Глава 20

Дрожащими пальцами Энн разгладила шелковые складки весеннего зеленого платья и улыбнулась одной из проходивших мимо дам. Ежегодный летний бал графа Ритсдейла был в полном разгаре, но Энн не могла сосредоточиться на царившем веселье.

Какое уж тут веселье, когда она с ужасом ждала того, что должно случиться.

— Ты здесь, — сказал Рис, садясь рядом и протягивая ей бокал.

— Спасибо.

Он покачал головой:

— Нет, это я благодарю тебя за то, что ты сегодня решилась приехать на бал. Я сознаю, насколько тебе было трудно.

Энн подняла бровь. Трудно — явное преуменьшение. На следующее утро после из гневного разговора она вернулась в дом отца. Ей было невыносимо оставаться под одной крышей с Рисом, зная, как он собирается поступить с собой, с ней, с их браком. К ее удивлению, он позволил ей уехать.

Но разве он когда-либо просил ее остаться?

— Я не хотела пропустить твой грандиозный уход со сцены, — ответила Энн, не сдержав горечь и сарказм. — Уверена, это станет главной темой разговоров в свете.

Она слегка поежилась под его испытующим взглядом. С того момента как Рис забрал ее сегодня вечером из отцовского дома, он вел себя странно.

— Я надеюсь, что это будет главной темой разговоров в обществе, — спокойно произнес он.

Энн поджала губы и отвернулась. Бессердечие, с каким он собирался уничтожить все, что его окружало, было выше ее понимания, но спорить об этом бесполезно. Рис человек упрямый, его не интересует ее мнение.

Он мельком взглянул на карманные часы.

— В полученной мной записке Уоррен сообщает, что ждет нас с Саймоном через пятнадцать минут в одном из салонов, примыкающих к бальному залу.

Энн кивнула. На противоположной стороне танцевальной площадки она увидела Лиллиан и Саймона. Оба тоже выглядели обеспокоенными, но держались вместе, готовые противостоять злу, грозившему их счастью.

Она взглянула на мужа.

— Потанцуешь со мной?

— Что? — удивилась Энн.

— Энн, я понимаю, что ты очень сердита на меня, — улыбнулся Рис, — и ты совершенно права. Но я надеялся, может, ты сейчас ненадолго забудешь обо всем и потанцуешь со мной вальс. Это ведь твой любимый танец.

Да, она всегда любила вальс, но только за то, что во время танца Рис держал ее в объятиях.

— Я не знаю…

— Пожалуйста. — Он взял ее за руку. — Потанцуй со мной.

Она молча пошла за ним. Напоследок она хотела почувствовать его прикосновение. Раз это будет их последним танцем, последним объятием.

Рис не сводил с нее глаз, пока они грациозно кружились по залу, и вскоре Энн забыла обо всем. Забыла о других танцующих, забыла о Лиллиан и Саймоне, забыла даже о шантажисте. Существовали только Рис и она…

Однако музыка кончилась слишком быстро, и Энн вернулась к реальности.

— Я…

Рис поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.

— Я знаю. А теперь иди, побудь с Лиллиан. Тебе может понадобиться ее поддержка.

Слезы обожгли ей глаза.

— Будь осторожен, — прошептала Энн, отходя от мужа.

Кивнув, он исчез в толпе.


— Ты готов? — спросил Саймон, когда они задержались у двери салона.

— У нас больше нет выбора, не так ли?

Саймон поднял бровь.

— Выбор есть всегда, мой друг.

— Ты считаешь мой план безрассудством?

— Возможно. — Брат пожал плечами. — А может, это действительно единственный путь спасти всех нас? Полагаю, мы так или иначе скоро узнаем.

Саймон открыл дверь в салон, где было пусто, холодно и темно. Рис помедлил, давая глазам привыкнуть к темноте.

— Уоррен? — позвал Саймон. — Ты здесь?

Чиркнул кремень, неожиданно зажглась лампа, и в ее разгорающемся свете к ним заковылял Ксавье Уоррен. Он с торжеством, даже с примесью безумного ликования смотрел на братьев.

— Вы опаздываете. — Уоррен постучал по часам на столе. — Возможно, вы будете за это наказаны.

— Что еще ты Можешь нам сделать? Разве не достаточно прежних угроз? — презрительно фыркнул Рис.

— Я могу кое-что придумать, — с неприятной улыбкой ответил шантажист. — Твоя жена красивая женщина, Уэверли.

— Не смей говорить о моей жене.

— Почему нет? — Уоррен усмехнулся. — Она может принять в этом участие. Это всегда было любимой игрой вашего отца, думаю, она подойдет и мне.

Рис бросил яростный взгляд на подлого субъекта. Уоррен убивал, воровал, угрожал, делал, что было в его силах, чтобы причинить боль другим, и все это из-за жадности.

— А знаешь, я думаю, что получу от этого даже большее удовольствие, чем предполагал, — сказал Рис.

— Удовольствие? — спросил Уоррен, отступая. — О чем ты?

Рис размахнулся и одним ударом сбил негодяя с ног. Прижав его к полу, он стал обшаривать его в поисках пистолета. Как только он нащупал его, Саймон распахнул дверь и впустил в салон трех мужчин в полицейской форме и с оружием в руках.

— В чем дело! — пронзительно закричал Уоррен, испуганно уставившись на вошедших.

Рис вытащил его пистолет, отбросил в сторону и поднялся.

Схватив Уоррена за лацканы сюртука, он толкнул его к мужчинам.

— Итак, джентльмены, — сказал Рис, обращаясь к полицейским, которых они с Саймоном просили вчера приехать. — Кажется, наши сведения были точными. Представляю вам мистера Ксавье Уоррена, государственного преступника. Думаю, вы уже давно его разыскиваете.

Пока двое из них держали Уоррена, третий достал портрет преступника, сличил с задержанным и кивнул:

— Похоже, это он. Мистер Уоррен, вы арестованы за государственную измену, убийства и другие преступления. Список ваших подвигов настолько длинный, что его оглашение потребует много времени.

Лицо Уоррена скривилось.

— Нет. Вы! — Он с ненавистью взглянул на Риса и Саймона и попытался освободиться. — Вы идиоты! Думаете, это что-то меняет? Я уничтожу вас и всех остальных. У меня есть доказательства!

Рис поднял бровь.

— Не понимаю, о чем вы говорите, мистер… Уоррен, не так ли? Вы государственный преступник, и я рад, что способствовал вашему задержанию и передаче вас в руки правосудия. Джентльмены, не могли бы вы увести его отсюда, пока он не испортил прием графа Ритсдейла?

— Конечно, ваша светлость, — ответил старший полицейский и слегка поклонился. — Благодарим вас обоих за помощь в этом деле.

Они поволокли воющего Уоррена из комнаты. Саймон и Рис, взглянув друг на друга, последовали за ними в бальный зал. Едва они вошли, все звуки смолкли. Гости с любопытством уставились на полицейских и их извивающуюся жертву.

Граф Ритсдейл быстро направился к ним. Рис почувствовал раскаяние, вспомнив, как насмехался над Ритсдейлом, когда они были мальчиками, но тут же отбросил эти мысли и сосредоточился на предстоящем деле. Если он переживет этот момент, то сможет все исправить.

— Что это значит? — процедил граф, переводя взгляд с Саймона и Риса на полицейских. — Кто этот человек?

— Государственный преступник, милорд. — Один из полицейских коротко поклонился.

— В моем доме? — Ритсдейл с нескрываемым отвращением посмотрел на Уоррена.

— Да, сэр. Без сомнения замышлял что-то ужасное. Но герцог Биллингем и герцог Уэверли помогли нам его задержать. — Полицейский сделал поклон в их сторону.

— Они негодяи! — завопил Уоррен. — Они только прикрывают собственные зады! — Ему удалось вырвать одну руку, и он указал на толпу. — Думаете, вы знаете этих людей? По-вашему, это образцы благородства и добродетели?

Полицейские опять схватили Уоррена, однако это его не остановило.

— Герцог Биллингем, отец этого человека, — кивнул он в сторону Саймона. — Герцог не был святым, каким вы его представляете. Он переспал с половиной женщин из высшего общества.

— Не забывайся, ты! — грубо сказал полицейский, державший Уоррена, когда толпа дружно ахнула, потрясенная его словами.

— Вы не можете меня остановить! — крикнул Уоррен, нагло улыбаясь Рису и Саймону. — Могли, но теперь уже нет. — Он кивнул на Риса. — Его мать раздвигала ноги для Биллингема. Исполненный самомнения герцог Уэверли всего лишь ублюдок отца его друга. Он не лучше большинства воров-карманников с Бонд-стрит. Помните это, когда смотрите на него.

В толпе начали перешептываться.

Но Рис игнорировал толпу, он смотрел на Ксавье Уоррена, сосредоточившись на том, что должен сделать. Потому что настало время. Теперь все зависело от этого.

Он медленно шагнул вперед, остановился в нескольких дюймах от Уоррена и с презрением оглядел его. Он снова был прежним герцогом, с теми же мыслями, поведением и тоном превосходства.

— О чем ты тут говоришь? — спросил он с презрительной ухмылкой, достойной принца. — Я сын герцога Уэверли. Как ты посмел оскорбить мою мать? Я живьем сдеру с тебя шкуру за гнусные обвинения!

Уоррен смотрел на него расширившимися глазами.

— У меня есть доказательства!

— Правда? — с внешним спокойствием осведомился Рис. — Тогда предъяви их, мы все горим желанием их увидеть.

Уоррен моргнул.

— Я… я не такой дурак, чтобы носить их с собой.

— Понимаю. У тебя есть доказательства этой нелепости, только ты их не принес. Конечно, все тебе верят. Ты определенно похож на человека, которому можно доверять. В чем тебя обвиняют? В измене? В убийствах?

Гости опять начали перешептываться, и Рис, скептически взглянув на них, обратился к полицейским, державшим Уоррена:

— Право, я не понимаю, в чем заключается ваша работа, если вы допускаете отвратительного пса в наше общество? Уведите его, он слишком воняет.

Когда полицейские, видимо, не найдя ответа на его демонстративное отвращение, повели Уоррена к выходу, Рис изучающе оглядел толпу. Многие кивали, до него доносились обрывки разговоров.

— Уэверли всегда был таким же высокомерным хвастуном, как его отец. Кто может сомневаться в его происхождении? — засмеялась одна леди.

Ее спутница кивнула:

— Да и герцог Биллингем был слишком добропорядочным, чтобы можно было поверить в эту глупость.

Рис облегченно вздохнул. Две женщины выражали мнение по крайней мере двух третей собравшихся. Но, к своему расстройству, он заметил вопрошающие и удивленные взгляды других. Некоторые из этих людей постоянно будут в нем сомневаться.

— Простите! — раздался мужской голос.

Обернувшись, Рис увидел мать, которая вышла из толпы в сопровождений незнакомого мужчины. Джентльмен был примерно ее возраста, с седеющими волосами, с красивым, дружелюбным лицом. А вот лицо матери покраснело от унижения. Она взглянула на Риса, потом на своего спутника.

— Я доктор, — объяснил тот. — Могу я осмотреть этого человека?

Рис моргнул. Черт возьми, что здесь происходит? Но все наклонились вперед, как будто следили за игрой на сцене, забыв, что доктору не место в их блестящем обществе. Все хотели увидеть, как будут развиваться события.

Граф Ритсдейл посмотрел на этого непрошеного гостя, затем перевел взгляд на толпу и, кажется, увидел то же самое, что и Рис.

— Пожалуйста, — кивнул он.

Полицейские обменялись удивленными взглядами, однако не посмели возразить, когда доктор, которого, очевидно, знала мать Риса, подошел к Уоррену. Игнорируя его сопротивление, доктор оглядел пациента с головы до ног, проверил глаза, исследовал желтоватую кожу и наконец медленно покачал головой.

— Несчастный, похоже, безумен. Видимо, он даже не понимает, кто он и где находится. Вам лучше отправить его в психиатрическую лечебницу, а не в тюрьму, джентльмены.

Рис с удивлением посмотрел на толпу. Если у кого-то еще оставались сомнения, то они тут же исчезли, все поверили, что полицейские задержали сумасшедшего.

— Конечно, это безумие, — сказал один из джентльменов своему окружению.

Другой согласно кивнул:

— Он изменник, в конце концов он не может быть прав. А если он еще и безумен, тогда…

— Как неудачно, что бал Ритсдейла испортил какой-то сумасшедший, — с притворным вздохом заметила графиня, имя которой Рис не помнил.

Главный полицейский смущенно покачал головой и с опаской взглянул на Уоррена.

— Да, похоже, вы правы, — сказал он.

— Правы? — взбесился Уоррен и начал вырываться: — Что вы тут несете? Я совершенно здоров! Я сказал чистую правду!

Но его уже выволокли из зала.

Обеспокоенный Ритсдейл махнул оркестру, музыканты начали играть, и постепенно толпа вошла в заданный ритм. Граф повернулся к Рису и Саймону:

— Какая неудача, что на моем балу появился этот сумасшедший. Прошу меня извинить за его выходку.

Невероятно! Все это устроили они с Саймоном, а теперь Ритсдейл извиняется перед ними.

— Полагаю, в будущем вы могли бы иметь охрану получше, — сказал Рис, надеясь, что последний раз использует высокомерный тон.

Кивнув, граф откланялся, и Рис повернулся к Саймону. Тот уже стоял в противоположном конце зала рядом с Лиллиан. Но Энн там не было. Значит, она всего этого не видела?

— Как смел этот человек говорить о вас, леди Уэверли, подобное? — возмущенно воскликнула какая-то леди, обращаясь к матери Риса.

— Должно быть, он случайно остановил взгляд на мне, — ответила герцогиня. — Да он в своем безумии мог о любом из нас наговорить такого…

Рис видел, что ответ матери полностью удовлетворил дам, и все одновременно заговорили о разыгравшейся на их глазах драме. Судя по улыбкам, адресованным ему, они даже не допускали мысли, что Уоррен говорил правду. Обстановку разрядили его собственное опровержение и таинственный диагноз безумия со стороны человека, неожиданно появившегося на балу. Все кончилось.

— Рис.

Он повернулся и увидел Энн. Она стояла рядом и улыбалась ему.

— Я хочу забрать тебя отсюда, — шепнул Рис.

Энн кивнула:

— Я давно хочу уйти. Но, боюсь, пока еще рано. Нам нужно задержаться, чтобы соблюсти приличия. А позже мы все обсудим.

— Обсудим. Нам предстоит долгий разговор.

Загрузка...