Адская свадьба

Глава 1

Суббота, 31 октября

2 часа до катастрофы

Собор Святой Марии, Нью-Брансвик, Массачусетс

Энн Эшберн никогда не мечтала о фате. В юности она не грезила белым платьем, не ждала, что ее спасет рыцарь-в-сияющих-доспехах, то есть жених, который возьмет ее под свою ответственность до конца своей жизни.

Не-а. Энн хотела тушить пожары, как ее отец и брат. Хотя она потеряла уважение к первому, а ее отношения с братом были натянутыми, она хотела носить форму и кислородный баллон на спине, чтобы дышать спертым воздухом, забегая в открытое пламя, таща за собой пожарный рукав весом в сотни фунтов. Она хотела спасать пенсионеров и детей, людей, наглотавшихся дыма. Она была готова вскрывать смятые автомобили и вытаскивать поломанные тела на обочину шоссе. Она точно знала, что холод зимних ночей и жара в летние дни, физическое истощение и ментальная усталость не заставят ее отказаться от этой работы.

Поэтому да, статус замужней дамы ее не прельщал. Черта с два она уподобится своей матери, которая живет несамостоятельной жизнью образца 1950-х годов, представляя собой причесанную куклу, чья основная задача — убираться, готовить и молчать в тряпочку.

На этой ноте, останавливаясь на парковке и смотря на витражи и высокие шпили Собора Святой Марии, она решила, что это логично: она здесь не только не в роли невесты, она даже не подружка невесты.

Как и все из команды 499-ой пожарной части, она — друг жениха в предстоящей церемонии венчания Роберта «Муза» Миллера и Дендры… какая у нее фамилия? Кокс. Точно.

Энн уже начала свыкаться с ролью друга жениха. Не то, чтобы Дафф, Эмилио, Дешан или кто-то из ее коллег собирался в ближайшее время остепениться.

Уж точно не Дэнни-бой Магуайер.

Помяни черта: фордовский грузовик заехал на парковку, солнечные лучи уходящего дня отскочили от лобового стекла.

Когда сердце сделало кульбит в груди, ее подмывало быстренько скрыться за дверью… но она же никогда не пасовала перед трудностями.

Но Дэнни едва ли можно назвать простой «трудностью».

И, да, ладно. Она сбежала от него, по крайней мере, один раз: прошлым вечером на репетиционном ужине она буквально выскочила из зала после той его речи.

«Я никогда не верил в любовь…. считал, что это — всего лишь слово, название, придуманное для фантазии, неправильная трактовка судьбы, ложь, созданная для того, чтобы чувствовать себя уверенней в этом неидеальном, ненадежном, долбанутом мире.

Но сейчас я знаю, что любовь может возникнуть между двумя людьми. Она не обязательно должна быть объяснимой, ведь логика здесь не главное. Она не обязательно приходит в правильное время, потому что вечность похожа на бесконечность, без начала и конца. И любовь не должна поддаваться определению, потому что правда — она как вера… она просто есть.

Поэтому выпьем за любовь.»

Он смотрел на нее во время своей речи. Он обращался… к ней… своим тягучим, низким голосом.

Все остальные пили за Муза и Дендру. Но Энн знала, что речь была не о них. Дэнни, дамский угодник, король перепиха без обязательств, да не настигнут его узы брака… казалось, он не просто внутренне изменился.

Казалось, он вручил Энн свое сердце.

Если, конечно, она правильно его поняла? С другой стороны, они целовались две ночи назад. В ее гостиной. Когда были на адреналине после того, как спасли чужую жизнь.

И контакт в поцелуе оказался лучше любых самых ярких фантазий. Спустя два года притяжения, неосознанное влечение, которое настойчиво заталкивали под кровать, вырвалось на свободу. И не было пути назад.

Особенно потому, что она отвечала взаимностью.

Поэтому черт, да, она сбежала из ресторана. В секунду, когда она смогла позволить себе подняться со своего стула, Энн выскочила на улицу, оставив Дэнни без транспорта на обратном пути домой.

Он позвонил ей через два часа. Он был в баре, наверняка в «Таймауте», где всегда зависала бригада, и из трубки доносились звуки заведения.

Она не ответила. Он оставил короткое сообщение, но она не перезвонила.

Энн просто не знала, что делать. Ну, не совсем правда. Она многое хотела сделать с ним, на нем… все из разряда обнаженки с элементами эротики и не обязательно в горизонтальной плоскости.

Встряхнувшись, она посмотрела, как мимо проехал грузовик Дэнни. Сидя за рулем, мужчина посмотрел на нее.

Она дождалась, когда он найдет свободное место и, покинув машину, подойдет к ней, и пыталась… пыталась не деградировать до школьницы при виде него в смокинге.

#феерическийпровал

Он был очень высоким, больше шести футов, и мускулистым, с настолько широкими плечами и грудью, что с узкой талией обрисовывался перевернутый треугольник. Его иссиня-черные волосы были все еще влажными, и остатки солнца на облачном небе падали на пряди, бликуя синим цветом. Он был гладко выбрит… одеколон достиг ее носа прежде, чем мужчина подошел к ней… а от его ярко-голубых глаз она всегда переставала дышать.

Ирландские глаза.

Но в них не было радости.

Для мужчины, которого редко можно было увидеть серьезным, сейчас он выглядел откровенно мрачным, и Энн нахмурилась.

— Ты в порядке? — Тупой вопрос. — В смысле…

— Да, нет. Я в норме.

Привычный ответ для пожарников, когда их мучает боль. И Энн задумалась, как это связано с его речью на ужине и тем, что — она могла в этом поклясться — было адресовано ей.

Он отвел взгляд, а потом сжал губы.

— А вот и сияющая невеста.

На парковку заехал длинный лимузин и, описав жирный круг, остановился перед черным входом в собор, после чего водитель вышел и подошел к задней пассажирской двери.

Семь розовых-с-головы-до-пят, с искусственным загаром, тонной блестящего крема на телах светловолосых женщин одна за одной появились из машины, все под копирку, их словно выписали по каталогу.

А потом показалось белое платье.

Дендра, невеста Муза, накрутила свои блондинистые волосы, которые сейчас спускались четким организованным каскадом. Ее фата паутиной достигала тонкой талии и дальше, до пышной юбки, а сверкание кристаллов на лифе, а также спереди и по бокам платья превращало ее в принцессу.

Ровно до тех пор, пока не взглянешь на ее лицо.

Она сквасилась как старуха с подагрой и лишаем. Хотя она выходила замуж за «любовь всей своей жизни», Дендра не скрывала злобы на лице, рявкнув что-то водителю, и, бросив уничижительный взгляд на подружку невесты, женщина схватила подол платья и направилась к черному входу.

— Вау, — пробормотала Энн. — Счастливая невеста, ничего не скажешь.

— Да пофиг. Пусть сами разбираются со своей тупой затеей.

— Тебе удалось вчера поговорить с Музом? — выпалила она. — Об отмене всего этого? Или это сочтут дурным тоном, отменять свадьбу меньше чем за сутки?

Дэнни закатил глаза.

— Он твердо намерен связать себя по рукам и ногам. Лично я бы давно бежал в противоположном направлении.

А потом между ними повисло молчание. Напряжение быстро нарастало, и когда в висках Энн зародилась пульсация, она поняла, что ее ждет длинная ночь, просто по причинам отличным от тех, что она ожидала в самом начале выходных.

***

Дэнни Магуайер был профи в вопросе неправильного выбора. В сущности, до последнего времени его любовная… точнее, половая жизнь сводилась к череде тупых решений, принятых под влиянием алкоголя.

Дендра — гребаная невеста — была одним из самых ужасных и долго играющих примеров. Он даже представить не мог, что она задержится в его жизни, но вот как сложилась жизнь — она выходит замуж за его соседа.

Муз, с которым Дендра связалась, чтобы вызвать в Дэнни ревность, решил дать ей свою фамилию.

Но даже этот факт рядом не стоял с тем, что крутилось в голове Дэнни. Во время подготовки к адской свадьбе он пришел к осознанию факта, на который не мог повлиять, не мог игнорировать, и которым должен был поделиться.

Где-то в процессе он умудрился влюбиться в Энн Эшберн, и он собирался поделиться это новостью с ней — по причинам, которые он упрямо отказывался рассматривать под микроскопом… впрочем, шанса она ему не даст, и не в чем ее винить. Она слиняла с репетиционного ужина, словно ее вызвали на пожар четвертой степени.

А к нему в комнату в итоге завалилась невеста с намерением переспать.

Не так Дэнни планировал закончить этот вечер.

— Заходишь? — спросил он Энн.

— Нет, если придется общаться с теми женщинами.

— Ты же в смокинге. Ты — среди друзей жениха.

В любое другое время он бы привычным жестом приобнял ее, но не сегодня. Не после их поцелуев. Не после той речи на репетиционном ужине, когда он обращался к ней, а не к брачующимся.

— Точно, — сказала она. — Я просто одна из парней.

Ничего подобного, — подумал он, когда они синхронно зашагали.

Вчера вечером на ужине их проинструктировали зайти в собор через боковую дверь и спуститься в подвал, в то время как женщины соберутся в задней части собора для фотосессии. Дэнни придержал дверь для Энн, и когда она прошла мимо, он окинул ее взглядом.

Ее смокинг был собран в магазине, пиджак, рубашка и галстук были детской версией тех, что надели мужчины, а брюки на длинных ногах — самого маленького мужского размера.

Она выглядела в разы лучше девушек, выряженных в розовое, с искусственным загаром и собранными волосами.

Блин, было что-то сексуальное в женщине в смокинге. Ему хотелось освободить ее от одежды и открыть в ней женщину.

Собственноручно. Своими губами. Другими частями своего тела.

Ступая позади Энн, он следил за ее движениями, покачиванием бедер, тем, как покачивались ее волосы, выгоревшие на солнце и пиджак на сгибе руки.

Он хотел ее обнаженную. Сейчас.

Он хотел быть в ней. Сейчас.

Он хотел… всю ее.

Сейчас.

Но сейчас не время и не место, и он боялся, что этому не бывать никогда. Редко когда удавалось получить четыре дня отгулов, и у Дэнни возникло ощущение, что если в этот короткий отпуск он не признается Энн в своих чувствах, они вернутся в пожарную часть в понедельник и вольются в регулярный график вызовов и выходных… и эта лазейка превратится в закрытую дверь. Нереализованную возможность.

Потерянный шанс.

И он сомневался, что сможет смириться с этим.

Лестница появилась прямо перед ними, и ступеньки, укрытые красной ковровой дорожкой, скрипели, пока они спускались в холодный, сырой подвал. Каменные стены и низкий потолок напомнили ему о подвальных помещениях в средневековых замках, и на пути к голосам собравшихся они миновали череду дощечек с ирландскими фамилиями.

Он не в первый раз шел по этому коридору. В воскресной школе. Катехизические учения. Перед первым причастием. В детской группе.

Перед похоронами матери. Отца.

Его брата, Джона Томаса, который погиб при исполнении три года назад.

Похоже, он был сиротой, если можно так назвать тридцатилетнего мужика.

Коридор вел в открытое помещение, которое, казалось, занимало половину собора. Также с кроваво-красным ковром, тонной дубовой мебели, полками, заставленными книгами в кожаном переплете. Здесь пахло свечами из пчелиного воска, ладаном и стариной.

Остальная часть свиты жениха уже собралась здесь, Джек и Мик, другие соседи по комнате, Эмилио, Дешан и Дафф из 499-ой пожарной части, все разговаривали и смеялись.

Муз держался в стороне, и когда Дэнни с Энн зашли в помещение, парень посмотрел на них.

В кои-то веки он не выглядел жизнерадостным. Веселым.

Он был в смокинге, как в смирительной рубашке, с розовой розой на лацкане, свежевыбритый, с покрасневшими глазами и мешками под ними.

В голове Дэнни мелькнуло воспоминание о вчерашней ночи. Когда невеста скинула с себя платье и сделала ему предложение, от которого было так легко отказаться.

Дерьмо. Правда всплыла наружу.

Глава 2

Время под сводами собора тянулось с черепашьей скоростью, и Дэнни периодически поглядывал на Муза. Парень все еще держался на периферии, выписывал круги, не отрывая глаз от пола. Реагируя на его настроение, все остальные хранили молчание, а напряжение нарастало.

Усевшись на диванчик со всевозможными бархатными подушками, Дэнни потер лицо, чувствуя, что он везде косячит. Со свадьбой. Музом. Энн.

Он редко о чем жалел. Но дерьмо с Дендрой превращалось в проблему. Шесть месяцев назад они перепихнулись, но она попыталась сотворить из одной ночи нечто большее. Когда ничего не вышло, она переключилась на первого попавшегося мужика.

См.также: Мистер и Миссис Муз.

Муз тоже с радостью подставил ей свою жилетку, после чего их отношения развивались стремительно вплоть до похода в ювелирный бутик в «Мэйси». Когда они сошлись, Дэнни особо не думал о Дендре, даже когда женщина начала регулярно появляться на их хате в любое время дня и ночи.

Он был слишком занят, придумывая, как бы заставить Энн серьезно к нему относиться.

Но после вчерашней ночи он задумался, а в чем он виноват перед Музом?

По крайней мере, он не сделал ничего плохого, — сказал себе Дэнни.

Когда диванчик скрипнул, он повернул голову и сразу выпрямил спину.

— Энн.

Она, казалось, собиралась с мыслями. Прежде чем заговорить, женщина скрестила свои длинные ноги в костюмных брюках и расстегнула пуговицу смокинга.

— Слушай, — сказала она тихо. — Думаю, тебе нужно поговорить с Музом. Что-то не так, и если он не хочет жениться, то ему нужно сказать об этом и остановить церемонию.

Дэнни посмотрел ей в глаза. И представил, как они проходят через это, но не в качестве группы поддержки, а по-настоящему, она в белом, он — в этом смокинге.

— Прием? — позвала она. — Ты слышал, что я сказала?

Дэнни перевел взгляд на Муза. Парень стоял, прислонившись к деревянным панелям, и смотрел на свои начищенные до блеска туфли.

— Да. Слышал.

— Он прислушается только к тебе.

Как по щелчку пальцев Дэнни переместился в прошлую ночь, когда он лежал в своей комнате, голый на кровати, и думал только об Энн.

Когда женская фигура появилась в дверном проеме, он растерялся… и возбудился, думая об Энн. Но парфюм был чужим, и он заметил, что волосы женщины были слишком светлыми.

Платье, в котором Дендра была на репетиционном ужине, было быстро скинуто на пол.

«Я хочу тебя, Дэнни, тебя одного».

Он велел ей проваливать, но Дендра никогда не слушала, когда ей говорили вещи, которые она не желала слышать. А потом она заявила, что Муз отправился в стриптиз-клуб и изменяет ей.

Поэтому да, почему бы не трахнуть в отместку друга жениха. Блеск.

«Но я люблю тебя, Дэнни. Только тебя…»

— Ты должен поговорить с ним, — повторила Энн. — Это ошибка.

Я бы лучше поговорил с тобой, — подумал Дэнни, поднимаясь на ноги.

— Ладно.

Он не хотел вмешиваться, но прошлая ночь сама выставила его на передний план, и они должны были решить проблему. К тому же, в голове мелькнула извращенная мысль, что если он поступит со своим другом по совести, то сможет выслужиться в глазах Энн.

— Я сейчас вернусь, — сказал он ей.

Когда он подошел к Музу, парень не поднял взгляда.

— Эй. Мы можем поговорить? — спросил Дэнни.

Повисла длинная пауза, а потом Муз тряхнул головой.

— Нет, я в норме.

— Уверен в этом?

— Да.

— Да брось, Муз. Многим из нас не по себе.

— Меня все устраивает. — Жених пожал плечами. — Она — то, что мне нужно.

Поэтому ты пошел в стриптиз-клуб прошлой ночью? — хотелось сказать Дэнни. — С кошельком, полным презервативов?

— Может, стоит повременить со свадьбой? Сделать перерыв. Все развивается слишком быстро.

Муз пригладил свою бороду.

— Да, и тебе все известно об этом, не так ли?

— И что это должно значить?

— Ничего.

Двое парней глянули в их сторону, и судя по тому, какие позы они приняли, они ждали начала драки. С другой стороны, все знали про Дэнни и Дендру. Кроме Энн.

— Я просто не хочу, чтобы ты сделал что-то, о чем впоследствии будешь жалеть.

Муз посмотрел на него, и задумчивость исчезла из его взгляда, на ее месте показалась усталость, вызывающая только сочувствие.

— Дэнни, почему все всегда любят именно тебя? А не меня.

Дэнни отвел взгляд. Посмотрел на Энн.

Не все меня любят. По крайней мере, не так, как я этого хочу.

— Муз, я…

Парень расправил широкие плечи и улыбнулся, но в его улыбке не было радости.

— Со мной все будет нормально. Девушка моей мечты со мной. Что может быть лучше? — Он повернулся к собравшимся. — Ну что, парни, женимся, что ли!

***

Энн была уверена, что Дэнни сможет образумить Муза. Но потом жених объявил, что самое время продвигаться к нартексу и рассаживать гостей. Лишенная иного выбора, она убедилась, что ее бабочка на клипсе сидела ровно, затем застегнула смокинг и присоединилась к остальным.

Поймала на себе много смешливых взглядов, пока провожала гостей к скамейкам.

В основном от пожилого поколения.

Но Энн привыкла к этому за время выполнения своих обязанностей в качестве дружка жениха. Спустя примерно час она и остальная часть 499-ой бригады выстроилась справа от алтаря.

Она была уверена, что Дендра появится в самый последний момент. Даже когда ядрено-розовые подружки невесты продефилировали вдоль прохода. Но потом заиграл орган, приглашенные встали, и распахнулись двойные двери в другом конце собора.

Под высокими сводами, в свете свечей и сиянии, отбрасываемом витражными стеклами, Дендра вошла в собор под руку со своим отцом и помедлила, сделала шаг и снова остановилась, и так по всей длине красного ковра, фата закрывала ее лицо, а позади тянулся белый шлейф.

Когда ее отец, приподняв вуаль, поцеловал ее в щеку и передал ее руку Музу, Энн посмотрела на Дэнни.

На его лице застыла маска, он всем своим видом выражал неодобрение… пока не посмотрел на нее.

Внезапно между ними снова заискрило, а внешние звуки затихли.

Она наблюдала за ним, пока Дэнни пытался достучаться до Муза, и убеждала себя, что пытается прочесть разговор по губам. Но на самом деле она смотрела не поэтому. В этом смокинге он выглядел невероятно аппетитно, грубые рабочие руки создавали потрясающий контраст на фоне атласных лацканов и атласной полосы вдоль брючин.

Энн отвела взгляд. В церкви собралось почти две сотни людей, а значит, при наличии пятисот посадочных мест, оставалось полно свободных лавок. Она хотела видеть тысячу приглашенных. Так, по крайней мере, ей было бы на кого посмотреть помимо Дэнни Магуайера.

— Обещаешь любить его…

Когда священник начал свою речь, Энн подумала о том, каковы ее шансы оказаться у алтаря в роли невесты. Пару раз она заводила отношения… как и любая женщина за двадцать. Но эти отношения всегда отходили на второй план перед навязчивым желанием проявить себя в пожарной части и разнести в пух и прах все предубеждения относительно женщин в этой стезе.

Ее карьера была превыше всего.

Тогда почему, черт возьми, она внезапно рассматривает возможность усложнить себе жизнь путем секса с Дэнни? Вчера она специально зашла в сеть и проверила устав. Сто процентов были запрещены отношения среди сотрудников одной пожарной части.

Они могли переспать один раз, но отношения были запрещены… только если один из них не согласится на перевод в другую часть… а ее не интересует простой перепих.

Она снова посмотрела на Дэнни. Зацепилась взглядом за его полные губы. Представила его топлесс, его татуировкам и мускулам самое место на календаре с пожарниками.

Нет, сказала она себе. Она точно и определенно не ищет одноразового секса.

Глава 3

Это была вульгарная, словно слизанная из «Пинтереста»[14] или журнала «Невесты» «гениальная идея», втиснутая в банкетный зал «Хаятт Ридженси»[15] в Нью-Брансвик.

Столы, заставленные хрусталем, были отмечены разными многозначительными стихотворениями, и если подойти поближе, то на плакате можно было обнаружить свое имя. И значит двум сотням приглашенных придется обойти все столы, потому что о цифровом или алфавитном порядке не было и речи. Сейчас наступило затишье, во время которого гости активно фотографировались, после чего последовал комплексный обед из резиновой курицы, киселевидного ризотто и каких-то зеленых овощей, отдаленно похожих на расквашенную фасоль, но с таким же успехом это могло быть и гороховое пюре.

По крайней мере, Энн могла скоротать время, разглядывая гостей. И, кстати, они с Дэнни сидели за разными столами.

Ей посчастливилось сидеть рядом с Сумасшедшей Теткой.

— … Как я говорила, моя сестра Мелинда приехала бы на свадьбу, если бы не больные колени.

Энн посмотрела налево.

— Очень грустно это слышать.

Пожилая женщина улыбнулась, обнажая зубные протезы, ровные и гладкие, как ограда из кольев. Благодаря фиолетовому платью, усыпанному блестками, отблески света подчеркивали ее морщинистую шею и расплывшуюся линию подбородка. Ее густо завитые волосы, выкрашенные в красный под цвет помады, обеспечивали ей роль матери Вилли Вонка[16].

— Для Мелинды это чересчур, понимаешь? Она моложе меня, но не в такой хорошей форме. Говорила же ей, что нужно чаще гулять с ходунками. Она покупает кресло-коляску с электроприводом… ты видела рекламу по ТВ?

Ее звали… Марджи? Марианна?

— Я тренируюсь, — заявила она гордо. — Могу поспорить, что ты ни за что бы не дала мне семьдесят восемь.

— О… определенно нет.

— Ты слышала о «Пренсерсайз»[17]?

— Боюсь, что нет.

— Это… Стоит попробовать. Вот, я покажу на телефоне. У меня «Самсунг»…

— О, Мэри Эллен, да перестань уже. Всем плевать на твое тупое дерьмовое «Пренсерсайз».

Энн повернулась направо. В отличие от Мэри Эллен, эта сестра отличалась сильным акцентом из Фолл-Ривер[18], ее убитые курением и виски голосовые связки придавали голосу звучание горна, который поразительным образом выучился английскому. Ей точно за восемьдесят, и она была одета в брючный костюм, который бы неплохо смотрелся в «Аренде смокингов у Майка».

— Что ж. — Мэри Эллен подалась вперед, задирая подбородок. — Не понимаю, почему некоторые люди постоянно суют свой нос в чужие дела.

— Конечно, не понимаешь. Ты же постоянно толкаешь речи в посторонние уши. — Тетя в костюме наклонилась к Энн и заговорщически произнесла: — Она всегда такая. Типа лучше всех.

— Мы можем не ссориться?

Энн перевела взгляд на женщину напротив: другая сестра выглядела обеспокоенной как пассажир поезда, у которой могли возникнуть проблемы с желудком… а могли и нет, все зависит от того, в курсе ли она, где располагается уборная.

За ее столом сидело еще три ископаемых, все — двоюродные сестры с именем на М. Ну и пустое место, которое должна была занять Мелинда-Электрокресло.

— Скажи, милочка, — начала другая кузина. — Когда ты выйдешь замуж? Сейчас такие, как вы, могут заключать браки.

— Прошу прощения? — удивилась Энн.

Старушка понизила голос:

— Ну… геи, — прошептала она. — Такие, как ты.

В другой части зала Дендра размазала кусок свадебного торта по бороде Муза, а потом кавер-группа, специализирующаяся на 80-х, затянула свой репертуар.

Я должна выбраться отсюда, — подумала Энн. Срочно…

— Потанцуешь со мной?

Она дернулась, услышав голос Дэнни. Посмотрев через плечо, Энн едва ли не вскочила с места и не вцепилась в парня как в спасательный круг.

— Да. Конечно. — Она положила салфетку на стол. — Прошу меня простить.

Энн не дождалась разрешения. Выскочив из-за стола, она схватила руку Дэнни и на спринтерской скорости понеслась к танцполу.

При других обстоятельствах она бы подумала дважды, но когда появляется эвакуация с линии фронта, ты не станешь тратить время на критику внедорожника, в котором отсутствует кондиционер.

Или если парень, с которым ты соглашаешься потанцевать, оказывается тем самым, с кем ты так отчаянно хочешь быть вопреки всем внутренним убеждениям.

Дэнни развернул ее, а потом прижал к себе… опять крутанул и снова прижал. Он был отличным танцором, Ченнингом Татумом, который умело двигался в пространстве, а не Даффом, который… да, как дерево танцевал с одной из подружек невесты.

Бедняга напоминал больного артритом в очереди к мануальному терапевту.

Пока они с Дэнни танцевали, она вспоминала о том, как они снимали с нее мерки для смокинга: он нависал над ней, стоял позади мощный и сильный, и между ними искрило в воздухе. Потом она подумала о них в том переулке, когда они стали невольными спасателями проститутки, ее бойфренда и сутенера.

А еще был поцелуй.

Энн подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Дэнни посмотрел в ответ. Они двигались в унисон.

Песня кончилась. Началась другая. А они все танцевали.

Было просто забыть о других пожарных вокруг, коллегах, с которыми они работали, тех, кто знал их обоих. В приглушенном свете, с лазерами, что мелькали вокруг подобно падающим звездам, и под музыкальные биты, казалось, что они одни.

Энн, как ты поступишь? — спросила она себя. Потому что все вокруг вело к одному.

Спустя четыре песни она решилась.

Наклонившись к нему, Энн сказала:

— Давай закончим то, что начали.

Дэнни распахнул глаза и застыл, все его тело испускало волны жара.

— Никто не заметит нашего ухода. — Она отступила на шаг. — Никто не узнает.

— Мне плевать, если ты забудешь мое имя ровно сразу. Я просто… Энн, ты нужна мне.

Энн не была дурой. Она понимала, что это — одноразовый секс. Но она не настроена поступать сегодня правильно и благоразумно.

Завтра она пожалеет об этом. Но сейчас? Она просто хотела оказаться голой. Рядом с ним.

— У меня есть комната, — сказал он. — Наверху. Одиннадцать-девять. Я пойду первым и оставлю дверь открытой. Встретимся через десять минут.

Сердце гулко забилось.

— Хорошо.

Дэнни ушел, лавируя между столами, нацелившись на выход. Кто-то пытался остановить его и вовлечь в разговор, а когда Дафф попытался перегородить ему дорогу, стало очевидно, что Дэнни готов поднять парня и швырнуть в другой конец банкетного зала.

Энн положила руку на грудь. Черт возьми, она правда собирается это сделать?

***

На одиннадцатом этаже Дэнни вышел из лифта и, сорвав с себя бабочку, затолкал в карман смокинга. Испытывая необходимость раздеться, он начал расстегивать рубашку, не успев добраться до своей комнаты, и единственная причина, почему он не стянул гребаные брюки вместе с безобразным верхом — он хотел дать Энн возможность включить заднюю.

Если, конечно, она вообще придет.

Черт, а если она не появится?

В комнате была огромная кровать, уголок-кухня, плоский ТВ-экран, который можно было повернуть в любом направлении. Также минибар. Открыв шкаф с крошечными бутылками и закусками, он взял игрушечный «Джек Дэниэлс», скрутил крышку и наполнил себе полторы порции.

Обойдется ему в восемь долларов.

И эта бутылка — первая из трех.

Хотя он в своей жизни переспал с постыдным множеством женщин… скажем спасибо общежитию в колледже… с Энн он чувствовал себя заикающимся девственником, весь на нервах.

Пройдясь по комнате, он подошел к окну и посмотрел на город: мигающие огни четырех небоскребов Нью Брани. Вереница дорожного траффика с белыми огнями — на подъезде к гостинице, и красными — у тех, что удалялись от нее. Мерцающие районы пригорода.

Черт, он не включил ни одной лампы. Просто стоял в темноте…

Он резко повернулся, когда луч света проник в комнату. В проходе стояла Энн, именно эту женщину в смокинге он хотел видеть прошлой ночью.

— Энн…

Его голос звучал жадно и хрипло, и когда она зашла внутрь, его эрекция за ширинкой стала еще жестче.

Энн тихо закрыла за собой дверь. А когда скинула туфли, его бросило в пот, а сердце бешено застучало.

Дэнни не верил, что это когда-нибудь произойдет. Но жизнь непредсказуема.

Энн подошла к нему, тихо ступая по ковру. Он слышал приглушенные голоса в коридоре, женский смех, дверь, закрытую со стуком.

— Я просто не хочу, чтобы кто-то узнал. — Она остановилась перед ним. — Женщине и без того сложно просто работать среди мужчин и избежать ярлыка «фифа».

Дэнни нахмурился.

— Никто никогда не назовет тебя так.

— Назовет, если выяснится, что я переспала с пожарным. — Она покачала головой. — Ты будешь героем. Я буду шлюхой. И не спорь со мной.

— Не буду.

И если хочешь, чтобы я умолял, просто скажи.

— Я рад, что ты пришла.

Он протянул руку, дрожащую, но ему было плевать.

— Я годы мечтал об этом.

Притянув ее к себе, он наклонял голову, пока между их губами не оказалось считанных миллиметров.

— Останови меня сейчас, — прошептал он гортанным голосом. — Если собираешься остановить меня, то сделай это сейчас.

В ответ Энн притянула его к себе, поцелуй вышел откровенным, взрывным, отчаянным. Он хотел действовать медленно и основательно, но ее вкус, влажное скольжение языка по его языку, тепло ее тела наложило вето на все неторопливые действия, запланированные в лифте.

Он в жизни не мог представить, что придется снимать смокинг с плеч кого-то, с кем он захочет заняться любовью, но Энн всегда умела шокировать его. И когда костюм, который она взяла в аренду, приземлился на пол, Дэнни потянулся к пуговицам на рубашке, не разрывая поцелуя. Мелкие бесенята упорно не поддавались, но они сделали то, на что оказался неспособен его разум: нажали на тормоза.

Дэнни снова вошел в ее рот языком, изучая, что ей нравится, и вместе с тем одну за одной расстегивая проклятых, гребаных ублюдков…

— Я хочу порвать эту рубашку, — прошептал он в ее губы.

— Не хочу за нее платить.

— Тогда я порву ее мысленно. — Когда Энн рассмеялась, он улыбнулся и снова поцеловал ее. — Боже, ты изумительная на вкус.

А потом рубашка повторила судьбу смокинга и…

Без. Бюстгальтера.

Дэнни покачнулся в своих туфлях. Ее груди составляли идеальную пропорцию ее спортивному телу, высокие и упругие, с розовыми сосками.

Скользнув руками, он обхватил их, а потом нагнулся, сжав губами сначала один сосок, потому другой.

От ее стона он едва не кончил в штаны.

Глава 4

Энн выгибалась навстречу его губам, позволяя Дэнни посасывать и целовать ее, лаская бархатным языком, доводить ее до исступления. Запустив пальцы в его черные волосы, она прижимала его к своим грудям, желая большего.

— Кровать, — выдохнул он. — Нам нужно добраться до кровати.

Он подхватил ее, словно она ничего не весила, и уложил поверх покрывала. Устроившись на коленях, он навис над ней, и Энн пробежала пальцами по кубикам его пресса, очерчивая контур татуировок. На его коже было много чернил, но их предназначение — не впечатлять других. Рисунки скорее увековечивали значимые мгновения: он нанес на свою кожу карту горя, даты рождения, цитаты, рисунки и портреты тех, кого он потерял во время службы, но кто остался в его памяти навеки.

— Не думай об этом, — сказал он хрипло. — Не смотри на них.

Он отвел ее руки от татуировок.

— Оставайся здесь и сейчас, со мной, — прошептал он. — Сейчас мы живы. Сейчас… Сейчас… мы вместе. Если это мой единственный шанс, то я не хочу тратить впустую ни секунды.

В его голосе сквозила печаль, и это странно: она ожидала, что он испытает облегчение от того, что происходящее между ними останется короткой интрижкой на одну ночь, секретом, тем, что никогда не повторится.

В прошлых отношениях с женщинами Дэнни не отличался постоянством, что бы он не заявлял во время своей речи на репетиционном ужине.

— Прошу, — выдохнул он. — Оставайся со мной.

Дэнни, нависавший над ней, был великолепен, его широкая грудная клетка вздымалась при дыхании так, будто он пробежал марафон, мускулы на массивных руках бугрились, на руках выделялись вены. Он был самцом, готовым к спариванию.

За ширинкой отчетливо выделялась эрекция.

Энн привлекла его к своим губам, и огромное тело с радостью подчинилось, устраиваясь между ее бедер. Она заерзала, потираясь сквозь брюки о его эрекцию своим лоном, и ответный рык заставил ее чувствовать себя сексуальней лучше всякого комплимента.

Скользнув рукой между ними, она расстегнула пуговицу на его брюках, и Дэнни изогнулся, чтобы она смогла дернуть молнию.

Из брюк выпрыгнула широкая, напряженная и горячая длина.

Без белья, это следовало ожидать. И, блин… как же это возбуждало.

— Энн, черт! — он простонал, когда она обхватила его пальцами и провела по стволу.

Он не позволил ей продолжить. Схватив оба ее запястья, Дэнни отвел ее руки в сторону, прижимая к матрасу.

Опустив голову, он дышал как паровоз.

— Я кончу слишком рано, если ты продолжишь.

Гортанно застонав, она снова выгнулась, и Дэнни выругался возле ее уха.

В этот раз, когда он поцеловал ее, Дэнни не сдерживался. Он сминал ее губы, и Энн хотела эту страсть, хотела его, всего, полностью.

Затем сняли ее брюки. Потом — его.

А ее трусики улетели в другой конец комнаты.

— Презерватив, — прошептала она. — У тебя есть…

— Подожди. Кажется, да. Сейчас.

Дэнни всегда отличался координацией атлета, и, тем не менее, он судорожно скатился с кровати, ухватившись за столик, чтобы лицом не уткнуться в ковер. Добравшись до своей сумки, он начал отбрасывать за свое плечо рубашки и боксеры…

— Черт.

Когда он опустил голову, Энн накрыла лицо руками. Она не планировала секс, поэтому у нее презервативов точно нет. Резинки наверняка продавали в киоске с сувенирами, но если Дэнни спустится за ними, то спровоцирует разные домыслы…

— У меня всего один.

Энн облегченно выдохнула и могла поклясться, что над ярко-синим пакетиком «Троджан» воссиял нимб.

А потом она скользнула взглядом по его телу, останавливаясь на гордом и твердом члене.

— Надень его, — приказала Энн. — Я хочу это видеть.

***

Да, мэм, — подумал Дэнни, смотря на Энн.

Она вытянулась на спутанном покрывале, закинув руки за голову, ее напряженные груди требовали внимания, а бедра были повернуты таким образом, что ее восхитительная задница оказалась выставлена на обозрение.

Обхватив член, он провел вверх-вниз по длине, показывая Энн шоу, которое она, очевидно, оценила, учитывая, как она повела бедрами.

Потом он прокусил упаковку и достал презерватив.

Молясь о том, чтобы не выронить его.

Подцепив конец, он приложил резинку к головке, морщась при ощущении холодной влаги. Но это быстро прошло, когда Энн запустила руку между своих ножек и начала ласкать себя.

— Медленно, давай медленно… — прошептала она.

Эрекция была жесткой, он словно зачехлял бейсбольную биту, и Дэнни едва не кончил, наблюдая, как она следит за его действиями. Когда он закончил, Энн раздвинула ноги.

— Иди сюда.

Следуя ее указаниям, Дэнни накрыл собой ее великолепное тело, устраиваясь там, где он уже был и откуда не хотел уходить в принципе никогда. Потом он взял ее руку, которой она ласкала себя, и поднес талантливые пальчики к своим губам.

Вытянув язык, он облизал указательный палец, потом втянул глубоко в свой рот, пробуя ее вкус, лаская и выпуская из своего рта.

Когда Энн застонала, он погрузился в нее.

Энн выкрикнула его имя, и Дэнни знал, что будет помнить этот звук до конца своих дней. А потом мозг отключился. Его тело, которому так долго отказывали в желаемом, взяло верх, подбирая ритм более жесткий и быстрый, чем он изначально планировал.

Боже, спасибо за латекс. Будь он без преграды? Кончил бы сразу, как вошел в Энн. Благодаря притуплению чувствительности, вкупе со стиснутыми зубами и твердым намерением довести ее до оргазма первой, ему повезло избежать мгновенной разрядки.

Энн кончила первой.

Мощно.

Невероятно мощно, он даже ощутил, как что-то впивается в спину. Ее ногти? Ему было плевать, даже если на него напало дикое животное, сбежавшее из зоопарка, или хэллоуиновский гремлин. И он не…

Замедляя движения, он чувствовал сокращения ее лона и понимал, что все делает правильно. И все же он переживал. Он хотел, чтобы этот секс стал лучшим в ее жизни.

Потому что в таком случае, возможно, она примет его снова.

Когда она наконец затихла, он подхватил ее ногу под колено, подтянул выше и посмотрел Энн в глаза.

— Держись, — сказал он. — И, прости, но будет жестко.

Когда она со стоном прикусила губу, он начал двигаться.

Резче. Быстрее.

Он хотел заняться с ней любовью, но в итоге просто утрахал Энн к краю кровати, ее голова свесилась с матраса, груди оказались перед его лицом, и его губы отчаянно пытались обхватить сосок, но от беспорядочных движений ему это не удавалось.

Звезды.

Кончая, Дэнни в прямом смысле увидел звезды, яйца сжались так сильно, когда член онемел… а потом из головки вырвалась его собственная версия салюта на День Независимости.

Громко. Рычал как животное. Что вырывалось из его горла?

Стук. Лампа со стола?

Он не знал. Плевать на все.

Он испытывал лучший в жизни оргазм, и Энн стала тому причиной.

Его любимая Энн.

Глава 5

После всего, лежа под тяжестью Дэнни, Энн хотела оставаться в этом безвременье вечно.

Хотела остаться в этой теплоте и единении, близости… счастливой тишине до конца своей жизни. Она скользнула ладонями по его плечам, чувствуя расслабленные мускулы под гладкой кожей, потом пропустила волосы на его затылке сквозь пальцы…

В коридоре раздался крик, а за ним — смех. Послышалась беготня.

Наверное, кто-то из 499-ой бригады. А, может, Муз или друзья по студбратству.

Вмешательство в блаженную тишину стало предвестником реальности, которая неизбежно ждала их возвращения.

Подумав об утре понедельника, что уже наступало на пятки, и том, как появится в пожарной части на перекличку, Энн вспомнила, что гравитация не только оказывает влияние на земные тела. Она также «приземляла» любой опыт и мысленный настрой.

Во время секса взрыв чувственных ощущений заслонил все остальное. Но сейчас, когда все улеглось, окружающая действительность приняла бритвенно-острую резкость и вышла на первый план.

Послышались еще голоса в коридоре. Смыв унитаза в комнате над ними. А еще шея, свешенная с матраса, начала затекать.

Приподнявшись, она увидела макушку Дэнни. Он все еще тяжело дышал, резные мускулы его руки заслоняли обзор комнаты.

— Подожди, я помогу устроиться, — сказал он.

Дэнни сдвинул ее своей силой, но Энн не хотела, чтобы кто-то заботился о ней, о ее потребностях, предупреждать ее запросы.

И дело не в Дэнни. Просто отец с матерью учили ее жестко: все, что тебе дают другие — будь то деньги, положение или эмоциональная поддержка — по определению можно у тебя забрать.

— На этом не обязательно должно все закончиться, — сказал он. — Мы можем начать, постепенно… и посмотреть, куда это нас приведет.

Энн закрыла глаза. Сделала глубокий вдох и сказала:

— Мне пора.

Дэнни напрягся всем телом. Потом приподнялся с нее. Он посмотрел ей в глаза, а на его лице застыла маска… и, судя по этому самоконтролю, она сильно задела его. С одной стороны, удивительно… но она не станет зацикливаться на этом.

Было легко уступить влечению под влиянием момента, но сейчас рациональная ее сторона снова брала контроль.

Протянув руку, он придержал презерватив и вышел из нее.

— Да. Конечно.

Энн выбралась из-под него, и, чувствуя себя дурой, оглянулась по сторонам в поисках белья. Она нашла трусики на кресле в углу, они висели на подлокотнике, как в рекламном ролике какого-то фильма. Или презервативов.

Энн натянула их, повернувшись спиной к Дэнни, а потом подошла к первой рубашке, которая оказалась мужской, огромное полотно прямо указывало на его массивное сложение.

Устроив рубашку на кресле, она обнаружила свою и, ругаясь, принялась застегивать мелкие пуговицы. Затем натянула слаксы, пиджак и туфли.

Все это время Дэнни просто лежал на кровати, накрыв пах покрывалом, закинув руку за голову. Казалось, он не обращал внимания на раскиданные подушки и опрокинутую лампу, или пульт от ТВ, отброшенный в другой конец комнаты, валяющийся сейчас возле двери в ванную.

Повязав бантик, она застегнула единственную застежку на смокинге.

— Энн, не обязательно должно быть так, — сказал Дэнни хрипло.

— Нет, должно…

— Может, перестанешь уже про мою репутацию? Господи, просто дай мне шанс доказать, что ты ошибаешься.

Энн скрестила руки на груди.

— Даже будь ты образцом моногамии, у нас все равно ничего бы не вышло.

— Мне плевать, что говорят в 499-ой, и тебе должно быть тоже.

— Ты не понимаешь. — Она покачала головой. — Для пожарных есть правила. Если мы соберемся начать отношения… и это «если» — под огромным вопросом… мне придется перевестись из части.

— Нет, не придется…

— Придется, — она перебила его. — Я проверяла устав. Мы обязаны раскрывать информацию о личных взаимоотношениях, а раз стаж у меня меньше твоего, то и переводиться придется мне… и куда бы меня ни отправили, это будет понижение. 499-ая — лучшая пожарная часть. У нас больше обращений, больше экстренных выездов, больше сигнализаций, чем в других станциях города благодаря нашему расположению, и я не откажусь от этого только ради ухажера.

— Значит, я вызовусь на перевод. — Сев, он накрыл пах подушкой. — Если ты видишь в этом проблему.

— Хочешь сказать, что променяешь высокий статус на то, чтобы снимать кошек с деревьев в пригороде? Если думаешь, что смиришься с этим, то ты бредишь. Ты возненавидишь это, а потом и меня… равно как и я — тебя.

— Нет, этого не будет.

— Отлично, но отношениям все равно не бывать. — Она вскинула руки. — Даже если мы разойдёмся по разным пожарным частям, на меня все равно будут смотреть иначе. Достаточно сложно быть женщиной в профессии, где доминируют мужчины. Последнее, что мне нужно, — рассуждения в глазах парней, а-со-мной-она-переспит? взгляд. Я слишком много работала и многого добилась, чтобы меня воспринимали всерьез.

— Значит, ты решила, как все у нас будет дальше.

— И тебе бы порадоваться. Ты в любом случае предпочитаешь баб на одну ночь.

Повисла долгая пауза. А потом он снова лег на кровать и кивнул в сторону вещевого мешка.

— У меня есть расческа, — сказал он напряженно. — Ну, для твоих волос.

— А, точно.

— Она в моих шмотках.

Переступив через его брюки, валяющиеся на полу, Энн достала его расческу, вычесала колтуны, которые они создали, а потом убрала на место. Затем она расправила плечи и повернулась к нему лицом.

Ее сердце гулко билось, но совсем по иной причине.

— Итак…

— Я буду лгать.

— Что, прости?

— Когда они спросят, где я был во время вечеринки. Я скажу, что перепил и отправился спать.

— Ты не спустишься в зал?

— Нет, хватит с меня. На бранч утром тоже не пойду.

Энн кивнула.

— Ладно. Тогда увидимся утром на перекличке.

— Да. Конечно.

Энн направилась к двери. Взявшись за ручку, она помешкала. Но что еще она могла сказать? Она поверила Дэнни, когда он сказал, что не станет трепаться. Убеждала себя, что это все, что ей нужно.

— Энн..?

Она посмотрела на него через плечо. В комнате было достаточно рассеянного света из окна, чтобы рассмотреть его приоткрытые глаза, невероятный пресс и мощные ноги. У него были слишком короткие волосы, чтобы выглядеть взъерошенными, но в целом он казался измотанным, вялым и расслабленным.

— Я буду думать о тебе, — прошептал Дэнни. — Ты можешь наложить запрет, и мы никогда не повторим это, но ты не в силах контролировать мои мысли или мечты.

— Не выставляй все таким образом.

Он снова сел, плечи, за которые она так отчаянно хваталась, оторвались от матраса.

— Энн, ты же знаешь, что ты для меня особенная? Ты всегда была особенная.

— Нет, не знаю.

— Это так.

Ее сердце дернулось за ребрами. Но она покачала головой.

— Прости, Дэнни. Будет лучше, если мы просто… пойдем разными путями.

Он опустил голову. Потом кивнул.

— Как хочешь.

— Так нужно.

— Ладно. Я уважаю твое решение.

Ее накрыла печаль, ощутимая тяжесть, и она ушла прежде, чем эта грусть заставила ее сказать или сделать что-нибудь, что… ну, черт, она уже переспала с парнем, едва ли можно сотворить что-то, что усложнит ситуацию еще больше.

Направляясь по коридору гостиницы к лифтам, она сначала цеплялась за уверенность и походку, но когда они покинули ее, Энн замедлилась, а потом и вовсе остановилась.

На полпути к своей цели и выходу она задумалась, почему же так трусит. Дэнни отличался львиной храбростью, силой четырех мужчин, он заставлял ее смеяться и думать, что…

А их секс был лучшим в ее жизни.

Почему она отказывается от него всего лишь потому, что боится? Это поступок девочки, никак не женщины…

Дверь слева от нее открылась, и в коридор вышел Дафф… и застыл на месте так, будто врезался в кирпичную стену. Главный красавчик 499-ой был одет по-уличному и держал нераскуренную сигару в руке.

— Энн? Что ты здесь делаешь?

— Ничего. Я не… я не здесь, в смысле, мне нужно было взять кое-что у… у меня здесь тоже комната, я же друг жениха, забыл?

Я всего лишь из свиты жениха, — подумала она, когда они пошли бок о бок по коридору.

— Да, разумеется. — Дафф приобнял ее. — Пошли, спустимся на вечеринку вместе. Мне нужно было выбраться из смокинга. Куришь? У меня есть еще.

— Нет, спасибо. Думаю, что поеду домой.

— В кроватку так рано? Слабачка. — Он ободряюще сжал ее плечо. — Нам будет тебя не хватать.

Они добрались до лифтов, Дафф нажал кнопку «вниз» и через мгновение двойные двери разъехались. Когда они вошли в кабину, парень завел разговор о чем-то, но Энн не следила за ним.

Она слишком озабоченно смотрела в другой конец коридора, молясь, чтобы Дэнни не вышел в таком виде, словно они только что трахались.

— Энн, ты в порядке? — спросил Дафф.

Энн потерла ноющий центр груди. А потом сказала как истинный пожарник:

— В порядке, спасибо зарядке. Все супер…

Двери начали закрываться. И прямо перед тем, как они сошлись вместе, Дэнни вышел из своей комнаты. Когда он поднял глаза, их взгляды пересеклись.

Именно в это мгновенье Энн поняла без тени сомнения: в чем бы она себя ни убеждала, несмотря на решимость вести себя профессионально…

… между ними еще ничего не конечно.

Черта с два.

КОНЕЦ