А теперь держи меня

Флешбэк – 5

– Долго нам ещё здесь торчать? – хрипит Матвей, наконец выползая из своей комнаты.

Выглядит отвратно. Огромные синяки под глазами словно фингалы, впалые щёки, грязные спутанные волосы, сухие потрескавшиеся губы и уставший измотанный вид. Парень заметно похудел, и я говорю не о последних днях, проведённых в этой квартире. Раньше, ещё до его травмы, Иркутский был коренастым симпатичным парнишкой, и один лишь взгляд на него вызывал улыбку.

Сейчас же, смотря на него, я испытываю только жалость. Он будто не спал целый месяц, не ел и не пил, проведя всё это время в какой-нибудь заброшенной яме, в которую провалился, гуляя по лесу.

– Сколько потребуется, – отрезает Егор. – Нашими передвижениями занимается Таран. А тебе бы в душ сходить не помешало…

Я сижу в кресле в гостиной перед телевизором и наблюдаю за Матвеем, который нервным загнанным взглядом осматривает присутствующих.

Шторм сидит на диване, закинув ноги на столик. В его руке бутылка с пивом. Рядом, прислонившись спиной к подлокотнику и согнув колени, чтобы не прикасаться к Егору, полусидит Маша. В руках у неё ноутбук, который недавно притащил Андрей, заявив, что мы можем спокойно заходить в соц-сети, ибо он установил на него какие-то защитные штуки, не позволяющие отследить наше местонахождение.

Ноутбук один, поэтому мы пользуемся им по очереди.

– Мне нужны таблетки, голова раскалывается, – тянет Матвей, обнимая себя руками.

Вижу, как парень нервно напрягает пальцы, еле сдерживаясь, чтобы не начать заламывать их.

Я никогда не видела наркоманов, но уверена, что Иркутского сейчас ломает не по-детски. Или, по крайней мере, ломка только начинается…

– Андрей вернётся, попроси, чтобы купил, – Шторм не сводит с друга пронзительного взгляда.

Тот дёргает головой, будто собираясь отрицательно покачать ею.

– Мне нужно сейчас…

Встречаюсь с ним взглядом, и мурашки скользят по телу. Воспоминания тут же заполняют мысли: выпускной, Малийский со своими приятелями, драка, Матвей на земле, а над ним нависает парень с монтировкой. Или это была не монтировка? Что это было? Что же?.. Чёрт возьми…

– У нас ничего нет, – спокойно говорит Егор, делая глоток из бутылки. – Телефонов тоже нет, чтобы позвонить Тарану. Денег он не оставил. Вернётся и сходит за обезболивающим…

– Мне нужно не обезболивающее, – кривится.

Резко разворачивается, чтобы выйти из гостиной, но потом останавливается, зажмуривается, трясёт головой и возвращается обратно.

– А что тебе нужно? – спрашивает Егор.

Мне кажется, что Шторм специально говорит тихо и вкрадчиво, чтобы не спугнуть друга. Матвей морщится, и я думаю, что его вот-вот стошнит, но ничего не происходит. Парень мрачный и апатичный, а ещё слегка дёрганный. Интересно, что он употреблял за последний год? Кажется, он признавался, что балуется не просто травкой и транквилизаторами. Это было ещё тогда, в квартире, где мы впервые собирались все вместе, чтобы обсудить, кто такой аноним…

А всё ведь началось с обычных обезболивающих…

– Мне нужны таблетки, – настойчивее повторяет Иркутский, косясь то на меня, то на Машу, словно не горя желанием обсуждать свои проблемы в нашем присутствии.

– Транквилизаторы, я помню, – бросает Егор. – Андрей…

– Бля, да отвали ты со своим Андреем, – неожиданно срывается Матвей, а после притихает, словно пугаясь своего собственного голоса. – Срал я на него… Мне нужен морфин. Прямо сейчас.

Он потирает глаза руками.

– Морфин? – удивляется Шторм. – Ты что дебил? На героин перешёл что ли?!

– Не кричи, – на грани шёпота просит парень. Закрывает глаза и несколько секунд молчит. – Ладно, хрен с вами. Сам достану…

Иркутский разворачивается и направляется к выходу, но Штормов неожиданно вскакивает на ноги, ставит бутылку на столик и оказывается рядом с другом, прежде чем тот покидает гостиную. Егор хватает парня за шкирку, разворачивает и грубо прижимает к стене.

– Никуда ты не пойдёшь, – зло рычит Шторм, и я даже пугаюсь.

Маша, наконец, отрывается от ноутбука и смотрит в сторону ребят. Её взгляд пустой и безразличный. Кажется, что даже если рядом с ней начнётся перестрелка, сестра даже бровью не поведёт.

– Отпусти, – Иркутский пытается сбросить с себя руки друга, но всё тщетно. – Мне нужна доза, пусти меня…

– Ты у меня получишь сломанные ноги, а не дозу, придурок, – сплёвывает Егор. – Ладно травка. С этим я ещё мирился. Но морфин… У тебя совсем мозги накрылись?

Начинается возня: Шторм пытается удержать друга возле стены, а тот всё никак не может вырваться.

– Да что ты знаешь! – Матвей пытается дотянуться до лица Шторма, но у него не получается. – Ты даже представить себе не можешь, что значит жить с постоянной головной болью. Прямо вот здесь… – усердно тычет себе в затылок пальцем. – Каждую секунду. Всё ноет и стучит. Словно сраный дятел, – голос переходит на злой шёпот, а когда Матвей понимает, что Егор не собирается его отпускать, парень решает надавить на жалость. – Пожалуйста, Шторм… – ещё секунду, и Иркутский расплачется. – Всего один раз, и я завяжу, обещаю. Самый последний… Всего лишь, чтобы избавиться от боли… Я клянусь, что завяжу…

Я не вижу лица Егора, потому что тот стоит ко мне спиной. Мне сложно наблюдать за ними, но отвернуться я тоже не в силах. Отвратительная и гнилая ситуация, в которой я ничего не могу сделать. Лишь сижу в кресле, обняв свои колени, и смотрю на ребят.

Меня тошнит.

И мне страшно.

– Ты не получишь ни морфина, ни травки, понял? – неожиданно зло рычит Егор. – Даже своих чёртовых транквилизаторов. Я тебе не позволю себя угробить.

Шторм хватает Матвея за шкирку и выталкивает в коридор. Я тут же вскакиваю на ноги.

Обогнув диван, я вдруг замираю, потому что взгляд падает на экран ноутбука, лежащего на животе у Маши. Меня словно обливают ледяной водой: вижу фотографию Миши Кузнецова. Сестра, очевидно, зашла на свою страницу «вконтакте» и теперь рассматривает совместные снимки со своим погибшем парнем. Девушка не замечает меня, продолжая щёлкать кадры: на каждом из них они вместе улыбаются и смеются. Они так счастливы, аж до тошноты. Мне неприятно. И не потому что я им завидую, а из-за того, что человек, который смотрит на меня с монитора ноутбука, уже мёртв.

В коридоре раздаётся грохот и громкие голоса, и я поспешно выбегаю из гостиной. Егор стоит перед комнатой, в которой обычно запирается Иркутский, и шумно дышит.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Ничего, – бурчит. – Пусть посидит там, пока Таран не вернётся. Потом будем решать, что с ним делать.

За дверью раздаются крики и грохот, и мне становится мерзко. Оставлять его так – не самая лучшая идея, но другого выхода я всё равно не вижу.

– Пошли, – толкает меня обратно. – Оставь его.

От прикосновений парня всё внутри взрывается, словно неожиданный фейерверк. Трясу головой, отворачиваюсь, чтобы спрятать смущение, и возвращаюсь в гостиную. Голова идёт кругом не только от происходящего, но и от пристального взгляда Шторма, который я ощущаю буквально всем своим телом.

Находиться с ним в одной квартире несколько дней подряд – это сущее наказание. Я совершенно не знаю, как с ним общаться и реагировать на его присутствие. На него посмотришь – так парню вообще плевать, есть я или же меня нет.

А в голове такая каша, словно между нами не было этих трёх лет разлуки, будто я снова вернулась во времена, когда мы сидели в комнате Шторма, ужинали с его родителями или гуляли по городу. Адское наказание, быть рядом с парнем, который вызывает в тебе бурю эмоций, но при этом вы оба прекрасно понимаете, что ничего между вами нет и быть не может.

Быстрее бы всё это закончилось…