленными попытками мужчины, и она забрала с алтаря чашу. — Гайят и Сиушель доказали, что их сердца горят друг для друга. Смирись и живи дальше.

Женщина вернулась к нише, шагнула порталом в свою комнату и там швырнула чашу с угольком в ведро с водой, что стояло возле зеркала. Какие же все глупые в этом храме, нужен им ритуал, да не простой, а красивый, зрелищный, да еще обязательно атрибуты должны быть такими, чтоб сразу было понятно, без них никак не провести церемонию. И не понимают, что жара двух сердец достаточно, чтобы Мать Дрохов соединила пару и не отпускала друг от друга.

И, если простые дрохи понимают значение пламени в сердце, которое горит для другого, то дрох-куарам это чуждо — не могут они ощутить этот огонь. Правда до поры до времени, пока огонь в их сердцах не разгорится под напором второго пламени, когда сами уже не смогут погасить жар своего сердца…

Только это вот все не про Клевра — нет у него жара, пламя не вспыхнуло, стараясь дотянуться до неба, а желание обладать, завладеть, спрятать, чтобы ему принадлежало — этого больше всего, даже больше уважения к чужому выбору, чем обычно славятся дрох-куары.

Возможно, он повзрослеет и перестанет цепляться за чужое счастье…

Огонек вопреки всем законам природы вспыхнул вновь, превращая воду в жидкий огонь, который перелился через край и перетек к ногам дрохии, постепенно охватывая ее всю — пришла пора уйти к Матери — это она позвала свою сестру к себе.

***

Когда дрохия Маллой ушла, Клевр с силой ударил по алтарю, пытаясь выплеснуть в этом ударе свой гнев, но только руку отбил, а на камне даже трещин не появилось. Говорят, этот алтарь зачарован самим первым королем от любого повреждения: хоть от ударов, хоть от применения магии или стихий. Знал, наверное, что не всем придется по сердцу решения, которые демонстрируют перед этим алтарем дрохи.

— Зря ты ударил камень — он может отомстить, друг, — к Клевру подошел его друг и одновременно оппонент в магии, и ко всему в придачу брат Сиушель — дрох Раридан Улла Рау. Он всегда был такой солнечный, улыбчивый и во всем находил хорошие моменты, что на него невозможно было сердиться за неуместность высказываний или за попытки осчастливить всех вокруг. Но сегодня даже единственный друг бесил невероятно, до дрожи. Желание кого-нибудь ударить да побольнее просто кипело в сердце, именно там, где у сегодняшней пары горел огонь. А у Клевра в этом месте сейчас жажда отомстить, причем всем. Кажется, последнее он сказал вслух.

— Ну, вот и подумай, как это сделать безболезненно для всех! — Раридан хлопнул друга по плечу от всей щедрости души, так что Клевр едва не вошел в каменный пол, словно гвоздь под ударом кувалды.

— Ты хотел сказать, болезненно, — процедил дрох-куар, потирая плечо, а заодно и всю руку до запястья.

— Как хотел, так и сказал, — Раридан мечтательно закатил глаза к потолку и предложил. — А ты женись на одной из дочерей Сиушель и называй ее при каждой встрече «мамой» — все женщины к своему возрасту очень щепетильно относятся.

— А если она родит только мальчиков? — Клевр задал вопрос только потому, что какая-та мысль все же зацепилась за предложение Раридана, правда, не такая возвышенная, как у друга.

— Тогда на внучке, — Раридан расхохотался в голос, несколько раз ударяя открытой ладонью по алтарю, пока не зацепился за край и не поранился. — У, вредный, только он может так коварно ранить — он и тонкий плотный лист бумаги.

Раридан шипел, дул на ладонь, даже по-детски слизывал капли крови, выступившей на тонком порезе, а Клевр незаметно вынул из кармана платок и протер алтарь на том месте, куда упало несколько капель крови друга. Протер и спрятал в карман — пригодится, пока неизвестно когда и в чем, но точно пригодится. Мстить нужно действительно через годы — удар получается неожиданней и бьет в самое уязвимое место. Осталось только все подготовить.

Зря Сиушель и Гайят забыли про него — он еще напомнит о себе. И с ним не случится так, как случилось с третьим королем дрох-куаров. Говорят, готовя месть своим врагам, он и сам частично пострадал, потому что Мать дрохов, как любят называть ее в этом королевстве, еще и Мать всех дрох-куаров, а своих детей она защищает в равной степени, кого б при этом не любила больше остальных.

Так вот — помощь или неодобрение ему не нужны — сам справится.

— Идем, друг, — Клевр хлопнул Раридана по плечу в ответ, но у него ударить получилось едва ли в половину той силы, что нехотя вложил этот дрох. Ну ничего, у него есть стимул и время, чтобы стать лучшим магом в двух королевствах.

Время еще есть. Только нужно помнить, как его отодвинули в сторону и забыли. А память у него хорошая, надежная — надолго запомнит обиды.

Глава 7. Принцесса и маг — что-то не так.

империя Арх-Руа, двадцать лет спустя

Саянара Гайят Арх, третья дочь короля Гайята Даммас Арх

— Смотри, какое я себе сегодня платье создала! Нравится? — я крутилась перед другом и чуть не подпрыгивала от нетерпения. Хочу сделать сюрприз всем: показать, как я владею своей магией.

— Красиво, — с каким-то сомнением в голосе пробормотал Валер, разглядывая зелёную отделку на моем кармином платье. — Я так понимаю, за основу ты взяла розу. А это что? Ай!

Валер отдернул руку и приник губами к пальцу, глядя на мой шедевр с опаской и укоризной.

Пожалуй, шипы добавлять было лишним. Сосредоточилась и направила тонкие потоки к острым навершиям, меняя структуру и форму, преобразуя шипы в зелёные листочки. Где бы посмотреть на себя со стороны?

— Валер, создай иллюзию, — попросила друга, — вы же уже проходили создание дубля.

Ещё сделала глазки поумилительней, что б друг точно не смог отказать. И вот рядом со мной крутится синхронно полупрозрачная копия: худенькая, стройная, талия тонкая, грудь — одни слёзы. Волосы русые блестящие и такие прямые и гладкие, что все подружки и сестры завидуют, а я грущу: ни одно завиваюшее заклинание не берет, даже волну мягкую не получается сделать. Вот лицо мне нравится, что кожа — бархатистая, персиковая, словно слегка схваченная солнцем, что губы — ни тонкие и не пухлые, а цвет натуральный без всякой магии — кораллы со дна Экварийского моря — да ещё сочные, словно спелый фрукт (Торбург на мои губы очень часто стал посматривать так, словно съесть хочет — нужно сказать, чтобы в гости перестал голодным приходить).

А вот яркий цвет платья мне явно не идёт — нужны другие оттенки, меньше холодного цвета, а самые яркие краски — подальше от лица. Эх, жаль принцесса не может заниматься красотой своих подданных — я б каждому придумала целый набор одежды на все случаи жизни, а то любят у нас на все праздники надевать белое: подходит цвет, не подходит — не важно — все в одном, хорошо хоть оттенки белого подбирают разные.

Напряглась и поработала с цветами, и уже платье сверху приобрело абрикосовый льдистый оттенок, а к низу дошло до кораллового и буйволиной кожи (название совсем недавно Валер принес из другого мира — как там смешно оттенки называют). Зелёный тоже поменялся: вверху стал серо-голубым, а снизу мятно-зеленым (ох, что б я делала без раскладки по цветам, которую Валер подарил мне — самый лучший подарок на день рождения).

Удовлетворённо пробежавшись взглядом по платью, я почувствовала головокружение и чуть не упала тут же, но друг успел подхватить.

— Саюни, с ума сошла? Ты столько сил вбухала в одно платье! Да ещё, наверняка, голодная и магию не впитывала сколько…?

Друг гундел и гундел, но при этом не забывал о первой помощи при магическом истощении: усадил меня на поваленное дерево (встретились мы в дальней части парка, где я люблю тайно от всех проводить эксперименты со своими силами), налил из фляги воды, достал из своей сумки какие-то фрукты, совершенно на наши не похожие — скорее всего, тоже подарок из другого мира, только вот хотел более торжественно их вручить — вынул-то их из расшитой речным жемчугом холщевой сумки.

Умммм, блаженство! Нектар так и потек по губам и подбородку, а желудок просто запел от наслаждения. Пришлось срочно умываться, чтобы платье не испачкать, а потом более аккуратно доедать остальное.

— Спасибо, Валер, — скорее промычала, чем внятно поблагодарила, облизывая пальцы. — Ты самый лучший друг, что есть у меня.

— А Торбург? — Валер уселся рядом и заглянул в глаза с выражением преданного питомца на лице. Я тяжко вздохнула и замялась. Вот почему нельзя оставить все, как в детстве? Почему лучший друг не может остаться другом и не претендовать на большее?

Посмотрела на Валера внимательнее, хотя уже не раз рассматривала его с девичьей точки зрения, а не с точки зрения друга. Все равно ничего не дергается внутри. Вот если ему грозит опасность или, например, нужно добиться места у лучшего мага двух королевств — я готова хвост откусить и даже все пять голов отдать за него, а вот танцевать на балу хочется только с Торбургом, да и одеваться красиво тоже для него стараюсь — хочу только ему нравиться.

— Торбург мой жених, — я решительно встала с бревна и поправила платье.

Вот никогда не сравнивала этих двоих — знала, что невозможно их сопоставить. Они оба высокие, крепкие, плечистые, как и все дрохи-мужчины, только Валер уступает немного в росте и мощи. Говорят, Торбург ещё будет крепнуть, прибавлять в мышцах, потому что выбрал военное направление магии, а Валер выбрал магию общую, где важна не сила, а ум, умение держать несколько направлений сразу, поэтому некогда ему мускулы наращивать, как дядя Рари говорит.

А ещё они глазами не похожи, лицом, эмоциями. Торбург весёлый, лёгкий, чем-то на дядю Рари похож, только у него не хватает терпения и способности прощать, поэтому, когда Торбург шутит и смеётся, нужно всегда в его глаза смотреть и улавливать настроение по ним. А вот Валер сдержанный, серьезный, веселится только со мной и то, если я его отвлеку от любимого занятия и растормошу. Но при этом они оба похожи в одном: они надёжные, словно скала в Гаоройских горах. В стремлении к цели, в верности королю и нам, его детям, в силе дроха, обретшего крылья. Да, в том состоянии, когда расправляют крылья и летят высоко в небе среди потоков истинной магии, они красивы до слёз, потому что отвести от них взгляд невозможно.

Эх, когда уже я смогу летать так же высоко? Уже девять лет как расправила крылья, а сил подняться до самых ярких потоков пока нет…ну или я все силы успеваю потратить здесь на земле, потому что для чего ещё нужна магия, если не для познания своих сил, не для решения проблем своих подданных…

Услышала тяжкий вздох рядом и вернулась из неба на бревно. Валер смотрел на меня так пронзительно преданно, что стало совсем неловко. Я принялась облизывать пальцы и губы от фруктового сока, только чтобы оттянуть время, но, кажется сделала еще хуже: мой друг вдруг дернулся, словно его ударило молнией, а потом решительно, с каким-то убойным остервенением в глазах схватил меня за голову, больно дергая волосы, а сам прижался к моим губам своими, то и дело норовя просунуть свой язык ко мне в рот.

Не таким я представляла свой первый поцелуй. И точно не с Валером. Больно. Больно от зажатых рукой волос, словно пол головы стянуть с тебя пытаются. Больно губам и языку, потому что чужой словно метлой ерзает внутри и не находит себе места, да еще пытается мой вытолкать. Носу, потому что дышать ртом вообще невозможно, а нос приплюснут к щеке Валера и судорожно пытается хоть чуть-чуть втянуть в себя воздух. И пальцам, потому что сдерживаю их изо всех сил — они вот-вот начнут удлиняться и обрастать когтями — еще немного и примутся отталкивать друга и причинят ему вред. Не хотелось бы поцарапать или вообще что-нибудь оторвать Валеру за такое самоуправство, но еще немного и я просто задохнусь тут на бревне, проявляя чудеса деликатности и сострадания.

— Совсем не понравилось? — обреченно спросил «друг», а я хватала ртом воздух и силилась спрятать взгляд, в котором, скорее всего, зрачки уже даже не вертикальные, а горизонтальные — явный признак готовности ударить хвостом нападающего.

Так, сосредоточиться и сделать лицо попроще, помилее, но никаких заискиваний и подлизываний, а то вообразит, что не против еще раз повторить этот ужас.

— Не то что бы совсем не понравилось, — осторожно ответила, чтобы не обижать друга окончательно, но у меня есть жених и с ним я чувствую все гораздо ярче.

Не будем упоминать, что жених совсем неофициальный — без объявления родным и без демонстрации огня в сердце, но это вообще поправимо, а в первую очередь нужно с женихом поцеловаться, а то как-то неправильно, что меня целует лучший друг, а жених — нет.

Я поднялась с бревна, отряхнула в который раз платье, поправила волосы (Мать Дрохов, до чего ж больно голове) и собралась попрощаться, но перед этим все же поблагодарила:

— Спасибо за подарки, Валер, они замечательные. Ты лучше всех знаешь, что мне нужно подарить

Потрепала его черные густые кудри, которые он пытается убрать в хвост, но все ленты и веревочки куда-то пропадают, и он вечно ходит расхлябанный, отчего во дворце все мои сестры, мама и обе бабушки становятся недовольными, словно Валер им назло так делает.

— Я перевелся в королевскую стражу и буду сопровождать вас в путешествии к Свету и Тьме.

— Якорь тебе в печень!

Согласна, не слишком благозвучное ругательство, особенно для принцессы, но какая лапа ему на ногу упала?

— Ты с ума сошел? Да дядя Рари с Клевром тебя чуть ли не по седьмицам расписали, когда у кого ты учиться будешь, а ты взял и бросил учебу, чтобы пойти к пустоголовым качкам?

— Торбург тоже к ним относится? К пустоголовым качкам?

Кажется, Валер не такой моей реакции от меня ожидал — думал, я поддержу, как всегда это делала, но нет уж — не сегодня.

— Торбург служит там уже много лет, и не сравнивай — он уже младший капитенот, а тебе с низов придется все начинать. Ты вообще зачем туда пошел?

— Зато твой Торбург не смог пробиться в телохранители королевской семьи, а я смог.

Валер стоял злой, красный, то и дело сжимал и разжимал кулаки, а еще ощущение было, что у него из носа пар пойдет даже без смены формы.

— О Мать Дрохов, за что? — я, скорее всего, тоже была недалека от состояния переходящей формы — вот-вот снова когти начнут расти. — Меня дядя Рари и Клевр на пару съедят и не подавятся: обоим по две головы достанется, а пятую голову и хвост они еще и в монетку разыграют! А они уже знают?

— Я сказал магистру Клевру, — Валер начал успокаиваться, а вот меня просто пронзило ужасом и диким сочувствием к себе, родной.

— Значит, дядя тоже знает, — я лихорадочно начала составлять план действий. — Так, мне лучше вернуться во дворец и весь день быть на виду, а там, глядишь, и в путь отправимся, так что ни дядя, ни магистр до меня еще несколько месяцев не доберутся. А пока я у всех на глазах, мне и вреда никакого не причинят — все же мой день рождения отмечаем сегодня.

Валер вздохнул тяжело и обречённо, словно только что удар смертельный получил, а у меня совесть проснулась.

— Валер, миленький, — закончила, понимая всё же, что кроме сочувствия ничего другу дать не смогу. — Ну, извини меня…

— Правильно говорят: не спросишь — не узнаешь.

Валер махнул рукой и пошёл в сторону дворца. Какой он был в этот момент сгорбленный, словно вся магия мира разом рухнула на его плечи — не поднять. Сердце сжалось от боли за друга: как он сможет путешествовать с нами два месяца, если я всё время буду у него перед глазами? И ведь надеялся, скорее всего, что обернется все более романтично.

Глава 8. Принцесса и страж — а как здесь?

Принцесса и страж — а как здесь?

— Саянара, стой!

Торбург перехватил меня перед выходом из старой части парка и, заговорщически подмигнув, потянул к беседке, увитой талуанской розой. В полумраке нашего с ним тайного места его глаза блестели, словно умытые дождем кристаллы, а улыбка была такой ясной, что мои грустные мысли просто рассеялись, не оставив и следа.

— Я соскучился, — Торбург обнял меня так осторожно, словно я хрупкая ваза из льдистого хрусталя, а я с радостью утонула в его теплых объятиях.

— Мммм, как же хорошо, я тоже соскучилась. Где ты пропадал целую седьмицу?

— Пытался прорваться в королевские телохранители и сдавал экзамены, но кого-то взяли раньше меня. Эх, знать бы кого — может, можно было б с ним договориться!

— Ты сам в это веришь? — я за смехом попыталась скрыть замешательство, которое резко мной овладело. Серьезно, Валер вместо Торбурга?

— Нет, конечно, но можно же помечтать. Представляешь, мы вместе два месяца.

Я расхохоталась, представив, как будет гонять Торбурга жардан Кевор, если Торбург вдруг уйдет с дозора ко мне на свидание.

Торбург явно понял, о чем я думаю, надулся обиженно, но ненадолго — тут же загорелся другой идеей.

— Зато на расстоянии мы с тобой раньше увидим наше пламя! Ты же помнишь, что огонь в сердце лучше всего видно на расстоянии, даже напрягаться не надо.

— А продемонстрировать его сейчас ты не можешь? — немного ехидно получилось, но ведь огонь если и горит в сердце, то не важно, с какого расстояния его демонстрировать.

— Мы слишком близко, моя лулия — я тебя сожгу своим огнем.

Вроде и шутит, и улыбается ясно, а вот глаза настороженные. Он или не уверен в себе или не готов открыть мне сердце окончательно. Обидно, но ведь можно понять его сомнения: вдруг огонь у него не сильный Истинный, а просто очередной язык в его костре.

Тоже и про меня можно сказать: я ведь влюблена, дни считаю до следующей встречи, дыхание перехватывает, когда он на меня смотрит, а вот огня внутри не ощущаю. Может, действительно, расстояние покажет нам наши истинные чувства?

И как мои родители поняли, что в их сердцах горит Истинное пламя? Они рассказывали, что не сразу. Даже ругались друг с другом и ссорились, и мама была помолвлена с магистром Клевром, а потом…история в этом месте разнится. Мама говорит, что ее охватило пламя, когда она ненадолго ушла с родственниками в Свет и Тьму. Папа говорит, что поцеловал маму из вредности во время очередной ссоры, чтобы она замолчала, а отпустить не смог, потому что в тот момент его и настигло пламя. А вот что произошло из этих двух событий раньше, а что позже — так и не выяснилось.

— Не буду спорить, — я надула губки, как меня учила недавно моя сестра Ларо (это она решила мне подарок на пятнадцатилетие сделать), но долго так я не смогла — губы непременно пытались вернуться на место, а смех так и рвался наружу, стоило представить себя со стороны.

Ларо вообще считает, что я рано согласилась стать невестой Торбурга, поэтому учит меня его мучить (каламбур какой-то). У нее у самой в восемнадцать целых три воздыхателя, только она не может понять, кто из них ей больше нравится, поэтому встречается со всеми по-очереди, а мне советует не торопиться с выбором. Но разве в этом можно как-то предугадать? Вот если взять нашу старшую сестру, Кассии, — она в четырнадцать как познакомилась с Миллором, так до сих пор с ним, — скоро в Храм пойдут, осталось только вернуться из путешествия.

Вообще путешествие это… Вот кто придумал отправляться именно в мой день рождения? Но служители Храма Матери дрохов подсчитали и обозначили день, а мы все вынуждены подчиниться. Все дело в том, что мама, королева Сиушель, ждет наследника — мальчика, а в таких случаях все дрохи женского пола в семье собираются вместе и отправляются в путешествие между Светом и Тьмой. Раньше это делали все-все дрохи, даже те, кто вообще не относился к высшему сословию, но потом постепенно обросли делами, бытом, и в итоге традиция осталась только в королевской семье.

Бабушка говорила, что она тоже проходила через это, а до нее прабабушка дважды. Вот наша мама задержалась с этим путешествием — родила четверых дочерей (нашей младшей Ваюни шесть лет, и она на днях впервые обрела крылья) прежде чем подарить королевству наследника.

Говорят, если бы мама в очередной раз ожидала дочку, то про наследника мужского пола никто и не упоминал и не намекал, а назначили бы наследницей Кассии.

Ой, как Кассии прыгала от счастья, когда мы поняли, что мама ждет мальчика, — вы не представляете. После этого Кассии в любой портал шагнет, да хоть на три месяца расстанется со своим ненаглядным Миллором, только бы Свет и Тьма благословили маму и нашего еще не рожденного братика. Ну, и нас с собой потащит на аркане, если вздумаем попытаться сбежать из-под этой обязан…ой, привилегии.

— У меня есть для тебя подарок, лулия, — глаза Торбурга горят задорно, с хитринкой, словно сейчас преподнесет нечто невероятное — естественно, я перестаю дуть губы, словно маленькая Ваюни, и смотрю немного снисходительно и совсем малость заинтересованно (ну, мне так кажется).

Торбург достает из нагрудного кармана браслет, я только успеваю разглядеть россыпь ярко-синих сапфиров в серебре и узор-печать-герб, и тут же надевает мне на руку.

— Это зачем? — первым желанием было скинуть его с руки, словно меня обожгло, но никаких запретных металлов или камней, а уж тем более запредельно-запрещенной магии на браслете нет.

— Не бойся, это не помолвочный, — смеется Торбург, и глаза его в этот раз в согласии со словами и лицом. — Я попросил сделать копию, чтобы ты его носила и привыкала. Если через год ты его мне не вернешь, то будем считать, что ты согласна на помолвку — как раз тебе и шестнадцать исполнится.

Какой у меня предусмотрительный жених, даже удивительно, словно кто надоумил. А ведь еще неделю назад все твердил, что хочет объявить о помолвке в ближайшее время. Не мог же он так поменять свое мнение за неделю дежурств и экзаменов?

— А почему такое резкое изменение в твоих планах? — я даже прищурилась, чтобы не пропустить момент, когда слова и глаза придут в несоответствие, но Торбург (и его глаза тоже) только излучал улыбку и благодушие.

— Все просто — я в нас верю, поэтому не тороплю. И в следующем году я получу титул младшего колоса, а значит, смогу просить короля за нас.

— Кто успел с тобой поговорить за эту неделю?

Я очень надеюсь, что никто из сестер не решил помочь мне в налаживании отношений с Торбургом, а то я им устрою сегодня мой праздник.

Нет, я не против, что мой жених перестал настаивать на скорейшем походе в храм, но вот так резко — это может насторожить и самого неподозрительного дроха, даже меня.

— Кто у меня только не был за эту седьмицу: и твой дедушка, и магистр Раридан, и магистр Клевр, и даже жардан Кевор, хотя он велел сам к нему не подходить близко.

Ох, со всех сторон семья меня оберегает, надо же.

— Надеюсь, прадедушка не пришел к тебе их Храма?

— Нет, приходила твоя прабабушка.

Ну, все, точно сегодня насмешки будут идти рядом с поздравлениями: как мы всей семьей смогли переставить крылья твоему истинному дроху. Тьфу.

— Тебе нравится браслет? — Торбург ждет ответа, затаив дыхание, и я не стала его разочаровывать — утвердительно кивнула, делая вид, что любуюсь, а на самом деле изучаю.

Вообще, я сама себе могу сделать украшения, причем из любых камней, да хоть из булыжника на дорожке в парке (правда, папа мне запретил портить окрестности и велел специально для меня из шахты в Даррах-Краар привезти целую груду раздробленной горной породы, из которой я постепенно вытягиваю камни). И я не очень люблю, когда мне дарят драгоценные камни и украшения из них, особенно вот так — стремительно, почти впопыхах: ни рассмотреть, ни почувствовать, ни аромат вдохнуть, ни насладиться аурой дарителя, влитой в камень.

Вообще, когда дарят украшения из камней, то вкладывают неосознанно частичку своей магии, и она, вливаясь в камень, делает его неповторимым, не похожим на другой из той же породы или даже от одного куска отколотый камень.

Поэтому не люблю, когда лично мне присылают дары короли или принцы из других королевств: выбирают помощники, везут как получится, дарят вообще послы, которые, порой, даже магией не владеют. В итоге, открывают сундук, наполненный тканями и странными шкурами, а внутри тусклые камушки поблескивают и не желают оживать. Послы эти камни в руках и так и этак вертят, пытаясь поймать гранями лучи света, а сами не понимают, что любому камню нужно тепло и любовь. Если камень дарить искренне с любовью (не ко мне, а к самому камню), то он обязательно раскроется во всей красе.

Вот в моих руках камни оживают, и даже не из-за того, что моя магия — это магия камней. Камни оживают, потому что я дарю им свое тепло и любовь.

И вот Торбург, сколько раз я ему рассказывала, намекала, как нужно обращаться с камнями, так нет — раз-раз, надел, похлопал и радостный, что не успела спрятать руки. Хотя, браслет красивый, если его немного уменьшить в ширине, изменить форму у некоторых камней, сделать часть камней меньше, а часть — больше, то получится очень оригинальное украшение.

— Нравится, спасибо, — я улыбаюсь, поднимаю взгляд и так застываю на полуслове, потому что взгляд жениха сейчас снова прикован к моим губам и напоминает взгляд голодного волчонка, которому миску молока перед носом поставили, а подойти поближе и полакать не дают. Кажется, Торбурга нужно сразу кормить, как будет ко мне приходить на свидания.

А следом мои губы обожгло от робкого прикосновения губ Торбурга. Да-да, обожгло, словно горячей воды плеснули. А потом он принялся потягивать мои губы по-очереди, то верхнюю, то нижнюю, а потом даже облизал.

Не сказать, чтобы «ох ничего ж себе!», но интересно стало, а что дальше? И надо же мне тоже что-то делать? Это же не Валер со своим нападающим и разящим языком, а мой жених — с ним я и собиралась в первый раз поцеловаться.

Я только слегка приоткрыла рот, чтобы вдохнуть воздух, а потом бы начала повторять за Торбургом, что он там делает с моими губами, но в этот момент его язык скользнул внутрь и принялся играть с моим в догонялки. Смешно…и щекотно, причем почему-то не только моему языку, но и подмышкам, и в ложбинке между грудками, и еще немного между ребер. О, еще стопам почему-то щекотно, хотя они-то от губ и языка Торбурга вообще очень далеко.

Наверное, я попыталась немного отстраниться, потому что ладонь моего жениха осторожно легла на мой затылок и тааак его зафиксировала, что никуда не дернуться, даже при большом желании, а у меня как-то с желаниями сейчас плохо. Не могу понять, что хочу вообще: дышать, играть с языком, который гуляет и ласкается, или почесать в ложбинке, которая зудит все сильнее.

— Тебе не понравилось?

Опять этот вопрос! Что в этот раз не так-то?

— Почему ты так решил? — ой, мой голос такой хриплый, словно мне воды не давали пить дня три или больше.

— Ты глаза не закрывала.

????? И что с того?

— А надо?

Что же за день такой сегодня? Второй поцелуй в жизни, и этот мимо.

— Вообще, да, — авторитетно заявил Торбург, а я даже немного рассердилась.

— А сам почему не закрывал? Я, например, хотела твои глаза видеть — по ним всегда правду видно. Вот пока ты меня целовал, в твоих глазах был страх, что нас прямо сейчас застанут. Если не хотел целовать, так не целовал бы.

Я даже ножкой топнула, как учила Ларо — эффектно получилось, да и Торбург проникся и стушевался. Вот знай, как нужно себя вести, а то глаза, видите ли, не закрыла.

— Извини, я тоже за твоим взглядом следил.

Ага, как же, кто тут у нас такой сказочник? Но примирительный тон Торбурга и сокрушенный взгляд раскаявшегося шалопая делают свое дело: я таю тут же — не могу долго сердиться.

— Расскажи о своих достижениях, — просит Торбург, усаживаясь на скамью, так кстати притаившуюся в беседке, и утягивая меня к себе на колени, — за седьмицу наверняка что-то новое и интересное появилось.

Ох, умеет он быть обходительным и внимательным, при этом ведь действительно интересуется, расспрашивает, а потом и может вспомнить, о чем я рассказывала. Не в упрек Валеру, но тот вспоминает только сильно значимые моменты в моих рассказах и то через раз, а уж про достижения вообще молчу — мои успехи при его опыте выглядят как первые шаги ребенка для не обремененного семьей бегуна: да, замечательно, но что в этом такого?

Поэтому-то самое важное и значимое свое достижение я еще никому не открывала, но ведь так же лопнуть можно от нетерпения!

Подняла магией с земли два мелких камушка размером с мой ноготь на мизинце и, улыбнувшись как можно более невинно (хотя, вряд ли у меня вышло, потому что Торбург вздрогнул от этой улыбки), зажала оба камушка в ладони. Так теперь разложим на составляющие, поменяем структуру, цвет, добавим текстуру, подравняем форму и самое последнее — запах.

— Угадай, что там? — подношу полусжатый кулачок к носу Торбурга, а сама прямо ерзаю от нетерпения — ну, посмотри же уже скорее.

Торбург принюхался и, словно не веря собственным ощущениям, принялся аккуратно разжимать мои пальцы.

— Клубника?

И в голосе столько недоверия и удивления, что я тоже принялась разглядывать это произведение моего магического потенциала. Ну, да — немного кривовато и зернышки почти вывалились наружу, как у переспелой ягоды, а цвет получился бордовый насыщенный. Но запах — просто умереть на месте, особенно сейчас, когда до клубники еще несколько месяцев ждать. А моя вот лежит и ароматы источает, а еще она сочная, а не как у нашего садовника, который выращивает в оранжерее магически созревшую скороспелую.

Торбург смотрит, принюхивается и мрачнеет. Ох, шурашки зеленые, догадался ж…

— Ты внутреннюю силу задействовала?

Я похлопала ресницами, как учила Ларо, но, видимо, что-то не так запомнила — Торбург не отвлекся, а нахмурился еще больше.

— Ну.

— Совсем чуть-чуть, Тор, самую малюсенькую малость.

— Он же не восполняется, если неживое в живое переделывать.

Ой, и такой грозный, что прямо вот сразу и понятно — страж, следит за порядком, где бы ни был.

— Так тут всего-то две ягодки, — попыталась оправдаться, но не получалось. О, есть же аргумент гранитный. — Так мы сегодня перед порталом в высоких потоках магии летать будем, чтобы перед путешествием набраться сил как можно больше — все и восполню.

— Ты знаешь запрет, Саян, — вот прямо голос отца услышала и интонации те же, даже глаза заледенели, как у него, когда меня опять за камни начинает отчитывать. — Нельзя создавать еду — это затрагивает внутренний резерв, который питает дроха. Без резерва нет дроха: ни крыльев, ни голов, ни огня, ни Истинного пламени.