Золотая нить богини

Глава 6 6047 год эры Двух Великих

Вероника бежала вниз по ступеням винтовой лестницы северной башни монастыря. Босые ноги приятно холодил камень, а новое, подаренное отцом ситцевое платье разлеталось парусом, стоило лишь перепрыгнуть через несколько ступеней сразу. Какой чудесный день! Вчера ей исполнилось пятнадцать, а это значило, что сегодня она наконец попадет в библиотеку, где монахи днями и ночами переписывали, собирали, складывали и перекладывали самые ценные рукописи и свитки страны.

Она уже давно смирилась с участью одинокой жизни в башне, вырезанной в теле горы. На сотни километров не было никого, с кем можно было бы переброситься парой слов. Компанию ей могли составить разве что горные козлы, не отличающиеся желанием играть в человеческие игры, или, если повезет, ламы, разрешающие себя погладить в обмен на яблоко или корку хлеба.

Преодолевая десятый виток лестницы, Вероника на ходу пыталась собрать в хвост непослушные пшеничные кудри, доставшиеся ей, как говорил отец, от матери. Спустившись вниз и найдя отца у монастырских ворот, она расплылась в довольной улыбке ожидания. Но отец лишь строго посмотрел на дочь и сказал вовсе не то, что она жаждала услышать:

– Ты опять босая?!

– Нет, – не теряя оптимизма, ответила девочка, – у меня все с собой. – Она сняла с шеи сандалии на шнурках и принялась развязывать затянувшиеся узелки. – Я готова к великому дню! – закончив, торжественно произнесла она, вытянувшись во весь рост. – Ведите меня к магистру, господин Оридж!

Отец задумчиво почесал подбородок, как будто подбирая слова.

– Матильда… – начал он.

Ой, нет, вторым именем он называл ее только в двух случаях: либо когда хотел отругать, либо когда сообщал какую-то дурную весть.

Плечи сами поползли вниз.

– Но они обещали! – Вероника была готова расплакаться.

– Магистр Родмунд сказал, что ты слишком… слишком… активная, – наконец выдал он, – монахи боятся за сохранность библиотеки.

– Активная?!

– Ну, он выразился несколько иначе, но суть ясна: ты не умеешь сидеть на месте, манеры твои тоже оставляют желать лучшего… Вдруг ты что-то порвешь или сломаешь… а каждая книга в монастыре бесценна.

Вероника была готова запрыгать на месте от злости или кинуться прямо на пыльный пол и забиться в истерике, но ей было уже пятнадцать, и она умела держать себя в руках, пусть так и не считал магистр-тонкие-ножки-Родмунд.

– Па-а-ап, ну я ничего не сломаю, ничего не испорчу, я обещаю и даже клянусь! Ну я очень хочу учиться, как можно не разрешить ребенку учиться?! Ну па-а-ап!!!

– Мне жаль, я сделал все, что мог, – развел руками отец. – Родмунд сказал, что если за год ты покажешь себя с лучшей стороны, то они подумают и, может быть, через год допустят тебя к книгам.

– Допустят?! Я что, преступник какой-то?! Они то же самое говорили год назад! – сжала кулаки от досады Вероника.

– Ты сама виновата, Матильда, – снова назвал ее ненавистным именем отец, – ты бегаешь с утра до вечера как мальчишка, чумазая и шумная, пугаешь монахов, прячась за углами. На прошлой неделе ты подсыпала им соль в утреннюю кашу. Мне продолжать?

– Па-а-ап, – снова затянула она, – но мне тут та-ак скучно… Что я еще могу делать, если читать что-то серьезнее сказок мне не дают?

Отец грустно вздохнул и слегка приобнял девочку за плечо.

– Постарайся пугать их пореже и клади в еду хотя бы сахар, может, через год что и выйдет.

Вероника молча развернулась, скользя кожаной подошвой сандалий по каменному полу, пинком открыла дверь на улицу и вышла в залитый светом день. Из глаз брызнули горячие слезы осознания, что этот бой ей не выиграть.

Только одно место могло ее сейчас утешить – большой плоский камень на вершине горы, куда никогда не добирался никто из монахов-затворников и про который не знал отец. Ее собственный штаб, где можно было спрятаться от мира и играть часами, и даже крики повара, собирающего всех к обеду, не долетали до этого святого для Вероники места.

Она карабкалась на вершину по едва заметной тропе, с каждым шагом злясь еще больше. Еще немного – и из ее ноздрей вместо воздуха мог бы начать вылетать огонь, настолько разозлило ее несправедливое решение Тонконожки. Но этот день, видимо, решил стать самым худшим в ее жизни по всем пунктам, даже по тем, которых никто не написал в списке ужасностей: на ее заветном камне одиночества сидел и смотрел вдаль чужак.

Вероника остановилась чуть поодаль, пытаясь рассмотреть мужчину. Его тело скрывал длинный плащ с капюшоном, наброшенным на голову, лишь высокие кожаные сапоги виднелись из-под шерстяных складок.

Даже издалека он казался больше и внушительнее всех, кого Вероника когда-либо встречала. В сравнении с ним даже ее отец – единственный охранник горного монастыря, который всегда казался ей сильным и крепким, – выглядел бы как зеленый юнец.

Но злость и разбитые мечты, которые она лелеяла целый год, не позволяли страху подчинить ее. Если в этом мире и было что-то, что находилось в ее власти, так это место, и она выгонит любого, кто посмеет на него претендовать.

Вероника собрала всю свою волю в кулак и смело направилась на вершину, отвоевывать свой штаб. Заметив ее, чужак повернул голову, но даже не подумал пошевелиться.

– Это мой камень! – выпалила Вероника, останавливаясь в нескольких шагах от незнакомца. Чужак пристально разглядывал ее из-под капюшона. Она уставилась на него в ответ. В тени, которую создавал капюшон, как будто мерцали золотые звездочки, а глаза чужака были удивительного оранжевого цвета. – Я требую, чтобы вы покинули территорию, принадлежащую мне, – продолжила настаивать девочка.

– Но разве горы не общие? – послышался приятный спокойный голос.

– Горы общие, камень – мой!

Незнакомец скинул капюшон. На его лице сияла улыбка. Веронике показалось, что она очутилась во сне. Таких людей ей не приходилось видеть никогда. Тщедушные, полупрозрачные от недостатка солнца монахи, здоровяк-отец и редкие гонцы, которые никогда не общались с Вероникой, – вот и весь скудный набор. Но этот человек был совсем другим. Он будто светился изнутри чем-то радостным и чистым и казался девочке настолько красивым, что все принцы из сказок, которые она читала, вдруг ожили и стали похожи на него.

– Юная леди, хозяйка камня, нижайше прошу прощения за то, что, по незнанию, вступил в ваши владения. Поверьте, у меня не было злого умысла или желания вас расстроить. Я немедленно удалюсь.

Он поднялся с камня, но Веронике вдруг отчаянно захотелось, чтобы он остался. Как будто с ним могла уйти новая, еще не прочитанная история.

– Господин странник, – вспомнила она, как в таких случаях надо обращаться к незнакомцам, – так уж и быть, можете еще немного посидеть.

Чужак улыбнулся еще шире:

– Я наслышан, что хозяйка этих мест не только красива, но и невероятно добра, и рад убедиться в этом сам.

Вероника покраснела от подбородка до волос на затылке. Чужак это заметил.

– Не соблаговолите ли присесть рядом со мной? – Он снова опустился на камень и ладонью похлопал по пустому месту. Вероника на секунду задумалась, а потом сделала пару шагов и села рядом. Она старалась держать спину прямо, а непослушные руки сложила на коленях. – Удивительные здесь места, – задумчиво сказал чужак, вновь вернувшись к созерцанию горных пиков и залитых зеленой травой и цветами лугов, – как можно было создать такую красоту…

– Это все Два Великих, – сказала Вероника, – это они все создали, вы разве не знаете?

Чужак почему-то прыснул от смеха:

– Действительно они? И как же они это сделали?

– Если бы мне разрешили заходить в библиотеку монастыря, то я бы это обязательно узнала. У Тонконожки точно есть книги про то, как Великий Черный и Великий Белый создали наш мир.

– У Тонконожки? – заинтересовался чужак.

– Да, это главный хранитель библиотеки, магистр Родмунд. Его ряса такая старая, что вся истерлась по подолу и из-под нее торчат его то-о-о-оненькие ножки. Но никто не смеет ему сказать об этом.

Чужак улыбнулся еще шире:

– И почему этот Родмунд не пускает тебя в библиотеку?

– Говорит, что я все там разрушу, – со вздохом ответила Вероника.

– А ты любишь все разрушать?

– Ну, не то чтобы люблю… просто тут так скучно, совсем нечем заняться, вот я иногда и придумываю себе развлечения, которые не нравятся монахам.

– А можно поинтересоваться, как вас зовут, юная леди-разрушительница?

– Вероника Матильда Оридж, – ответила девочка, представившись полным именем, раз уж чудак называл ее «леди». – А вас?

– Ты можешь звать меня Валентин.

– Просто Валентин?

– Да, или если мы подружимся, то Вал. И давай на «ты».

– Подружимся? Так ты живешь где-то рядом? – возбужденно затараторила Вероника, не веря своему счастью. – Я думала, тут нет ни одного жилища ближе дворца, который строится в Озерном Крае.

– Нет, я не живу в горах, но я могу иногда тебя навещать, – ответил Валентин, – мне тоже бывает скучно, а вид отсюда, с твоего камня, мне очень понравился.

Веронику обуяла гордость, как будто камень действительно был ее собственностью и красота гор – тоже.

– Разрешаю тебе приходить и смотреть вокруг когда угодно, – сказала она.

– Какое благородство для такой юной леди, – ответил чужак.

– Я не такая уж и юная, мне уже пятнадцать! – поправила его Вероника.

Чужак снова рассмеялся.

– А почему у тебя такая странная кожа? Ты обгорел на солнце? – бесхитростно поинтересовалась Вероника, которая даже в самое жаркое лето не загорала до такого оттенка.

– Солнце – мой друг, – ответил Валентин, – а в мире оттенков кожи гораздо больше, чем ты можешь представить.

– Правда?! Расскажи, пожалуйста! Пожалуйста, расскажи! – потребовала девочка.

Но чужак вдруг прикрыл свои необычные золотистые глаза, как будто у него закружилась голова.

– Леди Вероника, позвольте мне на сегодня откланяться, но, если судьба сведет нас снова на этом камне, я буду очень рад рассказать вам все, что знаю.

Без лишних прощаний он резко встал и направился к возвышающемуся неподалеку высокому острому каменному выступу.

Вероника не успела сообразить, что произошло. Все случилось слишком быстро. Опомнившись, она побежала за ним с криком:

– А когда? Когда мы снова встретимся?

Но когда девочка зашла за камень, незнакомца там уже не было.