А дело было так (СИ)

Глава 18

Наверное я очень поволновалась, когда встретила Игоря, потому что с того момента начала ощущать странное недомогание. Как будто тело мое налилось небывалой тяжестью, а в душе поселилась и не хотела меня покидать некая маята. От этого не стало спокойствия, совсем лишилась сна, а в пояснице на второй день подобного состояния почувствовала тянущую боль. Сначала не сильную, но очень неприятную, которая не давала думать ни о чем другом, а только к ней прислушиваться. Хорошо еще, что болело не постоянно, а моментами и с большими перерывами. Только так было первые пять часов. Потом все стало гораздо хуже.

— Что-то ты, Аглая, сегодня такая притихшая? — с подозрением покосился на меня маркиз, когда мы встретились с ним за завтраком. — Ничего не случилось? А самочувствие как?

— Нормально, — а сама еле сдерживала слезы на глазах, так в тот самый момент вступило в поясницу и в бок.

Дальше Георг уехал по делам. И это было хорошо, потому что начали допекать его недоверчивые взгляды в мою сторону. Но когда к вечеру стал схватывать живот, пожалела, что его не оказалось дома. Когда пришел бы не знала, а очень хотелось теперь пожаловаться кому-то на боль. Поэтому пришлось обратиться к горничной и рассказать о плохом самочувствии. Именно Инесса догадалась, что происходит и послала за повитухой.

— Госпожа, это ребеночек решил выйти на свет. Я знаю потому, что присутствовала при родах старшей сестры. У нее тогда тоже все так же начиналось.

— Но мне положено ходить еще несколько недель, — произнесла, морщась от снова накатившей боли. — С этим как быть?

— Не знаю, но думаю, что могли со сроком ошибиться, например. Или ребенок решил родиться чуть раньше — такое, слышала, тоже бывает. В любом случае, сейчас явится тетушка Марта, и она во всем разберется.

Эта многоуважаемая женщина пришла через полчаса, именно в тот момент, когда пересекала порог моей спальни, вдруг почувствовала, что подо мной растекается большущая лужа. И сразу сделалось отчего-то стыдно, будто была малым дитем, описавшимся в постели.

— Ой! — жалобно вскрикнула и начала неуклюже выбираться из-под одеяла. — Я кажется… у меня…

— Что, деточка? Что произошло? Сейчас посмотрим! Сейчас все выясним!

От голоса Марты, звучавшего спокойно и обнадеживающе, мне как бы стало легче. Очень приятно стало сознавать, что рядом находился человек, умудренный опытом. Мне даже стало казаться, что сейчас она надо мной поколдует, в смысле что-то хорошее сделает, и все снова наладится. То есть, боль пройдет, и оставшиеся до срока недели прожила бы безмятежно. Но не ту-то было.

— Нет, моя хорошая, унять муки мне не под силу. Это роды начались, милая. Вот и воды уже отошли. Я только и могу, что проследить за рождением ребенка да принять его на этом свете. Все дело будет за вами, госпожа. Но я буду рядом, подскажу словом, им же и успокою, но боль терпеть придется.

— И долго? — с мольбой и надеждой взглянула в морщинистое лицо Марты.

— Как бог даст, деточка!

И через час началось! А я-то думала, наивная, что хуже быть и не могло. Оказалось, ошибалась. А еще через пять мне уже белый свет был не мил.

— Терпи, дорогая, — нашептывал где-то рядом голос, но мне уже было ни до чего.

— Аглая! — это в комнате появился Георг. Я, как ни странно, смогла на нем сфокусировать зрение и узнать не только голос. Но ответить на его многочисленные вопросы оказалась не в состоянии: вот уже несколько часов как способна была издавать только стоны, и те как-то начали слабеть. — Что происходит? Как это так, ты рожаешь? А срок?! Это что же делается? Нет, это дьявол знает, что…

— С ума сошли, Ваша милость?! Кто же поминает рогатого в комнате роженицы?! — осадила его Марта.

А еще через энное количество часов мне и вовсе было ни до кого. Стало даже казаться, что голоса присутствующих слились воедино в неразборчивый шум. Вот тогда уже не могла сказать, кто находился при мне в комнате, только периодически ощущала на себе чьи-то руки. Их прикосновение, едва ощутимое, как вырывало меня из забытья, тогда уже что-то слышалось, должно быть, и виделось, но не очень разборчивое. И в какой-то момент вдруг поняла, что от меня настойчиво требовали ответа.

— Скажи да, Аглая! — как сквозь вязкое нечто доносился смутно знакомый голос. И он был небывало настойчив: вновь и вновь прорывался к заторможенному сознанию. — Ну же! Аленькая! Скажи мне да.

Было очень трудно понять, что происходило. Но от того голоса не было спасения. Он не давал погрузиться в спасительное забытье, и я сдалась: решила попытаться от него отделаться, сделав то, что просил. Но язык не слушался, в горле было невыносимо сухо, и совсем ни на что не хватало сил. Только я заставила себя сконцентрироваться.

— Да, — прохрипела и не узнала собственного голоса в этом слабом сиплом звуке.

— Вы слышали, святой отец? Невеста ответила согласием. Делайте же дальше то, что положено. Ну?!!

А я вдруг чему-то обрадовалась. Наверное, тому, что от меня отстали. Сначала, правд, ощутила что-то на губах, а потом погрузилась в подобие сна, кажется. Сколько он длился, не знала. Но закончился в тот момент, когда тело снова начала рвать на части острая боль. И я закричала. Громко. Не думала, что на подобное остались силы, однако же…

— Уже скоро, детка! — надо же, я узнала голос той самой Марты. — Немного осталось! Давай, милая! Давай!

Наверное, я снова кричала, но через несколько минут как будто почувствовала облегчение, а за ним на меня опустился покой.

— Это что? Это я умерла? — такая мысль пришла в голову, прежде чем отключилась совсем от действительности.

Дальше мне, скорее всего, было хорошо. Но я того состояния совсем не помнила. Как потом выяснилось, спала. А когда снова открыла глаза, смогла отчетливо и видеть, и слышать, и сильная боль не мучала больше. Потому и заметила, первым делом, сидящую рядом Инессу, затем солнечные лучи, проникающие через не зашторенное окно. А потом рука моя как-то сама принялась ощупывать резко спавший в размере живот, когда глаза не решались еще туда взглянуть.

— Что со мной? — вымолвила скрипуче, и девушка, задремавшая в кресле подле меня, тут же встрепенулась.

— Вы очень устали после трудных родов, госпожа, и проспали подряд много часов.

— Родов?.. И что?.. И кто у меня… Или… — вопросы толпились в голове, мешались, и было отчего-то страшно их произносить.

— Все хорошо, — немедленно успокоила Инесса. — Все закончилось благополучно. У вас, миледи, родилась хорошенькая девочка. Крупная и активная. Не волнуйтесь и не ищите ее глазами в этой комнате. Младенца поместили в соседней, в детской комнате. Там и няня, и кормилица.

— Почему отдельно от меня? И зачем нужна кормилица? Нет. Не нужна она нам! Верните мне сейчас же дочь! Слышите?!

— Хорошо, хорошо! Я сейчас. Минуточку!

Она выскользнула за дверь, а через некоторое малое время на пороге появился Уильям. Вот его мне только и не хватало! А говорили, что уехал в столицу государства по вызову короля.

— Ты проснулась? — быстро пересек комнату и присел на край кровати, пристально всматриваясь мне в лицо. — Помнишь, что произошло вчера?

— Мне сказали, что родила девочку. Где она? Принесите мне моего ребенка!

— Нашего, Аленькая, на-ше-го! — опять этот несносный мужчина пытался ставить меня на место. — И так, значит, ты ничего не помнишь?

— А что еще случилось? — я вся подобралась.

— Так… ничего особенного. Просто, мы с тобой поженились.

— Что?!! — представляла, как ужасно выглядела в тот момент, когда от изумления чуть не вывернулась вся наизнанку. Иначе, отчего бы ему выглядеть таким довольным, произведенным эффектом. — Скажи, что пошутил так неудачно.

— Отчего же? Никаких шуток. Обряд прошел немного в укороченном варианте, к сожалению, но по всем правилам. Уверяю тебя. Присутствовал священник, имелись в наличие свидетели, я прибыл срочно из дворца, поэтому одет был с иголочки, разумеется. А на тебе красовалась очень нарядная накидка, кажется, или какой-то еще предмет женской одежды. В общем, мы смотрелись достойно.

— Издеваешься? Нет, я тебе не верю. Этого не может быть.

— И у нас теперь есть дочь. Нарекли ее Оливией. Тебе нравится?

— Олей, что ли? — не верила своим ушам, и еще казалось, что продолжала спать. — Это сон, что ли, такой мне продолжает сниться?

— А если сон, то надеюсь, он тебе нравится? — усмехнулся в своей манере герцог. — Сейчас сюда принесут малышку. А, вот и она. Взгляни, жена, какую дочь ты мне подарила. Кстати, отчего у нее рыжие волосы? Не подскажешь?

И он сложил руки у себя на груди, после того, как передал мне сверток из кружев. В вопросе послышался подвох. Сомневался в отцовстве, что ли, наконец? Бросила на него быстрый взгляд, но нет, озабоченным или хмурым не выглядел, даже успела заметить губы, кривящиеся в легкой улыбке. Но очень пристально герцога не рассматривала — меня больше занимала дочка. Осторожно расправила простынку и одеяльце, в которые та была завернута, и начала поедать глазами крошечный носик, губки бантиком, закрытые пока глазки и, да, потрогала слегка пальцем, поворошила рыжеватые прядки-завитки волос.

— Надо же… И правда! А рыжая у нее бабушка. Моя мама, то есть. Интересно, какими будут глаза? У меня они от той же мамы, зеленые.

— Я заметил, что они серо-синие, — сказал и при этом хмыкнул самодовольно. — Потом запросто могут стать, и вовсе, синими, как у меня. А брови у нее точно мои. Взгляни сама! И нос, и…

— Глупости! Что ты там мог рассмотреть?! И еще все десять раз переменится. То же мне, заметил он!

— Вот, упрямица! — в сердцах произнес Уильям, но быстро сменил гнев на милость. — Но хорошо еще, что перестала утверждать, будто к этому ребенку имеет отношение Георг. Он чуть живой, бедолага, примчался за мной в столицу государства и первое, с чего начал докладывать, что срок родов ровным счетом ни о чем не говорит. Что он сам никаким боком не касается этой проблемы. Довела ты, Аленькая, маркиза до седых волос. Не веришь? Зря. Он до сих пор в себя не может прийти после полученной встряски.

— Что? Правда? — покосилась с сомнением. — Поседел?

— Нет. Это я образно выразился. И сейчас он готовит свой обеденный зал к торжеству. Мои друзья-товарищи требуют обмыть детские пальчики. А тебя Марта пока перевозить в замок запретила. Сказала, что моя жена еще очень слаба, и ей необходимо сначала набраться сил. Вот и приняли решение устроить праздник по случаю рождения моей дочери здесь, в доме Георга. Ты не сможешь, дорогая, спуститься к нам? Так и думал. Да, полежи пока в постели несколько деньков. Марта говорит, что не меньше трех дней лучше не покидать этого дома, а там посмотрим. Эй! — Повернулся герцог к незнакомой женщине, что принесла недавно малышку, а сейчас топталась у порога, не решаясь к нам приблизиться. — Няня, заберите ребенка и отнесите в детскую.

— Уильям! — взмолилась тут я и крепче прижала к себе девочку. — Не отбирай ее у меня, молю! Только ни это!

— О чем ты, Аленькая? — спокойно отвечал он мне. — Вспомнила о моей угрозе? Так это уже все в прошлом. Теперь мы перед богом супруги и станем жить рядом, и дочь воспитывать тоже вместе. А что сказал тебе такое когда-то, так ты меня тогда довела до этого. Упрямством своим безграничным и непослушанием. Теперь, надеюсь, осознала, как была неправа. Представь, как все сейчас было бы, не вмешайся я снова в твою судьбу. Так вот, я пойду сейчас к гостям, а ты, если не решишь сразу заснуть снова, то поразмысли над моими словами.

Он ушел сразу за нянечкой, унесшей из комнаты Оливию. Девочка так и не проснулась за то все время, что провела в моей спальне. Я, оставшись одна, лежала, смотрела в потолок и счастливо улыбалась. Мне вспоминалось маленькое личико с рыженькими бровками и волосиками на круглой головенке. Это была моя дочка. И я витала в счастье уже от того, что она у меня теперь была. А еще потом в голову пришла мысль, что я стала Уильяму женой, а он мне мужем. Странно. Каким же все это было для меня странным. Это что же, я теперь была герцогиней? Вот уж не думала, что такое могло случиться. Противилась этому, как могла, а оно, все равно, вон как получилось. И что должно было случиться дальше? Такая мысль пришла в голову, но осмыслить ее не успела, так как в комнату вошла Инесса.

— Госпожа, вам надо обязательно поесть. Приготовьтесь, сейчас стану вас кормить.

Решила не капризничать и быть послушной, хоть есть мне нисколько не хотелось. Я съела все, что принесла для меня горничная, а потом запила с удовольствием огромной кружкой вкусного компота.

— А теперь было бы неплохо, если бы вы поспали. Говорят, во сне быстро восстанавливаются силы, а если человек болен, то скорее выздоравливает.

Я снова не спорила. Сказали мне, что хорошо было бы поспать, так я и улеглась в постели на бок. Но сон не шел. И когда Инесса тихонько выскользнула за дверь, оставив меня одну, честно закрыла глаза. Только ничего из этого не получилось — сна не было и в помине. А потом из зала снизу стали доноситься голоса пирующих друзей герцога. Некоторые их тосты можно было расслышать, чуть ли ни полностью. Ну, как было в такой ситуации отрешиться от действительности? И тогда на ум пришло подняться и пройти в детскую, чтобы еще полюбоваться на ребенка. С осторожностью и постепенно выбралась из-под одеяла, накинула на плечи халат, подпоясалась и пошла, придерживаясь за разные предметы мебели и стены, в нужном направлении. Идти было недалеко. Только следовало выйти в коридор и сделать с десяток шагов, чтобы дотянуться до нужной двери. Но по пути меня снова привлекли мужские голоса. Гости в тот момент поднимали бокалы за счастливое будущее моей дочери, и отчего-то захотелось подсмотреть за ними.

Сделать это было легко. Пара шагов в сторону, дотянуться до дубовых перил, что ограждали широкую лестницу, которая вела вниз на первый этаж. А дальше еще чуть продвинуться и еще наклониться, чтобы наблюдать, хоть и частично, большую столовую, двери которой в тот момент были распахнуты настежь. И я смогла наблюдать после этого именно Уильяма, сидящего во главе стола. Нет, там были и другие мужчины, некоторых легко признала, но глаза мои приковались именно к новоявленному супругу. И что я увидела? Ничего радостного.

Герцог в тот момент откинулся к спинке высокого кресла. Он зажал в сильной руке кубок с вином и, как только друзья провозглашали здравницу, исправно подносил его край к губам. Уильям отпивал глоток или два и снова погружался в какие-то свои мысли. Создавалось впечатление, что те были тревожными. Отчего так решила? Просто смогла рассмотреть морщинку, что пролегла у него между бровями. А за время знакомства успела разобрать, что в таком случае ему было над чем задуматься, и мысли эти были всегда напряженными. Так что же супруга тревожило в тот момент? Отчего не сиял улыбкой, как остальные мужчины? Подумала над этим, и разум услужливо предложил возможный ответ.

— Он опечален, что поторопился заключить со мной брачный союз. Определенно. Поторопился, опрометчиво опередил события, а они взяли и преподнесли ему вместо желанного сына никчемную дочь. Вот теперь и хмурится сидит. Переживает, но виду старается не показать. А дальше, что будет? Возненавидит нас с Оливией и отошлет от себя подальше? — такие вот размышления роились в моей голове.

И надо же было такому случиться, что Уильям вдруг повернул голову и встретился глазами со мной. Не иначе, как взгляд на себе почувствовал. Заметил меня, стоящей на лестнице и напряженно замер в одном положении. Он там, как окаменел, а я на верхней площадке. И в таком положении оставались с ним не менее минуты. Что прочла в синеве его глаз? Мне казалось, что подтверждение своим размышлений. А он, похоже, распознал, о чем думала я. Иначе, отчего нахмурился еще больше и после этого совсем, всем корпусом, развернулся в мою сторону.

Дальше мне показалось, что собрался подняться из-за стола и направиться ко мне. А вот к новому разговору я была не готова. Совершенно не ощущала силы на новые попытки разобраться в наших непростых взаимоотношениях. Поэтому я предпочла обратиться в бегство. Оттолкнулась от перил и заспешила в детскую, благо, что до нее было всего ничего шагов. Ухватилась за ручку и потянула ее на себя. В комнате хлопотали две женщины. Одна мне уже была знакома, нянечка. А вторая смотрелась много моложе и в тот момент собиралась дать моей дочери грудь.

— Миледи! — заметили меня и присели в учтивом поклоне.

— Подождите кормить Оливию. Я сама хочу попробовать, — решительно направилась к той женщине, в которой определила кормилицу. — Дайте ее мне.

Спорить никто не рискнул. Я же присела и взяла дочь на руки. А дальше малышка легко взяла мою грудь и принялась кушать. Ощущения не поддавались сравнению ни с чем, что испытала ранее когда-либо. Нечто! Напряглась лишь в самом начале, так как побоялась, что меня отвергнут. Но когда все получилось, просто растаяла от восторга и облегчения, нахлынувшего жаркой волной. Догадывалась, что щеки в тот момент окрасил яркий румянец, а в глазах заблестела радость. И вот такой и застал меня Уильям, вошедший к нам в комнату.

Он пришел и остановился, лишь только переступил порог. Осмотрелся коротко и сразу же нашел взглядом меня с дочерью на ругах. А тогда уже подошел ближе и встал рядом. Смотрел молча. Я тоже не произносила ни слова. В тишине несколько раз было слышно, как причмокнула губами и язычком наша малышка. От этих звуков мне захотелось рассмеяться, но прежде чем сделать это, подняла глаза на герцога. А он смотрел на нас изучающе. И по глазам не возможно было понять, о чем думал в тот момент. Предположить же можно было разное. Но потом Уильям заговорил, и мне совершенно расхотелось даже улыбаться.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты кормила ее сама. Для этого уже нанята кормилица, Аглая.

И тон его был довольно суровым, как если бы ни просто высказал свое мнение, а приказал мне не заниматься впредь ерундой. А я, выслушав эти слова и особенно чутко прислушавшись к интонациям, вдруг осознала, что ничего абсолютно нового между мной и Уильямом как будто и не произошло. А была ли свадьба? Такая мысль теперь замаячила в голове. Противостояние между нами двумя, по всему, продолжалось, а видимых доказательств, что мы теперь были венчаны, не наблюдала. Взглянула на свои руки, а на них по-прежнему не наблюдалось обручального кольца. Зато на пальце герцога, как и раньше, красовался массивный перстень с крупным черным камнем. Но он проследил за моим взглядом, выходило, и догадался о ходе мыслей. Иначе, отчего бы немедленно отчеканил следующее распоряжение?

— Передай ребенка няне, Аглая. Что ты так вцепилась в девочку? Малышка уже вполне наелась. Разве, ты не видишь? Она уже с минуту просто пускает молочные пузыри, взгляни. О ней здесь хорошо позаботятся, не сомневайся. А ты еще очень слаба, и тебе положено отдыхать, как сказала Марта.

Тут я посмотрела на дочь и смогла, наконец, заглянуть в ее раскрытые глазки. Они действительно были синеватыми. Крупные, но пока еще какие-то мутные. Красивая моя доченька!

— Разрешите, миледи? — протягивала ко мне руки няня малышки.

И пришлось подчиниться. Но, боже, как не хотелось отстранять от себя легкое теплое тельце! Сделала это через силу и тут же оказалась на руках Уильяма. Он сгреб меня в охапку и поднял со стула, на котором только что сидела.

— Я отнесу тебя в спальню. Посмотри, у тебя голые ноги и холодные руки. Так и простуду получить не долго. Нужна она тебе? Считаю, что ни к чему. Зачем ты кинулась в детскую? Думаешь, я не смогу должным образом позаботиться о собственном ребенке? Нет? Не это? А что тогда сидит у тебя в голове? Откройся мне, Аленькая. Хватит уже упрямиться и расслабься. Учись верить мне, мы же теперь муж и жена. Что качаешь головой? Не хочешь в это верить? Я и сам немного странно себя чувствую. Может, оттого, что все случилось очень быстро?

Он боком открыл дверь в мою спальню, вошел со мной на руках, а затем бережно опустил меня на кровать. Но не уложил, а посадил, повыше подложив под спину подушки.

— Представь себе, сообщение о твоих родах застало меня в покоях короля. А потом была многочасовая скачка. Явился сюда, а тут ты вся такая слабая, бледная. Сознаюсь, что на миг усомнился в твоем самом ярком природном качестве, в упрямстве то есть. Неужели, подумал, сдастся и перестанет бороться? Но нет! Это все не про тебя, Аглая. Смогла и сама выжить и дочь нашу на свет воспроизвести. Но это случилось чуть позже, а до того я держал в объятьях очень ослабевшую родами женщину. Да еще священник под рукой крутился, готовый причащать и отпевать. Как было не озвереть от такого поворота судьбы? И я гаркнул на него, чтобы кончал заупокойные речи и готовился к свадебному обряду. Вот так, если коротко, все и было.

— Хочешь сказать, что мы действительно поженились?

— Не хочу сказать, а ты мне теперь жена, а я твой законный муж. И вот… — он принялся снимать с пальца тот самый перстень. — Давай руку, супруга.

В полном замешательстве следила, как Уильям завладел моей рукой и одел на палец кольцо. Оно было великовато, оттого немного крутилось. Но я успела ощутить, что еще хранило тепло своего хозяина, когда оказалось на мне.

— Ты, наверное, теперь так жалеешь об этом…

— Хм! Не о том говоришь, Аленькая. Не этих слов я ждал от тебя.

— Так и я…

— Э! Ладно! — взмахнул он порывисто рукой, стремясь прервать разговор. — Ты не в себе. Я понимаю, что потратила много сил и была на грани. Поэтому сейчас уйду, а потом, когда окрепнешь, мы вернемся к этому разговору. Договорились? Отдыхай!

Он ушел, а я припомнила тот его взгляд, что подсмотрела недавно. Так поняла, что этот человек ощущал себя загнанным в угол. Вот ведь ситуация! Он в тупике, и я не в лучшем положении оказалась. Чего, спрашивалось, от жизни следовало ждать дальше?