Академия миражей: правда или ложь

Глава 5

Мы вышли во двор, и я сразу заметила, что небо нахмурилось и затянулось черными тучами. Было не слишком поздно, но луна пропала, и вокруг воцарилась непроглядная тьма.

Я поежилась от холода.

Верховный демон, он же директор, резко развернулся на шпильках и вперил руки в боки, как бы потеряв от возмущения дар речи, и теперь наглядно демонстрируя мне, до какой степени у него вызывающий вид.

– Вам идет красный, – нарушила молчание я, и это было последней каплей его терпения.

Одним взмахом он вернул свою одежду, вот только не ту парадную, что была на нем в начале вечера, а повседневную – облегающие брюки, заправленные в черные сапоги, как я теперь заметила, с серебряными шипами и заклепками, и черную кофту с капюшоном.

– Было же итак неплохо, – не унималась я, хотя внутренний голос благоразумно подсказывал: пора заканчивать с насмешками.

– Ты хоть понимаешь, по лезвию чего ты ходишь? – зашипел он сиплым от бешенства голосом.

А потом одним движением запечатал выход из бальной залы: в воздухе всколыхнулась прозрачная пелена, и сквозь нее было невозможно пройти. Я слышала о таких штуках, но ни разу не встречалась вживую с теми, кто умел такое сотворять.

Наверное, он хотел меня морально отрезать от других студентов и напугать? Но со мной этот номер не пройдет!

Благодаря обширному и непростому опыту, я уже знала, как стоит поступить в случае обнаружения на горяченьком бедненькую несчастненькую меня: сделать честные-пречестные глаза и сложить руки на юбочке. А потом затихнуть и смотреть только себе под ноги. Обычно прокатывало.

Но, не успела я перекроить выражение лица с радостного на пристыженное, как в чащобе леса раздался хруст ломающихся веток, потом громкий "Ой" и заливистый громкий смех.

Кусты зашуршали и, отряхиваясь, к нам вышла невысокая женщина в красивом длинном серебристом платье. Покрой – строгий и элегантный, рукава оторочены кормуэльскими кружевами, что само по себе говорит о многом, потому что стоит дорого. Незнакомка явно являлась представительницей высшего света. Миловидное личико, вздернутый нос… но выражение пронзительных голубых глаз навевало мысли о возрасте и твердом характере: смотреть так пристально и благожелательно умеют только люди, не раз испытавшие на себе невзгоды судьбы и ее изменчивый характер.

Подойдя ближе, женщина с независимым и почти добродушным видом уставилась на директора, чуть ли не нагло присвоив себе мою партию нежного хлопанья ресницами. Выглядела она так, будто случайно столкнулась с ним на городской ярмарке и удивилась. А ведь, насколько я поняла по ситуации, женщина что-то делала на дереве, иначе как бы она оттуда свалилась?

Подслушивала, вестимо!..

А еще меня смущала копна ярко-рыжих волос, собранная в высокую элегантную прическу, правда, слегка помятую.

– Рени, желаю тебе здравствовать всегда, во всех реальностях и веках, – промурлыкала она так нежно, будто действительно натворила непоправимых дел.

Я едва удержалась, чтобы не фыркнуть.

– Милочка, ты что-то сказала? – она величаво повернула ко мне голову, и я отступила на шаг: внутри лазурных озер метались такие молнии, что вполне могли вырваться и спалить меня до тла.

– Да ничего… Меня тут немного распекают… Вы не отвлекайте господина директора надолго, а то он забудет, о чем шла речь…– сказала я самым ангельским голосом, на какой только была способна.

В ответ мне послали такую одобрительную улыбку, что я слегка опешила.

– Забавно, – настроение женщины менялось, как ветерок в поле, – Ты мне определенно нравишься. Прямолинейная… Пожалуй, я заберу тебя к себе…

– Селеста, не смей, – предостерегающе поднял руку директор, – Ты не знаешь, что эта студента учудила на первом праздничном балу…

– Да я видела, – хохотнула та и взмахнула рукой.

В тот же миг господин директор снова оказался одетым в мой наряд: в красное платье со множеством юбок и черное кружево по краям. Умора необыкновенная!

– Извини, дорогой, – пролепетала Селеста, пока я во все глаза наблюдала за ней, понимая, что вижу нечто грандиозное, – Не могу отказать себе в удовольствии увидеть тебя снова… Непередаваемое зрелище. Верховный демон Ренуар, предводитель легиона третьей галактики, главный советник столицы, наследный принц Эпомеи…

– Хватит! – снова взбеленился директор и движением руки переодел себя назад, – Ты меня позоришь перед первогодкой.

– … Я, конечно, никогда не сомневалась в твоих способностях…– продолжала издеваться Селеста, – И звезды будут мне свидетелями – я тихо хотела дождаться окончания, чтобы преподнести студентам очередной сюрприз, но от одного вида тебя в этом платье, я позабыла обо всем…

– Второкурсники собирались вылезать через окно, – мрачно сказал директор и щелкнул пальцами. Прямо из воздуха упало на траву кресло. Не опуская недовольного взгляда, директор плюхнулся в него, – А третьекурсники сообразили воссоздать зеркало подобия и заложить в него заклинание лягушки… Сама догадаешься, на кого оно будет направлено?

– Спасибо, что предупредил, – серьезно поблагодарила женщина, поправила выбившуюся из прически прядку, и, как ни в чем ни бывало, продолжила: – Вообще-то, я каждый год придумываю разные сюрпризы. Второкурсники – идиоты – думают, что я не предвижу их желание улизнуть? Но, раз говоришь, даже третьекурсникам не понравилось…

– А кому бы понравилось отдирать от одежды слизь? – саркастично поднял бровь директор.

Выглядело это движение очень элегантно, и я залюбовалась. Какой же красавец наш директор! Очень пропорциональные и благородные черты лица. Не сравнить с тем скользким типом на вступительных! От него, небось, можно откачивать слизь, ведь вместо крови течет.

– Но это выглядело забавно. Вспомни, как они бегали по лесу. Некоторые – всю ночь, – легкомысленно пожала плечами Селеста и подошла ко мне ближе, – Ты уже выбрала магический профиль, дитя?

– Селеста, нет! – снова отчего-то взволновался директор, – Она же только поступила! Я не отдам тебе эту девчонку. Да на вас легиона не запасешься, побойся Совета! Мне охранять Академию надо, пока ведется следствие. Это дело поручено мне, и я не могу снова провалить…

– Зачем ты вернулся? Ведь прошлый год тебе не понравился, – заинтересовано спросила у него Селеста.

Но он только отмахнулся и встряхнул черными волосами, будто отгоняя грустные мысли.

– Дело не в этом. Магический профиль наша… леди … должна выбрать сама по прошествии полугода, в ночь Элеонорских дев…

Селеста с умным видом кивнула, внимательно изучая меня. Ее рентгеновский взгляд проникал под кожу, проносился по венам и выпытывал у меня информацию: что я люблю, что умею, почему я делаю так, а почему не иначе. Ощущения для меня были новыми и не совсем приятными, поэтому поежившись, с немой мольбой обернулась к директору.

Ренуару, кажется?..

– Селеста, хватит, – тут же среагировал он.

Женщина повела себя странно: не перестала просвечивать меня, но ее касание стало будто мягче, уже не ощущалось, как давление.

– Кстати, раз уж ты тут… Помоги мне. Нужно придумать ей наказание. Достаточно суровое, чтобы все были удовлетворены и не мстили ей в темных коридорах по ночам…

– Спасибо, – еле слышно прошептала я, искренне растрогавшись.

Но он услышал, кивнул, принимая благодарность.

Некоторое время от меня к директору шли такие эманации любви и признательности, что уже за одно это можно было простить всё… Ведь слова, сказанные им, были самой настоящей правдой, и обычно я спасалась бегством от мести. И… В первый раз жертва розыгрыша не желает мне смерти, а даже заботится и выгораживает перед другими жертвами. Просто чудо-чудное, а не Академия!

–…Но нам нужна ее жизнь, поэтому высасывать все силы не рекомендуется, – закончил свою мысль он, и я подумала, что рано обрадовалась.

Кажется, методы здесь жестче, чем у призрачных стражей. Разберемся, конечно, но я не ожидала такой строгости в голосе.

Рыжеволосая женщина задумалась. Она подперла подбородок указательным пальцем и задумчиво посмотрела вверх.

И тут я заметила, как тучки, прямо перед нашими глазами стали расползаться в разные стороны, а за ними выпрыгнули и замигали первые полуночные огоньки-звезды.

– Пошли ее на чердак, в крутящуюся башенку. Пусть проведет там ночь, – после минутного молчания выдала Селеста.

– А если тронется умом? – скептически поджал губы директор и окинул меня оценивающим взглядом.

Будто на лице висит записка: осторожно, хрупкая, нежная психика. Не трогать, не теребить, не подвергать опасности.

– Она? – поразилась до глубины души Селеста.

И вот тут я обиделась: у меня что, нет ума? Я что, не могу его двинуть?! Да вообще, как хочу, так и распоряжаюсь своим умом и головой: хочу – двигаю, хочу – не двигаю, хочу – трогаю…

– Я поставлю ей кого-нибудь в помощь, – решил вдруг директор и встал, – в караул. Только давай не будем афишировать. Пусть все считают, что она будет одна. А этот ее мальчишка…

– Льюис? – пискнула я.

Появилась крохотная надежда, что на высокой нестабильной башне меня запрут хотя бы не одну. Не знаю, что с ней неправильно, но в хорошее место отбывать наказание не отправляют.

– Да, Льюис, – директор выговорил его имя необычно, словно с акцентом, – пусть дежурит внизу, на первом этаже. На третью мольбу о помощи он поднимется к ней…

– На вторую, – строго перебила его Селеста и нахмурила брови, – Не порть мне девочку.

И тут Ренуара будто с цепи спустили:

– Я не отдам ее тебе, даже если в Академии не останется больше ни одного преподавателя! – рявкнул директор, потеряв терпение, – Селеста! Тебя трижды отстраняли от преподавательства. Совет запретил заводить личных учеников и вести дипломные курсы…

Бледное прозрачное лицо покраснело, и теперь директор походил больше на одетого в черное поросенка, чем на отрешенного и мудрого демона.

– Подумаешь, – снова передернула плечами, как оказалась, моя будущая преподавательница, – Как запретили, так и разрешат.

– Сначала получи разрешение, а потом приходи за расписанием, – глаза Ренуара налились кровью, – И не забудь про теоретические дисциплины, которые ты преподавать обязана…

– Нагружаешь меня сверх меры, а зарплату не повышаешь, – тут же пошла в наступление Селеста, – Если я согласилась на теоретику, то сам знаешь, почему…

Они орали друг другу сомнительные обвинения, на грани гадости и сквернословия, ругаясь и не слушая друг друга, как закостенелые враги. Так, во всяком случае, показалось мне. Иначе, почему Селеста обвиняла директора в неправильной организации какой-то там черной дыры и в смерти людей?

Стараясь не привлекать внимания, на цыпочках, плавно и медленно, будто я движущаяся статуя, отпрянула к Академии. Тихонечко по стене обошла вдоль леса и оказалась у нашего двора. Только там я смогла нормально втянуть в легкие воздух и выдохнуть. Вокруг было тихо. Остальные студенты все еще оставались запертыми в бальной зале. Теперь я могла беспрепятственно пробраться к себе в комнату и лечь спать. Никто не должен подкараулить меня по дороге и отомстить за содеянное.

Но когда я уже подошла к своей двери и вставила в замочную скважину ключ, желудок возвестил о важном и абсолютно забытом деле: ужине. За всеми этими событиями, я пропустила важный прием пищи, который сейчас, скорее всего, уминали жертвы моего неловкого эксперимента. А у меня маковой росинки во рту не было с утра.

Я размышляла не больше секунды. Что, значит, прикажете голодать?! Ну, уж нет! Я сама пойду и достану себе пропитание. Раз нахожусь в учебном учреждении, значит, здесь есть столовая и продукты.

А раз она здесь располагается, то скоро в ней буду находиться я!