А мы любили (СИ)

Глава 42. Помнишь, как мы любили?

— Во-первых, хочу сказать, что все большие молодцы! Интервью Джамили с Алиной набрало миллион просмотров! На нас сослались почти все СМИ, наши нарезки для Инстаграма (соцсеть, запрещенная на территории РФ) и Ютьюба отлично смотрят и комментируют. Я думаю, это успех!

Так большой босс, как называют за глаза Зейна сотрудники, начал планерку. Больше всего похвалы получила Джамиля за вопросы, раскрытие героини и проявленную эмпатию, но не обделили и продюсеров, операторов, визажистов. Джама сияла. Вопреки страхам, что она уже вышла из моды, у нее все получилось, и она чувствовала себя в новой редакции как рыба в воде. Наверное, потому что ребята были плюс-минус ровесниками ее дочери, и Джамиля находила с ними общий язык. Сейчас они готовились к новому интервью с судьей, которая стала известна на всю страну после открытого процесса над бывшим чиновником, до смерти избившим жену. Перед каждой съемкой Джамиля делала домашнюю работу: собирала информацию о госте, просматривала видеоматериалы, если таковые были, составляла вопросы, а потом подходила к ребятам и спрашивала: “Что бы вы хотели спросить у нее?” Если они предлагали что-то стоящее, она это оставляла. Молодежи нравилось, что она интересуется их мнением. Еще до ее появления, они думали, что Джамиля Ибрагимова — звезда, и возможно, даже дива. Но она оказалась совершенно простой женщиной без понтов и завышенного самомнения.

Все последние дни Джамиля была особенно активна. На работе и дома все налаживалось. Алишер уже два дня жил у нее, и пока она уезжала в офис на несколько часов, завозила его к Камелии, а потом забирала. Но несмотря на то, что все вроде бы было хорошо, дурное предчувствие не покидало ее. Джамилю гложило, что в течение дня Алишка несколько раз зовет маму, тоскует по ней и ищет. Она спрашивала себя, правильно ли они с Даниалом поступают, может ли их борьба навредить его психике, не сделают ли они только хуже малышу?

Даниал подключил юристов, подал в суд и начал наступление по всем фронтам: натравил на нее органы опеки, заблокировал счета и карту, установил за ней круглосуточное наблюдение. Ибрагимов задвинул свои принципы подальше и не жалел денег, когда ему на них намекали. Для себя в этом вопросе он решил так: “Вижу цель, не вижу препятствий”.

В тот вечер Даниал пришел к бывшей жене поздно вечером. Малыш уже сладко спал на большой кровати. Джамиля встретила Даниала в простой белой футболке и шортах, открывающих длинные, стройные ноги. Мазнув по ним восхищенным взглядом, Ибрагимов незаметно сглотнул и нервно поправил воротник футболки-поло. В памяти мигом вспыхнули картинки из прошлого, в которых еще молоденькая Джама встречала его с работы. Он тогда был всего лишь наемным сотрудником с небольшой зарплатой и большими мечтами. А она — восхитительная и восхищенная стояла на пороге босиком, и когда он входил в квартиру, бросалась к нему на шею и говорила, как соскучилась за весь день.

— Даник? — удивленный и тихий голос Джамили вывел его из задумчивости.

— Да?

— Ты завис.

— Сложный день, — сказал он, снимая туфли.

Джамиля подошла ближе и совершенно внезапно обняла его талию и подняла на него глаза. Длинные черные ресницы дрожали, а на мягких, бледно-розовых губах расцвела грустная улыбка.

— Даник, мы же все делаем правильно?

— Конечно, — нахмурился он. — Почему ты спрашиваешь? — он положил ладонь на ее щеку и большим пальцем погладил ее.

— Чувствую вину за то, что мы отбираем ребенка у матери.

— Я же все тебе показывал и рассказывал. У нее проблемы с психикой и она опасна для Алишки.

— И она не сдастся. Я понять не могу, почему она нас так ненавидит?

— Сам не знаю, — вздохнул Даниал. — Сейчас мне надо как можно скорее отвоевать нашего внука. Нет в ней материнских чувств. Нет! С рождения одна няня сменяла другую. Я слишком долго ничего не делал.

— Ты не знал, — успокоила она и провела пальцами по его волосам. Седины стало заметно больше, и это ей начинало нравится. И хотя они толком не поговорили о личном, об отношениях и о будущем, Джамиля уже тянулась к нему, как раньше. И бороться с этим притяжением с каждым днем было все сложнее и сложнее.

— Что ты делаешь, Джама? — предостерегающе прохрипел Даниал. — Я же сейчас сорвусь.

А ей вдруг так захотелось поцеловать его. Сделать это первой, а не просто отвечать на его поцелуй. Поднявшись на цыпочки, Джамиля обвила руками его шею и коснулась губ. Все получилось так легко и нежно, словно она перышком провела. Сердца пустились галлоп и через мгновение оба забыли об осторожности, растворившись в ощущениях.

Все повторилось, как в ту ночь, когда в доме отключили электричество. Только сейчас было еще светло и ничего не мешало им смотреть друг на друга, уверенно касаться, падать, обнявшись, не чувствуя прежней боли.

— Джама, — прошептал в приоткрытые губы. — Тебе разве можно?

— Вроде бы можно, — улыбнулась она. — Три недели прошло.

— У тебя ничего не болит? — сведя брови к переносице, спросил он.

— Нет.

— Я боюсь тебе навредить, — положив ладони на ее спину, он прижал женщину к себе. — Хотя очень тебя хочу.

— И я.

Джамиля призналась в этом совершенно спокойно, несмотря на то, что внутри всё горело и плавилось. Жар расползался по всему телу, его близость, сильные руки и такие знакомые, такие любимые губы вызывали в ней трепетный восторг.

— Я очень по тебе скучала, — еле слышно проговорила Джамиля и этих слов хватило Даниалу для одного решения.

Подняв ее на руки — совсем легкую, как пушинка — он направился в зал. По дороге шептали друг другу что-то, она смущалась, ластилась, а он просто с ума сходил от ее согласия. Уже в комнате Даниал аккуратно положил Джамилю на диван и навис над ней. Она сама потянулась к нему, взяла лицо в ладони и поцеловала.

Даниал, не стесняясь, сам застонал, когда понял, почувствовал перемену в ее настроении. Джамиля ухватилась одной рукой за его темно-синее поло, а другой прошмыгнула под ткань и дотронулась до обнаженной, крепкой спины.

— Только тихо, — шепнула она. — Алишка спит.

— У меня снова дежа-вю. Будто нам опять по двадцать. Мы на кухне в однушке, а в команте спит Камелия.

— Нам тогда и шести квадратов как-то хватало, — раскрасневшаяся Джамиля закрыла лицо ладонями.

— Никогда не забуду тот стол. И как мы его не сломали?

— Помнишь, как мы тогда любили?

— Почему любили? Я и сейчас люблю.

Даник усмехнулся, отстранился и быстро стянул с себя его, оставшись в одних брюках. После он снова склонился над Джамилей, задрал белую футболку, а когда она подняла руки вверх, рванул ее и бросил на пол. Она была без бюстгальтера. Нагая, идеальная богиня. Такая же светлая и желанная, как в их первую брачную ночь.

Сначала Даниал припал губами к сладкой, сахарной коже на шее. Джамиля обняла его и дышала учащенно, блуждая ладонями по плечам. Затем он спустился ниже, попутно оставляя следы на горячем теле. Когда же мужчина добрался до груди и начал ласкать языком теплый, упругий сосок, Джама прогнулась в пояснице, восторженно застонала и запустила пальцы в его волосы.

— Вторую… пожалуйста, — на выдохе взмолилась она, чувствуя как призывно ноет левое полушарие.

И снова эта его магическая ухмылка, от которой желание только усилилось. Выполнив ее просьбу, Даниал проложил дорожку из поцелуев к животу, а Джамиля уже дрожала от возбуждения и желания. Он спустил шорты вместе с обычными, не вычурными трусиками, а после разделся сам.

Еще несколько секунд Даниал и Джамиля смотрели друг на друга, затаив дыхание.

— Даник, — прошептала она перед неизбежным.

— Что, родная? — ему казалось, у него сердце сейчас вылетит из груди — так он ее обожал, так он ее хотел.

— Я тебя люблю. Всегда любила, — подняв руку, она трепетно погладила его по лицу, пройдясь подушечками от лба до подбородка. — Только тебя. С самого первого дня.

Его губы расплылись в довольной, победной улыбке.

— Моя, — поставил он точку в этом диалоге и вошел в нее, соединив тела и души.

Джамиля едва не задохнулась от счастья. Всё плохое вдруг забылось, а все нынешние проблемы они поставили на паузу. У них были эти минуты взаимной любви и радости, когда они отдавали друг другу все, что имели; когда сквозь стоны признавались в чувствах и обещали, что больше не расстанутся.

Смеркалось. Вставать совершенно не спешили, хотя по-хорошему надо было поужинать, ведь она старалась, запекла его любимые бараньи ребрышки с картошкой. Он даже, когда зашел, по запаху понял, что Джама ради него возилась на кухне. Но их обоих накрыла лень. Все, чего они хотели — нежится в объятиях друг друга, сплетать пальцы, разговаривать, целоваться. Даниал прекрасно помнил, что Джамиля млела, когда после занятий любовью, он выводил узоры на ее спине, очерчивал талию, гладил ягодицы. И сейчас она, подобно кошке, одобрительно мурлыкала и блаженно улыбалась.

— Ты же голодный, — сказала, закинув на него ногу.

— Я еще хочу, — подмигнул он, а она тихонько засмеялась и уткнулась носом в его плечо.

— Сумасшедший.

— Сумасшедший и безумно влюбленный, — посмотрел на нее, а потом поцеловал в лоб. — Джама?

— Да?

— Ты простила меня?

— Да. А ты?

— И я. Начнем все сначала? Хочешь, пойдем к психологу? Хочешь, уедем вдвоем на необитаемый остров? Я сделаю, все, что ты хочешь.

Она немного помолчала и набравшись смелости, спросила:

— Останешься?

Даниал в который раз за вечер поразился переменам в ней.

— Останусь.

— Хорошо, — тихо обрадовалась Джамиля.