— Итак, Станислав, что же вы хотите обсудить? Это должен быть серьезный вопрос, раз вы опустились до низкого шантажа и манипуляций, — не ожидая, пока он начнет, отчего-то испытав непонятную тревогу и сомнения в душе, глядя на эту всю подготовку, «ринулась в бой» Мирослава.
Не хотела позволить ему вновь взять ситуацию под свой контроль. Ей было… очень непривычно ощущать перед мужчиной такую внутреннюю дрожь и трепет. Очень… Никогда не оказывалась в подобной ситуации. Возможно, как раз потому, что ума хватало не связываться ни с кем, и отдалённо похожим на Станислава.
Не то чтобы и в этот раз ее мнением кто-то интересовался…
А Мира пропадала. И сейчас, сидя под ярким весенним теплым солнцем на этой уютной террасе, очень отчетливо осознала всю глубину собственной проблемы.
При всем желании, бравурном и чуть агрессивном настрое, при всех ее попытках отстраниться, Мира понимала, что проваливается в этого мужчину все глубже, если уже не увязла по самую шею…
А вот тот вопрос, который мелькнул в голове пять минут назад, не давал покоя. Как это выглядит со стороны? И не столько потому, что боялась чьего-то осуждения… Хотя и об этом задумывалась, потому как на кону стояла ее профессиональная репутация, и тут не до шуток.
Один раз оказавшись замешанной в скандал, где будет поставлена под сомнение ее честность и неподкупность, Мирослава потеряет все. И всю биографию, и работу, и ту самую репутацию, и доверие, как коллег, так и аудитории, людей, которым и старалась донести правду и трезвый взгляд на власть.
Она — журналист, который занимается расследованием махинаций высших чиновников и коррупционных схем с участием представителей крупного бизнеса. А Стас — он ведь один из этого самого крупного бизнеса…
Для чего мужчина развернул вокруг нее всю эту суету? И почему так… открыто, что ли? Не таясь, не скрывая своего интереса и к ее делам, и к самой Мире, если верить тем авансам, что пять минут назад прозвучали, как гром среди ясного неба для нее.
Потому и пыталась хоть как-то выстроить линию обороны, пусть и отдавала себе отчет, что уже немного поздно. Но не погибать же без боя! А там, глядишь, и сможет как-то избежать краха. Сумеет вывернуться…
— И еще, Стас, — не дав ему и слова вставить, напористо продолжила Мира, хоть и стоило бы подивиться этой поразительной поблажливости, вовсе несвойственной Гончаренко. — Я категорически не согласна с той наглой, нахальной тактикой, которую вы избрали изначально, да так ничего и не меняете. Почему ваши люди мешают мне работать?! Именно для этого я и звонила вам, да и Николаю тоже! — уточнила, чтоб и не придумал себе, будто она просто соскучилась и голос его захотела услышать. Вообще нет! — Разве вы сами не заинтересованы в том, чтобы я быстрее выяснила, кто против вас играет? И вот, когда я только вытащила многообещающую нить, вы мне весь кислород перекрыли, Стас! Клим, — она обвинительно ткнула пальцем в направлении охранника, стоящего у дверей, — мне и шагу не дает ступить, если я не за кофе выхожу из редакции!
Охранники сделали вид, что глухие. Но вот Стас…
— У тебя и в редакции кофемашина неплохая, я проверял. Так зачем выходить?
— Станислав!!! Мы не о кофе говорим! — нет, все-таки она зря думала, что управляет своим возмущением. Этот мужчина умел ее выводить.
А Гончаренко глянул внезапно на нее помрачневшим взглядом. И стремительно поднялся, вроде как нависнув над Мирой и столом…
Она даже назад подалась, невольно вжавшись в удобную спинку кресла. Сама не поняла, отчего встряхнуло, до мурашек по спине. Но эта его давящая энергия… Потрясающе сильный морально мужчина. Прям дух вышибает…
И только через пару мгновений расслабилась, поняв, что задела его этим, хоть и не хотела. Стас скривился в непонятной, но точно невеселой гримасе, хмыкнул и отступил к небольшому столику рядом, где стояли какие-то дополнительные накрытые блюда и небольшая капсульная компактная кофемашина.
— Так, белла, давай решим раз и навсегда: я заинтересован в твоей безопасности и в первую, и во вторую, и в третью очередь! — вроде и тихо, но очень жестко отрезал он, включив при этом приготовление напитка. — И только потом я готов рассмотреть сложности в твоих расследованиях. И мне по барабану, даже если это расследование меня и моих дел касается, ты лезть на рожон и рисковать своей безопасностью не будешь. Ясно?
Вопрос прозвучал настолько риторически, что даже опешившая и рассерженная Мира понимала — ответа Станислав не ждет. Просто ставит ее в известность о своей позиции.
— И называй меня на «ты», бесит уже, ей-богу! — таким же тоном велел ей Стас, поставив перед Мирой одуряюще пахнущий напиток, о котором она мечтала несколько последних часов.
Включил приготовление и для себя.
— Нет, — обхватив пальцами чашку, тихо покачала головой Мира.
— Почему, твою налево?! — реально не сдержавшись, рыкнул вдруг Стас, буквально прожигая ее взглядом.
И Мира снова вздрогнула, но не от страха, просто поняла, что ее слова его пробивают. Всю ту властную ауру, которая ее с первой встречи рядом с ним к земле прижимала, — насквозь прошивают, задевая Гончаренко. Для него это действительно… весомо, ее мнение и отношение.
— Потому что мне ничего не ясно! — так же, как и он, рявкнула вдруг, и сама поддавшись эмоциям, немало удивив Стаса, судя по виду.
Резко сделала глоток кофе, то ли руки пытаясь занять, то ли не позволяя себе сказать то, что на языке вертелось… А вместо этого обожглась, не учтя, что напиток только приготовлен.
На глаза навернулись слезы. А у нее ведь макияж…
— Черт! — с трудом проглотив обжигающую, пусть и вкусную жидкость, Мира отставила трясущейся рукой кофе, осознав, что как-то мигом утратила весь запал препираться и ругаться.
Схватила салфетку и с открытым ртом принялась промачивать побежавшие слезы, разумно опасаясь, что сама не повторит на лице шедевра визажиста.
— Мира, да брось ты! — перекривился Стас, протянув ей тут же стакан с холодной водой. — Серьезно говорил, тебе вся эта краска ни к чему, без нее реально лучше…
И как-то стразу атмосфера между ними легче стала, спало напряжение опасений, ее недоверия, его недовольства и общих претензий.
— Камера так не думает, — слабо улыбнулась она, с благодарностью в глазах взяв воду. Сделала глоток, чувствуя, как утихает жжение. — Она съедает черты лица, потому серьезный макияж — обязателен для прямых эфиров, если только это не какое-то экстренное включение ради сенсации. А я сама такое, — она взмахом кисти обвела лицо, — делать вообще не умею, сколько меня ни пытались научить. И визажист приедет только завтра утром. Так что надо спасать, у меня еще эфиры… — тут Мира вспомнила, что до очередного включения времени становится все меньше.
Нервно потянулась за телефоном, чтобы глянуть время.
— У тебя еще сорок минут есть, — верно истолковав и тут же поняв причину ее беспокойства, Станислав куда быстрее посмотрел время на наручных часах. Будто выдохнул, хоть и незаметно.
И вдруг рядом с ней на корточки присел, одурманив тем самым запахом своего одеколона с металлическими и чернильными нотками. Заглянул в глаза, видно поняв всю степень ошеломления Мирославы. Поджал губы, точно не от удовлетворения увиденным… И резко дернул узел галстука почему-то, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, будто ему душно, хотя на улице жары не было, просто приятное тепло.
Вновь поднялся и к столику отошел, сняв с блюд крышки, чтобы она выбор увидела, наверное.
— Ешь, белла, потом выясним все претензии. Хотелось просто дать тебе дыхание перевести.
Не особо дожидаясь инициативы с ее стороны, сам наполнил тарелку салатом, положил сыр и несколько ломтиков соленого лосося, несколько оливок, будто не до конца знал, что она предпочитает.
— Стас! — хотела было напомнить, что и сама в состоянии, но он так… зыркнул из-под бровей, что умолкла, почему-то вспомнив, как Николай ее предупреждал, что стоит привыкать к самоуправству брата.
Он точно поболее ее знал о характере Станислава и явно уже тогда осознавал, что происходит нечто значимое… А вот Мира все никак не могла в своей голове пазл сложить. Потому как, в ее понимании, они были несовпадающими деталями! Совершенно. От разных наборов. А Стас своими поступками, словами, действиями, будто пытался эти детали вопреки здравому смыслу спаять.
— Это ты сейчас на «ты» или на «вы» возмущаешься? — будто и не поняв намека, хмыкнул мужчина, сев напротив, когда и свою тарелку наполнил.
Подтолкнул в ее сторону плетеную корзинку с булочками и хлебом разного вида на выбор.
Она против воли усмехнулась.
— Сама точно не уверена, — признала с вымученной улыбкой, уже аккуратней отпив кофе. — Спасибо, — вдруг поняла, что, как бы там ни было и какие бы цели не преследовал, Стас позаботился о ней и ее удобстве, Мира же все еще банально не поблагодарила мужчину за это. — Напоминаю, что мне нужна моя сережка, — все-таки решила и реквизит вернуть.
А вот Стас, последние мгновения буквально прожигающий ее взглядом, по ощущению, весящим тонну (как тут есть под таким вниманием?), покачал головой.
— Это мой трофей, пока мы все-таки не обсудим все нормально, — хмыкнул. И нечто в его голосе, все том же взгляде и том, как он держался, давало очень однозначно понять, что Мире не добиться своего иначе, как на его условиях.
Сомнительно, что Стас или его охранники позволят ей повалить его и обыскать, чтобы забрать украшение… Да и, трезво оценив свои и его силы, несмотря на раздражение, Мира только вздохнула, признав подобный план бредом.
— Обращение так принципиально? Я просила меня Мирой называть, но это не учитывается, — сознательно избегая акцента, потому как действительно понимала, что готова и хочет к нему куда проще обращаться, а это опасно.
Вот и обошлась, глядя в тарелку.
— «Мира» — универсально, «беллой» только я тебя называю. И дальше буду, потому что право имею, — самоуверенно заявил Станислав.
Ага, налетел и взял, никто ему такого права не вручал, но Гончаренко, кто б сомневался(!), не заботили всякие мелочи и правила!
Мужчина же тем временем замолчал… Словно требовал, чтобы она на него взгляд перевела.
Нет, кто-то точно должен был преподать этому человеку урок смирения непомерного эго и безразмерной властности! Хотя… Честно признала, все же подняв глаза, что не представляла, кому это окажется по зубам.
— И, чтоб любое недопонимание снять, только твое явное расстройство из-за сохранности этой долбаной краски мешает мне сейчас тебя зацеловать, белла. Потому как это единственное, чего мне реально до удушья хочется уже который день! — отрывисто и глухо добавил Станислав, глотнув из своего стакана с водой так, будто реально от жажды умирал. — Это не похоже на меня. Вообще. Но, после некоторых раздумий, я честно признаю, что бороться с этим не хочу!
Против воли и всякого голоса разума, ее взгляд метнулся к его воротничку и галстуку, который Стас настолько резко недавно ослаблял.
Рука дрогнула, выдав ее слабость звоном приборов о тарелку. Пальцы задрожали так, что пришлось те приборы и вовсе отложить.
— Мое мнение не учитывается? — как-то хрипло поинтересовалась Мира, испытав шок, если честно.
— Ты же еще не лежишь на этом столе, правда? И парни здесь, а не по ту сторону двери. Так что… я очень стараюсь учитывать твое мнение, белла, — он глянул на нее почти раздраженно, будто бы она специально его выдержку испытывала.
И Мирослава даже возмутиться подумала в какой-то момент! Она точно не совершала ничего, что можно было бы расценить, как попытку соблазнения этого конкретного мужчины!
А потом…
Мира вдруг уперлась локтями в стол и спрятала лицо в ладони… Но так и не сумела подавить какого-то идиотского смеха-всхлипа.
Стас молча ждал, пока у нее этот приступ пройдет, только смотрел из-под заломленной брови с явно читаемым повелением пояснить, где она тут юмор увидела?! Мире же пришлось вновь за салфеткой тянуться, чтобы промокнуть новые слезы.
— Знаешь, — надеясь, что ее макияж еще не безнадежно испорчен, выдохнула она, уже признав поражение. — Твой брат прав, — тут Стас умудрился гримасой на лице выразить еще большее удивление. — Мы поразительно похожи… — попыталась объяснить она, все еще сотрясаемая то ли смехом, то ли нервной дрожью от его заявления. — Особенно в области романтичных сравнений. Мне тогда, когда нам Петя в редакции помешал, — взгляд мужчины потемнел сильнее, дав ей понять, что Стас все прекрасно помнит, — тоже хотелось, чтобы ты меня поцеловал до такой степени, что мутить начало, — и Миру разбило новым приступом нервной дрожи…
Потому как глаза Станислава реально полыхнули жарким пламенем… И мужчина стремительно наклонился вперед, властно завладев ее рукой.
— Но это все равно не правильно и только усложняет все, — поторопилась Мира прерывающимся голосом ясность внести.
— Мне безразлично! — тоном, который отметал любые ее возражения и доводы до того, как Мира успела бы те сформулировать и озвучить, заявил Стас, крепко сжав ее ладонь.
От его жара ее мышцы будто расслабились, унимая этот невроз. Получилось сделать глубокий вдох-выдох. Да что творится?! Будто ей пятнадцать и она еще ни разу не влюблялась в парня, в самом деле! Проблема, наверное, была в том, что Гончаренко далеко уже парнем не являлся. А противостоять опыту и напору такого мужчины, еще и старше ее, даже при всем профессиональном опыте, ничего Миру к подобному не подготовило. Возможно, как раз и потому, что Стас не через рабочее в ее личное проникал… Но ведь и профессия Миры окажется втянута, без вариантов.
И тут ее взгляд упал на его часы, обхватывающие запястье как раз той руки, которой Стас так крепко ладонь Миры держал.
До эфира осталось двадцать минут.
— Доедай, это сейчас важнее, — проследив этот взгляд, вновь твердо велел Стас, все поняв без слов. Будто сделал из всего этого выводы, что может за двоих, и за нее в особенности, теперь решать. — Я не хочу больше наблюдать, как ты себя в кулак собираешь, чтоб мучительно улыбку выдавить. Договорим после твоих эфиров, на фуршете.
— Мне казалось, что я удачно скрываю, — больше удивилась она. — Оператор ничего не говорил…
— Для меня все было очевидно, белла, — отмел ее уверенность Стас.
И, возможно, чтобы не мешать больше ей есть, потому как было хорошо заметно, что нынче у Миры с этим трудности, отпустил ее руку. Поднялся, приготовил им по новой порции кофе вместо того, что уже остыл, пока они говорили.
— Не торопись, — с какой-то необычно доброй для себя усмешкой, притаившейся в уголках губ, предупредил ее, ставя чашку перед Мирой.
Она только слабо усмехнулась… и сама понимая, что где-то растеряла и бойкость, и уверенность, и банальное понимание происходящего. Но пила свежий напиток с осторожностью.
После поднялась, так и не решив еще, если честно, как относиться к происходящему и всему, что они здесь озвучили. Внутри полный бардак и сумятица, а ей работать.
— Даже не думай никуда деться после окончания программы, я тебя на фуршете жду, — вновь завладев ее рукой, заметил Стас с таким жадным выражением глядя при этом на губы Миры, что против воли тянуло их облизнуть или прикусить.
С другой стороны, спасибо, что не на задницу…
— Будто Клим мне нечто подобное позволит, — попыталась держать лицо, хоть и оба понимали, что не очень удачно.
— Не позволит, — теперь откровенно ухмыльнулся Стас, глянув через плечо на охрану.
Повернулся вновь к ней, и как пригвоздил Миру взглядом на мгновение к месту. Ни пошевелиться, ни вдохнуть… Словно поняв, что срывается, Стас медленно моргнул, опустив тяжелые веки. И только через три вздоха вновь те поднял. Мира считала.
— Хорошо, пошли. А то не выжить твоему макияжу, — теперь натужностью веяло от его усмешки.
И Мира не решилась спорить. От греха подальше.
Работа прям спорилась и кипела! Вот, что значит поддерживать нормальный уровень глюкозы в крови и регулярно питаться…
Ну ладно-ладно, Мира прекрасно понимала, что дело не только в еде… Или совсем не в ней.
И эта какая-то безумная легкость в голове, да и во всем теле! Будто она та самая девчонка, которой парень впервые в жизни в любви признался… Ой! А ведь в любви ей никто и не признавался. Хотя то, что сказал Станислав, особенно, учитывая характер, напор, силу и статус этого человека… В общем, как бы не серьезней было то, что в итоге он произнес.
Потому ли у Мирославы имелось странное ощущение, что вместо кофе, она выпила два бокала игристого на том обеде? Иначе откуда эта странная эйфория и очень неразумное счастливое настроение? Девушка буквально порхала по залу, в точку острила, веселя приглашенных комментаторов и ведущих прямого эфира, делала уместные вставки, бурля энергией.
А еще все время спиной ощущала, что не только Клим присматривает за ней, но и Стас неотрывно следит, будто только за этим и приехал на эту дурацкую презентацию, а вовсе не для того, чтобы ознакомиться с программой правительства.
Черт! Да он за выступлением Премьера и Президента не так пристально следил, как за тем, куда Мира по залу двигалась и с кем общалась!
Ну, окей, она тоже в его сторону поглядывала. Не то чтобы специально. Просто это само собой выходило. Ее будто вот тот флер Гончаренко, энергия этого мужчины притягивала. И Мирослава была вынуждена признать, что ей очень сложно с этим притяжением бороться. Да уже и не очень хочется. Вот только…
Ей что, действительно нужно внимание мужчины такого уровня? Зачем?!
И, словно мысли ее прочитав, после очередного включения, отключив камеру и микрофоны, на Миру как-то серьезно Витька посмотрел.
— Мир, ты осознаешь, как влипнуть можешь? — тихо поинтересовался оператор.
Они не то чтобы дружили. Скорее, общались больше по работе, хоть она знала новости и какие-то нюансы и про его жену, от которой Витька искренне шалел, и о маленьком сыне, которому время от времени передавала какие-то детские мелочи-сувениры. Как и со всеми, Мира старалась поддерживать хороший контакт и с Витей.
И сейчас не посчитала его замечание вмешательством, и в отказ не ушла. Замерла, ощущая, как в груди похолодело, будто он ее за чем-то постыдным застукал.
— Ты о чем? — так же тихо уточнила, почему-то стесняясь глаза поднять.
— Мира, ты взрослая, и я в твою жизнь не лезу. Больше того, я очень уважаю тебя и твою позицию по этой самой жизни. Но… тебя точно что-то начинает связывать с этими двумя мужиками, которые возле нас весь день крутятся. А они не так просты. А насколько ты в них уверена? — Витя пятерней растер подбородок, видно, тоже смущаясь.
Не было у них заведено о таком говорить.
— Только, Мир, сегодня это я заметил… А сколько времени потребуется еще кому-то? Другим, — он кивнул в сторону толпы журналистов, которые неподалеку работали. — Ведь там и конкуренты есть. Те, кто лично тебя считает врагом и выскочкой, которой везет намеренно. Как думаешь, они упустят такой шанс твое имя по всем статьям прополоскать? А к чему это привести может…
Оператор замолчал. Мира тоже не торопилась что-то говорить, потому что сама об этом разве не так и давно думала?
— Короче, Мира, я мешать не хочу, просто и ты мне не чужой человек. И я вижу, что тебя чем-то зацепили. А ты же честная… Вот и не хочу я, чтоб как-то пострадала, — немного неловко и скомкано закончил Витя.
— Спасибо, — искренне отозвалась Мирослава. Тихо, не споря и не возмущаясь.
Потому что действительно понимала, парень из лучших побуждений действовал. И ей стоило бы прислушаться…
— Ок, я тогда пойду, кофе нам возьму, — видно, желая побыстрее тему закрыть и дать обоим паузу, как-то не в пример жизнерадостней заявил Витя и… рванул в сторону буфета, видимо.
Оставил Миру у камеры.
Ну, ладно. Она не возмущалась, слишком загрузившись всем тем, что за словами Вити скрывалось. Да и не бросать же аппаратуру. Хватит того, что ей еще серьгу возвращать, не дай бог, что-то с камерой случится.
Вспомнив об украшении, она как-то рассеянно, даже не задумавшись, на автомате глазами по залу скользнула туда, где видела Стаса в последний раз, но… Как в стену с размаху влетела по ощущениям!
Он стоял там, разговаривая с Залевски. Очень близко стоял. Больше того, как раз в этот момент Марина свободно протянула руку и поправила тот самый узел галстука очень выразительным, многозначительным даже жестом, будто право имела так себя вести.
Мирослава не видела, как Стас отреагировал на этот поступок, мужчина к ней вполоборота стоял. Зато прекрасно просматривала, что после этого они оба вышли, вместе, в коридор, в сопровождении Влада, разумеется. Точно, как недавно Стас ее из конференц-зала выводил…
Мира резко отвернулась, уставившись на сцену, где как раз сменялся докладчик. Куда угодно смотреть, лишь бы Клим не увидел сейчас ее лица и глаз.
И, черт ее подери! Нельзя реветь!!! С какой придури?!
Сжала переносицу с такой силой пальцами, что аж больно стало. Нечего вести себя, как малолетняя дура!
Вообще, с какой-такой радости чувство, будто в груди дыра размером с футбольный мяч?! Он ее даже не поцеловал ни разу.
«Ну да, не то что Марину, небось, имел, как захочет, все это время, пока ей с чего-то лапшу на уши вешал!», — хмыкнуло внутри с сарказмом очень болезненно ущемленное… что-то. Буквально кровоточащее.
Да какого черта?!..