3+1=...

Глава 1.

Дождь ударил именно в тот момент, когда Марина только-только припарковала машину. Только-только заглушила двигатель, только-только положила пальцы на дверную ручку. И дождь застучал по лобовому стеклу. А потом просто полил стеной.

Марина с тоской оглянулась на свой дом. Она сегодня припозднилась: задержалась в офисе, потом заезжала в гипермаркет за продуктами. В итоге, когда приехала, рядом с домом свободных парковочных мест уже не было. Встала у соседнего дома. А теперь придется под льющим сплошной стеной дождем выходить, доставать пакеты с заднего сиденья и потом под этим же дождем идти через весь двор к своему дому и к своему подъезду.

И зонтика с собой нет. Да и как его держать, если обе руки будут заняты пакетами? И на ногах, как назло, туфли на каблуках, потому что сегодня была в суде, а туда Марина старалась одеваться прилично. Эх, надо было забить на магазин и заказать доставку. Но Марина предпочитала сама выбирать продукты. Вот теперь за это придется расплачиваться.

Она вздохнула. Ладно. Сиди-не сиди, а выходить надо. Ну, подумаешь, вымокнет. Не растает: ни она, ни наращенные ресницы, ни сделанные брови. Только тоналка потечет, ну и ладно, все равно смывать.

И Марина решительно толкнула дверь.

***

Сначала запищал брелок в кармане, а потом на весь двор завыла машина. Ее машина. Марина резко обернулась. Сквозь серую пелену дождя она увидела, как от ее машины отлепилась фигура с велосипедом. Потом она мистическим образом раздвоилась – и две велосипедиста рванули в противоположную от Марины сторону.

Это дети. Дети, которые врезались в ее машину. Марина выругалась и поспешила обратно к своему автомобилю.

На крыле, даже под лупящим дождем была видна царапина. Кажется, даже, не одна. И зеркало заднего вида уныло повисло.

Твою мать!

Марина переложила пакеты в одну руку, обернулась, попыталась отереть воду со стекол очков. И увидела, как закрывается дверь дальнего подъезда дома напротив. А в эту дверь проскальзывает заднее колесо велосипеда. Значит, и сам велосипед там же. Нет уж, голубчики! Вы так просто от меня не отделаетесь. Вас родители не воспитали, как положено – значит, будут оплачивать возмещение ущерба!

Марина снова открыла дверь машины, забросила обратно на заднее сиденье оба пакета и решительно зацокала по лужам к примеченному подъезду.

Подъезд, естественно, оказался с домофоном. Но в этом же подъезде располагался офис ТСЖ, и был указан их код домофона. Марина набрала код, ей без лишних разговоров открыли. И она вошла внутрь. Никакой ТСЖ ей сейчас, конечно, не был нужен.

На бетонном полу были явственно видны линии – следы мокрых колес велосипеда. Двух. Да она просто Зеб Стумп, блин!

Следы вели к лифту. Марина нажала на кнопку и прислушалась к звуку. По времени, через которое приехал лифт, было похоже, что возвращался он с какого-то среднего этажа, пятого или шестого. Марина шагнула в лифт и наудачу нажала на кнопку с цифрой «шесть».

Не угадала. На шестом этаже следов от колес велосипеда не было. Она спустилась на этаж ниже. Бинго! Зеб Стумп, как он есть! И следы в наличии, и видно, к какой квартире они ведут.

Марина подошла к двери квартиры и нажала на кнопку. Ей было слышно звук звонка за дверью, легкие шаги и голоса. А потом все стихло. Все, кроме звонка.

Так, дверь ей открывать не собираются. Значит, дети – судя по голосам, там не один ребенок – дома без взрослых. Ну что же. Марина покосилась на номер квартиры.

Адрес ей известен. Стоять тут и трезвонить – глупо. Дверь ей явно не откроют. Значит, надо возвращаться домой. И зайти попозже, когда родители этих хулиганов будут точно дома. И с ними можно будет поговорить о том, что творят их детки.

Марина еще раз оглядела площадку этажа. И злость, которая вела ее, вдруг исчезла. Господи, ну на что они рассчитывали, эти мальчишки? Марина была уверена, что это мальчишки. Она видела, в какой подъезд они забежали, мокрые следы выдали номер квартиры. Ну и какой смысл был сбегать? Какой смысл запираться?

Какие же они все-таки… дети. Может, ну их? Не такой уж и большой там ущерб, наверное. Косметический ремонт царапины на крыле, зеркало… Вот зеркало – да. Возможно, оно под замену, а это недешево. И, главное, дети должны понимать, что такие вещи не могут остаться безнаказанными. А, значит, все же надо переговорить с их родителями.

Лифт вдруг снова зашумел, поехал вниз. Интересно, какова вероятность, что сейчас лифт снова поднимется на пятый этаж, и из него выйдет взрослый человек, который живет в этой квартире. Например, мать этих мальчиков?

Конечно, это очень маловероятно. Практически, невозможно.

Но лифт остановился именно на пятом этаже. И из него вышел человек. Мужчина. Очень крупный мужчина. Синие джинсы, бордовая футболка вся в темных пятнах дождя, черные мокрые волосы прилипли к голове. Похоже, тоже припарковал машину не рядом с домом и потом шел к подъезду под проливным дождем. Мужчина сделал пару шагов и замер возле Марины. Он смерил ее внимательным взглядом, и тут Марина поняла, что она такая же мокрая, как и он. Она рефлекторно бросила взгляд на себя вниз и в последний момент подавила желание прикрыться – белая рубашка от дождя стала совсем прозрачной.

Мужчина дернул головой. Видимо, этот жест означал: «Чего надо?».

– Скажите, вы живете в этой квартире? – Марина для точности ткнула пальцем в дверь.

Его взгляд стал настороженным. Он наклонил голову, вытер лицо о плечо и только после этого кивнул.

– Значит, вы имеете какое-то отношение к детям, которые живут в этой квартире?

Он вздохнул. Вытер лицо о другое плечо.

– Я их отец.

У него оказался низкий, даже хриплый голос. Мужчина шагнул вперед, навис над Мариной. Несмотря на ее каблуки, он все равно над ней нависал, хотя в Марине почти сто семьдесят сантиметров роста! А в нем, наверное, все два метра.

– Что они натворили?

Марина подавила желание отступить и задрала повыше подбородок.

Глава 2.

Андрея она обнаружила рядом с брутальным, черным и невероятно грязным джипом. Но даже под слоем грязи был отчетливо заметен скотч – и на фаре, и на бампере.

– И вправду скотчемобиль.

– А то. Еще и ступица сегодня загремела – левая задняя. Поедем с оркестром. Садись.

Марина с сомнением смотрела на ручку двери. Она была тоже вся в грязи. Как машину открывать-то?

– А, пардон, – Андрей подошел и встал рядом. Нос снова уловил ментоловый запах. Андрей положил пальцы на ручку и дернул на себя дверь. – Прошу, мадам. Карета подана.

Когда Марина села на переднее пассажирское сиденье, Андрей захлопнул за ней дверь. И через стекло она видела, как он демонстративно вытирает руку о джоггеры – в этот раз черные.

Машина у Андрея была видавшая виды не только снаружи – внутри салон порядком потрепанный, никакой кожи на сиденьях, только изрядно потертая ткань. Все элементы управления механические: кнопки, рычажки, никаких жидкокристаллических экранов и сенсоров, как на современных автомобилях.

– Что это за модель? – Марина почему-то считала неправильным молчать. А о чем говорить? О детях – тема теперь явно спорная. А если молчать, то так она начнет не пойми с чего любоваться тем, как уверенно Андрей сдает задним ходом по забитому машинами двору – вечер воскресенья, никто уже никуда не едет, все приехали. Даже непонятно, как при такой уверенности за рулем у него образовался скотчемобиль?

– Крузак восьмидесятка. Вечная.

– Вечная благодаря скотчу?

– Если вещь нельзя починить с помощью синей изоленты, значит, дрянь, а не вещь.

– Но там же скотч.

– Изолента там тоже есть.

Марина поймала себя на том, что улыбается. У Андрея своеобразное чувство юмора. Но, самое главное, что оно есть. Марину все знакомые считали человеком очень серьезным. И она следила за такой своей репутацией. Но при этом совершено точно знала, что хороший личный контакт для нее невозможен без чувства юмора у собеседника. Впрочем, ей хороший личный контакт с Андреем и ни к чему. Она сегодня заберет машину, и на этом все.

– Так где, говоришь, ты ее так часто ударяешь?

– Я говорю – работа такая.

И в словесной перепалке умеет. Молодец.

– И какая же? Кем ты работаешь?

Он пожал плечами. И ответил неожиданно.

– А на кого похож?

Любопытно. Марина вдруг поняла, что разговор ей интересен. Как и собеседник.

– А я на кого похожа?

Андрей бросил на нее короткий взгляд.

– Ну, с тобой все понятно. Чиновница.

– Кто?!

– Ну, зампред комитета какого-нибудь в администрации. Городской, – Марина фыркнула. – Что, нет? Областная? – она фыркнула еще громче. Неужели Марина, и правда, похожа на чиновницу? – Ну, ты явно сидишь с важным видом в большом кабинете. – Марине оставалась только еще раз фыркнуть. – Да ладно… Не может быть! Депутат?!

– Правильно говорить – депутатка.

– Из всех слов, которые заканчиваются на «-ка», я понимаю смысл только в слове «проститутка».

От неожиданности Марина закашлялась. А потом все же рассмеялась. Однако, как мы умеем… остро.

– Так что? – не унимался Андрей. – И в самом деле депутат…ка?

– Скажу только после тебя.

– Не. Меня учили девочек вперед пропускать.

Марина вздохнула. Ладно. Подурачились и будет.

– Я юрист.

– О, как. И какая специализация?

Впору повторить «О, как». Рядовой обыватель, как правило, не в курсе, что у юристов есть специализация. Это про врачей знают, что есть стоматологи, хирурги, гинекологи. А юриста считают специалистом по всему. С любой бумажкой с синей печатью можно прийти к юристу – и он все тут же объяснит и решит. Марину это в начале карьеры удивляло, потом привыкла. А Андрей, надо же, в курсе, что юристы бывают разные.

– Я земельный юрист, – Андрей молчал, и Марина решила все же объяснить это отчасти сленговое выражение. – Земельные вопросы. Земельно-имущественные отношения. Землеотведение.

– Круто.

Марина повернула голову. На лице Андрея не было ни намека на улыбку.

– Твоя очередь.

– Я прораб.

– Да ладно?!

– Истинно говорю. Мотаюсь по стройкам, ору на всех матом, собачусь с субподрядчиками, получаю люлей от застройщиков.

– А машина…

– На площадках вечно грязь и постоянно что-то стоит не на своем месте. Вот поэтому у меня машина всегда в дерьме и в скотче.

– Ты меня обманываешь, – наконец сформулировала мысль Марина.

Машина остановилась на светофоре. Андрей обернулся, перегнулся, достал что-то с заднего сиденья. И лихо нахлобучил это на голову.

Это оказался каска. Белая строительная каска. Андрей звонко хлопнул ладонью по голове.

– Теперь веришь?

Марина не отвечала, разглядывая то, что было изображено на каске – череп, перекрещенные кости и надпись «Не спорь – убьет».

– Теперь верю.

– Ну вот. Слушай, а удовлетвори мое любопытство еще по одному вопросу.

Марина взяла паузу. Она любила давать людям четкую оценку. Андрей из любой четкой оценки пока вылезал, как из одежды размера «XS» – или какой там самый маленький размер у мужской одежды.

– Ладно. Баш на баш. Один твой вопрос и один мой.

– Вот теперь я четко вижу, что ты юрист. Почему ты в тот день, когда пришла к нам, была в очках? А вчера и сегодня – без?

Марина даже рассмеялась.

– Мог бы и сам догадаться. У меня миопия. Средней степени. Я иногда ношу очки, иногда надеваю контактные линзы. Зависит от ситуации. Удовлетворила? – Андрей кивнул. – Мой вопрос. Какая у тебя фамилия?

– Погоди. На звоночек отвечу.

И без перехода в динамиках раздался хриплый мужской голос.

– Лопата, здоров. Есть вопрос на миллион.

– Срочный? – отозвался Андрей.

– Занят? – сообразил голос из динамиков.

– Да. Если вопрос ждет минут сорок…

– Ждет.

– Тогда наберу, как освобожусь.

Марина задумчиво смотрела на телефон Андрея, закрепленный на передней панели. Было неожиданно, что у этого потрепанного джипа есть система громкой связи.

Глава 3.

– Ух ты!

– И тебе здравствуй. Готов?

В принципе, реакцию Демьяна Марина понимала. С точки зрения той задачи, которая перед ними стояла, Марина выглядела идеально. На самом деле, она довольно часто так одевалась – когда нужен был максимально представительный вид. Просто сегодня у нее вместо заседания суда – встреча с директором школы.

Демьян вместо ответа еще раз окинул ее восхищенным взглядом. Давненько на Марину с таким восхищением не смотрели. Она определенно произвела впечатление на Лопатина-младшего. Строгий деловой костюм, шпильки, кожаный портфель для бумаг, из коллекции очков выбраны самые статусные и строгие – прямоугольные, в роговой оправе. В общем, для противостояния с директором школы – в самый раз.

– Готов, – наконец ответил Демьян.

– Тогда пошли. И давай еще раз уточним легенду.

– Чего?

– Я спрашиваю, ты отвечаешь. Итак. Твой отец – мой брат?

– Не. Вы сестра матери.

– Как зовут маму?

– Звали. Наталья.

Марина совсем чуть-чуть сбилась с шага. Все-таки «звали». Значит, Андрея она тогда поняла правильно.

– По отчеству?

– Наталья Ивановна.

– Фамилия?

Теперь сбился Демьян.

– Так Лопатина же.

Значит, они были официально женаты. Марина глубоко вдохнула и выдохнула.

– Я верно понимаю, что твоя… ваша с Касьяном мама… – Марина неожиданно не смогла закончить фразу.

– Умерла, – сухо и как-то по-взрослому ответил Демьян.

Так. Надо собраться. Что за не к месту сопли?

– Когда?

– Два с половиной года назад.

Какая точность. Не два года, не три. Два с половиной. Еще кровоточит, значит.

– Так, послушай, – они остановились примерно в десяти шагах от крыльца школы. – У меня другое отчество, и я не думаю, что мне стоит назваться Мариной Ивановной. Не надо врать в мелочах.

– А какое? В смысле, отчество?

– Марина Геннадьевна. То, что фамилии разные – это как раз объяснимо. А отчество… Давай скажем, что мы с твоей мамой сестры по матери, а отцы у нас разные? – Демьян нахмурился, а потом кивнул. – Ну, тогда вроде бы все. Пошли. Как директора зовут?

– Лампа. В смысле, Галина Евлампиевна.

– Ого. Предупреждать надо. Евлампиевна. Евлампиевна. Евлампиевна.

– Что это вы делаете?

– Тренируюсь произносить отчество.

В школе Марине пришлось на входе объяснять охраннику в темно-серой форме, кто она такая, а потом заполнять данные в журнале. Демьян стоял рядом тихо-тихо.

– На каком этаже кабинет директора?

– На втором.

– Пошли. Директор как? Хорошая?

– Рыба. Сутулая.

– Собака вроде сутулая.

– А она рыба.

Марина усмехнулась, а потом огляделась по сторонам. Она уже и забыла, как в школе бывает шумно. Сколько там детей. Она была в школе в последний раз, когда… Когда сама заканчивала одиннадцатый класс! И ей тогда было уже восемнадцать, и она не помнила, чтобы в школе стоял такой гвалт.

Марина шла и ловила на себе любопытные взгляды.

– Лопата! – заорал кто-то сбоку. Демьян на этого кого-то шикнул. Ну, надо же. И у отца, и у сына одно и то же прозвище. Фамильное, практически.

Через минуту они вошли в приемную директора.

Там никого не было. Демьян оглянулся на Марину, и она увидела, что взгляд его стал какой-то… загнанный.

Эй, ты чего? Рыцарь не должен смотреть таким взглядом. Марина подняла руку, чтобы постучать в дверь с надписью «Директор».

– Может, не надо? – почему-то шепотом спросил Демьян.

– Надо, рыцарь, надо.

А потом постучала и, не дожидаясь ответа, нажала на дверную ручку. Время четырнадцать ноль-ноль. Мы пунктуальны.

– Вы кто? – сидящая за столом женщина подняла голову от бумаг и окинула их недовольным взглядом.

Марина нащупала руку стоящего чуть сзади Демьяна. Ладонь у него оказалась теплой, почти горячей. И влажной. Волнуешься? Не боись, отобьемся. И она подтянула мальчика чуть к себе и вперед.

– Меня зовут Голубятникова Марина Геннадьевна. Нам назначено.

Женщина встала из-за стола.

– А, Лопатин. Явился.

Марина почувствовала, как дернулась в ее ладони рука Демьяна. Ну да, Марина даже в каком-то смысле разделяла эмоции мальчика. Директор школы и в самом деле чем-то напоминала рыбу – наверное, из-за круглых глаз навыкате. А еще она и в самом деле была сутулой, и голова втянута в плечи, так, что шею почти не видно. Какие-то нелепые красные бусы на отсутствующей шее и не очень аккуратное каре из сальных волос довершали картину.

– Добрый день, Галина Евлампиевна, – без запинки произнесла Марина. – Вы хотели меня видеть?

– А где твой отец, Лопатин?

Что за манера называть ребенка по фамилии, будто у него имени нет?

– Дело в том, что Андрей… – Марина на секунду замешкалась. Черт, почему она не спросила отчество Андрея! Ну да что уж теперь. – Андрей сейчас в больнице. У него аппендицит.

– А вы кто?

На лице директора появилось подозрительное, даже будто брезгливое выражение. За кого она приняла Марину? За сожительницу? Любовницу? Демьян, похоже, тоже что-то такое считал с лица Галины Евлампиевны.

– Это моя тетя! – голос его от волнения звучал непривычно звонко.

Лицо директора несколько разгладилось.

– Вы сестра Андрея Евгеньевича?

Евгеньевича. Отлично. Надо запомнить.

– Я сестра матери Демьяна.

– Покойной?

Ты вот зачем это делаешь? Зачем ты специально при мальчике тыкаешь ему в его горе?! Марина чувствовала, как неприязнь перестает во что-то большее.

– Да. Моя покойная сестра Наталья – мать Демьяна.

Господи, прости за ложь. Она во благо.

– Хорошо, – после паузы кивнула директор. – Присаживайтесь.

Марина отпустила руку Демьяна, напоследок сжав. Не дрейфь. Я не отдам тебя на съедение этой рыбе.

– Итак? – они устроились за большим столом для совещаний.

Директриса, похоже, оказалась не готова к этому ровному вежливому «Итак?». Она переложила на столе какие-то документы.

Глава 4.

– Ты в таком виде собралась на рыбалку?

Это у Лопатина-старшего вместо «Доброе утро». Хотя ни хрена оно не доброе – в половину седьмого в воскресенье.

– А что не так? Нормальный вид.

Трикотажные штаны и худи, кроссовки, бейсболка, рюкзак. Что там, у вас на рыбалке, как на скачках, особый дресс-код?

Впрочем, судя по внешнему виду Лопатиных, так оно и было. Они все трое были одеты практически одинаково – в камуфляжных штанах и куртках. Единственная разница – у сыновей на ногах были резиновые сапоги, а у отца кроссовки.

Андрей смерил Марину еще одним неодобрительным взглядом.

– Дема, метнись домой, возьми запасную куртку.

– Да не нужна мне запасная куртка!

– Размер ноги какой? – проигнорировал ее слова Андрей.

– Тридцать восьмой, – процедила сквозь зубы Марина. Ей уже не нравилось, как началась эта рыбалка!

– Годится. Дем, и сапоги свои старые захвати.

– Да я Марине Геннадьевне новые отдам.

– Новые ей велики буду, а старые – в самый раз. Бегом!

Демьян и в самом деле бегом бросился к двери подъезда. Андрей окатил Марину еще одним взглядом – «оценивающим-но-не-так» – и вздохнул.

– Что тебе еще во мне не нравится? – Марина уперла руки в бедра.

– Все.

Еще и редкой любезности мужчина!

***

Скверное настроение куда-то делось. Марина стояла на берегу озера. Все было как на картинке из музея, за авторством какого-нибудь именитого пейзажиста типа Шишкина – зеленые берега, гладь озера, камыши и туман, самый настоящий туман над водой!

– Здесь красиво…

– Сапоги надевай.

Марина обернулась. Рядом стоял Андрей с двумя парами сапог – по одной в каждой руке. Те, что поменьше, были темно-синие, а те, что побольше, грязно-болотного цвета, были такого размера, что Марине показалось, что в голенище она запросто может засунуть голову.

– Зачем мне сапоги?

– Сама смотри, – он мотнул головой в сторону топкого берега.

– Что это за место? – Марина наклонилась, чтобы развязать шнурки кроссовок. Потом разогнулась и начала стягивать кроссовку, покачнулась. Андрей протянул ей руку.

– Держись за меня. Это платный пруд. Ты же видела, я выходил, говорил со смотрителем.

– Я…

– Ты смотрела в телефон, точно. Переобувайся.

Марине очень хотелось сказать Андрею, что она – не его ребенок, и ничего ею командовать и ее воспитывать. Но лучшим выходом было промолчать и как можно скорее переобуться. А то его рука под ее ладонью, его неприлично мощный бицепс волнуют – как-то чрезмерно неприлично.

Младшие Лопатины демонстрировали полную самостоятельность – деловито шныряли между машиной и деревянными мостками, доставали из багажника складной стол, стулья, удочки, еще кучу всего.

Марина притопнула ногой в сапоге.

– Как по размеру?

– Отлично.

– Ну, вот и хорошо. Тогда гуляй. Постарайся не мешаться под ногами и не упасть в озеро.

Ее пригласили на рыбалку, чтобы демонстрировать все грани мужского шовинизма? Да не больно-то и хотелось тут с вами тусоваться. И Марина пошла гулять.

Господи, когда она гуляла по берегу озера в… в семь с небольшим утра? Ощущение было удивительным, но нравилось Марине. Она завернула в редкий березняк, прошлась по нему, вернулась. Откуда-то издалека послышался крик петуха.

Прямо другой мир для чисто городской девочки.

– Ты слышал, петух кричал?

– Что, панночке пора в гроб?

– Андрей!

Андрей разогнулся. Оказывается, он уже собрал складной мангал и разжигал в нем угли.

У него все-таки очень специфичное чувство юмора. И неожиданно красивая улыбка.

– Ладно, извини. Там деревня на той стороне. Сейчас станет шумно. Мы как раз попали в паузу. Если бы раньше приехали – птицы бы пели, ну, дикие, лесные. А теперь деревня просыпается. Сейчас начнут коровы мычать, собаки лаять. Ну и петух, само собой. Слушай, а ты как к шашлыку относишься?

– В целом – положительно.

– Отлично, – он вытащил из кармана штанов пару одноразовых перчаток. – Будешь нанизывать мясо. Умеешь?

Марина смотрела на протягиваемые ей перчатки. А как же маникюр? А как же рыба?

– Вообще-то, меня звали рыбу чистить.

Андрей ухмыльнулся. Кивнул головой в сторону мостков, где расположились с удочками мальчишки.

– Рыба тоже будет. Ладно, давай покажу, как правильно нанизывать. А то ты, чую, не умеешь.

– Да что там уметь!

– Смотри и учись.

***

Шашлык уже издал совершенно умопомрачительный запах, окончательно смирив Марину с подъемом в несусветную рань в воскресенье. Она, в конце концов, ради пробежек тоже рано встает. А тут – ради шашлыка.

– Слушай, мы же вроде на рыбалку приехали. Шашлык-то зачем?

– Ну, бывает так, что весь наш улов – рыба-нихуя. А рыба-шашлык всегда ловится успешно. Этих же если не покормить, – он мотнул головой в сторону мостков. – Они нам ноги отгрызут.

– Ты преувеличиваешь.

– Ты не представляешь, сколько жрут два молодых растущих организма.

Ответить Марина не успела. По берегу, распугивая водомерок и стрекоз, понеслось:

– Клю-е-е-е-е-ет!!!

И дальше началась суета. Марина и Андрей подскочили, опрокинув складные стульчики. На мостках прыгали оба младших Лопатина. А удочка в руках Демьяна дергалась как живая.

Андрей помчался к сыновьям, Марина, забыв про наказ «Не мешаться под ногами», побежала следом. Демьян передал отцу дергающуюся удочку, Андрей охнул.

– Ни хрена себе! Это кто ж там сел?! Кася, тащи подсачек!

В общем, дальше была уже не суета, а вакханалия. Марина наблюдала за всем этим, широко раскрыв глаза. И тут из воды показалась морда. Рыбья. Огромная блестящая рыбья башка с раскрытой пастью с зубами.

Марина остолбенела.

– Кася, подсекай! – заорал Андрей.

Ну и теперь начался уже просто дурдом. Андрей и Демьян вдвоем удерживали ходящую ходуном удочку. Касьян сунул в воду огромный сачок на длинной ручке. «Как же мальчик удержит такую здоровенную рыбину», – мелькнула в голове мысль. Да и ручка у сачка такая тонкая…

Глава 5.

– А это у вас что?

– Блендер.

– А зачем он?

– Делать смузи.

– А что это?

– Ну… типа коктейля.

– Молочный?

– Можно и молочный.

– А давайте сделаем!

Марина нахмурилась, вспоминая рецепт.

– Слушай, туда же мороженое надо. У меня нет. Ой, – спохватилась, начала переворачивать – Чуть котлеты не пригорели.

Касьян принюхался.

– Не, не пригорели. Я знаю, как горелые котлеты пахнут. А давайте, я быстро за мороженым сбегаю?

– Твой папа велел мне за тобой присмотреть. А ты куда собрался?

– Ну, теть Марина, ну я быстро. Тут же рядом… У меня деньги есть!

Марина вздохнула.

– Ладно. Только за мороженым и обратно. И пешком, а не на велосипеде.

– Конечно! Тут же рядом!

Марина пошла провожать Касьяна. Он обулся и в мгновение ока умчался. А Марина осталась смотреть на два велосипеда, которые теперь перегораживали всю ее прихожую.
Они с Касей их еле дотащили.

Нет, Андрей Евгеньевич, точно не рассчитаешься. Марина вытащила из кармана телефон и набрала сообщение:

Марина: Есть новости?

Андрей ответил сразу.

Андрей-мокрая-майка: Жду у рентгена. Еще будут делать МРТ.

Марина: Что говорят?

Андрей-мокрая-майка: Пока особо ничего.

Марина смотрела на их переписку. Она вспомнила его бледное до белого лицо. Он любит сыновей – а как иначе? Даже если ворчит, ругается, забирает телефоны – все равно любит. Снова неуместно кольнуло острое любопытство – что же там было с его женой? А еще очень хотелось Андрея как-то поддержать. Марина не любила больниц, даже боялась их – хотя предпочитала не признаваться себе в этом страхе. Вот каково сейчас там Андрею, когда он сидит, просто ждет и ни на что не может повлиять? Марина себя в таких обстоятельствах накрутила бы. Но она не знала, что сказать, какие подобрать слова. Ведь, по сути, они с Андреем совсем мало знают друг друга. Хотя она уже умудрилась сходить в школу с его сыном, а так же прогуляться в компании Андрея в одном пледе на голое тело.

И тут до ее носа долетел запах. Черт, она все-таки угробит котлеты! Марина бросилась на кухню. На пиликнувшее сообщение она ответила не сразу.

Андрей-мокрая-майка: У вас как дела?

Марина: Жарим котлеты. Собираемся делать молочный коктейль.

Андрей-мокрая-майка: Завидую.

Марина: Приезжай, как сможешь. На твою долю оставим и того, и другого.

Марина смотрела на последнее свое сообщение. У нее самой было очень странное ощущение от этого сообщения. Как-то это непривычно все… А как на него отреагирует Андрей?

Андрей-мокрая-майка: Спасибо. Вон, Дему везут. Позже напишу.

Прежде, чем вернуться к котлетам, Марина переименовала контакт «Андрей-мокрая-майка» в «Андрей Лопатин»

***

Касьян вернулся быстро – молодец, дисциплинированный. Смиренно принял слова Марины о том, что молочный коктейль будет после только ужина. И принялся этот ужин уничтожать.

Котлет она в итоге приготовила целый тазик – пережарила весь стратегический запас, хранившийся в морозильной камере. И целую пачку спагетти сварила – хотела половину, по привычке, но Касьян авторитетно заявил: «Варите все, теть Марина».

Марина смотрела на мальчика, который увлеченно орудовал вилкой. Свои кулинарные таланты Марина оценивала трезво и просто от души порадовалась, что у Касьяна нормальный здоровый аппетит. Как уговаривать детей поесть, Марина не представляла. А этого уговаривать не надо.

– Спасибо! – Кася даже тарелку от соуса вылизал, а потом смущенно стукнул ею о стол. – Так нельзя, я знаю. Папа ругается. Но просто очень вкусно. Как у бабы Нины.

Так нельзя, Марина знает. Нельзя расспрашивать Касю, он еще маленький и довольно бесхитростный. Но все же спросила.

– И как у мамы?

Тень промелькнула по лицу мальчика. Так, все, стоп, тема явно табуирована!

– Не, – все же ответил Кася.

Нельзя. Нельзя спрашивать. Нельзя!

– А где… где твоя… ваша с Демьяном мама?

– Нет у нас мамки.

В этом простом и тихом ответе было столько чего-то такого, чего Марина в своей жизни никогда не слышала… Но ясно было, что ей надо замолчать. Немедленно замолчать.

– Как так? И не было?

– Так не бывает, чтобы не было. Была, а теперь нет. Теть Марина, давайте коктейль делать, а?

***

В дверь позвонили, когда они вдвоем с Касей закончили делать молочный коктейль. Блендер стих, а дверной звонок все заливался.

– Это папа! – завопил Касьян.

Поскольку никаких гостей Марина не ждала, да и вообще гости в ее доме были редкостью, она с мальчиком согласилась.

Но это оказался не только Андрей. За дверью обнаружились оба Лопатины. Когда Марина увидела белую от бинтов голову Демьяна, она вскрикнула и непроизвольно раскинула руки. И Демьян как-то сам собой оказался в ее объятьях.

Но недолго.

– Ну, все, хватит, – проворчал он. Однако Марина чувствовала, что он сам прижимается к ней. И вопреки своим словам, руки не разжимает.

Ладно, побережем юную мужскую гордость. Марина первая разжала руки и отступила.

– Больно? – кивнула на его голову.

– Неа.

Ну да, другого ответа и не ожидалось. Марина обернулась к запирающему дверь Андрею.

– Как ты?.. Слушай, неужели его прямо вот так и отпустили из больницы?

Лицо Андрея уже приобрело нормальный цвет.

– Не, ну вообще-то предложили остаться на сутки под наблюдением. Но боец заныл.

– Я не ныл!

– Голову всю вкруговую просветили, дырок и трещин в черепе нет. Признаков сотрясения мозга тоже не обнаружили. Так что, в целом, сказали, что можно и домой. Состояние не тяжелое.

– Там же столько крови было… – Марина вспомнила лежащего на земле окровавленного Демьяна и снова непроизвольно зажала рот ладонью.

– Это да. Доктор сказал, что в сосуд какой-то крупный попало. И поэтому крови много было. Но, как сказали, кроме травмы мягких тканей, больше ничего нет. Все только выглядело страшно, а на самом деле... – Андрей поднял руку, и теперь Демьян прижался к отцовскому боку. – Фирменная чугунная Лопатинская башка так просто не пробивается.