Заветная ставка

Сара Ней Заветная ставка Скандальные фавориты -2,5

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Переводчики: Светлана П

Редактор: Аня М

Вычитка и оформление: viki_k_n

Переведено для группы: Белль Аврора| Пэппер Винтерс| Калли Харт (vk.com)

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПАЙПЕР

— Я не знаю, почему ты заставляешь меня это делать. Ты же знаешь, что я не хочу быть здесь.

— Потому что, Пайпер, мы должны вывести тебя из зоны комфорта.

— Это совсем не то, что я имела в виду. — Я упрямо скрещиваю руки на груди. — А что, если ты просто возьмешь меня покататься на чертовом колесе — я их ненавижу. Или мы могли бы пойти потрогать змей в зоомагазине. Это вывело бы меня из моей зоны комфорта.

— Послушай меня. — Моя лучшая подруга хватает меня за плечи и слегка встряхивает, пристально глядя мне в глаза. Черт возьми, она говорит серьезно. — Ты уже много лет влюблена в Райдера Уильямса. Это твой шанс заполучить его — в буквальном смысле. Если ты выиграешь его на этом благотворительном аукционе, он может быть в нашем доме и мыть полы. Ничего не может быть лучше.

— Он даже не член братства. Не понимаю, что он делает на этом аукционе.

— Они собирают деньги на эту государственную программу чтения, ты, большой книжный ботаник. Это их благотворительность, и я слышала, что они просили об услуге, чтобы смогли собрать больше, сплотить все силы и все такое.

Мое сердце немного тает; это так мило с его стороны участвовать, когда он даже не является частью организации, занимающейся сбором средств.

И все же.

— Я все равно не могу позволить себе купить Райдера. Ты хоть знаешь, сколько девчонок будут за него драться? Все до единой. Это будет кошачья драка, и я ни за что не смогу заплатить столько, сколько могла бы заплатить Бетани Уайлдер.

— О, пожалуйста. — Мэл закатывает глаза. — Давай не будем преувеличивать. Он симпатичный, но не настолько. Он не пойдет за тысячу долларов — может быть, за несколько сотен, самое большее.

Мэл говорит это так небрежно, как будто несколько сотен долларов — это ерунда, что мое лицо буквально заливается краской.

— Это все равно будет стоить больше денег, чем у меня есть, — ворчу я.

Не то чтобы я собиралась делать на него ставку.

— Вот почему у тебя есть я — у меня полно наличных.

— Не смей... я серьезно, Мэллори. Я убью тебя, если ты сделаешь какую-нибудь глупость.

Серьезно. Я убью ее.

Она на это способна. У этой девушки самое большое сердце и самый большой расчетный счет, чтобы отказать в поддержке.

Она притворно зевает, постукивая по губам изящной ладошкой.

— Немного доверия не помешает.

— Ты права, я тебе не верю. Помнишь, как ты обещала не записывать меня на рафтинг-спуск в общежитии? Как ты заплатила за меня, ничего не сказав? Помнишь это?

— Тебе было весело!

— Ну и что? Я же сказала, что не хочу, чтобы ты меня записывала!

— Иногда твои друзья знают, что для тебя лучше.

— Я была в ужасе, Мэллори. Я буквально думала, что сейчас утону. Потом был тот случай, когда ты создала для меня профиль на сайте знакомств и назначила мне свидание с этим парнем Кайлом.

Я содрогаюсь от того, насколько ужасным было мое описание, и от того, как много парней клюнули по этой причине.

— Бедный Кайл. Ты ему очень нравилась.

Он даже не знал меня, и ему повезло, что я пришла на кофе в тот день, потому что Мэллори пришлось тащить меня, брыкающуюся и кричащую, после того как я узнала о профиле онлайн-знакомств.

— Я хочу сказать, — поучаю я свою подругу, — что ты должна перестать давать обещания, которые не собираешься выполнять.

Она похлопывает меня по руке, но это никак не успокаивает мои нервы.

— О, расслабься, пожалуйста. Это должно быть весело! В-Е-С-Е-Л-Ь-Е. Ты вообще знаешь, что это такое?

Не совсем. Я была так напряжена в этом семестре, что у меня даже не было времени подумать о том, чтобы повеселиться. Я училась каждую свободную секунду только для того, чтобы сохранить свои оценки и право на получение стипендии. Я никогда не утверждала, что была умником, но, честно говоря, не думала, что выпускной год так сильно надерет мне задницу.

— Мне нравится знать, что веселье приближается, а не попадать с ним в засаду.

— Ну, успокойся. Я здесь, чтобы сделать ставку на Джексона Пауэрса, а не обманывать тебя, заставляя делать ставку на Райдера Уильямса. — Она делает жест в сторону сцены. — Посмотри на него там, наверху, такой красивый, самоуверенный ублюдок.

Я действительно смотрю на него. Смотрю на них всех.

На сцене выстроились, по меньшей мере, тридцать парней, и каждый из них самоуверен и красив, если честно. Некоторые из них так болезненно красивы, что мне приходится отводить глаза.

Я веду взгляд вдоль очереди, один за другим, ища Райдера Уильямса, парня, в которого я была болезненно влюблена с первого курса.

Четыре неловких года.

Неразделенной влюбленности.

Очевидно, потому что мы никогда даже не разговаривали. Зачем нам это делать, если у нас нет ничего общего? К тому же, мы не всегда ходим в одних и тех же толпах. Я имею в виду, что мы бывали на одних и тех же вечеринках, но наши глаза никогда не встречались через всю комнату. Не похоже, чтобы он хоть раз взглянул на меня и был охвачен желанием.

Райдер — спортсмен, большой, мощный и сильный. Он аутфилдер (прим. Аутфилдер — это амплуа игрока в бейсбол. Располагаясь на игровой площадке во внешнем поле, игроки-аутфилдеры выполняют оборонительную функцию) в бейсбольной команде, и я видела, как он врезался в стену внешнего поля больше раз, чем могу сосчитать. Он обычно прихрамывает, почти всегда с мячом в перчатке.

Он огромный — намного больше меня, — смуглый и слегка задумчивый.

Вы бы ни за что не соединили нас вместе в любой день недели, и все же я почему-то не могу избавиться от огромной влюбленности в него.

На первом курсе у нас был один общий предмет — экономика, и он всегда сидел в первом ряду. Я всегда думала, что это из-за того, что он так интересовался этим предметом, но однажды в середине семестра он появился в очках и перешел на задний ряд.

После этого я уже не могла любоваться его затылком.

Как только экономика закончилась, мы больше никогда не делили одно и то же пространство, если не считать нескольких раз, когда мы были на одной и той же вечеринке вне кампуса.

Не ненавижу вечеринки. Я не антисоциальный человек.

Я просто... не из тех девушек, в которых влюбляются парни. Слишком застенчива, слишком тиха и слишком сильно краснею от самой глупой ерунды — то, что Мэллори всегда пытается изменить, благослови ее господь. Она всегда пытается вывести меня из моей зоны комфорта.

Дело в том, что я не думаю, что человек может проснуться однажды утром и внезапно стать общительным — не такой, как она. Она успешна во всем, что делает, усердно учится, занимается спортом (играет в волейбол) и ведет светскую жизнь. Мэллори ничего не стесняется: ни своего тела, ни своего мнения, ни того факта, что она наседает на меня при каждом удобном случае.

Все мои друзья так делают.

Мне не нужно, чтобы они обращались со мной, как с ребенком, я просто не такая, как они.

— Перестань прятаться за моей спиной. Он тебя не укусит.

Точно.

Потому что он даже не смотрит на меня.

Ни один из парней этого не делает, хотя большинство из них присматриваются к девушкам в аудитории, без сомнения, выбирая тех, на кого они надеются, чтобы они сделали ставки и выиграли их.

Здесь полно народу. Братство арендовало комнату для выпускников в кампусе, чтобы дать возможность большему количеству студентов посетить занятие, и отсутствие поездки за пределы территории означает больше участия, просто потребуется более длительная прогулка, если вы не живете в общежитиях.

Чего я не делаю.

Мы с Мэллори шли сюда вместе с нашими друзьями Деонной и Авой, которые тоже живут в нашем жилом комплексе. Обе они здесь только для того, чтобы наблюдать; у них уже есть бойфренды.

На самом деле, я подозреваю, что большинство людей, набившихся в комнату, здесь не для того, чтобы на самом деле делать ставки на этих парней. Они просто хотят стать свидетелями того зрелища, в которое все это непременно превратится. Братства в нашем кампусе не славятся своей утонченностью; они известны своими пьяными пивными тусовками, и да, их благотворительностью тоже, но некоторые из этих сборов средств, которые они устраивают, чтобы собрать деньги, как известно, иногда шокируют.

Я удивленно приподнимаю брови, когда церемониймейстер — полный придурок по имени Чет Донован — занимает свое место на подиуме, прочищает горло и жестами приказывает ребятам очистить сцену.

Один за другим они удаляются, исчезая за импровизированной занавеской.

— Леди и джентльмены, мы собрались здесь сегодня... — он изо всех сил старается говорить, как проповедник, но терпит неудачу, когда вместо этого разражается смехом. — Я шучу, шучу — мы здесь не на свадьбу собрались, хотя разве нам всем это не понравилось бы?!

Толпа ликует, а один парень сзади кричит:

— Я хочу невесту-девственницу!

О, боже мой.

— Давайте на секунду станем серьезными, ребята. — Чет хватается за подиум для поддержки, наклоняясь вперед. — Мы здесь ради благого дела. Мы, братья Лямбда Тау Гамма, надеемся, что вы принесли все наличные деньги из своих копилок. — Он оглядывает толпу с мрачным выражением лица. — Наше братство собирает деньги на обучение грамоте уже более тридцати лет, выделяя более семи миллионов долларов среди наших восьмисот девяноста университетских отделений. Подумайте обо всех книгах, которые вы покупаете, ребята, — тысячи и тысячи.

Я мысленно вздыхаю, когда он продолжает размусоливать:

— Как только вы выиграете, вы должны расплатиться с тем большим идиотом сзади с помощью считывателя карт. Дерек, подними руку и помаши. — Все вытягивают шеи, чтобы увидеть парня в дальнем конце комнаты. — Он даст вам контактную информацию вашего члена братства или спортсмена, чтобы вы могли заставить его работать. Лямбда Тау Гамма не несет ответственности за любое идиотское поведение и не потворствует... — он продолжает читать юридическую оговорку, которая, скорее всего, была подготовлена настоящим адвокатом. — Торгуясь, вы соглашаетесь на эти условия. Деньги, которые мы соберем сегодня, пойдут на программы обучения грамоте, книги и стипендии для детей по всей Америке, так что делайте ставки и ставьте побольше!

— Ты под кайфом! — кричит кто-то, и толпа смеется.

— Без дальнейших церемоний позвольте мне представить вам первого отличного жеребца, прибывшего из самого дома Бета — что, кстати, было ужасным выбором. — Все члены братства смеются. — Брайан Белуа специализируется на химии, а не на тест-полосках и мензурках, если вы, дамы, понимаете, к чему я клоню.

Толпа стонет, и торги начинаются. Вскоре после этого мне нужен перерыв.

— Ты не можешь сейчас пойти в туалет! Эта сучка Каппа Кэмерон собирается украсть Райдера прямо у тебя из под носа.

— Во-первых, она не может украсть его, потому что я не торгуюсь за него. Она может забирать его.

— А во-вторых?

— Во-вторых, я не могу на это смотреть, — выпаливаю я. — Жаль, что у меня нет твоих женских яиц, Мэл, но я не могу... я просто не могу... прости, но мне нужно пописать.

— А вот и нет! — шипит она. — Оставайся там, где стоишь, ты, трусиха. — Моя подруга хватает меня за плечо и тянет к себе. Выхватывает мой аукционный номер из моих рук и снова тянет меня. — Я знаю, что для тебя лучше. Стой здесь и смотри, что ты упускаешь.

Стоять здесь и смотреть, как Райдер Уильямс расхаживает по сцене в комнате, полной перевозбужденных студенток — это не самое лучшее зрелище для меня. Он слишком великолепен. Ну... может быть, не столь великолепен в «горячем» смысле, но в нем есть что-то такое, что заставляет мои внутренности кувыркаться и делать сальто назад. Меня тошнит от мыслей о Кэмерон из Каппы или о ком-то еще, торгующемся и выигрывающем, потому что у меня не хватает смелости сделать это самой.

И от этой мысли меня тоже тошнит.

Очень драматично, правда?

Райдер появляется на сцене, смиренно машет толпе, слегка согнув плечи и почти застенчиво склонив голову. Его белые зубы сверкают, щеки пылают.

На нем бейсбольная футболка Айовы с его номером на спине, джинсы и бейсболка. Пальцами хватает козырек и приподнимает его, а затем с улыбкой наклоняет к толпе.

Девочки... сходят с ума…

Моя подруга ослабляет хватку на моей руке, слишком поглощённая видом бейсболиста на сцене. Я ускользаю, пробираясь сквозь плотно набитую толпу, как будто пробираюсь через лабиринт.

Я протискиваюсь. В меня врезаются. Толкают пару раза — вот сколько здесь людей: парней и девушек. Давка хуже, чем в клубе в центре города, забитом до отказа.

Это событие всегда привлекает большую толпу, всегда приносит братству кучу денег.

Добравшись до ванной, протискиваюсь в кабинку, прижимаюсь спиной к двери и дышу, сердце бешено колотится.

Ну почему я такая слабачка? Почему не могу быть как мои друзья и просто... пойти на это? Райдер всего лишь парень. Просто еще один парень.

И я вовсе не застенчива — нет, просто сдержанна.

Я единственный член нашей группы друзей, которая всегда готова сидеть, сложа руки, и наблюдать за происходящим, наблюдать, как все остальные валяют дурака.

Мне все еще бывает весело, не поймите меня неправильно, просто не так, как им.

Сквозь ржавую стальную дверь ванной я слышу, как толпа скандирует имя Райдера. Свист и девчачьи крики раздаются в изобилии, и когда я мою руки под струей холодной воды, представляю себе, как он расхаживает по сцене, как павлин, в то время как аукционные номерки взлетают вверх слева и справа, а девушки дико и небрежно торгуются за него.

Я смотрю вверх, на свое отражение в зеркале.

Пристально вглядываюсь в веснушки, разбросанные по моему вздернутому носу, придавая моему лицу то, что я всегда считала солнечными вспышками. Сгибаю рот в сардоническую линию, желая, чтобы я была сексуальнее. Или горячее. Или экзотичнее. Вместо этого выгляжу как одна из тех милых, невинных девушек, с которыми приятно общаться, но не тех, кого приглашают на свидание.

За все четыре года, что я учусь в колледже, ни один парень ни разу не пригласил меня на свидание.

Ни один.

И нет, я не имею в виду пьяниц в баре или парней из братства, которые пристают ко всему, что имеет пульс, или не имеет, потому что однажды на вечеринке я видела парня, настолько пьяного, что он подкатывал к опорной балке, спускающейся с потолка.

Вот с каким уровнем качества я имею дело.

Пока размышляю, насколько все запутано, что за четыре года я не была ни на одном свидании, наношу немного блеска на губы и морщусь. Запихиваю его обратно в сумочку. Шум аукциона эхом отдается от кафеля в ванной. Толпа возбуждается, скандируя, в то время как Чет громко выкрикивает цифры.

Я слышу, как они возрастают.

Сто долларов.

Сто двадцать. Тридцать.

Я не слышу всего, что он говорит, но кто-то, должно быть, выкрикивает числа, потому что ставка идет от ста тридцати долларов до двухсот.

Я качаю головой, блестящие губы кривятся в кривой усмешке. Какой-то студент тратит свои с трудом заработанные деньги на какого-то парня, с которым они могут провести всего несколько часов?

Когда думаю, что выйти безопасно, уверенная, что Райдер больше не разгуливает по сцене, я открываю дверь ванной.

Теперь, когда толпа увеличилась и возбудилась, найти моих друзей не так-то просто, но наша подруга Селеста высокая и светловолосая, так что требуется всего несколько мгновений, чтобы ее найти. Еще несколько, чтобы протолкнуться обратно.

— Счастливого Рождества! Я купила тебе подарок. — Мэллори ухмыляется от уха до уха, протягивая мне аукционный номер и хлопая им по моей ладони.

Я закатываю глаза.

— Сейчас март.

— Как бы то ни было, не будь такой буквальной.

Я поддерживаю разговор.

— Какой еще подарок?

Она всегда так делает — покупает мне разные вещи. Последний подарок, который она мне купила — золотое ожерелье с надписью «благослови твое сердце». Оно говорит за меня, когда мне нечего сказать. Мэл заказала мне цветы на День Святого Валентина, а на прошлое Рождество купила нам одинаковые пижамы.

Мэллори — самый большой ребенок, которого я когда-либо встречала, и самый милый. Иногда и то, и другое одновременно.

— Это дар любви.

— О.

— Нет, серьезно, я даю тебе дар любви — не используй его впустую.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

А кто может услышать ее за всем этим шумом? В этой комнате так нелепо громко, акустика просто ужасная.

Губы Мэллори шевелятся, но я не могу сказать, выходит ли из них хоть какой-то звук.

— Говори громче! Я тебя почти не слышу!

Она подходит ближе, толкает меня грудью, ее рот так близко к моему уху, что я чувствую ее губы.

— Я говорю, что купила тебе Райдера Уильямса.

И что мне на это сказать?

— Нет, ты этого не сделала.

Ни в коем случае. Она не могла этого сделать. Да и не стала бы.

— Сделала, и не стоит благодарности, — Мэл ухмыляется.

— Я и не благодарила тебя!

— Ну, тогда поблагодари, чтобы мы могли двигаться дальше и веселиться. Мой мальчик скоро будет на сцене, и я хочу сосредоточиться.

— Зачем? Похоже, ты уже разогрелась. — Подождите-ка... — Сколько ты заплатила за Райдера?

Моя лучшая подруга пожимает плечами.

— Ну, не знаю.

— Мэллори! Сколько?

— Ничего особенного, Пайп. Меньше двухсот долларов. — Она делает паузу. — О'кей, это было меньше двухсот пятидесяти.

Господи!

— Мэллори! Зачем ты это сделала?

Она что, сумасшедшая? Это большая сумма денег, чтобы тратить их на парня, которого я совершенно не собираюсь приглашать в свой дом на целый день.

У меня официально началась паника.

Райдер Уильямс будет ожидать, что я свяжусь с ним, чтобы назначить время и дату для выполнения его общественных работ, а этого просто не будет. Мэллори могла завоевать его для меня, но у меня нет желания доводить дело до конца.

А под желанием я подразумеваю мужество.

Желание? Да. Мужество? Ни капельки.

— Расслабься, ладно? Успокойся, это будет весело. Ты можешь попросить его поменять лампочки и подстричь наш газон.

— У нас нет газона.

— Он может покрасить забор.

— Забора у нас тоже нет. Боже мой, ну почему ты такая.

— Потому что! Я ни за что не позволю какой-то Каппе наложить лапы на твоего мужчину.

Он не мой мужчина — сначала он должен узнать мое имя.

— И сколько... сколько там было девушек?

— Торгующихся за него? Я и еще четверо. Я ни в коем случае не собиралась отступать.

Я смеюсь над этим.

— Ты упивалась властью, не так ли?

— Черт возьми, да! Дайте девушке аукционный номер и отойдите в сторону. Эта штука очень опасна.

— Ты же знаешь, что я не собираюсь приглашать его в дом, верно?

— Да, я так и думала, но не хотела, чтобы он ускользнул из наших рук на тот случай, если ты передумаешь…

Я не передумаю.

***

Я так и не передумала.

Прошло две недели, а у меня до сих пор лежит тот листок бумаги, который Мэллори дала мне, когда заплатила за него и использовала мои контактные данные. Заполненные документы лежат на моем комоде, сложенные в три раза, номер мобильного Райдера Уильямса на листе синей карточки под ним. Написано его собственным почерком.

С его графиком доступности.

Понедельник, все свободно. Со вторника по пятницу после трех часов дня. Пятница, суббота, воскресенье — уточнить позднее, с предварительным уведомлением.

Я смотрела на этот лист бумаги миллион раз. Уставилась на него, запоминая его номер и изучая его почерк, как судебный аналитик, как будто это моя работа — анализировать каждый завиток... кривая «Р» в его имени... «Й» с его длинным, завитым хвостом.

Хороший почерк, мужественный.

Однажды, на прошлой неделе, я почти добавила его к контактам в своем телефоне, прежде чем передумала и нажала удалить.

Никаких дамских шаров.

Совсем.

ГЛАВА ВТОРАЯ

РАЙДЕР

Когда дверь библиотеки распахивается — частично от порыва ветра, созданного сквозняком в вестибюле, частично от моего сильного рывка — девушка, толкающая ее с другой стороны, теряет контроль над небольшой стопкой книг в своих руках.

Подперев тяжелую дверь ногой в ботинке, я сажусь на корточки, намереваясь помочь собрать учебники. Одна книга в мягкой обложке — любовный роман — ускользает. Я поднимаю её с плитки и протягиваю девушке, глядя на обложку.

Черно-белое изображение парня без рубашки, держащего бейсбольную биту, пот стекает по его груди. Название ярко-розовое, что-то о твердых шарах и…

Книгу вырывают у меня из рук прежде, чем я успеваю перевернуть ее, чтобы прочитать надпись на обороте.

— Спасибо, я справлюсь.

Девушка отказывается смотреть прямо на меня, занятая тем, что аккуратно складывает свои книги, а сексуальный роман опускается в самый низ стопки. Даже в этом холодном вестибюле я знаю, что она краснеет, потому что ее голова застенчиво опускается, прячась в цветастый шарф, повязанном вокруг шеи.

Такая стеснительная и вроде как милая.

Изучаю видимую часть ее лица, все еще подпирая дверь носком ботинка.

Девушка приподнимает брови.

Я откуда-то ее знаю…

— Э-э... — Ее голос затихает. — Ты позволишь мне пройти?

Я что, пялился на неё?

— Черт. Прости.

— Ну что ж, спасибо за помощь. — Она пробегает мимо меня и почти добирается до второй пары дверей, прежде чем мой следующий вопрос останавливает ее.

— Почему ты мне не позвонила?

— Прошу прощения?

— Ты ведь Пайпер Давенпорт, да?

Черт, а что, если это не она?

— Я... — Остальные слова застревают у нее в горле. — Да.

Это та самая девушка, которая выиграла меня на благотворительном аукционе и так и не позвонила.

Я удивлялся этому, почему, черт возьми, кто-то заплатил двести баксов за чувака, а потом кинул его, вместо того чтобы связаться с ним. Что это за девушка, которая тратит такие деньги, выигрывает что-то и не претендует на это?

Для меня это не имело никакого гребаного смысла, и еще меньше смысла для меня сейчас, когда она стоит передо мной, явно смущенная.

— Мы когда-то вместе ходили на экономику, да?

Девушка удивленно поднимает темные брови почти до линии волос.

— Да?

— Я тебя помню.

Конечно же, я помню ее, потому что Пайпер Давенпорт очень милая и очаровательная. Всего улыбалась и расточала приятные флюиды. Я чувствовал ее взгляд на себе каждый раз, когда занимал свое место в передней части класса, пока однажды не надел очки, чтобы действительно видеть записи, которые писал профессор. Я бы, наверное, и не заметил ее, но мой друг Кевин ненадолго запал в нее на втором курсе и никак не мог заткнуться.

Но он ни разу не приглашал ее на свидание, потому что гигантская киска. Много смотрел на нее, но не хотел с ней разговаривать. Сейчас Кевин трахает какую-то случайную телку, блондинку с большими сиськами — долго это не продлится, и она, вероятно, попытается забеременеть.

Пайпер переминается на месте, поправляя вес синего рюкзака, перекинутого через плечо.

— Почему ты мне не позвонила? — возвращаюсь я к своему первоначальному вопросу.

Она пожимает плечами.

— А собираешься позвонить?

Пайпер отрицательно качает головой.

— Почему?

— Я… я не знаю.

— Ты просто вышвырнула двести пятьдесят баксов, и не позвонишь мне. — Это скорее утверждение, а не вопрос.

— Технически, я не тратила эти деньги. Это сделала моя подруга Мэллори.

В этом еще меньше смысла.

— Это она сделала ставку на тебя. Затем заплатила.

— Но ведь твое имя было на бланке победителя.

Я запутался, черт возьми.

— Я знаю.

— И... никто из вас не собирается мне звонить?

— Нет.

Хм.

Почему я так настаиваю на этом звонке? Половина ребят с аукциона закончили уборку грязных квартир — прочищали канализацию, выносили мусор, драили полы на четвереньках. Аксель Хольцингер должен был достать чертову живую летучую мышь с чердака какой-то цыпочки, а у него были только ведро, рукавица для духовки и теннисная ракетка.

Я должен считать, что мне повезло, что Пайпер не позвонила обналичить свою выигрышную ставку.

— Хорошо, — наконец говорю я в тишине, позволяя словам повиснуть между нами, не предлагая ничего больше.

Губы Пайпер Дэвенпорт плотно сжаты, но она натянуто улыбается мне.

— Ну, думаю, мы... еще увидимся.

Конечно.

Или нет, раз уж ты не планируешь звонить.

Эти слова вертятся у меня на кончике языка, но я борюсь с желанием их произнести. Я не настолько большая задница, чтобы опускаться до язвительности. Кроме того, какая мне разница, позвонит она или нет?

Хотя…

— Я тебя пугаю?

Она поворачивается, держась рукой за металлическую перекладину поперек двери, готовая толкнуть ее.

— А?

— Ты не позвонила, потому что я тебя пугаю?

Вполне реально предположить, что так и есть.

Я большой парень, плотный. При росте шесть футов два дюйма (прим. 1 м 89 см) и весе чуть больше двухсот пятидесяти фунтов (прим. 115 кг) я нависаю почти над всеми. Не многие люди боятся моего размера, но некоторые из них, в основном девушки, особенно низкорослые, как Пайпер.

Правда, я совершенно безобиден.

Большой, но безобидный.

Пайпер одаривает меня еще одной улыбкой, на этот раз более дружелюбной. Почти с сожалением?

— Нет, Райдер, ты меня не пугаешь.

О.

— Хорошо.

Вот только теперь я еще больше запутался.

Даже не оглянувшись, Пайпер, наконец, протискивается в дверь, позволяя зимнему ветру ворваться в вестибюль, пока не оказывается снаружи на холоде. От порыва ветра волосы вздымаются вокруг ее головы в миллионе разных направлений.

Согнувшись, наклонив голову, Пайпер переходит на быструю ходьбу. Пересекает улицу, засовывая ключ в дверцу симпатичного красного джипа. Бросает туда свое барахло и запрыгивает внутрь.

Я стою, наблюдя, как глушитель выпускает пар, как включаются стоп-сигналы, и она задним ходом выезжает с парковки.

Смотрю, пока она не уезжает, и мне не останется ничего другого, как пойти в библиотеку и заняться учебой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПАЙПЕР

Даже спустя три часа мое сердце все еще колотится со скоростью миллиона ударов в минуту. Возможно, это небольшое преувеличение, но вполне возможно так и есть. Не думаю, что я так нервничала с тех пор, как Мэллори притащила меня петь вместе с ней на школьном шоу талантов.

Я улыбаюсь про себя.

Ох, Мэллори.

Вечно втягивает меня в какую-нибудь драму, пытаясь сделать более общительной и менее застенчивой.

Я пересекаю коридор, направляясь в свою спальню, и тихо закрываю дверь, запирая ее за собой. Тихо подхожу к комоду и достаю листок бумаги, который прятала в старом экземпляре «Джейн Эйр».

Разворачиваю его, номер телефона, который я уже запомнила наизусть, заставляет мое сердце биться сильнее. Только цифры вместе с его именем…

Райдер Уильямс

555-2389

Прикусываю нижнюю губу, размышляя.

Я должна написать ему и извиниться, да?

Он казался странно... разочарованным тем, что я еще не связалась с ним. Смущенным. Как будто это было что-то личное.

Я имею в виду — это так, но не так, как он думает.

Снова складываю бумагу и прячу обратно в безопасность своей книги.

Достаю телефон. Сдвигаю экран блокировки, нажимаю пальцем на значок сообщений.

Мои пальцы парят над экраном.

Тук, тук, тук.

Привет, это Пайпер. Я просто хотела сказать…

…и что же я хотела сказать? Прости, что я такая ненормальная? Извини, что у меня не хватает смелости пригласить тебя вынести мой мусор? Прости, что я не могу смотреть тебе в глаза, потому что все, о чем я думаю — это поцеловать тебя?

Ну, нет.

Привет, это Пайпер. Я просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты так спокойно отнесся к тому, что я не позволяю тебе приходить помочь по хозяйству. По крайней мере, деньги пойдут на благое дело, верно?

Вот.

Идеально.

Нажимаю кнопку «Отправить».

Расхаживаю по комнате, как тигр в клетке в зоопарке, каждые тридцать секунд поднимая телефон. Ставлю его на бесшумный режим. Снимаю с бесшумного режима.

Бросаю его на стол, на стопку учебников.

Проверяю его снова.

О боже, в чем моя проблема?

Проходит семь минут, прежде чем он издает сигнал.

— Я не могу смотреть, — бормочу я, ни к кому не обращаясь, хватаю телефон и смотрю на имя, высвечивающееся на моем экране.

SMS от: Райдер Уильямс

Райдер: Я бы чувствовал себя лучше, выполняя свою работу после аукциона, но это не мой выбор.

Делаю глубокий вдох. И что я должна на это ответить?

Он избавляет меня от лишних раздумий, снова посылая сообщение.

Райдер: Так ведь?

Я неподвижно стою посреди своей спальни, согнув шею и сгорбив плечи, читая и перечитывая его слова. Даже не знаю, что сказать.

Мой телефон гудит, но не от смс.

Входящий звонок.

О, боже, зачем он мне звонит? Почему он звонит? Кто так делает в наши дни? Что же мне, черт возьми, делать, отвечать на него?

Имея в запасе всего одну секунду до окончания тайм-аута вызова, я нажимаю зеленую кнопку, чтобы ответить.

— Эм... привет?

Хорошая идея, Пайпер. Очень умно.

На другом конце провода раздается глубокий мужской смех.

— Я подумал, что избавлю нас от всех этих хлопот, если позвоню. Это нормально?

Да, все в порядке, но какой парень захочет говорить по телефону? По собственной воле?

— Конечно?

Мне нужно, чтобы он озвучил свою точку зрения, чтобы мой разум перестало лихорадить.

— Я ведь ничему не помешал, правда? У тебя есть свободная минутка?

Только если считаешь, что расхаживание по моей спальне и листание фильмов на Netflix, достойно того, что бы это прервать.

— У меня есть время поговорить. — На самом деле его тонны. Мои соседки по комнате ушли: Мэллори учится в библиотеке, а Диана в студенческом союзе работает над каким-то сбором средств для своего женского общества.

— Хорошо. Да, так что... не хочу закапывать эту тему в землю, но я просто хотел убедиться, что ты в порядке, не обналичивая свои двести пятьдесят баксов.

Мне приходит в голову одна мысль.

— А что, братство докапывается к тебе. В смысле, у тебя трудности из-за этого?

— Никто ничего не говорит. — Наступает долгая, многозначительная пауза. — Это просто я прикрываю все свои тылы.

— Там ведь нет срока давности, верно? — я смеюсь.

— Нет. Но как насчет того, чтобы определить его тридцатью днями после аукциона.

Срок выйдет через шестнадцать дней.

— Звучит вполне разумно.

Райдер снова смеется.

— Ты ведь никогда не согласишься, да?

Он не выглядит расстроенным, но поставил меня в тупик, и теперь я должна ответить честно.

— Нет.

— Ладно. Я просто хотел убедиться.

— Не сомневаюсь.

Наступает долгая пауза молчания.

— Так что же ты делала, когда я позвонил?

Смотрела на твой номер телефона и мучала себя, потому что слишком боюсь говорить с тобой.

— Готовилась открыть книгу.

Лгунья.

— Какую?

Я оглядываюсь вокруг, никаких книг в поле зрения нет.

— Хм... Роман.

Он молчит.

— Я люблю читать. Прямо сейчас читаю биографию снайпера из «Морских котиков».

— Я ... — Прочищаю горло. — Я читаю любовные романы.

— Никогда их не читал. О чем они?

— Романтика, как правило.

Смех Райдера наполняет воздух.

— Понимаю, но о чем книга, которую ты сейчас читаешь?

— Ну, она о девушке, которая влюбляется в темнокожего мальчика из своего класса, и происходит борьба потому, что они происходят из разных мест. Но... это прекрасно, и я уже дважды плакала.

— Звучит удручающе.

— Концовка удручающая, — признаюсь я. — Это не одна из тех счастливых вечеринок, так что я рыдала, как ребенок.

— Ты что, сразу пролистываешь к концу?

— Нет, я его перечитываю. Это одна из моих любимых книг — книги, которые я уже читала, легче всего читаются в течение семестра, когда я должна учиться.

— Тянешь время?

— Нет, это скорее отвлекающий маневр. — Иногда я слишком серьезно отношусь к учебе, и чтение чего-то, что не касается моих занятий, удерживает меня в здравом уме. — Мне нужно думать о других вещах, кроме нейронов и микроорганизмов.

— Я собираю модели машин, чтобы отвлечься от учебы и прочего дерьма.

— Прости?

Он говорит о маленьких пластиковых коробочках, которые вы покупаете в магазине ремесел и соединяете с клеем?

Райдер прочищает горло.

— Ну, знаешь эти... модели машин? Их можно купить в «Hobby Lobby», но они там дерьмовые, так что я покупаю хорошие в специализированном магазине, и занимает часы, а иногда и недели, чтобы собрать их вместе. Так что... вот.

Вау. Зачем он мне это говорит? Похоже, он смущен тем, что признался во всем этом вслух.

Я бросаю ему кость, чтобы он не чувствовал себя идиотом, делясь такой интимной информацией.

— Я сама учусь играть на гитаре.

И я в этом полный отстой.

Я никогда не буду Тейлор Свифт, это уж точно.

— Серьезно? И как, хорошо получается?

— Хм, нет, даже близко нет. — У меня вырывается смешок, скорее даже хихиканье. — Я никогда не буду играть в группе. Даже в качестве поддержки.

— Мы — наши худшие критики, — добродушно говорит Райдер. — Я уверен, что ты…

— Нет, — перебиваю я его. — Я просто ужасна. Поверь мне, я вовсе не скромничаю.

Хотя с его стороны было очень мило предположить, что у меня есть кое-какие навыки.

Очень жаль, что их нет.

— Три вещи, в которых я ужасно разбираюсь: пение, танцы и выпечка — и не заставляй меня начинать с того времени, когда я попробовала себя в мюзикле в средней школе. Для прослушивания нужно было петь и танцевать одновременно. Ты можешь себе представить, чем это закончилось.

— И чем же все закончилось?

— Не очень хорошо. Я не получала этой роли, никакой роли — даже роли без слов.

На другом конце линии тишина.

— А я не могу бросить футбольный мяч по спирали, и в последний раз, когда парень выстрелил в меня кулаком в баре, я был недостаточно быстр и в итоге упал на задницу.

На пол, в грязном баре? Полный отстой.

— В последний раз, когда я пытался пройти под лимбо на вечеринке по случаю дня рождения моего младшего кузена, я чуть не задушила себя.

Райдер фыркает.

— Да? Ну, а я должен смотреть клавиатуру ноутбука, пока печатаю.

Он так делает? Упс.

— Я ... — На секунду задумываюсь. — Я не умею играть в видеоигры.

Что, черт возьми, происходит прямо сейчас?

Что мы делаем, устраивая соревнование, чтобы увидеть, кто больше всего отстой в том, чтобы быть функционирующим человеком в современном обществе?

Я ломаю голову над тем, что еще я ужасно делаю.

— О! У меня есть еще одно! — Я делаю эффектную паузу. — Однажды я ходила на курсы вязания, и меня выгнали, потому что я не захотела вязать подставку под горячее.

— Подожди, что?

— Ну, технически меня выгнали, потому что я пыталась спланировать восстание. — Мэллори оказывает на меня ужасное влияние. — Но это только слухи. Все, что я хотела сделать, это связать себе пончо. Разве это так плохо?

В моем голосе звучит отвращение. Я была в бешенстве! Неужели это так много — попросить инструктора показать мне модель, отличимую от подставки для горячего? Кто, черт возьми, хочет вязать эту чертову штуку? И, серьезно, насколько сложным может быть вязание пончо? Пфф.

— Однажды я попробовал приготовить омлет в микроволновке и все испортил, — ворчит он. — Яйца, черт возьми, были повсюду.

— О, я недалеко от тебя ушла. Однажды я попробовала разогреть немного воска в микроволновке, и контейнер начал потрескивать. Я была уверена, что он тоже взорвется.

— Воск для чего?

— Моя... — Верхняя губа. Подбородок. Волосатое лицо. — Эм. Брови?

— Уф.

Я представляю, как он понимающе кивает.

Лазерная эпиляция находится в моем списке желаний. Ни один мужчина не хочет — и не должен — чувствовать усы, растущие над верхней губой девушки, когда он её целует. Не то чтобы кто-то целовал меня в ближайшее время, но все же. Когда-нибудь кто-то ведь поцелует, и когда это произойдет, я хочу, чтобы мое лицо было гладким, как шелк.

До сих пор у меня не хватало смелости натереть воском что-то ниже пояса. Подруга сказала мне, что это не больно, но я знаю, что она чертова лгунья, потому что однажды я пошла в спа-салона со своей кузиной, и Кларисса так кричала и материлась, что я думала, что нас выгонят оттуда.

А потом, через несколько недель сделать все это снова? Нет, спасибо. Я лучше попытаю счастья с помощью бритвы.

Господи, почему я думаю об этом прямо сейчас?

— Итак... что же все-таки пришлось делать ребятам с аукциона?

Хорошая смена темы, особенно если учесть, что именно по этой причине он и позвонил в первую очередь.

Райдер на мгновение задумывается.

— В основном работы по дому. Тонны перемытых полов и ванных комнат — судя по тому, что я слышал, девушки гораздо неряшливее, чем мы думали.

Да, мы такие — везде волосы и косметика.

— Кайлу Давенпорту пришлось сделать несколько пробежек в центр пожертвований с несколькими пакетами старой одежды, что не было большой проблемой. Аарон Поттер — ты его знаешь? Какая-то цыпочка сломала дверной косяк, пнув засов, и он починил его, чтобы домовладелец не оставил её залог.

— Все это звучит... вполне безобидно. — Я стараюсь скрыть разочарование в своем голосе, потому что, честно говоря, все это звучит так скучно.

— Ну... — Нерешительность Райдера повисает в воздухе.

— Ну? — Я наклоняюсь вперед. — У тебя есть компромат на людей? Расскажи мне что-нибудь стоящее.

— Я не могу... не хочу, чтобы у кого-то были неприятности.

— Хорошо, ладно. — Я делаю паузу. Затем: — Но может... один маленький кусочек? Ну, пожалуйста!

Райдер колеблется еще несколько секунд.

— Одного парня заперли в спальне в одних трусах-боксерах.

— Нет! — завизжала я. — Да ладно! Не может быть. — У меня так много вопросов. — И почему он был в одних трусах? Почему его заперли?

У кого вообще есть замок на внешней стороне двери их спальни? Черт возьми, что же это за девушка такая?

Мои мысли возвращаются к Мэллори — потому что именно так могла бы поступить она, — но я отмахиваюсь, зная, что она бы мне все это рассказала. Кроме того, все, что Джексону нужно было сделать для неё, — это сделать ей массаж ног и угостить тако.

— Если бы я знал больше подробностей, я бы тебе рассказал, но не могу себе представить, что потребовалось много времени, чтобы убедить его раздеться. Я знаю, кто эта девушка, и ничего из этого меня не удивляет.

— Это был розыгрыш?

— Нет, — он смеется. — Думаю, что это было ужасно неправильное обольщение.

— Это звучит как преуменьшение.

— Думаешь?

— Я бы никогда не... — Мой голос затихает.

— Заперла парня в своей комнате? — заканчивает Райдер. — Это потому, что ты не сумасшедшая. — Пауза. — Ты ведь не сумасшедшая?

— Э, нет. Но если бы это было так, я бы тебе сказала?

— Хороший аргумент.

— Итак…

— Итак.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

Я смотрю вниз на свои штаны для йоги — которые являются просто тренировочными штанами — и на потрепанный край моей толстовки, а затем ухмыляюсь.

— О, это будет сумасшедшая ночь для меня. Бары, вечеринки и... сумасшествия.

— Я уловил сарказм?

— Ага. Я положила его довольно толстым слоем.

— Может быть, ты хочешь, ну, не знаю... потусоваться?

Потусоваться?

Тусоваться.

И что это вообще теперь значит? Хочет ли он сидеть в квартире и вместе смотреть телевизор? Или хочет куда-нибудь пойти? В бар? На вечеринку?

На свидание?

Скрести мою ванну, пока я сижу на унитазе?

Мне нужно, чтобы он был конкретен, — меня никто не приглашал на свидание с тех пор, как Джек Видмейер водил меня в кино на выпускном курсе средней школы.

— Потусоваться? И что это значит?

— Честно говоря, понятия не имею. Мы могли бы... — Его голос затихает, потому что в этом университетском городке действительно нечего делать. Территория может быть огромной, но город, в котором он расположена — нет. Фактически, самым крупным работодателем в округе является сам колледж.

— Мы могли бы пойти поиграть в боулинг, — предлагает Райдер после долгой паузы.

Мое молчание достаточно затянулось, чтобы ответить за меня.

— Ладно, пусть будет не боулинг. Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь выпить кофе?

— В восемь часов вечера?

Какого черта я говорю? Какая разница, если сейчас восемь вечера — парень хочет потусоваться с тобой! Парень, в которого ты влюблена уже шесть семестров!

— Как насчет того, чтобы пойти в то место на главной улице, где можно рисовать холсты, пить вино и всякое такое?

Вот теперь он говорит на моем языке.

— О! Это звучит весело.

Так оно и есть на самом деле. Я уже расписывала керамику раньше, но не холст. Хотя видела много фотографии в социальных сетях, когда мои друзья делали это.

— Какой у тебя адрес? Я за тобой заеду.

— О, боже, не волнуйся, я могу встретиться с тобой там.

Долгая пауза Райдера почти осязаема.

— Ладно, если ты так хочешь.

Я знаю, что со мной трудно, но ничего не могу поделать. Мне всегда было неловко рядом с мужчинами, в основном потому, что я так мало общаюсь с ними. В миллион раз хуже беседовать с кем-то, кто мне действительно нравится. Не говоря уже о том, что Райдер проявляет ко мне настоящий интерес, что меня немного пугает.

Не немного. Сильно.

Очень-очень сильно пугает.

Чего хочет Райдер Уильямс?

— Дай мне час, чтобы кое о чем позаботиться, а потом я встречусь с тобой в центре города.

Перевод: Дайте мне час, чтобы снять эти штаны для йоги, налепить немного макияжа и распутать эту копну беспорядка на моей голове, чтобы я могла выглядеть симпатичной и не толстой.

— Звучит неплохо. Увидимся через час.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

РАЙДЕР

Я пришел раньше.

Конечно же раньше. Я всегда прихожу рано, потому что это заложено в моей ДНК. Мой отец — военный и не терпел опозданий. Я чертовски быстро научился приходить вовремя или раньше.

Пайпер еще нет, так что я регистрирую нас, платя за два холста и два бокала вина, но не озвучиваю, какого именно, чтобы она могла выбрать, когда придет сюда.

7:50.

Еще десять минут.

Не знаю, что заставило меня пригласить ее на свидание. Полагаю, что она была чертовски смущена этим, и уверен, что когда Кевин узнает, он будет вне себя от злости.

Возможно, она и нравилась ему несколько недель, но мне она нравилась годами. Так что, как бы он ни злился из-за того, что я нарушил «Кодекс братана», я разберусь с этим позже.

Я не собираюсь упускать такую возможность.

Когда я узнал, что Пайпер сделала ставку на меня на аукционе Лямбда несколько недель назад, мое чертово сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

А потом, когда она так и не связалась со мной, — ну, скажем так, это был полный отстой.

У меня никогда раньше не было проблем с тем, чтобы привлечь внимание девушки. Как у спортсмена, у меня на самом деле есть противоположная проблема — девушки, которые мне неинтересны, бросаются на меня.

Я никогда не нервничаю, но сейчас как на иголках, ожидая Пайпер. Провожу ладонями по джинсам, вытирая пот, скопившийся на коже, и смотрю в сторону входа.

Подъезжает машина, ее фары светят сквозь прозрачную стеклянную дверь, и мое сердце бешено колотится, зная, что это она. Испытывая искушение провести рукой по волосам, я засовываю их в карманы брюк.

— Перестань ерзать, придурок, — бормочу я.

Господи Иисусе, ты играл на стадионах с тысячами и тысячами людей, и одна девушка заставляет тебя нервничать? Возьми себя в руки, черт возьми.

Через несколько минут Пайпер входит в парадную дверь, оглядываясь вокруг, прежде чем заметить меня. Ее длинные каштановые волосы свободно спадают на плечи. На ней нет куртки, только свитер и рваные узкие джинсы с дырками на коленях.

Блин, она такая милая.

Хорошенькая.

Через две секунды она уже рядом со мной.

— Эй. — Она выдувает изо рта прядь волос и вешает сумочку на плечо. — Ну что, готов?

— Ну, да. Я также заказал нам выпить, но не был уверен, ты пьешь красное вино или белое.

Мы устраиваемся поудобнее, предпочитая рисовать красочную абстракцию, а не декорации или вазу с фруктами или что-то еще. Это дерьмо отстойное, и я бы никогда не повесил его в своем доме. Ни за что на свете.

Мы с Пайпер сидим на табуретах, наши бедра почти соприкасаются, и я почти забываю, как держать чертову кисть. Вино, которое выпил, чтобы успокоить нервы, тоже не очень помогает.

Она наклоняет голову, и я улавливаю запах ее волос.

Делаю глоток вина и улыбаюсь ей. Пайпер пустилась во все тяжкие со своим холстом, добавив к нему несколько вещей, которых нет на том, который мы копируем, поэтому я смотрю на свой с новым интересом.

Хм. Голубое пятно здесь может быть забавным, и…

Боже, что я, черт возьми, говорю?

— Тебе нравится? — Ее голос прерывает мои размышления, и моя кисть снова скользит по картине.

— Я гораздо больше увлечен этим, чем думал.

— И я тоже. Я всегда хотела прийти и сделать это. Не знаю, почему никогда раньше этого не делала. Скоро мне придется привести сюда своих друзей. — Пайпер делает паузу. — Хотя некоторые из них неуправляемы, и я не уверена, что нам позволят остаться.

— Неуправляемые? — Я вскидываю голову.

— Да. Моя лучшая подруга Мэллори — монстр. Она просто не может следовать указаниям, и она очень громкая.

— Она когда-нибудь доставляла тебе неприятности?

Пайпер мило смеется.

— У меня не хватает пальцев на руках и ногах, чтобы сосчитать, сколько раз она доставляла мне неприятности.

— У меня есть несколько таких друзей.

Ее кисть кружится вокруг белого пятна в углу холста, наполняя его красным цветом. Пайпер наклоняется и набирает немного желтой краски на кисть.

Взмах, взмах.

Меня завораживают ее нежные руки и легкие движения. Бледная кожа на запястье, тонкое золотое кольцо вокруг среднего пальца. На указательном пальце у нее еще одно кольцо — выгравированная на металле буква «П».

Я провожу взглядом по ее вытянутой руке, по мягкой ткани тонкого серого свитера. Изучаю ее профиль в ярком студийном свете. Легкий изгиб носа, веснушки, усыпавшие ее кожу.

Наблюдаю, как ее щеки слегка порозовели, и она изгибает губы в легкой улыбке.

— Пожалуйста, перестань пялиться. — Ее тон дразнящий, но я вижу, что она смущена.

— Прости. Просто…

Просто... я думаю, что ты чертовски хорошенькая.

Просто... я чертовски разочарован, что ты так и не позвонила мне в конце этого аукциона, и действительно разочарован, что это твоя подруга сделала ставку на меня, а не ты.

— Райдер? — спрашивает она, когда я молчу.

— Жаль, что я не пригласил тебя раньше.

— Прости? — Пайпер явно в замешательстве.

— Мой друг запал на тебя пару лет назад, и я не хотел получить пинок под зад за то, что ты мне тоже нравишься, поэтому никогда не приглашал тебя на свидание.

— Что?

— Кодекс братана и все такое.

— Я знаю, что такое кодекс братана, просто сейчас я совсем запуталась. — Все ее заявления звучат как вопросы, и это восхитительно, но...

Черт.

Неужели она заставит меня повторяться?

Пайпер перестает рисовать достаточно долго, чтобы повернуться ко мне всем телом, едва способная встретиться со мной взглядом, но, тем не менее, сидя лицом ко мне. Вблизи ее зеленые глаза становятся ярче, в радужке видны золотые искорки, черные ресницы застенчиво опущены.

Ее правая рука держит кисть, подвешенную на середине мазка.

Голова наклонена.

Пайпер встречается со мной взглядом. Глаза широко распахнуты.

Я снова ерзаю на своем табурете.

— Я расстроился, что ты не позвонила мне после аукциона, но не из-за сбора средств или из-за братства. Я был разочарован, потому что хотел провести время с тобой, и это было идеальным оправданием.

— Но у меня не было для тебя работы... — Она все еще не понимает, о чем я говорю.

Боже, как это мучительно.

— Пайпер, ты мне нравишься.

Если это возможно, ее глаза расширяются еще больше. Рот немного раскрыт.

— Я? Нравлюсь тебе? Как?

Она вовсе не скромничает. И действительно ничего не понимает.

— Как… прямо сейчас я хочу... — Засунуть свой язык тебе в рот. Пробежаться пальцами по твоим длинным волосам. Поднять тебя с табурета и отнести к моему грузовику.

— Ты хочешь это сделать со мной?

— Черт, что я сказал это вслух?

— Да, — шепчет она, кивая головой.

Я иду ва-банк.

— Да, я сказал это вслух? Или да, ты позволишь мне поднять тебя с табурета и отнести к моему грузовику?

Я только наполовину шучу. Я бы сию же секунду подхватил Пайпер, перекинул ее через плечо, как варвар, и потащил к своему грузовику. Познакомился с ней поближе, познакомился с ней и ее киской, попробовал бы её на вкус на заднем сиденье и заставил ее стонать.

Да, мне очень нравится эта идея…

Пайпер переводит взгляд на передние окна и откашливается.

Она медленно опускает кисть в кувшин с водой, стоящий рядом с мольбертом, и та звенит о стекло. Проводит ладонями вверх и вниз по бедрам, по ткани своих узких джинсов.

Садится прямо и прочищает горло.

— Хорошо.

Хорошо? Значит ли это, что она мне это позволит?

Я не прошу разъяснений — боюсь, что если я это сделаю, она передумает. Или струсит. Или встанет и уйдет.

Или скажет, что я ей не интересен. Я уже был во френд-зоне раньше, и это чертов отстой.

Пайпер встает.

Через секунду я уже встаю с табурета, стою позади нее и наклоняюсь, чтобы поднять ее. Когда она задыхается, это заставляет меня чувствовать себя гребаным дикарем. Сильным, мужественным и все такое прочее.

— Боже, как ты хорошо пахнешь, — говорю я в изгиб ее шеи, уже уткнувшись носом в ее волосы.

Господи, я ведь еще даже не поцеловал ее.

Девушка за прилавком наблюдает за нами, широко раскрыв глаза и потрясенно раскрыв рот.

— Эм... все в порядке? — спрашивает она.

Даже лучше, чем в порядке.

— Мы вернемся, чтобы забрать наши картины позже, — говорю я через плечо, толкая дверь ногой.

Тащу Пайпер на темную, холодную парковку.

Мой грузовик стоит в дальнем конце, чтобы его не задели другие машины, но мне не требуется много времени, чтобы добраться до него.

Ставлю Пайпер на землю.

У ее ботинок есть каблуки, так что она на несколько дюймов выше. И все же я прислоняюсь к водительской дверце, чтобы ей было легче дотянуться до моих губ для поцелуя. Притягиваю к себе, положив руки ей на талию.

Когда наши тазы прижаты друг к другу, мой член понимающе дергается в джинсах.

— Я думала, ты действительно собираешься посадить меня в свой грузовик.

— Терпение, — тихо бормочу я. — Мы еще дойдем до этого.

Не знаю, кто кого целует первым, но внезапно я наклоняюсь вперед, наши губы сливаются. Пайпер пальцами зарывается в мои короткие волосы, скользит вдоль шеи, вверх и вниз... вверх и вниз…

Она чувствуется так хорошо, а я едва знаю ее.

Было ли это вообще свидание?

Ее губы мягкие и на вкус как ваниль, и я хочу облизать и высосать все это. Наклоняюсь еще ближе, пока мы не оказываемся полностью прижатыми друг к другу — дыхание, тела и языки.

Скольжу руками по ее грудной клетке, вниз к поясу джинсов, сжимаю пальцы в петле ремня с обеих сторон. Притягиваю ее еще ближе.

Боже, мой член такой твердый.

Её язык такой опьяняющий.

— Дай мне попробовать на тебя, Пайпер, — внезапно начинаю умолять я.

Я стону ей в рот, не желая отстраняться, но прерываю поцелуй.

Если она не захочет встречаться со мной после сегодняшнего вечера, по крайней мере, я могу заставить ее почувствовать себя хорошо. Может быть, она передумает.

Я не знаю, что во мне такого, что ей не нравится. Тот факт, что я играю в бейсбол? Тот факт, что я ассоциирую себя с Лямбдой? Я знаю, что некоторые девушки ненавидят братства. Может быть, она одна из них? Может быть, она не хочет быть подружкой спортсмена — это нелегкая работа. Многие девушки не могут справиться с тем, что приходит вместе с этим: фанатки, многочасовые тренировки, бесконечные разъезды, междугородние телефонные звонки и выходные дни в отъезде.

Судя по тому, как ее руки флиртуют с подолом моего свитера и тянут его вверх, чтобы она смогла просунуть руки под него, надеюсь, что, возможно, её не отпугивает этот список.

— Твоя кожа такая теплая, — воркует она, скользя ладонями по моему прессу. — Я могла бы простоять здесь всю ночь, прикасаясь к тебе.

Но я не могу.

— Пожалуйста, позволь мне попробовать тебя.

Ее остекленевшие, возбужденные глаза моргают.

— Где?

— Заднее сиденье.

— На заднем сиденье?

Черт, да, заднее сиденье.

— А ты поместишься?

Нет.

— Кого это волнует — у меня все получится.

— Но…

— Позволь мне.

— Хм... — Она прикусывает нижнюю губу, размышляя. — Хм.

Я руками блуждаю по ее свитеру, сначала сверху, потом под ним, мои мозолистые ладони ласкают гладкую кожу ее живота. Он не плоский, не накаченный — он мягкий, шелковистый и идеальный.

— Пайпер, я хочу, что бы ты кончила, — стону я.

— О, боже, Райдер, — шепчет она. — Я…

Я не хочу давить на нее — просто желаю, чтобы мой язык проник в ее киску. Я хочу почувствовать ее запах. Попробовать ее на вкус.

Услышать, как она задыхается, лежа на заднем сиденье моего грузовика.

— Это значит «да»?

— Хм…

— Тебе нравится этот звук, да? Ты часто его произносишь.

Я играю с крошечной металлической подвеской на передней части ее лифчика. Понятия не имею, какой она формы, но, на ощупь, похоже на сердце.

Подушечкой указательного и среднего пальцев скольжу по выпуклости ее груди.

— Хм... ладно.

Я подхватываю её, и она оказывается в моих объятиях, рывком открываю заднюю дверцу, сажаю ее на сиденье, подтягиваю ее задницу к краю сиденья и расстегиваю джинсы.

— О, боже, — снова говорит она, наблюдая за моей работой. — Ты говорил серьезно.

— Я мечтал об этой киске месяцами, а может, и годами.

— Мечтал? — Ее слова вырываются, как вздох, ее глаза прикованы к моим ловким пальцам, пока я расстегиваю ее молнию. Обнажаю бледно-розовое нижнее белье, которое на ней надето. — Т-ты ведь не собираешься оставлять дверь открытой?

Нет, но мне нужно снять с нее штаны, прежде чем я ее закрою.

Я снимаю с нее туфли и стягиваю джинсовую ткань с бедер. Встаю на борт грузовика, прежде чем просунуть руки под ее задницу, и поднимаюсь, перемещая Пайпер дальше на сиденье. Втискиваю мое гигантское тело полностью внутрь, прежде чем закрыть за собой дверь.

Пайпер тяжело дышит, положив одну руку на спинку сиденья, а другую — на подголовник со стороны пассажира. Наблюдает за мной, не сводя глаз с моего лица.

Я улыбаюсь.

Сгибаюсь.

Использую свои руки, чтобы раздвинуть ее ноги так широко, как только возможно в ограниченном пространстве. Провожу обеими ладонями вниз по внутренней стороне ее бедер, легко скользя до самой линии бикини.

Большим пальцем медленно поглаживаю середину ее киски, поверх тонких атласных стрингов, которые она носит.

Теперь она дышит тяжелее, от предвкушения ее зрачки расширяются. Я вижу это под фонарями на парковке.

— Я никогда не... никто никогда не…

Идеально.

Это значит, что она моя... вся моя.

Я опускаю свои широкие плечи, втискиваюсь между ее ног. Беру одну ее ногу и кладу себе на плечо, другую — на центральную консоль между передними сиденьями.

Поглаживаю большим пальцем вверх и вниз по ее сердцевине.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

— Ммм... — стонет Пайпер, прикусив белыми зубами нижнюю губу.

Большим пальцем другой руки цепляю ткань ее стрингов, оттягивая их в сторону. Раздвигаю складочки её киски и…

— О, боже, Райдер, — раздается ее удивленный вздох. — Черт, что ты делаешь?

Я медленно облизываю ее, чтобы согреть, едва касаясь языком клитора. Надавливаю на него, снова облизываю, двигаю головой из стороны в сторону, зарываюсь глубже.

Лижу. Сосу.

Влажно. Горячо.

Вставляю один палец, потом другой, пока сладкая маленькая попка Пайпер не начинает извиваться на сиденье. Такая аппетитная попка.

Я прижимаюсь к ней, сильно всасывая ее клитор, большой палец двигается кругами в верхней части ее киски, ее запах сводит меня с ума.

— Я... я…

Она собирается кончить, я чувствую это своим ртом. Крошечные вибрации медленно накапливаются и нарастают в ее тазу, пока Пайпер не начинает дрожать. Ее бедра слегка дрожат, и она толкает меня в плечи, отталкивая назад, но я не позволяю ей отодвинуться.

Я собираюсь высосать всю жизнь из ее оргазма, даже если это будет последнее, что я сделаю.

— Райдер… Райдер, о, боже... — ее стонущие маленькие сексуальные звуки, громкие и похотливые, заполняют кабину моего грузовика, когда она кончает, запрокинув голову и открыв рот.

Я целую ее — не в киску, а в губы, чтобы она попробовала себя на вкус.

Пайпер целует меня в ответ, проводя языком по моей нижней губе и посасывая. Чмокает меня в подбородок, прежде чем я отстраняюсь, удовлетворенный и вытираю рот.

— Я никогда не делала этого раньше, — признается она, все еще лежа там, наполовину раздетая.

— Делала что?

— Что бы парень…

— Пробовал твою киску?

— Да.

Она смущена, но для меня это полный кайф.

Я снова провожу руками по ее ногам, массируя икры, оглядываясь в поисках нижнего белья.

Они должны быть где-то здесь…

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПАЙПЕР

Мне не нужно долго гадать, позвонит ли Райдер Уильямс мне когда-нибудь или напишет снова, не пришлось долго гадать, является ли он ветряным типом парня. Потому что еще до того, как я переступаю порог своего дома, у меня звонит телефон.

Это он.

Райдер: Я все еще чувствую твой запах.

Я: Мои духи?

Райдер: Нет. ТВОЙ.

Мой? Я ничего не понимаю, склонив голову набок, пытаясь понять, о чем он говорит. Если это не мои духи, то что еще он может иметь в виду?

Райдер: Ты на моих губах.

Я на его губах. Я на его…

О, боже мой. Он имеет в виду мою…

Мое лицо должно быть ярко-красным, потому что когда я вхожу в кухню, и Мэллори мельком замечает меня, ее бровь взлетает вверх.

— И что это за взгляд?

— Ничего? — Я такая плохая лгунья.

— Ничего — это моя задница. Что происходит? Ты выглядишь…

Она медленно оглядывает меня с головы до ног, начиная с кончиков ботинок, которые я начинаю снимать, и заканчивая ногами в порванной джинсовой ткани, поверх серого свитера, выше шеи…

— Ты с кем-то переспала?

— Что? Нет! Боже, что заставляет тебя так говорить? — Мой голос никогда еще не был таким высоким, и он звучит громче в крошечной кухне.

— Не смей лгать мне, Пайпер! — Она встает со стула, обвиняюще указывая пальцем в мою сторону, прямо на мой подбородок. — Вещественное доказательство. А: у тебя на подбородке след от чьей-то щетины! Да, там. Кто это был?

— Я не занималась с ним сексом!

— Ага! Ты попалась! И кто это был? Ты должна мне сказать. Я всю свою жизнь ждала, когда ты трахнешься.

— Я не занималась с ним сексом!

— Вы баловались с задницей?

— Что? Нет! Нет. Мы просто... — Я не могу этого сказать. Просто не могу.

— Так он... — Ее голос тоже затихает, и она указывает на свою промежность. — Навестил твою подружку?

Боже мой, ну почему она такая.

— Да?

— Да ты, бл*дь, издеваешься надо мной! Ты позволила парню вылизать себя! И КТО ЖЕ ЭТО БЫЛ? Ты что-то от меня скрываешь. Я не могу в это поверить.

Пока она разглагольствует, мой телефон снова звонит.

— Это он, что ли? Любовничек? Кстати, любой чувак, который идет на это на первом свидании — это хранитель. Он даритель, хранитель и… — Мэллори замолкает. — А ты ответила взаимностью? Ты ему отсосала?

— Нет. — Я прикусываю нижнюю губу. — Черт, а я должна была? Он ничего не сказал!

О, боже, какая же я идиотка! Райдер подумает, что я эгоистка. Я даже не притронулась к его члену, не говоря уже о том, чтобы предложить отсосать ему!

Я такая дура.

Снова сигнал.

— Что он пишет? — кричит Мэллори, чуть не споткнувшись, направляясь ко мне на цыпочках, пытаясь разглядеть экран моего мобильного телефона.

Я держу его так, чтобы она не могла до него дотянуться.

— Убирайся отсюда!

— Сначала скажи мне, кто это был!

Я вздыхаю.

— Райдер Уильямс.

— Заткнись на хрен! Да не может быть! — Она снова смотрит на меня, на этот раз серьезно. — Ты что, серьезно? Лицо Райдера Уильямса было у тебя между ног? Что? Когда же это случилось? Не шути со мной, Пайпер. Я не в том состоянии, чтобы надо мной прикалывались.— Мэл плюхается на ближайший стул. — Расскажи мне все.

Снова сигнал.

— Расскажу, но сначала я могу... пойти посмотреть, что он мне пишет?

— О, боже, иди! Отправь этому мальчику что-то хорошее!

— Э... ладно.

Райдер: Пайпер, ты там?

Райдер: Я ведь не отпугнул тебя, правда?

Я: Нет, я здесь. Извини, я только что вошла в дверь, а моя соседка по комнате пристала ко мне на кухне.

Райдер: Сегодня мне было весело.

Я: И мне тоже.

Райдер: можно сказать на чистоту?

О, здорово — вот оно. Пайпер, ты замечательная девушка, но я просто хочу быть друзьями…

Я: Конечно.

Райдер: Меня не интересуют интрижки. Я ищу отношений.

Я: Хорошо…

Я: И я тоже.

Райдер: Хорошо. Я просто не хотел, чтобы ты думала, что все, что я хочу от тебя, — это секс, потому что это не все, что меня интересует. Я уже давно хочу пойти с тобой на свидание.

Я: Ты хочешь сказать, что хочешь встречаться со мной?

Райдер: Да.

О.

Мое сердце.

Думаю, что оно просто взорвется на миллион счастливых кусочков.

Я вздыхаю, совсем как в кино, и глупо улыбаюсь, глядя на свой телефон.

Затем,

Я: О!!! Я только что кое-что вспомнила! Как мы получим наши картины?

Райдер: О, черт, я забыл, что сказал ей, что мы вернемся за ними.

Райдер: Может, нам стоит вернуться за ними?

Я: Э-э, прямо сейчас?

Райдер: Ты сейчас чем-то занята? Потому что я нет, и, честно говоря, я хочу поцеловать тебя снова.

Я: Я могла бы... встретиться с тобой там. Снова.

Райдер: Я все еще в своем грузовике, могу просто развернуться.

Я: Я только что сняла ботинки, но сейчас же надену их обратно.

Райдер: Встретимся там через десять минут?

Я: Встретимся там через десять минут.

И сразу после того, как мы заберем эти картины, когда мы снова окажемся на парковке, я собираюсь сделать ему минет — мой первый в жизни минет — на заднем сиденье его грузовика.