Академия Апокалипсис

Глава 1

Массивные и высокие ворота из черного металла открылись сами собой и беззвучно, обнажив громаднейший двор.

Она застыла на месте, словно невысокая, очень хрупкая статуя. Длинные светло-золотые, как лунные лучи, волосы выбивались из-под темно-серого капюшона длинного плаща.

Карета стояла неподалеку, кучер чуть приподнялся на козлах, с тревогой следя за спиной этой хрупкой девочки. Во время долгой дороги он уже успел проникнуться к ней щемяще-отцовскими чувствами. Она напомнила ему дочь… Погибшую от клыков оборотня.

У этой же прелестной девчушки шансов выжить было еще меньше.

А ведь родители, отправляя детей в самую привилегированную магическую академию «Апокалипсис», считали, что даруют им шикарную возможность обрести самую лучшую в этом мире профессию мага. И долгую жизнь.

— Мисс, — невысокий плотный мужчина, по уши закутанный в теплый плащ, быстро откашлялся. — Может, все-таки вернетесь домой? — почти умоляюще попросил он. Ему было все равно — пусть считает его неотесанным чурбаном.

Ему так хотелось ее спасти! Эту хрупкую, невероятно красивую почти девочку в дорогой одежде и с небольшим саквояжем в руке, где явно хранились волшебные ингредиенты для зелий, семейный талисман, хрустальный шар и другие колдовские предметы. Типичный набор для юной волшебницы.

Она повернулась к нему, неожиданно улыбнулась и отрицательно покачала головой.

Он навсегда запомнил эти широко распахнутые глаза цвета дождевых туч, пронзаемых молниями.

— Эльфийская кровь, надо же! — шептал кучер, когда направлял экипаж по дороге назад, в небольшое селение.

Он очень спешил: ночь, хотя и безлунная, но все же… Нечисть всегда нападает неожиданно… Уж он-то это знал!

— Может она и выживет. Мне бы этого очень хотелось, — вслух забормотал он, ежась от холода и со страхом взглядывать в извилистую дорогу под лошадиными подковами.

Хотя привычная дорога домой была достаточно опасной, мужчина мог думать только о НЕЙ. Он не мог сказать, что его больше всего ошеломило: ее невероятная красота или же трогательная беззащитность? А еще почти детская наивность во взгляде. Глупая ребячливость! Наивность беззаботной бабочки, летящей на огонь свечи. И сгорающей?

Огромный заснеженный двор показался ей ледяным и пустынным. Алона нерешительно огляделась по сторонам.

Кто-то ведь должен проводить ее в академию магии, показать коридоры, башни, ее комнату в конце-то концов?

«И почему я приехала ночью? Все у меня не как у людей… Потому что я наполовину не человек».

Эта мысль неожиданно успокоила ее. Все-таки зрение у нее острее, чем у обычных людей. Да и внешность… Правда, в подобном месте это должно скорее пугать. Приносить неудобства.

Академия, где она будет заключена на пять лет. Почти как в монастыре. И где томятся такие же заключенные. Бешеные, злые. Умеющие колдовать.

Девушке вдруг стало очень страшно. Она ощутила, как тело под теплой одеждой бьет дрожь.

— Новенькая?

Вполне невинный вопрос заставил ее вздрогнуть.

— Да, — она огляделась и увидела высокого и худощавого мужчину в черном плаще, лицо которого скрывал капюшон.

Из складок плаща он выудил длинный свиток:

— Имя?

— Алона Миллой.

Мужчина удовлетворенно кивнул, когда нашел ее в списке.

— Что, поезд завалило снегом? Почему опоздала? Все нормальные студенты приехали еще днем или даже утром.

— Дорогу замело. К тому же — случился обвал… Пока его расчистили…

— Достаточно глупых оправданий, — послышался сухой, неприятный голос. Мужчина резким жестом откинул капюшон. Показалась худощавое лицо с донельзя презрительным выражением. Громадные черные глаза и такие же черные волосы. — Следуй за мной.

Она покорно поплелась, не удержавшись от рассматривания незнакомца. Каждая его черта не была идеальной и, тем более, красивой. Разве что глаза… Глубокие, злые… Но облик в целом почему-то завораживал, как картина гениального художника, пусть даже авангардиста.

Академия нависла громадой черного замка. Высокие стены из черного камня, придавливающая сознание громада донжона, бесчисленные башенки, узкие готические окна, синее стекло в некоторых окнах, серебряные шары на острых верхушках башен, отражающие малейшие свет.

Странное сочетание, очень странное. По крайней мере, ей так показалось.

— Эта башня какая-то уж слишком мрачная, — попыталась завязать вежливую, но пустую беседу девушка. Не получилось.

Мужчина криво улыбнулся. Странно, но даже эта исковерканная пародия на улыбку придавала ему волнующее очарование.

«Не в родстве ли он с инкубами? — внезапно подумалось ей. — Уж слишком странно он на меня действует!»

— О, это действительно мрачная башня, — ответил он ей, остановившись.

Они оба стояли и смотрели на темные окна небольшой башенки, украшенной почему-то громадным серебристым крестом, а не серебряным шаром. В остальных башнях, в том числе и в донжоне, горел свет, отчего на душе становилось тепло и уютно. Как-то спокойнее.

— В ней убили одного юношу. Ему было восемнадцать, как и тебе. Только начинал жить… Неудачное начало получилось, тебе так не кажется? — сардонически заметил он, блестя глазами.

Черные тоннели его глаз бесцеремонно осмотрели ее всю, и ей вдруг показалось, что она — полностью голая.

«Ну, точно, суккуб!»

— Как… Как его убили? — дрогнувшим голосом уточнила она, не в силах отвести взор от черных, слепых окон башни, и давая себе слово, что никогда туда не войдет!

"Даже если там будет библиотека, и меня пошлют за учебниками!".

— Его смерть можно даже назвать случайной, — голос рассказчика обрел тягучую задумчивость. — С ним просто хотели… поиграть. Поразвлечься. Старшеклассники. Так иногда бывает. Они хотели попугать его тем, что собираются изнасиловать и убить. Но когда они — их было трое — затащили его в эту башню… То произошло то, что они задумали, как шутку. Наверное, слишком много выпили, гормоны разыгрались, или же стадный инстинкт, заставляющий хищников загонять добычу в дикой природе.

— То есть? — девушка похолодела, внезапно ощутив все минус двадцать градусов мороза.

— Его изнасиловали… И убили. Теперь он — призрак, и живет там, — мужчина указал острым подбородком на башню. — Зато и от него есть польза: он следит, чтобы никто никого не насиловал и не убивал. Но он же не может быть во всех местах одновременно.

Странная, хищная улыбка будто разрезала тонкогубый рот.

— Идем скорее внутрь, ты замерзла. А я ужасно хочу спать. Завтра ведь подъем в шесть утра. Мы всегда встаем в шесть. С первыми, так сказать, петухами. Несмотря на то, что у нас их нет. Завтрак — в семь. Уроки — в восемь. Понятно? Или записать на отдельном листике? — явно издевался он.

— Запомнила, — ответила Алона. — А как вас зовут?

— Седерик Мэлрой, — с раздражением ответил он, ускоряя шаг. Ей пришлось почти бежать, подпрыгивая, скользя подошвами сапог по льдистой корке на уложенной каменными плитами дорожке. — И если ты думаешь, что твое дружелюбие тебя спасет или поможет — то лучше сразу распрощайся с наивными младенческими иллюзиями!

— Вы хотите сказать, что меня здесь убьют? — ирония, которую она хотела добавить в свой голос, благополучно улетучилась. Остался страх.

Она вновь ощутила себя голой… И беззащитной.

Мужчина резко обернулся, уставившись прямо ей в глаза:

— Я этого не говорил!

Вздох облегчение сорвался с ее губ.

Его тонкие губы снова искривились, складываясь в какую-то противоестественную ухмылку.

— Но тебя могут убить. По крайней мере, попытки будут. Как учитель защиты от Темных существ — я это знаю совершенно точно. За смелый вопрос я тебя награжу: выберу для тебя хорошую соседку, которая сможет доходчиво пояснить, что к чему, чего надо бояться, и где можно спокойно ходить, не рискуя быть убитой или изуродованной. Да, тебе повезло с соседкой. Точнее, со мной. Но я тоже потребую награды… Если ты не возражаешь. Не люблю делать добро. Особенно — просто так.

— Я согласна, — тихо прошептала Алона, инстинктивно чувствуя — в этом вопросе эльфы редко ошибаются — что он действительно ей помог. Что его слова — не попытка обмана.

— Тогда пошли, — его подлая ухмылка ясно демонстрировала, что он задумал какую-то гадость. Осталось только дождаться обещанных неприятностей или предугадать их.

Они вошли, открыв мощные деревянные двери с ручками в виде змей, кусающих собственный хвост. Уроборос, символ преображения элементов для получения философского камня.

"Ну, или это просто змея, кусающая хвост", — подумалось Алоне.

В коридоре их поджидала пара старшекурсников. На груди каждого она отметила бляху черного цвета с серебряной полосой — фирменный знак Академии "Апокалипсис". Парень и девушка с одинаково жестоким и неприступным выражением лиц и совершенно холодными глазами уставились на них.

Их волшебные палочки мгновенно нацелились на вошедших. Концы палочек сияли: у девушки — алым, у парня — зеленым.

— А, это вы, господин учитель, — заметила девушка, первой опуская палочку. Парень тоже опустил свое «орудие труда», но с крайней неохотой.

— Салют дежурным! — хмыкнул Седерик Мэлрой. — Ну что, случилось что-то ужасное во время моего отсутствия? Дан, Альмара, вы что-то видели? Стали свидетелями каких-нибудь преступлений?

— Да вроде как ничего особенного не случилось. Вы ничего не пропустили, — задумалась Альмара, девушка с очень длинными русыми волосами и пронзительно-зелеными глазами, одетая в черную форму: юбка до колен, тонкий свитер, поверх которого пиджак с бляхой на стороне сердца. — Правда, Рон отловил одну новенькую… И теперь показывает ей свою спальню. Кошмар, как она визжала! — Девушка закатила глаза в притворном ужасе.

— Еще бы! — заметил Дан, тряхнув белой челкой. Он был блондином блеклого типа, но с очень тонкими и правильными чертами. Ему даже шла чрезмерная худощавость, придавая изысканность. Алоне он почему-то напомнил мертвый цветок. — Стратегические размеры Рона заставят орать любую девушку.

— Кроме суккубы! — подтвердила Альмара. — Вмешиваться мы не стали — вы же знаете, что такое Рон, когда он невменяемый. А особенно — когда кого-то трахает.

Алона похолодела, но постаралась сдержать невольную дрожь ужаса. Она уже поняла, что проявлять слабость здесь чревато.

Взгляды парочки без зазрения совести ощупали новенькую со всех сторон и ракурсов. У нее возникло жуткое ощущение, что она — умертвленная курица, которую ощипывают, чтобы затем разделать и приготовить из нее суп.

Седерик, взяв Алону за руку, потащил к широкой лестнице, украшенной черно-серебряным ковром и серебристыми ковродержателями.

— А я-то думала, что дежурные следят за порядком, — заметила Алона, когда они оказались на втором этаже главного корпуса.

— Да, следят. Чтобы наш замок не атаковали вампиры, оборотни и демоны, — широко улыбнулся Седерик. — Остальное не входит в круг их обязанностей.

— Но… Я ведь так поняла, что этот Рон в данный момент насилует какую-то девушку? Которой наверняка лет восемнадцать! И она еще слишком неопытная волшебница, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление!

Равнодушное пожатие плечами:

— Меня это уж точно не касается. К тому же Рон — не убийца. Вот что-то, а убийства мы пересекаем на корню. Не хватало еще, чтобы вся Академия опустела! Тогда мы лишимся работы. К тому же Рон — полувампир. С ним опасно связываться… И очень хлопотно. А я себя люблю — мне себя жалко! А вот и твоя комната, — резко переменил он тему.

Черная дверь на фоне темно-серого камня стен казалась пастью затаившегося чудовища. Она освещалась небольшим светящимся шаром.

Седерик выудил из кармана связку ключей и отпер слегка заедающий замок.

— Главное — не разбуди Эльвиру. Она со сна и прибить может, — «обрадовал» ее учитель.

Из полутемного коридора они вошли в комнату, слабо освящаемую медленно плывущим в воздухе шариком. Зеленовато-желтый свет напоминал отблеск луны.

— Вот твоя кровать, — еле слышно шепнул учитель. — А вот твоя соседка, — он ткнул пальцем в спящую на другой кровати девушку. Впрочем, разглядеть ее у Алоны пока не получилось — та спала на боку, закутавшись одеялом по самые уши. Разглядеть удалось разве что длинные черные волосы. Учитель осторожно, почти на цыпочках, вышел.

Алона осталась наедине со спящей.

Девушка очень тихо и осторожно зашла в комнату, убедилась, что ее багаж телепортировали к кровати, достала все мыльно-рыльные принадлежности, и все необходимое, прокралась в ванную, ощущая себя ассасином на полставке, где сняла одежду и тщательно вымылась. Затем, натянув на себя ночнушку, вернулась и легла на пустую кровать со свежим бельем.

Пробуждение наступило часа через два — и было не особенно приятным.

Светящийся шар оказался чуть ли не над ее головой.

А на ее теле, прижав коленями, восседала черноволосая незнакомка. Разглядев невероятно белую, немного фосфоресцирующую в полутьме кожу, высокие, острые ушки и черные глаза с алыми искрами в радужках — Алона похолодела. Соседка оказалась темной эльфийкой! А все темные эльфы безоговорочно ненавидят светлых. Эта аксиома не требовала доказательств.

— Я же просила никого ко мне не подселять! — злым, рокочущим от ярости голосом проговорила эльфийка.

Она нагнулась, опершись о ее плечи ладонями. Затем захватила небольшую грудь в плен обеими руками. Стиснула, грубо сжала. — Может, засунуть в тебя пару пальцев? — ядовито заметила девушка. — Как ты думаешь, тебе это понравиться, светлая? — глумливо продолжала девушка. Ее черные глаза светились яростью и бешенством.

— Вряд ли, так как я еще девственница, — честно ответила девушка, хотя ее била дрожь. — Меня зовут Алона, а тебя?

Вопрос застал эльфийку врасплох. Она даже оторвала руки от ее груди.

— Эльвира, — неохотно выдавила та. — Я — темный эльф, если ты не заметила.

Русоволосая девушка пожала плечами.

— Ну и что? Мы же сейчас не в Сребнолесье, и не выясняем, где должны проходить границы между нашими землями. Здесь мы можем сохранять нейтралитет. К тому же, насколько я знаю, ни светлые, ни темные эльфы просто так не убивают друг друга. И всегда объединяются против общего врага… Людей, например.

Она выжидающе уставилась на эльфийку, определяя, подействовал ли ее аргумент.

Эльвира фыркнула, но все-таки слезла с нее, расположившись рядом на кровати, что ужасно нервировало Алону.

Дикое выражение абсолютно безумных черных глаз, хранивших в себе Вечность и Смерть, пугало до дрожи. Они казались ей глазами куклы, лича, но отнюдь не живого существа. Пусть даже темной эльфийки.

Они были такими яркими, но казались настолько мертвыми.

— В магической академии «Апокалипсис» — каждый сам за себя, — усмехнулась черноволосая девушка. — Здесь нет друзей и любимых. Есть только предательство, насилие, секс. Ну, и немного магии, — закатила она глаза. — Чтобы называться не борделем с казематом для пыток, а магической академией.

— Если ты думаешь, что лишила меня последних иллюзий — то ошибаешься. Примерно так я все это и представляла.

Алона неторопливо рассматривала темную, мрачную комнату, так похожую на склеп. Плывущие в воздухе светящиеся шары, — словно маленькие, злые луны, бросали зловещие отблески.

«Луна на кладбище!» — почему-то подумалось впечатлительной девушке.

— Это хорошо. Иллюзии дарят роскошную смерть. Потому что лишают инстинкта самосохранения. Любовь — иллюзия, дружба — тоже. А родственники вообще могут стать твоими убийцами! Ради наследства, например.

Она снова приподнялась над девушкой, щекоча длинными волосами, нависшими над Алоной, как темный полог. Затем коснулась губами ее губ, снова сжав грудь. — Любви здесь нет! Ты должна это запомнить!

— И для этого ты меня лапаешь? Чтобы до меня лучше дошло?

Она безуспешно попыталась оттолкнуть девушку. Но легендарная сила темных эльфов, как оказалось, не была такой уж легендарной.

— Не дергайся! — прошипела Эльвира явно возбужденным голосом. Она потерлась об нее своей грудью. — Я тебя хочу!

Девушка начала порывисто целовать ее шею, плечи, нетерпеливо сдергивая ночнушку вниз, открывая нежные полушария груди.

— О, как ты прекрасна. И нежна, — она провела ладонью по ее коже. Затем приподнялась и сняла с себя сорочку, оставшись обнаженной. Тонкое тело с налитой грудью и распущенными черными волосами было слишком идеальным. И вновь показалось жертве искусственным, словно статуя из белоснежного мрамора.

— Зачем тебе… это? — прошептала изрядно шокированная Алона, хотя тело, нависающее над ней, ей очень понравилось. Как и любой эльф, она высоко ценила красоту. Пусть и у врагов.

— А ты думаешь, что хоть что-нибудь имеет значение, кроме жизни и смерти? — прошептала в ответ девушка, снова наклоняясь.

Ее руки расстегивали пуговицы, расположенные по всей длине ночной рубашки. А губы целовали каждый сантиметр открывшегося белого тела.

Алона ощутила возбуждение, которое смело и усталость, и шок, и ужас. Оно накатывало громадными волнами, будто в море начался шторм. И эти волны уничтожили все то наносное, что казалось ей раньше важным, значимым и нерушимым.

Она протянула руки и обхватила ладонями груди, начала нежно ласкать чувствительные соски.

Эльвира застонала и откинула голову.

— Только не думай, что секс что-то изменит в наших отношениях! — прошептала темная эльфийка прямо в губы русоволосой девушке, прежде чем крепко, с языком поцеловать ее. В этом время одна ее рука по-хозяйски расположилась между ног девушки, а другая поглаживала подтянутый, беломраморный животик.

Алона еле уловимо кивнула, ощутив щемящую грусть, тонкой струйкой разбавляющую наслаждение.

Хоть она первый раз занималась сексом, ей больше была нужна подруга, чем даже любовница с идеальной фигуркой и кукольным личиком.

Когда страсть была много раз подряд утолена, они упали рядом, тяжело дыша, раскаленные, как две чугунные сковородки в разогретой печи. Чуть влажные от пота, с запахом страсти на коже.

— Даю полезный совет: если будут насиловать, расслабься и получай удовольствие! — с видом величайшего благодеяния произнесла Эльвира.

Алона фыркнула:

— По-моему, я это только что и сделала.

— С девушкой проще. К тому же, я тебе помогла. Немного растянула девственную плеву. Потом, когда будут насиловать мужчины, тебе уже будет легче. Постарайся действительно получить от этого удовольствие! Или твоя жизнь тут будет ужасна!

— Посмотри, кто это там? — хрипло прошептала светловолосая девушка, указывая дрожащим пальцем на высокое окно с незапертыми ставнями, сквозь стекло которого было видно прекрасное небо и серп луны, как и башни академии. — Неужели вампирша? И куда только ваши дежурные смотрят?

Эльвира резко обернулась и села на кровати — и ее глаза тоже округлились от ужаса.

Вдвоем они уставились на очень напоминающее девушку странное существо, стоящее на карнизе и глядящее на них через стекло, с ладонями, прижатыми к гладкой, прозрачной поверхности.

Слишком белая кожа, какая-то неживая, почти прозрачная, будто сияла в ночи, как еще одно светило, а длинные седые волосы обрамляли очень юное личико. И глаза — будто горящие угли. В них словно полыхало желтое пламя. Прозрачная ночная рубашка не скрывала ее прелестей: длинных, стройных ножек, маленькую грудь с бледно-розовыми сосками, тончайшую талию.

— Кто она? Мне страшно, — прошептала Алона, стискивая руку невольной любовницы.

— Мне тоже, — как-то по-детски прошептала еще недавно такая жестокая, властная, самоуверенная красотка. — Ведь она — дочь Смерти, а вовсе не какая-то вампирша!

— Она может нас убить?

— Если захочет… То она все сможет.

— Как ее зовут? — вдруг поинтересовалась Эльвира.

— Никто этого не знает. Она — дочь Луны и Смерти, двух великих богинь.

— Двух женщин?! — искренне изумилась полу-эльфийка.

— Разве ты не знаешь, что боги могут быть и женщинами, и мужчинами? Когда пожелают. Правда, если они вовлекут в свои страстные объятия не бога, и не богиню… Это — смерть. Мучительная и ужасная. Ты когда-нибудь видела богов или богинь, Алона? — поинтересовалась Эльвира, стараясь не смотреть на бледную фигуру богини, разглядывающую их, впрочем, довольно равнодушно.

— Да, — прошептала Алона, содрогаясь и вновь погружаясь в воспоминания. — Я видела богиню Дороги.

И снова перед ее внутренним взором возник темный, густой лес. Ночь. Их лагерь. Уже догорает костер. Она дежурит возле него, слушая музыку ветра и шум колыхающихся деревьев. Ветер играет ее волосами. Она смотрит на дивные лица спящих эльфов, кутающихся в плащи. И с грустью думает, что скоро закончится лето, и она должна будет вернуться к своему отцу, магу. Потому что осенью и зимой эльфы уходили в свой мир, где было всегда тепло. А ей вход был закрыт, так как она не была чистокровной.

Дорога делала петлю как раз возле их костра, освещенная звездами, пустынная и мрачная. И вот на дороге появилась высокая, темная фигура, словно рожденная тьмой.

Ей сразу же стало страшно. Казалось, глаза этой странной женщины с гривой смоляных, как сама ночь, волос пылали как звезды или рубины в сокровищнице. Словно два светильника с алыми стеклами. Лицо и тело словно скрыто туманом, так что не разобрать очертаний. Невесомые колышущиеся движения — почти как призрак.

На долю секунды эти глаза-огни задержались на ней, жадно скользнули вдоль ее тела. ОНА остановилась, но потом пошла дальше.

Алона тряхнула головой, попытавшись избавиться от навязчивых воспоминаний. В конце концов, это произошло так давно!

Эрика не очень активно спешила в магическую академию «Апокалипсис». Все ее естество возмущалось при мысли о том, что ей придется учиться темным магическим наукам! Это ей-то, светлой эльфийки, хрупкой девушке!

Поездом она тоже не хотела пользоваться, искренне ненавидя это изобретение извращенной человеческой мысли.

Однако она выбрала дорогу, соседствующую с колеей, чтобы не заблудиться. К тому же, охранные чары Дороги давали огромные шансы добраться живой до Академии.

А это было особенно актуально для тех, кто путешествовал в одиночестве. Конечно, ее верный лук и кинжал всегда были с ней, но ведь неизвестно, какая тварь может встретиться.

Или какой бог.

Светлая эльфийка тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. Ей и так проблем хватало. Первое — она опаздывала. И, судя по всему, окажется в академии ранним утром, как раз перед первыми уроками. Второе — ей придется провести ночь в лесу. А это значит — бессонница и темнота, наполненная кошмарами. И появление в ужасной академии в отвратительном состоянии и настроении!

Поспать явно не доведется.

Невысокая, красивая девушка добралась до небольшого холмика перед полянкой, рядом с которой находилось очень живописное озеро с теплой водой и небольшим водопадом.

«Явно какой-то маг наколдовал. Хоть какая-то от них польза!»

Ощутив атмосферу полянки, Эрика немного расслабилась. Колдовство было светлым и мягко обволакивало ее.

Блондинка с длинными волосами и ярко-зелеными глазами улыбнулась, присев на мягкий шелк травы. Начала развязывать походный рюкзак, чтобы поужинать, как вдруг шорох — хоть и очень тихий, неслышимый обычному человеческому уху — заставил эльфийку вздрогнуть, отшвырнуть рюкзак, вскочить.

Девушка, хрупкая, словно мальчик, выхватила из ножен свой кинжал с серебряной рукоятью, украшенной крупным изумрудом, и начала нервно оглядываться, с опаской обшаривая взглядом густой кустарник и ближайшие заросли.

Из-за темно-коричневых стволов старых деревьев вышел молодой мужчина. Они пристально уставились друг на друга.

Эрика вдруг ощутила сонливость, ее пальцы начали сами собой разжиматься — кинжал вдруг показался слишком тяжелым. Она начала клониться набок, чувствуя, что падает, падает…

«Вампир! Наверняка — высший! Иначе мне не было бы так плохо! Все-таки чистокровные светлые эльфы обладают иммунитетом против вампиров, — словно молния ударила в голову — пронзила страшная мысль. — Хотя вроде как вампиры не пьют кровь эльфов?» — слабая надежда выйти хотя бы живой из этой жуткой ситуации сжала сердце.

Эрика сама не поняла, как оказалась на земле, а Высший вампир навис над ней.

Блондинка сглотнула — ей было страшно. Но и к необычной красоте этого существа она оказалась далеко не равнодушной. Все ее естество встрепенулось. Она жадно разглядывала молчащего незнакомца: высокий, длинные ноги, тонкая талия, не худой, но и не бугрится мышцами. Как раз в ее вкусе. Длинные черные волосы, слишком бледная кожа. Синие глаза кажутся двумя огнями, сжигают ее, взгляд проникает прямо в душу. И он тоже молод.

Незнакомец наклонился и протянул руку… Предлагая помочь. Их ладони встретились. Вампир одним сильным рывком поднял ее. Сонное оцепенение пропало. Брюнет улыбнулся — его зубы белее снега, но клыков пока не выпустил.

— Привет, меня зовут Алан, — улыбнулся Высший. — А тебя как? Ты куда направляешься? Вроде бы поблизости не было стоянок Светлых эльфов, а ваши города и леса отсюда далеко. Заблудился… малышка?

Шелковистая ласка нежного голоса заставила ее вздрогнуть. Мурашки побежали по спине.

— Я… студентка. Иду в академию «Апокалипсис», — запинаясь, ответила она, наблюдая, как брюнет садится на траву, снимая со спины рюкзак. Снимает длинный темный плащ и небрежно кладет его в сторону, словно находится у себя дома.

Подумав, Эрика снова села, настороженно уставившись на него.

Бежать не было смысла: Эрика, в отличие от вампиров, летать не умела. Хотя скорость перемещения в пространстве у вампиров и эльфов была практически одинакова… Вампира было сложнее убить. К тому же, Высший мог ее если не усыпить, то ослабить, что недавно и продемонстрировал. Показал, что она — в его власти.

Пленница? Жертва? Просто случайная попутчица? О нет, это было бы слишком хорошо для того, чтобы оказаться правдой.

— А вы? — она несмело посмотрела ему в глаза, зная, как это опасно. Но так хотелось уловить его настроение, желания, мысли.

— Я направляюсь туда же, — с загадочной усмешкой отозвался тот. — Но думаю, что я заночую здесь. Надо же мне тебя охранять и доставить в академию живой и невредимой. У нас и так ТАМ большая смертность. Не хватало еще, чтобы студенты погибали по пути.

— Я в состоянии и сама о себе позаботиться, — сердито, не сумев скрыть нотки страха, ответила Эрика. — Я знаю, что вампиры не любят огня, но… можно я разожгу костер?

— Нелюбовь вампиров к огню слишком сильно преувеличена. У меня дома есть камины, — ухмыльнулся Алан. — Кстати, ты вроде как собиралась ужинать, я правильно понял? — Он кивнул на ее раскрытую сумку. — Не стесняйся.

Через некоторое время Эрика приготовила себе ужин и съела его. Костер весело пылал. Вампир на самом деле не высказывал беспокойства при виде пламени, хотя смотрел на огонь с легким прищуром.

— Я хотела бы искупаться, — эльфийка кивнула на озеро, презирая саму себя за подобострастные интонации и дрожание в голосе. Она словно спрашивала позволения.

Алан кивнул, легко улыбаясь. Его глаза пристально следили за каждым движением девушки… Как глаза кота за птицей на ветке.

Эрике было страшно. Ее трясло, когда она раздевалась, хотя поляна была заколдована так, что на ней всегда царило лето, да и костер давал свое тепло.

Девушка понимала, что глупо будет просить мужчину отвернуться… Раз он уж сам этого не сделал, а смотрел на нее, словно на выступление примы-актрисы, с легкой улыбкой и проживающим взглядом.

Со вспыхнувшей злостью, почти победившей страх и оцепенением, она подумала, что жуткий незнакомец будет разочарован, ожидая увидеть нечто прекрасное… В человеческом понимании. Все же вампиры были ближе к людям, чем эльфы, так как когда-то были людьми.

Она знала, что слишком худая, даже тощая, с маленькой грудью и тонкими ногами.

"Что ж, если ему хочется смотреть на этот ужас, то пускай!" — с этой мыслью она швырнула на берег нижнее белье.

— Так странно, везде зима, а тут трава, кусты и деревья с зелеными листьями, — заговорила она, плавая кругами, чтобы нарушить неловкое и напряженное молчание.

— Да, приятная магия, хоть и светлая, — кивнул вампир, соглашаясь.

Эрику нервировал его пристальный взгляд, хотя она и сама не могла понять, почему.

— Ты хочешь меня убить? — напрямик спросила она, выходя на берег и вытираясь полотенцем, которое взяла с собой и повесила на ближайшей ветке. — Скажи мне тогда об этом, а то я нервничаю.

— Это тебя что, успокоит? — захохотал тот, откидывая голову.

Эрика натянула пижаму — мама заставила взять, хотя до академии всего сутки пешего пути, и легла на тонкое покрывало и мягкую траву.

— Нет, но все-таки. Я хочу знать правду, — она приподнялась, облокачиваясь на локоть, глядя на него.

Тьма начала подбираться к ним. Где-то далеко лежали сугробы и веяли холодные ветра. А здесь царило теплое лето, хоть и не жара. Даже ветерок пах ягодами и лесными травами. — Пожалуйста, поделись со мной этим сокровенным знанием!

Алан встал и тоже начал раздеваться.

— Пожалуй, я выкупаюсь в этом восхитительном озере! Ты подала заразительный пример.

И он не дал ответа на вопрос, который означал для нее жизнь или смерть. Надежду или отчаянье.

Поэтому Эрика никак не могла уснуть, повернувшись к спутнику спиной. Не было смысла хвататься за оружие — не поможет. Эльфийка начала чувствовать себя слабой и беспомощной.

«Бедная моя мама! Кажется, я сейчас погибну».

Она вздрогнула всем телом, когда вампир лег рядом, обхватил ее сильными руками, развернул к себе.

Свет звезд и отблеск догорающего костра отразился в слезах на светлых глазах.

— Глупышка ты, вампиры не могут пить кровь эльфов! Я думал, родители рассказывали тебе об этом, прежде чем отпустить в одну из самых кошмарных академий магии нашего мира.

Его дыхание коснулось нежного рта, их лица очутились так близко.

Горящий взгляд медленно ощупывал ее лицо, тело.

Длинные пальцы скользнули по рубашке, которую она натянула после купания.

«Странно, а тело у него — теплое! Хотя он же Высший».

Мысли смешались.

Эрика попыталась отпихнуть его, отодвинуться, но тщетно.

Слишком неравными были силы.

— Нет, отпусти! — вскрикнула она, когда ощутила чужую руку на своем бедре.

Чужие пальцы медленно продвигались к паху. — Пожалуйста, не надо, — шептала она, уже не делая попыток вырваться. По щекам потекли слезы, из-за чего она видела лицо вампира немного смазанным.

Алан рывком снял с нее рубашку, раздраженно выпутывая из рукавов тонкие руки.

Она оказалась полностью обнажена, ее тело все еще было немного влажным после купания.

— Обхвати меня ногами, — прошептал вампир раскаленным от страсти голосом. — Ну же!

Эрика продолжала плакать, дрожа всем телом, но подчинилась.

Темноволосый мучитель закинул ее ноги себе на плечи. Медленно ласкал ее там, куда собирался проникнуть. Поцеловал в губы, глубоко проникая языком. И одновременно овладевая ею, лишая невинности.

Словил ртом ее крик, подавляет отчаянное сопротивление.

— Моя сладкая девочка! — шептал он, вбиваясь в нее со страстной силой и безжалостностью. — Моя блондиночка с изумрудными глазками! Тебе нравится? Отвечай!

Его пальцы обхватили ее ягодицы, насаживая на себя еще глубже.

Девушка вскрикнула — но уже по-другому. Не от боли.

— Я ненавижу тебя! — шептала эльфийка. Но тело расслабилось, когда ее снова окутали его чары, исчезло ощущение разрывающей боли, когда вампир словно разрывал ее.

— Зато ты мне нравишься, — хмыкнул он в ответ, продолжая движения страсти.

Над поляной раздался долгий жалобный стон — и глухой вскрик, похожий на рык спаривающегося дикого зверя.

Они некоторое время лежали друг на друге. Затем вампир осторожно вышел из нее и немного отстранился, пытаясь в слабом лунном свете разглядеть выражение ее лица. Впрочем, вампиры видят куда лучше людей, и немного лучше эльфов.

Несмотря на испытанный оргазм его взгляд оставался жадным.

— Зачем ты так со мной? — прошептала Эрика, встретившись с ним взглядом. — У меня это было впервые.

— Разве? А я считал, что эльфы только тем и заняты, что развратничают, — его длинные пальцы прочертили дорожку по нежной щеке девушки.

— Я не такая! — вырвалось у девушки. — И сейчас мне плохо.

— В нашей академии все друг друга насилуют, — заметил Алан. — Но если ты согласишься стать моей добровольной рабыней, игрушкой, то я могу тебя защитить. Я, как Высший вампир, на равных общаюсь с богами, и никто в академии не осмелится меня разозлить. Так что, если все будут знать, что ты — моя, ты будешь в безопасности. Так что ты выбираешь?

Эрика грустно улыбнулась:

— Конечно, тебя. Я не хочу становиться подстилкой для каждого.

— Тогда мое первое желание: я хочу еще!

Девушка умоляюще заглянула в его глаза:

— Да, но у меня же все болит внутри! Завтра я не смогу не то, что сидеть, но даже нормально ходить. Я же до академии не доберусь!

— Ну, в учебное заведение, положим, я тебя левитирую, — томно прошептал вампир, снова возбуждаясь.

Это нежное, совершенное белокожее тело, красивенькое личико с громадными глазками, эти чувственные, невинные губки — безумно его возбуждали. Ему хотелось буквально разорвать ее на куски своим членом. — К тому же, я знаю заживляющие чары, подожди. — Он прикрыл глаза ресницами и что-то зашептал, водя руками над стройным телом.

Эрика неожиданно ощутила сильное облегчение. Исчезло ощущение кола между ног. Рука вампира медленно поглаживала ее талию, спускаясь все ниже. Губы прикоснулись к ее губам — медленно и очень нежно. Язычок проник в рот.

— Отвечай же мне! — приказал Алан, отрываясь. — Целуй и ласкай меня в ответ.

— Я же совсем ничего не умею! — в отчаянии простонала девушка. Ее начало трясти. Хотелось вскочить и убежать. Или схватить кинжал и попытаться хоть как-то себя защитить. Но… она понимала, что все это — бесполезно.

К тому же, на грани подсознания вспомнилось наслаждение, которое этот ублюдок все-таки ей доставил. Хотелось еще. Она попыталась загнать эту навязчивую мысль обратно, но та настойчиво возвращалась, пытаясь стать доминирующей. Овладеть всем сознанием, наполнить каждую клеточку ее тела.

— А ты доверься своему телу, — страстно прошептал темноволосый молодой мужчина, потершись щекой о ее щеку. — Я слышал, что светлые эльфы особенно искусны в ласках. — Делай то, что ты хочешь. Но не вздумай причинить мне боль!

Эрика сардонически усмехнулась:

— Я не самоубийца. К тому же ты… красив. Даже очень.

Блондинка склонилась к его губам. Она понимала, что проиграла.

Вампир лег, уложив ее на себя, открывая ей доступ ко всем частям своего тела. Узкие ладони эльфийки медленно, нерешительно двигались вниз по его гладкой коже.

— Знаешь… возможно… Я бы сама тебе отдалась, если бы ты попытался соблазнить меня, а не сразу набросился! — вырвалось у нее с горечью. — Надо же, так опаскудить мой первый раз! С моим счастьем, называется.

— Извини. Мне действительно жаль. Так жаль!

Глаза вампира, казавшиеся черными, страшными омутами в ночи, выражали искренность и даже отголосок вины. Он снова нежно погладил эльфийку по щеке.

Дрожь охватила тело Эрики. Она почувствовала, что смягчается. Девушка наклонилась и начала нежно целовать мужчину, лаская язычком его губы, проникая им внутрь. Покорность замершего вампира начала ее постепенно возбуждать. Горячая эльфиская кровь наконец-то дала себя знать.

Она стала исследовать поцелуями его шею, мускулистый торс, спустилась к тонкой талии, поглаживая его бока, одновременно целуя плоский, напрягшийся живот.

Эрика очень удивилась, ощутив, что стала влажной от возбуждения, горячей, почти раскаленной.

Девушка наклонилась и принялась ласкать губами и языком возбужденный член прекрасного вампира. Тот сжал зубы и глухо застонал, выгнувшись навстречу ее жадному рту.

Он не пытался перевернуть ее, завладеть инициативой — и это очень нравилось блондинке. Девушка действительно смогла расслабиться. Исчезло ощущение страха. И настойчивого образа большого члена, вбивавшегося в нее, как кол, на который до сих пор сажали магически слабых ведьм в отдаленных селах. Любая сильная ведьма была способна уничтожить целый город, не говоря уже про жалкое село.

Эрика осторожно вобрала член полностью, лаская языком и губами, придерживая любовника за бедра, чтобы не задохнуться. Вампир невольно пытался глубже войти в горячее пекло рта. Брюнет стонал, его лицо стало невероятно прекрасным.

— О, да! Давай еще! Возьми глубже! Язычком, да! Вот так!

Эрика оторвалась, продолжая сжимать его бедра.

— Ты ведь, наверное, сейчас хочешь меня? — чуть смущенно прошептала она. — Хочешь, чтобы я раздвинула ноги? — ее тонкие пальцы сжали основание члена.

— Ты, — вампир сглотнул, вызвав торжествующую усмешку у красавицы. — Можешь сесть сверху. Если боишься, что я опять буду слишком грубым.

Эрика покачала головой, длинные светлые волосы разметались, красиво раскинувшись по обнаженным плечам:

— Я не боюсь.

Вампир очень осторожно перевернул ее, поцеловал, начал ласкать чувствительную кожу шеи, изящные раковины ушек, которые были немного более острыми, чем у людей. Затем стал продвигаться поцелуями по груди с набухшими сосками, поглаживая руками бока, плечи, спускаясь на талию, гладя живот.

Эльфийка расслабилась, откинув голову и полузакрыв от удовольствия глаза.

— Так мне нравиться больше, — прошептала она.

— А так? — умелый чувственный рост спустился ниже, а руки раздвинули ноги.

— О! — только и сумела простонать эльфийка, выгибаясь навстречу раскаленному рту. — Только ты не кусайся! — усмехаясь дрожащими губами, попросила она.

Алан действовал осторожно и умело, стараясь сделать как можно приятнее. Ему хотелось как-то компенсировать боль от первого проникновения. Вампир действительно хотел, чтобы эта девушка ласкала его одинокими темными ночами в ужасной академии, где по ночам его бесили вопли тех, кого насиловали. Или убивали. Или мучили. Иногда он сам делал это — и тогда от него шарахались даже опытные дежурные, зная, что имя ему — смерть. Смерть была его сообщницей и подругой и никогда ему не отказывала, когда он ее призывал.

Осторожные, опытные движения. Давно уже он никого не ласкал так. Наконец, когда блондинка начала стонать, не переставая, он согнул в коленях почти невесомые стройные ноги и осторожно, очень бережно начал входить, сдерживаясь изо всех сил.

— О, да! — прошипела Эрика. Ее тело подалось вперед, нанизываясь на член до конца. Это уже не было больно — совсем не было. Наоборот — наслаждение накатывало волнами, затапливая помутившиеся сознание.

Их тела начали двигаться в такт. Алан смотрел на нее, не отрываясь, когда они двигались в древнем танце любви. Они кончили одновременно.

Затем Алан, прошептав несколько нежных, ласковых слов, на руках отнес красавицу в озеро, где вымыл и вытер их обоих, надел на Эрику пижаму, укрыл своим теплым плащом и, прижав к себе, заснул.

Она посмотрела на небо — оно выглядело по-другому, если любоваться им сквозь окна вагона, везущего тебя в новую жизнь. Оно казалось не таким серым, как По Ту Сторону Жизни. Когда ты — умерла. А потом была призвана своим любимым, который не мог без тебя жить. А может, жалел, что так и не успел овладеть, попробовать молодое, красивое, девственное тело.

Ходил на твою могилу, умолял Смерть отпустить, проводил запрещенные обряды, приносил жертвы, в том числе и человеческие.

И она вернулась.

Уже не такой, как была. Ламией. Не живой, не мертвой. Но и не призраком, не вампиром.

От прежней живой оболочки и души ей остались только подернутые пеплом равнодушия воспоминания, да имя — Лесса. Волосы поседели, напоминая клочья тумана неживым оттенком, глаза стали почти прозрачными, как горная речка или утреннее небо.

Она уже не могла ни есть, ни пить, но носила одежду. Не боялась ран, увечий или других повреждений, не ощущала боли. Ее тело было холодным, хоть и оставалось по-прежнему идеально-прекрасным.

В лице не было ни кровинки.

Она всегда была красивой — и осталась такой. Только теперь в ее красоте появился налет нереальности, иллюзорности, как у сна.

Лесса знала, зачем ей понадобилась академия «Апокалипсис». Нет, она не верила, что ее снова смогут сделать живой — это было невозможно. Да она и не хотела. Нынешнее состояние нравилось ей куда больше. Избавляло от множества проблем.

Ей хотелось покинуть свой дом. Родителей, которые стали ее бояться. Парня, который все-таки исполнил свою мечту, лишив ее невинности, после возвращения Оттуда. И бросил, сказав, что не нуждается в трупе. Сказал, что она стала какая-то холодная, отстраненная и равнодушная. И начал в отрытую ухаживать за другими, живыми девушками. Которые не разучились кокетничать, стрелять глазками и хихикать над его шутками.

Лесса знала, что Брайан тоже начал ее опасаться. Потому что все боятся смерти. И страшатся ее, потому что она вернулась оттуда. И пусть ничего не помнит — они в это не верят.

В Академии же, по слухам, учились и не такие кошмарные существа. Она знала, что многие не доживают до выпуска, но Лесса не боялась смерти. Она ее уже пережила.

Выглядывая в окно — в купе она сидела одна — девушка с длинными, абсолютно белыми волосами с серебристым оттенком, неожиданно заметила юную эльфийку, бодро шагавшую по холму, недалеко от колеи.

Она даже сначала приняла ее за мальчика: слишком худая, но изящная, с притягивающей взгляд обворожительной попкой. Почему-то вдруг ей показалось, что девушку вскоре ждет сильная боль, настигнет беда, сокрушит судьба.

Белокурая эльфийка повернулась, уставившись на поезд, будто ощутила ее взгляд. Конечно же, остроухая незнакомка не видела ее, даже при остром эльфийском зрении никто еще не может разглядеть что-либо в узкую щелочку шторы.

Разве что мертвые?

Но она рассмотрела нежное лицо с такой белой кожей, что та казалась полупрозрачной, как лепестки белых лилий. И чудесные изумрудные глаза, и длинные золотистые, почти золотые волосы, стекающие по хрупким плечам.

Щемящее чувство резануло сердце — ей грозила беда, а она ничем не могла помочь! Она всегда это чувствовала: легкие шаги страдания, тяжелую поступь муки. Но, как всегда, ничего не могла сделать. Даже предупредить. Словно это была ее кара за Возвращение.

Дарл рассматривал до боли надоевший потолок. Белый. Его тело было абсолютно неподвижным, почти как тело трупа. Глаза, наверное, со стороны казались стеклянными, как у дорогой фарфоровой куклы.

На окнах — решетки. В таком положении — распластанный на кровати, не в силах пошевелиться — парень не видел их, но чувствовал, что они там. Они давили на него, как и толстые стены со звукоизоляцией.

Он находился в психушке. Хотя, впрочем, несмотря на полную безнадежность и тоскливое уныние его нынешнего положения, юноша считал, что ему еще повезло. Ведь он мог бы в данный момент находиться в гробу.

Он сам выбрал свой путь. Путь, закончившийся тупиком. Но тупик — не смерть. Из него еще можно выбраться.

«Интересно как, когда твое тело заковано обездвиживающим заклятием, и ты можешь сходить в туалет, только когда санитарка принесет тебе судно и снимет чары неподвижности с соответствующих органов? И вся твоя дрянь выплеснется туда, куда надо, и ты не запачкаешь идеально чистых белых простынь?»

Боль — за попытку улыбнуться. Губы не слушаются, как и все остальное тело. Даже глаза.

Дарл с удовольствием вспоминал о кормлении — тогда его сажали. И хорошенькие ручки молоденькой медсестры много раз подносили к его рту ложку. И кружку с напитком. Да, и зелья. Его лечили — почему бы нет? Хотя его болезнь была безнадежной. Он действительно был психом. Маньяк. Сексуальный.

Дарл мечтал о прелестной медсестре, представляя себе ее «девочку» и очаровательную небольшую грудь, скрытую белым халатом. Но у него не мог даже встать, потому что член был скован проклятым заклятьем!

Но сидя он мог вдоволь рассматривать и ее, и голые белые стены, и решетки в окнах. И видеть осколки солнечного света. Яркого — весной и летом, почти прозрачного — зимой и отдающего кровью — осенью. Пять лет.

Они показались ему сотней.

Дарл снова погрузился в прошлое. В воспоминания. Это развлекало. Было единственным развлечением, кроме еды, мытья и лечения. И его депрессий, боли, вспышек страстного, жгучего желания, умиравшего внутри, так как его тело… сделали почти неживым.

Его папа привел домой мачеху с сыном. Отец, барон, был богат. Любая молоденькая красавица с радостью пошла бы за него, не говоря уже про женщин из принадлежавшей им деревни, их вассалок.

И маленький Дарл сразу же понял, что новая мама — ведьма. Черная и мерзкая, как угорь. Красивая змея с подкрашенными губами и глазами цвета голубого неба. Ее сынок был ледяным гаденышем с мерзкой ухмылкой. Почему-то он сразу подумал, что отец этого ублюдка — нежить.

Мерзкая женщина вскоре уничтожила его отца — просто убила. Жители деревни панически боялись силы ведьмы, королю, в общем-то, было плевать на личные дела и личные же смерти мелких подданных.

Дарл понял, что настала его очередь.

Он с ужасом вспомнил, как сразу же после похорон, его отвратительный братец Кайн залез к нему в постель и попытался овладеть. Но он как-то сумел отбиться — недаром его давно умершая мать тоже была волшебницей, хотя и светлой. И сбежать. Понимая, что они настигнут его и убьют, чтобы без помех унаследовать все.

И Дарл помчался в единственное тщательно защищенное место — психушку.

И направил на себя мамину палочку, которой почти никогда и не пользовался, так как отец был категорически против обучения сына магии, прошептав заклинание, в спешке вычитанное из маминой книжки, заброшенной отцом на чердак после ее смерти. Потому что он был обычным человеком и ненавидел все эти «фокусы». Боялся.

А потом и сам напоролся на ведьму, а необученный сын не смог противостоять умелой ведьме и ее не менее сильному выродку. С темной кровью в венах. Богиня Ночи обожала рожать мерзкие создания, а те обожали спариваться с ведьмами, которые сами же призывали их заклинаниями.

Он ощущал силу мачехи с сыном, и понимал, что ничего не сможет сделать. И защититься — не сможет. Нанять квалифицированного мага-охранника у него бы не хватило денег: все средства прибрала к себе мачеха. Королевский двор отпадал сразу — там он никому не был нужен. Разве что, если в обмен на защиту продать свое тело в один из многочисленных гаремов вельмож или даже самих принцев. Дарл знал, что достаточно красив. Мальчик ловил похотливые взоры не только одного лишь Кайна. Но ему было так противно!

Когда брызжущая ядом мачеха со злым сыночком кинулись к воротам психушки, им вежливо пояснили, что Дарл — на самом деле сумасшедший. И подлежит принудительному лечению в интересах Империи и его Величества короля. И даже несмотря на то обстоятельство, что он сам разрушил свое сознание — заклятие было необратимым и приравнивалось к настоящему психозу.

В комнату наконец вошла медсестра. Он узнал запах ее духов и длинные светлые волосы. Кукольное личико — крохотная часть эльфийской крови, худенькое, но такое сексуальное тельце!

Она не была злой и иногда снимала заклятие с его лица. Наверное, ей самой было жутко глядеть в остекленевшие глаза и скованный гримасой неподвижности рот.

«Наверное, на нее нападали ламии, раз она так реагирует», — решил про себя Дарл. Последние недели он жадно впитывал любые мелочи. Медсестра — Алисия — он прочел ее имя на бейджике, приколотом на белоснежном халате в районе груди — месяц назад молча развернула перед его глазами пергамент — местную газету, и черные буквы поведали, что его мачеха с сыночком были убиты более сильной ведьмой, с которой что-то не поделили.

Парень понимал, что он нравится девушке. Что она ему сочувствует. Хотя она никогда с ним не разговаривала — это было запрещено правилами и контролировалось чарами.

Дарл знал, почему.

И в этот раз она, чуть улыбаясь, наклонилась над ним, медленно раскрывая халат, под которым ничего не было. И сняла чары с его члена, оседлав его сверху. Сев на него раскаленным естеством, обволакивая влажной глубиной. И двигаясь так, что ее небольшие груди вздрагивали, покачиваясь в такт ее движениям.

Он любовался ее закушенной губой, порозовевшими щеками. И утопал в диком огне страсти, ему хотелось схватить ее, и… разорвать на части своим членом. Затрахать до смерти. И у него бы хватило на это сил!

Но она позволяла ему делать это, пока сама не кончит. Выдаивала его силы, его желания, его страсти. Не до конца, о нет, но и это было сладостно.

Затем девушка нежно гладила по щеке, очерчивая пальцами его черты. Ласкала волосы. А он содрогался в экстазе. Его тело, казалось, рвалось на куски из-за неутоленного желания.

Сумасшествие. На которое он сам себя обрек.

В этот вечер медсестра Алисия не зашла к нему, а ворвалась. Ее лицо выражало смесь диковинных эмоций, половину из которых он не смог расшифровать. Но явственное волнение и страх он все же раскусил.

И она заговорила с ним, произнеся чары, которые полностью сняли с него чары неподвижности.

Не веря, начиная подозревать, что все это — сон, причем кошмарный, так как реальность заставит страдать еще сильнее, Дарл осторожно начал приподниматься, с подозрением и недоверием разглядывая хорошенькую девушку.

— Ты можешь убежать, — произнесла она с нажимом. — Сейчас на нашу психушку совершенно нападение. Подозреваю, что наемники-маги посланы для уничтожения сошедшего с ума наследника.

Парень смутно вспомнил, что наследник престола, который, кстати, грозился навести порядок в королевстве, когда станет королем, неожиданно — явно не без помощи многочисленной родни — сошел с ума и был заключен именно в эту больницу. Таким образом его несчастная мать полувейла надеялась спасти ему хотя бы жизнь. Жалкую, лишенную рассудка, но все-таки жизнь.

Насколько Дарл помнил из последних новостей, пока он еще был на свободе, полувейла тоже умерла — ее отравили. А ее муж, король Карл-1010 даже не поинтересовался причинами смерти, не говоря уже про расследование и наказание виновных. Он снова женился — на красавице-эльфийке.

— Но магическая защита у нас сильная, так что пока они доберутся до этого крыла, ты сможешь уйти. Если я выживу после нападения — ко мне даже не смогут придраться — я все спишу на магов, напавших на клинику, — невесело усмехнулась она. — И… прости меня за все, за то, что я использовала тебя. Использовала твою болезнь.

Дарл накинулся на нее — это было выше его сил. В мозгу и в теле билось только одно желание — секс! В любом месте.

— Ты сошел с ума! Беги! — кричала Алисия, отбиваясь.

Но Дарл разорвал на нее одежду, грубо повалил на свою же кровать и не менее грубо овладел, двигаясь в бешеном экстазе, издавая звуки, напоминающие звериный рык. Он яростно вбивал в нее свой член, хватая бедра девушки и насаживая ее на себя до конца, до предела.

— Пожалуйста, убегай! — слезы катились по хорошенькому личику.

Сообразив, что слова не действуют на обезумевшего парня, она начала двигаться, прижимаясь к нему, отвечая на яростные поцелуи-укусы.

Бешеные движения ее тела, скольжение влажной плоти вдоль его перевозбужденного органа приблизили развязку — он кончил, крича от невыносимого наслаждения.

— А теперь — беги. Я знаю, что ты хочешь еще, но если ты не остановишься… То мы умрем вместе, — глядя в глаза по-прежнему не выходящему из нее парню, произнесла она спокойно и четко.

Это отрезвило. С неохотой, явно совершая насилие над собой, Дарл вышел из ее тела с ощущением потери и досады.

— Беги как можно быстрее по коридору, слово «выход» написано на нужной двери, — не поднимаясь с кровати, только поправив одежду, проговорила девушка.

— А как же ты?

— А мне некуда бежать, — совершенно равнодушно ответила она. — Это — самая лучшая работа, которую я смогла найти. Вряд ли маги станут меня убивать — зачем? Это бессмысленно. Разве что изнасилуют — но после тебя это уже не страшно.

Еще одна кривая улыбка.

— Беги! Иначе твоя сумасшедшая страсть ввергнет тебя в гибель. И вся твоя борьба окажется напрасной.

Дарл, больше ничего не сказав, кинулся в отпертую дверь. Он бежал изо всех сил, чтобы не представлять лежащую ничком красотку, чье тело манило и звало назад — трахать и трахать.

Дарл бежал, заставив мозг сосредоточиться на смерти отца, на грязных касания брата, который чуть не изнасиловал его, а это «чуть» было так близко! Вспомнил пять лет, проведенных в непослушном, обездвиженном теле.

Ненависть гнала его вперед, а страсть — назад.

Конец коридора, белая дверь с надписью «выход». Он выскользнул из нее, не думая, что на нем только пижама, а в кармане — ни монетки.

Он наконец-то освободился!

Задыхаясь, пытаясь избавиться от жгучего желания кого-нибудь изнасиловать, пульсирующего в голове, Дарл бежал по узкой, заброшенной дороге, пока не наткнулся на железный забор, к счастью, выход был: громадная дверь, через которую он сюда, собственно, и вошел пять лет назад — попасть было легко, а вот выйти… Но сейчас проблема выхода была ликвидирована.

Охранники — громадные полудемоны со зверскими выражениями лиц — если жуткие морды исчадий ада можно было назвать лицами — лежали в странных позах. Мертвые.

Он всей кожей ощутил отсутствие запирающего заклятия, которое пропускало тех, у кого были специальные амулеты — каждый врач и весь обслуживающий персонал получали зачарованные амулеты от охранников на входе.

Дарл упал на колени рядом с одним из охранников, который показался ему помельче остальных. Парень, постоянно оглядываясь на место своего персонального заключения, отмечал алые вспышки убивающего заклятия — кажется, все-таки его девушка — его бывшая девушка — ошиблась. Армия наемников решила уничтожить всех.

Ему даже показалось, что Алисия это знала.

Парень понадеялся, что у нее был какой-то план — почему-то же она с ним не убежала? Или хотела дать ему шанс? Ведь будь она с ним… Скорее всего, он бы не смог справиться со своим безумием. И обрек бы их обоих на гибель, зажав ее в каком-нибудь углу.

Он начал быстро раздевать мертвого охранника, стараясь не думать о том, что он делает, целиком отдаваясь действию.

Дарл понимал, что пижама — не лучшая одежда для дальнего похода. А он собирался выжить.

Натянув плотные штаны и куртку на пижаму, он обнаружил в кармане мужчины волшебную палочку — и понял, что судьба подарила ему еще один шанс на выживание. Он не мог колдовать без палочки, хотя существовало множество магов, которым не нужны были магические "костыли".

Последний раз подняв голову, Дарл заметил Алисию. Та выбралась из окна по канату, наспех скрученному из простыней. Девушка быстро добежала до забора и, пользуясь эльфийской силой, резво перемахнула через него, так как запирающее заклятие было снято.

Последний раз мелькнул белый халатик, светлые волосы взметнулись во время прыжка — и она навсегда исчезла из его жизни.

Дарл кинулся через распахнутые ворота, стискивая палочку, и с облегчением углубился в лесные заросли.

Лес помогал выжить, так как здесь можно было найти съедобные ягоды и грибы, а также чистую воду в родниках и озерах.

Лес мог убить, так как многие грибы и ягоды были ядовитыми. А под покрывалом мха могло скрываться предательское болото. Также в лесу жили дикие звери… которые могли стать твоей пищей или сожрать тебя на обед.

Лес был опасным местом, где проживали волшебные существа всех пород и мастей. Всех видов и форм.

Встреча с большинством из них означала смерть. Или, как минимум, крупные неприятности.

Но Дарл все равно любил лес. Ему иногда казалось, что его дальними предками были дриады или мавки. Самого леса он не боялся — и лес всегда ему помогал, никогда не предавая.

Почти сразу же он набрел на поляну со съедобными и очень полезными ярко-алыми, круглыми ягодами, казавшимися крупными бусинками, нанизанными на зеленые стебли. А рядом журчал родник.

Дарл знал, что вечером попробует разжечь костер с помощью палочки. Но была одна небольшая проблема — он знал всего несколько заклятий, а нужных чар в его скудном списке не было.

Но Дарл помнил слова матери — тихой, нежной и совершенно незаметной. По крайней мере, отец совершенно не заметил ее смерти. Просто приказал отнести ее вещи на чердак, куда маленький мальчик любил забираться, чтобы украдкой попытаться вычитать и заучить хоть пару-тройку заклятий, упражняясь с маминой палочкой.

Мать успела ему сказать в последние дни затяжной болезни, что любой маг с волшебной палочкой может и без заклятия сделать то, что хочет. Если очень сильно сконцентрируется. Правда, на это уйдет много сил и времени. Но у него не было выхода. Дикие звери все-таки боялись огня. Хотя огонь мог привлечь и других существ. Дарл даже не знал, какое из этих зол меньшее.

И те, и другие могли его прикончить. Хоть сам вешайся — проблем меньше.

Наставив палочку на кучу собранных веток, он изо всех сил пытался сосредоточиться на огне. Дарл уже взмок — а результата все не было. Он изо всех сил пытался сосредоточиться на пламени.

Для лучшей сосредоточенности парень зажмурил глаза.

«Огонь, пламя, жар. Ну, давай же, давай!»

Неожиданно Дарл ощутил тепло. Медленно открывая глаза, он увидел, что желто-оранжевые язычки пламени уже начали жадно облизывать сухие ветки. Дымок тонкой струйкой поднимался к небесам.

Парень ощутил бы полное счастье, если бы не был так голоден. Все-таки ягоды не смогли даже отчасти утолить его голод. Ягод был еще много, но они уже набили оскомину.

Дарл, растянувшись на теплой земле, понял, что ему придется принять важное решение о своем будущем.

Парень вдруг осознал, что уже не сможет вернуться домой. Даже несмотря на то, что его мачеха со своим грязным сынком уже сдохли. Его безумие было очевидным, и пусть даже нападающие уничтожили учетные записи в Психушке, все равно… Домой ему нельзя. В города тоже. В села?

От одной этой мысли стало неприятно. Он помнил, что там всегда было полно ведьм, да, слабых, но учитывая, что он знает слишком мало про магию… Они были опасны для него.

Вновь стать чьим-то рабом он не хотел. Все-таки Алисия тоже использовала его для постельных утех. Как когда-то братец, у которого не вышло с первой попытки, но если бы он не сбежал, то быть ему скулящей от боли, запуганной и потерявшей всякое достоинство дешевой подстилкой!

Неожиданно, когда отчаянье уже готово было захлестнуть его с головой, Дарл вдруг вспомнил про академию «Апокалипсис».

Мать, уже умирая, послала в академию его документы. Конечно, она мечтала, чтобы он стал светлым магом и поступил в академию «Белый Единорог», но туда принимали только достойных. Тех, кто мог похвастаться безупречным происхождением. Его мать в свое время училась там и понимала, что ее сына от обычного человека туда не примут. А вот в академию «Апокалипсис», по грубому выражению какого-то светлого мага, принимали кого попало, не обращая внимания на происхождение. Лишь бы магия пела в крови.

И, несмотря на прошедшие годы, он по-прежнему был в списках. И мог попробовать поступить.

Но Дарл понимал, что без денег до академии ему придется идти несколько месяцев. Точнее, до железнодорожной станции, через которую проходил поезд, доставлявший студентов в академию.

«Я выдержу! — твердо пообещал себе Дарл. — И обязательно выживу! Я дойду!».

Дарл стоял несколько в стороне от групп студентов, столпившихся возле поезда. Многих провожали родители, слуги, друзья. И большинство из них с таким видом, словно провожали в последний путь, а темный поезд с тяжелыми бархатными шторами на окнах — будто служил катафалком.

Парень держался от других подальше не потому, что от него исходил невыносимый запах, и не потому, что он был плохо одет. Нет, в свою последнюю ночь в лесу он прокрался в ближайшую деревню и украл нормальную одежду, а перед самим утром помылся в колдовском теплом озере, которое обнаружил среди сугробов.

Он знал, что такие озера были наколдованы вблизи академии. А это означало, он не сбился с пути. Последние недели ему приходилось совсем туго. Он сильно похудел и несколько раз едва не замерз насмерть, несмотря на то, что уже легко наколдовывал огонь.

Плохое, абсолютно случайное питание, постоянный страх и эротические сны, сжигающие остатки его энергии и силы — все это едва не доконало его. Хотя долгий путь и кочевая жизнь сделали его тело сильным, более мускулистым. Волосы теперь спускались почти до талии, и он завязывал их в хвост. Без ножа и другого оружия Дарл не только ходил постоянно голодным — если бы не съедобные грибы и ягоды, которые во множестве росли даже под слоем снега, он бы точно погиб — но и беззащитным.

Только невероятное везение помогло ему избежать встречи с жуткими существами, а также колдунами и ведьмами.

Дарл уже точно знал, что ему помогает лес — значит, кто-то из его предков действительно был лесным созданием. Лес услужливо направлял его безопасными тропами, огибающими жилища и стоянки всех опасных существ, которые в нем обитали.

Парень просто отвык от живых существ. После завораживающей тишины леса, тишины, приправленной шорохами и шумом ветерка, запутавшегося в ветвях, как расческа путается в густых волосах, человеческая речь казалась ему просто оглушительной.

Дарл дождался, пока почти все сядут в вагоны, и сам торопливо шагнул внутрь. Двери засветились желтым магическим светом, но пропустили. Ведь его имя было в списках, а значит он имел право войти.

Открыв дверь первого попавшегося купе и увидев одинокую девушку, глядящую в окно, Дарл торопливо сел на нижнюю полку напротив незнакомки, которую созерцал со спины. Страсть вновь начала подниматься в его обессилевшем, но и закаленном теле. Направив палочку на себя, Дарл изо всех сил попытался сконцентрироваться на спокойствии. Светлая магия, как обычно, заставила улечься черную волну дикой страсти.

Дарл только порадовался, что уже как следует поднаторел в управлении светлой магией.

Отдышавшись, Дарл начал рассматривать свою спутницу. Первое, что он отметил, девушка никому не махала рукой. Она просто смотрела в окно, неподвижно застыв.

Дарл продолжил свои наблюдения, ненавидя остаток похоти, которые все еще владел его телом. Одновременно сильная и стройная фигура, высокая грудь, почти белые волосы. Даже теплая одежда и распахнутая шубка не могли скрыть великолепия ее фигуры, чувственной и зовущей.

«Наверное, в родстве с вейлами», — подумал парень.

Изящные пальцы правой руки обхватывали бутылку с алыми вином, стоявшую стоящую на круглом столике, белые, с ухоженными ногтями. Вторая рука комкала занавеску. Судорожно-напряженная поза выдавала волнение.

Дарл вспомнил, что ему рассказывала мать. Шепотом, когда никого больше возле них не было. Что тот человек — или не человек, с кем он окажется в купе, становится и его соседом или соседкой по комнате. Если же он будет один в купе, то его к кому-то подселят.

От этого воспоминания ему еще больше захотелось, чтобы девушка повернулась к нему лицом. Почему-то ему очень хотелось, чтобы она была похожа на Алисию. Иногда он скучал по похотливой медсестре, а иногда ее ненавидел. И всегда надеялся, что у нее все будет хорошо. Насколько это возможно в этом кровавом и безумном мире.

То, что он уже увидел, ему безумно понравилось. И даже не из-за страстного безумия. Эстетически.

Впервые Дарл задумался, что же это такое: лечь в постель с девушкой, которая не будет убегать и сопротивляться. Как это может быть, если желание взаимно.

Сладкая дрожь удовольствия прошлась по телу.

И тут поезд начал движение, а девушка у окна обернулась.

Сердце Дарла упало вниз, а перед глазами замелькали темные круги. Перед ним оказался его… ненавистный братик! Только в женском образе. Он слышал от матери, что некоторые могущественные маги способны создавать астральные проекции своих тел. И почему-то проекция создавалась противоположного пола, так как два одинаковых существа просто не могли существовать в одном мире — и происходил взрыв. А если такой маг погибал, то его душа завладевала проекцией, которая постепенно становилась абсолютно реальной. И, так сказать, физически досягаемой.

Но подобный ритуал был чрезвычайно сложен, растягивался на годы, требовал множество редких ингредиентов и срабатывал только тогда, когда близкий человек жертвовал жизнью ради умирающего.

Ему не хотелось думать, что злобная мачеха могла пожертвовать собой даже ради сына. И обеспечить выживание своего избалованного ублюдка с садистскими наклонностями за его счет! В конце концов, не за свои же деньги она потратилась на ритуал!

— Каин?! — потрясенно прошептал Дарл, облизывая высохшие губы.

До боли, до ночных кошмаров, знакомые тонкие, правильные, заостренные черты исказились гневом и страхом. Громадные глаза оттенка расплавленного серебра широко распахнулись, чувственные губки раскрылись в немом крике.

Желание снова загорелось в паху — и Дарл впервые возненавидел свое тело за предательство.

Глаза платиновой блондинки широко, испуганно расширились. Она увидела не просто врага, навязанного сводного брата, а высокого, красивого парня, о котором не переставала грезить все пять лет.

Неосознанно копируя жест Дарла, она тоже облизала губы, не в силах отвести от него взгляд.

Как же часто ей снились эти пышные волосы цвета золотых осенних листьев с оттенком багрянца. Словно отливающие кровью, как червонное золото. Эти громадные, чуть зауженные к вискам глаза цвета темных зеленых листьев. Нежные черты, которые даже не портила немного огрубевшая кожа и сухие, потрескавшиеся губы. Когда-то хрупкое тело теперь стало мускулистым и сильным.

Ее жадный взгляд прочертил невидимый путь от шеи к тонкой талии и длинным ногам.

— Я думал, что что ты… погиб. Я читал в газете, — сбивчиво и торопливо говорил Дарл, чтобы не сойти с ума. Чтобы не наброситься на нее и не возненавидеть себя еще сильнее.

Судьба ему все-таки отомстила.

«Надо было остаться в лесу навсегда!» — мысль пульсировала головной болью.

— Не думал, то есть, не думала, что в психушке пациентов балуют газетами, — сдвинув брови, прохрипела блондинка. Откашлялась. — Тогда ты знаешь, что моя мать… умерла. Ее убили. Молодая ведьма, которая пробралась в наш дом. Она хотела нас ограбить. Она забрала все украшения моей матери, деньги. Не все, конечно. Мы же не дураки, чтобы хранить все деньги дома. Банки надежнее — их охраняют демоны.

Взгляд блондинки наполнился болью:

— Эта тварь заставила меня… переспать с собой. С убийцей моей матери! А потом перерезала мне глотку и просто ушла. И если бы не проекция, которая была спрятана под магическими щитами на чердаке, то меня бы тут не было. Но спасти мать я уже не успел, да еще и стал бабой! — скривилась девушка.

— Твоя мать убила моего отца! — резко ответил Дарл. — Так что не ожидай, что я расплачусь от сожаления.

Каин — или уже Каина? — еле заметно кивнула.

— Не знаю, почему я тебе все это рассказала. Наверное от шока. Я тоже считала тебя погибшим. Я слышала, что на вашу клинику напали. И перебили всех — от врачей до пациентов. Что-то связанное с императорскими интригами, куда лучше влазить.

«Не всех, двое все-таки спалось», — подумал Каин с торжеством.

— Так получилось, что теперь мы станем соседями по комнате, — заметил Дарл. Почему-то почти все негативные чувства, всколыхнувшиеся при виде ненавистного блондина, который превратился в прелестную блондинку, медленно растворялись. — И у нас много общего.

— Например? — на лице Каины медленно проступало изумление.

Она ожидала чего угодно, даже драки, кроме спокойного тона явно расслабившегося Дарла.

— Нас обоих принудили женщины.

— Тебя тоже?

— Да, в клинике, — неохотно отозвался парень. — Но она была хорошенькой. А твоя?

— Тоже ничего, — блондинка содрогнулась от явного омерзения. — Представляешь, убийца моей матери стала моей первой женщиной!

— Моя медсестра тоже лишила меня невинности. Кстати, смешно, но у вас похожая внешность. Она тоже была блондиночкой в чьей родословной точно светлые эльфы пробегали. Случаем, не твоя родственница? Ее звали Алисия, хотя я не помню фамилию, — он нахмурился и почесал затылок.

— А кто мою мамочку знает? — невесело хмыкнула Каина. — Кстати, я была против, чтобы тебя убивали. И я рада тебя видеть.

— Хм, потому, что мечтаешь закончить то, что начал? Тогда, ночью, в постели. И что, ты готова предоставить мне, так сказать, на поругание свое, я уверен, еще невинное женское тело?

Серебро ее глаз потемнело от желания.

— Теперь-то уж точно закончу! Надеюсь, ты уже не будешь сопротивляться? Все-таки у нас впереди пять лет совместной жизни. Рано или поздно я это сделаю. И, боюсь, что не только я. В этой академии просто процветает насилие. Это называется дедовщина. Но мое тело, я уверена, тебе понравится, — она обвела ладонями грудь, скрытую одеждой, но даже через нее выглядевшую очень перспективной.

— Запри дверь — и давай начнем! — улыбнулся в ответ Дарл, раздеваясь.

Блондинка чуть не уронила челюсть от удивления.

Но вскочила и закрыла двери, двигаясь невероятно грациозно, словно сильный и прекрасный хищник.

Дарл первым накинулся на нее, повалив на мягкую полку, начал судорожно покрывать поцелуями нежную кожу щек и шеи.

— Это все твое безумие, да? — Дарлу послышалось раскаяние в голосе девушки, севшим от желания.

Их взгляды встретились.

— Не только. Плюс долгое воздержание в очень одиноком лесу, — хмыкнул парень, поглаживая «братца» по волосам. — Ну, к тому же ты очень красивая в этом облике. И не будешь больше покушаться на мою задницу.

— Тогда почему ты тогда сбежал? Только из-за задницы? То есть, если бы я тогда предложила тебе взять меня, ты бы согласился? — чуть обиженно, словно капризный ребенок, у которого когда-то забрали лучшую игрушку буквально из рук, произнесла красотка.

— Потому что ты был слишком груб. Ты пытался меня изнасиловать. А мог бы начать ласкать. Думаю, я бы тебе отдался. Может быть. А сейчас я овладею тобой.

— Я был грубым, потому что ничего не умел, — сердито ответила новоиспеченная девушка, впрочем, не пытаясь сопротивляться.

— А сейчас? — выдохнул Дарл прямо в соблазнительные розовые губки.

Каина высунула язычок и медленно облизала его губы, заставив парня задрожать и сильнее вжать стройное тело в полку.

— Ты оказался прав в своих догадках. После всего случившегося мне было не до секса. Нужно было доказать свою личность, заказать наемных убийц, чтобы разобрались с ведьмой, заняться финансами, — перечисляла она, загибая пальцы, но не вырываясь из спонтанных объятий.

— Что ж, а теперь, для разнообразия, ты будешь подо мной. Но я обещаю не быть жестоким и грубым. В этой академии нужно быть настороже, чтобы дожить до выпуска. Так что я предлагаю объединиться… Пусть и с помощью постели, раз ты до сих пор меня хочешь. А я теперь хочу тебя.

В глазах блондинки загорелся явный страх:

— Ты ж затрахаешь меня до смерти!

— Не волнуйся, я немного попрактиковался со светлой магией и почти излечился, — нежно произнес Дарл, поглаживая ее по щеке и тут же целуя нежную кожу. — Я по-настоящему жалею, что не могу поступить в академию светлой магии. К тому же… Ты же сын, хоть теперь и дочь, ведьмы! Неужели ты не сможешь защититься? — лукаво поддел ее Дарл, ладонью накрывая ее грудь и ощущая нарастающее возбуждение, усилившийся стук сердца, отчего сбивалось его собственное дыхание.

— Не знаю. После случая с той ведьмой, которая убила мою мать и меня, я уже ни в чем не уверена, — сдавленно прошептала Каина.

— Я не причиню тебе зла! — прошептал Дарл, постаравшись вложить в слова как можно больше убежденности. Почему-то ему хотелось быть нежным и доставить как можно больше удовольствия бывшему врагу. Отчего-то тело, лежавшее под ним, казалось хрупкой драгоценностью, не имеющей цены. И он про себя поклялся, что будет защищать этого человека — свою собственность! — до последнего вздоха. В конце концов, у него забрали все, кроме бывшего врага. Конечно, если бы у него был выбор, он бы не допустил гибели матери. Но все уже свершилось, и он готов был на многое, чтобы не допустить, чтобы в его жизни произошло что-то гораздо страшнее пережитого.

Он вгляделся в широко распахнутые серебряные глаза. В них появилось нечто новое. Неужели доверие?

Каина медленно кивает, нервно облизывая губы.

Пальцы Дарла изучают распростертое под ним тело, осторожно расстегивают одежду, полностью не снимая. Лишь чтобы сделать доступным грудь и пах. Ласкают, сжимая грудь, которая слегка увеличивается от касания его пальцев, губ и языка.

Но одежда начинает мешать парню, и он быстро стаскивает с девушки плотные штаны, колготы штаны и трусы. Отмечая краем ускользающего сознания в адскую бездну сознания, что в этой одежде — ни грамма игривости, лишь выполнение всех необходимых функций защиты от окружающей среды, холода и даже некоторых заклятий — он замечает вышитые руны. И удивляется, что может думать о чем-то еще, когда под ним распростерлась не просто красивая девушка, а само совершенство.

Он вглядывается в ртутный блеск ее глаз, живых, как никогда раньше. И внезапно понимает, что раньше в глазах Каина видел тот же голод, который потом стал сжигать и его. Лишь похоть, которая забивала остальные чувства, выжигала их. И теперь, когда он потратил столько день на колдовство и медитацию, на попытки исправить то, что сам же и нарушил в своем сознании, их сплетает желание, которое, ради разнообразия, сжигает их обоих.

Но уже не способно убить, как могло случиться раньше.

Приподнимаясь над ней, он быстро снял свою куртку и рубашку, швырнул их в угол в скомканном виде, потом, с очень большой неохотой отодвигаясь еще дальше, снял с себя ботинки, штаны и трусы. Все полетело туда же.

Глаза Каины распахивались все шире и уже с жадностью следили за импровизированным стриптизом.

Она начала снимать куртку и рубашку дрожащими пальцами, с трудом заставляя свой взгляд отрываться от невероятно красивого тела, хоть и более сильного и худощавого, чем она помнила. Необычное сочетание худобы и развитых мускул.

Ей это нравилось так же сильно, как и тогда, когда она была парнем, возбуждало до боли внутри. Снова нахлынули воспоминания о том, как он пытался «соблазнить» Дарла, проникнув к нему в постель. Как сжимал округлые ягодицы, ласкал языком этот соблазнительный рот, проникая внутрь, как пытался войти…

Обнаженная пара слилась в объятиях.

Дарл накинулся на ее рот, как изнывающий от жажды на родниковую воду. Недостаток опыта компенсировался жгучим желанием и страстью, застилавшей разум. Но на грани полного растворения в похоти, ему удалось взять себя в руки. И надеть на неуемную страсть «намордник», намертво сковав зверя, готово разодрать на кровавые куски за право обладания.

«Я не причиню ей зла!» — зажглась в голове огненная мысль. Словно факел во тьме.

Дарл знал, что когда он «хочет секса», физическая сила неимоверно возрастает. Он мог бы изнасиловать кого угодно, кроме, разве что, очень сильной волшебницы и богини. А также некоторых волшебных существ. Он легко бы справился с «братиком». И у него имелся весомый повод ей отомстить, ее ненавидеть, но…

«Я не сделаю ей больно!»

И это было не благородство, а неожиданная влюбленность во врага. Раскрывшаяся в тот миг, когда он снова увидел ее лицо, узнал в ней его. Словно он хранил это чувство в себе, как ядро в орехе. А шок их внезапной встречи оказался тем самым молотком, разбившим скорлупу.

«Это самая большая глупость на свете, настоящее сумасшествие: любить, когда мы отправляемся в место, где нас будут калечить. И физически, и морально», — зашептало перепуганное подсознание, умоляя одуматься.

Но бесполезно. Все было бесполезно.

Наплывающая на сознание нежность будто растворяло его, как сахар в горячем чае, тело в его объятиях было хрупким, словно фарфоровая кукла, но отзывчивым, желанным и таким горячим!

Каина ответила на поцелуй, доверчиво подчиняясь его движениям.

Когда губы Дарла начали исследовать ее высокую шею, покатые плечи и высокую грудь, переходя поцелуями с одного соска на другой, проводя бесчисленные дорожки влажным языком — словно рисуя интимную карту идеального тела, — она доверилась ему полностью.

Темное начало в ее сущности безошибочно прочло чувства лежащего на ней молодого мужчины. Изумление пробилось даже сквозь чувственную негу.

«А ведь он действительно может держать себя в руках!»

Изумление ушло, осталось только возбуждение.

Он спустился вниз поцелуями, вышибив вообще все мысли из хорошенькой головы с платиновыми волосами. Ритмичные движения языка, бережный обхват губ, нежность и сила.

Он не дал ей кончить, закинув ноги девушки себе на плечи, осторожно, очень медленно, начал входить, проникая через плотно стиснутые мышцы.

Раздался стон боли, переходящий в тяжелое дыхание.

— Больно? — с участием и страстью вглядываясь в тонкие, немного резковатые черты, что придавало нечто животное идеальной красоте, прошептал Дарл.

— Немного. Не спеши.

— Не буду.

Огромным усилием воли посадив Демона страсти в собственном подсознании на толстую цепь, он продолжил продвигаться внутрь, сжав зубы. В том же медленном темпе. Медленными рывками, пока не погрузился до предела, сделав их тела единым целым.

Начал двигаться, дождавшись движения ее тела, подавшегося навстречу.

И смотрел, не мог насмотреться, в широко распахнутые глаза, темнеющие от страсти, как серые облака, налитые дождем, перед тем, как разразиться грозой, перед извержением бесконечного потока влаги. Его манили призывно приоткрытые губы, ставшие еще более алыми. Полоска белых зубов. Магия, которая выплеснулась наружу, переплетаясь, словно нити в вязании, чуть мерцая в воздухе.

Он замер в ней, заглядевшись на неизмеримо прекрасное лицо.

— Давай же! — нетерпеливо движение таза. — Продолжай двигаться!

Он кивнул, улыбнувшись.

Дарл продолжил движения, постепенно наращивая темп, отпуская себя с катушек. Но, опять же, не до конца. Только на грани оргазма ускорил движения, почти вбивая девушку в полку.

Горячий шепот, раскаленное дыхание, разгоряченные тела — все это казалось важной частью пазла, готового сложиться прямо сейчас.

Громкие стоны на пике наслаждения — сначала кончил Дарл, затем, тут же, Каина.

После они помылись в крошечной душевой, расположенной в купе, забрались под одно одеяло, и с ужасом, хоть и были полностью расслаблены, держась за руки, смотрели в окно, ожидая конечной остановки.

Лесса с равнодушной усмешкой и похоронным видом вышла из вагона и взглянула на блеклое солнце, с трудом пробивающее себе путь сквозь пелену густых облаков.

Резкий ветер, казалось, с удовольствием раздавал всем пощечины, посылая волны холода их теплым телам. Только Лесса не ощущала холода. Она сама была похожа на ледяную статую.

Девушка лениво скользила взглядом по студентам, которые испуганно жались друг к другу.

Ей понравилась одна очень красивая пара: блондинка с немного резкими чертами лица и странный парень с безумными глазами. Они обнимали друг друга, словно пытаясь противостоять холоду.

Это показалось ей смешным, потому что холод… Ведь это — Смерть. Ледяная, безучастная богиня. Которой неведома жалость. И которая рано или поздно погасит все огни Жизни.

Две прекрасные богини: одна неустанно сеет цветы, а вторая заставляет их вянуть.

И все же они сестры.

Лесса хмыкнула: когда-то она ощутила прикосновение тонких пальцев богини Смерти. Но не может вспомнить, как это было.

Дарл крепче прижал к себе новоприобретенную «сестричку». Даже в самом страшном кошмаре он не мог бы придумать такую страшную муку, как любовь к Каину! И страх его потерять. Он был достаточно наслышан про академию, чтобы опасаться самого худшего для него… Для них двоих. Насилие. Через это там проходили все. Оставался вопрос: "Каким оно будет?"

— Я никому тебя не отдам! — прошептал он на ухо своей белокурой любовнице, лаская дыханием изящное ушко, выглядывающее из-под зимней шапки. Каина с охотой поделилась с ним своей теплой одеждой, выбрав что-то наименее "девчачье". К счастью, вкусы у нее все-таки склонялись к более мужскому стилю одежды. И, похоже, была готова отдать ему и свое сердце.

Дарл, как и ожидал, разделил комнату с Каиной. Он огляделся по сторонам: мебель черного дерева, темные гобелены с ужасающими сюжетами: пытки и смерть, черные атласные шторы и тусклый сероватый свет.

— Тут холодно, — Каина задрожала, поглядев на камин, возле которого лежала связка дров. — Надо бы разжечь. У тебя есть спички?

— А зачем мне спички? — торжествующе хмыкнул Дарл, положил несколько деревяшек в камин, вытащил палочку, нацелился, прикрыл глаза, чтобы легче сосредоточиться, — и в камине вспыхнул огонь, жадно поглощая древесину.

Глаза блондинки округлились:

— Где ты этому научился? — с восторгом и легкой завистью поинтересовалась она, откидывая назад волосы.

— В лесу, — хмыкнул парень, поправляя длинные волосы. — Давай раздеваться, что ли? Уже вроде как поздно. Нам надо поспать. Ночью мы почти не спали, так переживали.

Блондинка покраснела.

— Знаешь, тут все равно холодно, — произнесла она, отводя взор, стараясь не смотреть на него. — Ты не мог бы лечь вместе со мной? — девушка покраснела еще сильнее. — Только, пожалуйста, не думай, что я навязываюсь!

— Я и не думаю, — Дарл подошел к ней и обнял, прижав к себе. — Теперь мы будем спать только вместе. И везде ходить вдвоем! Я буду тебя защищать! У меня хватит сил. Светлая магия не такая слабая, как думают темные маги. Как им хочется верить, чтобы гордиться своей исключительностью.

— Я знаю, — блондинка вжалась лицом в его плечо, — я верю тебе.

Они постояли так некоторое время, набираясь сил и уверенности друг от друга. Затем, когда комната немного нагрелась и наполнилась золотистыми тенями от пламени в камине, они разделись и пошли в душ, тщательно заперев дверь и проверив зачарованные ставни на окнах.

Эрика вошла в академию вместе с Аланом. Тот собственнически держал ее за руку, сжимая дрожащие пальцы. Дежурные вежливо, подобострастно и испуганно поздоровались. Эльфийка заметила, как их трясло, как бегали их глаза, не желая встречаться с порабощающим взглядом высшего вампира. А на нее они почему-то смотрели с завистью.

— Ты будешь жить со мной, — тихий голос вампира отразился от темно-серых стен, оглушая ее. Девушка вздрогнула, будто очнувшись после кошмара. Они ступали по бесчисленным ступенькам винтовой лестницы, поднимаясь вверх, а ей казалось, что они спускаются в адское пекло. Ей слышались шорохи, чей-то шепот, их шаги звучали слишком громко, натягивая нервы до предела. Она вздрагивала всем телом, подумав краем сознания, что так и параноидальную шизофрению можно заработать в кратчайшие сроки.

— Почему? — задала она глупый вопрос, заглядывая в бледное лицо вампира. Академия шла вампиру, как новый костюм, подчеркивая белокожее лицо, черноту волос и синеву глаз. Алан казался полутенью, могущественным и темным существом.

— Потому что ты — моя! И я не позволю тебе жить в одной комнате с кем-то другим! — резко ответил Высший. Его взгляд будто готов был исполосовать лицо девушки, лишь бы на нее не посмотрел кто-то другой. — Забыла, что ли, нашу договоренность? Короткая девичья память? — сардонически поинтересовался он, обнажив острые клыки в усмешке.

— Не забыла, — тихо ответила светлая эльфийка. Она подчинялась сильной, словно стальной, руке, тянущей ее за собой.

Они вышли на четвертом этаже. Тут было безлюдно. Маленькие разноцветные шарики парили над высоким потолком, бросая бледные отблески на стены — магические светильники немного успокаивали.

Она оглянулась и заметила множество дверей с двух сторон коридора, но почему-то ей казалось, что здесь никто давно не живет. Словно они прошли в склеп, а не в академию.

— Это мой этаж, — снисходительно пояснил Алан. — Никто не станет жить рядом с Высшим вампиром, понимаешь ли, боятся, — хмыкает он. — И правильно делают! — с нажимом добавил он ударив кулаком по раскрытой ладони.

Мужчина снова дернул ее за руку и подвел к одной из дверей. Та открылась самостоятельно, совершенно беззвучно.

В комнате оказалось неожиданно уютно. Ярким светом горел камин, распространяя тепло по комнате. Кровать была застелена свежим бельем. Посреди комнаты уже находился рюкзак Эрики.

— А я совсем про него забыла, — вслух удивилась девушка, по-детски радуясь находке, кидаясь к нему, прижимая к груди как что-то теплое и родное. Ее взгляд, полный благодарности, устремился на бледное лицо все еще стоящего возле двери мужчины. — Спасибо, — тихо прошептала она. — Когда же это ты успел захватить мои вещи?

— Ночью, когда ты спала. Я не хотел, чтобы ты таскала тяжести. А ты ухитрилась про него забыть, — он покачал головой. — И как ты свои вещи раньше не потеряла?

— Тогда я не столкнулась с тобой, — сухо пояснила блондинка, отворачиваясь.

Эрика снова вспомнила их долгий, неторопливый путь через снежные сугробы вдоль рельсов. Вампир тогда предложил перенести ее по воздуху, но Эрика отказалась, признавшись, что боится высоты. И они долго шли пешком. Впрочем, эльфийка чувствовала себя в безопасности.

— Раздевайся!

Услышав этот резкий оклик, Эрика вздрогнула и повернулась к вампиру. — Тут тепло. Тебе не помешает горячая ванна. А я пока принесу тебе поесть из кухни. Ты ведь голодна?

Эльфийка осторожно кивнула. Если бы она только могла ему хоть немного доверять! Расслабиться, насладиться этой передышкой. Покоем и уютом.

Эрика с грустью осознала, что если маячивший перед ней мужчина не был бы вампиром… Эрика бы сейчас томилась возбуждением. И мечтала бы поскорее оказаться в постели рядом с таким красивым и чувственным любовником. Она бы уже сгорала от нетерпения, жажды интимных касаний, поцелуев и ласк. Мечтала бы о вкусе его губ, о прикосновениях к длинным черным волосам, гладкой коже и красивому, сильному телу. Мечтала раствориться в его взглядах, ласках, объятиях, жаждала забыться. Возжелать до полной потери контроля над собой.

Но страх перебивал все положительные эмоции.

Ей вспоминался безжизненный коридор — даже такие твари, которые учились в Академии темной магии, предпочитали не селиться рядом с Высшим вампиром! А она теперь вынуждена делить с ним комнату… И постель. Ежеминутно умирая от страха. Эрика снова с тоской подумала о судьбе, которая развернулась к ней задом, а не передом.

Алия куталась в теплый плащ, чуть прищурившись, рассматривала черную громаду замка. Она была одна и в купе тоже оказалась без соседа. Ледяной ветер заставлял ее дрожать, несмотря на теплую, дорогую одежду. Небольшая кожаная сумка висела через плечо, а на поясе болтался в позолоченных ножнах зачарованный кинжал.

Девушка заметила несколько довольно-таки откровенных страстных взглядов со стороны некоторых студентов. Но она смотрела сквозь них стеклянным взором глубоких темно-серых глаз. Она знала, что красивая. Очень красивая. Все в ней было идеально: и лицо, и тело. Движения — танец, голос — сладчайшая музыка. Только волосы полностью поседевшие. А в глазах застыли пустота и боль. Словно у ламий. Но она не была ламией. Просто однажды забрала тело своей родной сестры, а ей отдала свое.

Алия криво усмехнулась — ирония ситуации заставляла ее чувствовать себя наказанной Богами. За гордыню, за зависть, за ненависть к собственной сестре. Да, она всегда завидовала Эмме. Та была красивой, а она — обыкновенной. Пусть даже очень хорошенькой.

Но совершенство сестры заставляло блекнуть ее нежную прелесть, как блекнет луна, когда восходит солнце. Богиня Луны не может сравниться красотой со своей старшей сестрой — богиней Солнца. И поэтому они ненавидят друг друга, как говорится в легендах. Может быть, поэтому богиня Луны вступила в преступный союз со Смертью и родила дочь — богиню Кошмарных Снов.

Алия когда-то общалась с ней. И до сих пор помнила горящие оранжево-желтым огнем громадные глаза на удивительно красивом бледном лице и длинные светлые волосы, мягко фосфоресцирующие в темноте. Они испытывали друг к другу сильное вожделение, но богиня Кошмаров пощадила ее, зная, что прикончит, если их близость свершится.

Именно богиня подарила ей возможность отобрать тело сестры. Чары, рецепт зелья, нужные фазы солнца и луны — все необходимое для воплощения в реальность тщательно продуманного плана. Такой поступок можно было бы назвать предательством, преступлением, если бы сестра не заболела. Серьезно, смертельно. Так что ни лекарства, ни чары не смогли бы ее спасти. Ей оставался лишь год.

И Алия сама пришла к ней, к ее, можно сказать, смертному ложу, и предложила сделку. Она отдает ей свое пусть не такое прекрасное, зато здоровое тело, а взамен получает ее красоту и совершенство. И смертельную болезнь. Эмма сразу же согласилась. Родители тоже были не против, что заставило девушку ощутить себя еще большим ничтожеством. И таинство свершилось.

Алия до сих пор помнила жуткое ощущение мгновенной смерти, погружения в пустоту, падения в бездну и пробуждения на влажных от чужого пота простынях. Чувство слабости и боли. Беспомощности и страдания.

А потом она ушла из родного замка, вспомнив, что ей есть куда идти. Что ее имя значится в списках студентов академии «Апокалипсис». Конечно, если бы не эта история, то она никогда бы не пошла учиться в академию черной магии. Зачем? У любого аристократа достаточно средств, чтобы нанять мага для получения знаний. К тому же, многие знатные и богатые семьи были на короткой ноге с каким-нибудь богом или богиней. Маги остерегались нападать на власть имущих, кроме полных психов. Как правило, те истребляли друг друга сами в гонке за чужие владения.

Теперь же все эти аристократические заморочки и проблемы оказались неизмеримо далеки. Да она и никогда не хотела занять чье-то теплое место на троне одной из стран империи.

Теперь она выбрала свой путь. Пусть ей остался лишь год — а может, и меньше. Зато две ее мечты сбылись: она прекрасна, как никогда, и живет собственной жизнью!

— Привет, — произнесла Алия, переступая порог, заметив девушку, стоявшую возле шкафа. Та как раз переодевалась. — Меня к тебе подселили. Надеюсь, ты меня за это не убьешь? — она отметила, что ее слова прозвучали серьезно, без шутливых ноток. Графиня неожиданно ощутила реальность смерти в этих просторных, каменных стенах.

Конечно, ведь именно богиня Смерти — почитаемая едва ли не больше, чем богиня Жизни — покровительствовала темной магии.

Девушка с длинными, светлыми, словно обесцвеченными старостью волосами, медленно обернулась.

Алия с ужасом уставилась в лицо ламии. Холодное, лишенное всех красок жизни, словно фарфоровая маска. Глаза, горящие потусторонним светом, будто могли прожигать дыры без применения магии.

— Конечно, нет, я не увлекаюсь убийствами красоток, заходи, — хмыкнула Лесса, заметив ее страх. Оценив дорогую одежду девушки и тонкий золотой обруч в волосах, глумливо добавила: — Рада познакомиться, графинюшка!

Алия заставила себя подойти к свободной кровати. Возле второй стояли вещи не-мертвой. Почему-то это успокоило принцессу. Обыденный рюкзак и сапоги, небрежно валяющиеся на полу, придали человечности облику сверхъестественного существа.

Желая подразнить ее, ламия подошла и схватила ледяной рукой тоже заледеневшую ладонь красавицы. Затем притянула ее к губам, продолжая сверлить насмешливо-злобным взглядом:

— Большая честь для меня, ваше сиятельство! И как вас угораздило здесь оказаться? Что, из дворца сбежали? Потому что на вашу драгоценную жизнь родственнички покушались? Так здесь легче не будет. И безопаснее тоже. Не то вы место выбрали, красавица, не то.

Ледяной поцелуй в руку заставил девушку вздрогнуть — слишком холодными были эти губы.

— У меня не было особенного выбора. Мне все равно, при любом раскладе, остался лишь год жизни.

— Ты больна? — с нездоровым интересом спросила ламия.

Алия кивнула с кривой усмешкой, затем осторожно высвободила руку, ощущая ледяной след от поцелуя.

— Да. Смертельно.

— Зря ты сюда приехала, — задумчиво произнесла не-мертвая, стоя перед ней. — Так бы у тебя был целый год. А здесь неизвестно сколько ты протянешь. Скорее всего — очень мало. Ты самоубийца?

— Возможно. Извини, но я так устала, что у меня нет сил с тобой спорить, и вообще, соображать.

— Хотя… Возможно, ты найдешь здесь средство для излечения своей болезни, — серьезно проговорила девушка. — Кстати, я Лесса.

— А я Алия. Можно без фамилий и титулов, — пожав плечами, ответила она.

— Давай, я помогу тебе раздеться, — предложила Лесса. — Ты еле на ногах держишься.

Алия могла только слабо кивнуть в ответ. И ощутить нежные, хоть и слишком холодные ладони на своих плечах. Девушка принялась расстегивать ее плащ.

— Спасибо, — она почему-то совершенно не ощущала неловкости. И стыда, а тем более, страха, как в начале знакомства. Словно не-мертвая — ее сестра.

Возможно, потому, что ей казалось, будто Лесса, однажды потеряв собственную жизнь, а может быть, и душу, не будет покушаться на чужую? Особенно, если эта жизнь весит на тоненьком волоске. К которому уже поднесли зажженную спичку.

Раздевшись, она отправилась в душ. Вместе с Лессой. Как-то само собой получилось, что они вместе оказались в ванной комнате. А потом и в самой ванной.

Их взгляды, разделенные завесой воды, встретились. Одинаковые по цвету глаза, серые, почти бесцветные, прозрачные, как вода. Руки Лессы очень нежно и ласково легли на ее плечи. Затем медленно поползли вниз. От горячей воды тело ламии приобрело иллюзию тепла, нагревшись. Губы девушки медленно приблизились к ее губам, а затем запечатали ее уста.

Две прекрасных тела оказались очень близко. Их груди вжалась друг в друга, как четыре мягких, но упругих подушечки. Ладонь Лессы вскоре оказалась между ног Алии, а две длинных пальца проникли внутрь, в жаркую глубину. Вторая рука поглаживала ее спину, спустилась на ягодицы, по очереди сжала каждую из очаровательных округлостей.

Алия застонала в рот своей соседке по комнате, а теперь уже и любовницы. Выгнулась, немного расставив ноги, что бы пальцы Лессы проникали в нее свободнее, глубже.

Так же глубоко заглядывая в ее глаза, Лесса заставила ее опуститься на дно обширной ванной, накрывая своим телом.

Она целовала ее губы — жадно, испытующе, словно хотела вспомнить, каково это — быть человеком. Ее тело — сначала будто мраморная статуя — внезапно ожило. Лесса неожиданно ощутила страсть, похоть. Ожили ранее мертвые эрогенные зоны на ее теле.

«Это потому, что рядом со мой та, которая уже ПОЧТИ ТАМ. Умирающая! — внезапно осознала Лесса. — И такая красивая. Такая податливая».

Ее губы скользили вниз, забирая в плен соски, затем — лаская животик. Потом опустились вниз, к ее раскаленному естеству. Она проникала языком внутрь, ласкала чувствительный бугорок, а пальцы проникали вглубь.

Лессе хотелось доставить как можно больше удовольствия той, что заставила ее ощущать. Снова стать живой. Хотя бы на эти краткие минуты секса.

Алия застонала и выгнулась навстречу ласкающим рукам, губам, телу. Чужие мокрые волосы падали на нее, словно дождь. Ощущения перемешались в ней, давая иллюзию бесконечного наслаждения: тепло водяных струй, чужого тела. Теплого. Да, теплого. Почти горячего, почти раскаленного.

Она чувствовала невыносимое наслаждение, которое никогда не доставляли ей ее тайные любовники. Алия знала, что и сестра ее давно уже не была невинной, так что тело могло насладиться сполна, и уже было пробуждено для страсти. Наслаждение от умелых ласк и невероятно прекрасного тела нарастали раскаленными волнами.

Она могла теперь понять того, кто с такой страстью хотел вернуть подобное совершенство с того света.

Ночью у Алии начался приступ. Она стала задыхаться, безуспешно ловя ртом воздух. Легкие как будто сжимались, выталкивая кислород обратно. Девушку начало трясти, она чуть слышно застонала, уже зная, что эта пытка продлится до самого утра. Возможно, расплата за горячий секс в ванной? Впрочем, Алия все равно не жалела об этом.

— Что с тобой? — Лесса мгновенно вскочила и уставилась на нее расширившимися от ужаса глазами.

— Прости, я разбудила тебя, — прошептала Алия виновато. — Мне нечем дышать! Я хочу выйти на улицу!

— Ты уверена, что тебе так сильно нужен свежий воздух? — допытывалась Лесса у девушки.

Та кивнула, умоляюще глядя на любовницу. Ламия только тяжело вздохнула:

— Ну, ладно.

Она выудила из шкафа лежащий на груде вещей изящный, миниатюрный арбалет, достала и болты к нему, зарядив оружие.

— Одевайся, милая, — сказала она, с удовольствием разглядывая привычное оружие.

Они обе оделись потеплее: плотные штаны, рубашки, свитера, плащи.

— Ты хоть умеешь из него стрелять? — спросила бледная графиня, криво усмехаясь.

— Даже не сомневайся! Когда я была еще живой, то часто охотилась, — серебристые глаза затуманились. — А если придется, поохочусь и здесь.

— На магов? С арбалетом? Это круто! — хмыкнула Алия.

Они тихонько вышли из комнаты и заперли дверь.

— Если что, прячься за мою спину, — твердо заявила Лесса. — Меня вряд ли можно убить, а тебя — легко.

— Хм, ты считаешь, что любая особа аристократических кровей должна прятаться за чей-то спиной?

— Угу. А еще лучше — за спинами! Но, увы, у тебя есть только я.

Девушки обменялись поцелуем в прохладном, темном коридоре.

— Где-то тут должны быть дежурные, у которых можно спросить дорогу, — вяло заметила Лесса, когда очередной коридор привел к пыльному тупику. Она видела, что ее больная, слабая спутница побледнела еще сильнее и словно поблекла. — Иначе тебя доконают эти коридоры. Хотя, конечно, лучше будет это сделать, удерживая их на прицеле.

Алия слабо кивнула, приваливаясь к очередной холодной каменной стене.

— Кажется, нам надо вернуться. К тому же, я полагаю, ворота во двор, да и все двери и окна надежно заперты и запечатаны заклятьями. От сил Тьмы и от богов.

— Неужели от богов хоть что-то может спасти? — утомленно прошептала Алия, когда они возвращались обратно.

Темные каменные стены, какие-то мрачные картины, унылые доспехи в углах, кадки засохших цветов — все это угнетало, но рождало ощущение незримой близости к Потустороннему.

— Интересно, не прикончат ли нас сами дежурные? Говорят, тут любят прикалываться над новичками, — опасливо заметила Алия. — Прости, что я втянула тебя в неприятности. Я ведь все равно умираю, и какая разница, месяцем раньше или позже! — начала каяться девушка, готовясь разрыдаться. — Так глупо умереть, не побывав даже ни на одном уроке!

Ее остановили звуки чьих-то шагов. Лесса замерла, схватившись за арбалет и наставив его в направлении звуков, насторожившись, как дикий зверь перед прыжком.

— За мою спину. Быстро! — прошептала она ей. Алия послушно встала за спину подруги.

В неверном свете вспыхивающих магических огней они увидели двоих мужчин.

«Это близнецы!» — синхронно подумали девушки.

Но один казался Светом, а другой — Тьмой.

Высокие, с широкими плечами и крупными, сильными телами. Глаза одного окутывала чернота, скрывая и зрачок и радужку. У второго глаза светились белесым светом, словно два светильника.

— Бежим! — заорала вдруг Лесса, опуская арбалет и хватая девушку за руку. Они кинулись в какой-то боковой коридор, ведущий на винтовую лестницу. Лесса сама не понимала, почему ее трясет, отчего так жутко и мучительно сдавливает сердце невидимая рука.

— Что случилось? Ты тоже узнала их? — голосом, наполненным странной, бредовой отстраненностью, спросила Алия, резко останавливаясь.

— Узнала? Ты о чем? Не знаю даже, почему меня вдруг охватил такой ужас, — постепенно собираясь с мыслями, бормотала Лесса, мотая головой.

— Узнала, узнала! Потому что ты их уже видела. Не могла не заметить, — криво усмехнулась Алия, нервно оглядываясь. — Кажется, мы убежали на какой-то минус первый этаж. Здесь воняет подвалом, крысами и мертвяками.

— Кто они? Ты вообще про что? Я их не знаю! Вроде бы, — неуверенно, все еще содрогаясь от страха, частила девушка. Но ужас еще не умер в ее глазах, продолжая выворачивать наизнанку.

— Неужели?! — язвительно произнесла принцесса. — Это же Хранители Живых и Мертвых. А ты ведь пересекла границу — и должна была их видеть. Они же позволили тебе вернуться обратно по воле своей матери, Смерти. Говорят, их отец был смертным. Темным магом, сумевшим покорить саму Смерть своими чарами. Я имею в виду красотой, — добавила она, нервно хихикая и прикрывая рот ладонью.

— Ты бредишь, — покачала головой Лесса. — Божества, здесь?! Пусть полубоги, дети богов, но тут?!! Хранители Границ должны быть на границе, а не здесь! Академия защищена от богов, кстати.

— Если их не пригласили, — задумчиво протянула графиня.

— Ага, директор! Попросил их прочесть нам курс лекций! — нервически расхохоталась Лесса, зябко обнимая себя руками. — А я думала, что не помню свой путь Оттуда… Оказывается, все не так просто. И что они, мать их, здесь делают?!! — выкрикнула блондинка, ударяя ногой об стену.

— Не упоминай всуе их мать! Смерть все-таки, — быстро вмешалась Алия.

— Извини, не буду. А теперь нам пора выбираться отсюда и попытаться поспать. Рассвет уже скоро. Да и тебе вроде как стало лучше, — она тепло улыбнулась ей.

К своей комнате они добрались без приключений. Правда, уже почти светало, пока они наконец выпутались из лабиринта темно-серых коридоров, решивших развлечь их как следует игрой "угадай путь" и не попадись на глаза дежурным и преподавателям.

Утром все студенты собрались в большом зале, очертания которого тонули в странном полумраке, словно в зыбком тумане. Неяркие огоньки танцевали под самым потолком: желтоватые, лимонные, алые, голубые. Глаза всех, даже учителей, которые стояли обособленно, уставились на бесшумно вошедшего директора.

Они замерли, словно заколдованные чарами неподвижности. Все ловили его взгляд, жесты, ожидали слов, которые вот-вот должны были сорваться с этих губ.

Директор выглядел представительно: высокий мужчина с длинными черными, чуть вьющимися пышными волосами, очень молодым, красивым лицом с ледяным, надменным выражением. Глаза у мужчины обладали необыкновенным цветом — мерцающе-янтарным, как пламя костра.

Эрика невольно содрогнулась, когда взгляд директора мазнул ее по лицу. Впрочем, в этом взоре не было страсти или похоти, даже любопытства. Взгляд, несмотря на мерцание, был совершено равнодушным и ледяным.

Алона с трудом оторвалась от созерцания Седерика Мэлроя, которому она пообещала себя взамен на поддержку и помощь. Правда, единственное, что она от него получила, был горячий, почти принудительный секс с темной эльфийкой Эльвирой, которая стояла рядом, с отстраненным видом незнакомки.

Лесса с Алией встали рядом, похожие друг на друга, как сестры-близнецы. Они казались одним целым. Точнее, тенями друг друга.

Эрика стояла рядом с Аланом, слегка касаясь вампира мантией. Эльфийка отметила, что все напялили длинные черные мантии поверх одежды. И поэтому все студенты показались ей членами одной секты. Или монахами.

Дарл с Каиной держались за руки, с испугом поглядывая на директора и учителей.

— Добро пожаловать в Академию "Апокалипсис", — улыбнувшись, начал директор приветственную речь.

— Хм, это звучит, как «Добро пожаловать в ад!» — тихонько шепнула Эрика на ухо любовнику.

Вампир ухмыльнулся в ответ, сильнее сжимая ладонь, призывая ее к тишине.

Директор встал посреди зала, так, чтобы его все хорошенько рассмотрели. На нем не было мантии, только черные брюки, рубашка и легкий расстегнутый пиджак. За спиной — темный плащ, поглощавший свет.

— Этот год будет особенно тяжелым, — с кривой улыбкой поведал он, обводя всех ярким взором. — Потому что Академия светлых магов решила устроить Армагеддон — битву с нами. Точнее все выпускники наших академий, те, кто доживет до конца года, встретятся в битве. Против богов и друг друга.

Он пожал плечами:

— Наверное, им ужасно скучно жить. Правда, не думаю, что Конец Света их развеселит. Но отказаться мы не можем, конечно. Тогда они припрутся к нашим стенам. Так что этот год может стать для вас последним. Зато теперь вашей жизни в этих стенах больше ничего не угрожает. Я лично накажу каждого, кто посмеет покуситься на чужую жизнь. Или даже на свою — самоубийства запрещаются! Или я свяжу призрак и прикую его к этим мрачным стенам, поселю в скучный подвал. Поверьте, наши подвалы не лучшее место для того, чтобы провести там вечность.

Директор медленно обвел всех огненным взором, — и студентов, и учителей.

— Я не шучу, — его голос внезапно стал холодным и тяжелым, как огромные ледяные глыбы. — Прошу всех это запомнить. Каждый из вас — будущий боец в МОЁМ войске! И я не хочу вас терять раньше времени. Это было бы слишком недальновидно и глупо.

Он прошелся вдоль стоявших. Странным образом его огненно-желтые глаза замораживали.

Неожиданно Лесса увидела в сознании странную картину, словно вспышку молнии: уютная спальня, на кровати распростерлось идеально прекрасное, совершенное, без малейшего изъяна тело директора. Темные волосы, разбросанные по подушке, подчеркивали тонкие черты лица, глаза горели, как огонь в камине или свечи в тяжелом золотом подсвечнике. Окно было распахнутым — хотя это и опасно по ночам.

А из окна к нему направлялась гибкая обнаженная фигура, прикрытая прозрачной фиолетовой тканью. Черные волосы, словно поглощавшие любой свет, подчеркивали идеально прекрасное лицо. Глаза — черные с серебристыми овальными зрачками, будто в глубине мрака сияют две звезды. Лицо и тело — белоснежные, словно выточенные из мрамора. Небольшие, красивые груди, стройные бедра. Ее движения были невесомыми и дразнящими, словно танец призрака. Но она — во плоти. Однако тело кажется костюмом. Маскировкой.

В ее видении незнакомка приближается к нему и накрывает его своим телом. Их пальцы и волосы переплетаются, как и тела.

«Она — Богиня. Ночь. Сама тьма», — промелькнула догадка. «А он — черный маг, темный эльф. Богиня Ночи мечтает погрузить этот мир во тьму, отдаться Смерти. Или… для нее смерть и тьма — разные вещи? Кто их, богов, знает».

— А теперь, первый урок, — взгляд директора на мгновение утонул в серых глазах Лессы, словно читал ее мысли и видел, что она тоже прочла его воспоминания. Возможно, потому, что была немного… мертвой? Или он сам ей позволил. Зачем? Чтобы соблазнить? Смешно — к такому красавцу любая на руки упадет. Или — любой. Смотря какого пола существо он захочет «отыметь».

Блондинка продолжала настороженно следить за его движениями, ловить его взгляды. Алия наблюдала за их переглядываниями с ревностью, прикусывая губы.

— Я разбиваю вас на пары, хотя, по-видимому, вы и так уже выбрали себе вторую половинку. Большая часть из вас. Вдвоем в подвалах будет не скучно, — съязвил он.

Он взмахнул рукой — и они вдруг ощутили, что падают, охваченные мощным заклятьем, словно стальными путами.

Каждая пара очутилась в камере-одиночке. Без дверей и окон — одни только голые стены. Правда, внутри не было темно. Слабый свет исходил из ниоткуда.

— Я не понимаю, почему мы оказались вместе! — голос Эрики прозвучал почти истерично. Теснота, плотно сомкнутые, как зубы мертвеца, стены давили, сводили с ума. К тому же слабый свет, исходящий из никуда, вдруг начал меркнуть.

Алан улыбался, облокотившись о стену. Его длинные волосы казались черными тенями, а лицо — бледной луной.

— Почему ты так удивляешься? — вкрадчивый голос вампира заставил эльфийку содрогнуться.

— Ну, — девушка с трудом отвела взгляд. Почему-то казалось — отвернись она — и вампир сразу же нападет. — Ты же все-таки учитель, а не студент.

Легкое пожатие плеч, безразличное выражение лица:

— Роланд любит эксперименты. Никто не знает, что у него в голове.

— Надеюсь, мозги… Как и у всех, — буркнула Эрика, садясь прямо на пол. Камень пола не был ледяным, но и теплым тоже. Твердым и неудобным. — Хотя я уже начинаю в этом сомневаться.

— Тебе страшно? Глупо — мы же живем в одной комнате.

— Конечно меня пугает эта ситуация! — взорвалась она, сжав кулачки. — Мы словно заживо погребены вместе.

— Понимаю — я не лучшая компания для такой порядочной светлой эльфийки, — разведя руками, с иронией произнес он.

Свет полностью погас.

Сердце девушки застучало быстрее, дыхание сперло, ужас накатил душной волной.

Она ощутил то, чего так боялась в этом жутком месте, больше всего похожем на склеп, — прикосновение сильных рук вампира.

— Не глупи, — мягкие губы прикоснулись к ее лбу. — Я не трону тебя. Руки поглаживали плечи, массируя. Затем опустились ниже, одна ладонь обхватила ее грудь: — Все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Я не знаю, — Эрика почти задохнулась, когда в ее губы впились безжалостным поцелуем.

Неожиданно она ощутила, что ее толкают. Падая, эльфийка уже красочно представляла последствия падения на каменный пол. Но ощутила всем телом мягкость постели.

— Глупенькая ты моя! Научись доверять мне, Эрика.

Тело вампира вжало эльфийку в мягкость перины.

— Где мы? — девушка попыталась осмотреться, но налегший на нее вампир мешал обзору. К тому же, в помещении царила полутьма. — Если мы еще в камере, то откуда здесь кровать? — пробормотала она, ощущая, что тает от нежных прикосновений и поцелуев. Кожа вампира постепенно становилась теплой, даже горячей, а синие глаза блестели звездным сиянием.

Алан прильнул к ко рту девушки долгим поцелуем, что заставило ту забыть обо всем на свете, не говоря уже о каких-то там вопросах.

— Мы у меня в комнате, — наконец любезно пояснил тот, с ухмылкой разглядывая свою добычу. — Пришла пора познакомить тебя с моей официальной кроватью. Цени, на какие жертвы я ради тебя пошел! Променял свои покои на скромную комнату для студентов. Но иначе было нельзя, так как к тебе могли бы кого-то подселить. Роланд, кстати, надо мной долго ржал и называл влюбленным идиотом. А я и не возражаю, — пожал он плечами с совершенно счастливым выражением лица.

— Хм… Тут, конечно, неплохо, — оглядевшись вокруг взглядом, более зорким чем у людей, пробормотала она. — Но как же мы выбрались? — продолжала удивляться блондинка, начиная постепенно расслабляться в этих объятиях. Краем ускользающего в пелену страсти сознания девушка попыталась проанализировать эти новые, такие приятные ощущения.

Ведь совсем недавно она просто умирала от страха при виде вампира. А уж при более интимном контакте… Впрочем, в ту единственную ночь, которую ей пришлось провести в Академии — вампир ее не тронул, оставив в покое, дав возможность выспаться.

Сейчас же — Эрика призналась в этом самой себе — ей очень даже нравились прикосновения любовника, его поцелуи. И она жаждала большего!

«Наверное, это все камера виновата! Я была так испугана самой мыслью о том, что нас могут похоронить там заживо, что перемена к лучшему позволила мне мгновенно расслабиться», — раздумывала она.

— Подожди, — с трудом оттолкнув партнера, ставшего более настойчивым, Эрика заглянула в его глаза, наполненные обжигающим желанием. — Нас что, специально посадили туда вместе, чтобы я к тебе привязалась, перестала так сильно бояться?

— Какая же ты нудная! — простонал вампир, ласково поглаживая девушку по обнаженной груди.

Одежда тоже куда-то исчезла…

— Да, это так. Ты против? Все равно ты в моей власти. Роланд понимает, что я тебя не отпущу и не позволю никому больше прикасаться к тебе. Но он это сделал не только для нас одних. Понимаешь, скоро война. Поэтому пары должны любить друг друга. Тогда они будут лучше сражаться. Ты ведь понимаешь, что в Академии не просто так селят всех по парам?

— И что, каждый влюбляется в своего соседа? — недоверчиво уточнила девушка, машинально поглаживая обнаженные плечи вампира.

— Не всегда это именно любовь. Любовь и ненависть тоже являются очень сильными чувствами. Как и простая привязанность, которая вполне может стать следствием неприязни и даже ненависти, — заметил тот с философским видом. — Может, потом поговорим? Я слишком сильно тебя хочу! — и брюнет собственническим жестом притянул к себе стройное тело.

Эрика больше не сопротивлялась, с изумлением осознав, что хочет его не меньше. Она ощутила, как страсть заполняет тело, делая его горячим и доступным. То, что Алан был возбужден, она ощутила даже слишком хорошо.

Так сладко… А от глубоких поцелуев возбуждение становится почти непереносимым. Так хочется получить разрядку, а перед этим довести страсть до жгучей, почти болезненной остроты.

Эльфийка без всякого приказания сама закинула ноги на плечи партнеру, раскрывшись перед ним.

Вампир застонал и начал погружаться в глубину ее горячего и влажного естества. Доставляя сладостное удовольствие каждым погружением.

Очень скоро Алан ускорил толчки, вколачивая любовницу в мягкую кровать. Эрика поддавалась его движениям, покорно принимая и продвигаясь навстречу, прогибаясь всем телом.

Внезапно оказавшись в подземной комнатке, скудно освещенной невидимым источником света, Дарл спокойно уселся на пол, подтянув колени к груди и уставившись в одну точку.

— Тебе не страшно? — спросила Каина, нервно потирая руки, меря шагами камеру, словно она от этого могла стать больше.

— Совсем нет.

— Почему?! — выкрикнула девушка, изо всех сил ударяя ногой о стенку. Но только беспомощно всхлипнула от боли и тоже уселась на пол, порадовавшись, что от него не тянуло ледяным холодом. Дарл поднялся, присел рядом и собственнически обнял красавицу-блондинку. Та положила голову ему на грудь, чувствуя себя немного более спокойной, чем в первые минуты заточения.

— Для этого есть несколько причин: во-первых, в старом доме, когда умерла моя мать, я всегда с наслаждением забирался на чердак, который был едва ли больше этой комнатушки, — и чувствовал себя защищенным. Словно жизнь проходила через меня, не причиняя вреда. Глупо и иллюзорно, но мне нравилось. Пока не появилась твоя мать — и не разрушила все в моей жизни. А потом появился ты… Но сейчас я даже рад этому, — поспешил добавить парень, ощутив, как напряглось тело, прижимающееся к нему.

— А вдруг… Вдруг нас тут убьют? — прошептала девушка, начиная целовать шею любовника. — Перед смертью я хочу исполнить свое желание.

— Какое же? — игриво поинтересовался Дарл, откидывая голову и оставляя шею на растерзание бывшему врагу. — Я хочу тебя, естественно.

Тихий смех Дарла послужил ей ответом и разрешением.

Алона Миллой с напряжением смотрела на Седерика Мэлроя. Черноволосый маг, прислонившись к стене, с вполне скучающим видом наблюдал за полуэльфийкой, которая жалась в углу, как будто пытаясь превратиться во что-то крохотное, совсем незаметное. Руки крестообразно прикрывали грудь, словно таким образом она пыталась защитить свою невинность.

— Я хотела бы оказаться здесь с моей соседкой, темной эльфийкой! — задрав подбородок, сообщила она ему. — А мы с тобой совершенно не пара!

Черноглазый брюнет кивнул, его бледные губы чуть искривились в насмешливой улыбке. Он ее, разумеется, не послушал.

Ему нравился ее страх, почти ужас. Эти словно остекленевшие, такие прекрасные глаза, словно драгоценные камни. Ему нравились мертвые девушки, и он с удовольствием сделал бы ее такой же… Но запрет директора он бы не посмел нарушить.

И, тем не менее, молодой мужчина сделал несколько шагов, схватил хрупкую девушку за волосы и больно швырнул на пол. А затем, глядя в испуганные глаза, наслаждаясь дрожью ее тела, медленно разорвал одежду Алоны на мелкие, мелкие части.

Садист и его жертва вдруг очутились в комнате пыток. Седерик довольно улыбнулся, разглядывая потемневшие от времени и огня пыточные инструменты. Камин зажегся моментально, чувствуя его настроение. Ночь обещала быть долгой.

Роланд восседал на высоком кресле, напоминающем черный трон, в большой зале, которая без людей стала похожей на опустевшую гробницу.

Легкая, почти безумная усмешка — налет усталости. Как же ему надоела вечность! Но Богиня Ночи щедро одарила своего любовника: подарила ему жизнь, равную жизни этого мира. Близнецы, дети богини Смерти — он слышал их шаги, нарушающие тишину замка, блуждали по коридорам, скрывая свои секреты.

Все студенты — в подземельях. Любят или страдают. Он почти видел, как умирала блондинка на руках такой же, но уже давно мертвой. Впрочем, он знал, что смертельно больная графиня не умрет. Не сегодня.

Близнецы поселились в одной из самых отдаленных комнат. Мельком увидев их сегодня, он ощутил их вселенскую тоску. Почти такую же, как и его собственную.

Проклятые игры Богов! Проклятая академия светлых магов!

И скоро начнется битва, после которой останутся в живых лишь боги. А близнецы уведут мертвых в их последний путь. Иногда Роланд думал, не тесно ли мертвым в их загробном мирке? Хотя разве тени обладают массой?

И снова придется начинать все сначала. Заново открывать вечные же ворота академии, рассылать приглашения магам, эльфам и оборотням, которые заново возродятся в этом мире.

Иногда великий маг думал о том, что будет, если волшебство погибнет навеки. Умрут ли вместе с ним Боги? Прекратят ли свои дурацкие игры? Каждый бог выбирал своих «любимчиков» и сражался на их стороне.

Эти бои между Светом и Тьмой были лишь очередной шахматной партией богов, распределяющими между собой пешки. Он понимал, что если Боги не будут развлекаться, то просто сойдут с ума.

Хотя иногда ему хотелось посмотреть и на это. Пустота и однообразие прожитых веков начали на него давить…

А что, если… Конечно, влюбленные всегда сражались наиболее яростно и были любимыми пешками для богов. Две души, слитые воедино, и так далее.

Роланд почти видел, как боги облизываются, с гневом и небольшими «божественными» потасовками делят между собой будущих жертв.

Хотя всех все равно получит Смерть. У которой нет своих любимчиков. Лишь бессмертный темный маг, который однажды согласился разделить с любимой ее тяжкое бремя — и добровольно ушел живым в мир Теней. И стал негласным королем мира бренных душ. Но он ведь почти муж… Почти бог.

Разрушить игру богов? Свести их с ума? Добиться, может быть, собственной смерти как наказания?

А для него это будет хоть каким-то разнообразием. Убить всех своих студентов, пока они в его власти? Или продолжить игру по устоявшимся правилам? Он улыбнулся — жизнь постепенно снова начала его радовать, появился азарт и привычная злость. Что ж, у него есть целый год, чтобы на что-то решиться.

И развернуть свою игру с пешками, которые он не отдаст богам, а направит по пути, который покажется ему наиболее… увлекательным. Безумным, кровавым, но интересным.

В конце концов, ему тоже знакомо безумие бессмертных богов — скука.

The end