3+1=... (СИ)

Глава 13

Какое это счастье, оказывается — когда рядом вдруг появляется кто-то, кто все решает за тебя. Потому что сил решать у тебя внезапно нет. Всегда были, а теперь нет. А еще почему-то парализующе страшно. И вот появляется кто-то, кому не страшно. И пусть этот «кто-то» вредный, ехидный, несет чушь, тормозит не к месту и не к месту ляпает — все равно, хорошо, что он рядом. Принимает решения, командует, наводит суету — Марина вдруг понимает, что готова всему этому подчиниться. Когда ты уязвима, необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто сильнее тебя. И тот, кто на твоей стороне.

Который «Я с тобой».

— Давай, соберем вещи.

Марина моргнула.

— Какие вещи?

— Которые тебе понадобятся. Зарядку для телефона, тапочки, халат, пижаму, зубную щетку. Я не знаю. Все.

— Думаешь, меня положат в больницу? — голос звучал совсем-совсем тихо.

— Очень на это надеюсь.

— Андрей…

Вдруг родился какой-то беспомощный всхлип. Андрей обнял ее за плечи.

— Положат не потому, что все плохо. А чтобы все было хорошо.

Она вздохнула, коротко прижалась лбом к его плечу.

— Пошла собирать вещи.

— Ты лучше просто скажи, что. Я сам соберу.

В больницу они ехали по отдельности. Марину без лишних разговоров забрали в машину скорой помощи, а Андрей решил ехать следом на своем джипе. В приемном покое он развил такую бурную деятельность, что теперь не оставалось никаких сомнений в том, что этот человек прекрасно умеет и вот это все тоже: работать с людьми, договариваться, если надо — продавливать. Марину осмотрели, просветили на УЗИ, сказали, что ничего угрожающего нет, но на всякий случай надо полежать, понаблюдаться, прокапаться. И вот она уже в одноместной платной палате, со всем удобствами, уже с дыркой от укола в ягодице и парой таблеток в животе.

И тут, наконец, усталость накатывает девятым валом. На остатках сил Марина переодевается в пижаму, гасит свет и укладывается в кровать. И в этот момент пиликает сообщением телефон.

Андрей Лопатин: Ты в норке?

Губы сами собой растягиваются улыбкой.

Марина Голубятникова: В норке.

Андрей Лопатин: Что-то еще нужно? Я в машине под окнами.

Марина Голубятникова: А что ты можешь привезти в два часа ночи?

Андрей Лопатин: Все. Есть же круглосуточные аптеки, круглосуточные супермаркеты. Только бухла не смогу привезти, придется ждать до утра.

Улыбка становится совсем широкой.

Марина Голубятникова: Ничего не надо. Езжай домой. Тебе надо поспать.

Андрей Лопатин: Завтра постараюсь перед работой заскочить.

Заснула Марина мгновенно и улыбаясь.

Утро все расставило по своим местам.

Завтрак. Много телефонных разговоров по работе. И окончательное понимание и принятие того, что ее жизнь изменилась безвозвратно — раз и навсегда.

Приход врача, капельница.

Андрей не приехал. Написал только.

Андрей Лопатин: Утро — пиздец. Не успеваю. Заеду вечером. Напиши, что привезти.

На это она ничего не ответила. А Андрей позже прислал еще сообщение.

Андрей Лопатин: Как ты себя чувствуешь?

Вот на это она ответила. Он имеет право знать. Ведь это же касается их общего ребенка.

Марина Голубятникова: Все в порядке.

Теперь, после разговора с лечащим врачом Марина знала это твердо — что все порядке. В целом. А в деталях — первая беременность в «тридцать плюс», есть некоторые риски, надо поберечься и все такое. Все это со слов врача. Конечно, Марина побережется. И в больнице полежит столько, сколько надо, и дела пока временно передаст, и вообще, надо будет чуть позже плотно проработать план по работе на ближайшие месяцы. Чтобы никого не подвести, и свои интересы — и интересы ребенка — соблюсти. В общем, дел выше крыши.

Утро расставило все по своим местам. Андрей все сделал вчера правильно — взял управление ситуацией на себя, когда на Марину напала какая-то внезапная беспомощность. Андрей молодец, все сделал правильно. У нее прекрасный партнер. У них же партнерство — пятьдесят на пятьдесят. Как минимум.

Она повернула голову, уставилась в бежевую стену палаты. Несколько раз моргнула. А потом взяла свободной рукой телефон.

Марина Голубятникова: Андрей, привези мне мой ноутбук, пожалуйста.

В конце концов, именно ее партнер вчера запирал квартиру.

Утро выдалось — пиздец, не вышепчешь. Вчера поставил будильник на пораньше, чтобы успеть заскочить с утра к Марише в больнице. С учетом позднего возвращения из больницы накануне — другой конец города! — спал Андрей в итоге часа три. Но куда деваться.

Старался не шуметь на кухне, но когда наливал кипяток в чашку с растворимым кофе, на кухне появился заспанный Демьян.

— Бать, ты чего так рано?

Судя по всему, сыновья не слышали, как он уходил ночью, и как возвращался. Хорошо, что у мальчишек крепкий здоровый сон.

— Дела есть с утра.

— Какие?

Какие-какие… Андрей понимал, что должен сообщить детям о пополнении в семействе. Но голова гудела как с похмелья и не соображала. Этот разговор можно отложить. А разговор о том, что Марина в больнице? С учетом того, как мальчишки плотно присели ей на уши и не только, они могут это узнать совершенно самостоятельно.

Вспомнилось, как он скандалили с Мариной по поводу ее визита в школу. А сейчас… Сейчас Андрей вдруг понял, что вообще не контролирует, как и в каком объеме дети общаются с Мариной. И не то, чтобы это беспокоит. Марине он доверят, безо всяких «но».

Но понимать все же лучше, чем не понимать.

— Дем, послушай… Я вчера Марину в больницу отвез. Так что вы ее, пожалуйста, пока не дергайте.

Демьян плюхнулся на стул.

— Пап… Это… Это из-за ребенка, да?!

Кружку с кофе Андрей поймал в последний момент, зашипел, когда капли кофе брызнули на руку. Поставил от греха подальше кружку на стол.

— А ты откуда знаешь про ребенка?!

Демка привычно зыркнул из-под насупленных бровей, но ничего не ответил. Да ответ был и не нужен, и так все понятно. Ну, Марина Геннадьевна, ну кто так делает?!

Но раздражение не успело разлиться. Демьян вдруг встал, подошел к Андрею и встал рядом. Стоял и молчал.

— Ты чего?

— Пап… — хрипло начал сын. — Пап, а Марина… она же… С ней же… Она же… она вот в больнице… Она не умрет, как мама?!

Андрей замер. Демка стоял перед ним, упорно глядя куда-то в пол. Андрей медленно наклонил голову, чтобы заглянуть Демьяну в лицо. У его старшего сына — упрямого, дерзкого, себе на уме и колючего, как еж — дрожал подбородок. Какой же ты еще мальчик, сын мой…

Андрей раскинул руки, и вот уже Демьян прижимается щекой к его плечу, а Андрей гладит упрямую темноволосую макушку.

— Да чего ты придумал? Все будет в порядке с Мариной. Женщинам…. в ее положении… иногда надо полежать в больнице. Там… витаминчики всякие… Ну, и разное. Это просто… Ну, так надо. Называется — на сохранение! — вспомнил Андрей, наконец, нужное слово.

— Правда?

— Правда.

Дема вздохнул. Андрей чувствовал, что сын готов уже отстраниться. Но не хочет. И поэтому Андрей продолжал гладить упрямую темноволосую голову.

— Она вчера плакала. Она не из-за этого… в больнице?

— Нет. Так бывает. Женщины в ее положении часто плачут.

Дема посопел.

— Прости, бать, — шмыгнул. — Чот я разнюнился. Мужики не плачут.

— Ох, дурашка…

В этот момент на кухне появился заспанный Кася. Который, увидев обнимающихся отца со старшим братом, похоже, резко проснулся. Андрей снова раскинул руки и для младшего сына, и Кася в них тут же влетел — так стремительно, что Андрей с Демьяном покачнулись.

Кухня вроде бы не маленькая. Но, видимо, не предназначена для троих энергично обнимающихся мужиков. На пол полетел электрический чайник, а за ним кружка. Завопил Кася

Спасибо пижамным штанам, ожог получился не сильным. Но это выяснилось, уже когда Андрей загнал младшего в ванну, подержал ему ногу под холодной водой, потом намазал мазью. А сыновья дружно говорили ему, что все в порядке и что «Езжай, бать, к Марине». Да куда уже? Уже поздно и не успевает. Да и со стройки уже звонили. Ладно, вечером заскочит.

Перед уходом мальчишки оба подошли и подставили макушки. Впрочем, судя по тому, как растет Демка, скоро его макушку Андрей видеть не будет.

Что-то изменилось в его жизни, и изменилось невозвратно.

Андрей привез ноутбук. И целый пакет с едой.

— Андрей, ну зачем? Здесь прекрасно кормят.

Он методично выкладывал продукты.

— Там пацаны тебе бутербродов сделали. По фирменному рецепту. С секретным ингредиентом. Я, правда, не в курсе, с каким. И вот еще! — последним, что Андрей вытащил, был пакет с желейными мишками. — Это от Каси.

Кася сегодня, кстати, похвастался, что за внезапного Фета получил пятерку. А Дема сообщил, что Лампа увольняется из школы. А потом поинтересовался, что ей надо передать в больницу.

Вот так вот.

И совершенно очевидно, что каковы бы ни были ее обиды на Андрея, дети — на первом месте. Дала немного слабину и хватит. Включаем разумную Марину. Дема и Кася ни в чем не виноваты. Разбираться должны взрослые — она и Андрей. Да вроде и разобрались. А то, что ее этот разбор не совсем устраивает — ее проблемы.

— Что сказал доктор?

Андрей стоял, привалившись к подоконнику.

— Сказал, что неделю минимум меня тут продержат. А, может, и две.

— А в целом? У тебя… — он замолчал, словно не мог подобрать слова.

— Все в порядке. Просто… — у нее тоже не было слов. Было странно, ужасно непривычно говорить с Андреем на такие темы. Обсуждать собственную беременность, состояние здоровья.

— Это хорошо, что все в порядке, — он шумно выдохнул. — Марин, пацанам ты сказала про ребенка?

Теперь, с относительно спокойной и холодной головой Марина понимала, что сказала она это зря. Что не имела права сообщать мальчикам, не посоветовавшись, не обсудив с Андреем. Но вчера был такой день, в который она сделал многое, себе не свойственное. Но это не оправдание.

— Да. Извини. Это… — все нужные слова явно кто-то украл. — Я понимаю, что это неправильно. Такую новость должен был сообщить сыновьям ты. Извини.

— Скорее, эту новость должны были сообщить мы вдвоем. Ну да ладно, что уж теперь.

Мы? Мы?! Нет никакого «мы», Андрей. Есть пятьдесят на пятьдесят, как минимум. Ладно, хватит это все мусолить.

— Марин, а что по брекетам? Мне решать надо.

— Тебе деньгами помочь?

Взгляд исподлобья был то в точь как у Демьяна. Не злой. Но очень укоризненный.

— Марин…

Разумность все же не до конца вернулась. Зачем она кусает Андрея?!

— Мне нужна помощь советом. Ты же шаришь в этой теме?

Марина вздохнула.

— Да. Смотри, вот какие есть нюансы…

Они поговорили про брекеты, потом Марину позвали на укол, и Андрей ушел. Просто ушел. Кивнул, сказал: «До завтра, если что, пиши» и ушел.

Как и положено «пятьдесят на пятьдесят как минимум». Так и должно быть. А всплакнула Марина потом из-за болючего укола.

В больнице Марина провела в итоге две недели. И не жалела об этом. У нее установился прекрасный контакт с лечащим врачом, И Марина уже точно решила для себя, что рожать будет именно в этой больнице. Точнее, не рожать, а делать операцию кесарева сечения. Марина может позволить себе платную клинику, но все в итоге решают люди — в этом она была уверена твердо. А тут такой доктор прекрасный, душевный, и у них полный контакт. Ее лечащий врач была не против, сказала: «Конечно, ждем». А платные услуги можно получить и здесь.

Андрей приезжал часто. Сначала каждый день, но Марина ругала его за это — больница находилась на противоположном конце города, и на дорогу туда и обратно он тратил два часа как минимум. Привозил продукты, бумаги из квартиры по ее просьбе. Рассказывал о том, как двигается стройка. Ворчал на нее, чтобы она не слишком много сидела за ноутбуком — «Это вообще-то, больница, а не офис. И ты тут лечишься». А однажды Марина застукала его за разговором со своим лечащим врачом. Марина буквально остолбенела. Ты за моей спиной контролируешь меня, Андрей?! А как же врачебная тайна?!

— О чем вы говорили?!

— С продажниками ее нашими свел. Квартирку у нас покупает.

Картина сложилась тут же.

— По себестоимости?

— Тебе зачем это знать?

— Вообще-то, я вам эту землю отбила!

— Вот и хорошо, вот и умница. Все будет хорошо.

Ты тоже считаешь, что все решают люди?

Наши продажники. У нас покупает. Ты очень своеобразный прораб, Андрей.

Ты вообще очень своеобразный человек, Андрей Лопатин. Единственный и уникальный. Откуда ты только взялся на мою голову?!

— Андрей, отдай мне ключи от моей квартиры, пожалуйста.

— Дома отдам, куда торопиться, — он складывал пакеты с вещами на заднее сиденье джипа. А потом открыл переднее пассажирское сиденье. — Садись.

В машине они ехали молча. Они вообще все чаще молчали. Андрей много делал и мало говорил. А раньше им всегда находилось, о чем поговорить. А теперь… Словно что-то встало между ними.

Они ехали и молчали. Даже музыка в салоне не играла. Слышался только мерный басовитый звук двигателя и свист ветра за окном. Природа готовилась к зиме, напористо гнала по небу тяжелые, заряженные снегом облака. И Марина буквально глохла от этой тишины. А как она будет жить в этой тишине в ближайшую неделю? Дема с Касей на каникулы уехали в гости к бабушке с дедушкой.

— Не понимаю, что им приспичило ехать в такую погоду к моим родителям, — Андрей словно услышал ее мысли. — Всегда только летом ездили, а тут вынь да положь. Ну, а батя мой и рад потакать, приехал, забрал. Чего там делать в такую погоду?

— Наверное, соскучились по бабушке с дедушкой.

— Наверное.

Или решили оставить ее и Андрея на время совсем вдвоем. С Демьяна станется такое задумать и реализовать. Только вот зачем? Чтобы… что?

У нее не было ответов.

Андрей сгреб все пакеты в одну руку, а другую протянул Марине.

— Пойдем.

Она вложила пальцы в его ладонь и осторожно спустила ногу с высокой подножки.

— Андрей, дай ключи, пожалуйста.

— Да куда ты торопишься, давай зайдем, чай попьем.

— Андрей…

— Да я уже замки сменил, квартирантов пустил, аванс взял.

— Андрей!

— Пошли домой, чего нос морозить.

Словно в подтверждение его слов ударил такой порыв холодного ветра, что Марина качнулась. Андрей повернулся спиной к ветру, прикрывая ее.

— Пошли.

Ладно. Не спорить же из-за ключей на холодном, сбивающем с ног ветру.

Прошло полгода. Полгода назад, в мае, Марина впервые оказалась в этой квартире. Как много произошло за эти полгода. Марина наблюдала за суетой Андрея — он сгрузил пакеты в прихожей, на кухне поставил чайник, чем-то-то там шуршал.

И все же очень непривычно, что мальчишек нет рядом. И велосипеды куда-то убраны на зимнее хранение.

— Пойдем, покажу тебе нашу комнату.

Нашу? На-шу?! А вот теперь все мгновенно стало ясно. И одновременно совсем непонятно.

— Андрей, будет лучше, если ты просто отдашь мне ключи от моей квартиры.

Он упрямо сложил руки на груди.

— Я так не считаю. Я думаю, тебе надо пожить у нас.

Охренеть. А если я не хочу жить «у вас»?! С вами, одной семьей — да! Но не «у вас».

— Андрей, я взрослый человек. У меня есть своя квартира. Назови мне хоть одну причину, почему я должна жить здесь?

— Да у нас нормально. Просторно. Мы с пацанами квартиру прогенералили. Пошли, спальню покажу. Я не храплю, локтями не толкаюсь, одеяло на себя не наматываю. А вообще, если хочешь, в гостиную на диван переберусь.

— Андрей! — Марина даже ногой притопнула. — Я не про это! За-чем?!

— А если бы я к тебе тогда ночью не пришел, что бы ты делала?

Тут он ее поймал. Марина тогда действительно тупила в очевидной ситуации. Могла бы и сама взять себя в руки и вызвать скорую. Но она этого не сделала, а теперь Андрей ее этим упрекает.

— Я бы вызвала скорую сама.

— А если еще что-нибудь случится? А ты будешь дома одна? А нас тут рядом трое.

— Вы будете при мне неотлучно сидеть?

— Ночью мы всегда дома. Да и днем пацаны тоже половину времени дома. Так что… — он развел руки.

Боже мой, ее, взрослую женщину, авторитетного земельного юриста, собираются взять на попечение, будто она недееспособная, трое Лопатиных!

Марина начала с глубокого вдоха.

— Послушай, Андрей…

Ее прервал звонок его смартфона. А когда Андрей принял звонок, ей пришлось слушать, как Андрей умеет на подводном наречии великого и могучего. Андрей как-то сказал, что мат — это профессиональный сленг строителей. Сейчас Андрей говорил очень профессионально.

— Слушай, — Андрей убирал в задний карман телефон. — Мы с тобой не договорили. Тогда и… И вообще. Но сейчас мне надо бежать. МЧС прислали штормовое предупреждение. Мне сейчас на стройке надо быть. Я тебя очень прошу, дождись меня. Я приеду — и договорим. Держи ключи.

— Это не мои.

— Это от нашей квартиры. Ну, мало ли, может, выйти захочешь. Хотя лучше не надо. Там ветер такой, что тебя сдует. Еда в холодильнике есть. Все, пока, до вечера.

И, быстро клюнув ее в щеку, Андрей вышел из квартиры.

Марина смотрела на ключи в своей руке. Если бы ей тогда, в мае, когда она стояла перед дверью этой квартиры и гадала, кто в ней живет, сказали бы, что через полгода она будет стоять в этой же квартире, держа от нее ключи — она бы, конечно, не поверила. Как и в то, что человек в джинсах и в бордовой футболке с пятнами дождя, который скоро выйдет из лифта, станет ей очень дорог.

Но это случилось.

Когда женщина остается одна в чужой квартире, а эта квартире принадлежит мужчине, который ей небезынтересен, то удержать ее от осмотра, больше похоже на обыск, практически невозможно. Но Марина удержалась. Ей в этой квартире не жить. Ей и не хочется. В мыслях мелькнула та, давешняя, картина с домом, детьми, собакой и «Спасибо за дочь, любимая». Марина тряхнула головой. Отставить фантазии. И она пошла пить чай.

Пришлось не только пить чай, но и пообедать. Андрей сказал правду, в холодильнике действительно была еда. В основном, конечно, все из магазина, из готового только макароны сваренные. Но Марина обошлась бутербродами по фирменному лопатинскому рецепту. Ей сообщили и сам рецепт, и какой там секретный ингредиент. А потом с чашкой чая и ноутбуком устроилась за кухонным столом. У нее завтра по плану полноценный рабочий день в офисе.

Марина так погрузилась в изучение документов, что вздрогнула, когда в стекло ударил порыв ветра. Она встала и подошла к окну. За то время, которое она провела за работой, обстановка на улице переменилась в худшую сторону. Деревья ложились под напором ураганного ветра, качели на детской площадке раскачивались сами собой. Как в каком-то фильме про апокалипсис, ей-богу. И людей на улице не было видно.

Теперь отчетливо слышался свист ветра за окном. Натуральный разгул стихии. Марина вернулась к столу, взяла телефон. Да, Андрей был прав, вот оно, сообщение от МЧС — усиление ветра, порывы, какие-то цифры. Но все это не отражало тот апокалипсис, что творился за окном.

А мальчики уже добрались до места?!

Марина: Дема, как у вас дела?

Демьян: Блины точим. Со сметаной.

И пришло фото тарелки с горкой блинов. Марина тихонько выдохнула. Значит, уже добрались и на месте.

Марина: Приятного аппетита. Как у вас погода? Ветер дует?

Демьян: Дует.

Марина: Сильный?

Демьян: Да ветер как ветер. Обычный.

Значит там, где живут родители Андрея, разгул стихии не такой сильный. Ну и хорошо. И хорошо, что мальчики уже на месте. А вот у нее почему-то сердце не на месте.

Марина стояла у окна и смотрела, как ветер гонит по земле кусок оторванного пластика. Вот пролетел прямо рядом с окном полиэтиленовый пакет — пролетел так близко, что Марина вздрогнула. Отвернулась от окна. Хватит смотреть в окно, ничего интересного там нет. У нее еще договор не до конца отсмотрен.

Но не работалось совсем. Марина сделала себе еще чашку чая и все же пошла по квартире. Улыбнулась плакату с хаски в детской. Андрей рассказывал, что мальчики сами отказались от отдельных комнат, они привыкли жить вместе. Спальня, которую Андрей аттестовал как «наша» — самая маленькая в квартире. Кровать, тумбочки, встроенный шкаф. Все.

Марина поставила чашку с чаем на тумбочку, отогнула край одеяла и забралась в кровать. Натянула одеяло почти до носа, зябко обхватила себя руками. В окно ударил очередной порыв ветра, так, что стекла будто завибрировали. Марина отчетливо поняла, что рада тому, что она сейчас в квартире Андрея. Что где-то, пусть и не рядом, едят блины его сыновья. А сам Андрей рано или поздно вернется домой.

Только когда уже он вернется?

Напившись горячего чая и пригревшись под большим теплым одеялом, Марина сама не заметила, как задремала.

Проснулась она от того, что хлопнула входная дверь. И снова ударил в окно ветер.

Марина спросонья запуталась в одеяле. Андрея она нашла на кухне. Он сидел, поставив локти на стол и упершись подбородком в переплетенные пальцы.

— Привет, — произнесла она тихо.

— Привет, — отозвался Андрей так же тихо. И хрипло.

Что-то случилось. Это стало так ясно, будто надпись на стене неоновая зажглась. Марина подошла к Андрею и остановилась рядом, не решаясь ни сесть за стол, ни прикоснуться к нему.

— Андрей, что случилось?

— У меня кран на площадке упал.

Она сначала даже не осознала полностью его слова. А потом они как-то внезапно и в полной мере дошли. Но сказать Марина вообще ничего не могла. Если Андрей такой, значит…

— Кто-то… — это единственное, что она могла произнести. Остальные страшные слова застряли в горле.

— Я Ирине Павловне, крановщице нашей, первым делом позвонил, сказал, чтобы работы сворачивала и спускалась. Вроде меня услышала. Я приезжаю на площадку, народу уже почти нет, я давай оставшихся разгонять, там уже срывать начало, что плохо прикреплено было. И тут мне говорят, что Пална в спешке телефон в кабине оставила. И собралась вернуться за ним. Я ей звоню — не отвечает. И тут прямо на моих глазах кран и наворачивается.

— Боже мой…

— Ирина Павловна меня с мальчишками здорово выручала. И советом, и в больницу пару раз ездила. Не знаю, как бы я без нее справился.

Марина слушала его глухой голос. В глазах неконтролируемо закипали слезы. Вот они полились. Да как же так…

— А кроме нее… Кто-то еще… пострадал? Если прямо на твоих глазах?..

— Кран не на площадку упал, на дом завалился. Два этажа разворотил, но там никого не было. А нас внизу пылью присыпало только.

У Марины так кружилась голова, что она чувствовала, что ей надо сесть. Но почему-то не могла сойти с места. Какой ужас. Какой кошмар…

— Я вызвал МЧС, скорую, хотя на хрена уже скорую, там и так понятно, что без шансов, все в крошево. И тут мне звонит Алмас, это бригадир каменщиков, и говорит, что один из его ребят в последний момент Палну за шиворот поймал и не пустил на кран. Брильянтовые парни у Алмаса, как и он сам, — голос Андрея звучал все тише, все глуше. — Вот же дура… Я тут речь сочиняю, как ее пацанами сказать, что мамки нет. А она… Коза драная…

Андрей уронил на стол телефон. А вслед за телефоном уронил голову на руки.