Алхимия любви

Глава 2

Оливер Лайонс был зол: всего час назад его разбудил звонок из департамента магических нарушений, и он был вынужден сорваться из дома в ночь. Он терпеть не мог дела, в которых оказывались замешаны богатенькие влиятельные семейки – и тем более сыновья-дочери этих богачей.

Элитные потомки, распущенные и наглые. Глумливые беспредельщики, которых он никогда не жалел.

И вот снова.

Кто-то из самоуверенных выскочек избил молодого перспективного врача только за то, что он не обладал магическим даром. Грызня по поводу владения даром набирала обороты в последний год. Простыши чувствовали себя все более уязвленными, от чего обстановка накалялась день ото дня, а в отдел по контролю за магическими нарушениями сыпалось все больше жалоб и угроз.

Новый случай грозил обернуться еще большими проблемами. Избитый на выпускном вечере парень, Дарт Пайм, оказался не просто лишенным магии человеком, но и сыном крупнейшего торговца хлопком в Соулдоне.

Теперь мистер Рук Пайм – отец жертвы – требовал крови, денег и извинений. Он был в бешенстве, управление магии – в ярости, а король Ристарии просто хотел получить виноватого. И побыстрее. Желательно вчера.

Потому Оливер, разбуженный и сильно огорченный, едва ознакомившись с экстренным отчетом от коллег, отправился на допросы с пристрастием. И первым в его списке оказался дом Хьюзов, расположенный совсем недалеко от места происшествия.

Хозяин встретил гостя неприветливо, на все вопросы о местонахождении его дочери отвечал неохотно и заверял Оливера в порядочности Сабины.

«Нежное, воздушное существо, – пожимая плечами, говорил Роберт Хьюз без всякого намека на гордость. – Мечтает спасти мир от всего на свете. В голове розовый дым, понимаете?»

Оливер кивал и записывал, понимая одно: здесь ничего интересного он не узнает и тратит время зря. Потому уже через несколько минут, распрощавшись с мистером Хьюзом, он собрался уходить.

И обескураженно замер на пороге кабинета.

Минутой ранее он чувствовал лишь ленивую злость, выполняя рутинную работу и желая хотя бы на пару часов вернуться в теплую постель, но теперь… теперь он не мог уйти. Никак не мог.

«Нежное воздушное существо», вернувшееся домой, совсем не вязалось с той глупой куклой, что нарисовало воображение по рассказам Роберта Хьюза. Девушка ростом чуть выше среднего и правда напоминала белокурого ангелочка с огромными зелеными глазами. Вот только в глазах этих он видел страх, упрямство и несгибаемое желание сделать все по-своему. Синее яркое платье красавицы было сильно запачкано и смято, а прическа растрепалась, выдавая стремительный бег по темным улицам Соулдона.

С любопытством следя за общением отца и дочери Хьюз, Оливер понял, что пришел не зря. В итоге, расположившись на диване недалеко от девушки, он слегка раскрылся, чтобы чувствовать отголоски эмоций как можно лучше.

Он был эмпатом.

Как и большинство служащих отдела по контролю за магическими нарушениями, Оливер Лайонс обладал секретным магическим талантом, скрытым за семью защитными печатями. И, как и большинство коллег, он устал. Смертельно устал от изматывающих, угнетающих, меркантильных эмоций, что приходилось пропускать через себя изо дня в день, дабы распутать очередное дело.

И вдруг мисс Хьюз прошла мимо него, буквально опаляя чистой, вдохновляющей энергией. Она чувствовала страх, была угнетена чем-то, но свет внутри нее был настолько ярким, что ни одна плохая эмоция не могла его затмить. Это и стало той загадкой, что теперь не давала покоя следователю из магического департамента.

Оливер не удержался и едва заметно задел руку сидящей рядом девушки. Этого хватило, чтобы напугать бедняжку чуть сильнее и получить ответ. Сабина мечтала нести людям облегчение и радость, потому и пошла в лекари. Вот откуда этот свет и вера в чудо. Она собиралась спасать жизни, видела в этом свое предназначение и твердо знала, чего хочет.

– Чем я могу быть вам полезной, отец? – тихим, слегка срывающимся голосом спросила Сабина Хьюз, вжимаясь в спинку дивана и стараясь не показать, насколько неприятно ей соседство со служащим департамента.

– Позвольте мне? – подался вперед Оливер, собираясь задать всего несколько наводящих вопросов.

Сирт Хьюз кивнул и, заложив руки за спину, демонстративно повернулся спиной к присутствующим. Лицом он встал к камину, вглядываясь в огонь. Не нужно быть эмпатом, чтобы понять, что чувствует этот человек. Разочарование сквозило в каждом его движении. Он наверняка мечтал о сыне, но судьбе было угодно наградить его непокорной дочерью с кукольной внешностью.

Оливер перевел взгляд на Сабину и снова снял заслон, блокирующий дар. Теперь, задавая первый вопрос, он мог чувствовать, как она.

– Вы знакомы с мистером Дартом Паймом?

В воздухе едва не зазвенело от непереносимого напряжения, заставляющего мышцы окаменеть. С колоссальным трудом он сохранял визуальное спокойствие, ожидая ответа от девушки.

Она молчала дольше, чем следовало. Судорожно сжимая и без того смятую ткань платья, Сабина изо всех сил старалась вернуть себе присутствие духа. Но ее волнение лилось через край, отчего у Оливера пересохло в горле и свело скулы.

– Да, я его знаю, – наконец проговорила девушка, не сводя с него глаз. – Мы вместе учились. То есть учимся. Хотя теперь мы закончили. Мы…

Она растерянно посмотрела на спину отца, а Оливера захлестнуло страхом. На его висках появилась легкая испарина, дышать стало тяжелее.

Он чувствовал все: нервозность, тревогу, смятение и… неописуемое сожаление с примесью жалости.

Столько эмоций шло от Сабины Хьюз, совершенно не привыкшей замыкаться в себе, что Оливер невольно усомнился в своих прежних планах. Хватит ли его на несколько вопросов?

– Вы знаете, что произошло с мистером Паймом этим вечером? – хрипло спросил он, после чего несколько раз звучно откашлялся в кулак. Пальцы слушались его плохо, голос не желал возвращаться.

В следующий миг в груди следователя все сдавило от безотчетного неудержимого страха.

– Я… видела его. И он…

Сабина умолкла, схватившись за горло. Посмотрев по сторонам, она обнаружила графин с водой и, извинившись, резко вскочила. Пока девушка наполняла стакан и жадно пила, Оливер кивнул своим безрадостным мыслям и закрылся от чужих эмоций. Но прежде чем он успел составить мнение о прочувствованном, к ним все же соизволил обернуться хозяин дома.

– Моя дочь училась вместе с этим парнем, – веско сказал он то, о чем и без того было известно. Однако следом задал очень верные вопросы: – Это преступление? Вы намерены обвинить ее в чем-то?

Оливер задумался.

Еще пять минут назад он был уверен в непричастности и невиновности милой девушки с чистой душой. Но теперь, подслушав ее эмоции, Оливер точно знал – девушка что-то знает о нападении на Пайма. Вряд ли она сама его избила, но подстрекать может и милашка.

Посмотрев на Сабину Хьюз, Оливер настойчиво повторил:

– Вы знаете, что произошло с Дартом Паймом этим вечером?

– Вы обвиняете в чем-то мою дочь? – снова вмешался хозяин дома. Щелкнув пальцами, он привлек внимание Оливера и усмехнулся отразившейся на его лице злости. – Дальше мы будем беседовать только после предъявления официальных документов. Хотите устроить допрос Сабине? Предоставьте распоряжение из управления о том, что это необходимо.

– Вот как? – взбешенный поведением сирта, он резко поднялся с дивана. – Тогда до завтра, мисс Хьюз. Я пришлю за вами полисмагов.

И, намеренно забыв поклониться, он направился прочь.

– Попробуйте только! – отозвался ее отец. – Вы не посмеете.

– Звучит как вызов, – пробормотал Оливер себе под нос, широко улыбаясь. – И я его принимаю.

Однако уже через пару часов от хорошего настроения не осталось и следа.

За это время он успел сделать многое. Например, навестить не приходящего в сознание Дарта Пайма, встретившись в больнице с его отцом, требующим немедленно найти виновных. Кроме того, Оливер заехал в университет, где учился пострадавший, и пообщался с руководящим составом, уже собравшимся на месте по случаю происшествия. Ну и напоследок он ознакомился с показаниями выпускников, празднующих окончание обучения…

Итог был плачевным: никто из руководителей университета ничего не знал, а не очень трезвые выпускники видели слишком много и называли все имена подряд.

– Эти двое встречаются чаще других, – заметил Оливер, кинув очередной протокол допроса на стол и указав пальцем на одну из строк. – Тони и Руни. Кто они?

Он поднял взгляд на ректора, ожидая ответа. И получил то, на что и рассчитывал.

– Понятия не имею. Бога ради, я ведь не знаю всех их лично, мистер Лайонс.

– Не знаете? – устало переспросил Оливер, снял очки. Подышав на тонкие стекла, он стал медленно протирать их краем рубашки.

Ректор шумно дышал рядом, ерзал на стуле и то и дело смотрел на огромные настенные часы. Оливеру не пришлось обращаться к дару, чтобы понять: Виктор Буревич лжет. Само собой, он знает всех богатеньких выпускников не только по имени. Наверняка ректор подробно изучил родословную каждого из них до седьмого колена, собрал в личные дела подробнейшую информацию о финансовых возможностях их семей, болезнях и пагубных привычках… Он не зря занимал свой пост уже больше четверти века.

– Послушайте, – Виктор Буревич развернулся к следователю всем корпусом и молитвенно сложил руки на столе, – давайте встретимся завтра? Уже очень поздно, а меня ждет дома жена. В самом деле, что решат для вас эти несколько часов сна? А я пожилой человек, мне необходимо четко соблюдать режим. Понимаете вы?

– Все понимаю. Знаете, наверное, вы правы.

Оливер, все это время видевший перед собой слегка размытый образ ректора, снова водрузил очки на нос и улыбнулся вернувшейся четкости зрения. Ректор смотрел на него радостно и вместе с тем недоверчиво, не без оснований ожидая подвоха. Оливер не заставил его ждать слишком долго. Взяв из стопки очередной протокол допроса, он сообщил:

– Только есть одно веское но. Очень нервное. С именем и фамилией.

– О чем вы? – Раздраженно дернув рукой, ректор вынул из кармана пиджака уже порядком измятый белый платок и, кажется, раз в десятый протер лоб, лысину и шею. – Что вы такое говорите? Какое но?!

– Я говорю об отце пострадавшего, мистере Руке Пайме.

Оливер бегло ознакомился с протоколом допроса и удовлетворенно хмыкнул, снова обнаружив замеченные ранее имена. Только к одному из них на сей раз прилагалась фамилия.

– Да, его отец наверняка рассержен. А кто бы не был? Но это может потерпеть до завтра. Мальчику оказывается медицинская помощь, расследование ведется полным ходом…

– Кто такой Тони Фокс? – перебил Оливер, опустив защитные щиты и внимательно вслушиваясь в эмоции сидящего перед ним мужчины.

Тот побледнел. Уголок его губ дернулся, а взгляд метнулся к двери. Еще через пару секунд мистер Буревич вымученно вздохнул и привалился к спинке стула.

– Один из выпускников. У нас таких много.

– Таких? Можно более подробно? Я немного помогу вам: буду называть разные варианты, а вы остановите меня на самом верном. Договорились?

– Нет, я не могу помнить каждого…

– Агрессивный? Вспыльчивый? Высокомерный? Неуправляемый? Жестокий?..

– Хватит! – выпалил ректор, стукнув ладонью по столу.

– Жестокий? Остановимся на этом определении? – усмехнулся Оливер.

– Нет же! Тони – весьма порядочный молодой человек! Из прекрасной семьи!

– Вот как, значит, вы его вспомнили? Прелестно, замечательно. Тогда нам все же есть о чем поговорить. А вам, мистер Буревич, придется еще немного отклониться от режима сна…

Утро застигло Оливера врасплох.

Не только потому, что у него все еще не было ответа на вечный вопрос: «Кто виноват?» На этот раз дело отягощалось давлением сверху. Отец жертвы дергал за все ниточки подряд, чтобы все вокруг прониклись его бедой. Родители выпускников, заигравшихся в разбойников, метались туда-сюда, пытаясь вытащить своих детишек сухими из болота.

Покидая четвертый по счету дом, Оливер устало посмотрел в предрассветное небо и молча выслушал тихое проклятие себе в спину: мать Руни Роя никак не могла поверить в виновность своего крошки. Тот же оказался настолько пьян, что следователь не смог его разбудить. Пришлось довольствоваться опросом семьи и просьбой не покидать Соулдон в ближайшие дни.

Спустившись по ступенькам, ведущим в дом семейства Руни, Оливер вынул из кармана черного плаща ключи от старушки Шип – так он называл свою машину – и, открыв дверь, сел за руль.

Вдоль дороги, как обычно, стелился утренний туман. В это время он накрывал Соулдон, пряча многие его тайны и обнажая чуть позже, к завтраку. Тогда-то кто-нибудь непременно начинал вопить во все горло о краже, грабеже или трупе, срочно требуя подать следователя для выяснения обстоятельств трагедии. И плевать, что этот следователь уже несколько лет мучается от жесточайшего гастрита…

– Что ж, подруга, пора вернуться в управление, – проговорил он, слушая мерное бормотание своего пустого желудка.

Вырулив прочь от дома Руни, Оливер думал о том, что мог бы сейчас съесть даже слона. Но хватило бы и вчерашнего сэндвича. А еще он сопоставлял все, что услышал за ночь, перебирал в голове факты с домыслами, примерял разные роли тем или иным лицам и… едва не сбил выскочившего на дорогу молодого человека.

– Эй! – неудавшаяся жертва стукнула по капоту ладонью. – Аккуратней, друг!

Пригнувшись, молодой человек помахал рукой. Сквозь заляпанное лобовое стекло его было плохо видно, но все же Оливер сразу узнал негодника, чье лицо озарилось шальной улыбкой, в то время как сам Оливер окончательно поник.

С тоской он смотрел за тем, как молодой человек обошел машину и, открыв дверь, плюхнулся на соседнее сиденье.

Высокий, хорошо сложенный пассажир так же, как и сам Оливер, носил очки – вот только, в отличие от него, смотрелся в них до неприличия хорошо. Костюм – даже самый недорогой – отлично подчеркивал хорошую физическую форму парня, сидя на нем настолько удачно, насколько не сможет порой даже сшитая на заказ вещь.

– Что тебе нужно, Вольт? – неприветливо спросил Оливер. – Мне не до тебя.

– А если так?

Вольт положил на колени небольшой кожаный портфель и жестом фокусника вынул из него свежий, еще хрустящий сэндвич с ветчиной и сыром. Не иначе, запах еды одурманил разум совершенно оголодавшего следователя – только поэтому он кивнул, позволяя Вольту остаться и ехать с ним дальше.

– Плохо выглядишь, друг, – заметил тот, вынимая бутерброд и для себя. – Помотало тебя этой ночью?

– Без комментариев! – бросил Оливер и с наслаждением откусил кусочек от подношения. Он бы даже глаза прикрыл от удовольствия, но, увы, ситуация не располагала – приходилось одновременно следить за дорогой и за тем, чтобы не сболтнуть лишнее наглому корреспондентишке, совсем потерявшему совесть.

– Что-то мучает тебя, дядя, – Вольт, ничуть не смущенный хмурым видом следователя, нагло улыбнулся, – поделись со мной своей бедой, и ноша станет легче.

Черты его лица слегка поплыли, переменившись.

Оливер не без раздражения покосился на двоюродного племянника, лишенного природной магии, но не гнушающегося пользоваться дорогими артефактами для сокрытия реальной внешности. Разоблачить бы его прилюдно и спустить с небес на землю! Но Молли – мать Вольта – никогда не простит подобного. Ради нее приходилось терпеть многое…

Кое-как Оливер нашел силы промолчать, оставив при себе едкое замечание о нежеланном обществе племянника и о том, куда бы он хотел ему засунуть его же советы.

– Ты сегодня какой-то особенно угрюмый, – не унимался Вольт, дожевывая собственный бутерброд. Поелозив на сиденье, он вынул из-под себя кожаную папку, в которой Оливер хранил все собранные материалы нового дела и благоговейно ее погладил, приговаривая: – Многое бы я отдал, чтоб заглянуть туда одним глазком.

– Положи на место! – рявкнул Оливер.

– Дай мне минутку на просмотр и…

– Не смей! Говори, зачем шпионил за мной?

– Кто шпионил? Я?!

В голосе и во взгляде парня сквозило настолько искреннее негодование, что, будь на месте Оливера Лайонса любой другой человек, тот мог бы легко поверить в несправедливость обвинений. Однако эти двое были знакомы вот уже двадцать семь лет.

– Или говори, или выметайся, – приказал Оливер, чуть сбавив скорость. – Считаю до трех.

– Брось, ты не станешь высаживать меня посреди ночи непонятно где, – Вольт снова погладил папку, не желая с ней расставаться, но и не рискуя ее открывать.

– Сейчас утро, мы на площади Феоктилуса, и я не просто посмею, но сделаю это с огромным удовольствием. Один.

Вольт нахмурился, и на краткий миг на его лице проступило неоспоримое сходство с дядюшкой, но черты тут же сменились, стерев любое напоминание о родстве.

– Я просто проходил мимо того дома.

– Совпадение? – усмехнулся Оливер. – И часто ты гуляешь у дома Бьюсов в предрассветный час? Два.

– Бьюсы – мои лучшие друзья! – возмутился Вольт. – Мы отлично проводим время, и они, в отличие от родного дяди, рады видеть меня в любое время суток!

– Двоюродного дяди, я тебе не родной. – Оливер резко крутанул руль и прижался к обочине, притормаживая. – А в том доме нет никаких Бьюсов. Я их выдумал только что. Три. Пошел прочь!

– Хоть бы за сэндвич поблагодарил, – Вольт грустно вздохнул и полез на заднее сиденье, чтобы положить там папку с документами. – Ай, что это за?.. Тьфу, убрался бы ты в своей машине. Мало того, что здесь воняет, как в мусорном бачке, так еще и какая-то дрянь ко мне прилипла.

– Передавай привет матери, – бесцветным тоном попросил Оливер, красноречиво посмотрев на племяша.

Тот сразу уловил его переменившееся настроение, грозящее реальными неприятностями, и быстро вышел из авто, не забыв прихватить свой портфель. Только вот дверь закрывать не спешил.

– Ну? Что еще?! – нетерпеливо спросил Оливер.

– Хотел спросить, может, найдешь время встретиться со мной в булочной напротив вашего отделения? Скажем, через час. Она как раз откроется.

– Вольт! Иди орку в… – Он отнял руки от руля и жестами обрисовал продолжение.

– В любом случае я буду ждать тебя там. Вдруг передумаешь и захочешь…

Оливер дернулся вперед, схватился за дверную ручку и резко рванул ее на себя. Еще миг, и он уже отъезжал от обочины, оставляя позади горе-корреспондента желтейшей прессы Соулдона. Брызги грязи, вылетевшие из-под колес машины, частично осели на светлых брюках Вольта Краспера, заставив того подпрыгнуть на месте, как кузнечика.

Оливер, наблюдавший эту картину в зеркало заднего вида, зло улыбнулся и даже подло, совсем не по-взрослому хихикнул.

– Сколько раз повторять, – проговорил он тихо, – не лезь в мои дела, парень. Совсем зарвался, наглец.

Оттянув рукав пиджака, Оливер посмотрел на часы и выругался, поняв, что опаздывает на пятиминутку, которую сам же потребовал организовать. Прибавив скорость, он вдавил педаль газа и, забыв о племяннике, снова стал прокручивать в голове сведения по делу Пайма…

Спустя еще минут десять Оливер наконец ворвался в кабинет начальника отдела по контролю за магическими нарушениями и, скупо извинившись перед пятью недовольными коллегами, встал у доски-экрана, собираясь отчитаться обо всем по порядку.

– Доброе утро всем, – с издевкой начал он.

Утро здесь явно никто не считал добрым.

– Ближе к делу, Лайонс, – хрипло отозвался начальник отдела, Бон Сомерс.

Со скрипом качнувшись в громоздком кожаном кресле, он вперился в вошедшего хмурым взглядом, ожидая новостей.

Оливер кивнул и, включив экран, сообщил очевидное:

– Все плохо.

Чуть подавшись вперед, Бон – мощный седовласый мужчина с косматыми бакенбардами – схватил со стола стакан с водой и, кривясь, опрокинул его содержимое в себя.

– Голова болит дико, – сказал он, потирая виски. – Всю ночь слушал угрозы и мысленно прощался с карьерой. Ты уж найди чем меня порадовать, дружище.

И столько неприкрытой угрозы было в этом «дружище», что Оливер сразу передумал начинать рассказ с гадостей.

– Я узнал имена тех, кто напал на жертву.

Он открыл свою папку, собираясь зачитать краткую информацию из своего потрепанного блокнота, и замер, хмуро разглядывая ее содержимое.

– Ну? – подбодрил начальник.

– Давай уже рожай, Лайонс, – возмутился Тод – самый молодой следователь в отделе. – Что там такое срочное?

Оливер чертыхнулся про себя, медленно закрыл папку и с самым невозмутимым видом повернулся к коллегам:

– Есть четверо подозреваемых, – начал он, опираясь теперь только на свою память. – Все из богатых семей. Маги. Их родители уже в курсе дел и готовы нас порвать.

– Я сказал порадовать, – прорычал Бон.

– Одна из девиц, Барбара Жорди, согласилась сотрудничать со следствием, – спешно добавил Оливер, тут же записав ее имя на доске. – Она стала свидетельницей происшествия и, по ее словам, практически не участвовала в бойне. А вот ее подружка, некая Сабина Хьюз, похоже, подстрекала остальных на разбой.

– Хьюз? Жорди?! – Тод едва не свалился со стула, на котором до этого раскачивался. – Родня тех самых сиртов?

Бон стукнул кулаком по столу, призывая всех к тишине. Грозно осмотрев подчиненных, он кивнул Оливеру, требуя продолжения.

– Еще свидетели подстрекательства есть?

– Нет. Никто не знает, с чего все началось. Но когда народ стал собираться вокруг драки, все видели обнимающихся девушек – одна из них утешала другую – и двух парней, избивающих третьего.

Следующие несколько минут в кабинете было тихо. Только по доске скрипел магический карандаш Оливера, выводя имена подозреваемых и основных свидетелей. Затем он рассказал предполагаемый вариант развития событий.

– Итог? – спросил начальник.

– Вариантов несколько, – отозвался Оливер. – Первый: возможная попытка изнасилования. Дарт Пайм, не потерпев отказа от девушек, напал, а проходящие мимо парни дали ему отпор.

– Чуть не убив, – напомнил Тод.

– Да. Есть и второй вариант: одна из девиц за что-то невзлюбила Дарта и натравила на него подвыпивших дружков.

– И еще вариант, – вмешался Бон. – Он будет основным, Лайонс.

– Слушаю вас.

– Мы посылаем к орку в задницу все домыслы, вычеркиваем из списка девушек и четко отвечаем отцу потерпевшего, кто из двоих парней набил морду его единственному отпрыску, пока тот не исполнил свою угрозу.

– Но сэр…

– А угрожал Рук Пайм разгромной статьей в «Белом Вестнике Ристарии», в которой он затронет и без того острый вопрос обращения с простышами! – начальник грузно поднялся и, шумно дыша, окинул всех собравшихся взглядом разъяренного быка, вырвавшегося на волю. – Меня все поняли? Фамилии Хьюз и Жорди больше не должны звучать в этом деле! Рой и Фокс – основные подозреваемые! Найдите, кто из них нанес решающий удар, отрубивший Пайма. К обеду я должен знать ответ на этот вопрос. Ясно?

– Да, сэр, – ответил Оливер вкупе с остальными.

С доски-экрана спешно пропали никому не нужные, непричастные отныне к делу имена.

Оливер, захватив свою папку, вылетел из кабинета одним из первых. Был ли он продажным полисмагом? Нет. Да и его босс никогда раньше так открыто не требовал замять факты…

– Во бедолагу трясет! Все дело в простышах, – услышал он Зорга, также вышедшего из кабинета. – Эти ребята совсем озверели, качая свои права, и им давно нужен скандал. Если просочится информация о нашем случае, это может стать началом революционного движения.

– Не мели чепухи, – оборвал его Оливер. – Обойдется.

– Надеюсь.

Зорг пошел быстрее и вскоре скрылся в курилке.

А Оливер остановился, с трудом успокаиваясь. Он-то знал немного больше своих коллег, и эти знания теперь терзали его, не давая и секунды покоя.

– Что же ты наделал, Вольт, – прошептал Оливер, посмотрев на свою папку, в которой с некоторых пор не хватало блокнота с краткой выжимкой всех событий ночи. – Хоть бы у него хватило мозгов не отдавать это в печать…