23 оттенка одиночества (СИ)

- С радостью!

Стелла выходит вперед, однако я аккуратно останавливаю ее, выставив руку.

- Привет, Фей. - Фей Деэбервилль – девушка, под силой которой прогибаются даже деревья. Когда-то мы были подругами, а затем ей вдруг показалось, что наблюдать за моим сумасшествием гораздо веселее.

- О, мой Бог! Это правда ты? Я думала…, - она запинается. Неуклюже похлопывает ресницами и усмехается, - не важно. Что ж, рада, что вы опять вместе.

Да, вижу, как она рада. Девушка едва ли сдерживается то ли от смеха, то ли от ужаса, застрявшего в горле. Троя бесит ее реакция. Он выходит вперед и спрашивает:

- Ты спешишь?

- Я не…

- Пойдем. – Он хватает меня за руку и тянет за собой. Не знаю, с какой стати он ведет себя подобным образом, ведь это я должна сбегать от Фей. Не он. Но я не сопротивляюсь. Мы останавливаемся только возле дверей коттеджа. Замечаю, как парень тяжело дышит и недоуменно свожу брови.

- Что с тобой?

- Мы не должны были приезжать, Китти. Это неправильно.

- Ты здесь ради матери.

- А ты, дай угадаю, ради меня.

Его тон злит не на шутку, однако я быстро беру себя в руки. Вздыхаю и прижимаю парня к себе. Его руки порывисто смыкаются за моей спиной.

- Я боюсь за тебя, птенчик.

- Не надо. Все будет в порядке.

- Ты не можешь знать. – Трой зарывается лицом в мои волосы.

Иногда мне кажется, что люди для того и встречаются, чтобы вовремя схватить друг друга за руку. Но, что смешно, именно из-за них, порой, мы и падаем на дно пропасти. Так как понять, что поступаешь верно? Как довериться тому, кто не разожмет пальцев?

ТРОЙ

Хелен Рочестер не отводит от меня взгляда. Весь разговор она только и делает, что испепеляет меня жгучей ненавистью. Или презрением? Я вновь ощущаю себя дворнягой, которую маленькая девочка подобрала с улицы и принесла домой. Ее родители воротят нос, осматривают меня и ругаются, а я не двигаюсь, рассчитывая на волшебные, мать их превращения, которые сделают из куска дерьма достойного человека.

Волшебства не происходит.

- Чтобы решить проблемы, не нужно кидаться в еще более опасные неприятности, - сообщает Ричард Рочестер. У него усы, очки, костюм, седина – все, что необходимо для описания толстосума, который вроде бы как еще не утратил человечности, в чем я очень сильно сомневаюсь. – Вы обращались в полицию?

- Нет. Это может навредить, - прочитав мои мысли, отвечает Китти.

- И что вы делаете здесь? – вспыхивает Хелен Рочестер. Она дергано ухмыляется и глядит на меня так испуганно, будто я собираюсь убить ее дочь; будто я пришел для того, чтобы причинить их семье боль. – Мы – не красный крест. Не полицейский участок. Чем моя дочь, конкретно она, сумеет помочь? Чем, Трой? – женщина подрывается с дивана. Она походит ко мне и едва слышно шепчет, - о чем ты только думаешь?

Сил больше не остается. Я стискиваю зубы, слышу, как на заднем фоне Китти еще не опускает руки и сражается с мнением родителей, и отключаюсь. Что я здесь делаю? Я должен быть совсем в другом месте. Смахиваю капли пота ладонями и предпринимаю очередную попытку уловить смысл беседы. Не выходит. Все это лишняя трата времени.

- Я сейчас.

Поднимаюсь с места. Выхожу на улицу и закидываю за голову руки, пытаясь найти хотя бы одну причину, по которой я не должен унестись прочь отсюда.

Одной оказывается вполне достаточно. Китти Рочестер.

Достаю сигареты. Оглядываюсь, а затем как-то беззаботно хмыкаю. Раз я паршивый человек, то обязан соответствовать. Из-за меня все страдают, моя семья – дерьмо в чистом виде, какие еще мысли витают в голове миссис Рочестер? Может, она действительно верит в то, что я убиваю людей? Расчленяю их и останки закапываю на веранде.

- Ты как? – Джейк оказывается рядом неожиданно. Достает сигарету и одновременно со мной выдыхает в воздух белые клубья дыма. – Предки Китти – психи.

- Нет. Они нормальные.

- Правда, так думаешь?

- Ее мать орет, потому что волнуется. Когда-то она даже помогла мне. Так что судить о них строго, нет смысла. Не они плохие, а ситуация – дерьмо.

- И что планируешь делать?

- Поеду к матери. – Отбрасываю окурок в сторону и потираю ладони о джинсы. Затем смотрю на Джейка. – Останься здесь. Отвлеки Китти.

- Очень смешно, - ворчит парень. – Она убьет меня, когда заметит, что ты исчез.

- Главное, чтобы она сделала это, после того, как я уеду.

- Один справишься?

- Да. Дай ключи от машины.

- Они в салоне. Послушай, чувак, - Джейк громко выдыхает. Почему-то мне кажется, что сейчас последует нечто сопливое, поэтому я вскидываю руки.

- Просто позаботься о Китти. Я вернусь через полчаса.

- А если нет?

Усмехаюсь. Что тогда? Тогда жить станет проще.

Плетусь к машине, на ходу добиваю вторую сигарету. Надеюсь, меня убьет никотин, а не пьяный отец, иначе придется поверить, что даже болезни – полная чушь в сравнении с неадекватным Фрэнком МакКалистером.

Я добираюсь до дома за десять минут. Слишком мало, чтобы прийти в себя и взять под контроль свихнувшиеся мысли. Оглядываюсь по сторонам, изучаю знакомые улицы, ощущаю знакомый запах, и меня тянет блевать. Здесь все напоминает о том, кто есть я и, кто есть мои родители: кучка несчастных недоумков без настоящего и без будущего.

Сглатываю. Я знаю, что сегодня все решится, только не догадываюсь, как именно.

Открываю дверь. В отличие от украшенных домов, здесь темно. Не удивлен, что отец запретил маме привести в порядок холл. Тогда было бы не похоже на дерьмовую семью.

- Мам? – решительно иду вперед. – Ты здесь?

Наверху тихо. Сжимаю в кулаки руки и несусь на кухню. Перед глазами пролетают сотни воспоминаний. Отмахиваюсь от них, злюсь на себя за слабость и сильнее стискиваю пальцы. Я не должен поддаваться эмоциям. Эмоции – очень плохой союзник. Когда много думаешь, упускаешь то, что находится прямо перед носом. Например, рожу отца, внезапно возникшую по курсу.

- Сынок! – восклицает он. На кухне горит тусклый свет, однако я отчетливо вижу лицо человека, испортившего мне жизнь. – Хренов кретин, сколько лет!

Отец подходит ко мне и прижимает к себе так крепко, что перехватывает дыхание.

Я резко отстраняюсь.

- Где мама?

- Не желаешь спросить, как дела? – его глаза наливаются яростью. – Как прошли эти долбанные два года? Как мы сводили концы с концами? Как Дин потрошил из меня долги?

- Где она?

- Расплачивается.

Тело пробивает судорога. Я зажмуриваюсь и говорю: успокойся, но слишком поздно. Что-то меняется. Когда я вновь смотрю на отца, во мне нет жалости, нет надежды. Я хочу убить его, и это переплетается с несоизмеримым желанием оказаться далеко отсюда.

- Мы уезжаем.

- Мы?

Не отвечаю. Поворачиваюсь к отцу спиной и несусь на второй этаж. Надеюсь, мама в порядке. Надеюсь, что, когда я вижу ее лицо, станет проще. Хватаюсь рукой за перила, и тут же отлетаю назад.

- Куда ты так спешишь? – взвывает отец. Он ржет, а я поднимаюсь на ноги, полный решимости выбить из него все дерьмо. – Мамочка занята, она…

Выпускаю кулак. Он врезается в папин нос, и звучит такой громкий хруст, что эхо от него разносится по всему коридору. У отца открывается кровотечение. Он орет что-то, хватается дрожащими пальцами за лицо и поднимает на меня дикий взгляд.

- Ублюдок, - его окровавленный рот превращается в оскал, - ты мерзкий кретин, ты пожалеешь! – Его руки оказываются на моих плечах. Я уворачиваюсь, однако пропускаю сильный удар по животу. Тело сгибается. С губ срывает стон, и я тут же ощущаю, как отец разъяренно вонзает пальцы в мое горло. Он выглядит сумасшедшим. – Все, что ты умеешь, все, что ты делаешь, - шипит он, - все это я. Твои удары, выпады, твоя злость. Я знаю тебя, тупой ублюдок, потому что ты – мой сын.

- Нет! – отпихиваю его от себя. Свирепо расправляю плечи. – Ты больше не сделаешь маме больно. Ты больше и пальцем не тронешь меня.

- Я никуда не денусь. Я каждый день буду рядом, а ты всегда будешь меня слушать. Ты слабак и недоумок. – Ржет он, вытирая кровавые линии с подбородка. - Ты не можешь со мной справиться, сынок. Не можешь! Ты ведь не я, ты ведь не убийца, да?

Я ору, что есть мочи. Несусь на отца и так грубо сбиваю его с ног, что пол под нами предательски скрипит. Сжимаю горло отца левой рукой, а правой размахиваюсь.

- Ты больше не тронешь меня! – рычу я, со всей дури вонзая кулак в его лицо. Затем глубоко выдыхаю. – Я ненавижу тебя, ты – сукин сын, я ненавижу тебя! Ненавижу! – Руки поочередно оставляют на его роже удары. Я размахиваюсь быстрее и быстрее, и мои локти становятся красными, опухшими от ссадин. – Ты должен сдохнуть, сдохни!

- Трой!

- Сдохни!

- Трой, прекрати!

Чей это голос? Кто это? Я ничего не вижу. Перед глазами стоит черная пелена.

- Трой!

Меня хватают за плечи, но я сопротивляюсь. Кричу и не выпускаю из пальцев горло отца. Он жив, он не умер, но он должен умереть. Должен! За то, что сделал с матерью, за то, что сделал со мной. Кто я теперь? Кто я теперь из-за него?

- Боже, прекрати, умоляю, Трой, ну же, взгляни на меня! – мою спину крепко-крепко сжимают. – Я здесь, все в порядке. Я здесь! Твоя мама на улице. Трой!

Нет сил бороться. Я оборачиваюсь, закрываю глаза и порывисто прижимаюсь всем телом к единственному источнику тепла.

- Китти, - шепчут мои губы. Карабкаюсь ладонями по ее спине. – Китти!

- Это я. Все хорошо. – Она ловко оттаскивает меня в сторону. Помогает подняться и обнимает что есть сил. – Все будет в порядке. Милый, Трой. Все будет хорошо, слышишь?

Я не могу вымолвить и слова. Стою, уткнувшись носом в ее волосы, и дрожу, будто лист. Мне страшно. Что я сделал? Не хочу открывать глаза. Я – чудовище.

- Тшш, - шепчет девушка. Ее губы касаются моего лица. – Я рядом.

- Я не смог.

- Все хорошо.

- Я не остановился. Он мой отец, но я его ненавижу. Я всегда ждал, но сейчас…

- Я здесь, - она отстраняется и смотрит прямо на меня. Улыбается, но я не верю. В ее глазах стоят слезы. Ей тоже страшно. – Твоя мама в порядке. Джейк нашел ее.

- Нашел?

- Да.

- Она не ранена?

- Нет. – Китти прикусывает губы. – Родители вызвали полицию.

- Ладно. – Киваю. Пытаюсь стряхнуть с лица ужас, но не выходит. Перед глазами до сих пор стоит его ухмылка. – Я ушел, прости, но я должен был разобраться. Я…

- Осторожно!

Девушка отталкивает меня в сторону. Врезаюсь спиной в стену и застываю.

Иногда время останавливается.

Глупо его об этом просить, ведь оно самостоятельно подыскивает нужный момент.

Такой момент, как этот.

Я ничего не слышу, не могу пошевелиться. Вижу, как отец сбивает Китти с ног, как она валится на пол, а ее волосы взмывают вокруг шеи. Грубо ударившись затылком о паркет, девушка открывает рот в немом крике и закрывает глаза.

- Нет! – срываюсь с места. Налетаю на обезумевшего отца, который пялится на что-то, что сжимает в пальцах, и ору. Он – монстр. Он отнимает у меня все, что дорого! Я хватаю его за ворот рубашки и грубо встряхиваю, - за что? Что я тебе сделал? Что?

Он смеется. Кровь продолжает хлестать из его ноздрей, глаза затекли, сосуды в них полопались. Но отец не думает о боли. На его лице безмятежная улыбка. Он отвечает:

- Потому что ты мой сын.

Отбрасываю его в сторону. Он разбивает вдребезги маленький столик, тысячи осколков разлетаются по коридору, вонзаются в его спину, но мне все равно.

- Китти? – поворачиваюсь к девушке. Она стоит около лестницы. – Ты в порядке?

- Да. – Отвечает она, сжимая руками талию. – Он дышит?

- Не знаю.

- Проверь.

- Какая разница? – двигаюсь к девушке. – Давай уйдем отсюда. Давай…

Неожиданно наступаю на нечто острое. Опускаю взгляд вниз и вдруг понимаю, что под подошвой лежит вытянутый, охотничий ножик. Что он тут делает? Присматриваюсь. Нож в крови. Страх заставляет меня поднять голову. Молча смотрю на Китти и вижу, как она виновато отодвигает от живота алые руки.

- Прости.

- Китти?

Ее глаза закатываются, и она падает.

В моих воспоминаниях Китти Рочестер падает несколько раз, и я никогда не успеваю ее подхватить. Она с грохотом валится на пол, я подскакиваю слишком поздно, а затем из моего горла вырывается дикий крик, на который сбегаются незнакомцы.

- Птенчик, - шепчу я, поправляя ее волосы, - посмотри на меня, Китти! О, Боже, пожалуйста, я люблю тебя, давай же! Я люблю тебя! Открой глаза! Китти!

Но она не открывает. Она не шевелится и становится такой же холодной, как и снег на веранде. Ее губы синеют. Кто-то оттаскивает меня в сторону, однако я на коленях возвращаюсь обратно. Тяну к ней руки и деру горло, пытаясь докричаться.

- Нет! Китти! – откидываю голову назад. Смотрю вверх, на тусклый свет. Закрываю ладонями лицо и касаюсь лбом грязного пола. – Нет, нет, верните ее! Пожалуйста!

Кто-то обнимает меня со спины, сжимает торс. Я не реагирую.

- Она жива? Она дышит? – ее тело выносят из дома через открытые двери. Я рвусь за ними. – Китти!

Все происходит в тумане. Не понимаю, как оказываюсь на заднем сидении Хонды. Джейк жмет на газ до упора, и мы несемся за скорой помощью.

- Все будет хорошо, - тараторит блондинка. Она вытирает мои окровавленные руки салфетками и дрожит. Говорит что-то, но я не улавливаю. В ушах звенит, перед глазами мельтешат цветные, яркие точки. Возможно, я сошел с ума. – С ней все будет в порядке.

- Она дышит?

- Конечно, - Стелла дергано кивает, - она выкарабкается.

Это моя вина. Я не должен был брать ее с собой, не должен был вновь поддаваться чувствам. Мы не зря расстались два года назад. Почему сейчас я изменил решение?

Тело превращается в груду камней.

- Господи, - хватаюсь руками за волосы, - боже мой.

- Тише, Трой, - ласково шепчет Стелла. Она кивает Джейку, а затем вновь смотрит на меня. Ее ладони сжимают мои плечи. – Мы справимся.

- Это я виноват.

- Нет, конечно, нет.

- Я не должен был…, - говорить больно. Горло сводит. Обезумевши, стискиваю в кулаки руки и рычу, - что я наделал.

Время идет по-другому. Я не могу понять, как оказываюсь в больнице, как Стелла и Джейк тащатся за мной. Мысли спутываются, а едва я замечаю, как из скорой помощи выносят на носилках Китти, так и вовсе взрываются. Боль практически физическая. Мои ноги подгибаются, я еле удерживаю равновесие.

Несусь за докторами. Пытаюсь докричаться до девушки, тяну руки, но меня грубо отталкивают назад. Приходится бежать следом. Иногда, сквозь плечи врачей, я замечаю бледное лицо Китти, замечаю ее окровавленный бок, сложенные на груди руки. Кричу:

- Китти! – яростно отталкиваю одного из докторов. – Я должен быть с ней!

- Отойдите.

- Я должен!

Вижу, как рядом закрывает лицо ладонями Хелен Рочестер. Она больше не смотрит на меня. Она больше ни на кого не смотрит. Дикая вина проливается сквозь все мое тело, и я до боли стискиваю зубы, в надежде претерпеть эти чувства. По коридору разносятся визги приборов. Вокруг мельтешат люди в белых халатах. В этом хаосе и неразберихе, я пытаюсь отыскать знакомые лица, но натыкаюсь лишь на свое отражение в стеклянных дверях, и каждый раз меня пробирает дикая злость, сводит пальцы. Я способен разбить зеркала, но оттого мое отражение не станет иным.

Китти завозят в операционную. Я хочу пойти за ней, но передо мной вырастают два огромных амбала. Они выставляют вперед ладони. Рычу:

- Отойдите с дороги. Отойдите, мать вашу, с моей дороги!

- Туда нельзя.

- Что с ней? – рядом возникает Ричард Рочестер. На его лице будто блеклая, рваная маска. Он постарел сразу на несколько дней. – Она выкарабкается?

- На ваши вопросы ответит доктор.

- Когда он это сделает? Я хочу знать, что с моей дочерью! Я хочу знать, что с ней! Сейчас! Прямо сейчас!

- Присядьте, пожалуйста. – Что? Я смотрю на мужчину и предчувствую, как хватаю его за толстую, уродливую шею. – Как только будут новости…

- Мне сейчас нужны новости! О, Боже, - мистер Рочестер хватается руками за лицо и неуклюже пошатывается назад, - моя девочка, что с ней, как она? Пустите меня к ней! Прошу вас, дайте нам пройти! Я…

Неожиданно двери операционной распахиваются. Один из докторов вихрем бежит с окровавленными по локоть руками к передатчику и сообщает:

- Нам нужен доктор Стэнсберри. Немедленно. Доктор Стэнсберри.

Я срываюсь с места. Оказываюсь на пороге операционной и чувствую, как чьи-то руки тянут меня назад. Цепляюсь за дверцы:

- Китти! – она прозрачная, запятнанная кровью. Мой птенчик умирает. Я ощущаю это, и чувствую, как из груди выходит воздух, как свет становится темнее. – Нет, Китти, пожалуйста, помогите ей! Китти!

- Ну же, парень, отойди в сторону.

- Нет, я должен быть рядом, должен…

Я навсегда запомню этот звук. Он похож свист выпущенной стрелы.

- У нее остановилось сердце. – Отрезает доктор. – Где Стэнсберри? Пульс пропал.

Я наблюдаю за картинкой со стороны. Расширяю глаза и замираю.

Рядом проносятся врачи. Где-то за моей спиной плачет миссис Рочестер. Путаница света, лиц, рук, мыслей. Ничто не кажется мне правдой, и лицо Китти – тоже обман.

- Она не дышит.

Все это ложь.

- Пульса нет, пациентка потеряла много крови, дефибриллятор.

И это вымысел.

- Сердце остановилось.

Отворачиваюсь. Отхожу от операционной, гляжу себе под ноги, плетусь медленно, но чувствую, как вокруг резко движутся люди. Они даже говорят по-другому. Однако я не слушаю их. Широко раскрытыми глазами изучаю блестящий, бежевый пол. Ухожу.

- Трой!

Не оборачиваюсь. Открываю рот, вдыхаю воздух так резко, что горло вспыхивает. Легкие сжимаются. Им больше не нужен кислород. Закидываю за голову руки.

Мне больно. Китти, что же ты натворила. Что я натворил.

Шаги даются сложно. Каждое новое движение отдается болью во всем теле. Но я не останавливаюсь. Хочу уйти. Я должен уйти.

Порывисто смахиваю с лица слезы.

- Китти, - шепчу я, зажмуриваясь, - Китти.

Она не встанет? Не уйдет? Она умерла? Ее сердце остановилось?

Нет, это невозможно. Нет! Китти! Такой, как она больше нет. Она на всю жизнь.

Я бегу. Несусь сквозь воспоминания, и везде вижу ее лицо. То как она улыбается, как хмурит брови, как поправляет волосы и говорит, что любит меня. Она не заслужила ничего из того, что с ней произошло. Нет, так не бывает. Я не верю.

Рассекаюсь улицы с ее именем на губах. Холод не приносит боли. Мои мысли там, с ней, с ее добротой и странной смелостью, на которую не все способны.

Каждая мысль. Каждый поступок. Каждое слово – все было ради нее и для нее.

Мне незачем жить. Я – никто без Китти Рочестер. Я – пустота.

Я вижу свет. Он возникает передо мной яркой вспышкой, но я не отхожу назад.

Впервые я готов взглянуть в лицо собственным страхам. Я на дороге, которая ведет меня к Китти. И я не отступлю. Я встречусь с ней. Она ведь меня ждет.

Выхожу на встречную полосу.

КИТТИ

Я резко раскрываю глаза и выгибаю тело. Тут же шею обдает жаром, в груди будто взрываются внутренности, хочу схватиться руками за плечи, но не могу пошевелиться.

- Есть пульс, – говорит кто-то над моей головой. – Доктор – вы спасли ее.

Ничего не понимаю. Я парализована, тело сковывает страх.

Перевожу взгляд с одного лица на другое, и никого не узнаю.

Где я? Почему так больно?

- Трой, - срывается с моих губ. Почему его нет рядом? – Трой…

Я вновь теряю связь с реальностью. Темнота – потолок. И он рушится на меня, но я не хочу закрывать глаза до тех пор, пока не увижу Троя. Слезы застывают в глазах. Я ощущаю нечто плохое. Господи, почему его нет рядом? Где он? Трой! Где ты.

ЭПИЛОГ

- И что было дальше? Как все разрешилось?

Я поправляю низ юбки и пожимаю плечами. Вспоминать о тех днях нет никакого желания. Мне становится плохо, едва я вырисовываю темноту того вечера, воображаю холод, стоящий в операционной. А когда в голове возникает крик мамы, ее плач…

Нервно прикусываю губу.

- Он вышел на встречную полосу.

- Трой?

- Да. – Вздыхаю. Кажется, в тот момент Трой МакКалистер понял, что нет никакого смысла жить друг без друга. – Решился.

- Решился умереть? Из-за тебя?

Я непроизвольно закрываю пальцами шрамы на левом запястье. Криво улыбаюсь и гляжу в лицо Меган Бишоп. Не понимаю, зачем вообще рассказываю ей об этом.

- И что произошло дальше? – глаза у Мегги такие же огромные, как и у знакомой мне давно блондинки. Только не карие, а насыщенно-зеленые.

- Неужели это интересно? – Не люблю говорить о том, что случилось. Поднимаюсь с кровати и обнимаю себя за талию. – Лучше расскажи о себе! Ты надолго в Провиденс?

- Пока Стелла не психанет и не выпроводит меня.

- А она может?

- Естественно, - Меган поправляет волосы. Глядит на меня заинтригованно, будто ей действительно интересно. – Сестра говорила, что ты не любишь раскрывать секретов.

- Да тут нечего раскрывать. Трой вышел на встречную полосу, однако машина затормозила прямо перед его носом. За рулем оказался Джейк.

- Джейк? Пупсик Стеллы?

- Да, он поехал за ним. Наверно, побоялся, что Трой попадет в неприятности.

- И в итоге…

Слышу, как кто-то стучит, и пожимаю плечами.

- И в итоге, история не такая уж и интересная.

Открываю дверь и невольно улыбаюсь.

Есть некоторые смертные, которые идут с жизнью за руку. У них все очень просто. Обыкновенно и размеренно. Есть и те, кто оказывается позади. Я же вырвалась вперед. Вырвалась, благодаря этому человеку.

- Идешь? Птенчик, мы опоздаем.

- Прости, - целую парня и крепко сжимаю за руку. – Не могла уйти раньше.

Трой кивает. Обнимает меня и ведет за собой. Я не оборачиваюсь. Смотрю только на него, а он – на меня. Наверно, так и должно быть. Только он, я и то прошлое, которое нас связало. То будущее, которое у нас непременно будет.

И то настоящее, которым мы готовы наслаждаться.