Злолушка или Сестрицы - тоже люди

1

Бесит! Бесит! Бесит!

Я так глубоко дышала, что ноздри раздувались, словно у застывшего перед красной тряпкой быка. Экран телефона плыл рябью перед глазами, сжатые пальцы свело судорогой. Казалось, каждая клеточка тела пропитана злостью, и она готова вот-вот вырваться наружу и обрушиться на мир. Не хотелось перечитывать короткие строчки сообщения, но взгляд снова и снова пробегал по ним от начала до конца, и с каждым разом сердце начинало колотиться сильнее.

Держать в себе гнев было слишком сложно. С момента оповещения о сообщении прошло всего пара мгновений, а рука с зажатым в ней простым карандашом сжалась в кулак. Древко треснуло, и мелкие щепки рассыпались по исписанному неприличными надписями столу. Какие-то отлетели на пол прямо к новым лакированным сапожкам сидящей рядом девушки с рыжей косой. Она вздрогнула и покосилась на меня голубыми глазами, спрятанными за тонкими линзами круглых очков в модной оправе.

- Кира, что случилось? – осторожно поинтересовалась она, отодвигая скетчбук, в котором делала наброски черной гелевой ручкой.

Я хотела ответить подруге, но вместо слов из груди вырвалось только раздраженное шипение. Лиля настороженно оглянулась, снижая голос до шепота:

– Подруга, у тебя дезориентация или приступ дефицита внимания?

Я на секунду забыла о злости, пытаясь осознать ее вопрос.

Девушка оценила мое недоумение и, покачав головой, обвела рукой аудиторию. Все присутствующие дружно смотрели на меня, ожидая продолжение концерта. Благо, в коридоре все еще шумела перемена, и народу в лекционном зале было не так много.

- Простите, - буркнула куда-то в пространство.

Студенты, быстро поняв, что продолжения не последует, вернулись к своим делам, а Лиля выжидающе сложила на груди руки. Мой праведный гнев нуждался в поддержке, поэтому я, недолго думая, протянула рыжей телефон. Лиля уткнулась в тусклый экран. Через несколько секунд девушка подняла голову и удивленно хлопнула глазами.

- Ну и что? – недоверчиво поинтересовалась она, возвращая телефон.

- Что? – осевшим голосом переспросила я: - Синицкая, ты прочитала?

- Да.

- И?

- Что «и», Кира. Там нет ничего криминального.

В голову закралась мысль, что, пока я отдавала телефон подруге, могло открыться другое сообщение, и я подняла к глазам экран. Нет, все верно. Приводящие в бешенство строчки: «Сестренка, жду тебя сегодня дома пораньше, выберем нашей маме подарок.» по-прежнему были там.

- Вот! – я снова вернула телефон подруге, не замечая, как повышаю голос: – Синицкая, читай!

- Я прочитала, - отозвалась девушка и поправила на переносице очки. – Кира, успокойся, все нормально.

В ушах застучала кровь, а щеки покраснели так сильно, что впору было выбегать на улицу и бросаться в снежные сугробы, горами возвышающиеся под окнами аудитории.

- Лилька! – из последних сил сдерживалась от рыка: - Ты что, не понимаешь? Она написала мне прийти сегодня вовремя, чтобы подумать над подарком для мамы!

Странно было предполагать, что моя подруга, окончившая школу с золотой медалью и успешно доучившаяся до третьего курса университета без единой четверки, вдруг разучилась читать. Но озвучить текст сообщения показалось необходимым.

Синицкая на всякий случай отодвинулась на край лавочки и уже оттуда продолжила, прикрывшись учебниками:

- Но ведь у твоей мамы скоро День рождения.

Я осеклась. А потом от избытка чувств вскочила. На лавочке мирно покоился раскрытый рюкзак Лильки. От резкого движения он сделал кувырок в воздухе и полетел вниз по аудиторной лестнице, разбрасывая вокруг себе вещи печально следившей за ним подруги.

- Вот именно - у моей! – голос понизить не получилось, но кончики ушей от неловкости покраснели: - у моей мамы, а не у нашей! И ты видела, как она меня назвала? Видела? Сестрёнкой!

- Кира не ори. – Синицкая встала и уныло поплелась в проход.

Между первыми рядами уже носился одногруппник Васька Теряев. Он поднимал рассыпанные вещи Лили, с маниакальным бешенством отбирал их у других, тоже благородно пришедших на помощь, и краем глаза следил за спускающейся рыжей. Когда Лиля оказалась у первого ряда, он метнулся к ней и сгрудил все прижатые к груди вещи на ее протянутые руки.

- Спасибо, - кисло улыбнулась та, стараясь не смотреть восхищенно взирающему на нее парню в глаза.

Развернулась и почти бегом поднялась обратно.

- Не за что, - с благоговением пробасил вслед Теряев, а я со стоном опустилась на скамейку, чувствуя, что от обиды готова заплакать.

- Кира, - на плечо опустилась теплая ладонь, - ну когда ты уже примешь ситуацию и перестанешь злиться на весь мир? Ты же сама хотела маме счастья.

- Хотела, - всхлипнула я, - но это же. Она же… - подходящего слова для характеристики не находилось. На языке крутилось несколько нецензурных, но зная тонкую натуру подруги, я решила их не озвучивать.

- А, по-моему, Денисова, ты просто ревнуешь.

На лавочку упала брендовая сумочка нежно-бежевого цвета. Ее хозяйка, стройная миловидная блондинка в стильном брючном костюме и в сапогах на смертельно-опасной, на наш с Лилькой взгляд, шпильке, грациозно уселась рядом и послала нам воздушный поцелуй.

2

Сосредоточиться не получалось. Голову заполнили воспоминания двухлетней давности, когда моя любимая мама привела в дом красавца мужчину и представила своим будущим мужем. Мой родной отец много лет назад бросил нас в непростой ситуации, и я всегда желала маме счастья. Она пережила многое, пытаясь поставить на ноги не очень-то талантливую дочь, которая, к тому же, оказалась не самым простым подростком. Готский прикид и проколотый нос были меньшим злом, среди всего, что я творила в сопливом юношестве. Поэтому я искренне обрадовалась, что и мама, после долгих страданий, наконец, влюбилась.

С первого разговора дядя Андрей мне понравился. Добрый мужчина чуть за пятьдесят, с прекрасным чувством юмора и искренней симпатией в сторону мамы. Мы с ним даже подружились, и я от чистого сердца благословила скорую свадьбу. А на росписи я впервые встретила ЕЁ.

Невысокая, хрупкая блондинка с миловидным лицом и большими голубыми глазами вплыла в зал регистрации и приковала к себе взгляды. Короткое небесно-голубое платье с пышной юбкой и убранные в простую, но изящную прическу светлые кудрявые волосы делали ее похожей на сказочную принцессу. Её очарованию поддалась бы и я, если бы Андрей не подвел скромно улыбающуюся незнакомку и торжественно не произнес:

- Кирочка, знакомься, это Рита – моя дочь и твоя новая сестра.

Мы пожимали друг другу руки, а меня не покидало глупое детское ощущение, что я обнимаюсь с гремучей змеей, которая почему-то притворилась милым ужиком. Она много смеялась, называла меня новой сестренкой и была до неприличия милой, сражая на повал всех вокруг себя. А я никак не могла избавиться от ощущения фальшивости улыбки.

После истерики на следующий день подруги предположили, что на фоне стресса у меня развилась паранойя. Я тоже начинала так думать, поэтому решила приглядеться к девушке, прежде чем делать поспешные выводы. Но, Боже, кто бы знал, насколько я оказалась права…

Рита Березина заполонила собой весь мир. Родственники, выслушав историю бедняжки-сиротки, росшей без матери, намертво влюбились в нее, постоянно повторяя, как внимательно я должна быть к новой сестре. Дядя Андрей сдувал с нее пылинки и пел дифирамбы о ее «таланто-красоте» всем вокруг, включая меня и мою маму. Дошло до того, что они оба начали приводить ее в пример, тактично подчеркивая мои невеселые «успехи» в учебе и нелюбовь к платьям. Ее доброта стала настоящей легендой во дворе новой квартиры, куда мы переехали сразу после регистрации отношений родителей.

Рита была цветочком. Подкармливала бродячих кошек и собак, помогала в приютах, занималась волонтерством и училась на самую благородную профессию – врача. А еще она улыбалась. Улыбалась, улыбалась и улыбалась. И эта ее чертова улыбка выбешивала так, что я нередко с трудом сдерживала совершенно не свойственное мне желание кинуться в драку.

У меня никогда не было покладистого характера, и, как бы не пыталась сдерживаться, скоро в наш дом пришли скандалы. Да, ссоры чаще всего начинала я, но Рита доводила до кровавого слюноотделения, когда на мои колкие фразы печально улыбалась и тяжело вздыхала вместо того, чтобы резко ответить. Конечно же, я стала ссориться с мамой и с Андреем, но это оказалось никчемной ерундой, по сравнению с тем, что произошло прошлым летом...

- Денисова, очнись.

Острый локоть Вероники врезался мне в бок, и я удивленно встрепенулась. Подруга странно крутила глазами и пыталась что-то показать подвижной мимикой.

- У тебя нервный тик? – вкрадчиво поинтересовалась я у Игнатьевой.

Та перестала изображать ужимки и ударила ладонью с длинными пальцами по лбу, выражая протест моей недогадливости. А моя догадливость проявила себя только в тот момент, когда прямо над плечом раздался голос Нины Александровны:

- Даже если у вашей подруги нервный тик, то он хотя бы лечится. В отличии от вашей лени и невнимательности. Денисова, скажите, вам понятна тема, которую я только что объяснила?

Я сглотнула и обвела взглядом аудиторию. Лиля попыталась подсунуть под руку тетрадь с конспектом, но тяжелая сморщенная рука с ярко-розовым лаком и двумя рубиновыми перстнями на среднем пальце с грохотом прибила записи к столу.

- Денисова, зачет не за горами, вы же понимаете? – приподняв черные татуированные брови, поинтересовалась преподавательница.

Я нервно кивнула.

- И то, что мы с вами, возможно, там не увидимся, вы тоже понимаете?

Нина Александровна усмехнулась. А я вздохнула и постаралась поглубже закопать желание нагрубить. Все равно бесполезно. Начнешь спорить - только сильнее раззадоришь в Грымзе жажду молодой крови. Студенты уже отчаялись ждать, когда преподавательницу отправят на пенсию. Каждый сентябрь мы с надеждой искали на сайте список с обновленным преподавательским составом и каждый раз находили и обреченно вздыхали.

- Смотрите, Денисова, еще немного и превратитесь в Князева, - она презрительно кивнула на парту через проход от нас.

Денис Князев, высокий парень в темной куртке что-то рисовал на полях истрепанной тетради. На окружающий мир он не обращал никакого внимания. Грымза обижено поджала губы и добавила:

– Только Князеву после отчисления хотя бы армия светит, а вы по накатанной пойдете, с такими-то способностями.

- Нина Александровна! – возмутилась Лилька, но я схватила ее за локоть.

3

К вечеру оживившийся город окончательно замело декабрьским снежком. Легкий и почти незаметный морозец пощипывал лицо, под ногами приятно хрустело, а машины на дорогах обижено фыркали, замешивая под колесами снежную грязь. До Нового Года оставалось чуть меньше месяца. Почти на каждом повороте красовались наряженные елки, а мерцающий на деревьях и невысоких зданиях свет гирлянд приятно мозолил глаза.

По тротуарам в центре всюду носились промоутеры в костюмах новогодних персонажей. Один из таких как раз направлялся к нам. Симпатичный парень, переодетый в Санта-Клауса, приятно заулыбался и запустил руку в огромный мешок на своем плече.

- Девушки, - он растянул губы в очаровательной улыбке и прокашлялся, пытаясь сделать свой голос ниже на манер седого дедушки: – Хотите подарочки еще до Нового Года?

Он обращался к нам троим, но не отрывал взгляда от Игнатьевой. Ника, которая, как всегда, выглядела сногсшибательно в дорогом белоснежном полушубке, закатила глаза. Для нее парни, занимающиеся подобной работой, как мужской пол не воспринимались, впрочем, под сомнение ставилось и их принадлежностью к роду человеческому. Так что Санта изначально оказался в проигрышном положении, хотя лично мне показался очень обаятельным.

- Хотим, - дружелюбно улыбнулась Лиля.

Промоутера холодный прием Вероники ничуть не смутил. Он весело подмигнул Синицкой и достал из мешка три пирожка, завернутых в бумажные пакетики. Сверху на каждом была приклеена листовка, сообщающая, что неподалеку открывается новое кафе, и, в честь открытия, там действуют грандиозные скидки. Парень раздал нам по пакетику и снова уставился на Игнатьеву, которая держала угощение в двух пальчиках и подозрительно принюхивалась.

- Вам точно понравится! – расхваливал молодой человек, не переставая улыбаться: – Вот увидите, наши пирожки заставят вас позабыть обо всем на свете!

Лиля поблагодарили парня, а Ника, неожиданно застыла, уставившись в одну точку перед собой. Кончик ее носа задергался, глаза наполнились слезами. В голове мелькнула догадка и я, едва сдерживая смех, приблизила завернутый пирожок к носу, безошибочно определяя приятный запах известной каждому пряности. Игнатьева, которая учуяла его раньше меня, застыла и из последних сил пыталась сдержать лицо. Она крепче сжала челюсти и нервно трясущейся рукой сунула пакет обратно в руки опешившему работяге.

- Вам нехорошо? – удивился тот, замечая, как лицо сдерживающей дыхание блондинки покрывается неровными красными пятнами.

Девушка кинула на промоутера тяжелый взгляд. Было видно, что будь у нее возможность, она бы в красках расписала пареньку, как именно ей нехорошо и куда ему следует идти, чтобы ей стало лучше. Но Ника решила оставить разборки, жестом указала хихикающим нам на другую сторону дороги и бегом устремилась к пешеходному переходу. Я сквозь слезы сдерживаемого смеха наблюдала, как подруга на высоченной шпильке преодолевает расстояние до безопасного места со скоростью опытного спринтера, а парень следил за ней, рассеяно почесывая голову.

- Что случилось? – озадаченно поинтересовался он, когда Ника уже оказалась на той стороне и согнулась, не сдерживая-таки чихание.

- Как ваше кафе называется? – постаравшись успокоиться, поинтересовалась я.

- «Утро с корицей», - рассеяно отозвался тот, а мы с Лилькой дружно захохотали, ловя на себе разозленный взгляд Игнатьевой.

- Это провал, парень, - я похлопала озадаченного промоутера по плечу и вернула ему свой пирожок.

- Почему?

- У Ники сильная аллергия на корицу, - вместо меня ответила Лиля, с улыбкой протягивая ему и свой пакетик: – Чувствует ее запах на больших расстояниях и на дух его не переваривает.

Это еще слабо сказано. Игнатьеву скручивают такие приступы чихания, что девушка на долгие мгновения выпадает из жизни, а потом злиться и проклинает всех вокруг.

- Извини, - дружно пожали мы плечами и, оставив озадаченного беднягу в гордом одиночестве, понеслись вслед за подругой. Ника уже уняла приступ (благо, запах был едва заметный, а к самому пирожку девушка даже не притронулась) и теперь раздраженно ждала нас.

- Чего вы там телитесь? – пробурчала она и тут же добавила: - помешались они все на этой корице. Орудие пытки. Адская смесь.

Синицкая бросила на меня веселый взгляд, а я в очередной раз захохотала.

- Смейся-смейся, - цыкнула Ника, разворачиваясь на каблуках и почти бегом направляясь к неприметной кафешке за углом. – Вот подкину тебе как-нибудь черного перца в суп, будешь знать, как над подругой издеваться.

Я тут же перестала смеяться. С Игнатьевой станется выполнить угрозу, а я на черный перец реагирую примерно так же, как она на корицу. Хорошо, хоть не пригрозила орехами накормить. С ними у меня вообще отдельные взаимоотношения.

Кафе, к которому мы направлялись сильно отличалась от других хотя бы тем, что коричных запахов в его зале никогда не витало. Уж не знаю, что послужило тому причиной: похожая на Никину аллергия у хозяина или просто его нелюбовь к этой специи, но это было чуть ли не единственное место в городе, куда Вероника могла прийти без риска. Мы нашли еще на первом курсе и с тех пор стали частыми гостями в заведении под теплым названием: «Домик Уюта». Он располагался на первом этаже жилого дома, занимал небольшую площадь и всегда встречал гостей запахами теплого молока и ванильных сливок.

4

- Привет, - и этот сиплый голос принадлежит мне?

Девчонки тоже ответили Максиму, но дружелюбия в их словах не слышалось. Впрочем, парню это не помешало, он вообще вряд ли обратил на них внимания и лишь прожигал внимательным взглядом мою взъерошенную макушку.

- Я присяду?

- Нет, - тут же резко отозвалась Ника, а я прикрыла глаза. Ох, Игнатьева, а то ты не знаешь, что это был риторический вопрос и твой отрицательный ответ вряд ли заставит его развернуться и уйти (а так хотелось бы).

Максим хмыкнул. Изящно стянул с себя коричневое зимнее пальто и черный шарф и перебросил их через руку, оставаясь в мягком белом свитере и чуть протертых на коленях стильных джинсах. Мне показалось или все вокруг засияло? Я по-прежнему не смотрела по сторонам, но была уверена, что девушки, присутствующие в кафе, уставились на красавца-гостя распахнув рты и пуская слюнки себе в напитки. Так всегда было. Настоящий принц, к тому же с ключами от припаркованной под окнами бэхи, которыми вечно поигрывал левой рукой. Богатый, красивый, интеллигентный, умный, внимательный, идеальный. Да и фамилия под стать - Королёв.

Максим, как всегда, игнорировал поток повышенного к себе внимания. Медленно подошел к соседнему столику и, очаровательно улыбнувшись сидящей там парочке, попросил у них лишний стул. Те согласна закивали (а кто же ему откажет) и уже через пару секунд парень сидел между мной и злой Игнатьевой.

- Как дела? – он не называл имен, но мы все знали, что парень обращался именно ко мне.

Я каждой клеточкой тела чувствовала взгляд темно-зеленых глаз.

- Все хорошо, - буркнула в ответ, от греха подальше опуская голову еще ниже и принимаясь рассматривать пустую чашку кофе, словно она была самой ценной вещью во вселенной.

- Было, пока ваше Высочество не явилось, - прошипела Ника. – Говори, что тебе нужно, и вали по-хорошему, Королёв, не порть нам вечер.

- А ты когда-нибудь научишься приличиям, Вероника. Я в тебя верю.

Его голос был настолько высокомерным, что даже мне стало обидно за подругу. Я вздернула голову, но не успела произнести и слова, Игнатьева сама взъерошилась, словно кошка, и ткнула прямо под нос парню неприличный знак.

- Видел? – поинтересовалась она вкрадчиво.

Тот только хмыкнул и снова повернулся ко мне, оставляя Нику трястись от гнева. Я кашлянула и отвернулась к окну, замечая, как обеспокоенно следит за мной Лиля.

- Кира, - ох, ну надо же, по имени назвал. – Я спросить хотел…

Он еще ничего не сказал, а я уже обреченно зажмурила глаза, понимая, что сейчас услышу и готовясь к очередному жуткому унижению. Да, раньше перед этим парнем у меня дрожали коленки от жгучей симпатии, но теперь я чувствовала лишь стыд и унижение. Хотя противопоставить ему все равно ничего не могла. От Макса исходила непонятная сила, останавливающая меня от защитной реакции в виде дерзости, которая в других случаях всегда выручала.

- Кира, - снова повторил Королёв, чуть понизив голос, - Как там… Рита?

Ну вот. Об этом я и говорила.

- У нее все хорошо?

- Да. – а не хотелось бы, черт побери.

- Она… одна?

- Да. – я будто забыла все остальные слова. В висках задолбило, а голова потяжелела, словно я смертельно устала и не спала пару дней. Захотелось выбежать на свежий морозный воздух, и я с тоской бросила взгляд за окно, где кружили мягкие снежинки, подхватываемые легким ветерком.

- Как она поживает?

- Слушай, мажор, она тебе ее секретарь что ли? – я была невероятно благодарна Веронике за поддержку. Рассказывать о делах сводной сестры было последним, чего мне хотелось на этом свете. Тем более ему. – Пошел бы и сам у нее спросил. Или ноги к полу присыхают?

Парень бросил на Игнатьеву тяжелый взгляд и покачал головой:

- Ты же знаешь, я не могу. По некоторым причинам.

Я не видела Максима в тот момент, но на последних словах отчетливо почувствовала, как парень осуждающе смотрит на меня. И этот чертов взгляд пробрал до костей, приглашая к глазам непрошенные слезы. Я не плакса, честно. Но все это было настолько унизительно, что истерика уже с усмешкой стучалась в двери.

- Через «не могу»! – рявкнула Ника.

Максим что-то ответил девушке, а я потянулась за висящим на спинке стула пуховиком. Находиться в одном помещении с Королёвым становилось невыносимо в физическом смысле.

- Ты куда? – тихо спросила Лиля, осторожно прикасаясь к моей руке. – Кира?

Я не знала, что ответить подруге, но именно в этот момент мой телефон пиликнул. Я зацепилась за пришедшую смску, словно за спасительную ниточку. Дрожащими пальцами открыла сообщение и, не до конца осознавая, что там описано, прочитала вслух:

- «Ваша заявка на должность официанта в клуб «Рейвен» рассмотрена. Вы приглашены на собеседование. Приходите в любой день до пятницы с 18:00 до 22:00. Ждем вас.». Ребят, простите, мне бежать нужно.

Я суетливо засобиралась, делая вид, что ждала этого сообщения всю свою жизнь, а подруги вместе с Максимом удивленно разглядывали мое побледневшее лицо.