А потом я проснусь

9

– Ой, я эту улицу знаю! – с необъяснимой радостью восклицает Ярослава, ткнувшись лбом в боковое стекло такси. – У меня здесь подружка жила, с которой я в начальной школе училась. У нее мама делала обалденные пирожки с яблоками. Моя баба Лида обычно их в духовке пекла, а она жарила в масле. Такие жирные были и сладкие… М-м-м…Объеденье.

– Кажется, ты и правда голодная, – усмехаюсь я, указывая таксисту на нужный поворот. – Даже мне после такого рассказа захотелось какого-нибудь жирного фастфуда.

– Так я же сразу сказала, что голодная. Ты, надеюсь, пиццу уже заказал?

– Заказал две. Не волнуйся.

Сейчас мне становится даже смешно от своего недавнего предположения о том, что Ярослава – профессиональная чайка. Она кто угодно: девчонка с приветом, беспризорница, оторва, но точно не та, кто разводит мажоров на деньги.

– Странно, что ты выбрал именно это место, – с сомнением произносит она, когда водитель высаживает нас возле нужного подъезда.

– Почему?

– Далеко от цивилизации. Да и от спортзала, в который ты ходишь, тоже не близко. Не похоже, что ты сильно-то привык экономить.

– И что ты во мне такого увидела, отчего решила, что сорю деньгами направо и налево?

Я иду к крыльцу и, заметив, что Ярослава мешкает, делаю приглашающий жест, показывая подниматься за мной. Про себя я решил ничего больше не домысливать и просто за ней наблюдать. Очень интересно, как будут дальше развиваться события.

– Я же уже сказала, – буркает она, после короткой заминки шагая следом. – Ты выглядишь высокомерным. Тяжело быть высокомерным, когда ты нищий.

– Хороший и высокомерный, – иронизирую я над ее манерой рисовать психологические портреты. – Ладно, пусть будет так. Это лучше, чем дурик.

По мере приближения к нужной двери, боевой дух Ярославы начинает заметно угасать. Она держится поодаль, пока я отпираю замок, а потом и вовсе делает вид, что ищет что-то важное в сумке.

– Не передумала заходить? Если передумала – ничего страшного. Вызову тебе такси.

На секунду она колеблется, но потом делает решительный шаг в мою сторону. Это даже хорошо, что засомневалась. Значит, не такая уж она и отмороженная и инстинкт самосохранения в ней все же не умер.

– Пиццу и пиво привезут через пятнадцать минут, – информирую я, щелкая выключателем. – Если захочешь помыть руки – туалет справа. Ну, а в целом, будь как дома.

– Неудивительно, что ты в Питер поскорее вернуться хочешь, – ехидничает Ярослава, оглядываясь. – Обстановочка тут убогая.

– А сама ты в двухуровневых апартаментах с видом на Ангару живешь? – парирую я, отметив, что новость о моем отъезде все же не прошла для нее незамеченной.

– В моей квартире по крайней мере обои не отклеиваются. – Ступней, облаченной в белый носок, она тычет в угол прихожей. – Ремонт здесь старше, чем я.

– Вполне вероятно. Тебе кстати сколько?

Сощурившись, Ярослава в очередной раз оценивающе оглядывает меня, будто размышляя, достоин ли я столь ценной информации.

– Не хочешь – не говори, – равнодушно добавляю я, разворачиваясь, чтобы уйти в гостиную. Пусть не думает, что каждая графа ее биографии для меня словно манна небесная.

– Двадцать два мне, – догоняет меня через секунду.

– Я примерно так и думал. Родители не потеряют? Или ты одна живешь?

– Я живу с бабушкой и с Тотошкой.

– Кто такой Тотошка? – машинально переспрашиваю я, давая себе время переработать новую информацию. Живет с бабушкой, потому что сирота? Или потому что той необходим уход? Или, как многие, просто не в ладах с семьей?

– Это мопсик мой. – Голос Ярославы становится восторженным и благоговейным. Таким обычно говорят о детях. – Сейчас покажу.

Выудив из заднего кармана побитый китайский смартфон, она подходит вплотную и, прижавшись ко мне плечом, начинает листать галерею.

– Вот он. Классный, да? Такой обжора, ты не представляешь. Вроде знаю, что их породе нельзя переедать, но он так жалобно смотрит, что последний кусок хлеба отдашь. А вот тут ему три месяца… Прикол, да? Глаза в разные стороны смотрят… Сейчас вообще изменился. Толстожопенький…

Я на автомате киваю, глядя как ее ноготь, покрытый бесцветным лаком, скользит по треснутому экрану в попытке показать как можно больше фотографий лупоглазого собакена, сильно напоминающего французского бульдога. Любители животных предали бы меня анафеме, но все, о чем я думаю в этот момент – это о том, как приятно пахнут ее волосы и что прямо сейчас, вопреки всем мыслям Ярославы о моей «хорошести», я хотел бы толкнуть ее на диван и как следует трахнуть.