Звонок

Глава 1

Утро началось отвратительно. Пронзительно зазвонил телефон, и, путаясь в одеяле, я упала с кровати.

– Слушаю, – всё-таки добралась я до комода на котором стоял аппарат.

– Мисс Джинджер Уитлок?

Голос у меня был хриплый, интонация не слишком любезная, поэтому преувеличенно бодрый тон девушки заставил насторожиться.

– Да, – аккуратно отозвалась я.

– Поздравляем! Ваша работа заняла первое место на конкурсе молодых талантов.

Каком конкурсе?!

– Вас ждет ужин с самим Императором!

Я растерянно опустилась на краешек кровати.

– Через несколько минут вам доставят приглашение, – радостно продолжила моя собеседница.

Не успела она договорить, как в дверь настойчиво постучали. Я положила трубку и накинула старый розовый халат весь в пятнах и зацепках. Давно нужно было выбросить его, но это был последний мамин подарок, кажется, на мое совершеннолетие.

– В звонок, в звонок позвони! – услышала я из-за двери.

– Не работает, – громко ответил второй голос, тоже мужской.

Это да, уже несколько лет как не работает. Гости ко мне приходили нечасто, и тратиться на замену не было ни денег, ни особой нужды.

Я скрутила волосы в жгут на затылке, закрепила такой же, как халат непрезентабельного вида резинкой и открыла дверь.

– А вот и наша победительница! – с чувством поприветствовал меня мужчина и сунул под нос микрофон. Кажется, это был сам Гейбл Кларксон, ведущий центрального телевидения Силионской империи и кумир миллионов женщин.

– Здрасьте, – промямлила я и зажмурилась от яркой вспышки.

– Луи, с этим надо что-то делать! – обратился телевизионщик к своему коллеге. – Распусти ей волосы и подбери наряд!

Луи подхватил меня под руку. Выкрашенный в ярко синий цвет, маленький хвостик на макушке мужчины не внушал доверия.

А ну как он меня сейчас оденет…

– Да что здесь происходит, в конце-то концов?! – рявкнула я.

– Милочка, – мистер Кларксон говорил со мной как с умалишенной, – коли вы удосужились принять участие в конкурсе и даже выиграть его, то будьте любезны, принимайте и положенную славу! – последнее он выкрикнул мне в лицо.

Нет, ну до чего неприятный тип.

Бросила взгляд на электронные часы у кровати – воскресенье, пять утра. За что?

– Простите…

Синеволосый Луи тащил меня к шкафу, но я вырвалась и задала-таки интересующий вопрос:

– А что за конкурс?

– Конкурс на лучшее изображение Его Императорского Величества, – ох ты ж ёлки зеленые.

Ну, папа! Ну подсобил!

В детстве я, как и большинство ровесниц, была влюблена в красавца императора. Он был весь такой загадочный, властный и недостижимый, что не влюбиться было просто невозможно. Думаю, этим чувством переболели все дамы империи от десяти до девяноста. Кажется, именно столько лет было Его Величеству Дезмонду второму. Императорский род – отец нынешнего властителя дожил до двух сотен лет и до последних дней оставался сногсшибательно привлекательным мужчиной, что говорить о его сыне.

И кстати, жен императоры меняли не реже, чем раз в двадцать лет. Правильно, на кой ляд терпеть рядом постаревшую спутницу, если подоспело уже несколько поколений новых красавиц? Дети-то всё равно могли быть только от первой жены. Но тут надо отдать им должное, с первыми женами императоры не разводились.

Те сами уходили в монастырь.

И вот объявили конкурс, который я благополучно прошляпила, и папа не нашел ничего лучше, чем отправить на него мои детские работы периода «Ах Дезмонд такой красивый». И как только нашел эти рисунки? Я ведь убрала всё в коробки и отправила на чердак.

– Мистер Луи, – я отвлекла стилиста от созерцания моего скудного гардероба, – а приз в конкурсе только ужин с императором?

– А вы чего хотели? Чтобы он вас сразу замуж позвал?

Я закашлялась.

– Нет-нет, просто я подумала, – шаркнула ножкой. Луи поморщился, глядя на дырявый тапок. Спрятала ногу обратно под халат, – я подумала … может быть, мне полагается денежный приз? – выдала на одном дыхании. – С радостью уступила бы кому-нибудь более достойному ужин с Его Величеством.

– Полагается, – Луи, не церемонясь, швырнул в меня зеленое платье, которое осталось еще с институтских времен, – триста золотых, – к платью полетели туфли, – переодевайтесь!

Триста золотых… у меня аж руки затряслись.

Я представила, как захожу в банк и с деловым видом вызываю начальника отдела кредитования:

– Это плата за квартиру, – высоко поднимаю я бровь и кладу чек на стол, – впредь, прошу не беспокоить меня своими визитами.

Он хватается за сердце и падает к моим ногам, моля о прощении. Тут воображение подкинуло картинку, как я со всей силы пинаю его острым носком туфли. А потом еще сверху папкой, а потом еще одной.

– Мисс! Вы заснули?!

Я выплыла из грез и побежала в ванную.

Надела платье. Вопреки моим опасениям оно было не то, что не мало, но даже слегка болталось. Кредит, будь он не ладен, на еду не всегда хватало. Папа порывался выслать мне денег, но я же гордая, самостоятельная, блин, женщина. Ага, гордая самостоятельная женщина, которая бросила институт еще на первом курсе, потом улетела с планеты на захудалую Терру и устроилась в местную газетенку иллюстратором. Купила квартирку на двадцатом этаже площадью двадцать квадратных метров, влезла в долги и зарыла талант. Папины слова.

Зеркало в ванной у меня отсутствовало, поэтому поразиться собственной красоте не удалось. Сняла резинку, наскоро расчесала волосы, окончательно доломав расческу. Дернуло же меня сделать химическую завивку!

– Джинни, детка, тебе так пойдет, – изобразила я Эмму Престон, свою начальницу и единственную подругу.

Мне, и правда, ну так пошло, что на сегодня я записалась в парикмахерскую – убрать это безобразие. А кстати? Когда состоится праздничный ужин? На мой вопрос мистер Кларксон только поморщился. Какая неудобная ему досталась конкурсантка. Всё спрашивает и спрашивает.

– Повернитесь на свет, – Луи взял меня за подбородок,– а теперь глаза закрыть! – в меня полетела сладко пахнущая пудра.

– Апчхи! – не сдержалась я.

– Это просто невыносимо! – крикнул Луи всем собравшимся в маленькой комнатке коллегам, – с ней невозможно работать!

Двое ассистентов, кинулись к нему с утешениями, гладили этого двухметрового громилу с хвостиком и приговаривали, как ему бедненькому тяжело, возиться с такой тяжелой подопечной.

Меня усадили на стул. Нос противно щекотала пуховка, но я сдержалась.

Триста золотых!

Пока меня красили, команда центрального телевидения уничтожала мои скромные запасы, не переставая сетовать на их скудность. Нахалы.

– Готово, – сообщил, наконец, Луи.

– Снимаем, – бросил Кларксон оператору и начал интервью.

– Дорогая мисс Уитлок, – сахарный голос репортера вызывал мысли о лимоне, – вы отправили на конкурс больше сотни работ…– сколько?! Какой ужас, папа выслал во дворец все коробки, уборку он, что ли, делал? – как давно вы влюблены в императора?

– Всю. Мою. Жизнь, – гробовым голосом ответила я, всё еще прибывающая в шоке от вводных данных.

– Стоп, – это не мне, это оператору, – вы что такое говорите?!

– Ну, знаете ли, – возмутилась я, – напишите мне ответы на листочке, и я скажу как надо!

– Ладно, – сквозь зубы процедил Кларксон.

Пока мистер крутой репортер писал мне речь, я сварила кофе. Последняя капсула! «Троглодиты» – бросила взгляд на операторов. Кофе на Терре такой дорогой.

– Мистер Кларксон, – я подошла к мужчине с очередным вопросом, – а когда вылет?

– Через час, – он даже не посмотрел в мою сторону, вот ведь Звезда, – как отснимем репортаж, так и вылетаем.

– А почему вы говорите вылетаем, а не вылетаете? – скромно поинтересовалась я.

– Потому, – он устало вздохнул, – что мы летим с вами, – и так это у него вышло грустно и обреченно, что я обиделась.

Можно подумать. Заставили кумира общаться с убогой, не больно-то и хотелось.

– Снято! – Ура, не прошло и часа. – Собирайтесь!– Да что за человек! Опять командует.

Триста золотых!

– Мистер Кларксон, могу я позвонить родителям и на работу, предупредить об отъезде? – сладенько попросила я.

– У вас пять минут, – бросил он мне примерно с тем лицом, каким я хотела поразить кредитора, – мы ждем вас у входа в здание.

Я закрыла за ними дверь и передразнила Звезду.

Напыщенный осёл.

Одной рукой я набирала папу на телефоне, а второй собирала сумку. Вещей у меня в принципе не много, так что управилась, пока соединение устанавливалось.

– Ало, – папа появился на экране, – здравствуй, Джи!

– Здравствуй, па! – я встала в позу руки в боки, папа отошел от камеры. – Ты чего это учудил?! Ты знаешь, что я лечу на Силион ужинать в компании Дезмонда второго?!

– Так … конечно, знаю, – папа виновато заглянул в камеру, – прямо сейчас репортаж идет.

Я включила телевизор, предусмотрительно отключив звук, чтобы не фонил. С экрана смотрело нечто. Белое лицо, круглое словно блин, красные румяна и такие же алые губы. Платья видно не было, зато рыжие кудри прекрасно дополняли образ. Посмотрела в зеркало. Лицо на месте, щек как не было, так и нет, волосы темно каштановые, тогда что это там в телевизоре?!

– Какой кошмар, – сообщила я папе мнение о себе и ситуации в целом.

– А по-моему, очень мило, – не согласился папа, – тебе идет.

Я уронила голову на ладони.

– Как только я поем в компании Дезмонда, я приеду к тебе папулечка, – это была угроза. Он побледнел, – и тогда, пощады не жди!

– Джи, дорогая, извини, – заюлил отец, – меня срочно зовет мисс Джонсон! – не успела я усомниться в его честности, как он отключился.

Зовет его мисс Джонсон, как же. Мисс Джонсон уже месяц как взяла у него расчет, сам ведь говорил. Папа давно работал на дому. Он, как и я, рисовал. Только я была не слишком успешна, а его рисунки уходили с молотка, как горячие пирожки. Пару раз ему удавалось выручить пять золотых всего за месяц. Это были счастливые дни, мы могли позволить себе питаться в самых дорогих ресторанах столицы, а еще с таких вот успешных лотов папа насобирал мне денег на оплату Института Прикладных Искусств. Который я успешно бросила.

«А, может быть, восстановиться?» – вдруг пришла мысль. Роза давно закончила обучение, её мне видеть не придется.

А, с другой стороны, зачем? На Терре у меня любимая подруга, неплохая работа и собственная квартира, которая вскоре окончательно станет моей!

– Эмма это я! – незатейливо начала я.

– Я уже всё знаю, езжай, хорошей тебе дороги. – Вот это да. Шесть утра, она уже не спит, не бурчит на меня и отпускает с миром!

– Эмма, ты там не заболела? – осторожно спросила я.

– Это ты заболела!

Я села на стул.

– Двадцать три года. Сидишь безвылазно в редакции. Ни на одно свидание за этот год не сходила!

– Неправда, – вставила я, – а как же мистер Дэвидсон-младший?

– Болезный племянник нашего владельца? Прекрасный пример!

Историю моего похода в ресторан с упомянутым Дэвидсоном пересказывали коллеги друг другу в курилках, как веселый анекдот. На свидание он явился надушенным, будто вылил на себя флакон духов. Вероятно, в его понимании, девушка – это такая большая муха, что летит на сладкий аромат. Вот только вместо мухи в моём лице прилетели осы. Как он вопил! Бедный, а потом почти месяц просидел дома. На второе свидание я идти отказалась, я и на первое-то согласилась непонятно по какой причине. Пожалела его, что ли?

– Ладно, я побежала, – пять минут, что мне выделил Кларксон, давно истекли.

– Я люблю тебя детка!

– И я тебя, – отключила связь. Проверила, все ли приборы выключены, закрыла дверь и направилась к лифту.

Я не была на родной планете несколько лет и теперь возвращаюсь по такому вот, странному поводу.