Измена. Вторая семья мужа

Глава 34

— Алена, ты рехнулась? — Максим резко дергает ее за плечо. — Извинись перед Ларисой, и не смей своим грязным ртом нести этот бред. Для меня единственная женщина — это моя жена. И тебя бы не было, если бы время не поджимало! — сдавливает пальцы сильнее.

— А как же страстные слова? Признания? Когда ты врал, сейчас выгораживаешь себя, или мне в спальне? Или всегда, как истинный лживый мерзавец.

— Отпусти ее Максим. Не красиво так с женщиной, — вмешивается Рома и тут же получает удар в нос. Снова брызжет кровь.

Я стою и смотрю на это все, ощущаю себя в центре сюрреалистичного фильма. Не могу поверить, что это моя семья. И ведь еще, сколько всего я не знаю.

— Прекратите уже! Сделаете ДНК и выясните. Во что вы превратились? — повышаю голос.

Задыхаюсь, вонь от их откровений стоит невероятная.

— Мне надо знать немедленно! Мила этого не переживет! — стонет Максим.

— Мила в куре? — спрашиваю в недоумении.

Хотя о чем я, у этих лицемеров похоже подобное норма. А ведь с виду невинный одуванчик его Мила. Вот и верь потом людям.

— А ты думаешь, я такое от жены мог скрыть! Я же не Рома, — фыркает.

— Замолчите, Максим. Не хочу знать мерзких подробностей!

— Иногда ситуация требует немедленного и быстрого решения, но если есть любовь, то можно все преодолеть, — заявляет на полном серьезе.

— И все же поспешил ты, Максим. Кто от нее может родиться? — морщит нос свекровь. — Надеюсь там, — презрительный кивок на живот сестры, — Не мой внук.

— Я ухожу. И делайте что хотите, хоть друг другу горло перегрызите, — хочу выйти, но меня останавливает крик сестры.

— А ты у нас ангел! Такая правильная. Только именно на твоих руках кровь, Лера! — ее слова врезаются в меня как отравленные кинжалы.

— Ты думаешь, я бы спокойно смогла жить? — резко разворачиваюсь и подхожу к сестре.

Эти обвинения задевают, я так верила, что мы через это переступили. Сама Алена меня в этом убеждала. И что я слышу? Она все эти годы вынашивала планы мести, мило мне при этом улыбаясь! Конечно, я бы никогда не села за руль в тот день… если бы знала. Но откуда?

— Уверена. Ты это и делала, — смотрит на меня полными слез и ненавистью глазами.

— Думаешь, мне не больно от произошедшего? Или я не понимаю, кого ты потеряла, как тебе больно? Но говорить, что я виновата, — вздыхаю, — Алена, подумай головой, попытайся. Если бы я была виновата, я бы сама пошла в полицию. Я бы приняла наказание, я к этому была готова. Только машина была не исправна, но ведь даже не это привело к таким последствиям, а твой Миша… да Алена. Он летел на запредельной скорости. Полагаю к тебе, спешил увидеть… Но факт остается фактом. Не было бы тех последствий, если бы он был осторожен и не нарушал правила. А ведь не только у тебя потери! Не мучает тебя, что Миша угробил еще двоих человек в третьей машине? — это похоже заразно. Я уподобилась им, начала выяснять отношения.

Но и молчать не могу, когда в меня летят такие обвинения.

— Не смей врать! Это все вы проплатили! Ничего подобного не было! Миша бы не нарушил! Он не мог! — кричит, глотая слезы.

— Но это так. Есть документы и экспертизы, свидетельствующие об этом. Если бы не он, даже случись авария, то не было бы такого трагического исхода.

— В этом лживом сиропе жить легче? Можно, дальше из себя правильную строить? Только я там была и все видела! Ты чужих детей вытаскивала, пока я истекала кровью, теряя ребенка, а Миша умирал! Но его ведь уже нет, так удобно все на него спихнуть!

— Поработай мозгами, Ален! — обхватываю голову руками. Она как стена, непробиваема. — Я попробовала тебя вытащить, поняла, что сделаю только хуже. У тебя нога была зажата. Выбралась из машины и сразу позвонила в скорую и полицию. Посмотрела на машину Миши, он был… там от меня толку не было… А третья машина дымилась, там были дети! И да, я их могла вытащить, что я и сделала. Потом сразу же приехала полиция, за ней скорая… — опираюсь о стену, прогулка в прошлое морально меня добила.

Ту аварию никогда не забыть. И конечно, до сих пор меня посещают мысли с этими пресловутыми «а если бы поступить иначе». Только назад дороги нет. Как нет возврата к «счастливой» семье.

Ничего больше нет.

— Ты даже не пыталась нам помочь! И никому ты не звонила! — кричит, так что вены на шее вздуваются.

— Алена Матвеевна, что тут происходит?! — в наш ад заглядывает директор театра. Это не первое выступление дочери мне доводилось с ним пересекаться.

— Станислав Иванович, тут семья давно не виделась. Вот собрались поговорить, — фальшиво улыбается Алена.

— У нас тут важные гости. Мы столько готовились, а вы что творите? Портите репутацию театра? Алена Матвеевна, не ожидал! Уже все сотрудники обсуждают ваше безнравственное поведение!

— Стас, сколько лет. А ты все так же неотразим, — Лариса Эдуардовна появляется перед ним с ослепительной улыбкой.

— Лариса! Не признал! Вот это да! — разводит руки в стороны и целует свекровь в обе щеки. — Так меня вывели, что от гнева, подругу дней моих суровых не признал!

— Я тоже в шоке Стас, — берет его за руку и сжимает. — А еще мне стыдно, что имею косвенное отношение в Алене Матвеевне. Человек искусства и так порочить родной театр. А ведь она с юными дарованиями работает! Стас, надо что-то с этим делать и немедленно. Я за самое суровое наказание.