Зимний огонь

Глава 1

– Не двигайся! И лучше не дыши…

Уже одного этого властного голоса мужчины было достаточно, чтобы Сара Кеннеди застыла на месте. Но если бы она этого голоса и не услышала, ее реакция была бы точно такой же.

Двигаться и дышать было нельзя. Сара лежала лицом вниз на холодной каменной плите, придавленная телом мужчины.

Господи, какой громадный мужчина, со страхом подумала она. И вовсе не толстый. Просто большой. Очень большой.

Даже если бы незнакомец отпустил ее, у нее не было никаких шансов одолеть его в схватке. Он казался ей огромным, но, несмотря на это, действовал ловко и бесшумно, словно ястреб.

Сара никак не подозревала, что в этой неглубокой пещере она была не одна.

Тело незнакомца было таким же жестким, как каменный пол, в который больно вжались ее груди и бедра. Даже плотная зимняя одежда не помогала. Рука мужчины в кожаной перчатке крепко зажимала ей рот, и было ясно, что попытки Сары вырваться или укусить его за руку бесполезны.

Она не собиралась попусту тратить силы. Жизненный опыт подсказывал, что ей не справиться с таким крупным и сильным мужчиной.

Но это было еще не самое худшее.

Несмотря на зимнюю стужу, левая рука незнакомца была без перчатки и выразительно сжимала шестизарядный револьвер.

Очевидно, незнакомец почувствовал, что Сара не собирается вырываться, и ослабил хватку, дав ей возможность дышать. Но только дышать, а не кричать.

– Я не причиню тебе вреда, – почти беззвучно произнес мужчина над самым ее ухом.

«Как же, так я тебе и поверила, – подумала Сара. – Большинство мужчин только и делает, что обижает женщин».

Она молча проглотила комок в горле, пытаясь справиться с подступающей тошнотой.

– Спокойно, малышка, – пробормотал мужчина. – Я не обижаю женщин, лошадей и собак.

Сара не слышала подобных слов со времени смерти отца. Она даже вздрогнула, когда до нее дошел их смысл, и где-то в глубине души затеплилась надежда.

– Но если ты попадешь в руки Калпепперов, которые скрываются за скалой, – продолжил незнакомец, – то тебе несдобровать. И тут никакие молитвы тебе не помогут.

Холодок пробежал по телу Сары, но отнюдь не зимняя стужа была тому причиной.

– Кивни, если поняла, – произнес мужчина.

Голос у него был низкий, грудной, говорил он, растягивая слова, речь была грамотной. Саре вдруг захотелось смеяться.

«Истерика, – подумала она. – Надо взять себя в руки. Ты бывала в ситуациях и похуже, но выходила из них».

Сара кивнула.

– Девочка, я надеюсь, ты не обманываешь меня.

Она энергично затрясла головой.

– Хорошо, – пробормотал мужчина. – Помни, что стоит тебе вскрикнуть, и на нас обрушится свинцовый ливень.

Ей снова захотелось смеяться, но она сдержала себя.

Незнакомец убрал руку с ее рта.

Сара сделала глубокий, продолжительный вдох. Воздух, который она вобрала в себя, имел запах кожи и еще чего-то непонятного.

Яблоко, сообразила она. Он только что съел яблоко.

Напряжение в ее теле несколько спало.

Ее муж требовал от нее удовлетворения своей похоти лишь тогда, когда пил, а не когда ел.

Еще больше обнадеживало то, что от мужчины совершенно не пахло спиртным. Зато от него пахло мылом, кожей, теплом и… яблоком.

«Вот почему я не так уж сильно испугалась, – сообразила Сара. – Возможно, что он вне закона, но он трезвый, от него пахнет чем-то чистым, и он любит яблоки. Может, он не такой уж и плохой».

Она немного расслабилась, и ее состояние передалось и мужчине, который своим телом, как одеялом, накрывал Сару.

– Так-то получше, – шепнул незнакомец. – Я сейчас освобожу тебя. Но ты ни в коем случае не шевелись. Ты слышишь?

Сара кивнула.

Незнакомец бесшумно сполз с нее на землю и проделал это так быстро, что Сара даже испытала легкое головокружение.

Камни больше не впивались ей в грудь и в живот. Мужчина лежал теперь рядом с ней, но при необходимости он смог бы снова быстро и бесшумно накрыть ее своим телом.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил мужчина.

Сара кивнула.

Интересно, как мужчина поймет ее беззвучные кивки теперь, когда не ощущает под собой ее тела? В пещере было темно хоть глаз выколи.

– Молодец, – пробормотал он.

«Должно быть, у него зрение, как у орла, – подумала Сара. – Господи, если бы у меня были орлиные крылья, я могла бы улететь».

– Не делай ничего без меня, – тихо проговорил мужчина. – Иначе мы не выпутаемся из этой передряги.

«Мы? Пока я была одна, никаких передряг не было».

Вдали послышались мужские голоса, скрип седел и нетерпеливое ржание лошадей.

В ночной тишине в этой пустыне звук распространялся очень далеко.

«Ладно, – поправила она себя. – Я была одна, и передряга назревала. А сейчас я не одна. И опасность совсем рядом».

И пахнет яблоками.

Сара старалась подавить улыбку, но ей это плохо удавалось.

Кейс Максвелл заметил ее улыбку и удивился: что смешного нашла девушка в создавшейся ситуации?

Несмотря на ее грубую мужскую одежду, Кейс нисколько не усомнился в ее женственности. Она была мягкой, хрупкой, и от нее пахло летними розами.

«Должно быть, это Сара Кеннеди, – решил Кейс. – Либо она, либо Большая Лола. Других белых женщин здесь не сыщешь, даже если будешь ехать на лошади несколько дней».

Почему-то ему казалось, что в пещере рядом с ним находится не Большая Лола. До Кейса доходили слухи о том, что Лола была ростом с мужчину, по-мужски крепкой и грубой. И к тому же она известна как девица легкого поведения.

А в том хрупком создании, которое сейчас пыталось скрыть улыбку, заподозрить девицу легкого поведения было весьма трудно.

«Сара Кеннеди, – сказал он себе. – Это совершенно определенно».

Как это не раз бывало во времена Гражданской войны, мозг его лихорадочно заработал, чтобы припомнить все, что он слышал о девушке, которую звали Сарой Кеннеди.

Вдова. Молода. Сторонится мужчин, бесшумна, как тень.

Младший брат по имени Коннер, старый бродяга, известный под именем Ют, и Большая Лола живут с ней на ранчо «Лост-Ривер».

Интересно, почему никто никогда не говорил, что Сара пахнет летними розами и что у нее быстрая, как вспышка молнии, улыбка?

И какого черта она сейчас улыбается?

Кейс уже собрался было спросить ее об этом, когда услышал внизу приближающийся стук копыт. Всадники направлялись к подножию скалы, где на высоте не более тридцати футов в пещере укрылся Кейс, выслеживающий Эба Калпеппера и его жестоких братьев.

Неожиданно для себя Кейс обнаружил, что он был не единственным, кто хотел подслушать, как идут переговоры между молодчиками Калпеппера и компанией Моуди.

Надо же было обнаружить здесь девчонку, которая одевается как мужчина и от которой пахнет летним дождем и розами, подумал Кейс. Черт побери, место совсем не для девчонки.

Голова Кейса находилась всего в нескольких дюймах от стены узкой пещеры, которую вода проделала в скале.

С выступа на стене стекал крохотный ручеек, который журчал всего в нескольких дюймах от револьвера Кейса.

Это жалкое журчание не заглушит и птичьего пука, мрачно подумал Кейс. Остается лишь надеяться, что у Сары хватит здравого смысла не шуметь.

Любое неосторожное движение может выдать их присутствие находящимся внизу бандитам.

«По крайней мере у девчонки хватило ума не закричать, – успокоил себя Кейс. – Может, нам еще и удастся выбраться отсюда подобру-поздорову».

Но честно говоря, он не особенно надеялся на счастливый исход. Война и то, что она принесла, научили его не слишком полагаться на счастливый случай.

Он медленно поднял правую руку и коснулся указательным пальцем губ Сары, призывая ее к молчанию. И хотя прикосновение было совсем легким, он почувствовал, как вздрогнула девушка.

Сара кивнула, давая понять, что намерена вести себя очень тихо.

Когда она кивала, ее рот ткнулся в перчатку Кейса, и это взволновало его. Он готов был поклясться, что даже через перчатку почувствовал тепло ее легкого дыхания.

Как если бы он вдруг коснулся огня.

«Черт побери, как сказала бы Элисса, – подумал он. – Испытать вожделение в такое чертовски неподходящее время! Никогда не подозревал, что мне так нравится запах роз».

– Тысяча чертей, да это чушь свинячья, и ты, тысяча чертей, знаешь это не хуже моего! – раздался снаружи громкий голос.

– Это Джо Моуди, – произнес Кейс над ухом Сары. – Его еще зовут «Тысяча чертей». Правда, только за глаза.

На лице Сары снова блеснула белозубая улыбка.

– Такой безобразный, что страшно и взглянуть на него? – так же беззвучно спросила она.

Когда Кейс услышал этот шелестящий голос, ему показалось, что он глотнул виски. Он медленно, осторожно втянул воздух и сказал себе мысленно, что не будет принюхиваться к запаху роз здесь, в этой пустыне, да еще среди зимы.

Однако учащенный пульс подсказал Кейсу, что он себя обманывает.

– Тысяча чертей, этот старый хрен нашел серебро! – проговорил Моуди.

– Тогда какого черта его вдова живет как нищенка! – последовал ответ.

Напряженность, которая возникла в теле Кейса при звуках голоса Сары, длилась всего мгновение, но Сара успела ее почувствовать.

– Эб Калпеппер, – снова шепнул он ей на ухо.

Холодок пробежал по спине Сары. Это был такой же бесстрастный голос, как и тогда, когда мужчина произнес свои первые слова. Голос человека, для которого ничего не значили ни жара, ни холод, ни боль, ни удовольствие.

Ни даже смерть.

– Тысяча чертей, откуда мне знать, почему она не хочет жить с шиком, когда у нее серебра навалом? – выкрикнул Моуди. – Пойми этих баб, тысяча чертей!

– Сам черт не разберется, что у баб на уме, – согласился Эб. – И вообще все они жалкие шлюхи.

Сара невольно напряглась и протестующе застонала. Ее бывший муж очень напоминал Моуди. Всегда полупьян. Всегда раздражен. Не признавал никаких доводов. Ярый женоненавистник, если исключить те моменты, когда им владела похоть.

Кейс почувствовал, как напряглось тело Сары.

– Спокойно, – выдохнул он.

Сара на сей раз не кивнула, но ему было ясно, что она все поняла. Больше девушка не издала ни звука.

– Вот и я так думаю, тысяча чертей! – торжествующе сказал Моуди. – Она сидит на своем серебре, как наседка на яйцах.

– Это при Юте и Большой Лоле? – насмешливо спросил Эб. – Парнелл говорил, что они только тем и занимались, что грабили банки. Ют не потерпит, чтобы какая-то девчонка стала между ним и кучей испанского серебра.

– Тысяча чертей, может, он просто не знает.

Лошадь нетерпеливо ударила копытом. Впрочем, не исключено, что это был мул. У Сары не было полной уверенности. Она лишь знала, что Калпепперы ездят на больших гнедых мулах, которые быстры, как молнии, и поджары, как мустанги.

– Моуди, – раздражаясь, сказал Эб, – человек не может питаться серебром.

– Тысяча чертей, мы не голодаем. Мои ребята…

– …грабят неподалеку от дома, – перебил его Эб. – Двое из твоих ребят устроили резню возле лагеря.

– Ну и что? – с вызовом спросил Моуди.

– А то, что это всего в двух сутках езды от Спринг-Каньона, – без обиняков сказал Эб. – Я говорил тебе: не меньше трех суток!

– Так это и было в трех сутках езды, тысяча чертей!

– Ha чем вы ездите? – саркастически спросил кто-то третий. – Может, на двуногом опоссуме?

Послышались громкие голоса. Между людьми Калпеппера и Моуди возник горячий спор по поводу того, кто быстрее – лошади или мулы.

Кейс слушал очень внимательно, пытаясь по голосам распознать людей.

Парнелла Калпеппера узнать было нетрудно: голос у него был высокий и скрипучий. У его кузена Квинси голос был пониже, но также резал слух. Реджинальд Калпеппер, кузен одного и родной брат другого, не отличался многословием.

Не относился к числу разговорчивых и Кестер Калпеппер, если только не был пьян. В пьяном же состоянии он болтал без умолку, и заставить его замолчать можно было лишь с помощью кулаков.

Людей из банды Моуди Кейс различал хуже, потому что выслеживать их стал гораздо позже. Одного из них звали Крип, у него была усохшая левая рука. Однако, по слухам, правой рукой он владел настолько здорово, что это с лихвой компенсировало его физический недостаток.

Другого звали Виски Джим. Он здорово пил, а когда бывал трезв, умело обращался с динамитом, и это умение ценили бывшие грабители банков.

В банде было по крайней мере еще пятеро молодчиков, но Кейс пока не знал, их по именам и голосам. Он был всецело поглощен выслеживанием Калпепперов.

Сейчас он хотел удостовериться, что ни один из них не исчез. Долгая история их бандитских налетов, насилий, грабежей и убийств должна была завершиться здесь, на просторах этой красной пустыни.

И после этого ни один человек, возвратившись домой, не обнаружит, что его ранчо разорено, женщины замучены, изнасилованы и убиты, подумал Кейс.

Не будет больше несчастных детей, которых бандиты вышвырнули, словно бутылку из-под виски.

Кейс намерен позаботиться об этом.

Лично.

Однако им руководило отнюдь не горячее, необузданное желание мести. Война притупила в нем чувства. Сохранилась лишь привязанность к старшему брату – Хантеру, которого Кейс убедил принять участие в этой никчемной войне.

После войны братья вернулись домой в Техас, мечтая о новой, лучшей жизни. Но дом их оказался полностью разрушен и разграблен бандой Калпеппера.

То, что Кейс пережил в те дни, нашло отражение в его снах, которые он старался не вспоминать.

Им руководила жажда справедливости. Очевидно, Господь Бог был слишком занят во время войны, чтобы поберечь своих детей. Дьявол же, наоборот, своих опекал.

Сейчас Кейс хотел уравновесить чаши весов.

– Да заткнитесь вы все! – Громкий голос Эба мгновенно оборвал все споры. Повисла зловещая тишина.

Сара едва совладала с желанием пуститься в бегство. Эб напоминал ей Хэла в его худшие моменты.

Однажды, спасаясь от его ярости, она схватила Кон-нера и затерялась в лабиринте красных скал и сухих каньонов. Только хищные птицы могли отыскать дорогу в этой каменной пустыне.

Сара наблюдала за дикими птицами и училась вышивать, когда ее муж был не в себе от пьянства.

«Но если ты побежишь сейчас, тебя убьют, – напомнила она себе. – Кто тогда позаботится о Коннере? Ют хорошо относится только ко мне, а Лола – только к Юту. Коннер будет предоставлен самому себе».

Как оказалась предоставленной самой себе и Сара после гибели родителей во время наводнения. Это и вынудило ее выйти замуж за незнакомца, который был вдвое старше ее.

Слава Богу, Хэл умер, уже не в первый раз подумала она.

Когда-то радуясь, что избавилась от жестокого мужа, Сара испытывала чувство вины. Но это было когда-то. А сейчас она была счастлива, что и сама она, и ее младший брат пережили Хэла Кеннеди.

– Мы договорились, чтобы не было налетов поблизости от Спринг-Каньона, – громко сказал Эб. – Ты это помнишь?

– Тысяча чертей, я…

– Ты помнишь или нет? – рявкнул Эб.

Кейс заметил передвижение внизу, – очевидно, банда Моуди выстроилась против банды Калпепперов.

«Хорошо, – подумал Кейс. – Может, Моуди убьет хоть нескольких и облегчит мне задачу. А я после этого отправлюсь на поиски места для своего ранчо».

Впрочем, Кейс особенно не рассчитывал, что ему до такой степени повезет. Эб Калпеппер был слишком хитер, чтобы позволить бандитам Моуди так легко расправиться с его людьми.

– Тысяча чертей! – воскликнул Моуди и повторил это еще несколько раз, но в голосе его звучала скорее бессильная ярость, нежели убежденность в своей правоте.

– Спринг-Каньон – это слишком близко, – повторил Эб. – Если тебе нужно мясо, иди дальше. Нужна дичь – ищи где-нибудь подальше. Усек?

– Тысяча чертей, я думаю…

– Тебе нечего думать! – нетерпеливо оборвал его Эб. – Это моя забота. Если бы ты был в состоянии думать, то не остался бы без жратвы зимой и не гонялся бы за собственным хвостом в этой красной преисподней.

– Да ты делаешь то же самое, тысяча чертей!

– У меня есть двадцать долларов янки, седельные сумки, набитые пулями, и я ни за чем не гоняюсь!

– Тысяча чертей! Мы все время идем в сторону Нью-Мексико за мясом и – тысяча чертей! – из-за этого у нас нет времени на поиски испанского серебра.

– Вы можете искать его, после того как мы добудем себе мясо. Мы ведь не питаемся корнями, как индейцы.

– А как насчет женщин, тысяча чертей?

– А что насчет женщин, тысяча чертей? – передразнил его Эб.

– Мужчина не может обходиться всю зиму без того, чтобы женщина не обогрела ему штаны.

– Укради или купи в Мексике. Или закатись к индианке.

– Тысяча чер…

– Только убедись, что она не жена и не дочь вождя, – перебил его Эб. – А то эти краснокожие бывают шибко злые.

Если бы Кейс относился к числу улыбчивых людей, он наверняка улыбнулся бы. Он знал, что кроется за словами Эба.

В горах Невады Эб и его братья поцапались с индейцами из-за украденной индейской девушки. После той стычки из Калпепперов в живых остались лишь Эб и Кестер. Почувствовав, что терпят поражение, они сбежали с поля боя, поднялись вверх в горы, а затем присоединились к родственникам на территории Юты.

– А как насчет двух белых женщин в каньоне Лост-Ривер? – спросил чей-то незнакомый голос. – Это близко, а охраняют их только мальчишка да старый бродяга. Очень лакомые штучки.

– Да, девчонка аппетитная, тысяча чертей! – поддержал Моуди.

Заговорили и другие, пустившись в весьма откровенных выражениях обсуждать прелести девушки, которую им случалось видеть в подзорную трубу.

Сара почувствовала, как от этих слов к ее горлу подступает тошнота.

– Заткнитесь все! – оборвал гогот бандитов Эб. – Никаких налетов на это ранчо!

– Но ведь…

– Я сказал!

Некоторое время слышались лишь звуки капающей воды.

– Ничто не раздражает армию больше, чем когда полукровки насилуют белых женщин, – холодным тоном проговорил Эб. – Если я решу, что вдова Кеннеди нуждается в защите, я лично позабочусь о ней и сделаю это по закону. Я женюсь на ней.

Со стороны Моуди и его сообщников послышалось недовольное брюзжание, которое, однако, не переросло в откровенный протест. Во время первой встречи двух банд один из подчиненных Моуди поплатился за строптивость – он был убит, даже не успев достать из кобуры револьвер.

Эб действовал шестизарядным револьвером настолько проворно и ловко, что в этом с ним никто не мог сравниться.

– Легче было бы перезимовать на ранчо в каньоне Аост-Ривер, тысяча чертей, – сказал Моуди.

– Легче не всегда лучше. Тебе пора бы знать это. Мы собираемся делать то, что задумали.

– Оставаться в Спринг-Каньоне? – спросил незнакомый голос. – Черт возьми, там страшные ветры и очень холодно.

– Если бы ты и твои приятели пошевелили мозгами и приложили руки, – возразил Эб, – могли бы оборудовать уютный и теплый лагерь.

Кто-то возмущенно выругался, но спорить не стал.

– Я убью каждого, кто станет охотиться в пределах кольца А, – сказал Эб.

На это никто не возразил ни слова.

– То же ожидает всякого, кто полезет к тем белым женщинам, – добавил он.

– Даже к Большой Лоле? – недоверчиво переспросил Моуди. – Я слышал, что она завязала со своим прошлым.

– Пусть так, тысяча чертей, но все же раньше она была шлюхой… Тысяча чертей!

– Оставь ее в покое. Держись подальше от нее.

Угадывалось какое-то движение среди бандитов, но голосов Кейс не слышал.

– Через год-два, – добавил Эб, – у нас у самих будет тысяча голов скота и столько женщин, что хватит для гарема султана. Ясно?

Ответом снова было молчание.

– Ну ладно. Возвращайтесь к себе. Мы с Кестером проследим, чтобы вы не баловали в пределах кольца А. Если будут вопросы, свяжитесь с Парнеллом.

По камням застучали лошадиные подковы. Неподкованные мустанги, которых предпочитали бандиты Моуди, производили гораздо меньше шума.

До пещеры, в которой, замерев, лежали Сара и Кейс, долетел запах пыли.

Спустя несколько минут Сара попыталась встать, но в то же мгновение Кейс снова прижал ее к земле и зажал рукой рот.

– Эб, – шепнул он.

Этого оказалось достаточно, чтобы Сара снова замерла.

Прошло еще несколько долгих минут.

– Я же говорил тебе, – послышался голос Кестера.

– А я говорю, там кто-то есть, – возразил ему Эб.

– Духи.

– Духи! – передразнил Эб. – Никаких духов нет, мальчик! Сколько еще мне тебя учить?

– Я видел их.

– Только на дне бутылки.

– Видел! – упрямо повторил Кестер.

– Ты чисто младенец! Отец отодрал бы тебя по голой заднице.

– Все равно видел.

– Дерьмо собачье! А потом будешь скулить, что тебя преследуют какие-то техасцы… Тьфу!

С этими словами Эб повернул мула и направил его прочь от пещеры. Темнота поглотила всадника. Кестер двинулся за братом.

Кейс не шевельнулся.

Как и Сара – по той простой причине, что была прочно прижата к земле.

Наконец Кейс медленно и бесшумно сполз с нее. Но встать не дал, а молча положил руки ей на лопатки.

И оба неподвижно еще долго внимали таинственному молчанию ночной пустыни.

Если бы Сара не была приучена охотиться или просто наблюдать за дикими животными, вряд ли бы у нее хватило терпения дождаться сигнала Кейса о том, что можно двигаться. Но она многие годы провела с ружьем или дробовиком, добывая пищу для младшего брата и своего никчемного мужа – искателя сокровищ. И поэтому привыкла переносить подобные мелкие неудобства.

Терпение Сары, как и ее умение лежать неподвижно, произвело впечатление на Кейса. Ему доводилось знать очень немногих людей, среди которых женщин не было вообще, способных выдержать подобное испытание в течение столь длительного времени. Обычно же люди рано или поздно начинали шевелиться, не в силах вынести полную неподвижность. И в результате большинство из них погибало.

«Боже, какой приятный запах от этой девчонки, – подумал Кейс. – Мягкая на ощупь, но не рыхлая. Упругая, как нераспустившийся розовый бутон. Не удивлюсь, если и на вкус она будет напоминать розы после теплого летнего дождя».

Чертыхнувшись про себя оттого, что ему лезут в голову всякие дурацкие мысли, Кейс оторвал руку от спины девушки, позволяя ей подняться.

– Говори очень тихо, – шепотом сказал Кейс. – В каменных лощинах звук разносится очень далеко.

– Я знаю.

– У тебя есть лошадь?

– Нет.

Она не стала объяснять, что лошадь наделала бы много шума, возбудила бы у Коннера подозрения, что сестра собирается в одиночку отправиться куда-то ночью. В последнее время Сара делала это все чаще, гонимая неким беспокойством, причин которого не понимала сама. Она знала лишь то, что ей было покойно в этой пустынной, освещенной лунным светом, безмолвной стране.

– Вы можете ездить верхом, мисс Кеннеди? – спросил Кейс.

– Да.

– Я провожу вас домой.

– В этом нет необходимости, мистер… гм…

– Зовите меня просто Кейс. Моя лошадь в поросшей травой лощине к югу отсюда… Вы знаете эти места?

– Да.

– Отлично. Я пойду за вами.

Сара хотела было что-то сказать, но, передумав, лишь пожала плечами. Не было смысла спорить. Если он решил проводить ее до дома, он это сделает независимо от ее желания. Повернувшись, Сара двинулась вперед.

Если Кейс и в самом деле шел вслед за ней, то делал он это совершенно бесшумно. Через несколько минут ходьбы любопытство взяло верх – Сара остановилась и обернулась.

Кейс был совсем рядом.

От удивления она едва слышно вскрикнула, что вызвало у него еще более поразившую ее реакцию. В мгновение ока в его руках появился блеснувший при лунном свете шестизарядный револьвер, взведенный и готовый выстрелить.

Сделав два скользящих шага, Кейс приблизился к Саре и еле слышно спросил:

– В чем дело?

– Я не слышала, как вы шли за мной. Я оглянулась и удивилась, когда увидела вас так близко, вот и все.

Револьвер исчез в кобуре так же быстро, как и появился.

– Шуметь – значит подписывать себе смертный приговор, – бесстрастно проговорил мужчина. – В особенности на войне.

Сара сделала вдох, повернулась и двинулась дальше.

Лошадь ожидала Кейса в самом узком месте лощины. Было слышно, как она пощипывает траву, а учуяв Сару, подняла голову и навострила уши.

Силуэт лошади на фоне светлого от луны неба свидетельствовал о том, что это было совершенно необыкновенное животное. Четкие линии, прямой нос, широкие ноздри – все подтверждало ее породистость.

– Подождите здесь, – сказал Кейс Саре, затем подошел к лошади:

– Спокойно, Сверчок. Это я.

Когда Кейс проходил мимо, Сара поняла, почему он ходит так бесшумно: на ногах у него были не сапоги, в каких обычно ходят белые мужчины, а высокие, до колен, мокасины.

Плавными и точными движениями Кейс подтянул подпругу, взял в руки повод и подвел Сверчка к Саре.

Лошадь оказалась просто-таки громадной.

– Это самый большой сверчок, которого я когда-либо видела. Ростом не меньше семнадцати ладоней <Ладонь – мера длины, равная 10,16 см. – Здесь и далее примеч. пер.>.

– Он был размером со сверчка, когда я дал ему эту кличку.

В этом Сара усомнилась, но ничего не ответила.

– Дайте ему вас обнюхать, – сказал Кейс. – Не бойтесь. Это жеребец, но в моем присутствии он джентльмен.

– Бояться лошадей? – удивилась Сара. – Еще чего!

И тут ее голос изменился. Он стал мягким, ласковым, журчащим, словно вода в ручье.

Сверчок обрадовался музыке голоса, похоже, не меньше Кейса. Жеребец удивительно деликатно обнюхал носом шляпу Сары, дотронулся губами до ее кос и шерстяного жакета. Затем опустил голову и ткнулся Саре в грудь, явно прося ласки.

Тихий смех Сары обжег Кейса, словно огонь. Он безмолвно наблюдал за тем, как девушка сняла перчатки и стала гладить Сверчку голову и уши. Пальцы Сары скользнули под уздечку, туда, где она соприкасалась с кожей лошади, и тихонько там почесали.

Сверчок вздохнул, снова ткнулся головой в грудь Саре и расслабился, как это делают обычно собаки.

Кейсу подумалось: а что бы чувствовал он сам, если бы такие мягкие, нежные руки коснулись его волос, его тела? А потом бы он услышал ее довольный смех…

«Проклятие, – выругался он про себя. – Что со мной происходит? Я все время продолжаю об этом думать, а ведь мне предстоит долгая и непростая дорога».

– Вам помочь взобраться? – коротко спросил он.

– Но это ваша лошадь.

Кейс оказался рядом так быстро, что Сара не поняла, что произошло. В мгновение ока она оказалась в седле – Кейс поднял ее с такой легкостью, будто Сара весила не больше, чем лунный свет.

Она не успела прийти в себя, как ей пришлось испытать еще один шок. Кейс оказался позади нее, окружив со всех сторон своим теплом.

Сара почувствовала, что ее тело застыло от ужаса. Ее страх передался Сверчку, и жеребец шарахнулся в сторону.

– Спокойно, – негромко сказал Кейс и более суровым тоном добавил:

– Я думал, вы умеете ездить на лошади, вы ведь сами сказали.

– Я умею, – процедила Сара сквозь зубы.

– В таком случае выньте шомпол из своего позвоночника. Это нервирует Сверчка.

Сара издала продолжительный вздох облегчения, когда поняла, что Кейс протянул руку вперед лишь для того, чтобы взять повод.

– Вы очень неожиданны в своих действиях, – тихо сказала Сара.

– Мне говорили об этом.

Кейс развернул жеребца и пустил его вперед с намерением выехать из лощины.

Мало-помалу Сара расслабилась. Сверчок шел легким, ровным, пружинистым шагом.

– Отличная лошадь, – сказала Сара через несколько минут. – Превосходная.

– Он да еще Багл – последние из них.

– Из кого?

– Из числа тех лошадей, которых разводили мы с братом. Война и бандитский налет все сгубили, в том числе и семью брата.

Говорил он спокойно, ровным голосом, словно все происшедшее никак его не касалось.

– У вас хоть это осталось, – сказала Сара. – У меня остались только изодранное платье, маленький братишка на руках и чувство голода, такое, что хоть траву ешь.

– Война?

– Ураган и наводнение. Шесть лет назад.

Кейс слегка изменил положение в седле, пытаясь сесть поудобнее. Аромат и тепло, исходящие от Сары, рождали беспокойные ощущения в его теле.

– Луизиана? – спросил он как можно более спокойным тоном.

– Восточный Техас.

Он вдохнул и ощутил запах роз и женского тела. Лучше бы он не вдыхал…

– Шесть лет назад? Но вы тогда, должно быть, были совсем ребенком.

– Мне было тринадцать, шел четырнадцатый. Вполне созревшая девушка.

– Созревшая для чего?

– Для замужества.

Ее тон отнюдь не располагал к тому, чтобы задавать новые вопросы. Зато звуки голоса действовали на Кейса возбуждающе, ускоряли ток крови в жилах.

Несколько миль до дома Сары для Сверчка, который шел широким, накатистым шагом, были сущим пустяком. Сара не показывала дороги, да Кейс о том и не просил. Он и сам точно знал, куда надо ехать.

Сара поняла это не сразу. А когда поняла, то вместо того чтобы испугаться – ведь незнакомец знает, где расположено ее уединенное жилье! – испытала любопытство.

Интересно, что он здесь делает?

Естественно, этот вопрос она задала лишь себе и притом мысленно. Она не была круглой идиоткой, чтобы задавать подобные вопросы Кейсу. Лишь бродяги да изгои, индейцы да искатели сокровищ, ковбои да сумасбродные художники забредают сюда, в каменную пустыню, которая была ей домом.

Сара сомневалась в том, что Кейс работал на ранчо. Сверчок ничем не напоминал обычную ковбойскую лошадь. Не было видно позади седла инструментов, которые возят с собой золотоискатели. Индейцем его тоже не назовешь. Оставались две категории: бродяга или сумасбродный художник.

Однако на сумасбродного он тоже не похож.

Кейс остановился у начала тропы, которая вела к поросшей тополями долине. То и дело выныривая из-за летучих облачков, луна лила яркий свет на землю, поэтому Кейс не стал выходить из тени деревьев.

В нескольких сотнях футов внизу можно было заметить свет, пробивающийся сквозь щели грубо сколоченной хижины. Рядом находился огороженный жердями загон для скота с навесом из ивовых веток. Тут же был небольшой огород, росли несколько фруктовых деревьев, ветви которых сейчас были голыми. Позади загона виднелся запас сена для скота, чуть поодаль – маленькое строение.

– Кто сейчас на вахте? – спросил Кейс.

– Никто.

Он прищурился, прикидывая вероятность вариантов.

Первый заключался в том, что Сара не врет.

Второй – в том, что кто-то все же находится на вахте.

Кейс быстро спешился.

– Нет необходимости беспокоить ваших домашних, – сказал он. – Я прослежу за вами отсюда и удостоверюсь, что все в порядке.

Сара не удивилась тому, что мужчина приподнял ее с седла и опустил на землю. Странным было то, что ей нравилось чувствовать его силу, как и исходящий от его дыхания запах яблок.

«Интересно, как он выглядит, если с него снять эту широкополую шляпу, – подумала она. – Глаза у него светлые, а волосы темные. Он не брился неделю-другую, но обычно, по всей видимости, гладко бреется. А губы его тоже отдают яблоками, нагревшимися на солнце?»

Внезапно Сара ужаснулась от этой пришедшей ей в голову мысли.

Кейс заметил, как часто она задышала и как расширились у нее глаза. Он вдруг каким-то шестым чувством понял, что затрепетавший в нем огонь коснулся и опалил также и ее.

– Не ходите больше одна, – сурово сказал Кейс. – В следующий раз меня может не оказаться рядом, и некому будет вызволить вас из беды.

– Со мной не было никакой беды до того момента, пока вы не расплющили меня, как утюг рубашку, – возразила Сара.

– Простите, я не хотел сделать вам больно.

– Вы и не сделали. Просто вы… очень крупный мужчина.

И снова ее чуть хриплый голос словно обжег Кейса.

– Не смотрите на меня так, – сказал он.

– А как я смотрю?

– Как девушка, у которой на уме любовь. Во мне не осталось любви. Если что и осталось, то лишь это.

Он наклонился и поймал ее рот своим. Он хотел запечатлеть жесткий и беглый поцелуй, который должен был предупредить, что не надо строить в отношении него, Кейса, никаких иллюзий. Однако, наклонившись, он ощутил аромат роз. Ему показалось, что перед ним нераспустившийся розовый бутон. Кончик его языка нежно скользнул между упругих девичьих губ…

Кейс ушел, оставив Сару одну в ночи с привкусом губ незнакомца, удивленную тем, что поцелуй способен пробуждать трепет во всем теле.