Отражение. Зеркало войны

Глава 10

С мужчиной средних лет Варсон Шефар столкнулся прямиком на пороге лавки. И не просто столкнулся, а еще сделал так, чтобы тот уронил мешок с мясными костями.

Получилось. Мешок не просто упал, часть костей еще и на пол высыпалась. Варс тут же опустился на колени и принялся собирать их.

– Прости, друг…

Тот самый слуга из того самого дома хмурился.

– Смотреть надо, куда прешь!

– Прости… моя вина. Поспешил… просто мою красотку на улице надолго не оставишь.

– И ходил бы без бабы.

Мужчина ворчал уже скорее по привычке, без злобы. Так… для порядка.

Варсон играл настолько достоверно, что сам себе верил. Безобидный он! Хороший, белый и пушистый! Где чешуя? Все вам показалось! Вот!

Слуга выглянул за дверь – и через минуту вернулся.

– Погоди. Это – твоя?..

Было чем восхищаться, было.

Сучку Варсон одолжил у знакомого, который занимался их разведением. Шемальская борзая… Очаровательное создание, с узкой и длинной мордой, роскошной шерстью и громадными карими глазами. Тонкая, длиннолапая, изящная… да половине баб в Аланее до нее как до Шемаля!

– Моя красотка! – Варсон приосанился, хоть на полу это и сложно было сделать. – Скажи, хороша?

– Не то слово! Как зовут?

– Ирис…

– А…

– Ирис! Свой!

Варсон отдал команду и довольно улыбнулся, глядя, как нелюдимый слуга восторженно гладит красавицу борзую, заглядывает ей в пасть, поднимает лапы…

Это еще не конец. Через пару часов два собачника и выпить вместе успеют, и подружатся. А там и до визитов в домик недалеко…

Варсон принял слова Бариста близко к сердцу и собирался размотать клубочек от начала до конца. Лишь бы королю выжить удалось, но это уж дело Тальфера. А он что сможет – то сделает.

Барист тоже не сидел сложа руки и не молился за выздоровление короля. Он работал.

Составлял указы и проекты, кратенько зачитывал его величеству содержание, потом король подписывал, а Барист ставил печати.

Найджел там, не Найджел, уж простите! Голода в стране допускать нельзя!

Его величество чувствовал себя отвратительно, но умирать пока не собирался. Мучился головными болями, и жуткими, его тошнило, постоянно требовалась ночная ваза…

Барист мог бы пролить свет на причину этих явлений, но предпочитал молчать. А что тут скажешь? Ваше величество, сын вас травит, а подручный лекаря, по моему приказу, поит слабительным и рвотным, чтобы хоть часть яда не всосалась. Так, что ли?

Барист подозревал, что после таких заявок он проживет недолго. Сначала король его пришибет. Собственноручно. А потом и сам загнется от усилий.

Чем это должно кончиться? И есть ли какой-нибудь выход?

Идея у Бариста была. Дождаться маркиза Торнейского. Боги милостивы, вернется он, не помрет, не таков Торнейский, чтобы степняки его сожрали, а Барист ему все и выложит. Хорошо бы с доказательствами.

Торнейский – не трепетная девица, у него силенок хватит и Найджела от отца убрать, и власть перехватить, если что…

Вот последний пункт вызывал самые большие сомнения.

Власть перехватить можно. Что с ней дальше делать? Торнейский – бастард. Пусть королевский, это все равно пятно, с таким на троне не сидят. Адарон не одобрит. Никогда.

И его дети, и его внуки, и вообще… всей линии Торнейских трон недоступен. Укреплять союзы годится, а править – уже нет. И что делать?

Его величество не сможет даже сделать наследника, это Барист понимал отчетливо. Более чем. И если бы даже сумел, остается яд. В который невесть что намешано. И из-за которого ребенок может родиться слабым, уродливым, вообще мертвым – это если яд еще не убьет семя в теле короля.

Остается Найджел.

Срочно его женить на ком-то достаточно сговорчивом, получить потомство, а дальше – принца в монастырь, при малолетнем правителе назначить регента? Маркиза Торнейского, к примеру?

Замечательный выход. Только что делать с Дилерой Эларской? Вряд ли она согласится на нечто подобное… ее отец будет в восторге, чихнуть не успеем, как Риний подгребет под себя и Аллодию, а там и внуку несчастный случай устроит, и на трон кого из своих сыновей посадит… ну уж – нет!

Тальфер любил свою страну, может, своеобразно, но любил, и королю был предан, и вообще, любые потрясения – это финансовые убытки для его страны. Для соседних прибыль, но ему-то с того – что? Ему Аллодия важнее! Не нужно тут никакого Риния. От Шарлиз Ролейнской, похоже, решительно избавились, вот и от второй бы так же… сволочи эти степняки, не могли они два корабля перехватить! Как есть – сволочи!

Барист потер подбородок.

А где сказано, что Дилера обязана выйти замуж за Найджела? Этого все хотят, но мало ли кто и чего желает? А если принцесса полюбит другого? Увлечется или просто будет скомпрометирована?

Барист хмыкнул.

Ага, как же… в голове у мужчины принялась оформляться ИДЕЯ. Да, именно так, с больших букв и страшноватая, но ведь может сработать?

Еще как может!

А сегодня Найджел еще не приходил, это хорошо…

Если бы Варсон Шефар сейчас увидел Бариста, он бы хохотал в голос. То, что у Варса получалось легко и непринужденно, у Бариста вышло со скрипом и треском. Но вышло же?

Принц действительно навестил отца, посидел рядом, побеседовал, выпил с ним травяного отвара… хорошо хоть, мальчишка-лекарь бдил, и как только принц уйдет, его величество тут же получит промывающее, прочищающее и большой клистир. А сам Барист притаился за занавеской, в ожидании…

Ага.

Найджел уходит.

Шаг, второй, третий… Барист выворачивает из-за угла, спотыкается, и летит Найджелу под ноги. И распластывается самым унизительным образом, как морская звезда. Попа кверху, ноги врозь, специально захотел бы – так не раскорячился, но каблук, сволочь, подвернулся! И Барист еще и носом приложился.

Лежал и ощущал, как на мрамор стекает кровь. Аккурат к начищенным до блеска сапогам принца.

Найджел хмыкнул.

Толстяка он не любил, но… в таком виде Барист вызывал не неприязнь, а насмешку. Не ироничный и умный мерзавец, которого постоянно хвалит отец, а какая-то подушка задастая… Джель не был злобным по натуре своей, ему достаточно было разового унижения врага. И злопамятным тоже он не был. И вообще…

Найджел сделал шаг и протянул руку.

– Вставайте, Тальфер…

Барист выглядел откровенно жалко. Он еще и губу чуть рассек, и кровь, смешиваясь со слюной, вообще создала жуткий узор на его лице.

– Я… ваше величество…

Рука тоже была в крови.

Джель вздохнул. Носовой платок у него был… Величество? Оговорка не случайная?..

Стряпчий попробовал встать, но нога подвернулась, и он опять едва не пропахал носом пол. Джель фыркнул. Лежащий толстяк был смешон, а смешных не боятся, и злиться на них не получается.

– Руку давайте, Тальфер, не год же вам здесь лежать…

– Благодарю, ваше ве… высочество.

Барист рассыпался в благодарностях. Джель вздохнул… ну вот куда его?

Не бросать же… еще раз ведь навернется, тюфяк.

Барист наблюдал из-под приспущенных век. Неужели так просто? Дать Найджелу почувствовать свое превосходство, показаться униженным – и бери сопляка голыми руками? Да, практически…

И – из песни слова не выкинешь. На миг Барист задумался, что можно бы и короля Найджела оставить – раз он так управляем. А потом мысленно же покачал головой.

Нельзя. Удалось ему – удастся и любому другому. И вообще, те, кто падок на лесть, никогда не становятся хорошими правителями.

А потому…

Пара фраз, и Найджел посочувствовал толстяку…

– Благодарю вас, ваше высочество. Ох… и проект кровью заляпал… теперь переписывать придется.

Найджел бросил взгляд на листок бумаги и, заинтригованный, увидел на нем свое имя. Вгляделся.

– Вот как? Интересно… на меня планы строите, Тальфер?

Барист развел руками.

– Ваше высочество, я полагаю, Шарлиз Ролейнскую сейчас можно списать со счетов. Если маркиз Торнейский вернется с победой, что может быть ему лучшей наградой, чем рука прекрасной принцессы?

– А я останусь без жены?

«Красоту» Дилеры Эларской его высочество оценил по достоинству и спихнуть «очаровашку» Риду был бы не против, только вот как убедить в этом отца? С другой стороны, Тальферу и не такое удавалось. И…

Совсем уж дураком Найджел не был. Понятное дело, что Дилера ему не нужна, но отказаться надо будет, не расстраивая Риния, международная политика – такая пакость!

Если Тальфер тоже что-то подобное придумывает… да и прекрасно! Можно и помочь… Пусть этот пройдоха на сына поработает, а не на отца! Чует силу, гаденыш…

Пузырек с ведьминым зельем холодил кожу под рубашкой.

Слово за слово, и оказалось, что идея с Дилерой – неплохая. Если Рид согласится. А если нет… надо просто сделать так, чтобы ее высочество отказалась от принца, может быть, его высочество знает, на кого могла бы обратить еще внимание принцесса?

Разумеется, рядом с Найджелом все меркнут, но…

Расстались почти дружески. Найджел отправился перебирать друзей и прикидывать, кому бы спихнуть лошадиноликое счастье из Элара, а Барист, пряча под ресницами злые искорки в глазах, отправился лечить нос.

Ладно. Сегодня он пострадал не зря. За такое – и носа не жалко!

Ночь…

Час волка, становящийся для Рида вполне родным и привычным. Даже уютным…

На стенах крепости перекликаются часовые. А сам он и люди, которые следуют за ним, спускаются под землю. В потайной ход.

Медленно, тихо…

Все ранены. Все устали.

И всем – наплевать. Сегодня они впервые отоспались, поели нормально, но остаться в крепости не могут. И как следует отдохнуть, и вылечить раны – тоже. Они просто уходят.

Уходят, чтобы бить врага дальше, в другом месте. А под стенами останется армия Хурмаха… ненадолго, впрочем.

Рид идет впереди.

Сегодня он еще раз пытался уговорить Стивена уйти с ними, но Варраст покачал головой. Приложил руку Рида к своей груди… сердце билось тяжело, устало, то успокаивалось, то трепыхалось: «Я загнал себя. Дальше мне нет дороги… ты уж поживи и за меня тоже?»

Все это Рид понимал. И последними словами клял себя за то, что приволок старого друга и наставника на войну. Но кто ж знал? Ехали-то за невестой!

А оставить Стивена в Равеле…

Он никогда не простил бы Рида. Такое – не прощают.

И все же был еще один человек, которому было хуже, чем Риду. Маркиз чуть задержался, подождал, пока мимо пройдет граф Вельский, и коснулся его плеча.

– Как ты?

Графенок посмотрел на маркиза. Глаза блеснули непролитыми слезами в свете факелов. Пока они в подземном ходе, ими еще можно пользоваться. Потом, на воздухе, их затушат.

– Нормально, ваше сиятельство.

Рид положил руку мальчишке на плечо, крепко сжал.

– Держись. Стивен не для того остался нас прикрывать, чтобы мы раскисли.

Мальчик все же сорвался, шмыгнул носом.

– Я тоже остаться хотел…

Ран на нем было немало. Нога, грудь, плечо, даже голова, но, видимо, все неопасные, раз сам идет. Рид покачал головой.

– Наше место смерти не здесь. Еще не здесь…

– Это – я выбрал бы сам.

– Не подводи его. Стив сказал, что из тебя получится хороший начальник гвардии, вот и изволь соответствовать.

Ансуан Вельский так рот открыл, что даже в темноте зубы забелели.

– Я?

– А кто же?

– Н-но…

– У меня здесь больше никого нет. Принимайте командование над гвардейцами, капитан.

Рид внимательно смотрел в блестящие глаза мальчишки. И понял, что Стивен не ошибся, когда Ансуан медленно опустил ресницы.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

И отвернулся. Чтобы скрыть случайную слезинку.

Рид еще раз сжал его плечо – здоровое – и отошел. С таким надо мальчишку просто оставить. Один на один. Он справится.

Стивен Варраст лишний раз доказал, что разбирается в людях… ах, дядя, как же мне будет тебя не хватать!

Видят Боги, если у меня получится, я сомкну зубы на горле Хурмаха! Он мне за все ответит!

Отряд миновал подземный ход, вышел наружу, и теперь они углублялись в лес. Тихо-тихо, не шумели даже бывшие пленники степняков. Мужчины пойдут с ними, женщин постараются спрятать по дороге или как-то еще… не бросать же их в крепости? Подземелий на всех не хватит, припасов тоже, поэтому – с собой.

А что ждет впереди…

Рид даже не сомневался, что умрет. Но это не заставит его сомневаться, остановиться или сдаться. Наоборот!

Вперед!

– Пора-пора-порадуемся…

Девушка мурлыкала себе под нос, залезая на табурет, чтобы полить особенно противное вьющееся и плетистое растение на шкафу.

Дина развела эту зеленку по всей конторе, а кому теперь ухаживать? Малене, вестимо. И не бросишь эти джунгли…

– Какая милая картина. Это сциндапсус?

Вот только Ирины Петровны здесь не хватало!

Матильда едва не навернулась с табуретки и передала контроль Малене. Потому что ей хотелось назвать растение и саму Ирину Петровну… нет, не собакой. И даже не кошкой. Она – не английский джентльмен, ей материться можно!

Малена легко перехватила контроль над телом. Улыбнулась, медленно спускаясь с табурета. И порадовалась, что сегодня на ней коричневые широкие брюки и песочного цвета блуза с большим бантом. И удобные туфли с ремешком, на невысоком каблучке. Попробуйте-ка изящно спуститься в короткой юбке и на шпильках. С табуретки!

Можно! Но тренироваться придется долго.

– Доброе утро, Ирина Петровна. Вы замечательно выглядите.

Матушка шефа сегодня могла похвастаться изящным костюмчиком с юбкой-карандашом. И блузка на ней была раз в пять дороже, чем вся одежда Малены. И что?

Одежда лишь оболочка, а человек есть суть и стержень.

Женщина расплылась в довольной улыбке, но тут же спохватилась. Цель у нее другая.

– Так это сциндапсус?

– Дина обожала растения, и это один из ее любимцев. Жаль будет, если завянет, – опять извернулась Малена, которой все эти названия были неведомы.

– Пожалуй, я у вас позаимствую росточек.

– У меня есть одноразовая посуда, если вы подождете минуту…

Минута и понадобилась. Отросток был аккуратно уложен в пластиковый стаканчик с водой, стакан завернут так, чтобы вода практически не выплескивалась…

– Спасибо, Малена.

Ирина Петровна царственно (как ей казалось) опустила седалище на стул. Малена занялась было делами, но перебрать папки ей не дали.

– Возможно, сегодня нам удастся пообедать вместе?

– Я сожалею…

Малена развела руками, демонстрируя свое горе. Да, она страдает, но вынуждена отказать. Пострадает еще, сколько понадобится.

Ирина Петровна прищурилась.

– Антон отпустит вас. Я попрошу.

– Я благодарна вам, Ирина Петровна, но не считаю возможным допускать панибратство ни с моим работодателем, ни с его семьей.

– Малена… – Ирина Петровна переигрывала, и девушка это видела, но не вопить же по Станиславскому: «Не верю»? – Я мать, поймите меня правильно! Мой сын работает и работает, я же стараюсь жить его жизнью, и хочу знать людей, с которыми он проводит так много времени.

– Ирина Петровна, вся информация обо мне есть в личном деле.

Судя по гримаске, дело уже проглядели. И не нашли компромата. Не повезло.

– Разве эта канцелярщина может передать душу человека?

Малене на миг представилась папка, из которой пытается выбраться на волю чья-то душа. В процессе она покусала соседнюю папку и раскидала бумаги. Неаппетитное зрелище.

– Если у вас есть какие-то вопросы, Ирина Петровна, я отвечу на них.

Коротко и вежливо.

Женщина покачала головой.

– Малена, милая, неужели вы мне откажете? Я вам в матери гожусь…

«Интересно, а если их с моей мамашей в одну клетку запустить, кто кого поборет?» – задумалась Матильда.

«Ставлю золотой на Лорену», – так же про себя ухмыльнулась Малена.

«На фиг тетку?»

«Да, именно туда. Или еще подальше. Туда, куда зимой шапку надевают».

Матильда фыркнула. В способностях подруги послать кого угодно в пеший эротический тур она и не сомневалась. И сама могла. Только она – прямо, а Малена исключительно аристократически и вежливо… искусство!

– Ирина Петровна, – Малена смотрела так прочувствованно, что даже крокодил бы прослезился, – я была бы счастлива, если бы вы стали моей матерью!

Хлюп.

Бедный сциндапсус.

Стаканчик не пострадал, так что Малена реанимировала растение и вручила его обратно Ирине Петровне. И мило улыбнулась.

– Я понимаю, что это невозможно, но вы такая милая… так напоминаете мою мать…

– Напоминаю?

– В личном деле указано, что мать оставила меня на попечение бабушки, когда мне было два годика.

Ирина Петровна кивнула. Указано, да…

– И никаких известий?

Кроме повестки в суд. Но этот момент мы изящно обойдем.

– Ни писем, ни звонков… – Малена развела руками. – Я не жалуюсь, но иногда мне так хотелось, чтобы мама была рядом…

– Я поговорю с Антоном, у него есть определенные связи. Может быть, что-то удастся узнать?

– Я буду вам ТАК признательна! Это будет просто замечательно!

Ага, как удар по голове. Но не говорить же об этом? Таким только слабость покажи, мигом вопьются когтями!

– А отец?

Малена развела руками.

– Мама очень любила отца. Они уехали вместе, бабушка предполагала, что они хотят побольше заработать, обеспечить ребенка… было нелегко. Кризис, проблемы, безденежье… я отца даже не помню.

Ирина Петровна «сочувственно» вздохнула. Да, не с ее лицом играть в покер, все видно. Из того, что рассказала Малена, компромата не накопаешь. Если только родители во что-то не вляпались…

А и скрывать не получится. Все равно все есть в личном деле.

– Мама?

А вот и шеф.

– Антоша! – Материнский поцелуй вышел искренним. – А мы тут с Малечкой беседуем…

– И о чем?

– О моих родителях. – Малена улыбнулась. И – подложила свинью! – Я была бы счастлива, будь у меня такая мать, как Ирина Петровна.

– Я тоже… счастлив, – буркнул Антон. – Мать, пошли поговорим?

Отказываться Ирина Петровна не стала. Хлопнула дверь. Малена осталась в приемной одна.

– Вот с-с-с-сука!

– Да, нам будет весело, – мрачно согласилась Малена.

Девушки рассматривали свои перспективы, и получалось грустно.

Один за всех и все за одного? Кто сказал, что это девиз мушкетеров? Это принцип любой семьи…

Это не ваш брат убийца, это вы сестра убийцы. Это не ваша сестра шлюха, это вы – брат шлюхи. Это не ваш отец алкаш, это вы – ребенок ал-каша.

Как клеймо. И его не стереть, не спрятать, не вытравить…

Матильда не сделала ничего плохого, но сплетничать о ней будут. И вряд ли с этим можно как-то развязаться…

– Так что делать будем?

– Если ты хочешь быть с Антоном? – задумчиво уточнила Матильда.

– Я – хочу.

– Даже несмотря на его… личные качества?

Малена вздохнула.

– Матильда, он далеко не ангел, но ведь и живет на земле?

– Я заметила.

– Так каким он должен быть?

Матильда вздохнула.

– Не знаю… может быть, просто мужчиной? Которому будет все равно, что за родословная у его избранницы?

– А ему будет все равно! Я Домбрийская…

– Но я-то нет?

– Ты – моя сестра. И один гнилой побег не означает, что вся ветка плохая!

– Это моя мать… меня будут судить по ней.

– Не по бабушке?

– Бить будут по больному, – Матильда не тешила себя напрасными надеждами. – Слишком удобно… его мамаша грызть тебя будет при каждом случае, даже вставную челюсть закажет.

– Не сомневаюсь.

– А самое паскудное то, что будь я даже дочкой элитного академика и не менее элитной актрисы, все равно мы ей не подойдем. Она уже приглядела жену сыну, уже ее выбрала, и никто другой дамочку не устроит. Мои родители будут поводом. Не причиной.

– И что ты предлагаешь? Закопаться под корягу? Тильда, я тебя не узнаю!

– Перебьемся без коряг, – хмыкнула Матильда. – Будем драться. Ходить с высоко поднятой головой и улыбаться назло всем. Потому что я не совершила ничего плохого. Я не дура, не шлюха, не предательница, не… да много чего – не. Мне стыдиться не за что! Но тебе придется поработать…

– Мне?

– Ну я-то разве что в нос стукну… А тут словами надо, словами…

Герцогесса улыбнулась. Матильда была в своем репертуаре. Сестренка и не собиралась сдаваться. И правильно! Мария Домашкина – просто генетический сбой. Бывает…

Говорят, раз в сто лет такое в каждой семье бывает. И поговорка про «в семье не без урода» не на пустом месте родилась… но как же тяжело детям того самого генетического сбоя! Замаешься доказывать, что ты – не такая.

Конечно, некоторым легче сдаться, поддаться, уступить, и плыть по течению. Но им с Матильдой это не подходит.

– А значит – вперед, – шепнула сестра.

– Это тоже песня?

– Это – гардемарины…

Ирина Петровна покинула контору ровно через пятнадцать минут. И выглядела при этом весьма недовольной. Чего бы ни хотела мамочка от Антона, давать ей загадочное «нечто» любящий сынок не собирался.

Пискнул селектор.

– Малена, зайди ко мне.

Малена поднялась, поправила блузку – и вошла в кабинет шефа.

Антон кивнул на диван.

– Садись, поговорить надо.

«Первый раз в истории дивана, когда его используют только для разговоров», – не удержалась Матильда.

Малена улыбнулась краешками губ. Как же ей повезло с сестрой!

И аккуратно присела, как учили в монастыре. Спина прямая, глаза опущены, руки сложены на коленях – четок не хватает. Прикупить, что ли? К примеру, классический розарий?[8] Только к нему молитвы выучить придется, Матильда-то ни одной не знала.

Антон посмотрел на эту картину, нахмурился. У него, кстати, четки были, большие, деревянные, благочестиво висящие на мониторе.

– Вы о чем с матерью разговаривали?

– О сциндапсусе. – Малена не видела смысла скрывать.

Судя по лицу шефа, ему этот полулатинский мат ни о чем не говорил.

– Че за фигня?

– Лиана такая. Ирина Петровна хотела получить отросток.

– А еще она хочет, чтобы я нашел твоих родителей.

«Влипли, – вздохнула Матильда. – Что делать будем?»

«Признаваться», – решила Малена. И подняла глаза.

Выглядела она при этом сплошной невинностью.

– Если вам нужен адрес и телефон моих родителей, я могу их дать.

Антон открыл рот, подумал, потом закрыл его. Малена смотрела, не отводя глаза.

И все же, какой он красивый… Нет! Не так!

Бывают мужчины красивые или некрасивые, привлекательные, самцовые, сексуальные… да прорва разновидностей! Это – одно. А вот есть мужчины, к которым тебя тянет.

Безудержно.

Просто смотришь и понимаешь, что рядом с таким тебе хочется жить, строить семью, воспитывать детей, смотреть на закаты и рассветы… и плевать на внешность и сексуальность. Просто это – твой мужчина. И тут уж не покрутишься.

Антон двигался по кабинету легко, как большой кот. Улыбка, жесты… даже проклятая майка, которая так обтягивает мускулистые плечи, что появляется желание сорвать ее – и коснуться губами гладкой загорелой кожи. А горьковатый запах одеколона, который надо запретить, как афродизиак направленного действия?

«М-да. Спасатели Малибу плохо влияют на средневековых герцогесс, – резюмировала Матильда, спуская Малену с небес на землю. – Слушай, может, нам вместо классики начать порнографию смотреть? Или хотя бы эротику?»

«Зачем?»

«Чтобы ты профессионалов от любителей отличала».

«Поганка ты все-таки», – печально вздохнула Малена. Но в себя пришла. И вовремя.

– Не понял? А чего тогда мать…

Малена развела руками.

– Это не слишком красивая история, к сожалению.

– Вкратце?

– Я родилась во время кризиса, – честно призналась Малена. Ну, чуть позднее, но сути дела это не меняло. – Денег нет, работы нет, кошмар во всех его видах.

Антон кивнул.

– Я помню. Отец сутками дома не появлялся, хоть что-то заработать старался. Один раз ящик сгущенки привез, так мы всей улицей его лопали. Мать делилась…

– А у нас и того не было. Бабушка зарабатывала, но копейки. Мать сидела со мной, отец тоже из кожи вон рвался…

– И?

– Рваться мало, надо к этому еще и хитрость иметь. И изворотливость, – развела руками герцогесса. – Я достоверно не знаю, как там было дело, но мать уверяла, что его подставили. Да и он сам – тоже.

– Посадили?

Антон даже не подумал дергаться. А чего тут страшного? У нас и так полстраны сидело, а вторую просто как следует еще не допрашивали. Да и…

Всем известно: скрысил батон – пойдешь на нары, скрысил миллион – пойдешь в депутаты.

– Мать оставила меня на бабушку и поехала к отцу. И бабушка ей не простила.

– Вот как?

– Человек советской формации. В тюрьме сидят только те, кто в чем-то виноват, а раз нарушил закон, то вон из ее жизни…

– Понятно.

– Она посчитала, что мать предала нас и предпочла нам уголовника.

– А разве это не так? – коварно уточнил Антон.

Малена вздохнула.

– Я их судить не стану. Я тогда вообще ничего не соображала, а сейчас уж и не разберешь, кто прав, кто виноват… бабушки давно нет.

Слезинка таки поползла из глаза, и Малена смахнула ее кончиком пальца. Вот уж ни к чему!

– Вы не общаетесь?

– Общаемся. Но сюда родители ехать не хотят. Они устроились в деревне, у них там дом, хозяйство… им в город и не хочется.

И ведь ни слова неправды. Аристократия!

Матильда искренне восхищалась сестрой в эту минуту. Умничка Малена, какая ж умничка! Она бы никогда так не смогла!

– Вот оно что…

– Я предпочитаю об этом не распространяться, но стесняться мне нечего. Все мы совершаем ошибки, и все за них платим.

– Угу…

– Если Ирине Петровне хочется, я и адреса ей запишу, и телефон…

Антон фыркнул.

– Ей просто заняться нечем, вот и выделывается.

Малена вздохнула.

– Ее можно понять. Она мать, и ей хочется быть ближе к вам, пусть даже таким способом.

– Лучше б она чем полезным занялась, – фыркнул Антон.

– Так купите ей цветочный магазин. – Малена выглядела самой невинностью. – Мне кажется, она любит растения и много о них знает…

– Тут ботаником быть мало…

– Но у нее же есть вы? А у вас есть бухгалтер? Обмануть ее вы не дадите, а остальное?.. Извините, если лезу не в свое дело.

Антон прищурился.

– А ты хотела бы, чтобы оно было твоим?

Малена широко раскрыла глаза.

– Простите?

– Мать просто печенкой чувствует, если мне какая-то девушка нравится.

Малена выдохнула, забывая вдохнуть. Антон оказался совсем рядом, мягко очертил пальцем контур щеки.

– Ты красивая. Очень красивая…

«Малена!!!» – сиреной взвыла Матильда. Но контроль перехватить не успела – герцогесса опомнилась. Она что – служаночка в замке, чтобы ей за корсаж лазили? Без всяких – и кто попало?

Девушка вспыхнула так, что жарко стало даже затылку.

– Антон Владимирович, я должна вам напомнить, что вы – мой начальник. И ни о каких внеслужебных отношениях между нами и речи быть не может!

Антон выглядел озадаченным.

– Скажи, а если ты перейдешь работать к Давиду? Так, к примеру?

Малена встала с дивана.

– Если вы меня уволите, тогда и буду думать. А до тех пор… я могу быть свободна?

– Можешь, – буркнул шеф. И отвернулся к окну.

Малена вышла. Уселась в кресло секретарши и принялась вслепую открывать какие-то окна.

Да что тут происходит?

Что, черт побери, всем понадобилось?

Что нашло на шефа?

Бред какой-то… ладно еще Давид, там все объяснимо, а этот?

– Видит, что игрушка мимо ручек уходит, и бесится, – шепнула Матильда.

– А его мать?

– Видит, что сынуля бесится, и пытается установить и устранить причину.

– Может, нам правда уволиться?

– Боюсь, что будет только хуже, – честно призналась Матильда. – Ты же слово дала Давиду…

– И не откажусь от него!

– Увольнением ты просто развяжешь Антону руки. А отбиться… мы сможем?

– Мы не захотим, – шепнула Малена. – Просто не захотим… Тильда, вот так оно и бывает? Когда – любовь и близость?

Матильда вздохнула. Ну… наверное.

Когда тянет к мужчине, и хочется податься вперед, вжаться лицом в его ладонь, и чтобы он тебя поцеловал, ну и что там дальше… она же чувствовала все то же самое, что и Малена, а сестричка реагировала слишком остро.

Матильда читала книги, знала про физиологические проявления, но… видеть ядерный взрыв на экране и оказаться в его эпицентре – все же слишком разные вещи.

Лифчик до сих пор казался слишком неудобным…

– Знаешь, в Индии, в старые времена, до того, как добралась туда наша европейская цивилизация, считалось, что тело и разум – это две стороны одного клинка. И мы – на лезвии, над бездной. И задача человека – оставаться на этом лезвии. Скатишься в похоть – свалишься. Остановишься на одной духовной любви – и тоже… пропадешь. Тело и душа неразделимы, так и любовь должна быть и духовная, и плотская.

– То есть?

Про Индию Малена не знала, но концепция была интересна.

– У тебя к Антону только духовная любовь, а у него к тебе только плотская. Ваши отношения будут неполны – и рухнут в пропасть.

– Никогда об этом не задумывалась – вот так.

– Тем не менее. Если с плотской любовью вам будет проще, у него опыт точно есть, то с духовной частью… он ведь тебя пока не любит.

Малена это и сама понимала.

– Да. Я вижу.

– Тогда не спеши. Не стоит.

Малена вздохнула.

Спеши, не спеши… можно подумать, от нее что-то зависит? События подхватили, несут и угрожают затянуть в водоворот. Плохо ли это?

Странно. Непонятно и жутковато. Но лучше уж так, чем в монастыре.

– А что там с Индией?

– Я тебе сегодня поставлю что-нибудь из индийских кинофильмов. Посмотрим вместе…

– Договорились.

Девушки настолько успокоились, что раздраженного Антона проводили почти философским взглядом. Ну отказали тебе. И чего злиться?

Бывает…

Просто не всех устраивают чисто плотские отношения (пусть даже они будут выше всяких похвал), кому-то нужно больше. А если ты не можешь дать ничего, кроме секса…

Вот и не получишь в ответ ничего, кроме сочувствия.

Еще об одной вероятности Матильда умолчала, чтобы не давать Малене напрасных надежд. Ненужных и опасных.

Как пел в известном фильме великолепный Ришелье: «Когда владеешь всем и все тебе подвластно…»[9]

Антон не кардинал Ришелье, даже не рядом. Но отказа у женщин он никогда не знал. И вот… Столкнулся.

Бабушка Майя иногда говорила Матильде, что некоторым людям любовь дается в наказание. А не играй чужими сердцами, не разбивай их, не мучай…

Любит ли Антон?

Неясно. Только иногда чувство так и зарождается. Из недоумения, растерянности и осознания, что предложить-то тебе и нечего. Потому что эта – не возьмет ни золотом, ни драгоценностями, ей важен ты сам, как человек, личность, твоя душа, твое сердце, твои чувства… сможешь ли ты это дать?

Ой ли…

А потому не стоит подавать Малене напрасных надежд. Если Антон все же решится…

Да если и решится – Матильде он не нравился. Просто она не желала расстраивать сестру. Хорошо, что они не читают все мысли друг друга, только то, что хотят сказать.