Академия неформат (СИ)

Глава 7

Зал для собраний Жаклин нашла с трудом: пришлось по дороге несколько раз спрашивать у проходящих мимо студентов и дворника, сметавшего листья у крыльца. Когда она наконец добралась, то её поразила… нет, не помпезность помещения, хотя оно было обставлено в лучших традициях столичных театров. К богатству университетских интерьеров она уже успела привыкнуть. У дверей стоял неимоверный гул гот множества голосов, спорящих друг с другом. Она с опаской заглянула за дверь – большая часть затянутого алым плюшем амфитеатра была занята студентами, яростно спорящими друг с другом. Улыбающийся Шален стоял у самой сцены, скрестив руки на груди, словно военачальник обозревающий своё войско. Рядом с ним, похожая на громадную статую святой Габриелы Мёртвой, стояла Рози Валенсо. На этот раз она навела такой густой макияж, что издали казалось, будто вместо глаз и рта у неё чёрные провалы. Патрик со скучающим видом сидел, свесив ноги, рядом с суфлёрской будкой. Гарвей что-то горячо доказывал, красавице, со жгуче-чёрными волосами, которая не менее пылко отвечала ему звонким голосом:

− «Прекрасная Ниневия» в прошлом году собрала все овации!

− Да это мерзкая слюнявая история и выеденного яйца не стоит! – возражал принц. – Кому охота ставить такую нудятину? Я сбежал после первого акта!

− Это легенда о любви!.. – не сдавалась девушка.

− Ага! Главная героиня проныла целых двадцать минут, да ещё в стихах, как она страдает по какому-то хлыщу, который появился только к концу! Нормальный человек не выдержит такое!

− В прессе были прекрасные отзывы! – поддержала подругу светловолосая девушка, в которой Жаклин узнала Айву.

− О-о-о! Все знают: импресарио платят им за рекламу!

В спор вступили ещё несколько студентов: кто-то поддерживал девушек, парни в основном поддерживали Гарвея. Дискуссия становилась всё громче, когда, наконец, Шален, одновременно с Патриком заметили Жаклин, стоящую на пороге.

− Наш куратор! Она нас рассудит! – от голоса Джейда, волшебным образом перекрывшего громкие возгласы спорщиков, немедленно воцарилась тишина. Рози обратила к ней своё лицо, на котором невозможно было прочесть ни одной эмоции из-за намалёванной на нём импровизированной «маски смерти».

− Сначала я бы хотела узнать, что подобрала для нас мадемуазель Валенсо, − осторожно начала Жаклин. – Всем, кого не видела, доброго вечера!

Студенты нестройно поздоровались. Патрик просто смотрел на неё: от его взгляда по коже расползались горячие дорожки. Девушка поняла, что вновь неудержимо краснеет. «Это можно будет списать на повышенное внимание аудитории» − попыталась она себя успокоить, но поймав кривую улыбку Шалена, стало ясно: с ним такой обман не пройдет.

− Я предлагаю «Саван из роз» Коринно Риордажио, − звонко произнесла Рози. – Понимаю, это не обычная сказка, но, во всяком случае, не нужно будет прописывать саму пьесу – сказки придётся раскладывать на роли… Это займёт время.

− Не-е-ет! – немедленно заныли девушки, − В конце влюблённые умирают!

Жаклин вспомнила, что проходила в университете это произведение. В нем шла речь о рыцаре, вернувшемся с войны и заставшем дома разгром, а вместо любимой жены − свежую могилу. Погоревав, он привёл поместье в порядок, встретил красивую женщину – из простых крестьянок. Решив, что сполна отдал дань обществу, рыцарь хотел жениться на этой женщине – ведь он был истинно благороден. Тут неожиданно, начал являться призрак его почившей жены, которая никак не хотела смириться с тем, что умерла. Она всячески мучила мужа, которого при жизни очень любила. Он разрывался между умершей женой и новой любовью, а в итоге, призрак выпил все силы из цветущей возлюбленной рыцаря, а он сам умер от горя.

− Пьеса хороша, − кивнула Жаклин. – Однако, к празднованию весеннего карнавала не слишком подходит. – Может, попробуем поставить комедию?

− «Вилейская вдова»! – тут же предложил Гарвей, хитро улыбаясь. Жаклин, к своему стыду, не могла вспомнить такой пьесы. Однако, мужская половина аудитории, кроме Патрика, заулыбались вслед за ним.

− Сомневаюсь, что эта пьеса подойдёт, − ответил за Жаклин Джейд, − У нас, конечно, учатся взрослые люди, но в учебном заведении такую постановку попросту не поймут. − Может выберем всё-таки сказочный сюжет?

− Как ты правильно заметил, мы давно не дети! – уязвлённо возразил Гарвей. – Хорошо бы сюжет «с перчинкой» − интереснее будет играть, и зрители останутся довольны.

Тут Жаклин осенило: ещё на третьем курсе академии разбитная подруга Аннет дала ей почитать роман о любви принца и простой девушки Франзины: пьеса по этому роману удовлетворила бы и мужскую аудиторию и женскую! В ней довольно романтики и так желаемой Гарвеем «перчинки», можно добавить в действие веселой кутерьмы, а конец… да попросту переделать! Это же обыкновенная университетская постановка, а не историческая реконструкция или спектакль на театральных подмостках.

− Я предлагаю поставить «Историю Великосветской Франзины» Орландо Вильереаль – её в общих чертах знают все.

− Но ведь в конце король осудил бывшую возлюбленную – её бросили за решетку, и должны были повесить, однако она умерла, не дожив до казни. Наверно король сжалился над бывшей возлюбленной и приказал дать ей яд, − заметила Рози. – Трудно эту историю назвать комедией.

− Хорошая мысль! – Патрик поднялся со сценического возвышения. – История Великосветской Франзины прекрасно подойдёт к карнавалу. Есть переработанная версия романа Вильереаля – она малоизвестна, но намного позитивнее и гораздо более сказочная. Можно поискать в библиотеке – наверняка, найдётся.

− Ты увлекаешься дамскими романами? – немедленно подпустил шпильку Гарвей.

− Это любимая мамина история. Она предпочитает её общеизвестной версии, − спокойно ответил Шульман.

− История девушки из низов, ставшей по воле судьбы куртизанкой, а потом, благодаря любви короля возвысившейся и вставшей позади трона? Будет интересно! – подхватила Рози Валенсо. У Пренеля как раз так и прописано, только надо будет разбить историю на роли, реплики и сцены… Я возьмусь!

Жаклин по-новому взглянула на эту несуразную студентку, так стремящуюся выделиться и… безоглядно влюблённую в Шалена.

− Вы успеете? – забеспокоилась она. – Это большая работа! Чтобы только на учёбе не сказалось. Может, кого в помощь дать? Джейд?

− Да, помогу, конечно! – серьёзно ответил Шален. От Жаклин не ускользнуло, что Рози медленно моргнула и едва заметно ей кивнула.

− Если никто не возражает, тогда будем ставить это произведение.

Девушка оглядела студентов: некоторые из них стояли с недовольным выражением на лицах, но молчали.

− Тогда решено! – заключила она. – Итак: Рози и Джейд напишут сценарий – двух недель вам хватит? Остальные, кто хочет участвовать в постановке, прочтут роман…

− «Франзина» Витторо Пренеля, − подсказал Шульман.

− Да! За остальные полтора месяца до карнавала, мы должны успеть распределить роли, выучить их, поставить сам спектакль… Декорации, думаю, можно сделать, пока готовится спектакль, а костюмы будем заказывать ближе к премьере. У нас много работы!

− Кстати, − заметил Шален, − проигрывать сцены и учить реплики можно, пока будем писать пьесу – прямо «на лету»! Быстрее получится, а нам с Рози можно будет больше времени взять на написание, чтобы не перенапрягаться.

− Отличная мысль, − похвалила Жаклин. – Тогда на сегодня всё.

Она вышла первой, и припустила со всех ног в библиотеку, чтобы не столкнуться с Шульманом. Отвлекающее чтиво на несколько вечеров было обеспечено.

***

У себя, ещё раз пройдясь по учебному плану для пятого курса, Жаклин наконец решила расслабиться. Завтра её ждали две лекции – зелья с пятым курсом и материалы – с первым. Девушка поймала себя на мысли, что преподавание дается ей уже намного спокойнее. Если бы не этот случай с Шульманом… Она вздохнула, взяла принесенный из библиотеки роман и уселась в кресло, под лампу.

Жаклин успела подзабыть «Историю Великосветской Франзины», показавшуюся тогда очень сухо изложенной, изобилующей разными политическими деталями, и представлявшей саму Франзину распущенной стервозной особой.

− О чём я думала, беря к постановке историю куртизанки? – пробормотала она, и со вздохом открыла книгу…

Глаза слипались, Жаклин зевнула и, наконец оторвалась от чтения, перелистывая последнюю страницу. Стрелки на часах показывали без пяти час – она не поверила своим глазам! Не удивительно, что мать Патрика так любила этот роман! Полный нежных чувств, неожиданных поворотов и юмористических моментов, связанных в основном со слугами… Да, из него может получиться великолепный спектакль.

Девушка не хотела себе признаваться, что каждый раз, читая об объятиях и поцелуях, она видела перед собой лицо Патрика, ощущала прикосновение его рук, вспоминала слова, обращённые только к ней… Достаточно! Если всё время думать о нём, легче не станет!

Она решила смыть воспоминания горячим душем, прежде чем лечь в постель. Связав волосы в высокий пучок, Жаклин подставила лицо под теплые, постепенно набиравшие температуру струи. Послевкусие от романа было щемящим и приятным – Франзина осталась с королём – он выделил ей маленькое поместье неподалёку от дворца и приезжал так часто, как мог. После смерти королевы, он забрал возлюбленную к себе: чтобы не привлекать к себе внимания, она давно перестала делать экзотический макияж и рядиться в яркие платья. Влюблённые прожили вместе до самой старости и умерли почти одновременно.

Вспоминая отношения отца с матерью, Жаклин задумалась – бывает ли на самом деле такая любовь? Ни одна из знакомых ей пар не сохранила трепетного отношения друг к другу. Тётя вспоминала мужа с уважением, но не слишком горевала после его смерти.

Отец постоянно попрекал мать, что бы она ни делала − та обижалась, но продолжала терпеть…

− Не хочу терпеть! – прошептала Жаклин, обращаясь к самой себе. – Не хочу зависеть или постоянно ощущать разницу в положении! Лучше уж остаться одной, чем из года в год чувствовать, как угасает любовь, сменяясь глухим раздражением, постепенно перерастая в ненависть.

Она напоследок ещё раз плеснула водой в лицо и выключила душ.

Непривычная к поздним бдениям, она, конечно, проспала. Выбрав одно из похожих синих форменных платьев в шкафу, наскоро причесалась и уложила волосы при помощи магии, в который раз вспомнив с благодарностью урок мадам Крифи. Волосы держались весь день без шпилек и средств ля укладки − это сильно экономило время, которого катастрофически не хватает по утрам.

До лекции с пятым курсом оставалось пятнадцать минут – ни о каком завтраке не могло быть и речи! А ещё нужно было дойти до кафедры, взять журналы и ключ от аудитории… Девушка поскорее закрыла дверь в свою комнату, и почти бегом направилась в сторону выхода.

Когда она, запыхавшись, вошла на кафедру, то застала там почти весь преподавательский состав. Поздоровавшись, не теряя времени, она взяла журнал пятого курса и потянулась к стенду с ключами… Крючок, на котором обычно висел ключ от аудитории зельеварения, пустовал. Жаклин посмотрела на пол – не свалился ли случайно? На идеально вымытом полу никакого ключа не оказалось и в помине.

− Кто-нибудь брал ключ от моего кабинета? – спросила девушка преподавателей, занимавшихся своими делами.

Рыжеволосый магистр Перуджи, преподававший древние языки, развёл руками, мадам Фурси покачала головой, магистр Золи так и не поднял головы от огромного исторического атласа, который скрупулёзно изучал… Бледная, очень тоненькая женщина средних лет – Валентина Морелли, преподававшая искусство дивинации и гадательные системы тоненько пролепетала: «Нет-нет! Зачем мне это могло понадобиться?»

− Вы потеряли ключ? – прорычал кто-то из-за спины. Жаклин вздрогнула и обернулась. Освальд Кранц неприязненно буравил её взглядом блестящих, похожих на двух жуков глаз.

− Ничего я не теряла! – возмутилась девушка. – Вчера, как обычно, повесила ключ на место. Сегодня его здесь нет!

− Мадам Крифи! – позвал заместитель ректора. К удивлению Жаклин, супруга смотрителя немедленно вышла из-за спины Кранца, словно дожидалась, когда её позовут.

− Я как раз проходила мимо, − улыбнулась женщина, заметив реакцию на своё появление. – Что тут случилось?

− Потерялся ключ от аудитории зельеварения. Необходимо выдать магистру Тризо дубликат, на время, пока не найдётся прежний, или не будет изготовлен новый ключ.

− Да, конечно! – мадам Крифи вытащила из кармана передника большущую связку ключей, каким-то непостижимым образом отыскала нужный и протянула его Жаклин. – Если найдется ваш – вернёте! – напутствовала она. – А я пока закажу дубликат. Странно, это уже второй утерянный ключ с начала учебного года! За время, пока я служу в нашем университете, такого не случалось.

− А от какой аудитории ещё потерялся ключ? – спросила Жаклин.

− От кабинета магистра Кранца, − не задумываясь ответила мадам Крифи. Поймав взгляд заместителя ректора, женщина сделала большие глаза и вышла из кабинета, больше не говоря ни слова.

− Мне пора – первая лекция у пятого курса, − проговорила Жаклин, попытавшись ретироваться, но прямо в дверях столкнулась с запыхавшимся первокурсником… как же его звать? Марвин Шинн?

− Магистр Тризо! – совсем мальчишка, лет семнадцати. Он тяжело дышал, видимо, пришлось долго бежать. – Вас… Сьер Вайс… Приказал…

− Отдышитесь, − пожалела его девушка. Парнишка уцепился за дверь, пытаясь последовать совету.

− Ректор, сьер Вайс приказал позвать вас. Немедленно!

Жаклин съёжилась, вспомнив, что совсем забыла отчитаться ректору о встрече с Шульманом… Но ведь и рассказывать особо нечего. Не семейное же придание или…От воспоминания краска вновь бросилась в лицо.

− Я не могу прямо сейчас – у меня урок! – в отчаянии воскликнула она.

− Сьер Вайс приказал немедленно! – возразил студент.

Девушка вышла, на негнущихся ногах направляясь в сторону кабинета ректора, успев заметить злорадную ухмылку Освальда Кранца.

***

В секретарской никого не было. Жаклин громко постучала ещё раз, в надежде, что она всё-таки выйдет из… какой-нибудь потайной комнатки, которые тут так любят. Нет, никого не появилось. Зато дверь в кабинет ректора с грохотом распахнулась и на пороге возник Альберт Вайс.

− Ага! Вот и вы! – громыхнул он. Жаклин помимо воли сжалась в комок. – Я вам вчера что приказал? Вы беседовали с Шульманом?

− Да, − проблеяла Жаклин, не узнавая собственный голос.

− А что вы должны были сделать сразу после этого?

− Я…я…я… − заикалась девушка, − Я пошла на занятие с театральным кружком.

− А должны были немедленно отправляться ко мне, и доложить о результатах беседы!

Девушка опустила голову.

− Что вы молчите? – не унимался ректор. – Почему не исполнили моего приказания?

Жаклин продолжала молчать. Не рассказывать же ему, что после разговора с Шульманом она забыла обо всём на свете, а не только о его приказании?

− Расскажите хоть, что он вам ответил? – постепенно успокаиваясь произнёс Вайс.

− Он наотрез отказался говорить, зачем сделал то, что сделал, − тихо ответила девушка. – Гримуар ведь не пострадал… Наверно.

Ректор со вздохом опустился в кресло, жестом предлагая ей присесть тоже.

− Я так и думал, − задумчиво произнес он. – Простите меня, напустился на вас. Вы, конечно, тоже виноваты – почему сразу не пришли ко мне, как было договорено?

− Я забыла, − призналась Жаклин. – Шален позвал на занятие с кружком…Совсем вылетело из головы, извините! Просто Шульман ничего не сказал…существенного. Вот я и посчитала неважным…

− Шален? – взгляд ректора сделался цепким. – Когда вы его видели в последний раз?

У Жаклин неприятно похолодело внутри.

− Вчера, вечером, на собрании театрального кружка, − ответила она.

− Дело в том, что он сейчас в больничном крыле, − Жаклин ахнула. – Жив, относительно здоров… Как и прошлые жертвы нападений неизвестного… Одна только удивительная деталь – с его тела совсем исчезли магические татуировки, которыми он так гордился. Ослаблен, конечно, потенциал истощен…

− Можно будет его навестить? – спросила девушка.

− Конечно, − пожал плечами Вайс. – Вы же декан факультета.

Он вздохнул и потёр лицо в задумчивости.

− Нескучный год нам выпал, не находите? – спросил он уже совсем спокойно глядя на девушку, которая всё ещё дрожала после его гневной вспышки. – Да вы дрожите, как осиновый листок!

− Я плохо переношу крики! – ответила Жаклин. – У меня в данный момент должна идти лекция с пятым курсом.

− Тогда что вы тут делаете? – удивился ректор, − Немедленно отправляйтесь к студентам! Мы можем поговорить после. И о Шалене тоже!

***

Жаклин неслась по коридору: руки до сих пор дрожали, сжимая заветный ключ и журнал. «Этот человек когда-нибудь сведёт меня с ума» − бормотала она. Удивительно, но обижаться на Альберта Вайса она не могла – слишком большой была благодарность за проявление дара. Она понимала, что ректор сорвался из-за происшествия с Шаленом… На ум пришло, как при самой первой встрече двое старшекурсников говорили Джейду: «Это незаконно»… Во что же встрял хоризматичный парень? Или у него тоже кровопотеря и беспамятство?

У аудитории, громко переговариваясь, собрались пятикурсники. Жаклин поздоровалась, извинилась и пропустила их в помещение. Она отчитала лекцию о сложном по составу и не менее тяжёлом в исполнении зелье «временного парадокса» на одном дыхании, и задала самостоятельную работу по расчету соотношения ингредиентов для изготовления заданного количества зелья.

− Если у вас нет вопросов, мы с вами прощаемся до следующего урока…

− А для чего служит это зелье? – тонким голоском спросила студентка за последним столом.

− Я же… − Жаклин осеклась. Она действительно не сказала главного – для чего используется это зелье. – Чайная ложка правильно сваренного зелья создаёт временную аномалию в радиусе трёх локтей. Если нужно очень быстро прорастить семена, или, чтобы другое зелье созрело быстрее, пользуются этим зельем. Но, делать это нужно крайне аккуратно, соблюдая меры безопасности. Обычно, подобные опыты проводят в хорошо изолированных свинцовых ящиках – как ни странно, данный металл хорошо нейтрализует действие зелья. Так как оно слишком опасно, мы не станем воспроизводить его в лаборатории.

− А чем оно так опасно? – вновь спросила та же студентка.

− Тем, что ты можешь состариться в одночасье! – раздражённо ответил её сосед за Жаклин.

Девушка смешно вытаращила глаза, сложив губки в виде буквы «о».

Отпустив, наконец, студентов, Жаклин перевела дух. В животе свело от голода – она вспомнила, что так и не успела позавтракать, а уже до обеда не так далеко. С первым курсом урок должен был начаться через два часа. Перед ней встал выбор – идти в столовую, к ректору, или навестить Шалена. Личные потребности перевесили – девушка отправилась в столовую, успокаивая себя: «Вот перехвачу чего-нибудь быстренько, а там и отправлюсь по делам».

В столовой в это время было пусто – завтрак закончился, а обед ещё не наступил. С большой чашкой квана, темневшего под шапкой сливок, и парой сладких блинчиков с творогом, девушка устроилась за своим любимым столиком у окна…

− Доброе утро! – от этого нежного голоса, да ещё едва ощутимого прикосновения пальцев от шеи к щеке, тело прошил разряд молнии: лицо вновь покрылось кумачом.

− Доброе утро! – Жаклин возмущённо посмотрела на слегка улыбающегося Шульмана поверх чашки. – Мы же обговорили!..

Она не смогла продолжать, наткнувшись на ласкающий взгляд Патрика, лучившийся зеленым золотом.

− Никто же не видит! – прошептал он. – А я обещал соблюдать субординацию в аудитории – и только! Ну не виноват я, что ты так на меня действуешь: никак не выходит сдержаться!

− Патрик, пожалуйста! – Жаклин осеклась, когда ладонь парня накрыла её руку.

− Всё, что угодно! – он слегка наклонился через стол, приблизив к ней свое лицо. – Но только не проси прекратить! Это выше моих сил!

− Нас увидят!

− Тогда давай встретимся в городе, сегодня, после занятий. Во сколько у тебя заканчивается последняя лекция? А ещё лучше, пройдёмся до города пешком, через парк – сегодня прекрасная погода…

− Ты зовешь меня на свидание? – у Жаклин перехватило дыхание. Она не могла припомнить, чтобы раньше с кем-либо испытывала такое.

− Да. На свидание. Я буду галантен, обещаю! И руки буду держать при себе… Если только не позволишь себя обнять, вдали от чужих глаз. Мы сходим в рыбный ресторан, а потом погуляем по набережной. Ну же, соглашайся! Будет здорово!

Жаклин, кусая губы, помотала головой – улыбка Патрика увяла, а в глазах поселилось разочарование.

− Ну хорошо! – она мысленно кляла себя, обзывая распоследней дурой… Лицо Патрика озарила счастливая улыбка.

***

− Тогда давай встретимся в парке, за воротами в… Во сколько тебе удобно?

− В два у меня заканчивается лекция с первокурсниками. Но ещё нужно заглянуть к Шалену в больничное крыло и, наконец переговорить с доктором Тормвелом.

− Что с Джейдом? – с показным безразличием спросил Патрик.

− Предположительно, то же, что было с тобой! – Жаклин схватилась за голову. – Я ещё не договорила с ректором… − поймав колючий взгляд Шульмана, она тут же пояснила: − По работе. Давай увидимся в половине четвертого? Думаю, как раз успею.

Патрик вновь поймал её руку, обвел кружок большим пальцем на тыльной стороне ладони и нехотя отпустил.

− Отлично! Буду ждать с нетерпением!

Парень поднялся из-за стола и, сверкнув напоследок глазами, подмигнул и направился к выходу. Такое необъятное, какое-то диковатое счастье Жаклин испытывала только в детстве, когда её брали в путешествие на побережье, к морю. Девочке казалось, что там её ждут невероятные приключения и разнообразные чудеса. Пока взрослые отдыхали в шезлонгах, она бегала по пляжу, отыскивала красивые раковины и камешки с дырой; кружилась, глядя в яркое голубое небо, а потом со смехом валилась в мягкий белый песок.

Что-то быстро пронеслось перед лицом, прошуршало... На стол рядом с чашкой лёг червонный туз. Золотой обрез карты блеснул в солнечных лучах, медово сочащихся через окно. Девушка вздрогнула, осознавая, что уже некоторое время сидит с глупой улыбкой, уставившись перед собой. Остатки квана в чашке безнадёжно остыли, а заставить доесть надкушенный блинчик её теперь не смог бы сам король со всей своей свитой.

Она взяла карту – верный признак, что Гарвей где-то рядом. С принцем она столкнулась в дверях, при выходе из столовой.

− Возьмите, это ваше! – протянула она ему туза. – Вы также часто швыряетесь картами в других людей, или только в меня?

− Просто хотел дать понять, что жду вас, − спокойно ответил Гарвей, забирая карту. – В последнее время этот туз больше ваш, чем мой – так и рвется из рук, стоит оказаться где-нибудь поблизости!

− Не смешно! – отрезала Жаклин, заранее ожидая новой нападки.

− И мне не до смеха, − вздохнул парень. – Я вложил в эту колоду кучу энергии и средств, с риском заработать… − он кашлянул, дернул щекой, и продолжил, − очень большие неприятности! А теперь, одна из карт ведёт себя совершенно неподобающе, ластится, словно кошка к… вам.

− Знаете, сьер Гарвей, вы сами виноваты! Нечего было бросаться в меня ею. А теперь, когда настройка сбита, решили удариться в сожаления!

Внутренний голос кричал: «Что ты несешь? Пред тобой принц! Мало тебе других неприятностей?» Однако, Жаклин не желала его слушать.

− Опять нарываетесь на грубость? – синие глаза смеялись. – Да, признаю, действительно не сдержался. Хотел даже…Ай, что там говорить! Крепко вы меня задели! На самом деле, я ждал вас не за тем, чтобы ругаться. Хотел извиниться.

А вот теперь девушка окончательно растерялась. Она хотела что-то сказать, но Гарвей поднял руку:

− Не перебивайте!.. Пожалуйста. На самом деле, вы были во всём правы, кроме одного…

Он принялся закатывать рукав, Жаклин отступила на шаг, в замешательстве.

− Вот! – Гарвей окончательно задрал рубашку, оголив бицепс, на котором…бугрился заживший розовый рубец! – Вы сказали тогда, на причале…Что меня мало секли. Так в этом, как раз, ошиблись.

− Но кто? – девушка не смогла закончить мысль, однако принц её понял.

− Мой отец, − ровным голосом ответил он. – Если бы не…один мой близкий друг, шрамов осталось бы куда больше. А так, этот, да ещё пара на спине.

− Какое варварство! – тут Жаклин зажала себе рот рукой – ведь она только что осудила самого короля!

−Да, согласен, − пожал плечами Гарвей. – Ну, должен признать, я его хорошенько разозлил. Вы же сами смогли убедиться, какой у меня характер! – лукавая улыбка сделала его лицо ещё красивее. – Ну что, извинения принимаются?

− Принимаются, − кивнула девушка. – И вы меня простите! Я же не знала – иначе бы ни за что так не сказала бы.

− Мир? – он протянул руку ладонью вверх.

− Мир! – Жаклин пожала её, а потом усмехнулась. – Мы будто дети!

− А вот и нет! – он рывком притянул её к себе. – Мы вовсе не дети!

− Что вы делаете? – сдавленно проговорила девушка, не ожидавшая такого поворота. Она попыталась вырваться из стальных объятий, но ничего не вышло.

− А что такого? – от обаятельной улыбки Гарвея не осталось и следа. Нынешнюю глумливую гримасу можно было назвать улыбкой с большой натяжкой. – Ходят слухи, что вы совсем не прочь обниматься с учениками – в тишине аудитории! Почему бы не сделать этого на виду?

Жаклин в панике огляделась: примерно за двадцать шагов от них, усмехаясь, стояли Флабер и Риан Майвель – верная свита.

− Это очень мерзкая шутка, не достойная принца! – воскликнула девушка, стараясь вырваться изо всех сил.

− А, так вам известно…− на мгновение его лицо стало серьёзным. – Ну что ж, тем лучше! Значит, считайте себя польщённой вниманием августейшей особы, удостоившей вас поцелуя!

Жаклин хотела что-то сказать, но Гарвей только крепче прижал её к себе и поцеловал прямо в приоткрытые губы. Она не успела сжать зубы – его язык немедленно воспользовался этим, раздвигая их ещё сильнее, проникая глубже. В уши ворвался грубый насмешливый свист и аплодисменты – свита поощряла своего сюзерена. Девушка замерла на мгновенье – принц тут же воспользовался преимуществом, его поцелуи становились всё яростнее. У неё уже болели губы. Наконец, Гарвей отстранился, пьяно посмотрел ей в лицо и расплылся в бесшабашной улыбке.

− Ты не умеешь целоваться! – хрипло прошептал он. – Надо будет ещё как-нибудь поучить тебя, без свидетелей!

Жаклин размахнулась и залепила ему звонкую пощёчину. От неожиданности принц отпустил её, схватившись за щеку. Улыбка растаяла без следа.

− Оказывается, вы очень чёрствый и бесчувственный человек! – тихо сказала девушка. – Как жаль, что благородство оказалось вам чуждым!

Она отступила на пару шагов, бросила взгляд на Флабера, продолжавшего неуверенно улыбаться, Майвеля, значительно поскучневшего, и направилась прочь.

− Благородством не победишь в игре или пари, а я не люблю проигрывать! – донеслось ей в спину.

Жаклин обернулась – на лице Гарвея вновь проступила кривая улыбка.

− Когда-нибудь вы, наконец, повзрослеете и поймёте, что жизнь, как ваша, так и чужая, на самом деле − не игра! Главное, чтобы это не случилось слишком поздно.

Она вновь развернулась и быстро зашагала вперед, по направлению к учебному корпусу – её ждал урок с первокурсниками.

− Беги-беги! Жалуйся ректору! Он тебя пожалеет!

Девушка не обернулась. Глаза застилали слёзы обиды и унижения. У самого поворота узкой аллеи, сворачивавшей к учебному корпусу, стояла Айва, скрестив руки на груди. Её глаза тоже вскипали слезами.

− Не обольщайтесь! Он поспорил с Рианом, что поцелует вас! – звонко сообщила она.

− И какова цена спора? – с вызовом спросила Жаклин.

− Один золотой альто! – в тон ей ответила Айва, тряхнув длинными светлыми волосами.

− Не дорого же стоит поцелуй принца!

− Для некоторых он дороже всех сокровищ! — запальчиво ответила студентка.

Жаклин вздохнула: не смотря на явную неприязнь со стороны девушки, ей стало жаль эту красавицу, безнадёжно влюблённую в беспутного принца.

− Айва, − тихо сказала она, − Гарвей разобьет вам сердце!

− Разберусь без ваших советов! – отрезала студентка. – Как бы вам самой не обжечься: слишком много на себя берёте!

Жаклин не стала продолжать бесполезный разговор. Прекрасное настроение было безнадёжно испорчено. Более-менее успокоиться вышло лишь к началу лекции. С первокурсниками у неё редко бывали проблемы, хотя сегодня вышло не без эксцессов: одна из девушек опрокинула на платье едкое масло калюжницы – пришлось экстренно засыпать его солью и прятать незадачливую студентку в подсобке, пока её подруга бегала за другим платьем в их комнату.

После возникла дилемма: к кому идти сначала – ректору или Шалену. Жаклин выбрала Шалена – пусть кабинет ректора находился в учебном корпусе, а в медицинский нужно было идти через всю университетскую площадь. Она рассудила, что сможет после доложить о состоянии студента.

***

В медицинском корпусе стояла тишина. Симпатичная медсестра, сидящая на посту у входа, подсказала как найти палату Шалена. Джейд лежал в постели, подбородок покрывала темная щетина – непривычное зрелище. Кроме того, обычно смуглое лицо парня было необычайно бледно.

− Добрый день! – Жаклин присела на табурет, стоявший около кровати. – Не знала, что вам принести – конфет мог не разрешить доктор, яблок, вижу, у вас и так достаточно…

− Здравствуйте! – улыбнулся парень. Его голос, обычно творивший чудеса с аудиторией, нынче звучал шуршанием прошлогоднего листа. – Если можно, дайте попить – в горле пересохло.

Девушка взяла стакан и налила воды из хрустального графина, стоявшего тут же, на тумбочке, возле небольшого блюда полного фруктов, и вазочкой с чёрными розами, источавшими тонкий ненавязчивый аромат. Рози заходила, поняла Жаклин. Джейд в несколько глотков опустошил стакан и попросил ещё.

− Раз у вас такая жажда, почему раньше не налили себе? – удивилась девушка, после того, как парень вернул её пустой стакан.

Шален отвёл глаза.

− Боюсь расплескать, − он приподнял дрожащую руку. Жаклин стало стыдно. Чтобы как-то сгладить неловкость, она стала спрашивать:

− Как вы себя чувствуете?

− Честно? – Джейд искоса взглянул на неё. – Будто меня переехали каретой, а потом дело закончили стадо слонов, основательно потоптавшись по моему почти бездыханному телу. Всё болит и ломит, внутри пустота, а сил нет совсем.

− Если вам сложно говорить, я приду в другой раз! – она хотела подняться с табурета, но парень помотал головой.

− Не уходите! Знаете, как скучно тут лежать? А книгу почитать тоже не могу – кружится голова. Рози принесла какую-то любовную белиберду…Только не говорите ей – не хочу обижать.

Жаклин улыбнулась и опустилась обратно на табурет.

− Тогда, раз вы меня не отпускаете, я вас немного допрошу. Дело в том, что меня ждёт с докладом сьер Вайс: нужно будет ему о вас что-то рассказать.

− Хорошо, спрашивайте, − прошелестел Шален, пожав плечами.

− Вы помните, кто на вас напал?

Джейд вздохнул и ответил:

− Нет. Этого я не помню. Если честно, не уверен, что это было нападение. Я разговаривал с заместителем ректора – не скажу о чём конкретно… Кажется, он спрашивал что-то о ваших уроках и живом металле… Нет, не вспомню точно. Последнее, что приходит на ум – магистр Кранц спросил что-то о ректоре… На самом деле странно, почему у меня? Я не слишком близко с ним общаюсь. Ещё тогда это удивило. А потом пришёл в себя уже тут, на койке.

Неуверенная улыбка, не сходившая с уст парня вызвала у Жаклин приступ жалости. Она легонько похлопала его по руке, лежавшей поверх одеяла и утешающе произнесла:

− Ничего, Джейд! Вы поправитесь, всё вспомнится.

− Хотите начистоту? – Шален поймал её руку, задержав в своей ладони. – Я подозреваю, что это связано с моим проклятьем – помните, рассказывал при нашей первой встрече? Вождь диких улли проклял меня, назвав это передачей силы. Оттуда и кочующие татуировки, которые… Исчезли! Может, срок проклятия истёк? Ума не приложу, как на это реагировать! С одной стороны, радоваться надо, а с другой… Вдруг, я навсегда останусь таким вот немощным и слабым?

Девушка мягко высвободила ладонь из его прохладных слабых пальцев.

− Насколько мне известно, хотя я ещё не побеседовала с доктором Тормвелом, у вас точно такие же симптомы, как у остальных студентов, подвергшимся нападению неизвестного. Ну, может быть, за исключением исчезновения татуировок. У вас кровопотеря – оттуда – слабость. Ещё и значительное снижение магического потенциала, что тоже может быть следствием кровопотери. Отчаиваться рано!

Шален немного помолчал, переводя дух, а потом задумчиво произнёс:

− Как я понимаю Шульмана! Вы замечательная. Не нужно смущаться, я по-дружески, на правах старшего по возрасту. Будьте всё-таки с ним осторожнее. Патрик милашка, но, как все мы, лишь до определенного момента.

Жаклин не нашлась, что ответить.

Дверь открылась, пропуская высокого мужчину лет тридцати в белом халате поверх тонкой батистовой рубашки и черных строгих брюк. Кудрявые русые волосы были стянуты сзади в аккуратный маленький хвост.

− Здравствуйте! Плановый обход: вынужден попросить посетителей на выход! – строго произнёс он хорошо поставленным голосом.

Жаклин поздоровалась и представилась.

− Я бы хотела побольше узнать о состоянии сьера Шульмана – мне нужно доложить ректору…

− Сьер Вайс может сам заглянуть ко мне на досуге! – отрезал доктор. – Пока не могу сообщить вам ничего нового.

Девушка растерялась от такой отповеди.

− Тогда не буду мешать, − она улыбнулась Шалену. − Джейд, поправляйтесь! Рози передать привет от вас?

− Она была сегодня утром, − ответил парень. – Принесла розы и роман. Приходите завтра, хорошо?

Жаклин кивнула и помахала ему рукой, выходя. Не много же ей удалось узнать, в том числе от бесцеремонного доктора Тормвела. Теперь предстояло держать ответ перед ректором…

− О! Вы здесь! – к дверям палаты торопился Альберт Вайс. – Пока от вас дождёшься отчета, год пройдёт!

− Доктор Тормвел меня выгнал из палаты – идет осмотр, − на всякий случай предупредила Жаклин.

− Ничего, мне можно! – Вайс толкнул дверь, забыв о существовании девушки.

Она постояла несколько мгновений, соображая, как поступить, а потом пожала плечами и решила – раз её отодвинули, пора наконец заняться личной жизнью! До свидания с Патриком оставался час.

***

Она шла по аллее, соединявшей жилой корпус с фонтанной площадью, поминутно одёргивая себя – шаг помимо воли ускорялся, так и норовя сорваться почти на бег. Сердце мячом скакало в груди, а пальцы холодели от волнения.

Она здоровалась со встречными студентами, внутренне молясь, чтобы никто не попытался задержать. Почти у самого фонтана ей встретился магистр Грюно, неторопливо шествовавший рядом с магистром Флери, о чем-то беседуя. Девушка поздоровалась, удостоившись лишь кивков от обоих магистров – Грюно едва на неё взглянул. Сейчас это вполне устраивало – вести с ним долгие пространные беседы никак не входило в её планы.

Жаклин шла к воротам, внутренне умирая и возрождаясь с каждым шагом. Парковая аллея, уходящая вдаль, пустовала. «Он же не может ждать меня на виду у всех! Или, может, просто опоздал» − успокаивала она себя.

***

Дойдя до перекрестка, а точнее до места, где основная дорожка делала поворот, разделяясь на три поменьше, она заметила Шульмана, который расхаживал взад-вперед, не находя себе места, под раскидистым кустом, усыпанным яркими красными цветами.

− Патрик! – тихонько позвала девушка. Парень буквально засветился, увидев её. Жаклин помимо воли ускорила шаг – то же произошло и с Шульманом. Они почти бежали навстречу друг другу.

− Ты всё-таки пришла! – он взял её за руки, заглядывая в лицо с почти детским восторгом. – Я уже начал переживать!

− Пойдём! А то нас тут могут увидеть! – забеспокоилась Жаклин, пытавшаяся отнять у него свои руки. Шульман не позволил, пристраивая одну себе под локоть и придерживая ладонью.

− Идём. Пусть себе видят! Мы взрослые люди.

В противоречие словам он повлёк её на тоненькую тропинку, проходящую прямо по газону между деревьев.

− Так короче, − пояснил он, заметив непонимающий взгляд девушки.

− Я не хочу спускаться напрямик по косогору! – на всякий случай предупредила она. – Там красиво, конечно, но можно ноги переломать.

Пришёл черед Шульмана удивляться.

− Когда это ты там спускалась? Это же опасно!

− А помнишь, когда ты меня встретил в городе? Магистр Грюно показал мне тот путь − на самом деле это не дорога, а какая-то козья тропа.

− Странный он, этот магистр Грюно, − пробормотал Патрик. − Порой ведёт себя противоречиво – будто два разных человека. Иногда на лекции такое чудит! Предметы свои знает прекрасно, но с настроением прямо беда – то рубаха-парень, то угрюмый бирюк. Никогда не угадаешь, какой стороной к тебе сегодня повернётся.

− Да, я заметила, − подхватила Жаклин, но осеклась: как-то некрасиво обсуждать другого преподавателя за спиной, тем более с учеником. – Давай поговорим о чём-нибудь другом, − попросила она.

− Давай. Расскажи о себе: где выросла, училась?

− А, тут ничего интересного: родилась в Тартасе – это маленький городок на юге. Большую часть времени прожила у тёти Аделины, в Кардоссе. Там закончила школу и Кардосскую академию. Потом моя профессор Уна Грейвз порекомендовала меня сюда, на освободившееся место. Вот и вся история.

− Нет, так не пойдёт! – покачал головой Патрик. – Это не рассказ, а выдержка из досье, или автобиографии. Я хочу знать, с кем ты дружила в детстве, какие книги читала, о чем мечтала, что любила больше – капусту, спаржу, или сельдерей, и чего желаешь добиться теперь.

Жаклин замолчала, обдумывая, что бы такого рассказать. Патрик понял правильно.

− Давай, тогда я начну, − улыбнулся он, и погладил её по руке. – Я самый младший в семье. Ну, ты это уже знаешь – у меня есть трое братьев. Так случилось, что детство в основном прошло в деревне, а практически вырастила меня кормилица. Нет, на мать не в обиде – она поступила единственно верным образом. На самом деле, годы, проведённые там, до сих пор остаются самыми счастливыми. Однако, это наложило свой отпечаток – каждый раз, возвращаясь, очень долго не мог понять, почему нельзя играть и общаться на равных со слугами.

С отцом отношения не заладились – сейчас он скорее равнодушен, а раньше… В общем, меня отправили в деревню из-за его неприязни. Ты наверно поняла – цвет волос не способствовал популярности в свете. С братьями тоже как-то не сложилось – все они намного старше. Интересно ли двадцатилетнему парню проводить время с трёхлетним ребёнком? Ответ очевиден. А потом вообще случилось… − он неожиданно замялся. – В общем, проявился мой дар. Многих это шокировало, меня самого в том числе.

Он немного помолчал, а потом серьёзно добавил:

− Давай договоримся: если я вдруг скажу тебе бежать или отойти подальше, просто исполни это.

− Ладно, − Жаклин тут же вспомнила черный туман, плясавший вокруг него в библиотеке. – У тебя какой-то опасный дар?

Патрик потупился, а потом, виновато взглянув на неё, кивнул:

− Я уже говорил – «чёрный феникс» − так его зовут в магических кругах. На самом деле, он мало изучен из-за большой редкости. Можно, мы сегодня не будем об этом?

Жаклин разобрало любопытство, однако она не стала дальше расспрашивать, дав себе слово, что обязательно найдёт в библиотеке информацию об этом, или спросит Вайса. Они подходили к выходу из парка, только не к центральному, а боковому. Неподалёку стояла открытая коляска, запряженная одной лошадью. Кучер пыхтел трубкой, чуть поодаль. Увидев их, он помахал рукой и пошел к коляске. Девушка непонимающе уставилась на Патрика, а он только загадочно ухмылялся, делая приглашающий жест рукой.

Когда они удобно устроились на мягких креслах, затянутых алой кожей, он пояснил:

− Я готовился! Через смотрителя Биваля заказал коляску, а также столик в ресторане… Согласись, ехать намного приятнее, чем добираться пешком. Обратно нас тоже привезут, так что не беспокойся.

Жаклин и не беспокоилась. На самом деле, она впервые в жизни поняла, что когда ухаживают, это очень приятно: чувствуешь себя принцессой из сказки. Она усиленно гнала от себя мысль − обычно сказка оказывается не столь радужной, а за чудесами кроется не слишком приятный подвох. Как назло, вспомнился Гарвей, неожиданно растоптавший начавшее формироваться доверие.

− Тебе не нравится? – немедленно всполошился Патрик, чутко отреагировав на изменение её настроения.

− Очень нравится! – честно ответила Жаклин. – Никогда ещё за мной так не ухаживали.

Парень улыбнулся и легонько сжал её руку.

− Это всего лишь поездка! Я ещё даже не начал…

− Последний раз, когда за мной пытались ухаживать, пришлось сбежать прямо из театра! – выпалила Жаклин, и чуть не зажала себе рот рукой – зачем это сказала? Но Патрик весело расхохотался.

− Что же сделал бедный парень? Не хочу совершить подобной ошибки!

− Ничего такого… Просто это был тётин знакомый. Он служил в банке и болтал без умолку о своей работе. И… мне он не нравился.

Патрик переплёл свои пальцы с её, а во взгляде его запылало такое пламя, что Жаклин бросило в жар. Некоторое время они ехали молча, держась за руки и разглядывая прекрасные виды, открывавшиеся с дороги, серпантином спускающейся к самому морю.

− Хорошо, что завтра выходной день! – нарушил молчание Патрик. – Если захочешь, мы можем поехать на пикник на другую сторону острова – там малолюдно, но не менее красиво. Будем ловить последние теплые деньки! Здесь, правда, снега не бывает, но вот-вот зарядят дожди – станет не до прогулок. Захочется сидеть у камина и читать уютные книги.

− Да, мне говорили, − отозвалась Жаклин. – Магистр Грюно любит лазить по скалам. Он рассказывал о дикой стороне острова. На самом деле сложно представить…

− Опять магистр Грюно! Я тут ревную к ректору, а оказывается, уже не только он начал тебя обхаживать! – это было сказано шутливым тоном, но с серьёзным лицом.

− Сложно поведение магистра Грюно назвать ухаживанием, − ответила Жаклин, − Как ты правильно сказал, он либо меня не замечает, забывая даже поздороваться, либо пространно рассуждает о каких-то странных вещах…

Она осеклась, заместив идущего по улице Альберта Вайса, в сопровождении красивой молодой женщины, ведущего за руку маленького мальчика лет трёх. Такое впечатление, что он её преследует сегодня!

− Именно об этом я не хотел тебе говорить, − тихо сказал Шульман.

Вайс улыбался женщине, та что-то говорила ему…

− Он женат! – выдохнула Жаклин. – У сьера Вайса семья. Почему же никто об этом не знает?

***

− На самом деле, знают все, − ответил Патрик. – Просто почему-то считается, чтобы добиться успеха, ректор не должен быть обременён семьей – это якобы мешает сосредоточиться на профессиональных делах. Как по мне – глупость полнейшая. Из-за этого сьер Вайс до сих пор не оформил отношения – тянет по просьбе Тристана.

− Это его личное дело, − Жаклин хотела отвернуться, но Вайс в этот момент старался отвести ребёнка в сторону от проезжающей кареты, и встретился с нею взглядом. На расслабленном счастливом лице мужчины появилось напряженное выражение, но он промолчал, лишь слегка кивнув ей. Идущая рядом с ним женщина ничего не заметила.

− Ой! – ухмыльнулся Патрик.

− Ничего смешного! – прошептала Жаклин. – У меня теперь наверняка будут проблемы: и так сьер Вайс невысокого мнения о моих способностях, а теперь…

− Да что такого? Ты, по-моему, драматизируешь. Ни в одном законе не написано, что нельзя встречаться студенту и преподавателю. Мы ведь просто едем в коляске!

На самом деле, Жаклин расхотелось гулять – на каждом углу мерещились знакомые лица. Патрик, как мог, старался её развлечь, но ничего не выходило.

− Раз ты так боишься, давай тогда пройдёмся пешком, − сказал он, понимая, что свидание на грани срыва. – Коляска привлекает больше внимания, чем просто люди, идущие куда-то.

Жаклин с облегчением согласилась. На самом деле она уже извелась, высматривая знакомых в каждом прохожем. Они сошли на мостовую и направились дальше по тротуару, в сторону набережной.

− Я буду ждать вас на стоянке, − предупредил кучер, плавно направляя лошадь дальше по дороге.

Девушка немного успокоилась, поняв, что на них никто не оглядывается, все заняты своими делами. Патрик купил им по кулёчку с орехами – настроение постепенно улучшалось. Потом завлёк её в ювелирную лавку и купил там серебряное колечко с голубым камешком – от более дорогого девушка отказалась.

− Может, ну его, этот ресторан? – спросила она, увидев множество народу, снующего по причалу, у которого стоял «Морской приют».

− В самом ресторане не так уж многолюдно, − заверил её Патрик.

Так и было – в обширном зале, красиво оформленном резными деревянными панелями, старинными гравюрами, изображавшими корабли, пасторальные морские пейзажи и батальные сцены, большинство столиков оказались не занятыми. Патрик хотел выбрать место ближе к окну, но Жаклин повела его в уголок под большой картиной с тонущим кораблём, обвитым щупальцами гигантского кальмара.

− Что закажем? – спросил Шульман, изучая меню. Девушка растерялась от странных названий блюд: салат «Адмиральские погоны», рыба «по-боцмански», суп «Морской дьявол»… а от пирога «Копчёный пират» она впала в ступор.

− У них тут особый морской колорит, − с улыбкой пояснил парень. – Не бойся, на самом деле очень вкусно готовят.

− Честно говоря, я в растерянности – с колоритом явно переборщили. Никак не пойму, что за блюда… Вот, например: «Морская роза» − это же водоросль! Разве их едят? Или я что-то путаю?

Патрик тихо рассмеялся:

− Не путаешь! Однако, в этом салате не только морские водоросли, но и кусочки океанского омара, с ореховой крошкой под особым соусом – они держат его рецепт в строжайшем секрете.

Девушка вздохнула и сказала:

− Закажи тогда ты – я совершенно ничего не понимаю. Кроме того, тут очень высокие цены. Наверно они оправданы – никогда не пробовала омаров… Однако, честно говоря, боюсь, как бы нам после этого обеда не пришлось две недели мыть полы и посуду в этом заведении, чтобы отработать его стоимость.

− Вот как так можно? – Патрик притворно нахмурился, однако в глазах плясали веселые бесята. – Одной фразой обнадёжить, оказать доверие и обидеть? У тебя, однако, получается! Неужели ты думаешь, я пригласил бы тебя в ресторан, не имея возможности расплатиться?

Жаклин потупилась, не зная, что сказать. Парень потянулся через стол, накрыл её руку своей и без улыбки сказал:

− Расслабься, наконец! Я так хотел, чтобы тебе было хорошо, но похоже, у меня ничего не получается. На самом деле, уже начинаю бояться, что ты сбежишь от меня, также как от того бедного парня, про которого рассказывала.

Девушка посмотрела прямо ему в глаза и ответила:

− И одна пойду пешком вверх по серпантину? Ну уж нет!

Парень вздрогнул, а потом заметил, что Жаклин кусает губы, силясь сдержать улыбку. Он неуверенно хихикнул – это рассмешило ещё сильнее. Девушка прикрыла рот рукой, но смех всё равно неудержимо рвался наружу. Официант, подошедший принять заказ, очень удивился: новые посетители давились от смеха, однако крепко держались за руки.

Ужин оказался великолепен – Жаклин никогда не ела ничего подобного. Тут не подавали просто рыбы или овощей – повар изощрялся под стать названиям. Не всегда можно было догадаться, из чего приготовлено блюдо, но на вкус оказывалось выше всяких похвал. У Жаклин, наконец, получилось забыть обо всем на свете и просто наслаждаться обществом Патрика, который рассказывал о путешествии в Новый Гампас.

− Мы приехали туда зимой: представляешь, у нас разгар лета, а у них холодно! Я видел настоящий снег! Он белый и холодный, будто ледяная крупа. Собственно, так и есть – это просто мелкие кристаллики льда, но если их разглядывать под лупой, они так красивы!

− Как интересно! Я никогда не видела снега! У нас он бывает только высоко в горах.

− А ещё, там через всю страну протекает река Ант – она зимой замерзает, и люди катаются на льду. На самом деле, очень красивое зрелище! Мы были в Брандбурге – это столица Нового Гампаса. Жаль в Вилею не попали – там как раз в это время проводятся карнавалы. Но, как назло, к брату Джулиану должна была приехать невеста из Пруста. …

− Из Пруста? Это же далеко на юге… Неужели, не нашлось никого поближе? – спросила Жаклин.

− Это брак по договорённости, − Патрик напрягся. – Сейчас они женаты. На самом деле я рад за Джулиана – у них с Селией очень хорошие отношения − недавно родилась дочь.

− Прости, я… Я сморозила глупость.

− Ничего, всё в порядке, − улыбнулся парень. – На самом деле, не глупость – действительно, у Джулиана до брака была девушка. Им пришлось расстаться.

***

Развеселившаяся Жаклин заметно погрустнела, вновь вспомнив, что парень с зелёными волосами, сидящий напротив и расточающий шутки, в любой момент может оказаться сосватанным по указанию семьи.

− Я не мой брат, − серьёзно сказал Патрик. – Если сам не захочу, никто не заставит жениться, даже отец! Да и желающих обрести такого… хм… необычного мужа, не много.

Жаклин понимала − это глупо и нелогично, но ей очень хотелось ему верить. Почему-то стала невыносимой мысль, что Патрик может держать за руку, обнимать… целовать другую девушку.

Шульман уставился на неё, не мигая, а потом, поднял руку, чтобы подозвать официанта.

− Принесите пожалуйста счет, − попросил он, всё также не сводя глаз с девушки. Когда его принесли, он лишь мельком взглянул, положил в специальный мешочек две купюры и сказал официанту: «Сдачи не нужно». При выходе, он вновь поймал руку Жаклин и пресекал всякие попытки отнять её. Они молча дошли до коляски, стоявшей на знакомой площадке у морского вокзала вместе с остальными. На обратном пути, когда коляска выехала на пустынную дорогу, поднимавшуюся на гору к университету, Патрик привлек девушку к себе. Его руки жгли сквозь ткань платья, как самый настоящий огонь, а серьёзный взгляд запускал сердце вскачь. На обратном пути разговор не клеился. У ворот парка Патрик отпустил возницу:

− Дальше мы пройдёмся пешком.

Карета отъехала, о молодые люди по узкой аллее направились в сторону университета. Стоило стуку копыт стихнуть, как Шульман развернул Жаклин, прижал к груди и нашел губами её приоткрытые губы. Девушке не хотелось сопротивляться. Лицо горело, словно в лихорадке, а воздух переполнял лёгкие, но его всё равно не хватало. Земля ушла из-под ног – если бы не крепкие, ласковые руки Патрика, она давно бы потеряла равновесие.

Чуть отстранившись, парень прошептал: «Я всё время хотел сделать это!», а потом поцеловал с ещё большим жаром. Университет, студенты, преподаватели, сам остров Тербравос – остались где-то далеко. Кажется, не существовало больше никого в целой Вселенной кроме Патрика и Жаклин, державший друг в друга в объятиях с отчаянием утопающих.

Девушка не сразу осознала, что совсем рядом кто-то громко свистит и хлопает в ладоши. Она хотела отпрянуть, но Патрик не готов был отпустить − он держал её, прикрывая руками, как крыльями. Как ни странно, она от этого чувствовала себя защищённой и… счастливой!

− Мадемуазель Тризо очень ловкая женщина! – с сегодняшнего дня этот голос стал ещё более ненавистным. – Всё-таки решили научиться целоваться? Я смотрю, вам нравится испытывать судьбу – хотите оставить одного принца ради…

− Гарвей, что ты несешь? – резко оборвал Шульман, пришедший в себя быстрее девушки. – И что тут делаешь?

− Да ничего интересного! – протянул принц, скалившийся в ухмылке, оглядываясь на свою неизменную свиту – Флабера и Майвеля, на этот раз не поддержавших его лихорадочного веселья. – Во всяком случае, не настолько интересного, как вы. Мы ищем Майсона Слая.

Сердце Жаклин сжалось.

− Что с ним? – спросила она. Неужели напали и на этого громадного доброго парня из Нового Гампаса, умевшего рычать не хуже льва?

− Да ничего пока, − протянул Гарвей. – До тех пор, пока мы его не найдём. Там за себя не ручаюсь.

Девушку покоробило от такой наглости, но она промолчала, ловя на себе злобно-насмешливые взгляды принца.

− Боюсь, это вам не поздоровится, если всё-таки найдёте его! – проронил Шульман. – Ничего нет опаснее доброго человека, загнанного в угол. Чем он вам на этот раз не угодил?

− Да этот ушастый губошлёп, который разговаривать-то толком не научился, напустился на меня из-за чего-то, отнял зачарованную колоду, разорвал её – голыми руками, представляете? А потом, похоже, испугался своего поступка и сбежал, − пояснил Гарвей. – Так что я в своём праве! Пусть возмещает ущерб!

− А сколько стоит ваша колода? – спросила Жаклин.

− От неё остался только червонный туз, который повинуется вам больше, чем мене. − Гарвей испытывающе посмотрел на неё. – А что? Хотите расплатиться за него? Я не против! Только деньги – это не интересно. Вот поцелуи… гарантирую – со мной будет гораздо познавательнее, чем с Патриком – у меня опыт побольше! У вас уже была возможность убедиться — не далее как сегодня утром.

Жаклин вспыхнула. Это не укрылось от нахала – он тут же расплылся в улыбке. Зато Флабер с Майвелем поскучнели, с опаской поглядывая на Патрика, который не сразу осознал сказанное.

— Что ты сказал? — переспросил Патрик.

— Да, магистр Тризо целовалась со мной сегодня, также как сейчас с тобой!

— Как же вам не стыдно! — разозлилась Жаклин. — Вы это сделали на спор, насильно, да ещё при свидетелях, стоящих здесь, и теперь кичитесь?

Она хотела ещё много чего сказать, но заметила, как расширились в ужасе глаза Гарвея, глядящего ей за спину.

Девушка оглянулась: Шульман отступил на шаг, потом ещё… С рук его тёмными струями потёк туман, волосы необычного цвета разметались в порывах призрачного ветра, а в глазах билось неукротимое зелёное пламя. Это происходило в полной тишине, и от того казалось только страшнее.

− Беги! – сказал ей Гарвей. Улыбка бесследно исчезла с красивого лица. Девушка растерянно переводила взгляд с него на Патрика, черты которого заострились и приобрели отрешенность: туман, тёкший с кончиков пальцев густел, формируя громадные черные крылья неведомой птицы. Патрик продолжал пятиться – крылья птицы дрогнули, становясь размытыми, но лишь на мгновение – Гарвей кинулся к Жаклин, схватил её за руку и потащил прочь по аллее, вопя:

− Да не стой ты столбом! Он же сейчас убьёт нас всех!

Майвель и Флабер улепётывали в разные стороны – только спины мелькнули за кустами.

− Двигай ногами! − рычал Гарвей, не отпускавший её руку, продолжая тащить за собой.

Они бежали вперед по аллее, а за плечами раздавался сухой неприятный треск. Наэлектризованный воздух дрожал и плавился. Усталая после прогулки, непривычная к долгим физическим нагрузкам Жаклин уже задыхалась, а ноги отказывались двигаться.

− Не стой! – гаркнул принц – его дыхание тоже сбилось, но меньше, чем у девушки. Он резко толкнул её куда-то вправо – Жаклин со всего маха влетела в кусты, здорово исцарапав руки и, наверняка, разорвав платье в нескольких местах.

Она попыталась выбраться и замерла – Гарвей стоял на дорожке, закрываясь руками, а к нему плыл чёрный дымный ураган, из которого били яркие молнии.

− Уходи! – закричала Жаклин, выдираясь из куста. – Он несётся прямо на тебя!

Парень не слышал её, а может, просто не мог сдвинуться с места, смирившись со своей судьбой. Повинуясь иррациональному импульсу, девушка подскочила к нему и закрыла собой, встав на пути клубящегося вихря. Когда её прошили первые молнии, она закричала, но не от боли – их прикосновения ощущались лишь как лёгкое пощипывание, а черный туман, проходя сквозь тело рассеивался, не касаясь принца, закрывавшего лицо руками.

Издали раздался истошный вопль раненого зверя, бьющегося в предсмертной агонии. Вдалеке, согнувшись, стоял Патрик и выл не переставая, схватившись за голову. Огромная птица с дымным сине-черным опереньем вынырнула из тумана. Она смотрела на Жаклин бесконечно мудрыми глазами, а потом обняла крыльями и исчезла в треске молний.