Тест на измену

Глава 35. Я умер

Совещание проходит в номере у Паши. У него двухкомнатный люкс на последнем этаже гостиницы. Непонятно, зачем генеральному директору понадобилось проводить совещание в десять вечера после банкета. Руководитель регионального офиса пил алкоголь и не стеснялся, поэтому сейчас откровенно клюёт носом в бумаги, пока Паша монотонно рассказывает про планы на завтра.

Мои мысли тоже заняты другим. Тело помнит прикосновения к нему Пашиных рук во время танца. Кажется, что в волосах до сих пор витает дыхание Севастьянова. Мы стояли так близко друг к другу, что по коже табуном бегали мурашки. Впервые Паша задавал мне личные вопросы. Я и не подозревала, что ему может быть интересна моя жизнь.

Павлу Александровичу не нравится, что руководитель регионального офиса почти засыпает на ходу. Севастьянов грозно на него глядит. Мне даже становится страшно за пьяного коллегу. Вдруг Паша уволит его прямо сейчас? С Севастьянова не станется.

— Аркадий Борисович, можете идти, — голос Паши звучит как «пропади оно все пропадом».

— До завтра, Павел Александрович, — «регионал» поднимается на ноги, но не удерживает равновесие и плюхается обратно на стул.

Я начинаю хохотать, чем злю Пашу еще сильнее. Несколько других коллег сидят тише воды, ниже травы, боясь обратить на себя гнев генерального директора. А меня же раздирает от смеха. Ничего не могу с собой поделать: пьяный Аркадий Борисович и злой Паша — это очень забавное зрелище.

— Все могут идти, — устало говорит Паша. Коллеги подскакивают на ноги, даже «регионалу» удаётся сделать это со второй попытки. Я тоже поднимаюсь со стула, но голос Паши заставляет меня сесть обратно: — Арина, ты еще задержись.

В сердце зарождается неприятное предчувствие. Уже поздно, мне бы пойти в свой номер, да готовиться ко сну. Когда за коллегами закрывается дверь, Паша хмуро сводит брови:

— Ну и что смешного?

— Ты оставил меня, чтобы задать этот вопрос?

Ой, я снова перешла с Павлом Александровичем на «Ты». Он заметил. Жду, что поправит, но не поправляет. Удивительно.

— Я хотел провести совещание, потому что завтра важный день. В итоге Луканов сидел пьяный, ты сначала витала в облаках, а потом смеялась непонятно над чем, а Курносов и Решетникова оказались абсолютно не подготовлены.

— И ты решил высказать претензии только мне?

Вздыхает.

— Ты из них самая вменяемая. Я ожидал, что ты будешь активно принимать участие в обсуждении, а ты витала в каких-то своих мыслях. В чем дело, Арина?

— Ни в чем, — развожу руками.

— Ты мыслями была не здесь.

Да, не здесь, где ты — строгий Павел Александрович. Я была мыслями в ресторане, снова танцевала с тобой и наслаждалась твоим близким присутствием.

Наслаждалась…

Это слово подходит лучше всех.

Паша ждет от меня ответа, а я молчу. Тишина затягивается, начинает давить, ломая кости. Кажется, что Паша смотрит мне ровно в душу. Видит и понимает все, что у меня там творится. Чувствует мою боль.

Громкий рингтон его смартфона рассекает пространство и заставляет нас обоих вздрогнуть от неожиданности. Паша достаёт из кармана пиджака телефон, бросает взгляд на экран, и на секунду мне кажется, что не хочет принимать вызов. Но в итоге все-таки отвечает.

— Алло, — пауза. — Я еще не закончил, у меня совещание, — пауза. — Анжел, ну я же сказал, что сам позвоню, — произносит слегка раздраженно. — Мне сейчас некогда. Я тебе перезвоню, — не дожидаясь, что еще скажет Анжела, Паша кладет трубку и возвращает внимание ко мне.

Молчим. Его короткий разговор с Анжелой прилетел мне кирпичом по голове. Напомнил, что наш танец в ресторане ничего не значил. Просто вежливость со стороны Паши.

— Знаешь, а вы с ней красиво смотритесь вместе, — выпаливаю со злостью. — Она тебе подходит.

Паша выдерживает мой взгляд и мой резкий тон. Снова ни один мускул не дергается на его лице.

— Больше, чем тебе подходила я, — добавляю с ядом.

В венах медленно-медленно по одному градусу закипает кровь. Эта Анжела уже даже мне надоела, а каково с ней Паше? Пишет и звонит ему без остановки. А букет невесты? Зачем она вышла его ловить? Серьезно, что ли, надеется, что Паша на ней женится? Не женится. Паша считает жену удавкой.

И почему-то мне вдруг нравится, что он так думает о супружеской жизни. Значит, точно не поведёт никого в загс.

— Хочешь поговорить о наших отношениях? — вот вроде бы Паша спрашивает, но звучит так, будто констатирует.

Неопределённо веду плечами.

— О чем нам говорить? Я замужем, а ты ненавидишь меня.

— Я тебя не ненавижу.

— Да неужели? — хмыкаю. — Я бросила тебя перед нашей свадьбы и ушла к другому.

— И тем не менее я не испытываю чувства ненависти по отношению к тебе.

— А что ты испытываешь по отношению ко мне?

Вопрос вылетает быстрее, чем я успеваю осознать его смысл. Прикусываю язык, да поздно. Слова повисли в воздухе.

— Я не знаю, — Паша отвечает после очень долгой паузы.

Его голос звучит обреченно, и я вдруг понимаю, как Паше на самом деле тяжело постоянно находиться рядом со мной. Под его холодностью, черствостью и безразличием скрывается глубокая рана, которую я нанесла. Мне становится больно от этого. Я будто бы разделяю Пашину боль вместе с ним. У меня в прямом смысле на глазах выступают слезы.

— Что у тебя с мужем?

Горло стянуло колючей проволокой. Паша ждет ответа, а я не могу вымолвить. Ему не просто любопытна моя семейная жизнь, она как будто бы важна ему.

— У нас все плохо, — глухо вырывается правда.

В глазах Паши нет ни радости, ни ликования, ни злорадства. Я вижу там понимание. А еще искреннее сочувствие.

— Почему?

— Мы отдалились, стали чужими. А потом он захотел мне изменить.

— И изменил?

— Вроде нет. Но хотел. Он зарегистрировался на сайте знакомств и искал там секс без обязательств.

Паша недоуменно на меня таращится. Представляю, как это выглядит со стороны. Какой-то сюр. Рома этим поступком не просто опозорил меня, но еще и унизил. А что думает Лена? Понимает ведь: я свела с ней общение до минимума именно из-за того, что ей известно о похождениях Ромы на сайт знакомств.

— А как ты узнала, что твой муж зарегистрировался на сайте знакомств?

— Его там Лена Крылова обнаружила, наш главный бухгалтер.

Какое же это унижение! Именно сейчас я чувствую его в полной мере. Не выдерживаю и начинаю плакать прямо перед Пашей. Он, видимо, не ожидал такого, потому что опешил. Слезы крупными градинами стекают по щекам, я размазываю их и всхлипываю.

— Арин, ну хватит, — Паша поднимается со стула и подходит ко мне. Опускается на соседний и накрывает мою ладонь.

— Скажи, что я это заслужила!

— Не скажу.

— Почему?

— Потому что никто не должен испытывать боль предательства.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне что-нибудь плохое! Скажи, что так мне и надо!

— Не скажу.

— Почему ты такой упрямый!? — вырываю свою ладонь из его. — Тебе так сложно сказать, что я сама во всем виновата? Что я это заслужила?

Я на грани истерики, если еще не перешла в нее. Слезы ручьём бегут по лицу, уже даже не успеваю их смахивать.

— Арин, успокойся, — Паша опускает руки мне на предплечья и крепко их сжимает.

— Почему ты не уволил меня с позором, как всех остальных?

— Потому что ты хорошо работаешь.

— И что? Я же так ужасно с тобой поступила!

— Это не повод тебя увольнять.

— Почему ты такой хороший и благородный!?

От злости пихаю Пашу в грудь. Он не двигается с места, тогда я делаю это еще раз. Потом еще и еще. Когда начинаю откровенно колотить, Паша крепко хватает меня и прижимает к себе.

— У тебя истерика, успокойся.

Паша так сильно держит меня, что дернуться не могу. Падаю лбом ему на плечо и тихо плачу. Тепло его тела передаётся мне, окутывает словно одеялом, греет. Нос улавливает знакомый и некогда родной запах. Я вдыхала его каждую ночь, уютно устроившись на Пашиной груди.

Мозг подбрасывает воспоминания счастливой юности. Наше с Пашей первое свидание. Очень неловкое для нас обоих, ведь мы знали друг друга с детства.

Первый поцелуй. Он случился под дождем на втором свидании. Мы шли по Гоголевскому бульвару, как вдруг резко началась гроза. Зонтов у нас не было. Мы спрятались под дерево, меня зазнобило, и Паша прижал меня к себе, чтобы согреть. Я как завороженная глядела на Пашу, его лицо было в нескольких сантиметрах. Паша убрал с моей щеки прилипшую из-за влаги прядь волос и в следующую секунду прижался к губам. Это был мой первый настоящий поцелуй, и я чувствовала, как под ногами плывет земля.

Потом был наш первый раз. В ту ночь я доверила Паше самое ценное, что у меня было, — саму себя. И ни разу не пожалела. Несмотря на физический дискомфорт от лишения девственности, я почувствовала себя на седьмом небе. Моя душа летала, парила. Паша все для меня сделал — только бы мне было хорошо, и я ни о чем не пожалела.

Мозг продолжает подкидывать и другие воспоминания, пока я лежу лбом на Пашином плече и тихо лью слезы: наши совместные поездки, встречи с друзьями, занятия любовью, вечера в кругу семьи. Было так спокойно, уютно и умиротворённо, как будто так всегда должно было быть.

А потом я встретила Рому, и произошёл атомный взрыв.

— Арин, ну хватит, — Паша ослабляет захват на моем теле. Аккуратно гладит меня одной рукой по спине, а вторую запускает в волосы и медленно просеивает их через пальцы.

Это заставляет меня встрепенуться. Отрываю лицо от его плеча и заглядываю в глаза. Паша перемещает ладонь с моих волос мне на лицо. Нежно гладит щеку, стирая слезинки.

— Я никогда не переставала думать о тебе, — тихо шепчу.

Паша продолжает молча меня гладить. Его не удивили мои слова? Почему он так спокоен? Почему его лицо не выражает никаких эмоций?

— Что с тобой было после того, как я ушла?

— Я умер.

Два слова отзываются во мне тупой болью. Рана в груди разрастается до невообразимых размеров, становится пропастью. Как я могла так поступить с Пашей? Чем я думала? Внезапно вспыхнувшая страсть с Ромой затмила все, ослепила меня.

Мы с Пашей смотрим друг другу в глаза. Между нами ничтожно маленькое расстояние. Он все еще водит ладонью по-моему лицу, успокаивает меня. Мне становится хорошо и спокойно, тепло и уютно.

Паша склоняется ко мне ближе, сокращая разделяющие нас сантиметры до минимума. Когда мои губы начинают чувствовать его дыхание, сердце подскакивает к горлу. Меня парализует, я неотрывно гляжу на Пашу, не имея сил пошевелиться.

Его губы касаются моих. Нежно-нежно, почти невесомо, но этого хватает, чтобы по телу прокатилась волна паники. Резко убираю голову назад.

— Я не могу, — сипло произношу.

Паша сначала недоуменно на меня глядит, а затем будто приходит в сознание. Встряхивает головой, выпускает меня из рук и отстраняется назад.

— Извини, не знаю, что на меня нашло.

— Тебе не за что извиняться, все в порядке.

Паша резко поднимается на ноги, отворачивается от меня и отходит на несколько шагов в сторону. Я встаю следом за ним. Подхожу сзади и кладу ладонь ему на плечо. Паша разворачивается ко мне. Он выглядит потерянным.

— Однажды я уже поступила как последняя сволочь, изменив своему жениху с другим. Я не хочу снова становиться такой же сволочью и изменять мужу. Какие бы отношения у нас ни были. Да и ты тоже несвободен.

— Да, еще раз извини меня. Я в какой-то момент потерял над собой контроль.

— Ты не должен извиняться, потому что ты не сделал ничего из того, что мне было бы неприятно или чего бы я не хотела сама.

Это признание в первую очередь самой себе. Рот огнём полыхает от секундного прикосновения к нему губ Паши. Я хочу еще, поэтому мне приходится приложить всю свою волю, чтобы отвергнуть Пашу. Семь лет назад я совершила безрассудный поступок, изменив жениху. Я не могу снова его повторить.

— Иди к себе, Арина. До завтра.

— До завтра, Павел Александрович, — возвращаю голосу формальный тон.

Беру со стула сумочку и быстро выхожу из Пашиного номера.