367 дней

Глава 14 Рия — 6 дней

Барретт был странным.

А учитывая, что Барретт всегда был немного странный, это означало, что он был суперстранным. Я почти выкинула это из головы, когда он подвёз меня до дома и проводил до задней двери, ввёл код, хотя я уже знала его, и по какой-то причине, последовал за мной вверх до двери.

— Сойер ждёт тебя? — спросила я, когда он просто стоял, засунув руки в карманы, отчего стал выглядеть совсем по-мальчишески.

Как будто в ответ на это, он потянулся и постучал в дверь несколько раз, от чего мои брови сошлись вместе, поскольку дверь открылась.

— Повеселись, Рия, — сказал Барретт, одарив брата, стоящего в дверях, сногсшибательной улыбкой, а затем спустился по лестнице практически бегом.

— Что с ним происходит…— начала я, посмотрев на Сойера, у которого была та же странная улыбка на лице. — Ладно, что творится с вами обоими?

— Я приготовил кое-что для тебя, — ответил он, от чего острое чувство надежды и укол беспокойства прошли через меня. Надежда, потому что, ну, мне нужны ответы; мне нужно знать, что случилось со мной. Беспокойство, потому что я не была уверена, как это может сказаться не только на ситуации с Сойером, но и с моей работой, и жизнью, в общем.

Но затем Сойер отступил из дверного проёма и вытянул руку, указывая на что-то внутри, и я отбросила это беспокойство в сторону, чтобы разобраться с ним после.

Я сделала шаг вперёд, входя в помещение, которое привыкла видеть, как квартиру Сойера.

Но там, где всё всегда было опрятно и разложено по местам, сейчас находились вещи, которых там никогда не было. Слева в комнате раскладной столик, увенчанный полиэтиленовой скатертью с маленькими ведьмовскими шляпками по всей его протяжённости. В центре стояла миска, наполненная декоративными тыковками , и две гигантские тыквы по обе стороны фонарика в виде тыквы, полные леденцов.

По всей кухне расставлены бесконечные подносы, прикрытые сверху, запах фаршированной индейки и обычной нарезки витал в воздухе. Рог изобилия расположился на стойке, взрываясь фруктами посреди сервированного по-осеннему стола на двух человек.

В гостиной было … ну, было Рождество. Там стояла неукрашенная искусственная ёлка с дюжиной коробок гирлянд и украшений, сложенных около неё, и несколько обёрнутых подарков под ней. Рядом был маленький раскладной столик с двумя стульями. Шампанское в ведерке со льдом, два бокала и большие, отвратительные праздничные колпаки, на которых написано «Счастливого Нового Года ».

На его столе, который обычно был заполнен всяким хламом, была ещё одна гора подарков, но обёрнутых в бумагу для Дня Рождения.

И наконец, лепестки роз, которые вели в коридор.

Я почувствовала, как сердце замерло в груди, когда я поняла, что это было.

Это Сойер вернул мне мой потерянный год.

Я ощутила тяжесть, свалившуюся на меня, отчего слёзы начали жалить глаза, а моё сердце делало странные, разрастающиеся штуки в моей груди.

Когда я посмотрела на Сойера, то обнаружила, что он наблюдает, как я воспринимаю всё это.

— Сойер…— проговорила я тихим голосом, чувствуя себя почти тревожно потрясённой.

— Знаю, это не тоже самое , — сказал он, слегка передёрнув плечом. — Но, по крайней мере, у тебя будут какие-то воспоминания праздников, которые ты пропустила.

Я смотрела на него целую минуту, не видя ничего, кроме доброты и искренности в его глазах.

И на этот раз я не раздумывала, не взвешивала все за и против. Я сделала то, что чувствовала, что хотела сделать.

Я налетела на него, побуждая его при столкновении сделать шаг, руки крепко сжались на его спине, а головой уткнулась в его шею.

— Эй, — сказал он, его руки скользнули вокруг меня, прижав еще крепче, его лицо повернулось так, что я почувствовала его губы сбоку от своей головы. И тогда из меня вырвался этот странный, задыхающийся всхлип. — Ш-ш-ш, — пробормотал он, и я ощутила, как его губы, прижимаются с легким поцелуем к моему виску. — Если ты сейчас расклеишься, то еда остынет, — сказал он мне, отчего я издала смешок. — Пойдём, нам ещё нужно вырезать тыкву, — сказал он, на мгновение пробежавшись вверх по моей спине, прежде чем отпустить, оставляя меня в недоумении, когда он подошел к столу на Хеллоуин и открыл там ноутбук.

— Что ты делаешь?

— Нам нужна определенная атмосфера. Какую отраву выбираешь: «Семейка Адамсов», «Практическая магия», «Фокус-покус» или что-то страшное ?

— Эм, «Фокус-покус». Да , — сказала я, направляясь прямо к нему, когда он несколько секунд пролистывал фильмы онлайн, прежде чем я услышала, как начинались вступительные титры.

— Ладно. Так, я купил все эти трафареты и прочую фигню, так что ты можешь приложить их…

— Это что за дилетантство?— спросила я, отчего его глаза засветились. — Дай мне нож, и я вырежу её по-старинке.

— Уважаю это, — согласился он, сорвав бумагу, чтобы не мешалась, и открыл коробки с приспособлениями для карвинга[21].

Затем мы сняли верхнюю часть тыквы и вытащили мякоть,

— Тебе повезло, что в это время года растут тыквы,— сказала я, захватив горстку мягкой мякоти, немного улыбаясь, когда бросила её в Сойера. Я засмеялась, попав ему по щеке, заставив Сойера повернуться ко мне с поднятой бровью и небольшой улыбкой, мякотью и семенами, стекающими по его рубашке.

— Ох, детка. Ты ещё пожалеешь об этом, — сказал он, потянувшись к огромной отвратительной куче на тарелке между нашими тыквами.

И, конечно же, кто будет просто стоять и ждать возмездия? Я развернулась и попыталась сбежать.

Только, чтобы обнаружить себя пойманной, с его руками, обёрнутыми вокруг моего живота, и поднятой вверх, когда я закричала и попыталась вырваться. Его занятая мякотью тыквы рука поднялась и сбросила их мне на макушку, размазывая.

— Гадость! — засмеялась я и брыкнула ногами так сильно, что сбила Сойера с ног, отчего мы оба повалились назад. У меня так сильно сжались мышцы , когда его рука сильнее напряглась на моем животе, а другая прижала мой череп к его груди, так что при ударе мои зубы не щелкнули вместе.

— Бл*дь, — проворчал он, когда я почувствовала толчок, поскольку его тело врезалось в твёрдый пол.

Я потянулась и повернулась, расположив руки по обе стороны от него, чтобы взять на себя немного веса, затем посмотрела на него.

— Ты в порядке? — спросила я, фыркнув от нелепости всего происходящего, когда немного тыквенных внутренностей соскользнуло с моей макушки и приземлилось на его голову.

— Могу придумать позиции и похуже, чем эта, — сказал он, злобно ухмыляясь, когда его руки двинулись вниз по моей спине и обосновались на моей попе, комично сжав каждую половинку.

Моя грудь была прижата к его. Мои бёдра были на одном уровне сего. А его губы были всего лишь в нескольких сантиметрах от моих.

И Сойер устроил мне год воспоминаний за одну ночь.

Никогда прежде я не чувствовала кого-то ещё ближе.

Как будто видя смену от игривых поддразниваний до чего-то большего, его руки сильнее сжали мою попу, дыхание стало немного глубже, его взгляд потерял свою легкость и в нём разрастался жар.

Среагировав на его реакцию, я ощутила, как моя прижатая грудь стала тяжелее, соски превратились в горошинки, между ног всё сжалось, заставляя меня сопротивляться желанию потереться бёдрами о его, чтобы посмотреть, хочет ли он меня так же сильно, как я хочу его.

— Ладно. Вставай. Нам всё ещё нужно пережить множество праздников.

Я слегка кивнула и оттолкнулась вверх, откинувшись на пятки, а он выскользнул из-под меня и поднялся на ноги, когда я сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоить своё либидо и затем сделать тоже самое. Я вернулась к своей тыкве, когда Сойер прошел на кухню, ненадолго включив воду. Вернувшись, он остановился за мной, и я ощутила, как что-то мокрое упало на мою голову, поскольку он счищал с меня мякоть тыквы. Мне пришлось полностью сосредоточиться на том, что делали мои руки, чтобы не порезать себе палец. Потому что его тёплое, твердое тело находилось за мной, и желание откинуться к нему спиной было настолько ошеломляющим.

— Ладно. Уже лучше, — заявил он, уходя на кухню, а я быстро закончила вырезать острый зуб и переключилась на глаза, сделав их так быстро и так осторожно, как только это было возможно.

— Классика, — заявил Сойер, когда вернулся назад посмотреть на вырезанные мной треугольные глаза и широкий рот с острыми зубами. Когда я поглядела на Сойера, то обнаружила его тыквенную голову, выглядящую так, будто он зарабатывал себе на жизнь, вырезая их. Улыбка приподнималась вверх к смотрящим с прищуром, зловещим глазам, и с каждой стороны рот был полон острых, прямых зубов. Я издала отвратительный звук.

— Есть хоть что-то, в чём ты не потрясающий? — он огляделся, скривив губы.

— Ни черта такого нет, — уверенно заявил он, и я обнаружила, что смеюсь. — Ладно, сюда, — сказал он, дотянувшись до декоративной свечки и поместив её в мою тыкву, зажигая её, и поставив верхушку обратно. — Подними, — заявил он, делая пару шагов назад.

— Зачем? — спросила я, когда он вытащил телефон из кармана.

— Сфотографирую тебя, — проинформировал он , и я почувствовала себя некомфортно. Я была в джинсах и кофейного цвета свитере, который слегка износился по низу. Мой макияж не поправлялся с самого утра и мои волосы всё ещё ощущались влажными там, где он счищал с них мякоть. У меня точно не было настроения сниматься. — Прекрати быть такой девчонкой по этому поводу и подними чертову тыкву, — объявил он и каким-то образом, его обычная грубость прогнала мою глупую неуверенность.

Я подняла тыкву и удержала её, слегка улыбаясь, когда камера дважды издала щелкающие звуки.

— Отлично, — заявил он, посмотрев на снимок, и я почувствовала легкую дрожь в животе, когда положила тыкву обратно на стол и потянулась за конфеткой. — Ешь быстрее. У нас сейчас ужин в честь Дня Благодарения.

— Ты готовил? — спросила я, следуя за ним на кухню, пока разворачивала свой «Милки Вей», и положила его в рот.

Он улыбнулся мне и помотал головой.

— Я умею готовить. Но не умею организовывать праздничный стол. Это всё Мардж, — заявил он, когда достал тарелки и вручил одну мне. — Что ты обычно готовишь на День Благодарения? — спросил он, зная, что у меня нет семьи, к чьей помощи можно прибегнуть.

Я пожала плечами.

— Обычно готовлю самую крошечную индейку, делаю фаршировку из коробок, картофельное пюре и дело с концом.

— Ну, зная Мардж, тут нет ничего из коробок, — сказал он, снимая крышки с некоторых мисок и тарелок. — И индейка достаточно большая, чтобы накормить десятерых. Надеюсь, что тебе понравится, потому что мы будем есть её неделю, — сказал он мне, накладывая себе на тарелку, а я подошла за ним следом, чтобы сделать тоже самое. Он поставил тарелку с едой на своё место и вернулся назад взять ноутбук. «Фокус-Покус» был выключен, и он разместил ноут на стойке, когда я присела и увидела, как на экране внезапно появилась запись парада. Он на самом деле очень постарался для всего этого. Даже если готовила Мардж, он попросил её об этом. Он отыскал запись парада, достал тыквы и наборы для вырезки. Нашел ёлку и украшения, несмотря на то, что для магазинов было слишком рано продавать их. А затем он купил мне подарки. Подарки. Я была более чем немного взволнована, чтобы узнать, что он нашел такого, о чём подумал, что мне понравится. Я была чертовски уверена, что не была настолько взволнованной по поводу рождественских подарков с тех пор, как еще верила в Санту. От этого у меня внутри все прыгало, а кожа была наэлектризована.

— Ты притихла, — заявил он спустя долгое время, после того, как мы поели и посмотрели парад на ноутбуке, как пели различные исполнители, а дети танцевали, и платформы двигались по улице. Я посмотрела на Сойера, улыбнулась ему какой-то легкомысленной улыбкой и сказала правду.

— На самом деле я взволнована Рождеством.

Он тепло улыбнулся в ответ, теплее, чем я когда-либо видела его улыбку, и внутри у меня при виде этого, возможно, что-то расплавилось.

— Ну, тебе придётся сдержать своё любопытство, потому что нам ещё нужно нарядить ёлку, написать письма Санте и поесть печенье, прежде чем ты сможешь открыть свои подарки.

— Написать письма Санте? — спросила я, широко улыбаясь.

— Ага. Посмотрим, попала ли ты в список послушных девочек.

Я поборола желание съязвить что-нибудь о его шаловливом поведении, но вместо этого сказала притихшим голосом:

— Я ничего не приготовила для…

Он посмотрел на меня, брови Сойера сошлись вместе.

— Это всё не для меня, — объявил он, затем перевёл взгляд обратно на еду. Мы ели до тех пор, пока, клянусь, в меня уже больше ничего не лезло. А затем он принёс мне тыквенный пирог и, ну, вы никогда не откажетесь от тыквенного пирога, неважно насколько вы сыты.

— Ладно, вот держи. Переоденься в это, а я сделаю горячий шоколад, — заявил он, протягивая мне пакет.

Я скептически посмотрела на это.

— Там же не какое-нибудь прозрачное рождественское женское белье?

— Я подумывал об этом, — сказал он с озорным огоньком в глазах.

Я взяла пакет и направилась в ванную. Когда я открыла его, то не нашла белья. О, нет!

Я нашла слитную пижаму с принтом в виде леденцов. Да, слитную! С длинными рукавами и штанами. Я посмеялась некоторое время, посмотрев вверх в зеркало и увидев на своём лице кое-что, что не видела там с тех пор, как выяснила, что Майкл был изменяющим ублюдком.

Счастье.

Я выглядела чертовски счастливой.

И за это мне нужно поблагодарить Сойера.

Так что я сняла свою одежду и залезла в эту пижаму, застёгивая спереди молнию, и повертелась, чтобы убедиться, что тут нет никаких дурацких кнопок на заднице или что-то в этом роде. Не обнаружив ничего такого, я направилась обратно, обнаружив Сойера, ожидающего меня в гостиной. Две чашки горячего шоколада, от которых шел пар, стояли на столике, ручки, бумага и конверты располагались у каждой чашки.

— Иди сюда, расскажи Санте, что ты хочешь на Рождество, — объявил он и, и хотя я чувствовала себя довольно-таки глупо от одной только мысли писать письмо Санте, я подошла, улыбаясь, когда услышала играющую рождественскую музыку.

Я села на полу, скрестив ноги, и долго смотрела на бумагу, понимая, что есть только одна вещь, которую я бы хотела. Так что, зная, что это будет в конверте, я подошла и написала это: «Сойер».

Больше никакого отрицания, никакого притворства, что он был просто опорой , или что это некий вид посттравматического притяжения к первому человеку, который был мил со мной.

Это не было всем этим!

Он нравится мне. Он нравится мне настолько, что это, возможно, не так уж и хорошо, потому что я знаю, он не из желающих остепениться парней. Я обнаружила, что всё, что поначалу было сложно принять, — прямота, резкость, периодическая грубость и холодность стали в какой-то степени тем, что я больше всего ценю в нём. Он говорит то, что чувствует. Он ничего не приукрашивает. Он даже не задумывался о чем-то вроде того, чтобы изменить своё мнение, лишь бы не обидеть меня. И он всегда оставался рассудительным. Это замечательные качества. Сильные и самоуверенные черты.

Но сверх этого, я так же познала, что есть и другие черты. Он был наблюдательным. Хорошим слушателем. Ему было не наплевать на людей, даже на тех, с которыми, казалось, у него были непростые отношения, к примеру, как с его братом.

И эта ночь подтвердила, он настолько тщательно всё продумал, что заткнёт за пояс всякого мужчину, которого я знаю или о ком слышала. Кто ещё бы додумался дать вам воспоминания о потерянном годе? Кто смог бы продумать каждую мельчайшую деталь от парада до горячего шоколада?

Он просто чертовски хорош.

И я хочу его. И не просто в сексуальном плане, хотя это определенно было частью этого желания. Я хочу его, потому что он был просто потрясающий.

— Ладно, запечатывай, — потребовал он, и я так и сделала, наклеив долбаный адресный ярлык на Северный Полюс и всё прочее. — Так… — объявил он, когда я взяла свой горячий шоколад, улыбнувшись, потому что в нём были маленькие зефирки и взбитые сливки, Сойер поднялся на ноги. — Что тебе нравится, белые или разноцветные огоньки?

— Эмм, все кто не использует цветные огоньки на своих Рождественских ёлках, просто высасывает весь дух из праздника.

— Хорошо, — сказал он, потянувшись к каким-то коробочкам, — тогда какое мигание нравится?

— Непрерывное, мигающее. Мне нравится мелькание, но только не такое, которое вызывает эпилептический удар.

— Окей, это можно устроить. Думаю, вся эта работа с огоньками исключительно для мужчин, верно? Затем женщины занимаются украшением.

— Звучит как план, — согласилась я, откидываясь назад и наблюдая, как он соединил огни вместе и развесил их по ёлке, придерживаясь пустых мест, пока всё дерево не было отлично освещено, некоторые огоньки мигали, но главным образом большинство непрерывно горели, таким образом, это было успокаивающе и не вызвало беспокойства.

— Порядок, теперь твоя очередь, детка, — заявил он, поднимая свой горячий шоколад и откидываясь на спинку дивана, чтобы понаблюдать, как я украшаю.

Его телефон выскользнул из кармана и, когда я прикрепила первое украшение, маленький венок с датой прошлого года на нём, я услышала щелчок его камеры. На протяжении всего процесса украшения я периодически слышала срабатывание камеры.

— Чем твоя семья обычно занималась на Рождество? — спросил он, когда я улыбнулась маленькому украшению Макса из «Гринч похититель Рождества».

— В Сочельник мы ходили в приют для животных, чтобы накормить их, и клали подарки под ёлку в церкви, для малоимущих. Затем, потому что я бывала слишком возбуждена, чтобы спать, из-за прихода Санты, они отводили меня посмотреть на Рождественские огоньки, до тех пор, пока я не вырубалась. Потом я просыпалась Рождественским утром, находила родителей забравшимися на диван, пьющих кофе и ожидающих меня. Затем мы все открывали подарки. После этого моя мама начинала готовить праздничный ужин, который мы все съедали. Мы брали Рождественские фильмы и смотрели до тех пор, пока все не вырубались.

— Какие фильмы вы обычно смотрели?

— Только лучшие, — сказала я, улыбаясь от воспоминаний, пока продолжала наряжать ёлку. — «Белое Рождество», «Санта Клаус», «Рождественские каникулы »…

— «Рождественская История»?

— Нет. Её крутят все 24 часа в Сочельник. Поэтому к Рождеству нам уже дурно от неё становилось.

— Ты до сих пор придерживаешься этих традиций? — спросил он, очень внимательно слушая.

— В большей степени, да. Но я больше не смотрю тех фильмов. Я обнаружила, что это немного болезненно.

— Тогда что ты смотришь теперь?

— Те, что не смотрела: «Рождество с Кренками», «Эльф», «Реальная любовь», «Буду дома к Рождеству», «Пока ты спал», «Привет Семье»…

На мгновение он позволил мне потеряться в своих воспоминаниях.

— Отлично выглядит, детка, — сказал он, и я почувствовала, как внутри всё всколыхнулось. Это ощущалось таким правильным, что он повесил гирлянду и болтал со мной, пока я развешивала шары. — Так, к какому типу относишься ты, предпочитаешь ангела или звезду?

— Только звёзды, — сказала я утвердительно. У меня до сих пор осталась одна с родительской ёлки. Она сломалась и не работала уже годы, но я всё равно украшала ею верхушку ёлки каждый декабрь.

— Ладно, — сказал он, поднявшись и порывшись в коробке, затем вытащив оттуда звезду для меня. Я соединила её с гирляндой, и она загорелась полудюжиной цветов, а я поднялась на носочки, стараясь установить её наверх. — Вот, — проговорил он после моей третьей попытки, чуть ли не опрокинув ёлку в процессе. Сойер встал позади меня, руки обхватили меня за живот и удержали, когда он забрал звезду и расположил её на ёлке. — Идеально, — сказал он после установки.

Я вытянула шею, отчего мой затылок оказался на его плече. Он был прав. Идеально.

Он наклонил голову и слегка повернул её, поцеловав мою шею, отчего по моему телу пробежали мурашки.

— Подарки, детка, — пробормотал он тяжелым голосом, соответствующим моменту.

— Хорошо, — согласилась я, собираясь отойти, но его рука крепче сжала меня, он снова поднял другую руку, но уже с телефоном, не со звездой. И я увидела наши лица на экране. Буквально идеальная картинка. Он нажал на снимок, экран замер на секунду. А затем он отпустил меня и отошел. Мне пришлось сдержать вырывающееся хныканье, когда я последовала за ним, чтобы сесть на пол перед ёлкой.

— Открывай, — потребовал он, и я почувствовала прорывающуюся неловкость, когда потянулась за ближайшей коробкой. Тонкая, прямоугольная, про которую годы детских исследований подсказали мне, что там абсолютно точно некоторая форма одежды.

На секунду я засмотрелась на обёртку, крупные пушистые колпаки Санты. Ни один из подарков не был похож на другой, у каждого подарка либо яркая и современная с рисунками упаковка, либо классическая, в винтажном стиле бумага.

— Должно быть, это займет весь гребаный день, если открывать подарки, как в детстве, — саркастично заметил он , и я начала срывать обёртку, когда услышала щелчок камеры.

Я сняла крышку и сдвинула ярко-красную тканевую бумагу в сторону. И там был потрясающий шелковый лоскутный халат. Я тут же вытащила его, удерживая с улыбкой. Красивый. Он потрясающий.С нова раздался щелчок и я замотала головой.

— Он великолепен.

— Подумал, он соответствует твоему экзотическому виду.

— Ты сам его выбирал? — спросила я, убирая обратно в коробку.

— Звучит удивленно. Я выбирал всё, Рия.

Я не могла решить, нравится мне этот факт или нет. Было бы проще принять подарки, если, скажем, их выбирала Мардж. Или, чёрт побери , даже Брок, Барретт или Тиг. Но Сойер выделил время в своём и так загруженном графике, чтобы выбрать подарки для меня. Это на самом деле что-то да значит.

И я не была уверена, могла ли справиться с тем, что он значил для меня больше, чем уже есть. Особенно, когда мы не знали друг друга так долго.

— Давай же. У нас остались и другие праздники. Ты сможешь поразмышлять о моём изумительном вкусе позже.

Я посмеялась над этим и потянулась к следующей коробке, поменьше, с винтажным рисунком сосен. Развернув её, я обнаружила большую, тяжелую, голубую с бежевым керамическую кружку. И, вновь, я старалась не зацикливаться на этом. Но он приобрёл для меня кружку. Чтобы поставить в свой шкафчик. В другой коробке был комплект дорогой соли для ванн. В ещё одной имелся набор для смешивания девчачьих коктейлей. Потом в огромной коробке я нашла холст с масляной живописью, воссоздавший моё старое семейное фото, меня и моих родителей, сидящих перед нашей Рождественской ёлкой. Мне, наверное, было лет двенадцать в то время, и я как раз проходила через неловкую фазу роста волос, а так же у меня были густые брови. Но я прямо-таки сияла.

— Как ты… — проговорила я, мотая головой.

— Барретт наткнулся на фотографию, когда взламывал твой аккаунт на «Фейсбуке». Я подумал, она отлично подойдет к этому моменту.

В этот раз, когда появились слёзы, я не стала их сдерживать. И когда желание побудило подползти к нему и обнять, я так и сделала.

И не было никакого замешательства, когда его руки обернулись вокруг меня. И когда слёзы счастья и печали заскользили вниз по его шее, его руки погладили вверх и вниз по моей спине, запутавшись в моих волосах. Я получила множество подарков за свою жизнь. Хотя изрядное количество тех подарков было от бойфрендов, но ни один подарок не был когда-либо столь же обдуманным как тот, что подарил мне Сойер.

— Ладно, детка, — сказал он, немного сильнее сжав. — Остался последний, — сказал он, передвинувшись, поскольку, как я понимаю, он схватил подарок. Я вытерла глаза и слегка откинулась назад, но оставила ноги возле его бёдер, внешняя сторона моих бёдер напротив внутренней стороны его. Он так же не стал отодвигаться, кладя маленькую ювелирную коробочку в мои руки. Мои брови сошлись вместе, когда я посмотрела вниз, понимая, что украшение — слишком личный подарок. Мужчины не дарят украшения подругам.

Но он наблюдал за мной, поэтому у меня не было времени обдумать эту мысль. Я сняла крышку и нашла там подвеску. Она была на изящной серебряной цепочке, очень простая, очень в стиле Сойера, украшение двух перекрещенных кругов. Один был больше и был серебряным; другой был меньше и сделан из золота. И в нём был смысл, который, я не была уверена, что он понимал, но я была чертовски уверена, что понимала.

Это была подвеска символизирующая отношения.

— Она красивая, — сказала я, это и имея в виду, зная, что это тут же станет моим любимым украшением. В действительности, появилось сильное желание взять её и надеть, так что я так и поступила. — Как смотрится? — спросила я, подняв подбородок вверх и в сторону так , чтобы он мог посмотреть. Но его глаза смотрели в мои, а пальцы схватили мой подбородок и повернули обратно.

— Красиво, — сказал он, и в животе у меня всё перевернулось. Он смотрел долгие секунды, прежде чем опустить руку. — Далее, Новый Год, — заявил он, внезапно уходя и направляясь к шампанскому. — У тебя есть какие-нибудь решения, над которыми ты раздумывала, прежде чем всё случится?

Я фыркнула, когда он вынул пробку с шампанского и наполнил оба бокала.

— Больше не встречаться с придурками, — предложила я, смеясь.

— Должно быть, это ежегодное решение каждой женщины. Хотя в последнее время, похоже, что придурки и козлы превышают численностью достойных парней.

Я взяла бокал и подняла его для тоста.

— Я знаю нескольких, — предложила я. Его улыбка смягчилась, когда он отсалютовал мне в ответ и сделал глоток.

— Далее… День Р ождения.

— Правда, здесь слишком много подарков, — указала я, мотая головой.

— Ш-ш, — произнёс он, подойдя к столу с украшениями ко Дню Рождения и указывая на груду подарков. Так что потом я открыла подарки ко Дню Р ождения.

Я обнаружила два новых платья, только немного более облегающие, чем я обычно покупаю для себя. Там же была пара туфель. И еще были билеты на комедийное шоу , в кинотеатр и местный спа-салон.

— Время выбраться и начинать снова делать всякую чушь, Рия. Снова наслаждаться жизнью.

Я кивнула, признавая правду.

— Это, правда, мило с твоей стороны, Сойер. Спасибо тебе огр…

— Мы не закончили, детка, — сказал он, и я взглянула назад на стол, чтобы посмотреть, не упустила ли я что-нибудь.

— Я не вижу…

— Ну, ты так же пропустила Пасху, 4 июля и еще пару дурацких праздников, но есть ещё один большой праздник, который ты забыла и который ты, вероятно, не собиралась праздновать, раз уж твой бывший оказался козлом и ты, наверное, застряла в режиме «к черту мужиков». Но ты пропустила это , и я также его восполню.

Верно.

— Розы, — сказала я, посмотрев назад в коридор.

— Розы, — согласился он, слегка кивнув.

— Розы — это немного…

— Чересчур ? — предложил он. — Ага, — согласился Сойер , не похоже, что он хоть немного смутился этим фактом.

— Я никогда не подозревала , что ты любитель таких банальностей.

— Я никогда не встречал никого настолько циничного как ты, кто бы принял что-то традиционно романтичное за банальность.

Чёрт, да.

Он подловил меня в этом.

Я никогда не была такой девушкой. До Майкла, я таяла, если приходила домой после паршивого дня и находила одиночную розу на подушке или коробку шоколадных конфет. Я была размазней во всех смыслах. Я плакала на свадьбах , и у меня появлялись бабочки в животе при просмотре романтических комедий.

— Ладно, хорошо. Это мило, — я двинулась, улыбнувшись ему. — Но если я последую за этими лепестками и обнаружу ужасно-откровенное нижнее белье, я буду чертовски разочарована.

— Правда? — спросил он, следуя за мной, пока я шла по дорожке из лепестков.— Тогда мне, вероятно, не следовало покупать тебе различные дилдо и вибраторы, да? — спросил он, отчего я захихикала, когда обнаружила, что след из роз прекратился перед закрытой дверью в мою комнату. В двери был зажат маленький красный конверт, и я потянулась за ним с улыбкой, поскольку Сойер наблюдал за мной.

Внутри я нашла карточку с изображением бутылки «Sunny D» и надписью с обратной стороны «ты хочешь D». Смех удивления обернулся приступом смеха, и я услышала щелчок камеры, тогда я знала, что картинка, где я так сильно смеюсь, должна быть удалена, как только мы закончим.

— Ну, это закончилось на хорошей ноте, — сказала я, мотая головой.

— Ты еще не закончила, — сказал он, кивнув на дверь.

— Сойер, это уже слишком.

— Входи, — приказал он.

С этими словами я зашла внутрь и обнаружила, что на моей кровати расположилась огромная корзина. Я направилась вперёд, улыбаясь ему через плечо. Корзина была вызывающе красного и розового цветов и выглядела в основном так, словно любовь вырвало на всё это сверху. Но мне понравилась каждая частичка этого: букет лилий (потому что я не была фанатом роз, кое-кто из них откопал эту информацию обо мне), огромная коробка шоколадных конфет, клубники в шоколаде с красным и розовым дождиком леденцов с изображением купидона на них, гора банальных романтических комедий и красный пушистый мишка Теди.

— Ты сделал это? — спросила я, хватая мишку и прижимая его к груди.

— Ага.

— И ты не советовался с Мардж или с кем-то ещё?

— Советовался ли я с женщиной, чей муж скупает ей целый магазин шоколадок каждый день Святого Валентина на протяжении последних 15 лет, и которая считает, что это самая романтическая вещь в мире? Нет, детка. Я ни с кем не советовался.

— На самом деле ты сентиментальный, — поддразнила я. — Признайся, — сказала я, потянувшись к диску «Вам Письмо»[22] и махнув им на него, — ты купил его, потому что на самом деле сам хотел посмотреть.

— Подловила, — сказал он с улыбкой. Я положила кино обратно в корзину, веселье по большому счету ушло, и я ощутила немного печали от того, что ночь закончилась. — Пригласи меня на просмотр фильма с тобой, Рия, — сказал он приглушенным голосом. Я оглянулась и обнаружила, что он наблюдает за мной, голова наклонена в сторону.

— Хочешь посмотреть со мной, как Мэг Райан и Том Хэнкс каким-то непостижимым образом влюбляются без какой-либо сексуальной химии? — спросила я, снова доставая диск и вручая ему. Пока он загружал его в проигрыватель, я убрала корзину с кровати на пол, но перед этим выудила оттуда шоколадки. И, ну, так же сохранила у себя мишку Тедди, когда забралась в кровать и уселась напротив у изголовья. Сойер загрузил DVD, схватил пульт, скинул свою обувь и направился к пустующей стороне кровати. Его большое тело заняло больше половины кровати, его плечо прижималось к моему , наши тела соприкасались от плеч и до лодыжек. Он выбрал главное меню и нажал «проиграть», затем потянулся туда, где коробка шоколадных конфет лежала на моих коленях, и взял ту противную с фруктовой начинкой, чтобы съесть. Майкл и я обычно сражались за те, что с нугой или с карамелью. Я вспомнила, когда спросила маму, как она узнала, что отец — тот самый, единственный, она сказала, что это произошло, когда она поняла, что ему нравятся огурцы, в то время как она ненавидела их. Так что, когда она получала овощной салат на ужин, он забирал у неё «противные» огурцы.

Очевидно, она не была серьёзна, но в этом имелся смысл. Она знала, что поймет это, когда найдёт кого-то, кто сделает всю картину полной, кого-то, кто будет сильным там, где она слабой, у кого был бы недостаток там, где она превосходна. Поэтому я старалась так сильно, как могла, не искать много скрытого смыла, но всё же я делала это.

— Помнишь когда «Америка он-лайн»[23] была популярна? — спросил он, мотнув головой на ТВ.

— Хорошие старые деньки, — кивнув, согласилась я, вспоминая, как мама умоляла меня выйти из сети, чтобы она могла воспользоваться телефоном. — Хотя, — добавила я, легонько подтолкнув его, — сегодня так же был по-настоящему хороший день.

— Да? — спросил он, его руки двинулись и обвились вокруг моих плеч.

И, да, я растаяла прямо в его руках, голова опустилась к нему на грудь, моя рука разместилась на его животе.

— Да.

— Хорошо. Так и было задумано. Тебе нужен хороший день.

— Беру свои слова обратно, — сказала я, глубоко вздохнув, вдыхая его еле ощутимый пряный аромат. — Это не было хорошим днём.

— Нет? — спросил он, его пальцы проследовали вверх по моей руке.

— Нет, — согласилась я, кивнув. — У меня был отличный день. Спасибо тебе, Сойер, — сказала я, слегка сжав его. А затем, хорошие чувства так сильно нахлынули на меня, что мне показалось, что я могу взорваться. Я запрокинула голову вверх, чтобы взглянуть на него. Он наклонил голову вниз. И мы встретились взглядами.

— Я знаю, как сделать его ещё лучше, — высказалась я, слова вылетели до того, как я успела их обдумать.

— Неужели? — спросил он, рука двинулась по моему плечу и остановилась на шее, его большой палец поглаживал мою щеку. — Почему бы тебе не показать мне? — предложил он.

Я улыбнулась, подтянулась вверх и устроила свои ноги по обеим сторонам от него, обхватывая его лицо руками.

А затем показала ему.